«Черная корона Иссеи»

Александр Маслов Черная Корона Иссеи

Глава первая Ветры миров

От Варольда слишком долго не было вестей. Поэтому Изольда тревожилась, ходила в огромных комнатах замка, представлявшихся теперь холодными и пустыми. Выбегала в сад, долго бродила меж клумб ирисов и нежных роз; сетовала, что не отправилась в Иальс со свитой Луацина. Ведь король так просил присоединиться к нему в поездке! И был к этому повод. И была собственная цель – Варольд. Изольда должна, должна была скорее увидеть милого магистра, с которым ее столько лет разлучала судьба и ничем необъяснимые капризы их личных отношений. Если прежде рядом с Варольдом была либийка-Селла, затем Арсия, если за этими двумя женщинами путь в Олмию Кроуну был заказан, а сама Изольда последние двадцать лет, словно выполняя тайную волю богов, отдала себя воспитанию Астры, то теперь… Что теперь могло помешать ей, соединить жизнь с Варольдом Кроуном – единственным мужчиной, который был по-настоящему дорог ей со времен Голорской войны и по сей день, с мужчиной, который сам страдал по ней всю жизнь в нечеловеческих муках?

Снова и снова Изольда Рут пыталась связаться с ним ментально. Вечерами она проводила время возле хрустальной сферы в блеске высоких свечей, вглядываясь в туманно-золотистые тени и всеми силами призывая Варольда, но магистр молчал. Это казалось невероятным – разве мог он не слышать ее, не ответить на долгий и страстный призыв. А в последний раз, склонившись над шаром и едва не зарыдав от собственного бессилия, Изольда вдруг увидела в глубине хрусталя дом Кроуна жадно объятый огнем. Только теперь она поняла то, что раньше отказывался принимать ее разум: с магистром стряслась беда, а в Иальсе происходило что-то непонятное и страшное. Оголившиеся вдруг, дрожащие судорогами чувства говорили ей, что во всем снова повинен Канахор Хаерим. Изольда вскочила с кресла и, до боли заломив руки, произнесла:

– Я уничтожу тебя! Если только что-то случиться с ним! Если что-то с моим Варольдом!..

Быстрым шагом она направилась через галерею к башне, поднялась по лестнице мимо изваяний змеев. Подошла к длинной полке, уставленной бронзовыми статуэтками, фарфоровыми сосудами и протянула руку к бусам, подаренным Варольдом после его либийских скитаний. Пальцы нервно перебирали теплые кусочки бирюзы с рунными знаками, а рассудок терзали мысли, что все, вопреки ее стараниям, возвращается. Тронутая однажды история Черной Короны Иссеи, опасная, злая история, нити которой держат бессмертные, не даст уже покоя никому. И первыми жестоко пострадают из-за нее Варольд и… Астра. Потому что Астра – его дочь. Потому что от самого рождения боги лишили ее покоя, и даже самая хитрая магия не властна над ее судьбой.

Сжав в ладони бусы, магистр поднялась наверх и принялась выкладывать на стол изумруды и кровавые карбункулы из ларцов. Достала несколько полных золота, тяжелых кошелей и еще один пустой, отложив туда несколько монет и пару невзрачных аметистов. Сложила все в прочную кожаную сумку с гербом и села за письмо, которое должна найти утром на столе старая служанка. Мысли вились туманными прядями, путались. Долго магистр не могла сложить нескольких фраз, объясняющих ее исчезновение и в тоже время скрывающих ее истинные намерения для королевского двора Лузины. Этот двор, жадный до сплетен и опасных интриг, особо неспокойный после убийства Луацина и внезапного возвышения Маруса, оттеснявшего принца Ирвида, стал липкой паутиной для нее. Она долго думала, все-таки написала что-то, оставила внизу изящные завитки первых букв своего имени. Сидела с четверть часа, безвольно глядя на звезды в открытом окне, слушая шелест ветра и треск фитилей в светильниках. Потом Изольда спохватилась, отыскала сумочку Астры, срезанную в бессмысленной попытке изменить судьбу ученицы, и положила ее рядом со своей дорожной сумкой.

Свечи, расставленные по углам, вспыхнули красно и ярко. Взглядом прозрачно-синих глаз Изольда очертила охранный круг, повернулась к концентратору. На его хрустальных гранях мерцало пламя, в глубине звонкие струны эфира соединялись в звезду невидимой силы. Магистр рассыпала порошок, пахнувший сандалом и сонной травой, зачитала заклятие из «Эдоса» и сложила пальцы знаком Воли. Дверь Измерений открылась, будто выхваченная из тьмы ярким лучом света. Лиловые тени потекли волнами по стенам. В центре портала обозначилось ускоряющееся вращение.

Скоро появился Херик. Он мягко спрыгнул на пол, чихнул и присел на четвереньки, глядя на мэги довольными, свекольного цвета глазами.

– Что так грустна, божественная? – весс изогнул хвост, втянул ноздрями дразнящий запах приманки.

– Нет причин радоваться. Давно нет, – Изольда Рут повесила обе сумки на плечо, синий кошелек с несколькими монетами и аметистами подвязала к поясу, оглядела разбросанные на столе и полках вещи.

– А разве я не могу быть снова твоей радостью? Изольда, – он подполз и уткнулся мокрым носом в ее колени. – Вспомни, как ты раньше говорила. И садись скорее на меня – Херик не позволит тебе унывать. Почему только ты не вызвала меня раньше?! Почему так долго не вспоминала обо мне?!

– Разве тебе было мало шалостей с Астрой? – Изольда слабо улыбнулась и, подведя проводника ближе к порталу, устроилась на его мохнатой спине. – Теперь она твоя хозяйка, а мне ты помогаешь лишь по старой дружбе. Давай к Двери, баловник! – мэги подтолкнула его вперед, весс с готовностью прыгнул в воронку междумирья.

Темно-красный туннель принял их и неторопливо понес к багровеющему хелтхату.

– Очень надеюсь, что мы летим на Аалир, – промурлыкал он, повернув голову и с довольством прищурившись.

– Не надейся. Это слишком долго, мой пушистый. Слишком! Я не могу себе такое позволить. Мне нужно в Иальс. Чувствую, там стряслась беда. И не сердись, вессенок, – Изольда ласково обвила его шею руками.

– Как обидно, госпожа. Бесчестно даже. На Аалире сейчас хорошо. Тепло, распускаются душистые цветы и много ягод, которые ты любишь. Я бы опять щекотал тебя на нашей любимой поляне, – его мягкая лапа скользнула по бедру мэги и тихонько дотянулась до пояска.

– Не искушай меня, вессенок. Если обойдется в Иальсе, то мы обязательно слетаем на ту поляну, и куда пожелаешь еще, – магистр привстала, вглядываясь расширявшуюся полость хелтхата. Языки мрачно-красного тумана, выползавшие из нижних ходов, от чего-то начали темнеть и рваться клочьями. – Когда ты видел Астру последний раз, и где это было? – спросила Рут.

– Очень давно, прекраснейшая. Она, как ты сейчас, всегда спешит куда-то. Она совсем не любит меня и дергает больно за уши. А видел я ее на корабле. Да… на большом корабле, плывущем через море. Астра прямо туда меня вызвала – она очень смелая, почти сумасшедшая, – доверительно сообщил весс, стараясь отвязать кошелек с пояса Изольды. – Потом мы летали в междумирье и охотились на мулей. Твоя ученица убила одного, и я штук пять. Разорвал их на кусочки.

– Какой же ты врун! – магистр негромко рассмеялась, погладив его мохнатую шерсть между рожек.

– Правду говорю! А потом Астра так обрадовалась нашей крошечной победе, что решилась лететь на Гаер, – продолжил вещать Херик. – Там мы много праздновали. Рвали цветы возле заповедной рощи, грелись на солнышке. Астра разделась и долго упрашивала меня ласкать ее тело. У нее очень гладкое тело, красивое, как у тебя. Почти как у тебя, – поправился он, с затаенным восторгом вспоминая молодую мэги. – Под конец она совсем потеряла голову, так, что не заметила, как я украл ее платье.

– Херик! Мне кажется, твои уши стали еще больше. Уж не Астра ли оттянула их за твое вранье и проказы? – мэги больно ударила его по лапе, норовившей отвязать синий кошелек и убрала под ворот платья дорогие ей бусы. – Зачем Астра вызывала тебя на корабль, и куда ты доставил ее потом? Ну-ка говори в точности!

– На Рохес она хотела, бесподобнейшая Изольда. Сильно на Рохес ее тянуло. Не знаю, чего ей там, может украсть чего, может там ей пахнет приятно. И я доставил ее, конечно. Прямо в Ланерию, – он замолчал, присматриваясь к багровым языкам тумана с фиолетовой бахромой, быстро всплывавших снизу и заполнявших хелтхат.

– Дальше! – потребовала магистр.

– Не было ничего дальше. Там мы распрощались. Целовала она меня долго, облизывала всего, потом отпустила. Обещала скоро снова вызвать, но вот что-то никак не вызывает. Наверное, денег на свечки нету. Она мне все время жаловалась, что с деньжатами у нее плохо. Поэтому я ее великодушно не обворовываю уже который раз. Стыдно мне перед Писхулезом и Яцемиром – приходится старые вещи выдавать за свежекраденые. Госпожа Рут! – Херик дернулся, глядя на темные клубы, поднимавшиеся снизу и быстро менявшие цвет жерла развилин. – Госпожа Изольда! Плохо очень! Скоро буря случиться, мы не успеем вернуться к Гринвее.

– А ты поторопись. Мы должны успеть! Пожалуйста, Херик! – магистр теснее прижалась к нему. Ее длинные рыжие локоны на миг укрыли их двоих.

Херик вытянулся, прижав уши к затылку и ускоряя полет. Волосы мэги рванул ветер. Словно огненная комета Изольда и весс понеслись к ближайшему выходу из хелтхата. Внизу происходило нечто страшное, заставившее содрогнуться неробкое сердце магистра: в чернильных клубах тумана сверкнули ослепительно-яркие извилистые линии, что-то заворчало, и затряслись могучие стены окружавшей их полости. Изольда много слышала о губительных бурях в междумирье и дважды сама попадала в круговерть чужой стихии. Но теперь, зачавшаяся буря таила в себе еще более лютую силу – Изольда чувствовала это по напряжению эфира. Яркие разряды, разрывающие в клочья туман, и содрогающиеся стены хелтхата были тому подтверждением. И весс, проводивший немалую часть жизни в междумирье, знавший почти все ловушки и опасности непостижимого пространства, сейчас испытывал сильнейший страх.

– Госпожа, нам не добраться до Гринвеи! – проверещал он, уже почти не управляя полетом – стремительная волна, родившаяся где-то позади, настигла их и несла с неимоверной скоростью вперед. – Милая госпожа, наше спасение – спрятаться в ближайшем, любом из миров! – взмолился весс, стараясь перекричать ревущую вокруг стихию.

Они едва не разбились об острый выступ у начала развилины. Волна, несущая путешественников, теперь трепала и кружила их в смертельном вихре. Стены туннеля дрожали, сжимаясь, меняли форму, отсвечивая тускло-красным.

– Скорее, вессенок! – Изольда сжала ногами проводника. – Ищи выход! Только бы твой ближайший мир не оказался страшнее этой бури!

Сзади их догоняло нечто огромное. Херик оглянулся и тут же завопил, – их настигал огромный муль. Крылья чудовища были сложены, длинная шея выгнута назад, глаза пронзительно сверкали. Он пронесся едва ли не на расстоянии вытянутой руки и через миг влетел в стену. Удар разорвал чудовище на части. В стороны брызнула слизь, и крупные куски растерзанной плоти.

Сжавшись от страха, Херик все еще пытался управлять полетом. Ему удалось избежать встречи с препятствием у следующей развилины, кое-как удалось удержаться от удара о ребристые стены изгибавшегося и сужавшегося резко хода. Сзади надвигалась новая волна, черная, еще более могучая. Ее пронзали ослепительные вспышки. Казалось, с ее приближением трескаются, рушатся стены туннеля, за которыми колючая звездная пустота и смерть.

Справа от Херика проскользнуло желтовато-коричневая пуповина, ведущая в какой-то неведомый мир, но весс избрал следующий ход и успел влететь в него, когда черный поток почти настиг беглецов.

Мир, неожиданно представший перед ними, мог стать спасением или мучительной гибелью. Земля быстро летела навстречу тянувшейся пленке пограничного слоя. Так же стремительно догонял их темный, вспыхивающий огненными лентами вихрь. Едва пограничный слой лопнул, Изольда вскрикнула:

– Спайт-болл-хейлиш-спелл! – вскрикнула и с силой прижала Херика к земле. Их тут же накрыла защитная сфера, похожая на стекленный пузырь. Ветер междумирья вырвавшийся из портала, поднимал столбы пыли, швырял большие камни. Весс затрясся с перепуга и заорал злее разгулявшейся бури.

– Не рыпайся, шетенок! – приводя весса в чувства, магистр несильно ударила его и прижала ногой. – Не ори и не рыпайся! – она подумала один миг, затем неохотно решилась запечатать портал. Стало тихо. Совсем тихо и жутко. Справа из-за высоких гор, скрытых наполовину тучами, пробивался тусклый свет, напоминавший блеск острого холодного железа. Под ногами была трава, сухая и жесткая. Недалеко возвышались деревья или что-то очень похожее на них с толстыми ветвями, покрытыми редкой бурой листвой. Изольда подумала, что в этот раз ей повезло: если здесь росли деревья и трава, то этот мир не должен быть гибельным, по крайней мере, не должен погубить их сразу. Воздух его мог оказаться зловонным и ядовитым, но с такой бедой можно справиться с помощью заклятий и снадобий, которые она умела готовить. Можно справиться с любой напастью, если только у опытного мага есть время все взвесить и как следует обдумать.

– Мы не выберемся отсюда. Бедная, бедная госпожа… и я вместе с ней! Жалко! Жалко меня! – запричитал весс, глядя красными глазами в то место, где только что надрывалась ветром воронка портала. – Не выберемся, госпожа! Нечем открыть Дверь Измерений! Мы погибли! Умрем здесь! Умрем совсем и навсегда!

– Да не ори ты, трусливый звереныш! – Изольда сердито встряхнула его, огляделась и осторожно сняла защитную сферу, изготовившись исполнить спасительное заклятие, но этого не потребовалось – воздух был пригоден для дыхания, как и в большинстве миров, соединенных туннелями измерений с родной Гринвеей. Ветер с гор казался обжигающе холодным, но к этому можно было привыкнуть. Можно было привыкнуть даже к неприятному кисловатому запаху, раздражавшему ноздри.

– Выберемся, – пообещала магистр. – Только глупые мэги путешествуют в междумирье без Лучистой Сферы в запасе, – она с довольством открыла сумочку Астры и достала хрустальный шар, завернула его в мягкую ткань и убрала на место. – Свечи будет найти проще. В крайнем случае, мы их сделаем.

– Какая умная и предусмотрительная госпожа! – искренне восхитился весс, прильнув к ее ногам, словно огромный кот. – Откуда же я знал, что у тебя в сумке кристалл. А свечи? Из чего делают свечи?

– Можно из воска или жира. Нужно убить кого-нибудь и вытопить на огне жир. Особенно хороши свечи из жира вессов, – приблизив свое бледное лицо к мордочке проводника, проговорила Изольда.

– Ах, любимейшая, как ты смешно шутишь! Ты же шутишь? – Херик испугано посмотрел в ее большие блестящие глаза и попятился. – Я очень плохо кушаю последнее время. И жира во мне нет. Не хватит даже на маленькую свечку.

– Шучу, глупыш, – Изольда погладила его между рожек. – Неужели за столько лет ты не научился меня понимать? – она рассмеялась, подняла обе сумки и закинула за плечо. – Идем, подумаем, где нам лучше устроиться. Буря в междумирье наверняка продлиться несколько дней – не пропадать же нам в столь неуютном месте.

Они пошли между округлых камней к ложбине, заметной в тусклом свете, пробивавшемся из-за туч. Ветер шевелил редкую темную листву на деревьях, поднимал и опускал шелковую накидку магистра. Из зарослей доносились свистящие звуки, будто там переговаривались ночные птицы.

– Тут есть кто-то, – Херик замер, став на четвереньки и вглядываясь в черную полосу зарослей. – Точно говорю. Не нужно туда.

Изольда сама почувствовала чье-то присутствие, потом приближение опасности, но не от зарослей, а с другой стороны. Вскоре она услышала топот множества ног.

– Ай-яй! Бежим, госпожа! – взвизгнув, весс неистово рванулся с места.

По пологому склону вниз неслись какие-то небольшие существа, высоко выпрыгивая на задних конечностях. Их настигали животные похожие на мохнатых быков, оседланные серыми всадниками. Всадники были одеты в плащи с капюшонами, вроде тех, которые носят проповедники Бугра – грубые, длиннополые плащи, с бахромой. Из-под надвинутых на лоб капюшонов светились красные нечеловеческие глаза. Все это Изольда рассмотрела в один миг, стараясь определить, как велика опасность и чем может она противостоять ей. Если бы Херик не бросился в паническое, столь несвоевременное бегство, то было бы достаточным затаиться, создав легкую туманную дымку. Но весс уже бежал впереди существ, преследуемых неведомыми охотниками, бежал и верещал, словно шетом подранный, так, что не было слышно даже громового стука копыт. Скоро Херик, и те, кто несся вприпрыжку за ним, и всадники на быкоподобных животных скрылись за краем возвышенности. Какое-то время Изольда бежала следом с двумя сумками, оттягивавшими плечи. Она понимала, как бессмысленно следовать за этими быстроногими существами, но ничего другого придумать не могла. Вконец выбившись из сил и перестав слышать звуки удалявшейся погони, магистр опустилась на землю между камней. В голове ее мелькнула запоздалая мысль, что могла она бы использовать магию полета и догнать их, но теперь было слишком поздно – она потеряла направление. Да и сумки бросить она не могла. Даже не в сокровищах, сложенных в них, было дело – чтобы вернуть невредимым Херика, она бы заплатила любую цену. Однако потеря Лучистой Сферы, находившейся среди прочих вещиц, означала бы, что и весс, и сама Изольда вряд ли когда-нибудь вернутся в родные миры.

Серый металлический свет из-за гор скоро потускнел, и вокруг стало совсем темно. Идти за исчезнувшим вессом, не зная дороги, казалось бессмысленным. Изольда спустилась ниже по краю лощины и, прячась от холодного ветра, устроилась в траве. Она прилегла, положив под голову сумки. Смотрела на силуэты близких гор, на чернильные облака, едва подсвеченные неведомой луной, и думала, что теперь вполне может стать так, что она больше не увидит ни Варольда, ни Астры Пэй. Всю жизнь ее окружали чужие люди, много чужих людей. Почти все они восхищались ее красотой, богатством или талантами, домогались любви или расположения, некоторые называли себя друзьями и, возможно, были ими, но столько лет прошло, а она по-прежнему оставалась одинока, будто деревце, окруженное полями диких трав. Она устала отбиваться от упрямых и грубых поклонников, подобных паладину Лаоренсу, готовых на любые преступления пред богами и лучшими друзьями, лишь бы получить ее как вещь, очень красивую вещь, которой можно хвастать перед другими и с наслаждением обладать по ночам. Изольда чувствовала себя вконец несчастной, разбитой, и не могла понять, почему судьба сыграла с ней настолько обидную шутку. Почему только теперь она начала осознавать, кто действительно дорог ей. И почему с дорогими людьми ее всегда разводила необходимость или какой-нибудь досадный случай. Магистр хотела заплакать, как это делала в детстве Астра – прижав руки к груди и вздрагивая всем телом, но подумала, что и плакать она почти не умеет. Сложив ладони на груди, Изольда заставила себя думать, что она еще молода, что она до сих пор не выглядит старше тридцати и что она сможет, наконец, вернуть все то, чем обделила ее судьба. Она должна это сделать, должна вернуть к себе Варольда и милую Астру, пусть даже вопреки воле богов, вопреки неумолимому зову – зову Черной Короны. И только потом можно было бы умереть.

Изольде вновь послышалось чье-то шевеление, которое раньше она принимала за шелест ветра в траве. Магистр встала, вглядываясь в темноту за камни. Тут же ей померещился чей-то жалобный всхлип.

– Рыжий прощелыга, не ты ли? – с надеждой прошептала она и направилась к горке камней.

Пройдя шагов двадцать, мэги увидела длинноногое существо, наверное, одно из тех, что удирали от всадников в серых плащах. Существо это было ранено и, может быть, в нем почти не осталось жизни. Рядом с редко вздрагивающим телом темнела лужица крови. Изольда зажгла небольшого светляка, разглядывая неизвестного зверя. Он походил на огромного безухого зайца с коричневой шерстью и светлыми полосами по бокам. Однако мордочка его казалась не заячьей – было в ней что-то человеческое, не то от выпуклого носа, не то от крупных синеватых губ. Магистр осторожно перевернула его и увидела в передней лапе существа металлический предмет, зажатый между коротким пальцами. В этот миг Изольда поняла и прочувствовала ментально, что существо перед ней вовсе не зверь, а некто разумный, нуждающийся в помощи.

– Шет бы вас, – произнесла мэги Рут и вспомнила, что в ее сумках должно быть что-нибудь из целебных смесей, способных как вылечить, так и быстро убить.

Она перенесла поклажу поближе к камням, зажгла еще одного светляка и начала выкладывать баночки с мазями и зелья, припасенные Астрой. Нашла кое-что нужное и опустилась на колени перед раненым. С пол часа магистр шептала заклинания, призывая в помощь Эту, и осторожно накладывала на рану гадкопахнущие смеси. Потом разжала страдальцу зубы и влила в его рот флакон кислой настойки. Раненый лежал по-прежнему без чувств, только дышал часто и горячо. Мэги еще раз оглядела его и подумала, что случиться одно из двух: либо он умрет, не выдержав целительных премудростей Гринвеи, либо будет к утру почти здоров. Изольда взяла из его лапы металлический диск, рассматривая при слабом свете неясные крючочки, наверное, служившие знаками их языка, зеленовато-черный камень в центре. Трудно было что-либо судить сейчас в темноте об этой находке – магистр убрала ее в сумку, и сидела, прислушиваясь к звукам ветра и шелесту кустов в ложбине. На какое-то время ее мысли вернулись к Херику, назад, к пренеприятным событиям сегодняшнего дня. Она тяжело вздохнула, легла на траву и скоро уснула.

* * *

Через четыре дня, прошедших после сражения в святилище, труп Аасфира начал разлагаться и невыносимо смердеть. Зловоние в горячем воздухе распространялось далеко за пределы либийской святыни, а когда ветер менял направление – дул с запада, то даже за гористым мысом чувствовался отвратительный запах мертвого бога. Наверное, такой бы вони не было, если б Каррид Рэбб не додумался снять со змея часть кожи. Кожа на самом деле оказалась ценной. Трудно вообразить что-нибудь более подходящее для легкой, почти неуязвимой брони, сделанной из чешуйчатого покрова огромного гада, рожденного древними богами. Каррид сразу загорелся этой идеей, едва увидел, какого вида чудовище было повержено в славной битве госпожой Пэй. Два дня с великим трудом и старанием анрасец срезал с тела змея широкие лилово-черные лоскуты и приговаривал:

– Слава Балду Всемогущему! Славнейшая слава, за такую добычу! И тебе Пресветлая! И нашей госпоже Пэй! – он знал толк в хорошей коже, как любой не лишенный ума выходец из Анраса.

Скоро к Рэббу примкнули моряки с «Кириды» и рыцари Греда Фарома – они тоже сочли, что пропадать полезнейшему добру было бы преступным расточительством. Ведь эта прочнейшая кожа была единственной в своем роде и стоила немалых денег. Даже не в деньгах дело было, а в том, что иметь черный чешуйчатый лоскут – а лучше добротный доспех из него – и похваляться, что содран он с тела самого сына Абопа, представлялось очень заманчивым. Только разительное зловоние, ставшее особо крепким на четвертый день, заставило их прекратить нечистое занятие. Огромные куски кожи команда флейта кое-как оттащила к берегу и стала грузить на лодки, потом помогла барду и Карриду Рэббу перенести часть их к «Песне Раи».

Все время, пока происходили азартные промыслы, Астра помогала эклектику Холигу с починкой летающего корабля. Надо признать, что длинные полосы кожи, срезанные Леосом с хвоста змея, пришлись очень кстати – ими укрепили поломанные крылья и рулевую тягу. Несколько матросов с команды «Кириды» занимались откачкой воды и заделкой течей, полученных кораблем при падении. Однако главные неисправности были в самом сердце судна, там, где располагался таинственный механизм, создававший подъемную силу. Трудов с ним оказалось не на день, даже не на пять. Мастер Бернат с утра до вечера возился между сплетений трубок, хлопотал над котлом и бронзовыми шарами, переливал густую булькающую ртуть в пустые склянки и что-то подсыпал туда. Никто кроме него во всем мире не ведал хитростей волшебного устройства. Лишь тысячи лет назад нечто подобное летающим кораблям строили счастливые жители Атрии, но их секрет давно канул вместе с великим островом в водах Океана.

На пятый день капитан «Кириды» решительно высказался за скорейшее отплытие – корабль и без того слишком задержался с доставкой важного послания аютанского фахиша. К часу Воды на флейт перевезли кое-какие припасы, последняя лодка ожидала Голафа Бриса, воинов Греда Фарома, прощавшихся с мэги и ее друзьями.

– Госпожа Пэй, – тихо произнес Брис, поглядывая из-под опущенных бровей. – Может, передумаете? Неизвестно еще, что будет с летающим кораблем, а плаванье на «Кириде» несомненно надежнее и безопаснее. Прошу присоединиться к нам. Очень прошу, – он подступил ближе и сжал ее горячие пальцы. – Тем более с новыми обстоятельствами тебе тоже путь в Иальс. Насколько я знаю, для тебя теперь важнее встреча с отцом, а не эта бессмысленная месть.

– Да, милейший франкиец, я очень спешу увидеть и обнять магистра. Сейчас для меня это первое дело. Но я не бросаю друзей, – она оглянулась на Леоса, Каррида и мастера Берната, покорно стоявших невдалеке. – Я никогда не бросаю друзей. Наверное, у меня дурное воспитание, все ж не в вашей Франкии выросла, – Астра горько усмехнулась, и вытащила руку из грубой ладони рейнджера. – Прощай и не думай больше обо мне. Пусть судьба дочери магистра Варольда тебя не тревожит: со мной остаются люди, которым я, к счастью, небезразлична, для которых я не просто удобная спутница, как это было для тебя.

– Я тогда вспылил. Ведь ты же знаешь, все дело было в моей сестре. Я совсем потерял голову… от того, что случилось с ней, от того, как она со мной обошлась! Я не прав был. Давай найдем на этом примирение? Прошу… – Голаф облизнул сухие губы, на сердце было тяжело и больно. Он снова подумал, что ее глаза, влажные, похожие на капли пьяного эля, будут дразнить его через много дней, через тысячи лиг.

– Клянусь, я не бросил бы тебя. Ни за что бы не бросил. Я только пытался заставить тебя следовать за мной. Чем хочешь клянусь, моя мэги!

– Я не твоя мэги, Голаф! И никто не смеет меня заставлять! Хватит. Мы уже все обсудили. Тебя ждет Фаром со своей развеселой командой. А меня Леос. Да! Я его люблю, как бы тебя это теперь не бесило. Прощай! – Астра повернулась и направилась к барду, ожидавшему возле бочек, сгруженных с летающего судна.

– Еще добавь, что ты любишь Коралисса и олена Трима! Ты слишком многих любишь! – бросил отчаявшийся франкиец.

– Да! Да, Брис! – обернувшись, Астра одно мгновенье смотрела на него, вздернув бровь. – Но тебя… я не люблю. Даже более того… Проваливай с миром и с честью! И не смей искать меня в Иальсе!

Голаф молча направился к шлюпке. Весь путь до «Кириды» он сидел, подперев кулаком небритую щеку и думая, что теперь больше всего ему охота выпить крепкого рохесского. Выпить побольше, кружек пять или шесть, и упасть в самый глубокий сон.

– Бывают же, а, господин Брис, же-е-енщины… – проговорил паладин, значительно растягивая последнее слово. – Которые волнуют и бесят так, что не поймешь, шет им родня или наши светлые боги! Рядом с такими сам чувствуешь себя богом, но и расплата потом бывает нелюдской.

Рейнджер не ответил, только махнул рукой и повернулся к флейту, темневшему в бирюзовых волнах и давно готовому к отплытию.

Через два дня после ухода «Кириды» мастер Бернат окончательно завершил ремонт судна. Снова прекрасная, со сверкающей богиней на ростре, «Песнь Раи» парила, туго натягивая канаты. Каррид Рэбб и Леос подняли по веревочной лестнице кое-какие вещи, обошли пустынный берег, прощаясь с Карбасом, и сами поднялись на борт.

– Да пребудет сила Его с нами в пути! – громко провозгласил анрасец.

Кривой нож в его руке врезался в веревку. Одновременно Леос справился с крепежной снастью с другого борта. Корабль покачнулся и начал набирать высоту. Сизые скалы острова медленно удалялись на юго-запад. За ними скрылись развалины храма Абопа, похожие на остывшее кострище. Скоро сам Карбос стал маленьким, невзрачным, будто угрюмый каменный цветок, брошенный в шелковой синеве. Вокруг раскинулось сверкающее солнцем море. У мачт корабля проносились с криками чайки, недоумевая, что за невиданная птица летит над волнами. Когда «Песнь Раи» поднялась еще на пол-лиги и поймала устойчивый южный ветер, эклектик потянул один из рычагов – сложенные крылья расправились широко, неторопливыми и сильными движениями качнули воздух.

– Чудесно! Как чудесно! – воскликнула Астра, обняв статую Раи и с восторгом глядя вперед.

– Чтоб мне треснуть, «Кириду» мы обгоним уже завтра! Лихо обгоним! Я-то знаю, на что способна наша птица! – заверил анрасец, и алый татуированный дракон на его щеке скривился в хищной усмешке. – Ты, Светлейшая, еще будешь иметь приятную возможность плюнуть всем им на макушку.

– Всем – нет. Только на макушку рейнджера, – рассмеялась Астра и повернулась к Бернату. – Мастер-коротыш я все гадаю, какая же сила поднимает нас? Если бы магия, я бы чувствовала ее нити. Неужели все дело в твоей хитрой механике.

– В механике и алхимии. Больше в алхимии. Скажу тебе… – эклектик на миг замялся, потом взъерошил рыжую бороду и продолжил: – Никому не говорил, а тебе скажу. Сила эта в ртути. Вернее в обмане. Да, во вранье вся сила. Особом таком вранье.

– Так в ртути или во вранье? – Леос вышел на палубу, прижимая к груди глиняную бутыль вина, недавно изъятую из храмовых запасников. – Если б только во вранье было дело, то все мы порхали проворней птиц. Верно, господин Балдаморд?

– Никаких сомнений! Если б вранье помогало летать, то я давно стал бы орлом, – важно ответил Рэбб. – Поясните ж в чем хитрость, почтеннейший мастер. Только без брехни, пожалуйста.

– Истинную правду вам говорю: дело здесь во вранье, в алхимии и самой ртути. Я бы назвал это чудо «свойством обманутой ртути», – Бернат причмокнул в мучительном ожидании напитка, который Леос разливал по чашечкам. Вытер руки о край камзола и пояснил: – Вы знаете, что самая тяжелая жидкость в нашем мире – это ртуть. Кроме того, она – самая глупая жидкость. Ее легче всего обмануть. Да, да! – он отпил несколько глотков и подкатил к небу глаза. – В моем устройстве ртуть как бы не слышит зова земли. Она путает, где верх, а где низ и падает вверх. Вверх! С утроенной, даже удесятеренной силой. Поэтому весь корабль тянет вверх. Ведь великолепно же?!

– Надо ж такое придумать! Обмануть то, у чего нет головы! – искренне восхитился анрасец.

– А знаете, как мне пришла эта идея? – Бернат Холиг поднял мохнатую бровь и оглядел друзей, порозовевших от славного напитка. – Пришла она ко мне под влиянием другой жидкости, по мнению некоторых умников, не менее глупой. Да… Случилось это в рохесском дворце, когда на одном очень важном приеме довелось мне хлебнуть лишнего. Вино – оно, конечно, лишним не бывает, но в тот раз я выпил его столько, что чувствовал, как настойчиво оно просится выйти через верх меня.

– О, мастер, мне это чувство тоже вполне знакомо! – воскликнул бард. – Особо часто такое случается вечерами в замках достаточно щедрых господ. Сначала из горла льются звонкие баллады, а потом от чего-то льется из него выпитое вино.

– Ох, бывает, – согласился Каррид Рэбб. – А вы что скажите, Светлейшая?

– Меня божественную эта напасть пока стороной обходила, – отставив пустую чашечку, улыбнулась Астра.

– Так вот, милейшие, – важно продолжил эклектик. – Как обычно бывает в таких случаях, ум мой обострился и я подумал: от чего это глупое вино стремится не вниз, а вверх? Ответ был очевиден: оттого, что оно глупое, глупое, и еще раз глупое! Оно заблудилось в моих темных потрохах и его тянет не в ту сторону. А уже потом мне пришла эта замечательная идея с ртутью. Я много мудрил и, наконец, нашел способ обмануть тяжелую, крайне неумную жидкость. Так что все дело в брехне, – Бернат с довольством прищурился, подставляя чашечку под темную струю из глиняной бутыли.

– За брехню! – провозгласил Каррид Рэбб. Мотнул головой, отбрасывая черный хвост волос.

– За ее ценнейшую пользу! – бард одним глотком осушил свою посудину и, повернувшись к Астре, негромко произнес: – Принцесса… Принцесса волшебства, я люблю тебя. И это все, все, все! – он с чувством обвел вытянутой рукой море до самого дымчатого горизонта. – Это все для тебя! Сколько дней мы с Карридом, наполняясь божественным восторгом, смотрели на закаты с высоты полета. Смотрели на лазурные волны, на розовые рассветы и золотые закаты, пролетали над островами, городами и видели их богатство, сладкие соблазны, которых неисчислимо внизу. Но все эти дни до единого я жалел до слез, что тебя нет с нами! Теперь все счастливо изменилось!

– И я тебя люблю, Леос, – мэги прислонилась к его плечу, глядя на северо-запад, куда указывала рука богини на ростре. Туда стремилась «Кирида», унося Голафа Бриса – человека с которым еще недавно Астру так много связывало. И где-то там, только намного дальше был Иальс. Мэги снова вернулась мыслями к Варольду. С тех пор, как летающий корабль опустился на берег Карбоса и бард открыл, что магистр Пламенных Чаш – ее отец, эти мысли почти не покидали ее. Как случилось, что Судьбу Держащая разлучила ее с магистром?! Почему даже он сам не знал о том, что у него есть дочь. И знала ли об этом Изольда? Неужели она, заменившая Астре мать, могла скрывать такое от своего лучшего друга – магистра Варольда?! Еще очень часто вспоминались слова Канахора: «Арсия была такой же… Тебе многое перешло в наследство. И от Варольда тоже. И от Изольды… Дай сюда мое кольцо… Кольцо-свидетель, как я наказал твою мать…» – вспоминая эти полные злобы и желчи слова, дочь магистра Варольда Кроуна чувствовала, как тепло приливает к рукам и голове, как магия соединяется с яростью.

После легкого обеда, устроенного на палубе под навесом, Астра спустилась в свою каюту, чтобы разобрать вещи, небрежно сваленные в сундук и ящики. Развесив платья в маленьком шкафу, она начала подыскивать более надежное место для Лучистой Сферы и прочих атрибутов вызова весса. Завернула их в два слоя шелка и уложила на дно сундука, думая, что Херика придется потревожить нескоро, вряд ли раньше прибытия в Иальс и встречи с отцом.

Она выпрямилась, поглядывая в окно на игравшие внизу волны и перебирая серебряную цепочку с рохесским медальоном, вздохнула, почувствовав головокружение. Ноги в коленях стали слабыми, и мэги, схватившись за край потертой столешницы, неловко опустилась на табурет. Снова, как уже было ни раз, подступила тошнота, и Астра, сдерживая мучительный позыв, зажала рот рукой. Поначалу невесомая, зыбкая мысль, что она беременна чаще, яснее звучала в ее голове и тяготила, приводя в необъяснимое, но очень горькое уныние. В такие минуты Астра, стиснув зубы, вспоминала то Голафа, то амфитрита, и нечто неуловимое и темное металось в ее широко раскрытых глазах.

Посидев неподвижно несколько минут, госпожа Пэй вернулась к вещам в сундуке, продолжила разбирать их, пока под руку не попалась шкатулка подаренная Коралиссом. За последние суматошные дни на острове, Астра забыла об этой вещице, найденной амфитритами среди руин затонувшего города, – вещице древней и обладавшей непонятными свойствами. Когда в каюту вошел Леос, дочь магистра разглядывала ее, стараясь угадать значение пиктограмм на серебряных пластинах и представить, что могли означать узоры из крошечных аметистов и сапфиров, вкрапленных в костяную крышку так часто, что они казались рисунком синей искрящейся пыли.

– Моя принцесса, зачем ты покинула нас? – Леос присел рядом, обняв мэги и потянувшись губами к ее шее.

– Я хотела быстренько навести порядок. И вот что вспомнила, – она повернула подарок амфитрита к свету, падавшему в маленькое окно – самоцветы на крышке вспыхнули ярче и знаки на серебре ожили. – Нравится? Она, господин бард, наверняка не простая. Только не знаю, что здесь за волшебство и как работает, – Астра открыла шкатулку и, положив в нее пятишилдовую монетку и кусочек кварца, завернутый в шелковый платок, закрыла крышку.

– Дай-ка мне, – Леос придвинул шкатулку к краю стола и начал трогать серебряные пластины – при нажатии они слегка проваливались, издавая тихий писк разных тонов. – Это какой-то музыкальный инструмент. Я уже слышал о поющих коробочках. Их прежде умели делать мергийцы. И я научусь играть на ней для тебя.

– Нет, сладкоголосый. Это магическая шкатулка, – мэги нажала две широких пластины сразу. Никакого звука не последовало, но на мгновение показалось, что аметист посредине вспыхнул фиолетовым светом и тут же погас. – Определенно так.

– Нет, коробка музыкальная, а волшебство здесь только твое, – бард прижал Астру к себе, целуя ее губы, с восторгом глядя, как вздрагивают ее прикрытые ресницы.

– Нет, нет, Леос! Шкатулка магическая! Да пусти ты, – она вывернулась из его объятий и потянулась к подарку Коралисса. – Здесь вся хитрость в знаках на серебре. Если б я могла понять этот древний, забытый язык! – дочь Варольда положила шкатулку на колени и откинула крышку. – Герм Всемогущий! Смотри! – она вытащила из шкатулки платок. Это был не ее платок. Лоскут зеленовато-серого шелка превратился в небольшую накидку, расшитую золотистыми листьями и розовыми цветами удивительной красоты. При этом монетка и кристалл кварца бесследно исчезли. – Я же говорила, Леос, это магическая вещь!

– Это музыкально-магическая вещь! – радостно согласился бард. – Давай еще попробуем. Что у тебя есть подходящее? А вот, – он сдернул шнурок с кошелька, подаренного Варольдом, и бросил костяную коробочку три золотых монеты. – И еще нужно что-нибудь.

– Да! Для наилучшего результата, – подумав мгновенье, Астра добавила к монетам крупную продолговатую жемчужину из своей сокровищницы. – Вот так! – она захлопнула крышку и прошлась пальцами по выпуклым знакам на серебре. Изредка шкатулка издавала поскрипывание или прерывистый писк.

– Прошу, госпожа! – воспротивился Леос, вырывая волшебный предмет из рук мэги. – Доверь это дело музыканту, – он коснулся блестящих пластин, извлекая какие-то ноты. Прислушался и, тряхнув головой, быстрее и увереннее стал нажимать знаки на серебре. Мелодии не получалось, но барду казалось, что она где-то рядом, что нужно совсем немного старания, и она обязательно зазвучит из чудного инструмента. А будет мелодия – будет и волшебство.

– Теперь ты попробуй, – бард протянул коробочку Астре. – Приложи какое-нибудь заклятие, и наверняка там получится красивая штука.

– Барда-бардак! – вытянув пальцы, воскликнула дочь магистра Пламенных Чаш.

– Что это за подозрительное заклинание? – поинтересовался Леос. Волосы, золотистые от света солнца упали ему на лоб. Синие глаза с восхищением смотрели на мэги.

– Сама не знаю. Я только что придумала. Пусть будет – заклинание в помощь барду. Открывай! – рассмеялась Астра.

Леос сдернул защелку и откинул костяную крышку. Внутри шкатулки оказалось пусто. Лишь щепотка серой пыли лежала в углу.

– Волшебная коробка обманула нас! Съела тридцать сальдов! – удивленно и разочаровано произнес музыкант.

– И моя жемчужина исчезла. Ничего… Пусть это будет плата за знания, – мэги растерла между пальцев тонкую скрипящую пыль. – За знания можно выложить и в сотни раз большую цену. Рано или поздно, я пойму как она работает.

– Здесь не только ноты и волшебство. Здесь есть какая-то алхимия. Идем, расскажем об этих чудесах мастеру Бернату, – предложил Леос и встал, отряхивая рубашку.

– Расскажем. Только попробуем еще разок. У меня одна особенная мысль, – Астра извлекла из сундука осколок яйца карака. – Видишь, этот предмет чужого мира. Хочу посмотреть, как его примет шкатулка. Конечно, дело в последовательности нажатия пластин. Здесь что-то вроде машины воплощения, придуманной Цайсом, но исходный материал должен иметь еще большее значение, – мэги положила осколок яйца на костяное ложе и, чуть поразмыслив, добавила огарок свечи, помеченной символами Герма. – Зови, сладкоголосый, эклектика и Каррида. Покажем им чудо. А я немножко поколдую над этими знаками.

Пока бард ходил за мастером Бернатом и Карридом, Астра еще раз внимательно осмотрела серебряные пластины шкатулки. Их всего было семь: четыре по углам и три широких напротив защелки. На каждой было своя пиктограмма, но понять значение замысловатых линий на серебре мэги не могла. Оставалось надеяться, что после многих проб и ошибок смысл знаков чужого языка чуть прояснится. Астра нажала пластину в верхнем левом углу и приоткрыла крышку – осколок яйца и восковой кругляш остались без изменений. Тот же результат был и после нажатия следующей угловой пластины. Мэги догадалась, что для изменений предметов внутри шкатулки требуется прикосновение не менее чем к двум знакам, причем главные свойства преобразования задавали широкие пластины возле защелки. Когда послышались шаги друзей, Астра уже испытала первую из пришедших ей на ум комбинаций знаков и осторожно откинула крышку.

– Леос, Бернат, великолепно! – госпожа Пэй с торжеством достала из недр шкатулки предмет похожий на огромную, величиной с кулак, жемчужину бирюзового цвета, в глубинах которой таился причудливый отблеск.

– О-о! – протянул Каррид Рэбб. – Неужто рыбья коробка разборчива в самой прекраснейшей красоте. Похоже, госпожа Пэй, ее коснулась рука Балда! И Балд говорит, что красота, используемая с умом, может стоить немалых денег!

– Это я и сама знаю, господин волосатик. А ты что скажешь, мастер Бернат? – Астра протянула ему произведение магической шкатулки. – Смотри внимательно: алхимия здесь замешана с механикой или все же чистая магия.

– Не могу так ответить, – Холиг бережно взял искрящийся шар, положил его на стол и, склонившись, долго разглядывал менявшиеся в нем оттенки. Потом достал из-за пояса инструмент с железным наконечником и несильно постукал по бирюзовой поверхности. Раздался звон, будто кто-то потревожил тонкий хрусталь.

– Чудно! – прихлопнув в ладоши, воскликнула Астра, но тут же вспомнила, что похожими свойствами обладали яйца караков. – Только осторожней, Бернат! – предупредила она.

– Дайте я, – Каррид Рэбб выхватил из рук эклектика железный инструмент и сильнее ударил по изящному произведению шкатулки. Звон стал надрывным, по глянцевой поверхности пошли извилистые трещины.

– Волосатый! – вскрикнул Леос. – Ты разбил нашу драгоценность!

– Хуже того! Бегите на палубу! – мэги уже не сомневалась, что это было настоящее яйцо карака. Настоящее, только очень маленькое. Но кто знает, какими опасными свойствами наделила его шкатулка. – Быстрее на палубу! – Астра толкнула замешкавшегося у двери Леоса, отступила в коридор и смотрела, как трескается, ломается красивая бирюзовая скорлупа, как над столом сгущается желтое облако. Мэги Пэй вспомнила, что Изольда говорила много раз: «неизвестная магия не бывает доброй». Конечно, магистр здесь была права, ведь первое и самое ценное, что изобретает разум, это способы нападения и жестокой защиты.

– Иди, иди же сюда, уродец! – проговорила Астра, привлекая бестелое существо: его необходимо было выманить на палубу, иначе трудно вообразить, какие разрушения на корабле мог сотворить уменьшенный в тысячу раз карак. Желтовато-седое облако обрело вид человеческой головы и двинулось к мэги. Астра отступила дальше в коридор и потеряла его из виду. Через миг карак был перед ней, пройдя через стену, оставив там большую дымящуюся дыру.

– Шет! – вскрикнула госпожа Пэй и бросилась к лесенке на палубу. – Каррид, Леос наверх! Быстро! И не вздумайте ввязаться с этой мордой в драку!

К счастью или нет, анрасец был безоружен. Он хлопнул с досадой по ремню, на котором обычно висели два коротких меча, и, по-бычьи взревев, развел мускулистые руки.

– Сама отходи! Я его задержу! – крикнул Леос, прыгнув между Астрой и неведомым существом.

– …айрошелид-спелл! – выдохнула мэги, чуть раньше, чем ядовито-дымные пряди потянулись к груди музыканта.

Карак натолкнулся на воздушный щит и отлетел в угол. Тут же он повернулся и вошел в каюту эклектика, оставив на месте двери большую дыру с обугленными краями.

– Наверх! – скомандовала дочь магистра.

На этот раз ее послушал и Леос, и анрасец. Они взлетели по лестнице, словно получив по крепкому пинку.

– Иди, иди сюда, миленький, – снова поманила мэги исчадье Каракона. Она боялась даже подумать, что будет, если чудовище доберется до механизма Холига, державшего корабль на лету.

– Ну лети же ко мне, – простонала Астра. Сделала еще шаг и, приготовившись сотворить заклятие, осторожно заглянула в каюту. Карака там не было. Ровно напротив прожженной двери зияла еще одна дыра, через которую было видно море и паривших над волнами чаек. Госпожа Пэй замерла от неожиданности: отвратительная летающая голова прошла сквозь весь корпус судна.

– И хорошо, лети себе прочь, – решила Астра. – Дырки мы в Иальсе заделаем, – она повернулась к лестнице и услышала возглас Леоса, следом испуганный вопль Берната. Палуба содрогнулась от сильного удара.

Взбежав наверх, Астра увидела верхушку фока, качавшегося в нитях такелажа над обломками реи. Выше, в спутавшейся оснастке метался карак.

– О, Герм Заступник! Рена Добрейшая! – взмолился мастер Холиг, глядя выпученными глазами вверх. – Спасите нас! А?

– Я тебя сейчас побрею, дрянь! – вскричал Каррид Рэбб, схватив нож с обеденного стола и принялся яростно выпрыгивать под седоволосой головой, терзавшей останки раунгота. – Лети сюда! Сюда! Трусливое чучело!

Карак будто послушал: рванул канаты и с воем метнулся вниз. Возле ног анрасца образовалась дыра, будто судно проткнули гигантской раскаленной иглой. В воздухе запахло дымом и страхом.

– Осторожней, мой друг! – Леос ухватил Рэбба за ремень, дернул в сторону от образовавшегося в палубе сквозного пролома.

– Ох, беда! – запричитал эклектик, глядя, как ужасное существо, появилось теперь уже у носа судна, прожгло настил рядом с ростом и, словно дикая комета, углубилось в трюм. – Погибли мы!

Астра стояла рядом с Бернатом в растерянности, слушая, как дрожит под ногами палуба и ожидая, что в следующий миг «Песнь Раи» развалится на куски, упадет в море. «Карак похож на призрачное существо эфира, – думала мэги, сминая в пальцах платок и быстро, отрывочно вспоминая свое прошлое посещение Каракона. – Его может питать огонь. Тело из тяжелых фракций хаоса…»

Она не успела прояснить себе мысль болью стучавшую в висок – карак возник у рулевого ограждения. Рэбб, хищно взревев, бросился к нему, разрывая воздух ножом. Только поток гудящего пламени остановил его.

– Ангро-воэта-фэй-спелл! – Астра вытянула руки, и струи воды хлестко ударили в летучую голову. В один миг она сжалась, сморщилась и упала на палубу. Катаясь в грязной луже и пуская клубы густого пара, карак превращался жалкое существо, похожее на склизкого головастика.

– Ах, дрянь! – анрасец перепрыгну через ограждение, собираясь раздавить уродца. Леос поспешил на помощь другу, но карак скользнул к пролому в палубе и исчез, то ли свалившись в море, то ли затаившись где-то темных углах трюма.

– Да-а, госпожа Пэй… – прислонившись спиной к штурвалу, Каррид Рэбб медленно осел. – Действительно чудеса творит твоя шкатулочка. Если бы не воля Великого, быть нам всем на морском дне.

– Не плети, мордатый, – убрав за пояс кинжал, Леос сел на ограждение. – Балд велик, разумеется, но мы живы волей и старанием госпожи Пэй. А не ты ли, дурья башка, это чудище выпустил из той круглой стекляшки? Ты же ее разбил!

– Ну-ну, не ссорьтесь, благороднейшие, – вступился Бернат. – Мы живы и целехоньки. Чего еще надо? Давайте лучше выпьем по чашечке, чтоб ноги не сильно дрожали.

– Мастер-коротыш, убедился бы сначала, что цела твоя ртутная машина, – пробираясь между обломками мачты, сказала дочь магистра. – Ведь не долетим же! Шлепнемся в море без всякого вранья!

Тем не менее «Песнь Раи» держалась еще в воздухе. Хотя весь корпус был изъеден сквозными дырами, сила «обманутой ртути» держала корабль на лету.

Глава вторая Следы ушедших

Изольда Рут проснулась от тихого шевеления где-то рядом. Она прислушалась, стараясь распознать опасность. Вспоминая события вчерашнего дня, приоткрыла глаза и лежала, не шевелясь, глядя на темно-синие горы, выделявшиеся на посветлевшем небе. Из-за вершин, увенчанных острыми щербатыми скалами, наплывали облака, серые с оттенком горькой желтизны, которая бывает поздней осенью в окрестностях Вергины. Только Вергина и все милое королевство Олмии находились за бесконечные тысячи лиг – здесь был неведомый, недобрый мир, отнявший у магистра дорогого помощника и саму ее захвативший в безвременный плен.

Мэги Рут приподнялась на локте, оглядев дорожные сумки и место, где лежал ночью раненый звереныш. Он не умер. Похоже, целительные смеси пошли ему на пользу. Абориген сидел, скорчившись между камней, поглядывая круглыми лиловыми глазами на спасительницу.

– Видишь, жив, мохнатенький, – проговорила Изольда, кутаясь в шелковую накидку, не укрывавшую от холодного ветра. – Скачи себе. Скачи, – она махнула в сторону редкого леса, поднимавшегося по другому краю расселины.

– Криг дуук! Виа-ноог уаене, – ответил зайцеподобный абориген. – Уаене!

– Что? – мэги нахмурилась, сосредоточившись на ментальной волне и стараясь понять смысл чужих слов. – Как твое имя? – беззвучно произнесла она.

– Криг, – существо оживилось, качнуло головой и, вытянув лапу, указало на руку Изольды.

– Ах, тебе нужен этот знак. Уаене – знак? Так? Ну, иди сюда. Иди, заячья твоя душа, – раскрыв ладонь, магистр протянула металлический диск с темно-зеленым камнем и поманила аборигена. – Может, Криг знает, что стало с Хериком? – задумчиво сказала она. – Может, его еще не поздно спасти.

Криг приблизился на несколько шагов и с опаской протянул лапу к амулету. Изольда медленно двинулась навстречу, когда покрытые шерстью пальцы коснулись ее, она несильно их сжала и спросила ментально:

– Кто преследовал вас вчера ночью? Кто они и где их теперь искать?

– Ноог, – пробормотал абориген, втянув голову в плечи и подрагивая от страха.

– Не дам, уаене! – твердо сказала магистр, удерживая его лапу. – Сначала расскажи, кто напал ночью. Мне это важно! Так же, как тебе получить священную вещь, – она перехватила металлический диск другой рукой и добавила с горьким чувством: – Они схватили моего друга. Понимаешь? Может быть, убили его.

– Ноог! Даалап мерии фе… – повизгивая, он говорил что-то еще. Из быстрого, порывистого тока чужих мыслей Изольда поняла не все, но стало ясно, что металлический диск с зеленым камнем дорог зайцетелому существу больше чем жизнь и Криг обязательно должен получить назад свою «уаене». При этом он не собирался говорить, что за всадники атаковали их отряд ночью: ни за что он это не скажет потому, что Изольда спасла ему жизнь, и Криг в благодарность не собирается указывать ей дорогу к смерти. А рыжего друга магистра, со слов аборигена, сегодня в полдень наверняка казнят на площади города Хиникишу. После этой речи Криг вскинул голову и выпятил синеватую губу, давая понять, что спасительница от него больше ничего не добьется при всем безмерном уважении к ней. Потом, не вынося пронзительного взгляда магистра, отвернулся и начал ощупывать вчерашнюю рану, почти затянувшуюся от волшебных снадобий.

– Послушай, зайчик, – Изольда резко повернула его к себе. – Ты должен показать путь в эту Хиникишу! Ты мне должен! Обязан мне, слышишь?! Ведь я могу стать очень недоброй. Лишь когда я увижу стены города, я отдам твою вещь и катись ты ко всем матерям с сестрами!

– Плии мииидо! – взвыл зайцетелый, что означало: «Никогда, спасительница!»

– В таком случае, – магистр взяла свою дорожную сумку и взвалила ее на спину Крига, сумку Астры, содержимое которой было легче и при нынешних условиях намного ценнее, закинула за плечо себе. Потом сорвала колючую хворостину и, стегнув аборигена, прикрикнула: – Ну-ка пошел! В Хиникишу. В Хиникишу! – повторила она, и хворостина свистнула в воздухе.

Криг заскулил, глянул на нее сердито, но все-таки поплелся по краю расселины в сторону голого западного отрога. Высохшая бурая трава хрустела под ногами и почему-то пахла гарью. Изольда шла следом за аборигеном, тихонько негодуя, что он столь несговорчив в то время, как жизнь Херика в опасности, и все могут решить минуты. Еще магистр думала, что могла бы доверить поклажу аборигену, а сама использовать магию полета. Сил хватило бы лиг на двадцать-тридцать. Только вряд ли город находится так близко. И вряд ли она, изможденная полетом, который забирает много сил, сможет разыскать и освободить весса.

Они добрались до отрога, дыбившегося сизыми скалами с желтыми волнообразными прослойками. Прошли между огромных валунов и одолели большую часть подъема, когда Криг сказал на своем завывающем языке:

– Спасительница, я умный – я веду тебя в другую сторону. Хиникишу не увидишь. Тебе нельзя – я лучше знаю.

– Глупый зверенок! – Изольда остановилась, в гневе и отчаянии замахнувшись хворостиной, но не ударила – переломила колючую ветку об колено. – Ты понимаешь, что из-за тебя погибнет мой друг?! Мой помощник, без которого я сама обречена!.. Я!.. Криг, – она смягчилась, и, вытащив из кармана сумки металлический диск, просящее посмотрела с круглые глаза аборигена, – я отдам тебе это сразу. Сразу, как ты поможешь мне найти проклятый город. К твоему амулету я добавлю вещи не менее прекрасные, которых никто даже не держал в вашем мире.

– Покажи, – оживился Криг, спустившись ближе к спасительнице.

– Сейчас покажу, только ты должен проводить меня к Хиникишу, – магистр расстегнула сумку, постелила бархатный лоскут на камне и стала выкладывать наиболее броские вещицы. – Смотри, вот, – она достала крупный хризолит, сверкавший золотисто-зелеными искрами. – Он стоит больше трех штаров. Хотя, для твоего заячьего ума это мало о чем говорит. Или вот, – мэги Рут осторожно извлекла золотую фигурку ларсы, украшенную изумрудами. – Она приносит удачу. Сумасшедшее везение охотнику и воину. Ну, как?

– Уаене, – почти со стоном протянул абориген.

– Будет тебе уаене! Ведешь меня к Хиникишу? – она отложила в сторону магическую книгу, которую всегда брала с собой в дорогу.

– Нет. Ни за что! Спасительнице там плохо, – ответил Криг на чужом визгливом наречии.

– Сучий заяц! – вспылила Изольда, выкладывая из сумки аметисты, палочки иллюзий и обсидиановые шары. Из бокового кармана вывалился флакон духов и пурпур для губ в изящной серебряной коробочке.

– Иинаки бики, – произнес Криг, указывая на коробочку.

– Иинаки, – передразнила магистр. – Вот для чего, твоя каки-иинаки, – она откинула крышку с рельефом виноградных листьев и лебедей, макнув палец в густую краску, подвела себе губы. – Нравится? – Изольда с издевкой усмехнулась, поправляя на шее бусы Варольда.

Криг замер, уставившись на волшебно изменившееся лицо спасительницы, потом выхватил коробочку из ее рук и, поглядывая в зеркальце на внутренней стороне крышки, обильно накрасил мясистые губы.

– Красавец! – расхохоталась магистр. – Я бы в тебя влюбилась. Жаль некогда. Забирай это иинаки и пошел скорее к городу! Амулет потом отдам, – она свалила драгоценности в сумку и встала.

Разглядывая с восторгом серебряную коробочку, Криг направился к скале, топырившейся, словно огромный палец у западного края отрога. Он бормотал что-то, восхваляя богов и поругивая злых вронгов – вчерашних всадников. Кроткий хвост его подрагивал, сумка тряслась и звенела склянками в такт упругим шагам.

– В Хиникишу не пойдем, – вдруг сказал он, повернувшись к магистру. – Тебе нельзя.

– Я с тебя шкуру сдеру! – вскричала Изольда, подскочив к нему и вцепившись в меховой загривок.

– Только вронги сдирают шкуры! – запищал Криг, вырываясь. – Они злые, а ты – спасительница! – он вдруг замер, обнял мэги и с необъяснимой ловкостью повалил ее на землю.

Изольда и подумать не могла, что в этом тщедушном на вид существе столько силы. Она попыталась отбросить его, но абориген крепко оплел ее ногами, прижал к травяной кочке ее голову.

– Тихо, спасительница! Там вронги! – он весь напрягся, приподнявшись над бурыми скорченными стеблями.

– Не надо было так со мной, зверенок, – Изольда сердито фыркнула, отплевывая шерсть, попавшую на язык.

– Они ищут. Тебя, важный уаене и меня. Все ищут! Лежи тихо! – он раздвинул стебли высокой травы.

– Со мной можешь не бояться своих вронгов. Я сильнее их, – проговорила Изольда, вывернулась и отползла в сторону.

– Ты добрая, но слабее. Они сильнее всех.

– Дурак! Откуда тебе знать, кто я и что могу?! Ты хоть раз видел похожих на меня? – сердито спросила магистр, зайцеподобный раздражал ее все больше и она начала жалеть, что не рассталась с ним сразу.

– Много видел, – отозвался он. – Похожие на тебя живут возле Большого озера. Только шерсть на их головах черная.

– Там живут люди? – удивилась Изольда.

– Лавронги – злые дети Керемга-Юну. Но есть и добрые. Их речь похожа на твою, только, они говорят непонятно – их слова не звучат в голове. Разве сама не знаешь? Ты же пришла оттуда?

– Нет, – объяснять ему, что этот мир ей чужой, магистр не решилась. Она привстала, наблюдая за отрядом всадников, повернувших от леса к расселине. Вронги действительно искали кого-то – они развернулись в широкую цепь и двигались неторопливо, задерживаясь у зарослей и нагромождений камней. Они были далеко, в полутора лигах и вряд ли могли заметить Изольду с Кригом, притаившихся за травяной порослью.

– Почему ты думаешь, что они ищут меня? – спросила магистр напуганного аборигена.

– Я вижу, – зайцеподобный подполз, настойчиво нажимая лапой на плечо Изольды, чтобы она приникла к земле. – С ними твой рыжий друг. Они взяли его как приманку. Они всегда так делают, когда хотят поймать кого-то.

– С ними Херик?!

– Да, твой рыжий. Я очень далеко вижу, – с достоинством ответил Криг. – Я буду смотреть, а ты сиди тихо.

– Там Херик?! – в недоумении переспросила мэги Рут. Тут же ей послышался далекий вопль весса.

– Рена Милостивая! – Изольда вскочила, стараясь лучше разглядеть отряд вронгов. Яснее услышала истерический ор Херика и будто увидела, что один из всадников держит возле себя рыжее непокорное существо.

– Пригнись! Пригнись быстро! – всполошился Криг, хватая ее за край платья и стараясь свалить.

– Да пошел ты! – Изольда, рассердившись, пнула его ногой. – Плевать мне на твоих вронгов! Там Херик и я его сейчас же верну.

– Они схватят тебя! Будут мучить! Казнят! – заверещал зайцетелый, с силой дергая ее за то за одежду, то за руку, сжимавшую диск и темно-зеленым камнем.

– Запомни: я не та, за которую ты меня принимаешь! Ты не знаешь даже, что я могу! Запомни: я сильнее вронгов! – теряя последнее терпение, вскричала мэги Рут. – Десять их или двадцать – я верну Херика, и пожалеет тот, кто встанет на моем пути!

– Нет, ты слабее! Я знаю – слабее! Я не дам тебе быть глупой и умереть! – дородный заяц тоже вскочил на ноги.

– Я – мэги, шет тебя порви! Я очень сильная мэги! Я – магистр! – Изольда вскинула ладонь вверх, призывая лайт– в небе полыхнуло ослепительно-синим пламенем, воздух разорвал громовой раскат.

Закрыв глаза, Криг распростерся на земле. Хвост его нервно дрожал, и по спине пробегали судороги страха.

– Теперь понял?! – магистр бросила быстрый взгляд, на заметавшихся вдали всадников, снова обратилась к аборигену: – На! Забирай свою уаене! И проваливай, пока я не стала очень злой!

Криг подхватил драгоценный диск на лету и бросился по склону, петляя между обломков скал и кустов.

– Дурак! Гринх мохнатый! – не унималась Изольда, отряхивая платье от налипших чешуйчатых листьев и клочьев шерсти аборигена. Магистр глубоко вдохнула, заставляя себя успокоиться и сосредоточиться на отряде всадников.

Вронги приближались, разделившись на две группы: малую в четыре всадника, у одного из которых был весс, и большую, в полтора десятка воинов, одетых в плащи с капюшонами, вооруженных необычными копьями, искривленными на концах. Больший отряд шел на полном скаку, забирая к западу, видимо, имея цель окружить ее и не дать уйти к скалам. Изольда торопливо думала, что противопоставить этим отдаленно похожим на людей существам, несущихся на длинношерстных быках. Конечно, утверждать, что она вместе со своим арсеналом магии сильнее их, было опрометчивым – ведь, кто знает, на что способны чужаки.

Сдернув застежку с брошенной Кригом сумки, мэги достала палочки иллюзий. Это были очень дорогие палочки, каждая стоила не меньше пяти штаров. Изольда берегла их на особый случай. Похоже, такой случай настал – сейчас она не смела рисковать, и должна была отбить весса любыми средствами.

– «Принц земли», – решила магистр, выбрав из трех палочку с невзрачным кремневым наконечником, испещренным анрасскими рунами.

Основной отряд уже выехал на тропу, тянувшуюся от западного края отрога, и несся теперь на нее. Слышался раскатистый топот быков, лязг их железных нагрудников. Те четверо, которые удерживали Херика, одолели половину подъема и к неудовольствию магистра остановились. Всадник на желтолобом быке, скинул с головы капюшон, привстал, разглядывая странные приготовления противника, что-то наказывая своим воинам грубым, рычащим голосом. Снова раздирающе заорал весс.

«Пожалуй, пора», – подумала Изольда, выпрямившись и вытянув палочку к изгибу тропы. Заклинание шевельнулось на губах. В этот миг, магистр услышала справа хруст травы и визг Крига:

– Спасительница, беги! Беги за мной! Мы успеем к Длинной скале, там есть норы!

– Пшел вон! – вскричала магистр. – Вон отсюда!

– Криг не бросит спасительницу!

– Глупейший зверенок! – Изольда покраснела от возмущения. – Ты уже видел, на что я способна! Уноси ноги, пока я не выдернула их!

– Это не ты сделала. Ты слабая. Добрые всегда слабые, – он приблизился еще, призывно махая лапой.

– Я злая! Я – сама мора зубатая! Я – химера в ярости! – она вытянула жезл и спешно выплюнула заклинание.

Фокус силы лег не туда, куда изначально целила магистр. Земля задрожала. Склон горы рассекла трещина, но край ее оказался намного выше тропы. Трещина ширилась, расползаясь острыми извилинами, из ее глубин поднялось ужасного вида существо – чернотелый гигант со вздутыми мышцами и огненным блеском в глазах. Он заревел, будто его горлом была ненависть, ударил в землю кулаками, и задрожали близкие скалы. Все это было лишь искусной иллюзией, хранившейся до своего часа в палочке магистра. Но для тех, кто не знал, что перед глазами обман, иллюзия была не менее опасна, чем беспощадная реальность.

Отряд вронгов остановился в сотне шагов от явления, наводящего святейший ужас. Быки захрапели, попятились, сбиваясь в кучу. Всадники издали вопль и запричитали молитвы. Лишь некоторые проявили благоразумие, направили животных дальше по тропе, мимо трещины и сотрясавшего землю чудища. Изольда не рассчитывала на это. Она надеялась, что мнимый разлом перекроет путь главному отряду вронгов полностью, а она сама тем временем займется освобождением Херика. Но из-за глупого вмешательства Крига все вышло иначе: часть всадников проскочила мимо «земляного принца», теперь пусто сотрясавшего округу ревом и тяжелыми ударами кулаков.

– Это ты сделала? – едва придя в себя от волны страха, пристал с расспросами зайцеподбный.

– Сгинь! – Изольда толкнула его ногой, оглянулась на приближавшийся отряд вронгов и отшвырнула бесполезный жезл.

– Нет, ты так не могла. Это не ты! Ты же не богиня Дрожащей горы? Скажи, спасительница! Скажи правду! – не унимался Криг.

– Авро! Авро-каинья-фаер-волл-спелл! – магистр взмахнула рукой, очерчивая дугу. От обрыва, до грудившихся по другую сторону тропы валунов встала стена сжигающего огня. Это была уже не иллюзия. Первый всадник, неосторожно влетевший в нее, скорчился от боли и ужаса. Его рогатый скакун, метался объятый пламенем.

– … фаер-волл-спелл!.. фаер-волл! – повторила Изольда, расчерчивая склон огненными линиями. Воздух ревел. Гадко пахло горящей шерстью и травой.

– Ты – богиня Огненной горы! – вдохновенно произнес Криг и рухнул перед спасительницей, накрыв лапами голову.

Видение «Принца земли» бледнело, исчезало клочьями. Вронги, поначалу напуганные явлением земляного великана, пошли вперед. Их остановили лишь полосы огня, брошенные мэги по склону. Но такая преграда не могла удерживать долго.

– Бери сумки и беги к норам! – повелела Кригу магистр. – Я потом найду тебя!

– Ты – богиня Огненной горы? – спросил он, глядя предано и с восхищением.

– Да! Я богиня всех гор, морей и рек! Проваливай в пасть шетову! – Изольда видела, что вронги, державшие весса, повернули назад. Она могла упустить их и навсегда попрощаться с проводником междумирья. – Сумки! – напомнила мэги Рут оторопевшему аборигену, сама прошептала заклятие, потянулась, вставая на цыпочки, и оторвалась от земли. Она полетела, быстро догоняя четверку вронгов. Синяя с золотистой каймой накидка развивалась на ветру, длинные рыжие волосы, трепетали, словно пламя.

– Эй-ей! – крикнула мэги Рут с высоты, ментально усиливая свой призыв. – Вашими богами заклинаю, отпустите его! Отпустите, и я вас отпущу живыми!

Всадники остановились, стали кругом и подняли искривленные копья. Их землистого цвета лица с большими ртами, казались масками пещерных демонов. Глаза с желтой злобой взирали из-под надвинутых низко капюшонов. Херик сразу признал прежнюю хозяйку, завопил что-то бессвязное и тут же получил удар кулаком от старшего вронга.

– Мэйро!.. – призвала магистр, зависнув над всадниками, складывая вместе ладони, – хаенд-айс-тенг-спелл! – и метнула силу заклятия вперед. В воздухе, засверкавшем голубой изморозью, возникла огромная рука, похожая на глыбу льда. Ее удар был сокрушителен – двоих всадников отнесло на несколько шагов, один из быков упал с переломанными ногами.

Увернувшись от жала копья, Изольда схватила на лету вессий загривок, одновременно бросив в глаза вронга перечный порошок. Херик завизжал еще громче, задергал неистово лапами, не поняв сразу, что с ним произошло. Лишь когда они поднялись высоко над землей, он ощутил, что его сжимают мягкие руки магистра. Потом увидел ее лицо, и из свекольных глаз весса потекли слезы.

– О, Изольда! Моя Изольда! – причитал он, прижавшись к ней, зарывшись мордочкой густые рыжие волосы и облизывая ее плечо.

– Не дрыгайся, маленький, – мэги страдальчески улыбнулась. – Мне очень тяжело. Нам бы еще немного протянуть, – она видела, что стены огня без малого угасли, и отряд вронгов спешил ей наперерез. Полет забрал много магических сил. Глупо и досадно было упасть сейчас под ноги свирепым быкам, звенящих железными нагрудниками и несущих обозленных всадников. Изольда тянула сколько могла в направлении скалы, куда стремился увлечь ее Криг. Все же ей, отяжеленной вессом, не удалось продержаться в воздухе долго. Она опустилась – почти упала, возле круглых валунов, начинавших вход в небольшое ущелье.

– Они убьют нас! Убьют! – причитал весс, глядя на отряд вронгов, жестокость которых он успел узнать за прошедшую ночь.

– Спокойно, трусливый звереныш! – магистр вскарабкалась на обломок скалы, чтобы лучше рассмотреть происходящее на склоне. Вронгов, направлявшихся к ним, осталось четырнадцать. Это была серьезная сила, ведь возможности сотворить достаточно мощное заклятие у Изольды уже не осталось. Но самое худшее заключалось в том, что Криг, исчезнув куда-то, не взял поклажу и драгоценные, жизненно важные вещи стали добычей мрачных всадников.

– Лучистая Сфера! – заламывая руки, простонала магистр. Сумка Астры наверняка была у темнолицых воинов, а без хрустального шара мэги не знала пути из этого недоброго мира.

– Госпожа! Госпожа! Делай что-нибудь! – заверещал весс, указывая на всадников, несущихся на них.

Изольда же медлила, она искала взглядом у кого из ее врагов была добыча не имеющая цены – сумка Астры. Искала и не могла найти: отряд летел, тесно сомкнувшись на узкой тропе и опустив копья. Гремело железо, стучали взметавшие пыль копыта.

– … фая-спелл! – выдохнула магистр и толкнула руками горячую волну. – Фая! Фая! Фая-спелл!

Сгустки пламени ударили в ближних всадников. Звериный рев соединился с ревом огня. Горела одежда и шерсть. Один из быков, вмиг покрывшись дымящейся коркой, упал под ноги другим – его всадник тоже был мертв. Первые из отряда, оказавшиеся в беспощадном пекле, старались повернуть обезумевших скакунов назад, но натыкались копья своих товарищей. А Изольда слала и слала фаерболлы, словно желая превратить узкий проход в огненные врата Некрона.

– Богиня Огненной горы! Слава тебе! – раздался восторженный голос Крига.

– Госпожа! – взвизгнул Херик, увидев рядом с собой неведомое существо. Обернулся и с ужасом обнаружил за его спиной еще полсотни таких же, вооруженных палками с цепями на концах и какими-то заостренными дисками. – Госпожааа!

Магистр не ответила, наконец, она разглядела среди обратившихся в бегство вронгов, всадника с бесценным трофеем. Преследовать его не было никакой возможности, и магических сил не осталось. Вскинув голову, Изольда несколько мгновений впитывала по каплям энергию из опустевшего эфира. Потом вытянула палец, вычертив в воздухе младший знак Го, и огненная петля, похожая на рыжий волос, оплела удалявшегося воина. Он пронзительно вскрикнул – его рука, отрезанная от тела, упала на землю вместе с похищенной сумкой.

Обойдя дымящие тела быков и вронгов, мэги Рут направилась по тропе вниз. Потом, словно девчонка неспособная справиться с мучительным нетерпением, побежала – слишком важно было разыскать Лучистую Сферу и убедиться, что кристалл не разбился. Отрезанную руку, видневшуюся из-за камня четырьмя темными скрюченными пальцами, она обнаружила сразу. Чуть дальше валялась сумка Астры, разорванная и прожженная. В ней не было ничего, кроме платка, украшенного голорской вышивкой, письма Варольду и разбитых склянок. Выронив липкую от крови и пролитых снадобий сумку, Изольда обречено смотрела вслед удалявшимся всадникам.

– Госпожа Рут, прости меня! – простонал за ее спиной Херик. – Прости… Я вероломно, наиподлейше предал тебя! Они меня сильно били и мучили… Обещали содрать шкуру, если я с ними не поеду искать тебя. Потом кололи мою задницу ножиком и заставляли звать тебя на помощь. А ты пришла! Ты пришла, госпожа! – он, совсем расчувствовавшись, бросился к ней. Прижался к голым ногам мэги, облизывая шершавым языком ее колени. – Прости, рыжая, красивейшая Изольда!

– Глупыш, очень хорошо, что ты меня так «предал», – она присела рядом, обняв весса и поглаживая его большие мягкие уши. – Иначе не знаю, что было бы с нами. Не знаю, смогла бы я тебя найти когда-нибудь.

– Они заставляли звать тебя, а я даже крикнул один разик: «Изольда, спасайся!». Потом боялся, что они совсем убьют меня, – доверчиво признался Херик.

– Так они же говорят на другом языке, – спохватилась магистр. – Как же вы понимали друг друга?

– Нет, добрейшая. Они, конечно, рычат непонятное, как злые чудовища, но некоторые – были там такие – говорят точно, как люди на вашей Гринвее. Уж я-то знаю. Слышал. Меня ночью притащили к человеку. По виду обычному, только черному, с голой блестящей головой. Вот он со мной разговаривал, – весс кивнул и поежился, будто снова переживая холод ушедшей ночи. – Он, как узнал, что я был не один, а с госпожой мэги, так сразу захотел тебя видеть. И много кричал на своих злых слуг. Наверное, ругал их за то, что они тебя не забрали.

– Очень интересно. Он был лавронгом? – спросила Изольда, вспомнив упоминание Крига о существах похожих на людей.

– Нет, его называли Керемг-Юном.

– Керемг-Юном… – прикрыв глаза, задумчиво протянула магистр. – Карим-маг-Юн. Карим Юн из либийского Намфрета, – повторила она. В памяти всплыла история о маге, исчезнувшем в междумирье около семи ста лет назад. Ведь первым лавронгом вполне мог оказаться тот самый либиец, о котором ходило много недобрых историй. Он будто бы построил портал и совершил два кровавых набега на Либию армией диких существ из другого мира. Лишь вмешательство жрецов храма Иссеи помогло разрушить тот портал и закрыть путь Карим Юну для вторжений на Гринвею. Теперь Изольда была рядом с пристанищем злого мага. Карим (или наследник, скрывавшийся под его именем), наверное, еще толком не понял, что, захватив мэги живой и получив некоторые ее вещи, он снова сможет проложить дорогу к богатой и прекрасной Гринвее.

– Лучистая Сфера! – спохватилась Изольда, вскакивая на ноги. – Ее нужно скорее разыскать! Вернуть обязательно!

– О, спасительница! Богиня всех гор! – поклонившись, воскликнул один из аборигенов, возглавлявших свиту.

– Богиня морей и рек! – добавил Криг, стоявший рядом и выделявшийся среди других ярко накрашенными губами.

– О, богиня! – продолжил, первый абориген. – Ты спасла жизнь нашему герою Кригу! Ты покарала наших врагов! Ты сохранила нашу уаене. Ты наша богиня! – он обернулся, звеня бронзовыми украшениями, и махнул кому-то. Тут же толпа расступилась и двое зайцеподобных поднесли Изольде широкое деревянное блюдо с какими-то отвратительными багрово-синими плодами, припахивавшими чем-то несвежим.

– Кушай! Кушай, богиня! – любезно и хором попросила свита.

– Премного благодарна. Отведать святейшее кушанье я… уступаю моему другу, – мэги Рут с брезгливостью попятилась, одновременно подталкивая к божественному подношению Херика.

– Ты вернула нашу уаене! – напомнил старший абориген. Солнце, появившееся в щели туч, радостно блеснуло на медных безделушках, украшавших его узкие плечи.

– А кто вернет «уаене» мою? – негромко произнесла магистр, отвернувшись от толпы. И вдруг увидела, как ниже по тропе двое зайцетелых катают сверкающий на солнце шарик. – О, Рена! Добрейшая! – вскрикнула Изольда, бросилась туда, перепрыгивая через камни и плети жесткой травы. Оттолкнув испуганного аборигена, она подхватила кристалл, бережно держа между пальцев, поднесла к глазам. – Слава тебе, Небесная! – прошептала магистр. Лучистая Сфера была целехонька, тонкие грани безупречно отражали золотистый свет. Теперь Двери Измерений были доступны – ведь не могло же такого случиться, чтобы у милого «заячьего» народа не нашлось свечей или какой-нибудь достойной им замены. О кошельках полных золотых монет, сапфирах, карбункулах и изумрудах, других очень дорогих и просто полезных в Иальсе вещах приходилось забыть – главное, она могла вырваться из сумрачного мира, едва не забравшего Херика. Особо сожалела Изольда только о магической книге, которая в руках Карим Юна (если древний маг действительно до сих пор жив) превращалась в грозную и очень недобрую силу. Но пытаться ее вернуть было слишком большим риском.

* * *

Цепь Неарских островов осталась позади в причудливом обрамлении белой пены. «Песнь Раи» неторопливо летела на северо-восток. Внизу то и дело появлялись рыбацкие лодки, разноцветные паруса торговых судов, спешивших к Иальсу, идущих к Рохесу или зеленой Каменте. Иногда было видно, как на залитых солнцем палубах моряки, задрав головы, взирали вверх с изумлением и священным восторгом. Другие выкрикивали что-то, вскинув руки к летящему в небе кораблю. Им в ответ Астра махала розовым платком, пока случайно не выронила его. Леос пел радостно, вдохновенно, прославляя полет и богиню, статую которой он обнимал; богиню, которая сама была песней и безумной, пьяной силой, вот уже сколько дней наполнявшей его сердце.

– Иальс близко! – провозгласил Каррид Рэбб, вскарабкавшись на поломанную мачту. – Я чувствую его запах – прекрасный запах глупости и богатства!

– А я вижу его! – ответил бард. Он действительно уже видел темный перст маяка вдалеке и скалистый берег, все яснее проступавший в жемчужной дымке.

– Мы опустимся на площади храма Раи! – воскликнула Астра, живо представляя восхищенные и завистливые взгляды горожан. – Наймем охрану в Ордене Крона Славного. Приведем лучших мастеров для починки. Скоро твоя посудина, Бернат, станет лучше новенькой!

– Госпожа, не надо бы нам на площадь, – потупившись, ответил эклектик. – И в сам Иальс не надо. Я понимаю, что вам туда очень охота. Кому не приятно спуститься с неба в блеске и славе?! Но… Корабль-то, по-ихнему получается краденый. Уведенный у Свилга при стольких свидетелях. А я… Что я? Вот я долго думал, как доказывать буду, что «Песнь Раи» моя. Ну, как, скажите?

– Брось, Бернат. Нам не придется ничего доказывать. Я оторву Свилгу язык и ноги, попадись он мне! – прорычал Рэбб, поднимаясь по обломку мачты выше и хищно глядя в сторону маяка. – Помни, мастер: нам нечего бояться – с нами Балд!

– К тому же у нас столько денег! – вторил ему Леос, думая о тугих кошельках магистра и славной добыче в храме Абопа. – У нас их столько, что хватит купить Башню Порядка и муниципалитет с потрохами! Продажные душонки их чиновников будут прислуживать нам, словно трактирные девки!

– А я вам говорю, опасно в Иальс! Опасно так вот явится перед всеми, – нахмурившись, и тиская толстыми пальцами рулевое колесо, заупрямился Бернат. – Госпожа Пэй, будь же хоть ты разумна, – он с надеждой повернулся к мэги. – Украсть корабль с городской площади – это очень не просто так. Это не сходит с рук. Еще худшее злодеяние – ограбить и позорно раздеть уважаемого чиновника муниципалитета. Их, – он кивнул на Леоса и Каррида, – несомненно, ищут, как опаснейших преступников. Да и ты, госпожа, насколько мне известно, не в почете у городской стражи и людей из Башни Порядка. Так что послушайте старика. Очень настойчиво говорю: нельзя приземлиться прямо в городе. Нельзя привлекать такое огромное внимание к нашим рожам и кораблю.

В раздумье Астра обошла дыру в палубе, устроенную караком, приблизилась к эклектику и признала:

– Жаль, но здесь ты прав. Я не боюсь никого, и плевать мне на них! – она сердито топнула ногой. – Но не будем рисковать только из-за того, чтобы доставить кому-то забаву. Хотя… хотя и очень хочется, Бернат! – добавила мэги, будто от обиды поджав губы. – Знаешь, как сильно хочется!

– Ты трусишь, Светлейшая! О, как это не похоже на тебя! Как не божественно! – воскликнул анрасец.

– Нет! Я не трушу – я стала умной!

– Нет, ты трусишь! Ты боишься туполобых стражников, боишься толстяков из муниципалитета, которые дохнут от одного моего взгляда! Ха! – он спрыгнул с мачты и, глядя на мэги снизу вверх, сложил крепкие руки на груди. – Рядом с Карридом Рэббом нельзя трусить!

– Я стала умной, волосатик! И придумала кое-что получше, чем явление на изломанном, насквозь дырявом корабле перед толпой ротозеев. Мы так скорее будем похожи на бедняг, терпящих бедствие! – вспыхнула Астра.

– И что ты придумала? – выпятив массивную челюсть, анрасец прищурился.

– А то, что мы приземлимся в поместье Керлока. Прекрасное место. Его все боятся и обходят стороной. В саду можно надежно спрятать корабль. Сами пойдем в город, узнаем, что там к чему, так же побольше о Свилге. Я заручусь поддержкой господина Бугета, который имеет связи с муниципалитетом, заодно наймем охрану кораблю и мастеров для починки. За несколько дней «Песнь Раи» они приведут в достойный вид, поменяют поломанные доски, мачты, украсят борта кожей Аасфира и сверкающей бронзой, поставят новые шелковые паруса. И уже потом, мы появимся над городом, который будет нас ждать!

– Очень мудро, госпожа! – поддержал Холиг и привел в движение рычаги возле штурвала. – Указывай дорогу к старику Керлоку.

– К тому времени я соберу всех музыкантов Иальса! Весь город станет песней, которая будет встречать нас! – пообещал Леос.

– Ладно, уговорили, – проворчал Рэбб, татуированный дракон подмигнул вместе с его левым, налившимся кровью, глазом. – Вы и Балда самого уболтаете, не то что Его доверчивого наивного сына. Рули, рули, бородатый, в гости к призраку. А ты, господин Песнехарь, – он вцепился в рубаху Леоса и притянул его к себе. – С тебя самый славный праздничек по нашему прибытию. Золота у нас не меряно, так что все зависит только от ума твоей ветреной головы.

Гавань Иальса была уже хорошо различима длинной полосой пирса, пятнышками парусов. Виднелся и город, очерченный с трех сторон мощной крепостной стеной.

«Песнь Раи» снизилась и летела над самой водой, постепенно отклоняясь на северо-запад. Впереди из воды поднимались угловатые скалы с редкой зеленью пиний и колючих кустов, ютившихся по трещинам.

– Туда, мастер, – Астра указала Бернату мрачный дом, с этой стороны едва заметный, между неровных зубьев скалы.

Эклектик спешно дернул рычаги и покрутил управляющее колесо. Машина в трюме загудела громче. Шумно взмахивая крыльями, корабль пошел на подъем, борясь с несильным боковым ветром. Скоро под разорванным днищем замелькали камни, проплешины сухой травы.

– Туда, туда, Бернат! – направляла Астра.

Холиг без ее помощи заметил лужайку за домом, сложенным из темных глыб базальта. Теперь мастер заботился, лишь чтобы крылья не зацепились за старые кипарисы или балки развалившейся крыши. Судно обогнуло выступ скалы, гулко стукнулось о фронтон и, круто развернувшись, опустилось в саду заброшенного поместья.

– Вот так! Отсюда за два часа мы доберемся до Иальса. Как давно, кажется, это было! – схватившись за борт, мэги разглядывала гранитную позеленевшую статую в чаше бассейна, клумбу увядших желтых роз и дверь в подземелье, где призрак старика тужился навести страх на непрошенных гостей. – Ты помнишь, Леос? – она прижалась щекой к плечу барда. – Помнишь, какие мы были сумасшедшие? И что ты мне здесь говорил?

– Я говорил, что люблю тебя. Что желаю посвятить все свои песни только тебе. И всю жизнь тебе! Сейчас я повторяю это с еще большим желанием, – Леос обнял ее, стал целовать шею и губы, но мэги вырвалась и поспешила собирать вещи для похода в Иальс – слишком не терпелось снова увидеть город, который она покинула когда-то без особого сожаления. Еще больше не терпелось предстать перед магистром Варольдом Кроуном. Много дней она думала, что скажет ему, что спросит. И со всем жаром воображения представляла, какой будет их встреча.

Эклектик, вопреки долгим уговорам остался на корабле. Он решил перебрать механизмы летательной машины, начать мелкий ремонт до прихода корабельных мастеров. Скорее всего, ему просто не хотелось оставлять «Песнь Раи» без присмотра даже на несколько часов.

Астра, Каррид и Леос подошли к городским воротам, когда исполнился час Лилии. В это время здесь было не слишком суетно: обозы торговцев из Присны и Олгавы прошли еще утром, а жители других селений, навещавшие город за покупкам или в поисках заработка, обычно пользовались Северным въездом. Стража в тусклых серых кирасах скучала под навесом, перекидываясь в кости. Лишь один молодой вояка с желтым лицом и тяжелой для худых рук алебардой впускал редких гостей. Всадники почти не останавливались – бросали в его перевернутый шлем несколько лишних шилдов и с цокотом исчезали в лабиринте мощеных камнем улиц. Крестьяне с прикрытыми тряпьем корзинами скупо и точно отсчитывали положенные медяки. В тени куцых смокв прятались от жары нищие, тешась надеждой, что стража к вечеру раздобреет от эля и вина.

Пропуская скрипящую повозку, Астра приготовила два сальда за себя и друзей, улыбнулась и уронила монеты в ладонь молодого кирасира.

– Всегда рады, госпожа! – он отсалютовал, вскинув руку.

– Эй, ну-к постой, – зашевелился под навесом капрал, поставив на пол миску с остывавшим обедом. – По какому делу и кем будете?

– По важному. В магистрат мне надо, – Астра улыбнулась на всякий случай и ему, но старший охранник смотрел не на нее, а внимательно приглядывался к анрасцу.

– Парень, а не тебя ли с месяц назад это… – он встал с лавки, махнул кому-то рукой, и загудела, опускаясь, решетка ворот. Только свернувшие с дороги селяне зароптали с недовольством.

– Не тебя ли разыскивали: Городской совет, гвардейцы, даже собаки бездомные? – продолжил он, приближаясь к Рэббу.

– Не меня, – Каррид подбоченился, готовый выхватить два быстрых клинка.

– Не тебя? Но вот такого же длинноволосого коротыша. А, Фром? – он обернулся к своим воякам, тоже высунувшимся из-под навеса. – Не помните, кто летающий корабль со Свилгом увел и столько дурного шума наделал? Нет? Точно такой парень с собачьей мордой и волосами длинными, как хвост за лошадиной задницей.

– Эй, ты полегче так говорить! – обозлился анрасец, на его лице проступил румянец, дракон на щеке вздрогнул, и глаза сына «Балда» недобро покраснели.

– Какой еще корабль?! Не моряки мы вовсе, – Леос подступил ближе, настойчиво оттесняя друга плечом.

– Летающий корабль! Летающий! – пояснил капрал, скривившись от явно наигранного недопонимания дружка длинноволосого.

– Не говорите ерунду, уважаемый, – небрежно отмахнулась Астра. – Эти люди не могли украсть корабль. Хотя бы потому, что служат они мне. Уже два года, как душевно служат. Или вы смеете усомниться в словах мэги Пэй?! – она щелкнула пальцами, и в воздухе поплыли три светляка, похожих на разноцветные пузыри. – Не думаете же вы, что мэги или наш святейший магистрат могут быть связаны с ворами и жуликами?

– Не… не думаю, – неохотно проворчал капрал, с опасением наблюдая за парившими возле его носа светляками.

– Ах-ха-ха! Смотрите какое личико! – молодой кирасир, охранявший проход, с восторгом разглядывал потешную рожицу, проступившую на синем пузыре. – Вы настоящая мэги! Величайшая! – сверкая глазами, заключил он.

– Ой, прям уж там. Детские шалости, – Астра потянулась к завязке кошелька. – Просто сегодня я очень добрая мэги. Открывайте ворота, – она небрежно протянула капралу две золотых монеты. – Выпьете за успех госпожи Пэй. И не смотрите так косо на моих людей.

– Обязательно, госпожа! – сжав крепко в кулаке деньги, старший стражник вытянулся перед ней, словно перед казарменным смотрителем. В голове вертелось что-то смутное, связанное со словами «мэги Пэй», но он не мог вспомнить. Лишь потом, когда молодая госпожа и ее слуги исчезли за углом почтового поста, он будто разыскал что-то важное в путаных извилинах памяти и, повернувшись к Фрому, сказал:

– Приглядеть за ними надо бы. Сходи, друг, узнай, куда направляются.

Следуя к площади, примыкавшей к святилищу Герма, Астра думала, как прав был Бернат, отговоривший ее вести «Песнь Раи» в город. Конечно, ослушайся она, и вместо восторга толпы и славы, всех их ждала бы тюрьма. Даже сейчас, благодаря приметной внешности анрасца, они не были в безопасности: любой встречный патруль стражей мог доставить много хлопот. Поэтому, едва завидев платяную лавку, мэги остановилась и, повернувшись к своим друзьям, сказала:

– Вы оба выглядите, как оборванцы. Особенно ты, Каррид! Не божественно! Не годно для истинного сына Его! Идемте за мной.

Скоро они стояли перед прилавком с разного вида нарядами. Особо не церемонясь с выбором, мэги купила для барда широкую рубаху бирюзового цвета и кушак с кардорским узором. Для Каррида она отложила льняные штаны украшенные вышивкой по бокам, так же рубаху и кушак, а главное, замшевую шляпу с кожаной полосой и медными клепками, под которую можно было свернуть и спрятать его истинно лошадиный хвост волос.

– Нет, это невыносимо! – возмущался анрасец, выйдя на улицу и хлопая себя по ляжкам. – Куда лучше я выглядел в форме чиновника муниципалитета! Много приятнее было душе! Господин Песнехарь, – он несильно рванул барда за рукав, – где видано, чтоб за тряпье еще и деньги платили?! Мы потеряли сто тридцать сальдов! За что?! За что, я спрашиваю?! Такую одежонку я могу раздобыть в любой подворотне! Совершенно бесплатно! Было б снять с кого.

– Тихо, Святой Балдаморд, мы сопровождаем саму госпожу Пэй! – напомнил Леос. – Извольте вести себя культурнейшим образом!

– О, да! Как я забыл! Да! Мы же – свита Светлейшей! Извиняюсь за низкие мысли, госпожа. Слезно извиняюсь, – Каррид подскочил к Астре и, склонившись, поцеловал ее руку, потом поднял глаза и тихо спросил: – А может и вас приодеть? Хотите, я для вас сниму юбочку вон с той сисястой особы? И еще по заднице ее отшлепаю?

– Следующий раз, волосатик, – чуть покраснев, рассмеялась мэги и зашагала к уже близкой площади.

Скоро они достигли моста Герма. В воздухе пахло магнолией и дымом с алтаря святилища. Либийские торговцы на ступенях громыхали мешками с медной утварью. Рядом голосил кто-то обиженный – повозка наехала ему на ногу. Пробиваясь к храму, трое надменных паладинов в дорогих доспехах, расталкивали толпу и отпускали отнюдь не рыцарские изречения. Справа в оливковых водах Росны сновали длинные быстрые лодки.

Поднявшись на мост, Астра остановилась, прислонившись к разогретым на солнце перилам. Отсюда было хорошо видно «Волшебный парус» и проулок, начинавшийся за углом таверны. В том проулке находилась квартирка Аниты. Глаза мэги сразу нашли заметную желтую дверь и долго смотрели туда, увлажнившись то ли от воспоминаний, то ли шевельнувшейся обиды. «Нехорошо вышло, господин Брис… – мысленно прошептала Астра. – Может быть и я виновата, но ты уж слишком обидел меня». Она представила, что франкиец добрался до Иальса и сейчас сидел там, возле тусклого немытого окна, поглаживая худыми пальцами зеркало с вязью серебряных цветов, слагавших имя «Анита». Может быть, при этом он снова проклинал сестру, а может быть, думал о ней – Астре Пэй, стоявшей напротив его окна и глубоко тронутой нахлынувшими воспоминаниями.

От прикосновения Леоса мысли о рейнджере улетучились, будто неуловимый запах на ветру. Мэги снова услышала ропот многоголосой толпы, шарканье ног по брусчатке и душную суету. Каррид смеялся над чем-то, выглядывая из-под отвернутого края шляпы, натянутой низко на лоб.

Они пошли дальше, минуя Варгиеву площадь – Бугета решено было навестить завтра – пошли вдоль складов и скорняжных мастерских, где лаяли лохматые сторожевые псы, свернули возле старой цитадели к школе Сафо.

Еще у решеток сада, примыкавшего к школе, Астра почувствовала неладное, а когда они обогнули зеленые шпалеры, мэги замерла на секунду и бросилась вверх, перепрыгивая ступени.

Дома Варольда не было на прежнем месте. Вместо великолепного здания, окруженного колонами и террасами, из земли, словно кости, торчали обрушенные стены, покрытые жирным слоем сажи. Какие-то люди с лопатами разбирали завалы у дальнего края пожарища, ругались, грузили мусор на тачки. Над вытоптанными клумбами висел отвратительный запах гари и смешанной с пеплом пыль.

– О, Эта Милосердная! – вскричала Астра, замедляя шаг перед человеком в синем мундире. – Что?! Что здесь произошло?!

– Дом сгорел, – безразлично ответил он. – Давно уже. А что вас интересует?

– Здесь был салон магистра Варольда! – полными отчаянья глазами мэги обвела руины, обгоревшие деревья сада, грифонов, одиноко застывших возле последней ступени, и ставших от пепла седыми и жалкими. – Где же теперь магистр? – требовательно спросила она, наступая на чиновника имущественной конторы.

– Он тоже сгорел. Ничего толком спасти не удалось. Вроде скарб кое-какой вынесли, и то – спасибо Ордену, – он кивнул, на пожилого мужчину в лилово-пурпурном плаще служителя Алой Звезды. – Вовремя они подоспели. Добро некоторое спасли, а магистра и слуг его, увы, нет.

Сначала смутно, потом все яснее Астра начала осознавать, что в этом ужаснейшем происшествии была рука Ордена Алой Звезды, а именно магистра Канахора Хаерима. Эта догадка возникла будто от вида безобразных языков сажи, похожих на тайные знаки, просочилась вместе с запахом пепла и превратилась в обжигающую уверенность. Словно шепот чернокрылой твари из тьмы мэги вспомнились слова Хаерима, сказанные на палубе «Нага» в тот день, когда они с Ренайтом Тримом пытались добиться осмотра трюмов пиратского корабля.

– Что здесь произошло?! Что делают здесь прислужники Канахора?! – глухо вопросила она, приближаясь к человеку в лиловом с пурпуром плаще.

– Теперь участок принадлежит Ордену Алой Звезды. Советую покинуть это место, – он, покосившись на низкорослого крепыша и какого-то парня, двинувшихся за незнакомкой, приподнял посох.

– Здесь был дом магистра Варольда! Дом моего отца! Где он?! Где мой отец?! – Астра почувствовала, что не может справиться с охватившей ее яростью. Кончики пальцев защипало магическое пламя, вокруг ладоней зачалось бледно-красное свечение.

– Она никак безумна! У Варольда не было детей! Эй, зовите стражу! – крикнул служитель Алой Звезды и угрожающе замахнулся посохом.

– Иди сюда, девочка! – услышала мэги знакомый голос и вздрогнула, повернувшись. Под низкой смоковницей стояла Изольда в шелковом платке, едва скрывавшем золотисто-рыжие волосы.

Сначала Астра подумала, что это иллюзия, созданная магом Ордена. Отгоняя видение, прикрыла глаза, пощупала эфир, но тут же утвердилась, что перед ней действительно наставница.

– Откуда ты здесь?! – пятясь, произнесла Астра. – Тебе я не верю! Не верю! После того, что было, я больше тебе не верю, Изо!.. – последние слова застыли на губах, она почувствовала, что горло заткнул холодный ком.

– Ступай за мной, – Изольда подбежала к ней и, схватив за руку, повелительно потянула по ступеням вниз. – Молчи, молчи, девчонка! – приговаривала она, чувствуя, как ее недавняя ученица старается избавиться от заклятия молчания и выкручивает ладонь.

– Эй, милейшая, что вы себе позволяете?! – едва повернув за угол, вмешался Каррид Рэбб. – Я смотрю у вас манеры дурные, кто бы вы там не были!

Леос догнал их в несколько прыжков, и загородил дорогу.

Изольда остановилась. Коснулась пальцем губ Астры, один миг смотрела на нее синими, помутневшими от слез глазами, потом обняла, прижимая жарко к себе, и зашептала, всхлипывая:

– Астра! Моя дорогая мэги! Они убили его! Нашего милого Варольда!.. О-о!.. Канахор!.. Проклятый!.. Идем, идем скорее отсюда! Я тебе расскажу все! Все по пути!

Глава третья Кровь вместо росы

Не обращая внимания на гнома в сером плаще и войлочной шапке, увязавшегося от школы Сафо, Каррид, Леос и обе мэги пошли к улицам Анекора. Там они свернули к садам Ронхана. Над витыми башнями дворца кружили белокрылые орлы, прирученные сотни лет назад славным Наклом Пари. У площади перед Ареной дожидались своего часа спешившиеся всадники с гербами Крона на щитах; из-за высокой стены, увитой плюющем, доносился звон железа и чьи-то воинственные выкрики.

По пути Изольда рассказывала ученице о своей дороге к Иальсу и злоключениях в междумирье, едва не погубивших ее вместе с проводником. Но больше она разгорячено говорила о том, что случилась с ней вчера. О том, какая пламенная буря бесилась в душе, когда она узнала о гибели Варольда Кроуна.

Дойдя до таверны «Залы Эдоса» Астра отправила Каррида Рэбба и Леоса в доки разыскивать мастеров, которые рискнули бы заняться починкой летающего корабля. Пьяницы, вечно шатающиеся в порту, для этих целей были не годны: требовались мастера, которые были готовы сделать работу быстро и держать язык за зубами, разумеется, за хорошую плату. Когда Леос и Каррид ушли, обе мэги поднялись на третий этаж роскошной таверны и устроились в мягких подушках на террасе. Изольда некоторое время молчала, то безразлично глядя на аллею, где прогуливались знатные дамы и одетые в тафту и бархат франты, то разглядывая Астру, замечая, как изменилась она за такое короткое время. В лице молодой мэги будто не осталось детства, не осталось той прежней наивности, которая трогала улыбкой губы магистра.

– Почему ты не сказала раньше, что он мой отец? Ты не говорила ничего! Совсем ничего! Ты даже прятала меня от него, – Астра смяла в пальцах пунцовый цветок азалии и бросила на пол. – Ведь все, совершенно все могло стать иначе! Я была бы возле отца, и он бы остался жив!

– Прости, Астра! Прости… – магистр потянулась к нервно сжимавшейся руке ученицы. – Но я знать не могла, что та несчастная женщина, погибшая возле моего замка – Арсия. Не могла я этого знать. Хотя, не скрою, все время у меня было тихое предчувствие, слишком тонкое, чтобы разобраться в нем. Я была глупа, что не пыталась развить его в знание, ведь тогда – ты права – все было бы иначе. И прошу, верь мне! Не казни меня так!

Мэги Пэй молчала, отвернувшись к окрашенной солнцем розово-мраморной статуе Эты, и Изольда продолжила:

– Девочка моя, ты просто не представляешь, что значит для меня потерять Варольда. Не знаешь, сколько ночей я не спала, думая о нем и тебе. Еще два дня назад я каждой частицей сердца надеялась, что найду нашего мэтра здесь, соединюсь с ним навсегда и, чего бы мне это ни стоило, увезу в нашу тихую Вергину. Конечно, я была дрянь, растягивая время в размышлениях и никак не желая решиться. А раньше… Я объясню, почему так мало рассказывала о Варольде, и почему прятала тебя от него, – магистр встала, вошла в комнату и вернулась с отделанной замшей сумочкой, при виде которой мэги Пэй побледнела.

– Да, Астра, это я срезала ее, когда ты входила в портал. Можешь теперь еще больше ненавидеть меня, – она расстегнула сумку, вытащив рекомендательное письмо Варольду, протянула его молодой мэги. – Я много думала перед расставанием с тобой… И уже в самый последний момент решила, что будет лучше, если ты не встретишься с Варольдом. Сейчас я понимаю, что поступила глупо и что я ничего не могла изменить. Но я хотела! Я молила богов! Часами стояла у алтаря Рены, надеясь хоть как-то перевернуть твою судьбу! Не понимая очень многого, ясно чувствовала одно: встреться ты с Варольдом, и тогда… – она вздохнула глубоко, боясь снова расплакаться и прижав палец к покрасневшему носу. – Черная Корона. Понимаешь? Эта либийская легенда, эта страшная сила, дремавшая веками и разбуженная мерзавцем Римли – она потянет тебя за собой, она заберет тебя безвозвратно! Помня твой неудержимый интерес к либийским писаниям и многое другое, я очень боялась этого. А теперь… случилось – ты уже вся там, ты связана волей Иссеи, словно паутиной. Боги, конечно, сильнее меня… И что им молитвы?! Никакой хитростью мне не удалось подменить твою судьбу!

– Плевать мне на Корону! На сокровища Кэсэфа! На всю Либию с ее отвратительными богами! Один из них уже гниет на берегу Карбоса. Знаешь об этом?! Так-то, заботливая магистр Рут! – Астра вскочила и беспокойно заходила по террасе, сжимая бесполезное рекомендательное письмо. – Я убью Канахора. Если он в Иальсе, то в ближайшее время. Если нет, то разыщу и убью, где бы он ни находился.

– Нет, Астра. Ты возмутительно нетерпелива. Я боюсь все больше, что нетерпение и излишняя горячность тебя погубит, – Изольда остановилась напротив, держа раскрытой сумочку. – Мы даже не знаем, что на самом деле произошло в ночь, когда погиб Кроун. Не может быть, чтобы Варольд убил короля Луацина. Даже вспоминая их прошлые отношения, такого ни за что не может быть. Нужно сначала понять, зачем эти две смерти потребовались Канахору. Магистр Алой звезды ничего не делает просто так.

– Зачем?! Ему нужна была карта Варольда. Ведь столько лет он охотился за ней! – раздраженно ответила Астра. – Неужели ты этого не понимаешь, госпожа Рут? Если угодно, то история вокруг Короны Иссеи действительно захватила меня. Здесь ты не ошиблась. Я целиком в ней, но лишь для того, чтобы уничтожить тех, кто в погоне за венцом Иссеи, принес столько горя моему отцу и матери. Я намерена отомстить за них.

– Будь разумна: Канахор Хаерим тебе не по силам. И я с ним не справлюсь. Не справился даже Варольд в собственном доме. Я не позволю тебе так терять голову!

– А я тебя не собираюсь спрашивать, госпожа Рут! Кто ты мне теперь? Ну, кто?! Из-за тебя мой отец сорок лет прожил в змеином плену! Еще двадцать он жил в мучениях и до последнего дня любил тебя, а ты пришла к нему лишь, когда он стал прахом, который топчут слуги Алой Звезды! – Астра вырвала из рук ее сумочку и отвернулась к балюстраде, не показывая слезы, набежавшие на глаза. – И все это время ты прятала меня якобы из-за своих бессмысленных предчувствий!

Изольда не ответила ничего. Вернулась в свою комнату, села напротив резного столика и подвинула ближе шкатулку, которую купила вчера. Где-то смутно мелькнула мысль, что из семи тысяч сальдов, занятых у скряги Мирида, осталось лишь полторы. Этих денег маловато даже чтобы вернуться в Олмию. Маловато, а она продолжает по привычке транжирить их, живет в богатейших «Залах Эдоса» за полтораста сальдов в день, пьет дорогое вино, покупает красивые, но совсем ненужные вещи.

Магистр открыла шкатулку, растерла на ладони сухие листья мако и, ссыпав их в нефритовую трубочку, закурила. Душистый дым, словно призрачный змей, вился вокруг, оплетая сизыми душными кольцами. Через вздрагивающие ноздри он лениво вползал в разум. От его яда не было больно, и даже беспощадная боль, причиненная словами Астры, отступала, застревая жалами в волокнах мягкой паутины мако.

«Конечно, я дрянь, – думала Изольда, склонив голову и пусто рассматривая орнамент на полу из-под рыжих прядей, упавших на глаза. – Последняя дрянь. Столько лет я мучила человека, который искренне любил меня, единственного на земле дорого мне мужчину. Другими я играла в свое стервозное ненасытное удовольствие, играла и бессердечно прогоняла от себя, но Варольдом я не играла никогда. Просто так случилось… Уже после Либии, что ни у меня, ни у него не нашлось достаточно смелости сказать друг другу нужные, такие важные слова. Ну что мне стоило прийти к нему однажды и сказать, что я тоже люблю его?! И все, все было бы по-другому. Это не Канахор – это я убила его! И что мне теперь остается? Только пытать себя жалкую оставшуюся жизнь душевной оболью…»

Скинув волосы со лба, она посмотрела на свое отражение в огромном серебряном зеркале, висевшем на стене в обрамлении малахитовых цветов. Ее синие глаза стали сизыми, как дурманящий дым, змеей тянувшийся из курительной трубки. Она, Изольда Рут, была по-прежнему хороша собой. Столько лет молода и красива. Возмутительно красива. Яснее всяких слов об этом говорили липкие взгляды мужчин вчера в финансовой конторе Мирида, их угодливый ропот при ее появлении! Но тут же магистр подумала, что ее красота, ее гладкое, светлое лицо, гибкое тело – все это лишь бесполезный наряд, который теперь не нужен. Она прожила свою жизнь глупо и бездарно. То единственное тепло, манившее ее последние дни, тепло, которое она называла тихо ночами Варольдом, растворилось в другом огне – его, милого господина Кроуна, больше нет. А раз так, то, наверное, пришло время умереть и ей. Может быть, душа магистра Пламенных Чаш ждет в высоких мирах. Может быть, блуждает по Эдосу и до сих пор шепчет ее имя. Может быть… Только кто пустит туда ее – магистра Изольду Рут? Кто отворит Двери заблудившейся душе, не заслужившей и капли прощения?

Она закрыла лицо руками, и по щекам горячо, обильно потекли слезы.

– Я была несправедлива. Прости… сгоряча все, – Астра, вошедшая в комнату, опустилась рядом с Изольдой на подлокотник кресла и, едва касаясь, погладила ее волосы. – Уж слишком неожиданно было мне… Слишком не хотела я так.

– Понимаю, девочка. Тебя всегда понимаю, – магистр потянулась к еще не потухшей трубочке и жадно втянула дым. – Я только хочу, чтобы ты верила мне. Ведь в таких вещах я никогда не лгала.

– Ты же мне мать. Арсию я не знала. Ты мне мать, дорогая госпожа Рут. И с тобой мы всегда были подругами, – мэги Пэй достала из сумочки свой именной медальон, потерла его краем хламиды и надела, подтянув шнурок. К горлу неожиданно подступила тошнота. Астра побледнела, шатаясь, направилась к выходу на террасу.

– Что с тобой? – отложив курительную трубку, Изольда озабочено посмотрела на ученицу.

– Ничего. Это пройдет. Всегда проходит, – она прижала медальон к груди и несколько раз глубоко вздохнула. – Знаешь… я беременна. Наверное. Или уже совсем не наверное. Вот так плохо бывает. И остальное, как в лекарских книгах написано.

– От твоего друга?… Леоса? – магистр подошла к ученице, обняв ее, слегка повернула к себе. – Я бы отшлепала тебя. Ведь ты не можешь, не имеешь права терять голову до такого.

– Не от Леоса. Хуже тем, что я не знаю от кого, – на бледном лице Астры проступили красные пятна, она облизнула сухие губы и отвернулась к террасе. – Может быть от того франкийца… рейнджера, о котором я рассказывала. А может, от амфитрита. Если от амфитрита, то представляешь, что тогда?…

С минуту они молчали, с растерянностью и сожалением глядя друг на друга.

– Представляю… – наконец отозвалась магистр. – Хотя и очень плохо.

– Ты ведь не знаешь еще почти ничего, – продолжила Астра. – Пойдем, прогуляемся по городу. Не хочу сидеть здесь: со всех сторон лезут неприятные мысли. И тяжело тут – я отвыкла от богатого убранства, каменных взглядов статуй, золота на стенах.

– А ты обещай, что расскажешь все по пути. Все-все.

– Обязательно! Я хочу тебе многое рассказать. Прогуляемся к храму Герма, – предложила Астра. – Есть кое-какое дело за ним.

Изольда сразу вспомнила, что недалеко от храма Покровителя располагалось здание Ордена Алой Звезды и мысли ее вновь метнулись к Хаериму.

– Обещай еще, что не станешь искать Канахора сегодня. И не пойдешь к нему без меня, – Рут поймала ладонь ученицы и стиснула с силой.

– Я могу только обещать, что сделаю все, чтобы уничтожить его. И если ты мне готова помочь, то я благодарна. Не хочешь – дело твое, но я все равно сделаю так, как велит мне честь и так, как взывают души моих убитых родителей, – сказала дочь Кроуна, вдруг ожесточившись. Потом немного смягчилась и добавила: – А еще я хочу вернуть участок, где был магический салон отца. Он не достанется Ордену.

– Орден объявил на него имущественные права. Варольда посмертно обвинили в невозможных грехах. Пойдем, – магистр подняла с дивана голубой пеплум и направилась к двери.

Они спустились по широкой лестнице, украшенной рельефами солнечной яшмы и зеленовато-прозрачными нефритовыми скульптурами. Две Сестры Небесных – Эта и Рена в яркой позолоте держали над аркой миртовые венки. В просторном зале повсюду стояли цветы в высоких фигурных вазах. Приятно хрустел под ногами пушистый аютанский ковер.

– Иди-ка сюда малыш, – Изольда поманила молодого гнома, одетого в бархатный камзол. – Помнишь господ, которые сопровождали нас?

– Угу. Парень, как девка и длинноволосый бандитскугу виду? – переспросил он с ужасным архаэсским акцентом.

– Так вот, если они пожалуют раньше, чем мы вернемся, проводи их в мои комнаты, – наказала магистр.

– Обязательно! – выпалил прислуга и побежал к двери, щелкнул каблуками и согнулся в поклоне перед важной блондинкой, сопровождаемой мужчиной с какой-то тяжелой коробкой.

– Мэги Верда, – прошептала Астра, сразу вспомнив вошедшую в таверну даму. Несколько мгновений она разглядывала ее расшитое жемчугом платье и пышную прическу, искрящуюся от золотых пылинок. – Ты знакома с ней по магистрату?

Изольда безразлично пожала плечами.

– Она служила в салоне отца. А потом, по каким-то причинам ушла от него. Не знаю, что между ними произошло, но она связана с Канахором, – Астра отбросила ворот платья, обнажая медальон с девятиконечной звездой, и направилась к двери намеренно так, что Верда едва не столкнулась с ней. – Не тоскуете ли по салону Варольда, госпожа? – с издевкой спросила она.

– Что вам угодно? – Верда Глейс с недоумением уставилась на нее, потом ее взгляд наткнулся на именной медальон Астры и стал ледяным.

Изольда взяла свою ученицу за руку и увлекла выходу.

От дворцового сада они направились к храму Герма, не заметив, как увязался за ними тот же самый гном с густо заросшим волосами лицом, в шапочке надвинутой на брови.

Каррид Рэбб с Леосом вернулись в таверну где-то через час после ухода Астры и Изольды Рут. Прислуга, встретивший их у огромной, украшенной изображениями богинь двери, помнил наказ магистра и проводил гостей на третий этаж. Уже в анфиладе, рядом с входом в покои Изольды, Леос увидел идущую навстречу статную светловолосую даму и, застыв на месте, произнес:

– Мэги Верда…

Глейс удивилась сначала, потом ее щеки стали розовыми от улыбки, и она, остановившись в двух шагах против барда, спросила:

– Пришел за своей поющей раковиной? Неужели меня ты так долго искал, музыкант?

– Я не был в Иальсе. Я… – Леос хотел сказать что-то про Карбос, про летающий корабль, про Астру, но растерялся, оглянулся на дверь, у которой ждали Каррид и гном-прислуга. Сердце порывисто билось в груди.

– Или ты не слишком хотел меня видеть? – продолжила Верда, приблизившись еще на шаг. – Тот раз ты был много милее. Как твое имя? Я его уже успела забыть.

– Леос, – прошептал он, втягивая ноздрями аромат ее цветочных духов.

– Красивое имя. Подходящее музыканту, – мэги подала знак сутулому мужчине оставить коробку в конце коридора, шурша складками платья, извлекла откуда-то серебряную монету и бросила возвращавшемуся к лестнице носильщику. Когда он скрылся из виду, проговорила: – Пойдем, Леос, поможешь мне. Раковину сейчас не отдам. Но разве в этом дело? Ведь правда, при чем здесь раковина?

– К тому же она была расколота… как мое сердце, – бард поднял взгляд к ее блестящим льдинками глазам.

– К тому же столько времени прошло… А я думала, ты прибежишь в тот же вечер. Ты не появлялся много дней – я рассердилась и забросила ее куда-то. Идем, – Верда решительно увлекла его за собой.

– Господин Балдаморд! – он обернулся, спеша за госпожой Глейс, и пояснил Карриду: – Я вынужден отлучиться ненадолго. Вы располагайтесь пока там, дожидайтесь магистра, а я должен помочь здесь в одном деликатнейшем деле. Уж поймите, воля богов такая.

– Думаю, ни магистру, ни Светлейшей, такая помощь совсем не понравилась бы, – пробурчал анрасец, отдернув занавес и шагнув в покои Изольды, и тут же, высунувшись в коридор, громко добавил: – Надеюсь, господин Песнехарь, вашим богам не будет угодно оставить меня надолго одного? И сто раз подумаете, прежде чем сделать нечто глупое.

Леос уже не слышал наставлений друга. Он поднял тяжелую коробку, оставленную носильщиком, и двинулся за мэги Вердой. Ее волосы, искрящиеся золотой пылью, притягивали взгляд больше, чем самая невообразимая роскошь в «Залах Эдоса». Линии тела, проступавшие под мягкой синей тканью, манили так, что сердце пропускало удары, а воздух казался сладким и душным. «Рая Небесная, – думал бард, покрывшись мелкими каплями пота, – но, почему некоторые женщины имеют такую безумную власть надо мной?! Конечно это колдовство, суть которого мне не понять, как не понять, почему веселит вино или от чего обычные слова превращаются вдруг в стихи. Это колдовство, но я хочу его, даже если боги накажут меня страшным мучением. Я… только ненадолго загляну к ней, только еще раз посмотрю в ее льдисто-голубые глаза, послушаю, как звенит ее голос, и сразу вернусь».

Верда повернула ключ в бронзовой пасти пантеры и толкнула дверь, пропуская гостя вперед. В небольшом, но уютном зале было светло. Через широкие окна солнце косо падало на пушистый ковер, диван и стол с хрустальным подсвечником. Желтые розы, небрежно разбросанные возле фарфоровой вазы, наполняли воздух густым запахом.

– Сюда поставь, Леос, – мэги Глейс указала на край стола. – И открой ее. Я пока переоденусь.

Поставив коробку рядом с подсвечником, бард принялся распутывать бечевку, потом поддел крышку и потихоньку извлек громоздкий предмет, завернутый в плотную ткань. Несколько минут Леос поглядывал на занавес, за которым исчезла Верда, однако любопытство знать, что находилось в коробке, взяло верх: пальцы сами освободили таинственную вещь от покрова – рядом с подсвечником появилась странная конструкция из полупрозрачного диска на обсидиановой плитке и маленьких пирамидок с изображениями каких-то отвратительных нечеловеческих лиц.

– Храни меня Герм, – произнес бард с придыхом, отшатнувшись от взиравших с черного камня глаз.

– Страшно? – с усмешкой спросила госпожа Глейс, входя в комнату.

– Будто смотрит кто-то из угольной черноты. И еще звуки чудятся. Тревожная небожественная мелодия.

– Это мой инструмент, музыкант. Но заработает он только ночью. Хотя я не люблю заниматься этим, – мэги положила руку на обсидиан, поглаживая астральные знаки и рельеф безобразного лица. – Очень не люблю. Просто слишком нужно.

– А что ты любишь? – Леос покрыл ее ладонь своей, чувствуя прохладу и шелковистость кожи.

– Цветы. Однажды утром я вышла в сад. Там росло много лилий. Белых и свежих. На них алели маленькие капельки крови. Кровь вместо росы – это красиво.

– Чья же там была кровь?

– Какая разница. Не знаю чья. Я тогда была маленькой девочкой, мечтавшей постигнуть тайны волшебства, научиться пользоваться им с такой же легкостью, какой музыкант извлекает звук из флейты, – она повернулась и приблизилась, касаясь его груди своей, туго обтянутой тонкой хламидой. – А что любишь ты?

– Богинь. Вот таких, беспощадных в своей красоте. Богинь, голос которых – музыка серебра. Взгляд их – самый желанный, мучительный плен. И губы – пьянее вина, – он поначалу робко обнял ее, поцеловал, сдерживая рвущееся из груди дыхание.

Верда ответила, тесно прижавшись и лаская его золотистые локоны.

– Потише, бард, – она выгнулась в объятиях, опустив ресницы и чуть отвернувшись. – Знай – у меня есть любовник. Очень могущественный и ревнивый. Он скоро придет сюда.

– В споре за твою красоту выступлю против самого Крона!

– Он убьет тебя, если только что-то заподозрит.

– Я не боюсь, – прошептал бард, чувствуя, как тело и разум охватывает сладкий жар.

* * *

От фонтана, звеневшего высоко мириадами светлых брызг, Астра и Изольда свернули к площади, за которой начинались храмовые сады. На розовых плитах лежали острые тени кипарисов и колоннады, тянувшейся от храма Покровителя. Нищие на парапете были не так навязчивы, как утром: многие из них уже собрали достаточно подати и сидели здесь по привычке или какой-то странной привязанности к священному месту. Горожане благородного вида неторопливо двигались к вечерней службе, неся в мыслях свои тайные прошения.

– Дайте монетку, миленькие! Дайте! – причитал хромоногий попрошайка, серое лицо его скрывали волосы, похожие на сухую траву. – Ну, дайте же, свиньи бесстыжие! Мне хоть горло промочить!

– Ступай! Ступай, ить! – важный горожанин замахнулся на него, прогоняя с прохода. Тот отшатнулся, скривил отвратительную рожу и разразился ругательствами.

– Эй, потише, Наирил, – человек с тростью остановился рядом и зазвенел, развязывая кошелек. – Вот, возьми. Гибнешь ты, но по своей же глупости, – добавил он, роняя в сморщенную ладонь сальды.

– Ох, капитан! Вы добры, как пристань Ширдийская. А гибнуть… – нищий оскалился, жадно схватив серебряные монеты, – сколько раз уже погибал – не нужен я ни шету, ни богам светлым.

– Ступай, пропавший. Но надумаешь – в порту «Наг», – человек с костяным посохом повернулся к ожидавшей его даме, и Астра узнала в нем капитана Мораса. Волнение мигом сменилось злостью, так, что кольнуло в груди. Мэги побледнела и, ускоряя шаг, крикнула:

– Господин пират, как кстати!

Морас остановился и повернулся навстречу мэги, загораживая плечом Аниту Брис. Его лицо слишком осунулось за прошедшие дни, искривленный нос торчал острием, словно ястребиный клюв, только глаза оставались по-прежнему ясными, зеленевшими будто морской водой.

– Извините, олен Пери – не могла вас не затронуть! – продолжила Астра, подбежав к нему. – Я буду вас задевать каждый раз, пока вас не посадят в тюрьму или не подвергнут позорной казни, которую вы давно заслужили. Как поживает пират и убийца Давпер?

– Не имею возможности знать, – капитан «Нага» нахмурился и, вытащив из кармана платок, вытер и без того сухие, чистые руки.

– Как так? Он – ваш ближайший друг. И такой же негодяй, как и вы, – сказала Астра громко, чтобы ее слова услышало побольше прохожих.

– Госпожа Пэй, прошу!.. – вмешалась Анита, поглядывая то на Астру, то на роскошную рыжеволосую незнакомку, остановившуюся рядом. – Будьте хоть немного милосердны. Мы и без того пострадали. Теперь мы не имеем никакого отношения к Давперу и его людям. Они нам точно такие же недруги, как и вам.

– Очень трогательно! Умоляю, Анита, а то я заплачу от сострадания. Вы, наверное, святыми стали, после того, как убили не один десяток либийцев на Карбосе. А что было до этого и после – знают только кровавые книги Некрона. У меня есть намерение проводить вас к Башне Порядка, – Астра вспомнила, как страдала она сама в тюрьме от бессилия и унижения, и тут же подумала, что братство Пери неуязвимо для правосудия Иальса. – Вы, конечно, выкрутитесь. Ложь и подкуп – оружие, которое вы освоили в совершенстве.

– Это неумно, госпожа Астра. Неумно поднимать здесь шум. Вы и сама не в ладах с властями Иальса и Ланерии. А на Карбосе мое участие в разрушении храма было куда меньшим чем ваше. Вспомните, с чего все началось. Вспомните жрецов и защитников святилища, убитых вашей магией. Я вас ни в чем не обвиняю – я лишь напоминаю о том, что действительно было, – Морас учтиво поклонился и приблизился, с опаской поглядывая по сторонам: вокруг собралось много зевак, даже служители Герма разносившие лепешки у колоннады застыли с корзинами на ступенях, слушая звучные высказывания мэги Пэй. – Пойдемте в более спокойное место, – предложил капитан. – Я не держу на вас никакого зла. Более того: вы мне очень симпатичны, как человек. Меня восхищает ваша порядочность, искренность и отвага. Вспомните разговор, начатый при неподходящих обстоятельствах – в подземелье Абопа. Вспомните, пожалуйста. Я очень хотел бы продолжить его.

– Мне незачем объясняться с грязным пиратом. В одном вы правы: неумно угрожать вам судом Иальса. Поэтому мне очень хочется устроить правосудие самой. Сжечь вас сейчас! Здесь на площади, на глазах у всех! – Астра видела, как побледнело лицо Аниты, и добавила с еще большим пылом. – Рядом со мной магистр Изольда Рут. Удары ее магии могут оказаться еще более беспощадны. Вы готовы к расплате, олен пиратского братства?

– Я не до конца знакома с вашей историей и не отказалась бы выслушать капитана, – сказала Изольда, не понимавшая причину гнева, охватившего ученицу. – Пройдемте туда, в сад, – магистр кивнула на дорожку бурого песка, начинавшуюся за колоннадой, и Морас, посветлев, принял ее предложение.

Они вчетвером направились к саду Герма, толпа ротозеев, успевшая собраться на возгласы Астры, стала расходиться. Немногие, что двинулись следом, были остановлены пронзительным взглядом Изольды Рут.

– Как там мой брат? – поравнявшись с мэги, спросила Анита. Ей не терпелось перевести разговор на другую тему, да и мысли о Голафе истинно беспокоили ее все это время.

– Никак. Не знаю я, – раздраженно ответила Астра. – Наши пути счастливо разошлись с Карбоса или еще раньше. Наверное, предательство друзей – это у вас семейное.

– Госпожа Пэй, – тихо произнесла Анита после некоторого молчания, придерживая мэги за рукав. – Я люблю его, – она указала серебристо-блестящими глазами на спину Мораса, идущего впереди. – Люблю! Понимаете? Если бы вы это могли понять… Если бы это мог понять Голаф, то вам не пришлось пускаться в неприятное путешествие и столько страдать. И еще вы многого не знаете: капитан Морас очень хороший человек. Вы правы лишь в том, что Давпер – последний негодяй.

– Видимо, мы не совсем одинаково понимаем слово «хороший». Знаете, что говорил лично о вас Голаф Брис, сидя в яме? Той ловушке в храме Абопа, где мы оказались не без ваших стараний и должны были погибнуть? – отстав на десяток шагов от магистра и капитана, уже не слыша их разговора, Астра остановилась и произнесла в лицо своей спутнице: – Он говорил, что лучше бы нашел ваше мертвое тело, чем вас живой, ставшей пиратской шлюхой, предавшей его перед лицом смерти.

– Вы слишком жестокая, Астра. Даже если он сказал похожее, зачем это преподносить мне так? Чтобы звонче отпустить пощечину? – Анита смотрела на нее в упор, закусив губу и перебирая пальцами шелковый цветок на боку платья.

– Мне тоже многие стремятся сделать побольнее. А я, знаете, не душа Чистой Эты. Я, увы, не смиренна и не терпелива. Да будет вам известно: следуя на Рохес, а затем на Карбос, пытаясь спасти вас из того сомнительного плена, я очень многого натерпелась, а главное – я потеряла отца.

– Сожалею, – тихо сказала Анита, сворачивая за статуей Герма на дорожку, мощенную плитами песчаника. – Я не имела возможности сообщить, что мне не нужна никакая помощь. Да вы бы и не послушали меня в Ланерии. А то, что вы с Голафом последуете на Карбос, я и думать не могла.

– Остановимся здесь, господин Морас. Выкладывайте, что хотели сказать, – повелительно бросила дочь Варольда, когда они дошли до начала аллеи. – И постарайтесь быть кратки. Времени у меня мало, а мерзавцев, подобных вам слишком много.

– Постараюсь быть кратким, насколько это возможно, – Морас снял шляпу и, отвернувшись к святилищу Покровителя, видневшемуся за дымчатой листвой олеандров, начал: – Я не родился пиратом. И никогда не был им в душе, госпожа Пэй. Понимаю, для вас странно звучит это утверждение, – он кивнул, на чисто выбритом лице обозначилась глубокая морщина. – Еще не так давно я служил офицером королевского флота Олмии. Может быть, одним из лучших офицеров, преданным справедливости, чести, командовавшим быстроходным флейтом и всеми силами старавшимся защитить южные воды от пиратов и дерзких налетов аютанцев. В то время мой корабль был карающим громом для морских разбойников, братства Пери и многих, подобных им. Я честно выполнял свой долг, месяцами проводя в плавании, лишь на несколько дней заглядывая на Ленлу, где меня ждала жена с маленькой дочерью на руках.

– Понятно, кэп, – прервала его Астра. – Будьте любезны пропустить эти сердечные излияния. Я уже успела убедиться, что вы – человек чести.

– Однажды нам удалось захватить подозрительное судно без флага, и от пленников я узнал, что эскадра аютанских корсаров, подчиненная фахишу Бель-ам-Гулу, готовит нападение на Ленлу и столичный порт, – бесстрастно продолжил Морас. – Об этом я доложил королю, но Луацин принял мои слова с усмешкой. Он не мог поверить, что аютанцы, давно безуспешно воюющие с Рохесом, осмелятся потревожить наш город. Вместо того чтобы усилить охрану южных границ, король отправил мой корабль и еще два когга сопровождать какой-то груз в Мергию. Когда я вернулся, Ленла была разорена. От маленькой деревянной крепости осталось только пепелище. На лицах защитников – немногих оставшихся в живых, были ужас и скорбь. Но самое страшное я узнал позже, добежав до своего дома: мою жену и дочь увели аютанские пираты. Я хотел немедленно бросится в погоню за флотилией фахиша Бель-Гула, пусть даже без двух коггов, которые не были подчинены мне, – мой быстрый и бесстрашный флейт очень многого стоил в тех водах. Я подошел с прошением к королевскому наместнику – он решал тогда все. И он отказал мне, ответив, что сожалеет о случившемся, но для Олмии есть более важные дела, чем просто месть или неумная попытка вернуть то, чего вернуть нельзя. Вопреки моим мольбам, даже угрозам, он приказал плыть в Лузину, чтобы конвоировать какой-то торговый корабль. В отчаянье я сорвал серебряные награды, полученные от Луацина, бросил их в лицо наместнику и побежал к своему флейту. Часть матросов, которые тоже потеряли своих жен, сестер и близких людей выразили готовность немедленно следовать за мной. Нарушив приказ, все статьи устава королевского флота мы отплыли из разоренной Ленлы менее чем через час и взяли курс на запад.

– Мне тоже известна эта история. История бунтующего Аронда. – сказала магистр Изольда, когда Морас на миг замолчал, чтобы перевести дыхание. – О ней много говорили семь лет назад во дворце Лузины. Некоторые сострадали вам, капитан. Большинство же считало вас изменником и мятежником.

– Я знаю. Лжецы слишком извратили то, что было в действительности. И вы правы – моя олмийская фамилия Аронд. Я оставил ее, но собираюсь по некоторым причинам вернуть, – Морас отвесил ей легкий поклон и снова обратился к Астре: – Несколько дней мы рыскали в окрестностях Рохеса и Каменты, опрашивая проходящие корабли и стараясь напасть на след негодяя Бель-ам-Гула, но раньше чем нам удалось узнать что-либо полезное об аютанских корсарах, мы встретились с частью королевской эскадры Олмии, посланной уничтожить нас, как мятежников. В этом бою мой флейт потерял почти всю оснастку, фок и больше половины команды. Все-таки мы, отбились, смогли уйти – скрылись в одной малоприметной бухте. А на следующий день нас обнаружила флотилия пиратов Пери. Бой с нашим потрепанным судном был недолгим. Они взяли нас на абордаж. С поломанной от выстрела баллисты ногой и двумя тяжелыми ранами я лежал, истекая кровью, когда на палубу поднялся господин Давпер Хивс. Я думал, что он, узнав во мне давнего заклятого врага, пожелает тут же прибить меня гвоздями к мачте, как было заведено в братстве Пери. Но он сохранил жизнь мне и другим, оставшимся в живых матросам моей команды. Позже он узнал мою историю и пообещал помочь разыскать жену и дочь. Обещал даже постараться вызволить их из аютанского плена. За это я обязался служить ему семь лет – у меня не было другого выбора. Более того: в те дни пиратское братство казалось мне меньшим злом и большей честью, чем королевский флот Олмии и весь остальной мир. Я присягнул на верность гилену Пери, – Морас замолчал, поглаживая пышное белое перо, украшавшее шляпу, которую он до сих пор нервно вертел в руке.

– И что же дальше? Вы нашли жену и дочь? – поинтересовалась Астра.

– Нет. Скоро стало известно, что моя дочь погибла от болезни еще во время плаванья к Сагель-Аль. И жена погибла. Ее замучили в одном из притонов Маун-альх-Лусу. Знаете… у братства Пери повсюду глаза и уши, но, увы, не так длинны руки, как принято думать. Я рыдал, будто женщина, когда узнал о судьбе самых дорогих для меня людей. Потом в мое сердце пришла жестокость. Вместе с Давпером я бороздил моря, нападал на торговые суда и, взяв добычу для нашего гилена, пускал их ко дну. Не могу сказать, что мне это нравилось. Конечно, жестокость и кричащая на весь этот мир обида стали частью моей души, но я всегда стремился избежать ненужных жертв и в самые темные дни не преступал границы чести, которые твердо определил сам для себя заново. Теперь, госпожа Пэй, мои пути с Давпером разошлись. Я отслужил обещанные семь лет. Даже несколько больше. Я за все рассчитался с ним, кто бы ни был этот человек. Теперь я свободен. И не хочу быть больше связанным с его именем, не хочу быть зависимым от братства Пери, хотя я занимал в нем высокое положение. И при всем этом, я не стыжусь своего прошлого. Что было – то было. Еще добавлю, что мы расстались с Давпером не совсем по-доброму. Но для вас это, наверное, мало интересно.

– Чем же вы теперь станете заниматься, господин Аронд? – поинтересовалась Изольда.

– Еще не решил. Мир добропорядочных людей для меня закрыт навсегда. Возможно, все так же – пиратством. Не ради добычи. Моя честь станет решать, кого наказать, а кого поддержать в этой жизни, увы, изменчивой и неспокойной, как северные воды. Все это я рассказал вам, чтобы вы знали правду. Может быть, теперь госпожа Пэй станет ненавидеть меня чуть меньше. А может, простит за неприятности, которые я доставил ей не по собственной воле. Еще скажу, что если вам потребуется какая-то помощь, то рассчитывайте на меня. Даже в войне с Давпером, от которой вы, как я вижу, не отказались.

– Морас, вы думали, эта история изменит мое отношение к вам? – спросила Астра, прислонившись к стволу дерева и наблюдая за гномом в сером плаще и мятой войлочной шапке. Он вроде бы не раз попадался ей на глаза за этот день, и Астра не сомневалась, что бородатый коротыш неумело следит за ней или магистром Рут. – Вы, наверное, хотели меня разжалобить? – вернулась она к Морасу.

Капитан «Нага» ничего не ответил, лишь пожал плечами и надел шляпу.

– Так вот, вам это удалось. Разжалобили. Шет залим! – Астра порывисто подошла к нему. – Может и правда вы не такая скотина. Скажите мне тогда, где сейчас Давпер и какие планы он строит с картой, что вы раздобыли в храме Абопа?

– А вас, госпожа Пэй, тоже безумно волнуют сокровища Кэсэфа? – Морас Аронд оперся на трость и прищурился от блестевшего между ветвей солнца.

– А вы разве не знаете, что из-за второй части карты был убит мой отец – магистр Варольд? – говоря это, Астра думала найти в лице капитана удивление, но оно оставалось спокойным, как в безветрии водная гладь. – Дело не в сокровищах… Но в Черной Короне Иссеи. Понимаете?

– За которой охотится Канахор Хаерим. Ведь он хотел вас обменять на вторую часть карты – свиток Хевреха у Варольда, но, после вашего бегства с Гарунской крепости ему пришлось решать по-другому. Видите, госпожа Пэй, я знаю достаточно много, – заметил Морас. – И поэтому Давпер очень не хотел меня отпускать. Меня предпочли бы видеть мертвым многие: от владений Олмийского двора до самых отдаленных местечек, куда простирается власть братства Пери. О нынешнем положении дел у Давпера и Канахора я вам могу открыть немного: уверен, что оба они на Рохесе. Будут там до конца месяца и продолжают готовиться к путешествию в Либию – ведь теперь у них есть обе карты. А у вас ни одной. Хотя Давпер уверен, что вы последуете за ним и без карт. Он даже собирался подбросить вам копию свитка Хевреха с чуть измененным указанием на Кара-Маат. Я вам сочувствую, госпожа Пэй, и, если вы на что-то решитесь, то хотел бы помочь. Да, я могу несколько поспособствовать с картой и планом города. Мой корабль останется здесь еще на несколько дней, – Морас поклонился и, взяв Аниту за руку, направился к дальним воротам сада.

– Постойте, капитан, – спохватилась Астра, подбежала к нему, но отчего-то передумав, махнула рукой и сказала: – Идите. Шет с вами… Шет…

Несколько минут она стояла в задумчивости, глядя, как удаляется ее бывший заклятый враг, покачивая олмийским мечом, украшенным серебром, и уводя под руку высокую блондинку – сестру человека, которого она, наверное, когда-то любила.

– Ты в храм будто собиралась? – напомнила Изольда, тронув Астру за плечо.

– Не в храм. В лавку. Там за святилищем, – она тряхнула головой в сторону колонн, где толпились паломники. – Есть лавка магических вещиц. Я туда с Брисом ходила и присмотрела кое-что. Для него меч, для себя предметы высокой магии. Денег жаль, не было. А теперь я богатая, – молодая мэги улыбнулась, потянувшись к поясу, оттянутому тяжелым кошельком. – Идем, а?

Астра ступила на дорожку, мощенную желто-серым песчаником, и мысли вернулись к разговору с Морасом Арондом.

– Думаешь, капитан был с нами честен? – спросила она Изольду, помня, что магистр хорошо умела отличать ложь от правды, благодаря своим ментальным способностям.

– Уверена, что да.

– Получается, что Канахора нет в Иальсе. И вряд ли он появится здесь скоро. Он с Давпером готовится к либийскому походу, – продолжила размышлять мэги Пэй, свернув на площадь. – У них уже есть для этого все необходимое. Они отняли это необходимое, убивая тех, кто смел им противится. Они убили Варольда и теперь думают, что никто не стоит на их пути.

– Госпожа Астра! – услышала она негромкий оклик. Повернулась и увидела гнома-мальчишку в старом, порядком истертом и чем-то знакомом камзоле.

– Госпожа, вас просит на несколько слов, вон тот человечек, – он едва заметно указал пухлым носом на гнома в сером плаще, следовавшим за мэги от школы Сафо. – Только вы сама подойдите. Без нее, – сконфужено глянув на Изольду, мальчишка отбежал в сторону.

– Ерунда какая-то, – сказала Астра магистру. – Если заметила, госпожа Рут, этот коротыш прилип к нам, как кислое тесто. Я заподозрила, что он из соглядатаев Пери или Ордена Алой Звезды. Я долго терпела, теперь пойду, разберусь.

Она решительно направилась через площадь. В голове бродили всякие дурные мысли, но вместе с тем росло ее любопытство.

– Вы меня не помните, госпожа Астра? – начал гном, приподняв мятую войлочную шапку со лба.

– Нет. Первый раз вижу, – мэги внимательно разглядывала землистое, густо заросшее щетиной лицо, неприятные синеватые губы и большие уши, из которых торчали пучки длинных волос.

– Ну как же?… Мэги Астра Пэй к Ва-роль-ду, – тихо произнес он, передразнивая ее памятное обращение в салоне, когда она добивалась встречи с Кроуном. – Извольте быстренько доложить, любезный Фирит! Это важно… К Ва-роль-ду…

– Ах! Фирит! – воскликнула она и, согнув колени, присела, обняла его с таким пылом, что он еще больше потемнел в лице. – Милый, дорогой коротыш! Почему же ты сразу не подошел ко мне?!

– Тише, госпожа! Умоляю, тише! Никто не должен знать, – он завозился, освобождаясь от ее сильных рук. – Я за вами давно уже иду. Но не решался затронуть из-за той незнакомой женщины, которая все время возле вас. Я давно-давно ждал! Днями пропадал возле нашего сгоревшего дома! Каждое утро приходил. Сидел себе в сторонке, ждал и плакал. Я знал, что вы придете…

– Той женщины можешь не опасаться, трусишка. Она – магистр Изольда. Но что за тайны такие? Почему ты не мог подойти сразу?

– Потому, что никто не должен знать!.. – он заговорил еще тише. – Меня послал Варольд. Он просил разыскать вас во чтобы-то ни стало и привести к нему.

– Варольд?! – вскрикнула Астра. – Он жив?!

Изольда за сотню шагов услышала эти, потрясшие ее до глубины слова, и уже спешила к ученице и ее странному приятелю.

* * *

Узкое окошко в каюте давало слишком мало света, и пришлось разжечь свечи – все двенадцать на тяжелом подсвечнике. По бронзовым телам двух нагов, изогнувшимся в танце любви, потекли мутные капли воска. От дыма свечей и ароматной смолы воздух стал густым. В наступившей тишине слышалось, как скрипят, трутся о борт причальные канаты.

Канахор расстелил на столе свиток Хевреха, придавив непослушный пергамент нефритовой статуэткой, и склонился, жадно разглядывая карту и древние либийские знаки по караю. Теперь мало кто мог понять их смысл. Разве что ушедшая душа Варольда. Может, Горион из магистрата. Еще несколько умных людей, помешанных на магическом опыте Нумбуса или сладко-кровавых обрядах Хеги. Конечно, эти узловатые либийские надписи могли заметно облегчить путь к цели, если уметь толковать их мудреный смысл в точности. Но можно было обойтись и без них, главное – была сама цель. По желтому, словно южные пески полю тянулись нитки дорог, рек, кое-где были разбросаны метки городов, которых давно не существовало.

– Аднохор, Гефахас, Фикши, – прочел магистр Алой Звезды, поглаживая сухой лоскут, потом придвинул палец к старшему знаку Го, выведенному коричневой краской и с благоговением произнес: – Кара-Маат. Мы найдем его, господин Хивс. Теперь ничто не остановит нас.

– Иначе зачем мы потратили на все это столько сил и денег, – отозвался Давпер, прихлебывая из чашечки аютанский настой, разведенный пополам водой.

– Я вижу этот великий город, – Канахор Хаерим прикрыл глаза, желая глубже погрузиться в ментальное видение, которое тихим током струилось по лежащей на свитке руке и вливалось в его разум. – Я его вижу. Мертвый, засыпанный наполовину песком, но по-прежнему самый величественный из всех. Черные обелиски торчат из земли. Ветер несет, крутит пыль. Огромная пирамида возвышается на пол неба. И дух Кэсэфа витает над всем. Кэсэфа, перед которым не устояли боги.

– Все это, конечно, так, господин Канахор, но там море песка, а мы привычны передвигаться по воде, понимаете ли. По воде или по прибрежным кабакам, – капитан Аерт кашлянул и, сдвинув кустистые брови, потянулся к большой глиняной чашке. – Не представляю, как можно отмахать шестьсот лиг по пустыне – это же четверть Либии. Без воды, лошадей и с неподъемной поклажей.

– А вас туда никто идти не заставляет, – хмуро ответил магистр. – Можете оставаться и здесь, где-нибудь на берегу в кабаке. И пить всю жизнь дешевый эль в обнимку с толстыми шлюхами.

– Что вы, магистр, я никак не возражаю. Я буду идти за вами, даже если сдыхать придется, – капитан «Гедона» стукнул зубами об край кружки и судорожно глотнул. – Я только рассуждаю, что надо это дело лучше подготовить. Подумать побольше.

– Список всего, что нам потребуется в моей каюте, – сказал Давпер. – Займешься. Через десять… – он взглянул на суровое лицо Хаерима и поправился: – Лучше, восемь дней все должно быть в трюме. Вот так Аерт, а размышлять за тебя я буду. Ты лучше задумывайся чаще о том, что мы тебя от виселицы спасли. Можно сказать, из петли мерзавца вытащили. И Мораса теперь нет. Вот и думай.

Он встал, подошел к полке и, подняв клетку с небольшой длиннохвостой птицей, стоял там с минуту. Потом, постукивая по медным прутьям, спросил:

– А ты что думаешь, Кри?

– Аерт дурак! Ленивый дурак! За борт! За борт!

– Ах ты сука! – капитан «Гедона» вскочил, сжав в кулаке нефритовую статуэтку.

– Ну что вы, кэп. На истину нельзя сердиться. Тем более истину крылатую, – Давпер расхохотался, и даже на губах Канахора появилась тень улыбки.

– Крылатую истину, – задумчиво повторил Давпер Хивс. – Мора дери, если б скотина-Свилг не потерял по глупости летающий корабль, то путешествие через пустыню могло стать куда приятнее. Во много раз проще было бы путешествие!

– Не столько по своей, сколько по вашей глупости, – заметил Хаерим. – Зачем вы позволили ему летать в Иальс? Мальчишеские шалости. Потеха для толпы.

– У меня в этом был свой интерес, магистр, который не имеет ничего общего с нашим с вами договором.

– Надеюсь, вы ищите «Песнь Раи»?

– Ищем. Ее видели в небе недалеко от Иальса. Думаю, в ближайшие дни люди Пери найдут ее. Верю в это, как в волшебство Герма. Поэтому нам не стоит излишне торопиться с отправкой в Либию. Можно подождать еще десять – двадцать дней. До средины следующего месяца, – сказал Давпер, ставя на место клетку с птицей. – У меня руки чешутся знать, кто ее украл! Ох, что я сделаю с этими мерзавцами! Ведь рано или поздно я найду их!

Он вернулся к столу, проглотил остаток настоя из чашечки и, не слова не сказав Канахору, направился на палубу.

В его воображении снова возникло лицо госпожи Пэй – уже который раз за последние дни. Хивс крепко сожалел, что упустил ее на Карбосе. Что по настоянию капитана Мораса трусливо бежал с острова, довольствуясь лишь картой забытого города Кэсэфа.

Опираясь жилистыми руками на фальшборт, гилен пиратского братства смотрел на суетной к вечеру порт Ланерии и думал, что он все равно схватит ускользнувшую мэги Пэй. Только когда она будет в трюме «Гедона» победа его станет полной, а жизнь приобретет по-настоящему острый, желанный вкус.

Плюнув за борт, Давпер вернулся к сходной лестнице. В каюте его давно дожидалась госпожа Эниса Корин, которую он похитил вчера едва ли не на глазах ее великородного мужа.

Глава четвертая Поцелуй белого паука

Фирит вел куда-то на северную окраину Иальса, за кладбище, поднимавшееся по подножью Мельничьего холма. В густой зелени просматривались обветшалые серокаменные гробницы; ближе к возвышенности торчали купола захоронений эпохи Хоргана, украшенные крылатыми фигурами угрюмых грифонов, оскалившихся львов и Ларс. Заходящее солнце блестело на крышах богатых склепов, стоявших особняком дальше от дороги. С другой стороны, где располагалось несколько ткацких мастерских и амбаров, тянувшихся в ряд до городской стены, было так же пустынно, уныло, словно не Иальсу принадлежало это место, а какому-нибудь олмийскому захолустью.

Фирит всю дорогу – а шли они больше часа – рассказывал подробности событий страшной ночи, когда в дверь салона постучали служители магистрата и сообщили невозможную весть: король Луацин убит и в убийстве его обвиняют Варольда Кроуна. То дрожащим, то гневно шипящим голосом рассказывал гном о явлении в салон Канахора Хаерима, которого он видел в щель двери, стоявшего с окровавленной головой короля; рассказывал потом о жутких криках и огне, мигом охватившем весь дом. Изольда часто обрывала его, переспрашивала:

– А сейчас? Как он сейчас, наш Варольд? Пожалуйста, говори правду, милый коротыш!

– Увидите, госпожа. Нехорошо с ним, но огорчать вас ничем не смею, – уклончиво отвечал Фирит и, тяжело дыша от быстрой ходьбы, еще проворнее передвигал маленькие ноги в серых рваных сапожках. – Подождите, подождите, – приговаривал он, – ведь дойдем скоро.

Астра не терзала вопросами преданного слугу отца. Шла, представляя Варольда бледным, недвижным, страдающим от ран и всех бед, которые обрушила на него беспощадная судьба. Вспоминала, расставание с ним перед отплытием на Рохес, когда она еще не знала, кто есть для нее магистр Пламенных Чаш. Ведь тогда мэги Пэй видела в нем лишь доброго, милого сердцу старика, не понимая причин привязанности, возникшей между ними необъяснимо быстро.

За амбарами, окруженными редкой изгородью, они свернули на улочку с одноэтажными домиками: низкими, деревянными домиками с плоскими крышами и округлыми стенами. Было видно по всему, что здесь жили гномы, переселившиеся в Иальс после затяжной войны с Кардором, когда на юг уходили целыми селениями, городами. В те дни дороги гремели от конских копыт и обозов, а верховья Росны были пугающе-алыми от крови, как небо на горизонте, когда потускневший солнечный диск касается угрюмых волн моря.

За садиком, устроенным по архаэсскому обычаю с горками камней и карликовыми яблонями в больших глиняных горшках, Фирит остановился и огляделся. На улице не было чужих, лишь соседи возились возле колодца и девчонка гнала от ручья крикливых гусей.

– Сюда, мои госпожи, – попросил гном, направляясь к двери с гроздью железных колокольчиков.

На пороге он прошептал молитву, топнул тихонько ногой и затем пропустил гостей в коридор.

Согнувшись под невысоким сводом, Изольда прошла в душную комнату. Здесь было слишком темно, магистр не сразу разглядела человека, скорчившегося на ложе, застланном овечьими шкурами.

Фирит жестом прогнал горбатую старуху, быстро разжег лампаду.

– Варольд… – почти беззвучно, простонала Изольда, узнавая в чуть живом старике мэтра Пламенных Чаш.

Астра стояла позади наставницы, вцепившись от волнения в край ее пеплума и обращаясь со страстной молитвой к Пресветлой Эте-Целительнице.

Кроун был без сознания. Он почти не дышал, на темном морщинистом лице блестели капельки пота, похожие на расплавленный жаром воск. На его, Варольда, шее и приоткрытой груди, похожей теперь на земляную корку, сочились сукровицей глубокие трещины – ужасный след заклинания грейскин, когда-то спасшем Кроуна от смертельного удара Канахора Хаерима.

– Он сколько дней уже вот так, – пробормотал Фирит, – почти не приходит в себя. А когда открывает глаза, то всякий раз, просит привести вас, госпожа Астра. Он говорит в бреду, что вы – его дочь.

– Отец! – Астра опустилась на колени, нежно взяв его неподвижную руку. – Отец мой! Ты не умрешь! Ты не смеешь умереть теперь! Ведь я же пришла! – зашептала она, и Варольд, будто услышав призыв дочери, вздохнул, его багровые веки дрогнули.

– Фирит! Запоминай быстро: мне нужно собачью кровь, сурьму, корни полыни… – Изольда торопливо перечисляла что-то еще, наклонившись к гному и пронзительно глядя в его сизые испуганные глаза. – Быстренько, Фирит! Все найдешь в святилище Эты или у ближайшего лекаря. Только не приводи сюда никого, – она повторила названия необходимых для лекарства веществ, бросила в оттопыренный карман сто сальдов и толкнула коротыша к двери.

– Если бы я могла вызвать амфитрит!.. Никто так не искусен в исцелении, как они! – страстно сказала мэги Пэй, обернувшись на мгновение к наставнице. – Я, пожалуй, могла бы их вызвать. Только пройдет много времени. Может, отнесем его к морю? В поместье Керлока – это недалеко за городом.

– Нет, – он не вынесет испытания долгой дорогой. Его вообще нельзя тревожить, – Изольда опустилась на пол возле ученицы и положила ладонь рядом с ее пальцами, сжимавшими руку Кроуна, похожую на старое сухое дерево. – Ты только верь мне! Обязательно верь – мы вылечим его! Грейскин– страшное заклинание. Немногие способные его сотворить. Тем более применить на себя. Наверное, у нашего мэтра не было другого выхода.

– Ничто… ничто не может… противостоять удару звезды, – пробормотал Варольд, приоткрыв глаза.

Вокруг наступила тишина. Знакомые голоса исчезли в пустоту. Магистр повернул голову, слабо различая мерцавший свет и два бронзовых пятна, постепенно превращающиеся в лица.

– Отец! Это я! – тихо произнес чей-то знакомый голос, и Варольд почувствовал, как кровь в его жилах вздрогнула, потекла быстрее – он узнал Астру. Узнал ее губы, маленький нос, глаза, глубокие с золотистыми искрами, так похожие на глаза Арсии. Он попытался подняться на встречу ей, но чья-то мягкая ладонь нежно и заботливо удержала его. Знакомый до священного волнения голос пошептал:

– Тише, мой беспокойный господин! Прошу, тише… Можно только лежать и осторожно смотреть. Знаешь, как в опытах с заклятием тени: неподвижно смотреть, чтобы не исчезло капризное видение.

Рядом с Астрой магистр Кроун узнал Изольду Рут. Эти два милых, почти неземных существа сейчас казались ему явлением невероятным. Он мог бы не верить обманчивому зрению, но чувствовал их, как можно чувствовать тепло доброго, могучего волшебства, от которого разом тают самые прочные сомнения.

– Мы знаем все. Молчи, – сказала Изольда, заметив его порыв скорее заговорить, выплеснуть, что скопилось в душе за долгие дни, проведенные у Дверей Смерти; за прошлые годы, тянувшиеся в плену, в одиночестве, в равной смерти тоске. Госпожа Рут приложила палец к его губам – Варольд слабо поцеловал его, обжигая сухим дыханием.

– Отец, если б я знала тогда… – Астра придвинулась к нему ближе, ее черные волосы упали на светлую овчину, глаза заблестели влажными золотистыми звездами. – Помнишь, наше расставание перед моим отплытием на Рохес? Мы пили локи с орехами в меду, ты держал меня за руку и говорил, говорил… Ты не хотел отпускать меня. Если бы я только знала, что тебе угрожает негодяй Канахор, я бы не уехала ни за что! Уж потом бы нашла способ исполнить клятву мести.

– Я очень не хотел отпускать тебя, – тихо подтвердил Варольд. – Понимал лишь, что не могу удержать. И еще знал, что ты вернешься… что свидимся мы, моя девочка, – магистр протянул руку к ее щеке, по которой стекала слеза. – Ты не плачь. У меня есть пока силы – я успею еще многое рассказать, чтобы твоя жизнь не была слишком трудна. Жаль только, что сгорел мой дом. Наш дом… и ты не получишь ничего полезного в наследство.

– Варольд, об этом ли сейчас думать?! – вспыхнула Изольда. – Мой замок, мой огромный богатый замок и все что у меня есть – все это только для вас. Но не надо говорить о плохом. Ты должен выздороветь. Я вылечу тебя! Клянусь перед Этой Пресветлой: я сделаю возможное и невозможное – ты станешь прежним Варольдом. Ты снова станешь полным сил, желания жить, помолодеешь на многие годы. Только верь мне! И не смей думать сейчас о смерти и Канахоре!

– Где Фирит? – магистр Кроун склонил набок голову, оглядывая комнату.

– Я его послала за лекарством, – госпожа Рут смочила платок водой из деревянной посудины, стоявшей в углу, и вернулась к больному, чтобы обтереть его лицо.

Варольд что-то говорил Астре, чуть ободрившись, вспоминая первую встречу с ней, затем плату за кристалл Лучистой Сферы и нелепую приманку для вессов, смешанную с розовым маслом. Всего этого Изольда почти не слушала, она боялась, что Варольд слишком плох и его минутное оживление, улыбка впалых щек, разговор с Астрой могут стать последним всплеском сил.

За мутным стеклом одна за другой появились звезды, а на улице стало темно и тихо. Магистр Рут мысленно торопила Фирита и думала, что если Варольд, великим чудом воскресший для нее, все же уйдет из жизни – уйдет именно теперь, когда он рядом с ней, когда она может видеть его серые, слезящиеся глаза, трогать его худые руки – то это будет самым несправедливым, беспощадным ударом богини Держащей Судьбу.

Она обернулась на его усталый вздох, подошла, оттесняя Астру. Магистр лежал, откинувшись на шерстяной валик, прикрыв глаза и чаще глотая тяжелый воздух.

– Варольд, тебе хуже? – прошептала Изольда, придвинув лампаду.

– Это бывает… Последние дни… – отдышавшись, ответил он. – Будто кто-то тянет душу во тьму. Тянет на крепких кожаных ремнях. Сначала эфир сгущается… потом появляется это… похожее на белого мохнатого паука, – старик судорожно вздохнул и схватился за грудь.

– Изольда, что происходит?! Откуда эфирная тень?! – Астра испуганно вскинула голову к наставнице. За словами отца она тоже почувствовала скользкое движение в скрытом пространстве и холод, потянувшийся костяными пальцами к ложу.

– Молчи! – Изольда подняла руку, щупая невидимое пространство. Почувствовала движение чьей-то силы, неторопливое, коварное как движение тени убийцы и поняла, что кто-то пришел за душой магистра Пламенных Чаш.

– Держись, мой дорогой! Держись! – простонала она, стараясь укрыть Кроуна своим ментальным существом. Потом быстро сняла кольцо с рубином, приложила к переносице старика, шепча заклятие и призывая в помощь Пресветлую.

Астра беспомощно металась взглядом между огнем лампады, шипящим, словно растревоженная змея, и лицом отца, покрывшимся обильным потом. В груди ее бешено билось сердце и страх.

Вдруг все прекратилось. Эфир снова стал спокоен, язычок пламени замер, пуская тонкую струйку копоти. Магистр Кроун задышал ровнее, облизывая потрескавшиеся губы и шире открыв глаза.

– Наверное, я нужен не только вам, – нарушил молчание Варольд. – Ты же знаешь, что это было? – он с мучением улыбнуться Изольде. – Кто-то призывает меня… Мою душу… Сильно. Настойчиво… А она едва цепляется за тело, и следующий раз отлетит.

– Нет! Я тебя никому не отдам! Никому, будь то боги или самые властные твари Некрона! Ведь не для этого нас разлучило столько лет! Теперь я от тебя не отойду ни на миг, – Изольда наклонилась, лаская морщины на его щеке и шее, потом нежно поцеловала. – Я тебя люблю, Варольд… И ненавижу себя за то, что так долго молчала об этом! За то, что не имела сил прийти к тебе раньше.

– Нет, нет, это я был слишком труслив, – он попытался поймать солнечный локон, щекотавший его грудь и казавшийся частицей света и блаженства. – И теперь я по-настоящему боюсь умереть.

– Ты помнишь пожар у окраин Зарды? – она прищурилась, затаив дыхание.

– Тогда пожаром была только ты…

Вдвоем они предались неожиданно нахлынувшим воспоминаниям.

– Я пойду навстречу Фириту, – сказала Астра, решившись ненадолго оставить наедине двух дорогих ей людей, истосковавшихся друг по другу.

Согнувшись, она вышла через низкую дверь. Небо было черным и звездным. Яркий край луны, появившийся над городской стеной, серебрил изгиб ручья, деревья, неровные горки камней в гномьих садах. В воздухе беззвучно скользили совы, тоскливо и пьяно издали доносился скрип мельничьих жерновов. В этот звук вплеталось чье-то пение. Немногим позже мэги догадалась, что кто-то славил Рену, наверное, люди из общины, что за северными воротами.

– Хвала тебе, Пресветлая! – вдохновенно произнесла Астра, повторяя последние слова гимна богине. Ведь то, что магистр Варольд, вопреки всем невероятным и злым событиям, был жив, представлялось чудом. Великим чудом после горя и отчаянья, с которых началась встреча Астры с Иальсом! От чего-то мэги Пэй вспомнилось столь же сказочное воскрешение Леоса, и она подумала, что снова, снова все повторяется, идет по магическому кругу: Леос когда-то умер для нее – она лила слезы, чувствовала себя виновной в его смерти, но бард неожиданно вернулся откуда казалось нет возврата. Теперь то же произошло с отцом… И хвала, хвала богам! Она сжала кольцо Керлока, в тот же миг подумав, что не Рена Судьбу Держащая играет с ней, а какое-то чужое властное божество с темным либийским лицом. И никто не знает, чем кончится эта игра; не знает, какую цену придется заплатить за такие немыслимые чудеса.

Дойдя до конца улицы, Астра вспомнила, что после ухода Фирита прошло больше двух часов, а коротыш до сих пор не вернулся. Конечно, непросто было приобрести все вещества, что наказала Изольда для лекарства в позднее время. Фирит мог не найти их поблизости и побежать в западное святилище Эты или слоняться по магическим лавкам возле Анекора, которые не закрывались никогда. Но еще с ним могла стрястись какая-нибудь беда. Ведь с наступлением темноты окраины Иальса становились неспокойным местом, а гном, звенящий сотней сальдов, для ночного люда всегда был легкой и желанной добычей.

Немного разволновавшись от посетивших мыслей, Астра прошла вдоль изгороди, окружавшей амбары, и остановилась за углом. Отсюда хорошо было видно дорогу рядом с холмом и соседствующее справа кладбище. Дорога, изгибавшаяся серой лентой в темноте, была пуста, на сколько видели глаза. На кладбище надгробия белели местами среди черных кустов и скорчившихся над ними деревьев, застыли даже тени, только там за древними склепами с высокими куполами мелькнуло что-то; загорелся и потух слабый огонек.

Оглядывая старое кладбище, Астра вспомнила, что оно слыло неспокойным местом, и много дурных разговоров ходило о ночных происшествиях здесь перед ее отплытием на Рохес. Говорили о разрытых могилах, загадочном склепе Вюрогов и о мертвецах, ходящих по округе. В магической лавке за храмом Герма рассказывали о том, что как никогда прежде стали в ходу палочки для некромантов и прочая опасная утварь. А в припортовой таверне матросы шептались, будто под древними могилами лежит целый город, зачатый недобрым Хорганом, уходящий почти на лигу вглубь земли, населенный тварями Некрона и мертвецами – город, который тих и спокоен только до времени. Все это были слухи, разносимые не от большого ума или шумящего в голове эля. Но мэги знала, что за такими слухами часто скрывается куда более страшная истина.

* * *

Госпожа Глейс за последние ночи пыталась вызвать дух магистра седьмой раз, но что-то не получалось. Снова и снова он ускользал из эфирной ловушки в самом завершении, когда казалось – мгновение и бледный призрак старика появится над знаками, начерченным кровью на полу.

«Такого не может быть, – беззвучно сказала Верда. – Ведь он умер недавно. Едва полмесяца. Он нужен мне, и я справлюсь, даже если придется призвать в помощь шета». Она откинулась в кресле, утомленно глядя на «камень душ», стоявший на столе: на обсидиановой плите нервно дрожало пламя свечей, с пирамидок скалились изображения отвратительных лиц.

– Куда ты денешься, господин Варольд, – сердито произнесла мэги Глейс. – Ведь мы с тобой почти всегда ладили. И будешь ты передо мной. Будешь, так или иначе.

Верда подумала, что можно было пригласить некромантку Седу – та бы легко справилась с простой для служительницы Маро задачей, но разговор с Варольдом был исключительно личным, и лучше не вовлекать в него свидетелей, тем более таких болтливых и опасных. Ведь именно ради того чтобы сохранить свою маленькую тайну госпожа Глейс перебралась из нового дома в таверну, подальше от визитеров, просителей, кавалеров. Дальше от паладина Ревиана, требовавшего от нее слишком много, и досаждавшего тошной страстью даже по ночам.

С другой стороны мэги довольно скоро начало мучить одиночество, какая-то бледная зудящая тоска; и будто бестелые демоны стали нашептывать на ухо, требовать рассказать о секрете, хранимом старательно не один год. Рассказать хотя бы кому-нибудь. Какому-нибудь преданному человеку, способному помочь ей, при этом быть незаметным и не задавать нежелательных вопросов. Она вздохнула, поглаживая блестящий обсидиан, и представила, что таким человеком вполне мог оказаться бард Леос. Умершего Варольда он знать не мог, если слышал о магистре, то это не имело большого значения. История Черной Короны для милого музыканта будет лишь легендой, сокровища, затерянные в пустыни, – просто красивой сказкой. Настораживало только одно: его знакомая мэги, имя которой Верда позабыла. Странным казалось, что музыкант как-то связан с неизвестной черноволосой мэги. Странным, глупым и чем-то дразнящим. Хотя, если подумать лучше… такая связь могла оказаться полезной.

Придвинув ближе «камень душ» и сосредоточившись, Верда мысленно потянулась к покоям, расположенным дальше по коридору на том самом этаже, где поселилась она сама. Поначалу смутно госпожа Глейс почувствовала просторную комнату, резной столик под огромным зеркалом с малахитовыми цветами, занавесы с василисками, скрывавшие выход на террасу и колыхавшиеся слабо на ветру. Через миг она отыскала Леоса, сидевшего у окна и меланхолично перебиравшего струны китары. Он был один. Ни коротыша с татуированным на щеке драконом, ни молодой дерзкой мэги в комнате не было – в столь поздний час это для госпожи Глейс показалось странным, и она прошептала: – Что же ты, музыкант? Твоя девица, несомненно, изменяет тебе. Бесчестная, скрипит под кем-то в постели. А ты такой славный и одинокий. Иди ко мне… Иди…

Верда прикрыла глаза, стараясь, чтобы Леос яснее услышал ее ментальный призыв. Она знала, что это скоро подействует: сначала бард выйдет на террасу, станет глядеть в темноту, волнуясь и злясь на чужую темноволосую мэги, потом вспомнит ее, госпожу Глейс. Вспомнит, начнет искать глазами с террасы знакомую комнату – не стерпит, выйдет в коридор и будет расхаживать возле двери с бронзовой головой пантеры, отныне открытой для него.

– О, Рая! Помоги мне, – произнесла мэги и сдавила стебель розы, брошенной возле сармаидской вазы. Сдавила сильнее, прокалывая палец о шипы, пока на белую скатерть не потекли капли крови. Помутневшими глазами она смотрела на жертву богини и как полоумная шептала бессвязные заклятия.

Чуть успокоившись, Верда повернулась к блестящей плите «камня душ», хотела снова разжечь ритуальные свечи в подставках и попытаться призвать Варольда, но решила повременить – это было слишком важным, чтобы необдуманно торопиться. Требовалось поймать дух магистра, беспощадно схватить его эфирной петлей и тянуть, тянуть. Он скажет, как найти Кара-Маат, скажет о Черной Короне и великих сокровищах Кэсэфа. Почему все это должно доставаться кому-то другому?! Это не справедливо! Она, мэги Верда, имеет право наследовать знание магистра Пламенных Чаш и постараться опередить проклятого Хаерима, который так низко обманул ее.

Ей вспомнились истории Варольда, которые старик рассказывал вечерами на террасе: о Либии, ее затерянных богатствах и магии, таинственной, полузабытой, но от этого еще более влекущей. Госпожа Глейс смотрела на «камень душ», похожий на осколок мрачной гробницы, на пирамидки, возвышавшиеся над черной плитой, и все это представлялись ей частью великого города Кэсэфа, который уже захватил в плен ее душу. Она поклялась, что достанет призрак умершего магистра и выпытает тайную дорогу в Кара-Маат. Похищенный свиток Хевреха, конечно, давал Канахору огромное преимущество, но пока ничего не решал.

– Мы еще посмотрим, лживый Хаерим, – склонившись над столом, недобро произнесла она. – Ты плохо знаешь, на что способна мэги Глейс. Черная Корона достанется не тебе. Клянусь – не тебе! В любом случае я отправлюсь в либийское путешествие без твоей помощи.

Услышав шаги, Верда встала и подошла к двери. Она знала, что в коридоре будет потерявший покой бард.

Задержалась, прислушиваясь и сжимая бронзовую голову зверя. Потом толкнула дверь, едва не ударив замешкавшегося музыканта.

Он стоял, растеряно глядя на нее, на бледно-голубой хитон, равный прелестному оттенку ее глаз, и на шелковую розу, стягивавшую ткань ниже груди.

– Я ходил здесь… Дожидался Астру с ее важной подругой, – сказал Леос. – Но твоя дверь… слишком сильно манит меня, госпожа Глейс. Знаешь, – он вздохнул, прислонившись к колонне и ощущая между лопаток острое и холодное ребро камня, – она… будто дверь в сказочный мир… В сад Раи, куда хочется заглянуть хоть краем глаза. Войти ненадолго и раствориться в красоте и блаженстве.

– Так нужно было толкнуть эту дверь, – со сладкой насмешкой проговорила Верда. – Если дело только в двери. Или может в твоей черноволосой мэги? Ты оставил ее одну?

– Она до сих пор не пришла. Не знаю, что случилось. Каррид не усидел на месте, пошел… Может встретит ее или узнает что-нибудь. Там, где мэги Пэй, обычно не бывает спокойно, и слухи быстро распространяются по Иальсу, – встревожено ответил бард. – А я остался. Все дожидаюсь.

– Давай подождем у меня.

– Тогда я…

– Если она придет, я услышу, – твердо сказала госпожа Глейс и протянула ему руку.

Поскольку стол в гостиной был занят «камнем душ» и вещицами для заклятия, она провела музыканта в дальнюю комнату и там, на низком столике возле кровати поставила чашки из сармаитского фарфора, вазу с имбирным печеньем и сосуд, наполненный до половины душистым вином.

– Может, твоя Астра встретила кого? Кого-нибудь из страх друзей. Знаешь же как бывает? Встретила и забыла на эту ночь о тебе, – сказала Верда, устроившись на одной из сброшенных на пол подушек.

– Не смею думать, но может быть и такое, – Леос вспомнил, что рейнджер Брис тоже держал с Карбоса путь в Иальс и вполне мог быть здесь, если «Кириде» повезло с ветром и ничто не задержало ее на Неарах. Еще он подумал, что если не у Астры, то у магистра Изольды наверняка немало друзей в этом огромном городе.

– Ведь и к тебе любовник не пришел? – заметил Леос, слегка развеселившись.

– А я обманула тебя. Я не ждала никого. Даже очень не хотела никого видеть, – сказала Верда, наклонив кувшин синего стекла и пуская струйку виноградного напитка в чашечки. – Но встрече с тобой действительно обрадовалась.

– Это правда? – он взял чашечку, задерживая ее мягкую руку.

– Чистая, – она посмотрела в его поблескивающие глаза. – Я хотела, чтобы ты пришел этой ночью. Пришел, чтобы помочь мне с «камнем душ». А, бард? Не боишься? Ведь будет пострашнее, чем лица, вычерченные на пирамидках.

– Представь, я не из робких. Могу забавляться не только стихами. Однажды мне довелось сражаться против обезумевшего призрака. Со мной рядом тоже была мэги. И тогда я боялся… За нее, – добавил бард, придвинувшись к госпоже Глейс.

– Вот как? Расскажи подробнее, – попросила она, повернувшись к музыканту и играя краем его воротника. – Расскажи больше о своих похождениях. Наверное, в них были не только сражения, но и музыка, и красивые стихи и страстная любовь?

Расслабившись, изредка попивая вино, Верда слушала историю Леоса о знакомстве с мэги Пэй и их недалеком путешествии к дому Керлока. Не упуская случая немного приврать и похвалиться, бард вещал об ужасах подземелья в старом заброшенном доме, о таинственных механизмах и внезапном появлении беспокойного духа эклектика. Говорил о схватке с ним, ударах своего быстрого кинжала, столь же пронзительных, как магия, и последующей славной победе. Когда он, несколько забывшись, сам глубоко погрузившись в рассказ, стал описывать объятья с Астрой на берегу моря, Верда прервала его, подняв бровь:

– И ты повалил ее, мокрую, прямо на песок?

– Так получилось, моя госпожа. Мы оступились на скользком камне.

– Негодяй… – шутливо произнесла она, с усмешкой глядя в его похожие на небо глаза.

– Тогда голова моя кружилась, как и теперь, – оправдался бард, трогая шелковую розу, скрывавшую застежку ее хитона.

– Тогда ты был пьян от победы. И от любви к ней, – Верда задержала его руку, медленно заскользившую по ее ноге. Прикосновения барда были приятны, как ласка солнца и теплого игривого ветра. От вина, прикосновений музыканта, становившихся смелыми и все более откровенными, у мэги тоже закружилась голова.

– Тогда… Но теперь я тоже пьян. От любви к тебе, – прошептал Леос, склонившись и осторожно припав к сочным губам мэги. Поглаживая ее бедро, он дотянулся до пряжки на пояске, расстегнул ее и откинул легкую ткань.

Госпожа Глейс уже не пыталась удержать его, понимая, что эту страсть остановить нельзя. Понимая, что Рая ведет сейчас их двоих и нужно следовать ее волшебной воле.

– Негодяй… – лишь прошептала она, когда пальцы Леоса спустились ниже живота, путаясь в волосках и рождая теплую волну по всему телу.

– Ты восхитительна! – произнес бард, разглядывая обнаженное тело Верды, которое с первой их встречи неудержимо влекло, дразнило и пробуждало безрассудные фантазии.

– Ты, словно из золота и нежных лепестков роз. Ты пахнешь розами, твое дыхание – любовь, – говорил он, трогая губами грудь с маленькими, выделявшимися резко сосками. Пальцы перебирали волоски между ее ног.

– Божественный искуситель, – возгоревшись желанием, мэги привлекла Леоса к себе. Перевернула на спину и наклонилась над ним, с нежностью покрывая лицо поцелуями.

– Как долго я мечтал о тебе, волшебная госпожа Глейс, – произнес бард, скользя подушечками пальцев по ее спине. – Тогда это были только мечты, которые казались мне недостижимыми, будто заповедные рощи Аалира. Теперь ты передо мной и в моих объятьях. Скажи, что это не сон! Скажи, что я нужен тебе!

– Да! – произнесла Верда.

Он сжал ее крепко. В следующий миг Глейс вскрикнула, чувствуя его стремительное проникновение. В ее светлых, широко открытых глазах застыло изумление и восторг, губы задрожали от слов, которые теперь не было сил выговорить. Она привстала, опустилась, отдавая качающиеся груди ласке теплых рук, то запрокидывала голову с шумным вздохом, то роняла ее, накрывая восхитительно любовника волной пшенично-светлых волос.

– Как смел ты со мной так?… – прошептала она, когда содрогания барда сменились томным расслаблением, – со мной, чистой высокой мэги? Ты хочешь, чтобы я стала рабыней твоей любви? Отвечай! – призвала она, прижимая голову барда к груди.

– Я сам хочу быть рабом твоим, – произнес он, приблизив лицо к ее глазам, бедно-голубым с огромными пронзительными зрачками. – Хочу каждую ночь! Сколько позволишь! Всегда!

– У тебя есть Астра, бесчестный музыкант! – госпожа Глейс, отпряла от него, словно вспомнив о чем-то неприятном и возмутительном.

– Но я хочу тебя, – удерживая ее мягкую руку, Леос лег на подушки, – и ничего не могу с собой поделать!

– И не надо, если так, – она склонилась над ним, коснувшись губами шеи, целуя жесткие соски на груди барда и с удовольствием поглядывая, как меняется выражение его небесных глаз. Оставляя отрытым ртом влажные следы, мэги спустилась к его животу и ниже, будя в своем пленнике смущение, потом горячую страсть.

Не выдержав такой восхитительной ласки, Леос обнял Верду с неожиданной силой, опрокинул ничком, и она застонала от долгожданной боли ворвавшейся в ее сладкую рану. Мэги вскрикивала, то целуя, то кусая руки мучителя, а он терзал ее пока совсем не лишился сил.

Когда клепсидра на тумбочке отбила час Маро, госпожа Глейс лежала еще несколько минут, облизывая губы, слушая стук сердца поверженного любовника.

– Леос, – тихо сказала она, – ты мне должен помочь. Одевайся, нам придется сделать кое-что, пока на небе Маро.

– Да, принцесса волшебства, – он с готовностью встал. – Нет такой вещи, чтобы я не мог сделать для тебя.

– Не зарекайся, – она обняла его, провела губами по небритой щеке. – Но я никогда не потребую от тебя невозможного или слишком опасного. Не бойся, просто исполняй, как я скажу.

Она накинула платье, висевшее на спинке кровати, и вышла в гостиную.

Недолго постояв над «камнем душ», мэги вернулась к высокому шкафу, полки которого были почти пусты, если не считать нескольких книг, статуэтки внизу и двух стеклянных баночек. Она взяла посудину с кровью, купленную в лавке некроманта накануне и, став на четвереньки, начала выводить знаки, очерчивая их красными жирными мазками.

– Да, – сказала Верда, почувствовав взгляд Леоса. – Это кровь. Кровь мужчины. Не бойся – я не убила его. Бедняга сам поделился за деньги. А я, конечно, очень плохая, раз делаю это, – она кивнула на темно-красные линии на полу, – Плохая, но мне так надо. И никак нельзя сделать это по-другому.

– Я ничего не понимаю в магии, моя Верда. Мне б и в голову не пришло, что рисовать кровью на полу предосудительно, – ответил Леос, с восхищением наблюдая за ней.

Закончив с ритуальными знаками, мэги сидела несколько минут размышляя и будто забыв о барде. Потом обмакнула в кровь палец и написала «Варольд».

– Варольд ты придешь. Из самых далеких сфер я вырву твой дух, и он мне расскажет все! – произнесла она, дуя на влажные липкие пальцы.

– Магистр Варольд? – удивленно переспросил Леос. – Ты собираешься вызвать его дух?

– А ты знаком с ним? – Глейс резко повернулась.

– Как же! Астра его дочь. Мы шли сегодня к нему. Только вместо салона увидели пепелище и гномов, рывшихся в золе.

– Что за бред! У магистра не было детей, – она встала и, усмехнувшись, вытерла руку о платок, лежавший под зеркалом. – Выходит, твоя милая девица самозванка. Зачем она шла к салону, если всем известно, что он сгорел много дней назад?

– Она не самозванка. Извини, Верда, но – нет, – Леос отвел взгляд, разбрасывая золотистые локоны, дважды качнул головой. – Сам Варольд сказал, что она – его дочь. О которой он не знал ничего до последнего времени. Он дал мне с Карридом двадцать штаров – целое состояние на расходы в дороге, только чтобы я нашел ее. И вот мы вернулись, а дом сгорел, и отца Астры нет…

– Не может быть. Ты говоришь правду, Леос? Ну-ка посмотри на меня, – госпожа Глейс прижала ладони к его щекам и повернула к себе. – Ведь не может быть такого!

– Может – не может. Только зачем мне врать? Тем более тебе? – его синие глаза были ясны и чуть печальны. – И тем более про Астру…

– Поклянись, бард. Поклянись, что это так, – мэги взяла его руку и приложила к раскрытой книге «Красная Воля Рены». – Скажи: «Клянусь перед ликом Пресветлой! Все, что я сказал единственная правда! И магистр Варольд Кроун при мне подтверждал, что Астра – его дочь!»

Прижав ладонь к странице с письменами богини, Леос повторил слово в слово клятву.

– Боги! Надо же! – госпожа Глейс отчего-то рассмеялась. – И твоя мэги Пэй… Ты любишь ее?

– В этом мне тоже придется клясться? – настороженно спросил бард.

– Нет, просто скажи, как есть.

– Люблю. И тебя тоже… я люблю. Думаешь, так не бывает? – он поймал ленточку, свисавшую с рукава ее платья, и тихонько потянул к себе. – Мне это трудно объяснить, госпожа Глейс. Но могу приложить ладонь к святой книге и произнести клятву лично тебе.

– Мора с тобой! – какой-то миг Верда чувствовала себя уязвленной, даже униженной. Ей захотелось отпустить музыканту хлесткую пощечину, выставить его за дверь, потом бросится в постель, зарывшись головой в подушки, но вместо этого она строго спросила: – Кто еще знает, что Астра – дочь Варольда Кроуна?

– Об этом уже многие наслышаны… Каррид Рэбб – мой длинноволосый друг.

– Это само собой. Дальше!

– Магистр Изольда – она прибыла сюда из Олмии для встречи с Варольдом, но… Знает Бернат. Голаф Брис. Пират Давпер. Рохесские моряки. Все, кто был с нами на Карбосе, – Леос почувствовал, как начинает ломить в висках и ему нестерпимо хочется уйти от начатого разговора. – Прости, но мне трудно вспомнить сейчас. Могу сказать короче: то, что Астра – дочь славного магистра Кроуна скоро станет известно всему Иальсу.

– Хорошо, Леос, – безразлично бросила Верда. – Пусть так. Это ничего не меняет. Давай приступим.

Мэги Глейс вытянула руку, вычерчивая плавно знак Го в замерцавшем воздухе, и свечи на столе вспыхнули трепещущим ярким пламенем. Ониксовый диск над «камнем душ» озарился красным, в его глубине закачались смутные тени. Отступив к средине комнаты, Верда разожгла маленькие толстые свечи, стоявшие кругом на полу. Подождала, пока огонь наберет силу. На ум пришли слова Варольда: «Огонь питает силу любых заклятий. И если эфир – тело магии, ее истинное существо, то огонь – ее жгучая кровь». Наверное, прав был магистр, только Верде этот непокорный союзник, отказывал в такой необходимой власти над ним. Даже наоборот, душа мэги, как лед таяла в его полыхании. Она сама становилась безвольна, мягка, и мучилась, словно от обжигающей ласки мужчины.

Верда шагнула к столу, открыла книгу в черном кожаном переплете и положила ее рядом с обсидиановой плитой. За последние ночи мэги выучила заклинания из нее наизусть, но старый фолиант, купленный у помешанной на некромантии Седы, неплохо помогал ей своим присутствием, устанавливая с «камнем душ» незримую, прочную связь.

– Тейваз Тар Инк Нейро Маа! – прошептала госпожа Глейс, наклонившись над аспидным камнем. От ее взволнованного дыхания слегка запотел диск, висевший на бронзовых цепочках.

– Что делать мне? – с опаской спросил Леос, почувствовав себя забытым.

– Пока не мешай. Позже, когда воздух начнет кружиться над знаками, ты будешь бросать в пламя свечей порошок, – Верда пододвинула к нему медную посудину с грязно-серым сыпучим веществом. – По маленькой шепотке, но чаще. И каждый раз читай громко справа налево это слово, – она указала на имя магистра Кроуна, начертанное полукругом под символами Двери и Власти, обозначенных языком Го.

– Я понял, госпожа: этот порошок, – бард растер между пальцев несколько рыхлых крупиц. – Его в огонь. И говорить громко: «д-ь-л-о-р-а-в».

– Правильно. Много раз «Дьлорав»! «Дьлорав»! Леос, ты способный ученик, – в притворной улыбке мэги скруглила губы. – Может, ты хочешь проявить себя не только в любви, но и магии?

– Только рядом с тобой!

– Разумеется, не с Астрой Пэй, – «со мной ты быстренько забудешь обо всех других» – мысленно добавила госпожа Глейс и, сплетая пальцы, послала музыканту обольщение Раи.

Вернувшись к этапам ритуала, мэги повторила рунные слова, дыша на ониксовый диск и наблюдая за движением теней. Закрыла глаз, сосредотачиваясь и чувствуя кожей, как между страниц открытой книги шевельнулось нечто, таинственное невидимое существо. Услышала, как изменился тон эфира, певшего недавно на высокой ноте, и начала формировать темного охотника, который должен найти и утащить душу Варольда Кроуна.

Едва охотник, похожий огромного мохнатого паука, обозначился между струн эфира, Верда вскочила, вытянула руки и начала читать заклятья. Ее пронзительный голос, казалось резал воздух и пламя свечей, брызнувшее снопами искр.

Повелительные выкрики мэги и ее изменившийся облик – воинственные, беспощадные блики в глазах, побледневшее лицо и дрожащие руки – поначалу немало испугали барда, но еще выше был его страх сделать что-нибудь неправильно, не так, как требовала госпожа Глейс. Пересилив себя, он взял посудину с порошком и стал у первой свечи, трепеща душой и ожидая, что вот-вот произойдет событие непоправимое, страшное.

Пространство над знаками Го колыхнулось, закрутилось мглистыми языками.

– «Дьлорав»! – робко произнес бард и бросил щепотку порошка в огонь. – «Дьлорав»! – крикнул он еще и еще.

В лентах тумана начала проступать чья-то знакомая фигура.

* * *

Дожидаясь Фирита, Астра обследовала северную окраину кладбища. Дальше идти не рискнула, опасаясь проглядеть возвращение гнома. Ей нестерпимо хотелось вернуться к отцу, но она уговаривала себя, что с Варольдом сейчас Изольда, и нужно им побыть наедине, пошептаться, тесно обнявшись, сказать друг другу все то, что они не могли произнести в присутствии мэги Пэй.

Бродя при луне около надгробий, сложенных из плит гранита и песчаника, скрытых густой порослью олеандра, мэги Пэй возвращалась мыслями к истории, рассказанной Кроуном, поразительной истории его любви к Изольде. Астра надеялась, что после того как госпожа Рут со слезами произнесла слова своего сердечного откровения Варольду, эта безумная история наконец-то получит счастливое завершение. Молодая мэги представляла, что наставница заберет отца в олмийское имение, где безопасности и достатке они будут жить в блистательном союзе двух влюбленных, назначенных друг другу богами. А сама Астра, как только отец выздоровеет и будет готов к переезду под Вергину, отправится на Рохес, затем в Либию. «Песнь Раи» – быстрый корабль, и ни Канахору, ни Давперу не опередить ее в поисках Черной Короны. И, конечно, негодяям ни за что не уйти от справедливого возмездия, которое мэги поклялась перед Архором свершить. На какое-то время мысли Астры вернулись к роскошной таверне «Залы Эдоса», где ее ждал Каррид Рэбб и милый бард. Друзей, несомненно, разволновало ее долгое отсутствие. Оба они могли заподозрить, что стряслась какая-то беда, если госпожа Пэй исчезла, не сказав ни слова. Да, да, они будут смотреть на полуночные звезды, думать о ней, не находить себе места и, вконец измучившись, пустятся на ее поиски по темному Иальсу. А может наоборот – осядут в ближайшем кабаке, хлебнут сверх меры вина, и, при пылком нраве анрасца, зачинят драку или угодят в еще более неприятную переделку.

От юго-западной части холма донеслось постукивание копыт – кто-то неторопливо ехал мимо кладбища. Перебравшись через обломки гробницы, Астра вышла на кривую тропку и поспешила к дороге, увертываясь на бегу от колючих ветвей. Она поднялась по насыпи, частью размытой дождями, и увидела двух всадников, ведущих на привязи маленького человечка с заплечной сумкой. Когда они приблизились, миновав столбики, оставшиеся от развалившейся арки, дочь магистра узнала в человечке Фирита. Столь странное бедственное положение спасителя отца, больно тронула Астру. Обжигающее тепло прилило к ладоням и щекам, она, подняв руку, вскрикнула:

– Остановитесь! Что происходит, милейшие? И почему вы смеете тянуть на веревке гнома? Очень дорогого мне гнома! – она гневно взглянула на всадника, восседавшего на черном жеребце, рослого, в камзоле из замши, синего бархата и серебристой нашивкой на плаще, какие обычно принадлежат паладинам. Его лицо, освещенное луной, показалось Астре знакомым. Большие темные глаза напомнили что-то неприятное, но мэги не могла сейчас копаться в путаных лабиринтах памяти.

– С дороги, девка! Или мне достать еще одну веревку – для тебя? – второй верховой остановил коня и притянул к себе Фирита, давно лишившегося от страха речи.

– Я – паладин Лаоренс, – чуть наклонившись, произнес человек в бархатном камзоле. Его большие черные глаза с неприятным вниманием разглядывали незнакомку, уголки губ опустились в надменной улыбке. – Тебе действительно знаком паршивый гном?

– Лаоренс… мне это мало о чем говорит, – мэги смутно вспомнила заносчивого паладина в лавке близ храма Герма, которую она посещала с Брисом незадолго до отплытия на Рохес. – Я – мэги Астра Пэй, – в доказательство она приподняла медальон с девятиконечной звездой. – И гном действительно знаком мне. Более того – он под моей защитой. Потрудитесь объяснить, что произошло, и по какому праву вы тащите его на веревке, словно собаку!

– Мэги Астра… мне это так же ни о чем не говорит. Не знаю такой мэги. А ты, Густ? – паладин покосился на своего приятеля.

– И мне слышать не доводилось, – соврал тот, прекрасно помня разговоры о госпоже Пэй, гулявшие по Иальсу после сожжения складов пиратского братства. – Наверное, ты совсем неважная мэги или самозванка, раз незнакома ни нашему ордену, ни остальному благородному обществу и водишься с грязными гномами, – саркастически заключил он и дернул веревку, накинутую на шею слуги Варольда.

– Госпожа! – вдруг обрел дар речи Фирит, всеми силами сопротивляясь Густу и стараясь устоять на ногах. – Госпожа! Я ни в чем не повинен! Я выбирал нужные вам снадобья в храме Эты, и вынужден был объяснять жрецу, что такую покупку наказала мне сделать мэги Изольда. Эти люди, едва услышав имя магистра, схватили меня, выволокли за бороду на улицу. Они обещали убить меня, если я не укажу, где находится госпожа Изольда Рут!

– Фирит, разве ты не знал, что Изольда поручила приготовление смеси мне и уехала с наступлением ночи? – схитрила Астра: интерес незнакомого рыцаря Ордена Крона Славного и паладина к наставнице мигом насторожил ее, а жестокий способ выведать место нахождения Изольды, глубоко возмутил, но она сдержалась и снова обратилась к Фириту: – Ты достал все, что нужно?

– Да, госпожа! Все у меня в сумке!

– Мэги, а ты знаешь, что из этих веществ можно приготовить очень опасную смесь? – глядя сверху, словно волк на поверженную жертву, произнес паладин Лаоренс.

– Это только мое дело! – вспылила Астра. – Твое – греметь железяками на ристалище и не совать нос, куда не следует!

– Питха козья! Похоже, ты выросла в темной глуши. Еще не знаешь, что так нельзя разговаривать со святейшим паладином Лаоренсом Неромом?! – угрожающе проговорил Густ. Он подумал, что если бы его другу не взбрело немедленно искать рыжеволосую олмийку, то можно было подвесить гнома на старой оливе, а эту смазливую дрянь проучить перед ликом Крона, предварительно содрав с нее одежду и выпоров до полусмерти.

– Безголовый меченосец! Мэги Пэй особо не подбирает слов, изъясняясь с людьми, для которых честь лишь символ на гербе, а душа темна, как у придорожных разбойников. Каорд-фая-спелл! – Астра повернула ладонь и веревка, державшая гнома вспыхнула. Быстрой шипящей змейкой пламя метнулось к рыцарю Ордена и обожгло пальцы. – Ступай домой, Фирит! Смелее! И поторопись!

– Лаоренс, я этого не потерплю, – откинув рывком плащ, скрывавший эфес меча, Густ бросил вопросительный взгляд на друга.

– Мэги, ты сама отведешь нас к Изольде. Общество юной красотки приятнее присутствия безобразного гнома, – сказал паладин, приглядываясь к Астре и стараясь понять, какое отношение она имеет к голубоглазой сердцеедке из Олмии, с которой у него были давние, весьма любовные счеты. В том, что гном не обманул, и госпожа Рут сейчас находится в Иальсе, он не сомневался – об этом еще два дня назад говорили в магистрате и на приеме в садах Ронхана. Странным было лишь, что великородная мэги имела какие-то дела ночью в гномьих трущобах по соседству с кладбищем, где обосновались некроманты. Да… это казалось очень странным. И возможно связанным с событиями, происходящими у склепа Вюрогов.

– Веди меня к ней, – повелел Лаоренс, направляя коня на Астру.

– Я ясно сказала: Изольда отбыла до наступления ночи. Поворачивайте! – мэги Пэй, оглянулась, убеждаясь, что слуга отца скрылся за изгородью, окружавшей старые амбары.

– Врать молодой мэги не подобает, – паладин усмехнулся и тут же стал хмур, как филин в мутном свете луны. – Или ты хочешь разозлить меня?!

– Ты уже меня разозлил! – Астра сплела пальцы двойным крестом, думая, что ни Лаоренс, ни Густ не рискнет наброситься на нее с мечом. Однако она опасалась, что рыцари тронут коней и в погоне за Фиритом просто сметут ее с дороги. Она прошептала заклятие аннимаилхарар – лошади захрапели, заметались, норовя броситься вверх по склону холма.

– Сукина дочь! – выругался Густ, едва справляясь со вставшим на дыбы конем, и выискивая веревку за седлом – мэги нужно было связать руки.

– Стар-инго-лайто-спелл! – выдохнула Астра.

Черноту ночи разорвала яркая вспышка. Кони дико заржали. Ослепленные рыцари схватились за глаза.

– Поворачивайте! Прочь отсюда! – крикнула мэги, повелевая не то конями, не то разозленными верховыми. – Или вы хотите огня! Хотите огня, высокомерные собаки?!

– Ты пожалеешь об этом, Астра Пэй. Ни магистрат, ни Изольда тебя не спасут! – вцепившись в узду, сказал Лаоренс Нером. Верный жеребец не подчинялся ему и пятился, неровно отбивая копытами, словно очутившись перед стаей волков.

– Я сама за себя! Что б ты знал, я – дочь Варольда Кроуна! – крикнула Астра, в тот миг не слишком понимая, зачем открывает перед этими недобрыми людьми свое опасное родство.

– Ты самозванка и редкая ядовитая змея! Скоро будешь молить меня о пощаде! – заорал рыцарь Ордена Крона Славного. Конь его понес по обочине к развалинам арки.

– Я вся в ужасе, почтенные. Ноги подкашиваются, – Астра изогнулась в реверансе и быстро зашагала к старым амбарам.

Свернув за изгородь, она прижалась спиной к доскам, зажмурила глаза, пытаясь сосредоточиться и вызвать тульпу. Если бы всадники посмели броситься в погоню, то двойник должен был задержать их на минуту-другую. За это время мэги скрылась бы в темноте гномьих садов.

Едва тульпа материализовалась и превратилась из бледного призрака во вполне человеческое существо, Астра направила ее вверх по дороге – сама побежала в другую сторону, стараясь держаться ближе к зарослям вдоль ручья. Повернув на улицу, где стоял дом Фирита, мэги остановилась, прислушиваясь, не преследует ли ее стук копыт. Было тихо, вода лишь журчала в камнях, вдали скрипели жернова мельницы. Астра побежала дальше и скоро увидела спешащую навстречу Изольду.

– Лаоренс Нером тебя разыскивает! – выпалила мэги Пэй, чуть отдышавшись. – Невиданный наглец! Руки горели сжечь его!

Магистр ответила не сразу: прячась за стволом дерева, оглядела дальний край улицы, потом сказала:

– Зря ты затеяла с ним ссору. Лаоренс опасный человек.

– Нет, не зря. Гусь он дутый и свинья. Угрожать еще мне смел! Дурак!

– Ты не понимаешь… Если он разыщет нас здесь, будет очень плохо, – Изольда подняла голову к луне, ее лицо стало серебряным и печальным. – Я вчера молила Рену, чтобы избежать встречи с Неромом.

– Кто он тебе, госпожа Рут? Только правду говори, – Астра подошла к ней ближе.

– Никто. Просто паладин решил, что ему слишком много принадлежит. Он живет законами Хоргана, полагая, что власть мужчины выше свободного выбора любой женщины.

– Он добивался твой любви? Хотел взять ее? – Астре показалось, что посеребренное лунным светом лицо Изольды стало еще бледнее.

– Не надо об этом, моя девочка. Тем более сейчас… Лаоренс враг нашему Варольду, и мы должны быть осторожны. Должны сдержать свои чувства, свой гнев и пламя, даже если они невыносимо просятся наружу, – сказала магистр, направляясь к дому с колокольчиками над дверью.

Варольд спал, прислонив ладонь к щеке и слабо улыбаясь, будто его сон ткала теплыми руками Рая. Астра беззвучно опустилась на пол рядом с отцом, наблюдая, как госпожа Рут выкладывает из сумки порошки и склянки, принесенные Фиритом. Гном помогал ей, то подыскивая кое-какую посуду, то держа лампаду ближе к умелым и проворным пальцам магистра. На железной решетке, под которой рдели жаркие угли, закипала вода, и в комнате запахло полынью и сладким тювским ладаном.

– Изольда! – вдруг испуганно прошептала мэги Пэй. Ее глаза расширились, в зрачках сверкнуло медное пламя. – Снова начинается…

Выронив миску с липкой жижей на стол, магистр тоже почувствовала колебания эфира, холодное движение из его глубины. В этот миг Кроун вздрогнул и сжался от боли, устремившейся к сердцу. Изольда подбежала к нему, опрокинув табуретку и спешно снимая с пальца кольцо с крупным рубином.

Немногим раньше, чем пришла боль, Варольд увидел в полусне приближение огромного серебристо-белого паука, выползшего из тонких нитей эфира. Магистр почувствовал, что появление этого безжалостного существа, его движение и устремления стали властней, уверенней, чем прежде. Сквозь пелену в глазах Варольд различил полное ужаса лицо Изольды, слышал ее сбивчивую молитву, беспомощные попытки защитить его, понимая, что госпожа Рут теперь бессильна: кто-то звал его душу, опутывал невидимой сетью и в этот раз тянул наверняка, так, что освободиться было невозможно.

Тяжелый парализующий холод разлился в груди. Варольд дернулся из последних сил и услышал вскрик Астры:

– Сердце! Сердце не бьется!

Изольда навалилась на него, резко нажимая на грудь, покрытую коричневой коркой, кусая губы, и сама стремясь за его существом, падающим в темную глубокую воронку.

Где-то вдали он увидел свет. Много света. Мерцание расставленных кругом свечей. Увидел кровавые знаки на полу. И снова белого паука, превращавшегося в мэги Верду.

Глава пятая Человек без головы

Острыми оранжевыми спицами солнце проникло в окно, пятнами легло на стену, завешенную холстиной, на стол с немытой посудой и овечью шкуру, кудряво застилавшую ложе. Здесь по-прежнему пахло полынью и густым ладаном. Еще дымом очага, над которым Изольда возилась почти до рассвета. На улице гоготали гуси, кто-то переговаривался на гулком архаэсском наречии, обычном в нищей окраинной части Иальса.

– Проснулась, – тихо сказала магистр Рут, когда Астра, лежавшая на циновке, поежилась и подняла голову. – Вставай, нужно сходить в «Залы Эдоса», расплатиться за комнаты – туда я больше не вернусь. И друзья твои, наверно, от беспокойства с ума сходят.

– Как он? – мэги Пэй, повернулась к Варольду, укрытому до подбородка овчиной.

– Спит. Будет спать весь день – я ему дала глоток «цветочного покоя», – Изольда осторожно откинула покров с груди Кроуна и потрогала размякшие от снадобья коричневые чешуйки кожи. – Грейскин – страшное заклятие, но я вылечу его. Скоро все это сойдет. Ты станешь прежним, дорогой мой, – нежно и уверенно пообещала она.

– Только есть еще белая паучица – мэги Верда. Я разыщу ее, – Астра проворно встала, наклонившись над ушатом, облила лицо водой. – И задушу. Без всякой магии прямо в таверне.

– Не вздумай делать этого! – сердито предостерегла магистр Рут. – Ведь понятно же: она думает, что Варольд мертв и пытается вызвать его дух. Убить она не старалась – сам он сказал, что они были всегда по-доброму расположены друг к другу.

– Не старалась, но чуть не убила! И откуда знать, чего она добивалась?! – Астра содрогнулась, вспоминая вчерашнюю ночную борьбу за жизнь отца, холодный вихрь эфира и черный колодец с ярким светом на дне. – Мне с первого взгляда эта бледная девка не понравилась. Еще давно, когда я столкнулась с ней у входа в салон. Не бойся так, госпожа Рут, я ее уничтожу не сразу – сначала узнаю, зачем она это делает.

– Ты вынуждаешь меня пойти с тобой, но я же не могу оставить его! Пожалуйста, Астра, обещай, что все сделаешь, как я прошу, – Изольда сжала ладонь ученицы, пронзительно глядя в упрямые глаза.

– Я не знаю, как я сделаю, госпожа Рут. Вот не знаю! Но паучицу точно найду и приложу все усилия, чтобы повторить вчерашнюю ночь у нее больше не возникло ни малейшего желания.

Между двумя мэги на какой-то миг повисло тягостное напряжение.

– Давай дождемся Фирита, и сходим вместе, – неохотно предложила Изольда.

– Нет. Я сама пойду. Не хочу, чтобы ты отходила от него даже на шаг. Будь, пожалуйста, здесь. Так всем спокойнее, – смягчившись, сказала дочь Варольда.

Она застегнула поясок с нефритовой пряжкой и направилась к двери, а Изольда смотрела ей вслед, думая о том, что девчонка, которую она когда-то ласкала, нянчила и порою сурово наказывала за шалости, теперь так легко повелевает ею. Было в этом нечто смешное и грустное, словно неожиданная смена времени года или промозглый осенний дождь над клумбами еще не отцветших роз.

Поднявшись по дороге к Мельничьему холму, Астра задержалась у развалин краснокирпичной арки, оглядывая кладбище. Под седыми оливами стояли люди в рваном тряпье и несколько стражей, блестя кирасами, разглядывая гробницу и нечто, лежавшее на земле. Любопытство к событиям, повторяющимся два последних месяца возле древних захоронений, чуть было не толкнуло мэги Пэй свернуть с дороги, но она вспомнила о кознях госпожи Глейс и поспешила дальше, но не прошла и нескольких шагов, как впереди появился всадник. Она узнала Лаоренса Нерома: поверх вчерашнего синего камзола на нем был плащ, светлый, развевавшийся тремя языками.

– Мэги Пэй! – паладин осадил коня, едва не налетев на нее, и улыбнулся, показывая ровные крупные зубы.

– Ах, мечник Лаоренс. Все маешься призраком прекрасной Изольды, – Астра тоже улыбнулась, старательно выражая презрение. – Не по тебе она.

– Не мечник, но паладин. Не советую это путать.

– Мне все равно. Не вижу и не хочу видеть разницы.

– Послушай, девочка, ты выглядишь ничем не лучше оборванки. Такие потасканные платья носят шлюхи на рынке, а на тебе медальон мэги. Хотя, мэги тоже бывают шлюхами, – он расхохотался, схватив ее за воротник.

– Убери руки! Я прожгу дырку в дурной твоей голове! – Астра рванулась, отпрыгнула на обочину, готовая бросить фаерболл и остановившись от того, что снизу поднималась вереница телег, везущих муку с мельницы.

– Мэги почти все шлюхи, – продолжил Лаоренс, наступая на нее. – Я знал очень многих. Скоро узнаю тебя.

– Узнаешь. Будешь, как жеребец вчера рыть землю копытами и жалобно блеять.

– Говори, где Изольда! – Нером стал хмурым и потянул узду. – Хочешь заработать? Я тебе дам тысячу сальдов! Штар золотом!

– Давай, – Астра выжидающе изогнула ладонь.

– Это другое дело. Платье себе новое купишь, – паладин отстегнул кошель и, чуть помедлив, уронил его в руку дочери Кроуна.

– Дурак ты, если думаешь, что можно купить мэги Пэй! – Астра сдернула шнурок с кошелька, монеты, сверкая и звеня, полетели на дорогу. – Я сама могу купить тебя и Орден мечников в придачу! Дурак! Не смей искать мою наставницу! Понял?! – выставив вперед скрещенные руки, мэги Пэй двинулась на Лаоренса. Конь захрапел, попятился. Паладин в какой-то миг пережил страх от ее будто нечеловеческого порыва: кровавого сияния вокруг вздрагивающих пальцев, беспощадных молний, мелькнувших в глазах. – Не стой на пути ни у меня, ни у госпожи Рут!

– Сука! – он спрыгнул с коня, подобрал несколько монет и сжал их до боли в кулаке. Губы его побледнели. От пришедшего вдруг гнева в груди стало тяжко и горячо. Он потянул ноздрями воздух и сказал: – Я подумаю, что с тобой сделать. Никто не наносил мне подобной обиды!

– Подумай пока. А я спешу. Дела, понимаешь ли, – Астра зашагала по краю дороги вверх, пропуская груженые, поднимавшие пыль телеги.

За холмом, после того, как проехал обоз, мэги Пэй нагнала одинокая скрипящая повозка, запряженная мулами. Гном-возница в темно-зеленой с желтыми заплатами одежонке любезно согласился подвезти попутчицу к овощному рынку. Оттуда было недалеко до площади Рены, Высокого храма, за которым начинались улицы Анекора, ведущие прямо к импозантным постройкам Ронхана.

В час Василиска, обозначенный медным ударом на башне, мэги добралась до садов и пошла к таверне, белевшей огромными статуями среди листвы гранатовых деревьев. По широкой аллее прогуливались богатые горожане или важные гости Ронхана: дамы в легких, украшенных жемчугом и искусным шитьем платьях, кавалеры в мундирах рохесского покроя или одеждах из модной ныне тафты, поглядывающие на Астру с откровенным интересом.

Дождавшись, пока постояльцев и посетителей в нижнем зале станет поменьше, мэги подошла к привратнику – молодому гному в бордовом камзоле, и, понизив голос, сказала:

– Меня интересует госпожа Верда Глейс. Вчера она заходила сюда. Я видела, и ты это видел.

Гном поднял к ней сизые глаза, разыгрывая недоумение и стиснув кулаки, будто ему вещали нечто страшное или крайне неприличное, слышать которое у бедняги не было сил.

– Не строй из себя глупыша, – продолжила Астра, – ты знаешь, о ком я говорю. Сам спешил ей дверь открыть, едва на полу не растянулся, в то время как я с почтеннейшей Изольдой стояла, обойденная вниманием.

– Виноват! Бессовестно виноват, госпожа! – выпалил гном, и лицо его приобрело свекольный оттенок.

– Помнишь, да? Кого мэги Верда искала в вашей таверне? Зачем она сюда приходила? Или, может, ты знаешь, где ее найти? – прищурившись, спросила Астра.

– Не помню, добрейшуя! Сувсем! Даже не смею такогу знать! – жалобно проговорил гном, коверкая слова на архаэсский манер.

– Смеешь, красавчик, – мэги Пэй, поймала редкие кучеряшки на его подбородке и слегка дернула. – Или хочешь, чтоб у тебя кривые рога выросли, как у козла старого, – пугая привратника, она шепнула простое заклинание иллюзии – гном тут же почувствовал, как волосы на его бедной голове зашевелились, уступая место странному затвердению.

– Не могу, госпожа! Меня убьют или с работы прогонят! – обреченно пропищал он. – Ну, кто вы ей будите? Скажите, кто?

– Видишь ли, мы с ней – мэги. Обе – славные мэги. Причем большие подруги. Дружим почти с грудного возраста. Ага, – Астра кисленько улыбнулась.

– А вы не врете? – с опаской пробормотал гном, прислушиваясь, как шевелятся волосы на макушке и приподнимается колпак.

– Мэги никогда не врут. Мир на нашей честности держится, – с достоинством произнесла госпожа Пэй, отпуская гномью бороду. – Конечно, Верда очень обрадуется встрече со мной. Ее такая радость хватит, что не знаю, вынесет ли ее нежное сердце! Ну?!

– Она… на третьем этаже поселилась. Шесть дверей от покоев магистра Изольды, – прошептал он, встав на цыпочки и преданно глядя в глаза самой честной мэги в мире.

– Здесь поселилась?! Удача какая! Благодарю! – сунув в оттопыренный карман привратника пять сальдов, Астра направилась к лестнице, вдруг повернулась и сказала: – И запомни, коротыш: всякий раз, когда я появляюсь не одна, встречай меня очень уважительно. Очень! Например, так: О, прекрасная принцесса Атрии! Славная победительница Аасфира и тварей Некрона! Понял?

– Слушаюсь, о, прекраснейшая!

– Будешь получать серебром. Хотя, не знаю, стоит ли платить за такую очевидную правду, – показав гному кончик языка и исполнившись самого благого настроения, госпожа Пэй поспешила на третий этаж.

Перед визитом к Верде она решила успокоить заждавшихся друзей. Поправляя прическу, остановилась возле зеркала под миртовыми венками, послала воздушный поцелуй Рае, и зашагала к покоям, которые снимала Изольда. Дверь оказалась заперта, и дочь Варольда трижды сильно прихлопнула по ней ладонью. Постучала снова, уже ногой. Скоро донесся хриплый голос Каррида:

– Слава Балду! Песнехарь, ты вспомнил обо мне!

Заскрипела задвижка. Анрасец, увидев на пороге вместо Леоса мэги Пэй, заметно растерялся. Стоял с минуту, обомлев, неловко заправляя расстегнутую до волосатого живота рубаху и поддергивая штаны.

– Ну как же… Сама Светлейшая явилась… – сбивчиво заговорил он. – А мы обыскались уже. Мы… Я так все ноги истоптал. Все здесь в округе. Даже под лавки в кабаке заглядывал. И с горя пьяным надрался. Светлейшая! – он вдруг просиял и хлопнул себя по ляжкам.

– Господин Балдаморд, а знаете, где я была? – Астра притворно закатила глаза. – Ни за что не догадаетесь. И знаете, какая радость у меня случилась?! – она шагнула в зал, оглядываясь по сторонам и раздумывая, говорить ли Рэббу, что Варольд Кроун жив или повременить – ведь Изольда наставала, что эту весть нужно держать в тайне даже для самых близких друзей. Через мгновенье Астра поняла, что не сможет так долго таить то, что волновало и наполняло ее существо огненной радостью. – Я была у своего отца! – воскликнула она.

– Ходила на кладбище? – осторожно спросил Каррид.

– Дурак! Он жив! Мой отец жив! Понял?! – она намотала на руку хвост волос анрасца, свисавший с плеча и добавила: – Жив он, хотя и очень пострадал. Как мы и думали, во всем виноват Канахор.

– Хвала Балду! Хвала! Вот вам важнейшее свидетельство милости Его! Я очень рад, госпожа! – искренне сказал Каррид. – И я тоже очень люблю магистра. Ведь он дал нам двадцать штаров чистым золотом! Добрейшей души человек!

– Только, волосатик, – Астра потянула за хвост его вольной прически. – Об этом никому. Никто не должен знать, что Варольд жив. Запомни это! Мы с Изольдой знаем. Вот тебе рассказала. Еще Леосу шепну. И все! Не болтать, особо пьяным языком в кабаках! Кстати, где Леос?

– Леос?

– Да, Леос. Такой обычный наш Леос. Ты же его ожидал, когда я постучала? – мэги Пэй указала на дверь.

– Знаешь, Светлейшая, тут беда небольшая приключилась. Он вышел и пока еще не успел назад прийти. Не получилось у него назад… Бедняга, в общем… Что-то у него с головой, – забубнил анрасец, отступая к столику, на котором была шкатулка и мелкие вещицы Изольды.

– И что у него с головой? Потерял ее, меня дожидаясь? Или напился до кровавых вессов в глазиках и в харчевне ее забыл? – Астра открыла серебряную коробочку магистра и, макнув палец в краску, подвела себе губы. – Ты еще скажи, что он потерял голову из-за какой-нибудь дрянской девицы. Тогда я ему точно устрою битву с Аасфиром.

– А… Светлейшая, пойдем поищем его? Тут внизу есть место, где льют очень славный эль. Божественный эль! Пропустим по кружечке. Так нам будет быстрее Леоса обнаружить, – весело предложил анрасец. На его лбу и поросших густыми волосами руках выступили блестящие капли. Ум его грелся и, казалось, закипал в поисках выхода из ужасно неприятной ситуации: Леос до сих пор не вернулся от этой холеной бледнотелой бестии, творящей над мужчинами самую опасную магию. Каррид не смел даже представить, что произойдет, если госпожа Пэй, при своем пылком нраве, узнает о ночных похождениях барда. – Идем, пожалуйста, по кружечке, – взмолился он. – Тебе нужно. Тебе лучше быть сегодня пьяной.

– Ну, пойдем, если думаешь его там искать, – согласилась Астра. Задержавшись перед зеркалом, она взяла заколку Изольды, сплетенную из нитей серебра, украшенную яркой каплей сапфира и укрепила ее в своих темных с рыжеватыми перьями волосах. – Как я выгляжу, господин Балдаморд? – поинтересовалась она, поворачиваясь перед зеркалом.

– Восхитительно! Разве может Светлейшая выглядеть иначе!

– Представляешь, один мерзавец сегодня сказал, что я в этом помятом платье похожа на шлюху. А я за это все его деньги по дороге разбросала. Дурак он, правда? – Астра поправила застежку на груди, еще раз повернулась, оглядывая свое отражение со спины.

– Наиподлейший негодяй! Хряк безглазый! Я бы разрубил его на куски и тоже разбросал по дороге собакам!

– Платье действительно не свежее – подарок дорогого Ренайта Трима. Смотрелось оно очень хорошо, но после Карбоса… У меня просто нет времени купить себе новое. И всяких таких штучек хочу, как у Изольды, – Астра с сожалением глянула на изящный костяной гребень магистра, на щеточки, коробочки, хрустальные пузырьки с краской для век и ресниц, разбросанные в милом беспорядке на столике. – Идем, выпьем по глоточку, у меня во рту сухо. Только сначала есть важное дело.

Выйдя в коридор, мэги Пэй свернула не к лестнице, а в другую сторону, и анрасец не на шутку разволновался. А когда она остановилась напротив двери, за которой провел ночь Леос, и дернула ручку – бронзовую голову пантеры, Каррида охватила паника. Он, пораженный вдруг страшной догадкой, вымолвил:

– Светлейшая! Неужели ты все знаешь?!

– Что «все»? – Астра убедилась, что дверь закрыта не на замок, а на задвижку изнутри. – Про то, чем занималась здесь ночью эта сучка?

– О-о! – Рэбб застыл с открытым ртом. Татуированный дракон на его щеке жалобно съежился.

– Знаю, конечно. Или я тебе не мэги? – она еще раз настойчиво дернула бронзовую голову зверя и решила, что сможет открыть дверь и без помощи госпожи Глейс: так, как когда-то вскрывала хитрый запор у входа в подземелье Керлока.

– Умоляю! Ты его хоть пощади! Он голову потерял! Лишился головы он! – вступился за друга анрасец. – Колдовство все это! Верь мне, божественная!

– О чем ты, волосатик? – чувствуя, что задвижка поддается ее воле, Астра довольно скруглила губы. Металлический стержень заскрипел, двинулся и сорвался с лязгом. Дверь распахнулась.

– Хорошо ты устроилась, стерва! – заметила дочь Варольда, входя в зал и оглядывая богатое убранство. Шелковые гобелены на стенах с изображениями сцен из «Садов Раи» действительно были прекрасны. В углах стояли мраморные статуи богов. Зеркала отражали их розовые тела и цветные рельефы стен. Не было в зале только хозяйки.

– Где ты, белая паучица?! – крикнула Астра, увидев на столе обсидиановую плиту с пирамидами, назначение которой она отлично знала.

Занавес над входом в спальню дрогнул, и оттуда появилась госпожа Глейс, изумленная и чуть напуганная, накидывая на голые плечи синюю тунику.

– Пожаловала, мэги Пэй, – сказала она, обретая обычную уверенность. – Не думала, что тебя это так тронет. Тем более, что ты такая расторопная, – она смахнула с лица волосы и неожиданно предложила: – А давай все миром решим? Не хочу я с тобой ссориться. Не хочу, ведь ты – дочь Варольда.

– Уже знаешь? Тем проще – избавит меня от лишних объяснений, – Астра вскинула руку и ослепительный фаерболл ударил в книгу на высоком табурете. Древние заклятия зашипели в жарком пламени, в нем же мгновенно скорчились тонкие листы пергамента.

– Ты с ума сошла! Это же «Тайный Путь Некро»! Я заплатила за нее шесть штаров! – она подбежала, ударяя по пламени скомканным хитоном и стараясь спасти листы дорогого фолианта.

– В том-то и дело, что «Путь Некро»! Дрянь! – Астра оттолкнула ее в сторону, и ринулась к столу, сбивая на ковер склянки с жидкостями. – Кого ты вызывала этой ночью?! Вчера?! Еще раньше?! Кого?! – она резко повернулась, готовая метнуть новый фаерболл, но тут дочь Варольда побледнела, и заклятие застряло во рту – она увидела Леоса, стоявшего в нижней рубашке с костяным ужасом на лице.

– Астра, прости… – слабо пробормотал он в наступившей тишине. – Прости и меня, и ее! Шет мне разум замутнил! Это все от волнения… Тебя слишком долго не было…

– Пес свинячий! – на щеках мэги Пэй, задранном подбородке проступили красные пятна. Она коротко глянула на затаившегося Каррида Рэбба и теперь поняла, что имел в виду анрасец, говоря о безголовости друга и якобы постигшей его беде. Обида, что чужая мэги – эта надменная коварная паучица – так легко увлекла Леоса, который еще вчера клялся ей, Астре Пэй, в любви, упала откуда-то сверху, как поток ледяной воды. На глазах выступили слезы, и потекли по красным щекам. «Ну и плевать! – сказала она себе. – На всех них! Я пришла сюда не за этим!». Астра резко повернулась и пустила рвавшийся с рук фаерболл в пол, где стояли свечи, и темнели ритуальные знаки. Огонь смел безобразные восковые огарки и набросился на полки с книгами.

– Ты сумасшедшая! Истеричка! – Верда уже вышла из оцепенения и, сложив тесно ладони, выдохнула заклятие – на гудящее пламя брызнули потоки воды.

– Ты вызывала дух моего отца! Я за этим пришла! – Астра схватила со стола «камень душ» и со всей силы обрушила на пол. – Ты мучила человека, который приютил тебя! Дал все, словно дочери! Больше этого ты не сделаешь никогда! Иначе я убью тебя и буду из ночи в ночь таскать душу твою!

– Только и всего? – Верда даже рассмеялась, смирившись с бедствием, случившимся в ее покоях, и утратой дорогих вещей. – Я думала, ты пришла делить нашего милого барда. Пожалуйста, успокойся, госпожа Пэй. Не надо так драматизировать. Не знаю, откуда ты узнала, что я вызывала дух старичка, но ты ошибаешься – я его ничем не мучила. Мне нужна только малость. Узнать кое-что. Чтобы он, увы, мертвый, помог нам живым.

– Только штука в том, что Варольд жив, – сказал до сих пор молчавший Каррид Рэбб. – Чудесным образом жив!

– Святой Балдаморд! – Астра повернулась, снова вспыхнув в лице. – Я же просила!

– Наш добрый магистр жив?! – изумился Леос, обрадованный неожиданной вестью и возможностью перевести ужасный разговор на другую тему. – Балд всемогущий! Так получается, мы могли вчера повредить ему этой штукой, – он осторожно пнул осколок «камня душ».

– Не говорите глупости, Варольд сгорел в салоне ночью, когда убили Луацина, – сказала Верда, но тут же у нее возникли сомнения: ведь, если было так, то чего бы мэги Пэй устраивала столь шумный скандал. А если он жив, то это вполне объясняет, почему при всех стараньях не удавалось вызвать дух магистра. И еще… она, Верда, действительно могла убить его своим опасным ритуалом. – Госпожа Пэй, жив Варольд или мертв, я обещаю больше никогда не беспокоить его душу. Хотя магистр мне очень нужен. Очень! Иначе я бы не затеяла. Я лишь надеюсь, что могу теперь обсудить некоторые важные вопросы с вами…

– Что еще, госпожа Глейс? – Астра подняла бровь, гневно глядя на Верду. – Как делить «нашего милого барда»? Он не земельный участок, чтобы его делить. Я с радостью уступаю. Забирайте целиком. Вместе с китарой, – она топнула сердито ногой и, поджав губы, отвернулась.

– Ой, как великодушно! – мэги Глейс присела в реверансе.

– Счастья вам! – Астра тоже ответила реверансом и направилась к выходу. – И хорошо запомните все, что я сказала!

– Моя принцесса! – крикнул Леос, рванувшись к ней, но мэги Пэй выскочила из зала и побежала по коридору, смахивая навернувшиеся на глаза слезы.

Каррид Рэбб нагнал ее внизу на выходе из таверны.

– Светлейшая! – он схватил ее за рукав.

Гном-привратник, стоявший на проходе вытянулся отчего-то и заорал:

– О, славная победительница Аасфира и тварей Некрона!

– Светлейшая! Да не расстраивайся ты, а? – анрасец сдавил ее горячую ладонь. – Пойдем по глоточку. Пожалуйста.

– Пойдем волосатик, – согласилась Астра, оглянувшись на огромные двери с рельефами богов и стоявшего в полной растерянности привратника. – Только не в этой таверне. Подальше, подальше отсюда!

Они молча двинулись вниз к ристалищу Хлема. Правее знаменитой арены солнечными бликами плескалась Росна, и радостно шумела Варгиева площадь.

* * *

Иальс – скверный город. Здесь грязно и душно от множества людей, которые почти везде. Этот город похож на бесконечный рынок, где все что-то делят, продают, покупают или воруют; где толпа так велика, что похожа на кричащее разноцветное море с островками храмов, дворцов и холодных цитаделей всевозможных орденов. Здесь нет ни порядка, ни закона; и заповеди богов, хранящиеся у жрецов на каменных скрижалях, чеканенные на бронзе, золоте, забыты, как бесполезная рухлядь. Все же этот город чем-то магнетически привлекает. Человек, однажды побывавший здесь, возвращается вновь и вновь, придумывая какой-нибудь нелепый предлог, обманывая себя незначительной, глупой причиной.

Брис, снял ленту с головы, встряхнул распущенными волосами, отгоняя мысли, нахлынувшие на него с минуты, как он ступил на беспокойную пристань Иальса. На башенных часах стрелка подползала к цветку, и было бы пора подумать о скромном, недорогом обеде. Хотя в кошельках франкийца звенело более тридцати штаров – часть сокровищ Абопова храма, брошенных Давпером и разделенных потом между госпожой Пэй, им самим и командой Греда Фарома – он собирался потратить эти немалые деньги с толком. Единственная вещь, которую он хотел бы купить немедленно, о которой часто вспоминал в плаванье – это меч Синий Зигзаг, выкованный из звездного железа, покрытый анрасскими рунами и заклятиями огромной силы. У рейнджера до сих пор стояли перед глазами быстрое движение лезвия, голубая искра и рассеченный надвое толстый металлический стержень. Человек, посвятивший себя боевому ремеслу, выбирает такое оружие только раз, а потом он и меч становятся едины и служат друг другу всю жизнь или очень-очень долго. Такой союз бывает более прочным и верным, чем союз между мужчиной и женщиной, и даже после смерти имя владельца, его слава и опыт передается мечу, словно клеймо мастера.

«Если только не поздно, куплю его, – решил Брис. – Двадцать пять штаров – целое состояние. Цена лачуги в не слишком важном районе. Мора зубатая с ними». Еще он подумал, что эта безумно дорогая вещь будет напоминать ему о мэги Пэй, о днях волнующих, странных и приятных, которые теперь вряд ли повторятся. Он поморщился, потер небритую щеку, взвалил тяжелую сумку на плечо и пошел к храму Герма, огибая суматошный Варгиев рынок.

Миновав портал величественного храма, возле которого жрецы в длинных серебристых одеждах вещали что-то для паломников на ступенях, Голаф прошел дальше за миндалевый сад и свернул к храмовой пристройке с белым альбатросом над дверью. Толкнув створку, украшенную резьбой, прошел мимо рослых храмовых стражей. В зале, разделенном дубовыми колоннами, посетителей было не много – все же цены в Гермовой лавке казались не самыми щадящими, и не каждый горожанин знал толк в вещах, наделенных магией и особыми свойствами.

Остановившись у прилавка, где он разглядывал оружие прошлый раз, франкиец помедлил, ожидая пока расторопный мальчишка завернет в шелк покупку статной пожилой дамы, потом сказал:

– Эй, парень, тебя, кажется, Фетри зовут?

Тот кивнул, уронив на лоб прядь русых волос, с непониманием глядя на незнакомца в выцветшем плаще и грязных сапогах.

– Понимаешь, Фетри, меч тут у вас был. С месяца полтора назад. Такой, с узким клинком голубого цвета. Ты им еще железную болванку рубил.

– Господин Цаонс, – позвал парнишка хозяина. – Вот посетитель интересуется.

– Господин Цаонс, – Голаф кивнул головой навстречу владельцу лавки. – Помню, у вас меч знатный был. С анрасскими рунами и лезвием, голубым, вроде… Вроде зимнего неба. Теперь я его чего-то не вижу, – он обвел взглядом застекленный прилавок и стену, увешанную кинжалами, стилетами разной формы, короткими и длинными мечами.

– Вы никак про Синий Зигзаг говорите. Его кое-кто в подарок королю Луацину отложили. Только в тот же день убили старика, – лавочник вытер руки о фартук и повернулся к стеллажу. – Дорогой тот меч. Вот сюда посмотрите: есть неплохие клинки из Кардора и Нолда, прочные, высочайшей закалки. И наши иальсские не хуже. От восьмисот сальдов до двух штаров. Есть с рунами скольжения за три штара. И получше кое-что имеется от известных мастеров. Вы, я вижу, опытный воин – вам не просто красивую железяку надо. Так?

– Мне нужен Синий Зигзаг. Это мой меч, – твердо сказал Голаф.

– Что значит ваш? – хозяин скрестил руки на груди и недобро нахмурился, поглядывая то на франкийца, то на двух мужчин, с важным видом перебиравших магические свитки за столом.

– Как бы вам яснее сказать… Бывает, смотришь на оружие, а в душе глухо и пусто. Но редко случается, когда сердце вздрагивает, и рука сама тянется, – рейнджер помрачнел и почесал подбородок. – Поэтому я говорю, что Синий Зигзаг – меч для меня. Уж я в этом кое-что смыслю.

– Вон оно что. Действительно смыслите. Синий Зигзаг стоит двадцать пять штаров, – Цаонс кивнул помощнику, указывая на дверь, ведущую в кладовую. Парнишка нырнул туда, было слышно, как он то грохочет коробками, то звенит железом.

– Вы прошлый раз отдавали его за двадцать четыре. Я обещал вернуться, как деньги будут, – Голаф Брис наклонился, расстегивая замки на толстой дорожной суме, и поставил на прилавок два огромных кошеля.

– Герм Всевластный, вы что, действительно готовы купить его?! – изумился лавочник, глядя, как перед ним появляются золотые пластины с либийскими знаками.

Фетри, выскользнувший из кладовки, украдкой подмигнул франкийцу и поставил перед ним длинный футляр. Поддев серебряные защелки, осторожно открыл его, демонстрируя меч, лежащий на замшевом ложе. Прочный и тонкий клинок сверкнул, словно яркая молния. На нем обозначились мудреные анрасские знаки. Берилл на конце рукояти мигнул глазом северного бога.

– Действительно готов, – с задержкой отозвался Голаф, трогая льдисто-голубое лезвие – на пальце выступила кровь. – Действительно… Беру. Двадцать четыре? – переспросил он.

– Шет, а! – рассмеялся лавочник, оглянувшись на храмового стража и жрицу, тоже заинтересовавшихся происходящей сделкой. – Ну, либийским золотом, можно и двадцать четыре. Идет, – он принялся отсчитывать золотые пластины и кругляши, высыпавшиеся из кошельков.

– Может, еще чего приглядите? – подсуетился Фетри. – К такому мечу броня добротная имеется. Легкая. Из кожи синего василиска.

– Не, парень, – рейнджер мотнул головой, следя за счетом торговца. – Я деньги никогда зря не трачу. Уж знаю, как они зарабатываются, и всякий раз думаю, прежде чем отдать лишний сальд. А броня у меня есть. Вернее, будет, если сильно потребуется, – он вспомнил о лоскуте кожи Аасфира, лежащем в сумке, и подумал, что не плохо бы его оценить именно в этой лавке.

– Может что-нибудь для девушки? Для невесты что-нибудь подберите, – не унимался помощник торговца. – Кажется, вы с ней прошлый раз заглядывали. Точно! Она в магии очень разборчива! Смотрела палочки иллюзий и спрашивала наши кристаллы.

– Угомонись ты, – оборвал его Голаф. Слова парня, вернули мысли к Астре, и он повернулся к простенку, перед которым когда-то стояла мэги Пэй, восторгаясь разными вещицами и волшебной одеждой. Рассматривал изящные жезлы, покрытые серебряной вязью, с головками из хрусталя, обсидиана или зеленоватого нефрита. Взглянул на лоток занятый невероятным разнообразием амулетов и сверкающих украшений. Снова вернулся к одеждам, привлекавших множеством цветов и качеством отделки.

– Двадцать четыре, – закончил счет Цаонс, положив широкую ладонь на горку монет.

– А сколько стоит та накидка? – Голаф указал на висевшее во втором ряду одеяние, блестящее розовыми звездами и отороченное голубоватым мехом.

– Это Плащ Обольщения, господин. Такому будет рада даже королева, – важно понизив голос, сообщил хозяин лавки. – Вещь магическая. Изнутри подшита мехом ларсы. В ней не жарко на самом беспощадном солнцепеке и не холодно в лютую стужу – проверенно в снежных горах Архаэса.

– Так сколько? – переспросил Брис, вспоминая, как смотрела на чудное одеяние госпожа Пэй, как вспыхнули золотистые искры в ее глазах и мило, сладко порозовели щеки.

– Восемь штаров. Семь с половиной. Исключительно для вас, – с уважением добавил хозяин лавки.

– Пожалуй, я возьму, – франкиец выложил оставшиеся либийские пластины, развязал кошелек на поясе и отсчитал двенадцать серебряных монет. – И еще, господин Цаонс, – пока Фетри снимал Плащ Обольщения и заворачивал его в льняной отрез, Брис полез в сумку и вытащил сверток кожи Аасфира, блестящий черными с лиловым оттенком чешуйками. – Если не сложно, оцените вот это.

– О-го-го! – изумился хозяин, наполовину разложив по прилавку огромный лоскут, скрипящий в руках и источающий неведомый запах.

– Невероятно! – воскликнул один из мужчин, до сих пор возившийся со свитками. – Это шкурка нага. Только очень большого. Гигантского!

– Наги не бывают таких размеров, господин Болират! – с возбуждением не согласился торговец. – Готов поспорить, что с нагом здесь ничего общего! Ведь, как я понимаю, это лишь отрез от куска более огромного? – он вопросительно взглянул на Голафа – тот холодно улыбнулся.

– Клянусь, это чудовище было размером с южного слона! Позволите? – Фетри вытащил нож, приноравливаясь проверить на прочность чудную кожу.

– Попробуй, – согласился рейнджер. – Я два дня возился, чтобы его вырезать.

Помощник торговца налег на нож, оттягивая край лоскута. Сопел, пыжился прежде чем сделать маленький надрез. Вокруг него уже собрались все посетители лавки. В зале повис негромкий ропот.

– Невероятно, господин! – заключил Фетри. – Такая тонкая и такая прочная! Просто не верится! Из нее получится завидная броня. И не одна! Получше, чем из любого василиска!

– Что это было за чудовище? Прошу, утешьте любопытство, – Болират тронул рейнджера за локоть, покрывшись потом и с восхищением глядя, как блестят синевато-черные чешуйки.

– Не знаю, милейшие, – Брис принялся скручивать кожу, чтобы убрать в сумку. – Вроде змей какой-то. Про Аасфира слышали?

– Сын Абопа? Есть такое чудовище в море. Но это уж слишком – убить его невозможно. Да и кто покусится на бога? – Болират недоверчиво покачал головой.

– Пять штаров плачу! – хозяин лавки опустил широкую ладонь на кожаный сверток.

– Нет. Мне это еще нужно, – отверг франкиец.

– Семь! – предложил Цаонс, глаза его пожелтели и засветились.

– Сожалею, но не продается. Хотя я поговорю с людьми, которые, возможно, согласятся уступить свою часть, – сложив Плащ Обольщения и кожу в сумку, рейнджер взял с прилавка Синий Зигзаг и направился к выходу.

– Заходите к нам еще! Обязательно заходите! – крикнул ему вслед восхищенный торговец.

Спускаясь к берегу Росны, Голаф подсчитал, что у него осталось около четырехсот сальдов. Этого вполне бы хватило, чтобы снять комнатку в «Волшебном парусе» и жить там дней десять, позволяя себе несколько кружек эля вечерами. За это время он, конечно, найдет работу и что-нибудь узнает о госпоже Пэй.

Брис перешел реку по мосту, поглядывая на красные стены ристалища Хлема и толпу, гудевшую вокруг арки входа. Наверное, на знаменитой арене готовилось какое-то азартное действо: битва анфирийских мечников с гномами, травля зверей или состязания рыцарей Ордена. Рейнджер не любил это место, хотя сам дважды участвовал в публичных поединках, поднимая рваными сапогами пыль и брызгая кровью, когда не было возможности заработать другим способом.

Ближе к Варгиевой площади ноздри франкийца защекотал запах жареного мяса. Он вспомнил, что не ел с утра – спеша на берег, отказался разделить завтрак с командой Фарома. Теперь голод дал о себе знать крепче, до спазмов в животе. Не долго размышляя, Брис свернул под полосатый навес, устроенный рядом с харчевней и, взяв лепешку с баклажанами и сочащейся жиром козлятиной, пристроился за кривоногим столом. Через минуту подавальщица принесла запотевшую кружку эля. Франкиец ел неторопливо, тщательно разжевывая жесткое мясо, запивая солоноватый вкус крупными глотками из кружки. Рядом шмякал массивными челюстями какой-то хмурый дед. Трое мастеровых в длинных серых фартуках ломали грязными пальцами печеную треску и говорили что-то о низком спросе на глиняную посуду и о потерявших совесть аютанских торговцах. Голаф же погрузился в другие мысли: он думал, что может быть больше не стоит испытывать ноги бессмысленными скитаниями, а сердце чувствами по мэги Пэй; что может быть пора вернуться в родной Вильс и, исполняя договор отца, заключенный с семейством Трум, жениться на госпоже Илесе. Хотя до этого крайнего и вопреки всему неизбежного шага у него в запасе было еще много времени – почти год – он подумал, что его былая свобода уже ничего не стоит, ведь все отпущенное время он потратит так бездарно и бесполезно.

Когда франкиец почти закончил с горьковатым элем, он увидел среди множества прохожих девушку с длинными темными волосами, и сердце задрожало – она, удаляясь к Варгиеву рынку, была слишком похожа на Астру Пэй. Схватив сумку и футляр с мечом, он поспешил следом. Нагнал ее на спуске к воротам и взял за руку.

– Извиняюсь, – хрипло проговорил он. – Я вас с кем-то перепутал.

Карими с крапинкой глазами она смотрела на франкийца, удивленно, с любопытством, будто стараясь понять, как в чертах его лица, примятого, заросшего короткой светлой щетиной, может уживаться разом благородство бездомного принца и тень души разбойника.

– Ильва, – сказала она, назвав свое имя.

– Голаф из семейства Брисов. Опустившийся бродяга, как многие могут подумать, – он не спешил отпустить ее руку. – Госпожа, а вы случаем не мэги?

Вместо ответа она рассмеялась, прижав ладонь к губам.

Дальше они пошли вместе.

* * *

Пуская коня легкой рысью от склепа Вюрогов, Лаоренс размышлял, какую отплату устроить дерзкой мэги. Мараться самому особо не хотелось, тем более перед скорыми выборами в Белую Палату муниципалитета. Можно было нанять парней из шайки Крюнаса: они бы выследили ее днем или ночью и приволокли в его имение на Эверисе, где девочка исчезла бы навсегда. Он бы убил ее не сразу – дал бы себе насладиться этапами мести, которую она заслужила. Погнал бы кнутом по опасным лабиринтам подвала, а потом, когда одежда и кожа ее обратятся в красные лохмотья, бросил бы в бассейн к маленьким, но очень жадным до кровавого мяса рыбкам. А может, даже не стал убивать ее: оставил бы себе, отчистив от скверны магии старым и верным способом, как это делали зачинатели его благочестивого Ордена с ведьмами.

Однако сначала нужно было разобраться, откуда взялась полоумная мэги, явившаяся в Иальс будто черный знак беды, и со времени поджогов портовых складов успевшая прославиться, как триста лет назад одна змея, величавшая себя принцессой Атрии. Еще было непонятным, какое отношение Астра может иметь к магистру Изольде. Вряд ли они были подругами – иначе Лаоренс знал бы об этом, часто заезжая в Олмию. И какая странная затея затянула двух мэги ближе к кладбищу и захолустью, населенному гномьим отребьем. В том, что Изольда прячется где-то здесь, паладин уже не сомневался, ведь не мог же вчерашний низкорослый уродец без причин назвать имя олмийки и настаивать на сказанном даже перед страхом жестокой расправы. Она была где-то здесь, и Лаоренс Нером утвердился, что скоро найдет ее.

Выехав с кладбища, он направил коня к амбарам, по пути вспоминая, как на шумном балу в Лузине, сумел увлечь неприступную госпожу Изольду в королевский сад. Как она вырывалась из его объятий, а потом задыхалась в них, кусая его шею и вонзая в спину длинные ногти. Тогда, конечно, он был изрядно пьян, испробовав с Марусом Цимом много старых вин. Да… Но ведь и потом было чего вспомнить.

– Эй! – Лаоренс остановился перед воротами на амбарный двор и спросил у работников в белых от муки одеждах. – Не видели возле тех домов или где поблизости высокой красивой дамы с рыжими волосами?

– Не, господин, – мотнул головой один из них.

– Мы только работу свою видим. Много ее этим сезоном, – отозвался второй с широкой, похожей на лопату бородой.

– Я ведь заплачу, если поможете найти, – паладин Нером откинул плащ и тряхнул кошельком.

– Извиняйте, господин, но не видели, – бородатый работник развел руками. – Чего нам врать? У нас здесь женщин красивых не бывает.

– А вот горбатую с одним глазом можем найти без труда. Вам надобно? – рассмеялся их, до сих пор молчавший, приятель.

Понимая бесполезность разговора, Лаоренс погнал коня к улочкам, изгибавшимся вверх от ручья. Слева в мутной широкой луже били крыльями, гоготали гуси, справа за проваленным мостиком скрипела колесами мельница, сбрасывая шумный поток воды на камни. Паладин проехал до садов, льнувших к домам с округлыми деревянными стенами, огляделся, и тут ему в голову пришла мысль, что надо искать не Изольду, а вчерашнего отвратительного гнома с заросшим лицом и скрипящим, как та водяная мельница голосом. Нужно было лишь вспомнить его имя. Мирин… Филин… – перебирал он в уме, стараясь точнее воскресить в уме все, что говорила мэги Пэй. – Фирит! – осенило его.

– Гэй! – крикнул паладин, направляя жеребца к девчонке, возившейся в грязи возле гусей.

– Маленькая волшебница, – он наклонился над ней, говоря тише и любезнее, – не подскажешь, где найти моего старого друга Фирита?

– Фирит и мой друг, господин, – она зачаровано смотрела то на важного паладина, то на его черного огромного коня, прядущего ушами от назойливых мух. – Ушел он, правда. С сумкой к воротам.

– Как жаль, – Лаоренс повернулся в сторону городских ворот, скрытых амбарами и острыми крышами ветхих казарм; на его блестящем, гладко бритом лице отразилось неподдельное сожаление. – А в его доме кто-нибудь сейчас есть?

– Один больной там. Все лежит, лежит. Старая Вехра его лечила. Я ему зелья жрицы носила, а он никак, – спрятав за спину хворостину, она приблизилась к Нерому и доверительно сообщила. – Умрет наверно. А говорят, в прошлом знатный маг был.

– Да, вот так был маг, а потом – прах, – Лаоренс прищурился, чувствуя, что история с исчезнувшей Изольдой принимает неожиданный и любопытный оборот. – А еще там кто-нибудь есть?

– Две женщины не наших. Наверное, теперь они старика лечат. Вчера пришли. Очень знатные с виду. Такие прям, – она нахмурилась, подбоченилась изо всех сил изображая горделивую и важную госпожу.

– Дом покажешь? – паладин полез за монеткой, в пальцах его сверкнул толстый бронзовый кругляш.

– Вот дом. Вот! – девчонка, махнув хлыстом, указала на седьмую хижину справа.

– Хорошая, – Лаоренс погладил невольную предательницу по голове и, уронив на землю монету, тронул скакуна.

Спешившись возле низкой каменной ограды, он оглядел гномье жилище с плоской крышей, покрытой дерном и высохшим мхом; посмотрел на фигурки архаэсских божков, вырезанные над окнами, потом отряхнул камзол и шагнул к двери.

Изольда случайно увидела за мутным стеклом фигуру нежданного гостя. Приглядевшись, она узнала Лаоренса Нерома. И когда паладин уверенно направился к двери, магистр поняла: сейчас случится что-то очень неприятное. Ее охватил страх – страх, что это человек, бывший, несомненно, в сговоре с Канахором при убийстве короля Луацина, увидит Варольда живого, и тогда ей и Кроуну грозит неминуемая беда. В тоже время магистр Пламенных Чаш шевельнулся в постели, повернулся к окну и позвал ее.

– Пожалуйста тише, Варольд. Молчи, что бы не случилось! – госпожа Рут, метнулась к двери, опережая на один миг бесцеремонного господина Нерома. Выскочила и стала перед ним, заслоняя спиной вход в жилище Фирита.

Они смотрели друг на друга молча несколько долгих как боль мгновений.

– Приветствую… непокорная сердцеедка, – тихо проговорил паладин. – Вот я тебя и нашел, – он усмехнулся от приятного звучания последних слов.

– Не нужно было искать. Я здесь не для тебя, – Изольда сделала шаг навстречу, оттесняя его от порога.

– Ты совсем не рада мне? – взирая на мэги сверху, Лаоренс склонил на бок голову и, не дождавшись ответа, продолжил. – Теперь я настроен решительно. Куда более чем прежде. Неудачное место, правда, – он окинул взглядом край гномьих поселений. – Поедем ко мне. Прямо сейчас.

– Нет. Уж к тебе я точно не поеду! – Изольда приблизилась еще, заставляя его отступить к горке камней. – Я прошу, чтобы ты забыл обо мне. Очень прошу!

– Пожалуй, это единственная невозможная для меня вещь. Я пришел, мэги, чтобы предложить тебе часть своего сердца. Глупо, правда? Но от такого не отказываются. Ты не посмеешь, – он дотронулся до ее гладкой щеки, но магистр раздраженно оттолкнула руку.

– Зря ты так. Позже, если все будет хорошо, ты станешь моей женой, – продолжил он севшим голосом.

– Надо же, какая милость! Ты забыл, что я – мэги. Я свободна и буду всегда свободна. Пока моя душа сама не захочет плена, – сердито отозвалась Изольда.

– Хочешь, я назову причины, почему тебе лучше быть со мной? И почему лучше самой стремиться к этому, – паладин оперся на ветку с маленькими желтыми яблоками, и та заскрипела под его тяжестью. – В Олмии теперь очень неспокойно. Твоего покровителя – Луацина больше нет, а у гилена Маруса ты в немилости. Он и прежде не выносил твою непомерную вольность. А теперь… – Лаоренс, сжал в кулаке яблоко, висевшее на нижней ветке – оно брызнуло соком.

– При чем здесь Марус? Есть еще принц Ирвид – он прямой наследник престола!

– Вижу, ты даже не следишь за последними событиями в королевстве. Чем же занята эта прекрасная и вроде бы неглупая головка, – Лаоренс придвинулся ближе, заглядывая в синие, тревожные, как море перед бурей, глаза. – Ирвид бежал во Франкию – собирает где-то в Вильсе армию своих сторонников и всяких сочувствующих. И может быть грядет большая война. Только вряд ли: Марус Цим быстро разберется со смутой в Олмии и найдет способ утихомирить принца. Как в добром рыцарском турнире я ставлю на него. Ведь он же мой друг. Теперь ты понимаешь, мэги, что тебе лучше быть со мной.

– Уходи отсюда, Лаоренс. Если угодно, позже мы встретимся и поговорим о турнирах и играх вокруг олмийского трона, – неожиданные и мрачные события в Лузине слишком взволновали Изольду. Если все было именно так, как говорил паладин, то ее положение при королевском дворе действительно могло стать горестным, но в этот момент еще больше ее беспокоило неуместное присутствие господина Нерома и Варольд, который – она чувствовала – умудрился встать с постели и подойти к окну.

– Уходи, Лаоренс! Давай поговорим завтра! – взмолилась олмийка.

– Сегодня, мэги. У меня есть много вопросов. Например, что ты делаешь в нечистом гномьем доме?

– Это не твое дело, – резко сказала она.

– Мое. Все что связано с тобой – мое дело. Кого ты прячешь здесь? – заметив смутное движение за окном, он вытащил неторопливо кинжал и шагнул к порогу.

– Лаоренс! Ты не войдешь сюда! – преграждая дорогу, Изольда стала в проеме двери и развела руки.

– В сторону, – паладин грубо оттолкнул ее и, согнувшись из-за своего немалого роста, ворвался в дом.

Варольда, худого, поседевшего еще больше, опиравшегося дрожащими руками на подоконник, он узнал сразу, может потому, что в самых тайных глубинах сознания был готов увидеть именно его – человека, который почему-то не сгорел вопреки заверениям Канахора Хаерима, человека, которого он больше всего боялся видеть рядом с Изольдой.

– Вот как, Луацин без головы, а его убийцу пригрела моя милая мэги, – он замер, глядя черными блестящими глазами, на теряющего силы старика.

Изольда проскользнула между Лаоренсом и столом, роняя на пол миску с лекарством. Стала, загораживая собой Варольда, и вытянула руки, произнося заклятие:

– Мэйро-бод-фрайзинг-спелл! – бросила магистр, но тут же почувствовала, как поток эфира распался на отдельные нити и растаял в пустоте. На паладине были амулеты. Четыре – всех верховных стихий. Изольда уже ощущала их огромную силу, плотно опекавшую владельца.

– Нападение на члена Белой Палаты, мэги, – тяжело проговорил Лаоренс, делая еще шаг. – Вдобавок укрытие преступника.

– Только защита! – крикнула магистр Рут и, вложив всю силу, повторила заклятие фрезбод.

Ледяная волна окатила паладина, пронзая тело до позвоночника. Он замер, открыв рот и выставив руку с кинжалом, едва не коснувшимся подбородка Изольды.

– Архор всем судья! – прошептала она и толкнула Нерома.

Он упал навзничь, с грохотом, потрясшим жилище, выставив вверх окоченевшую руку с клинком. Его губы еще шевелились, в беспомощной попытке сказать что-то страшное. Варольд, теряя силы, стал сползать на пол.

Мэги Рут выскочила на улицу и побежала к девчонке, заглядывавшей утром с кувшином молока.

– Далия! – позвала она ее, пугая взмахами руки гусей. – Далия!

Когда девочка подбежала, Изольда быстро сорвала с себя украшения: серьги с крупными сапфирами, три кольца и колье, сверкающее мергийскими камнями. Оставила на себе лишь бирюзовые бусы, подаренные когда-то Кроуном.

– Слушай меня внимательно! – магистр вложила в ее ладонь тяжелые драгоценности. – Все это передашь Фириту. Дождись его там, на углу. Скажи, пусть домой не возвращается! Ни за что не возвращается – продаст эти украшения и подыщет себе другое место! Еще увидишь девушку, что была со мной, – Астра ее имя, – скажи, пусть уходит отсюда. Сразу уходит! И не пытается искать меня. Нет, нет! О, Рена, помоги мне! – Изольда подняла глаза к небу, молясь или с жаром размышляя о чем-то. – Скажи, что я ее сама найду. Обязательно найду! Все!

Перепрыгнув через ручей, Изольда бросилась к воротам амбарного двора – там, если повезет, можно было нанять повозку. Магистр понимала, что не пройдет и часа, как Лаоренс придет в себя. За это время нужно взять Варольда и уехать отсюда как можно дальше. На другой край города. Если получится, то можно было попытаться забрать свои вещи в «Залах Эдоса», ведь у нее совсем не осталось с собой денег, а некоторые из вещей, брошенных в таверне, можно продать, и хоть на первое время обеспечить себе и Варольду убежище. Еще госпожа Рут подумала, что Иальс и Олмия, и города Кардора, и, пожалуй, весь остальной мир отныне перестали быть спокойным местом для нее и ее возлюбленного – вернувшегося из мертвых магистра Пламенных Чаш.

Глава шестая Плащ обольщения

За те несколько дней, которые Астра не виделась с отцом, Варольд быстро пошел на поправку. Это было похоже на чудо, сотворенное добрыми богами и, конечно, мастерством Изольды. Безобразные сухие наросты, покрывавшие его тело, совсем отвалились, уступая место упругой розоватой коже. В серых с мечтательной голубизной глазах засиял теплый и добрый огонь, морщины на лице разгладились – теперь он выглядел моложе, много моложе, чем два месяца назад, в день, когда Астра Пэй познакомилась с магистром Варольдом Кроуном. Его уже никак нельзя было назвать стариком – скорее мужчиной средних лет, поправлявшимся после тяжелой болезни. Будто взамен этому божественному волшебству крошечные морщинки и усталость появились на лице Изольды Рут.

– О, боги! Ты отдаешь ему свою молодость! – сказала Астра, обняв наставницу и чуть не расплакавшись от нахлынувших чувств. – Отдаешь, самое дорогое! Я люблю тебя, мэги Рут!

– А я люблю тебя. И его. Очень. Делаю все, что могу, все, что должна сделать, – она закрыла дверь на террасу, чтобы их не слышал Кроун, занятый опытом со свечами. – Пройдет месяц-другой, и он станет прежним Варольдом, которого ты еще не знаешь. Иногда я думаю, что столько ждала, хранила свою молодость и силы лишь для того, чтобы отдать ему. Наверное, так было угодно Рене, перед ликом которой я плакала, обвиняя ее в жестокой несправедливости.

– Я бы так не смогла. Отдавать по частице себя… Наверно, нет, – растерянно и с сожалением призналась мэги Пэй. – Разве что своему ребенку, – она положила руку на живот, будто стараясь услышать первое шевеление, случиться которому было еще слишком рано. – Ты не говорила отцу?

– Разумеется, нет. Сообщить ему такое только твое право.

– Не говори пока. Я боюсь. Я не знаю еще, кто внутри меня. Вдруг он родится амфитритом?! Ведь сколько вокруг таких безумных историй! Особенно среди мергийцев, – вздохнув, Астра опустила голову, черные с рыжеватыми прядями волосы упали на лицо.

– Историй много, – согласилась Изольда. – Ведь у амфитрит есть особенность: они не могут забеременеть от своих мужчин. Да, если ты этого еще не знала, – она кивнула, видя недоумение дочери Варольда. – Поэтому морской народец такой малочисленный. А у земной женщины, вступившей в связь с амфитритом, родится только амфитрит. И в первые же дни она будет вынуждена отнести его к морю. Амфитриты знают, когда и где это случится. Появление еще одного родного существа всегда большой праздник для них.

– Ты хочешь сказать, что если отец его – Коралисс, – мэги Пэй глянула на магистра, словно на недоброго вестника Архора и снова прижала ладонь к животу, – то я отдам своего ребенка морю? Я навсегда расстанусь с ним?

– И есть еще одно обстоятельство. Ведь Коралисс – принц их странного народа. Твой ребенок особо важен для них. И все это не было случайно. Не могло быть случайно, учитывая необычайную осведомленность амфитритов, их способность ясно видеть будущее.

– Мне остается надеется, что ребенок Голафа. Сестры Пресветлые! – Астра подняла глаза к небу, побледнев и сжав губы. – Очень надеюсь, что Голафа Бриса! Зачем ты наговорила мне это, Изольда?! Хорошо, хорошо, пусть будет так, – она шумно выдохнула, заставляя себя успокоиться. – Сейчас я не хочу даже думать об этом. У меня есть в запасе несколько месяцев. Пока не будет заметно живота. И пока я буду подвижна и сильна. Потом придется скрыться где-нибудь.

– Ты так говоришь, будто я и Варольд тебе чужие. Вместо того чтобы стараться беречь дорогое существо внутри тебя, снова и снова думаешь о Черной Короне? Зря цепляешься за эту историю, девочка, – Изольда повернулась к маленькому саду, за которым начиналась тихая зеленая улица и кварталы Идры, приютившие их на неизвестно какое время – ведь люди прогневанного Лаоренса наверняка рыскали по Иальсу, и весть о том, что Варольд жив, огненной птицей облетела весь город. – Я тебе не позволю, – добавила магистр. – Пожалуйста, не пытайся сделать меня снова несчастной.

– А когда ты шла на Голорскую войну, унесшую жизни многих известных мэги, кого ты спрашивала об этом? – с вызовом спросила Астра. – И не забудь, госпожа Рут: я вполне справилась с Аасфиром – сыном черного либийского бога. Я не маленькая девчонка, которой ты способна с легкостью управлять. И я уже связана клятвой. Все, что ты можешь, это попытаться помешать мне. Или помочь. Но в любом случае в ближайший месяц я отправляюсь к Либии с друзьями, союзниками и полезными указаниями или даже сама, с пустыми руками и пустой головой.

– Пожалуйста, Астра… – Изольда тронула, потом тепло прижала к перилам ее ладонь. – Пожалуйста, не спеши с таким решением. Позже, когда Варольд станет на ноги, мы вместе что-нибудь придумаем.

– Когда Варольд поправится, Канахор будет владеть Короной, а может всем миром. Так-то, госпожа Рут. Хорошо думать о своем личном счастье и маленьком покое, но есть вещи, о которых тоже нужно думать обязательно, – Астра нащупала у себя на груди именной медальон мэги, и вытащила его из-под платья, словно в укор магистру.

– Что за секреты от меня? – дверь на террасу открылась, и появился Варольд, опираясь на сандаловый посох. – Или здесь зреет заговор двух мэги против бедного старика?

– Да, заговор! – Изольда быстро подбежала к нему. – Думаем, как уложить тебя снова в постель. В тебе едва появилась капля жизни, а ты уже становишься невыносим. Недопустимо долго возишься со свечами. Смеешь опасно играть астралом. И даже нас подслушивать!

– Все, отец, сейчас в постель. И я тебе кое-что покажу, – Астра тоже подошла к Варольду. Обе мэги, будто сговорившись, подхватили Кроуна под руки, и повели в спальню.

Уложив магистра на ложе под темно-зеленым балдахином, Астра взяла сумку, принесенную утром, после визита к Бернату, и стала выкладывать на столик нефритовые статуэтки, золотые пластины с либийскими знаками и несколько кошельков.

– Здесь хватит чтобы несколько месяцев, если потребуется, платить за этот дом и покупать все, что вам нужно, – сказала она. – Бери, Изольда, не стесняйся – все равно золото ворованное. Его Давпер в либийском храме стащил, а я благоразумненько забрала себе. Правда со злости половину в змеиное подземелье скинула. Ну, нельзя же каждую минуту умной быть. А это, – мэги Пэй бросила на стол небольшой сверток, блестящий черной с синеватым отливом чешуей, – кожа самого Аасфира. Принесла вам, чтоб не думали, будто я вру про этого мерзкого червяка. Всего одно ледяное острие, госпожа Рут. Завидуйте – точно в глаз. И у божественного сына мозги на землю вытекли. Шмякнулся он к моим ножкам, как рваный сапог. Вот такая я искусная мэги. Наверное, скоро сама себя в магистры произведу.

– Астра, ты рассказываешь о своих заслугах, словно торговка на рынке. Разве я этому тебя учила? – Изольда нахмурилась и придвинулась ближе к Варольду, полулежавшему на подушках. У нее закралось подозрение, что ученица затеяла разыграть какой-то глупый спектакль.

– Извиняюсь, но я же не только при Ланерийском дворце воспитывалась. Ведь, правда же, госпожа Рут? А еще вы и сама шета рогатого не прочь в беседе упомянуть? А еще я не маленькая девочка. И очень самостоятельная. Знаете, господин Варольд, как наставница во мне самостоятельность и отвагу воспитывала? Сейчас немедленно расскажу! Бросала меня одну ночью в лесу и заставляла дорогу к замку искать.

– Астра, ты издеваешься! – Изольда заерзала на подушках.

– Ничуть. Ведь было же?

– Но я всегда, всегда находилась рядом!

– Да. Только из чащи появлялся огромный медведь или мора с красной пастью и с рычанием шли за мной. Так мэги Рут учила меня бедненькую распознавать иллюзии. Один раз я даже юбочку от страха намочила. Зато выросла очень смелой и самостоятельной. Так что вы не пытайтесь меня остановить, – Астра многозначительно посмотрела на наставницу и с издевкой сжала губы. – Иначе я расскажу такие страшные истории о своем воспитании, что отец побоится быть с тобой в одной комнате.

– Обязательно расскажи мне, Астра, – со смехом сказал Варольд. – Чего такого я не знаю, чтобы решиться быть с ней наедине?

– Позже, господин Варольд. А это лично вам, – Астра снова полезла в сумку и осторожно извлекла завернутый в мягкую ткань шар. – Лучистая Сфера. Та самая, за которую вы с родной дочки целый шилд взяли. Надо же, шилд за Лучистую Сферу!

– Не шилд, а сальд, юная госпожа! – не согласился Варольд.

– Ах, да, сальд! Это сильно меняет дело, – чтобы не рассмеяться, Астра прикрыла рот ладонью. – Возвращаю вместе с вессьей приманкой. Но даром тоже не отдам. Расскажете мне кое-что, магистр.

– Этот кристалл – единственное, что осталось от моего салона и дома. С огромной радостью принимаю. Как память, моя Астра, – Кроун привстал, потянув руку к сверкающему шару, отражавшему гобелены, висевшие на стенах и позолоту потолка. – Все расскажу. Подкупила. От тебя и госпожи Изольды у меня нет тайн.

– Тогда… Свиток Хевреха. Мне нужно знать в точности, что было в нем, – Астра стала серьезной, боясь пропустить что-нибудь в рассказе отца и еще больше опасаясь, что Изольда оборвет Варольда, сообщив о намерении мэги Пэй опередить Канахора в опасных поисках Короны Иссеи. – Помнишь ту историю на либийском пергаменте, которую ты мне отдал? Она меня сильно увлекла. Теперь хочется знать больше о свитке Хевреха.

– Нет, – Варольд мотнул головой. – Не могу.

– Магистр не может, Астра. Он просто не вспомнит, что на свитке в точности, – с удовольствием подхватила госпожа Рут. – И зачем его сейчас мучить бесполезным и неприятным разговором?

– Изольда… – мэги Пэй подняла бровь и пригрозила наставнице пальцем. – У моего отца хорошая память. Точно как у меня.

– Астра, я действительно не помню подробностей той карты. Могу только сказать, что начертан там путь к Кара-Маат, начинающийся с Хатиора. Но Хатиор – неважное и слишком отдаленное место для подобного путешествия, – Варольд лег удобнее и ненадолго задумался. – Для искателей Короны лучшее начало – Гефахас, с трехдневным переходом к Намфрету. Уже оттуда удобнее следовать дороге, указанной Хеврехом. От Намфрета получается прямой путь на запад через бесконечные пески и несколько оазисов, которые, наверное, теперь мертвы. Хотя можно пройти еще от Фикши, но горы, окружающие старый город, слишком затруднят путешествие. И зачем это тебе, Астра?

– Я хочу восстановить карту, которой завладел наш враг – Канахор. Почему бы нет, отец? – мэги Пэй разложила несколько золотых пластин на столе, представляя местоположение Гефахаса, Намфрета, других известных ей городов, и покосилась на Изольду. – Может когда-нибудь нам это будет полезным. Может, мы отправимся на поиски города Кэсэфа. Пожалуйста, рассказывай все, что ты знаешь. А я буду себя хорошо вести. Буду следить за своими манерами, чтобы не раздражать строгую Изольду.

– Снова смеешься? Ты слишком похожа на Арсию, – Варольд несколько мгновений любовался чертами ее лица, глазами, похожими на капли пьяного эля, потом, отвел взгляд к высокой черной вазе, покрытой замысловатыми знаками Хеги, и вернулся мыслями к Либии: – Да, от Намфрета почти прямой путь на запад, с небольшим отклонением к югу. Более шестисот лиг по пустыне, где нет ничего живого. Нет воды, и от солнца на теле появляются незаживающие раны. Кара-Маат находится где-то на границе взгорий, за которыми страна нагов. Возможно, удобнее подступить к нему оплыв Либию с юга, но пройти через земли нагов вряд ли проще, чем одолеть пустыню. Свиток Хевреха важен тем, что на нем обозначены полезные пункты пути: поселения и дороги кочевников, колодцы с водой, три храма и кое-что еще способное спасти от смерти безумцев, рискнувших искать проклятый город. Кроме того, по краю пергамента записано много советов, которые я за ненадобностью почти не читал. Сожалею, Астра, восстановить этот свиток в точности уже нельзя.

– Даже приблизительно нельзя, – подчеркнула Изольда, поджав ноги и играя седыми волосами Кроуна. – Ведь маленькая ошибка может означать десятки лиг пути. В безводной пустыне такая неточность означает смерть.

– Отец, я бы на твоем месте держала копию столь важного пергамента. Может она где-нибудь есть? – с надеждой спросила Астра. – И трудно поверить, что за много лет никто не перерисовал труд либийца!

– Сожалею, что не уничтожил это свиток. Копию мне точно бы не пришло в голову сделать, – отозвался Варольд, в какой-то миг на его лицо легла серая тень – наверное, это были старые и неприятные воспоминания. – Копии свитка не может быть еще потому, что я сам привез его из Хатиора и здесь почти никому не показывал. А в Либии никто не стал бы копировать карту Хевреха потому, что никому из либийцев не взбредет искать затерянный город – накликать на себя гнев богов и проклятие на свой род. К тому же, для успешного путешествия кроме свитка Хевреха необходима карта города Кэсэфа. Именно ее, как ты поняла, искали в храме на Карбосе люди из братства Пери. На ней обозначен единственный вход в мертвый город и хитроумные ловушки, устроенные на улицах, в храмах и в Пирамиде. Вход расположен в Ущелье Огненного Ветра. Чтобы пройти его и не сгореть в потоках огня, появляющегося неожиданно из щелей в стенах и пастей стерегущих статуй, нужно знать особые заклятия и что-то еще. Ловушек Кэсэф устроил очень много, словно знал, что скоро его темное царство рухнет, и покой гробниц, золото и магические предметы, наполненные древней силой, будут охранять лишь смертоносные механизмы, магия и воинство нагов.

– Наги знают об этом городе? – удивилась Астра.

– Да. Кара-Маат никогда не исчезал для них. Он был и есть важная святыня племени змеетелых людей. И еще существует пророчество: пока Корона Иссеи хранится в Пирамиде, Либия останется безжизненной пустыней, а страна нагов будет возвеличиваться и процветать, – бледные губы Варольда скривились, будто произнесли слишком горькие слова. Он потянулся к чашечке с травным отваром – Изольда опередила, достав фарфоровую посудину и вложив в его руку. – Конечно, наги знают о Кара-Маат, – продолжил он, отпив несколько глотков. – Знают гораздо больше, чем даже хранители древних либийских истин живущие отшельниками в пустыне или в полуразрушенных храмах. Находясь в плену у нагов, я сам видел пергаменты, исписанные на старолибийском и кое-какие вещи, доставленные из Кара-Маат. Еще я тебе открою, дочь моя, что пустыня – не единственный путь в проклятый город. Огромная сеть подземных ходов, которые длятся от страны нагов до либийских городов на северном побережье, тоже связаны с мертвой столицей Кэсэфа. Только никто в здравом уме не рискнет воспользоваться этим путем. Найти выход из темных туннелей, лежащий глубоко под землей, и обширных, как целая страна, невозможно. Мне невероятно повезло, что я выбрался оттуда.

Варольд еще некоторое время рассказывал известное ему о Кара-Маат, нагах, стерегущих мертвый город, и хитростях Кэсэфа, но скоро долгая речь утомила магистра, истощенного болезнью. Астра сама попросила его остановиться и продолжить разговор следующий раз. Потом мэги Пэй открыла сумку и извлекла костяную шкатулку, найденную амфитритами среди развалин у берегов Карбоса.

– Отец, помнишь, я говорила об этой штуке? Рассказывала, какие творит она чудеса, – Астра подошла к магистру Кроуну, присев рядом с Изольдой и положив шкатулку перед отцом. – Я хочу оставить ее тебе. У меня нет времени этим заниматься, а ты мог бы потихоньку играть ей, развлекая себя и сердитую госпожу Рут, узнавать тайны, которые спрятали сюда неведомые мастера. Только будь осторожен, мы едва не погибли из-за шалости с осколком яйца карака – трудно угадать, на какие сюрпризы способна эта вещь.

– Очень разумно с твоей стороны, Астра, – мэги Рут, приподняла шкатулку, разглядывая знаки на серебряных пластинах, восхитительные узоры, выложенные крошечными сапфирами и аметистами. – Мы с магистром умеем быть осторожными, а вот ты часто поступаешь, как нетерпеливая девчонка.

– Самостоятельная девчонка с невыносимым воспитанием! – шутя, напомнил Варольд. Он принял костяную коробочку из рук Изольды, тоже разглядывая тонкую инкрустацию и поглаживая пальцами изящный рельеф. – Народ, который сделал ее, наверное, древнее атрийцев, если нам о нем ничего не известно. Возможно, это были сами хораги, но ведь они никогда не жили в море. Спасибо, Астра, – он поймал ее ладонь и сжал, передавая отцовское тепло и скупо, но душевно выражая благодарность. – Я надеюсь скоро поправиться, и тогда мы с тобой вместе будем исследовать эти опасные тайны и шалить магией. Ведь у меня тоже очень дурное воспитание. Жаль, что прежде не перед кем было его проявить.

– Варольд! Да как ты смеешь! – в глазах Изольды вспыхнуло фальшивое возмущение, через миг она рассмеялась и прижалась к нему с поцелуем, а он, вдруг проявив неожиданную силу, повалил ее рядом с собой на подушки.

– Ну и валяйтесь, – сказала Астра, подняв со спинки кровати шелковый флер с рисунком серебряных лилий. – А я пойду. Дел слишком много. Наша прекрасная «Песнь Раи» будет готова дней через шесть. Тогда я заберу вас из беспокойного Иальса. Подальше, где нет ни Ордена Алой Звезды, ни паладина Лаоренса, ни прочих мерзавцев, разобраться с которыми у меня горят руки. Завтра утром зайду.

Она спустилась по лестнице к выходу. Изольда нагнала ее у самой двери.

– Не смей больше пытать отца про свой Кара-Маат, – заговорила магистр, – он больше ничего не знает. И, к счастью, не может знать. Мало я тебя шлепала по мягкому месту!

– Я уже очень взрослая, госпожа Рут, – сказала Астра. – Сама могу задницу набить кому угодно. Ага, до самых красных пузырей. Пока, – она рассмеялась и выбежала в сад.

– Астра, пожалуйста, будь осторожнее и флер накинь! – успела крикнуть ей Изольда.

Выскользнув незаметно через прореху в кустах жасмина и перейдя на другую сторону улицы, мэги Пэй стояла несколько минут под смоквой, поглядывая по сторонам, убеждаясь, что за домом никто не следит. Этот небольшой особняк, неприметный в пышной зелени сада, Изольда сняла за достаточно большую плату через Митуна Малуна – члена магистрата, враждебно настроенного к паладину Лаоренсу. Изольде очень повезло, что в тот злосчастный день она застала Астру возле дверей таверны, когда та с Карридом Рэббом выносила вещи магистра, чтобы отвезти их в жилище Фирита. Узнав о произошедшем между госпожой Рут и Неромом, выспросив подробности, как Лаоренс ворвался в гномий дом, узнал Варольда и едва не убил его, Астра возгорелась безумным гневом. Она хотела немедленно бежать за Мельничий холм и уничтожить паладина, пока он не пришел в чувство, и весть о Кроуне – якобы воскресшем убийце олмийского короля – не пошла пьяно гулять по Иальсу. Изольде стоило многих усилий, чтобы удержать ученицу от необдуманного поступка, верно еще более осложнившего бы их печальное положение. Потом, ближе к вечеру, пряча Варольда в одной из задних пристроек на дворе магистрата, Изольда и Астра нашли надежного человека. Он, взяв семьсот сальдов, помог обосноваться в этом скромном, но уютном особняке в начале района Идры, где обитали богатые голорцы, поселившиеся здесь недавно, плохо знакомые с тайными порядками Иальса и его опасными властителями. Здесь действительно было тихо и спокойно. Пока. Ведь люди Лаоренса день и ночь старались выследить мэги, нанесшую смертельную обиду паладину, а слуги Башни Порядка были подняты на ноги в поисках мнимого убийцы Луацина. Астра понимала, что рано или поздно те или другие добьются своего, если ей с отцом и госпожой Рут оставаться в Иальсе долго. Поэтому она спешила с ремонтом летающего корабля, который, минуя дороги, посты Ордена и всяких тайных ищеек, доставит в самое безопасное место Гринвеи. Еще Астра опасалась мэги Верды – кто знает, что за мысли роились в ее прекрасной светловолосой головке, растревоженной недавним скандалом с уничтожением «камня душ», сожжением некроманской книги и погромом в ее комнате. Кроме того, Верда была слишком озабочена вестью, что Варольд жив. Ведь с этим известием ее до сих пор безуспешные поиски нитей, ведущих к Черной Короне, обретали новый смысл. Астра даже всерьез задумалась, не согласиться ли с безумным предложением мэги Верды, переданным вчера Карридом Рэббом.

Мэги Пэй постояла немного и пошла по улице вниз к баням Парисны, думая, что если белая паучица – госпожа Глейс – посмеет еще дознаваться о Варольде, она уничтожит ее самым беспощадным образом. То же самое она сделает с милейшим Леосом, если он, после всего произошедшего, посмеет болтать Верде лишнее или, хуже того, приведет ее к летающему кораблю.

Когда Астра вышла из кварталов Идры, и внизу открылся вид на порт, стоящие на рейде корабли, ее посетила неожиданная мысль, что теперь капитан Морас способен ей помочь. Ведь действительно, когда предают лучшие друзья и весь мир кажется перевернутым корнями вверх, почему бы не заключить сделку с недавним врагом, которому, к счастью, знакома справедливость и честь?

* * *

– Сюда, моя принцесса. Прошу, – бард, вскарабкавшись на уступ, нависавший над морем, протянул мэги руку.

Госпожа Глейс вцепилась в нее, совсем выбившись из сил после крутого подъема, и уже тихо раскаивалась, что рискнула идти этим путем, вместо дороги лежавшей поблизости. В сапожках, синих тугих лосинах и короткой коте мэги походила на придворного мальчишку, лишь пышные золотисто-светлые волосы, выбившиеся из-под берета, и выпуклая грудь выдавали в ней молодую женщину. Сзади поднимался анрасец, привычный к горным кручам и тащивший тяжелую поклажу на крепкой, как у быка спине. Ветер развевал черный хвост его волос, дракон скалился на щеке и словно рвался в полет.

Скоро подъем кончился. Втроем они остановились на краю скалы, глядя на плескавшиеся внизу зелено-серые волны, чаек и косые паруса аютанского галеаса, быстро уходившего на юг.

– Наверное, он плывет в Либию, – сказала Верда с затаенной досадой и грустью, показывая на одинокий корабль. – Это прекрасно и немножко грустно.

– А представляешь, насколько прекрасно лететь над землей и морем, как птица? – обняв ее, произнес Леос. – Сердце разрывается от свободы. В груди ветер. И мысли становятся ветром. Все твое тело, будто из воздуха и радости.

– Ты и так ветер, Леос. Меня это пугает, и я думаю, как поймать и покрепче привязать тебя, – мэги схватила его локон, свисавший на плечо, и игриво вскинула бровь.

– Ты лучше вспомни, пернатый, как ты валялся где-то здесь на берегу с кровавой дыркой в животе. Всякая свобода хороша до тех пор, пока в ней есть хоть капля мудрости, – Каррид поставил мешок на землю и размял отекшие пальцы. – Не хочу говорить тебе дурное, не хочу мешать твоему ветреному полету, но, извини, боюсь я за тебя.

– И где ты валялся, Леос, с дыркой в животе? – поинтересовалась Верда.

– Там, – он ткнул пальцем в сторону узкого ущелья, сходящего к воде. – Валялся весь в крови. Боли не чувствовал. Только страх за Светлейшую и злобу от своей беспомощности. Но уже через несколько дней плавал живехонький возле тех камней, – он повернулся к отмели, сверкавшей перловыми бликами на солнце, где когда-то играл с амфитритами и нежился в объятиях Бирессии. – Поэтому, волосатый, я верю только в свободу. И еще в нашего Балда.

– Последнее особо верно. Пошли, – Рэбб поправил мечи, топырившие мешковатую одежду, взял поклажу на плечо и зашагал к усадьбе эклектика: она виднелась за деревьями, словно мрачное надгробие морка.

Всякого, кто приближался к дому с заросшим садом, охватывал страх. Наверное, сама беспокойная душа Керлока хранила это место, заставляя путников обходить его дальней дорогой. Тому же способствовали недобрые истории об заброшенном доме, нашептываемые не только на рынках и в кабаках, но и в стенах заведений более уважаемых. Каррид помнил, каких трудов стоило привести сюда корабельных мастеров, и если бы не штар золотом, не долгие, весьма убедительные заверения Астры, то латать бы дыры в разбитом корпусе Бернату самому.

– Господин Балдаморд, – окликнула мэги Верда, догоняя анрасца. – Я все хочу с тобой поговорить.

– Ну так, – Рэбб переложил мешок, глухо стукнувший содержимым, на другое плечо и замедлил шаг, – говори. Уши у сына Его всегда на месте. Не то что у некоторых ум, – он оглянулся на Леоса.

– Чего ты на меня все дуешься? – спросила Глейс.

– Сама знаешь, девчонка. Я сердит, – Каррид покраснел, на его лбу выступили капли пота. – И буду сердиться, пока на тебя сердита наша Светлейшая, потому что моя душа всегда с ней. Тебе не увести ни мою душу, ни сердце, как ты это проделала с Песнехарем. И мастер Бернат будет на тебя сердиться. Не допустит он тебя до корабля. На сто плевков не допустит – готов спорить.

– Каррид, мы вчера ссорились. Чего ты опять? – Леос тряхнул волосами, и китара зазвенела за спиной. – Хочешь, морды друг другу понабиваем? Давай! Это нам всегда помогало нервы лечить!

– Понабиваем, – хмуро проговорил анрасец. – Когда ум твой на место станет, тогда и понабиваем. А сейчас мне это не интересно.

– Господин волосатик, а не мог бы ты оказать одну маленькую услугу? – спросила Верда, едва успевая за Карридом по узкой каменистой тропе.

– Нет! – коротко и твердо отверг он.

– Да послушай ты, – она схватила его за рукав, вынуждая остановиться. – Мне нужно с Астрой встретиться. Буду у нее прощение просить и еще кое-что скажу. Ты только помоги ее разыскать, а дальше я устрою все сама. Ведь, пойми, пожалуйста, дорогой волосатик, тогда, мы с Леосом встретилась в таверне, как старые знакомые. Только и всего. Я же не знала что у вас троих такой важный и святой союз.

Каррид выпятил в задумчивости челюсть и почесал свободной рукой волосатую грудь.

– Хорошо. Если обещаешь приложить добрые усилия и помириться с нашей Светлейшей, то я помогу, – сказал он. – Не знаю только, что из этого выйдет – слишком она злая на тебя.

Они пошли вдоль каменной кладки к пролому, темневшему между кипарисом и углом дома. Со двора доносился стук молотков и чьи-то голоса. «Песни Раи» не было отсюда видно – Бернат в первый же день снял мачту и крылья. Мастеровые, взявшиеся за ремонт, до сих пор полагали, что имеют дело с вполне обычным небольшим суденышком, мора знает как попавшим на гору за целую лигу от моря. Астра объяснила им странное перемещение судна лишь как «естественное стечение магических обстоятельств», в доказательство забросила неведомым образом булыжник на крышу дома, наговорила еще чего-то, и корабельщики принялись за дело, бормоча молитвы Герму. Работали уже пятый день, не покидая поместья, напиваясь вечерами и кое-как уживаясь со славой этого дурного места.

– Госпожа сердцеедка, – обратился Каррид к мэги Верде, когда они подошли к пролому в стене. – Если ты действительно желаешь поговорить со Светлейшей по-доброму, то тебе не надо задерживаться здесь. В час Раковины она будет в харчевне. Пойдешь туда со мной и накроешь достойный для нашего желудка стол. Жратвы и эля побольше чтоб было. А там уже как получится.

– Спасибо, святейший Балдаморд! Все-таки ты очень милый, – искренне обрадовавшись, Верда наклонилась и поцеловала анрасца в подбородок, так горячо, что тот едва не выронил свою ношу.

Сквозь заросли розмарина они пролезли в сад и направились к покоившемуся у фонтана кораблю. Бернат, завидев гостей, поспешил навстречу.

– Мастер, вино тебе несем, – крикнул Рэбб, снимая из-за спины мешок с двумя пятнадцатиколтовыми бочонками. – И перекусить кое-чего.

– Свеженькое! – крикнул, перепрыгивая через обломок кладки Леос. – Еще балладу о человеке с крыльями.

– Но без головы, – повеселев, добавил анрасец.

Корабельные мастера прекратили стучать молотками и расселись на кипе струганных досок, предвкушая по чашке вина и любопытные вести из Иальса.

– А что за такая госпожа с вами? – спросил Холиг, уже зная ответ и хмуро поглядывая на новоявленную подругу барда.

– Знакомьтесь, Бернат, это мэги Верда, – бард отпустил легкий поклон то ли в сторону Глейс, то ли эклектика. – Величайшая мастерица волшебства и, конечно, цветок божественной красоты!

– Трижды после Светлейшей Астры! – притопнув ногой, уточнил Каррид Рэбб. – Привели на корабль посмотреть.

– Ничего я вам показывать не буду, – проворчал Бернат, нервно теребя себя за бороду. – Без Астры – ничего. Мора-бора! Совести у вас нет! Ну-ка убирайтесь отсюда!

* * *

Переговорив недолго с Бугетом о паладине Лаоренсе, Астра вышла из палатки, шутливым реверансом распрощалась с Киримом, сторожившим вход, и быстренько смешалась с пестрой толпой. Накинув на голову флер, как это делали по обычаю аютанские женщины, пряча половину лица, мэги направилась в сторону порта.

«Почему всегда в этом городе я должна от кого-то скрываться, кого-то опасаться и озираться по сторонам? – думала мэги Пэй, придерживая непослушный шелк возле щеки. – Неужели так будет неизменно? Всякий раз меня будут выслеживать враги, негодяи, у которых нет совести, за то много власти? И наступит ли когда-нибудь время, когда я смогу пройти здесь свободно, не вглядываясь с подозрением в чужие лица и не пряча свое? А может все от страхов, слишком преувеличенных госпожой Рут? Что будет, если я случайно столкнусь с Лаоренсом Неромом? Ему меня не остановить. Ни за что не остановить. И плевать я на него хотела. Пусть он боится. Меня и самой мысли, что Варольд жив! А история с убийством Луацина еще очень далека от завершения. Я уж постараюсь восстановить справедливость!».

Задержавшись возле книжной конторы, поднимавшейся тремя ярусам белого камня и увенчанной острыми башенками, мэги Пэй сдернула флер с головы, прикрыла им плечи. Затем пошла дальше, гордо глядя по сторонам: на господ, собравшихся под портиком и обсуждавших последние писания Тиреха; на стражников, блестевших стальной броней; на мальчишек, сбивавших палками плоды с фигового дерева. От лавок, расположенных в ряд по правой стороне, пестрящих навесами, крашеными вывесками и гирляндами, свитыми на рохесский манер, тянуло запахом снеди, цветочными издыханиями цирюльни, элем и свежевыделанной кожей. Там стоял гул множества голосов, который иногда разрывали выкрики зазывал и бродячих торговцев.

– Сколько стоит? – спросила Астра, задержавшись возле круглой жаровни, где шипели в жиру лепешки.

– С сыром и базиликом, о, госпожа! – пропел коротконогий человечек в фартуке. – Для вас бесплатно – пять шилдов.

– Так бесплатно или пять шилдов? – переспросила она.

– Пять шилдов это и есть бесплатно, для такой красивой, богатой госпожи!

– Уболтал, – Астра рассмеялась и бросила медную монетку в миску – человечек ловко извлек лепешку и, положив на свежий лист салата, протянул ей.

Перейдя на другую сторону площади, Астра свернула в переулок, решив, что пройти к порту лучше возле «Волшебного паруса». На самом деле эта дорога была длиннее, но что-то неудержимо влекло туда мэги Пэй: может, близкая квартирка Аниты, может, таверна, где имел обычай останавливаться Голаф Брис.

Держась в тени, ближе к серым стенам домов, Астра неторопливо ела лепешку, размышляя о том, что Морас Аронд вполне может знать больше деталей свитка Хевреха, чем отец. Возможно, у него даже есть копия этого пергамента или карты города Кэсэфа, ведь не зря же капитан говорил: «если вы на что-то решитесь, то хотел бы помочь»? Еще он сказал, что Давпер жаждет видеть ее в Либии – надеется добиться возмещения за Карбос или просто устроить гибель госпоже Пэй. Гилен Пери даже собирался подкинуть для этого ей копию свитка Хевреха с чуть измененным положением Кара-Маат. «Ну пусть, пусть подкинет! – думала Астра. – Я жду! Я хочу этого! У меня просто нет другого выхода, и я готова прикинуться дурочкой и следовать до поры до времени его фальшивой карте!»

Мэги Пэй пересекла широкую улицу, по которой из порта возили товары к восточным дворам, не замечая, что за ней пристально следит человек в старой неопрятной одежде. Доев лепешку и вытерев пальцы о платок, Астра пошла к «Волшебному парусу». В следующее мгновение кто-то схватил ее за руку. Она рванулась, освобождая ладонь и впуская в себя волшебную силу эфира.

– Тише, госпожа Пэй – людей вокруг сколько. Еще подумают, что вы нервная дурочка, – отпуская ее, сказал Голаф.

– Ах, это ты, франкиец, – она постаралась разыграть безразличие, нахмурилась и отвернулась к площади, но тут же вспыхнула: – Сколько раз говорить, не смей меня так хватать! Не смей подкрадываться, как ночной воришка! Я сожгу тебя когда-нибудь! Вот сожгу следующий раз к шетовой невесте!

– Считай, это уже случилось. У меня сердце запекло, когда я тебя увидел, – он смотрел на нее, словно на милую маленькую девчонку. – Рад, что ты целая и все такая… – он не смог подобрать слов и лишь как-то неуклюже добавил: – … Красивая.

– Да, хорошо у меня почти все, – мэги растеряно пожала плечами. – Вполне неплохо.

Они замолчали, глядя то по сторонам, то друг на друга и чувствуя при этом непонятное волнующее, пьянящее крепко смущение.

– А ты… ты небитый в старом грязном тряпье, – проговорила Астра, дернув его выцветший плащ. – Выглядишь, как нищий бродяга. Чего так, Голаф? У тебя же было столько денег.

– Пожалуйста, отойдем отсюда, – рейнджер увлек ее в тень деревьев, окружавших желтую покосившуюся статую перед имущественной конторой.

– Рассказывай, куда ты дел свои деньги. Прогулял все тридцать штаров? – откинув воротник, за которым виднелся именной медальон, Астра прислонилась к стволу платана. – Прогулял, да? С девками и паладином Гредом в портовых кабаках? Ненавижу паладинов с некоторых пор, – произнесла она, вспомнив о Лаоренсе Нероме.

– А рейнджеры тебе нравятся? – Брис коснулся шнурка на ее шее, вытаскивая медальон и заглядывая в вырез платья, где взволновано вздымалась обнаженная грудь.

– Что «рейнджеры»? – она поймала его ладонь, отнимая медальон.

– Нравятся тебе рейнджеры? – переспросил он неровным голосом.

– Нет. Я только себя люблю. И убери руки.

Они снова на минуту замолчали, каждый по-своему переживал неожиданную, какую-то излишне беспокойную, сумбурную встречу, о которой, наверное, думали тайком в одиночестве, и которую представляли совсем иначе.

– Ты не вспоминала обо мне ни разу? Скажи честно. Пожалуйста, госпожа Пэй, – попросил он тихо, любуясь нежным румянцем на ее щеках.

– Мне очень хорошо жилось, Голаф. Я встретила Изольду. Здесь, в Иальсе. Потом нашла отца. Хотя сначала был слух, что он погиб, – уже не вырывая руку из теплой ладони франкийца, Астра вздохнула. Внезапно ей захотелось рассказать ему все-все, что произошло за последнее время с ней, но она отвела взгляд и лишь добавила. – А магистр жив, к моему огромному счастью. И, представь себе, все у нас хорошо.

– Рад за тебя. А я могу похвастать только тем, что меч купил, – он приподнял полу плаща, демонстрируя изящный и прочный эфес, украшенный зеленовато-голубым бериллом. – Тот самый…

– Синий Зигзаг? – Астра вспомнила, что в первый день пребывания в Иальсе ее ноги несли к лавке за храмом Герма, и ей тоже хотелось приобрести драгоценный меч.

– Да. Тот. Почти все потратил. Еще взял магический плащ с розовыми звездочками. Плащ Обольщения. Помнишь?

Мэги кивнула, пальцы франкийца коснулись ее подбородка.

– Хотел подарить тебе. Знал, что рано или поздно встретимся. И очень хотел этого. Ведь не могли мы так нелепо расстаться, будто чужие люди. А пойдем сейчас ко мне? – неожиданно предложил Голаф. – Здесь рядом – «Волшебный парус».

– Нет, туда пойдем, – Астра потянула его назад, к площади Левиохона. – Я тебе куплю что-нибудь из одежды. У меня еще много денег, а ты такой неопрятный. Пойдем к портовым лавкам, я даже на тебя меньше буду сердиться.

– Нет, госпожа Пэй, – Голаф Брис мягко, но настойчиво остановил ее. – Одежда подождет. Да и зачем тратиться. Очень прошу сначала ко мне, – он наклонился к ее уху и прошептал. – Плащ Обольщения. Я хочу сделать тебе приятное. Сердечно прошу, не лишай меня такого удовольствия.

Они поднялись по скрипящей лестнице на второй этаж. В коридоре, после яркого солнца, купавшего пыльные улицы Иальса, казалось сумрачно. На стенах серебристо-синей краской были нарисованы морские волны и корабли, витые раковины и стайки рыб. Напротив окна с простенка скалился черный гигантский змей.

– Голаф! – Астра замерла, разглядывая картину. – Это же Аасфир. Не слишком похож, но это он – шет дери!

– Я специально взял комнату здесь. Пришлось заплатить пять лишних сальдов, – франкиец зазвенел ключом возле широкой ореховой двери. – Смотрю, на чудовище и думаю, что ее больше нет, но где-то есть ты. А я почему-то здесь.

Они вошли. На столе темнела почти пустая бутыль вина, стояли три чашки, в миске валялась горка объедков. За серо-синей шторой, прикрывавшей правую половину окна, виднелась часть улицы, ведущей к мосту Герма. Широкая кровать была не застлана, рядом стояла корзина и масляная лампа.

– Знаешь, я видела Аниту, – сказала Астра, подойдя к столу. – Недавно. Случайно встретила ее с капитаном Морасом.

– Мне это не интересно, – рейнджер открыл платяной шкаф, поворачиваясь так, чтобы загородить его содержимое. Там лежали кое-какие вещи Ильвы – танцовщицы театра Сафо, с которой он познакомился на днях.

– Франкиец не зли меня. Я выслушала их, и ты выслушаешь теперь меня, – Астра сняла флер, скрутив его небрежно, положила на табурет.

– Только ради тебя, – Голаф еще раз перевернул вещи в шкафу – Плаща Обольщения не было. Это означало, что Ильва ушла, взяв его с собой в школу Сафо, и неизвестно придет ли она сегодня или вообще когда-нибудь. Рейнджер почувствовал нервный зуд, ползущий по спине. Больше всего ему не хотелось ссориться с госпожой Пэй. Сердце застучало сильнее и чаще, чем в тот миг, когда он узнал Астру, идущую к «Волшебному парусу».

– Тогда не возись там, а сядь рядом со мной и слушай, – властно сказала дочь магистра. – Можешь налить себе глоточек, – она протянула бутыль.

Опустив лишние подробности, Астра принялась рассказывать о встрече с Анитой, потом перешла к трагической истории Мораса Аронда, приведшего его в братство Пери и связавшего с Давпером на долгие годы. Брис слушал поначалу неохотно, облизывая мокрые от вина губы и разглядывая грустными глазами госпожу Пэй. Однако история капитана постепенно тронула его, и до самого конца франкиец слушал ее уже с истинным участием, иногда останавливая Астру и выведывая разные подробности.

– Тебе обязательно нужно разыскать Аниту. Помириться с ней, шет порви. Она страдает из-за случившегося на Карбосе. Нужно, Голаф! – настояла Астра, теребя его рукав. – Вспомни, как ты кричал тогда в храме и какие слова про нее говорил. Ты чуть ли не смерти желал ей! А она такого не заслужила.

– Хорошо, я подумаю, моя заботливая госпожа. Еще будет время, – он кивнул головой, и поднял взгляд к мэги. – Лучше бы о себе рассказала. Ведь ты меня тревожила все это время. Слишком. Словно незаживающая рана.

– Да-а? – Астра прищурилась, играя в руке пустой кружкой. – И где же Плащ Обольщения, господин Брис?

– Его вечером принесут или завтра. Но, клянусь, я купил его, надеясь когда-нибудь укрыть им твои плечи и доставить тебе радость.

– Ты врешь. Бесчестно мне врешь. Придумал про плащ, чтобы заманить меня в свою неубранную нору, – Астра встала и отошла к окну. – Ладно, Голаф, я не сержусь. Тот плащ – слишком дорогая штука. Я рада тем, что увиделась с тобой, а сейчас мне надо идти.

– Где ты остановилась? Дом Варольда, говорят, сгорел, – он подошел сзади, положив ей руки на талию – она не вырывалась, как обычно, и Брис поймал губами ее темный с позолотой локон.

– Не скажешь? – снова спросил рейнджер, после нахлынувшего вдруг молчания.

– Пока не скажу. Пожалуйста, не надо меня искать. Не думай, это не каприз – Изольде, мне и отцу приходится скрываться по некоторым серьезным причинам, – мэги повернулась к нему, усаживаясь на подоконник. – И пока не спрашивай о них ничего.

– Астра, – он на миг задержал дыхание и коснулся ее живота. – Ты говорила, что ребенок может быть моим. Это правда? Ты думаешь, что он мой?

– Надеюсь, что так. Прошу даже Раю, чтобы он оказался твоим, – Астра прижала его большую ладонь своей.

– Я хочу, чтобы в тебе росла частица меня. Ты лучшая из всех известных мне женщин. Никогда мне не встретить даже чуточку похожую на тебя, – он потянулся к ее губам с поцелуем. Астра ответила, ощущая вкус его языка и тихое тепло руки, проникшей под складки ткани.

– Моя бесценная принцесса волшебства, не прогоняй меня, – прошептал он, отрываясь на миг и снова привлекая дочь Варольда к себе.

Поясок с нефритовой пряжкой упал со стуком на пол. Астра несколько минут боролась с руками, ласкавшими ее обнаженные бедра, сминавшими небрежно юбку и поднимавшимися выше.

– Шет тебя! Шет, – выдохнула она от его смелого и жгучего прикосновения. Уронила голову на плечо Бриса, впилась в него губами. – Я тоже думала о тебе.

Рейнджер подхватил ее и понес через комнату. Опустил на кровать, сдергивая шнуровку на платье. Астра отвернулась к стене, позволяя ему снять остатки одежды.

– Ты обманул меня. Заманил обещанием плаща, – тихо проговорила она.

– Плаща Обольщения, – Голаф навис над ней, накрывая ладонями заостренные груди.

– Плаща совращения, – Астра обняла его за шею, привлекая к себе.

Он медлил, любуясь линиями ее гибкого тела, глазами, похожими на капли прозрачного пьяного эля, так волшебно мерцающие под длинными ресницами. Потом обрушился, и мэги застонала от сумасшедшего порыва франкийца, ощущения наполнившего ее до глубин. Свет будто померк, следом исчез окружающий мир. Госпожа Пэй чувствовала только могучее тело своего любовника, стремящегося слиться с ней, выплеснуть всю силу страсти, скопившейся после их долгого и горького расставания.

Когда Брис повалился на спину, тяжело дыша, Астра повернулась к нему, потянув на себя смятую рубашку. Они лежали неподвижно, мокрые, пьяные друг от друга. Голаф играл завитками ее волос и думал, как восхитительно добра стала к нему судьба и лукавая богиня Рая. Астра положила голову ему на грудь, перебирая пальцами скрюченные волоски и касаясь языком соленой кожи. Потом легла сверху, разглядывая лицо рейнджера, темно-синие, словно ночной лес глаза, нос с маленькой горбинкой. Провела пальцем по выпуклым, покрытым короткой щетиной скулам, больно и приятно покалывавшей ее.

– Что это, Голаф, – спросила Пэй, разглядев на его шее продолговатые багровые отметины.

– Это… не знаю. А что там, – он погладил ее между бедер, стараясь отвлечь и снова разжечь страсть.

– Не ври. Это следы чьих-то бесстыжих губ. Так? – она села на него верхом и прижала руки франкийца к своей горячей груди.

– Там могут быть следы твоих губ, которые я очень люблю.

– Да не ври ты. И не бойся – я не ревную. Подумаешь, если их оставила тебе какая-нибудь пьяная девка. Ты же ее больше не увидишь, – мэги опустилась, извиваясь и едва касаясь его тела. – Мне хорошо с тобой. Честное слово, Голаф.

– И мне с тобой безумно хорошо. Возле тебя я перестаю быть собой прежним. Ты будто болезнь. Сладкая желанная болезнь, от которой можно без сожаления погибнуть, – он приподнялся, касаясь ее груди своей.

– И у нас не любовь. Понимаешь? Я не хочу никакой любви, – прошептала Астра. – Хватит с меня Леоса.

– А что с Леосом? Неужели его льстивые рифмы волнуют тебя теперь меньше? – Брис напрягся, сжимая ее худые запястья.

– Для меня больше нет ни стихов, ни его самого.

– Ты с ним рассталась? – от этой мысли Голаф разволновался, коснулся ладонями влажных щек мэги, внимательно заглядывая в ее глаза.

– Иначе я не легла бы с тобой в постель. Наверное, не легла, – неуверенно призналась она. – Правильно говорила Изольда, что мужчинами нужно играть. А у меня почему-то не получается.

– Теперь ты не ври. Играть, вернее, мучить у тебя удивительно хорошо получается, – он долго поцеловал Астру в губы, лаская нежную гладкую кожу, чувствуя, что не в состоянии прервать это блаженство, остановиться даже на миг. Где-то на самом крае сознания мелькнуло, что скоро время Раковины, и может вернуться Ильва.

Сидя на твердых бедрах рейнджера, Астра ощутила, как он снова стремиться в нее, наполняя теплом и желанием.

– О, Голаф! Голаф! – взмолилась мэги Пэй, но его сильные руки приподняли и властно опустили ее.

Они еще мучили друг друга с полчаса. Совсем обессилив, лежали, тесно обнявшись и о чем-то перешептываясь.

Надев платье и приведя в порядок прическу перед круглым бронзовым зеркалом, госпожа Пэй решила, что разыскать капитана Мораса сегодня уже не удастся – нужно было успеть на встречу с Карридом Рэббом, назначенную в «Дельфине».

– Я пойду, Голаф. Мне нужно поспешить, – сказала она, остановившись перед франкийцем и склонив набок голову. – А ты не думай ходить за мной следом. Хорошо?

– Мне это будет трудно вынести, – он немного помрачнел, не спеша отпустить мягкую, наполненную магией ладонь.

– Я забегу обязательно. Завтра, – пообещала Астра.

В этот момент в коридоре послышались легкие и быстрые шаги. Дверь в комнату распахнулась. На пороге появилась танцовщица из театра Сафо, одетая в плащ с розовыми звездами, искрящийся голубым мехом ларсы.

– Кто это, Голаф? – Ильва замерла, с удивлением и неприязнью разглядывая стройную черноволосую незнакомку.

– Мэги Пэй, о которой я говорил, – выдавил рейнджер, чувствуя, что сейчас разразится буря.

– Ах, да, говорил что-то. Надеюсь, она не помешает нашему вечеру, – снимая на ходу плащ, Ильва прошествовала в комнату.

– Какая ж ты дрянь! – вскрикнула Астра, уничтожающе глянула на франкийца и бросилась к выходу.

Голаф нагнал ее на улице. Схватил безжалостной хваткой за руку и повернул к себе.

– Клянусь, госпожа Пэй, она не значит для меня ничего! Перед Раей, Плетью Архора клянусь! – выпалил он, стараясь удержать рвущуюся прочь дочь магистра. – Послушай! Ты только послушай, Астра! – настоял он, сдавливая ее сильнее.

– Что еще? – она обмякла, едва не заплакала от боли в запястье и груди.

– Еще раз клянусь, Ильва ничего не значит для меня. Я познакомился с ней лишь потому, что она издали на тебя похожа, – сказал он, вспоминая первый день в городе, когда взгляд случайно выделил танцовщицу из толпы.

– Похожа? Мора с тобой, если бы ты просто с ней спал, – простонала Астра, вырывая ладонь. – Я бы это могла понять – сама грешна. А ты отдал ей вещь, которую хотел подарить мне. Ты поменял ее на меня! И еще врал до последней минуты!

Оттолкнув его, мэги Пэй быстро зашагала в сторону порта.

Франкиец что-то говорил вслед, оправдываясь, будто Ильва взяла плащ тайком, будто он хотел расстаться с ней еще вчера, и раскаивается, раскаивается, но Астра его не слышала, торопливо стуча каблуками по мостовой.

Глава седьмая Месть паладина Лаоренса

Помимо обращения в Палату Порядка и к начальнику городских стражей, Лаоренс решил искать Изольду собственными силами. Он вызвал Крюнаса Себа, который был многим обязан ему, и наказал выведать любые сведенья, даже малейшие слухи, касавшиеся мэги Рут. Это скоро принесло плоды: через два дня, кто-то из шайки Себа сообщил, что рыжеволосую олмийку видели возле «Залов Эдоса» с другой молодой мэги, какими-то людьми и подозрительной, груженной мучными мешками, повозкой. А на следующий день проныра-Крюнас рассказал, что Изольда заезжала в магистрат и тайком, уйдя на задние дворы, встречалась с Митуном Малуном – это было весьма полезное известие. Лаоренс, словно волчьим чутьем ощутил, что через Малуна он без труда выйдет на верный след беглянки. Конечно, нечего было и мечтать, что плешивый маг выдаст ему мэги Рут просто так, тем более Малун с паладином всегда были врагами. Нером решил: если член магистрата не поддастся добрым уговорам, то на него придется оказать некоторое болезненное давление.

После этого паладин призвал верных людей Ордена и самого Крюнаса. Ожидая их, он сел за письмо в Лузину давнему приятелю Марусу Циму. Взял лист бумаги, макнул перо и начал писать о выборах в Белую Палату, радостях и бедах, постигших его за последнее время. В конце не забыл подробно рассказать о произошедшем между ним и Изольдой, и попросил властного друга, в случае появлении в Олмии мэги Рут, так растревожившей его сердце, задержать ее, обвинив в укрытии Варольда Кроуна, который, как известно, убийца короля Луацина и враг всего олмийского королевства.

Закончив письмо и поставив на нем печать с шестилапым грифоном, Нером долго смотрел в потолок, разглядывая розовые фигурки богов, игры воинства Крона, и думая, почему к нему так неблагосклонна судьба. И почему эта больно дразнящая воображение олмийка, даже через столько лет предпочитает ему старика, который давно должен гнить на в каком-нибудь неприметном склепе. От неприятных, тяжких мыслей, бродивших в голове, паладин еще острее прочувствовал ненависть к Варольду и заскрипел зубами, представив, что может быть в это самое время, белые шелковистые руки Изольды ласкают сморщенное тело магистра Пламенных Чаш.

Дав кое-какие указания человеку Крюнаса и переговорив с членами Ордена о предстоящем деле, паладин направился в Далийский сад, начинавшийся за дворами магистрата и тянувшийся узкой полоской по берегу притока Росны. Это место казалось заброшенным, поросло бурьяном. Мало кто захаживал сюда, хотя рядом пролегали шумные улицы центральных районов Иальса. Здесь было удобнее всего встретиться с несговорчивым и самовольным Митуном Малуном. Лаоренс был уверен, что маг придет. Чтобы выманить его сюда паладин придумал довольно простую уловку: один оборванец из шайки Себа должен был разыскать в назначенное время господина Митуна в канцелярии и потихоньку сообщить ему, что дама, очень похожая внешностью на Изольду, дожидается его в садах. Если Митун действительно устроил убежище олмийке или хоть что-то знал о ее настоящем месте пребывания, то он, конечно, клюнет на это известие, схватится, как глупый карась за червя, и прибежит куда сказано.

Оставив в засаде двух молодых рыцарей, Лаоренс и Густ, одетые в серые поношенные плащи с капюшонами, присели в тени, ожидая появления члена магистрата и от безделья вспоминая походы по Архаэсским горам, лихие стычки с гномами, резню с дикими вояками северных земель. Ждали они недолго: меньше чем через полчаса Густ услышал шорох гальки на дорожке, ведущей от ворот – появился ожидаемый господин.

Едва Митун, обеспокоенный отсутствием Изольды, заподозрил обман и остановился, из орешника выскочили помощники паладина. Отрезая отступление магу, они обошли его сзади. В их руках сверкнули короткие мергийские мечи. Лаоренс шагнул на тропу и скинул с головы капюшон.

– Подло с вашей стороны, господин Нером, – озираясь, произнес член магистрата. – Никак не к чести паладина, завлекать человека ложью.

– Ну, ты уже догадался к чему эта встреча, – Густ с шелестом извлек узкий клинок из ножен. – Не дурак ведь, а?

– Не трогайте мою честь, господин Малун. И не пугайтесь так, – Лаоренс заметил, как побледнело лицо мага. – От вас-то не много требуется: ответьте честно на мои вопросы и возвращайтесь в контору, – почти дружелюбно предложил Лаоренс.

– Что за вопросы? Вы могли бы задать их в магистрате достойным образом, – осипшим голосом проговорил господин Малун.

– Нет, там такое говорить нельзя. Не так поймут, – Лаоренс усмехнулся и сделал несколько шагов к магу. – Где Изольда? Я знаю, что ты ее прячешь.

– Не приближайтесь, Нером! – служитель магистрата предостерегающе поднял руку. На его высоком лысом лбу выступили градины пота. – Я продолжу наш разговор только в магистрате. Многое могу вам сказать.

– Не принимай меня за дурака. Там ты ничего не скажешь. Тащите его сюда! – Лаоренс подал знак своим помощникам.

Митун Малун отпрыгнул с тропы, делая пасс рукой. Тут же рядом с ним появилось два огромных мохнатых пса, похожих на свирепых зверей, сторожащих стада Кардора. Рыцари опешили, крепко жалея, что пошли на эту встречу даже без легкой брони под плащами.

– Не дрейфьте, – крикнул им Густ. – Твари не настоящие. Идите мимо них.

Помощники Лаоренса двинулись на мага, отрезая отступление к воротам. Однако страх, закравшийся в их сердца, уже сделал свое дело: первый из мечников оступился, глядя в злые янтарные глаза зверя, и тот бросился на него. Следом, будто тяжелый снаряд баллисты, сорвался второй пес.

Митун Малун за это время успел сотворить заклятие еще: воздух потемнел, тропа и трава вокруг зашевелились от множества блестящих черных змей. Сам маг на какой-то миг исчез из виду.

– Вонючий колдун! – выругался Лаоренс оглядываясь по сторонам в надежде, что мелькнет где-то синий мантель с бордовой каймой, накрывавший узкие плечи мага.

Густ, испытывая крайнее омерзение от змей, шипевших в нескольких шагах, тоже искал взглядом пропавшего члена магистрата, зная, что убежать он не мог – наверняка стоял где-то недалеко, слившись с листвой.

Один из помощников Лаоренса упал на землю, выронив меч, и хрипел, громче, чем нависший над ним пес. Другой был серьезно ранен – огромные кривые клыки разорвали ему бедро, но воин не сдавался и скоро вонзил свой клинок под мохнатую собачью холку. Над поляной раздался жалобный визг, прервавшийся со вторым ударом меча.

– Вот он! – крикнул Густ, увидев Митуна на пол пути к воротам.

– Это не он, – остановил друга Лаоренс. – Он там, – паладин вытянул палец к тому самому месту, где прежде исчез маг. Под низкой ветвью смоквы проступила полупрозрачная фигура.

У изгиба тропы завизжал второй пес, пронзенный сильным ударом меча. Молодой рыцарь, выполнив свой долг, упал на траву, сжимая пальцами рваную рану на бедре.

Длинными прыжками Густ бросился к служителю магистрата. Под подошвами сапог змеи, извивавшиеся в траве, рассыпались рыхлым серым пеплом. Митун, сообразив, что он обнаружен, побежал к воротам, но Лаоренс перерезал ему путь и, проявив совсем неожиданную для его массивной фигуры прыть, схватил мага за воротник.

– Итак, прошу, господин Малун, где Изольда? – паладин грубо повернул члена магистрата к себе. – Прошу, – повторил он, грозно глядя в поблекшие глаза приятеля мэги Рут.

– Я не скажу ничего! Режьте, звери железные! – захрипел он, задыхаясь от безжалостной хватки, сдавившей горло.

– Скажешь, – Нером ударил его свободной рукой.

Маг упал в траву, его лицо густо залилось кровью.

– Скажешь, Малун, – паладин опустился рядом с ним на колено и тихо произнес. – Для ее же блага. Лучше будет, если первым найду ее я.

Подбежавший Густ упер острие меча в живот Митуна, и стал медленно погружать клинок. Служитель магистрата забился от пронзившей его боли.

– Она в квар… кварталах Идры… – он закашлялся, глотая кровь. – В старом особняке… жены… моей жены…

– Хорошо, – Лаоренс сдавил его шею до хруста, и Митун Малун затих с круглыми как костяные пуговицы глазами.

– Думаешь, там? – спросил Густ, когда паладин встал и вытер руки об разорванный мантель мага.

– Там. Умирая, обычно молчат или говорят правду. Да и зачем ему наводить беду на дом жены, пусть даже старый, – Нером повернулся к рыцарям, сидевшим возле бесцветных горок пепла, оставшихся от волшебных псов. Один из воинов был серьезно ранен и вряд ли мог идти сам. «Ничего, – подумал, Лаоренс, – молодым это хорошая наука. Гораздо лучшая, чем фальшивые уроки от ленивых наемных магистров».

– И мэги… Пэй будет там? – спросил Густ то ли Нерома, то ли самого себя. – Ее видели возле Варгиевой площади вчера. Дам тебе совет, мой друг, – он прищурился, закрывая ладонью глаза от солнца. – Этих двух мэги лучше брать порознь. Ведь с ними хлопот будет гораздо больше, чем с колдуном, – рыцарь раздраженно пнул тело мертвого Митуна Малуна.

– Ничего, мы хорошо подготовимся, – отозвался Лаоренс. – Поехали в мой арсенал. Подберем броню и амулеты.

– Нет, господин Нером, – Густ, с улыбкой на толстых бледных губах, качнул головой. – Я намерен разыскать мэги Пэй, чуть раньше, чем ты найдешь особняк Малуна. У меня есть кое-какие мысли. Получится или нет, в Идре я присоединюсь к тебе.

– Хитришь, Густ. Зачем тебе это? – спросил Лаоренс. – Захватим их, я отдам ее тебе. Разве мы когда-нибудь спорили из-за добычи?

Не ответив, рыцарь Крона Славного, зашагал к жеребцу, ожидавшему у дальнего конца сада.

* * *

До «Дельфина» было меньше трех кварталов, и Астра пошла неторопливо, стараясь успокоиться – не могла же она появиться перед анрасцем, как девчонка в расстроенных чувствах и с покрасневшим лицом. Тело еще сладко ныло от той неожиданной необузданной страсти, соединившей ее с Голафом, а душа металась, билась, словно птица в шелковой петле.

«А что собственно случилось? – спрашивала себя дочь магистра, пытаясь заглушить болезненно пульсирующие токи. – Ведь ничего не случилось. Подумаешь, связался он с какой-то девицей. Причем, похожей на меня. Потому, что любит слишком меня. Да… Поэтому похожей… Только жуткой уродиной! И отдал ей Плащ Обольщения! Скотина небритая! Ничего, господин Брысь, я тебе отплачу с полнейшей взаимностью. Помучайся пока, а потом мы встретимся. Подстрою так, что какого-нибудь синеносого гнома при тебе буду целовать. И подарю ему самую дорогую вещь, чтоб твое сердце от обиды через задницу вылетело!»

Дочь Варольда направилась вдоль кирпичных стен ткацкой мастерской, с неприязнью замечая, что прохожие обращают на нее внимание больше, чем обычно, а некоторые даже оглядываются. Возможно, ее растревоженный вид, распущенные волосы и флер, болтавшийся за спиной, слишком бросались в глаза. Она пошла быстрее, гордо вскинув голову, и больше не глядя по сторонам. От чего-то на ум пришли слова Изольды, что мужчины – одно из самых сильных испытаний для мэги, и настоящая мэги всегда должна оставаться независимой и свободной во всем. Наверное, так. Магистр Рут эту непростую науку освоила когда-то очень хорошо. Сотни поклонников добивались ее расположения, хотя бы взгляда, обещающего нечто чуть более дружеское, чем остальным. А она играла ими, как хотела, получая удовольствие и оставаясь свободной, как истинная мэги. Хотя, может, именно поэтому Изольда и чувствовала себя несчастной последние годы, пока не признала всем сердцем Варольда.

Дойдя до «Дельфина» – деревянной двухэтажной харчевни, – единственной приличной в припортовом районе, – Астра перебежала перед колесницей на другую сторону улицы и остановилась напротив входа, чтобы видеть дверь с овальной медной табличкой. Заходить вовнутрь мэги не захотела, решив, что Каррида лучше дождаться на свежем воздухе, подальше душных испарений кухни и выпивших мужчин.

Госпожа Пэй томилась несколько минут, следя за моряками, болтавшими на ступенях харчевни, и двумя аютанцами в широких разноцветных нарядах, сердясь, что волосатик до сих пор не явился на встречу – ведь часы на башне отбили время Раковины еще до того, как мэги страстно распрощалась с Голафом Брисом. Волнуясь, она скинула флер и намотала его на руку, с возмущением глянув на какого-то хлыща в синей морской шляпе, надвинутой до самых бровей. Незнакомец подошел ближе, оценивающе разглядывая то ее покрасневшее лицо, то ноги обнаженные до коленей.

– Чего уставился? Нравлюсь сильно? – не сдержалась от его нахальства госпожа Пэй. – Чтоб корова тебе в глаз нагадила!

– У тебя юбка на изнанку! – тыча на нее пальцем, он разразился хохотом.

– Я тебя!.. – Астра хотела бросить небольшой фаерболл, чтобы проучить мерзавца, но тут заметила, что юбка ее действительно вывернута швами наружу. – Голаф!.. Сукин пес! – горячо, но уже тихо произнесла она, еще больше краснея от стыда. – Дрянь же какая! Ведь видел!

В этот момент из харчевни появился Каррид Рэбб и побежал к мэги и хохочущему над ней незнакомцу.

– Милейший! – завопил анрасец, не стараясь понять причин перепалки. – Я тебе потроха выпущу! – хвост его волос взметнулся вверх и в руке сверкнул меч.

– Еще один идиот! – вскрикнул тот и бросился бежать, перепрыгивая через клумбы и каменное ограждение цветника.

– Не божественно, господин Балдаморд! – с возмущением сказала Астра, когда Каррид, убрав клинок в ножны, вернулся к ней. – Где вас носило? Я стою здесь, как пугало, выслушиваю насмешки всяких пьяниц.

– Но, Светлейшая, мы уже давно здесь. Совсем давно. Столик в харчевне приготовили, – оправдался Рэбб. – Я каждую минуту на улицу выбегаю, тебя глядеть.

– Ладно, это, наверное, я задержалась. Смотри, – Астра оттянула край юбки, демонстрируя лохматый шов. – Как полоумная выгляжу.

– Это как же получилась, Светлейшая? С утра что ли так ходишь? – изумился анрасец.

– Я убью тебя волосатик! Разве я могу ходить так с утра?! Я!.. – она огляделась будто в поисках подходящих объяснений; зеваки возле повозки и у дверей харчевни смотрели на нее. – Это магия такая, епть! – нашлась госпожа Пэй. – Заклятие наоборот исполнилось. Вот.

– Так надо переодеться, – предположил Каррид.

– Сейчас, – Астра схватила подол юбки и с силой рванула – тонкая ткань разошлась лохмотьями. Мэги, обмотала вокруг талии флер, отмечая, что ей всегда не везет с одеждой, и походкой королевы направилась к «Дельфину».

– Госпожа, – догоняя, произнес анрасец. – Я хочу сказать… Только ты не сердись. Хочу сказать, что Леос там тебя ожидает. И мэги Верда. Они крайне желают с тобой говорить.

Каррид Рэбб не пошутил – в нижнем зале за столом, заставленным дымящейся снедью, тарелками, чашками и двумя кувшинами вина, сидел бард с госпожой Глейс.

– Рада видеть, – сказала Астра, подойдя к Леосу и прихлопнув его по щеке. – И вас, почтеннейшая, – она отвесила поклон Верде, села на скамью напротив. – Каким вессом вас сюда прирулило?

– Госпожа Пэй, у меня к вам предложение есть, – облокотившись о край стола, сказала мэги Глейс. – Очень серьезное и взаимно полезное. Но давайте сначала покушаем чуть-чуть. Лично я проголодалась. С утра ничего не ела.

– Кушайте, кушайте, голодная госпожа. Я смиренно подожду, – Астра налила себе немного вина и пристально посмотрела на барда.

– Астра, ты все еще злишься на нас? – почти сакральным шепотом спросил Леос.

– Я не злюсь. Я добрая, как Эта. Иначе, уже давно пошел бы ты к шету на закуску. Понял? И у твоей суки волосы повыпадали бы вместе с головой, – вежливо ответила Астра и отпила глоток вина из красной чашечки.

За соседним столом под масляной лампой со змееголовыми гербами сидело пятеро мужчин. Судя по кожаным акетонам под плащами, они служили гвардейцами муниципалитета. Пили эль из огромных глиняных кружек и весело поглядывали на мэги Пэй и Глейс.

– Помнишь, как на Карбосе мы были дружны? – бард придвинулся к ней, отставив в сторону тарелку с жареной рыбой. – Поднимались на вершину горы, смотрели оттуда на синие волны. Собирали маленькие душистые цветы. Мы с Карридом не подпускали к тебе франкийца, который неотвязным хвостом ходил.

– А теперь все чуточку изменилась. Я только что виделась с Голафом. Представь себе, нашел он меня. И я исключительно случайно заглянула в его комнатку, здесь неподалеку в «Волшебном парусе». Радости, знаешь, сколько было? – выражая невиданное блаженство, она подняла глаза к потолку. – Целовались мы с ним. Ага. Так что юбка наизнанку вывернулась. В общем, у нас снова сердечная любовь.

– Ты говоришь мне неприятное, – Леос сник и потемнел лицом. – Моя душа будет страдать и плакать как осенний дождь.

– Пусть плачет. Я не возражаю, – будто потеряв интерес к барду, мэги Пэй повернулась к Верде и сказала: – Хватит бедную рыбу лохматить. Давай выкладывай, что тебе от меня надо.

– Госпожа Пэй, прежде всего еще разок извиняюсь, что доставила столько неприятностей магистру и лично тебе. Все было по досадному недоразумению, – поджав полные губы и подняв брови, Глейс старательно выразила сожаление. – Но все это прошло уже. Сейчас я хочу поговорить о путешествии к Кара-Маат. Видишь ли, у меня есть некоторые средства… около восьмидесяти штаров. Даже при нынешних ценах – деньги немалые. Еще есть у меня некоторые магические таланты. Я – хорошая мэги. Это может подтвердить сам магистр Варольд. И, кроме того, я имею некоторые важные сведенья о городе Кэсэфа и пути к нему. Редчайшие сведенья, которые я собирала несколько лет. Я вообще с детства Либией интересовалась, и многие их легенды, история и магический опыт в моей памяти, ровно как свитки в библиотеке Магистрата.

– Очень рада, госпожа Глейс, что вы такая запасливая, умная и распрекрасная, – Астра уже поняла, куда клонит Верда, и в ней потихоньку начало закипать возмущение, что белая паучица, после всего произошедшего, смеет думать о совместном путешествии в Либию.

– Астра, Кара-Маат – наша общая цель. Зачем действовать порознь, враждуя друг с другом и теряя надежду на успех? Тем более что у нас есть другие противники. Например, магистр Канахор. С некоторых пор он и мой враг, – подтвердила госпожа Глейс, заметив неожиданный интерес в глазах Астры. – Еще я знаю, что вы непредвиденно сильно растратились, и деньги, оставшиеся на путешествие, очень ограничены. А мастеру Бернату нужно заменить ртуть в машине, что выльется в тридцать штаров. Признайтесь, у вас уже нет таких денег, госпожа Пэй.

– Ты и про корабль знаешь?! Кто сказал про корабль?! – Астра коротко глянула на Каррида и уперлась пылающим взглядом в Леоса.

Бард замер с куском мяса во рту.

– Ах ты, индюк языкатый! – она поднялась, опираясь побелевшими кулаками на стол.

Каррид тоже вскочил, посылая молитву Балду, и думая чем утихомирить Светлейшую.

– Так случайно получилось. Исключительно из-за пьянства, – пробормотал он невнятно.

В этот момент в харчевню вбежал человек в берете с пышным пером и шерстяной длиннополой котте.

– Задержался господа, – выпалил он, восседавшим за соседним столом гвардейцам. – Переполох там был – Митуна Малуна убили. Прямо в Далийском саду за магистратом.

– Кого-кого?! – забыв от этого известия о барде, Астра подскочила к столу, где пьянствовали воины в кожаных акетонах. – Вы говорите о Митуне из магистрата?

– О нем самом, милочка, – ответил человек в берете, покосившись на медальон мэги. – Лежит, лицо в крови, губы, как сливы расквашенные. Видно над беднягой еще поиздевались немало. И кому он досадил?

– Каррид! Оставайтесь здесь – я в магистрат! – соврала дочь Варольда и направилась к двери.

– Госпожа Пэй, постой! Я с тобой! – крикнула мэги Верда, но Астра, обернулась, изгибая пальцы, послала ей рунный знак тишины и бросилась к выходу.

Убийство Митуна Малуна – того самого пожилого, низенького мага Творящего Слова, помогшего Изольде найти убежище в районе Идры, означало, что кто-то вышел на след магистра Рут и Варольда. Конечно, это было не просто убийство прохожего шайкой бродяг за горсть сальдов. И разве легко убить опытного мага Творящего Слова, делающего иллюзии, выворачивающего реальность так, что у любого уличного головореза от ужаса стынет кровь и разрывается сердце?! Рискнуть напасть на Митуна могли лишь опытные бойцы. Например, члены рыцарского ордена или паладины, перестраховавшиеся должным набором амулетов.

Пускаясь бегом вверх к баням Парисны, Астра вспомнила подробность, произнесенную незнакомцем в берете с пышным белым пером: «Лежит, лицо в крови, губы, как сливы расквашенные. Видно над беднягой еще поиздевались немало». Конечно, его убили не сразу, а требовали что-то. Нетрудно догадаться что – место, где укрылась Изольда с Варольдом.

Астра бежала, не жалея себя, не представляя, сколько у нее было в запасе времени, и успеет ли она вообще, предупредить дорогих ей магистров о грозящей беде. В какой-то миг мэги подумала просить помощи у Голафа, но тут же отвергла эту мысль – что мог сделать одинокий рейнджер против исполненного власти и силы Лаоренса Нерома да его многочисленных сподвижников?! Еще она подумала о толстяке Бугете и капитане Морасе. Ведь бывают минуты, когда недавние враги становятся друзьями и решают то, чего порой не могут сделать боги, такие ленивые и неторопливые в милости. Пожалуй, Морас Аронд согласился бы укрыть Варольда и Изольду на своем корабле, хотя бы на эту ночь.

Огибая товарные дворы, соседствовавшие с гончарными мастерскими, Астра услышала стук конских копыт. Всадники приближались сзади. В том, что они преследуют именно ее, у мэги не было никаких сомнений – она ощутила это ментально, резко обострявшимся в такие минуты чутьем.

– Началось! – выдохнула она и свернула к близкой лавке магических веществ.

Трое всадников в доспехах скрытых под плащами появились из-за угла, когда госпожа Пэй толкнула дверь лавки. Влетев в маленький зал, Астра крикнула торговцу-бородачу:

– Микстуру Гале! Быстро!

– Сейчас, сейчас, госпожа, – жалобно и тонко произнес хозяин, пятясь к темным пыльным полкам.

– Да скорее же! – взмолилась Астра, поглядывая в окно.

– Вот! – шаркая тяжелыми башмаками, он поднес пузырек желтого стекла, полный густой жидкости.

Астра вырвала его, бросила в миску несколько крупных серебряных монет и спросила: – Второй выход есть? Во двор?

– Запрещено, госпожа. Там у нас склад, понимаете, – не без страха произнес он и увидел в окно верховых, спешившихся возле лавки.

– Я тебе спалю здесь все! – вскричала мэги Пэй.

– Сюда, госпожа! – торговец мигом согласился с нешуточным доводом и указал на низкую дверь.

Перемахнув через прилавок, Астра нырнула в длинный коридорчик, повернула, на мелькнувший справа свет и выскочила во двор, стиснутый старыми двухэтажными домами. Между бревенчатых стен виднелся проход на улицу. Мэги побежала туда, чувствуя, что от усталости ее уже не слушают ноги, и сердце едва держится в груди. Микстура Гале могла бы помочь – дать достаточно силы, чтобы добежать до кварталов Идры и сделать на четыре-пять заклинаний больше, если путь преградят преследовавшие ее всадники. Но пить сейчас это зелье мэги не рискнула, зная, что может потерять сознание на несколько мгновений, цена которым – ее жизнь.

Оказавшись на улице, Астра пошла кратчайшим путем к уже близкому району Идры, но не одолела и двух сотен шагов, как преследователи снова дали о себе знать. Сначала мэги заметила одного из них, промелькнувшего в соседнем переулке. Затаилась, прижавшись к фасаду дома, сдавливая в пузырек с микстурой и пронзительно глядя на ремесленников, шептавшихся с насмешками о ней на лавке. Потом направилась дальше. Едва свернув за угол, Астра увидела стоявшего возле ряда бочек рыцаря. Когда он повернулся за звук шагов, она узнала Густа, того самого, что в ночь первой встречи с Лаоренсом волок на веревке Фирита.

Времени выпить Гале не оставалось, Астра изготовилась произнести заклятие, думая, что аннимаилхарар не остановит пущенного галопом коня, и фаерболл не причинит много вреда защищенному броней верховому.

– Руки за спину! – крикнул Густ, ударив шпорами жеребца и выхватывая меч. – За спину, сучка! Или отрублю!

Он понесся диким галопом, зная, что в противостоянии с мэги все решают мгновенья. Амулет, защищавший от огня, жарко грел грудь.

– … айс-щелид-спелл! – выдохнула Астра, целясь выше головы коня и толкая руками холодную волну.

Воздух вспыхнул кристаллами льда, стал твердым как звонкая сталь. Рыцарь, налетевший на неожиданное препятствие, охнул, выскочил из седла и упал с грохотом наземь. Мэги Пэй едва успела отскочить, от летевшего на нее жеребца, оглашавшего улицу жалобным ржанием.

– Госпожа Пэй! – выронив меч, Густ встал на четвереньки, нащупывая костяную рукоять стилета. – Я задушу тебя, скользкая ящерица.

– Эйго-айдо-лайто-триден-спелл! – ответила Астра.

Будто трехглавая змея синий ослепительный разряд с обрушился на рыцаря, с шипением ушел в сырые камни мостовой. Содрогаясь от электрической боли, Густ повалился на спину. Могучие мышцы больше не подчинялись ему.

– Где Лаоренс?! – Астра подскочила к нему в два прыжка и наступила на руку, сжимавшую острый стилет.

– Сучка, мне нравятся твои ноги, – он оскалился, потянувшись окровавленной щекой к ее лодыжке и хищно глядя снизу вверх.

– А мне твоя разбитая морда! – она изо всех сил пнула его, слыша, как захрустели зубы и чувствуя жгучую боль в пятке.

Звеня металлом, в конце улицы появилась четверка стражей. Из окон выглядывали настороженные лица горожан, орала из подворотни старуха, рядом разрывалась лаем мохнатая псина. В соседнем доме заскрипела дверь.

Вытащив из-за пояса пузырек с микстурой, Астра мгновение размышляла, пить ее или нет. Решила, что без бодрящего действия Гале она попросту не добежит до особняка, предоставленного покойным господином Малуном. Запрокинув голову, мэги сделала несколько крупных глотков, ощущая, как тело закололо нестерпимым жаром, перед глазами поплыли багровые круги. Астра пошатнулась, но устояла на ногах и пошла по мостовой вверх, неровно стуча каблуками.

Было слышно, как за спиной вопят что-то стражи, ржет конь, схваченный чужой неумелой рукой. Потом начал приближаться грохот кованых сапог. К этому времени Гале растеклось теплыми ручьями по телу. Астра глубоко вздохнула, чувствуя, как эфир дарит ей упругую, необъятную силу. Оглянувшись на стражников, она расхохоталась и побежала, зная, что воякам в тяжелых кирасах ее ни за что не догнать. Опасаться следовало лишь приятелей поверженного рыцаря, круживших где-то возле гончарных мастерских, а может ближе.

Госпожа Пэй поднялась к началу района Идры и, пробежав еще немного, очутилась на улице, где находился особняк с запущенным садом. Там Астра остановилась, с замираньем сердца вглядываясь, не замаячат ли впереди плащи людей паладина Лаоренса или подчиненных ему служителей муниципалитета. Улица казалась пустой, только возле строительных лесов нового дома толпилось несколько гномов, стояла груженая телега, и распорядитель громко орал на кого-то, топая ногами.

Астра пробралась в прореху кустов жасмина, пробежала через сад и постучала в окно. Через минуту Изольда открыла ей дверь.

– Собирайтесь быстро! – крикнула мэги Пэй. – Малуна убили! Думаю, Лаоренс уже знает, где мы.

– Не может быть! – магистр с испугом глядела на нее. – Кто бы посмел тронуть высшего чиновника магистрата?

– А ты, госпожа Рут, еще сомневаешься в темных способностях паладина Нерома?! Вот смотри! – она показала на красные густые потеки, на сандалиях и ноге. – Это кровь его дружка, с которым он искал тебя в ту ночь. У меня в каблуке застряли осколки его зубов. За мной гнались стражи. И муниципальные гвардейцы шныряют по улицам, ищут то ли убийцу Малуна, то ли тебя и моего отца. Давай скорее, Изольда! – она вбежала в комнату, где лежал Варольд, усыпленный настойкой «цветочного покоя», и принялась собирать вещи в сумку.

– Главное, бери деньги, шкатулку амфитритов и Лучистую Сферу, – сказала Астра Изольде. – Остальное я сама сгребу. И буди отца.

– Постой, моя девочка, – магистр взяла ее за руку и повернула к себе. – Если все так, если нас ищут по всему городу, то с чего ты взяла, что пускаться сейчас в бегство разумный выход? За нами первый патруль стражей увяжется.

– Нет другого выхода. И ждать нам нечего. Я кое-что придумала, – Астра подскочила к окну, прикрывая глаза от лучей заходящего солнца, бивших в стекло. – Там телега стоит. Сейчас пойду, переговорю с возницей, будто мы хотим вещи перевезти. Ты с отцом спрячешься под ковром и гобеленами. И себе я место найду.

Изольда лишь покачала головой. Затея ученицы ей не нравилась, но придумать что-нибудь лучше она не могла.

Астра выбежала в сад и едва приблизилась к ограде, тянувшейся от серых каменных львов, как услышала стук конских копыт. К их дому ленивой рысью приближался отряд всадников. Наклонившись за курчавой листвой, мэги насчитала около пятнадцати рыцарей Ордена Крона Славного. Среди них был и паладин Лаоренс, выделявшийся завидным ростом и гербом на стальной броне.

– Рена Пресветлая! – прошептала госпожа Пэй, стиснув кулаки и почти не дыша. За отрядом облаченных в доспехи рыцарей следовало трое магов Алой Звезды.

На корточках, скрываясь за кустами роз, Астра поспешила вернуться назад, надеясь, что Лаоренс только ищет дом указанный замученным Митуном Малуном. Однако паладин сразу направил коня к железным воротам, и задвижка заскрипела, раньше, чем Астра успела добежать до двери.

– Стар-инго-лайто-спелл! – повернувшись, крикнула мэги Пэй, стараясь охладить пыл заметившего ее паладина и подавая сигнал Изольде. Яркая, точно десяток солнц вспышка разорвала небо над садом. Кони заржали, шарахаясь от ограды, сбрасывая ослепших всадников.

Захлопнув дверь, Астра вбежала в дом. Изольда, выскочившая ей навстречу, уже накладывала заклятие магического замка, которое должно было укрепить на некоторое время дубовые створки.

– Расставляй свечи! – бросила мэги Пэй. – Делай скорее Дверь Измерений.

– Я не брошу Варольда! Уйдешь сама, – решительно ответила магистр.

– Все уйдем. Я умею вызывать двух вессов. Давай, госпожа Рут!

– Девочка моя, нас трое. Делай себе портал, а я запечатаю окна, и потом решу, что делать дальше, – глаза Изольды заблестели, словно вечернее, печальное небо.

– Ну-ка, милые мэги, не спорить! – раздался голос Варольда. – Сколько их там?

Когда Астра вбежала в комнату, магистр Кроун стоял возле окна, стараясь разглядеть движение рыцарей на улице.

– Делай портал, Изольда! Пожалуйста! – мягко попросила Астра.

Варольд поднял тяжелый табурет и бросил в окно. Серебристыми осколками стекла посыпались в сад.

– У вас будет время уйти отсюда, – сказал магистр Пламенных Чаш. – Обещаю, – он сложил руки на груди и, закрыв глаза, зашептал что-то.

– Изольда Рут! – послышался издалека хриплый голос Нерома. – Очень прошу обойтись без глупых выходок! Нам нужен только Кроун! Именем Архора, откройте двери и спокойно выходите!

– Сейчас выйдем, Лаоренс, – ответил Варольд. – Вот первый из нас, – он вытянул руки, и из пальцев потекли огненные струи, соединяясь в огромный сгусток, выкатившийся в разбитое окно.

– Существо Огня! – изумленно воскликнула Астра, на мгновенье забыв о грозящей им всем смертельной опасности.

– Мой друг, к тебе возвращаются силы, – прошептала Изольда, становясь рядом с Кроуном, нежно обнимая его, и тут же добавила: – Но слишком расточительно Варольд. Тебе нельзя делать этого, – она смотрела, как вспухли вены на виске магистра – он боролся с непокорной волей элементала, стараясь подчинить его и направить на врагов.

Существо Огня корчилось и шипело на террасе, рассыпая снопы искр и постепенно принимая облик огромного человекоподобного создания, сотканного из косматого пламени. Наконец подчинилось, рыкнуло диким зверем и пошло по саду, оставляя черный след сажи.

– Эй, назад! – распорядился Нером, отгоняя с прохода незащищенных от огненной магии рыцарей. С ним рядом осталось только четверо, способных противостоять твари вызванной Кроуном. – А вы ломайте пока стену! – приказал паладин служителям Ордена Алой Звезды. – Так, чтобы мы могли прорваться в здание без задержки. Ты, Крин, нам помоги, – попросил он старшего мага.

Спешившись, пять рыцарей во главе с Лаоренсом, двинулись на элементала, держа строй и плотно сомкнув щиты. На кованом железе ярко-голубым засветились охранные руны. Когда они сошлись, Существо Огня заревело на всю округу. Струи пламени брызнули из его тела, руки, похожие на расплавленные болванки металла, обрушились на воинов сверху. В ответ горячий воздух со свистом рассекли мечи, вырывавшие куски магической плоти из рыхлого тела элементала.

Крин, ударив посохом в землю, запел заклятие защиты от огня. Одновременно два других мага, скрестили бронзовые жезлы, собирая волны Звезды в невидимый кулак, отпустили его, и громовой удар потряс дом, стоявший в саду. Колоны, державшие портик, покосились, обрушилась часть террасы.

– Они стены ломают! – воскликнула Астра, глядя, как от потолка вниз потянулась извилистая трещина. – Госпожа Рут, умоляю, поторопись с порталом! Некогда его с твоей аккуратностью делать, – она сама схватила оставшиеся две свечи и расставила их по углам, не вымеряя даже расстояние от кристалла.

– Астра, весса, ты говоришь, два, – сказала Изольда, так и не начав читать заклинание Двери Измерений. – А нас трое!

– Уж как-нибудь, – ответила мэги Пэй. – Грамотная я.

Следующий удар встряхнул дом сильнее, с потока посыпалась штукатурка, едва не повредив Лучистую Сферу.

– Я сожгу их к шетовой невесте! – вспылила Астра и подбежала к окну, выискивая взглядом магов, бивших по особняку. За элементалом, столкнувшимся со строем людей Лаоренса, ревевшим и сыпавшим вовсе стороны искрами было трудно что-либо разглядеть. Все же глаза мэги нашли стоявшие возле лошадей фигуры в фиолетовых с алой каймой мантелях. Расстояние было слишком велико, но Астра, разгоряченная микстурой Гале, вытянула руки и вскричала заклятие фаерболл. Ослепительные шары разорвались на мостовой, наделав немалый переполох: кони заметались, вырывая поводья у мечников Крона, маги Звезды поспешили отступить за гранатовые деревья.

– Позвольте мне, юная госпожа, – попросил Варольд, оттесняя дочь в сторону. – Вашим же прелестным оружием, – он сжал ладони и резко развел их – могучий фаерболл с воем перелетел через изгородь и разорвался точно у ног мага Алой Звезды. Горячая волна отбросила того к стене противоположного дома. Он вопил, катался по земле, сбивая пламя. Варольд ударил еще раз, поджигая низкие деревья, служившие укрытием отряда паладина Нерома. И еще, целя в старшего мага с посохом. На большее у магистра не осталось сил. Прижавшись к стене, он лишь следил, как строй рыцарей у ворот теснит Существо Огня, побледневшее и уже наполовину растаевшее. Их мечи, усиленные заклятиями и силой рун, дружно сбивали языки пламени с элементала, заставляя его только защищаться и отступать в сад.

– Идиш-портал-спелл! – произнесла за спиной Кроуна Изольда.

Возле засыпанного штукатуркой шкафа разлилось синевато-лиловое сияние, и яркая солнечная нить разрезала темное пространство. Линза пограничного слоя закружилась тонкими спиральными линиями. Помня о недавней буре в междумирье, мэги Рут несколько мгновений прислушивалась к токам эфира, готовая успеть запечатать Двери, но с той, неведомой стороны, пока ничто не предвещало опасности.

– … эминс-леда! – добавила она – из пустоты возникли желтые ступени.

– Херик! Членгрин! Давайте! – призвала Астра, щедро бросая приманку на горящие свечи. – Идите же! – Поторопила она, вглядываясь в темно-багровый, мерцающий тусклыми сполохами, ход.

Меняя обессилившего Кроуна, Изольда заняла место у окна. Сделала щит перед элементалом и пустила огненную волну, отгоняя осмелевших мечников от ограды.

Стены дома опять потряс сильный удар – снова взялись за дело служители Алой Звезды.

– Ах, госпожа! – раздался восторженный голос Херика. Рыжее мохнатое существо спрыгнуло на пол рядом с мэги Пэй. – Ах, моя любимая Астра! Как я рад! Как рад я! Сейчас оближу! – он, было, бросился к ней, но тут увидел, что они не одни: в комнате стояла Изольда, и, что самое ужасное, какой-то мужчина. Весс жалобно заскулил и попятился назад к Двери.

– Херик, ты очень нужен нам! – остановила его Астра, хватая за меховой загривок. – Очень! И, пожалуйста, не бойся – это мой отец.

– Но он мужчина! – запищал весс.

– Конечно, мужчина. Отцы – всегда мужчины, – Астра настойчиво потянула его к себе.

– Прекраснейшая, душистая! Наконец-то! Должен признать, – Членгрин кувырком слетел на пол с иллюзорных ступеней, и вдруг, увидев Изольду, мигом забыл, все что хотел «признать». – Какая красивая! – с подлинным восхищением воскликнул он. Бросился к магистру, обнимая ее ноги – она едва устояла, опершись на подоконник.

– Ох, золотая богиня! Я люблю вас! Всей душой и всеми лапами! – продолжил стремительное наступление Членгрин, шлепая языком по ее голой ноге. – Я вас!.. Я вас обожаю, такую гладкую, восхитительную!

– Астра, где ты его выдрала! – вскрикнула ошеломленная Изольда, тут же схватила весса за хвост и резко повернула к Двери Измерений.

– У мэги Верды. Обменяла на Леоса, – шутя отозвалась ученица. – Бери его и скорей в портал. Мы с отцом полетим на Херике.

– Нет! – пронзительно завизжал весс. – Ни за что с дядькой! Это против всех правил! Астра, смилуйтесь! Смилуйтесь!

– Гаденыш! Я дам тебе много украсть! Платье свое отдам! – пообещала Астра, подумав о гардеробе госпожи Рут.

– Ни за что! Хоть убивайте меня! Топчите и бейте, злые, бесчестные мэги! – Херик, не в силах вырваться от цепких рук Астры, повалился на спину и задергал лапами. В его свекольных глазах мерцал темный ужас.

– Тогда ты, Членгрин! – мэги Пэй вытянула к нему палец. – Полетишь с госпожой Изольдой и моим отцом.

– Гринх вам треснутый! – он рванулся, оставляя клок зеленоватой шерсти в руках магистра, схватил со стола серебряный подсвечник, царапнул кривыми когтями Варольда и нырнул в портал.

Очередной удар потряс стены. В соседней комнате вылетело вместе с рамой окно. Поднимая клубы пыли, обрушился портик. В саду раздались чьи-то радостные возгласы.

– Они покончили с элементалом, – Изольда, сложив у подбородка ладони, глядела на рыцарей бегущих к входу в дом.

– Бери Херика, госпожа Рут и эти две сумки. Давай, быстро! – повелительно сказала Астра. – Прыгайте в междумирье!

– Не говори чушь, девчонка! Я без Варольда и тебя никуда не уйду! – разозлившись, ответила мэги Рут. – Не смей обижать меня так!

– Вы вполне можете спастись обе, – заметил Кроун и присел на корточки возле весса, дрожащего от страха и неприязни. – Ведь, правда, Херик? Ты повезешь их двоих?

Тараща круглые глаза, весс отчаянно закивал головой.

– Вот и хорошо, – поборов отталкивающее чувство Варольд легко погладил его рыжую шерсть, поднялся и расставил руки, впитывая капли силы эфира – магистр знал, что еще способен на удар, который надолго запомнят в Ордене Крона.

– Да вы с ума посходили! – вспылила Астра. – Изольда, бери сумки и на Херика! Я с отцом сама полечу! – она схватила Варольда за рукав и увлекла к ступеням, ведущим в пространственную воронку.

– Ты думаешь, что делаешь? – попытался воспротивиться магистр Пламенных Чаш. – Мы не сможем лететь. Погибнем оба.

– Сможем, уж доверьтесь, мой господин, – Астра обернулась на звук ломающейся двери и гневно глянула на Изольду.

– Иду, – решилась мэги Рут, схватила сумки и, поймав за ухо Херика, бросились к порталу.

В коридор упали обломки доски от чьего-то могучего удара. Срывая портьеру, в комнату вбежал Лаоренс Нером, следом несколько верных ему рыцарей.

– Стой на месте, Варольд! – крикнул он, прикрываясь щитом от возможной магической атаки.

– Поцелуй кобыле хвост! – рассмеялась Астра, и прыгнула в Дверь Измерений, потянув отца за собой.

Паладин метнулся следом, надеясь остановить их, но опоздал. В ярости он смотрел на желтые магические ступени, ведущие в другие миры, куда ему не было пути. Пространственная воронка мигала тусклым светом, словно глаз неведомого чудовища в двух шагах от Лаоренса. Он повернулся, оглядывая комнату: смятую постель, на которой недавно лежал Варольд; стол с кучкой гадальных пластин; свечи, шипевшие, пускавшие копоть по углам; мерцавший алыми отблесками шар тяжелого хрусталя. Занеся меч, паладин некоторое время думал: разбей он колдовское стекло и тогда Изольда и Варольд, и эта дерзкая, шустрая как гадюка госпожа Пэй, узнают его месть, там, в далеком иномирье, скитаясь без надежды вернуться в мир людей. Но что ему, Лаоренсу, от этого? Ведь и он сам лишится возможности вернуть себе госпожу Рут.

– Извини, Лаоренс, опоздал, – услышал паладин за спиной голос Густа.

Рыцарь Крона Славного, стоял, бессильно опираясь на стену. Изо рта текла кровь. Его взгляд упал на Лучистую Сферу, и рука тоже потянулась к мечу.

Багровое с черными прожилками жерло постепенно перешло в красный ход, покрытый золотистыми нитями, словно волшебной, искусно сплетенной паутиной. Кое-где из стены торчали бледно-зеленые выросты, похожие на огромные бутоны цветов.

Астра и Варольд падали, взявшись за руки. Магистр Рут, нагруженная тяжелыми сумками, старалась держать весса ближе к ним, и напряженно думала, как помочь двоим, безумно дорогим ей людям.

– Следовало напоследок окатить господина Лаоренса чем-нибудь тепленьким, – сказала Астра, вспоминая негодующий взгляд паладина. – Что же ты, отец? Пощадил его?

– Меня больше заботило, что станет с нами в портале, – от сумасшедшего падения и вращения у Варольда закружилась голова. К горлу подступила тошнота, но он держался, стараясь не ничем не проявить гнетущие его мученья и не доставить Астре лишних хлопот. Только мэги Пэй сама поняла все, вспомнив себя, шагнувшую первый раз за Дверь Измерений.

– Держись за мои плечи, – сказала она. – В сторону добропорядочные манеры – сядь на меня, как на весса. Я – твой весс. Я выровняю полет, и тебе станет легче. И еще… читай Хаелорета. Вникай чувством в его слова. Очень помогает. Помнишь: «В иных землях ощутивший себя. Страдающий телом и духом болезненным, ощути себя. Одно говорю: ощути себя целиком в целом», – произнесла Астра строки, помогшие ей вынести первые проникновения в междумирье.

Варольд подчинился, взяв дочь за плечи, прижался к ней и стал оживлять в памяти текст из «Украденной вечности» древнего либийца.

– Есть мысль, госпожа Пэй, – оглядываясь, крикнула Изольда. – Постарайся, поймать хвост Херика. Может быть, мы потянем вас. Только не представляю, как получится выйти потом из портала – мы же сразу разобьемся!

– Ой, наставница, не говори глупости. Ты еще не поняла, что я умею передвигаться в междумирье без помощи весса. Ага. И пограничный слой могу растягивать до самой земли, – Астра показала ей кончик языка. – Лучше сделай на нас заклятье фреш.

Все еще не веря в удивительную способность ученицы, магистр соединила пальцы знаком Го и зашептала – Астру и Варольда окутало облако маленьких радужно искрящихся капель. Кроун вдохнул цветочный аромат, тут же ощутил себя значительно лучше, словно на него сошло благословление исцеляющей Эты. И Астра почувствовала, как отпускают тело неприятные последствия питья Гале.

– Когда Херик от страха потерял сознание при виде мулей, – продолжила мэги Пэй, – мне пришлось немного повоевать с этими тварями, а потом самой учиться движению в междумирье и тащить вессенка за хвост до ближайшего мира.

– Ах ты, маленький врун, – Изольда сдавила и покрутила мягкое вессье ухо. – Не ты ли хвастал своей победе над пятью мулями, говорил о ничтожной заслуге Астры?

– Ай! Я чуточку преувеличил, госпожа! – взвыл Херик. – Астра тоже проявила потрясающую храбрость. Дралась почти рядом со мной.

– Гаденыш, я сейчас догоню тебя и напомню в точности все, что было! И как ты обделался со страха! – Астра вытянула вперед руки, и золотисто-красные стены туннеля потекли быстрее. Ее волосы рвануло потоком ветра и бросило Кроуну в лицо.

– Госпожа! Где это видано, наказывать за честнейшую правду?! Госпожа Изольда, спасите от нее! – весс дернул отчаянно лапами, стараясь уйти от мэги Пэй, приближавшейся со скоростью кометы. Магистр Рут засмеялась, обняв его и тоже пуская звереныша в стремительный полет.

– Летим сначала на Аалир! Я вижу – он близко. Там обдумаем, как быть дальше и немного отдохнем, – предложила Астра. – Надеюсь, ты не забыла вторую Лучистую Сферу? – спросила она у Изольды.

– Да, на Аалир, – отозвалась мэги Рут.

– Отец, – Астра повернула голову, хитренько поглядывая на Варольда. – Ты ведь первый магистр, который путешествует на родной дочери. Мы отметим это на Аалире. Я там не была еще никогда.

Глава восьмая Эффект Лухоса

После вчерашней попойки, не доверяя особо больной голове боцмана и капитана Аерта, Давпер решил сам следить за погрузкой второй партии груза на Гедон. Слишком хорошо пират помнил случай, когда им перед важным плаваньем к Сагель-Аль подсунули порченую рыбу. Из-за этого болела вся команда, и плаванье оказалось неприятной прогулкой, обошедшейся лично ему в шесть штаров.

Вместе с абордажником Ботом, Хивс расхаживал вдоль пристани и ругал грузчиков, неаккуратно тащивших бочки с элем и солониной: две дубовые емкости уже дали течь, а одна раскололась – по настилу разлился пряный рассол.

– Эй вы, свиньи дети! – заорал он, сдернув натерший шею платок. – На руках это надо носить! Я по сто пятьдесят сальдов за бочку плачу, а вы, пьяные морды, разорить меня хотите?!

– Извиняемся, господин Хивс, доски скользкие, – оправдался старший докер с красным мясистым лицом. – Но это вам повезло еще – по сто пятьдесят. Цены вон как выросли. Из Олмии такое добро теперь мало возят. Наоборот туда. Война у них, вроде как, скоро начнется. Гилен Марус трон просто так принцу не отдаст.

– И по сколько теперь солонина? – поинтересовался Бот, отдирая доску от разбитой бочки.

– По двести идет. Все по двести продают. А может через пару дней и больше будет, раз олмийцы бунтуют, да из Иальса известия вон какие, – докер сел, пыхтя, на корзину с фруктами, глядя, как швартуется к ближнему причалу пузатый иальсский неф.

– А что за вести-то? – смягчившись, спросил Давпер, достал нож и выудил кусок розового мяса из бочки разоренной абордажником.

– Да потешные вести. Ептьнутые, – краснолицый закинул ногу на ногу и пошевелил пальцами, торчавшими из рваного башмака. – Говорят, что Орден Крона поддержит Маруса. И еще многие его поддержат. Ведь принц Ирвид сам отца убил. Вернее по его приказу хык! – он провел ладонью по толстой шее. – А тот убийца Луацина живехонький оказывается. Объявился недавно в Иальсе. Его какая-то девка магическая прятала. И сам он маг, а не дурак вроде нас. Причем, маг, очень крепко спутавшийся с шетом и его детьми.

– Ну это вранье, – отверг Давпер, отрезав ломоть мяса и положив в рот. – Как имя твоего путаного с шетом мага?

– Вирольд… – докер задумался, щурясь от яркого солнца, игравшего в воде. – Или Варольд… Да, точно так. И укрыла его олмийка – девка Ирвида, которую весь Иальс разыскивает. Думаю, огнем им пятки обожгут и вздернут их на главной площади.

– Это где ты такое слышал? – нахмурившись, спросил Хивс.

– Многие торговцы и моряки говорят. Угощаете? – краснолицый потянулся за куском солонины, вконец раздразнившим его.

– Смотри лишнего не сожри, – Давпер положил ломоть на доску, убрал нож. Направляясь к центральным причалам, наказал Боту: – Приглядывай за погрузкой. Я скоро приду.

В начале аллеи, отходящей от главной пристани, располагалось несколько богатых таверн, в которых останавливался люд достойный большего доверия, чем красномордый докер. Давпер свернул к «Золотому якорю», возвышавшемуся двумя широкими террасами над верхушками пальм. Постоял несколько минут возле входа в поисках знакомых лиц. Скоро он заметил иальсского торговца керамикой, крутившегося у распряженной колесницы.

– Эй, господин, – подойдя ближе, Хивс поманил его пальцем.

Увидев перед собой гилена пиратского братства, торговец порядком испугался, и, решив, что такая встреча не сулит ничего хорошего, поспешил соединиться с толпой мергийцев.

– Постой, уважаемый, – Давпер схватил его за рукав. – Хочу поговорить.

– Внимательно слушаю, господин Хивс, – торговец вытянулся, подрагивая от сердечного напряжения.

– Когда с Иальса прибыл? – спросил гилен Пери, отводя его в тень белой магнолии.

– Только вчера, господин Хивс. Только вчера. Товар весь на складе. Проволочки тут с их конторой, понимаете ли… Обижают нас. Везде обижают.

– В Иальсе что нового, расскажи мне. Что там за шумиха вокруг убийцы Луацина.

– О!.. Много шума, да, да! – торговец закивал головой, и вытянул из-за пояса яркий шафрановый платок, промокнуть выступивший на бритом затылке пот. – Жив, оказывается Варольд. Если помните, магистр такой был. Салон большой держал, и многие к нему обращались. Помните?

– Да, за школой Сафо. Я сам обращался. Вроде не плохой человек… был, – Хивс облокотился о цоколь колонны, ожидая продолжения.

– Так говорят, он ходил во врагах с Луацином и дважды на него покушался. Вот удачно последний разок получилось. Это с месяц назад было. Жестоко он с королем разделался – голову отрезал и ноги в кипятке сварил. Затем покончил сам с собой. Якобы сгорел в собственном доме. Только враньем оказался тот пожар – подстроенный для отвода глаз.

– Как интересно. Продолжайте, – подбодрил его Давпер.

– Жив, выходит, магистр Варольд Кроун. Совершенно жив. Его случайно разыскал сам светлейший паладин Лаоренс, – успокоившись, иальсец заговорил с большей охотой, обмахиваясь платком от утомившей жары. – Нашел его, значит, за Мельничьим холмом. Там то ли в гномьих домах, то ли на кладбище этот магистр скрывался. И знаете, кто ему помогал прятаться от правосудия? Одна известнейшая мэги из Олмии – в прошлом фаворитка бедного короля Луацина. Говорят, из-за нее этот Варольд олмийского правителя и того… зарезал как бы. Другие говорят, что виной всему принц Ирвид, который Варольда на это преступление толкнул. Представляете, убить своего отца!

– Представляю, уважаемый. Убить – это вообще тяжкий грех. Не одобряю, – Давпер с пониманием закивал головой. – Так нашли этого злодея Варольда?

– Этого сказать не могу. Когда я отбыл из Иальса, так искали усиленно. И гвардейцы муниципальные, и стража, и даже рыцари Ордена Крона. Не позволите ли мне отлучиться, – вдруг попросил торговец. – Меня в таверне ждут.

Давпер опросил еще двоих: знакомого капитана посыльного судна и рохесского олена, вернувшегося только из Иальса. Из их рассказов господин Хивс заключил, что магистр Пламенных Чаш действительно остался жив или, по крайней мере, все эти слухи имели другое, очень серьезное основание. Новость о чудесном воскрешении лже-убийцы Луацина не слишком разволновала пирата, но он знал, кого она может обжигающе-горячо тронуть.

Вернувшись к месту погрузки, Давпер Хивс проверил метки на бочках и ящиках, сложенных докерами, дал кое-какие указания Боту и поспешил на «Гедон». На шканцах он ненадолго задержался возле изможденного похмельем Аерта и спустился в сходной тамбур.

Канахор Хаерим сидел в своей каюте, повернув кресло к окну и отрешенно глядя на море и скалы с темным пятном Гарунской крепости.

– Знаете, Давпер, – сказал магистр, не поворачиваясь, – все-таки она нам доставит еще не мало хлопот. Предчувствие меня редко подводит.

– Кто она? – Хивс остановился рядом, тоже глянув в окно на медно блестящие волны и две галеры, уходящие к маяку.

– Мэги Астра Пэй. Разве вы не о ней думаете? Не стройте из себя недоумка, Давпер, – я знаю, что творится частенько в вашей голове, – желтые пальцы Хаерима сдавили подлокотник с рельефом львиной головы.

– Господин Канахор, а хотите новость? – сдвинув поднос с серебряными рюмками, гилен Пери присел на столик. – Убийца Луацина жив.

– Разумеется, – в первый миг магистр подумал о паладине Лаоренсе, но тут же, приоткрыв вялый рот, повернулся к пирату. – О ком вы говорите, господин Хивс?

– О вашем давнем приятеле Варольде Кроуне, – Давпер усмехнулся, разминая куцую бородку.

– Этого не может быть. Я сам видел его, горящим в огне, – Канахор потянулся к рюмке, стоявшей на краю стола. – Даже если бы он выполз оттуда, то… знаете, с грейскин ему не выжить без особо божественного вмешательства.

– А если предположить, что такое вмешательство состоялось? Скажем в качестве Эты Милосердной выступила некая олмийка… с именем Изольда Рут?

– Давпер, вы говорите невозможное. Откуда вы это взяли, – магистр Ордена Алой Звезды насторожился, бегая взглядом между пиратом и открытым окном.

– Ладно, пусть это будут слухи, которые повторяют многие в порту, – бросив шляпу на полку и устроившись удобнее, Давпер продолжил: – Только тогда непонятно, зачем ваш друг Лаоренс Нером поднял на ноги гвардейцев муниципалитета, стражу и своих рыцарей. Весь Иальс ищет последние дни Варольда Кроуна и госпожу Изольду Рут.

– Шлюха… грязная олмийская шлюха! – Канахор вскочил, выронив рюмку, жадно выдыхая соленый морской воздух. – Как она могла оказаться в Иальсе? Она была в свите Луацина? – спросил он Хивса, понимая, что тот не может знать ответа.

– Не знаю мэтр. Об этом слухи умалчивают. Говорят лишь, что до последнего времени мэги Рут прятала где-то в Иальсе Кроуна. Прятала и довольно успешно лечила его от последствий той неприятной ночи, подробности которой вам известны гораздо лучше, чем мне, – Давпер тоже встал и вытащил из складок одежды коробочку с листьями мако. – А паладин Лаоренс случайно наткнулся на старика. Искал эту Изольду. Ну знаете, он же давно жаждет ей ноги раздвинуть. Искал, а нашел… ну, сам понимаете.

– Когда это случилось? – сложив руки за спиной, Хаерим заходил по каюте.

– Четыре дня назад. На позавчерашний день Лаоренсу их найти не удалось. В связи с этим очень кстати вспомнить госпожу Астру Пэй, которую вы мне ставите в упрек, а сам допускаете более неприятные ошибки.

– Не надо меня поучать, Хивс, – раздраженно ответил магистр. – Теперь мне придется наведаться в Иальс и, возможно, в Герву.

– Я не поведу «Гедон» в Иальс. Это корабль, а не прогулочная колесница. И это вне нашего договора, – воспротивился гилен Пери. – Все мы давно настроены плыть в Либию. Уже последние припасы загружены.

– Я без вашего «Гедона» управлюсь за пару дней. Как я вернусь, сразу отплываем в Гефахас, – магистр взял плащ из шкафа и направился на верхнюю палубу, думая, что ему снова придется использовать магию полета, которая забирает слишком много сил. Столько, что он лежит потом днями разбитым, страдая от болей в затылке и позвоночнике.

* * *

Аалир приближался, словно розовая жемчужина, вынырнувшая из золотисто-зеленой глубины. Вокруг, по краям удлинявшегося хода клубились синие облака. В их разрывы проникал яркий свет, похожий на отблеск гигантских хризолитов.

Астра летела рядом с Хериком, даже чуть опережая его. Расставив руки и собрав волю в твердое острие, она старательно вытягивала пограничный слой, должный донести их до земли и не дать разбиться.

– Ты делаешь то, что умели лишь немногие либийские маги! – восторженно произнес Варольд, стараясь не мешать ей, и хорошо понимая, какую непосильную работу вершит ментальное существо дочери.

– Правильно, господин магистр – как древние либийские маги. А ты мне Лучистую Сферу даром не хотел давать. Теперь я с тебя за извоз сдеру сальд, – развеселилась Астра и едва не потеряла ощущение пограничного слоя. Их мотнуло, в сторону, перевернуло дважды, в лицо ударил свежий ветер Аалира, но мэги Пэй успела восстановить границу междумирья.

Изольда, не имея возможности помочь ученице, следила за ней с замиранием сердца и все чаще обращалась молитвой к Рене.

Внизу совсем близко показались голубые вершины гор, разделенные глубокими пропастями. Словно россыпи драгоценных камней сверкали ледники. Ниже снежных отрогов вставали высокие леса.

Горная страна быстро исчезла из виду. Во всю ширь раскинулась равнина, блестящая зеркалами озер, извилистыми нитями рек.

Астра спускалась, выбрав лужайку недалеко от воды. Пограничный слой тянулся ближе и ближе к цели, избранной мэги. Через минуту он лопнул со шлепком, впуская в мир еще незнакомый госпоже Пэй. Она ловко приземлилась на ноги, рядом с ней упал Варольд. Тут же, оглашая окрестности визгом, свалился весс и державшая его крепко за рожки мэги Рут.

– Хорошо. Хорошо здесь как! – нарушила молчание Астра, присев возле отца и глядя на цветы с крупными, переливавшимися радугой, лепестками.

Над озерком волшебно-синей воды порхали не то причудливые птицы с длинными усиками над головой, не то бабочки, издавая мелодичный свист. Теплый ветер приносил приятный, дурманящий запах. Может, от этого весс несколько минут не мог прийти в себя, втягивая мокрыми ноздрями воздух, фыркая от удовольствия и подергивая ушами. Изольда, бросив тяжелые сумки, вернулась к магистру Пламенных Чаш, легла рядом с ним на мягкую, как овечья шерсть, траву, широко раскинув руки и глядя в зеленовато-голубое небо. Там повисли астральные пузыри розового и золотистого цвета, над ними проплывали кудрявые облака.

– Маги даже самых могущественных орденов завидуют вам, мэги, – признал Варольд, расстегнув воротник и повернувшись к госпоже Рут. – Потому, что вы способны бывать там, куда им нет дороги. Потому что вы вездесущи и свободны, как чудесные волны эфира, – он погладил ее волосы, рассыпавшиеся по траве. – Иногда я думаю, что именно эта свобода родила такую красоту.

– Сладкие слова, магистр, – Изольда приподнялась, срывая алую ягоду на тонком, словно зеленая паутинка стебельке. – Попробуй, очень вкусно, – она сжала ягоду зубами и поднесла ее ко рту Кроуна. Они пили прохладный сок, соединившись губами.

– Не смею мешать столь возвышенной философии, – Астра встала, придерживая край разорванной юбки. – Пойду отсюда к шету, прогуляюсь.

Она не сделала и двух шагов, как послышался негромкий хлопок, похожий на разрыв пограничного слоя междумирья. Астра подумала, что стараниями паладина Нерома закрылась Дверь Измерений. Повернулась, но портал никуда не исчез – так же тускло мерцал возле свечей фиолетовых цветов. Все было по-прежнему, лишь какое-то существо отпрыгнуло от воронки и затаилось за травяной кочкой. Херик, тоже слышал шлепок пограничного слоя и, вскочив на задние лапы, испуганно уставился на хозяйку, но скоро успокоился вместе с мэги Пэй.

– Видишь, госпожа Рут, как любит тебя светлейший паладин Лаоренс? – с легкой издевкой спросила Астра. – Он даже Двери оставил. Не разбил Сферу на куски, как я этого ожидала. Хотя, может, еще передумает. Ты же не забыла второй кристалл?

– Забыла. И Сферу, и свечки. Если уж Нером решиться запечатать мне дорогу назад, то мы с Варольдом остаемся здесь, – ответила Изольда, срывая еще одну ягоду. – Нам здесь нравится. А ты пойди с Хериком погуляй. Поищи феонов. Передай им поклон от меня, поблагодари за гостеприимство.

– Отец, не хочется оставлять тебя с невоспитанной рыжей ведьмой, но пойду. Не терпится найти феонов, – посмеиваясь, сказала Астра. – Только поменьше ешь этих ягод, которыми она тебя старательно кормит – это мельда. В ней и есть секрет молодости госпожи Рут. Если съешь лишнего – превратишься в младенца. Нянчиться потом с тобой.

Астра направилась к берегу озерка, разглядывая птиц с зелеными и сиреневыми крыльями, порхавших у воды. Справа над дынно-желтым песчаным берегом поднимались несколькими каскадами скалы с округлыми и правильными формами, словно вылепленными неведомым мастером из алебастра и подкрашенной нежными оттенками глины.

Херик молчаливо семенил рядом. Он никак не мог прийти в себя оттого, что в этой безумной прогулке рядом с ним было две мэги. И не представлял он, какой же из них теперь служить, какую хвалить и стараться облизнуть. Ведь, несомненно, проявление пылких чувств к одной госпоже, вызовет смертельное недовольство другой. Еще больше его пугало присутствие мужчины. Такого ни за что не должно быть! Ведь это нарушало древнейшие и почетнейшие правила, согласно которым весс никогда не приходил к мэги при посторонних, а он, бедный и несчастный Херик, даже дал потрогать свою шерсть Варольду. От этих страшных мыслей и красть ничего не хотелось. Только успокаивали вкусные запахи Аалира и то, что они с Астрой ушли достаточно далеко от человека, которого она называла отцом.

– Ах, госпожа! – сказал он, хватаясь за порванную юбку мэги Пэй. – Ты уже не сердишься, что я набрехал этой некрасивой ведьме про тебя?

– Какой еще ведьме? – на берегу озерка Астра остановилась, разглядывая подводные цветы, будто красные звезды, мерцавшие в прозрачной глубине.

– Ну, Изольде. Ты же ее только называла рыжей ведьмой, – он встал на задние лапы, предано глядя ей в глаза.

– Хотелось бы слышать, как повторишь это ей ты, – мэги Пэй легонько щелкнула весса по носу. – И я не обиделась. Я не обижаюсь на маленьких глупых вессов. Я им просто отрываю хвосты, – оттолкнув его, Астра стала подниматься по ложбине к скалам, похожим на раскрашенные бледными тонами фигуры.

– Как мило слышать. Я тебя люблю, госпожа Астра! Больше Изольды в два с четвертью раза! – Херик попятился, подумывая, как бы изловчиться и повалить мэги Пэй в траву. Ему еще Членгрин с Яцемиром говорили, что все молодые мэги сначала страшно кричат и больно дергают за шерсть, но потом им самим становится приятно валяться в траве и давать щекотать и облизывать себя. Это нужно было сделать немедленно сейчас, решил весс. Тем более, здесь в ложбине была такая восхитительная трава, полная настоящих запахов Аалира, с цветами и пушистыми шишечками.

Пока Астра слушала пение золотистых птиц и любовалась ручьями, стекавшими каскадами со скал, Херик подкрался сзади и толкнул ее, схватив за ноги.

В это время Изольда лежала на груди Варольда и, слушая рассказ о его давней вражде с паладином Неромом, трогала пальцем морщинки на лице магистра, которые заметно разгладились за последние дни. Мэги Рут знала, что ей придется еще много потрудиться, прежде чем этот человек избавиться от пережитого, от долгих лет одиночества и увядания, но силы обязательно вернутся к нему и уже скоро он станет таким, каким она видела его когда-то в Вергине. Еще она знала, что любит его, и любовь становится все властнее над ней, влечет неумолимо, словно свежий ветер корабль.

– Ну его, этого Лаоренса. Не хочу о нем ничего знать, – прошептала Изольда, утомившись слушать историю о паладине, которая сначала ей самой была интересна. – Я только не пойму, почему он не закрыл портал. Ведь это было бы в его темном нраве: постараться уничтожить то, что ему не доступно. Я думаю, куда нам теперь отправиться. В Олмию? Боюсь, что возвращаться в мой замок небезопасно, если отныне у власти гилен Марус.

– Нет, только не в Олмию, – сказал Варольд. – Я очень люблю твою страну, особенно милый замок под Вергиной. Но почему-то именно там начинались самые роковые для меня события. А сейчас во дворце Марус, и твое появление вместе со мной… сама понимаешь, чем может кончиться, – он привстал, тепло и строго посмотрел в ее чарующе-синие глаза.

– Мы можем остаться здесь на несколько дней. Я познакомлю тебя с феонами и тысячами других прелестей Аалира. Насобираем много мельды, – мэги сорвала еще одну алую с зелеными крапинками ягоду и поднесла к его рту, – и сделаем эликсир молодости. Потом отправимся в Мергию – там должно быть спокойно для нас.

– Так, конечно, все было бы хорошо. Мне хочется быть рядом с тобой, и чтобы нас окружал такой прекрасный мир как Аалир. Только, – Варольд задумался, поглядывая на возвышавшиеся вдали горы, которые окрасил малиновый блеск заходящего солнца, – только я хочу, чтобы наш мир тоже был счастлив, спокоен и прекрасен. Насколько это возможно. Насколько это в наших силах. Я хотел бы отправиться в Франкию и присоединиться к принцу Ирвиду. Мы должны поддержать законного наследника престола и вернуть честь и покой в твое королевство.

– Варольд, тебе ли об этом сейчас думать, – Изольда с грустью смотрела на него, водя пальцем по короткой седой бородке.

– Мне и тебе. Иначе, кому еще, моя прекрасная мэги?! Когда-то нас познакомила война. Тяжелая и справедливая война против Голора. Я хочу, чтобы новая война, которой теперь, увы, не избежать, снова соединила нас. Соединила навсегда, – он взял ее ладонь и прижал к губам.

– Мне страшно, Варольд. Тогда у стен Зарды, когда горела земля, и небо было темным от стрел и дыма, я не боялась ничего. Может быть потому, что мне было нечего терять, кроме своей жизни, которую я не слишком ценила. Но теперь есть ты, и мне страшно, – Изольда прижалась к нему, будто пугаясь, что неведомые капризы Рены скоро разлучат их. – Я буду вместе с тобой везде. Франкия – так Франкия. Конечно, мы очень нужны Ирвиду. Я думала об этом в день, когда к дому Фирита пришел Лаоренс. Много думала… Принц примет нас с радостью.

Варольд оглянулся на шелест травы. От озерка, куда ушла Астра, во всю прыть бежал зеленошерстый весс – тот самый, который стащил подсвечник в доме Митуна Малуна.

– Госпожа! Караул! – заверещал он издали. – Возмутительнейшая беда приключилась! Скажите, чтобы этот дядька отошел от вас, а то не буду рассказывать.

– В чем дело, звереныш. Ты решил вернуть подсвечник? – Изольда шагнула к нему, гадая, откуда мог взяться полоумный вессенок, если в ближайшее время из портала никто не выходил.

– Пусть дядька отойдет! – настоял Членгрин, запрыгнув на травяную кочку.

– Варольд… – мэги Рут, развела руками, прося магистра отойти.

– Прекраснейшая! – подбежав к ней, Членгрин сел, свив петлей хвост и вывалив длинный язык. Его круглые темно-красные глаза казались сумасшедшими. – Возмутительная беда! Ужас, какая нехорошая беда! Ваша Астра оторвала Херику уши за то, что он вывернул ей ноги! Валяются там, – он махнул лапой в сторону белой скалы. – А феоны разозлились и сейчас порвут их двоих на кусочки.

– Сестры Светлые! – Изольда бросилась бежать к озеру.

Варольд поспешил за ней, путаясь в траве и длинных стеблях синих цветов. Он не мог представить, что там возле озера могло случиться что-то хоть отчасти похожее на сказанное вессом. Пробежав половину пути, магистр Пламенных Чаш начал отставать от Изольды – слишком много сил у него отнял сегодняшний день.

– Я сама, Варольд, – сказала мэги, подняла руки и, прошептав заклятие полета, оторвалась от земли.

Стремительно она пронеслась над песчаным берегом озера, поднялась выше, выискивая взглядом Астру и Херика. И вдруг увидела их в зеленой ложбине почти у самого подножья скалы, где звенел маленький водопад. Феонов поблизости не было, да и не могла поверить Изольда, чтобы эти добрые волшебные существа были способны на какое-нибудь безумство. Опуская руки, магистр снизилась, полетела, едва касаясь метелок золотистой травы, похожей на ковыль и опустилась в нескольких шагах от друзей.

– Херик! – крикнула она, возмущенная, что ни весс, сидящий верхом на Астре, ни мэги Пэй, хохочущая от проказ зверенка, не замечают ее. – Что у вас такое произошло?! Уши твои на месте?

– Ой, госпожа Рут? – Астра немало удивилась ее появлению и, скинув весса, села, скрестив ноги. – Чем обязаны?

– Шетов сын! – выругалась Изольда, резко повернувшись к порталу, которого отсюда не было видно. – Членгрин! Провел нас! – он вскинула руки, поднявшись над землей, полетела назад.

– Так в чем дело, Изольда?! – кричала мэги Пэй, бросившись за ней следом.

Понимая, что обман скоро раскроется и нужно поторопиться, Членгрин никак не мог выбрать какую сумку взять. Ему нравились обе. Они были огромные и тяжелые, наверняка полные такого добра, что у Писхулеза и прочих соседей шерсть повыпадет от зависти. Весс бегал между сумками, хватая то одну, то другую, то возвращаясь к первой. Неожиданно, ему в голову пришла потрясающая мысль: нужно не выбирать сумки, а взять сразу две. Он так и сделал, взял. Обе огромнейшие и прекраснейшие сумки взвалил себе на спину, только чуть позже понял, что их трудно дотащить до портала, и еще труднее придется потом, в междумирье. Вытаращив глаза, весс подумал еще капельку, и снова его посетила дивная мысль: нужно выпотрошить сумки и взять из них только самое-самое ценное. Членгрин быстро расстегнул пряжки и принялся вытряхивать содержимое поклажи магистра. Когда на траве оказалось две горки вещей, у весса хвост едва не сплелся узлом от радости и удивления. Такого замечательнейшего добра он не видел даже при последнем разграблении шкафа мэги Верды. Здесь было все: множество блестящих баночек, коробочек, пузырьков с мазями и жидкостями, которые источали такие вкусные запахи, что Членгрину хотелось упасть возле них и дрыгать от счастья лапами. Были всевозможные украшения, от блеска которых на глаза наворачивались горячие слезы. А главное, здесь находилась самая желанная добыча любого весса – одежда мэги. Членгрин обнаружил аж три платья, два хитона и четыре нижних рубашки с кружевами, красивых, как сама волшебная госпожа. Едва он только представил, что эти вещи носит на своем гладком теле Астра или, лучше, очаровательная Изольда, шерсть его стала дыбом, и язык низко свесился из пасти.

– Обожаю! – прорычал он, лизнув тонкий шелк, украшенный гроздью жемчужин. – Ай! Ай-я-яй! С ума сойти!

Членгрин начал торопливо заталкивать одежду в сумку, которую решил взять с собой. Ворчал от удовольствия, представляя, как будут завидовать ему жители Вессеркера. Он им расскажет! Расскажет, как раздел три или даже четыре мэги, попавшиеся ему на Аалире. И щекотал лучшую из них – Изольду так, что у той от счастья едва не выросли рога и хвост.

К распрекраснейшим платьям весс добавил несколько хрустальных пузырьков и душистых баночек, удивительную шкатулку с серебряными пластинками, которые пели от прикосновения. Хотел положить еще сапоги, но они от чего-то не помещались в сумку, и весс решил одеть их на задние лапы. Натянул кое-как. Получилось неудобно, но очень красиво – узорчатый синий сафьян на мохнатых лапах. Еще он намотал на шею флер, расшитый серебряными цветами и стоял с минуту, в задумчивости, что бы прихватить еще. Неожиданно послышался возмущенный голос Изольды:

– Зеленый мерзавец! Только попробуй убежать с этим!

– Ай! – весс подпрыгнул на месте, озираясь по сторонам. И тут увидел мэги Рут, спускавшуюся на него прямо с неба.

– Ты не волнуйся госпожа, – подняв лапы, поспешил успокоить ее Членгрин. – Не надо. Не надо волноваться. Я к тебе еще приду. Вот только это оттащу, – он схватил сумку и метнулся к порталу.

Магистр бросилась за ним. Схватила, но вессий хвост вырвался из ее руки – Членгрин исчез в мерцавшей воронке.

– Херик! Херик, скорее сюда! – закричала Изольда, поторапливая бегущего за Астрой весса. Сама принялась собирать вещи разбросанные по траве, отмечая, что пропала почти вся одежда и баночки с косметическими веществами. Успокаивало лишь то, что осталась Лучистая Сфера и два кошелька, принесенные Астрой утром.

– Нужно догнать выродка! – негодуя, воскликнула Изольда, хватая Херика за холку и направляя к порталу. – Это будет стоить ему шкуры! Астра, ждите меня здесь!

– Ничего не выйдет, госпожа Рут, – остановила ее мэги Пэй. – Этот гаденыш быстрее Херика. Я уже пыталась однажды.

– Нужно постараться! У него все мои вещи! И шкатулка амфитрит – а это уже опасно! Я поспешу, полечу прямо в Вессеркер! А вы ждите меня здесь, – она закинула сумку на плечо и подвела весса к Двери Измерений.

– Вместе отправимся. У меня руки горят его проучить, – предложила Астра, жестом поторапливая отца.

– Ты права – разделяться опасно, ведь у нас только одна Сфера, а свечи в доме Митуна уже должны погаснуть, – согласилась Изольда, почти смирившись с произошедшей потерей. Одежду и прочую мелочь, можно было купить в лавках Вильса – кое-какие деньги были в кошельке. Магистр не могла лишь успокоиться за шкатулку амфитрит, которая в шаловливых лапах весса становилась непредсказуемо опасной.

– Сладкие госпожи, вам нельзя сейчас на Вессеркер, – прыгнув между двух мэги, сказал Херик. – Без брехни говорю: сейчас у нас лето. Снова лето. Еще шесть дней будет. И жара ужасная, почти как в красных долинах Некрона.

Выслушав возражения проводника, они вошли в портал и поплыли по голубовато-желтому ходу. О шкатулке амфитрит и воришке-Членгрине приходилось забыть на несколько дней.

Долетев до хелтхата, Изольда остановила весса, дожидаясь Астру и магистра Кроуна. Херик тем временем определял ближайший путь к Гринвее. Нырнув в красную с выпуклыми прожилками развилину, они скоро достигли родного мира и полетели над темной землей, вытягивая пограничный слой ближе к Вильсу. Город был заметен в ночи множеством факелов и светящихся окон.

Изольда не рискнула опускаться посреди города: незачем было привлекать внимание жителей франкийской столицы и суровых стражей таким необычным явлением. Она попросила Херика свернуть к небольшой рощице, темневшей недалеко от восточных ворот. Приземлились мягко, несмотря на глубокую черноту, разлившуюся кругом. Через минуту из фиолетового овала Двери выскочила Астра, и взвизгнула от встречи с колючим кустом. Варольда родной мир принял чуть любезнее – упомянув шета, магистр упал между округлых камней, наверное, слагавших давний очаг каких-то путников.

– Благодарю, малыш, – сказала Изольда, обнимая весса на прощанье. – Если позволит твоя новая хозяйка, – она любезно улыбнулась мэги Пэй, – то вызову скоро. Мы не можем безобразие Членгрина оставить безнаказанным!

– Госпожа, я у тебя только вот эту штуку украл, – разжав лапу, Херик показал серебряную брошь с янтарем, тускло блеснувшую в свете портала.

– Мэги Рут прощает честнейшего весса, – вступился Варольд. – Тем более такого отважного. Удачи тебе, мохнатый друг, – Кроун протянул руку, чтобы почесать его между рожек, и Херик, вдохновленный столь лестными словами, даже не стал возражать.

– Завтра утром идите к принцу Ирвиду. Буду молиться, чтобы он принял вас как друзей и во всем помог, – сказала Астра, повернувшись к отцу.

– А ты разве не остаешься с нами? – удивился магистр Пламенных Чаш. – Тебе нельзя сейчас в Иальс. Ни в коем случае нельзя! Лаоренс не успокоится, будет искать людей хоть чем-то связанных с нами, использует любые средства, чтобы нас найти.

– Именно поэтому мне нужно туда. Не брошу же я Каррида и мастера Холига с нашим кораблем. И даже Леоса не брошу, – еще мэги Пэй подумала о Голафе Брисе, но не упомянула о нем. – За меня не волнуйся. Я в Иальсе долго не задержусь. Ремонт «Песни Раи» закончится в ближайшие дни, и мы сразу покинем город. Правда после этого нам предстоит маленькое путешествие, – Астра посмотрела искоса на мэги Рут, опасаясь, что сейчас она выдаст ее планы на Либию, и магистр действительно еле сдержалась: вздохнула и отошла в сторону, сорвав веточку с куста и нервно разминая ее пальцами.

– Ты могла бы сначала предупредить своих друзей, а отправиться забрать их позже. Пожалуйста, Астра, – попросил Варольд, всем сердцем сожалея, что дочь спешит его покинуть. – Через день-другой, когда улягутся страсти, разожженные Неромом.

– Прости, отец, но так нужно. Очень нужно. Есть некоторые обстоятельства, о которых я расскажу потом, – Астра обняла его за плечи и горячо поцеловала щеку, покрытую короткой щетиной. – Ты, пожалуйста, не скучай и поправляйся скорее. А я разыщу вас. Обязательно разыщу, – она подошла к Изольде и тоже пылко обняла ее.

Мэги Рут знала, что их разлука может оказаться куда более продолжительной, чем думали Варольд и сама госпожа Пэй. От прикосновения ученицы у нее озноб по спине прошел, как бывало на кладбище возле могилы Римли, когда она, вытирая слезы, думала о странной судьбе Варольда, своей собственной и судьбе маленькой девочки, которую она приютила и воспитала. Эту странность, наложенную Реной, Изольда называла для себя «зов Черной Короны», и понимала, чувствовала ментально, что именно этот зов сейчас неумолимо ведет Астру Пэй. Из многих жгучих слов роившихся в голове, магистр не успела сказать на прощанье ученице ничего. Лишь сжала губы, чтобы Варольд не услышал ее тяжелый вздох, за которым потекли слезы.

Астра ловко вскочила на весса и исчезла в бездонной воронке портала.

* * *

После шумихи вокруг имени Варольда, уже который день потрясавшей город, капрал городской стражи Наврад Пилг не раз вспоминал другое имя: Астра Пэй. У него из головы не выходила дамочка, как-то вошедшая в город через юго-западные ворота в сопровождении приметных и странных слуг или друзей, одного из которых были основания заподозрить в скандале с кражей корабля Свилга. Ведь не даром же Наврад посылал своего помощника Фрома проследить за этой подозрительной компанией – были, они, конечно виновны во многом, крепко связаны с убийцей короля Луацина и распутной олмийской ведьмой. Теперь-то капрал мог рассказать паладину Нерому много любопытного и может быть, за свое старание извлечь весомую личную пользу – уж, конечно, побольше нескольких сальдов, что оставляла ему госпожа Пэй, проходя через ворота.

Накинув на плечи коричневый плащ со сдвоенным крестом и вложив в ножны меч, Наврад вышел на улицу, освещенную факелами и направился в кварталы Идры, где недавно отряд рыцарей штурмовал дом с беззаконными магами. По свидетельству Фрома господин Лаоренс до сих пор был где-то там, а значит, с ним представлялся случай переговорить по многим важным вопросам.

Поднявшись от бань Парисны к улочкам с тихими не слишком знатными особняками, капрал без труда отыскал место недавнего шумного происшествия по скоплению людей и множеству факелов, горевших в саду.

– Ну-ка стоять! – крикнул ему рыцарь, появившийся из зарослей жасмина.

– Прошу прощения, – вежливо начал Наврад Пилг, – я капрал городской стражи с важным сообщением для господина Нерома.

– Все равно, стоять здесь, – ответил рыцарь ордена и подал знак кому-то прятавшемуся в темноте.

Через несколько минут за капралом вернулся десятник и проводил к воротам особняка, за которыми факела освещали сгоревшие деревья сада и черные проплешины в траве.

– Господин Лаоренс! – радостно и до неприличия громко обратился Пилг, едва перед ним появилась мощная фигура паладина. – Я к вам по важному делу. Спешу сообщить кое-что о некоей мэги Пэй.

– Что же ты можешь сообщить? – Нером недобро оглядел его, предвкушая услышать очередной бесполезный треп.

– Дело в том, господин Лаоренс, что я знаю эту дамочку. Весьма знаю. Она входила через охраняемые нашим караулом ворота дней шесть-семь назад. Не одна была – в компании двух неприятных лиц. Особо по одному из них у меня сразу подозрения закрались, и я благоразумно послал помощника приглядеть за ними, – капрал в подробностях пересказал историю первой встречи с госпожой Пэй и то, как Фром следовал за свитой мэги к сгоревшему дому Варольда.

– Это запоздалое сообщение, – выслушав его, мрачно произнес паладин. – Если бы ты рассказал все раньше, то может, и была польза. Теперь нет ни твоей мэги Пэй, ни кое-кого другого, посрамившего наши законы и порядок.

– У меня еще есть некоторые мысли, господин Лаоренс, – стражник прокашлялся и, подойдя ближе к Нерому, понизил голос. – Дело в том, что сотоварищи мэги Пэй почти каждый день выходят через юго-западные ворота, а часа через три-четыре возвращаются. Один раз и сама Пэй с ними выходила, потом быстренько назад. А другой раз… – он заговорил еще тише, – другой раз известная вам мэги Верда была с ними, одетая как бы для путешествия. Вот подозрительно мне это. Куда можно ходить здесь не особо далеко от стен Иальса? Ну, сам рассудите: по дороге от тех ворот ближайшее поселения – только Присна или Огальва. И то, если они в Присну, так туда за три часа на лошадях едва успеешь. Сдается мне, что у этой компании есть какая-то подозрительная тайна в ближайших окрестностях от наших стен. Иначе чего им прогуливаться туда-сюда по заброшенной дороге и платить нам каждый раз сальды?

– Друзья у нее есть, говоришь? – Лаоренс задумался, поглаживая рукоять меча, поскрипывая зубами и молча рассуждая, что стоило хвататься за любую нить, ведущую к мэги Пэй, а значит к Изольде и Варольду. – Полагаешь, они и завтра теми воротами выйдут?

– Уверенности точной у меня нет, но должны. Не завтра, так послезавтра, – смяв войлочную шапку, ответил капрал. – А еще я вот чего вспомнил, господин Лаоренс: на следующий день, как Пэй впервые объявилась, через наши ворота обоз небольшой выехал с досками и мастерами какими-то. Следом длинноволосый из свиты этой мэги поспешал. Может, они там строят чего? И может тогда где-то там скрывается беглый магистр с нужной вам олмийкой.

– Хорошо, стражник, утром я пришлю своих людей, и мы все проверим, – решил Лаоренс.

Еще он подумал, что следует разыскать и опросить Верду Глейс. И как он мог забыть о ней?! Ведь не так давно она была ближайшей помощницей Кроуна в делах его салона.

* * *

Достигнув своей цели, мэги Пэй не спешила выйти из иномирья. Она, окончательно измотав весса, долго кружила над Иальсом, разглядывая ночной город, черный по окраинам и освещенный множеством факелов, разноцветных светильников вокруг дворца Ронхана и площади Герма, многих других районах, где жизнь не затихала с наступлением времени Змеи.

Астра дважды приближалась к разоренному дому Митуна Малуна, отмечая, что на улице и в саду еще стоят рыцари Ордена, а в окне, из которого Варольд выпустил Существо Огня, мигает свет. Мэги гадала, почему Лаоренс до сих пор не закрыл Дверь Измерений, разбив Сферу или затушив свечи. Нером будто намеренно поддерживал пламя размещенных вокруг кристалла свечей. Позже к ней пришла догадка: паладин пытается выведать дорогу Варольда и Изольды Рут – ведь в этом несложном деле ему вполне могли помочь служители Алой Звезды, сев рядом с Лучистой Сферой, разложив карту и используя различные хитрости. И если так, то тогда возвращение точки выхода портала в Иальс весьма осложнит задачу враждебным магам. «Пусть думают, что Изольда и отец вернулись, – решила Астра, удерживая весса над крышами домов Идры, – Пусть ищут их здесь. И пусть боятся. Ведь для вас, господин Лаоренс, еще ничего не кончилось. Вы заплатите за убийство Митуна, за все страдания, которые доставили моим магистрам!»

Еще не определившись, где удобнее высадиться, Астра направила Херика в западную часть города, помогая уставшему вессу тянуть тугую пелену пограничного слоя.

Внизу на стенах Ордена Крона, возвышавшихся мрачным валом над двухэтажными домиками, дрожали огни факелов. Чуть дальше в лунном свете серебрилась Росна. Было видно, как по освещенному мосту поехала повозка, сопровождаемая четверкой всадников.

Неожиданно Херика тряхнуло и понесло в сторону, будто сбоку ударила могучая волна. В какой-то миг Астра подумала, что служители Алой Звезды таинственным способом повредили портал, и ее теперь влечет в какую-то пространственную ловушку. Но, оглянувшись, поняла: весс подлетел слишком близко к храму Герма, и сработал опасный эффект Лухоса. Из древних либийских книг мэги знала, что возле любого святого места, где стоит храм, жертвенник или какая-нибудь важная святыня, обязательно существует узел силы, особым образом сплетающий нити эфира. Именно поэтому во многие области невозможно было проникнуть через Дверь Измерений. Похожие эфирные сплетения, только с обратными свойствами существовали вокруг проклятых мест, и последствия проникновения в них через ходы междумирья были всегда трагическими – безумец падал на самые низкие уровни мироздания, в Некрон или Тартус. Еще во время плаванья к Карбосу Астра подумывала о том, чтобы разыскать Кара-Маат верхом на вессе, хоть с высоты полета глянуть на город Кэсэфа, но, узнав из древних записей, как велик узел темной силы над проклятым местом либийской пустыни, поняла, что нечего даже и думать приближаться к нему ближе чем на сто лиг.

– Госпожа! Госпожа, я не могу больше, – заныл Херик, не способный уже сдерживать поверхностный слой, истончившийся до предела.

– Сейчас, звереныш. Сейчас мы опустимся, – пообещала мэги Пэй. Ей хотелось найти темную улочку ближе к таверне, в которой поселился Каррид Рэбб, но так же ее влекло к «Волшебному парусу», хотя она ни за что не вошла бы туда.

Пролетев над остроконечной крышей, они приземлились где-то на задворках за площадью Левиохона. Весс прыгнул четырьмя лапами на газон, не удержался и растянулся, тихо застонав:

– Ох, госпожа… совсем замучила бедненького меня.

– Ну-ка не придуривайся. Я тебе помогала. Даже, больше твоего трудилась, – Астра, потрепав его за ухо, села на ступеньки перед подворотней.

Рядом темно-синими спиральными линиями мерцала воронка входа в междумирье. Где-то в окне на втором этаже соседнего дома вздрагивал свет лампады. Было тихо, только со стороны площади доносилась полупьяная песня ночных бродяг.

– Херик, поторопись, – сказала мэги. – Портал может закрыться в любой момент. У меня нет Сферы. Где я тебя буду прятать до утра?

– Астра, не вру тебе, сегодня очень тяжело мне было. Иногда думал, что вот-вот умру. Но я от чего-то сегодня очень счастливый стал, – весс холодным носом в ее колени, подвигаясь ближе, заскреб когтями по булыжникам.

– Херик, постарайся найти Членгрина и предупреди, что играть той шкатулкой опасно. Еще скажи ему, что я… Что мы с Изольдой не сердимся на него. Ступай, – она обняла весса, глядя в его светящиеся красными пятнышками глаза.

– Ах, Астра я тебя люблю! Изольду обманывал немножечко, а тебя люблю, – он щекотно лизнул ее ниже шеи и прижался, нюхая дразнящий запах волшебного тела и слушая, как что-то стучит в груди.

– Уходи, звереныш! Немедленно уходи, – Астра неожиданно для себя подумала, что объятия весса ей также приятны, как ласка мужчины. От этого стало немножко не по себе, пьяно закружилась голова. Она прижалась щекой к влажному носу Херика, потом оттолкнула его и требовательно сказала. – Давай, быстро в Дверь! Изольда скоро призовет тебя.

Когда он исчез за туманным слоем, мэги запечатала портал и быстрыми шагами направилась к «Покоям Сафо».

Стук ее каблуков разносился по темной улице. Над головой светили звезды, брошенные пригоршнями словно пшено. В свете луны мелькали крылья сов.

Увидев на перекрестке пьяную компанию, Астра свернула в соседний проулок – ей не хотелось больше ни с кем ссориться в эту ночь, не хотелось снова использовать магию или убегать. Она слишком устала и знала, что завтрашний день может потребовать еще больших сил.

Добравшись до «Покоев Сафо» – недорогой, но вполне приличной таверны – мэги Пэй поднялась на последний этаж и, отсчитав от лестницы девятую дверь, постучала.

Открыл ей Леос. И всплеснул от неожиданности руками.

– Астра! Мы извелись, думая о тебе! Верда в магистрат бегала! – заговорил он, пропуская ее в комнату. – Мы с Карридом в кварталы Идры. Немного опаздали. Говорят, ужас, что там творилось. Огонь по улицам разгуливал, и вопли такие стояли, что дома вздрагивали.

– Всего понемножку было, бард, – сказала Астра. Увидев здесь госпожу Глейс, она сначала подумала, что не сможет сдержать негодования, но вместо этого ее почему-то разом охватило тихое безразличие. Каррид вскочил ей навстречу и без слов, но с подчеркнутой торжественностью проводил за руку к дивану, уложенному подушками. Она села и потянулась за чашечкой недопитого анрасцем вина.

– Как же вы? Как же справились, госпожа Астра? – Верда, не скрывая волнения, присела на табуретку напротив. – Говорят, ушли через Дверь Измерений. Но разве это возможно? Неужели вы весса вызвали при магистре Варольде? И не втроем же на одном зверенке?

– Госпожа Глейс, а знаешь, что самое забавное? – Астра отпила глоток вина, с насмешкой поглядывая на нее. – Весса вызвали мы аж два. Представь, умею я так.

– Ты сама можешь вызвать двух вессов? – изумилась Глейс. – Или Изольда уже своим обзавелась?

– Могу двух. Но не это самое забавное, а то… – мэги Пэй прикрыла глаза, чувствуя терпкий вкус вина на губах. – То, что один из них твой весс. Членгрин – его имя.

– Ах! – Верда хлопнула в ладоши и вскочила, щеки ее густо порозовели.

– Вот так, – рассмеялся Каррид Рэбб. – Светлейшая наша еще не такое может. Знает, как с самим Балдом сторговаться.

– Да ты не волнуйся, милочка, – Астра пренебрежительно махнула Верде рукой. – Я его на время взяла. Считай, что на Леоса поменяла. Оба они очень шустрые и одинаково потешные, – она видела, как бард неуютно завозился на стуле, но возразить ничего не посмел, и продолжила. – Только на время Членгрина твоего взяла. К тому же он – дрянь такая. Не сердишься?

– Нет, конечно, госпожа Пэй. Весса мне для тебя не жалко, – ответила Верда, все еще недоумевая, как удалось госпоже Пэй вызвать двух проводников, да еще увезти Кроуна. – Не спрашиваю, где ты укрыла магистра Варольда, но если требуется какая-то помощь, то я сделаю все, что только могу.

– Нравится мне, как ты это говоришь, – полулежа на диване, Астра с минуту смотрела в потолок, слушая какой-то восторженный лепет Леоса и Верды, потом сказала: – Госпожа Глейс, а я, пожалуй, подумаю над твоим недавним предложением. Действительно, чего б тебя с нами в Либию не взять?

Глава девятая Карта Мораса Аронда

Пока Астра старалась привести себя в несколько необычный вид перед визитом к капитану Морасу, Каррид и Леос молча сидели на диване в маленькой комнате таверны и глядели то в желтое от утреннего солнца окно, то на Светлейшую, воевавшую сначала с прической, теперь с облачением, позаимствованным у запасливой госпожи Глейс.

– Извини, Астра, но так не пойдет, – отвергла Верда, разглядывая мэги Пэй, вертевшуюся возле зеркала в новом наряде. – Тебя сразу узнают. Уж поверь мне, есть такие мужчины, у которых глаз наметан на женщин. Тем более паладин Лаоренс в их числе. Меня, например, многие волокиты узнают за пол-лиги в толпе.

– Ярче глаза подкрашу, и тени гуще положу, – Астра открыла перламутровую коробочку с красками, все еще тихо негодуя, что приходится мириться, даже принимать помощь от этой бледной паучицы, доставившей ей немало страданий. – Вот так тени вокруг глаз и чуть ниже. Пусть думают, что я больная, – она недобро усмехнулась своему отражению. – И флер накину. Какого весса вы суетитесь? Не думаю, что люди паладина будут искать меня, зная, что мы покинули город. Если, конечно, они не дураки последние.

– Нет, Астра, послушай меня. Я в этом имею большой опыт. Знаешь, сколько приходилось скрываться от всяких тошных любовничков? Прошу, это одень, – Верда достала из дорожного сундука, перевезенного из «Залов Эдоса», разноцветный сверток, стянутый тесьмой. – Это вот. В нем у тебя фигура будет другая. И даже походка. Станешь совсем другой женщиной. Пожалуйста, – она протянула дочери Варольда пышный муслиновый наряд, который возила с собой как раз для тех пикантных случаев, когда требовалось тайное перевоплощение.

– Это что ли?! Госпожа Глейс, где ты такое выдрала? Я буду похожа в нем на толстое набитое соломой пугало. Прохожие плеваться начнут! – встряхнув произведение полоумного портного, Астра смотрела на него с презрением, потом перевела взгляд на Каррида – анрасец ответил зубатой улыбкой дракона на левой щеке.

– Ну-ка отвернитесь. Быстро к стенке! – мэги Пэй пригрозила пальцем Леосу и Рэббу, когда они зашевелились на диване и лениво отвернули головы к выцветшему гобелену, она быстро скинула хитон и начала примерять тайное одеяние госпожи Глейс.

Рисунок черных, синих и коричневых полос на муслине, казался невыносимым. В нем было что траурное и одновременно потешное до тошноты. Пышные шерстяные подкладки на талии и бедрах действительно делали фигуру полной или еще того обиднее. Юбка с какими-то нелепыми ленточками доходила почти до щиколоток, и Астра подумала, что походка в этом облачении станет у нее действительно другой, совершенно другой – как у разъевшейся кухарки с больными коленями.

– Ужас… – тихо сказала она, оглядывая себя в зеркале.

– Восхитительно! – мэги Глейс от радости хлопнула в ладоши. – Еще вот это, пожалуйста, – она протянула ей чепец, украшенный большими тряпичными цветами. – И обязательно это, – Верда достала со дна сундука кругляши туго крученой шерсти с длинными тесемками.

– Куда это? – изумилась Астра.

– Сюда. Грудь. Давай помогу, – Верда со знанием дела начала пристраивать шерстяные кругляши в отведенное им место. – Такой толстенькой дамочке нужна очень аппетитная грудь. Уж поверь, найдутся и на нее любители, – со смехом сказало она.

– Каррид, как? – спросила Астра, когда мэги Глейс помогла ей завершить утомительное перевоплощение.

– Ну как тебе сказать, Светлейшая… небожественно, – честно признал анрасец. – Совсем небожественно. Похожа на корову.

– Позвольте, моя прелестница. Грудь желательно повыше, – Леос проворно вскочил и, засунув руку в вырез ее наряда, попытался приподнять шерстяной ком.

Опешив от неожиданности, Астра взвизгнула, и тут же залепила музыканту горячую оплеуху.

– Леос! – мэги Верда застыла открытым ртом и возмущенным до синих глубин взглядом.

– Извиняюсь, госпожи! Извиняюсь! – бард дважды поклонился и поспешно отступил к окну. – Хотел как лучше. Поправлял исключительно на свой художественный вкус.

Они расстались возле моста Герма. Верда с Леосом направились к юго-западным воротам. Барду нужно было поторопить ремонтников «Песни Раи» и просить Берната, чтобы судно было готово к отправлению уже завтра. Астра рассудила, что какие-то небольшие недоделки с кораблем можно исправить в пути или на Рохесе, но оставаться дальше в Иальсе было нельзя по двум причинам. Во-первых, люди Лаоренса рыскали по всем закоулкам и в своем усердии могли выйти на поместье Керлока. Тем более что накануне недалеко от заброшенного дома эклектика появлялись какие-то подозрительные всадники. Во-вторых, если капитан Морас не окажет достаточную помощь с картами города Кэсэфа, на которые Астра очень рассчитывала, то оставался единственный путь: искать Давпера и Канахора, следовать незаметно за ними или постараться завладеть свитком Хевреха и планом, найденным на Карбосе. Но для этого требовалось как можно скорее отправиться на Рохес, и если «Гедон» уже отплыл на юг, то искать его в море.

Каррид в широкой морской рубахе и бандане, натянутой почти до переносицы, следовал за госпожой Пэй к порту. Теперь он был похож на одного из лихих парней Пери, и его общество с дамой, одетой будто благочестивая и несколько помешанная дева, со стороны казалось чудным соседством курицы и голодного пса.

– Госпожа, не передумали? – заботливо спросил он, когда они миновали улочку, ведущую к «Волшебному парусу». – Настоятельно прошу. Уж поверь мне, не будет там той змеи. Уверен, что забрал он у нее плащ и прогнал ее в тот же день.

– Нет, Каррид! Нет! – Астра рассердилась настойчивым стараниям помирить ее с Голафом. – До франкийца мне нет никакого дела. А что касается наглой девицы, то искренне желаю, пусть остается с ним. Пусть будут счастливы, – сказала она и, поджав ярко крашеные губы, ускорила шаг.

В длинной, узкой внизу юбке идти было неудобно. Мэги иногда спотыкалась с непривычки на неровных булыжниках мостовой и краснела, пряча лицо от взглядов прохожих. Вдобавок, после Арки Ревида, начинавшей портовые кварталы, у нее случилась досадная неприятность: шерстяные кругляши сползли несколько ниже груди, и теперь во внимании прохожих Астра читала нахальную насмешку. А после того как докеры на лавке перед грузовой конторой отпустили в ее сторону несколько издевательских словечек, госпожа Пэй не выдержала и, остановившись, сказала:

– Меч, Балдаморд! Дай мне меч!

– Светлейшая не надо этого здесь, – скривившись, попросил анрасец. – Если невтерпеж, позволь я сам разберусь. Кого зарезать? Того или того? – вытащив клинок, он указал острием на притихших мигом грузчиков.

– Дай мне свою железяку, шет тебя френом! – вспылила Астра и вырвала меч из руки Рэбба. Прорвала лезвием юбку между коленей и разрезала ее до низа. – Вот так! Ну это же с ума сойти, господин Балдаморд! Я что, дурочка, ходить в таком виде?

– Нет, конечно, Светлейшая. Ты очень мудрая, но это глупый поступок, – вытаращив глаза, Каррид глядел то на распоротую юбку, то на докеров и моряков, собравшихся у входа в контору.

– Вот именно, – Астра сдернула с головы чепец с накрахмаленными цветами и, бросив его на землю, пнула ногой. – Да простит меня Балд и Верда с ним, – выкатив повыше шерстяные кругляши, делавшие ее грудь неимоверно пышной, мэги зашагала к причалам.

– Госпожа, зря ты так, – догоняя ее, забубнил анрасец. – Очень не совсем мудро. Мы же договорились быть спокойными и незаметными. Мы же должны быть как две крысы – тихо на корабль и тихо назад.

– А не получается, Каррид. Видишь, не получается. Или ты хочешь, чтобы я умерла от стыда? От этой толстой задницы! – она сердито прихлопнула по пышному слою, покрывавшему бедра, и схватилась за накладную грудь. – От этого вымени. Ты сказал я – как корова?

– Оговорился. Вырвалось.

– Нет, ты сказал правду. Эй, – Астра махнула рукой мальчишке, стоявшему возле пришвартованной к низкому причалу лодки. – Отвези-ка нас к «Нагу». Знаешь такой? Там где-то на рейде должен быть.

– Конечно, знаю, госпожа, – уверенно ответил паренек и принялся отвязывать концы. – Славнейший корабль самого Давпера.

– Подонка Давпера, пирата, негодяя и сволочи, – поправила его мэги Пэй, спрыгивая в лодку.

Мальчишка не стал спорить, лишь робко проговорил:

– Два сальда беру.

Астра развязала шнуровку на кошельке, изрядно оскудевшем за эти дни, и зазвенела монетами.

Проплыв вдоль неровного ряда галер и ожидавших погрузки небольших торговых суденышек, они добрались до знаменитого в прошлом пиратского корабля.

– Кто пожаловал? – поинтересовался сверху вахтенный, не спеша бросить лестницу.

– Известите капитана Мораса: Светлейшая к нему, – крикнул в ответ Рэбб и добавил: – Рая Светлейшая.

– Издеваетесь что ли? – нависнув над бортом, полураздетый матрос внимательно изучал необычных пассажиров лодки.

– Рая, сказал я! – грозно прорычал анрасец. – Зови капитана!

Моряк ушел, шлепая босыми пятками по палубе. Скоро сверху упала лестница и Каррид, а следом Астра поднялись на корабль.

– Госпожа Пэй? – с оттенком удивления произнес Аронд, разглядывая мэги широкими как море глазами.

– Морас, вы узнали меня?! – Астра топнула ногой и рассмеялась. – Нет, невозможно такое! Я думала, что достаточно изуродовала себя краской, этим нарядом и прической.

– Понимаю, вы таким образом скрываетесь от охоты, которую объявил на вас Орден Крона и паладин Лаоренс лично. Прошу, – капитан гостеприимно протянул руку к сходному тамбуру. – Пойдемте в мою каюту – здесь неудобно и жарко.

– Госпожа Пэй, спешу спросить, вы не виделись с Голафом? – поинтересовалась Анита, возникшая из-за плеча Аронда.

– Представьте, виделась. Он меня подкараулил возле «Волшебного паруса», – потянув Рэбба за рукав, мэги прошла к лестнице, ведущей на нижнюю палубу. – Я говорила с ним о вас, госпожа Брис. Рассказала все. О ваших переживаниях и самом капитане Морасе. Но знаете, как бывает упрям ваш брат? Я даже хотела поставить условие, что помирюсь с ним лишь в случае, если он помирится с вами.

– И что? – нетерпеливо спросила Анита, пропуская гостей по длинному коридору на кормовые помещения судна.

– Ничего, я успешно поругалась с ним в тот же день. Вам нужно самой разыскать его в «Волшебном парусе». Скажите, что так попросила сделать я. Придумайте какой-нибудь предлог, – посоветовала Астра, остановившись перед дверью, возле которой зазвенел ключами Аронд.

– Прошу, – пригласил в просторную каюту, посреди которой стоял овальный стол, крытый синим сукном. Стены украшали картины с морскими пейзажами; особое место занимал небольшой этюд с видом на тонущую в закате Ленлу. На полках напортив окна распологалось множество книг в дорогих переплетах, статуэтки, кораллы, крупные розовые и перловые раковины.

– Здесь действительно куда уютнее, – проталкивая вперед растерявшегося анрасца, мэги Пэй зашла, погружаясь по щиколотки в пушистый мергийский ковер. – Угадайте, капитан, зачем мы к вам?

– Это просто, госпожа Астра: вам нужно скорее незаметно покинуть Иальс. Позволю предположить… путь на Рохес. Или сразу Либия? – Морас пригласил жестом мэги и ее спутника сесть на диван и добавил: – Я же обещал помочь. «Наг» к вашим услугам.

– Нет, кэп, – Астра качнула головой и, отодвинув табурет, присела за стол. – Мне нужна карта. Направление к Кара-Маат. Любые подсказки, как добраться туда. До сих пор я не нашла ничего. И даже отец… Ведь вы же знаете, что магистр Варольд жив? И он почти ничем мне не помог.

– Хотите вина? Есть холодный локи, эль. Даже хевши, – Морас приоткрыл двери резного шкафчика.

– Локи, – неохотно согласилась мэги.

– А мне эль, если позволит ваша щедрость, – попросил Каррид, до сих пор хранивший несвойственное ему робкое молчание.

Аронд зазвенел посудой. Анита поднесла к столу вазу с финиками, арахисом и ванильным печеньем.

– Так вы поможете мне, кэп, хотя бы приблизительно воссоздать свиток Хевреха? Мне нужно добраться до Кара-Маат, – взволновано сказала Астра.

– Госпожа Пэй, вы не понимаете что просите. Неточное указание на место в пустыне равно гибели. Я не терплю неточные карты и все прочее, сделанное как-нибудь, – Аронд вернулся к столу с высоким кувшином локи.

– Капитан, мне нужны любые сведенья и указания по Кара-Маат. Помогите, чем вы в состоянии, и я буду благодарна вам. Вы же видели обе карты у Давпера? Постарайтесь вспомнить, что и как там начертано, – с надеждой глядя на олмийца, заговорила мэги Пэй.

– Вы вполне доверяете этому человеку? – спросил Астру Морас, покосившись на длинноволосого крепкого в плечах коротыша, уже хлебавшего эль из тяжелой серебряной кружки.

– Извиняюсь, что не представила. Сам Каррид Рэбб – последователь Балда и мой наиближайший друг. В нем можете не сомневаться. Ни на каплю, – твердо сказала мэги.

Анрасец с напускным достоинством кивнул, и продолжил мочить губы в кружке.

– Тогда послушайте меня, – продолжил Морас Аронд. – В детстве я был помешан на картах. Подолгу разглядывал старые свитки, которые хранились в сундуке отца и в нашей флотской конторе, куда меня пускали всегда беспрепятственно. Я разглядывал их, перерисовывал, снова разглядывал. Иногда закрывал глаза и видел синие волны, далекие города и неведомые земли, где мечтал когда-нибудь побывать. Наверное, поэтому я и стал капитаном. Скажу прямо, госпожа Пэй, у меня отличная память на карты. И свиток Хевреха я могу воспроизвести для вас в точности. Немного хуже с планом города Кэсэфа, но тоже могу.

– Морас! – Астра привстала, едва сдерживая свой восторг. – Морас, неужели вы сделаете это для меня?! Сейчас сделаете?!

– Но, – капитан «Нага» предостерегающе поднял палец. – На тех свитках помимо карт было множество всяких пометок и ссылок на древнелибийском. Я бы даже сказал, что эти записи составляли важную основу пергаментов. Именно они больше всего интересовали Канахора. Их, увы, я вам не воспроизведу.

– Да ерунда какая, кэп. Чушь полная. Мне необходима только карта. Нам бы до Кара-Маат добраться, – госпожа Пэй глотнула из чашечки, оставляя на ее крае яркий след помады. – Нет, я не дурочка, конечно, и понимаю, что пометки там были очень важные. Я знаю о них кое-что от отца. Ловушки, магическая защита, замки и Существа Стихий – все это ерунда, дело как-нибудь разрешимое для мэги. Главное – карта. Пожалуйста, карта, славный капитан!

– Так вот, та карта, госпожа Пэй, имеет один большой недостаток. На ней нет числовых координат города Кэсэфа. Возможно либийцы, составлявшие ее, не имели понятия о навигации по звездам, луне и солнцу, – предположил олмиец, недолго подумав, он вытащил из ящика стола чистый лист пергамента, скрученного в рулон. – Вы понимаете о чем я говорю? Хоть что-нибудь понимаете в навигации по звездам и значении числовых координат? – спросил он мэги.

– Самую малость. Вы рассказывайте, я достаточно быстро соображаю, – разволновавшись еще больше, сказала Астра и рывком придвинулась к столу.

– Тогда я кратко и понятно скажу, – развернув пергамент, Морас подобрал перо в коробке рядом с чернильницей и начал наносить им длинные извилистые линии. – Числовые координаты, которыми обозначают положение того или иного места на наших картах определяются с помощью некоторых навигационных механизмов. Получается точка на карте, обозначенная двумя числами. И потом, любой капитан, плавая в море или, если хотите, бродя по суше, может снова выйти на эту точку, сверяясь с картой и показаниями механизмов навигации. На свитке Хевреха такого нет. Там все обозначения очень условны и погрешность между точками может быть большой. Либийская карта устроена другим образом. Посмотрите сюда, госпожа Пэй, – Аронд указал на северный берег Либии, изящно выведенный им на листе пергамента. – Древний картограф в пути на Кара-Маат ориентировался лишь на заметные объекты местности: горы, реки и озера, а так же поселения, старые храмы и святыни, обозначая направление от них и расстояния в неточных тогда лигах. Примерно как я бы мог объяснять вам дорогу к храму Эты: дойти до Варгиевой площади, за ней свернуть на северо-восток и идти, пока вы не увидите дворец Ронхана, от него направиться на север и идти четыреста шагов. Понимаете?

– Ну, да, – согласилась Астра. – Так гораздо яснее и удобнее, чем ориентироваться с помощью ваших механизмов.

– Госпожа Пэй, так удобнее ориентироваться в городе. По Иальсу я тоже не хожу с секстантом, – Морас продолжал выводить на тонком слое кожи значки и линии. – Но в пустыне, как и в море, все совершенно иначе. Многие места, к которым привязывали путь либийцы, давно не существуют. Ведь свиток Хевреха писался, когда эта местность не была так безжизненна. Например, это озеро, – он вычертил сильно вытянутый овал недалеко от значка храма Тода. – несомненно, оно высохло за тысячи лет. Вы, госпожа Пэй, или кто-то еще будете настойчиво искать его, но не найдете – этого озера просто нет. Понимаете? И вы будете бессмысленно топтать горячий песок, теряя силы и проклиная Хевреха, пока у вас не кончится вода, пища, а затем жизнь. Я могу привести много ориентиров, которые, по моему убеждению, уже не существуют.

– Пожалуйста, рисуйте, капитан, – попросила Астра. – У вас великолепно получается. Прелесть просто! А позже я вам открою маленький секрет, почему мне сгодиться даже такая карта: без точных координат города и даже со стертыми временем метками пути.

– Госпожа Пэй, я боюсь, что вы не достаточно серьезно к этому относитесь, – Аронд помрачнел, подвинул лист ближе к краю стола и продолжил наносить замысловатые знаки. – Когда Давпер предложил мне принять участие в его экспедиции в Кара-Маат, я твердо отказался. Одной из главных причин была именно карта. Я пытался объяснить Давперу всю безумность затеи искать сокровища Кэсэфа по той трижды неточной зарисовке прежних земель Либии. Да, я отказался. Однако Давпер, подобно вам, надеется на какое-то смутное чудо. Чудо, которое якобы поможет найти забытые руины в песках, – капитан «Нага» перевернул лист и начал наносить план города Кэсэфа. – Может Хивс рассчитывает на помощь Канахора, какие-нибудь его магические хитрости. Не знаю. Эта затея мне представляется бессмысленной. Вот, пожалуйста, – он снова перевернул лист и придвинул его к мэги, давая понять, что его работа закончена.

– Прекрасно, капитан! Я совсем не рассчитывала получить такое! Мне можно это забрать? – Астра положила ладонь на пергамент.

– Возьмите. Только тогда я буду чувствовать, что я указал вам дорогу к смерти. А я этого не хочу, госпожа Пэй. Поверьте, я вам добра желаю, – он повернулся к Аните, смотревшей печально на мэги Пэй и державшей в пальцах финик.

– Скажи им, Морас. Скажи им то, о чем мы думали с тобой, – попросила сестра Голафа.

– Хотите, я предложу вам несколько иное решение этого вопроса? Без всякой карты, – олмиец, не вставая с табурета, налил заскучавшему Карриду эль и продолжил: – Разумнее, госпожа Пэй, не испытывать так судьбу, не ходить к проклятому городу. Постойте, – прервал он еще не высказанный протест Астры. – Послушайте меня. Пусть за сокровищами Кэсэфа идет Давпер и Хаерим, раз они так уверены в своих силах и верности старых карт. Их обратный путь в случае успеха в по любому будет лежать через небольшое поселение к западу от Намфрета. Или сам Намфрет и караванную дорогу к Гефахасу. Остается только дождаться их там.

– Вы предлагаете мне хитрость, которой Давпер завладел свитком в храме Абопа? Ведь тот раз он использовал меня, – Астра усмехнулась, играя чашечкой и едва не расплескав локи. – Нет, капитан, я на это не соглашусь. Только потому, что нет никакой уверенности, будто магистр Канахор возвратится тем же путем. А если он завладеет Короной, то после этого нет никакой уверенности ни для кого, ни в чем. Поверьте, здесь я понимаю не хуже, чем вы в рисовании карт. Я должна добраться до Короны Иссеи раньше Канахора. Это обязательное условие! И я это сделаю! Иначе, всем нам будет очень плохо.

– Как знаете, мэги Астра. Я готов плыть с вами только до побережья Либии. И если бы вы пожелали, то мог бы присоединиться с частью своей команды в Намфрете, – сказал олмиец и встал из-за стола.

– Господин Аронд, я ваша должница. За это вот, – поднявшись за ним, Астра помахала скрученным в трубку пергаментом. – Только затруднять вас плаваньем к Либии не хочу. Да и незачем, – Астра ладонью подавила смешок. – У меня есть корабль. Летающий, между прочим, – видеть недоумение на лице Мораса ей было приятно. – Да, да. Вы разве не знаете, что мастер Бернат Холиг в моей команде?

– Но простите, построить вторую «Песнь Раи» за это время…

– Кто вам сказал, что вторую. У меня та самая «Песнь Раи», которая по праву принадлежит Бернату Холигу. Ну и чуточку мне с Карридом, – Астра с удовольствием прищурилась и допила остаток локи.

– А вы – лиса, госпожа Пэй. Редкой хитрости! Трудно угадать, где вы оставите след, – на суровом лице Мораса отразилась улыбка.

– Теперь вы понимаете, что мне сгодиться даже не очень точная карта. С высоты полета орла или еще выше значительно легче найти верный путь. Мы в любом случае отыщем Кара-Маат, причем не сильно утомляясь. Каррид, хватит напиваться, – она несильно дернула анрасца за хвост волос.

– Госпожа Пэй, а вы уверенны, что я начертил вам карту без подвоха? Вполне может быть, что негодяй Морас выполняет тайное поручение Давпера и этот пергамент – лисья ловушка, – глубока морщина от носа к губе олмийца искривилась, и было непонятно насмехается он или за его словами лежит какая-то часть истины.

– Уверена, Морас. Как ни странно, я доверяю вам больше чем некоторым ближайшим друзьям. Это не лесть, просто я так искренне думаю, – она присела в легком реверансе и, взяв под руку, свиток направилась к двери.

– Госпожа Пэй, позвольте вас ненадолго отвлечь, – попросила Анита, когда они вышли в коридор. – Пожалуйста, в мою каюту, – она скользнула в приоткрытую дверь, увлекая мэги за собой. – Каррид, Морас, извините, дражайшие господа, у нас исключительно женский разговор, – закрыв за собой кипарисовую створку, франкийка подошла к небольшому шкафчику, украшенному рельефами Рены и Эты.

– Астра, я знаю, что мой брат вам не безразличен, – продолжила она, когда шаги мужчин затихли на лестнице.

– Я с ним поругалась, Анита. Между нами больше ничего нет, и не может быть. В ближайшее время я отправляюсь на юг, и мы окончательно забудем друг друга, – ответила Астра, без интереса поглядывая на вещи, разложенные аккуратно на полках.

– И все равно он вам не безразличен. Пожалуйста, Астра, не пытайтесь это скрыть – я все равно вижу. Да и зачем вам выпячивать гордость передо мной?

– Скажите прямо, что вы хотите? – холодно сказала мэги Пэй.

– Я хочу, чтобы вы помогли мне, а я вам. Совершенно мелочная помощь. Я дам вам повод встретиться с ним. Я знаю, что иногда нужен просто повод – пустяк, которая спасет сразу двоих. Прошу вас, – она достала зеленоватую нефритовую шкатулку и, откинув крышку, извлекла маленький диск сделанный из серебра с вкраплениями самоцветов, покрытый тонкой резьбой. – Это амулет, который подарила мне мать. Брат знает о нем. Он, когда мы еще жили в Вильсе, просил, чтобы я ему дала его на время, однако получилась так, что я уехала в Иальс… Здесь долгая история – не буду вас утомлять, госпожа Пэй. Проще: этот амулет приносит удачу в любви. Мне он точно помог и теперь больше не нужен. Я очень хочу, чтобы вы передали его Голафу. Просто зашли в таверну и положили амулет перед ним, сказав, что я прошу прощения за все.

– Госпожа Брис, я не собиралась заходить к Голафу в таверну, – сказала Астра, потянув за цепочку, продетую в медальон. – Почему бы вам самой не отнести его?

– Потому, что я хочу, чтобы вы встретились с ним еще раз. Вы же все понимаете! Я хочу, чтобы у вас был повод, потому что я хочу, чтобы вы… были с ним, – франкийка вложила серебряный диск в ладонь мэги и сжала ее пальцы. – А я тоже схожу к нему, схожу к моему брату – знаю, что сказать в этот раз.

– Хорошо, госпожа Брис. Я постараюсь выполнить вашу просьбу.

– Прошу, очень постарайтесь! Обещайте мне!

– Очень постараюсь. Насколько смогу, – заверила Астра, и они вместе поднялись на палубу, где их дожидался Каррид Рэбб и Аронд.

Пока боцман командовал спуском небольшой шлюпки, капитан Морас проводил гостей на корму. С высоты мощной надстройки когга открывался прелестный вид на бухту. Множество больших и малых судов с разноцветными парусами, флагами на мачтах заполняли гостеприимную гавань от маяка, темным пестом выделявшемся в синем небе, до пристани. Оживленные звуки доносились с причалов, на которых в это время царила особая суматоха.

– Я могу дать вам в сопровождение несколько надежных людей, – предложил олмиец, заметив, что Астра напряженно следит за гвардейцами муниципалитета, появившимися на пирсе. – Или лучше останьтесь на моем корабле. На сколько вам потребуется. Здесь гораздо удобнее и спокойнее, чем прятаться в тавернах.

– Благодарю, капитан. У меня много дел на берегу. Я и без того ваша должница, – Астра сжала свиток с картой и направилась к лестнице, скинутой к шлюпке.

Высадившись у одного из лодочных причалов, где крепко воняло рыбой и водорослями, Астра и Каррид направились к Арке Ревида, быстро смешиваясь с толпой.

– Святой Балдаморд, а знаете, что нам все-таки придется заглянуть в «Волшебный парус», – произнесла мэги Пэй, снова чувствуя ужасную несуразность наряда навязанного Вердой. – Увы, придется. Только не думайте, что это я так захотела. Все из-за сестры господина Брыся. Видите ли, амулет ему нужно передать. Вот меня Анита и уговорила. Уболтала как бы.

– О, Балд, Ты творишь чудеса! И мудрость Твоя истинно справедливо распределена между детьми Твоими! – радостно провозгласил анрасец. – Конечно, конечно сходим! Господину Брису очень нужен амулет. Без амулета сейчас жить крайне затруднительно. Как же без него, если такие беспорядки на каждом углу творятся!

– Ты, волосатик, не думай, я не собираюсь с Брысем мириться, тем более любезничать. Отдам Аниткину штуковину и бегом из его свинячьей норы, – заверила мэги Пэй.

– Да, просто отдашь. Сунешь ему в немытые руки. И я с ним малость поговорю. Есть у меня свое случайное дело, – Каррид полез в карман жилетки, проверяя, на месте ли вещица, которую он утром тайком от Астры приготовил для франкийца. Вещица была на месте, и от внезапной перемены настроения, Рэбб почувствовал наступающий голод. – Жрать что-то охота, Светлейшая, – сказал он, поглядывая на лотки, пестревшие навесами крашеной парусины.

– Сейчас купим, – Астра, и потянулась за кошельком.

– Не надо покупать. Денег у нас совсем мало. Я пойду в долг возьму, – решил анрасец и, раньше чем его остановила дочь магистра, свернул к прилавкам, возле которых вился ароматный дым.

Нырнув под столик, Каррид оказался возле грузного мужчины в замасленном халате, ворожившего над шипящей жаровней.

– Милейший, две лепешки с телятиной дай, а? – толкнув его локтем в бок, попросил Рэбб. – Пожалуйста, для благоверных. А то сейчас с голоду сдохнем.

– Сальд и двадцать шилдов, – внятно произнес торговец, глядя сверху вниз.

– Ты дай, я тебе вечером деньгу принесу, – вежливо пообещал анрасец и потянулся к блюду с блестящими жирными лепешками.

– Я тебе дам! Я тебе по морде сейчас дам! – заорал хозяин лавки, хватая анрасца за волосы. – Стража! – завидев над толпой шлемы стражников, он ожесточенно замахал рукой.

– Епть! Ты! На самого меня?! – Каррид побагровел. Скрывая белки, в глазах его разлилась угольная чернота.

Стража, услышав звуки потасовки, двинулась к навесам, усердно разгоняя толпу. Астра, вмиг очутившись рядом с Рэббом, вытянула руку к жаровне, прошептала заклятие, и раскаленные угли из-под решетки понесло необъяснимой силой на потную спину торговца. Тут же ткань на его рубахе, штанах прогорела и он, заорав что-то нечеловеческое, метнулся навстречу стражам. Упал, взвыл и побежал вниз по улице, тараня неровный строй зевак.

– Я убью его! – орал Каррид Рэбб, потрясая распухшими кулаками.

– Эй, стража! – громко призвала мэги Пэй, хотя сержант в перекошенном шлеме уже стоял рядом с ней. – Что ж это твориться, стража! Грабят среди дня!

– Кто грабит?! – хватая ее за руку, спросил сержант.

– Вот он! Вот! Держите! – Астра указала на торговца, которого уже скрутили двое кирасиров – он вырывался, захлебывался, пытаясь что-то объяснить.

– Беспощадно грабят! – продолжила Астра. – Я только лепешку купить хотела. А он за мой кошелек. А потом еще за невинное тело. Изнасиловать, сволочь, хотел, прямо на торговом лотке, – в доказательство она представила подол разошедшейся юбки.

– О-о! Госпожа! – сочувственно произнес стражник, глядя на стройные женские ноги, так странно, возмутительно и аппетитно сочетавшиеся со сдобными формами, прятавшимися под одеждой. – Пройдемте, пожалуйста. Вам нужно все объяснить подробнее, – он взял ее за протянутую ладонь, увлекая в сторону от людного места.

Астра двинулась за ним, опасаясь, что торговец после замешательства окончательно придет в себя, и тогда произошедшее откроется с несколько другой стороны.

– Спаситель мой, – повернувшись к растерявшемуся Рэббу, сказала Астра. – Лепешки заберите. Кушайте, кушайте вдоволь – я за них сполна заплатила.

Сержант, оставив человека в замасленном халате на попечение кирасиров, отвел мэги в тень тутовых деревьев, подальше от суетных лотков и спросил:

– Так как же госпожа это все вышло? Прямо на глазах у всех, он за ваш кошелек, потом под юбку?

– Ой, не знаю даже, что было сперва. Не могу словами выразить наглость его поступка, – жалостливо проговорила госпожа Пэй, поправляя на груди предательски сползавшие вниз кругляши. – Мне это показать легче, милый господин.

– Показать? Давайте, давайте покажем, – еще больше оживился сержант, глядя то на ее ноги, выступавшие в разрезе юбки, то на соседнюю подворотню. – Давайте, я буду как бы вместо того нахала. Да – так нам станет легче понять, что произошло. И потом, как следует наказать мерзавца!

– Сержант, его поступок был очень бесстыжим. Не могу я здесь такого позволить даже вам, – сказала Астра, ища взглядом Каррида Рэбба, который пропал в неизвестном направлении.

– Как я вас понимаю! Идемте сюда, – начальник наряда кирасиров, жарко взял ее за локоть и потянул к подворотне.

– Здесь, – решил он, оглядевшись по сторонам.

В маленьком безлюдном дворике, стиснутом потрескавшимися стенами старых домов, было сумрачно и тихо, словно шумной улицы по соседству не было вовсе. Несколько окон с тусклыми стеклами, похожих на глаза слепой старухи, не вызывали особых неудобств.

– Будьте добры, здесь, – повторил он.

– Ну что я вам расскажу… – Астра постаралась убрать его руку, опускавшуюся от талии вниз. – Схватился за кошель мой и говорит: кошелек или честь. Мне и того и другого жалко было. Я задумалась, а он юбку начал на мне рвать. Бесстыже так. И лапами немытыми по ногам, по ногам!

– Какой негодяй! – ладонь сержанта сползла с плеча госпожи Пэй и коснулась накладной груди.

– Сержант, – томно прошептала мэги. – Вы с этим, пожалуйста, поаккуратнее – груди не мои.

– А чьи? – поинтересовался он, расстегивая пуговицу ниже воротника и проникая ладонью под платье.

– У знакомой на время взяла. Правда, хорошие? – Астра заметила, как в подворотню зашел Каррид Рэбб.

Рука стражника нащупала плотный шерстяной шарик и тут же выпрыгнула из-под чудесного облачения госпожи Пэй.

– Это что ж твориться?! – сержант опасливо попятился. – Кто вы вся такая?!

– Рая она Светлейшая, – ответил из-за его спины анрасец.

– Как? Сама Рая? – стражник повернулся и, получив удар булыжником по лбу, рухнул наземь. Звеня и подпрыгивая, покатился железный шлем.

– Каррид! Сукин ты пес! – вскрикнула мэги. – Чего ты сцепился возле лотка?! Сам же говорил, что мы должны быть тихими и незаметными, как мыши.

– Как крысы, – поправил ее преданный Балду. – Извиняюсь, госпожа. Жрать сильно захотелось, – он поднял с земли блюдо полное лепешек и с достоинством поднес госпоже Пэй. – Кушайте, пожалуйста.

До «Волшебного паруса» Астра и Рэбб шли через узкие сумрачные улочки квартала Скины, иногда пускаясь бегом или затаившись при виде близкого патруля кирасиров.

Зайдя в таверну, Астра направилась к привратнику, уныло стоявшему под лестницей, и спросила:

– Скажите, важный господин, у вас тут поселился некий Голаф Брис, – она описала внешность франкийца, понимая, что рейнджер может здесь значиться и под другим именем. – На месте ли он сейчас?

– Нет. Ушел куда-то, – ответил привратник, облокотившись о перила и со скукой глядя в сторону. – Злой с утра был. Наверное, в кабак понесло.

– А, господин, напрягите свою память, – Астра щелкнула пальцами перед его носом, требуя внимания. – Поднималась ли к нему девица с длинными волосами и сучьими глазками?

– С утра не была. Может, поэтому он злющий такой был.

– И еще, пожалуйста, вспомните: не ночевала ли она у него вчера и позавчера? – продолжила допрос мэги Пэй.

– Позавчера меня здесь не было, а вчера… не помню. Ну не помню я, – ответил привратник и отвернулся к стене.

Для верности Астра и Рэбб в сопровождении прислуги поднялись на второй этаж. Рядом с изображением гигантского змея, нарисованного черной краской на стене, мэги подергала дверь – она была заперта. Каррид и Астра уже вернулись к лестнице, когда сзади послышался скрип засова и в коридор выглянул Голаф Брис.

С минуту они стояли и смотрели друг на друга. Анрасец нервно мял край жилетки и сопел. Рейнджер поправлял ремень, с которого свисали пустые ножны.

– Госпожа Пэй, так и будете стоять там? – спросил, наконец, Голаф.

– Шетов франкиец, узнал меня все-таки, – Астра улыбнулась и подошла к нему. – Узнал, да?

– Чего ж тебя не узнать. Потолстела что ли? – он потрогал ее ниже пояска.

– Руки убери, – Астра оттолкнула его ладонь. – Я к тебе по делу пришла, меж прочим. Пускаешь или здесь будем говорить?

– Вы сами пока поговорите. Сами. Я пойду скорее, горло промочу, а то что-то голова болит. Вернусь скоро, – решил Каррид, мысленно молясь Балду, чтобы Светлейшая примирилась с франкийцем.

Рэбб покинул их, скрипя ступеньками, а мэги вошла в комнатку Бриса.

– В общем по делу я, – повторила госпожа Пэй, остановившись возле неубранной кровати и поглядывая по сторонам в поисках признаков недавнего присутствия девицы, из-за которой у них случилась ссора. – Анита просила тебе кое-что передать. А то подумаешь еще, что я мириться пришла.

– Чего ты так вырядилась? – Голаф потрогал сине-черно-коричневый муслин ее платья.

– Ты разве не знаешь, что меня разыскивают. Муниципалитет, стражи, и всадники Крона, – она прошла к окну и, отодвинув занавес, глянула на улицу.

– Знаю, что разыскивают. Я с утра по ближним харчевням ходил, разузнать, что о тебе и Варольде народ говорит, – рейнджер остановился с ней рядом. – Главное, все обошлось, госпожа Пэй. Желаю, чтобы тебе всегда так везло.

– Спасибо, господин Брис. А пока мы к тебе добирались, ко мне один стражник пристал. Завел в темную подворотню. Наверное, изнасиловать хотел. Представляешь? Так я ему понравилась даже в этом уродском наряде, – повернувшись к франкийцу, Астра растянула юбку за края. – Каррид быстро наглеца утихомирил. Булыжником по башке – бах!

– Астра, ты притягиваешь к себе неприятности как то магнетическое железо Бугета дротики. Зачем-то сама ищешь их с непонятным упорством, – сев на подоконник, рейнджер скрестил руки на груди. – Если бы я находился рядом с тобой, то не было никакого стражника.

– Да брось, Голаф, ты только и знаешь, что обижать меня. Совсем не считаешься со мной, будто я девчонка какая-нибудь. Все! Не хочу об этом говорить! – она резко отвернулась и махнула свитком капитана Аронда. Помолчав немного, спросила: – Расскажи лучше, как твоя подружка? Все так же красуется в плаще, который ты хотел мне подарить?

– Нет. Я порвал его. На кусочки, – хмуро сказал Брис.

– Порвал?! Плащ за семь штаров!

– Какая разница сколько он стоил. Он поссорил меня с тобой! В тот очень счастливый поначалу день…

– Врешь. Покажи кусочки или что осталось от него, – Астра прищурилась, вглядываясь в строгое лицо рейнджера.

– Зачем их показывать? Я думал, ты веришь моему слову, – франкиец встал с подоконника и махнул рукой на обшарпанный платяной шкаф в углу. – Хочешь… впрочем не надо… нет его там, – тут же спохватился он, вспомнив, что на верхней полке лежат вещи Ильвы. – Расскажи сначала, что хотела передать мне Анита.

– Анита желает примириться с тобой. А ты – такая дрянь, – мэги Пэй, все еще поглядывая на платяной шкаф, подошла к кровати и, поправив смятое покрывало, села. – Прости ее. Что тебе стоит? Хочешь, я даже буду к тебе лучше относиться? Я могу о плаще этом шетовом забыть, – она с надеждой посмотрела на рейнджера, стоявшего посреди комнаты словно серый деревянный идол. – Иди, пожалуйста, сюда, Голаф.

Астра достала серебряный медальон, и когда франкиец сел рядом с ней на кровать, вложила в его руку.

– Ты же знаешь что это за вещь? – продолжила дочь магистра. – Амулет. Ваша мать Аните его оставила. А ты просил у нее на время. Вот теперь она его тебе дарит. Это восхитительный амулет. Он приносит удачу в любви. Понимаешь?

– Понимаю, – франкиец кивнул, сжимая в узловатых пальцах серебряный диск. – Мне такой удачи очень не хватает. На остальное мне наплевать. Если бы только Рая была благосклонна ко мне… хоть чуть… самую малость, я бы стал счастливым человеком. Конечно, я возьму этот медальон. И еще, госпожа Пэй, я слышал, что тебя некоторые называют Раей Светлейшей. Может это действительно так?

– Голаф, я желаю, чтобы амулет помог тебе. Поэтому пришла… – Астра тяжело вздохнула, почувствовав тошноту сильнее подступавшую к горлу. Лицо мэги побледнело, закрыв рот рукой, она прислонилась к стене.

– Что с тобой Светлейшая? – выронив медальон, Брис придвинулся к ней.

– Ничего. Пройдет сейчас, – Астра положила руку себе на живот. – Ребенок беспокоит. Так бывает иногда.

– Наш ребенок, – франкиец накрыл ее ладонь своей и, почти касаясь губами ее уха, прошептал. – Я очень хочу беречь его и тебя. Если бы ты мне только позволила это делать. Не противилась, чтобы я был с тобой рядом… Тогда бы амулет Аниты, тот розовый плащ и все остальное стало бы ненужным.

– А если это не твой ребенок, что тогда, Брис? – в глазах Астры появилась краснота, пальцы нервно сжали покрывало.

– Он бы все равно стал моим, – рейнджер обнял ее, целуя в изогнувшуюся назад шею.

– Голаф, Голаф, – зашептала мэги Пэй. – Я тебя еще не простила. Или ты хочешь снова меня разозлить?

– Только не разозлить, – произнес рейнджер, теплее прижимая ее к себе. В эту минуту он услышал легкие быстрые шаги на лестнице и сразу узнал в них походку Ильвы.

Он вскочил, чтобы запереть дверь изнутри, но не успел – стремительная и свежая как ветер, танцовщица вошла в комнату.

– Мэги Пэй?! – искренне изумилась она, не сразу узнав Астру. – Вас весь город ищет. А вы, оказывается, нежитесь здесь. Не думаете, что из-за вашего визита Голаф Брис может пострадать?

– Ильва ты же пришла только за вещами? Прошу, бери и скорее уходи отсюда, – темнея в лице, вымолвил франкиец.

– Прошлой ночью ты был куда любезнее, – проговорила танцовщица, направляясь к платяному шкафу.

Астра сидела в замешательстве на кровати, сжав до боли кольцо Керлока и думая, что снова, снова, снова все повторяется. Все идет по колдовскому кругу, будто ее жизнью управляет ифрит, мечущийся вихрем в круглом сосуде.

– Пойду я, господин Брис. Извините за беспокойство, – вскочив, Астра небрежно поклонилась франкийцу и его подруге. – Я заходила только по делу. Надеюсь, это амулет принесет вам удачу, – толкнув дверь, она направилась порывистым шагом к лестнице.

– Астра, подожди, – Голаф догнал ее, останавливая за плечо. – Астра, тебе не нужно уходить. Она зашла только забрать свои вещи. Вещи… чтобы больше не возвращаться.

– Зачем такие жертвы, франкиец? Тебе же хорошо с ней. Я вижу по твоим глазам. И я не хочу нарушать ваш милый покой. Не хочу снова и снова быть не к месту, – пройдя мимо Каррида Рэбба, беседовавшего о чем-то с привратником, мэги выбежала на улицу. – Не думай, господин Брис, я не обижаюсь. И чего мне обижаться? Совсем нечего. Ведь все равно мы больше не увидимся. Я завтра отправлюсь в Либию, – сказала она, остановившись посреди улицы и чувствуя, как ко рту подступает горький ком. – Да, в Либию. Тебе, конечно, не нужно об этом знать. И тебе не нужен ни Давпер, ни Канахор, ни далекий недоступный Кара-Маат. Ты будешь сидеть в своей грязной комнате, пить дешевое вино и обнимать женщину, похожую на меня, но ради меня самой ты не шевельнешь и пальцем.

– Я все сделаю ради тебя. Если только ты этого пожелаешь, в Некрон пойду, – Брис осторожно прикоснулся к ее руке. – Останься, Астра. Я хочу многое тебе сказать.

– Не ври. Иди к ней, – Астра вытянула палец к окну комнаты франкийца. – С ней тебе так легко, уютно. И амулет Аниты тебе даже не нужен. Ведь ты не хочешь сделать ничего, думая, что Светлейшая Рая сама должна положить перед тобой любовь. Прощайте, господин Брысь, – она повернулась и быстро зашагала к кварталам Скины, подняв голову и прижав ладонь к губам.

– Господин Брис, – сказал Каррид, тронув франкийца за рукав. – Очень точно скажу, она неравнодушна к вам. А счастье Светлейшей – моя важнейшая забота. Я сделаю все, чтобы ей было радостно. Даже такое, что она и не одобрит сразу. Послушайте меня, – требуя внимания, анрасец снова потряс его за рукав.

– Что тебе надо? – Астра скрылась за углом, и рейнджер опустил взгляд к Рэббу.

– Это вам надо. Я сказал, что для радости нашей Светлейшей всякое сделаю. Вот и вынужден сообщить, чего бы не следовало, – Каррид быстро огляделся, приблизившись к Голафу и привстав на носки сказал: – Мы завтра или послезавтра в Либию отправляемся. «Песня Раи» спрятана в поместье Керлока. Так что думайте, милейший. Думайте, если вам хоть чуть госпожа Астра дорога. Вспомните, как вы за ней на Карбосе волочились. Тогда я вас всячески от нее отстранял, а сейчас знаю, что вы ей тоже нужны, поэтому все откровенно говорю. И вот еще, – он полез в карман жилетки, извлек из него прозрачный шарик, наполненный жидкостью, в которой плавала маленькая рыбка. – Эта вещь мне особо дорога – подарок магистра Варольда. Крайне дорога! – подчеркнул Рэбб, держа в ладони шарик, игравший золотистыми бликами солнца. – Нет таких денег, чтоб я за них уступил ее, но вам отдаю. Голова рыбки… Видите? – он кивнул на волшебный прибор. – Всегда указывает направление, где находится госпожа Астра Пэй. С точностью до пары лиг. Уж так ее отец устроил святейшее волшебство. Вот вам его вручаю, потому что мне этот шарик без сильной надобности – я всегда буду рядом со Светлейшей. Так мне Балд велит. И все это Он надоумил меня вам передать.

– Спасибо, друг, – с чувством поблагодарил Голаф, и хотел положить ему руку на плечо, но анрасец вывернулся и побежал за дочерью магистра.

* * *

После недлинного ряда прилавков, где сбывали овощи и фрукты крестьяне ближних поселений, Леос и мэги Верда направились прямиком к юго-западным воротам. Им двоим было от чего-то радостно с утра. Бард иногда останавливался, выкрикивал куплеты собственных песен и тут же, вытащив из-за пояса раковину, дул в нее – надколотый инструмент амфитрит издавал неровный гудящий звук. Прохожие обворачивались, подшучивая, дразня медными шилдами, некоторые недовольно ворчали, а Верда, похожая на мальчишку в берете и синем дорожном костюме, смеялась, обнимала его, и они спешили дальше.

– Госпожа! – не доходя до почтовой конторы, увенчанной высоким чешуйчатым куполом, бард остановился. – Спокойно, моя принцесса, – там стражи! Идем-ка сюда, – схватив Верду за руку, он бросился между стен двух близкостоящих домов, свернул за угол и обнаружил, что они оказались в тупике. Слева и справа поднимались стены с облупившейся штукатуркой, прямо был высокий трухлявый забор и заросли мимозы.

– Ты чего побежал? – удивилась мэги Верда. – Привык с Астрой прятаться от стражей? Они нам никак не угрожают.

– А вдруг… вдруг они перепутают тебя с госпожой Пэй? Что тогда? Я боюсь, – прошептал бард с притворным опасением, поглядывая на дальний конец прохода, приведшего их сюда. – Очень боюсь за тебя, – он обнял мэги и прижал к стене, покрывая лицо поцелуями.

Берет упал, и роскошные волосы Верды, рассыпались по плечам светлыми блестящими струями.

– О, Леос! – прошептала она, от прикосновения его ладоней, ласкавших ноги обтянутые мягкими лосинами. Она подняла голову, глядя на белых голубей в небе, закрыла глаза, прижимаясь к музыканту всем телом.

– Моя прекрасная Верда, – произнес он, расстегивая пуговицы на ее котте и рубашке. Розовая круглая грудь нежно легла в его руку.

– Леос, не надо здесь, – жалобно попросила мэги Глейс. – А то я не сдержусь сейчас. Мы испачкаем и порвем одежду, – она поймала его волосы, вздрагивая от поцелуев. – Бежим отсюда. Скорее бежим. За ворота. Туда, где зеленый луг и нет никого.

– Ночь прошла, и я уже слишком соскучился по тебе. Прости мою несдержанность. Бежим, куда ты хочешь, – с жадностью и любовью глядя на волшебную госпожу Глейс, он принялся поправлять ее одежду.

Они выбрались из проулка и поспешили к выходу из города.

Возле ворот была небольшая толчея. Повозки, редкие всадники и пешие за стенами города поворачивали сразу на север, к садам и виноградникам или поселениям, лежавшим на плодородных землях притока Росны. На старый тракт, тянувшейся невдалеке от поместья Керлока, не ступал почти никто. Разве что редкие странники, решившиеся на утомительное путешествие в Нолд или Олмию по неудобной и опасной дороге.

Двое стражей: один с алебардой на перевес, отгонявший особо нахальных проныр, другой в обнимку с перевернутым шлемом, наполненным на треть звонкой мзды, попеременно взывали к спокойствию и порядку. Капрал Наврад Пилг сидел на перевернутой бочке под навесом и пьяно, но зорко смотрел за медленной вереницей горожан и крестьян, толкавшейся у ворот. Он изрядно перебрал вчера в кабаке под «Серебряным шлемом» и теперь думал о том, что боги злы, а ему никак не удается угодить паладину Лаоренсу – ни шетова девка Пэй, ни ее дружки почему-то не желают попадаться ему на глаза.

Мэги Верда, держа под руку Леоса, пристроилась за пожилыми крестьянками, волочившими корзины через узкий проход. Наконец нерасторопные бабы миновали стража, и за ними госпожа Глейс выскочила на желанный простор, открывавшийся за городской стеной.

– Мы еще вернемся. И будет вам монетка, – повернувшись и отпустив изящный реверанс стражам, пообещала она.

– Госпожа… Госпожа Верда! – Наврад Пилг икнул от неожиданности и вскочил с бочки.

– Да, капрал? – мэги перевела взор голубых и счастливых глаз на него.

– Вы задержаны, – хрипло сообщил Пилг. – Распоряжением паладина Лаоренса.

– Чего?! – улыбка медленно растаяла на розовом гладком лице Верды.

– За-задержаны, – заикаясь проговорил начальник караула. – Распоряжением Лаоренса.

– Я не подчиняюсь паладину, милейший! – ее голос стал холодным и твердым, как острие льда. – Любые обвинения и притязания ко мне только в присутствии высших членов магистрата. Ясно?!

– Держите ее! – капрал подал знак Фрому и двум кирасирам.

– Стойте, где стоите! – мэги предостерегающе подняла руку.

Леос выскочил вперед, выхватив из-за пояса маленький кинжал. Но стражников это не остановило. Опустив копья, они двинулись на нарушителей порядка. Возле ворот послышались крики и визг. Крестьяне, побросав громоздкую поклажу и оставив повозки, отступили к стене.

– Ангро-кат-фроза-вейв-спелл! – проговорила Верда – воздух вспыхнул сапфировыми искрами, хлынул волной на атаковавших воинов.

Все трое застыли на месте. Их лица посинели. Копья выпали из рук. Волна лютого холода докатилась до Пилга, и он замер с открытым ртом, пытаясь вымолвить что-то. Ниже его носа заблестели две маленькие сосульки.

– Не делайте больше этого, госпожа, – раздался строгий голос позади Верды.

Она резко повернулась и увидела трех рыцарей Крона, шаги которых не было слышно из-за рева напуганной толпы.

Мэги Глейс не успела вложить достаточную силу во второе заклинание. Фиолетовая молния ударила ближайшего воина, его тело свело судорогой, но он устоял на ногах. Двое других служителя Крона схватили госпожу Глейс за руки и повалили ничком на дорогу. Кинжал Леоса беспомощно ткнулся в прочную броню мечника с львиноголовым гербом. В тот же миг бард упал от сокрушительного удара кулака.

– Капрал, свинья вы тупая! – с возмущением пробасил старший из служителей Крона. – Ее нельзя было трогать здесь! Поди, выпытай теперь, куда она путь держала!

Глава десятая Ледяная дорога

Мэги Верду со связанными за спиной руками увели рыцари Крона. Леос лежал в пыли еще несколько минут, царапая ногтями землю, выплевывая грязь, набившуюся в рот солеными комьями. Тело нестерпимо болело от ударов кованых сапог, и сперва бард думал, что у него переломаны кости. Может, оно так и было, но все-таки он смог встать и, шатаясь, подойти к воротам. Народ, наблюдавший это неприятное происшествие от начала, с ропотом посторонился, пропуская мученика. Только кирасир перегородил проход алебардой.

– Двадцать шилдов! – сказал он, уставившись мутным немигающим взглядом. – Мне плевать, кто ты такой, – добавил страж. – У нас строгий порядок.

Скрюченной рукой Леос отвязал кошелек и, рассыпав медные, серебряные монеты к ногам кирасира, двинулся в город. За его спиной удивленно и возмущенно ревела толпа. Кто-то бросился собирать валявшиеся на дороге деньги.

– Епть! Руки поломаю! Ой, не тронь! – хрипела чья-то глотка.

Постепенно боль отступала. Бард чувствовал, что увереннее стоит на ногах и может даже идти, не опираясь на стену. Однако он понимал, что госпожи Глейс ему не догнать, даже если он найдет еще немного сил и заставит себя побежать. Словно брошенная о мостовую ваза, голова разваливалась на части: от жестоких побоев, от мыслей, похожих на удары сапог. Вытирая кровь, горько текущую по губам, Леос думал, по какой причине и по какому праву забрали ни в чем не повинную, милую мэги Верду? Конечно, это как-то было связано с Астрой, ее отцом, с Изольдой. Но почему тогда не забрали его?

Не обращая внимания на прохожих, таращащихся на него с любопытством или шарахающихся, будто от бешеного пса, бард шел к «Покоям Сафо», не совсем понимая, чем ему способны помочь Астра и Каррид.

После часа Береса, отзвонившего железными ударами на башне, Леос добрался до таверны и, пряча лицо от привратника, прошел сначала в маленький зал кабака, потом в комнату, снятую Рэббом. Дверь была открыта, и бард, ввалившись в нее, сразу предстал перед глазами дочери магистра Пламенных Чаш.

– Беда, Астра, – сказал он, прислонившись к стене и опустив голову. – Ужасное дело, будто всех богов я прогневал.

– Что, пернатый? Кто посмел тронуть тебя?! – Каррид подскочив к другу, всматривался в его побитое лицо. – Давай на подушки, – анрасец легко подхватил барда, не слушая его слабый протест, перенес на диван.

– Ну, говори ты! – Астра села рядом, вмиг забыв обо всех обидах на музыканта и даже о последнем раздоре с Голафом Брисом.

– Госпожу Глейс схватили. Рыцари Ордена, – поморщившись от боли, Леос вытянул правую ногу, сдвигая подушки, лег выше. – Связали и увели. Говорят, по приказу паладина Лаоренса. Я ничего не мог сделать! Они ведь железные, сволочи, и кулаки у них железные, и ноги.

– Правда, дело ужасное, – согласился Рэбб, размашисто заходив по комнате. – Такое дело, что кто бы мог подумать! Госпожу Верду схватить!

– Светлейшая, ты же поможешь? – Леос попытался улыбнуться и протянул Астре руку. – Не оставишь ее?

– Да, сладкоголосый, хоть ты и дрянь редкая. Дрянь, но друг мне, – мэги Пэй мягко взяла его ладонь, говоря себе, что готова помочь ему и Верде, хотя бы постараться придумать что-нибудь. Она готова, даже если ее предают, оставляют те, кого она хотела бы видеть рядом. – Если б я только знала, как помочь, – прошептала Астра. – Расскажи все в точности. Где ее схватили? В чем обвиняют?

Пока бард пересказывал подробности случившегося возле городских ворот, госпожа Пэй размышляла, закусив губу, что может сделать она против властного рыцарского Ордена и поправшего все законы Лаоренса. Сперва ей пришло в голову использовать весса: явиться неожиданно через портал и попытаться забрать мэги Верду. Однако Астра сразу отвергла столь сомнительную идею, ведь оставалось неизвестным, куда отвели слуги Крона Славного госпожу Глейс. Скорее всего, прямо в Орден, а если так, то в освященных хорах рыцарской цитадели использовать весса было невозможно из-за эффекта Лухоса, с опасным действием которого мэги столкнулась недавно. Еще мэги думала просить помощи Бугета, капитана Мораса и Голафа Бриса, или ночью поднять «Песнь Раи» и атаковать сверху место заключения Верды, используя магию и оставшийся в запасе порошок Берната. Но все эти идеи при внимательном рассмотрении, казались глупостью, заранее обреченной на провал. Как Астра ни старалась, ей не приходила ни одна достойная внимания мысль. Посидев еще немного возле барда, она встала и сказала:

– Каррид, здесь нам оставаться больше нельзя. Если они схватили Верду, то могут прийти и за вами. Бери Леоса, и ступайте в «Серебряный шлем» или… – мэги Пэй представила, что любая таверна может быть под вниманием людей Лаоренса, может быть, даже кто-то из служителей Крона, проследил путь Леоса от ворот к «Покоям Сафо», и сейчас их ждала на улице западня. – Идите к тем сараям за Варгиевой площадью, где мы встречались с Бугетом, – решила Астра. – Просите укрыться у толстяка – он вам не откажет. И я туда приду. С Вердой. Если только смогу что-нибудь сделать.

– За мальчишку меня, Светлейшая, держишь? – Каррид уперся в стол и набычился. – Я пойду с тобой. Уж извини. Сын Балда на такое Светлейшую одну не отпустит, иначе меня всю жизнь терзать будет позор!

– И я пойду, – зашевелился Леос. – Если нас схватят или поубивают, лучше вместе лежать, чем так жалко подыхать порознь.

– Да вы ум потеряли! – вспылила Астра. – Я знаю, что делаю! У меня кое-какие соображения есть! Особые такие магические соображения, где место только мне одной! Идите к сараям Бугета и ждите там. А завтра рано утром уйдем через западные ворота. К дому Керлока уйдем, поднимем «Песнь Раи». Все! И отвернитесь к шетовой невесте, – она скинула муслиновое платье Верды. Оставшись почти нагой, недолго покрутилась возле зеркала, вытащила легкую тунику с золотистой полосой и синий пеплум. Быстро оделась и, взяв остаток денег, выбежала из комнаты.

Говоря друзьям, что у нее есть кое-какие соображения по освобождению госпожи Глейс, Астра бесчестно врала. На самом деле она не имела ясного представления, как вызволить подругу барда из плена Лаоренса Нерома. Лишь в одном мэги Пэй была убеждена: сначала нужно разузнать, куда отвели рыцари Верду, добраться до того самого места и уже там решать – какие-нибудь разумные мысли обязательно посетят ее.

От таверны Астра почти бегом направилась к площади Герма. Лишь ненадолго она задержалась возле цирюльни, где говорили о мечниках, ведущих связанную мэги Верду куда-то за сады Ронхана. За садами Ронхана как раз и находились Орден Крона Славного и малая Башня Порядка. Госпожа Пэй рассудила, что Лаоренс не будет обременять себя долгой и смутной процедурой закона, просить о чем-то служителей Порядка, а пожелает сразу видеть Верду перед собой. Дойдя до кварталов Анекора, мэги Пэй уже не сомневалась: пленницу следует искать в цитадели Ордена. Перебравшись через приток Росны по горбатому каменному мосту, Астра поспешила вдоль набережной вверх и скоро достигла зубчатых стен, встававших за узкой полосой фруктовых деревьев.

Не доходя сотни шагов до ворот, горящих на солнце яркой бронзой, госпожа Пэй остановилась. Присела возле дороги, делая вид пред караульными мечниками, что перевязывает ремни сандалий, а сама поглядывала на мощеный темными квадратами базальта двор и башни, возвышавшиеся одна над другой острыми шпилями. Не прошло и нескольких минут, как один из караульных направился к мэги Пэй, уж слишком подозрительно возившейся под воротами Ордена.

– Чего потеряли, девушка? – осведомился мечник, внимательно приглядываясь к незнакомке.

– Ага. Пряжка отлетела, – сказала Астра, поправив еще раз ремешки сандалий. – И еще госпожу свою потеряла. Мэги Верда где-то здесь у вас. Я – ее служанка, вот пришла узнать, потому что все мы беспокоимся.

– Есть такая. Пойдемте со мной. Там в тени подождете, – предложил служитель Крона и вдруг заметил блеснувший под ее туникой медальон, похожий на всем известный знак мэги. Тут же, изловчившись, мечник схватил дочь Варольда за руку.

* * *

В зале со стройными гранитными колоннами было светло и тихо. Рыжими снопами лучи солнца проникали в стрельчатые окна, поднимавшиеся до расписного свода. На возвышении за бронзовым кратером алтаря стояла огромная статуя Крона, одетая в сверкающие доспехи, с мечом, занесенным выше белого султаном шлема. Тонко пахло миррой. Двое рыцарей у входа держались торжественно и строго, словно не замечая госпожи Глейс, нервно расхаживавшей между колонн со связанными за спиной руками.

Наконец в коридоре послышались твердые торопливые шаги, и в зал вошел паладин Нером.

– Лаоренс! Вы окончательно свихнулись! – мэги подлетела к нему, блестя ледяным колющим взглядом. – Я подам жалобу в магистрат! И обращусь в муниципалитет! Похлопочу от всей разгневанной души! Знаете, что вам будет?! Вам больше не видать избрания в Белую Палату!

– Тише, тише, мэги, – паладин снисходительно улыбнулся. – Произошло досадное недоразумение. Переусердствовали тупые стражи. И мои люди приложили лишнее старание. Вы же знаете, какие теперь времена. Все друг друга в чем-то подозревают.

– Немедленно развяжите мне руки! – потребовала Верда, поворачиваясь к нему спиной.

Лаоренс вытащил кинжал и, чуть помедлив, аккуратно разрезал веревки на запястьях.

– Я жду извинений, господин Нером! И сейчас же принесите мне зеркало! – мэги потрогала щеку, саднившую от удара и липкую от крови. – Если на моем лице останется хоть маленький шрам, то твои люди… те подонки, что грубо набросились на меня, сгниют в тюрьме. Извинения и зеркало, Лаоренс!

– Всем сердцем сожалею, госпожа Глейс! Извиняюсь, – он взял ее руку, еще красную от тугих пут, и поднес к губам. – Извиняюсь, – повторил он. – Такая красивая женщина не должна была пострадать. Хотите, буду предельно честен? Я действительно приказал разыскать вас, госпожу Изольду, Астру и магистра Варольда. Ну, последних, вы понимаете почему. А с вами я хотел просто поговорить. Внести некоторую ясность. Не будем об этом здесь. Пройдем в мою комнату, там со всем удобством поговорим. И там же есть зеркало.

Не дожидаясь ответа, Лаоренс направился к двери. Верде ничего не оставалось, как последовать за паладином по коридору, длинному, охраняемому сонмом мраморных статуй и суровыми воплощениями Крона, взиравшими с потолка. Свернув направо, Нером вошел в небольшой зал, где между массивных ваз с цветами стояло два дивана, резные полки черного дерева и низкий стол.

– Прошу, – сказал Лаоренс, пропуская гостью вперед.

Верда вошла и тут же увидела Канахора, словно сыча, сидящего в кресле под малым гербом рыцарского Ордена. От неожиданности мэги застыла, схватившись, за тяжелую драпировку у двери.

– Рад видеть, сестра Раи, – магистр Алой Звезды легко кивнул ей. – Мы ищем тебя два дня. Дома тебя нет. Слуги твои уже забыли, когда ты появлялась последний раз. Вышли на твой след в «Залах Эдоса», говорят, ты там комнату снимала. И не просто комнату, а по соседству с покоями Изольды Рут. Вы же с ней вроде не особо знакомы? Вот, утешь наше любопытство.

– Что вы хотите? Силой привели меня сюда и теперь думаете рыться в моей собственной жизни? – Верда с презрением глянула на Хаерима и повернулась к Лаоренсу. – Я вам ничем не обязана. Тем более вам, магистр Канахор! После того, как вы меня рассорили с Варольдом, заманили некоторой Либийской историей и предательски бросили. Бросили, когда мои знания целиком перешли к вам, и я стала бесполезна для вас.

– Это не так. Я как раз хотел тебе предложить участие в нашем Либийском путешествии, – проговорил магистр Алой Звезды. – Общество такой способной мэги всем нам было бы на пользу.

– Я вам не верю, господин Хаерим. Как-нибудь без меня. К тому же я потеряла интерес к Кара-Маат, – солгала Глейс, зная, что с этим человеком нельзя быть откровенной ни в чем. – У меня другой теперь интерес: мой милый бард, которого ваши люди, Лаоренс, беспощадно били ногами. Не знаю, жив ли он теперь. Вы ответите за него!

– Сначала, госпожа Глейс, поскольку я расследую детали, связанные с укрывательством и последующим исчезновением убийцы олмийского короля, вы ответите мне, – став посреди комнаты, строго сказал Нером. – Сразу оговорюсь: вам следует быть откровенной. Если ваши ответы меня удовлетворят, я вас незамедлительно отпущу и трижды повторю извинения. Если нет, то мы найдем другой способ вас разговорить. Считайте, что на это неприятное и крайне болезненное действо магистрат уже выдал разрешение.

– Да, – подтвердил Хаерим, опустив припухшие веки и размышляя о возможных причинах, побудивших Верду, прежде ночами копавшуюся в древних свитках и пылко мечтавшую видеть город Кэсэфа, потрогать хоть пыль от либийской легенды, теперь решительно отказаться от участия в походе к Кара-Маат.

– Итак, госпожа Верда Глейс, ответьте мне, были ли вы знакомы прежде с Астрой Пэй и магистром Изольдой Рут? – начал паладин Лаоренс.

– Нет, не была.

– Что же вас тогда свело вместе в таверне «Залы Эдоса»? Что вас заставило покинуть дом и поселиться в этой таверне по соседству с покоями Изольды Рут?

– Обстоятельства, паладин. Совсем случайные обстоятельства. И в «Залах Эдоса» я счастливо избежала знакомства с упомянутой вами мэги Изольдой, – Верда подошла к зеркалу, разглядывая ссадину выше левой щеки, еще сочащуюся сукровицей, и царапины на подбородке.

– Объясните тогда, каким волшебным образом слуги или странные товарищи госпожи Изольды с именами Леос и Рэбб стали вашими друзьями? Не стоит отпираться, госпожа Глейс – вас видели с ними неоднократно. В грязных, недостойных харчевнях и за городом.

– Мора вас, Лаоренс! Оставьте свои дурацкие вопросы. Я сама все расскажу. Честно и по порядку. Хочу уйти скорее отсюда и заняться своим лицом. Мне невыносимо в стенах этого бравого Ордена, – Верда резко повернулась и с вызовом посмотрела на паладина.

– Рассказывайте, мэги. Именно этого я и добиваюсь: честной истории, способной пролить свет на очень неясные для меня события, – устроившись на диване, согласился Нером.

– Так вот. В «Залах Эдоса» я появилась задолго до вашей распрекрасной олмийки, от частых упоминаний которой у меня начинает болеть голова. В общем, поселилась я в таверне: надоело мне, Лаоренс, надоело ежевечернее присутствие тошных волокит. В том числе и паладина Ревиана. Да и некоторых других рыцарей вашего Ордена. Они все помешались на мне. Уж вы-то прекрасно знаете, как они помешались, и что было из-за меня на последнем балу во дворце Ронхана. В общем, я сказала слугам, что уезжаю на долгое время, а сама устроилась в таверне, чтобы отдохнуть, отвлечься и, может быть, завести приятного мне любовника. И однажды, идя по коридору таверны, я встретила милого золотокудрого барда, имя которого Леос. Он мне понравился. Безумно и сразу. Знаете, как это бывает, паладин? – склонив набок голову, спросила Верда, будто напоминая Нерому о его страсти к рыжекудрой олмийке. – И Леос влюбился в меня сразу же, со всем пылом, забыв о своих прежних привязанностях. В ту же ночь мы любили друг друга, обнявшись нежно, творили чудесную магию. Откуда мне было знать, что этот золотой мальчик – поклонник госпожи Астры Пэй? Утром она ворвалась в мои покои. Узнала, наверное, от его дружка Каррида Рэбба, дожидавшегося где-то под дверью. Ворвалась как дикая кошка и устроила погром, – говоря это, Верда старалась яснее прочувствовать события того дня. Она знала, что Канахор следит за ее ментальным потоком и может различить даже малую ложь. – В комнате все горело: стол, ковер, мои вещи. Это можете узнать через управителя. Узнать, сколько я заплатила за свою любовь и безумство Астры Пэй! Но я ни о чем не сожалею – бард теперь со мной. Мы счастливы с ним. И были бы счастливы больше, если б никто не преследовал нас на улицах города и за его стенами, где мы ищем днями покой. А теперь подумайте своей железной головой, господин Лаоренс: после того как я увела у склочной и мстительной мэги Пэй любовника, могу ли я быть хоть чем-то связана с ней и ее наставницей Рут?! Или, по-вашему, я чем-то связана с Варольдом, с которым меня так хитро поссорил магистр Канахор?! – мэги Глейс бросила негодующий взгляд на Хаерима. – После того, как я ушла из салона, проведя столько времени в поисках либийских свитков и заслужив лишь непонимание и отчуждение! Теперь я хочу покоя, только покоя и близкого человека рядом. Я хочу любви! Но ваши люди пинали ногами мою любовь возле городских ворот! – мэги Верда густо покраснела, и по щекам ее потекли слезы.

– Не надо так, госпожа Глейс, – Лаоренс вскочил с кресла и обнял ее за плечи.

– Пойдите к шету! – она вздрогнула и отбежала в угол.

Паладин глянул на Канахора, тот прищурился и кивнул.

– Бард ваш, думаю, вполне жив, – сказал Нером, отходя к двери и позвав жестом мечника, сторожившего в коридоре. – Цел и здоров – вскоре, как вас от ворот увели, он сам на ноги поднялся и пошел в город. Быть может, где-нибудь под нашими стенами околачивается, вас выглядывает. Еще раз приношу извинения. Если нет никаких вопросов или просьб ко мне, можете идти. Гелан, проводи госпожу, куда она пожелает, – приказал он вошедшему мечнику. – Со всеми подобающими почестями для высокой гостьи.

– Только одно пожелание, госпожа Глейс, – Лаоренс взял ее за руку, сопровождая к двери. – Если вам станет что-то известно о том, где может скрываться мэги Астра или Изольда, сообщите мне. Может, бард ваш скажет что полезное? И вы сама все-таки мэги – лучше понимаете в их хитростях. Постарайтесь. Я ведь в долгу не останусь.

– Я бы желала наказать эту сумасбродную шетовку, паладин. Может быть, и сообщу. Только вы еще не рассчитались со мной за неприятности, доставленные сегодня, – Верда вырвала руку и направилась за мечником по длинному коридору.

Лаоренс глядел, как их две фигуры отражаются на полированных плитах пола, потом спросил:

– Что скажите, магистр? Ведь слишком похоже на правду. Или врет? На всякий случай, я поручил проследить за ней.

– Думаю, не врет. Ментальные токи ее были искренними. Хотя, как знать, – на лице Хаерима появилась сумрачная улыбка. – Ведь в прошлом, перед тем как окончательно выбрать путь мэги, эта девочка небезуспешно пробовала себя в дворцовом театре Гервы. Иначе говоря, играть чувствами она умеет. И сердце в ее груди бьется очень странное. Знаете, как она оказалась в Иальсе? Когда-то Верда вскружила голову самому принцу Кардора. Сильно вскружила – бедняга умирал за ней, был согласен на все, лишь бы видеть ее холодно-голубые глаза, слышать серебряный голосок. А у нее были все шансы выйти за него замуж. Только вместо такой чудесной партии, она бросила принца и сбежала из Гервы с труппой бродячих комедиантов. Потом с ними переехала в Иальс.

– Чудесен мир. И почему в нем самые красивые женщины избирают падших ничтожеств? – Лаоренс подумал об Изольде и неудачнике Кроуне, скрипнул от обиды зубами. – Варольда ищут в Нолде и Олмии. И если только он там, то обязательно найдут.

– Я уверен, что он во Франкии. Изольда, конечно, избрала Вильс и близость к Ирвиду. Хотя у принца в предстоящей войне нет никакой надежды на победу, видеть их всех вместе мне бы очень не хотелось, – признал магистр Алой Звезды. – Думайте, Лаоренс. Сегодня вечером я покину вас. На этот раз надолго – меня ждет Кара-Маат.

– И Черная Корона, – безразлично добавил Нером, не слишком увлеченный либийскими писаниями и чудесами южной страны – в это все он мало верил, полагаясь на свой меч, реальную силу и власть в Иальсе – самом могучем городе на земле. Вдруг он вытянулся и, выбежав в коридор, заорал: – Гелан! Даермат! Эй, кто-нибудь!

На его зов выбежало несколько мечников.

– Скорее верните мэги Верду! Не выпускать ее! – приказал паладин и, повернувшись к Хаериму, сердито пояснил: – Все-таки околдовала она нас. Актриса дворцового театра, мора ее за ноги! Ведь видели ее вместе с Астрой Пэй! Видели в кабаке при милой беседе – очень странно для двух особ, враждующих из-за любовника. Стерва! И как я мог забыть об этом?!

– Не плетитесь за мной хвостом, бравый вояка, – сказала Верда, стараясь освободиться от опеки капитана, посланного Лаоренсом.

– Как знаете, – Гелан отсалютовал, вытянувшись и щелкунов каблуками. И тут заметил, что возле строжки стоит лишь один караульный, напыжившийся и готовый бежать за ворота. А за стеной слышен злой рык одного из мечников.

Госпожа Глейс к тому времени уже покинула территорию Ордена и увидела возмутительную картину: двое воинов, побросав щиты, пытались скрутить на обочине женщину. Третий стоял, громко ругаясь и вытирая кровь с разодранного лица.

– Что вы вытворяете, железные обезьяны! – вскричала мэги Верда, забыв, что свобода и неприкосновенность ее самой висит на тонкой очень нити, и нужно скорее убираться отсюда.

Рыцари совладали, наконец, с неожиданно прыткой жертвой и подняли ее на ноги – тут госпожа Глейс узнала в пленнице Астру.

– Остановить мэги Верду! Приказ Лаоренса! – закричал, выскочивший во двор Даермат. – Бегом задержать!

Верда медлила один короткий миг, понимая, что бросить мэги Пей она не может, а удар многоцелевой магии неминуемо свалит саму Астру. Сложила ладони и пустила трайденлайт. Стремительные электрические зигзаги с шипением гадюк ужалили мечников и дочь магистра. Корчась от судорог служители Крона повалились на обочину. Астра тоже не устояла, но на ее теле не было металла усиливающего действие электрического удара, и она тут же вскочила, вскидывая пылающие красным свечением руки.

– Белая сучка! – мэги Пэй рассмеялась и, вкладывая скопившуюся ярость, метнула фаерболл.

Сгусток огня с ревом пролетел рядом с Вердой и разорвался на броне Гелана. Рыцаря отбросило на несколько шагов. Загорелась трава, потянуло запахом горящих волос и травы.

– Или ты и его хотела в любовники взять? – еще больше развеселилась Астра, пуская волну огня к воротам Ордена.

– Можешь идти? – озабочено спросила госпожа Глейс, слыша, как двор цитадели наполняется криками и лязгом металла. В дальнем конце послышалось ржание лошадей.

– Идти можешь? – переспросила Верда, глядя, как мэги Пэй готовит новый огненный удар.

– Еще как! – отпустив заклятие в Гелана, поднявшегося на четвереньки, Астра помчалась по дороге мимо полосы фруктового сада.

Верда не успевала за ее быстрым длинным шагом, и оглядывалась на объятые пламенем ворота цитадели. Десятка полтора мечников кое-как пробились через огненный заслон. Пришли в чувства и те, что были сбиты разрядом трайденлайта. Все они, кто по дороге, кто через сад, бежали вдогонку за двумя женщинами, нанесшими Ордену славного бога непростительную обиду. Поднявшись на одно колено, капитан Гелан орал приказы вперемешку с ругательствами, перекрикивая рев пламени и грохот тяжелых сапог.

– Может еще их поджарить? – весело спросила Астра, чувствуя необычайное вдохновение от столь успешного, неожиданного освобождения подруги Леоса.

– Береги силы. Извини, но ты слишком… ненормальная, Пэй, – тяжело дыша, сказала мэги Глейс. – Сейчас они пустят всадников. От них нам не уйти. Можно искать защиты у магистрата, но… слишком далеко. Сюда, давай, – Верда свернула на одну из улиц начавшегося квартала Анекора.

Вокруг поднимались двух-трех этажные дома с фасадами красного кирпича и остроконечными крышами. У двери с деревянной табличкой, висевшей на цепях, толпился какой-то неопрятно одетый люд. Из длинной повозки перегородившей пол-улицы два бородатых гнома сгружали мешки.

– Госпожа Пэй, давай потише, – взмолилась Верда. – Я не могу так. Не могу.

– Делаем друг на друга фреш, – остановившись, решила Астра. Вытянула растопыренные пальцы, и ее спутницу окутало облако разноцветных капель. Запахло цветами и свежестью.

Верда ответила ей легким вихрем из лепестков роз, которые сверкали росой. Обе мэги, почувствовав прилив сил, рассмеялись, вдыхая наполненный волшебством воздух.

– Смотрите! Мэги! Мэги! – с восторгом воскликнул мальчика, показывая на них. Прохожие, остановившись, смотрели на чудесную игру двух красивых молодых женщин.

Со стороны дороги, начинавшейся от Ордена Крона, послышался стук конских копыт.

– Бежим! К магистрату! – решилась Верда и бросилась к ближайшему повороту. Оттуда был проход к садам Ронхана, а выше в полулиге находилась запретная для посторонних территория магистрата.

– Нет, госпожа Глейс! – не согласилась Астра. – Бежим к Росне! Времени у нас нет, а там легче укрыться от всадников, – она схватила подругу Леоса за руку. Не церемонясь, потянула за собой.

Они пробежали два квартала, слыша, что отряд верховых, опережая их, идет упругой рысью улицей выше, отрезая путь к дворцу Ронхана и мосту. Где-то сзади приближалась другая группа всадников, проскочивших сначала улицу, которой убегали мэги.

Бежать по брусчатке в сандалиях с каблуками было неудобно и тяжело. Верда, за ней и Астра начали выбиваться из сил, все чаще замедляя шаг и оглядываясь назад. Возле высокого здания с табличкой лекаря госпожа Глейс остановилась, хватаясь за ствол смоковницы и хрипло дыша. Ее волосы прилипли к вспотевшему, красному лицу, глаза стали серыми, почти бесцветными.

– Пожалуйста, давай Верда, – попросила мэги Пэй. – Давай! Нам нужно добраться до речного склада. Там где-нибудь спрячемся.

Астра огляделась, понимая, что на людной улице, найдется слишком много желающих предать их, попроси они убежища в каком-нибудь доме. Протянув пальцы к Верде, она сделала еще одно слабое заклинание фреш. Не успело разноцветное облако рассеяться, как в конце улицы показались всадники Крона.

– Мать Пресветлая! – прошептала Глейс. – Не хочу я к ним! Ни за что не хочу!

Ускоряя шаг, она побежала дальше. Теперь Астра едва успевала за ней.

Они свернули в ближайший проулок и оказались на набережной чуть раньше, чем из-за соседнего поворота выехал отряд рыцарей Ордена.

– Прыгаем, – решила Астра, поднявшись на парапет. – Прыгаем, а там поплывем. Френ залим они возьмут нас!

Верда спрыгнула за ней на узкую полоску берега, думая, что им повезло – приток Росны здесь не так широк.

Сверху приближался грохот конских копыт, и по дороге от Ордена Крона во весь опор несся другой отряд всадников.

– Плывем, госпожа Глейс! – призвала Астра, входя по колени в воду.

– Назад! – Верда схватила ее за плечо, потянув на берег.

Потом подняла руки и, побледнев, вздрагивая, прокричала:

– Мэйро-п-ин-айс-веай-спелл!

Вода, плескавшаяся возле серой полосы гальки, мгновенно покрылась блестящей коркой льда. Потрескивая и изгибаясь, ледяная дорога протянулась до средины реки.

– Пошли. Буду я еще ноги мочить, – довольная своей работой, Верда ступила на лед и двинулась мелкими шажками к другому берегу.

– Бледная паучица! А ты умеешь кое-что! – с восторгом воскликнула Астра и поспешила за ней.

Рыцари, спешившись, поднялись на парапет и с негодованием смотрели на двух мэги, чудесным способом пересекавших реку. Некоторые спрыгнули на берег и бросились вдогонку, но лед проваливался под весом воинов, отяжеленных стальными доспехами. Будто в насмешку над ними Астра повернулась и пустила фаерболл, глядя как плавится и ломается лед позади, а преданные Крону хлюпают в воде, сотрясая воздух хищными ругательствами. Пока госпожа Глейс мостила еще один участок ледяного пути, мэги Пэй успела сотворить заклинание анимаихарар, нагоняя ужас на лошадей, и вдоволь подразнить беспомощных, посрамленных рыцарей.

Через несколько минут Верда и Астра перебрались на другой берег притока Росны. Хотя часть всадников двинулась галопом к мосту, обе мэги чувствовали себя в безопасности: верховым приходилось делать большой крюк, а госпожа Глейс знала, как затеряться в шумных кварталах Нейзы, полных проходных дворов, притонов, игровых салонов и беспорядка, в который не совались даже дотошные стражи. На всякий случай Верда предложила посетить ближайшую платяную лавку, что они и сделали.

Переодевшись в удобную, неприметную одежду, беглянки направились к Варгиевой площади, обсуждая по пути события сегодняшнего дня и исполнившись приятного настроения.

– Странно, госпожа Глейс, как тебе удалось убедить Лаоренса, что ты никак не связана со мной, Светлейшей? – сказала Астра, выслушав краткий рассказ мэги Верды о посещении Ордена. – Ты большая плутовка. Что ты сказала ему о наших невыразимых отношениях с тобой?

– Что мы любим друг друга, – Верда, скинув с головы флер, рассмеялась. – Что спим в одной постели, лаская друг друга, как жрицы Сафо, и Леос лежит рядом.

– Ну врешь же! – Астра сердито глянула на нее и повернула дальше от торговых палаток, где царила суета.

– Ну, вру. Сказала, что я увела у тебя барда и теперь мы с тобой враги. Соврала я или нет, суди сама. Но Лаоренс мне поверил, особенно после того, как я рассказала о твоем неистовстве в «Залах Эдоса», сожжении мебели и моих вещей. Он даже посочувствовал мне, – соблазненная кистями спелого винограда, госпожа Глейс зазвенела кошельком и подошла к лотку. – Вообще, я почти всегда вру мужчинам. Мне это нравится, даже если во лжи нет никакой пользы.

– Ты – белая коварная паучица, – тихо проговорила Астра, став за ее спиной. – Леосу ты тоже врешь? Ты играешь им и тебе наплевать на его чувства? Впрочем, какие чувства! Что ты сделала с ним?!

– Угощайтесь, госпожа Пэй, – Верда протянула ей тяжелую гроздь сочных ягод. – Леосу?… Нет, Леосу я не врала. Он бард… он поэт и славный музыкант. Я очень люблю бардов. Когда-то я бежала с одним из-под венца принца… Я могла бы стать королевой Кардора. Не стала. Ни капли не жалею об этом. Послушай, Астра, что ты хочешь, спрашивая о нем? Подумай, пожалуйста, сама: ты желаешь, чтобы Леос вернулся к тебе?

Астра задержала дыхание, поднеся янтарную виноградину ко рту.

– Нет. Теперь уже нет, – покачав головой, ответила она и тихо признала. – Но все равно меня это немного мучает. Наверное, я слишком хищница.

– И стерва, – щеки Верды порозовели улыбкой. – Настоящая мэги должна быть стервой, иначе она превратится в совсем обычную женщину, удел которой изо дня в день угождать мужу и тоскливо возиться у домашнего очага. Еще рожать детей, путая любовь с привычкой или скучной привязанностью.

Так, рассуждая на неожиданные после опасной игры с Орденом темы, они обошли Варгиев рынок и, пройдя кривой улочкой к старой крепости, добрались до сараев Бугета, где главарь шайки воришек хранил товары аютанских контрабандистов.

Сторожевой, прятавшийся за изгородью, заваленный всяким хламом, узнал Астру и присвистнул, подавая знак товарищам. Заскрипел затвор на разбитых воротах. Створка приоткрылась, в нее выглянул молодой воришка и, радостно скалясь, произнес: – Приветствую, госпожа Пэй! Сердечно приветствую! Ваши друзья уже извелись. Снова эля пить с горя требуют.

– Господин Бугет здесь? – осведомилась Астра, пролезая в щель между створок ворот.

– Сейчас подойдет. Скоро уже. За ним послали, – парнишка повел гостей к черному сараю, примыкавшему к каменной постройке с обрушенными местами стенами.

Две лохматые собаки было бросились рыча на пришедших, но тут же, поджав хвосты, отбежали за кучи желтого кирпича.

Войдя в сарай, Астра и госпожа Глейс остановились, привыкая к полумраку и озираясь. Воришка, провожавший их, закрыл дверь и куда-то исчез. В два небольших зарешеченных оконца падали косые лучи света. Длинное помещение было пыльным, заставленным рядами ящиков и толстых тюков, тянувшихся в темный конец.

Мэги Пэй направилась по проходу дальше, свернула за грудой серого тряпья и увидела Рэбба, настороженно застывшего у деревянной подпоры и сжимавшего кривой меч.

– Светлейшая?! – за мэги Пэй анрасец узнал Верду и от радости выронил оружие. – Балд творит чудеса! – воскликнул он, ударяя кулаками по тугим мешкам и поднимая облака пыли. – Великие чудеса! Балд и Светлейшая!

– Мой золотой мальчик! Целенький! – госпожа Глейс прихлопнула в ладоши, отталкивая Астру, бросилась навстречу Леосу. Обнявшись, они повалились на разорванный тюк. Верда нежно и осторожно целовала лицо барда, покрытое синяками, он быстро шептал ей что-то, задыхаясь от рвавших грудь чувств.

– Меня бы хоть постыдились, – беззлобно сказала Астра. – Конечно, каждая мэги должна быть стервой, но не такой же бесстыжей, как ты.

* * *

Через тонкие шторы свет утреннего солнца казался нежно-розовым. Розы – большая кудрявая охапка – стояли в мергийской вазе на столе. Еще они были разбросаны щедро по ковру и полу. От их божественного запаха кружилась голова. Голова кружилась от его прикосновений, от прошедшей ночи, оставшейся вкусом губ, вина и тихих слов.

– Варольд, – прошептала мэги Рут. – Прекрати… – она выгнулась, сильно сжимая ногами его ладонь и пряча лицо в подушки.

– Ты сама виновата, что нашла меня. Вернула в мир, где столько жизни и любви, – Кроун прижался к ней, глядя, как дрожат ее ресницы, и губы щиплют угол покрывала.

– Измучаешь себя, Варольд. Тебе нельзя так, – Изольда, с трудом сдерживаясь, чтобы снова не отдаться его ласкам, вырвалась, перевернула магистра на спину.

– Знаешь, моя дорогая мэги, столько сил и желания… желания жить у меня не было и двадцать лет назад, – проговорил Кроун, глядя на свет в окне, сквозь пелену рыже-золотистых волос, упавших на его лицо.

– Потому что двадцать лет назад ты был старше, чем сейчас, – Изольда издала короткий смешок, опустив голову ему на грудь.

– Действительно, я так помолодел, что теперь никто меня не узнает. Разве что старик-Анексард или Паддий, помнящие мое лицо с Голорской войны. Не знаю, что ты сделала со мной! Не может быть, чтобы так действовали ягоды мельды или благословения твоих волшебных друзей с Аалира!

– Здесь виновата только любовь, – ответила мэги Рут, целуя его грудь.

– Осталось лишь немного седины, – сказал Варольд, натягивая на Изольду покрывало.

– Мне очень нравится эта седина. Молодой, полный сил мужчина с седыми волосами, словно в оправе мудрости и благородного серебра, – ее губы потянулись к его губам.

Они долго целовались. Варольд ласкал ее шелковистую светлую кожу. Изольда прижималась к нему и изгибалась от прикосновений, разливавшихся по телу теплыми дразнящими волнами.

– Я так странно ощущаю себя, – прикрыв глаза, сказал Варольд, – так, будто все стерлось, отвалилось куда-то… и не было никакой Либии. Не было долгого плена пустыни, ни черных подземелий нагов, ни мучительных лет после. Не было бессмысленных скитаний от Олмии до Кардора, Анраса, обратно… Будто только сейчас мы вернулись с той войны и стали ее бесценной добычей для друг для друга.

– Наверное, так оно и есть. Боги взяли свою жертву. Многое, что мы делали прежде, принадлежит им, – она хотела вспомнить вслух свои мысли о том, как Судьбу Держащая, безмолвно, но властно управляла ею все это время, и то, как теперь она управляет Астрой – вспомнить это и сказать, что все это называется Предназначением. Хотела, но не решилась, вместо этого Изольда произнесла: – Теперь нам справедливая награда от них, и мы принадлежим только друг другу. Хочу, чтобы так было до скончания дней.

– Только у нас еще есть кое-какие маленькие дела, – улыбаясь, заметил магистр. – Мы должны помочь принцу Ирвиду. Мы должны помогать друзьям.

– Да. Обязаны, иначе превратимся в красивые самодовольные цветы на окне, наблюдающие за жизнью через стекло, – мэги Рут встрепенулась и бросила взгляд на клепсидру – близился час Воды. – Нужно потихоньку собираться, – решила Изольда, поднялась с кровати и, взяв на тумбочке кое-какие вещи, переступая разбросанные на ковре розы, отправилась в соседнюю комнатку. Тщательно умылась над широким медным кратером, обильно плеща на себя холодной водой. Потом вернулась в спальню и подошла к высокому столику.

Мэги Рут долго стояла перед зеркалом совершено раздетая, расчесывая и укладывая длинные волосы, сверкающие, словно пламя. Изольда знала, что Варольду нравится видеть ее такой – слегка бесстыжей, распущенной – и она хотела доставить магистру еще одну теплую каплю удовольствия. Потом мэги начала примерять новое платье, франкийского покроя, изумрудно-зеленой ткани с ярко-синими вставками, похожими цветом на ее глаза.

Варольд скоро тоже встал, замотавшись в шерстяную накидку, вышел, чтобы умыться. А когда вернулся, сказал:

– Как же там наша госпожа Астра? Она так неожиданно исчезла, что я растерялся и ничего не успел спросить.

Изольда на миг застыла и ответила молчанием, делая вид, что старательно подкрашивает губы пурпуром из хрустальной баночки.

– Иногда она делает совершенно безумные поступки, – продолжил Кроун, прислонившись к двери рядом с мэги Рут. – Водит дружбу с людьми, которые на первый взгляд кажутся фатами и мелкими прощелыгами, и только потом понимаешь: все, что она делает, как бы правильно. Странно, но правильно. Ее будто ведет какая-то высшая мудрость, движение которой нельзя понять или объяснить сразу. Так было, когда она уплыла на Рохес, а оказалась во владениях слуг Абопа. Куда Астра собирается на этот раз? Ведь она говорила о каком-то маленьком путешествии.

– Ты же понимаешь, Варольд, мне не удержать ее. И тебя она не послушает, – Изольда, отложив шкатулку с красками для лица, подумала, что еще чуть-чуть, и она не сможет больше молчать – скажет магистру, куда на самом деле собирается его дочь. Скажет, что они оба беспомощны ее остановить, потому что зов Короны Иссеи сильнее любого из них. Изольда вздохнула и отошла от зеркала, чтобы не видеть себя. Она боялась, что ее откровение о намерениях Астры, опасно ранит Кроуна, и решила пока не говорить ему ничего.

– Да, нам не удержать ее, – согласился магистр Пламенных Чаш, чувствуя ментально, как растревожилось, забилось сердце в груди мэги Рут. – Я думаю, что она ищет пути в Кара-Маат. Иначе, зачем бы она расспрашивала меня о свитке Хевреха и многом другом. И еще я думаю… что она достигнет своей цели.

– Что ты говоришь, Варольд? – Изольда, побледнев, смотрела в его глубокие с темной синевой глаза. Отвернулась, пряча взгляд. У мэги Рут возникло такое гадкое чувство, будто она изменила ему. Или хуже того – предала душой.

– Я все понимаю, моя дорогая, – тихо проговорил он. – Я ведь тоже магистр. И тоже очень болею за нее сердцем. Если б только я мог отложить ее путешествие. Задержать, чтобы оказать нужную помощь… Или отправиться вместе с ней. Но мэги Пэй управляют боги.

– Варольд… – Изольда обняла его, прижалась и задрожала в его сильных руках.

– Что с тобой? – проговорил он.

– Ничего. Очень хочу… лечь с тобой в постель. Но нам надо идти, – она вырвалась и побежала за плащом, брошенным в другой комнате.

Они шли по Вильсу, в котором бывали ни раз много лет назад. Варольд видел, как изменилась франкийская столица за прошедшее время. Рядом с площадью Скины выросли высокие дома тесаного серого камня с красными черепичными крышами. Возле фонтана появилась бронзовая статуя гилена Натра, погибшего в войне Двух королей. За ткацкой мастерской построили какой-то механизм, похожий на водяную мельницу, скрипевший ребристыми колесами в каменном желобе. На улицах стало больше лавок и палаток торговцев, и чаше звучал рычащий анрасский говор. Еще в городе появилась какая-то тихая тревога. Она будто кружила в воздухе, висела в пасмурном франкийском небе, словно крючкоклювый стервятник. Наверное, ее породили последние события в Олмии и слухи.

Слухи о том, что Марус послал нескольких убийц избавиться от Ирвида, ходили почти месяц, наверное, с того дня, как олмийский принц пресек южную границу Франкии. Возможно, молва эта не имела серьезных оснований, но многие властные люди, решившиеся поддержать Ирвида в праведной войне за олмийский престол, рассудили, что так вполне может быть. И может гилен Марус Цим пойти на такое злодеяние, потому что от этого человека, бывшего когда-то ближайшим советником Луацина и творившего за его спиной деяния самые отвратительные, можно было ожидать всего. В это время многие провинции Олмии бунтовали, требуя возвращения Ирвида правителем во дворец Лузины, – войска Цима оплаченные большими деньгами из богатой казны жестоко подавляли беспорядки. А во Франкии и самом Вильсе искали тайных убийц, посланных Марусом, и тоже готовились к войне, потому что не мог франкийский король Ролан Дарс оставить в беде Ирвида – сына своего ближайшего друга, ныне покойного короля Олмии.

Минуя пруд, где лениво плавали лебеди, Изольда и Варольд подошли к воротам Алого дворца, видного над деревьями сада башнями красного камня, золоченой крышей и языкатыми флагами.

– Мы должны встретиться с принцем Ирвидом, – сказала госпожа Рут, остановившись перед стражами-гвардейцами. – Извольте доложить: мэги Изольда Рут из Вергины.

Ждать им пришлось долго, и неизвестно сколько бы еще, если б гилен Нарг Кавл, заезжавший во двор с какими-то господами, не узнал в гостье у ворот Изольду. Он искренне обрадовался встрече, спрыгнул с коня, всплеснул руками и принялся расспрашивать о последних новостях с востока. Поинтересовался успехами ученицы магистра – Астры Пэй, будто совсем забыв, что недавняя девчонка выросла и стала весьма самостоятельной мэги. Затем сам проводил их в гостевой зал.

Почти сразу, как Изольда и Варольд устроились на мягком диване, ожидая пока весть об их прибытии достигнет Ирвида, вышел привратник и попросил следовать за собой. Они прошли по длинной анфиладе, блестящей полированным мрамором и квадратами красного гранита, остановились у огромной с позолотой двери, открыв которую привратник огласил:

– Магистр Изольда Рут!

Мэги вошла, потянув несколько растерявшегося Варольда за руку. Ступила на ковровую дорожку, багровую с зеленым орнаментом по краям, и увидела Ролана Дарса – короля Франкии, ожидавшего ее вместе с олмийским принцем.

– Госпожа Изольда, – с важным удовольствием сказал он. – Предупреждать же нужно о приезде! Видите, чуть не случилось непоправимое: мы собирались с принцем за город. И я бы не простил себе, если бы довелось лишиться столь приятной встречи с вами.

– Ваше Величество, – Изольда отвесила изящный реверанс королю, коротко глянула на Варольда, стоявшего чуть позади нее. – Ваше Высочество, – плавным движением рук она выразила уважение олмийскому принцу.

– Я потрясен! Никак не ожидал, магистр, видеть вас здесь, – Ирвид, зная, что за ними не наблюдают глаза посторонних, отбросил все правила дворцового этикета, и поспешил к ней.

– В эти тяжелые дни, мы пришли чтобы быть с вами, Ваше Высочество, – сказала мэги Рут, чтобы сразу ясно обозначить цель своего визита и подчеркнуть, отношение к мятежному гилену Марусу Циму.

– Я в этом не сомневался. Я, знал, что вы покинули свой замок, и хотел вас искать. Послал своих людей в Иальс, Анфирию, на Рохес, – он взял ее руку и поднес к губам. – Очень рад, Изольда! К шету мохнатому все! – он в сердцах притопнул каблуком и повернулся к Ролану. – У нас есть силы дать бой Марусу!

– Милая магистр, кто же ваш спутник? – король Франкии, оставив на табурете синий с золотой каймой плащ, спустился по ступеням на встречу гостям. – Несомненно, тоже высокий маг.

Олмийский принц повернулся к магистру Пламенных Чаш. Вдруг в глазах его отразилось беспокойство, лицо посерело, и он сначала неуверенно произнес:

– Варольд? – присмотревшись, он узнал, вернее, вспомнил Кроуна, которого видел много раз в детстве, в дни первого покушения на своего отца. – Варольд Кроун!.. И вы посмели прийти сюда?! Вы! Убийца моего отца! Человек, с которым заговорщики пытаются соединить и мое имя!

– Стража! – призвал Ролан Дарс.

Мигом дверь распахнулась, и в зал вбежали гвардейцы с алыми лентами поперек брони.

– Ирвид! Ирвид! – вскрикнула Изольда. – Но магистр Кроун ни в чем не виноват! Совершенно ни в чем! Его оклеветали, точно так же, как недавно вас! Ведь вас обвиняли в сговоре с Варольдом с целью занять трон отца – обвиняли в том, чего не могло быть! Я могу назвать, кто затеял это: Марус и Канахор Хаерим – злейший враг магистра Кроуна!

– Не знаю, госпожа Рут. Все убеждены в обратном. И из-за этого человека, – принц вытянул скорченный палец к Варольду, – из-за этого человека все началось! Из-за него меня считают убийцей родного отца! Из-за него в Олмии правит Марус Цим!

– Взять его! – приказал гвардейцам Ролан. – В Северную башню! Глаз не спускать – он опасный маг!

– Ваше Величество! – Изольда упала на колени, по ее щекам горячо, обильно текли слезы. – Тогда и меня с ним! Я укрывала его! Я всегда была душой с ним! С ним и останусь!

Глава одиннадцатая Дар небес

В час Ларсы Голаф подошел к юго-западным воротам с дорожным мешком за спиной, меч рейнджера – Синий Зигзаг скрывал просторный плащ.

К этому времени ворота почему-то еще не открыли: то ли стражники проспали, то ли не слышали бой часов на ближней башне. Из сторожки, примыкавшей к серой громаде городской стены, доносилась ругань недовольного начальника караула и топот сапог. Внизу гудел собравшийся народ с корзинами, сумками и тюками, окружавший повозки и нескольких верховых. И с другой стороны стены слышался недовольный ропот – крестьяне из Присны, Олгавы и других поселений спешили попасть в город раньше и занять на рынке места.

Рейнджер опустился на ступеньки поодаль от столпотворения возле сторожки и сидел неподвижно, глядя, как восходящее солнце красит крыши домов и зубчатые верхушки бастионов. Потом он достал пузырек, подаренный Карридом – сейчас рыбка указывала куда-то на север. С помощью этого устройства рейнджер искал Астру до поздней ночи. Искал особенно усердно после того, как по городу поползли разговоры о стычке возле Ордена Крона Славного, о громе небесном, замерзшей реке и всякой безумной магии, перевранной трепливым людом тысячу раз. Голаф искал госпожу Пэй, думая, что подарок анрасца поможет ему, как когда-то помог Леосу проделать верный путь почти за тысячу лиг и попасть на Карбос. Рыбка действительно вела франкийца, но едва он проходил Варгиеву площадь и сворачивал к старой крепости, как серебряная стрелка в пузырьке начинала метаться, теряя верное направление. Лишь потом Голаф вспомнил замечание Каррида, что магическая штуковина способна указывать на госпожу Пэй только с точностью до двух лиг. А даже одна лига в густонаселенном Иальсе – это слишком много: это десяток таверн, постоялых дворов и различных укромных мест, где нельзя найти человека, вынужденного прятаться.

Оставив вчерашней ночью поиски Астры, видно по всему – бесполезные, Брис решил с утра идти в поместье Керлока и ждать дочь Варольда возле корабля. Ждать, пока она не придет – день, два, десять. Он не хотел больше расставаться с ней. Ему было все равно, куда направится Астра в этот раз: на Рохес, искать Давпера и любезничать с утонченным, невыносимо вежливым оленом Тримом, или сразу в Либию, к призрачному Кара-Маат, городу, погубившему тысячи его безумных искателей. Теперь франкиец желал только одного: упросить госпожу Пэй забыть о прежних ссорах и быть отныне всегда возле нее. Еще сегодня утром Бриса мучило опасение: вдруг «Песнь Раи» поднимется в небо раньше, чем он доберется до нее? Что будет, если милая мэги, носящая его ребенка, мэги, которую он… все-таки слишком любит, улетит на другой конец мира, откуда, быть может, нет возврата?! Поэтому, едва стражи сдвинули засов, и ржаво пискнули петли ворот, рейнджер вскочил и пошел сквозь толпу, с необычной для себя грубостью разгоняя неповоротливых зевак:

– С дороги! В сторону! В сторону!

Продравшись через скопление людей возле сторожки, он вышел из города и направился к старому тракту на Олмию, как обычно пустому, с рытвинами, промоинами, сходящими к морю серыми рукавами. За поворотом дорога круто поднималась между скал, обросших колючим кустарником и деревьями. До имения Керлока отсюда был с десяток лиг. Голаф шел длинным, пружинистым шагом, по привычке поглядывая по сторонам, иногда разжимая ладонь с прозрачным шариком и наблюдая, не заметается ли волшебная рыбка, указывая, что мэги Пэй где-то рядом.

За разломанным на крупные куски валуном, рейнджер остановился, приметив участок примятой травы. Подошел ближе, убеждаясь, что здесь была чья-то ночная лежка. Присев, потрогав сломленные стебли травы и внимательнее оглядев место, Голаф удостоверился, что кто-то еще недавно находился здесь, присматривая за дорогой. Если этот кто-то был из разбойничьего люда, надеясь поживиться добром редких на тракте путников, то казалось странным, что лежка устроена в опасной близости от городских ворот. Осмотрев еще раз странное место, рейнджер обнаружил сдавленности в грунте, какие могли отставить наколенники воина в стальных доспехах. Трудно было представить, что кто-либо из придорожных воришек и лиходеев мог позволить себе дорогие рыцарские доспехи, не слишком полезные в стремительном налете и следующем поспешном бегстве. «Уж не тебя ли, госпожа Пэй, здесь поджидают? – подумал Голаф Брис. – Такое вполне возможно… Кто-то знает, что ты ходишь этой дорогой. И поймать тебя здесь куда удобнее, чем на городских улицах… А может и возле „Песни Раи“ стоит уже дозор мечников Крона? Может поместье Керлока давно под контролем паладина Лаоренса? И осталась самая малость – взять тебя?!». От этих мыслей франкиец помрачнел, вглядываясь в дыбившиеся впереди скалы, поправил ремень, топырившие плащ ножны, и, скрываясь за кустами, двинулся дальше.

Он прошел еще около лиги, зная, что скоро справа появится маленькое ущелье, которое тянется на юго-запад и сходит к морю. Это место было наиболее удобным для засады: с него одинаково хорошо просматривался старый тракт и побережье. Голаф ясно помнил здешние скалы и длинную извилистую ложбину – она выходила к мысу, где рейнджер когда-то искал тело Леоса.

Пройдя шагов двести под прикрытием придорожных деревьев, Голаф сел под кочкой, натянул на локоть плащ и придвинул его к уху, как это делали анрасские горцы, – начал слушать. Через некоторое время до него донеслось бряцанье пластин брони, потом чей-то голос и осторожная возня в кустах. Просидев так минут десять, Голаф определил, что в зарослях по другую сторону дороги скрываются трое или четверо одетых в броню воинов. И еще кто-то был над входом в ущелье. Кто-то в плетеной кольчуге, непоседливый, роняющий мелкие камни из-под сапог. Рейнджер пролез под низким навесом кустов, пригляделся и увидел, что вверху между зубьями скалы блеснул на солнце металл – там был арбалетчик, облаченный, как прежде определил Голаф, в легкую плетеную кольчугу.

Брис подвязал туже плащ, поправил ленточку, стягивающую волосы, и двинулся узкой тропой в обход скалы. «Эти негодяи не тронут тебя, госпожа Пэй, – мысленно приговаривал он. – Уж я позабочусь. И не говори, что я не могу сделать для тебя ничего. Я все сделаю, моя принцесса. Еще будет много случаев убедиться, что Голаф Брис возле тебя не зря».

Тихо будто лесной кот, франкиец поднялся между каменных выступов. Задержался на минуту, прислушиваясь, – арбалетчик был близко, в нескольких десятков шагов за ребром скалы. Остаток пути Голаф одолел на корточках совершенно беззвучно.

– Кого сторожишь, мора облезлая?! – серой тенью франкиец навис над арбалетчиком. – Кого?! – острие меча уперлось в ямочку между ключиц.

Служитель Ордена затрясся и захрипел.

– Говори быстро – пощажу! – повелел Брис, понимая, что его могут заметить из укрытия в кустах возле дороги, и наклоняясь ниже над стрелком.

Тот дернулся, со всем безумием презирая лезвие, вонзавшееся в его горло, выдернул свой меч. Рейнджер перехватил одетое железом запястье, но враг его вскочил на ноги, оступился и упал со скалы, утаскивая за собой арбалет.

– Сукин пес! – только и выговорил Голаф, вжимаясь в камни и глядя, как тело стрелка катится вниз, сминаясь и звеня разорванной кольчугой. Первоначальный замысел Бриса – завладеть арбалетом и расстрелять с возвышенности затаившихся рыцарей – провалился.

Из засады на дорогу выскочило двое мечников, с изумлением глядя на своего товарища, распластавшегося у подножья скалы. Откуда-то справа появился третий, что-то говоря и тыча пальцем в направлении бывшей лежки стрелка. Франкиец неторопливо направился вниз, зная наверняка, что теперь ему придется испытать волшебство Синего Зигзага.

До выхода из ущелья Голаф добрался незамеченным, хотя не слишком об этом заботился. Двигаясь длинными бесшумными шагами, он обогнул заросли терновника, присел за последним кустом, взял небольшой камень и метнул его в рыцаря, стоявшего у края обочины – Брис не хотел принимать бой здесь и стремился увести служителей Ордена вниз по ущелью, надеясь разобраться с каждым из них по одиночке. Едва рыцарь, получивший удар камня в плечо, обернулся, поминая от неожиданности шета, Голаф поднялся на ноги и побежал вниз, перепрыгивая через куски базальта.

– Каприан! Унарк! – крикнул обиженный камнем мечник, призывая товарищей и указывая перчаткой, на удирающего по тропе незнакомца.

Трое членов Ордена неторопливо – опасаясь подвоха – двинулись по ущелью. Франкиец рассчитывал на более горячий ответ с их стороны: думал, что они в ярости рванутся за ним. Забегут ниже, где земля была усеяна обломками скал и начинался крутой обрыв к морю – место неудобное для отягощенных доспехами воинов. Отступая, Голаф оглядывал краем глаза оба склона, стараясь понять, куда пропал четвертый служитель Крона.

– Эй, добрый человек! – окликнул Бриса рыцарь с василиском на баклере. – Объясни, чего тебе надо? Иди сюда, поговорим без мечей, – остановившись, и задерживая друзей, он поманил франкийца рукой.

– Это ты иди сюда. Вдвоем поговорим. Если угодно, без мечей, – ответил рейнджер, не доверяя благодушию людей Ордена и стараясь использовать хитрость свою. – Ну, иди – я меч убираю, – он откинул плащ и, услышав стук конских копыт, понял, что они только тянули время. Голаф круто развернулся и бросился по тропе.

Пропуская всадника, несущегося галопом, мечники расступились и, когда тот промчался мимо, бросились вдогонку за убегающим рейнджером. Франкиец бежал, перепрыгивая через камни и кусты желтой травы. Он мог бы успеть вскарабкаться на правую стену ущелья, поднимавшуюся высокими ступенями, но решил, что лучше увести рыцарей Крона подальше от тракта, которым могла идти Астра Пэй.

Когда храп коня стал совсем близок, Голаф отпрыгнул в сторону и поднял меч. Всадник не смог уклониться от точного удара – бурый с белыми пятнами жеребец еще далеко пронес его свесившееся тело, как раз к разбросанным обломкам скал, рядом с которыми начинался обрыв.

Меньше чем через минуту из-за изгиба тропы появились красные, пыхтящие от ярости и долгого бега рыцари Крона.

– Ну, иди, поговорим, – позвал Голаф мечника с щитом-василиском. – Шетовы дети, мэги Пэй ждете?

– Каприан! – старший рыцарь подал знак, заходить ему справа, отрезая рейнджера от скальной стены и прижимая к обрыву. Третий мечник, приподняв щит с красной полосой и сопя, будто разъяренный бык пошел с другой стороны.

Выждав немного, Голаф сдвинулся влево, отступая между острых глыб базальта. Сзади застонал раненый всадник, и конь, свободный от седока, застучал копытами, выбираясь на тропу.

– Что ты сказал о мэги Пэй? – рыцарь со знаком василиска, отвлекая внимание франкийца, пошел на него.

Но Брис не поддался, не отреагировал на его уловку, лишь бросил, не поворачиваясь: – Зря ждете мэги. Вместо нее здесь сегодня гуляет смерть.

Когда до мечника, обходящего слева, осталось несколько шагов, франкиец прыгнул вперед, легко увернулся от встречного выпада и с разворота ударил рыцаря пронзающим тычком. Синий Зигзаг пробил и щит, и броню. С шипением раскаленного железа вошел в грудь преданного Ордену. Изо рта воина хлынула кровь. Бряцая наколенниками, он повалился наземь.

Старший рыцарь замер. В темных глазах сверкнул ужас и изумление. За долгую жизнь служения Крону, полную жестоких схваток в северных землях Аюта, предгорьях Кардора, многих других местах он ни разу не видел, чтобы всего один удар меча пробивал насквозь щит и двухслойный стальной нагрудник. Лишь сейчас, приглядевшись лучше, член Ордена понял, что в руке врага блистает голубоватым металлом очень необычное оружие. Впрочем, и сам хозяин был весьма необычен: кому бы взбрело искать сражения одному против четверых воинов славного братства Крона.

– Ко мне, Каприан! – крикнул он рыцарю, заходящему со стороны скалы. – Держись возле меня!

Голаф, разумея, что они вдвоем могут прижать его к обрыву, вскочил на обломок скалы, но отрезать путь Каприану он не успел – рыцарь с василиском на щите рванулся на него, вспарывая воздух мечом. Франкиец отпрыгнул, пятясь между младшим воином Крона и обрывистой кромкой, за которой плескалось, шумело море. Стал так, чтобы слева его защищала глыба базальта, и встретил атаку Каприана. Смуглое лицо рыцаря раскраснелось от азарта и нетерпения. Широкий клинок со свистом носился в близи перед дерзким врагом. Легко отбив неточные удары, Брис сделал ложный замах, и едва служитель Ордена отпрянул, задирая щит, рейнджер исполнил виртуозную стоккату, глубоко рассекая бок противника. Голаф знал, что такая рана его не убьет, но задержит надолго – столько, чтобы он мог управиться с рыцарем, державшим знак василиска.

Их мечи сошлись со стоном и ледяным скрежетом.

Служитель Крона заметил, что каждый удар клинка врага оставляет глубокие зазубрины на его оружии. Вдобавок руку до плеча будто пронзает холодом, так, что кажется – в ней замерзает кровь. Необычная синяя сталь, расчерченная рунами, творила чудеса.

– Кто ты, добрейший? – все больше изумляясь, спросил единственный оставшийся на ногах служитель Крона.

– Рыцарь сердца госпожи Пэй, – с усмешкой ответил Голаф и попятился от неожиданно дикого напора противника.

– Все равно сдохнешь! – проревел воин Крона, вкладывая силу в широкий рубящий удар.

Франкиец увернулся и, подставив Синий Зигзаг, переломил меч противника у эфеса. От неожиданности рыцарь выпучил темные глаза, замер на миг. Тут же отшвырнул обломок бесполезного оружия и баклер, бросился на рейнджера с голыми руками, издавая рев разъяренного льва. Голаф вогнал клинок в его едва прикрытый блестящими пластинами живот.

Впуская в себя холодную сталь, служитель Крона сделал еще шаг и сомкнул мускулистые руки на шее врага. Хрипя и брызгая кровью, он оторвал франкийца от земли, устремился что было сил вперед. Через мгновенье они вместе сорвались с обрыва, ударились о базальтовую ступень и покатились по осыпи.

Каприан, высунувшись из-за камня, видел произошедшее и подумал: лучшее, что он может сделать сейчас, это скорее добраться до городских ворот, где караулили люди господина Густа. Добраться и рассказать им, что засаду на тракте уничтожил какой-то человек, дравшийся, словно неистовый берес и упоминавший с почтением имя мэги Пэй. Держась за рану и корчась от боли, Каприан направился к жеребцу, стоявшему возле тропы. Кое-как забрался в седло и поехал к городу.

* * *

Миновать караул стражей у ворот Астре и ее друзьям помог Бугет. Дело такое было для него простым и весьма обычным – не раз приходилось вывозить товары аютанских контрабандистов в Кардор или Нолд. Так и в этот раз, он договорился с кем следовало и вывез две уложенные тюками, прикрытые кусками грубой ткани, повозки через западные ворота. Уже за рощицей возле развилки к Огальве, из-под смятого отреза парусины появились мэги Астра и Верда, до сих пор нашептывающая заклятие для отвода глаз. Во второй повозке, разминая отекшие ноги, зашевелился Каррид Рэбб, и тут же высунулась взлохмаченная голова барда.

– И все вы можете, господин Бугет, – сказала Астра, перебираясь ближе к вознице. – Прямо чудеса творите. Это откуда ж такая уверенность была, что они не станут проверять?

– О, госпожа Пэй, мне до ваших чудес далековато. Знал я, что проверять не будут. Ведь разумные люди всегда могут договориться с взаимной пользой, как мы договорились с вами, – ответил толстяк, откинувшись на тюки. – Зачем стражам меня проверять, если они и так знают: Бугет постоянно возит то, чего нельзя. Ну, зачем им лишний шум возле ворот и всякие неприятности, когда тихим сапом можно достойные деньги заработать?

– Но там же наверняка были неподалеку рыцари Ордена, – уже с меньшим интересом продолжила мэги Пэй, поглядывая на Огальву, возникшую за садами белыми домиками вдоль реки.

– Может, и были. Но рыцарям, извините, ниже всякого достоинства в повозках рыться. Их, еще раз извините, от старого тряпья стошнить может, – Бугет расхохотался, шлепнув ладонями себя по животу. – Грустно, что вы покидаете нас, госпожа Астра. Я только вчера устроил новый аттракцион. И думаю его назвать «Неуловимая мэги Пэй». Вот если б вы его почтили хоть на минуту своим присутствием, тогда бы от азартных игроков отбоя не было. Ведь чего правду скрывать – народ на рынке помнит и любит вас. И слухи ходят о ваших подвигах большей частью приятные.

– На минуту я навещу вас, Бугет. Сегодня же, – пообещала Астра, подняв к небу глаза и загадочно улыбнувшись. – Вы же подвезете нас и на рынок вернетесь? Тогда готовьтесь видеть меня в облике Раи Светлейшей.

– Вы шутите?

– Ничуть. Можете так и объявить, что скоро случиться явление Раи Светлейшей в облике мэги Пэй. Прямо с неба и ровно над вашей палаткой, – Астра подмигнула госпоже Глейс. – Добавьте, что вместе со Светлейшей в небе будет блистать своей красотой неповторимая мэги Верда. И обязательно по сальду со всех соберите.

– А вы мне ничего не поломаете? – то ли настороженно, то ли принимая ее слова за игру, спросил отец Варгиевых мошенников. – Как прошлый раз не сгорит ничего?

– Нет. Мы вам только бочонок эля уроним. Божественного, разумеется, – дочь Варольда подумала, что из тележки припасов, доставленных к дому Керлока, должны были остаться еще эль и вино – в Берната такое количество просто не могло поместиться.

– Все будет красиво, – заверила Бугета госпожа Глейс.

Через полчаса они подъехали к развилке: одна дорога уходила к тракту, тянувшемуся до Олмии, другая к юго-западным воротам Иальса, высокие стены которого все утро маячили слева, напоминая о радостных и мрачных днях, проведенных в городе. Попрощавшись с Бугетом, Астра смотрела вслед скрипящим повозкам, пока Леос и Каррид навешивали на себя дорожные сумки.

– Госпожа Пэй, – привлекла ее внимание Верда, указывая на тракт до которого было несколько сот шагов.

Астра повернулась на стук копыт и увидела всадника, ехавшего к юго-западным воротам. Он был сильно пьян или ранен – еле держался в седле, качаясь из стороны в сторону при каждом движении лошади.

– Судя по гербу на табарде – это один из рыцарей Лаоренса, – продолжила мэги Глейс. – И что бы он делал там? – она кивнула в направлении усадьбы эклектика. – Может, там нас уже поджидают? Ведь неспроста люди паладина набросились на меня возле ворот на эту дорогу, – в памяти мэги всплыли слова одного из служителей Крона, участвовавших в ее задержании: «Ее нельзя было трогать здесь! Поди, выпытай теперь, куда она путь держала!» и она сказала: – Только они вряд ли знают о поместье. Просто рыщут по округе.

– Может. Очень может засада быть, – согласился Каррид Рэбб. – Поэтому, Светлейшая, я первый пойду – с меня спроса мало. Буду шагать впереди и глядеть все стороны своим орлиным глазом. А еще можно не по дороге, а по моря бережку, как мы добирались прошлый раз.

– Нет, господин Балдаморд, идем по дороге – так быстрее, – решила Астра. – Шет поймешь, от чего и куда рыцарь поехал и почему он еле в седле держался. Нам нужно поскорее до корабля. А ты хочешь – ступай впереди.

Быстрым шагом они двинулись по дороге к поместью Керлока. Даже затяжной подъем одолели скоро, оглядываясь на видневшиеся вдали городские ворота – не случиться ли там какая сумятица, и не появятся ли всадники Ордена. Рэбб, нагруженный двумя сумками с вещами Астры, старательно вышагивал впереди на четверть лиги. Глядел по сторонам, иногда останавливался, слушая шевеление ветра в кустах.

Когда анрасец дошел до скалы, начинавшей вход в ущелье, на глаза ему попал блестящий предмет недалеко от дороги в камнях. Подойдя ближе, Каррид понял, что это не предмет вовсе, а мертвый человек, одетый в плетеную кольчугу, прикрытую зеленым плащом. «Сын Балда» быстро вернулся к тракту, подавая знак друзьям, чтобы они задержались, пока он обследует неприятное место, но Астра, а за ней мэги Верда и Леос уже бежали к нему.

– Дрянь здесь творится, Светлейшая! – крикнул госпоже Пэй, анрасец. – Мертвый валяется. Подождали бы, пока я разведаю дальше.

– И возле ворот неприятное для нас, – сказала дочь Варольда. – Из города вышли рыцари Крона. Два всадника и четыре пеших. Сюда направляются.

– Нам остается одно – скорее к «Песни Раи». Даже не раздумывай, госпожа Пэй, – Леос, перекидывая за плечом сумку, зазвенел китарой.

Несколько лиг, оставшихся до поместья Керлока они одолели почти бегом, редко останавливаясь, чтобы хоть чуть отдышаться и убедиться, нет ли погони.

Протиснувшись сквозь разлом в стене, Астра первая вбежала во двор и крикнула:

– Бернат, немедленно готовьте корабль! К шетовой невесте все! Убираемся!

Холиг распорядился, чтобы мастера-корабельщики поставили и натянули такелажем мачту, лежавшую в готовности на палубе, а сам, при помощи Каррида и Леоса, уже вполне знакомыми с некоторыми хитростями устройства судна, принялся устанавливать крылья.

Корабельщики недоумевали, но мачту ставили и тянули шершавые ванты. Все это – спешка, странный азарт, суматоха будто пред отплытием – представлялись им очередной глупостью эклектика Холига да его ненормальных товарищей.

Через четверть часа из отверстий в борту судна появились сложенные крылья. А еще через несколько минут в глубине судна что-то запыхтело, будто там задвигались тяжелые кузнечные меха. Корабль качнулся и вдруг поднялся над землей, туго натягивая державшие его веревки.

– А-ах! – радостно вскрикнула мэги Верда. – Какое волшебство! Почтение великому мастеру Бернату!

– Прошу! – Леос скинул веревочную лестницу, приглашая на борт Астру и госпожу Глейс.

Корабельщики стояли, раззявив рты, почесывая волосатые подбородки.

– Денежки получили? Вот вам еще, – мэги Пэй, отсчитала из кошеля, поднесенного Бернатом, оставшиеся от договоренной платы шестьсот сальдов и насыпала немного серебра сверху. – Премного благодарна! Да будет благосклонна к вам Рая!

– Вам бы надежней днище законопатить. Течь будет… – растерянно пробасил старший из мастеров.

– И кожи лоскуты мы не прибили! – заметил другой корабельщик, толкнув носком рулон чешуйчато-синей шкуры Аасфира.

– Некогда! – ответила госпожа Пэй.

Когда Каррид поднял на борт кое-какие вещи, валявшиеся во дворе, Бернат и Леос разом ударили по веревкам ножами, и «Песнь Раи» начла медленно подниматься над землей.

– Мой вам совет, – крикнула на прощанье корабельщикам Астра. – Не ходите в город через юго-западные ворота. Лучше мимо Огальвы. И никому не говорите, что вы помогали мэги Пэй! Никому! Иначе кое-кто вам этого не простит!

Поместье Керлока с кудрявым садом и серым полуразрушенным домом осталось за кормой. В дворике еще прыгали ликующие мастера, взмахивая руками и отпуская небу звонкие молитвы. Справа по борту под темной зубатой скалой плескалось море, набегая кипящими волнами на залитый солнцем берег.

Леос подбежал к ростру, быстро развязал веревки и сдернул со статуи кусок старой парусины – золоченая Рая засверкала так, что стало слезно глазам. Ее чудесный блеск божественным восторгом отразился на лице мэги Верды, она ахнула и прижала ладони к горячим щекам.

– В Иальс, милейший мастер! – попросила Берната дочь Варольда. – Там у нас есть еще несколько шаловливых дел!

– Мора-бора! Все для вас, госпожа! Все! – отозвался эклектик, выпятил растрепанную бороду и потянул рычаги возле рулевого колеса. Крылья расправились с хлопком. Качнулись. Сильнее. Еще сильнее, борясь с боковым ветром и направляя корабль к огромному городу, лежавшему в устье Росны.

Брис уже одолел часть подъема на скалу, когда над его головой появилась «Песнь Раи», взмахивающая светло-золотистыми крыльями, величественная и прекрасная. Чтобы не застонать, рейнджер стиснул зубы, стоял с минуту, наблюдая за полетом корабля. Потом рванулся вверх, в надежде, что его заметят, а может, его крик услышит Астра, или кто-нибудь из ее друзей. Стремясь вверх, он обдирал пальцы и дважды едва не упал, но воздушное судно летело слишком быстро – раньше, чем франкиец успел подняться на вершину, оно достигло мыса и повернуло к городу.

Брис обессилено сел на выступ базальта. Перед глазами, словно черные клочья ночи, плыли пятна. Его мучила едкая обида. Не на госпожу Пэй – с некоторых пор он научился прощать капризную, непредсказуемую в желаниях дочь магистра и теперь мог простить ей все. Да и не была здесь она виновата. Откуда мэги могла знать, что он искал ее вчера до восхода Маро или что сегодня он всеми силами стремился к дому Керлока. Франкиец даже подумал, что Астра станет презирать его за малодушие и нерешительность, в которой недавно она его так несправедливо обвинила. А во всем был повинен гадкий случай и шетов рыцарь, потянувший его за собой с обрыва. Тело до сих пор ломило от сильных ушибов, и голова раскалывалась от крепкой встречи с землей. Хотя Брису удалось вывернуться так, что он упал на тело мертвого мечника, а потом еще какими-то силами задержался за корни пинии, он все равно пролежал без движений под кручей с полчаса. Сначала без сознания, потом – медленно приходя в себя, ползая в поисках подарка Каррида, который, увы, превратился в осколки тонкого стекла, и своего драгоценного меча, – слава богам – валявшегося вблизи. Позже рейнджер услышал чьи-то голоса вверху и понял, что люди Ордена Крона ищут его и своих раненых или убитых. Трое воинов с гребнями на шлемах ходили по побережью, заглядывая за обломки скал и в расселины. Другие прочесывали кромку обрыва и ущелье. Рейнджеру стоило немалого труда, спрятаться от них, упав за жидкими кустами, слившись с землей. А потом он изо всех оставшихся сил спешил к усадьбе Керлока, но, как оказалось, напрасно.

Вытащив из дорожного мешка баклажку с водой, подкисленной вином, Голаф отпил несколько глотков. Пригоршню вылил на голову и растер лоб, где были следы грязи и крови. Взгляд франкийца снова вернулся к «Песне Раи». Корабль, зависнув над морем, сделал поворот на северо-запад, и теперь не оставалось сомнений: он летел в Иальс.

– Госпожа Пэй, может, ты меня там ищешь? – с надеждой спросил Голаф Брис. – Ведь ты… ты достаточно безумна. Может ты сбросишь лестницу над «Волшебны парусом» и спустишься за мной в таверну? Умоляю, госпожа Пэй, не улетай! Подожди еще чуть-чуть!

Рейнджер вскочил, подхватил мешок, и бросился по тропе петлявшей к ущелью. Он бежал без устали, наклонившись вперед, похожий на стремительного матерого волка. Не слишком даже заботясь натолкнуться на рыцарей Крона, возможно еще прочесывающих округу. Он знал, что если столкнется с ними, то просто пройдет через их железную цепь, не останавливаясь, как проходил в Анрасе сквозь плотный строй копейщиков, брошенных на него. Проходил, оставляя за собой раненые и скорченные смертью тела.

Хрипло дыша и порядком устав, франкиец достиг юго-западных ворот. Не обращая внимания на служителей Крона, стоявших возле сторожки, пристальный взгляд начальника кирасиров, он бросил стражу тридцать шилдов и растворился в толпе. Миновал кривые переулки за скотным двором и побежал к «Волшебному парусу».

Приветствуя летящий корабль, народ яростно шумел, кричал хвалу и молитвы, тек многоцветной рекой по улицам. Необычное оживление царило на мосту Герма и на близкой площади Левиохона, где горожане стояли, задрав головы и глядя со священным восторгом, как невысоко, величественно и гордо проплывает корабль со сверкающей богиней на ростре. Никто не мог сказать точно, была ли это «Песнь Раи» украденная у Свилга или судно совершенно другое – уж слишком преобразилось детище Берната после покраски и работы корабельных мастеров – но Иальс радовался видеть в небе столь славное, невообразимое чудо. И каждый из горожан или многочисленных гостей других стран мысленно представлял себя там, стоящим на палубе, свободным и радостным, как птица, летящим душою над землей. Недовольными были лишь стражи и гвардейцы муниципалитета, может еще некоторые, понимавшие, что явление летающего корабля – не что иное, как нарушение сложившегося порядка и чревато для них хлопотами, возможно очень большими.

– Прошу, к Варгиевой площади, господин Холиг, – Астра указала на пестрое пространство заполненное, торговыми лотками, палатками, помостами, тысячами людей.

– Слушаюсь! Туда и руля крутим, – подтвердил Бернат.

Корабль лениво проплыл вблизи башни, огромные часы на которой показывали время Тени. Взмахнул трижды светло-золотистыми крыльями, исправляя курс. Скоро ряды Варгиева рынка замелькали внизу.

– Пожалуйста, ниже, Бернат, – попросила Астра, ища место, где располагались аттракционы Бугета. Нашла по пустой от людей, огороженной территории со щитом-мишенью и каким-то новым приспособлением, похожим на длинный стол.

Эклектик снизил судно так, что днище едва не цепляло шесты с вывесками и флажками, во множестве возвышавшимися над рынком. Шум взволнованной толпы стал оглушительным. Народ валом бежал вслед за летящим кораблем.

– Господин Бугет! Мы и сама Светлейшая! – выкрикнул Леос, свешиваясь над бортом и взмахивая синим платком. – Встречайте, шет вас, с почестями!

– Рая! Рая Светлейшая явилась! – взвизгнул кто-то возле аттракционов.

– Надо сотворить что-нибудь божественное. Исключительно для приличия, – сказала госпожа Глейс, став рядом с Астрой и сверкающей статуей богини. Пошептала заклинание фреш, сплетая ладони – воздух вокруг корабля закружился лепестками роз.

Мэги Пэй, вкладывая силу и восторг, добавила от души – легкая дымка повисла вокруг, сверкая яркими тонами радуги и стекая вниз свежим цветочным ароматом. В это время Каррид, как было договорено, сдвинул за борт сетку, приспособленную для грузов, и начал опускать два бочонка эля и один вина. Бугет, выскочивший из палатки, громко охал и хлопал себя ладонями по толстому животу.

– Светлейшая! Светлейшая! – с чувством приговаривал он. – Как же божественно! – глаза его слезились от яркого солнца и радости. – Всю жизнь помнить буду, Светлейшая!

– Мы сегодня раздаем долги! – заговорила Астра, ступив на самый край носа корабля и держась за статую.

Народ внизу притих, с почтением, трепетом глядя на дочь магистра.

– Вот долг господину Бугету, – мэги Пэй указала на бочонки, которые торопливо отвязывал Кирим и Геншеб. – Скромный подарок, за доброе отношение к нам. Сейчас мы направляемся к дому паладина Лаоренса. Ему тоже имеется что преподнести! Это он в сговоре с магистром Канахором Хаеримом причастен к убийству короля Луацина! Это он, распуская грязнейшую ложь, старался переложить ответ за злодеяние на магистра Варольда Кроуна. Это он убил высокого члена магистрата Митуна Малуна. Убил, выпытывая, где Малун прятал магистров Варольда и Изольду Рут, вынужденных скрываться от жестокой бесчестной охоты, устроенной Лаоренсом.

– Это он надеется быть переизбранным в Белую Палату муниципалитета! – добавила мэги Верда. – Кто готов поддержать паладина Лаоренса и Орден Крона, которые попирают все законы и сделают жизнь в городе совсем несносной?!

Собравшиеся внизу взволнованно зароптали.

– Дорогу! – яростно ревели стражники, пробиваясь по торговому ряду.

С другой стороны трое гвардейцев во главе с шустрым прыщавым сержантом уже добрались до аттракционов и, схватившись за свисавшую с борта снасть, лезли на корабль.

Каррид хотел отрезать веревку, но Астра остановила его:

– Это милые гости. Выслушаем их, господин Балдаморд.

– Вы!.. Вы все задержаны! – заорал сержант, ввалившись на палубу. – Немедленно слезайте вниз!

– Что? – переспросила мэги Верда, глядя на гвардейца столь холодными и синими глазами, что воитель почувствовал, как его сердце обращается в лед.

– Вы… это… – растерянно проговорил он и попятился к фальшборту.

– Как кстати, господин сержант! – Астра, разыгрывая радость от посещения корабля гвардейцем, заломила руки. – Мы сейчас отправляемся громить святейшую обитель паладина Лаоренса. Вы примите в этом самое горячее участие. Полетите с нами. И вы, – наклонившись над бортом, госпожа Пэй протянула в сторону топтавшихся внизу стражников. – Поднимайтесь сюда! Будете свидетелями праведного суда над Неромом!

Ошарашенный таким предложением, сержант быстро перелез ограждение и стал спускаться назад. Толпа внизу встречала его хохотом.

Когда Астра попрощалась с Бугетом, Бернат тронул рычаги, и «Песнь Раи» плавно поднялась над рынком, взяв направление к дворцу Ронхана.

Высокие розовые башни, увенчанные острыми куполами, проплывали рядом. Над ними трепетали раздвоенные флаги, еще выше кружили седокрылые орлы. Вид на дворцовые сады сверху был великолепен: длинные прямые аллеи с рядами кипарисов расходились лучами от колоннады. Между ними лежали прямоугольники лиловых ирисов, оранжевых лилий, и пунцовых гиацинтов. Широко раскинулись подстриженные газоны, похожие на зеленые ковры. Словно зеркала блестели синевой маленькие пруды.

Дальше от территории Ронхана путь к особняку паладина Лаоренса указывала госпожа Глейс. Став рядом с Бернатом у рулевого колеса, она скоро отыскала приметный дом в кварталах Эвериса.

Неизвестно предвидел ли Нером появление летающего корабля или каким-то невероятным образом весть, что госпожа Пэй спешит явиться с возмездием, достигла богатого района города, но когда «Песнь Раи» появилась над домом паладина, он стоял уже в саду, гневно и безмолвно глядя в небо. Под мраморным портиком, рядом с высокими статуями замерли вооруженные копьями охранники и несколько лучников.

«Песнь Раи», пролетев над зелеными шпалерами, окружавшими сад, снизилась и замедлила ход. Увидев паладина, Астра поднялась к ростре и громко крикнула:

– Лаоренс! Я сейчас сожгу твой сад и дом! Желаю, чтобы этот огонь выжег всякую мысль об Изольде и моем отце в твоей темной памяти! Забудь о них, глупый морк! Не смей их преследовать больше никогда, иначе я вернусь и сделаю из тебя пепел!

– Мэги Верда, – сказал паладин негромко, но его слова ясно слышались даже на скрипящем крыльями корабле. – Вы спутались с дурными людьми. Грязным отребьем и воришками. Мне жалко вас. И знайте, что мои руки достанут любого далеко за Иальсом. Не спасет ни ворованный корабль, ни ваше трусливое колдовство, – по его команде воины у портика вскинули луки и выстрелили.

Госпожа Глейс ожидала этого и в тот же миг сотворила айсщелид – стрелы, ударившись о блестящую сапфировыми искрами полусферу, отлетели назад.

– Раз так, получайте паладин! – вытянув напряженные руки и призывая силу эфира, Астра пустила волну огня.

Пламя опалило деревья в саду, белые ажурные беседки и хлынуло под портик. С воплями охранники Нерома бросились в дом, некоторые прикрываясь щитами, отступили к под защиту колоннады. Мэги Пэй слала новые и новые волны огня. Госпожа Глейс произнесла заклятия ветра, и скоро весь сад охватило пламя. Жаркими, ревущими языками вспыхнули гранатовые деревья и магнолии. Корчась в огне, покосились и рухнули беседки. Потрескались и обвалились статуи у фонтана. Густой желто-сизый дым вихрями поднимался к небу.

На палубе корабля стало трудно дышать. Испугавшись, что «Песнь Раи» может пострадать и даже загореться, Бернат спешно поднял судно выше.

– Это еще не все, мастер-коротыш! – разгорячено сказала Астра эклектику. – Где твой взрывающийся порошок? – госпожа Пэй, знала, что в трюме хранится четыре бочонка со смесью Берната, которые предназначались для корабля Давпера, и решила использовать два из них сейчас.

– Думаете, это необходимо? – дергая себя за бороду, спросил Бернат.

– Уверена. Лаоренс будет сильно грустить по нам без пары бочонков, – шутливо заверила мэги Пэй.

– Ну тогда надо. Грустить паладину никак нельзя, – Бернат, взяв в помощь Рэбба, направился к лестнице в трюм и скоро вернулся с пузатыми тридцатиколтовыми емкостями.

Подняв «Песнь Раи» еще выше, мастер Холиг подошел к правому борту и с минуту вглядывался в пелену дыма, скрывавшую особняк Лаоренса. Каррид Рэбб держал рядом снаряд с оттопыренным фитилем. Когда корабль стал точно над крышей дома, эклектик щелкнул огнивом, подпалил фитиль, и Рэбб метнул бочонок вниз. То же самое Леос быстро проделал со вторым подарком паладину. Воздух сотряс сильнейший взрыв. Колонны разлетелись в крошку, рухнул портик и часть фасада. Следующая громовая вспышка обрушила две стены дома и колоннаду. Волна горячего воздуха долетела даже до корабля, и «Песнь Раи» подпрыгнула, завертелась в вихре дыма и пыли.

– Мать Пресветлая! – вскрикнула госпожа Глейс, хватаясь за натянувшиеся со скрипом ванты. – Вот это магия! Восхитительная магия!

Бернат, сам даже испугался случившегося. Подбежал на неуклюжих кривых ногах к рулевому колесу, дернул рычаги, уводя корабль в сторону. Крылья мощно качнули воздух. Еще и еще. «Песнь Раи», заложив крутой разворот, полетела в направлении площади Муниципалитета. Внизу по улицам бежали толпы разволновавшегося люда, позади полыхало пламя и высоко поднимался столб дыма, желтого с черными космами.

– Представляю, что сделает Лаоренс с моим домом! – сказала мэги Верда, вцепившись в канаты и глядя на происходящее за кормой корабля. – Разнесет его на куски. Сожжет сад и, конечно, вытопчет мои чудные ирисы.

– Может, обойдется все, – обняв ее, прошептал Леос. – А нет – после Кара-Маат мы купим тебе новый дом. Самый прекрасный, достойный тебя.

– Мне не жалко всего, что осталось в Иальсе, – госпожа Глейс вздохнула, оглядывая появившееся впереди море и медленные пятнышки кораблей. – Я сама не понимаю, почему задержалась в этом дурном городе. Убегая от принца Кардора, я думала, что буду много странствовать и посмотрю мир. Только теперь моя мечта сбывается. Я рада. Я счастлива!

Астра стояла поодаль от них, облокотившись на высокое ограждение кормы, и думала, что Иальс будет ненавидеть ее. Ее имя теперь будет связано лишь со скандалами, пожарами и погромами. Она, как огненная химера Некрона, несет здесь лишь беду, дым и пламя.

Недалеко внизу проплывала таверна «Волшебный парус». Мэги представила, что там, в полутемной комнатке сейчас сидит Голаф Брис вместе со своей Ильвой или уже без нее. Может быть, он смотрит в окно на пролетающий в небе корабль. Или даже видит, что на палубе стоит дочь магистра Варольда… Но этому человеку с затвердевшей, как корка хлеба душой, все равно, куда и зачем летит мэги. Он не подумает сделать и шаг в ее сторону, не скажет и слова, которые она так хотела бы слышать. И, наверное, скоро совсем забудет о ней. От этих мыслей Астре стало тяжко в груди. Мэги качнула головой и отвернулась от Каррида, чтобы он не видел ее влажных раскрасневшихся глаз.

Поднявшись на лигу, «Песнь Раи» поймала северный ветер и пошла полным ходом над сверкающим солнцем и лазурью морем.

* * *

Капитан Морас и Анита, наблюдавшие за полетом воздушного корабля, еще долго стояли под Аркой Ревида. Лишь когда «Песнь Раи» растворилась бледным пятнышком в небе, и толпа зевак совсем разошлась, они направились к квартирке госпожи Брис, чтобы забрать некоторые вещи.

– Он улетел, а я так и не получила прощения, – сказала Анита, сжимая крепко, локоть Мораса. – Так не должно случиться. Теперь мне не будет покоя. Как бы ты ни старался, мой любимый капитан, я не смогу быть сполна счастлива. Понимаешь, это словно проклятие, от которого не скрыться ни за железной дверью, ни окруженной вниманием, любовью, добротой и самыми высокими благами. Потому что это внутри тебя – в душе.

– Хочешь, мы отправимся за ними. На Рохес или в Либию, – тихо предложил Морас, опираясь на костяную трость. – Если только они задержатся на пару дней в Ланерии, мы догоним их и быстро найдем там. И больше не бойся – меня не беспокоит новая стычка с Давпером. Теперь я готов ко всему.

Мост через Росну запрудили повозки и множество людей, смотревших за полетом корабля и только теперь начавших расходиться. Капитану Аронду и Аните пришлось долго ждать, затем пробиваться через толчею, чтобы попасть на площадь и выйти к «Волшебному парусу». Не доходя до таверны, госпожа Брис свернула к дому, соседствовавшему с хлебной лавкой, и поднялась по ступеням желтого истертого песчаника. Дверь в свою квартиру ей удалось открыть с немалым трудом из-за поржавевшего замка. Наконец она справилась, зашла, пропуская вперед капитана. Постояла немного посреди комнаты, оглядывая угол над платяным шкафом с белесыми космами паутины, сизый налет пыли на столе, подоконнике и табуретах. Она будто пыталась определить, был ли здесь за последнее время ее брат хоть раз или ему мысль зайти в эту комнату стала противна. Не углядев никакого признака, что он был здесь после возвращения с Карбоса, Анита погрустнела еще больше. Поставила возле сундука небольшую плетеную корзинку и начала перебирать старые вещи, размышляя, какое из платьев взять с собой и какие из безделушек, хранившихся под тряпьем, будут напоминать ей о Вильсе, родителях и всей прежней жизни.

Пока франкийка возилась возле сундука, капитан Морас стоял у окна и смотрел на «Волшебный парус» заметный краем в конце переулка.

– Все-таки нам нужно сходить в таверну, – сказал он, стряхивая пыль, попавшую на камзол. – Не мучайся так, Ани. Может, он остался здесь. Ведь настроение госпожи Пэй, как и ее следующий шаг предсказать трудно.

– Да, мы обязательно сходим. Я не свернула туда, когда мы проходили рядом потому… потому, что очень боюсь, – ответила Анита, сминая в руках старое платье, – боюсь, что его там нет. А это, скорее всего так. Ладно, пойдем. Пойдем сейчас же, – она взяла со стола бронзовое зеркало со своим именем, сплетенным из лилий, протерла его краем платья и положила в корзину.

Выйдя на лестницу, франкийка некоторое время думала, запирать ли ей неподатливый замок или оставить как есть – ведь, не найдя Голафа, она с капитаном все равно вернется сюда. Решила закрыть и поспешила за Морасом к «Волшебному парусу».

Скоро они достигли таверны. Привратник, скучавший под лестницей, на вопрос Аниты о Голафе Брисе с насмешкой сказал:

– Гляжу я, любят девицы господина Бриса. Все за ним бегают, а он, видать, только эль в кабаке нашем любит. Там, у себя, – он махнул рукой на лестницу, ведущую вверх. – Угрюмый, как всегда. Сегодня даже не угрюмый, а злой, как укушенный пес.

Морас быстро нашел покои франкийца и стукнул в дверь возле изображения морского змея. Незапертая створка распахнулась, и капитан увидел Голафа. Он сидел на циновке, рядом в пол был вонзен меч с ярким голубым камнем на рукояти. Тут же валялся расколотый кувшин. Пятна вина темнели на пыльных сапогах и смятом плаще.

– Голаф… – Анита робко переступила порог и подошла к нему. – Брат мой, – она наклонилась, разглядывая ссадины на его лице и синеватую опухоль – след падения с обрыва на пути к дому Керлока.

Рейнджер поднял к ней узкие покрасневшие глаза.

– Пожалуйста, прости меня, Голаф. За все прости, – прошептала госпожа Брис, садясь на корточки.

– Она ушла, Ани. В этот раз, конечно, навсегда, – он обнял сестру, прижал ее голову к своей груди. – И амулет… – франкиец разжал ладонь, роняя серебряный диск с заклятиями Раи. – Твой амулет не помог. Астра не желает ничего слышать. И все что происходило между нами по какой-то глупой и жестокой случайности обращалось против меня.

– Мэги Пэй… я говорила с ней. Я все знаю. Знаю, что она любит тебя, Голаф, – Анита вернула в его ладонь амулет и сжала пальцы, ненадолго задумавшись о Илесе Трум, который год дожидавшейся ее брата в далеком Вильсе. Однако напомнить о ней рейнджеру в этот момент она не решилась.

– Господин Брис, если вы только пожелаете, мой корабль стоит в порту. Он всегда готов к плаванью. Ветры попутные, и мы быстро доберемся до Рохеса. Вы найдете ее там, – пообещал капитан Морас. – Если только мы опоздаем, то я готов следовать с вами в Либию. Вставайте, вставайте же, – он протянул франкийцу сухую и твердую руку. – Мы не смеем оставить вас здесь в таком виде.

Глава двенадцатая В ладонях ветра

Красно-золотистый закат скоро остыл, море погружалось в темноту. Беззвучно «Песнь Раи» летела на юг, только крылья мягко шуршали, покачивая теплый воздух. В сумерках и палуба, и мачта с расходящимися нитями такелажа казались бархатными. Бархатным было море внизу и небо над головой, зажигавшееся редкими блестками звезд.

За прошедший день судно Холига одолело четыреста лиг. Позади остались Камента и Акулий риф, с высоты похожий на разинутую пасть чудовища. Рохес находился где-то близко, и Астра опасалась, что за ночь «Песнь Раи» промчится мимо него. Мэги стояла у ростра вглядывалась вперед, в густевшую черноту, надеясь различить силуэт большого острова, скалистые горы или мерцающие огоньки рыбачьих поселений. Днем было проще: Бернат, мало понимавший в навигации, делал поправку курса, ориентируясь на острова и суда, плывущие к Ланерии. Теперь же, в наступившей ночи, кораблей внизу не наблюдалось совсем. После Каменты и пройденных рифов на пути к Рохесу больше не было никаких заметных ориентиров.

Скоро на востоке поднялась луна, надкушенная с края, толстая, яркая. Ее свет разлился по морю блестящей, словно рыбья чешуя, полосой. Повеяло прохладой. Где-то на горизонте показались волокнистые облака.

– Госпожа, грустишь чего? – спросил Бернат, остановившись позади Астры.

– Побаиваюсь я, мастер. Побаиваюсь, что пропустим мы Рохес. Сами не заметим, как пролетим мимо, – мэги Пэй, опираясь на плечо статуи, повернулась к эклектику. – Конечно, не столь это важно. Припасов вполне хватит до Либии, и потом еще на пять дней, но мне не терпится видеть корабль Давпера. Если он еще в порту.

– Не пропустим Рохес, – твердо сказал Бернат. – Он слишком большой, чтоб мимо него. И горы там знаешь какие? Высоко надо подниматься, чтоб корабль не повредить. Не Архаэсские, конечно, но очень заметные. И то, что мы ночью прибываем, это приятно. Я так и хотел. Чем меньше глаз нас приметит, тем спокойнее сердцу.

Мэги Пэй эти слова не обрадовали, и Бернат, разгадав причину ее недовольства, сказал:

– Прости, Светлейшая, ты молода, и душа твоя просит больше всякого шума, и блеска, но такое часто не делает пользы. Приземляться днем в рохесской столице так же опасно, как и в Иальсе, любом другом крупном городе, где нет у нас влиятельных покровителей и другой надежной защиты. Еще раз прости, не столько о корабле беспокоюсь, сколько о нашем дальнейшем путешествии. А свечи, зелья и магические штуковины, которыми мы не успели запастись в Иальсе, я добуду здесь без труда у моего старого друга. У него богатейший выбор такого добра. Знаю, что к нему захаживают важные господа из Ланерийского магистрата и другие непростые люди.

– Наверное, ты прав, мудрейший мастер, – согласилась Астра, слабо ему улыбнувшись и вспомнив, что точно также эклектик остудил ее неразумный порыв приземлиться посреди Иальса – ведь сколько из-за этого могло случиться бед!. – Увы и к сожалению, прав. Рядом с тобой я сама становлюсь чуть умнее и реже испытываю капризами судьбу. Спуститься с неба посреди Ланерии меня толкает тщеславие. Не будем мы так делать. Поступим по-твоему, а с рассветом низко пролетим над гаванью и возьмем на прицел пиратский когг.

Опираясь на крепкую руку мастера, Астра спустилась с носового возвышения. Стояла несколько минут, глядя на Верду Глейс и Леоса, обнимавшихся на корме, слушая то ли их беззаботную болтовню, то ли шелест моря. Который раз за всего лишь два неполных дня, прошедших после бегства из Иальса, мэги Пэй почувствовала себя одинокой и несчастной. Она знала, что это лишь недолгий миг слабости, который скоро пройдет, раствориться незаметно, и ее воображение захватит раскинувшаяся по ту сторону моря Либия, город злодея-Кэсэфа и Черная Корона. Еще Астра подумала, что одна из причин, почему ей не терпелось опуститься на летающем корабле посреди Ланерии, задержаться ненадолго там, была в Ренайте Триме. Дочери магистра очень хотелось встретиться с учтивым, приятным во всем оленом. Встретиться, провести хоть один вечер вместе, вспоминая шепотом подробности их знакомства, Гарунскую крепость, прощальный ужин на террасе его дома. Наверное, в таком желании была бы скрыта месть бессердечному Голафу Брису. А может, приближение Рохеса разбудило в душе мэги какую-то прежнюю грусть. И Астра даже не знала, что ответит Ренайту, если встреча их произойдет, и олен пожелает следовать вместе с ней в Либию.

Она почувствовала головокружение, легкую тошноту. Приложив ладонь к животу, подошла к фальшборту, глядя на пожелтевшую луну и перья обступивших ее облаков. Когда Астра повернулась по курсу корабля, впереди у горизонта, мерцавшего звездами, показался темный абрис острова. Большого острова, которым мог быть только Рохес.

– Мастер-коротыш! – радостно призвала она. – Берись за рычаги, управляй!

– Что? Рохес? – Каррид Рэбб, сидевший в полудреме под мачтой, вскочил и подбежал к изваянию Раи. – Мы прибываем ночью. Жаль, Светлейшая! Очень жаль! Мне не нравится являться в столь славное место в темноте, словно крыса! Ведь мы возлюбленные дети Балда, может даже лучшие друзья Его!

– Мы Его голос! Звуки души Его! – подхватил Леос, став рядом с анрасцем и тронув струны китары.

– Мы цветы Его сада, пьяные от счастья и любви! – вскинув руки, рассмеялась Верда Глейс.

– Мы просто пьяные, – Бернат хлебнул глоток вина из баклажки и направился к рулевому колесу.

Крылья закачались чаще. Корабль плавно менял курс, обходил остров с востока и постепенно снижался.

Уже к часу Серебра справа внизу показались россыпи огней, обступавших гавань – конечно, это была Ланерия.

Огромной ночной птицей «Песнь Раи» проплыла над городской стеной, мимо конуса горы направляясь отдаленным южным кварталам города, тихим и темным в поздний час. Ловя попутный ветер, Бернат был вынужден опустить судно еще ниже. Верхушки кипарисов, подобные длинным черным ножам, едва не ударяли в киль. Внизу послышался чей-то вскрик – наверное, кто-то из прохожих заметил явление воздушного корабля над верхушками деревьев. Последовала испуганная молитва Герму и стук башмаков по мостовой.

Невдалеке проплыл слабоосвещенный квадрат Коралловой площади и храм Эрисы, белый, торжественный даже в ночи. Потянулись улицы, сходившие к порту, блестящие множеством факелов. За округлым зданием театра Диола эклектик изменил положение рычагов, и «Песнь Раи» стала резко забирать влево. Скоро замедлила ход и остановилась над небольшой площадью, куда сходились три улочки.

– Прибыли, – оповестил Холиг. – Якоря надо закрепить.

Каррид Рэбб сбросил веревочную лестницу, мигом спустился за борт, выполняя поручение мастера.

– Вот эта лавка, девчонка-госпожа, – Бернат указал на плоскую крышу двухэтажного дома, над дверью которого висела жестяная вывеска и тусклый светильник. – Думаю, нам будут рады. Но, сначала сам схожу. Пожалуйста, ждите.

Убедившись, что Рэбб надежно закрепил якоря, эклектик с кряхтением ступил на свисавшую лестницу, спустился на брусчатку и, минуя главный вход, исчез за углом торгового заведения.

– Неприятно нам это. Неприятно, – расхаживая внизу, размышлял Каррид. – Ну, скажи, Светлейшая, – задрав голову к кораблю, анрасец обратился к мэги Пэй, – зачем нам делать такую таинственность? Будто мы кого боимся! Любой страх противен детям Балда. Верно я говорю? Пустите-ка пару светляков! Пустите, чтоб заметнее было, что мы люди не простые!

– Как желаете, Балдаморд, – ответила мэги Верда, проворным движением руки сотворила сверкающий шарик прямо перед носом анрасца.

– Это чтоб ты лучше видел величие свое, – насмехаясь, сказал Леос и перемахнул через фальшборт, спеша присоединиться к другу.

Дверь под жестяной вывеской со скрипом распахнулась, и на пороге появился Бернат, хозяин лавки, его жена и щуплый парнишка с длинными взъерошенными волосами.

– Пожалуйста, Аврим, если я вру! – Холиг поднял палец, указывая на «Песнь Раи». – Я вру?! – вдохновенно переспросил эклектик и, схватив друга за рукав, стащил его со ступеней, чтобы тот мог восхититься видом судна, парящего в ночном небе.

– Разрешите спускаться, мастер Бернат? – весело спросила мэги Верда и, не дожидаясь ответа, ступила на веревочную лестницу.

– Невозможно такое! Такое невозможно! – бубнил Аврим, задрав до ломоты в позвонках лысую голову, и расхаживая под днищем корабля. – Сумел все-таки! Видят боги, зря мы тебя дураком называли! – он внезапно повернулся и стиснул эклектика в тяжелых объятиях. – Линарт! – освободив Берната, крикнул он оторопевшему парнишке, беги скорее к соседям! К Малкару и Однену! Нашим друзьям товары требуются! Срочно! Многое на корабль будем грузить! Предстоит теплая ночка!

Через несколько минут открылись двери еще двух лавок с другой стороны маленькой площади. Под «Песней Раи», качавшейся на скрипящих канатах, собралось довольно много народа поглазеть на чудесный корабль и самого мастера, хорошо известного в этом районе Ланерии. Бернат не выражал обеспокоенности, по случаю маленького шума на площади и некоторого количества ротозеев, восхвалявших «Песнь Раи» – эклектик вполне доверяя Авриму и его соседям. Неведомо как на постаменте перед мраморными дочерями Эрисы появился бочонок вина и разложенная на льняной скатерке снедь. Встреча Холига с дружественными рохесцами переросла в скромное празднество, в которое с охотой влились Каррид Рэбб и Леос. Мэги Верда и Астра тем временем хозяйничали в лавке Аврима, выбирая с помощью жены торговца полезные для либийского путешествия вещи.

Госпожа Глейс перекладывала на дальней полке свитки заклинаний, раздумывая, какие будут наиболее эффективны против темных хитростей Кэсэфа и его последователей. К четырем дорогим пергаментам желтым и очень старым Верда добавила две костяные палочки с кремневыми наконечниками и кисточками из обезьяньей шерсти и три амулета, хранящих от некроновой магии. Астра, отбирая склянки с микстурой Гале и еще какие-то зелья, расспрашивала жену Аврима, о последних событиях в Ланерии. Та, устроившись на табурете под бронзовым светильником, говорила о подготовке рохесского флота к возможной войне с Марусом, о сагель-альских пиратах, беспокоящих часто западное побережье. Потом сообщила, что славный гилен Красм Корин, был убит прошлой ночью в своих покоях и теперь город готовится к его похоронам, а гвардейцы Меча и Порядка с ног сбились в поисках убийцы – по словам немногих свидетелей, худенькой молодой женщины в синей накидке, под которой не удалось разглядеть лица. Последнюю новость Астра восприняла настороженно, подумав, что ее неожиданное появление на острове и безрадостные в прошлом отношения с гиленом, могут обернуться так, что рохесское правосудие в круг подозреваемых быстро включит госпожу Пэй. Как всегда прав был Бернат: нельзя им было попадать здесь в излишнее внимание, и задерживаться надолго тоже было нельзя. Астра решила, что этим же утром, после поисков в гавани корабля Давпера и справедливой мести пирату, они отправятся дальше, к Либии.

Пока жена торговца, перекидывая камешки на доске, высчитывала цену отложенных товаров, мысли мэги вернулись к Ренайту Триму. Она взяла с полки изящную статуэтку Раи, сделанную из полупрозрачного оникса и покрытую у основания рунами, и спросила:

– Сколько стоит такая?

– Это дорогая вещь. Увы, дорогая, – подняв седую голову, ответила ланерийка. – Если вам очень нужно, Аврим уступит за полтора штара, поскольку сам взял у мергицйцев за такую же цену.

– Верда, – прижимая статуэтку к груди, Астра повернулась к госпоже Глейс. – Займи мне, пожалуйста, еще штар.

– Пожалуйста, Светлейшая, – Верда, уронила на прилавок отощавший кошель. – Я же сказала, что отдам все свои деньги за наше путешествие.

– Это не для либийских нужд, а лично для меня, – мэги Пэй, взяла кошелек и вытащила двенадцать золотых монет разного веса и обратилась к жене Аврима: – У вас не найдется на чем написать письмо?

Когда ланерийка дала ей тонкий лист пергамента и чернила, Астра устроилась за столом в углу и начала водить пером:

«Милый Ренайт,

ветрами судьбы я снова оказалась в Ланерии. Оказалась… только на несколько часов. Очень хотела увидеть Вас, но обстоятельства складываются так, что мне требуется спешить с отъездом, и нет времени даже на самую-самую короткую встречу. Пожалуйста, простите, что так. Если все сложится удачно, на обратном пути из Либии, я обязательно остановлюсь в Вашем славном городе. Остановлюсь на более долгий срок и разыщу Вас, если только Вы будете не против снова видеть невоспитанную, скандальную мэги, которая доставила Вам столько хлопот.

Астра Пэй».

– Вы же знаете, где находится дом Ренайта Трима? – спросила Астра ланерийку, надеясь, что знатный олен ей известен – та кивнула. – Прошу, доставьте ему это письмо и статуэтку, – мэги, свернув тонкой трубкой лист с посланием, вложила его между ониксовых рук богини.

– Да, обязательно, госпожа, – пообещала супруга лавочника. – Сегодня же утром.

Через час в соседних лавках были приобретенные другие товары: парусина, веревки и железные крючья, две лопаты, кое-что из одежды, несколько боченков эля и вина, шесть корзин продовольствия. Все это было поднято на корабль. И когда Бернат распрощался с рохесскими друзьями и поднялся по лестнице, Аврим и двое соседей дружно отцепили якоря, закрепленные за стволы пальм. Под радостные возгласы собравшихся внизу «Песнь Раи» поднялась над крышами домов и, плавно качая крыльями, направилась на юго-восток.

В предрассветный час ланерийский порт казался тихим, совершенно пустым. На улицах, сходящим к причалам не было видно никого: матросы, рыбаки, докеры, отведав в достатке вина и кабацких угощений, спали тяжелым сном. Даже патрули стражей не беспокоили эти мертвые к утру места железными шагами и звоном доспехов. Кое-где еще дымили костры и редкие факела. Лениво плескались волны, облизывая черные сваи причалов. Невдалеке на рейде качались корабли.

«Песнь Раи», пролетев по широкой дуге до башен Гарунской цитадели, вернулась обратно к пирсу, прилегавшему к конторе Морского Департамента: пиратского когга нигде не было видно. Сначала Астра думала, что дело в темноте и легком тумане, в котором очертания всех кораблей казались одинаковыми. Но и когда на востоке забрезжил рассвет, а море стало призрачно-серым, ни в одном из множества кораблей она не смогла признать известный когг Давпера.

– Спросить надо, – решил Каррид, искавший взглядом судно с высокой кормовой надстройкой и мощной катапультой. – Давайте, господин Бернат, вон туда подлетим, – он указал на флейт, покоившийся на выходе из гавани за аютанским галеасом. – Давайте, там есть кто-то на палубе.

Холиг сдвинул рычаги, меняя курс судна. Проплыв над галеасом, «Песнь Раи» спустилась пониже и зависла над небольшим кораблем. Взмахи крыльев удерживали ее против слабого утреннего бриза.

– Сейчас все разузнаем, – заверил анрасец и, скинув лестницу, перелез через фальшборт.

Внизу на палубе действительно кто-то был. Сидел, согнувшись над корзиной.

– Эй, наимилейший! – Каррид, став на нижнюю ступень, потянулся и достал ногой шляпу, украшавшую голову незнакомца. – Эй, с тобой говорю!

– А?! – матрос поднял красное опухшее лицо, потом вскочил и дико уставился на человека сошедшего с неба.

– Когг «Гедон» знаешь? – полюбопытствовал Рэбб.

– Когг «Гедон»? – зачарованно повторил моряк, задрал голову выше и, увидев корабль, чудесным образом зависший над мачтами родного флейта, еще более покраснел лицом.

– Да, мора куси гринх твой, «Гедон» господина Давпера! – сердито пояснил Каррид, качнувшись и отлетая в строну.

– Знаю! Знаю, конечно! – с радостью признал ошеломленный незнакомец.

– Так скажи, где его искать.

– А в море и-искать! Вчера под вечер от-тплыл! – моряк еще раз громко икнул и уперся спиной в мачту.

– Не пей больше так. Понял? Не пей! – посоветовал анрасец и полез наверх.

– Слушаюсь! Никогда не буду! – моряк вытянулся, со священным восторгом глядя в творящее чудеса небо.

Пролетев над Гарунской крепость, стены которой Астра хотела потрясти ударом самого злого фаерболла, «Песнь Раи» повернула на юг. Поднялась на пол-лиги, еще выше, ловя попутный ветер, и поплыла в розовом рассветном небе к берегам жаркой Либии.

– Светлейшая, – сказал Бернат, вглядываясь в сизую дымку на горизонте. – Если тебе так хочется повстречаться с пиратом, то, думаю, мы сможем отыскать его. С такой высоты видно далеко, а путь на Гефахас морем один, и все корабли ему следуют.

Эклектик оказался прав. По курсу «Песни Раи» встречалось много кораблей, плывущих от Либии к Рохесу и назад. Ветер на высоте, куда поднял Бернат крылатое судно, был свежим, и «Песнь Раи» неслась на юг с завидной быстротой.

К часу Береса, когда солнце стало справа, Каррид заметил невдалеке корабль очень похожий на когг, описанный госпожой Пэй.

– «Гедон»! – радостно воскликнула Астра, безошибочно узнав плавучую крепость своего врага, столько дней маячившую у скалистых берегов Карбоса. – Каррид, бочки с взрывающимся порошком сюда, пожалуйста! – скомандовала она, топнув ногой. – Сейчас мы посмотрим, как хорошо плавает господин Давпер без корабля!

* * *

Прислонившись лбом к стеклу, Давпер смотрел на зеленовато-серые волны. Ширдийский неф, который страстно желал атаковать капитан Аерт, ушел на запад. Его оранжевые паруса растаяли где-то вдалеке. Море было пустым и светлым до самого горизонта. Изредка над водой появлялись острокрылые альбатросы, долетавшие сюда со Скалистых островов. Быстрые птицы хватали рыбу и взмывали в небо. Наблюдая за ними, Хивс подумал, что если бы у него был летающий корабль Свилга, то, конечно, и он мог легко добраться до Кара-Маат, схватить как альбатрос добычу – быстро и полные трюмы – и с радостным криком улететь. И тогда бы плевать было на опасную магию либийцев, стражей города и все тяготы пути.

– Дорогой, – раздался за его спиной томный голос ланерийки, – подай мне, пожалуйста, платье.

Хивс не ответил, медленно повернулся и разглядывал ее, лежавшую раздетой среди подушек на полу, с каким-то странным удовольствием думая, как в этом изящном светлом теле может таиться такая темная, необузданная в желаниях душа. Пират до сих пор не мог поверить, что госпожа Корин убила собственного мужа, лишь для того, чтобы спрятаться на «Гедоне» и потом отправиться в Либию. Убила холодно и беспощадно, на глазах у малолетней дочери. И это было нехорошо, ведь влиятельный гилен Красм Корин еще очень мог пригодиться ему, Давперу Хивсу, по возвращению на Рохес.

– Сучка, – сквозь зубы произнес Давпер. – Нужно было выдать тебя гвардейцам. И почему я такой добрый? – перешагнув через подушки, он подошел к ланерийке.

– Потому что любишь меня, – она приподнялась на локте, волосы пшеничного цвета упали на розовую грудь. – Ведь я же сказала, что поплыву с тобой.

– Бесстыжая шлюха, – Хивс опустился на колени возле нее. – Ты кое-чего не понимаешь. Не понимаешь, куда и зачем мы плывем? Ты – бесстыжая ненасытная шлюха!

– Ага, – согласилась госпожа Корин и расстегнула пряжку на ремне пирата – его широкие штаны сползли вниз.

– А я ведь тебя накажу, – Давпер грубо поднял ее подбородок и посмотрел в серые с ледяными иглами глаза. – Я тебя Аерту отдам. Или на забаву команде.

– Отдай, если тебе это доставит удовольствие, – Эниса усмехнулась, сдавив в ладони его набухшую плоть. Высунув кончик языка, наклонилась, бросая спутанные локоны на голые бедра Давпера.

– Я отдам тебя либийским работорговцам, – выдохнул гилен Пери. – Увидишь – отдам. За такую знатную шлюху много денег отсчитают.

– Угу, – отозвалась она, лаская его языком, потом приподняла голову и спросила: – Что ты еще можешь сделать для меня, дорогой?

– Сучка! – Хивс бросил Энису на подушки ничком, рывком раздвинул ее ноги и обрушился сверху.

Жена покойного Красма взвыла, пытаясь отползти к стене, но пират удержал ее, вернул назад, глядя, как вздрагивают от боли ее ягодицы.

В этот момент в дверь постучали.

– Какого шета? – хрипло отозвался Давпер, затыкая рот, скулившей гилене.

– Господин! Господин Хивс! – закричал из коридора матрос. – Там летучий корабль! Нас догоняет!

– Герм-Отец! – Давпер на миг застыл, потом вскочил, натягивая штаны, и бросился к двери.

Выбежав на верхнюю палубу, Хивс увидел столпившуюся у кормы команду, Аерта, Бота с абордажниками, вопившими что-то и тыкавшими пальцами в небо. С северо-востока действительно приближалось нечто похожее на летающий корабль или огромного альбатроса.

– Пошлите за Канахором! Быстро! – приказал Хивс боцману. – И наблюдательную трубу сюда.

По мокрым доскам зашлепали голые пятки. Кто-то спрыгнул в сходной тамбур. Двое абордажников волокли со шканцев треногу с толстой бронзовой трубой.

– Разворачивайте, разворачивайте ее! – сердито бросил Давпер. – И вы там, – он махнул Григору, – готовьте катапульту!

Когда наблюдательную трубу установили на площадке под грот-мачтой и развернули к корме, Давпер стал возле ее узкого конца и приник правым глазом к оправке. Покрутив винт, Хивс настроил линзы и теперь видел крылатое судно в мельчайших деталях. Рассмотрел статую богини на носу, кормовое возвышение и человека, стоявшего у рычагов управления – эклектика Берната. Теперь гилен Пери не сомневался, что к «Гедону» приближалась сама «Песнь Раи». Он узнал ее, невзирая на новую окраску корпуса, на измененную оснастку и полосы бронзы, блестящие по бортам. Узнал и нервно стиснул худые кулаки.

– Мора порви! Мора порви этого Холига! – выругался Давпер, припадая к оправке линзы и рассматривая людей на палубе крылатого корабля. В следующую минуту он разглядел женщину, стоявшую рядом с золоченой статуей, и вскрикнул:

– О, Герм Всевластный! Сама мэги Пэй! Сама мэги Пэй!!! – меньше всего он ожидал, что летающим судном завладеет вездесущая мэги и бывший рохесский невольник. – Но как?! – вопросил пират, вспомнив, что в момент кражи «Песни Раи», Астра находилась на Карбосе.

– Как – теперь неважно, – отозвался подошедший Канахор. – Раз эта девка завладела воздушным судном, то для нас, господин Давпер, многое меняется. И надо сказать, меняется не в лучшую сторону.

– Особо учитывая то, что Варольд Кроун жив, – с издевкой отозвался Хивс, намекая на прошлый просчет Хаерима. – С его помощью она способна весьма преуспеть в поисках Кара-Маат. Даже трижды опередить нас!

– Не смейте мне об этом говорить! – в глазах магистра сверкнул недобрый огонь. – Я обязался достать свиток Хевреха, что и выполнил. Разбирательство с Варольдом – исключительно мое дело.

– Господин Хивс, они идут прямо на нас, – заметил и без того очевидное Григор. – Что если они сверху магией ударят? Или хуже того взорвут нас гремучим порошком!

– Быстрее катапульту готовьте. Всем свободным вооружиться арбалетами, – повернув наблюдательную трубу, Давпер приложился к полированной оправке. – Кто это еще там… Урод длинноволосый… Девка белая рядом… Шут, тот самый глупый шут, – бормотал он, разглядывая внимательнее команду «Песни Раи». – Бот, вы же убили его возле дома Керлока! Вы солгали мне! Подло солгали! Что творится?! Никому нельзя верить! – он раздраженно прихлопнул по треноге и подозвал Канахора. – Идите, посмотрите, магистр. Может, хоть вы скажите что-то умное.

Хаерим наклонился, заглядывая в нижнюю линзу и поправляя правой рукой направление трубы. Несколько мгновений он разглядывал крылатый корабль и происходящее на его палубе, больше всего опасаясь увидеть там Варольда и Изольду, потом отпрял от прибора и произнес:

– Мэги Верда… Откуда она с ними?!

– Давайте, думайте что-нибудь, магистр, – теряя терпение, попросил Давпер, пальцы нырнули в карман мундира, где лежала коробочка с тертыми листьями мако. – Пожалуйста, думайте. Если они сверху ударят магией или бочками с порошком, то мы точно не увидим никакой Либии.

– Вы катапульту быстрее готовьте. Их нужно обязательно сбить, – магистр Алой звезды бросил взгляд на кормовую надстройку, где хлопотала треть команды «Гедона», раскладывая громоздкую конструкцию метательной машины и поднимая из трюма тяжелые снаряды.

– Господин Канахор, а вы не можете взлететь, как вы это обычно делаете? – с надеждой и смятением спросил Хивс. – Полететь туда и разобраться с ними?

– Дурак вы, Давпер. Сейчас мне легче вас туда отправить, – хмуро произнес Канахор. – Вы бейте по ним из катапульты, а я уж свое дело знаю. Не разочарую, представьте. Эй, – он согнул палец, подзывая мальчишку-прислугу, – принеси мой посох.

Первый же снаряд, пущенный катапультой, просвистел в опасной близости от «Песни Раи». Сверху было видно суету на палубе пиратского когга, людей в банданах, выстроившихся с арбалетами, матросов, поднимавших округлые камни для метательной машины. Присмотревшись, Астра различила Давпера и магистра Канахора, стоявших возле треноги с наблюдательной трубой.

– Прошу, скорее Бернат, – крикнула мэги. – Скорее! Нам нужно зависнуть ровно над ними, тогда их катапульта будет неопасна.

– Но тогда будет очень опасна магия нашего милого Хаерима, – ответила госпожа Глейс, взволнованно расхаживая по шканцам. – Ты просто не представляешь, на что способен магистр.

– Мы сделаем сдвоенный щит! Быстро сбросим бочки и уйдем. От них тряпки одни останутся! – мэги Пэй, оглянулась на Каррида Рэбба.

Анрасец и Леос замерли в готовности возле правого борта. У ног каждого стояло по бочке с взрывающейся смесью и просунутым в отверстия фитилями.

– Не знаю, дорогая, насколько это правильно. Мы очень рискуем. Сами можем оказаться в море и… – Верда не договорила – второй снаряд катапульты просвистел еще ближе, едва не срубив верхнюю рею.

– Скорее же, Бернат! – Астре казалось, что расстояние между «Гедоном» и их кораблем сокращается слишком медленно, хотя они шли по ветру, крылья хлопали часто и шумно как никогда. Еще громче стучало сердце… – Еще скорее!

– Быстрее никак не возможно, госпожа, – возразил Холиг, сжимая потными ладонями рычаги управления. – И так идем изо всех возможных сил.

– Я советую подняться повыше, Бернат, – вступилась мэги Верда, неотрывно наблюдая за приближавшимся «Гедоном» и стараясь угадать, что предпримем магистр Канахор. – Выше, Бернат!

Но Холиг ее не слушал, целиком подчиняясь госпоже Пэй, хотя по мере приближения «Гедона», эклектика все мучительнее терзал страх.

До когга осталось менее четверти лиги, когда внизу щелкнули замки пиратских арбалетов.

– Айсщелид! – Астра тряхнула руками, выбрасывая вперед полусферу, блестящую кристаллами льда, – зажигательные болты увязли в ней и с шипением посыпались в море.

Управляя истончавшимся щитом льда, мэги Пэй старалась пропустить его под днищем крылатого корабля. В этот миг заворчал механизм катапульты. Бернат закрыл глаза, ожидая страшного удара в корпус судна. Круглый двухсотколтовый булыжник прошел сквозь щит мэги Пэй, но тут же натолкнулся на магический заслон, выставленный Вердой. Потеряв силу и изменив направление, снаряд лишь поцарапал нос корабля.

– Каррид, Леос! – крикнула Астра – «Гедон» был почти под ними.

Анрасец мигом поджог короткий фитиль и, досчитав до трех, перекинул бочонок за борт. Одновременно Астра ударила сдвоенным фаерболлом. Госпожа Глейс, до последнего ждавшая непредсказуемых действий Канахора, прицельно метнула гремящий трайденлайт.

Однако случилось невероятное: воздух над «Гедоном» стал черным, как ночное небо. Бочонок с порошком эклектика, будто повис в нем – а может, просто остановилось время. В этом темном мертвом воздухе, накрывшем пиратский когг, повисли и сгустки огня, брошенные мэги Пэй, и молния Верды, похожая на сверкающую змею. И вдруг все начало обратное движение – фаерболлы, электрический разряд, бочка с догорающим фитилем полетели вверх, к воздушному кораблю.

– О, Рена! Рена! – вскричала мэги Верда, не в силах понять, какое заклинание использовал Канахор. Она вытянула руки, пытаясь поставить магический заслон.

– …фая-спелл! – Астра снова ударила огненным шаром, целя в бочку.

Прогремел оглушающий взрыв. «Песнь Раи» швырнуло куда-то вверх, вправо. Два вернувшихся фаерболла обожгли борт и рассыпались искрами по бронзовой броне. Сраженная собственной магией, Верда повалилась на палубу. Рядом со стуком упал второй бочонок, который уронил Леос, так и не успев, сбросить вниз. Зажженный фитиль догорал, и Каррид, отчаянно метнувшийся вперед, едва успел его затушить.

– Верда! Принцесса моя! – бард опустился возле мэги Глейс, осторожно приподняв ее голову.

– Все хорошо, дорогой. Тряхнуло немножко, – пряча за улыбкой волнение, она поторопилась встать – ведь со следующим ударом магистра Алой Звезды, Астра могла одна не справиться.

Мэги Пэй, держась за ванты, наклонилась над фальшбортом, стараясь разобрать происходящее на «Гедоне». Сквозь черную мглу, насланную Хаеримом, она кое-как разглядела абордажников Бота, перезаряжавших арбалеты, и матросов, хлопотавших возле катапульты. Ни Давпера, ни Канахора не было видно на кормовой части огромного когга, хотя может быть виной этому были все те же языки темной мглы и большая высота, куда забросило «Песнь Раи» взрывом.

– Волосатик, неси скорее фитиль для бочонка, – весело, чтобы ободрить друзей, попросила Астра. – Скорее! Сейчас у нас все получится.

– Светлейшая, нам правое крыло повредило взрывом, – заметил Бернат, все меньше веривший в разумность затеи госпожи Пэй. – Нам бы подняться повыше и уходить, пока целы.

– Ничего, Бернат. У нас крыло, а у них сейчас зубы повылетают. Не можем же мы простить им все и бежать как трусы! – Астра уперлась ногой в борт и метнула вниз ослепительный лайт – вспышка разорвала воздух над кормой «Гедона». Арбалетчики схватились за глаза, резнувшие светом и болью; матросы, возившиеся с механизмами катапульты, мигом отпустили ремни и рычаги; двухсотколтовый снаряд с грохотом покатился по ступеням.

– Великолепно, мэги Пэй! – восхитилась Верда, присоединяясь к Астре и формируя между ладоней трайденлайт, сверкнувший потоком фиолетового света.

Мэги Глейс тоже искала взглядом Канахора Хаерима, понимая, что главная угроза исходит не от катапульты, способной несколькими удачными выстрелами превратить крылатый корабль в щепки, а от магистра Алой Звезды, с завидными способностями которого госпоже Глейс была хорошо знакома.

Когда трайденлайт с жестяным громыханием сразил трех арбалетчиков, стоявших у закрытого щитами ограждения, Верда увидела его – Канахора. Подняв посох с рубиновой звездой на конце, магистр выступил из-за толстого ствола мачты и выкрикнул последние созвучия заклинания. К «Песне Раи» поплыло сизое бесформенное облако.

– Арошелид! – решила Астра, стараясь остановить, двинувшуюся на них неведомую стихию.

Полусфера, выброшенная мэги, оказалась слишком мала и слаба чтобы отсечь магию Канахора: облако, темнея и сгущаясь, проглотило воздушный заслон и коснулось днища «Песни Раи». Корабль резко потянуло вниз. С каждым мгновением крылатое судно теряло высоту, падая в море.

– Бернат, милый! Сделай что-нибудь! – взмолилась Верда. Ее не отпущенное заклятие так и повисло в воздухе точкой синеватого свечения.

– Делаю! Делаю! – заворчал Холиг, приводя два рычага управления в крайнее положение. На минуту, это возымело действие – «Песнь Раи» прекратила падение, но скоро начала снижаться опять. Поверхность моря приближалась, плеская низкими зеленовато-прозрачными волнами. Ртутная машина эклектика работала из всех сил, пыхтя и содрогаясь под палубой, но ее тяга была слишком мала, чтобы побороть неведомую магию Канахора Хаерима. Какое-то могучее существо, похожее на огромного спрута, прилипло к днищу, оплело рыхло-сизыми щупальцами борта и тянуло корабль вниз.

Леос и Каррид, забыв о бочке с фитилем, вооружившись короткими мечами, бегали от кормы к носу и пытались отсечь эти отвратительные щупальца. Всякий раз удар стальных клинков приходился куда-то в пустоту – магической твари, тянувший «Песнь Раи» вниз, будто не существовало. Рэбб громко ругался, призывая на помощь Балда, целя со злостью в расширившихся зрачках в отростки губившего их существа, вспарывая воздух сталью и оставляя глубокие борозды на досках фальшборта. Бернат, по-прежнему отчаянно сжимал рычаги управления и со стоном поглядывал на поломанные крылья, редко бившие воздух и уже почти цепляющие поверхность моря.

За то торжествовала команда «Гедона». Даже издали были слышны их восторженные крики. Площадка возле катапульты опустела – не было смысла крушить камнями корабль, который теперь можно с легкостью взять на абордаж. Пиратское судно, подняв фок, круто меняло курс, заходя с северо-востока. Абордажники Бота в нетерпении потирали руки, отложив арбалеты, разматывали веревки с разлапистыми крючьями на концах. Лишь с десяток стрелков по приказу Аерта осталось на возвышенности юта, чтобы при сближении с «Песней Раи» охладить пыл двух мэги, не дать им воспользоваться опасной магией, в то время как магистр Канахор был занят более важным делом.

Мэги Верда окончательно обессилила, старясь освободить корпус корабля от объятий неизвестного рыхлого с виду существа. Эта тварь, исполненная тайным умением Канахора, оказалась слишком тяжелой и сильной, словно чудовище, вынырнувшее из морских глубин. Она не была невосприимчива к заклинаниям госпожи Глейс. «Песнь Раи» в плене щупалец, погрузилась в воду почти до бронзовых полос, укреплявших борта. Волны, набегавшие справа, уже заливали палубу. Каррид и Леос теперь с меньшим рвением шлепали пятками по мокрым доскам и бросались с мечами на неподвижные, налитые сумрачной силой щупальца. В это время Астра, глядя на идущий по ветру пиратский когг, горячо размышляла, как можно выйти из создавшегося положения, которое грозило им всем позорным пленом, издевательствами и гибелью. Щупая струны эфира, она, наконец, поняла, что сила существа, державшего корабль, находится не здесь, не под ее ногами, а на пиратском когге – в самом магистре Канахоре. Поэтому атаковать призрачного спрута было бесполезно.

«Гедон» сближался. Широкий надутый парус по команде боцмана начали спускать, рулевой принял на несколько меток вправо, чтобы точно борт в борт зайти на беспомощное, неподвижное судно, изредка бившее по воде сломанными крыльями. Абордажная команда вытянулась вдоль левого борта, пригнувшись за щитами, и арбалетчики, едва позволило расстояние, пустили болты с железными наконечниками, не столько целя в малочисленную команду «Песни Раи», сколько принуждая тех искать укрытия.

– Быстро за бочки! – крикнула Астра замешкавшемуся Холигу. У нее осталось возможность сделать еще два-три заклятия, но возводить сейчас щит от стрел дочь Варольда не решилась, подумав, что он помешает ее замыслу.

– Гале, – вспомнила мэги Верда, присев за ограждением, глядя решительными и холодными глазами на дочь Варольда. – Где микстура Гале? Я готова выпить твое зелье.

– В трюме, – отозвалась Астра, – но поздно уже. Оставайся здесь! – согнувшись, она стала пробираться к статуе Раи.

В воздухе опять засвистели арбалетные болты. Некоторые с громкими шлепками вонзились в доски на юте. Стрелки Давпера быстро перезарядили оружие и ударили снова. Потом начали стрелять поочередно, сотрясая снарядами то позолоченную фигуру богини, за которой спряталась мэги Пэй, то фальшборт, где залегли Верда и Леос. Били так часто, что не было возможности поднять голову и как следует разглядеть происходящее на «Гедоне».

– Я порву их! Порежу на куски этим мечом! – свирепея, потрясая клинком, рычал Каррид Рэбб. Дракон на его щеке стал пунцовым, зрачки расширились, и глаза казались черными дырами.

Астра, выглянув из-за спины статуи, наконец, разглядела Канахора Хаерима. Он стоял за грот-мачтой, в окружении нескольких рослых пиратов, одетых в толстые морские акетоны. Посох с рубиновой звездой был направлен к «Песне Раи».

– Сейчас, проклятый магистр, – прошептала дочь Варольда. – Сейчас! Шет бы вас!

«Гедон» был совсем близко и, спустив последний парус, замедлял ход. Могучий корпус пиратского когга, возвышался над маленькой «Песней Раи», словно черная скала. Абордажники с гиканьем и ругательствами раскручивали веревки со стальными крючьями. Бот грубыми окриками призывал их к порядку.

Выбрав из стрелков на кормовой надстройке крайнего справа, мэги Пэй дождалась, когда он зарядит арбалет. Затем, будто чувствуя эфирным продолжением пальцев болт, зажатый в тугом замке, собиралась проделать тот же фокус, который помог Леосу попасть в «заколдованную» мишень господина Бугета. Арбалетчик нажал на спусковой крючок, и Астра, уже не прячась за статуей, вытянув вперед руки, направила стремительную силу болта в магистра Канахора. Хаерим вскрикнул и стал медленно оседать на палубу – в его лопатке торчал снаряд с коротким желтым оперением. Одновременно сизые щупальца, оплетавшие «Песнь Раи», начали распадаться на куски, таять серым густым паром.

– Фаер!.. фаер-волл-спелл! – крикнула Астра, выкладывая остатки силы в огненную волну.

Со звериным рычанием пламя ударило в борт когга и побежало по палубе. Абордажники с воплями отпрянули назад. Тут же высокие языки огня лизнули грот-мачту, вспыхнули нижние паруса.

– Изворотливая сучка! Я тебя буду вертеле жарить! – вскричал Хивс, метнувшись сквозь огонь к фальшборту и с ужасом глядя, как распадается магия Хаерима, выпуская крылатый корабль на свободу.

– До встречи, господин Давпер! Очень скорой и жаркой! – Астра махнула ему рукой.

– … хот-ваинд-спелл! – перегнувшись через борт, добавила мэги Глейс, раздувая пламя на палубе когга.

«Песнь Раи», расставшись с пленом колдовских щупалец, устремилась вверх. Ртутная машина Берната, работавшая в полную силу, тянула с таким рвением, что у Верды, попытавшейся встать на ноги, тут же подогнулись колени. Сам Холиг, испуганно заворчав, пополз к рычагам управления. Пиратский корабль и море, рябившее серебристо-зелеными волнами, быстро уходили вниз. Сверху будто падало яркое сапфировое небо.

– О, боги! Боги Небесные! – запричитал эклектик, потянувшись к среднему рычагу. – Улетим в бездну! Сгинем в пустоте!

– Да ни шета, мастер-коротыш, с нами теперь не будет, – пообещала Астра, обнимая статую Раи. – Хуже точно не будет. Ты просто свою обманутую ртуть усмири. Усмири ее, дурную!

– Как же! – Бернат сумел, наконец, опустить до половины оба рычага, регулирующих подъемную силу.

«Песнь Раи» еще какое-то время поднималась вверх, подобно снаряду, брошенному тугими ремнями катапульты. Море внизу казалось дымчатым и ненастоящим, «Гедон», еще два каких-то корабля, плывших с Рохеса выглядели крошечными, как брошенные в лужу щепки.

– Холодно! Как холодно! – содрогаясь, мэги Верда прижалась к Леосу.

На высоте, которую их забросила освободившаяся мощь ртутной машины, было трудно дышать. Беспомощно повисли поломанные крылья, неуправляемый корабль ветер относил куда-то на запад, в сторону от побережья Либии. Только к ночи, опустившись достаточно низко эклектик сумел найти попутный воздушный поток, понесший корабль на юг.

За два следующих дня Бернату кое-как удалось подчинить крылья с помощью Леоса и Каррида, уже имевших опыт мелкого ремонта на Карбосе. Затем «Песнь Раи» долго летела проложенным Холигом курсом, ни разу не встретив ни клочка суши, ни какого-нибудь проходящего мимо судна. Внизу, насколько видел глаз, простилалось бескрайнее зеленовато-синее море, щедро залитое солнечным светом. Только как-то под вечер, Леос стоявший возле золоченой богини, хранившей их все путешествие, заметил на горизонте розовую полосу песка, обрывавшую власть волн.

– Вот она, стана Иссеи! – крикнул он команде, томившейся под навесом на корме.

Все, включая мастера Холига, подбежали к нему. Далекий берег приближался, раскинувшись широко с востока, на запад, куда опускался край солнца. Было ясно, что долгожданная суша – не малый островок, которых за Ширдией было множество, а сама Либия.

– Вот мы и проделали половину пути! – радостно сказал Бернат. – Светлейшая, вина нам надобно выпить. На удачу. Чтобы легко было лететь над жарким пространством песка.

Внизу замелькали верхушки пальм и редкая зелень, тянувшаяся вдоль береговой полосы. «Песнь Раи» поворачивала на восток, направляясь к Гефахасу, чтобы совершить там короткую остановку, купить древесину для поврежденных крыльев и пополнить запасы воды.

* * *

Неарские острова «Наг» миновал в час Ларсы. Торговые корабли и мелкие суденышки, завидев его, сразу меняли курс и скрывались в редком утреннем тумане – слишком знакомо было это судно, носившее дурную славу и наводившее трепет на мирных мореходов. И то, что его хозяин отныне не гилен разбойничьего братства, а его бывший близкий помощник мало кто знал, да и не слишком это меняло дело.

Стоя у правого борта, Голаф Брис долго вглядывался в море, бегущее невысокими волнами. Он думал увидеть Каменту, но остров который час не появлялся, хотя «Наг» шел под хорошим северо-восточным ветром.

– Господин Брис, знаете, – Морас Аронд остановился рядом, сняв шляпу, и вытирая платком лицо. – Я подумал, что нам не надо на Рохес. Нет смысла. Все равно мы вряд ли успеем перехватить летающее судно там.

– То есть вы отказываетесь меня доставить в Ланерию? – хмуро спросил рейнджер.

– Я думаю, что пока благоприятный ветер – а он будет таким несколько ближайших дней – нам выгоднее плыть прямо к Гефахасу, – капитан кивнул и попытался улыбнуться франкийцу бесстрастной олмийской улыбкой, которой улыбались гранитные статуи в святилищах Герма. – Застать госпожу Пэй в Гефахсе шансов у нас побольше. Я надеюсь, что она задержаться там на некоторое время. Ведь для путешествия через пустыню даже на летающем корабле требуется тщательная подготовка. А Рохес они, скорее всего, покинули.

– Вы действительно готовы проделать из-за меня такой длинный путь? – Голаф оживился, недоверчиво разглядывая Аронда и словно ожидая какой-то подвох. – Неужели, кэп? Почти тысяча лиг из-за безымянного бродяги.

– Анита так желает. Она хочет, чтобы вы были счастливы. И еще… – Морас облокотился на канатную бухту, – я ваш должник. Ведь вы могли убить меня. Там в храме на Карбосе. Не сожалеете, господин Брис?

– Нет. Хотя я не обнажаю меч без особой причины, – заслышав легкие шаги в сходном тамбуре, франкиец повернулся.

Анита Брис в новом серебристо-бирюзовом пеплуме вышла на палубу. Синие глаза ее были безмятежны и радостны.

Глядя на сестру, рейнджер залюбовался ей, как когда-то в детстве.

– Я действительно хочу, чтобы ты был счастлив. Очень! – сказала она, наверное, слышавшая часть их разговора. – Только в погоне за госпожой Пэй есть только одно обстоятельство, – Анита взяла брата за руку, увлекая к носу корабля, где их не могли слышать матросы, хлопотавшие возле канатных бухт. – Одно обстоятельство… – повторила она и, наконец, решившись, произнесла: – Илеса Трум.

Голаф молча поднялся по ступенькам, слабо скрипнувшим под его ногами, хрипло вздохнул и прислонился к округлому ложу бушприта.

– Я хочу поговорить, пока мы не уплыли слишком далеко. Пока ты не сделал ошибки, которую потом будет нельзя исправить, – настояла госпожа Брис и напомнила, когда молчание слишком затянулось: – Согласно договору между нашими семействами, скрепленному подписью отца, ты должен жениться на Илесе. У тебя остался всего один год.

– Не надо об этом, Ани, – Голаф с силой стиснул ее запястья. – Ты же знаешь, как я не хочу об этом думать!

– Ты нарушишь договор?

– Я постараюсь откупиться. Я смогу. Заработаю достаточно денег.

– У тебя ничего не выйдет, – Анита горестно покачала головой и отвернулась к морю.

Глава тринадцатая Гефахас

Ближе к полудню чаще стали встречаться корабли, плывущие вдоль побережья или уходящие в море. Главный либийский порт был рядом. За длинным мысом появилась гавань полная разноцветных парусов, южнее возвышалась пятигранная башня маяка, сверкавшая на солнце белым камнем и бронзовым острием на верхушке. За маяком и желтой кривосложенной крепостью начинался сам Гефахас – город не такой большой, как Иальс или даже Ланерия, но вызывавший удивление многих северян, рассуждавших о Либии, как о дикой пустынной стране.

Для команды «Песни Раи» особой необходимости останавливаться в Гефахасе не было, но Бернат надеялся закончить там ремонт крыльев, пострадавших от магии Канахора, – для этого требовалось еще немного древесины. Кроме того дорога от Рохеса к Либии все из-за той же печальной схватки с «Гедоном», едва не погубившей летающий корабль, заняла гораздо больше времени, и теперь требовалось освежить запасы воды.

После недолгого совета было решено свернуть на юг, чтобы не пролетать над городом и гаванью, где мог находиться враждебный когг братства Пери, и тихо без лишних свидетелей приземлиться где-нибудь за городской стеной у дороги, ведущей к Намфрету. Так и поступили: опустившись пониже «Песнь Раи» пролетела несколько лиг над горячей каменистой землей и опустилась в пальмовой роще. Отсюда до городских ворот было чуть более получаса пути. Рядом пролегал пыльный и оживленный торговый тракт к святому Намфрету, но летающий корабль, спрятанный в зеленой чаще пальм, вряд ли кто мог приметить с дороги. Кроме того, остановка рядом с Гефахасом не могла быть длительной, и уже к полудню следующего дня Холиг надеялся поднять корабль в небо. Астра же не могла удержаться от посещения известного описанного во многих древних книгах города и сказала:

– Милейший мастер, как я понимаю, в работах над кораблем тебе нежные женские руки не требуются. Поэтому мы с госпожой Глейс немного прогуляемся. Наймем повозку, привезти воды, заодно посмотрим город. Не скучать же нам здесь в тоске, пока вы будете греметь топорами?

– И я пойду с вами, – быстро вызвался Каррид Рэбб. – Немыслимо для меня отпускать в чужой город красивых женщин с нежными руками. Я пойду! – анрасец взял со стола ножны с мечами и подкатил рубаху. – Так Балд велит, – он расхохотался, тряся широким подбородком и краснея, словно в этот миг его действительно коснулось божественное благословление.

– Извините, но я не смею думать, что наши прекрасные госпожи могут прогуливаться без опасения по диким местам без меня, – тут же спохватился бард. – Не смею думать, господин волосатик! Я обязан каждое мгновение быть возле них. И не пытайтесь меня уболтать в обратном! Ничего не выйдет, ибо из меня сейчас не только стихи рвутся, но и слишком праведные побуждения!

– Вы думаете, что я должен здесь остаться один?! – круглыми изумленными глазами Бернат обвел друзей, собиравшихся в либийский порт. – Госпожа Астра! – воззвал он к дочери Варольда, будто к последнему столпу справедливости. – Ладно, я мог бы это понять, если б дело касалось недолгой прогулки и мне снова выпало сторожить корабль. Но крылья требуют ремонта. Нам необходимо хорошее дерево. Нужно срубить две-три молодых пальмы и распустить их на рейки. Я не могу делать все это один!

– Верно, наш мастер. Думать тут нечего – Леос тебе с радостью поможет. От меня с Вердой, согласись, толку в ремонтных делах мало, – сказала Астра, направляясь к своей каюте, чтобы переодеться.

– Госпожа Пэй! – бард застыл с открытым ртом в поисках подходящих слов. Он не мог допустить, чтобы Верда отправилась на небезопасную прогулку без него.

– Уймись, сладкоголосый. Кто-то же должен помочь Бернату? И почему это должен делать снова Каррид? – сердито вопросила Астра, на миг повернувшись к музыканту. – Не забывай, что ты и Верда оказались здесь вместе с нами лишь потому, что я была слишком добрая. Так что, будь любезен, не зли меня, а то я твою китару на твой же башке разобью. Нервная я сегодня.

Спустившись в каюту, мэги Пэй выложила из сундука наряды, приготовленные для путешествия по землям, обожженным гневом Иссеи. Недолго подумав, мэги выбрала светло-коричневый калазирис, расписанный крупными желтыми цветами. К нему отложила тонкий флер и сандалии из мягкой телячьей кожи с бронзовыми пряжками. Одевшись и расчесав волосы, Астра вышла на палубу, где ее дожидался Каррид. Леос и Бернат Холиг уже покинули корабль и бродили с топорами где-то невдалеке, выискивая подходящие пальмы.

Двигаясь вдоль ручья в сопровождении заботливого анрасца, мэги Астра и Верда скоро выбрались из рощи и вышли на дорогу. Гефахас виднелся впереди в четырех лигах пути: городская стена из серого песчаника тянулась от небольшой речушки до холмов, прикрытых шапками редкого леса. Несколько повозок, груженных снопами льна, двигались от ворот города. Им навстречу, звеня колокольчиками и медью в кожаных мешках, шла вереница мохнатых верблюдов. Погонщики – два немолодых либийца в краснополосых покрывалах, защищавших от солнца худые плечи, устало переставляли пыльные ноги.

– Хранит вас Горон! – приветствовала их мэги Пэй по-либийски. – Вы идете из Намфрета или Хемифии?

Тот, что опирался на тисовый посох, с минуту разглядывал северянок черными, похожими на маслины глазами, потом сказал:

– Из Намфрета. И в Хемифию заходили. Торговля все хуже и хуже, госпожа. В Аднохоре закрываются мастерские. Даже богатые храмы неохотно берут товар.

– И голод в Намфрете. Земля сохнет, – добавил его спутник.

– Подвезите нас до города, – попросила Верда, скинув с головы флер, являя свои роскошные светло-золотистые волосы. – Подвезите, пожалуйста. Я никогда не ездила на верблюдах, – с восторгом и тенью прошения она оглянулась на дочь Варольда – та кивнула.

– Мы оплатим за вас въезд в ворота, – добавила госпожа Глейс.

– Двадцать больших монет? – недоверчиво спросил караванщик.

– Да. Двадцать рохесских сальдов, – мэги Верда, еще больше осмелев, подбежала к верблюду с рыжими отметинами на боках. – Я этого выбираю, госпожа Пэй, – радостно заявила она, поглаживая шерсть могучего животного. – Он прекрасен!

– Гой! Куру гой! – крикнул погонщик, перехватив посох и взмахнув свободной рукой – караван остановился, верблюды кроме двух первых опустились на землю.

– Как желаете, госпожа Глейс. Вам платить. Я поеду на этом, – Астра подошла к ближнему животному и уселась на него после одобрительного кивка либийца.

– Эй! Эй! Опускайся, мохнатая лошадина! – повелел Каррид Рэбб первому из верблюдов, покрытому синей попоной.

Верблюд медленно повернул голову к анрасцу, изогнул шею и заворчал.

– Давай опускайся, когда сын Балда перед тобой! – взревел Рэбб. Дернул за узду и тут же в ответ получил плевок, целиком покрывший его лицо густой пеной.

– О, дитя грязной моры! Свиньи тебя родили! – неистовствовал Каррид, отскочив в сторону и отчаянно протирая глаза.

– Нельзя так, маленький господин, – возразил один из погонщиков, не слишком понимая смысла выкриков северянина. – Тем более так нельзя с этим верблюдом. Он здесь самый важный и не возит никого.

– Успокойся, святейший Балдаморд! – призвала Астра. – Садись со мной.

– Нет уж. Я своим ногам доверяю, – анрасец стоял, набычившись и побагровев. – Пешком за вами пойду. Я презираю горбатых лошадин, которые плюются на меня и все приличия! Я их ненавижу!

По команде погонщика с посохом караван тронулся в путь.

Слева от дороги тянулись квадраты полей, разделенные оросительными канавками. Кое-где виднелись лачуги, сложенные из вязанок тростника и пальмовых листьев. С другой стороны лежала каменистая земля с редкими головками кактусов, между которых ветер кружил рыжеватую пыль.

Астра, покачиваясь на спине верблюда, оглядывала с высоты проезжавшие мимо повозки и вереницы темнокожих носильщиков – за соединением двух дорог их встречалось все больше. Иногда мэги подбадривала шутками Каррида Рэбба, хмуро шагавшего по обочине в почтенном отдалении от оскорбивших его животных, или прислушивалась к речи караванщика, с великим почтением рассказывавшего Верде Глейс о святынях Намфрета и гробницах древних царей, расположенных за городом на северо-западе.

Скоро караван добрался до въезда в город. Стена, сложенная из массивных блоков песчаника, служившая надежной защитой от кочевников и разбойничавших семей Сатха, здесь прерывалась. По ее краям возвышались огромные фигуры львов с человеческими лицами. Между лап каменных идолов, взиравших на дорогу пустыми глазницами, и находились ворота, сейчас открытые, охраняемые рослыми стражами, такими же свирепыми с виду, как вечные сфинксы.

Расплатившись рохесскими монетами, которые здесь были в ходу не меньше чем деньги либийской чеканки, обе мэги попрощались с караваном и, дождавшись Каррида Рэбба, направились к порту. Южные кварталы Гефахаса выглядели жалкими и убогими, словно продолжение пустыни: глинобитные домики с кривыми стенами, маленькими оконцами, жались друг к другу, изредка оставляя место для пальм или сухих акаций. Все вокруг здесь казалось грязно-желтым, воздух насыщал запах горячей глины, соли и нищеты. Однако дальше возле реки, делившей город на две неравных части и впадавшей мутным потоком в море, Гефахас преображался: за высокими обелисками вставали стены дворца Каруха Старшего, выбеленные до ослепительного блеска, украшенные синей глазурью и медными рунами. В бассейнах, скрывавшихся в тени фисташковых деревьев и мимоз, плавали длинные ленивые рыбы и большие черепахи, слывшие знатным лакомством замысловатой либийской кухне. Здесь же располагались известные храмы. Святилище Хеги Герфахаской, сложенное из черных мраморных плит, поднималось над верхушками пальм четырьмя ярусами, каждый из которых был отмечен знаками Стихии. Храм Горона стоял на возвышении, верх его венчала гигантская голова сокола со сверкающими на солнце хрустальными глазами. У ступеней, сходящих к широкой аллее, замерли воины в леопардовых шкурах и полосатых платах, укрывавших плечи. Тяжелыми копьями эти стражи загораживали проход.

Ближе к рынку находился священный дом Сектеха, окруженный рядами массивных колонн. Возле него зеленело небольшое озеро, на поверхности его среди лотосов появлялись и исчезали морщинистые спины крокодилов. Несколько откормленных тварей, почитаемых жрецами Сектеха, словно боги, лениво лежали на берегу. Астра слышала, что этих отвратительных существ в ночи полнолуния служители храма кормили людьми – рабами, купленными на рынке, или приговоренными к смерти преступниками. Еще мэги знала, что Сектех, по поверьям либийцев был божественным родственником нагам и младшим сыном Абопа – братом Аасфира. Поэтому, проходя возле святилища хищного зверобога, мэги Пэй недобро посмотрела на стоявших под портиком жрецов и подумала: «О, если б недобрые почитатели змеетелых гадов знали, что Аасфир гниет на скалистом берегу Карбоса и уничтожила его я – дочь славного магистра Кроуна!».

* * *

Сразу же после прибытия в Гефахас, Голаф Брис вместе с капитаном Морасом обошли десяток припортовых кабаков и опросили матросов, приплывших с Иальса и Рохеса. Спрашивали одно, самое важное, волновавшее их: видел ли кто-нибудь близ Гефахаса летающий корабль? Моряки отвечали разное. Некоторые, потешаясь, глядя пьяными неумными глазами на двух странных господ, говорили, что шета зубатого в небе видели и развеселую компанию его прелестных подруг. Другие ворчали что-то бессвязное и снова тянули губы к чашкам с теплым мутным элем. Однако нашлось несколько свидетелей из Ланерии, которые признали и даже поклялись, сплетая мозолистыми пальцами знаки Чести, что истинно видели крылатое судно, летевшее от Рохеса на юг, и было это не так давно – пять – шесть дней назад.

Эта весть совсем сокрушила Бриса, поскольку пять, тем более шесть дней – слишком большой срок для стремительной «Песни Раи», и оставалось признать, что госпожа Пэй, миновав либийский порт, находится теперь где-то недостижимо далеко, быть может в самом сердце города Кэсэфа.

Все утро следующего дня Голаф расхаживал хмурый по палубе «Нага», часто поднимая глаза к небу, то ли молясь Пресветлым Сестрам, то ли еще надеясь увидеть золотистые крылья в горячей синеве, где не было даже птиц, и лишь пылало южное неутомимое солнце. Известие, что в гавань вошел «Гедон» с двумя обгоревшими мачтами почти никак не заинтересовало франкийца. Стоя рядом с Морасом Арондом, он безразлично наблюдал, суету на пристани. Смотрел, как с пиратского когга переправляли на берег груз и носилки с каким-то человеком, сопровождаемые самим гиленом Пери и прибывшими спешно либийскими жрецами.

– Смею утверждать, у господина Давпера в пути случилось что-то неприятное, – заметил капитан Аронд, разглядывая обезображенный пожаром «Гедон». – Может быть очень неприятное. Трудно предположить, что там произошло. Огненные снаряды баллист олмийской эскадры? Нет. Вряд ли, – Морас покачал головой. – Они бы сожги такелаж, снесли мачты, но следы были бы другими. А вот магия, господин Брис… здесь я судить не берусь, но это вполне возможно.

– При чем здесь магия? – рейнджер скользнул непонимающим взглядом по коггу Хивса, и тут напрягся всем телом, остро посмотрев на Аронда. – Вы думаете, что в море они могли повстречаться с «Песней Раи»?

– Почему бы нет? Ведь мэги Пэй наверняка желала этого и искала подходящего случая. Уверен, что она искала встречи с Давпером в море, – ответил Морас, сняв шляпу и пригладив волосы. – Я пошлю надежного человека, выяснить у команды «Гедона», что же с ними случилось в пути. И поскольку в порту гилен Пери, нам следует быть осторожными и позаботиться о своей безопасности. Он наверняка заметил «Наг». Гардет! – позвал олмиец боцмана, торопливо размышляя, какие приказания ему отдать.

– Извините, Морас, но мне нужно на берег. Прямо сейчас, – сказал Голаф, не дожидаясь пока Гардет спустится с юта. – С вашего позволения я возьму шлюпку и двух матросов.

– Что за спешка? – капитан нахмурился, упираясь костяной тростью в палубу.

– Я хочу скорее знать, что случилось с шетовым «Гедоном», и я это прекрасно смогу сделать сам.

– Может, подождали бы, Голаф, час-полтора, пока я переведу наш корабль на более удобную стоянку? – Морас подумал, что с появлением когга Давпера, лучше занять место дальше от берега и судов, обступавших пристань, так, чтобы пространство вокруг «Нага» было свободным и хорошо просматривалось. – Подождали бы, и я составил вам компанию, – предложил олмиец.

– Незачем, Морас. Извините, но я сам все быстро выясню. Если желаете, то к часу Береса встретимся возле… где либийские девицы промышляют… – рейнджер задумался, вспоминая название таверны у святилища Бастет.

– Возле «Мягкой Кошки», – догадавшись, подсказал Аронд.

– Да, там. Аните не говорите, зачем я иду, – Голаф поправил ворот нового камзола, купленного сестрой, и двинулся к правому борту, у которого дежурила шлюпка.

Ступив на скрипящие доски лодочного причала, Голаф Брис поспешил по улице, огибавшей рынок и выходящей к храму Сектеха – именно в том направлении, как франкиец успел заметить, ушли Давпер и его помощники, державшие носилки с кем-то тяжело раненым или больным.

В толчее господствовавшей здесь, где перетаскивали товары от набережной к рынку и складам, где суетились моряки, докеры, драли глотки сотни перекупщиков, нагнать гилена Пери было невозможно, хотя тот надолго задержался у причала. Голаф лишь надеялся, что кто-нибудь подскажет, куда направились люди в банданах, несущие приметные носилки, а если ему не повезет догнать самого Давпера, то выследить кого-то из удалой команды «Гедона» не составляло труда.

Пройдя до складского двора, куда вереница полуголых рабов тянула мешки с зерном, рейнджер остановился и окликнул человека в серой одежде рохесского покроя:

– Эй, парень, подскажи, здесь недавно проходили люди в банданах. Несли носилки накрытые зеленой накидкой. Куда они направились?

Тот не ответил, брезгливо скривившись и отступив за ворота складского двора.

– Не надо тебе туда, северянин. Не к чему преследовать черного магистра, – сказал либиец, стоявший в жидкой тени оливы. – Не надо, – настойчиво повторил он. – Из этого пользы не будет. Ступай лучше другой дорогой, туда, где тебя ждут.

– Кто ждет? И при чем здесь «черный магистр»? Ты, незнакомец, что-то путаешь, – Голаф, прищурился от яркого солнца, разглядывая старика, по-видимому, жреца какого-то нищего храма. – Меня интересуют люди с носилками. Поможешь – дам двадцать шилдов. Отведешь туда – целый сальд дам.

– Нет, – жрец-либиец качнул темной бритой головой и подошел ближе. – Тебя больше интересует другое. Ступай к храму Бастет, а оттуда иди через рынок. Иди, как ноги тебя ведут, – сказал он сухим, как песок голосом и, прикоснувшись к франкийцу, исчез.

Голаф стоял в полном недоумении, стараясь понять, было ли видение старика следствием слишком донимавшей жары или старик действительно существовал: только что разговаривал с ним, трогал его за рукав. Скорее всего, верным было последнее: Брис будто до сих пор чувствовал прикосновение его худых и твердых пальцев. Еще рейнджеру померещилось, что по затылку разливается странное магическое тепло. Сняв головную ленту, он тряхнул волосами, роняя капли пота. Потом оглядел дорогу к храму Сектеха и повернул назад к рынку, именно туда, куда его направлял старик-либиец.

* * *

За кварталом мастерских, откуда доносился скрип гончарных кругов и стук молоточков, начинался гефахаский рынок, вряд ли уступавший размерами главной торговой площади Иальса. Соединяясь с портом, он был самым известным и шумным местом не только Гефахаса, но и всей настоящей Либии. В средине его, как это ни странно, располагались храм Бастет и множество таверн, где останавливались частые иноземные гости; обширную площадь занимали караванные дворы, лавки, а вокруг многими десятками рядов расходились в стороны полотняные навесы мелких торговцев, помосты и шатры.

Мэги Верда, шедшая впереди, выбрала ряд, где продавали различную утварь из меди и благородной бронзы, и Астра не стала спорить, сама заинтересовавшись изящными начищенными до огненного горения изделиями. Двигаясь за госпожой Глейс и Карридом через шумную толпу, мэги Пэй разглядывала кубки, подсвечники и посуду, чеканную рунами, изображениями богов и древних святынь, вспоминая, что либийская бронза когда-то ценилась почти так же высоко, как серебро.

– Посмотри, как забавно, – сказала Верда, останавливая Астру и указывая на площадку за пересечением проходов, где толпились мергийские моряки и аютанцы в просторных цветастых одеждах.

Мэги Пэй уже сама приметила либийца с крючковатым посохом, стоявшего на возвышении, облаченного в наряд служителя Хеги. Два зазывалы рядом с магом приглашали нараспев зрителей, обещая скорое явление чудес.

– Прошу, госпожа Пэй, это нам необходимо видеть, – Верда тщетно старалась протиснуться сквозь столпотворение у помоста, пока ей на помощь не пришел Каррид Рэбб. Несколькими бесцеремонными движениями он оттолкнул аютанцев и потянул Астру и Верду за собой.

– Великий маг Нагасэф Курх, – вскинув темные худые руки, продолжал вещать зазывала.

– Всего два сальда за зрелище! Он покажет вам невозможные чудеса! Искусство, которым владеют боги! – подхватил его второй горластый. – Великий Нагасэф Курх – сам возлюбленный сын Хеги!

– Надо же, сын Хеги! – чуть толкнув Верду в бок, Астра рассмеялась. – Бедная богиня волшебства, она, наверное, ничего не ведает о своем бесстыжем сыне.

– Посмотрим, что он сотворит, – ответила ей улыбкой госпожа Глейс, бросив монеты в кувшин и проходя за ограждение.

Маг стукнул посохом в доски помоста, толпа притихла.

– Когда-то вечный Абоп населил землю нашу подобными себе существами, вызывающими почтение и страх, – начал Нагасэф, повернувшись к столику, на котором лежали какие-то предметы. – Тоже в небольшом числе сделаю теперь и я. Вы увидите, как сухое дерево тайной силой моей обратится в змею! На ваших глазах обратиться оно в хозяйку южных песков – быструю, беспощадную триору. Но не бойтесь – я здесь, и тварь останется в моей власти.

Он бросил на пол обрезок виноградной лозы и, разведя широко руки, зачитал заклятия – их завораживающее, чем-то трагическое звучание слушали в тревожном оцепенении собравшиеся внизу.

– Не выйдет у него и хвоста триоры. Лоза лозой останется, только расцветет. Я так хочу, – прошептала мэги Пэй на ухо Верде. – Поможешь эту шутку сыграть?

– С радостью, – ответила госпожа Глейс, стараясь отодвинуться от потного аютанца, слишком тесно и нахально прильнувшего к ней.

– Не-е, – протянул Каррид Рэбб, подслушавший замысел мэги и решивший придать игре более хитрый интерес. – Я не могу поверить, что эта палка станет змеей! – выкрикнул он, упираясь кулаками в помост. – Вот как хотите, но в такое я поверить не могу! Скорее она незамедлительно разрастется листьями или какими-нибудь цветками!

Зазывалы-либийцы гневно глянули сверху на нарушавшего порядок длинноволосого коротыша. Толпа зароптала: кто-то подбадривал мага, кто-то потешался и, приняв во внимание слова анрасца, затевал спор. Сам Нагасэф Курх быстрее и звучнее зачитал мудреные фразы на древнелибийском.

– Палка в змею! Ха! – Рэбб тыкнул локтем в живот аютанца, досаждавшего мэги Верде, и прорычал: – Готов с вами спорить, милейший, змеи не будет!

– Не знаю, не знаю, – тот попятился, поправляя на голове платок.

– Я сказал, не будет! Спорим на сто сальдов! – Рэбб грубо схватил его за пояс.

– Фаорих гез гем! – вскричал маг завершающие слова заклятия и ударил посохом.

Лоза на полу шевельнулась, и начала лениво извиваться. Ближние к помосту зрители задержали дыхание. В это время Астра и Верда взялись за руки, направляя эфирную силу вперед. Вдруг кусок дерева, оживленный либийцем, перевернулся и резко поднялся тонким концом вверх, с низа его начали прорастать корни. Тут же сухую кору с треском порвали зеленые побеги. Они росли быстро на глазах у изумленной толпы, одевались молодыми, блестящими смолой листьями. Под ними повисли виноградные гроздья, налившиеся спелым янтарным соком.

– Что я говорил! – воскликнул Каррид Рэбб, грубо хватая аютанца за верх рубахи. – Милейший, с тебя сто сальдов! Сюда сто давай! – волосатик вцепился в кошель несчастного торговца. – И не серди меня!

В то время Нагасэф, побледнев, насколько позволяла его смуглая кожа, сверкал желтыми глазами, оглядывая ближние ряды зрителей. Скоро взгляд его остановился на Астре и госпоже Глейс.

– Сейчас я покажу огонь, – приблизившись к краю помоста, проговорил он. – Огонь из пустоты. Огонь, который зажгли самые первые боги. Тот самый огонь, который согревает живое и который карает всех неразумных, противных воле его.

– Будьте любезны, покажите, известнейший сын Хеги, – с насмешкой отозвалась Астра. – Ведь не зря же мы по две монеты платили.

– Бен яум гул! – маг отбросил посох и раскинул руки.

Когда он зачитал заклятие, собравшиеся смолкли, ожидая, что сейчас случится нечто пугающее и невероятное. Маг сблизил ладони, будто формируя ими сферу, закрыл глаза и выкрикнул старшее имя Стихии.

– Айс-спелл, – прошептала Астра, коснувшись плеча Верды.

Почти одновременно они направили невидимую эфирную волну в сторону Нагасэф Курха, и между его ладоней закружился синий искрящийся вихрь. Мгновеньем позже на том месте образовалась увесистая глыба льда. От неожиданности маг вскрикнул и отдернул руки – огромная сосулька упала ему на ногу, развалившись на части. Курх взвыл и разразился непристойными для сына богини ругательствами.

– Госпожа Пэй, я довольна! Мы неплохо понимаем друг друга и у нас кое что получается, – не скрывая радости от розыгрыша либийца, заметила мэги Верда и начала проталкиваться к выходу.

– У вас великолепно получается, – согласился Каррид Рэбб. – Ведь я на этом заработал тридцать мергийских сальдов, – он разжал ладонь, любуясь блеском серебряных монет. – Жаль, больше не было в кошеле того болвана.

Выбравшись за ограждение, они направились к порту: за полотняными навесами уже виднелись мачты кораблей, десятками стоявших на рейде и у причалов.

– Не смею осуждать, знатная госпожа, но без пользы ты тратишь умения, – услышала Астра и повернулась на негромкий суховатый голос следовавшего за ней либийца.

– Какие умения? – она остановилась, оглядывая его морщинистое, похожее на безводную землю лицо и длинный залатанный наряд жреца, из под которого торчали худые ноги.

– Умения, которыми тебя наградили боги. Таким нельзя разбрасываться для забавы толпы, как тот глупый человек, над которым вы насмеялись, – жрец кивнул в сторону помоста, где зрители еще подшучивали над неудачливым «сыном Хеги».

– Не смейте, добрейший, говорить обидное этой госпоже! – вступился Каррид Рэбб, выпятив грудь и приблизившись вплотную к незнакомцу. – Иначе я могу себя не сдержать. Шлепну вас по башке разочек для большего ума.

Жрец-либиец как-то неуловимо коснулся пальцем Рэбба, и тот словно одеревенел, застыл с повернутой круто набок челюстью и выпученными по-лягушачьи глазами.

– Торопись, важная госпожа, – продолжил жрец. – Через три дня наступит благоприятное время, чтобы потревожить гробницу Кэсэфа. Опоздаешь – живой выбраться уже не сможешь. И не поддавайся излишней гордости и искушению, которые так часто тебя ведут. Спеши! А после всего возвращайся к Намфрету, войди в святилище нашей богини, – сказав это, он превратился в тень и исчез, лишь зеленоватый камешек на шнурке, нарочно оброненный им, остался на пыльной земле.

Мэги Пэй поспешила поднять вещицу, пока ее не затоптали прохожие. На овальном камне, зеленом с черными прожилками, оказался вырезанный знак Иссеи, старый, порядком истертый. От прикосновения к нему Астра почувствовала движение какой-то смутной силы, вошедшей в нее и расплывшейся мягким теплом в затылке.

– Астра! Госпожа Пэй! Ну же! – Верда подергивала ее за ладонь, озираясь на собиравшихся вокруг них зевак: матросов с Рохеса и Аюта, либийцев, выделявшихся белозубыми улыбками на коричневых лицах. – С тобой-то что, Пэй?!

– Ничего, – сжав в кулаке камешек со знаком богини, служивший амулетом, Астра вспомнила о Карриде Рэббе – он стоял посреди прохода все в той же позе с выпученными глазами, косо открытым ртом, нелепо разведя мускулистые руки.

– Эй, волосатик! – мэги Глейс трижды щелкнула пальцами у его носа. – Очнись немедленно! – она видела, что со стороны гончарных дворов движется несколько повозок, а Каррид и густевшее вокруг сборище любопытных были как раз на их пути.

– Господин Балдаморд! Ну-ка! – придя на помощь Верде, Астра потрясла анрасца за отвисший подбородок. – Хватит дурить! Хватит! – мэги звонко шлепнула по его щеке.

– С дороги! С дороги! – раздавались выкрики возниц приближающегося обоза.

– Нужно что-то делать, мэги Пэй, – растерянно сказала Верда. – Не будет же он здесь стоять. Ума не приложу, что за магию использовал либиец. Я не чувствую никаких нитей.

– Давай повалим его и понесем, – предложила дочь магистра. – Я беру за ноги, ты за руки. Отволочим к помосту, там разберемся, – Астра наклонилась, обхватив низкорослого, но весьма увесистого анрасца ниже коленей.

Столпившиеся на проходе разразились смехом. Больше всех потешались аютанцы, хлопая себя по животам и отпуская непристойные шутки.

– Что смеетесь, морки языкатые?! – вспылила мэги Пэй, выронив Рэбба – он держался теперь, опираясь на Верду, уткнувшись в ее грудь и укрыв голые плечи мэги длинными волосами. Лицо госпожи Глейс стало пунцовым то ли от напряжения, то ли крайнего смущения.

– Чего смеетесь?! Мы обе известные мэги, а не дурочки вам какие-то! – Астра растопырила пальцы и над головами зевак громыхнул гневный лайт.

Толпа тут же притихла. Обоз, уже добравшийся до места неприятной коллизии с анрасцем, остановился. Передний мул дергал ушами, сердито фыркал. Возница, восседавший на тюках с товарами, тупо и тревожно смотрел на происходящее в проходе.

– Давайте мы вам поможем, госпожи, – предложил аютанец в широкой шелковой одежде. – Отнесем его куда надобно. Лучше ко мне в шатер. Здесь рядом. Вы все будете важными гостями! – глядя на раскрасневшуюся мэги Верду, он жадно облизнул губы.

– Эй, беда-то какая, парню просто выпить надо, – решил небритый мергийский моряк. Оттеснив аютанских торговцев, пробрался к Рэббу и влил в его открытый рот вина из баклажки.

Неожиданно для всех анрасец от этого ожил, дернулся, закашлялся и заревел:

– Я порежу лысого! В лохмоты! – выхватив из-за пояса оба меча, Каррид размашисто вспорол воздух.

Толпа хлынула в стороны. Жалобно заржал и попятился мул, толкая назад повозку.

– Зарежу сейчас, гринх плешивый! – Рэбб, расширившимися, залитыми чернотой глазами искал либийского жреца, бывшего самым последним и яростным воспоминанием в гудящей голове. Не найдя своего обидчика среди либийцев, окружавших повозки, он круто повернулся, едва не сбив с ног матроса с баклажкой вина, и отчего-то затих, глядя на первые ряды зевак у торговых навесов.

– Господин Брис? – пробормотал Рэбб, морщась от слепящего солнца. – Господин Голаф Брис? Нет, вас тут не может быть, – опуская мечи, он тряхнул волосами, рассыпавшимися черными прядями.

Астра тоже повернулась и увидела Голафа, стоявшего в нескольких шагах от нее.

– Шетов франкиец, – прошептала она, все еще не веря, что Голаф может оказаться здесь, в далекой Либии, стоять перед ней и улыбаться так возмутительно насмешливо. – Ну, подойди сюда, если это только ты, – произнесла мэги Пэй, делая шаг навстречу. – Почему не подходишь?

– Боюсь, что ты выполнишь прошлое обещание – сожжешь меня обольстительной магией или гневом, – рейнджер рассмеялся, с шутливым опасением приблизился и взял тонкие ладони Астры своими. – Мне тоже трудно поверить… – прошептал он, разглядывая ее порозовевшее лицо и мечущиеся глаза. – Очень трудно и… радостно очень! Не представляешь как!

– Немедленно поцелуйте ее, господин Брис! – подбежав к ним, настоял Каррид Рэбб. – Крайне немедленно! Знаете, как она ругала вас, что вы не успели к нашему отбытию! И вспоминала потом. Много вспоминала.

– Нет, нет, я не ругала! – Астра сердито глянула на анрасца. – И не вспоминала почти…

– Да поцелуй ты ее! – крикнул кто-то из толпы. – Поцелуй, а то повозки из-за вас проехать не могут.

– Дорогая мэги Пэй, – негромко произнес Голаф. – Ты единственная для меня на этом свете. Я тебя люблю. Искренне и всей своей измученной душой, – подхватив дочь Варольда на руки, он обласкал ее губы поцелуем. Обхватив шею франкийца, Астра прижалась к нему, словно растворяясь в сильных и нежных объятиях, забыв, что на нее смотрят сотни чужих глаз, что в проходе ждет обоз, который должен проехать.

– Надеюсь, ты здесь без танцовщицы Ильвы или еще какой-нибудь девки похожей на меня? – задержав дыхание, спросила мэги Пэй.

– Я здесь чтобы найти тебя и никогда, больше никогда не расставаться. Хвала Морасу Аронду и Аните – они дали мне надежду, заставили бежать за тобой! – подняв ее выше, Голаф Брис пошел сквозь расступавшуюся толпу.

Сзади заскрипели колеса повозок. Собравшиеся быстро расходились по торговым рядам.

* * *

Для Хивса так и осталось загадкой: откуда взялись либийские жрецы на пристани. Они на самом деле поджидали «Гедон», зная, что он прибудет в этот день и точно в это время, и что на нем находится раненый неподвижный Канахор, которому необходима их помощь. Поворачивая эти события в распухшей от жары голове то одной, то другой стороной, Давпер решил, что магистр сам каким-то магическим способом донес до служителей Сектеха весть о своем тяжком положении и том, что он приплывет на «Гедоне» именно этим днем.

Неразговорчивость либийцев, облаченных в длинные грязно-желтые одежды и шедших с каким-то неприятным торжественным высокомерием впереди носилок, поначалу злила гилена Пери. Хивс, наверное, послал бы их к шету под хвост и нашел бы в многоликом Гефахасе других, более любезных лекарей, однако он не мог противостоять желанию Канахора.

Когда процессия из важных жрецов и матросов, державших носилки, удалилась от припортовых улиц, Давпер немного успокоился, и размышления его уже занимали не служители Сектеха, а печальное состояние такелажа «Гедона» и… корабль капитана Мораса, который увидеть здесь он никак не ожидал.

Бот, шедший с ним рядом и пыхтевший от беспощадной жары, внес в мысли гилена еще большее брожение:

– А неспроста, господин Хивс, «Наг» занесло сюда. Рассудите сам, какие дела могут быть у Мораса на либийском побережье. Никогда прежде этого умника сюда не тянуло. Пиратствовать или вежливо товары с кораблей забирать полезнее в окрестностях Иальса. А здесь… Чего сюда за тысячу лиг плыть за тем же самым. Убежден, у Мораса надобность есть в Гефахасе, причем острая, как нож в заднице.

– Сучий сын, а ведь он должен был догадаться, что мы здесь будем. Не дурак он. Боюсь, Бот, что цель его может оказаться похожей на нашу, – Давпер вспомнил об известной способности Мораса запоминать мельчайшие детали карт. Вспомнил и тут же подумал, что смелый и расчетливый капитан со своей новой командой вполне способен предпринять путешествие к городу Кэсэфа и даже во многом обставить его, гилена Пери, вынужденного застрять здесь из-за ранения Канахора.

– Нам нужно встретиться с ним и вытянуть, что он здесь делает, господин Хивс. Позволили бы мне этим заняться. Еще желательно захватить кого-нибудь из их лягушачьей команды и поджарить мерзавцу пятки, чтоб язык расшевелить, – предложил начальник абордажников, стирая пот, катившийся по мясистому лицу.

– Не сейчас. Прежде мы должны позаботиться о здоровье магистра, – Давпер замедлил шаг, отставая от процессии и разглядывая священный дом Сектеха, появившийся между пальм. Без удовольствия бросил взгляд на озерко, зеленевшее в тени деревьев, на берегу которого лежали длинные бурые тела крокодилов, и добавил: – Сначала господин Канахор. Теперь от него мы все зависим. Важно, чтобы он скорее силы восстановил.

Они вошли через высокий портал, украшенный рельефами звериных голов. В храме было прохладно и темно, словно из пекла дня ступили они в бархатно-черную ночь. Только вдали горели факела, окрашивая гранитные колонны красными беспокойными отблесками. Возле алтаря жрец в бронзовой пекторали остановил шествие. Младшие служители храма взяли носилки у матросов «Гедона» и направились к лестнице, спускавшейся вниз.

– Твои люди не могут пройти дальше, – сказал Давперу либиец, державший тяжелый жезл. – Ждите у выхода или возвращайтесь на корабль. Завтра утром мы сами вернем магистра.

– Послушай, уважаемый, ты знаешь, какую ценность имеет жизнь этого человека? Хорошо ли знаешь, кто он сам, и какой орден за ним стоит? – Хивс недобро прищурился, с презрением вглядываясь в глаза жреца, черные и застывшие, как вода подземного озера.

– Его жизнь для нас так же важна, – бесстрастно ответил либиец. – Прикажи своим людям уйти. Сам можешь остаться – будешь свидетелем наших стараний, да простит тебя Сектех.

– Бот, все шагайте отсюда. Дожидайтесь меня у выхода, – распорядился Давпер, видя, как лицо дородного абордажника искривилась недовольной гримасой, будто тот вспомнил недра храма на Карбосе и десятки жрецов, убитых им в озверении.

Когда матросы вышли, либийцы, подняв выше носилки, двинулись по лестнице вниз. Давпер шел позади их, то рассматривая выцветшую роспись стен, то поглядывая краем глаза на лысую блестящую как медная болванка голову старшего жреца, которую хотелось взять и со всех сил ударить об угол каменной плиты.

Они вошли в длинный зал с высоким сводом и алтарным возвышением, сложенным из блоков полированного гранита. На треногах, стоявших у дальней стены, горели огни, пахло дымом и сыростью. Справа пол покато спускался к небольшому бассейну с черной маслянистой водой, от которой словно тянулся холод и страх.

Давпер подумал, что вполне возможно, там, на дне бассейна притаился крокодил, и что эта тупая хищная тварь в любой миг способна выскочить из воды и броситься к нему. От таких мыслей ему стало не по себе, он попятился, обходя колонны и стараясь занять место ближе к противоположной стене.

Носилки с Канахором уже опустили возле алтарного возвышения. Откуда-то с темной части зала появились другие жрецы, также в длинных нарядах и пекторалях, тяжело облегавших шеи. Их было много: пятнадцать или двадцать. Они выстроились полукругом, подняли факела, освещая алтарные плиты и носилки. В это время двое служителей Сектеха перевернули магистра набок, сняли с него покрывало, оглядели рану с распухшими жутко потемневшими краями, принялись поливать ее жидкостью похожей на густое вонючее масло. Старший жрец разложил на лоскуте серебряные и железные инструменты и некоторое время ждал чего-то, неподвижно глядя на мертвое лицо магистра Алой Звезды.

Неожиданно для Давпера, почувствовавшего себя ненужным здесь и забытым, либийцы, стоявшие полукругом, запели. Запели так звучно и вдохновенно, что гилен Пери ощутил нервный озноб, ползущий от пяток к макушке, ощутил, будто кожа его по всему телу съежилась, а ко лбу словно кто-то приложил ледяную печать.

– Гринхи горластые, – шепотом выругался Давпер, – ножом бы по горлу вас, чтоб забулькало! – он нащупал в кармане коробочку с листьями мако, извлек ее непослушными пальцами, видя, как старший жрец взял какое-то приспособление и с силой надавил им на грудь Канахора.

Магистр дернулся и открыл рот. Тут же кто-то поднес к его трясущимся губам глиняную чашу с питьем. Жрец, стоявший справа от носилок, сложил ладони у подбородка и зачитал то ли заклятие, то ли молитву, и Давпер увидел, как кривыми клещами выдирают из тела Канахора арбалетный болт. Хотя за свою непростую и неспокойную жизнь перед глазами пирата случалось много мутящих кровь событий, смотреть на это он не стал – отвернулся, сунув под язык жгучий порошок из мако. Чувствуя с болезненным наслаждением, как зелье растворяется во рту, Хивс слушал хор либийцев, который зазвучал еще громче, еще невыносимее. Служитель Сектеха, читавший заклятия, теперь выкрикивал их с каким-то диким и беспощадным ритмом.

Когда все стихло, Давпер вытер пот с бровей и щек, огляделся и подошел ближе к алтарю. Старший жрец приблизился к нему и сказал:

– Ночью мы принесем в жертву двух девочек, и рана его затянется. Через два дня он сможет ходить.

– Если будет действительно так, я заплачу вам два штара, – ободрившись, ответил гилен Пери.

– Мы сделали это не затем, чтобы взять у вас золото. Магистр Канахор сам знает, чем он теперь обязан, – служитель храма подал знак младшим жрецам убрать носилки, затем вернулся к Давперу, протягивая ему арбалетный болт. – Это, – произнес он, приблизив к лицу пирата окровавленный снаряд, – направила в магистра молодая женщина, обученная очень опасной магии.

– Да, госпожа Астра Пэй, – согласился Хивс с болезненной улыбкой. – Откуда тебе, почтенный, такое известно? Канахор шепнул?

– Эта женщина сейчас находится в нашем городе, – не замечая изумления северянина, продолжил либиец. – Где-то возле порта.

– Этого не может быть. Герм Берегущий, не может этого быть! – Давпер ощутил, как глубоко запекло в груди, и схватил болт из руки либийца. – Как ты можешь знать об этом?!

– Сектех дает мне силы видеть. Видеть далеко вперед и назад, – либиец отвел глаза к бассейну, блестевшему у противоположной стены зала, и сложил пальцы священным знаком. – Ступай, северянин. Здесь тебе больше нечего делать. Магистра вернем завтра утром.

* * *

Добравшись до площади перед храмом Бастет, Голаф решил не дожидаться капитана Мораса, а сразу направиться в порт – ведь до часа Береса оставалось еще много времени. Астра же понимала, что если они сейчас наймут лодку и переправятся к «Нагу», то наверняка останутся на корабле надолго – скорее всего до утра, а Бернат будет снова волноваться, мучиться недобрыми мыслями. Она уже хотела настоять, чтобы Верда и Каррид нашли повозку и, купив необходимое, возвращались к «Песне Раи», но Голаф, пребывавший в светлейшем восторге от столь неожиданной встречи, сказал:

– Мы попросим Аронда содействовать. Уверяю, моя принцесса, он не откажет. Отправит нескольких матросов на помощь мастеру Бернату. Уж с них будет больше толку, чем от твоего ветреного и ненадежного приятеля, – говоря о Леосе, франкиец украдкой взглянул на мэги Глейс. – Да и бочек пустых для воды на когге полно. Морас выделит, сколько потребуется – будет нам запас воды.

– Господин Брис, слышу я, вы нехорошо о нашем барде отзываетесь, – с улыбкой заметила Верда, не без интереса изучая приятное и строгое лицо рейнджера, скрытое наполовину длинными темно-русыми прядями.

– Что вы, госпожа Глейс! Бард ваш, насколько мне довелось узнать, милейшей души человек. Не зря же на его голос ловятся самые красивые женщины, – отозвался Голаф, крепче сжимая руку Астры и поворачивая к лодочному причалу, возле которого хлопотали полунагие рабы, разгружая корзины с рыбой.

– Вы, господин Брис, заметно по всему, тоже приятнейший человек и очень незаурядный мужчина. Не были бы вы так преданы сердцем мэги Пэй, то я бы, – Верда, смяв край флера, притворно подкатила глаза, – я бы подумала, как долго мне баллады барда слушать.

– Знаешь что, Глейс! – Астра, вырвав руку из ладони франкийца, резко остановилась. Во взгляде ее мелькнули беспощадные молнии. – Ты очень рискуешь! Я тебя в море сброшу!

– Я же пошутила. Это просто шалость, моя мэги. Глупая шалость, – Верда пожала плечами и спрыгнула на деревянный настил.

– Дура вы, госпожа Глейс! Нельзя так шутить со Светлейшей, – сердито прорычал Каррид Рэбб. – Тем более сейчас нельзя. Эй! – окрикнул он распорядителя, стоявшего бронзовой статуей на парапете. – Нам лодка нужна. Серебряный сальд платим.

Глава четырнадцатая Жилище Огненного Ветра

Серой лентой дорога на Намфрет изгибалась по каменистой выжженной солнцем земле. Редкие пальмовые рощицы, прежде разнообразившие унылый пейзаж, теперь не встречались, зато справа все ближе подступали песчаные дюны, похожие на застывшие желто-рыжие волны. Они будто означали границу другого мира – мира песка, пустоты и бесконечного уничтожающего зноя.

По пути попадались медленные караваны, следующие к Намфрету, Хемифие или назад в Гефахас. Погонщики, завидев «Песнь Раи», царственно раскинувшую крылья и пролетавшую невысоко, останавливали верблюдов и, воздав руки к небу, пели молитвы. Госпожа Глейс, еще более трогая чувства изумленных либийцев, дважды позволила себе сотворить маленькое чудо – увесистую глыбу льда прямо на раскаленном каменном пути перед караванщиками. Конечно, как думала мэги, это «божественное явление» было полезно измученным жарой и страдающим от недостатка воды людям. Ровно такое же чудо, истекавшее на палубу ручейками воды и источавшее желанную прохладу, находилось под навесом у кормы. Его сделала Астра, доказывая Голафу Брису, что путешествие до Кара-Маат может стать еще более приятным, чем смел себе представить рейнджер. От огромной сосульки, не растаявшей даже наполовину – хотя был близок полдень – Леос отколол несколько прозрачно-голубых кусков и бросил в бронзовый кратер.

– Что ж ты делаешь, безумный Песнехарь, – стуча в палубу каблуком, возмутился Каррид Рэбб. – Светлейшая хотела, чтобы нам здесь прохладно и красиво было. Ты подлейше портишь ее работу. Вероятно, от злости, что у твоей Верды не получаются столь изящные льдины.

– Так и я хочу, чтобы нам красиво и прохладно было, – оправдался бард, подкатив бочонок и выбив пробку – пунцовая струя вина брызнула в кратер, пенясь и покрывая куски льда. – Видишь, как я усердно стараюсь, – продолжил Леос. – Заметь, этот бочонок достался нам благодаря моим мудрым переговорам с капитаном Морасом. Именно мне пришла в макушку мысль, что нам будет не хватать знатного капитана, его корабельных плотников, и восполнить такой недостаток способен только бочонок добротного вина из трюма «Нага».

– Леос, ты совсем без совести. Своим неумным языком унижаешь нашу команду до сборища попрошаек, – сказа Астра, уже не слишком сердясь на барда за вчерашний проступок. Сейчас мэги занимали другие мысли: правильно ли она поступила, поспешно покинув Гефахас? Ведь там остались Давпер и Канахор – раненый, от этого более опасный, как любой зверь в агонии, имеющий отметину Некрона. Там остались Анита и Морас Аронд – люди сделавшие для нее много доброго. И, хотя капитан Морас обещал сразу за отлетом «Песни Раи» увести свой корабль к Ширдии или может быть отправиться в Вильс, опасность его столкновения с гиленом Пери была слишком велика. С другой стороны Астра не смела задерживаться в Гефахасе. Слова жреца Иссеи, неведомо как появившегося и исчезнувшего на рыночной площади, отпечатались в ее голове словно огненными знаками: «Торопись, важная госпожа. Через три дня наступит благоприятное время, чтобы потревожить гробницу Кэсэфа. Опоздаешь – живой выбраться уже не сможешь. И не поддавайся излишней гордости и искушению, которые так часто тебя ведут. Спеши! Затем возвращайся в Намфрет к святилищу нашей богини». Откуда жрец узнал о ее цели? Как нашел в Гефахасе на огромной, переполненной людьми площади? И почему преданный Иссее уверен, что она, Астра Пэй, вернется обязательно в Намфрет? Эти мысли терзали дочь Варольда весь остаток ночи, после того, как уснул слегка измучивший ее Голаф, не давали покоя и весь сегодняшний день. А когда рейнджер рассказал, что найти ее на гефахасском рынке помог странный старик-либиец, описал его приметную внешность, и Астра поняла, кому они обязаны своим счастливым соединением, ее мысли стали будто всполохи пламени на ветру – неровны и беспокойны.

– Эй, так будете вино со льдом? – переспросил бард, зачерпывая напиток широкой глиняной чашкой. – Волшебством самой Светлейшей делано, – он несмело посмотрел на дочь Варольда и отвел взгляд к Верде, спускавшейся вслед за Бернатом с кормы.

– Будем, – сказала Астра, выхватив из рук его чашу и отходя к Голафу Брису. – Чего ж отказываться, раз волшебством Светлейшей.

– Пришлось подняться нам выше, моя девчонка-госпожа. Выше на треть лиги, – сообщил эклектик, с жадным удовольствием поглядывая на кратер с пьяным напитком. – За то, ветер тут попутный дует поживее. Думаю, уже сегодня мы достигнем Намфрета. Если карта вашего доброго пирата не врет и не заведет нас куда-нибудь в пекло, то сегодня, мора-бора, достигнем!

– Как всегда ночью? – поинтересовался Каррид, вырывая из рук Леоса чашу, приготовленную для мэги Верды, и шумно со вкусом отпивая.

– Я люблю ночь, – прошептал Голаф, склонившись к Астре и легко обнимая ее. – Тишина и покой. Рядом желанное дыхание любимой. Слышал, что ночи в либийской пустыне особо прекрасны.

– Они могли бы стать прекрасными и в Иальсе… в любом месте Гринвеи, если бы ты раньше не был занят поисками девушек похожих на меня, – тихо проговорила Астра, отпила глоток холодного вина и поднесла чашу к губам франкийца.

– Я готов замолить свои грехи. Тысячу раз. Только для этого придется спуститься в нашу каюту, – не дожидаясь согласия мэги Пэй, Брис повернул ее к сходному тамбуру и уже на лестнице почувствовал насмешливый, пронзительно-синий взгляд госпожи Глейс.

Перед часом Флейты, когда солнце опустилось близко к горизонту и не палило так немилосердно, Голаф и Астра вышли на палубу. Каррид Рэбб, Леос и Верда по-прежнему сидели под навесом, играли цветными камешками в какую-то старую кардорскую игру, известную госпоже Глейс из прежних лет, проведенных при дворе Альгена. Бернат возился с железными штуковинами, разложенными на корме и служившими, наверное, частью таинственного механизма «Песни Раи». Выпив немного теплой воды, подкисленной вином, Астра и франкиец, направились к носу корабля, чтобы там, рядом со статуей Раи наблюдать скорый закат и следить за караванной дорогой, нить которой в желтых и рыхлых песках пустыни была почти незаметна.

Рейнджер и мэги долго стояли на возвышении возле богини, обнявшись и беседуя о чем-то. Вдруг Астра вытянула руку вперед и воскликнула:

– Намфрет!

– Сестры Пресветлые! – Верда, отбросив игральные камни, радостно вскочила и побежала к мэги Пэй. Леос и Каррид последовали за ней.

Эклектик, прекратив возиться с железными предметами, поспешил на корму к рычагам управления и рулевому колесу. Взмахивая чаще крыльями, «Песнь Раи» пошла быстрее в указанном Астрой направлении.

На юго-востоке, где небо розово-жемчужной полосой смыкалось с землей, показались большие островерхие строения. С приближением стало видно: это могильники древних правителей Либии. Их было несколько десятков – малых и больших пирамид, поднимавшихся к небу острыми гранями, покрытых желтыми и белым плитами, ярко блестящими в лучах закатного солнца. Возле каждой величественной усыпальницы покоился каменный страж: сфинкс, воин Сатха, грифон с головой Сектеха или одно из ужасающих воплощений Хеги. Подножья изваяний и мощеные плитами дорожки давно занесло песком. Либийцы в Город Усопших не ходили. И кому бы взбрело тревожить дух тех, кто был могущественен при жизни почти как боги, а после стал важной свитой небесных?

За последними пирамидами, хмуро проплывшими под килем корабля, начиналась прямая аллея, ограниченная с двух сторон обелисками, часть из которых покосилась и разрушилась. Она вела в город, бывший некогда святым сердцем Либии, полным храмов, дворцов, богатства и славы, а теперь сжавшийся, ушедший наполовину в песок, и служивший приютом для немногих жителей, промышлявших на медных и оловянных копях, торговцев, бродяг и жрецов сохранившихся чудом святилищ.

Верда, прижавшись к Леосу и задержав дыхание, с восторгом смотрела на храм Тода, окруженный расписными колоннами с капителями, подобными бутонам лилий, яркими охряно-синими фризами. Оттуда доносился вечерний хор жрецов, и сам воздух будто пел вокруг тоскливо и высоко. Святилище отражалось в озерке, окрашенном лучами заката. Рядом застыли старые пальмы, затенявшие статных базальтовых идолов.

Астра же смотрела в другую сторону – на Верхний храм Иссеи, стоявший в отдалении, сложенный из черных и зеленоватых камней, вспоминая, что эти два цвета, обозначали для либийцев Жизнь и Смерть – черную мертвую землю и взошедшие на ней ростки. Память Дочери Варольда снова потревожили слова странного жреца, явившегося в Гефахасе. От этого какое-то волшебное тепло потекло по телу. А потом почудился голос самой богини, тяжелый и могучий, идущий из глубин земли. Мэги не могла разобрать слов, но с этой минуты знала, что ей необходимо вернуться сюда, войти в святилище, держа в руках Черную Корону.

– Госпожа Пэй! Прошу, давай опустимся здесь! – неожиданно взмолилась Верда. – Остановимся хоть до утра! Я так хочу побродить возле этих стен! Немного посмотреть святыни и поговорить со жрецами! – она жарко взяла, встряхнула Астру за руки.

– Я тоже хочу. Но нам нужно спешить. Обещаю, мы вернемся сюда на обратном пути, – ответила мэги Пэй и, повернувшись к Бернату, сказала: – На запад, мастер-коротыш! Без задержки летим на запад!

Следующие два дня, поднявшись высоко, «Песнь Раи» летела на запад. На сотни лиг вокруг лежала раскаленная пустыня, угрюмая, бескрайняя и мертвая. От солнца, белым пламенем разлившимся повсюду и проникавшим в каждую щель, было больно глазам. Не спасали от нестерпимого зноя ни навес, устроенный у кормы, ни душные каюты, в которых стены разогрелись так, что казалось, скоро вспыхнут огнем. Лишь магия Воды попеременно чинимая с большим усилием Астрой и Вердой, давала недолгие минуты прохлады.

Большинство ориентиров, начерченных на карте Мораса, так и не удалось найти даже с высоты полета корабля, старательно обозревая пустынную местность далеко вокруг. От этого Бернат и Голаф все сильнее волновались и поговаривали о том, что лучше не торопиться с продвижением на запад, а внимательнее оглядывать лежащие внизу пески. Астра же требовала лететь в указанном направлении без задержки, убеждая друзей, что оазис, развалины Анусимба и лента высохшей реки, встретившиеся им, – наиболее важные из деталей карты капитана, а значит «Песнь Раи» на верном пути, и нечего тратить дорогое время на поиск того, что давно поглотила пустыня.

К вечеру следующего дня где-то вдалеке справа показалось ровное белое пространство. Не раздумывая, эклектик направил крылатый корабль туда, и скоро стало ясно, что это ложе огромного высохшего озера, покрытое кристаллами соли. Оно тянулось на север и запад несколько десятков лиг, словно свежее снежное поле, такое странное, нелепое в сердце пустыни, где властвовали солнце, ветры и песок. Лишь у самого горизонта это ослепительно белое великолепие прерывали желтовато-рыжие дюны.

– Смотрите! Что я сказала! – Астра склонилась над картой Мораса, постукивая пальцем по продолговатому пятну. – Курух-Фах – соленое озеро, которое, конечно же, успело высохнуть. Это не может быть ничем другим. Что скажешь, господин Брысь? – она с торжеством повернулась к франкийцу.

– Твоя правда, – признал он, глядя на пергамент из под упавших на глаза волос. – Таких огромных озер на карте больше нет.

– Тогда уже завтра мы будем в Кара-Маат, – заключила мэги Верда, размахивая шелковым флером. – Волшебно как! Нам будто помогают боги!

– Они указывают нам путь, – Астра крепко сжала в ладони зеленоватый камешек, оброненный жрецом Иссеи, представляя, что уже не так далеко на юге, начинаются невысокие горы, отделяющие враждебную страну нагов. Эти горы узким загнутым клином вдаются в пустыню, и где-то там, на обрывистом плато стоит забытый город Кэсэфа.

Когда стемнело, «Песнь Раи» опустилась между двух извилистых дюн: лететь дальше в ночь Бернат не решился – можно было потерять и без того смутное направление к их конечной цели.

Взошла луна, тонкая, как трещина в стенке другого мира, и удивительно яркая. В небе густо рассыпались звезды. Подул ветер, теплый и легкий, будто касание паутины.

Пока мужчины разводили костер из кусков древесины, заботливо припасенных эклектиком, и занимались приготовлением ужина, Астра и госпожа Глейс поднялись на вершину ближней дюны, сидели там, разглядывая созвездия и отдыхая от плена знойного дня.

– Скажи, дорогая, как тебе удается так ловко делать лед? – спросила мэги Верда, ковыряя пяткой рыхлый песок. – Еще недавно я думала, что в магии Воды, мне нет равных. И если бы там, в Иальсе ты попробовала со мной поспорить, кому из нас эта Стихия больше податлива, я бы просто высмеяла тебя. Да, высмеяла. И была бы уверенна, что без труда выиграю такой спор. Воздух, Вода и все их производные с детства мне были родными. Я много шалила ветром, а замораживать дворцовые фонтаны в Герве стало моим любимым занятием.

– Мне всегда был ближе Огонь. Наверное, это наследство Варольда, – ответила Астра, опустившись ниже и расстегнув пряжку на тугом пояске. – В обращении с другими Стихиями я не была такой умелой. Однако… – она ненадолго задумалась, глядя в небо на голубое созвездие Морской Девы. – Помнишь, я рассказывала тебе о Коралиссе?

– Как же! Милый амфитрион, сердце которого ты покорила, а он заметно отметил тебя своею любовью, – звонко рассмеялась мэги Глейс.

– Так вот после того, что у меня произошло с ним, магия Воды стала мне даваться намного легче. И Аасфира я убила не одним из заклятий Огня, которые всегда сами просятся с рук, и я пользуюсь ими чаще всего, а убила я его пронзающим острием льда, – призналась дочь Варольда. – Это было как озарение. Будто неведомый властный голос наставлял меня сделать именно так.

– Нет ничего удивительного, госпожа Пэй. Сейчас я открою тебе маленькую тайну, взятую из старой и мудрой книги, – Верда придвинулась ближе и продолжила негромко: – Мэги, узнавшей любовь одной из Стихий, передается часть силы этой Стихии. Коралисс, сама понимаешь, равен Стихии Воды. Вот ты и получила соответствующие таланты, и скоро, возможно, разовьешь их еще больше. Но знай: только та мэги, которая узнает любовь всех четырех Стихий, станет первой из всех – самой могучей и славной. До сих пор это не удавалось никому, хотя я слышала истории, в которых многие мэги старались таким образом возвыситься, искали нечеловеческую любовь, а нашли лишь позор или гибель.

– Я об этом тоже слышала и размышляла. Не только ты такая умная, госпожа Глейс, – шутливо подразнивая, Астра высунула кончик языка. – Вижу, ты завидуешь мне? Была бы возможность, променяла бы Леоса на Коралисса?

– Глупости какие. Зачем же менять? Я всегда следовала только велениям сердца. И если оно однажды сказало: «Леос», то этот звук для меня важен до тех пор, пока он совсем не стихнет. Хотя… – Верда на миг задумалась и проговорила сладким серебряным голосом: – Хотя могут быть и другие важные звуки. Ведь верно, госпожа Пэй? Ты сама очень не без греха? А твоя наставница Изольда? Давно ли она стала предана всем сердцем Варольду?

Астра не ответила. Волосы черными кольцами заслоняли ее лицо, и было непонятно, о чем она думает в этот момент, тогда Верда продолжила:

– Многие в Иальсе считают меня распутной сердцеедкой, но это неправда. Я просто свободна. Свободна, как настоящая мэги, чего от всей души желаю и тебе. Мое тело священный сосуд, и я хочу, чтобы его наполняли любовью лишь те, к кому я сама со страстью стремлюсь. Увы, не всегда получается так. Слишком мало таких мужчин, для которых не жалко себя и всего что у тебя есть, – она легла ничком, наблюдая за Голафом и Бернатом, возившимися у костра.

– Глейс, ты говорила о мэги, желавших возвысится, стать первыми во владении Стихиями и тем получить немалую власть… А Черная Корона? Не претендуешь ли ты на Корону богини? – не сдержавшись, спросила Астра – эти опасения давно тревожили ее, с того момента, как она согласилась принять подругу Леоса на борт «Песни Раи». – Иначе, мне трудно понять, что заставило тебя решиться на наше рискованное путешествие.

– Корона твоей будет. Не мучайся сомнением, Астра Пэй. Возьмешь ее, и все. Только не вздумай примерить – ты и так достаточно безумна, – Верда с улыбкой перевернулась на спину, глядя в сверкающее звездами небо. – В гробнице Кэсэфа кроме Короны достаточно полезных вещиц. Например, сосуды с джинами. Ты же знаешь историю с душами верховных магов, запечатанных в нефритовые статуэтки? – Астра кивнула, и госпожа Глейс продолжила. – Так вот, две или три из них точно должны быть в Пирамиде. И Жезл Ста Теней там. И много еще чего. Только даже без этих бесценных сокровищ я буду довольна нашим путешествием. Ведь я всегда стремилась посмотреть мир. Особенно влекла меня Либия. И что может быть лучше свободной дороги с любимым человеком и добрыми друзьями? А Корона, конечно, должна достаться тебе. Только не промедли – постарайся взять ее в руки первой.

С рассветом, розовой вуалью накрывшим пустыню, «Песнь Раи» медленно поднялась в небо и взяла курс на юго-запад. Поочередно Голаф, Леос и Каррид становились на возвышение у ростра и вглядывались вперед, в золотисто-жемчужную дымку, застилавшую горизонт. Внизу тянулись все те же пески, только их причудливые наносы стали меньше и реже, кое-где из песка выступали камни, словно переломанные кости огромных чудовищ.

После часа Василиска, за которым солнце поднялось высоко, окатывая все вокруг белым беспощадным зноем, Голаф увидел внизу за гребнем дюны странные извилистые линии.

– Это следы нагов, – подтвердила его догадку Астра, вспоминая рассказы отца о своих либийских злоключениях.

– А вот и горы, милейшая госпожа, – огласил с кормы Бернат, первый заметивший ряд невысоких вершин, проступивших из пыльной дымки на горизонте.

– Очень хорошо, мастер! – отозвалась дочь магистра. – Теперь держать курс на юго-запад.

Около часа «Песнь Раи» летела в указанном Астрой направлении, с шелестом рассекая крыльями горячий воздух. Отроги гор, отделявших страну нагов, стали ближе, осязаемей. На некоторых голых каменистых склонах виднелись черные точки – пещеры или, скорее, глубокие норы, служившие частью гигантской сети туннелей, по которым перемещались наги под пустынными землями Либии, достигая Намфрета и даже некоторых портовых городов.

Едва впереди показалась другая горная гряда, выступавшая в пустыню длинным загнутым клином, Бернат переложил руля вправо.

Сверху зло палило солнце, а слева тянулась неровная стена скал расколотых темными трещинами. Когда она, наконец, прервалась, открылся другой вид: обрывистое плато, на котором мрачно и странно теснились какие-то высокие башни, огромные постройки из черного и красного гранита. Над ними, врезаясь в небо темным углом, возвышалась Пирамида Кэсэфа.

– Кара-Маат! – с изумленным вздохом произнесла мэги Верда.

На этот раз никто не испустил крик радости, как случалось при виде Гефахаса и Намфрета – напротив все, собравшись на палубе корабля, застыли в безмолвном напряжении, словно перед ними возникло чудовище, облик которого был величествен и страшен.

– Мастер, пожалуйста, ниже, – после долгого молчания сказала Астра. – Как можно ниже и ближе к скалам. Если корабль заметят, нам будет нелегко добраться до гробницы.

– Кто же нас заметит? Город мертв, – неуверенно произнес Леос. – Здесь давно никого нет. Сухие кости, печаль да тлен, кругом одно и то же каждый день.

– Увы, не совсем так, – возразила Верда, опираясь на статую и зачарованно оглядывая приближавшееся плато. – Не хочу тебя пугать, но здесь сотни глаз. И даже пустые глазницы в черепах хранителей способны видеть.

Бернат, порядком растревоженный предостережением Астры и госпожи Глейс, опустил воздушное судно низко насколько смог. «Песнь Раи» будто ползла днищем по обломкам скал, прикрытых кое-где песком. При этом шорох золотистых крыльев и ворчание ртутной машины в трюме, казался излишне громким и тревожным.

– Куда теперь, Светлейшая? – настороженно спросил эклектик, едва корабль приблизился к базальтовому основанию плато.

– Не знаю. Нужно искать Ущелье Огненного Ветра. Оно – единственная дорога к городу, – Астра, прищурившись от ослепительного солнца, разглядывала базальтовые выступы, ломаной линией встававшие слева от корабля, потом махнула рукой, указывая путь в обход выступавшего угла плато.

– Почему бы нам не помолиться Балду, а потом подняться выше? – предложил Каррид Рэбб, беспокойно расхаживавший по палубе. – Выше подняться, и опуститься ровно перед этой самой Пирамидой! Как вам мой умнейший план?

– Не выйдет, волосатик. Город окружают стерегущие башни, которые магическими зарядами уничтожают все, что двигается мимо них, – ответила Верда, вспоминая сведенья, известные ей из древних книг. – «Ни хитрый зверь, ни быстрая птица не могут миновать стражей Кара-Маат. Невидимые стрелы и ярость темных богов уничтожают все живое», – продекламировала она строки из свитка Шехи Руфу и, вспомнив другой пергамент, добавила: – «Над городом тем мрачным птицы не летают. Падают они, будто нет там воздуха, держащего их крылья, и будто недобрая тяжесть тянет вниз их тела. И разбиваются они, лежат мертвыми комочками на улицах, площадях и возле звероликих святилищ».

– Недобрые вещи говоришь ты, госпожа Глейс, – отозвался Бернат, державший потными ладонями рычаги управления. – Это что ж получается? И мы можем неожиданно так упасть и разбиться?

– Не знаю, мастер, – ответила за Верду дочь магистра. – Нам главное миновать ущелье, ведущее к городу, а дальше можно уже понадеяться на свои ноги.

Проход в Кара-Маат открылся неожиданно за выступом скалы. Неширокую дорогу, поднимавшуюся несколькими этапами вверх, с двух сторон ограждали гладкие отвесные стены. Возле них через равные промежутки стояли каменные изваяния жабоподобных существ, каждое из которых было высотой в пять-шесть человеческих ростов. Их лапы нависали над дорогой, словно голые ветви толстых безобразных деревьев. Из зубатых разинутых пастей, казалось вот-вот изойдет угрожающий рев.

– Это оно – Ущелье Огненного Ветра, – вцепившись в рукав рубахи Леоса, произнесла мэги Глейс. – Пройти по нему может только тот, кто знает тайные слова, которых нет ни на свитке Хевреха, ни на карте города из Абопова храма.

– Но пролететь то можно без труда, – Астра повернулась к эклектику и попросила: – А теперь немного выше, Бернат. Выше этих жабьих статуй – они очень опасны.

Заскрипели крылья, и ртутная машина заработала быстрее, однако судно будто отяжелело и шло на подъем неохотно. Бернат сдвинул рычаг, управлявший подъемной силой еще на два деления. Этого едва хватило, чтобы всплыть выше голов отвратительных изваяний. Теперь Холиг не сомневался, что в словах мэги Глейс скрывалось достаточно правды, и с приближением к городу Кэсэфа действует неведомая сила, цепляющаяся за корабль подобно серому спруту, вызванному магистром Канахором. Едва он так подумал, внизу раздался грохот, отразившийся эхом от стен ущелья и ставший оглушительным.

– Выше, Бернат! – крикнула мэги Верда, с ужасом глядя, как из пастей каменных жаб вырвались длинные языки пламени. – Верх или мы окажемся сейчас в пекле!

Астра поспешила выбросить щит льда, закрывший нос и часть днища судна, но такая защита была слишком слаба. В один миг рев многократно усилился. Каменные изваяния словно очнулись от тысячелетнего забытья и с безумным усердием выдыхали широкие, гудящие струи пламени. Дорога внизу стала подобна огненной реке – любое живое существо, рискнувшее идти этим путем в город Кэсэфа, ждала бы мгновенная смерть. Отражаясь от земли и гладких стен, волны пламени поднимались вверх, почти достигая «Песни Раи», парившей над ними, будто жалкий мотылек над костром.

– Что ж вы сразу не сказали, Светлейшая?! – воскликнул эклектик, смещая рычаг тяги еще на четыре деления.

– Откуда я знала, что эти твари работают с таким усердием! – Астра схватилась за борт корабля, раскачивающегося в потоках горячего воздуха.

– Бернат, левее держи! – с опаской заметил Голаф, поглядывая на приближавшуюся северную стену ущелья – судно относило туда, и хлопающие крылья уже не справлялись с потоками обжигающего ветра.

– Ангро-айс-диан-спелл! – собрав магическую силу в острый фокус, призвала мэги Верда и быстро создала ослепительно-синий вихрь за бортом корабля. Две стихии встретились со звериным воем: кристаллы льда мигом обратились в густой пар, а пламя внизу сникло, припало к земле. За эту спасительную минуту «Песнь Раи» выровняла полет и, тяжко гудя ртутной машиной, успела подняться на безопасную высоту.

Леос, стирая потеки пота с лица, вздохнул и прошептал страстное благодарение Рене. Каррид стоял рядом с ним, разведя мускулистые руки, выпятив массивную челюсть и по-собачьи ухмыляясь беснующемуся внизу пламени.

– Неужели Канахор Хаерим настолько уверен в силе своей магии? Как же он рассчитывал провести здесь людей и пройти сам? – вопросил Голаф Брис, поднявшись на возвышение у статуи Раи и повернувшись к Астре и Верде.

– Могу предположить. Они собирались использовать земляного голема. Огонь делает это существо только тверже и крепче. Оно прошло бы невредимым до конца ущелья и отключило или разрушило механизмы, управляющие статуями. Помнишь, Леос, мы с тобой добывали с маленькими приключениями книгу голема в поместье Керлока? – вздернув бровь, Астра с насмешкой глянула на барда.

– Как же, Светлейшая! Запомнил на всю жизнь, – он кивнул и повеселел лицом. – Золотое было время, если не считать нескольких дырок в моем животе.

– Незачем им здесь голема использовать. Для него нашлось бы множество других применений. А преодолеть Ущелье Огненного Ветра магистр Канахор сам в состоянии, – госпожа Глейс отступила к фальшборту и посмотрела на ряд жаботелых статуй, проплывавших внизу, до сих пор еще изрыгавших гудящие языки пламени. – Канахор в совершенстве освоил магию полета, – пояснила Верда для удивленного франкийца. – Не хуже нашего крылатого корабля, если хотите.

– Как быть дальше, госпожа Пэй? – крикнул Бернат, указывая на возникшее впереди препятствие.

Выход из ущелья венчала арка, высокая, но недостаточно широкая, чтобы пропустить «Песнь Раи» с расправленными крыльями. Подниматься выше ее было слишком опасным: во-первых, быстро всплыть над гранитной дугой могла не позволить ртутная машина, которая с приближением мертвых владений Кэсэфа работала все хуже, а во-вторых, за аркой с обеих сторон прохода уже показались вершины стерегущих башен, блестящих острыми бронзовыми наконечниками. Расстояние между башнями было достаточно велико и, видимо, охраняли они не проход между идолов, поражающих огнем, а соседние пределы у ступенчатого края плато.

– Пролетим над аркой, – решилась мэги Пэй. – У нас нет другого выхода. Уж постарайся, милый мастер.

Холиг тряхнул головой и, выпучив от напряжения глаза, потянул за рычаг управления.

Тяжело, лениво «Песнь Раи» всплывала вверх. Крылья бились часто и неровно, словно два сердца, пойманные безотчетным страхом. За вершиной тонкой гранитной дуги, замыкавшей ущелье, лежал сам город Кэсэфа. Только команда летающего корабля смотрела сейчас не на древние храмы, улицы и дворцы, а на стерегущие башни, возвышавшиеся с двух сторон, подобно ядовитым змеям Аюта, принявшим боевую стойку и грозящим мгновенно ужалить.

– Я чувствую… Между ними будто тянется невидимая сеть, – мэги Верда вытянула руки вперед, щупая упругий эфир. – Как паутина, чувствительная и опасная. А мы мотыльком летим на нее.

– И я чувствую, – ответила Астра. – Но там есть прореха. Ровно посредине. Пожалуйста, туда, Бернат! – она вытянула палец, указывая направление правее от вершины арки, куда поворачивала мощенная серыми плитами дорога.

– Ты уверенна, девчонка-госпожа? Хоть на маленькую часть уверена? – дергая себя за бороду, простонал эклектик.

– Не ошибаешься ли ты, Светлейшая? – с надеждой и трепетом Леос смотрел на мэги Пэй.

– Да мора облезлая его знает. Должно быть так, – Астра пожала плечами и, дразня барда, добавила: – Если уж шлепнет, то в первую очередь сердечных изменников и прочих стихоплетов. А у меня, видите ли, прочная магическая защита есть. Давай, Бернат, рули, куда я сказала!

– О, Сестры Пресветлые! К шету твою уверенность, госпожа Пэй! – не сдержалась Верда, ощупывая ментально сплетения невидимой сети между башнями. – Делай ледяной щит! Ты справа, я слева! – крикнула она, чувствуя, что через несколько мгновений корабль войдет в зону действия магических стражей.

Оба щита, сверкая сапфировой синевой, с тихим хрустом распахнулись за бортами судна. Крылья будто увязли в них, не двигались, лишь судорожно вздрагивали. «Песнь Раи», постепенно снижаясь, проплывала между башен, смертельная сила которых была ни раз описана в древних либийских свитках. Бронзовые наконечники по-прежнему грозно и безмолвно блестели в лучах солнца, клонившегося к западу. Ни разящий гром богов, ни пронзающие стрелы не сошли с них даже после того, как судно прошло коварный рубеж и поплыло над первыми кварталами Кара-Маат.

– Ох, Светлейшая! – промокая краем рубахи лоб, вымолвил Бернат. – Слава тебе! Хотя ты нас всех сильно напугала.

– В моей груди страха не было, мастер-коротыш, – Каррид вернул рывком в ножны вытащенный наполовину клинок. – Ни капли страха рядом со Светлейшей! А вот Песнехарь наш, вижу, слишком расчувствовался. Потому, что веры в нем мало во всякое наше святое! Стыдно это и небожественно!

– Зачастую страх – доброе чувство, которое дали нам заботливые боги, чтобы мы не творили неразумных поступков, – заметил рейнджер, прижавшись мокрой спиной к мачте.

– Благодарю, господин Брис. То же самое хотела сказать и я, – Верда легко сжала его ладонь и повернулась к правому борту. Одновременно с удовольствием и волнением она разглядывала лежавший внизу город – Кара-Маат за тысячи лет окутанный бесчисленными преданиями и темной славой.

Он не был столь огромным, каким преподносили его древние писания и свидетельства не во всем правдивых очевидцев. Весь он уместился бы в четырех-пяти центральных кварталах Иальса, но нельзя было отрицать, что город Кэсэфа был величествен, как легенда, вставшая посреди пустыни, невообразимо древняя, притягательная и устрашающая.

Широкая аллея, вдоль которой летел корабль, вела к дворцу Нуб-Хурх выделявшемуся на фоне гор темными зубчатыми стенами и массивными башнями. С другой стороны со змеиной грацией изгибались арки, ограничившие владения царственных нагов. И рядом, словно черная скала поднимался храм Маро с рубиновой звездой над порталом. Великие святилища Абопа и Сатха располагались с другой стороны Площади Власти, в центре которой желтела малая пирамида со ступенями, ведущими к жертвенному камню. Перед святилищем Хеги, сверкающим полированным камнем, лежало несколько улиц с полуразрушенными домами, какая-то циклопическая постройка, служившая, возможно, ареной или рынком. Слева черным и красным гранитом выделялись Главный дворец, обелиски вокруг овала высохшего озера, огромные статуи, покосившаяся колоннада, и над всем беспощадно и остро возвышалась Пирамида Кэсэфа. Время будто не коснулось ее гладких, окрашенных ночью и кровью граней. Руны, от основания тремя поясами охватывавшие каменное тело гробницы, были так глубоки и огромны, что можно было подумать, высечены они резцом разгневанного бога.

– Прямо к ней, Бернат! – сказала Астра, протягивая руки к Пирамиде. – Внутри города стерегущие башни не опасны.

– Светлейшая, мы снижаемся, – с горечью ответил эклектик, дергая рычаг вверх и стараясь придавать еще немного силы ртутной машине. – Ничего не могу поделать. Хорошо, если протянем пол-лиги и найдем место, где сесть.

Свернув к Пирамиде, крылатое судно проплыло над домами с обрушившимися крышами, обогнуло развалины постройки желтого кирпича и резко пошло на снижение.

– Я ничего не могу сделать, – жалобно повторил Холиг, понимая, что использовать последний запас ртутной тяги нельзя – иначе они просто не смогут взлететь.

– Хорошо, мастер, – отозвалась дочь Варольда. – Это место ничем не хуже других. И до Пирамиды не так далеко.

– Это место даже лучше других, – оглядывая руины окружавшие площадку с трех сторон, заметил рейнджер. – Корабль не будет видно за стенами.

– И замечательно. Пойдем пешком. Я верю своим ногам равно как Балду, – Каррид спешно направился к борту, чтобы сбросить якорь и лестницу. – Определенно, когда вокруг столько неприятной магии, ноги надежнее крыльев. Поторопитесь, господин Песнехарь, выгружаемся, – скинув лестницу, анрасец весело подмигнул барду. – Подавайте мне сумки, или вы ждете, что за вас всю пыльную работу мэги Верда сделает? И вы, господин Брис, не стойте без дела, – сказав это, он перемахнул через фальшборт, по веревочным ступеням спустился на землю, отмеченную в далеком прошлом следами Кэсэфа.

Через несколько минут заплечные сумки со всем необходимым для проникновения в гробницу были внизу, следом спустилась команда летающего корабля, вся, кроме Холига.

– Светлейшая! – негромко окликнул сверху Астру Бернат. – Боязно мне. Никогда еще так не было боязно! Как же я буду здесь один?! Я наверняка ум потеряю с приходом ночи, – он поднял голову, слушая шорох ветра и озирая мертвые развалины, за которыми виднелись головы каменных богов.

– Тебе чего бояться? – ответил Леос, прилаживая за спиной кожаный мешок. – Убери лестницу, и корабль подними чуть выше. Ни одна тварь земная тебя не достанет.

– А если неземная? Если злая магия начнет вокруг гулять? – держась крепко за борт, поинтересовался эклектик.

– И шет тебя там не достанет. Только вина побольше выпей, – посоветовал Каррид Рэбб. – Десять кружек выпей и будешь спокоен, как те истуканы, – он кивнул на серые статуи, стоявшие у останков мраморной лестницы.

– Эй, мастер, а помнишь, как мы Аасфира твоим гремучим порошком того? – Голаф усмехнулся, укрепляя ремнями франкийский лук. – Ведь смелости же вполне хватило. Сама пришла по необходимости.

– Помню, господин Брис. Всем нутром помню! Огромной удачи вам и быстрейшего возвращения! – еще цепляясь за борт, Холиг обессилено опустился на пустую бочку.

– И тебе удачи и сердечного спокойствия, мастер-коротыш! – пожелала Астра, с жаром сплетая пальцы берегущим знаком Рены. – Мы быстренько туда сходим. Представь, что мы в лавку за покупками. Идемте! – призвала она, сворачивая к проходу между двух стен, покрытых извилистыми трещинами.

Обогнув развалины желтого кирпича, они выбрались на широкую улицу, ведущую, как было видно, в сторону Пирамиды. Медленным шагом, останавливаясь и прислушиваясь, прошли по ней с четверть лиги. Надолго задержались у массивной арки, под базальтовыми статуями Анобиса и Сатха. От взгляда позолоченных глазниц богов, возвышавшихся над мостовой угрюмыми твердынями, стало как-то неуютно и беспокойно, будто вечность, страшная вечность, таившая свое дыхание в камне, смотрела холодно сверху звездами и пустотой.

Голаф первый вошел в тень арки, стараясь чутьем рейнджера определить скрытые ловушки. Мэги Верда тоже искала магическую опасность, вытянув вперед ладони и слушая тонкий стон эфира. Все это время Каррид стоял неподвижно, сжав рукояти мечей и поглядывая с неодобрением на сопевшего от напряжения барда.

– Эта дорога ведет к большой площади, где желтая пирамида, – сказал Брис, вернувшись в тень арки. – Как я понимаю, оттуда можно выйти к гробнице Кэсэфа.

– К Площади Власти, – уточнила Верда Глейс.

– Да, мой догадливый франкиец, это не так далеко, – согласилась Астра, вспомнив план города, начертанный Морасом.

Ободрившись, они двинулись дальше. Каждый с интересом и опасением разглядывал фасады сохранившихся зданий с выделявшейся местами росписью, тускло блестящие изразцы, круглые тяжелые колонны и фигуры богов, подобно птицам-могильщикам, бросавшим густые тени на руины.

Когда впереди совсем ясно обозначилась Площадь Власти и малая пирамида с лестницей, ведущей на вершину, Голаф пошел быстрее. Он будто почувствовал подвох, поджидавший дальше. И действительно, через сотню шагов франкиец замер с возгласом разочарования: путь преграждал глубокий канал, окружавший площадь целиком и, наверное, смыкавшийся с высохшим озером у Главного дворца. Отвесные берега канала, облицованные тесанным гранитом, уходили глубоко вниз. На высохшем дне виднелись кости каких-то чудовищ, похожих на огромных крокодилов.

– Не чего думать, перебраться здесь, – сказал Голаф, когда Леос отложил вверенный ему шест и начал разматывать веревку.

– Мы можем спуститься вниз, и идти по дну, пока не найдем удобное место чтобы выбраться на ту сторону, – предложил бард.

– Неумно, господин Песнехарь. Зачем самим лезть в западню, из которой может не быть выхода? – Каррид вытащил из-за пояса баклажку с водой, подкисленной вином, отпил и протянул другу, будто желая освежить его уставший разум.

Пока мужчины и мэги Пэй решали, что предпринять дальше, Верда подошла к краю канала, разглядывая Площадь Власти, желтую пирамиду с жертвенником и Пирамиду Кэсэфа, поднимавшуюся совсем близко и заслонявшую чернокаменным телом немалую часть неба. Прикрыв ладонью глаза от солнца, госпожа Глейс представляла происходившее здесь много веков назад: толпы рабов, перетаскивающих тяжелые камни, угрюмых жрецов и нагов, творивших кровавые обряды на этой огромной площади, самого Кэсэфа, восседавшего на троне и принимавшего подношения, каравшего неугодных слуг и царей.

– Госпожа Верда, идем что ли? – прервал ее мысли Голаф Брис.

Они направились в обход квартала, примыкавшего вплотную к берегу канала. Нашли проход между руинами каких-то длинных зданий и двинулись в сторону гробницы проклятого либийского мага.

Среди развалин, длившихся по сторонам прохода, встречалось довольно много интересного. Надписи, высеченные на колоннах, бронзовые таблички, магические статуэтки, лежавшие горкой возле обломков стены. У темного пролома в фундаменте, ведущего в подвал дома, Верда заметила скелет, в костяных пальцах которого блестел предмет, похожий на серебряный жезл. Тихонько отстав от друзей, мэги вернулась, чтобы поднять находку.

Едва Верда наклонилась за металлическим стержнем, покрытым либийскими узорами, как почувствовала шевеление сзади. Она резко выпрямилась, и тут чья-то сила грубо сжала ее. Госпожа Глейс не смогла даже вскрикнуть, увидев обвившие ее тело чешуйчатые лапы с блестящими, как обсидиан, когтями. Сразу ее шеи коснулся длинный раздвоенный язык, и мэги задрожала от ужаса и омерзения. Руки ее были крепко прижаты к телу – она не могла призвать и простейшее заклинание, успела лишь слабо вскрикнуть, прежде чем третья лапа зажала ей рот, а четвертая появилась справа, подняв покрытый ржавчиной клинок.

Это был наг, выползший бесшумно из какой-то трещины, ведущей в обширные подземелья под городом, или таившийся в тени развалин. От его гадких объятий и шипения, змеей вползавшему в ухо, в сам разум, госпожа Глейс, казалось вот-вот лишиться остатка чувств. Собрав крупицы воли, она рванулась, стараясь освободить хотя бы руки и нанести магический удар. В ответ змеетелая тварь сдавила мэги так, что воздух с хрипом вылетел из груди, раздвоенный язык больно хлестнул по щекам, и наг прошипел на искаженном либийском:

– Тишшше! Пойдешшшь со мной. Сладкая добыча, будешшшь долго жить и служить мне!

Верда, переборов отвращение от прикосновений чешуйчатой кожи, попыталась укусить его лапу, сжимавшую рот, однако существо осталось невосприимчивым к старанию маленьких зубов и начало пятится к трещине, ведущей в подвал. Глейс отчаянно уперлась пятками в обломки кладки, со слезами и надеждой глядя на поворот, за которым недавно скрылись ее друзья. Тут же, словно милость светлых богов она услышала взволнованные голоса Леоса и Астры Пэй. Но раньше всех, из-за угла стены выбежал рейнджер.

Оценив происходящее, Голаф выхватил лук – стрела уже была в его правой руке.

Наг, громко зашипев, остановился и, прикрываясь мэги Вердой, прижал ржавый клинок к ее горлу.

– Умоляю, не стреляйте, господин Брис! – вскричал в ужасе Леос и толкнул франкийца в спину – пущенная стрела звонко ударила камни выше головы нага.

– Спокойствие и терпение! – раздраженно призвал Голаф, выхватывая вторую стрелу.

– Терпение, господин Песнехарь! Это вам не китарой бренчать! – Каррид ловко перехватил барда за пояс и оттеснил к колонне.

– Держись, бледная сучка! Сейчас я отплачу кое-чем! – пообещала Астра, вспоминая, как Верда одним ударом трайденлайта освободила ее от плена рыцарей Крона, и вскинула пылающие руки.

Чуть раньше, чем дочь магистра успела метнуть молнию, в воздухе мелькнула стрела рейнджера. Наг пошатнулся и упал, сраженный стремительным снарядом точно в глаз.

На мгновенье наступила тишина. Потом Леос, стоявший бледный и немой у колонны, увидел, как мэги Верда зашевелилась, освобождаясь от лап мертвого чудовища.

– О, моя принцесса! – вскричал он, бросаясь к ней. – Как же так?! Как же ты оказалась здесь без меня?!

Поднявшись, Верда обняла его и, откинув с лица золотистые локоны, с улыбкой поцеловала в губы. Потом подошла к франкийцу, вдруг растрогавшись, приникла к его груди.

– Благодарю, господин Брис! Всем сердцем благодарю! Крайне удачный выстрел! Вы бы очень сожалели, если бы стрела попала на несколько пальцев ниже? – мэги Глейс подняла голову, заглядывая в глаза рейнджера, сейчас непроницаемые, синие, как ночной лес.

– Ну, хватит вам чувства лить! – сердито произнесла Астра и, повернувшись к трещине, пустила ревущий пламенем фаерболл. В какое-то мгновение померещилось, что в отблесках огня заметались змееподобные тени.

– Не будем здесь задерживаться. Идемте скорее, пока нам помогает воля Балда! – призвал Каррид Рэбб.

Через четверть часа они нашли мост. Левая часть его оказалась основательно обрушена, правая держалась на нескольких базальтовых глыбах, шатких с виду и вряд ли достаточно надежных. Страхуясь веревкой и двумя крючьями, Голаф сумел перебраться на противоположную сторону канала. Следом за ним прошел Каррид Рэбб, протянув за собой еще две прочных веревки и тем самым устроив для друзей кое-как приемлимую переправу.

По мозаичным плитам Площади Власти открывался прямой путь к гробнице Кэсэфа. Желтая пирамида с жертвенником, колоннада и Главный дворец, оставались справа. Слева находился высохший канал и руины храма с потрескавшимися статуями змееподобных существ, служившего в прошлом святыней нагам.

– Надеюсь, путь через площадь не таит опасностей? – спросил рейнджер, ступая на плиты, покрытые тонким слоем рыжей пыли.

– Иди смело! Как по мостовым Иальса, когда ты поспешал за божественной Ильвой, – подбодрила его Астра Пэй.

От колких слов мэги Голаф поморщился, словно от прокисшего эля, поправил лук, заплечную сумку и пошел. Остальные двинулись следом, едва успевая за длинными шагами франкийца.

На полпути к гробнице Леосу почудилось, будто он видит движение каких-то фигур возле святилища Анобиса. Верда объяснила ему, что это лишь тени статуй, дрожащие в раскаленном воздухе. Бард согласился, но не успокоился. Его волнение тихо передалось другим. Остаток пути до Пирамиды они преодолели почти бегом, озираясь то на собачьеголовые статуи Анобиса, то на святилище Абопа и арки, начинавшие храмовые постройки нагов.

– Тина гихроз зеят хет аббет… – начала читать мэги Глейс либийские знаки, проводя ладонью по гладкому, горячему камню Пирамиды. – Как чудесно, госпожа Пэй! – она с восторгом повернулась к Астре. – Сестры Пресветлые, как чудесно! – подняв лицо к небу, она глубоко вздохнула. – Мне не вериться, что мы добрались до древней и самой черной тайны мира! Что я стою здесь и могу касаться этих святых и страшных стен!

– Руны седые, древние, извитые, трогают сердце то печалью, то радостью странной. Мучают душу властным и нежным касаньем. И ты рядом с ними – прекрасная и синеглазая, непостижимая тайна, – пропел бард, перебирая струны китары.

– Вполне разделяю ваш восторг, но счастье станет полным, лишь когда мы найдем вход, – ответила Астра, оглядывая грань Пирамиды, возвышавшейся теперь рядом, подобно горе.

– И вход нужно найти скорее, – добавил Голаф. – Там, госпожа Глейс, были не тени статуй, а действительно, какие-то существа. Они похожи на жуков.

– Жуков, размером с нещадно навьюченного мула, – Каррид Рэбб стоял, повернувшись к святилищу Анобиса, и с недобрым любопытством поглядывал на неведомых чудищ, сползавших со ступеней.

– Тогда бежим! Думаю, вход должен быть где-то у западной грани, – решила Верда.

Они бросились вдоль северной стороны гробницы. Долго бежали навстречу слепящему солнцу, повисшему большим красным шаром над острыми стрелами обелисков. Когда обогнули угол Пирамиды, то обнаружили, что и здесь до самого края длилась все та же ровная, гладкая поверхность: не было ни ступеней, ни портала – ничего служившего указанием на вход. То же самое их ждало и с южной, и с восточной стороны Пирамиды, грани которой были зеркально похожи одна на другую.

Вконец обессилив от долгого бега, госпожа Глейс остановилась и присела на выступ стены:

– Что скажешь, мэги Пэй? – отдышавшись, спросила она, вытирая с лица едкую рыжую пыль. – Здесь не все так просто, и наше путешествие не слишком похоже на поход в лавку за покупками.

– Скажу, что вход может быть где угодно. Любая из этих плит, – Астра обвела рукой поверхность гробницы, сложенную из тысяч черных каменных блоков, – может служить входом. Нужно только знать заклятие или найти открывающий механизм.

– Быстрее нужно решать, мои прекрасные госпожи! Там появились наги! – выпалил Леос, наблюдавший за дворцовыми постройками Нуб-Хурх. – Шет хвостатый! Самые настоящие наги! Уверен, мы им очень не нравимся!

– Да, их около тридцати, – подтвердил Голаф, разглядывая фигурки змеетелых людей, гибкими движениями спускавшихся к площади.

– И с той стороны еще волочатся! – заметил Каррид Рэбб, указывая на арки, из-за которых выползало внушительное воинство нынешних хозяев Кара-Маат.

– Где же вход? – Верда закрыла глаза и прижала ладони к вискам, словно пытаясь поймать, стиснуть скользкую мысль, вертящуюся в голове. – «Путь в Пирамиду лежит через змеиную пасть…», – вспомнила она строки из книги Хеги Фикшийской. – Через змеиную пасть, потом через желудок…

– Это что ж получается? Нас змеетелые сожрать сначала должны, а потом положить в гробнице кучками вонючего помета?! – возмутился Каррид. Он косо и обеспокоено поглядывая на нагов, приближавшихся со стороны дворца Нуб-Хурх.

– Не знаю, волосатик. Прямое это указание или какая-то аллегория. Я сказала, что помню из книги богини Фикши, – скинув флер с головы, Верда встала.

– Ищите на стене изображение змея! – призвала Астра, отходя на несколько шагов от Пирамиды и оглядывая поверхность, покрытую огромными красными рунами.

– Это может быть и с другой стороны, – заметил Голаф Брис, понимая, что от боя с нагами им уже не уйти.

– Или вот там! – Леос направил конец шеста к малой пирамиде.

Недалеко от нее, приблизительно посредине площади возвышалось три огромных скульптуры – одна из них напоминала выползающего из трещины в земле змея.

– Милый музыкант! – просияла госпожа Пэй. – Может быть, я зря на тебя столько сердилась? Уверена, вход там!

Они добежали до статуи на минуту раньше, чем два отряда нагов слились у подножья пирамиды в грозное, блестящее чешуей войско, вот-вот готовое броситься на непрошенных гостей Кара-Маат.

– Сюда! – позвал рейнджер, первым взобравшийся на постамент и обнаруживший ступени, ведущие в пасть каменного змея.

* * *

За открытым окном каюты плескались желтые волны Гефахасской бухты. Их подвижные блики отражались на потолке и украшенных гобеленами стенах. Хотя еще не наступил час Василиска, было уже жарко, и Давпер позволил себе снять камзол.

– Сучка ненасытная, пить будешь? – спросил он, поглядывая на Энису Корин, совсем разомлевшую от последствий ночной оргии и жары.

Она ответила не сразу: подняла пустые серые глаза, открыла их широко, будто даже с ужасом, потом бледными губами прошептала:

– Холодной воды. Пожалуйста, дорогой… пожалуйста… пожалуйста…

– А знаешь, что здесь воду не подают? – Давпер медленно подошел к гилене, наслаждаясь ее растрепанным, изможденным видом. – Только вино, – он взял со стола кувшин недопитого Мергийского, грубо запрокинул голову Энисы и влил ей в рот несколько глотков.

Она закашлялась, вцепившись в его запястья.

– Тише, дурочка. Сейчас тебе лучше станет. Ну, – он погладил ее спутанные волосы и спросил: – По-прежнему любишь меня?

Госпожа Корин не успела ответить: дверь распахнулась и в каюту, шатаясь, вошел магистр Алой Звезды.

– Хивс, – с грудным хрипом произнес он. – Поднимайте своих пьяных выродков.

– Магистр, вы уже ходите?! – Давпер от изумления едва не выронил кувшин из дрожащих рук.

– Поднимайте свою пьяную команду, шет вас на куски! О Герм, с кем я связался?! – Канахор неуклюже ступил на ковер, схватился за край стола и медными глазами посмотрел в упор на гилена Пери. – После полудня мы должны выступить к Намфрету. Понимаете? Ждать нельзя! Мы должны быть в Намфрете раньше, чем туда вернется эта дрянь – Пэй.

– Но вы же едва держитесь на ногах, магистр! О вас собственно забочусь, – Хивс дернул ворот рубахи, чувствуя, что становится совсем жарко, и его ноющее тело исходит тяжелым паром.

– К шету вашу заботу. Позаботьтесь лучше собрать караван. Наймите лучших в этом городе верблюдов и хороших проводников.

– Но с чего вы взяли, что мэги Пэй пожалует в Намфрет? – в какой-то миг Давпер заподозрил, что Канахор бредит, и столь поспешное намерение магистра, есть следствие его страшной, еще незажившей раны.

– Боги это открыли. Если дочь Варольда достанет Черную Корону, то непременно пожалует в Намфрет к Верхнему храму Иссеи. Всеми силами мы не должны допустить ее туда.

Глава пятнадцатая Стражи Гробницы

Темный изгибавшийся проход действительно напоминал желудок змеи. Астра пустила вперед два светляка, которые озарили голубоватым сиянием каменные ребра стен, сходящиеся полукругом к своду. Здесь пахло пылью и плесенью. Тяжелый застоявшийся воздух сгущался с каждым шагом, уводящим вглубь подземелья.

Они шли слишком долго, столько, что в представлении каждого давно должны были выбраться к внутренним помещениям гробницы, но туннель не кончался, все тянулся, тянулся, изгибаясь в разные стороны. Первым забеспокоился Леос. Он остановился, задерживая мэги Глейс, и сказал:

– А если это совсем не тот путь? Если эта дорога ведет в подземелья нагов?

– Тогда мы вернемся назад и будем искать другой вход в Пирамиду, по тем немногим признакам, что нам известны, – спокойно ответил ему за мэги Голаф Брис.

– Нет-нет, – произнесла Астра, вытягивая руки вперед и щупая слои эфира. – Мы на верном пути. Вход в Пирамиду где-то близко.

И действительно, через две сотни шагов туннель начал расширяться, понемногу подниматься вверх. Скоро летящие впереди светляки выхватили из темноты две огромные статуи: собачьеголового Анобиса и его печальную жену. Высеченные из черного мрамора они стояли по обеим сторонам прохода, словно живые боги, взирая рубиновыми глазами на чужаков столь беспощадно, что сердца сжимались болезненным спазмами. Даже отважный до безрассудства Каррид Рэбб застыл в оцепенении, его крепкая рука невольно искала рукоять меча, а дракон на щеке окрасился в лиловый цвет.

– Не надо задерживаться здесь, – пробормотал Голаф. – Дурное место. Будто чужие боги смотрят в душу. А я не собираюсь для них ее обнажать, и расставаться с ней не собираюсь. Дурное место, – повторил он, направляясь дальше.

– Здесь везде дурные места, – ответила ему мэги Пэй. – В их создании племя Кэсэфа в свое время преуспело.

Они дошли до подножья статуй и было ступили в узкий проход, как франкиец подал знак остановиться. Его опытный глаз, а может обостренное чутье рейнджера, определили опасность, таившуюся под плитами пола. На гладкой поверхности известняка были заметны лунки, замазанные серой глиной или строительным раствором.

– Господин бард, позвольте ваш замечательный инструмент, – попросил Голаф. – Нет, не китару. Бренчать здесь не к чему, – отверг он, когда Леос потянулся за музыкальным орудием. – Шест.

Взяв в руки шест, франкиец с силой надавил им на вызывавшую подозрения плиту, и тут же сработал тайный механизм устроенный либийцами под каменной толщей. Что-то щелкнуло, из отверстий, скрытых в полу, выскочили длинные пики. От неожиданности мэги Глейс, ахнула и вцепилась ногтями в рубаху Леоса, представляя, что если бы кто-нибудь сделал еще шаг, опередив Голафа, то неминуемо был бы пронзен, нанизан, как кусок мяса на вертел.

– Боюсь, таких ловушек, здесь много, – с неудовольствием заметил Каррид. – И как же мы, господин Брис?

– А ты не бойся, – ответил рейнджер, подавая руку Астре и протискиваясь между стеной и торчащими из пола остриями. – У меня на них чутье, не хуже чем у береса на ловчую яму. Одно условие: я буду идти первым.

– Спешу вас огорчить, господин Брысь: насколько мне известно механические ловушки встречаются только на первом и втором уровне Пирамиды. Дальше нас ждут другие неприятности. Видимо магические. Так что не задавайся, – сказала Астра и попыталась щелкнуть его по кончику носа, но франкиец ловко перехватил ее руку.

Не прошли они и десяти шагов, как Голаф обнаружил еще одну ловушку. На этот раз острия выскакивали из стены. Пробравшись ползком под рядами пик, ударивших впустую, рейнджер оказался у начала широкой лестницы. По краям ее, словно кровь и мокрый уголь, блестели изваяния свирепых стражей Хеги. Выше нависало что-то металлическое и огромное, но Голаф пока не мог разглядеть что, из-за темноты, лежавшей там густыми слоями. Когда на площадку перед ступенями выбрались Астра и мэги Глейс, они пустили несколько светляков вверх, и тогда стал виден украшенный великолепной резьбой портал, стены, покрытые золотыми плитами.

– Мора языкатая! – воскликнул Леос, пялясь восторженным взглядом на сияние драгоценного металла. – Никогда не видел столько золота! Столько золота потраченного бессмысленно! Позвольте, я отколупаю себе кусочек. Исключительно на память о славном месте! – он выхватил кинжал и ступил на лестницу.

– И я себе! Отколупаю пол стены! – Каррид, набычившись, захрустел стиснутыми пальцами.

– Преданные Балду, не будьте, пожалуйста, дураками! Глупо это! Глупо ковырять стену, если россыпи этого добра выше можно взять без всякого труда! – удержала их Астра.

– И не спешите идти туда. Нам нужно подготовиться, – мэги Верда, сняла сумочку, подойдя к постаменту, принялась выкладывать из нее баночки и пузырьки со снадобьями, которыми она запаслась в Ланерии. – Этой мазью нужно натереться всем. Обязательно с ног до головы, – она открыла квадратную коробочку, полную густого зеленовато-желтого вещества.

– И зачем это? – поинтересовался рейнджер, макнув палец и поморщившись от неприятного запаха.

– От ядов спасает. И прикосновения нечестии. Оживших мертвяков, например, – пояснила госпожа Пэй.

– От прикосновения мертвяков? – переспросил Леос, тут же забывший о драгоценном блеске стены наверху. – Вы думаете, до этого дойдет?

– Всякое может быть. А мертвяков здесь, как крыс в амбаре, – Верда закатила повыше юбку и начала тщательно натирать себе ноги.

– Да ты не трусь, сладкоголосый, – рассмеявшись, Астра мазнула барда снадобьем по щеке. – Среди мертвых встречаются особы очень даже приятные. Слышала я, у Кэсэфа было девять наложниц невообразимой красоты. Конечно, они высохли чуть-чуть, но прелесть свою утратили не до конца. Увидишь их, может и о Верде напрочь забудешь.

– Не шутите так, госпожа Пэй, – с притворным ужасом произнесла мэги Глейс, нанося мазь на лицо – оно теперь светилось тусклым зеленоватым светом. – Опасаюсь, сбудутся ваши слова, а Кэсэф слыл очень ревнивым мужчиной – не ужиться им здесь вдвоем с Леосом.

Каррид Рэбб последний из всех решился использовать зелье из квадратной баночки мэги Верды. Густо нанес на руки, грудь и лицо. Почувствовав жжение под кожей, тихонько ругался и с недоумением смотрел на друзей, уже светящихся подобно болотным призракам.

Поднявшись по лестнице, они остановились, с восхищением разглядывая сверкающее великолепие портала, вырезанного в покрытой золотом стене.

– Госпожа Пэй, – тихо произнесла Верда, подняв голову и водя взглядом по строчкам замысловатого либийского письма. – Здесь записана история создания Пирамиды и главных храмов Кара-Маат. Подлинная история! Не та, что в переписанных десятки раз свитках, – взволнованно заметила она. – Мы должны ее прочитать!

– Сожалею, у нас нет на это времени, – ответила Астра, представляя, что текст огромен: занимает от свода до пола два простенка и на его изучение уйдет не меньше часа.

– Пожалуйста, Астра, – с чувством попросила мэги Глейс. – Ведь это важно для тебя и для меня. Это важно для Магистрата. Наконец, это важно, как любая утраченная Истина. У нас больше не будет такой возможности.

Дочь Варольда в нерешительности замялась, потом сказала:

– Хорошо. Разжалобила, хитрющая паучица. Ты читаешь левую часть текста, я правую. Читаем очень быстро. Голаф за это время обследует проход дальше. Только, прошу, не увлекайся, франкиец. Осторожно осмотри ближайшие коридоры и возвращайся.

Рейнджер, разжег факел и беззвучным шагом скрылся в темной призме портала. Обе мэги замерли, будто восковые статуэтки из Анфирии. Казалось, они не дышали, только их глаза метались от одной строки текста к другой, складывая в памяти с удивительной точностью события, происходившие при жизни Кэсэфа. Леос и Каррид заскучали в насупившей тишине. Сначала они рассматривали изящные рельефы и фрески на потолке, затем это занятие надоело, и беспокойная душа барда придумала другое времяпровождение.

– Господин Балдаморд, сюда шагай, пожалуйста, – Леос поманил его к дальней стене. – Сюда. А здесь стань на четвереньки, – он указал на пол точно под знаком Маро, похожим на золотой глаз, зрачком которого был огромный рубин.

– Издеваешься, пернатый?! – вспыхнул анрасец. – Я на четвереньки?!

– Послушай, друг, ты когда-нибудь видел такой огромный рубин? – спросил бард, примирительно беря Каррида за руку, на которой от негодования встали дыбом дикие жесткие волосы. – Спрашиваю, видел?

– Нет, – честно признал Рэбб, выпятив челюсть.

– Очень хорошо. Сейчас увидишь и даже подержишь его. Он будет нашим. Только стань на четвереньки, я залезу на тебя и выковыряю камешек. Иначе мне его не достать, – пояснил бард и вытащил из-за пояса кинжал.

– Но что скажет Светлейшая? – анрасец воровски покосился на мэги Пэй и снова взгляд его привлек блеск волшебного камня.

– Ничего не скажет. Она слишком занята божественным чтением, чтобы говорить по таким пустякам. Становись, пожалуйста, – Леос подтолкнул друга к стене.

Рэбб, кряхтя и с большой неохотой, опустился на четвереньки. Хвост черных волос упал на его лицо, скрывая отразившиеся на нем страдания, приносимые каблуками барда, воспользовавшегося его спиной, будто табуретом; и страдания совести, нашептывающей, что сейчас творится злое святотатство.

Леос трудился над освобождением самоцвета долго. Золотые лепестки, слагавшие Око Маро, оказались слишком толстые, и разогнуть их острием кинжала было не просто. Бард потел и сопел, поругивая то либийцев, соорудивших столь прочную оправу, то анрасца, не желавшего стоять спокойно и возившегося, как чесоточная скотина под его ногами. Наконец металл оправки сдался, и кровавый зрачок Маро вывалился в ладонь Леоса. Он победно вскрикнул и спрыгнул на пол.

– Как делить, господин Песнехарь, будем? – озаботился Каррид, встав во весь рост и протянув руку к камню – тот так обворожительно и красно мерцал в длинных пальцах музыканта.

– Честнейше разделим. Продадим, скорее всего, – пообещал Леос.

– Вы разрушили Око Маро?! – вскрикнула Астра, закончившая читать свою часть текста. – Сумасшедшие! – она подошла к ним. – Никто и никогда не берет подношения даже с ее жертвенников, а выковырять кровавый глаз богини – это полное безрассудство.

– Это был глаз богини? – испуганно спросил Леос.

– Он самый. Воплощение ее недремлющего Ока. Такая глупость может весьма недобро отразиться на твоей судьбе, – сказала мэги, и бард не мог понять истинная угроза или насмешка звучала в голосе дочери магистра.

– Балд нас защитит. Не дрейфь, пернатый, давай-ка камешек сюда, – Каррид выхватил рубин и убрал себе в сумку. – Лишь бы сейчас чего дурного не вышло, – сказав это, но услышал быстро приближавшиеся шаги из глубины гробницы.

Из портала выбежал Голаф, запыхавшийся и встревоженный.

– Что там? – нетерпеливо спросила мэги Пэй.

Верда закончила чтение и отошла от стены.

– Там… Я обезвредил несколько ловушек. Но дальше змеи, скорпионы и ядовитые пауки. Их тысячи. Десятки тысяч. На полу, на стенах. Ползут, ползут из щелей, – рейнджер стал посреди портала, прислушиваясь к звукам в темноте. – Увы, нам не пройти, госпожа Пэй. Вдобавок они, будто по чьему-то наущению увязались за мной, преследовали по всем коридорам и теперь направляются сюда.

– Ну уж, господин Брысь, конечно против такой напасти, твой меч бесполезен, но ведь есть мэги и милое волшебство, – Астра остановилась рядом с франкийцем, ласково обвив его шею руками. – Мы справимся с ядовитой армией.

Почувствовав движение в темноте, госпожа Глейс пустила несколько светляков, озаряя помещение по другую сторону портала. Через миг стало видно, как весь проход заполнила ползущая по стенам, потолку и полу масса. Шипя, извиваясь толстыми бледно желтыми телами, приближались пустынные гадюки. Между ними блестели чешущей царственные триоры, похожие на стремительные пружины – яд их убивал мгновенно даже верблюдов. По стенам ползли серые мохнатые пауки и какие-то отвратительные жуки. Все это воинство сплотила воедино и вела чья-то могучая воля.

– Глейс, помоги мне ветром, – сказала Астра и, вскинув руки, зашептала заклятие фаерджат.

Поток огня, сорвавшийся с ладоней мэги Пэй, ударил в коридор, навстречу ядовитой армии Пирамиды. Тут же пришла помощь мэги Верды: магический ветер подхватил пламя и, раздувая его до невероятных размеров, понес по проходу, словно по трубе огнедышащего горна. Сквозь рев пламени слышалось, как шипят и трескаются тела гадов в огне.

– Еще повторим, – предложила дочь магистра, призывно оглянувшись на госпожу Глейс и сделав несколько шагов по коридору.

На этот раз струя пламени получилась не столь эффектной, но когда она спала, стало ясно, что проход чист и вряд ли хоть одна опасная тварь смогла уцелеть.

– Вот так, господин рейнджер. А ты бежал от них, спотыкаясь, и, наверное, намочил штаны, – проговорила дочь Варольда, довольная своей работой.

– Хвалю, славнейшие мэги, – подойдя сзади к Астре, произнес Голаф Брис. – С мечом мне бы действительно здесь не управиться, а у вас такой завидный талант. Могли бы поля от саранчи отчищать и по всякому другому угождать крестьянам.

– Не издевайся, франкиец, – мэги Пэй, резко повернулась и отбросила его руку, было обнявшую ее за талию. – Ты знаешь, что я могу быть острее своего меча.

– Какая гадость, – выдохнула Верда, ступая дальше по проходу, покрытому обугленными телами змей, черными, скорченными скорпионами и пауками. Они отвратительно хрустели под тонкими подошвами сандалий, и, казалось, что каждый шаг приносит госпоже Глейс мучение, словно хождение по раскаленным углям.

– Господин музыкант, – обратился Голаф к Леосу, – будьте милостивы, возьмите мэги Верду на руки. Я не могу смотреть, как она страдает. Иначе это придется сделать мне, но тогда я рискую еще больше разозлить госпожу Пэй.

– Сукин пес, – отталкивая рейнджера и выходя вперед, вспыхнула Астра. – Несколько дней милого мира между нами, тебе показалось слишком долгими. Да? И ты снова ищешь ссоры!

– Ни в коем случае я не ищу с тобой раздора, но ты сама по-всякому стараешься уколоть меня. Прошу, не будем, дорогая мэги Пэй, – Голаф тихонько стиснул ее ладонь.

Дочь магистра не ответила. Они уже дошли до поворота коридора, а за углом вполне могли скрываться остатки ядовитого воинства Пирамиды.

– Скорее помогай, Глейс! – крикнула Астра, увидев рядом опасных насекомых, собравшихся в подвижные островки.

Струя пламени ударила в пол, обдавая жаром франкийца и Каррида Рэбба, метнулась к потолку и перекинулась на стены, выжигая скопления серых мохнатых существ. Воздух почернел от смрадного дыма. Послышалось шипение и треск, будто на раскаленной жаровне корчились куски жирного мяса. Собрав силы в точку между ладоней, мэги Пэй снова призвала Стихию Огня, госпожа Глейс, шепча заклятия Ветра, направила ее дальше по проходу. Еще с минуту пламя бесилось, облизывая фрески на стене, каменные ниши и колонны, выжигая ядовитых тварей, скрывавшихся по углам.

Когда дым рассеялся, Голаф повел друзей к лестнице, поднимавшейся на следующий ярус гробницы Кэсэфа. Иногда рейнджер останавливался, давая возможность мэги Пэй метнуть фаерболл в затаившуюся гадюку, или предупреждая о замеченной впереди ловушке, каждую из которых они обходили с великой осторожностью, используя то шест, то веревки с крючьями, и отмечая эти места знаками, начертанными мелом.

Третий уровень Пирамиды начался с неприятности: несколько плит пола внезапно провалились, и Голаф, спасаясь от падения, едва успел схватиться за край каменного бруса. Под ногами франкийца темнела пропасть с глубоким, в блеске светляков почти не заметным дном. Выбравшись с помощью Каррида Рэбба на твердую поверхность и отдышавшись после огромного напряжения мышц и нервов, рейнджер признал, что угадать все хитрости строителей гробницы ему не по силам, и теперь нельзя было поручиться, что следующая роковая неожиданность не убьет его самого или кого-нибудь из друзей.

Дальше, преодолев провал по дорожке из целых плит, они двигались с еще большей осторожностью. Около получаса кружили по сети запутанных ходов, пока не выбрались в обширный зал, уставленный вдоль стен высокими горшками и глиняными саркофагами. На всех саркофагах – а их насчитывалось несколько десятков – к удивлению мэги Пэй крышки оказались наполовину сдвинуты, и были видны кости погребенных, торчащие из под истлевшей одежды, и черепа, глядящие пустыми глазницами на вошедших.

– Неужели, здесь уже кто-то побывал? – недоумевала Астра, проходя вдоль ряда саркофагов и трогая сдвинутые плиты желтовато-серого песчаника, покрытого грубой резьбой.

– Вряд ли, – отозвался Голаф, помня о череде препятствий, которые им пришлось преодолевать, прежде чем попасть сюда. – Если только в гробницу нет другого входа, ведущего сразу на этот этаж.

– А может, они сами сдвинули крышки? – предположил Леос, с опасением поглядывая на череп, опоясанный позеленевшей медной пластиной. – Может, эти мертвяки не такие спокойные: встают по ночам, бродят по гробнице, скрипя костями, и шепчут страшно, – он наклонился к Верде и проговорил ей на ухо, подражая загробному голосу из трагедии Тиреха: – Хотим теплой кровавой плоти!

– Сумасшедший! Наговоришь сейчас! – мэги Глейс, рассмеявшись, оттолкнула барда. – Крышки сдвинуты потому, что здесь погребены храмовые воины Сатха, – она указала на стену, где синей и красной краской было выведено изображение воинственного бога либийцев. – Их всегда хоронили так, чтобы и после смерти они были готовы встать из могилы и взяться за мечи.

– Тогда там, – продолжила Астра догадку госпожи Глейс, повернувшись к бронзовому саркофагу, стоявшему на возвышении, – покоится старший жрец Сатха. Их погребали после особых тайных ритуалов, так, что душа оставалась запечатанной в теле и прочно связанной с волей их бога. Нам нужно скорее пройти это место, – мэги Пэй шагнула к выходу, скошенным четырехугольником черневшим между колонн.

Едва Голаф двинулся за ней, над бронзовым саркофагом возникло бледно-желтое свечение. И тут же все почувствовали скольжение какой-то тени. Астра замерла, оглядываясь по сторонам. В зале происходило что-то странное, тревожное, словно приближение могучего врага, невидимого во тьме и от того еще более опасного. Сначала застоявшийся воздух всколыхнули порывы ветра, пробежавшегося вдоль стен, поднявшего пыль по углам. Потом сами собой вспыхнули светильники, висевшие на медных лапах у центрального ряда колонн. Послышались клацающие звуки, будто кто-то тряс мешок с ореховой скорлупой. Они доносились с разных сторон и становились громче.

– Рена Милостивая! – бард схватился крепче за шест, глядя полными ужаса глазами, как в ближнем саркофаге трясутся желтые кости храмового воина, разрывая сгнившее тряпье.

– Уходим отсюда! – крикнула Верда, потянув Леоса за рукав.

– Дай мне Гале! – мэги Пэй, остановила ее, загораживая проход.

– Ты и так сумасшедшая! – воспротивилась госпожа Глейс. – Нужно уходить! Потом решим, как нам быть.

– Гале! – настояла дочь магистра и вспомнила, что два пузырька микстуры храниться в ее сумке. Она сорвала застежку и нащупала стеклянный сосуд. Открыла его, выпила большими глотками, давясь перечной горечью.

– Держи ее, Леос! – попросила Верда, подталкивая музыканта к Астре – та, дрожа всем телом и задыхаясь от вспенившего кровь зелья, упала на колени. Сама мэги Глейс стала между рейнджером и Карридом Рэббом, собрав перед собой узел силы эфира, приготовилась к магической атаке. – Господин Рэбб и вы, милейший господин Брис, старайтесь целить в черепа! Желательно, чтобы они слетали с позвоночника!

– Не учите меня, мэги, – огрызнулся рейнджер, имевший немалый опыт подобных сражений в могильниках ведьм под Анрасом, но сейчас разволновавшийся, может оттого, что воздух вокруг был наполнен тревогой и какой-то невероятной магией, липко тянущейся к самому сердцу. – Отходите сюда, – он грубо оттеснил Верду между двух саркофагов, надеясь вдвоем с Карридом перекрыть узкий проход.

Скелеты одним за другим поднимались из глиняных гробов и заполняли средину зала. Одни сжимали кривые бронзовые мечи, другие небольшие секиры, заостренные с двух сторон. Стук костяных пяток по каменным плитам был похож на удары палочек Смерти, которыми пользовались некроманты в отвратительных ритуалах Маро.

– Это похуже явления Керлока, – прошептал Леос, прижимая к себе Астру. – Клянусь, в тысячу тысяч раз хуже! Пожалуйста, вставай! – он попытался поставить ее на ноги.

– Не дрейф, сладкоголосый, – Астра оперлась на крышку саркофага и приподнялась. Сознание возвращалось к ней, магический жар растекался по венам, обжигая лицо и грудь. В тело будто вселился огненный демон, неутомимый, полный нечеловеческих сил, жаждущий борьбы.

– …фая-спелл! – призвала мэги Пэй, вскочив на ноги и пуская сдвоенный фаерболл в приблизившихся скелетов.

Голаф Брис даже не успел взмахнуть мечом – сразу три храмовых воина, объятых пламенем, отнесло к основанию колонны.

– Авро-канья-фая-спелл! – повторила Астра, целя в скопление костяных существ.

– Их этим не проймешь, – обернувшись, сказала Верда. – Только зря тратишь силы.

В подтверждение ее слов, воины, сбитые фаерболлами, снова поднялись и двинулись к проходу, который защищали Голаф и Каррид Рэбб. Там уже зазвенел металл. Анрасец с трудом отбивал удары двух мертвых служителей Сатха, атаковавших секирами. Голаф, вскидывая Синий Зигзаг, успел обезглавить троих, но чудесным образом черепа вернулись на их рассеченные позвонки, и в пустых глазницах сверкнули рубиновые искры воли Маро. Увидев это, франкиец выругался и стал рубить с такой силой, что кости брызгали желтой трухлявой крошкой. Скелеты падали, громыхая, на пол, снова вставали, спеша занять место в мертвом строю.

– Что же это происходит?! – ревел Каррид Рэбб, дико вращая двумя короткими мечами. – Они не желают отправляться в могилу! Я только срубил одного – он снова скрипит костями! О, Балд! Балд-отец! – он задыхался от ярости, плевался грязным потом, струившимся ручьями по лицу.

Помогая другу, Леос запрыгнул на крышку саркофага и попытался оттуда отбивать атаки шестом. Мэги Верда, защищая его и анрасца, выбросила щит льда, и он несколько минут сдерживал натиск непобедимых стражей гробницы. Астра старательно содействовала Голафу Брису, чередуя удары фаерболлов и ледяных конусов, которые ненадолго лишали движения воинов Сатха, давая рейнджеру перевести дух. Но силы мэги кончались, несмотря на действие микстуры Гале. Так же она чувствовала, что вымотался франкиец: выпады его меча становились неточны, не так стремительны, как некоторое время назад.

«Рена! – прошептала мэги Пэй, пуская невысокую стену огня поперек прохода, чтобы остановить часть наседавших стражей гробницы. – Они истинно бессмертны, и мы не можем сделать ничего! Мы все умрем здесь, разорванные холодными костяными пальцами!».

Потянувшись к сумке, где лежал еще один пузырек микстуры, которая скорее могла убить ее, чем дать еще немного магической силы, Астра смотрела на раскрошенные кости. Неведомым волшебством они снова и снова соединялись и вставали в обличии проклятых воинов Сатха. Отдернув руку от замка сумки, дочь магистра попыталась определить нити чьей черной воли творят такое непостижимое волшебство. От чего-то вспомнила подземелье Керлока, его колечко с топазом, водившее Удачу по кругу и помогавшее мэги столько раз. Вспомнив, Астра повернула подарок эклектика на пальце и внезапно, чуть не вскрикнув от догадки, почувствовала долгую вибрирующую волну магии, которая исходила от бронзового саркофага жреца.

– Шетов выродок! – выдохнула мэги Пэй, найдя взглядом желтое свечение, мигавшее за дальней колонной у выхода. – Госпожа Глейс, – хрипло окликнула она Верду, – какие там у тебя свитки? Ведь был же «Солнечный Меч»?

– И что с того? Успокоить душу одного из них? – Верда с презрением кивнула на храмовых воинов, столпившихся в узком проходе. – Я попробую «Светлую Птицу». Она задержит их, и, может быть, нам удастся уйти.

– Нет, Глейс! Быстро достань «Солнечный Меч» и иди сюда! – Астра запрыгнула на соседний саркофаг, с него перепрыгнула на другой и увидела прятавшееся за дальней колонной существо, бывшее когда-то старшим жрецом Сатха. Они несколько мгновений с ненавистью смотрели друг на друга. От блеска неживых, похожих на мутные капли яда глаз на сморщенном лице, дочь Варольда испытала какой-то гипнотический страх, словно все это происходило во сне, а она была бессильна, беззащитна и неподвижна. Мэги едва устояла на ногах, судорожно сдавив пальцами зеленоватый камешек на шнурке – амулет, брошенный служителем Иссеи. Это будто помогло. Ощущение реальности вернулась с частыми ударами сердца, и она услышала голос рейнджера.

– Астра! Госпожа Глейс! Уходите оттуда! Немедленно назад! – вскричал франкиец, видя, что обе мэги вышли из под его защиты, и часть костяных воинов направляется к ним.

– Поспеши, Верда! Вот он! – мэги Пэй, указала на прятавшегося за колонной жреца, хотя госпожа Глейс и без подсказки видела рожденное могилой и волшебством Анобиса существо. Сорвав печать с пергамента, она развернула свиток и зачитала длинное заклятие, хранившее силу северных богов.

– Авро-канья-фая-спелл!..фая-спелл! – выдыхала Астра, пуская тусклые фаерболлы в приближавшихся скелетов, надеясь хоть ненадолго задержать их.

– Леос, Каррид, держитесь! – крикнул Голаф Брис и, перемахнув через саркофаг, бросился на помощь дочери магистра, вполне осознавая, что анрасец с бардом, столь неловко управлявшимся с шестом, не удержат проход больше чем минуту-другую, и будут окружены и растерзаны беспощадным воинством Сатха. Так же рейнджер понимал, что сам вряд ли устоит дольше, защищая мэги Пэй посреди широкого центрального прохода. Он надеялся лишь на чудо, смутное и невероятное, которое затеяла Астра или госпожа Глейс, отчаянно читавшая непонятные слова со старого пергамента.

Верда произнесла последний звук заклятия, и свиток вспыхнул дымным пламенем. В темноте, под высоким сводом зала возник огромный меч, светящийся, словно острый осколок солнца.

– Душа на Суд Небесный! Тело – земле! – госпожа Глейс взмахнула рукой, направляя магическое оружие в жреца Сатха.

Либиец взвыл жутким ночным зверем и повалился на пол, вздрагивая несколько мгновений, пока желтое свечение не отделилось от его сморщенного тела. Тут же скелеты, наступавшие на рейнджера и мэги Пэй, и другие, окружившие Каррида и Леоса, с костяным стуком повалились на каменные плиты. Потухли светильники на колоннах, и как-то сразу навалилась темная, тяжелая тишина. Только было слышно, как хрипло дышит анрасец, упираясь мечами в расколотую крышку саркофага.

– Рена Берегущая, – молитвенно проговорил Голаф Брис, – мы побывали одной ногой в Некроне. Мы едва не остались там, – остывшим взглядом он обвел горки изрубленных костей теперь неподвижных и жалких как любой прах.

– Госпожа Глейс, пустите еще несколько светляков, – попросила Астра, сев на край постамента колонны. – У меня нет сил. Совсем нет. Нужно передохнуть с полчаса.

– Умоляю, только не здесь, моя уставшая и прекрасная! – взмолился Леос, переступая через разбросанные на полу останки воинов Сатха. – Я не хочу задерживаться здесь ни на минуту. Я не могу здесь больше быть! – он уперся шестом в стенку саркофага и, едва подавив отвращение, оглянулся на кучку костей у ног Каррида Рэбба. Лицо барда стало желтым, как старый пергамент.

– Не нравится здесь? Не поэтично, да? – Астра тускло улыбнулась. – Тогда ты понесешь меня дальше. Верда микстуру Гале не пила – своими ногами дойдет.

– Не возражаю, Пэй, – мэги Глейс тоже улыбнулась. – Поднимемся на следующий уровень. Вот лестница, – она мотнула головой в сторону темного проема за саркофагом жреца. – Там, может быть, найдем более приятное и спокойное место и передохнем немного.

– Идем, – решил Голаф Брис и, подхватив Астру на руки, направился к ступеням.

Подъем здесь оказался более продолжительным, чем на переходах между нижними ярусами. Лестница несколько раз меняла направление, круто поворачивая то вправо, то влево, потом вывела к узкому и высокому порталу, обрамленному позолоченными изображениями Хеги. За ним открывался проход в небольшой зал, своды которого держали статные фигуры богов.

– Ладно, шетов франкиец, отпусти меня, – сказала Астра, разжимая его теплые руки. – А то ты как всегда грохнешься в какую-нибудь яму и меня за собой утянешь. Пусти, сама пойду! – она решительно толкнула Голафа в грудь и спрыгнула на пол.

– Мы можем остановиться здесь, – предложила мэги Верда, вытянув ладони и щупая волны эфира. – Думаю, поблизости нет никакой опасности. Что скажите, господин Брис?

Голаф молча пожал плечами, оглядывая мозаичный пол, стены, покрытые угрюмой сине-красной росписью, знаки Го, обведенные черными кругами.

– Здесь остановимся, – согласился Каррид. – Я жрать хочу, и выпить бы после пережитого больно охота. Да, выпить! Так Балд мне в ухо настаивает, – он скинул заплечную сумку и отвязал баклажку. – Будешь, Светлейшая, глоточек?

– Все будут, – отозвалась Астра, присев на пол и с вздохом вытянув ноги.

Они сидели в тишине с полчаса, жуя черствые лепешки, сыр, запивая сладким Мергийским. Усталость и несколько глотков вина совсем расслабили мэги Пэй и ее друзей. Только уснуть никто так и не смог, хотя рейнджер настаивал, чтобы каждый поспал понемногу, ведь больше суток все они не смыкали глаз.

– Я пойду, посмотрю, что в соседнем зале, – вызвалась Верда.

Отпив из баклажки Рэбба, она встала и подошла к арке между двух высоких раскрашенных изваяний.

– А там дальше еще какой-то ход, – направляя в темноту золотистого светляка, сообщила госпожа Глейс.

– Не советую прогуливаться одной, – сказал Брис, шагнув следом за непоседливой мэги.

– Так составьте мне компанию, Голаф. Видите, наши друзья слишком ленивы. Да и не до нас им, – она призывно махнула рукой и ступила дальше.

В эту секунду рейнджер услышал негромкий скрип, исходящий сверху. Поднял взгляд и увидел, как широкая плита, нависавшая с противоположной стороны арки, наклоняется и съезжает вниз.

– Мэги Глейс! – он в два прыжка подлетел к Верде и повалил ее на пол, откатываясь вглубь зала, на несколько мгновений раньше, чем массивная плита легла между изваяний богов – ровно на том месте, где стояла мэги Глейс.

– Мать Пресветлая, что происходит?! – всполошился Леос, бросаясь к арке, проход через которую внезапно оказался перекрыт.

Астра тоже вскочила и остановилась рядом с бардом, ударяя по стене ладонью и выкрикивая:

– Голаф! Глейс! Вы целы?!

– Вполне, госпожа Пэй, – донесся приглушенный голос Верды, исходивший из узкой щели между полом и опустившейся плитой. – Нам здесь очень даже хорошо. – Следом раздался короткий смешок.

– Так какого весса вы делаете там вдвоем?! Немедленно вылезайте! – дочь магистра сердито топнула ногой.

– Действительно, чего вас туда понесло? Выходите скорее! – разволновавшись, выкрикнул бард, и принялся оглядывать обрамление арки, в поисках механизма, управлявшего плитой.

– Премного благодарна, Голаф, – прошептала Верда, прижимаясь к рейнджеру грудью. – Ты снова спас меня. Это приятно и от этого мне хочется рисковать еще и немного еще, – обняв франкийца за шею, она не спешила его отпускать.

– Вставайте, госпожа Глейс, – Голаф осторожно приподнял ее, отрывая от себя. – Вставайте, иначе нас заподозрят во всяких грехах. Мэги Пэй не любит подобные шутки.

– А это не шутка. Кто же виноват кроме хитрых либийцев, что так получилось? – слушая выкрики Астры и Леоса за стеной, Верда рассмеялась и лениво поднялась на ноги. – А может, это судьба, господин Брис? Может, рука Рены уронила плиту? – в ее глазах, изучавших растерянное и хмурое лицо франкийца, появились веселые серебристые искры.

– Мы никак не сможем поднять эту плиту. Не говорите глупости, господин бард, – наклонившись к щели, ответил Голаф Леосу, стучавшему рукоятью кинжала по стене. – Оставайтесь на месте. Здесь есть какой-то коридор, и мы попробуем найти проход к вам.

– И не пейте без нас вино, – развеселившись, добавила госпожа Глейс, – иначе вас загрызут собаки Анобиса.

– Не дури. Идем, идем, Верда, – франкиец учтиво подтолкнул ее к ходу, тускло освещенному магическим шариком.

Через несколько минут они дошли до развилки. Правое ответвление коридора выходило к порталу, расположенному возле ног огромных звероголовых статуй, украшенных золотом и разноцветной эмалью.

– Там лестница, – догадалась Верда, прочитав руны, охранявшие проход. В подтверждение она направила вперед яркого светляка, и Голаф увидел ступени, поднимавшиеся вверх.

– Может посмотрим, что на следующем уровне? – предложила мэги. Она догадывалась, что погребальный зал Кэсэфа должен быть где-то близко, и в тайне желала первой открыть в него двери.

– Нет, идем сюда, – рейнджер свернул в левую ветвь коридора и, дождавшись, когда Верда осветит продолжение пути, направился дальше неторопливым бесшумным шагом, внимательно разглядывая ноздреватые плиты пола и покрытые либийскими узорами стены.

После двух поворотов проход впереди раздался, образуя продолговатый зал. По обеим сторонам его вставали шестигранные колонны, расширявшиеся к лепесткам малахитовых капителей. Здесь чувствовался какой-то необычный запах: то ли аютанской смолы, то ли горелого миндаля. Верда пошла медленнее, принюхиваясь и разглядывая знаки на фризе, который тянулся рельефной полосой над головами изваяний.

– Постой, Голаф, – попросила мэги, остановившись напротив бронзовой двери. – Здесь должно быть что-то интересное. Я уверенна, мой хранитель, там мы найдем нечто очень необычное, – Она осторожно надавила на ручку, похожую на когтистую лапу грифона, прислушиваясь к скрипу замка. Механизм, скрытый за пластинами толстой бронзы не поддался, но Верда чувствовала, что эту дверь можно отпереть и без ключа, если разгадать хитрости устройства замка.

– Не надо бы этого делать, госпожа Глейс, – недовольно сказал франкиец. – Никто не знает, что с той стороны. Вам мало неприятностей со скелетами, едва не убившими нас?

– Я не думала, что ты труслив. Ведь ты рейнджер, причем весьма опытный. Так? – она прижала ладони к двери, стала водить ими вверх и вниз, стараясь разгадать особенности запирающего механизма.

– Вот именно, я – рейнджер, а не мальчишка, страдающий любопытством. А ты сейчас ведешь себя как… – он замолчал, качнув головой, разбрасывая в стороны русые волосы.

– Ну, договаривай. Как безрассудная Астра Пэй? – мэги Глейс обернулась, скруглив полные губы, словно целуя невидимый образ. – Но тебе же в ней это нравится. Ты любишь ее горячие, опасные порывы. Нет, я не Астра Пэй, я все делаю осторожно и очень нежно. Иди сюда, нажми на ручку, – попросила она.

Когда франкиец надавил грифонью лапку, Верда коснулась бронзового языка, торчавшего из оскаленной пасти вверху двери – скрипнул какой-то механизм и замок открылся.

– Тихо! – прошептал Голаф, подняв палец.

Сначала госпожа Глейс не поняла, что насторожило рейнджера, и вслушивалась в могильную тишину по ту сторону двери, приоткрывшейся узкой щелью. Чуть позже она ментально почувствовала чье-то приближение по коридору.

– Это точно не наши друзья, – поднявшись на цыпочки, произнесла она в ухо Бриса.

– Знаю, кто-то идет очень тихим шагом. Так ходят опасные звери и опытные охотники, – взяв мэги за руку, он отступил к ближней колонне, и в узкий зазор между ней и стеной втиснул госпожу Глейс. Сам стал рядом и попросил: – Потуши свои светляки.

Мэги медлила, не понимая, в чем выгода остаться им в темноте при приближении неведомого и – уже не было сомнений – враждебного существа.

– Делай скорее, – настоял рейнджер.

Когда все три магических огонька погасло, Верда увидела мерцавшее свечение в дальнем конце коридора. Кто-то идущий почти беззвучно и неторопливо, нес масляный светильник, освещая себе путь.

– Никаких магических фокусов, госпожа Глейс, – прошептал Голаф, наклонившись к ней, касаясь губами ее волос. – Если нас заметят, то будьте любезны, положитесь исключительно на мой меч.

Вместо ответа Верда прижалась губами к его небритой щеке.

Скоро мэги различила высокую, немного сгорбленную фигуру в леопардовой шкуре, перекинутой через плечо. В одной руке существа был золотой жезл, в другой светильник, покачивающийся на цепи. Меньше чем через минуту его мягкие шаги звучали уже в зале, где прятались Голаф и госпожа Глейс. Увидев голову гиены, так нелепо посаженную на человеческое туловище и зловеще освещенную тусклым пламенем светильника, мэги поняла, что перед ней один из трех старших стражей гробницы, приставленных Анобисом. От этой мысли ее начал пронимать холодный страх, обдавший спину, будто порывом морозного воздуха.

«Ничего, – успокаивала себя Верда, следя за медленной, хищной поступью призванного богом существа, – сейчас время Горона и Тонкой Луны, и власть твоя ослабла. Сейчас ты просто призрак, едва имеющий часть божественной силы. Ты не увидишь нас! Ты не увидишь нас! Не увидишь!» – мысленно приговаривала мэги.

Она сдавила, руку Бриса, опасаясь, что рейнджер, не понимая, какой враг находится в двух шагах от них, выскочит из укрытия, размахивая бесполезным мечом. Однако, Голаф, словно услышав ее молитвы, не двинулся с места и стоял, затаив дыхание, следил за движением неведомой твари, которая у конца зала волшебным образом вошла прямо в стену и растворилась в камне.

Выждав еще некоторое время, франкиец бесшумно вылез из-за колонны, замер, прислушиваясь, и после этого попросил мэги пустить светляка. В обоих концах прохода было тихо и темно, как в обычной гробнице не тронутой властью опасной магии.

– Голаф, – слабо позвала Верда, все еще прижимаясь спиной к холодной шероховатой стене. – А знаешь, мне страшно. До сих пор будто острые коготки в груди скребут.

– Глупости, госпожа Глейс. Это был призрак. Бесплотная тень неизвестно кого, – он подошел к ней, поправляя сбившиеся назад ножны. – Вид, конечно, у твари неприятный. Отвратительнейший вид. И морда вроде не с того тела. У либийцев все не так: и боги, и твари. Но чего тебе бояться рядом со мной, – франкиец улыбнулся, коснувшись пальцем маленькой ямочки на ее подбородке. – Да ты и сама в свалке со скелетами была совсем не робкая.

– Знаешь ли, иногда находит слабость и хочется, чтобы тебя кто-то оберегал, жалел, – Верда задержала его руку у лица и, прикрыв глаза вздрагивающими ресницами, проговорила. – Голаф, а поцелуй меня… Ведь я же не такая плохая. Пожалуйста…

– Зачем это, госпожа Глейс? Ты уверенна, что тебе… от этого будет лучше? – он наклонился, поглядывая в ее голубые с серебряным отблеском глаза.

– Да. Мне это уверенности придаст. Мне станет теплее, если ты не совсем холоден, – встав на цыпочки, мэги потянулась к нему.

Он не отзывался долго, испытывая ее горячим взволнованным дыханием, и лишь когда Верда выразила нетерпение, уколов ногтями его спину, франкиец ответил застенчивым поцелуем. Чувствуя вкус ее подкрашенных, пахнущих фиалками губ, он на мгновенье отстранился, подняв голову к звездам, нарисованным золотом на своде, и снова склонился к госпоже Глейс, облизывая ее рот влажным языком.

– Ты – белая паучица. Верно говорит Астра Пэй, – прошептал рейнджер, оторвав ее от земли и прижав к стене.

– Зачем говорить о ней? Ее рядом нет, – обвив талию Бриса бедрами, мэги поднялась выше, глядя на него победно, словно Рая на молящегося паломника у алтаря. Легкая ткань калазириса, зацепившись за подбородок франкийца, скатилась вниз, обнажая выпуклую нежно-розовую грудь.

– Сюда кто-то идет, госпожа Глейс… Я слышу звуки там, за стеной, – произнес Голаф, сражаясь с возбуждением, жаркой лавой разлившимся по телу.

– Не ври, ты слышишь только свое желание и стук моего сердца, – мэги потянула шнурок, расстегивая ворот его рубахи, едва касаясь, провела ладонью по голому плечу Бриса.

– Извини, но ты хотела только один поцелуй. Прошу, остановимся на этом, – он оторвал ее от себя и поставил на пол, словно неуклюжую тряпичную куклу.

– Грубый мечник, – отведя взгляд, Верда отступила в сторону. – Может быть, я хотела узнать, насколько преданный любовник у мэги Пэй. Только и всего.

– И что, узнала?

– Прямо скажем, не слишком. Не слишком преданный, – она поправила калазирис и горько усмехнулась. – Еще хочу знать нравлюсь ли я тебе хоть чуть-чуть. Что я для твоей дикой, прохладной души?

– Ты очень красивая женщина, госпожа Глейс. Это правда, – Голаф погладил ее бархатистую щеку, трогая пальцами светло-золотистые локоны. – Только я люблю мэги Пэй. Наверное, безумно люблю. Когда ее долго нет рядом, я тихонько схожу с ума. А когда она со мной, я тоже схожу с ума, но уже по-другому.

– Не сходи с ума, рейнджер. Сердце должно быть легким. И ум должен быть легким и подвижным. И не бойся, я не добиваюсь твоей любви. Хотя ты меня сильно раздразнил. В другое время я бы всласть поиздевалась над тобой. Жалко, что для нас нет этого «другого времени».

– Сюда действительно кто-то идет, – Брис вышел из-за колонны и, повернувшись в пол-оборота, застыл. Он прислушивался к далеким звукам, в которых смешалось редкое постукивание, шаги и чьи-то голоса.

– Знаю, – еще раньше на ментальной волне Верда почувствовала неторопливое передвижение за тяжелыми блоками, слагавшими стены. – Помолчи, минутку, – попросила она, опустив веки и сосредоточившись. – Идут. Впереди Леос, ударяя шестом по полу. За ним Астра, сердитая на нас. И Каррид, несущий мою и твою сумку. Видишь, господин Брис, неумно как они поступают, вместо того чтобы дождаться нас на том же месте.

– Неумно, хотя я просил… – Голаф раздраженно запахнул край плаща и шагнул вперед, решив пойти навстречу друзьям.

– Постой, – задержала его мэги Глейс. Она зажмурила глаза и вытянула руки перед собой, стараясь распознать проекцию ходов этого уровня гробницы. – Позади ответвление и большой зал с магической печатью. Еще коридор. Раздваивается. Еще, – отдернув ладонь, будто от прикосновения к горячему камню, мэги стлала поворачивать ей то вправо, то влево, рисуя в воздухе представившееся ей расположение проходов. – Еще длинный коридор. Сюда. Потом сюда. И так. Дальше прямо. И поворот. Все, – Верда выдохнула, сбрасывая напряжение. – Успокойся, Голаф, они идут сюда. Несколько поворотов пустого коридора и они выйдут к нам. Оттуда, – она указала пальцем на конец зала, где заканчивался ход, приведший к ним стража Анобиса.

– Удивляешь меня, волшебная госпожа, – искренне признал рейнджер. – Как ты это делаешь?

– Немного магии и умения. Кстати, недоступного мэги Пэй, – она вышла из тени колонны на свет, отряхнула одежду от пыли и поправила растрепавшиеся волосы. – Как я выгляжу?

– Прекрасно, – бросив на нее короткий взгляд, отозвался франкиец и снова стал прислушиваться к приближавшимся звукам: неровным шагам, глухим ударам палки.

Скоро в темном конце коридора появилось бледно-голубое свечение. Затем из-за угла высунулась лохматая голова Леоса. Тут же скрылась. На смену ей в проход выскочила дочь магистра. Вскрикнув, она бросилась навстречу к Голафу.

– Гадкий франкиец! – подбежав, Астра отчаянно ударила кулаками его в грудь. – Ну, как ты мог бросить меня! Собачий пес! – ее глаза покраснели, она еще раз уже слабее ударила рейнджера, и, всхлипнув, прижалась щекой к месту, где частой дробью стучало его сердце.

– Извините, госпожа Пэй, но Голаф здесь невиноват. Впрочем, как и я. Кто мог знать, что плита закроет проход? Разве что боги, – оправдалась мэги Верда.

– Слава Балду! Мы думали там всякое! Всякое наидурнейшее думали! Даже выпили половину вина, – признался Каррид Рэбб и, пыхтя, опустил на пол тяжелые сумки.

Леос, выронив шест, заключил в объятья раскрасневшуюся госпожу Глейс.

– Никто не виноват? Совсем никто, – передразнила Астра, оторвавшись от Голафа, и с подозрением глянув на Верду. – Надеюсь, эта сучка не пыталась обольстить тебя своим бесстыдством? Правду мне отвечай, – она стиснула ладонями щеки франкийца и повернула к себе.

– Признаться и мыслей таких не было, – Голаф выдавил бледную улыбку и добавил. – Мы слишком спешили найти вас. Попутно нашли лестницу на следующий уровень.

– А мы видели такие же двери. Две двери, – заметил Рэбб, похлопывая ладонью по пластинам позеленевшей бронзы. – Правда, закрытые крепко.

– А я, святейший Балдаморд, смогла без труда отпереть эту. Разумеется, с помощью, господина Бриса, – не без гордости сообщила мэги Верда.

– Не надо хвалиться, Глейс. Я сама легко справляюсь с замками, но знаешь, не было времени из-за вас, – Астра остановилась рядом с анрасцем и надавила на створку двери – она поддалась, тихо заскрипев на старых петлях.

– Раз заперто было, должно там лежать что-то очень полезное, – разумно предположил Каррид. – Может быть, такое, что не грех и в сумку положить. Как думаешь, Светлейшая?

– Хорошо думаю, волосатик. Самой мне крайне интересно, что там, – дочь Варольда сильнее толкнула дверь и пустила тройку светляков, озаряя темный зал.

Он был просторным, круглым, как аютанский шатер. На своде, покрытом густо-синей глазурью блестели звезды, соединенные серебряными линиями. В стенах, пестро расписанных магическими знаками и образами Хеги, имелись глубокие ниши, где поблескивали черные обсидиановые призмы. Между ними тянулись полки, уставленные различным добром: глиняными и бронзовыми сосудами, оружием, покрытым местами ржавчиной и патиной, дальше грудились пожелтевшие свитки, еще какие-то вещицы неясного вида и назначения.

– Здесь есть, что положить в сумку. Клянусь, Светлейшая! Это та самая кладовая, где Кэсэф отложил свои сокровища. Верно для нас отложил, – пробормотал Каррид, выступая вперед. Зрачки анрасца расширились при виде монет, высыпавшихся из треснутого горшка, и жреческого одеяния на резном табурете, богато украшенного золотом и яркими самоцветами.

– Не спешите, господин Балдаморд, – Астра, пройдя несколько шагов, огляделась, чувствуя нарастающую тревогу и опасное присутствие чужой магии. Она напоминала тонкие струны, протянувшиеся от центра зала к нишам в стене, и казалось, издавала высокий металлический звон. – Слышишь, что-нибудь, Глейс? – спросила дочь Варольда.

– Да, и очень отчетливо. Этот зал неплохо защищен от посторонних. Так что будь осторожна, – ответила Верда, вытянув правую руку и подрагивающими пальцами стараясь определить направление нитей эфира. – Здесь сосуды с джинами. Два. Вот они! – она указала на дальнюю полку, на которой в полумраке были едва заметны нефритовые фигурки, похожие на сгорбленных жрецов Хеги.

– Я принесу их. Исключительно для тебя! – вызвался Леос, но Верда решительно остановила его, схватив и тряхнув за ремень.

– Стой здесь, отважный музыкант, – смягчившись, сказала она. – Извини, но это дело мое и госпожи Пэй.

– Боишься, паучица? – обернувшись к Верде, Астра усмехнулась и сделала еще несколько шагов, пересекая круг, выложенный черной плиткой на полу.

– Если это так опасно, то давай уйдем отсюда, – предложил Голаф Брис, не совсем понимая разговора двух мэги, и следовавший за Астрой по пятам. – К шету под хвост ваших джинов и все побрякушки! – на всякий случай он вытащил меч и втянул ноздрями воздух, словно надеясь распознать опасность по запаху, но почувствовал лишь пряный аромат аютанской смолы и горелого миндаля.

– О, Балд, помоги мне! – взмолился Рэбб, ударил себя ладонями по животу и твердым шагом направился к полке, источавшей наиболее восхитительный и драгоценный блеск.

– Стойте! – вскрикнула Верда, заметив, как посреди зала формируется, растет сгусток тяжелого эфира.

Мэги Пэй почувствовала это с небольшим опозданием, и когда она вскинула руки, чтобы сделать щит льда, невидимое существо было уже перед ней. Из воздуха возникла мохнатая лапа с тремя длинными загнутыми когтями, поднялась вверх и полосонула Астру по лицу. Дочь магистра вскрикнула, хватаясь за распоротый лоб и щеку. По ее рукам горячо, струями текла кровь.

– Где ты, трусливый выродок?! – заслоняя собой мэги, Голаф метался взглядом, не в силах уследить за движением тусклой тени. Несколько раз его меч ударил наугад. Когда тень оказалась у границы круга, рейнджер исполнил стремительную мандритту, но голубое лезвие угодило в пустоту.

– «Прозрачный охотник»! – догадалась Астра, вспомнив об этой древней, забытой магии либийцев, от которой не было спасения. На какой-то миг дочь Варольда испугалась за свое лицо, обезображенное навсегда, но тут же подумала, что и ее, и Голафа, и анрасца, выхватившего мечи, ждет неминуемая смерть. Спастись могли только госпожа Глейс и Леос, все еще стоявшие у приоткрытой двери. Она хотела что-то сказать Верде, только вместо этого пронзительно вскрикнула и упала на пол с разодранным от колена бедром. Три когтя появились и, капая кровью, исчезли в пустоте.

– «Прозрачный охотник»! – повторила мэги Глейс. – О, Рена! – она распахнула сумку и стала перебирать свитки, решив, что заклятие «Застывшее Слово» должно хоть на полминуты заморозить эфир и запереть действие всех видов магии. И если оно не поможет, то «охотник» убьет их всех.

– Каррид! Уноси ее скорее! – крикнул Голаф. Он надеялся, что анрасец успеет оттащить мэги Пэй к выходу, раньше, чем невидимое существо нанесет еще один жестокий удар. Сам Брис, выставив перед собой клинок, двигался пружинистым шагом по кругу, заслоняя Астру и по-прежнему стараясь отследить танец неуловимой тени.

Бросившись к дочери Варольда, рыча проклятия, Каррид Рэбб не успел добежать несколько шагов. Мэги закричала, судорожно взмахивая руками, и упала с разорванной грудью. Какая-то сила отбросила Каррида к нише в стене, он ударился об обсидиановую призму, стирая кровь с лица, попытался встать.

– О, мэги Пэй! Моя, моя мэги Пэй! – застонал Голаф, склоняясь над ней, чувствуя, что голова его наполняется пламенным безумием. В следующий миг франкиец выпрямился и с дикой силой начал полосовать воздух вокруг, надеясь хотя бы зацепить клинком неуязвимого убийцу.

– …Хеги-ханфу-альюмо!.. – торопливо читала Верда заклятие, едва различимое на старом, истертом пергаменте. Леос стоял перед ней, загородив шестом проход и молясь, чтобы страшная участь Астры не постигла его возлюбленную.

В это время рейнджер, метавшийся в погоне за тенью «охотника» охнул и выронил меч. Нечто невидимое, могучее оторвало его от земли. Франкиец согнулся, как переломанная хворостина. Пронзая тело, из его спины вылезло три огромных кривых когтя. Тут же они исчезли, а Голаф упал в центре мозаичного круга. На знаки Го изо рта рейнджера стекала густая кровь.

– …анто-спелл! – выдохнула мэги Верда, разливая силу заклятия по всему залу. Тут же она почувствовала, как стынет эфир, сжимаясь холодными упругими кольцами. Вокруг наступила глухая, ватная тишина, и с нею все яснее вырисовывалась фигура существа похожего на огромную, мохнатую крысу.

– Вот он! – воскликнула госпожа Глейс. – Каррид! Леос! Убейте его! Не бойтесь – он неподвижен!

Анрасец первый добежал до «охотника». Мечи сверкнули в воздухе, словно два яростных орудия Крона, отсекая лапы с длинными серповидными когтями, предплечье и уродливую голову. Части тела падали на мраморные плиты, тут же обращались в рыхлый прах.

Когда с «охотником» было покончено, Верда подошла к мэги Пэй и опустилась на одно колено. Астра была еще жива. Ее разодранное лицо вздрагивало болезненными судорогами, зубы поскрипывали.

– Вот к чему приводит неосторожность, мэги, – наклонившись ниже, произнесла госпожа Глейс.

– Помоги же умереть, сучка, – попросила дочь магистра, скребя ногтями плиты пола. – Помоги. Такие раны ничем исцелить нельзя.

– Увы, нет, – Верда распустила шнуровку на ее платье и осторожно откинула ворот, оглядывая изуродованную грудь и обнажившиеся ребра.

– Дай Гале, – прохрипела мэги Пэй. – Глоток Гале – сердце само вылетит.

– Нет, дорогая. Терпи, – Глейс встала и подошла к Голафу.

Осторожно перевернув его, она пощупала жилку на шее, услышала слабый пульс. Рейнджер тоже был жив, и следовало поторопиться. Вытерев пальцы, испачканные кровью, о низ калазириса Верда направилась к дальнему краю зала.

– Верда! – Каррид Рэбб засопел, и ноздри его гневно раздулись.

– Мэги Верда! Сделай же что-нибудь! – взмолился Леос, роняя шест и сумку. От зрелища страданий Астры, бившейся в луже крови на полу, он едва держался на ногах.

Оглянувшись на друзей, госпожа Глейс пошла дальше, к скрытой полумраком полке, думая, какой дорогой ценой ей достались две невзрачные нефритовые статуэтки.

Глава шестнадцатая Черная Корона

Розы, стоявшие в мергийской вазе, разбросанные охапками по ковру, давно засохли, но Изольда не выбрасывала их. Они слишком напоминали о Варольде, о днях, проведенных с магистром – самых счастливых днях за всю ее так мучительно затянувшуюся, лишенную смысла жизнь. Впрочем, о Варольде мэги Рут помнила всегда, даже не глядя на сухие цветы, теперь похожие на каких-то огромных шелестящих насекомых. Она помнила о нем каждый час и каждую минуту, курила ночи напролет тертые листья мако, плакала, размазывая слезы по щекам, и вспоминала, вспоминала… Засыпала лишь под утро, когда отяжелевшие веки опускались на глаза, словно красные крылья смерти, а разум совсем отказывался воспринимать глухой, мутный мир.

Первое время госпожа Рут ходила к Варольду в Северную башню каждый день. Обнявшись и лаская друг друга шепотом, они стояли у зарешеченного окна и глядели мокрыми глазами на море так долго, сколько позволяли стражники. На прощанье Изольда целовала сухие губы магистра и всякий раз клялась, что вытащит его из тюрьмы, вытащит любой ценой, пусть даже жертвуя своей теперь уже никчемной жизнью. Она несколько раз ходила в Алый дворец, рассказывала Ирвиду и Ролану все известное о Варольде и запутанной истории гибели короля Луацина. Просила их, властных и бессердечных, капая слезами, освободить Кроуна, умоляла, но в последний раз не выдержала – взорвалась, накричала на принца и бросила яростный тандерболт в статую Дарса. Больше во дворец Изольду не пускали, и двери в Северную башню с того дня для нее стали закрыты. Она лишилась последней утешения – возможности хоть изредка и недолго видеться с возлюбленным.

Следующим утром, одевшись в черное и серое, мэги Рут направилась в храм Рены, надеясь узнать свою судьбу и получить от богини какую-нибудь подсказку, хоть какую-то малую помощь. Склонившись у алтаря, Изольда возлила вино, смешанное с медом, рассыпала пшеницу и выпустила из клетки голубку. Долго стояла на коленях, глядя на великое мраморное изваяния, обращаясь отчаянной молитвой, роняя соленые капли из глаз и стараясь услышать знакомый голос, который ни раз направлял ее в прошлые годы. И когда на мучивший сердце вопрос магистр услышала: «Астра Пэй поможет ему и тебе!», она вскочила на ноги и разгневанно закричала:

– Судьбу Держащая, ты лжешь! Сколько я шла твоими путями! Сколько я делала по твоему наущению, отвергая себя! Ты лжешь!

Услышав это, жрецы зашипели как змеи, а двое прихожан подхватили под руки полоумную мэги и вывели из храма, едва не спустив ее со ступеней.

Уже в таверне, сидя в своих покоях, покусывая нефритовую трубочку и вдыхая горький дым, Изольда бросила на стол гадальные пластины, стала перебирать их в надежде заглянуть в следующие дни.

– Астра поможет, – шептала она, повторяя слова Рены и стараясь настроиться на неустойчивую ментальную волну.

Варольд виделся, словно в темной беспокойной воде, вокруг угадывались стены сложенные из грубых глыб базальта – тюрьма. Потом промелькнул Ирвид, жалкий, растерянный, печальный. И снова, будто схваченные могучей небесной волей, мысли вернулись к Астре.

– Астра поможет… – пробормотала магистр.

Переложив пластины, она от неожиданности вздрогнула и в следующий миг осознала, что дочь Варольда сама нуждается в помощи. Эта мысль стала ясной, острой, будто осколок стекла. Мэги Рут вскочила и заходила по комнате, наступая босыми ногами на засохшие колючие розы, не чувствуя боли от их окостенелых шипов.

– Что же с тобой там, девочка моя? Что?! Что?! И как я могу быть здесь, совсем забыв про тебя?! – спрашивала она, вслушиваясь в свой голос, который казался глухим и чужим.

Потом остановилась перед шкафом, достала дорожную сумку, извлекла из нее Лучистую Сферу.

Через несколько минут свечи вспыхнули по углам, потрескивая, коптя жирным дымом. Запахло вессьей приманкой.

– Идиш-портал-спелл! – произнесла магистр, взмахнула рукой – открыла портал и сдвинула его к средине комнаты.

Пока весс искал дорогу через иномирье, Изольда перебрала вещи в сумке, взяла легкий хитон, валявшийся на кровати, и что-то со стола. Уложив все необходимое, задумалась, где начать поиски следов Астры Пэй. Отправных точки по ее мнению было две: Гефахас и Намфрет.

Когда пространственная воронка изменила цвет от синего к фиолетовому, и в комнату из нее поплыли жидкие языки тумана, Изольда повесила сумку на плечо и шагнула вперед, встречая весса.

– Ах, прекраснейшая, мой нижайший поклон! – Херик скатился на ковер, сел, поджав передние лапы, и уставился на магистра преданным сладко-свекольным взглядом. – Ты теперь снова моя хозяйка? Ты, а не злая и подлая госпожа Пэй?

– По необходимости я, – ответила мэги Рут, оглядев на прощанье комнату и разбросанные на кровати одежды.

– Как радостно, моя расчудесная! Тогда летим на Аалир! Там, на нашей поляне совсем созрела мельда. Я объелся ее на днях. Так объелся, что нагадил большую кучу рядом со священным источником. Твои феоны бесстыже ругали меня.

– Дурачок, – Изольда грустно улыбнулась, потрепав его за ухо.

– Так летим? – он лизнул ее колено, поднимая носом край юбки.

– Сейчас не до шалостей, звереныш, – госпожа Рут, повернула его к порталу и твердо распорядилась: – Летим в Намфрет!

* * *

Мэги Верда стояла возле полки меньше минуты, но это небольшое время, разорванное на куски стонами Астры, криками Леоса и анрасца, ей показалось бесконечным, словно часть жизни, прожитой в мучениях. Глейс никак не могла выбрать один из двух нефритовых сосудов. Она отчетливо понимала, что от ее решения сейчас зависит слишком многое. Наконец осмелилась, схватила первую статуэтку зеленоватого камня и, стиснув зубы, сорвала печать с рельефным магическим знаком. Поставила сосуд на пол и отскочила на несколько шагов, с болезненным волнением наблюдая, как из отверстия исходит желтовато-жемчужное свечение. Оно росло, раздувалось дымчатым подвижным пузырем, обретавшим облик огромной мужской фигуры.

«Кто же ты? Мифенхис? Тэхоникэас? Абрил? Эфнатэн? Кто-то еще? Кто?! – задыхаясь от жаркой тревоги, думала Верда, зная, что, даже открыв имя джина, она не застрахует себя от возможной роковой ошибки».

– Не молчи. Чего ты хочешь? – услышала она шелестящий голос существа, окончательно покинувшего многовековую тюрьму – полую нефритовую статуэтку – и нависшего теперь над мэги темно-желтым облаком, отдаленно напоминавшим высочайшего жреца древней Либии.

Госпожа Глейс не отвечала, стараясь разглядеть его одежду, украшения и амулеты на шее, которые могли дать подсказку: намекнуть на его принадлежность к храму и помочь угадать имя сейчас столь важное.

– Поспеши, жрица, – джин склонился ниже, вытягивая зыбкие бесплотные руки. – Может быть, ты хочешь любви? – он коснулся ее волос, играя золотистыми локонами, будто ветер пшеницей. – Красивая. Ты очень красивая. Теперь скажи «да»!

Плотно сжав губы, Верда не приняла его хитрость и вскинула голову, встретившись взглядом с чужими пурпурными глазами.

– А мы могли бы поладить. Я услужил бы тебе не раз, прекрасная, прекрасная жрица, – продолжил он, расплываясь в улыбке и покачиваясь, словно танцующий змей.

– Ты помнишь Шейду? – спросила Глейс, пристально следя за изменчивыми очертаниями его лица. – Помнишь ее?

– Зачем вспоминать, чего больше нет? – на какой-то миг по его синие губы тронула грусть.

– Настоящую любовь нельзя забыть. Так-то, Тэхоникэас, – довольная догадкой Верда попятилась к стене, вздохнула, и заставила себя сказать: – Видишь тех умирающих людей на полу? Так вот… мое желание: растерзай, углуби их раны! Убей их! Сделай так, чтобы они не были такими, как до нападения «прозрачного охотника»! Выполняй!

– Мэги Верда! – в ужасе вскричал Леос.

Каррид Рэбб, подняв меч, бросился к ней, но наткнулся на развернувшийся перед ним айсщелид – магия, снятая «Застывшим Словом», снова начала наполнять пространство под звездчатым сводом. Эфир вокруг развернулся в звонкие струны.

Джин, похожий на вихрь желтой искрящейся пыли, метнулся к Голафу Брису, поглотил его собственным бестелесным существом, беспощадно перевернул несколько раз и, отбросив за обозначенный на полу круг, устремился к Астре Пэй. Дочь магистра, бывшая в сознании, дернулась, приподнялась на локте и попыталась отползти, но светящееся облако в один миг накрыло ее, окутало пламенным покрывалом.

– Господин Брис! – настороженно произнес Каррид Рэбб, увидев, как рейнджер, до сих пор казавшийся мертвым, необъяснимым чудом зашевелился и сел на корточки, глядя широко раскрытыми глазами на образ Хеги. – Господин Брис! – повторил анрасец, забыв о мэги Верде, которую он стремился со всей страстью пронзить мечом. – Вы живы до сих пор?

– Святейший Балдаморд… мэги Верда… – франкиец медленно поднялся на ноги, вспоминая события последних минут. Вспомнил, увидев Синий Зигзаг, валявшийся поперек одного из знаков Го, и тут же вскрикнул: – Где мэги Пэй?!

Ответом ему был испуганный и безумный взгляд Леоса. Хватая меч, Голаф повернулся в прыжке и увидел перламутрово-желтый вихрь, круживший Астру невысоко над землей. Рейнджер поднял клинок и было ринулся вперед, но властный голос мэги Верды заставил его промедлить с ударом:

– Голаф, остановись! Стой и не двигайся! Стой! Все хорошо с ней!

Джин Тэхоникэас пролетел через половину зала и небрежно бросил дочь Варольда к ногам госпожи Глейс. Тут же он снова принял облик жреца, склонился с насмешкой к Верде и произнес:

– Видишь как? Я все исполнил. Я свободен, моя прекрасная жрица.

– Ступай назад в сосуд, Тэхоникэас! – приказала Глейс, попробовав схватить эфирной петлей его астральное тело.

– Нет! Я свободен! – джин отлетел, повиснув под потолком. – Хотя у меня будет еще стремление встреться, – с режущим слух свистом он облетел зал по кругу и выскользнул в приоткрытую дверь.

– Как тебе, мэги Пэй? – Верда присела, приподняв голову дочери магистра и смахнув с ее лица спутанные волосы.

– Паучица, спасибо, – прошептала Астра, – спасибо тебе, моя добрая шетовка. Откуда ты знала, что он исполнит желание наоборот?

– Я же мэги, а не дурочка какая-нибудь, – передразнивая ее, ответила госпожа Глейс. – Признаться, очень боялась. Даже потом, зная, что он – Тэхоникэас, до смерти боялась. Кто знает, как могли перевернуться в его голове мои слова?

– Теперь я тебе кое-чем обязана, – Астра приподнялась и села, упираясь локтем в нишу. – Что стоит сосуд с джином? Я бы назвала его бесценным.

– Думаю, он стоит доброго отношения, – Верда скруглила губы и поднесла к ним согнутый палец, обозначая образ Эты Милосердной. – Честно говоря, у меня было несколько желаний, и я надеялась получить хотя бы три сосуда с джинами. Придется довольствоваться одним. Но пусть тебя это не заботит, ведь я тоже многим тебе обязана. И так даже лучше – в желаниях нужно и меру знать.

– Мэги Глейс, я хотел убить тебя, – признал Каррид, убирая трясущимися руками мечи в ножны. – Балд свидетель, если бы я добрался до тебя, когда ты творила непонятное моему уму дело, я бы порезал тебя на куски. Теперь я преклоняюсь. Прости, – он присел перед ней и жестом высшего анрасского почтения, поцеловал край ее одежды.

– И ты, Леос, хотел убить меня? – Верда прищурилась, подходя к барду.

– Нет, нет, моя госпожа! – выпалил он, шагнув ей навстречу и жарко сжав ее тонкие бархатистые пальцы. – Но я думал, ты сошла с ума. С ума сходил и я.

– На лице не осталось следов «охотника»? – спросила Астра, вновь озаботившись своей внешностью. Встав, она повернулась к Голафу.

– Совершенно никаких. Оно по-прежнему прекрасно, – искренне ответил франкиец.

– И здесь будто ничего. Ни малого шрама, ни царапины, – откинув влажный от крови край разодранного платья, дочь Варольда оглядела свою грудь и живот. Тут же почувствовала липкий взгляд мужчин и закричала на барда и Каррида: – Чего уставились?! Совесть имейте, меня так нагло разглядывать!

– Я тебе флер свой дам, – предложила госпожа Глейс и направилась к валявшейся у двери сумке. – Обмотаешься им, все ж будет лучше, чем испытывать любопытство наших невоспитанных спутников, – прикрыв рот ладонью, она хихикнула.

Сотворив у стены иллюзию зеркала, мэги Пэй долго приводила себя в порядок, то укладывая растрепанные волосы, то перевязывая шелковый флер, предательски сползавший с груди, пока госпожа Глейс не догадалась помочь ей и закрепила тонкую ткань заколкой.

– Можем отдохнуть здесь, – убрав зеркало, предложила Астра.

– Да, в этом зале больше нет опасной магии. Запрем двери и будем чувствовать себя в относительной безопасности, – согласилась Верда, успевшая обследовать всю окружность помещения.

– Тогда – час. На отдых час. Больше задерживаться здесь нельзя, – сказала дочь Варольда, вспоминая предупреждение жреца Иссеи, что благоприятное время для проникновения в гробницу слишком непродолжительно и, судя по фазе луны, оно было уже на исходе. – Один час и идем дальше.

– Светлейшая, а как насчет золотишко прибрать? – Каррид покосился на горку монет под расколотым кувшином. – Отдыхать мне что-то не хочется. Да и не смогу я спокойно мять задницу, когда вокруг пропадает столько бесхозного добра!

– Прибери, волосатик. Вообще, если тебе еще охота шевелиться, наведи здесь истинно анрасский порядок. А я ноженьки вытяну, и не трогайте меня, – стянув с плеча Голафа плащ, мэги Пэй бросила его на возвышение возле обсидиановой призмы и прилегла, положив под голову сумку.

– Лучшим образом приберу, – пообещал преданный Балду и, расстелив жреческое одеяние, принялся сгребать на него монеты, приговаривая: – Здесь штаров этак сто пятьдесят будет. Нет – двести. Или триста-четыреста. Все в дело пойдет, Светлейшая. Исключительно на наше благое дело. И сможем мы выпить и закусить до отвалу, как следует кротким детям Его.

– Эй, Балдаморд, – Леос, отодвигая коленом друга, попытался снять с полки другой горшок, расписанный пестрыми либийскими узорами, но сосуд оказался слишком тяжелым, выскользнул, разбился и рассыпаясь по полу множеством золотых монет. – И тут штаров пятьсот будет, – слушая прелестный звон прыгающих на полу кругляшей, заключил бард. Не в силах побороть искушение, он столкнул с полки еще один горшок – на мраморных плитах заблестели синими каплями сапфиры разной величины. Обрадовавшись такому итогу, Леос сбросил на пол еще один пузатый сосуд, потом еще и еще.

Пока Леос и Каррид творили подобное разорение, вскрикивая от восторга и сами сияя ярче разворовываемого добра, мэги Верда перебирала пыльные свитки под ликом ночной богини, читала что-то полушепотом, некоторые пергаменты бережно складывала рядом с нефритовой статуэткой. Рейнджер разглядывал оружие, выбирая то кривые короткие мечи, лезвия которых за столько веков едва тронула ржавчина, то украшенные золотом булавы и боевые топоры. Отложив в сторону два меча с клинками прекрасной стали и изящными эфесами, Голаф окликнул анрасца:

– Каррид, очень советую взять вот эти взамен твоих железяк. По длине они почти такие же, легко войдут в ножны. И по руке тебе, друг, придутся как раз.

– Пожалуй, послушаю тебя, господин рейнджер. Что ж не взять хорошее взамен плохого? – согласился Рэбб. – Сейчас золотишко уложу, чтоб слишком не звякало.

Он затолкал приготовленные свертки в растолстевшие сумки и с трудом затянул ремни.

– Здесь за сто колтов будет, – с наслаждением признал анрасец, отрывая от пола увесистую ношу. – И это еще возьму, – решил он, подошел к нише, возле которой занималась со свитками госпожа Глейс, и снял висевший на цепочке сосуд, похожий на приплюснутую каплю серебра. – Руны какие-то. Внутри что-то булькает, – бормотал Каррид, рассматривая находку и стараясь понять, что же в ней его так привлекло. Затем он недолго поколдовал с пробкой, уразумев, что открывается она несколькими поворотами направо, осторожно свинтил ее и тут же ощутил сильный и пряный аромат вина.

– Балд-отец, вино здесь! Верно напитку этому больше тысячи лет, а значит он совершенно божественный, – сказал Каррид, подходя к Астре Пэй возлежавшей на плаще франкийца и лениво наблюдавшей за возней друзей. – Не желаешь глоточек, Светлейшая? А то ты бледная какая-то.

– Не умно, господин Балдаморд. Если вину этому тысячу лет, то оно уже давно скисло. И не тысячу лет ему, а много больше. Так что пей сам, – дочь магистра вежливо отклонила его руку с открытым сосудом.

– И выпью, чего ж не выпить, если наилучшим на свете вином пахнет, – анрасец поднес серебряную емкость ко рту и направил в себя струйку, глотнул, выдохнул, дико вращая глазами, и с восторженным рыком сообщил: – Истинно божественно! Истинно!

– Ну-ка дай мне, – отбросив горсть сапфиров, Леос подскочил к Карриду, потянул из его поросших волосами ладоней металлическую баклажку и припал к горлышку. – Очень неплохое вино. Восхитительное, как поцелуй Рай! Вернее, мэги Глейс! – торопливо поправился бард и обтер мокрые губы.

– Да не брешите вы! Знаете сколько веков Пирамиде и всему, что здесь есть? Хотя, как поцелуй мэги Глейс это пойло вполне может быть, – несколько рассердившись, Астра приподнялась и протянула руку: – Дайте сюда!

Набрав в рот немного напитка, госпожа Пэй долго не решалась проглотить. Пробовала его на вкус, проводя языком по небу, втягивала ноздрями воздух, потом все-таки сглотнула. Вино на самом деле было хорошим или даже прекрасным, сладким и крепким. Почти сразу приятное тепло разлилось по животу, слегка закружилась голова. Повернув сосуд к свету магических шариков, висевших под звездным сводом, Астра начала разглядывать знаки на серебряном теле сосуда, пытаясь понять, какое за ними скрыто волшебство.

– Эта вещица не простая, господин Балдаморд, – сказала мэги. – Непростая тем, что вино в ней никогда не кончается. Сейчас мы это проверим, – она перевернула баклажку, выливая ее содержимое.

– Светлейшая! Светлейшая! – вскричал Каррид Рэбб, глядя выпученными глазами на багровую лужицу, растекавшуюся по светлому мрамору. – Зачем же так?! Как небожественно! Кощунство какое! – когда на пол упали последние капли, анрасец отвернулся, втянув голову в плечи.

– Не убивайся, волосатик, мы просто проверим. Или я, по-твоему, совсем глупая, не понимаю, что за руны тут нацарапаны? – подняв бровь, Астра обвела внимательным взглядом троих мужчин, хмуро стоявших перед ней.

– Нет, госпожа Пэй, ты, конечно, очень умная, но о сосудах бесконечного вина я ничего прежде не слышала, – отозвалась Верда, помахивая свитком и подходя ближе. – Не бывает таких. Видишь ли, это противоречит некоторым законам исполнения магии.

– Здесь либийская магия. Каррид, дай сюда пробку, – закупорив сосуд, дочь магистра потрясла им возле уха, прислушиваясь, не забулькает ли там волшебный напиток, однако баклажка оставалась пустой. – Магия либийская, но она, видимо, не работает. Да мора плешивая с ним. Выберемся отсюда, долетим до Гефахаса и сразу в лучший кабачок завернем. Я вам по пять бочонков куплю. Пойдемте отсюда, а то сейчас расплачетесь.

Сумки с золотом и прочим добром, собранным Карридом и Леосом, были слишком тяжелы, и их пришлось оставить в проходе недалеко от двери. Анрасец долго протестовал против такого возмутительного решения госпожи Пэй, уверяя, что он сможет нести еще столько же. Только Голаф и Верда отговорили его, заверив, что воров, кроме них самих в Пирамиде нет, и никуда ценная ноша из коридора деться не может. Последним доводом, склонившим Рэбба идти дальше налегке, послужили слова мэги Глейс: она пообещала, что зал с саркофагом Кэсэфа уже близко и там наверняка можно найти еще больше сокровищ и вещиц самой безумной стоимости.

Они двинулись дальше, ходом уже известным франкийцу и мэги Верде. Скоро впереди в голубоватом блеске светляков показался портал, обрамленный белыми и красными полосами, подобно либийскому плату. Над ним возвышалась две статуи, скрестившие жезлы Могущества и Власти. Звериные головы: льва и гиены, оскалившись, смотрели сверху прозрачными топазовыми глазами так остро, что бард остановился, застыл, будто зачарованный, его лоб покрылся испариной.

– Я напишу о них… Напишу песню. Уже слышу эту музыку, тихой, сжимающей сердце мелодией, раздающуюся в ночи. И все, кто ее слышат, замирают, теряя волю и разум. Это очень красивые и страшные звуки, похожие на голоса чужих богов, – бормотал он, не двигаясь с места.

– Не надо, Леос, писать и слушать такого, – госпожа Глейс, зная о гипнотических свойствах древних изваяний, осторожно отвлекла внимание барда движением пальца, потом потрепала Леоса по щеке.

– Они, как живые, шет залим. Будто не человеческими руками делано, – задрав голову, сказал Каррид Рэбб. – А, госпожа Пэй? – вскарабкавшись на ступню статуи, анрасец с восхищением смотрел на цветные переливы эмали, покрывавшей каменные тела; золото разных оттенков, блестевшее на их массивных украшениях. – Господин Брис, если вы подсадите меня, так, чтобы я мог выше залезть, то я, пожалуй, выковыряю камешки из их палок, – предложил Каррид. – Почему бы нет? Знатные камешки. Аметисты, наверное, или что-то получше. Статуям они явно без пользы. А если еще выше вскарабкаться, то и глаза можно выковырять, чтоб не пялились на нас бессовестным образом.

– Не надо ничего выковыривать, – отвергла Астра. – Зал Кэсэфа на следующем уровне. Мы у цели. Помоги мне, Глейс, – она указала на фриз, расчерченный защитными рунами.

Обе мэги подняли руки, рождая в темном воздухе тусклое сияние, зашептали что-то, и волна фиолетового света ударила в знаки над вершиной портала.

– Потом будут тебе знатные камешки, – дочь магистра, подтолкнула потускневшего Рэбба к лестнице, которую уже начал обследовать рейнджер, опасаясь натолкнуться на механические ловушки.

Через сотню ступеней лестница прерывалась, и начинался пандус, изгибавшийся все время налево и поднимавшийся вверх. Этой дорогой они вышли к высокой, похожей на крышку саркофага двери. Верда встала напротив нее, шевеля вытянутыми пальцами и стараясь понять, как убрать возникшее перед ними препятствие. Астра тоже щупала эфир, но не чувствовала никаких посторонних возмущений в этом слое пространства. Отстранив госпожу Глейс, она шагнула вперед и тронула рельефную плиту. В тот же миг дверь начала подниматься вверх с отвратительным громким скрежетом, от которого рейнджер скривился и очень душевно выругался.

– Похоже, нас приглашают, – заметила мэги Пэй. – Надо же, дверь открылась сама. Госпожа Верда, приготовьте для меня Гале. И для себя наиболее полезный свиток.

Глейс не ответила, движением руки пустила в темноту светляков и придвинулась к Голафу, тихо вытащившему из ножен Голубой Зигзаг.

В продолговатом зале, стены которого блестели темно-зелеными плитами малахита и узорами серебра, тонко пахло благовониями, не потерявшими стойкий аромат за многие века. Вдоль стен стояли девять богато украшенных саркофагов.

– Здесь покоятся наложницы Кэсэфа. А дальше зал их мертвого любовника, – сказала Верда, и придержала Астру за руку. – Прошу, осторожнее, госпожа Пэй. Это, наверное, очень неприятное место. Что может быть опаснее душ любящих женщин? Особенно, если прежде они были высокими жрицами и постигли тайны, недоступные даже нашему магистрату.

– Я осмотрюсь сначала, – дочь Варольда шагнула в зал, обернувшись, напомнила: – Приготовь мне Гале. И пусть пока никто не идет за мной.

Вытянув руки перед собой, Астра двинулась маленькими шажками, поворачиваясь то к одному ряду каменных гробов, то к противоположному, настороженно прислушиваясь к каждому шевелению эфира, казавшегося здесь холодным и зыбким. Так она прошла больше половины пути и утвердилась, что опасности, так беспокоившей мэги Верду, пока не было. Не было и не могло быть в эти дни. Ведь все еще держалось время Тонкой Луны, месяца, освященного Гороном, – продолжался тот редкий благоприятный период, которым пользовались черные копатели и разорители гробниц, дорожащие своими жизнями.

– Спите спокойно, шетовы ведьмы, – прошептала Астра, еще раз провела растопыренными пальцами, делая круг, и поманила жестом Верду.

– Здесь тихо. Никакого движения, – уверенно сказала мэги Пэй.

– Тихо, как в могиле, – подтвердил Каррид Рэбб, протискиваясь за рейнджером. – Тихо, а в нашей баклажке булькает. Клянусь милостью Балда! Светлейшая, в баклажке то булькает! – возрадовавшись, анрасец снял с плеча цепочку и встряхнул волшебный сосуд – все услышали плеск жидкости. – Как ты была права, умнейшая мэги Пэй! – Каррид торопливо открутил пробку, отпил, крякнул от удовольствия и оповестил: – Все то же прекрасное вино! Набралось уже больше половины.

– Я в восхищении, госпожа Астра! В полнейшем сердечном восхищении, что ты смогла так верно разгадать божественное значение этих закорючек, – Леос вырвал у друга серебряный сосуд, поднеся его к лицу, провел с благоговением по выпуклым знакам на его боку и тут же крепко приложился к горлышку. – Вот Бернат рад будет такому полезнейшему волшебству – вино, которое никогда не кончается! – провозгласил он, отдышавшись.

– Эй ты, братец, поскромнее бы, – укоризненно произнес Голаф. – Я и сам бы выпил, но это не пойдет на пользу никому. Не надо сейчас проявлять глупую слабость, – не опуская меча, он прошел дальше до среднего саркофага, накрытого плитой желто-прозрачной яшмы, ощутил, как тревога, подобная темной холодной воде, одолевает его, поднимается колючим оцепенением по ногам. Такого гадкого чувства он не испытывал ни в жутких могильниках Анфирии, ни в пещерах Анраса, населенных душами ведьм. Возможно, рейнджер воспринимал то, что было недоступно мэги с их волшебными способностями, связанными лишь с течением эфира, ментальными и астральными полями.

– Нам потребуется ключ, – обследовав каменную дверь, ведущую в зал Кэсэфа, сказала мэги Пэй. – Иначе ее никак не открыть.

– Да, – сдалась Верда, стоявшая на возвышении перед недобрым ликом Анобиса и все еще пытавшаяся разгадать устройство замка. – Могу предположить, где его искать.

– Я сама могу предположить. Кто был ближе всех Кэсэфу в последние его дни? Нифхтея, Иссаули, Аманхи?… – задалась вопросом дочь магистра, вспоминая имена наложниц проклятого повелителя и последние события того времени.

– Нифхтея, – отозвалась госпожа Глейс, ища взглядом нужные знаки на саркофагах.

– Вот, – Астра вернулась назад и положила ладонь на плиту с изображением плачущей змеи. – Вскрывайте гроб.

– А-а… это так необходимо, Светлейшая? – осведомился Леос, отступая к открытой двери. Он со страхом поглядывал то на черно-мраморных птиц, сидевших на выступах под потолком, то на тяжелые крышки саркофагов, рельефы на которых не обещали ничего доброго.

– Там ключ, – пояснила Астра. – Не дрейфь, сладкоголосый, ты еще потом балладу сложишь, о прекрасной госпоже Нифхтеи, восставшей из гроба. Давай, Голаф, – она притянула франкийца за рукав, и повернулась к Карриду: – И ты, волосатик, помоги. Плита тяжелая.

Вонзив в щель острия клинков, мужчины навалились и, скрипя железом, кое-как сдвинули глыбу розовато-серого камня.

– Постой, мэги Пэй! – предостерегла Верда. – Я в этом чуть больше понимаю. Не зря же я читала «Тайный Путь Некро», который ты сожгла, – двинувшись по проходу, госпожа Глейс торопливо зачитала заклинания еще неизвестные дочери магистра, взмахнула руками, направляя тайную силу от себя к стоящим в ряд саркофагам – над их крышками появились перевернутые знаки Го, светящиеся кровавым блеском. – Запечатала их на всякий случай, – пояснила Верда. – Может, это поможет нам. Лучше одна Нифхтея, чем еще восемь ее подруг.

– Ты всерьез думаешь, что твои печати их удержат? – Астра пожала плечами и вернулась к приоткрытому гробу. – Снимайте плиту, – сказала она Рэббу и франкийцу. – На пол ее, и сами в сторону. Боюсь, заберет шетовка вас, и будете сохнуть вместе с ее костями.

Голаф и Каррид еще раз схватились за рукояти мечей, потом уперлись в край плиты и столкнули ее на пол. Раздался грохот разлетевшегося на куски камня. Анрасец сразу отскочил к Леосу, а рейнджер, не рискнув оставить мэги Пэй, стоял и смотрел на содержимое саркофага – белое, расшитое золотом, покрывало, окутывавшее чью-то тонкую фигуру.

– Ключ должен быть в ее левой руке, – сообщила госпожа Глейс. Она была хорошо знакома с особенностями либийских погребальных обрядов.

– Знаю я, – раздраженно ответила Астра, удивительная осведомленность и вездесущесть Верды ее начинала злить. – Отважный франкиец, у тебя острый меч? – она покосилась на Голафа с легкой насмешкой.

– Ты шутишь как-то не вовремя, – тихо произнес рейнджер, приподняв светло-голубое лезвие, расчерченное могучими рунами.

– Тогда очень осторожно разрежь на ней покрывало, – попросила мэги Пэй. – Не хочется мне, Светлейшей, руки пачкать о всякое дерьмо.

Вздохнув, Голаф секунду помедлил, будто собираясь решимостью. Сделал шаг к саркофагу и, проткнув покрывало между ступней умершей, начал неторопливо рассекать ткань снизу вверх, к изголовью погребального ложа. Сначала в разрезе шелка показались сандалии с нефритовыми пряжками в форме змеиных голов и икры ног Нифхтеи. К изумлению франкийца их не тронуло тление, лишь неглубокие морщины портили кожу погребенной тысячи лет назад. От этого невероятного открытия рука Голафа слегка задрожала, но он продолжал осторожно рассекать ткань, вышитую золотыми нитями. Дошел острием до коленей либийки, и тут же Астра и Верда одновременно почувствовали нарастающее присутствие чужой магии, пугающей как лютый, звериный вой.

– Питха сучья! – разволновавшись, выругалась дочь Варольда. – Голаф, быстрее! Режь быстро! – прикрикнула она, теряя остатки терпения.

Меч франкийца в одно мгновенье распорол покрывало до верха, и края шелковой ткани разошлись, являя тело последней наложницы Кэсэфа. Она отнюдь не выглядела умершей в далекие времена – была свежа и молода. Ее лицо безупречной красоты лишь слегка портила восковая желтизна, иссиня-черные волосы лежали на лбу и щеках тонкими изогнутыми змейками. Диадема с крупными алмазами чудесно отражала синий блеск светляков.

– Ключ, – напомнила госпожа Глейс Астре.

Та наклонилась, разглядывая маленькую шестигранную пирамидку, зажатую в левой руке либийки.

– О, Рена Добрейшая! Она смотрит! – сдавлено произнес бард из-за спины мэги Пэй. – Она – прямо на меня!

Астра, уже почти дотянувшаяся до ключа, отдернула руку и увидела, что глаза покойницы открыты. Огромные, черные, будто куски угля, они смотрели куда-то мимо мэги, холодно, глубоко, до самых корней души. Дочь Варольда сделала шаг назад, расставив в стороны руки и оттесняя Голафа к открытой двери.

– Глейс, достань «Слезы Эты»! Быстро! – крикнула Астра растерявшейся подруге.

– Не поможет, – отвергла Верда, но заскрипела застежкой сумки.

– Я говорю – «Слезы Эты»! – настояла мэги Пэй, заслоняя собой друзей от встававшей медленно из гроба Нифхтеи.

– Мужчина с золотыми волосами, – произнесла наложница Кэсэфа по-либийски. – Иди сюда. Иди ко мне. И ты, северный воин, не стой там одиноко, – она улыбнулась, переведя черные влажные глаза к Голафу.

Леосу, не понимавшему древнего языка, ее слова показались сладким волнующим стихом, и сразу где-то в глубине сознания открылся их смысл.

– Нифхтея… Прекраснейшая из женщин… – прошептал он и, отталкивая Астру, шагнул к саркофагу. – Я иду…

– Пернатый, – невнятно пробурчал Каррид Рэбб. – Не надо, пернатый… – он глянул на либийку, уже вставшую в полный рост, и следующие его слова застряли в сухом горле.

– Мертвая дрянь! – вскричала мэги Пэй, формируя между ладоней фаерболл и одновременно понимая, что такая нехитрая магия бесполезна против поднявшейся из гроба высокой госпожи. Шар пламени метнулся вперед, ударил в грудь Нифхтеи и бесследно исчез, не брызнув даже искрами.

– Схватите ее, мои верные воины! – либийка сошла на пол. Левую руку с шестигранной пирамидкой она по-прежнему прижимала к груди, правую – гневно вытянула к дочери магистра. – Волоките ее сюда! За уши! За волосы!

Леос, посерев лицом, двинулся к мэги Пэй. Следом за ним пошел Голаф. Он угрожающе занес меч. Только Каррид Рэбб еще несколько мгновений боролся с чарами, завладевшими его друзьями, тяжело вздыхал, тер кулаками слезящиеся глаза и щеки.

– Эй, да вы обезумили! – пронзительно вскричала Астра, увернулась от растопыренной пятерни барда, и отпрыгнула в узкий проход между двух гробов. – Голаф! Леос! Боритесь же! Вспомните самих себя! Вспомните меня! Мэги Глейс! – уговаривала она, пятясь к стене и негодуя, на Верду неспособную разобраться с несколькими склянками в сумке.

– Все для тебя, прекраснейшая Нифхтея! И мои стихи… и сердце мое для тебя, – бормотал Леос ватными губами, стараясь дотянуться до прыткой незнакомки, отскочившей за саркофаг – он уже не узнавал в ней когда-то любимую мэги Пэй.

Франкиец, являя куда большую ловкость, взлетел на гранитную плиту, и замахнулся мечом, чтобы нанести точный удар, но отчего-то замер, натолкнувшись на взгляд прозрачных глаз Астры, таких знакомых, похожих на теплые капли эля.

– Что ты там возишься! – вскричала мэги Пэй, озираясь на Верду и неторопливо приближавшуюся к «сыну» Балда Нифхтею.

– Нет у меня «Слез Эты»! – отозвалась Глейс, выворачивая сумку на пол.

Либийка остановилась и повернула голову, не ожидая увидеть за высоким саркофагом еще одну противницу, сидевшую на корточках и разбиравшую свитки и пузырьки.

– Я высушу, выжгу твою кровь! – гневно сказала она и зашептала слова заклятия. В воздухе появился багровый с черными жилами шар.

Поставив перед Леосом и Голафом широкий айсщелид, Астра отбежала на несколько шагов в сторону, сбила фаерболлом магический шар либийки и приготовилась отразить еще одну атаку. Мэги Пэй еще надеялась, что Верда найдет необходимое снадобье – нужно было выиграть только немного времени.

– «Слезы Эты»! «Слезы Эты»! – стонала госпожа Глейс, перебирая большие и маленькие пузырьки и содроганием глядя на проклятую наложницу Кэсэфа, медленно приближавшуюся к ней. Тут Верда вспомнила про застегнутый карман. Дернула бронзовую пуговицу и схватила хрустальный сосуд.

– … гудеас-воэта-диан-спелл! – пропела она, срывая пробку и брызгая священной жидкостью на Нифхтею.

Вставшая из гроба взвизгнула, громко, до боли в ушах. Попятилась, оседая наземь. На местах попадания «Слез Эты» начала съеживаться, отваливаться сухими лоскутами плоть. Обнажились старые желтые кости.

– Дай мне! – сказала Астра, подбежав к госпоже Глейс и выхватывая у нее пузырек хрусталя. – Саэкред! Саэкред-гудеас-воэта-диан-спелл! – бросила заклятие дочь магистра, щедро обливая либийку чудодейственными «слезами богини».

Уже беззвучно Нифхтея корежилась на полу, пока от ее прекрасного тела не остались голые кости и горки смрадного праха.

– Моя божественная повелительница! Моя Нифхтея! – глухо произнес Леос, с полными горя глазами склоняясь над ее останками.

– Одумайся, бард! – Астра поймала его за воротник и потянула, стараясь поставить на ноги.

– Она мертва, Леос! Мертва тысячи лет! – Верда подошла к нему, но музыкант, словно не видел мэги, блуждая взглядом то по праху либийки, то по стенам, блестящим серебряными узорами.

– Леос, она мертва! – повторила госпожа Глейс, коснулась его бледной щеки, но бард оттолкнул ее ладонь и вскрикнул: – Нет!

– Сукин пес! – Верда с неженской силой хлестнула его по лицу, оставляя красные жгучие следы пальцев. – Нет ее больше! И никогда не было для тебя! Все, что ты видел – это тварь Некрона, поднятая нечистой магией! Понимаешь?! – она еще раз ударила его по лицу. – Ты понимаешь?!

После этого он будто пришел в чувства: часто, размашисто закивал головой, поглядывая на госпожу Верду с боязнью, как нашкодивший щенок.

– Как ты, Голаф? – спросила Астра, все это время внимательно следившая за рейнджером, который безучастно стоял на одном из саркофагов.

– Шет разум помутил, госпожа Пэй. Прости, – он убрал меч в ножны, переступив через рубиновую печать мэги Верды, спрыгнул вниз. – Я же, вроде на тебя бросался?

– Да ты не вроде бросался – ты хотел меня убить из-за этой дохлой твари, – скривившись в невеселой усмешке, Астра наклонилась и взяла шестигранную пирамидку из костяных пальцев Нифхтеи. – Ведь похожее случалось уже… в святилище Абопа на Карбосе. Так-то, франкиец. И может случиться еще. Проткнешь меня когда-нибудь своей железякой. Такого я тебе точно не прощу. А как вы, святейший Балдаморд? – больше не заботясь о душевном состоянии Голафа, она подступила к анрасцу.

– Я… хорошо. Теперь хорошо. Но было мне дурно, от Кэсэфовой девки. Ум чего-то пьяный стал, как от мутного пойла, что наши ведьмы варят в пещерах, – анрасец помотал головой, словно взбалтывая ее разжижившееся содержимое, и вдруг вспомнил о волшебной баклажке, схватил ее, поторопился отвинтить пробку. – Госпожа Пэй, а вина-то прибавилось! Снова полная наша посудина! Ай, да госпожа Пэй! – он цокнул языком и отпил несколько глотков, потом с неожиданным сочувствием протянул сосуд Леосу. – На, отведай, пернатый. Вижу, тебе пришлось дурнее всех. Попей для умственного здоровья.

Бард молча взял баклажку и опрокинул себе в рот. Глотал, булькая, едва не захлебываясь, пока дочь магистра не остановила его:

– Хватит, щегол влюбленный. Сюда дай, – она вырвала из его руки серебряный сосуд, вернула Карриду и направилась к двери в зал Кэсэфа.

Ключ – шестигранная пирамидка – сразу точно лег в скважину в раскрытой пасти триоры, чье рельефное изображение занимало половину огромной плиты. Астра нажала и повернула пирамидку. Где-то за стеной возник низкий гул. Дверь дрогнула и поползла в сторону, открывая проход в густую темноту.

– Верда, дай мне Гале, – попросила мэги Пэй. – Сейчас это необходимо, шет тебя за ноги! И зал освети, пока я буду в себя приходить.

На этот раз госпожа Глейс повиновалась. Быстро нашла пузырек с плотной, залитой воском пробкой и протянула Астре. Пока дочь магистра справлялась с первым неприятным эффектом микстуры, содрогаясь в крепких руках рейнджера, Верда пустила в потемки несколько крупных светляков.

Все остановились на пороге, оглядывая широкий зал.

Первым решился пройти вперед Голаф Брис. Держа наготове Синий Зигзаг, он сделал несколько бесшумных шагов, изучая черные и красные плиты пола, которые кроме знаков Го, начертанных на них, могли хранить какой-нибудь смертельный сюрприз. Следом за рейнджером вошла мэги Пэй. Она старательно исследовала опасные возмущения эфира и старалась определить, откуда исходит наибольшая угроза чужой магии.

Зал был разделен на три части высокими изваяниями богов – Абопа, Анобиса, Сатха – от них расходились рифленые стволы колонн, за этим мертвым каменным лесом поблескивали статуи жрецов-нагов и грозные стражи Хеги. Со свода зло и красно взирала Маро, окруженная величественной пустотой.

– Дай-ка свою палку, – попросил Голаф Леоса, потянувшись к шесту, служившему барду не особо полезным оружием. – И стойте пока здесь, – добавил рейнджер уже для всех.

Оглядев край двери, большая часть которой ушла в щель между блоками базальта, франкиец подумал, что хитростью строителей Пирамиды дверь может неожиданно вернуться на прежнее место и навсегда запереть их в зале проклятого правителя. Надеясь предотвратить это, Голаф упер один конец шеста в стену, другой в край двери. Каррид понял опасения франкийца и поспешил принести несколько больших осколков от крышки саркофага Нифхтеи – они кое-как уместились в зазоре между стеной и подвижной плитой. Когда мужчины закончили свою работу, Астра и Верда осторожным шагом направились вглубь зала.

– Госпожа Пей, – прошептала Глейс, поглядывая на ларцы и массивные сундуки – их было здесь около сотни, у подножий божественных изваяний, на возвышениях за колоннами, грубых деревянных, причудливых, похожих на различных животных и птиц, изящных, инкрустированных слоновой костью, золотом и яркими самоцветами.

– Госпожа Пэй, – повторила Верда. – Помнишь наш уговор? Корона Иссеи тебе, но я хочу прихватить здесь кое-что. Хоть что-нибудь полезное из всего бесконечного богатства. Пожалуйста, не вскрывайте пока саркофаг – потом нам будет не до ковыряния в сундуках.

– Я стараюсь выполнять обещания, – Астра остановилась перед мерцавшими восхитительным блеском грудами украшений и разных дорогих вещей, что не уместились в сундуки и лежали на полу за статуей Сатха. – Только поторопись. Я очень боюсь, что в погоне за всякими побрякушками, мы потревожим Кэсэфа и не успеем овладеть Черной Короной.

– Светлейшая! О, какой я неумный! Точно торопливый дурак! – в полголоса возмущался Каррид Рэбб. Вид столь невероятных богатств, наполнявших зал, одновременно восхитил его и пустил в унынье. – Зачем я только набивал сумки монетами из тех горшков, когда здесь столько всего! О Балд-отец!

– А я предупреждала тебя, жадный волосатик, – дочь Варольда улыбнулась и протянула ему свою сумку. – На, можешь положить что-нибудь сюда. Только клади очень хорошее, чтобы потом не мучили ни совесть, ни зависть с всякими сожалениями.

– Астра, саркофаг Кэсэфа открыт, – мрачно заметил Голаф Брис, прошедший вперед дальше всех.

– Как открыт?! – изумилась дочь магистра. Она вдруг почувствовала, как из темной части зала повеяло холодом и страхом.

Движением руки Верда переместила светляков за чешуйчатую статую Абопа, куда указывал франкиец, и все увидели, что огромный золотой гроб, похожий на тело лежащего бога, действительно вскрыт – его тяжелая крышка валялась на полу.

– Шет! Шет! Шет! – зашептала мэги Пэй. Ее глаза лихорадочно метались от колонны к колонне в поисках самого Кэсэфа или какой-то нежданной угрозы. – Приготовь свитки, Глейс!

– Наверное, это он? – Голаф, еще не проникнувшись волнением мэги, указал острием меча правее от саркофага.

Верда переместила светляки туда. Их блеск выхватил из темноты пьедестал, подобный тем, на которых возвышались статуи богов. Там стоял массивный трон на толстых когтистых лапах. Проклятый на тысячи лет правитель сидел на нем, одетый в черные и синие шелка, держа высохшей рукой пастуший посох, с которым он в нищей юности водил стада коз по предгорьям возле Аррисы.

– Вот ты какой, жестокий колдун, – произнесла мэги Пэй, подходя осторожными шажками ближе. Не дыша, она разглядывала его впалую грудь, прикрытую тяжелой эмалевой пекторалью; коричневое сморщенное, словно гнилая груша, лицо с маленькими редкими зубами за полосками разошедшихся губ; жидкие седые волосы, паутиной лежавшие на резко выделявшихся скулах. Голову Кэсэфа венчала корона, черная, из неведомого металла, блестящего как анрасский уголь, украшенного изящными знаками и искрами чистых изумрудов.

Сжав в ладони камешек жреца Иссеи, Астра подступила еще ближе и услышала сердитый шепот мэги Верды:

– Ты обещала! Дай мне время взять хотя бы что-нибудь!

– Так давай! Поторопись! – ответила дочь магистра, вновь сделала шаг к тронному пьедесталу.

Верда почти бегом направилась к статуе Сатха. Пустила невысоко струйку светляков и наклонилась над сундуком, на котором мерцали охранные руны. Справившись с замком и откинув крышку, мэги принялась выкладывать на пол разные магические вещи: завернутые в полосатые платы хрустальные и металлические шары, пекторали и диадемы, неизвестно какими свойствами обладавшие, сандалии из странной красной кожи, разлапистые подсвечники, астральные и ментальные проводники. Рядом, грубо выломав костяную крышку, начал разграбление другого сундука Каррид Рэбб. Леос тут же присоединился к нему, зазвенел золотыми браслетами и цепями.

– Иди, выбери что-нибудь себе на память, – предложила Астра франкийцу.

– Мы и так взяли столько, что не сможем унести, – Голаф подумал о разрушенном мосте через канал, который трудно преодолеть со столь огромной тяжестью. Еще он вспомнил о воинстве нагов, стороживших площадь, и гигантских жуках у храма Анобиса.

– Ты прав, от вида богатств можно потерять голову, а у меня другая задача. Я знаю, что богиня ведет меня. И оберегает пока… но один неправильный шаг, и наши кости смешаются с этим золотом, – дочь магистра презрительно глянула на груду блестящего металла и до боли в пальцах сжала зеленовато-черный камешек. – Знаешь еще что? – когда рейнджер мотнул головой, Астра совсем тихо прошептала. – Я боюсь… Я точно знаю: когда Корона будет в моих руках, произойдет что-то страшное.

– А ты бери и беги. Беги, дорогая моя Астра Пэй. Здесь главное, чтобы ты целой выбралась, – Голаф Брис почувствовал, что ладонь его вспотела, и рукоять меча уже не твердо сидит в руке. – Хочешь, Корону возьму я? Отдам тебе, когда выберемся отсюда, – он поднял взгляд от худых ног Кэсэфа к его безобразному лицу и с трудом подавил отвращение.

– Нет. Это только мое дело, – Астра поднялась на две ступеньки. Теперь ее глаза были почти на одном уровне с Короной, мерцавшей на голове жестокого правителя Кара-Маат.

– Глейс, поторопись же! – произнесла дочь Варольда, обернувшись к изваянию Сатха, за которым звенели металлом и драгоценными камнями ее друзья.

– Госпожа Глейс, пожалуйста, поторопитесь, – попросил Голаф. Опасаясь, что Верда не слышит раздраженного шепота Астры, он вернулся к ряду колонн и призывно махнул Карриду и мэги Глейс рукой.

– Сейчас! – откликнулась Верда. Бросив на пол какой-то сверток, она двинулась между сундуков, по пути откидывая крышки. Потом увидела ряд полок в нише стены и бросилась туда. Взяла два приглянувшихся сразу жезла, сунула их в сумку и направилась к мэги Пэй.

– Готовь свиток… – Астра помедлила, решая какое из заклинаний, имевшихся в их арсенале выбрать. – «Выжженные глаза», – решила она. – Не читай раньше, чем он шевельнется.

– Я тоже умная, – отозвалась Верда и зашелестела пергаментами.

– Леос! Каррид! Отходите к двери! – скомандовала Астра тоном, не терпящим возражений.

Когда бард и анрасец почти дотащили сумки с награбленным до выхода, мэги Пэй поднялась на последнюю ступень и протянула руку к Короне. Тонкие, бледные, как паутина волосы Кэсэфа коснулись пальцев мэги. От этого жуткого прикосновения душу будто обдало мертвым ветром.

– О, Рена! Эта! Сестры Пресветлые, помогите мне! – со страстью вымолвила дочь магистра, выдохнула и дотронулась до черного металла. Руку ее пронзило электрической болью, но Астра выдержала, устояла на ногах и потянула Корону Иссеи на себя. Вместе с этим дернулось туловище Кэсэфа. Было слышно, как заскрипели его сухие позвонки.

– Ше-ет! Она приросла к нему! – вскричала мэги Пэй, всеми силами старясь оторвать обод черного металла от головы мага. Дернула снова – Корона не поддалась. И Кэсэф будто зашевелился, ожил, вместе с тем сердце в груди Астры сжалось, заметалось раненым зверем в груди. Перепрыгивая ступени, Голаф бросился ей на помощь.

Госпожа Глейс начала быстро читать свиток. Она пронзительно выкрикивала слова древнего заклятия – серебряным эхом эти звуки отражались от высокого свода, звенели между изваяний богов. И тут же весь зал пришел в движение: оставили свои места статуи стражей Хеги и нагов-жрецов, вышли, лязгая тяжелыми ступнями; вспыхнули багровым светом глаза изваяний Абопа, Сатха и мрачного Анобиса.

– Позволь мне! – сказал Голаф Брис, отталкивая Астру от Кэсэфа.

В одно мгновенье рейнджер вонзил острие меча выше виска пробудившегося мага, решительным усилием поддел металлический обод. Корона Иссеи упала на пол и скатилась с постамента.

– Бегите! Бегите отсюда! – гневно повелел франкиец, поворачиваясь к мэги Пэй.

Она схватила Корону и, вкладывая силу, данную Гале, раскрыла айсщелид на пути статуй, которые выходили из-за чешуйчатого тела Абопа. Огромный, сверкающий сапфировым блеском щит должен был удержать их с минуту, позволить Верде дочитать заклятие. Развернувшись в другую сторону, Астра взмахнула рукой, и зал рассекла огненная стена фаерволла. Только закончив это, дочь магистра вернулась взглядом к проклятому правителю Кара-Маат.

Он спускался с пьедестала к Голафу, вскинув пастуший посох, на верхнем конце которого росла, распухала черная точка.

– Скорее же, Глейс! – взмолилась мэги Пэй. Подскочила к франкийцу, пытавшемуся встретить мага мечом, схватила его сзади за ремень и потянула к выходу.

– …-готта-спелл! – выдохнула Верда и направила заклятие в лицо хозяина Пирамиды.

Тот схватился за обожженные пламенем глаза и заревел, как разъяренный бык Кардора. Темная сфера, сорвавшаяся с его посоха, пронеслась мимо госпожи Глейс, пробила ледяной щит и ударила в колоннаду – от огромных каменных стволов осталась только крошка. Кэсэф, ненадолго ослепнув, спешил сотворить новое заклятие и покарать похитителей Короны. Разведя костлявые пальцы, он вскричал что-то – смысл его слов не поняла даже искушенная в древнелибийских текстах Верда – ударил в постамент посохом, и воздух вокруг потемнел, заискрился подобно ночному небу.

Астра бежавшая рядом с Голафом затылком почувствовала приближавшуюся угрозу.

– Ложитесь все на пол! – вскричала она, толкая рейнджера и сама падая на полированные плиты.

Мэги Верда среагировала чуть позже, упала на бок и откатилась к постаменту колонны. Огромная рука, похожая на когтистую лапу Анобиса, появилась из облака тьмы, прошлась над госпожой Глейс, так не обнаружив ее, стала шарить над полом ближе к центру зала. Рядом с ней возникло еще несколько магических рук.

– Ползи, паучица! Ползи скорее! – взмолилась дочь магистра, видя, что к Верде с двух сторон приближаются золотые стражи Хеги.

Глейс поползла, не отпуская сумку, задыхаясь от напряжения и страха. Когда копье стража ударило рядом с ее шеей, она взвизгнула, вскочила и побежала. Следом за ней поднялась Астра и Голаф. До дверей, у которых в немом волнении застыл Леос, оставалось несколько десятков шагов.

– Иди сюда, облезлая морда! – рычал Каррид, надеясь отвлечь внимание Кэсэфа. – Иди, поспорь с силой сына Балда! Трухлявый пень, ты уже трясешься от ужаса встречи со мной! – анрасец выступил вперед, гремел самой грязной бранью и потрясал мечами – понимая, что магия повелителя Пирамиды его пока не достает.

Все еще взбодренная действием Гале, Астра первой вылетела в зал с гробами наложниц. Прижалась спиной к стене и заставила себя сосредоточиться, чтобы вызвать тульпу. Как выбрались из усыпальницы Кэсэфа Голаф и Верда, мэги Пэй не видела, лишь слышала, что стены и пол содрогались от ударов могучей магии; слышала, боевой рык Каррида Рэбба и скрежет запирающего механизма двери.

– Стой здесь, девочка моя! – сказала Астра, направляя своего двойника между двух саркофагов. – Не пропускай никого и дерись до конца!

– Светлейшая, ты даже так умеешь? – несмотря на недавнее потрясение в зале правителя, госпожа Глейс не сдержала изумления. Тульпа была великолепна – совершенная материальная копия хозяйки.

Явлением второй Астры были удивлены бард и анрасец. Не понимая происходящего, они взирали то на одну дочь магистра, то на другую.

– Все! Бежим! – мэги Пэй прижала Корону к груди и направилась к выходу.

– Меня убьют? – услышала она собственный голос за спиной, повернулась, пропуская Верду и Леоса, и встретилась взглядом с жалкими, испуганными глазами тульпы.

– Прости, девочка моя! Прости! – ответила Астра и побежала к пандусу, сходящему вниз.

– Это все, что я могу сделать, – мэги Глейс сотворила вокруг тульпы несколько ледяных щитов, скрепила могуществом старших знаков Го и побежала следом за друзьями.

Позади уже скрежетала дверь под напором чьей-то сокрушающей силы.

– Злая ты, госпожа Пэй, – сказала Верда, нагоняя Каррида и отягощенного сумками барда. – Ведь, она так совершенна, что у нее уже наверняка есть душа! Она умрет мучительной смертью!

– Заткнись, Глейс! Она – частица меня. И я для всех вас стараюсь, – дочь Варольда спрыгнула на последний этап лестницы, через несколько длинных шагов она миновала портал и оказалась в начале коридора, где Рэбб оставил сумки с добычей из зала джинов.

В это время сверху послышались шипящие звуки, потом по проходу прокатился испуганный крик. Голаф и Верда едва узнали в нем голос двойника Астры и содрогнулись, когда крик повторился, став тонким, душераздирающим. Сама мэги Пэй вдруг остановилась и упала на пол. Сжавшись, побелев, как фарфоровая кукла, она застонала мучимая приступами боли, терзавшими тело.

– Светлейшая, что с тобой? – Каррид с грохотом уронил сумку и приклонил колени рядом с дочерью магистра.

– Не… знаю!.. – кусая губы, ответила она. Согнулась, хватаясь за живот.

– Дура же ты! Я предупреждала, френ залим! – выругалась мэги Верда, сдержанная от злословия даже когда крепкое слово слишком просилось наружу. Ловкими пальцами она справилась с застежкой и стала перебирать баночки и пузырьки с зельями. – Тульпа действительно часть тебя! Тем более такая! Она – слишком большая часть тебя! Все, что происходит с ней, отражается на тебе, – бормотала госпожа Глейс и торопливо звенела стеклом.

– Эта Милосердная! Что же с ней?! – Голаф увидел, как выше согнутых коленей Астры появилось пятно крови на калазирисе. – Это опасно, госпожа Верда? Это опасно?! – спрашивал он.

Та не ответила, рванула ткань, которая укрывала ноги Астры. Увидев маленький комочек в кровавой слизи, резко повернулась к мужчинам, сказала:

– Отвернитесь к шетовой невесте! Выкидыш у нее! – откупорив два пузырька с какими-то снадобьями, госпожа Глейс подняла голову Астры и с настойчивостью произнесла: – Это придется выпить! Снимет боль и кровотечение остановит. Пей, давай – остальное потом!

Давясь горьким лекарством, дочь магистра сделала несколько глотков из синего пузырька. Тут же Верда поднесла другой. Потом стерла увлажненным платком кровь с ног подруги.

– Голаф, оставь сумку и Корону мне и неси Светлейшую. Мы не можем здесь задерживаться, – Верда выпрямилась, прислушиваясь к звукам за порталом – они приближались.

Рейнджер легко и осторожно положил Астру себе на плечо, побежал по коридору, воскрешая в памяти путь к нижнему ярусу. Верда, на миг задержавшись, вытащила свиток и читала заклинание уже по пути. За поворотом она освободила силу древнего пергамента, закрывая за собой проход огненной сетью – это должно было еще ненадолго задержать преследователей.

Уже на подступах к продолговатому залу, где осталось сумки с награбленным анрасцем и Леосом добром, Астра снова зашевелилась, окончательно пришла в себя, вспомнив о произошедшем, закричала и принялась яростно вырываться. Франкиец, даже обхватив ее двумя руками, не справился с отчаянным порывом мэги – она спрыгнула на пол и, трясясь, заорала:

– Проклятый Кэсэф! Проклятый! Я разорву на куски твою гнилую плоть! – с этими словами дочь магистра выхватила Корону из рук Верды и бросилась назад, готовая использовать могущество, скрытое в черном металле либийской богини.

Каррид, Верда и Леос застыли растерянно на месте. Лишь рейнджер вовремя сообразил какое безумие стоит намерением госпожи Пэй. Он догнал ее в два прыжка. Встряхнул и грубо прижал к стене. Потом заломил руку и вырвал Корону.

Сотрясаясь рыданиями, Астра осела на пол.

– Ты забыла, дорогая моя, в чем твоя цель? Сколько ты мне говорила о том, что тебя ведет богиня! Что желания твои выше, чем месть или чистая слава! – пристыдила ее мэги Глейс, наклонилась и холодно посмотрела в ее золотистые, метавшиеся глаза своими, холодными, льдисто-синими. – Вставай, иди! Или ты хочешь, чтобы мы все погибли из-за твой глупости?

– Сука! – выдохнула мэги Пэй ей в лицо. Встала, размазала слезы по щекам и, шатаясь пошла к двери, за которой ее недавно чуть не убил «прозрачный охотник».

– Скорее, моя дорогая, – попросил Голаф Брис – он слышал за спиной чьи-то тяжелые шаги и какой-то невнятный, приближающийся с каждой секундой шорох. – Пожалуйста! Или давай я тебя понесу.

– Иди ты козе в задницу! И дай сюда! – она выхватила у него Корону Иссеи, подняла одну из сумок, оставленных Рэббом, и с неожиданной прытью побежала по проходу за Леосом и Вердой.

Каррид разделил с франкийцем оставшуюся ношу и поспешил вдогонку.

До выхода из Пирамиды было еще более половины пути.

Глава семнадцатая Гнев и милость Иссеи

Через площадь до разрушенного моста им помог пройти счастливый случай и еще жезл, который Верда прихватила в зале Кэсэфа. Какая сила упрятана в волшебной вещице, госпожа Глейс разгадала с помощью Астры во время короткой остановки у начала туннеля. В то время уже было понятно, что погоня, задержанная дважды умелыми заклинаниями Верды, отстала, и мэги смогли спокойно изучить крошечные руны на рукояти ценного трофея. Жезл скрывал в себе заклятие «Огненного дождя» – магии давно забытой и очень мощной. Единственным недостатком ее было то, что после использования она восстанавливалась весь следующий день и слишком зависела от силы самого заклинателя.

Выбравшись из туннеля в пасть каменного змея, Голаф определил: выход сторожит только трое полусонных нагов, свернувшихся кольцами в длинной тени постамента. Основные силы змеетелых людей, наверное, рассудивших, что грабители все равно погибнут в непреодолимых лабиринтах гробницы Кэсэфа, собрались под портиком возле малой пирамиды: немногие шипели друг другу на своем отвратительном языке, большинство, побросав оружие, возлежало на горячих плитах песчаника.

Франкиец, быстрый, бесшумный, как барс, спустился вниз и несколькими взмахами меча разделался со стражами. Те, даже не встрепенулись – так и остались лежать чешуйчатыми кольцами, только под их телами расплылись лужицы крови. Затем рейнджер подал условный знак Астре, и дочь магистра, кое-как убедившая госпожу Глейс, что с производными стихии Огня она справится лучше, привела в действие жезл. С последним звуком заклятия над портиком, где убивали часы ожидания наги, раздулось густое бурое облако и сразу закапало, потекло струями «огненного дождя».

Рейнджер призывно махнул рукой. Верда, Леос, а за ними мэги Пэй и Каррид, обвешанный тяжелыми сумками, побежали через огромную и пустую Площадь Власти. Увидев их, наги воинственно зашипели, потом заревели. Многие оказались настолько глупы или жадны до человеческой крови, что рискнули бросится вдогонку, не взирая на грозную магию, накрывшую портик с западной гранью малой пирамиды. Едва выбежав из под защиты каменных плит, глупцы попадали под капли огненного дождя – ослепительные, пронзающие, похожие на плевки расплавленного метала. Чешуйчатая кожа этих отчаянных смельчаков мигом прогорала, и они падали, корчась от боли, превращаясь в смрадные облака.

Отдав жезл Верде, Астра на бегу успела сотворить три заклинания фаерволл – стены пламени рассекли часть площади, загораживая дорогу каким-то существам, возившимся у ступеней храма Анобиса, и небольшим отрядам нагов, появившимся из-за желтых колоннад Нуб-Хурх.

Голаф с бардом первыми добежали до разрушенного моста, проверили целость веревок, натянутых при предыдущей переправе и помогли госпоже Глейс пройти самый опасный участок над пропастью. За Вердой на другую сторону перебралась мэги Пэй. Труднее всего пришлось анрасцу, тащившему на себе ношу намного более увесистую, чем имелась у других. Несмотря на завидную цепкость рук и выносливость коротыша, он застрял, одолев всего треть пути. Висел, намотав на предплечье страховочный ремень, и громко бранился, понося строителей Кара-Маат, самого Кэсэфа и орды нагов, бежавших через площадь с трех сторон. Лишь после долгих уговоров Каррид решился сбросить часть обременявшей его добычи: громогласно выругался и перегрыз зубами жгут, крепивший кожаный мешок с золотом. За этим ценнейшим грузом «сын Балда» случайно уронил пузатую сумку, полную монет и бериллов. Пришел в дикое отчаянье, зарыдал, поминая шета, всю его рогатую родню, и пополз дальше через пропасть. У самого края его подхватили сильные руки Голафа Бриса.

Не дожидаясь приближения нагов, многие из которых были вооружены пращами, они побежали через руины. Уже известной дорогой, добрались до арки с гигантскими изваяниями Анобиса и Сатха и свернули к месту, где их дожидалась «Песнь Раи».

– Берна-а-ат! Мастер гремящих бочек! Встречай нас с почестями! – заорал Леос, едва летающий корабль появился из-за желто-кирпичной стены.

– Бернат! Приветствуй великих героев Его! Жратву с питьем на стол! – вторил ему Каррид Рэбб, от вида милого сердцу судна он даже забыл об упавшей на дно канала добыче.

Вопреки ожиданиям рыжебородое лицо эклектика не появилась над фальшбортом, и не было никакого ответа. «Песнь Раи» с поднятой лестницей безмолвно висела над землей, слабо натягивая канаты, такая печальная, чужая среди пыльных руин и рельефов звероголовых богов.

– Бернат! – крикнули хором Леос, Верда и Астра, остановившись рядом с якорем корабля. – Мастер! Мастер Холиг!!!

Ответа не последовало.

Тогда рейнджер скинул с себя сумки, настороженно огляделся по сторонам и начал взбираться по канату.

На палубе Холига тоже не было. Заподозрив что-то недоброе, Голаф спустил веревочную лестницу для друзей, сам направился к сходному тамбуру.

Берната франкиец нашел распростертым на полу возле открытой двери в его каюту. Эклектик лежал, скорчившись, лицом вниз. Клочковатая борода трепетала с каждым мучительным и хриплым выдохом.

– Эй, друг, – Голаф осторожно повернул его на спину и поморщился от крепкого запаха вина, ударившего в ноздри. – Вставай, наш мастер-коротыш! – рейнджер потрепал его за нос, и Холиг поднял опухшие веки.

– Господин Брис, чудится мне? – он всмотрелся в франкийца мутным взглядом, зашевелился и приподнялся, опираясь на стесанные локти.

– Мы вернулись, мастер, – тепло улыбаясь, сказал Голаф Брис. – Вернулись с совершенной победой! Вставай скорее, и поднимай свой корабль!

– Мора-бора! Мора-гринх-бора! – Бернат неуклюже попытался встать на ноги, схватился за дверь. Услышав топот на палубе, окончательно пришел в чувства и заголосил: – О, господин Брис! Что я пережил здесь! Я думал, сойду с ума! Думал, думал!.. Весь вечер, всю ночь сидел возле нашей богини, молился. Потом не выдержал… Дааа, не выдержал я совсем: боясь за вас и собственные потроха, вино начал попивать. А ночью-то, ночью вокруг корабля кто-то хаживал! И глаза злые смотрели на меня из темноты! Вот я еще выпил, спрятался от ихнего подлого ужаса! Наверное, отчего-то до своей каюты не сумел дойти. Это все со страху, господин Брис! Уверяю вас, все исключительно со страху!

– Давай, поднимайся, наш пьяный мастер, – рейнджер подхватил его под тяжелую и безвольную руку и направился к лестнице. – Нужно взлетать. И деру отсюда.

Едва Голаф это проговорил, как с палубы послышались оживленные возгласы Леоса и мэги Пэй. Следом раздались глухие удары в днище корабля.

– Змеетелые пожаловали! – сообщила Верда, завидев франкийца в обществе Берната Холига.

– Каррид, Леос, рубите канаты! – подбежав к ростру и опираясь на богиню, распорядилась дочь Варольда.

Разом удалили мечи, канаты лопнули, упали наземь – «Песнь Раи» начала медленно подниматься над руинами, окрашенными оранжевым закатным солнцем.

– Эгей, Бернат! Испугал ты нас! – Каррид распустил узелок на затылке и встряхнул пышным хвостом волос. – Мы думали, что ты мертвый, а ты, к счастью, такой восхитительно пьяный!

– Давай, мастер, в обратный путь! Рули между тех же башен! – Астра махнула в сторону арки, замыкавшей Ущелье Огненного Ветра. Сама наклонилась над бортом и метнула вниз фаерболл, ревущий, точно горный лев. – Вот вам, дети гадюки! Вот! – зло приговаривала мэги Пэй, отвечая огнем на безобидные выстрелы из пращей и гневное шипение нагов – их собралось внизу уже несколько сот.

Когда золотистые крылья развернулись во всю ширь и сильно качнули воздух, стало ясно – ничто не удержит «Песнь Раи» в этом проклятом месте.

– Удачи, мальчики! – госпожа Глейс, распустив флер, помахала хвостатым жрецам, которые вскарабкались наверх обвалившейся стены и пытались там сотворить какое-то заклинание.

– Френ мора вам, глупые червяки! – расхохотался Каррид Рэбб. – Вот, поцелуйте! – спустив штаны, он выставил над кормой свой зад, покрытый густыми кучерями.

– Фу, святой Балдаморд! Как небожественно! – краснея, возмутилась Верда. Рассмеялась и повернулась к Леосу, который перебирал струны китары, слагая великую балладу о своих друзьях – отважных покорителях Кара-Маат. От осознания, что бесчисленные опасности владений Кэсэфа и весь ужас мрачных залов, коридоров гробницы остались позади, к барду пришло небесное вдохновение. Музыка и стихи сами рождались в его голове, он лишь со страстью сжимал китару и трогал тонкими пальцами струны.

– Светлейшая, показывай направление, пожалуйста, – попросил Бернат, вглядываясь в силуэты охранных башен, верхушки которых сверкали красной бронзой. – Показывай, а то руки мои дрожат, и не помню я в точности, как мы сюда летели. Помню лишь, что сильный пережили страх, проходя между башен и над ущельем.

– На средину арки держи. Немного левее средины, – равнодушно сказала Астра, провожая взглядом храмы, высокие постройки Нуб-Хурх и Пирамиду Кэсэфа, объятую заревом заходящего солнца. Дочь магистра не ощущала ни удовлетворения, ни радости, что она с друзьями сделала казавшееся почти невозможным, и корона, могущественная корона древней богини была теперь в ее руках. Только усталость и непонятное, необъяснимое безразличие равное, наверное, разочарованию все больше завладевало мэги Пэй. Прислонившись к статуе Раи, она смотрела на проплывавшие справа и слева охранные башни, ощущая скрытую в них угрозу; слушала радостную болтовню Каррида, Леоса, Верды и смотрела на Ущелье Огненного Ветра, вспыхнувшее длинными языками пламени, потом бессильно погасшее и скоро оставшееся позади. Когда плато исчезло за скалами, а вокруг широко раскинулась каменистая пустыня, Астра спустилась от ростра и устроилась на табурете под навесом.

Ловя попутный ветер, эклектик поднял корабль на две с лишним лиги. «Песнь Раи» уверенно взяла курс на восток, а Бернат смог, наконец, оставить рычаги управления и сойти с юта.

– Сюда давай, мастер, – позвал его Рэбб. – Сейчас ты увидишь такое, что борода твоя вместе с челюстью отвалится. Сюда ступай! – анрасец настойчиво пригласил его к площадке под мачтой, где уже стояли Верда с Леосом, и начал вываливать из кожаных мешков и сумок награбленное в Пирамиде: восхитительные украшения, переливающиеся светом самых чистых и дорогих камней; сапфиры и аметисты, которых было особо много; горсти монет, сверкающих красным пламенем в последних лучах солнца.

– И ты, пернатый, свое выкладывай! – потребовал Рэбб, хмуро глянув на Леоса. – И вы, господин Брис. Все выкладывайте. Мы это сложим, а потом честно и даже без скандала разделим на пятерых.

– Это ж сколько всего можно теперь купить? – Бернат смотрел на грудившиеся на палубе сокровища, и глаза его наливались восторженным сверканием. – Сколько, госпожа Глейс? За мою пятую часть большой дом можно? С крепкой оградой и яблочным садиком?

– Учитывая редкость этих камешков и магические свойства некоторых вещей… можно купить целый квартал в Иальсе, – ответила Верда, выложив из сумки несколько женских украшений удивительного изящества. – Сосуд с джином и жезлы я не отдам – уж так договаривались, – сказала она, осторожно заворачивая в шелк нефритовую фигурку.

– Без всяких сомнений, госпожа Глейс, – добродушно согласился Каррид, полез в боковой отдел сумки и вытащил «зрачок Маро» – гигантских размеров рубин едва умещался в его ладони. – А это видал, мастер Холиг? Это не дом будет стоить, а, надеюсь, целый замок в предгорьях Анраса или где потеплее. И плевать мне на слепую Маро. Плевать ореховой шелухой.

– Дай, теперь я поношу! – встрепенулся бард, вспомнив их самую первую находку и возгоревшись в душе от красоты кровавого камня.

– Руки! – Рэбб хлестко шлепнул музыканта по пальцам. – У меня будет пока храниться.

– Светлейшая, ну а Корона Иссеи? – Бернат, уже порядком протрезвев, вернулся к дочери магистра, которая до сих пор безучастно сидела под навесом. – Покажи мне, из-за чего тысячи лет бушевало столько страстей.

– Вот, – мэги Пэй, распустила завязку на свертке грубого льняного полотна и извлекла венец богини, в отблесках заката похожий на осколок ночи. – Из-за нее я потеряла своего ребенка. Ведь правда, хорошая цена? – лицо Астры стало злым, потемневшие глаза оглядывали одного за другим затихших друзей, потом остановились на Голафе Брисе.

– Стереги эту вещь, – после долгого молчания сказала она и подвинула Корону к дальнему краю стола. – Пусть никто не трогает ее – это, по меньшей мере, опасно. Особенно тебя касается, Глейс, – встав, Астра направилась к сходному тамбуру.

– Госпожа Пэй! Дорогая моя!.. – Голаф двинулся за ней, собираясь утешить ее, перебирая в уме какие-то неуместные, неудачные слова.

– Я хочу побыть одна, – резко остановила рейнджера Астра и сошла в полумрак по скрипящим ступеням.

Ей мерещилось, что сердце в груди превращается в горячий свинец. Во рту было горько, и ноги едва слушались. Остановившись в узком коридоре, она прислонилась к стене и снова вспомнила маленький окровавленный комок, вышедший из ее тела. Это свежее воспоминание становилось все невыносимее, по мере того, как Астра осознавала, что сомнения, тяготы пути в Кара-Маат, безумные надежды и рвущие нервы страхи – все, все это было позади, исчезало где-то за бесконечными лигами песка. Теперь осталась лишь она сама, жалко прижавшаяся к стене, один на один со своей судьбой. Еще мэги Пэй подумала, что ребенок, которого больше нет, которого она тихо боялась и, может быть, даже не любила, теперь будет мучить ее душу сильнее, настойчивей, чем мучил когда-то тело. Она едва справилась с собой, чтобы не разрыдаться. Вытерла слезы, постояв несколько минут. Потом, шатаясь, пошла к дверям каюты, отданной ей с Голафом.

* * *

Каравану магистр Хаерим запретил подходить к городу. Погонщики, верблюды, мулы и повозки остались в маленькой пальмовой рощице, жалко зеленевшей среди песков в трех лигах от Намфрета. Уже под вечер Канахор повел головорезов Пери к Городу Усопших, тысячелетия спустя казавшемуся гораздо более обширным и величественным, чем зачавшая его древняя столица.

С началом сумерек, упавших на пыльную землю синими тенями, магистр и команда «Гедона» вступили в пределы, опекаемые Анобисом, и двинулись по аллее между пирамидальных усыпальниц и грозных статуй. Шли пираты медленно, поначалу с опаской озираясь на высокие, ровные грани могильников, на свирепые лица каменных стражей и обелиски, однако уверенность и безмятежность магистра Алой Звезды передалась морякам, и скоро большинство из них потеряло робость. До наступления часа Змеи они достигли южной окраины мертвого города, там и остановились. Канахор некоторое время расхаживал возле оснований трех невысоких пирамид, поглядывая то на запад, то на мерцавшие огни Великого храма Иссеи. Говорил что-то сухим шепотом, замирал и, подняв глаза к яркой луне, слушал ответ – шелест ветра в пустыне.

– Она будет завтра или утром послезавтра. Это совершенно точно, – сказал магистр, погрузив в песок острие посоха.

– Кто «она»? – Давпер передернул плечами. – Мэги Пэй? – запоздалая догадка слегка разгладила морщины на его истомленном лице. – Снова вы все пророчите. Откуда вам знать, магистр? И насколько вы уверенны, что мы проделали такой мучительный путь не зря?

– Не задавайте глупых вопросов, Хивс. Даже пьяница и дурак Аерт способен предсказать приближение шторма или высокой волны. А здесь моя стихия, и я знаю, что говорю, – он поморщился от боли в груди, распахнул плащ и присел на плиту шершавого известняка. – Корона уже у нее. У нее Корона… Я слышу, как об этом шепчутся боги. Сукина дочь, какая же она удачливая и верткая – истинная гадюка! Но здесь, в этих священных песках я изловлю ее и безжалостно придушу.

– Вы отдадите ее мне, – напомнил гилен Пери их прежний уговор. Когда Канахор неохотно кивнул, он присел рядом на теплый камень и сказал: – Если вы знаете, что Корона у нее, то способны, наверное, предположить, что еще наши шустрые друзья везут из Кара-Маат. Магистр, – Давпера напрягся, вертя в пальцах серебряную коробочку с мако, – ведь они везут какую-то добычу еще? И что полезного может вынести из Пирамиды две мэги и несколько их жалких слуг? Вы понимаете меня? Если добра они вытянули оттуда немного, то мои люди будут очень недовольны. Чем я оправдаю столь долгое плаванье и мучения в проклятой пустыне, которая нас едва не высушила, как селедок? Чем, магистр, если я сам потратился на треть своего состояния?!

– Успокойтесь, Хивс. Если золота будет мало, то в Иальсе я добавлю вам часть своего – четверть от имеющихся у меня средств Ордена. Но сейчас не время об этом думать. Нужно приготовиться к встрече с невыразимо удачливым исчадием Варольда Кроуна. Пэй не должна обнаружить нас раньше, чем я этого пожелаю. И местному люду мы не должны попасться на глаза, – Канахор поднял посох и указал на пирамиду, дорогу к которой сторожил грифон с обшарпанным ветрами и временем телом. – Прикажи своим людям вскрыть вход в эту гробницу. Вы укроетесь там, и будете сидеть тихо, пока не появится летающий корабль.

– Господин Канахор, мои люди не пожелают заходить в гробницу. Тем более ночью. Знаете, слишком дрянные слухи ходят о древних могилах и сторожах внутри них, – Хивс повернулся к матросам «Гедона» и абордажной команде, расположившейся у развалин колоннады. – Им вообще не нравится это место. Сюда даже либийцы не ходят. Так?

– И как же вы, Хивс, собирались подниматься в гробницу Кэсэфа? – магистр, оставаясь с виду спокойным, погладил выпуклую руну на плите известняка. – Объясните мне, как? И зачем мне такая трусливая команда?

– Извините, Канахор, но в гробнице Кэсэфа золото и неисчислимое количество другого добра. За такую награду любой из нашего братства готов рискнуть жизнью, – Давпер усмехнулся, встал и жестом поманил Бота.

– Вскрывайте вход в пирамиду, – настойчиво сказал Канахор. – Там тоже есть чем поживиться, шакальи вы выродки. Давайте, я помогу вам, чтобы управиться до рассвета и успеть отдохнуть.

Магистр тоже встал и, подавая пример людям в банданах, направился к грифону, возвышавшемуся на постаменте и освещенному с одного бока холодной луной. Поднявшись по ступеням, Канахор неторопливо прочитал заклятие, снимающее магические запоры и повелел абордажникам, выстроившимся за его спиной: – Вскрывайте!

После нескольких ломовых ударов плита с охранными знаками, дрогнула и отделилась от стены. Четверо дюжих матросов уперлись в ее край. Пыхтя, душевно поругиваясь, сдвинули с места, освобождая проход для Давпера и магистра. Из глубины могильника потянуло холодом и несвежим воздухом.

* * *

Даже незнакомому с хитростями жизни в либийской пустыне было ясно – надвигается буря. Начавшаяся где-то на западе, она шла следом за кораблем Берната, не настигая его, но и не отставая ни на лигу. Ветер за кормой поднимал вертящиеся столбы песка, бросал их в небо, и небо окрашивалось то серо-желтым, то ржавым с чернотой цветом. А там дальше в стороне покинутого, теперь далекого Кара-Маат сгущалось нечто темное, рычащее как небесный зверь. Там что-то металось и вертелось, вспарывало лютыми вспышками густую мглу.

«Песнь Раи» летела невысоко, ровно настолько, чтобы не доставали ее языки рыжей пыли, трепетавшие над вершинами дюн. Внизу между полей песка чаще стали появляться скалы и каменистая земля. Кое-где торчали кактусы, полумертвые от зноя и безводья кусты.

Намфрет был уже близко. Это чувствовала Верда, часто покидавшая тень навеса и подбегавшая к ростру. Это понимали Голаф и Астра, потерявшие покой с полудня, едва под днищем корабля проползли серые пятна свободной от песка земли. Бернат же, не скрывая тревоги, оглядывался назад на летящую с запада бурю, и хмурился, сердито шепча молитвы на архаэсском, будто боги пещер и снежных гор могли чем-то помочь в обожженной солнцем Либии. Когда же слева показался изгиб дороги, ведущей к медным копям, а на горизонте возникли острые верхушки могильников, эклектик сказал:

– Послушай, Светлейшая! Послушай внимательно старого бородатого дурака… Снова я буду тебя отговаривать от неверного поступка. Не надо бы нам садиться в Намфрете. Видишь, что творится? Страшный ветер наступает нам на хвост. Убежден я с макушки до задницы: очень нехороший ветер. Будто все шетово войско за нами несется. И если мы остановимся у этого городишки, ветер так потреплет нашу посудину, что не знаю, сможем ли мы ее потом поднять в небо.

– И еще песком присыплет по самый… В общем, уши, – добавил Леос. – Сдалось тебе венец божественный в святилище ихнее нести. Ведь таким добром можно хитрее распорядиться. Ты у госпожи Верды спроси.

– Прошу, не надо, Светлейшая! – громче заголосил Холиг, надеясь вразумить упрямую мэги. – Лучше, если так не обходим тебе почтенный храм, мы позже сюда вернемся, когда пройдет буря.

– Нет, – настояла Астра. – Мы сядем у края Города Усопших. Пирамиды укроют корабль от ветра. А я схожу в храм очень быстро. Мне незачем там задерживаться.

– И даже за пирамидами опасно. Но, вижу ты в этот раз упряма до конца. Как пожелаешь, девчонка-госпожа. Мое дело предупредить, а твое хорошенько подумать. Если сходишь быстро, то мы еще сможем взлететь и подняться повыше, – мастер оглянулся на клубящиеся на западе столбы песка. – Думаю, на дорогу к святилищу и любезности со жрецами у тебя меньше часа.

– Я успею, мастер-коротыш. Давай, держи чуть правее, – попросила дочь Варольда, схватившись за канат и наклонившись над бортом. – Еще правее, – она старалась направить судно к ряду небольших пирамид. Туда подступала аллея, мощенная желтым песчаником.

За гранью могильника ветер резко ослаб, и Бернат пустил в работу крылья корабля, снижая скорость и выравнивая полет. Одолев еще с четверть лиги и завернув за могучее тело следующей пирамиды, «Песнь Раи» проползла по кронам финиковых пальм. Каррид и Леос по команде эклектика бросили якоря – чувствительный рывок развернул судно к статуе Горона. Тогда Бернат плавно убрал подъемную силу ртутной машины, и корабль лег днищем на хрустящий песок.

– Леос, не возитесь там, бросайте лестницу! – попросила мэги Пэй. – У нас мало времени! – взяв со стола Корону Иссеи, завернутую в льняной отрез, она подошла к фальшборту.

– Я с тобой! – вызвалась госпожа Глейс. – Сама понимаешь – не по силам мне пропустить такое событие!

– И я, Светлейшая. Как же ты без меня? – следом за Вердой и Голафом, Каррид Рэбб перемахнул через борт.

Они обошли постамент стража пирамиды и направились к аллее, которая за аркой выходила из Города Усопших, тянулась в сторону храмов Тода и Иссеи.

– Как здесь красиво! Величественно! – восхищалась мэги Верда, пораженная видом стеатитовых изваяний богов, раскрашенных свежими красками, и обелисками, торжественно обрамлявшими широкую аллею.

– Величественно, но больше гадко, – заметил Каррид Рэбб: для анрасца либийские боги, за ними вся история южной страны представлялась чуждой и непонятной.

– Идем скорее, Верда. У нас меньше часа, – напомнила Астра госпоже Глейс – та останавливалась через каждый десяток шагов и, прикрывая флером лицо от пыли, с благоговением разглядывала исполинские постройки мертвого города.

Голаф шел впереди, с волчьей осторожностью поглядывая по сторонам. Следы сапог на песке, еще не стертые усиливавшимся ветром, озаботили его еще у начала аллеи – ведь обувь с острыми носками вряд ли могла принадлежать жителям Намфрета, тем более жрецам ближних храмов. А когда за недостроенной гробницей франкиец увидел еще несколько цепочек похожих следов, он утвердился: не позже получаса назад здесь побывали северяне. Вероятней всего пираты Давпера Хивса.

– Госпожа Пэй, госпожа Верда, – негромким и требующим внимания голосом сказал он. – Очень прошу: сейчас вы сделаете вид, будто вас что-то заинтересовало у развалин слева позади. Повернетесь и без спешки пойдете туда, – продолжил он, и тут же его тренированный слух в шуме ветра и шорохе песка уловил другой очень знакомы звук – скрип арбалетной пружины. – Сюда! – Голаф схватил Астру за руку и потянул к стенам недостроенной гробницы.

– Господин Брис! – вскрикнула Верда, но следующие слова задержались у мэги в груди вместе с комом сухого воздуха – она увидела полтора десятка дюжих вояк в разноцветных банданах, выбежавших из-за угла пирамиды.

– Епть-коверть! – вымолвил Каррид Рэбб, клацнул зубами и извлек из ножен два либийских клинка, до сих пор не испробованных в бою.

– Эй, спокойно Голаф, – Астра рывком освободила руку из жилистой ладони рейнджера. – Какого ты в меня вцепился?! Мы разберемся с ними! – увидев Давпера, ставшего справа от отряда головорезов, дочь Варольда даже просияла. Магическое тепло волной прошло по ее телу, и кончики пальцев зажглись красноватым свечением.

– Мэги Пэй, дорогая моя, не волнуйтесь так! А то, смотрю, вспыхните шетовым пламенем! Сгорите, бедненькая, и от вас мне ничего не останется! – крикнул гилен Пери – ветер донес его насмешку до Астры вместе с горстью колючего песка. – Сверток у вас… Там же Корона? Идите с ним сюда. А остальные пусть остаются на месте.

– Ты точно дурак, Давпер! Офренеть, какой гусь самонадеянный! Сгорит команда твоих каракатиц, а тебя я оставлю для справедливого суда! – мэги Пэй, подняла руку, но что-то задержало ее отпустить заклятие.

– Маленькая гадюка… Делай, что говорит гилен, – услышала Астра голос сзади. Повернулась и увидела Канахора Хаерима и шестерых арбалетчиков, появившихся с другой стороны аллеи.

– Мы пытаемся сохранить жизнь тебе и, может быть, госпоже Глейс, – продолжил он, приподняв посох с черным загнутым зубом неведомого зверя и пучком длинных перьев.

Астра тут же почувствовала себя слабой, безвольной. Будто холодные пальцы схватили ее сердце, сдавили до острой боли и потянули из груди.

– …саед-протекто-маи-спелл… – прошептала она, задыхаясь, стараясь защититься от щупалец чужой магии. Заклятие не помогло. Собрав скользкие частицы воли и эфира воедино, она отбросила сверток с Короной под ноги франкийцу, прохрипела: – Голаф, держи это! – и попыталась сделать перед рейнджером огненный щит.

– Нечистая, кровавая душа твоя, Хаерим! – беззвучно прошептала Верда, понимая, что в схватке даже с раненым магистром у них нет надежды выжить. – Боги, помогите мне! Хега, дай каплю сил твоих! – мэги Глейс соединила ладони, призывая «острие льда». Она не успела произнести заклятие – удар магии Канахора оторвал ее от земли, словно порыв ветра сухой лист, и бросил к основанию обелиска.

Следующий удар еще большей силы сбил с ног франкийца. Корона, так и не попавшая Голафу в руки, отлетела к средине аллеи, а его самого отнесло к стене – казалось, от жестокой встречи с каменной кладкой захрустели кости.

Воодушевленные успешными действиями магистра, абордажники Бота издали громкий рык и бросились плотной шеренгой по аллее. По команде Давпера они разделились: часть пиратов поспешила к мэги Верде, зашевелившейся в песке под мраморной стелой; другие устремились к дочери Варольда, которая, хватаясь за грудь и постанывая, оседала наземь.

Последним, кто мог еще оказать малое сопротивление злой ватаге Давпера и Хаерима, был Каррид Рэбб. Несколько мгновений он стоял в замешательстве, сжимая рукояти кривых либийских мечей и багровея от гнева и бессилия. Потом анрасец решил: единственное, что он может сделать пред лицом смерти, это попытаться убить Канахора.

– Балд-отец! Иду с благословением Твоим! – произнес он, хищно зарычал и бросился к служителю Алой Звезды.

Канахор жестом удержал арбалетчиков от выстрелов. Темное, как угольная пыль, облако, собралось вокруг Хаерима. Яркие рубиновые нити прошили его – одна из них вздрогнула и метнулась навстречу «сыну Балда». Магистр знал, что от этой магии не будет спасения маленькому отчаянному человечку. Смерть его станет мучительной, жуткой – пламя чужого мира войдет под кожу и огненным червем выжжет плоть, всю без остатка.

Рубиновая нить почти дотянулась до Рэбба, дернулась вверх и с шипением ушла в землю. Тут же ревущего в приступе гнева анрасца окружила голубовато-прозрачная сфера. Он ткнулся в ее стенку, будто в толстое стекло, заметался, бешено вращая клинками, стараясь пробить дорогу вперед и все-таки добежать до Хаерима. Арбалетные болты, пущенные матросами «Гедона» со звоном ударили в этот прочный колпак и разлетелись в стороны.

В то же время высокая стена огня выросла на пути абордажников, спешащих по аллее к Астре и госпоже Глейс. Первые головорезы, влетевшие в нее, катались по каменным плитам, вопя от ужаса, тянули руки к своим товарищам – пламя нещадно пожирало их одежду, волосы и бороды. Ветром понесло тошный запах паленой кожи. Отставший от авангарда отряда Давпер, встал в одном шаге от магического огня, сорвал с головы шляпу и заорал:

– Магистр, что же это?! Потрох акулий, вы погубите моих людей!

– Это все она! Эта белая сука! – решил Бот, увидев, что мэги Верда окончательно пришла в чувства и поднимается на ноги. – Сейчас я тебя, девка, угомоню! Узнаешь, как кости ломаются! – он махнул своим головорезам и бросился в обход полосы пламени.

Канахор, подняв посох, вслушивался в движения эфира. Он понять не мог, что спасло длинноволосого уродца от смерти, и кто мог выставить перед людьми Давпера столь мощный фаерволл. Вмешательство жрецов Тода или Иссеи магистр отверг сразу – не их был почерк. Так же он понимал, что обе мэги, сраженные его ударами, сделать такое не могли. Он перевел взгляд от госпожи Глейс, пытавшейся сотворить какое-то ничтожное заклинание, на другую сторону аллеи и тут увидел полупрозрачную фигуру, похожую на столб песка, поднятого ветром. Кто бы это ни был неожиданный заступник – пусть хоть сама либийская богиня – Хаерим решил, что нужно скорее завладеть Короной, и уже потом разделаться с кучкой противников. Он согнул пальцы, промолвив два слова, и сверток с венцом Иссеи, словно подцепленный крючком на веревке, пополз к нему.

– Авро-канья-фая-спелл! – вскричала Астра, освободившаяся от пут магии Канахора. – … фая-спелл! – она вытянула дрожащие руки – фаерболлы огненными псами Некрона, ворча и брызжа искрами, устремились к убийце Арсии. – … фая-спелл! – продолжала она, вкладывая все силы и всю скопившуюся ненависть.

Изогнув ладонь, Канахор отклонил направленные в него фаерболлы – они взорвались, как бочки с горящим маслом, снося арбалетчиков, выжигая кустики сухой травы справа и слева от магистра. Тут же дочь Варольда призвала тандерболт – синяя вспышка рассекла мглистое небо в момент, когда Корона была уже у ног Хаерима. Магистр знал, что амулет Лунного Серебра перенаправит электрический разряд назад его хозяйке. Наклонился, но тут же почувствовал, как молния, изменившая направление, возвращается к нему. В этом была повинна зыбкая фигура, оказавшаяся вдруг совсем близко – очертания ее стали яснее: она была похожа на молодую, высокую женщину. Схватившись за живот, Хаерим упал на колени. Амулет Лунного Серебра морозными иглами впился в шею, по телу лавиной прошла электрическая боль.

Астра, поймав на себе взгляд Голафа, кивнула и крикнула: – Прошу! Любой ценой! С командой Давпера мы справимся! – она круто повернулась и, приходя на помощь Верде, ударила длинной струей фаерджат. Раньше, чем пламя достигло первых абордажников, мэги Пэй увидела, как ненавистный ей Бот рухнул на землю с разбитой головой. В воздухе, заискрившемся изморозью, мелькнула огромная рука, похожая на глыбу льда. Астра догадалась, что эта могучая магия сотворена не Вердой, а каким-то таинственным заступником, спасшим от гибели Каррида Рэбба и задержавшим атаку пиратов.

Рейнджер успел подбежать к Хаериму, чуть раньше, чем тот встал на ноги. Двое арбалетчиков еще не сполна вкусивших сокрушительную силу фаерболлов, спешили перезарядить оружие. Однако не успели. Взмахом меча Голаф убрал одного из них. Второй согнулся то удара сапога в пах.

– Руки назад, Хаерим! – бросил франкиец, разворачиваясь и чувствуя каждым нервом, что один тонкий миг может решить, кто из них останется жив.

Канахор кое-как оправился от электрического удара и в тот же короткий миг успел удивиться, почему зыбкая фигура, состоявшая из рыжего вихря пыли, не прикончила его, когда он был беспомощен. Наивная атака рейнджера сейчас Хаерима не слишком волновала. Он вскинул посох, целя Голафу в грудь, и нажал костяную пластину. Однако франкиец какой-то невиданной хитростью уклонился от магического разряда. Голубой Зигзаг ударил снизу вверх, и огромный зуб зверя, украшавший посох, разлетелся на куски. Щербатые осколки царапнули лицо Канахора. В крайнем ожесточении магистр хотел бросить заклятие «звездной крови», скрючил замысловатым знаком пальцы, и тут же клинок твердо и остро уперся в его горло.

– На колени! – повелел Голаф, откидывая ногой сверток с Короной подбегавшей Астре.

– И за спину руки! Эти руки причинили столько зла, что отрубить их было бы слишком ничтожным наказанием, – раздался знакомый Канахору голос.

Он, презирая боль от разрезавшей кожу стали, повернул голову и увидел, как зыбкая фигура превратилась в Изольду Рут.

– Грязная потаскуха, – прохрипел магистр Алой Звезды. – Ты мне все всегда портила. Раньше Арсии нужно было убить тебя! Сколько раз у меня было такое желание и такая приятная возможность!

– Наставница! – дочь Варольда на секунду забыла о Черной Короне, валявшейся на плитах аллеи, и о поверженном Канахоре. Она бросилась к магистру Рут, и та заключила ее в объятия.

– Девочка моя! Прости, – прошептала Изольда прижимаясь к ее щеке, своей, взмокшей от слез. – Прости, что я так задержалась! И прости, что так мало думала о тебе!

– Но как же ты здесь?! Как нашла нас?! Как угадала нужное время?! – расчувствовавшись, сыпала вопросами Астра.

Порывы ветра трепали, соединяли их волосы: черные пряди мэги Пэй и рыжие, похожие на языки пламени локоны мэги Рут.

Невдалеке растерянно стояли госпожа Глейс, изгнавшая окончательно остатки банды Давпера, и Каррид Рэбб, наконец, выбравшийся из защитной сферы магистра.

– Рена Пресветлая! – спохватилась мэги Пэй. – Там же на корабле Леос и Бернат Холиг! Что если Давпер знает о месте нашей посадки?!

– Каррид, займись уважаемым магистром! Стяни потуже ему руки ремнем и обязательно засунь камень в рот, – сказал Голаф Брис, передавая анрасцу Канахора. – Я побегу к «Песни Раи»!

– Изольда, Верда, поспешите за Голафом! – попросила Астра и подняла с земли сверток с венцом богини. – А я побегу в храм. Туда и сразу назад. Мы должны взлететь раньше, чем буря обрушится на Намфрет.

– Мне так хотелось видеть, как ты передашь Корону богине!.. – Верда уронила разорванный флер и печально склонила набок голову. – Но Леос в опасности – я побегу! – еще раз обернувшись на удалявшуюся мэги Пэй, она бросилась по аллее в обратный путь.

– Что делать мне с шетом этим безрогим? Эй, девоньки! Что делать?! – вопрошал Каррид, сев верхом на распластавшегося на земле Канахора. – Может перерезать ему горло? – он сильнее прижал лезвие к задергавшемуся кадыку пленника. – Перерезать? Балд это простит. Даже благодарен будет. А вот Светлейшая? Ах ты, вымя сучье! – Рэбб взял Хаерима за волосы и повернул голову к себе. Тот заворчал что-то, стараясь вытолкнуть изо рта языком булыжник. Зубы его заскрежетали. Белки глаз окрасились кровью, и в зрачках мелькнула такая смертельная злоба, что руку анрасца свело судорогой. Выпавший из ладони меч жалобно зазвенел.

Не добегая до озерка, на дальнем берегу которого росли огромные пальмы, и возвышалось святилище Тода, Астра свернула на разбитую дорогу. Слева виднелись убогие окраины Намфрета, клочки пшеничных полей, грязно-желтых, почти выгоревших от засухи; какие-то люди, обступившие караван; и зубатые останки городских укреплений. Прямо между двух невысоких скал располагался Верхний храм Иссеи – прежде одна из самых почитаемых святынь на либийской земле. Он не был столь огромен и роскошен, как многие храмы Гефахаса, Аднохора и Фикши, возведенные в более позднее время. Однако его стены, сложенные из гладкого черного и зеленого камня, хранили в себе такую древность и святость, что паломники, однажды коснувшиеся их, пребывали в уверенности – истинное жилище богини здесь.

Задыхаясь от жары, долгого бега и поднятой ветром пыли, мэги Пэй перешла на шаг. До святилища оставалось меньше четверти лиги – всего лишь с десяток минут отделял дочь магистра от цели, к которой ее столь долго вели либийские боги, или Держащая Судьбу Рена. Всего лишь с десяток минут – несколько сотен шагов, а силы на этом последнем отрезке пути совсем оставили мэги. Ей казалось, что отяжелевшие ноги вязнут в дорожной пыли; что кто-то невидимый и могучий вцепился ей в плечи, тянет назад, дергает за волосы и сдирает одежду; и вместе со всем этим чудился вкрадчивый, настойчивый шепот, призывавший ее остановиться, повернуть в обратный путь. А справа, с запада надвигалась ужасающая буря, рожденная где-то в Кара-Маат. Ее ворчание все отчетливей слышалось возле Намфрета. Тяжелые сизые тучи сожрали солнце, вокруг потемнело, и пляшущие вихри песка казались теперь не желто-рыжими, а мрачно-серыми.

Уже возле раскрытых дверей храма Астра споткнулась и остановилась. Она помедлила минуту, оглядывая кипарисовые створки с дневным и ночным благословлением богини, вырезным на растрескавшемся дереве, прошептала моление на либийском и вошла. Когда глаза чуть обвыклись с полумраком, мэги Пэй рассмотрела блеклые фрески на стенах и жрецов в светлых холщевых одеждах до пят, стоявших в торжественном молчании по обе стороны прохода.

– Не знаю… не знаю только зачем я пришла, – проговорила она толи с каким-то скрытым сомнением, толи с раздражением от того, что ее изучает много чужих глаз, и смотрят эти либийцы невыносимо цепко и безмолвно. Также как и жрецы, Астра некоторое время молчала, слушая усиливавшийся рев бури за дверью. Потом вспомнила о «Песне Раи», своих друзьях и сказала: – А знаете что? Шет с вами! Забирайте Корону, – она размотала сверток, обронила на пол льняной отрез. – Вот! Кому отдать? Или положить куда?

Снова не дождавшись ответа, мэги прошла дальше в расширявшийся зал. Увидела в дальнем конце черное с позолотой изваяние Иссеи, высившееся до свода и блестевшее изумрудами из огромных глазниц. Возле тяжелой опущенной руки богини стоял камень, похожий на усеченную пирамиду – возможно, это был алтарь или ритуальный стол. Мэги Пэй почувствовала, как влечет ее туда мягкая и теплая сила. Поднялась по ступеням и в колышущемся свете факелов увидела на вершине этой пирамиды круглое углубление. Теперь дочь магистра была уверенна: именно здесь было место Черной Короны и вернуть ее туда должна только она сама.

– Шет с вами… – повторила Астра, озираясь на служителей храма, вытянувшихся вдоль стены. Неожиданно ее глаза нашли жреца со старым, морщинистым, словно безводная земля лицом – того самого, который встречался на рынке Гефахаса. Либиец едва заметно ей кивнул.

– Рена Пресветлая, помоги мне! – произнесла мэги Пэй и осторожно положила венец богини на камень точно в предназначенное углубление.

Тут же Астра ощутила волну древней неведомой магии, двинувшуюся по руке и больно кольнувшую затылок. Статуя Иссеи озарилась зеленовато-янтарным светом. Нити эфира стали звонкими струнами серебра. Та мягкая, теплая сила, которая вела госпожу Пэй к алтарю, стала вдруг огромной и сокрушающей, как штормовой шквал. Наполнила все пространство святилища, потекла за толстые каменные стены. Поднялась к своду и ударила в небо. Ушла в землю, прорастая в ее глубинах могучим волшебным корнем.

Дочь магистра еле устояла на ногах, сложила ладони на груди и зашептала древнюю молитву, огненными знаками всплывшую в памяти. За спиной Астры поначалу тихо запели жрецы. Скоро их торжественный хор стал настолько высоким и звонким, что мэги почувствовала, как дрожь овладевает телом. С трудом она вынесла их ритуальную песню до конца. А с последним звуком развернулась и быстро пошла к выходу. Теперь больше всего ее заботили друзья, ждущие на корабле и буря, которая уже наверняка накрыла Город Усопших. Мэги коснулась створки двери, когда ее задержал старший жрец.

– Постой, отважная госпожа, – попросил он, подходя неторопливым шагом. – Слишком большое дело ты сделала для нас и всей либийской земли. Мы обязаны отблагодарить тебя.

– Прости, жрец, но я очень спешу, – ответила Астра, представляя, как ее ругают сейчас на «Песне Раи», скрипящей, бьющейся в порывах свирепого ветра. – Я очень спешу, а награда… В Кара-Маат мы взяли много золота и разных ценных вещей. Мне не нужна ваша награда.

– Я знаю, почему ты спешишь. Думаешь, буря помешает отправиться вам в обратный путь? Но она уже улеглась, – он толкнул кипарисовую створку, и мэги увидела, что ветер стих. Его последние дуновения слабо покачивали кустики пожухлой травы у дороги. Однако за пределами храма было сумрачно, словно после захода солнца – все небо закрывали толстые сизые тучи.

Астра вышла за порог, спустилась по ступеням, с изумлением глядя, как на вечно сухую землю упали первые капли дождя.

– Да, – подтвердил ее мысли старый жрец. – Власть Иссеи целиком вернулась в Либию. Теперь и нас будут идти дожди. Наполнятся живой влагой озера. Смывая пыль и пески, потекут ручьи, реки. Снова расцветет садами земля. Все станет так, как было тысячи лет назад. И в этом твоя великая заслуга.

Подняв лицо к небу, госпожа Пэй стояла и слушала слова либийца. Крупные прохладные капли дождя падали на ее пыльный лоб и щеки, а с ними душу мэги умывала, насыщала безмерная радость, которую могут послать только пресветлые боги.

– Спасибо, добрый жрец, – вытирая капли с лица, сказала дочь Варольда. – Камешек я оставлю себе на память? – она помахала зеленовато-черным амулетом, висевшим на шнурке.

– Этот знак богини тебя будет хранить ни раз. Еще возьми это, – старший жрец отошел в сторону, пропуская двух служителей храма, вынесших небольшой ларец.

Заскрипел ветхий замок, и либиец поднял крышку, украшенную тонкими рунами.

– И что же это? – снова удивилась Астра, глядя на серебряную цепь с широкими браслетами.

– Магическая, древняя вещь, имя которой – Оковы Правосудия, – ответил жрец, державший крышку.

Другой либиец добавил:

– Говорят, ее сделал Архор, еще тогда, когда на земле властвовали мудрые хораги. Эти Оковы имеют большую силу: любой преступник, руки которого соединены такой цепью, не сможет освободиться, и всегда будет говорить правду о своих злодеяниях перед богами и людьми. Когда-то слуги преданные Иссее, привезли эту цепь с далеких Архаэсских гор, выменяв на все золото, имевшееся в храмах нашей богини – так велика была цена. Они думали, что сумеют однажды одеть Оковы на Кэсэфа, но… не получилось. Теперь власти правителя Кара-Маат больше нет и Корона возвращена.

– А тебе Оковы Правосудия скоро потребуется, – пообещал старший жрец. – Они станут важнее золота и многих богатств Кэсэфа. Прими их в дар от нас.

– Зачем мне могут потребоваться оковы? Я же не слуга Архора, – Астра с сомнением подошла к ларцу. – Я – мэги.

– Но именно тебе боги дали право осудить людей, творящих зло, и восстановить справедливость здесь и на северных землях за морем, – ответил старик-либиец, наблюдая, как рыжеволосая женщин, а летящая низко над дорогой, приближается к ним со скоростью хищной птицы.

Опустившись рядом с мэги Пэй и поприветствовав жрецов, Изольда прочитала руны на крышке ларца и быстро догадалась, какой магической властью наделена серебряная цепь. Теперь магистр знала, как вызволить из тюрьмы Варольда Кроуна и снять с него подозрения в убийстве Луацина.

– Девочка моя, – прошептала она, прижав к себе Астру. – Выходит, правы были боги! А я все пыталась удержать тебя, от указанной ими дороги! Я все противилась и не верила. Ты же спасла не только Либию… еще меня и своего отца! – заплакав, она с силой обняла ученицу, еще не успевшую понять смысла ее последних слов.

Волей Иссеи дождь превращался в обильный ливень. По всей Либии шумные потоки воды смывали пыль и песок с храмов, дворцов и площадей. Пересохшая земля жадно принимала влагу, очищаясь, навсегда расставаясь со злом, принесенным Кэсэфом.

Конец второй книги

Пятигорск – 2004 год.

Тезаурус

Немного географии

Анрас – массив высоких гор на северо-западе от Иальса (здесь и в дальнейшем расположение указывается относительно Иальса, если не оговорено иное).

Архаэс – горная страна на севере с множеством пещер, шахт и поселений трудолюбивых гномов.

Атрия – огромный остров, существовавший некогда в Океане, о котором дошли только легенды, ну и сплетни. Сплетен много, особо на рынках Иальса, там их собирала Эльвира Вашкевич.

Анфирия – столица Нолда.

Ают – страна за Средним морем, восточнее Либии, по-восточному богатая страна, со своими восточными причудами.

Бург – страна болот на юго-западе, населенная племенами диких безграмотных болотных людей.

Вергина – небольшой городок возле замка Изольды, известный древними катакомбами и всякими чудесами.

Вессеркер – мир, где обитают… правильно, вессы.

Вильс – крупный город на северо-западном побережье, столица Франкии, родивший такого отважного и небритого Голафа Бриса.

Гаер и Аалир – средние миры с прекрасными пейзажами и относительно выносимыми обитателями (если не считать розовых козликов).

Герва – столица Кардора.

Голор – маленькое государство рядом с Бургом.

Гринвея – родной мир Астры и прочих нормальных и ненормальных людей.

Зарда – главный город Голора, порядком разрушенный во время последней войны не без помощи Изольды и Варольда, конечно.

Иальс – большой торговый город-полис за юго-восточной границей Кардора.

Камента – маленький остров с крепостью и колонией когда-то основанной Иальсом.

Кара-Маат – легендарный город, построенный Кэсэфом, затерявшийся где-то в песках огромной либийской пустыни.

Карбос – островок недалеко от берегов Либии, известный древним храмом Абопа.

Кардор – страна юго-восточнее Архаэса, часть земель которой принадлежала некогда гномам.

Ланерия – главный город-порт Рохеса.

Ленла – маленький остров, недалеко от входа в гавань Лузины.

Либия – страна за Средним морем на юге, некогда могущественное государство, теперь находящееся в упадке.

Лузина – столица Олмии.

Маун-альх-Лусу – портовый город севернее Хельг-Амо, известный, как центр работорговли.

Мергия – остров на западе, известный храмом Герма и его оракулами, а так же изящными ювелирными изделиями местных мастеров.

Неарские острова – острова чуть южнее Иальса.

Намфрет – город в либийской пустыне недалеко от большого оазиса, известный древними храмами и могильниками.

Некрон – один из миров – самый нижний, обитель нечисти и всяких невоспитанных, отвратительных существ.

Нолд – государство севернее Олмии, граничащее с Франкией, Анрасом и Архаэссом.

Олмия – небольшое королевство, где выросла Астра.

Росна – река, в устье которой расположен Иальс.

Рохес – островное государство южнее Иальса.

Сагель-Аль – один из островов близ западного побережья Аюта.

Сармаит – город возле южных взгорий Аюта, известный дорогой фарфоровой посудой, благовониями и древними таинственными руинами, находящимися неподалеку в пустыне.

Тартус – неуютный мирок, вряд ли лучше Некрона, населенный опасными тварями, которые загрызут и как имя не спросят.

Тювы – массив высочайших гор на востоке Аюта, в пещерах которого обитают морки.

Хатиор – небольшой либийский город на северном побережье.

Хемифия, Аднохор, Гефахас, Фикши, – древние либийские города.

Хельг-Амо – большой город-порт на северо-западе Аюта.

Ширдия – большой остров на юго-западе, известный виноградниками и керамикой.

Эдос – один из верхних миров, есть подозрения, что самый верхний. Возможно, именно туда отправляются души героев и благочестивых жителей Гринвеи.

Меры и свойства некоторых вещей и понятий

Баклер – маленький круглый кулачный щит.

Галеас – крупная аютанская галера с двумя-тремя мачтами и косыми парусами.

Гилен – титул дворянина особо приближенного к королю.

Го – один из древних языков, корни которого утрачены, но его знаки используются до сих пор в символике большинства магических школ.

Калазирис – либийская женская одежда, состоящая из куска материи, обертывавшего фигуру от щиколоток до груди и поддерживаемого одной или двумя бретелями.

Камень душ – устройство для вызова призраков, душ умерших.

Когг – крупное достаточно быстроходное двух или трехмачтовое судно. Каравелла, флейт и неф – типы морских судов разной величины и оснастки.

Колт – ровно 631,3 грамма.

Лига – около 700 метров.

Мандритта (обезьяний удар) прием фехтования – горизонтальный удар, наносимый ладонью вверх, боевым лезвием меча, справа налево.

Микстура Гале – снадобье, повышающее на некоторое время магическую силу и быстроту движений.

Микстура Хеф – хитрое снадобье, снижающее магическую силу до круглого нуля на некоторое время, а при длительном употреблении навсегда. Если устали от колдовства, то очень рекомендую.

Мельда – растение, произрастающее в некоторых областях Аалира. Свежесорваные ягоды мельды возвращают человеку молодость, если на то есть благословление феонов. Этим свойством часто пользуются мэги.

Мэги – воспитанницы магической школы, исповедующей синтез многих приемов и техник. Мэги способны использовать заклинания различных Стихий, не отдавая, как правило, предпочтения какой-нибудь одной. Мэги могут стать только женщины – сама Эта помогает им быть в гармонии с природными силами, не посвящая свою жизнь служению какой-то отдельно взятой силе.

Неф – тихоходное торговое судно довольно большой грузоподъемности.

Олен – титул знати в Олмии, на Рохесе и некоторых других странах.

Паладин – тяжеловооруженный воин. Как правило, выходец из знати, воспитанный школой одного из рыцарских орденов. Наиболее известные сообщества паладинов: Орден Крона Славного, Орден Плети Архора и Орден Лунного Щита.

Прозрачный охотник – магическое существо, искусством создания которого владели жрецы Хеги. Благодаря своей невидимости и подвижности эта сущность практически неуязвима для всех видов оружия и для магии. Говорят, что во времена Хаелорета «прозрачный охотник», насланный на дворец в Фикши, уничтожил полутора тысячную охрану и самого правителя.

Рейнджер – вольный боец, одинаково легко управляющийся с мечом, луком и арбалетом. Рейнджеры редко вступают в какие-либо боевые сообщества. Службе властному господину или даже какой-нибудь божественной идее они предпочитают свободу, скитания от города к городу, и небольшой, но честный заработок. Рейнджеры всегда были хорошими следопытами, разведчиками, а в лесах и на горных тропах каждый из них стоил в бою двух нерасторопных паладинов.

Руны – здесь знаки магического письма, перенятого когда-то либийцами у анрасских жрецов.

Сальд – монета в 50 шилдов.

Сивилла – прорицательница.

Слезы Эты – вода, набранная в дни веснних празднеств из источника возле известного храма Эты в Анфирие и освещенная жрецами. Считается, что такая вода лечит многие болезни и успешно противостоит самой сильной магии Некрона.

Стихии – здесь одно из основных магических понятий. Классически все виды магии со времен Некомарха разделяются по принадлежности к четырем Стихиям: Воздуха, Огня, Воды и Земли. Однако между этими четырьмя основными Стихиями имеется большое число промежуточных. Так например, использование в особых пропорциях сил Воздуха и Воды дает весь набор заклятий Ветра и Холода. Мэги, в отличии от магов древних Орденов, особо преуспели в смешении этих магических сил и создании различных, прежде неизвестных заклятий.

Стокката – (быстрый удар) фехтовальный прием, – выполняется из положения, рука опущена вниз (ленивая рука), боевым лезвием вниз ладонь внутрь, поднимающимся под защиту противника ударом.

Табард – короткая накидка с короткими рукавами открытая с боков с цветами и гербом владельца.

Тульпа – эфирный двойник человека, в зависимости от опыта и силы мага тульпа может быть бесплотным призраком, имеющим лишь отдаленное сходство с заклинателем, но может быть и его точной физической копией, наделенной даже собственной волей и разумом.

Фарух – титул правителя Аюта.

Фахиш – титул аютанской знати, как правило, фахиш является управителем одной из провинций Аюта.

Флейт – двух, иногда трехмачтовое судно, уступающее размерами коггу, но более быстрое и маневренное.

Хевши – питье, приготовленное из листьев мако и сока особого кактуса, обладающее веселящим действием, вызывающее чувство эйфории. Использовалось при некоторых ритуалах либийцами. Позже для развлечения его стали попивать богатые аютанцы, да и я сам не раз баловался.

Час Василиска – время в том странном мире измерялось несколько иначе. Час Ларсы – около 6.00. Час Воды – около 8.00. Час Василиска – около 10 утра. Час Тени – около 12.00. Час Лилии – около 14.00. Час Береса – около 16.00. Час Раковины – около 18.00. Час Флейты – около 20.00. Час Серебра – около 22.00. Час Змеи – около 24.00, после – Время Маро.

Шилд – мелкая медная монета.

Штар – 1000 сальдов.

Элементал – существо одной из Стихий, призываемое магом на некоторое время, как правило, не в мирных целях.

Эклектик – человек, посвятивший свою скорбную жизнь занятиям алхимией, темной механикой и всякого рода изобретательствам, магией простых уровней и прочими подозрительными науками.

Эффект Лухоса – свойство пространства, организованного особым образом над святыми местами и зонами, которые имеют заряд отрицательной энергии. Исходя из положений труда Лухоса пространство над святыми местами (храмами, жертвенниками, захоронениями известных героев) резко смещает Дверь Измерений в сторону. Зоны с отрицательной энергией изменяют туннели междумирья так, что путешественник проваливается в нижние миры.

Боги, люди и нелюди.

Абоп – крайне неприятный либийский бог, имеющий тело гигантского змея и дурные наклонности – пожирать солнце по ночам.

Анобис – мрачный либийский бог загробного мира.

Архор – бог наказания, справедливости, мести.

Балд – бог, которому поклонялись некоторые жители Анраса. То ли по наивности, то ли вывертом какой-то запредельной мудрости они считали его единым творцом и управителем мироздания. Ну, и Балд им и судья.

Бастет – либийская богиня, принимавшая часто облик кошки. Жрицы ее славны склонностью к ночному разгулу. Храмы Бастет всегда слыли местом паломничества мужчин жаждущих развлечений.

Берес – редкое животное, водившееся возле чистых озер у подножья Архаэсского горного массива. Два огромных рога этого животного довольно грозное оружие, пробивающее броню паладина, как гвоздь жестянку, но эти же рога розового (иногда желтоватого) цвета с перловым отливом имеют большую ценность, как поделочный материал.

Весс – одно из магических существ, способных путешествовать между мирами через Дверь Измерений, в большинстве дружелюбное людям, но очень не чистое на руку.

Вронги – один из народов, обитавшем на Фанороне.

Герм – бог торговли и ремесел, иногда почитается, как покровитель мореплавателей и путешественников, некоторые школы магов считают его своим родоначальником.

Гномы – народ, живущий в Архаэсе и у северных границ Кардора, более древний, чем люди, славный в некоторых видах ремесел.

Горон – наравне с Иссеей важный либийский бог, отожествляющийся с властью Света и Порядка.

Иссея – одна из главных либийских богинь, властвующая над ветром, водой и волшебством, также олицетворяющая плодородие (Дающая Жизнь).

Крон – бог войны, силы и твердости духа.

Ларса – редкое таинственное животное, появляющееся иногда возле Архаэсских гор или Анраса. Есть подозрение, что существо это не совсем из нашего мира, а из хор более высоких. Его влияние на людей очень странное, гипнотическое, а мех его имеет высочайшую цену.

Маро – злая богиня. Разрушение, болезни, смерть. Из сплетней, подслушанных мной, она же – властительница Некрона.

Мора – нехорошая пакостная зверушка нижнего мира с большими нечищеными зубами.

Морки – народец родственный гномам, однако более высокого роста и свирепого нрава, обитавший в пещерах на востоке от Аюта, в основном возле Тювы.

Муль – очень неприятная образина, обитающая в междумирье, любящая полакомиться смельчаками и безумцами, шагнувшими за Дверь. Если вам когда-нибудь случиться встретиться с ним, то мой совет: для этого «когда-нибудь» держите в кармане острый ножик, чтобы успеть вскрыть себе вены.

Наги – люди с туловищем змеи и четырьмя руками, живущие в юго-восточных районах Либии и западном Аюте.

Наод – известный иальсский поэт и философ.

Некомарх – маг и философ с Рохеса, живший около 800 лет назад, который классифицировал различные виды магии, и, в отличие от либийских интуитивных приемов постижения магической техники, предложил новую систему, основанную на истинно рохесском практицизме.

Нумбус – известный философ и маг Либии, живший около 3000 лет назад (если вести отсчет от событий, происходящих в романе). Его труды в большом почете в современных магических школах от Бурга до Архаэса. Его последнее сочинение «О существах и сущностях» считается наиболее верным и полным описанием всех известных чудовищ и магических существ.

Рая – богиня любви, обольщения и безумия.

Рена – богиня сна и грез, раскаянья, прощения, держащая нити будущего.

Сатх – либийский бог войны, которому поклонялись многие племена кочевников и семейные кланы, промышлявшие разбоем.

Сафо – богиня вина, танца, веселья.

Сектех – крайне недобрый либийский бог в облике крокодила, он же младший брат Абопа и родственник нагов.

Сестры Светлые (Небесные) – Рена и Эта.

Тирех – писатель, философ, проживающий в Иальсе и прославившийся драматургическими произведениями, поставленными в крупнейших театрах.

Тод – один из сонма либийских богов, отожествляется с мудростью, просвещением.

Триора – крупная ядовитая змея, обитавшая в пустынях Либии. Почитается как королева змей, во многих либийских селениях даже существует ее культ.

Трупник – тварь Некрона, появляющееся изредка в мире людей, имеет свойство разрывать могилы и кушать мертвечину, гадкое, в общем, существо.

Феоны – крылатые магические существа, обитающие на Аалире.

Хаелорет – либийский маг родом из Намфрета, живший около 3200 лет назад, один из первых описавший путешествия через Дверь Измерений и классифицировавший чужие миры. Его книги «Путь Тода», «Украденная Вечность» до сих пор поражают меня и Эльвиру оригинальной философией и непостижимой глубиной.

Хега – в либийской религии божество магии.

Хораги – мифические существа, якобы жившие еще до гномов и морков. Искусство магии и ремесла осталось в наследство от них.

Цайс – знаменитый исследователь магии с острова Мергия, проживавший около 500 лет назад. Наиболее значимые его труды в области магии материализации – составная часть учебных пособий Магистрата. О якобы созданной им Машине Воплощений известно много легенд.

Шет – недоброе рогатое существо из нижнего мира, а так же – ругательство.

Эриса – морская богиня, почитаемая амфитритами, а также на Рохесе и некоторых приморских государствах.

Эта – светлая богиня (и звезда). Непорочность, чистота, врачевание.

Ювий – рохесский поэт и путешественник, описавший в стихах свои впечатления после странствий по северной Либии, Аюту и западным островам Среднего моря.

Сила магии и обращений.

Айсщелид – щит льда – защитная магия, при которой ледяные кристаллы собираются в непроницаемый сегмент шара.

Анимаихарар – животный страх, магия действующая на животных, вызывающая волну ужаса и обращающая их в бегство. Это заклинание применимо больше против домашних животных; свирепых хищников оно может раздразнить и тем дать противоположный эффект.

Грейскин – серая кожа – защитная магия, делающая тело маловосприимчивым к самым мощным магическим атакам.

Лайт – электрическая ослепительная вспышка, кстати, довольно вредная для глаз.

Обольщение Раи – одна из легких форм приворота, практикуемая жрицами богини, анрасскими ведьмами и некоторыми магами.

Одафог – удушливое облако, попадая в которое противник начинает кашлять, чихать и даже жалобно плакать. Слабаки теряют в нем сознание и иногда некоторые ценные вещи.

Светляк – здесь крошечный светящийся шарик магического вещества.

Спрей – разновидность легкой магии, забирающей у противника часть его физической силы.

Тандерболт – удар молнии, магия аналогичная трайденлайт, только узконаправленная и более мощная.

Трайденлайт – трезубец молнии, весьма эффективная магия, рождающая разветвленный электрический разряд, атакующая сразу несколько целей. Наибольшие неприятности получают клиенты, которые забыли снять с тела металлические предметы.

Фаерболл – огненный шар – атакующая магия небольшой силы, устроенная на Стихии Огня.

Фаерволл – стена огня. При достаточной силе мага, использующего ее, способна задержать противника и нанести ему заметный урон.

Фаерджат – струя огня. Довольно мощная атакующая магия, недостатком которой является небольшой радиус действия.

Фрезбод – замерзшее тело. Защитная магия, способная лишить движений противника на некоторое время.

Фреш – капли магической россы, придающие в бою силу и быстроту.

Епть, гринх, залим, питха, френ – слова, которые не особо свойственны литературной речи, по крайней мере, цензурной. Переводить не буду – пользуйтесь лучше нашими, родными.

Оглавление

Глава первая Ветры миров

Глава вторая Следы ушедших

Глава третья Кровь вместо росы

Глава четвертая Поцелуй белого паука

Глава пятая Человек без головы

Глава шестая Плащ обольщения

Глава седьмая Месть паладина Лаоренса

Глава восьмая Эффект Лухоса

Глава девятая Карта Мораса Аронда

Глава десятая Ледяная дорога

Глава одиннадцатая Дар небес

Глава двенадцатая В ладонях ветра

Глава тринадцатая Гефахас

Глава четырнадцатая Жилище Огненного Ветра

Глава пятнадцатая Стражи Гробницы

Глава шестнадцатая Черная Корона

Глава семнадцатая Гнев и милость Иссеи

Тезаурус

Реклама на сайте