«Костер»

Макс Черепанов

КОСТЕР

"И пойти своим путем,

Чтобы встретиться опять,

И по улице пройти,

И друг друга не узнать..."

Наутилус

Сам по себе Лес не плох и не хорош - если бы у него были ворота, над ними следовало бы повесить надпись "Каждому - свое", как уже сделали в свое время со входом в одно страшное место люди в ломкой черной одежде, в другой реальности, которая стала фундаментом для Леса. Но входа в Лес нет, он везде, где сухая жесткая растительность лугов меняет свой цвет и вид, по четко очерченной линии, за которой кончается трава и начинается стена деревьев.

Богатые туристы входят в Лес по широким магистралям, проносятся по нему стремительно и видят его только сквозь пулепепробиваемые тонированные стекла своих аэромобилей. Народец попроще не боится отходить от магистралей и ходить тропинками - чем похрабрее, тем тропинки поуже и простираются подальше. Лесорубы, собиратели трав, особенно лесники и следопыты - иногда они забираются в Лес довольно далеко, но никогда не сходят с тропинок в чащу и бурелом - понимают, что не смогут найти дорогу назад.

Нам, коренным обитателям Леса, дороги и проложенные кем-то другим пути не нужны.

Подьем от заводи к опушке занимает немногим меньше минуты. Нет разницы, где именно входить в Лес - для того, кто имеет глаза, он полон путей, коротких и длинных, опасных и не очень, проложенных природой и зверьми. Но все уже удобнее срезать путь тропинкой собирателей ягод - и я пересекаю невидимую черту, отделяющую Лес от остального мира, ступая след в след с несколькими незнакомыми мне путниками. Им нет дела до меня, мне - до них ; каждый ищет в Лесу свое...

Волна запахов с ходу бьет в ноздри, и кровь быстрее бежит по жилам, и волшебное ощущение чего-то давно забытого, но несомненно неизъяснимо приятного наполняет меня. Я и Лес. Лес и я. Он нужен мне, как воздух, как пища и вода - с этим сделать ничего нельзя, с этим не нужно ничего делать - потому что мне так нравится, потому что так должно быть.

Стоит пройти тропой всего несколько шагов, как мне навстречу из-за деревьев выходят трое - девушка и два парня. Они разнятся на вид, но есть что-то общее в их одежде, манере двигаться и выражении лиц. Все трое улыбаются - резиновой, механической улыбкой, и протягивают мне подозрительного вида свертки. Испытывая вялое любопытство, я беру из холодных пальцев склянку и желтую картонную коробку. На склянке написано - "Мазь от ран", этикетка наклеена кривовато, наспех. Не нужно быть искушенным в ядах, чтобы узнать в плещущейся внутри жидкости банальный сок Гамми-ягод, сильнейшее слабительное. Довольно противно, но не опасно бутылочка летит в придорожную пыль.

С коробкой хуже. Надпись гласит - "Свежайший хлеб", и лежащая внутри коробки буханка действительно выглядит хлебом. Именно выглядит, потому что стоит внимательно присмотреться вооруженным глазом - и на поджаристой корочке видны маленькие черные точки - семена травы цих, несущие с собой мучительную смерть каждому, рискнувшему откусить от хлебца.

Санитары Леса... шакалы, подстерегающие зеленых новичков, любители легкой добычи, прививающие молодняк от доверчивости. Как же вы меня иногда раздражаете. Волкодавы обычно не ходят этой тропой, и отпора вы не ждете, вас избаловала телячья покорность одних и непробиваемое равнодушие других - тех немногих, кто мог бы поставить вас на место, но не хочет тратить своего времени. Пожалуй, я сегодня никуда не тороплюсь.

Меч выходит из ножен легко - надежный, проверенный не в одной схватке клинок. Взмах - и в руку отдает болью, лезвие отскакивает от шеи вручившего мне коробку парня - надо же, подложил стальные пластинки, битая тварь... Тот покачивается на месте и тупо смотрит, как я примериваюсь для нового замаха.

Кланг! И тут панцирь. Однако, подкованные шакалы пошли, редко можно встретить такую матерую особь, обычно они охотятся не здесь и не тех... Оп-па! С неожиданной быстротой парень бросается мимо меня, метя в живот коротким ножом с широким зазубренным лезвием. Кррррак - скрипит лезвие по одетой под накидку кольчуге. Обломись, гиена, мою кольчугу ковали далеко отсюда, и в расчете не на этакий перочинный ножичек...

Это все весьма занимательно, но пора заканчивать. Я раскручиваю меч над головой и рублю наискось, с разворота - тварюга с большой дороги в человеческом обличье не знает и не может знать такого удара, ему обучают в заморских краях... так и есть. Парень разваливается пополам, и тусклое свечение в его глазах гаснет, а тесак выпадает из пальцев. Крови нет - через минуту тело распадется и утонет в траве, среди корней ближайшего дерева.

Меня трогают за плечо - это снова давнишняя девушка. Она подобрала склянку и опять тычет ее мне, с той же тупой миной на части тела, которую можно условно назвать ее лицом. Молча отталкиваю ее и иду дальше. "Ты не вылечишь Лес, и в этом все дело...". Но иногда - бывает, срываешься. Нервы все же - субстанция конечная...

Через триста шагов я сворачиваю с тропы и иду прямиком через Лес. Не хруснет ветка под ногой, не завопит потревоженная птица - я стелюсь размазанной тенью между деревьями, сливаясь в своей чернозеленой накидке с листвой, сучьями и чехардой расступающихся передо мной стволов. Быстро темнеет, но заблудиться невозможно - благо, приходилось ходить этой дорогой не одну сотню раз... к тому же впереди четкий ориентир - сквозь бурелом я вижу то, что сначала кажется колеблющимся желтым окошком во тьме. Расстояние стремительно сокращается, и через пару мгновений я уже стою на поляне.

Передо мной костер. Большой костер. Сидящие вокруг него люди синхронно поворачивают в мою сторону головы. Я вскидываю в приветствии руку, и вижу несколько ответных жестов. Сажусь у костра, в той же позе, что и большинство - ноги согнуты, руки свободно свисают с коленей. Очень удобное положение - в нем уходит из тела усталость и копятся силы, и в то же время удобно прыгнуть или перекатиться на бок. Лесная нежить опасается огня, но всякое бывает...

У костра ни на минуту не умолкает оживленный разговор. Кто-то говорит громко, чтобы слышали все, некоторые негромко беседуют, склонив головы - видимо, о своем. Возраст у сидящих очень разный, приемущественно здесь молодые охотники, хотя мелькают и бороды с проседью, и почти детские лица. Но, несмотря на молодость, заметно, что публика подобралась особая, редко в Лесу можно встретить такой отборный состав. Даже у самых молодых на поясах можно видеть кинжалы, иногда - рукояти мечей и арбалетов за спиной, а на улыбающихся лицах - шрамы. Эти ребята давно в Лесу, и у каждого на счету не один убитый зверь.

Некоторые пришли в эту ночь к костру очень издалека - из святой земли, из северных краев... не поленились проделать долгий путь. Знакомые все лица - длинный Билл, Эннмансер, Никки-Найки, а`Данн...

У пламени греются не только люди. На маленьком коврике, свернувшись, еле слышно мурлычет полосатый серый котенок. Внешность в Лесу не значит почти ничего, и не зря вокруг маленького зверька на метр вокруг пустое пространство. Не нужно быть магом, чтобы увидеть вокруг рассеяно мурчащего представителя семейства кошачьих ауру силы ; здесь в этом нет ничего необычного. Похожая аура есть не менее чем у трети сидящих у костра, а если ее не видно - это говорит только о том, что, возможно, чье-то умение скрывать лучше, чем твое умение видеть. Скрытая сила - сила вдвойне.

Но сидящие у костра не думают о силе и оружии, которым обвешаны некоторые из присутствующих. Сюда приходят не воевать, но отдыхать - и неписанный кодекс запрещает обнажать оружие в свете этого Костра. Обычные клинки, кроме блесснутых - или, на крайний случай, особенно хорошо заговоренных, теряют свою остроту в колебании теплого дружеского света. Эта область Леса - владение местного божества, Чана, и все пылающие здесь костры находятся под его рукой и защитой. В этом есть своя прелесть - не выпадая из разговора, я вспоминаю ночевки у других костров в долине, куда не распространяется власть Чана...

...Просыпаешься, как от толчка, и сразу понимаешь, что происходит что-то неладное. Многоголосое бормотание слышится со всех сторон, и ты видишь, что пламя почти погасло, и не видно света звезд - потому что пространство вокруг заполонили существа с телами людей, но без лиц. Они наваливаются группой на каждого из спящих у костра моих товарищей, по очереди, и тот, не просыпаясь, живьем уходит в землю. Трое уже подступили было ко мне - но, на свое счастье, я успел проснуться.

- Вставайте! - кричу, вскакивая, и в два взмаха мечом разваливаю пару безлицых напополам. Их место тут же занимают четверо других, и я понимаю, что не справлюсь один.

- Народ, вставайте, просыпайтесь, просыпайтесь!! - кричу я, бешено вращая мечом, но нападающих слишком много - лезвие вязнет в телах, в бесцветной жидкости, заменяющей им кровь. Двое или трое ребят успевают проснуться, и их мечи тоже идут в дело. Мелькает растерянное лицо в суматохе парень потерял свое оружие, и я бросаю ему собственный запасной меч. Спина к спине, мы прикрываем пламя костра, не уставая колоть и рубить - но безлицые все прут и прут из мглы леса, давят, место каждого растворенного в земле занимают двое и трое новых.

В круг врываются еще трое наших - поспешивших на шум битвы, помочь друзьям - от соседнего костра. Устанавливается баланс - мы успеваем уничтожить примерно столько же безлицых, сколько выходит из тьмы за единицу времени. Наши силы не бесконечны, и так не может продолжаться долго... но ура! Я вижу знакомое лицо, худое лицо мага с горящими глазами, поднятые вверх, источенные потоками маны до болезненной худобы кисти. Рраз! - и четверо таких же безлицых, но другого цвета вступают в битву на нашей стороне. Два - и число нападающих разом сокращается вдвое. Взмах, еще взмах - невидимые взгляду магические разряды пронизывают воздух поля боя, и с каждым разрядом число нападающих сокращается вдвое, пока, наконец, не остается только один, которого мы дружно поднимаем на мечи.

Наш маг ходит между моими товарищами, распростертыми на залитой слизью и кое-где - красной человеческой кровью земле, легкими касаниями возвращая к жизни тех, кому еще возможно помочь. Ребята кто вытирает о траву мечи, кто раздувает начавший было гаснуть костер. Лица усталы и залиты потом: все-таки отбились. Отбились - на сегодня...

Я встряхиваю головой, отгоняя невеселые воспоминания. Здесь, у нашего костра, царит веселье - неугомонный Синн, как всегда, теребит общественность, спрашивая о чем-то. Девушка, от которой за версту отдает магией Воды, строит и тут же рушит на лугу забор за забором, рассыпая вокруг улыбки. У нее редкий дар - хорошо сочинять и петь заклинательные песни. Поют многие... но не часто песня способна достичь сердца через уши, которые уже терзались разнообразными певцами не раз. "Сплетались напевы, боролись мотивы, сияли и гасли речей переливы...".

Высокий добродушный охотник с пером в шляпе раздает налево и направо жареное мясо х`хайнов. Перо - знак картографа и следопыта Леса редкая в наши дни специализация... так за здорово живешь не встретишь в Лесу следопыта. Не умолкает разговор - обсуждают, естественно, зверей. Кто, как, где и какого зверя завалил, их повадки, тропы и места водопоя.

- Время за полночь, - невыразительно говорит от кучи хвороста молодой человек с биркой разрешенного искуственного создания, - погода ясная. Завтра будет дождь...

- Дождь - это хорошо, - говорит девушка-заборостроитель, - а вот завтра, это не очень...

Хором:

- Нет-нет-нет мы хотим сегодня!

Смех.

- Когда здесь был Доссад? - обращается к дублю один из охотников. Тот прерывает тираду о погоде и задумывается, перебирая свою память. Наконец его лицо светлеет:

- Доссад был здесь! Два дня, шесть часов и три минуты назад. Уходя, сказал - "Пивка бы...".

Иногда дубли раздражают, но этот чем-то мил. Другой искуственный человек, который сидит в тени костра и редко говорит, но зато все время что-то пишет, нравится мне гораздо менее.

- Ребята, порнухи не желаете? - выныривает из тьмы к костру длинноволосый тип с бегающими глазами, - вот, взгляните, самые отборные телочки...

Несколько человек, морщась, тянутся к поясам, где висит оружие. Но они не успевают - шальной мяв перекрывает тихое потрескивание пламени. На том месте, где только что дремал пушистый комочек, раскручивается вихрь, и вот уже вместо котенка у костра хлещет себя хвостом по бокам здоровенный упитанный тигр. Длинноволосый, растерянно хрюкнув, улетает обратно во тьму от удара тяжелой когтистой лапы, и еще некоторое время слышно, как он ломает сучья и ветки, проламывая собой чащу. Некоторые аплодируют, кто-то усмехается, но все равно молчаливо одобряет.

Правая передняя лапа тигра испускает бледно-серебристое сияние у этого костра к природной силе большой кошки-перевертыша добавляется благословление могучего Чана, хранителя костров. Тигр некоторое время топчется на месте, потом с тихим свистящим звуком уменьшается в размерах, и снова на песочке мурлычет полосатый котенок. Но теперь уже не нужно быть опытным обитателем Леса, чтобы расслышать в тихом перекатывании горошин рев большой полосатой кошки.

Вдруг замечаю, что на котенка уже никто не смотрит, и поворачиваю голову в ту сторону, куда направлены взгляды остальных. К костру подходят трое, и их приветствуют не в пример громко, некоторые - стоя. Больше всего выделяется из новоподошедших высокий плотный человек в дорогих доспехах с резьбой, различимой сквозь складки бархатного плаща. Он присаживается к пламени по-хозяйски основательно, и сразу протягивает к огню унизанные перстнями пальцы. Впрочем, улыбается он приветливо, и, кажется, искренне. Многие смотрят на него, не отрываясь, и я понимаю, почему.

Быть хорошим охотником - почетно, но их есть в Лесу. Редкий зверь - достойная добыча, но немногие способны создавать зверей, охота на которых - не работа мясника, а искусство. Это под силу только профессиональным магам... и сейчас у костра сидит парочка таких. Но они тоже отдыхают здесь от работы, и их посохи неприметно лежат, зачехленные, в тени.

Посох новоподошедшего впечатляет. Его верхняя часть украшена несколькими крупными драгоценными камнями: пара черных жемчужин, один кроваво-красный рубин, несколько камушков поменьше, но все же любой из них стоит немало. Каждый камень в посохе означает созданных магом зверей, и этот посох заставляет уважать его хозяина одним своим видом.

Слева от мага сидит человек в черном шлеме с рогами. Он исподлобья оглядывает сидящих у костра, и его тяжелый взгляд упирается в предсказателя погоды.

- Чей дубль? - хрипло спрашивает он и мрачно оглядывает присутствующих.

- Хранитель разрешил, - говорит кто-то.

- Мне неинтересно, - медленно говорит рогатый, - разрешил или не разрешил Хранитель костра. Я спрашиваю, чей это дубль?

Ему не отвечают. Не помнят, или не хотят сказать, что дубля создал один из прохожих в благодарность за свет и тепло у нашего костра. Рогатый пожимает плечами, достает сияющий жезл и протягивает его в направлении искуственного человека, который простодушно тянется навстречу своему палачу.

- Сегодня солнечно, - говорит он.

Ломаная синяя молния испепеляет его мгновенно, бедняга дубль не успевает ничего ни понять, ни ощутить. Ладно хоть сразу.

- Дубли неугодны Чану, - произносит человек в черном шлеме с легким пафосом.

Маг в бархатном плаще, кажется, одобрительно кивает. А рогатый не торопится убирать жезл. Его внимание привлекает парень, чем-то неуловимо похожий на откормленного кота ; парень дует на свои ладони, сложенные в пригоршню, и от него по воздуху плывут к немногочисленным у костра девушкам призрачные красные розы.

Рогатый качает головой, протягивает жезл к парню-коту и струя синего пламени отбрасывает цветоплета во тьму. Раздается яростное шипение, и тот возникает у костра снова, на этот раз в своем истинном облике - черного, как ночь, ягуара, чьи желтые глаза полыхают ярче пламени костра.

- Черный, ты забываешься! - шипит ягуар.

- Магия у костра запрещена, - лениво говорит рогатый. Бояться ему нечего - здесь не нейтральная территория, а ягуар не благославлен Чаном. В любом споре черный кот окажется неправ, и все это знают. Все также знают, что безобидные фокусы для дам так же отличаются от боевой магии, как мышь от матерого волчары-пятигодка. Но большинство предпочитает молчать. "Как быть, приятель, спросишь, покоя мне не дашь. Но мы с тобой тут гости, порядок здесь не наш..."

Наверное, это неизбежно. Банальность, конечно, но если бы не было в Лесу и конкретно у этого Костра людей вроде рогатого, кто бы ценил тогда искренность, дружелюбие, терпимость и умение понимать? Люди слишком быстро привыкают к хорошему. Людям вообще свойственно быстро привыкать. Ко всему.

Доходит очередь и до меня. Я слишком погружен в свои мысли, и мое лицо с закрытыми глазами привлекает внимание человека в черном шлеме.

- Спать у костра нельзя! - говорит он, поднимая жезл.

- Он не спит, он просто задремал! - раздается сразу несколько голосов.

Охранительная магия костров, подпитанная силой Чана, не допускает не благославленного им оружия. Но на каждый щит есть свой меч, и мою ногу в сапоге холодит сталь ножа, которого с точки зрения защитного поля костра просто не существует. Такие ножи есть, я знаю это наверняка, еще у пары сидящих у пламени, но никто из нас не пустит их в ход здесь. Место встречи друзей не должно быть ареной разборок и тем более кровопролития.

- Один хрен, - равнодушно тянет рогатый, прицеливаясь получше, - задремал, значит спит, спит, значит дубль, дубль - значит неугоден Чану, а раз неугоден Чану... Шшшшшварк! Костер улетает от меня во тьму,

опять становится маленьким, как желтое окошко домика издалека.

Неприятный способ выхода из медитации. Можно обидеться и уйти в Лес, костров хватает, но рогатый - это же не все. Никто не имеет права решать за всех, кроме, может быть, Хранителя. Да и то.

До костра остается десяток шагов, когда вокруг него кольцом встает на дыбы багровое пламя и отбрасывает меня назад. При этом я краем глаза вижу, как совсем рядом от меня к костру беспрепятственно проходит красивая девушка в тонком золотом обруче с зубцами, перехватывающем волосы... принцесса? Вполне может быть...

Шшш, больно. Хлопками тушу одежду и дую на обожженные руки. Седобородый старик Банни, легенда Леса, создал свое охранное заклятие для защиты отдыхающих охотников от зверья - двуногого и четвероногого. И вряд ли думал когда, что его будут использовать против своего брата лесного промысловика не в меру жесткие помощники Хранителей... как и изобретатель колючей проволоки собирался использовать ее против крупного рогатого скота... как Нобель придумал динамит исключительно для взрывных работ в шахтах.

Что ж, не мытьем, так катаньем. Я провожу пальцами по лицу, шепча слова, которые старше меня и большинства деревьев в Лесу. Старая магия робингудов, ты древнее новомодной мишуры. Меняются мои черты лица, рост, фигура, одежда. Я вновь иду к костру, и теперь заклятие старины Банни не узнает меня - взметнувшееся было пламя, не успев обрести жар и красноту, опадает обратно в траву.

Я снова у костра. Включаюсь в разговор, скупо высказываясь, используя нейтральные обороты, избегая характерных словечек. Бледный человек, сильно смахивающий на привидение, подмигивает - он узнал меня, несмотря на измененный облик. Котенок приоткрывает один глаз, какое-то время смотрит на меня, потом закрывает его. Может - узнал, а может и нет. Кто знает, что творится в голове у котят.

Но прежней радости уже нет. Когда приходится скрывать лицо в дружеском кругу - это серьезный дискомфорт. Наклонив голову, я шепчусь с Мииу, охотницей-алхимиком. У Мииу одежда вся в ожогах от концентрированных алхимических препаратов и глаза много испытавшего человека - каждый, кто провел в лесу достаточно времени, способен понять, что она построила не одну рощу деревьев, и часто - необычных. Здесь многие балуются алхимией, почти каждый хоть раз в жизни достраивал Лес, хоть одно деревце да посадил. Шкурка котенка в подпалинах от кислоты - химичит хвостатый на досуге, нет-нет да увидишь на одеждах других сидящих следы строительства. На моей собственной руке - багровый шрам, приходилось и мне строить, пусть это не моя профессия, а лишь хобби для долгих зимних вечеров. Созидать - приятнее, чем разрушать. Лес стоит на том, что нас, думающих так, все же больше, чем тех, кто думает диаметрально противоположным образом.

Как все же много кошачьих тут... Котенок, ягуар, Мииу, Твинн, парень в оранжевом жилете с узором колец в виде леопарда...коты и кошки - существа пушистые, приятные. Создающие уют. От костра очень не хочется уходить, здесь все только начинается - впереди длинная ночь, полная хмельных хоровых песен и яростных споров за жизнь. Но луна стоит уже высоко, мне пора идти. Я ухожу во тьму, вскидываю обе руки в прощальном жесте - мне машут в ответ.

И снова танец расступающихся перед лицом стволов на бегу, шелест травы под ногами. Шум ветра в ушах, когда я, покинув Лес, по крутому склону скатываюсь к заводи, на ходу оборачиваясь большим серебристым бобром-мутантом, и ныряю в чистую прохладную воду. Спать, спать, спать. Завтра будет длинный день, в течении которого надо будет вместе с другими бобрами строить гигантскую, нескончаемую плотину, переругиваться с выдрами, выхухолями, нахухолями и похухолями, художественно выгрызать неинтересные мне бревна. Плотина - есть наш источник существования, она нужна всем... но в суете и толкотне делового дня, среди визга зубов о дерево и стука хвостов о воду, несколько приятной окраски мыслей будет согревать меня.

Одна из них - о том, что я точно знаю, где проведу начало грядущей ночи.

Хорошо, что есть в Лесу такие костры.