«Сын льва»

Андрей Астахов Сын льва

Моим друзьям, Юлии и Валерию, которые еще раз доказали простую истину, что старые друзья – самые лучшие.

Презрением другого не клейми

И для начала истину пойми:

Нам не постичь идеи Драматурга —

Есть тайный строй у пьесы Демиурга,

И каждый из актеров в свой черед

На сцену неизбежно попадет.

Не позже то случится, но не прежде,

И не суди актеров по одежде!

Убогий шут в начале представленья

В конце – мудрец без преувеличенья,

Герой в итоге может быть развенчан,

А холостяк с красавицей повенчан,

И тот, кто нам казался жалким псом,

В финале предстает могучим львом

Пейре де Монтьер «Лэ о спеси»

Глава первая

Это было хорошо знакомое чувство – за три года выступлений она десятки раз его испытывала, проходя по длинному темному коридору, который цирковые бойцы называли Путем Обреченных. Чтобы пройти его неспешным шагом, походкой воина, готовящегося к битве, требовалась пара минут – достаточно времени для того, чтобы предаться воспоминаниям и прочувствовать, какой же великой ценностью является жизнь и как она неразумно поступает, подвергая ее смертельному риску. Особенно теперь, когда она больше не рабыня, не цирковое мясо, предназначенное для кровавого зрелища. Но Путь Обреченных выводил в конце концов к Воротам Рока – огромным дубовым воротам, за которыми были яркий дневной свет и арена. Место, которое манило храбрецов, которое рождало их и питалось их кровью. За воротами ждали победа и слава – или смерть. До нее здесь проходили многие, и многие пройдут этим путем после того, как ее не станет. Но пока героиня дня – она, Каста-Воительница, Каста-Амазонка, лучший боец Большой арены Дарната. Сегодня пришел час еще раз доказать, что она достойна своей славы.

Ее противник уже там, на арене. И зрители ждут ее появления. Старый ланиста Дерак сказал ей, что сегодня цирк просто забит народом – это значит, что схватку увидят больше семидесяти тысяч человек. Семьдесят тысяч пар глаз будут не отрываясь следить за каждым взмахом оружия, за каждым движением бойцов, ожидая кровавой развязки поединка. Семьдесят тысяч граждан благословенного богами города Дарнат будут делать ставки, кто же победит в этом бою, и кто-то сегодня уйдет из цирка богачом, а кто-то потеряет все, поставив на побежденного. Потому что с арены сегодня уйдет живым только один. Таково условие поединка, которое поставил ей Шабак, секретарь Абнуна, хозяина Большого Цирка. Таково условие каждого поединка в честь богов Дарната.

Каста дошла до конца коридора, выпрямилась, встала перед воротами, дожидаясь, когда привратники, наряженные демонами смерти, откроют их. Она еще не видела арены, но могла слышать рев многотысячной толпы на трибунах цирка и была спокойна. За три года своей карьеры циркового бойца Каста участвовала в ста тридцати пяти схватках, и почти всегда боги ее отцов были благосклонны к ней – лишь дважды она получала серьезные ранения, опасные для жизни. Она сражалась в парных и групповых боях: ее противниками были легкие и быстрые копьеносцы-ретиарии и тяжеловооруженные меченосцы, секироносцы и латники, всадники и колесничие, люди, звери и злобные чудища, доставленные в Дарнат из далеких земель отважными охотниками. Она убивала всех. Однако сегодня она встретится с необычным противником. Никогда еще на арене Большого цирка не встречались в рукопашной схватке человек и орк.

Тяжелые барабаны с надрывным скрипом наматывали на себя мощные железные цепи, створки начали расходиться, и в лицо Касты ударил яркий солнечный свет, особенно желанный после тьмы кубикул и коридора, которым она шла к арене. А потом она увидела арену – девственно-чистую, белоснежную от покрывающего ее чистейшего морского песка. Она шагнула вперед, двинулась к центру арены пружинистой легкой походкой, и волна восторженных воплей и рукоплесканий накрыла ее. Каста обожала эти секунды – ради них стоило рисковать жизнью. Она увидела глаза зрителей; тысячи мужчин смотрели на нее с вожделением, тысячи женщин – с завистью. Уже давно она была для этих людей героиней, воплощением силы и отваги, и осталась ею до сих пор. Про ее красоту, отвагу и жестокость слагают стихи, и самые высокопоставленные мужчины царства домогаются ее любви. Ее встречают так, как, быть может, не встречают на улицах Дарната самого шофета – Тень богов на Земле, правителя этого города. И только потом, оторвав взгляд от переполненных трибун, Каста увидела в самом центре арены своего врага.

Орк был огромен. Он был на локоть выше девушки и раза в два шире. Густо заросшая черными волосами грудь орка бугрилась железными мускулами, кривые ноги видом и крепостью напоминали дубовые сучья, жесткая грива торчала дыбом. Когда Каста шагнула к противнику, глаза орка полыхнули алым пламенем, а верхняя губа поползла вверх в усмешке презрения, открыв острые желтые клыки. Орк был вооружен большим овальным щитом и тяжелым обоюдоострым топором-лаброй на рукояти в полторы сажени длиной, который, однако, в его могучих ручищах смотрелся как игрушка.

– Ха, женщина! – хрипло крикнул орк. – Тулькан ждать, когда женщина идти с ним драться. Тулькан уважать женщина. Тулькан быстро убивать женщина. Он показывать голову женщина свои дети по праздникам! Красивый голова, Тулькан долго его хранить.

Каста ничего не ответила. Нет смысла разводить политесы с этим чудищем. Странно, однако, что эта тварь вообще умеет говорить. Она с удовлетворением подумала, что для этого поединка подобрала правильное оружие. Дерак предлагал выбрать копье, но Каста решила взять оружие, которое опробовала и на людях, и на зверях. Когда-то она сама придумала, как превратить обычный стальной пехотный меч в жестокое оружие убийства; оставив одно из лезвий таким, какое оно есть, Каста при помощи циркового кузнеца превратила второе лезвие в острейшую пилу, удар которой неминуемо вызывал сильное кровотечение и шок. Зазубренный клинок, который окрестили Живодером (сама Каста называла его Лаской Шантэ), немедленно вошел у бойцов в моду, сделав сражения в цирке еще более кровавыми и жестокими, но она-то была первой! И этот орк сейчас почувствует на себе, каково это – пропустить даже случайный удар Живодера. Тем более что доспехов на орке почти нет, только широкая юбка из вареной кожи, защищающая низ живота и бедра. Несколько режущих ударов Живодером по рукам и ногам, и исход боя будет решен.

Каста подняла глаза к трибуне, где сидел шофет, но с удивлением увидела, что правитель сегодня не соизволил посетить цирк. Это было неожиданно, божественный шофет никогда не пропускал схватки с ее участием. Место правителя занимала его молодая жена, прелестная Куати, дочь царя Саиса Зураппы и красивейшая женщина Дарната, облаченная в пурпур и виссон, сверкающая драгоценностями великой цены. Касте показалось, что в изумрудных глазах красавицы она увидела нечто большее, чем просто интерес к ней. Жена правителя смотрела на нее с восхищением. Но почему Куати в одиночестве? Однако странно, что сам правитель пропускает такой необычный бой. Божественный Рас-Наван, шофет Дарната – великий любитель ратных забав, это все знают. Может быть, правитель занемог? Или такое равнодушие к поединку – тревожный сигнал для самой Касты, знак монаршей немилости?

– Женщина трусить! – рявкнул орк, выводя Касту из раздумий. – Тогда Тулькан нападать первый!

Сказал – и прыгнул под дружный рев трибун. Тяжелая острозаточенная лабра сверкнула в воздухе, и Каста лишь в последний миг успела подставить щит. Даже скользящий удар лабры заставил ее покачнуться. Но она быстро пришла в себя. В быстром пируэте отскочила вправо и резанула мечом по руке с секирой, но не рассчитала расстояния. Орк втянул косматую голову в плечи, заревел и нанес новый удар. На этот раз Каста без труда ушла из-под удара, кокетливо улыбнулась орку – она хорошо знала, что такая улыбка бесит ее противников.

– Ну давай, урод, чего встал? – крикнула она. – Или уже вымахался?

Орк попытался достать девушку боковым секущим ударом, но лезвие лабры лишь задело край щита, и Каста усмехнулась. Если боги не попустят ей пропустить случайный удар, то этот поединок за ней. Орк слишком медлителен, неуклюж и прямолинеен, да и секира совсем не то оружие, с которым удобно драться против меченосца. Сейчас она его пощекочет…

Тулькан разгадал атаку противницы и искусно ушел вбок – зазубренный клинок с противным скрежетом царапнул по щиту орка. Потом они какое-то время кружили по арене, сверля друг друга свирепыми взглядами. Цирк притих – все, затаив дыхание, ждали новой атаки, стремились не пропустить момент, когда наконец-то прольется первая кровь.

Каста продолжала улыбаться. После того, как орк вновь попытался достать ее размашистым боковым ударом лабры, она послала ему воздушный поцелуй, вызвав смешки на трибунах. Орк атаковал вновь. Девушка легко уклонилась от удара, пробежала мимо Тулькана на цыпочках и встала, выставив перед собой щит и отведя руку с Живодером назад, как бы приглашая орка атаковать.

– Хочешь меня поиметь? – крикнула она. – Попробуй, красавец. Я залюблю тебя до смерти.

На трибунах захохотали. Тулькан оскалил клыки и внезапно прыгнул вперед. На этот раз он не рубил, а просто ударил тычком, попав в середину щита. Касту отбросило назад, будто ее ударили тараном. Орк взревел, повторил атаку, усилив удар в щит девушки яростным прыжком. Трибуны взревели – лучший боец Дарната, непобедимая амазонка Каста, упала навзничь. Трибуны услышали ее пронзительный крик. Но орк сделал то, чего никто не ожидал. Подняв секиру, Тулькан отошел на шаг и прохрипел:

– Вставать, женщина! Тулькан не бить лежачий!

Каста, выплевывая набившийся в рот песок, поднялась на ноги. Тысячи глаз с недоумением смотрели на нее, а она смотрела на орка. Тулькан спокойно стоял, положив лабру на плечо, и ждал, когда девушка придет в себя. И Каста увидела его взгляд. Странный взгляд – в глазах орка не было ни ярости, ни жажды крови. Орк смотрел на Касту с интересом, будто старался получше ее рассмотреть.

– Ха! – крикнул он. – Вставать, драться! Ты красивый женщина, и Тулькан хочет убивать тебя красиво.

А он тщеславен, в замешательстве подумала Каста. И благороден, прах его забери – цирк совсем не то место, где следует соблюдать кодекс воина, но этот орк, видать, следует правилам честного боя даже тут. Однако таких ударов пропускать больше нельзя. После удара секирой левая рука онемела, щит сильно погнулся, но ран она не получила. Касте показалось, что на безобразном лице орка появилась торжествующая ухмылка. Видать, этот урод решил, что она всего лишь слабая девка, которую можно прихлопнуть, как надоедливую мушку. Самое время убрать ухмылку с его физиономии!

Каста бросилась вперед. Реакция у нее всегда была хорошая, она-то ее и спасала в поединке со зверями и монстрами. То, как Живодер распорол шкуру орка, Каста не увидела, а почувствовала всем телом. Она отскочила назад, закрываясь помятым щитом, и со злой радостью увидела, что лицо орка исказила боль, а песок под его ногами на глазах напитывается темной кровью. Зазубренное лезвие Живодера все-таки нашло жилу на бедре Тулькана.

– Нет, это я убью тебя красиво, – злорадно произнесла она.

Тулькан опомнился, пошел вперед. Каста сразу заметила, что ее противник заметно припадает на раненую ногу. Орк начал наносить мощные размашистые удары секирой, хэкая, будто мясник, но все они не попадали в цель – Каста уворачивалась от них с грацией, вызвавшей на трибунах рев восторга и гром аплодисментов. Потом, улучив момент, девушка сама атаковала, и снова Живодер попал в цель. На этот раз удар пришелся в бок, разорвав кожу и мышцы.

Трибуны заходились в криках восхищения. Теперь мало кто сомневался, что победа за человеком. Песок на арене покрывали все новые и новые багровые пятна, и вместе с кровью орк терял силы и надежду. Даже столь выносливое и сильное существо не сможет долго сражаться с таким кровотечением. Воистину, боги любят Касту-Дикарку! Опять она победила. Вот она снова пошла вперед, теснит орка, наносит удар за ударом. Эка, глядите, она в третий раз ранила этого урода! Слава Касте! Слава Непобедимой!

– Добей! – неслось с трибун. – Добей!

Орк уже с трудом отбивал виртуозные атаки Касты. На его руках и ногах появилось еще несколько рваных кровоточащих ран, лицо стало совсем серым, дыхание – прерывистым. Каста не торопилась; победа от нее никуда не денется, лучше поберечься и не подставиться ненароком под удар страшной лабры, одного точного удара которой довольно, чтобы оставить от нее мокрое место. Орк ранен, истекает кровью, но глаза его по-прежнему горят боевым огнем, и сил у него еще достаточно.

– Женщина тянуть время. Женщина жалеть, – вдруг прохрипел орк. – Пора заканчивать. Тулькан готов умирать.

Каста поняла. Тулькан признал поражение, и все, чего он хочет, так это умереть быстро и достойно. Кивнув орку, она молниеносно прыгнула вперед и ударом щита сбила противника с ног. Рев семидесятитысячной толпы оглушил ее.

– Убей! Убей орка! – кричали ей со всех сторон. – Прикончи эту падаль! Кас-та! Кас-та!

Тулькан лежал без движения и тяжело дышал. Кровавая лужа все больше растекалась под ним, но Каста вдруг поняла, что орк в схватке не получил ни одной смертельной раны. Кровь из ран орка была темной и вытекала медленно, хоть и обильно – Живодер не перерезал ни одной артерии. Тулькану повезло. С такими ранами выживают. Хотя о каком везении речь, если жить храброму орку осталось всего несколько мгновений?

– Убей! – гремело в ушах девушки. – Добей!

Внезапно Каста вспомнила о жене шофета, красавице Куати. Интересно, она тоже требует смерти этого орка? Она подняла глаза – Куати продолжала сидеть на резной скамеечке и смотрела на нее. В ее огромных ясных глазах было отвращение, а бледность, покрывшую ее лицо, не мог скрыть даже слой тональной пудры. Бой не доставил ей удовольствия, обилие пролитой на арене крови напугало красавицу, а предстоящий финал схватки вызывал у нее только страх и омерзение.

Каста отвела глаза от трибуны шофета и занесла меч. Тулькан кивнул ей и запрокинул голову, чтобы открыть горло.

– Женщина победить, – сказал он устало. – Убить быстро.

– Нет! – Каста лишь спустя какое-то время сообразила, что это говорит она сама. – Хотите его смерти? Клянусь Гаваном, никогда! Я боец, а не мясник. Если кто хочет, пусть сам выйдет сюда и добьет раненого. Он сражался честно и храбро. Я не хочу убивать!

Крики смолкли, над огромным цирком повисла тишина. Еще никогда боец не шел наперекор воле публики. Более того, пощада была дарована не человеку – свирепому чудовищу, уродливой твари. Но Каста смотрела не на этих людей, ожидавших зрелища смерти и разочарованных непонятной и неожиданной развязкой. Она снова перевела взгляд на царицу Куати, будто только ее решение могло сейчас спасти или погубить раненого орка.

Куати медленно поднялась со скамеечки. Глаза ее были холодны и пусты. Но прежде чем покинуть трибуну, правительница Дарната сняла с пальца перстень и бросила на арену, к ногам Касте. Зрители встретили этот царственный жест торжествующим ревом.

– Долго думать, – сказал орк, и в его желтых глазах мелькнуло удивление. – Убивать!

– Нет. – Каста подняла с песка сверкнувший алым огоньком перстень и поклонилась в ту сторону, куда под гром оваций удалились супруга шофета и ее свита. – Пусть кто-нибудь другой выпустит тебе кишки. Я не хочу.

– Ты спятила! – сказал ей старый Дерак, когда она вышла в Ворота Победителей и смогла наконец-то напиться и вытереть пот с лица. – Почему ты не убила эту тварь? Устроители игр страшно недовольны. Смотри, как бы не пожалеть!

– Ты угрожаешь мне, старик? – спокойно спросила Каста, зачерпнув ковшиком новую порцию воды из ведра.

– Ах, дочка, ну почему ты не хочешь послушать мудрого совета! Орка специально доставили в цирк, чтобы его убить, как ты не понимаешь? Все хотели видеть, как отважная Каста прикончит чудовище. Ведь это был всего лишь орк. Тупая жестокая тварь. Говорят, они человечину едят. А ты обманула их надежды. Теперь публика отвернется от тебя. Твоя слава померкла, дочка. Из-за глупого непонятного мне сострадания.

– Глупого? – сощурилась Каста. – А ты видел, как в начале боя, когда я потеряла равновесие и упала, это чудовище позволило мне встать на ноги? Да ни один из тех псов, с которыми я дралась на этой арене, не вел себя так же благородно, как этот орк! Кстати, пусть лекари поспешат его перевязать. Если он не истечет кровью, то поправится и проломит на арене еще немало человеческих голов на радость этим кровожадным скотам.

Старый ланиста не ответил девушке и ушел, сокрушенно покачивая головой. Однако Каста о нем уже не думала – к ней подошел помощник распорядителя игр Шабак, моложавый человек в хорошей шелковой тунике и с золотым ожерельем на шее.

– Раскисаешь, героиня, – сказал Шабак с презрительной усмешкой. – Раньше ты убивала, не раздумывая.

– Раньше я была глупой, теперь поумнела. Ты принес деньги?

– Вот они. – Шабак подал девушке мешочек с золотом. Каста заглянула в него.

– Здесь только десять саккаров, – сказал она, тяжело посмотрев на Шабака. – Мы договаривались на двадцать пять.

– Когда благородный Абнун заключал с тобой договор, селтонка, он рассчитывал увидеть на арене Касту-Воительницу, Касту-Убийцу. Ты же сегодня заслужила прозвище Касты-Плаксы.

– Ты думаешь, я сейчас кинусь бить твою смазливую рожу, Шабак? – спокойно сказала девушка, хотя в душе у нее все кипело. – Как бы не так, сволочь! Я знаю, что закон защищает такую мелкую мразь, как ты и твой хозяин. Но погоди, придет день, и ты сам приползешь ко мне и будешь умолять выступить на этой трижды засратой арене! А пока проваливай отсюда, а то ведь я могу и про законы забыть.

– Глупая шлюха! – Шабак улыбнулся, но в глазах его был страх. – Смотри, как бы твои безумные речи не передали наверх, в Дом Солнца.

– Сегодня Солнце из Дома Солнца была на представлении, и в ее глазах я прочла просьбу быть милосердной, – ответила Каста, – хотя подобное тебе шакалье требовало крови этого бедняги. Я знаю, каким богам молиться. Пятнадцать саккаров остаются за тобой, Шабак, и за толстопузой жабой по имени Абнун. Однажды я приду, чтобы потребовать их обратно.

– Придешь, как же! – Шабак сделал отвращающий жест в сторону Касты. – Скорее небо упадет на землю или ты свой варварский зад поцелуешь. Дорога в цирк теперь закрыта для тебя, жалкая селтонка. Навсегда.

Много городов на подносе Вселенной, и каждый из них по-своему любим бессмертными богами, но нет города богаче и прекраснее, чем Столица Семи Морей, Священный город Игерабала, славный Дарнат!

Молодой шофет Рас-Наван, Хранитель Солнца, смотрел с балкона своего дворца на огромную бухту Дарната, и сердце его наполняла гордость. Еще бы, в каком еще городе мира есть такой порт? Быстроходные триремы и громадные пятипалубные торговые гептаресы с Золотой Горы кажутся игрушками, зажатыми в Ладони Игерабала – так дарнатцы называли свою бухту. И все эти суда в его власти. И весь этот город, где храмы, дворцы и сады так прекрасны, что даже неотесанные варвары замирают от восторга, попадая на улицы Дарната. К услугам шофета пятидесятитысячная армия из наемников и огромный флот в тысячу кораблей, готовый сокрушить любого врага. Для шофета нет ничего невозможного. Одно слово – и дарнатские купцы бросят к его ногам несметные сокровища, накопленные многими поколениями. Один намек – и тайные убийцы избавят его от врага, если даже им придется отправиться за его головой на край земли. Одно высказанное желание – и придворные маги сумеют пробудить тайные неназываемые силы, чтобы исполнить волю шофета. Воистину, только избранный Высшими силами в неполные двадцать лет может обладать такой великой властью! Однако почему на его сердце тяжесть и отчего так часто приходят к нему печальные мысли? Не потому ли, что все боги к нему расположены, и только одна капризная богиня обходит его своей милостью?

Одна-единственная богиня. Прекрасная Куа, дарующая смертным любовь.

– Луккар! – негромко позвал шофет.

Один из двух роскошно разодетых придворных, вошедших в покой несколько мгновений назад и нерешительно застывших за спиной правителя, вздрогнул, мелкими торопливыми шажками подкрался к шофету, упал к его ногам.

– Ты доставил мои подарки? – спросил шофет.

– Да, о Лучезарный!

– Прекрасная Шеммер-Та-Нат приняла их?

– Она не вышла ко мне, о Лучезарный. Твои подарки я вручил домоправителю Узмая, и он поклялся, что несравненная Шеммер-Та-Нат сегодня же оценит их богатство и красоту.

– Ты сказал о моем приглашении?

– Конечно, о Лучезарный. Домоправитель заверил меня, что все передаст своей госпоже.

– Хорошо, Луккар, я тобой доволен. – Шофет протянул руку для поцелуя, и Луккар тут же приник к ней губами.

– Ты хочешь что-то сказать, Гаваор? – спросил шофет, не оборачиваясь, второго придворного.

– Государь, прибыл ваш дядя, Верховный жрец Шат-Цебу. Он сказал, что повелитель назначил ему аудиенцию на полдень.

– Верно, я совсем о нем забыл… Пригласи его сюда, Гаваор. А вы оба можете идти.

Придворные, кланяясь и обметая мраморный пол своими широченными рукавами, выскользнули из покоя. Шофет перевел взгляд на бухту. Вода в свете солнца казалась то прозрачно-зеленой, то густо-синей. У его жены Куати глаза зеленые. А у Шеммер – синие. И почему-то в последнее время он стал отдавать предпочтение синему цвету.

Визит Верховного жреца Рас-Наван воспринял с воодушевлением. Владыка Ашран – единственный при дворе, если не считать Луккара и Гаваора, кто знает о его тайной страсти. К удивлению шофета, Ашран воспринял исповедь юного правителя с пониманием. И может быть, сегодня Рас-Наван услышит от главы жреческой коллегии Шат-Цебу дельный совет. У любящего дяди всегда найдется хорошая идея для любимого племянника.

Жрец, роскошно одетый и благоухающий дорогими ароматами, вошел неторопливой и важной походкой – его власть в Дарнате почти равна власти шофета, так что не стоит во время встречи родичей с глазу на глаз обременять себя ненужными церемониями. Обменявшись с шофетом поцелуем – единственное требование придворного этикета, который владыка Ашран всегда соблюдал, – жрец осторожно, чтобы не помять складки своей роскошной мантии, опустился на скамью. Рас-Наван продолжал стоять.

– Здесь можно говорить спокойно, – сказал шофет. – Нам никто не помешает.

– Рад видеть тебя в добром здравии, племянник. Кое-кого удивило, что ты сегодня не был на Играх. Такое невнимание к цирковому представлению сочли даже за признак твоего нездоровья.

– Мне не хотелось смотреть на эту бойню. Но уж если ты об этом заговорил, так расскажи – было ли сегодня на арене что-нибудь стоящее?

– В первом отделении было много крови. Абнун не обманул наших ожиданий. Звери были великолепны.

– А во втором отделении?

– Твоя любимица Каста победила орка, однако оставила ему жизнь, хотя весь цирк требовал прирезать его.

– Это похоже на Касту, – усмехнулся шофет. – Она как дикая кошка, ее нельзя приручить. Только поэтому я до сих пор не взял ее в свой дом. Сделаю ее своей наложницей, а она меня зарежет, ха-ха-ха! Абнун, похоже, был в ярости?

– Еще бы! Думаю, толстяк до сих пор в страхе обливается кровавым потом. Ведь он обещал тебе, что Каста прикончит орка.

– Я не могу гневаться на Касту. Она своенравна, как необъезженная кобыла, но… красива. Красивой женщине многое прощается.

– Если позволишь, племянник, такое своеволие недопустимо. Бои в цирке не только зрелище, но и подношение жертвы богам. Бои должны заканчиваться смертью участников.

– Меня все это мало заботит. Я думаю о другом, дядя.

– О делах государственных? Или же о синеглазой деве из Храмового квартала?

– Надеюсь, ты сохранил в тайне наш разговор.

– Можешь не беспокоиться, жрецы умеют молчать. Если хочешь знать мое мнение, тебе не стоит давать волю чувствам. Твоя жена Куати прелестна, и я бы посоветовал тебе больше обращать внимания на нее, а не на дочку купца.

– Дядя, это сильнее меня. Я вторую неделю пытаюсь обуздать свою страсть, но от этого она разгорается все сильнее и сильнее.

– Это потому, что ты молод. В твоем возрасте любовь похожа на безумие – она поглощает нас целиком и заставляет совершать глупые и непонятные поступки. В конце концов, ты шофет, Воплощение Солнца на Земле. Ты волен взять на свое ложе любую женщину, какую пожелаешь. Возьми себе Шеммер-Та-Нат, и никто не посмеет тебя осудить.

– А отец Куати? Ты забываешь, дядя, что я женат всего четыре месяца. Этот мир устроен так, что мою связь с Шеммер-Та-Нат не получится скрывать от людских глаз. Слухи и сплетни разлетаются быстрее стрел. Царь Зураппа будет оскорблен, если узнает, что я делю ложе не только с его дочерью. А мне кажется, что я не люблю Куати и никогда не любил.

– В интересах государства тебе следовало бы проникнуться к ней самой горячей любовью и поскорее родить от нее наследника, – серьезно сказал жрец.

– Знаю, дядя, знаю! Ее отец ждет от меня того же. Так было бы хорошо и правильно. Однако богиня Куа смеется надо мной. В моем сердце не осталось места для моей жены.

– Боги иногда шутят над смертными, – изрек Ашран. – Вот и воспринимай все как шутку. Скоро праздник Моря, и тебе надо подумать, как порадовать морского владыку Игерабала. Все-таки именно этот бог покровительствует Дарнату.

– И это говоришь ты, жрец Шат-Цебу? Что-то я не пойму тебя, дядя.

– Сейчас поймешь. – Ашран сцепил пальцы рук, поднял взгляд к расписному потолку, будто там собирался прочесть то, что сейчас поведает правителю. – Бог Шат-Цебу доволен тобой, племянник. Наши дела обстоят куда лучше, чем при твоем отце и моем возлюбленном брате, светлая ему память! Саис больше не враг нам – твой брак с прекрасной Куати сделал нас союзниками, – да и на юге дикарские племена присмирели. Города Пятиречья признали твою власть, а ведь еще год назад там заправляли мятежники. Правда, на западе сейчас по-прежнему неспокойно, а все из-за проклятой Сабеи. Их пираты продолжают нападать на наши торговые суда.

– Ну и что?

– А то, что нам нужно усилить наш флот. Конечно, флот Дарната и сейчас мощен и непобедим, но никогда не помешает долить еще масла в светильник, даже если он горит ярко.

– Продолжай. Пока я не могу понять, куда ты клонишь.

– Владыка должен заниматься государственными делами, – загадочно сказал жрец, – а что может быть более угодным для богов, чем укрепление возлюбленного ими города? В день Моря ты объявишь совету Знающих, что задумал построить новые корабли, дабы распространить нашу власть на все Зеленое море. И ты их построишь – могучую эскадру, которая покончит с сабейскими разбойниками и их столицей Гале, этой язвой на челе океана. Когда-то твой отец хотел покорить Сабею, но тяжелая болезнь помешала ему. Ты, не он, доведешь великий замысел до конца. Ты уничтожишь логово сабейских разбойников и заслужишь милость богов и признательность своего народа.

– Начать войну с Сабеей? Помнится, мы начали разговор с другого, дядя.

– Конечно, мы говорили о синеглазой красавице. Ее отец – один из богатейших купцов Дарната. Известно ли тебе это?

– Разумеется, дядя, я знаю, что ее отец Узмай – богач, каких поискать. И что же?

– Для постройки нового флота нужны деньги.

– И ты предлагаешь мне…

– Вряд ли главы купеческих гильдий Дарната откажут тебе, если ты возьмешь у них деньги на строительство нового флота. Притом мы с тобой знаем, что Узмай, отец нашей красавицы Шеммер-Та-Нат, владеет крупнейшими в Дарнате частными верфями.

– Но при чем тут Шеммер-Та-Нат?

– Ты сделаешь ее отца придворным корабелом, а это высокий пост. Больше того, я ведь не случайно просил тебя порадовать жрецов Игерабала. Они могут, если захотят, даровать придворному корабелу высокий титул Сына Моря. Когда-то, в древнем Дарнате, Сын Моря считался вторым человеком после шофета.

– Ты предлагаешь мне возвеличить какого-то безродного купца? Но в чем цель? Боги, я не услежу за хитроумным сплетением твоих мыслей, дядя!

– В безродности все и дело. Ты можешь взять Шеммер-Та-Нат в свой дом. Ты шофет, тебе все позволено. Но девушка эта слишком низкого происхождения, и твое общение с ней будет выглядеть в глазах царя Зураппы как похождения по гулящим девкам. Это плохо. Но все изменится, когда ее отец будет возвеличен. Если Сын Моря считается по нашим древним законам равным высшим вельможам, то почему шофет не может взять на свое ложе его дочь?

– Клянусь глазами Куа, ты прав! – Взгляд Рас-Навана засверкал, юноша бросился к жрецу и обнял его. – Мой тесть Зураппа осудит меня, если я возьму просто наложницу, тем самым унизив его дочь, но не сможет оспаривать наших обычаев!

– Ты заключишь с прекрасной Шеммер-Та-Нат ритуальный брак, который вовсе не исключает плотских сближений. Маленькая хитрость, но в итоге ты получишь сразу три вещи, которые сделают тебя еще более великим и счастливым; синеглазую деву, деньги купцов и новые корабли, которые усилят Дарнат на западе, и при этом сохранишь свое лицо перед строгим тестем, – подытожил Ашран. – Угроза со стороны Сабеи все оправдает. Вот так правят великие правители, племянник.

– Дядя, ты воистину кладезь премудрости! Однако Праздник Моря будет уже на следующей неделе. У нас мало времени.

– Это означает только одно – что уже через неделю ты насладишься прелестями Шеммер-Та-Нат, и никакие ревнивые жены и их отцы тебе в этом не помешают. Доверься мне и подготовь два указа – о постройке новых судов и о назначении Узмая главным придворным корабелом. Этого достаточно. А жрецов Игерабала я беру на себя.

– Сделаю сегодня же! – Рас-Наван буквально светился счастьем. – После встречи с тобой соберу совет и объявлю о решении усилить флот.

– И боги щедро вознаградят тебя. – Ашран поднялся со скамьи, важно поцеловал племянника в лоб. – До встречи, племянник. Пусть Шат-Цебу благословит твою руку и твой разум! Я счастлив, что помог тебе принять верное решение к твоему благу и благу всего Дарната!

– На то и нужны мудрые советники, дядя.

– Не всякий правитель их слушает, – сказал Ашран, направляясь к выходу. – Но меня боги одарили разумным племянником. Ты получишь то, чего желаешь всем сердцем. Я никогда не бросаю слов на ветер. Но сначала хочу кое-что тебе сказать. Пришло время поговорить о делах государственных, и дела эти, дорогой племянник, великой важности. Два дня назад ко мне в храм пришел тайный представитель одного шеранского мага. Маг хочет встречи, и я согласился на эту встречу.

– Шеранский маг? – Рас-Наван порывисто повернулся на каблуках, шагнул к жрецу. – Здесь, в Дарнате? Ты собрался встретиться с ним? И ты так спокойно об этом говоришь?

– Да, племянник, потому что собираюсь выяснить, что задумал этот маг. Шеранские шпионы и раньше проникали в наши земли, но еще никогда посланец Круга Чаши не искал встречи с главой жрецов Дарната. В этом есть что-то необычное. Я намерен встретиться с ним и узнать, чего они хотят.

– Клянусь Игерабалом! Тайный посланник заклятого врага нашего царства ищет с тобой встречи, и ты так спокоен! Хорошо, что ты сказал мне об этом. Ступай и постарайся выведать их планы. Где назначена встреча?

– В Старом городе. Умоляю тебя, племянник, не нужно никакой стражи и сыщиков. Если шеранит что-нибудь заподозрит, мне придется плохо. Одному Шат-Цебу известно, какими секретами черной волшбы владеет этот маг. Поэтому доверься мне. Я устрою все так, как нужно. А после встречи я расскажу тебе, чего хочет от нас проклятая королева Эре-Далора.

* * *

Через час после встречи с шофетом Верховный жрец Шат-Цебу, облаченный в простую темную одежду младших жрецов, в одиночку покинул храм на Площади Богов, миновал священные сады Куа и, углубившись в бедняцкие кварталы Старого города, добрался до неприметного дома на окраине Дарната. Двери ему открыл молчаливый слуга с лицом, закутанным пропитанной дегтем тканью так, что были видны одни глаза.

– Веди к хозяину, – велел Ашран. Слуга издал странный звук, похожий не то на хрип, не то на мычание, закивал головой и повел жреца в глубь дома по длинному коридору, освещенному лишь тусклыми масляными светильниками. Ашран со страхом и отвращением смотрел своему проводнику в спину – он догадывался, кого Кирис использует в качестве слуги. Хотя, с другой стороны, более надежных слуг, чем шеранские Молчаливые, быть не могло. Дом был старый, ветхий, расшатанные половицы противно скрипели под ногами, ободранные стены покрывал толстый слой копоти, пахло мышами и плесенью. Следуя за слугой, Ашран поднялся по лестнице на второй этаж дома и вошел в просторную, но грязную и скудно обставленную комнату, где его уже ждали.

– Владыка Ашран! – Худощавый бритоголовый человек в винно-красных одеждах, стоявший у окна, повернулся к гостю и отвесил жрецу Шат-Цебу церемонный поклон. – Вы пришли, какая честь!

– Мастер Кирис. – Ашран ответил поклоном.

– Вы пришли один? – Кирис жестом отпустил слугу, и они остались вдвоем.

– Один.

– Весьма неосмотрительно с вашей стороны. Я впервые в вашем городе, и мне он не понравился. Слишком много нищих и воров. Эта часть города буквально кишит ими. Для человека вашего сана и положения опасно ходить по бедняцким кварталам в одиночку. Я бы не возражал, если бы с вами была небольшая охрана – человека три-четыре.

– Меня защищает сила Шат-Цебу, – ответил Ашран. – И еще эта одежда. Уважение к жрецам в Дарнате очень велико. Ни один грабитель не осмелится поднять руку даже на младшего жреца.

– Хорошо. – Мастер Кирис указал гостю на одну из скамей, сам сел напротив. Маги долго молчали, глядя друг на друга. Это была их первая очная встреча, до сих пор два волшебника общались при помощи шифрованных писем. Теперь же Кирис сделал то, чего владыка Ашран от него не ожидал – приехал в Дарнат собственной персоной.

– Вина? – внезапно спросил Кирис.

– Благодарю, не стоит. – Ашран понял, что пора переходить к делу. – Я прочитал ваше последнее послание и решил, что оно заслуживает внимания.

– Весьма польщен, – с иронией в голосе ответил маг. – Рад, что вы нашли время встретиться со мной.

– Однако мне странно, что такой могущественный человек, как вы, решили остановиться здесь, в этих трущобах на краю города.

– У меня не было выбора. Вряд ли в Дарнате пришли бы в восторг от визита шеранского мага.

– Дарнат и Шеран давно не враги, – возразил Ашран, прекрасно понимая, что неубедителен. Кирис засмеялся.

– Но и не друзья, – заметил он. – Нашего посла нет при дворе нашего шофета, да и при других дворах тоже. Обладание Силой зачастую доставляет неудобства, мой друг. Нас боятся – и правильно делают. Мало кому понятны наши истинные цели. Время Шерана еще не пришло. Но скоро придет. И вы сделали правильный выбор, согласившись нам помогать.

– Я хочу…

– Конечно, вы хотите процветания и могущества Дарната. А это возможно, если правителем вашего города будет достойный человек, отважный муж и искушенный волшебник. Таким шофетом были бы вы, мастер Ашран. Кстати о шофете – вы изложили наш план вашему племяннику?

– Да, и он согласен осуществить его. Только у него своя причина для этого.

– Любовь! – Кирис улыбнулся, но его черные пронзительные глаза остались холодными. – Что ж, он получит то, чего желает. И все мы получим то, чего хотим, когда придет время.

– Будем откровенны, как добрые друзья, мастер Кирис. Мой племянник хочет взять на свое ложе женщину, в которую влюблен, и ради этого готов начать войну с Сабеей. Я хочу стать правителем этого города и сделать его оплотом Силы на берегах моря. А чего хотите вы?

– Так ли хотите вы знать все это, мастер Ашран? Иногда неведение бывает куда лучше знания. Знание приносит скорбь и тревогу.

– Вы мне не доверяете?

– О нет! За два года нашего заочного знакомства вы доказали мне, что вполне заслуживаете доверия. Просто моя королева взяла с меня обязательство хранить в тайне наш общий замысел. Да и маги Чаши будут недовольны, если узнают, что я рассказал вам о наших планах.

– Словом, вы мне ничего не скажете.

– Напротив, – сказал Кирис, заметив промелькнувшую на лице владыки жрецов Шат-Цебу обиду. – Я так ценю вас, что расскажу вам все. Я считаю вас своим другом и союзником и не хочу использовать вас втемную. Но вам придется набраться терпения, чтобы выслушать всю предысторию.

– Я готов. – Голос Ашрана даже дрогнул от нетерпения. Кирис засмеялся.

– Что вы знаете о Реликвиях Отца Теней, мастер Ашран? – спросил он.

– Только то, что записано в священных книгах.

– А именно?

– В священных книгах записано, что двадцать тысяч лет тому назад весь мир был под властью правителей дома Нин, и люди жили так долго, что это трудно сейчас вообразить. Царь Нингирах Первый правил пять тысяч пятьсот лет, а его сын Нин-Уштиан – семь тысяч триста. Это было чудесное время, когда сила и знания Нин преобразили всю землю. Города тогда строили из золота и хрусталя, а в садах росли райские плоды, дарованные людям богами. Люди были тогда очень благочестивы и почитали богов за их заботу. Так продолжалось, пока трон не занял внук Нин-Уштиана Аюкка, который решил во всем сравняться с богами – попросту говоря, стать бессмертным. Он обратился к Девяти Вечным с просьбой даровать ему бессмертие, но боги отказали. Вот что они изрекли Аюкке через оракула: «Человек – творение Божье и не может быть равным богам. Ваша жизнь и так достаточно длинна, чтобы вы успели совершить в ней все, что предначертано вам свыше. Ты требуешь невозможного». Однако Аюкка продолжал поиски бессмертия, и однажды в его алмазный дворец Аталу пришли жрецы Отца Теней, владыки Бездны.

– Все верно, – подтвердил Кирис. – И правитель Аюкка принял от Владыки Теней три дара, которые вместе приносили великое благо – бессмертие. Отец Теней через своих жрецов вручил Аюкке Слово Бездны, Венец Бездны и Пламя Бездны. Вы хорошо знаете священные тексты, мастер Ашран.

– Наши священные тексты учат, что с Дарами Отца Теней для людей пришли великие беды. Началась эпоха Шу, время господства демонов Теневой Стороны. Мир погрузился в беспрерывный ужас… А потом начался потоп, который уничтожил мир Первоначального Века. С тех пор человеческая жизнь стала намного короче, и мы проживаем ее в трудах и болезнях.

– Но Дары Бездны остались в нашем мире, – сказал Кирис.

– Однако никому не удастся их найти. Ни одна из священных книг не объясняет, какие же дары получил от жрецов Отца Теней глупый Аюкка.

– Шеранские маги это знают.

– В самом деле? – Ашран с любопытством посмотрел на мага. – Интересно бы узнать, и что это за Дары?

– Правильнее сказать, у нас есть описание каждого из этих Даров. Слово Бездны – это две таблицы с письменами, золотая и серебряная. Они содержат заклинания, которые дают возможность пробудить силу древних правителей Шу и управлять ей. Венец Бездны – это волшебный шлем. А вот Пламя Бездны – это жезл, излучающий свет преисподней. Из трех Даров именно Пламя Бездны обладает наибольшей силой.

– И что они дают?

– Три вещи, которые искал Аюкка – силу, вечную юность и бессмертие. То, чем обладали люди в эпохи Нин и Шу.

– Надо ли понимать, что вы располагаете этими Дарами?

– Пока только одним – Словом Бездны. Но мы знаем, где искать остальные два, и скоро Дары Бездны будут у нас в руках.

– И что это вам даст?

– А вы не понимаете? – Кирис поднял руки к потолку. – То, что человек искал с момента его сотворения богами – истинное бессмертие. Мы, маги Шерана, долгие века пытались разгадать тайну бессмертия и многого добились, но не нашли ключа к настоящей вечной жизни. Все три Дара, собранные вместе, вернут мир к временам Золотого века Шу, когда Земля была под властью одного властелина, не было войн и люди жили вечно, не боясь смерти. И сделаем это мы, маги Чаши.

– И властелином Земли будет ваша королева?

– А почему бы нет? Ее величество Маргиана достойна абсолютной власти как никто другой. Если вы знаете более достойного монарха, назовите его имя. Знаете такого?

– Однако я не совсем пойму, при чем тут Сабея, мастер Кирис. – Ашран ушел от ответа, сменив тему. – Объясните мне, почему так необходимо начать с ней войну.

– По двум причинам. Сабея – давний враг Дарната, и если уж воевать, то лучше всего с ней. А вторая причина кроется в знании, которым мы обладаем. В одной из Таблиц Судеб записано, что скрытый правитель Сабеи может захватить эти Дары и стать разрушителем мира.

– Скрытый правитель? В Сабее правит сейчас малолетняя дочь короля Раймона. О каком правителе речь?

– Пророчество Хлодда, восьмое в тринадцатой Таблице, посвященной будущему, называет этого скрытого правителя Сыном льва.

– Я не помню этого пророчества в тринадцатой Таблице.

– Возможно, вы просто о нем забыли.

– В самом деле. – Ашран потер пальцем свой мясистый нос. – Вы мне все очень хорошо объяснили. А теперь давайте поговорим о главном. Что в том случае, если я помогу вам, получаю я сам?

– То, что вы хотите – трон шофета, прекрасную Куати и поддержку Шерана. Когда же Дары Бездны проявят свою чудесную силу, вы получите еще и бессмертие и власть над созданиями Теневой Стороны. Вы станете одним из магов Чаши, мастер Ашран. Мы не забываем своих друзей. А пока примите вот этот перстень. – Кирис снял с пальца кольцо с чудесным голубоватым бриллиантом и протянул его Верховному жрецу. – Это подарок от моей госпожи, королевы Маргианы. Она просила передать вам его в знак уважения и дружбы. Не беспокойтесь, перстень не зачарован. Это обычное украшение, которое, как мне кажется, достойно вас.

– В самом деле? – Ашран принял перстень; даже ему, неискушенному в драгоценных камнях человеку, было понятно, что камень в кольце имеет великую цену. – Очень признателен королеве. Передайте ее величеству мою благодарность за чудесный подарок.

– Королева Маргиана надеется на вас. Она очень хочет, чтобы давней бессмысленной вражде между нашими государствами был положен конец. Грядет новая эпоха, и ворота в нее откроем мы, маги Дарната и Шерана. Покорение Сабеи – первый шаг на пути к осуществлению наших планов. У нас общий враг и общие цели. Надо пользоваться моментом и забыть о прошлом.

– Вы умеете убеждать людей, мастер Кирис. – Ашран отвесил шеранцу церемонный поклон. – Я ухожу от вас, полный надежд.

– Постойте, это еще не все. Как я понимаю, ваш юный шофет желает войны с Сабеей. Однако сабеи – отличные моряки, и их столица Гале сильно укреплена. Кровь храбрых дарнатских легионеров будет литься в этой битве рекой и на суше и на море.

– К чему вы это говорите, мастер Кирис?

– Я хочу сказать, что врага не стоит недооценивать. Да, Дарнат обладает многочисленной армией и отличным флотом, но этого мало. Сабеи могут противопоставить вам рейдерскую войну на море; их флот гораздо меньше вашего, но у них быстроходные суда и храбрые моряки. Поэтому я хочу вам помочь. Вам нужно оружие, которое быстро и эффективно разрушит морскую мощь Сабеи и облегчит взятие крепости Гале.

– Вы имеете в виду особую боевую магию?

– Не совсем в том смысле, который вы вкладываете в свои слова, дорогой друг. Боевая магия – вещь могущественная, но у нее есть большой недостаток. Хорошего боевого мага очень долго и очень дорого обучать, уж не говоря о том, что не каждый может им стать, а убить его может любой идиот, удачно послав в мага стрелу стоимостью в два каваша. Вам понадобится много времени, чтобы подготовить достаточно магов-бойцов для войны с Сабеей. Есть более простой, быстрый и дешевый способ – просто принять чужие знания и использовать их для победы над общим врагом.

– И что это за знания?

– Смотрите. – Кирис извлек из своего поясного кошеля маленькую стеклянную бутылочку, наполненную красной фосфоресцирующей жидкостью, и бросил ее в камин. Яркая вспышка ослепила Ашрана: в камине забурлило оранжевое бездымное пламя, такое жаркое, что Ашран немедленно попятился прочь от огня – выносить его жар даже в пяти шагах от камина было невозможно.

– Это еще не все, – сказал Кирис, улыбаясь: его сухое лицо в багровых отсветах бушующего пламени казалось лицом адского демона. – Попробуйте плеснуть на пламя водой из кувшина – оно разгорится еще ярче.

– Что это, во имя Шат-Цебу?

– Пироколлодиум. Изготовить его проще простого, и ведро пироколлодиума будет стоить вашей казне дешевле, чем кожаный нагрудник лучника. Но достаточно наполнить огненным зельем маленький кувшин и выстрелить им из катапульты по кораблю, и вражеское судно вмиг превратится в плавучий ад. Погасить горящий пироколлодиум невозможно… почти невозможно. Это зелье поставит Сабею на колени.

– Великие боги! – Ашран сделал жест, отвращающий злых духов, перевел изумленный взгляд с угасающего пламени на Кириса. – Но для войны нужно много вашего зелья. Вы изготовите его для нас?

– Зачем? Я передам вам рецептуру. Пользуясь ею, ваши маги смогут изготовить достаточно пироколлодиума, чтобы превратить весь сабейский флот в груду плавучих головешек. Вам совершенно необязательно говорить, что вы получили рецепт зелья от меня; можете сказать, что нашли его в древних книгах. Ваш юный владыка поверит вам, можете не сомневаться.

– Это воистину великий день для Дарната! Шофет будет доволен.

– Считайте это вкладом моей страны в общую победу.

– Я потрясен. И где же рецепт?

– Вот он. – Кирис подал Верховному жрецу лаковый тубус со свитком. – Прочтите его и вы поймете, что оружия дешевле и лучше вам не сыскать нигде.

– Сегодня же соберу магов и прикажу начать работы по изготовлению пироколлодиума.

– Успехов вам, мастер Ашран. Держите меня в курсе ваших начинаний.

– Прощайте, мастер Кирис.

– До встречи!

Маги обменялись церемонными поклонами, и владыка Ашран покинул комнату – его лицо просто светилось от радости. Шеранский маг после ухода Верховного жреца остался в кабинете – сев в кресло, он терпеливо ждал, когда вернется молчаливый слуга, тот самый, что привел гостя перед началом беседы. Наконец слуга вернулся. При его появлении Кирис немедленно встал.

– Фу! – Слуга сорвал пропитанный дегтем шарф, закрывавший лицо, стянул с рук грубые дерюжные перчатки, тоже вымоченные в дегте. – Я едва не задохнулась.

– Ваше величество не мог испортить даже наряд Молчаливых. Я прикажу подать горячей воды, чтобы вы могли умыться.

– Успею. – Королева Маргиана милостиво подала магу руку для поцелуя. – Хорошая работа, Кирис. Похоже, маг сумеет убедить мальчишку, и война начнется.

– Не сомневаюсь в этом, ваше величество.

– И мы получим то, что хотим?

– Именно так. Я сделаю все, чтобы после падения Гале проникнуть в подземелья Сабианума. Новый союзник мне не откажет в такой маленькой любезности.

– Я слышала ваш разговор с Ашраном, и мне было очень интересно. Расскажи мне о трех Дарах, Кирис. – Королева сбросила грубую хламиду, осталась в темной шерстяной тунике, перехваченной на тонкой талии шитым золотом пояском. Кирис невольно залюбовался правительницей Шерана: Маргиана даже в этом простом наряде была свежа и безумно хороша собой. – Ты ведь не рассказал этому варвару правду, не так ли?

– Разумеется, ваше величество. Маги Чаши никогда бы мне не простили такой болтливости.

– А какой силой в самом деле обладают Дары?

– Три Дара – это три уровня господства над древними силами Шу. Слово Бездны указывает место, где расположен вход в тайный город Шу – там покоится спящая армия Веел-Забара, последнего царя Империи Бессмертных. Венец Бездны сделает носящего его главнокомандующим воинством Теневой Стороны. Пламя Бездны даст своему владельцу силу одновременно двух Сторон бытия. Из всех трех Даров Пламя Бездны – самый могущественный.

– И ты знаешь, где они, эти Дары?

– После блистательной победы ваших войск над орками при Меру мы наконец-то заполучили Слово Бездны. В нем источник наших тайных знаний. Наше могущество будет основано на обладании Словом. Что же касается Венца Бездны, то косвенные признаки указывают на то, что он сокрыт где-то в подземельях Сабианума.

– Ага, вот зачем нужна война с Сабеей! – Королева рассмеялась звонким девичьим смехом. – Но объясни мне, Кирис, почему нельзя просто выкрасть Венец из Гале? Так ли нам необходимы союзники?

– Выкрасть можно, моя королева. Маги Чаши даже собирались поручить это нашим агентам в Гале. Но потом архимастер Храор все же убедил магов в необходимости войны. Сабея – наш враг, и Дарнат – наш враг. Что может быть лучше для нас, чем война между нашими врагами? Их ждут страдания и разорение, а все плоды победы достанутся нам.

– А где находится Пламя Бездны?

– Этого не знает никто. Лишь обладание первыми двумя Дарами может привести к главному сокровищу – Пламени Бездны.

– Безумно интересно! Однако позволь заметить тебе, Кирис, что ты весьма опрометчив. Не стоило доверять варвару секрет огненного зелья.

– Ваше величество, рано или поздно этот секрет станет известен всем. Состав зелья так прост, что однажды начинающий алхимик создаст его случайно, и маги Чаши об этом знают. Ради нашей победы над Сабеей и овладения Венцом Бездны можно пожертвовать таким незначительным магическим секретом. Посмотрим теперь, как Ашран распорядится моим подарком. Надеюсь, он правильно использует его.

– Да, жаль, что у Шерана нет своего флота. Что теперь, Кирис?

– Теперь нам можно возвращаться домой, в Эре-Далор, если только вашему величеству не угодно еще задержаться в Дарнате.

– Мне? Клянусь Отцом Теней! Я буду рада увидеть этот город, когда он превратится в груду пепла и обломков. Сейчас меня от него просто тошнит. Я скучаю по Шерану как никогда. Ты хорошо поработал, Кирис. Я подумаю, как вознаградить тебя за это.

– Я всего лишь слуга вашего величества.

– Хороший слуга, я бы сказала. Пусть твои Молчаливые готовятся к отъезду.

– Я и сам хотел предложить вам уехать из Дарната, ваше величество. Как раз перед встречей с Ашраном я получил весточку из Эре-Далора. Мастер боя Рахус сообщает, что часть наемников, которых наши вербовщики наняли в Диких городах, согласились принять эликсир, и ваша гвардия Неустрашимых пополнилась еще сотней воинов. Вам стоило бы самой присутствовать на их первом построении.

– Мудрое замечание, Кирис. Тогда поспешим, и пусть Дарнат провалится к демонам! Надеюсь, однажды мы поступим с этим городом так, как он того заслуживает.

– Это случится очень скоро, ваше величество.

– Надеюсь. – В лиловых глазах Маргианы появился кровожадный блеск. – Нас ведь ничто не остановит, Кирис?

– Ничто, ваше величество. Мы отыщем все три Дара Бездны. И вы вернете этот несовершенный мир к временам Шу. Вы соедините Плоть и Тень, станете бессмертной правительницей всей Вселенной.

– Звучит заманчиво. Я тебя больше не задерживаю. Собирайся в путь!

Глава вторая

Каста подняла голову. Этим вечером она выпила больше обычного и теперь ощущала не только опьянение, но и сильную непривычную усталость. Правильно сказал этот проклятый пес Шабак – она раскисает. Раньше она могла пить ночи напролет да еще и укладывала с собой в постель двух-трех мужчин и утром чувствовала себя настоящей амазонкой, а не бессильной старой клячей. А теперь…

Каста огляделась – «Золотой кубок» был полон народу, хотя приближалось время второй стражи. У стойки собралась компания моряков и портовых грузчиков, а у дальней стены, в ярко освещенной части огромного зала, за шестиугольными столами собрались игроки в «черное и белое» – их возгласы и стук фишек о столешницу разносился по всей таверне. Вроде все как обычно. «Золотой кубок» славился на весь Священный город своей кухней и своей игрой – хозяин таверны, Уршад-Забияка, купил у Канцелярии Бога патент, разрешающий ему в своем заведении держать игровые столы. Кого-то манили в таверну Уршада изысканные привозные вина и кушанья дарнатской кухни, такие как «шумбура» – густая похлебка из разных сортов рыбы и креветок с лимоном и мятой или «близнецы» – жаренные на вертеле свиные котлеты под соусом из яиц, уксуса, перца и шафрана, – но большинство гостей все же приходили попытать счастья в игре. С вечера до утра в таверне собирались игроки со всего Дарната, и можно было встретить самых разных людей – и офицеров Священного Легиона, и торговцев, и подозрительных типусов с бегающими глазами, младших жрецов, богатых бездельников, матросов из гавани и вольноотпущенников. С начала вечера к Касте уже подходило немало завсегдатаев цирка – выразить восхищение ее красотой и воинским мастерством, признаться в любви, пригласить к себе в дом. Однако несколько раз Каста ловила на себе злобные косые взгляды неизвестных ей людей: верно, это были те, кто сегодня в цирке лишился своих денег из-за искусства первой воительницы Дарната. Но сегодня в заведении Уршада почему-то не было видно цирковых бойцов, хотя обычно Каста обязательно встречала тут кого-нибудь из собратьев по ремеслу, и это было странно.

– Эй, еще вина! – охрипшим голосом крикнула она.

Девушка-подавальщица принесла кувшинчик с розовым сабейским нектаром, приняла у Касты деньги. Подавальщица была хорошенькая, глазастая и полненькая, и в ее глазах был страх. Ей было непонятно, как может Каста пить в одиночку неразбавленное вино в окружении мужчин. Каста поняла, сделала страшные глаза. Подавальщица отшатнулась от нее и постаралась затеряться в толпе.

Кто-то положил ей руку на плечо.

– Я знал, что я тебя здесь найду, – сказал Дерак.

– А? – Каста перевела взгляд с подавальщицы на старого ланисту. Дерак сел напротив своей ученицы, подозвал пугливую подавальщицу и потребовал вина. Девушка, еще раз испуганно глянув на Касту, поспешила за вином.

– Пытаешься напиться? – Дерак оглядел батарею пустых кувшинчиков на столе перед Кастой. – Неплохое занятие. Иногда вино помогает забыть о неприятностях. Хотя красивой девушке не подобает пить в одиночку, да еще такое крепкое вино.

– Зачем ты пришел?

– Я пришел выпить. Надеюсь, ты не против?

– Валяй! – Каста налила вина в кубок себе и ланисте, выпила, почмокала губами. – Хорошее у Уршада вино. Пьяное, клянусь вечной красотой Берис! Пей же, старик. Я угощаю.

– Абнун был в ярости, когда ты ушла из цирка, – сказал Дерак. – Я думал, он лопнет от злобы, как перезревший арбуз. Ты бы видела его лицо! Оно стало фиолетовым, как гелатская слива, а глаза просто лезли из орбит. Его едва удар не хватил. Ты сильно разозлила его, дочка. Он сказал, что с этого дня близко тебя к Цирку не допустит.

– Плевать я на него хотела! Эта жаба мне еще деньги должна. Пятнадцать саккаров, забери его чума! Он мне недоплатил. Я вернусь в Цирк, когда он мне заплатит все до последней монетки. Близко не подпустит, говоришь? Сам приползет умолять, чтобы я снова начала выступать. Меня публика любит. А у него нет ни одного стоящего бойца, только хилые недоноски, которые срутся от страха, едва услышав слово «арена».

– Это ваши с Абнуном дела. Я пришел не затем.

– А зачем же, интересно знать?

– Тебе следует быть осторожной.

– Осторожной? Что ты имеешь в виду, Дерак?

– До меня дошла сплетня, что Абнун хочет тебе отомстить.

– Что? – Каста криво улыбнулась. – Эта свинья хочет мне отомстить? И как же, интересно знать? Задавит меня своим пузом? Или нагадит под моей дверью?

– Я не знаю, дочка. Но недооценивать Абнуна не стоит. Он прикормил многих подонков в Старом городе, и у него большие связи. Сегодня ты нанесла Абнуну смертельную обиду – он рассчитывал, что ты убьешь орка, как этого требовали устроители игр. Ты же знаешь, что в таких боях правило одно – не оставлять побежденного в живых. Очень многие недовольны тем, что ты сделала.

– Мне все равно, старик. Я сделала то, что сделала.

– Неужели ты думаешь, что орку сохранят жизнь?

– Что ты сказал? – Каста отставила недопитый кубок. – Что значат твои слова? Объяснись, порази тебя стрела Некриан!

– Сразу после твоего ухода из Цирка Шабак приказал добить орка.

– И они… убили его?

– А ты как думаешь?

– Проклятые свиньи! – Каста яростно засверкала глазами. – Абнун мне заплатит и за это подлое убийство, клянусь!

– Не горячись. Я пришел не затем, чтобы сказать тебе об убийстве орка.

– Тогда что тебе нужно, Дерак?

– Меня попросил найти тебя тот самый орк, о котором мы так много говорим – непонятно почему. Клянусь Игерабалом, ни один орк не заслужил такого внимания. И мне невдомек, почему ты…

– Замолчи, Дерак. – Каста почувствовала, что хмель слетает с нее с неимоверной быстротой. – Ближе к делу. Что он тебе сказал?

– Этот Тулькан у своих соплеменников был вроде колдуна-шамана. Когда его унесли в кубикул, я пытался выяснить, куда ты ушла. А тут ко мне подбежал какой-то малый из свиты Шабака и попросил идти за ним. Я поднялся к Шабаку и случайно услышал, как он приказал своим людям прикончить орка и избавиться от тела. Мне это не понравилось, и я после разговора с Шабаком пошел искать нашего врача – я подумал, что лекарь сможет убедить Шабака оставить орку жизнь. Мне не хотелось, чтобы твой благородный, хоть и глупый поступок пропал впустую.

– Говори, Дерак. По делу говори.

– Короче, я спустился в кубикул и увидел орка – он лежал на циновке, и раб-лекарь перевязывал ему раненую ногу и бок. Он увидел меня и спросил, где ты. Я сказал, что не знаю. Мне показалось, орк был очень расстроен. Тогда он сказал мне, чтобы я тебя нашел и дал вот это. – Дерак протянул девушке странный амулет: на засаленном кожаном шнурке висел круглый серый камень с дыркой посредине. – Он вообще-то очень хотел поговорить с тобой и просил тебя найти.

– Я иду в Цирк. – Каста встала с табурета, но голова закружилась, и девушка, чтобы не упасть, схватилась за край стола. Дерак покачал головой.

– Тебе совсем не к лицу пьянство, дочка, – сказал он. – И уж тем более не стоит тебе сейчас туда идти.

– Может быть, ты ошибаешься, и Тулькан еще жив. Я не дам его убить, будь я проклята!

– О, совсем забыл сказать – орк велел передать тебе, чтобы ты показала камень какой-то Динче. Он сказал, что она живет здесь, в Священном городе, недалеко от рынка. Больше он ничего не сказал, только попросил тебя найти. Думаю, тебе он сказал бы куда больше.

– Тем больше у меня причин пойти в Цирк и убедиться, что Шабак и его прихвостни еще не успели с ним расправиться.

– И все же я бы поостерегся.

– С каких пор ты стал трусом, Дерак? – с горечью произнесла Каста.

– С тех пор, как постарел. Тебе всего двадцать два года. Ты сильна и здорова, как тигрица, и тебе неведомо, как старость глумится над нами. Каждое утро я благодарю богов, что мои руки и ноги еще повинуются мне и мозги мои пока не высохли, как плевок на солнцепеке. Доживешь до моих лет – поймешь. А пока я тебя предупредил. Еще раз говорю тебе, Каста, будь осторожна. Абнун опасен, а ты его разозлила.

– Спасибо за совет. – Девушка бросила на стол золотой саккар и направилась к выходу. Дерак смотрел ей вслед и качал головой.

* * *

Вход в Большой Цирк закрывали еще до полуночи, если не проводилось круглосуточных боев, поэтому Каста и не рассчитывала, что привратник специально для нее откроет ворота. Однако она и не собиралась ломиться через центральные ворота. Она намеревалась войти с входа, о котором знали лишь гладиаторы и цирковая челядь – этот вход находился рядом с каналом. Именно здесь разгружались грузовые суда с припасами и животными для Цирка, и с этого входа все это добро доставлялось в кладовые и клетки под ареной. Каста не сомневалась, что ей удастся пройти – у нее, как и у всех элитных гладиаторов, был ключ от служебного входа, а сторожем был земляк-селтон. И еще Каста очень надеялась, что Абнун или хотя бы Шабак окажутся в этот час в Цирке. У них найдется о чем потолковать.

Миновав узкие и грязные улицы Торгового квартала, Каста вышла на набережную и пошла вдоль широкого канала, перерезающего Приморский квартал на две почти равные части. Большой Цирк находился на холме, в самой северной части Приморского квартала, а дальше шли сады Игерабала и храмовый город. Каста шла и думала, что этой ночью неплохо было бы нанести визит Абнуну – хозяин Цирка жил как раз в храмовом районе – и просить за несчастного орка. Каста и сама не могла понять, с чего это вдруг ее так озаботила судьба Тулькана, ведь это был всего лишь орк. Однако рассказ Дерака просто взбесил девушку. Она сохранила орку жизнь, а эти свиньи… Она и раньше терпеть не могла Абнуна и его прихвостня Шабака, сколотивших огромное состояние на человеческой крови – на крови самой Касты в том числе. Теперь же ее одолевали кровожадные мысли. Но сначала надо попасть в Цирк.

До пристани она дошла за четверть часа. Луна скрылась за тучами, и улицы погрузились в густой мрак, но это было на руку Касте. Она быстро миновала крохотную площадь со статуей богини-матери Мамму-Аштеннет, преодолела несколько узких переулков и оказалась прямо перед пристанью. В свете факелов несколько рабов-грузчиков складывали к стене ящики и мешки, на Касту они не обратили никакого внимания. Девушка быстро скользнула за ворота и начала подниматься по мощеной дороге, ведущей на холм, к Цирку.

Многоярусная громада Цирка нависла над ней, закрыв полнеба. Недалеко от входа Каста остановилась, вытащила из поясной сумки амулет Тулькана. Серый невзрачный камень с дыркой посредине не обладал никакой ценностью – это был просто камень. И чего ради Тулькан решил отдать ей этот амулет? В этом есть что-то необъяснимое. Все происходящее с ней в последние сутки слишком странно. Начать с того, что она пощадила этого орка. Она, та самая Каста-Амазонка, которая без пощады убивала на арене молодых и красивых мужчин, сжалилась над чудовищем. Дерак говорит правду – орки всего лишь злобные твари, свирепые бестии, которые ненавидят людей. Одержи верх в бою орк, вряд ли бы он был столь великодушен к Касте. А она пощадила Тулькана, больше того, сейчас пытается узнать о его судьбе. Да, Тулькан повел себя благородно во время их поединка, но только ли в этом дело? Все это странно и непонятно.

Касту уже давно не волновало, как живут люди вокруг нее. Даже на арене, глядя в глаза врага, она думала только об одном – как бы побыстрее покончить с ним и услышать восторженный вопль трибун. Скольких она убила вот так, под аплодисменты зрителей? Каста вначале вела счет своим победам, потом перестала. Убитые ею гладиаторы со временем перестали являться ей в снах, и даже их лица начали стираться из памяти. Ее больше не волновали их предсмертные крики, их агония, их взгляды, полные нечеловеческого ужаса. Тем непонятнее самой Касте представлялось все, что с ней произошло на арене вчерашним утром.

Она перестала чувствовать свою и чужую боль давно, четыре года назад – с того дня, когда в ее родной город Церуний пришла чума. Болезнь всего за неделю уничтожила тот мир, в котором ее звали не Каста, а Лейда. Мир ее детства и юности, где она была счастлива и который, казалось, останется вечно неизменным. Сначала умерла ее мать. Она промучилась недолго, и Каста была рядом с ней до последней минуты, хотя жрец Берис, продолжавший, несмотря на смертельную опасность, навещать умирающих, предостерегал ее. Она не заразилась, но «черная смерть» все-таки пришла в ее дом – через два дня после похорон матери заболели ее муж и крохотная восьмимесячная дочка Элеа. Ее любимый Айлор умер на пятый день болезни, пережив их дочь на один день. Каста плохо помнила, что она чувствовала в то время, когда сама обмыла тела дочери и мужа, завернула в чистые холстины, уложила рядышком на постели, а потом заперла хижину и подожгла ее. Она стояла и смотрела, как пламя разгорается и пожирает ее дом и тела ее любимых, а жители окрестных домов стояли и смотрели на нее, и в глазах их был ужас. Каста знала, что они боятся, как бы пламя пожара не перекинулось на их лачуги. А еще они боялись заразы. Они смотрели на Касту так, как смотрят на покойника. Когда горящая кровля обрушилась, Каста повернулась и, не оглядываясь, ушла из Церуния на юг, в Эпонар. Зараза пощадила ее, она выжила, хотя мечтала умереть. В Эпонаре она некоторое время зарабатывала на жизнь охотой, продавая на рынке мясо и шкуры добытых ей зверей. А потом была встреча с этим странным стариком, Марцевиусом. Он несколько раз покупал у нее ее товар, но однажды утром подошел к прилавку и сказал ей:

– Ты, верно, хорошая охотница, девушка. Вижу я, что с луком и охотничьим ножом ты управляешься лучше, чем с рукоделием. Кто научил тебя этому?

– А тебе какое дело?

– Я просто спросил. Я присматриваюсь к тебе и вижу, что ты особенная девушка. Ты очень красива, но при этом неизнеженна. Наверное, ты всегда была сорвиголовой.

Каста только пожала плечами. Стоит ли говорить старику, что он прав? Ведь она с детских лет терпеть не могла кукол и возню с лоскутками, всегда водила компанию с мальчишками, наравне с ними устраивала разные проказы и ни в чем им не уступала, иногда даже поколачивала сверстников. Из лука ее научил стрелять Айлор, еще до свадьбы, и у нее это хорошо получалось. Так хорошо, что старый Вирион, дядя Айлора, подарил ей на свадьбу дорогой логарийский лук из черной бронзы и колчан стрел. Всех тогда удивил этот свадебный подарок, а Каста ему была очень рада – может, потому что ее успехи в стрельбе были заслугой Айлора. Муж говорил ей, что она прирожденный лучник.

– Если бы ты родилась мужчиной, ты стала бы воином, – сказал ей однажды Айлор. Ей стало смешно, но почему-то она подумала, что ее любимый прав. Теперь старик на рынке заметил то, что однажды заметил Айлор.

– Мне нужен человек для очень важной и ответственной работы, – продолжал между тем старик. – Я чувствую в тебе неведомую силу, красавица, поэтому предлагаю тебе согласиться на мое предложение. Я буду кормить тебя, одевать и платить по два золотых тулона в месяц – это хорошие деньги. Подумай и сделай правильный выбор. Если надумаешь, приходи в мой дом на улице Луны и Солнца. Я буду ждать тебя.

Он дал ей задаток – один золотой – и ушел. Каста думала недолго. В тот же вечер она пришла в дом старика и поступила к нему на службу. Старик оказался богатым купцом, и ему были нужны воины для защиты торговых караванов. Так она стала охранником у Марцевиуса. Старик выдал ей оружие, легкие кожаные доспехи и поручил старшине своей охраны обучить девушку приемам фехтования и рукопашного боя. Старшина взялся за дело. Прочие охранники смеялись над Кастой, но прошло время, и им стало не до смеха. Через шесть месяцев обучения девушка уже так уверенно и умело обращалась с длинным мечом, что старшина Танник позволил ей приступить к настоящей работе, ради которой старик ее и нанял – охранять караваны Марцевиуса от разбойников. Он даже пробовал ухаживать за девушкой, но Каста была неприступна. Именно тогда Танник впервые назвал ее амазонкой. Молодой и горячий воин не на шутку влюбился в эту странную диковатую светловолосую селтонку с искрящимися зеленовато-желтыми глазами и нежной золотистой кожей, такую хрупкую и женственную на вид – и такую непохожую на всех виденных им прежде женщин, воинственную, безжалостную к себе и к остальным и отважную. Именно Танник и дал ей это прозвище – Каста. Она спросила его, что значит это слово, и Танник, покраснев как мальчишка, ответил, что Каста на языке логарийцев значит «Светловолосая». Она видела, что Танник влюблен в нее, но ей не хотелось любить. Ни Танника, ни кого-нибудь еще. Она жила, не думая о завтрашнем дне – вся ее жизнь осталась в прошлом. Со смертью Айлора, дочки и мамы в ней самой будто что-то умерло. Она продолжала жить, но жизнь походила на сон – серый, бессвязный и бессмысленный.

По странному совпадению как раз в годовщину смерти ее маленькой Элеа она попала в плен. Все случилось неожиданно, на караван, который они охраняли, напала большая шайка кочевников-фараков. Танник и еще трое охранников были убиты в первые же минуты. Каста успела убить четверых нападавших прежде, чем ее саму оглушили костяной булавой. Очнулась она в смрадной земляной яме, покрытая ранами и нечистотами, связанная кожаными ремнями, и с ней в яме было еще трое пленников. Они попытались заговорить с ней, но она молчала и не отвечала на их расспросы. Она так и не узнала, кто они и как попали к фаракам, – в ту же ночь их увели к алтарю предков и там принесли в жертву. Каста пробыла в яме еще две недели: время от времени фараки вытаскивали ее, отмывали от грязи, а потом насиловали – по пять-семь человек зараз. Жены фараков приходили посмотреть, как их мужья насилуют светловолосую пленницу. По вечерам, когда в стойбище кочевников зажигались костры, дети фараков собирались поглазеть на нее, вставали толпой вокруг ямы, насмехались над ней, плевали и мочились на нее, кидали в нее комья глины, навоз, отбросы и дохлых крыс. Каста не обращала на них никакого внимания; фараки значили для нее меньше, чем досаждавшие ей тучи мух. В ранах Касты появлялись их личинки, и она выковыривала их соломинкой. Все, чего ей хотелось в те дни, так это побыстрее умереть и встретиться с Элеа, Айлором, отцом и матерью. Но Некриан, богиня смерти, так и не пришла за ней. Когда она окончательно потеряла счет времени и безумие уже начало затуманивать ее разум, ее вдруг выволокли из ямы, и вождь фараков продал ее заезжему работорговцу из Негуана, а тот в свою очередь перепродал Касту на невольничьем рынке в Дарнате за пятьдесят саккаров. Ее купил ланиста Дерак – старик правильно оценил внешние данные девушки и ее характер. Так на девятнадцатом году жизни Каста стала цирковым бойцом. От нее требовали, чтобы она убивала на арене Цирка своих сотоварищей по несчастью, и она убивала, не задавая вопросов. Никогда еще Дарнат не видел на арене Цирка женщину-воительницу, и на бои с участием Касты валом повалил народ. Каста хорошо запомнила свой первый бой на арене; ей дали кривой бронзовый кинжал и кожаный щит и выпустили против чернокожего афаристанца по имени Мшаи-Зверолов, вооруженного длинным тяжелым копьем. Афаристанец сразу пошел вперед, яростно вопя, обзывая ее грязными словами и вращая налитыми кровью свирепыми глазами, но Каста не растерялась; отбросив щит, она изловчилась и схватила копье врага за древко и в следующее мгновение взмахом кинжала перерезала чернокожему гладиатору горло. Трибуны недовольно молчали, когда она уходила с арены через Ворота Победителей – уж слишком быстро все закончилось. После этого поединка ее вызвал к себе хозяин Цирка Абнун и сердито пояснил, что зрителю нужно зрелище, а не бойня, а после этого вновь отправил молчаливую селтонку на арену сражаться с очередным бойцом. На этот раз Каста не разочаровала зрителей. Ее новым противником был фарак, и Касте захотелось убить его медленно, растягивая удовольствие. Она с первых минут поняла, что без труда справится со своим противником, но долго и умело гоняла врага по арене, пока ударом булавы не вышибла из него жизнь вместе с мозгами. В тот день, три года назад, Каста поняла, что она прирожденный воин, хоть и рождена женщиной, и теперь у нее только одна возможность остаться в живых – убивать самой. И она убивала спокойно и хладнокровно все эти годы, убивала без пощады и сомнений и только сегодня в поединке с орком изменила самой же установленные правила. Зачем, почему? Только ли полный ужаса взгляд красавицы Куати был тому причиной? Или это боги опять неведомым и пока непостижимым образом решили изменить ее путь?

Век цирковых бойцов был недолгим. Немногие из них могли бы похвастать таким количеством побед, как Каста-Амазонка. Наверное, сила, отвага, внешняя привлекательность, хорошее владение оружием и невероятное везение позволили Касте со временем превратиться из занятной диковинки, ничтожной рабыни в кумира всего Дарната. Преклонение толпы, обожающей убийства и убийц, сделало Касту свободной, богатой и знаменитой – ведь она была так же жестока, как и эта толпа. Но Каста почти с удовольствием думала о том, что сегодня она обманула надежды этих кровожадных плебеев, сохранив жизнь орку. Толпа уже предвкушала, как она перережет поверженному Тулькану горло, а она этого не сделала.

И все-таки она очень много думает об этом орке. Слишком много, Берис свидетельница! Дерак, конечно, трус и сволочь, но кое в чем он прав. Она осталась без работы. Вместо того чтобы поразмыслить над тем, как помириться с Абнуном и вернуть себе репутацию лучшего бойца Дарната, она идет в Цирк для того, чтобы еще раз увидеться с Тульканом. Боги, какая глупость! Каста остановилась и разжала кулак, чтобы еще раз взглянуть на амулет. Просто нелепый камень с дыркой посредине. А может, дело вовсе не в этом камне?

Четыре года жизнь била ее жестоко и без всякого снисхождения. Но сегодня дикий орк мог ее убить, но почему-то не убил. Поступок Тулькана поразил Касту. Благородство и милосердие орка могло бы изумить кого угодно. После боя Каста пожалела, что не спросила Тулькана, почему он так поступил. И если орк все еще жив, она обязательно задаст ему этот вопрос.

Почему он оставил ей жизнь? Или дикий орк был первым, кто увидел, что она прежде всего – женщина?!

Вход в служебные помещения был прямо перед ней – широкие ворота в высоком, в три человеческих роста, каменном заборе, обрамленные двумя кустами цветущей магнолии. Каста вошла внутрь и оказалась в уютном дворике с фонтаном и статуей Мамму-Аштенет в центре. Сюда приходили гладиаторы, чтобы почтить Богиню-Мать, и на жертвенном камне у ног статуи лежали их трогательные приношения: чашка с просом, фрукты в грубой глиняной миске, лоскутки цветной ткани, гирлянды цветов, медные монетки. Каста прошла мимо статуи и углубилась в длинную галерею, ведущую к казармам гладиаторов и бестиарию. Здесь было темно и сыро, стоял острый запах мочи и псины. Она почти дошла до конца галереи, когда у выхода замаячила какая-то темная тень; сутулый пожилой человек в серой одежде вольноотпущенника вышел в круг света от факела, заморгал подслеповатыми глазами, силясь различить в полутьме лицо ночного гостя.

– Каста, ты? – Старик наконец-то узнал чемпионку Дарната. – Клянусь кудрями Шантэ, какое безумие привело тебя сюда?

– Я пришла узнать, что случилось с орком, – ответила девушка. – Дерак мне сказал, что Шабак приказал убить его.

– Воистину, ты сумасшедшая! – Старик ткнул узловатым пальцем в плечо девушки. – Разве ты не знаешь, что Шабак строго-настрого приказал не пропускать тебя в Цирк? У всех нас строгий приказ препятствовать тебе, если ты захочешь войти.

– И ты будешь исполнять этот приказ, Эльрик? – Каста насмешливо сощурилась. – Станешь драться со мной?

– Могу ли я? – В голосе старого селтона прозвучала горечь. – Ты зря пришла, солнцеподобная. Орка больше нет в Цирке. По приказу Шабака его увезли в Чумные Рвы.

– Так он умер?

– Не знаю. Я слышал, как старшина гладиаторов велел двум ученикам погрузить орка на повозку и вывезти ко Рвам. Одно знаю: вечером твой орк был еще жив. Не удивлюсь, если Шабак приказал сбросить Тулькана в ров еще живым.

– Мерзавец! – Каста в бешенстве сжала кулаки. – Когда орка увезли?

– Недавно, еще до начала второй стражи. Поспеши, быть может, ты еще найдешь его тело во Рвах. Хотя, будь я тобой, я бы не рискнул соваться в это проклятое место после наступления темноты. Там сейчас хозяйничают гиены и упыри.

– А Шабак в Цирке?

– Ушел еще до сумерек. Послушай, дочка, я кое-что слышал и хочу тебя предупредить. Шабак что-то задумал. Я видел, как он давал деньги Лысому Хушни и что-то говорил. Мне показалось, что в разговоре он упомянул твое имя. Берегись, милая, дарнатские псы, похоже, начали на тебя охоту.

– Охоту, говоришь? Вот и славно. Еще один повод переломать Шабаку кости. Спасибо, Эльрик. Ты мне очень помог.

– Скажи на милость, девочка, и на кой тебе сдался этот орк? Скажу по чести, ты меня сегодня поразила. Твое милосердие было… – Старик запнулся, подыскивая нужное слово: – Непонятным. С чего это вдруг ты пощадила это чудовище?

– Я и сама не могу ответить на этот вопрос, Эльрик. Наверное, это вмешательство богов. А может, я сглупила. Все мы в жизни делаем глупости.

– Верно, сглупила! – Эльрик достал платок, вытер слезящиеся глаза. – Ты погубила свою карьеру. Что теперь будешь делать, как жить?

– Для начала пойду к Чумным Рвам.

Шорох шагов за спиной заставил Касту вспомнить об опасности. Она даже не удивилась, когда увидела циркового тренера, громадного бритоголового шурретца Хушни, и с ним еще пятерых верзил – скорее всего, они заметили ее еще во дворике и скрытно пошли за ней. Хушни шагнул к девушке и остановился в круге света от горевшего под сводом галереи факела: на его тупой покрытой шрамами физиономии появилась скверная гримаса, означавшая улыбку.

– Пришла, селтонская сука? – спросил Хушни, потирая руки. – Сама залезла в капкан, клянусь Игерабалом. Спасибо, что избавила нас от заботы искать тебя по городу.

– Я пришла по делу, Хушни, и у меня мало времени. Что тебе нужно?

– А ты не понимаешь, селтонка? Ты очень разочаровала хозяина. Очень. Хозяин не любит, когда его разочаровывают. И он велел Хушни поговорить с тобой.

– Говори быстрее. Чего ты хочешь?

– Хозяин хорошо заплатил Хушни. – Громила сделал еще шаг вперед, и его дружки сделали то же самое. – Хозяин сказал Хушни, что глупую стерву нужно как следует проучить. И Хушни выполнит волю хозяина.

– Хочешь драться? – Каста скрестила руки на груди, глаза ее гневно засверкали. – Подумай хорошенько, приятель. У тебя есть шанс спасти свою жирную задницу от больших неприятностей. Я – Каста. Со мной шутки плохи.

– Ты Каста, но ты одна, и оружия у тебя нет. – Хушни снова осклабился и помахал здоровенным кулаком перед лицом девушки. – А нас шестеро. Мы тебя поимеем по-всякому, а потом я вырежу твое нутро, чтобы ты не разродилась селтонскими ублюдками. Не боишься?

– Тебя, что ли? У тебя нечем меня поиметь. Ты просто жалкий болтун, Хушни. Я-то знаю, что ты за свою жизнь не поимел ни одной женщины, потому что ты всего лишь вонючий мужеложец. Тебя могут бояться разве только клопы, которых ты давишь во сне, – сказала Каста и неожиданно для шурретца ударила его кулаком в лицо.

Она выиграла всего лишь мгновение: убийцы, растерянные было наглостью девушки, в одиночку осмелившейся противостоять им, быстро пришли в себя и бросились на нее, размахивая кулаками, ножами и тяжелыми дубинками. Каста оттолкнула старого Эльрика и бросилась вверх по лестнице, увлекая нападавших за собой. Миновав третий пролет, она остановилась, развернулась лицом к убийцам и, издав пронзительный крик, ногой ударила в грудь ближайшего к себе бойца, почти преодолевшего пролет. Тот не удержался на ногах и с воплем полетел вниз, сбив с ног еще одного подельника. Пользуясь возникшей заминкой, Каста добежала до конца лестницы и остановилась, переводя дух. Здесь было самое удобное место для обороны, и будь у Касты с собой какое-нибудь оружие, она бы ничуть не беспокоилась о будущем. Но, выйдя из таверны Уршада, Каста не подумала об оружии, необдуманно сунулась в Цирк невооруженной. Между тем преследователи с воплями и руганью поднимались по лестнице: впереди несся сам Хушни, яростно рыча и потрясая огромными кулаками.

На глаза Касте попалась тяжелая деревянная скамья, стоявшая у входа в коридор. Девушка, недолго думая, подняла ее и, размахнувшись, швырнула прямо в Хушни. Шурретец успел пригнуться; скамья, пролетев над его головой, угодила в поднимавшихся за своим главарем наемников. Грохот и вопли боли и ярости прозвучали для Касты музыкой. Однако на восторги по поводу удачного броска не было времени; Хушни уже был рядом и с ревом бросился на селтонку. Каста увернулась от убийственного удара, направленного ей в лицо, сама с разворота достала Хушни ударом правой. Шурретец покачнулся, заревел от бешенства, пошел вперед. Каста ударила его под колено, а миг спустя обрушила свой кулак на бритый череп Хушни. Ощущение было такое, будто она ударила рукой по каменной глыбе: правую кисть пронизала острая боль, и Каста попятилась назад, моля всех селтонских богов о том, чтобы не допустили ей оказаться в такой переделке со сломанной рукой.

Хушни все понял, его глазки радостно сверкнули. Занеся кулаки, верзила бросился на Касту. Однако он не видел, как за спинами его подельников появился Эльрик. Старик окликнул Касту, и девушка услышала. В свете факелов сверкнула сталь – брошенный Эльриком длинный кривой кинжал-кутуба описал в воздухе широкую дугу и упал к ногам девушки. Остальное было делом секунды: Каста левой рукой подхватила оружие и, выпрямившись, нанесла точный удар, на мгновение опередив Хушни. Кровь темной струей ударила ей в лицо, разбрызгалась по стене. Схватившись руками за рассеченное горло, Хушни выпучил глаза, захрипел и опрокинулся на спину, дергая ногами, как зарезанный бык. Каста с визгом перепрыгнула через умирающего, новым ударом рассекла плечо одному из головорезов и обратным движением клинка достала третьего врага – тот с воплем отпрянул назад, зажимая глубокую рану в боку. После этого вся орава ударилась в бегство, грохоча подкованными сандалиями по ступеням лестницы. Каста вытерла с лица кровь, перевела дыхание. Когда топот, проклятия и вопли наконец-то затихли, она подошла к сраженному ею шурретцу. Хушни перестал хрипеть, лишь судороги продолжали сводить его огромное тело. Стараясь не наступать в растекшуюся на лестнице кровавую лужу, Каста спустилась вниз.

Эльрик сидел на полу коридора, прислонившись спиной к стене, забрызганной его кровью. Голова его была разбита – убегавшие подонки все-таки успели отомстить старому селтону. Каста пощупала пульс Эльрика и покачала головой.

– Спасибо тебе, Эльрик, – шепнула она и поцеловала старика в лоб. – Ты спас мне жизнь. Пусть факел Некриан ярко осветит твою дорогу в страну предков!

В каморке Эльрика под лестницей она нашла немного воды в кувшине и жадно выпила ее. Куском мешковины вытерла клинок кутубы. На глаза ей попалось старенькое полотенце, вышитое цветами, единственная мало-мальски ценная вещь в каморке. Каста взяла полотенце и, выйдя из каморки, накрыла им лицо убитого старика, после чего поспешила покинуть цирк.

Горячка боя прошла, остались ноющая боль в ушибленной руке и невеселые мысли. Подельники Хушни сбежали, а это значит, что к утру весь Дарнат будет знать о том, что произошло. Убийство свободного гражданина – серьезное преступление, за которое ее неминуемо будут судить. У нее нет доказательств, что на нее напали: Эльрик мертв, больше свидетелей у нее нет. Пять уцелевших мерзавцев будут в один голос утверждать, что это Каста напала первой, убила Хушни и ранила двоих из них. Судьи поверят им, а не ей, да еще Абнун с Шабаком им приплатят. Плохо дело. Ей остается только одно – еще до рассвета попытаться бежать из Дарната.

* * *

Незадолго до полуночи Каста вернулась в свой дом на улице Оружейников. Она купила этот дом вскоре после того, как стала звездой арены и получила от самого шофета свободу и статус гражданки. Дом был небольшой: из прислуги Каста держала только садовника, горничную и кухарку – их она отпустила еще утром, вернувшись домой после схватки с Тульканом. Ей не требовалось много прислуги, чтобы содержать в порядке пять комнат, кухню, кладовую и арсенал. Именно в арсенал Каста направилась первым делом.

Здесь было собрано так много оружия, купленного и трофейного, что им можно было бы вооружить небольшую армию. Но Каста быстро сделала свой выбор. Первым делом она сбросила пропыленную, пропахшую потом и окровавленную одежду и облачилась в свои боевые доспехи. Год назад Каста отдала за них полторы тысячи саккаров кузнецу Савалу, лучшему оружейному мастеру Дарната. Ходили слухи, что старый Савал обучался своему делу у демонов огня и металла, потому-то его доспехи и оружие были непревзойденного качества. Каста полгода копила деньги, чтобы заказать у Савала вооружение. Она сама нарисовала Савалу на куске папируса, как должны выглядеть доспехи – однажды Каста увидела во сне богиню войны Натайю именно в таких вот доспехах, и с тех пор мечтала иметь похожие. Когда Савал доставил ей готовые доспехи и Каста примерила их, у старого кузнеца вырвался вздох восхищения. В тот день Савал сказал ей, что никогда не видел воительницы прекраснее, и она поняла, что оружейник говорит от чистого сердца. С оружием Каста определялась дольше – взять сразу меч и лук со стрелами она не могла, слишком громоздкая получалась ноша. Скрепя сердце девушка выбрала селтонский полуторный меч и покинула арсенал.

В спальне она открыла ларец, в котором хранились все ее сокровища – кольцо с топазом, два перстня с аметистами, несколько золотых цепочек и браслетов, кольцо с крупным изумрудом, подарок одного влюбленного в нее богача, два золотых амулета с цепочками – тоже дары поклонников – и пятьдесят саккаров в кожаном мешочке. Добавить к этим побрякушкам чудесный перстень с безупречным рубином, полученный сегодня от царицы Куати, и все вместе потянет на две тысячи саккаров – вполне достаточно, чтобы начать новую и беззаботную жизнь в любом городе мира. Один из амулетов Каста поцеловала и повесила на шею: в амулете была спрятана прядка волос ее незабвенной маленькой Элеа, все, что она сумела сохранить от той жизни, когда она была Лейдой из Церуния, а не Кастой-Амазонкой. Впервые за последние три года ее сердце сжалось от щемящей тоски и захотелось плакать. Отбросив пустой ларец, Каста спустилась в кухню, выпила кружку холодной воды, наскоро перекусила копченым мясом и хлебом, сложила в мешок кое-какие припасы на дорогу и, набросив поверх доспехов широкий черный плащ с капюшоном, покинула дом. Теперь осталось самое трудное – незаметно выбраться из Дарната. Но сначала ей надо найти Тулькана и попытаться спасти его, если бедняга-орк все еще жив.

Тут ей пришла в голову неплохая идея. Несколько месяцев назад Каста одолжила крупную сумму денег одному селтону-вольноотпущеннику. Селтон, которого звали Нирран, содержал недалеко от порта небольшой кабачок под названием «Чрево кита». Он не откажет ей в помощи. Еще Каста подумала, что у Ниррана наверняка должны быть знакомые моряки, и если ей повезет, она сможет договориться с каким-нибудь капитаном и уплыть из Дарната на одной из чужеземных галер. Деньги у нее есть, так что можно попробовать. Запахнув поплотнее плащ, Каста взвалила свой мешок на плечо и быстрым шагом двинулась по улице вниз, в сторону гавани.

Глава третья

Как и надеялась Каста, Нирран согласился ей помочь. Она оставила у него мешок с вещами и немедленно отправилась в Чумные Рвы. У нее еще оставалась надежда на то, что орк Тулькан жив.

Чумные Рвы располагались за северными воротами Дарната, и Касте пришлось пройти через весь город, чтобы добраться до цели. Впрочем, никаких неприятностей ночная прогулка не принесла – после полуночи улицы Старого города совершенно пустели, а редкие наряды стражи не обращали на спешащую женщину в черном одеянии никакого внимания. Солдатам из гражданской гвардии Дарната и в голову не могло прийти, что незнакомка, так старательно прячущая лицо под капюшоном, – звезда арены, безжалостная и кровожадная Каста-Амазонка. Их равнодушие спасло им жизни: Каста решила для себя, что в случае чего не будет миндальничать. Но проливать кровь ей, к счастью, не пришлось. Стража северных ворот приняла ее за жену брошенного в Чумные Рвы преступника и пропустила, ограничившись несколькими ехидными и непристойными замечаниями.

Еще задолго до того, как Каста выбралась за пределы города, она ощутила отвратительный смрад, идущий от Чумных Рвов. Рвы начинались как раз за воротами, с правой стороны, и тянулись на несколько сотен шагов вдоль стены, до приземистой каменной башни, в которой обосновалась гильдия могильщиков. Когда-то в этих рвах сжигали трупы умерших от моровых болезней, но потом сюда стали сбрасывать тела казненных преступников, рабов и бродяг. Некоторых из них могильщики за небольшую плату закапывали в общих могилах, других сжигали, но большинство брошенных сюда мертвецов оставались во рвах, заражая воздух запахом смерти и питая полчища крыс, мух, бродячих собак и шакалов. Чтобы прогнать падальщиков и хоть немного отбить густой смрад разложения, могильщики зажигали расположенные во рвах нефтяные озера, однако черный жирный дым еще больше отравлял воздух, оседал черной копотью на стенах рвов, делая это страшное место еще более зловещим.

Одно из таких озер горело прямо на пути Касты. Убедившись, что она достаточно далеко удалилась от ворот, девушка запалила от пляшущего на поверхности озера красного дымного пламени припасенный факел. Замотала лицо пропитанной дегтем полосой материи – и деготь, и ткань она взяла в кабаке Ниррана. Затем вытянула из ножен меч и начала спускаться в ров. То, что ее окружало с первых шагов, могло вызвать ужас у самого отважного человека. По дну рва, покрытому золой и копотью и пропитанному жиром сожженных, были разбросаны обугленные кости и черепа. Кое-где зловещие останки были собраны в кучи, в которых слышались возня и рычание. Здесь же высились приготовленные для новых кремаций костры из вязанок политой нефтью соломы. Потом ей начали попадаться мертвецы. Некоторые из них лежали здесь давно и совершенно разложились, другие казались свежими, но все они были изуродованы падальщиками. Где-то совсем близко раздавались завывания шакалов и безумный хохот гиен: несколько раз какие-то темные тени бросались прочь при ее приближении. Задыхаясь от смрада и шепча охранительные молитвы, Каста шла дальше, переступая через исковерканные, изъеденные разложением и трупоедами тела, пытаясь разглядеть среди них Тулькана. Ее надежды найти Тулькана живым таяли с каждой минутой.

– Тулькан! – крикнула она, сделав еще десяток шагов. – Тулькан!

Какая-то птица пролетела совсем рядом с ее головой и взмыла в темноту, издав плачущий крик. Из темноты за грудами костей послышалось злобное рычание, и Каста увидела, как вспыхивают в темноте зеленые огоньки – глаза неведомых тварей, которых она побеспокоила своим появлением. Она стояла неподвижно и ждала. Наконец рычание смолкло, сменилось хрустом и чавканьем. Подняв факел, Каста пошла дальше. От густого запаха смерти у нее начала кружиться голова, мучительная тошнота сжимала желудок. Ей казалось, что кишащие на останках черви начинают переползать на нее. Под ее сапогами что-то хрустело, хлюпало, подошвы скользили, и она едва не упала прямо на гниющую массу, когда-то бывшую человеком. Подавив безумное желание бежать прочь из этой преисподней, Каста все же добралась до середины рва, ко второму нефтяному озеру и подожгла его. Нефть вспыхнула с гулким хлопком, и во рву стало светлее.

Внезапно ей послышался тихий стон. Сердце Касты радостно забилось, она побежала вперед, лавируя между кучами обугленных костей и валявшимися во рву телами. Очень скоро она оказалась в дальнем конце рва, куда сбрасывали тела казненных рабов. Казнили их тут же, рядом с Чумными Рвами – недалеко от крепостной стены. Снова послышался стон, на этот раз совсем рядом.

– Тулькан! – крикнула Каста.

Сразу две гиены бросились на нее из темноты. Каста завизжала, замахнулась на тварей ярко горящим факелом – в его свете она могла видеть оскаленные курносые морды хищниц, их безумные глаза, полные животной злобы. Одна из гиен попятилась прочь, зато другая с хриплым лаем рванулась вперед. Каста ткнула острием меча прямо в окровавленную морду гиены и попала в глаз, а потом ударила мечом снизу вверх, так что гиена взлетела в воздух и шлепнулась на кучу останков. Вторая тварь отбежала от Касты на десяток шагов, но потом помчалась к ней большими неуклюжими скачками. Удар меча отбросил гиену назад, перебив ей переднюю лапу, а вторым ударом Каста пригвоздила раненую тварь к земле. После этого она уже не спеша добила первую гиену, пытавшуюся подняться и вновь броситься на нее. Покончив с гиенами, девушка поспешила туда, откуда, как ей казалось, доносились стоны. Через несколько мгновений она увидела Тулькана.

Орк лежал на куче обезображенных тел в углу рва. Каста содрогнулась: правая нога орка была покрыта рваными ранами, а вместо левой ступни были бесформенные кровавые лохмотья. Гиены успели сюда раньше нее. Но Тулькан был еще жив: припав ухом к могучей груди орка, Каста услышала слабое прерывистое биение сердца. Потом Тулькан тихо вздохнул.

– Тулькан! – шепнула Каста, взяв руку орка в свою.

Орк шевельнулся, издал хриплый клокочущий звук. Девушка увидела, что он открыл глаза.

– Тулькан, это я! – сказала она, наклонившись над умирающим. – Это я, Каста!

– Тулькан не видеть! – прохрипел орк. – Глаза ночь. Женщина?

– Тулькан, это я. – У Касты задрожали губы. – Прости меня, Тулькан!

– Тулькан умирать, – выдохнул орк. – Умирать хорошо. Боль кончаться. Зачем женщина тут?

– Ты хотел видеть меня.

– Динче! – сказал Тулькан. – Ходить Динче. Она сказать. Камень Айвари. Шенай-эшган-рох-аммар-денна!

– Что?

– Теперь женщина уходить. Тулькан умирать спокойно.

– Скажи, что прощаешь меня.

– Тулькан не злиться. Женщина жить спокойно. Тулькан умирать спокойно.

– Тулькан! – Каста неожиданно для себя самой залилась слезами. – Я отомщу, клянусь!

– Ходить Динче, – еле слышно выдохнул орк и мелко затрясся, захрипел. Каста вскрикнула, но этого крика Тулькан уже не слышал.

Девушку охватило странное оцепенение, и она продолжала стоять возле мертвого орка, держа его руку в своих руках, слушая, как рыскающие возле рвов шакалы переговариваются воплями, похожими на детский плач. Потом она поняла, что только теряет время. Ночь проходит, а ей еще надо успеть сделать то, о чем просил ее Тулькан. И позаботиться о том, чтобы гиены никогда больше не побеспокоили несчастного орка.

* * *

Дверь в башню ей открыл седой человек, такой худой и изможденный, что больше смахивал на обтянутый кожей скелет. Он с изумлением посмотрел на Касту, но потом увидел ее заплаканные глаза – и все понял.

– Входи, – велел он.

Каста вошла внутрь и без сил опустилась на глиняный помост, покрытый грязными циновками. Все плыло у нее перед глазами. Потом она ощутила легкое прикосновение. Тощий человек стоял рядом и протягивал ей чашку с водой.

– Выпей, – сказал он.

Она сорвала с лица дегтярную тряпку, поднесла чашку ко рту, но спазмы душили ее, и вода пролилась на грудь. Человек понимающе кивнул, поднес девушке грязную деревянную бадью. Он сделал это вовремя: через секунду Касту начало рвать.

– Глупая женщина, – спокойно произнес тощий. – Кто же ночью ходит сюда? Тебе повезло, что гиены и гулы не разорвали тебя на куски!

– Кто… ты? – Каста вытерла краем плаща рот.

– Проводник. Я забочусь о тех, кто оказался никому не нужен.

– Ты могильщик?

– Старшина могильщиков. – Старик вновь наполнил чашку водой из кувшина. – Там кто-то из твоих близких?

– Мой друг. Он… орк.

– Вдвойне глупая женщина, если ты дружишь с каннибалами-орками. Хотя нет на свете существа страшнее человека.

– Ты можешь похоронить его?

– Это будет стоить один саккар. У тебя есть один саккар?

– У меня есть два саккара для тебя. – Каста дрожащими руками раскрыла мешок, бросила старику золотые монеты. – Прошу… тебя.

– Олан! – крикнул старик, пряча деньги в складках набедренной повязки.

На зов старика из соседней комнаты пришел худенький подросток: в его равнодушных глазах вспыхнуло любопытство, когда Каста сбросила плащ и подросток смог увидеть ее сверкающие, покрытые искусной чеканкой стальные доспехи и длинный меч с отделанной перламутром рукоятью, привешенный к поясу.

– Олан может почистить твою одежду специальным составом, который нейтрализует трупный яд и отбивает запах смерти, – сказал старик. – Это будет стоить еще один саккар.

– Пусть почистит.

– Раздевайся, – велел старик и вышел из башни.

Каста швырнула мальчику свой плащ, содрогаясь от омерзения, стянула с себя грязные сапоги, потом распустила ремни латной юбки и защищающей грудь полукирасы. Ей было все равно, что она осталась голой и мальчишка смотрит на нее. Но Олан оказался деликатнее, чем она думала: опустив глаза, мальчик подхватил ее вещи и унес их к себе. Через минуту он вернулся с тазом горячей воды и мочалкой. Вода в тазу была темной и крепко пахла какими-то травами.

– Вымойся, госпожа, – сказал он и улыбнулся.

Каста схватила мочалку, окунула ее в воду и начала тереть себя с яростью безумца, убежденного, что его кожа покрыта невидимыми для остальных паразитами. Странный состав, которым она мылась, пенился на коже и вызывал сильное жжение, но Касте казалось, что она наконец-то освободилась от въевшегося в ее тело страшного запаха и от того ужаса, который испытала этой ночью. Ее тошнота улеглась, стала понемногу проходить дрожь в ногах. Она продолжала тереть себя мокрой мочалкой, расплескивая едко пахнущую воду и постанывая от удовольствия. Она остановилась только тогда, когда все ее тело начало гореть и зудеть, будто ее отстегали крапивой, зато ужасный запах совершенно исчез. А потом появился Олан и принес ей ее плащ и доспехи.

– Возьми. – Каста щедро сыпанула золото в руку мальчика. Олан замотал головой.

– Нет-нет, госпожа, тут слишком много!

– Не много. Бери! За такую работу тебя следует осыпать саккарами с головы до ног.

– Как прикажет госпожа. – Олан поклонился. – Помочь госпоже одеться?

– Я сама. Ступай, нечего на меня глазеть.

– Как прикажет госпожа.

Старик вернулся, когда она почти закончила одеваться.

– Я позаботился о твоем друге, – сказал он. – Он уже на пути в мир своих предков.

– Как твое имя, старик?

– Зачем тебе мое имя?

– Просто хочу знать, кто сегодня заставил меня вновь поверить в людей.

– Ты очень добра, Воительница. Но впредь не делай подобных глупостей.

– Ты узнал меня?

– Тебя узнает любой, кто хоть раз видел тебя на арене.

– Спасибо тебе, отец.

– Я всего лишь сделал мою работу.

– Пусть боги благословят тебя. Ты хороший человек.

– Дедушка, ведь это была она? – спросил Олан у старика, когда Каста покинула башню могильщиков. – Это ведь была Каста-Убийца, да?

– Запомни, Олан, ты никого этой ночью не видел, – сказал старик, запирая дверь на засов. – Не было здесь никого. Это был просто сон. Понял меня? Ни слова никому, даже нашим собратьям по гильдии.

– Я понял, дедушка. Она дала мне пять саккаров.

– Это хорошо. Спрячь их получше и никому никогда про них не говори. Может быть, придет день, и эти деньги помогут тебе вырваться из ада, в котором мы живем… А теперь иди спать. Скоро утро, и у нас будет много работы. Пока в Дарнате есть судьи и палачи, мы не останемся без куска хлеба.

* * *

Раб-привратник, открывший двери в дом Кувлада, был ей незнаком и выглядел заспанным и напуганным. Каста не стала объяснять, почему пришла так поздно – оттолкнув раба, вошла вовнутрь, в просторный вестибюль дома, ярко освещенный множеством горящих светильников. В конце концов, хозяин этого дома – ее любовник, так что совершенно незачем ждать у дверей, когда ее соизволят принять.

Нанести визит Кувладу она решилась не сразу. Эта мысль пришла к ней уже на пути в порт – вначале она собиралась остановиться на ночь в таверне Ниррана. Она передумала, когда Нирран сообщил ей о том, что договорился с капитаном-саиссцем, и для Касты есть место на саисской галере, покидающей Дарнат на рассвете. Подумала о Кувладе и решила с ним проститься. Молодой дарнатец был ее официальным любовником. Их связь продолжалась уже три месяца – Кувлад, потомственный аристократ и один из богатейших людей в Дарнате, очень долго добивался ее внимания. Он ходил на все ее бои в цирке, присылал ей богатые подарки, которые Каста не принимала – боялась увлечься Кувладом по-настоящему, потерять голову, потому что молодой дарнатец ей самой приглянулся. В отличие от большинства ее поклонников Кувлад был молод и красив – высокий, смуглый, с мечтательными черными глазами, изысканный и прекрасно воспитанный. Но Кувлада не отпугнула такая холодность, он был настырен, и Каста сдалась. В длинной череде ее любовников Кувлад был первым, к кому она была по-настоящему привязана. В Дарнате много сплетничали об их связи, но Касту это мало волновало. Ей был нужен Кувлад хотя бы для того, чтобы иногда чувствовать себя женщиной. Их отношения были меньше, чем любовь, но больше, чем симпатия. Каста и сама понимала, что они с Кувладом никогда не смогут пожениться – подобный брак запрещали дарнатские законы, – а быть просто наложницей она не хотела. Кувлада, казалось, тоже устраивали мимолетные встречи. Он добивался любви амазонки и добился ее, остальное не имело значения. Но в эту ночь, перед тем как навсегда покинуть Дарнат, Касте захотелось еще раз увидеть молодого человека. Возможно, потому что ближе Кувлада никого у нее в этом городе не было. Забрав у Ниррана вещи, Каста отправилась к Кувладу.

Сам Кувлад появился в вестибюле через несколько мгновений, на ходу поправляя складки своей хламиды. Каста могла ясно прочитать на его заспанном лице всю охватившую его гамму чувств – растерянность, недоумение, удивление, радость.

– Боги Дарната! – воскликнул Кувлад, заключив девушку в объятия и крепко поцеловав. – Моя богиня пришла проведать своего раба. Почему ты не предупредила меня о своем визите? Я бы позаботился о хорошем приеме для своей яркой звезды.

– Прости, милый. – Каста убрала с лица волосы, виновато улыбнулась Кувладу. – Я разбудила тебя.

– И славно! Остаток ночи мы проведем, бодрствуя, ты же знаешь, как я дорожу часами, проведенными с тобой, моя воительница. – Тут Кувлад поморщился. – Боги, что за запах! От тебя разит, как от бальзамировщика! И почему ты в доспехах, с оружием и вещами?

– Долго объяснять, милый. Скажу только, что мне бы очень не хотелось пережить еще одну такую же ночь.

– Что случилось? – С лица Кувлада сошла улыбка.

– У меня неприятности. Ты позволишь войти?

– Конечно же! Я сейчас велю рабам приготовить для тебя горячую ванну. Располагайся, мой дом в твоем распоряжении.

Рабы Кувлада оказались расторопнее, чем ожидала Каста. Через четверть часа она уже нежилась в горячей воде, в которую обильно добавили благовоний. Потом пришел Кувлад в сопровождении двух рабов – один нес серебряный кувшин с красным каэстанским вином, другой – поднос с фруктами и сладостями.

– Ты разрешишь присоединиться к тебе? – Кувлад игриво улыбнулся, стянул с себя тунику.

– Не сейчас, милый, – сонным голосом сказала Каста: тепло ванны наполнило ее тело долгожданным покоем. Ласки Кувлада разрушили бы этот покой, и вообще ей сейчас было не до любви. – Может быть, позже.

– Хорошо. – Кувлад сел на бортик ванной, взял руку девушки в свои ладони. – Можешь ничего не объяснять мне, мое светило. Я знаю о том, что сегодня случилось в Цирке. Я видел бой. Весь Дарнат только об этом и говорит. Все восхищены тобой. Ты поступила правильно. Этот орк был в твоей власти. Как и я. – Он наклонился к Касте и попытался поцеловать, но девушка не позволила ему этого сделать.

– Умоляю, Кувлад, только не сейчас.

– Ты меня больше не любишь?

– Если бы не любила, не пришла бы.

– Тогда в чем дело?

– Я убила человека, Кувлад.

– Ха, велико горе! Ты все время это делаешь, или я не прав?

– Я убила свободного гражданина, милый.

– Вот как! – Кувлад улыбался, но лицо его побледнело. – Как же тебя угораздило?

– На меня напали. – Каста, не открывая глаз, начала рассказывать обо всем, что случилось с ней прошлым вечером. Кувлад слушал, кивал головой и все больше мрачнел. Наконец Каста замолчала и со вздохом вышла из ванной. Бросив быстрый взгляд на Кувлада, она заметила, что он смотрит не на нее, а куда-то в сторону.

– Мне одеться? – спросила она.

– Что? – Кувлад встрепенулся, поднял на нее глаза. Улыбка на губах молодого человека показалась Касте натужной и неискренней. – Конечно же нет! Я так давно не видел тебя нагой. Ты прелестна. Сама божественная Куа не сравнится с тобой, моя жемчужина! В Дарнате нет ни одной женщины с такой кожей и с таким телом, как у тебя, клянусь лучезарным диском Ин-Нубаса! Твои шрамы только придают тебе прелести.

– Ах, Кувлад, почему от твоих слов мое сердце начинает таять? – Каста тряхнула головой, обдав любовника дождем теплых пахучих капель, прижалась к его груди. – Обними меня покрепче. Мне надоело быть Кастой-убийцей. Хочу почувствовать себя маленькой, слабой и любимой. Хочу, чтобы ты согрел мое сердце в своих ладонях, чтобы твое дыхание высушило мои слезы. Хочу, чтобы мое тело растаяло от твоих поцелуев и ласк. Мне сейчас очень плохо.

– Не думай о том, что произошло. – Кувлад коснулся губами ее губ, потом ласково провел пальцами по ее груди. – Я Кувлад, не последний человек в этом городе. Я замолвлю за тебя слово в Доме Закона, и тебя оставят в покое.

– Ты и вправду сможешь это сделать?

– Даже не сомневайся. Только нам нужны доказательства того, что ты защищалась. У тебя есть свидетели?

– Нет. Там был один старый гладиатор, но эти псы убили его.

– Очень жаль. – Кувлад вдруг весело и беззаботно рассмеялся. – Впрочем, все это пустяки. Давай не думать о плохом, моя лучезарная. Нас ждет моя спальня и остаток ночи, которую мы должны употребить на более приятные вещи, чем разговоры о наших бедах. Ведь ты скучала без моих ласк, признайся.

– Только сейчас я поняла, как же ты мне дорог.

– Тогда докажи мне это! – Кувлад подхватил девушку на руки и вынес из купальни в пиршественный зал, а оттуда в роскошную спальню, в которой уже курились ароматные благовония, дурманящие разум.

Каста мечтала забыть обо всем, что ей довелось пережить в этот вечер, и ее мечта почти сбылась. Кувлад был необыкновенно нежен, его руки мягко скользили по ее телу, и Касту захватила настоящая страсть. Сегодня она старалась быть покорной и подвластной своему любовнику – Кувлад однажды то ли в шутку, то ли в упрек сказал ей, что она ведет себя в постели как мужчина. Этой ночью ей очень хотелось быть слабой и беззащитной. Пусть Кувлад ласкает ее, любит ее, защищает ее, владеет ею. Она хочет, чтобы их последняя ночь запомнилась ей надолго. Пусть ночь любви заставит ее забыть о виденном в Чумных Рвах…

– Нет, милый, не так, – шепнула она, когда поняла, что Кувлад собирается войти в нее сзади. – Я хочу видеть твои глаза.

Кувлад подчинился, и они вновь оказались лицом к лицу. Каста теперь видела его глаза, но странно – ей показалось, что это другой Кувлад, не тот, кого она знала все эти месяцы. Во взгляде юноши было не только желание. Касте показалось, что Кувлад растерян. Что он чего-то боится. Его руки были нежными и умелыми, но глаза были пусты.

– Ну давай же! – зашептала она, потянув любовника на себя. – Или ты устал? Клянусь Шантэ, ты никак не можешь поднять свое копье, чтобы поразить цель!

– Нет, я всего лишь…

– Пустяки, милый. Хочешь, я помогу тебе? – Каста кончиками пальцев нежно провела по обмякшему мужскому достоинству Кувлада.

– Это все вино. – Кувлад вдруг перекатился на постели, встал, накинул расшитый халат. – Прости, милая. Я выпил слишком много вина сегодня.

– У нас еще много времени. – Каста игриво улыбнулась, тряхнула своей пышной светлой шевелюрой, похлопала ладонью по ложу рядом с собой. – Все можно исправить.

– Прости. Я должен покинуть тебя… ненадолго. Я вернусь, и мы продолжим.

– Как хочешь, любовь моя.

Кувлад исчез за тяжелой драпировкой, скрывающей дверь в опочивальню. Каста откинулась на подушки, закрыла глаза. Неудовлетворенное тело требовало разрядки, низ живота наполнился мучительной тяжестью. Вздохнув, Каста положила ладонь на живот, потом ниже, на промежность, почувствовала, как по телу пробежала дрожь, но тут же отдернула руку – сама мысль о том, что она добьется освобождения таким способом здесь, в постели Кувлада, показалась ей унизительной. Лучше подождать, может быть, ее хозяин вернется, осознав, что оскорбляет ее, и все же доставит ей необходимое удовлетворение. Немного подождать, расслабиться. Даже можно поспать. У нее был такой тяжелый день, что короткий сон просто необходим. Час или два сна. Время еще есть, галера уходит на заре. Кувлад разбудит ее, когда вернется, и она все же получит от него удовлетворение.

Или он больше не любит ее?

Каста тряхнула головой. Огоньки светильников начали выпускать длинные световые нити, глаза слипались сами собой. Ей хотелось дождаться Кувлада. Но еще больше хотелось спать. Когда он еще вернется, этот мальчишка? Некстати он пил вино, совсем некстати. Она ожидала совсем другой ночи. Нет – так нет, в ее жизни бывали и большие разочарования. Нечего злиться на Кувлада, лучше поспать. Совсем немного.

* * *

Тулькан стоял, повернувшись к ней спиной. Она могла слышать его хриплое дыхание, и ей показалось странным, что орк еще жив. Ведь там, во рвах он умер – она эта видела. Старый могильщик похоронил его. Почему же он пришел к ней?

– Женщина много спать, – сказал Тулькан, не оборачиваясь. – Нельзя спать. Враг близко. Найти Динче.

– Зачем мне Динче? – спросила она.

– Затем, что женщина говорить с Динче. Очень важно. Женщина должен знать.

– Что знать?

– Камень Айвари. Женщина ходить к Динче. Динче сказать, что делать.

– Я не понимаю тебя, Тулькан.

– Глупый женщина! – Орк засмеялся лающим смехом. – Моя умирать. Никто не помогать женщина. Камень Айвари. Шенай-эшган-рох-аммар-денна!

– Что это значит?

– Это значит: «Ты женщина с душой воителя». Динче объяснить. Но уже поздно. Твоя не попадать к Динче.

– Почему?

– Твоя сейчас просыпаться.

– Тулькан?

– Каста!

Она открыла глаза. Рядом с постелью стояли два стражника в позолоченных доспехах с эмблемой Священного Легиона. Один из них, постарше, держал в руке свиток папируса и жезл из слоновой кости. Стражник помоложе с видимым удовольствием разглядывал обнаженную Касту. Еще двое воинов стояли у входа в спальню и тоже бесцеремонно глазели на нее.

– Ты – Каста, селтонка из Церуния, бывшая рабыня и собственность ланисты Дерака, которую еще зовут Кастой-Амазонкой, воительница из Цирка, – сказал старший и коснулся ее плеча своим жезлом. – Одевайся, ты пойдешь с нами.

– Куда? – Девушка натянула на себя простыню, чтобы прикрыться от слишком откровенных взглядов легионеров.

– В Дом Закона. Ты совершила убийство свободного гражданина, и за это предстанешь перед судом.

– Я защищалась! – воскликнула Каста, прекрасно осознавая, что легионеры не верят ни единому ее слову.

– Это не важно. Иди за нами и помни, что за сопротивление страже Бога тебя ждет смерть.

Сопротивляться, драться со стражей, с горечью подумала Каста, – чем? Из всех ее вещей при ней только амулет с прядкой Элеа. Ах, Кувлад, Кувлад! Вот почему у тебя был такой взгляд ночью, вот почему ты не мог показать себя мужчиной!

Мужчиной? Кувлад – мужчина?!

Она захохотала. Пожилой легионер нахмурился, спросил, почему она смеется.

– Четверо вооруженных воинов пришли арестовать голую девчонку, разве это не смешно? – сказала Каста. – Так и будете на меня таращиться или дадите одеться?

По знаку пожилого один из легионеров бросил к ее ногам светло-зеленую шелковую тунику и сандалии. Каста узнала одежду из своего мешка. Значит, подонок Кувлад уже отдал ее пожитки страже.

– А где хозяин дома? – спросила она начальника стражников.

– Он не пожелал идти с нами. Это его право.

– Жаль, – сказала Каста, завязывая ремешки правой сандалии. – Когда-то я считала его своим возлюбленным. Хотелось бы сказать ему на прощание, кто он такой.

– Он сможет навестить тебя в Башне Молчания.

– Не стоит. – Каста встала, набросила на себя тунику, посмотрела пожилому стражнику прямо в глаза. – Иногда крыс и червей лицезреть приятнее, чем тех, кто когда-то был тебе дорог.

Глава четвертая

Солнце над Дарнатом поднялось уже высоко, когда Самедьяр постучал в ворота роскошного особняка купца Узмая в Храмовом квартале. Ворота открыл раб-привратник и тут же провел Самедьяра в огромный тенистый сад, где хозяин дома после полуденной трапезы нежился в бассейне.

В саду два раба встретили Самедьяра, омыли ему ноги и предложили переодеться в свежую тунику из тонкого белого хлопка, а также окропили гостя благовониями. После пыльных и душных улиц Дарната переодевание в чистую одежду стало настоящим удовольствием. Приведя себя в порядок, Самедьяр по дорожке, мощенной мраморными плитами, направился к бассейну. Узмай медленно плавал на спине, выставив из чистейшей голубоватой воды свое огромное волосатое брюхо. Две молоденькие рабыни-афаристанки, облаченные только в узенькие набедренные повязки, стояли на бортике бассейна, ожидая, когда их хозяин выйдет из воды, чтобы подать ему полотенце и бокал с шербетом. Самедьяр скользнул взглядом по афаристанкам, оценил их безупречные соблазнительные формы и перевел взгляд на Узмая, который к этому моменту заметил гостя.

– Мой друг! – Узмай помахал молодому человеку рукой. – Добро пожаловать в мой скромный дом. Освежись, если у тебя к тому есть желание.

– Благодарю, господин, но я лучше подожду вас здесь.

– Однако как сегодня жарко! – Узмай нырнул, выплыл, отдуваясь и фыркая, как бегемот. – Не вылезал бы из бассейна, клянусь грудями Куа! Ты принес мне хорошие новости, друг мой?

– Более чем хорошие, господин.

– О Игерабал! – Узмай в несколько гребков доплыл до мраморной лестницы, выбрался из бассейна. Вытер полотенцем лицо, знаком велел рабыням удалиться. – Выкладывай!

– Я разговаривал с самим владыкой Ашраном, и он принял деньги и сообщил мне, что шофет готов принять его план.

– Верно ли?

– Истинно так, господин. Ашран не станет лгать. Божественный шофет так влюблен в вашу дочь, что готов сделать все, лишь бы добиться ее благосклонности.

– И я действительно стану Сыном Моря?

– В самое ближайшее время, господин.

– Благодарение Игерабалу! Знали бы отец мой и мать, что однажды их сын вознесется так высоко! – Узмай вознес взгляд к небу. – А заказ на строительство новых кораблей?

– Он уже почти готов. Ашран убедил государя взять кредит у богатых купцов Дарната, и шофет согласился.

– Повтори еще раз! О, твои слова звучат нежной музыкой для моего слуха! Сколько судов собрался заказать светлейший шофет?

– Пока неизвестно. Но я кое-что узнал у придворных. За небольшое вознаграждение они сообщили по большому секрету, что назревает война с сабейскими пиратами. А это значит, что светлейшему шофету понадобится много кораблей. Стоимостью в тысячи саккаров.

– Какие хорошие вести ты сегодня принес! Воистину, ты просто вестник удачи. Я прикажу щедро наградить тебя.

– Я старался не ради награды.

– Знаю, ты лучший мой друг, Самедьяр. Я тебе очень благодарен. – Узмай ласково потрепал молодого человека по плечу. – Иногда я отношусь к тебе как к сыну. Это честь для меня – иметь такого друга.

– Во власти господина сделать так, чтобы я стал ему больше, чем сын. Чтобы я стал его зятем.

– Ах, друг мой! – Узмай поморщился. – Ты опять об этом! Ты же знаешь, что сам шофет…

– Шофет не сможет жениться на прекрасной Шеммер-Та-Нат. Его страсть пройдет. А я готов жениться хоть завтра.

– Я бы с радостью благословил вас, Самедьяр. Но Шеммер-Та-Нат не согласится выйти за тебя замуж. Ты ведь говорил с ней, не так ли?

– Говорил.

– И что же?

– Она отказала.

– Вот видишь! – Узмай сокрушенно покачал головой, почмокал толстыми губами. – Моя дочь не любит тебя.

– Верно. Она никого не любит, кроме этого мерзкого раба Леодана.

– Что я могу поделать? Моя дочь очень им дорожит, а я не привык ни в чем отказывать моей девочке. Этот смазливый никчемный мальчишка и мне как кость в горле. Но я ничего не могу сделать. Дочка никогда не согласится расстаться с этим сыном свиньи и ишака. С тех пор, как умерла моя жена – да упокоит среброглазый Шеш ее светлую душу! – Шеммер-Та-Нат ни на день не расстается с Леоданом. Этот женоподобный чохи[1] для нее дороже всех женихов Дарната, вместе взятых. Я ведь не раз пробовал уговорить ее, но она даже не хотела меня слушать, избалованная девчонка! Последние два года я этого проклятого дорийца даже на рынок не могу послать без ее позволения.

– Теперь, когда сам шофет склонил свое светлое око к вашей дочери, у нас есть возможность избавиться от негодного раба.

– Нет, – решительно сказал Узмай, которому начал надоедать этот разговор. – Шеммер-Та-Нат нравом в меня, упрямая, как мул. Для нее легче расстаться со мной, с этим домом, со всеми сокровищами, которые у нее есть, чем с этим сыном непохороненного отца. Она и во дворец шофета его возьмет с собой. Малый так смахивает на евнуха, что его даже не придется кастрировать. А шофет, судя по тому, что я знаю, так влюблен в мою дочь, что не откажет ей в этой прихоти. Клянусь ликом и ладонями Куа, я не понимаю, в чем здесь дело. Может, это черное колдовство?

– Тогда стоит переговорить с жрецами: может, этот женоподобный дориец и в самом деле…

– У тебя что, дыня вместо головы? На нас упал высочайший взор Солнца из Дома Солнца: сама Куа внушила молодому шофету любовь к моей дочери. Представляешь, что случится, если пойдут разговоры о ворожбе? Государь сразу охладеет к Шеммер-Та-Нат. А я впаду в немилость. Колдовство в доме Узмая! Хуже и придумать ничего нельзя. Нет, эта идея не годится. Надо придумать что-нибудь другое.

– Дориец может просто исчезнуть.

– Куда? Посадить его на корабль и отправить куда подальше? Дочь меня со света сживет.

– Он может умереть. Все мы смертны. А Шеммер-Та-Нат погорюет и смирится.

– Убить раба? – Узмай с интересом посмотрел на Самедьяра. – Уж не ты ли собрался перерезать ему горло?

– Зачем же? Есть хорошие законы. Например, есть закон о рабе, обокравшем своего господина.

– Ты смешишь меня, Самедьяр. У Леодана недостанет духу что-нибудь украсть. Он живет в этом доме с самого рождения и за эти годы даже яблоко без спроса с дерева не сорвал.

– Кражу можно подстроить. А там поди докажи, что негодный раб на самом деле невиновен.

– Это мысль! – Узмай испытующе посмотрел на молодого человека. – А ты редкий подлец, Самедьяр. Я бы не додумался до такой подлости.

– Всего лишь несчастный влюбленный, который в отчаянии пытается придумать для себя любой способ добиться взаимности. И потом, я хочу, чтобы милость шофета не оставила вашу дочь.

– О чем это ты?

– Вы сказали, что Шеммер-Та-Нат захочет взять Леодана с собой во дворец. Конечно, этот жалкий раб так смешон и нелеп, что никому не придет в голову подозревать между ним и вашей дочерью какую-то тайную связь. Однако наш юный государь так ревнив…

Узмай вздрогнул. Он понял, что это предупреждение. Что Самедьяр устал ждать и готов пойти на любые шаги, лишь бы заполучить его дочь в жены. О любви Самедьяра к дочери купец знал давно. Парень-то и появился в его доме как один из многочисленных ухажеров красавицы Шеммер-Та-Нат. И вот уже почти год ходит сюда чуть ли не каждый день. Подобострастен и почтителен до слащавости – слаще халвы. Узмай понимал, что этот молодой офицер Священного Легиона водит с ним дружбу исключительно из-за Шеммер-Та-Нат. Однако это не смущало купца – Узмай был даже по дарнатским меркам очень богат, а ничто так не стирает сословные границы, как деньги. Но главное, этот юноша безумно влюблен, и влюблен в его дочь. Так что Узмай не стесняясь использовал расположение юноши в своих интересах. Самедьяр не раз оказывал ему важные услуги. Откуда бы Узмай узнавал о том, что творится во дворце Повелителя Моря, если бы не Самедьяр? Именно в голове Самедьяра возник план использовать неожиданный интерес шофета к купеческой дочери для возвышения Узмая. Ревновать к шофету? Пустое занятие. Шофет – двойник Солнца на земле, но вот жениться на купеческой дочке не сможет никогда. А Самедьяр сможет и женится, когда шофету наскучит новая любовница. Может, после знакомства с опочивальней государя и Шеммер-Та-Нат станет посговорчивей. Самедьяр, понятное дело, старался для себя, но купец оценил ум, хитрость и беспринципность парня. Если этот план осуществится, все будут довольны – Узмай станет ну очень важным вельможей и положит в карман тысячи саккаров, Самедьяр же женится на любимой женщине и станет зятем самого Сына Моря. Для простого сотника Легиона откроются просто заоблачные перспективы. Только шофет не получит ничего, кроме мимолетного удовольствия, к которому так стремится – впрочем, большего он и не желает. Любовь иногда и в самом деле бывает бескорыстной. Теперь слова молодого человека встревожили купца. Все его грандиозные планы могут сорваться из-за непонятной привязанности дочери к дорийскому рабу – женоподобному, глупому и ленивому.

– И как же ты намерен исполнить этот план? – поинтересовался Узмай. – Шеммер-Та-Нат все время держит Леодана при себе. Девчонка вбила себе в голову, что этот миловидный мальчишка – ее живой талисман. Она никогда не поверит, что Леодан что-нибудь у нее украл. И зачем ему воровать? Он и так благодаря моей дочери живет в царской роскоши, хотя, будь моя воля, я бы давно продал его какому-нибудь любителю красивых мальчиков. Ты должен признать – Леодан красив и хорошо воспитан. За него заплатили бы хорошие деньги.

– Он может что-нибудь украсть у вас, господин. Он ведь обожает дорогие безделушки.

– Что именно?

– Что-нибудь очень ценное. Дорогую вещь, которая может его привлечь. Редкую драгоценность, например. Такую, которую очень легко опознать. Остальное я беру на себя.

– Ты хочешь подбросить ему эту вещицу? – Узмай начал теребить крашенную хной бороду. – А если дочка нам не поверит?

– Главное, чтобы судья поверил. Согласны, господин?

– Честно говоря, этот раб мне очень дорого обходится. Шеммер-Та-Нат тратит кучу денег на него. – Узмай исподлобья посмотрел на собеседника. – Пожалуй, стоит попробовать. Сказать по совести, мне жалко этого мальчишку, хотя толку от него никакого. Он неплохо поет и играет на цитре – вот и все, что он умеет. Я терплю его, потому что моя покойная жена любила его, и дочь считает, что он послан в наш дом богами… Так жестоко с ним поступить! Но ты прав. Нельзя позволить никчемному рабу погубить мое и твое счастье – и счастье моей доченьки тоже. Только, боги свидетели, мне жаль этого парнишку. Моя жена осудила бы меня, если я причинил бы ему зло. Так что я как бы согласен на твое предложение, Самедьяр, но, во имя Игерабала, делай все сам!

«Ври больше, старый притворщик, я-то знаю, почему ты до сих пор не освободился от этого дорийского щенка, – подумал Самедьяр, глядя на сокрушающегося Узмая. – Бьюсь об заклад, что дорийский красавчик ублажает тебя в постели и делает это уже не один год! Кого ты хочешь обмануть, Узмай? Тебе самому не хочется избавляться от него, клянусь светлым ликом Шеша!»

– Так вы согласны, господин? – добавил он вслух.

– Я дам тебе одну вещь, которую я когда-то подарил своей жене. Остальное – твоя забота. Однако помни, что мою дочь не так-то легко будет убедить в виновности Леодана.

– Но могу ли я надеяться, что в случае успеха вы согласитесь отдать прекрасную Шеммер-Та-Нат мне в жены?

– Слово Узмая.

– О, господин! – Самедьяр опустился перед купцом на колени, прижался губами к его пухлой руке. – Вы не пожалеете о вашем великодушии. Даже пес не будет вам так предан, как я.

– Знаю, знаю! Приходи ко мне сегодня вечером на ужин, там мы обсудим, как и что делать. А сейчас оставь меня. Мне еще нужно просмотреть счета за эту неделю.

– Непременно приду, господин. Пусть Игерабал осыплет вас и ваш дом своими милостями!

– Иди же. И не забудь сообщать мне все, о чем узнаешь в Доме Бога.

– Я помню, кому я служу. До вечера, господин!

– До вечера. – Узмай дождался, когда молодой человек исчезнет за деревьями сада, потом растопыренной пятерней почесал свой необъятный живот и прошествовал мимо бассейна к мраморному столику, который рабыни-афаристанки уже уставляли всем тем, что повар Узмая приготовил для хозяина к послеполуденной трапезе.

Новый подарок от шофета был просто чудесным – никогда в жизни Шеммер-Та-Нат не видела ничего подобного, хотя в дома купца Узмая было предостаточно дорогих диковинок. Золотое гранатовое яблоко было сделано так искусно, что его хотелось разрезать и съесть. Когда же Шеммер-Та-Нат нечаянно нажала скрытую в плодоножке яблока тайную пружину, яблоко с мелодичным звоном раскрылось на шесть долек, и восхищенная девушка увидела множество скрытых внутри золотого граната рубиновых зернышек, искрящихся красными огоньками. К удивительному яблоку вдобавок шофет прислал нить великолепного жемчуга, но на нее Шеммер-Та-Нат даже не обратила внимания.

– Боги, как красиво! – воскликнула она, захлопав в ладоши.

– И изысканно, – добавил Леодан. Он сидел на подушках подле своей госпожи и тщательно полировал бронзовой пилкой ногти на левой руке. – Солнце из Дома Солнца всегда делает тебе изысканные подарки.

– Он влюблен в меня.

– Тебя это удивляет?

– Это мне кажется непонятным. – Шеммер-Та-Нат провела ладонью по своим черным, завитым в мелкие кольца волосам. – Жена шофета – редкая красавица. Я не могу с ней соперничать.

– Глупости! – Леодан дунул на пилку, критически осмотрел ногти, остался доволен. – Ты прекрасна. Царица Куати тоже красива, но ей не хватает твоей женственности. У нее красота холодная, вызывающая только восхищение, не больше. В тебе же горит пламя Куа, твоя красота будит в мужчинах безумное желание. И наш шофет не может этого не видеть.

– Иногда я боюсь будущего, Леодан, – сказала Шеммер-Та-Нат, проведя пальчиком по губам, чтобы снять комочки помады. – Любовь шофета меня страшит. Конечно, это великая честь, когда Сын Солнца обращает на девушку свой благосклонный взгляд, но… Царица не простит мне этой любви, понимаешь? А попросту отвергнуть шофета я не могу, даже страшно себе представить, чем это может закончиться.

– Пустяки! Шофет так влюблен в тебя, что простит тебе любые капризы.

– Однако я не готова принять его ухаживания. Это может разгневать его, ведь так?

– Шофет всего лишь мужчина. А мужчины, едва завидев тебя, забывают обо всем на свете.

– Ты так часто говоришь мне это, Леодан, что я начинаю сама в это верить, – сказала Шеммер-Та-Нат, очень польщенная словами юноши. – И не отрицай, что во многом ты мне помогаешь быть красивой. У тебя безупречный вкус. Никто не сравнится с тобой в умении выбрать для женщины наряд или украшение так, чтобы они идеально подчеркнули ее красоту. Я очень это ценю.

– Ты очень добра ко мне. – Леодан сложил накрашенные губы в усталую улыбку. – Я так люблю тебя, Шеммер-Та-Нат! Как жаль, что в этом грубом и несовершенном мире слишком мало людей, подобных тебе! Точнее сказать, их вовсе нет. Твоя красота делает тебя подобной божеству.

– И я тебя люблю. – Шеммер-Та-Нат поднялась с подушек, подошла к Леодану, обняла его и поцеловала. – Ты хоть и мужчина, но понимаешь женскую душу лучше иной женщины.

– Ты мне уже говорила об этом сегодня. – Леодан внимательно посмотрел на девушку. – Ты надела берилловые серьги? Сапфировые тебе идут гораздо больше. Они изумительно подходят к твоим синим глазам и к твоей смуглой коже. Надень их, прошу.

– Да? – Шеммер-Та-Нат схватила зеркало, критически осмотрела себя. – Пожалуй, ты прав. Просто это новые серьги. Подарок Самедьяра.

– Фу! – Леодан скривился в брезгливой гримасе, в театральном ужасе распахнул подведенные глаза. – Ты все-таки принимаешь от него подарки?

– Почему бы и нет? Он очень милый юноша.

– Милый? У него пахнет изо рта. И он скверно одевается. Надеть оранжевую с золотом хламиду вместе с сандалиями зеленой кожи – о, боги! У него совершенно нет вкуса. И его подарки просто убоги. Всего лишь берилловые серьги! Он просто скупердяй. Мог бы подарить тебе украшение подороже и поизысканнее. А в прошлый раз он подарил тебе эту мерзкую обезьяну. После нее целую неделю в покоях воняло мочой.

– Однако у него красивые глаза, – сказала Шеммер-Та-Нат, рассматривая себя в зеркало. – И он в меня влюблен. Он не может делать мне дорогие подарки, потому что денег у него не так много. Но ты прав, Леодан, эти серьги мне не идут. Я послушаюсь тебя и надену сапфировые.

– Не стоит давать Самедьяру надежду, – сказал Леодан. – Он никогда не станет твоим мужем. Ты привыкла к роскоши, а в доме Самедьяра ты ее не получишь. Он всего лишь офицер, хоть и служит в гвардии самого шофета. Ты достойна того, чтобы твой муж осыпал тебя золотом, будто алтарь Шат-Цебу… Ты послушалась моего совета, а теперь мне нужен твой совет. Каким лаком мне лучше покрыть ногти? Позавчера я выбрал перламутровый лак. Сегодня мне хочется чего-нибудь новенького, праздничного.

– Цвет царского пурпура. Тебе ведь нравится этот цвет, не так ли?… Ого, нас с тобой потеряли!

Восклицание Шеммер-Та-Нат заставило Леодана отвлечься от ларца с туалетными принадлежностями и обернуться. В дверях покоя появился управитель Шебтар, осанистый, важный и разодетый, как на праздник.

– Поди сюда, дориец! – велел управляющий, подкрепив свои слова призывным жестом. – Есть работа для тебя. Хозяин поручает тебе важное дело.

– И какое же? – Леодан с видимой неохотой поднялся с расшитых подушек.

– В эту субботу хозяин намерен принять очень высоких гостей. Нужны новые драпировки для трапезной. Ты отправишься в Торговый город и выберешь ткани для этих драпировок. Деньги я тебе дам.

– Я должен идти немедленно? – Леодан вопросительно посмотрел на Шебтара, потом на Шеммер-Та-Нат.

– Конечно. Или ты думаешь, что хозяин будет ждать, пока ты соизволишь поднять свою холеную дорийскую задницу и выполнить то, что он велит?

– Выбирай слова, Шебтар! – нахмурилась девушка. – Леодан принадлежит мне, и только я могу отдавать ему распоряжения.

– Прости, госпожа, но дело спешное, а лучше твоего раба никто задание хозяина не выполнит. Если только ты сама…

– Ну уж нет! – Шеммер-Та-Нат перевела взгляд на Леодана. – Тебе ведь нетрудно будет выполнить поручение отца?

– Конечно нет. Я и сам хотел бы немного пройтись по магазинам и посмотреть новинки.

– Очень хорошо. – Девушка подошла к низкому комоду из резного дерева, открыла стоявший на комоде ларец и достала из него несколько золотых монет. – Возьми, купи себе подарок. Порадуй себя. А потом мы вместе посмотрим твои покупки.

– Отличная мысль! – Лицо юноши просветлело. – Ты очень добра ко мне, милая Шеммер.

– Потому что ты у меня самый лучший. – Девушка поцеловала Леодана. – Ступай и возвращайся быстрее. Мне будет скучно без тебя.

* * *

День был знойный и пыльный, рынок был полон народу, и Леодан, пробираясь между рядами торговцев, с тоской вспоминал приятную прохладу покоев Шеммер-Та-Нат. Его вышитая виссоновая одежда промокла от пота, на зубах хрустел песок. Леодану казалось, что грим начал течь у него по лицу. Обмахиваясь веером, он шел по рынку, втихомолку проклиная жару, Узмая с его заданием и вонючих плебеев, окружающих его. Торговцы принимали его за знатного господина и глядели на него с любопытством. Сам же Леодан бросал равнодушные взгляды на горки разноцветных ароматных плодов, зелени и пряностей, на глиняную, медную и стеклянную посуду, останавливаясь лишь у лотков с тканями, обувью и одеждой, но ничего стоящего не увидел. Продвигаясь по рынку, он оказался в его восточной части, там, где находились самые дорогие лавки, торгующие привозными товарами.

Ткань для драпировок он купил сразу: во-первых, ему побыстрее хотелось разделаться с заданием Узмая, а во-вторых, ткань ему действительно понравилась. Сопровождавший его раб с готовностью принял купленные штуки материи, и Леодан знаком велел рабу возвращаться домой. Теперь он был свободен, и стоило выбрать подарок для себя.

Ювелирных лавок на рынке было много, и Леодан обошел их все. Рассматривал золотые и серебряные безделушки, примеривал, вертясь перед зеркалами. Торговцы прятали улыбки, наблюдая за ним. В лавке рябого Туме Леодан купил серебряное ожерелье с крупными нефритами – вещь была изысканная и на удивление недорогая. Расплачиваясь за покупку, он даже не обратил внимания на худого, одетого в лохмотья человека, который вошел в лавку и остановился справа от Леодана у прилавка, делая вид, что рассматривает выложенные на нем бронзовые и медные украшения. На деле оборванец все время посматривал на молодого раба. Он подскочил к Леодану, когда юноша собрался было выйти из магазинчика.

– Айван![2] – зашептал он, глядя в глаза дорийца взглядом, полным собачьей преданности. – Добрый айван, прекрасный, как лучезарный Ин-Нубас! Пожалей бедного страдальца, одели его своей милостью!

– Чего тебе? – Леодан брезгливо отодвинулся от оборванца: от тощего крепко пахло заскорузлым потом и псиной.

– Айван, я страдаю от голода и лишений. Мои жена и дети больны. Только одна монета…

– Возьми. – Леодан бросил нищему один из медных кавашей, полученных сдачей от Туме. – И дай пройти.

– О, айван! – взвыл нищий. – Да благословит тебя Игерабал. Вижу, что ты истинный отец добродетели и ценитель прекрасного. Твоя душа так же прекрасна, как и твое лицо. Нечем мне тебя отблагодарить, но один из моих товарищей нынче собирается продать прекрасную вещицу, которой нет равных.

– Что за вещица? – Леодан с любопытством посмотрел на нищего: с виду сущий доходяга, а льстит и плетет словеса не хуже придворных поэтов.

– Перстень с сапфиром, о айван. Прекрасный, как луна и солнце. Подобного ему перстня нет во всем Дарнате, клянусь головой! Такому доброму айвану мой друг уступит перстень недорого – если я попрошу…

– Врешь! – Леодан недоверчиво нахмурил насурьмленные брови. – Откуда у таких голодранцев, как ты, драгоценный перстень? Только если он краденый, но краденого мне не надо.

– Айван несправедлив! – Нищий ударил себя кулаком в грудь. – Видят боги, что я за свою жизнь не украл даже корки со стола в трактире. Мой друг выиграл этот перстень в кости у одного знатного юноши. Таким беднякам, как мы, он ни к чему, но вот деньги… У тебя есть деньги?

– Есть. Три саккара.

– Клянусь Игерабалом, мой друг продаст тебе перстень за два. Пойдем же, айван.

Леодан подозрительно глянул на нищего. Тощий не был похож на бандита, но все же… А вдруг это какая-нибудь хитрая западня? Стоит быть осторожнее.

– Два саккара за драгоценный перстень? – спросил он, искусно изобразив недоверие. – Твой перстень просто подделка.

– О нет, айван! – зашептал нищий. – Когда-то, много лет назад, я был подмастерьем у золотых дел мастера, пока не заболел и не потерял силы. Клянусь, что сапфир в перстне самый настоящий.

– Чего же твой друг собрался продать его так дешево?

– Сапфир нельзя съесть, как кусок хлеба, айван.

Леодан подумал о сапфировых серьгах, тех, что подарил Шеммер-Та-Нат правитель. Если нищий не врет и в перстне действительно хороший сапфир… В конце концов, сейчас день, вокруг полно людей; вряд ли его попытаются ограбить у всех на виду. Гораздо проще было бы подкрасться к нему в рыночной толчее и тихонько срезать кошелек с пояса. Он вышел из лавки и, следуя за нищим, оказался у восточных ворот рынка – там, где шла бойкая мелочная торговля.

Приятель тощего сидел на корточках под большим платаном – такой же грязный, изможденный, вонючий, оборванный, да еще и косой. На удачливого игрока в кости он был похож так же, как ишак на боевого жеребца, и Леодан опять заподозрил подвох. Однако тут косой увидел их и визгливым голосом закричал:

– Кто это такой, Мушки? Кого ты тащишь, Мушки? Ты совсем дурак, Мушки?

– Не кричи! – зашептал горячо тощий. – Это добрый айван. Он дал мне денег и хочет купить кольцо.

– Купить кольцо? Кто тебе сказал, сын грязи, что я хочу его продать?

– Ты же сам говорил…

– Тьфу на вас! – Леодан кончиками пальцев поправил на груди свою лиловую хламиду и пошел к воротам. Однако косой внезапно бросился за ним следом, схватил за полу хламиды и зачастил:

– Добрый айван, не прогневайся на глупца, не ведающего, что творит, не отвращайся от негодного, оскорбившего тебя в своем глупом неведении… Ты и в самом деле хочешь купить перстень, про который тебе сказал Мушки?

– Отпусти меня, – не скрывая брезгливости, ответил Леодан. – Твой дружок что-то говорил про кольцо с сапфиром. Но я вижу, ты не хочешь его продавать. Да и не верится, что у такого грязного скота может быть настоящий сапфир. Так что убирайся к демонам.

– О-о-о-о, айван, погоди, постой! Я и в самом деле не хотел продавать это кольцо, но теперь вижу, что могу тебе доверять. Знаешь, мы ведь люди бедные, с ворами и мошенниками не знаемся, оттого-то некому нас защитить. Ни к кому у нас нет доверия, ни к единому человеку… Но ты хороший айван, в твоих глазах мерцает пламя великой Куа. Скажи мне, сколько ты дашь за сей драгоценный перстень?

– Сначала надо взглянуть на перстень.

– Золотые слова! – Косой в мгновение размотал грязную тряпку, в которую была замотана его левая ладонь, и Леодан не смог удержать вздох восхищения. Перстень был великолепен – из светлого золота, с большим квадратным сапфиром, окруженным маленькими бриллиантами. И еще, сапфир в перстне был того же оттенка, что и камни в серьгах Шеммер-Та-Нат. Его милая хозяйка будет в восторге от его подарка. Сами боги дают ему возможность отблагодарить Шеммер-Та-Нат за ее доброту.

– Подделка, – сказал Леодан, прекрасно понимая, что камень настоящий. – Один саккар.

– Айван просто хочет ограбить меня! – всхлипнул косой. – Этот перстень был поставлен в игре против ста саккаров. Камень настоящий, клянусь чреслами моего отца и чревом матери!

– Сколько ты хочешь?

– Два саккара. Всего два саккара за это чудо ювелирного ремесла.

– Мне надо подумать. – Леодан с трудом поборол в себе желание сразу развязать кошелек. – Говоришь, перстень не краденый?

– Как можно, айван. Я не вор, я честный игрок.

– Хорошо, давай перстень.

Оборванец ловко стянул перстень с пальца и с поклоном вручил юноше. Засунул полученные от Леодана два золотых в рот и тут же исчез в толпе, толкущейся у ворот. Леодан вздохнул, еще раз глянул на перстень. Камень был просто великолепен. Конечно, проклятый косой плут солгал, и это кольцо наверняка краденое. Но кто об этом будет знать? Он представил себе глаза Шеммер-Та-Нат, когда она увидит его подарок, и на душе стало светло и хорошо. Не зря он сегодня терпел вонь, пыль и жару на рынке. Можно возвращаться домой со спокойной душой.

Он почти дошел до ворот, когда к нему подошли два воина из городской стражи и хорошо одетый молодой человек с насмешливыми глазами.

– Ты Леодан, раб почтенного Узмая? – осведомился молодой человек, хотя Леодан сразу понял – неизвестный и так прекрасно знает, кто перед ним.

– Да, я Леодан. Чего ты хочешь, господин?

– Покажи-ка, что ты носишь на пальцах левой руки.

– Я… – Леодан задохнулся, будто на него опрокинули ведро ледяной воды. Все поплыло перед глазами, ноги ослабли. Он будто во сне наблюдал за тем, как неизвестный схватил его за руку и с торжествующим возгласом стянул с пальца проклятый сапфир.

– Это оно! – воскликнул он, обращаясь к стражникам. – Тот самый сапфир, о котором говорил почтенный Узмай.

– Мерзкий пес! – сказал Леодану один из воинов. – Как ты посмел обокрасть своего господина? Ты знаешь, что тебе за это будет?

– Я…я не крал! – Леодан смотрел умоляющим взглядом на молодого человека, на сыщиков. – Я купил его у нищего здесь, на рынке… – И тут Леодан замолк, потому что понял, как же нелепо и неубедительно звучат его слова.

– Пойдешь с нами, мерзавец, – заявил стражник. – Объяснишь нашему мудрому судье, как и почему драгоценное кольцо оказалось на твоей грязной лапе. Перстень забирается как вещественное доказательство.

– Идем, красавчик! – хохотнул второй стражник, толкнув Леодана в бок рукоятью плети.

Дориец, еле переставляя ноги, поплелся за блюстителями порядка. Молодой человек, забравший у Леодана перстень, проводил взглядом стражников и их добычу, потом направился к небольшому дукану, где под навесом сидел с чашей вина в руке человек, придумавший и оплативший все это представление.

– Стражники забрали перстень, благородный Самедьяр, – сказал молодой человек, подойдя к сидевшему поближе.

– Это не твоя забота. – Самедьяр вручил юноше десять саккаров условленной платы. – И поблагодари своих приятелей-актеров. Незаменимые люди, клянусь Куа.

– Господин мог бы прибавить пару монет для них.

– Хватит и этого. А теперь ступай. И помни – станешь болтать, оседлаешь самый высокий кол возле Чумных Рвов.

– Все понял, господин. Я нем, как утесы гавани.

– Ступай.

Наемник поклонился и затерялся в толпе, собравшейся рядом с дуканом. Самедьяр мелкими глотками допил вино, бросил на стол медный каваш и вышел на солнце. Жара спадала, день клонился к закату. Дело было сделано. Все, что осталось – так это успеть до темноты зайти в Башню Молчания и вернуть перстень жены Узмая, пока кто-нибудь из судейских не наложил на него свою лапу.

Глава пятая

Когда-то Башня Молчания, самая высокая постройка в Дарнате, была зиккуратом бога Шеша. Его построили еще в правление царя Ашебгардана, и долгое время Башня Шеша считалась одним из чудес Дарната. Однако после того, как в эпоху Полуденной Империи культ Шеша был отменен, башне нашли другое применение – из нее сделали городскую тюрьму. Мраморные и гранитные плиты облицовки башни растащили для других построек, священный сад у подножия вырубили, освободившуюся площадку превратили в плац для построений и порки провинившихся, а внутреннее убранство зиккурата было распределено по храмам, посвященным другим богам. Потерявшая прежнее великолепие башня сразу получила в народе новое название – Башня Воров, – причем было непонятно, кого имела в виду народная молва: тех, кого сажали в башню, или же тех, кто обобрал некогда священное место.

Касту не сразу завели в башню: вначале арестовавшие ее легионеры привели девушку в Дом Закона – низкое каменное здание справа от входа в тюрьму, где девушкой занялись тюремные чиновники. Они описали вещи Касты и сложили их в большой сундук, после чего один из тюремщиков, пожилой человек с желтым лицом и тусклыми глазами, велел девушке раздеться догола. Каста, плюнув себе под ноги, стащила тунику и швырнула ее к ногам желтолицего. В следующее мгновение стоявший за спиной девушки тюремщик ударил ее плетью по спине. Каста с яростным воплем повернулась к обидчику, замахнулась на него кулаком – и тут же получила новый удар от второго воина охраны, на этот раз тупым концом копья в живот. У нее перехватило дыхание, боль заставила сложиться пополам. Третий удар, древком по спине, сбил Касту с ног, и девушка упала лицом вниз на холодный земляной пол.

– Без глупостей, шлюха, – спокойно сказал желтолицый, – тут тебе не арена. Мы научим тебя уважать закон и его служителей.

Ее осмотрели, словно животное, предназначенное для продажи, заглянули в рот, раздвинули ноги, сорвали с шеи золотой амулет с прядкой волос Элеа и камень Тулькана. Желтолицый открыл амулет, брезгливо вытащил из него кончиками пальцев мягкий светлый локон.

– Да ты еще и ведьма! – воскликнул он.

– Это… волосы моей… дочки, – прохрипела Каста. – Отдай…

Желтолицый швырнул ей локон, амулет сунул в свой поясной кошель. Затем повертел в пальцах камень, полученный Кастой от Тулькана, и кинул его девушке. Второй чиновник протянул Касте тунику из жесткой мешковины и пару грубых веревочных сандалий.

– Одевайся, – велел он.

В башню ее повели желтолицый и два стражника-агламита, коренастые, длиннорукие и заросшие рыжей шерстью, как обезьяны. После яркого солнечного света на улице мрак башни ослепил Касту. Желудок полез к горлу от царившего в башне смрада. Каста остановилась, пытаясь справиться с накатившей тошнотой.

– Шевелись, шлюха! – Желтолицый толкнул ее в спину.

Они долго поднимались по витой каменной лестнице, едва освещенной тусклыми масляными светильниками. Потом Каста увидела камеры с решетчатыми дверями из кованого железа. Обитатели камер встретили ее появление восторженным воем, гыканьем и непристойными шутками.

– Эй, глядите, девка!

– Клянусь кровью, баба! Эй, начальник, куда ты ее ведешь? Посади к нам, хоть на денечек! Хоть на час, начальник!

– Какая баба! Эй, девочка, я тебя уже хочу! Посмотри же на меня!

– Ой, братцы, у меня сейчас яйца лопнут! Боги, как она пахнет! Да я отсюда чую запах ее киски.

– Дайте, дайте посмотреть! Эх, как бы я сейчас ей…

– Начальник, давай эту шлюху сюда! Мы ее быстро перевоспитаем, клянусь задницей Игерабала!

– Ножки, ножки какие! Сейчас умру…

Каста шла, опустив голову. Тошнота немного улеглась, но теперь ее бил озноб, совсем как перед боем. Хотелось выть от чувства бессилия. Если бы она могла, то голыми руками разорвала бы всех этих ублюдков, выдавила бы полные похоти глаза, повыдирала бы из смрадных ртов их грязные языки. Но за спиной пыхтели два агламита, вооруженные тяжелыми копьями, и Касте не хотелось испытать остроту этих копий на себе. Надо быть умнее. Все равно она выберется из этой помойной ямы. А потом посчитается с Кувладом за испытанное сегодня унижение. Мысль о том, что она однажды сделает с Кувладом, заставила ее кровожадно улыбнуться.

Ее привели к открытой камере, и желтолицый тюремщик втолкнул ее вовнутрь.

– Почтенный судья сегодня занят, так что суд состоится завтра, – заявил он. – Ночь ты проведешь здесь. Если вздумаешь устраивать истерики, познакомишься с колодками. Или отправишься к тем скотам, которых видела по дороге сюда.

Каста огляделась. Все это напоминало кошмарный сон, и ей с трудом верилось, что все, что творится с ней, происходит на самом деле. Камера была просторная, но сырая и холодная, и Касту вновь начало знобить – камни стен будто пили из нее тепло. Желтолицый захлопнул за ней тяжелую решетчатую дверь, загремел засов. Потом она стояла и слушала, как тюремщик и охрана удаляются по коридору, топая ногами, обутыми в тяжелые подбитые бронзой сандалии. Ее наконец-то оставили одну.

На каменном полу рядом с охапкой соломы, заменявшей постель, стоял кувшин с водой. Каста подняла его, понюхала – вода была свежей. Она жадно выпила всю воду, не задумываясь над тем, что больше воды у нее нет. Головокружение и тошнота стали меньше. Напившись, Каста легла, свернулась калачиком на соломе, прислушиваясь к лихорадочному стуку своего сердца. Потом она вспомнила о локоне Элеа. Все это время шелковистый локончик дочки был зажат у нее в левом кулаке. Каста разжала кулак, взглянула на локон – и слезы ручьем хлынули у нее из глаз. Второй раз за истекшие дни она плакала надрывно, в голос, совсем по-женски. Такого с ней не случалось уже несколько лет. Когда буря в душе улеглась и слезы иссякли, Каста поцеловала прядку Элеа и обвязала ее вокруг левого запястья, обмотала сверху полоской оторванной от туники мешковины на манер наручника. Теперь она была спокойна.

Не все так плохо, сказала она себе. Она обязательно выберется отсюда. Даже если ей потребуется для этого сражаться со всем Дарнатом. Она не боится смерти. Три года она дралась на арене, и великая Некриан, богиня бесконечного покоя, все это время была рядом с ней. Только вот силы надо поберечь. Надо поспать. Слишком много пережито за последние два дня.

Каста закрыла глаза и провалилась в забытье.

* * *

– Эй ты, селтонская шлюха! – Освещенное пламенем факела уродливое лицо охранника-агламита показалось Касте продолжением тех кошмаров, которые мучили ее во сне. – К тебе пришли!

Рядом с охранником стояла маленькая щуплая фигурка, закутанная в темное покрывало. Какая-то женщина. Каста поднялась со своего жалкого ложа, шагнула к железной двери.

– Я никого не хочу видеть, – сказала она, глядя на женщину.

– Это я хотела видеть тебя, – сказала женщина, выпростала из-под покрывала руку и что-то подала стражнику. – Ступай, мой друг, дай нам поговорить наедине.

– Что тебе нужно? – спросила Каста, когда охранник ушел. – Кто ты?

– Я Динче, – сказала женщина на чистом селтонском языке. Каста вздрогнула.

– Ты говоришь по-селтонски?

– Говорю. Не беспокойся, нам никто не помешает. Я дала охраннику серебряную мину, за такую плату он позволит нам разговаривать хоть всю ночь.

– Тулькан хотел, чтобы я тебя нашла.

– И ты не послушала его. Пришлось мне тебе искать. Я рада, что успела. Благодарю тебя за то, что ты благородно обошлась с моим сыном.

– Сыном?

– Тулькан был моим сыном.

– Твой сын – орк?

– Наполовину. Чистокровным орком был его отец Эбреш Айххо, двоюродный брат короля орков Удая.

– Ты зачала ребенка от орка?

– Я любила его. Да, он был орк, но с чистым, благородным и отважным сердцем. И он меня любил. Это долгая история, и я не буду ее тебе рассказывать. После рождения сына Эбреш забрал его себе: он хотел сделать из Тулькана настоящего воина, боялся, что человеческая природа может взять верх в нашем ребенке. Я не возражала.

– Ты отдала своего сына?

– Так было нужно. Но я тосковала по нему все эти годы. Тулькан шел в Дарнат еще и затем, чтобы встретиться со мной. Но не успел. По дороге его обманом захватили работорговцы и продали Абнуну. Ты была великодушна к моему сыну, хоть и не смогла его спасти.

– Я дралась с ним на арене.

– Это был не твой выбор.

– Прости меня. Я действительно не смогла его спасти. – Каста сняла с шеи амулет Тулькана, протянула женщине. – Возьми, эта вещь принадлежала твоему сыну.

– Нет. – Динче мягко отвела протянутую руку селтонки. – Он принадлежит тебе. Это камень Айвари, одна из девяти реликвий, оставленных миру Забытыми богами, до недавнего времени она принадлежала оркам. Мой сын сделал то, что должен был сделать. Наступает твое время, Каста. Тебе придется разыскать все прочие реликвии, чтобы выполнить свое предназначение.

– У меня нет никакого предназначения. Завтра меня будут судить и скорее всего приговорят к смерти. Так что найди другую дурочку и ей рассказывай свои сказки.

– Никакого суда не будет. Утром ты покинешь эту тюрьму. И Дарнат покинешь. Для тебя начнется новая жизнь – жизнь Воительницы Забытых богов.

– Я выйду из этой клетки? – Каста недоверчиво засмеялась. – Ты, что ли, освободишь меня?

– Не важно, кто это сделает. Считай, что такова воля Забытых богов.

– О каких Забытых богах ты говоришь?

– Когда-то они владели миром. Потом пришло зло и разрушило все, что создали эти боги. А потом был великий потоп, очистивший мир от скверны, и пришло время других богов, и людям было невдомек, что новые кумиры, которым они поклоняются – всего лишь бледные тени истинных создателей этого мира. Даже истинные имена Забытых сегодня помнят очень немногие посвященные. Но Забытые боги не покинули этот мир, они продолжают жить среди нас, потому что их извечный враг еще не побежден окончательно. И теперь древнее противостояние начинается вновь. Далеко на юге, в землях Шерана, маги Чаши готовятся вернуть в наш мир извечного врага Забытых – того, кто уничтожил золотой век и обрек людей на страдания и смерть. Самого Отца Теней.

– Откуда ты это знаешь?

– Какая разница? Считай, что Забытые боги сказали мне об этом.

– Ты просто сумасшедшая старуха.

– Ты ничего не знаешь, Каста. Или мне называть тебя Лейдой?

– Откуда ты узнала мое имя? – Каста схватилась за железную решетку двери, припала к прутьям лицом, стремясь разглядеть странную гостью.

– Твое имя назвала мне прядка волос, скрытая под повязкой на твоей руке, – ответила Динче.

– Клянусь Берис! Не смей меня мучить!

– Я говорю правду. Знаешь, почему Тулькан не убил тебя? В землях орков сейчас идет большая война. Тулькану было поручено прийти сюда, в этот город, чтобы передать камень Айвари людям. Именно отсюда, из Дарната, должен начаться поход против возвращающегося Зла древних. Тулькан был посвященным. И он увидел твою скрытую от всех душу. Он испытал не только твою силу, но и твое милосердие. И понял, что именно тебе суждено встать на защиту Забытых в войне против демонских сил Шу. Как он тебя назвал? Шенай-эшган-рох-аммар-денна.

– Да ты просто ведьма, забери тебя Некриан!

– Ведьма. – Динче засмеялась. – Или одна из последних служительниц богини Айвари. Или сама Забытая богиня. Называй, как тебе угодно.

– Какого пса ты от меня хочешь?

– Рассказывать придется очень долго. Но кое-что ты должна знать. Представь себе, Каста, что богам тоже нужны защитники. Простые смертные люди, которых боги выбирают из многих во имя своих целей. Найти достойного защитника нелегко, но это необходимо. Ведь если боги начнут сами воевать друг с другом, мир перестанет существовать. Он будет уничтожен огнем и водой, бурями и морозом. Погибнут все – правые и неправые, добрые и злые. Зачем это богам? Они любят людей, хотя люди их забыли.

– Я не хочу быть защитницей.

– Это не тебе решать. Ты особенная женщина, и твой путь был предопределен давно, в миг твоего рождения. Назови это судьбой или волей богов – разницы нет. В тебе живет душа воителя. Женское тело и душа воина достались тебе, Элеа Лейда, прозванная Кастой. Боги выбрали для тебя дорогу героя. И ты шла этим путем все минувшие годы.

– Боги? – Каста сжалась в комок, точно разъяренная кошка. – И ты смеешь говорить мне о богах? Они забрали у меня моих любимых. Они заставили меня испытать плен и рабство. Они превратили меня из счастливой жены, матери, из любящей дочери в убийцу. Меня избивали, насиловали, продавали на рынке, как вещь, посылали на арену убивать таких же, как я, рабов. Путь героя, о котором ты говоришь, – это путь крови и страданий. Знаешь ли ты, каково это – убить человека? Вонзить в него меч, раскроить ему череп топором или булавой? Я занимаюсь этим уже три года. Три года я ухожу с арены с руками, липкими от человеческой крови. Я привыкла к ее запаху так же, как другая женщина привыкает к запаху своих притираний. Такова была воля богов, Динче? Обездолить счастливого человека так, чтобы этот человек начал убивать? Чтобы он мечтал о смерти? Не хочу!

– Я понимаю тебя, дочка. Все эти годы тебя окружали мрак и кровь. Но это лишь начало твоей долгой дороги. Не хули богов – они делают то, что должны. Им нужна твоя помощь. Наступают тяжелые времена – времена стали и огня, черного колдовства и власти демонов. Древнее зло Шу вот-вот вернет мир к тем проклятым векам, когда им правили обретшие плоть демоны Теневой Стороны. Многие десятилетия орки, населяющие плоскогорья Орсианы, в одиночку сдерживали натиск шеранских полчищ. Но не так давно случилось то, что не должно было случиться – шеранцы захватили священный город орков Меру. В лапы шеранских черных магов попало Слово Бездны, и теперь они знают, как пробудить непобедимую мощь Шу.

– Все это меня не касается.

– Мне трудно об этом говорить, Каста, но я должна. Хочешь ли ты, чтобы Отец Теней снова обрел власть над миром, и твои незабвенные Элеа и Айлор вернулись к тебе – теперь уже как кровожадные вампиры, как злобная нежить?

– Не смей! – Каста в ярости ударила ладонью по железной двери. Если бы она могла дотянуться до горла Динче, то задушила бы старуху без колебаний. – Не произноси имен, которые недостойна называть!

– Я понимаю твой гнев. Но все, что я сейчас говорю, чистая правда. Понимаю, тебе больно это слышать. Но ты должна знать, что ждет тебя, меня, всех нас, если шеранские чернокнижники доведут до конца свое нечестивое намерение. Вернется время Шу, эра полного господства демонских сил на земле. Тулькан шел в Дарнат еще и потому, что вожди орков сегодня пытаются найти союзников. Людям невдомек, что долгие годы именно благодаря оркам они могли спать спокойно. Но сегодня все изменилось. Той помощи, которую оказывали оркам мы, когда-то управлявшие мирами и позабытые, теперь недостаточно. Орки в одиночку не смогут справиться с мощью Шерана. Однако люди ненавидят орков, считают их злобными тварями, нечистыми и свирепыми. Внешность – увы! – часто бывает обманчивой.

– Хорошо, и что я должна сделать? Служить тебе?

– Нет, просто идти своим путем. Он уже начался, этот путь.

– Слова, слова. Пустые, ничего не значащие. Как я могу защищать богов, если я не могу защитить даже себя? У меня нет ничего, кроме этого камня и прядки волос моей доченьки.

– А разве этого мало? После того, как Тулькан передал тебе реликвию Забытых, на тебе благословение богини Айвари. Выбор сделан. Мой сын сделал его. Забытые получили Воителя. Теперь твое место в грядущей войне определено. Что же до волос… Память о тех, кого ты любила, до сих пор не позволила тебе стать жестокой и безжалостной убийцей, хотя ты пролила немало крови. Ты выдержала последнее испытание – испытание злобой. Три года на арене Цирка ты жестоко мстила всем за те несчастья, которые обрушились на тебя. Но ты пощадила Тулькана, и Забытые видели это.

– Я устала. – Каста схватилась ладонями за виски, замотала головой. – Уходи, матушка. Я не хочу больше говорить.

– Хорошо. Только еще несколько слов напоследок. Твоя судьба тесно связана с судьбой одного юноши, которого ты повстречаешь очень скоро. Это будет не совсем обычный союз, но он позволит тебе совершить то, чего ждут от тебя Забытые. А теперь прощай. Береги камень, он не раз сослужит тебе добрую службу. Он обладает великой силой исцелять раны, болезни и нейтрализовать яды. И еще, прими от меня это кольцо. Не смотри на его простоту. Это вторая реликвия Забытых. Кольцо Моммека, бога мудрости. Его еще называют Кольцом Языков. Оно поможет тебе находить путь к сердцу того, кто встретится на твоем пути.

– Динче! Айвари! – крикнула Каста, но за дверью ее камеры уже никого не было. Динче исчезла в темноте коридора. Селтонка с недоумением посмотрела на свою правую руку – потертое медное колечко непонятным образом оказалось у нее на безымянном пальце. А потом сняла с шеи амулет и увидела, что невзрачный камень Тулькана изменился. Теперь это был полированный кусок янтаря, имевший безупречную шестиугольную форму – форму пчелиных сот.

– О Берис! – вздохнула Каста. – Что происходит?

Ответить на свой вопрос она не смогла.

* * *

Достопочтенный Рис-Шавхун, верховный судья Дарната, глянул сначала на свиток, лежавший перед ним, затем на человека, который с подобострастием смотрел на судью, ожидая, когда тот соизволит ответить на его вопрос. Чтобы ответить, надо сосредоточиться. А этого достопочтенный судья как раз никак не мог сделать. Он хотел тишины и покоя. Вчерашние возлияния до сих пор напоминали о себе тупой головной болью. Глаза его слипались, когда он пытался читать свитки дел, требующих рассмотрения. Хотелось домой, в прохладу, в постель. А тут еще этот проситель…

– Я подумаю, – сказал Рис-Шавхун, не поднимая взгляда. – Сначала нужно допросить обвиняемую.

– Конечно, конечно, свет истины. Но добрый господин Абнун просил об… особом отношении к этому делу. Все-таки убит уважаемый человек, убит злодейски, на глазах у многих свидетелей.

– Я подумаю.

– Добрый господин Абнун просил вас, свет истины, ускорить вынесение приговора.

– С чего бы такая спешка? – Рис-Шавхун все же поднял глаза на посетителя. – Судопроизводство – дело сложное.

– Обвиняемая – всего лишь грязная рабыня.

– Вольноотпущенница, – поправил судья. – Которая три года была кумиром черни. Но не стоит говорить об этом, Шабак. Если тебе больше нечего мне сказать…

– О, совсем забыл! – Секретарь владельца Большого Цирка с хорошо сыгранной виноватой улыбкой стянул с пальца перстень с прекрасным голубоватой воды алмазом и положил с поклоном на стол перед судьей. – Это господин Абнун нижайше просил принять от него в знак уважения и преклонения.

– Уже второй, – сказал судья.

– Что второй? – не понял Шабак.

– Ты второй, кто пытается сегодня всучить мне взятку. С утра был один… Чего хочет твой хозяин? Чтобы я приговорил девку к смерти? Ей так и так не миновать плахи.

– Вы верно изволили заметить, что проклятая селтонка три года была знаменитостью. У нее могут найтись влиятельные заступники.

– И что из этого?

– Я слышал, что пришло время снарядить «корабль смерти», – перейдя на шепот, сказал Шабак.

– Ах, вот ты о чем! – Судья покачал головой. – Я-то думал, что твоему хозяину хочется посмотреть на то, как палач будет потрошить девку на Площади Вздохов.

– Я счастлив, что вы поняли меня, добрый господин.

– Ладно. – Судья взял свиток и как бы невзначай ловко смахнул им перстень со стола себе на колени. – Я распоряжусь насчет девки. Передай Абнуну мой привет и пожелания здоровья.

– Эй, женщина!

Каста подняла голову. Загремел засов, и высокий человек в черном вошел в камеру.

– Встать! – негромко скомандовал он.

Каста подчинилась. Человек встал так, чтобы свет из крошечного окошка камеры падал Касте в лицо. Его лица она видеть не могла – неизвестный был без факела.

– Я пришел сообщить тебе, женщина, что высокий суд рассмотрел твое дело. Ты приговорена к смерти, – сказал черный.

– Рассмотрел мое дело? – Каста убрала с лица грязные слипшиеся волосы. – Даже не выслушав меня? Воистину, это верх правосудия!

– Твои слова оскорбительны. Но теперь это не столь важно. Завтра на восходе солнца ты будешь обезглавлена на Площади Вздохов публично.

– «Черный ворон, вестник смерти, хочет напугать меня», – пропела Каста, презрительно усмехнулась. – Ты думаешь, я боюсь? Ты ошибаешься.

– По закону вечером накануне казни тебе полагается ванна и ужин за счет государственной казны стоимостью не более восьми кавашей. После этого тебя переведут в другую камеру, где ты проведешь эту ночь до утра.

– Очень хороший обычай. – Каста проглотила комок, застрявший в горле. – А мужчина за счет казны мне не полагается? Что-то не хочется последнюю ночь жизни проводить одной.

– Грязная шлюха! – прошипел черный и покинул камеру.

Каста опустилась на солому. Слепой ужас, который охватил ее, когда она услышала о приговоре, немного прошел, осталась только противная слабость в ногах и чувство полной обреченности. Завтра ее казнят. Динче обманула ее. Никакого освобождения не будет. Что ж, надо быть сильной. В конце концов, ее мучения завтра закончатся. А потом… потом она встретит свою Элеа. И Айлора. И маму. Больше трех лет она думала об этой встрече. Ждать осталось совсем немного.

Она пребывала в оцепенении до той минуты, пока в ее камеру снова не вошли – на этот раз знакомый ей желтолицый тюремщик и с ним два охранника. Ее подняли окриком, велели следовать за ними. Привели вниз, в подвал башни. Здесь ее ждали бочка с горячей водой и накрытый стол.

Даже за несколько часов до смерти человек может быть счастлив, думала Каста, с наслаждением смывая с себя липкую тюремную грязь. Более того, именно в такие минуты жизнь кажется особенно прекрасной. Каста мылась, расплескивая воду, охая и постанывая от наслаждения, совершенно не обращая внимания на охранников, которые наблюдали за ней. Ей было все равно, что на нее смотрят. Пусть глазеют – может, хоть раз в жизни увидят красивую женщину. В каком-то смысле палачи сжалились над ней: завтра на эшафоте она не будет выглядеть грязной свиньей. Это пусть слабое, но все-таки утешение. А потом она оделась и села за стол. Предложенное ей вино было кислым, мясо – недожаренным, хлеб клеклым, а фрукты слегка подгнившими, но даже этот убогий ужин показался ей необычайно вкусным. Она ела с жадностью, пока блюдо не опустело. А потом ей невыносимо захотелось спать. Каста хотела сказать тюремщику, чтобы ее отвели в камеру, но язык не слушался. Еще мгновение – и девушка повалилась прямо на стол, разлив остатки вина.

– Ну вот и все, – сказал желтолицый тюремщик. – Теперь хватайте ее и несите в повозку. Отвезете первую партию в порт и быстро возвращайтесь за остальными.

– Жаль, что ее скормят рыбам, – сказал один из охранников, глядя на Касту. – Я бы посмотрел, как палач будет рубить ей голову.

– Держи свои поганые фантазии при себе, – сказал желтолицый. – И какой идиот придумал этот закон о смертниках? Купай этих сволочей, корми… Моя бы воля, всех перевешал без всяких формальностей. Пошевеливайтесь, у нас еще много работы. У нас осталось еще шестеро негодяев, а я не собираюсь торчать тут всю ночь.

Глава шестая

И все-таки боги любят меня, подумал Вислав. Немногие могут похвалиться таким же здоровьем и выносливостью, как у Виса Везучего. Его уже не назовешь молодым человеком, но на этом корабле-призраке он первый, кто пришел в себя. Остальные беспробудно спят в трюме, даже не осознавая того, что с ними случилось.

Положение и впрямь аховое. Еще месяц назад Вислав думал, что все разговоры о кораблях смерти, или кораблях-призраках, как их называли в Дарнате, – всего лишь воровской фольклор. Среди фартовых ребят в Дарнате об этих кораблях говорили часто, но Вислав во все эти россказни не верил. Оказалось, что это правда. Обиднее всего то, что теперь он сам вынужденный пассажир такого корабля.

После темного вонючего трюма находиться на палубе было вдвойне приятно. Холодное дыхание моря быстро согнали слабость и вялость, вызванные действием сонного зелья, которым его накануне опоили в тюрьме. Вислав с наслаждением подставлял лицо морскому ветру. Пусть его положение безнадежно, но даже в нем есть свои плюсы. По крайней мере, теперь он умрет не в смрадной камере и не на кресте для четвертования под возбужденные крики тупой черни, обливаясь кровью и хрипя в агонии. И он свободен. Он может стоять на палубе и чувствовать на своем лице этот ветер, вдыхать этот чудесный соленый морской запах, который напоминает о родине. И еще – с ним на корабле смертников оказалась сама Каста.

Девушку Вислав узнал сразу, – он много раз видел ее в Цирке, – и удивление его было велико. В первое мгновение он не поверил своим глазам, но потом, рассмотрев спящую девушку, все-таки понял, что это именно Каста. На округлом загорелом плече девушки красовалась искусно сделанная цветная татуировка, которой метили гладиаторов дарнатского Цирка – черный дракон, окруженный языками огня, знак того, что боец посвящен Гештану, богу войны и кровопролития. Но как, почему грозная селтонка, любимая всеми чемпионка Дарната, оказалась на этой посудине для приговоренных к смерти? Одно дело, когда экипаж корабля-призрака составляют всякие головорезы, но отдать в жертву морю саму Касту-Амазонку! Верно, в Дарнате случилось что-то невероятное. Или он все-таки ошибается и эта девушка лишь двойник знаменитой звезды арены?

– Ээй! – Вислав легонько похлопал девушку по щекам. – Эгей!

Каста – или девушка, поразительно похожая на знаменитую амазонку – продолжала крепко спать. С того момента, как корабль смертников вывели из Дарнатской бухты и оставили на волю ветра и течений, прошло уже несколько часов, но снотворное, которым накачивали узников перед отправкой на корабль, продолжало действовать. Тогда Вислав взвалил девушку на плечо и осторожно выбрался из трюма сначала на гребную палубу, приставив к краю люка найденную в трюме толстую доску, а потом и на верхнюю палубу. Отдышавшись, он еще раз попытался разбудить Касту и опять ничего не добился.

– Ну что ж, спи, красавица! – буркнул он. – Может, свежий морской ветер окажется лучшим будильщиком, чем я.

Тут Вислав подумал о спящих в трюме сотоварищах по несчастью. Рано или поздно они проснутся, и тогда можно всякого ждать. На корабле нет ни пищи, ни воды, руль не работает, мачта срублена. Вокруг открытое море, и хотя иногда в небе появляются чайки, корабль слишком далеко от берега, чтобы можно было добраться до него вплавь. Да и в какую сторону плыть – один Цвир это знает! В трюме еще семь человек – судя по рожам и татуировкам, отпетые убийцы, разбойники и насильники. У одного из них Вислав разглядел на груди тату в виде волчьей головы; так в дарнатских тюрьмах метили себя те, кто хоть раз отведал человеческого мяса. Прочие не лучше, еще та публика. Конечно, Каста – если только он не ошибается и эта девушка действительно Каста – опытный и умелый боец, однако справиться со всеми, если начнется потасовка, не сможет, тем более без оружия. Да и о собственной безопасности надо подумать. Надо что-нибудь придумать. В трюме полно всякого мусора. Надо спуститься и посмотреть, что из этого хлама можно использовать для защиты и самозащиты.

На гребной палубе было относительно светло – лучи света падали сверху, просачивались через дыры в бортах и порты для весел. А вот ниже Вислав использовал Заклинание Ночного Путника, которому выучился, еще будучи студентом. Мягкий розовый свет позволил разглядеть трюм, а заодно спугнул пару крыс, выбравшихся прогуляться. На дне в кучах балласта, вперемежку с телами спящих, валялись обломки бочек, куски полусгнившей пеньки и канатов, разбитая керамика, ветхие ящики, какие-то тряпки. Из плохо проконопаченных бортов сочилась вода, собираясь в мутные лужи между шпангоутами. Вислав понял, что его поиски напрасны. Ничего стоящего. А потом Вислав явственно услышал чьи-то всхлипывания. Повел лучом в дальнюю часть трюма. Увидел еще одну девушку: забившись в угол, она следила за Виславом расширенными от страха глазами.

Вислав улыбнулся, шагнул к девушке. А потом вдруг понял, что ошибся. Это не девчонка – парень. Только какой-то странный. Светлые волосы слишком густые и длинные, еще носят следы искусной завивки, и кое-где в них поблескивают крупинки золотой пудры. На ресницах следы краски, на веках остатки теней. Кожа на ногах, руках и груди гладкая, без единого волоска, шелковистая от притираний. А ногти – великие боги! Не иначе, парень гомик и попал сюда из какого-нибудь дорогого лупанара.

– Привет, красавчик! – сказал Вислав. – С пробуждением. Пытаешься вспомнить, как ты сюда попал?

Парень издал какой-то странный всхлипывающий звук, еще глубже забился в угол. Вислав подошел к нему вплотную, протянул руку.

– Кто-то сыграл с тобой скверную шутку, красавчик, – сказал он. – Верно, ты очень сильно не угодил своим клиентам.

– Где я? – произнес парень, стуча зубами то ли от холода, то ли от страха. – Кто ты?

– Сначала отвечу на второй вопрос. Я Вислав. Фартовые люди чаще зовут меня Вис Везучий. Только на этот раз мне не повезло точно так же, как и тебе, малыш. А теперь ответ на твой первый вопрос. Мы с тобой на корабле-призраке. Слышал про такие?

– Н-нет, н-никогда.

– Видишь ли, власти Дарната иногда хотят убить сразу двух зайцев – сэкономить деньги на содержании узников и угодить богам. И у них получается, чему мы с тобой невольные свидетели. Много ума тут не нужно – просто берется старое негодное судно, нагружается экипажем из опоенных сонным зельем зэков и выводится в море. И властям не накладно, и морской бог доволен. Раньше я думал, что это всего лишь слухи, теперь вижу, что ошибался. Именно на таком вот корабле мы сейчас и плывем. Говоря по совести, дело наше пропащее.

– Я… я ни в чем не виноват! – захныкал парень, размазывая слезы и грязь по лицу. – Я всего лишь купил… перстень. Хотел… подарить. А тут крысы-ы-ы!

– Ты что, крыс боишься?

– Боюсь! – Странный парень заплакал совсем по-девичьи, спрятав лицо в ладонях. Он был смешон – и жалок одновременно.

– Не все так плохо, малыш. – Вислав ласково потрепал парня по голове. – Если есть крысы, значит, будет что пожрать. Хотя бы первое время.

– Есть… крыс? – Парень посмотрел на Вислава с ужасом. – Фууу!

– Придется. Похлебки с бараниной и свежей халвы нам точно не поднесут… Поднимай свою задницу, нечего тут сидеть.

Парень продолжал хныкать. Вислав протянул ему руку, чтобы помочь встать, но юноша оттолкнул ее.

– Черт с тобой! – буркнул Вислав. – Охота сидеть в этом крысятнике, сиди. Я пошел наверх. Здесь воняет, как в заднице у тролля.

Он уже начал подниматься по доске на палубу, когда услышал за спиной шорох. Парень все-таки пошел за ним.

– Ну вот, а ты кобенился! – сказал Вислав. – Тебя как зовут?

– Леодан. Я любимый раб прекрасной Шеммер-Та-Нат.

– Видать, твоя госпожа не очень-то тебя любит, если ты здесь очутился… Раб, говоришь? Слишком ухожен для раба.

– Я же сказал, я любимый раб.

– Раб для любви? – Вислав хмыкнул. – И кто тебя чаще любит, хозяйка или хозяин?

– Я не понимаю тебя, господин, но твои речи кажутся мне оскорбительными.

– Ах, прости! И чем же занимается любимый раб?

– Я помогаю хозяйке идти путем красоты. Она ценит мой вкус и мое чувство прекрасного. Я очень искусен в выборе одежды и грима, сведущ в искусстве ношения украшений. Еще я могу петь, декламировать стихи, играть на цитре и свирели.

– Мой друг, эти таланты тебе не скоро пригодятся, если вообще пригодятся. А я, признаться, подумал, глядя на тебя, что ты просто педик из лупанара.

– Что?

– Да так, ничего… Зови меня Виславом. Или Висом. Теперь у тебя нет ни господина, ни госпожи. Ты свободный человек, Леодан. Только вот свобода твоя окажется недолгой.

– Мой господин обязательно узнает, что я здесь, и сделает все, чтобы вернуть меня обратно домой.

– Сомневаюсь, что он узнает. А если даже узнает, к тому времени мы с тобой будем уже в желудке у Игерабала.

– Тебе это кажется смешным?

– Вовсе нет. Топай за мной.

Каста никак не могла понять, где она находится. Шум в ушах и тошнота мешали сосредоточиться, сердце прыгало в груди, ноги и руки невыносимо болели. В первое мгновение ей показалось, что ее везут на мерно раскачивающейся телеге. Наверное, на Площадь Вздохов, к месту казни. Она повернула голову, чтобы разглядеть возницу, но увидела только синее бездонное небо. Почему-то пахло морем. Потом в сознание ворвались голоса.

– О, оклемалась! – На нее упала тень, и Каста увидела склонившееся над ней безобразное лицо с глубоко посаженными обезьяньими глазками и кривой улыбкой, обнажающей гнилые зубы. – Проснись, невеста, женишки заждались!

– Отвали, Клоп, – пробасил другой, и мерзкая рожа исчезла, зато появилась другая, не менее отталкивающая: бледная, вытянутая, с крючковатым носом и сизыми губами. Сильные руки встряхнули Касту, отчего горечь волной подступила к горлу девушки. – Что-то мордашка мне твоя знакома, лапуня. Где мы могли с тобой свидеться? Уж не в веселом ли доме старой грымзы Хушшур?

– Где… я? – прохрипела Каста, пытаясь пересилить тошноту и слабость.

– Говорит! – Сизые губы растянулись в довольной усмешке. – Если говорит, значит, жива. А если жива, значит, даст. Просто не сможет не дать.

Кто-то противно загоготал под самым ухом. Каста оперлась руками в дощатый пол, поднялась, осмотрелась. Она находилась на палубе какого-то корабля. А вокруг стояли люди (о, Берис, ну и рожи! Одна другой похабнее!) и смотрели на нее.

– Где я? – повторила Каста.

– У друзей, – сказал обладатель вытянутой физиономии. – И нам, по совести сказать, не терпится свести с тобой более близкую дружбу.

– Я жива, – пробормотала Каста, запустив пальцы в свою растрепанную гриву. – Проклятие, что происходит? Почему я на корабле?

– А все потому, лапуня, что у легавых тоже есть чувство юмора, – сказал сизогубый. – Вообще-то говорят, что баба на корабле к несчастью. Но это не так. Нам вот с тобой подфартило. Судейские крысы сделали нам крутой подарочек. Будет чем заняться на досуге. Давненько у нас не выходило телочек молоденьких потискать.

– Эй, Самбар, эта давалка уже очухалась, пора ее в дело пускать! – крикнул кто-то.

– Молчать! – рявкнул сизогубый Самбар. – Это мой корабль, и я здесь капитан. Я решаю, что и когда делать, ясно?

– Ясно, капитан, – донесся до слуха Касты чей-то насмешливый голос. – Только корабль у тебя говеный. Того и гляди, рыб кормить пойдем.

– А тебя вообще никто не спрашивает, чохи, – проскрежетал Самбар. – Будешь рот раскрывать не по делу, не посмотрю, что ты из фартовых. Камень на шею и в море.

– Веревки тут вроде были, Самбар, – ответил насмешливый голос. – Но вот камней я что-то не видел. И повесить меня не на чем – ни мачты, ни реи. У нас даже воды нет, а ты корчишь из себя шофета. Надо думать, как всем вместе выбираться из этого дерьма. Не смеши богов, лучше толковое что-нибудь скажи.

Каста тем временем смогла сесть, разглядеть всю окружавшую ее картину. Она уже окончательно поняла, что каким-то образом оказалась на корабле и люди вокруг нее – такие же узники, как она сама. Но где охрана? На какое-то мгновение ее ожгла радость: верно, их перевозили куда-то, но заключенные подняли бунт и захватили корабль. Однако потом радость прошла – что бы ни случилось на борту, она во власти этих людей, и совершенно ясно, какую роль на этом корабле разбойников ей собираются отвести.

– Толковое? – Самбар оскалился, как пес. – Ты, как я погляжу, мальчиков предпочитаешь. Так мы их тоже жалуем. А еще по нашим понятиям оно как получается: коли ты в братстве, так все твое и братству принадлежит. Верно? Так что выбирай, чохи: или ты с нами, или…

– Не имею счастья принадлежать к почтенной гильдии разбойников и убийц, – ответил насмешливый голос. – Я всего лишь вор и игрок. А поскольку сойти с корабля я не могу, придется тебе терпеть мою недостойную персону, капитан. Считай, что я твой пассажир, а этот юноша – мой багаж. Если доставишь благополучно в порт назначения, сочтемся, не обижу.

– Сочтемся? – Самбар хмыкнул. – Чем платить будешь?

– Золотом. Только придется сначала выжить, Самбар. И подождать, пока я свои заначки отрою.

– Эй, вы слышали, мальчики! – Самбар захохотал. – Какой щедрый пассажир! Поверим ему или нет?

Каста тем временем рассмотрела обладателя насмешливого голоса. Незнакомец сидел на ступеньках лестницы, ведущей на бак, а за его спиной Каста увидела еще одного пассажира этого странного корабля – женоподобного юношу, перепуганного донельзя. Судя по всему, эти двое не принадлежали к шайке, захватившей корабль.

– Придется поверить, – сказал незнакомец. – Если бы ты знал меня лучше, капитан Самбар, то не стал бы сомневаться в моем слове.

Интересный мужчина, подумала Каста. Не красавец, но может произвести впечатление на любую женщину. Уже немолод, но хорошо сложен, подтянут и крепок. Сколько ему лет? Тридцать пять, сорок, больше? В коротко стриженных волосах полно седины, но лицо почти без морщин – и открытое. Славное лицо. Такому можно довериться. Такой не подведет. Но вот спутник у него… Неужели этот женоподобный тип, прячущийся за его спиной, в самом деле его любовник?

– И сколько ты мне заплатишь, Вислав Везучий? – поинтересовался Самбар, казалось, позабывший о Касте.

– Твой корабль, Самбар, ну совсем не похож на галеру его величества шофета, на которой, как я слышал, гостям подают лучшие яства и вина и устраивают для них представления и травлю зверей. Так что тридцать мин за троих будет достаточно. Хотя и это, по совести сказать, перебор.

– За троих?

– За себя, за этого мальчишку, – Вислав показал на Леодана, – и за девушку.

– Ишь ты, какой шустрый! – игриво воскликнул Самбар, и бандиты подобострастно захохотали. – Только за тебя тридцать мин, чохи. И то по дружбе. А петушок и девчонка не продаются. Они мои, понял?

– Обойдешься!

Возглас Касты был негромким, тем не менее его услышали все. Но девушка была готова к последствиям. Она уже достаточно пришла в себя, чтобы полностью контролировать свое тело. Раскачивания палубы еще отдавались тошнотой, но она уже чувствовала прежнюю силу. И растущую ненависть к этому грязному сукиному сыну Самбару, изображающему из себя капитана.

– Что ты сказала? – Самбар сразу забыл о торге, который вел, резко обернулся к Касте. – А ну-ка повтори, шлюшка портовая! С капитаном вздумала спорить, стерва?

– Ты не капитан. Ты кусок кошачьего говна, прилипший к палубе этого судна. От тебя смердит, как от кучи отбросов. И я тебя не боюсь.

– Не боишься? – Самбар позеленел. – Ну гляди, падла белозадая, сама напросилась. Я убью тебя медленно. Разрежу на части. Вырежу только те места, которые сгодятся моим парням для потехи, остальное скормлю акулам!

– Эй, Самбар, погоди! – крикнул Вислав, только его окрик уже ничего не мог изменить. Самбар выхватил из задника сандалии заточенную до остроты бритвы бронзовую пластинку, с торжествующей улыбкой пошел на Касту.

Девушка прекрасно понимала, что имеет дело с настоящим ублюдком. Пока он хочет сам проучить непокорную девку, рисуется перед своими шестерками. Благородного поединка не будет: как только Самбар почувствует ее силу, тут же позовет на помощь своих дружков, и на нее кинутся сразу семь бандитов. Но это уже не имело никакого значения.

Смерть – всего лишь смерть. К ее присутствию рядом с собой она давно привыкла.

Главное – не умереть, как овца под ножом забойщика.

Самбар заревел, прыгнул вперед, выбросил руку в хитром замахе. Каста увернулась от смертоносного лезвия, присела в стойке и ответила прямым ударом в живот. Самбар попятился назад – Каста немного не рассчитала дистанцию, удар не возымел эффекта, однако испугал разбойника. Самбар и не предполагал, что встретит сопротивление. Он и представить себе не мог, что какая-то чужестранка так отважно себя ведет и так умело дерется. Мгновение противники смотрели друг на друга, потом Самбар, разразившись отборной бранью, вновь бросился на Касту. Девушка ощутила острую боль в правом плече, бронзовая бритва глубоко рассекла кожу и прошла совсем близко от горла Касты. Ответный удар селтонки пришелся прямехонько в подбородок Самбара. Брызнула кровь, бандит ошалело затряс головой, но Каста, не давая ему опомниться, нанесла два коротких удара, справа и слева, а когда Самбар поднял руки и раскрылся, влепила точный сокрушительный удар снизу вверх, в солнечное сплетение. Самбар выронил бритву, захрипел, выпучил глаза. И в этот миг все его шесть дружков кинулись на Касту.

Главное – не умереть, как овца…

Первого бандита Каста сбила на палубу ударом ноги, второму с размаху заехала кулаком в левую скулу, а потом правой наддала под ребра. Несколько секунд она выиграла. Но Самбар уже приходил в себя, разъяренные бандиты с воплями наседали на нее, и никакие блоки не могли спасти от ударов, которые градом сыпались на Касту. Однако Вислав больше не был безучастным наблюдателем. Мягким прыжком он ворвался в драку, схватил одного из бандитов за шиворот, так приложил его головой о палубную надстройку, что разбойник сразу отключился, сбил с ног второго, отбросил к борту третьего – тот не удержался на краю люка и с воплем рухнул в трюм, ломая кости. Каста тем временем ударом в пах заставила сложиться пополам гнилозубого бандита по кличке Клоп. Дюжий разбойник с кривым носом, перескочив через воющего от боли Клопа, толкнул Касту ручищами в грудь, потом, ловко зайдя сзади, попытался захватить ее замком за горло. Каста успела укусить волосатую руку верзилы, с яростным воплем ударила локтем, с разворота, прямо в лицо, ломая верзиле и без того настрадавшийся от чужих кулаков нос. Одновременно Вислав двумя ударами нокаутировал бандита с волчьей головой на груди, прыгнувшего на него с надстройки.

Самбар успел подобрать свое бронзовое лезвие и попытался чиркнуть им Касту по шее, но девушка разгадала его маневр. Пронзительно взвизгнув, она перехватила руку Самбара умелым блоком и пяткой ударила вожака бандитов по голеностопному суставу. Бандит взвыл. Каста заломила ему руку, выбила лезвие, после чего подсечкой сбросила Самбара на палубу и ударила уже лежавшего бандита всей ступней в живот. Вой оборвался болезненным хрипом. Миг спустя селтонка ухватила Самбара за шею.

– Не… убивай! – прохрипел Самбар, выплевывая кровь.

– Сдохни! – шепнула Каста.

Собралась с силами и резко рванула врага вверх. Раздался сухой треск, «капитан» обмяк, глаза его закатились, изо рта хлынула кровавая пена. Отшвырнув безжизненного Самбара, Каста подскочила к поднимавшемуся с палубы Клопу и в мгновение ока покончила с ним так же, как с вожаком. Потом пришла очередь третьего разбойника – того, что отправил в нокаут Вислав. Обернувшись к уцелевшим трем бандитам, Каста прорычала:

– Ну что стоите? Давайте!

Бандиты лишь попятились от селтонки. Их было трое, но они боялись. В их глазах был суеверный ужас – только что эта девчонка, ловкая и жестокая, как дикая кошка, на их глазах прикончила без всякой пощады их главаря и двух членов шайки. На Касту и впрямь было страшно смотреть: перепачканная кровью, с разметавшимися волосами, она стояла над трупами бандитов, и глаза ее были белыми от бешенства. Тяжелое дыхание девушки казалось испуганным бандитам дыханием смерти.

– Госпожа! – Бандит с поломанным носом рухнул на колени так, что чашечки звонко стукнули о дерево. – Прости!

– Прости! – мрачно пробубнили двое его товарищей, тоже падая на колени.

Каста не ответила. Ее трясло, пот и кровь из рассеченной брови заливали глаза, сердце подступало к горлу. Потом она почувствовала, что бешенство и жажда крови уходят, уступая место бесконечной усталости.

– Выбросьте это за борт! – велела она. Проходя мимо Самбара, несколько раз яростно пнула мертвеца ногой, чтобы сорвать все еще застилающую разум злобу.

– Жестоко ты с ними, женщина, – заметил Вислав. разглядывавший костяшки своих пальцев, разбитые в кровь.

– Заткнись! – зарычала Каста, потом, переведя дыхание, добавила уже мягче: – Прости. Спасибо тебе. Ты спас меня.

– Не стоит благодарности, капитан.

– Капитан?

– Конечно. Ты прикончила этого бедолагу, значит, теперь капитан у нас – ты.

– Ты шутишь, забери тебя Некриан!

– Нисколько. Лично я готов тебе беспрекословно подчиняться. Видишь ли, этот горемыка не подозревал, что имеет дело с самой Кастой, кровавой богиней дарнатского Цирка. А я тебя сразу узнал.

– Правда? – Каста перевела взгляд на своих «матросов», тащивших к борту труп Самбара. – А тебя, кажется, зовут Вислав?

– Польщен, что ты запомнила мое имя. Можешь звать меня просто Вис.

– Вислав мне нравится больше. А как звать твоего… друга? – Каста посмотрела туда, где, прижавшись к борту, сидел Леодан.

Леодан задрожал, когда заметил, что эта страшная женщина смотрит на него. Схватка, свидетелем которой он стал, привела его в ужас, а то, как Каста расправилась с поверженными противниками, и вовсе ввергло его в глубокий шок. Каста посмотрела на мертвенно-белое лицо юноши, на трясущиеся губы и руки, заглянула в его остекленевшие глаза и презрительно плюнула.

– Он мне не друг, – сказал Вислав. – Просто такой же будущий покойник, как ты и я.

– О чем это ты?

– А ты не понимаешь? Этот корабль – наша плавучая могила. Мы все оказались на нем не случайно. Нас принесли в жертву Игерабалу. Милый способ избавляться от приговоренных к смерти, не марая рук.

– Я не понимаю тебя. – Каста шагнула к Виславу, судорожно сжала кулаки. – Ты только что сказал, что я теперь капитан и это мой корабль.

– Истинно так. Но корабль тебе достался неважнецкий. На судне нет ни пищи, ни воды. Руля и паруса тоже нет. Ты еще не заметила, что твой корабль без мачты? Нас сонными погрузили в порту Дарната на старую ветхую посудину и отбуксировали ее в море.

– Нет пищи? Воды? – Только сейчас Каста почувствовала, что ужасно хочет пить. – Клянусь Берис, этого быть не может!

– Может, о Каста Непобедимая, еще как может! – Вислав казался невозмутимым, но голос его все же дрогнул. – Если боги не сжалятся над нами, мы очень скоро позавидуем Самбару и двум ублюдкам, которых ты только что скормила рыбам. И еще тому парню, которого я сбросил в трюм. Они умерли относительно легко и быстро. А мы вот помучаемся.

– Проклятие! – Каста ощутила холодное прикосновение ужаса к своей спине. – И что теперь делать?

– Для начала займись своими ранами.

– И как ими заняться? У меня нет ни иглы, ни ниток, чтобы их зашить.

– Хотя бы промой их.

– Ты только что сказал, что у нас нет воды. Издеваешься?

– Вокруг полно отличной соленой воды. – Вислав показал рукой за борт. – Она неплохо изгоняет из ран яд и лихорадку.

– Яд… – пробормотала Каста, захваченная новой мыслью. – Лихорадка…

Камень Айвари. Динче сказала, что этот камень обладает великой силой. Она говорила, что на Касте теперь благословение самой Айвари, одной из девяти Забытых. Лицо девушки загорелось от охватившего ее волнения. Забытая богиня должна им помочь. Хотя бы нужно попробовать…

– Ты прав, – сказала она Виславу. – Но как достать воду? У нас нет ни одного сосуда для воды.

– Я видел в трюме вполне сносный кувшин. Горлышко отбито, но сам кувшин вроде цел. И еще там валяются кое-какие веревки.

– Хорошо. Вот и займись этим.

Она вошла в палубную надстройку – когда-то здесь была каюта капитана, – закрыла за собой скрипучую рассохшуюся дверь. Осмотрела рану в плече. Она была глубокой и широкой, но ровной, какой обычно бывает рана, нанесенная остро заточенным лезвием, и крови вытекло немного. Саднившую рану на лбу Каста разглядеть, само собой, не могла, но чувствовала, что и эта рана пустяковая. Ссадины и синяки на ногах и руках вовсе не заслуживали внимания. Прислонившись к двери, чтобы никто не вошел, девушка сняла с шеи амулет Тулькана и, толком не представляя, что с ним нужно делать, просто приложила его к ране на плече. Руку пронзила острая боль. Каста вскрикнула, но боль прошла очень быстро – это было похоже на укол иглой. Изумляясь все больше и больше, девушка наблюдала, как порез от лезвия Самбара исчезает на глазах, не оставляя даже следов. Через минуту о ране напоминали только кровяные разводы на руке и пятна на тунике.

– Боги, ну и камень! – в восторге прошептала Каста. И вдруг снова вспомнила о Тулькане. Этот камень был у него. Тулькан мог исцелить раны от Живодера прямо на арене, когда они дрались, и не сделал этого. Он мог залечить их в эргастуле после боя – и тоже пренебрег магией камня. Почему? Почему он отдал ей ТАКОЙ камень? Или в этом тоже есть какой-то, пока неведомый ей смысл?

Каста приложила амулет к рассеченной брови и всем существом ощущала, как рана исчезает. Потом ей пришла в голову странная мысль. Когда-то в бою с гладиатором-масситом она получила глубокую рану в бедро. Рана благополучно зажила, но остался белесый рваный шрам, которого Каста очень стеснялась. Надеясь на чудо, Каста поцеловала волшебный камень и приложила его к шраму на бедре.

Шрам исчез.

Каста завизжала от радости, захлопала в ладоши, запрыгала от избытка чувств.

– Эй, женщина, что там у тебя? – раздался за дверью голос Вислава.

Она вышла из надстройки танцующей походкой. Вислав держал за ручку мокрый кувшин.

– У тебя такой вид, будто в этом деревянном сарае для нас накрыли хороший стол, – сказал Вислав и протянул ей кувшин. – Держи, помойся.

– Не только помоюсь. – Каста загадочно сверкнула глазами. – Может, еще и напьюсь.

– Спятила, женщина? Это морская вода. Ее нельзя пить.

– Сейчас посмотрим. – Каста окунула камень Айвари в кувшин, сделала глоток. – Конечно, пара бокалов выдержанного шериба освежили бы меня лучше. Но и эта водичка очень даже ничего.

– Клянусь Цвиром! – Вислав выхватил у девушки кувшин, припал к расколотому горлышку. Напившись, взглянул на Касту безумными глазами. – Пресная! Чтоб мне сгореть в адском чреве, пресная!

– Ну вот, видишь. Похоже, ты поторопился нас хоронить.

– Эй, Леодан! – крикнул Вислав. – Зачерпни-ка еще воды.

Каста с усмешкой наблюдала, как ее «экипаж» жадно утоляет жажду – морской водой, по необъяснимому для всех чуду ставшей пресной. И все изумленно смотрели на Касту.

– Да ты просто заправский маг, женщина. – Вислав просто поедал ее глазами. – Прокляни меня Атал, Цвир и все мои боги, но я думал, что ты отличный воин и все.

– Я сама так думала. Теперь не помешает подумать о еде.

– Точно. У тебя есть идеи?

– Они должны быть у тебя. Ты мужчина. Добывать пищу – твоя задача. А я пойду умоюсь. – Тут Каста засмеялась: ее очень забавлял огорошенный вид Вислава и остальных ее спутников. – Задача женщины – быть ухоженной и опрятной в любой ситуации.

* * *

Вислав в конце концов сумел соорудить примитивную рыболовную снасть из кусков пеньки и очень кстати обнаруженного медного гвоздя, который и вытащил из обшивки судна. На наживку пошла пойманная одним из каторжников крыса. Лезвием Самбара Вислав разрезал крысу на кусочки, заставив Леодана несколько раз испытать острые приступы тошноты. Боги и на этот раз были к ним благосклонны: после нескольких неудач, когда схватившая наживку рыба срывалась с крючка, Вислав сумел поймать странную рыбину, плоскую, с длинным хвостом и огромной пастью.

– И это можно есть? – спросил Леодан, брезгливо глядя на бьющуюся на палубе рыбу.

– Это скат. Не самая плохая рыба, если хочешь знать.

– Но мы же не можем съесть ее сырой!

– О, малыш, вот это как раз не проблема! В трюме полным-полно деревяшек, тащи-ка их сюда.

Леодан почти с трепетом наблюдал, как Вислав, уложив обломки досок и щепки в одну из жаровен на баке, развел огонь. Развел без огнива и кремня, будто из воздуха вызвав язык пламени.

– Боги, как ты это сделал? – воскликнул юноша.

– Всего лишь простое заклинание Вызова Огня. Сущий пустяк.

– Мне воистину повезло, что ты оказался рядом со мной в такую минуту! – сказал Леодан, и глаза его увлажнились.

– Везение везением, а есть хочется.

– Ну вот, мужчина выполнил свою работу! – раздался за спиной Вислава голос Касты.

Селтонка была в отличном расположении духа. Пока мужчины ловили рыбу, она при помощи камня Айвари свела еще несколько шрамов у себя на животе, руках и груди, а потом вздремнула, прикорнув на полу капитанской каюты. Теперь она чувствовала себя бодрой и полной сил. Только ужасно голодной.

– Эту рыбу можно есть? – спросила она, глядя на затихшего ската. – Выглядит она на редкость мерзко.

– Все равно ничего другого у нас нет, – заметил Вислав. – А эту рыбу есть можно. Я слышал, мясо у нее вкусное.

– А огонь откуда? – Каста заметила пламя в жаровне.

– Это Вислав развел, – вставил Леодан.

– Так ты мастер на все руки? – Каста с интересом посмотрела на вора. – И в какой стране родятся такие вот мастера?

– В очень далекой. Что-нибудь слышала о Рэше?

– Ничего.

– Рэш – это моя страна. Она далеко на севере, в краю снегов и дремучих лесов.

– А как ты оказался в Дарнате?

– Долго рассказывать. Скажем так – у меня была бурная жизнь. Пришлось много побродить по свету. Но я рад этому. Не люблю сидеть на одном месте дольше месяца.

– Понятно. Воровское счастье зовет, верно?

– Я ведь не всегда был вором, – сказал Вислав, снимая со ската кожу лезвием Самбара. – Я был послушником в монастыре. Потом студентом. Потом солдатом. Потом бардом. И ты знаешь, у меня получалось слагать стихи и песни. Правда, я всегда стеснялся собственных сочинений.

– Вот как? – Каста хмыкнула: этот странный человек вызывал у нее все больший и больший интерес. – И ты можешь спеть мне какую-нибудь свою песню?

– У меня нет ни цитры, ни лютни.

– Спой просто так, без цитры и без лютни. Хочу послушать.

– Ну если дама просит… – Вислав на пару мгновений задумался, потом запел.

Любил я девчонку с глазами как звезды – ой-о! На ложе свое забрать захотел я ее. Сказал мне отец: «Послушай, малец, Подам я хороший совет: Жениться тебе рановато еще — Тебе же всего десять лет!» Любил я девицу с глазами как звезды – ой-о! На ложе свое забрать захотел я ее. Но молвил отец: «Послушай, юнец, Других, что ли, радостей нет? Жениться тебе рановато пока — Тебе же всего двадцать лет». Я женщину встретил с глазами как звезды – ой-о! На ложе свое забрать захотел я ее. Сердился отец: «Послушай, глупец, Ты с ней наживешь себе бед. С женитьбой ты можешь еще подождать — Тебе же всего сорок лет». Старушка-соседка мне строила глазки – ой-о! На ложе свое забрать захотел я ее. Отец с того света явился и молвил: «Мой сын! Ты прожил один всю жизнь до седин, И что-то менять смысла больше уж нет, Когда тебе семьдесят лет!»

– У тебя неплохой голос, – сказала Каста, едва Вислав закончил петь. – Но песня дурацкая. Ты правильно сделал, что перестал сочинять.

– Что, так плохо? – спросил Вислав с хитрой миной.

– Отвратительно. Вообще ненавижу поэтов.

– Это с чего бы? Насколько я знаю, в Дарнате много виршеплетов прославляли твою северную красоту и твои подвиги на арене.

– Все они болтуны и фантазеры. Зачем писать о ратных подвигах, если ничего в них не смыслишь?

– Не смыслишь?

– Конечно. Поэты слагают стихи о великих богатырях. И врут нагло и без меры. – Каста помолчала, припомнила нужную строчку. – Вот, например: «Взял Гезион свой лук, послал стрелу, как гром, на тысячу шагов, пробив и щит и латы». Где это видано, чтобы из лука стреляли на тысячу шагов? Самое большее, на шестьсот шагов, и то попасть с такой дистанции в цель сможет только великий лучник из самолучшего лука. А из обычного и за триста шагов не попасть. Да еще и латы и щит пробить – смех. Посмотрела бы я на этого поэтишку на стрельбище! Он бы из лука за пятьдесят шагов в корову не попал. А все туда же, воспевает… А бой на мечах? Послушаешь всех этих сочинителей, в каждой второй балладе мечом рубят – только клочья летят. А мечом не рубят, а режут или колют, вот так. – Каста сделала несколько показательных движений, действуя воображаемым мечом. – Меч – тот же большой нож. Рубят топором. Меч – оружие дорогое, клинок надо беречь. Начнешь лупцевать им как палкой, в момент исщербишь все лезвие.

– Да ты просто прирожденный критик, Каста, – искренне восхитился Вислав.

– А как они о смерти пишут? – Лицо Касты помрачнело, жесткая складка появилась между бровей. – Будто о чем-то хорошем. Убил, мол, врага, честь и слава тебе, герой! Сразу видно, сами никого ни разу не убивали. Не знают, что это такое, когда всадишь меч в человека и видишь в этот миг его глаза. У него кишки из раны вывалились, он уже сказать ничего не может, вот-вот помрет, а в глазах ужас и мольба: «Не бей меня больше, мне больно!» Ни один из бардов никогда не написал о том, как воняют пропоротые внутренности. Или о том, что человек в миг смерти обсирается. Болтуны дешевые, одно слово. Шавки изнеженные, вроде этого. – И Каста показала на Леодана. – Только и знают, что враками своими людям голову морочить.

– Может быть, ты права, – сказал Вислав, которого удивили слова этой странной девушки. – Но если не будет поэтов, мир станет скучнее.

– Поспеши с ужином, – сменила тему Каста. – У меня от голода нутро сводит.

– Мне очень понравилась твоя песня, – шепнул Виславу Леодан, когда Каста отошла от них к противоположному борту. – Ты просто мастер! Какой слог, какая метрика! Я в восторге.

– Что? – Вислав вздрогнул, будто проснулся, посмотрел на Леодана. – Чепуха, малыш. Дерьмовая песня.

– Неправда! Ты несправедлив к себе. Эта грубая девица ничего не смыслит в изящных искусствах.

– Ты зря так думаешь. Она только что выдала нам строчку из поэмы самого Роклэнера-Сладкопевца «Гибель героя». Бьюсь об заклад, эта красавица много в чем знает толк…Уже смеркается, давай-ка займемся нашей рыбиной.

Глава седьмая

Пауза затянулась. Писец, замерший за конторкой с пером в руке, терпеливо смотрел на мастера Кириса, ожидая, когда маг соизволит продолжить диктовку. Но Кирис не торопился. То ли обдумывал, как закончить письмо, то ли думал о чем-то своем. И писец решился.

– Господин?

Кирис перевел взгляд на писца.

– Чего тебе?

– Жду, соизволит ли господин продолжить диктовку.

– Погоди, на чем я остановился?

– «…и сообщите мне, когда высокородный шофет примет решение», – прочитал писец.

– Хорошо. Припиши еще: «Помните, чем быстрее вы выполните нашу договоренность, тем раньше получите то, что желаете». Написал?

– Да, господин.

– Теперь сделай копию и зашифруй письмо. Гонец с ним должен отбыть сегодня.

– Понял, господин.

Кирис кивнул. Прошел через кабинет, вышел на балкон. Отсюда открывался прекрасный вид на Эре-Далор, освещенный закатным солнцем и окруженный свинцово-серыми горами. Справа на скалистом утесе, нависшем над городом, багровели мощные стены и башни Хем-Аштанира, королевской резиденции. Сегодня в полночь там состоится совет магов Чаши, который возглавит сама королева Маргиана. Королева будет вопрошать магов о том, что сделано за последние семь дней и что маги собираются делать дальше для того, чтобы мощь Шерана стала еще неодолимей.

Казалось бы, Маргиана должна быть довольна. После победы при Меру остатки орков загнаны в бесплодные теснины на северо-западе Орсианы. Армия Шерана контролирует всю страну орков от Хейлана до Аскарийского моря. Заняты стратегически важные перевалы, и теперь путь на север, в Шур, Логар и Агламу открыт. Теперь, если владыка Ашран сдержит свое слово и Дарнат начнет войну с Сабеей, останется лишь дождаться падения сабейской столицы Гале. В том, что это случится очень быстро, владыка Кирис не сомневался. Сабеи не смогут долго противостоять армии и флоту Дарната – слишком неравны силы. И союзников у них нет. Логар слишком далеко, Селтония еще дальше, восточные соседи сабеев, дорийцы, заняты своими внутренними распрями. Нанять наемников сабеям не на что, их казна пуста. Самое большее через полгода маги Чаши получат то, что заставит все народы покориться Шерану, – Шлем Бездны. Вот тогда начнется настоящая война.

Солнце быстро садилось за горные вершины. Наступает время вечерних теней, и можно приступать к ритуалу Собеседования. Кирис вернулся в кабинет, сменил рабочую мантию на Теневой Плащ. Кроме Кириса только два человека во всем Шеране имели право носить такое одеяние – сам глава магов Чаши Храор и ее величество королева Маргиана.

Три человека, на которых держится мощь Шерана. И у каждого свой дар.

Королеве Маргиане от рождения дарован Дар Чаши.

Архимастеру Храору дарована возможность прикасаться к Чаше – единственному творению Теневой Стороны, которое могло до сих пор находиться в мире людей.

Дар Кириса заключался в том, что он мог видеть сны, в которых Теневая Сторона выражала свою волю. Кирис был Переговорщиком. Он единственный из всех магов Чаши мог общаться с посланниками Отца Теней. Ему выпало быть посредником между Теневой Стороной и магами Чаши.

Накануне посланник Теневой Стороны вновь явился ему во сне и предупредил, что этим вечером Кирису следует явиться в Зал Собеседования с подношением. Теневая Сторона всегда требовала разных подношений. Обычно это была кровь – иногда кровь животных, но чаще человеческая, наиболее желанная для Жителей Тени. На этот раз Кирису было велено поднести Отцу Теней десять орочьих сердец.

В Зал Собеседования Кирис прошел через систему порталов – ею была пронизана вся Башня Магов. Мастер Х’зар, глава Молчаливых, уже ожидал его с корзиной, в которой лежали свежие сердца орков, убитых во славу Отца Теней.

Кирис вошел в круг, обозначенный шестнадцатью столбами из чистого кварца. Вне круга, напротив каждого из столбов, было установлено на подставке зеркало из черной полированной бронзы, отражающее свет, распространяемый мощным магическим светильником под сводами Зала. Тени, отбрасываемые кварцевыми столбами, сходились к центру круга, образуя шестнадцатиконечную звезду – символ шестнадцати Домов Теневой Стороны.

Мастер Х’зар тем временем разложил кровоточащие сердца в низкие бронзовые жаровни, расположенные между зеркалами. По залу поплыл запах горелого мяса. Волна смрада накрыла Кириса, и в следующее мгновение маг почувствовал приближение посланника Теневой Стороны.

На этот раз посланником была кейче – низший вампир. Кирису всегда нравились эти хрупкие грациозные существа, похожие на молоденьких девушек с зеленоватой кожей, миловидными лицами и огромными сияющими глазами. Они казались Кирису необычайно эротичными, и он порой сожалел, что не может насладиться призрачной плотью кейче.

– Говори, – сказал Кирис.

– Отец Теней доволен тобой, Переговорщик, – сказала кейче, обнажив в улыбке острые зубки. – Он велел сказать тебе, что твои заслуги велики.

– Я благодарю кейче за похвалу. Мне было велено явиться, и я пришел. Я ожидаю приказаний Отца Теней.

– Отец Теней велел передать своим слугам, владеющим Чашей, что в скором времени они могут столкнуться с новым противником.

– О каком противнике предупреждает нас Властелин?

– Армия Шерана разбила орков, но королевства людей вам пока неподвластны.

– Это лишь вопрос времени. Скоро мы завоюем Шур и Агламу. Наши союзники вот-вот начнут войну против Сабеи, и тогда Венец Бездны по воле нашего общего повелителя станет принадлежать нам. После этого вы, жители Теневой Стороны, сможете наконец-то присоединиться к нам, чтобы совместно приближать час, когда вернутся благословенные времена Шу.

– Времени у вас меньше, чем ты думаешь, маг.

– О чем ты говоришь, посланница?

– Одна из реликвий Девяти, камень Айвари, перешла от орков к людям. Теперь реликвии лишились Покрова Тени и стали доступны людскому племени.

– Это невозможно. Реликвии Забытых были защищены сильнейшими заклятиями еще во времена Шу!

– Во всем виноваты орки. Когда-то Отец Теней покровительствовал им, потому что воинов храбрее и искуснее орков трудно найти. Но потом орки предали Отца Теней, отказавшись служить королеве Маргиане, а значит, и нашему общему господину. Вы разбили орков, но они еще не побеждены. Их вождь Удай не только храбрый воин, но еще и искусный маг. Он знал, что на камне Айвари было заклятие Вражды. Пока камень принадлежал оркам, люди могли завладеть им только силой. Кровь убитых орков и людей оскверняла камень, лишая его магической мощи. Удай придумал, как обойти древнее заклятие магов Шу. Его посланец отдал человеку по доброй воле камень богини-врачевательницы. Теперь заклятие Вражды разрушено, и камень вновь обрел силу.

– Этого не могло случиться, кейче. Это невозможно. Люди и орки всегда люто ненавидели друг друга. Войны между ними стали привычным делом с древних времен.

– Однако случилось. Тот, кто получил от Удая камень, был полукровкой, сыном орка и человека. И он передал камень людям. Мы еще не знаем, кто теперь владеет камнем Айвари, но простой человек не мог бы получить такой дар. Забытые отметили этого смертного в час его рождения. Ты знаешь, маг, что Реликвии Забытых сами выбирают того, кому хотят принадлежать.

– Это плохая новость. Чем это может нам грозить?

Тот, кто соберет все Реликвии Забытых, сможет противостоять мощи Теневой Стороны. Магам Чаши следует помнить об этом.

– Ты знаешь, к кому попал орочий камень?

– Просите Чашу дать вам взгляд Тени, и ничто не укроется от ваших взоров ни в одном из миров. – Глаза кейче вспыхнули, как яркие звезды. – Покончите с тем, на кого укажет вам Тень, как можно быстрее. Этого желает наш общий Властелин.

Кейче исчезла так же необъяснимо, как и появилась. Таково было свойство созданий Теневой Стороны – они являлись ниоткуда и исчезали в никуда. Кирис чувствовал себя так, будто только что ему приснился кошмар. Собеседование закончено, воля Отца Теней высказана, и следует донести ее до магов Чаши.

Зал Собеседования все больше наполнялся смрадом от горящих в жаровнях орочьих сердец. Кирис вышел из круга кварцевых столбов, сделал знак мастеру Х’зару следовать за ним и направился к порталу, рдеющему в темной глубине одной из апсид зала. Скоро начнется заседание совета Чаши, и Кирис не хотел опаздывать.

* * *

– Ты нашел его? Говори же!

Самедьяр сокрушенно покачал головой. Если бы Шеммер-Та-Нат могла плакать, она бы разрыдалась – но все слезы были выплаканы за прошедшие дни.

– Неужели ты не можешь его найти, Самедьяр?

– Мои люди перевернули вверх дном весь Дарнат, моя ненаглядная. Ничего, никаких следов. Бедный Леодан исчез, будто его живьем забрали боги.

– Это невозможно. Должен же хоть кто-нибудь что-то знать!

– Мы опросили всех нищих, всех наших тайных осведомителей, всех торговцев и содержателей притонов. Никто не видел Леодана. Увы, любовь моя, он исчез. Но, клянусь, я буду продолжать поиски. Я уверен, что он жив.

– Жив? – Шеммер-Та-Нат шагнула к легионеру. – Конечно, он жив! Он ведь такой милый, такой добрый, такой безобидный. Разве можно причинить ему вред? Может быть, его кто-нибудь напугал, и он… прячется. Найди его, Самедьяр, прошу тебя.

– Я найду его, – с уверенностью в голосе ответил молодой человек. – Ради тебя я верну его из царства мертвых.

– Как хорошо, что ты у меня есть. – Лицо девушки просветлело. – Я бы умерла от отчаяния, если бы не ты. Мне так не хватает Леодана.

– Я найду его, – повторил Самедьяр, воодушевленный словами девушки.

– Найди и возвращайся вместе с ним. – Шеммер-Та-Нат протянула руку для поцелуя, и Самедьяр с жаром припал к ней губами. – Я буду ждать вас.

* * *

– Так и сказала? – усмехнулся Узмай. – Тебе, кажется, удалось стать фаворитом моей доченьки.

– Так и сказала. Только вот я не знаю теперь, что делать. Я даже начинаю жалеть, что поторопился с этим кораблем.

– О, да! Представь, до каких высот ты бы поднялся в глазах Шеммер-Та-Нат, если бы доставил сюда Леодана. Но это, как я думаю, невозможно?

– Увы, господин. Корабль покинул Ладонь Игерабала четыре дня назад.

– Бедный мальчик! Мы очень сурово поступили с ним. Но у нас не было выбора.

– Истинно так, господин. Чтобы немного загладить свою вину, хочу возместить вам стоимость раба. – Самедьяр положил на стол перед Узмаем мешок с золотом. – Я знаю, Леодан стоил больше, но это все, что у меня есть.

– Ты воистину благородный юноша, Самедьяр! – Узмай от избытка чувств даже руками всплеснул. – Ты даже об этом подумал. Клянусь ладонями Куа, я не ожидал. Выпей вина.

– Надеюсь, Шеммер-Та-Нат никогда не узнает правду?

– Шутишь? Я ведь точно так же замешан в этой истории, как и ты. Ведь это я дал тебе перстень моей незабвенной жены. Дочка никогда не простит мне того, что я сделал. Так что можешь не волноваться. О том, что случилось, знаем ты, я и судья. И хоть мне до слез жалко парня, сделанного не воротишь. Будем думать о будущем и не сожалеть о том, что сотворили.

– Золотые слова, господин мой. И чтобы совсем рассеять вашу печаль, расскажу вам то, что слышал во дворце. Светлейший шофет подписал указ о постройке еще двадцати боевых кораблей. Подрядчиком будете вы. И еще, – с улыбкой продолжил Самедьяр, – вас и прекрасную Шеммер-Та-Нат включили в списки приглашенных на торжества в порту, в день Праздника Моря. Шофет сам утверждал эти списки.

– Твои слова звучат божественной музыкой, друг мой. – Узмай не сдержался, обнял молодого человека и тут же залпом осушил чашу вина. – Не будем больше думать о злосчастном рабе. Теперь я вижу, что не напрасно принес эту жертву. Боги любят жертвующих. Тем более все, что я совершаю, я делаю для блага моей доченьки, и боги должны это видеть. Они не осудят меня за любовь к моему ребенку.

* * *

Шофет Рас-Наван был доволен. Во всяком случае придворные протоколисты, в обязанности которых входило документировать любое событие с участием Сына Солнца, несколько раз вписали в свои таблички, что «со светлого лица Солнца из Дома Солнца весь этот день не сходила лучезарная улыбка». Однако что вызывало эту улыбку – зрелища и игры, устроенные на набережной жрецами Игерабала, богатые дары, которые преподнесли шофету купеческие гильдии, или возможность видеть недалеко от себя некую синеглазую красавицу, – никто не мог сказать определенно. Шеммер-Та-Нат, сидевшая рядом с отцом в почетном гостевом ряду, сначала считала, сколько раз посмотрел на нее молодой шофет, потом сбилась со счета. Она не хотела идти на этот праздник, но отец настоял.

– Потом будешь оплакивать своего Леодана, – сказал ей Узмай. – Нам оказана такая честь, а ты кобенишься! Ты идешь на праздник, такова моя воля.

Подчиниться отцу – долг дочери, и Шеммер-Та-Нат не стала спорить, хотя на душе у нее кошки скребли. Правда, на набережной она на какое-то время забыла о Леодане. Атмосфера праздника рассеяла тоску и захватила девушку. Ее окружали пышно одетые придворные, важные мужчины и красивые женщины, увешанные драгоценностями, будто ритуальные статуи в храме Куа. Не один шофет поглядывал на Шеммер-Та-Нат: многие мужчины по достоинству оценили красоту дебютантки. В другой раз это сильно польстило бы девушке, но сейчас ей почему-то не хотелось флиртовать. И она просто следила за тем, что происходило на набережной, тем более что представление было действительно интересным.

Вначале по набережной прошли актеры, наряженные богами, демонами и героями, показывая сцены из Книги Небесных Вод – священной книги культа Игерабала. Далее настал черед парада судов: двенадцать богато украшенных боевых галер полным ходом прошли мимо набережной под рукоплескания гостей шофета и восторженный рев черни, усыпавшей причалы. Следом был показан самый настоящий морской бой с захватом «вражеского» судна. После этого по набережной, под грохот барабанов и свист флейт, промаршировали сотни Священного Легиона. Рослые статные воины в ярко блестевших под лучами солнца чешуйчатых позолоченных панцирях и шлемах с белыми и красными плюмажами, с большими квадратными щитами и длинными копьями. Последнюю сотню вел Самедьяр, и Шеммер-Та-Нат видела, что молодой воин смотрит только на нее.

Время близилось к вечеру, когда на набережной вновь появились воины, на этот раз в легких кожаных доспехах корпуса Морских Львов. Они сопровождали корабельную катапульту, которую тащили на полозьях шесть украшенных цветами и лентами белых быков – священных животных Игерабала. Притихшие зрители наблюдали, как солдаты установили катапульту на набережной, развернув ее к бухте. А потом многие увидели, что в нескольких саженях от берега на воде покачивается приземистая бирема с черными бортами и нарисованными на носу судна знаками Огненного Глаза – недавно захваченный в бою корабль сабейских пиратов.

– Граждане Дарната! – Владыка Ашран, верховный жрец Шат-Цебу, поднялся со своего места и обратился к гостям: – Ныне, чтобы прославить величие Игерабала в день Праздника Моря, мы, жрецы великого Шат-Цебу, хотим показать вам нечто необычайное. Смотрите и дивитесь мощи даров, которые боги иногда делают смертным!

Двое солдат осторожно поднесли к катапульте большую плетеную корзину, наполненную, как показалось зрителям, большими мячами из серого войлока. Третий солдат по знаку офицера, командовавшего расчетом, осторожно поднял один из шаров и заложил в чашку катапульты. Бэмммм – катапульта с лязгом и грохотом выбросила странный снаряд в сторону сабейской биремы. Несколько мгновений все напряженно всматривались в ту сторону, куда полетел шар, и многим подумалось, что расчет опростоволосился, промахнувшись мимо мишени, но тут в сгущающихся сумерках полыхнула оранжевая вспышка, и сабейский корабль буквально окутался ржавым дымным пламенем. Под вопли восторга и рукоплескания расчет катапульты послал в цель второй снаряд. Беснующееся пламя в минуты охватило всю бирему, и горящий корабль начал медленно заваливаться на бок.

– Великие боги! – воскликнул Рас-Наван, глядя на тонущий корабль. – Это и есть твой сюрприз, дядя?

– Восхитительно, да? – Ашран буквально излучал самодовольство. – Видишь, как маги Шат-Цебу стремятся укрепить твое величие, дорогой племянник?

– Что это такое?

– Волшебный эликсир. Огненное желе. Я подумал, тебе стоит посмотреть на его действие.

– Невероятно! Тебе удалось меня поразить в самое сердце, дядя.

– Действительно, необычное зрелище, – сказал, кривя рот, верховный жрец Игерабала Ваахрад. – Но ради чего почтенные жрецы Шат-Цебу решили его показать?

– А ты не понял, почтеннейший мастер Ваахрад? – Ашран показал на почти скрывшуюся под водой сабейскую бирему. – Теперь мы сможем раз и навсегда покончить с сабейскими пиратами. Наши боевые корабли и это чудесное оружие очистят от сабейской скверны гладь океана к радости наших богов – Шат-Цебу и Игерабала.

– Моя дядя прав, – с блеском в глазах сказал шофет. – Теперь я не сомневаюсь, что нам давно пора осуществить великие планы моего покойного отца.

– Фокусники! – ворчал Ваахрад, когда представление закончилось и гостей шофета пригласили следовать к пиршественным столам в дворцовых садах. – И этим они хотят поставить сабеев на колени?

– В тебе говорит ревность и зависть, владыка, – заметила верховная жрица Куа, высокая черноглазая женщина в тяжелых златотканых одеждах. – Это действительно грозное оружие. Вот только как владыка Ашран заполучил его? Нет ли в этом чернокнижия?

– Не это важно, – вздохнул Ваахрад. – Шофет и раньше Ашрану в рот заглядывал, а теперь уж точно не миновать войны.

– Тебя это печалит?

– Это возвысит еще больше жрецов Шат-Цебу и бога войны Гештана. И они снова будут получать от Дома Солнца самые жирные куски и смотреть на нас сверху вниз. Разве это может не огорчать меня, верховного жреца Игерабала? Ты слышала, Ашран назвал имя Шат-Цебу перед именем Игерабала – это о чем-то да говорит!

– Не будем думать о плохом. – Жрица Куа игриво взяла под руку опечаленного Ваахрада. – Нас ждет угощение в садах шофета, а потом мы сможем обсудить, как возвеличить наших богов.

– Союзники? – Ваахрад посмотрел на жрицу.

– Любовь и море подходят друг другу лучше, чем любовь и война, – засмеялась жрица.

* * *

Шеммер-Та-Нат не видела, как слуги унесли с пира ее вдребадан пьяного и счастливого отца. Теперь она была дочерью самого Сына Моря, и самые знатные вельможи говорили с ней с почтением в голосе. Зато она заметила, в каком раздражении покинула пир царица Куати – это случилось после того, как шофет в третий раз прислал Шеммер-Та-Нат сладости со своего стола.

Кажется, у нее появился враг. Царица Куати вряд ли ей простит такое унижение. А может, не все так плохо?

– Сын Солнца велел передать ярчайшей звезде Дарната, что сегодня сам намерен показать ей покои своего дворца, – пропищал ей в ухо евнух-прислужник. – Пусть ярчайшая звезда ни о чем не беспокоится, ее проводят к шофету, когда придет время…

Шеммер-Та-Нат ничего не ответила. У нее появилась неожиданная и, как показалось девушке, очень удачная мысль. Шофет более чем благосклонен к ней, значит, надо просить шофета помочь найти ее Леодана. Шофет все может, и если Леодан жив…

Если жив.

К горлу подкатил противный ком, глаза вновь заволокло слезами. Евнух подобострастно смотрел ей в лицо, ожидая ответа. Глупый кастрат наверняка уверен, что она плачет от счастья.

– По… благодари Сына Солнца, – сказала Шеммер-Та-Нат и сделала вид, что ее интересует ваза с фруктами и сахарным печеньем.

Мой Леодан жив, и я его найду, сказала она себе. Только вот плакать не надо, грим потечет. Надо оставаться сильной. Боги улыбаются сильным и упорным. Они исполнят ее желание.

Глава восьмая

– Боги улыбаются сильным и упорным, – сказал Леодан, глядя на Вислава. – Они помогут нам. Я много раз слышал эти слова. Но все не так, совсем не так!

– О чем это ты, парень?

– Я не хочу умереть на этом корабле, – прохныкал Леодан, вытирая слезы грязной рукой. – Среди этой грязи, этих ужасных людей. Я не могу больше есть крысиное мясо. Меня тошнит. Мне кажется, что съеденные крысы бегают у меня в животе. Они мне даже ночью снятся!

– А ты тщеславен, приятель. Не беспокойся, все совсем не так плохо. Наше корыто попало в какое-то течение. Будем надеяться, что нас все-таки вынесет к земле.

Вислав сказал это таким тоном, что Леодану сразу стало легче, и он с благодарностью посмотрел на вора. А Вислав думал о другом. Очень скоро Леодану не придется сокрушаться по поводу их убогого меню – даже такой пищи не будет. Сегодня они не поймали ни одной крысы. Скорее всего, все четвероногие попутчицы уже просто-напросто съедены. С тех пор, как пять дней назад небольшая акула оборвала их снасть и унесла крючок, рыбу ловить нечем. Вислав примерно представлял себе, что начнется, когда призрак голодной смерти окончательно поселится на их корабле. Трое каторжников уже подолгу о чем-то шепчутся в трюме. Да и непонятно, как поведет себя Каста.

– Куда ты? – спросил встревоженно Леодан.

– Пойду побеседую с нашей капитаншей.

– Я с тобой.

– Не стоит, парень. Побудь здесь, я скоро.

Каста стояла на носу судна. Она услышала шаги Вислава, но даже не обернулась.

– У нас нет еды, – сказал вор. – Еще три-четыре дня мы протянем. Дальше не знаю.

– Почему ты мне говоришь об этом?

– Потому что ты вроде как капитан. Хотелось узнать, что ты думаешь.

– Я думаю о том, что голодна. А ты?

– Я боюсь, что когда голод возьмет нас за горло, мы станем вести себя, как дикие звери.

– Звери? – Каста усмехнулась. – Звери не едят себе подобных.

– Значит, ты поняла?

– Твои мысли написаны на твоем лице. Ты беспокоишься об этом мальчишке, Леодане, не так ли?

– Он единственный на этом судне, кто не может постоять за себя.

– Так пусть умирает, – равнодушно сказала Каста. – Мне безразлично, что с ним будет.

– Ты очень добра.

– Да уж какая есть.

Некоторое время они молчали. Каста думала о том, есть ли край у океана, по которому их носит уже вторую неделю. Вислав думал о том, что порой женщины бывают безжалостнее мужчин.

– Ты что, влюблен в этого парня? – вдруг спросила Каста.

– Я? – Вислав не ожидал такого вопроса. – С чего ты взяла?

– Ты почти все время проводишь с ним.

– Скорее это он тянется ко мне. И мне его жаль.

– А мне нет. По возрасту он, похоже, мне ровня, но всю свою жизнь прожил, как изнеженная комнатная собачка. Как сраный дарнатский мопс, которого по три раза на дню кормят, чешут, купают, водят к сукам и радуются, когда он лижет руки и тявкает на чужаков. Этот малый спал на пуху, ел на серебре, ни разу ничего путного не сделал. Посмотри на его руки – это руки бездельника. Руки дорогой потаскухи. В нем нет ничего мужского. Любимчик судьбы, одно слово. Не люблю таких.

– Кто тебя обидел, Каста?

– Все. – Девушка посмотрела на Вислава, ее зеленоватые глаза потемнели, стали холодными и жестокими. – Всю свою жизнь я отражаю удары, которые сыплются на меня отовсюду. Моя душа и мое сердце покрыты рубцами, которых ты не можешь видеть, но они болят – и болят сильно. Поэтому я ненавижу тех, кому боги дают все. Тех, кого никогда не били, не предавали, не продавали как скотину, над кем не глумились. Тех, у кого есть счастливые семьи, у кого живы и здоровы родители, мужья, дети. Тех, кто ни разу не проливал кровь, защищая свою жизнь. Тех, у кого напомаженные волосы, кожа без единого шрама, ухоженные руки, ни разу не замаранные человеческой кровью. Всю свою жизнь я только теряю. Я выдираю жалкие клочки счастья из пасти Судьбы, оплачивая каждый из них своими кровью, потом, слезами, позором – и все равно приходит день, когда Судьба снова забирает у меня все, что я отвоевала.

– Я понимаю тебя и сочувствую тебе.

– Не смей меня жалеть! И уходи. Не хочу разговаривать с тобой. Ступай к Леодану. А то он расплачется или описается со страху.

– Ты ревнуешь меня к нему?

– Ревную? – Каста засмеялась. – Да ты, похоже, о себе очень высокого мнения, дружок. Мне наплевать на тебя и на твоего никчемного дорийского педика. Все, чего я хочу, так это поскорее увидеть землю. Или умереть. Ненавижу неизвестность.

– Как скажешь, капитан. – Вислав скрыл досаду и раздражение: его покоробили не столько слова Касты, сколько то выражение лица, с которым девушка их произнесла. – Похоже, с Леоданом я быстрее найду общий язык.

– Что она тебе сказала? – спросил Леодан, когда Вислав вернулся на мидель.

– Сказала, чтобы я все время был рядом с тобой и охранял тебя, – ответил Вислав, растянувшись во весь рост на нагретых солнцем досках палубы.

Взгляд Леодана потеплел. Миг спустя юноша коснулся руки вора и прижал пальцы к своим губам. Вислава позабавило такое выражение чувств, но он ничего не сказал. Потом вспомнил Касту и глухо выругался.

– Что ты сказал? – осведомился Леодан.

– Ничего. Подумал о своем.

– Пойду, принесу тебе воды, – сказал юноша и направился к пристройке.

«Вот ты и стал опекуном, старина, – сказал сам себе Вислав, глядя в синее безоблачное небо. – Идиотство какое-то. Свалился тебе на голову этот прекраснодушный задохлик! Уж лучше бы Каста ко мне так тянулась… Что ни говори, а хороша девка! Правда, злая, как тысяча демонов, но такие стервы мне всегда нравились. И красивая просто на загляденье. Какие глаза, какая фигурка, какие волосы! Клянусь Цвиром, я бы с ней переспал. Было бы что вспомнить в час смерти и потом рассказать Перевозчику в царстве теней. Странно, что я еще могу думать о женских прелестях, а не о куске хлеба с ветчиной. Проклятие, как хочется жрать!»

На него упала тень. Вислав открыл один глаз – над ним стоял Леодан с наполненным водой глиняным черепком в руках.

– И почему, парень, ты не умеешь превращать старые доски в колбасы? – сказал Вислав.

– Превращать доски в колбасу? – переспросил Леодан. – Ты, наверное, шутишь.

– Нисколько, – произнес Вислав и жадно выпил воду.

* * *

Виславу снилось, что он непонятным образом перенесся из Дарната в Ниранус и сидит за столом в таверне «Луна и кубок». Стол уставлен едой: тут и печеные свиные ребрышки, и рагу из оленины с грибами, куркумой, сладким перцем и терновыми ягодами, и жаренные на вертеле цыплята, и желтые, как слитки золота, бруски ворхэмского сыра, и чудесные маринованные огурчики в большой миске, и свежеиспеченный с коричневой ноздреватой корочкой хлеб. За столом сидят еще трое незнакомых ему типов, и один из них предлагает Виславу сыграть в кости – мол, кто выиграет, тот и съедает все это великолепие. А кто проиграл, тот только смотрит.

Виславу непонятно, что это за блажь – играть на еду. Понятно, когда фартовые люди играют на наличные; в такой игре ему всегда везло. Оттого-то и прозвали его в Ниранусе в свое время Виславом Везучим. А на еду ему играть еще никогда не приходилось. Но выбора нет – ему страшно хочется есть, и добыть еды по-другому никак не получится. Он смотрит на типов, затеявших эту непонятную игру, и замечает, что у них вроде как и лиц нет. Только чернота внутри капюшонов, которые они так и не сбросили, войдя в таверну.

Игра начинается. Один из безликих мечет кости, и Вислав видит, что выпало одиннадцать. Хороший бросок. Теперь его очередь бросать. Вислав долго трясет кости в кулаке, бросает на столешницу. Десять. Один из безликих, тот, что сидит справа, тут же отправляет в мрак под капюшоном целую курицу, начинает смачно жевать, хрустя костями. Еще один кон – и Вислав опять проигрывает. Безликий слева засовывает в свой капюшон блюдо с ребрышками. Вислав слышит хруст, чавканье, потом удовлетворенное рыгание. Он начинает злиться – эдак его соседи по столу стрескают все, а ему ничего не останется!

Третья ставка тоже проиграна, и третий капюшон начинает уписывать сыр и огурчики. От зрелища чужой трапезы желудок начинает бунтовать, требуя еды. Ну уж нет, говорит сам себе Вислав, больше вам не удастся меня обыграть, рагу из оленины мое! Отучу я вас жрать у меня на глазах…

– Вислав! – говорит ему первый тип. – Проснись скорее! Ну проснись же!

– Ни хрена! – рычит Вислав, зажимая в кулаке игральные кости. – Сначала я сыграю. Обед мой! Мой, слышите?

– Вислав! Вислав!

Проклятие, это уже не тип в капюшоне, – Леодан. Парень тормошит его и весь просто светится от радости. Вислав понял, что уже не спит, помотал головой, точно пытался вытрясти из сознания остатки неприятного сна.

– Там корабль! – выкрикнул Леодан. – Вставай!

– Корабль? – Вислав испытал невыразимое облегчение. – Не зря мне снилась жратва. Что за корабль?

– Не знаю. Иди сам посмотри.

Каста и трое дарнатцев стояли у левого борта и наблюдали за быстро приближающимся с наветренной стороны кораблем. Чужое судно было в полумиле от них, и Вислав сразу узнал сабейскую боевую галеру – приземистую, с выкрашенными в черный цвет бортами и нарисованной на носу над тараном оскаленной акульей пастью. Галера шла под парусом, прямо на них, и Вислав не знал, то ли радоваться, то ли готовиться к худшему.

– Боги нас услышали! – шепнул ему на ухо Леодан. – Теперь мы спасены.

– Я бы не торопился благодарить богов, – ответил Вислав. – Корабль-то пиратский.

Лицо Леодана стало белее извести. Зато Каста казалась невозмутимой. В ее глазах Вислав не увидел страха, но и радости особой тоже не заметил.

Сабейская галера подошла на один перестрел к кораблю. Вислав уже мог разглядеть моряков на палубе. Все они были вооружены, кто луком, кто топором, кто фолшеном – сабейским абордажным кортиком. На корме и носу галеры стояли легкие катапульты, направленные на дарнатское судно. Впрочем, пока ни один метательный снаряд не полетел с сабейского корабля в их сторону, и это внушало надежду.

Вислав спокойно наблюдал за сабеями, изредка косясь на Касту. Она была совершенно спокойна. Нет, воистину у этой девушки просто железные нервы! Теперь понятно, почему она сумела стать звездой дарнатской арены. Ее самообладанию и отваге позавидует любой мужчина…

Галера подошла к их кораблю на полкабельтова. Катапульты сабеев метнули в дарнатское судно железные багры с прикрепленными к ним канатами. Минуты не прошло, как полтора десятка вооруженных людей с ловкостью обезьян перебрались по этим канатам на палубу корабля смертников. Возглавлял абордажную команду молодой крепкий мужчина с бритой головой и бородкой клинышком. Левую руку командира сабеев от кисти до плеча обвивал вытатуированный красной и зеленой краской морской змей.

Человек с татуировкой остановился взглядом на Касте, и глаза его алчно сверкнули. Вложив свой фолшен в ножны, сабей шагнул к Виславу.

– S’eque va ez? – спросил он.

– Не понимаю. – Вислав дружелюбно улыбнулся.

– Кто есть? – повторил сабей на шурретском языке.

– Вислав.

– Messtero ez? Капитан?

– Я капитан, – сказала Каста.

– Ты? – Сабей недоверчиво поднял бровь. – Маленькая корабельная шлюха говорит на моем языке?

– Я говорю на своем языке. – Каста в первую минуту даже не сообразила, что все дело в новом волшебстве, только теперь это не камень Айвари, а то невзрачное медное колечко, что дала ей в Башне Молчания Динче. – Шлюха твоя мать, сабей. И сестра. А меня зовут Каста.

Пират позеленел, схватился за рукоять фолшена. Вислав закрыл глаза, чтобы не видеть, как голова Касты покатится по палубе. Но сабей, продолжая выпученными глазами смотреть на Касту, вдруг расхохотался.

– Все верно! – выпалил он. – Обе шлюхи, и мать, и сестра. И обе такие же языкастые стервы, как и ты, девка. Но только не такие глазастые и фигуристые.

– Я назвала тебе свое имя, – сказала Каста. – Теперь хочу знать твое.

– Я Арридиус Криск, женщина. Капитан «Милашки» и твой новый хозяин. Ты моя добыча, так что, если хочешь жить, отправишься на мой корабль. И твои люди тоже.

– А если я не захочу?

– Тогда я пущу это корыто на дно вместе с вами. Не испытывай мое терпение.

– Спасибо за приглашение, – сказала Каста. – Я приму его.

– Умный поступок, женщина. – Криск глянул на Касту масляными глазами. – Тебе понравится гостеприимство Арридиуса Криска, обещаю.

– Надеюсь, – коротко ответила Каста.

* * *

Капитанская каюта на «Милашке» была под стать самому капитану. Дощатая будка десять на десять локтей – но стены завешаны атласными и бархатными полотнищами самых неописуемых расцветок. Широченная, чуть ли не во всю каюту кровать, вероятно, прихваченная с какого-нибудь взятого на абордаж плавучего борделя – но простыни грязные, а из бархатных подушек предательски выглядывают пучки несвежей соломы. На столике, сколоченном из грубых досок, соседствуют серебряные чашки и кубки и кувшин из неглазированной глины, в центре стола красуется блюдо с засохшими объедками. Пол покрыт дорогим шурретским ковром, только вот ковер весь в винных и масляных пятнах и в мусоре.

– Таким я и представляла себе логово настоящего морского волка, – сказала Каста, когда капитан Криск затворил за ней дверь. – Милый уголок, только грязноватый. Мне еще ни разу не приходилось заниматься любовью в свинарнике.

– А ты привыкла к покоям шофета? – Капитан гыкнул, стащил с себя кожаную безрукавку, распустил пояс с фолшеном, бросил его на сундук у изголовья кровати. – Ну что стоишь? Раздевайся, не заставляй меня ждать. Или мне тебя раздеть – по-плохому?

– Ты просто дикарь, – поморщилась Каста. – Тебе бы только с козой постель делить.

– Что ты сказала, женщина?

– Сказала, что я не люблю, когда меня берут, будто дешевую проститутку в подворотне. – Каста шагнула к капитану, положила ему ладони на плечи. – Мне нравится утонченная любовь. Будь деликатен, и ты не пожалеешь. Для деликатного и нежного мужчины я готова на все. Становлюсь ласковой и изысканной, как породистая кошечка.

– Деликатен? – Капитан потянулся к Касте, чтобы поцеловать ее, но девушка с игривым смешком вывернулась из его объятий. – Я всего лишь моряк, женщина. И привык брать то, что хочу. Сейчас я хочу тебя. Так что заткнись и делай то, что тебе велят.

– Ты ведь из мужчин-повелителей, верно? Повелевать женщиной можно по-разному, – улыбнулась Каста. – Можно крикнуть ей: «Эй, потаскуха, делай то, что тебе велят!» А можно сказать ей что-нибудь приятное. – Каста села на кровать, откинулась на подушки, подмигнула сабею. – Скажи мне, что я тебе нравлюсь. Что у меня красивые ноги. – Она вытянула правую ногу, коснувшись пальцами живота капитана Криска. – Они ведь очень красивые, верно?

– Пусть меня сожрут крабы, если я понимаю, к чему ты клонишь!

– Женщины любят ласку, капитан Криск, – промурлыкала Каста, водя кончиками пальцев по своей груди. – Они тают от красивых слов, от пылких фраз. Неужто никогда не пробовал?

– Хватит! – Криск схватил Касту за запястья. – Меня просто трясет от желания. Дай мне то, что я хочу, а потом болтай сколько хочешь. Но сначала…

Он не договорил: Каста вдруг вцепилась зубами ему в запястье, а затем, не давая опомниться, коротко и точно ударила освободившейся рукой в переносицу. Криск, громко хрюкнув, опрокинулся на столик, разбросав посуду, и ударился затылком о дверной косяк. Он еще даже не понял, что произошло, а Каста уже сидела на нем верхом, держа у его горла обнаженный капитанский фолшен.

– Итак, милый, – сказала она, игриво помахав ошеломленному капитану ресницами, – у меня красивые ноги?

– Сука! – прохрипел Криск, шмыгая кровавящим носом и косясь на остро отточенное лезвие фолшена у своего горла. – Да я тебя…

Он не договорил: Каста так двинула ему в лицо эфесом фолшена, что все поплыло у сабейского капитана перед глазами.

– Помогите! – выдавил он, с трудом шевеля разбитыми губами.

– Что? – Каста вопросительно подняла бровь. – Тебе нужна помощь, чтобы переспать с женщиной? Где же твое мужское самолюбие, капитан? Или ты из тех, кто любит смотреть, как любятся другие? Ты меня разочаровываешь. Ты не сказал мне ни одного комплимента. Итак, начнем сначала. У меня красивые ноги?

– Кра… сивые. – Криск смотрел на девушку ненавидящим взглядом.

– Плохо. Звучит неубедительно. Но для такого неотесанного мерзавца и это достижение. А волосы у меня красивые?

– Красивые, забери тебя…

– Уже лучше. А глаза? – Каста кольнула капитана в грудь острием фолшена.

– Красивые! – взвыл Криск. – Убери оружие, идиотка!

– И не подумаю. Знаешь, почему? Приятно чувствовать, что ты вооружена лучше, чем твой противник. – Каста поерзала на капитане, сокрушенно покачала головой. – Или мой зад меня обманывает, или же этот кортик значительно длиннее твоего жалкого стручка. Раз эдак в двадцать. И есть соблазн сделать твой капитанский отросток еще короче.

– Погоди! – Криск побелел, как полотно. – Прекрати, хватит…

– Так красивые у меня ноги или нет?

– Прошу… довольно…

– Ты не сказал главного слова, сабей. – Глаза Касты подернулись льдом. – Напомнить, как оно звучит?

– Я все понял… Прости.

– Ага, все-таки вспомнил? Знаешь, в чем твоя беда, дружок? Ты не уважаешь женщин. В каждой женщине ты видишь всего лишь бессловесные ножны для своего м-а-а-аленького кинжальчика. Сегодня я оскорбила твою мать и твою сестру, назвала их шлюхами. А ты просто посмеялся. Другой бы мне голову отрезал. Или бросил в море акулам. А ты меня спас, хотя, конечно, сделал это не из благородства.

– Чего ты хочешь?

– Ничего. Просто хочу, чтобы ты меня уважал.

– Кто ты, забери тебя пучина?

– Я Каста. Слышал о Касте-Амазонке?

– Бой-баба из дарнатского Цирка? – Криск мгновенно забыл о лезвии, приставленном к его горлу. – Великий Аквин! Теперь я понимаю…

– Я рада, что мы с тобой сумели договориться.

– Убери кортик!

– Конечно, милый. Я оставлю его себе. Он мне нравится. Сталь отменная и работа очень недурственная. Купи я такой у оружейника, он бы обошелся мне в пятьдесят саккаров, не меньше. Считай, что это плата за любовь.

– Так ты хочешь… – Криск выпучил глаза.

– Должна же я отблагодарить тебя за спасение. И потом, ты мне понравился. А я всегда получаю то, что хочу, в этом мы с тобой похожи. Но я лягу с тобой в постель не раньше, чем ты сменишь простыни и вымоешься. И прошу тебя – не делай глупостей. Мне бы очень не хотелось убивать тебя или твоих людей.

* * *

Черствый хлеб и сухая соленая рыба были скудным ужином, но Леодану казалось, что он еще никогда в жизни не ел ничего более вкусного. Правда, наесться вдоволь не получилось. Вислав предупредил, что переедание после долгой голодовки может вызвать заворот кишок. Леодан с трудом оторвался от еды. Вислав завернул остатки хлеба и рыбы в платок и сунул за пазуху.

– Пригодится, – сказал он Леодану. – Неизвестно, когда нас еще раз соблаговолят покормить.

– Не боись, чохи, – бросил Виславу из своего угла здоровяк с поломанным носом. – Эти сабейские говнюки будут нас хорошо кормить. Никому не нужен заморенный голодом раб. А уж твоего петушка будут сластями потчевать, клянусь Игерабалом, – чтобы задница не похудела!

Дарнатцы заржали. Леодан потупил взгляд: только что на душе у него было спокойно и хорошо, и вот нá тебе…

– Не обращай внимания, – сказал Вислав. – Это все ненадолго. Каста что-нибудь придумает, чтобы вытащить нас отсюда.

– Ты ей доверяешь? – шепнул Леодан.

– Мне кажется, она неплохая. И боги чертовски к ней расположены. Этот сабей как ее увидел, сразу потерял голову, я по его глазам это понял.

– Мне она кажется очень злой. Моя хозяйка Шеммер-Та-Нат совсем не такая. А Каста – она как мужчина. Грубая, резкая. Вечно растрепанная, грязная, как уборщица мусора на дарнатском рынке. Хоть надо отдать ей должное, внешние данные у нее хорошие. Но она совсем не следит за собой!

– Мы с тобой, дружочек, сейчас тоже не ахти как выглядим, – улыбнулся Вислав. – От меня вообще как от золотаря воняет. Но я уже притерпелся к собственному амбре.

– А я нет, – сказал Леодан, печально глядя на свои ногти.

– Давай лучше отдыхать. – Вислав растянулся на жесткой циновке, подложил руку под голову. – Пусть мы пленники, но, по крайней мере, у нас теперь есть хоть какое-то будущее.

– Можно, я лягу к тебе поближе? – внезапно спросил Леодан. – В этом трюме очень сыро и холодно.

Дарнатцы в углу услышали его, снова глумливо захохотали. Вислав тут же глянул в их сторону, и смех стих. Потом рэшиец вопросительно посмотрел на Леодана. У парня был такой простодушный взгляд, что гнев Вислава в одно мгновение улетучился сам собой.

– Я вообще-то не интересуюсь мужчинами, парень, – сказал Вислав, продолжая смотреть Леодану в глаза. – Так что если у тебя есть ко мне какой-то особый интерес…

– Нет-нет, я всего лишь подумал, что вдвоем будет теплее! И еще, – Леодан смущенно улыбнулся, – я крыс боюсь…

– Возможно, ты прав, – ответил рэшиец после довольно долгого раздумья. – Давай попробуем.

Леодан тут же устроился поудобнее под боком у Вислава, прижался к вору и закрыл глаза. И минуты не прошло, как он заснул. А вот к Виславу сон почему-то не шел.

– «Хвала Цвиру, что мои друзья сейчас меня не видят, – думал рэшиец, – забросали бы непристойными шутками! А собственно, чего стыдиться? Парнишка пока ведет себя странно, но на педика не похож. Вернее, он похож на педика, но ведет себя не как педик. По крайней мере, он не делал мне никаких непристойных предложений. Проклятие, я совсем запутался! И какого дьявола он привязался ко мне? Прямо-таки сыновья любовь… А может, он и есть мой сын? Сколько ему лет – двадцать, двадцать два? Нет, невозможно, я в те годы служил в армии далеко от Дории. И дориек среди моих женщин не было. Пара северянок, одна горячая штучка из Логары, мои соотечественницы – но ни единой дорийки! Да и вообще он на меня не похож, Цвир свидетель… А парень-то прав – действительно стало теплее. Эти сабейские свиньи нам даже одеял не дали! Эх, Вислав, давно ты не находил столько неприятностей на свою старую задницу. Впору молиться и просить богов о милосердии, хотя я уже подзабыл, как это делается…»

В соседнем трюме гребцы «Милашки» тянули нестройными голосами какую-то монотонную бесконечную песню. Вислав не понимал слов, но и без того было понятно, что песня о чем-то печальном. Виславу тоже было тоскливо. За последний месяц с ним случилось слишком много неприятностей. Видимо, боги решили напомнить ему, что его прозвище Везунчик – не более чем прозвище и что бессмертным глубоко плевать на непомерное самомнение людей. Сначала он по-глупому попался в Дарнате на краже кошелька, потом оказался на «корабле смерти», теперь вот сидит в трюме пиратской галеры и ждет, когда чертовы сабеи соизволят решить, что с ним делать – убить, продать, посадить к веслам или освободить. Самое скверное, что от него сейчас ничего не зависит. Остается надеяться на богов – и на странную девушку по имени Каста.

Вислав закрыл глаза и заснул сном бесконечно усталого человека.

* * *

В сундуке капитана Криска оказалось немало добра, в том числе ни разу не надеванная и очень дорогая женская одежда – несколько коротких полотняных туник, украшенных вышивкой, платья из тонкого льна, головные покрывала и две пары нарядных кожаных сандалий. Ясное дело, разбойничья добыча с какого-то ограбленного судна, но все равно забавно видеть изысканные дамские тряпки в сундуке пирата. Каста хмыкнула, представив себе капитана Арридиуса Криска в женском платье. Впрочем, все эти вещи ей не понравились – слишком яркие и неудобные. Каста лишь взяла простую белую тунику и сандалии, которые оказались ей чуть великоваты. Не спеша оделась, наслаждаясь прикосновением к телу чистой мягкой ткани, перетянула талию поясом с фолшеном, начала заплетать волосы в косу. Криск, лежа в постели, наблюдал, как она одевается.

– Ты прекрасна, – заявил он. – Но без одежды ты мне нравишься куда как больше.

– Не сомневаюсь в этом. Я сама себе больше нравлюсь обнаженной. Но я не могу расхаживать голой по кораблю, на котором больше полутораста мужчин. А боевых доспехов моего размера у тебя нет.

– Ты не посмотрела шкатулку в сундуке, – заметил сабей, пожирая девушку взглядом. – Там кое-какие побрякушки, можешь выбрать себе любую.

– Уже выбрала. – Каста похлопала ладонью по ножнам фолшена.

– Я прикажу моим людям подать вина и еды, – сказал капитан.

– Лучше прикажи им выпустить моих спутников, – не оборачиваясь, сказала Каста.

– Тебе есть до них дело, моя прелесть?

– Эти люди были на корабле смертников. Они заслужили свободу. Отпусти их на все четыре стороны, и ты этим доставишь мне удовольствие.

– У меня не хватает гребцов. Я хотел посадить их на весла.

– Твой корабль и без того быстроходен. Сделай, что я прошу.

– Ладно. Но я хочу, чтобы ты тоже доставила мне удовольствие.

Каста все же посмотрела на капитана и с трудом удержала смех. Криск выглядел ужасно: распухшие губы и нос, ссадина на лбу, под обоими глазами набрякли лиловые синяки. Вчера она явно немного перестаралась…

– Тебе не кажется, что пора вернуться к своим обязанностям? – спросила она.

– Мой помощник справится без меня. – Криск вскочил, обхватил Касту и повалил ее на ложе. – Давай лучше наслаждаться друг другом.

– Насчет моих людей мы решили, – сказала Каста, уперев ладонь в грудь молодого человека. – Теперь давай решим насчет меня.

– Ты моя. Разве не так?

– Не так, Арридиус Криск. Каста принадлежит только Касте, больше никому.

– Но я думал…

– Все было восхитительно. – Каста коснулась губами губ сабея. – Но на одном корабле не может быть два капитана.

– Чрево кракена! О чем это ты?

– Я не умею подчиняться, Криск. И твои люди очень скоро это поймут. Я не смогу долго играть роль твоей рабыни.

– Это верно, ты настоящая дикая кошка, разрази тебя… И что же ты предлагаешь?

– Ты высадишь меня в ближайшем порту.

– Это невозможно. – Криск нахмурился. – Ты мне нравишься. Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Мы будем ходить на «Милашке» вместе. Ты превосходный воин, прекрасная любовница, и я…

– Женщина на корабле – к несчастью. Или ты не знаешь морских примет?

– Плевать я хотел на приметы! Не бывать тому! Ты остаешься на моем корабле, и это мое последнее слово.

– Криск, милый, – промурлыкала Каста, поглаживая рукоять фолшена, – скажи, у меня ведь красивые ноги?

– Проклятие! – Криск отшатнулся от девушки, будто от ядовитой змеи. Каста засмеялась, вытянула из ножен кортик, положила рядом с собой на постель. Сабейский капитан смотрел на нее взглядом, в котором удивительным образом смешались страсть и ненависть.

– Ведь ты понял, что я хотела сказать, не так ли, Криск? – спросила Каста.

– Я все понял. – Криск встал, начал одеваться. Одевшись, полез в сундук и вытащил какие-то неизвестные Касте навигационные инструменты. – Я иду на палубу. Надо определить, где мы находимся.

– Я пойду с тобой.

– Зачем? Отдыхай, наслаждайся тем, что меня не будет какое-то время.

– Хочу приглядеть за тобой. Вдруг тебе взбредет в голову натравить на меня своих людей? Не хочу проливать кровь твоих моряков; в конце концов, они не сделали мне ничего плохого.

– Ты мне не доверяешь?

– Я никому не доверяю.

Какое-то время оба молчали и смотрели друг на друга. Потом Криск в сердцах плюнул себе под ноги.

– Хорошо, идем со мной, – буркнул он.

– Криск!

– Чего тебе?

– Ты не можешь выйти к своим людям с таким лицом. – Каста поднялась с кровати, шагнула к капитану. – Позволь, я тебя полечу.

– Ты и врачевать умеешь, женщина?

– Немного. – Каста поднесла руку с зажатым в кулаке камнем Айвари к лицу капитана. – Возможно, будет немного больно. Но мы ведь не боимся боли, капитан Криск!

Сабей вскрикнул – ему показалось, что к его губам прикоснулись горячей железкой. Однако секунду спустя он с удивлением почувствовал, что противная ноющая боль в разбитом носу, досаждавшая ему всю ночь, начинает проходить, а губы больше не кажутся раздутыми и онемевшими.

– Клянусь Аквином, что это? – воскликнул он, хватаясь за нос.

– Всего лишь чуточка женской селтонской магии, – улыбнулась Каста. – Ну вот, ты снова неотразим, милый. Хоть статую бога с тебя ваяй. Теперь мы можем идти.

– Почему ты вылечила меня?

– Потому что ты мне понравился. Ты настоящий мужчина, Криск. Я надавала тебе по физиономии, а ты ни разу не ударил меня в ответ.

Криск не услышал – или не захотел услышать – иронии в голосе Касты, но ничего не сказал и вышел из каюты. Каста вышла следом за ним.

На палубе «Милашки» ее встретили яркое утреннее солнце, свежий ветер и восторженные крики сабейских матросов, приветствовавших своего капитана и его новую пассию. Каста старалась выглядеть паинькой и даже послала Криску несколько взглядов, полных обожания, но обмануть капитана уже было невозможно. Физиономия Криска осталась мрачной, а глаза пустыми. Однако все нужные замеры капитан выполнил очень сноровисто и быстро, после чего знаком велел Касте следовать за ним обратно в каюту. Здесь Криск вернул инструменты на место и достал из сундука кожаный непромокаемый тубус, в котором оказалась морская карта.

– Хм… судя по всему, мы сейчас где-то здесь, – сказал он, показав пальцем место на карте. – И к северу от нас находится Оргелла. При попутном ветре мы доберемся туда к завтрашнему утру.

– Оргелла? Что это за место?

– Спокойное местечко, не волнуйся. Маленькая и очень гостеприимная страна. Когда-то Оргелла входила в состав Великой Дории, но потом стала самостоятельным царством. Его правители уже много лет платят Дарнату дань, но при этом ненавидят дарнатцев даже больше чем мы, сабеи. Наши моряки часто останавливаются в их портах, чтобы отдохнуть, отремонтировать корабли или пополнить запасы пищи и воды.

– Послушай, Криск, а Селтония далеко?

– Собралась вернуться домой? – усмехнулся Криск. – Очень далеко. К северо-западу и западу от нас лежат земли дорийцев, за ними леса, населенные воинственными дикарями, а уж за этими землями находится твоя родина.

– А что это за страна – Рэш?

– Слышал о такой. – Криск пожал плечами. – Какая-то далекая холодная земля на севере. Говорят, ее населяют свирепые полулюди-получудовища и демоны мороза. Не хотел бы я там оказаться.

– Ты можешь сделать мне копию своей карты?

– На кой ляд она тебе нужна?

– Нужна. Может быть, я отправлюсь на родину из Оргеллы.

– Каста, скажи мне правду. – Капитан обхватил жесткими ладонями лицо девушки, заглянул ей в глаза. – Ты в самом деле хочешь меня покинуть? Подумай хорошенько. Ты храбрая и сильная женщина, но даже тебе нужна защита. Со мной ты будешь в безопасности, клянусь. Я не дам тебя в обиду. И я… мне кажется, что я… не смогу без тебя. Останься со мной. Прошу тебя.

– Криск, ты требуешь невозможного. – Каста ласково провела пальцами по щеке капитана. – Я никогда не смогу полюбить тебя.

– Но ты спала со мной.

– Голос тела и голос души – не одно и то же.

– Клянусь Аквином! Я впервые встречаю такую женщину.

– Это верно, другой такой Касты на целом свете нет. Так что, идем в Оргеллу?

– Ты будешь помнить меня?

– Конечно. – Каста поцеловала капитана, но, когда Криск, воодушевленный этим поцелуем, собрался продолжить ласки, вырвалась из его объятий. И Криск смирился.

– Хорошо, Каста, – сказал он. – Завтра утром мы будем в Оргелле.

Глава девятая

В огромном подземном зале Башни Магов впервые за много лет раздавалось пение.

Кирис пел вместе с остальными магами Чаши, и ему казалось, что никогда еще эти своды не слышали пения более дружного и торжественного. Это был невообразимо древний гимн на неведомом языке, каким-то чудом дошедший до нынешних времен – один из последних магических даров эпохи Шу. Священный гимн, обращенный к Отцу Теней. Зов смятенной, задавленной извечным страхом смерти человеческой души к Хозяину Абсолютного Бессмертия. Кирис чувствовал, как горит его лицо под бронзовой ритуальной маской, как волны звука, усиленного искусно сделанными резонаторами в стенах зала, проходят через его плоть, заставляя ее дрожать. Вместе с прочими пятнадцатью магами Чаши он обращался к Отцу Теней, исполняя самый важный ритуал культа Шу – ритуал Вызова Чаши.

Архимастер Храор гасил светильники на алтаре, один за другим. Когда погас последний светильник, маги, не прекращая пения, приблизились к алтарю и начали его обход, двигаясь против заката солнца, заключив архимастера Храора в магический круг и мистически передавая ему свою силу. А Храор не отрываясь смотрел на алтарь – пирамидальную глыбу черного гранита в три локтя высотой, увенчанную огромным красным алмазом, который постепенно наполнялся потусторонним светом, и свет этот с каждым кругом, совершенным жрецами, разгорался все ярче.

Гимн прервался неожиданно, на высокой ноте, и Храор, дрожа всем телом, произнес нараспев главное заклинание Ритуала – слова благодарения Отцу Теней за ниспослание Чаши. Кирис в благоговейном восторге наблюдал, как над простертыми над красным алмазом и обращенными ладонями вверх руками Храора медленно сгущается мрак, приобретая очертания плоского сосуда на тонкой ножке, становясь волшебной Чашей Бессмертия.

– Чаша с нами! – провозгласил Храор.

Маги пали на колени, и Храор обошел их всех по очереди, касаясь Чашей их голов. Этот обряд открывал духовное зрение магов Шерана, позволяя им видеть откровения Теневой Стороны. Лишь Кирис не получил благословения Чашей – он был Переговорщиком и даром духовного единения с Теневой Стороной обладал с детства.

– Смотрите, братья! – сказал Храор. – Смотрите внимательно. Ищите того, кто сумел спрятаться от ока Теней. Ищите врага. Запомните его лицо, узнайте его имя, найдите место, где он сокрыт от очей нашего властелина.

Став частью Теневой Стороны, любой из магов мог войти в сознание любого существа, человека или животного. Кирис обрел зрение сразу многих существ – всех, кто в это мгновение стал мистическим воплощением магов Чаши. Его захлестнул настоящий ураган образов, лиц, звуков, чувств. Он мог быть везде, где есть тени. Он смотрел на ничего не подозревающих людей из-под крон деревьев, из сокрытых от лучей солнца узких переулков, из окон пустующих домов, из глубины колодцев. Взгляд каждого обитателя сумрака стал его взглядом, слух ночных хищников стал его слухом. Он был способен заглянуть в заброшенные подземелья и морские пучины, в пропасти и запертые башни. Он мог видеть весь мир, поразительным образом отмечая и запоминая каждую даже самую незначительную мелочь. Пока не иссякла сила, дарованная Чашей.

Словно летящая стрела, разум Кириса облетел весь мир. А когда действие силы закончилось и каждый из магов Чаши стал самим собой, покинув Тень, Кирис вдруг понял, что не сможет дать Храору никакого ответа. И никто из его собратьев не сможет этого сделать.

Он увидел все. И остальные маги тоже видели все. Все они были Тенью, вездесущей и всевидящей. Тот, кого они искали, не мог укрыться от их взгляда.

Однако укрылся.

Маги Чаши так и не смогли найти того, кто получил от орков камень Айвари.

* * *

Королева Маргиана окинула трех стоявших перед ней магов долгим внимательным взглядом.

– Правильно ли я поняла, – произнесла она, – что Тень не показала вам того, кто получил камень от орков?

– Правильно, моя королева, – ответил архимастер Храор.

– Разве можно укрыться от взгляда Тени?

– Нельзя, моя королева.

– Тогда почему Тень не увидела нового хозяина камня?

– Мы не можем пока этого объяснить, моя королева.

– Не можете? – Маргиана, казалось, была удивлена словами Храора. – Маги Чаши чего-то не могут? Странно это слышать от тебя, архимастер.

– Моя королева меня неправильно поняла. Я хотел сказать, что причин может быть много, и мы не знаем, какая из них помешала нам разглядеть нашего нового врага.

– И какие же это причины?

– Мы кое-что знаем о свойствах камня Айвари, – сказал Храор. – Это артефакт лечения и нейтрализации ядов. Но возможно, он обладает еще и свойствами магического щита. Он мог скрыть своего обладателя от взгляда Теневой Стороны.

– Нет, невозможно, – сказала Маргиана. – Это не объяснение. Я чувствую, что дело совсем в другом. Что думаешь ты, Кирис?

– Я? – Маг не сразу сообразил, что говорить. – У меня нет объяснений, моя королева.

– Да позволено мне будет сказать, – подал голос Рахус, мастер боя, – но не мог ли обладатель камня получить еще какую-либо из реликвий Забытых? Например, щит Найнавы, дающий защиту от магии высшего порядка.

– Если так, – Маргиана сошла с тронного возвышения к магам, – у Забытых появился настоящий Воитель. Теперь вы просто обязаны его найти.

– Это не так, – покачал головой Храор. – Почтенный Рахус не прав. Щит Найнавы – одна из самых труднодоступных реликвий. Чтобы получить его, нужно обладать семью из девяти даров Забытых. Просто невероятно, чтобы кто-то мог собрать семь даров за такое короткое время.

– Истинно так, архимастер, – подтвердил Кирис.

– Тогда в чем же причина того, что глаз Тени не видит этого человека? – спросила Маргиана.

– Мы не знаем. Но со временем мы будем это знать, пусть королева не сомневается.

– Со временем? С тех пор, как моя армия взяла Меру, вы не балуете меня хорошими новостями.

– Мы раскроем этот секрет, моя королева, – твердо сказал Храор. – Мы найдем чужого Воителя и позаботимся о том, чтобы он не встал на пути Шерана.

– Рада слышать уверенность в твоем голосе, архимастер.

– Мы всего лишь ваши слуги, ваше величество. – Храор низко склонил голову, и то же самое сделали Кирис и Рахус. – Мы пришли сюда не только для того, чтобы сообщить о наших временных затруднениях. Есть и хорошая новость – Дарнат начал войну с Сабеей. Исход этой войны нетрудно предугадать. Очень скоро Венец Бездны будет в ваших руках.

– Я знала, что вы захотите хоть чем-то меня порадовать, – с иронией сказала Маргиана. – А в Орсиане что?

– Удай еще сопротивляется, но его дни сочтены, – ответил Рахус.

– Твоя уверенность на чем-то основана?

– Только на нашей силе, ваше величество. Удай умен, хитер и отважен, но у него мало воинов. Наши армии овладели Хейланом и скоро загонят остатки орков в Пустые ущелья. Если Отец Теней будет к нам милостив, королева получит все, что желает.

– Поспеши, Рахус. Мне надоело каждый день слышать о том, что орки все еще ходят по земле…

– Сегодня был холодный прием, – сказал Рахус, когда три мага вышли из тронного зала. – Она была разгневана.

– Бедная маленькая девочка, которая воображает, что это она правит Шераном! – сказал Храор. – Пускай и дальше считает, что так оно и есть. Пусть думает, что может повелевать нами.

– Но я в самом деле не понимаю, почему глаз Тени ничего не увидел, – сказал Кирис.

– Идемте в башню, я вам кое-что скажу, – предложил Храор.

Младшие маги переглянулись – они не ожидали этих слов. Дорога из дворца Хем-Аштанира до Башни Магов заняла не менее получаса, и все это время Храор молчал. Лишь когда маги вошли в покои Храора, архимастер сказал:

– Скажите мне, братья, нужны ли Тени наши глаза, чтобы видеть королеву Маргиану?

– Нет, – ответил за обоих магов Кирис.

– Почему, Кирис?

– Потому что ей для этого не нужно наше зрение, мастер. Королева Маргиана еще при рождении отмечена Отцом Теней. Она часть Теневой Стороны.

– Все верно, Кирис. Тень может видеть только Тень, а Плоть – только Плоть. Пока не найдены все три Дара Бездны, мир остается поделенным на Светлую Сторону и Теневую Сторону, – сказал Храор. – Только Чаша позволяет нам соединять их на короткий срок, и на этом основано наше могущество. Только нашим зрением можно увидеть мир Теней, и только нашим зрением Тени могут смотреть на мир людей.

– Все это так, архимастер, – кивнул Кирис, который не совсем ясно понимал, к чему Храор это говорит. – Однако это не объясняет, почему наши глаза не увидели того, кого искали.

– Чтобы увидеть Теневую Сторону, надо стать тенью, – продолжал архимастер, – и надо иметь плоть, чтобы увидеть плоть. Получая благословение Чаши, мы можем увидеть недоступное плотскому зрению. Мы способны разглядеть невидимые сущности нашего мира – царства Плоти. Когда мы искали нашего врага, мы смотрели глазами Тени и искали тень, душу, которую невозможно увидеть человеческим оком. Но мы не нашли ее. Значит, этой души нет.

– Слова архимастера туманны, – произнес Рахус. – Что ты имеешь в виду, владыка?

– Человек, получивший камень Айвари, лишен души.

– Живой мертвец? – Кирис недоверчиво посмотрел на верховного мага. – Или гомункул, созданный магией?

– Возможно, что и так. Но вероятнее другое. Это может быть человек с чужой душой. Плоть одна, тень – другая. – Храор помолчал. – В это трудно поверить, но другого объяснения просто нет. Надо посмотреть древние тексты по магии психостаза. Быть может, нам удастся найти какие-то подсказки. Этим займусь я сам. Для вас у меня будут другие поручения. Ты, мастер Рахус, – Храор перевел взгляд на мага, – сегодня же отправишься на север, в Хейлан. Надо покончить с Удаем и орками. Наши командиры медлят, это непозволительно. Заставишь их шевелиться. Голова Удая порадует нашу королеву, и она перестанет разговаривать с нами недовольным тоном.

– Хорошо, владыка.

– Тебе же, мастер Кирис, придется снова совершить поездку в Дарнат, – продолжал Храор. – Ты должен быть в Гале, когда Сабея падет. Привези Венец Бездны. Надо ли говорить тебе, какой важности дело я тебе поручаю?

– Это честь для меня, владыка. – Кирис склонил голову.

– Тогда займемся каждый своим делом, – провозгласил Храор и добавил: – И пусть наши враги трепещут!

* * *

С вершин Хейлана дул пронизывающий ледяной ветер, но король орков Удай не чувствовал холода. Сегодняшняя ночь принесла ему надежду. Он видел во сне дух Тулькана, и Тулькан сказал, что камень Айвари теперь в человеческих руках. То, что должно было случиться, случилось. Остается только ждать.

Еще до рассвета он отправил гонца в Асукир – там сейчас укрылись остатки армии герцога Ар-Саха, больше двух тысяч воинов. Почти столько же, сколько под началом у самого Удая. Если гонцу удастся пробраться через занятые врагом земли, он будет в Асукире через три-четыре дня. В том, что Ар-Сах в точности выполнит все его приказы, Удай не сомневался.

– Отец!

– Чего тебе, Манхо?

Юноша подошел ближе.

– О чем ты думаешь, отец?

– Просто смотрю на горы. – Удай помолчал. – И радуюсь, что еще жив.

– Отец, почему мы все время отступаем? Это наша земля, а мы отдаем ее шеранитам без боя.

– Ты задал вопрос, на который я не хочу отвечать.

– И все-таки, отец! – В глазах молодого орка была мольба. – Мы должны сражаться. Мы должны отбить у шеранитов наш священный город.

– Сейчас важнее сохранить войско.

– Войско рвется в бой!

– Манхо! Ты дерзишь мне.

– Прости, отец. Но я не понимаю тебя.

– Однажды ты поймешь, что победа в войне достигается не только силой и мужеством, которых у тебя в избытке. Порой победа может быть достигнута хитростью. А пока мы должны сохранить то, что имеем. – Удай показал рукой в долину, туда, где горели костры его маленькой армии. – Доверься мне, сынок. И учись воевать не как отважный воин, а как вождь. Воевать так, как твой брат Айлуг.

– Почему ты всегда сравниваешь меня с покойным братом?

– Потому что теперь ты мой наследник. И в бою воины будут смотреть на тебя, наследного принца Орсианы. Куда ты их поведешь? Прямо на шеранские копья? Или сумеешь разбить врага, сохранив жизни своих воинов?

– Ты стал совсем седой, отец, – неожиданно сказал Манхо.

– А ты стал совсем взрослый. – Удай потрепал юношу за плечо. – Утро уже наступило. Иди к своим воинам и постарайся сделать так, чтобы они поверили в нашу победу.

– Тревога! Тревога!

Удай бросился вниз, по тропе, петляющей по склону горы, навстречу бегущим воинам. Манхо побежал следом за отцом.

– Государь! – Огромный красноглазый орк в панцире из крупных бронзовых колец и в косматом шлеме упал перед Удаем на колено. – Только что вернулись дозоры, посланные мной к Ханирану. Враг ночью вышел из города и теперь большими силами идет сюда.

– Встань, Шевлакк… Я предвидел, что это случится.

– Какие будут приказания, государь?

– Что будем делать, Манхо? – неожиданно спросил Удай сына.

Юноша вздрогнул.

– Сражаться, – сказал он после некоторой заминки. – А разве есть другой выбор?

– Выбор есть всегда. – Удай повернулся к красноглазому воину. – Говоришь, шеранитов много?

– Очень много. Пращники, лучники, тяжелая пехота. Похоже, они бросили против нас всю Северную армию. Разведчики говорят, что шераниты идут тремя большими колоннами – на Кайсан, к Пустым ущельям и к Семи родникам.

– Верные ли это сведения, Шевлакк?

– Я доверяю своим воинам, государь.

– Значит, они все знают. Хотят во что бы то ни стало отрезать нас от дорог на Логар. И очень скоро они будут здесь. Видишь, Манхо, – Удай посмотрел на сына, нервно переминавшегося с ноги на ногу, – оказывается, был прав ты, а не я. Теперь я и сам вижу, что выбора нет. Встретим гостей. Готовьтесь к бою!

* * *

С помощью двух оруженосцев король Удай облекся в доспехи. Сначала надел латные сапоги и поножи из черной бронзы, затем кожаную рубаху, а на нее – бронзовую кирасу с чеканным изображением головы демона-воителя Маа. На спину король повесил тяжелый круглый щит, тоже украшенный ликом Маа. Опоясался поясом с широким кинжалом. Надел шлем с черным конским хвостом на макушке, шипастые перчатки. Старший оруженосец с поклоном подал королю двуручный боевой топор с широким лезвием – знаменитый орочий двайпаллакс, нагоняющий ужас на врагов. Теперь Удай был готов выйти к войскам.

Его встретил приветственный рев воинов. Все, кто два месяца назад пробился вместе с Удаем из горящего города Меру, теперь стояли в густых шеренгах под родовыми бунчуками, развеваемыми горным ветром, и ждали, что прикажет король. Лучшие из лучших, отборные воины Орсианы. У королевской палатки столпились офицеры, и среди них – его наследник Манхо, тоже облаченный в броню из темной бронзы, с подвешенным за спиной двуручным мечом. Они ждут приказов, и Удай уже знал, какие приказы им отдать.

– Мы не будем ждать шеранитов в долине, пойдем им навстречу, – сказал он. – Встретим их у Красных скал. Первую волну возглавлю я сам со своей сотней телохранителей. Со мной пойдут Ха-Нер и Твайхо со своими отрядами. – Удай остановился взглядом на сыне. – А Золотых Щитов поведешь ты, Манхо. Шевлакк поможет тебе.

Командиры молчали, потупив взгляды. Передача Манхо командования Золотыми Щитами означала, что Удай решил идти в бой не как король – как простой воин.

– Все поняли приказ? – повысил голос Удай.

– Да! – дружно выдохнули орки.

– Я понял, государь, – кивнул Манхо, которому вдруг невыносимо захотелось обнять отца. Но он сдержался, понимая, что сейчас все войско смотрит на них.

– Помните Меру! – закричал Удай, и ему ответил грозный рев войска, стук оружия о щиты и пение боевых рогов. А затем войско быстро перестроилось в колонны и двинулось к выходу из долины.

Манхо держался рядом с отцом, но не осмеливался ни о чем спрашивать. Он лишь говорил себе, что все будет хорошо. Они обязательно разгромят шеранское войско, и с отцом ничего не случится. Надо быть храбрым и твердым. Твердым и храбрым, как его отец. Таким, каким был его покойный брат Айлуг.

Узкая долина закончилась. Красные скалы были прямо перед ними. Над орочьим войском вновь прокатился дружный рев – орки увидели врага. Войско шеранитов двигалось с востока по горной дороге. В шеранских рядах гнусаво завыли трубы, и походные колонны на ходу начали перестраиваться в боевую фалангу.

Орки перешли с шага на бег, стремясь перекрыть пространство между Красными скалами. Слева от скал зияла пропасть, справа вставали отвесные базальтовые стены. Идеальное место для того, чтобы остановить врага. Передовой отряд орков вытянулся клином, втискиваясь в эту скалистую горловину.

Им навстречу уже двигался сомкнутый строй шеранских копьеносцев, громыхая коваными сандалиями по щебнистой земле. Дреггены. Шеранские Неустрашимые, солдаты, опоенные колдовским зельем, превратившим их в живых мертвецов, не чувствующих ни боли, ни страха. Ходячие машины для убийства.

– Во имя предков! – закричал Удай и, подняв топор, бросился навстречу врагу.

Он врубился прямо в середину строя шеранитов. Наконечники вражеских копий не остановили его, лишь скользнули по его нагруднику, оставив глубокие царапины.

– Удаааай! – заревели орки и бросились вслед своему королю, вломились во вражеский строй, круша противника. Ныряли под длинные копья, перепрыгивали за стену из сомкнутых щитов, с торжествующим ревом резали врагов длинными кинжалами, разбивали головы дреггенов перначами и двайпаллаксами. Неустрашимые не отступали ни на шаг. Некоторые из них продолжали сражаться, топча собственные внутренности. Сброшенные наземь смертельными ударами Неустрашимые вставали и снова шли на врага, глядя на орков пустыми мертвыми глазами, снова падали, снова вставали, пока не истекали кровью, пока не прекращалось действие страшного эликсира. В центре строя, там, где сражался король орков, обезглавленный дрегген еще некоторое время оставался на ногах и колол вслепую копьем, обливая орков своей кровью и вызывая у них суеверный ужас. А потом внезапно Неустрашимые начали отступать, освобождая поле, заваленное трупами, отрубленными головами и конечностями, изломанным оружием, залитое кровью.

Удай не верил своим глазам. Враг, еще мгновение назад не уступавший им ни локтя земли, вдруг попятился назад. А потом король орков понял, в чем дело. Шераниты просто перестраивались. На смену потрепанным подразделениям шли новые, и вновь это была копьеносная пехота в тяжелых доспехах. А на флангах вражеского войска уже строились лучники с большими дальнобойными луками.

Удай облегченно вздохнул. Он все сделал правильно. Теперь все зависит от того, сумеет ли Шевлакк в точности исполнить его тайный приказ.

– Вперед! – заревел Удай и пошел вперед.

Его пэры Ха-Нер и Твайхо были с ним. Остатки его телохранителей тоже были рядом. Орочий клин с разбегу протаранил вражескую фалангу, оставляя за собой изуродованные полурасчлененные тела, и глубоко увяз во шеранских рядах. Снова топоры, короткие мечи и палицы орков начали свою кровавую работу. А потом Удай уловил магический поток и понял, что Неустрашимыми управляет маг.

Раскидав сокрушительными ударами двайпаллакса стоявших перед ним врагов, Удай вырвался из кольца дреггенов. Маг был прямо перед ним – щуплый, бритоголовый, в простых кожаных доспехах. На груди мага ослепительно сверкала россыпями рубинов и алмазов шестнадцатилучевая звезда – знак принадлежности к высшим иерархам Чаши. Маг увидел Удая и узнал его. Тут же протянул руки к орочьему королю, будто хотел схватить его за горло. Губы шеранита шевелились, произнося какое-то заклинание.

Удай размахнулся и бросил свой топор в мага. Двайпаллакс угодил шераниту прямо в лицо, расколов череп пополам. Но за мгновение до этого маг успел метнуть в короля орков шар холодного голубоватого пламени.

Удай упал на колени. Сердце его остановилось, скованное смертельным холодом. Перед глазами плясали пылающие тени, и какие-то странные существа, зазывно помахивая Удаю руками, показывали ему огненные язычки.

– Государь! – Из тьмы выплыло лицо Ха-Нера.

– Где… Манхо?

– Он на левом фланге. Там враг отступает, твои Золотые Щиты рассеяли шеранских лучников. Победа наша! Что с тобой, государь?

Все хорошо, подумал Удай. Шевлакк сделал все, как надо. Битва выиграна. А короли – они ведь тоже смертны.

– Присягни ему… первым. – Удай опрокинулся на спину. Шум боя внезапно стих, и наступила удивительная тишина.

Тишина после боя.

Удай устало закрыл глаза, и вечность раскрыла перед ним свои двери.

* * *

После битвы у Красных скал прошло четыре дня, и герцог Ар-Сах получил последний приказ короля Удая. Приказ был странным, но Ар-Сах не стал колебаться. Две тысячи орков немедленно покинули Асукир и двинулись к границе с Логаром.

Прошла неделя после битвы у Красных скал, и архимастер Храор получил известие о гибели мастера боя Рахуса. Архимастер хотел немедленно казнить гонца, прибывшего с дурной вестью, – однако гонец сообщил также, что король орков Удай тоже мертв. И Храор отпустил гонца с миром.

Прошло десять дней со дня смерти Удая, и Манхо, его сын, был провозглашен новым королем орков.

– Клянусь предками, – сказал Манхо после того, как принял щит и доспехи своего отца, – что отомщу за отца и брата и освобожу свою страну от врагов. Священные костры Меру загорятся вновь, и духи павших обретут радость и покой. Это будет, и будет скоро!

Глава десятая

Именно так она и представляла себе возвращение домой.

Ночной ветер окреп, и тополя по обе стороны дороги шевелили ветвями, будто люди, приветственно машущие ей руками. Они радовались, что блудная дочь вернулась, что книга ее скитаний дописана до конца. Впереди, во мраке ярко горели факелы над воротами Церуния. Еще какая-нибудь сотня шагов…

Ощущение Взгляда появилось внезапно. Оно выплыло из подсознания, заставило оглядеться. Она была одна на дороге. Но ощущение не исчезло, напротив, стало сильнее.

Кто-то следит за ней. Кто-то из мрака.

Нужно спешить. Ночь уже наступила, и ворота вот-вот закроют. Тогда она вынуждена будет ждать до утра. Одна, среди мрака и скользящих под кронами деревьев теней.

Она шагнула к воротам – и Взгляд снова уперся ей в спину.

– Кто здесь?

Дорога, освещенная луной, пуста. В ушах звенит от пения сверчков. Шелестят листья на деревьях.

– Кто здесь?

Страх сменяется раздражением. Она попусту теряет время. Дорога пуста, в темноте под деревьями никакого движения.

Она делает несколько шагов и вновь чувствует этот странный Взгляд. Кожа на спине холодеет, волосы начинают шевелиться. Правая рука невольно вытягивает из ножен кортик Криска.

– Будь ты проклят!

Дорога, залитая лунным светом, пуста. Лишь ее тень движется вместе с ней. Только движется она как-то странно. Чтобы проверить свою догадку, она поднимает правую руку. Тень будто в насмешку поднимает левую.

Что происходит?

– Ты меня не видишь, а я тебя вижу! – звучит в голове вкрадчивый голос. – Тебе не скрыться от меня. Я всегда буду рядом с тобой, Лейда из Церуния!

– Кто ты?

Тень выползает из пыльной глины дороги, растет вверх. Она может разглядеть черты темного лица. О Берис, да это просто невозможно!

– Ты… это я?

– Ты Лейда. Я Каста. Ты Каста, я Лейда. Все просто.

– Убирайся к демонам!

– Ох, милая, это невозможно. Я бы и сама рада от тебя освободиться. Но ведь у тебя две тени, а у меня всего одна. Скажи мне – кто твоя вторая тень?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Отстань от меня и дай мне вернуться в город и увидеться с моими любимыми.

– Да сколько угодно!

Тень снова становится просто тенью, ползущей вслед за ней по дороге. А в воротах появляются две фигуры, при виде которых у нее перехватывает дыхание.

– Айлор?! Элеа?!

Ее дочка уже не та крохотулька, которой была четыре года назад. Маленькая принцесса с ясными глазками и забавной косичкой на макушке. Боги, какая же она красавица!

– Мама!

Она со слезами счастья на глазах бросается к дочери, чтобы обнять ребенка – и руки проходят сквозь тело девочки, будто сквозь облачко тумана. Милое личико искажается гримасой страдания и боли, исчезает прямо на глазах, растворяясь во мраке ночи.

Счастья больше нет – остается темный холодный ужас. Ветер из ворот Церуния дует прямо в лицо, и в нем – тяжелый смрад смерти. Запах густого гноя из лопнувших бубонов, кровавых экскрементов, трупного разложения, гари, человеческой плоти, пылающей в огромном погребальном костре, в который на ее глазах превратился весь Церуний.

Запах чумы.

* * *

Каста со стоном открыла глаза. Пробуждение казалось продолжением кошмаров, терзавших ее ночью. Тело невыносимо болело, желудок колыхался в утробе огромной медузой, в виски и затылок будто забили раскаленные гвозди.

– Оооох!

– Госпожа?

Каста с трудом разлепила губы.

– Что ты здесь делаешь? – произнесла она, едва ворочая распухшим языком.

– Госпожа кричала во сне, и я решил…

– Убирайся! – Голова снова наполнилась пульсирующей болью, и Каста застонала. – Нет, погоди. Дай воды.

– Госпоже не следует так много пить, – сказал Леодан, наполняя водой из кувшина глиняную чашку.

– Не твое дело. – Каста выхватила у юноши чашку, припала к ней пересохшими губами. Леодан наблюдал, как она пьет.

– Боги, как хорошо! – Каста закрыла глаза. В голове зашумело, понемногу приходило ощущение жизни. – Это вода. Она мне не поможет. Дай вина.

– Госпоже не стоит сейчас пить вино.

– Я сказала, дай вина!

– У нас нет вина, госпожа.

– Нет, это невыносимо! – Каста обхватила голову ладонями. – У меня все болит.

– Госпожа вчера славно повеселилась в «Пьяном капитане».

– Убирайся вон.

– Как прикажет госпожа. – Леодан поставил кувшин с водой на стол, шагнул к двери.

– Погоди! – остановила его Каста. – Расскажи мне, что вчера случилось.

– Госпожа ничего не помнит?

– Госпожа ничего не помнит, – медленно проговорила Каста, пытаясь погасить накатившую злобу. – Давай по порядку. Мы прибыли в порт…

– Все верно, мы прибыли в порт Фанары – если госпожа помнит, этот город называется Фанара, и он является столицей этого царства, Оргеллы.

– Это я помню. Давай дальше.

– Госпожа сошла на берег, а нашу судьбу предоставила решать нам самим. Нас капитан Криск освободил. Это было так хорошо наконец-то почувствовать себя свободным! Вислав – госпожа, конечно же, помнит нашего друга Вислава, – сразу сказал мне, что нам нужно будет идти за тобой и позаботиться о тебе.

– С чего бы это?

– Три дарнатца, что были с нами на корабле, ушли к сабеям. А мне капитан предложил… мне предложил…

– Роль девочки на корабле? Ну-ну! И ты не захотел.

– Я не такой, госпожа. И подобное предложение прозвучало для меня оскорбительно. – Леодан опустил взгляд. – Разумеется, я отказал. Тогда капитан прогнал меня. Он сказал, что я ему не нужен даже в роли наживки на акул. А Вислава капитан Криск звал в команду. Но Вислав отказался, и капитан не смог его уговорить. Вислав сказал, что он нужен мне и тебе, госпожа.

– Это меня не волнует. Дальше…

– Дальше мы с Виславом сошли с корабля и отправились в город. У нас не было ни гроша за душой, и очень хотелось есть. Вислав собрался… заработать немного денег нам на обед.

– Заработать – значит украсть? – Каста криво улыбнулась. – Ну-ну!

– Короче, Вислав сумел заработать кое-что. – Леодан покраснел. – Мы купили себе новую одежду – эту прекрасную тунику, которая сейчас на мне, и эти сандалии, и еще куртку, штаны и сапоги для Вислава – и зашли в кабачок «Пьяный капитан», где в это время была госпожа.

– То есть вы таскались за мной по городу.

– Вислав сказал, что мы не должны оставлять тебя одну.

– Очень любезно с его стороны. Дальше!

– Госпожа пила вино.

– А потом?

– А потом ты сильно опьянела. И мы принесли госпожу сюда, в эту гостиницу и уложили спать.

– Помоги мне встать.

Нет, так напиваться нельзя. Ноги у нее трясутся, будто у новорожденного ягненка, а голова кружится так сильно, словно ее огрели двадцатифунтовой дубиной. И кажется, она сейчас начнет блевать…

– Ну вот, госпожа! – с укоризной сказал Леодан, глядя на лужу блевотины у своих ног. – Пять кувшинов вина двенадцатилетней выдержки…

Каста тем временем доковыляла до засиженного мухами медного зеркала в деревянной раме. Лицо, глянувшее на нее из зеркала, заставило девушку испытать новый приступ тошноты.

– Грязная свинья! – сказала она самой себе.

– Госпожа? – Леодан подобострастно заглянул ей в глаза.

– Скажи мне, я тебе сейчас нравлюсь?

– Госпожа всегда прекрасна.

– Проклятый лжец! Убить тебя мало…

– Просто у госпожи была скверная ночь. Госпожа очень плохо спала и…

– Перестань, во имя Гавана, называть меня «госпожа». У меня имя есть. И вообще какого черта ты здесь делаешь? Я не помню, что брала тебя в услужение.

– Меня попросил Вислав… – Леодан виновато улыбнулся.

– Ах, это Вислав тебя попросил. Какой заботливый, мать его перетак! Надеюсь, он не попросил тебя трахнуть меня, пока я спала. Впрочем, такой, как ты, не в состоянии сделать даже это.

– Ты недовольна мной?

– Сейчас я ненавижу весь белый свет. Мне плохо, меня тошнит, и от меня воняет, как от кучи говна. – Каста с отвращением посмотрела на свою тунику, покрытую пятнами от вина и рвоты. – Где мой фолшен?

– Го… ты оставила его вчера в кабаке.

– Оставила? И вы его не забрали?

– Мы не могли. Ты продала его хозяину, чтобы купить вина. За три арджена. Если я правильно разбираюсь в местных деньгах, три арджена составляют примерно половину саккара.

– Я продала свой фолшен за полсаккара? Только не говори мне, что на радостях от такой удачной сделки я станцевала для посетителей этого кабака голой на столе.

– Этого не было. Но ты несколько раз чуть не устроила драку с тамошними посетителями. Хорошо, что Вислав…

– Заладил – Вислав, Вислав! Боги, как мне плохо… Пойди, раздобудь мне горячей воды и какую-нибудь чистую одежду. И стакан вина или лимонного сока. Это ты сможешь сделать?

– Конечно, го… Каста. Я сейчас!

Каста проводила парня тяжелым взглядом, схватила кувшин со стола и пила до тех пор, пока кувшин не опустел. А потом внезапно вернулся Леодан и сообщил, что к ней пришли.

* * *

Незнакомец был невысок ростом, молод, светловолос, хорошо одет и обладал очень правильным, живым и выразительным лицом. На плече гостя сидела маленькая очаровательная обезьянка, издававшая время от времени мелодичный писк. Не дожидаясь приглашения, гость сел за стол и знаком предложил Касте сесть напротив.

– Я узнал, что в наш город прибыла знаменитая Каста, героиня дарнатского Цирка, – начал незнакомец, – и немедленно захотел встретиться с тобой. Нам нужно поговорить.

– Сейчас я не в форме, – ответила Каста, которой не понравился властный тон гостя. – Мне нужно отдохнуть и привести себя в порядок.

– Понимаю, похмелье, – улыбнулся гость, – странно только, что ты терпишь все эти мучения. Ведь у тебя есть камень Айвари.

– Что? – Каста вскочила, вперилась взглядом в незнакомца. – Откуда ты знаешь про камень?

– Сначала полечи себя, а потом я все расскажу.

Каста втихомолку обозвала себя дурой. В самом деле, она забыла про этот камень. И слава Берис, что забыла, а то пропила бы его вместе с фолшеном…

– Леодан! – крикнула она. Юноша немедленно выглянул из-за двери. – Принеси еще воды.

Она выпила воду, окунув туда камень, и сразу почувствовала себя гораздо лучше. Тошнота прошла, исчезла тупая ноющая боль в висках. Незнакомец следил за ней насмешливым взглядом.

– Я очень не люблю, когда на меня так смотрят, – сказала Каста.

– Вот теперь я вижу, что ты вполне избавилась от мук похмелья, – ответил незнакомец. – Но довольно говорить о пустяках. Меня зовут Келис, и я… маг.

– Откуда ты узнал про камень?

– Всему свое время. Сначала давай поговорим о деле. Мне нужна помощь. Если ты согласишься мне помочь, я награжу тебя.

– Я не наемник. Ты ошибся адресом, дружок.

– Не ошибся. Никто другой не справится с заданием, которое я хочу тебе поручить. И никому другому я бы не отдал в уплату то, что хочу отдать тебе.

– Я не хочу выполнять твое задание. Прощай.

– Тебе ведь нужно хорошее оружие, не так ли?

– Так. И что из этого?

– Мой кузен – хороший кузнец. У него отличный выбор оружия и доспехов. Он мог бы бесплатно снабдить тебя всем необходимым.

– Ты слишком щедр. А я по своему опыту знаю, что щедрость заказчика – плохой признак. За пустяковую работу много не платят.

– Кто говорит, что я собираюсь поручить тебе пустяковую работу? Работа сложная. Но ты с ней справишься.

– Чего ты хочешь?

– Не буду мучить тебя долгими и ненужными вступлениями и сразу перейду к делу. Недалеко от Оргеллы есть небольшой островок под названием Тиха. Когда-то он был центром культа древнего бога луны Ангуша. Потом святилище Ангуша было заброшено, люди покинули остров, и он стал необитаемым. Однако с недавних пор на Тихе обосновался черный маг Каффарай. Очень неприятный тип, да еще и сумасшедший вдобавок.

– Понимаю. Ты хочешь его смерти?

– Я хочу, чтобы ты забрала у Каффарая амулет Вызова.

– И только-то?

– Все не так просто. Каффарай – очень могущественный маг. И его охраняет целая свора мерзких тварей, которых он создает ради собственного удовольствия. Между прочим, свою лабораторию он устроил как раз в развалинах храма Ангуша. Осквернил священное место.

– Что за твари?

– Каффарай называет их инкарнами. Или своим домашним зоопарком. При помощи амулета Вызова он вызывает с Теневой Стороны души умерших и вселяет их в различных животных – тигров, волков, медведей, собак, кабанов, крокодилов. Получаются настоящие монстры, жуткая звероподобная нежить. В будущем, как я думаю, он надеется создать таким образом настоящую армию чудовищ, и кто его знает, что будет дальше?

– Мне что-то не хочется с этим связываться.

– Возможно, ты права. Легче пьянствовать по кабакам и с утра мучиться с похмелья. Наверное, я в тебе ошибся. – Келис встал и шагнул к двери.

– Постой! – Каста посмотрела на вертлявую, беззаботно щебечущую обезьянку на плече Келиса, потом заглянула магу в глаза. – Как мне добраться до Тихи?

– В порту стоит галера «Стриж». Капитана зовут Фасис Аратис. Подойдешь к нему и скажешь, что тебя послал Келис. Остальное не твоя забота.

– А твоего кузена-оружейника как найти?

– Его зовут Вассин. Его дом находится на Медной улице, как раз напротив статуи бога морей Аквина. Я рассказал ему о тебе, и он ждет, когда ты придешь.

– Ты позаботился решительно обо всем.

– Я был уверен, что ты согласишься. Я знаю, кто ты и что тебе предстоит совершить. Поэтому мой выбор был не случайным.

– В дарнатской тюрьме одна женщина говорила мне странные вещи. О том, что мне предстоит стать Воительницей Забытых богов. Не этим ли объясняется твой выбор, почтенный Келис? Или твое имя – Ангуш, Забытый бог луны?

– Кажется, я не ошибся в тебе, – улыбнулся маг. – Ступай к Вассину. Он с нетерпением ждет тебя.

* * *

Оружейник Вассин был совсем не похож на бога. Он был мал ростом, волосат, длиннорук, покрыт копотью и сажей с головы до ног и крепко благоухал гарью и потом. Но оружие, которое он показал Касте, было действительно божественным. Такое до этого дня Каста видела только в мастерской Савала. Она смотрела во все глаза на разложенные в витринах у входа в кузницу мечи, кинжалы, тесаки, ножи и понимала, что очень долго не сможет сделать окончательный выбор.

– Ты очень необычная женщина, – сказал ей Вассин.

– Почему? – спросила Каста, не отводя глаз от оружия.

– Ты смотришь на орудия убийства так, как любая другая женщина смотрела бы на дорогие украшения.

– Я не могу выбрать, – простодушно призналась Каста. – Эти клинки великолепны. Может, ты подскажешь?

– Эти клинки не для тебя, Каста. Любой из них, конечно, хорош, но тебе я приготовил кое-что особенное. Давай пройдем в дом.

Они прошли из кузницы в тренировочный зал – совсем крошечный, с двумя деревянными мишенями на стенах и подвешенным на цепи к потолку дубовым чурбаком, испещренным следами от ударов, – а оттуда по лестнице поднялись наверх, в кабинет оружейника. Вассин подвел Касту к своему столу, и здесь уже девушка просто не удержалась от восхищенного вздоха.

Меч был великолепен. Он напоминал селтонский полуторный меч-сассию, но был чуть короче и имел более длинную и массивную рукоять. На безупречно отполированном обоюдоостром клинке из светлой стали проступал затейливый узор, похожий на изморозь. Дужки гарды, искусно выкованные из черного орихалка, изящно загибались вперед, образуя вместе с перекрестьем древний магический символ – солярный крест. Фухтель от гарды и до начала бороздок на клинке покрывала черненая гравировка: прихотливо сплетенные цветы гиацинта и виноградная лоза, и между ними – распустивший крылья грифон. Покрытая искусной чеканкой рукоять была из орихалка, а в оголовке маслянисто желтел священный камень солнцепоклонников, прозрачный янтарь. Ножны меча лежали рядом – простые, без всяких украшений, с кожаной перевязью для ношения оружия за правым плечом.

– Никогда не видела ничего более великолепного! – призналась Каста, восторженно глядя на меч. – Это твоя работа?

– Моя. Но я не придумал ничего нового. Этот меч – всего лишь точная копия легендарного Фламейона, волшебного меча бога Багуса. И уж конечно, никакого волшебства в нем нет. Просто хороший металл и хорошая работа – уж прости за нескромность.

– Багус? Тоже один из Забытых?

– Когда-то Багус был старшим из богов, – вздохнул Вассин.

– Из вас, ты хотел сказать?

– Мы больше не боги. Когда люди забывают богов, те теряют свою силу и власть. Они спускаются с небес на землю и живут воспоминаниями о заоблачных высях.

– Динче тоже одна из вас?

– Она земное воплощение нашей сестры Айвари.

– Мне нравится этот меч. – Каста погладила клинок кончиками пальцев. – Я могу его взять в руки?

– Конечно. Он твой.

Каста несколько раз взмахнула мечом и поняла, что этот клинок она с этого часа никому никогда не отдаст. Он будет с ней всегда. До тех пор, пока смерть не заставит ее выпустить его из рук.

– Я назову этот меч Элереа – возрожденная Элеа, – сказала Каста.

– Не стоит, девушка. Придумай другое название. Меч не может вернуть жизнь никому, он только отнимает ее.

– Хорошо. Ты прав. Как, ты сказал, назывался меч Багуса?

– Фламейон.

– Пусть будет Фламейон. Мне нравится.

– Если ты выбрала, пойдем, посмотрим доспехи для тебя.

Выбор доспехов у Вассина оказался неожиданно скромным. Каста ожидала увидеть что-нибудь достойное ее нового меча, но ничего необычного оружейник ей не предложил. Это были стандартные, хоть и очень хорошо и качественно сработанные доспехи – медные и кожаные. После недолгих размышлений Каста выбрала себе дорийский панцирь-торакс из твердой золотистой кожи с наплечниками и короткой юбкой из армированных бронзой кожаных ладров и высокие сапоги-калиги на шнуровке.

– А шлем и щит? – спросил ее Вассин.

– Шлемы я не люблю. Щит стесняет движения, а с полуторным мечом, таким как Фламейон, он просто не нужен. Тем более что хорошего щита я у тебя не увидела.

– Возможно, ты однажды найдешь себе подходящий щит, – ответил Вассин. – А теперь я хочу сделать тебе подарок от себя. Возьми.

– Перчатки? – Каста приняла из рук бога-оружейника пару перчаток из толстой кожи с узкими крагами до середины предплечья. По наружной поверхности перчаток, от запястья к костяшкам пальцев, проходили частые ряды стальных заклепок, которые превращали эти перчатки в отличный инструмент рукопашного боя. – Зачем они мне?

– Пока на тебе эти перчатки, никто не сможет выбить у тебя оружие. Это одна из Реликвий Забытых богов – перчатки Довлада, бога-кузнеца.

– Твои перчатки? Тебя звали Довлад?

– Мне они больше ни к чему, – вздохнул Вассин.

– Спасибо тебе. – Каста натянула перчатки на руки, коснулась плеча оружейника. – Я никогда не забуду твоей щедрости и доброты.

– Собралась уходить? А как же оружие для твоих друзей?

– У меня нет друзей.

– Ошибаешься, Каста. Тебе понадобится помощь тех, с кем свела тебя жизнь. А им понадобится хорошее оружие. Пойдем, нам есть, на что еще взглянуть…

* * *

Вислав и Леодан сидели за столом и закусывали хлебом и сыром, когда Каста вернулась в гостиницу. Девушка с удовольствием наблюдала, как вытягиваются физиономии и у одного, и у другого. Потом Леодан всплеснул руками и воскликнул:

– Боги! Настоящая амазонка. Как изящно смотрится на тебе этот доспех!

– Ты говоришь так, будто когда-нибудь видел амазонок, – сказала Каста, проходя в комнату. – Никаких амазонок нет.

– Неудивительно, что их придумали, – заметил Вислав. – Глядя на подобных тебе женщин, легко в них поверить.

– Льстец! Нечего попусту молоть языком. – Каста показала на замотанный в рогожу длинный увесистый сверток, который за мгновение до этого бросила на свою постель. – Лучше разверни и посмотри.

Вислав подчинился. И даже растерялся от удивления и радости; в свертке был продолговатый кожаный чехол с наплечным ремнем, а в чехле – отличный длинный лук и колчан со стрелами, а также всякая мелочь, необходимая лучнику: запасные тетивы, водоотталкивающая мазь, кольца, наручи и мешок с запасными наконечниками.

– Это тебе, – пояснила Каста. – Оружейник сказал, ты будешь рад.

– Он что, ясновидец, твой оружейник? – Вислав ошалело посмотрел на девушку. – Откуда он узнал, что я служил лучником?

– Тебе какая разница? Я выбрала для тебя лучшее из того, что он предлагал.

– Ты и в стрельбе из лука понимаешь?

– И неплохо, представь себе. Могу тебя поучить.

– Да, ты действительно очень необычная женщина. – Вислав с удовольствием взял лук в руки. Уже по одной отделке и безупречному ламинированию можно было догадаться, что это отменное оружие. Но Вислав был слишком искушенным лучником, чтобы судить только по отделке.

– Ты сама выбирала лук? – спросил он.

– Конечно. Хочешь сказать, плохо выбрала?

– Напротив. Второго такого лука не найти от Дории до Агламы. Великолепный композит. Он стоит кучу денег, не меньше двухсот серебряных монет. Откуда у тебя такие деньги?

– Отработала натурой, – съязвила Каста. – Бери и радуйся, что он теперь твой. Может быть, мне однажды пригодится твое умение стрелять, хотя я не уверена, что ты такой лучник, каким мне нарисовал тебя Вассин.

– Вассин? – Вислав нахмурился. – Никогда не слышал о таком.

– Зато он о тебе наслышан. Поначалу я хотела взять для тебя меч. Знаешь, что мне сказал Вассин? «Твоему другу больше подойдет лук. Я слышал, в своем полку он был чемпионом по стрельбе». Надеюсь, это не был полк гражданского ополчения.

– Верно. – Изумление Вислава достигло своего пика. – Клянусь Цвиром, он знает обо мне куда больше, чем я о нем!

– Лучше натяни лук. Хочу посмотреть, как у тебя получается.

Вислав не заставил себя упрашивать. Тут же выбрал тетиву и сноровисто зацепил ее на модяны лука. Каста одобрительно хмыкнула. Вислав взял лук наизготовку, надел на палец кольцо, легко и плавно оттянул тетиву к уху, потом отпустил. Резкий щелчок тетивы заставил Леодана вздрогнуть.

– Отлично, – прокомментировал Вислав. – Превосходный баланс, натяжение… где-то семьдесят пять дорийских фунтов. За сто пятьдесят шагов стрела из него прошибет навылет щит дарнатского легионера из двуслойной бычьей кожи. Или простой медный нагрудник. А бездоспешную цель можно снять на вдвое большей дистанции. Лук, достойный королей или героев. Спасибо за царский подарок, Каста. Твой Вассин тебя не надул.

– Попробовал бы надуть. А это тебе. – Каста бросила Леодану предмет, до того висевший у нее на поясе.

Юноша взял предмет и поморщился. Это был тяжелый бронзовый кинжал длиной около восемнадцати дюймов с широким обоюдоострым лезвием без бороздок, сильно сужавшимся к острию. Рукоять кинжала была из кости: когда-то она была ослепительно белой, теперь потемнела от времени и прикосновений и стала янтарно-желтой. Ножны кинжала были из темной меди, их сплошь покрывали затейливые узоры. Оружие необычное, несомненно изготовленное в стародавние времена, и Каста так и не узнала от Вассина, почему бог-оружейник предложил ей для Леодана именно этот кинжал.

– Он мне не нужен. – Леодан брезгливо, кончиками пальцев отодвинул кинжал в сторону Касты. – Я не люблю оружие.

– Верно, задристик, тебе бы прялку или шитье, – сказала Каста. – Мне было велено отдать тебе этот корд, и я отдаю. Коли хочешь, подари его Виславу.

– Вислав, возьми! – Леодан был явно в восторге от возможности угодить рэшийцу. Но Вислав подарок не принял.

– Нет уж, приятель, – сказал он, придвинув кинжал Леодану. – Я так понял, что этот Вассин выбрал нам оружие не с бухты-барахты. Так что держи его при себе. Кто его знает, что нас ждет? Может так статься, у меня или у Касты не будет возможности в случае чего спасти твою шкуру. Должен учиться сам себя защитить.

– Золотые слова, – с иронией сказала Каста.

– И все-таки я не понимаю, почему этот Вассин снабдил нас таким отличным оружием, да еще и бесплатно, – сказал Вислав. – Может, объяснишь?

– Дело не в Вассине, а в его… родственнике. Это оружие – часть платы за одну работу. – Каста изучающе оглядела Вислава. – Мне понадобится твоя помощь. Но если ты не согласишься, пес с тобой, одна справлюсь.

– Нужно начать с кем-нибудь войну?

– Вроде того. – Каста начала пересказывать свой разговор с Келисом-Ангушем. Вислав слушал внимательно, не перебивая. Леодан делал вид, что его интересует шитье на подоле его туники.

– И когда мы отправляемся? – спросил Вислав, когда Каста закончила свой рассказ.

– Немедленно.

– Я готов, – просто сказал Вислав.

– Я с вами! – внезапно сказал Леодан.

– Э, нет, приятель, только не в этот раз, – возразил рэшиец. – Ты еще не готов к подобным делам. Не для тебя работенка.

– Но я не могу отпустить тебя одного, – воскликнул юноша.

– А я и не один. Со мной Каста. Уж она защитит меня в случае чего, ведь так?

– Непременно. – Каста ледяным взглядом посмотрела на бывшего раба.

– Но я не хочу оставаться один! – захныкал Леодан. – Вдруг вас убьют на этом острове? Что я тогда буду делать?

– Все возможно, парень. – Вислав ласково потрепал парня за плечо. – Но ты подумал, что мы с Кастой не сможем быть спокойны, если ты будешь с нами? Тебя все время придется защищать, ведь ты никогда не держал в руках оружия. Уж прости, но ты станешь для нас в случае чего не поддержкой, а обузой.

– Обещай, что вернешься, – потребовал Леодан, вытирая слезы. – Я не смогу без тебя жить.

– Берис, какая любовь! – пробормотала Каста.

– Клянусь Цвиром! – торжественно провозгласил Вислав, приложив ладонь к сердцу и подмигивая Касте.

– Я тебе верю, – просветлел Леодан. – Пойду, попрошу у хозяина еды вам в дорогу.

– Не стоит просить. – Вислав порылся в кошельке на поясе и бросил на стол несколько золотых. – Пока нас не будет, тебе понадобятся деньги. Так что трать на здоровье.

– Украл? – приподняла бровь Каста, когда Леодан вышел из комнаты.

– Выиграл в кости, пока ты странствовала в краю пьяных кошмаров.

– Я гляжу, ты нигде не пропадешь, – сказала Каста.

– Твои бы слова да богам в уши.

– Имей в виду, я вовсе не принуждаю тебя идти со мной. Дело очень опасное.

– Я думал, мы все с тобой решили, Каста. Ты меня обижаешь.

– Обижаю?

– Ты сделала мне дорогой подарок. Я никогда еще не получал и не принимал подарков от женщин. Это меня обязывает ответить тебе ответной любезностью.

– Конечно, ведь твое мужское самолюбие уязвлено, Вис Везучий… Довольно болтовни, нас ждет корабль. Собирай манатки и идем. Твой женоподобный дружок уже наверняка собрал нам узелок на дорожку.

Пользуясь тем, что Вислав занялся сборами, Каста, отойдя к окну, достала из-за пазухи последний подарок Вассина – серебряный амулет на цепочке. Быстро размотала грязную повязку на своем левом запястье, взяла прядку Элеа, поцеловала, положила в амулет, защелкнула крышку и повесила амулет на шею, вместе с камнем Карни. Покосилась на Вислава – тот складывал принадлежности к луку в свою сумку и не обращал на нее внимания. А ее сборы были закончены.

Глава одиннадцатая

Капитан «Стрижа», пожилой крепыш Фасис Аратис, понравился Касте. Может быть, потому что капитан Фасис не стал заигрывать с ней с первой минуты ее пребывания на «Стриже». А может быть, потому что сам корабль был великолепен – легкая изящная галера, совершенно оправдывающая свое название, ухоженная и сияющая чистотой. И еще – капитан Фасис рассказал ей много интересного о Каффарае.

– Сам я его не видел, – говорил капитан, – но знаю пару-тройку капитанов, которые раньше имели дело с Каффараем. Все дело в экстракте йавхи.

– Что за экстракт?

– Никогда не слышала о грибах йавхи? – Фасис с интересом посмотрел на Касту. – Блаженная душа. Видать, ты не пьешь ничего крепче воды.

– Ошибаешься, Фасис. Но о грибах йавхи действительно ничего не знаю.

– Может, оно и к лучшему. Это зелье в большом почете у любителей дурмана.

– Что-то вроде опиума?

– Да, своего рода. Средство забыть о проблемах нашего скорбного мира и получить новые проблемы. Говорят, при помощи экстракта йавхи можно заглянуть на Теневую Сторону и увидеть мир духов и демонов. Страшное снадобье, от него частенько загибаются или сходят с ума. Но это зелье пользуется большим спросом, особенно в Диких городах. И чернокнижники всех мастей отрывают его с руками. За него платят звонким золотом. А Каффарай оказался не только хорошим магом, но и распрекрасным алхимиком. Вот он и наладил на Тихе производство эликсира йавхи. В пещерах острова эти грибы растут испокон веков. Естественно, нашлись те, кто покупал его зелье – как правило, наши контрабандисты да еще сабейские или саисские пираты, из самых отвязных. Эликсир йавхи стоит дорого, очень дорого. Сначала Каффарай брал золотом. А потом вдруг стал требовать, чтобы в уплату за эликсир ему привозили рабов и диких зверей.

– Зверей – чтобы делать из них монстров?

– В точку, милая. Тиха – остров небольшой, там, кроме чаек, сусликов и больших черепах, никакой живности не водится. Так что где бы еще Каффарай нашел животных для своего зоопарка?

– А рабы?

– Хищников надо чем-то кормить, – с мрачной улыбкой сказал Фасис. – Каффарай приучил своих монстров к человеческому мясу. Кроме того, для изготовления эликсира йавхи необходима свежая человеческая кровь.

– Этот Каффарай просто ублюдок.

– Причем редкостный. После того как слухи о его домашних собачках и кошечках стали расходиться по Зеленому морю, количество контрабандистов, имевших с ним дело, стало намного меньше. Никто не хочет рисковать своей шкурой и стать кормежкой для Каффараева зверинца. Но парень продолжает варить чертово зелье, и еще есть подонки, которые продолжают иметь дело с Каффараем.

– И власти терпят все это?

– Политика, девочка. По Территориальному статуту, подписанному после Войны Зеленого моря, Тиха является нейтральной территорией. Остров расположен на границе территориальных вод сразу трех держав – Дарната, Непеты и Саиса. По статуту любой корабль любой страны может заходить на Тиху. Одно время этим правом вовсю пользовались пираты, которые устроили на Тихе свои базы. Потом их выбил оттуда объединенный флот Дарната и городов Пятиречья. Вот тогда-то Каффарай и обосновался на Тихе. Теперь он там вроде как хозяин. И объяснить ему, что он не прав, некому. Чтобы покончить с сукиным сыном, большие люди в разных странах должны договориться, а этого они не делают – почему, одному Аквину известно! Может, не могут, а скорее всего, просто не желают. Хотя, если подумать, можно найти сносное объяснение: Каффарай с его торговлей дурманом и чернокнижными шалостями пугает правителей приморских государств меньше, чем пираты, которые теперь обходят Тиху за семь вод. Да и Каффарай не сидел сложа руки. Теперь его защищает целая свора созданных при помощи самой расчернейшей магии тварей, и покончить с ним – задача непростая. Про Тиху ползут такие зловещие слухи, что желающих лишний раз сунуться сюда просто не сыскать.

– Считаешь, что я не справлюсь?

– Не знаю, – простодушно ответил капитан. – Я много слышал о тебе. Да и Келис не обратился бы к тебе, если бы не считал, что тебе по зубам этот орешек Каффарай. Но тебе придется очень трудно.

– Если мне понадобится твоя помощь, я могу на тебя рассчитывать?

– Конечно. Людей у меня немного, но все проверенные. Они не подведут.

– Хорошо. Рада это слышать.

– Скоро подадут ужин. Надеюсь, ты и твой спутник составят мне компанию.

– Благодарю, капитан. Я позову Вислава.

Фасис кивнул Касте и спустился в трюм. Каста осталась на палубе одна. «Стриж» быстро удалялся от берега Оргеллы на юго-восток. Вечерняя заря уже окрашивала небо в пурпурные тона, и Касте почему-то хотелось бесконечно долго стоять на этой палубе и смотреть на закат. Потом она услышала пение.

Вислав сидел у противоположного борта на бухте канатов, тщательно смазывал водоотталкивающей мазью свой лук и пел что-то на родном языке. Благодаря кольцу Моммека Каста могла понять слова баллады, и они показались ей печальными – и в то же время песня была к месту и ко времени.

Хварт, вечный владыка холодных морей, — Хэй-хэй Ланна о-вэй, О-вэй Ланна хэй — Искал женихов для своих дочерей, — Хэй-хэй Ланна о-вэй, О-вэй Ланна хэй. «Три дочери милых, Вы – гордость отца! Мне б каждой найти Жениха-молодца, Чтоб свадьбу веселую Каждой сыграть, Чтоб жемчугом Свадебный путь посыпать! Пучина – любимая Старшая дочь, С холодною кожей, С глазами, как ночь. Всегда ты готова Принять моряков — Вовек им не сбросить Любовных оков! Но только, Пучина, Печален твой взгляд. Иль ласкам твоим Твой избранник не рад?» — «Я бледен и хладен. Пучина, прости — Тебя не смогу Под венец повести». Хварт, вечный владыка холодных морей, — Хэй-хэй Ланна о-вэй, О-вэй Ланна хэй — Искал женихов для своих дочерей, — Хэй-хэй Ланна о-вэй, О-вэй Ланна хэй. «Ах, Буря – отрада Седого отца. Нашла ль ты себе Жениха-молодца? От песен твоих Океан входит в пляс, И серый бег туч В глубине твоих глаз. Но, Буря, я вижу — Так грустен твой взгляд. Иль ласкам твоим Твой избранник не рад?» — «Тайфун ломит мачты. Ах, Буря, прости — Тебя не смогу Под венец повести». Хварт, вечный владыка холодных морей, — Хэй-хэй Ланна о-вэй, О-вэй Ланна хэй — Искал женихов для своих дочерей, — Хэй-хэй Ланна о-вэй, О-вэй Ланна хэй. «Свобода – последняя Дочь старика! Боюсь, не найти мне Тебе женишка. Пучина и Буря Не медлят, не ждут И всех женихов У тебя отобьют!» — «Отец, не печалься — Так сладок мой зов. Он лучших из лучших Зовет женихов. Они его слышат, Они его ждут И в море на голос Свободы идут. Пучина и Буря Не всех заберут, И ужасы странствий Не всех отпугнут». — «Я здесь брошу якорь. Свобода, прими! И странника крепко — прошу – обними!» Хварт, вечный владыка холодных морей, — Хэй-хэй Ланна о-вэй, О-вэй Ланна хэй — Искал женихов для своих дочерей, — Хэй-хэй Ланна о-вэй, О-вэй Ланна хэй.

– Твоя песня? – спросила Каста, когда Вислав замолчал.

– Моя. Ужасно?

– Как раз нет. Мне понравилось.

– Ну да? – Вислав с интересом посмотрел на девушку. – Ты стала любить стихи?

– Я не говорила, что не люблю стихов. Я сказала, что не люблю плохих поэтов и плохие стихи.

– Значит, эти хорошие?

– Хорошие. Но есть лучше.

– И ты знаешь такие?

– Конечно.

– Можешь прочитать?

– Зачем тебе?

– Просто хочу понять, как надо писать стихи, чтобы они понравились Касте Великолепной.

– Льстец! – улыбнулась Каста. – Ну хорошо. У меня в Дарнате был один друг. Художник. Он иногда просил меня попозировать ему. А еще он писал стихи. Одно я запомнила.

Звезда мне мигнула с небес, И стало душе веселей. Настиг меня ветер ночной Нежданною лаской своей. И месяц мой путь осветил, Как яркий бумажный фонарь. А где-то вдали был мой дом, В котором так ждали меня. Обед, приготовленный мне, На старом столе остывал. Семья собралась у огня И жизнь вспоминала мою, И детство, и юность мои — Ведь рос я у них на глазах. А я в это время шагал Дорогой в далеком краю, И слезы мешались мои С осенним дождем на щеках.

– Чудесные стихи, – искренне восхитился Вислав. – Твой приятель – настоящий поэт. Куда лучший, чем я.

– Ты правду говоришь?

– От чистого сердца. Я всегда говорю то, что думаю.

– Ты прав. От этих стихов мне иногда хочется плакать. Потому что они обо мне. – Каста помолчала. – Мой дом далеко. Там вся моя семья, и они ждут меня. И одна только неотвратимая Некриан знает, когда мы встретимся.

– Иногда ты говоришь очень печальные вещи, Каста.

– И ты начинаешь меня жалеть? Тогда мне повезло, что я встретила тебя. Хоть кто-то видит во мне женщину, а не машину для кровопускания.

– И это сказано от чистого сердца?

– Конечно. Только не вздумай признаваться мне в любви. У тебя никаких шансов.

– Это почему? Я стар или некрасив? Или недостаточно отважен и силен для тебя? А может, ты мечтаешь о богаче, который будет осыпать тебя золотом и оплачивать любые твои прихоти?

– Ну ты еще не стар, и статью тебя боги не обидели. Отвага и сила у тебя тоже есть. То, что ты небогат, даже хорошо. Богачи у меня были. И все они оказывались редкостными жмотами. Пока они добивались моей благосклонности, делали дорогие подарки, сорили деньгами. А потом… Потом я понимала, что щедрые мужчины бывают только в сказках. Я знала только одного по-настоящему щедрого человека – щедрого душой. Но его давно нет, и с его уходом во мне что-то умерло.

– Ты очень любила этого человека?

– Очень.

– И поэтому не сможешь полюбить другого?

– Иди к дьяволу, Вис!

– Прости, если мои слова обидят тебя, но нельзя жить прошлым. Ты очень молода. Нужно думать о будущем.

– Ты-то сам о нем думаешь? Вон, сединой уже тебя побило, как старого волка, а все шатаешься по свету и влипаешь в разное дерьмо. На чем попался в Дарнате?

– Хотел раздобыть коготь гура.

– Что раздобыть?

– Коготь гура – одного волшебного зверя. В моих краях такого зверя называют грифом или грифоном. Он похож на льва, только…

– Только с крыльями. Понятно. Ты веришь в эти сказки?

– Я верю в коготь гура.

– И зачем он был тебе нужен?

– Это универсальный ключ. По легендам, коготь гура может открывать любые замки, даже заколдованные. В моем ремесле такой ключик ну просто неоценимая вещь. Я узнал, что такой коготь есть у одного из жрецов Дарната. У верховного жреца Шат-Цебу.

– Великая Берис, ты отважился обокрасть самого Ашрана? – Каста не без уважения посмотрела на рэшийца. – Однако!

– Я, конечно, вел себя очень самонадеянно. Когда человек собирается что-то украсть, он всегда уверен в успехе и не думает о том, что может попасться. Надо было бросить эту затею, но я не мог – азарт взыграл. Особенно когда я узнал, что Ашран хранит коготь не дома, а в храме Шат-Цебу.

– Да ты просто сумасшедший. Ты решил обокрасть храм?

– А что мне оставалось делать? Мне очень хотелось получить коготь.

– Ты лжешь, Вислав. Ты не грабил храма. Если бы тебя уличили в краже имущества бога, ты бы не дожил даже до тюрьмы. За осквернение храма положена немедленная мучительная казнь без суда. Осквернителя храма живьем варят в огромном медном котле с маслом, который стоит во внутреннем дворе храма. Этот котел так и называется – Удел Осквернителей.

– А кто говорит, что меня схватили в храме? – возразил Вислав. – Ничего подобного. После того, как я покинул храм с когтем в кармане, мне захотелось обмыть удачную охоту и снять нервное напряжение, и я отправился в веселый дом тетушки Куарай в Храмовом квартале. Там-то я и сглупил. У одного из гостей на поясе висел кошель таких соблазнительных размеров, что я не удержался и позаимствовал кошелечек. Одна из девиц заметила, как я срезал кошелек. Я был неосторожен, верно, выпил больше, чем надо. Потом в борделе появились стражники, забрали у меня кошелек и отвели в Башню Воров. Судья Рис-Шавхун на радостях повесил на меня еще восемнадцать нераскрытых краж, и я был приговорен к смерти как неисправимый злодей. Остальное ты знаешь.

– Я не пойму, Вислав, ты украл коготь гура или нет?

Рэшиец молча расстегнул ворот куртки и показал Касте предмет, висевший у него на шее на простом матерчатом шнурке. Предмет был чуть длиннее указательного пальца и напоминал белую, слегка изогнутую костяную палочку с крючком на конце.

– Это и есть магический ключ? – Каста присвистнула. – Да ты и впрямь везучий парень! Почему же стража не забрала его у тебя в тюрьме?

– Смотри внимательно. – Вислав положил коготь на левую ладонь, накрыл правой, что-то прошептал и раскрыл ладони. Когтя не было.

– Ух ты! – восхитилась Каста. – Ты что, маг?

– Немного. Но это не магия – всего лишь простой фокус. – Вислав разжал правый кулак, и на ладони лежал коготь. – Стражники и судейские не всегда бывают внимательны. К тому же, когда меня взяли, мои карманы были просто набиты золотом, и тюремщики не сводили с него глаз.

– Я верю тебе. И знаешь почему? Когда меня забрали в Дом Закона, тюремщики сразу вернули мне волшебный камень Айвари, а золотые побрякушки сразу расхватали, как сороки. Значит, теперь ты сможешь открыть любой замок?

– Если легенды не врут, то пожалуй.

– Знаешь, Вислав, я тебя недооценивала. Я думала, ты обычный карманник, а ты настоящий король воров.

– О, до короля мне очень далеко! Мне приходилось видеть настоящих мастеров. Таких, что могли незаметно снять с человека чулки, не сняв при этом с него башмаков.

– Ну это ты врешь. Это невозможно.

– Конечно, невозможно, – улыбнулся Вислав. – Я пошутил. Но сейчас, когда ты слушала меня, у тебя было лицо удивленной маленькой девочки. И, клянусь Цвиром, мне бы еще не раз хотелось видеть на твоем лице такое выражение.

– Тебе нравится, когда я выгляжу идиоткой? Спасибо, Вислав.

– Но ты же не рассердилась на меня, так?

– Не рассердилась. – Каста легко стукнула затянутым в перчатку кулаком Вислава в грудь. – Ты мне нравишься. Сами боги послали тебя мне в подмогу. Только не задирай нос, а то я его тебе расквашу.

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

– Капитан приглашает тебя отужинать с ним, госпожа, – объявил подошедший к ним моряк. – И тебя, лучник.

– Самое время, – одобрил Вислав. – Я что-то проголодался.

– Мы идем, – сказала Каста моряку.

– Надо бы расспросить капитана: возможно, он что-нибудь знает об этом Каффарае, – заметил Вислав.

– Уже расспросила. – Взгляд Касты потемнел. – И то, что он мне рассказал, не может радовать. Я еще никогда не сражалась с магами.

– Я тоже. Но попробовать не прочь. Мне почему-то кажется, что я справлюсь.

– Самонадеянный сукин сын, – похвалила Каста и направилась на корму.

* * *

На пятый день плавания погода изменилась. Стало ветрено, поднялась высокая волна. Началась килевая качка. Мучительные приступы морской болезни не дали Касте как следует выспаться, и утром она выглядела бледной, мрачной и раздраженной. Вислав тоже почти не спал и еле дождался рассвета. На восходе солнца справа по курсу «Стрижа» показался берег Тихи.

– Это северная сторона острова, – сказал Касте капитан, когда они подошли к острову на расстояние в несколько миль, – тут нет удобных мест для того, чтобы бросить якорь. Бухта, которой пользуются контрабандисты, расположена на юго-востоке острова. Лучше туда не идти – можно столкнуться с контрабандистами, а это те же самые пираты. Лишние сложности нам совсем ни к чему.

– Очень предусмотрительно, капитан Фасис.

– На острове всего одна река, и у нее есть глубокий лиман. Там и устроим стоянку.

Ветер был благоприятный, галера быстро шла бакштагом под парусом, однако вблизи острова капитан дал команду убрать парус, и дальше «Стриж» пошел на веслах. Все утро судно медленно и осторожно двигалось вдоль берега, заросшего густым лиственным лесом и казавшегося безжизненным.

– Я бы не стал доверять своим глазам. – Фасис точно угадал мысли Касты, наблюдавшей за берегом. – Каффарай наверняка уже знает или скоро узнает о нашем прибытии. Но это не так страшно. Бьюсь об заклад, он примет нас за очередного контрабандиста.

– С чего ты взял, что он о нас знает?

– Звери, – пояснил капитан. – Не сомневаюсь, что пара-тройка этих тварей сейчас следит за нами из чащи. Их глаза и уши – это глаза и уши Каффарая, пусть его проказа изглодает!

Каста перевела взгляд на мирно зеленеющий в полумиле от них берег Тихи и внезапно почувствовала, как по ее спине побежал неприятный озноб. То ли слова капитана так на нее подействовали, то ли она стала излишне мнительной, но девушке и в самом деле показалось, что из этой лесной чащи за ними наблюдает кто-то – или что-то. Что-то холодное, жестокое и абсолютно чуждое этому миру.

К полудню впереди открылся лиман, о котором говорил капитан Фасис. Галера осторожно вошла в вытянутый узкий залив, окруженный лесистыми холмами, и вскоре Фасис отдал приказ бросить якорь.

– С вами пойдет Телонис. – Капитан показал на молодого голубоглазого моряка-сабея, возившегося у шлюпочных талей. – Он уже бывал здесь и неплохо знает остров. А сейчас самое время закусить.

Во время обеда Вислав наблюдал за Кастой. Девушка пыталась скрыть нервозность, но ей это плохо удавалось. И еще – Каста пила только воду. Вислав последовал ее примеру. За все время обеда они не перекинулись ни единым словом.

Телонис и два матроса спустили на воду маленькую верткую шлюпку-тузик и терпеливо ожидали в ней пассажиров. Каста легко скользнула по фалу в лодку, расположилась на корме. Вислав уже ухватился за фал, когда капитан Фасис окликнул его.

– Береги ее, парень, – сказал он Виславу.

– Ты мог бы этого не говорить, друг мой, – ответил Вислав, – но я ценю твое беспокойство.

– Она и в самом деле такой хороший боец? – шепнул Фасис, глазами показав на Касту, сидевшую в лодке.

– Я своими глазами видел, как она голыми руками дралась с семью головорезами и трем из них свернула шею.

– Неплохо. Будем молить наших богов, чтобы Каста-Амазонка оказалась достойна своей славы. Я распорядился положить вам в шлюпку несколько копий и дротиков. Не пренебрегайте ими. Лук и меч хороши на людей, но против дикого зверя лучше копья ничего нет.

– Спасибо за заботу. – Вислав пожал капитану запястье и спустился в шлюпку.

Телонис отвязал фалинь, и плавание по реке началось. Течение реки было медленным, так что шлюпка шла быстрее, чем ожидала Каста. Вислав тем временем взял в руки одно из копий, о которых говорил капитан Фасис. Оно было необычным, таких копий Вислав прежде не видел. Длинный и широкий наконечник из черной бронзы напоминал меч без рукояти, насаженный хвостовиком на прочное древко из отполированного эбенового дерева полутора локтей в длину. Середина древка была окована медью и снабжена двумя широкими кольцами, из которых радиально торчали острые шипы.

– Копье бестиария, – пояснила Каста. – Никогда не видел таких?

– Не приходилось.

– Твое счастье.

– Тебя послушать, я просто счастливчик. – Вислав почувствовал раздражение.

– Ты же сам называешь себя Везучим. Видать, неспроста.

– Мое везение немного другое, милая. – Вислав отложил копье. – А тебе и с диким зверьем приходилось сражаться?

– Лучше натяни тетиву и будь готов встретить непрошенных гостей, – посоветовала Каста.

«Она права, – подумал Вислав, доставая лук из кожаного чехла и цепляя тетиву на модяны. – Этой женщине надо было родиться воином. Что за глупая мысль! Она и так воин, причем отменный. А ведь всего-то бывшая рабыня… Где ее выучили так драться? Или в дарнатском Цирке такие хорошие учителя боевых искусств?»

– Слева! – шепнул Телонис.

Гребцы продолжали работать веслами, но Каста уже сделала Виславу знак приготовить оружие. Густой кустарник по берегам реки казался пустынным и необитаемым, но вскоре Вислав заметил, как дрогнули верхушки кустов и в просвете между ними мелькнул какой-то зверь со светлой шерстью. Сердце Вислава застучало быстрее, ладони вспотели. На всякий случай он наложил стрелу на тетиву, но тут перехватил взгляд Касты.

– Не стоит, – сказала девушка. – Эта скотина все равно на нас не нападет. Пока не нападет.

– С чего ты так решила?

– Потому что зверь некрупный. Вряд ли он один из монстров Каффарая. Мне показалось, это просто собака. Так что побереги стрелу.

– Верно, госпожа, – поддержал Телонис. – Но осторожность все равно не помешает.

– Ты знаешь, где находится берлога этого Каффарая? – спросила его Каста.

– На Полулунном холме, в южной части острова. Там раньше был большой храм бога луны Ангуша, теперь от него остались одни руины. По слухам, Каффарай устроился в подземелье под храмом.

– Это плохо, – сказала Каста. – Из этих катакомб наверняка много выходов. Придется сделать все, чтобы захватить поганца врасплох.

Лодка прошла излучину. Берега становились все более обрывистыми, кустарник сменился густым сосновым лесом. Приближение лодки пугало птиц, взмывавших с ветвей целыми стаями. Телонис сменил одного из гребцов, Вислав вызвался заменить другого. Через четверть часа лодка вышла в тихую глубокую заводь с прозрачной водой, над которой низко нависали пышные кроны зеленеющих ив.

– Дальше пойдем пешком, – пояснил Телонис, вытирая выступивший на лбу пот. – Полулунный холм прямо на юг, в часе ходьбы отсюда.

– А мошкары здесь полным-полно! – нахмурился Вислав, наблюдая за повисшим над заводью роем гнуса.

– Подходит время сумерек, скоро москитов станет еще больше, – сказал Телонис.

– Где москиты, там болотная лихорадка.

– У нас есть камень Айвари. – Каста посмотрела на Вислава с пренебрежением. – Я тебя вылечу, бедный слабый мужчина, опасающийся заболеть.

– Постараюсь не заболеть, сильная щедрая душой женщина. Но комаров кормить не собираюсь. И зверье Каффарая скоро выйдет на охоту, – добавил Вислав. – Я, кажется, знаю, что нам делать.

– О чем это ты? – не поняла Каста.

Вислав молча показал на большую лужу, застояшуюся на берегу у самой воды. Земля здесь размокла до состояния полужидкой глинистой каши. Дальше рэшиец сделал то, что изумило и Касту, и моряков – он попробовал глину пальцами, одобрительно хмыкнул, положил на сухое место свое оружие, а сам полез в это месиво.

– Что ты делаешь? – не выдержала Каста, с недоумением глядя на Вислава, по колено забравшегося в жидкую грязь.

– Слышала о маскировочном гриме? Старый охотничий прием, милая, – ответила Вислав, старательно покрывая жидкой глиной одежду и открытые части тела. – Во-первых, комары не доберутся до нашей шкуры и не будут докучать нам. Во-вторых, эта грязь так благоухает, что отобьет наш запах, и зверью будет труднее нас учуять на расстоянии. В той охоте, которую мы затеяли, нельзя пренебрегать мелочами. В-третьих, наши лица будут не так заметны в лунном свете. А ночь обещает быть лунной, клянусь Цвиром.

– Он прав, госпожа, – поддержал Телонис и тоже запустил руки в глину.

Каста не сразу заставила себя последовать примеру мужчин. Однако вокруг нее уже вились назойливо жужжащие москиты, да и мысль о блуждающих по острову монстрах не давала покоя. И Каста, выругавшись, все же занялась «маскировкой».

– Лицо и волосы тоже, – посоветовал Вислав, который к этому времени напоминал ожившую глиняную статую. – Теперь надо немного подсохнуть, лишняя глина отвалится, и мы сможем свободно двигаться. Вообще-то опытные охотники используют особую краску, но сгодится и глина. Главное – комары уж точно останутся голодными.

– А свиньи нам позавидуют, – подытожила Каста. – Хватит валяться в грязи. Солнце садится, нужно идти вперед.

* * *

Бухта Контрабандистов хорошо просматривалась с обрывистого берега, на который они вышли. И Каста сразу вспомнила осторожного капитана Фасиса добрым словом – в бухте стоял на якоре неизвестный корабль.

– Саисская галера, – определил Телонис. – Приехали за товаром.

– И с товаром, – добавил Вислав, показав на берег.

У подножия скал виднелись три шлюпки, возле которых расхаживали вооруженные люди. А чуть поодаль на песке сидело еще с полтора десятка человек. Это были рабы, которых контрабандисты привезли Каффараю на продажу.

– А вот и покупатели, – шепнул Телонис, обращая внимание спутников на странную группу, вышедшую из леса и направлявшуюся к берегу. Ее возглавлял высокий молодой человек в темной одежде особого покроя – такую носили либо военные лекари, либо маги-практики. За ним шли два воина в кожаных доспехах, вооруженные длинными копьями. Один из воинов держал в руке свернутую кольцом веревку, второй нес небольшой кожаный мешок. Следом за воинами, замыкая процессию, двигалось неуклюжими прыжками странное и страшное существо. Голова и верхняя часть туловища твари принадлежали очень крупной пятнистой гиене, а вот нижняя часть тела и ноги казались вполне человеческими. К тому же чудовище двигалось почему-то большей частью на задних лапах и лишь изредка опускалось на четвереньки.

– Это Каффарай? – спросила Каста Телониса.

– Не знаю. Я никогда его не видел.

– Надо подобраться поближе.

– Это небезопасно. Зверь может нас почуять. Мерзкая, однако, скотина!

– Я хочу послушать, о чем они будут говорить. Хотите, идите со мной, а боитесь – оставайтесь здесь. – Каста не дала мужчинам возразить и начала спускаться вниз.

– Идиотка! – прошипел Вислав, однако последовал за Кастой. Телонис со своими людьми после некоторого колебания двинулись следом, стараясь идти бесшумно и прятаться в сгустившихся под деревьями тенях.

Человек в темной одежде тем временем подошел к морякам с саисского судна.

– Хороший вечер для душевного разговора, господин, – приветствовал мага старший из моряков, седой, дочерна загоревший человек с длинным кривым кинжалом за поясом. – И для того, чтобы обменяться хорошим товаром.

– Мой хозяин ждал вас, Адулис, – ответил маг. – И ваш груз тоже. Кто они?

– Дорийцы. Трое мужчин, пять женщин и пять детей от девяти до тринадцати лет.

– Хорошо. – Маг направился в сторону рабов. При его приближении пленники повставали с песка и выстроились в ряд, прижимаясь друг к другу, будто овцы, напуганные появлением волка. Маг не спеша прошелся взад и вперед, внимательно рассматривая лица пленников, и как будто наслаждался их растерянностью и страхом. Потом остановился у невысокой девушки в стареньком платьице, стоявшей в шеренге пленников последней.

– Твое имя? – неожиданно спросил маг на чистом дорийском языке.

– Савия, – ответила девушка, не поднимая глаз.

– Разве ты не знаешь, как надо говорить с хозяином? – спросил маг.

– Знаю. – Девушка проглотила застрявший в горле ком. – Я Савия, господин.

– Вот теперь лучше. – Маг коснулся веревки, стягивающей запястья пленницы, и веревка, будто живая, скользнула к ногам девушки. – Теперь беги, Савия.

– Зачем, господин? – Девушка широко распахнула серые глаза.

– Ты же хочешь стать свободной? Я даю тебе возможность освободиться. Беги же!

Девушка продолжала стоять, испуганно глядя на мага. Тогда волшебник с улыбкой произнес:

– Если ты не исполнишь мой приказ, я вырву твое сердце, дорийка. Беги как можно быстрее!

Девушка подчинилась, рванулась с места и понеслась по влажному песку – мимо саисских работорговцев, мимо воинов мага, которые даже не тронулись с места, чтобы попытаться задержать пленницу, – прямо к густым зарослям в глубине берега. Однако ей удалось преодолеть только полсотни локтей. Гиеноподобное существо, получив мысленный приказ мага, в несколько прыжков нагнало беглянку, сбило с ног и в мгновение ока разорвало ей горло.

– Видите, черви? – сказал маг притихшим от ужаса рабам. – Вот что бывает с теми, кто думает о побеге. От моего инкарна вам не убежать. Еще кто-нибудь хочет получить свободу?

Дорийцы стояли, потупив взгляды, и молчали. Взрослые старались закрыть детям глаза, успокаивали плачущих. Некоторых бил озноб, у девочки лет десяти по ноге струилась моча. Над берегом повисла гнетущая тишина, в которой были слышны только шум прибоя, всхлипывания детей и хруст человеческих костей на зубах пирующей твари.

– Я заплачу только за двенадцать рабов, Адулис, – сказал работорговцу маг. – Ты не против?

– Конечно, господин. – Работорговец почтительно склонился перед колдуном. – Я знаю правила.

– Тогда перейдем к делу. – Маг знаком велел своему воину передать ему кожаный мешок. – По флакону за мужчину и взрослую женщину и два флакона за всех детей.

– Но это меньше, чем в прошлый раз, – вырвалось у Адулиса.

– В прошлый раз ты привез геламцев. А это дорийцы. Они не так выносливы. К тому же сейчас в Дории идет война, и дорийские рабы сильно подешевели.

– Воля твоя, господин. – Адулис покосился в темноту берега, где гиеноподобная тварь продолжала рвать останки пленницы. – По рукам.

– Итого десять флаконов. Это хорошая плата.

– Да, господин. – Адулис принимал по одной пятиунцевые стеклянные бутылочки с эликсиром йавхи и передавал своим людям. Получив последнюю, поклонился магу и сделал знак остальным грузиться в шлюпки.

Маг свистом подозвал зверя. Чудовище недовольно заворчало, но подчинилось. Воины связали пленников вместе принесенной веревкой, и печальная процессия двинулась вслед за магом по тропе, ведущей на запад от бухты, пока не исчезла за деревьями. Через некоторое время затаившиеся в кустарнике Каста и ее спутники услышали громыхание металла, различимое даже в шуме прибоя – саисский пират снимался с якоря, чтобы покинуть остров.

– Ублюдки! – сказала Каста, выбираясь из кустарника.

– Пролитая кровь привлечет других тварей, – глухим голосом сказал Телонис, косясь на останки дорийской рабыни, чернеющие на песке в трех десятках локтей от них. – Надо уходить отсюда, госпожа.

– Да и Каффарай еще не ушел далеко, – заметил Вислав. – Мы еще можем нагнать его.

– Это не Каффарай, – сказала Каста. – Всего лишь его слуга.

– Откуда ты это знаешь?

– Я поняла их разговор. Каффарай послал его за рабами, а сам ждет в своей берлоге. Нужно поспешить, пока эти выродки еще кого-нибудь не убили.

– Мы с тобой, госпожа. – Телонис сделал знак своим людям, и они подошли ближе. Каста внимательно посмотрела в глаза молодому сабею.

– Вам не стоит идти с нами, – сказала она. – Это наше с Виславом дело.

– После того, что мы видели, это и наше дело, – ответил Телонис, и Каста поняла, что юноша потрясен жестокой расправой над пленницей. – Капитан велел мне за тобой присмотреть, я выполняю его приказ.

– Тогда не будем медлить. Попробуем нагнать врага на пути в храм и пустить им кровь.

Пленники шли медленно и тяжело, но Хармас не стал их подгонять. Спешить им некуда. После долгого сидения в Чреве Дракона так приятно побывать на открытом воздухе, посмотреть на море и звезды. За последние дни Хармас почти не выходил из Чрева Дракона – хозяину все время требовалась его помощь в алхимической лаборатории. Приходилось много работать и спать урывками. Теперь же, когда капитан Адулис доставил этих рабов, работы станет еще больше. В виварии хозяина ждут своего часа два волка, черный абернийский медведь, самка рыси, злобная рыжая обезьяна-оранг и здоровенный пес, которого Хармас сам выкормил из крошечного щенка. Хозяин, конечно же, захочет побыстрее начать работу по изготовлению новых инкарнов.

Хармас невольно вспомнил первые месяцы работы у Каффарая. Это было отвратительное время. Ни один из изготовленных ими инкарнов не жил дольше двух суток. Заклинания Воплощения не срабатывали. Тела погибающих инкарнов разлагались с ужасающей скоростью, оттого в виварии стоял жуткий смрад. Убирать зловонную падаль приходилось Хармасу. Каффарай очень болезненно реагировал на неудачи. Вел себя как псих, постоянно срывался на истерики, бил лабораторную посуду и рвал свитки с заклинаниями. Однажды только что изготовленный инкарн издох прямо на операционном столе, и Каффарай, придя в бешенство, бросился на своего ассистента с ланцетом в руках. Хармас тогда чуть не погиб. Раны от ланцета зажили быстро, да и Каффарай долго извинялся, но обида осталась. Хармас так и не простил своего хозяина. Сначала он просто задумал сбежать с острова – но не решился. Здесь у Хармаса был свободный доступ к тому, без чего молодой волшебник не мог прожить.

К эликсиру йавхи.

Хармас подумал, что не случайно вспомнил об эликсире – действие предыдущей порции истекало. В теле появился неприятный жар, а сердце начало стучать сильно и часто. Хармас хорошо знал, чем это грозит. Еще час-полтора без эликсира, и начнется сильнейшая лихорадка с судорогами и страшными болями во всем теле. Однажды, еще в Диких городах, он едва не умер оттого, что не мог раздобыть зелье йавхи. К счастью, теперь он хозяин ситуации. Достаточно лишь запустить руку в мешок и получить еще несколько часов силы, здоровья и счастья.

– Вайтан, дай мешок! – велел он сопровождающему его воину.

Пять унций эликсира отлично делились на троих. После первых же глотков Хармас ощутил, как болезненный жар отхлынул от лица и голова стала ясной и холодной. Он передал флакон воину и наблюдал, с какой жадностью Вайтан припал к горлышку. Остатки эликсира допил второй воин, Букра.

Как хорошо, подумал Хармас, поднимая взгляд к усыпанному яркими звездами небу. Теперь он может все. Он может высвободить свой разум из тела и взлететь к этим звездам, чтобы парить в облаках чистого света и алмазной пыли. Он может увидеть огненные бездны Чараки и золотые дворцы небожителей. Но сначала…

Сначала надо доставить в Чрево Дракона это мясо.

– Шагайте веселее, свиньи! – приказал Хармас рабам, заметив, что те совсем сбавили шаг. – Такой чудесный вечер, а вы еле плететесь!

Хорошо чувствовать себя повелителем чужих судеб. Для этих дорийских рабов он – Хозяин. Всесильный и всемогущий. Они боятся его. Они видели, как по его приказу инкарн разорвал рабыню. Они боятся, что Хозяин может натравить инкарна на кого-то из них.

Хозяин. Прекрасно звучит. Однажды он, Хармас, станет на этом острове Хозяином. С тех пор, как Каффараю наконец-то удалось найти способ соединить звериную плоть и человеческую душу в единое целое, инкарны перестали дохнуть. Теперь их почти сорок, и все они под присмотром Хармаса. Каффарай считает, что слишком велик, чтобы заниматься своими творениями. Он полностью доверяет ассистенту. И делает большую ошибку. Придет день, и инкарны начнут слушаться только Хармаса. Не надо большого ума, чтобы добиться такого повиновения – достаточно добавлять в кормежку для тварей тот же эликсир йавхи. Понемногу, день за днем, неделя за неделей. И создания пойдут не за тем, кого считают своим повелителем. Они пойдут за тем, кто дает им волшебный эликсир счастья. Главное – сделать так, чтобы Каффарай ничего не заподозрил.

Он станет настоящим Хозяином. Он получит этот остров, власть над инкарнами, неиссякаемый источник эликсира йавхи и амулет Вызова, который заберет у Каффарая. И тогда можно будет всерьез подумать о том, чтобы подняться к звездам…

Рычание инкарна оборвало грезы Хармаса. Гиеноморф что-то почуял – глаза твари вспыхнули алыми углями, жесткая грива поднялась дыбом.

– Чужаки, – прочитал Хармас мысли существа. – Пятеро чужаков. Убить.

– Убей, – приказал Хармас.

Радость оттого, как же беспрекословно повинуется ему инкарн, стала последней мыслью мага. Вылетевшая из темноты стрела угодила Хармасу в шею, разорвав яремную вену, и чернокнижник опрокинулся на спину, хрипя и обливаясь кровью.

Наемники, охранявшие рабов, тоже ничего не успели понять. Воина по имени Вайтан уложил на месте дротик, метко брошенный одним из людей Телониса. Второму наемнику выпрыгнувшая из кустарника Каста одним взмахом меча рассекла горло.

– Телонис, зверь! – крикнула девушка.

Инкарн напал на молодого сабея. Телонис не растерялся, достал тварь острием копья, но гиеноморф будто не чувствовал боли. Отбив копье лапой, инкарн прыгнул на моряка. Телонис, ловкий как кошка, успел увернуться, забежал слева, разворачивая зверя на себя. Инкарн хрипло залаял, пошел на сабея, выставив когтистые лапы. Телонис успел подставить копье, и мерзкое существо напоролось на наконечник всей тяжестью, глубоко вогнав его в себя. В воздухе распространилось невыносимое зловоние. Подоспевшая Каста обеими руками вогнала Фламейон до половины под лопатку нежити. Тварь захрипела, заперхала, извергая из пасти потоки крови. Телонис еще несколько раз ударил копьем, целясь в сердце. Спустя несколько мгновений инкарн лежал в пыли огромной неопрятной тушей, по которой еще пробегали последние судороги.

Вислав и люди Телониса принялись освобождать рабов. Каста вытерла меч об одежду убитого мага, подошла к наемнику, раненному дротиком. Вайтан еще хрипел, скреб ногтями землю и силился встать. Каста молча подняла лежавшее рядом с раненым копье и пригвоздила наемника к земле.

– Утоляешь жажду крови? – спросил Вислав.

– Следую первому правилу воина, – сказала Каста. – Оно гласит: «Никогда не оставляй раненого врага у себя за спиной. Он может на последнем вздохе бросить тебе в спину копье». Тебя учили воевать по-другому, о Вис Благородный?

– Просто у нас было другое первое правило.

– И какое же?

– Сражаться за правое дело.

– Госпожа! – Одна из освобожденных рабынь подползла к Касте на коленях, обхватила ее ноги. – Госпожа!

– Встань. – Каста наклонилась, подхватила женщину, подняла на ноги. – Не люблю, когда стоят на коленях.

– Госпожа! – Женщина смотрела на Касту с благоговейным ужасом. – Боги, я узнала тебя! Ты так похожа на свою мать!

– О чем это ты? – нахмурилась Каста.

– Я узнала бы кровь великого рода Гархуса в любом обличье. Но ты, госпожа, ты точный образ своей матери, благородной красавицы Хриссии.

– Мою мать звали Халлана. Ты ошиблась, матушка.

– Нет! – Женщина перестала улыбаться. – Не может быть. Я слишком хорошо помню твою мать. Я прослужила в доме твоего деда, славного Артависа, восемнадцать лет, и Хриссия выросла на моих глазах. Потом она вышла замуж и стала жить в доме мужа в Алории. Ты ее дочь, ведь правда? У тебя ее лицо, ее взгляд, ее улыбка, ее черты.

– Лунный свет обманывает тебя. Я не дорийка. Я селтонка.

– Селтонка? – Женщина покачала головой, попятилась от Касты. – Не дорийка? Почему же ты так чисто говоришь на нашем языке?

– Ступай. – Каста мягко улыбнулась женщине.

Вислав тем временем обыскал тело Хармаса. В поясной сумке он нашел узкий бронзовый ланцет и яблоко – и больше ничего.

– Амулетов на нем нет, – сказал рэшиец. – Твоя правда, это не Каффарай. Просто один из его холуев.

– Телонис, пусть твои люди проводят пленников к нашему кораблю, – распорядилась Каста.

– А я?

– А ты пойдешь с нами. Покажешь дорогу.

– Конечно, госпожа! – обрадовался сабей. – Как прикажешь.

Глава двенадцатая

Существо испуганным взглядом следило за ним из глубины пещеры. Каффарай сделал несколько шагов – существо с глухим рычанием попятилось в темноту, не сводя с мага горящих глаз. Нормальная реакция, подумал Каффарай. С тех пор как он сумел соединить человеческую душу с плотью животного, создав инкарнов, подобная реакция повторялась не раз и не два раза. И это состояние инкарна легко объяснить. Душа еще не привыкла к полученному телу, новое обличье ее пугает. Душа ищет привычную для себя тень, чтобы скрыться в ней.

– Подойди, – велел маг, протянув к инкарну руку.

Создание, прижимаясь всем своим уродливым телом к влажной земле, подползло к Каффараю. Шершавым сизым языком лизнуло руку волшебника. Каффарай брезгливо стер с руки тягучую слюну существа. Это был один из последних его инкарнов, созданный два дня назад из гепарда. Он пока еще мало чем отличался от зверя, разве только на боках и спине на пятнистой шкуре появились проплешины – начала сползать шерсть.

– Страх, – услышал Каффарай внутренний голос инкарна. – Снаружи свет. Свет плохо. Здесь темно. Темнота хорошо.

– Ты не должен бояться света, – ответил волшебник. – Я когда-то тоже боялся света. Но теперь все позади. Ты привыкнешь.

Инкарн снова попытался лизнуть руку хозяина, но Каффарай ударил существо ладонью по морде. Инкарн заворчал, глаза его на миг полыхнули зеленым пламенем, но тут же этот секундный блеск свирепости померк.

– Покорность, – сказал Каффарай. – Ты должен повиноваться мне.

Инкарн прижался к холодному влажному полу пещеры. По его телу пробежала заметная дрожь. Каффарай несильно пнул создание носком сапога в бок. Инкарн молчал.

– Хорошо, – похвалил маг. – Теперь ступай к входу в грот. Встречай слугу Хармаса.

Инкарн на четвереньках, неуклюжими прыжками помчался к выходу из пещеры. Каффарай смотрел ему вслед. Увы, но эти существа не наследуют грацию животных. Силу – да, но вот ловкость… Пока Каффарай не испытывал полного удовлетворения, глядя на созданный им зверинец. Тридцать восемь существ, и все с изъянами. Есть над чем поработать в будущем.

По витой каменной лестнице маг поднялся из Нижней пещеры в храмовые подземелья. Когда-то последователи культа Ангуша называли это место Чревом Дракона. Каффарай придумал для своего убежища другое название – Ваштара-Ахви, Колыбель Тени. Так в древности называли особые места Силы. Назвать это место точнее невозможно. Здесь рождается грядущее царство, в котором он, Каффарай, будет повелителем. Магам Чаши угодно носиться с идиотскими пророчествами, искать какие-то Дары Бездны – пусть ищут. Ему плевать на них. Он уже добился того, к чему стремятся эти напыщенные глупцы.

Храор до сих пор ему не верит. Никто в Башне Магов ему не верит. А между тем он, Каффарай, соединил Тень и Плоть. Нашел волшебную формулу истинного бессмертия. Преодолел пропасть между Жизнью и Нежизнью.

Коридор вывел Каффарая в огромный подземный зал, в центре которого возвышалась усеченная пирамида в пятнадцать локтей высотой. С четырех сторон пирамиды чернели пробитые в камне лазы: когда-то привезенные Каффараем на Тиху рабы день и ночь долбили прочную облицовку из полированного порфира, а потом ломали известняковые блоки, чтобы добраться до скрытой в глубине пирамиды секретной крипты. Именно там Каффарай нашел то, что искал многие годы – Амулет Вызова, один из самых могущественных магических предметов времени Нин.

Вызванные с Теневой Стороны при помощи этого амулета существа помогали ему. Хрупкие и обманчиво-миловидные кейче раскрыли ему великую силу крови. Быстрые и смертельно опасные этимме обучали сложному искусству общения с Тенью. Азке, призрачные носители могущественной темной магии, помогли ему понять истинную природу Теневой Стороны. Пришел час, и Каффарай принял от Тени великий дар – истинное бессмертие и стал принадлежать двум мирам одновременно. Первый из магов, второй из людей, только королеву Маргиану Теневой Мир отметил своим благословением раньше его. Но лишь ему, Каффараю, дано умение соединять живое и неживое, создавать тех, кто однажды наследует мир людей. Тех, кто станут его подданными в мире, более великом и прекрасном, чем легендарный мир Шу.

Каффарай подошел к пирамиде, коснулся ее камней пальцами. Приятно вспомнить некоторые моменты на пути, который он уже прошел. И подумать о будущем. О том дне, когда его инкарны станут такими, какими он желает их видеть. Созданиями, которые соединят в себе разум человека и телесное совершенство зверя. Ловкими, свирепыми, сильными и смертоносными, как жители Теневой Стороны. Существами, которым не нужно будет по нескольку раз повторять простые приказы. Которых не придется искать по темным закоулкам Чрева Дракона, как заблудившихся детей. Он создаст из них армию, которой не будет равных. Обучит их великому искусству, которому сам научился у магов-демонов Теневой Стороны – Искусству Ночного Ужаса, перед которым не устоит никто.

Приближение своих созданий Каффарай почувствовал сразу – одновременно два инкарна вышли один за другим из боковой галереи зала. Переваливаясь на кривых лапах, приблизились к магу. Они были обеспокоены.

– Чужие, – услышал Каффарай. – Чужие люди у входа.

– Это слуга Хармас привел рабов, – ответил маг. – Будет свежее мясо и кровь. Убирайтесь.

– Это не слуга Хармас.

– Не Хармас? – Маг был удивлен. – Кто же это?

– Женщина. Один мужчина и еще один мужчина.

– Три человека? И вы до сих пор не отведали их крови, не вырвали их внутренности? – Маг послал к сердцу говорившего с ним инкарна такую волну боли, что создание с жалобным ревом опрокинулось набок и забилось в корчах. – Ты забыл, что должен делать?

– Убиииить! – заревел монстр. – Убииииить всееееех!

– Вот и сделай это. Пошли прочь!

Инкарны бросились из зала, оставив за собой терпкий запах страха. Каффарай покачал головой: воистину, эти твари еще очень несовершенны. Их глупость раздражает. Придется много работать.

Женщина? Инкарн сказал – женщина?

Каффараю стало любопытно. Конечно, его природа сильно изменилась, но женщины все еще вызывают в нем желание. Стоило бы взглянуть на незнакомку, пока инкарны не превратили ее в груду обглоданных костей. Кто знает, быть может она сумела бы стать для него изысканным развлечением?

Стоило бы, но теперь уже поздно. Его сторожевые псы получили приказ. Повелитель не говорит двух разных слов. Пусть делают то, что им приказано. А он посмотрит, как у них это получается. Плоть чужаков станет пищей для его созданий. А их душам он найдет достойное применение.

* * *

Огромная скала на вершине плоского холма и впрямь напоминала окаменевшую голову дракона, а полукруглый вход в пещеру выглядел как его разверстая пасть. Внутри пещеры было темно и холодно. Вислав прочел заклинание Ночного Путника, пещера осветилась неярким розоватым светом, и Каста увидела, что стоит среди похожих на огромные конические зубы чудовища сталактитов и сталагмитов, среди матово поблескивающих лужиц известковой воды и огромных глыб, покрытых причудливыми натеками. Высоко над головами хлопали крыльями летучие мыши, которых потревожил свет. Крепкий звериный запах в пещере перебивал все остальные запахи. Вислав обратил внимания на кучи свежего помета и клочья шерсти на полу пещеры.

– Помет свежий, – сказал Вислав. – Звери были тут совсем недавно.

– Ты еще на вкус его попробуй, – поморщилась Каста, вытягивая меч из ножен. – Это место совсем не похоже на храм.

– Храм находился в глубине пещеры, в самом Чреве Дракона. Нужно идти в глубь пещеры, – пояснил Телонис.

– А мы сейчас, выходит, в его пасти. Тогда спустимся в желудок.

Пещера в дальнем конце переходила в узкий извилистый тоннель со скалистыми стенами. Кое-где в стенах виднелись позеленевшие от патины древние медные поставцы для факелов – когда-то эти факелы горели здесь неугасимо. Вислав с интересом разглядывал древние изображения, оставленные на стенах тоннеля пилигримами, некогда посещавшими это место, – солярные и лунные знаки, искусно нарисованных женщин с лунным диском в волосах, таинственные иероглифы, жрецов с дарами Ангушу, священных животных, обезьян и аистов. Вода и время сильно повредили эти рисунки, но многие из них еще производили впечатление. Тропа, по которой они шли, все больше вела под уклон, стал хорошо различим шум текущей воды. Вскоре в конце тоннеля открылась огромная пещера с обрывистыми стенами, по которым потоки воды с шумом и пеной падали в обширную котловину. У Касты на мгновение закружилась голова, неприятное чувство слабости охватило ноги. Они вышли к самому краю обрыва, под которым, локтях в двадцати пяти ниже них, поблескивала черная поверхность озера, заполнившего котловину. Чуть правее от выхода из тоннеля находился подвесной мост, переброшенный через подземное озеро к другому краю пещеры.

Каста первой вышла на мост. Минутная слабость прошла, страх высоты отступил. Сооружение казалось достаточно прочным, но чем дальше Каста отходила от обрыва, тем больше мост раскачивался под тяжестью людей. А потом впереди послышалось угрожающее рычание, вспыхнули зеленые огоньки глаз, замаячили какие-то темные тени, и мост дрогнул, заскрипел, заходил ходуном – что-то быстрыми прыжками мчалось по мосту навстречу людям.

Вислав вскинул лук, прицелился и спустил тетиву. Стрела прошипела у самого уха Касты, и через мговение раздался рев боли и ярости. Клубок тьмы докатился до границы светового круга, окружавшего людей, и Каста увидела приближающуюся тварь – что-то похожее на оживший двухнедельный труп огромного медведя. Стрела Вислава, случайно ли или благодаря искусству стрелка, угодила прямо в глаз чудовища, но остановить его не смогла. Каста, ухватившись левой рукой за веревочные перила, присела в боевой стойке, готовясь встретить врага, однако Телонис опередил ее – бросил в инкарна дротик, пробив чудищу горло. Нежить глухо заревела, накрыв Касту волной смрада, вскинулась на дыбы и повалилась через перила с моста. Впрочем, времени на восторги не было. Навстречу людям по мосту приближалась вторая тварь, заметно меньше первой, но более быстрая и ловкая.

Вислав выстрелил, мгновенно достал из колчана новую стрелу, но инкарн был уже рядом с Кастой. Девушка увидела жуткую морду – волк не волк, человек не человек, – оскаленную зловонную пасть с нитями зеленоватой слюны, длинные изломанные лапы в клочьях грязной шерсти. Инкарн опустился на четвереньки, прыгнул: Каста остановила его прыжок точным ударом меча, поразившись той легкости, с которой Фламейон разрубил ребра существа. Инкарн ударился о перила, с визгом упал на мост и попытался подняться, но Каста двумя ударами сбросила тварь с моста вслед за первым чудовищем. Мост при этом качнулся так сильно, что девушка сама чуть не сорвалась в котловину. Вислав обхватил ее за талию, потянул назад.

– Впереди! – крикнула Каста, оттолкнув рэшийца.

Еще один инкарн, страшная неописуемая помесь человека и пумы, несся на них по мосту. Удар его лапы отшвырнул Касту прямо на Телониса. Вислав перпрыгнул через упавших, что-то выкрикнул и ударил кулаком прямо в морду зверя. Треск, синеватая вспышка – и инкарн без звука вылетел с моста, точно выброшенный из катапульты камень.

– Цела, женщина? – осведомился Вислав, наблюдая, как Каста поднимается на ноги.

– Кажется, да. – Девушка провела пальцами по четырем глубоким рваным царапинам, оставшимся на гладкой коже кирасы. – Хорошая работа, Вис. Ты, оказывается, еще и маг?

– Всего лишь ученик мага. Заклинание Грозового Кулака доступно даже зеленому новичку.

– И много у тебя таких… заклинаний для новичков?

– Полтора десятка наберется. Так, полезные пустячки на разные случаи.

– Я потерял копье, – объявил Телонис с растерянным смешком. – Оно в воду упало.

– Из лука стрелять умеешь? – Вислав передал свой лук и колчан моряку. – Только прошу тебя, его-то не утопи.

– А ты? – удивился Телонис.

– Попробую показать нашей прекрасной спутнице еще кое-какие свои способности, – усмехнулся рэшиец.

– Надо идти, пока звери не появились, – сказала Каста, стерев ладонью брызги крови с лица. – Не очень-то удобно здесь драться.

– Да мы почти пришли, – заметил Вислав.

Мост вывел их на широкий карниз, который вился вокруг котловины, уходя вверх, к зияющему в сплошном камне выходу из Желудка Дракона. Они почти дошли до выхода, когда из недр пещеры раздался глухой громкий рев, тут же подхваченный разноголосым хором невидимых тварей.

– Боги, да их тут полно! – Телонис улыбался, но в глазах сабея был страх.

– Значит, придется убить всех, – ответила Каста.

За выходом из пещеры с озером началось запутанное переплетение низких тоннелей со множеством боковых ходов – настоящий лабиринт. Определить правильный путь можно было только благодаря некогда высеченным в камне иероглифам, помечавшим нужный тоннель. Здесь им дважды встретились инкарны; мерзкая облезлая тварь, когда-то бывшая львицей, бросилась на них из бокового тоннеля. Каста среагировала мгновенно – обрубила инкарну лапу, а затем рассекла чудовищу шею. Второго инкарна заметил Телонис: нежить осторожно подкрадывалась к ним сзади. Здоровенная тварь напомнила Касте афаристанского горного псевдочеловека, с которым она однажды сражалась в Цирке, только инкарн оказался не таким ловким и подвижным. Он бросился на людей с глухим уханьем, размахивая огромными кулаками. Стрела Телониса попала инкарну в грудь, а мгновение спустя Каста всадила Фламейон чудовищу в живот – и ловко отскочила назад, наблюдая, как порождение Каффарая бьется в агонии, разбрызгивая вонючую кровь.

– Не так-то трудно их убивать, – сказала она, когда инкарн испустил дух. – Я ожидала большего.

– Смотри не сглазь, – отозвался Вислав.

Тоннель, по которому они шли, закончился широкой каверной со множеством сталактитов нежно-розового и золотисто-желтого оттенков. А в противоположной стороне каверны располагалась широкая вырубленная в камне лестница – и она вела к сводчатому входу, обрамленному двумя статуями по восемь локтей высотой каждая. Древний скульптор высек их из огромных сталагмитов. Женская статуя улыбалась широкой полулунной улыбкой, мужская обладала фаллосом ну просто запредельных размеров. Фигуры воздевали руки, будто поддерживали свод каверны.

– Вход в Чрево Дракона, – сказал Телонис.

– Я бы сказал, что здесь был веселый дом, – усмехнулся Вислав. – И я, кажется, понимаю, с чего эта каменная баба так веселится.

– Что это за запах? – Каста потянула носом воздух, поморщилась.

– Наши друзья из зоопарка Каффарая не очень чистоплотны. Но это не повод, чтобы вернуться назад.

Лестница вела к парадному входу, прикрытому древней медной решеткой. Вислав удивленно присвистнул, когда они вошли внутрь. Вестибюль храма был внушительных размеров: своды круто уходили вверх, опираясь на толстые колонны, стены сплошь покрывали древние барельефы, частью неплохо сохранившиеся и изображавшие шествия богов, героев и диковинных существ. И еще – вестибюль был освещен. Призрачный лилово-фиолетовый свет струился из большого бассейна в центре вестибюля. Его испускали странные белесые грибы с шарообразными шляпками, заполнявшие бассейн. Резкий трупный запах этих грибов буквально пропитывал воздух в вестибюле.

Навстречу людям из глубины вестибюля приближались с угрожающим хрюканьем несколько существ – нескладных, сгорбленных, тонконогих, большеголовых, с уродливыми клинообразными мордами. Твари подошли ближе, замерли, рассматривая людей, а потом, завизжав пронзительно и злобно, бросились на пришельцев. Вислав вскочил на бортик бассейна, пнул ногой в морду набросившуюся на него тварь. Он успел заметить, что существо вооружено чем-то вроде небольшой мотыжки. Когда инкарн, опомнившись, вновь бросился на Вислава, размахивая мотыжкой, рэшиец использовал заклинание Грозового Кулака. Череп инкарна разлетелся, как брошенная наземь тыква. Каста без особого труда расправилась с двумя существами, набросившимися на нее с разных сторон. Вислав, пробежав по бортику, метнул шаровую молнию в инкарна, повалившего Телониса. Электрический разряд отшвырнул существо прямо на фосфоресцирующие грибы. Каста тем временем перерубила шею еще одной твари. Последний инкарн с громким хрюканьем побежал к зияющей в глубине вестибюля норе, чтобы укрыться там, однако Вислав догнал его и прикончил ударом Грозового Кулака.

– Клянусь Цвиром, ну и уроды! – воскликнул он, глядя на еще содрогающуюся тушу у своих ног. – Глядите-ка, у него лейка в руках. Я прикончил садовника.

– Грибы, – сказал Телонис, морщась от боли. – Они ухаживали за грибами. Это и есть грибы йавхи. Те самые.

– Дай-ка посмотрю твою ногу. – Каста склонилась над моряком. Клыки инкарна разорвали Телонису бедро, и кровь быстро растекалась по белым плитам пола. Молодой человек был бледен, его сотрясала дрожь.

– Мне конец, – сказал моряк. – Это кровотечение…

– Заткнись! – Каста положила камень Айвари на рану. Кровь остановилась. Глаза Телониса полезли на лоб от удивления.

– Великий Аквин! – воскликнул моряк. – А я уже приготовился войти в цветущие сады Дворца Богов.

– Рановато. – Каста убрала камень. – Ты мне еще нужен.

Ее вдруг поразила неожиданная, странная и горькая мысль. О камне Айвари. О том, что такой могущественный талисман оказался у нее в руках слишком поздно. Не в тот день, когда в Церуний пришла чума. Не тогда, когда умирали в мучениях ее родные, а она ничем не могла им помочь. Почему? Кто устроил так, что все в жизни приходит слишком поздно? Каста посмотрела на камень на своей ладони и с трудом переборола желание выбросить его прочь. Сердце заныло от боли, и предательские слезы выступили на глазах. К счастью, ее спутники не видели этих слез.

– Кабаны, – сказал Вислав, разглядывая мертвых инкарнов со смешанным чувством изумления и гадливости. – Вернее, когда-то они были кабанами. Никогда не видел ничего более омерзительного.

Телонис поднялся на ноги. Сделал несколько шагов, еще раз с изумлением посмотрел на Касту.

– Спасибо, госпожа, – сказал он с искренней признательностью в голосе. – Ты спасла мне жизнь.

– Подними лук и впредь будь осторожнее, – ответила Каста. Ее слабость прошла, она вновь была готова идти дальше. – Эй, Вис, что ты там рассматриваешь?

– Ничего. – Вислав с трудом переборол накатившую тошноту, отвел глаза от ржавого корыта, в котором вперемежку с раскрошенными и потемневшими грибами лежали обглоданные полуразложившиеся человеческие останки. – Нам лучше продолжить путь. Мне не терпится поскорее найти сволочь, которая наделала этих монстров. И побеседовать с ней по-мужски.

* * *

Это чувство не появлялось у Каффарая уже много лет.

Чувство тревоги.

Оно нарастало с каждой минутой, не давало сосредоточиться, заставляло нервничать. Чужие вторглись в его владения, и остановить их оказалось намного сложнее, чем он считал вначале. Каффарай уже мог физически чувствовать приближение чужаков. Он ощущал запах их крови, слышал биение их сердец. Они уже в храме. Инкарны не остановили их. Не убили чужаков, хотя должны были убить. Мало того, инкарны гибнут один за другим. Каффарай мог чувствовать, как вызванные им некогда и вселенные в инкарнов души покидают свои оболочки и уходят обратно в мир теней. Его творения оказались бессильны. Это странно и необъяснимо.

Кто эти люди?

Маг прошел в главную лабораторию. Здесь он начинал работу над своими созданиями, здесь он добился первого успеха. Отсюда вышли все те, кто составил первое подразделение его будущего воинства. Он возлагал на них большие надежды. Очень большие. Любой человек должен испытывать неописуемый ужас от одного вида инкарнов. Эти люди не испугались. Работа многих месяцев загублена в один день. Каффарай шел мимо каменных столов, еще хранящих следы въевшейся за долгие месяцы крови людей и животных, мимо стеллажей с инструментарием, анатомическими препаратами и снадобьями, мимо шкафов со свитками. Это его мир, его Ваштара-Ахви. Он создавал его сам, и нельзя позволить чужакам вторгнуться сюда.

Нужно остановить их. Если инкарны этого не в состоянии сделать (кто бы мог подумать, что они окажутся такими никчемными в бою!), это сделает он сам.

Огромный круглый каменный подиум в центре лаборатории когда-то давно был алтарем лунного бога. Каффарай основал на этом месте свой алтарь – основную точку Перехода. Именно здесь Амулет Вызова чаще всего открывал для Каффарая Теневую Сторону. Маг взмахнул рукой, одновременно зажигая заклинанием пламени все колдовские светильники, образующие Кольцо Перехода.

Ждать пришлось долго. Каффарай стоял в облаках плотного серебристого дыма, идущего от светильников, и читал заклинания, но Теневая Сторона не спешила проявить себя. Лишь когда чернокнижник прочитал Тринадцатое Слово Шу, дым светильников заколебался, будто от дуновения ветра, и тени от предметов вокруг него начали исчезать. Теперь он находился на Теневой Стороне. Потом появился азке-Наставник. Каффарай давно стал частью Теневого Мира, но даже сейчас при виде Наставника его охватил слепой ужас.

– Учитель, что происходит? – спросил Каффарай. – Кто они?

– Враги, – прошелестел азке. – Их привела сюда воля Забытого. Один из этих людей – Воитель.

– Почему ты не предупредил меня?

– Потому что Отцу Теней нужна твоя помощь. Только твоими глазами мы сможем увидеть Воителя Забытых. Маги Чаши в этом не преуспели.

– Так я стал приманкой, на которую вы ловите этого Воителя? Почему?

– Этот смертный почему-то недоступен Взору Тени. Он скрыт от нас. Так уж вышло, что воля наших врагов привела его сюда. Нельзя упускать такую возможность покончить с ним. Ты должен увидеть его и разгадать его секрет, а по возможности – завладеть его душой.

– Что значит «по возможности»?

– Твоя сила велика, ученик. Ты давно обрел свойства Теневого Мага и способен на многое. У Воителя есть камень Айвари. Он дает ему некоторую защиту от магии. Пришло время главного испытания твоей силы, Каффарай. Не старайся убить его. Используй свои знания, чтобы поразить его ужасом и показать ему силу Тени. Улови его душу, и тогда вся мощь Теневых Чертогов придет тебе на помощь. Мы подвергнем душу этого смертного невиданным мучениям.

– Как мне уловить его душу?

– Способ выбери сам. Тут я бессилен.

– Они убивают моих инкарнов!

– Это всего лишь мертвая плоть. Ты сделаешь новых, лучше прежних. Но сначала покончи с Воителем, Каффарай! Отец Теней ожидает от тебя победы над врагом, посланным Забытыми.

– Это все?

– Все. – Наставник показал на Амулет на груди мага. – Плени душу Воителя. Покажи, что хорошо усвоил мои уроки.

Каффарай покорно склонил голову. Наставник исчез вместе с волнами дыма, и к Каффараю вновь вернулось ощущение тела. И еще – он опять испытал страх. Ему придется сражаться с Воителем, которого послал кто-то из Забытых богов. Кто? Айвари, которой омерзительны плоды его опытов? Ангуш, который считает его осквернителем храма? Или сам отец богов Багус? А впрочем, какая разница! Наставник ясно сказал – Воитель перебьет его инкарнов и придет сюда. Впервые Каффарай почувствовал, что двойственность его новой природы не дает ему никаких преимуществ над смертным. В теневом обличье он не сможет причинить врагу телесный урон, в плотском – станет уязвим для оружия неведомого Воителя. Хотя…

Наставник велел увидеть врага и разгадать его секрет. Заглянуть в душу, недоступную взору Тени. Интересно. Очень интересно. Враг вряд ли подозревает о его двойной природе. Он считает, что встретится с человеком, а не с Теневым Магом. Воитель не готов к магической атаке, а если и готов, то вряд ли подозревает о невиданной мощи Амулета Вызова…

Каффарай сел на каменные плиты, скрестив ноги, закрыл глаза и начал свой путь во Тьму.

Сражение в последнем зале анфилады, ведущей к лаборатории Каффарая, подходило к концу. Сюда пришлось пробиваться долго. Касте показалось – несколько часов. В каждом из залов им приходилось сражаться с чудовищами Каффарая. Если бы не камень Айвари, они бы навсегда остались в этих подземных залах. Дважды был ранен Телонис, трижды – Вислав, да и сама Каста получила несколько небольших ран. Волшебный камень раз за разом исцелял увечья, нанесенные инкарнами, останавливал кровь, обезвреживал трупный яд. Обиходив раны, шли дальше, чтобы снова встретиться с монстрами, поджидающими их в пустынных залах заброшенного храма. Люди не считали, сколько тварей им удалось убить. И вот теперь на пороге логова Каффарая оставшиеся нежити попытались еще раз преградить пришельцам путь. И снова люди оказались сильнее порождений чернокнижника. Из восьми тварей, преградивших им путь, шесть были убиты. Оставшиеся два инкарна – чешуйчатая тварь с костяным гребнем на голове и огромный пятнистый гиеноволк, – пятились назад, во мрак, отступая перед людьми, с головы до ног забрызганными кровью их собратьев. Телонис поднял лук, чтобы пустить последнюю оставшуюся у него стрелу, но тут чешуйчатый монстр внезапно лег на пол перед Кастой, вытянув вперед когтистые лапы, точно просил пощады.

– Имя, – нечеловеческий голос существа зазвучал в сознании Касты, заставив девушку вздрогнуть. – Имя воина.

– Зачем тебе мое имя?

– Имя победителя, – сказал инкарн.

– Просят о милосердии? – усмехнулся Вислав. – Поздно.

– Погоди, Вис. – Каста сделала шаг вперед. – Где твой хозяин?

– Господин слабый. Воин сильный. Имя воина.

– Я хочу видеть твоего хозяина.

– Имя воина, – упрямо повторил инкарн.

– Каста.

– Имя воина.

– Я воин.

– Женщина? – сказал инкарн.

Каста почувствовала, что ее воля слабеет. Она внезапно поняла, что с ней говорит не инкарн, а кто-то другой. Тот, кто сейчас видит ее глазами этого смердящего чешуйчатого урода. Неведомый соглядатай, который непонятным образом знает, что Каста – это всего лишь прозвище.

– Я Лейда Элеа Каста, – ответила она, сама толком не понимая, что творит. – А кто ты?

– Тень, – ответил инкарн и прыгнул на девушку.

Каста не ожидала атаки. Спасли приобретенная на дарнатской арене сноровка и отменная реакция. Селтонка лишь чудом успела парировать направленный ей в лицо удар когтистой лапы, обрубив твари кисть. Инкарн с громким шипением прянул назад, забрызгав девушку кровью из культи. Каста рубанула безжалостно, с потягом, разваливая череп чудовища от макушки до затылка. Мгновением раньше Телонис пронзил стрелой сердце набегавшего на Вислава гиеноволка. Инкарн опрокинулся на спину, совсем по-человечески глубоко вздохнул и испустил дух.

– Хвала Аталу! – вырвалось у Вислава. – Кажется, это был последний.

– Ты в этом уверен? – спросила Каста, с отвращением вытерев залепленный кровавой слизью меч о шерсть одного из мертвых инкарнов. – То же самое ты говорил в предыдущем зале, и в предыдущем, и раньше.

– У меня кончились стрелы, – объявил Телонис, демонстрируя пустой колчан.

– Вытаскивай из трупов, – посоветовал Вислав. – Такие стрелы малоприятно брать в руки, но все-таки…

– Стойте! – Каста замерла, подняла руку. – Вы слышите?

Мужчины замерли, напряженно вслушиваясь, но в огромном сводчатом зале было тихо.

– Ничего не слышу, – сказал Вислав. – А ты, Телонис?

– Ничего.

– А я слышу, – ответила Каста. – Голос. Он зовет меня. Вот снова, слышали?

Мгновение спустя ее сердце екнуло, в голову хлынула кровь. Этот голос… Этого быть не может!

– АЙЛОР?!

– Каста, где ты? – Голос шел из глубины сознания, заставляя Касту холодеть от счастья и боли. – Я не могу тебя увидеть.

– Айлор, где ты?

– Я здесь, родная. Иди ко мне.

– Каста, это чары, – сказал Вислав. – Ты не должна…

– Назад! – Каста отскочила в сторону, занесла меч. Вислав попятился, охваченный страхом. Его испугали не занесенный Фламейон, не окрик селтонки. Его ужаснул взгляд Касты. Заглянув ей в глаза, Вислав понял – воля девушки окончательно сломлена. Она во власти зовущего ее неведомого голоса.

– Айлор? – закричала Каста. Все, чего она сейчас хотела, так это снова услышать этот голос. – Элеа с тобой?

– Да, моя родная. Элеа тоже хочет увидеть тебя.

– Мамочка? – Детский голосок звучал звонко и удивленно. – Это ты? А я уже умею говорить!

– Доченька! – Лицо Касты задергалось, слезы потоком хлынули из глаз. – Я здесь, солнышко мое. Я иду к тебе!

Вислав, выйдя из оцепенения, бросился к девушке, чтобы помочь ей избавиться от наваждения, но было поздно. Каста шагнула вперед, внезапно закачалась, подломилась в коленях и упала ничком на труп инкарна. Рэшиец схватил ее, перевернул, заглянул в лицо – и у него вырвался горестный стон. По лицу Касты разлилась мертвенная бледность, глаза остекленели, дыхание почти исчезло. Послушав сердце селтонки, Вислав понял, что оно вот-вот остановится. Рэшиец похолодел. Непобедимая Каста умирала всего в одном шаге от победы.

– Что… что это? – Телонис едва не плакал.

– Смерть, парень. Мы проиграли.

– Но почему?

– Потому. Этот сукин сын применил какую-то магию. Ее нужно забрать с собой. Может быть, я ошибаюсь, и она еще… – Вислав глубоко вздохнул, чтобы нахлынувшее отчаяние не прорвалось рыданиями. – Она еще жива, и мы не можем оставить ее в этой поганой дыре. – Вислав подхватил безжизненное тело Касты, еще раз посмотрел ей в лицо и повернулся к бледному растерянному Телонису. – Хватай ее, морячок. Оружия у тебя нет, так что предоставь сражаться мне. Может, нам еще удастся выбраться отсюда живыми.

Глава тринадцатая

Вначале было ощущение сна. Может быть потому, что она была готова увидеть все, что угодно, но только не это место.

«Нет, это не сон, просто я умерла», – подумала Каста, поднимаясь с травы и оглядываясь по сторонам. Вокруг нее росли молоденькие стройные сосны, а дальше, ниже по берегу, медленно струились воды Фаэро. За прошедшие пять лет ровным счетом ничего не изменилось. Только вот краски почему-то исчезли. Облака над головой казались клубами серого тяжелого дыма в бесцветном небе, сосны были черными, а воды Фаэро напоминали расплавленный свинец.

Это сон. Или смерть. Но если она умерла, почему божественная Некриан не встретила ее?

Каста с удивлением обнаружила, что продолжает держать в руке обнаженный Фламейон. Потом она вспомнила, что сказал ей Вассин – пока на ней перчатки Забытого бога, оружие всегда останется с ней. Хотя будет ли от него толк по ту сторону жизни? Каста стянула перчатку, присела, провела пальцами по серой траве. Она ощутила вещественность, реальность травы – и мертвенный холод, исходящий от нее. Черная земля издавала запах гари и тлена.

Запах Нежизни.

Это их с Айлором место. Пять лет назад, в сосновой роще на берегу Фаэро, они впервые поцеловались. Она тогда еще не знала, что любит Айлора – ей просто было интересно, что же испытывает девушка, когда целуется с парнем. Потом они часто приходили на это место вдвоем. Отсюда был красивый вид на Церуний и реку Фаэро. Они купались в реке, потом лежали на теплом песке обнявшись, целовались, ласкали друг друга, шептали друг другу всякие глупости – и были счастливы. Теперь ей кажется, что роща, река, сосны, берег, город внизу у излучины – всего лишь прах и пепел. Сгоревший дотла труп, сохранивший форму человеческого тела, но рассыпающийся при касании.

Где же Некриан?

– Айлор? – крикнула Каста. – Айлор, я здесь! Я пришла.

– Я знаю, – ответил из ниоткуда Айлор, и Каста, услышав его голос, буквально задохнулась от радости. – Иди ко мне. Мы ждем тебя, милая.

– Я ничего не вижу. Где вы?

– Дома.

– Родные мои! Я бегу к вам…

Она вихрем понеслась мимо сосен вниз, к старому деревянному мостику через Фаэро. Ей казалось, что она бежит очень долго. Серый безжизненный свет призрачного дня стал совсем тусклым. В этом мире тоже есть сумерки? Если так, нужно поспешить. Некриан не пришла за ней, но это теперь неважно. Все случилось совсем не так, как она себе представляла. Зато Айлор и Элеа ждут ее. Нельзя заставлять их ждать.

Дорога, обсаженная тополями, вела к воротам Церуния. Они были открыты. Ни стражи, ни побирающихся у въезда в город нищих, ни лошадей в стойлах у стены – никого. Пустота и сумерки. Створки ворот со скрипом раскачивались под порывами ветра, дующего Касте в спину.

Она никогда не думала, что врата в царство Некриан выглядят точно так же, как ворота ее родного города…

Город встретил ее тишиной и стонами ветра в кронах деревьев. Каста шла мимо домов с серыми стенами и пустыми окнами, мимо садиков за заборами, напомнившими ей нарисованные углем пейзажи. Все застыло, только густые тени в переулках начинали двигаться, когда она приближалась. Кто-то следил за ней – кто-то невидимый. А потом она увидела свой дом, тот самый, в котором они с Айлором поселились после свадьбы и который она своими руками превратила в погребальный костер для мужа и дочери. Каста остановилась, на нее нахлынула слабость, глаза заволокло пеленой – в дверях дома стояли…

– Айлор! Элеа!

Айлор совсем не изменился, только вот в русых кудрях появилась седина. А Элеа – божественная Шантэ, как же она прекрасна!

– Доченька! – Каста подбежала к ребенку, обняла девочку, покрыла поцелуями ее лицо. И внезапно ощутила сильный удар в голову, который опрокинул ее наземь.

Над ней стоял Айлор. Разъяренный, с перекошенным от злости лицом, сжимая кулаки.

– Проклятый пес! – крикнул он в ярости. – Как ты смеешь хватать моего ребенка!

– Айлор? – Каста пораженно смотрела на мужа. – Ты что? Это же я, Каста.

– Грязный ублюдок! Извращенец проклятый. Только подойди к ребенку, и я разобью тебе башку. – Айлор схватил тяжелую лопату, приставленную к стене дома, двинулся на Касту. – Убирайся прочь, выродок!

– Айлор, ты же звал меня! – Каста смотрела на девочку, спрятавшуюся за отца, и видела страх в ее глазах. – Что с тобой? Ты не узнаешь меня? И почему ты говоришь со мной, как с мужчиной?

– Ты и есть мужчина, забери тебя Маранис! Или ты забыл, кто ты? Мы с дочкой пришли сюда, потому что нас позвали встретить мою жену и ее мать. А явился ты, будь ты проклят! Называешь себя Кастой, лапаешь моего ребенка. Пошел прочь, скот! Я не посмотрю, что у тебя меч – убью, как чумную крысу.

– Я – мужчина? – Каста в растерянности смотрела в полные гнева глаза Айлора. – Любимый, что ты говоришь?

– Любимый? – Айлор зло захохотал, занес лопату. – Убирайся в свой лупанар, подставляй там задницу таким же педикам, как ты сам. Я, похоже, ошибся – ты не мужчина. Ты просто грязный развратник. Мое терпение на исходе.

– Я… я ничего не понимаю.

– А тут и понимать нечего. Убирайся отсюда!

– Айлор, этого не может быть. Что с тобой?

– С мной все в порядке. А вот тебе сейчас придется плохо. Или ты уберешься отсюда, или я убью тебя на глазах у ребенка.

– Погоди, не надо. – Каста протянула к Айлору руку. – Я ухожу. Ты не узнал меня, Айлор. И разбил мне сердце. Жаль, что Элеа не может сказать тебе, что я ее мать. Она была еще крошкой, когда… когда мы расстались. Только позволь сказать тебе, что Лейда всегда любила и помнила вас. Она очень страдает без вас.

– Я без тебя это знаю. – Голос Айлора дрогнул. – Уходи.

– Хорошо. Прощай, Айлор. Я не прошу позволения поцеловать ребенка – знаю, что ты будешь против. Однажды мы встретимся снова, и ты поймешь, что поступил жестоко, прогнав меня. Но я прощаю тебя, лю… Айлор.

– Уходи! Прочь!

– Я ухожу. Только скажи мне, прошу, кто я? Кого ты сейчас видишь?

– Я вижу мужчину, которой позорит свою природу. Который откуда-то знает имя моей жены. И который нарывается на неприятности.

– Кто велел тебе прийти сюда и встретить Касту?

Айлор не успел ответить. За спиной Касты послышался глухой мягкий топот – одна из теней, скрывавшихся в темном проулке между домами, обрела пугающие звериные очертания и понеслась на селтонку громадными хищными прыжками. Каста успела увидеть желтые горящие глаза, клыкастую пасть, стекающую по морде белесую пену – и в следующий миг неведомая тварь с рычанием прыгнула прямо на нее.

Каста не двинулась с места. Она думала не о себе – о Элеа и Айлоре. Решила, что зверь ищет их крови. Пусть попробует справиться с ней, чтобы добраться до ее близких. В той жизни она отправила в объятия Некриан немало людей и существ. Теперь и в этом мире она готова вновь показать свое искусство убивать. Это чудовище похоже на огромных псов-людоедов из Заброшенных земель, с которыми она дралась в дарнатском Цирке. Их она убивала без особого труда. И эту нечисть прикончит, не будь она Каста!

Ее кулак угодил прямо в морду темного чудовища, отбросил зверя назад. Рычание оборвалось кашляющим лаем, тварь попятилась, мотая головой, разбрызгивая пену. Воспользовавшись замешательством зверя, Каста рванула меч из ножен, с воплем бросилась вперед, одновременно уворачиваясь от сокрушающих челюстей. В молниеносном повороте оказалась сбоку от зверя, не давая ему времени развернуться, рубанула по загривку. Услышала, как под клинком Фламейона хрустнули позвонки. Второй удар рассек артерию, и струя ледяной крови окатила ноги Касты. От тошнотворного зловония у Касты перехватило дыхание. Зверь заскулил, забился на пыльной земле, попытался встать, снова упал – лапы его уже не слушались. Каста подняла Фламейон двумя руками, с победным вскриком вогнала его в грудь темного хищника, рывком повернула клинок в ране – и стало тихо.

Постепенно возвращалось ощущение окружающего мира, и Касту даже не удивило то, что Айлора и Элеа больше нет рядом с ней. Нет их дома и всей улицы. И Церуния больше нет. Остался только труп зверя, подползающая к ногам лужа крови, зловонной и дымящейся, как кислота. Она стояла над поверженной тварью и видела вокруг себя серую безжизненную равнину под темным небом.

– Айлор! Элеа!

Тишина. Пустота и сумерки. Тяжелая туча накрыла Касту своей тенью. Бесцветный мир вокруг нее все больше погружался во Тьму.

Теперь Касту мучил только один вопрос – что ей делать дальше? Она больше не сомневалась, что умерла. Но это ее почему-то не пугало. Гораздо страшнее было другое – Айлор не узнал ее.

Почему?

Каста заметила, что на шее мертвого зверя что-то блестит. Она наклонилась, развела пальцами жесткую клочковатую шерсть.

Цепь, причем довольно изящной работы. Металл кажется серым, как свинец, но в этом мире все окрашено в мертвенные оттенки серого.

Каста нащупала замок и расстегнула цепь. Теперь на ее ладони лежал необычный и очень красивый амулет: выпуклая звезда с шестнадцатью волнообразными лучами и прозрачным камнем в центре.

– Отлично, Каста!

Она вздрогнула. Амулет в ее руке внезапно вспыхнул золотыми искорками, камень кроваво заалел. Мир снова обрел краски свежего солнечного летнего дня.

– Я знал, что не ошибся в тебе! – Юноша с белоснежными волосами и обезьянкой на плече вышел из солнечного сияния и подошел к Касте. – Ты справилась, и у Забытых наконец-то появился долгожданный воитель.

– Мастер Келис? – Каста невольно отступила на шаг. – Что происходит?

– Ты выполнила мое задание. Каффарай мертв, и Амулет Вызова больше не опасен.

– Каффарай? – Каста перевела взгляд на тушу зверя у своих ног. – Эта тварь?

– Теневая Сторона коварна. Она изменила сущность Каффарая. Он считал, что обрел власть над демонами Мира Теней, однако всякий раз, вызывая их при помощи Амулета, он становился частью Теневой Стороны. Он платил тварям из Тени своей жизненной силой. В конце концов Каффарай стал Теневым магом-вампиром, а подобное существо – очень опасный противник. Однако тебе удалось его убить, и это доказывает, что ты именно тот человек, который станет нашим защитником в грядущей битве.

– Почему ты сразу мне ничего не сказал?

– Ты бы не поверила мне, Каста. Отдай мне Амулет.

– Хорошо. – Девушка не без сожаления передала драгоценную вещицу мастеру Келису, и волшебным амулетом немедленно завладела обезьянка. – Я выполнила свою часть соглашения. Что теперь?

– Награда. – Келис снял наборный пояс из продолговатых серебряных пластинок, покрытых тонкой гравировкой, передал девушке. – Это пояс Ангуша, еще одна реликвия Забытых. Он избавит тебя от страха перед Тенью и ее порождениями.

– Награда – мне? Я ведь мертва.

– Ошибаешься, Каста. – Келис засмеялся. – Каффарай всего лишь попытался завладеть твоей душой. Он вызвал ее на Теневую Сторону, использовав силу Амулета.

– Амулета Вызова?

– Опасной вещи, одного из последних артефактов эпохи Нин. К счастью, Каффарай не представлял, с кем имеет дело.

– Почему Айлор не узнал меня?

– Ты очень хочешь это знать?

– Я знаю, ты один из Забытых. Я называю тебя Келисом, но твое настоящее имя Ангуш, бог луны. И ты можешь мне все объяснить.

– Что тебе сказал Айлор?

– Что я не Каста. Он принял меня за мужчину.

– Айлор не ошибся. Твое теневое отражение – мужчина.

– Я не понимаю тебя.

– Двадцать два года назад в древней столице Нина Эре-Далоре родилась девочка по имени Маргиана. Дитя противоестественного брака демона Теневой Стороны и смертной женщины. Получеловек-полудемон. Шеранские маги Чаши, древнего ордена, созданного еще во времена Шу, добились своего – осуществили первое из зловещих пророчеств о пришествии царства Теневого Владыки. Но в одно время с Маргианой, земным воплощением Тени, родились еще два ребенка – девочка и мальчик. Произошло записанное в Таблицах Судеб: Светлая и Теневая стороны уравновесили друг друга. Младенцы, рожденные в ночь исполнения пророчества, отмечены милостью Забытых, противостоящих Теневой Стороне с того дня, когда был сотворен мир. И милость эта – Отражение Тени. В момент рождения богиня-мать Найнава своей властью обменяла души детей. Мужская душа оказалась в теле девочки, женская – в теле мальчика. В этом есть глубокий смысл: око Тени не могло увидеть облик ребенка в нашем мире и причинить ему вред. Девочка, о которой я говорю, – это ты, Каста. Забытые следили за тобой с того мгновения, когда в дорийском городе Алория твои родители разделили ложе, мечтая о том, чтобы эта ночь любви принесла им ребенка.

– Я родилась в Церунии!

– Но зачали тебя в Алории. Твой отец Рексер-Боец был селтонским наемником в армии тогдашнего правителя Дории Фосканоса. В Алории он и познакомился с твоей матерью Халланой. Незадолго до твоего рождения контракт Рексера закончился, и они с женой вернулись в Церуний.

– Все верно, моих родителей звали именно так. – Каста почувствовала сильное волнение. – А мальчик, кто он?

– Он внук стратега Артависа, сын его дочери Хриссии и Леониса, прославленного воина. Его зовут Леодан.

– Великая Берис! – Каста расхохоталась. – Одного Леодана я знаю. Никчемный женоподобный раб, годный только на то, чтобы подавать ночной горшок.

– Тем не менее он именно тот ребенок, который был рожден с тобой в один час. Начавшаяся в Дории война вынудила его родителей бежать из страны. Галера, на которой они плыли, была захвачена сабейскими пиратами. Леонис был убит, его беременную жену сабеи продали работорговцам в Петаре, а потом ее перепродали дарнатскому богачу Узмаю. Так Хриссия попала в Дарнат, и Леодан родился в доме Узмая. Пришел день, и Таблицы Судеб тоже привели тебя в Дарнат. Ваши пути снова переплелись.

– Теперь я понимаю, почему женщина-дорийка говорила о какой-то Хриссии. – Каста почувствовала, что у нее слабеют ноги. – Все, что ты говоришь, Келис, просто невозможно.

– Однако это так. Это был единственный способ скрыть будущего Воителя от ока Тени. Твое преимущество в том, что Тень не может найти тебя: до поры до времени ты сокрыта от ее взгляда. Тем же, кто служит Теневой Стороне в реальном мире, даже в голову не приходит, что воитель Забытых, которого они так опасаются, – женщина.

– Динче мне говорила о Забытых. Тогда я не понимала, о чем речь.

– Тебе предстоит остановить вторжение, которое может вернуть мир к темным временам Шу. Теперь понимаешь, почему Айлор увидел мужчину? Он увидел того, кто все эти годы жил в теле девушки по имени Лейда, – истинного Леодана. Это и погубило Каффарая. Он рассчитывал, что на его мистический зов явится душа Лейды Касты и он завладеет ею в угоду Теневой Стороне. Он через инкарна узнал твое имя и сумел разделить душу и тело. Так ты попала на Теневую Сторону. Каффарай использовал души Айлора и Элеа, чтобы довести обряд до конца. Все просто: Айлор узнал бы тебя и тем самым помог бы Каффараю определить – вот та самая душа, которой он хочет завладеть. Тень Касты. А явилась другая душа, имени которой он не знал, которая не была Кастой. Магический обряд пленения души невозможен, если не знаешь имени. Тогда он решил убить тебя – и был убит сам.

– Погоди, Келис, тут что-то не так. Если я – это Леодан, то как может быть, что я полюбила Айлора, родила ребенка?

– Твое тело – это тело женщины. В мире плоти оно подчиняет душу. Так что ты жила в полной гармонии со своей плотью. Пока твои близкие были живы, ты даже не подозревала о том, кто ты на самом деле. Пережитые тобой страдания и несчастья изменили тебя. Они изменили твое тело и твой дух. Истинная душа, живущая в теле Касты – душа воителя Леодана, – все больше и больше проявляет себя. То, что ты сумела выполнить мое поручение, еще раз доказывает это.

– Но я не хочу, Келис! Я хочу оставаться женщиной. Я привыкла к тому, что я Каста.

– Ты Лейда, – поправил Келис с улыбкой. – Вспомни, ты уже изменила себя. Смерть твоих любимых заставила Лейду стать Кастой. Теперь твоя судьба требует от тебя измениться еще раз. Не бойся, ты останешься сама собой. Но тебе придется идти тем путем, который в Таблицах Судеб был предназначен скрытому правителю Сабеи и Дории – Леодану. Воину, который сумеет противостоять мощи Шерана и остановить возвращение Теневого Ужаса.

– Но почему богиня-мать Найнава обменяла души разнополых младенцев? Неужто нельзя было найти двух мальчиков?

– Время и место исполнения пророчества нельзя изменить, Каста. Так уж случилось, что в час восходящей звезды в Алории были зачаты мальчик и девочка. Я понимаю, что ты хочешь сказать – тебе трудно поверить, что в женском теле может жить душа мужчины. Вспомни свою жизнь все последние годы и ты поймешь, что ошибаешься.

– А Леодан жил спокойной и сытой жизнью, оттого-то женская душа взяла в нем верх над мужским естеством?

– Ты умница, Каста. Еще раз повторяю – я не ошибся тебе.

– Что мне делать дальше?

– Идти навстречу ожидающей тебя буре. Ты справишься. Ты уже не раз смотрела в лицо смерти, так что твое будущее не испугает тебя.

– А Леодан?

– Вы теперь связаны с ним мистической связью. Вы нашли друг друга и теперь не должны разлучаться. Я понимаю, ты презираешь этого юношу. Тебе придется смириться с тем, что он будет рядом с тобой. Это не пустой каприз Забытых, Каста. Леодан необходим тебе не меньше, чем ты ему. Однажды ты поймешь, в чем дело.

– Однажды, не сейчас? Ты ничего не хочешь мне объяснить?

– Смертные не должны знать своего будущего.

– А как же Айлор и Элеа? Мне кажется, я навсегда потеряла их.

– Тебе только кажется. Ты встретишься с ними. Не в этой жизни, но обязательно встретишься. И они узнают тебя. Они будут рады тебе. Поверь, все так и будет. А теперь ступай. Дорогу обратно ты найдешь без моей помощи.

* * *

– …доберемся до Фанары, а там решим, как лучше ее похоронить. Селтоны сжигают своих покойников. Бьюсь об заклад, она пожелала бы себе именно таких похорон.

Голос Вислава. Каста повела глазами – рэшиец стоял у двери каюты и беседовал с капитаном Фасисом. У обоих очень серьезные лица. Уж не ее ли похороны они обсуждают?

– Эй! – позвала Каста.

Вислав вскрикнул, глаза его округлились от изумления. Фасис просто остолбенел.

– Жива! – воскликнул он мгновение спустя, и в его возгласе странно смешались суеверный ужас и восхищение. – Великий Аквин, ну и баба!

– Ты… ты же умерла! – с трудом выговорил рэшиец, тараща на Касту очумелые глаза. – Ты была холодная как лед и не дышала.

– Наверное, ты прав. – Каста с трудом поднялась на жесткой капитанской постели, с отвращением глянула на свои руки, покрытые коркой из грязи и крови. – Где мой меч?

– Сейчас принесу! – Фасис ужом выскользнул из каюты. Каста с улыбкой прислушивалась к восторженным крикам на палубе.

– Невозможно! – Вислав смотрел на девушку, как на привидение. – Вот и не верь тому, что чудеса еще бывают.

– Ты бы лучше воды принес, – сказала Каста, сбросив ноги с кровати. – Телонис жив?

– Жив. Но что случилось, Каста? Мы думали…

– Хватит об этом, Вис. Все хорошо. Я в порядке, только тело ужасно чешется. Принеси воды. Если я немедленно не умоюсь, то умру окончательно.

– Каста, прости меня. Когда ты… в общем, мы испугались. За тебя испугались. И решили возвращаться. Хотели немедля отнести тебя на корабль и попробовать хоть чем-то тебе помочь. И поэтому мы не убили Каффарая. Но если ты скажешь, мы сейчас готовы вернуться в храм и добить мерзавца!

– Все уже сделано, Вис. Каффарай мертв.

– Мертв? Ты убила его?

– Как ты думаешь, для чего мне пришлось отправиться в мир теней и напугать тебя и Телониса? Принеси воды, забери тебя Некриан!

Вислав просиял, кивнул и вылетел из каюты. Каста встала с кровати, несколько мгновений постояла неподвижно, борясь с появившимся головокружением. Потом ее взгляд упал на сундук у изголовья постели. Она увидела знакомый пояс из потемневших от времени серебряных блях, украшенных загадочными знаками.

Пояс Ангуша. Еще одна реликвия Забытых, неведомым образом оказавшаяся здесь, в этой каюте. Награда для Касты.

Или награда для Леодана?

* * *

Второй раз за две недели посланец Теневой Стороны явился Кирису во сне и потребовал встречи. И Кирис явился в Зал Собеседования с подношением для обитателей Тени – человеческим ребенком.

Мальчику было семь лет, он был рабом-логарийцем из последней партии, пригнанной работорговцами в Эре-Далор. Кирис сам выбрал будущую жертву. Посланец сказал ему, что Отцу Теней нужна кровь того, кто еще не стал мужчиной, – странная прихоть! Кирис рассудил, что лучше всего подойдет мальчик-раб.

Мальчик вел себя очень достойно. Если и боялся, то признаков страха в его облике Кирис не увидел. Лишь когда они с мастером Х’заром ввели ребенка через последний портал в Зал Собеседования. Кирис заметил, что лоб мальчика покрылся испариной.

– Тебе жарко? – спросил Кирис.

Мальчик не ответил. Кирис и не ждал ответа. Он понял, что этот семилетний раб осознает, что его ждет. Не разумом – сердцем. Но при этом спокоен. Похоже, он ошибся в выборе – этот мальчик уже душой мужчина…

Они вошли в центр Звезды Собеседования, и Кирис, вздохнув, вывел мальчика за руку на пересечение шестнадцати лучей и свободной рукой сделал знак мастеру Х’зару. Жертвенный тесак свистнул в воздухе, и голова мальчика покатилась по плитам пола к одному из кварцевых столбов. Кирис попятился назад – кровь забрызгала подол Теневого Плаща и туфли мага. Однако в следующее мгновение он забыл о жертве. Кейче-посредник появилась так быстро, что Кирис даже не успел ощутить ее приближение.

– Говори, – сказал Кирис.

– Отец Теней получил желаемое, – ответила кейче, с видимым вожделением разглядывая растекшуюся по полу кровь. – Око Тени увидело нашего врага.

– Верно ли? – обрадовался Кирис.

– Воитель пришел к вашему собрату Каффараю и убил его. Но перед смертью Каффарай успел вызвать душу воителя на Теневую Сторону, и око Тени увидело его.

– Каффарай мертв? – Кирис никогда не любил Каффарая за его заносчивость и дерзкий язык, но весть о смерти бывшего сотоварища его искренне огорчила. – Это плохое известие.

– Каффарай сделал свое дело. Отец Теней требует, чтобы вы сделали свое. Найдите человека по имени Леодан.

– Это дорийское имя. И очень распространенное.

– Верно. Как оно переводится с языка дорийцев?

– Сын льва. – Кирис воздел руки к своду зала. – Хвала Отцу Теней! Это тот самый человек, о котором говорит прорицание Хлодда!

– Найдите его и убейте. Отправьте его душу на Теневую Сторону, чтобы мы подвергли ее очищению вечной болью.

– Где нам искать его?

– Везде. Начните с Дории. Ваши люди узнают его по реликвиям Забытых.

– Благодарю тебя за хорошую весть, кейче.

– Покончите с тем, на кого указала вам Тень как можно быстрее. Этого желает наш общий Властелин.

Кейче исчезла. Кирис невольно поежился – на полу не осталось ни малейших следов крови, а тело мальчика превратилось в темный прах. Маг поспешно покинул круг кварцевых столбов и подошел к ожидавшему у портала мастеру Х’зару.

– Я иду к архимастеру Храору, – сказал Кирис. – Ты же вместе со всеми командирами Молчаливых явишься в зал конклава через два часа.

Храор выслушал Переговорщика, и Кирис увидел, что архимастер очень доволен.

– Я не буду собирать совет магов, – сказал Храор. – Немедленно отправлюсь к нашей маленькой королеве и порадую ее хорошей вестью. А ты займись поисками этого Леодана. Не сомневаюсь, что Молчаливые быстро отыщут его. Откуда начнешь поиски?

– Я планировал начать с Дории. Но сейчас у меня появилась другая мысль. Я подумал о Каффарае.

– Не напоминай мне об этом отступнике и гордеце!

– Он всего лишь ошибался, архимастер. Считал, что ему ведома тайна бессмертия, а нам нет. Теперь он мертв.

– Мне нет до него никакого дела.

– Я вспомнил, что Каффарай устроил свою лабораторию на одном из островов у побережья Шура. Кажется, на Тихе. Можно начать поиски оттуда. И еще, нужно послать наших агентов не только в Дорию, но и в Дарнат. Не забудь, архимастер, что король Удай направил своего посланника с камнем Айвари именно в Дарнат. Это мне кажется очень подозрительным.

– Ты мудр, Кирис, – похвалил Храор. – Найди этого человека и сделай так, чтобы он не стоял у нас на пути. Нельзя позволить кому бы то ни было нарушить ход событий. Подбери надежных исполнителей, а после отправляйся в Дарнат. Я не доверяю Ашрану. Ты должен быть в Гале, когда столица сабеев падет.

– Слушаюсь, архимастер. Я доставлю Венец Бездны в Эре-Далор. – Кирис помолчал и с улыбкой добавил: – Но еще раньше сюда доставят голову Леодана.

Глава четырнадцатая

Сегодня закат был особенно красив. Он окрашивал причудливой формы облака в такие оттенки пурпура, что Леодан невольно залюбовался этой игрой красок. Но любоваться закатом он смог недолго; сумерки и крепчающий бриз заставили его уйти с пирса.

Юноша шел по пристани мимо пришвартованных торговых кораблей, рыболовецких фелюг и баркасов, мимо пирамид из мешков и ящиков, мимо огромных груд отбросов, сваленных прямо на пристань и облепленных тучами мух. Грузчики и моряки, полуголые, до черноты сожженные солнцем, благоухающие морской солью и застарелым потом, хмуро косились на Леодана – ярко одетый, с длинными завитыми волосами, он совершенно не вписывался в местный пейзаж. Порой в спину юноше неслись смешки и непристойные выкрики и предложения, но Леодан не обращал на них никакого внимания. Он думал о том, что прождал в порту напрасно – «Стриж» и сегодня не вернулся.

– Если бы я мог молиться тебе, Игерабал, – прошептал юноша, встав у края пирса и глядя в грязную воду, в которой плавали отбросы, дохлая рыба и бурые плети водорослей, – я бы просил тебя сделать меня дельфином, чтобы я мог доплыть до них и еще раз увидеть Вислава! Ты ведь не сделаешь так, что он забудет обо мне, правда? Он ведь вернется за мной, верно?

Дохлые рыбины выставляли из мутной черно-зеленой воды свои белые брюшки и молчали, как и положено молчать рыбе – что живой, что дохлой. Над головой носились чайки, но от их пронзительных криков Леодану стало еще тоскливее. Небо стало винно-красным, а корабли на рейде все больше превращались в черные силуэты на фоне сумеречного неба. Ветер усилился. Поежившись, Леодан зашагал к воротам гавани.

То, что за ним следят, он заметил уже в городе. Леодан остановился у прилавка зеленщика, разглядывая фрукты – и тут обратил внимание на немолодого человека, который стоял шагах в двадцати от Леодана и с любопытством разглядывал юношу. Человек был ухожен и элегантно одет, но Леодан сразу вспомнил историю с перстнем, двух жуликов, из-за которых едва не погиб в море, и потому быстро отошел от прилавка, пересек улицу и не оборачиваясь зашагал в сторону рыночной площади. Пока беспокоиться было не о чем – на улице было еще людно, а на углу, рядом с жаровней, на которой хозяин маленькой харчевни подрумянивал умопомрачительно пахнущие шашлыки, стояли двое солдат из городской гвардии Фанары и глазели на проходящих мимо молодых женщин. Поравнявшись с жаровней, Леодан оглянулся и увидел, что незнакомец продолжает идти за ним, как привязанный. И Леодан решился.

– Господин, – сказал он, подбежав к солдатам, – прошу у вас помощи! Вон тот человек следит за мной от самого порта, я уверен.

– Что? – Рослый гвардеец смерил Леодана презрительным взглядом. – Следит за тобой? Клянусь Америей, матерью богов, а мне какое до этого дело?

– Я боюсь, господин.

– Боишься? – Гвардеец посмотрел на своего приятеля, и оба расхохотались. – Ты, видать, ему понравился. Будь я проклят, если этот молодец не собирается провести с тобой веселый вечерок. Посмотри на себя! Я тебя сначала за девку принял.

– Господин, я в самом деле боюсь.

– Проваливай-ка отсюда, красавчик. – Гвардеец сплюнул сквозь зубы и похлопал себя по рукояти меча. – Не то доставлю тебя в холодную. В Фанаре, хвала богам, уличная проституция запрещена, что женская, что мужская. Что стоишь, урод? Я неясно сказал?

Леодан испуганно шарахнулся от стражников и побежал вверх по улице, стремясь побыстрее добраться до своей гостиницы. Впрочем, запала ему хватило ненадолго – миновав один квартал, он остановился, чтобы отдышаться. И с ужасом увидел, как незнакомец вышел из проулка между домами и направляется прямо к нему.

– Убирайся прочь! – завопил Леодан. – Я людей позову, я буду кричать!

– Дориец? – Незнакомец просиял. – О, воистину сегодня у меня счастливый день. Мало того что я нашел волшебный цветок, так он еще и вырос на моей родной земле.

– Люди, помогите! – слегка повысив голос, крикнул Леодан.

– О, не беспокойся, друг мой, я не намерен причинить тебе зло, – заговорил незнакомец, прижимая руки к сердцу. – Боги свидетели, я шел за тобой лишь потому, что был восхищен твоей внешностью. Какая стать, какая походка! Я раньше не видел тебя в нашем городе. Кто ты, друг мой?

– Разве это так важно?

– Поверь мне, очень важно! Но вначале позволь мне представиться. Меня зовут Залман, я тоже уроженец Дории, поэт и сочинитель пьес. Еще я совладелец местного театра. В Фанаре я, скажу без ложной скромности, весьма знаменит, да что там в Фанаре – во всей Оргелле. А ты, как я понимаю, приезжий?

– Верно. – Леодан немного успокоился. У Залмана было открытое и улыбчивое лицо весельчака и гуляки: человека с таким лицом трудно заподозрить в чем-то нехорошем. – Я Леодан, раб госпожи Касты.

– Раб? – Залман всплеснул руками. – Ты – раб? Что за счастливица твоя хозяйка, если может позволить себе иметь такого раба?

– Я вполне доволен своей судьбой.

– Боги, какая жалость!

– Это почему?

– Глядя на тебя, я подумал, что ты актер или танцовщик. Прости, друг мой, я ошибся. Приятного тебе вечера.

– Погоди, с чего ты взял, что я актер?

– Мне так показалось. Ты весьма изысканно одет, красиво двигаешься, и твои жесты полны изящества. Прости, друг мой, но я даже принял тебя вначале за девушку. Поэтому я подумал, что ты актер, играющий роли женщин. А мне как раз сейчас позарез нужен такой актер. Конечно, я знаю всех актеров в Фанаре, и мне стало безумно интересно – что за новая звезда появилась в нашем городе? Поэтому я и шел за тобой в надежде свести знакомство. Но теперь понимаю, что ошибся. Прощай!

– Стой, Залман. Прости, что я заподозрил тебя в дурных намерениях.

– О, не стоит! – Поэт внимательно посмотрел на Леодана. – Послушай, друг мой, а что ты делал в порту?

– Моя госпожа вместе с моим другом уплыли на корабле по важному делу. Я жду их возвращения и каждый день хожу в порт, чтобы встретить корабль.

– Надо же! Впервые встречаю такого вышколенного раба. Наверное, твоя хозяйка очень достойная женщина.

– Женщина? – Леодан закатил глаза в театральном ужасе. – Боги пошутили, когда дали ей при рождении женское тело. Готов поклясться, что во всей Оргелле не сыщется ни единого мужчины, который устоит против нее в поединке на мечах. Она не женщина – настоящая богиня войны.

– Как, ты сказал, ее имя? Каста? Я что-то слышал о твоей госпоже. – Залман почесал переносицу, исподлобья посмотрел на Леодана. – Мои… компаньоны рассказывали мне о ней. Но давай лучше поговорим о тебе. Чем больше я наблюдаю за тобой, тем больше у меня появляется желание попробовать тебя как актера. В конце концов, твоей госпожи сейчас нет в Фанаре. Не думаю, что ты слишком загружен делами, иначе не торчал бы целыми днями в порту. Нет желания поиграть на сцене? Я предлагаю хорошее дело, друг мой. Сможешь заработать дюжину ардженов.

– Твое предложение звучит заманчиво. А если я откажусь?

– Если бы ты был свободным человеком, я бы взял тебя измором. Я бы спал под твоей дверью и ходил бы за тобой по пятам. Но ты раб. Могу обещать тебе только одно: когда твоя госпожа вернется в Фанар, я сделаю все, чтобы выкупить тебя и сделать звездой своей труппы.

– Ты настырный человек, Залман.

– Очень настырный. И я умею ценить красивые вещи и талантливых людей.

– Я уже это заметил. – Леодан так и не понял, куда его определил поэт, в красивые вещи или в талантливые люди. – Но я никогда не играл на сцене.

– Это совсем не важно! Глядя на тебя, я уверен, что ты умеешь декламировать стихи. Ты ведь обучен грамоте?

– Обучен, но только дарнатской азбуке.

– Вот как? Бьюсь об заклад, у тебя куча талантов.

– Кое-что я умею, – опустив глаза, сказал Леодан. – Немного могу петь и танцевать, играю на цитре и флейте.

– Прекрасно! Я знаю дарнатский алфавит и смогу переписать для тебя роль знакомыми тебе письменами. А уж остальным актерским премудростям тебя быстро обучит Мамуля.

– Какая еще Мамуля?

– Мой друг и совладелец театра. Вообще-то его зовут Эгон, но мы зовем его Мамуля. Ты поймешь, почему. Ну так как, попробуем?

– Вообще-то я не против. А когда?

– Да хоть сейчас. Мой театр недалеко, в трех кварталах отсюда. И мои друзья как раз собираются разучивать мою новую пьесу. – Залман с улыбкой протянул юноше руку. – Идем, я приглашаю тебя.

Леодан колебался лишь одно мгновение. Где-то в душе еще шевелилось беспокойство, но любопытство взяло верх, и юноша ответил на рукопожатие Залмана.

– Друзья? – спросил он.

– И единомышленники, – добавил Залман.

* * *

В огромном деревянном сарае, тускло освещенном пламенем очага и масляными лампионами, расположились полтора десятка мужчин. Три человека спали на расстеленных в углу циновках, еще трое азартно играли в кости, переругиваясь друг с другом, но большинство расположились за большим дощатым столом, уставленном кувшинами и мисками со скудной едой – хлебом, овечьим сыром, овощами. У очага долговязая тощая женщина с угрюмым лицом помешивала в большом закопченном котле какое-то варево – видимо, горячий ужин для всей честной компании. Появление Залмана в компании с новеньким было встречено ревом восторга.

– Ах, какой миленький! – неожиданным басом выпалила рослая и дородная белокурая дама, облаченная в лилово-оранжевую хламиду и обвешанная драгоценностями, словно храмовый идол. Вскочила с заменявшего стул ящика, семенящими шажками подскочила к Леодану и восторженно всплеснула руками. – Великие боги, да он просто кукленочек! Ты все-таки разыскал его, Зал.

– Это Эгон, мой компаньон, – представил даму в хламиде Залман. – А нашего нового друга зовут Леодан.

– О, какая прелесть! – Эгон-Мамуля манерно помахал в воздухе пальцами, унизанными перстнями с огромными фальшивыми камнями. – Пр‑релестный юноша, клянусь маской Пантара! Позволь, мой сахарный, я тебя поцелую…

Леодан не успел среагировать – Мамуля сжал его в объятиях и крепко поцеловал прямо в губы, удушая молодого человека крепким перегаром и резким запахом каких-то притираний. Леодан ужом вывернулся из рук Мамули, избежав второго поцелуя.

– Дикарь! – засмеялся Эгон. – Дикий олененочек! Он мне нравится, Зал. Он должен быть с нами, я этого хочу!

– Он с нами, – заявил Залман громким голосом. – Он будет играть роль Натиссы.

Актеры окружили Леодана, с улыбками жали руки, хлопали по плечу. От них пахло сивухой и потом, в сарае было жарко, и у Леодана начала кружиться голова. Кто-то сунул юноше чашу с вином. Леодан машинально сделал глоток и едва не выплюнул вино обратно: в чаше было отвратительное дешевое пойло из перебродивших фруктов, которое в Дарнате называли «Последняя радость забулдыги».

– Это Хрис, – сказал Залман, показывая на тощего седого человека с красным носом. – Он исполняет роли старших богов и жрецов. Поэтому мы называем его между собой Хрис-Святоша. Хрис воистину великий актер – даже будучи вдребезги пьяным, никогда не забывает и не путает текст. Это Нерикс, он играет праведных мужей. Нефер у нас дока по части животных. А это Китис. – Залман подтолкнул к Леодану светловолосого парня лет двадцати пяти. – Он будет играть твоего возлюбленного Фаэна. Моя пьеса называется «Фаэн и Натисса». Правда, отличное название?

– А я буду играть твою кормилицу, – пробасил Мамуля и, подобрав подол хламиды, с неожиданной для своей комплекции легкостью взгромоздился на стол. При этом Мамуля раскрыл Леодану секрет своего внушительного роста: он был обут в котурны на платформе чуть ли не в фут высотой. – Увы, мое время прошло, и могу я теперь сыграть лишь служанок героини. А когда-то, братья, я играл молодых красавиц! И как играл! Видели бы вы меня в роли куртизанки Алетто. Весь зал рыдал, когда я произносил свой монолог!

– Началось! – подмигнув Леодану, шепнул молодой Китис.

Мамуля запустил пальцы в свои крашеные локоны, закатил глаза и, подняв к дырявому потолку сарая правую руку, продекламировал, удивительным образом изменив голос с густого баса на мягкий напевный тенор:

Родители? Я им давно простила То, как они со мною обошлись. По совести, я их благодарить Должна за жизнь, которую веду, За этот блеск, и роскошь, и богатства, Которыми везде окружена, За этот дом, за сад и за наряды, За ожерелья, кольца, серьги, пряжки, Которых у меня не счесть. Еще Любима я мужчинами, и власть Имею я над ними – даже царь Моей покорен воле, мне подвластен. Но я несчастна, слышишь ты – несчастна! О, как я одинока, Эвриал! Я знаю – мне завидуют, считая Что ветреной Алетто так легко И весело, и счастливо живется, Но кто узнает, сколько горьких слез Я проливала средь глубокой ночи, Очередного гостя проводив! Теперь мне кажется, что эти годы я Сожгла впустую, и моя душа Сгорела, превратившись в горький пепел. Себя я ненавижу…

Мамуля закрыл лицо пальцами и несколько минут молчал, тяжело дыша. Потом, как ни в чем не бывало, спрыгнул со стола и подошел к Леодану.

– Учись, мальчик, как надо играть, – сказал он.

– Давайте читать пьесу, – предложил Залман, разворачивая на столе свитки папируса.

Леодана усадили между Кирисом и Хрисом-Святошей. Залман начал читку. Леодан, несколько растерянный всем происходящим, сначала слушал Залмана без всякого интереса, но потом пьеса его захватила. Действие драмы происходило в столице Дорийского королевства Алории во времена, предшествующие правлению легендарного короля Гархуса. В междоусобной войне схватились две знатные дорийские семьи, и войну это ничто не могло остановить. Но вот однажды юноша Фаэн полюбил девушку Натиссу из враждебной семьи. Бог любви и радости Пантар сочетал молодых людей тайным браком, но злой Рок был против – и молодые люди погибают, примирив своей смертью два семейства. Актеры слушали, одобрительно кивали головами. Хрис-Святоша время от времени подливал всем вина. Мамуля сидел справа от Леодана, подперев голову рукой, и аккуратно, чтобы не размазать краску на веках, вытирал набегавшие на глаза слезы. Леодан не мог сказать, сколько прошло времени – наверное, очень много. Наконец Залман дочитал последний свиток.

– Вот моя новая пьеса, – добавил он, обращаясь к притихшим актерам.

– Восхитительно! – Мамуля всхлипнул, шумно высморкался прямо на пол. Тощий Святоша молча пожал Залману руку, потом то же самое сделали и Нефер, и Нерикс, и все остальные.

– Спасибо, – говорил растроганный Залман. – Спасибо, братья.

Леодан подумал, что ему из вежливости тоже стоило бы похвалить автора, тем более что пьеса ему действительно понравилась. Но ему помешала тощая угрюмая женщина.

– Садитесь жрать, – рявкнула она, подойдя к столу. – Похлебка давно готова. А я не собираюсь торчать тут с вами всю ночь.

* * *

– Нет, сто раз нет! – Мамуля, совсем по-женски подобрав полы своей расшитой хламиды, выскочил на сцену, схватил Леодана за руки, заглянул в глаза. – Я тебе не верю. И зритель не поверит. Ты просто декламируешь текст.

Леодан машинально заглянул в папирус. Он не перепутал ни единого слова, все прочитал так, как записал Залман. И что же он делает не так?

– Китис! – заорал Мамуля. – Китис, разорви тебя демоны, иди сюда!

– Он ушел, Эгон, – отозвался один из актеров, сидевших неподалеку от сцены и занятых починкой бутафорской колонны. – Зал отправил его за жратвой.

– Почему я всегда все узнаю последним? – Мамуля топнул ногой так, что облепившие перила на верхнем ярусе амфитеатра галки тучей взлетели в воздух. – Ладно, обойдемся без него. Представь себе, что я – это Китис. То есть Фаэн. Представил?

– Да. – Леодан снова заглянул в папирус.

– Хорошо. – Мамуля протянул к юноше унизанные браслетами руки, раскрыл ладони в зовущем жесте. – Он стоит под твоим балконом. Он влюблен. Он смотрит тебе в глаза. Прах тебя покрой, куда ты смотришь?

– Прости, я отвлекся. – Леодан смущенно потупил взгляд. – Что я должен делать?

– Жить! Не говорить слова, записанные на этом засратом папирусе, а жить, понял? Начинай!

Леодан кивнул, поднес папирус к глазам, пробежал еще раз надоевшие до тошноты строчки своего монолога.

Кто ты такой? Что делаешь ты здесь? Зачем меня в сей час ты беспокоишь? О, боги! Ты… Безумец! Как ты смеешь? Немедля уходи – когда тебя Под окнами моими кто увидит, Не миновать беды…

– Плохо! – Мамуля схватился за голову. – Где страсть? Где страх? Ты любишь этого парня, понимаешь?

– Понимаю.

– А я не слышу! Ты говоришь с ним, как пристав с пьяным бродягой, шатающимся по ночной улице. Где трепет сердца, беспокойство за любимого, который подвергает свою жизнь опасности, пробравшись в сад враждебного семейства? Ты бы видел свое лицо. Каменная физиономия, как у статуи Аквина на площади. А жесты? Они поважнее слов будут. Дай сюда! – Мамуля вырвал у Леодана папирус. – Вот, слушай:

Еще лицо не видела твое, Но поняла, что это ты, несчастный, Пришел сюда, чтоб мой покой нарушить, Заставить сердце леденеть от страха. Неужто не поймешь – тебя убьют, Коль здесь застанут, под моим балконом?

– Проклятие, Зал умудрился в слове «балконом» сделать две ошибки!

– Что? – не понял Леодан.

– Да так, ничего… Что скажешь?

Леодан пожал плечами. Сказать было нечего – Мамуля действительно мастерски проиграл прочитанный им маленький фрагмент. Голос актера звучал взволнованно, протяжно, с мольбой и страхом, лицо отражало все чувства, а движения руки, которую Мамуля то прикладывал к груди, то протягивал вперед в отстраняющем жесте, будто иллюстрировали слова роли.

– Вот что значит талант актера, – заявил Мамуля, промокнув лоб кружевным платком. – Смотри и учись.

– Мне обязательно жестикулировать? – спросил Леодан.

– Обязательно. Среди зрителей непременно найдутся три-четыре глухих пентюха, которые ничегошеньки не услышат из твоего щенячьего мяуканья на сцене. Ты должен продублировать свои слова жестами специально для всяких тугоухих ублюдков. Я уж не говорю о ценителях, которых в зале будет полно. И все они потом будут называть тебя бездарем, разбирая по косточкам твою дерьмовую игру. Приятно будет это слышать?

– Я не хочу играть. – Леодан развернулся и начал спускаться со сцены. Мамуля пару секунд в остолбенении смотрел юноше вслед, потом кинулся за ним, схватил за руку.

– Не смей меня трогать! – Леодан ударил актера по руке. – Катитесь к демонам с вашим театром. Не больно и хотелось.

– Постой, милый, не сердись. – Мамуля всплеснул руками. – Прости, если я тебя обидел. Ты талантливый, очень талантливый. Но актерское ремесло очень и очень непростое. Надо учиться. Я ведь в юности тоже учился. Мой импресарио меня палкой бил, если я путал слова роли. Так бил, что мой задний фасад стал в конце концов смахивать на задницу павиана. Я неделями на животе спал. Зато потом я не раз вспоминал его и его палку добрым словом, потому что они научили меня работать. Веришь?

– Верю. Но играть не хочу. Я ухожу.

– Тебя что-то гнетет, олененочек. Ты сегодня сам не свой. Что-то случилось?

– Ничего. Солнце уже садится. Мне надо в порт.

– Ах, понятно! – Мамуля рассмеялся мелким манерным смехом. – Тоскуешь по госпоже? Или по господину?

– Не твое дело. – Леодан почувствовал, что начинает злиться на Мамулю по-настоящему.

– Ты влюблен, верно?

– И это не твое дело. Оставь меня в покое.

– Как хочешь. – Мамуля сделал примирительный жест ладонями. – Но я ничего не решаю, тебя Зал приглашал. Вот ему все и скажешь. Он очень обрадуется. Я прям-таки вижу его сияющее от радости лицо! До премьеры пьесы осталось два дня, а исполнитель главной роли сматывает удочки. Очень по-дружески.

– Ты же сам видишь, что у меня нет таланта, – сказал Леодан, пытаясь смягчить ситуацию. – Почему бы тебе самому не сыграть эту роль?

– Почему? – Мамуля упер руку в бок. – Ах да, почему? Зритель придет смотреть на молодую красавицу – то есть на тебя. Зал уже по всей Фанаре раззвонил, что у него появился новый великолепный лицедей. А вместо новенького свеженького и миленького красавчика, юного и грациозного, выползу я – старый, толстый, страдающий отдышкой, с физиономией старого гиппопотама и походкой, как у пьяного матроса на берегу. Выпрусь на сцену, чтобы сыграть юную красавицу. Ха! Славное будет зрелище, клянусь маской Пантара! Ты не можешь уйти, миленький. Даже твои мысли тебя не извиняют.

– Какие мысли? При чем тут мои мысли?

– Притом. Я знаю, о чем ты думаешь. – Мамуля сложил накрашенные губы бантиком, смачно почмокал ими. – Ты ведь из-за ревности бесишься. Ты любишь этого парня – как его бишь там, Вислав? И я тебя понимаю: ооочень привлекательный мужчина!

– Что ты несешь? – Леодан почти с суеверным ужасом уставился на актера. – Ты не смеешь так говорить!

– Но я ведь правду сказал. Ты думаешь, что Вислав влюблен в твою хозяйку, не отрицай. Ведь думаешь, так? И тебя это о-очень огорчает. Очень-очень. Боишься, что они бросили тебя, забыли и ты больше не увидишь его.

– Заткнись!

– О, зачем же так грубо! – Мамуля подмигнул юноше. – Уж я-то знаю, что такое любовь. Это, можно сказать, моя стихия. И ты ошибаешься. Твоя госпожа не любит Вислава. Она никого не любит.

– Откуда ты можешь это знать, ты, старый…

– Тссс! – Мамуля приложил к губам палец, подхватил Леодана под локоть и отвел в сторону, в глубь сцены. – Я знаю. Чувствую. Я видел твою госпожу. Уж поверь мне, она никогда не полюбит ни одного мужчину. И твой сердечный друг ей совсем не нужен.

– Каста любит мужчин. На сабейском корабле она спала с их капитаном.

– Ну и что? Зов плоти – это одно, а любовь – совсем другое, мальчик. Любовь – это единение душ. Душа твоей хозяйки выжжена ее прошлым. Она совсем не та, за кого ты ее принимаешь. Она берет мужчин тогда, когда ее тело требует плотского сближения. Выбирает самцов, сильных, глупых и самоуверенных – таких, которыми может вертеть, как захочет. Вислав совсем другой человек. Каста видит это и потому никогда не отдастся Виславу, даже если твой возлюбленный останется последним мужчиной на этом свете.

– Я не могу понять, почему ты говоришь это с такой уверенностью.

– Потому что я… ясновидящий. Все актеры немного чокнутые и немного пророки. Мы так часто играем вымышленных людей, что для нас в сердцах людей настоящих не остается тайн. Мы можем манипулировать людьми как захотим. Заставляем их плакать, смеяться, сердиться, переживать, радоваться. И читаем то, что скрыто в их глазах. Я видел Касту в таверне в тот вечер, когда вы прибыли в Фанару. Мне не понадобилось много времени, чтобы увидеть ее душу. И я заметил, какими глазами ты смотрел на Вислава. Как ловил каждое его слово. Когда успел втюриться, дружочек?

– Пошел прочь! – Леодан сбросил с локтя руку Мамули, спрыгнул со сцены и пошел к выходу, не оглядываясь.

Актеры, возившиеся с колонной, оторвались от своего занятия, удивленно следили за молодым человеком. Мамуля, скрестив руки на груди, смотрел юноше в спину, насупив брови.

Леодан дошел до самого выхода и остановился. Глянул на смятый папирус, который продолжал сжимать в кулаке. Острая тоска сжала сердце – и отступила. Он вспомнил открытое улыбчивое лицо Залмана. В самом деле, этот жирный трансвестит прав: Залман надеется на него. Надо было отказаться с самого начала, а сейчас получается очень некрасиво. Тем более что по всей Фанаре на стенах уже написаны объявления о предстоящей премьере…

– Я знал, что ты не уйдешь, – сказал ему Мамуля, когда он вернулся. – Ты слишком хорош для того, чтобы быть гадом.

– Давай репетировать. Мне еще надо успеть в порт.

– Хорошо. И попрошу тебя сделать одну вещь. Сейчас, когда мы начнем работать, представь, что твоим партнером будет не Китис. Не я. Представь, что ты говоришь с Виславом. И все пойдет, как по маслу. – Мамуля потрепал Леодана за плечо. – Ну что, начнем?

– Начнем. – Леодан посмотрел на старого актера и засмеялся. – Мне будет трудно представить, что ты – это мой Вислав. Но я попробую. Для пользы дела.

* * *

Еще до захода солнца амфитеатр был забит народом. Залман то и дело выбегал из сарая, который теперь стараниями Мамули был превращен в гримерку, и, возвращаясь, повторял с восторженным замиранием в голосе:

– Полный зал! Полный зал!

Леодан чувствовал сильное волнение. Он уже успел облачиться в одежды героини. Потом Мамуля усадил его к обшарпанному бронзовому зеркалу и начал наводить на молодого человека грим. Для начала тщательно побрил юношу. Развел краски в плошках. Уложил длинные волнистые волосы Леодана в высокую прическу – «трагическую», как он выразился. Припудрил прическу блестящим порошком. Умело наложил на лицо Леодана тон, оттенил брови, подкрасил глаза и губы. Леодан наблюдал в зеркале, как благодаря искусству Мамули меняется его лицо. Эта метаморфоза нравилась ему: он и впрямь ощутил себя молодой женщиной. Впервые с того дня, как он покинул дом Узмая, он был удовлетворен своей внешностью.

– Красавец, просто красавец! – приговаривал Мамуля, орудуя гримерными кисточками. – Нет, красавица! Кто теперь скажет, глядя на тебя, что ты не женщина?

– Эгон, заканчивай! – велел вернувшийся в очередной раз со входа Залман. – Театр полон, все маются ожиданием. Пора начинать.

– Ты видишь, я творю, – раздраженно заявил Мамуля, поправляя Леодану контур правого глаза. – Твои плебеи подождут. Мне нужно еще немного времени.

– Плевать на твое творчество! Мы начинаем. Кайс, Афранис, на сцену! Где Пролог? Проклятие, куда делся этот кретин?

– Я здесь, Зал. – Пролог выглянул из-за двери, ведущей на сцену. – Выходить?

– Выходи и начинай! – Залман остановился рядом с Леоданом, осмотрел юношу и улыбнулся. – Именно такой я и представлял себе Натиссу. Ты великолепен.

– Уф! – вздохнул Мамуля, опуская руку с кисточкой. – Готово!

– Не готово, – сердито бросил Залман. – Ты сам не готов. Второй акт ваш с Леоданом, а ты все еще не надел костюм. Быстрее, покрой тебя проказа!

Леодан встал с бочки, на которой сидел, сделал несколько шагов. Высокие котурны затрудняли ходьбу, но в остальном сценический костюм смотрелся прекрасно.

– Ты должен был родиться женщиной, – глубоко вздохнув, промолвил Мамуля, меняя светлый парик на темный. – Боги, как ты прекрасен!

– Эгон, перестань смущать парня, – сказал Залман, однако еще раз одобрительно хмыкнул, глянув на Леодана. – Готовься, друг мой, скоро твой выход.

– Я… волнуюсь, – шепнул драматургу Леодан. Он чувствовал себя очень неважно: лицо горело, ноги вдруг стали слабыми, а волосы на голове, казалось, шевелятся, будто живые. – Вдруг у меня не получится?

– Я тоже волнуюсь. Эта пьеса – лучшее из того, что я написал за свою жизнь. Ты должен делать свое дело. И все время смотри на Мамулю. И на меня. Я буду за сценой и подскажу тебе слова, если ты забудешь роль.

– Идем, котеночек! – позвал Мамуля, делая Леодану призывающий знак ладонью. – Добрый засранец-зритель просто умирает от нетерпения.

Следуя за Мамулей, Леодан вышел в короткий коридор, ведущий к сцене. Здесь уже стояли Хрис-Святоша, исполнявший роль правителя города, Китис и актер, игравший Пролог. На сцене шла сцена поединка между сторонниками двух враждующих семейств. Двое актеров распластались на полу, изображая убитых, прочие азартно обменивались ударами деревянных раскрашенных мечей и палиц под одобрительные выкрики из зала. Это напоминало танец – два шага вперед, оружие скрестить, потом шаг назад, снова скрестить мечи. Леодан внезапно подумал, что Каста сейчас посмеялась бы от души, глядя на этот балет. Он осторожно выглянул из-за колонны в зал – и обомлел. Амфитеатр и в самом деле был полон. Люди толпились у самой сцены, и галерки по периметру амфитеатра были заполнены зрителями. Леодан почувствовал, как внутренности, было притихшие, вновь зашевелились у него в утробе.

– Великие боги! – шепнул он. – Они же разорвут меня на части.

Хрис-Святоша по-дружески хлопнул юношу по спине и прошел на сцену. Леодан слушал монолог Хриса и внезапно понял, что старый актер бессовестно перевирает роль. На репетициях Хрис говорил совсем другие слова – это Леодан помнил твердо. В полумраке кулис на противоположной стороне сцены появилось бледное лицо Залмана. Драматург был в ярости, размахивал руками, призывая на голову Хриса все мыслимые проклятия, но Леодан не мог слышать его слов. Хрис между тем закончил свой монолог и величественной походкой ушел за кулисы, сопровождаемый жидкими аплодисментами зрителей. Со сцены уволокли «убитых», и пришло время второго акта.

– Иди! – Мамуля легонько подтолкнул Леодана. – Твой выход…

Леодан и сам не помнил, как вышел на сцену. У него появилось жуткое ощущение стыда и одиночества, словно он стоял на сцене совершенно голый и все эти люди бесстыдно его разглядывали. Переборов сильнейшее желание убежать прочь, Леодан поискал глазами Залмана. Драматург стоял там же, где и раньше – он смотрел на Леодана с одобрением, губы его шевелились, раз за разом повторяя слова, с которых начинался текст роли:

Кто звал меня? Кормилица, ты где?

Леодан покосился в зал. На него смотрели сотни глаз – напряженно, внимательно, выжидающе. А юноша с ужасом понял, что ни слова не помнит из своей роли. Залман отчаянно жестикулировал за кулисами, на его лице блестел пот. Леодан молчал.

В зале начали смеяться. Леодан втянул голову в плечи, решив, что это над ним насмехаются, но он ошибся – по сцене, старательно раскачивая бедрами, продефилировал Мамуля. Подтолкнул себя кулаками под огромную накладную грудь, вызвав новый взрыв смеха в зале. Остановился возле Леодана. Залился мелким фальшивым переливчатым смехом, схватил руку юноши и поцеловал.

Леодан не слышал, что говорил Мамуля. Наверняка не те слова, что дал ему Залман. Наверное, что-то очень забавное, потому что зал время от времени разражался дружным смехом, от которого по спине Леодана ползли мурашки. Несмотря на всю свою растерянность, он сообразил, что Мамуля проигрывает сцену едва ли не с середины. Он смотрел на ярко накрашенное лицо старого актера, слушал его слова – и внезапно почувствовал, что к нему возвращается самообладание. И когда Мамуля закончил очередную тираду и замолчал, ожидая, когда начнет говорить Леодан, юноша почти совершенно пришел в себя. Он заговорил и сам поразился тому, как же звонко и отчетливо звучит на сцене его голос.

Кормилица, скажи – знаком тебе Тот юноша, что этим утром в храме Стоял от нас направо и так странно Разглядывал меня? Казалось мне, Что взгляд его насквозь меня пронзал, Как острый меч. Похож был на безумца Тот юноша, но почему-то я Вдруг ощутила странное томленье…

Он не мог разглядеть в полутьме сцены глаз Мамули, однако ощутил, что актер смотрит на него с одобрением. Он будто слышал голос Мамули: «Валяй, дружочек, ты все делаешь как надо!» Смешки в зале затихли, и Леодан чувствовал, что сотни пар глаз следят за каждым его движением, что зрители вслушиваются в его слова. Никогда прежде он не испытывал подобного чувства. Голова стала ясной, волнение ушло. Теперь он понимал, что все идет так, как должно.

Когда они с Мамулей покинули сцену, старый актер схватил его за руку и замирающим от восторга голосом прошептал:

– Божественно! Пррросто божественно!

– Не хвали меня, – ответил Леодан. – Все еще впереди. И я еще опозорюсь, вот увидишь.

– Ты справился, козленочек. Все получилось! Клянусь Пантаром, быть тебе достойной заменой старому Эгону…

Потом была сцена с Китисом, и Леодан, помня наставления Мамули, внушал себе, что перед ним не какой-то там Фаэн и не Китис, а Вислав – человек, отнесшийся к нему с такой заботой и ставший ему бесконечно дорогим. Он едва не назвал Фаэна Виславом, забывшись, но, к счастью, вовремя сделал паузу. Зрители громко аплодировали, когда они с Китисом, взявшись за руки, покинули сцену. За кулисами Леодан жадно выпил чашу разведенного водой вина – во рту у него пересохло, язык словно распух.

Происходившее дальше Леодан запомнил смутно. Он еще несколько раз выходил на сцену, что-то говорил, жестикулировал, стараясь все делать так, как говорил Мамуля. Он и сам поразился тому, как быстро пришло время его финальной сцены – той, в которой по пьесе Натисса закалывала себя кинжалом над телом Фаэна.

Он видел, как Фаэн произнес свой последний страстный монолог и ударил себя кинжалом в грудь. Кинжал был особенный – деревянное лезвие при нажатии на острие уходило в полую ручку, а потом выбрасывалось обратно мягкой пружиной. Со стороны и впрямь казалось, что кинжал по рукоятку ушел в грудь Фаэна. Самоубийство героя зал встретил гробовым молчанием. Леодан вытер потные ладони об одежду и медленно вышел на сцену, направляясь к распростертому на ней Китису.

Вислав, сказал он себе. Это лежит мой Вислав – окровавленный, мертвый, так и не узнавший о той любви, которую к нему питает тот, кто сейчас стоит на коленях у его тела. Он навсегда останется на проклятом острове, куда потащила его эта селтонская потаскуха Каста. Они больше не встретятся, никогда. Никогда – страшное слово. Неумолимое, как сама смерть. Надо было открыться раньше, пока Вислав еще не поднялся на борт «Стрижа». А я не смог этого сделать. Испугался, что Вислав неправильно меня поймет, плохо обо мне подумает и отвернется от меня. Не использовал единственную возможность признаться в своей любви. Боги, что я натворил?!

Леодан касался пальцами Фаэна, смотрел в лицо своего партнера – оно начало расплываться перед глазами. Слезы стекали по щекам юноши, поблескивая в свете факелов, размывая грим. Леодан молчал – он не мог говорить. Мешал вставший в горле ком. Зал безмолвствовал, наблюдая за этой немой скорбью. Когда же юноша смог заговорить, голос его был полон неподдельной муки.

Прощай, любимый. Ты вперед меня Ушел в страну, откуда нет возврата. Один лишь выбор мне оставил ты — Последовать твоим путем, Фаэн! Коль правду говорят, и души тех, Кто в этой жизни был любовью связан, Встречаются за гробом, чтоб уже Не расставаться вечность, я тогда Своим поступком счастье возвращаю, Которого меня лишила смерть. Когда ж неправда, вымысел все то, Что говорят о бытии посмертном, И только Тьма меня за гробом ждет, Не буду все равно я колебаться. Нет худшей Тьмы, чем жизнь без ласк твоих, Без нежных слов, любимый мой Фаэн! Вот твой кинжал, от красной крови липкий — Ему найду достойные я ножны!

– ПРЕКРАТИТЬ!

Зал охнул. Леодан замер с занесенным в руке деревянным кинжалом, с недоумением глядя на огромного детину, голого по пояс, который вскочил на сцену и нетвердой походкой направился к нему, размахивая мускулистыми ручищами.

– Прекратить, я сказал! – Детина обдал Леодана крепким перегаром, вырвал у него кинжал и отшвырнул к ногам стоявшего за кулисами Мамули. Голубые пьяные глаза парня были широко распахнуты и смотрели на Леодана с болью и недоумением. – Спятила, девчонка? Да этот лопух был недостоин такой красотки, как ты! Порази меня молния, если я дам тебе заколоться из-за какого-то дорийского прыща! Ты же просто куколка. Да я тебя буду на руках носить, только скажи. Осыплю ардженами с ног до головы. Эй, люди, – рыкнул детина, повернувшись к залу, – меня тут многие знают. Верно я говорю, а?

– Яааа… – промямлил Леодан и огляделся.

Он встретился взглядом с Мамулей. Старый Эгон раскинул руки, будто хотел обнять Леодана, губы его дрожали, в глазах был странный блеск. Он увидел лица Залмана, Хриса, прочих актеров, сбившихся в кучу за кулисами. Он повернул голову и глянул в зал. Его поразила наступившая тишина.

– Девушка, послушай Марсиуса! – крикнул кто-то из зала.

– Он дело говорит! – крикнул другой голос.

– Хватит тут крови. Мальчишка закололся, дурачок несчастный, а девушка пусть живет!

– Эй, актеры! Что за хрень вы тут развели? Довольно смертей. Слава Марсиусу!

– Слава! – подхватил зал. – Слава Натиссе!

– Красавица! – Марсиус бухнулся на колени рядом с «мертвым» Китисом, который выпученными глазами следил за происходящим. – Я, Марсиус, тебе говорю – живи! Ради меня! И со мной…

– Молодец, Марсиус! – кричали из зала. – Тащи красотку сюда! Эй, вина сюда! За Натиссу! За Марсиуса!

Амфитеатр заходился в криках и рукоплесканиях. С галерок на сцену летели цветы и ленты разноцветной материи. Женщины вытирали слезы, мальчишки свистели. Воодушевленный всеобщим гвалтом Марсиус схватил Леодана за руку и потянул со сцены. Однако Леодан, опомнившись, вырвался и убежал со сцены в уборную.

Он еще не отдышался и толком не пришел в себя, когда перед ним будто из-под земли возник Мамуля.

– Такого кошмара я даже представить не мог, – сказал он, улыбаясь. – Премьера провалена.

– Прости, Эгон, – простонал Леодан, с трудом поднявшись с бочки. – Я знал, что у меня ничего не выйдет.

– Ничего не выйдет? Милый мой, да ты просто король актеров! Я еще никогда не видел такой игры, клянусь Пантаром. Ты заставил плакать даже меня. Будь я проклят, если от Сабеи до Шура есть еще хоть один подобный тебе лицедей.

– Что из того? В моей душе нет радости, только пустота.

– Это пройдет. У тебя великий дар, мой друг. Ты умеешь заставить других людей чувствовать то, что в этот миг чувствуешь ты. Ты можешь передать им свое страдание, свое счастье и свое любовь. Делаешь их несчастными или счастливыми.

– Эгон, позволь мне уйти. Я должен побыть один.

– Конечно. – Старый актер ласково потрепал Леодана за плечо. – Но сначала прими от меня небольшой подарок.

Мамуля снял со своего запястья широкий серебряный браслет и протянул юноше.

– С виду он довольно невзрачен, – сказал он. – Но не суди о вещах по их отделке. Этот браслет поможет тебе совершить невозможное. Однажды, глянув на него, ты вспомнишь меня добрым словом. Бери.

– Я не могу принять твой подарок.

– Ты должен. Поверь мне, так нужно. Это ведь совсем не случайно, что мы с тобой встретились. В жизни вообще не бывает случайностей. Так что возьми браслет и пойдем со мной. Слышишь, какой шум? – Мамуля с улыбкой кивнул в сторону двери на сцену, из-за которой доносились крики и свист. – Они хотят видеть тебя. Они полюбили тебя, Леодан. И ты заслужил эту любовь. Видят боги, ты заслужил ее, как никто другой.

Леодан хотел ответить, но слова почему-то застряли у него в горле. Мамуля увлек его за собой, и несколько мгновений спустя Леодан обнаружил, что стоит на сцене, рядом с ним стоят остальные актеры, и зал заходится от криков и рукоплесканий. А потом вдруг все внезапно стихло, и Леодан услышал в этой неожиданной тишине тонкий пронзительный голос.

– Дарнатцы! – кричал голос. – В наш порт вошли дарнатские галеры! Их воины уже в городе. Они хватают и вешают сабеев! Дарнатцы в городе, люди!

Зал опустел в мгновение ока. В круге света от догорающих на сцене факелов осталась только актерская труппа Залмана.

– Сумасшедший сегодня выдался денек, – сказал Мамуля. – Сначала пьяный растроганный идиот сорвал спектакль, а теперь вот война началась. Что будем делать, Зал?

– Я-то для начала пойду выпью, – ответил драматург. – У меня от волнения и счастья потроха трясутся. Надо бы их смочить, чтобы не так тряслись. Уж меня-то дарнатцы не тронут, я им не нужен. Эх, не так я хотел закончить вечер!

– Я с тобой, Зал, – сказал Святоша.

– Идите, – напутствовал друзей Мамуля. – А я займусь нашим другом.

– Что ты задумал? – шепнул Мамуле Леодан.

– Хочу предложить тебе некоторое время пожить у меня.

– Это еще зачем?

– Тебе не стоит попадаться на глаза нашим дарнатским гостям, – со странной улыбкой пояснил Мамуля. – Пока твои друзья не вернулись за тобой, я позабочусь о тебе, мой красавчик.

– Мои друзья? – Лицо Леодана просветлело. – Ты веришь, что они за мной вернутся?

– Конечно. И мой долг передать им тебя в целости и сохранности. Так что идем… Нет, не стоит переодеваться. Этот наряд так тебе к лицу, что просто хочется кричать от восторга! И еще, он защитит тебя от недоброго взгляда тех, кто служит Злу. – Тут Мамуля внимательно посмотрел на юношу, и глаза его загадочно сверкнули. – А само Зло пока не в состоянии тебя увидеть.

Глава пятнадцатая

Солнце поднялось уже достаточно высоко, и с капитанского мостика дарнатского флагмана открывался великолепный вид на Фанару. Премьер-капитан Ашейн снял тяжелый бронзовый шлем, пригладил ладонью редкие напомаженные волосы. Шлем мешал Ашейну наслаждаться свежим ветром и пейзажем. Подскочивший адъютант немедленно принял шлем из рук премьер-капитана. Собравшиеся на мостике офицеры эскадры терпеливо ожидали распоряжений командующего.

И премьер-капитан, и его подчиненные были в отличном расположении духа. Фанара была захвачена в считанные часы. Три корабля эскадры – огромный флагманский гептарес «Звезда Дарната» и рейдерские галеры «Морской змей» и «Меч Игерабала» так внезапно появились на рейде порта Фанары, что никто ничего не успел предпринять. Четыре сабейских корабля, стоявших на якоре в порту, были захвачены абордажными командами с галер за полчаса – сабеи были слишком ошеломлены, чтобы оказать серьезное сопротивление. Поэтому потери были минимальными – с полдюжины убитых и примерно два десятка раненых. Две сотни пленных сабеев заперты в одном из портовых доков под охраной подразделения Морских львов, и проживут они ровно столько времени, сколько понадобится плотникам для сооружения огромной виселицы на центральной площади Фанары. Город полностью принадлежит дарнатцам. Единственным местом в Фанаре, где еще не побывали дарнатские морпехи, остался царский дворец.

– Что правитель Эркас? – нарушив молчание, спросил премьер-капитан у командира Морских львов Гаэля. – Вы передали ему мой ультиматум?

– Еще ночью, премьер-капитан. Не сомневаюсь, что в полдень он сдастся. Деваться ему некуда, дворец окружен моими людьми. У него лишь горсть придворной гвардии и небольшой отряд милиции. Против моих Морских львов они не устоят.

– Я слишком дорожу вашими людьми, Гаэль, чтобы поливать их кровью этот презренный клочок земли. Надо поторопить правителя, – сказал Ашейн. – Поручаю это вам, Гаэль. Дайте этому жалкому царьку последний шанс. Амман!

– Да, премьер-капитан! – Один из офицеров шагнул вперед.

– Какова дальность боя огнеметных баллист?

– Тысяча двести шагов, премьер-капитан. Может быть, немного больше.

– Мы можем подойти к берегу так, чтобы дворец оказался в зоне поражения?

– Думаю, что да, премьер-капитан.

– Отлично. Слышали, Гаэль? У вас час времени на переговоры. По возможности сообщите мне о результатах. Если Эркас будет тянуть время, через час отводите людей от дворца. Я не хочу, чтобы наши баллисты повредили вашим людям. Полагаю, один показательный залп сделает Эркаса посговорчивее.

– Прекрасная мысль, премьер-капитан! – просиял Гаэль. – С вашего позволения я немедленно отправляюсь на берег.

– Сегодня будет жаркий день, – засмеялся Ашейн. – По местам, господа. Идем к берегу!

На гептаресе засвистели боцманские дудки, моряки забегали по палубе и мосткам, занимая предписанные места. Загрохотали наворачиваемые на кабестаны якорные цепи, на гребной палубе забухали задающие ритм барабаны. Четыреста шестьдесят гребцов одновременно взялись за весла, огромные окованные медью лопасти дружно поднялись над водой и так же дружно ударили по ней. Гептарес дрогнул, тяжело двинулся вперед, постепенно набирая скорость. Четыре сверхмощные баллисты – две на носу и две на корме – спешно готовили к бою их расчеты: обнаженные до пояса комендоры с натужным хэканьем поворачивали рычаги боевых механизмов, поливали маслянистой смазкой направляющие желоба. Из оружейного трюма тащили метательные снаряды – тяжелые оперенные стрелы по шесть локтей длиной, и корзины, в которых лежали пироколлодиевые гранаты, тщательно обернутые в войлок. Ашейн не мог видеть, как готовят к бою еще восемь меньших баллист на нижней палубе, однако не сомневался, что комендоры Аммана очень скоро будут готовы нанести сокрушительный залп по дворцу правителей Оргеллы. И довольно улыбался в седые усы.

Гептарес медленно и величественно шел к берегу, в его кильватерной струе держалась галера «Меч Игерабала». Вторая галера, «Морской змей», между тем направилась к выходу из порта – нельзя допустить, чтобы хоть один баркас ускользнул из Фанары. И пора подумать о том, чтобы написать победное донесение в Адмиралтейство.

Вышколенный слуга появился на мостике в момент, когда отбили очередные склянки. Ашейн взял с подноса серебряный кубок с пуншем, отпил глоток.

– Боевой курс! – негромко приказал он.

Барабаны на гребной палубе заухали чаще. Гептарес набирал скорость, и берег становился все ближе и ближе. Ашейн уже мог разглядеть на пристани застывшие фигуры горожан, следивших за приближением дарнатских кораблей. Премьер-капитан догадывался, какие чувства ими владеют. Они испуганы, эти люди. Они никогда не видели ничего подобного. И вряд ли еще когда-нибудь увидят. Такое зрелище должно внушать трепет даже богам.

– Час прошел, – сказал Ашейн, обращаясь то ли к слуге, то ли к застывшему подле командующего адьютанту, то ли к деревянной фигурке Игерабала на алтаре в центре мостика. – Есть новости от Гаэля?

– Нет, мой господин, – ответил адъютант.

– Открыть огонь! – все тем же спокойным тоном приказал премьер-капитан.

Баллисты, грохотнув, дружно метнули снаряды с пироколлодиумом. Прошло несколько секунд, и Ашейн увидел, как из-за деревьев и крыш аккуратных домов Фанары поднимается огромное облако черного дыма.

* * *

Все свободные от вахты моряки «Стрижа» собрались на носу судна. Здесь же был и капитан Фасис. Каста подошла к нему, и ей не понравилось выражение лица капитана.

– Что случилось? – спросила она.

– Не знаю. Но мне это не нравится. Не таким я хотел видеть наше возвращение домой!

Каста посмотрела на султан черного густого дыма на горизонте.

– Это Фанара? – спросила она.

– Фанара. Мы сейчас в двадцати милях от берега, недалеко от входа в бухту. – Капитан обвел взглядом своих людей. – Волей-неволей придется подойти ближе, чтобы отправить шлюпку с разведчиками.

– Чего ты опасаешься?

– Я не знаю, откуда взялось это облако, но слепому понятно, что в Фанаре происходит что-то нехорошее. Может быть, это просто пожар, а может быть…

– Война? – договорила Каста за капитана. – С кем?

– У Оргеллы только один враг – Дарнат. Ходили тут слухи, что дарнатцы собираются покончить с сабейскими вольными капитанами. Сабеи – частые гости в Фанаре, и наш правитель заключил союз с Сабеей. Дарнатцам все это очень не нравилось.

– И ты думаешь сейчас, стоит ли нам входить в порт?

– У меня нет выбора.

– Понимаю. Долг капитана перед судовладельцем?

– Я сам владелец моего корабля. Это долг перед ними. – Фасис обвел рукой своих моряков. – Две трети моих людей родом из Фанары. Там остались их семьи. Моя жена и трое детей тоже там.

– Что ты предлагаешь, Фасис? – Каста заранее знала, какой ответ даст капитан, но все же задала этот вопрос.

– Сначала я хотел бы знать, поможешь ли ты нам.

– Мы еще не знаем, что происходит в Фанаре, – ответила Каста. – Если в городе пожар, моя помощь вам не понадобится. А если началась война с Дарнатом, я с удовольствием приму участие в драке. Я еще не забыла Башню Молчания и корабль, на котором меня пустили в море подыхать от голода и жажды. Есть что припомнить дарнатским сволочам.

– Я ждал этого ответа. – Лицо Фасиса просветлело. – Спасибо, Каста.

– Вы так говорите, будто вражеский флот уже показался на горизонте, – развел руками Вислав.

– Парус! – закричал наблюдатель с марса. – Вижу парус!

– Вот и ответ, Вис, – усмехнувшись, сказала Каста. – Знать бы, что это за судно.

– Сейчас узнаем. – Фасис вынул из сумки на поясе предмет, похожий на короткую трубку из полированной меди, взбежал по лесенке на бак и, встав подле наблюдателя, поднес трубку к глазу.

– Дарнатец! – крикнул он. – Дарнатская галера!

– Значит, все-таки война, – сказала Каста. – Ты не мог ошибиться, Фасис?

– Не веришь, взгляни сама. – Капитан протянул девушке подзорную трубу. – Ты жила в Дарнате, так что вряд ли перепутаешь их боевую галеру с другим кораблем.

– Стоп! – Вислав поднял руку. – Слышали?

Тонкий протяжный звук пронесся над морем и растаял в воздухе. Капитан Фасис первым догадался, что это такое.

– Сигнал тревоги, – произнес он, пряча подзорную трубу обратно в сумку. – Они заметили нас. Мы еще можем уйти.

– Уйти? – Каста с удивлением посмотрела на Фасиса. – Уйти?

– Мы быстроходнее, чем дарнатское судно. Попробуем оторваться от него, а потом, когда стемнеет…

– Поднимай людей. Нужно быть готовыми ко всему.

– С тобой не заскучаешь, – сказал Вислав, когда они вернулись в каюту. – Хотя выбора у нас все равно нет. Позволишь сражаться рядом с тобой?

– Сначала помоги мне завязать ремни, – сказала Каста, надевая кирасу. – Ага, вот так! И не надо гладить меня по заднице.

– Рука скользнула, – с самым невинным видом заявил Вислав, возясь с наплечником. – Все, готово. Еще чем я могу тебе помочь?

– Больше ничем. – Каста быстро заплела волосы в косу, закинула ее за спину, взяла со столика перчатки и меч. – Стреляй метко. И постарайся, чтобы тебя не убили.

– Тебе будет жалко, если меня убьют?

– Мне-то будет, но больше – Леодану. Не хочу быть вестником горя. Пошли!

На миделе уже собрались три десятка вооруженных копьями и луками моряков – половина команды «Стрижа». Появление Касты и Вислава они встретили одобрительными криками и стуком оружия о щиты. Капитан Фасис шагнул к девушке.

– Я приказал идти на средней скорости. Нужно беречь силы гребцов, – сказал он.

– И это все твои люди? Негусто.

– Добавь рулевого, Телониса, кока, меня и моего юнгу. Есть еще трое спасенных тобой дорийцев, их тоже можно вооружить. Уже сорок человек. А с тобой и твоим другом нас уже целая армия.

– Приятно это слышать, Фасис, но ты мне льстишь. Сколько воинов может быть на дарнатской боевой галере?

– Смотря какая галера. В среднем пятьдесят-шестьдесят воинов, на ударных галерах – до сотни. Из них больше половины солдаты, остальные – члены команды.

– А еще баллисты, – добавила Каста.

– У меня есть один скорпион на корме, – сказал Фасис.

– Скорпион – это не баллиста. Он не может стрелять зажигательными снарядами, – подал голос Вислав.

– Сколько у тебя гребцов, Фасис? – внезапно спросила Каста.

– Сто шестьдесят человек. А что?

– Оружие на корабле найдется?

– В арсенале есть еще копья, дротики и топоры. Что ты задумала?

– Сделаешь то, о чем я тебя попрошу?

– Все, что захочешь.

– Тогда пошли на гребную палубу. Не будем терять времени.

* * *

Старший помощник на «Морском змее» Рис-Хашан наблюдал с мостика, как его люди готовятся к бою – у бортов занимают позиции лучники, а пятьдесят легионеров строятся в каре, чтобы в случае чего отразить атаку абордажных групп с неизвестного корабля. Между тем чужак подошел к «Морскому змею» на расстояние в семь-восемь перестрелов, и Рис-Хашан, старый опытный моряк, сразу определил, что это оргельская бирема, крепкое, верткое и быстроходное судно, ничем не уступающее сабейским пиратским кораблям. Оргелец шел на веслах, со спущенным парусом, но скорость, судя по тому, как быстро сближались два корабля, у него была приличная.

– Поворот ноль три ноль! – скомандовал Рис-Хашан рулевому. – Держать судно по ветру. Я к капитану.

Капитан сидел за столом в своей каюте и пил вино. С того момента, как наблюдатель сообщил о приближении чужого корабля, капитан повел себя очень странно. Он вдруг побледнел, немедленно покинул мостик и уединился в каюте, предоставив помощнику готовить экипаж и корабль к возможному сражению. Рис-Хашан тогда с досадой подумал – вот что бывает, когда Адмиралтейство назначает капитанами боевых судов разных сухопутных крыс, вся заслуга которых в их высоком происхождении. Сам Рис-Хашан выслужился из простых матросов, был настоящим морским волком и не испытывал к своему начальнику ничего, кроме презрения, которое, впрочем, тщательно скрывал. Служба есть служба, и не так уж важно, кто твой начальник, тем более что с таким капитаном Рис-Хашан чувствовал себя на «Морском змее» полным хозяином. Войдя в каюту, Рис-Хашан снял кожаный шлем, почтительно поклонился и сообщил, что готов атаковать чужой корабль.

– Здесь приказы отдаю я, – не глядя на Рис-Хашана сказал капитан, наполняя кубок из серебряного узкогорлого кувшина. – И я решаю, атаковать их или нет. Запомни это, Рис-Хашан.

– Конечно, капитан, – ответил помощник, сохраняя непроницаемое выражение лица. – Прикажете атаковать?

– Что это за корабль?

– Оргельское судно. Мне приходилось бывать на таком. Сто сорок весел, человек тридцать команды. Метательных машин на таких судах не бывает. Для нас не составит труда пустить их на дно.

– Баллисты, – Капитан сделал глоток вина. – Пусть экипаж готовит баллисты, это главное.

«А ты тем временем будешь напиваться, грязная свинья», – подумал Рис-Хашан и вслух добавил: – Баллисты готовы, капитан.

– Тогда сожги их во имя Гештана и оставь меня в покое! – Капитан жестом велел Рис-Хашану уйти.

– На вашем месте, капитан, я бы надел доспехи, – посоветовал Рис-Хашан уже в дверях. – Стрела из хорошего лука иногда пробивает деревянные стены каюты.

– Погоди. – Капитан протянул Рис-Хашану свой кубок. – Выпей со мной.

– Благодарю за честь, господин. – Помощник принял кубок, залпом выцедил вино. Такого отличного шериба ему давно не приходилось пробовать. – Я пришлю слугу, чтобы помог вам подготовиться к битве.

– У меня какое-то нехорошее предчувствие, Рис-Хашан.

– В своем первом бою я тоже нервничал, капитан. Это нормально.

– Знаю, – огрызнулся капитан. – Ступай, готовь корабль к бою.

Трус, подумал Рис-Хашан, наблюдая в полуоткрытую дверь, как капитан с помощью слуги облачается в позолоченную кирасу и поножи Священного Легиона. Сосунок. Баба в доспехах. Боги, кого эти идиоты из Адмиралтейства ставят капитанами! Но в одном этот мальчишка прав: пожалуй, не стоит допускать ближнего боя. Расстрелять это судно огненными гранатами, и дело с концом. Нечего рисковать жизнями людей и исправностью корабля.

– Баллисты заряжай! – скомандовал Рис-Хашан и побежал на мостик.

* * *

На гребной палубе было темно и душно, воздух был пропитан вонью пота и немытых тел. Каста осмотрела прикованных к веслам рабов. Грязные, заросшие, полуголые, покрытые шрамами – какие из них воины? Но попробовать стоит. Тем более что мускулы многих из гребцов производят впечатление.

– Слушайте меня! – крикнула она, обращаясь к рабам. – Кто из вас понимает по-селтонски?

– Они большей частью дорийцы, Каста, – шепнул капитан.

– Превосходно. Тогда я буду говорить по-дорийски. Все меня слышат?

Гребцы зашевелились, у многих оживился взгляд. Десятки пар глаз смотрели на Касту с недоумением и любопытством. Никто из рабов не мог понять, почему женщина-воин пришла говорить с ними.

– Слушайте внимательно. – Каста сделала паузу. – Меня зовут Лейда Элеа Каста. Я селтонка. Когда-то я была рабыней, такой же как вы. И еще – я воин. Сейчас мне нужны воины. Этот корабль вот-вот атакует дарнатская галера. Силы неравны. Если дарнатцы захватят этот корабль, все мы погибнем или станем рабами. Если «Стриж» будет потоплен, мы утонем вместе с ним. Нас никто не будет спасать, а если и вытащат кое-кого из воды, то лишь затем, чтобы посадить на весла или продать на рынке. Рабство или смерть – вот и весь выбор, который у вас остается. Но есть третий путь. Я предлагаю вам сделку. Сейчас капитан Фасис освободит вас. Я знаю, что вы не любите капитана Фасиса, потому что вы его рабы. Я знаю, что вы не любите моряков этого корабля, потому что они относились к вам как к рабам. Но сейчас у нас общий враг. Вы должны забыть старые обиды. Поэтому сначала вы принесете клятву верности мне, Лейде Касте. Каждый, кто сделает это, получит свободу и станет моим воином. Он получит оружие и право на часть добычи, если мы захватим ее. Кто не желает сражаться и умереть свободным, останется на веслах, и может быть, боги улыбнутся ему и сохранят его жалкую жизнь – он сменит весла оргельского корабля на весла дарнатского. Всем ли понятны мои слова?

– Я готов! – Коренастый бородач поднялся с банки, сверкнул глазами. – Клянусь всеми богами, что пойду за тобой на смерть, женщина.

– И я! – крикнул еще один из рабов.

– И я! Возьми меня!

– Я тоже!

На гребной палубе поднялся крик – гребцы вскочили со своих мест, размахивали руками, старались перекричать друг друга, привлечь к себе внимание странной женщины, которая пришла дать им долгожданную свободу. Каста вздохнула, ей вдруг стало хорошо на душе – все сто сорок гребцов выбрали путь свободы. Из трюма кричали сменщики гребцов, просовывая сквозь решетку люка грязные пальцы.

– Хорошо! – крикнула Каста, подняв руку и призывая гребцов замолчать. – Когда придет ваш час, вы будете сражаться. Но пока вы должны грести. Грести так, словно от каждого взмаха весла зависит ваша жизнь.

– Ты доверяешь им, Каста? – тихо спросил Фасис. – Не думаешь, что они переметнутся к врагу?

– Не думаю. Пусть твои люди приготовят для них оружие. И ждите моего сигнала.

На гребной палубе снова забил задающий ритм барабан, и воодушевленные гребцы налегли на весла. Каста и Фасис поднялись наверх. Вислав уже сидел на вантах вместе с другими лучниками, привязав себя к рее. Он помахал Касте рукой, и девушка ответила ему улыбкой.

– Они уже близко! – крикнул Вислав, поудобнее перехватив лук. – И сейчас пошлют нам весточку о себе.

Будто подтвердив слова Вислава, снаряд, пущенный из дарнатской баллисты, пролетел над палубой «Стрижа» и упал в воду.

– К бою! – крикнул капитан Фасис, вытягивая из ножен кортик. – Атака!

Удары барабана стали чаще. «Стриж» разгонялся все больше и больше, с каждым взмахом весел все ближе приближаясь к дарнатской галере. Еще один пущенный с дарнатского судна снаряд перелетел по всей длине «Стрижа», заставив моряков на палубе втянуть головы в плечи. На корме люди Фасиса ждали приказа у заряженного скорпиона, часть моряков таскала из арсенала оружие на гребную палубу, но большая часть команды, готовая к бою, собралась на носу корабля, у абордажного мостика. Каста присоединилась к ним.

– Ты собираешься их таранить? – спросил Фасис.

– Ты капитан, вот и командуй. Я ни хрена не понимаю в морской войне.

– Я думал, ты всезнающа, как богиня мудрости Адейна. Но пока мы все делаем правильно. Мы идем лоб в лоб, и дарнатцы не могут использовать свои баллисты в полную мощь. Стреляют наугад. Но потом нам придется развернуться, иначе мы столкнемся.

– Не придется. – Глаза Касты сверкнули. – Мы не будем отворачивать. Вели рулевому держать курс прямо на их галеру.

– Спятила, женщина? Мы столкнемся с ними!

– Не столкнемся, вот увидишь. И дай команду набрать предельную скорость.

– Предельная скорость! – заорал Фасис и почти с восторгом глянул на Касту. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, женщина.

* * *

Рис-Хашан наблюдал за маневрами приближающегося судна, и его забавляла самоуверенность оргельского капитана. Жалкий болван, решил взять его, Рис-Хашана, на испуг! Идет в лобовую атаку, корчит из себя героя. Посмотрим, как поведет себя этот червь, когда расстояние сократится до одного перестрела…

– Баллисты, к бою! – приказал Рис-Хашан.

Кормовые баллисты дружно метнули огненные гранаты в приближающее судно. Рис-Хашан с досадой ударил кулаком по поручням. Опять перелет. Возможно, все дело в том, что проклятый оргелец имеет слишком низкую осадку. Да и скорость у него приличная, не многие дарнатские корабли могут похвастать такими же ходовыми качествами.

– К бою! – закричал он. – Ниже прицел! Лучники, товсь!

На палубе появился облаченный в броню капитан. Рис-Хашан с удовлетворением подумал, что сопляк все-таки переборол свой страх. Пусть толку от него никакого, но его появление должно воодушевить людей.

– Первый манипул, строиться в «черепаху»! – приказал Рис-Хашан. Капитан поднял голову, обернулся, увидел своего помощника на мостике и спешно поднялся к нему.

– Расстояние – два перестрела! – объявил командир легионеров Альхам, меняясь в лице.

– Что происходит? – Капитан подскочил к Рис-Хашану. – Почему этот корабль еще не на дне?

– Сейчас он пойдет на дно, – спокойно сказал помощник. – Баллисты, к бою!

Наконец-то, вздохнул Рис-Хашан. Одна из гранат пролетела мимо, но вторая угодила прямо в корму проклятой биремы. На «Морском змее» раздался дружный торжествующий рев. Однако пылающая бирема продолжала идти прямо на «Морского змея». Самоубийственная атака, глупая и бесполезная. Все равно свернет, хотя… Их корабль горит, терять им нечего.

– Господин, расстояние быстро сокращается, – сказал Альхам, и голос молодого офицера дрогнул. – Они протаранят нас.

– И что из того? Готовьте своих людей. Лучники, пли!

– Что ты делаешь? – Капитан схватил Рис-Хашана за руку, лицо его было бледным, глаза безумными. – Немедленно меняй курс!

– Господин, этого нельзя делать. Они…

– Меняй курс! – Капитан с ужасом смотрел на рассекающую волны горящую бирему, оставляющую за собой черный дымный шлейф, на столпившихся на носу вражеского судна моряков, которых, казалось, совсем не беспокоил град стрел с дарнатского корабля и бушующее на корме их судна пламя. Варвары, будь они прокляты. Капитану «Морского змея» вдруг показалось, что приближается его смерть.

– Они протаранят нас! – завопил он в панике. – Сменить курс!

Рис-Хашан хотел разубедить капитана, но не успел: стрела, пущенная с биремы, угодила ему в горло и перебила шейные позвонки. Его кровь забрызгала позолоченные доспехи, руки и лицо капитана, заставив того скорчиться в приступе рвоты. Когда капитан «Морского змея» пришел в себя, то увидел, что вражеская бирема вот-вот врежется в его судно.

– Поворооооооот! – закричал он, не помня себя от ужаса.

Страшный удар повалил его на палубу, и больше капитан «Морского змея» ничего не видел, потому что лишился сознания.

И все-таки нервы у них не из железа, подумал Фасис. Дарнатский корабль начал разворачиваться. А эта девчонка – просто молодец.

– Суши весла по правому борту! – крикнул Фасис.

Весла мигом втянули в порты, а еще через несколько секунд «Стриж» врезался в ряды весел по левому борту дарнатской галеры, ломая их, будто тростинки. На палубе, даже сквозь неописуемый грохот и скрежет, было слышно, как страшно вопили гребцы на вражеском корабле, которым их же весла ломали кости. На палубу «Стрижа» обрушился дождь деревянных обломков, бирему развернуло, и тут же команда Фасиса начала бросать абордажные концы на вражеский корабль. В дарнатцев полетели стрелы, дротики, метательные ножи.

Командир дарнатских легионеров Альхам был готов ко всему. Но то, что он увидел, когда оргельские корсары хлынули на палубу галеры, поразило его до дрожи в ногах. Через борт по абордажным фалам и по корвусу на «Морской змей» во множестве лезли грязные, одетые в лохмотья, заросшие бородами дикари, больше похожие на зверей, чем на людей. В их глазах было бешенство, в их руках – самое неожиданное оружие – от топоров и багров до кухонных вертелов, обломков весел и обрывков железных цепей. А во главе этого сброда была светловолосая женщина в кожаном панцире и с мечом в руке, которая, перепрыгнув через борт, тут же зарубила лучника, концом меча достала другого и с яростным воплем бросилась прямо в гущу его легионеров, раздавая смертельные удары направо и налево.

Освобожденные Кастой гребцы потоком хлынули на палубу «Морского змея», смяв и рассеяв легионеров. Те, у кого не было оружия, дрались кулаками, кусками канатов, выхваченными из поставцов факелами, вырывали у дарнатцев мечи и палицы, кусались, выдавливали глаза, выталкивали дарнатских воинов за борт. Альхам бросился на женщину с мечом, но пущенный с пяти шагов дротик повалил его на палубу, и командир легионеров был немедленно затоптан сражающимися. Начальник первого манипула Нефас, огромный длиннобородый воин с широким волнистым мечом также попытался остановить Касту, однако селтонка отразила его свирепые выпады, сама атаковала широким секущим ударом – Фламейон разрезал бронзовый нагрудник, вскрыв артерию под мышкой дарнатского офицера. Дарнатец с криком боли и ужаса попятился назад, зажимая рану, и в следующее мгновение Каста колющим ударом Фламейона пригвоздила его к мачте. Оставшись без командиров, «черепаха» развалилась, легионеры в панике разбегались в разные стороны. Их тяжелые, подкованные бронзой сандалии скользили на политых кровью досках палубы, жестокие удары сыпались на них со всех сторон. Очень скоро на миделе «Морского змея» не осталось ни одного живого легионера. Часть дарнатцев, сбившись на носу и корме, отстреливалась из луков и метала в атакующих корсаров копья, но моряки Фасиса и гребцы Касты быстро подавили это сопротивление. Бак корабля был очищен от дарнатцев, часть нападавших хлынула вниз, на гребные палубы, преследуя уцелевших в побоище на палубе моряков и легионеров. Дарнатских гребцов не трогали – таков был приказ Фасиса, – а вот охрану и надсмотрщиков перебили в мгновение ока. На корме полтора десятка легионеров довольно долго удерживали позицию, отбиваясь длинными копьями, однако Каста крикнула им по-шурретски, чтобы они сдавались, обещая пощаду – и легионеры, недолго думая, побросали оружие. «Морской змей» был захвачен.

Дарнатского капитана схватили моряки Фасиса – он не сопротивлялся. Золоченые доспехи, поножи, шлем и алый плащ Священного Легиона с капитана сорвали, и блестящий дарнатский аристократ предстал перед Кастой в рваной тунике, замаранной кровью и блевотиной, с разбитым лицом и слипшимися волосами. Однако Каста сразу узнала его, и в ее крике была такая ярость, что капитан Фасис невольно попятился от селтонки, а Вислав, напротив, бросился к ней с другого конца галеры.

– Кувлад?! Ты?

Капитан тоже узнал девушку. Челюсть его отвалилась, глаза остекленели от ужаса. Он попытался закрыть лицо руками, чтобы не видеть явившийся ему чудовищный призрак, но Каста схватила его за запястье, рванула к себе, заглянула в глаза Кувлада и неожиданно тихо произнесла:

– Не ожидал, милый?

Кувлад замычал что-то. Ноги его подкосились, мочевой пузырь от страха опорожнился. Он упал на колени, обхватил забрызганные кровью сапоги Касты. Девушка с отвращением наблюдала, как под Кувладом расплывается лужа мочи. Моряки Фасиса и освобожденные гребцы хохотали, тыкали в пленника древками копий, осыпали его ругательствами, пленные дарнатцы опускали глаза, охваченные стыдом за своего командира. А Кувлад продолжал сжимать ее ноги, словно напуганный ребенок, и глаза его были полны ужаса и мольбы, а изо рта вылетали только хриплые бессвязные звуки, как у человека, которому снится кошмар. И Каста вдруг почувствовала, что ярость, гнев, бешеная жажда крови уходят – остаются только горечь и стыд.

Великая Шантэ, ведь она когда-то любила этого человека!

Трясущееся, скулящее от страха существо, ползающее у ее ног в луже мочи, – человек?!

Каста занесла меч.

– К-а-а-а-с-х-ик-н-е-е-е-у-уу-б…! – Кувлад уже не мог ничего сказать, только шевелил губами и продолжал смотреть на нее. Взглядом животного – такие глаза бывают у теленка, когда мясник приставляет к его горлу нож.

– Будь ты проклят! – Каста плюнула на дарнатца, вбросила меч в ножны и отошла к борту. Вислав последовал за ней.

– Убить его? – спросил рэшиец.

– Нет. – Каста не смотрела на Вислава. – Пусть живет. Когда-то мне казалось, что я его люблю. Потом он предал меня, и я мечтала о том, что своими руками вырву из груди его сердце. Теперь меня тошнит. Мне стыдно, что я когда-то принимала эту мразь за мужчину.

– Что нам делать с пленными, Каста? – спросил подошедший капитан Фасис.

– Допросите их, а потом отпустите. Дайте им лодку и пусть убираются к Игерабалу в задницу. – Каста сделала вид, что дым от горящего «Стрижа» ест ей глаза, на самом деле плакать ее заставила совсем другая причина. – Что стоишь, Фасис? Готовь корабль! И скажи людям, пусть одеваются в доспехи легионеров и забирают их оружие. Осмотрите каюты офицеров, ищите деньги, провиант, одежду. Покойникам они ни к чему.

– Мой корабль догорает, госпожа. Жаль, хорошая была посудина.

– У тебя есть новый корабль. Чего ждем?

– Понял, госпожа.

Каста наблюдала, как люди Фасиса рубят абордажные концы. Подхваченный волнами догорающий «Стриж» отвалил от захваченной галеры и отправился в свое последнее плавание. Победители снимали с убитых дарнатцев доспехи и одежду, отмыв от крови, надевали на себя, выбрасывали за борт изрубленные окровавленные тела погибших, и в это же время часть моряков, исполняя приказы Фасиса, ставила парус и готовилась продолжить плавание.

Один из бывших рабов-гребцов, крепкий светловолосый человек с ясными голубыми глазами, приблизился к Касте, в знак почтения приложил ладонь к сердцу.

– Мы все благодарны тебе, госпожа, – сказал он. – Сегодня ты вернула нам право называться людьми.

– Как твое имя, воин? – спросила Каста.

– Эпирий, госпожа.

– Ты воин?

– В прежние времена я был сотником в армии короля Фосканоса.

– Неплохо. Будешь моим наместником у дорийцев. Найди людей, умеющих обращаться с баллистами, и опытных лучников.

– Будет исполнено, госпожа. – Эпирий удалился радостный и гордый новым назначением. Каста снова перевела взгляд на качающийся на волнах горящий корабль капитана Фасиса.

– О чем ты думаешь? – спросил девушку Вислав.

– О справедливости. Корабль Фасиса сгорел на его глазах, но боги дали ему взамен другой. Это справедливо.

– Ну и что?

– Очень жаль, что боги не могут дать человеку новое сердце взамен сгоревшего. – Каста подняла печальный взгляд на Вислава. – Оставь меня, пожалуйста. Я хочу побыть одна.

– Мы могли бы поговорить. Я очень хорошо умею слушать.

– Спасибо, Вис. Но мне нечего тебе сказать. Все, что мне сейчас нужно, – это одиночество. И еще тряпка, смоченная уксусом, чтобы отмыть кровь с доспехов.

* * *

– У них еще два корабля, – рассказывал Фасис, когда они сидели в каюте Кувлада и пили шериб из серебряных чаш. – Десантный гептарес и галера. Больше тысячи солдат. И командует ими сам Ашейн, гроза сабейских корсаров. А у нас едва наберется полторы сотни человек. В общем, дело дрянь.

– С нами Каста, – сказал Вислав. – Она…

– Вис, я тебя умоляю! – одернула рэшийца девушка.

– Конечно, ты прав. – Фасис сделал хороший глоток шериба. – Я всего лишь хотел сказать, что…

– Твоя правда, Фасис, – перебила Каста. – Это абсолютное самоубийство. Нам с дарнатцами не сладить, нечего об этом и мечтать. Так что в Фанару ты не пойдешь.

– А ты? – Фасис с удивлением посмотрел на девушку.

– Я пойду. Мне нужно обязательно попасть в Фанару. Скажи мне, Фасис, тут поблизости есть еще какие-нибудь населенные места?

– Конечно. Если поплывем вдоль берега на запад, что через три часа будем в Хуле – это рыбацкая деревня, почитай что пригород Фанары. Там есть укромная бухточка, где мы сможем бросить якорь.

– Вот и хорошо. Туда мы и отправимся.

– Понял, госпожа. – Фасис допил вино, встал из-за стола. – Я пойду готовить корабль.

– Почему ты хочешь вернуться в Фанару? – спросил Вислав, едва капитан вышел. – Ах, хотя конечно, тебе нужно получить награду за Каффарая. Вот только стоит ли так рисковать ради…

– Дело не в награде. Я ее уже получила.

– Неужто ради Леодана?

– Именно.

– Клянусь Цвиром! Что-то переменилось в мире: небо и земля поменялись местами, у женщин выросли бороды, а на деревьях растут золотые тулоны вместо листьев! Помнится, ты не очень-то привечала этого мальчишку. С чего это вдруг ты так озаботилась его судьбой? Вряд ли что ему угрожает в Фанаре.

– Ты в самом деле очень хочешь это знать?

– Хотелось бы. Почему-то я тоже чувствую себя в ответе за этого парня. – Вислав пожал плечами. – Он странный, даже очень странный. И он ко мне привязался. Поверь мне, я не давал ему никакого повода. Он считает, что я его спас. Иногда его привязанность кажется мне смешной, иногда трогательной, иногда раздражает. Но я не замечал, что он что-то значит для тебя. И, откровенно говоря, я бы не хотел, чтобы кто-нибудь третий вставал между мной и тобой.

– Ого! Это что, объяснение в любви?

– Можно и так сказать.

– Вислав, я уже говорила тебе и повторю еще раз – выбрось меня из своего сердца. Мы никогда не будем вместе.

– Ты так категорична, что просто не могу не спросить – почему?

– Потому что я не могу никого полюбить. Даже такого славного человека, как ты.

– Спасибо за лестные слова, но…

– Погоди. – Каста коснулась пальцами губ Вислава, заставил рэшийца замолчать. – Наверное, я должна тебе все объяснить. Иначе ведь ты не успокоишься.

– Я не успокоюсь даже в том случае, если ты мне все объяснишь.

– Великая Берис, какой ты… – Каста невесело улыбнулась. – Я думала, ты взрослый мужчина, а ты мальчишка.

– Я ничего не могу с собой поделать.

– Вислав, твоя любовь безнадежна.

– А я и не требую взаимности. Просто позволь быть рядом с тобой, мне этого достаточно.

– Ты ведешь себя как глупый, тошнотворно правильный герой из долбаных сказаний. Только в них с виду нормальные мужики ходят хвостом за своими избранницами, твердят им о своей любви как попугаи, даже не пытаясь их где-нибудь как следует зажать.

– Неверно. Я обычный здоровый мужчина, и я очень тебя хочу. Еще на корабле-призраке я смотрел на тебя и думал не о жратве, а о том, чем пахнут твои волосы и какова на ощупь твоя кожа. Но если у меня нет шансов, я все равно хочу остаться рядом с тобой. Чтобы помогать. У тебя, как я понимаю, намечено очень много дел.

– Очень приятно это слышать. Если ты и впрямь это решил, я тебе благодарна. Но знай, что ты можешь рассчитывать только на мою дружбу и мою признательность.

– Признательность бывает разная.

– Вис, прошу, не делай так, чтобы я в тебе разочаровалась.

– Прости, это была шутка. Ты хотела мне кое-что рассказать.

– Да, верно. – Каста собралась с духом и коротко пересказала Виславу то, что узнала на Теневой Стороне от Ангуша. – Теперь понимаешь, почему я изменила отношение к Леодану?

– Странная история. Может, это все козни Каффарая?

– Я тоже так думала. Но потом обнаружила это. – Каста показала на полученный от Ангуша серебряный пояс у себя на бедрах. – Награду за голову Каффарая.

– Получается, что Леодан – твоя половина?

– Скорее, мое зеркальное отражение. Мы связаны с ним непонятной мне связью, но я должна беречь его. Если честно, мне до колик в печенке надоели все эти пророчества, чудеса и таинственные совпадения, но я все больше и больше понимаю, что мне придется идти до конца. И дело тут не в Леодане и не в воле тех, кто называет себя Забытыми богами. – Каста вздохнула. – Там, в подземельях Тихи, я в первый раз за последние годы почувствовала страх смерти.

– Ты? Неустрашимая Каста?

– Да, Вис. Когда я была на Теневой Стороне, я видела души Айлора и моей дочки. Они не узнали меня. Теперь я боюсь, что когда Некриан придет за мной, я не смогу быть с ними по ту сторону жизни. Мне нужно найти себя, Вис. Я должна сделать все для того, чтобы Айлор и Элеа узнали и приняли меня в тот день, когда мы встретимся вновь. И ради этого я буду помогать Леодану, как того требует воля Забытых. Остальное меня не волнует.

– Я понял тебя. Мы еще вернемся к разговору обо мне и о тебе, обещаю. Но вначале хочу тебе предложить кое-что.

– Разделить с тобой постель?

– Нет, хотя я мечтаю об этом.

– Вот как? – Каста улыбнулась. – В первый раз вижу мужчину, который желает переспать со мной и сдерживает свое желание.

– Я не вижу в тебе ответного желания, поэтому стараюсь владеть собой. Я слишком ценю тебя, Каста, чтобы желать только твое тело. Я хочу остаться в твоем сердце. Я видел, как ты обошлась с этим сабеем, капитаном Криском. Не хочу быть мужчиной на одну ночь. Прости меня, если мои слова тебя обидели.

– Как раз наоборот. В кои веки я встретила парня, который понимает, что такое любовь. Но давай не будем говорить о любви, Вис. Что ты мне хотел предложить кроме постели?

– В Фанару за Леоданом отправлюсь я один.

– Ты считаешь, что у тебя лучше получится?

– Просто подумал, что так будет безопаснее. И еще хочется проверить, способен ли хороший вор стать хорошим лазутчиком.

– Не буду спорить с тобой, Вис. Пусть будет так, как ты хочешь. – Каста поднялась на цыпочки и поцеловала Вислава в щеку. – Когда придем в Хулу, все обсудим. А сейчас оставь меня. Мне нужно отдохнуть.

Глава шестнадцатая

Начинающие барды частенько прославляют в своих виршах полную луну – видимо, полнолуние как-то обостряет у них поэтические способности или влечет на любовные приключения. Пишут возвышенные и романтические строки, а то и целые поэмы. Но сейчас сияющий полный диск в звездном небе сподвиг Вислава лишь на пару крепких ругательств. Он не успел добраться к воротам Фанары до наступления темноты. Дорога от Хулы до Фанары оказалась длиннее, чем говорили рыбаки в поселке. Или это он сам начал стареть? Когда-то пешие прогулки в двадцать миль были для него обычным делом, а теперь…Теперь придется поломать голову над тем, как попасть в город. Или ждать до утра, что ему совсем не улыбалось.

Бормоча проклятия, Вислав по разбитой дороге добрался до предместья и ободрился только когда увидел горящие фонари деревенской таверны. Перед таверной стояли несколько груженых повозок, которые охраняли вооруженные дубинками и кинжалами люди совершенно бандитской внешности. Они подозрительно покосились на Вислава, но цеплять рэшийца не стали. Вислав поспешил пройти мимо них и вошел в таверну.

Грязный чадный и темный зал корчмы был набит народом – за столами свободных мест не осталось. Здесь коротали вечер все те, кто не успел до наступления темноты попасть в город. Несколько человек лежали у очага на тростниковых циновках: это означало, что свободных комнат для ночлега в таверне нет. Морщась от самых неожиданных запахов, Вислав прошел зал в поисках свободного местечка. А заодно прислушивался к тому, о чем говорят люди за столами. Все разговоры в корчме были о начавшейся войне. Вислав довольно хорошо понимал местный диалект дорийского языка, некогда бывший общеразговорным по всему Вайристаэру, так что узнал много интересного. Особенно его заинтересовал разговор двух молодых людей, по виду студентов или учеников какого-нибудь мага, сидевших в дальнем углу таверны – они говорили о вчерашнем успехе новой пьесы драматурга Залмана. И в этом разговоре упоминался некий Леодан. Вскоре Вислав с удивлением понял, что студенты говорят о его молодом подопечном.

– Извините, что встреваю в вашу беседу, добрые граждане, – сказал Вислав, подойдя к молодым людям, – но я случайно услышал часть вашей беседы, и мне стало очень интересно. Меня зовут Вислав, я только вчера приплыл в вашу страну, чтобы погостить немного у старых друзей, а заодно и малость подзаработать. Я тоже бард, поэт и драматург, хотел бы выступить в вашем прекрасном городе и…

– Опоздал, приятель, – ответил один из студентов. – Вряд ли кто теперь придет тебя послушать.

– Да, я слышал. Война…

– Война всегда начинается не вовремя, – заметил другой. – Трудно было найти место спокойнее и благополучнее, чем Фанара. Теперь чертовы дарнаты перевернули тут все вверх дном.

– Тсс! – зашипел первый, косясь на Вислава.

– Уверяю, я не шпион, – усмехнулся Вислав. – Мне вовсе неинтересно, что происходит в городе. Я хотел услышать о премьере.

– Нет, пьеса была отличная, говорю без дураков, – ответил словоохотливый студент. – Залман и раньше писал неплохие мистерии, но тут превзошел сам себя. Зрители плакали, сам видел. А уж в конце какой-то пьяный сабей так расчувствовался, что выскочил на сцену и стал уговаривать героиню не убивать себя! Видели бы вы это, господин поэт. Я чуть не задохнулся от смеха, когда на все это глядел.

– Интересно, – усмехнулся Вислав. – Неужто так хороши были актеры?

– Театр Залмана один из лучших, в которых я бывал. – Молодой человек отхлебнул пива. – А в этот раз актеры вообще были в ударе. Особенно новенький лицедей, сыгравший главную женскую роль. Никогда бы не поверил, что мужчина может так точно передавать женскую пластику и женские эмоции.

– Вы, как я погляжу, истинные ценители, – сказал Вислав. – Позволите с вами выпить?

Пиво в таверне оказалось неожиданно дорогим, водянистым и сильно горчило, однако Вислав не был особенно привередлив. А еще его мучила жажда.

– Интересно, – сказал он, осушив свою кружку. – Мне может понадобиться хороший актер. Как зовут этого чудо-лицедея?

– Леодан. Только вряд ли Залман разрешит ему работать с тобой, приятель. Да и народу в Фанаре теперь будет не до развлечений.

– Понимаю. – Вислав подозвал официантку, велел подать еще пива. – Попробую поговорить с Залманом. Где мне его найти?

– Он живет в Приморском Квартале, рядом с казармами гражданской гвардии. Только пустая это все затея: говорю же тебе, Залман не из тех, кто позволяет кататься на его лошадке. Разве только тебе удастся его уговорить… – Словоохотливый студент выразительно потер большой и указательный пальцы.

– Понятно. А что если поговорить с этим Леоданом самому?

– Можно и так. Хотя лучше с Залманом.

– Спасибо за приятную беседу.

«Ого, мой юный друг, кажется, стал знаменитостью, если, конечно, это он! – подумал Вислав, отходя от стола. – На это ему понадобилось всего две недели. В этом нет ничего удивительного: парень красив и может расположить к себе любого человека. Выходит, он еще и талантище. С одной стороны, это упрощает мне жизнь. Новая страсть часто заставляет забыть старую – так, кажется, говорят? Может, слава и поклонение толпы заставят его забыть о старом Виславе. А вот с другой стороны, Каста велела доставить парня на корабль. Он ведь теперь закапризничать может. И этот Залман, не ровен час, заартачится. А кто сказал, что я обязан с ним говорить? Отправлюсь прямиком к мальчишке. Не думаю, что он откажется уйти из воюющего города».

– Погуляем, милый?

Вислав вздрогнул. Девушка, заговорившая с ним, возникла будто из-под земли.

– Погуляем? – переспросил он, потом вздохнул. – Ах, ты об этом…

В таверне было темно, но не настолько, чтобы Вислав не смог разглядеть девушку. Типичная профессионалка, подыскивающая клиентов среди посетителей таверны. Распущенные темные волосы, перехваченные на лбу широкой цветной лентой, яркий грим, короткая лиловая туника с глубоким вырезом на очень соблазнительной груди, броские украшения. Большие серые глаза, ладная фигурка, чудные ножки. Очень мила и свежа. Странно, что она до сих пор не нашла себе клиента.

– У меня нет денег, – ответил Вислав.

– Всего пятьдесят ардженов, дорогой. Пятьдесят ардженов – и целая ночь волшебных удовольствий.

– Всего пятьдесят ардженов? – Вислав вздохнул: теперь понятно, почему красотка еще никого не подцепила. – Ты шутишь, женщина. Пятьдесят ардженов – это восемь золотых дарнатских саккаров, целое состояние. За пятьдесят ардженов меня залюбят до райских кущ в любом борделе.

– А ты прижимистый парень. – Девушка улыбнулась, склонила голову, разглядывая Вислава. – По-твоему, я не стою этих денег? Ладно, не хочешь платить, давай просто так пообщаемся.

– Какой неожиданный поворот! То ты заламываешь за свои прелести непомерную цену, то соглашаешься переспать со мной даром. Странно. Я лучше воздержусь. Здесь полно мужчин. Выбери другого.

– Другие мне не нужны. Они пьяные, потные, вонючие и грубые мужланы. Или чопорные богатые старики, давно позабывшие, как пахнет женская кожа. Ты не такой, как они. Ты лучше их. Я всегда выбираю лучшее из того, что есть.

– Не много же ты заработаешь, милая, если будешь такой разборчивой, – ответил Вислав, польщенный словами девушки. – И если будешь заламывать такие цены. Не уверен, что кто-нибудь из сидящих здесь мужчин согласится тебе столько заплатить – даже при условии, что он последний раз спал с женщиной десять лет назад.

– Тебя это беспокоит?

– Конечно же нет.

– Наверное, ты боишься меня? – Девушка улыбнулась еще шире. Зубы у нее были ровные и белые, что делало улыбку прелестной. – Не бойся, я здорова.

– Нет, дорогуша, просто я не общаюсь с женщинами, которые предлагают себя сами. Я предпочитаю женщин, которых надо завоевывать.

– Ну так завоюй меня. Уверяю, радость победы будет велика.

– Ты самоуверенная девочка.

– Меня зовут Анник. А ты ведь не дориец?

– Нет. Я приезжий. Издалека.

– Я уже поняла это по твоему акценту. Не боишься приезжать в Оргеллу в такое время?

– Времена не выбирают. Беды случаются постоянно – то война, то голод, то чума. К тому же я приехал к своему знакомому, а он довольно богатый человек.

– Ты не купец. На купца ты не похож.

– Истинно так, милочка. Я бедный поэт, у которого уж никак не сыщется лишних восемь золотых даже для такой куколки, как ты.

– Я же сказала, мне не нужны деньги. Просто мне хотелось провести этот вечер с тобой.

– Я тебе очень признателен. Только тебе-то какая от этого корысть?

– Никакой. Всего лишь радость знакомства с хорошим человеком. Надоели свиньи. Пойдем со мной?

– Ну если ты этого так хочешь…

– А ты, можно подумать, не хочешь, – фыркнула Анник. – Смотришь на меня, как голодный на жаркое.

– Ну хорошо, твоя взяла. Ты мне действительно понравилась. Непонятно только, что такая красавица делает в этом гадюшнике.

– Ждет тебя. – Анник взяла Вислава за руку, повела к выходу. Рэшиец был сильно удивлен происходящим, но не стал ничего говорить. Может быть, эта странная девушка сама ему все объяснит, когда придет время. А не объяснит, ничего страшного: глупо отказываться от того, что само идет ему в руки. В конце концов, у него уже почти полгода не было женщины…

– Куда мы направимся? – спросил он, едва они вышли на улицу.

– Ко мне.

– Ты живешь здесь, в предместье?

– Не смеши меня. Мы идем в город, дорогой.

– Вот как! – Вислав сразу приободрился; одной проблемой у него стало меньше. – Что ж, это радует. Приключение продолжается.

– Я постараюсь сделать так, чтобы ты не пожалел о времени, которое провел со мной.

Вислава от этих слов бросило в жар. Они прошли от таверны до конца темной и грязной улицы, обходя зловонные лужи и свежие коровьи лепешки, и вышли на каменный мост, ведущий к городским воротам. Здесь было светлее, чем в предместье – по обе стороны дороги, проходящей по мосту, горели факелы. Вислав невольно залюбовался легкой грациозной походкой девушки. Просто невероятно, что такое прелестное создание занимается проституцией и что любой урод может купить ее любовь. Нет, не любой – не у каждого есть восемь золотых, и даже не всякий, имеющий эти деньги, согласится столько заплатить шлюхе, даже такой свежей и хорошенькой. Особенно в убогой таверне. Хотя, быть может, девчонка лучше знает, какой народ останавливается в предместье, и вылавливает богатых скучающих купцов, которым не жалко расстаться даже с такой солидной суммой ради нескольких часов радости. Тогда почему она выбрала его, почему согласилась побыть с ним бесплатно? В зале таверны Вислав заметил несколько пожилых, хорошо одетых людей – обычная проститутка постаралась бы поймать именно их в свои силки, с них есть что взять. Все это непонятно и подозрительно. Вислав вспомнил, что даже не заметил, как Анник подошла к нему в корчме, будто из-под земли выросла.

– Можешь не беспокоиться, милый, – внезапно сказала Анник. – Я не заманиваю доверчивых сластолюбцев в разбойничий притон и не пью из них кровь. Готова поспорить, что ты уже приготовился к большим неприятностям, в которые я тебя втравлю, ведь так?

– Что ты! – солгал Вислав: девушка оказалась не только красивой, но и на редкость проницательной. Она что, его мысли читает?

– Приготовился, не ври. – Она засмеялась. – Ты даже не назвал мне своего имени.

– Я Вислав. Иногда меня называют Вислав Везучий.

– Очень метко. Тебе повезло, что мы встретились.

– А тебе нет?

– Мое везение немножко другое… Подойдем к воротам, молчи, говорить буду я.

У запертых ворот тосковали несколько дорийских наемников – с тех пор, как Эркас стал правителем Оргеллы, страна начала процветать, и появилось достаточно денег на чужеземных солдат. Особенно много в армии было дорийцев, они в Оргелле были почти что своими и выгодно отличались поведением и дисциплинированностью от своих собратьев по ремеслу из других мест – от тех же прославившихся своей жестокостью на весь Вайристаэр головорезов из Диких городов, которых Вислав не раз встречал и в Дарнате, и в северных королевствах. Дарнатцы пока еще не решили, что делать с этими наемниками – слишком мало у них для этого было времени, – и дорийцы продолжали охранять город. Анник, жестом остановив Вислава, направилась к воротам и заговорила с солдатами. Вислав не слышал, о чем они говорили, не мог видеть лиц стражников, но время от времени слышал их довольный смех и понял, что Анник вертит из этих парней веревки. Хотя что этому удивляться – такая девчонка любого мужика заставит делать все, что захочет…

– Ну вот и все, – сказала ему Анник, закончив разговор со стражниками. – Можно идти в город.

– Не сомневался, что тебе удастся их уговорить.

– Я всегда добиваюсь того, что хочу. Идем же!

Они прошли в калитку для охраны и оказались во внутреннем дворике кордегардии, а оттуда вышли на городскую улицу. Хотя до полуночи было еще далеко, улица была совершенно пустынной. Следуя за Анник, Вислав оказался сначала на рыночной площади – здесь прохаживались те же дорийские стражники, которые, поговорив с Анник, отпустили их с миром, – а затем на узкой улочке, по обе стороны которой вставали двух– и трехэтажные старые дома. Улочка была темной и грязной, крепко пахло гниющими отбросами, мочой, сыростью и псиной. Анник довела Вислава до одной из дверей, открыла ее и пригласила гостя войти.

Девушка быстро разожгла масляный светильник, и Вислав осмотрелся. Комната была большая, но бедно обставленная – покрытая грубым одеялом кровать, два табурета, сундук в углу, ларь для припасов у двери. А у изголовья кровати Вислав увидел старенькую колыбель под кисейным пологом.

– У тебя есть ребенок? – спросил он.

– Дочка. – Анник улыбнулась. – Ее зовут Савиаль, и ей недавно исполнилось десять месяцев.

– Где же она?

– У моей подруги. У Алерис нет своих детей, и она очень любит возиться с моей девочкой. Так что няня для Савиаль мне не нужна.

– А ты в это время работаешь?

– Приходится. Только не надо читать мне мораль, я этого не люблю.

– Я и не собирался. – Вислав остановился у маленькой кумирни в углу комнаты, рассмотрел старинной работы статуэтку богини с собакой. – Странно, ты поклоняешься богине-девственнице Бритарис. Она не поощряет того, чем ты занимаешься.

– Это не Бритарис. Это Дивини, древняя богиня охоты, покровительница диких животных, женщин и детей. Ей поклонялись в далекие времена все женщины. Даже женщины моей профессии. И она всем помогала. Статуэтка очень древняя, ей несколько тысяч лет. Я увидела ее у одного старьевщика и тут же купила, хотя стоила она недешево.

– Интересно. Я…

Вислав не договорил – его перебили какие-то странные скребущие звуки и тихое поскуливание. Анник открыла скрытую в глубине комнаты дверь во внутренний дворик за домом, и в комнату скользнула поджарая молодая волчица. Неспешно подошла к обомлевшему рэшийцу, обнюхала его и спокойно вернулась к хозяйке.

– Не бойся, – сказала Анник. – Это Сабра, моя подруга. Я купила ее у одного охотника, и она выросла у меня на руках. Она не обидит тебя.

– Ты держишь дома волчицу? Я слышал, волки никогда не становятся ручными.

– Чепуха. – Анник взяла стоявший на столе кувшин, налила вина себе и гостю. – Давай выпьем за наше знакомство.

Вислав принял чашу, пригубил вино – оно оказалось неожиданно хорошим и выдержанным. Анник тем временем достала из ларя нехитрую снедь: копченое мясо, зелень, каравай хлеба. С улыбкой вручила Виславу кусок сырой оленины.

– Угости Сабру, – предложила она.

Вислав взял мясо, присел на корточки, протягивая мясо волчице. Сабра с достоинством приняла угощение, улеглась на пол и принялась аккуратно обкусывать мясо, придерживая его передними лапами. Анник же предложила Виславу сесть за стол.

– Я не голоден, – сказал Вислав. – Я просто посмотрю, как ты ешь.

– В моей стране принято угощать гостя.

– В твоей стране? Разве ты не местная?

– Я селтонка. Сюда меня привезли давным-давно. Моя дядя был травником, что для селтонов редкость – мужчины моего народа предпочитают военное дело. Он не ладил со своей родней, поэтому уехал из Селтонии сюда, в Оргеллу, открыл свою аптеку. Когда мои родители умерли, он вернулся на родину, в Эпонар, удочерил меня и забрал сюда. Так я и выросла в Фанаре.

– А где твой дядя сейчас?

– Он давно умер. Его аптека пошла с молотка, и мне пришлось искать другое жилище. Было трудно, в Оргелле не любят чужеземцев, особенно северян-язычников. Но мне удалось выжить.

– У твоего ребенка есть отец. Почему он тебе не помогает?

– Потому что подлец и негодяй. – Анник сделала глоток вина. – Он бросил меня, как только узнал, что я беременна. Обычная история, многие девушки оказываются в таком же дерьме.

– Извини меня, я, наверное, не должен задавать такие вопросы.

– Пустяки. Я привыкла, что на меня смотрят как на распутную тварь. Меня это даже забавляет. Особенно когда добродетельные горожанки шарахаются от меня на улице, будто прикосновение ко мне может заразить их какой-нибудь ужасной болезнью. А еще меня считают ведьмой, потому что я разбираюсь в травах и растениях. Дядя кое-чему меня научил в детстве.

– Такая девушка заслуживает большего.

– Мы с дочкой и Саброй не ропщем. – Анник потрепала волчицу по загривку. – Правда, Сабра?

– Ты уже вторая сильная женщина, которую я встретил за последний месяц.

– А первая – Каста, не так ли?

– Откуда ты знаешь про Касту? – Вислав был удивлен.

– Мой хороший друг мне о ней рассказал. Он встречался с твоей знакомой и предложил ей работу.

– Парень с обезьянкой?

– Он самый. Келис – единственный человек в этом городе, на которого я могу рассчитывать. Он очень образованный, талантливый маг и просто славный парень. Между прочим, он старался ради меня, поручая Касте работу на Тихе.

– Вот как? Очень интересно.

– Мы с Келисом помогаем друг другу. Он покупает у меня травы по хорошей цене. Однажды, около полугода назад, я разговаривала с человеком, который хотел купить грибы йавхи. Это очень редкое растение, в Оргелле оно почти не растет.

– Зато на Тихе этой дряни полно. – Вислав поежился, вспомнив Чрево Дракона, светящиеся грибы с трупным запахом и чудовищных садовников-людоедов Каффарая. – Я слышал, из йавхи варят какую-то мерзкую дурманящую бодягу.

– Не только. Грибы йавхи – ценное алхимическое сырье, если тебе это интересно. С этого все и началось. Я сказала тому человеку про Тиху, и он очень удивился, что я ничего не знаю о Каффарае. Он первый и рассказал мне про злого мага и его ужасные опыты над животными. Меня это очень сильно расстроило. Я люблю животных, Вислав. Они кое в чем даже лучше людей. И мне больно, когда над ними издеваются. Чем больше я узнавала о Каффарае и его делах, тем больше мне хотелось покончить с негодяем. Однажды я рассказала обо всем Келису, он заинтересовался и обещал помочь мне. Вот и все.

– И Келис обратился к Касте? Любопытно.

– Сегодня днем Келис был у меня. Он сказал, что вы покончили с Каффараем, и я очень этому рада.

– Странно. Откуда Келис мог это знать? Мы только на закате подплыли к побережью.

– Я же сказала тебе – Келис маг. Он умеет делать такие штуки, о которых простые люди могут только мечтать.

– Что ж, я только могу подтвердить то, что рассказал тебе Келис. Каффарай убит, и его чудовища тоже. Только главная заслуга в этом принадлежит Касте. Мы лишь помогли ей. Немного.

– Скромность – похвальное качество, Вислав. Ты недооцениваешь себя. Выпьем?

Вислав сделал глоток и очень удивился. Он мог поклясться, что за минуту до этого пил местное белое вино. Теперь же в чаше было розовое ниранийское, очень дорогой и благородный напиток. Выражение его лица заставило Анник весело рассмеяться.

– Клянусь Цвиром! – Вислав ошалело посмотрел в свою чашу, потом перевел взгляд на девушку. – Ты и в самом деле ведьма.

– Есть немного. Но давай о деле. У меня к тебе будет одна просьба, Вислав. Если поможешь мне, я щедро тебя награжу.

– Что за просьба?

– Келис выполнил мою прихоть. Мне очень хочется отблагодарить твою подругу Касту за тот подвиг, который она ради меня совершила. И тебя за помощь, что ты ей оказал. Но еще мне хотелось бы вернуть долг моему другу Келису. Ты, конечно же, знаешь, что творится сейчас в Фанаре. Эту войну давно ждали, но все случилось так внезапно, что многие были захвачены врасплох. Особенно те сабеи, которые находились в городе. Так вот, ночью и утром дарнатские солдаты схватили в Фанаре всех выходцев из Сабеи и заперли их в цейхгаузе в порту. Охраняют цейхгауз не дорийцы, а дарнатские легионеры. Не сомневаюсь, что всех пленных сабеев казнят, на площади перед дворцом уже поставили огромную шибеницу, колеса и колья.

– Печально это слышать. Как же я могу помочь?

– Келис сказал мне, что среди арестованных сабеев есть его близкий друг, с которым он давно ведет дела. Этого сабея зовут Фераний Вар, он известный в Сабее маг, профессор школы магии в Гале. Дарнатцы схватили его несмотря на то, что Вар не имеет к пиратам никакого отношения. Вся его вина только в том, что он сабей. Келис искал способ освободить его, даже собирался подкупить охрану, но к цейхгаузу с арестованными никого близко не подпускают, а новый правитель Оргеллы просто дарнатская марионетка и ничего не решает. Единственный способ спасти Вара – пробраться к цейхгаузу и освободить заключенных.

– Ясно. Ты считаешь, я могу с этим справиться?

– Не скромничай, Вислав. Такая работа тебе вполне по плечу.

– Я бы с удовольствием помог тебе. Но у меня в Фанаре есть важное дело, которое я непременно должен выполнить. Затем я сюда и пришел.

– Что за дело?

– Мне надо найти в городе одного человека. Он был со мной, когда мы появились в Фанаре. Это очень странный парень, без нас с Кастой ему придется туго.

– Ты знаешь, где его искать?

– Мы жили в гостинице недалеко от порта. Такое двухэтажное здание с желтыми стенами.

– Гостиница «Рог Аквина», я знаю это место. Могу проводить.

– Я тоже примерно помню, где это находится. Мне бы не хотелось впутывать тебя в свои дела.

– Я же впутываю тебя в свои. Кстати, ты так и не ответил мне по поводу Вара. Поможешь?

– Помогу. Но сначала надо найти Леодана.

– Тогда стоит поспешить. Завтра утром начнутся казни, нам нужно освободить Вара и остальных этой ночью.

Вислав развел руками. Девушка сама вызвалась ему помочь, он ее не просил.

– Волчица тоже пойдет с нами? – спросил он.

– Конечно. Сабра сможет здорово нам пригодиться в твоих поисках, вот увидишь.

– Тогда не будем терять времени. Только…

– Что?

– Ты уверена, что готова пойти со мной? Это рискованно.

– Милый мой, я попросила тебя выполнить для меня куда более рискованное дело, и ты согласился. Неужели ты думаешь, что я останусь в долгу? Люди должны помогать друг другу.

– Еще вина?

– Можно по глоточку. – Вислав на этот раз не удивился, обнаружив, что в чаше как по волшебству появился каэстанский красный шериб. – Ты не просто ведьма, ты просто царица ведьм, клянусь Цвиром.

– Может быть. Но я предпочла бы быть просто счастливой женщиной.

– Это или слишком много, или слишком мало. Все зависит от того, что понимать под счастьем.

– Я сказала тебе, что хочу отблагодарить Касту и тебя за оказанные мне услуги, – сказала Анник. – Для Касты у меня есть подарок. Тебе же я могу предложить только это.

Девушка подошла к Виславу, обняла его за шею и прижалась губами к его губам. Потом откинула голову, обдав рэшийца пряным ароматом своих тяжелых волос, и так глянула ему в глаза, что у Вислава закружилась голова.

– У нас есть немного времени, – шепнула Анник. – Позволь мне доказать тебе, что даже шлюхи бывают благодарными…

* * *

Еще до полуночи они без всяких приключений добрались до гостиницы.

Хозяин открыл двери не сразу, но, узнав Вислава, сразу успокоился. Рэшиец тут же спросил его о Леодане.

– Он тут больше не живет, господин, – сказал хозяин. – Еще до заката пришел какой-то толстяк в женской одежде и забрал его вещи.

– Он не сказал тебе, где мне искать Леодана?

– Ничего не сказал, господин.

– Проклятие! – Вислав повернулся к Анник. – Я так и знал, что опоздаю. Теперь мальчишка влипнет в какую-нибудь историю.

– Погоди, Вислав. – Девушка шагнула к хозяину, стоявшему в дверях своего заведения. – Пропусти нас в комнату, где жил Леодан.

– С собакой не пропущу, – заявил хозяин, косясь на Сабру.

– Глупец! Моя Сабра поможет его найти.

– Только если заплатишь.

– Сколько? – Вислав полез в свой тощий кошелек.

– Один арджен. А если собака нагадит в комнате, сам будешь убирать ее дерьмо и заплатишь еще один арджен за неудобства.

– На, подавись. – Вислав сунул хозяину монету и вошел в гостиницу.

Хозяин смотрел им с Анник в спину, когда они поднимались на второй этаж. Комната была пуста, лунный свет струился в давно немытые окна.

– На какой кровати спал Леодан? – спросила Анник, осмотревшись.

– На этой. – Вислав показал на дощатый лежак в дальнем углу комнаты.

– Сабра, ищи! – скомандовала Анник.

Волчица подбежала к лежаку, обнюхала его и завиляла хвостом, потом бросилась к двери. До Вислава наконец-то дошло, в чем дело, и это его обрадовало.

– Ты считаешь, твоя волчица его найдет? – шепнул он девушке, когда они быстрым шагом пробирались по ночным улицам следом за взявшей след Саброй.

– Сабра найдет кого угодно. Ты сам все видишь.

На рыночной площади им пришлось поволноваться: их заметил военный патруль. Вислав сразу узнал дарнатских Морских львов в черных лоснящихся кожаных доспехах, вооруженных длинными абордажными мечами.

– Стоять! – скомандовал командир патруля, шагнул к Виславу, посветил ему факелом в лицо, потом посмотрел на Анник. – Кто такие?

– А ты разве не видишь, офицер? – ответила Анник, уперев руку в бок. – Мы гуляем. Чудесный вечер для прогулок.

– Я тебя не спрашиваю, потаскуха, – ответил офицер, даже не удостоив Анник взглядом. – Кто таков?

– Я поэт, господин. – Вислав учтиво поклонился дарнатскому морпеху. – Приехал в Фанару из Алории, чтобы посмотреть игру здешних актеров.

– А заодно решил заработать триппер от местных шлюх? Седина в бороду – бес в ребро, так?

– Без любви не пишутся стихи, господин. – Вислав привлек Анник к себе, и девушка довольно рассмеялась. – Мне всегда хорошо пишется после ночи любви.

– Ты хорошо говоришь по-дарнатски.

– Истинно так, господин, и горжусь этим. Я специально изучил ваш благозвучный язык, чтобы прочесть поэмы великого Таррика, посвященные храбрым дарнатским воинам. Поистине, Таррик – великий поэт! Как он описал битву при Мархамбаре, где доблестная дарнатская армия наголову разбила нечестивых агламитов! У меня слезы на глаза наворачивались, когда я читал поэму.

– Ну-ну. – Голос Морского льва зазвучал дружелюбнее. – Я вижу, что ты не врешь. Только иногда, поэт, следует читать не только поэмы, но и приказы нашего командира, его светлости премьер-капитана Ашейна. А в них черным по белому прописано, что выходить из дома после полуночи запрещено. Даже если тебе приспичило натянуть какую-нибудь шлендру.

– Эй, полегче, морячок! – возмутилась Анник. – Я честная профессионалка и налоги плачу.

– Прошу прощения, господин, но я этого не знал, – миролюбивым тоном сказал Вислав. – Я только сегодня прибыл в город и не читал никаких приказов.

– Превосходно. Тогда я арестую тебя.

Вислав похолодел. Дарнатцев было пятеро, он один. Даже если он успеет разбить офицеру голову Грозовым Кулаком, прочие морпехи изрубят его мечами. Мгновение спустя он услышал голос Анник:

– Это как так, красавчик? Я сняла себе потрясного мужика, вела его к себе, а ты хочешь его арестовать? Не пойдет! Я на него имею не меньше прав, чем ваша тюряга.

– Заткнись, шлюха, с тобой никто не разговаривает. А то и тебя заберу в цейхгауз. Там ждут свидания с виселицей две сотни мужиков, уж они не откажутся повеселиться с тобой в последнюю ночь жизни.

– Ладно, твоя власть. Пойду искать себе мальчика в другом месте. – Анник коснулась пальцами руки Вислава. – Прости, милый. Когда тебя выпустят, приходи в гости. Я живу на Улице Фонарщиков, меня там легко найти. А я пока погуляю с собакой, может, она вынюхает мне нового мужика!

– Ступай домой, девка, – прикрикнул на Анник дарнатский морпех. – А ты следуй за мной. И без фокусов, а то башку проломлю.

Вислав проводил взглядом удаляющуюся фигурку Анник. Он понял, что хотела сказать девушка – она найдет Леодана. Ему стало спокойнее на душе. Может быть, утром все встанет на свои места и его отпустят. Чтобы Виславу Везучему да снова не повезло?

Дарнатец подтолкнул его затянутым в перчатку кулаком в спину.

– Топай, поэт! – приказал он. – Придется тебе вместо бабы залезть на виселицу.

– Это мы еще посмотрим, – буркнул Вислав и покорно поплелся за офицером в сторону порта.

Глава семнадцатая

Снизу, из зала «Ласковых сирен», до слуха Леодана доносились громкие нетрезвые голоса, возбужденные крики, смех и скачущая музыка: кто-то без роздыху наяривал на плохо настроенной фидели. Леодан хорошо различал в этом гвалте отрывистую дарнатскую речь – сегодня в «Ласковых сиренах», лучшем борделе Фанары, развлекались офицеры эскадры Ашейна. Несколько раз по коридору кто-то проходил: Леодан слышал их шаги – дарнатцы в своих подкованных сандалиях топали, как кони, – взрывы пьяного хохота и женский визг. Дверь в комнату Леодана была заперта на ключ, но юноша все равно втягивал голову в плечи, слыша все это. Потом он узнал голос Мамули, и ему сразу стало легче.

Старый актер вернулся с провизией, вещами Леодана, прихваченными из гостиницы, и с важными новостями. Во-первых, дарнатцы взяли дворец и арестовали правителя Эркаса и тех придворных, которые не покинули своего царя в трудное время. Теперь в Фанаре управлял наместник, назначенный Ашейном – по слухам, один из родственников низвергнутого царя, присягнувший дарнатскому шофету. Во-вторых, на главной площади закончили строить огромную виселицу для пиратов, и завтра начнутся показательные казни.

– Ты не сказал главного, Эгон, – заметил Леодан, когда Мамуля занялся ужином.

– Мне нечего сказать тебе, олененочек. Корабль не пришел и вряд ли придет в Фанару. Порт Фанары закрыт. Дарнатцы, порази их холера, никого не выпускают из гавани без досмотра, даже рыболовецкие баркасы. В городе полно солдат, идут облавы. Но здесь нам ничто не угрожает, будь спокоен. Бордель моей приятельницы Акте – самое безопасное место во всей Фанаре. Дарнатцы просто не смогут догадаться, что кто-то может от них здесь прятаться. Запомни, редко кто работает мозгами там, где следует работать членом… Боги, почему ты плачешь?

– Он не сможет вернуться за мной, – прохныкал Леодан. – А если вернется, дарнатцы схватят его. Эгон, я так переживаю!

– О, милый мой, не стоит думать о плохом! Они ведь на «Стриже», а капитан этой посудины Фасис Аратис – самый хитрый и изворотливый сукин сын из всех, кого я знаю, за исключением, наверное, моего друга Залмана. Ручаюсь, твой Вислав сейчас в полном порядке. И потом, эти кретины устроили в царском дворце такой шикарный пожар, что дым от него был виден, наверное, из самого Дарната! Похлеще всякого сигнала бедствия… Не сиди, во имя Пантара, нарезай ветчину и овощи, займись хоть чем-нибудь!

– Ты уверен, что Виславу ничто не грозит?

– Как в том, что моя матушка однажды меня родила.

– Эгон, объясни мне, почему я должен прятаться от дарнатцев?

– Если я хорошо помню твою историю, дружочек, в Дарнате тебя приговорили к смерти. А что, если тебя узнает один из дарнатских ублюдков? – Мамуля в театральном ужасе поднял руки к потолку. – Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится!

– Наверное, ты прав. Лучше поберечься. Вислав, – тут Леодан потупил взгляд, – так заботился обо мне, что я просто не имею права обмануть его надежды. Я знаю, он обязательно вернется за мной, он поклялся, что вернется. И что будет, если он не найдет меня? Или, что еще страшнее, найдет мое расклеванное воронами тело на перекладине?

– Ты и впрямь сильно его любишь, мой друг. – Мамуля посмотрел на молодого человека с уважением. – Очень многие люди осудили бы такую любовь. Но я тебя понимаю и поддерживаю.

– Я и сам не знаю, что со мной происходит. Я никогда не обращал внимания на мужчин. А тут вдруг… Странно все это.

– Ничего странного. Бог Пантар иногда устраивает смертным небольшие каверзы. – Мамуля аккуратно разложил на дощечке пучок салата, начал его нарезать тоненькими полосками. – Скажу тебе больше: я почти не сомневаюсь, что Вислав тоже тебя полюбил. Просто он об этом еще сам не знает.

– Иногда я млею от радости, когда представляю нашу встречу. А иногда мне страшно.

– Любовь многолика, мой друг. Она в равной степени приносит счастье и горе, радость и разочарования – уж извини старого дурака за банальные слова. Я там принес твои вещи, все, что нашел в гостинице. Хозяин, хвала богам, оказался умным парнем и не стал задавать мне дурацких вопросов.

– Спасибо тебе, Эгон. Ты очень заботлив.

– Не стоит, дружочек. Ты бы тоже обо мне позаботился, случись такая нужда… Что ты делаешь?

– Хочу переодеться.

– Весьма разумно. Хотя в этом платье ты мне нравишься больше.

– Эгон, не заставляй меня краснеть. Я совсем не тот, за кого ты меня принимаешь.

– Однако ты только что говорил о своей любви к Виславу. Странное противоречие.

– Нет никакого противоречия. – Леодан начал сердиться. – Моя любовь к Виславу совсем… другая.

– Неужели ты не мечтаешь о его объятиях, поцелуях, о близости с ним? Ну-ну, признайся. Старый Эгон поймет.

– Моя душа стремится быть с ним. Но я понимаю, что я мужчина, и это заставляет меня страдать.

– Я бы сказал, что у тебя женская душа в мужском теле, так?

– Я не знаю. Хватит об этом, Эгон.

– Если позволишь, еще одна реплика, мой друг. Я достаточно хорошо понимаю тебя и уверен, что твоя любовь к Виславу – вовсе не проявление испорченности. Я рад за тебя и в то же время мне больно от мысли, что эта любовь доставит тебе определенные страдания.

– О чем ты?

– Так, мысли вслух… Ну вот, наш ужин почти готов. Сейчас разбавим вино и можно садиться за стол.

– Эгон, зачем ты принес этот нож? – Леодан вытащил из мешка с одеждой кинжал, подаренный Вассином. – Он мне не нужен.

– Он был в твоих вещах, вот я и решил его захватить. Вещь редкая, старинная, ценная, стоит кучу денег – стоит ли ее оставлять в жалкой корчме?

– Я не люблю оружие.

– Людям свойственно недооценивать роль самых простых вещей в их жизни. Один мой друг, тоже актер, однажды прогуливался по берегу моря и дышал свежим воздухом. И представь себе – натолкнулся на деревянный ящик, выброшенный прибоем на берег. Понятное дело, этот ящик был ему совсем ни к чему, и он прошел мимо, да только на следующий день, гуляя по берегу на том же месте, заметил, что ящика уже нет. А через пару недель весь город судачил о том, что случилось с одним местным бродягой – этот хипесник нашел на морском берегу ящик, тот самый, мимо которого прошел мой друг. Бродяга оказался умнее или удачливее: он прихватил этот ящик к себе в лачугу и там начал ломать его на дрова. Ящичек оказался с сюрпризом: внутри него лежал кожаный мешок с отборным жемчугом, и никчемный оборванец в одночасье стал богатым человеком – самым богатым в городе. Беда людей в том, что они очень невнимательны к мелочам и по этой причине часто упускают счастье, которое само идет им в руки. Или, что еще хуже, нарушают волю богов. Ты ведь не станешь отрицать, что в жизни не бывает случайных событий? Все, что с нами происходит, случается по воле бессмертных, а уж им-то виднее, что в этой жизни ты должен совершить. – Мамуля многозначительно поднял палец к потолку и хмыкнул. – Боги посылают нам знаки и знамения, а мы их не видим и по глупости своей еще и смеемся над Провидением.

– Интересная история, только я не возьму в толк, при чем тут этот кинжал.

– Я подумал, что он мог попасть к тебе не случайно. Ты задумывался над тем, что все, что с тобой происходило в последнее время, имеет свой смысл? Ты не просто так попал в тюрьму, а потом на корабль для смертников – брр! – ты не случайно встретился с Виславом и этой селтонкой Кастой. И даже наша с тобой встреча вполне могла быть подстроена бессмертными богами. Во всем есть своя логика. Залман объяснил бы тебе все это лучше: заумные философские разговоры – его конек. Выпей-ка вина. – Мамуля сам попробовал напиток, поморщился. – Проклятые дарнатцы! Не успели появиться в городе и уже выглохтали все приличное вино, осталась одна кислятина.

– Я что-то не хочу есть. Аппетита нет.

– Зря, надо подкрепиться. – Эгон придвинул к себе тарелку с маслинами, кончиками пальцев ухватил одну и положил в рот. – Война войной, а силы нужны. Кто знает, что несет нам наступающая ночь?

– О чем это ты?

– Не обращай внимания. Лучше поешь. И давай делать вид, что в мире все обстоит отлично. Ничто так не портит пищеварение, как тяжелые мысли.

* * *

Это был не совсем обычный сон. Скорее, совсем необычный. Леодану редко снились цветные сны, этот же был не только пронзительно-цветной, но еще и удивительно яркий.

Сначала Леодан увидел себя на сцене. Он говорил свою роль, а зрители показывали на него пальцами и удивлялись: «Да вы только посмотрите! Он совсем не тот, за кого себя выдает!» Почему-то их слова обижали Леодана. Затем он долго плутал по каким-то запутанным коридорам, а после попал в большую залитую солнцем комнату. Свет окрашивал все в золотистые тона и отражался в стоявшем посередине комнаты огромном овальном зеркале, которое казалось наполненным расплавленным золотом, излучающим слепящее сияние. Леодан шагнул к зеркалу и увидел свое отражение. Но в следующую секунду бушующее в зеркале солнечное пламя что-то сделало с его двойником, и Леодан-отражение на глазах у изумленного юноши превратился в очаровательную юную женщину.

– Видишь? – сказал ему звонкий и теплый голос. – Ты всегда хотел быть женщиной. Теперь ты знаешь, откуда появилось такое странное желание.

– Да, я хотел быть женщиной, – сказал Леодан, любуясь красавицей в зеркале. – Именно такой, какую вижу. Это я?

– Пока еще нет. Но однажды ты ею станешь.

– Это невозможно. Боги дали мне мужское тело.

– Разве для богов есть что-нибудь невозможное? Любовь и судьба изменят тебя. Твоя душа покинет нынешнее тело и получит новое.

– И это невозможно, голос. Когда душа покидает тело, человек умирает. Разве ты этого не знаешь?

– Слышал, как рождается бабочка? Первую половину своей жизни она живет как гусеница. Потом гусеница сама строит себе гробницу – или колыбель, это как взглянуть. Приходит час, и гусеница возрождается к жизни, уже как бабочка.

– Я не гусеница. Я человек.

– Ты получил дар великой любви. Этот дар совершит чудо.

– Кто ты?

– Я Пантар, забытый бог радости и любви.

– Забытый бог?

– Люди забыли меня, как и моих братьев и сестер. Это случилось очень давно, тысячи лет назад, и я потерял свою божественную власть над миропорядком. Но свою природу я не утратил. Я передал тебе свой дар, один из девяти даров Забытых, как того требуют Таблицы Судеб.

– Никогда не слышал о них.

– Это неудивительно. Смертные ничего не знают о Таблицах, на которых начертаны даже судьбы богов. Лишь великие маги и великие пророки могут порой получить откровения Таблиц. Твоя судьба удивительна, Леодан. В мире нет человека с похожей судьбой.

– Я не понимаю тебя, бог.

– Однажды ты все поймешь. Посмотри в зеркало.

Леодан подчинился и подумал, что голос издевается над ним. Милая девушка в зеркале, та, которую он считал своим отражением, превратилась в Касту.

– Это Каста, моя госпожа. Зачем ты мне показываешь ее, бог?

– Ты не любишь ее?

– Я боюсь ее. Она злая и свирепая. Она убивает людей без всякой жалости и никого не любит. Я чувствую, что ее сердце наполняет ледяной холод. И еще, Вислав влюблен в нее. Мне это неприятно.

– Почему же ты служишь ей?

– Вислав меня попросил. Он сказал, что мы нужны Касте.

– Вислав мудр. И он все сделал правильно. Ты нужен Касте, а она нужна тебе. Воля забытых богов связывает вас для исполнения пророчеств о судьбах мира.

– Мне нужен Вислав. Я хочу быть с ним и никогда не расставаться. Только он не видит моей любви, не воспринимает ее всерьез. Он думает, я просто развратник. Это заставляет меня страдать.

– Доверься богам. Они видят то, что живет в сердцах людей, и никогда не забывают чистые души. Ты получишь то, к чему стремишься. Ты обретешь свое счастье, светлый человек с женской душой.

– С женской душой?

– С тысячью женских душ, олененочек! Проснись, милый!

Леодан открыл глаза. Над ним склонился Мамуля, а рядом с актером стояла какая-то темноволосая девушка. У ее ног устроилась большая волчица и часто дышала, высунув язык.

– Вот и наша пропажа, – сказал Мамуля. – Пора вставать, милый. Твой самый лучший друг ждет тебя.

– Вислав? – Леодан сразу вернулся к реальности. – Он возвратился! Хвала богам! Где он?

– Он встретится с тобой в условленном месте, – сказала Анник. – Собирайся, нам надо идти, пока нас никто не заметил.

– Почему Вислав сам не пришел за мной? – спросил Леодан, надевая сандалии. – Я тебя не знаю.

– У Вислава есть кое-какие дела. Обещаю, еще до утра ты встретишься с ним. – Девушка погладила волчицу, направилась к двери. – Тихо. Эти свиньи перепились так, что их можно резать во сне.

– Будьте осторожны, – попросил Мамуля. – Я так волнуюсь!

– Не беспокойся, Эгон, моя Сабра защитит нас… Постой, ты вещи забыл.

– Да, верно. – Леодан взял со стола свой узелок. Эгон, всхлипывая, крепко обнял и расцеловал юношу, и Леодан не стал сопротивляться.

– Мы еще встретимся, мой друг, – сказал на прощание Мамуля. – Обязательно встретимся. Береги браслет, который я тебе дал. Поверь, он очень тебе пригодится.

– Благодарю тебя, Эгон. Ты был добр ко мне.

– Хватит распускать слюни! – прошипела девушка. – Идем, времени мало.

– Ступай. – Мамуля сделал руками отстраняющий жест, а потом поднес кончики пальцев к губам, посылая Леодану прощальный воздушный поцелуй. – Прощай, гений, прощай, талантище! Старый Эгон будет молить богов за тебя…

Леодан крадучись проскользнул по коридору следом за девушкой и спустился по лестнице в зал. Здесь было тихо и безлюдно, лишь несколько заснувших пьяным сном гостей храпели на диванах и на полу среди винных луж и рассыпанных фруктов. Анник открыла входную дверь, и они выбежали на улицу.

– Куда мы идем? – спросил Леодан, едва они свернули в темный переулок.

– Ко мне.

– Ты сказала, что Вислав…

– Он найдет тебя. Он знает, где я живу.

– Ты хорошо знакома с ним? – Леодан внезапно почувствовал ревность.

– Ох, дружок, давай не будем болтать о пустяках! Тсс!

Анник схватила Леодана за руку и рванула в глубь переулка. На улице показался патруль с зажженными факелами. Леодану казалось, что дарнатские солдаты должны слышать стук его сердца – так оно колотилось. Когда патруль наконец исчез в конце улицы, девушка сказала:

– Держись поближе ко мне. И перестань задавать дурацкие вопросы.

Дальше они бежали по темным узким извилистым улицам, шлепая ногами по грязным лужам и распугивая вышедших на прогулку котов. В конце концов девушка втолкнула Леодана в какую-то дверь и только после этого сообщила молодому человеку, что теперь они в безопасности.

– Когда Вислав вернулся? – спросил Леодан, полагая, что теперь вполне можно поговорить о том, что его волновало больше всего.

– Сегодня днем.

– А Каста?

– Она тоже здесь.

– В городе?

– Нет, но ты сможешь увидеть ее утром.

– Я должен немедленно видеть Вислава.

– Это невозможно.

– Почему?

– Вислав занят. Я попросила его об одном одолжении.

– Скажи мне, где он, и я сам его найду.

– Если ты попытаешься выйти из этой комнаты, я спущу на тебя Сабру, – спокойно сказала Анник. – Не заставляй нас причинять тебе вред.

– Это собака или волчица? – спросил Леодан, глядя на Сабру.

– Волчица. И она очень не любит, когда мне перечат.

– Ты не смеешь!

– Заткнись. И послушай, что я тебе скажу. Вислав сейчас в порту. Он должен освободить одного человека. Это очень важно. Можно сказать, жизненно важно. Еще не хватало, чтобы он отвлекался на тебя. Ты только создашь ему проблемы. Так что сядь и помолчи. Обещаю, что твой друг придет за тобой еще до рассвета, и сможете покинуть Фанару без всякого риска. Если тебе своей задницы не жалко, пожалей Вислава.

– Ты его любовница, ведь так?

– Ах, вот ты о чем! – Анник засмеялась. – Не будь идиотом. Я свободная женщина и сплю, с кем захочу. Если хочешь, могу переспать с тобой. Только уверена, ты меня об этом не попросишь.

– Откуда ты знаешь?

– Вижу. Если хочешь, можешь лечь. До утра еще долго, тебе надо отдохнуть.

– А ты?

– Кровать у меня одна.

– Тогда ложись ты, а я посижу. Я не хочу спать.

– Ну-ну! – усмехнулась Анник. – Мы можем просто лечь спать, без всяких объятий, поцелуев и прочих радостей. Тебя такой расклад устроит?

– Мне бы не хотелось тебя стеснять.

– Иди, ложись, дружочек. – Анник ласково потрепала волосы Леодана. – Спокойной ночи.

Кровать была жесткой, одеяло тонким и колючим, но от подушки шел восхитительный тонкий запах – пахло свежестью, лесными травами, медом и еще чем-то нежным и успокаивающим. Глаза Леодана закрывались сами собой, масляный светильник на столе выпускал длинные световые иглы. Сквозь сон он услышал скрип кровати, почувствовал идущее от Анник живое тепло, и ему вдруг стало удивительно хорошо. Ему показалось, что он снова в доме Узмая и рядом с ним не эта странная вульгарно одетая девица, а его милая и добрая хозяйка Шеммер-Та-Нат, и следующим утром он проснется под пение птиц в саду, в своей чистой и роскошной постели – надо же, какое это будет счастье!

– Спи, Леодан, – услышал он шепот Анник. – Добрых снов.

И пусть я увижу Вислава в минуту пробуждения, подумал юноша, засыпая.

Глава восемнадцатая

Похоже, просьбу Анник будет не так-то легко выполнить, подумал Вислав, глядя по сторонам. Порт Фанары был полон солдат. Дарнатские часовые были везде – у складов, на пирсах у захваченных кораблей, возле мастерских. Легионеры и морпехи, группами по три-пять человек. Вислава провели в гостиницу для моряков: там разместился штаб Морских львов. Здесь рэшийца допросил коренастый офицер с колючими глубоко посаженными глазами. Допрос оказался коротким: сначала Виславу приказали выложить на стол содержимое его сумки, потом обыскали, затем офицер спросил его, что он делал в городе.

– Гулял, – ответил Вислав, решив до конца изображать стареющего бабника. – Честное слово, я не знал о приказе. Я…

– Это неважно. – Офицер повернулся к своему помощнику. – Ихвар, отведи его к остальным собакам в цейхгауз. Утром решим, что с ним делать.

Старый цейхгауз, где содержали пленных, располагался у дальнего пирса, в самом центре военной пристани. Здесь Вислава передали командиру наряда, охранявшего пленных. Вислав отметил про себя, что охрана весьма многочисленна – только у входа в цейхгауз стояли с десяток дарнатских морпехов. Командир наряда дал необходимые распоряжения, часовые сняли тяжелый дубовый засов с двустворчатой двери цейхгауза, и Вислава втолкнули вовнутрь.

Рэшиец огляделся. Анник сказала правду – цейхгауз был просто забит народом. Здесь были не только мужчины: Вислав увидел немало женщин, одна была с младенцем на руках. Были здесь и старики, и подростки. Вдоль стены на дерюжных подстилках, а то и вовсе на голой земле лежали раненые. Было очень душно, воздух был тяжелый, спертый, пропитанный запахами мочи и экскрементов – узники справляли нужду прямо в цейхгаузе.

Несколько мужчин тут же подошли к Виславу: их лица были угрюмыми, взгляды настороженными.

– S’eque va ez? Кто такой? – спросил старший из этой группы, по внешности – настоящий пират, дочерна загорелый, с седой косичкой и шрамами на лице.

– Вислав. – Рэшиец дружелюбно улыбнулся. – Меня арестовали, как и вас.

– Ты не сабей, – сказал моряк.

– Нет, друг мой. Я родом из Рэша. Эти псы обвинили меня в том, что я нарушил комендантский час.

– Помолись своим богам, varbe, – ответил моряк. – Этот склад – предместье царства мертвых. Всех нас ждут петля, кол или топор.

– Вас собираются казнить? За что?

– За то, что мы сабеи, – с достоинством сказал моряк. – Мы свободные люди, не то что эти рабы дарнатцы.

– Это невозможно, друг мой. Неужели они собираются убивать женщин и детей?

– Женщины рожают сабеев, дети рождаются сабеями. Разве не причина для того, чтобы вздернуть их на шибеницу или отрубить им головы?

– Ужасно. Никогда не думал, что дарнатцы способны на такую жестокость.

– Ты узнаешь это на собственной шкуре, рэшиец.

– Не думаю, что они посмеют меня повесить.

– Если только твои боги не спасут тебя. – Моряк протянул Виславу руку. – Я Порфиус Кадо, капитан «Меч-рыбы». Люди выбрали меня старшим, и я смотрю за порядком.

– Проклятие! – Один из сабеев протолкался к Виславу, хлопнул его по плечу. – Ты! Узнаешь меня?

– Капитан Криск? – удивился Вислав. – Ты-то как сюда попал?

– Задержался в Фанаре, решил дать команде немного отдохнуть. А теперь мы все сидим в этом дерьме. – Крис наклонился к Виславу, спросил шепотом: – Каста все еще в Фанаре?

– Нет, – ответил Вислав.

– Жаль. Я искал ее, хотел встретиться с ней… C’ezze en famere varbe, al’ez d’amazzio, – добавил Криск, обращаясь к сотоварищам. – Этот чужеземец мне знаком, он друг.

Вислав облегченно вздохнул. Лицо капитана Кадо сразу смягчилось. Теперь можно поговорить с сабеями о деле.

– Я ищу человека по имени Фераний Вар, – сказал он. – Знаете такого?

– Ученого? Здесь он. Сидит в дальнем углу и все время что-то бормочет себе под нос.

– Я могу его видеть?

– Ступай.

Вислав кивком поблагодарил капитана Кадо и направился в глубь цейхгауза. Фераний Вар оказался вовсе не дряхлым старцем, как себе представлял рэшиец; это был еще молодой полный человек с открытым и добрым лицом, больше похожий на преуспевающего негоцианта, чем на профессора магии. Как и говорил капитан Кадо, Вар сидел на обломке широкой доски в углу и предавался медитации – глаза его были закрыты, губы шевелились.

– Мое почтение, профессор, – сказал Вислав с поклоном. – Могу я поговорить с тобой?

– Человек, ожидающий насильственной смерти, нуждается в утешении и задушевной беседе? – ответил Вар, не открывая глаз. – Я не жрец, мой друг. Я не смогу найти нужные слова, чтобы утешить тебя и вселить в твою душу твердость и смирение перед неизбежным. Прошу тебя, оставь меня наедине с моими мыслеобразами.

– Я не собираюсь умирать, так что слова утешения мне ни к чему. Меня зовут Вислав, и я здесь по просьбе твоего друга Келиса.

– Тебя прислал Келис? – Маг все же посмотрел на Вислава, и с интересом. – Он сыграл с тобой забавную шутку, незнакомец. Готов признать, что доброму Келису небезразлична моя судьба. Но это была не самая лучшая идея – рисковать жизнью другого человека ради меня. Как я понимаю, ты пришел меня спасти?

– Именно так.

– Странно. Высшие силы часто подают смертным надежду даже в безнадежных ситуациях. Твое появление здесь, добрый друг Вислав, я должен воспринимать как надежду для себя и для этих несчастных людей. Но что ты можешь сделать?

– Пока не знаю. Но выход должен быть.

– Твои слова заставляют меня принять тебя за последователя учения фатареев, которые уверены в управляемости мирового порядка. Они считают, что сила мысли и желания настолько велика, что может изменять окружающую действительность и даже противостоять воле бессмертных богов.

– Дорогой профессор, я бы не стал сейчас вдаваться в научные диспуты. Это место совсем не располагает к разговорам о высоких идеалах. Я нашел тебя и очень этому рад. Теперь мне надо подумать, как выбраться из этого сарая.

– Попытай свое счастье, друг мой Вислав. Вероятно, ты знаешь, что делаешь.

Вислав отошел от ученого, вновь ушедшего в себя, и направился к капитану Кадо.

– Нашел своего Вара? – спросил сабей.

– Нашел. Боюсь, толку от него будет немного. А мне может понадобиться помощь.

– Что-то задумал, varbe?

– Возможно, капитан. Здесь только один вход?

– Конечно. А тебе-то что?

– Мне не нравится тут сидеть, – сказал Вислав. – Хочу пойти погулять.

– Stepiddo varbe! – усмехнулся Кадо. – Неужели ты думаешь, бродяга, что мы не облазали здесь каждый фут в поисках выхода? Все напрасно. Эти крысы знали, куда нас посадить.

– Так уж ничего и не нашли?

– Двери в цейхгауз запираются засовом и охраняются. – Кадо тяжелым взглядом посмотрел на рэшийца. – Есть еще выход на крышу, но он заперт, и замок давно заржавел. Такой замок ничем не откроешь. Тем более что у нас нет отмычек. Дарнатская стража отобрала у нас все, даже шпильки у женщин.

– Вот это деловой разговор. Как мне попасть на крышу?

– По шесту когда-нибудь лазал? – Кадо показал на один из столбов, на которых держалась кровля цейхгауза.

– В далеком детстве. С тех пор я сильно постарел. Впрочем, никогда не поздно впасть в детство.

– Ты и в самом деле думаешь, что тебе удастся отпереть чердачное окно?

– Я попробую. Давай лучше подумаем о том, что сможешь сделать ты.

– Я-то? Продолжай, я так понимаю, у тебя есть какие-то идеи.

Вислав изложил свой план. Он попробует открыть чердачное окно. Если замок откроется, люди Кадо поднимутся на крышу и оттуда спустятся вниз и внезапно нападут на стражу. Перебив охранников, снимут засов и освободят заключенных. Это, конечно, будет нелегко – у узников нет никакого оружия, а стража вооружена. Но терять им так и так нечего, другого плана все равно нет и не будет.

– Ты отправляешь нас на верную смерть, varbe, – подумав, ответил Кадо, – но лучше умереть в бою, чем висеть в петле и вонять на всю округу. Может, нам даже удастся отбить наши корабли, и тогда мы покажем дарнатцам, что они слишком рано празднуют победу.

– Тогда не будем терять времени. Погасите факелы и предупредите людей.

Столб, о котором говорил Кадо, был старый, изъеденный временем и шероховатый – по нему даже такому неважному акробату, как Вислав, можно было подняться на стропила. Когда погас последний факел и цейхгауз погрузился во мрак, рэшиец полез по столбу, отчаянно молясь о том, чтобы не сорваться и не сломать ногу. Он чувствовал, что на него смотрят с надеждой сотни глаз. С большим трудом он вскарабкался наверх, ухватился за продольную балку и вполз на стропила. Руки и плечи у него горели, пот заливал лицо. Первый же шаг по стропилам заставил Вислава похолодеть – балки угрожающе трещали, а внизу была тьма. Ползти по стропилам в полной темноте было самоубийством. Заклинание Ночного Путника рассеяло мрак, и Вислав увидел пространство под крышей. Теперь следовало все делать быстро – стража могла заметить необычный свет. Вислав осторожно пополз по балкам к чердачному окну, хорошо различимому в торце крыши. Несколько раз он останавливался, чтобы отдышаться и преодолеть накатывающий страх высоты. Густая паутина липла к потному лицу, пыль забивала нос и рот.

– Моряка из меня точно не получилось бы! – пробормотал он и двинулся дальше.

В тот момент, когда он добрался до окна, снизу раздался дружный вздох. Устроившись на узком карнизе под крышей, Вислав осмотрел замок. Кадо сказал правду – замок проржавел насквозь, и никакая обычная отмычка его не возьмет. Все-таки он правильно сделал, что стибрил в Дарнате коготь гура…

Замочная скважина полыхнула изнутри красным пламенем, когда Вислав вставил в нее магическую отмычку. Раздался сухой щелчок, и ржавый замок открылся.

По крыше гулял ледяной ветер с океана, продувая Вислава насквозь, но рэшиец не чувствовал холода. Он дождался, когда в чердачном окне покажется радостное лицо Кадо – капитан, судя по его глазам, с трудом верил в происходящее.

– Разорви меня кракен, ты все-таки его открыл! – задыхаясь, выпалил сабей.

– Теперь дело за твоими людьми, капитан, – шепнул Вислав. – А я иду обратно в цейхгауз. Мне надо быть рядом с Варом.

– Все сделаем, как надо. Не беспокойся!

Спускаться было труднее, чем подниматься – Вислав едва не сорвался и совершенно выбился из сил. Его встретили как героя: женщины плакали от радости, целовали его, мужчины пожимали руки. Вар продолжал невозмутимо сидеть в своем углу, и его, казалось, совсем не волновало происходящее.

– Посланец богов выполнил свою миссию, – сказал он Виславу, когда рэшиец подошел ближе. – Что ж, мои поздравления. Келис действительно выбрал достойнейшего. И что мне теперь делать, следовать за тобой?

– Прости, профессор, но я вызвался только освободить тебя. Думаю, капитан Кадо и его люди позаботятся о твоей безопасности. А мне следует заняться своими делами.

– Все верно, друг мой. Герой должен успевать везде, иначе он просто не будет героем.

Вислав хотел съязвить, но вокруг него внезапно началось движение – люди, запертые в цейхгаузе, с радостными криками рванулись к выходу. Когда Вислав добрался до двери, он увидел, что засов снят и выход свободен. Капитан Кадо стоял в дверях – лицо и руки его были забрызганы кровью, в руках капитана был длинный дарнатский меч. За его спиной толпились сабеи – вооруженные, окровавленные, охваченные радостным возбуждением.

– Я твой должник, varbe, – сказал он, крепко пожав Виславу запястье. – Ты спас всех нас.

– Позаботься о Ферании Варе.

– Считай, что он уже в Гале. Нам очень повезло. Дарнатцы были сонными, как шлюхи на рассвете. Мы застали собак врасплох и перебили их без шума и потерь. Теперь попытаемся отбить наши корабли. – Глаза капитана мрачно сверкнули. – Утренняя заря не увидит в Фанаре ни одного живого дарнатца.

– Удачи, капитан. Мне пора идти.

Вислав выбежал из цейхгауза, едва не споткнувшись о трупы дарнатских морпехов, лежавшие у входа. Небо на востоке начало светлеть, нужно было торопиться. На прощание с Варом не было времени, теперь нужно побыстрее найти Анник, забрать Леодана и выбираться из Фанары. Пусть сабеи разбираются со своими врагами сами, а он свое дело сделал. Вислав вспомнил Анник и вздохнул – жаль, у него не будет времени еще раз испытать ее благодарность. Рассвет неумолим, как смерть.

Скрываясь в тенях домов, Вислав побежал к выходу из порта. В спину ему неслись вопли и крики начавшейся в порту битвы.

* * *

Песчаная коса закончилась. Впереди, за мелким нешироким заливчиком, виднелся обрывистый берег, поросший тростником и молоденькими ивами.

– Ну вот, мы выбрались из города, – сказала Анник Виславу. – Мне нужно возвращаться обратно.

– Конечно, я понимаю. – Виславу очень хотелось обнять девушку, но он опасался, что Леодан, который всю дорогу от Улицы Фонарщиков до берега не сводил с них глаз, устроит сцену ревности. – Я даже не знаю, что тебе сказать. Спасибо за все.

– За все? – Глаза Анник сверкнули озорными огоньками. – За все про все ты мне должен пятьдесят ардженов.

– Ты же сказала…

– Прости, я пошутила. Конечно же, ты мне ничего не должен. Окажи мне еще одну любезность. – Анник сняла с груди простенькую костяную брошь, которой Вислав прошлым вечером не заметил. – Передай это Касте. Это мой подарок, о котором я говорила.

– Эта брошь? – Вислав посмотрел: вещица была старинная, тонкой работы, но никакой ценности не представляла. Внутри овальной костяной пластинки был вырезан знак в виде столбика с петлеобразным навершием, пересеченным короткой перекладиной. – Если бы ты лучше знала Касту, то не делала бы ей такой подарок. Подарила бы лучше нож или кастет.

– Однако она должна его принять. Эта брошь предназначена для нее. На ней изображена Руна Дивини, древний магический знак, дающий чистоту помыслов и освобождающий от грехов прошлого. Касте сейчас необходимо обрести себя вновь, избавиться от всех призраков, которые преследуют ее. Эта брошь поможет ей. Если Каста не захочет взять мою брошь, скажи ей только одно слово – Динче. Она поймет.

– Хорошо, я отдам ей твой подарок. – Вислав приколол брошь к своему плащу. – Очень жаль, но мне нечего тебе подарить взамен.

– Ты уже сделал мне царский подарок, Вислав. Ты подарил мне прекрасный вечер.

– Мне бы хотелось большего.

– Не теперь. Ты нужен другим людям – Касте и Леодану. Леодану особенно.

– Мы встретимся с тобой еще раз?

– Может быть. А теперь идите! – Анник приложила пальцы к губам и коснулась ими щеки Вислава. – Благословение Забытых богов на вас!

– Она так на тебя смотрела! – ворчал Леодан, когда они пробирались через заливчик к берегу. – Она в тебя влюблена, Вислав. Мне очень неприятно, когда женщины на тебя так смотрят.

– Пустое, малыш, она всего лишь профессионалка, – рассеянно ответил Вислав, перебарывая сильнейшее желание обернуться и еще раз посмотреть на Анник. – Они со всеми так прощаются.

– Нет, не со всеми! Эта девчонка влюбилась в тебя. Не спорь. Ты ведь ее не любишь, так?

– Не люблю.

– Правду говори, Вислав. И почему ты прячешь от меня глаза?

– Перестань молоть чепуху, малыш. И смотри под ноги, тут полно ям. Еще на ската наступишь!

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Если ты сей же момент не заткнешься, я оставлю тебя в Фанаре, а сам уйду куда глаза глядят! – рявкнул Вислав, потерявший терпение. – Ненавижу, когда ты ведешь себя как сентиментальная дура!

– Вислав! – Леодан остановился, заморгал, глаза его заблестели от слез. – Ты… ты и вправду так поступишь! Я ведь люблю тебя, Вислав.

– Ладно, успокойся! – Рэшиец вздохнул, протянул юноше руку. – Не обижайся. Я погорячился. Просто я очень устал. Давай не будем тратить время на пустые разговоры, нам надо спешить. Каста нас ждет.

– Так ты по Касте соскучился? А на меня тебе плевать. – Леодан топнул ногой так, что брызги полетели в разные стороны. – Если бы я не любил тебя так сильно, я бы… я бы…

Ты бы покончил с собой и сослужил бы мне великую службу, с тоской подумал Вислав. В далекие годы его детства старики рассказывали, что боги, а паче всех мстительный Белаг, иногда наказывают грешников особенно изощренно. Могут наказать богатством, которое не приносит счастья, непутевыми детьми или любовью. Влюбится в тебя насмерть какая-нибудь уродина или сумасшедшая, и никуда от нее не денешься. За какие же грехи боги наказали его Леоданом?

– Надо завязывать с игрой, – пробормотал Вислав и зашагал по мелководью к берегу. Насупленный Леодан семенил за ним следом. Он думал о том, что в Хуле обязательно заставит Вислава объяснить, как и каким образом рэшиец познакомился с Анник. И что между ними было.

* * *

Светловолосый юноша с маленькой обезьянкой на плече стоял на пристани и наблюдал за тем, как в гавани догорает огромный дарнатский гептарес – флагман эскадры, два дня назад захватившей Фанару. Сабеи капитана Порфиуса Кадо, покончив с охраной в порту, атаковали галеру «Меч Игерабала», захватили ее на удивление легко и быстро, а потом подошли к «Звезде Дарната» на четырех кораблях, взяли его на абордаж, перебили команду и, разграбив судно, подожгли его. Теперь некогда величественный корабль напоминал плавучую гору тлеющих головешек, медленно дрейфующую к горизонту.

Со стороны портовой таможни на пристань вышла полная белокурая дама в ярко-алой шитой золотыми арабесками хламиде и, покачивая бедрами, приблизилась к молодому человеку.

– Любуешься на дым славы, брат мой? – осведомилась дама мужским голосом.

– Мне всегда было непонятно, почему люди воюют друг с другом, Пантар, – сказал светловолосый юноша. – А потом я понял. Они боятся старости и увядания. Этот страх заставляет их идти на смерть в молодом возрасте. Молодые умирают легко.

– Нет, брат мой. Все умирают тяжело, и молодые и старые. К счастью, нам это не грозит.

– Ты так думаешь? Если Дары Бездны окажутся в руках прислужников Тени, мы умрем, Пантар. Умрем вместе с миром, частью которого являемся. Окончательно исчезнем. Даже боги бывают смертны.

– У тебя талант улучшать настроение, братец.

– Надеюсь, ты не открыл мальчишке назначение браслета?

– Не беспокойся. Я помню, что смертным нельзя раскрывать их будущее.

– Твоей памяти можно позавидовать… Мамуля. – Юноша весело рассмеялся. – Никак не могу привыкнуть к твоему виду. Я бы не рискнул прогуливаться в таком наряде по городу.

– Каждому свое, братец, – невозмутимо ответил Пантар. – Я всегда среди цветов и аплодисментов, счастливых людей и наполненных чаш, а ты возишься со всякой алхимической дрянью в своем подвале, дышишь вонючим дымом от своих зелий и портишь глаза, читая полуистлевшие манускрипты, написанные всякими сумасшедшими. Ты что-то невеселый сегодня. Что-то не так?

– Война началась. И у нас появились Воин, Правитель и Свидетель Событий. Пророчество Ингаля сбылось, – сказал юноша с обезьянкой. – Мы сделали свое дело, Пантар. Теперь очередь Лаэки и Найнавы. Война – их удел.

– Кстати, о женщинах, – сказал Пантар, поправляя локоны своего парика.

Девушка в лиловой тунике легкой походкой вышла на пристань со стороны старого цейхгауза – того самого, откуда Вислав ночью освободил арестованных сабеев. Рядом с девушкой бежала поджарая молодая волчица.

– Они ушли из города? – спросил девушку светловолосый.

– Да, Ангуш. Надеюсь, ты доволен.

– Я более чем доволен. Ты умница, Дивини. Вот только не надо было тебе спать с этим смертным.

– Собрался меня поучать, братец? – Анник-Дивини состроила страшную рожицу. – Не старайся. Я всегда беру то, что мне нравится. А Вислав мне понравился. Кстати, если бы не его искусство, твой дружок Фераний Вар сейчас кормил бы ворон на площади.

– Ты права, сестра. Как всегда. И я вовсе не думал тебя в чем-то упрекать.

– А где Довлад? – спросила девушка.

– Он сейчас подойдет, у него как всегда полно дел в кузнице. – Ангуш усмехнулся. – В кои веки все родственнички соизволили собраться вместе. Ты передала Виславу Дар Чистоты помыслов?

– Как видишь. – Дивини показала на свою грудь и засмеялась.

– Распутница, – пожал плечами Ангуш и снова перевел взгляд на догорающий корабль. Некоторое время забытые боги стояли молча на пристани, и свежий ветер трепал их одежду.

– Что теперь, Ангуш? – спросила Дивини, нарушив молчание.

– С этого дня от нас ничего не зависит. Мы сделали свое дело. Наступает время огня и железа, над которыми мы не властны.

– Честное слово, мне даже жаль, что для нас все так быстро закончилось, – вздохнул Пантар. – Я привязался к Леодану. Он славный паренек.

– Он Сын льва. И Теневая Сторона знает об этом. Прислужники Тени уже начали за ним охоту. Они сумели увидеть его глазами Каффарая. Теперь наши судьбы и судьбы этого мира зависят от одной-единственной смертной женщины. От Касты.

– Ты полагаешь, Ангуш, она справится?

– Должна справиться. Таблицы Судеб не могут ошибаться.

– Довлад, похоже, забыл о своем обещании, – вздохнула Дивини. – Солнце садится, и мне холодно. А Сабра хочет есть. Пойдемте, навестим нашего мастера-домоседа. Пусть угостит нас своим самогоном.

– Я за, – пророкотал Пантар. – Эта куча дерева догорит и без нас.

– Согласен. – Ангуш приласкал обезьянку, копавшуюся в его белоснежных кудрях. – Давайте устроим себе маленький праздник. Мне очень хочется хорошенько выпить.

– Слава вам, забытые боги! – провозгласил Пантар и расхохотался так, что Сабра зарычала, а обезьянка с пронзительным писком спряталась за Ангуша. Потом все трое неспешно направились к выходу из порта, и наступающие сумерки поглотили их.

Конец первой книги

Приложения

Селтонские боги

Берис – богиня любви, красоты, луны и деторождения. Считалась женой Маннара. Изображалась в виде обнаженной женщины с прялкой или цветком магнолии в руках. Священное животное Берис – косуля. Главное святилище Берис находилось в Церунии.

Боз – бог-покровитель скота и детей. Изображался в виде пастуха либо мужчины, держащего за руку ребенка. Священное животное Боза – собака. Храм находился в Церунии.

Гаван – селтонское божество войны. Изображался в виде воина в рогатом шлеме и с секирой в руках. Главный храм Гавана находился в Эргалоте, древней столице Селтонии. Священное животное Гавана – черный козел.

Иованнон – бог огня и кузнечного мастерства, покровитель оружейников и ремесленников в целом. Помощниками Иованнона считались демоны металлов – сальвы. Изображался в виде мужчины с молотом в руках. Священное животное – дятел. Главный храм находился в Эргалоте.

Каннас – бог-покровитель торговцев, воров и путешественников. Изображался в виде крылатого юноши. Священное животное Каннаса – белка. Главное святилище находилось в Илладане.

Кая – богиня мести и правосудия. Изображалась в виде нагой девушки с мечом и человеческой головой в руках. Считалась также богиней болезней и исцеления. Священные животные Каи – кошка и козодой. Главный храм находился в Легалоте.

Маннар – персонификация луны, бог ночи, брат Ориуса. Изображался в виде совы, затем в виде юноши со щитом и кривым мечом. Священное животное Маннара – летучая мышь. Главный храм находился в Эпонаре.

Маранис – хозяин демонического мира Гулханда, повелитель чудовищ и существ, враждебных человеку. Само имя Мараниса считалось непроизносимым. Изображался в виде безликого существа; считалось, что лик Мараниса так ужасен, что изобразить его нельзя. Священное животное Мараниса – гигантская сколопендра. Храм Мараниса находился в Гатулоне.

Натайя – богиня охоты, покровительница диких животных. Изображалась в виде девушки с ястребом на плече. Священными животными Натайи считались жаворонок, ястреб и медведь. Храм Натайи находился в Агриануме.

Некриан – божество подземного мира, персонификация смерти и грядущего воскресения, хранительница покоя усопших. Изображалась в виде женщины с кривым ножом и черепом в руках. Священные животные Некриан – волк и ворон. Святилище Некриан находилось в Гатулоне.

Ориус – бог солнца и света. Первоначально изображался в виде орла, затем – как юноша с факелом в руке. Священное животное Ориуса – петух. Главный храм находился в Эпонаре.

Шантэ – богиня искусств, музыки, танца, женского обаяния, любовных игр и колдовства. Почиталась в основном женщинами. Изображалась в виде молодой женщины верхом на быке. Священное животное Шантэ – рысь. Главный храм Шантэ находился в Агриануме.

Боги Дарнатского и Шурретского пантеона

Гештан – бог войны в Шуррете и Дарнате. Изображался в виде дракона. Главный храм находился в Дарнате.

Игерабал (Игерабоал, Вел-Хус) – верховное божество в Дарнате, олицетворение безбрежного океана, мирового порядка, царской власти и государства. Изображался в виде драконобыка. В Геламе Игерабал почитался под именем Неблу (Игерабал-Неблу) и считался братом-близнецом бога войны Гештана. Царя называли «сын Игерабала». Казнь преступников считалась жертвоприношением Игерабалу. Крупнейшим храмом Игерабала был храм в Дарнате.

Имеш (Шеш) – бог солнца в Шуррете и Геламе. Иногда отождествлялся то с Игерабалом, то с Багом. В эпоху Полуденной Империи культ Имеша был практически отменен.

Ионубас (Ин-Нубас) – божество луны в Шуррете и Геламе. Считался братом бога солнца Имеша. Изображался в виде мальчика с серпом в волосах. Центром культа Ионубаса был храм в Эривоне.

Кзу – бог магии и оккультных искусств, мудрости, письменности и счета. Изображался в виде огромного глаза. Кзу покровительствовал астрологам, гадателям, колдунам и ученым, а также актерам и танцовщицам. Главный храм Кзу находился в городе Шедар.

Куа – в Геламе и Шуррете богиня любви. В более позднюю эпоху отождествлялась с Хефтереш-Шеммер и считалась женой бога Кзу. Покровительница брака, дома, защитница детей и новобрачных, одновременно считалась покровительницей разврата, проституции и половых извращений. Ей были посвящены особые публичные дома. Изображалась женщиной с фаллосом или ножом повитухи в руках. Персонификация Куа – звезда Венера.

Мамму-Аштенет – богиня материнства, кормления грудью, покровительница детей и бедняков. Культ этой богини особенно был популярен среди бедного населения. Изображалась в виде женщины, кормящей младенца грудью.

Шат-Цебу – божество стихий, торговли, красноречия и ремесел, покровитель моряков, торговцев, дипломатов, жрецов и путешественников. Считался одним из главных богов Дарната. Изображался в виде рыбочеловека или змея. Храм Шат-Цебу находился в Дарнате.

Забытые боги

Айвари – богиня врачевания и исцеления, покровительница врачей и больных. Ее эпитет «Дарующая исцеление». Священное животное Айвари – пчела.

Ангуш – божество луны и звезд с эпитетом «Дарующий свет во тьме». Считался также покровителем светлой магии, противником Темного мира. Священное животное Ангуша – обезьяна.

Баг (Багус, Бага, Мехра-Багим) – бог порядка, гармонии, солнца и государства, верховный бог шуров в эпоху Нин. Эпитет Бага – «Дарующий жизнь». Баг считался также богом справедливой войны. Священное животное Бага – гур (грифон).

Дивини – богиня смены времен года, покровительница животных, незамужних девушек и детей. Также почиталась охотниками и скотоводами. Эпитет – «Дарующая красоту». Священное животное – волчица.

Довлад – бог огня, кузнечного дела, ремесел и строительства, покровитель всех мастеровых и земледельцев. Эпитет – «Дарующий искусность». Священное животное Довлада – орел.

Лаэка – богиня правосудия и закона, справедливой войны, честной сделки и торговли. Ее эпитет «Дарующая справедливость». Считалась покровительницей праведных судей, воинов, чиновников, купцов и путешественников. Священное животное Лаэки – коршун.

Моммек – бог мудрости, искусств и письменности, покровитель ученых, студентов и жрецов. Его эпитет «Дарующий мудрость». Священное животное Моммека – леопард.

Нинава (Найнава) – богиня мира и света, покровительница брака и семьи, с эпитетом «Дарующая плодородие», жена Багуса. Часто именовалась просто «Матерью» (Ашшаи). Считалась также божеством исцеления и светоносной магии. Священное животное Нинавы – белый баран.

Пантар – бог веселья, изящных искусств, плутовства, покровитель актеров, музыкантов и поэтов. Почитался как один из главных богов. Его эпитет «Дарующий радость». Священное животное Пантара – ласточка.

Рэшийские боги

Агана – богиня-мать, покровительница всего живого, божество любви, семейного счастья и домашнего тепла. Жена Атала.

Атал – бог-создатель, владыка мироздания, покровитель стихий и божество времен года. Дни солнцестояния и равноденствия считались священными датами, посвященными Аталу, в этот день приносились жертвы и возносились особые молитвы о покровительстве Атала.

Белаг – бог судьбы, владыка времени и жизни, божество, карающее грешников. Ему приносились особые искупительные жертвы каждый первый день месяца. Слугами Белага считались судницы – демонические существа, ведущие учет добрых и злых дел каждого человека и наказывающие его, если злых дел совершено больше.

Иника – богиня ночи, женской магии, зачатия и деторождения. Существовал обычай, по которому первая рожденная в семье девочка посвящалась Инике и становилась ее служительницей до замужества. Жених при этом должен был заплатить выкуп служителям богини либо выполнить по их воле какое-нибудь поручение.

Лурус – бог войны. Считалось, что Луруса сопровождает свита из демонических существ, которые после битвы пожирают непогребенные тела воинов. Праздник Луруса отмечался на третью ночь после дня зимнего солнцестояния: в этот день было принято дарить мужчинам оружие или ритуальные амулеты, защищающие владельца в битве.

Свах – бог солнца, света, летнего тепла, покровитель растений и животных. Считался одним из главных богов.

Хварт – бог моря, морской стихии, покровитель мореплавателей и рыбаков.

Цвир – бог огня, подземного мира, магии и защиты от нее. Считался покровителем волхвов и волшебников, изобретателем письменности и ремесел, особенно кузнечного дела.

Примечания

1

Чохи – чужеземец, варвар.

(обратно)

2

Айван (шурретск.) – господин, хозяин.

(обратно)

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Приложения . . .

Реклама на сайте