Майкл Муркок Когда боги смеются
Моему отцу посвящается
Я вихрь, когда смеются боги. Я – Страстей водоворот в тиши морей, Чьи волны гладят брег души моей И сердце мглой надеются объять.. Мервин Пик, «Очертания и звуки», 1941 (Перевод Р. Адрианова)Глава первая Женщина, готовая принять скорбь на душу
Однажды вечером, когда Элрик в мрачном настроении сидел в таверне и пил вино, из бури выплыла бескрылая женщина из Мииррна и приникла к нему своим гибким, податливым телом.
У нее было тонкое, болезненное лицо, почти такая же белая, как у Элрика, кожа, а ее светло-зеленые одеяния красиво контрастировали с темно-рыжими волосами.
Таверна была освещена пламенем свечей, а воздух полнился досужими спорами и скучноватым смехом, однако слова женщины из Мииррна, звучавшие четко и мелодично, перекрыли назойливый шум.
– Я искала тебя двадцать дней, – сказала она Элрику, который высокомерно поглядывал на нее полуприкрытыми малиновыми глазами.
Он лениво сидел на стуле с высокой спинкой, держа в длинных пальцах правой руки серебряный кубок с вином, а левой поглаживая рукоять своего рунного меча Буревестника.
– Двадцать дней, – едва слышно и намеренно грубовато проговорил мелнибониец, словно обращаясь к самому себе. – Красивая женщина не должна так долго бродить одна по свету. – Он открыл глаза чуть шире и заговорил, обращаясь теперь прямо к ней: – Я Элрик из Мелнибонэ, как тебе, несомненно, известно. Я не ищу ничьего покровительства и сам никому не покровительствую. Запомни это. А теперь скажи, почему ты двадцать дней искала меня.
Женщина, на которую надменный тон альбиноса не произвел ни малейшего впечатления, ровным голосом ответила:
– Ты ожесточившийся человек, Элрик. Мне и это известно. Ты погружен в скорбь по причинам, которые уже успели стать легендой. Я не ищу твоего покровительства, а хочу сделать тебе одно предложение, включающее и меня. Чего ты желаешь больше всего на свете?
– Покоя, – просто ответил ей Элрик. Потом он иронически улыбнулся и добавил: – Я злой человек, госпожа, и меня преследует адский рок. Однако я вовсе не глуп и не лишен чувства справедливости. Позволь мне напомнить тебе частичку этой истины. Можешь называть это легендой, если тебе так хочется, – мне все равно. Год назад от моего верного меча погибла одна женщина. – Он резко хлопнул по клинку, а в его глазах появилось жестокое выражение, исполненное самоиронии. – С тех пор я не ухаживал ни за одной женщиной и ни одну не желал. Зачем мне отказываться от таких безопасных привычек? Уверяю тебя, я мог бы говорить с тобой языком любви, ведь ты обладаешь изяществом и красотой, которые наводят меня на интересные мысли, но я не стал бы и малую часть темного бремени, которое несу, перекладывать на такие хрупкие плечи. Любые отношения между нами, кроме формальных, приведут к тому, что, помимо моей воли, часть этого бремени все же ляжет на твои плечи. – Он помолчал несколько мгновений, а потом медленно добавил: – Должен признаться, что иногда я кричу во сне, а иногда меня мучают непередаваемые приступы отвращения к самому себе. Так что уходи, госпожа, пока не поздно, и забудь Элрика, потому что ничего, кроме горя, он тебе не принесет.
Быстрым движением он отвел от нее взгляд, поднял серебряный кубок, осушил его и снова наполнил из стоящего рядом кувшина.
– Нет, – спокойно сказала бескрылая женщина из Мииррна, – никуда я не уйду. Ступай за мной.
Она поднялась и мягко взяла Элрика за руку. Элрик, сам не зная почему, позволил вывести себя из таверны в грозу, которая бушевала в филкхарском городе Расхиле, – грозу без единой капли дождя. На губах Элрика застыла циничная и покровительственная улыбка. Женщина повела его к берегу, о который хлестали морские волны, и там назвала свое имя – Шаарилла из Танцующего Тумана, бескрылая дочь ныне покойного чародея, калека в собственной необычной стране и изгнанница.
Элрик испытывал неловкость оттого, что его влечет к этой женщине со спокойными глазами, женщине, которая не тратит впустую слов. Он почувствовал сильный всплеск эмоций в своей душе – таких эмоций, на какие уже не рассчитывал в своей жизни; ему захотелось обнять эти тонкие плечи, прижать ее хрупкое тело к себе. Но он подавил в себе этот порыв, изучая ее точеную фигуру, разглядывая ее волосы, которыми вовсю играл ветер.
Этот неугомонный ветер траурно завывал на море, а между ними воцарилось благодатное молчание. Здесь Элрик мог не обращать внимания на теплые запахи города, и он позволил себе расслабиться. Наконец, глядя мимо него в бурлящее море, она сказала:
– Ты, конечно, знаешь о Книге Мертвых Богов?
Элрик кивнул. Несмотря на потребность как можно больше отдалиться от людей, у Элрика вдруг проснулся интерес к этой женщине. Эта Книга, согласно легендам, содержала знания, которые могли бы решить многие проблемы, преследовавшие людей на протяжении многих веков. Она содержала великую мудрость, приобщиться к которой желал каждый чародей. Но считалось, что Книга эта уничтожена, заброшена на солнце в те дни, когда Древние Боги умирали в пространствах космоса, лежащих за пределами Солнечной системы. В другой легенде – явно более позднего происхождения – туманно говорилось о неких темных силах, которые перехватили Книгу на пути к солнцу и, не допустив ее уничтожения, похитили. Большинство ученых отвергали эту легенду, говоря, что если бы Книга и в самом деле не погибла, то должна была непременно где-нибудь объявиться за такой огромный промежуток времени.
Отвечая Шаарилле, Элрик напустил на себя скучающее выражение, чтобы не показать своего интереса.
– Почему ты говоришь об этой Книге?
– Я знаю, что она существует – энергично ответила Шаарилла, – и я знаю, где она находится. Мой отец получил эти сведения перед самой своей смертью. Если ты поможешь мне раздобыть эту Книгу, то, если захочешь, сможешь получить и ее, и меня.
Может быть, в этой Книге содержится тайна душевного покоя, подумал Элрик. Может быть, он, найдя Книгу, сможет расстаться с Буревестником?
– Если она тебе так нужна, что ты просишь меня о помощи, – сказал Элрик, – почему же ты готова отдать ее мне?
– Потому что я побоялась бы постоянно хранить такую вещь у себя. Такими книгами не должны владеть женщины, но ты, возможно, последний чернокнижник на земле, и тебе она подойдет как нельзя лучше. И потом, чтобы заполучить ее, возможно, придется убивать, и я никогда не чувствовала бы себя в безопасности с таким фолиантом на руках. Мне нужна только малая часть содержащейся в ней мудрости.
– И какая же? – спросил Элрик, изучая ее аристократическую красоту и ощущая при этом новый прилив желания.
Ее губы сжались, она прикрыла глаза.
– Когда Книга будет в наших руках, тогда я тебе и скажу, какая. Не раньше.
– Неплохой ответ, – заметил без промедления Элрик, понимая, что сейчас он больше ничего не сможет узнать. – Он мне нравится.
И тут, почти не осознавая, что делает, Элрик своими гибкими белыми руками обнял ее плечи и прижал свои бесцветные губы к ее алым.
Элрик и Шаарилла направлялись на запад, в сторону Безмолвных земель через цветущие долины Шазаара, к берегам которого двумя днями ранее пристал их корабль. На границе между Шазааром и Безмолвными землями лежала необитаемая полоса – даже поселений землепашцев там не было. Несмотря на плодородие и богатство, эта земля была ничьей. Обитатели Шазаара воздерживались от переноса своей границы за эту полосу, поскольку жители Безмолвных земель редко отваживались заходить за Туманные топи, естественную границу между двумя странами, и жители Шазаара питали чуть ли не суеверный страх перед своими таинственными соседями.
Путешествие до этого момента проходило без препятствий и происшествий, хотя и не было лишено зловещих предзнаменований – несколько человек, которые ничего не могли знать о цели путешествия Элрика и Шаариллы, предупреждали их о приближении опасности. Элрик задумался, видя в этих предупреждениях знаки неумолимой судьбы, но решил не обращать на них внимания и ничего не сообщать Шаарилле, которую вроде бы вполне удовлетворяло молчание Элрика. Днем они разговаривали мало, сохраняя силы для страстных любовных игр по ночам.
Тишину ясного зимнего дня нарушали только стук лошадиных копыт по мягкому дерну да приглушенное поскрипывание и позвякивание доспехов и меча Элрика. Так эта пара неуклонно приближалась к опасным, предательским землям Туманных топей.
Темной ночью добрались они до границ Безмолвных земель, где начиналось болото, сделали привал, поставили свой шелковый шатер на склоне горы, с которой открывался вид на безлюдную, окутанную туманом равнину.
На горизонте в зловещую тучу собирались черные подушки облаков. За ними пряталась луна, иногда пронзая их толщу и посылая бледный, неуверенный луч на сверкающую болотную гладь или ее неровную границу. Один раз лунный луч, отразившись от серебра, высветил темный силуэт Элрика, но вид живого существа на мрачном склоне горы словно испугал луну, и она снова скрылась за облачным щитом, оставив погруженного в глубокое раздумье Элрика в темноте, к которой стремилась его душа.
В дальних горах прогремел гром, похожий на смех богов. Элрик вздрогнул, плотнее завернулся в свой черный плащ и устремил взгляд на затянутую туманом долину.
Вскоре к нему подошла Шаарилла и встала с ним рядом, кутаясь в плотный шерстяной плащ – защиту от влажной измороси, пропитавшей воздух.
– Безмолвные земли – пробормотала она. – Неужели это правда, Элрик – все, что о них рассказывают? Ты слышал об этом в Мелнибонэ?
Элрик нахмурился, недовольный, что она прервала ход его мыслей. Он резко повернулся к ней, несколько мгновений изучал своими малинового цвета глазами, а потом сказал уверенным голосом:
– Здешних обитателей страшатся, и они не принадлежат к роду человеческому. Это я знаю точно. Лишь немногие отваживались отправляться сюда. И насколько мне известно, никто из смельчаков не вернулся. Даже в те дни, когда Мелнибонэ было всемогущей империей, этот народ принадлежал к числу тех немногих, над которыми не властвовали – и не желали властвовать – мои предки. Обитатели Безмолвных земель считаются вымирающим народом, гораздо более злобным, чем были мои предки, которые владычествовали над землей задолго до того, как нынешнее человечество обрело силу. Они редко выходят за пределы своих земель, ограниченных болотами и горами.
Шаарилла, выслушав это, весело рассмеялась.
– Значит, ты говоришь, они не принадлежат к роду человеческому? А как тогда быть с моим народом, который находится с ними в родстве? Как быть со мной?
– Для меня ты – человек, – беззаботно сказал Элрик, заглядывая ей в глаза.
Она улыбнулась.
– Это, конечно, не комплимент, – сказала она, – но так уж и быть, я буду его считать комплиментом, пока твой неповоротливый язык не найдет чего-нибудь получше.
Спали в эту ночь они беспокойно, и, как и предупреждал Элрик, он мучительно кричал во сне, преследуемый кошмаром, и называл имя, при звуках которого глаза Шаариллы наполнялись болью и ревностью. Элрик спал, широко распахнув глаза, словно бы глядя на ту, чье имя называл; произносил он и другие слова на каком-то свистящем языке, при звуках которого Шаарилла в ужасе затыкала уши.
На следующее утро, когда они, собираясь продолжить путь, складывали желтый шатер из шелка, Шаарилла избегала встречаться с Элриком взглядом. Но позднее, поскольку он не проявлял желания вступать в разговор, она слегка дрожащим Голосом спросила его:
– А что ты хочешь от Книги Мертвых Богов, Элрик? Что, по-твоему, ты сможешь в ней найти?
Ей необходимо было спросить об этом, но вопрос дался ей нелегко.
Элрик пожал плечами, отметая ее любопытство, но она повторила свои слова медленнее и с гораздо большей настойчивостью.
– Ну хорошо, – уступил он. – Но ответить на это несколькими словами нелегко. Если тебе угодно, я желаю узнать одно из двух.
– И что же это, Элрик?
Высокий альбинос уронил скрученный шатер на траву и вздохнул. Его пальцы нервно постукивали по рукояти рунного меча.
– Существует абсолютное божество или нет? Вот что мне необходимо знать, Шаарилла, для того чтобы моя жизнь обрела хоть какую-нибудь цель.
– Теперь нашими жизнями управляют Владыки Закона и Хаоса. Неужели есть еще какое-то существо главнее их? – Шаарилла прикоснулась к плечу Элрика. – Зачем тебе нужно это знать? – спросила она.
– Я иногда тщетно ищу утешения у милосердного бога, Шаарилла. Мой разум по ночам покидает мое тело и в черной пустоте ищет что-то – что угодно, – что возьмет меня к себе, согреет, защитит, скажет мне, что в этом невообразимом хаосе вселенной есть порядок, что он неизменен, что эта точность хода планет не просто краткая яркая искра здравомыслия в бесконечном мире зла.
Элрик вздохнул. В его спокойном голосе слышались нотки безнадежности.
– Не получив подтверждения того, что существует порядок, я могу утешаться только признанием анархии. Таким образом, я могу упиваться хаосом и знать, не испытывая при этом страха, что мы обречены с момента рождения, что наше краткое существование лишено смысла и проклято изначально. И тогда я могу принять тот факт, что о нас не забыли, Потому что никто о нас толком и не помнил. Я взвесил все «за» и «против», Шаарилла, и пришел к выводу, что в мире, невзирая на все законы, которые вроде бы управляют нашими поступками, нашим колдовством, нашей логикой, властвует Хаос. Только хаос вижу я в мире. Если Книга, которую мы ищем, убедит меня в противном, то я с радостью ей поверю. А до того времени я буду доверять только себе и своему мечу.
Шаарилла посмотрела на Элрика странным взглядом.
– А может быть, эти твои взгляды возникли под влиянием последних событий в твоей жизни? Ты опасаешься последствий совершенных тобой убийства и предательства? Может быть, тебе просто удобнее верить в наказания, которые редко бывают справедливыми?
Элрик повернулся к ней, малиновые глаза альбиноса гневно вспыхнули, но, когда он заговорил, гнев оставил его, и он уставился в землю, пряча взгляд от Шаариллы.
– Может быть, – неуверенно сказал он. – Я не знаю. Вот это-то и есть единственная настоящая истина, Шаарилла. Я не знаю.
Шаарилла кивнула. Лицо женщины осветилось странным сочувствием, но Элрик не видел ее взгляда, потому что глаза альбиноса были полны слез, которые текли по худому белому лицу и на мгновение лишили Элрика сил и воли.
– Я одержимый, – простонал он. – А без этого проклятого меча я вообще бы перестал быть человеком.
Глава вторая Белбейн, туманный великан
Они сели на своих резвых черных коней и, пришпорив их, с какой-то яростной лихостью понеслись вниз по склону к болотам. Их плащи полоскались позади них высоко в воздухе, как знамена на ветру. У обоих всадников были строгие, суровые лица – ни Шаарилла, ни Элрик не хотели признавать, что их донимает мучительная неуверенность.
Всадники не успели вовремя остановить лошадей, и их копыта начали увязать в болотистой почве.
Элрик с проклятиями изо всех сил натянул поводья, пытаясь вытащить своего коня назад, на твердую землю. Шаарилла тоже боролась со своим испуганным жеребцом, направляя его на безопасный дерн.
– И как же мы пересечем это болото? – спросил Элрик.
– Была карта… – неуверенно начала Шаарилла.
– И где же она теперь?
– Она пропала… Я ее потеряла. Но я постаралась ее запомнить. Я думаю, что мне удастся провести нас через болото.
– Как же ты ее потеряла и почему не сказала об этом Раньше? – рассерженно спросил Элрик.
– Извини, Элрик, но весь день перед тем, как я нашла тебя, словно кто-то стер из моей памяти. Я прожила этот день, сама не зная о том, что живу… а когда очнулась, карты не было.
Элрик нахмурился.
– Я уверен – против нас действует какая-то сила, – пробормотал он. – Вот только что это за сила – ума не приложу. – Повысив голос, он сказал Шаарилле: – Будем надеяться, что теперь твоя память не откажет тебе. Эти топи пользуются дурной репутацией, но в любом случае нас здесь подстерегают только природные опасности. – Он стиснул пальцы на рукояти меча. – Езжай вперед, Шаарилла, но держись рядом. Показывай дорогу.
Она молча кивнула, повернула коня на север и галопом понеслась вдоль кромки болота, пока не доскакала до места, над которым нависал огромный, заостренный кверху утес. Отсюда в окутанное туманом болото вела поросшая травой тропинка фута четыре в ширину. Видимость из-за липучего тумана была плохая, но дорожка казалась вполне надежной. Шаарилла неторопливой рысью направила своего жеребца по тропинке, Элрик последовал за ней.
Кони неуверенно двигались через клубящийся тяжелый туман, отливавший белизной, и всадникам приходилось крепко держать поводья. Туман окутывал болото тишиной, а от покрытой водянистой пленкой и поблескивающей топи исходил отвратительный запах гниения. Здесь не было видно ни одного животного, в небе не слышалось птичьих криков. Повсюду висела навязчивая, пропитанная страхом тишина, вселявшая тревогу и в коней, и во всадников.
Сдерживая растущую панику, Элрик и Шаарилла продолжали путь; они углублялись в неестественные Туманные топи, их глаза подозрительно вглядывались в эту плотную завесу, и даже ноздри подрагивали, ощущая в вонючей трясине запах опасности.
Прошло несколько часов, солнце давно миновало зенит, когда жеребец Шаариллы встал на дыбы и тревожно заржал. Шаарилла, вглядывавшаяся в туман, крикнула Элрику, подзывая его, ее тонкие черты исказил страх. Он дал шпоры своему брыкающемуся коню и подъехал к Шаарилле.
В липкой белизне тумана что-то медленно и зловеще двигалось. Правая рука Элрика метнулась влево, к рукояти Буревестника.
Клинок взвизгнул, вылетая из ножен, черный огонь сверкнул по всей его длине, и неземная сила полилась по руке в тело Элрика. Странный нечестивый свет мелькнул в малиновых глазах альбиноса, а рот его исказила жуткая ухмылка – он подстегнул коня, направляя его все глубже в ползучий туман.
– Ариох, Повелитель Семи Бездн, будь со мной! – прокричал Элрик, различая впереди какую-то движущуюся фигуру.
Она была белой, как и туман, и в то же время казалась его темнее. Фигура нависала над Элриком, имея в высоту футов десять и почти столько же в поперечнике. Но Элрик видел лишь одни очертания: ни лица, ни конечностей – только силуэт и движения, резкие и зловещие.
Однако Ариох, его бог-покровитель, сделал вид, что не слышит зова Элрика.
Элрик чувствовал, как бьется мощное сердце его коня, которого всадник посылал вперед своей железной волей. Шаарилла кричала что-то за спиной Элрика, но он не мог разобрать слов. Элрик рубанул белую фигуру, но его меч встретил только туман и сердито заворчал. Обезумевший от страха конь не желал идти дальше, и Элрик был вынужден спешиться.
– Держи жеребца, – крикнул Элрик Шаарилле и быстро зашагал в направлении вставшего у него на пути силуэта неизвестно чего.
Теперь он смог различить кое-какие особенности этой фигуры. Высоко в теле болотного существа располагались два глаза цвета разбавленного желтоватого вина, хотя головы как таковой у него вроде бы не было. Раскрытая, усеянная клыками пасть располагалась прямо под его глазами. Элрик не различил у него ни носа, ни ушей. Из верхней части тела этого существа свисали четыре отростка, а нижняя часть скользила по земле явно без помощи каких-либо конечностей.
Глаза Элрика, разглядывавшего монстра, пронзила боль. Смотреть на него без отвращения было невозможно, а от его аморфного тела исходил запах смерти и разложения. Подавляя страх, альбинос осторожно продвигался вперед; меч он выставил перед собой, чтобы отразить любую атаку, которую могла предпринять эта тварь.
Элрик узнал ее по описанию, прочитанному им в одной из старинных рукописей. То был Туманный великан, Возможно, единственный из всех Туманных великанов – Белбейн. Даже самые мудрые маги не знали в точности, сколько существует этих монстров – один или несколько. Это был вурдалак, живущий в топях и питающийся душами и кровью людей и животных. Однако болота, в которых оказались Элрик и Шаарилла, лежали далеко на восток от известных охотничьих угодий Белбейна.
Теперь Элрик уже не удивлялся, почему в этой части болота почти нет никакой живности.
Сумерки сгущались.
Буревестник подрагивал в руке Элрика, призывавшего древних богов-демонов своего народа. Мерзкий вурдалак явно узнавал эти имена. Он даже подался назад при их звуках. Элрик заставил себя двигаться в направлении этой твари. Теперь он увидел, что вурдалак вовсе не был белесым, однако цвета его Элрик не мог узнать. В нем был какой-то намек на оранжевый оттенок с примесью тошнотворного зеленоватого, но цвета эти Элрик не воспринимал глазами – он просто чувствовал эти потусторонние нечистые оттенки.
И тогда Элрик ринулся на тварь, выкрикивая имена, которые уже ничего не говорили его сознанию.
– Балаан-Марзим! Аэсма! Аластор! Саэбос! Верделет! Низилфкм! Хаборим! Хаборим из Разрушающего Огня!
Разум Элрика разрывался на части. Часть его хотела пуститься наутек, спрятаться, но никак не могла влиять на ту силу, которая тащила его навстречу этому ужасу. Его меч колол и рубил аморфную массу, но с таким же успехом можно было сражаться с водой – наделенной разумом, пульсирующей водой. Однако Буревестник производил некоторый эффект. Вурдалак содрогался, словно от невыносимой боли. Элрик почувствовал, как что-то поднимает его в воздух, и в этот момент зрение отказало ему. Он не видел ничего и ничего не мог сделать, кроме как рубить и колоть мечом ту тварь, которая держала его.
Он рубил мечом вслепую, и пот ручьями струился по его телу.
Боль, которая даже не была похожа на физическую, – Более глубокая, ужасающая боль наполняла все существо Элрика, а он, крича в агонии, непрерывно бил по податливой плоти, сжимавшей его и медленно подносившей к разверстой своей пасти. Элрик выкручивался, сопротивлялся, пытаясь вырваться из отвратительной хватки этой твари, которая держала его мощными лапами, держала чуть ли не похотливо, подтаскивая к себе все ближе и ближе, как грубоватый любовник – слабую девушку. Даже могучая сила, свойственная Рунному мечу, не могла одолеть эту тварь, хотя ее хватка и стала немного слабее. Однако она продолжала тащить Элрика к своей щелкающей зубами, слюнявой пасти.
Элрик снова принялся выкрикивать имена, а Буревестник танцевал и пел свою злобную песню в его правой руке. Элрик изо всех сил пытался освободиться, он молился богам, умолял их, давал обеты, но по-прежнему дюйм за дюймом приближался к ухмыляющейся пасти.
В мрачном отчаянии он продолжал сражаться, вновь и вновь взывая к Ариоху. И вдруг к его разуму прикоснулся чей-то другой – ироничный, всемогущий, злобный, – и Элрик понял, что Ариох наконец-то отозвался. Туманный великан внезапно ослабел – поначалу это было едва заметно. Элрик воспользовался этим преимуществом, и сознание того, что Вурдалак теряет свою мощь, придало альбиносу новые силы. Он вслепую бил и бил мечом, а мучительная боль пронизывала все клеточки его тела.
И вдруг он почувствовал, что падает.
Казалось, падение продолжается несколько часов – он летел медленно, невесомо и наконец приземлился на поверхность, которая просела под ним. Он начал тонуть.
Откуда-то издалека раздался далекий голос, зовущий его, и голос этот находился вне времени и пространства. Он не хотел слышать этот голос, Элрика устраивало то место, куда он попал, – холодная, приятная материя неторопливо затягивала его в себя. Потом каким-то шестым чувством он понял, что это голос Шаариллы, что она зовет его, и он заставил себя разобрать слова.
– Элрик – трясина! Ты попал в трясину. Не двигайся!
Он улыбнулся про себя. Зачем ему двигаться? Он погружался все глубже – медленно и спокойно – в приятную, успокаивающую топь… Было ли когда-либо прежде что-то подобное этому? Другая трясина?
Усилием воли он заставил себя вернуться к действительности и, осознав происходящее, не без труда открыл глаза. Над ним был туман. С одной стороны от него виднелась лужа непонятного цвета, наполнявшая воздух зловонными испарениями. С другой стороны он различил отчаянно жестикулирующую человеческую фигуру. За человеческой фигурой он смутно разглядел очертания двух коней. Это была Шаарилла. Под ним…
Под ним была трясина.
Вязкая зловонная жижа затягивала его в себя, а он лежал с распростертыми руками, уже наполовину погрузившийся в ее глубину. Правой рукой он продолжал держать Буревестник. Если бы он повернул голову, то увидел бы свой меч. Он Осторожно попытался поднять верхнюю часть тела над засасывающей его трясиной, но почувствовал только, что его ноги ушли еще глубже. Выпрямившись, он закричал:
– Шаарилла! Быстро – кинь мне веревку!
– У нас нет веревки, Элрик! – Она срывала с себя одежду и скручивала ее в жгуты.
Элрик продолжал погружаться – ноги его не находили опоры.
Шаарилла спешно связывала между собой части одежды. Она неумелой рукой кинула эту самодельную веревку Элрику, но не добросила. Суетясь в спешке, она бросила веревку еще раз. На этот раз Элрик ухватил ее свободной левой рукой. Девушка начала тащить за свой конец самодельной веревки. Элрик почувствовал, как его чуть-чуть приподняло, но это движение тут же прекратилось.
– Ничего не получится, Элрик! У меня не хватает сил.
Проклиная ее, Элрик прокричал:
– Привяжи ее к коню!
Она подбежала к одной из лошадей и завязала жгут узлом на луке седла. Потом она повела коня за узду, и тот медленно пошел, таща за собой Элрика.
Постепенно Элрик выбрался из трясины. Продолжая сжимать Буревестник в правой руке, он лежал на нетвердой почве тропинки.
Тяжело дыша, он попытался встать, но ноги почти не слушались его. Он поднялся, но тут же снова упал. Шаарилла встала рядом с ним на колени.
– Ты не ранен?
Элрик, преодолевая слабость, улыбнулся:
– Не думаю.
– Это было ужасно. Я плохо видела, что происходит… Что это было? Ты словно исчез куда-то, а потом… потом ты выкрикивал это имя! – Шаариллу трясло, лицо ее было бледным и напряженным.
– Какое имя? – с искренним недоумением спросил Элрик. – Какое имя я выкрикивал?
Она покачала головой.
– Это неважно… каким бы ни было это имя, оно тебя спасло. Вскоре после этого ты снова появился и рухнул в трясину.
Сила Буревестника продолжала переливаться в альбиноса, который уже чувствовал, что в состоянии встать.
Поднявшись на ноги, он неуверенной походкой направился к своему коню.
– Я уверен, что Туманный великан обычно не охотится в этих местах. Его сюда направили. Кто или что – не знаю, но нам нужно поскорее добраться до более твердой почвы.
Шаарилла спросила:
– Двигаясь в какую сторону – назад или вперед?
Элрик нахмурился.
– Конечно вперед. Что это ты?
Сглотнув, Шаарилла потрясла головой.
– Тогда поспешим, – сказала она.
Они сели на коней и, почти не думая об опасности, скакали, пока болото, покрытое одеялом тумана, не осталось позади.
Теперь, когда Элрик понял, что какая-то сила пытается ставить препоны на их пути, они стали спешить – отдыхали мало и гнали своих сильных лошадей, пока те чуть не падали с ног от усталости.
На пятый день они оказались в пустынной скалистой местности, где моросил дождь.
Твердая земля под копытами лошадей была скользкой, а потому они ехали медленно, приникая к промокшим гривам, кутаясь в плащи, которые почти не спасали от назойливого дождя. Они ехали некоторое время в молчании, а потом услышали впереди жутковатый, похожий на лай хохот и стук копыт.
Элрик указал на скалу справа от них.
– Укроемся там, – сказал он. – Что-то движется нам навстречу. Возможно, новые враги. Если повезет, они проедут мимо.
Шаарилла молча повиновалась ему, и они вдвоем, стоя под скалой, слушали, как приближается к ним этот отвратительный лай.
– Один всадник… и несколько каких-то тварей, – сказал Элрик, прислушиваясь. – Твари либо сопровождают, либо преследуют его.
Потом они увидели их, несущихся под дождем. Человек отчаянно пришпоривал такую же испуганную, как он, лошадь, а за ним, сокращая расстояние, мчалась стая зверей, которых Элрик и Шаарилла поначалу приняли за собак. Но это оказались не собаки, а полупсы-полуптицы с худыми косматыми телами и собачьими ногами, заканчивающимися птичьими когтями. Вместо собачьих морд у них были изогнутые птичьи клювы.
– Это охотничьи собаки Дхарзи, – выдохнула Шаарилла. – Я думала, что их давно уже нет на свете, как и их хозяев!
– Я тоже так думал, – сказал Элрик. – Что им здесь надо? Между Дхарзи и обитателями этих земель никогда не было никаких контактов.
– Что-то привело их сюда, – прошептала Шаарилла. – Эти проклятые собаки несомненно учуют нас.
Элрик потянулся к рунному мечу.
– Тогда мы ничего не потеряем, если попытаемся помочь их возможной добыче, – сказал он и пришпорил коня. – Жди здесь, Шаарилла.
В этот момент дьявольская стая преследователей и их жертва как раз проносились мимо скалы, под которой прятались Элрик и Шаарилла, в направлении узкого ущелья. Элрик стегнул коня и устремился следом.
– Эй! – крикнул он обезумевшему от страха всаднику. – Развернись и встань – я тебе помогу!
С высоко поднятым рунным мечом Элрик поскакал на щелкающих клювами воющих собак, и копыто его коня ударило одну из них с такой силой, что хребет этой нездешней твари переломился. Оставалось еще пять или шесть необычных собак. Всадник развернул коня и извлек из своих ножен длинный изогнутый меч. Это был маленький человек с широким уродливым ртом. Он с облегчением ухмыльнулся.
– Эта встреча – мой счастливый случай, добрый господин.
Большего сказать он не успел – две собаки набросились на него, и он был вынужден сосредоточиться на защите от смертоносных когтей и щелкающих клювов.
Три другие собаки принялись за Элрика. Одна из этих злобных тварей высоко подпрыгнула, нацелив свой клюв на его горло. Он ощутил мерзкое дыхание на своем лице и не медля нанес Буревестником удар, который рассек собаку на две части. Элрика и его коня окропила грязная кровь, от запаха которой две оставшиеся собаки стали еще яростнее нападать на него. Но, вкусив этой крови, танцующий рунный меч запел свою торжествующую песню, и Элрик почувствовал, как Буревестник повел за собой его руку и нанес удар еще одной мерзкой твари.
Острие меча вонзилось прямо в грудь собаке, попытавшейся прыгнуть на альбиноса. Собака завизжала в мучительной агонии и попыталась клювом схватить клинок. Но когда клюв прикоснулся к сверкающему металлу меча, в ноздри Элрику ударило жуткое зловоние, похожее на запах гари, и тварь взвыла.
Занимаясь последней оставшейся собакой, Элрик краем глаза увидел обуглившееся собачье тело. Его конь встал на дыбы и обрушился на оставшуюся в живых псину своими передними копытами. Собака увернулась и набросилась на Элрика слева – с той стороны, откуда он не ждал нападения. Альбиносу пришлось развернуться в седле, и тогда он сумел нанести удар по собачьему черепу, который раскололся, забрызгав влажную землю кровью и мозгами. Правда, собака еще была жива и попыталась было ухватить Элрика своим клювом, но сил у нее уже не осталось, и мелнибониец, не обращая внимания на эту тщетную попытку, пришел на помощь маленькому человеку. Тот уже расправился с одной из собак, но вторая доставляла ему немало трудностей. Собака ухватила его меч своим клювом почти у самой рукояти.
Собачьи когти были близко от горла человека, который пытался стряхнуть эту тварь со своего меча. Элрик ринулся вперед, держа рунный меч как копье, нацеливая его на болтающуюся в воздухе собаку, которая пыталась вцепиться когтями в ускользающую от нее добычу. Буревестник вонзился в нижнюю часть туловища собаки и рванулся вверх, разрезая эту тварь надвое до самой ее глотки. Собака выпустила из клюва меч и, агонизируя, упала на землю. Конь Элрика ударил ее копытами. Тяжело дыша, альбинос всунул меч в ножны и настороженно посмотрел на человека, которого спас. Он избегал контактов, в которых не было необходимости, и не хотел чувствовать себя неловко под градом благодарностей, которыми должен был разразиться спасенный.
Он не обманулся – уродливый широкий рот сложился в веселую ухмылку, и человек поклонился в седле, возвращая свой изогнутый меч в ножны.
– Благодарю тебя, мой добрый господин, – оживленно сказал он. – Без твоей помощи схватка могла бы продолжаться дольше. Ты лишил меня неплохого развлечения, но руководствовался лучшими побуждениями. Меня зовут Мунглам.
– Элрик из Мелнибонэ, – ответил альбинос, но спасенный никак не прореагировал на это имя. Это было странно, потому что имя Элрика пользовалось дурной славой в большей части мира. История его предательства и убийства кузины Симорил передавалась из уст в уста и по-всякому приукрашивалась в тавернах Молодых королевств. Хотя он и ненавидел эту реакцию, но привык к тому, что, назвав свое имя, наблюдал смятение на лицах людей. Впрочем, Элрика узнавали по одной его бледной коже.
Заинтригованный неведением Мунглама, Элрик испытал странный интерес к самоуверенному маленькому всаднику. Элрик внимательно разглядывал его, пытаясь понять, откуда тот родом. На Мунгламе не было доспехов, его одежда из синей ткани повыцвела, испачкалась в дорожной грязи и изрядно поизносилась. На широком ремне висели меч, кинжал и кошелек из шерстяной ткани. Кожа высоких, до колен, сапог потрескалась. Сбруя его коня тоже была далеко не новой, но хорошего качества. Сам всадник был не более пяти футов ростом, с непропорционально длинными относительно остального тела ногами. У него был короткий вздернутый нос под серо-зелеными глазами, большими и по виду невинными. Пряди ярко-рыжих волос падали ему на лоб и свободно ложились на плечи. Он удобно сидел в седле, все еще продолжая ухмыляться, но теперь взгляд его был устремлен за спину Элрика – на приближавшуюся к ним Шаариллу.
Мунглам вежливо поклонился, когда девушка остановила коня.
Элрик холодно сказал:
– Госпожа Шаарилла – господин Мунглам из…
– Из Элвера, – сообщил Мунглам. – Торговой столицы Востока, лучшего города мира.
Элрику было знакомо это название.
– Значит, ты из Элвера, господин Мунглам. Я слышал об этом месте. Совсем молодой город. Всего несколько веков. Далеко же ты ушел от дома.
– Воистину так. Без знания языка, на котором говорят в этих краях, путешествие было бы куда как сложнее, но, к счастью, раб, который сподвиг меня на это путешествие своими рассказами, досконально научил меня языку этих мест.
– Но зачем ты отправился в эти края… разве ты не знаешь легенд? – недоверчиво спросила Шаарилла.
– Легенды-то и привели меня сюда, и я уже начал было сомневаться в них, но тут на меня набросились эти противные щенки. Понятия не имею, с чего это они на меня ополчились, потому что я не дал им ни малейшего повода для такой антипатии. Вот уж воистину варварская страна.
Элрик испытывал неловкое чувство. Пустая болтовня такого рода явно была по вкусу Мунгламу, но никак не склонному к созерцательности Элрику. И тем не менее Элрик чувствовал, что ему все больше и больше нравится этот человек. Мунглам предложил продолжить путь вместе. Шаарилла была против, о чем известила Элрика остерегающим взглядом, но Элрик решил не обращать внимания на ее предостережение.
– Отлично, друг Мунглам, ведь трое сильнее, чем двое. Мы будем рады твоей компании. Мы направляемся к тем горам. – Настроение Элрика тоже переменилось в лучшую сторону.
– И что вы там ищете? – спросил Мунглам.
– Это тайна, – ответил Элрик, и его новообретенный спутник, проявив благоразумную сдержанность, не стал переспрашивать.
Глава третья Неестественный океан
Они продолжили путь. Дождь тем временем усилился, он плескался и пел среди скал, небо над их головами цветом напоминало потускневшую сталь, ветер заунывно завывал, исполняя свою погребальную мелодию. Три маленькие фигурки быстро продвигались в направлении черного горного хребта, вздыбившегося над миром, как о чем-то задумавшийся бог. И может быть, именно бог смеялся время от времени по мере их приближения к горным подножиям. Или, возможно, это ветер свистел среди таинственных каньонов и пропастей, среди нагромождений базальтовых и гранитных скал, поднимавшихся к одиноким пикам, вокруг которых формировались грозовые тучи, пускавшие вниз молнии, похожие на гигантские пальцы, что обшаривают землю в поисках пищи.
Над кряжами гремел гром, и Шаарилла наконец решилась поделиться своими сомнениями с Элриком. Она их высказала, когда увидела вдалеке эти горы.
– Элрик, давай вернемся. Прошу тебя. Забудь об этой Книге – против нас ополчилось слишком много сил. Не отворачивайся от предзнаменований, Элрик, иначе мы обречены!
Но Элрик хранил мрачное молчание – он уже давно почувствовал, что Шаарилла больше не горит энтузиазмом продолжать поиски, которые сама и затеяла.
– Элрик, прошу тебя. Мы никогда не найдем Книгу. Элрик, давай повернем назад.
Она ехала рядом с ним, хватая его за рукав. Элрик наконец сбросил ее руку и сказал:
– Мой интерес теперь слишком велик, и не в моих силах остановиться. Ты можешь либо по-прежнему показывать дорогу, либо сообщить мне то, что знаешь, и остаться здесь. Раньше ты желала обратиться к мудрости Книги, а теперь маленькие трудности испугали тебя. Что ты хотела узнать, Шаарилла?
Не ответив на его вопрос, она сказала:
– А что хотел узнать ты, Элрик? Ты говорил, что ищешь покоя. Ну так вот, я тебя предупреждаю, покоя в тех мрачных горах ты не найдешь, если только мы вообще до них доберемся.
– Ты не была откровенна со мной, Шаарилла, – холодно сказал Элрик, продолжая смотреть вперед на черные пики. – Тебе известно, что за силы пытаются нас остановить.
Она пожала плечами.
– Это не имеет значения… я знаю слишком мало. Мой отец высказал мне несколько туманных предупреждений перед смертью, только и всего.
– И что же он сказал?
– Он сказал, что тот, кто сторожит Книгу, пойдет на все, чтобы не позволить человечеству использовать ее мудрость.
– Что еще?
– Больше ничего. Но этого достаточно, и теперь я понимаю, что предупреждение моего отца не было пустым звуком. Именно этот страж и убил отца. Он или кто-то из его слуг. Я не хочу повторить его судьбу, что бы ни сулила мне Книга. Я думала, ты достаточно силен и способен мне помочь, но Теперь я в этом сомневаюсь.
– Пока что мне удавалось тебя защитить, – просто сказал Элрик. – А теперь скажи мне, что ты хочешь узнать из Книги.
– Мне стыдно говорить об этом. – Элрик не стал настаивать, но она сказала сама, перейдя на шепот: – Я ищу свои крылья.
– Крылья? Ты хочешь сказать, что рассчитываешь найти там заклинание, которое поможет тебе отрастить крылья? – иронически улыбнулся Элрик. – И ради этого ты ищешь самое великое хранилище мудрости на земле?
– Если бы тебя считали уродом в твоей собственной стране, то и тебе не казалось бы это мелочью, – вызывающе крикнула она.
Элрик повернулся к ней, его малиновые глаза светились странным чувством. Он приложил руку к своей мертвенно-бледной щеке и криво улыбнулся.
– Я когда-то чувствовал то же самое, – тихо сказал он.
Больше он ничего не добавил, и пристыженная Шаарилла снова поехала следом за ним. Они скакали молча, но вот Мунглам, который вежливо ехал впереди, наклонил голову и внезапно натянул поводья. Элрик подъехал к нему.
– В чем дело, Мунглам?
– Я слышу лошадей, – сказал маленький человечек. – А еще знакомые голоса, при звуках которых мне становится тревожно. Снова эти дьявольские собаки, но теперь в сопровождении всадников.
Элрик теперь тоже услышал эти звуки и предупреждающе крикнул Шаарилле:
– Возможно, ты была права! У нас снова неприятности.
– Что будем делать? – спросил, нахмурившись, Мунглам.
– Поскачем в гору, – ответил Элрик, – может, еще удастся опередить их.
Но бежать уже было поздно. Скоро на горизонте показалась черная свора, и по-птичьему резкий лай стал приближаться. Элрик оглянулся на преследователей. Опускалась ночь, и видимость ухудшалась с каждым мгновением, но Элрику поКазалось, что он видит всадников, скачущих за сворой. На них были темные плащи, в руках – длинные пики. Лиц всадников Элрик не различил – они были не видны под капюшонами, закрывавшими их головы.
Теперь Элрик и его спутники гнали лошадей вверх по крутому склону, пытаясь найти убежище среди скал.
– Мы остановимся здесь, – сказал Элрик, – и попытаемся отбиться. На открытом пространстве у нас нет шансов.
Мунглам утвердительно кивнул, соглашаясь с разумностью слов Элрика. Они остановили своих взмыленных лошадей и приготовились к схватке с воющей стаей и ее хозяевами в черных плащах.
Скоро первые из дьявольских собак уже карабкались вверх по склону, с их клювов капала слюна, а их когти царапали камни. Элрик и Мунглам встали между двумя камнями и, преградив путь, встретили первую собачью атаку, быстро расправившись с тремя тварями. Место убитых заняли другие, а за ними, когда сумерки сгустились еще больше, показались первые всадники.
– Ариох! – выругался Элрик, внезапно узнав всадников. – Это же властелины Дхарзи. Они мертвы вот уже десять веков. Мы сражаемся с мертвецами, Мунглам, и с довольно-таки осязаемыми призраками их собак. Если я не вспомню какой-нибудь колдовской способ разделаться с ними, мы обречены!
Мертвые всадники, казалось, пока не имели ни малейшего желания принимать участие в нападении. Они ждали. Их мертвые глаза загорались потусторонним светом, когда очередная партия дьявольских собак набрасывалась на Элрика и его спутника, которые защищались, выставив перед собой заслон из сверкающей, звенящей стали. Элрик напрягал память, пытаясь вспомнить заклинание, с помощью которого можно Было бы отделаться от этих живых мертвецов. Потом он вспомнил и, надеясь, что силы, к которым ему приходится обращаться, помогут им, начал распевать:
Пусть законы мирозданья Не утратят прочность тверди; Кто Владык Земли обманет, Попадет в объятья смерти.[1]Ничего за этим не последовало.
– Ничего не вышло, – безнадежно пробормотал Элрик, насаживая на свой меч очередную тварь, щелкающую клювом.
Но вдруг земля заволновалась и словно бы забурлила под копытами коней, на которых сидели мертвые всадники. Эта дрожь продолжалась несколько секунд, а потом стихла.
«Видимо, заклинание оказалось недостаточно сильным», – со вздохом подумал Элрик.
Земля снова задрожала, и в склоне, на котором безучастно стояли властелины Дхарзи, стали прорываться маленькие кратеры. Вниз покатились камни, и лошади принялись нервно бить копытами. А потом земля вздыбилась, раздался грохот.
– Назад, – закричал Элрик. – Назад, или нас сметет вместе с ними!
Они отступили к Шаарилле и своим лошадям, а земля прогибалась под их ногами. Всадники Дхарзи пятились, лошади их храпели, а оставшиеся собаки нервно поворачивали головы, недоуменно глядя на своих хозяев.
С губ живых мертвецов срывались хриплые стоны. Внезапно вся поверхность горного склона покрылась трещинами, которые постепенно превращались в зияющие провалы. Элрик и его спутники вскочили на лошадей, и в этот миг раздался жуткий многоголосый крик – это мертвых властелинов поглотила земля, забрав их туда, откуда они были вызваны.
Из разверстых глубин доносился глумливый хохот – издевательский смех Владык Земли, которые снова принимали во владение свою законную добычу. Дьявольские собаки, принюхиваясь, с воем заглядывали вниз с края образовавшегося пролома. Потом в едином порыве черная стая бросилась в пропасть, чтобы разделить со своими хозяевами ту мрачную судьбу, которая была им уготована.
Мунглама пробрала дрожь.
– Странные у тебя, оказывается, знакомства, друг Элрик, – боязливо сказал он, снова поворачивая своего коня в направлении гор.
Они добрались до гор на следующий день, и Шаарилла, волнуясь, повела их заученным ею маршрутом между скал. Она больше не просила Элрика повернуть назад – Шаарилла была готова принять ту судьбу, что ее ожидает. Элрик горел одержимостью, его наполняло нетерпение – ведь он был уверен, что непременно найдет окончательную истину существования в Книге Мертвых Богов. Мунглам был настроен скептически, хотя и на веселый лад, а Шаарилла была поглощена предзнаменованиями.
Продолжал моросить дождь, а над ними рычал и грохотал гром. Когда неугомонный дождь стал набирать силу, они оказались наконец перед черным зияющим входом в огромную пещеру.
– Дальше я не смогу вас вести, – устало сказала Шаарилла. – Книга находится где-то в этой пещере.
Элрик и Мунглам неуверенно переглянулись, никто из них не был уверен относительно дальнейших действий. Цель их казалась теперь такой легкодостижимой – вход в пещеру был свободен, и никто его вроде бы не охранял, – и это расходилось с тем, с чем они сталкивались до сих пор.
– Невозможно, чтобы опасности, которые преследовали нас, возникали сами по себе, без чьего-либо влияния, – сказал Элрик. – И тем не менее мы у цели, а нашему входу никто не препятствует. Ты уверена, что это та самая пещера, Шаарилла?
Девушка указала на скалу над входом. На ней был виден странный символ – Элрик сразу же его узнал.
– Знак Хаоса! – воскликнул он. – Я должен был давно догадаться.
– И что он означает, Элрик? – спросил Мунглам.
– Это знак непрекращающегося распада и столпотворения, – сказал ему Элрик. – Мы находимся на территории, подвластной Повелителям Энтропии или кому-то из их слуг. Вот, оказывается, кто наши враги! Это может означать только одно: Книга имеет чрезвычайную важность для порядка вещей в этом мире, а возможно, и во всех мириадах миров мультивселенной. Поэтому-то Ариох с такой неохотой и пришел мне на помощь – ведь он тоже один из Владык Хаоса!
Мунглам недоуменно смотрел на Элрика.
– Что ты хочешь этим сказать, Элрик?
– Разве ты не знаешь, что миром управляют две силы, ведущие между собой бесконечную борьбу? – ответил Элрик. – Закон и Хаос. Сторонники Хаоса утверждают, что в том мире, где они властвуют, возможно все. Противники Хаоса – те, кто стал союзником силам Закона – утверждают, что без Закона ничто материальное невозможно. Некоторые стоят в стороне, веря, что правильное положение вещей – это состояние равновесия между двумя силами. Но мы не можем занять такую позицию. Мы вовлечены в спор между ними. Книга, несомненно, имеет ценность для обеих сторон, и я могу предположить, что слуги Энтропии обеспокоены – они боятся той силы, что мы можем высвободить, заполучив Книгу. Закон и Хаос редко вмешиваются в ход событий непосредственно, поэтому-то мы и не полностью ощущали их присутствие. Теперь я, возможно, найду наконец ответ на тот вопрос, который не дает мне покоя: есть ли некая высшая сила, которая правит противостоящими друг другу Законом и Хаосом.
Элрик шагнул в пещеру, вглядываясь во мрак; двое других неуверенно последовали за ним.
– Эта пещера уходит далеко в глубь горы. Мы можем только идти и идти, пока не упремся в стену, – сказал Элрик.
– Будем надеяться, что нам не придется спускаться вниз, чтобы добраться до этой стены, – иронически сказал Мунглам, приглашая Элрика возглавить шествие.
Они, спотыкаясь, продвигались вперед, а в пещере становилось все темнее и темнее. Их голоса отдавались от стен и оглушали их, а пол пещеры начал резко уходить вниз.
– Это не пещера, – прошептал Элрик. – Это туннель, только вот не могу понять, куда он ведет.
Несколько часов шли они в полной темноте, цепляясь друг за друга, неуверенно отыскивая опору для ног и по-прежнему чувствуя, что пол неуклонно уходит вниз. Они утратили чувство времени, и Элрику стало казаться, что все это происходит с ними во сне.
События приняли такой непредсказуемый оборот и настолько вышли из-под его контроля, что он уже просто не мог думать о происходящем в рамках обыденности.
Туннель был длинен, широк, воздух в нем стоял холодный. Все здесь вызывало страх, и единственной реальностью представлялся только твердый пол под их ногами. Элрику начало казаться, что, возможно, движется не он, что движется пол, а он, Элрик, остается неподвижным. Его спутники цеплялись за него, но он не ощущал их присутствия. Он чувствовал себя потерянным, и мозг его онемел. Иногда его покачивало, и у него возникало впечатление, что он находится на краю пропасти. Иногда он падал, и его измученное тело ударялось о жесткий камень, а он таким образом находил опровержение своим ощущениям – пропасти, в которую он опасался свалиться, рядом с ним не было.
Он по-прежнему заставлял свои ноги шагать, хотя и вовсе не был уверен в том, что на самом деле перемещается в пространстве. И время здесь ничего не значило – оно стало бессмысленным, ни с чем не соотнесенным понятием.
Наконец впереди забрезжило слабое голубоватое мерцание, и тогда он понял, что все это время они все же не стояли на одном месте. Он бросился бегом вниз по склону, но, поняв, что передвигается слишком быстро, замедлил шаг. Он ощутил запах присутствия чего-то потустороннего в прохладном воздухе пещеры-туннеля, и страх, управлять которым он был не в силах, волной разлился по его жилам.
Другие, хотя они и не произнесли ни слова, несомненно, испытывали то же самое – Элрик чувствовал это. Они Медленно двигались вниз, приближаясь к бледно-голубому мерцанию под ними.
Потом туннель внезапно кончился, и их испуганным взорам открылось неземное видение. Над ними сам воздух, казалось, светился тем странным голубоватым оттенком, который и привлек их внимание некоторое время назад. Они стояли на выступающей каменной плите, и, хотя вокруг по-прежнему царила темнота, голубоватое мерцание освещало под ними участок сверкающего серебром берега. Берег омывало плещущееся темное море, которое беспокойно двигалось, словно некий жидкий великан в тревожном сне. На серебряном берегу здесь и там виднелись неясные очертания остатков кораблекрушений – остовы судов необычных конструкций, среди которых не было двух похожих.
Море уходило в бесконечную мглу, не имевшую горизонта, – сплошная чернота. У них за спиной находился голый утес, вершина которого тоже терялась в темноте. И здесь царил холод, настоящий холод, лютый и пронзительный. И хотя внизу плескалось море, сырости в воздухе не ощущалось, как не ощущалось и запаха соли. Вид был мрачный и внушающий трепет, и, если не считать моря, кроме них, здесь все было абсолютно бездвижно, кроме них, ничто не производило никаких звуков, потому что море накатывалось на берег с ужасающей бесшумностью.
– И что теперь, Элрик? – спросил Мунглам с дрожью в голосе.
Элрик недоуменно покачал головой. Они долго стояли так, пока альбинос – вид его белых рук и лица в этом неземном свете наводил ужас – не сказал:
– Поскольку возвращаться не имеет смысла, мы попытаемся пересечь море.
Голос его звучал глухо, и казалось, будто он не осознает значения своих слов. Ступеньки, вырубленные в скале, вели вниз к берегу, и Элрик начал спускаться по ним. Остальные, оглядываясь вокруг – глаза их светились какой-то жуткой покорностью, – последовали за Элриком.
Глава четвертая О расставаниях и выгодах
Звук их шагов нарушал тишину; они спустились на серебряный берег, кристаллическая галька которого хрустела под их ногами.
Малиновые глаза Элрика заметили какой-то предмет, лежащий на берегу. Он улыбнулся, затем помотал головой, словно пытаясь освободиться от чего-то навязчивого. Дрожа от возбуждения, он указал на лодку, и остальные увидели, что она, в отличие от других судов и суденышек, невредима. Лодка была выкрашена в желтый и красный цвета и выглядела вульгарно веселой в общей атмосфере тревоги. Приблизившись, они увидели, что лодка сделана из дерева неизвестной им породы. Мунглам провел короткими пальцами по борту.
– Жесткое, как железо, – выдохнул он. – Неудивительно, что она не сгнила, как остальные. – Он заглянул внутрь и вздрогнул. – Что ж, владелец не будет возражать, если мы ее заберем, – сухо добавил он.
Элрик и Шаарилла поняли, что он имеет в виду, когда увидели неестественно скрюченный скелет, лежащий на днище лодки. Элрик вышвырнул эти бренные останки из лодки на береговую гальку. Скелет с грохотом покатился по сверкающим камням, разваливаясь на части и оставляя за собой след из костей. Череп лег у самой кромки воды, словно глядя безглазым взором на волнующуюся морскую пучину.
Элрик и Мунглам потащили лодку к морю, а Шаарилла, подойдя к воде, села на корточки и погрузила руки в воду. Она тут же резко вскочила, стряхивая с рук влагу.
– Насколько я понимаю, это не вода, – сказала она.
Они услышали ее слова, но ничего не ответили.
– Нам нужен парус, – пробормотал Элрик. Над водой гулял холодный ветерок. – Сгодится плащ. – Он снял с себя плаш и привязал его к мачте лодки. – Двоим из нас придется держать его с одной и с другой стороны, – сказал он. – Таким образом мы хоть немного сможем контролировать направление движения. Парус самодельный, но лучшего нам все равно не придумать.
Они оттолкнулись от берега, стараясь не замочить ноги в море. Парус поймал ветерок, и лодка понеслась по воде резвее, чем это показалось Элрику поначалу. Суденышко рвалось вперед, словно подчиняясь собственному желанию, а Элрик и Мунглам до боли в мышцах удерживали края паруса.
Скоро они потеряли из виду серебряный берег, и теперь все, что они могли видеть, – это светло-голубое мерцание наверху, которое почти не рассеивало мрак. Именно тогда они и услышали хлопанье крыльев в вышине и подняли головы.
На них молча спускались три здоровенных обезьяноподобных существа на громадных крыльях. Шаарилла узнала их и в ужасе выдохнула:
– Клакары!
Мунглам, пожав плечами, спешно извлек свой меч.
– Мне это название ничего не говорит… Кто они такие?
Однако ответа он не получил, потому что первая крылатая обезьяна спланировала вниз, разевая пасть и что-то бормоча, с ее длинных клыков капала слюна. Мунглам отпустил конец паруса и попытался ударить тварь мечом, но та увернулась, сделав мощный взмах крыльями и снова устремившись ввысь.
Элрик, вытащив из ножен Буревестник, удивился: клинок молчал, знакомой звонкой песни не было слышно. Меч дрожал в его руке, и вместо притока энергии, ощущавшегося им обычно в таких случаях, он чувствовал лишь легкое пощипывание. Он было запаниковал, потому что без меча мог быстро утратить все жизненные силы. Усилием воли подавляя в себе страх, он принялся отмахиваться мечом от планирующей на него обезьяны.
Обезьяна ухватилась за клинок и опрокинула Элрика, но при этом закричала от боли, потому что меч пронзил ее узловатую лапу и отсек пальцы, которые, кровоточа и еще шевелясь, упали в лодку.
Элрик, ухватившись за борт лодки, поднялся на ноги. Пронзительно крича, крылатая обезьяна снова бросилась на него, но на этот раз с большей осторожностью.
Элрик собрал все силы и, взяв меч двумя руками, нанес удар, которым отсек одно из кожаных крыльев, после чего искалеченная тварь свалилась в лодку. Прикинув, где находится сердце этой бестии, Элрик вонзил ей меч ниже грудной кости. Обезьяна затихла.
Мунглам яростно отбивался сразу от двух крылатых обезьян, которые нападали на него с двух сторон. Он стоял на одном колене, наудачу нанося удары. Он вспорол череп одной из тварей, но та, хотя и преодолевая боль, продолжала наступать на него. Элрик вслепую взмахнул Буревестником и нанес раненой бестии удар в горло, выставив меч острием вперед. Обезьяна ухватилась когтистой рукой за сталь клинка и свалилась за борт. Ее тело некоторое время продержалось на поверхности, но потом начало медленно погружаться.
Элрик из последних сил цеплялся за рукоятку меча, далеко перевешиваясь за борт. Невероятным образом меч тонул вместе с мертвой обезьяной. Элрик, который успел хорошо изучить свойства Буревестника, был поражен происходящим – теперь меч шел на дно, как делал бы это любой обычный меч. Он дернул за рукоять и все-таки извлек клинок из тела мертвой крылатой обезьяны.
Элрик быстро терял силы. Происходившее было невероятно. Какие потусторонние законы управляли этим подземным миром? Никакого разумного объяснения не приходило в голову, и сейчас главной заботой Элрика было восстановление утраченных сил. Но без помощи рунного меча это было невозможно.
Кривой меч Мунглама расчленил последнюю обезьяну, и теперь маленький человечек деловито перебрасывал мертвое тело за борт. Он повернулся к Элрику с торжествующей улыбкой на губах.
– Неплохая драчка, – сказал он.
Элрик покачал головой.
– Мы должны как можно скорее пересечь это море, – ответил он. – Иначе нам конец. Я теряю силы.
– Как? Почему?
– Не знаю… Может быть, силы Энтропии здесь могущественнее, чем я думал. Поспешим, времени на размышления у нас нет.
В глазах Мунглама поселилась тревога. Он мог только подчиняться Элрику. Элрик дрожал от слабости, из последних сил удерживая рвущийся из рук парус. Шаарилла придвинулась, чтобы помочь ему, ее руки касались его, глубоко посаженные глаза женщины смотрели с сочувствием.
– Что это были за твари? – выдохнул Мунглам, его губы разошлись, обнажив белые зубы, дышал он тяжело.
– Клакары, – ответила Шаарилла. – Это примитивные предки моего народа, доисторические существа. А мой народ считается старейшим на этой планете.
– Кто бы ни пытался нас остановить в этих твоих поисках, я бы им посоветовал придумать какой-нибудь оригинальный способ, – ухмыльнулся Мунглам. – Старые методы тут не годятся.
Однако его спутники даже не улыбнулись, потому что Элрик едва не терял сознание, а женщина была озабочена только его состоянием.
Мунглам, глядя вперед, пожал плечами. Когда спустя какое-то время он заговорил снова, голос его зазвучал возбужденно.
– Впереди земля!
Это и в самом деле была земля, и они быстро к ней приближались. Слишком быстро.
Элрик выпрямился и с трудом проговорил:
– Отпустите парус!
Мунглам подчинился. Лодка продолжала нестись вперед и наконец ударилась о такой же серебристый берег. Нос лодки пропахал темный шрам в сверкающей гальке. Лодка резко остановилась, накренившись на один бок, отчего все трое вывалились за борт.
Шаарилла и Мунглам поднялись и поволокли безвольное тело альбиноса вверх по берегу. Они тащили Элрика, пока кристаллическая галька не сменилась плотным, мягким мхом и их шаги не стали беззвучными. Здесь они положили альбиноса и остановились, обеспокоенно глядя на него и не зная, что делать дальше.
Элрик попытался подняться, но не смог.
– Дайте мне время, – прошептал он. – Я не умру, но зрение отказывает мне. Я могу только надеяться, что на твердой земле к мечу вернется сила.
Из последних сил он вытащил Буревестник из ножен и облегченно улыбнулся – рунный меч тихонько запел, Постепенно его песня начала звучать громче, а по всей длине клинка пробежала черная молния.
Элрик почувствовал приток сил, энергия возвращалась к нему. Но несмотря на это, в его малиновых глазах застыло мучительное страдание.
– Без этого Черного Меча я ничто, – простонал он. – Но что он делает со мной? Неужели я навечно связан с ним?
Другие не ответили ему, но их тронули чувства, которые им были непонятны, чувства, представлявшие собой смесь страха, ненависти, сожаления и связанные с чем-то еще…
Наконец Элрик, дрожа, поднялся и молча повел их по поросшему мхом склону горы к более естественному свету, мерцавшему наверху. Они видели, что источником этого света является широкая расселина, уходящая далеко вверх. В этом свете они вскоре смогли различить нечто темное неправильной формы, возвышавшееся в тени над щелью.
Приблизившись, они увидели, что это замок из черного камня – нагромождение камней, поросшее темно-зеленым ползучим лишайником, который цеплялся за древние стены с чуть ли не сознательной настойчивостью.
Казалось, что башни этого замка построены совершенно хаотическим образом и занимают огромное пространство. Окон нигде не было видно, а единственным отверстием, которое они увидели, был вход, перекрытый массивной металлической решеткой, отливавшей красноватым светом, но не излучавшей тепла. Над этими воротами золотистым цветом горел знак Повелителей Энтропии, представлявший собой восемь стрел, разлетающихся во все стороны из центра. Этот знак словно бы висел в воздухе, не касаясь черного, поросшего лишайником камня.
– Я думаю, наш поиск здесь и заканчивается, – мрачно сказал Элрик. – Либо здесь, либо нигде.
– Прежде чем я пойду дальше, Элрик, я должен знать, что ты ищешь, – пробормотал Мунглам. – Я думаю, что заслужил это право.
– Одну книгу, – небрежно сказал Элрик. – Книгу Мертвых Богов. Она находится в стенах этого замка – я в этом уверен. Мы достигли цели нашего путешествия.
Мунглам пожал плечами.
– Я мог бы и не спрашивать, – улыбнулся он. – Твой ответ мало что мне говорит. Я надеюсь, что мне будет позволено получить хотя бы малую долю того сокровища, которое являет собой сия Книга.
Элрик усмехнулся, хотя и чувствовал всем своим существом холодок страха. Он не ответил на пожелание Мунглама. Вместо этого Элрик сказал:
– Но сначала нам надо войти внутрь.
Ворота словно услышали его, металлическая решетка сверкнула бледно-зеленым светом, потом мерцание снова стало красным, и решетка в конце концов исчезла. Вход был открыт, и ничто не мешало им войти внутрь.
– Не нравится мне это, – проворчал Мунглам. – Слишком уж просто. Нас ожидает ловушка. Неужели мы так легко отдадимся на милость того, кто обитает в стенах этого замка.
– Ачто нам еще остается? – спокойно проговорил Элрик.
– Вернуться или идти вперед, минуя этот замок. Не надо искушать того, кто сторожит Книгу! – Шаарилла цеплялась за правую руку альбиноса, ее лицо исказил страх, в глазах застыла мольба. – Забудь о Книге, Элрик!
– Забыть сейчас? – невесело рассмеялся Элрик. – Пройдя столько испытаний? Нет, Шаарилла, это невозможно, когда истина так близко. Лучше уж умереть, чем не попытаться добыть мудрость из Книги, когда она в двух шагах.
Шаарилла разжала пальцы, ее плечи безнадежно опустились.
– Мы не можем сражаться со слугами Энтропии…
– Возможно, нам и не придется. – Элрик сам не верил в свои слова, но губы его сжались в жесткую линию; его переполняли чувства – темные, напряженные и страшные.
Мунглам бросил взгляд на Шаариллу.
– Шаарилла права, – убежденно сказал он. – В этих стенах ты не найдешь ничего, кроме разочарования, а возможно, и смерти. Давай лучше поднимемся еще выше по тем ступеням и попытаемся выбраться на поверхность.
Он указал на корявые ступеньки, которые вели к отверстию, зияющему в своде пещеры.
Элрик покачал головой.
– Нет. Если хочешь – иди один.
Мунглам скорчил обеспокоенную гримасу.
– Ты упрям, друг Элрик. Ну что ж, будь что будет. Я иду с тобой. Но лично я всегда предпочитал компромисс.
Элрик медленно направился к темному входу мрачного огромного замка.
В широком темном дворе их ждала высокая фигура, завернутая в алый огонь.
Элрик, не останавливаясь, прошел через ворота. Мунглам и Шаарилла с опаской последовали за ним.
Порывистый хохот вырвался изо рта великана, и алый огонь затрепетал вокруг него. Он был гол и безоружен, но исходящая от него сила чуть не отбросила троих спутников назад. Кожа у великана была чешуйчатой, дымчато-алого цвета. Он легко переминался с одной округлой ноги на другую, а на его массивном теле играли мощные мускулы. Череп у него был удлиненный, срезанный к затылку со лба, а его глаза напоминали заплаты из голубой стали без зрачков. Все тело великана сотрясалось от дикой, злобной радости.
– Приветствую тебя, Элрик Мелнибонийский. Я Поздравляю тебя с удивительным упорством!
– Кто ты? – прорычал Элрик, положив руку на меч.
– Меня зовут Орунлу-Хранитель, а это – цитадель Повелителей Энтропии. – Великан цинично ухмыльнулся. – Не надо так нервно гладить твой хиленький клинок. Ты должен знать, что теперь я ничем не могу тебе повредить. Я получил Возможность переместиться в твое царство только после того, как дал такой обет.
Голос Элрика выдал его растущее возбуждение.
– Так значит, ты не можешь нас остановить?
– Я не смею… поскольку мои тайные усилия не увенчались успехом. Однако должен признать, что твоя неразумная попытка несколько встревожила меня. Книга важна для нас.
Но что она может значить для тебя? Я охраняю ее триста веков и ни разу не проявил любопытства – не попытался узнать, почему мои хозяева придают ей такое значение, почему они остановили ее полет на солнце и запрятали на этой скучнейшей земле, населенной глупыми существами, называемыми людьми, к тому же имеющими столь короткую жизнь.
– Я ищу в ней Истину, – осторожно сказал Элрик.
– Нет иной Истины, кроме Вечной борьбы, – убежденно сказал великан, излучающий алое пламя.
– Что властвует над силами Закона и Хаоса? – спросил Элрик. – Что управляет вашими судьбами так же, как управляет моей?
– На этот вопрос я не знаю ответа. Есть только Равновесие.
– Тогда, может быть, Книга ответит нам, – сказал Элрик. – Пропусти нас и скажи, где она лежит.
Великан отступил назад, иронически улыбаясь:
– Она лежит в маленькой комнате центральной башни. Я поклялся никогда не заходить внутрь, но провести туда вас я могу. Идите, если хотите, свой долг я исполнил.
Элрик, Мунглам и Шаарилла направились ко входу в замок, но, перед тем как им войти, великан предостерегающе заговорил за их спинами:
– Мне говорили, что знание, содержащееся в Книге, Может нарушить равновесие в пользу сил Закона. Это меня беспокоит, но, выходит, есть и еще одна вероятность, которая беспокоит меня еще больше.
– Какая? – спросил Элрик.
– Это знание может оказать такое сокрушительное влияние на мультивселенную, что в результате наступит полная энтропия. Мои хозяева не желают этого, потому что в конечном счете это может привести к разрушению всей материи. Мы существуем только для того, чтобы сражаться, а не побеждать, для того, чтобы поддерживать вечную борьбу.
– Мне все равно, – сказал Элрик. – Мне нечего терять, Орунлу-Хранитель.
– Тогда иди, – сказал великан и зашагал через двор в темноту.
Внутри башни ступеньки ведущей вверх винтовой лестницы были освещены бледным светом. Элрик начал молча подниматься, движимый собственной целью, предначертанной самой судьбой. Поколебавшись, Мунглам и Шаарилла последовали за ним, на их лицах было выражение вынужденного смирения.
Все выше и выше поднимались ступени, неимоверно извиваясь на пути к их цели, и наконец трое оказались перед комнатой, наполненной ослепляющим светом, многоцветными колеблющимся, не проникавшим наружу, но целиком остававшимся в комнате, которая вмещала его.
Зажмурившись и прикрывая красные глаза ладонью, Элрик вошел внутрь и сузившимися зрачками увидел источник света, лежавший на небольшой каменной подставке в центре комнаты.
Шаарилла и Мунглам, тоже ослепленные, последовали за Элриком в комнату и в трепете остановились перед увиденным.
Книга Мертвых Богов была огромна, ее обложка, инкрустированная неземными драгоценными камнями, и излучала этот ярчайший свет. Она сияла, она пульсировала светом и переливалась великолепными цветами.
– Наконец-то! – выдохнул Элрик. – Наконец-то Истина откроется мне!
На нетвердых ногах, словно пьяный, он сделал несколько шагов и протянул свои белые руки к тому, что искал с такой отчаянной безнадежностью. Его руки коснулись вибрирующей светом обложки Книги, дрожащие пальцы открыли ее.
– Сейчас я узнаю, – с восторгом сказал он.
Обложка с резким стуком упала на пол, драгоценные камни разлетелись по выстланному плитами полу. Под судорожно скрючившимися пальцами Элрика была только горка желтоватого праха.
– Нет! – Его крик был исполнен боли и недоумения. – Нет! – Слезы потекли по его лицу, искаженному гримасой отчаяния.
Руки Элрика погрузились в желтоватый прах. Со стоном, потрясшим все его существо, он упал на колени, уткнувшись лицом в распавшийся пергамент Книги. Время уничтожило Книгу, к которой никто не прикасался триста веков и о которой, возможно, просто забыли. Даже мудрые и всемогущие боги, создавшие ее, погибли, а теперь за ними в небытие последовало и их знание.
Они стояли на склоне высокой горы, глядя на зеленые долины внизу. Светило солнце, небо было голубым и безоблачным. За ними находилась зияющая дыра, которая вела в цитадель Повелителей Энтропии.
Элрик печальными глазами смотрел на мир, голова его упала на грудь под грузом усталости и темного отчаяния. Он не произнес ни слова с того времени, как спутники вытащили его, рыдающего, из комнаты, где лежала Книга. Теперь он поднял бледное лицо и заговорил голосом, исполненным самоиронии и горечи; это был голос одинокого человека, похожий на зов голодных морских птиц, кружащих в холодных небесах над мрачными берегами.
– Теперь, – сказал он, – я буду жить, даже не зная для чего, не зная, имеет ли моя жизнь какую-нибудь цель или нет. А ведь, возможно, Книга сказала бы мне об этом. Но, скорее всего, я бы все равно не поверил прочитанному. Я вечный скептик, я вечно задаю себе вопрос: сам ли я совершаю те действия, что совершаю? Я никогда не знаю, ведет ли меня какое-то высшее существо или нет. Я завидую тем, кто знает. Теперь мне остается только продолжить поиски и надеяться – возможно, напрасно, – что, прежде чем истечет отведенный мне срок, истина откроется мне.
Шаарилла взяла его безвольную руку в свои. В глазах ее стояли слезы.
– Элрик, позволь мне утешить тебя.
Альбинос горько усмехнулся.
– Лучше бы нам никогда не встречаться, Шаарилла из Танцующего Тумана. На какое-то время ты дала мне надежду – я уже было решил, что обрел внутренний покой. Но теперь из-за тебя я впал в еще большее отчаяние, чем прежде. В этом мире нет спасения – только злосчастная судьба. Прощай.
Он вырвал из ее рук свою и направился вниз по склону горы.
Мунглам бросил взгляд на Шаариллу, а потом – на Элрика. Он вытащил что-то из кошелька и вложил в руку девушки.
– Удачи тебе – сказал он и бросился следом за Элриком.
Не останавливаясь, Элрик повернул голову, услышав приближение Мунглама, и, преодолевая отчаяние, сказал:
– В чем дело, друг Мунглам? Почему ты пошел за мной?
– Я уже довольно давно иду за тобой, господин Элрик, и не вижу причин останавливаться, – усмехнулся маленький человечек. – И потом, в отличие от тебя, я материалист. Нам ведь нужно будет есть, разве нет?
Элрик нахмурился, чувствуя, как потеплело у него на душе.
– Что ты имеешь в виду, Мунглам?
Мунглам усмехнулся.
– Я извлекаю пользу из любой ситуации, – ответил он и, вытащив свой кошелек, извлек что-то оттуда и протянул на раскрытой ладони Элрику.
Сверкая и переливаясь множеством цветов, у него на ладони лежал один из драгоценных камней, украшавших обложку Книги.
– У меня в кошельке есть еще, – сказал Мунглам. – И каждый стоит целое состояние. – Он взял Элрика под руку. – Идем, Элрик. Какие бы новые земли мы ни посетили, мы сможем обменять эти безделушки на вино и приятную компанию.
У них за спиной на склоне горы стояла Шаарилла; глазами, полными отчаяния, смотрела она им вслед, пока они не исчезли из виду. Драгоценный камень, врученный ей Мунгламом, выпал из ее пальцев и, ярко сверкая своими гранями, подпрыгнул несколько раз, а потом исчез в вересковых зарослях. Потом она повернулась, и черный зев пещеры поглотил ее.
Примечания
1
Перевод Р. Адрианова.
(обратно)
Комментарии к книге «Пока боги смеются», Майкл Муркок
Всего 0 комментариев