«Заря Драконов»

Заря Драконов (fb2) - Заря Драконов (пер. М. Сайнер,Наталия Владимировна Некрасова,Андрей Васильевич Гришин) (Пернский Цикл - 1) 4473K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Энн Маккефри

Энн Маккефри. Пернский Цикл. Том 1. Заря драконов

Заря драконов

ЧАСТЬ I. ВЫСАДКА

Глава 1

— Пришли сообщения с пробов, — не отрывая глаз от мерцающего экрана монитора, сообщила Саллах Телгар.

— Пожалуйста, Телгар, выведите их на мой пульт, — попросил адмирал Пол Бенден.

Рядом с ним, небрежно облокотившись на высокую спинку командирского кресла, стояла Эмили Болл. Не замечая никого вокруг, она рассматривала висящую в черной пустоте космоса, ярко освещенную солнцем планету. Наступил самый волнующий момент пятнадцатилетнего путешествия экспедиции Колонизации Перна. Три корабля, входивших в ее состав — «Иокогама», «Бахрейн» и «Буэнос-Айрес» — наконец-то приближались к месту своего назначения. В расположенных под капитанским мостиком лабораториях ученые с нетерпением ожидали новых данных о Перне — третьей планете системы Ракбета, двести лет тому назад рекомендованной для колонизации группой Разведки и Оценки — сокращенно ГРИО.

Долгий путь в сектор Сагиттар прошел без происшествий. Лишь открытие вокруг Ракбета облака Оорта внесло некоторое оживление. Даже сейчас, по прошествии нескольких недель, этот необычный космологический феномен все еще служил предметом горячих споров специалистов. Впрочем, Пола Бендена ничуть не волновало это облако космического мусора. Адмирал потерял к нему всякий интерес, когда Эзра Керун, капитан «Бахрейна» и главный астроном экспедиции, объяснил ему, что этот громадный рой метеоритов — не более чем астрономическая диковинка. За облаком стоит присматривать, добавил потом Эзра, но хотя порой оттуда и может вырваться комета-другая, они не представляют опасности ни для кораблей, ни для той планеты, к которой эти корабли приближаются. В конце концов, группа Разведки и Оценки ничего не упоминала о слишком частом падении метеоритов на поверхность Перна.

— Сигнал с проба на вашем пульте, — сказала Саллах. — Экраны два и пять.

Краем глаза она заметила, что адмирал улыбнулся.

— И никаких тебе неожиданностей, — прошептал Пол, просматривая появившиеся на мониторах сообщения. — Даже немного обидно. Правда?

Он покосился на Эмили. Она появилась на капитанском мостике сразу же, как только пробы ушли вниз, к планете. Вот уже два часа она, скрестив руки на груди, изучала экраны командного пульта.

— Даже не знаю… — на губах Эмили появилась невеселая усмешка. Еще один маленький шажок, приближающий нас к Перну. Ну, и конечно, — сухо добавила она, — все эти сообщения ничего не изменят. Передумать мы все равно не можем. Мы должны справиться.

— Да уж, ничего другого не остается, — криво усмехнулся Пол Бенден.

Возвращаться экспедиция не собиралась. Да и не могла, учитывая стоимость перевозки шести тысяч колонистов и бесчисленных тонн груза в этот далекий от торных дорог угол галактики. Когда они доберутся до Перна, горючего в баках огромных транспортных кораблей останется совсем мало: только-только хватит, чтобы удержаться на геосинхронной орбите, пока люди и все, необходимое им для новой жизни, будет доставляться челноками на поверхность Перна. Были, правда, на всякий случай, автоматические капсулы, способные за каких-то пять лет достичь Федерации Разумных Планет. Но Пол Бенден, опытнейший стратег звездных боев, не склонен был особо доверять какой-то там капсуле. Колонисты знали, на что идут. Они покинули высокотехнологическое общество ФРП с твердым намерением создать нечто новое. И в этом они полагались только на свои собственные силы. Выбранная ими планета в системе Ракбета имела достаточные запасы руд и минералов для того, чтобы поддерживать ориентированное на сельское хозяйство общество. И, в то же время, она была не настолько богата, чтобы привлечь к себе внимание технократов. Да и находилась она довольно далеко.

— Еще совсем немного, — прошептала Эмили Болл так тихо, что слышал ее только адмирал Бенден, — и мы с тобой сможем сложить наши тяжкие ноши.

Пол ухмыльнулся. Он знал, что перед вылетом Эмили пришлось столь же тяжко, как и ему самому. Еще бы, технократы вовсе не желали потерять сразу двух популярнейших героев: адмирала, победившего в космической битве при Сигнусе, и знаменитую женщину-губернатора Первой Альфа Центавра. Впрочем, с тем, что они являются идеальными руководителями экспедиции на Перн, никто не спорил.

— Кстати, о ношах, — вздохнула Эмили. — Пожалуй, мне пора идти. Я же рефери, и теперь, когда информация с пробов наконец-то пришла, мне пора приступить к своим обязанностям.

Она еще раз вздохнула.

— Наверно, это нормально, что каждый ученый считает свою науку самой важной, но эти их вечные споры… — Внезапно Эмили улыбнулась. — Ладно! Еще пара дней болтовни, и начнется реальное дело!

Она хорошо знала Пола. Адмирал не выносил бесконечных дебатов по всяким малозначительным вопросам, которые так любили устраивать ученые. Он предпочитал быстро принять решение и тут же претворить его в жизнь. Только не рассусоливать…

— У меня бы с этими типами никакого терпения не хватило, — поморщился Бенден.

Последние два месяца, когда три звездолета, тормозя, вошли в систему Ракбета, были до краев заполнены встречами, собраниями и всевозможными дискуссиями. Шло бесконечное обсуждение вопросов, которые, как казалось Полу, были тщательно разобраны и решены еще семнадцать лет назад, во время планирования этого перелета.

Большинство из двух тысяч девятисот колонистов, находившихся на борту «Иокогамы», все время полета провели в анабиозе. Управлявшая кораблем команда несла пятигодичные вахты. Пол Бенден решил провести на посту целых две вахты — первую и последнюю. Что касается Эмили Болл, то ее разбудили незадолго до остальных специалистов по био— и геосфере. Ей, как рефери, предстояла очень и очень нелегкая работа — утихомирить ученых, горячо возмущавшихся сейчас неполнотой отчета группы Разведки и Оценки. Тем самым отчетом, который они с таким энтузиазмом хвалили, записываясь в число колонистов. Пол тем временем продолжал изучение появившейся на экранах информации. Вообще-то Эмили предпочитала мужчин другого типа, но Пол Бенден был чертовски привлекателен. Особенно теперь, когда короткий «ежик», традиционный для военных звездолетчиков, сменила пышная русая грива. Эмили казалось, что длинные волосы несколько смягчают резкие волевые черты лица Пола: чуть приплюснутый нос, квадратный тяжелый подбородок и широкий рот с поджатыми губами, сейчас чуть искривленными в усмешке.

Путешествие явно пошло ему на пользу. Судя по внешнему виду, адмирал и духом, и телом был готов к любым трудностям, которые могли поджидать его в ближайшие пару месяцев. Эмили прекрасно помнила, как ужасно выглядел Пол на торжественной церемонии, посвященной блистательной победе в районе Сигнуса. Победе в том самом сражении, где полководческий талант адмирала Бендена и отвага флота Пурпурного Сектора окончательно переломили ход войны с Нахи. Говорили, что Пол не уходил со своего поста все семьдесят часов битвы. Эмили вполне могла этому поверить. В конце концов, она и сама сделала нечто похожее во время атаки Нахи на вверенную ей планету. Эмили на собственном опыте узнала, что в критической ситуации в человеке открываются возможности, о которых он в обычной жизни даже не подозревает. Впоследствии за все это как правило приходится платить. Кто знает? Во всяком случае, Пол Бенден, которому пошел уже шестой десяток, выглядел преотлично. Да и сама она пока что не чувствовала упадка сил. Скорее даже наоборот. Четырнадцать лет анабиоза, похоже, окончательно исцелили, казалось бы, неизлечимую усталость — неизбежный результат долгой и трудной обороны Первой Альфы Центавра.

Теперь они приближались к новому миру. И к какому!

Эмили вздохнула. Она никак не могла оторваться от главного экрана. Да и не только она одна. Все, кто сейчас находился на дежурстве, как, впрочем, и те, кто уже сменился, но не покинул командной рубки, — словно зачарованные глядели на величественную планету, которой было суждено стать их новым домом. Эмили не помнила, кто назвал ее Перном. Вполне вероятно, это наименование, появившиеся в опубликованном ГРИО отчете, первоначально означало нечто совсем другое. Но теперь планета официально называлась так, и она принадлежала шести тысячам летящих к ней колонистов. Огромный шар медленно вращался на экране. Вот понемногу спрятался за край Северный континент с горными кряжами вдоль побережья. Вот показались западные пустыни Южного материка. А вокруг — просторы океана, чуть более зеленого, чем земной, с разбросанными тут и там бурыми пятнами островов. Сейчас атмосферу планеты украшал клубящийся облачный завиток — быстро продвигающаяся к северу зона низкого давления. Какой прекрасный, прекрасный, прекрасный мир! Эмили в который раз уже вздохнула и краем глаза поймала на себе взгляд Пола. Не отрываясь от разворачивающегося на экране необычного зрелища, она улыбнулась.

Красивый мир! Наш мир! И клянусь всеми святыми, на сей раз мы не испортим его! Когда кругом полным-полно восхитительной, плодороднейшей земли, старые предрассудки умрут сами по себе. Старые-то, возможно, и умрут, печально подумала Эмили, но люди всегда придумают себе новые. И уже придумали! Она вспомнила о трениях, возникших между основателями, добывшими головокружительные суммы, необходимые для создания колонии, и контракторами — специалистами, знания и мастерство которых должны были обеспечить успех всей этой затеи. И тем, и другим причиталась изрядная доля земли и полезных ископаемых нового мира. Однако основатели имели право выбирать первыми, что нравилось далеко не всем. Разногласия! И почему только вечно существуют всякие различия — предлог для самодовольного чувства собственного превосходства или, наоборот, жгучей обиды из-за того, что кто-то якобы ущемил твои права? Совсем новый мир, и тут у всех будет одинаковая возможность проявить себя. И неважно, сколько акров ты получишь как основатель или как контрактор. На Перне твой успех или поражение воистину будут зависеть лишь от тебя самого. Докажи, что ты и впрямь способен трудиться — возьми себе столько земли, сколько сможешь обработать. Никто тебе слова поперек не скажет. Ничего, когда мы приземлимся, утешала себя Эмили, дел будет столько, что ни у кого и времени-то не останется думать о «различиях». На экране перед ней через океан Перна с севера на юг плыла еще одна клубящаяся область низкого давления. Если она встретится с первой, над восточной грядой островов разразится потрясающий шторм.

— Выглядит неплохо, — пробормотал старший помощник капитана Онгола.

За те шесть месяцев, что они провели на корабле вне анабиозной камеры, Эмили еще ни разу не выдела, чтобы Онгола улыбался. Пол как-то рассказал ей, что жена и дети — вся семья старшего помощника — погибли во время атаки Нахи на одну из периферийных колоний. Тогда Пол лично пригласил Онголу с собой в экспедицию.

— Состав атмосферы соответствует отчету ГРИО, — сообщил Онгола, выводя на экран только что поступившие данные. — Температура на Южном континенте в норме. Для этого времени года, разумеется. На Северном — осадки. Особенно вдоль замеченного нами ранее фронта низкого давления. Разброс температур коррелирует с данными ГРИО.

В задачу первого проба входило сфотографировать всю поверхность планеты. Для этого его и вывели на достаточно высокую орбиту. Второй проб, на самой границе атмосферы, мог более подробно исследовать любую желаемую область. Третий был запрограммирован на топографические измерения.

— Пробы четыре и шесть совершили посадку, — доложила Саллах. — Пятый остается в резерве. Выпущены жуки-разведчики.

— Покажите их телеметрию на экранах, — распорядился адмирал.

Саллах нажала несколько кнопок, и на командном пульте экраны три, четыре и шесть пробудились к жизни.

Отделившиеся от пробов на высоте в сто километров жуки-разведчики приземлились в трех заранее намеченных точках Южного континента. Приступив к работе, они начали передавать на «Иокогаму» уточненные данные обо всем, что творилось вокруг них. Южный континент казался куда более приемлемым для основания колонии, чем Северный. В отчете ГРИО упоминалось, что на преобладающих на Южном материке равнинах климат мягче, природа — разнообразнее, а кое-какие растения даже годились в пищу. Плодородная земля и отличные гавани на побережье — в трюмах «Буэнос-Айреса» и «Бахрейна» в разобранном виде хранились крепкие силипдексовые рыбачьи лодки. Предполагалось, что море будет играть большую роль в обеспечении колонистов свежей пищей. Океаны Перна кишмя кишели всякой живностью, и некоторые представители водного царства были вполне съедобны. Морские биологи экспедиции рассчитывали населить бухты и фьорды Перна некоторыми земными видами рыб — разумеется, так, чтобы не нарушить существующего на планете экологического равновесия. В анабиозных камерах «Бахрейна» спали двадцать пять дельфинов, согласившихся сопровождать людей в это путешествие. Моря Перна вполне могли принять в свое лоно разумных плавающих млекопитающих. А дельфины, со своей стороны, любили поглядеть на новые миры ничуть не меньше, чем люди.

Анализы почвы свидетельствовали, что земные злаки и бобовые, в свое время с легкостью адаптировавшиеся к условиям Центавра, вполне смогут произрастать и на Перне. Крайне важный факт — ведь травы Перна не годились в пищу земным животным.

Потому первым делом колонистам предстояло побыстрее засеять поля разными фуражными культурами. К тому времени, когда полученные от Земного Банка Репродукции Животных оплодотворенные яйцеклетки превратятся в коров, овец, лошадей, проблема с кормом должна быть уже решена.

Для обеспечения необходимой адаптации земных животных к условиям Перна, ФРП, хотя и весьма неохотно, дала разрешение на использование ряда биогенетических методик Эридани. А именно: ментасинха, генного спаривания и хромосомного усиления. Даже принимая во внимание удаленность новой колонии, правительство не хотело снова столкнуться с чем-нибудь подобным био-улам, породившим в свое время мощное движение за чистоту человеческой расы.

Эмили Болл содрогнулась. Эти воспоминания принадлежали прошлому. Перед ней на экране сияло будущее… Стоит, пожалуй, спуститься в лаборатории и помочь ученым превратить мечты в реальность.

— Мне пора, — прошептала она, легко касаясь плеча Пола, — Я и так проторчала тут у вас слишком долго.

— Сперва сходи поешь, — улыбнулся Пол, отрываясь от экрана. — Ты забываешь, — он шутливо погрозил ей пальцем, — что на борту «Иоко» мы никогда не ограничиваем в еде.

— Ладно, ладно…

— Следующие несколько недель будут очень тяжелыми.

— Но и интересными, — подмигнув, ответила Эмили. В животе у нее, как по заказу, заурчало. — Ладно, адмирал. Пошла питаться. — И еще раз подмигнув Полу, она направилась к ближайшему выходу.

Пол Бенден смотрел ей вслед. Стройная, можно даже сказать, худая женщина с седыми вьющимися волосами, которые она предпочитала обрезать на уровне плеч. Больше всего Полу нравилась в ней ее исключительная жизненная сила, как физическая, так и духовная, сочетающаяся, как это ни странно, с жесткостью и упорством, способными порой удивить даже его самого. От одного вида Эмили у Пола улучшалось настроение. Вместе они таких дел наворочают!

Вздохнув, адмирал Пол Бенден вернулся к своим экранам, где разворачивалась волшебная панорама нового мира.

* * *

Одну из комнат под капитанским мостиком отдали под кабинет для руководителей научных групп. Помимо ведущих специалистов в области экзобиологии, агрономии, ботаники и экологии, сегодня здесь присутствовали еще и представители фермеров — правда, еще не совсем пришедшие в себя после анабиоза. Вдоль стен комнаты экраны мониторов деловито высвечивали постоянно обновляющиеся данные микробиологических исследований, результаты анализов, статистических и сравнительных оценок. Сейчас в кабинете шел жаркий спор.

— Дорогие коллеги, — говорил Мар Дук, главный агроном, невысокий землянин азиатского происхождения, что наглядно проявлялось в чертах его лица, цвете кожи и складе характера. Он был жилистый и вечно чуть сгорбленный, а в его черных глазках светился незаурядный ум. — Все давным-давно распланировано до мелочей. Мы уходим вниз с первой волной. Данные пробов не противоречат информации, имевшейся в нашем распоряжении перед полетом. Результаты анализов грунта и растительности коррелируют с данными ГРИО. У побережья обнаружены несколько разновидностей красных и сине-зеленых водорослей. Морской проб зафиксировал наличие жизни в океанах. Один из низколетящих жуков поймал множество насекомых — хороший признак, также отмеченный в отчете ГРИО. Дополнительно поступило сообщение о том, что замечены эти… как там их назвала группа разведки?.. ах да, вейрии.

— А почему вейрии? — удивился Пас Радаманх. — А-а-а… — протянул он, отыскав соответствующую страницу в отчете. — Их так назвали потому, что они якобы чем-то напоминают веера — широкие и не слишком поворотливые, и все время ловят ветер. — Пас позволил себе слегка улыбнуться этой странной фантазии давным-давно умерших исследователей.

— Я что-то не вижу упоминания о каких-нибудь хищниках, — как всегда хмуро заметил Кван Марсе.

— Ну, кто-то же должен есть этих самых вейрий, — уверенно сказал Пас.

— Или же они едят друг друга, — предположил Мар Дук. Суровый и укоризненный взгляд Квана его, похоже, ничуть не смутил. — Смотрите! — внезапно воскликнул он, показывая на один из экранов. — Жук-разведчик поймал рептилоида! И, похоже, довольно крупный экземпляр! Вот вам и пожиратель вейрий!

— Другой жук, — вставил Пол Ниитро, помечая сообщение для дальнейшего, более детального анализа, — натолкнулся на чьи-то фекалии, содержащие удивительно любопытных кишечных паразитов и множество разных микробов. Судя по этой информации, — он ткнул пальцем в экран, — там полным-полно червей… Черви вроде нематоидов, инсектоидов, а также клещи, которые были бы вполне уместны в навозной куче где-нибудь на старушке Земли. Тэд, тут есть кое-что и для тебя. Смотри — растения вроде наших древесных лишайников. Кстати, где это ГРИО ухитрилась раскопать люминисцирующий мицелиум?

Тэд Туберман, один из ботаников экспедиции, пренебрежительно хмыкнул.

— Если хочешь знать, Ниитро, — начал он, — люминисцирующие организмы обычно обитают в глубоких пещерах. Они используют свет для привлечения своих жертв — чаще всего насекомых. Мицелиум, о существовании которого упоминается в отчете, был обнаружен в системе пещер на одном из островов к югу от Северного континента. На этой планете, кажется, феноменальное количество пещер. Почему же, — обиженно спросил он, — ни один проб не выделили для подземных исследований?

— В нашем распоряжении не так уж много пробов, — успокаивающе сказал Мар Дук. — На пещеры просто не хватило.

— Ага! — торжествующе воскликнул Кван. — Этого-то я и ждал! Его обычно серьезное лицо расплылось в улыбке. Носом он почти касался экрана монитора. — Тут все-таки есть рифы! А кроме того, сбалансированное, хотя, видимо, и весьма хрупкое экологическое равновесие на шельфе вдоль гряды островов. Это очень хорошо. Возможно, отмеченные ГРИО пятна — все-таки следы падения метеоритов. — Не может быть! — замахал на него руками Тэд — Я не вижу кратеров. Да и характер образования новой поросли не согласуется с метеоритной гипотезой. Как только мы спустимся на поверхность, я собираюсь лично заняться этой проблемой.

— Прежде всего, — напомнил ему Мар Дук, — нам придется выбрать подходящие участки для посадок. Вспахать их, испытать и, где потребуется, внести в почву симбиотические бактерии и плесень, необходимые дня создания пастбищ. Возможно, придется даже воспользоваться кое-какими земными насекомыми.

— Но мы до сих пор не знаем, какую именно площадку выбрали для высадки, — с раздражением в голосе заявил Тэд. — Как мы можем что-либо планировать?

— Все три рассматриваемые площадки похожи одна на другую, улыбнулся Мар Дук. Улыбка эта далась ему нелегко: неугомонность ботаника начинала уже действовать ему на нервы. — На каждой у нас будет прекрасная возможность разбить экспериментальные и контрольные поля. Так что основные задачи, с которыми нам предстоит столкнуться, останутся тем же самыми. Главное — не пропустить первого, жизненно важного для нас периода роста растений.

— Скот нужно возродить как можно скорее, — внес свою лепту в дискуссию Пол Ниитро. Главному зоологу, как, впрочем, и всем остальным участникам экспедиции, не терпелось поскорее приступить к делу. — Если мы станем полагаться на альфа-корма, то рассчитывать на какое бы то ни было привыкание скота к местным условиям не приходится. Надо добиться, чтобы все необходимое нам давал Перн.

Эти слова вызвали всеобщее одобрение.

— Единственная новая информация, — сказал Пас Радаманх, ксенобиолог, — это плотность растительности. На площадке сорок пять нам, вероятно, придется поработать. Боюсь, расчистка может оказаться труднее, чем мы полагали. Вот поглядите, — он показал на возникшее на экране изображение. — Там, где ГРИО указывает незначительную плотность растительного покрова, у нас теперь весьма солидные заросли…

— Почему бы и нет? — раздраженно спросил Туберман. — Как-никак, двести лет прошло. Честно говоря, меня эти пустоши смущали с самого начала. Наводит на мысли об истощенной экологии. Ну-ка… все эти круглые пятна поросли лесом. Дайте-ка мне поглядеть на картинки ГРИО этого же района… — Он склонился над экраном. — Видите, на наших снимках пятна едва различимы. Кстати, наблюдатели ГРИО были правы — растительность действительно сменяется последовательно. Однако это не травяной покров. Если растения мутировали… — он задумчиво покачал головой.

Тэд часто громогласно и многословно убеждал всех и каждого, что успех колонии на Перне будет зависеть, в первую очередь, от работы ботаников. — Мне тоже приятнее думать, что это просто такая странная смена растительности, — кивнул Мар Дук — Но согласно отчету ГРИО…

— Да выбрось ты этот отчет! Они и половины не узнали из того, что нам теперь нужно! Тоже мне разведка и оценка! — Тэд с трудом сдерживался. — Так, заглянули на бегу на секундочку. Никакой глубины! Более небрежного отчета я в жизни не видел!

— Совершенно согласна, — раздался спокойный голос Эмили Болл, как раз в этот момент появившейся в комнате. — Теперь, когда мы наконец-то можем сравнить отчет ГРИО с реальностью, он и правда начинает казаться весьма и весьма неполным. Но ответ на самые главные вопросы ГРИО все-таки дала. Все, что нам надо, мы знаем, а что касается ФРП, то они ничуть не возражали отдать нам эту планету — тут нет ничего, что могло бы их заинтересовать. Да и не станут синдикаты сражаться из-за Перна — больно уж он далек. Вот почему нам и разрешили сюда улететь. В общем, мне кажется, стоит поблагодарить ГРИО за сделанную работу, а не критиковать их отдельные просчеты. — Она обвела взглядом собравшихся. — Основные и жизненно важные элементы — атмосфера, вода, пахотная земля, руды, минералы, бактерии, насекомые, морская живность — все это на Перне есть. И все это вполне подходит для создания колонии. Пробелы, детальные исследования, которых нет в отчете ГРИО… это то, чем будем заниматься мы с вами! У нас есть целая жизнь, чтобы решить эти вопросы. Вот достойная задача для всех нас, и наших детей, и наших внуков! — ее звенящий от возбуждения голос наполнил комнату. — Так что давайте не будем волноваться из-за того, что нам чего-то не сказали. Слишком поздно. Давайте сосредоточимся на работе. Мы готовы к любым неожиданностям. Теперь так, Мар Дук, есть ли, на твой взгляд, какие-либо основания менять запланированный график высадки?

— Нет, — кратко ответил агроном, подозрительно глядя на мрачного Тэда Тубермана. — Но с образцами почвы и растительности нам еще придется повозиться.

— Я в этом не сомневалась, — усмехнулась Эмили. — У нас у всех дел невпроворот…

— А мы так до сих пор и не знаем, где именно будет осуществляться высадка, — пожаловался Тэд.

— Капитан как раз сейчас этим занимается, — невозмутимо ответила Эмили. — Мы с вами узнаем о его решении раньше всех.

Не зря аграрии, по плану, улетали на Перн с первой волной челноков. Будущее колонии зависело от того, как быстро удастся вырастить первый урожай. Инженеры еще не закончат разметку посадочных площадок, а вспашка полей уже начнется. Тем временем Тэд Туберман со своими коллегами установят теплицы с драгоценной, привезенной с Земли почвой. Пат Химпинстал подготовит контрольную теплицу — он постарается вырастить земные и колониальные разновидности всяких полезных растений на местной почве. Но даже если его усилия и не увенчаются успехом, это еще не означает поражения. В трюмах кораблей на Перн были доставлены замороженные микроорганизмы — достаточно, чтобы дать толчок развитию многих видов симбиотических бактерий.

— Вот было бы здорово, — пробормотал Пол Ниитро, — если бы жуки-разведчики подтвердили существование инсектоидов, крылатых и подземных, о существовании которых упоминает отчет ГРИО. Если они справятся с работой земных навозных жуков и мух, то наша аграрная программа пойдет вперед семимильными шагами. Даже если нам все-таки придется вносить в почву питательные вещества, разводить рубцовых и дрожжевых бактерий и простейших для наших коров, овец, лошадей и коз. — Или же, — вставила Эмили, — мы можем попросить Китти с помощью ее микромагии изменить внутренности всех этих животных так, чтобы они могли потреблять местные корма, — и она многозначительно поглядела на пожилую даму, сидевшую на почетном месте во главе стола..

— Прибыли образцы почвы, — объявила Джу Аджаи. — А для тебя, Тэд кое-какие листики.

Мгновение спустя комната наполнилась щелканьем клавиш и деловитым попискиванием компьютеров — ученые с головой ушли в изучение новой информации. Глядя на энтузиазм своих коллег, Эмили и Китти Пинг обменялись ироническими взглядами. А потом, усмехнувшись, Китти Пинг снова устремила свой взор на главный экран, созерцая мир, которому суждено было стать их общим новым домом.

Усевшись на свободное место, Эмили в который уже раз поразилась, каким чудом им удалось заманить в состав экспедиции одного из самых известных генетиков ФРП — единственного человека, прошедшего обучение у Эридани. Эмили видела фотографии измененных людей — жуткое зрелище! Впрочем, на Перне ничего подобного явно не требуется. Может, потому-то Китти Пинг и согласилась отправиться на другой конец галактики. Согласилась, чтобы в тишине и покое прожить остаток своей невероятной, очень-очень долгой и полной удивительных событий жизни. Согласилась в надежде забыть о случившемся. Она была не одна такая: многие среди колонистов стремились поскорее забыть то, что видели во время войны, или что им приходилось делать.

— Эти травы на восточной площадке, — подал голос Тэд Туберман, мы с ними еще намучаемся. Черта с два их скосишь! Слишком высокое содержание борона. Начнем косить, и не успеем даже оглянуться, как затупится режущая кромка самых лучший лезвий.

— Зато посадка будет мягкой, — хихикнул Пат Химпинстал.

— Наши челноки благополучно приземлялись и в более тяжелых условиях, — напомнила ему Эмили.

— Кто-нибудь, — позвал Туберман, — проведите сравнение сменяемости растительности вокруг этих странных пятен. Что-то мне в них не нравится… Эта дрянь разбросана по всей планете. Хорошо было бы также получить заключение нашего гениального геолога, этого Тарзана… — Тэд замялся.

— Тарви Андиара, — подсказал Мар Дук, успевший уже привыкнуть к постоянной забывчивости ботаника.

— Надо встретиться с ним, когда его, наконец, разморозят. Слушай, Мар, как можно работать, когда половина специалистов все еще прохлаждается в анабиозе?

— Ничего, Тэд. Мы пока справляемся. Да и Перн нам помогает. Пока ни одного отклонения от данных ГРИО.

— Это подозрительно, — хмыкнул Пол Ниитро.

Туберман презрительно фыркнул. Мар Дук пожал плечами, а Китти Пинг улыбнулась.

* * *

Наручные часы адмирала Бендена мелодично застрекотали, напоминая о назначенном совещании.

— Онгола, — распорядился он, — принимай управление.

Глянув в последний раз на кружащийся на главном экране Перн, адмирал покинул капитанский мостик.

С каждым часом в коридорах огромного корабля становилось все теснее и теснее. Только что выведенные из анабиоза пассажиры, судорожно цепляясь за поручни, разминали затекшие мускулы. Они всеми силами стремились решить внезапно ставшую почти непосильной задачу — как удержаться на ногах. Скоро в коридорах старушки «Иоко» будет не протолкнуться. Но наградой за терпение станет абсолютная свобода совершенно нового мира. Имея перед глазами такую перспективу, можно смириться практически с чем угодно. А уж с теснотой и подавно. Тщательно изучив собранную пробами информацию, Пол решил, какую из трех площадок выберет для высадки. Разумеется, он вежливо выслушает мнение своих офицеров и капитанов «Буэнос» и «Бахрейна». Но, как ни крути, а широкое плато под грядой достигающих стратосферы вулканов казалось ему единственным и совершенно очевидным выбором. Погода сейчас там стояла великолепная, а на исключительно ровных полях с легкостью могли приземлиться сразу все шесть челноков. Последние данные только подтвердили предположение, сделанное семнадцать лет тому назад, когда Пол впервые взял в руки отчеты ГРИО. Это место — самое лучшее.

Пол не предвидел каких-либо особых трудностей с посадками челноков. Вот обеспечить плавность и бесперебойность доставки грузов с орбиты — это совсем другое дело. И тут все далеко не так просто, как кажется. Никто тебе не придет на помощь в случае аварии, а до ближайших спасателей чертова пропасть световых лет.

Техническую подготовку к высадке адмирал поручил Фулмару Стоуну, офицеру, вместе с которым он прошел всю войну с Сигнусом. Последние пару недель люди Стоуна миллиметр за миллиметром обследовали три челнока «Иоко» и адмиральский ботик. Они проверили все, что поддавалось проверке. Следовало убедиться (и они это сделали), что пятнадцатилетнее ожидание никак не сказалось на надежности челноков. Тем временем двенадцать пилотов «Иокогамы» под началом Кенджо Фусаиуки усиленно занимались на тренажерах-имитаторах. Какие только посадки им не приходилось здесь совершать! Все они в недавнем прошлом боевые летчики, и опыта полетов в сложных условиях у них было предостаточно. Пол удивился, когда Кенджо вступил в число колонистов. Ему казалось, что знаменитый ас-звездолетчик предпочтет записаться в одну из разведывательных групп. Там он, во всяком случае, смог бы летать. Но потом Бенден вспомнил, что Кенджо — киборг, с искусственной левой ногой. После войны отрядам ГРИО было из кого выбирать. И киборгов там не очень-то жаловали. Машинально адмирал сжал левую руку в кулак и потер ладонью правой костяшки трех искусственных пальцев, которые служили ему не хуже собственных. Усилием воли он заставил себя расслабиться. К чему предаваться пустым воспоминаниям, когда есть дела поважнее…

Вот, например, предстоящая высадка. Непредсказуемые задержки могут сорвать до мелочей распланированный процесс перевозки пассажиров и грузов с борта космических кораблей на поверхность Перна. Общую организацию предстоящей транспортировки Пол Бенден поручил Джо Лилиенкампу — лучшего человека для подобного дела просто не найти. Когда же Джо улетит на Перн, должность суперкарго на «Иоко» займет его помощник, Дези Архиед. В том, что он справится со своей работой, адмирал ничуть не сомневался. Эзра и Джим на «Бахрейне» и «Буэносе» тоже ручались за своих людей. И все-таки, всего лишь один маленький сбой мог свести на нет долгие месяцы подготовки.

Покинув главный коридор, адмирал направился к кают-компанию. Хорошо бы все прошло побыстрее. Он глянул на часы. До начала совета, когда капитаны «Бахрейна» и «Буэнос-Айреса» подключатся к единой сети связи, оставалось еще целых две минуты. Сперва — маленькая формальность — Эзра Керун, главный астрогатор экспедиции, подтвердит время выхода на окончательную орбиту. А потом — главное: выбор места высадки.

— Ставки сейчас, Лили, одиннадцать к четырем, — услышал Пол голос Дрейка Бонню, когда входная панель с шипением отъехала в сторону.

— За или против? — с улыбкой спросил Пол, входя в кают-компанию. Собравшиеся, вслед за Кенджо, вскочили на ноги, отдавая честь своему командиру. На центральном экране в кают-компании, как и во всех других помещениях, в безбрежном черном море космоса безмятежно парил бело-голубой Перн. Рядом пустыми глазницами серели два вспомогательных экрана — ровно через девяносто пять секунд на них появятся лица Эзры Керуна и Джима Тиллека.

— Тут есть кое-какие гражданские, которые полагают, будто мы с Дэзи не сможем сделать работу в срок, — ответил Джо, подмигивая Архиеду. Тот кивнул. Лилиенкамп не отличался высоким ростом, но видно — а, точнее, слышно — его было за версту. Вспыльчивый и крайне эмоциональный суперкарго за словом в карман не лез; вдобавок он обладал феноменальной памятью, без труда вмещавшей в себя не только все пари — кто, сколько, на что и с каким соотношением ставил, но и каждый пакет, коробку, ящик, канистру, находящиеся в его ведении. Его помощник и заместитель Дэзи Архиед частенько проклинал своего начальника за легкомыслие, но одновременно и восхищался его необыкновенными способностями. Именно Дэзи вскоре придется двигать грузы согласно разработанному Лилиенкампом плану — что и когда следует отправлять на погрузку, чем и как наполнять грузовые отсеки челноков. — Гражданские? — переспросил Пол. — Это те, кто еще с тобой ни разу не сталкивались?

Дежурно улыбнувшись Эврил Битре, женщине, отвечающей за тренировки на имитаторах, Пол сел в командирское кресло. Теперь он жалел, что в эти долгие годы полета провел так много времени в обществе этой знойной брюнетки. Но смотрелась она и впрямь потрясающе. Впрочем, скоро всем станет не до личных проблем. К тому же, с каждым днем в коридорах «Иокогамы» появлялось все больше и больше красивых девушек. Полу хотелось, чтобы одна из них вышла за него замуж. Нет, не за героя космофлота, адмирала и руководителя экспедиции, а просто за Пола Бендена.

Вспыхнули экраны: на левом — мрачный Эзра Керун, на правом — Джим Тиллек; его квадратная физиономия как всегда сияла радостной улыбкой. — Добрый день, Пол, — поздоровался Джим, на мгновение опередив Эзру.

— Здравствуйте, адмирал, — кивнул капитан «Бахрейна». — Позвольте сообщить, что мы придерживаемся расчетного курса с точностью до минуты. На окончательную орбиту мы выйдем через сорок шесть часов, тридцать три минуты и двадцать секунд. Каких-либо отклонений от курса не ожидается.

— Отлично, Эзра, — кивнул Пол. — Есть какие-нибудь проблемы?

Один за другим капитаны рапортовали, что программа размораживания колонистов идет точно по графику, и что челноки проверены и готовы к полетам.

— Теперь, — сказал адмирал, — узнав «когда», нам предстоит обсудить вопрос «куда».

Он откинулся в кресле, давая понять, что готов выслушать мнение своих коллег. — Скажи нам, куда высаживаться, Пол, — как обычно, не особенно церемонясь, заявил Лилиенкамп. Во время войны непосредственность Джо не раз доставляла Полу много веселых минут — и это в те дни, когда повод для веселья являлся необычайной редкостью. Кое-кто, правда, не видел в выходках Лилиенкампа ничего смешного. Вот и сейчас, Эзра Керун еще больше нахмурился, а Джим Тиллек, наоборот, ухмыльнулся.

— Ну, и какие сейчас ставки? — поинтересовался Джим у Лилиенкампа.

— Давайте-ка лучше перейдем к делу, — предложил Пол. — Обсудим все как следует. Наши пробы обследовали все три площадки, предложенные ГРИО. Если обратиться к карте, то их координаты: тридцать градусов южной широты и тринадцать градусов восточной долготы, сорок пять южной на одиннадцать восточной и сорок семь южной на четыре, точка, семьдесят пять восточной.

— Мне кажется, — сказал Дрейк Бонню, — нам подойдет только это место, — и он указал на ту самую точку, которая и была выбрана Полом. Ту, что располагалась у подножия потухших вулканов, достигающих стратосферы. — Судя по сообщениям жуков-разведчиков, здесь так ровно, словно эти луга специально готовили для посадки челноков. И места тут достаточно — все шесть челноков поместятся. Участок на сорок пять южной сейчас залит водой, а тот, что на западе, слишком далек от моря. Да и холодно там.

Пол увидел, как Кенджо согласно кивнул. Он перевел взгляд обратно на экраны. Эзра, наклонившись над столом, что-то выискивал в своих записях. В экране, как в зеркале, отражалась его лысина. Пол машинально пригладил свои волосы, такие же густые, как и в юности.

— Тридцать южной и впрямь ничего, — подтвердил Джим Тиллек — В пятидесяти километрах есть вполне приличная бухта. Да и река вполне судоходна. — С любовью Тиллека к кораблям и лодкам могло соперничать только его увлечение дельфинами.

— Все в порядке, — наконец подал голос Эзра. — Тут есть неплохие места для обсерватории и метеорологических станций. Хотя, по правде говоря, мне не очень нравится селиться так близко к вулканам.

— Прекрасно тебя понимаю, Эзра, — кивнул Пол, вызывая на свой рабочий экран необходимые данные. — Но мы не зафиксировали каких бы то ни было сотрясений почвы. Похоже, что вулканическая активность нам не помешает. Да и ГРИО ничего не отметила — значит, вулканы молчат по крайней мере уже двести лет. Для спокойствия можно попросить Патрис де Брольи провести детальное обследование. В конце концов, она у нас главный спец по вулканам. Ну, а что касается двух других участков — погода там действительно не подарок. Особенно сейчас.

— Что правда, то правда, — согласился Эзра. — И как-то не похоже, чтобы она исправилась в ближайшие пару дней.

— Черт возьми! — воскликнул Дрейк. — Мы же не обязаны оставаться там, где высадимся!

— Если я не услышу ничего нового от наших метеорологов, — подвел итог Пол Бенден, — через два дня начинаем высадку на площадке тридцать южной. ГРИО, кстати, тоже рекомендовало именно ее.

— И жуки сообщают, что там очень густая трава, — добавил Джим Тиллек. — Все же посадка будет помягче. Не так растрясет, когда будем прыгать по кочкам, верно, Дрейк?

— Прыгать по кочкам? — возмущенно вскричал пилот. — Позвольте вам заметить, капитан Тиллек, что со времени моего первого сольного полета я ни разу не давал «козла» при посадке!

— Отлично, господа, — прервал его Пол. — Можно считать, что вопрос о месте высадки решен? — Эзра и Джим кивнули. — Все необходимые уточнения и окончательный план высадки получите к двадцати двум часам.

— Ну как, Джо, — поинтересовался Джим Тиллек, — ты выиграл?

— Я, капитан? — с видом оскорбленной невинности воскликнул Джо Лилиенкамп. — Я не играю на том, что самоочевидно.

— Есть у нас еще какие-нибудь вопросы? — вежливо спросил Пол, переводя взгляд с одного капитана на другого.

— Полный вперед, Пол! — сказал Джим. — Теперь я знаю, когда мне надо припарковать свою телегу и куда отправлять челноки. Больше мне ничего и не нужно. — Он помахал на прощание рукой, и его экран погас. — До свидания, адмирал, — попрощался Эзра и тоже исчез.

— Это все? — спросил Джо.

— Мы знаем время и место, — кивнул Пол. — Однако. Джо, ты состряпал весьма напряженный график. Уверен, что мы с ним справимся?

— Тут поставлена кругленькая сумма за то, что он справится, — вставил Дрейк Бонню.

— А как ты полагаешь, — ухмыльнулся Лилиенкамп, — почему я так долго возился, загружая «Иокогаму»? Я же знал, что через пятнадцать лет мне придется ее разгружать. Вот увидите, — и он весело подмигнул Дэзи, глядевшему на него с откровенным сомнением.

— Тогда действительно все, господа, — сказал Пол, поднимаясь на ноги. — Я буду в своей каюте.

Выходя из кают-компании, он слышал, как Эврил интересовалась у Джо ставками на то, как скоро новость о выбранном месте высадки разнесется по «Иоко».

Настроение у колонистов превосходное. И совещание прошло прекрасно. Пол мог только надеяться, что и проводимое Эмили собрание прошло столь же успешно. Семнадцать лет подготовки и ожидания вот-вот должны были принести плоды.

* * *

В анабиозных отсеках всех трех кораблей медики работали в три смены. Адмирал Бенден и губернатор Болл решили, что к тому времени, когда звездолеты достигнут места назначения — стабильной лагранжевой орбиты в точке L — 5, на шестьдесят градусов впереди большей из лун, все колонисты должны напоследок полюбоваться Перном из космоса. Когда челноки доставят переселенцев на поверхность планеты, для большинства путь обратно, на орбиту, будет закрыт навсегда.

Саллах Телгар, только что сдавшая вахту, считала, что космоса с нее уже достаточно. Единственная дочь двух офицеров космофлота, она все детство провела в перелетах с одной космобазы на другую. Когда ее родители погибли, она приобрела право вступить в число основателей новой колонии. А полученная от флота компенсация позволила ей купить порядочный участок земли на Перне. Земли, которую она могла взять, как только колония крепко встанет на ноги. Но самое главное — Саллах очень хотелось обосноваться в каком-нибудь тихом, спокойном месте. Перспектива провести всю оставшуюся жизнь на Перне ее вполне устраивала.

Покинув капитанский мостик, она в который уже раз поразилась толпам людей в коридорах. Почти пять лет у нее была отдельная каюта. Теперь же Саллах приходилось делить ее еще с двумя жильцами. И для одного-то не слишком просторная, каюта теперь превратилась в настоящий ад. Совсем не стремясь туда поскорее вернуться, Саллах направилась в кафетерий. Там она сможет перекусить, и еще раз взглянуть на Перн.

Но и в кафетерии оказалось полным-полно народу. Свободных мест почти не было. А таких, чтобы сидеть лицом к экрану, — и того меньше. К тому времени, когда Саллах взяла свой обед, выбора уже не оставалось. Одно-единственное место в углу зала, около стенки.

Она пожала плечами. Лучше такое, чем никакого. Отсюда, во всяком случае, виден экран. Пусть не очень, но все-таки…

Только усаживаясь за столик, она заметила, что ее соседями были Эврил Битра, Барт Лемос и Набхи Набол — как раз те люди, которых ей меньше всего хотелось видеть. Рядом с ними сидели еще трое. Их Саллах не знала. Судя по нашивкам — каменщик, инженер-механик и горняк. Эти шестеро, пожалуй, единственные в огромном зале, не глазели на экран. Сейчас трое специалистов с бесстрастным выражением лиц сосредоточенно слушали Барта. Эврил Битра сидела, облокотясь на стол. На ее губах витала обычная надменная усмешка. Ее глаза горели. Наклонив голову, она глядела на оживленно что-то объясняющего и при этом размахивавшего руками Лемоса. Слов Саллах разобрать не могла — Лемос говорил слишком тихо. Что касается Набхи, то самодовольному выражению его лица могла бы позавидовать даже Эврил. У нее так не получалось.

«Эта троица может отбить аппетит у кого угодно», — решила Саллах.

Если верить слухам, то большую часть из последних пяти лет Эврил провела в постели адмирала Бендена. Саллах не могла не признать, что Эврил исключительно красива. Неудивительно, что Пол клюнул на эту удочку. Высокая, не худая и не слишком полная, с роскошными черными волосами, которые она часто носила распущенными, астрогатор выглядела просто превосходно. Нежная, чуть желтоватая кожа, плавные, грациозные движения, но вот глаза… черный огонь, выдающий неуемные амбиции и вспыльчивый нрав. С Эврил было лучше не связываться. И потому Саллах старалась держаться подальше и от Пола Бендена, и от всех, кого она видела в обществе Эврил более трех раз. Сейчас злые языки поговаривали, будто адмирал дал астрогатору отставку, но другие утверждали, что все дело в грузе навалившихся на него забот.

Впрочем, Саллах не слишком занимали планы и происки Эврил. Ей не терпелось узнать, какую же площадку выбрали для высадки. Утверждали, будто решение уже принято, но пока держится в секрете. Рано или поздно (Саллах в этом не сомневалась) информация должна просочиться. Даже ставки принимались: когда же станет известно о выбранном месте. Ждать оставалось совсем недолго.

— Вот тут! — вдруг воскликнул один из посетителей кафетерия, указывая на экран. — Точно… — он показал на основание гряды вулканов — крошечные точки, но все-таки вполне различимые на общем фоне. — Тут!

— Интересно, сколько Лили выиграл на этот раз? — спросил кто-то.

— Плевать я хотел на вашего Лили! — воскликнул мужчина у экрана.

— Я только что выиграл акр земли у Химпинстала.

Раздались аплодисменты, и Саллах не могла не улыбнуться. Она покосилась на Эврил. Та сидела и с презрительной улыбкой наблюдала за оживленно обсуждающими новости колонистами. «Она все знает, — поняла Саллах, — но даже со своими друзьями поделиться не захотела». Барт Лемос и Набхи Набол вопросительно поглядели на Эврил. Та пожала плечами.

— Место высадки не играет никакой роли, — донеслось до Саллах. — Ботик оборудован всем необходимым.

Повернув голову, Эврил заметила, что на нее смотрят. Мгновенно она напряглась, глаза ее хищно сощурились. Усилием воли астрогатор заставила себя расслабиться. Она небрежно откинулась на спинку стула и, подняв брови, вызывающе уставилась на Саллах.

Девушка отвернулась. Она залпом допила свой остывший кофе. Вкус оставлял желать лучшего. Впрочем, когда запасы иссякнут, и эта гадость будет вспоминаться с вожделением. До сих пор земные кофейные деревья не прижились ни на одной из колонизованных планет. Почему — никто этого не знал. Вместо кофе ГРИО рекомендовала заваривать кору одного перинитского кустарника. По правде говоря, Саллах не особенно рассчитывала на успех подобной замены.

Теперь, когда место высадки, наконец-то, стало известно, в кафетерии развернулась горячая дискуссия о достоинствах и недостатках выбранной площадки. Вздохнув, Саллах выбросила грязную посуду в люк утилизатора, пропустила использованный поднос через очиститель и еще раз взглянула на невозмутимо кружащийся на экране Перн. «Мы не испортим эту планету, — пообещала она сама себе. — Я этого не допущу!»

Она уже уходила, когда ее взгляд упал на склонившуюся над столом голову Эврил. «Никогда бы не подумала, что она захочет поселиться в Бог знает куда заброшенной колонии», — в который раз подумала Саллах. Эврил числилась контрактором и за свои профессиональные навыки получала не так уж мало. Но Саллах как-то не верилось, что та может удовлетвориться простым крестьянским бытом. Типичная горожанка, до мозга костей.

В экспедицию на Перн записались многие первоклассные специалисты, но все они — во всяком случае те, с кем разговаривала Саллах, — стремились поскорее отряхнуть с ног прах технократии, зажатой в тиски вездесущими синдикатами.

Сама же девушка могла только радоваться возможности присоединиться к далекой от Земли и других «цивилизованных» планет колонии. С того самого дня, как она увидела проспекты, приглашающие колонистов на Перн, она так и загорелась этой идеей. В шестнадцать лет призванная на действительную воинскую службу из-за кровавой войны с Нахи, Саллах избрала карьеру пилота с дополнительной тренировкой в области разведки. Она закончила летную академию как раз к завершению боевых действий. Ей довелось, однако, испробовать свои силы в деле. Обследование зон разрушений на одной планете и паре лун оказалось весьма суровой школой. В общем, когда она решила отправиться на Перн, она не только имела право и возможность стать одним из основателей, но и могла предложить экспедиции свои услуги опытного пилота. Покинув кафетерий, Саллах направилась в свою каюту. Подумать только, через два дня они достигнут цели! Жизнь становилась интересной!

Едва она вышла в главный коридор, как чуть не столкнулась с маленькой рыжеволосой девочкой. Пытаясь удержаться на ногах, девчушка смешно размахивала руками. Увы! Ноги ее разъехались, и она, шлепнувшись на пол, громко заревела. Плакала она, похоже, не столько от боли, сколько от обиды. Пытаясь подняться, она крепко ухватила Саллах за ногу.

— Не надо плакать, — успокаивающе сказала Саллах, гладя девочку по головке. — Скоро все пройдет, и ты снова будешь бегать!

— Сорка! Сорка! — к ним медленно приближался высокий рыжеволосый мужчина.

Одной рукой он поддерживал совершенно не способную устоять на ногах хорошенькую брюнетку, а за другую судорожно цеплялся совсем еще крохотный мальчуган. Судя по всему, их только что разморозили: женщина явно не могла сосредоточиться. Она вертела головой, пытаясь понять, что же, собственно говоря, происходит, но глаза ее, похоже, еще не проснулись.

— Извините, пилот, — сказал мужчина, заметив эмблему на воротнике Саллах. — Мы только-только из анабиоза.

Он пытался освободить руку для Сорки, но женщина, не без оснований боясь упасть, не желала ее отпускать. Оставить без поддержки малыша он тоже не мог. Безвыходная ситуация.

— Вам без помощи не обойтись, — решила Саллах. — И как вас только отпустили!

— Наша каюта совсем близко, — кивнул мужчина в сторону одного из боковых коридоров. — Всего несколько шагов. Во всяком случае, так нам сказали, — в голосе его зазвучало сомнение. — Никогда не думал, что несколько шагов могут оказаться такими длинными.

— Какой номер каюты? — спросила девушка. — Я не на дежурстве.

— В-8851.

Саллах поглядела на горящие на стенах указатели и кивнула.

— Действительно. Следующий коридор. Ну-ка… я вам помогу… Давай ко мне, Сорка… так, кажется, тебя зовут? Сейчас я только…

* * *

— Прошу прощения, — вмешался мужчина, когда Саллах наклонилась, чтобы взять девочку на руки. — Нам сказали, что надо ходить. Ну… пытаться, если иначе никак.

— Я не могу идти! — заплакала Сорка. — Я все время падаю! — Она еще крепче схватилась за ноги Саллах.

— Сорка! — нахмурился мужчина. — Веди себя прилично!

— У меня есть идея! — воскликнула Саллах. — Давай знаешь что сделаем, — она наклонилась к девочке, — ты возьмешь меня за руки…

— отцепив пальчики Сорки от своих ног, она поставила девчушку на ноги, — и пойдешь передо мной. А я не дам тебе упасть.

Даже с помощью Саллах быстро добраться до каюты им не удалось. И причина тому крылась даже не столько в неуверенной походке членов семьи, сколько в густоте толпы, заполонившей корабельные коридоры.

— Меня зовут Рэд Ханрахан, — представился мужчина.

— Саллах Телгар.

— Вот уж не думал, что мне потребуется помощь пилота еще до того, как мы доберемся до орбиты Перна. — Он широко улыбнулся. — Это моя жена Майра и сын Бриан. Ну, а Сорку вы держите в руках.

— Вот мы и пришли. — Саллах открыла дверь отведенной семейству Ханраханов каюты.

Она невольно поморщилась, увидев, какого эта каюта размера. Единственное утешение, что долго Ханраханы в ней не задержатся. Максимум несколько дней…

— Не многим больше камер, из которых нас только что вынули, — усмехнувшись, заметил Рэд.

— Нам сказали, что надо разминать мышцы, — с отчаянием в голосе объявила Майра, заглядывая внутрь. — Но как это возможно? Тут же не развернуться!

— Будем заниматься физкультурой по очереди, — сказал Рэд — Это всего на пару дней, милая, а потом в нашем распоряжении будет целая планета. Давайте, входите, Бриан, Сорка… Мы и так доставили достаточно хлопот пилоту Телгар… Ты нас просто спасла, Телгар. Спасибо.

— И от меня тоже спасибо, — вставила Сорка, садясь на пол кабины.

— Глупо как-то не знать, где верх, а где низ, и не отличать право от лево.

— Все так, — согласилась Саллах. — Но это скоро пройдет. Все мы через это прошли после анабиоза.

— Правда? — недоверчивое выражение на лице Сорки сменилось самой лучезарной улыбкой, какую Саллах когда-либо видела. — И вы тоже?!

— Все без исключения, — уверенно и не совсем правдиво ответила девушка. — Даже адмирал Бенден. — Она потрепала девчушку по голове. — Ну, пока, еще увидимся…

— Пока ты там сидишь, Сорка, можешь сделать те упражнения, что нам показали, — услышала она, уходя, голос Рэда Ханрахана. — А потом будет очередь Бриана…

До своей каюты она добралась без приключений. Стоило, однако, ей открыть дверь, как девушка увидела, что ее новые соседи крепко спят. Саллах тяжело вздохнула. Спать ей сейчас совсем не хотелось. Осторожно прикрыв дверь, она прислонилась к ней спиной, размышляя о том, что делать дальше. Нет, она слишком возбуждена и, наверняка не уснет. Надо как-то расслабиться… Подумав, Саллах решила пойти в комнату подготовки пилотов и немного поработать на тренажере. Скоро, очень скоро настанет момент, когда ей придется на деле доказывать, какой она пилот.

Но так просто добраться до комнаты пилотов ей, видимо, было не суждено. По пути ей попался еще один колонист, тоже явно недавно разбуженный, чья координация движений оставляла желать много лучшего. Он был такой худой, что Саллах даже испугалась. Ей показалось, что всего одно падение — и он переломает себе все кости.

— Тарви Андиар, геолог, — представился он, когда девушка помогла ему принять более или менее вертикальное положение. — Мы и вправду кружимся вокруг Перна?

С трудом сдерживая улыбку, Саллах сообщила своему новому знакомому последние новости.

— И ты своими собственными, такими прекрасными, глазками видела эту великолепную планету?

— Видела, видела, — закивала девушка.

Геолог широко улыбнулся, обнажая ровные белые зубы. Затем он потряс головой, пытаясь, видимо, разогнать туман, окутывавший его сознание после анабиоза.

Саллах никогда не видала такого красивого лица — не резкие черты прирожденного воина, а утонченные, почти нежные и одновременно вполне мужские линии. Черты, вылепленные как у древних индийских или камбоджийских принцев на полустертых фресках. Вспомнив, чем на фресках занимались эти самые принцы, Саллах густо покраснела.

— Ты, случайно, не знаешь, есть какая-нибудь новая информация по геологии Перна? — спросил Тарви. — Мне не терпится приступить к работе.

— Ты еще ходить не можешь, — засмеялась Саллах, — а туда же, работать!

— Пятнадцать лет отдыха, разве этого недостаточно? — укоризненно спросил геолог. — Это каюта С-8411?

— Она самая, — кивнула девушка, подводя Тарви к двери.

— Ты так же красива, как и добра, — объявил он, пытаясь отвесить девушке учтивый поклон. Если бы не быстрая реакция Саллах, Тарви бы наверняка упал. — А также ловкая и сильная, — добавил он, уже куда осмотрительнее наклоняя голову.

Выпрямившись, геолог скрылся в своей каюте.

* * *

— Саллах! — воскликнул Дрейк Бонню, внезапно появляясь из-за угла.

— Ты уже знаешь, куда мы высаживаемся?

Ему явно не терпелось поделиться только что услышанными новостями.

— Через девять минут после того, как адмирал принял окончательное решение, о нем знал практически весь корабль, — холодно сказала девушка.

— Действительно? — притворно удивился Дрейк и улыбнулся одной из своих обворожительных улыбочек. Он явно считал себя неотразимым. — Недолго нам с тобой осталось бездельничать. Пошли выпьем. Вдвоем. Ты и я… Ну, ничего идейка?

Саллах с трудом сдерживала раздражение. Вполне вероятно, что Дрейк и сам не замечал избитости своих слов. Саллах не раз слышала, как он точно так же подъезжал к каждой мало-мальски привлекательной особе женского пола на борту. Обычно это ее смешило, но сейчас навязчивое внимание Дрейка не вызывало ничего, кроме раздражения. Нет, он был вовсе не так уж плох. Да и во время войны показал себя с самой лучшей стороны…

«Расслабься», — приказала себе Саллах.

Она понимала, что необычное для нее беспокойство и нетерпимость вызваны толпами людей, шумом и толкотней — за последние годы она успела от этого отвыкнуть. Обязательно надо расслабиться… Всего несколько дней, а потом — в полет, и никаких толп, и никакого шума… — Спасибо, Дрейк, но… — она поглядела на часы, — Кенджо назначил мне дополнительную тренировку на имитаторе. Начало ровно через пять минут. Выпьем в следующий раз.

Стремясь поскорее покинуть переполненные коридоры, она воспользовалась аварийным лифтом на полетную палубу. Пройдя мимо бесчисленных ящиков разнообразных грузов, приготовленных к отправке, Саллах направилась к адмиральскому боту «Марипоза». Компактный кораблик с дельтаобразным крылом и задиристой, устремленной вперед кабиной… А внутри — тишина и покой, и никого…

Глава 2

Следующую вахту Саллах выпало нести с Кенджо Фусаиуки. Им досталось ночное дежурство (разумеется, по корабельному времени), так что никаких особых дел у вахтенных не было. Саллах копалась в компьютерных архивах, пытаясь найти что-либо, достойное внимания, а Кенджо внимательно изучал диаграмму на одном из вспомогательных экранов. — Что это там у тебя такое? — поинтересовалась Саллах и тут же вспомнила, что Кенджо очень не любит, когда ему мешают работать.

— Пытаюсь разобраться с нашей странной соседкой, — отозвался пилот, не отрывая глаз от экрана.

— Той, что привела в такой восторг наших уважаемых астрономов? — с улыбкой спросила Саллах.

Она с удовольствием вспомнила необычайное зрелище — всегда степенного Хи Чи Йена, пляшущего на капитанском мостике.

— Точно, — кивнул Кенджо. — Орбита у нее с потрясающим эксцентриситетом. Скорее, кометная, и вовсе не как у уважающей себя планеты. И тем не менее, масса этого чуда вполне планетарная. Посмотри, — он защелкал клавишами, и на экране появилось схематическое изображение системы Ракбета. — Судя по результатам расчетов, в афелии она проникает в облако Оорта, а тут, видишь, добирается до орбиты четвертой планеты. Считается, что Ракбет старая, устоявшаяся система… во всяком случае, так утверждает отчет ГРИО. Но тогда эта планета должна иметь более стабильную, более привычную для нас орбиту.

— Мне помнится, говорили о том, что она появилась в местной системе совсем недавно.

— Это невозможно, — покачал головой Кенджо. — Он нажал еще несколько клавиш, и на экране поверх схемы появились длинные ряды уравнений. — Посмотри, какова вероятность подобного события… Меньше просто не бывает. — Он показал на мигающее число со значащими цифрами в девятом знаке. — Чтобы произошло нечто такое, наш странник должен был бы приблизиться к Ракбету по вытянутой кометной орбите… а так не получается, — Кенджо вывел на экран новую схему. — Я никак не могу найти связь с другими планетами системы…

— Если я правильно помню, Хи Чи Йен полагает, будто эта странная планета как раз прошла афелий, — Саллах заколебалась. — А еще…

Но Кенджо уже вызвал на экран соответствующий файл.

— Судя по данным Йена, этот, как он его называет, планетоид уже вышел из облака Оорта. И что интересно, он увлек за собой довольно много пылевого и метеоритного материала, из которого это облако и состоит.

— И я совершенно точно запомнила, — вставила Саллах, — что примерно через восемь лет нам предстоит пережить весьма впечатляющие метеоритные дожди… Это когда на пути Перна окажется тянущийся за планетоидом шлейф…

— Лучше бы обойтись без них, — фыркнул Кенджо. — Честно говоря, я не очень-то доверяю отчету ГРИО. Особенно теперь, когда можно сравнить его с тем, что есть на самом деле. Эти пятна, о которых они пишут, — возможно, это все-таки следы падения крупных метеоритов. — Я бы не стала сильно беспокоиться по этому поводу.

— Может, ты и права, — кивнул Кенджо. Скрестив руки на груди, он углубился в чтение появившегося на экране отчета. — Знаешь, — сказал он немного погодя, — Йен полагает, будто наш планетоид может запросто снова покинуть систему Ракбета или даже упасть на солнце.

— Ракбет этого даже и не заметит. Не так ли?

— Не заметит… — покачал головой Кенджо. — Мир, промерзший насквозь… Слишком далекий от Ракбета — почти как Плутон. И это на большей части его орбиты… Впрочем, здесь отмечается существование хвоста, как у кометы… — Он вышел из файла и вызвал другую запись. — Луны Перна куда интереснее.

— Почему? Мы же не собираемся их колонизовать. Кроме того, запас топлива позволит совершить только один полет к лунам — чтобы установить ретрансляционные диски.

— Всегда должен существовать запасной вариант, — пожал плечами Кенджо.

— Луна, что ли? — Саллах явно не могла воспринимать подобное предложение серьезно. — Да ну тебя, Кенджо? Мы же не на войне. Кроме того, вывезти всех колонистов с Перна… на это не хватит ни топлива, ни ресурсов…

— Привычка, — пожал плечами пилот.

— Мы должны начать жизнь сначала…

Кенджо ничего не ответил, прозрачно намекая, что не собирается больше тратить времени на пустые разговоры.

* * *

Корабли тормозили. Просыпались все новые и новые колонисты. Из громадных трюмов к стартовой площадке челноков плыл сплошной поток грузов. Когда челноки готовили к пятнадцатилетнему перелету, их заранее загрузили всем необходимым для постройки безопасной взлетно-посадочной полосы. Теперь следовало подготовить грузы второй волны. Подготовить так, чтобы, вернувшись, челноки простояли под погрузкой как можно меньше. Всего на трех кораблях их было шесть штук: три на «Иокогаме», два на «Буэнос-Айресе» и один на «Бахрейне». Челнок «Бахрейна» специально оборудовали для перевозки животных. Высадка начнется, как только корабли экспедиции выйдут на геосинхронную орбиту.

За двенадцать часов до этого момента опустела последняя анабиозная камера. Теснота многим действовала на нервы. Среди колонистов бытовало мнение, что не стоит размораживать всех сразу. Маленькие дети, например, могли и подождать. Как, впрочем, и те, кому предстояло спускаться на поверхность Перна в последнюю очередь. Но что касается Саллах, то она полностью разделяла мнение губернатора, утверждавшего, что всем без исключения надо дать возможность своими собственными глазами наблюдать окончание долгого перелета. Все должны посмотреть на свой новый дом из космоса. Сама Саллах буквально не могла оторвать глаз от медленно вращающейся на экранах планеты. Она даже ухитрилась оказаться на дежурстве в самый последний, финальный, торжественный момент. Впоследствии девушка много раз вспоминала этот миг. Громадный транспорт тормозил уже много дней. И вдруг планета внизу словно замерла. Корабль висел над одной, заранее намеченной точкой. И Саллах почувствовала, что ЭТО свершилось. Она оторвалась от пульта как раз в то мгновение, когда штурман, едва сдерживая волнение, доложил адмиралу:

— Мы прибыли, сэр.

И тут же аналогичные сообщения поступили с «Бахрейна» и «Буэноса». Капитанский мостик взорвался радостными криками и аплодисментами. Первый помощник капитана Зи Онгола приказал нацелить всю имеющуюся оптику на лежащую внизу поверхность планеты.

Саллах аплодировала вместе со всеми. Но потом она краем глаза заметила печальное выражение лица Онголы, и внезапно ей тоже стало грустно. Она его понимала. Подошел к концу последний космический перелет.

Вот подана команда открыть двери шлюзовой камеры челноков. Экипажи уже заняли места в кабинах, пассажиры пристегнули ремни. Все ожидали исторического приказа. Шепотом Саллах пожелала удачи Кенджо, Дрейку и Наболу — пилотам трех челноков «Иокогамы».

Загудели сирены, сигнализируя о готовности к вылету, и сразу же главный экран переключился на изображение запланированного места посадки. Боковые экраны показывали открытый выход из ангара: собравшиеся на капитанском мостике «Иокогамы» могли наблюдать за тем, как медленно и величественно отплывают челноки. Короткие вспышки маневровых дюз, включаются главные двигатели, и маленькие кораблики быстро начинают спускаться. Им предстоит не раз облететь вокруг планеты, прежде чем они войдут в атмосферу над западным краем Северного континента. Затем — долгое торможение, вниз и вниз, пока они не доберутся до восточной оконечности Южного континента. Расположенные на обшивке корабля камеры показа ли, как три челнока с «Бахрейна» и «Буэнос-Айреса» присоединяются к флотилии. Легко и грациозно шесть крылатых машин исчезли за горизонтом.

Саллах сменилась раньше ожидаемого момента посадки челноков. Но, как и все из ее вахты, она осталась на капитанском мостике. Сзади у стенки. Вообще-то, сейчас все экраны на корабле показывали одно и то же. Просто Саллах, да и не ей одной, почему-то казалось, что наблюдать за самой первой посадкой с капитанского мостика как-то интереснее — и, что ли, официальнее. Так она и стояла, переминаясь с ноги на ногу и с вожделением думая о том моменте, когда корабль перестанет вращаться — невесомость крайне удобна при погрузке. Впрочем, скоро она все равно окажется на Перне, а уж там вращение не остановишь и от силы тяжести никуда не убежишь.

* * *

— Ну что, избавилась от своих соседок? — спросил Стив Киммер, проскальзывая в каюту Эврил. Он в последний раз оглянулся, нет ли кого в коридоре, и плотно прикрыл за собой дверь.

— У меня все-таки есть кое-какие привилегии, — самодовольно усмехнулась Эврил. — Запри дверь на замок. Вряд ли нам помешают, но все-таки…

Киммер, которому вскоре предстояло занять место в одном из челноков, сразу перешел к делу.

— Ну, и где же это твое неопровержимое доказательство? — спросил он.

Улыбаясь, Эврил вытащила из шкафчика небольшой кубик из темного дерева. Она протянула ее своему гостю.

— У меня нет времени для игр, — резко сказал Стив. — Если ты решила таким образом затащить меня в постель, то выбрала далеко не самый удачный момент.

Эврил скривилась. И даже не столько из-за того, что и как сказал Киммер, сколько потому, что ей вообще пришлось прибегнуть к посторонней помощи. Но ничего другого ей не оставалось. Ведь ее тщательно продуманный план вдребезги разбился о внезапное и совершенно необъяснимое равнодушие Пола Бендена. И это после всего, что между ними было! Скрывая раздражение за обольстительной улыбкой, она небрежно провела рукой по краю кубика и жестом фокусника распахнула крышку. Как она и ожидала, Киммер буквально задохнулся от изумления. Огромный красный рубин, покоящийся на черном бархате, сразил бы наповал любого. Руки Стива непроизвольно дернулись, стремясь схватить драгоценность…

— Красивый, правда? — в голосе Эврил слышалась гордость владельцы.

Она покрутила камень, и по каюте побежали алые блики. Внезапно она вынула рубин из коробочки и протянула Киммеру.

— Потрогай его, — предложила она. — Посмотри на свет. Он безупречен.

— Откуда он у тебя? — с подозрением спросил Стив, и в глазах его явственно светилась зависть, восхищение и жажда наживы.

Впрочем, восхищение относилось исключительно к прекрасному камню, который он держал в руках.

— Хочешь верь, хочешь нет, — рассмеялась Эврил, — но он достался мне в наследство. Одна из моих прабабок в седьмом колене была членом ГРИО, обследовавшей эту паршивую планетку. Шавва ибн Фарод, если тебя интересует ее девичье имя.

— Да ну! — искренне поразился Стив. — Кроме того, — продолжала Эврил, наслаждаясь произведенным впечатлением, — у меня есть все ее записи.

— Скажи лучше, как вашей семье удалось сохранить этот камень? Он же бесценен!

— Моя пра-пра… ну и так далее, бабка была совсем не глупа, — ответила Эврил. — Этот камешек — далеко не все, что она привезла из полетов. И не только с Перна.

— Но зачем же ты взяла его с собой?

— Я — последняя в нашем роду.

— Ты хочешь сказать, что как прямой наследник участницы работавшей на Перне группы ты можешь потребовать дополнительную долю?

Эврил сердито замотала головой. Ну как он может быть таким глупым!

— Ничего подобного! ГРИО чертовски хорошо позаботилась о том, чтобы ничего подобного никогда не произошло. И Шавва это знала. С другой стороны, она не сомневалась, что рано или поздно Перн откроют для колонизации. Рубин и ее записи… — Эврил сделала драматическую паузу, — перешли ко мне. И теперь я и записи Шаввы находимся на орбите Перна.

— А теперь, — спросила она, забирая у Стива рубин и небрежно подкидывая его на ладони, — хочешь принять участие в маленькой интриге? Как и моей дальней родственнице, мне совсем не улыбается провести остаток дней вдали от цивилизации, на какой-то дикой, забытой Богом планете.

— А другие видели этот рубин? — прищурившись, поинтересовался Киммер.

— Пока нет, — хитро улыбнулась Эврил. — И если ты согласишься мне помочь, то и не увидят.

К тому времени, когда Киммер торопливо направился собирать вещи, Эврил уже не сомневалась в его согласии. Теперь оставалось только поговорить с Набхи Наболом.

* * *

Челнок задрожал, и Кенджо Фусаиуки на мгновение напрягся. Все в пределах нормы — ведь они как раз входили в атмосферу. Сидящий за его спиной адмирал Бенден нетерпеливо наклонился вперед. Кенджо улыбнулся. Ему тоже хотелось поскорее очутиться внизу. Пока все шло на удивление гладко. Даже слишком гладко. С проверкой предполетной готовности — никаких проблем. Пятнадцать лет хранения, а челнок «Иджисан» — как новенький. С первого же захода — идеальный угол вхождения в атмосферу, а вскоре состоится идеальная посадка на полях настолько ровных, насколько это вообще возможно в природе.

Кенджо всегда был готов к неожиданностям. Потому-то он и считался одним из лучших пилотов космофлота в секторе Сигнус. Он ухитрялся находить выход из самых невероятных, никем не предвиденных ситуаций. Но для посадки на Перн ничего этого не требовалось. Хотя, с другой стороны… Еще никто, не считая, конечно, членов обследовавшей Перн ГРИО, давным-давно умерших, не ступал на поверхность этой планеты. И, по мнению Кенджо, обследуя Перн, разведчики не перетрудились.

Челнок все глубже входил в атмосферу, и он крепче сжал в руках рукоятки управления. Хорошо бы адмирал откинулся назад — и как это у него получается так вытянуться вперед — все-таки ремни безопасности… Неприятно, когда тебе дышат в затылок…

Кабина челнока начала нагреваться, но температура обшивки оставалась в норме. Кенджо покосился на боковой экран. Пассажиры в порядке, и груз тоже — ничто не сорвалось, крепления держат. Его взор перебегал с индикатора на индикатор, контролируя работу и состояние крылатого кораблика. Вибрация стала сильнее — этого и следовало ожидать. На сотнях планет Кенджо точно так же проскальзывал под атмосферу — словно нож под клапан почтового конверта, как мужчина в тело своей возлюбленной…

Они неслись над ночной стороной, и большая круглая луна заливала холодным серебром черные горы и долины Перна. Впереди, прямо на курсу разгорался день, лежали согретые солнцем моря. Точно по графику. Первая посадка просто не может, не должна быть идеальной. Ну, пусть хоть что-то будет не так — иначе можно разувериться в теории вероятностей. Кенджо еще раз оглядел приборную панель в поисках красного огонька — сигнала тревоги, или хотя бы желтого — знака мелкой неисправности. Но все индикаторы глядели на него немигающими зелеными зрачками, и в предчувствии беды у Кенджо мурашки побежали по спине. Пот градом катился по его щекам.

Сидевший рядом с Кенджо второй пилот Юро Акамото внешне оставался совершенно спокойным. Лишь тот, кто знал Юро так же хорошо, как Кенджо, догадался бы, что второй пилот тоже волнуется. А вот адмирал Бенден нервничал, и даже не скрывал этого. Как, впрочем, и губернатор Эмили Болл.

Может, сердце адмирала не выдержит радости? Кенджо ощутил внезапную тревогу. Да, это вполне вероятно. Челнок благополучно приземлится, но адмирал Бенден умрет, так и не ступив на землю своего нового дома. Да-да, наверно, так все и произойдет! Не поломка в механизме омрачит этот самый первый спуск. Нет, не поломка, а человеческая слабость… Тем временем сопротивление воздуха начало ослабевать — естественно, ведь скорость челнока упала до звуковой. Температура обшивки по-прежнему оставалась в норме, кораблик отлично слушался руля, высота и угол снижения — все как по нотам.

«Не забывай, Кенджо, сэкономить как можно больше горючего. Чем больше его останется, тем больше вылетов можно будет совершить. А потом…» Он заставил себя больше об этом не думать. В конце концов, оставались еще атмосферные полеты. Аккумуляторы способны проработать много-много лет. Ну, если их регулярно подзаряжать. И если позаботиться кое о каких запасных частях… В общем, он недолго будет прикован к земле.

Проверив курс, Кенджо чуть пошевелил закрылками, быстро пересчитал скорость и оценивающе поглядел на быстро приближающееся побережье. Судя по экранам, остальные челноки следовали за «Иджисан» на предписанном инструкциями расстоянии. И тут все в норме…

Челнок несся над океаном, и его громадная тень бежала вдогонку по волнам, через маленькие островки, через настоящий архипелаг… Вот Кенджо заметил впереди конус огромного, достигающего стратосферы вулкана, и от изумления чуть не выпустил рукоятки управления. Точь-в-точь как старушка Фудзи! Добрый знак!

Кенджо видел, как кипит прибой на кромке каменистого мыса — скоро посадка.

— Ретро-двигатели, — приказал он и с удовольствием услышал, что его голос остается как всегда спокойным и даже немного скучающим. — Две секунды работы.

Юро кивнул, и челнок задрожал, резко сбрасывая скорость.

— Выпустить шасси.

Юро щелкнул переключателем, и мгновение спустя зеленые огоньки на пульте возвестили, что колеса встали на свои места. Челнок спускался чуть быстрее, чем нужно и, недовольно поморщившись, Кенджо еще на пару секунд включил ретро-двигатели. Приподняв в последний момент нос корабля, он плавно опустил его в колышущуюся, словно море, траву. Колеса коснулись земли, и челнок побежал по лугу, подпрыгивая на ухабах. Осторожно притормаживая и на полную катушку используя закрылки, Кенджо провел свой корабль большим кругом, развернувшись в конце концов носом туда, откуда он прилетел. Последний толчок, и челнок замер. Сели!

Кенджо позволил себе улыбнуться, а затем занялся привычной процедурой послепосадочной проверки корабля. Поглядев на индикатор уровня топлива, он даже крякнул от удовольствия. Приличная экономия. На много литров меньше нормы.

— Отличная посадка, Кенджо! Юро! Поздравляю! — дружески хлопнув пилота по плечу, воскликнул адмирал Бенден.

В следующий миг раздалось звяканье поспешно расстегиваемых пряжек ремней безопасности, и сразу вслед за этим — глухой стук открываемого аварийного выхода из кабины. Кенджо и Юро недоуменно посмотрели друг на друга. Оглянувшись, они еще успели увидеть выпрыгивающих наружу адмирала Бендена и губернатора Болл. Пилоты с тревогой повернулись к пульту. Что-то не в порядке? Неужели какое-то ЧП? Да нет, единственный красный огонек — сигнал включения тормозов. Никаких проблем. Из открытого люка до пилотов донеслись запахи горелой травы, машинного масла и ракетного топлива. И в тот же миг они услышали крики из пассажирской кабины — но не паники, совсем нет, крики радости. Вот оно что! Одного взгляда на экран оказалось достаточно — пассажиры, расстегнув ремни, повскакивали с мест. Все понятно, но почему все-таки адмирал и губернатор покинули челнок? И почему через аварийный выход, а не через главный люк? Юро вопросительно поглядел на Кенджо. Но тот только недоуменно пожал плечами.

Радостное оживление в салоне понемногу сменилось напряженным выжидающим молчанием. Только тут Кенджо понял: в отсутствие лидеров экспедиции ему, как первому пилоту челнока, придется решать, что делать дальше. Подумав, он нажал на кнопку, разблокировав запоры грузового и пассажирского люков. Затем, переключив камеры на внешний обзор, включил видеозапись. Исторический момент — его стоит сохранить для потомства. А пока… надо делать вид, что все в порядке, даже если адмирал и губернатор и ведут себя несколько странно.

Поманив за собой Юро, Кенджо встал с пилотского кресла и сделав пару шагов, положил ладонь на кодовую панель переборки. С тихим щелчком стенка, отделявшая кабину челнока от пассажирского салона, отъехала в сторону.

Колонисты приветствовали появление пилотов аплодисментами. Пройдя через салон, Кенджо подобрался к выходному люку. Он дернул за рычаг и распахнул дверцы. В лицо ему ударил ветер нового мира. И тут Кенджо замешкался. Надо что-то сказать, что-то сделать… Все-таки первая посадка, первые колонисты… но губернатора нет, и адмирала тоже… А в спину нетерпеливо подталкивает Юро. Решившись, Кенджо выглянул наружу. И открыл от изумления рот.

Там, прекрасно видимые не только ему одному, но и всем колонистам со всех пяти челноков, приземлившихся вслед за «Иджисаном», гордо развевались на ветру два флага: голубой с золотом Федерации Разумных Планет и другой, особый флаг планеты Перн. Белое, голубое и желтое знамя с изображением серпа и плуга в верхнем левом углу: знак сельскохозяйственной ориентации новой колонии. А под флагами, улыбаясь до ушей, стояли адмирал Бенден и губернатор Болл.

— Позвольте мне, друзья мои, — зычным голосом объявил адмирал Бенден, — приветствовать вас на планете Перн.

— Добро пожаловать! — радостно закричала Эмили Болл. — Добро пожаловать!

Они переглянулись и, кивнув друг другу, начали хором:

— Властью, данной нам Федерацией Разумных Планет, мы объявляем эту планету нашей, и нарекаем ее Перн!

Глава 3

Инженеры, специалисты-энергетики, да и вообще почти все, кто хоть раз в жизни держал в руках молоток или лопату, строили взлетно-посадочную полосу для челноков. Кое-кто, правда, в это время возился со сборкой из готовых блоков контрольно-метеорологической башни. Онгола уже потирал руки в предвкушении новоселья. Да метеорологи тоже.

В башне были запланированы три этажа — две квадратные секции, опирающиеся на длинное прямоугольное основание. Поначалу первый этаж послужит офисом для адмирала Бендена, губернатора Болла и неофициального совета колонии. Впоследствии вся башня без исключения перейдет в руки метеорологов и связистов. Итак, одна большая группа строила взлетно-посадочную полосу. Вторая группа, поменьше, возводила башню. А третья, самая маленькая, выбирала место для первой экспериментальной фермы. В эту третью группу входили все восемь агрономов под руководством Мар Дука, несколько разнорабочих, а также Пол Ниитро от зоологов, Пас Радаманх и Арий Сопес от ксенобиологов, ну и, конечно, Тэд Туберман со своими людьми. Дополнительно несколько человек занимались изучением местной растительности, а точнее, возможностью изготовления из нее различных синтетических материалов, необходимых в строительстве. Эмили Болл, на единственном доставленном челноками мини-скутере, летала между строителями и агрономами, уточняя графики работ. А в поставленном к исходу дня временном медпункте врачи занимались обработкой синяков и ссадин.

Тем временем в зависших на геосинхронной орбите кораблях экраны показывали бурную жизнь колонистов на поверхности Перна.

— Коридоры пусты, — заметила Саллах, обращаясь к Барр Хамил, своему второму пилоту. — Все засели по каютам и прилипли к экранам.

— Действительно, увлекательное зрелище, — ответила Барр. — Подумать только, мы с тобой уже завтра будем там! — Ее глаза горели нетерпением, а на губах блуждала растерянная улыбка. — Я все еще не могу поверить, что мы уже на месте. Словно во сне! И мне порой делается страшно, что вот сейчас я проснусь…

Они добрались до своей каюты и тут же посмотрели на экран.

— Отлично, — облегченно вздохнула Барр, — они уже установили пандусы.

— Наша главная задача — посадить челнок, — усмехнулась Саллах. А уж разгрузят его без нас.

Саллах шутила, но при виде готовых к приемке грузов пандусов у нее на душе тоже сделалось радостно. Пандусы и лебедки намного ускорят процесс разгрузки, а значит, челноки скорее смогут вернуться на орбиту за новым грузом, за новым пассажирами.

Саллах и Барр просидели перед экраном до самого вечера. Точнее, до тех пор, пока темная тропическая ночь не сделала наблюдение невозможным. Передачи с Перна закончились финальным костром, при виде которого у Саллах даже слезы навернулись на глаза. Слезы ностальгии по восхитительным прогулкам в горах Первой Альфа Центавра, которыми она когда-то наслаждалась со своими, ныне покойными родителями.

На экране усталые колонисты сидели у огня, ели ужин, приготовленный в большом котле из свежезамороженных земных овощей и мяса. Белела разметка взлетно-посадочной полосы, хлопал на ветру полосатый метеорологический рукав. Гордо развевавшийся утром флаг планеты Перн закрутился вокруг флагштока над полудостроенной башней. Кто-то начал тихонько наигрывать на гармошке старую-старую песню, Саллах никак не могла вспомнить, как она называется. Поначалу неуверенно, но постепенно все громче и громче усталые люди стали подпевать. Песня росла, ширилась, и тут Саллах, наконец-то, вспомнила ее название: «Домик в горах». Да, сегодня все и вправду прошло лучше не придумаешь! На следующее утро Саллах и Барр вместе с остальными пилотами, находящимися как на орбите, так и на поверхности планеты, прослушали небольшую лекцию первого помощника Онголы о необходимости экономить топливо.

— У нас только-только хватит горючего, — говорил он, — чтобы спустить на Перн каждого мужчину, женщину и ребенка. А также животных, все ящики, бочки и те части кораблей, которые можно использовать на земле. Не тратьте лишнего, и нам хватит. Только дураки жгут горючее понапрасну. Мы не можем позволить себе транжирить. С другой стороны, — он хитро улыбнулся, — среди нас, вроде бы, дураков и нет.

Затаив дыхание, Саллах следила за тем, как шесть челноков один за другим поднялись в воздух. Потом камеры переключились на панораму места высадки.

— Даже дух захватывает, — прошептала Барр. — Никогда в жизни не видела столько неиспользованной земли…

— Придется привыкать, — усмехнулась Саллах.

Наблюдая за Перном, пилоты даже не заметили, как пролетело время. Всего один миг, а челноки уже причаливали к «Иокогаме». Кенджо и Юро еще даже не вышли из кабины, а первые ящики уже поехали в грузовой отсек маленького кораблика.

Затем — смена экипажа. Кенджо кратко, даже слишком кратко, по мнению Саллах, проинформировал ее об особенностях взлетно-посадочной полосы, о характере «Иджисана» и частоте связи с башней метеорологического контроля. Отмахнувшись от вопросов Барр, он пожелал девушкам счастливой посадки и торопливо покинул ангар.

— Ну и пусть катится, — с обидой сказала Барр.

— Ладно тебе, — успокоила ее Саллах, — пошли, нам надо еще провести предстартовую подготовку.

К тому времени, как погрузка закончилась, и пассажиры заняли свои места, челнок был готов к полету. Барр лишний раз проверила, все ли пристегнули ремни безопасности, поправила поудобнее кресло генерала Черри Дуфа, самого старого основателя, временно исполняющего обязанности судьи колонии. Защелкало радио, и «Иокогама» дала добро на вылет.

* * *

— Мы только-только прилетели, — жаловалась Барр, когда Саллах, маневрируя по полосе, выводила «Иджисан» на стартовый рубеж. — И вот уже улетаем…

— Мы провели тут почти восемь часов, — . напомнила ей Саллах. — Эффективность важнее всего… — Проверив показания приборов, она включила главные двигатели. — Кенджо и следующая партия колонистов уже, наверно, люк грызут от нетерпения.

— Кенджо что, ни разу в жизни не ошибался? — спросила Барр у своей напарницы несколько часов спустя, когда тот весьма нелестно отозвался о расходе топлива в проведенном женщинами полете.

— Поэтому он и жив до сих пор, — ответила Саллах.

Но вообще-то она считала, что Кенджо не прав. В глубине души она знала, что за полет они с Барр потратили топлива ничуть не больше, чем было абсолютно необходимо. И уж всяко меньше, чем считалось нормой. Вот потому-то Саллах и начала в тот день вести учет расхода горючего челноком. Она заметила, что Кенджо всегда присутствовал при заправке «Иджисана». Но что это означало… Саллах считала себя весьма неплохим пилотом — и не без оснований. И тем не менее, ей не хотелось спорить с Кенджо, чей опыт намного превосходил ее собственный… во всяком случае, без веских на то оснований и без тщательно проверенных записей и расчетов под рукой.

* * *

Как и все остальные, дожидающиеся своей очереди, Сорка Ханрахан много времени проводила, наблюдая за строительством колонии. Но, в отличие от других, Сорке все равно больше нечем было заняться. То, что она видела на экране монитора, само по себе ее нисколько не интересовало. И неважно, что ее мама говорила, будто у них на глазах «творится история». История — это то, о чем читаешь в учебнике. Сорка всегда предпочитала активный образ жизни, и потому вынужденное безделье и теснота на борту «Иокогамы» быстро начали действовать ей на нервы. И даже мысль о том, какая важная профессия у ее отца — он был хирургом-ветеринаром — служила слабым утешением. Ведь все без исключения дети, с которыми она встречалась, отправлялись вниз раньше, чем она. Бриан, однако, не торопился. Он успел подружиться с живущими по соседству близнецами Джепсонами. Там был еще старший брат, но Сорке он совсем не нравился. Мама обещала, что на Перне, где Сорке придется ходить в школу, обязательно будут девочки ее возраста.

— Мне нужен друг не потом, а сейчас, — мрачно бормотала себе под нос Сорка, бродя по коридорам «Иокогамы».

Непривычная свобода для девочки, которая вечно должна остерегаться незнакомцев. Даже дома, на ферме Клонмела, родители не позволяли ей гулять одной. Обязательно с кем-то из взрослых. Здесь же, на «Иокогаме», в ее распоряжении оказался целый корабль. Иди куда хочешь… ну, разумеется, кроме грузовых и энергетических отсеков и капитанского мостика. Потрясающая свобода! Но сейчас Сорке хотелось, чтобы ее не трогали. И все. Подумав, она направилась в свое излюбленное место — в оранжерею.

Там она обнаружила укромный уголок, где широкие листья достигали потолка, а переплетающиеся ветви образовывали под ними маленькие зеленые пещерки. Сорка любила запах влажной земли и зелени. Даже воздух тут казался чище и свежее, чем где бы то ни было. Рядом, у табличек с указателями и названиями, находилась рассада. Кое-какие из этих растений Сорка даже знала: она осторожно дотронулась пальцем до майорана, вдохнула нежный аромат мяты. Дома у ее мамы был сад и в нем тоже росла всякая всячина…

Сорка с любопытством глядела на длинные ряды ростков в пластиковых пробирках — все готово для того, чтобы сразу же после приземления высадить их в открытый грунт.

Она как раз наклонилась, чтобы лучше рассмотреть серебристо-серые листья какого-то неизвестного ей растения, когда заметила пару голубых глаз. Судорожно сглотнув, Сорка поспешно напомнила себе, что здесь, на «Иокогаме», нет чужаков. Тут все свои. А значит, это просто один из пассажиров, так же, как и она сама, решивший отдохнуть в оранжерее от толчеи.

— Привет, — нерешительно сказала она.

Синие глаза растерянно заморгали.

— Уходи отсюда, — прогудел из-под кустов голос незнакомого ей мальчишки. — Тебе тут не место.

— Почему это? Оранжерея открыта для всех… Только знаешь, тебе не стоит лазать под кустами. ты можешь их помять.

— Уходи, — повторил мальчик.

— Вот еще! — пожала плечами Сорка. — Ты кто такой? Как тебя зовут?

— Не обязан я всяким тут говорить мое имя, — недовольно проворчал мальчик.

— Ну, извини… — обиженно начала Сорка и тут поняла, что тот говорит с легким акцентом. Точь-в-точь таким, как и у нее самой. — Слушай, ты же ирландец! Как и я!

— Я не как ты…

— Ну, скажи, что ты не ирландец! — не услышав возражений (а что он мог возразить?), она улыбнулась. — Я прекрасно понимаю, почему ты тут прячешься. — Здесь тихо и пахнет приятно. Почти как дома. Мне тоже не очень-то нравится на корабле. Словно селедки в бочке… Я из Клонмела. Бывал там?

— Ясное дело, — недовольным тоном ответил мальчик, но при этом немного изменил позу так, чтобы лучше видеть свою собеседницу.

— Меня зовут Сорка Ханрахан…

— Шон Коннел, — после долгой паузы представился мальчик.

— Мой отец ветеринар. Самый лучший на Клонмеле.

— Он работает с лошадьми? — с одобрением в голосе поинтересовался Шон.

— Со всеми больными животными, — кивнула Сорка. — А у вас есть лошади?

— Были… пока мы жили на Баллинослое. — Его глаза внезапно погрустнели. — У нас были прекрасные кони…

— А у тебя был свой собственный пони?

Шон печально кивнул.

— Мне тоже пришлось оставить своего пони, — призналась Сорка. — Но на Перне мне дадут другого. Мой отец говорит, что у них есть пони и для вас. — Ее отец, разумеется, ни о чем подобном и не упоминал, но удержаться она не смогла.

— Без пони мы еще проживем, — покачал головой Шон, — а вот без коней… Без коней нам никуда.

Сорка улыбнулась. Она поняла, кто такой Шон. Отец как-то упоминал, что среди колонистов есть несколько семей кочевников. — Зато на Перне, — сказала она, — никто не станет гнать вас со своей земли. Никаких тебе в-двадцатьчетыре-часа-и-все-тут! Никаких дорог, кроме тех, что вы сами проложите… В общем, только то, чего вы сами хотите, и ничего плохого в придачу.

— Так не бывает, — усмехнулся Шон.

— Объявляется посадка в челноки! — внезапно проревел расположенный в оранжерее динамик громкой связи. — Пассажирам немедленно собраться на пятой палубе у ангаров. Шон мгновенно, словно черепаха в свой панцирь, нырнул обратно в тень кустов. — Эй! Это что, относится и к тебе тоже? — наклонившись, Сорка тщетно пыталась высмотреть спрятавшегося в густых зарослях мальчика. — Знаешь, парень, тебе крупно повезло! Всего лишь третий день, а ты уже летишь вниз! Да что с тобой? Ты не хочешь лететь?!

Встав на колени, девочка наконец-то разглядела лицо Шона. Разглядела и сразу же снова встала на ноги. Она уже несколько раз видела искаженные ужасом лица, и потому сразу поняла: мальчику очень и очень страшно.

— Я бы с удовольствием с тобой поменялась. Я-то жду не дождусь, пока дойдет очередь до нас. В конце концов, тут лететь-то всего-ничего! Примерно то же самое, что с Земли на «Иоко». — Сорка надеялась ободрить Шона. — Это же было совсем не страшно? Правда?

— Нам дали таблетки, — с ужасом в голосе прошептал мальчик, — и мы спали…

— Значит, ты пропустил самое интересное! Половина взрослых рыдала при виде старушки Земли, — снисходительно сказала Сорка. — Последний раз увидеть… и все такое… Я тогда играла в звездолетчицу Ивонну Ивс. А Бриан — это мой младший братишка — делал вид, будто он космонавт Трейси Трэйн.

— Это еще кто такие?

— Да ты что, Шон? Я же знаю, что в ваших караванах есть видеоэкраны. Ты что, никогда не смотрел «Приключения космических храбрецов»?!

— Это для маленьких, — презрительно скривился Шон.

— Да брось ты! Теперь и ты сам тоже космический храбрец. А если это все для маленьких, то чего же тогда бояться?

— А кто сказал, что я боюсь?

— Значит, не боишься? А чего ж в оранжерее прячешься?

— Мне просто захотелось подышать свежим воздухом, — собравшись с духом, Шон вылез на тропинку.

— Подышать свежим воздухом? — с деланным недоверием переспросила Сорка. — Это когда внизу целая планета самого чистого воздуха на свете? — Она дружески улыбнулась Шону. — Постарайся сделать вид, будто ты герой, бывалый космический волк…

— Отлет ровно через двадцать минут! — снова проснулся динамик. До сих пор Дэзи Архиеду еще не приходилось дважды приглашать колонистов на посадку. — Опоздавшие будут перенесены в конец списка!

— Знаешь, — повернулась Сорка к своему новому знакомому, — тебе, пожалуй, стоит поспешить. Если из-за тебя вашей семье придется лишнюю неделю торчать на борту, тебе, боюсь, не поздоровится!

— Много ты знаешь! — сердито бросил Шон, убегая из оранжереи.

— Мышка-трусишка! — прошептала Сорка ему вслед и нарочито тяжело вздохнула. — Таким уж он уродился…

* * *

На шестой день практически все колонисты уже перебрались с кораблей на Перн. Снятые с челноков кресла временно расставили на центральной площади растущего на глазах поселка. А с орбиты вниз сплошным потоком текло бесконечное множество тюков, ящиков, коробок. И все это следовало разгрузить, рассортировать и убрать в надежное и безопасное место. Вслед за припасами последовало хрупкое оборудование в специальных амортизирующих коконах. За ним — замороженные сперма и драгоценные оплодотворенные яйцеклетки с Земли и Первой Альфа. Эти яйцеклетки сразу же имплантировались выведенными из анабиоза и доставленным с орбиты на Перн коровам, козам и овцам. Маленькие, крепкие животные — не лучшее из того, что могла предложить Земля, но вполне пригодные на роль носителей будущего потомства. Что же касается эмбрионов… Ну, то было совсем другое дело! Специальные породы, адаптированные (и как хотелось надеяться, удачно) к условиям Перна. Считалось, что они смогут питаться местным кормом. И это несмотря на крайне высокое содержание борона в распространенных на Перне травах. Ну, а если все-таки и возникнут проблемы, то Китти Пинг и ее внучка Цветок Ветра были готовы с помощью методов Эридани соответствующим образом изменить последующие поколения. Планировалось, что по крайней мере некоторые животные приобретут с их помощью способность выделять необходимые на Перне гормоны — вместо того, чтобы полагаться, как это происходило на Земле, на помощь симбиотических бактерий.

Ну, а что касается сроков, то адмирал Бенден утверждал, что к тому времени, когда закончится разгрузка кораблей, на Перне уже вылупятся первые цыплята. Он также сообщил, что на Перне обнаружены яйцекладущие — у моря, на кромке прибоя, там, где шло строительство гавани и рыбопитомника, зоологи нашли яичную скорлупу. Вот только никто не знал, чьи это были яйца. Может, странных летающих ящериц, о которых упоминалось в отчете ГРИО? Но колонистам они пока не попадались. В любом случае, в скорлупе, как показал химический анализ, содержалось очень много борона. Значит, для людей они в пищу не годились.

В следующие пару дней челноки делали всего по два рейса в сутки: очень много времени отнимала погрузка и выгрузка громоздких и хрупких грузов. — Я предпочитаю возить пассажиров, — ворчала Барр в столовой, где собрались на обед свободные от полетов пилоты. — Все эти ящики, бочки, узлы, тюки, большие, маленькие и средние — они мне просто осточертели. И эти абсолютно незаменимые растения тоже! Нам еще есть кого везти…

В столовой было уже, конечно, не так много народу, как раньше. Но все-таки достаточно.

Оглядевшись, Саллах усидела сидящую неподалеку семью — все ее члены щеголяли роскошными рыжими волосами. Девочка приветственно помахала пилотам рукой.

— Потрясающие волосы, правда? — с невольной завистью сказала Саллах.

— Слишком непривычный цвет, — пренебрежительно отозвалась Эврил.

— Ну, не знаю… — протянул Дрейк. — Для разнообразия, может, очень даже ничего…

— Она слишком юна для тебя, Бонню, — сухо сказала Эврил.

— Я терпелив, — возразил Дрейк и усмехнулся — нечасто ему удавалось удачно поддеть эту самодовольную красотку Эврил. — Во всяком случае, я знаю, где ее искать, когда она вырастет. — Он сделал вид, будто о чем-то глубоко задумался. — Знаешь, — добавил он чуть погодя, — парень-то для тебя уж точно слишком мал. Все-таки разница в целое поколение…

Эврил неприязненно поглядела на Дрейка и, схватив со стола кувшинчик для вина, направилась к раздаточному автомату. Саллах переглянулась с Барр. Завтра утром Эврил предстояло вести челнок вниз. Даже чуть-чуть замедленная алкоголем реакция пилота могла обернуться катастрофой. Саллах вопросительно поглядела на Набола, второго пилота Эврил. Но тот только пожал плечами. Впрочем, девушка и не рассчитывала на его помощь. Никто не мог оказать влияние на заносчивую Эврил.

— Эй, Эврил! — вдруг воскликнул Дрейк. — Погоди-ка с выпивкой! — Поднявшись из-за стола, он двинулся за ней следом. — Ты, кажется, обещала мне реванш в ручной мяч. Поле сейчас, наверняка, свободно. — Он задиристо улыбнулся, и Саллах со своего места увидела, как ладонь Дрейка ласкающим движением скользнула по руке Эврил. — Давай попользуемся, пока можно, — добавил пилот, увлекая Эврил за собой. Небрежно взяв у нее из рук кувшинчик, Дрейк поставил его на ближайший столик, и вместе они быстро вышли из столовой.

— М-м-да… — протянула Барр. — Иногда его обаяние оказывается весьма кстати.

— Может, стоит посмотреть, в какой такой мяч они там решили поиграть? — сердито глядя вслед исчезнувшей парочке, предложил Набол. — Видела я все эти игры, — отмахнулась Саллах. — И не раз. Извините меня… — Она встала и прошла к столику Ханраханов. Барр, возможно, осталась не в самой приятной ситуации, но ничего, если станет слишком противно, она всегда может встать и тоже уйти.

— Привет, — сказала она, подходя к своим случайным знакомым. — Когда вы улетаете?

— Завтра, — приветливо улыбнувшись, ответил Рэд. Он подтащил стул от соседнего столика. — Присоединитесь к нам? По-моему, мы летим вместе с вами.

— Точно! — улыбаясь до ушей, подтвердила Сорка.

— Долго же вам пришлось ждать, — заметила Саллах.

— Я ветеринар, а Майка воспитатель, — объяснил Рэд. — Не самые важные специальности на сегодняшний день.

— А что, внизу действительно так хорошо, как это выглядит на экранах? — вмешалась Сорка.

— По правде говоря, у меня не было времени разобраться, — печально вздохнула Саллах. — Мы приземляемся, разгружаемся и снова улетаем. Но воздух пьянит как вино.

Девушка мечтательно улыбнулась.

— И, разумеется, ветер… Ну, а школа — просто класс! — Она повернулась к детям. — Все на свежем воздухе! А учат всему, что мы знаем о нашем новом доме.

Ребята, пригорюнившиеся было при упоминании о школе, услышав ее описание, сразу восприняли духом.

— Вчера вечером они не зажигали костра, — с разочарованием в голосе сказал Бриан.

— Это потому, что установили фонари. Но посмотри сегодня ночью. Можешь не сомневаться, посидеть у костра хочется не только тебе. Насколько я слышала, принято решение отвести для костра специальную площадку. А зажигать его будет тот, кто в этот день особенно хорошо поработал.

— Ну, дела! — восхищенно воскликнул мальчик. — И что же надо сделать, чтобы и мне доверили зажечь костер?

— Ты что-нибудь придумаешь, — успокоил его отец.

— Ладно, — встала Саллах. — Увидимся утром.

— Мы придем раньше всех, — с улыбкой заверил ее Рэд.

К удивлению Саллах, Ханраханы и впрямь оказались у челнока первыми. Во всяком случае, они пришли раньше, чем она. И все потому, объяснила Майра, что они хотели удостовериться, действительно ли надежно уложат их багаж в грузовом отсеке челнока. Особенно Майру беспокоила семейная реликвия — сундук для приданого из красного дерева. Его передавали из поколения в поколение. Сколько Сорка себя помнила, этот сундук стоял под родительским окном. Перед отлетом его аккуратно разобрали по дощечкам и, хотя он «съел» большую часть выделенного им веса, Ханраханы решили взять его с собой. Вопрос теперь заключался только в том, чтобы найти в Перне подходящей клей — и тогда сундук будет как новенький. Бриана тоже очень волновал этот вопрос. Еще бы, ему ведь пришлось разобрать все свои модели.

Этим вопросом Ханраханы и встретили Саллах и Барр.

— Клей? — удивленно переспросила девушка. — Мы взяли с собой все, что только можно вообразить. Думаю, и клей тоже. Ну, а даже если и нет, то наши химики наверняка быстро что-нибудь состряпают. А теперь, семейство Ханраханов, живо на борт! Еще немного, и вас затопчут нетерпеливые колонисты!

Как пришедшие первыми, Ханраханы могли выбрать себе места. Сорка тут же предложила сесть в самом последнем ряду — тогда они выйдут раньше всех.

Какая это была мука — терпеливо дожидаться, пока салон наполнится и настанет время старта. А потом снова ждать, пока они доберутся до Перна. Сорка прямо с ума сходила от нетерпения. А тут еще забарахлил передний видеоэкран! Теперь она даже не знала, где они летят. Кроме того, он бы хоть немного отвлек ее от неприятных раздумий о странной вибрации челнока. Сорка тревожно поглядывала на родителей, но они, похоже, ничего не замечали. Бриан глазел вокруг, раскрыв рот. Понемногу Сорке становилось страшно. Но потом она вспомнила прятавшегося в оранжерее Шона Коннела и свои собственные слова. Сорка представила себя отважной звездолетчицей Ивонной Ивс, летящей на разведку загадочной планеты. От этого стало немного легче.

А потом они прилетели. Инерция ретро-двигателей вдавила ее в мягкое кресло, челнок закачался, коснувшись колесами земли, и вскоре замер.

— Мы приземлились! — закричала Сорка. — Приземлились!

— Тебя, кажется, это удивляет, милая? — лукаво спросил ее отец. — А когда мы выйдем, нам дадут поесть? — жалобно спросил Бриан. Кто-то из пассажиров засмеялся.

Щелкнув, открылся пассажирский люк, и свежий, пахнущий травами воздух наполнил салон. Саллах и Барр дали разрешение выходить. Сердце Сорки стучало как бешеное.

Вокруг нее все вставали, но девочка не могла даже пошевелиться.

— Эй, Сорка, можно выходить! — крикнула ей Саллах.

Расстегнув ремни безопасности, девочка поднялась с кресла и на нетвердых ногах двинулась к выходному люку. И замерла на пороге, сраженная наповал видом Перна, бескрайними зелеными лугами и синим-пресиним небом.

— Не загораживай выход, дочка, — сказала ей стоящая у трапа женщина.

Сорка поспешно сбежала вниз, на землю. Трава была не совсем такая, как дома, на ферме. А растущие неподалеку кусты казались скорее голубыми, чем зелеными, и листья у них были какой-то странной, непривычной формы.

— Папа, смотри, облака! — закричала она, подняв глаза к небу. — Совсем как дома!

— Может, они прилетели следом за нами? — улыбаясь, отец обнял девочку за плечи.

Сорке хотелось плясать, хотелось валяться в траве, хотелось петь. Наконец-то она снова под открытым небом и никаких стен вокруг!

— Вы Ханраханы, или Джепсоны? — спросила какая-то женщина, доставая блокнот.

— Ханраханы, — ответил Рэд. — Майра, Питер, Сорка и Бриан.

— Добро пожаловать на Перн, — улыбнулась женщина и что-то отметила в своих записях. — Ваш дом номер четырнадцать на Азиатской площади. Вот ваша карта. Тут указано все, что может вам понадобиться…

— Мы прилетели! — воскликнул Рэд, обнимая жену.

И Сорка с удивлением увидела на глазах родителей слезы.

— Передайте диспетчеру, что нам тут нужны еще постели и кровати, — напутствовала пилотов администратор колонии. — Иначе кое-кому сегодня придется спать на земле.

— Вот она — хваленая организация, — заметила Саллах, готовя челнок к возвращению на орбиту. — Скоро наверху вообще никого не останется, а корабли станут грудой бесполезного железа.

— Каждый раз, возвращаясь, я почти уверена, что кто-нибудь уже успел разобрать койки в нашей каюте, — призналась Барр.

Она занялась предстартовой проверкой узлов и систем челнока, а Саллах тем временем внесла в свой блокнотик цифры расхода топлива за последний спуск с орбиты. Планирование прошло — лучше некуда. А это означает, что сэкономлено почти двадцать литров ракетного топлива. И так в каждом полете. Совсем неплохо!

— Ну, как успехи? — спросила она у своей напарницы. — Все готово? Ветер с хвоста. Давай поторопимся. Можно сэкономить еще пару литров топлива.

— Боже праведный, Сэл, ты такая же зануда, как этот Кенджо! Хотела бы я знать, — спросила Барр, заканчивая проверку, — какого черта это горючее надо так сильно экономить? Все равно на нем никуда не улетишь. А после того, как закончится разгрузка, станут ненужными и челноки. Разве не так?

— Точно подмечено, — хмыкнула Саллах. — Знаешь, это весьма интересный вопрос…

Вернувшись, Саллах при первом же удобном случае проверила уровень топлива в баках «Иокогамы». И окончательно перестала что-либо понимать. Если они и правду экономят так много горючего, то баки должны бы быть полнее.

Барр, увлеченная флиртом с одним из обслуживающих челнок механиков, уже давным-давно забыла о своем «интересном вопросе». Но Саллах он никак не давал покоя. Она подсчитала среднее потребление топлива за проведенные ею полеты. Сделала максимально точную оценку потребления для полетов Кенджо и других пилотов. В итоге получалось, что за прошедшее время было сэкономлено более двух тысяч литров топлива. Подумав, Саллах вычла из этой цифры определенный процент — перерасход горючего относительно среднего потребления из-за плохих погодных условий или сильных ветров. И вот новая величина — чуть поменьше, чем прежняя. И что интересно, обе они намного больше, чем общий объем топлива в баках «Иокогамы».

Но во имя чего прятать горючее? Может, Эврил что-то замышляет? Но Кенджо и Эврил отнюдь не друзья… совсем даже наоборот. Впрочем, если хочешь в зародыше пресечь любые подозрения…

Потом Саллах узнала расстояние до ближайшей звездной системы, которая оказалась необитаемой и закрытой ГРИО для всякого использования людьми. Прикинув полетные характеристики капитанского ботика, Саллах обнаружила, что в идеальных условиях «Марипоза» могла бы дотянуть до этой звезды. Но кому нужна необитаемая система? А если взять обитаемую? Ближайшая была слишком далеко. Махнув рукой на эту неразрешимую проблему, Саллах отправилась на поиски Барр. Этим вечером им предстояло снова пилотировать «Иджисан». А это, в свою очередь, означало, что ночевать они будут на Перне.

Глава 4

К неописуемому удовольствию Сорки, школа на Перне основной своей целью считала помочь детям привыкнуть к их новому дому. Все без исключения прослушали инструкцию по технике безопасности при работе с разными инструментами, а ребят постарше даже учили обращаться с некоторыми машинами. Школьникам демонстрировали растения, которых следовало избегать, и рассказывали обо всем, что ученым удалось узнать о флоре и фауне планеты. Под конец всех, кому больше двенадцати, собрали возле главного здания школы.

— Сейчас, — начал Руди Шварц, директор школы, — когда мы еще только-только обживаемся на этой планете, вам предоставляется возможность поработать со специалистами в самых разных областях. Нам хотелось бы, чтобы в итоге вы смогли выбрать для себя ту профессию, которой решите посвятить свою жизнь. Видите ли, мы собираемся возродить на Перне систему ученичества. Она в свое время неплохо поработала на Земле и на Первой Альфа Центавра. Она, как нам кажется, прекрасно подходит нашей колонии. Всем вам придется здорово потрудиться, а особо усердных мы постараемся как следует наградить.

— Интересно, как? — с сомнением в голосе спросил мальчик из заднего ряда.

— Ну, прежде всего, само сознание того, что ты хорошо поработал это уже немало, — ответил Шварц, — но кроме этого особо отличившиеся к совершеннолетию получат право на дополнительный надел земли.

— Отец говорит, — вставил один из мальчишек, — что основатели все равно захапают всю хорошую землю.

— Хартия нашей колонии действительно дает основателям право первыми выбрать себе землю, — кивнул директор. — Но позвольте вам напомнить, что Перн — очень большая планета, и здесь миллионы акров плодородной земли. Никто не может взять себе земли больше, чем может обработать. Так что не волнуйся, хватит и твоему отцу, и тебе самому… А теперь к делу. Кто из вас знает, как обращаться со скутером?

Оглядывая своих одноклассников, Сорка с некоторым удивлением не обнаружила среди них Шона Коннела. Вот пройдоха! Не успели начаться занятия, как его и след простыл!

В конце директор рассказал, как обращаться на склад за всем, что может им потребоваться: начиная от драгоценных, привезенных с Земли конфет, и кончая ботинками и новой одеждой.

— Каждый колонист, — сказал учитель, — имеет право на свою долю предметов роскоши. Если такой предмет есть в наличии, тебе его обязательно выдадут. Надо только соблюдать умеренность…

Закончилось занятие указанием собраться около школы к тринадцати ноль-ноль. А пока можно пообедать в столовой, расположенной около площади Костра.

После вынужденного двухнедельного безделья на борту «Иокогамы» Сорка с радостью бралась за любую, пусть даже самую тяжелую работу. Надо сказать, что остальные девочки относились к этому делу несколько иначе. Родившиеся и выросшие в городе, они не привыкли к физическому труду. Сорка, которая всю свою жизнь провела на ферме, глядела на них сверху вниз. Она так усердно убирала камни с будущего поля, что женщина-агроном, руководившая этой работой, даже была вынуждена ее остановить.

— Ты молодец, Сорка, — сказал она, — и мы очень благодарны тебе за усердие. Но не забывай: твои мускулы бездействовали пятнадцать лет. Со временем они окрепнут, а пока…

— Ну, во всяком случае, у меня хотя бы есть мускулы, — хмыкнула Сорка, презрительно поглядев на мрачно слоняющихся по полю одноклассниц.

— Ничего, — усмехнулась агроном, — они тоже привыкнут к Перну. Им же тут жить. Как и всем нам…

Сорка вздохнула с таким удовлетворением, что ее собеседница даже рассмеялась.

— Ты никогда не думала стать агрономом? — спросила она.

— Не-а… Я буду ветеринаром, как мой отец.

А через несколько дней ее и еще пятерых ребят отправили в гавань, к рыбопитомнику.

— Ты доказала, что можешь работать самостоятельно, — одобрительно сказал ей директор Шварц. — Именно то, что и требуется для настоящего колониста. То, что нужно нам на Перне.

Целое утро они провели, изучая тех представителей животного и растительного мира моря, которые уже попадались на глаза биологам. А затем, разбившись на две группы, ребята отправились в разные стороны вдоль берега. Задание им дали очень простое: собирать все незнакомые травы, водоросли и все, что могло остаться на песке после вчерашнего шторма. Старшим в тройке, куда входила Сорка, назначили Якова Чернова. Ему и вручили радиомаяк на случай, если детям срочно потребуется помощь.

— Песок тут такой же, как и на Земле, — заметил третий член их группы, паренек по имени Чанг. — Знаешь, на Перне, как и на Земле, вода точит камни. Процесс один и тот же, а значит, и результат одинаковый, — объяснил Яков. — Ты откуда родом?

— Из Канзаса, — ответил Чанг. — Ты, небось, даже и не знаешь, где это находится, — с вызовом заявил он Сорке.

— Канзас граничит с востока с бывшим штатом Миссури, с юга — с Оклахомой, с запада — с Коло радо, и с севера — с Небраской, — нарочито небрежно сказала девочка. — А песка в вашем Канзасе нет и в помине. Одна пыль.

— Ну, географию ты, похоже, знаешь, — одобрительно кивнул Яков. А сама-то ты откуда?

— Колорадо? — язвительно предположил Чанг. — Ирландия.

— А-а… один из этих европейских островков…

— Эй, смотрите, — прервала его Сорка. — Это что такое?

Она показывала на длинную плеть темно-красной водоросли.

— Только ничего не трогайте руками, — поспешно напомнил Яков, пинцетом поднимая водоросль с песка.

— Мне кажется, она росла на дне, — сказала девочка. — Видите эти отростки — они очень напоминают корни.

— Такого нам не показывали, — уверенно сказал Чанг, подставляя мешочек для образцов. Сколько они не бродили потом по берегу, больше ничего нового найти им так и не удалось. Ребята уже собирались возвращаться, когда, обогнув выступ шершавой серой скалы, наткнулись на довольно большой пруд. А в нем — на нескольких представителей не встречавшейся людям раньше морской фауны: там деловито сновали по дну многоножки, пара похожих на пузыри тварей пурпурного цвета — по мнению Сорки, наверняка ядовитых, — и несколько прозрачных, длиной с палец, созданий, напоминающих рыбок.

— Знаете, — поделился своими сомнениями Яков, — они не слишком-то похожи на рыб. Они больше напоминают… я даже не знаю что. Странные они какие-то, — подумав, добавил он, глядя на ряды плавников, кольцами опоясывающих маленькие создания.

— Мы, во всяком случае, такого еще не видели, — заявил Чанг, спускаясь к воде.

Совместными усилиями мальчикам удалось загнать в банку один из пузырей; многоножки так и кинулись в другую, но вот псевдо-рыбки упорно не хотели попадать в неволю.

Сорка пыталась дать пару хороших советов, как надо их ловить, но видя, что никто ее не слушает, решила еще немного пройти по берегу. Обогнув большую кучу валунов и мелкой гальки, она очутилась перед огромной скалой, по форме удивительно напоминающей человеческую голову. Все на месте: и лоб, и брови, и нос, губы и подбородок, часть которого зарылась в омываемый прибоем песок. Восхитительная голова, и нашел ее не кто-нибудь, а Сорка! Одна из девочек как-то упала в яму, оказавшуюся входом в расположенную к юго-западу от поселка систему пещер. Так вот, с тех пор эти пещеры официально так и называются «пещеры Катерины», по имени их невольной первооткрывательницы.

Голова Сорки! Нет… Сорка недовольно нахмурилась. Звучит как-то не так. Могут подумать, будто это ее голова, а они совсем не похожи. Пытаясь разрешить эту сложную проблему, девочка подняла глаза… и так и задохнулась от изумления. Словно подвешенное в воздухе на невидимой нити, у самой макушки каменной головы висело невероятное существо. В ярком солнечном свете оно казалось сделанным из чистого золота. Всего один миг, а потом удивительное создание, качнув крыльями, скрылось за камнем. Никто не показывал Сорке ничего похожего! Да уж! Теперь ей будет о чем рассказать по возвращении! Она быстро побежала к каменной глыбе, вблизи вовсе не похожей на голову. Но даже это не огорчило девочку. Она нашла нечто куда более интересное!

Карабкаясь по валунам, Сорка поднялась почти до самой вершины. Она осторожно выглянула и разочарованно вздохнула. Летающее существо успело куда-то исчезнуть. Перед ней лежала голая поверхность камня, тут и там изрытая небольшими углублениями. Бивший о скалу прибой обдал девочку облаком холодных брызг, и Сорка поспешно выбралась на самый верх. Отсюда открывался прекрасный вид на бухту. Сорка видела Чанга и Якова, сосредоточенно склонившихся над озерцом среди камней. Дальше она различила фигурки людей, суетящихся около недостроенного рыбопитомника, и даже первые рыбачьи суденышки на якоре у будущего причала. Это все на востоке, а на западе — девственный берег, рассеченный кое-где скалами типа той, на которой она сейчас стояла. Впереди же… впереди — только океан! Вода, вода, и где-то за горизонтом — северный континент.

Сорка повернулась, задумчиво глядя на пышные кусты, растущие на краю скалы. Внезапно ей захотелось пить. Заметив красные плоды, точь-в-точь такие, как им показывали сегодня утром, девочка решила сорвать несколько штук. Эти плоды съедобны — можно и самой поесть, и мальчишкам отнести. Они, небось, не откажутся.

Сорка шагнула к кустам, и тут одновременно случилось сразу два удивительных события. Во-первых, она чуть не наступила на спрятанное в углублении гнездо, полное пятнистых яиц, а во-вторых, кто-то спикировал прямо ей на голову. Еще немного, и Сорка осталась бы без глаз: острые когти просвистели над самой ее головой. Хорошо еще, что девочка инстинктивно пригнулась.

Сорка с тревогой огляделась. Золотое летающее существо явно готовилось к новой атаке. Девочка замерла, как когда-то она сделала с рассерженным быком, и приготовилась в последний момент отскочить в сторону. Волна злобы и страха захлестнула ее с головой, так, что даже в глазах потемнело.

Сбитая с толку неожиданными эмоциями, но прекрасно понимая грозящую ей опасность, Сорка опрометью кинулась к краю скалы и начала спускаться вниз. Раздавшийся за спиной у девочки яростный визг заставил ее удвоить усилия. Золотая молния со свистом пронеслась мимо — Сорка в последний момент нырнула под большой валун. Отсюда она могла рассмотреть, кто же на нее напал. На фоне зеленовато-голубого неба, сверкая оранжевыми глазами и широко распахнув почти прозрачные крылья, висело золотое хвостатое диво. Еще миг, и существо исчезло, оглашая воздух пронзительными недовольными воплями.

Внезапно разбившаяся о камни у ног девочки волна окатила ее с головы до ног. Начинался прилив. А это означало, что из-под валуна надо выбираться. И поскорее. Сорка осторожно выглянула из своего укрытия. Никого. Новая волна и новый холодный душ заставили Сорку на миг забыть об осторожности. Она резко дернулась и, не удержавшись на мокрых камнях кубарем полетела вниз.

До земли, к счастью, оказалось совсем не далеко. Метр, не больше. Но падая, девочка здорово ободрала о шершавую скалу локти и колени. Не удержавшись, Сорка заплакала. И не столько от боли, сколько от обиды. Откуда-то сверху раздалась такая точная имитация ее плача, что Сорка даже вздрогнула. Там, в паре метров у нее над головой, недвижно висела в воздухе ее недавняя преследовательница.

— Ты что, еще и смеяться надо мной вздумала? — с гневом воскликнула Сорка, мигом позабыв про слезы. — Только попробуй!

И в тот же миг существо исчезло.

— Вот это да! — растерянно заморгала девочка. — Быстрее молнии! Медленно поднимаясь на ноги, она огляделась по сторонам. Но странного золотого создания нигде не было видно. Словно оно ей только приснилось.

Новая волна накатила на берег, и девочка поспешно отступила, хотя все равно уже промокла насквозь. Ссадины горели от соленой воды, а ей еще предстоял долгий путь обратно к рыбопитомнику. И главное — нечего показать за свои труды! Но она твердо решила пока никому не рассказывать о своей находке.

Вдруг сверху зашуршали кусты, и оттуда выглянула белокурая голова Шона Коннела.

— Эй, ты, горожанка говенная! Чего ты лезешь куда тебя не звали! Вонючка мелкая, ты спугнула ее!

Сверкая глазами, Шон скатился на песок. За прошедшие несколько дней его кожа из белой превратилась в ярко-розовую — он явно подолгу находился на солнце.

— Лежу тут с самого рассвета — все жду, когда она в силок попадет!

А ты, как последнее дерьмо, все испортила! Толку с тебя…

— Ты хотел поймать ее в силок? — вскинулась Сорка. — Эту красавицу?! И забрать ее от яиц?! — Вне себя от ярости, девочка кинулась на Шона. — Только посмей! Даже и думать забудь о том, чтобы причинять ей вред!

— Да ничего я ей не сделаю! — ответил мальчик, уворачиваясь от ударов. — Я хочу только приручить ее! Мы никого просто так не убиваем. А она мне нужна… Но для себя!.. Только приручить! Неожиданным броском Шон сбил Сорку с ног. Еще миг, и он уселся на нее верхом.

— Не будь дурой! — уже спокойнее сказал он, не давая девочке вырваться. — Я не причиню ей вреда. Я слежу за ней уже целых два дня. И до сих пор никому ничего не рассказывал. Ясно?

— Правда? — до Сорки наконец-то дошло, что ей говорят.

— Спрашиваешь!

— И все равно ты это плохо придумал, — не сдавалась Сорка. — Нельзя отнимать ее от яиц.

— Я бы за ними присмотрел.

— Ты же даже не знаешь, нужна она своим деткам или нет. Нет-нет, трогать никак нельзя!

— А что ты собираешься делать? — с подозрением поинтересовался мальчик. — За такую находку полагается награда. А нам деньги нужны куда больше, чем тебе.

— Да нету денег на Перне! — поражаясь неосведомленности Шона, воскликнула Сорка. — Кому они тут нужны? — И, видя недоуменное выражение его лица, пояснила: — Ты можешь взять все необходимое на складе. Разве тебе в школе этого не говорили? — Шон молчал. — Понятно. Ты смылся еще до того, как директор рассказал о том, как мы будем жить в нашей колонии. — Сорка презрительно фыркнула. — Ладно, пусти. Еще немного, и у меня в спине будет дырка от камня. Знаешь, ты совершенно невозможен!

Встав, она отряхнулась, а потом снова повернулась к Шону.

— Но ты хоть узнал, что здесь можно есть, а что нельзя? — Когда мальчик неохотно кивнул, она вздохнула с облегчением. — Школа не так уж и плоха. Во всяком случае, на Перне.

— Ты говоришь, нет денег? — Шон, похоже, никак не мог свыкнуться с этой невероятной новостью.

— Ну, разве что кто-то привез с собой пару монет в качестве сувенира, — хихикнула Сорка. — Хотя, по правде сказать, я сильно в этом сомневаюсь. Монеты — они такие тяжелые! Подожди, — Сорка схватила Шона за рукав — Не уходи. Если ты хочешь что-то получить, надо обратиться на склад. Это самое большое здание в поселке. Скажешь, что тебе нужно, запишешь свое имя, и, если только эта вещь у них есть, тебе ее сразу же принесут. Это называется запрос. Каждый из нас, включая даже совсем маленьких детей, имеет право затребовать со склада все необходимое. Ну, конечно, в пределах разумного… — Сорка улыбнулась. — Кстати, что ты тут делаешь?

— Ты же сама мне говорила на «Иоко», что на Перне мы сможем ехать куда захотим, — улыбнулся в ответ Шон. — Но сейчас уехать мы никуда не можем: лошадей-то у нас нет.

— Вы что, и кибитки с собой привезли? — поразилась девочка, мысленно прикидывая, сколько они должны были весить.

— Кибитки у нас есть, — кивнул мальчик — Вот только кто их потянет? Но зато мы свободны и живем, где нам вздумается.

— Знаешь, лошадей вам придется подождать, наверно, пару лет, — сказала Сорка. — Но работа уже началась. Мой папа ветеринар, и он рассказывал, что они уже разморозили и кобылиц, и ослиц, и коз, и овец. И не только разморозили, но и сделали их беременными необходимыми нам породами.

— Разморозили? — округлил глаза Шон.

— Ну, конечно! Кто же сможет ухаживать за животными пятнадцать лет без перерыва? Но, как ни крути, а пока родятся жеребята, пройдет одиннадцать месяцев. — Нам обещали коней, — упрямо повторил Шон.

— И вы их получите, — поспешила заверить его Сорка. — Мой папа говорил, что… что вы самые первые в списке.

— Вот так-то лучше, — мрачно процедил мальчик — Иначе у кого-то будут большие неприятности.

— Перед тем, как устраивать кому-то неприятности, — заметила Сорка, — приди-ка поговорить со мной. У нас всегда были прекрасные отношения с вашим племенем в Клонмеле. И не сомневайся, вы получите своих лошадей… Только вот еще что, — добавила она, немного подумав. — Если я узнаю, что ты причинил хоть какой-то вред этому прекрасному созданию, — она махнула рукой в сторону скалы — я сделаю так, что вы не получите ровным счетом ничего! Впрочем, все равно тебе ее не поймать! Она умная, почище нас с тобой. Она отлично знает, что ты задумал.

— Тебе-то откуда об этом известно? — с откровенным сомнением в голосе спросил Шон.

— Я всегда понимала животных, — усмехнулась Сорка. — Так же, как и ты. Ладно, еще увидимся. И запомни, просто говоришь на складе, что тебе нужно. И все.

Она повернулась и побежала искать Якова и Чанга — им как раз была нужна помощь — отнести банки с диковинными морскими обитателями назад к рыбопитомнику.

* * *

Когда Саллах Телгар услышала призыв добровольцам остаться на борту «Иоко» на выходные — все остальные отправлялись отдыхать вниз, на Перн, — она заколебалась. Но потом, увидев, что первыми записались Эврил, Барт и Набхи, тут же записалась следом. Эта троица всегда и во всем руководствовалась исключительно собственной выгодой. Почему же тогда они вызвались? Это казалось подозрительным. Кроме того, Саллах была интересно, куда Кенджо ухитрялся прятать сэкономленное горючее. В баки «Иокогамы» регулярно заливалось положенное количество ракетного топлива. Однако тщательные подсчеты, проведенные Саллах, бесспорно доказывали, что часть его бесследно исчезла. Оно не сгорало в двигателях «Иджисана» и не плескалось в огромных топливных камерах «Иокогамы». Очень странно! Скоро на старушке «Иоко» уже не найдется укромного места, чтобы спрятать стакан горючего, не говоря о тоннах! И вот еще что: Кенджо среди добровольцев не оказалось.

Улыбочка Эврил, когда Саллах вела «Иджисан» на орбиту с добровольцами, не оставляла сомнений — астрогатор запланировала на выходные нечто весьма для себя интересное. Барт Лемос казался встревоженным и, похоже, здорово нервничал, а Набхи Набол, как всегда, глядел на всех свысока. Саллах не сомневалась, что эта троица что-то затевает. Вот только что?

— Бог ты мой, — прошептал Борис Павлов, когда они с Саллах шли от ангаров челноков к капитанскому мостику.

Пустые коридоры с голыми стенами. Из каждых трех потолочных светильников на месте оставался всего один. Вскоре «Иоко» превратится в пустую консервную банку — корпус с гулким главным коридором, ведущим на мостик, где нетронутыми будут стоять корабельные компьютеры. Большая часть их памяти уже скопирована и доставлена на Перн. Кое-что, а именно навигационная и военная информация, защищенная надежными паролями, так и остается на «Иоко». Да и зачем она нужна внизу?

Саллах содрогнулась, увидев, что герметичные перегородки между отсеками уже успели исчезнуть.

— Кажется, — сказала она, — последний, кто покинет «Иоко», разберет за собой пол в коридорах.

— Это какой-то кошмар, — так обращаться со старой леди, которая к тому же славно нам послужила, — вздохнул Борис.

— Это Иван Грозный постарался, — заметила Саллах, имея в виду офицера, отвечающего за разборку кораблей. — Его же не зря так прозвали. К тому же, наш Иван родом с Аляски.

— Кто бы мог подумать? — с притворным изумлением воскликнул Борис.

— Мы все теперь жители Перна. Что это за Аляска, о которой ты упомянула?

— Ты серый, как валенок, Борис! Хотя ты и центурианин во втором поколении. Аляска — это местность на Земле, рядом с северным Полярным кругом. Там, между прочим, очень холодно. О жителях Аляски говорят, что они никогда ничего не выбрасывают. Во всяком случае, мой отец был именно такой. Это у них, наверное, в генах, ведь вырос мой папаша на Первой, хотя его родители и в самом деле родом с Аляски. — Саллах вздохнула. — Мне пришлось перед отлетом разбирать… В общем, четырнадцать лет он собирал этот… ну, я бы не сказала мусор — практически все мне удалось продать. И довольно удачно. Но и потрудиться пришлось изрядно. Авгиевы конюшни по сравнению с этим — просто рай, да и только.

— Авгиевы конюшни?

— Да ну тебя, — отмахнулась Саллах.

Порой она не могла понять, серьезно Борис говорит или придуривается.

— Кое-кто из колонистов хотел, улетая, оставить позади и литературу, и искусство, и историю, и языки — все то, что делает людей такими восхитительно разными. К счастью, возобладала менее радикальная точка зрения. Генерал Черри Дуф, официальный историограф экспедиции, настоял, чтобы вместе с людьми на Перн улетели записи всего культурного достояния человечества. Желающие начать все с нуля утешались тем, что на новом месте возникнут новые традиции, а старое отомрет само собой.

— Никогда не знаешь, — любил повторять Черри Дуф, — когда та или иная информация вдруг окажется жизненно важной. На всякий случай возьмем с собой все! В конце концов, это займет не так уж много места в памяти компьютера.

Капитанский мостик почти не пострадал. Даже защитные переборки, и те оказались на месте. Усевшись в командирское кресло, Борис попросил Саллах проверить стабильность орбиты «Иоко».

— Программа коррекции в полном порядке, — сообщила девушка, занимая место за пультом штурмана. — Все параметры в норме.

— Вахтенному офицеру стоило нас дождаться, — недовольно пробормотал Борис. — Наверно, испугалась, что ее могут забыть, — вздохнул он. — Им так не терпится вниз…

Сам он с радостью согласился провести пару дней на «Иоко». Работая на закладке фундамента будущего гидроэнергетического блока, Борис в азарте забыл вовремя надеть рубашку. В итоге, на солнце он теперь чувствовал себя весьма неуютно.

Щелкая клавишами селектора, Борис один за другим вызывал посты. Все вахтенные были на своих местах. Саллах отметила, что Эврил и Барт Лемос отвечали за систему жизнеобеспечения, а Набхи Набол занимался складами. Пока шла перекличка, девушка запустила подпрограмму проверки доступа к главной базе данных корабельного компьютера. Подобная проверка могла быть инициирована только с центрального пульта и ниоткуда больше. Теперь Саллах будет знать, какая запрашивалась информация и кем именно.

— Ты, случайно, не знаешь, они уже отправили вниз копию библиотеки?

— поинтересовался Борис, закончив перекличку.

— По-моему, Дуф что-то говорил — дескать, работа по формированию библиотеки уже закончена, — сказала Саллах. — Но почему бы тебе не сделать пару лишних копий? Пленка еще осталась.

— Пожалуй, в этом что-то есть, — кивнул Борис. — Я, можно сказать, шкурой поплатился за энергию, необходимую для их воспроизведения!

Саллах рассмеялась. Вид Бориса и впрямь вызывал живейшее сочувствие. Брюки и рубашка — на пару размеров больше, чем обычно. А лицо красное-красное. В общем, сейчас ему явно приходилось несладко.

Через некоторое время запущенная девушкой программа выдала на экран первые результаты. Эврил интересовалась запасами топлива в баках «Иокогамы». Набол затребовал данные о наличии запасных частей к различным устройствам — исключительно теми, которые уже находились на Перне. Особенно его интересовало их конкретное местоположение на складах.

«Теперь ему не придется ни запрашивать их, ни расписываться в журнале, — подумала Саллах. — Он может пройти на склад тайком и, зная, где что лежит, все взять самостоятельно».

Впрочем, запросы Набхи не очень беспокоили Саллах. Вот Эврил — совсем другое дело. Она компетентный астрогатор, и если кто и сумеет грамотно воспользоваться оставшимся топливом, то только она. И вот еще вопрос: худа же все-таки делись все эти тонны, сэкономленные Кенджо? Вслед за данными по топливу Эврил запросила информацию о ближайших звездных системах, пригодных для жизни. На двух таких планетах, судя по отчетам ГРИО, уже начали развиваться разумные существа. До этих планет не близко, но адмиральский ботик вроде бы должен дотянуть. Ну хорошо, пусть «Марипоза» и способна туда добраться, Эврил-то с этого какой прок? Долгое, опасное путешествие… Потом Саллах вспомнила: на ботике были две анабиозные камеры — на самый крайний случай. Сама Саллах не хотела бы ими воспользоваться: техника анабиоза еще находилась в стадии апробации, и потому лучше, чтобы кто-нибудь все время контролировал работу сложной и пока еще недостаточно надежной аппаратуры. Но камер на «Марипозе» не одна, а две! Интересно, кто тот счастливчик, кому суждено отправиться вместе с Эврил? На тот случай, если она н впрямь собралась улететь с Перна…

Но зачем отсюда улетать? Девушка недоуменно пожала плечами. Целый новый мир в твоем распоряжении…

Саллах продолжала наблюдение все три дня, что они провели на орбите. Отправляясь вниз, она уничтожила программу, а результаты записала себе на диск. К этому времени ей уже не терпелось поскорее вернуться на Перн. Полуразрушенная «Иокогама» действовала на девушку угнетающе. Скоро, очень скоро отсюда увезут последний ящик груза, и «Иоко» вместе со своими сестрами навсегда останется на орбите — три новых звездочки на небосклоне.

Глава 5

Родители Сорки не одобряли ее дружбы с Шоном Коннелом. Это могло показаться странным, но и семья Коннелов не слишком-то обрадовалась новой знакомой своего сына. Но все это ничуть не влияло на взаимоотношения Сорки и Шона.

Их объединяло восхищение и живой интерес к обнаруженному ими золотому крылатому существу и его кладке. Частенько они наблюдали за гнездом вместе. Очень уж им хотелось присутствовать, когда яйца, наконец, треснут, и на свет появятся маленькие… маленькие — кто?

В то утро (между прочим, выходной) Сорка прибежала на берег, готовая провести там весь день. Она прихватила с собой из дому целую кучу бутербродов — и для себя, и для Шона. Дети прятались в кустах на краю скалы. На другом краю, блестя огромными глазами, грелась на солнце золотая красавица.

— Совсем как ящерица, — прошептал Сорке на ухо Шон.

— Вовсе нет, — запротестовала девочка, вспоминая иллюстрации к сказкам. — Скорее, как маленький дракон. Скажем… дракончик, — заключила она.

Ей очень не хотелось называть ящерицей такое великолепное создание. Перед самым носом Сорки через траву деловито продиралась разделенная на три части многоножка. Фелисия Грант, школьная учительница биологии, как-то рассказывала ребятам об этом странном насекомом. Оно размножалось делением: отпрыски оставались соединенными с родителем, пока не достигали равного ему размера. А потом отваливались и начинали самостоятельную жизнь.

— Змеи питаются этими многоножками, — заметил Шон, задумчиво строя стенку из сухих листьев на пути многоножки, — а вейрии едят змей.

— Вейрии даже едят других вейрий, — с отвращением в голосе сказала Сорка.

Маленький золотой дракончик широко распахнул крылья и негромко заурчал.

— Защищает… — прошептала Сорка.

— Нет, приветствует, — сразу же возразил Шон.

Девочка уже успела заметить у своего нового друга привычку всегда возражать. Иного она теперь от него уже и не ждала.

— Наверно, и то, и другое, — миролюбиво предположила она.

Шон фыркнул.

— Голову даю на отсечение, что эта многоножка удирает от змеи.

Лишь чудом Сорке удалось сдержать дрожь: она не доставит Шону удовольствия видеть, что ей страшно. Кто бы только знал, как она ненавидела этих мерзких ползучих тварей!

— Ты прав, — сказала девочка, — это действительно приветствие. Послушай, она же поет!

И правда, урчание становилось все мелодичнее и мелодичнее. Запрокинув голову, дракончик выводил восхитительные трели.

И вдруг в воздухе вокруг скалы закружилось великое множество других дракончиков. Голубые, коричневые, бронзовые — и все они присоединили свои голоса к песне маленькой золотой королевы.

— Да их тут, наверно, несколько сотен! — прошептала Сорка, у которой уже начинало рябить в глазах от безумного разноцветного хоровода.

— Всего двенадцать ящериц, — невозмутимо отозвался мальчик. Нет, уже шестнадцать…

— Не ящериц, а дракончиков, — поправила его девочка.

— Интересно, — продолжал Шон, словно ничего не слыша. — Зачем они все сюда прилетели?

— Смотри! — воскликнула Сорка, показывая на новую группу дракончиков. Каждый из них держал в пасти большую водоросль. Бросив свою ношу на скалу, дракончики растворились в бешеном пестром хороводе, а им на смену появились новые — с новой порцией мокрых водорослей.

— Да они же строят вокруг гнезда настоящую стену! — воскликнула девочка, показывая на получившийся неровный круг из водорослей.

Новые дракончики, а может, и те же самые (кто их разберет?), притащили больших жуков и земляных червей. Ликующе гремел драконий хор. И тут треснуло первое яйцо.

— Смотри, это все-таки приветствие! — воскликнул Шон.

— Нет, защита, — покачала головой девочка. — Вон, видишь, — и она показала на плоские головы двух пятнистых змей, появившихся на краю скалы.

Заметив ползучих хищниц, добрая дюжина дракончиков тут же бросилась в атаку. Пара бронзовых не остановилась даже тогда, когда змеи поспешно нырнули обратно в траву.

За это время успело расколоться еще четыре яйца. Словно живой конвейер, летающие дракончики бесперебойно подтаскивали пищу жалобно пищащим малышам. Золотая мамаша одобрительным урчанием и движениями крыл уверенно направляла птенцов к их взрослым сородичам.

В этот момент змея, ухитрившаяся прорваться сквозь «оборону» дракончиков, с шипением кинулась на одного из птенцов. Она уже широко раскрыла пасть, чтобы проглотить малыша, но тот в последний миг с жалобным писком перевалился через водоросли и заковылял к кустам. И сразу же спикировавший голубой заставил змею всерьез подумать о бегстве.

— Уходи! — зашипел Шон, глядя на ковыляющего к ним птенца.

Он замахал руками, пытаясь отогнать малыша прочь. Мальчику ничуть не улыбалось стать очередной мишенью атаки взрослых дракончиков. — Он же умирает с голоду! — воскликнула Сорка, роясь в карманах в поисках бутербродов. — Разве ты не чувствуешь?!

И прежде, чем мальчик успел что-либо ответить, она бросила птенцу кусочек хлеба. Вытянулась длинная шея, и хлеб исчез, словно его никогда и не было. Маленький дракончик требовательно и обиженно заверещал и уже увереннее заторопился к Сорке. У него за спиной еще два птенца, подняв головы, устремились к этому новому источнику вожделенной пищи.

— Ты своего добилась, — застонал Шон, каждое мгновение ожидая, что в спину ему вопьются острые когти защищающих выводок взрослых дракончиков. — Но он же голоден! — не в силах ничего с собой поделать, ответила девочка.

Кроша бутерброд, она быстро кидала кусочки трем требовательно пищавшим птенцам. К ужасу Шона, девочка даже вылезла из укромного местечка под кустом. Он пытался ее остановить, но куда там!

Выхватив очередной кусок прямо у Сорки из рук, первый дракончик взобрался к девочке на ладонь.

— Шон, он просто прелесть! И ни какая это не ящерица! Он теплый и мягкий! Да возьми же ты бутерброд и покорми остальных!

Покосившись на золотую мамашу, Шон с облегчением увидел, что судьба трех отступников волновала ее куда меньше, чем то, как бы накормить оставшихся. Поборов свои опасения, мальчик, схватив бутерброд, присоединился к Сорке. Девочка оказалась права: два коричневых дракончика, торопливо вырывающие у него из рук куски хлеба, оказались теплыми и мягкими. Они ничем не напоминали холодных рептилий.

Вскоре бутерброды перекочевали из пакета в животики малышей. А Сорка и Шон, неожиданно для себя, приобрели друзей на всю жизнь. Они так увлеклись своей троицей птенцов, что даже не заметили, как и куда исчезли все остальные. Только обломки яичной скорлупы да разбросанные водоросли напоминали о том, что совсем недавно тут находилось драконье гнездо.

— Мы не можем их просто так оставить, — сказала Сорка. — Их мама улетела.

— Я своих ни за что не брошу! — воскликнул Шок. — Они останутся со мной! Давай я и твоего возьму… ну, если ты не можешь принести его в поселок. Твоя мать никогда не позволит тебе держать в доме дикое животное.

— Он не дикий! — возмутилась Сорка, нежно поглаживая маленького бронзового дракончика, свернувшегося клубочком у нее в ладонях. — Моя мама очень любит малышей. Она умудрялась выхаживать ягнят, которым не мог помочь даже мой отец.

— Ну, раз так… — пожал плечами Шон, осторожно укладывая задремавших птенцов к себе в рубашку.

Шон подтянул кожаный ремень, который осмелился затребовать для себя на складе. Легкость, с которой ему выдали столь ценную вещь, заставила мальчика с большим доверием отнестись к Сорке. Кроме того, это событие наглядно показало его отцу, что «другие» справедливее распределяют привезенные с Земли материалы, чем он до того времени полагал. Через пару дней Шон заметил, что консервные банки над кострами сменились настоящими котлами, а его мать и сестра переоделись в новые юбки. Дракончики удовлетворенно сопели, и Шон чувствовал, что сегодня день прошел не зря. В лагере его отца все без исключения уже не первый день искали гнезда летающих ящериц — вернее, дракончиков. Как, впрочем, и змеиные норы. Дракончиков искали для удовольствия, а на змей охотились по необходимости. Эти рептилии представляли большую опасность для людей, живущих в шалашах из ветвей и листьев. Они уже успели покусать кое-кого из ребятишек. Сами они в пищу, к сожалению, не годились.

Вот потому-то отец Шона и распорядился: ловить и убивать гадов. Тут бы очень пригодились таксы или терьеры. Но остальные члены экспедиции, к сожалению Поррига Коннела, упорно не хотели понимать, что его людям собаки нужны как воздух. Они не просто домашние любимчики. Вовсе нет! Они неотъемлемая часть жизни «людей на колесах». Но увы! На Перне, как и на Земле, Коннелы всегда все получали самыми последними.

— Твой отец будет очень доволен, — сказала Сорка. — Не так ли, Шон? Дракончики наверняка расправятся со змеями получше любых собак! Вспомни, как они напали на тех, пятнистых.

— Только потому, что они угрожали птенцам, — фыркнул Шон.

— Думаю, что не только поэтому. Я прямо чувствовала, как они ненавидят змей! — Сорке очень хотелось верить, что дракончики эти не обычные, что они удивительные, необыкновенные и очень полезные.

— Знаешь, Шон, может, нам все-таки следует оставить малышей? Вдруг их мама еще вернется?

— А если нет? — нахмурился мальчик. — Все остальные, и взрослые, и птенцы, смылись отсюда — мы даже и оглянуться не успели.

Стараясь не потревожить задремавших птенцов, ребята взобрались на самую вершину скалы.

— Смотри! — вдруг воскликнула Сорка, указывая на качающееся на волнах жалкое тельце новорожденного дракончика. — Он мертв! А она не такая уж и хорошая мать!

Девочка чуть не плакала.

— Выживают сильнейшие, — пожал плечами Шон.

По воде побежали круги, тело птенца исчезло. — Наши трое, во всяком случае, в безопасности. У них хватило ума прийти к нам. — Он искоса поглядел на Сорку. — Кстати, твоему ничего не угрожает в поселке? А то они прямо на шею нам сели с просьбами поймать то да се. И только потому, что мой отец классно обращается со всякими ловушками и силками.

— Папа не даст причинить вред этой крошке, — заявила девочка, крепче прижимая к себе птенца. — Я уверена!

— Ну да, — скептически протянул Шон. — Но только он ведь не самый большой начальник, верно? Ему тоже надо подчиняться приказам.

— Никто не будет никого резать, — убежденно сказала девочка. — В лаборатории только посмотрят на него, и все!

— Ну что, увидимся завтра? — спросил мальчик, когда они уже уходили с берега.

Внезапно ему стало грустно, что их встречи у скалы, около гнезда, подошли к концу.

— Завтра рабочий день, — задумалась Сорка. — Но вечером… почему бы и нет?

Девочку больше не беспокоили земные запреты и ограничения. Прошло совсем немного времени, а она уже принимала подаренную Перном свободу, как должное. Так же, как принимала обязанность работать ради своего собственного будущего.

* * *

— Ты уверен, что эта тварь станет охотиться на змей? — спросил Порриг Коннел, когда Шон показал ему своих дракончиков. — Ну, если они голодны, — осторожно ответил мальчик.

— Ладно, — Порриг с сомнением покачал головой. — Поживем — увидим. По крайней мере, хуже от них, наверно, не будет. А то эти чертовы змеи съедят нас заживо. Прошлой ночью одна такая голубая с темными пятнами откусила порядочный кусок от младенца Синет.

— Сорка говорит, что в их доме змеи не ползают, — вставил Шон. — Не могут прогрызть пластик.

Порриг с сомнением хмыкнул.

— Присматривай за ними, — он кивнул на спящих дракончиков. — Теперь они — твоя забота. И ничья больше.

В доме четырнадцать на Азиатской площади птенец вызвал куда большее оживление. Майра немедленно послала Бриана за Рэдом. Потом, достав сплетенную из тонких прутьев корзинку, она устроила в ней уютное гнездышко для сладко посапывающего малыша. Маленький дракончик поворочался на новом месте, глубоко вздохнул и снова погрузился в сон. — На самом деле это никакая не рептилия, правда ведь? — спросила Майра, ласково поглаживая птенца по спинке. — На ощупь — ну прямо замша, да и только! А ящерицы, они сухие и твердые. И он улыбается, правда, Сорка?

— Видела бы ты, как он уплетал мои бутерброды!

— Так ты что, весь день ничего не ела? — И Майра приняла самые решительные меры, чтобы исправить такое положение дел.

Вообще-то, для шести тысяч колонистов, обосновавшихся в поселке, работала общественная столовая. И тем не менее, все больше и больше семей предпочитали готовить самостоятельно. Кроме, разумеется, ужина. Дом Ханраханов ничем не отличался от других: одна небольшая спальня, пара маленьких спаленок, комната побольше, туалет и ванная. Вся мебель (кроме привезенного с собой драгоценного сундука) — либо снята с кораблей, либо сделана своими руками в свободное от работы время. В углу той комнаты, что побольше, располагался кухонный блок. Майра по праву гордилась своими кулинарными способностями и всегда радовалась возможности кого-нибудь вкусно накормить.

Сорка уже доедала свои бутерброды, когда на пороге дома появился Рэд в сопровождении зоолога Пола Ниитро и микробиолога Бэй Харкерон.

— Только не вздумайте будить нашу крошку! — сразу же предупредила их Майра.

Трое ученых благоговейно склонились над маленькой корзиночкой.

— Молодец, дочка! — воскликнул Рэд, выпрямляясь и обнимая Сорку за плечи. — Умница!

— Удивительный экземпляр, — заметил Пол.

— Так похож на рептилию, — качала головой Бэй. — Скажи, — она повернулась к Сорке, — как тебе удалось так быстро его приручить? Сперва нерешительно, а потом все увереннее и увереннее, девочка рассказала все, что знала о дракончиках: начиная с того дня, когда она впервые увидела гнездо, и кончая тем, как маленький бронзовый птенец забрался на ее ладонь. Она, однако, ни словом не обмолвилась о Шоне Коннеле. Девочка заметила, как ее родители переглянулись: похоже, они подозревали, что без ее приятеля дело тут не обошлось.

— Тебе одной так сказочно повезло? — тихо спросил ее отец, пока Пол и Бэй фотографировали спящего дракончика.

— Нет, — честно призналась Сорка. — У Шона — два коричневых. Их там в лагере ужасно донимают змеи.

— Мы приготовили для них дома на Канадской площади, — напомнил ей Рэд. — Они могли бы жить там, если бы только захотели.

Всем кочевникам выделили дома, предусмотрительно размещенные на самом краю колонии. Но проведя там буквально пару дней, Коннелы и их соплеменники покинули уютные домики и растворились в диких неизведанных просторах вокруг поселка. Что ж, они могли поступать так, как им заблагорассудится. И Сорка могла только недоуменно пожимать плечами.

— А теперь, — сказала Бэй, — закончив с фотографированием, — мы бы очень хотели одолжить, — она подчеркнула это слово, — твоего нового друга. Даю тебе слово, мы не причиним ему вреда. Мы только понаблюдаем за ним немного, и все…

Сорка с тревогой покосилась на родителей.

— Давайте сперва дадим этой крохе немного привыкнуть к людям, — предложил Рэд. — Сорка всегда умела находить общий язык с животными. Мне кажется, сейчас важнее всего завоевать доверие малыша. — Сорка облегченно вздохнула. Она знала, что на отца можно положиться. — Было бы обидно его спугнуть. Не забывайте, он же только сегодня вылупился. — Наверно, ты прав, — с грустной улыбкой кивнула Бэй Харкерон. Но только, Сорка, пожалуйста, постарайся следить за ним и сразу же все записывай — как часто и что именно он ест…

— Кроме, разумеется, бутербродов, — вставила Майра.

— Ну, конечно, — улыбнулся Пол. Он уже не казался Сорке таким страшным, как раньше. — Твои наблюдения, девочка, помогут нам лучше узнать этих необыкновенных жителей Перна… Да, ты говорила, что приручила его, всего лишь накормив?

— По-моему, это как-то связано с тем, какими смертельно голодными они вылупляются из яиц, — задумчиво сказала девочка. — Я каждый день брала с собой бутерброды, а их мамаша в моем присутствии ни разу даже и не поинтересовалась пищей.

— Гм-м-м… Тонко подмечено! Значит, только что вылупившиеся птенцы сразу же хотят есть… — Пол задумался.

— А взрослые дракончики уже держат наготове пищу? — переспросила Бэй. — Весьма примечательно! Рыбу и насекомых?.. Ага… Птенцы, похоже, могут летать, как только у них обсохнут крылья. Иначе ты бы увидела, куда они делись… И около моря… Ну, конечно, море — ближайший источник корма…

Через несколько минут, поблагодарив Сорку, Пол и Бэй отправились обратно в свои лаборатории.

— Пожалуй, мне тоже пора идти, — с сожалением в голосе сказал Рэд.

— Отлично поработала, дочка. Я всегда верил, что ирландцы себя еще покажут!

— Питер Оливер Планрэд Ханрахан! — немедленно осадила его Майра.

— Запомни, мы теперь на Перне. И все мы периниты. Периниты. Периниты! Понял?

— Периниты, — послушно кивнул Рэд. — Мы не ирландцы. Мы периниты…

Этим вечером, к неописуемому удивлению Сорки и огромной зависти ее младшего брата, девочке доверили высокую честь — зажечь вечерний костер. Пол Ниитро произнес небольшую речь, рассказав, чем и как отличилась Сорка. А потом все, включая даже самого адмирала Бендена и губернатора Болл, долго хлопали в ладоши.

— Это не только я одна, — громко объявила Сорка, получая из рук дежурного по поселку зажженный факел. — Шон Коннел… Его сегодня здесь нет, но у него два коричневых дракончика. Вообще-то, это он первым нашел гнездо и яйца, а наблюдали за ними мы вместе.

Сорка знала, что Шону все равно. Но девочке хотелось, чтобы все было по-честному. И с этой мыслью она коснулась факелом сухих щепок в самом сердце будущего костра.

— Молодец, дочка! — в который уже раз сказал ей отец, пожимая руку как равной. — Действительно, молодец.

* * *

Сорка и Шон оставались единственными владельцами дракончиков, наверно, с неделю. И это несмотря на то, что каждый вечер целые толпы колонистов устремлялись прочесывать прибрежные пляжи. Но понемногу и другие счастливчики находили гнезда и, следуя примеру ребят, тоже заполучили себе птенцов. А название «дракончики», придуманное Соркой, стало теперь общеупотребительным.

Правда, ухаживать за птенцами оказалось не так-то просто. Соркин маленький дракончик, которого она назвала Граф в память о старом коте, когда-то жившем на их ферме, был ужасно, необычайно, сверхъестественно прожорлив. Он ел все что угодно с интервалом в три часа. В первую ночь он своим пронзительным жалобным писком перебудил всю площадь. В промежутках между кормлениями он спал. Когда Сорка заметила, что кожа Графа начала трескаться, ее отец сделал для дракончика мазь из жира местных рыб.

— Граф растет, — успокоил он Сорку, — вот кожа и растягивается. Ничего страшного.

Сорка считала Графа самцом — впрочем, никто не мог ни подтвердить, ни опровергнуть это мнение. Золотые дракончики, вроде бы, вели себя как самки — например, ухаживали за кладкой и охраняли ее. Но кое-кто из биологов тут же заметил, что у некоторых земных животных это как раз обязанность самца. Так что ясности здесь не было никакой. Отшелушивающиеся с кожи Графа чешуйки собирались и тщательно исследовались. Зоологи попробовали даже сделать дракончику рентген, но это оказалось не так-то просто. Бэй унесла Графа в рентгеновский кабинет, а Сорка осталась дожидаться в соседней комнате.

«Черт возьми!», «Это еще что?!» — вдруг услышала девочка удивленные возгласы биологов, и в тот же самый миг у нее над головой появился Граф. Тревожно вереща, дракончик приземлился на плече девочки и крепко обвил ее шею своим длинным хвостом. Его фасетчатые глаза сердито сверкали.

Дверь за спиной Сорки распахнулась, и из лаборатории выбежали Бэй и Пол.

— Он взял да и появился! — растерянно сообщила девочка.

Ученые переглянулись.

— Значит, Амиги не единственные, кто владеет телепортацией! — с довольной улыбкой сказал Пол. — Я всегда считал, что должен существовать кто-то еще!

— Но как же Граф это сделал? — не совсем понимая, о чем идет речь, спросила Сорка.

— Графа, наверно, испугали наши приборы, — объяснила Бэй. — Сам он маленький, а они вон какие большие… В общем, он испугался и телепортировался прочь. Хорошо еще, что к тебе. Амиги, когда им угрожает опасность, тоже пользуются телепортацией. Весьма полезная способность!

— Интересно было бы узнать, как они это делают, — задумчиво сказал Пол.

— Можно попробовать уравнение Эридани, — предложила Бэй.

— Можно, — согласился Пол. — Но только для этого нам надо очень много чего знать и о нашем бронзовом приятеле, и обо всем его роде. А мы пока не знаем почти ничего. Может, когда-нибудь…

Покинув лабораторию, Сорка со все еще не успокоившимся дракончиком на плече отправилась на берег моря, к той самой памятной скале, где она впервые увидела его золотую маму. Там, в тени кустов, она нашла Шона с его парой коричневых. Мальчик крепко спал.

Заметив Сорку, дракончики Шона приветственно заверещали. Граф запищал в ответ.

— Я только-только начал засыпать, — не открывая глаз, проворчал Шон. — Отец заставил меня спать вместе с малышами. Он хотел посмотреть, отпугнут змей мои коричневые приятели или нет.

— Ну, и как? — поинтересовалась Сорка, видя, что мальчик опять засыпает.

— Отпугивают… — пробормотал Шон и натянул рубашку на голову.

— Они готовы есть все, что угодно, — с восхищением в голосе сказала Сорка. — Всеядные, так их назвал доктор Марсе, — она присела на камень рядом с Шоном. — И они могут перемещаться из одного места в другое. Если им угрожает опасность. Пол Ниитро попытался сделать Графу рентген, и мне пришлось выйти из кабинета. А в следующий миг Граф уже сидел у меня на плече. Они говорят, что он телепортировался.

— Это чего такое? — приоткрыл один глаз Шон.

— Это значит, он может мгновенно переноситься из одного места в другое. Ну, если ему грозит опасность…

— А-а-а… — мальчик зевнул. — Это мы с тобой уже видели. Но они исчезают не только, когда им страшно… — он снова зевнул. — Тебе повезло, что у тебя только один. У меня же… Когда один спит, второй ест, и наоборот. А тут еще малышей охранять… Я все… — Он снова закрыл глаза и через мгновение уже спал.

Сорка не стала его будить — даже когда увидела в небе целую стаю дракончиков. Они кружились и кувыркались в воздухе так, что даже дух захватывало. Граф тоже наблюдал за своими дикими сородичами. Но, к облегчению девочки, он не выказал никакого желания к ним присоединиться. Прежде чем вернуться домой, Сорка оставила Шону предусмотрительно захваченную с собой баночку с мазью. Той самой, что отец сделал для Графа.

* * *

В это время далеко-далеко на юго-западе, на другом конце континента, Саллах Телгар с замиранием сердца следила за акробатическими трюками, которые выделывал в воздухе Дрейк Бонню. Он кружил на маленьком скутере над громадным озером, которое ему до смерти хотелось назвать озером Дрейка. Никто против этого не возражал, но Дрейк все равно всех замучил бесконечными уговорами. Точно так же он не знал меры и во время полетов. Складывалось впечатление, что ему во что бы то ни стало требуется показать, какой он исключительный пилот. С точки зрения Саллах, он только зря расходовал энергию аккумуляторов скутера. Вся эта воздушная акробатика вызывала у нее лишь раздражение. А тут еще в последние дни Дрейк решил за ней приударить… Пока, правда, он не добился ни малейшего успеха.

Из одного из шатров вышли Оззи Мунсо и Коббер Алхинва. Подняв головы, они посмотрели, что же привлекло такое пристальное внимание Саллах.

— Опять он за свое, — зло сказал Оззи.

— Разобьется когда-нибудь, — покачал головой Коббер, — а это проклятое озеро такое глубокое, что мы больше никогда не увидим ни его тела, ни нашего скутера. А скутер нам бы еще пригодился.

Заметив приближавшуюся к ним Свенду Олубуши, Саллах поспешно двинулась к главному шатру маленького геологоразведочного лагеря. Ей вовсе не хотелось слушать язвительные замечания мучающейся от ревности Свенды. Было бы за что! Саллах вовсе не поощряла Дрейка. Совсем наоборот! Она много раз, и даже публично, давала ему понять, что как мужчина он ее не интересует.

Может, она действовала неправильно? Может, если бы она повсюду бегала за ним, внимала каждому его слову и при каждом удобном случае бросалась с ним обниматься, как это делала Свенда, — может, тогда он оставил бы ее в покое?

В главной палатке Саллах столкнулась с Тарви Андиаром. Что-то бормоча себе под нос, геолог быстро заносил в память портативного компьютера результаты сегодняшнего обследования. Никто не понимал этого его бормотания: в такие моменты Тарви говорил на своем родном языке, никому не ведомом индийском диалекте. Когда его спрашивали, зачем и почему он так говорит, геолог лучезарно улыбался и отвечал:

— Просто для того, чтобы и на Перне звучал этот прекрасный, певучий язык. Чтобы и другие, кроме меня, могли насладиться его несравненной красотой. Чтобы оставался хотя бы один человек, владеющий им в совершенстве…

Тарви, опытнейший горный инженер, прославился своей сверхъестественной способностью прослеживать под землей неуловимые следы рудных жил. Он присоединился к экспедиции на Перн потому, что на Земле человек уже отобрал у планеты всю ее «кровь и слезы» — так геолог называл полезные ископаемые. Саллах нравилось в нем неиссякаемое чувство юмора, обращенное, обычно, на его же собственные недостатки.

С тех пор, как девушка впервые встретила его в коридоре «Иоко», Тарви не набрал ни унции веса. Он оставался все таким же худым.

— Поколения гуру и махатм в моем роду, — без тени улыбки утверждал Тарви, — настолько свыклись с мыслью самоограничения в еде, что эта идея стала нашей наследственной чертой. Теперь все Андиары тонкие, как лезвие бритвы. И тем не менее, я не какой-то там задохлик. Мне не нужен большой вес и горы мускулов. Я силен, как самый сильный борец сумо.

И каждый, кто видел, как Тарви работает целый день наравне с жилистым Оззи или плечистым Коббером, не мог не признать истинность этого утверждения.

По правде говоря, этот долговязый геолог, несмотря на свой возраст, нравился Саллах куда больше, чем все остальные мужчины колонии. Но если ей никак не удавалось объяснить Дрейку Бонню, что она к нему абсолютно равнодушна, то точно так же она никак не могла поближе познакомиться с Тарви.

— Ну, как дела? — спросила она у Валли Лейб, отдыхавшей в уголке со стаканом кикала в руках.

Всегда и везде колонисты, обживаясь в новом краю, первым делом создавали местный алкоголь. Тут в ход могло пойти практически все, что угодно. Каждая лаборатория поселка, вне зависимости от стоящих перед ней задач, экспериментировала с ферментацией и дистилляцией соков местных фруктов в напитки покрепче. А потому ничего удивительного, что, едва разбив основной лагерь, Коббер и Оззи сразу же принялись за приготовление водки из кикала. Выпивка в лагере — это даже не традиция. Это торжество человека над природой. Это достижение.

В шатер вошла Свенда, и Саллах поспешно присела рядом с Валли. Сейчас Валли уже ничем не напоминала то мокрое и грязное с ног до головы существо, которое вылезло из кустов несколько часов тому назад. Впрочем, судя по всему, труды ее оказались не напрасными.

— Что ты нашла? — поинтересовалась Саллах.

— Весьма-а-а многообещающие образцы, — протянула Валли с довольной улыбкой. — Боксит! У него столько разных применений! Одна эта находка уже делает нашу экспедицию стоящей.

— Однако, — заметил Коббер, вошедший в шатер вместе с Оззи, — это месторождение было бы легче разрабатывать, окажись руда на поверхности.

— Ничего, — вставил Оззи, — богатая руда всегда пригодится.

— Кроме того, — добавил Тарви, присаживаясь за стол, — тут совсем рядом есть еще и медь с оловом. Мне кажется, что на берегу этого озера можно выстроить прекрасный металлургический центр. А в районе водопадов поставить гидроэлектростанцию для обогатительного комбината…

— Значит, это довольно ценное место? — с хищным блеском в глазах спросила Свенда.

— Ну, я, во всяком случае, порекомендую его использовать, — улыбнулся Тарви.

Как же Саллах не любила эту улыбочку! Она находила Тарви весьма привлекательным, но если он и дальше станет вести себя как всеобщий добрый дядюшка, то все ее усилия наверняка закончатся ничем. Геолог так и не обратит на нее внимания.

— По правде говоря, — продолжал между тем Тарви, — я уже передал свои рекомендации. По-моему, тут все очевидно. Особенно если учесть, что та грязь, в которой сегодня так извалялась наша Валли, представляет собой чудесную основу минерального масла. — Когда радостные вопли немного поутихли, геолог погрозил пальцем излишне рьяным колонистам. — Не забывайте, — сказал он. — Металлы — да. Бензин — нет. Вы же знаете это не хуже меня. Чтобы основать жизнеспособную колонию, мы должны научиться низкотехнологичным методам обработки земли. Вот тут-то и сказывается умение…

— Знаете, — мрачно заявила Свенда, — с этим согласны далеко не все.

— Мы подписали хартию колонии, — быстро оглянувшись вокруг, сказала Валли. — Негоже нарушать данное слово…

— Очень благородно, — презрительно фыркнула блондинка и, плеснув себе в стакан кикала, гордо выплыла из шатра.

Тарви с тревогой смотрел ей вслед.

— Да у нее один ветер в голове, — тихо сказала ему Саллах.

Тарви приподнял брови. Потом потрепал ее по плечу — ну точь-в-точь как послушного ребенка. Чтоб ему пусто было!

— А вот и наш Дрейк с барахлом и новостями, — сказал он со своей обычной улыбочкой.

— Эй, куда вы все подевались? — воскликнул Дрейк, вваливаясь в шатер. В руках он держал целую кучу всяких свертков и коробов. — И это еще не все, — похвастался он.

— Мы празднуем, Дрейк, — сообщила Валли, протягивая ему стакан кикала. — Два богатых месторождения. Оба легко доступны. Теперь дела пойдут!

— Значит, центр добычи и обогащения на озере Дрейка из мифа превратится в реальность? — Он сделал глоток. — А у меня для вас тоже есть новость. Через три дня мы возвращаемся в поселок!

Наступила гробовая тишина. Затем на Дрейка обрушился настоящий шквал вопросов и возмущенных выкриков. Пилот умоляюще поднял руки.

— Не шумите, не шумите… Мы возвращаемся на Рождество.

— Но почему именно сейчас? — удивился Тарви.

— В связи с окончательным и бесповоротным началом новой жизни, — ответил Дрейк. — С орбиты на землю прибыл последний груз. Все. Мы высадились.

— Ну и что тут такого? — подозрительно спросила Саллах.

— Так не все же такие трудоголики как ты, моя милая, — воскликнул Дрейк, пытаясь подсесть к ней поближе. — Наши обожаемые руководители решили, что праздник — очень удобный случай сделать много важных и не очень важных объявлений. Во всяком случае, они отзывают в поселок все без исключения поисковые и разведывательные отряды. Никто не должен остаться обделенным!

— Но мы же прилетели сюда только на прошлой неделе! — возмутилась Саллах.

Тогда девушка стала невольным свидетелем ряда загадочных и немного тревожных событий. Ей уже начинала мерещиться всякая чертовщина, вот потому-то она и решила отправиться в геологоразведочную экспедицию. Нет ничего лучше перемены обстановки.

А случилось тогда вот что…

Возвращаясь как-то вечером на «Марипозу» за забытой на борту кассетой (Саллах пришлось немного поработать пилотом адмирала), девушка внезапно увидела Кенджо, вылезающего из грузового люка бота. В руках он держал несколько небольших мешочков. Заинтригованная Саллах последовала за ним. Осторожно перебегая от укрытия к укрытию, Кенджо двигался к кустам на краю летного поля. Потом он исчез. Спрятавшись в зарослях, Саллах дождалась, пока пилот снова вышел на поле. В руках у него ничего не было. Когда Кенджо ушел, девушка попыталась найти тайник.

Через четверть часа, ободрав руки и ноги о колючие ветви, она натолкнулась на отлично замаскированный вход в пещеру. А внутри… несколько тонн горючего, упакованного в небольшие, удобные для переноски пластиковые мешки.

А пару ночей спустя она случайно услышала разговор между Эврил и Стивом Киммером — тем самым инженером, с которым Саллах столкнулась в тот день, когда официально объявили место высадки.

— Ты понимаешь, — говорила Эврил, и Саллах, притаившаяся в тени дельтаобразных крыльев челнока, ясно слышала каждое слово, — этот остров прямо-таки начинен драгоценными камнями. Посмотри, вот копия полного отчета ГРИО. Не надо быть специалистом, чтобы понять значение этих символов. Это же целое состояние! — В ее голосе слышалось торжество. — И я намереваюсь его получить!

— Я готов согласиться, — начал Киммер, — что медь, золото и платина ценятся довольно высоко…

— Я не говорю о промышленности, — прервала его Эврил. — И я не имею в виду маленькие камешки. Тот рубин — всего лишь один пример настоящего богатства. Посмотри сюда, вот записи Шаввы.

— Она преувеличила, — недоверчиво фыркнул Стив. — Ну, знаешь! У меня есть сорок пять каратов этого самого преувеличения! И ты сам держал их в руках. Но если тебе неинтересно, я найду кого-нибудь другого.

— Но этим островом никто не станет заниматься еще много-много лет!

— заметил Стив. Эврил тихо засмеялась.

— Я умею управлять не только звездолетами. Я запросила себе скутер. Я имею такое же право, как и все остальные, выбрать себе лакомый кусочек Перна. Но я только контрактор. Ты — основатель. Если мы объединим наши доли, весь остров будет наш.

— Мне казалось, рыбаки хотели сделать там порт…

— Им нужна только гавань. Сам остров их не интересует. Они же рыбаки, дельфинеры. Зачем им земля?

Киммер что-то невнятно пробормотал.

— Да никто ничего и не узнает, — вкрадчиво продолжала Эврил. — Мы можем летать туда по выходным. Собирать то, что лежит на поверхности. Прятать добычу в пещере. Их там столько… И мы не станем привлекать к себе излишнего внимания. Мы зарегистрируем этот остров как нашу собственность только в случае крайней необходимости.

— Но ты вроде бы упоминала что-то и на Большом Западном Хребте?

— Было дело, — согласилась Эврил. — Есть и там местечко. И я знаю, где именно. От острова туда совсем недалеко.

— Я смотрю, ты все продумала, — услышала Саллах насмешливый голос Стива.

— Ну, разумеется, — словно не замечая насмешки, согласилась Эврил.

— Я не собираюсь до самой смерти просидеть в этой глуши. Особенно теперь, когда я нашла способ сделать свою жизнь такой, как мне захочется. Но пока я тут, и ты тут, Стив, давай пользоваться удобным случаем.

До Саллах донеслись звуки поцелуев. — Давай… прямо сейчас… Под звездами…

Саллах двинулась прочь. Откровенная сексуальность Эврил смущала девушку и даже вызывала отвращение. Настоящая хищница… Ничего удивительного, что Пол Бенден решил с ней больше не встречаться. Джу Аджаи, элегантная и всегда спокойная, казалась куда более приемлемой. Пусть даже ни Пол, ни сама Джу и не торопились придать их отношениям какую-то законченную форму.

А что касается Эврил… Саллах давно знала о том, что Перн богат самоцветами. Здесь секрета не было. Просто его удаленность от ФРП делала использование россыпей непрактичным. С другой стороны, если кто-то сумел бы вернуться на Землю с трюмом, полным драгоценных камней… что ж, он сразу стал бы одним из самых богатых людей планеты.

Интрига Эврил не причинит вреда ресурсам Перна. Саллах больше интересовало, как астрогатор собирается вернуться на Землю. Для этого ей потребуется украсть челнок… или «Марипозу»… А еще — горючее… Судя по проведенным Саллах расчетам, запасов в баках «Иоко» должно хватить, чтобы добраться до одной из ненаселенных систем. Но что дальше?..

Работая бок-о-бок с Оззи и Коббером, Саллах успела позабыть обо всем случившемся. Но теперь, накануне возвращения в поселок, перед ней снова встал вопрос: что же делать? Рассказать обо всем адмиралу Бендену? О том, что задумала Эврил? Почему бы и нет? Но одновременно придется рассказать и о Кенджо. Саллах не верила, что они были в сговоре. Нет, скорее всего, их взаимная неприязнь — не ширма. Скорее всего, она действительно существует. Но зачем же Кенджо украл сэкономленное топливо? Какая-нибудь безумная идея исследовать луны? Или ту странствующую планету, что через восемь лет пересечет орбиту Перна?

По правде говоря, больше всего Саллах беспокоило, что Эврил может ненароком проведать о созданном Кенджо тайнике. Девушка хотела поделиться своими наблюдениями с кем-нибудь из пилотов, но… Барр Хамил не умеет держать язык за зубами, Дрейк не отнесется к ее словам серьезно, а Юро… Юро наверняка не захочет подводить своего напарника и учителя. Остальных пилотов она знала слишком плохо, и не могла предугадать их реакцию. Нет уж, лучше начинать сверху. Самое безопасное в этой ситуации… Саллах не сомневалась: Зи Онгола с готовностью выслушает все, что она захочет ему рассказать. Вот пусть он потом и решает, доводить эту информацию до сведения адмирала Бендена и губернатора Болл или нет. Ему виднее…

Черт побери! А она так надеялась, что хоть на Перне сможет позабыть об интригах и глупых амбициях! Мы же все работаем на общее благо… Ради нашего общего будущего… Какое право имеет эта Эврил пачкать нашу мечту своими грязными планами?!

— Потанцуем, Саллах? — Оззи коснулся ее руки, и девушка улыбнулась.

Скоро, очень скоро она вернется в поселок А там все расскажет Онголе. Пусть у него болит голова. Ей эти проблемы не нужны…

— Потанцуем, — хитро прищурив глаза, продолжал Оззи, — а потом попросим Тарви. Пусть он меня сменит. Ноги мои совсем ни к черту…

***

К тому времени, когда они вернулись в поселок, костер уже горел, и вечеринка успела начаться. Выводя свой скутер на посадку, Саллах не узнавала места, откуда так недавно улетела. Праздник… Весело светились окна домов, горели уличные фонари. На площади Костра, как по волшебству, возник невысокий помост, окруженный маревом цветных огней. Дрейк говорил, что каждый, кто умеет играть на музыкальных инструментах, сможет сегодня показать свое мастерство.

На свежеподстриженной лужайке за площадью организаторы расставили собранные по домам столы и стулья. На громадных очагах жарились вейрии. На кострищах поменьше разогревались последние куски привезенного с Земли замороженного мяса. В воздухе струился умопомрачительный аромат свежего жаркого… Вокруг суетились одетые в парадные костюмы колонисты. До Саллах доносился гул голосов…

Девушка посадила свой скутер поперек взлетно-посадочной полосы. С таким количеством скутеров на поле «Марипозе» просто не взлететь. Она и разогнаться-то не сможет. Но это сегодня. А завтра…

— Давай, Саллах, поторопись, — крикнул Оззи, вслед за Коббером выпрыгивая из скутера на землю.

— Я только на минуточку заскочу в башню, — крикнула в ответ девушка.

— Постарайся не задерживаться, — отозвался Коббер. — А то пропустишь самое интересное.

Когда Саллах добралась до башни, Онгола как раз собирался уходить. Обреченно кивнув, он пригласил девушку войти.

— Ты что, специально его так поставила? — спросил он, показывая на развернутый поперек полосы скутер.

— Да, — кивнула Саллах. — На всякий случай…

Стоя, он выслушал рассказ девушки, а когда она закончила, сел в кресло с таким глубоким и усталым вздохом, что Саллах даже стало его жалко.

— Но теперь вы, во всяком случае, знаете, что к чему…

— Да уж… — покачал головой Онгола. — Сколько, ты говоришь, горючего в том тайнике?

Неохотно Саллах назвала примерные цифры.

— Интересно, Эврил об этом знает? — с тревогой спросил Онгола, и Саллах поняла, что подозрительное поведение астрогатора волнует его куда больше, чем замыслы Кенджо. — Нет, нет, — сам ответил он на свой вопрос. — Они и вправду недолюбливают друг друга. Я расскажу обо всем адмиралу и губернатору.

— Только не сегодня, сэр, — невольно запротестовала Саллах. — Хватит того, что я вам испортила вечер…

— Ты поступила абсолютно правильно. Скажи-ка лучше, ты никому не говорила о своих подозрениях?

— Нет, сэр, — замотала головой девушка. — Достаточно противно, когда знаешь, что в мясе завелись черви. Незачем предлагать другим попробовать такой кусок.

— Еще один вопрос. С кем еще Эврил разговаривала на борту «Иоко»?

— Киммер, Барт Лемос, Набхи Набол и еще пара человек, которых я не знаю.

Онгола, похоже, уже ничему не удивлялся.

— Большое тебе спасибо, — сказал он, со вздохом поднимаясь со стула. — Адмирал и губернатор тоже будут тебе крайне признательны.

— Признательны? — удивилась Саллах.

Облегчение, которого она так ждала, почему-то не приходило.

— Видишь ли, мы ожидали чего-то в этом роде, — сказал Онгола. Особенно в тот момент, когда до наших колонистов дойдет, что обратной дороги у них действительно нет. Умом-то они все понимают, а вот сердцем… Эйфория межзвездного перелета осталась позади. Вся наша жизнь теперь связана с Перном. И основная задача сегодняшнего праздника — помочь людям свыкнуться с этой мыслью.

Вместе они вышли из башни. На Перне никто не запирал двери. Раньше, думая об этом, Саллах испытывала гордость, теперь — беспокойство.

— Мы не так глупы, — сказал Онгола, словно зная, о чем она подумала. — Самое надежное хранилище информации вот тут, — и он постучал себя пальцем по голове.

Саллах с облегчением вздохнула…

К тому времени, как она умылась и переоделась в праздничный наряд, гулянье было уже в полном разгаре. На площади Костра импровизированный оркестр что есть духу наяривал веселую польку. Саллах даже поразилась, сколько среди колонистов оказалось самодеятельных артистов. У помоста выстроилась настоящая очередь из желающих выступить.

Музыканты сменяли друг друга, и вместе с ними менялась музыка. К удивлению девушки, даже Тарви Андиар сыграл на маленькой флейте странную и непривычную для ее слуха мелодию.

Саллах удалось заполучить Тарви, и не на один танец, а на целых два.

В середине второго ей внезапно показалось, будто сам Перн решил поплясать под новые, впервые услышанные им мелодии. Задребезжали на столах тарелки, все кругом зашаталось.

Землетрясение продолжалось всего несколько секунд. Потом наступила гробовая тишина.

— Перну тоже хочется потанцевать? — разрядил напряжение веселый голос адмирала Бендена.

Подав музыкантам знак продолжать игру, он начал выискивать в толпе кое-какие знакомые лица…

Саллах заметила, как Тарви наклонил голову, словно с чем-то соглашаясь, и в следующий миг волшебство танца закончилось.

— Пошли, — тихо сказал он, — посмотрим, какие подарки приготовил для нас Перн.

Делать было нечего. Землетрясение важнее. Подавив горькое разочарование, Саллах вслед за Тарви направилась к выходу с площади. Но не только им двоим пришлось поработать во время праздника.

Собрав своих матросов, Джим Тиллек отправился проверять состояние рыбацких суденышек, стоявших у только что достроенного причала. Джим от души надеялся, что цунами не будет. А если будет… ну, все-таки их бухта защищена грядой островов. Дельфинеры, за исключением Гуса, которого уговорили остаться поиграть на аккордеоне, все, как один, пошли пообщаться со своими подопечными. Дельфины могут вовремя засечь приближение гигантской волны. Только они смогут заранее оценить ее разрушительную силу.

Патрис де Брольи побежала проверять сейсмографы. Впрочем, она уже сейчас могла сказать, что толчок был довольно слабым, и эпицентр его лежал, скорее всего, довольно далеко от поселка.

К утру Патрис уже знала абсолютно точно: эпицентр землетрясения находился на северо-востоке, далеко в море, в районе, где еще ГРИО отмечала вулканическую активность. Других толчков не было, и тревога, охватившая было колонистов, быстро угасла.

Когда Тарви вызвался сопровождать Патрис в полете к эпицентру, Саллах, в свою очередь, вызвалась вести скутер. Неважно, что машина была битком забита любопытствующими геологами и всякими научными приборами. Саллах позаботилась, чтобы Тарви сидел рядом с ней.

Глава 6

После праздника наступили рабочие будни. Дельфины без особого труда проследили путь цунами. Волны, как и ожидалось, всей своей мощью обрушились на Северный континент и острова. До Южного материка они даже не дошли. Гавань Джима Тиллека, разумеется, не пострадала. Здесь единственным последствием землетрясения стал необычайно высокий прилив, выбросивший на берег невиданные ранее ярко-алые водоросли.

Как оказалось, дельфины узнали о землетрясении за несколько часов до его начала. Они почувствовали беспокойство местных морских животных нечто, ранее им недоступное. Как потом возмущенно говорила Тереза, самый крупный голубой дельфин, они звонили и звонили в морской колокол, установленный возле выхода из их всегда открытых вольеров, но никто из людей так и не пришел. Щелчки и посвистывания Терезы были полны самого искреннего возмущения. Дельфинерам потом пришлось долго успокаивать своих подопечных.

Тем временем геологи обнаружили богатые месторождения меди, олова и ванадия у подножия горной гряды на севере континента. И что приятно, они располагались около вполне судоходной реки — значит, не будет проблем с вывозом готовой продукции. Тарви, принимавший участие в оценке перспективности место рождений, даже рекомендовал Совету колонии выстроить там второй поселок.

Эта мысль и вправду казалась совсем неплохой. Действительно, руду можно обрабатывать на месте, это сэкономит много времени и сил. Энергетики подтвердили возможность установки турбин на близлежащих водопадах. В итоге Совет решил вынести этот вопрос на общее собрание колонистов, намеченное на следующий месяц.

Агрономы тоже добились впечатляющих успехов. Пшеница и ячмень чувствовали себя в перинитской почве просто великолепно. Большинство клубневых осваивали новый мир ничуть не хуже зерновых. К сожалению, корни огурцов, тыкв и кабачков оказались настоящим лакомством для местных червей. Значит, если биологам не удастся в ближайшем будущем найти способ защитить эти виды, последующие поколения перинитов уже не будут знать, каков на вкус огурец.

Саженцы фруктовых деревьев, за редким исключением, прижились на Перне вполне прилично. Две разновидности перинитских кустарников со съедобными плодами, как оказалось, отлично уживаются рядом со своими земными собратьями. Биологи даже надеялись на возникновение со временем симбиоза между ними. Не удалось только найти землю, подходящую для возделывания риса. Но даже и тут картографы после детального изучения фотографий, сделанных пробами из космоса, предложили использовать южные болота. До этого просто еще не дошли руки.

Джо Лилиенкамп, главный кладовщик, произнес благодарственную речь. Он от всего сердца похвалил рыбаков за их богатые уловы. Не обошел он вниманием и детей, усердно собиравших вокруг поселка всякие съедобные растения. Выступавший вместе с ним главный врач колонии еще раз предупредил колонистов о необходимости соблюдать осторожность с незнакомыми растениями и животными. И, в частности, с некоторыми видами рыб, у которых оказались острые и очень ядовитые плавники. Он предложил всем желающим получить на складе пластиковые перчатки — результат деятельности химиков колонии.

Определенных успехов добились и зоологи. Как объявили Пол Ниитро и Чак Хаверс, работа над парнокопытными шла по графику. И пока без осложнений. Вот-вот ожидалось прибавление в семействе у трех сук, а четыре кошки уже принесли по несколько котят. Но вот первая проба вырастить индюков оказалась неудачной. Все яйца погибли. Утки, гуси и куры обжились на Перне и чувствовали себя как дома. Содержали их в больших вольерах — пока что земных домашних птиц было слишком мало, чтобы свободно выпускать их на улицу.

Прошло, наверно, недель шесть, прежде чем вейрии, как ГРИО окрестила неуклюжих хищников, обнаружили новый источник свежего мяса. Но когда они, наконец-то преодолели свою врожденную осторожность (менее благожелательно настроенные говорили — трусость), нападение на ферму стало неизбежным.

К счастью, к этому времени в поселке обитало уже более тридцати дракончиков. Хотя и значительно меньше вейрий, они были куда более подвижными и ловкими. К тому же, они умели невесть каким образом общаться друг с другом. В итоге получалось так, что, отогнав совместными усилиями очередную вейрию, дракончики тут же переключались на другую. И только один из них, обычно — бронзовый, оставался следить, улетит хищник прочь или попытается еще раз полакомиться запретной птицей.

Наблюдая за этими воздушными боями, Сорка подметила одну весьма любопытную деталь. Ее Граф набросился на особо агрессивную вейрию, выдыхая что-то подозрительно напоминающее маленькое пламя. Над ним явно поднимался дымок, а вейрия, сразу же оставив мысли об атаке, обратилась в бегство. Все произошло так быстро, что девочка даже не была уверена, действительно ли она видела пламя или ей это только показалось. Во всяком случае, она никому не стала рассказывать об этом своем наблюдении.

Как бы то ни было, колонисты не сомневались: именно дракончики спасли в тот день птицеферму от разорения.

— Они действительно отважные воины, — уважительно сказал о них адмирал Бенден.

Они с губернатором Болл заметили атаку вейрий с метеорологической башни, и сразу же бросились к ферме — организовывать оборону. Прибежали, вооружившись чем попало, колонисты. Примчались пожарные, и струи воды встретили вейрий, ухитрившихся ускользнуть от дракончиков. Взрослые и дети загоняли гогочущих перепуганных птиц из вольеров под крышу. Как потом Сорка рассказывала Шону, она никогда не видела ничего смешнее, чем зрелище уважаемых солидных ученых, гоняющихся за разбегавшимися по двору цыплятами.

В общем, если бы не дракончики, дело могло бы окончиться довольно печально.

— Жаль, что они такие маленькие, — заметил адмирал. — Из них получились бы отличные сторожа. Ну, может, наши биогенетики состряпают нам пару-тройку летающих собак, — и он мило улыбнулся Китти Пинг и Цветку Ветра. Китти едва заметно улыбнулась в ответ. — Эти дракончики, — уже серьезно продолжал Бенден, — не только сами догадываются, что надо делать, но и, клянусь всеми святыми, разговаривают друг с другом! Вы видели, как они организовали сопровождение удирающих тварей? И как они координировали свои атаки? Прекрасные тактические решения! Я бы сам лучше не придумал.

Когда в поселке вновь воцарился покой, Пол Ниитро нанес визит на Азиатскую площадь. Он как раз закончил одну работу, а новую начать еще не успел. Вот биолог и решил воспользоваться удобным моментом.

— Тебе повезло, Пол, — сказала Майра, выслушав просьбу биолога. Она дома. И Граф с ней. У него сейчас торжественный пир по случаю героической защиты птичника.

— Ага, значит, он тоже там был!

— Ну, если верить Сорке, то именно Граф вел в атаку стаю дракончиков, — в глазах Майры светились материнская любовь и гордость.

Она провела Пола в гостиную. Яркие занавески на окнах, цветы в горшках на подоконниках — комната преобразилась до неузнаваемости. Гравюры на стенах и мягкие подушки на пластиковых стульях придавали ей какой-то необыкновенный уют и очарование.

— Стая драконов? — поднял брови Пол. — В простой стае такого взаимодействия не встретишь… Но как бы то ни было, дракончики показали себя чертовски полезными. Они и правда могут сражаться сообща. Сам адмирал Бенден отметил, что они применили отличную тактику борьбы с вейриями. Вот потому-то он, и Китти, и я сам решили…

— Вы не станете… — встревожилась Майра.

— Ну, разумеется, нет, — поспешил успокоить ее Пол. — Но мне кажется, что Сорка могла бы нам немного помочь. Она и Граф… Если они не против. Видите ли, мы набрали довольно много информации о дракончиках. Но сейчас наши представления об их возможностях… у меня просто нет слов. Мы их явно недооценили. К тому же, вейрии и вправду могут оказаться серьезной проблемой. Мы не привезли с собой никаких животных, способных справиться с этими летающими хищниками. Пусть даже они и не слишком поворотливы.

Сорка как раз кормила Графа. Растянув хвост по столу, дракончик сыто икал, но, тем не менее, вытянув шею, снисходительно принимал из рук девочки один лакомый кусок за другим.

— Ага, — сказал Пол, — я вижу, плата достойна службы.

— Мне не очень нравится слово «служба», — искоса взглянув на биолога, отозвалась девочка. — Граф — мой друг. И мне кажется, он это доказал!

— Это так, — закивал Пол. — Он и его… друзья показали сегодня, на что они способны!

Он присел рядом с Соркой, наблюдая, как дракончик, приняв из рук девочки кусочек мяса, принялся вертеть его в лапах. Осмотрел со всех сторон, обнюхал, лизнул и только потом откусил с краешку.

— Он наелся до отвала, — хихикнула Сорка. — Но дракончики никогда не отказываются от пищи. Хотя, по правде говоря, сейчас Граф ест значительно меньше, чем раньше. Всего один раз в день. По-моему, он уже вырос. Я записывала его размеры в журнал, и знаете, мне кажется, он ничуть не меньше своих диких собратьев. — Любопытно. Дай, пожалуйста, нам почитать твои записи. Мы добавим их к архиву… — Пол поерзал на стуле. — Потрясающая эволюция, — наконец, сказал он, показывая на Графа. — Особенно если те пожиратели планктона, о которых рассказывали дельфинеры, и впрямь являются едиными предками дракончиков и туннельных змей.

— И змей, и дракончиков? — удивилась Майра.

— Да, — подтвердил Пол. — На Перне, как и на Земле, жизнь возникла в море. Так вот, общий предок… Он немного напоминает земного угря с шестью ножками. Первая пара, — зоолог показал на Графа, держащего в передних лапах кусочек мяса, — когда-то представляла из себя сеть для ловли планктона. Видите, как двигается передний коготь по отношению к неподвижным задним? Сеть постепенно атрофировалась — вполне естественно, ведь дракончики перебрались на сушу. Вместо стабилизирующих средних плавников у них развились крылья. Что же касается туннельных змей, то у них передняя пара используется для рытья нор, средняя — для поддержания равновесия, особенно, если в передней они держат какую-нибудь еду, и задняя — для движения. Да, я не сомневаюсь, что наши крылатые друзья находятся в отдаленном родстве с ловцами планктона. — Пол широко улыбнулся. — Однако…

Понимая, что сейчас зоолог перейдет к настоящей цели своего визита, Сорка ждала продолжения.

— Однако я хотел вот о чем тебя спросить, — продолжал Пол. — Ты случайно не знаешь где-нибудь непотревоженной кладки?

— Знаю, сэр, — кивнула девочка. — Но только она совсем небольшая.

Да и яйца мельче, чем в других.

— Понятно… Видимо, кладка одной из зеленых самок. — Все это, похоже, ничуть не смущало Пола.

— Учитывая, что зеленые охраняют свое гнездо далеко не так бдительно, как золотые, может, она и не обидится на нас, если мы позаимствуем парочку. Но мне хотелось еще кое о чем тебя попросить. Ты, помнится, упомянула, что видела в воде тело мертвого птенца. Скажи, часто такое случается?

— По-моему, довольно часто, — стараясь быть точной, ответила девочка. — Некоторые птенцы гибнут, и с этим ничего не поделаешь. Или им не хватает еды, или они становятся жертвами хищников. Помните, я рассказывала, как взрослые дракончики окружают гнездо стенкой из водорослей? Они делают все, что в их силах, отгоняя змей и вейрий. Но иногда птенцам просто-напросто не везет. Шон однажды видел, как с моря на гнездо бросилась какая-то напоминающая миногу рыбина… а может, земноводное… В общем, у малышей не было ни малейшего шанса.

— Шон — это твой неуловимый и часто вспоминаемый союзник?

— Да, сэр. Мы с ним тогда нашли самое первое гнездо. А потом вместе за ним наблюдали.

— Как ты полагаешь, он согласится нам помочь? Ну, поискать гнезда… и погибших птенцов. Сорка испытующе поглядела на зоолога. До сих пор он всегда держал свое слово. «Пожалуй, — решила она, — этому взрослому можно доверять».

— Если вы обещаете, — начала она, — действительно обещаете — а мне, имейте в виду, еще придется за вас поручиться, — так вот, если вы обещаете, что Коннелы получат самых первых лошадей… тогда Шон для вас что угодно сделает.

— Сорка! — вскричала шокированная поведением дочери Майра.

Девочка явно проводила слишком много времени с этим Шоном. Он, похоже, плохо на нее влияет… Но, к удивлению матери, зоолог только улыбнулся.

— Не волнуйся, Майра, — произнес он. — Сорка знает, что говорит.

По правде сказать, на Перне уже начались бартерные сделки. Всякие там обмены и тому подобное… Так что твоя дочка далеко не первая. — Он серьезно воззрился на девочку. — Значит, твой Шон из рода Коннелов? Сорка кивнула.

— Ну, тогда тут нет проблем. Они первые в списке на получение коней. Или ослов… Кто им больше понравится.

— Коней, — помотала головой девочка. — Им нужны только лошади.

— И когда же я смогу поговорить с твоим молодым человеком?

— Когда захотите, сэр. Сегодня вечером вас устроит? Я знаю, где его можно найти…

* * *

Шон согласился с Соркой, что рядом с поселком остались только гнезда зеленых дракончиков. Он, однако, предложил отправиться на берег в стороне от торных троп.

— Не могли бы мы воспользоваться твоими услугами для этого похода?

— спросил у мальчика Пол Ниитро.

Шон исподлобья испытующе посмотрел на зоолога.

— И чего ради мне ловить ящериц? — спросил он.

— Не ящериц, — поправила его Сорка, — дракончиков!

Шон сделал вид, будто ничего не слышал.

— Денег на Перне нет, а мне надо помогать отцу в лагере.

Сорка нервно переступила с ноги на ногу. Она искренне сомневалась в способности Пола подобрать ключик к недоверчивому Шону. Тот порой бывал необыкновенно упрям. Но ей не стоило волноваться. Не зря Пол Ниитро много лет возглавлял престижный факультет зоологии в Центральном университете на Первой. Чему-чему, а разговаривать со строптивыми юнцами он научился в совершенстве. Любому другому биолог пообещал бы право зажечь вечерний костер, но Шона (и он это прекрасно понимал) такой знак отличия оставил бы равнодушным.

— Скажи, — спросил Пол, поудобнее устраиваясь на камне, — на Земле у тебя был пони?

Шон кивнул. Такого поворота он явно не ожидал.

— Расскажи мне о Нем. — А чего рассказывать? Он давным-давно помер…

— Он чем-нибудь отличался от других пони? Ну, не считая, конечно, того, что он был твой.

Шон покосился на Сорку. Но девочка даже бровью не повела. Ей совсем не хотелось влезать в этот разговор. Хватит того, что она в свое время проболталась Полу о сокровенном желании Шона. Ну, не проболталась… Так, намекнула. И все-таки…

— Он был помесью… наполовину горно-уэльской породы, наполовину коннимарской… Немного таких осталось.

— Большой?

— Четырнадцать ладоней.

— Цвет?

— Серо-стальной. — Шон нахмурился. — Зачем это вам? — подозрительно спросил он.

— Ты знаешь, чем я занимаюсь?

— Режете животных.

— И это тоже. Но главное — я составляю породы. В том числе и цвет, и рост, и пол. Это моя основная работа. Осторожно управляя генами, мы можем сделать почти все, что пожелает клиент.

Шон, похоже, просто не мог поверить в возможность того, на что намекал зоолог. — Ты можешь снова получить своего пони, — воскликнула Сорка. Пол сделает его точь-в-точь таким, каким был твой Крикет.

На мгновение Шон просто лишился дара речи.

— Она говорит правду? — наконец, выдавил он.

— То, что я могу сделать серого коня… если мне дозволено будет заметить, ты уже несколько великоват для пони… так вот, сделать серого коня, как две капли воды похожего на твоего Крикета? Да, правда. Мы привезли с собой не только оплодотворенные яйцеклетки, но и сперму. И не одной породы лошадей, а сразу нескольких. Я абсолютно уверен, что у нас найдется и Коннимара, и Уэльс. Сильные, выносливые породы. Это будет даже не очень сложно.

— И все ради того, чтобы найти яйца этих летающих ящериц? — подозрительность Шона, похоже, не знала границ.

— Дракончиков! — снова поправила его Сорка.

— Считай, что мы меняем яйца на яйца. Только из твоего вырастет конь. Причем такой, как ты захочешь. Но не просто так — в благодарность за твое время и силы. Ты должен нам помочь.

Шон еще раз поглядел на Сорку. Девочка ободряюще кивнула. Еще миг поколебавшись, он плюнул на ладонь и протянул ее зоологу. Не моргнув глазом, Пол скрепил сделку рукопожатием.

Скорость, с которой Пол Ниитро сумел организовать свою экспедицию, повергла в изумление не только его коллег, но и видавших виды бывалых путешественников. День еще только-только начался, а Пол уже договорился с Джимом Тиллеком. Он одолжил у него сорокафутовый шлюп с романтическим названием «Южный Крест». Он доставил на борт припасы на неделю и заручился разрешением Ханраханов и Поррига Коннела: Сорка и Шон отправлялись вместе с ним. Пол даже уговорил Бэй Харкенон перенести на корабль портативный микроскоп. А уж про всякие клетки, сачки, фотоаппараты, пленки, стекла для образцов можно даже и не говорить.

К удивлению Сорки, сам адмирал Бенден явился на пирс пожелать им счастливого пути. Он даже помог команде отдать швартовы. Подняты паруса, и подгоняемый попутным ветром шлюп отправился в путь. Выросшему вдали от моря Шону путешествие на паруснике не доставляло особого удовольствия. Лишь отчаянным усилием воли ему удавалось сдерживать тошноту и страх перед плещущейся под ногами пучиной. Но мальчик старался, ведь впереди его ждал собственный конь! Да и не мог он опозориться перед девчонкой, наслаждавшейся каждым мгновением морского путешествия. Большую часть пути Шон просидел на палубе, спиной к мачте, поглаживая своих греющихся на солнышке дракончиков. Сорокафутовый шлюп «Южный Крест» имел команду из трех человек, и мог принять на борт пять пассажиров. По назначению он был исследовательским судном. Именно на нем Джим Тиллек плавал к лежавшему далеко на востоке острову, извержение на котором и вызвало землетрясение. Джим надеялся когда-нибудь проложить курс к архипелагам Северного континента. А еще он собирался детально обследовать дельту реки, по которой, как планировалось, будет сплавляться руда или уже готовые металлы. Но это в будущем…

Пока что Джим рассказывал слушавшей его с открытым ртом Сорке, как он исплавал все моря и океаны Земли — и это в перерывах между полетами на торговом судне в поясе астероидов. Помимо этого, Джим побывал практически на всех судоходных реках Земли — на Темзе, Ниле, Амазонке, Миссисипи, Рейне, Волге, Колумбии, Янцзы — всего просто не перечесть.

— Ну, конечно, я плавал не как профессионал, — объяснял он. — А что касается Первой, то там моряки вообще не нужны. В общем, тут, на Перне, у меня впервые появилась возможность превратить мое хобби в профессию. Здорово, что я сюда прилетел! — Он набрал полную грудь воздуха. — Дышать тут — чистое блаженство! А на Земле что было? Озон, озон… — Он поморщился. — Ты только принюхайся!..

* * *

Среди колонистов активно обсуждалось предложение назвать три вершины пониже, расположенные рядом с Габеном, именами Шаввы, Луи и Турниена — трех членов ГРИО, обследовавшей Перн. Пока, впрочем, до голосования дело не дошло.

Капитан Тиллек расстелил перед собой карту.

— А почему она в одних местах раскрашена, а в других — нет? — сразу же спросила Сорка, заглядывая ему через плечо.

— Фремлич состряпал ее для меня по фотографиям пробов, — улыбаясь, ответил Джим. — И пока что она точна до невозможности. А что касается цвета… видишь ли, когда мы проплываем мимо какого-то участка берега или пересекаем район по суше, я раскрашиваю увиденные нами места. Прекрасный способ. Так никогда не спутаешь, где уже бывали люди, а где нет. А еще я добавил сюда пометки, необходимые морякам — преобладающие направления ветров и скорости течений.

— А что, мы и вправду самые первые люди на этом берегу? — девочка коснулась пальцем далеко выступающего в море полуострова.

— Абсолютно верно, — с удовлетворением кивнул Тиллек.

За всю свою жизнь, тянувшуюся вот уже шесть десятилетий, Джим Тиллек еще никогда не был так счастлив. Он не вписывался в земное высокотехнологическое общество, где не хватало места его увлечению морем и парусами. Монотонные перелеты в Поясе Астероидов наводили на него тоску. Не удивительно, что Перн казался ему настоящим раем. Особенно теперь, когда он стал первым капитаном, покоряющим его моря. Он и выглядел капитаном, настоящим морским волком: среднего роста и крепкого телосложения, со светлыми голубыми глазами, в надвинутой на брови фуражке и в старом шерстяном свитере. Он мог бы управлять «Южным Крестом» с помощью электроники, нажимая кнопки в рубке. Но Джим предпочитал держать в руках штурвал и полагаться скорее на инстинкт, чем на приборы.

— Мы причалим вот тут, — сказал он, глядя на карту. — Здесь, судя по всему, удобная и глубокая бухта. Новый участок, который можно будет раскрасить. Глядишь, там мы и найдем то, что ищем, — Джим заговорщицки подмигнул Сорке.

И вот «Южный Крест» бросил якорь. Джим отвез ребят на берег на моторке.

— Ты давай, иди на восток, — сказал Шон, обращаясь к Сорке, — а я пойду на запад. И не отходи далеко от берега.

Девочка кивнула.

— А мы приготовим хороший ужин к вашему возвращению, — пообещал Джим.

Вернувшись к вечеру на корабль, и Шон, и Сорка доложили, что поиски увенчались успехом.

— Мне кажется, — уверенно сказала девочка, — что первые три гнезда, которые я нашла, — это гнезда зеленых дракончиков. Они слишком близко к воде. Золотые так не строят. Граф, между прочим, полностью со мной согласен. Он не слишком-то жалует зеленых. А вот то гнездо, что я обнаружила дальше — скорее всего, золотое. Оно значительно выше линии прилива. И яйца там крупнее. По-моему, они уже твердые, — значит, скоро вылупятся птенцы.

— Две кладки зеленых, — сообщил Шон, — и две — совершенно явно золотых. — Мальчик жадно принялся за еду, не забывая при этом периодически подбрасывать кусочек-другой своим вечно голодным коричневым. — Вообще-то, тут этих кладок завались. Вы что, собираетесь забрать все яйца, которые найдете?

— Ну, разумеется, нет! — горячо запротестовала Бэй Харкенон. — Методы биоисследований больше не требуют такого количества особей, как раньше…

— Особей? — нахмурился Шон.

— Ну, или представителей вида, если тебе угодно. Так, пожалуй, даже точнее.

— А для экспериментов мы воспользуемся яйцами, — вставил Пол. — Разумеется, от зеленой самки.

— Вам что, вообще не нужны золотые яйца? — спросил окончательно сбитый с толку Шок.

— Во всяком случае, не все, — ответила Бэй. — А еще нам бы очень пригодился погибший птенец. Только не зеленый. Их мы повидали уже предостаточно.

— Живого вам и не получить, — усмехнулся мальчик.

— Вполне возможно, что ты прав, — вздохнула Бэй. — Впрочем, я никогда не умела находить общий язык с животными. — И она с неподдельной завистью поглядела на бронзового Графа, уютно устроившегося на плече Сорки.

— Дракончики при рождении настолько голодны, что возьмут еду у кого угодно, — не слишком деликатно сказал Шон.

— Ну… по правде говоря, мне не кажется… не хотелось бы отнимать у кого-то…

— Мы же, кажется, все здесь равны? — прищурился Шон. — И у вас прав ничуть не меньше, чем у кого-то другого. Или я ошибаюсь?

— Точно подмечено, парень! — хлопнул мальчика по плечу Джим Тиллек. — Точно подмечено!

— Если бы только дракончики были чуть-чуть крупнее!.. — мечтательно вздохнула Сорка.

— Если бы дракончики были чуть-чуть крупнее, то что? — удивился Тиллек.

— Они бы расправились с вейриями в два счета!

— Они и так прекрасно справляются! — возмутился Шон, ласково поглаживая одного из своих коричневых.

Если он как-то и назвал своих дракончиков, то имен этих не знал никто. Даже Сорка. Но вот того, что он научил их откликаться на поданные свистом команды, Шон скрыть не мог. Да и не пытался. Сорка почему-то стеснялась спросить у него, как он этого добился. Впрочем, Граф и так всегда выполнял ее просьбы… ну, как только понимал, что именно от него хотят.

— Может, ты и прав, — покачал головой Пол.

— Вносить изменения в наследственность — дело непростое, — серьезно сказала Бэй. — И тут надо все как следует взвесить…

— Чего ради… гм-м-м… изменять существа, которые и так прекрасно могут за себя постоять? — спросил Джим. — Черт-те сколько веков они отлично обходились без нашей помощи. И, по правде говоря, и без нас тоже.

— Далеко не все выживают в горниле эволюции, — заметил Пол. — И часто победитель оказывается сконструирован не самым лучшим образом. Мне, по крайней мере, так кажется. Посмотрите сами: я лично никогда бы не подумал, что на другой планете встречу нечто столь похожее на наших привычных земных позвоночных, как вейрии и дракончики. А еще удивительнее то, что земные мифы зачастую описывают именно таких четвероногих двукрылых созданий, которых на Земле никогда не было. А тут, в сотнях световых лет от нашей родной планеты, их полным-полно. Надо же… Посмотрите, — он показал на спящего Графа, — весьма неудачная конструкция. Хотя и не такая плохая, как, скажем, у китайских драконов. — Неудачная? — удивленно спросил один из матросов. — Это же очевидно! — Пол сел на своего любимого конька. — Просто бессмысленно иметь одновременно и крылья, и передние лапы. Земные птицы, например, избрали крылья. Я готов согласиться, что кривые задние ноги довольно удобны для взлета с земли — и у дракончиков мускулов там более чем достаточно. Но вот такая длинная спина — это уязвимое место. Да еще позвоночник почти на поверхности… Интересно, как им удается застывать в одном положении, — он потрогал пальцем длинный хвост Графа. — А вот небольшое усовершенствование: экскременты выводятся через отверстие в развилке хвоста, и не из-под него. А спинные ноздри — это настоящее достижение… Мы, люди, между прочим, тоже не слишком удачно сконструированы… — Поглядите, — зоолог коснулся своего выступающего кадыка, — умно ли это — использовать воздуховод как канал подачи пищи… Люди то и дело давятся и в результате задыхаются чуть не до смерти. А то и вовсе погибают… А череп? Один хороший удар, и сотрясение мозга обеспечено. И это еще в лучшем случае! Возьмите, например, веганцев. У них мозг запрятан в крепкий мешок в самой середине тела. Их голыми руками не возьмешь…

— Пусть уж лучше у меня в животе болит живот, — мрачно сказал Тиллек, — а не голова. Но если уж на то пошло, — оживился он, — я как-то видел этих самых веганцев и должен сказать, что порой они выглядят на удивление неловкими. Например, во время сексуальных контактов. Да, впрочем, и вся их система размножения представляется мне весьма неуклюжей.

Пол фыркнул.

— Ты полагаешь, что разместить эти органы между отверстиями выброса отходов — это очень разумно?

— Давай сменим тему, — поспешно сказал Джим Тиллек, покосившись на ребят.

Но дети, впрочем, не особенно прислушивались к их разговору.

— Да, так о чем бишь я… короче, есть бесчисленное множество способов существенно улучшить человеческий организм.

— Мы так и делаем, — мягко напомнила ему Бэй.

— Конечно… Кибернетические протезы, да еще борьба с наследственными болезнями… Нам дозволено использовать ментасинх Эридани, хотя, честно говоря, не знаю, идет это нам на пользу или нет. Но по сути, мы ничего сделать не можем. И причина — в проведенных «чистыми» законах, запрещающих серьезные изменения человеческой природы.

— Да кто захочет-то ее менять? — нахмурился Джим.

— Всяко не ты, — поспешила заверить его Бэй. — На этой планете в подобных модификациях просто нет ни малейшей необходимости. Но мне тоже порой кажется, что запрет изменений был ошибкой. Взять хотя бы тот случай с водными мирами Сети IV. Дополнительные жабры и перепонки между пальцами не кажутся мне таким уж богохульством. Все мы прошли через это — еще в утробе матери! Подумать только, сколько новых планет стали бы доступными людям, если бы мы не так цеплялись за «чистоту расы». Человек может существовать в очень узком диапазоне силы тяжести и только при вполне конкретной атмосфере. Что стоило бы немного расширить эти возможности? Или хотя бы добавить железы, выделяющие энзимы, необходимые для нейтрализации опасных газов… Цианиды стоят на пути колонизации такого множества планет, что мне вам даже и не рассказать…

Шон с подозрением переводил взор с одного взрослого на другого.

— Да это они просто так, — прошептала ему Сорка, — треплются…

Шон недоверчиво хмыкнул.

— Что касается меня, — объявил он, вставая, — то я собираюсь завтра встать до рассвета. Самое лучшее время. Застанем дракончиков за едой, и сразу станет ясно, где чье гнездо.

— Точно, — сказала Сорка, поднимаясь.

Пока ребята ходили на разведку, Тиллек растянул на берегу, в укромном местечке, комфортабельные палатки. Термоодеяла, сшитые попарно, служили прекрасными спальными мешками, и Сорка с превеликим удовольствием забралась в один такой мешок. Граф — похоже, даже не проснувшись — удобно устроился у нее в изголовье.

Пробудилась она от настойчивого посвистывания дракончика… Взрослые еще храпели, но когда глаза Сорки немного привыкли к предрассветному полумраку, она увидела, что Шон уже встал. Заметив, что девочка не спит, он молча, кивком головы, указал ей на запад. Затем, тихонько подобравшись к погасшему костру, мальчик выбрал что-то из мешков с припасами и засунул себе за пазуху.

После того, как Шон ушел, Сорка тоже подсела к костру. Она оставила взрослым записку о том, что они с Шоном отправились проверять гнезда и собираются вернуться, когда рассветет. Она взяла с собой пару бутербродов и красный плод из тех, что они собрали вчера на ужин. А потом она пошла по берегу, к гнездам, откусывая на ходу от сочного аппетитного плода, словно это было спелое земное яблоко.

Вчера она сложила возле гнезд маленькие пирамидки из белых, обкатанных морем камней. Первые две девочка нашла без всякого труда. Удостоверившись, что это и вправду гнезда зеленых самок, Сорка поспешила дальше — к тому гнезду, которое показалось ей золотым. Уже начинало светать, и она хотела по возможности незаметно понаблюдать за дракончиками из кустов. Это было чудесно — идти одной по пустынному берегу, на который еще никогда не ступала нога человека. Мысль о том, что она тут самая-самая первая, придавала всему вокруг какое-то особое неповторимое очарование. Ее прежнее желание дать какому-нибудь месту свое имя сменилось мечтой найти самый красивый уголок на Перне. А еще лучше, если бы колонисты, в награду за какие-то необыкновенные успехи Сорки (девочка и сама не могла придумать, что бы это могли быть за успехи) решили бы назвать ее именем гору, или реку, или долину.

Сорка так размечталась, что чуть не налетела в темноте на недостроенную вчера пирамиду. Еще немного, и она могла бы раздавить яйца. Но в последний момент Граф тревожно заверещал, и трагедии не произошло.

Девочка благодарно погладила дракончика по голове. Если бы она и хотела что-то изменить в Графе, так это только подарить ему способность разговаривать. Она уже понимала смысл большинства издаваемых Графом звуков. Понимала она и то, что другие дракончики говорят своим хозяевам. И все-таки это было бы чудесно — поговорить с ними на понятном им обоим языке! Но кто-то из биологов сказал ей, что раздвоенный язык не годится для человеческой речи… А что касается размеров… Граф хорош и так. Будь дракончик хоть немного больше, он не поместился бы у нее на плече.

Стоит, пожалуй, поговорить с кем-нибудь из дельфинеров. Как-то же они ухитряются беседовать со своими подопечными на самые отвлеченные темы… Может, и дракончики окажутся не глупее дельфинов. Вон как лихо они расправились с более крупными и сильными вейриями! Даже адмирал Бенден обратил на это внимание…

Первые лучи восходящего солнца осветили облака, и кружащиеся в воздухе дракончики встретили их радостным хором. Сорка, притаившаяся в кустах, отлично все видела. Только золотая самка подлетела к гнезду. Остальные — голубые, бронзовые и коричневые — держались на почтительном расстоянии от кладки. Теперь девочка могла наглядно убедиться в разнице размеров дракончиков. Золотая самка была самой крупной: почти на два пальца выше, чем бронзовые, ближе всех подходившие к ней по размеру. Впрочем, следует отметить, что пара коричневых почти им не уступала. Голубые явно были самыми маленькими. Они суетились на берегу, копаясь в кучах выброшенных приливом водорослей, пренебрежительно откидывая в сторону одни, с довольным писком волоча к гнезду другие. В то время, как голубые трудились, бронзовые и коричневые, как казалось девочке, что-то оживленно обсуждали. Но вот кольцо водорослей вокруг гнезда замкнулось, и сразу же еще мгновение назад болтавшие друг с другом дракончики устремились к морю за всякой съедобной живностью. Точь-в-точь как в тот раз, когда вылупился Граф.

С повелительным криком золотая королева тоже устремилась к морю. Ее последние остававшиеся у гнезда разноцветные подданные сломя голову кинулись за ней. Какой-то миг они черными силуэтами повисли над океаном, а потом дружно бросились вниз. Сорка даже заморгала от изумления — так быстро все произошло.

И тут ей в голову пришла идея. Если птенцы действительно вот-вот проклюнутся, и если удастся принести яйцо в лагерь — и вовремя! — то у Бэй Харкенон появится вполне реальная возможность заполучить своего собственного дракончика. Очень милая женщина эта Бэй, и вовсе не такая зануда, как многие взрослые. Почему бы ей не помочь…

Сорка не стала долго думать. Выскочив из своего укрытия, она подскочила к гнезду и схватила первое попавшееся, лежащее с самого верха, яйцо. И сразу же кинулась наутек.

Она еле-еле успела снова добраться до кустов. Дракончики вернулись, и теперь их, похоже, стало даже больше, чем раньше. Золотая самка приземлилась рядом со своими драгоценными яйцами, а бронзовые, коричневые и голубые бросали беспомощно трепыхающуюся рыбу внутрь очерченного водорослями круга. Зазвенел приветственный хор, и Сорка, разрываясь между желанием поглазеть на удивительное зрелище рождения новых дракончиков и необходимостью поскорее добраться до лагеря, поползла прочь. Яйцо она засунула под свитер, к животу — и тепло, и безопасно.

— Не вздумай даже пискнуть, — прошипела она Графу, возжелавшему, похоже, присоединиться к хору своих диких собратьев. — Эта золотая фурия разорвет меня на части!

Дракончик, похоже, понял грозящую девочке опасность. Во всяком случае, охота петь у него явно пропала.

Сорка ползла, пока не оказалась на участке берега, где можно было встать, не рискуя, что ее заметят. Поднявшись на ноги, девочка, спотыкаясь и порой чуть не падая, опрометью помчалась к лагерю. Граф кружил над ее головой.

В боку у нее кололо. Воздуха не хватало. Ну где же лагерь?! Позади осталась уже вторая пирамидка… или только первая?.. Сорка споткнулась, и Граф пронзительно и тревожно заверещал. Не радостно и весело, как кричали петухи на ферме ее отца, а надрывно, словно предупреждая о страшной и неотвратимой беде. Дракончик впился когтями девочке в плечо и, отчаянно махая крыльями, помог ей удержаться на ногах.

Тревожные крики Графа мигом разбудили раскинувшийся буквально за соседними кустами лагерь. Первым, путаясь в спальнике, вскочил Джим Тиллек. За ним — Пол и Бэй.

Не отвечая на удивленные вопросы Тиллека, Сорка, шатаясь, подбежала к микробиологу и сунула ей в руки драгоценное яйцо. В тот же миг послышался громкий треск, и первая трещина пересекла пятнистую поверхность гладкой блестящей скорлупы.

— Держите, — тяжело дыша, сказала Сорка. — Это вам.

Инстинктивно Бэй попыталась вернуть яйцо Сорке, но девочка, словно не видя протянутых к ней рук, уже рылась в вещевых мешках.

— Сорка! — неуверенно позвала Бэй. — Оно же трескается! Что мне с ним делать?

— Сейчас появится птенец, — отозвалась девочка таким тоном, словно кто-то мог в этом сомневаться. — Вот, — она протянула Бэй разломанный на мелкие кусочки белковый бисквит, — покормите его, когда он вылезет. Пол, капитан, посмотрите, нет ли чего съестного вон в той куче водорослей. Поработайте немного бронзовыми. Посмотрите, что будет брать Граф.

— Оно треснуло! — закричала Бэй. — Уже появилась головка! Сорка!

Что мне теперь делать?!

Двадцать минут спустя чистое утреннее солнце освещало четверку усталых, но очень довольных собой людей. А в руках не верящей своему счастью Бэй уютно устроилась маленькая золотая королева. Она лежала, вытянув головку и нежно обхватив передними лапками руку женщины. Если прислушаться, можно было различить тихое и удовлетворенное посвистывание — почти как храп. Время от времени Бэй, не в силах удержаться, поглаживала дракончика по спинке. Затаив дыхание, она любовалась нежной, такой восхитительно приятной на ощупь кожей, сильными и одновременно изящными коготками, полупрозрачными крыльями и длинным, обвивающимся вокруг ее запястья, хвостом.

Джим Тиллек развел костер и вскоре уже предлагал всем желающим горячего чаю.

— Наверно, стоит вернуться к гнезду, — неохотно сказала Сорка. Надо бы посмотреть…

— Посмотреть, может, кому-то из птенцов не удалось избежать зубов хищника, — закончил за нее Джим. — Сперва ты поешь…

— Потом будет слишком поздно.

— Мне кажется, — твердо сказал Тиллек, — что уже слишком поздно. Ты и так сегодня много сделала.

— По-моему, — вставил Пол, показывая на влюбленно глядящую на свое золотое сокровище Бэй, — ни у кого из биологов больше нет своего дракончика. Как это ни парадоксально.

— Так всегда бывает, — пожал плечами Джим и, указав черпаком в сторону, спросил: — Интересно, а что мы вон там имеем?

По берегу к ним приближался Шон.

— И он что-то несет. Сорка, у тебя глаза молодые, ты не видишь, что именно?

— Может, еще яйца? — предположила девочка. — Тогда и у вас с Полом будет по дракончику.

— Я, честно говоря, склонен несколько сомневаться в альтруизме нашего юного друга, — сухо сказал Пол. Сорка покраснела. — Да ладно тебе, — поспешил успокоить он девочку. — Это же я не в укор. Дело просто в разнице темперамента и подхода к жизни…

— В любом случае, это что-то крупное, — сказала Сорка. — И его дракончики, похоже, очень возбуждены. Нет, — тут же поправилась она. — Они расстроены! На ее плече Граф, подняв голову, издал короткую пронзительную трель. Коричневые ответили и, услышав этот ответ, бронзовый сразу поник и даже вроде бы застонал. Девочка утешающе погладила его по спинке, и дракончик благодарно ткнулся носом ей в ладонь. Девочка чувствовала, как напряглись его мышцы, как судорожно сжались коготки. В который уже раз она с благодарностью подумала о своей маме, предусмотрительно подшившей плотную ткань на плечи ее куртки. Вскоре все увидели, что Шон нес небольшой узелок — нечто завернутое в большие листья и туго перевязанное тонкой гибкой лианой. Мальчик выглядел усталым.

Подойдя прямо к биологам, он положил сверток к их ногам.

— Вот вам. Двое. Один — почти не тронутый. И несколько зеленых яиц. Пришлось изрядно полазить, пока их нашел. Змей там — просто море.

— Спасибо, Шон, — наклонил голову Пол. — Большое спасибо. А эти двое… — он показал на сверток, — они из золотого гнезда?

— Ну, разумеется, — фыркнул Шон. — Зеленые редко проклевываются.

Они — пища змей. Я еле успел, — он вызывающе поглядел на Сорку.

— Она тоже успела, — перехватив его взгляд, сказал Джим Тиллек.

Он показал в сторону Бэй.

Только тут мальчик заметил спящего золотого дракончика. Выражение удивления, восхищения, зависти, беспокойства, сменяя друг друга, промелькнули на его лице.

— Ты все сделал правильно, — не поднимая глаз, пробормотала Сорка.

— А я… я не принесла того, за чем нас посылали.

Шон хмыкнул. У него над головой коричневые безумным стаккатто щелчков и попискиваний, перемежающихся шипением, делились с Графом последними новостями. Затем, видимо, рассказав все самое интересное, они втроем уселись на камушке неподалеку и, расправив крылья, принялись греться в лучах восходящего солнца.

Глава 7

— Ну, Онгола, какие у тебя новости? — спросил адмирал Бенден.

Эмили Болл налила немного драгоценного бренди в три хрустальных бокала, и только после этого заняла свое место за столом. Онгола, воспользовавшись удобным случаем, собирался с мыслями. Они встречались втроем уже далеко не в первый раз.

И адмирал, и губернатор, когда-то совершенно белокожие, стали черны ничуть не меньше смуглого Онголы. Все они много работали на полях, в горах и на море, принимая самое активное участие в повседневных заботах новорожденной колонии.

Как только колонисты разбредутся по своим участкам, и поселок на месте первой высадки опустеет, Бенден и Болл смогут считать свою задачу выполненной. Тогда из руководителей они перейдут в консультанты при Совете Колонии, с таким же правом голоса, как и у всех остальных. Что же касается Совета, то он будет собираться для обсуждения проблем, затрагивающих всех без исключения колонистов. Ежегодное всеобщее собрание будет голосованием утверждать или отвергать его решения. Судья Черри Дуф останется жить в поселке. Время от времени он будет объезжать фермы, помогая разрешать возможные спорные вопросы. По Хартии Перна, колонисты — и контрактеры, и основатели, — могли делать на своей земле все, что угодно. Несколько идеалистический план, но, как любил повторять адмирал Бенден, тут достаточно и земли, и ресурсов, чтобы ничем не сковывать личную инициативу.

Как ни удивительно, но на работу Лилиенкампа почти не было нареканий. Честно говоря, Пол даже и не надеялся, что все пройдет так гладко. Такое трудное дело — раздел привезенных с Земли материалов и оборудования! Но колонисты понимали, что когда запасы кончатся, рассчитывать им придется только на свои собственные силы, Или учиться делать необходимые предметы самим, или создавать свою промышленность, или же меняться с теми, кто готов взять на себя труд обеспечивать остальных. Многие гордились своей способностью обходиться без излишеств, и все старались побережнее обращаться с незаменимыми приборами и инструментами.

А пока на одном из еженедельных собраний колонисты дружно проголосовали за создание арбитражной комиссии. В нее избрали трех бывших судей, двух бывших губернаторов и еще четырех человек, никак не связанных с судопроизводством. Полномочия эта комиссия получила на два года. В ее задачи входил разбор споров и вынесение окончательных решений по всем вопросам, связанным с распределением земельных участков. Среди колонистов было шесть адвокатов, но все надеялись, что нужда в них окажется минимальной.

— Нет такого спора, — поговаривала Эмили Болл, — который не мог бы решить беспристрастный суд. — Эту свою речь она повторила и на одном из самых первых собраний, где присутствовали все, включая даже грудных детей в колыбельках. — Вы знаете войну не понаслышке. Перн лежит в стороне от полей сражений. Мы и прилетели-то сюда в надежде навсегда забыть о территориальных конфликтах, испокон века раздирающих человечество. Чего зариться на богатство соседа, когда в твоем распоряжении целая планета. Выбирайте себе землю, стройте дом, живите в мире, и все вместе мы создадим тут настоящий рай!

Трезво глядя на жизнь, Эмили прекрасно понимала, что среди тех, кто оглушительной овацией приветствовал ее речь, были и несогласные. И от них следовало ожидать неприятностей. Кое о ком она уже знала: Эврил, Лемос, Набол, Киммер, еще пара-тройка человек. Но вопреки логике она надеялась, что все они так увлекутся повседневными проблемами обустройства в новом мире, что им станет не до интриг. В Хартии предусматривалась возможность наказания за «действия», направленные против «общего блага». Это «общее благо» еще предстояло определить.

Эмили и Пол частенько спорили о необходимости законодательно установленного наказания. Пол Бенден утверждал, что «наказание должно быть под стать преступлению» — наглядный урок нарушителям «мира и покоя». Он наказывал провинившихся прямо на месте. И не откладывая дела в долгий ящик, заставлял их выполнять самую грязную и неприятную работу, необходимую для жизни колонии. До сих пор его меры себя оправдывали.

Тем временем кое за кем было организовано наблюдение. А Пол, Эмили и Онгола время от времени встречались, чтобы обсудить царящие в колонии настроения и другие проблемы, которые не стоило выносить на всеобщее обсуждение.

Они понимали, что когда колонисты разбредутся по своим участкам, даже существующая сейчас гибкая демократическая система управления станет просто-напросто ненужной. Во всяком случае, поддерживать ее будет совершенно невозможно. Хотелось надеяться, что, несмотря ни на что, колонисты сохранят дух взаимовыручки и сотрудничества, отмечавший первые дни после высадки. В конце концов, переселенцы, осваивавшие дикие просторы Америки, отличались не только своей независимостью, но и готовностью всегда прийти друг другу на помощь. Колонисты в Австралии и Новой Зеландии, преодолев разобщенность и тиранию навязанных им губернаторов, превратились со временем в свободолюбивые народы, дружелюбные и сильные духом. Первая международная Лунная База просто не могла бы существовать вне атмосферы сотрудничества, независимости и взаимовыручки. Колонисты Первой, между прочим, в основном вели свой род от тех, кто осваивал Луну и открывал шахты в Поясе Астероидов. Их потомки и составили костяк экспедиции на Перн. Пол и Эмили предложили устраивать ежегодные Собрания. И пусть на них приезжают все-все колонисты, из самых далеких селений, с самых глухих ферм. Здесь они смогут повидаться с друзьями, поделиться новостями, обсудить общие проблемы, да и просто поторговать. Кэбот Фрэнсис Картер, один из членов Совета, предложил отвести под собрания участок земли примерно посередине континента.

— Мы построим новый, самый лучший на свете мир, — утверждал он, и его рокочущий бас завораживал колонистов, как до этого заставлял прислушиваться Верховные Суды Земли и Первой. Эмили как-то заметила Полу, что никогда не рассчитывала заполучить в число членов экспедиции самого Кэбота Картера. Впрочем, если бы не он, еще неизвестно полетели бы они вообще на Перн или нет: лишь его усилиями удалось оформить и утвердить в Верховном Совете ФРП хартию новой колонии. — Может, что-то у нас и не получится, но попытаться стоит!

К сожалению, не все шло так гладко, как хотелось. Нет, не зря собирались Пол, Онгола и Болл.

— Мне кажется, надо продолжать наблюдение за Битрой, Тышкевичем, Наболом, — адмирал Бенден загибал пальцы, — Лемосом, Алубуши, Кунгом, Юсуи и Киммером. К счастью, список не слишком большой. Не забывайте, нас все-таки шесть тысяч! Я не включил сюда Кенджо, потому что он, похоже, никак не связан с остальными.

— И все-таки, мне это не нравится, — мрачно ответила Эмили Болл.

— Слежка, и все такое… Еще немного, и мы заведем свою собственную тайную полицию. Мне просто неприятно пользоваться подобными приемами. — Нет ничего постыдного в том, чтобы узнать, кто собирается на тебя напасть, — по-военному ответил адмирал. — Разведка всегда была и остается незаменимой.

— Во время революции, войны или борьбы за власть, — кивнула Болл.

— Но не здесь, на Перне.

— И здесь, как и повсюду в галактике, — сурово сказал Пол. — Человечество, не говоря уже о Нахи, и даже до некоторой степени об Эридани, доказало, что жадность — качество всеобщее. Она возникла в ходе эволюции, и пока нет оснований ожидать, что она скоро отомрет.

Глупо думать, что на Перне будет по-другому.

— Кончайте спорить, друзья, — с печальной улыбкой оставил их Онгола. — Я уже предпринял кое-какие меры. В частности, как ты мне и посоветовал, — он склонил голову в сторону адмирала, — я вынул из системы зажигания ботика пару деталей — это скажется практически сразу же — и заменил в навигационном блоке две микросхемы — вот тут разобраться, что к чему, будет уже совсем не просто. Кроме того, — он показал в окно, — скутерам сейчас разрешено парковаться на полосе практически без ограничений — кто и где захочет. А это весьма эффективно и одно временно достаточно незаметно блокирует взлет бота. Впрочем, по правде говоря, я не понимаю, зачем Эврил улетать.

— Вообще-то, — сказал Пол, — меня больше волнует, как бы Эврил не прознала о тайном складе Кенджо. Данные Телгар показывают, что хранящегося там горючего хватит, чтобы залить баки «Марипозы» минимум до половины.

Пол до сих пор не мог поверить, что Кенджо удалось сэкономить такое фантастическое количество топлива. Он мог только восхищаться необыкновенной ловкостью пилота, даже не понимая, зачем тот это делал. — Эврил так редко радует нас своим появлением, — с кривой усмешкой сказала Эмили, — что вряд ли она найдет тайник. Кроме того, мне удалось отправить Лемоса, Киммера и Набола на работу в разные подразделения — теперь они тоже не частные гости в поселке. Как говорится, — она снова усмехнулась, — разделяй и властвуй.

— Не самая подходящая цитата, — улыбнулся в ответ Пол.

— Честно говоря, мне кажется, мы придаем слишком большое значение этому вопросу, — заметил Онгола. — Сейчас меня куда больше беспокоит сейсмическая активность на восточных островах. Гора Юная снова дымит и даже начинает топать ногами.

— И все-таки я не понимаю, зачем Кенджо так много топлива, — упрямо покачала головой Болл. — Вы не ответили на этот вопрос. Как он мог рисковать безопасностью вверенных ему пассажиров и грузов? А ведь он настоящий колонист. Искренний! Он даже выбрал себе участок.

— Такой пилот, как Кенджо, никогда не рискует понапрасну, — ответил Пол. — Все его полеты прошли как по маслу. Жить для него — значит летать.

— Он что, не налетался во время войны? — с некоторым удивлением спросил Онгола.

— Только не Кенджо, — улыбнулся адмирал Бенден. — Я прекрасно могу понять, что пилотировать скутер — это детский лепет по сравнению с тем, к чему он привык. Ты говоришь, он уже выбрал себе участок? — Пол обернулся к Эмили. — Где именно?

— Возле Азовского моря — название официально еще не утверждено, но довольно популярно. Еще дальше от поселка забраться просто некуда. Судя по фотографиям пробов, там такое большое плато… — Эмили хотелось закончить побыстрее. Пьер обещал приготовить для нее какой-то особый ужин, и, по правде говоря, в последнее время она обнаружила, что его общество нравится ей куда больше, чем она ожидала.

— И как же Кенджо собирается перетащить свои тонны горючего в такую даль? — поинтересовался Бенден.

— Поживем — увидим, — ответил Онгола. — У него такое же право, как и у всех остальных, воспользоваться грузовыми скутерами для перевозки личных вещей. Может, стоит посоветоваться с Лилиенкампом?

— Неплохая мысль, — кивнула Эмили. — Не люблю загадок. Хорошо было бы узнать, что тут к чему. Да и ты тоже, наверно, не отказался бы от объяснений, — повернулась она к упорно защищавшему Кенджо Полу.

— Кстати, о Лилиенкампе, — начал адмирал. — Как там идет работа по укреплению складов? Третий толчок был довольно силен. Любая потеря сейчас может оказаться невосполнимой.

Онгола сверился со своими записями. Трое руководителей, наверно, раньше других колонистов, перешли к более архаичной системе хранения информации, чем компьютеры и речевые процессоры. Аккумуляторы, подзаряжать которые можно очень много раз, но все-таки не до бесконечности, рано или поздно выйдут из строя. Их следовало поберечь на самый крайний случай. Потому люди снова начали писать, и искусство каллиграфии опять стало входить в моду.

— Работа завершится на следующей неделе, — сообщил Онгола. Кроме того, мы протянули сеть сейсмодатчиков вплоть до действующего вулкана на восточном архипелаге. А на западе — почти до озера Дрейка. — Мы что, — поморщился Пол, — позволим ему назвать это озеро своим именем?

— А почему бы и нет? — усмехнулась Эмили. — Никто не собирается с ним спорить. В конце концов, это он первым увидел озеро.

— Это уже поставлено на голосование? — сухо спросил Пол, делая маленький глоток бренди.

— Нет, — улыбнулся Онгола, — Дрейк все еще агитирует. Он опасается контрпредложений. Хотя, по-моему, все уже давным-давно смирились.

Пол фыркнул, задумчиво разглядывая остатки бренди в своем бокале. Эмили перешла к следующему вопросу, а он, сделав новый глоток, наслаждался восхитительным вкусом напитка, с которым — увы! — ему так скоро придется распрощаться навсегда. Пол, разумеется, пробовал кикал и, надо сказать, остался не в восторге.

— В общем-то, дела наши идут довольно прилично, — между тем говорила Эмили. — Как вы, наверно, слышали, умер один из дельфинов. Но ее сородичи приняли смерть Ольги достаточно спокойно. По словам Анны Габри и Эфраима, они ожидали худшего. Ольга, похоже, — Эмили улыбнулась, — была несколько старше, чем сказала нам. Она ввела нас в заблуждение, не желая расставаться со своим младшим сыном.

Онгола и Пол тоже улыбнулись и присоединились к Эмили в тосте за материнскую любовь.

— Даже наши… кочевники, и те кое-как обосновались на новом месте, — сверившись с записями, продолжала Эмили. — Или, точнее, разбрелись. Им пришлись по вкусу наши ткани, но теперь когда склады опустели, кочевникам, как и всем нам, придется или ткать самим, или же торговать. Мы нашли все их лагеря. Надо сказать, что даже пешком они ухитряются забираться довольно далеко.

— Ну, в их распоряжении целая планета, — улыбнувшись, заметил Пол.

— Больше никаких проблем с ними не было?

Онгола отрицательно покачал головой. По правде говоря, он даже не ожидал, что все пройдет так гладко. Еженедельно каждая семья кочевников присылала в ветеринарный корпус своего представителя. Все сорок две кобылы, привезенные в анабиозе с Земли, жали жеребят. И, как это ни странно, кочевники без особых проблем смирились с тем, что и на Перне приплод появится на свет только через одиннадцать месяцев. Не раньше и не позже, чем на Земле.

— Все тихо, — сказал Онгола. — Во всяком случае, до тех пор, пока все наши ветеринары сохраняют чувство юмора. К счастью, Рэд Ханрахан вроде бы ухитряется находить с ними общий язык.

— Ханрахан? Это его дочь нашла дракончиков?

— Да, она. И мальчик, сын одного из предводителей кочевников, — подтвердил Онгола. — Они же доставили нашим биологам трупы птенцов. — Эти дракончики могут оказаться весьма полезными, — сказал адмирал.

— Уже оказались, — напомнила ему Эмили.

Онгола только усмехнулся. Когда-нибудь, — рано или поздно этот день наступит, — он найдет гнездо накануне вылупления птенцов, и тогда и у него появится очаровательное, умное, дружелюбное создание. Онголе всегда хотелось дружить с животными. Он даже выучил язык дельфинов, но так и не сумел преодолеть страха перед погружениями. Толща воды давила ему на плечи — этого Онгола вынести не мог. Однажды, когда они с Полом стояли долгую ночную вахту, адмирал затеял разговор об опасностях открытого космоса. Он утверждал, что пустота еще менее совместима с человеческой жизнью, чем глубины морей.

— Вода — это не воздух, — сказал он тогда, — но все-таки в ней есть кислород. Если человечество откажется от законов, охраняющих чистоту расы, и пойдет по пути адаптации к внешним условиям, люди запросто смогут жить под водой. Они смогут дышать без всяких искусственных приспособлений. А вот в космосе кислорода нет вообще.

— Но в космосе нет силы тяжести, — возразил Онгола. — А под водой ощущаешь, как на тебя давит бездушное море. Это невозможно не чувствовать.

— Я бы не советовал тебе почувствовать пустоту, — со смехом ответил Пол, но беседа их на том и прекратилась.

— А теперь перейдем к более приятным вопросам, — сказал адмирал.

— Сколько браков нам предстоит зарегистрировать завтра?

Улыбаясь, Эмили зашуршала своими записями. Стремясь избежать вырождения, Хартия колонии позволяла заключать брак на любой срок, главное — обеспечить женщину во время беременности и ребенка в первые годы его жизни. Условия брачного контракта могли быть любыми, но после того, как под ним появлялись подписи жениха и невесты, он приобретал силу закона. За нарушения контракта, заверенного в присутствии требуемого количества свидетелей, предусматривались суровые наказания — вплоть до конфискации всей земли.

— Три.

— Раньше вроде было больше, — заметил Пол.

— Что касается меня, — вставил Онгола, — то я внес свою лепту.

Он искоса поглядел на так и не создавших семьи Эмили и Пола.

Шесть недель тому назад имя Онголы неожиданно для всех появилось в списке новобрачных рядом с именем Сабры Стейн. Эта новость очень обрадовала Бендена: он уже начинал бояться, что его другу так и не удастся оправиться после гибели жены и детей во время войны.

— Ну как, Эмили, — спросил Онгола с многозначительной улыбкой, вы с Пьером все еще не решились?

Вот-те на! А Эмили-то полагала, что никто ни о чем не догадывается! Она и сама совсем недавно поняла, что Пьер де Курси ей не совсем безразличен. С тех пор, как они познакомились, она стала чаще улыбаться, да и вообще…

— Что обо мне говорить, — отмахнулась Эмили. — Вот Пол — это действительно проблема. Ты как, адмирал, еще не собирался нас порадовать?

Но Пол Бенден только загадочно улыбнулся и поднес к губам бокал.

* * *

— Пещеры! — воскликнула Саллах, толкая Тарви в бок.

Она показывала на скальную стенку, в которой и вправду чернело небольшое отверстие.

Саллах каждый раз заново поражалась, с каким неподдельным энтузиазмом Тарви Андиар устремлялся исследовать бесконечные чудеса Перна. В нем бурлила невинная страсть искателя приключений, и эта его черта очень нравилась девушке. Он до небес превозносил величие, богатство, значение, красоту какого-нибудь открывшегося им нового места, а через несколько минут уже восхищался чем-то другим. Саллах добилась, чтобы именно ее прикомандировали к Тарви в качестве пилота. Это был их третий совместный полет — первая сольная разведка.

Саллах не спешила. Она стремилась стать незаменимой. Так, чтобы увидев вдруг в ней не просто коллегу по работе, но одновременно и женщину, геолог не ушел в себя, не спрятался за непроницаемой стеной безукоризненной вежливости. Она видела, как другие женщины пытались завладеть вниманием Тарви — он всегда с легкостью уходил из их сетей. Какое-то время Саллах даже сомневалась в его сексуальных предпочтениях. Но в этом смысле Тарви не проявлял ни малейшего интереса к особам своего пола. Со всеми — с мужчинами, женщинами и даже с детьми — он был одинаково приветлив и доброжелателен. Но, в любом случае, ему предстояло передать свои гены будущим поколениям. И Саллах намеревалась принять в этом самое активное участие. Нужно только выбрать удобный момент…

И теперь, похоже, такой момент настал. Тарви, как она узнала, обожал пещеры. Он называл их входами в волшебные кладовые Матери Земли, окнами, раскрывающими сокровенные тайны сотворения и созидания. И пусть теперь он жил не на Земле, а на Перне, суть дела от этого не менялась.

На этот раз им предстояло провести аэроразведку нескольких месторождений, выявленных пробами. В горах, куда и направлялись Саллах и Тарви, скрывались залежи железа, ванадия, бокситов и даже германия. — Приземлись-ка вон там! — быстро сказал Тарви, в возбуждении хватая девушку за руку.

Тарви всегда по мере возможности избегал близких контактов, и теперь Саллах с трудом удержалась, чтобы не увидеть в поступке геолога нечто большее, чем простое волнение.

— Я должен осмотреть эти пещеры!

Расстегнув ремни безопасности, он развернул сиденья и полез в грузовой отсек скутера.

— Фонари… нам потребуются фонари, — бормотал он, наполняя два рюкзака всем необходимым. — Веревки, вода, еда, мешочки для образцов, записывающие устройства… ботинки? Саллах, у тебя что на ногах? Ну, это подойдет. И как это ты всегда оказываешься готовой?

Саллах могла только поражаться слепоте Тарви. И угораздило же ее избрать самого невозможного из всех известных ей мужчин! С другой стороны, то, что легко доступно, редко оказывается таким уж нужным впоследствии.

— …скальные крючья… до этого входа, похоже, придется пролезть метров пять, не меньше.

Саллах аккуратно приземлила скутер у самого подножья отвесной скалы. Не колеблюсь, Тарви протянул ей рюкзак. В следующий миг он уже вылез из скутера и начал готовиться к подъему. Саллах щелкнула клавишей радиомаяка и подключила к рации магнитофон — на случай, если кто-нибудь захочет оставить им с Тарви сообщение. Потом застегнула куртку, вскинула на плечи рюкзак и, не забыв прикрыть за собой прозрачный колпак кабины, последовала за геологом. Тарви тем временем успел подняться на самый верх небольшой осыпи. Теперь он стоял у подножья отвесной каменной плиты и, положив на нее руки, словно прислушиваясь к дыханию согретого солнцем камня.

— Прямо вверх, — сказал он, осматривая скалу. — Тут бессмысленно уходить в стороны. С крючьями пролезть тут — плевое дело.

Вопреки заверениям геолога, подняться наверх оказалось не так уж легко. К тому времени, когда Саллах выбралась на полку перед входом в пещеру, руки у нее дрожали, а сама она едва стояла на ногах. Но ничто не могло помешать Тарви сразу же включить фонарь и отправиться на первую разведку. Ну, ладно… Еще только тринадцать часов. Времени хватит на все. Собравшись с силами, девушка встала, отстегнула от пояса фонарь, и вместе со своим избранником заглянула в черноту подземного царства.

— Бог ты мой!

Невольно вырвавшееся у Тарви восклицание эхом отдалось в открывшемся их глазам огромном зале. Эта пещера была даже больше, чем грузовой отсек «Иокогамы». Саллах не могла не вспомнить, каким громадным показался ей пустой трюм во время ее последнего визита на корабль. А в следующий миг она уже пыталась представить, как бы выглядела лежащая перед ней пещера, если бы в ней поселились люди. Ну и зальчик бы из нее получился! В лучших традициях средневековья… только еще величественнее.

Зашуршали крылья, и черные тени летучих пещерных обитателей, потревоженных ярким светом, ринулись в разные стороны.

— Поразительно, — прошептал Тарви, едва освещая стенку двухметровой толщины, отделявшую пещеру от залитого солнцем мира. — Такая тоненькая…

— Ничего себе пузырь, — заметила Саллах, пытаясь преодолеть охватившее ее чувство благоговения перед этим очередным чудом природы. — Смотри, — воскликнула она, направляя фонарь на наклонную плиту, ведущую ко входу в соседний зал. — Тут запросто можно вырубить лестницу!

Но геолог ее не слышал. Забыв обо всем вокруг, он пытался определить размеры пещеры. Саллах поспешила присоединиться к нему.

Первый зал оказался пятьдесят семь метров в глубину — это в самой широкой части. По краям он сужался — до сорока шести метров слева и сорока двух справа. В задней стенке обнаружились бесчисленные проходы, как на уровне пола, так и высоко над землей, ведущие в сложную систему подземных туннелей. Несмотря на восторги, Тарви оставался настоящим ученым. С помощью Саллах он начал составлять точный план главного зала, проходов в другие камеры и уходящих в глубь горы туннелей. Там, где это было возможно, он шел по коридорам метров на сто, оставляя девушку стоять в главном зале с концом веревки в руках.

Потом, при свете газовой горелки, на которой Саллах готовила ужин, геолог стал приводить свои записи в порядок. Скоро у них будет настоящий, пусть далеко и не полный, план.

Тарви решил устроить лагерь подальше от входа в пещере — чтобы тянувший снаружи ветерок не задувал горелку. Сейчас они приготовили на ней еду, а позже ее голубое пламя отпугнет излишне любопытных обитателей пещеры.

Пока Саллах занималась ужином, Тарви сходил к скутеру и принес оттуда складной столик и маленький чертежный планшет. Не говоря ни слова, он съел приготовленную девушкой похлебку, протянул миску за добавкой и, расправившись и с ней, снова углубился в работу.

Саллах не знала, радоваться ли ей такой увлеченности Тарви или огорчаться. С одной стороны, даже хорошо, что геолог не обратил особого внимания на предложенную ему еду. Дело в том, что Саллах обильно приправила порцию Тарви кое-какой местной травкой, которая, по утверждению одного знакомого фармацевта, обладала свойством возбуждать сексуальное желание. Самой ей никаких стимуляторов не требовалось — всем телом она ощущала близость желанного мужчины. Но при том она уже начинала сомневаться, достаточно ли сильно подложенное ею в пишу геолога зелье, чтобы побороть его увлечение этой удивительной пещерой. Обидно было бы с таким трудом заполучить Тарви на целую ночь — или даже на две! — только затем, чтобы поглядеть, как он с головой ушел в изучение подземных чар старой Матери Земли в перинитском обличье.

— Да тут просто восхитительно! — наконец, воскликнул Тарви. — Саллах, ты только посмотри!

Четко и уверенно вычерченный план, с указанием боковых, передних и задних высот. Тарви отметил все, что он намерил, честно оставив пустое место там, где измерения не проводились. И от этого пещера на схеме выглядела еще внушительнее и загадочнее.

Наклонившись через плечо геолога, Саллах разглядывала схему. Одновременно она принялась заботливо массировать тугие бугры мышц на плечах и спине Тарви.

— Какой форт можно было бы тут построить! — продолжал он. — Да здесь смогли бы поселиться сразу несколько племен! Они жили бы тут и никого не боялись. Знаешь, там, в третьем слева туннеле, есть источник. Ну и, конечно, сама эта долина словно специально создана для обороны. Еще эта плита перед входом… А из главного зала — по меньшей мере восемнадцать выходов!

Легкими, как дуновение ветерка, пальцами она прошлась по его напряженной шее вниз, к лопаткам. Мягкий, ненавязчивый массаж, всегда такой приятный и успокаивающий…

— Ох… спасибо, Саллах…

Тарви слегка повернулся. Но не уклоняясь от ее прикосновений, а наоборот, направляя руки девушки к самым напряженным, самым болезненным точкам. Отодвинув в сторону столик, он расслабленно опустил руки на колени.

— Вот… вот тут… одиннадцатый позвонок…

Пальцы девушки послушно нашли больное место. Тарви удовлетворенно вздохнул, как огромный кот, которому чешут за ухом.

Ничего не говоря, Саллах слегка подвинулась вперед. Возвращая руки от лопаток к шее, она рискнула немного наклониться вперед, на мгновение коснувшись грудью его спины. Словно огромная волна, накатило желание… Ее пальцы, позабыв о массаже, нежным, ласкающим движением скользнули на грудь Тарви и тут же попали в плен его рук.

— Может, и наступило то самое время, — задумчиво, словно он был тут один, пробормотал геолог. — Лучшего, наверно, не будет…

Сама не зная, как это получилось, она оказалась у него на коленях. Тарви глядел на девушку, словно увидел ее в первый раз. На его лице застыло странно отрешенное выражение — нежность, которую так хотелось увидеть Саллах, еще не успела сюда добраться.

— Значит, Саллах, — низким и странно напряженным голосом прошептал Тарви, — это ты…

Девушка хотела понять эти загадочные слова, но тут губы их встретились… и ей уже не хотелось ничего понимать.

Глава 8

Четыре кобылы, три дельфинихи и двенадцать коров принесли приплод практически одновременно. Во всяком случае, так утверждали записи того раннего утра. Шон даже позволил Сорке присутствовать при появлении на свет жеребенка, обещанного ему Полом и Бэй. Он всячески изображал из себя скептика, хотя только три дня назад наблюдал, как появилась на свет первая лошадь из тех, что предназначались для его отца. Крепкий, кряжистый жеребенок с белыми бабками и звездой во лбу — через пару лет он станет копией давным-давно почившей кобылы по кличке Ширэ. Какой-то шутник заметил, что летопись молодой колонии больше всего напоминает библейское перечисление, кто и кого зачал. За прошедший год на Перне возникло (и с каждым днем становилось все многочисленнее) новое поколение — и людей, и животных.

Овцы и нубийская порода коз, каким-то чудом ухитрившиеся адаптироваться там, где потерпели неудачу другие, даже менее прихотливые виды, невозмутимо паслись на местных полях. Скоро они отправятся на фермы. Растущие стада охранялись целыми стаями дракончиков — к ручным присоединились их дикие собратья. Вообще же дракончики оказались необыкновенно привязаны к тем, кто, как стали называть это колонисты, их Запечатлел. Даже повзрослев и научившись самостоятельно добывать себе пищу, они предпочитали не расставаться со своими двуногими друзьями.

Каждый день биологи узнавали о дракончиках что-нибудь новое. Бэй Харкерон и Пол Ниитро невольно сделали одно удивительное открытие. Когда маленькая золотая королева Бэй отправилась в брачный полет с бронзовым, запечатленным Полом, биологов прямо-таки захлестнула волна сексуального влечения, исходящая от их любимцев. Они обнаружили, что помимо своей воли откликаются на нее. Откликаются чисто по-человечески.

Когда первый шок прошел, Пол и Бэй подумали немного и стали жить вместе. Потом они поговорили с Китти Пинг и получили у нее разрешение опробовать на четырнадцати яйцах золотой Мират ментасинхное усиление. Они носились с яйцами, как с хрустальным ларцом, но ни дракончики, ни кладка, тем не менее, не пострадали.

Ментасинх, метод, разработанный Белтри, не слишком общительной цивилизацией на Эридани, давал мощный толчок латентным способностям сопереживания. По правде говоря, дракончики уже продемонстрировали подобные способности — вплоть до почти телепатических контактов кое с кем из людей. В этом они, похоже, даже превосходили дельфинов — давних друзей человечества. Вдохновленные успехами ментасинхного усиления дельфинов, Бэй и Пол надеялись, что дракончики смогут добиться не меньшего.

Поначалу к людям, на себе испробовавшим ментасинх, относились с подозрением. Но после того, как они на деле продемонстрировали феноменальную способность понимать и животных, и других людей, техника ментасинхного усиления прочно вошла в повседневный быт. Вспомнить хотя бы врачей, с ее помощью намного расширивших свои возможности. К счастью, все это было задолго до возникновения пресловутого движения за чистоту человеческой расы.

Прежде чем Полу и Бэй удалось-таки успешно провести ментасинхное усиление, им пришлось изрядно поэкспериментировать с культурами тканей дракончиков и с их отдаленными родичами — маленькими туннельными змейками. Но в конце концов проект увенчался успехом — богатый опыт работы с дельфинами, ну и, конечно, с людьми, не прошел даром.

Жители поселка уже более или менее привыкли к дракончикам. Узнали они и привычки своих новых крылатых друзей. Рэд и Майра Ханрахан могли только благодарить судьбу, что Сорка и Шон запечатлели — так теперь в поселке называли процесс приручения — дракончиков одного пола. Родители девочки все еще не одобряли ее дружбу с Шоном.

В то утро, почти двенадцать месяцев спустя после высадки на Перн, избранная Шоном кобыла готовилась произвести на свет жеребенка. Что касается дракончиков, то они ждали этого момента с большим нетерпением. Распевая подобающую рождению нового существа песню, пара коричневых и бронзовый сидели на балке под самым потолком стойла. А на крыше, одобрительно свистя и щебеча, разместилось, словно живой ковер, все драконье население поселка.

Дракончики, надо сказать, вообще весьма трепетно относились к родам. Все равно чьим — драконьим, лошадиным или человеческим. Без них теперь такие события не обходились. Поселковые акушерки быстро научились оценивать время, оставшееся до родов, по интенсивности приветственной песни дракончиков. Кое-кому радостный драконий хор, возможно, и мешал спать, но большинство колонистов не возражало. И все, даже самые непримиримые, признавали, что без дракончиков защитить стада от вейрий было бы не так-то просто.

Кобыла напряглась, и Шон увидел ноги новорожденного. Еще одна схватка, за ней еще одна… и вот еще мокрый, несчастный жеребенок покинул чрево матери. Теперь Шон мог своими собственными глазами убедиться — родился жеребчик. Причем серый в яблоках! Плача от радости, мальчик бросился вытирать малыша. У Сорки тоже на глаза навернулись слезы.

— Наверно, это будет единственный жеребец, — сказал ее отец. Шон заказывал жеребчика, он его и получил.

По правде говоря, колонии требовалось как можно больше кобыл. Но один жеребец вполне мог пригодиться. Так, на всякий случай.

— Классный конь из него получится, — добавил Рэд. — Ладоней шестнадцать в холке, насколько я могу судить. — Он потрепал по шее кобылу, подставившую вымя деловито сосущему жеребенку. — Пошли, Сорка. И не беспокойся, ты тоже скоро получишь свою лошадку.

— Я и не беспокоюсь, — ответила девочка, обнимая отца. — Я плачу потому, что очень рада за Шона. Он ведь не верил обещаниям Пола. Ни на секунду не верил!

Рэд Ханрахан тихонько, так, чтобы не заметил Шон, рассмеялся. Впрочем, он мог не волноваться на этот счет: мальчик ничего кругом не видел и не слышал. Все его внимание было поглощено восхитительным, необыкновенным, бесподобным жеребенком.

Бронзовый Сорки спланировал девочке на плечо. Он тоже с интересом поглядывал на жеребенка. Словно усмотрев в этом долгожданное приглашение, коричневые Шона тут же спикировали к верхнему краю стенки ясель. Между дракончиками завязалась оживленная беседа.

— Одобряете? — ухмыляясь до ушей, поинтересовался у них Шон. Размахивая крыльями и отчаянно жалуясь, что мешают друг другу, коричневые громогласно заверили мальчика в своем полном и самом горячем одобрении этого нового пополнения конского племени.

— Настоящий красавец, — сказала Сорка. — Такой, какого ты и хотел.

— Пока еще рано говорить, — неожиданно покачал головой мальчик. — Может, он вырастет да и окажется совсем не похожим на Крикета.

— Ну, знаешь! Тебе не угодишь!!!

Вне себя от ярости, Сорка выскочила из конюшни, что есть силы хлопнув за собой дверью.

— Ну что я такого сказал? — недоуменно спросил Шон у Рэда Ханрахана.

— Боюсь, в этом тебе придется разбираться самому, — хлопнул его по плечу Рэд. — Перед тем, как уходить, покормишь кобылу, ладно?

Идя по проходу между стойлами, Рэд обдумывал поведение своей дочери. Сорке было тринадцать, и менструальный цикл у нее начался уже более года назад. Но то, что она была неравнодушна к Шону, видели абсолютно все, кроме, разумеется, самого Шона. Он ее терпел. Как, впрочем, и его семья. Майра и Рэд относились к мальчику с некоторым подозрением. Их смущало его происхождение — и это несмотря на то, что они дружно соглашались с необходимостью решительно отбросить все и всяческие предрассудки.

Что же касается Шона, то он, надо сказать, за последнее время довольно сильно изменился. То ли стремясь не отстать от Сорки, то ли еще почему, но он значительно улучшил свои успехи в школе и даже начал почитывать кое-какие специальные книги по ветеринарии. Рэд, со своей стороны, всячески старался поощрять его интерес и даже привлекал мальчика к работе с племенным скотом. Животных Шон понимал великолепно — в этом ему не откажешь. И не только коней, но и всех остальных, за исключением одних только овец.

— Шон говорит, — объясняла Сорка, — что овцы глупые. Что они пригодны только для того, чтобы их крали, продавали или ели.

Майру беспокоило, что во время всех зоологических экспедиций Сорка неизбежно оказывалась в паре с Шоном. Она как-то задала дочери вопрос на эту тему, и Сорка с готовностью объяснила, что только они двое из всего класса умеют обращаться с животными. Все остальные, бывшие горожане, в этом и в подметки им не годятся. И все-таки Майра чувствовала беспокойство. Уж больно близки они становились. В общем, Рэду, неожиданно для себя самого, пришлось даже ее успокаивать. Сегодня Сорка впервые, насколько знал Рэд, продемонстрировала Шону свой характер. Отцу оставалось только гадать, были ли ее слова вызваны тем, что девочка и впрямь до смерти устала от вечной недоверчивости и подозрительности Шона, или же их следует рассматривать как признак перехода отношений Сорки и Шона в принципиально новую стадию. Сорка, как и все подростки, получила полный набор теоретических знаний о сексе и половых отношениях, но вплоть до сегодняшнего дня она лишь с покорностью принимала все причуды и выходки Шона. Рэд решил еще раз поговорить об этом с Майрой. При первом же удобном случае.

— Рэд! — позвал его другой ветеринар. — Иди сюда скорее!

Рэд поспешил на зов. Лишь поздно ночью он вспомнил о своем желании поговорить с женой о Сорке и Шоне. Майра к этому времени уже давно спала. Учитывая, что через несколько месяцев они ожидали появления на свет еще одного, самого младшего Ханрахана, будить жену, которая к тому же еще и продолжала работать в яслях, было бы просто бесчеловечно.

* * *

Эврил вылетела из раскинувшегося в пустыне лагеря на рассвете. Она оставила записку, что, мол, решила устроить себе сегодня день отдыха. Эврил знала, что никто не станет возражать. Она сама устала от общества Оззи Мунсо и Коббера Алхинва ничуть не меньше, чем они от нее.

Вчера они нашли отличную бирюзу. И не рассказали, где! Они поддразнивали ее прекрасными небесно-синими камешками. Еще когда они только вернулись с разведки, Эврил поняла, что Коббер и Оззи обнаружили что-то интересное. Она просто поинтересовалась, что и где, но ответа не получила. Эта дурацкая скрытность геологов начала уже раздражать Эврил. Они считали себя такими необыкновенно умными… Во всяком случае, хотя бирюза и ценилась на Земле из-за своей редкости, заигрывать ради нее с этими типами Эврил не собиралась.

Но почему они так странно себя повели? Может, до них дошли какие-нибудь слухи? Эврил попыталась вспомнить, не работал ли кто-то из геологов с Бартом Лемосом. Но нет, Барт, вроде, уже давно сидит у той рудной горы Андиара… И, судя по всему, он, для разнообразия, сдержал слово и никому не рассказал о золотых самородках, выловленных им в речке над лагерем. Как они и договаривались на «Иоко», Барт отдал все самородки Эврил — чтобы она их спрятала. Вообще-то Эврил посвятила Барта в свои планы далеко не до конца: пара кружек кикала, и Лемос выложит все, что знает, даже если его никто ни о чем не будет спрашивать.

Может, она ошиблась в Стиве Киммере? Похоже, он не такой выгодный союзник, как ей сначала показалось. Хотя, с другой стороны, он был куда привлекательнее всех остальных. И, что еще более важно, более темпераментный. В сексе он любил экспериментировать — склонность, которой никогда не проявлял всеми обожаемый адмирал Бенден. В постели наш герой был несколько зануден. Черт его побери, Пола Бендена! И почему он так внезапно к ней остыл? И это после всех заверений в теплых чувствах и неприходящем восхищении! Она-то не сомневалась, что брачный контракт у нее в кармане. И вдруг, в каком-то годе пути от Ракбета, Бендена словно подменили. Теперь у него почему-то не оставалось для нее времени. Ну, ничего, он еще узнает, кто она такая, Эврил Битра! Только будет уже поздно.

Там, на Земле, после окончания войны с Нахи, колонизация казалась очень даже неплохой идеей. Все, что угодно, — кроме, конечно, полностью контролируемой Первыми Семьями Первой Альфы Центавра, — было лучше перенаселенной Земли. Эврил хотела сперва отправиться штурманом на корабле в Пояс Астероидов. Но потом, после взрыва Купола Рузвельта, унесшего жизни почти десяти тысяч человек, подобная охота у нее пропала. Ее привлекала возможность править новой планетой. За годы войны она довольно навидалась тестов и прекрасно научилась контролировать свой пульс. Умела она также и давать ожидаемые от нее ответы на любые, самые каверзные вопросы. Никакой психолог не смог бы ее уличить! В итоге ее без всяких проблем признали годной для экспедиции на Перн.

Вот только Пола Бендена ей завоевать не удалось. А ведь Пол Бенден наверняка станет первым правителем Перна — он, с точки зрения Эврил, без труда затмит менее колоритную Эмили Болл. Впрочем, что гадать! Раз уж не удалось подцепить адмирала, то стоит ли прозябать в неизвестности на краю вселенной? В конце концов, она же опытный астрогатор, а имея в своем распоряжении корабль, карты и анабиозную камеру, она вполне сумеет добраться до какого-нибудь обитаемого мира. Мира, где можно будет жить так, как ей бы того хотелось.

Эврил начала со Стива Киммера, отчасти пытаясь заполнить пустоту, возникшую в ее жизни после ухода Бендена. Заметив, что Барт Лемос постоянно ухитряется примазываться к Стиву, она стала заигрывать и с ним тоже. Потом к ним присоединился Набхи Набол. Набхи и Барт были пилотами, и каждый вдобавок владел еще одной специальностью: Барт отлично разбирался в компьютерах, а Набхи — в горном деле. Что же касается Стива, то он был инженером. Просто потрясающе, как он умел находить самые заковыристые неисправности. И не важно, что это было — компьютер, двигатель скутера или кухонный комбайн.

В общем, для реализации задуманного ею плана Эврил подобрала именно тех людей, что требовалось. В глубине души она надеялась, что со временем сумеет переманить на свою сторону побольше народа и, пользуясь каким-нибудь подходящим предлогом (скажем, конфликтом между контракторами и основателями, если удастся его раздуть), захватит власть. Вот здорово бы было сместить этого зануду Бендена и править самой. Но увы! Пока никаких драматических конфликтов в колонии не намечалось. И даже на горизонте все еще не собирались грозовые тучи. Колонисты, забыв обо всем на свете, осваивали новые земли, обживались, обстраивались, растили скот — в общем, им было не до интриг. Эврил презирала их за этот неуемный энтузиазм. Чего радоваться-то? Пустые равнины, полные бесполезной местной живности? Цивилизацией тут и не пахнет. Да на всей этой планете нет ни одного животного, которое действительно пригодно в пищу! Эврил уже надоело питаться рыбой и мясом вейрий, которое, между прочим, пахло все той же самой рыбой. Даже синтеговядина, и та уже казалась ей более вкусной.

Все больше и больше Эврил склонялась к мысли, что хочешь — не хочешь, а расстаться с Перном ей придется. Тут она жить не сможет. Но удрать просто так?.. Никогда! Сперва надо позаботиться о своем будущем. А там можно и улететь. И пошли все эти колонисты к дьяволу!

Но без Стива Киммера ничего не получится. Он из деталей, «найденных» на «Иокогаме», собирал для Эврил аварийный радиомаяк. Без такого устройства улетать с Перна просто безумие. А значит, надо держать Киммера в курсе. И даже, наверно, придется взять его с собой на адмиральский бот.

Не менее важным оказалось и его согласие помочь ей заполучить землю на острове. На том самом острове, где, как прекрасно знала Эврил, крылись в земле несметные сокровища. Именно тут, судя по дневникам, Шавва нашла свой великолепный рубин. Да… Прабабушка оставила наследство, и им следовало воспользоваться.

Киммер собирался затребовать себе скутер — на семь дней, якобы для вполне естественного и понятного поиска своего будущего земельного участка. Стив должен был намекнуть, что планирует обосноваться где-то в глубине континента. Как ветерану войны, ему полагалось вдвое больше акров, чем Эврил. То, что основатели получали земли больше, чем любой из контракторов, включая ее саму, казалось Эврил очень и очень несправедливым. Она вкладывала свой труд, а они?..

Черт побери этих Мунсо и Алхинву! Могли бы и рассказать, где они раскопали бирюзу! Ведь Перн — девственная планета! Всем хватит и золота, и металлов, драгоценных камней. А дома, в цивилизованном обществе, за большой яркий кусок небесно-голубой бирюзы Эврил смогла бы получить… ну, почти сколько захочет.

И почему она так давно не получала ничего от Набхи? Может, он решил действовать самостоятельно? За ним нужен глаз да глаз — чертовски скользкий тип. Но в конце концов, деваться ему некуда — сам по себе Набол не сумеет вернуться на Землю. А вот Эврил сможет! Значит, он в ней нуждается. А она в нем?.. Она вовсе не обязана брать его с собой. Да и вообще, он совсем не так хорош, как Киммер.

Она летела к острову. Позади остались и пустыня, и побережье материка. Впереди на горизонте начали вырисовываться серые гранитные утесы, на которые беспрестанной чередой набегали зеленые морские волны. Эврил направлялась к маленькой бухточке на берегу. Туда, где когда-то разбила лагерь экспедиция ГРИО. Там ее, наверно, уже ждал Стив. Заметив два естественных гранитных столба, отмечавших вход в круглую тихую бухту, Эврил чуть изменила курс. Киммер должен был спрятать свой скутер. Так, на всякий случай… Эврил криво усмехнулась. Как будто кто-то за кем-то станет следить! «Здесь мы все равны!» Так повелели наши доблестные и благородные правители. У всех равные права на богатстве Перна. Это уж точно! «Вот только я, — подумала Эврил, — быстренько возьму свою равную долю, да и распрощаюсь навсегда с этой дырой!» И чем скорее, тем лучше.

Внизу, среди густой листвы блеснул полированный металл скутера. Рядом, с небольшой полянки в прибрежной роще, поднимался к небу дым костра. Эврил приземлилась неподалеку.

— Ты была права насчет этого места, малышка, — радостно приветствовал ее Киммер. — Я добрался сюда вчера вечером, попутный ветер и все такое, и провел маленькую разведочку. И посмотри, что я нашел!

— Покажи! — заставляя себя говорить весело и с энтузиазмом, попросила Эврил.

Боже, как она ненавидела его наглую самодеятельность!

Широко улыбнувшись, Стив протянул на ладони невзрачный серый кусок скалы. Видя недоуменное и разочарованное выражение лица Эврил, он слегка повернул камень, и женщина увидела, как внутри что-то сверкнуло. Ясный зеленый отблеск…

— Да чтоб тебе! — воскликнула она, вырывая камень у Стива из рук. Послюнив палец, она осторожно потерла маленькое зеленое окошечко. Под неказистой серой шкуркой скрывался вполне приличный изумруд.

— А еще я нашел вот это, — сказал Киммер.

Подняв глаза, Эврил так и ахнула. Она чуть не выкинула прочь камень с запрятанным в нем сокровищем. И немудрено! На ладони Стива лежал изумрудно-зеленый кристалл размером с чайную ложку.

Только посмотрев изумруд на свет, Эврил заметила в нем небольшой дефект. Но цвет… Цвет безупречен. Она взвесила камень на ладони. Да тут же не менее тридцати каратов! А если аккуратно огранить, обойдя дефект, то получится прекрасный пятнадцатикаратный изумруд. И если это только образчик…

— Где? — хрипло спросила она.

— Совсем близко, — махнул рукой Киммер. — Там их полная пещера.

— И ты просто так взял и вошел? И поднял этот камешек? — Эврил старалась говорить легко и непринужденно. Она одобрительно улыбалась. Но чего ей это стоило…

— Я приготовил тебе кла, — сказал Киммер, указывая на костер с дымящимся над ним котелком.

— Эту отраву… — сморщилась Эврил.

Она так привыкла к кофе, а последние запасы разлились во время той жалкой пародии на праздник. Во время землетрясения. Да… Последний кофе с Земли впитался тогда в пыль Перна.

— Если не экономить на сахаре, то он очень даже ничего, — заметил Киммер, протягивая ей чашку. — Кофеина, говорят, в нем столько же, сколько в настоящем кофе. Все дело в том, как сушить кору.

Похоже, Стив ожидал, что она будет ему благодарна. Эврил хотелось плюнуть ему в лицо. Но ссориться с Киммером вовсе не входило в ее планы. Пока, во всяком случае. Даже если он рассуждал, как маленький самодовольный колонист…

— Извини, Стив, — сказала Эврил, принимая кла. — Устала вчера. И мне действительно очень не хватает кофе.

— Ну что ж, мы ведь не собираемся тут задерживаться, — он пожал плечами.

Эврил улыбалась, думая о том, как будет выглядеть ее нахальный и самонадеянный друг, когда она оставит его на Перне. А сама улетит домой. Поделом ему будет… Но сейчас надо соблюдать осторожность. Ее планы еще могут сорваться. Как это произошло с адмиралом Бенденом. И что она тогда сделала не так?..

— Эврил?..

— Извини, задумалась…

— Я сказал, что обед на сегодня уже готов, и если хочешь, мы можем посмотреть пещеру.

Наклонив чашку, Эврил задумчиво поглядела, как выливается на белый песок Перна густая черная жидкость. Положив пустую чашку около костра, она мило улыбнулась Киммеру.

— Тогда пошли!

ЧАСТЬ II. НИТИ

Глава 1

Перн: 4.5.08

За восемь лет обитатели поселка успели привыкнуть к дракончикам, и теперь не обращали на их поведение особого внимания. Те же, кто заметил что-то необычное, решили, что они просто придумали себе новую игру. Потом люди будут вспоминать, что их крылатые друзья пытались загнать пасущихся коров, овец, лошадей обратно в стойла. Позже моряки будут рассказывать, как настойчиво повторяли им дельфины, что вся морская живность ринулась за кормом на восток. Но это потом…

А пока… А пока стоявшая у окна своего дома на площади Европы Сабра Онгола решила, что дракончик по кличке Фанси и впрямь напал на ее маленького трехлетнего сынишку, игравшего во дворе. Золотая королева цеплялась коготками за рубашку Шувина, отчаянно оттаскивая малыша от игрушечного грузовичка и кучи с песком. Как только Сабра взяла мальчика на руки, дракончик удовлетворенно засвистел. Странное поведение — да и под порванной рубашкой Сабра не увидела даже царапин. И Шувин не плакал. Он только рвался обратно к своим игрушкам. Несмотря на его протесты, Сабра повела мальчика в дом переодеться. К ее удивлению, Фанси попыталась тоже проскользнуть вовнутрь. Сабра еле-еле успела закрыть дверь перед ее носом. Женщина утешалась только тем, что за всю историю поселка ни один дракончик ни разу не причинил вреда чело веку. Даже в безумии брачных полетов. Впрочем, сейчас ни о каком брачном полете, похоже, речь не шла. Когда золотые королевы искали себе супруга, зеленые самки старались не попадаться им на глаза. А тут… зеленые кружились над крышами — так же, как и голубые, коричневые и бронзовые. Да и вообще, не время еще Фанси думать о потомстве.

Преодолевая сопротивление вырывавшегося Шувина, Сабра внезапно поняла, что долетающие с улицы крики дракончиков полны страха. Все жители поселка уже давным-давно научились различать издаваемые ими звуки. Крики ужаса людям доводилось слышать нечасто. Сабра заколебалась. Что могло их так напугать?

Может, особо крупная вейрия? Но в это время года и так далеко к востоку… Маловероятно. Но какую еще опасность могли почувствовать маленькие летуны этим ясным весенним утром? Висевшее на горизонте серое облако намекало, что после обеда, возможно, будет дождь. Очень хорошо. Полям сейчас нужна влага. Пожалуй, стоит на всякий случай снять с веревки белье. Натянув на сына новую рубашку, она нежно поцеловала его в лоб.

— Мама, играть? Играть? Ну, мама…

Его голос внезапно заставил Сабру осознать, что стало совершенно тихо. Обычный веселый гомон играющих дракончиков, гомон, с которым колонисты уже успели свыкнуться, исчез, словно его никогда и не было. Неожиданная тишина вызывала тревогу. Озабоченная и удивленная Сабра выглянула в окно. Никого! Сколько хватало глаз — ни единого дракончика. Даже крыша дома Бетти Маргрейв-Блейк опустела. А ведь Бетти вот-вот должна была родить. Куда же подевались дракончики? Они еще никогда не пропускали родов!

Одно из неписаных правил колонии гласило — если встретишь что-то неожиданное, сразу сообщи остальным. Сабра набрала номер Онголы, но линия оказалась занятой. Пока женщина звонила, Шувин подобрался к выходной двери и, дотянувшись до ручки, повис на ней всем телом. Дверь распахнулась. Победно улыбнувшись матери, малыш выбежал на крыльцо. Вздохнув, Сабра набрала номер Бэй: она-то должна знать, что вдруг нашло на ее любимых дракончиков.

* * *

Восточнее и немного южнее поселка Шон и Сорка охотились на вейрий. Поселения людей росли, и добыча уходила все дальше и дальше.

— Сорка, да они даже не пытаются искать! — с возмущением воскликнул Шон. — Все утро только спорят! Эй, вы! — обратился он к своим восьми дракончикам, кружившимся над его головой. — Давайте-ка за дело! Мы охотиться собрались или что?

Но дракончики не обратили на сердитые слова юноши никакого внимания. Пара коричневых о чем-то оживленно спорила с золотой королевой Шона по имени Блейзер. И это само по себе было событием из ряда вон выходящим. Обычно золотая самка, да еще к тому же прошедшая ментасинхное усиление, пользовалась среди своих соплеменников непререкаемым авторитетом.

— С моими тоже что-то не то, — заметила Сорка, указывая на присоединившуюся к дискуссии пятерку ее собственных дракончиков. — Ты только посмотри! Они что, собрались напасть на нас?!

С криками, полными страха, дракончики в боевом строю пикировали прямо на Сорку и Шона.

— Опасность?! — внезапно воскликнул Шон. — Откуда?

Он с беспокойством поглядел по сторонам.

Отчаянно вереща, Блейзер приземлилась юноше на плечо. Коричневые что-то трещали ей в ответ. Шон мог только поражаться — золотая королева выполняет приказы коричневых? Да такого еще никогда не бывало! Но то, что он смог разобрать из тревожного писка взволнованной и испуганной королевы, заставило его позабыть о странном поведении его крылатых друзей.

— Поселок в опасности? — переспросил он. — Укрытие?

Стоило Шону произнести эти слова вслух, как Сорка осознала, что ее бронзовые пытались сказать то же самое. Шон всегда быстрее понимал мысленные послания ментасинхно усиленных дракончиков. И особенно Блейзер, которая думала четче всех остальных.

— Они мне тоже только об этом и твердят, — кивнула девушка.

Пять дракончиков принялись дергать ее за одежду. Вцепившись в гриву Соркиной кобылы по кличке Дув, бронзовый Эммет попытался свернуть ее в сторону.

— Нечто огромное. Нечто крайне опасное. Надо прятаться, — качая головой, сказал Шон. — Да это же всего-навсего гроза! Обычное себе облако…

Нахмурившись, Сорка поглядела на запад.

— Странное какое-то облако, — заметила она. — Никогда такого не видела. Больше напоминает снежные тучи, какие бывали у нас в Ирландии. Шон тоже нахмурился и остановил коня. Крикет так и плясал на месте. Сорка не сомневалась, что стоит Шону отпустить повод, и тот сорвется с места в безумном галопе. Дув тоже явно нервничала, и поведение Эммета ничуть не добавляло ей спокойствия.

— Здесь не идет снег, — проворчал Шон. — Но насчет цвета и формы ты, похоже, права. Что бы из этой тучи не посыпалось, это не дождь. Таких дождей не бывает.

Граф и пара коричневых (самые первые из тех, что подружились с Шоном) заверещали в страхе и смятении. Но Блейзер пронзительно протрубила, подавая какую-то команду, и в следующий миг острые драконьи когти со всего маха вонзились в задние ноги лошадей. Крикет взвился на дыбы и сломя голову понесся вниз по ущелью. Дув устремилась за ним. Ни поводья, ни грозные окрики не могли остановить обезумевших от боли животных. И неудивительно, ведь стоило им только хоть чуть-чуть уменьшить скорость, как бдительные дракончики наносили новый удар.

— Что это на них нашло? — воскликнул Шон.

— Граф очень боится того облака, — нагнувшись к самой гриве Дув, крикнула в ответ Сорка. — И остальные дракончики тоже. Они никогда раньше не причиняли вреда лошадям. Стоит, наверно, к ним прислушаться…

— Как будто у нас есть выбор!

Даже в безумии головокружительной скачки Шон заметил, что Блейзер стала заметно спокойнее. Впереди была безопасность.

— Безопасность от чего? — пробормотал юноша, все еще не понимая, что же, собственно говоря, происходит.

Гонка не прекратилась даже когда серый жеребец начал уставать. Дракончики гнали лошадей вперед, прямо к одному из небольших озер, каких было много в этой местности.

— Но почему вода? — воскликнула Сорка за мгновение до того, как понукаемая драконьими когтями Дув с безумным ржанием прыгнула в озеро. Рядом, подняв облако брызг, врезался в воду Крикет. Дракончики уверенно направляли их обоих в сторону нависающего над водой карниза. Сорка и Шон знали это место; сколько раз они, купаясь, прыгали с него в озеро.

— Они хотят загнать нас под скалу? — воскликнул Шон. — Там же глубоко!

— Ничего не понимаю! — вторила ему Сорка. — Зачем прятаться под навес? Это же всего-навсего дождь!

Держась одной рукой за луку седла, а другой за поводья, девушка плыла рядом со своей кобылой. Шон, плывущий рядом с Крикетом, оглянулся.

— Это вовсе не дождь! — воскликнул он. — Плыви, Сорка! Быстрее! К скале!

Однако взгляда через плечо оказалось достаточно, чтобы девушка поняла причину волнения Шона. Ужас придал ей новые силы.

— Куда подевались дракончики? — едва дыша, спросила она, ныряя под прикрытие скального навеса.

— Да уж, небось, в более безопасном месте, чем мы с тобой, — зло ответил Шон, отчаянно пытаясь затащить своего коня под каменный козырек.

А позади, на лес, через который они только что проехали, со зловещим шипением падал извивающийся серебряный дождь, никогда ранее не виданный.

Заржав в смертельном испуге, кони прижались к своим наездникам. А мгновением спустя до молодых людей донеслось сердитое шипение. И на сей раз — совсем близко. Выглядывая из-за голов перепуганных лошадей, они увидели длинные тонкие нити, падающие в воду. Озеро забурлило: рыба — и крупная, и мелкая — обнаружила новый источник корма.

— Да ты только посмотри! — вскричала Сорка, показывая на пламя, превратившее в пепел большой клубок Нитей над самой поверхностью воды. — И там тоже! — подхватил Шон.

И тогда они услышали деловитую перекличку дракончиков. Те появлялись и снова исчезали, оставляя после себя огонь и сожженные Нити.

Сорка вспомнила тот далекий день, когда она наблюдала за поединком Графа и вейрии. Ей тогда показалось, что ее дракончик выдохнул пламя. В тот день она не поверила своим глазам, но теперь сомнений не оставалось.

— Я уже это видела, — сказала она. — Я не знаю, как это у них получается, но дракончики умеют выдыхать огонь. Может, второй желудок как раз для этого им и нужен.

— Во всяком случае, — пробормотал юноша, — я рад, что они не трусы. Нет, — он в восхищении покачал головой, — совсем не трусы… Дракончиков было много. К ручным, похоже, присоединились их дикие собратья. Маленькие крылатые воины бесстрашно атаковали зловещий серебряный дождь. Их пламя превращало Нити в серый пепел, падавший в бурлящие воды озера.

— Сорка! — воскликнул Шон. — Смотри, дракончики нас защищают!

И правда, основная битва разгорелась прямо над скалой, под которой прятались люди и их кони. Везде вокруг Нити беспрепятственно достигали земли. Или воды…

— Бог ты мой! Шон, ты только погляди, что творится с кустами! — бледная, как смерть, Сорка показывала на берег. Густые заросли кустов, через которые они проехали всего несколько минут назад, исчезли под растущим прямо на глазах, извивающимся ковром из серебряных Нитей. Сорку начало тошнить.

— Ничего удивительного, что дракончики боялись, — Шон сжал кулаки.

— А мы совершенно бессильны!

И тут же перед ними появился Граф. Он завис в воздухе, заглянул под козырек, ободряюще посвистел плавающим в воде людям и лошадям и исчез. Буквально исчез, пропал без следа.

— Вот так, — кивнул Шон. — Будь на моем месте Пол Ниитро, он бы наверняка объяснил нам, что эта способность к телепортации — лучшая защита, которую только могла предусмотреть природа.

Длинная Нить повисла на скальном козырьке перед самыми их глазами. В следующий миг она уже превратилась в пепел.

Содрогаясь от отвращения, Сорка плеснула водой, отгоняя от себя мрачные остатки уничтоженной серебристой смерти.

— Сколько это может продолжаться? — прошептал Шон, успокаивающе поглаживая Крикета. — Сколько…

* * *

— Это вовсе не брачный полет, — сказала Бэй позвонившей ей с расспросами Сабре. — С таким поведением мы еще никогда не сталкивались. — Биолог задумалась, перебирая в уме все, что ученым удалось узнать о дракончиках. Она посмотрела в окно. Чей-то скутер поднялся с площадки около метеобашни и устремился в сторону повисшего на горизонте серого грозового облака.

— Мне надо проверить свои записи, — сказала Бэй. — И поговорить с Полом. Может, у него есть какие-нибудь идеи…

Пол работал в огороде, разбитом за домом. Увидев Бэй, он вытер пот со лба и радостно помахал ей рукой. Земля маленького участка была заселена тщательно отобранными видами земных жуков и червей, ничуть не возражавшими против того, чтобы копаться в почве Перна — так же, как они это делали на Земле.

— Привет, — сказал Пол, когда Бэй подошла совсем близко. — Куда это все подевались? — похоже, он только сейчас заметил исчезновение дракончиков. — Как-то внезапно…

— Мне только что звонила Сабра. Она утверждала, будто Фанси почти напала на маленького Шувина. И без какой бы то ни было причины. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что она его даже не поцарапала. Сабра говорит, что Фанси казалась чем-то напуганной.

Пол удивленно поднял брови. Он еще раз вытер пот со лба и огляделся.

— Странное какое-то облако, — заметил он чуть погодя. — Что-то оно мне не нравится. Пожалуй, отдохну немного. Вот пройдет дождь, и тогда снова за работу…

Внезапно воздух наполнился визжащими, свистящими, ревущими и очень-очень напуганными дракончиками.

— Где это они были?! — воскликнул Пол. — Да они же воняют!

— Точно, — кивнула Бэй, устремляясь к дому. — От них так и разит серой.

Шесть дракончиков, вынырнув из этого столпотворения, спикировали прямо на спины Бэй и Пола. Хлопая крыльями и пронзительно крича, они настойчиво подгоняли людей к дому.

— Похоже, — сказала Бэй, — они хотят, чтобы мы спрятались под крышу.

Она на мгновение остановилась, заинтригованная необычным поведением своих старых друзей, и тут же ее золотая королева вцепилась Бэй в волосы, а пара бронзовых ухватилась за рукава. Их крики стали прямо-таки паническими.

— Мне кажется, ты права. И это происходит не только с нами…

— В жизни не видела столько дракончиков, — уступая настойчивости своих крылатых друзей, заметила Бэй. — И большинство из них дикие! Видишь, какие маленькие королевы? И сколько среди них зеленых! Поразительно!

Открыв рот, они наблюдали, как дракончики совместными усилиями закрыли входную дверь и, быстро перелетая из комнаты в комнату, проверили окна.

— Явно какая-то опасность, — заметила Бэй, садясь за компьютерный терминал, — И похоже, что опасность грозит не только нам, но и им тоже.

— Лучше бы они успокоились, — сказал Пол. — А то это уже слишком.

— Попробуй поговорить с Мариат, — посоветовала Бэй, — а я пока покопаюсь в файлах.

Пол принялся уговаривать золотую королеву присесть к нему на руку, но та, едва коснувшись коготками его запястья, снова устремилась в воздух. Остальные дракончики закружились вокруг. Они не реагировали даже на самые лакомые кусочки рыбы. Сейчас им явно было не до пищи. Видя это, Пол встревожился по-настоящему. Он поглядел в окно — улицы опустели. А над фермой повисло настоящее облако дракончиков, пытавшихся, похоже, загнать скот обратно в стойла. Даже сюда долетало многоголосое мычание и блеяние перепуганных животных, — Должно же существовать какое-то объяснение, — пробормотал Пол.

— Да чтоб мне сдохнуть! Бэй, ты только погляди на дом Бетти! — Он ткнул пальцем в окно, показывая на покрытую дракончиками крышу, — Схожу-ка я поинтересуюсь, не нужна ли им там помощь…

Он уже протянул руку к дверной ручке, когда Мариат с яростным криком спикировала прямо ему на грудь. Острыми когтями она разорвала рубашку Пола и оттолкнула его прочь от выхода.

— Подожди, — остановила ей Бэй, — не ходи. Ты только посмотри!

Она глядела в окно, и на лице ее застыло выражение смертельного ужаса. Инстинктивно Пол обнял ее за плечи, и так, вместе, они впервые услышали шипение страшного дождя, хлынувшего на поселок. Они видели отдельные серебристые «капли». Они видели, как эти «капли» падали на землю — иногда в пыль, иногда в траву или в кусты, и тогда растения исчезали, оставляя на своем месте нечто серебристое, извивающееся, жадно набрасывающееся на все живое, встречавшееся на пути. В единый миг огород Пола превратился в пустыню.

Пронзительно вскрикнув, Мариат исчезла. Вслед за ней исчезли и остальные пять дракончиков. — Глазам своим не верю, — пробормотал Пол. — Они телепортируются не инстинктивно, а усилием воли. И даже по команде… Любопытно! Страшный дождь продолжался. Его серая пелена неумолимо приближалась к дому.

— Ага, — с беспристрастностью настоящего ученого заметил Пол, — с камнем им не справиться… Хочется верить, что и силиконизированный пластик наших крыш тоже окажется им не по зубам…

— Гляди! — прервала его размышления Бэй. — У дракончиков тоже есть кое-что в запасе! А мы-то и не догадывались!

Снаружи, кружась и пикируя, дракончики сжигали в воздухе Нити страшного «дождя». Сжигали до того, как они падали на дом.

— Мне было бы спокойнее, знай я, что эти твари не могут проесть пластик, — нервно повторил Пол и с тревогой посмотрел на матовую плоскость крыши.

Что-то стукнуло у них над головой, и биологи содрогнулись. Но пластик выдержал, а мгновение спустя видная даже изнутри вспышка показала, что Нити пришел конец. Пол и Бэй вздохнули с облегчением.

— Бог ты мой! — воскликнула Бэй, выглядывая в окошко, выходящее на дом Бетти Маргрейв-Блейк. — Ты только посмотри!

Настоящий зонтик из самоотверженно сражающихся. дракончиков прикрывал место, где вот-вот должен был появиться на свет новый человек.

— Интересно, — сказал Пол, доставая с полки два бинокля, — они станут защищать скот? Если не ошибаюсь, дракончики там сосредоточились в какой-то одной точке.

Живо заинтересованные в выживании скота, на разведение которого они затратили столько сил, Пол и Бэй приникли к окулярам. Вдруг, содрогнувшись от отвращения, Бэй опустила бинокль. Прямо на ее глазах одна из коров за какое-то мгновение превратилась в мертвую тушу, покрытую бесчисленными извивающимися Нитями. Пол застонал от бессилия. — Они смертоносны, — прошептал он, уронив бинокль. — И ненасытны!

Они пожирают любую органику… — Глубоко вздохнув, он снова поднял бинокль к глазам. — И к сожалению, судя по следам на крышах домиков, поставленных нами в самом начале, не брезгуют и пластиком!

— Бог ты мой! — ахнула Бэй. — Это может плохо кончиться. Интересно, это только у нас? Или повсюду.. — ее голос дрожал. — Были те странные круги… Еще ГРИО отмечала…

Она приникла к экрану монитора.

— Надеюсь, не найдется дураков лезть на улицу спасать последних коров и овец, — сказал Пол. — Хорошо бы, они успели спрятать лошадей. Такая удачная получилась порода, жаль было бы ее потерять… Словно проснувшись, взревела сирена на метеорологической башне.

— Поздновато, приятель, — прошептал Пол, устремляя взгляд на башню. За огромными стеклами он увидел Онголу, прижимающего к щеке тряпку. Скутер, на котором он летал посмотреть на облако, стоял у самого входа. Судя по всему, Онгола просто прыгнул из скутера прямо внутрь башни.

— Ты не прав, — сказала Бэй. — Звук сирены заставит сработать ретрансляторы.

— Да, — кивнул Пол. — Об этом я забыл… Знаешь, сегодня утром многие отправились на охоту…

Пальцы Бэй замерли. С посеревшим от страха лицом она молча смотрела на Пола.

— Давай не будем заранее паниковать, — попытался ободрить ее муж.

— Сейчас почти у всех есть дракончики. И у многих — с ментасинхным усилением. Из тех, что мы с тобой вывели… Здесь, в поселке, дракончики постарались на славу. Они сумели поднять тревогу, а потом организовали защиту. Послушай!

За окном торжествующий драконий хор возвещал о появлении на свет нового живого существа. Несмотря на смерть, сыпавшуюся с небес Перна, на нем появилась новая искорка жизни. Впрочем, ее воспевание не мешало дракончикам поддерживать огненный зонтик над приютившим эту новую жизнь домом.

— Бедный малыш, — простонала Бэй. — Родиться в такое время!

По ее щекам текли слезы.

* * *

Не обращая внимания на жгучую боль в щеке, Онгола не отпускал кнопку сирены. Одновременно он принялся вызывать другие станции.

— Тревога! Тревога! Говорит поселок! Все в укрытие! — Вспомнив ужасающее зрелище двух овец, в единый миг превратившихся в спутанный клубок шевелящейся мерзости, Онгола содрогнулся. — Прячьтесь под крышами! Защитой может служить камень или металл! В крайнем случае, прыгайте в воду! С запада на восток идет странный, неестественный дождь. Смертельная опасность! Говорит поселок! Тревога! Тревога! Сквозь густую пелену серебристых Нитей он едва различал поселок Но он не мог не заметить красные сполохи над домами, где жили люди, огненный зонтик над домом Бетти Маргрейв-Блейк, множество дракончиков, кружащихся над фермой. Это была реальность: дракончики пришли на помощь своим двуногим друзьям. А потом Онгола вспомнил Фанси, пытающуюся что-то ему объяснить. Вспомнил, как, поняв, что его метеорологическая аппаратура не в состоянии определить содержание воды в надвигающемся на поселок облаке, он позвонил Эмили.

— Слетай и посмотри, что к чему, — посоветовала она. — Похоже на приличный шквал, но если приборы говорят, что воды там нет, то что же это? Может град? Или песок? В этом надо разобраться.

Подлетев к облаку, Онгола сразу заметил, что оно совсем не такое, как обычно. Заметил он, и к каким последствиям приводит сыплющийся из него дождь. Он попытался связаться с Эмили, но не смог. Безуспешно вызывал он и Джима Тиллека в Гавани. Отправляясь к облаку, Онгола выбрал одноместный скутер, маленький и быстрый, но с менее мощной рацией, чем в других моделях. А теперь никто его не слышал. В конце концов, ему все-таки удалось связаться с Китти Пинг. Ей было уже больше ста лет, и она большей частью сидела дома.

— Спасибо за предупреждение, Онгола. Я немедленно позвоню на ферму. Пусть спрячут животных.

Пытаясь обогнать смертоносный «дождь», Онгола вел скутер на полной скорости. Об экономии горючего сейчас думать не приходилось. Можно было только надеяться, что аккумуляторы продержатся, и скутер дотянет до поселка.

До метеобашни Онгола таки дотянул, но вот «дождь» ему обогнать не удалось. Первые серебристые Нити заскользили по прозрачному колпаку кабины как раз, когда он заходил на посадку. Схватив летный планшет, Онгола нажал кнопку открывания кабины и выскочил наружу. Планшет, конечно, был неважной защитой, но лучше такая, чем никакой. Три больших прыжка — и он уже около дверей башни. И в этот миг большой клубок Нитей, скользнув по планшету, коснулся левой стороны его лица.

Взвыв от боли, Онгола тщетно пытался стряхнуть серебристую смерть, и тут ему на выручку пришло пламя как по волшебству возникшего рядом дракончика.

— Спасибо! — крикнул Онгола, ныряя под крышу и крепко-накрепко запирая за собой дверь.

Глупо, конечно. Запоры и задвижки ничем не могли ему сейчас помочь. Но таковая уж человеческая природа…

Прыгая через ступеньки, Онгола мчался наверх. Жгучая боль не стихала. Что-то теплое потекло по шее… Кровь! Промокнув рану носовым платком, он рухнул в кресло. Пахло паленой шерстью — огненное дыхание дракончика подпалило свитер.

Передав сообщение, Онгола включил магнитофон, и тут его захлестнула новая волна невыносимой боли. На сей раз в левом плече. Скосив глаза, он увидел шевелящийся конец нити, вовсе не похожей на шерсть. Каждое ее движение сопровождалось новым приступом боли. Никогда в жизни Онгола не раздевался так быстро, как в этот раз. И он едва не опоздал: Нить прямо на глазах становилась все толще и толще. Она двигалась все быстрее, через каких-нибудь несколько секунд, к ужасу Онголы, на месте шерстяного свитера копошился странный, дрожащий клубок серебристых Нитей.

Вода! Схватив со стола графин с водой и термос с горячим кла, Онгола вылил их содержимое на мерзкую тварь на полу. Извиваясь и шипя, Нити замерли. Он топтал их ногами, растирая в порошок, с таким же удовлетворением, с каким когда-то уничтожал боевые корабли Нахи. Немного успокоившись, он осмотрел плечо. Тонкая полоса ожога — след Нити — все еще кровоточила. У Онголы потемнело в глазах; он даже схватился за спинку кресла, чтобы не упасть.

Заверещал интерком. Глубоко вздохнув, Онгола снова вернулся к своим обязанностям.

— Спасибо за предупреждение, Онгола. Мы только-только успели задраить люки. Черт побери! Было ясно, что эти приятели хотят нам что-то сказать, но кто ж мог понять, что именно! Да нам и в голову ничего подобного не приходило! — Джим Тиллек радировал с борта «Южной Звезды». — Хорошо еще, что все наши суда сделаны из силиплекса.

Вслед за Тиллеком позвонили из гавани Монако. Там опрокинулась одна из лодок. Береговая служба пыталась организовать спасательную команду. Из лазарета сообщили, что люди — и в поселке, и вокруг — практически не пострадали. Спасибо дракончикам.

Рэд Ханрахан доложил, что их потери составили около пятидесяти голов скота — это на пастбищах возле поселка. Он от всего сердца благодарил судьбу, что каких-то пару дней назад они отправили более трех сотен телят, козлят, ягнят, поросят фермерам, потиравшим от нетерпения руки. Он, правда, отметил, что далеко не все фермы успели обзавестись крытыми хлевами. И некоторые из них вполне могли оказаться на пути смертоносного «дождя». Рэд добавил, что все животные, которые паслись на воле, наверняка погибли.

Чувствуя, что ему не справиться с этим шквалом звонков, Онгола набрал номер Эмили и попросил помочь.

Капитан «Девы Моря», ловивший рыбу далеко на севере, хотел узнать, что же, черт возьми, произошло.

У него над головой небо было абсолютно чисто от края до края. Патрис де Брольи, возглавлявшая группу сейсмологов в Южных горах, предложила направить в поселок своих людей. Онгола попросил прислать всех, кого только можно.

С озера Дрейка позвонил Бонню. Там сейчас была тихая и спокойная ночь. Он тоже выразил готовность выслать на подмогу группу.

Пробилась из лагеря Карачи Саллах Телгар-Андиар. Она сообщила, что высланный ими отряд уже в пути.

А потом раздался первый звонок с фермы, расположенной неподалеку от поселка.

— Если бы не дракончики, — сообщила Айслинг Химпинстал — нас бы всех… всех сожрали заживо. Кругом ни травинки. Скота как не бывало. Кроме, разве что, коровы, которую дракончики загнали в речку. Да и она здорово пострадала.

— Ранения?

— Ничего такого, с чем бы мы сами не справились. Вот только еды у нас теперь маловато…

Потом Онгола попытался связаться с фермами Ди Вию, и Раделинов, и Грант ван Турнов, и Клотисов, и Хеллстремов. — Попробуй дозвониться, — Онгола передал список Якову Чернову, который вместе с парой учеников прибыл к нему на помощь. — А ты, — он повернулся к одному из подростков, — возьми на себя номера ферм вдоль реки…

Сам Онгола связался с Лилиенкампом.

— Слушай, Джо, — ты, случайно, не знаешь, сколько человек сегодня отправились на охоту?

— Слишком много, — ответил Джо голосом, прерывающимся от сдерживаемых слез. — Слишком много…

— И твои парни… тоже?

— Да…

— Будем надеяться на лучшее, Джо. Мы организуем поисковые группы. К тому же у ребят были дракончики.

— Все так, но вспомни, сколько дракончиков потребовалось, чтобы защитить поселок!

— Черт побери, Онгола, что случилось?! — врезался в разговор встревоженный голос адмирала Бендена.

— Хотел бы я и сам это знать, адмирал, — признался Онгола, а затем взяв себя в руки, четко доложил состояние дел и список пострадавших. И список пропавших без вести.

— Я скоро буду, — решительно сказал Бенден. Он выбрал себе участок на холмах в дельте реки Бока. — По пути я проверю, что творится на фермах.

— Пол и Китти хотят получить образцы… если, конечно, их можно взять, не подвергаясь особой опасности. Их интересует та дрянь, что падает из облака. То, что потом из нее получается на земле, у нас имеется в избытке. Между прочим, эти Нити запросто проедают любую органику, так что надо пользоваться или металлической посудой, или силиплексом. Я послал наши самые мощные скутера проследить дальнейший путь этого проклятого облака. Оно появилось буквально ниоткуда. Понимаешь, Пол, прямо-таки ниоткуда.

— Приборы ничего не показали? Нет? Ладно, разберемся…

Непоколебимая уверенность, звучавшая в голосе адмирала, вдохнула в Онголу новые силы. Эти интонации он слышал во время битвы при Сигнусе. Они вселяли надежду.

А надежды сейчас ох как не хватало! К тому времени, как Пол Бенден добрался до поселка, список жертв стал уже довольно длинным. Из двадцати человек, отправившихся на охоту, вернулись только трое: Сорка Ханрахан, Шон Коннел и Давид Катарел, бессильно наблюдавший из озера, куда он залез искупаться, как его подружка Люси Туберман, несмотря на отчаянные усилия их дракончиков, растворилась на месте под смертоносным серебристым «дождем». Сам он, хоть и остался в живых, совершенно лишился рассудка от горя и ужаса.

Из всего табора туарегов выжили лишь два младенца, в последний момент спрятанные в металлических ящиках. Порриг Коннел прислушался к предупреждениям дракончиков, и вместе со своим кланом спрятался в одной из пещер. К сожалению, она оказалась недостаточно просторной и не смогла вместить всех лошадей. В результате четыре кобылы погибли. Услышав их полное муки ржание, жеребец взбесился, и Порригу пришлось его прирезать.

Ди Вию и Хеллстремы в долине Амстердама, Раделины и Дагасны в Баварии, Клотис в Милане — все погибли. От них, от их скота и посевов не осталось даже следа. Строя свои дома, все они воспользовались новым материалом — плитами из прессованных растительных волокон. Больше никто, никогда ничего не построит из таких плит…

Вечером, когда неестественный «дождь» исчерпал себя на берегах узкой Райской реки, жители поселка с облегчением вздохнули. И первым делом они накормили своих спасителей-дракончиков. И не только домашних. Они приготовили кучки жареного зерна и для диких.

— В отчете ГРИО ни о чем подобном даже не упоминалось, — с горечью сказал Мар Дук.

— Те проклятые пятна, которые никто не мог толком объяснить, — еле слышно напомнила Бэй.

— Мы уже об этом думали, — кивнул Пол Ниитро.

— Мне кажется, — заметила Китти, — мы должны к утру прийти к какому-нибудь заключению. Нам надо будет хоть как-то объяснить случившееся…

— Мы тут просматривали данные по пятнам, — мрачно вставила Кэрол Даф-Вассало. — Это было довольно давно. Еще в тот год, когда мы только высадились на Перне. Мы, конечно, обследовали не все пятна, но те, что нам удалось посетить — там, где нам удалось оценить степень развития растительности — наглядно свидетельствовали: что бы ни вызывало эти пятна, это происходит с интервалом в сто шестьдесят — сто семьдесят лет. Мне кажется очевидным, что причина пятен кроется именно в этой странной форме жизни, которая обрушилась на нас, как гром среди ясного неба. Слава Богу, что у нас есть силиконовые пластики! Если бы в их основе лежал углерод, Нити сожрали бы весь поселок без остатка. И нас вместе с ним. Эта зараза…

— Зараза? — поднял брови Пол.

— А как еще их назвать? — подхватил Пас Радаманх. — Сейчас нам надо узнать, как часто на Перне идут такие «дожди». Пятна ведь встречались по всей планете, не так ли, Кэрол? — Женщина кивнула. — Ну так вот, весь вопрос в том, как долго эти Нити будут сыпаться с небес.

— Мы найдем ответ, — уверенно сказал адмирал Бенден.

Глава 2

Лазарет все еще был полон. И психические травмы оказались ничуть не легче физических. Узнав о случившемся, Черри Дуф заработал себе инфаркт. Лилиенкампы, потерявшие обоих сыновей, буквально обезумели от горя. Психолог Бернард Хегельман, заставив себя позабыть об утрате, постигшей его самого, с головой ушел в работу, изо всех сил стараясь помочь людям, не способным справиться с внезапно навалившимся на них горем.

Сорка и Шон неутомимо возили на скутерах пострадавших с окрестных ферм. Даже те, кто не был ранен, перенесли сильнейший нервный шок. Кто-то безостановочно плакал, другие угрюмо молчали, не отвечая на вопросы. Смерть и разрушение оставили неизгладимый след в их сознании. Порриг Коннел прислал в лазарет свою жену и старшую дочь — помогать ухаживать за больными.

— Первый раз отец что-то делает для других, — цинично заметил Шон.

— Теперь он хочет использовать моего Крикета для своих кобыл. Разумеется, после того, как они ожеребятся. Он думает, я отдам ему своего жеребца. Пусть бы своего получше воспитывал!

Сорка благоразумно молчала.

Все поселения, не затронутые смертоносным «дождем», предложили свою помощь. За одним-единственным исключением, которым оказался лагерь на Большом Острове — а именно, Эврил Битра, Стив Киммер, Набхи Набол и еще пара человек.

С дальнего плато Хонсю, словно по волшебству, примчался Кенджо. Он возглавил аэроразведку. К заходу солнца он и его люди уже представили подробные карты «Падения» — так стали называть в поселке неестественный «дождь» серебристых Нитей. Собрались со своих ферм биологи — должен же кто-то разобраться, что именно произошло. Китти Пинг и Цветок Ветра были готовы заняться генетическим анализом — как только поступят первые материалы.

К сожалению, большинство образцов, добытых добровольцами с риском для жизни, оказались бесполезными. Судя по всему, примерно через двадцать минут после попадания в металлический или пластиковый контейнер, активность Нити, ее безумная многократная репликация первого серебристого волокна, сходила на нет. Нить распадалась, оставляя после себя лишь безжизненную липкую субстанцию внутри твердой, похожей на скорлупу оболочки.

Капитан «Мэйфлауэра», ловившего рыбу на северном краю Падения, случайно обнаружил клубок Нитей в чане с рыбьей приманкой. Не раздумывая, он наглухо задраил металлическую крышку и сообщил о своей находке в поселок. В ответ его попросили по возможности сохранить Нити живыми, подкармливая их время от времени.

К тому времени, когда сейнер вернулся в порт, Нити уже полностью заполнили большую пластиковую бочку. Воспользовавшись крюком на длинном стальном тросе, Онгола на своем скутере лично перевез ее в лабораторию. Капитан потом долго удивлялся, почему все считают его настоящим героем.

А в поселке тем временем приготовили прозрачную «клетку» для пойманного монстра. Толстые пластины из силиконового пластика приварили друг к другу так, что получился большой куб с отверстием наверху. В стенах сделали несколько узких отверстий для взятия образцов. Их закрыли надежными металлическими крышками.

Онгола завис над «клеткой», и с помощью угрюмых добровольцев страшное создание перекочевало из бочки в свою новую тюрьму. Отверстие в потолке немедленно заварили.

Кому-то стало плохо. Остальные отвернулись. Только Тарви и Мар Дук с кажущейся невозмутимостью глядели на извивающееся чудовище, жадно пожирающее приготовленную для него пишу.

От серебристой окраски монстра не осталось и следа. Теперь Нити казались грязно-серыми — то с болезненно-зеленым оттенком, то с тускло-розовым, то с бледно-голубым. Понемногу внешняя оболочка становилась все толще и толще. Твердая скорлупа, как решили наблюдатели, скорее всего, формируется перед смертью. И сразу же вслед за ее образованием, вероятно, начинается разложение внутренностей странного существа. Живое ли оно на самом деле? Или же это какое-то невиданное ранее химическое явление, уничтожающее жизнь? Отсутствием аппетита монстр (если это был действительно монстр, а не явление природы), явно не страдал.

— Просто диву даешься, как он быстро растет, — спокойно заметила Бэй.

Позже Пол неоднократно хвалил ее за эти слова и за тот тон, которым они были произнесены. Он утверждал, что она подала остальным пример того, как следует себя вести.

— Мы привыкли видеть подобную скорость роста среди микробиологических объектов, — продолжала Бэй, — а вот теперь встретили создание, которое размножается почти с той же скоростью, что и бактерии. Интересно, откуда оно взялось? Может, из космоса? Этот вопрос был встречен гробовым молчанием. Собравшиеся рядом с кубом ученые переглянулись. Похоже, что предположение Бэй даже удивило их своей кажущейся нелепостью.

— У нас есть какая-нибудь информация о периодичности комет в этой системе? — спросил Мар Дук. — И о той странной планете? Может, тут как-то замешано облако Оорта? Вспомните, есть ведь теория Хойла-Викромансинга, постулирующая возможность существования вирусов в космосе. Ее до сих пор не опровергли.

— Чертовски большой вирус, — кивнув в сторону копошащегося за прозрачной стеной чудовища, заметил Билл Дуф. — К тому же, мне помнится, кто-то на Сети III доказал, что теория Хойла-Викромансинга неверна.

— Учитывая, что Нити падают с неба, — вставил Джим Тиллек, — почему бы им и в самом деле не попасть к нам из космоса? Красная утренняя звезда, которая недавно появилась на небосклоне, в последние дни стала особенно яркой. Это заметил, между прочим, не только я один. Странное совпадение, правда? Странствующая планета с совершенно безумной орбитой приближается к Перну, и тут-то на нас и обрушивается эта дрянь. Может, Нити как раз оттуда и прилетают? Интересно, какая информация есть в библиотеке об этой блуждающей планете?

— Я спрошу Черри, — сказал Билл Дуф, и тут же поправился: — Нет, я сам посмотрю, и если найду что-нибудь интересное, то пришлю тебе распечатку.

Пользуясь благовидным предлогом, он поспешно вышел из лаборатории.

— Я, пожалуй, возьму образец, — сказал Кван Марсе, готовя необходимые инструменты.

— Надеюсь, кто-нибудь ведет запись… потребления? — спросила Бэй.

У нее язык не повернулся сказать «пища» — мысли о том, чем эти твари уже успели поживиться, не давали ей покоя.

— Надо определить скорость… потребления, — Пол с готовностью подхватил удачный оборот. — Хорошо бы узнать, какой минимальный уровень способен поддерживать жизнеспособность этого существа. — И посмотреть, почему все его родичи погибли в прошлый раз, — вставил Пас Радаманх, вытаскивая откуда-то копию отчета ГРИО.

— А ты уверен, что все умерли? — тихо спросила Китти.

Утром, в отсутствие каких-либо новостей от про работавших всю ночь напролет ученых, по поселку начали расползаться самые разнообразные слухи. Кто-то разжег большой костер на площади Костра. На каждом углу кучей лежали факелы. Пользы от них в случае нового «дождя» никакой, но так было спокойнее.

Повсюду грелись на солнышке обожравшиеся дракончики. Даже те, кто еще вчера их недолюбливал, теперь носили в карманах лакомые кусочки и при каждом удобном случае норовил угостить бронзового или коричневого. В полдень небольшая группа колонистов во главе с Тэдом Туберманом подошла к дверям лаборатории. Все они во время Падения потеряли кого-то из близких. Все они хотели знать, кто же в этом виноват.

У порога их встретили Пол, Эмили, Пас Радаманх и Мар Дук.

— Ну что, узнали, откуда взялись эти твари? — резко спросил Тэд.

— Это довольно сложное, но в общем-то понятное сплетение Нитей, в чем-то похожее на земную микозу, — начал Мар Дук.

— Мне это ничего не говорит, — грубо прервал его Тэд. — За всю свою жизнь — а я, между прочим, ботаник, — я еще никогда не встречал растительного симбиоза, опасного для человека. Что нас ждет дальше? Эмили протянула руку, желая утешить его, но Тэд пренебрежительно отстранился.

— Человечество еще никогда не встречалось с чем-либо подобным, — устало сказал Пас. Ночь работы с отвратительными, мерзкими тварями утомила бы и более молодого человека. — Ни на одной из известных нам планет нет подобных существ. Самое близкое — мифические демоны религиозной эпохи. Но по правде говоря, до конца мы еще не разобрались.

— Значит, эти твари все еще живы! — вне себя от возмущения заорал Тэд — Вы держите их живыми!.. Да еще, наверно, и кормите!..

Его спутники сердито зашептались. Они явно искали выход бессильной ярости против судьбы, отнявшей у них родных и близких.

— Ну, разумеется, — попытался успокоить их Мар Дук. — Мы же должны их изучить. Надо узнать, что они из себя представляют. Для этого они нужны нам живыми, а значит, их приходится кормить… Мы хотим выяснить, каков жизненный цикл Нитей…

— Жизненный цикл? — вскричал Туберман. — Значит, Нити — это еще не все?! Клянусь всеми святыми, сейчас я их прикончу! Раз и навсегда!!!

— Тэд, приди в себя! Ты же ученый!

— Прежде всего я отец! И мою дочь… мою дочь сожрало одно из этих существ! Как и Джо Милана, и Пэтси Свана, Эрика Хегельмана, Боба Йоргенсена… — По лицу Тэда текли слезы. Он глядел на Пола и Эмили как на преступников. — Мы вам поверили! Как вы могли привезти нас на планету, где пожирают наших детей?! Мы работали тут восемь лет! — Он обвел глазами своих спутников. — Мы… мы хотим, чтобы эта тварь умерла! Вы достаточно ее изучили. Пошли, парни! Мы знаем, что надо делать! — Бросив последний укоризненный взгляд на биологов, он двинулся к площади Костра. — Огонь быстро с ней расправится!

Спутники Тэда поспешили вслед за ним.

— Какая разница, что они сделают, — тихо сказал Мар Дук, глядя вслед скрывшемуся за углом Тэду. — Нити все равно уже умирают. Отдайте им труп, адмирал, может, после этого они немного успокоятся. А то Тэд, похоже, совсем свихнулся… Все равно больше ничего нового нам сейчас не узнать.

— А что же вы все-таки узнали? — с надеждой в голосе спросил Пол Бенден.

Пас жестом пригласил адмирала пройти в лабораторию, где ученые все еще обобщали полученные за ночь данные.

— Теперь нам известно, — начал рассказывать Мар Дук, устало плюхаясь в кресло у стола, заваленного пленками и рулонами диаграммной ленты, — что в основе химизма Нитей лежит углерод. Мы знаем, что они состоят из очень больших белковых молекул, способных быстро трансформироваться из одной формы в другую и, следовательно, обеспечивающих подвижность существа, а также и других белков, способных атаковать и растворять невероятное количество органических соединений. Мы не смогли бы создать тварь, более смертоносную для нашей формы жизни. даже если бы очень захотели.

— Хорошо, что ты ничего не сказал об этом Тэду, — сухо заметила Эмили.

— Мар Дук, — нахмурился Пол Бенден, — надеюсь, я правильно тебя понял… Нити опасны — это безусловно. Но специально созданы, чтобы уничтожить нас?.. Это что — шутка?

— Ну… это просто такое предположение, — уклончиво ответил Мар Дук. — Пас выдвинул еще более странную гипотезу.

— Видите ли… — откашлялся Пас, — Нити появились так внезапно, что я подумал: может, это какое-то оружие? Может, они готовят поверхность планеты к высадке десанта?

Пол и Эмили ошеломленно глядели друг на друга. Бэй недоверчиво хмыкнула, а кривая усмешка на лице Китти Пинг яснее ясного говорила, что она считает такую мысль не заслуживающей серьезного внимания.

— Это не столь уж безумная идея, как может показаться на первый взгляд, — поторопился добавить Пас. — Во всяком случае, она мне нравится куда больше, чем предположение Бэй, что все это — лишь начало жизненного цикла Нитей. Мне страшно подумать, что будет, если она окажется права.

Пол и Эмили снова переглянулись. Час от часу не легче! Но тут со своего кресла поднялся Ниитро.

— Мне кажется, — спокойно возразил он, — что все эти гипотезы основываются скорее на фантазиях времен религиозной эры, чем на реальных фактах. По моему мнению, продолжение жизненного цикла Нитей крайне маловероятно. Если бы Нити, достигнув поверхности планеты, не умирали, а развивались дальше — ГРИО в процессе обследования Перна наверняка бы их заметила. Как вам кажется? Они вполне могли счесть пятна в растительном покрове несущественными, но пропустить столь опасную форму жизни? Простите, но в это трудно поверить.

Что же касается вторжения из космоса, то позвольте вам напомнить, что в этом звездном секторе нет ни одной планеты, пригодной для жизни существ, в основе которых лежит углерод. — Пол видел, что его слушатели понемногу начинают приходить в себя после тех страхов, которыми их оглушили Пас и Мар Дук. — А ведь мы совершенно точно установили, что это, — он ткнул в сторону прозрачного куба, — основано именно на углероде. Вот и все, что я хотел сказать…

Силы Пола внезапно кончились. Сказывалась бессонная ночь.

— Во всяком случае, обсудив самые худшие сценарии, мы несколько разрядили атмосферу…

— Мне все-таки кажется, что мы упустили из виду какой-то очень важный момент — покачал головой Пас. — Нечто очевидное и очень-очень существенное.

— Никто не в состоянии как следует соображать после сорока часов непрерывной работы, — хлопнул его по плечу Пол. — Посмотрим твои записи еще раз. Но только потом, когда отдохнем. И где-нибудь в более спокойной обстановке… Знаете, вы идите, а мы с Джимом, пожалуй, останемся. Подождем Тэда и его приятелей. — Он тяжело вздохнул. — Я их даже не виню. Внезапная смерть всегда вызывает шок. Хотя лучше бы они направили свою энергию в более созидательное русло. Мы должны готовиться к худшему…

Следующим утром телескопы колонии нацелились на повисшую над горизонтом звездочку — блуждающую планету системы Ракбета. Ее красный цвет, как предположил Эзра Керун, вероятнее всего, объяснялся облаками пыли, захваченной на окраинах звездной системы. Несмотря на отсутствие доказательств, наблюдатели сошлись во мнении, что эта планета как-то связана со случившейся трагедией.

В течение дня группа Кенджо обнаружила следы Падения на острове Ирэны. Нашлись даже свидетели, вспомнившие повисшее над островом серое «грозовое» облако. Разведчики, отправившиеся на Северный континент, сообщили о следах Нитей на его восточном побережье. Это открытие окончательно развеяло надежды на то, что прошедшее над поселком Падение есть нечто уникальное, что никогда больше не повторится. Изучение отчетов ГРИО не добавило исследователям оптимизма фотографии неопровержимо доказывали, что двести лет тому назад Падение происходило по всей планете. Повсеместно. Судя по всему, оно закончилось как раз перед прилетом землян. Теперь требовалось во что бы то ни стало узнать частоту Падений и их длительность.

Основываясь на имеющихся данных, Бетти и Билл установили длительность интервалов между периодами смертоносных «дождей» примерно в двести лет. Они опирались на скорость регенерации уничтоженной растительности и размеры деревьев в области отмеченных ГРИО пятен. Тут им бы очень пригодилась помощь Тэда Тубермана, главного ботаника экспедиции, но увы! Тэд все свое время посвящал поиску и уничтожению оставшейся после Нитей скорлупы. К сожалению, ученые так и не смогли ответить на самый важный, самый насущный вопрос: сколько же продлится сезон «дождей»?

Пытаясь опровергнуть теорию Мара о целенаправленном применении Нитей и не менее неприятное предположение Паса о грядущем вторжении на Перн, Эзра Керун провел этот день на связи с бортовыми компьютерами «Иокогамы». Его расчеты окончательно подтвердили: период обращения планеты-пришелицы составляет двести пятьдесят лет. Но среди внутренних, ближайших к солнцу планет Ракбета она проводит лишь малую часть этого срока. Учитывая совпадение периодичности Падений и обращения этой планеты, становилось ясно, что какая-то связь между ними все-таки есть. Вот почему, посоветовавшись с Полом Бенденом и Эмили, Эзра запрограммировал один из оставшихся на «Иоко» пробов на исследование пришелицы. И в частности, он дал аппарату задание определить состав окружающей планету газообразной оболочки.

Хотя все полученные учеными данные были незамедлительно доведены до сведения колонистов, это не успокоило перепуганных людей.

На третий день после первого Падения позвонил впавший в панику Вейд Лоренцо с фермы Садрид в провинции Македония. Яков Чернов, принявший звонок, немедленно связался с Онголой и адмиралом Бенденом.

— Вейд утверждает, — сообщил он, — что прямо на его ферму со стороны моря движется облако. Я держу его на тридцать седьмом канале. Пол Бенден поднял трубку и нажал клавишу тридцать седьмого канала. Одновременно он нашел на карте, висевшей на стене его кабинета, участок берега, где располагалась ферма Садрид.

— Спрячьтесь под крышу из силиконового пластика, — приказал он Вейду. — Пользуйтесь огнем. Сжигайте эту дрянь, как только она появится в поле зрения. В крайнем случае используйте факелы или паяльные лампы. У вас есть дракончики?

— У нас есть несколько дракончиков, — отчаянно стараясь сохранять спокойствие, ответил фермер, — и два огнемета… Мы с их помощью жгли кусты… Мы сперва думали — это такой шквал… гроза… Но потом увидели, как рыба собирается на кормежку, и все поняли. Вы нам поможете?

— Мы прилетим, не беспокойтесь!

После окончания разговора Пол попросил Якова никому ничего не говорить об этом звонке.

— Не стоит поднимать панику, — согласился с адмиралом Яков. Затем Пол попросил связать его с Джимом Тиллеком в бухте Монако. Он поинтересовался, есть ли в море к юго-западу от Садрида какие-либо суда.

— Сегодня нет, — ответил Тиллек, сверившись с журналами. — А что случилось?

— Ты мог бы сейчас подойти ко мне? — попросил Бенден. — Только так, чтобы без излишней суеты. Вроде как невзначай…

— Твой собственный дом на реке Бока не так уж далеко от Садрида, — заметил проскользнувший тем временем в кабинет Онгола.

— Я знаю, — кивнул адмирал, набирая другой номер.

В нескольких словах он рассказал жене о случившемся, и быстро объяснил, что теперь следует делать.

— Джу, может, до вас и не дойдет…

— Ну, лучше перестраховаться, правда?

— Как только я узнаю что-нибудь новое, сразу же тебе позвоню, — пообещал Пол. — Если повезет, у нас есть еще час — даже если облако и добралось уже до Садрида. Вполне возможно, что Бока находится слишком далеко к северу. Эта дрянь, похоже, идет в юго-западном направлении.

— Спроси, как ведут себя дракончики? — посоветовал Онгола.

— Как всегда, греются на солнышке, — ответила Джу. — Но я буду за ними наблюдать. Они что, и впрямь заранее знают о Падении?

— Онгола утверждает, что да. Я тебе еще позвоню.

— Я только что дозвонился до Логоридов в Тессалии, — сказал Онгола. — Их вполне может зацепить. Может, стоит предупредить и Цезаря в Риме? У него там чертова пропасть скота.

— Он также весьма предусмотрительно построил каменные здания, — усмехнулся Пол. — Но все равно позвони. А потом свяжись и с Борисом и Дитером. Они сейчас как раз пишут программу, прогнозирующую эти самые Падения. Дорого бы я заплатил, чтобы она работала уже сейчас… — Пол поднял трубку. — Я пока организую транспорт.

Он набрал номер Кенджо.

— Снова Нити? Где именно? Садрид? Понятно… У меня тут есть кое-что, на чем можно туда добраться всего за час с небольшим. — В обычно невозмутимом голосе Кенджо слышалось волнение. — Фулмар приспособил оптимизатор к двигателю среднего скутера и думает, что теперь тот сможет развить скорость до семисот километров в час. И это с полной загрузкой. Налегке даже больше.

— Нам придется взять с собой как можно больше огнеметов, — сказал адмирал, — а также припасы и медикаменты. Мы прихватим баллоны с азотной кислотой — это все равно, что использовать против Нитей и огонь, и воду одновременно. Еще — Пола Ниитро и Бэй… они весят совсем немного, а как наблюдателям им нет равных. Надо взять с собой по крайней мере одного врача. Потом — Тарви, Джим, я сам… В общем, набирается человек восемь. Ну ладно, ты готовься. Я скоро с тобой свяжусь…

— Как наши дела? — он повернулся к Онголе.

— Раз мы не можем сказать людям, где и когда началось это Падение, они хотят по крайней мере знать, где и когда оно закончится, — сообщил Онгола. — Чем больше данных мы им дадим, тем точнее они смогут предсказать Падение… в следующий раз. Надеюсь, я вхожу в число твоих восьми?

— Нет, — покачал головой Пол. — Ты мне нужен здесь. Черт побери!

Мы должны организоваться! Нельзя же каждый раз импровизировать!

Онгола фыркнул. Пол Бенден по праву славился умением действовать организованно и оперативно в самых сложных и непредсказуемо меняющихся условиях. Уже через двадцать минут после звонка Вейда наблюдатели, экипаж и все необходимые припасы заняли свои места на борту скутера. Еще через миг он взмыл в небо и исчез за горизонтом.

Кенджо гнал машину на полной скорости. Вот они пронеслись над девственными песками полуострова в устье реки Джордана. Теперь их путь лежал над морем, и резкие порывы ветра делали и без того нелегкий полет еще труднее для пассажиров. Не рассчитан все-таки этот скутер на такие скорости.

— Нитей пока не видно, — заметил Пол, отрываясь от окуляров бинокля. — Те облака к югу — обычные грозовые тучи. Может быть, — вполголоса добавил он, — гроза спасет Садрид… Маловероятно, но возможно.

Несмотря на стремительный полет модифицированного скутера, их путешествие, казалось, продолжается целую вечность. Внезапно Кенджо сбросил скорость. Они приближались к земле, еле видимой сквозь косые струи дождя. Море у побережья так и бурлило.

— Ну и сильный же ветер, — заметил Джим Тиллек, глядя на вспененную воду. — Между прочим, перед отлетом я попросил наших морских друзей выяснить, где же началось это Падение.

— Бог ты мой! — воскликнул адмирал глядя на море. — Как же они ухитрились нас обогнать?

— Я думаю, — усмехнулся Тиллек, — что дельфины еще в пути. Но вот местная морская живность, похоже, устроила себе сегодня большой праздник. Даровая кормежка…

— Если бы дельфины и впрямь сумели найти, где началось Падение…

— задумчиво повторил Пол. — Точные данные — вот что нам нужно. Дитеру и Борису требуются конкретные цифры… Да, Садриду так повезло, — добавил он, снова приникая к окулярам. — А дальше… Словно кто-то острым ножом срезал всю растительность! Кенджо, садись поближе к дому. — Нам помог ветер, — рассказывал потом Вейд Лоренцо. — Нам помогли ветер и гроза. Лило как из ведра — но это была вода, а не Нити. С нами все в порядке, — он покосился на прихорашивающихся на стропилах дома дракончиков. Они вовремя нас предупредили. Точь-в-точь, как в поселке. Но мы не знаем, что сталось с Дживой и Бакой. Они отправились ловить рыбу…

— Если они поплыли на запад или на север, то, скорее всего, Падение их не затронуло.

— Но ферма уничтожена, — печально сказал партнер Вейда агроном Афахис.

Кивком головы он указал на почерневшие поля, где не осталось ни одного зеленого листочка.

— Ничего, — попытался утешить его Пол Ниитро. — В поселке есть еще достаточно и семян, и саженцев. А в таком климате можно вырастить несколько урожаев в год.

— Мы к ним еще вернемся, — сказал Пол Бенден, выгружая из скутера огнеметы. — Джим, организуй тут наземные отряды, ладно? Ты знаешь, что делать. Нам надо проследить Падение до самого конца. Ну, вот и все, Вейд. Давайте, покажите этим тварям, где раки зимуют!

— Но, адмирал… — начал было Афахис, и на лице его явственно читался страх.

— На пути Падения лежат еще две фермы, — сурово сказал Пол Бенден, усаживаясь в скутер. — Мы не можем бросить их на произвол судьбы.

— Ну что, адмирал, теперь к вам? — спросил Кенджо, когда Пол застегнул ремни безопасности.

— Нет, сперва на север. Попробуем найти Дживу и Баку.

— Смотрите, — воскликнул Кенджо пару минут спустя. — Похоже, сюда Нити уже не добрались!

Пол прильнул к окулярам и облегченно вздохнул. Внизу качались на ветру зеленые ветви деревьев. — Куда же подевались эти чертовы Нити? — недоуменно спросила Бэй.

— Скорее всего, дело в дожде, — заметил Пол Ниитро. — Стойте-ка, вон там, это не парус?

— Точно, парус! — воскликнул адмирал, наведя бинокль, — и там, похоже, все в порядке. Мистер Фусаиуки, отметьте, пожалуйста, на карте границу Падения.

— Сэр, — вставил Кенджо, — я правильно понимаю, что ваша ферма теперь в безопасности?

— Да, — облегченно кивнул Бенден. — Можем туда не лететь. Давай прямо к Цезарю.

— Слушаюсь, сэр.

Тем временем адмирал связался со своей женой и сообщил ей радостную новость. Она могла больше не опасаться Падения.

— Мне прислать кого-нибудь вам на помощь? — спросила она. — Я слышала, что эту дрянь частенько приходится сжигать уже на земле…

— Пришли Джонни Грина и Грега Китинга. Огнеметы мы им дадим.

Другие фермы тоже предложили свою помощь, и Пол с благодарностью ее принял.

— Я был прав, когда решил построить каменные хлева, — объявил Цезарь, отвечая на звонок Пола. Животновод рассмеялся. — Мои труды ох, как пригодились, не так ли?

— Что правда, то правда, — согласился Пол.

— Только в настоящем каменном доме чувствуешь себя уютно и в безопасности. Мои парни вылетят через пару минут. Держите меня в курсе, адмирал.

Пол поморщился. Все чаще и чаще в последние дни к нему обращались, используя его старое воинское звание. Он уже успел от этого отвыкнуть. Снова принимать на себя командование… Он заметил большое пятно уничтоженного леса там, где Нити достигли земли. Большое пятно — а кругом нетронутая зеленая растительность. Дождь и дракончики. Спасибо дракончикам, вовремя предупредившим людей об опасности. Если бы ему пришлось… Пол заставил себя переключиться на другие мысли. В конце концов, он не руководит колонией. Слава Богу, есть люди помоложе. Пусть они и несут на своих плечах бремя ответственности…

— Нити прошли коридором шириной примерно в пятьдесят километров, сообщил Кенджо.

— Одного дождя, даже такого сильного, недостаточно, — сказала Бэй. — Видите. кое-где земли достигают еще живые Нити.

— Ничего, — отозвался Пол Бенден. — К нам летят подкрепления из Рима и Тессалии. Мы сожжем оставшиеся Нити и спасем этот лес…

— И теперь нам придется вооружиться языками пламени, чтобы защитить и самих себя, и эту добрую, щедрую планету, — тихо сказал Тарви, когда они возвратились в поселок. — Интересно, теперь Садрид в безопасности?

— Молния не ударяет в одно и то же место дважды? — поднял брови Пол Бенден. — Боюсь, мы не можем этого утверждать. Остается только надеяться, что Борис и Дитер смогут сказать нам что-нибудь полезное. — Он с тревогой повернулся к Полу Ниитро. — Не могут же они падать совершенно случайным образом?

— А тебе что, больше нравится теория, что они падают по заранее распланированному графику? Нет, Пол, мы совершенно точно установили, что имеем дело с безмозглым, ненасытным существом. Оно не обладает даже зачатками сознания, не говоря уже о разуме. Мне лично импонирует гипотеза Бэй о нескольких стадиях развития Нитей. Об их жизненном цикле. Возможно, конечно, что сознание появляется на более поздней стадии, но это тоже крайне маловероятно.

— Вейрии? — внезапно спросил Тарви.

— Нет, нет! Это просто смешно! Мы проследили вейрий вплоть до их общего с дракончиками прародителя. Они тут ни при чем.

— Сейчас самое главное — установить, где и когда состоится следующее Падение. Тогда мы успеем приготовиться к нему заранее… — заметил Бенден. — А пока… а пока нам всем не помешает как следует отдохнуть.

* * *

Когда группа Бендена вернулась в поселок, отрицать факт нового Падения было уже невозможно. О нем знали решительно все. Единственным положительным моментом стало то, что теперь уже почти никто не оспаривал необходимость решительных мер для борьбы со смертоносной угрозой. Кое-кто, правда, продолжал утверждать, что предостережения и требования, исходящие из поселка, нарушают, мол, Хартию, подписанную всеми колонистами. Но самые ярые поборники независимости, столкнувшись лицом к лицу с Нитями, быстро меняли свою точку зрения.

Тарви, набрав себе в помощь добровольцев, начал переоборудовать пустые газовые баллоны под огнеметы. Он остался очень доволен опытом применения аш-эно-три, или азотной кислоты, против Нитей. Этот оксидант отлично сжигал мерзких паразитов. А изготовить его не составляло особого труда: требовались только воздух, вода, ну и, конечно, электричество. К тому же он не загрязнял атмосферу и, что не менее важно, практически не вызывал ожогов у людей и дракончиков. Мокрая тряпочка, приложенная к месту, куда попали капли случайно пролитого раствора, гарантировала отсутствие раздражения. Кенджо тем временем занимался установкой огнеметов на скутерах. Он утверждал, что лучший способ защиты — нападение, а лучший способ нападения на Нити — в воздухе. И надо сказать, его идеи находили горячую поддержку среди тех, кто пережил Падение.

Наилучшим оружием против Нитей оказался огонь. Как заметил один шутник, раз уж нельзя устраивать дождь по заказу, остается полагаться на огнеметы.

На все просто не хватало рабочих рук. Дважды Полу и Эмили пришлось даже разбираться со случаями переманивания специалистов. Скотоводы и ветеринары поспешно оборудовали защитные убежища для скота. Как резервный вариант рассматривалось использование пещер. Джо Лилиенкамп сообщил, что из-за нехватки рабочих рук он не в состоянии удовлетворить все заявки фермеров на укрепление домов и хозяйственных построек. Он также заявил, что этим придется заняться самим фермерам. С ним, однако, согласились далеко не все. Многие фермеры утверждали, что это обязанность поселка и администрации — обеспечить безопасность колонистов. Многим не хотелось расставаться с обжитыми местами, пусть даже и сожженными Нитями. К тому же, за восемь лет население увеличилось настолько, что исходный поселок все равно не смог бы принять в свое лоно всех перинитов. Порриг Коннел остался жить в своей пещере — тут хватило места и для его большого рода и для скота. Он даже позволил поселиться в его пещере уцелевшим представителям других родов — во всяком случае, пока они не обзаведутся собственными домами.

Несмотря на то, что Пол Бенден и Эмили Болл (как, впрочем, и Джим Тиллек, Эзра Керун и Онгола) официально сложили с себя полномочия руководителей колонии, жители поселка и фермеры по-прежнему обращались к ним за помощью и советом. Так что в итоге приходилось принимать решения бывшим адмиралу и губернатору.

— Пусть уж лучше они обращаются ко мне, чем к Тэду Туберману, — устало сказал Пол Бенден Онголе как-то вечером. — Вопрос только в том, как нам теперь жить дальше. — Он повернулся к психологу Тому Патрику, пришедшему в административный корпус поболтать о гуляющих по поселку слухах. — Что бы ты посоветовал, Том?

— Мне кажется, общее собрание больше откладывать нельзя, — твердо заявил тот. — Иначе вам с Эмили уже никто не поверит. Что бы вы ни говорили. А это было бы очень плохо. Может вы и не хотите снова брать на себя руководство колонией, но кому-то это сделать придется. Туберман постоянно мутит воду. Он ничего не желает слушать — можно только радоваться, что большую часть времени он проводит вне поселка, пытаясь в одиночку сжечь всю оставшуюся от Нитей скорлупу на континенте. От горя он совсем потерял разум.

— Надеюсь, сторонников у него немного? — спросила Эмили.

— Ситуация достаточно неопределенная, и потому кое-кто принимает его разглагольствования всерьез. Особенно когда «власти» хранят молчание. В конце концов, обвинения Тубермана несут в себе зерно истины. Искаженной почти до неузнаваемости, — психолог пожал плечами, — но все-таки… Постепенно люди поймут, что он не предлагает ничего конструктивного. Но на это надо время. А пока он только вызывает волну недовольства н неудовлетворенности. И сеет страх. С этим надо что-то делать. И поскорее.

— Значит, снова придется переходить Рубикон, — тяжело вздохнул Пол. ***

— Я, конечно, могу провести собрание, — сказал Кэбот, когда Пол связался с ним по телефону, — но, по-моему, лучше, если это сделаешь ты. Колонисты по-прежнему видят в вас с Эмили своих лидеров. Сила привычки, если угодно.

— Если собрание захочет, чтобы мы снова встали к рулю, — ответил Пол Бенден, — то мы возражать не станем. Но сейчас надо сделать все по строго утвержденной в Хартии процедуре. Клянусь небом, никогда не думал, что нам придется прибегнуть к этим пунктам о чрезвычайном положении!

— Скажи лучше спасибо, что в Хартии вообще есть эти пункты, — заметил Кэбот. — Мне потребуется пара часов — закончить дела. Потом, я в вашем распоряжении. Да, кстати, нам тут позвонили с той стороны реки. Новое Падение. На этот раз на юге. Мы и не догадывались вплоть до полудня. Там ферма Пата — все живы-здоровы, мы выслали ему парней на подмогу. У нас самих все тихо…

— Посмотрев поближе на эту дрянь, — рассказывал Кэбот пару часов спустя, прилетев в поселок, — я начинаю лучше понимать всю тяжесть нашего положения. Скажи, все действительно так плохо, как говорят?

— Возможно. Зависит от того, кто именно говорит, — честно ответил Пол.

— То есть от того, оптимист ты или пессимист, — добавил Джим Тиллек. — Вообще-то, я бывал в переделках и покруче. Например, в Поясе Астероидов. Я всегда предпочитаю иметь под ногами планету — по крайней мере, тут есть поле для маневра.

Кэбот оглядел пятерых руководителей, собравшихся в метеобашне на краю летного поля.

— В основном, — начал Пол, — мы знаем, чего быть не может. Например, — он загибал пальцы, один за другим расправляясь с пугающими воображение слухами, ходившими среди колонистов, — можно с уверенностью сказать, что Нити — это не разумные существа. Маловероятно, чтобы они предвещали вторжение на Перн инопланетян. Они не уникальны для этого района планеты. Судя по отчетам ГРИО, двести с лишним лет назад они сыпались с небес на Перн точно так же, как делают это сейчас. Они, может, связаны, а может, и не связаны с этой приблудной планетой, о которой столько говорят. И хотя пока нам еще не известен жизненный цикл Нитей, и мы не знаем даже, есть ли он у них вообще, можно с уверенностью сказать, что Нити не имеют ничего общего ни с туннельными змеями, ни с каким-либо другим, встречавшимся нам на Перне, живым существом.

— Понятно, — кивнул Кэбот. — А как наши перспективы?

— Пока ничего особо обнадеживающего. Как справедливо заметил присутствующий здесь Том, нам надо провести общее собрание, где и обсудить все спорные и неясные вопросы. Мы можем и должны побороть Нити, но сделать это можно только сообща. Совершенно очевидно, что если мы будем тянуть каждый в свою сторону, наша песенка спета. Мы должны мыслить конструктивно, а не как Тэд Туберман.

— Короче говоря, вы хотите приостановить автономию фермеров и поселений?

— Я хочу не этого, — четко ответил Пол. — Нам требуется централизованное управление, — Кэбот усмехнулся. — Только так мы сможем эффективно организовать работу, распределять дефицитные материалы и припасы. Только так мы сможем выжить. Сегодня утром Джо Лилиенкамп закрыл склады, под предлогом инвентаризации. На самом деле он боится неконтролируемого разбазаривания наших запасов. В панике люди далеко не всегда понимают, что им действительно сейчас требуется. Надо, чтобы все хорошо поняли: это вопрос жизни и смерти.

— И выжить мы сможем, только объединив наши усилия, — заметил Кэбот.

— Точно.

— Проблема в том, чтобы все наши индивидуалы поняли, что другого пути действительно нет, — буркнул Том Патрик, и Кэбот согласно кивнул головой.

— Я должен подтвердить, — добавил Пол Бенден, — что неважно, кто именно возьмет на себя управление колонией. Лишь бы все колонисты признавали новое руководство и выполняли его указания.

— А помощи нам, даже если она придет, ждать много-много лет, — задумчиво прошептал Кэбот. — Неужели мы сожгли за собой все мосты?

* * *

Известие о том, что Кэбот Френсис Картер, старший юрист колонии, объявил о созыве всеобщего собрания, было встречено колонистами вздохом облегчения. Собрание назначили на вечер, но представители ферм и селений начали прибывать в поселок еще с утра.

К вечеру, проложив под землей кабели, электрики сумели осветить часть площади Костра. Там, где фонари все еще оставались темными, организаторы собрания укрепили зажженные факелы. На освещенном участке расставили скамейки и стулья. На сцене, где раньше сменяли друг друга музыканты, установили большой стол. А за ним — шесть стульев. И вот на сцену поднялся сам Кэбот. Вслед за ним места за столом заняли Мар Дук, Пол и Бей Ниитро, Эзра Керун и Джим Тиллек. Легкий шепот удивления пробежал по рядам собравшихся колонистов. Среди вышедших на сцену людей они не увидели ни Пола Бендена, ни Эмили Болл. — У нас было время оплакать наши потери, — начал Кэбот, и на площади воцарилась гробовая тишина. — А потери мы понесли тяжелые. Они могли стать еще тяжелее, если бы не дракончики: наши друзья и союзники, которым я адресую эти слова благодарности.

Сегодня мы уже знаем, что представляют собой Нити, убившие наших близких и опустошившие пять ферм. Насколько я понял мистера Мар Дука, на других планетах, включая и нашу Землю, простейшие грибы зачастую живут в симбиозе с высшими растениями. Мицелий гриба и корни, например, деревьев. Нити являют собой нечто подобное. Мы все видели, как жадно они набрасываются на растительность…

— И не только на нее! — крикнул со своего места Тед Туберман.

— Как ни грустно, но это так, — склонил голову Кэбот. Он не собирался пускать собрание на самотек. — Мы только недавно по-настоящему осознали, что падение это не случайность, это явление планетарного масштаба. И последний раз оно произошло на Перне примерно двести лет назад. — Он сделал небольшую паузу, давая слушателям возможность как следует вдуматься в то, что он сказал, и продолжал:

— Скоро мы сможем абсолютно точно предсказывать, где состоится очередное Падение. Но, к сожалению, мы не в силах его остановить. Падение состоится, хотим мы этого или нет. Оно состоится снова и снова. Но это наша планета, — Кэбот возвысил голос, — и никакие чертовы Нити не заставят меня ее покинуть!

— Ты что, забыл, что мы не можем никуда отсюда улететь! — вскочив на ноги, заорал Туберман. — Вы сделали так, что нам всем теперь придется сгнить на Перне! Нас всех сожрут эти мерзкие твари! Мы не сможем отсюда улететь! Мы все умрем! И виноваты в этом вы!

— Вот придурок, — с раздражением сказал Шон и, наклонившись к Сорке, добавил: — Он же прекрасно знал, что вернуться мы не сможем. Иначе колонию и не основать. А теперь, когда все идет не так, как ему бы хотелось, Тэду обязательно надо найти виноватых!

— Я не считаю, — уверенно ответил Туберману Кэбот, и его хорошо поставленный голос легко заглушил беспокойный шепот, пробежавший по рядам колонистов, — я не считаю, — повторил он, — что наше положение так уж безнадежно. Вовсе нет! Люди живут и в менее благоприятных условиях, чем те, которыми встретил нас Перн. Мы столкнулись с проблемой. С серьезной проблемой. Мы должны ее решить, а не поднимать бессильно лапки кверху! Я лично не сомневаюсь, что все вместе мы вполне в состоянии справиться. И справимся! — заметив, что ботаник набрал воздуху для своей очередной тирады, Кэбот продолжал: — Записываясь в колонисты, мы все прекрасно знали, что обратно мы не вернемся. Это невозможно. Но даже если бы мне сегодня предложили вернуться на Землю, я бы отказался, — в голосе Кэбота звучало презрение к трусам, готовым при первом же щелчке по носу бежать домой, поджав хвост. — Я нашел на Перне то, чего не было ни на Земле, ни на Первой. И никакая безмозглая тварь не заставит меня покинуть ферму, которую я себе построил, не заставит отказаться от скота, который я хочу развести, не заставит бросить вольную жизнь, которой мне не видать как своих ушей ни на Земле, ни на Первой, А что касается Нитей, то я буду сражаться с ними, пока хватит сил. Буду сражаться всеми доступными мне способами!

— А теперь, — уже спокойнее продолжал он, — я хотел бы объявить, что мы созвали это собрание, демократично, как и предусмотрено Хартией нашей колонии, для того, чтобы обсудить, как нам лучше жить в этих условиях. А положение наше воистину чрезвычайное. Мы по сути находимся в состоянии осады. А значит, нам следует выработать меры и составить план, как максимально эффективно защитить наши жизни и нашу собственность от проклятых Нитей.

— Ты упомянул о чрезвычайных обстоятельствах, — с подчеркнуто бесстрастным выражением лица сказал Руди Шварц. — Ты предлагаешь ввести в колонии военное положение?

— На Перне нет армии, — усмехнулся Кэбот, — и потому, Руди, военное положение вводить просто некому. Однако обстоятельства заставляют нас пересмотреть вопрос об автономии колонистов — иначе Нити нанесут непоправимый урон и экологии всей планеты и экономике нашей колонии. Я предлагаю временно вернуться к централизованному управлению — так, как это было в первый год после нашей высадки на Перне. — Он повысил голос, пытаясь перекричать гул, встретивший его предложение. — И пусть эта новая администрация наметит и проведет в жизнь все меры, необходимые для обеспечения выживания колонии — как бы они ни были неприятны!

— О каких именно мерах идет речь? — спросил кто-то.

— Откуда мне знать? — пожал плечами Кэбот. — Нам не так уж много известно о нашем… противнике. Но планы надо строить уже сегодня. Причем так, чтобы учесть любой возможный путь развития событий. Завтра, я боюсь, планировать что-либо будет поздно.

— Мы с вами, — продолжал Кэбот, — уже знаем, что Нити сыпятся с небес по всему Перну. Значит, рано или поздно они затронут все фермы и поселения. Все, без исключения. Мы должны свести опасность к минимуму. Мне представляется, что первым делом надо централизовать распределение запасов продовольствия и материалов. Возможно, придется временно вернуться к гидропонике. Кое-кому из специалистов, несомненно, надо будет переехать обратно в поселок — их знания и опыт могут пригодиться для конкретных проектов, связанных с защитой от грозящей нам беды. Короче говоря, это означает, что мы должны работать все вместе, а не пытаться спастись по одиночке.

— Разве у нас есть выбор? — спросила какая-то женщина.

— Кое-кто из вас, — сказал Кэбот, — живет довольно крупными общинами. Вполне возможно, что с большинством проблем им удастся справиться своими силами. Такие поселения, вероятно, могут сохранить свою автономию. Но все равно, наверняка останутся вопросы, которые мы сумеем решить только сообща. — Он ободряюще улыбнулся. — Вообще-то, для этого мы здесь сегодня и собрались. Все обсудить и принять правильное решение.

— Подождите-ка минуточку! — снова вскочил со своего места Тэд Туберман. Он размахивал руками и явно собирался раз и навсегда разоблачить хитрого и коварного Кэбота. — У нас есть одно прекрасное решение. И вполне реалистичное! Мы можем послать на Землю аварийную капсулу. У нас чрезвычайная ситуация. Мы имеем право попросить помощи! — Ну, что я тебе говорил, — прошептал Шон Сорке на ухо. — Придурок, он придурок и есть. Верещит, словно недорезанный поросенок. Помяни мое слово, если сюда заявятся земляне, мы проклянем тот день, когда решили полететь на Перн. Что касается меня, то я тотчас же смоюсь в сторону Большого хребта. Только они меня и видели!

— Я бы не слишком рассчитывал на то, что Земля пришлет нам помощь, — спокойно возразил Тэду Джо Лилиенкамп.

— Не нужна нам тут никакая Земля! — крикнул Шон, вскакивая на ноги. — Это наша планета, и пусть они не суют свой нос в чужие дела! Но никто никого не слушал. Собрание гудело, как растревоженный улей.

— Спокойнее, друзья, — безуспешно призывал к порядку Кэбот. — Тише!

Под конец, достав где-то мегафон, Эзра Керун положил конец разгоревшимся среди колонистов дебатам.

— Что вы шумите? — громогласно объявил он. — Позвольте вам напомнить, что ответ с Земли, каким бы он ни оказался, мы получим не раньше, чем через десять лет!

— Что касается меня, — сказал Джим Тиллек, когда шум немного поутих, — то я лично не хотел бы увидеть здесь представителей с Земли. Или с Первой. Это если они вообще возьмут на себя труд откликнуться на нашу просьбу. А уж коли они решат помочь, то за это обдерут нас как липку! Помяните мое слово! Кончится тем, что все минералы, все полезные ископаемые, все пахотные земли — все будет принадлежать им, и только им. Вы что, забыли Сети III? А еще я не понимаю, что такого в централизованном управлении? Мне это предложение представляется вполне разумным.

Среди собравшихся пронесся легкий шепоток одобрения.

— Он прав, — громко объявил Шон.

— Папа и мама тоже так думают, — кивнула Сорка.

— Мы должны попросить о помощи! — не унимался Туберман. — Что в этом плохого? Мы же попали в беду! Нам обязаны помочь! Почему же вы не хотите отправить капсулу?

— Почему? — закричал ему в ответ Вейд Лоренцо. — Я тебе скажу, почему! Нам нужна помощь не через тридцать лет! И даже не через десять! Нам нужна помощь прямо сейчас! А потом… Да через десять лет мы, вполне возможно, уже и сами со всем справимся! А если нет, то помогать здесь будет некому!

— Не забывайте, — добавила Бетти Маргрейв-Блейк, — что Земле потребовалось больше пятидесяти лет, чтобы отреагировать на призывы Сети III!

— Капитан Тиллек прав! Мы не можем ждать помощи с Земли! Надо решать проблему своими силами! — раздавалось со всех сторон.

Соседи по скамейке заставили Тубермана сесть.

— Ну, теперь-то, наконец, они перейдут к делу, — Шон толкнул Сорку локтем в бок. — Терпеть не могу такие собрания. Все вскакивают, кричат… а сами даже не знают, о чем!

Подняв руку, встал Руди Шварц.

— Ты говоришь, — обратился он к Кэботу, — что крупные поселения сохранят свою автономию. Но как же тогда будет организована центральная администрация? Будут ей подчиняться эти поселения? Или все-таки нет?

— Это скорее не вопрос подчинения, — вмешался Джо Лилиенкамп, это вопрос распределения убежищ, продуктов питания и материалов. — Вы хотите сказать, что у нас недостаточно продуктов? — всполошилась женщина в первом ряду. — Будет голод?

— Не надо зря волноваться! — остановил ее Лилиенкамп. — Пока продовольствия вполне достаточно. Но, видите ли, Нити падают повсюду. И посмотрите, что они делают с полями, — он показал в сторону сожженных, почерневших посадок, начинающихся сразу же за рядом домов, обрамлявших площадь. — Если так будет продолжаться… — Джо развел руками. — В общем, — подытожил он, — каждый колонист имеет право на равную долю имеющейся у нас в запасе пищи. И я не вижу ничего плохого в том, чтобы на время вернуться к гидропонике. Пятнадцать лет она отлично работала на борту наших кораблей. Пусть потрудится немного и на Перне.

— Не забывайте, друзья, — включился в дискуссию Джим Тиллек, — что Нити ничем не могут повредить морю. Если придется, мы сможем прожить на одних только морских продуктах…

— Джо прав, — подхватила Майра Ханрахан, — мы должны возродить гидропонику. Но вообще-то, пока у нас есть море, голод нам не грозит! И еще мне кажется, нам надо бороться, а не сидеть сложа руки в ожидании неминуемой смерти, как предлагают некоторые, — и она многозначительно посмотрела на Тубермана.

— Давайте не будем ссориться, — быстро сказал Мар Дук. — ГРИО в своем исследовании Перна проглядела Нити. Но теперь уже ничего не поделаешь. И никто из присутствующих в этом не виноват. Но зато мы знаем, что эта планета уже однажды подверглась подобной смертоносной бомбардировке. И ничего — выжила. И оправилась. Неужели мы, люди, менее выносливы? И это учитывая все наши знания, весь наш опыт? Никогда не поверю!

— Я не хочу всю жизнь дрожать от страха, что меня вот-вот сожрет мерзкая безмозглая тварь! — завопил Тэд Туберман, вырываясь из рук своих соседей.

— Так чего ты тогда орешь? — оборвал его Джим Тиллек. — Мы как раз и хотим сделать так, чтобы никто больше не боялся за свою жизнь. Кончай скулить и давай вместе думать, как все лучше устроить.

— Я тоже считаю, что следует послать за помощью, — сказал кто-то из заднего ряда. — Мне кажется, нам потребуется мощь более технологически развитого общества, чем наше. Особенно если эта дрянь будет возвращаться на Перн раз за разом.

— Если мы пошлем за помощью, — сказал Кэбот, — нам уже не придется выбирать.

— Поставьте вопрос на голосование! — крикнул Туберман, вдохновленный неожиданной поддержкой. — Голосование!!! Если это собрание действительно демократичное, то давайте голосовать!

— Присоединяюсь, — кивнул один из медиков. Его поддержало еще несколько человек.

— Руди, — попросил Кэбот, — выдели, пожалуйста, несколько человек для подсчета голосов. — Но на собрании присутствуют далеко не все колонисты, — заметил Вейд Лоренцо.

— Тем, кто не пришел на заранее объявленное собрание, придется мириться с решениями, которые мы с вами примем, — твердо сказал Кэбот. Его слова были встречены дружными аплодисментами. — Ставлю на голосование предложение Тубермана. Итак, кто за то, чтобы обратиться за помощью к Федерации Разумных Планет, прошу поднять руку.

Счетчики быстро пересчитали поднятые руки. Руди Шварц записал результат. Затем Кэбот предложил проголосовать тем, кто возражал против предложения Тэда. Даже без подсчета было видно, что таких подавляющее большинство. Кэбот объявил результат.

— Болваны! — бесновался Туберман. — Нам не справиться своими силами! Никогда не справиться! Да на всей этой планете нет безопасного места! Вы это хоть понимаете?! Вы что, забыли отчеты ГРИО? Двести лет потребовалось растительности, чтобы снова придти в норму. Да что мы можем сделать с этими чертовыми Нитями?! Нас всех сожрут заживо!!!

— Хватит, Туберман! — проревел Кэбот. — Ты предложил голосование.

Мы его провели! Большинство высказалось против обращения за помощью. Но даже если бы оно высказалось «за», сейчас бы это почти ничего не изменило. Как ни крути, а жизнь надо налаживать сегодня. Наше положение достаточно серьезно, и выжидать мы просто не можем. Мы должны действовать! И немедленно.

Первоочередная задача — изготовить металлические листы для крыш. Следующая по важности — переоборудование баллонов, изготовление необходимых частей для огнеметов и производство достаточного количества легковоспламеняющихся и едких веществ. Типа азотной кислоты. Третья — сохранение материалов и припасов. Между прочим, мне кажется, пока мы еще не научились предсказывать Падения, стоит установить круглосуточное дежурство. Не хотелось бы, чтобы Нити еще раз застали нас врасплох. Я предлагаю ввести централизованное управление. Я также предлагаю руководство колонией поручить Полу Бендену и Эмили Болл. Несмотря на пятилетнюю космическую блокаду Нахи, губернатор Болл сумела и прокормить, и обеспечить всем необходимым свою планету. Так что опыта ей не занимать. А что касается адмирала Бендена, то, по-моему, лучшего организатора обороны нам просто не найти.

Когда станет ясно, сколько времени продержится чрезвычайное положение, мы устроим референдум по всем правилам, а пока прошу тех, кто поддерживает предложенные мной кандидатуры, поднять руки. Руди, сосчитайте, пожалуйста…

Но еще до того, как счетчики завершили свою работу и Руди Шварц назвал окончательную цифру, стало ясно, что большинство поддержало Эмили и Пола. А значит, поддержало и идею создания централизованного руководства колонией.

— Губернатор Болл, адмирал Бенден, — формально спросил Кэбот, вы готовы принять предложенные вам посты?

— Это все подстроено! — заверещал Туберман. — Говорю вам, все подстроено! Они просто хотят снова захватить власть!..

Его крики внезапно стихли. Кто-то явно решил на вести порядок.

— Губернатор? Адмирал? — снова спросил Кэбот. — Если вы дадите себе самоотвод, то я предложу выдвигать другие кандидатуры. — Он говорил абсолютно беспристрастно, ничем не выдавая своего собственного мнения.

— Я согласна, — сказала Эмили Болл, медленно поднимаясь на ноги.

— Я тоже, — сказал адмирал, вставая рядом с ней. — Но только на срок чрезвычайного положения.

— И вы ему верите?! — донесся сдавленный крик Тубермана.

— Хватит, Туберман! — рявкнул Кэбот. — Большинство собравшихся высказало свое мнение. И даже если оно тебе не нравится, изволь его уважать. А теперь… — он на мгновение замялся, — я приберег самые плохие новости напоследок. Борис и Дитер полагают, что им удалось-таки нащупать закономерность Падений. Если они не ошиблись, то следующего Падения нам следует ожидать завтра во второй половине дня, над рекой Малай. А оттуда — через район Катэй к Мехико и озеру Маори.

— Малай?! — в ужасе вскочил Чак Киммидж.

Пасу удалось еще до начала собрания найти и предупредить всех фермеров, обосновавшихся в районе реки Малай. Всех, кроме Киммиджа, который прилетел несколько позже остальных.

— Мы поможем спасти ваши участки, — заверила фермеров Эмили Болл.

— Я призываю добровольцев, — вскочил на сцену адмирал Бенден. Мне нужны люди, умеющие водить скутер и управляться с огнеметом. Кенджо и Фулмар уже вооружили часть скутеров — из тех, что были в их распоряжении. Те из вас, у кого есть большие или средние скутеры, должны на них установить огнеметы. Это нужно для нашего общего дела. С Нитями лучше всего расправляться в воздухе. Кроме пилотов и стрелков, нам понадобятся люди в наземные отряды — добивать паразитов, которые все-таки достигнут земли.

— А как насчет дракончиков? — спросил кто-то. — Они помогут?

— Если бы не они, — заметила какая-то женщина, — мой сын бы погиб. Да что там! Мы все погибли бы!

— И в Садриде они тоже пришли нам на помощь, — добавил Вейд.

— Дождь там тоже здорово помог, — заметил Кенджо, не слишком-то доверявший любым немеханическим союзникам.

— Мы будем рады видеть в наземных отрядах всех и каждого, — сказал адмирал, — но особенно тех, у кого есть дракончики. — Сам он, правда, сомневался в пользе маленьких летающих созданий. Может, потому, что так и не успел найти себе хотя бы одного. — Еще раз повторю: сейчас нам особенно нужны люди, имеющие опыт боевых полетов. Противник у нас, конечно, не Нахи, но тем не менее, наша планета в осаде. Встанем же на ее защиту!

Громкие аплодисменты и крики одобрения встретили эту небольшую речь. И, возможно, один Онгола обратил внимание на тех, кто не присоединился к овации.

Глава 3

Если Дитер и Борис не ошиблись, то Падение должно было начаться примерно в 16.30 над морем, где-то в ста двадцати километрах к северу от устья Райской реки. Ученые сомневались, что оно дотянет до Мехико, лежащего значительно южнее на берегу озера Маори, но рисковать никому не хотелось.

Командир операции, Кенджо Фусаиуки, собрал своих бойцов к назначенному часу. Нити пока еще падали в море и никому не угрожали, но он собирался немного попрактиковаться в «стрельбе по настоящей цели».

Лишь человек с очень богатым воображением мог бы назвать то, что получилось, тренировкой. Неопытные, но полные энтузиазма пилоты носились по всему небу за падающими к земле Нитями, время от времени обдавая друг друга струями жидкого огня.

Сражение с Нитями, как оказалось, не имело ничего общего с охотой на неповоротливых вейрий или с меткой стрельбой по летательному аппарату, управляемому другим разумным существом. Нити не думали. Они просто падали. Падали косым дождем в юго-западном направлении. Иногда их относил в сторону ветер. Они сыпались с небес бездумно, неутомимо и равнодушно. Сколько бы их ни сгорало в воздухе, сколько бы ни превращалось в пепел, на место сгоревших Нитей приходили новые. И новые. И новые. И так, казалось, без конца. Кружились, пикировали, виляли скутера, стремясь настичь ускользающие серебристые клубки. В азарте боя огнеметчики зачастую сперва нажимали на спусковой крючок и лишь потом разбирались, во что же, собственно говоря они стреляют. Несколько ручных дракончиков стали жертвами подобной неосторожности, и внезапно большая часть их диких собратьев просто-напросто исчезла.

За первые полчаса Падения семь скутеров столкнулись в воздухе, три в итоге сильно пострадали и вынуждены были вернуться в Поселок, еще два с разбитыми колпаками стали непригодны для скоростных и высотных полетов. Даже на скутере Кенджо красовались опалины. Четыре сломанных руки, три ключицы, шесть вывихнутых плеч и одна сломанная нога вывели из строя четырнадцать стрелков. Второпях никому не пришло в голову сделать для них ремни безопасности.

В начале второго часа Падения, пока Нити еще падали в воду, Кенджо, отозвав скутера из боя, устроил небольшое совещание. Он разбил отряд на четыре боевых крыла. Одним он решил командовать сам, а три других поручил Сабре Стейн-Онголе, Тео Форсу и Дрейку Бонню. Каждое уничтожало Нити на своей высоте, с интервалом между крыльями в сто метров. Было решено, что крылья, построившись клином, станут прочесывать из конца в конец пятидесятикилометровый коридор, в котором падают Нити. Самое главное, чтобы каждый скутер строго удерживал свое место в строю.

Как только пилоты начали выдерживать дистанцию, столкновения прекратились. Больше никто не попадал друг в друга из огнемета. Самые опытные пилоты под руководством Кенджо летали над самой землей. Они старались поймать все до единой Нити, или, в крайнем случае, проинформировать наземные отряды Пола Бендена, где серебряные паразиты прорвались сквозь воздушную оборону.

Уже в середине Падения адмирал понял, что сил наземных отрядов явно недостаточно. Хорошо еще, что кое-где Нити падали на бесплодные пустоши и голые камни — там они сразу погибали. К концу, когда пилоты устали, а батареи скутеров стали садиться, до земли добиралось больше Нитей, чем раньше. И как назло, в это время облако проходило над зеленеющими посевами ферм, окружавших Мехико.

Но вот Падение кончилось, чуть-чуть не дотянув до побережья озера Маори и центра быстро растущего поселка. Командиры крыльев приказали своим экипажам сажать скутера на пляж. Жители Мехико, не вошедшие в состав наземных отрядов, принесли усталым бойцам горячий суп и кла, свежий хлеб и фрукты. В одном из поспешно освобожденных домов развернулся походный лазарет.

Надо сказать, что Пол Бенден теперь уважал дракончиков куда больше, чем раньше. Несколько раз он видел, как они самоотверженно сражались рядом с Шоном Коннелом и этой решительной рыжеволосой дочерью Ханраханов. В действиях этой стайки чувствовалась дисциплина, не то что у остальных. Складывалось впечатление, что дракончики быстро и четко выполняли приказы ребят…

Не раз и не два Пол замечал, как тот или иной дракончик вдруг исчезал — обычно в то мгновение, когда, казалось, уже ничто не могло его спасти. Адмирал мог только мечтать, чтобы скутера обладали таким же сказочным умением или хотя бы просто ловкостью и подвижностью маленьких летунов. По правде говоря, для борьбы с Нитями скутера не слишком-то подходили. Пол вспомнил свое восхищение дракончиками после отражения атаки вейрий на птицеферму. Припомнились ему и восторженные рассказы о ставшем легендарном «огненном зонтике» над домом Бетти во время Первого Падения. Сотни диких дракончиков тогда пришли на помощь своим ручным собратьям. Может, удастся «мобилизовать» ручных дракончиков? Мобилизовать и поручить Шону Коннелу обучить их всех выполнять приказы. Как он, судя по всему, научил своих.

Пол огляделся. Несмотря на неопытность пилотов и стрелков, несмотря на нехватку сил на земле, после этого Падения картина была далеко не такой удручающей, как после первого.

Большинство усталых бойцов предпочли остаться на ночь в Малай. Пьер де Курси взял на себя обязанности повара и с помощью своих добровольных помощников приготовил в больших ямах уйму печеной рыбы и клубней. А потом все наелись и сидели у своих костров, не в силах даже говорить от усталости. Сидели и заново переживали такой тяжелый и такой знаменательный день..

Чуть дальше по берегу Сорка и Шон открыли походный госпиталь для дракончиков. Но и они уже заканчивали…

Вздохнув, Сорка захлопнула крышку коробки с лекарствами. Она блаженно потянулась.

— Шон, — попросила она, — сделай мне массаж… левое плечо, если можно…

Она блаженно замычала, когда его сильные пальцы начали разминать затекшие от долгого напряжения мускулы.

Восхитительное ощущение! Шон прямо как чувствовал, где и как надо массировать… А потом его руки нежным движением погладили ее шею, ласково взъерошили волосы. Как девушка ни устала, она не могла не откликнуться на это молчаливое предложение. Она встала и, улыбнувшись Шону, огляделась в поисках своих дракончиков. — Они уже нашли себе уютные теплые гнездышки, — улыбнулся ей в ответ Шон.

— Тогда давай и мы найдем гнездышко, — предложила Сорка и, взяв юношу за руку, повела его к густым зарослям кустов, спасенных ими от Нитей.

* * *

Отдав должное горячей пище и прекрасному кикалу, сделанному Шейлой Ксавьер-Киммидж из местных фруктов, Пол и Эмили отправились на «военный совет». Кроме них присутствовали Онгола, Дрейк, Кенджо, Джим Тиллек, Эзра Керун и Джо Лилиенкамп.

— В следующий раз у нас получится еще лучше, адмирал, — вскинул руку к козырьку своего летного шлема Дрейк Бонню, когда Пол Бенден вошел в комнату. — Сегодня мы узнали, что с Нитями надо сражаться иначе, чем с Нахи. Мы отработаем этот клин так, что ни одна паршивая Нить не проскользнет. Правда, придется потренироваться. Пилотам — точно держать высоту и дистанцию, стрелкам — как следует обращаться с огнеметами. А то сегодня было несколько весьма неприятных моментов. Мы потеряли нескольких дракончиков. Пострадали люди, и скутера тоже.

— Скутера-то можно починить, — сухо сказал Лилиенкамп, — но вот что делать с батареями, ума не приложу. Они не вечны, и все тут. Мы не можем растрачивать энергию на тренировки. К тому же, батареи все чаще приходится подзаряжать. Сегодня кое-кому пришлось планировать к озеру. Это может плохо кончиться… А подзарядка, как вы знаете, занимает несколько дней. Кто-нибудь может мне сказать, сколь часто будет сыпаться на нас эта серебристая дрянь?

— Это пока неизвестно, — ответил Пол. — Борис и Дитер все еще собирают информацию.

— Черт побери, поскорее бы… — В голосе Дрейка слышалась усталость. — А откуда вообще берутся эти Нити? Хоть это уже известно или нет?

— Мы отправили проб, — ответил Эзра Керун. — Через пару дней ожидаем первые данные.

— Меня особенно интересует вот что, — продолжал Дрейк, не слушая Эзру. — Может, эта дрянь более уязвима в стратосфере? У нас всего десять скутеров, способных туда забраться, но если Нити там еще не успели рассеяться и летят тугим клубком… Один удар — и никакого Падения.

— В этом что-то есть, — кивнул Пол. — Может, с орбиты удастся заметить что-нибудь полезное? Сколько у нас осталось горючего?

— Если «Марипозой» буду управлять я, — ответил Кенджо, не поднимая глаз, — то на три-четыре полета. Садиться ведь можно почти не тратя топлива…

— А известно, где состоится следующее Падение? — спросила Эмили.

— Известно, — кивнул Пол. — Если Дитер и Борис не ошиблись, а их предсказания уже один раз сбылись, то нам всем крупно повезет. Падение произойдет сразу в двух местах: в 19.30 через Араби в сторону Азовского моря, и в 03.30 от моря через полуостров к Дельте. Оба эти района не освоены.

— Мы не можем позволить Нитям падать беспрепятственно, — вмешалась Эмили. — Где бы то ни было.

— Ну, защищать надо совсем не все, — заметил Дрейк. — Лес, поля — это понятно. Но оберегать, например, болота или пустоши — совершенно бессмысленно. Нити там все равно сразу же погибнут.

— Нам просто не под силу остановить все Падения, — сказал Пол. И однако, мы не можем позволить им каждый раз опустошать громадный кусок плодородной земли. Перн, конечно, большой, но если Падения затянутся, мы в конце концов окажемся зажатыми в угол.

— Призовите на помощь дракончиков, — ни с того ни с сего предложил Джо Лилиенкамп. — На земле от них не меньше пользы, чем в воздухе.

— К сожалению, — печально усмехнулась Эмили, — они слишком маленькие.

Пол круто повернулся и уставился на нее.

— Знаешь, — тихо сказал он, — это самая хорошая идея, которую я услышал за последние несколько дней.

Дрейк и Кенджо недоуменно переглянулись. Но Онгола, Джо и Эзра уже догадались, о чем говорит адмирал…

* * *

К югу от Большого Острова лежало несколько маленьких островков — все, что осталось от вулканов, когда-то поднимавшихся над лазурным морем. Тот, к которому быстро приближался катер Эврил и Стива, представлял из себя длинный каменистый пляж, полукольцом охвативший глубокую лагуну.

— Нильсон наверняка ошибся, — бормотала Эврил, подпрыгивая от нетерпения. — Как мы могли пропустить целый пляж, состоящий из одних черных алмазов?

— Мы обследовали более перспективные места, чем этот островок, — пожал плечами Стив, подводя маленький катерок к берегу.

Не дожидаясь, пока Киммер заглушит мотор, Эврил выскочила из лодки.

— Вот! — резко сказала она, схватив камень побольше. — Проверь вот этот!

— Ерунда какая-то, — качала головой Эврил, пока Стив настраивал портативный сканер. — Не могут же все эти камни оказаться черными алмазами! Так просто не бывает.

— Ну, это, во всяком случае, алмаз, — усмехнулся Стив. — А этот? — Эврил протянула ему другой камень размером с ладонь.

— Хорошо, что Нильсон всего лишь ученик, — заметила она, как бы невзначай засовывая первый алмаз себе за пояс. — Теперь весь этот берег принадлежит… нам.

— Нам, — Стив подчеркнул это слово, — придется соблюдать осторожность. А то мы просто-напросто уничтожим рынок. Это тоже алмаз, — кивнул он, отнимая датчик сканера от поверхности камня. — Примерно четыреста каратов и почти без дефектов. Поздравляю! Ты стала миллиардершей!

Эврил скривилась. Ирония, звучавшая в голосе Киммера, казалась ей неуместной.

— Не могу поверить, — прошептала она, оглядывая берег горящими глазами. — Сплошные алмазы…

— Ну, и что тут такого? — с деланной невозмутимостью пожал плечами Стив. — Ничто не мешает алмазам зарождаться в вулкане хоть десятками, сотнями, миллионами тонн. Дело лишь в присутствии в расплаве необходимых составляющих и достаточном давлении. Я не спорю, — поспешно добавил он, — что целый берег черных алмазов — весьма большая редкость. Может, во всей вселенной он один такой. Но ты его нашла…

— Мы нашли, — внезапно насторожившись, поправила его Эврил. Она прижалась к Стиву и, нежно обхватив рукой за шею, страстно поцеловала. — Это самый волнующий момент в моей жизни, — прошептала она.

— И даже черные алмазы не встанут между нами, — усмехнулся Киммер, вынимая из руки Эврил упиравшийся ему в ребра камень.

На следующее утро он совсем не удивился, узнав, что из лагеря исчезли и Эврил, и самый быстрый скутер. На всякий случай он проверил углубление в скале, где, как он знал, его партнерша прятала наиболее ценные камни. Там было пусто.

Стив злорадно усмехнулся. Он, в отличие от Эврил, внимательно следил за поступавшими из поселка сообщениями. Стив прекрасно знал, что случилось на Южном континенте, и в последние дни был начеку: ведь любое облако, приближающееся к островам с востока, могло оказаться начиненным Нитями. Интересно было бы посмотреть на выражение лица Эврил, когда она прилетит в поселок, запруженный беженцами, где взлетная полоса битком забита скутерами, запасными батареями и баллонами для огнеметов. В общем, когда один из учеников сообщил, что Эврил нигде нет, Стив Киммер только расхохотался.

Но Набхи Наболу было не до смеха.

* * *

Ревели двигатели. Кенджо улыбался. Ничто на свете не могло сравниться с этим волшебным чувством победы над силой тяжести. Он мог только мечтать, чтобы можно было оставить позади все проблемы с такой же легкостью, с какой «Марипоза» вырвалась из объятий Перна в открытый космос.

Последние три дня оказались суматошными. Расконсервирование узлов и систем адмиральского бота, проверка всего и вся на борту. Кенджо совсем измотался. Он даже не стал спорить, когда Тео Форс возглавил его крыло во время Падения над горами к югу от Карачи. «Марипоза» была важнее.

Но вот наконец все готово, и предполетная проверка завершена. По плану Кенджо предстояло вывести бот на орбиту так, чтобы в нужное время оказаться именно там, где, судя по расчетам Бориса и Дитера, Нити должны были войти в атмосферу Перна. Ученые полагали, что Нити падают с интервалом в семьдесят два часа. Плюс-минус два-три часа. Кенджо предстояло проверить точность их расчетов, определить состояние Нитей до входа в атмосферу и, по возможности, уничтожить их еще в космосе. Ну и, конечно, проследить траекторию их движения. Следующее Падение, между прочим, ожидалось в районе Кахрин — от опустевшего Осло, через Райскую реку к равнинам Араби.

Включив максимальное усиление, Кенджо попытался увидеть корабли экспедиции. Но увы, они были слишком далеко. Пилот пожал плечами. Ну и пусть: корабли — это уже история. Сейчас они ничем никому помочь не смогут. Ничего… Кенджо Фусаиуки найдет источник Нитей. Он уничтожит их раз и навсегда и станет настоящим героем Перна. И тогда никто не сможет укорить его за «сэкономленное» топливо.

Постройка сверхлегкого самолетика оказалась удивительно увлекательной. Подходящую конструкцию Кенджо подобрал в архивах «Иокогамы». В разделе истории авиации. Возможно, его самолет был и не самым экономичным, даже после того, как Кенджо внес кое-какие усовершенствования в двигатель, но запаса горючего должно было хватить надолго. Какое же это наслаждение — кружить над уединенной фермой Хонсю, которая стала его домом. Что с того, что после этих полетов среди колонистов поползли слухи о странном, не виданном раньше летательном аппарате. Жена Кенджо, молчаливая и терпеливая, не возражала против увлечения своего мужа. В прошлом опытный инженер, она даже помогала Кенджо в сборке самолетика. Она обслуживала маленькую гидроэлектростанцию, снабжавшую электроэнергией несколько ферм в соседней долине. Вместе они растили трех сыновей и дочь. Вместе ухаживали за большим фруктовым садом.

Они не боялись Нитей, ведь Кенджо устроил свой дом в склоне горы, а дерево использовал только для оформления интерьеров. Позаимствовав у Дрейка Бонню пару мощных камнерезов, они высекли в скале просторные кладовые и ангар для самолета. Впрочем, даже жена не знала, что у Кенджо был не один склад топлива, а целых два. Вот только он еще не успел перевезти горючее из тайника около поселка в рукотворные пещеры Хонсю.

Нет, когда Кенджо вернется героем, никто и не вспомнит о топливе. А уж он-то позаботится, чтобы миссия закончилась не слишком быстро. Еще хотя бы пару полетов… Как ему не хватало спокойствия бескрайнего космоса! Каким жалким казался теперь маленький самолетик в сравнении с прекрасной и могучей «Марипозой»! Наконец-то Кенджо вернулся домой… В космос!

Зазвенел сигнал тревоги, а мгновение спустя что-то забарабанило по обшивке бота. Кенджо глянул на экраны: «Марипоза» оказалась среди бесчисленного множества небольших овоидов. С боевым кличем, доставшимся ему в наследство от давным-давно почивших японских самураев, Кенджо врубил все маневровые дюзы. И экраны озарились маленькими яркими звездочками испепеляемых клубков.

* * *

Эврил Битра была вне себя. Она не могла поверить своим глазам. Как же так? Она-то рассчитывала найти поселок полупустым! Когда Эврил была здесь в прошлый раз, тут оставалось всего-навсего пара сотен жителей. А теперь!

Кругом толпы людей. Повсюду огни и, несмотря на поздний час, все что-то делают, куда-то спешат. Но что хуже всего — взлетная полоса забита скутерами, большими и маленькими. А вокруг них, словно мухи вокруг варенья, вьются техники… А «Марипозы» нет. Куда, черт возьми, они ее дели?

Эврил посадила свой скутер чуть в стороне от полосы, неподалеку от того места, где в последний раз видела адмиральский бот. У нее с собой целое состояние! Она даже умудрилась ускользнуть от своих незадачливых компаньонов. А теперь на тебе… Эврил не испытывала ни малейших угрызений совести. Она использовала Стива Киммера. И остальных. Ну и что? Стив, особенно Стив — с ним было неплохо. Вплоть до того дня, когда они нашли эти черные алмазы. Да, она правильно сделала, что улетела тем же вечером. Улетела прежде, чем Киммер сообразил испортить скутера или сделать еще что-нибудь в этом роде. Тогда ей все-таки пришлось бы взять его с собой. Но где же «Марипоза»? Кто посмел тратить топливо, которое так нужно ей самой? Тут дело нечисто… Только теперь Эврил вспомнила сообщения из поселка. И в частности, призыв о помощи, на который они тогда не удосужились ответить. Ну, решила она, все, похоже, не так уж серьезно. Все трудятся, никакой паники… Много народу… это ей даже на руку… В такой толпе никто не обратит внимания на еще одного лишнего техника.

Эврил поежилась, внезапно ощутив ночную прохладу. Она уже успела привыкнуть к тропической жаре Большого острова. Проклиная все на свете, она порылась в бардачке скутера, нашла относительно чистый комбинезон и надела пояс с инструментами — наверно, Стива. Он всегда отлично экипирован. Но не всегда готов к неожиданностям. Эврил злорадно усмехнулась.

Прежде чем отправиться на поиски таинственно исчезнувшей «Марипозы», Эврил как следует замаскировала свой скутер и на всякий случай зарыла свои сокровища в небольшой ямке под соседним кустом. Она посветила фонариком. Отлично! Даже с нескольких шагов трудно заметить, что здесь только что кто-то был.

Уверенным шагом Эврил Битра направилась к летному полю.

* * *

Отвернувшись от окна, Саллах решила, что обозналась. Женщина, которую она увидела из окна метеобашни, никак не могла быть Эврил. Поверх комбинезона техника она носила пояс с инструментами и направлялась к одному из полуразобранных скутеров. И однако… Саллах не знала никого с такой самоуверенной походкой. Никто другой не умел так соблазнительно вилять бедрами. Но потом женщина остановилась и принялась за работу. И Саллах отвернулась. Эврил сейчас находится на Большом острове, напомнила она себе. Они даже не откликнулись на призыв о помощи. Уже очень давно никто не видел Эврил Битры — и никто, похоже, об этом особо не жалел. Вот Стив Киммер — это другое дело. Его умелые руки и знание электроники очень пригодились бы в поселке. Именно из-за него Онгола уже несколько дней уговаривал адмирала приказать горнякам Большого острова вернуться в поселок. Именно приказать, настаивал Онгола, а не попросить и не предложить… — И не держите все время палец на спусковом крючке, — голос Дрейка снова призвал Саллах к реальности.

«Бедняга, — подумала она, — тяжелое это дело: учить сражаться с Нитями. Если хотя бы половина из того, что рассказывал Тарви, правда, то всем нам можно только посочувствовать…»

— Всегда ведите дуло огнемета от носа скутера к корме. Нити падают в юго-западном направлении, так что если вы зайдете им навстречу, то одним выстрелом уничтожите больше паразитов. Дрейку уже не хватало места на доске для новых схем и диаграмм.

Саллах еще только предстояло встретиться с Нитями в бою, и она очень внимательно слушала объяснения Двойка… вплоть до того момента, как увидела женщину, так похожую на Эврил.

Время в Карачи пролетело куда быстрее, чем она думала. Столько кругом изменений! Например, дракончики, сидящие на плечах и на коленях молодых пилотов, наполнявших класс. Ее собственная троица (золотая королева и двое бронзовых) уже успела набраться кое-каких манер — они дружно устроились на большом книжном шкафу. Королева и один бронзовый прошли ментасинхное усиление, и Саллах могла только гадать, что они понимают из происходившего в этой комнате.

— Никогда не сбивайтесь с указанного вам курса, — нарушило ее размышления суровое предупреждение Дрейка. — Мы сейчас пытаемся сделать устройства, которые оповещали бы пилота, если он отклоняется в сторону. Но пока их нет. В любом случае запомните раз и навсегда: вы обязаны держаться в строю. У нас пилотов больше, чем скутеров. Вас, — он ткнул пальцем в аудиторию, — можно заменить. А разбитый скутер так и останется навсегда разбитым. Некоторые детали нам просто неоткуда взять. И не тратьте аш-эн-о-три понапрасну…

В его устах, решила Саллах, эта химическая формула звучала как «ашенотри». Черт возьми! Ей надо быть внимательней. Но за последние годы она привыкла вслушиваться не в слова — в звуки. И в тишину. В тишину, яснее любого шума свидетельствующую: дети затеяли что-то не то. А они на этот счет так изобретательны!.. Саллах против воли улыбнулась. И тут же заставила себя снова сделать внимательное, сосредоточенное лицо.

Прошло всего несколько дней, а она уже начала скучать по трем своим старшеньким. Рам Да, семилетний мальчуган, твердо обещал ей перед отлетом присмотреть за Деной и Беном. Трехмесячную Кару Саллах привезла с собой в поселок — сейчас она находилась у Майры Ханрахан… Но Тарви остался в Карачи… Остался добывать руду и прессовать металлические листы, которые сейчас требовались, как воздух.

— …экономьте ашенотри и энергию батарей, и вы дольше продержитесь в боевых порядках. Где, кстати, вам и место. Теперь вот что… Все вы наверняка сталкивались с турбулентностью. Основное правило: никогда не расстегивайте ремни безопасности в воздухе. Только после посадки! Скутера, особенно те, что поменьше, имеют неприятную манеру переворачиваться. Прошу внимания, раньше ничто подобное вам не грозило. Дело в том, что установленные на носу огнеметы несколько меняют центр тяжести и на малой скорости резкий порыв ветра может вызвать аварию…

Тарви работает от зари до зари. И хорошо даже, что и она нашла себе занятие. У него все равно не остается для нее времени… а теперь он так устает, что ей даже не удается будить его страсть в те утренние часы, когда он еще слишком сонный, чтобы активно возражать.

Что с ней не так? — в тысячный раз спрашивала себя Саллах. Она не пыталась поймать Тарви в ловушку. Вовсе нет. В тот вечер в пещере их страсть, их потребность друг в друге была совершенно искренней, настоящей. Когда их случайный союз привел к беременности, Тарви немедленно предложил заключить брачный контракт. Саллах согласилась. Ее супруг был нежным и заботливым. А как он радовался, когда родился крепкий здоровый мальчуган! Он обожал всех своих детей, и только жену почему-то избегал.

Саллах вздохнула, и сидящая рядом с ней Барр бросила на подругу удивленный взгляд. Улыбнувшись, Саллах кивнула в сторону разглагольствующего возле доски Дрейка, намекая, что это он причина ее тяжкого вздоха. Интересно, как бы ей жилось с Дрейком Бонню? Свенда выглядела довольной. У нее было двое детей и больше она пока заводить не планировала… Нет, несмотря ни — на что, сама она предпочитала Тарви. Может, дело в том, что ему надо предоставить инициативу? Саллах решительно покачала головой. Это она уже пробовала. Господи, какой же это был ужасный год… вплоть до того дня, когда ей пришла в голову мысль с этими «предрассветными атаками»…

— Итак, — между тем объяснял Бонню, — вот схема следующего Падения. Видите, оно двойное: Джордан и Дорадо. В Дорадо мы вылетаем заранее, так что вы еще успеете отдохнуть перед началом боя. А теперь, — Дрейк обвел взглядом слушателей, — давайте к своим скутерам и помогите техникам. Свет гасится ровно в полночь. Всем нам нужен отдых. — Ты когда прилетела? — спросила Барр у Саллах после окончания занятий. — Я — только в полдень. Мне и в голову не могло прийти, что все так серьезно. И только когда по дороге увидела следы… Бр-р-р… Саллах рассмеялась. Неугомонная Барр, походке, ничуть не изменилась. Вот только фигурка у нее стала покруглее.

— Сколько у тебя детей? — спросила она. — А то мы с тобой так давно не виделись…

— Пять! — по-девичьи хихикнув, ответила Барр. — Последние — близнецы. Вот ум чего я совсем не ожидала! А потом я узнала, что Джесс, оказывается, тоже имеет брата-близнеца, и что вообще в его роду близнецы — обычное дело. Я его чуть не убила!

— Но вовремя остановилась?

— Он хороший муж, любящий отец и отличный работник. — Барр лучезарно улыбнулась. — А с тобой все в порядке, Саллах? — в ее голосе звучало беспокойство.

— Со мной? Ну, конечно! У меня четверо ребятишек. Кару я даже привезла с собой. Ей всего три месяца.

— Она у Майры или у Крис Макардл-Куни?

— У Майры. Давай-ка, пока не поздно, узнаем, когда нам с тобой заступать на дежурство. А о Сорке Ханрахан ты ничего не слышала? — Саллах было интересно, что же сталось с той рыженькой девчонкой, с которой она познакомилась еще на борту старушки «Иоко». — Всех остальных я уже видела.

— Сорка? Она теперь ветеринар. Живет с другим ветеринаром. Где-то в районе площади Ирландии.

— Подходяще! — прыснула Сорка.

Но вдруг она ощутила зависть. Черную зависть к свободе и счастью молодых. Зависть, потому что сама она ничего не могла поделать с равнодушием Тарви…

— Пошли, посидим, выпьем немного, поболтаем, как в старые добрые времена…

* * *

По нервной, прыгающей походке Шона Сорка сразу поняла, что он вне себя от ярости.

— Старый дурак! — разбушевался Шон, едва захлопнув за собой дверь.

— Слабоумный, напыщенный боров!

— Это ты об адмирале Бендене? — изумилась Сорка.

Шон никогда раньше не ругал адмирала, а когда сегодня утром тот пригласил молодого ветеринара к себе на беседу, даже счел себя польщенным.

— Этот придурок хочет организовать кавалерийский отряд!

— Организовать кавалерию? — не веря своим ушам, переспросила Сорка.

— Точно! Кавалерию! Чтобы они носились по полям и лесам, стреляя по Нитям из огнеметов!

— Разве адмирал не знает, что лошади боятся огня?

— Теперь знает. — Шон прошел к маленькому бару и достал из него бутылку кикала. — Выпьем?

— Давай, — согласилась Сорка, чувствуя, что начинает беспокоиться.

Шон пил крайне редко. И только когда бывал ну о-о-очень раздосадован.

— Надеюсь, сегодня мы туда не пойдем, — сказал Шон, мотнув головой в сторону общественной столовой.

— Нет, — улыбнулась Сорка. — Я совершила набег на родительский холодильник. — Она положила пакет с замороженным ужином в микроволновую печь и установила таймер.

— За дураков-адмиралов, — поднял тост Шон, когда Сорка снова взяла в руки стакан, — за адмиралов, которые отлично разбираются в тактике звездных боев, но ни бельмеса ни смыслят в животных.

Одним глотком выпив кикал, он поставил стакан на стол.

— Можно подумать, у нас есть лишние кони для этой безумной затеи! А еще, — Шон все больше распалялся, — он придумал использовать отряды дракончиков. И чтобы все они по команде набрасывались на Нити! Он даже решил, ни с того, ни с сего, тоже завести одного! По-моему, все на свете знают, что яйца откладываются летом! Придется уж ему подождать! Если, конечно, до того времени наши лихие молодцы не сожгут дракончиков всех до одного!

Никогда еще Сорка не видела Шона таким сердитым. Он ходил взад-вперед, отхлебывая из стакана, в который периодически подливал все новые и новые порции кикала. На его лице застыла гримаса — со стороны он мог бы даже показаться страшным. Сорка слушала его рассказ, соглашаясь с его выводами, но при этом тихо радовалась, что под обычной маской невозмутимости и холодной сдержанности кроется совсем другой, не видимый никому, кроме нее, человек: небезразличный и страстный.

Сорка не помнила, когда она осознала, что любит Шона Коннела. Ей казалось, что все произошло в тот момент, как они встретились в первый раз. Но зато девушка прекрасно помнила тот день, когда поняла, что Шон ее любит. Тогда он впервые в ее присутствии вышел из себя по какому-то пустяковому поводу. Шон никогда не позволил бы себе такой роскоши с чужим человеком. Если бы он, пусть подсознательно, не нуждался в совете и поддержке Сорки.

— Знаешь, Шон, — сказала она, пряча улыбку за стаканом кикала, — адмирал, между прочим, сделал тебе комплимент. — И в ответ на его удивленно поднятые брови, пояснила: — Он же обратился к тебе за консультацией. Я-то заметила, как он наблюдал за нами во время Падения в Малай.

— Гм-м-м… Может, ты и права. — Шон продолжал шагать из угла в угол, но уже не так яростно.

Сорка любила Шона в любом настроении. Он редко злился, и злость его никогда не бывала направлена на нее. Некоторые из подруг Сорки удивлялись, как она выдерживает его, по их мнению, замкнутый и необщительный нрав. Но Сорка не считала Шона замкнутым. С ней он никогда таким не был. Обычно задумчивый, нежелающий даже ненароком обидеть — все так. Но замкнутый?.. Сорка уже не очень вслушивалась в слова Шона, описывающего в живописных подробностях вероятных предков адмирала.

— Но ты предложил найти ему подходящее яйцо, когда это снова будет возможно? — прервала она Шона.

— Ну! Я найду ему яйцо. Если смогу. — Круто повернувшись, он рухнул на диван рядом с Соркой. Девушке хватило одного взгляда, чтобы понять: сегодня его волнует не только предложение адмирала, но и нечто более серьезное. Молча она ждала, пока Шон продолжит. — Знаешь, последние пару дней я не видел в поселке ни одного дикого дракончика.

После Садрида их днем с огнем не сыскать.

— В Малай я видела несколько штук, — возразила Сорка. — Они здорово нам помогли.

— Действительно, — согласился Шон, — в Малай были дикие дракончики. Но только до того, как какой-то придурок неудачно нажал на спуск огнемета. — Он налил себе еще немного кикала. — Между прочим, — заметил он, оглядываясь, — куда подевались твои? — Туда же, куда и твои, — со смехом ответила Сорка. Шон на мгновение задумался и вдруг захохотал. Надо же, он только сейчас заметил, что его дракончики испарились в тот самый миг, как он покинул административный корпус.

— И неудивительно, правда? — спросила Сорка, угадав направление его мыслей. — Когда Эммет передал мне, что Блейзер не знает, куда деваться из-за твоего праведного гнева, я сказала моим, чтобы сегодня они сами себе поискали ужин. Все равно они не любят сыр.

— Не часто мы можем провести ночь в одиночестве, — фыркнул Шон, обнимая девушку за плечи. — Допивай свой стакан, рыжая. И выключи свет…

Сорка ничуть не возражала. Дракончиков словно магнитом притягивали сильные эмоции их хозяев. И когда вечером или ночью тринадцать дракончиков вдруг во всю глотку заводили радостную, одобрительную песню, весь квартал знал, что происходит в доме Ханраханов-Коннелов. Сорка никогда не предлагала Шону официально оформить их отношения. У молодых колонистов было принято некоторое время пожить вместе, притереться друг к другу и только потом думать о создании семьи, о детях. Сорка и Шон не хотели торопиться. Скоро им предстояло сдавать заключительный, выпускной экзамен по ветеринарии — специальности, которой они решили посвятить свою жизнь. Ну, а потом… Они уже присмотрели себе участок земли, где хотели бы обосноваться. Шон даже возил туда Рэда, и тот полностью одобрил сделанный молодыми выбор.

Но хотя родители Сорки и смирились с решением своей дочери, о Порриге Коннеле этого сказать было нельзя. Он явно предпочитал не встречаться с Соркой, а его жена упорно не оставляла попыток образумить сына. Она даже подобрала Шону подходящую, по ее мнению, невесту.

— Отец Лэлли Мурхаус — твой племянник, — сказал как-то Шон своей матери, когда она уж очень допекла его своими уговорами. — Я не хочу брать в жены девушку, с которой мы в родстве. Это плохо сказывается на детях. Нам надо расширять генофонд, а не вариться в собственном соку. Сорка слышала этот разговор, но не обиделась на Шона за выбранные им аргументы. Вполне вероятно, что тогда он и сам еще не знал, что по-настоящему любит пятнадцатилетнюю Сорку Ханрахан.

Сорке очень хотелось иметь ребенка от Шона. В те страшные полчаса, во время Первого Падения, когда они плавали в озере под скальным козырьком, а с неба сыпались Нити, девушка впервые осознала, как хрупка их жизнь. Ей хотелось хоть что-то иметь на память о своем возлюбленном… так, на всякий случай. Не то чтобы Шон был неосторожным, вовсе нет. Но и молодые Лилиенкампы не страдали особой беспечностью, а уж про бедняжку Люси Туберман и говорить нечего.

Сорка никогда раньше не пыталась забеременеть: это могло бы помешать их учебе. Но теперь уже можно… Она уже начинала беспокоиться, вдруг с ней что не так. Все-таки столько раз… и ничего. Но сегодня она не сомневалась в успехе…

* * *

Цветок Ветра открыла входную дверь. Склонив голову в почтительном приветствии, она пропустила в дом Пола Бендена, Эмили Болл, Онголу, Пола и Бэй Ниитро.

Китти Пинг сидела в высоком мягком кресле, напоминавшем, как показалось адмиралу, трон древней императрицы. Она выглядела очень внушительно — настоящее достижение для женщины, едва дотягивающей Полу до плеча. Подняв в приветствии маленькую хрупкую ручку, Китти пригласила гостей садиться на расставленные перед ней полукругом стулья.

Большинство этнических особенностей канули в Лету в эру Религии. Из всех земных народностей только китайцы, японцы, маори и амазон-капайаны сохранили присущее им своеобразие древних традиций. В доме Китти Пинг, изысканно убранном доставшимися ей по наследству от далеких-далеких предков предметами старины, ни у кого, наверно, не хватило бы духу нарушить утвержденный веками ритуал приема гостей. Склоняясь в поклоне, Цветок Ветра предложила им свежезаваренный чай в хрупких фарфоровых чашечках. Маленькая плантация чайных кустов, привезенных Китти, полностью погибла во время Первого Падения. И сейчас, пригубив ароматный напиток, Пол Бенден прекрасно понимал, что, быть может, он пробует чай последний раз в жизни.

— Китти Пинг, — начал он, когда чаепитие завершилось, — успел ли Мар Дук сообщить вам, что у него есть в запасе несколько побегов чайных кустов?

— Ваши слова внушают мне надежду, — благодарно склонила голову Китти Пинг. Краткость ее ответа поставила Пола Бендена в трудное положение. Он заерзал на стуле, кожей чувствуя нетерпение своих друзей, которым хотелось поскорее перейти к делу.

— Нам всем, — начал адмирал, — внушила бы надежду… реальная помощь в борьбе с нависшей над нами опасностью.

— Ну и?.. — тонкие, как ниточки, брови поползли вверх.

— Видите ли… — замялся Пол. Китти не могла не догадываться, почему он попросил об этой встрече. — По правде говоря, мы очень плохо вооружены. Мы оказались не готовы к отражению бесконечных Падений. Через пять лет наши ресурсы подойдут к концу. У нас нет ни материалов, ни развитой технологической базы, чтобы изготовить новые скутера. Как, впрочем, и новые батареи, взамен вышедших из строя. Попытка Кенджо уничтожить Нити в космосе увенчалась лишь частичным успехом. И как бы то ни было, горючего для «Марипозы» хватит еще максимум на пару полетов. Как вы знаете, наши корабли не располагают вооружением. Даже если бы нам и удалось построить защитные лазерные системы, у нас не хватит топлива переместить хотя бы один корабль на необходимую для эффективного отражения Падений орбиту. И однако, лучший способ уничтожить Нити — именно в воздухе.

Борис и Дитер только что подтвердили наши самые худшие опасения: Нити будут сыпаться на Перн еще много лет. Они опустошат планету — если мы их не остановим. И я лично не очень-то надеюсь, что информация с запущенного Эзрой Керуном проба даст нам какую-то новую информацию. — Значит, Нити все-таки летят к нам с Утренней звезды? — с удивлением спросила Китти.

— Это самое вероятное предположение, — тяжело вздохнул адмирал. — Когда проб передаст данные, мы будем знать наверняка.

Китти Пинг понимающе кивнула. Ее тонкие длинные пальцы сжали подлокотники кресла.

— Наше положение, — сказала Эмили Болл, — крайне тяжелое.

Пол и Бэй Ниитро согласно кивнули. Китти Пинг и Цветок Ветра хранили молчание.

— Если бы только дракончики были немного побольше, — быстро сказала Бэй. — Если бы они были достаточно умны, чтобы выполнять приказы… Вот тогда они бы нам здорово помогли. Я использовала ментасинх для усиления их латентных способностей к эмпатии. Но это не так уж сложно. А вот вырастить действительно больших дракончиков… драконов… умных, сильных, послушных — мне с такой задачей не справиться.

— Да, — кивнула Китти Пинг, — для того, чтобы сражаться с Нитями, действительно потребуется сила, большой рост и острый ум. — Спрятав руки в широких рукавах своей расшитой роскошными узорами туники, она надолго задумалась, и Бенден начал уже опасаться, что престарелый генетик уснула.

— А еще, — вдруг добавила она, — преданность — качество, которое сравнительно просто развить в одних видах, и совершенно невозможно в других. К счастью, дракончики уже обладают большинством свойств, которые вам так необходимы. — Она улыбнулась, грустно и немного виновато. — Остается только их усилить и развить. Я ведь была только учеником, хотя и довольно прилежным, в Великом Зале Белтрае народов Эридани. Меня учили, что произойдет, если я сделаю то или это. Что случится, если я увеличу или уменьшу, или изменю ту или иную последовательность генов. Большей частью то, чему меня учили, получалось. Но увы! — Она предостерегающе подняла руку. — Порой, по неизвестным мне причинам, модификация не срабатывала, и организм погибал. Эридани учили нас, «как», но ни слова не говорили, «почему». Пол Бенден тяжело вздохнул. Значит, и тут ничего не выйдет…

— Но я попытаюсь, — сказала Китти Пинг. — Я уже почти завершила свой жизненный путь, но надо подумать и о других…

— Вы попробуете?! — вне себя от радости, воскликнула Бэй.

— Ну разумеется, попробую, — кивнула Китти. — Но я должна вас сразу предупредить: то, что мы затеваем, опасно для дракончиков, может оказаться опасным для нас самих, и никто, даже Господь Бог, не может гарантировать успеха. Нам очень повезло, что маленькие дракончики уже обладают почти всеми необходимыми качествами. Но даже и в этом случае, возможно, так и не удастся вывести требуемое животное или даже установить генетическую прогрессию в нужном направлении. У нас нет многих необходимых инструментов, которые могли бы существенно облегчить работу. Нам придется опираться на многократное повторение одних и тех же операций. Цель-то у нас благородная, но вот оборудование и доступные нам методы для ее достижения оставляют желать лучшего.

— Мы должны попытаться! — воскликнул адмирал Бенден, вскакивая на ноги. — У нас просто нет другого выхода!

Глава 4

Весь медицинский персонал, свободный от дежурства по лазарету, все ветеринары и ученики, включая и Сорку с Шоном, были направлены в помощь Китти Пинг. Привлекались все, кто хоть что-то понимал в биологии, химии, лабораторном деле. Даже раненые, оправлявшиеся от ожогов Нитей, следили за экранами мониторов. Даже подростки, еще не успевшие получить какие-либо специальные знания, помогали готовить образцы. Китти, Цветок Ветра, Бэй и Пол выделили из клеток дракончиков хромосомы. А из них — гены.

— Биология дракончиков, — заметил как-то Пол Ниитро, — на удивление схожа с биологией земных животных. Если человечество сумело справиться с чироптероидами Центавра, у которых в хромосомах присутствуют нити кремния, то уж тут-то мы просто обязаны добиться успеха!

Борис Пехлеви и Дитер Клиссон наконец-то рассчитали точный график Падений. Даже Китти Пинг приходилось с ним считаться, отпуская своих помощников в наземные отряды и боевые крылья. Пытаясь хоть как-то упорядочить жизнь поселка, Пол Бенден и Эмили Болл ввели четырехсменный график работы.

Надежды, что Кенджо удастся уничтожить Нити в верхних слоях атмосферы, не оправдались. Три раза его посылали на орбиту. Все кругом только диву давались, как медленно падает уровень горючего в баках «Марипозы».

— Ну, парень, ты даешь! — восхищенно говорил Дрейк, изучая показания приборов. — Ты летаешь на горючем «вприглядку»!

Кенджо только кивал и улыбался. Он, однако, очень радовался, что не успел перевезти все горючее на свою ферму в Хонсю. Пилот на все был готов, лишь бы полеты продолжались. Только в космосе Кенджо чувствовал себя по-настоящему свободно. Только там он жил полной жизнью.

Из каждого полета Кенджо привозил новую полезную информацию. Как выяснилось, Нити пересекали космическое пространство в небольшом овальном коконе, который сгорал при входе в плотные слои атмосферы. Оставалась только внутренняя оболочка. На высоте примерно пятнадцати тысяч футов она разрывалась, и из нее высыпались серебристые Нити. Самые тонкие из них сгорали, не долетев до земли, но и того, что оставалось, хватало, чтобы превратить зону Падения в бесплодную пустыню.

Скутера, к сожалению, не могли забраться выше десяти тысяч футов. Да и все равно, существовал лишь один надежный способ уничтожения Нитей — огнеметами.

Когда очередное Падение должно было накрыть Большой остров, адмирал Бенден приказал Эврил Битре и Стиву Киммеру сворачивать лагерь и возвращаться в поселок. Стив спросил, какие из добытых ими металлов могут пригодиться, и Джо Лилиенкамп с радостью предоставил ему длинный список. В общем, когда «большеостровцы» появились в поселке на четырех скутерах, по самые борта забитых металлическими слитками, никто уже не спрашивал, где они так долго околачивались.

— Я что-то не вижу Эврил, — заметил Онгола, наблюдая за разгрузкой скутеров. — Она улетела несколько недель назад, — с не которым удивлением ответил Стив Киммер. Он взглянул на сверкающую на солнце «Марипозу». — Она что, у вас не объявлялась?

Отметив про себя направление взгляда Киммера, Онгола покачал головой.

— Кто бы мог подумать?! Может, ее сожрали Нити?

— Ее-то, может, и сожрали, — недоверчиво хмыкнул Онгола, — но где же тогда ее скутер?

Повсюду висели карты Падений. Они постоянно обновлялись — каждый мог без труда узнать, где и когда в ближайшие пару дней Нити посыпятся на поверхность Перна. Эврил, подумал Онгола, не могла бы провести в поселке и десяти минут без того, чтобы не узнать о смертоносных «дождях». Надо будет, напомнил он себе, сразу же после приземления «Марипозы» снять с нее управляющую микросхему. Онгола прекрасно знал, как именно Кенджо умудряется растягивать горючее. Ему очень не хотелось, чтобы этот секрет стал известен еще кому-нибудь. Но дело даже не в этом. Адмирал Бенден оказался прав в своих предположениях относительно Кенджо. Онголе очень хотелось бы ошибиться в отношении Битры и Киммера.

* * *

Эврил провела в поселке ровно столько, чтобы понять: ей вовсе не улыбается оказаться втянутой в работу. Некоторые группы вполне могли бы воспользоваться ее опытом, но единственное, чем Эврил действительно хотелось бы сейчас заняться, — это звездной навигацией. А это поле деятельности оказалось для нее закрыто. В общем, еще до рассвета Эврил, украдкой загрузив свой скутер необходимыми припасами, покинула поселок.

Она выбрала место на склоне горы над уничтоженной фермой Милан. Отсюда ей был хорошо виден и поселок, и, что более важно, взлетно-посадочная полоса «Марипозы». Потратив почти целое утро, Эврил соорудила из украденных металлических листов своего рода защитный зонтик над силиплексовым колпаком своего скутера. Ей не хотелось зря рисковать. К полудню она замаскировала свое импровизированное убежище и навела объективы бинокля на поселок. В награду она смогла во всех подробностях понаблюдать посадку возвращающегося из полета бота.

Эврил чувствовала себя в полной безопасности. Из-за крутых склонов потухшего вулкана взлетавшие из поселка скутера проходили правее или левее построенного ею убежища. Заметить ее не мог никто. Оставалось только ждать удобного момента, и это-то и оказалось самым трудным. Особенно учитывая маячившую в конце пути награду.

* * *

— Китти, есть у нас хоть какой-нибудь прогресс? — спрашивал Пол Бенден.

Он прекрасно знал, что контроль за работой еще никогда не улучшал результатов, но ему во что бы то ни стало надо было поддержать дух колонистов. Пошел ведь уже второй месяц непрекращающихся Падений. Исходный энтузиазм и уверенность в успехе, подточенные тяжелым трудом и отсутствием перспективы, угасали с каждым днем. Жить в переполненном поселке становилось все тяжелее.

Пол и Эмили задавали Китти Пинг этот вопрос уже далеко не в первый раз, но сегодня старый генетик не стала отмалчиваться. Она улыбнулась и еще раз оглядела экраны мониторов микробиологического блока. Сейчас основная его часть не работала — миниатюрные лазерные излучатели выведены из рабочей зоны, накопители разряжены.

— Знаете, адмирал, — сказала Китти, глядя на мерцающий на одном из экранов сложный график, — никто еще не изобрел способ ускорить период созревания плода. Ну, конечно, если вы хотите получить в итоге крепкий и здоровый экземпляр. Даже Белтрае это не умели. Как я написала в моем последнем отчете, мы выяснили причину наших предыдущих неудач. Мы внесли необходимые коррективы. Это заняло у нас довольно много времени, но дело того стоило. Двадцать два прототипа развиваются совершенно нормально. Мы, — ее широкий жест охватил всех работников большого лабораторного корпуса, — очень довольны высоким процентом успеха наших биоинженерных методик. — Она снова взглянула на экран. — Мы непрерывно контролируем процесс развития зародышей. Пока они дают такой же отклик, как и зародыши туннельных змей. Будем надеяться, что и дальше все пойдет без осложнений. До сих пор нам сказочно, фантастически везло. Теперь надо проявить терпение.

— Терпение, — эхом отозвался Пол. — С терпением сейчас ох как туго…

— Эмбрионы растут день за днем, — бессильно развела руками Китти.

— Цветок Ветра и Бэй продолжают совершенствовать программу. Через пару дней мы начнем работу над второй группой. Мы внесем новые изменения в биомодификации. Возможно, они окажутся еще успешнее. Мы не стоим на месте. Мы движемся вперед. — Задумчиво покачав головой, она добавила: — На наши плечи легла трудная и очень ответственная задача. Нельзя просто так, безрассудно, менять природу и предназначения созданного ею вида. Осторожность и учет последствий каждого шага — вот что лежит в основе успеха.

Еще раз улыбнувшись, она вернулась к своим мониторам. Переглянувшись, Пол и Эмили отвесили вежливые поклоны снова углубившейся в работу Китти и тихо ретировались.

— Ну, что скажешь? — спросил Пол, когда они закрыли за собой двери лаборатории.

— Новости у Китти, конечно, отличные, но боюсь, настроения они никому не поднимут, — кивнула Эмили. — Надо что-то сделать… Пока хлеба у нас достаточно…

— А вот зрелищ… — подхватил Пол. — В самую точку, Эмили!

* * *

Сорок второй день со времени Первого Падения, когда появление Нитей ожидалось в безлюдных районах Араби и над водами Северного моря, адмирал Бенден и губернатор Болл объявили общепланетным выходным. Болл обратилась к руководителям всех без исключения проектов распланировать работу так, чтобы все желающие смогли принять участие в вечернем пире и танцах. Приглашены были даже фермеры из самых дальних поселений. Двум крыльям добровольцев предстояло следить за очередным Падением, но все остальные собирались на праздник.

Сцену на площади Костра украсили разноцветными ленточками. Плескался на ветру новый флаг Перна. Кругом были расставлены столы, скамейки и стулья. В центре оставалась свободная площадка для танцев. У Лилиенкампа в запасе нашлось несколько бочек крепкого кикала, а Хегельман обещал приготовить пиво. Рыбаки привезли целую гору рыбы и съедобных водорослей — Пьер де Курси собирался запечь все это в углях. Проработав всю ночь напролет, старый повар напек кучу кексов и наварил для ребятишек уйму карамели.

— Как хорошо снова слышать музыку и смех, — прошептал Пол Бенден на ухо Онголе, когда они бродили по площади, переходя от одной группы пирующих к другой.

— Мне кажется, — ответил тот, — надо сделать такие встречи традиционными. Праздник, которого будут ждать. Встречи со старыми друзьями, возможность завязать новые знакомства, время поговорить и посоветоваться.

Пол согласно кивнул. Потом глянул на свой хронометр и, чертыхнувшись, побежал на летное поле провожать добровольцев.

* * *

На следующее утро, явившись на свой пост в метеобашню, Онгола чувствовал себя явно не в форме. По правде сказать, он даже предварительно заглянул в лазарет, где дежурная сестра дала ему таблетку от головной боли, заметив в утешение, что Онгола у нее далеко не первый — и, скорее всего, далеко не последний такой пациент.

Когда Онгола прочитал сообщение, поджидавшее его на столе, ему стало совсем плохо. Один скутер разбит вдребезги. Его экипаж из трех человек погиб. Второй скутер здорово пострадал, один из стрелков убит, пилот и второй стрелок тяжело ранены. Причина — лобовое столкновение. Кто-то явно позволил себе не выполнить приказ. Со стоном обхватив голову руками, Онгола взял список жертв. Бек Нильсон, ученик геолога, только-только вернувшийся с Большого острова; Барт Нилман — молодой, подававший такие большие надежды механик; Бен Джепсон… Онгола вытер платком лоб. Боб Джепсон… Близнецы… Черт их дери! Устроили там черт знает что, вместо того, чтобы следовать приказам! Что он теперь скажет их родителям?

Онгола наклонился над селектором и тут услышал, как будто кто-то робко стучится в дверь.

— Войдите! — крикнул он.

Бледная, как смерть, в кабинет вошла Катерина Раделин-Дойл.

— Да, Кэти?

— Сэр, мистер Онгола…

— Давай уж что-нибудь одно, — Онгола выдавил из себя ободряющую улыбку.

Кэти могла вляпаться во что угодно. С ней постоянно что-то да случалось. В юности — пещеры, в которые она провалилась, потом…

— Сэр, я нашла пещеру.

— Да? — вежливо удивился Онгола. Кэти вечно находила пещеры.

— Только эта оказалась не пустой. Головную боль словно рукой сняло. — В ней было много пластиковых мешков с горючим? — спросил он.

Если Катерина случайно нашла тайник Кенджо, не могла ли обнаружить его и Эврил? Нет, маловероятно…

— Как вы догадались, мистер Онгола?! — с облегчением в голосе воскликнула Кэти.

— Может, потому, что я знал, что они там лежат.

— Вы знали? Значит, это не ОНИ спрятали там горючее?

— Нет, нет. Никаких ОНИ на Перне нет. Только МЫ.

Онголе вовсе не хотелось поднимать шум вокруг Кенджо и его тайника. Против воли глаза Онголы метнулись к шкафу, где в черной пластиковой коробке лежали изъятые с «Марипозы» микросхемы.

— Ах, сэр, — плюхнулась в ближайшее кресло девушка. — Знали бы вы, как я перепугалась! Страшно даже подумать, что кто-то еще прячется на нашей планете… Все ведь знают, что у нас осталось очень мало горючего. А тут, вот так сразу, влезть и увидеть…

— Но ты ничего и не видела, — мягко сказал Онгола. — Совсем ничего. Понимаешь? Там, где ты была, нет никаких пещер. Ничего заслуживающего внимания. И, пожалуйста, никому ничего не говори об этом горючем. Договорились?

— Ну разумеется, сэр.

— Вот и прекрасно…

Кэти ушла, и Онгола едва успел вернуться к тяжким раздумьям о предстоящих ему разговорах с родителями погибших парней, когда в кабинет ворвался Тарви.

— Оно же лежало у нас под носом! — размахивая руками перед лицом Онголы, кричал геолог. Глаза его горели.

— Что именно? — нахмурился Онгола.

— Они! Они! — Тарви махнул рукой в сторону севера. — Все это время!

«Наверно, во всем виновата проклятая головная боль», — решил Онгола.

Он совершенно ничего не понимал, что Тарви имеет в виду.

— О чем ты говоришь?

— Все это время мы вкалывали, добывая руду, очищая ее, плавя металл, тратя драгоценные дни, а все необходимое лежало у нас под носом!

— Не надо загадок, Тарви.

— Никаких загадок, мой друг! Я говорю о челноках! О челноках! Их можно разобрать, а компоненты использовать — хотя бы для ремонта скутеров! Время челноков прошло! Так чего им ржаветь на лугу? Мы их используем. Сотни реле, мили отличных проводов, шесть холмов драгоценных деталей и первоклассных материалов… — выложив все, что хотел, Тарви как-то внезапно лишился сил. На его долю тоже, похоже, выпала нелегкая ночь. — Мы сможем починить скутер, который разбился вчера вечером, даже если нам и не вернуть к жизни погибших ребят. Как и не утешить их родных…

* * *

— Терпение, и еще раз терпение, — неизменно отвечала Китти Пинг на все вопросы о ходе ее проекта. — Все идет, как положено.

Три дня спустя после катастрофы, заглянув как-то вечером в лабораторию, Цветок Ветра обнаружила там Китти Пинг, сидевшую за электронным микроскопом. Девушка осторожно коснулась ее руки и отшатнулась в испуге. Тонкие пальцы Китти безвольно соскользнули с клавиатуры, ее тело повалилось вперед, на стол. Китти Пинг была мертва. Застонав, Цветок Ветра рухнула на колени и прижала маленькую безжизненную ручку бабушки к своим губам.

Услышав безутешные рыдания, из соседней комнаты прибежала Бэй. Она немедленно вызвала в лабораторию врача. Потом сообщила о случившемся Полу и Квану. Позже, когда медики унесли тело Китти, а друзья увели плачущую Цветок Ветра, Бэй склонилась над консолью микробиокамеры. Подумав, она запросила компьютер, закончена ли проводимая им программа или нет.

«ПРОГРАММА ЗАВЕРШЕНА» — вспыхнул на экране ответ.

Бэй запросила информацию о ее содержании. По экрану поплыли сложные уравнения. Вслед за ними — результатыголоволомных многопараметрических расчетов. А потом:

«ВЫНЬТЕ ОБЪЕКТ! ОПАСНОСТЬ РАЗЛОЖЕНИЯ ОБЪЕКТА, ЕСЛИ ОН НЕ БУДЕТ ВЫНУТ НЕМЕДЛЕННО!»

Бэй в удивлении огляделась. И только тут до нее дошло, чем занималась Китти Пинг перед смертью: она снова манипулировала генами — сложнейший процесс, в котором и Бэй, и Цветок Ветра, несмотря на объяснения Китти, почти ничего не понимали. Значит, там, в камере находился новый образец. Последнее творение единственного на Перне квалифицированного генного инженера! Бэй почувствовала, что у нее дрожат руки. Нет! Сейчас не время для эмоций. Нельзя потерять то, чему Китти отдала последние мгновения своей жизни!

Едва дыша от волнения, она открыла микроцилиндр и вынула крошечный, залитый специальным гелем образец. Как и положено, Бэй осторожно перенесла его в подготовленную Китти питательную среду. Вот она, измененная клетка драконьего яйца! Даже этикетка приготовлена заранее: «Опыт 2684/16/М: ядро 22а, ментасинх, Поколение В2, борон/силикон, система 4, размер 2Н; 16.204.8».

На негнущихся ногах Бэй перенесла последний подарок самоотверженной женщины-ученого в камеру родов, к еще сорока одному образцу — надежде Перна.

* * *

— Это уже второй проб, — сказал Эзра Полу и Эмили. — И он тоже вышел из строя. — В голосе капитана звучало горькое разочарование. — Когда первый взорвался, или что там с ним произошло, я думал, что это случайность. Знаете, изоляция стареет даже в вакууме. Могут забиться трубопроводы, сбивается фокусировка антенны. Так что второй проб я запрограммировал на постоянный мониторинг всего и вся. И вот что вышло! Он долетел не дальше, чем первый! А потом замолк. И больше я не слышал от него ни звука. То ли атмосфера этой проклятой планеты такова, что сжирает даже керамическую эмаль наших пробов, то ли хранящиеся в ангарах «Иокогамы» пробы сломались все как один.

Всегда такой уравновешенный, Эзра сейчас бродил по кабинету Пола и махал руками, словно мельница. Он сильно сдал за последние несколько дней. Смерть Китти Пинг потрясла колонию. Она ведь казалась такой несгибаемой, такой… вечной, что ли. Несчастье на несчастье.

— Кто это утверждал, — замер на полушаге Эзра, — что нас, дескать, бомбардируют из космоса, готовя Перн к вторжению?

— Да ну тебя, — пренебрежительно махнул рукой адмирал. — Подумай сам, и ты поймешь, что это чушь. Нам всем сейчас приходится нелегко, но это еще не причина, чтобы сходить с ума. Мы прекрасно знаем, что существуют атмосферы, способные расплавить любой проб. Кроме того… — Пол запнулся.

— Кроме того, — закончил за него Эзра, — падающие на наши головы создания имеют углеродную природу. А значит, если они действительно родом с той планеты, то ее атмосфера не может оказаться слишком едкой.

Я лично склоняюсь к тому, что дело в неисправностях.

— И я тоже, — кивнул Бенден. — Черт возьми, Эзра, давай не будем искать лишние проблемы. У нас их и так вполне достаточно!

— Мы обязаны добраться до этой планеты! — ударил кулаком по столу Эзра. — Иначе мы никогда не сможем разделаться с Нитями. Ведь для начала надо знать, откуда они берутся…

— Эзра, — вмешалась в разговор Эмили, — по-моему, ты что-то недоговариваешь.

— От тебя ничего не утаишь… — грустно усмехнулся Эзра.

— Может, другие ничего и не заметили, но я-то обратила внимание, сколько времени в последние дни ты проводил в кабинке для связи с компьютерами «Иокогамы». Только не говори мне, что ты играл с ними в шахматы.

— Я считал, — тихо ответил Эзра. — И результаты моих расчетов могут напугать кого угодно… Если моя программа верна (а я проверял ее пять раз от начала до конца), то нам предстоит бороться с Нитями еще долго… очень долго — после того, как эта блуждающая планета отправится восвояси, назад за облако Оорта.

— Сколько лет? — хрипло спросил Пол, до боли сжимая подлокотники своего кресла.

— У меня получилось от сорока до пятидесяти.

— Сорок или пятьдесят лет, — выдохнула Эмили. — Так долго…

— Что еще? — с видом идущего на казнь спросил Пол.

— В телескоп мне удалось разглядеть вокруг планеты странную дымку, никак не связанную с атмосферой. Ореол этот, подобно шлейфу, тянется вдоль орбиты этой проклятой странницы. Разрешения моей аппаратуры не хватает, чтобы точно сказать, из чего состоит шлейф. Может, замерзшие газы, как в хвостах комет, может, еще что-то, столь же невинное.

— Но, может быть, это и есть Нити? — спросила Эмили.

Эзра только пожал плечами.

— В любом случае, — сказал он, — потребуется не менее пятидесяти лет, чтобы дымка рассеялась и орбита Перна снова стала чистой.

— Есть какие-нибудь предложения? — после долгого молчания спросил адмирал.

— Да, — уверенно ответил Эзра, расправляя плечи. — Даже два. Первое, — он загнул палец, — слетать на «Иокогаму», выяснить, что там с нашими пробами и послать парочку на ту планету. Еще пару отправить вдоль кометного хвоста — пусть разберутся, что это за дымка такая. Это уже второе предложение, — он загнул и второй палец. — Можно еще воспользоваться главным телескопом «Иоко». Без атмосферных помех, может, и удастся что-нибудь разглядеть.

— Ну, по крайней мере, ты предлагаешь нечто конкретное, — кивнул Бенден.

— Самый главный вопрос, — сказал Эзра, — хватит ли на этот полет горючего. Кенджо уже и так летал на орбиту больше, чем мне казалось возможным.

— Он прекрасный пилот, — уклончиво ответил Пол. — Я уверен, что еще на один раз топлива хватит. Итак, Кенджо пилотирует… Кто еще полетит с ним? Ты сам?

Эзра медленно покачал головой.

— Лучше всего подошла бы Эврил Битра.

— Эврил? — Пол даже закашлялся. — Нет уж! Кого-кого, а Эврил я не хочу видеть на борту «Марипозы» ни под каким соусом! Даже если бы мы и знали, где она находится.

— Правда? — несколько удивился такой реакции своего старого друга Эзра. — Может, тогда Стив Киммер? Если с пробами что-то случилось, нам очень пригодился бы опытный, изобретательный инженер.

— Кто еще? — спросил Пол, не желая смущать Эзру необоснованными подозрениями.

— Может, послать Онголу? — предложила Эмили.

— Точно, — подхватил Эзра. — Именно его я и хотел назвать. А Стива Киммера я могу, на всякий случай, посадить у радиотелефона — ну, вдруг какой совет потребуется…

— Сорок лет, — задумчиво протянула Эмили, глядя, как Пол расписывает в своем блокноте основные задачи запланированного полета. — Несколько дольше, чем мы рассчитывали! Знаешь, Пол, пожалуй, нам стоит начать подыскивать себе замену…

* * *

Эврил следила за «Марипозой» день и ночь. Она никак не могла понять, каким образом Кенджо ухитрился так растянуть мизерный остаток горючего в баках бота. Ночью, накануне каждого полета, она сквозь бинокль видела, как кто-то долго возился возле «Марипозы». Судя по всему, Кенджо: он всегда лично проверяет готовность своего корабля. Но почему бы ему не заняться этим днем? Эврил ничего не могла понять.

В этот день, ранним утром, она увидела, как к «Марипозе» подошли Зи Онгола и Фулмар Стоун. Дрожа от волнения, Эврил сорвала маскировочные листы с колпака своего скутера и приготовилась к полету. Отсюда до взлетной полосы всего каких-то пятнадцать минут ходу. Но стоит упустить нужный момент, и можно будет уже не торопиться.

Но ни Онгола, ни Стоун, похоже, не собирались никуда лететь. Во всяком случае, они закрыли люк, но не задраили его. Складывалось впечатление, что и они тоже хотят проверить работоспособность бортовых систем «Марипозы». Вот только зачем? Неужели Кенджо нашел неисправность, причем такую, что не смог устранить ее своими силами? Онгола и Стоун просидели в боте почти три часа. Эврил могла только локти кусать от нетерпения…

* * *

Сидя на ступеньках дома Майры Ханрахан, Саллах кормила кашкой свою маленькую дочку. И тут она заметила на улице удивительно знакомую фигуру. Мешковатый комбинезон, натянутая на глаза шапочка с длинным козырьком, но походка… походка, вне всякого сомнения, такая же, как у Эврил Битры. И ни у кого другого. Неважно, что незнакомка несла в перемазанных маслом руках длинную выхлопную трубу. Это была Эврил! Та самая Эврил, которая и пальцем не шевельнет, пока не увидит в этом для себя какую-нибудь выгоду. После того, как она покинула Большой остров, Битру никто не видел. И вот теперь она в поселке…

С этого самого дня, когда Саллах ненароком подслушала разговор Эврил со Стивом Киммером, она понимала — рано или поздно Эврил Битра попытается покинуть Перн. Знала ли Эврил о тайнике Кенджо? Саллах нахмурилась.

— Извини, любовь моя, — нежно сказала она дочке, набирая новую ложку, — твоя мамочка немного задумалась…

Нет, не могла она найти горючее, решила Саллах, Эврил слишком упорно добывала свои камушки на Большом острове, чтобы еще и следить за поселком. Все правильно, но три недели тому назад… Где же Эврил провела это время? Следила исподтишка, как Кенджо летает на «Марипозе»? А теперь, получается, решила попробовать сама?..

Ладно, скоро все равно возвращаться на работу. Саллах закончила кормить Кару и отнесла ее к Майре. Скутер, который она ремонтирует, стоит почти на самой полосе. «Марипоза» оттуда видна преотлично. Если Эврил только близко подойдет… Саллах решила: если Эврил подойдет к боту, надо сразу же поднимать тревогу.

Все произошло очень быстро. Она как раз направлялась к своему полуразобранному скутеру, когда из метеобашни вышли облаченные в скафандры Кенджо и Онгола. Выслушав последние наставления от высыпавших вслед за ними Пола Бендена, Эмили Болл, Эзры Керуна и Дитера Клиссона, они быстрым шагом направились к «Марипозе». Помахав на прощанье, их друзья вернулись в башню. И вдруг Саллах увидела еще одну одетую в скафандр фигуру, двигающуюся наперерез Онголе и Кенджо. Эврил!

Схватив ближайший гаечный ключ, Саллах помчалась к боту.

Вот Онгола и Кенджо скрылись за кучей запасных деталей для скутеров на краю полосы. Эврил перешла на бег. Подхватив на ходу короткий железный прут, она устремилась вслед за пилотами.

Саллах запыхалась. Быстрее бежать она уже не могла. И она опоздала. Онгола и Кенджо лежали на земле. Алая кровь струилась по голове пилота и по шее его спутника. Кровь растекалась по серому бетону. До «Марипозы» было рукой подать. Не раздумывая, Саллах бросилась вперед. Люк закрывался, но женщина и не думала сдаваться. Изловчившись, она прыгнула внутрь.

Саллах почувствовала, как что-то схватило ее за ногу. В глазах у нее потемнело…

Глава 5

Майре Ханрахан показалось немного странным, когда Саллах не позвонила предупредить, что задерживается. «Видимо, что-то случилось», — решила она.

Никто из собравшихся в метеобашне не рассчитывал на то, что с «Марипозой» можно будет связаться раньше, чем бот выйдет за пределы атмосферы. Эзра, задействовав системы слежения «Иокогамы», наблюдал за полетом. Четко, как и было положено по программе. «Марипоза» вышла на орбиту и состыковалась с «Иоко».

— Все в порядке, — объявил Эзра.

А полчаса спустя дети, игравшие на краю летного поля, нашли два «мертвых тела». Они сбивчиво рассказали об увиденном своему учителю, который тут же вызвал врачей. Онгола, как выяснилось, был еще жив. — Он потерял очень много крови, — сообщил врач в панике примчавшемуся в лазарет Полу Бендену, — но, скорее всего, выживет. А вот Кенджо… Что, черт возьми, с ними произошло?

— Как погиб Кенджо? — спросил адмирал.

— Удар по голове каким-то тупым предметом. Вероятнее всего, тем обрезком трубы, что мы нашли рядом с телами.

Пол Бенден внезапно обнаружил, что ноги его не держат. Врач поспешно усадил его в кресло и налил стакан кикала.

— Такой великолепный пилот!..

— Онголу-то мы вытащим, не сомневайтесь. По правде говоря, — продолжал медик, наливая адмиралу еще стакан, — окажись мы на месте происшествия вовремя, а не час спустя, мы смогли бы спасти и Кенджо… Пейте, пейте. А то вид у вас, надо сказать, неважный.

— Я в норме, — кивнул Пол, ставя на стол пустой стакан. — Спасибо. Вы пока никому ничего не говорите, ладно?

Пол Бенден шел обратно в метеобашню и никак не мог понять, что же произошло. Он своими собственными глазами видел, как стартовала «Марипоза». Эзра подтвердил ее стыковку с «Иокогамой». Установленный на боте автопилот вполне мог вывести челнок на орбиту, но стыковка… Для этого требовалось участие человека. И не просто случайного человека, а довольно опытного пилота.

— Я сейчас проверю местонахождение всех наших пилотов, — предложила Эмили, как только узнала о случившемся.

— Мне кажется, — сказал Пол, — в этом нет необходимости. Узнай-ка лучше, где находится Стив Киммер, Набхи Набол и Барт Лемос. И еще… спроси, не видел ли кто-нибудь в поселке Эврил Битру.

— Эврил? — задохнулся от изумления Эзра, но, глянув на адмирала, благоразумно воздержался от вопросов. Вдруг Пол сорвался с места. Ругаясь на ходу, он опрометью кинулся к двери. Проводив адмирала недоуменным взглядом, Эмили принялась за проверку. К тому времени, как Пол вернулся, она уже ее закончила.

— Стив, Набхи и Барт находятся в поселке, — сообщила Эмили. Куда ты бегал?

— Посмотреть скафандр Онголы, — тяжело дыша, ответил Пол. Он вытащил из кармана маленький пакетик. — На «Марипозе» далеко не улетишь. Это, — он высыпал на ладонь несколько микросхем, — ключевые элементы системы управления курсом. Онгола не успел вставить их на место.

— Но зачем Эврил… — Эмили вопросительно посмотрела на Пола. Адмирал медленно кивнул. — Зачем Эврил потребовалось на «Иоко»?

— Первый шаг для того, чтобы покинуть систему, — объяснил Пол. Мы с вами проявили чудовищное разгильдяйство. Мы… Я, во всяком случае, должен был знать, что представляет собой Эврил. Саллах же нас предупреждала… Мы должны были охранять «Марипозу», пока в ее баках оставалась хотя бы унция топлива!

— Нам надо было также поинтересоваться у Кенджо, где он брал горючее, — с горечью в голосе заметил Эзра.

— Это мы и так знаем, — с кривой усмешкой сказала Эмили.

— Знаете? — поразился Эзра.

— Знаем, знаем, — успокоила его Эмили и, повернувшись к Полу, спросила: — И что же нам теперь делать?

— Посмотрим, что будет делать Эврил, — пожал плечами адмирал. — Во всяком случае, чтобы спуститься, топлива ей должно хватить.

— Если я тебя правильно поняла, это вовсе не входит в ее планы.

— И, к сожалению, — вставил Эзра, — теперь в ее руках есть заложник. Даже если она сама об этом еще не знает. — В ответ на недоуменные взгляды, он пояснил, показывая на экран монитора: — Мне только что сообщили — пропала Саллах Телгар-Андиар.

* * *

Придя в себя, Саллах первым делом почувствовала сильную пульсирующую боль в левой ноге. Затем — что она связана по рукам и ногам в весьма неудобной позе. А еще невесомость… Саллах висела над самым полом, почти касаясь его щекой. Значит, «Марипоза» покинула Перн. Где-то неподалеку проклинала все на свете Эврил Битра.

— Что ты сделала с системой управления полетом, стерва? — услышала она мгновение спустя и тут же сильный удар в бок оторвал Саллах от пола.

Теперь она видела перед собой облаченную в скафандр Эврил. Шлем скафандра, как и положено по инструкции, лежал возле кресла пилота.

— Ну-ка, быстро! Что ты об этом знаешь? — Эврил мотнула головой в сторону пульта. — И не вздумай что-либо скрывать! А то сейчас открою люк — сама знаешь, что будет.

Саллах ничуть не сомневалась, что Эврил и впрямь способна хладнокровно ее убить, разгерметизировав кабину.

— Ничего я не знаю, — ответила она. — Я увидела, как ты бежишь наперерез Онголе и Кенджо, и погналась за тобой. А потом, в последний момент, запрыгнула на борт.

— Ты погналась за мной? — нахмурилась Эврил и изо всех сил ударила Саллах кулаком в лицо. — Да как ты смела!

— Ну, я же тебя не видела уже несколько месяцев, — начала Саллах, медленно дрейфуя к середине кабины, — мне, разумеется, очень хотелось узнать, как твои дела…

— Слушай, ты же летала на этой посудине. Как обойти инструкции автопилота? Ты должна это знать.

— Я бы смогла тебе ответить, если бы ты дала мне увидеть пульт управления. — В глазах Эврил вспыхнула надежда, тут же сменившаяся подозрением. — Сама подумай, как я могу тебе ответить, не видя пульта? Я даже не знаю, где мы находимся.

Саллах не просила, чтобы ее развязали, хотя ей, разумеется, больше всего на свете хотелось именно этого. Нога горела, как в огне. Саднило ушибленное при падении плечо.

— Только не рассчитывай, что я тебя развяжу, — предупредила Эврил, толкая Саллах через кабину. Схватившись одной рукой за поручень, она остановила свою пленницу перед пультом. — Смотри!

— Чтобы вывести заложенную в автопилот программу, — сказала Саллах, — нажми зеленую кнопку в нижнем ряду. Нет, не эту. Ту, что справа.

Эврил резко дернула ее за связанные за спиной руки и, толкнув, сильно ударила головой о кожух видеона.

— Ты мне тут не умничай, — предостерегла она. — Вот эту?

Саллах могла только молча кивнуть.

Эврил нажала кнопку. Другой рукой она вернула Саллах на место. На мониторе вспыхнул заложенный в автопилот план полета.

— «Марипоза» должна была взлететь, выйти на орбиту и подойти к «Иоко». Что она и сделала, — сказала Саллах, наклоняя голову, чтобы рассыпавшиеся волосы не попадали ей в глаза. — После того, как ты нажала кнопку «старт», изменить что-либо было уже нельзя.

— Ну ладно, — кивнула Эврил. — Я все равно собиралась сюда. Просто я рассчитывала прилететь на «Иоко» по собственной воле, а не по прихоти глупого автомата. — Чувствовалось, что Эврил начала успокаиваться. — Но ты мне совсем не нужна. — Упершись спиной о пульт, она толкнула Саллах в дальний угол кабины.

Саллах не знала, сколько ей пришлось провисеть у стенки. Она почти не шевелилась — не было сил, да и не хотелось лишний раз привлекать к себе внимание. Боль в ноге стала почти непереносимой. А потом бот состыковался с «Иокогамой».

И вдруг Эврил разразилась проклятиями.

— Ничего не работает! — кричала она. — Ни одна программа не проходит!

Саллах едва успела наклонить голову, избежав таким образом удара прыгнувшей к ней Эврил. Мощный толчок — и Саллах закувыркалась в воздухе под безумный смех своей тюремщицы. Голова у нее закружилась, ее начало рвать. Лишь тогда Эврил резким движением остановила вращение.

— Ну, сука! Ты знаешь, что мне нужно! И ты мне это расскажешь, или я разрежу тебя на кусочки!

Затем Саллах почувствовала, как Эврил снимает с нее путы. В затекшие за долгие часы руки и ноги хлынула кровь, и Саллах не удержалась от крика. Если бы не невесомость, она наверняка бы упала.

— Сперва убери за собой, — приказала Эврил, кидая ей специальный пакет.

Но Саллах не успела как следует насладиться дарованной свободой. Она не успела придумать, как ей справиться с Эврил. У ее соперницы было в запасе еще много способов обеспечить покорность своей пленницы. Прежде, чем Саллах успела придти в себя, Эврил привязала к ее раненой ноге веревку. Рывок — и словно раскаленные иглы вонзились в ногу Саллах. А Эврил тем временем, подтащив свою пленницу к пульту, усадила ее в пилотское кресло.

— Сперва проверь уровень топлива в баках «Марипозы» и на «Иоко», — приказала она, поигрывая веревкой — напоминание о каре за непослушание. — А потом введи программу, которая бы дала мне возможность улететь из этой проклятой системы.

Саллах все сделала так, как ей велели. Она не смогла скрыть своего удивления, увидев, что баки бота почти полны.

— Кто-то приложил к этому руку, — заметила Эврил. — Ты?

— Думаю, что Кенджо, — ответила Саллах.

— Кенджо? — подняла брови Эврил. — Гм-м-м… возможно. Мне всегда казалось, что он больно уж спокойно расстался с возможностью летать. Где он его прятал? — веревка натянулась.

— Скорее всего, на своем участке, — Саллах едва удержалась от крика. — Он живет у черта на рогах. Там можно спрятать все, что угодно.

Эврил на мгновение задумалась.

— Ну, ладно… просчитай-ка мне курс… — она вытащила из кармана записную книжку и, раскрыв, положила на пульт, — …как долететь вот сюда!

Лишь потому, что Саллах уже знала эти цифры, она смогла разобрать покрывавшие страничку каракули. Эврил хотела добраться до ближайшей к Ракбету системы — полет, на который еле-еле хватит находившегося в баках «Марипозы» топлива. Даже если добавить в них и то горючее, что еще оставалось на «Иоко», Саллах ничуть не утешала мысль о долгом, многовековом полете, предстоящем Эврил. Разве что Онгола предусмотрительно вывел из строя анабиозную камеру. Эта идея Саллах понравилась. Но увы! Она слишком хорошо знала Онголу. Подобное просто не пришло бы ему в голову.

А если анабиозная камера в порядке, то рано или поздно кто-нибудь найдет «Марипозу». Саллах ничуть не сомневалась, что Эврил прихватила с собой достаточно драгоценных камней, чтобы прожить остаток жизни настоящей царицей. Вся колония знала, почему она выбрала себе Большой остров. Просто никому не было до этого дела. В общем, рано или поздно, Эврил спасут… Это казалось Саллах несправедливым.

Не понимая, почему Эврил, которая все-таки была астрогатором, не смогла сама заложить в компьютер «Марипозы» нужный ей курс, Саллах взялась за работу. Она все сделала правильно, но программа не пошла. «ЕRRОR 259 АТ LINE 57465534511» — вспыхнуло на экране.

Эврил резко дернула за веревку, и у Саллах снова потемнело в глазах.

— Попробуй снова. Наверняка программу можно заложить и по-другому.

— Мне придется обойти обычные каналы, — предупредила Саллах. Это рискованно.

— Ты давай работай…

Постепенно углубляясь в дебри компьютерного командного центра бота, Саллах краем глаза заметила длинный узкий цилиндр, который Эврил, сняв с полки, вертела в руках. Она выглядела весьма довольной собой и даже что-то весело бубнила себе под нос.

Но вот Саллах нажала последнюю клавишу, и экран деловито заморгал, отражая продвижение предложенной компьютеру информации. Пользуясь удобным моментом (все внимание Эврил было устремлено на пульт), Саллах повнимательнее рассмотрела загадочный предмет. Самодельный маяк! Не настоящий аварийный маяк — они еще длиннее и толще — а нечто напоминающее обычный навигационный радиомаячок. Внезапно Саллах поняла, на что рассчитывала Эврил.

Нет, она не собирается пассивно ждать, пока кто-нибудь ее найдет! Вовсе нет! Она рассчитывала улететь как можно дальше от Ракбета, а потом запустить в сторону оживленных космотрасс свой самодельный аварийный маячок. Все без исключения расы, входившие в Федерацию Разумных Планет, и кое-кто из тех, кто не входил, всегда прослеживали аварийный маяк до точки его вылета. В общем, план Эврил на поверку оказывался далеко не таким безумным, как казалось сначала. Саллах не сомневалась, что Стив Киммер тоже рассчитывал улететь на «Марипозе». Из всех знакомых Эврил лишь он мог бы собрать маяк.

«NO ACCESS WITHOUT STANDARD FCP/ 120/СМ», — загорелось на экране.

— Ах ты ж, мать твою… — прошипела Эврил, вжимая раненую ногу Саллах в стойку кресла. Боль горячей волной захлестнула обливавшуюся кровью женщину. — И не смей мне тут терять сознание!

— Послушай, — попыталась образумить ее Саллах. — Ты попробовала.

Я попробовала. Я пыталась провести программу в обход стандартных процедур. Кто-то догадывался о твоих намерениях, Битра. Открой вон ту панель, и я скажу тебе, в чем дело. Может, не стоит и стараться. Обливаясь потом, с лицом, перекошенным от разочарования и ярости, Эврил быстро отвинтила указанную крышку.

— Ну, и что же они сделали? Быстро! — Схватив Саллах за руку, Эврил резко провела ножом по мизинцу. Острое лезвие рассекло палец почти до кости. Поплыла по воздуху кровь. — Давай-давай! Не тяни! Саллах закричала. Никогда в жизни крик не казался таким естественным, таким жизненно важным, таким всеобъемлющим. Теперь Эврил будет уверена, что победила.

— Управление… — прошептала Саллах, немного отдышавшись. — Они вынули микросхемы управления курсом. На «Марипозе» теперь далеко не улетишь.

Словно во сне, наблюдала она за каплями крови, появляющимися из разреза. Появляющимися и улетающими, словно маленькие красные луны… Сильный удар в плечо заставил ее вернуться к реальности.

— Я спрашиваю, остались ли на «Иоко» какие-нибудь запчасти?

Саллах заставила себя позабыть о боли. Самое важное сейчас — каким-то образом разрушить планы Эврил. Причем так, чтобы она этого не заметила…

— Что-то наверняка осталось. В главном пульте должны быть соответствующие микросхемы. Может, что-то и подойдет…

— Да уж, я надеюсь, — проворчала Эврил, убирая нож. Она рывком подняла Саллах на ноги. — Надевай скафандр и идем на капитанский мостик.

* * *

— Адмирал, — внезапно воскликнул Эзра, — она покинула бот. Нет, — быстро поправился он, считывая показания датчиков «Иокогамы», — их двое…

Тарви, прибежавший в башню сразу, как только узнал о случившемся, глухо застонал.

Понемногу Пол и Эмили удалось распутать загадочное появление Эврил Битры и не менее таинственное исчезновение Саллах.

Механик, менявший колпак на одном из скутеров неподалеку от «Марипозы», вспомнил, как Саллах, не успев взяться за работу, побежала к куче запасных деталей на краю взлетной полосы. Тогда же он заметил и Кенджо с Онголой, направляющихся к челноку. Больше он никого не приметил. А потом «Марипоза» улетела.

Найти скутер Эврил оказалось совсем несложно — на нем не было ставших обычными в последние несколько недель турелей с огнеметами. Чтобы опознать скутер, позвали Стива Киммера, которого отлет Эврил, похоже, не слишком-то порадовал. Поколебавшись мгновение, он обстоятельно ответил на все заданные ему вопросы.

— Никуда она не улетит, — мрачно заявила Эмили, пытаясь найти в этом хоть какое-то утешение.

На Тарви она старалась не смотреть.

— Не улетит, — кивнул Пол, глядя на лежавшие на столе микросхемы.

— А она не сможет поставить вместо них другие, аналогичные? Ну, хотя бы из пульта «Иокогамы»? — спросил Тарви, нервно ломая пальцы. — Не подойдут по размеру, — криво ухмыльнулся Эзра. — «Марипоза» использовала более совершенные кристаллы, не такие крупные.

— Кроме того, — вздохнув, добавил Пол, — одну из микросхем Онгола не просто вынул, а заменил. На совсем другую. Причем так, что приняв заложенную в него программу, компьютер через пару минут работы полностью блокирует рули управления. И исправить это будет уже невозможно.

— Но как же Саллах! — глухо спросил Тарви. — Что будет с моей женой?!

* * *

Саллах дождалась, пока Эврил выведет «Марипозу» из дока «Иокогамы».

И только когда та включила зажигание, и мощные двигатели погнали маленький ботик прочь от висящего на орбите корабля, она включила переговорное устройство. Эврил полностью вывела из строя центр управления радиосвязью на центральном пульте. Однако она забыла про резервный центр в адмиральской каюте. Как только ее мучительница покинула «Иоко», Саллах перебралась туда.

— «Иокогама» вызывает поселок. Ты меня слышишь, Эзра? — Это Керун! Как ты там, Телгар?

— Сижу…

— Черт подери, Саллах, сейчас не время для шуток!

— Извините, сэр… Видеоканал не работает. — Это была ложь. Просто Саллах не хотелось, чтобы ее сейчас видели. — Я пытаюсь протестировать оставшиеся на «Иоко» пробы. Контроль в норме. У вас осталось три проба. Куда вы хотите их запустить?

— Господи Боже, дочка! Какие пробы?! Скажи лучше, как нам спустить тебя на землю!

— Боюсь, сэр, что это невозможно. Тарви с вами?

— Сал-лах!.. — в этих словах звучала такая нежность и такая боль, какой Саллах никогда раньше и не слышала. Почему он никогда раньше не обращался к ней так? Неужели теперь он все-таки ее полюбил?..

— Тарви, любовь моя, — Саллах старалась говорить спокойно, хотя к горлу у нее подкатился ком. — Тарви, кто еще с тобой в башне?

— Пол, Эмили, Эзра, — дрожащим от слез голосом ответил он. — Саллах, ты должна вернуться!

— Как, любовь моя? На крыльях мечты? Нет, Тарви. Сходи за Карой. Сейчас мне надо сделать пару дел… Пол, пусть он выйдет. Пока он с вами, я просто не могу думать…

— Саллах…

— Хорошо, Эзра, так куда мне посылать пробы?

— Один — прямо к планете-пришелице, — нетвердым голосом ответил Эзра. — Второй — в облет, по вытянутой орбите. А третий — к тянущемуся за планетой шлейфу. Если большой телескоп «Иоко» еще работает, пусть проследит за пробами. Отсюда нам этого не сделать: недостаточное разрешение. Мы никогда не думали, что может понадобиться большой. Вот и оставили его на орбите… — Он говорил, лишь бы говорить, поняла Саллах. Кто-то на заднем плане плакал…

— Пробы выпущены, — доложила она через несколько минут, вспоминая тот день, когда вот так же доложила об этом Полу Бендену.

Тогда на большом экране капитанского мостика величественно вращался Перн. Саллах даже и не рассчитывала еще раз увидеть из космоса мир, который она теперь называла своим домом.

— Эврил сказала, что убила и Кенджо, и Онголу, сказала Саллах. — Это правда?

— Кенджо — да. А Онгола, похоже, выкарабкается.

— Старые солдаты так легко не умирают… Знаешь, Эзра, я заметила в системе управления «Марипозой» одну странную микросхему. По-моему, раньше на ее месте стояла совсем другая… Я ошибаюсь, или нет?

— Нет, не ошибаешься. Включив зажигание, Битра будет лететь точно по прямой. Независимо от ее желания.

— Прекрасно, — с глубоким удовлетворением в голосе сказала Саллах.

— Счастливого пути нашей милой подруге. Ну, ладно, я прогрела большой телескоп. Я замкну его через интерфейс прямо на вас. Хорошо?

— А продиктовать ты нам не сможешь? — зачем-то спросил Эзра.

— Боюсь, что нет, капитан, — ответила Саллах. — У меня осталось не так уж много времени. Кислород в баллонах скоро кончится. Когда я надевала скафандр, они были полны, а теперь… Это, кстати, еще одна причина, почему я хочу переключить управление телескопом на вас. Перчатки у скафандра, конечно, очень хорошие, но тонкую настройку в них делать довольно трудно. Я еле-еле справилась с ремонтом на главном пульте. Не все, конечно, но уж что смогла. Во всяком случае, основные системы, кроме связи, теперь снова работают.

— Сколько времени у тебя еще осталось, Саллах?

— Точно не знаю… — Она чувствовала, как вытекающая из раны кровь поднялась в скафандре уже до колена. Левая перчатка тоже была полна. Сколько литров крови человек может потерять, прежде чем умрет? Саллах чувствовала слабость. Ей становилось трудно дышать. Жаль, что она больше никогда не увидит своих детей… И Кару жаль…

— Саллах, — мягко позвал Эзра, — Саллах, поговори с Тарви. Он прямо как бешеный…

— Ну конечно, позовите его… — Саллах была как в тумане.

— Саллах! — Тарви с явным трудом сдерживал слезы. — Уходите отсюда! Все уходите! Она моя! Саллах, радость моего сердца, звездочка моей души, почему я никогда не говорил тебе, как много ты для меня значишь? Я был слишком горд. Я был слишком тщеславен. Но ты научила меня любить, научила своим самопожертвованием… когда я был весь в своей другой любви — своей работе, и не видел, не чаял, не понимал бесценного дара твоей теплоты… Как я мог быть так глуп? Неужели надо потерять, для того чтобы по достоинству оценить то, что имел? Саллах… Ответь мне хоть что-нибудь, Саллах…

— Ты… любишь… меня?

— Я люблю тебя, Саллах! Люблю!!! Саллах! Салла-а-ах!..

* * *

— Что ты об этом думаешь, Дитер? — спросил Пол, глядя через плечо математика на длинные колонки цифр, переданные Эзрой.

— Это курс, выбранный Эврил Битрой, — ответил тот, указывая пальцем на одну из строчек. — Первая коррекция курса должна была пройти вот тут, — он вывел на экран новые данные. — Но никакой коррекции не произошло. — Нахмурившись, Дитер долго изучал результаты только что законченных им расчетов. — У меня получается, что «Марипоза» должна столкнуться с нашей загадочной планетой. Может, мы и узнаем, что она собой представляет…

— Вряд ли Эврил скажет нам что-нибудь полезное, — с горечью проворчал адмирал. — Ах да, — добавил он, когда Дитер недоуменно посмотрел на него. — Ты же еще ничего не знаешь…

Эмили ушла вместе с Тарви, пытаясь хоть как-то его утешить, так что в метеобашне Пола встретил только Эзра. За прошедший день он как-то сразу постарел.

— Ну, что она говорит? — спросил Пол.

— Ничего такого, что можно было бы повторить в приличном обществе, — презрительно фыркнул Эзра. — Она только что обнаружила, что первая коррекция не сработала… — Он чуть-чуть повернул ручку громкости, и из динамика посыпалась отборная ругань.

— Эврил, — наклонился к микрофону Пол. — Ты меня слышишь?

— Бенден? Что тут натворила эта ваша сучка? Как ей это удалось? Ничего не работает! Я даже не могу маневрировать! Надо было отрезать ей не палец, а ногу!

Эзра побледнел, застывший в дверях Дитер закрыл лицо руками, и только Пол Бенден остался внешне невозмутим.

— Тебе, моя милая, предстоит исследовать загадочную планету, — спокойно сказал он. — Ту самую, о которой у нас в колонии шло столько разговоров. Почему бы тебе не проявить благородство и не рассказать нам обо всем, что ты увидишь?

— Заткнись, мерзавец! Пошел ты, знаешь куда… Ничего вы от меня не получите! Черт! Дерьмо! Да это же не… черт!..

Голос в динамике сменился глухим ревом, и Эзра поспешно убавил громкость.

— Дерьмо, — тихо повторил Пол. — Это не… не что? Черт тебя дери, Эврил! Это не что?!

* * *

Эмили, Пьер де Курси и Чио Йоримото, соседка жены Кенджо по каюте на «Буэнос-Айресе» и ее самая близкая подруга, отправились на ферму Хонсю. Когда они вернулись, Эмили принесла с собой запечатанный пакет. — Она сказала, — доложила Эмили, — что предпочитает остаться на ферме и своими силами растить детей. Ей, дескать, немного надо, и она не хочет нас затруднять.

— Она воспитана на традициях нашего народа, — тихо сказала Чио. Она не выказывала горя, не желая проявлять неуважение к мертвым. — Чио пожала плечами. — Она всегда была такая. Потому-то Кенджо на ней и женился. Она никогда не стала бы с ним спорить. Сперва он сделал предложение мне, но я ему отказала, хоть он и был героем войны… — Девушка закрыла лицо руками. — Так нелепо погибнуть! Бесславная кончина для того, кто так часто обманывал смерть…

Она выбежала из комнаты. Слышно было, как она плачет.

Вздохнув, Пол обратил внимание на записку, которую держал в руках. Аккуратно запечатанная воском, на толстой, самодельной бумаге.

— «Есть две пещеры, — вслух прочитал он. — В одной стоит самолет, в другой, судя по всему, горючее. Где находится вторая, я не знаю».

— Посмотрим, может, Эзре и удастся ее найти, — сказала Эмили. Или Онголе… когда он поправится.

— Ладно, — снова вздохнул адмирал. — У нас, друзья, есть еще одно дело…

— Погребальный костер, — тяжело кивнула Эмили. — Знаешь, Пол, я не уверена, что смогу…

— А кто же тогда? — прервал ее Бенден. — Тарви просил…

Они вышли из башни и направились к площади Костра. В каждом доме поселка горел маленький огонек. Ярко светили колючие холодные звезды. Тонким серпиком висела в ночной мгле одна из двух лун Перна — Тимор. Рядом со сложенной из дров и веток пирамидой, опустив голову на грудь, стоял Тарви. Внезапно, словно решив, что все, кто хотел, уже собрались, он зажег факел. Огонь осветил его осунувшееся лицо, по которому неудержимо катились слезы.

Высоко подняв факел, Тарви повернулся спиной к незажженному костру.

— С этого момента, — хриплым голосом объявил он, — я больше не Тарви. Я больше не Андиар. Теперь меня зовут Телгар. Я Телгар, чтобы ее имя звучало каждый день. Чтобы все помнили ее, чтобы не забыли, как она отдала нам свою жизнь. И наши дети теперь тоже станут носить фамилию Телгар. Рам Телгар, Бен Телгар, Дина Телгар и Кара Телгар, которая так никогда и не узнает свою мать… — Он глубоко вздохнул и, окинув взглядом собравшихся, крикнул: — Как меня зовут?

— Телгар! — громогласно ответил Пол.

— Телгар! — крикнула рядом с ним Эмили.

— Телгар! Телгар! Телгар! — подхватили колонисты.

Три тысячи голосов повторяли это имя, и Телгар поднес факел к погребальному костру.

Глава 6

Смерть Саллах потрясла колонию. Ее знали почти все — как пилота одного из челноков во время высадки или как опытного управляющего горнодобывающего центра в Карачи. Ее отвага придала новые силы уставшим от бесконечных Падений людям. Саллах до последнего думала о благе колонии, и теперь, казалось, надо сделать все, чтобы ее жертва не оказалась напрасной.

Все шло гладко, но где-то через неделю Джо Лилиенкамп пришел к Полу Бендену с одним весьма неприятным вопросом.

— Знаешь, Пол, — сказал он, плотно прикрывая за собой дверь, — у всех, конечно, есть право затребовать со складов все необходимое, но этот Тэд Туберман… он берет кое-какие весьма неожиданные вещи.

— Снова Туберман, — с отвращением в голосе сказал Пол. Накануне вечером Тар… Телгар позвонил ему с вопросом: кто разрешил Туберману брать детали из разбираемого ими челнока?

— Да, Туберман, — кивнул Джо. — Если хочешь знать, то у него не все в порядке с головой. Я понимаю, у тебя и так много дел, но стоит, по-моему, последить за тем, чем занимается этот дурак. Готов поспорить на мою последнюю бутылку виски, он что-то задумал.

— По требованию Цветка Ветра Пол Ниитро запретил Туберману вход в биологическую лабораторию, — устало сказал Бенден. — А то он вел себя так, будто он, Туберман, руководит всеми биоинженерными работами. Ходил, приказывал, распоряжался…

— По правде говоря, — признался Лилиенкамп, — я бы хотел получить у тебя разрешение не пускать Тэда на склад. Недавно я поймал его в строении С, где хранится кое-какая точная механика. Я не хочу, чтобы там ходили всякие случайные люди. И, кстати, он там был не один, а с Бартом Лемосом.

— И Лемос с ним? — насторожился Пол.

— Точно. Туберман, Лемос и Киммер последнее время держатся вместе. Такие друзья стали — прямо водой не разольешь. И еще мне не нравится слухи, которые они распускают.

— Стив Киммер заодно с Туберманом? — поразился Пол.

— Как это ни печально, — подтвердил Джо.

Пол задумчиво потер костяшки левой руки. Барт Лемос — пустое место, но вот Стив Киммер… После истории с Эврил Битрой Стив напился. Протрезвев, он вернулся к работе. Фулмар рассказывал, что другие инженеры не любили работать вместе с Киммером — уж больно он замкнут и угрюм. Но при всем том Киммер оставался одним из лучших механиков колонии. При мысли о том, что теперь Туберман может вовсю пользоваться богатым опытом Стива Киммера, Полу становилось не по себе.

— Какие именно слухи? — спросил он.

— Да дерьмо всякое, — сплюнул Джо. — Думаю, никто в здравом уме не поверит, что Битра и Кенджо были заодно. И что Онгола, дескать, убил Кенджо, пытаясь помешать им отправиться за помощью. Но как бы там ни было, если биоинженерная программа не увенчается успехом, вполне может снова встать вопрос об обращении к Федерации за помощью.

— А что именно Туберман затребовал на складе? — поинтересовался Пол.

Джо вытащил из кармана рубашки свернутый в несколько раз лист бумаги.

— Пару баков, использующихся в гидропонике, стальную сетку и опоры к ней и кое-какие микросхемы, которые, по словам Дитера, Туберману вроде бы совсем ни к чему.

— Ты, случайно, не спросил его, зачем ему все это нужно?

— Случайно спросил. И услышал в ответ, что, дескать, он, Тэд Туберман, собирается создать более эффективный способ защиты, чем наши доморощенные дракончики. Пока не придет помощь…

Пол поморщился.

— Не нравится мне все это, — буркнул он. — Особенно вот это, насчет помощи.

— Ну, так давай посадим его под замок, — предложил Лилиенкамп. — Оснований у нас предостаточно.

Пол покачал головой.

— Если он придет еще раз, выслушай, что ему надо, а потом укажи на дверь. Мы должны знать, что он задумал.

— Ну, если тебе не нравится мое предложение, то запрети Туберману покидать свой участок, — не сдавался Джо. — Он же непредсказуем! От него можно ждать чего угодно!

— Да я бы с удовольствием, — снова покачал головой Пол, — но Хартия колонии не дает мне таких полномочий…

Джо презрительно фыркнул.

Пол не забыл этот разговор, но у него было много куда более срочных дел. Несмотря на все усилия Фулмара и его механиков, еще три скутера вышли из строя. А это означало, что потребуется еще больше людей в наземные отряды — плохие новости, ведь все и так уже валились с ног. В суматохе Пол совсем не обратил внимания на слова Стоуна о том, что кто-то унес одну из мелких дюз разбираемого на запчасти челнока.

Когда через пару дней позвонил Джо Лилиенкамп и вне себя от ярости стал последними словами ругать Тубермана, Пол Бенден даже не сразу понял, что к чему.

— Да чтоб у него глаза повылазили! — орал Джо. — Чтоб ему пусто было, паршивцу! Он украл аварийную капсулу!

— Ты уверен?! — Пол так и подскочил в кресле. Эмили и Эзра посмотрели на него с откровенным изумлением.

— Ну разумеется, я уверен! Я спрятал этот контейнер среди запасных труб и нагревателей. Все на своем месте, кроме… Ну, скажи, кто мог узнать, что под номером 45/879 скрывается аварийная капсула?!

— И ее взял именно Туберман?

— Готов поставить мою последнюю бутылку виски! — Лилиенкамп был просто вне себя. — Дерьмо собачье!

— Когда ты обнаружил пропажу?

— Вот только сейчас! Я звоню прямо из строения С. Я каждый день проверял, на месте капсула или нет.

— А Туберман не мог за тобой проследить?

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился Лилиенкамп. — Я ежедневно проверяю все без исключения склады и могу безошибочно сказать, что, кто и когда заказывал. И пусть бы только кто-нибудь попробовал за мной следить! Большой ему удачи!

— Я в тебе и не сомневался, — поспешил заверить его Пол. — Подожди минутку, — добавил он, видя встревоженные выражения лиц Эзры и Эмили.

— Ничего страшного, — облегченно вздохнул Эзра, когда Пол рассказал, в чем дело. — Туберман не смог бы запустить даже воздушного змея. Он и со скутером-то еле-еле справляется. Я бы не стал так волноваться.

— Дело не в Тэде, — вмешалась Эмили. — Дело в Стиве Киммере. Знаете что, плевать я хотела на его права основателя и на неприкосновенность его участка. Мы сейчас же летим в Калузу и будем искать капсулу, даже если для этого придется перевернуть там все вверх дном! Пошли, — она двинулась в сторону двери. И тут дверь с треском распахнулась. В комнату ворвался запыхавшийся Яков Чернов. — Извините, сэр, — тяжело дыша, сказал он, — но ваш телефон был занят, а дело очень срочное.

Радары зафиксировали какой-то предмет, стартовавший три минуты назад из района Осло. И это не скутер.

Пол, Эмили и Эзра бросились в зал интерфейса с «Иоко». Они включили программу слежения и, сжимая кулаки в бессильной ярости, увидели на экране монитора длинный след взлетевшей капсулы.

— Что сделано, то сделано, — вздохнул Эзра.

— Ну, не совсем, — с угрозой в голосе сказала Эмили. Она повернулась к Полу. — Значит, район Осло? И капсула только-только стартовала? Давайте возьмем этих гадов с поличным!

Оставив Эзру следить за полетом капсулы, Пол и Эмили бросились на летное поле. Мобилизовав на помощь несколько дюжих механиков, они нашли Фулмара и приказали немедленно подать самый скоростной скутер.

— Не задавай вопросов, Фулмар, — быстро сказал ему Пол. — Все объясним по дороге. А теперь летим к Осло!

— Кто сейчас в башне? — Пол взялся за микрофон. — Это ты, Терри? Слушай, мне надо знать, какие скутеры сейчас летят над Джорданом, откуда они вылетели и куда направляются.

— Над Джорданом, сэр, не считая вас, — только один скутер… Направляется в сторону Баварии. На вызов не отвечает…

Кто-то сделал глупость. Кого-то сейчас поймают. Пол искренне сомневался, что этим «кто-то» окажется Стив Киммер.

В скутере, который Фулмар вынудил сесть на пустоши, возникшей на месте уничтоженной Нитями Баварии, находился Тэд Туберман. Один. И он вовсе не чувствовал себя виноватым.

— Я выполнил свой долг, — с видом оскорбленной невинности заявил он. — И это первый шаг на пути спасения колонии от уничтожения.

Пол в ярости сжал кулаки.

— Я хочу знать, — процедил он, — кто тебе помогал, Туберман! Ты не мог все сделать один.

— Делайте со мной все, что хотите, — с видом мученика высокопарно объявил Тэд. — Я никого не выдам!

Его поза страдальца за веру из эпохи Религий была столь нелепа, что один из техников за спиной у Пола не выдержал и расхохотался. Теперь Пол и сам не мог удержаться от улыбки.

— Никто не собирается тебя пытать, Туберман, — усмехнулся он. Мы придумаем, как нам поступить с человеком, не желающим считаться с ясно выраженным мнением большинства колонистов. Отвезите его в поселок, — приказал он. — Возьмите его скутер. Отвечать за него будет Джо Лилиенкамп.

Скорбь мученика на физиономии Тубермана сменилась удивлением и настороженностью.

Сам же Пол вместе с Эмили, Фулмаром и еще парой человек продолжили путь к дому Тубермана в Осло.

Терри сообщил, что других скутеров так и не появилось. Что было раньше, он точно сказать не мог — к сожалению, журнала полетов уже давно никто не вел.

— Мне бы хотелось, — попросил Пол, — чтобы вы выяснили, где сейчас находятся Стив Киммер, Набхи Набол и Барт Лемос.

Эмили согласно закивала.

Тем временем скутер добрался до Осло. Дымились останки стартовой платформы. Фулмар посадил скутер неподалеку.

— Судя по запаху, ракетное горючее, — сообщил он, трогая брошенные в стороне канистры. — Похоже, от наших челноков. Для капсулы много не надо…

— Зато надо знать, что и как сделать, — мрачно ответил Пол. — Нужен опыт, а мы-то с тобой знаем, у кого он есть… Это я во всем виноват. Ты же мне докладывал, Фулмар. Да и другие тоже. А я не сумел понять, что к чему.

— Да кто мог подумать, что Туберман решится на эту безумную затею?

— поспешил утешить его Фулмар.

— Тут никого нет, — сообщила Эмили, которая вместе со своими помощниками осматривала дом и участок. — Мы только зря теряем время. Летим обратно…

* * *

— Да он же гордится тем, что сделал! — бушевал Лилиенкамп, когда Эмили и Пол по возвращении пригласили его к себе в кабинет. — Говорит, что это его долг — спасти колонию! Утверждает, что мы еще удивимся, сколько людей разделяет его взгляды.

— Это он удивится, — мрачно пообещала Эмили.

— Но, Эмили, что мы можем с ним сделать?

Эмили молча налила себя полную чашку кла. Отпила несколько глотков и только тогда ответила:

— Подвергнуть остракизму.

— Кого это? — поинтересовался появившийся на пороге Черри Дуф.

За ним по пятам следовал Кэбот Картер.

— Бойкот? — на лице Кэбота расплылась довольная улыбка. — Неплохая идея.

— Подумаешь, бойкот! — фыркнул Джо.

— Значит, вы предлагаете объявить Тэду Туберману бойкот, — констатировал Черри Дуф, усаживаясь в кресло.

Они с Кэботом уже успели узнать, что произошло.

— Это вполне законно, — заверил ее Кэбот. — Бойкот ведь не телесное наказание, запрещенное Хартией нашей колонии.

— Да Тэд плевать хотел на ваш бойкот, — не унимался Лилиенкамп.

— Это не такое уж пустяковое наказание, как тебе кажется, — возразила ему Эмили. — Когда-то его активно применяли религиозные группы для наказания своих согрешивших единоверцев. Вся секта делала вид, будто провинившийся перестал существовать. Никто с ним не говорил, никто не обращал на него внимания, никто не помогал осужденному. Может показаться, что в этом нет ничего страшного — но история убеждает в обратном.

— Самое подходящее наказание для Тубермана, — кивнул Черри. — Превосходное!

— И совершенно законное, — еще раз подтвердил Кэбот. — Давайте я напишу обращение. Или ты сама сделаешь? — обратился он к Эмили.

— Нет, нет, Кэбот. У тебя это получится значительно лучше. Ты только объясни поподробнее, в чем заключается бойкот. Что касается меня, то я уже по горло сыта Туберманом и его сплетнями. Одно удовольствие будет иметь официальную причину больше его не слушать.

— Кстати, Туберман наверняка был не один, — сказал Черри. — Кто ему помогал?

— Стив Киммер, Набхи Набол и Барт Лемос, — ответил Пол. — Но у нас нет доказательств. — Хартия колонии утверждает принцип презумпции невиновности, — заметил Кэбот. — А насколько я понимаю, улики против них только косвенные.

— Мы будем за ними следить, — резко сказал Пол. — Один неверный шаг… Ладно, Кэбот, составь обращение и проследи, чтобы его развесили по всему поселку. Эмили, поможешь ему, хорошо? И пусть на каждой ферме узнают об этом приговоре. Черри, ты не возьмешь на себя труд объявить о нашем решении Туберману?

— С превеликим удовольствием!..

* * *

Посыльный принес копию обращения в лабораторию, где, несмотря на поздний час, сидели Цветок Ветра и Бэй. Они находились в комнате рядом с главным инкубатором. Сам инкубатор был установлен на толстых амортизаторах — так никакая вибрация не повредит нежным зародышам. Хотя яйца в утробе матери и способны выдерживать довольно значительные нагрузки, искусственное оплодотворение и биоинженерия генов представляли собой слишком тонкие процессы, чтобы подвергать их даже самому малому риску. Потом, когда яйца сформируются и настанет момент «кладки», их осторожно перенесут в заранее подготовленную камеру с теплым песком и горячими солнечными лампами. Но этого надо было ждать еще несколько недель.

Бэй как раз заносила в журнал последние результаты наблюдений за развитием зародышей, когда им передали обращение руководства колонии. — Да, Тэд в последнее время вел себя, мягко говоря, странно, — объявила Бэй, прочитав вслух обращение — Ты слышала, что он говорил об Онголе, Кенджо и Битре? Как будто кто-то поверит, что Эврил могла печься о благе колонии! Да плевать она хотела на всех нас! На «Марипозе» она, дескать, хотела отправиться за помощью. Надо же такое придумать! Но запустить капсулу, когда мы все проголосовали против? Это, по-моему, уже слишком!

— Я даже этому рада, — тихо заметила Цветок Ветра.

— Понимаю, — кивнула Бэй. — Тебе от него здорово доставалось…

После смерти Китти Пинг руководство биогенетической программой перешло к Цветку Ветра. Именно она теперь контролировала точное выполнение всех последовательных операций, необходимых для успешного развития зародышей. Китти Пинг оставила подробные инструкции, что и как делать, включая даже анализ возможных трудностей и путей их устранения. Она предусмотрела все… кроме своей смерти.

— Ты меня не поняла, — поправила Бэй Цветок Ветра. — Я рада, что Туберман запустил аварийную капсулу. Я рада потому, что теперь наш проект — не единственная надежда колонии. В критической ситуации — а наше положение другим и не назовешь, — никогда нельзя полагаться на какое-то одно решение.

Когда Пол Ниитро и Пас Радаманх пришли их сменить, Бэй решила немного задержаться. В этой суматохе ей почти не удавалось побыть с мужем, и перспектива еще одного вечера, проведенного в одиночестве в общественной столовой, ее совсем не привлекала.

— Вижу, вы тоже получили копию, — заметил Пол, кивая на листок прокламации.

— Его отправили обратно на ферму. И велели там оставаться.

— А как же Мэри? И их дети?

— Она может жить, где захочет, — пожал плечами Пол. — Бойкот на нее не распространяется. Тэд Туберман выглядел расстроенным…

В этот миг земля у них под ногами задрожала. Бэй инстинктивно прыгнула к инкубатору, словно могла своим телом защитить его от дальнейших толчков. Пол и Пас прилипли к экранам мониторов. Амортизаторы справились с нагрузкой: питательный раствор в ячейках зародышей даже не шелохнулся.

— Только этого нам и не хватало! — с возмущением воскликнул Пол. Схватив трубку переговорного устройства, он вызвал метеобашню. Занято! Он снова набрал номер, и на сей раз услышал на другом конце линии голос Якова Чернова.

— Какого черта, Чернов? Почему нас не предупредили? Еще толчки будут?

— Это землетрясение, Пол, — успокаивающе сказал Яков. — Совсем маленькое. Мы сами узнали о нем буквально за пару минут до начала. Прежде всего я должен был предупредить лазарет: вдруг там сейчас идет операция. А потом уже вы… Но ваш номер был занят. Патрис де Брольи говорит, что на востоке наблюдается повышенная тектоническая активность. А значит, могут быть и новые толчки. Ваш инкубатор на амортизаторах, если не ошибаюсь? Ну, так вам не о чем волноваться…

Глава 7

— Послушай, Джим, я просто не могу найти другого объяснения гибели наших пробов. И вот этому тоже, — Эзра Керун помахал пачкой полученных из космоса фотографий — таких расплывчатых, что на них ничего нельзя было разглядеть. — Я готов допустить, что один проб мог выйти из строя. Ну, два… Но я же послал туда целых семь штук. А Саллах… — Эзра все еще не оправился от потрясшей колонию трагедии, — Саллах сообщила, что все пробы исправны. А потом еще «Марипоза»! Она даже не долетела до планеты. С ней произошло то же самое, что и с нашими пробами. В какой-то момент она — бац! — и перестала существовать!

— Ты полагаешь, кто-то или что-то на той чудной планете не хочет, чтобы мы ее исследовали? — криво усмехнулся Джим Тиллек. Он откинулся в кресле и потянулся. — Я не могу поверить такому объяснению. Подумай сам. Ну кто там может жить? Да вся поверхность планеты, наверняка, покрыта льдом! И я сильно сомневаюсь, что она успела оттаять за то время, что находится вблизи Ракбета.

— И все-таки, — покачал головой Эзра, — на необитаемых планетах не бывает таких регулярных структур, — он ткнул пальцем в лежащую на столе фотографию. — Я не утверждаю, что они искусственные. Просто на естественные они не очень-то похожи. И мне даже думать не хочется, зачем они могут кому-нибудь понадобиться. А посмотри на инфракрасный обзор вот здесь, здесь и здесь, — Эзра вытащил из пачки другой снимок. — Уровень освещенности куда выше, чем можно ожидать на замерзшей планете.

— Все прекрасно объяснимо, если предположить существование вулканической активности под корой.

— А эти полосы на экваторе?

— Ты хочешь, — в голосе Джима звучала насмешка, — чтобы я поверил, будто на нас напали?

— По правде говоря, мне это нравится больше, нежели теория Хойла-Викрамансинга.

— Если бы Эврил не украла бот, мы могли бы слетать и посмотреть, что представляет собой этот светящийся хвост. Тогда мы бы знали наверняка.

— У нас есть челноки, — сказал Эзра.

— Зато совсем нет горючего. Да и пилоты… Я бы никому из них не доверил столь сложного полета. К тому же, если твоя теория верна, то наш челнок просто-напросто собьют.

— Только если мы подлетим совсем близко к планете, — возразил Эзра. — Но чтобы взять образец из ее шлейфа, это не потребуется. Если мы обнаружим в нем только лед, камни да замерзшие газы — значит, опасность кроется в самой планете. Правильно я рассуждаю?

— В любом случае это очень опасно, — покачал головой Джим. — И все равно топлива-то нет.

— Топливо есть.

— Есть? — изумился Джим. — Откуда?

— Об этом знают немногие…

— И много осталось горючего?

— Хорошему пилоту должно хватить на один полет. А если мы найдем тайник Кенджо, то и на два.

— Тайник Кенджо? — ошарашенно переспросил Джим. — Он что, спрятал часть горючего?

— Точно, — кивнул Эзра. — То, что сэкономил во время своих полетов. Так мне сказал Онгола.

— Так вот почему Киммер уже вторую неделю болтается в горах, — протянул Джим. — Ищет тайник Кенджо! Для всех нас или только для себя?

— А кто его знает, — пожал плечами Эзра. — Когда Стив смылся из поселка, прихватив с собой полный скутер запасных батарей и концентратов, он не поставил нас в известность о цели своего полета. Ты бы слышал, как ругался Лилиенкамп! Он прямо озверел, что кто-то решился воровать у него на складе… Мы, между прочим, даже не знаем, откуда Киммер пронюхал о тайнике Кенджо. — Эзра развел рука ми. — Но то, что Киммер найдет горючее и попытается улететь с Перна, это уж точно. Челноки частично разобраны, и где хранятся ключевые детали, не знаю даже я. Я тебе вот что скажу, — Эзра на мгновение замялся, — может, это и к лучшему, что Туберман позвал на помощь Федерацию. Если за нашими бедами и впрямь стоит эта планета, то нам самим действительно не справиться.

— Спасибо за доверие, — усмехнулся Джим и снова потянулся. — А теперь вернемся к нашим баранам… — он показал на заваленный фотографиями и таблицами данных стол. — И что мы будем со всем этим делать?

* * *

Пол и Эмили слушали, не перебивая, как Эзра и Джим излагают свои заключения о переданной пробами информации.

— Значит, — подытожил Пол, — когда через восемь или девять лет планета отправится в обратный путь, прочь от Ракбета, Падения прекратятся.

— Это зависит от того, чья теория верна, — усмехнулся Джим. — Или от того, насколько технологически развиты маленькие зеленые инопланетяне Эзры.

— В инопланетян, живущих в системе Ракбета я не верю, — отмахнулся Пол. — Нити падали на Перн и когда нас с вами тут и в помине не было. — А сколько нам предстоит мучиться, если во всем виновата не сама планета, а тянущийся за ней из облака Оорта шлейф? — спросила Эмили.

— Лет сорок-пятьдесят, — Эзра пожал плечами. — По-моему, я уже называл вам эту цифру. С тех пор она точнее не стала. Вот если бы я знал длину шлейфа и его плотность, тогда другое дело.

— Может, Эврил как раз это и имела в виду, — задумчиво сказал Пол.

— Мол «это совсем не планета виновата, а ее шлейф»? Может, она хотела сказать именно это?

— Если бы она не украла «Марипозу», — с горечью в голосе воскликнула Эмили, — мы бы знали наверняка.

— Может, и узнаем, — заметил Эзра. — У нас еще осталось горючее, чтобы послать космический челнок. Он, конечно, не так экономичен, как «Марипоза», но топлива все равно должно хватить.

— Ты уверен? — засомневался адмирал. Вытащив из кармана калькулятор, он углубился в расчеты. — Похоже, ты прав, — сообщил он через несколько минут. — Это будет трудно, но задача вполне реальная.. — Пол поглядел на Эмили. — Мы должны знать наверняка, иначе как нам планировать оборону?

— Только нельзя приближаться к самой планете, — предостерег Эзра.

— Мы уже потеряли семь пробов. Может, там у них космические мины, или ракеты, или еще черт знает что…

— Естественно, надо будет соблюдать осторожность, — кивнул Пол.

— Да что там говорить, — вздохнул Эзра, — на наших челноках взлететь — и то непросто.

— Я уверен, — твердо сказал Бенден, — что в колонии найдется хотя бы один пилот, готовый рискнуть ради общего блага.

Первым они обратились к Дрейку Бонню. Он подтвердил принципиальную возможность полета, но предостерег против «усталости элементов». Все-таки челноки восемь лет простояли под открытым небом. Что же касается своего собственного участия — Дрейк подумал и отказался. У него семья, дети… Есть и другие пилоты, не менее опытные, чем он.

— Да у нас почти все с семьями, — заметил после разговора с Дрейком Пол. Онгола, Джим и Эзра дружно кивнули. — Единственный, кто до сих пор не женился, — Набхи Набол.

— Неплохой пилот, — согласился Онгола, — хотя и не совсем тот человек, на которого я мог бы положиться. Впрочем, если пообещать ему подходящую награду…

— Какую, например? — поинтересовалась Эмили.

— Он контрактор, — задумчиво сказал Онгола. — Можно предложить ему привилегии и права основателя. Он неоднократно распространялся о несправедливости этой системы, так что, может, и клюнет. К тому же он считает себя непревзойденным асом.

— У нас есть несколько отличных молодых пилотов, — предложил Джим.

— Которые никогда не бывали в космосе, — добавил Онгола. — И никогда не пилотировали челнок. Уж лучше довериться Набхи, чем новичку. Хотя можно послать кого-нибудь из молодых в качестве второго пилота.

— Делайте, как хотите, только побыстрее, — вздохнул Эзра. — По мне — так все едино… были бы результаты…

* * *

Торговаться с Набхи Наболом начали после обеда. Он только презрительно фыркнул, услышав призыв помочь колонии и сразу же осведомился, что он с этого будет иметь. Со своей стороны — не моргнув глазом, заявил он, — ему бы хотелось получить весь район Кибола в свое единоличное владение.

Под конец они сошлись на предоставлении Набхи статуса основателя со всеми вытекающими из него правами и привилегиями. Пол и Эмили согласились на это с видимой неохотой, и у Набхи осталось впечатление, что он выторговал себе больше, чем они собирались ему предложить. Кроме того, Набхи хотел воспользоваться именно тем челноком, на котором он возил грузы и пассажиров во время высадки. А еще он поименно назвал всех тех механиков и инженеров, которым, по его мнению, следовало приводить челнок в порядок. Набхи ничуть не волновало, что кое-кто из них был занят в других, не менее важных программах. Подавай ему этих людей — и точка. Больше он никому не доверяет.

Он также потребовал, чтобы вторым пилотом ему дали Барта Лемоса, и чтобы Лемосу тоже предоставили статус основателя. Скрепя сердце, Пол и Эмили согласились и на это условие.

Набхи вел себя нагло и вызывающе. Ему казалось, что он незаменим. С торжествующей улыбкой на губах он реквизировал скоростной скутер, которому вот-вот предстояло отправиться на Падение, и полетел осматривать «Мошку» — свой челнок.

Адмирал и губернатор в совместном заявлении публично объявили о предстоящем полете, о его целях и задачах. Эта новость мигом облетела поселок, став главной темой разговоров. Конкурировать с ней мог только вопрос о яйцах будущих драконов, как раз в этот день перенесенных из инкубатора на искусно построенную Площадку Рождений.

Переносить яйца помогли все участники проекта, в том числе и Сорка с Шоном. Цветок Ветра, Бэй и Пол Ниитро осторожно разложили надежду Перна на горячем песке. Все прошло довольно быстро, но Шон остался недоволен.

— Надо было сделать это в три раза быстрее, — мрачно прошептал он на ухо Сорке. — Подобная нерасторопность может повредить яйцам.

— Они гораздо крупнее, чем я думала, — заметила девушка.

— Они гораздо крупнее, чем думают их обитатели, — усмехнулся Шон.

— Нам здорово повезло, что у нас осталось столько яиц. Можно только восхищаться мастерством Китти Пинг…

Сорка знала, как много для Шона, да и для нее самой, значило участие в этом проекте. В конце концов, это они нашли самое первое гнездо… Работа была закончена, но никто не уходил. Цветок Ветра, Бэй и Пол Ниитро что-то оживленно обсуждали со специально приехавшей в лабораторию Эмили Болл. Сорке показалось, что сегодня губернатор выглядит какой-то особенно усталой.

Почти все жившие в поселке дракончики собрались на Площадке Рождений. Пока они только наблюдали — никто из них не осмеливался приблизиться к гигантским яйцам. В их тихих посвистываниях Сорка слышала благоговейное восхищение.

— Интересно, — сказала она обращая внимание своего возлюбленного на дракончиков, — Они знают, что происходит?

— А мы сами-то знаем? — вопросом на вопрос ответил Шон. Он указал на одно из яиц: — Это, мне кажется, самое крупное. Наверно, золотая королева. Честно говоря, пока они их тут раскладывали, я успел запутаться, где какое.

Сорка с сомнением поглядела на выбранное Шоном яйцо. Немного подумав, она решила (правда, без особых на то оснований), что Шон ошибся. И не золотое оно вовсе, а бронзовое. Впрочем, спорить Сорка не стала. Все-таки торжественный момент: первая кладка драконов заняла место на Площадке Рождений. Она вздохнула. За эти годы дракончики стали ей дороги ничуть не меньше лошадей. Сорка с готовностью признавала, что Шону лучше, чем ей, удавалось учить дракончиков выполнять приказы и поручения. Он и вправду натренировал своих, как наиболее эффективно сражаться с Нитями. Но зато Сорка лучше понимала дракончиков, всех без исключения — и своих собственных, и Шона, и даже тех, которых Запечатлели совершенно незнакомые ей люди. А уж если дракончик был ранен… Может, это сказывалась ее беременность? Врач сказал, что состояние здоровья у нее отменное и не предвидел никаких особых проблемы. Он даже разрешил ей ездить верхом. Во всяком случае, до тех пор, пока это не начнет причинять ей неудобство.

— Ты сама все почувствуешь, — с улыбкой сказал он. — Ну, а с пяти месяцев тебе придется расстаться с наземными отрядами. Ворочать тяжелый огнемет — не самая лучшая подготовка к родам.

Сорка все еще не могла придумать, как рассказать обо всем Шону. Она волновалась — как-то он отреагирует? Шон уже довольно давно не упоминал о Килларней, где они когда-то собирались устроить свою ферму. Впрочем, пока продолжаются Падения, о ферме можно забыть. К тому же сейчас у всех было столько работы, что на личную жизнь времени просто не оставалось. Редкие свободные минутки они с Шоном посвящали своим лошадям…

— Пошли, — тихо, чтобы не мешать другим, сказал Шон. — Нам пора к себе. Через десять минут у нас операция.

Сорка кивнула. Бросив прощальный взгляд на пятнистые яйца, от которых зависела судьба всей колонии, молодые люди направились к главной конюшне поселка. По дороге они обратили внимание на застывший в начале взлетной полосы челнок.

— Как ты думаешь, — спросила Сорка, — у них что-нибудь получится?

— Во всяком случае, они стараются, — скривился Шон. — Но Набхи с Бартом запросили немало… И все же, я бы с ними не поменялся.

— Бесстрашная звездолетчица Ивонна, — хихикнула Сорка. — Слушай, ты мне так и не рассказал, как тогда прошел твой полет. Ну, тот, на челноке с «Иоко».

Шон испытующе поглядел на Сорку, затем обнял ее за плечи.

— Все, о чем я тогда думал, — признался он, — это как бы доказать тебе, что я действительно ничего не боюсь. — Шон расхохотался. — Но на самом деле мне было просто жуть как страшно! — Вдруг его лицо стало сосредоточенным. Его пальцы натянули мешковатый комбинезон Сорки, ощупали ее живот. — Почему ты мне не сказала, что ждешь ребенка?! — Впервые за все время их знакомства Шон злился не на кого-то другого, а на Сорку. — Что, все уже знают, кроме меня?!

— Никто не знает, — быстро сказала девушка. — Только врач, к которому я обращалась…

— Даже твоя мать? — Шон явно сомневался. — Уж она-то не могла не заметить!

— Я что, часто с ней вижусь? На ней половина младенцев поселка, не говоря уже о моем новорожденном братике.

— Знаешь, Сорка, — признался Шон, — порой ты меня просто поражаешь. Почему ты мне сразу не сказала? — Он положил ей руки на плечи. — Мне очень хотелось стать отцом твоего ребенка. Я бы хотел, чтобы у тебя были дети только от меня. Я мечтал об этом, Сорка, любовь моя, но сейчас ведь черт-те-что творится… И мне казалось, что я не имею морального права тебя просить… — в голосе Шона звучала нежность.

— Нет-нет, — покачала головой Сорка. — Сейчас самое время для ребенка. Часть каждого из нас…

Она не сказала «на случай, если…», но Шон и так все понял. Его злость исчезла, словно ее никогда и не было.

— Сразу же после операции, — твердо заявил он, — пойдем к Черри Дуфу. У этого ребенка будет два родителя, или я не Шон Коннел! Только попробуй сказать «нет»! — и он удивленно воззрился на расхохотавшуюся Сорку.

* * *

Онголе пришлось стать третейским судьей в конфликтах, разгоревшихся вокруг восстановления «Мошки». Набхи Набол не давал механикам покоя ни днем, ни ночью. Он мог прервать работу в самый критический момент и не терпящим возражений тоном потребовать объяснений: почему не проверена та или иная цепь, или как они собираются испытывать прочность обшивки. Набхи довольно прилично разбирался в оборудовании и агрегатах челнока, но все равно вреда от него было куда больше, чем пользы. Стоявший рядом с «Мошкой» челнок с красивым названием «Светлячок» стал временной штаб-квартирой Онголы и занимавшихся ремонтом инженеров. Здесь в изобилии висели фотографии загадочной планеты и таблицы возможных орбит для «Мошки». Набхи частенько заглядывал на «Светлячок» и, выпятив нижнюю губу, подолгу изучал рассчитанные математиками варианты. Онгола делал вид, будто его не замечает.

Что касается самой «Мошки», то она оказалась в удивительно хорошем состоянии. Внутренняя проводка и системы управления практически не пострадали. Впрочем, все равно их следовало многократно проверить. В этом Онгола был полностью согласен с Набхи Наболом. Трудность заключалась в другом.

— Если бы он только умел разговаривать вежливо! — в отчаянии воздевал руки к небу Фулмар. — А то можно подумать, он делает мне одолжение, согласившись на мою помощь в ремонте его челнока. Ты уверен, что он хороший пилот?

— Лучшего у нас нет, — только и мог ответить на это Онгола.

— Печально… Я бы предпочел работать с Бонню. Но с такой семьей, как у него… Я могу его понять. Просто… — Фулмар безнадежно махнул рукой.

— Этот полет должен увенчаться успехом, — с усилием сказал Онгола, крепко сжимая плечо своего старинного друга. — Просто обязан…

* * *

На тринадцатой неделе с того дня, как колонисты впервые столкнулись с Нитями, распорядок Падений резко изменился. Вылетевшие крылья не обнаружили противника. Лишь самый верхний эшелон заметил густые серые облака далеко-далеко на севере.

— Гром и молния! — бушевал Тео Форс, поспешно связываясь с поселком. — Онгола, ты меня слышишь? Эта дрянь переместилась к северу! Нам нужна помощь!

— Диктуй координаты, — приказал Онгола. — Понял, понял… — другой рукой он уже набирал номер Дитера. — Лети туда. Мы постараемся выслать тебе на подмогу еще пару крыльев. Я подниму тревогу.

Дитера Онгола не нашел, но, услышав о случившемся, прибежал Борис и сразу же засел за вычисления.

— Это Падение накроет Калусу и смежные районы. Похоже сдвиг составляет около пяти градусов. Ничего не понимаю. Почему это произошло? Ни с того, ни с сего…

На этот вопрос ему никто не мог ответить. Онгола снова взялся за телефон.

— Джейк, проверь-ка, где сегодня Кван. Я позвоню Хаверсам. Их ферма теперь лежит точно на пути…

К телефону подошла Сью Хаверс.

— У нас есть еще несколько часов? — спросила она, выслушав сообщение Онголы. — И Нити могут нас и не затронуть? Да, да, я понимаю, что это маловероятно, но хочется надеяться на лучшее. Нет, я не знаю, где сегодня работает Чук. Спасибо вам, и… — она замялась, — вы сами позвоните Мэри Туберман или мне взять это на себя?

— Мы пошлем Нэда, — сказал Онгола, прощаясь.

Туберманы одни из первых покрыли крышу своего дома железными листами — пересидеть Падение они могли. Но вот их участок… Однако бойкот есть бойкот, и помощи Туберман не получит.

Онгола связался с Дрейком. Тот сперва запротестовал, что дескать, бойкот — бойкотом, а оставлять на земле живые Нити нельзя.

— Ничего, — успокоил его Онгола, — Нэд, наверно, уже там. Вдвоем с матерью они должны справится.

А Теду мы помогать не можем.

— Но там же Нити!

— Это приказ!

— Вас понял.

Затем Онгола сообщил об изменении характера Падений Полу Бендену и Эмили Болл.

— Эзра наверняка скажет, что это, мол, доказывает искусственное происхождение Нитей, — заметил Пол. — Хорошо еще, что ждать нам осталось недолго. — И Пол поглядел в окно, где стояла на взлетной полосе «Мошка».

* * *

Возвращаясь с Падения, Дрейк Бонню заглянул на ферму Хаверсов. Отсюда до Туберманов было рукой подать.

— Я видела Нэда и Мэри на их участке, — сообщил ему Чук. — С огнеметами. Но потом этот псих Тед Туберман загнал их в дом.

— Ну, а с вами, я вижу, все в порядке, — сказал Дрейк.

— Наземный отряд успел вовремя, — улыбнулась в ответ Сью. — Но почему Падение сегодня прошло именно здесь?

— Этого я пока не знаю, — Дрейк пожал плечами. — Но не сомневаюсь, что скоро все выяснится.

Он выпил чашку фруктового сока, которым старшая дочь Хаверсов угощала усталых бойцов, и распрощался с гостеприимными хозяевами. Дрейк выполнил приказ Онголы и во время Падения не трогал Нити в воздушном пространстве фермы Туберманов. Все уже было позади, но его разбирало любопытство: почему Тед прогнал Нэда и Мэри в дом? Кроме того, Нити ведь не интересовались людскими конфликтами. Они на всех падали одинаково. Дрейк полагал, что оставлять их в живых никак нельзя.

Вот потому-то он и решил пролететь над фермой Туберманов. Пролететь и своими глазами увидеть, что же там произошло.

С воздуха он заметил стоящего у дома Нэда. Тот, увидев скутер, помахал ему рукой. На ферме все было в порядке, и Дрейк с легким сердцем повернул в поселок…

Он только-только уселся перекусить, как в столовую вошел Нэд Туберман. Похоже, что он прямо-таки стрелой летел, догоняя Дрейка.

— Ты видел, — в страшном возбуждении воскликнул он. — Ну, скажи, Дрейк, ты это видел?

— Что видел? — не понял Дрейк.

Но Нэд его не слушал.

— Пойдем, ты должен всем об этом рассказать!

— Кому рассказать? — с набитым ртом проворчал Дрейк. После Падения у него всегда просыпался прямо-таки волчий аппетит.

— Надо рассказать Квану, и Эмили, и адмиралу! Всем!

— Да ничего я не видел! — рассердился Дрейк, да так и застыл с открытым ртом.

Он вспомнил. Вспомнил то, на что сперва не обратил внимания. Вспомнил домик Туберманов и фигурку стоящего на зеленой лужайке Нэда. А вокруг — голая черная земля — последствие только что прошедшего Падения, которого никто тут не ждал.

— Ничего не понимаю, — растерянно прошептал он. — Падение же зацепило вашу ферму! Чук и Сью видели, как твой отец не дал вам жечь Нити… А растения…

— Точно! — Нэд схватил Дрейка за руку и потащил к выходу из столовой. — Я хочу, чтобы ты рассказал о том, что ты видел. Ты подтвердишь мои слова. Я не знаю, что там отец ухитрился сделать… Улыбка на губах Нэда погасла.

— Он говорит, что если бы не бойкот, у него бы ничего не получилось. А мама рассказывала мне, что он запирался в лаборатории и никого к себе не пускал. Мои братишки и сестренки дневали и ночевали у Сью, но мать оставалась на ферме. Если бы не она… — Он покачал головой.

— Твой отец проводил какие-то эксперименты? — удивился Дрейк.

— Ну, он же все-таки ботаник. Он же не спорит, что пока мы ждем помощи, надо искать спасения у самой планеты. И знаешь, эта трава перед домом… она как-то сумела сама себя защитить… от Нитей, — похоже, Нэд никак не мог поверить своим глазам.

Дрейк и Нэд все рассказали Квану, Полу Бендену и Эмили Болл. А потом еще раз — спешно вызванным из лаборатории Бэй и Полу Ниитро. Нэд настаивал, что он своими собственными глазами видел, как Нити падали в траву перед домом, и ничего не происходило. Дрейк подтвердил, что, пролетая над фермой, он не видел характерных следов Падения.

— Я даже не хочу гадать, как ему это удалось, — покачал головой адмирал. — Может, он сумел адаптировать программу Китти Пинг к растениям? Или даже к микроорганизмам? Честно говоря, я в этом сомневаюсь.

— Но я же видел… — не унимался Нэд.

Наступило долгое молчание.

— Нэд, — наконец сказала Эмили, — мы не сомневаемся в твоих словах, но иметь дело с Тедом…

— Вы из гордости даже не спросите его, как ему удалось спасти растения от Нитей? — с возмущением воскликнул Нэд.

— Тут дело не в гордости, — покачала головой Эмили. — Дело в безопасности. Мы объявили бойкот твоему отцу потому, что он не захотел считаться с мнением общего собрания колонистов. Мы не можем делать, что нам вздумается, особенно, если наши поступки отражаются на судьбе всей колонии. Даже если принятое большинством решение тебе не нравится, его, тем не менее, надо выполнять. А Тед Туберман так не считает. Если ты полагаешь, что твой отец изменился, что он пересмотрел свои взгляды, то мы готовы обсудить отмену вынесенного ему приговора.

Нэд потупился.

— Отец не хочет иметь ничего общего ни с кем в поселке, — вздохнув, сказал он. — И тем не менее, он совершил невозможное! Дрейк сам видел…

— Нам всем нелегко, — положила руку ему на плечо Эмили. — Нам бы тоже хотелось, чтобы никакого конфликта не было. Перед лицом грозящей колонии опасности требуются не раздоры, а единство.

— Я верю вам, губернатор, — кивнул Нэд. — Я поговорю с матерью, — внезапно решил он. — Попробую. Посмотрим, что она скажет.

* * *

— Порой мне хочется на все плюнуть и уехать из поселка к черту на рога, — прошептала Эмили Болл на ухо Полу Бендену, когда за Набхи Наболом и Бартом Лемосом наконец-то закрылась тяжелая крышка люка.

Она говорила так тихо, потому что все молодые пилоты, входившие к крыло Набхи, собрались пожелать ему счастливого пути. Улыбаясь, они с Полом отошли чуть в сторону, к техникам, пришедшим посмотреть на результаты своих трудов. Ожидание затягивалось. Но вот, когда Эмили уже начала подозревать, что Набхи в последний момент передумал лететь, взревели двигатели, и острое бело-желтое пламя вырвалось из дюз.

Эмили поспешно зажала уши руками. Она не очень-то разбиралась в челноках, но, судя по тому, как радостно замахали руками молодые пилоты, как облегченно улыбался Фулмар, все шло как надо. Величественно и сперва неторопливо «Мошка» начала разбег. Она мчалась все быстрее и быстрее, и через мгновение уже взмыла в воздух. А еще через минуту огонь ее дюз растаял в бескрайней голубизне неба. Механики обнимались, хлопая друг друга по спинам. Это они сделали возможным этот полет.

— Здорово, что мы запустили эту птичку! — воскликнул один из них, поворачиваясь к Эмили. — Эй, чего это с ними? — вдруг спросил он, указывая на скользящую над самой землей стайку дракончиков. — Разве у кого-то сейчас должен родиться ребенок? — недоумевал Фулмар. — Я ничего не слышал.

Пол и Эмили переглянулись.

— Видишь? — показала Эмили, — Они летят прямо к Площадке Рождений!

* * *

Крыша над Площадкой была вся облеплена сотнями дракончиков. А у дверей собралась целая толпа людей. Полу и Эмили пришлось немало потолкаться, прежде чем им удалось пробиться внутрь.

— Ну хор собрался! — заметила Эмили, когда они с Бенденом заняли место на краю горячего песка, рядом с Полом и Бэй Ниитро и Цветком Ветра.

Она подняла глаза кверху и там у потолка, на стропилах, снова увидела дракончиков. Они явно не собирались оставить столь важное событие без внимания.

Китти Пинг подробно расписала, кто должен присутствовать при рождении ее питомцев. Шестьдесят мужчин и женщин в возрасте от восемнадцати до тридцати лет, успевшие продемонстрировать умение и способность понимать своих крылатых перинитских друзей, кольцом стояли вокруг лежащих на песке яиц.

— Они же не могут знать, чего мы сегодня ждем? — спросила Эмили, глядя на распевающих дракончиков. — Правда, Пол?

— Молодой Коннел, — адмирал кивнул на стоящего в круге Шона, — заявил бы, что они понимают абсолютно все. С другой стороны, дракончики собираются на любые роды. Они же все вместе защищают своих птенцов от врагов, разве не так? Хотя в таком количестве я, пожалуй, их еще не видел.

Раздался треск, и все разговоры смолкли. Одно из яиц закачалось. Радостно и торжественно звенела песня дракончиков. Треснуло второе яйцо, за ним третье. Внезапно первое яйцо развалилось на куски, и оттуда с жалобным писком, размахивая короткими крылышками, вывалился птенец. Дракончики успокаивающе засвистели. Юноши и девушки в круге стояли, как вкопанные, и Эмили могла только поражаться их отваге. Еще бы, ведь это появившееся из яйца существо ничем не напоминало тех изящных созданий, какие рисовались в воображении губернатора.

Птенец расправил крылышки: они были толще и шире, чем ожидала Эмили. Он выглядел неловким и каким-то угловатым. Он отчаянно закричал, и со стропил Площадки ему ответил многоголосый хор. Жалобно и требовательно пища, птенец, мотая из стороны в сторону непропорционально большой головой, неуклюже заковылял по песку. И вдруг его писк стал радостным, и, сделав еще шаг, он рухнул у ног Давида Катарела.

— Он выбрал меня! — удивленно воскликнул юноша.

— Ну, так принимай его! — крикнул ему Пол Ниитро, жестом посылая к Давиду одного из помощников с миской мелко нарезанного мяса. — Накорми его! Только сам! Корми, и вы станете партнерами!

Встав на колени рядом со своим новым другом, Давид робко предложил ему кусочек мяса, который тут же исчез в пасти маленького дракона.

— Он говорит, что очень голоден! — вне себя от изумления воскликнул Давид. — Он разговаривает со мной! Я слышу его голос прямо у меня в голове! Как вы это сделали?!

— Ну, Китти постаралась! — прошептала Эмили на ухо Полу Бендену.

— Уродливый он какой-то, — заметил адмирал.

— Когда ты сам родился, тоже, небось, посмотреть было не на что? — бросилась на защиту птенца Эмили и сама удивилась своим словам.

Тем временем, громогласно требуя еще миску мяса, Давид повел своего птенца к выходу с Площадки.

— Полент говорит, что прямо-таки умирает от голода, — объяснял он всем и каждому.

Раскололось еще одно яйцо, и маленький бронзовый дракон на негнущихся ногах засеменил по песку прямиком к Петеру Семлингу. Затем тишина. Ничего не происходило так долго, что зрители даже начали волноваться. Только собравшиеся под крышей дракончики сохраняли полное спокойствие.

И вдруг с треском лопнули сразу четыре яйца. Одно — с роскошной золотой королевой, выбравшей Терри Чернову, другое — с крепким бронзовым, без колебаний устремившимся к Шин Лао. Два других — с коричневыми, избравшими Отто Хегельмана и Пола Логорида.

— Ты случайно не знаешь, все птенцы должны проклюнуться именно сегодня? — поинтересовалась Эмили.

— Пошли спросим у специалистов, — предложил адмирал, не отрывая глаз от восторженного Давида Катарела, влюбленно наблюдавшего за тем, как его новорожденный птенец жадно, кусок за куском, поглощает мясо.

— Может, и все, — кивнул Пол Ниитро, выслушав вопрос Эмили. — Их ведь всех сделали в течение тридцати шести часов. Те шесть, что уже проклюнулись, были из первой и второй групп. Теперь возможно, нам придется немного подождать. Если судить по диким дракончикам, то у них самка откладывает яйца в течение нескольких часов. И тем не менее, вылупляются дракончики практически одновременно. Это, — он указал на Площадку Рождений, — дань уважения Китти Пинг к видовым традициям дракончиков. Ага… — воскликнул он, зарываясь в свои записи, — еще одно яйцо треснуло… Так, сейчас посмотрим… Оно из третьей партии. — Шесть самцов и всего одна самка, — тихо сказала Бэй. — Честно говоря, мне было бы спокойнее иметь в запасе побольше самок. Как тебе кажется, Цветок?

— Нам достаточно иметь всего одну идеальную пару драконов, — сухо ответила Цветок Ветра.

Она явно очень волновалась.

— Бронзовый Питера Семлинга выглядит вполне прилично, — одобрительно заметила Эмили, но Цветок Ветра ничего не ответила. — Вы их такими себе и представляли? — спросила губернатор у Пола и Бэй Ниитро.

— Нет, — призналась Бэй. — Но как будут выглядеть драконы, знала одна только Китти Пинг. Если бы только… — Она замолчала. — Еще одна золотая самка! Для Ниассы Клисман. Какие очаровательные создания! По правде сказать, Эмили не видела в птенцах ничего такого уж очаровательного. Но зато ее радовало их количество. Что хотела сотворить Китти Пинг? Теперь уже никто не мог точно ответить на этот вопрос.

— Между прочим, — встрепенулся Пол Ниитро, — мне показалось, что я слышал рев ракетных двигателей. Это челнок взлетел?

— Да, — кивнул адмирал. — Старт прошел успешно. Теперь остается только ждать. У нас ведь не хватило горючего на прямой полет, вот и придется «Мошке» добрую неделю дрейфовать в космосе, прежде чем она доберется до интересующего нас кометного хвоста этой приблудной планеты.

— Понятно, — кивнул биолог, вновь устремляя все свое внимание на яйца.

Шли часы. Кое-кому из зрителей пришлось уйти — свободного времени у всех было не так уж много. Сотрудники лаборатории принесли поесть и ученым, и с надеждой ожидающим своего звездного часа будущим всадникам драконов. Дракончики все так же ободряюще пели под потолком. Эмили могла только поражаться, как они не охрипли за столько часов беспрерывного пения.

Уже совсем стемнело, когда с треском лопнули еще три яйца. Марко Галлиани запечатлел коричневого, а Кэти Дуф и Нора Седжби — золотых королев. Их приветствовали аплодисментами.

Люди уходили и приходили, а дракончики все оставались на своих местах. Эмили уже почти спала, облокотившись на плечо Пола Бендена, когда Катерина Раделин-Дойл запечатлела свою королеву.

— Они всегда так выбирают? Девочка — девочку, а мальчик — мальчика? — поинтересовалась Эмили.

— Мужчины должны сражаться, — объяснила Бэй, — а женщины растить детей. В данном случае — птенцов. Китти, насколько я понимаю, сделала выбор пола партнера однозначным.

— Интересно, а почему нет ни одного голубого самца или зеленой самки?

— Китти запрограммировала первое поколение на самых крупных самцов и доминантных самок. Но в генах хранится информация о всех без исключения цветах. Зеленые — самые маленькие и юркие, голубые — уже бойцы повыносливее, коричневые — еще сильнее и выносливее, хотя и не такие подвижные. Не забывай, во время Падения им предстоит проводить в воздухе по пять-шесть часов зараз! Бронзовые — лидеры, а золотые — матери рода. Китти Пинг старалась сохранить созданное природой распределение обязанностей. Так, во всяком случае, следует из ее программы.

* * *

— Ну, вот! — с удовлетворением сказал Набхи Набол, откидываясь в пилотском кресле. — Не только Кенджо умеет экономить горючее!

— Экономить для чего? — с удивлением воззрился на него Барт Лемос.

Не то чтобы Барт не доверял Набхи, вовсе нет. Он твердо знал: Набол — пилот что надо. Иначе Барт никогда бы не согласился на эту авантюру с полетом. Ни за какие коврижки!

— Экономить горючее для маневра, — словно маленькому ребенку, разъяснил Набхи.

— Для какого маневра? — не на шутку встревожился Барт. — Ты что, собрался садиться на эту проклятую планету?!

— Я пока еще не совсем рехнулся, — презрительно фыркнул Набол и широко улыбнулся. — Мы идем практически тем же самым курсом, что и Эврил. Догадываешься, к чему я клоню?

Лемос помотал головой.

— Они сказали, что «Марипоза» взорвалась. Включай экраны. По пути нам могут встретиться кое-какие интересные вещи. Например, золото и бриллианты. Из тех, что Эврил прихватила с собой. Никто и не узнает, что мы тут выловим. И это всяко веселее, чем добывать их самому.

* * *

К полуночи Бэй и Пол Ниитро решили обследовать оставшиеся на Площадке яйца. Кандидатам во всадники принесли деревянные лежаки — сидеть на горячем песке было довольно неприятно. Никто из них даже не помышлял о том, чтобы уйти с площадки. Ведь это означало отказаться от своего шанса запечатлеть дракона!

— Яйца, оставшиеся от первой группы, не подают признаков жизни, — доложила Бэй Цветку Ветра после проверки. — Остальные, возможно, еще и проклюнутся. Нам остается только ждать. Но результаты и так уже лучше, чем мы смели надеяться.

Цветок Ветра молчала, словно ничего не слышала.

* * *

Шон толкнул Сорку локтем в бок. Устав от долгого ожидания, девушка задремала, положив голову ему на плечо.

— Который час?

— Скоро рассветет, — ответил Шон. — Пока ничего, но ты послушай Блейз! Она же завтра даже пищать не сможет!

Большое яйцо напротив них начало расскачиваться.

Сорка сладко зевнула и потянулась.

Адмирал и губернатор ушли. Пол и Бэй дремали на стульях у края Площадки, и только Цветок Ветра за все это время, похоже, так и не пошевелилась.

— Странная она какая-то, — прошептала Сорка, поспешно отводя взор. Внезапно раскачивавшееся яйцо с оглушительным треском раскололось пополам. Не глядя по сторонам, оттуда вылез бронзовый птенец. Он задрал голову и пронзительно затрубил. Тут уж повскакивали абсолютно все. Сорка подтолкнула Шона, но в ее понуканиях не было никакой нужды. Глаза новорожденного дракона и юноши встретились… Шон застонал и шагнул вперед. Под потолком еще громче грянул торжествующий хор.

— Мяса, скорее! — крикнула Сорка, подзывая заспанных разносчиков. Выхватив у них из рук миску, она бегом отнесла ее Шону.

— Он говорит, что его зовут Каренат! — словно все еще сомневаясь в своем счастье, сказал Шон. — Еще мяса, быстрее! Еще!..

Его полный счастья голос разнесся по всей Площадке. И тут лопнуло еще одно яйцо, и оттуда вывалилась золотая самка, жалобно пища и растерянно оглядываясь по сторонам.

Сорка, помогавшая Шону, ничего не замечала, пока стоявшая рядом Бетси не схватила ее за руку.

— Сорка!!! Она смотрит на тебя! Погляди!

Сорка повернулась, и внезапно она тоже ощутила неописуемое ощущение слияния двух разумов, непередаваемую радость встречи со свой второй половиной, со своей сестрой на всю жизнь.

«Сорка, меня зовут Фарант!»

Глава 8

— Изучая непроклюнувшиеся яйца, мы узнали много нового, — сказал Пол Ниитро два дня спустя во время обсуждения результатов биогенетической программы.

— Значит, пока все идет хорошо? — спросил Пол Бенден.

— Даже очень хорошо, — радостно закивала Бэй.

Цветок Ветра чуть раздвинула губы в улыбке.

— Значит, вы уверены, что наши восемнадцать птенцов вырастут во взрослых драконов? — спросил ее адмирал.

Цветок Ветра утвердительно наклонила голову.

— Мы должны терпеливо дожидаться поры их зрелости, — выспренно ответила она.

— Но смогут ли они извергать пламя и мгновенно переноситься с места на место, как это делают дракончики? — настаивал Пол.

— Я лично полагаю, что здесь проблем не будет, — ответил Пол Ниитро, когда Цветок Ветра промолчала. — Во всяком случае, применение ментасинха увенчалось полным успехом. Драконы, как выяснилось, могут телепатически общаться со своими партнерами.

— Настоящая телепатия, — кивнула Бэй. — Правда, глубина связи у всех разная. Особенно сильный и глубокий контакт у пары Коннелов-Ханраханов. У небезызвестных вам Сорки и Шона.

— Драконов сконструировали, — напыщенно сказала Цветок Ветра, — причем сконструировали так, чтобы они вступали в Запечатление с особями не своего собственного вида. В этом программа сработала. Про остальное, — она предостерегающе подняла руку, — пока говорить рано. Нам надлежит обуздать свое нетерпение и постараться получить идеальную пару.

— Самой сложной проблемой была фокусировка Запечатления на представителя другого биологического вида, — нахмурилась Бэй. — В конце концов, дракончики преспокойно телепортировались в течение тысячелетий.

— Дракончики — да, — холодно сказала Цветок Ветра, — а драконы — еще неизвестно.

— Ты же знаешь, что Китти ничего не меняла в этой способности дракончиков, — вмешался Пол Ниитро. Он не одобрял позиции, занятой Цветком Ветра, ее сверхосторожного отношения к достигнутым успехам. — Возможно, придется поработать, чтобы как следует овладеть телепортацией, но тут уж ничего не поделаешь. Все мы в детстве учились ходить.

— Должна сказать, — подхватила Бэй, — я очень рада, что молодые Коннелы запечатлели пару зверей. С их опытом ветеринаров и уникальной способностью понимать и тренировать дракончиков, лучших всадников нам не сыскать.

Цветок Ветра только неодобрительно хмыкнула, но возражать не стала.

— Надо пристально следить за развитием событий, — сурово сказала она. — Будем наблюдать, чтобы в следующий раз мы смогли избежать совершенных сейчас ошибок.

— В следующий раз? — растерянно заморгала Эмили. Бэй и Пол Ниитро тоже не могли скрыть своего изумления.

— Мы еще не знаем, станут ли сотворенные Китти Пинг создания такими, как нам нужно. Справятся ли они с ожидающими их трудностями, — судя по ее тону, сама Цветок Ветра в этом очень сильно сомневалась — Я начну все сначала, — сообщила она тоном жертвы, добровольно отдающей себя на заклание. — Проанализировав результаты вскрытия непроклюнувшихся яиц, я не могу с уверенностью сказать, будут ли размножаться сконструированные Китти Пинг драконы. Мы не должны рисковать. Пусть вероятность моего успеха мала, все равно я буду пытаться снова и снова, пока не появятся гарантии, что поставленная цель достигнута. Эксперименты еще только начинаются.

И с этими словами она вышла из комнаты, оставив своих собеседников ошалело глядеть ей вслед.

* * *

И ветеринары, и ксенобиологи даже понятия не имели, как контролировать состояние здоровья драконов — нового, только что созданного вида. Однако отменный аппетит, блеск яркой чешуи на боках и активность в движениях, заключавшихся, в основном, в хлопаньи крыльями и вытягивании шеи в поисках лакомых кусочков, казались ученым хорошим признаком. За первую неделю жизни каждый птенец стал почти на ладонь выше. Все они отъелись и выглядели уже совсем не такими угловатыми и неуклюжими, как раньше. Теперь ни у кого не вызывала сомнений кажущаяся хрупкость их крыльев — с каждым прошедшим днем все яснее проявлялась крепость формирующей их мембраны. Группа медицинской поддержки с неослабевающим интересом следила за тем, как Коннелы купают и смазывают маслом своих уже чуть подросших драконов. — Папа, она же кокетничает! — воскликнула Сорка, протирая маслом участок между спинными гребнями Фарант. — Ну как, Фарри, здесь больше не чешется?

«Меня зовут не Фарри, а Фарант, — неодобрительно отозвалась королева. — И тут уже не чешется. Зато чешется на задней ноге».

— Ей не нравится, когда я зову ее не полным именем, — с улыбкой сообщила Сорка. — Ну, подруга, тебя еще тереть и тереть!

Биологи сделали даже специальную щетку — достаточно твердую, чтобы ею можно было втирать масло, и одновременно не слишком жесткую, чтобы не поранить еще нежную кожу птенцов. Внезапно купающийся Каренат захлопал крыльями и окатил всех присутствующих холодной водой с головы до ног. — Каренат, не балуйся! — хором воскликнули Сорка и Шон. «Я была уже совсем чистая, глупыш ты этакий, — недовольным тоном произнесла Фарант, точно копируя Сорку. — Я была совсем сухая, а теперь меня снова надо мазать маслом».

Сорка и Шон дружно расхохотались. А потом торопливо объяснили промокшим до нитки зрителям, что смеются они вовсе не над проделкой Карената, а над словами недовольной Фарант.

Шон подал знак своим дракончикам, сидящим неподалеку, и буквально через миг на промокших людей посыпались полотенца.

— Здорово это у вас получается, — с чувством сказал Рэд Ханрахан, вытирая голову.

— Они нам здорово помогают, — кивнул Шон. — Ловят рыбу для наших вечно голодных ходячих желудков. Просто не знаю, что бы мы без них делали.

«Я причиняю столько беспокойства?» — расстроенно спросил Каренат.

— Вовсе нет, глупыш, — поторопился успокоить его Шон. — Ты еще маленький, у тебя хороший аппетит и это наша работа, чтобы тебе всегда было что поесть.

Рэд уже начинал привыкать к странной манере своей дочери и зятя порой говорить что-то ни к селу ни к городу. Он-то уже почти привык, а вот непосвященного человека это совершенно сбивало с толку.

— А ездить на них еще нельзя? — спросил Пас Радаманх.

— Вы же не сядете на новорожденного жеребенка, даже если он и выглядит большим и крепким, — ответил Шон, втирая масло в широкую спину Карената. — Составленная Китти Пинг программа рекомендует выждать целый год. Главное, чтобы их борон-силикатные кости — они, кстати будут покрепче наших, кальцинированных — сформировались так, как надо. Но потом… Вот уж мы повеселимся, правда, приятель? — и он любовно погладил Карената по надбровным дугам.

Запечатление изменило Шона Коннела, как оно изменило и всех остальных драконьих избранников. Особенно явно это было заметно в Давиде Катареле. Юноша, тяжело травмированный физически и морально Первым Падением и трагической смертью Люси Туберман, постоянно чувствовал себя виноватым. Вопреки всякой логике, он презирал себя за то, что остался жив. Даже интенсивная терапия не помогала. С Нитями Давид сражался, как с личным врагом: с ненавистью, на которую было страшно смотреть.

Его возрождение началось в тот миг, когда Полент ткнулся мордой ему в колени. Улыбающийся, счастливый Давид покинул Площадку Рождений, бережно поддерживая своего новорожденного друга. Терри Чернова перестала извиняться по всякому поводу и без повода. Без следа исчезло заикание у Отто Хегельмана, а у Катерины Раделин-Дойл появилась привычка время от времени хихикать без всякой видимой причины.

— Выглядят они великолепно, — сказал Цезарь Галлиани Сорке и Шону.

— Хотя, честно говоря, Дулит Марко будет, пожалуй, не хуже.

— Верно, — ухмыльнулся Шон, — Дулит тоже хорош. Да все они прекрасны. И если они спят, и сыты…

— И выкупаны, и намаслены, и ничего у них не чешется, то они настоящие ангелы, — закончила за него Сорка. — А теперь, любовь моя, — сказала она, игриво толкая Фарант в бок, — почему бы тебе не прилечь отдохнуть?

«Я хочу подождать Карената, — сообщила королева. — Мне нравится к нему прислоняться. Кроме того, мне опять хочется есть».

Засунув два пальца в рот, Сорка оглушительно свистнула. Ее дракончики тут же исчезли.

«Теперь я чистый», — с удовлетворением в голосе объявил Каренат, вылезая из бассейна.

Предусмотрительно предупрежденный Шоном, он не стал отряхиваться. Широко развернув крылья, дракон подставил их ветру. Сорка и Шон тем временем быстро промокнули досуха его подкрылки.

— Шон, пока мы еще здесь, тебе что-нибудь нужно? — спросил Рэд.

— Не-а… — протянул юноша, наклоняясь, чтобы вытереть пазухи когтей.

Создавая из дракончиков драконов, Китти Пинг старалась максимально сохранить внешний вид и физическое строение своих маленьких прототипов. Когти стали одним из немногих исключений. Генетик решила, что для захвата крупной добычи драконам лучше подойдут пальцеобразные когти, а не похожие на клешни коготки дракончиков. — Как только драконы поедят, мы тоже пойдем чего-нибудь перехватим.

— Прекрасная пара, — заметил Пас, когда они с Рэдом, покинув Сорку и Шона, шли на ферму проводить утренний обход. — Если этот бронзовый сможет давать потомство и золотая королева не будет возражать, мы получим первоклассное драконье племя.

— Давайте не будем торопиться, — предостерег их Галлиани. — Цветок Ветра постоянно призывает к осторожности с первой кладкой.

— Она перестраховщица, вот и все, — ухмыльнулся Пас.

Едва зрители ушли, воздух над бассейном наполнился Соркиными дракончиками; и каждый держал в когтях по крупной рыбине. Драконы раскрыли пасти и принялись ловко ловить падающее с небес угощение. Когда Фарант и Каренат перекусили, они ничуть не возражали против отдыха. Каренат, положив свою треугольную голову на передние лапы, вытянулся во весь рост. А Фарант с удовольствием воспользовалась спиной бронзового вместо подушки. Ярко блестели на солнце только что смазанные маслом шкуры.

— Я буду рад, когда они научатся охотиться самостоятельно, — прошептал Шон на ухо Сорке.

— А пока, — девушка потянулась за кувшином с водой, — мы бы с ног сбились без наших дракончиков. Она послала Графу, Эммет, Блейзер и всем остальным маленьким крылатым помощникам свою горячую благодарность. В ответ она получила нечто напоминающее «Пожалуйста».

— Когда строился поселок, архитекторы, разумеется, не могли сделать его удобным для драконов, — заметил Шон, в свою очередь поднося кувшин с водой к губам. — Когда они вырастут, нам придется что-то придумывать. Тут и людей-то негде разместить, не то что наших зверей. — Тебе не кажется, что всем нам было бы удобнее в пещерах Катерины?

— спросила Сорка. — Кэт вчера опять мне про них говорила.

— И мне тоже, — кивнул Шон. — А потом хихикнула.

Зная обычную тему посланий Катерининой королевы, Коннелы переглянулись и дружно расхохотались.

Те, кого избрали драконы, внезапно осознали себя как отдельную, стоящую несколько особняком группу. Причем не только из-за своих новых обязанностей, но и вследствие на первый взгляд неприметных изменений в образе жизни и манерах поведения. Лишь тот, кто Запечатлел дракона, мог понять, что это значит.

Не без гордости Сорка видела, что к Шону обращаются за советом чаще, чем к другим. Он всегда понимал животных. Впрочем, называть драконов «животными» было бы по меньшей мере нелепо.

С того счастливого мига, когда они принесли двух птенцов в свой дом на Ирландской площади, Сорка поняла, что слышит их обоих. Шон же слышал только Карената. Самих драконов это ничуть не беспокоило. Их вообще ничего особо не беспокоило, пока они были сыты и как следует намаслены. Позже, когда контакт Шона и Карената стал сильнее и глубже, девушка перестала слышать их разговоры. Со временем и они с Фарант научились телепатически общаться на своей собственной, так сказать, личной волне.

— Мне кажется, — сказал Шон, — недельки через две они уже смогут самостоятельно охотиться — если, конечно, мы предварительно загоним добычу в небольшой вольер. Да, кстати, — он нежно погладил Сорку по животу, — Как вы себя чувствуете?

Сорка чувствовала себя виноватой. В последние дни у нее просто не оставалось времени думать ни о себе, ни о своем будущем ребенке. Вечно нужно было что-то срочно сделать для Фарант или для какого-нибудь другого молодого дракона. А ведь они с Шоном еще и работали в импровизированном лазарете для дракончиков, раненых во время Падений. — Доктор говорит, что я вполне здорова и могу ездить верхом… Ты лучше скажи, сумеем мы научить их телепортироваться?

— Не волнуйся, дорогая, — Шон обнял Сорку за плечи, — мы сможем сделать все, что необходимо.

— Но, Шон…

— Если мы будем знать, куда лететь, то это будут знать и наши драконы. Они увидят место назначения прямо у нас в мозгу. Все остальное они видят без труда. Почему ты думаешь, что с направлениями будет иначе?

— Но мы же даже не знаем, как они это делают!

— Ну и что, что не знаем? — Шон пожал плечами. — Если дракончики умеют телепортироваться, то и наши драконы должны уметь. Китти Пинг ничего не меняла в Э Т И Х генах. Давай не будем нервничать сами и не будем зря волновать наших крылатых друзей.

— Вот ты и не волнуйся, — скривилась Сорка.

— Все будет хорошо, — сказал Шон, крепко прижимая ее к себе. — Ступив на эту планету, мы предопределили нашу судьбу, понимаешь? Иначе почему именно мы нашли то гнездо? Почему из всех, кто исследовал этот новый мир, дракончики выбрали именно нас? Почему последняя пара птенцов, прощальный подарок Китти Пинг, из всей толпы кандидатов избрала именно тебя и меня? Нет, драконы — это наша судьба, и я не променяю ее ни на какую другую! Знаешь, — Шон тяжело вздохнул, — мне кажется, нам придется отдать Крикета и Дув твоему отцу. Бриан, кстати, отлично ладит с Крикетом.

Сорка уже давно поняла, что с лошадьми надо что-то делать. И Крикет, и Дув, как, впрочем, и все их сородичи, панически боялись драконов. Девушка вспомнила прекрасные часы, проведенные верхом, в обществе Шона и Крикета. Сладкие воспоминания… Но драконы стали важнее.

— Ты прав, — кивнула она. — Никогда не думала, что настанет день, когда мне придется расстаться с лошадьми. — Она любовно посмотрела на спящую Фарант, на тугой барабан ее набитого живота. Скоро, ох, как скоро, он снова станет пуст.

— Сделаю-ка я нам что-нибудь поесть, пока наши красавцы не проснулись.

Шон нежно поцеловал ее в лоб. Его готовность не стесняясь выказывать ей свою любовь стала еще одним даром Запечатления. И за это Сорка любила Шона и драконов еще больше.

— Делай побольше бутербродов, — посоветовал Шон. — Вон идет Катарел. Значит, Полент уснул. А раз так, то скоро уснут и остальные. Еще двадцать минут, и нас тут будет много голодных…

* * *

— Они все сделали, — сообщил Онгола Полу Бендену. Адмирал находился в доме Эмили Болл и с нетерпением ожидал великолепного, как всегда, обеда, приготовленного самим Пьером де Курси. Жена Пола вчера вечером отправилась в Боку проверить, все ли там в порядке, и Эмили, пожалев оставшегося в одиночестве адмирала, пригласила его в гости.

— Только что была связь с Набхи. Барт Лемос поймал коконы… Ну, в общем, те мешочки, в которых Нити летают в космосе. Хотя…

— Хотя что?

— Хотя это заняло у них слишком много времени. — Онгола вздохнул.

— Им уже давно пора было возвращаться от шлейфа домой. Но самое главное, сейчас в их руках то, что нам так необходимо: коконы. Данные экспресс-анализов уже идут по факсу. Завтра Эзра и Джим сообщат первые результаты.

— Ты все еще на «Светлячке»? — неодобрительно спросил Пол.

Онгола еще не до конца оправился от ранения, и адмирала вполне обоснованно беспокоило, как бы тот снова не слег. Онгола был ему нужен. Очень нужен.

— На «Светлячке», на «Светлячке», — рассмеялся на другом конце провода Онгола. — Но Сабра принесла мне поесть. Пока, — и он повесил трубку.

— Челнок поймал коконы, — возвращаясь за стол, сообщил адмирал Эмили и Пьеру. — Теперь я и в самом деле смогу отдать должное вашему обеду.

* * *

Первые толчки всколыхнули землю на следующее утро. Рано-рано, когда большинство колонистов еще нежились в своих постелях. Только молодые драконы ничего не заметили.

— Неужели эта планета никогда не даст нам покоя! — воскликнул Онгола, хватаясь за телефонную трубку.

— Что это было, землетрясение? — сонно спросила Сабра.

Надеясь провести вместе хоть одну спокойную ночь, они оставили своих детей у друзей. И вот финал!

— Спи, — успокоил ее Онгола, набирая номер дежурившего в башне Якова. — Что говорит Патрис?

— Гравиметры регистрируют движение в лавовых полостях вдоль всей цепи островов. Она пока не знает, когда и где лава вырвется на поверхность, но судя по показаниям приборов, ждать осталось не очень долго. Как только Патрис узнает, где именно произойдет извержение, то сразу же свяжется со мной.

Потом Онгола позвонил Полу Бендену.

— Это ты, Онгола? — вздохнул адмирал. — Ну что, покой нам только снится?

— Вулканическая активность вдоль всей цепи островов. — Цепь островов?! Да чтоб мне сдохнуть! Тряслось прямо у меня под подушкой! Знаешь, тут прямо рядом с нами торчат три здоровенных вулкана.

Онгола так привык к возвышавшимся над поселком потухшим вулканам, что даже не сразу понял, о чем говорит Пол. До этого момента ему и в голову не приходило, что они тоже могут представлять опасность. В конце концов, специалисты совершенно точно утверждали, что последнее извержение Габена произошло как минимум тысячу лет тому назад.

К полудню вулканологи сумели развеять охватившую колонистов тревогу. Они сообщили, что новый вулкан появится в восточной части провинции Джордан. Те кратеры, за которыми велось наблюдение, выбрасывали в воздух клубы дыма и пепла, но давление лавы в них за последние сутки не изменилось.

Следующая серия толчков произошла ближе к обеду. В поселок со своей станции прилетела Патрис. Она отправилась в метеобашню поговорить с Полом и Эмили. Слух об этом импровизированном совещании мигом облетел поселок, и у дверей башни собралась большая толпа встревоженных колонистов. Наконец Пол, Эмили и Патрис появились на пороге.

— Надо придумать имя новому вулкану, — улыбаясь, объявил адмирал.

— Он, как Афродита, появился на свет из пучины вод.

Пол продемонстрировал собравшимся полученные с орбиты фотографии вспененного моря и поднимающегося над ним дымящегося острова.

— Афродита — по-моему, совсем неплохо. Впрочем, я не настаиваю на этом имени.

— А где он, этот вулкан? — крикнул кто-то из толпы.

— Далеко, — ответила Патрис. — У восточного побережья Джордана.

— Но мы все равно сидим с ним на одной и той же тектонической плите, не так ли? А значит, вот он, — говоривший показал на громаду горы Габена, — тоже может проснуться. Скажете, нет?

— Конечно, может, — пожал плечами адмирал. — Но мне кажется, это крайне маловероятно. Пока у нас нет никаких данных о вулканической активности в нашем регионе. Габен — очень старый вулкан. Он уже сказал все, что хотел. Теперь Перн предоставил слово молодежи. Вот они и расшумелись. Уверяю вас, поселку ничего не грозит.

Он говорил так уверенно, что люди ему поверили. Этим же вечером большая часть населения поселка собралась на Площади Костра.

— Наш Перн заработал себе новый прыщик на своем прекрасном личике, — весело говорил Телгар. Таким его уже давно никто не видел. — Он еще совсем не стар, и у него порой побаливает животик. Да и мы не даем ему покоя: бурим, копаем…

— Подожди-ка, Телгар, — прервал его один из слушателей. — Насколько я понимаю, наш поселок находится на самом краю литосферной плиты. Причем не на платформе, а в складчатой области.

— Совершенно верно, — кивнул геолог. — Потому-то нас и качало. Я вот что хотел сказать… На северном континенте, вдоль западного побережья, есть отличная устойчивая платформа…

— По-моему, еще рано беспокоиться, — пожал плечами Телгар. — Но в крайнем случае мы действительно сможем переехать…

* * *

— Тебя к телефону, — затрясла Джу спящего сном праведника Пола.

Она протянула ему трубку.

— Я еще посплю.

Адмирал откашлялся.

— Бенден слушает.

— Адмирал, — услышал он взволнованный голос Онголы. — Челнок подходит к Перну, но курс у Набхи, прямо скажем, неважнецкий.

— Ничего не понимаю, — фыркнул Пол. — Плохой курс, так проведите коррекцию.

— Но Набхи-то утверждает, что у него все в норме!

— Сейчас буду. Вечно с Наболом какие-то проблемы.

Лишь невероятным усилием воли адмирал удержался и не лег обратно спать. Вместо этого он позвонил Эмили Болл. Она обещала тоже прийти в башню. Потом Пол связался с Эзрой Керуном и Джимом Тиллеком.

— Что случилось, Пол? — сонно поинтересовалась Джу.

— Спи, родная. Скорее всего, ничего страшного.

Он старался говорить тихо и спокойно, но внутри у него все так и кипело. Джу была беременна, и сон ей был просто необходим. Вчера вечером, после возвращения жены с их фермы, они долго беседовали, обсуждая все возможные варианты. К сожалению, выбора не оставалось. От фермы придется отказаться.

Непрерывные Падения изматывали людей. Истощали и без того небогатые запасы. Джо Лилиенкампа особенно беспокоила падающая эффективность аккумуляторных батарей. Однако, судя по данным Тома Патрика, психологический профиль колонии оставался в целом достаточно благоприятным. Учитывая, конечно, обстоятельства.

Вчера Эзра и Джим сообщили последние результаты анализа орбиты планеты-пришелицы. Она виляла, как образно сказал Джим Тиллек, словно подвыпившая шлюха в субботний вечер в ночном баре Пояса Астероидов. То, что на первый взгляд казалось вполне респектабельной эллиптической орбитой, проходящей через всю систему Ракбета, на поверку оказалось странной, наклоненной к плоскости эклиптики траекторией. Каждые двести пятьдесят лет эта сумасшедшая планета будет пролетать мимо Перна. Правда (слабое утешение?) иной раз они с Перном могут и разминуться.

— Самая удивительная планетарная орбита, которую я когда-либо видел, — сказал Эзра, подытоживая свое сообщение.

— А она естественная, эта орбита? — поинтересовался Джим.

— У этой придурочной планеты нет ничего естественного! — фыркнул Эзра и добавил: — Но инопланетян к ней, по-моему, и за уши не притянешь.

Математические расчеты, проверенные и перепроверенные Борисом Пехлеви и Дитером Клиссоном, подтвердили неутешительные выводы Эзры. Планета-убийца, как некоторые ее называли, улетит обратно в черные просторы космоса лишь для того, чтобы через двести пятьдесят лет вернуться вновь.

Факс, присланный Набхи и Бартом, наглядно показывал, что кометный шлейф тянется за этой планетой через всю систему.

— От края до края, — констатировал Эзра. — Она проходит через облако Оорта и увлекает за собой его содержимое. Система Ракбета, как это ни печально, подтверждает справедливость теории Хойла-Викромансинга.

— Надо же, как нам повезло! — с горечью добавил Джим. — Этот хвост вполне мог бы состоять из обыкновенного газа. как у любой уважающей себя кометы. Уж лучше бы на нас действительно кто-то напал! Мы попробовали бы с ними договориться. Во всяком случае, было бы кого винить. А так… Бездумные споры! Игра слепой природы…

Последние несколько дней, когда «Мошка» задерживалась, дались Полу Бендену с большим трудом. Он никогда не любил ждать, предпочитая решать проблемы сразу, одним решительным ударом.

Солнце еще только-только выглянуло из-за горизонта, а молодые Коннелы уже встали и готовили первый завтрак для своих успевших проголодаться драконов. На соседней площади кормил своего бронзового Давид Катарел.

Глядя из своего скутера на этих молодых людей, Пол ощутил, как в нем снова разгорается надежда. Надежда, что, несмотря на все трудности, колония будет жить. Черт побери, он бывал в передрягах и покруче! А Эмили? Она пять лет прожила в блокаде, и что? Нехватка материалов, перебои с продовольствием, непрерывные атаки Нахи, и тем не менее население осталось целым и здоровым. Они все вынесли и победили. А чем же хуже периниты?

Когда Пол подлетел к метеобашне, свет в ней еще не горел. Окна закрыты ставнями, но входная дверь — нараспашку. Стараясь не шуметь, Пол пошел вверх по лестнице. Сменившиеся с дежурства операторы ложились спать прямо в башне, на полу первого этажа. Поселок был переполнен беженцами с ферм и из мелких селений. В последнее время люди даже начали обживать пещеры Катерины. Что ни говори, а пещеры прекрасно защищали от сыпавшихся с небес Нитей. К тому же, там было куда просторнее, чем сейчас в поселке. Наверно, там могли бы неплохо устроиться и драконы…

Выбравшись на последний этаж, Пол сразу же направился к большому экрану, показывающему положение «Мошки» по отношению к Перну — по данным автоматической лунной станции.

— Он отказался корректировать свой курс, — сообщил Онгола и жестом пригласил Бендена занять соседнее кресло. — Ему следовало это сделать десять минут назад. Он утверждает, что в этом, мол, нет никакой необходимости.

Пол тяжело облокотился на пульт.

— Башня вызывает «Мошку», — произнес он в микрофон. — Башня вызывает «Мошку». Как меня слышите, прием.

— Доброе утро, адмирал, — раздался в динамиках самоуверенный голос Набхи Набола. — Мы идем точно по курсу. Скоро будем у вас.

— Ваши инструменты не в порядке. Повторяю, ваши инструменты не в порядке. Коррекция курса необходима.

— Не согласен, адмирал, — высокомерно возразил Набол. — Незачем зря тратить топливо. Спуск идет точно по графику. Траектория зеленая. — Это не так, «Мошка». На наших экранах ваша траектория красная. У вас неисправно навигационное оборудование. Сообщаю вам данные вашего истинного курса.

Пол зачитал цифры с подсунутой ему Онголой распечатки.

Но Набхи оставался невозмутим. В ответ он продиктовал свои цифры, и впрямь согласующиеся с заранее рассчитанным курсом посадки.

— Если он не образумится — прошептал Онгола, — то разобьется точно в центре моря Кольца Островов. И очень скоро.

— Повторяю, «Мошка», ваш угол захода ошибочен. Откажитесь от посадки. Выйдите на стационарную орбиту. У вас еще должно оставаться горючее. Разберитесь, что к чему. Проверьте свои приборы.

— Проклятие и еще раз проклятие! — не сдержался Онгола. — Если Набол сам не видит, что идет неправильно, то он вовсе не такой хороший пилот, каким его считают!

— На «Мошке» командую я! — рявкнул Набол. — Это ваши станции неисправны… Что ты говоришь, Барт? Ты ошибаешься! Не может быть! Стукни его посильней! Еще!

— Что у вас происходит, Набхи? — закричал в микрофон Бенден. — Поднимите нос! Включите трехсекундное ускорение главным двигателем. Это даст вам немного времени…

Пол не отрываясь глядел на экран, отображавший скорость и траекторию челнока.

— Я пытаюсь. Нет зажигания… Нет топлива!.. — в голосе Набола послышался страх.

На заднем плане Бенден услышал крик Барта Лемоса:

— Я говорил тебе, что-то не так! Нам не следовало… Я катапультируюсь! Пусть они хотя бы получат… Если только это чертово реле сработает…

— Барт! Воспользуйся ручным управлением катапультирования! — крикнул Онгола.

— Я пытаюсь! Я пытаюсь!.. Заело! Набхи, мы слишком быстро нагреваемся! Нагреваемся…

Пол, Онгола и Джек с ужасом наблюдали на экране за разрушением челнока. Сперва отвалилось одно крыло и, кувыркаясь, полетело в сторону. За ним последовал хвостовой отсек. Потом второе крыло…

— Он сгорит в атмосфере? — шепотом спросил Пол.

— Может, что-то до моря и долетит, — пожал плечами Онгола.

* * *

Группу дельфинов отправили в море Кольца Островов на поиски разбившегося челнока. Через неделю Максимилиан и Тереза вернулись с неутешительными новостями: они обнаружили искореженные останки «Мошки» в рифах. Но так глубоко, что подобраться к ним не смогли. Остальные дельфины все еще искали предположительно катапультированный контейнер с образцами.

— Можете отозвать дельфинов, — хмуро сказал Джим Тиллек. — Если даже они и найдут контейнер, все равно внутри все сгорело. Во всяком случае, мы знаем, что Нити находятся в кометном шлейфе, который не рассеется еще много-много лет. Слава Хойлу и Викромансингу!

— Эзра, а ты что думаешь? — спросила Эмили.

— Я вынужден согласиться с Джимом, — устало кивнул астроном. — Содержимое контейнера стало бы последним звеном в цепи доказательств, но, по правде говоря, и так все ясно. Боюсь, пятьдесят лет — это еще довольно оптимистичный прогноз.

— И что же нам теперь делать?

— Как что? — поразился Джим. — Приспосабливаться, конечно! — Он расправил широкие плечи и с вызовом поглядел на своих собеседников. — Через два часа нам предстоит Падение. Поэтому давайте пока оставим будущее и вернемся к настоящему.

Эмили неуверенно улыбнулась.

— Точно, — поддержал Джима адмирал. — Мы приспособимся…

«Уж десять-то лет мы как-нибудь продержимся, — думала про себя Эмили Болл. — Как странно, что никто не вспоминает про аварийную капсулу. Это потому, что никто не верит в Тэда Тубермана…»

— Продержимся, пока не подрастут драконы, — продолжал Пол. — Но этот поселок надо перестроить. Этот вопрос они с Эмили обсуждали уже неоднократно. Но никогда он еще не становился предметом дискуссии на неформальном совете колонии.

— Нет, — неожиданно возразил Онгола. — Перестраивать ничего не надо. Мы должны радикально изменить и место, и образ жизни. В поселке мы рано или поздно погибнем. Мы держались за него, поддерживали отсюда связь с находящимися на геосинхронной орбите кораблями. «Иоко» никуда от нас не уйдет. Оставшегося в ее баках топлива хватит, чтобы еще много-много веков корректировать орбиту. Но суть в другом: корабли нам больше не нужны. Мы вполне можем перебраться на более подходящее место.

— Новое место — это хорошо, — подхватил Джим. — Сколько бы мне ни твердили, что это совершенно безопасно, но как-то неприятно жить на пусть и потухшем, но все-таки вулкане. К тому же, когда земля трясется и кругом все гремит и изливается. — Он уселся поудобнее, готовясь к долгому и серьезному обсуждению. — Я тут послушал, что люди говорят. И Эзра тоже. Предложение Телгара перебраться в систему пещер на побережье Северного континента находит все больше и больше сторонников. К тому же там большая тектоническая платформа в районе стабильных литосферных плит. Там мы можем не опасаться ни землетрясений, ни вулканов. Что же касается самой системы пещер, то она так велика, что без труда вместит все нынешнее население поселка вместе с драконами! У нас еще остаются материалы и оборудование для изготовления непроницаемого для Нитей пластика. Есть и металл. Можно построить новые дома. Но так мы только зря растратим силы, которых у нас и так не хватает. Ведь надо защищать от Нитей наши поля, луга и леса. Я лично за то, чтобы воспользоваться подарком природы. С помощью имеющихся в наших руках машин мы сможем чудесно устроиться в пещерах. Сделаем их уютными, комфортабельными и абсолютно защищенными от Нитей. — Именно об этом мы и говорили с Полом, — энергично закивала Эмили. — Насколько мне известно, у нас еще достаточно топлива, чтобы с помощью челноков перебросить через океан часть оборудования и материалов. А потом… Знаешь, Джим, нам придется объявить мобилизацию во флот Перна.

Пол улыбнулся. Всегда лучше, когда люди сами решают сделать то, что запланировали для них их отцы-командиры.

ЧАСТЬ III. МИГРАЦИЯ (Перн: 8 год, одиннадцатый день восьмого месяца)

Глава 1

— Вот это да… — уважительно прошептал Телгар, когда, подняв над головой факел, он не увидел свода пещеры.

Его голос эхом отозвался в огромном подземном зале.

— Знаешь, приятель, это действительно всем пещерам — пещера, тоже шепотом ответил Оззи Мунсо.

Коббер Алхинва молча кивнул.

— В одном только этом комплексе есть сотни готовых помещений, — продолжал Телгар, разворачивая пластолист со схемой. Восемь лет тому назад они, вместе с его возлюбленной Саллах, нарисовали этот план. Как давно это было! — Тут есть как минимум четыре выхода на вершину скалы: их вполне можно использовать для вентиляции. Вот здесь я натолкнулся на большое подземное озеро. Прокладываем трубы, устанавливаем насосы — и водопровод готов. А если пробурить скважину до уровня термальных вод, что вполне реально, та мы запросто согреем зимой всю эту пещеру, как бы велика она ни была. — Он повернулся к входу. — Заделаем это отверстие, и весь подземный комплекс превратится в неприступную крепость. Во время Падения более безопасного места не придумаешь! Чуть дальше вдоль долины есть еще пещеры, причем расположенные у самой поверхности. От них до пастбища рукой подать. Ну, пастбище-то, конечно, там еще только будет, но ведь у нас осталось что посеять. Хотя бы те травы, которыми мы пользовались в самый первый год.

— Мы не обязаны сейчас исследовать полностью этот лабиринт. Самое главное, что тут есть все необходимое для жизни. Да, и вот еще что: пролетая над хребтом, что над нами, я заметил среднего размера кальдеру. Отсюда до нее добираться где-то около получаса. Вспомнили? Оззи и Коббер утвердительно кивнули.

— Мы тогда не остановились посмотреть доступна она с земли или нет.

Но для драконов, наверное, это не так уж и важно. Если, конечно, они действительно будут летать, как дракончики.

— Нам уже пару раз встречались старые кратеры, похожие на этот, — отметил Оззи, заглядывая в свою потрепанную записную книжку. — Это когда мы искали руду… Да, так оно и есть: один на восточном побережье, а другой в горах над Тремя озерами.

— Так-так… — пробормотал Коббер, — прежде всего вырубим ступеньки вот до этого уровня. — Он подошел к выходу из пещеры и критическим взглядом окинул уходящую вниз скал. — Может, пандус какой соорудить, чтобы легче было грузы таскать? Вон там, — он показал налево, — и так почти готовая лестница.

— Скажешь тоже, — Оззи пренебрежительно махнул рукой. — Эти земляные черви наверняка потребуют, чтобы всякие там яйцеголовые инженеры и арки-текты разукрасили им тут все, словно новогоднюю елку. — Точно, — кивнул Коббер, надевая на голову каску и включая фонарь. — Иначе у какого-нибудь навозного жука начнется клозето-фобия.

— Тоже мне, грамотей! Клаустрофобия!

— А по мне так все едино. Внутри оно безопасно, не то что снаружи, где тебе на голову все время сыплется всякое дерьмо. Потопали, Оззи, — адмирал и губернатор полагаются на наш богатый опыт.

Крякнув, он вскинул на плечо тяжелый камнерез.

Оззи поспешно нахлобучил на голову каску и достал из рюкзачка бухту веревки, несколько скальных крючьев и молоток. Термо— и ультрафиолетовый рекордер, радиотелефон и другое снаряжение горняка уже висели у него на поясе.

— Пошли, проверим, как у тебя самого с клаустрофобией, — проворчал он. — Начинаем слева, правильно, Телгар?

Телгар кивнул, и Коббер, вслед за Оззи, скрылся в туннеле.

* * *

Сорку разбудил какой-то странный гул. Она перевернулась на другой бок, мечтая о том времени, когда снова сможет спать на животе. Молодая женщина закрыла глаза, но сон не шел. Гул, еле слышный и назойливый, не умолкал. Как тут уснешь…

Сорка и так неважно спала последние несколько недель, а тут еще это… Протянув руку, она отодвинула занавеску. Неужели уже рассвет? В следующий миг, вскрикнув от изумления, она уже трясла Шона за плечо.

— Вставай, Шон, ну вставай же!

Внезапно сильная боль в области таза заставила ее опуститься на кровать.

— Что случилось, любовь моя? — вскочил Шон. — Ребенок?

— А что же еще? — Сорку душил смех. — Меня предупредили заранее, — не сдержавшись, она расхохоталась и показала за окно — Посмотри сам! Да, и погляди еще, прилетели ли дракончики. Жаль будет, если они пропустят представление.

Протирая глаза, Шон сердито нахмурился. Веселье в подобный момент казалось ему несколько неуместным. Но его недовольство сразу же сменилось беспокойством, когда его жена схватилась за живот. Новая схватка.

— Уже? — он быстро пробежал пальцами по ее животу, проверяя положение ребенка, и утвердительно сказал: — Уже! Ну и что тут такого смешного? — удивленно спросил он, когда его слова вызвали у Сорки очередной приступ хохота.

— Комиссия по торжественной встрече, глупый. Фарант, вы что, все здесь? Или все-таки кого-то оставили дома?

«Мы все тут, — отозвалась Фарант. — Тебе весело. Тебе хорошо».

— Мне очень хорошо, — кивнула Сорка, но тут накатилась очередная схватка, и на время ей стало не до разговоров. — А вот это уже не слишком весело, — прошептала она, цепляясь за Шона. — Пожалуй, тебе стоит сходить за Гретой.

— Да она нам вовсе не нужна, — проворчал Шон, выискивая под кроватью свои туфли. — Я акушер не хуже…

— Для лошадей, коров и коз, — улыбнулась Сорка. — Но мы же собираемся родить человека… О-о-о-ох… Схватки идут уже довольно часто…

Поспешно встав с кровати, Шон накинул рубашку и вышел в прихожую.

И тут в дверь тихо постучали. Шон выругался.

— Кто там? — недовольно спросил он, думая, что это пришли за ним. Может, случилось какое-нибудь ЧП и срочно потребовался ветеринар. Всякое бывает.

— Это я, Грета.

Сорка снова засмеялась, но уже через пару секунд ей пришлось забыть о смехе и переключиться на дыхательные упражнения.

— Откуда ты узнала? — услышала она удивленный голос Шона.

— Меня позвали, — с достоинством ответила акушерка, мягко отодвигая Шона в сторону и проходя в комнату.

Она включила свет и поставила на столик у окна свою сумку с инструментами.

— Кто мог тебя позвать? — не унимался Шон. — Сорка ведь сама только-только проснулась. А рожать-то предстоит ей!

— У нас в поселке, — улыбнулась Грета, — мать не всегда первой узнает о начале родов. Особенно когда за каждым ее вздохом следит золотая королева.

— Тебе сказала Фарант? — поразилась Сорка.

Никогда еще драконы не разговаривали с «посторонними».

— Не совсем, — покачала головой акушерка. — Стайка дракончиков постучалась в мое окно, и я поняла, что кому-то нужна моя помощь. Ну, а когда я вышла на улицу… за три квартала было видно, куда идти. Ну-ну, давай посмотрим, как там наши дела…

«Это я велела им ее позвать, — самодовольным тоном сообщила Фарант.

— Она тебе нравится».

Сорка лежала в кровати и пыталась понять, что же, собственно говоря, произошло. Ей нравилась не только Грета, но и доктор. И она ничуть не возражала бы, если бы роды у нее принимал он. Как же Фарант догадалась, что из них двоих Сорка все-таки предпочла бы Грету? Может, почувствовала, что они с Гретой были друзьями? Или же Фарант опиралась на воспоминания о том дне, когда Сорка помогала Грете принять роды у Майры Ханрахан и самой первой увидела своего нового маленького братика? Но если Фарант может распознать такие смутные, подсознательные предпочтения…

Шон осторожно взял ее за руку. Сорке по-прежнему хотелось смеяться. Смеяться от облегчения. Как она ненавидела эти последние недели, когда тело ее больше ей не принадлежало, когда она чувствовала, как хочется на волю маленькому живому существу в ее чреве… чувствовала, и ничем не могла ему помочь. Но теперь все это уже позади. Ну, почти позади… — Ну-ка, что это у нас? Снова схватка?

Сорка сосредоточилась на дыхании, но эта схватка была такой сильной, что она не удержалась от крика. Холодный пот выступил у нее на лбу. «Тебе больно?» — в голосе Фарант послышалась тревога — Ничего, Фарант! Все в порядке, не волнуйся…

— Фарант беспокоится? — понимающе спросил Шон и выглянул в окно.

— И еще как…

— Я этого так боялась… — Сорка умоляюще глядела на Шона, от всего сердца желая, чтобы он сделал что-нибудь.

— Вот только что… больно было? — участливо спросила Грета, заканчивая осмотр. — Ничего-ничего, сейчас мы это поправим. Ну-ка, повернись на бочок… Шон, помоги.

Руки Шона, нежные, как никогда, помогли ей повернуться, и в этот миг накатила новая схватка, сильнее всех предыдущих. Сорка и не подозревала никогда, что может быть так больно.

За окном захлопала крыльями и пронзительно затрубила Фарант.

— Замолчи! Ты перебудишь весь поселок! У меня всего лишь роды. Ничего особенно…

«Тебе больно! Тебе плохо! Ты расстроена!» — возмущению королевы не было предела, Сорка почувствовала, как что-то легко коснулось ее спины. Зашипел пневмопистолет и благословенная немота разлилась по ее измученному болью телу.

— Как хорошо, Грета!

«Тебе не больно. Так лучше». — Фарант успокоилась, и голос ее слился в песне с голосами других драконов. Слился, неотличимый ни для кого, кроме Сорки, слышавшей свою королеву в общем хоре так же ясно, как она бы видела красную ленту среди белых. И удивительное дело — песня эта успокаивала…

— Очень хорошо… и дыхание в норме. Между прочим, не ты одна этой ночью взбудоражила дракончиков. — А кто еще? — с любопытством спросила Сорка.

Лучше думать о чем угодно, только не о том, как яростно работают ее мускулы, сжимая матку, подталкивая плод к свету…

— Элизабет Джепсон. Может, новый ребенок поможет ей смириться с потерей сыновей.

Сорка помнила братьев-близнецов Джепсонов еще по «Иоко». Как она тогда завидовала Бриану, что у него есть друзья!

— Смешно, правда, — сказала она. — У моего ребенка будет дядя всего шести месяцев от роду. Он мой брат, но станет сверстником моего сына. Или дочери…

— Вот потому-то мы и регистрируем все без исключения рождения, — сказала Грета.

— Мы все периниты, — хмыкнул Шон. — И это самое главное.

У Сорки отошли воды, и песня за окнами зазвенела торжественней и еще радостнее.

— Давай-ка посмотрим, как наши дела, — сказала Грета.

— Вы что, теперь принимаете роды по песнопениям дракончиков? — с некоторым недоверием осведомился Шон.

— У них настоящее чутье на роды, — ухмыльнулась акушерка. — И ветеринарам это известно не хуже, чем мне, не так ли?

Звучащая за окном песня ласкала душу, согревая, словно мягкое одеяло, раздвигая тьму, обволакивая, ободряя и утешая. Внезапно она стала быстрее. Руки Шона обняли Сорку за плечи, даруя ей силы. Она чувствовала схватки, но благодаря лекарству не ощущала боли. Потуги становились все чаще и чаще, пока не слились воедино. Инстинкт подсказывал, что и как надо делать.

А потом ее тело содрогнулось в последнем завершающем усилии, и Сорка почувствовала внезапное облегчение. И пустоту внутри, словно у нее отняли часть ее самой. На мгновение воцарилась тишина. Радостно вскрикнул Шон, а затем его голос пропал в торжествующем реве восемнадцати драконов и кто знает скольких дракончиков. «Ну, все, — подумала Сорка. — Теперь они наверняка подняли на ноги весь поселок».

— У вас родился здоровый крепкий мальчик, — с удовлетворением сказала Грета. — И, похоже, даже рыжий.

— Сын? — с неописуемым удивлением переспросил Шон.

— Только попробуй сказать мне, после всех моих трудов, что ты, Шон Коннел, хотел дочку! — воскликнула Сорка.

Шон, вне себя от счастья, только и мог, что прижать ее к своей груди.

* * *

Хотя все драконы уже летали, пусть и на не слишком большие расстояния, и доказали свою способность охотиться, их двуногие друзья все равно волновались, когда те исчезали из виду. И далеко не всегда находился свободный скутер, чтобы их сопровождать. Как компромисс, Шон уговорил Рэда выделить им несколько лошадей, для которых они соорудили укрытие в одной из свободных пещер.

Молодые драконы быстро набирались сил и с каждым днем летали все лучше и лучше. Однако, проявляя излишнюю, по мнению Шона, осторожность, специалисты — ветеринары и биологи — решили, что пока им не исполнится год, ездить на них не стоит. Шон был до глубины души возмущен этим ограничением.

Он несколько успокоился лишь тогда, когда Сорка привела ему его же собственный довод: не стоит садиться на новорожденного жеребенка, даже очень крепкого и сильного. Кроме того, что стоила пара лишних месяцев ожидания по сравнению с возможным риском потерять дракона?

Цветок Ветра тем временем продолжала эксперименты. Хотя и без особых успехов. Первые четыре кладки, которые она подготовила, не дали ни одного проклюнувшегося яйца. Но семь растущих сейчас в инкубаторе зародышей выглядели весьма многообещающе.

— Я просто не могу доверять Цветку Ветра так, как я доверял Китти, — заметил как-то адмирал Бенден в частной беседе с молодыми Коннелами. — И все мы вздохнули бы свободнее, если бы видели хоть какой-то прогресс у ваших питомцев. Они едят, растут, даже летают и охотятся на вейрий. Но смогут ли они жевать те камни с обилием фосфора, благодаря которым дракончики извергают пламя? — Пол начал загибать пальцы. — Смогут ли они носить на спине всадника? И телепортироваться? И оставаться живыми, сражаясь с Нитями? Положение с аккумуляторными батареями стало уже не просто тяжелым… Оно прямо-таки катастрофическое!

— Я все понимаю, адмирал, — ответил Шон. — Но восемнадцать готовых к бою драконов не слишком-то помогут нам победить Нити.

— Но думающие, телепортирующиеся, самовоспроизводящиеся бойцы позволят нам с уверенностью смотреть в будущее. В конце концов, за это мы и сражаемся — за наше с вами будущее. Оно-то меня и беспокоит.

Что касается мнения Шона об экспериментах Цветка Ветра, то он оставил его при себе. Шон не верил, что она может добиться успеха. Отчасти это объяснялось его верностью уже созданным драконам, творению несравненной Китти Пинг, отчасти тем, что та все-таки обучалась у Эридани. А Цветок Ветра?

Джо Лилиенкамп, между прочим, принимал ставки на результат программы Китти. Пока они оставались в пользу драконов, но совсем ненамного. Шон хотел во что бы то ни стало улучшить это соотношение. Но спешка — плохой помощник…

* * *

В тот день они с Давидом Катарелом сопровождали своих бронзовых на охоту.

— Здорово у него это получается, — заметил Давид глядя на грациозно пикирующего на добычу Карената. Мгновение — и овца уже повисла мертвым грузом в когтях дракона. — Смотри! Полент тоже готовится… сейчас…

Может, они слишком осторожничают? Шона одолевали сомнения. Может, надо вжать ручку газа до упора и посмотреть, что получится? Каренат летал уверенно. Мощно. В плечах он будет не ниже Крикета, хотя по форме, разумеется, ничего общего. Дракон значительно длиннее, шире в груди и массивнее корпусом. Уже сейчас Каренат был сильнее любого коня. Да и структура костей у него куда прочнее. Пол и Бэй Ниитро изучали композицию драконов, словно чертежи нового скутера. Согласно генетической программе, постепенно, со сменой поколений, драконам предстояло становиться все крупнее и крупнее, пока они не достигнут оптимума. Но Шону и Каренат казался истинным совершенством.

— Ну, хоть едят они аккуратно, — глядя в сторону, заметил Давид.

Вид драконов, раздирающих мясо еще теплой жертвы, явно вызывал в нем тошноту. — Если бы они при этом еще не выглядели такими довольными… — Что, Дейв, — усмехнулся Шон, — ты родился и вырос в городе?

Давид кивнул.

— Для Полента я сделаю все, что угодно, — слабо улыбнулся он, но одно дело — наблюдать такое по три-ди и совсем другое — знать, что твой лучший друг предпочитает пищу, которая пару минут назад еще бегала и блеяла. Что ты говоришь, Полент?

На его лице появилось странное отсутствующее выражение — как и у всех всадников, когда они телепатически разговаривали со своими драконами. Потом Дейв рассмеялся.

— Ну, что? — поинтересовался Шон.

— Он говорит, мол, все, что угодно, лучше рыбы. И что он, дескать, рожден летать, а не плавать.

— Хорошо, что у них не один желудок, а два, — сказал Шон, наблюдая, как Полент заглатывает пойманную им овцу: вместе со шкурой и копытами. — Твой любимый Полент сожрал сегодня столько шерсти, что будь у него один желудок и начни он жевать огненный камень, в животе у него получился бы форменный пожар… На сегодня все, Каренат, — крикнул он своему дракону, видя, что тот хочет отправиться еще за одной овцой. — Двух тебе вполне достаточно. Кормить надо не только тебя. Оставь что-нибудь и другим.

«Мне вовсе не помешала бы еще одна овца. Такие вкусные. Значительно лучше рыбы. Мне нравится охотиться».

— Теперь, Каренат, очередь королев. Печально повесив голову, Каренат заковылял к Шону. На земле драконы выглядели неуклюжими. При ходьбе им приходилось опираться на короткие передние лапы или же передвигаться на задних, удерживая равновесие с помощью крыльев. — Еще увидимся, — бросил Шон Давиду, направляясь вместе с Каренатом к пещерам, где они все вместе жили.

Драконы быстро переросли пристройки и флигелечки, где их поселили. Истощилось во многих случаях и терпение соседей, многие из которых работали ночью и отсыпались днем. Для вида, который не умеет говорить, драконы оказались на редкость громогласными. В общем, решено было перебраться в Пещеры Катерины.

Сорка поначалу беспокоилась, как-то они со своим новорожденным сынишкой будут жить под землей. Но выбранная Шоном пещера оказалась просторной, с несколькими большими комнатами — по правде говоря, здесь было значительно удобнее, чем в их старом доме в поселке. Фарант и Каренату здесь тоже очень понравилось. Они нашли себе подходящий клочок земли над входом в пещеру и готовы были греться там на солнце хоть целый день. Это они любили, пожалуй, даже больше купания.

— Тут и вправду гораздо лучше, — в конце концов капитулировала Сорка и с энтузиазмом принялась обустраивать их новый дом.

«Идти далеко. Я лучше полечу вперед», — объявил Каренат, прыгая вслед за лошадью Шона.

В который раз уже Шону приходило в голову, что на земле его сильный и прекрасный дракон выглядит как нечто среднее между кроликом-переростком и гигантским кенгуру.

— Ты и создан для полета. Когда-нибудь мы будем летать вдвоем…

«Так почему ты не хочешь сесть на меня? На мне будет удобнее, чем на этом перепуганном животном».

Каренат был не слишком высокого мнения о лошадях.

«Бедный Крикет, — с улыбкой подумал Шон. — Вот так, за здорово живешь, оказаться „перепуганным животным“! Обидно, наверное…» Как это просто было бы — вскочить на спину Каренату и взмыть в небо! У Шона даже захватило дух от такой перспективы. Лететь на драконе, а не тащиться по пыльной дороге. Год все равно уже почти прошел. Шон огляделся. Если Каренат прыгнет вниз с какого-нибудь выступа повыше, то ему хватит и времени, и места сделать первый, самый важный взмах крыльями…

Шон наблюдал полеты драконов и дракончиков с таким же неослабевающим вниманием, с каким когда-то следил за лошадьми. Да, прыжок с высоты — мысль совсем неплохая…

— Пошли, Каренат. Поднимаемся наверх…

«Наверх? На гребень? — в сознании дракона Шон увидел понимание, и в следующий миг, оставив юношу далеко позади, Каренат уже несся вверх по склону. — Быстрее! Ветер, что надо».

Шон засмеялся. Ему было радостно, но и немного тревожно. Такие дела надо начинать в самый подходящий момент. В нужное время, в нужном месте. Сейчас, вот отсюда, он полетит на Каренате.

И пусть нет ни седла, ни стремян, которые помогли бы ему забраться на высокую спину дракона. Каренат любезно пригнулся, и, вступив на предусмотрительно подставленную переднюю лапу, Шон схватился за спинные гребни. И вот он уже сидит между ними.

— Да ты прямо-таки создан для меня! — радостно расхохотался Шон и ласково потрепал дракона по шее.

Каренат стоял на самом краю крутого скального гребня, и Шон, чуть наклонившись вперед, видел каменные россыпи лежащей далеко внизу долины. Юноша сглотнул. Летать на Каренате… Это совсем не то, что ездить на Крикете. Шон набрал побольше воздуху. Он не мог, не имел права струсить в последний момент. Он крепко сжал ногами своего крылатого скакуна.

— Полетели, Каренат. Давай!

«Не волнуйся, — невозмутимо ответил дракон. — Мы полетим».

Он наклонился вниз.

Сколько уже лет Шон ездил на лошадях, прыгал на них через препятствия, даже падал с них, но ощущение, испытанное им в этот момент, не могло сравниться ни с чем. Он вспомнил рыжую девчонку, предлагавшую ему думать о героине-звездолетчице Ивонне. Он падал в пустоту. Бесконечный полет. Краткий путь. Каким идиотом надо быть, чтобы решиться на такое?!

«Фарант интересуется, чем это мы тут занимаемся», — спокойно сказал Каренат.

Шон еще даже не осознал как следует суть вопроса, когда крылья дракона сделали взмах… Они поднимались. Шон почувствовал, что снова имеет вес, ощутил под собой полное жизни тело дракона. Понемногу к нему возвращалась уверенность в себе и своем звере, напрочь исчезнувшая в эти секунды бесконечного падения. Каренат поднимался. Мерно били могучие крылья. Дно долины уже не казалось таким страшным. Падение вниз откладывалось. Навсегда.

— Скажи Фарант, что мы летаем, — ответил Шон. Он никогда не признается в этом Сорке. Шон еле-еле мог сознаться в этом сам себе, но на какой-то миг он был совершенно, абсолютно, до невменяемости перепуган.

«Я не дам тебе упасть», — заметил Каренат.

— В этом я и не сомневался, — Шон заставил себя расслабиться. — Просто мне на минуту показалось, что я не усижу на твоей спине.

Крылья Карената поднимались и опускались. Бил в лицо ветер. А вокруг — только воздух, только небо, открытое, пустое и совершенно великолепное.

Да, если немного привыкнуть, полет на драконе — это просто изумительно!

«Мне тоже нравится. Мне нравится летать с тобой. Все хорошо, Куда летим? Все пути открыты».

— Слушай, на первый раз нам, наверно, не стоит слишком увлекаться.

Ты недавно поел, и нам надо все как следует обдумать. Этого еще мало — прыгнуть с крутого гребня… О-о-о… — Шон невольно вскрикнул, когда дракон заложил крутой вираж, и перед ними открылась во всей своей красе лежавшая далеко внизу земля. — Лети ровно!

«Я не дам тебе упасть!» — в голосе Карената слышалось возмущение. Сделав над собой усилие, Шон заставил одну руку отпустить гребень.

Сам поражаясь своей отваге, юноша потрепал Карената по шее. Так дело не пойдет! Всаднику надо сражаться с Нитями, а не судорожно цепляться за своего дракона.

— Ты-то, может, и не дашь мне упасть, но зато я могу!

Поборов охватившую его было панику, Шон посмотрел вниз. Они уже почти долетели до пещер. На высотке неподалеку он заметил греющуюся на солнце Фарант. За пару минут полета они преодолели расстояние, на которое еще сегодня утром потратили добрых полчаса.

«Фарант говорит, что Сорка говорит, что нам лучше бы немедленно сесть. Она так и сказала: „Немедленно!“ — голос Карената умолял Шона отменить этот приказ золотой королевы и ее партнерши. Умолял продлить блаженный совместный полет. — Мы летаем вдвоем. Так оно и должно быть для дракона и его всадника».

— Ты прав, Каренат, но сейчас нам и в самом деле пора спускаться.

Ты не мог бы сесть вон там, рядом с Фарант? Заодно расскажешь ей, как у нас все получилось.

Шона не волновало, что скажет ему Сорка. Пусть его полет был незапланированным. Пусть! Он летел! Драконы Перна наконец-то обрели всадников! Это наверняка изменит ставки у Джо Лилиенкампа!

* * *

Полет Шона, после того, как Фарант подтвердила Сорке, что Каренат ничуть не пострадал, воодушевил молодых всадников. — Ты что, не мог подождать меня? — с обидой спросил Дейв. — Мы же с Полентом были буквально в двух шагах. Меня чуть удар не хватил, когда я увидел, как вы прыгнули с гребня.

— Мы должны были попробовать, — извиняясь, ответил Шон. — Рисковать сразу двумя драконами… А что, если бы мы с Каренатом ошиблись? Но все окончилось хорошо! — он оглядел своих друзей и продолжал: — Теперь нам надо подойти к этому вопросу спокойно и рассудительно. Летать на драконе — это не то, что ездить на лошади.

Он посмотрел на Нору Седжби. Вот уж никогда бы не подумал, что она может запечатлеть дракона. Но Танет избрала именно ее, и с этим приходилось считаться. Нора все время попадала в какие-то передряги. Сколько раз уже Танет вытаскивала ее из ям, сколько раз не давала упасть в трещины, в изобилии окружавшие пещеры Катерины. С другой стороны, Нора с младенчества плавала под парусом по бухте Монако, и вполне справлялась со скутером.

— Прежде всего запомните: вокруг вас один только воздух. Падать вниз, — Шон улыбнулся, — не рекомендуется.

— Используем седло? — предложил Питер Семлинг. — Нет необходимости, — покачал головой Шон. — Ты садишься на плечи, у самой шеи, в ложбинку между двумя гребнями. — Схватив карандаш, он быстро набросал на листе шею и плечи дракона. — Вот сюда, — он пририсовал маленького всадника. — Каждый надевает широкий пояс, пристегнутый к двум ремням, — на рисунке появились ремни, — которые не дадут вам упасть. Для пущей безопасности предлагаю пропустить еще один ремень по бедрам: Кроме того, нам потребуется специальная одежда для полетов и защитные очки. У меня от ветра слезились глаза, а летали-то мы всего ничего.

— Как это было? — с горящими от нетерпения глазами спросила Катерина Раделин-Дойл.

— Самое невероятное ощущение в моей жизни, — улыбнулся Шон. — По сравнению со скутером — просто день и ночь! Это… Это неописуемо! Это нечто… нечто между тобой и твоим драконом, и… — он тщетно пытался найти подходящие слова, — и… всем миром!

* * *

На внеочередном собрании Совета колонии, куда Шона пригласили рассказать, что произошло, как и почему, юноша говорил куда менее эмоционально. Шон предпочел бы объяснить свои действия Полу Бендену или Рэду в частной беседе, но ему предстояло держать ответ перед всем Советом.

— С моей точки зрения, — объяснял Шон, — риск был оправдан. Самое лучшее планирование на свете порой не поможет вам оказаться в нужное время в нужном месте. — Адмирал Бенден согласно кивнул, но Джим Тиллек и Онгола нахмурились. Юноша покосился на Рэда и понял, что избрал не самую лучшую тактику. Узнав о полете, его тесть страшно рассердился и даже обиделся, словно Шон его предал. На такой поворот Шон не рассчитывал.

— Я рискнул, — продолжал он. — Мой риск оправдался, но больше мы так делать не будем. Теперь, когда мы знаем, что наши драконы действительно могут лететь с всадником на плечах, надо как следует подготовиться. Я много ездил верхом, водил скутер, но летать на драконе — это совсем другое дело. Я и не подумаю снова сесть на Карената, пока мы не изготовим ремни безопасности.

— И что для этого нужно? — насторожился Джо Лилиенкамп.

Шон ухмыльнулся — скорее от облегчения.

— Не волнуйся, Джо. То, что нам надо, у тебя есть. На Перне это не дефицит. Я нашел применение всем валяющимся у тебя на складе дубленым шкурам вейрий. Они достаточно прочные и одновременно не будут так натирать кожу драконов, как синтетические ленты. Я тут кое-что набросал, — Шон развернул свои эскизы, существенно улучшившиеся в процессе обсуждения с другими всадниками. — Вот схема расположения ремней, вот пояса… А еще нам потребуются кожаные костюмы и защитные очки.

— Костюмы и очки, — протянул Лилиенкамп, рассматривая рисунки. — Поищем, поищем…

— Как только все будет готово, — учтиво склонил голову Шон, — вы все увидите, как здорово мы летаем.

— Ты уже в курсе, что на Площадке Рождений лежит новая кладка? — спросил адмирал Бенден.

— Как я уже говорил, — отозвался Шон, — чем больше драконов, тем лучше. Восемнадцать зверей не защитят от Нитей. Пройдут поколения, прежде чем нас станет достаточно много.

— Поколения?! — так и подскочил на месте Черри Дуф. — Почему мне никто никогда об этом не говорил..

— Поколения драконов, — с легкой улыбкой подсказал Бенден. — А не людей.

— И сколько же это лет — поколение драконов?

— Самки могут приносить яйца начиная с третьего года жизни…

— Да не тяни ты! — Черри стукнул ладонью по столу. — Короче, сколько нам придется ждать.

— Ну… — адмирал замялся. — Наверно, лет пять…

— Пять лет? — фыркнул Черри Дуф. — Ну, я уже старик и, похоже, мне не суждено увидеть стаи драконов в небе Перна. Пять лет… А когда они начнут жечь Нити? Их же для этого создавали, не так ли? Пока они только едят, и все. Когда они наконец станут приносить пользу?

— Раньше, чем вы думаете! — сердито бросил Шон. — Можешь принимать на это ставки, — добавил он, повернувшись к Лилиенкампу. Возвращаться к пещерам на скутере было противно до невозможности. Десять дней спустя, когда Джо Лилиенкамп привез заказанные ремни, пояса, одежду и очки, тренировки начались уже всерьез.

* * *

За последние полтора года поселок успел привыкнуть к гулу и дрожанию земли под ногами. Утром второго дня четвертого месяца девятой весны с момента высадки жители заметили над горами дым. Но значения этому не придали.

Сорка и Шон, выйдя из пещеры с Каренатом и Фарант, тоже не обратили на него особого внимания.

«Почему над горой дым?» — внезапно поинтересовалась Фарант.

— Над какой горой? — переспросила Сорка, и вдруг, осознав происходящее, схватила мужа за руку. — Шон, смотри!

— Это не Габен, — кивнул юноша. — По-моему, это Пикчу. Но тогда получается, что Патрис ошиблась! Или нет?

— Ты о чем? — не поняла его Сорка.

— Все эти разговоры о литосферных плитах и о переносе поселка в более удобное место… — Шон пожал плечами. — Даже адмирал Бенден не может заставить вулкан извергаться по команде. Пошли, сегодня мы завтракаем у твоих. Клади Мика в мешок — и в путь. Может, твой отец в курсе… — Он нахмурился. — Вечно мы все узнаем самыми последними. Сорка усадила разыгравшегося было сына в меховой заплечный рюкзачок, надела свою кожаную летную куртку и нахлобучила на голову шлем с очками. Она быстро взбежала по подставленной лапе Фарант и легко вспрыгнула на ставшее уже привычным место на ее спине. Шон подал ей Мика. Затем сам уселся на Карената.

Драконы прыгнули с площадки и быстро стали набирать высоту. За несколько недель полетов они здорово окрепли. Теперь трех-четырех часовой полет с всадником на спине уже не казался никому чем-то из ряда вон выходящим. Всадники тоже понемногу набирались опыта.

Три недели тому назад проклюнулись последние питомцы Цветка Ветра. Собравшиеся кандидаты так и не сумели запечатлеть ни одного из четырех родившихся птенцов. Хотя пищу те брали вполне охотно. Кроме того, вскоре выяснилось, что все они страдают фотофобией. Цветок Ветра, к неудовольствию Пола и Эмили, настояла на том, чтобы оставить этих бедных тварей в живых, и устроила их в специально затененном помещении лаборатории; «Даже дракончики, и те полезнее», — подумал Шон, когда веселая стайка маленьких крылатых созданий, вынырнув из Промежутка (недавно вошедшее в обиход словечко, «объясняющее» телепортацию) встретила юношу веселым гамом.

Если бы только драконы тоже так умели! Но как научить тому, чего сам не понимаешь? С каждым днем драконы становились все умнее и умнее. Они все схватывали на лету, — Шон даже улыбнулся невольно получившемуся каламбуру. Но объяснить им суть телепортации… Китти полагала, что это инстинктивное действие. И нигде не писала о том, как его развивать.

Но сперва надо научить драконов жевать огненный камень. Много раз Шон наблюдал, как это делают дракончики — и его коричневые, и Соркин Граф. Все они научились выдыхать пламя по команде. С драконами тут проблем не будет. Но вот летать через Промежуток…

* * *

— Люди хотят знать, — Черри Дуф, переводил взгляд с адмирала на губернатора и обратно, — когда вы узнали о Пикчу?

— Вместе со всеми, — твердо ответил Пол. Эмили согласно кивнула.

— Сообщения Патрис де Брольи остаются неизменными. Вулканическая активность вдоль островов. Вулкан на Афродите. Вы испытали те же самые толчки, что и мы с Эмили. Поселок и его жители знают все, что нам известно по этому вопросу. Проснувшийся Пикчу стал для нас такой же неожиданностью, как и для всех остальных.

— Ну, и… — поторопил его Черри.

— Официально, Пикчу теперь действующий вулкан. — Пол развел руками. — И официально он и дальше будет дымить и сыпать пеплом. Как сегодня утром. Патрис и ее команда сейчас обследуют кратер. На вечернем костре они расскажут нам о результатах.

— А потом, — пристально посмотрел на него Черри, — вы объявите о том, что поселок переезжает?

Эмили снова кивнула.

— А когда все устанут спорить, куда надо ехать, вы скажете, что уже приготовили для нас подходящее место.

Пол расхохотался. Даже сидевший за столом невозмутимый Кэбот — и тот улыбнулся.

— У тебя нет никакого права, — с деланной серьезностью объявил адмирал, — воровать у Эмили ее речь. Черт побери, Черри! Когда ты ворвался к нам сюда, мы как раз сидели над официальным объявлением о переезде. И ты ведь прекрасно знаешь, что мы уже несколько месяцев ведем работы на Северном континенте. Телгар превратил найденные на побережье пещеры в настоящий подземный форт. А что касается поселка, так он долго не протянет. Даже если бы Пикчу и не засыпал нас пеплом. Но это, разумеется, не означает, — Пол предостерегающе поднял руку, — что мы будем кого-то заставлять ехать. Просто руководство колонии решило перебраться в более безопасное место и приглашает сделать то же самое всех желающих. Я не думаю, что кто-то откажется.

— Мы организуем переезд примерно как космический перелет, — продолжила разговор Эмили. — У нас еще осталось горючее для двух челноков. Они перевезут самое громоздкое оборудование — то, что не влезет на корабли Джима. Обратно они уже вернуться не смогут, и мы разберем их на части. Джо Лилиенкамп как раз сейчас разрабатывает график перевозки грузов на тяжелых скутерах. Здесь трудность в том, что почти все они задействованы на Падениях.

— Кстати, о Падениях, — прервал ее Черри. — Этот ваш молодой нахал, он как, научил своих драконов каким-нибудь новым фокусам? Они тут летают все время… Строй-то у них ничего, красиво получается, но как они поведут себя в бою?

— Пока что, — осторожно ответил Пол, — драконы развиваются даже быстрее, чем мы рассчитывали. Молодые Коннелы оказались прирожденными лидерами.

— Лучших командиров наземных отрядов я еще не видел, — подал голос Кэбот.

— Ничего, еще немного, и мы получим прекрасный воздушный огневой отряд. Причем способный к самовоспроизводству. Не то что наши скутера. — Ты в этом уверен? — с подозрением спросил Черри. — Эксперименты Цветка Ветра были не слишком успешны.

— Зато у Китти Пинг, похоже, получилось лучше всяких ожиданий, — ответил Пол. — Видимо, она была более опытным генетиком.

Ему не хотелось этого говорить, но неудачи Цветка вселяли сомнения в сердца людей.

На столе Бендена лежал отчет Телгара. Они обследовали старый кратер над фортом и сочли его подходящим для драконов и всадников. Теперь группа занималась его обустройством. Ребята Телгара запрудили ручей, создав большое озеро, где драконам будет удобно купаться; они даже протянули водопровод в пещеру, предназначенную для кухни и пробурили дымоход для очага.

Вот так, судя по всему, и будут выглядеть на Перне поселения людей. Придется привыкать. И другого пути Пол Бенден не видел.

Глава 2

— Пол?

Пол Ниитро даже не сразу понял, чей это голос звучит в телефонной трубке.

— Мэри? — неуверенно спросил он. — Мэри Туберман?

Он дернул за рукав сидящую за компьютером Бэй. — Пол, выслушай меня, пожалуйста.

— Ну конечно, Мэри. Я тебя слушаю.

Бэй, взявшая вторую трубку, одобрительно закивала.

— Пол, — Мэри, похоже, не знала, с чего начать. — Что-то случилось с Тэдом. Эти его твари на свободе. Я заперла дверь и закрыла ставни. А они ходят там и рычат…

— Твари? Какие твари? — Пол и Бэй переглянулись.

У них за спиной тревожно защебетали проснувшиеся от звонка дракончики.

— Звери, которых он растил. — Мэри говорила так, словно Пол прекрасно знал, что она имеет в виду, и только притворяется, будто не понимает. — Он… он украл несколько эмбрионов и с помощью программы Китти хотел заставить их его слушаться… Но они все равно твари… — в ее голосе звучала горечь.

— А почему ты решила, что — с Тэдом что-то случилось? — спросил Пол.

— Он никогда бы не выпустил животных из вольера! Они могут напасть на Петю!

— Мэри, ты только не волнуйся. Оставайся в доме. Мы скоро прилетим.

— Нэда, наверно, нет в поселке! — Теперь Мэри обвиняла, — Я ему звонила. Номер не отвечает. А он бы мне поверил!

— Да при чем тут это — поверил, не поверил, — вмешалась в разговор Бэй. — На тебя же бойкот не распространяется. Конечно, мы тебе поможем.

— Сью и Чук не подходят к телефону.

— Сью и Чук переехали на север. Уже довольно давно, после того камнепада с Пикчу, — Бэй старалась творить спокойно. Она могла понять Мэри. Столько времени прожить в полной изоляции, да еще с не вполне нормальным супругом. А тут землетрясения в придачу…

— Мы с Полом сейчас вылетаем, — твердо пообещала она на прощание.

— Давай возьмем с собой Коннелов, — предложила Бэй, повесив трубку. — Драконы заставляют считаться с собой любое, даже самое крупное животное. Кроме того, так мы сможем сделать все неофициально. Мне кажется, это будет лучше.

Пол с удивлением посмотрел на жену. Никогда раньше она не критиковала адмирала Бендена и губернатора Болл — ни прямо, ни косвенно.

— Мне всегда казалось, что надо было все-таки разобраться с тем сообщением Дрейка насчет Тэда Тубермана. Впрочем, с этим, по-моему, все согласились, вот только со всеми нашими делами руки ни у кого так и не дошли.

Она написала короткую записочку и прикрепила ее липкой лентой к ноге своего дракончика — золотой Мират.

— Найди рыжеволосую женщину, — сказала Бэй, глядя Мират прямо в глаза.

Она представила себе Сорку, прислонившуюся к золотому боку Фарант. Мират радостно заверещала.

— Найди рыжеволосую женщину! — повторила Бэй, распахивая окно. — Лети.

Мират улетела, а Бэй печально провела пальцем по черному от пепла подоконнику, который она так недавно вытирала.

— Я с удовольствием уеду на север, — вздохнула она. — Этот пепел меня доконает… Давай, Пол, надо одеться потеплее.

— Ты вызвалась помочь Мэри для того, чтобы еще разок прокатиться на драконе? — ухмыльнулся Пол.

— Пол Ниитро! Меня уже очень давно беспокоило состояние Мэри Туберман!

Пятнадцать минут спустя два дракона плавно приземлились на площадке перед домом.

— Как они грациозны, — вздохнула Бэй.

Она проверила, хорошо ли завязан платок на голове, и вышла на улицу, с удовлетворенным писком ей на плечо спланировала Мират.

— Ты у меня умница, — похвалила ее Бэй. — Просто золотце!

— Спасибо, что прилетели, — обратилась она к Сорке. — Нам только что позвонила Мэри Туберман. В Калусе, похоже, неприятности. Вокруг дома разгуливают какие-то неизвестные животные, и Мэри полагает, что с Тэдом что-то случилось. Вы нас туда не отвезете?

— Официально или неофициально? — спросил Шон.

— Мы имеем полное право помочь Мэри и ее детям, — ответила Бэй, глядя на Пола в поисках поддержки. — А учитывая, что там какие-то звери вокруг дома…

— Драконы могут оказаться весьма полезными, — улыбнувшись, закончила за нее Сорка. — Фарант, подай даме лапу.

С помощью Фарант Бэй быстро уселась у Сорки за спиной. Мират, как обычно, протестующе закричала.

— Все в порядке, Мират, — успокоила ее Бэй. — На Фарант мне ничто не грозит.

Пол тем временем сел за Шоном.

— Теперь держитесь покрепче! — сказал всадник и взмахнул рукой. Прыжок, и в следующий миг они уже лениво плывут над поселком. У Бэй захватило дух. Нет, она никогда не привыкнет к этому. Да она и не хочет привыкать. Полет на драконе — что может быть чудесней… Такого наслаждения она не испытывала… с того дня, как Мират поднялась в свой первый брачный полет.

Лететь до Калусы было совсем недалеко, но сам полет оказался поистине захватывающим. Драконы вошли в один из восходящих воздушных потоков — результат вулканической активности Пикчу, и Бэй до боли в руках вцепилась в кожаные ремни. Летая на драконе, ты по-настоящему чувствовал, что такое полет. Никакому скутеру с этим не сравниться. Чуть наклонившись, Бей спряталась от ветра за спиной Сорки.

За время перелета Бэй успела поразмыслить над словами Мэри о «тварях». Рэд Ханрахан как-то сообщил о том, что кто-то ночью забрался в ветеринарную лабораторию. Исчез портативный био-скан. Виновника тогда так и не нашли, и пропаже большого значения не придали. Биологи частенько одалживали у ветеринаров всякое оборудование. Чуть позже кто-то заметил, что нарушен порядок, в котором хранились замороженные еще на Земле оплодотворенные яйцеклетки земных животных.

Похоже, Тэд Туберман не сидел без дела, и Бэй стало не по себе.

Одним из основных правил генной инженерии был принцип минимального вмешательства. В свое время Бэй была даже удивлена, что Китти Пинг сочла возможным приступить к работе над драконами. Понимала ли та, какой сказочный подарок она готовила людям Перна?

Что же касается Тэда Тубермана… Мысль о том, что этот ботаник мог, не понимая принципов, опасностей и ограничений методик биоинженерии модифицировать яйцеклетки, вызывала у Бэй настоящий ужас. Такого она стерпеть не могла — ни как ученый, ни просто как человек. Бэй всегда считала себя терпимой к недостаткам других людей, но если ее предположение верно… Если окажется, что Тэд Туберман мертв, она вздохнет с облегчением.

Вот она летит на драконе. Вокруг только солнце и ветер. Внизу — Джордан, как на ладони. Наслаждайся красотой, отдыхай душой! Так нет же, вместо этого она думает о Тэде Тубермане. Бэй вздохнула В жизни так мало минут, когда можно по-настоящему расслабиться. Как она завидовала Сорке и Шону! Счастливые…

Она здорово удивилась, увидев Калусу с воздуха. Большой крепкий дом, крытый оцинкованным железом, уже посеревший от постоянно сыпавшегося с неба пепла — подарка колонистам от проснувшегося Пикчу. Бэй никогда не предполагала, что Тэд ухитрился отгрохать себе такую роскошную усадьбу.

— Смотрите! — вдруг закричала Сорка. — Там все сломано!

Выполняя невысказанную вслух команду, Фарант сделала крутой разворот, и Бэй увидела метрах в семидесяти от дома Туберманов крытое сооружение с несколькими большими вольерами. Одна из внешних стен рухнула, внутренние перегородки были разбиты, а крыша в паре мест провалилась внутрь. За последние дни Бэй не могла припомнить ни одного мало-мальски крупного землетрясения, способного вызвать подобные разрушения. Да и дом Туберманов, похоже, не пострадал.

А драконы уже заходили на посадку.

— Мне очень нравится летать на Фарант — сказала Бэй, робко гладя теплую кожу королевы. — Она такая сильная и такая грациозная…

Бэй уже собралась спуститься на землю, но Сорка, обернувшись, подала знак оставаться на месте.

— Не слезай, — сказала она. — Фарант говорит, что там кто-то прячется. Дракончики посмотрят…

Внезапно воздух наполнился свистом и щебетом целой стайки дракончиков. Была среди них и Мират. Тут Бэй заметила, что Фарант рычит — она не столько слышала, сколько ощущала тот рык всем своим телом. Королева медленно повернулась к полуразрушенной постройке. Оттуда раздался полный ужаса вой. И тишина.

Возбужденно стрекоча, вернулись из разведки дракончики. Они закружились вокруг Фарант, передавая ей свои наблюдения. — Там какое-то крупное пятнистое животное, — объявила Сорка, — И еще одно, коричневое, еще больше размером. Оно молчит.

— Нам понадобятся транковые ружья, — решил Шон. — Хотелось бы посмотреть поближе, что там за твари. Ничего, поймаем, как миленьких: один заряд транквилизатора валит с ног бешеного быка… Сорка, попроси Фарант вызвать подкрепления. Если возможно, Марко на Дулите. Еще Дейва и Кэти — нам может потребоваться врач. Еще позови Питера, Пауля и Джерри. И, наверно, Ниассу. Ну, и хватит, пожалуй… Да, имеет смысл вывести отсюда Мэри и детей. Хотя бы до тех пор, пока мы не поймаем этих тварей.

Мэри Туберман горько рыдала на плече у Бэй. Ее семилетний сын, обычно такой живой и веселый, с каменным лицом наблюдал за наполнившими дом незнакомцами. Две его младшие сестрички испуганно жались друг к другу.

Мэри не стала возражать, когда ей предложили временно перебраться в более безопасное место.

— Папа умер? — Подходя к Шону, спросил маленький Петя.

— Он, наверно, пытается поймать убежавших зверей, — ответила за него мягкосердечная Бэй.

Мальчик презрительно посмотрел на нее и пошел в свою комнату собирать вещи.

Вскоре прилетели подкрепления с транковыми ружьями. Шон с удовлетворением отметил, что приземлились они слаженно, как на тренировке. Он тут же послал Пауля, Джерри и Ниассу с транками на поиски убежавших животных.

Сорка осталась помогать Туберманам паковать вещи. А Шон вместе с остальными всадниками направился к постройке, которая, как они теперь знали, была лабораторией Тэда. Внутри воняло; на полу лежали свежие экскременты животных. Самих тварей нигде не было — видимо, успели удрать. Зато они нашли изуродованное тело Тэда Тубермана.

— Его загрызли, — слабым голосом сказал Давид Катарел.

Кэт наклонилась над трупом.

— Тот, кто его убил, — ровным бесцветным голосом сказала она, имел острые зубы и длинные когти. А еще у Тэда переломан позвоночник. Схватив валявшийся на полу старый халат, Марко поспешно накинул его на труп.

— Он был настоящий псих, — покачал головой Шон, тыкая палочкой экскременты в одном из вольеров. — Разводить крупных хищников! Как будто у нас мало проблем с вейриями и туннельными змеями.

— Пойду скажу Мэри, — тихо сказала Кэт.

— Скажи, что он умер быстро и не мучился, — крикнул ей вдогонку Шон.

— Посмотрите-ка, — позвал Питер Семлинг. В руках он держал поднятую с пола толстую папку. — Похоже на рабочий журнал.

— Это ботаника, — объявил он, отдавая папку Шону. — А это уже, вроде, зоология, — сказал он, поднимая с полу другую. — Интересно…

— Давайте соберем все записи, какие найдем, — решил Шон. — Хоть узнаем, кого он пытался вывести.

— А это что? — скинув чехол, Питер открыл портативный био-скан. — Совсем как тот, что в свое время пропал у ветеринаров. Они тщательно собрали все материалы, которые могли пригодиться в поселке. Дейв отнес их на площадку перед домом.

— Пойдемте-ка, я вам что-то покажу, — сказал он, вернувшись. Давид подвел их к зеленой лужайке и провел рукой по жесткой траве — специально для Перна выведенный гибрид. До первого Падения им планировали засеивать пастбища. Теперь зеленую траву покрывал густой слой пепла и вулканической пыли.

— Скажите мне, — поднял глаза Дейв, — сколько Падений прошло над этим участком?

— Достаточно, чтобы тут ничего не могло расти, — кивнул Шон.

Присев рядом с Дейвом, он вырвал пучок травы. В черной земле, между корнями, они увидели несколько странных волосатых личинок.

— Первый раз встречаюсь с такими, — заметил Дейв, ловко подхватив пару штук. Покопавшись свободной рукой в кармане, он вытащил оттуда носовой платок и аккуратно завернул в него червячков. — Нэд Туберман говорил что-то о траве, которой, дескать, не страшны Нити. Отвезу-ка я этих крошек в лабораторию. Отдам их Радаманху. Посмотрим, что он скажет.

Из дома вышли Сорка, Пол, Бэй и Питер. Каждый нес в руках по большому тюку. Шон и Дейв принялись грузить вещи на драконов. — Мы можем сделать еще один рейс, — предложила Сорка Мэри Туберман, но та только покачала головой.

— У меня вещей-то — только одежда, — ответила она и, помолчав, спросила: — Кэти говорит, что он не мучился. Это правда?

— Кэт врач. Если она так сказала, то так оно и есть, — поспешила заверить ее Сорка. — А теперь давайте садиться. Ты, Мэри, полетишь с Давидом на Поленте. Дети, вы когда-нибудь катались на настоящем драконе?

* * *

— Я не могу вскрыть личный шифр Тубермана, — в отчаянии воскликнул Пол Ниитро и швырнул карандаш на стол, заваленный бумагами и компьютерными распечатками.

— Может, подсунуть его Эзре? — предложила Бэй. — Он любит такие штучки…

— Судя по структуре ДНК, Тэд экспериментировал с кошачьими, но хоть убей, не пойму, зачем. В поселке и так уже полно одичавших кошек. Разве что… — Пол задумался. — Известно ведь, что кошачьи почти не поддаются ментасинху. Туберман не мог этого не знать! Зачем же повторять старые ошибки?

— А что с другими записями? — спросила Бэй.

— К сожалению, все, что мне удалось разобрать — это выдержки из программы Китти.

— Значит, он хотел поиграть еще и в творца, — хмыкнула Бэй. Роли анархиста ему показалось недостаточно.

— Похоже, что так, — кивнул Пол. — Иначе зачем ссылаться на генетические уравнения Эридани? Вот только чего он хотел добиться?

— Можно только благодарить судьбу, что он не стал экспериментировать с дракончиками. Посмотри, что получилось у Цветка. Но у нее хоть хватило ума посадить своих фотофобов на привязь. Не понимаю, чего она за них держится? Они все равно не признают никого, кроме нее.

— Потому, наверно, и держится, — фыркнул Пол. — И, все-таки, почему кошачьи?

— Может, спросить у Пети? Он, вроде, даже помогал Тэду…

— Ты сегодня у нас просто гений! — воскликнул Пол. Нежно поцеловав жену в щеку, он быстро набрал номер Мэри Туберман.

Пол и Бэй навещали ее почти каждый день.

— Здравствуй, Мэри. Можно Петю? — спросил он. — Петя, — сказал Пол, услышав в телефонной трубке голос мальчика, — те большие кошки, которых выращивал твой отец, они были с полосками или с пятнами?

— С пятнами.

— Ага… Леопарды. Отец их так называл?

— Да, леопарды.

— А почему именно леопарды, отец не говорил?

— Они будут ловить больших туннельных змей, — доверительно сообщил мальчик. — А по команде возвращаться и делать все, что папа им скажет… — он осекся.

— Спасибо тебе, Петя. Теперь мне понятно.

— Они напали на него? — внезапно спросил Петя. — И съели?

— Я не знаю, — соврал Пол. — Кстати, ты придешь сегодня вечером на костер? — ему не хотелось кончать разговор на такой ноте. — Мне ведь еще надо отыграться. На этот раз ты мне мат так легко не поставишь!

— Судя по тому, что сказал Питер, — объявил Пол, повесив трубку, — Тэд использовал ментасинх, чтобы добиться послушания от леопардов. А использовать он их собирался для охоты на туннельных змей.

— А потом они на него напали?

— Похоже на то. Но почему? Хотел бы я знать, сколько яйцеклеток он позаимствовал у ветеринаров! А еще хорошо бы нам расшифровать его записи и узнать, использовал он только ментасинх или же еще и части из программы Китти. Но как бы там ни было, — Пол вздохнул, — в Калусе теперь водятся хищники. Сколько их, мы не знаем, и что конкретно они из себя представляют, тоже. Интересно, Радаманху удалось разобраться в записях об этих червяках? Вот это действительно может оказаться важным!

* * *

В кабинет Эмили влетела запыхавшаяся Патрис де Брольи.

— Габен! — закричала она. — Скоро начнется извержение! Надо эвакуировать поселок! Немедленно!

— Что?! — Эмили вскочила с кресла.

Бумаги, лежавшие у нее на коленях, разлетелись по полу.

— Я только что была у кратера. В испарениях изменилось соотношение серы и хлора. Значит, лава поднимается. — Она хлопнула себя ладонью по лбу. — Как я могла проморгать? Почему я не заметила этого раньше? — Что случилось? — заглянул в кабинет Пол Бенден. — Габен?

— Надо немедленно начинать эвакуацию, — горячилась вулканолог. — Времени осталось — кот наплакал! Уже начало расти содержание ртути и радона! А мы-то все думали, что они просачиваются с Пикчу!

— Но ведь это Пикчу дымит и выбрасывает пепел! — удивленно воскликнул Бенден.

Он потянулся к телефону. Но Эмили, опередив адмирала, набрала номер Онголы.

— Этот Габен хитер, — качала головой Патрис. — А вулканологию все еще нельзя назвать особо точной наукой. Я послала туда скутер с корреляционным спектрометром. Будем контролировать содержание тяжелых элементов в фумаролах, только что открывшихся на склонах Габена…

— Онгола, — быстро говорила Эмили, — включай сирену.

Вулканическая тревога! Немедленно отзывай все скутера. Да, да, я знаю, что сегодня Падение. Но мы должны эвакуировать поселок прямо сейчас! Патрис, — она повернулась к вулканологу, — сколько у нас времени?

— Если бы я знала! — всплеснула руками Патрис. — Я не могу вам назвать точное время извержения. Не знаю я и того, каким именно путем пойдет лава. Но, боюсь, в лучшем случае сутки. Видите, пепел становится гуще.

Губернатор и адмирал дружно посмотрели в окно.

Серый пепел сделал пасмурным солнечный день.

— Можно привыкнуть жить даже на вулкане, — с кривой усмешкой заметил Пол.

Патрис пожала плечами.

— Лучше все-таки не привыкать. Даже если лавы будет и немного, нас всех скоро с головой засыплет пеплом. Ладно, как только узнаю вероятные пути лавовых потоков, я сразу же с вами свяжусь…

— Хорошо еще, что мы заранее разработали план эвакуации, — заметила Эмили, выводя на терминал нужный файл. — Вот так… — с удовлетворением в голосе воскликнула она, отправляя информацию на терминалы компьютерной сети поселка.

— Эвакуация официально началась, — объявила она. — Жаль только, что приходится так спешить. Как ни планируй, а что-нибудь да забудем. Благодаря регулярно проводившимся учебным тревогам, паники не возникло. Услышав сирену, жители поселка стали готовиться к эвакуации. Небо становилось все чернее и чернее. Из проснувшихся фумарол на Габене к небу тянулись белые столбы испарений. Вскоре без фонаря и респиратора на улицу было уже не выйти.

Прежде всего, как и планировалось, разбирали лаборатории и склады, ближе других расположенные к вулкану. Сразу вслед за ними выехал лазарет, оставив после себя только пункт первой помощи. Грузы доставляли к взлетной полосе для погрузки на челноки либо прятали в Пещерах Катерины до поры до времени.

Группа Патрис определила районы повышенной вулканической опасности.

В Кардиф на востоке, Бордо на западе и Кембридж на юге полетели предупреждения.

В баки двух челноков заливалось последнее горючее. Всадники на своих драконах гнали скот к гавани для погрузки на суда. В районе озера Маори прошло Падение, но никто и не пытался остановить смертоносный дождь. Людям угрожала более серьезная опасность.

Вот с грузом особо громоздкого оборудования и детьми на борту взлетел на «Ласточке» Дрейк Бонню. Техники и инженеры тут же принялись готовить к полету «Попугая». Онгола и Джек, командовавшие стартом из метеобашни, воспользовались перерывом, чтобы перекусить.

— «Ласточка» идет точно по курсу, — крикнул из комнаты интерфейса с «Иоко» Эзра.

Большинство расположенного в башне оборудования было установлено на тележки — на случай, если лавовые потоки заставят быстро покинуть башню. Только система связи с находящимися на орбите кораблями осталась нетронутой. Все равно интерфейс мог работать только тут, в поселке; с собой его не заберешь. А чтобы перевести хотя бы одну «Иоко» на новую орбиту, топлива уже не оставалось.

Этой ночью в воздухе удушливо пахло серой, и Патрис предупредила, что извержение может начаться в любую минуту. Куда-то подевались почти все дракончики.

Дрейк Бонню сообщил, что благополучно добрался до Северного континента.

— Эта колымага чуть не рассыпалась по пути, — передал он. — И посадка хреновая — пропахали брюхом половину поля. Но пусть мамы не волнуются. Ни у кого из детишек нет даже синяка. Передайте Фулмару, чтобы как следует проверил на «Попугае» гироскопы и контроллеры стабилизации. И пусть сделает полную дезинфекцию. Готов поклясться, у нас на «Ласточке» завелись туннельные змеи.

А тем временем к гавани тянулся сплошной поток грузов. Протестующих животных загоняли в построенные на палубах судов стойла. Клетки с курами, утками, гусями громоздились везде, где только находилось для них место. Неугомонный Джим Тиллек поспевал повсюду.

Мобилизованные драконы возили людей и грузы в бухту Кохрейн — ей, как считалось, опасность не угрожает. К ночи Шон объявил перерыв. — Я не хочу рисковать, — сказал он Джо Лилиенкампу. — И люди, и драконы устали.

— Время, парень, время! — сердито воскликнул Лилиенкамп. — Некогда рассусоливать! Речь идет о жизни и смерти! Ваше дело летать, а не бездельничать!

— Ты делай свое дело, Джо, а драконов предоставь мне! — начал горячиться Шон. — Всадники будут работать, сколько надо! А драконы еще слишком молоды! Им нельзя переутомляться! Я не дам их угробить! Лилиенкамп поворчал, но в конце концов смирился. Драконы оказались на удивление полезными, но он и сам понимал, что рисковать ими никак нельзя.

Внезапно снова завыли сирены, и работа на миг замерла.

— Начинается извержение! — прогремел в динамиках голос Онголы.

Все глаза устремились на Габен.

— Отправляйте «Попугая»! — На взлетной полосе механики вернулись к жизни.

Тряслась земля. Кратер вулкана окутывал дым. Страшный гром извержения заглушал даже рев прогревающихся двигателей челнока. Позже кое-кто утверждал, что все происходило очень медленно. Они рассказывали, как постепенно вершина вулкана покрылась громадными трещинами, сквозь которые просвечивала огненно-красная лава; как разлетелась на куски вершина; как лениво полетели во все стороны обломки. Другие же говорили, будто все произошло так быстро, что это даже не поддавалось воображению.

Алые языки лавы потекли из разорванного кратера Габена. И один из них с потрясающей быстротой устремился прямо на восточную часть поселка.

Груженый драгоценным и невосполнимым оборудованием «Попугай» оторвался от земли и скрылся в пепельно-сером небе.

Услышав сирены, дельфины потянули в море нагруженные под завязку лодки и наскоро сколоченные плоты. Их путь тоже лежал в Кохрейн. «Мейд» и «Мэйфлауэр», еще не закончившие погрузку, на всякий случай отошли от берега. Джим на «Южном Кресте» возглавлял флотилию барж и мелких суденышек в их долгом пути вдоль побережья к Семинолу. Оттуда им предстояло повернуть на север, к месту назначения. Постепенно поселок пустел. Люди вывозили из него все, что могло пригодиться на новом месте. А пахнущий серой пепел уже покрывал густым слоем улицы и крыши домов. Кое-где стропила не выдерживали…

К вечеру осунувшийся Джо Лилиенкамп приземлил свой ставший из белого серым скутер возле метеобашни.

— Поселок пуст, — произнес он в микрофон. — Сегодня больше ничего сделать нельзя. Я вас жду.

— Мы идем, — ответил ему Онгола.

Минуту спустя он возник в дверях, таща на гравитележке громоздкий узел связи. Вслед за ним шел Яков — нагруженный так же, если не больше. Последним, еще с одной тележкой, появился Пол Бейден.

— Помочь? — предложил Джо.

Онгола отрицательно покачал головой. Глядя на Джо Лилиенкампа, он не понимал, как тот вообще еще держится на ногах.

— Еще две тележки — и все, — сказал он. — Твой скутер потянет такой вес?

— Должен, — кивнул Джо. — Все-таки свежая батарея. Последняя…

Пока Онгола и Джек ходили за оставшимся грузом, Пол подошел к флагштоку. Торжественно и печально он спустил почерневший от пепла, порванный, местами прожженный флаг. Аккуратно свернув его, он спрятал флаг под куртку.

— Давай, я сяду за руль?

— Я тебя сюда привез, я и увезу…

Бенден не хотел оборачиваться. Он не хотел видеть развалины покинутого поселка. Адмирал не оборачивался, но по щекам его катились слезы. И не только у него.

* * *

Сильный северо-восточный ветер гнал прочь от бухты Кохрейн пепел и дым, выбрасываемые извергающимся Габеном. Там у самого изрыгающего лаву кратера оставалась Патрис со своими ребятами. Они наблюдали за извержением даже после того, как люди покинули поселок.

— Сегодня утром мы летим на охоту — объявил Шон.

Всадники нашли маленькую тихую бухточку, чуть в стороне от главного лагеря эвакуированных. Шон сильно беспокоился, как бы молодые, неокрепшие еще драконы не надорвались; цвет их кожи, по правде говоря, оставлял желать лучшего. Свои опасения юноша предпочитал держать при себе, уверяя всех и каждого, что небольшой отдых и хорошая еда — это все, что сейчас нужно их крылатым друзьям. Шон огляделся в поисках дракончиков, и не удержался от проклятий.

— Черт их подери! Сейчас они нужны нам, как никогда! Четыре королевы и десять бронзовых никогда в жизни не наловят рыбы на восемнадцать голодных драконов! Куда они все подевались? Они что, никогда не видели извержения вулкана?

— Вполне вероятно, что вблизи действительно не видели, — сказала Алиан Зулуэт. — Я так и не смогла успокоить своих. Они вдруг взяли и исчезли.

— Мясо было бы полезнее, чем рыба, — подал голос Давид Катарел, не отрывавший глаз от своего потускневшего Полента. — Все-таки в нем больше железа. Здесь рядом, между прочим, есть овцы.

— Подождите-ка, — запротестовал Марко, — мой отец везет их в Рим. Как только освободятся тяжелые скутера. Это прекрасный племенной скот. — Здесь весь скот племенной, — хмыкнул Шон. — И, честно говоря, драконы для меня важнее. Питер, Дейв, Джерри, пошли со мной. Сорка, обеспечишь прикрытие… ну, если потребуется.

Несколько часов спустя восемнадцать блестящих, сытых драконов блаженно грелись на морском берегу. Они лениво открывали пасти, ловя бросаемую им сверху дракончиками рыбу.

Цезарь и Стефан Галлиани, загружая овец на скутера, не досчитались тридцати шести голов. Самые тщательные поиски ни к чему не привели. Под конец все сошлись на том, что овцы, скорее всего, провалились в одну из трещин, которыми изобиловал этот район.

Когда скутера улетели, в лагерь наездников пришла Эмили.

— Ваши драконы могут работать? — спросила она у встретившего ее Шона.

— Мы в полном вашем распоряжении! — весело объявил Шон. — Дракончики славно потрудились. Все у нас сыты и довольны.

— Дракончики? — подняла брови Эмили. — Значит, ваши вернулись? И они не испугались извержения?

— Не все, конечно, — поторопился объяснить Шон. — Но достаточно бронзовых и золотых, чтобы накормить драконов. — Во всяком случае, они вели себя умнее, чем овцы, — заметила Эмили, и Шон сделал вид, будто не понимает намека. — Если драконам вдруг разонравится рыба, можете поохотиться на вейрий. Это проклятое извержение уже погубило довольно много скота… — Шон участливо закивал. — Сейчас нам надо кое-что сделать. И побыстрее…

— Джо Лилиенкампа беспокоят грузы, оставшиеся в гавани поселка, — Эмили сверилась со своими записями. — Надо вытаскивать их оттуда, пока их вконец не засыпало пеплом.

— Это горячий пепел, губернатор, — начал Шон. — Он обжигает крылья драконов и…

Он замер на полуслове. Эмили обернулась, заинтригованная, что же такое привлекло внимание Шона.

Тревожный крик дракона был негромок. Пилот снижавшегося скутера, похоже, и не подозревал, что вот-вот врежется в живое летающее существо. А потом, когда столкновение уже казалось неизбежным, дракон и сидящий на нем всадник исчезли.

— Великая вещь — инстинкт! — воскликнула Эмили. — Мы столько говорили о том, как научить их телепортации, как объяснить, что нам требуется. — и вот, по воле случая, все само собой разрешилось! — Она посмотрела на Шона, и радостная улыбка исчезла с ее лица. — Шон, что произошло?.. Не может быть… Они уже должны были бы появиться? А, Шон? Это же мгновенное перемещение, правда?

Встревоженная Эмили дергала Шона за рукав, пытаясь привлечь его внимание. Юноша повернулся к ней, и губернатор поняла, что случилось непоправимое.

И тут раздался непередаваемый, страшный плач. Люди бросали работу, закрывая уши руками. В тот же миг воздух наполнился стайками дракончиков, верещащих и причитающих на все лады. Медленно и величественно поднялись с берега драконы. Оставив своих всадников на земле, они кружили и кружили в том месте, где только что исчез их товарищ.

— Я выясню, как это могло произойти. Пилот скутера… — Эмили умолкла, увидев выражение лица Шона.

— Это уже не вернет нам ни Марко Галлиани, ни Дулита, — резко сказал он. — Завтра мы полетим туда, куда вы нас пошлете, и будем делать все, что потребуется.

Эмили долго стояла и смотрела ему вслед. Она могла только догадываться, какой страшной, невосполнимой потерей стала смерть Марко и Дулита для драконов и всадников.

* * *

— Марко и Дулит исчезли, — тихо сказал Шон. — Точь-в-точь, как это делают дракончики.

— Но они не вернулись обратно из Промежутка! — воскликнула заплаканная Нора.

Припав к груди Питера Семлинга, она снова горько зарыдала.

События прошедшего дня оставили неизгладимый след в сердцах людей. Да и драконов, похоже, тоже. Лишь к вечеру они прекратили свою печальную песнь и вернулись на берег. Выглядели они какими-то унылыми и потерянными.

— Мы должны разобраться в том, что произошло, — говорил Шон. — Разобраться, чтобы подобное больше никогда не повторилось.

— Но мы даже не знаем, что сделали Марко и Дулит! — воскликнул Дейв Катарел.

— Дулит инстинктивно среагировал на опасность, — раздался из темноты голос Пола Ниитро. Биолог подошел к костру. Вместе с ним к всадникам пришла и Бэй. — Сработал инстинкт, доставшийся ему в наследство от дракончиков… Мы пришли выразить вам соболезнования от всех, работающих над программой создания драконов… — Пол вытер платком глаза.

— Присаживайтесь к нам, — пригласила биологов Сорка.

— Мы пытались понять, что же случилось, — устало усевшись у костра, продолжал Пол.

— Ни Марко, ни пилот скутера не смотрели, куда летят, — с горечью сказал Шон. — Я видел, как это произошло. Марко и Дулит взлетели с берега и как раз начали набирать высоту, когда скутер стал заходить на посадку. Пилот не мог увидеть Дулита — тот был у него под брюхом. Драконы, как известно, не оснащены радаром… — Шон безнадежно развел руками. — А на скутере пилот отключил сигнализацию — радар слишком чувствителен. Скутера носятся настоящей каруселью, и звонок звенит без умолку. Вот он его и выключил…

— Значит, тем более важно сделать следующий шаг в тренировке ваших драконов! — сказал Пол. — Друзья, по-моему, давно пора научиться использовать инстинкт, который мог бы сегодня спасти Марко и Дулита. Молодые всадники зашумели, и Шон поднял руку, призывая к тишине.

— Честно говоря, я тоже подумывал об этом. Мне кажется, — он оглядел притихших всадников, — что Марко и Дулит запаниковали. Если бы они вернулись… ну, хотя бы на прежнее место… этот чертов скутер уже прошел бы мимо!

— У нас у всех есть дракончики, — продолжал Шон после паузы. Все мы постоянно даем им поручения. Мы объясняем им, куда лететь, кого найти, что сделать. То же самое должно получиться и с драконами. Теперь, в результате трагической случайности, мы знаем — наши драконы могут телепортироваться. Надо только научиться управлять этим инстинктом.

— Но почему же Марко и Дулит запаниковали? — неуверенно спросила Терри Чернова.

— Мне бы тоже хотелось это знать! — развел руками Шон. — Но в одном я уверен совершенно точно. С этого момента ни один дракон не поднимется в воздух, не проверив, кто или что находится у него над головой. Мы должны летать осторожнее. Мы знаем, что дракончики умеют телепортироваться. Давайте перестанем принимать этот их талант как должное, и понаблюдаем, как они это делают. Мы давно собирались этим заняться, теперь нас заставляет сама жизнь. Давайте отправим кого-то из них туда, где они никогда не бывали: посмотрим, могут ли они найти нужное место по образу в нашей памяти. Если это окажется по силам дракончикам, то уж драконам и подавно. И только когда мы исчерпаем возможности исследования с дракончиками, мы попробуем поговорить об этом с нашими драконами.

— А мы не подвергнем опасности жизнь дракончиков? — с сомнением в голосе спросила Терри.

— Лучше рискнуть дракончиком, чем драконом, — твердо ответил Питер Семлинг. Шон хмыкнул.

— Знаешь, Терри, как я успел заметить, дракончики прекрасно могут сами о себе позаботиться. Пойми меня правильно, — замахал он руками, останавливая готовую броситься на защиту своих любимцев девушку. — Я тоже их люблю. Но дело в том, что в процессе эволюции у них великолепно развился инстинкт самосохранения. Иначе они бы не пережили даже одного Падения. Как правильно сказал Питер, куда безопаснее экспериментировать с дракончиками, чем с неопытным драконом и его всадником.

— Стоит, наверно, начать с золотых и бронзовых, — вставил Пол. Они, по-моему, более сообразительные.

— Я так и собирался, — кивнул Шон. — Тем более, что синие и зеленые все равно разлетелись кто куда.

— Я готов попробовать, — объявил Дейв Катарел. — Надо же с чего-то начинать.

— Согласен, — кивнул Питер Семлинг. — Но только без лишнего риска.

— Мне тоже кажется разумным начать именно с дракончиков, — сказал Отто. — Просто они уже умеют то, что предстоит делать нашим драконам — уворачиваться через Промежуток от Нитей во время Падения.

Один за другим всадники выражали свое согласие с планом, предложенным Шоном.

— Сорка, — наклонилась к молодой женщине Бэй, — помнишь тот день, когда я послала за тобой Мират? Ну, когда мы летали в Калусу?

— Прекрасно помню. Она тогда принесла мне записку.

— Я послала Мират к рыжеволосой женщине. И представила себе площадку у пещер Катерины. Она, конечно, знала тебя всю свою жизнь, да и в поселке не так уж много рыжеволосых женщин… — Бэй почувствовала, что теряет мысль. — Так вот… ты прилетела буквально через несколько минут. Значит, она нашла тебя довольно быстро.

— А пока я отыскала Шона, пока мы собрались, переоделись…

Сорка на мгновение задумалась.

— Послушайте, — она окинула взглядом освещенные пламенем костра лица всадников. — Когда мы поручаем дракончикам принести рыбы, помните, что происходит?

— Точно, — кивнула Кэтти Дуф. — Они исчезают, и пару секунд спустя снова появляются с рыбиной в пасти.

— Пара секунд… — протянул Шон. — Драконам потребовалось немногим больше, чтобы… чтобы понять, что Дулит с Марко уже не вернутся из Промежутка. Можем мы из этого заключить, что телепортация занимает не более нескольких секунд?

— В принципе, можем… — неуверенно протянул Отто.

— Вот с этого мы завтра и начнем, — решил Шон. — Вот что мы сделаем! Эмили Болл просит нас вывезти из поселка кое-какие грузы. Дейв, Кэти и Терри, у вас есть золотые дракончики… Вы полетите первыми. Когда доберетесь до гавани, пошлите дракончиков к нам сюда. Пол, Бэй, какие у вас на завтра планы?

— Сейчас от нас мало проку, — фыркнула Бэй. — Пока наше оборудование не переедет в Форт Холд, нам ничего другого не остается, как сидеть и ждать транспорта. Мы с радостью вам поможем!

— Я хочу засечь время телепортации дракончиков. Но для этого нам понадобятся портативные рации.

— Это я вам достану, — пообещал Пол.

— Я так и думал, — ухмыльнулся Шон. — Тебе Лилиенкамп не откажет.

— Пусть только попробует, — улыбнулся в ответ биолог. — Сколько вам надо? Десятка хватит? Хорошо, никаких проблем. Значит, встречаемся завтра на рассвете. Спокойной вам ночи, — добавил он, вставая.

— Спокойной ночи, — ответил Шон, забрасывая песком угли угасающего костра.

* * *

Прижимая к уху наушник, Пол махнул рукой. Бэй, Сорка, и Шон пустили свои наручные секундомеры. Они пристально вглядывались в небо.

— Есть! — воскликнули четыре голоса сразу, и три пальца нажали на «стоп» трех секундомеров. У них над головами, радостно щебеча, кружились появившиеся как по волшебству дракончики.

— Снова восемь секунд, — радостно объявил Пол.

— Восемь секунд, — словно сомневаясь в полученном результате, покачал головой Шон. — Пятьдесят с лишним километров за каких-то восемь секунд!

— Я — вот что подумал, — задумчиво сказал биолог. — Время перелета совершенно не зависит от того, кого из дракончиков и в какую сторону мы посылаем. Интересно, а сколько времени им потребуется, чтобы телепортироваться, скажем, в Семинол или на Северный континент? Например, в Форт Холд?

Шон с сомнением покачал головой, но Сорка так и загорелась этой идеей.

— В Форт Холде сейчас находится мой младший брат, Бриан, — сказала она. — Я видела несколько факсов с изображением места, где он работает. И Граф, кстати, отлично знает Бриана. К нему, я думаю, он полетит.

Словно понимая, о чем идет речь, Граф, радостно пища, уселся Сорке на плечо.

— Видите, он вовсе не против. — Но Граф никогда не был на Северном континенте, — запротестовал Шон. — Одно дело — телепортироваться в пределах поселка. Там ему все знакомо. Но лететь в Форт Холд…

— Все равно рано или поздно придется попробовать, — решительно сказала Сорка. — Если Граф меня не поймет, он просто не полетит. Вот и все.

— Это верно, — согласился Пол. — Посмотрим, что будет.

Он завозился со своей рацией.

— Хорошо, что башня еще работает… Да, да, говорит Пол Ниитро. Мне нужно срочно связаться с Брианом Ханраханом… Да, я же говорю, срочно. Алло! Это Пол Ниитро! Мне нужен Бриан Ханрахан. Ну, конечно, позовите! Идиоты! — проворчал он, — спрашивают, срочно ли он мне нужен.

Бриан подошел к телефону и с некоторым удивлением услышал в трубке голос своей сестры.

— Сорка? Ну, что там у тебя? Чего ты всех дергаешь? С Майком все в порядке. Мама на него прямо не надышится. И нечего ставить на уши половину континента.

Он говорил так недовольно, что девушка даже растерялась. Тогда в разговор вступил Шон.

— Бриан, это Шон Коннел. Вчера в результате несчастного случая погибли Марко Галлиани и его дракон Дулит. Мы пытаемся сделать так, чтобы подобное больше не повторилось. Нам нужна твоя помощь. Мы отнимем у тебя всего несколько минут. И это действительно срочно.

— Марко и Дулит? — виновато переспросил Бриан. — Мы ничего не слышали. Чем я могу вам помочь?

— Ты где находишься? Тебя видно с воздуха?

— Да, а что?

— Объясни, пожалуйста, Сорке, где ты стоишь. Я передаю ей трубку.

— Сорка? Извини за несдержанность. Я был неправ… Так вот, ты видела последний факс? Я примерно метрах в двадцати от нового пандуса. У ветеринарных пещер. Они, наконец-то, вырубили нам еще несколько подсобок, и теперь тут, у входа лежит огромная куча битого камня. Что мне делать дальше?

— Стой, где стоишь. Я посылаю к тебе Графа. Когда я скажу «марш!», включи свой секундомер.

— Сестренка, ты что, на солнце перегрелась? — в голосе Бриана явственно слышалось недоумение. — Ты же вроде в бухте Кохрейн.

— Бриан! Ну хоть раз в жизни ты можешь не спорить, а сделать, как тебя просят?

— Ну ладно, ладно… Я готов. Сорка пристально поглядела Графу в глаза.

— Лети к Бриану, — сказала она. — Он далеко отсюда, на новом месте…

Она старательно представила себе вход в ветеринарные пещеры, кучу битого камня и стоящего неподалеку Бриана.

— Лети, Граф!

Дракончик взмыл в небо и исчез.

— Марш! — крикнула Сорка.

— Я тебя прекрасно слышу, сестренка, ты могла так не кричать. Только не знаю, что толку от моего ожидания. Ты же не думаешь, что твой дракончик… Черт побери! Я не могу в это поверить, — сказал он после долгой паузы. — Проклятье! Я забыл остановить секундомер!

— Ничего страшного, — поспешила успокоить его Сорка. — Мы тоже засекли время. По твоему «Черт побери!»

— Восемь секунд! Восемь секунд! — в восторге скакал по берегу Пол.

— Всего восемь секунд — с Южного континента на Северный!

— Странно как-то, — удивилась Бэй. — Пятьдесят километров — восемь секунд, и три тысячи — те же самые восемь секунд.

— Эй, Сорка, — запищал в наушниках голос Бриана. — Мне, честное слово, уже пора идти. Вот только что мне делать с Графом?

— Пошли его обратно ко мне, — ответила Сорка, — И дай нам знать, когда он исчезнет.

— Ясное дело… Приготовиться… Граф, ищи Сорку! Сорка! Ищи… Он исчез. Черт! Старт!

На пляже в Кохрейне заработали четыре секундомера. Четыре пары глаз принялись обшаривать утреннее небо. Четыре голоса хором принялись отсчитывать секунды.

— Шесть… семь… восемь… есть!

Веселый Граф, довольно урча, снова устроился на плече своей хозяйки.

— Ну что ж, — заметила Бэй. — День начался весьма удачно.

— Расскажи обо всем Эмили, ладно? — попросил Шон. — А нам с Соркой пора за работу…

* * *

Весь день драконы вывозили из поселка застрявшие там грузы — работа хотя и нужная, но, прямо скажем, не очень-то интересная. По пути всадники тренировали полет в строю и, что, может быть, даже более важно, умение находить и пользоваться воздушными потоками. Вечером у костра Шон предложил завтра попрактиковаться в полете небольшими группами — так, как им предстояло летать, сражаясь с Нитями.

— Если мы будем твердо знать, где находимся относительно других драконов своего крыла, — сказал он, — то мы должны суметь вернуться на место.

Он подчеркнул это слово: «вернуться».

— Я предлагаю разбиться на три крыла, — продолжал юноша. — Значит, нам потребуется трое ведущих.

Общим голосованием наездники избрали ведущими самого Шона, Сорку и Дейва.

Позже, когда Шон и Сорка уже укладывались спать на теплом песке между Фарант и Каренатом, Сорка крепко поцеловала мужа.

— Это за то, — сказала она, — что ты вернул нам надежду. Вот только мне кажется, что нельзя надолго откладывать новую попытку телепортироваться. Но при этом, она обязательно должна увенчаться успехом.

— Это ты тонко подметила, — усмехнулся Шон. — Но вообще-то ты права. Долго тянуть нельзя…

* * *

Куча ящиков, тюков и упакованного в пластиковую пленку оборудования в гавани поселка медленно, но верно убывала. К сожалению, этого нельзя было сказать о грузах, скопившихся в бухте Кохрейн. Вечером второго дня, разгружая своего дракона, Шон заметил Дези Архиеда, одного из диспетчеров, развернувшего за импровизированным столом свой портативный компьютер.

— К завтрашнему дню, — сказал ему Шон, — мы закончим переброску грузов из поселка.

— Прекрасно, Шон. Просто великолепно, — уныло отозвался Дези.

— Что-нибудь случилось? — встревожился Шон.

— Случилось? — поднял голову диспетчер. — Я тебе скажу, что случилось! У меня тут полный пляж всякого добра и никакого транспорта! — Я думал, что большие скутера скоро вернутся.

— Вернутся. Конечно, вернутся. Но только после того, как пройдут дополнительный техосмотр, после того, как Фулмар признает их годными к полету, после того, как Лилиенкамп сумеет перезарядить их батареи. — В голосе Дези звучало отчаяние. — А когда это произойдет, никто не знает! Все мои графики полетели к черту. А тут еще скоро Падение! И что же мне теперь делать? Вон те материалы, — он яростно ткнул пальцем в большую кучу оранжевых ящиков и коробок — они бесценны! А если они попадут под Нити — все пропало. Их уже можно будет никуда не везти. Можно бросать прямо здесь… то, что от них останется. Если бы только… Дези запнулся и покраснел. Но Шон прекрасно понял, что он хотел сказать. — Вы поработали на славу, Шон. Сколько, ты говоришь, вам еще осталось?

— Завтра к вечеру закончим.

— А послезавтра… — Дези, похоже, чувствовал себя не совсем удобно, — … адмирал говорил, что вы полетите к Семинолу, а оттуда прямо на север…

— И ты хочешь, чтобы мы прихватили с собой эти грузы, — закончил за него Шон.

— Только оранжевые, — поторопился заверить всадника Дези. — Они самые хрупкие…

— Ну, это лучше, чем бездельничать, — буркнул Шон, чувствуя, как в нем закипает злость.

Круто повернувшись, он поспешно вернулся к Каренату. Еще немного, и он бы наорал на ни в чем не повинного Дези.

«Сорка и Фарант летят к нам», — сообщил Каренат.

Шон знал, что Сорку ему не обмануть, но до ее прилета он мог хоть немного успокоиться.

— Ну, что случилось? — спросила Сорка, соскакивая с Фарант. И на деланно недоуменный взгляд Шона пояснила: — Мы почувствовали, что Каренат здорово нервничает. А это, знаешь ли, передается и другим.

— Да нас тут держат за вьючных животных, — сплюнул Шон. — Будто больше мы ни на что не годны… И, что самое обидное, у них есть на это все основания.

— Прежде всего возьми себя в руки! — резко сказала Сорка. — Сейчас здесь соберется весь отряд! Так что успокойся и немного подумай. Ничего ведь не произошло. Мы еще только учимся. Мы действительно пока не готовы сражаться с Нитями. Но всему свое время…

— Что случилось, Шон? — рядом приземлился Полент с Дейвом.

Вслед за ним появились и все остальные.

Шон глубоко вздохнул. Если он сам с собой не может справиться, то как же он будет командовать другими? Сорка права. В самую тяжелую минуту надо подавать пример выдержки и спокойствия…

— Похоже, — сказал Шон и заставил себя улыбнуться, — что мы остались единственным средством транспорта. Дези говорит, что со скутерами возникли кое-какие проблемы.

— Но, Шон, — запротестовал Питер Семлинг. — Нам это все в жизни не увезти!

Он обвел рукой пляж, засыпанный бесконечным количеством самых разнообразных грузов. — А все и не надо, — ответил Шон. — Нас попросили, когда мы закончим с поселком, прихватить с собой на север оранжевые грузы. Это те, что наиболее ценны и которые надо во что бы то ни стало уберечь от Падения. Сперва меня это несколько расстроило. Все-таки мы должны учиться сражаться с Нитями, а не служить крылатыми ишаками. Но потом я понял — всегда надо делать то, что в настоящий момент наиболее важно. Если нашей колонии нужно, чтобы мы возили грузы — мы их повезем.

— А что нам мешает тренироваться по дороге? — спросил Питер. — С грузом или без груза — мы должны летать и маневрировать с точностью до миллиметра.

— Главное — научиться телепортироваться, — вставил Дейв. — В общем, так, — подвел итог Шон. — Извините, что из-за меня вы сорвались с места. Но это, наверно, даже хорошо, что мы сумели вот так поговорить. Как бы там ни было, давайте рассматривать полет к Семинолу как очередной этап тренировки.

— Перед тем, как лететь на другой континент, надо бы нам покормить драконов, — заметил Отто, кивая на блеющих за загородкой овец.

— Дважды этот номер не пройдет, — ухмыльнулся Шон. — Но я знаю другой способ. Завтра мы отправимся на охоту. Мне тут подсказали, где разбежалась одна из отар: и пастухи, для вашего сведения, собрали обратно далеко не всех овец. Завтра поешь, Каренат, завтра, — и он ласково потрепал своего дракона по щеке.

«Рыбу?» — жалобно спросил Каренат.

— Мясо. Свежее, вкусное мясо, — утешил его Шон и весело засмеялся, услышав, как сразу у нескольких драконов заурчало в животе.

* * *

На следующий день три крыла драконов пересекли реку Джордан и, обогнув засыпанный пеплом поселок, разлетелись в три разные стороны. «Фарант говорит, что они уже нашли бегающее мясо, — сообщил Каренат своему всаднику. — А мы?»

Шон пристально разглядывал в бинокль небольшую долину. Она лежала чуть севернее опустошенной полосы — района прошедшего Падения. В ней зеленела густая трава.

— Передай Фарант, что и нам улыбнулась удача.

«А мяса, значит, мы не нашли», — печально констатировал Каренат.

— Нашли, нашли, — засмеялся Шон. — Тебе, мой друг, хватит по уши.

В долине юноша заметил пасущуюся отару. Почуяв приближающихся драконов, насмерть перепуганные овцы бросились врассыпную.

— Приземлись вон на том гребне, — попросил он Карената. — Там нам всем хватит места.

«Порт говорит, что они нашли большое стадо. У них мяса хватит на весь отряд» — доложил Каренат, плавно опускаясь на землю.

— Передай Порту нашу благодарность, — ответил Шон. — Скажи, что у нас тоже есть мясо. Только тебе, по-моему, стоит поспешить, а не то сбежит от тебя найденное мною мясо.

Каренат поспешно улетел, а на гребень один за другим стали садиться драконы крыла Шона. Даже Нора Седжби на Танет, и та совершила вполне приличную посадку: все-таки сказывалась практика. Впрочем, сейчас Шона больше беспокоила Катерина Раделин-Дойл. За все время после случившейся с Дулитом и Марко трагедии она ни разу не хихикнула. Что же касается Ниассы, Отто и Джерри Мерсера, тоже входивших в крыло Шона, то за них он был спокоен.

Драконы отправились на охоту, а всадники сошлись в кружок поговорить.

— Похоже, тут довольно много скота, — заметил Джерри, беря у Шона бинокль. — Интересно, что теперь с ним будет?

— Или приспособятся, или погибнут, — пожал плечами Шон. — Третьего не дано.

— Я тут прихватила с собой кое-какую еду, — заметила Кэт, демонстрируя друзьям большую, полную всякой снеди корзину. — Может, пока наши питомцы обедают, мы тоже немного подкрепимся?

Шон остановил охоту, когда каждый дракон съел по две овцы. Каренат попытался было заартачиться, утверждая, что он, дескать, не наелся, но его всадник был непреклонен. Даже намеки, что Фарант, мол, наверняка позволят съесть не двух, а трех вкусных животных, ни к чему не привели.

Крыло взлетело. По команде Шона драконы заняли свои, ставшие уже привычными, места в строю.

— Отлично, Каренат, — сказал Шон, думая о дожидающейся их последней партии груза для базы в бухте Кохрейн. — Давай вернемся в гавань. И чем быстрее, тем лучше! Чего зря время терять!

И в тот же миг их окутала беспросветная мгла.

«Только без паники!» — думал Шон, загоняя воспоминание о Марко и Дулите в самый дальний угол своего сознания. Изо всех сил он старался унять отчаянно колотившееся сердце. Всем своим существом Шон ощущал нестерпимый холод этой ужасной черноты.

«Я тут!»

«Где мы, Каренат?»

Но Шон уже и сам знал ответ. Они находились в Промежутке. Собрав волю в кулак, юноша сосредоточился на месте назначения. Он вспомнил засыпанные черно-серым пеплом причалы некогда шумного порта, уходящие далеко в море мостки, дожидающиеся отправки грузы.

«Мы в гавани», — словно сам удивляясь этому факту, сообщил Каренат. Мгновение спустя они уже парили в небе над берегом. Шон чуть не заплакал от облегчения.

— А где все остальные?! — вдруг в панике вскричал он, судорожно оглядываясь по сторонам. — Что я наделал?! Каренат, попробуй с ними поговорить! Ты их слышишь?

«Они летят сюда», — уверенно и невозмутимо ответил дракон, кружась над безлюдным пирсом.

И прямо на глазах потрясенного Шона в воздухе, из ниоткуда, материализовались драконы его пропавшего крыла.

— Садись, Каренат, — простонал Шон. — Садись, пока я с тебя не свалился.

Один за другим заходили на посадку драконы, а он неподвижно сидел на Каренате, понемногу приходя в себя, осознавая случившееся, не вполне доверяя своим ногам.

— Дае-е-е-е-ешь!!! — орала Ниасса, размахивая летным шлемом.

Ее Милат приземлилась справа от Карената. Слева от него — Синглат с Катериной. За ними сели Джерри Мерсер на Мануте и Отто на Шоте. Последними на землю спустились Нора и Танет.

— Гип, гип, ура!!! — выкрикнул Джерри, и остальные всадники подхватили его клич.

Шон смотрел на них и не знал, что сказать.

«Знаешь, — сообщил ему Каренат, — это было совсем не трудно. Ты представил себе, куда нам надо лететь, и я полетел. Ты же сам сказал — как можно быстрее!»

В голосе дракона звучало удивление.

— Если это так просто, то чего же мы так долго тянули? — поинтересовался Отто.

— У кого-нибудь есть с собой запасные штаны? — жалобно спросила Нора. — Я так перепугалась, что не смогла себя сдержать. И все-таки мы телепортировались!

Катерина захихикала, и Шон почувствовал, как улыбка раздвинула его губы.

— Мы попробовали, и у нас получилось, — небрежно, словно о чем-то само собой разумеющемся, сказал он, расстегивая ремни.

И тут Шон понял, что ему тоже вполне пригодилась бы запасная пара штанов.

Глава 3

— А я вам говорю, — настаивал адмирал Бенден, — не надо никому ничего говорить об Эмили.

Онгола и Эзра дипломатично промолчали. Джо Лилиенкамп нахмурился. Он явно хотел что-то сказать, но в последний момент передумал.

Полу Бендену до смерти не хотелось, чтобы Джо начал принимать ставки на то, поправится губернатор Болл после своей травмы или нет. Адмирал посмотрел на Фулмара Стоуна, нервно теребящего в руках промасленный кусок ветоши.

— Форт Холде мы объявим, что Эмили Болл решила немного отдохнуть. И если верить докторам и медицинским мониторам, контролирующим ее состояние, то это не так уж далеко от истины. Для всех остальных — губернатор сейчас очень занята. Со всеми вопросами просим обращаться к Эзре Керуну.

Пол нервно заходил по своему новому кабинету — комнате прямо над Главным Залом. Сквозь вырубленные в скале окна отсюда открывался превосходный вид на ровные ряды грузов и всяческих припасов, дожидающихся своей очереди, чтобы перекочевать в подземные кладовые Форт Холда. Так много дел… Так не хватает Эмили!

На людях адмирал старался выглядеть спокойным и уверенным, но здесь, в кругу друзей, он мог позволить себе немного расслабиться.

Аварию тяжелого скутера наблюдали, наверно, все без исключения жители Форта. Но мало кто из них знал, что в нем летела и Эмили Болл. Можно было честно рассказать о состоянии здоровья пилота: в конце концов, сломанные руки заживут быстро. Остальные пассажиры вообще практически не пострадали…

Хорошо еще, что члены спасательной команды не узнали Эмили — ее лицо было залито кровью. Так что о ранении губернатора никто даже не подозревал. Вот Пол и решил скрыть этот факт — хотя бы до тех пор, пока Эмили не пойдет на поправку. Люди и так нервничали. Бесконечные Падения, потом извержение вулкана, вынужденный переезд на Северный континент с его подземными убежищами, а теперь еще авария скутера и потеря в результате части незаменимых, драгоценных медикаментов. Полу не хотелось добавлять в этот список еще и тяжелое ранение любимой всеми Эмили Болл.

— Пьер не возражает, — продолжал Пол. Он чувствовал, что с ним не согласны. Значит, нужно было найти убедительные доводы. — И не просто не возражает, а прямо-таки настаивает на соблюдении секретности. Он уверен — Эмили сама бы пожелала, чтоб мы поступили именно так.

Шагая взад-вперед по кабинету, Пол ненароком взглянул в окно. И поморщился, словно от боли. На зеленом склоне холма рваной раной чернела длинная глубокая траншея — след рухнувшего с небес скутера.

— Эзра, — попросил он, — пусть кто-нибудь это засыпет, ладно?

Эзра кивнул и сделал пометку в своем блокноте.

— И сколько времени ты собираешься держать в секрете травму Эмили?

— спросил Онгола.

— Столько, сколько нужно! — взорвался Пол. — Мы можем избавить людей от лишнего беспокойства! Почему этого не сделать? Особенно если мы не можем сказать им ничего конкретного! Когда поправится Эмили… еще поправится ли… — Пол тяжело вздохнул. — Рана на голове не так уж и серьезна… Кости, во всяком случае, остались целы. Но все остальное… У нас просто нет необходимой аппаратуры, чтобы оперативно лечить множественные переломы, отягощенные сотрясением мозга и сильной потерей крови…

В комнате повисло тяжелое молчание.

— Вы мне лучше скажите, как у нас дела с доставкой грузов с юга? — спросил Эзра.

— По правде говоря, не очень хорошо, — недовольно буркнул адмирал.

— Оранжевые следует доставлять в первую очередь, — подал голос Джо Лилиенкамп, поудобнее устраиваясь на стуле. — Если мы их потеряем, последствия будут катастрофические. Не то чтобы мы успевали разбирать те грузы, что уже в Форте, — Лилиенкамп поморщился. — Впрочем, тут все-таки безопаснее, чем на открытом всем ветрам и Падениям пляже.

— Фулмар, — адмирал резко повернулся к инженеру, — когда будут готовы тяжелые скутера? Дези рвет и мечет! И я его прекрасно понимаю. Инженер поднял на него красные от недосыпания глаза. Что он мог ответить? Его люди выбивались из сил. Работали ночами, сутками напролет. Но скутера были как хламида нищего — как ни латай, все чего-то не хватает. Отлетали они свой ресурс, вот и весь сказ…

— Мы делаем все, что в наших силах, — вставая, сказал Фулмар.

Он растерянно посмотрел на тряпку у себя в руках и, словно не зная, что с ней еще сделать, сунул в карман.

— Мне надо знать, сколько скутеров будут в строю в тот день, когда нам придется встретить Падение над Фортом, — заметил Бенден.

— Сейчас я не могу ответить на этот вопрос, — покачал головой Фулмар. — Мы должны тщательнейшим образом проверить все машины. Все до единой. Хватит нам одного крушения…

— В случившемся никто не виноват, — твердо сказал Пол. — Фулмар корит себя, что выпустил тот скутер в полет. Если уж на то пошло, то мне не надо было уговаривать Эмили срочно перебираться на север. Джо тут поделился со мной, что груз в кабине закрепили недостаточно надежно. И все-таки давайте согласимся, что это был несчастный случай — и не более того. Мы быстро и организованно провели эвакуацию поселка. Мы заранее подготовили подходящее жилье на Северном континенте. Но теперь нам — кровь из носу — надо отразить Падение…

***

— Что ты сделал?! — воскликнула Сорка, и ее загорелое лицо побледнело от ярости.

Фарант пронзительно затрубила. Каренат тревожно замотал головой.

— Да ты не горячись, Сорка. — Шона даже немного обидела такая реакция на его прямо-таки великолепные новости. — Я не собирался лететь через Промежуток. Я об этом даже и не думал! Просто так получилось! Я сказал Каренату, что нам надо в гавань. Как можно быстрее. И тогда он телепортировался!

«Это было очень просто, — скромно заметил Каренат. — Я уже все рассказал Фарант. И она мне поверила». И дракон укоризненно поглядел на бушующую Сорку.

— А остальные? Остальные откуда узнали, как и куда лететь?! — В глазах молодой женщины черным озером застыл страх.

«Им рассказал Каренат», — пояснила Фарант.

— Мы добрых два часа потом разбирались, что к чему, — улыбнулся Шон, надеясь увидеть ответную улыбку у своей жены.

Обняв ее за плечи, он повел ее к радостно галдящим всадникам.

— Мне кажется, — продолжал он, тщательно подбирая нужные слова, нас всех до смерти перепугала гибель Марко и Дулита. Но теперь мы на своей шкуре знаем, почему Марко запаниковал. Сорка, такого ты себе и представить не сумеешь! Это невозможно описать. Ты ничего не чувствуешь… Понимаешь, совсем ничего. Даже дракон под тобой — и тот исчезает. Остается только беспросветная тьма и нестерпимый холод.

«Это Промежуток», — назидательно сказал Каренат.

Фарант фыркнула. Похоже, она, как и ее всадница, не склонна была ничего принимать на веру.

— Кстати, а где Дейв? — спросил Шон.

«Их уже видно», — ответил Каренат в тот же миг, как Сорка сказала:

— Фарант говорит, что Дейв сядет через пару минут. Полент сообщает, что они славно поохотились. Красное бегающее мясо!

Сорка улыбнулась, и Шон понял, что он прощен.

Ну, или почти прощен.

— Друзья, — взобравшись на большой ящик, начал Шон, когда все три крыла собрались вместе. — Все вы знаете, что сегодня драконы Перна впервые пролетели через Промежуток, — раздались дружные аплодисменты. — Знаете, что мы сейчас сделаем? Мы телепортируемся в бухту Кохрейн! Мы знаем, как она выглядит с воздуха. Каренат говорит, что он все объяснил остальным драконам. Он даже утверждает, что они и сами знают, как добраться до бухты. Но давайте не будем рисковать. Пусть каждый всадник представит себе Кохрейн — наше место назначения. И пусть отныне это станет такой же неотъемлемой частью предполетной подготовки, как застегивание ремней безопасности и проверка воздушного пространства над головой.

— А им что скажем? — спросил Дейв, махнув рукой в сторону севера.

— Эмили улетела в Форт, — задумался Шон. — Пол и Бэй обещали вернуться первым же скутером, но их до сих пор нет…

Шон испытующе поглядел на Сорку. Девушка кивнула.

— Я предлагаю никому ничего не говорить, — чувствуя поддержку остальных всадников сказал Шон. — Покажем им окончательный результат: драконов, сражающихся с Нитями! Нам предстоит лететь в Семинол. И мне кажется, этот перелет даст нам возможность как следует потренироваться в использовании Промежутка. Мне не хотелось бы начинать с телепортации в места, где я еще никогда не бывал. К тому же, по дороге мы познакомимся с районами, где нам вскоре предстоит сражаться с Нитями. — Но наши драконы еще не умеют выдыхать пламя, — заметил Питер Семлинг. — Огненный камень встречается вдоль всего побережья, — ухмыльнулся Шон. — Мы все видели, как его жуют наши дракончики. С огнем, мне кажется, проблем не возникнет.

— Одно дело — телепортироваться с места на место, — поднял руку Джерри, — этому мы вроде бы научились. Но совсем другое — перелететь через Промежуток на полметра в сторону. Причем так, чтобы увернуться от падающей Нити. Или спускающегося скутера…

— Марко не ожидал телепортации и растерялся, — уверенно сказал Шон. — По правде говоря, у меня еще и сейчас мурашки бегут по спине при мысли о Промежутке. Залететь в него неожиданно, ни о чем не подозревая… Бр-р-р… Но теперь мы знаем, чего ждать. А раз так, то мы приспособимся. Выберем оптимальную тактику…

Шон вытащил из-за голенища своих летных сапог длинный нож.

— Большинство из нас уже сражалось с Нитями. И, наверно, все помнят, как они падают. — Юноша быстро нарисовал на серой поверхности пепла несколько косых линий. — Всадник видит, что ему угрожает столкновение… Сам он здесь, — Шон ткнул острием ножа в землю, — Нить — здесь. Точка столкновения — вот она… Тогда он представляет себя чуть-чуть впереди, — острие ножа скакнуло на новое место. — По пути в Семинол мы потренируем этот маневр. Впрочем, тут я ничего нового не придумал. Если вы наблюдали, как ведут себя дракончики во время Падения, то наверняка заметили: они используют именно эту тактику. Ну, а если она по силам дракончикам, то драконам это и подавно по плечу!

— Точно! — воскликнул один из парней и Шон широко улыбнулся.

— Ну, а раз так, то давайте грузиться и возвращаться в Кохрейн. Только чур, телепортацией!

* * *

— Совершенно очевидно, — объяснял Пол Бенден встревоженным пилотам, что мы не сумеем полностью остановить это Падение. У нас просто не хватит сил обеспечить необходимую воздушную защиту.

— Черт побери, адмирал! — воскликнул Дрейк Бонню. — Мне казалось, аккумуляторных батарей должно было хватить лет на пятьдесят!

— Все так, — кивнул Джо Лилиенкамп. — Но только при нормальном использовании! То, что нам приходится вытворять с ними «нормальным использованием» при всем желании не назовешь! И не пытайтесь свалить вину на ребят Фулмара! Они работают день и ночь! Но самые лучшие механики в мире не смогут заставить скутера летать на батареях, которые уже выработали свой ресурс подзарядки.

— Получается, нам надо смириться с тем, что с каждым днем в строю будет оставаться все меньше и меньше машин? — дрогнувшим голосом спросил Дрейк. — А через год как? Вообще ни одного скутера не останется?

Отвечать ему никто не торопился.

— Скорее всего, Дрейк, ты попал в самую точку, — устало сказал Бенден после долгого молчания. — Что нам еще остается? Выжечь участок вокруг дома, прятаться от Нитей под каменными или железными крышами и надеяться, что гидропоника не подведет.

— А как драконы? — поинтересовался Черри Дуф. — Их там вроде восемнадцать…

— Семнадцать, — поправил его адмирал. — Марко Галлиани со своим коричневым Дулитом погибли в бухте Кохрейн.

— Я не знал… И все-таки, где же остальные?

— Они летят сюда.

— Ну, и…

— Драконам нет еще и года. Как утверждает Цветок Ветра, — про себя Пол отметил, что кое-кто из его слушателей поморщился при упоминании этого имени, — а с ней согласны и Бэй, и Пол Ниитро, драконы достигнут полной зрелости примерно месяца через два-три.

— За два-три месяца пройдет от восемнадцати до двадцати Падений!

— Через три недели, — поднялся со своего места Фулмар, — мы закончим работу по восстановлению четырех скутеров. — Я слышал, в последней кладке проклюнулось несколько яиц, — вставил Дрейк. — Это правда?

— Да, правда, — ответил Пол. — Родилось шесть новых драконов. — Еще шесть молодых людей потеряны для наземных отрядов!

— Мы получили еще шесть самовоспроизводящихся и не требующих ремонта бойцов! — резко возразил адмирал. — Здесь важна перспектива. Скутера с огнеметами как средство борьбы с Нитями обречены. Уже сейчас у нас с ними проблемы, а что будет через год-два? Но при всем том, уничтожать Нити надо именно в воздухе. На земле — слишком поздно. Вот потому-то мы и решили создать существ, которые могли бы нам помочь. И они нам помогут! — Голос Бендена дышал искренней верой в правоту этих слов. — А ждать нам осталось не так уж долго. По графику, подготовленному Китти Пинг, самки драконов откладывают яйца начиная с трехлетнего возраста. В каждой кладке — от десяти до двадцати яиц. После первого Рождения у нас есть десять золотых королев. После второго — еще три. Да через пять-десять лет мы будем иметь непробиваемую воздушную защиту!

— Ну да, адмирал, а через сто лет на планете уже не останется места человеку, — пошутил Лилиенкамп.

По комнате прокатился нервный смех.

— До этого, я думаю, дело не дойдет, — улыбнулся адмирал, от всего сердца благодарный Джо, несколько разрядившему обстановку. — Но вот своего рода живой защитный зонтик для наших поселений мы создадим. Кроме того, Дези мне передал, что всадники прекрасно перевозят грузы. Учитывая известные вам трудности с транспортом… Так что драконы приносят пользу уже сейчас. А теперь — за работу! Вы знаете, что нужно делать.

Пол вышел из комнаты. Онгола последовал за ним.

— Черт побери, Онгола, где же наши драконы? — спросил Пол, когда они остались одни.

— Дези связывается с ними каждое утро. Они летят к нам, и довольно быстро. Кстати, Бэй и Пол Ниитро весьма обеспокоены. Они утверждают, что во время эвакуации мы слишком нагрузили драконов. Те, мол, еще очень молоды… ну, и так далее. Я, собственно, это к тому, что особо торопить всадников не следует. Им виднее, с какой скоростью лететь.

— Все равно мы не можем доставить их сюда никаким другим способом, — вздохнул Пол. — Еще одно, — продолжал он, вместе со своим помощником спускаясь по винтовой лестнице, ведущей с этажа администрации в подземные лаборатории. — Работы Цветка Ветра, видимо, придется приостановить. Что бы она там ни говорила, у нас просто нет возможности и дальше выделять ей людей и материалы.

— Она наверняка захочет переговорить об этом лично с губернатором, — заметил Онгола.

— Будем надеяться, что когда-нибудь Эмили сумеет-таки ее принять! Как дела у Джима?

Пол уже начал привыкать к плохим новостям. Поэтому, услышав накануне сообщение о внезапном шторме, перевернувшем девять корабликов из флотилии Тиллека, адмирал вздохнул с облегчением, Могло быть и хуже!

— Джим передает, что обошлось без жертв, — сказал Онгола. — Все перевернутые суда, кроме двух, удалось снова поставить на ровный киль. Дельфины вылавливают утонувший груз. Правда, там есть несколько довольно тяжелых контейнеров — с ними придется повозиться водолазам. Вот только…

Онгола замялся.

— Ну, давай, не тяни. Что там у них…

— Корабли загружались наспех. Грузовые манифесты не составлялись. И в итоге никто не знает, все ли удалось выловить.

— И насколько все это задержит Джима? — остановившись, спросил Пол. — Ладно — махнул он рукой не дожидаясь ответа, — как будет, так и будет. Напомни мне вечером с ним связаться. Пусть не переживает. Когда я вспоминаю, как и из чего собиралась его флотилия… Просто удивительно как он сумел так далеко уплыть. Причем практически без потерь.

С этим Онгола был целиком и полностью согласен.

* * *

Каренат сосредоточенно жевал, а Шон стоял в сторонке и старался не очень волноваться. Кругом, наполняя воздух веселым шумом, кружились дракончики. Граф и еще несколько бронзовых показывали своим младшим, но значительно более крупным братьям, как надо правильно размельчать огненные камни.

Всадники обнаружили залежи фосфина на плато где-то между рекой Малай и Садридом. За последние дни они приобрели уверенность в способности своих драконов телепортироваться с места на место. Отто Хегельман предложил, чтобы все всадники вели журналы с описанием характерных особенностей мест, где они побывали. Идея понравилась. Для ее реализации надо было раздобыть семнадцать карандашей и блокнотов. Они нашлись в поселке Река Малай. Прилетев туда с грузом, всадники, к своему удивлению, обнаружили в поселке одних детей.

— Взрослых нет. Все на Падении, — объяснила им присматривавшая за малышами шестнадцатилетняя дочь Паса Радаманха.

— Дези прислал с нами продукты, — Шон, стараясь не подавать вида, как сильно его задел скрытый в ответе девочки упрек. — У вас случайно не найдется несколько блокнотов? И карандашей?

— Зачем вам?

— Нам поручено провести разведку побережья, — нашелся Отто.

Девочка удивилась, но стала несколько любезней.

— Кое-что есть. В школьной комнате. Берите, если надо. Все равно на уроки сейчас не хватает ни времени, ни сил.

Этот случай еще больше укрепил решимость всадников как можно скорее и как можно лучше подготовиться к схватке с Нитями.

— Шон, — тронула мужа за рукав Сорка. — Ты случайно не знаешь, сколько камня им надо проглотить?

— Вот это, — стоявшая рядом Терри показала обломок камня, — для Порт будет пропорционально тому кусочку, что я скармливаю за раз моему бронзовому дракончику. Смотри, Сорка! Твой показывает пример!

Широко разинув пасть, Граф выдохнул пламя.

И тут Порт, взвизгнув, выронила изо рта камень. Она качала головой и жалобно стонала.

— Что с ней случилось? — вскинулся Дейв. — Говорит, что прикусила язык, — ответила Терри, сочувственно поглаживая свою королеву по гладкому боку. — Посмотрите!

Подняв с земли кусок камня, она показала на появившуюся на нем зеленоватую драконью кровь.

— Сорка! Может, посмотришь? Вдруг у нее что-нибудь серьезное?

— А что говорит сама Порт? — растерянно спросила девушка.

Она не могла припомнить, чтобы ей когда-нибудь приходилось сталкиваться с «самоприкусами» у дракончиков. — Ей больно, — сообщила Терри. — И она отказывается жевать камни, пока все не пройдет.

Снова визг — на сей раз пострадавшей оказалась Танет. Шон и Сорка встревоженно переглянулись: получается, что выдыхать пламя тоже еще надо поучиться…

Внезапно Полент рыгнул, и перед самым его носом вспыхнул и тут же погас крохотный язычок огня. Не ожидавший ничего подобного бронзовый в панике отскочил назад. И чуть не сбил с ног своего всадника.

Но тот этого даже не заметил.

— У него получилось! — с гордостью воскликнул Дейв. — Фу!!! — он поспешно зажал нос. — держитесь лучше по ветру, ребята. Вонь просто ужасная!

— Осторожно! — крикнул Шон, отпрыгивая в сторону от длинного языка пламени, которым удивил всех, и себя в том числе, Каренат.

— Здорово! Молодец! — похвалил он дракона. — Ну, давай-ка еще разок!

— Тихий ужас! — поморщилась Терри, когда ветер донес до нее удушливую вонь дробленого огненного камня.

— Огня без вони не бывает! — расхохотался Джерри. — Нет, нет, Манут! Поверни голову в другую сторону!

Коричневый повиновался. А еще через миг длинная струя огня, вырвавшаяся у него из пасти, превратила в пепел куст метрах в пятнадцати.

— Ну, Манут! Ну, ты даешь! Да ты настоящий супер-бластер!

Час спустя все самцы уже научились дышать огнем, но у самок так ничего и не получалось.

— Если я правильно помню, — сказал Шон, пытаясь хоть как-то утешить расстроенных наездниц, — королевы достигают зрелости примерно к трем годам. Что же касается самцов, то они… — он замялся, подыскивая подходящее слово.

— Они уже взрослые, — подсказала Терри.

— Даже семь готовых к сражению драконов, и то произведут впечатление, — вставил Отто.

— Я вот что подумала… — нахмурившись, проговорила Сорка. — Китти Пинг вполне могла заложить в программу дискриминацию полов. — Что-что? — не поняла Терри.

— Ну, что-нибудь вроде… золотые королевы откладывают яйца и сидят дома, а остальные драконы сражаются, — в голосе Сорки звучало искреннее отвращение к перспективе подобной жизни.

— Сейчас трудно сказать наверняка, — успокаивающе заметил Шон. Я хоть и видел уравнения Китти, но понял из них не так уж много. Мне, например, вовсе не кажется таким уж невероятным предположение, что выдыхать пламя могут только драконы, достигшие половой зрелости. Вот прилетим в Форт — спросим об этом у Пола и Бэй Ниитро. Они должны знать. Но вот что я вам скажу: ничто не мешает вам, девушки, воспользоваться огнеметами. Сделаем рукоять подлиннее, поставим раструбы — и стреляйте на здоровье.

Этим всадницам и пришлось пока удовлетвориться. Сам Шон от души надеялся, что Пол и Бэй сумеют-таки пролить свет на странную неприспособленность золотых королев к жеванию огненного камня и изрыганию огня. Семнадцать драконов выглядят куда внушительнее восьми. А Шону хотелось обязательно удивить Форт. И тогда драконы будут возить только своих всадников, и ничего больше!

* * *

— Знаешь, Пол, — говорил Телгар, поглядывая на Оззи, и Коббера, эти фотофобы Цветка Ветра оказались на удивление полезны при исследовании пещер. Они обладают совершенно поразительным инстинктом к скрытым в темноте опасностям, будь то провал в полу или простой тупик. Геолог улыбнулся.

— По правде говоря, раз Цветок больше ими не интересуется, я охотно взял бы их себе.

— Ну и хорошо, что они хоть кому-то пригодились, — вздохнул Пол Ниитро.

Они с женой все утро тщетно пытались унять Цветок Ветра, до глубины души возмущенную приостановкой биогенетических экспериментов. — Когда они начинают тебе доверять, — между тем продолжал Телгар, — эти твари становятся совершенно безобидными. Кара просто обожает их первого птенца, — он усмехнулся. — А тот по ночам спит у нее под дверью. Прямо страж какой-то, да и только.

— Мы не можем допустить, чтобы эти ваши стражи бесконтрольно размножались, — быстро сказал Пол Бенден.

— Не волнуйтесь, адмирал. Мы проследим, — пообещал Оззи. — Но они весьма полезные звери!

— И сильные, — добавил Коббер. — Могут унести больше, чем весят сами.

— Ну, хорошо, хорошо, только присматривайте за ними получше.

— И едят все, что угодно, — продолжал Оззи. — Абсолютно все. И чистоплотные.

— Да я уже все понял, — кивал адмирал. — Я просто хочу, чтобы вы согласовали вопрос о разведении этих… пусть будет стражей, с биологической группой. Ну, хотя бы с Полом и Бэй Ниитро.

— По правде говоря, — призналась Бэй, — сперва я относилась к ним с некоторой опаской и считала ни на что не годными. Но в пещерах фотофобия — не такой уж страшный недостаток. Раз они оказались такими полезными, надо их использовать.

— Какие у тебя планы, Телгар? — поинтересовался Бенден. — Я слышал, вы закончили картирование пещерного комплекса Форт Холда. Что дальше?

— Еще самые первые пробы обнаружили на Западном Хребте месторождения кое-каких руд. Возить металл из Карачи — весьма дорогое удовольствие. Особенно теперь, когда исправных скутеров становится все меньше и меньше. Лучше найти что-нибудь поближе к дому…

— Как он изменился! — воскликнула Бэй, когда Телгар ушел вместе со своими людьми.

— Все мы изменились, — вздохнул Бенден. — Скажите мне лучше, что делать с Цветком Ветра?

— А ничего не делать, пока она не переговорит с Эмили, — ехидно улыбнувшись, предложил Пол Ниитро. — В конце концов, Цветок сама настаивает на этой встрече.

Адмиралу пришлось рассказать чете Ниитро о постигшем губернатора несчастье. Прошло уже двенадцать дней с момента катастрофы, а состояние Эмили осталось практически без изменений.

Обиженная «проявленной по отношению к ней несправедливостью» (это были ее собственные слова) Цветок Ветра заперлась у себя в комнате. Она заявила, что объявляет забастовку до тех пор, пока ей не дадут встретиться с Эмили Болл. Пользуясь случаем, Пол быстро перебросил ее сотрудников на более перспективные направления работы. Никто из них не возражал. Большинство были только рады такому повороту событий.

— Какие новости от Шона? — с некоторым волнением поинтересовалась Бэй.

Они с Полом неоднократно обсуждали затянувшееся молчание молодых всадников, и в итоге пришли к выводу, что оно умышленное. Шон, да и все остальные, не слишком-то жаловали возложенные на них обязанности по перевозке грузов. Но чего еще они могли ожидать? Каждый должен делать то, что в его силах. Пол и Бэй и сами не очень-то верили в проект Квана Марсе, следившего за личинками, собранными на участке Тубермана в Калусе. Но раз им поручили ему помогать — значит, так надо.

— Надеюсь, они скоро прилетят, — небрежно ответил Бенден. — Когда Кван планирует испытать этих своих червяков в северной почве?

— Это скорее личинки, чем червяки, — отозвалась Бэй. — Мы их уже довольно много развели. Испытаем при первом же удобном случае.

— Приятно слышать, — криво усмехнулся Пол. — Вот завтра и попробуйте. Завтра самый хороший день для экспериментов. Пол и Бэй переглянулись.

— Это правда, адмирал, — осторожно начал Пол, — что вы не собираетесь сражаться с этим Падением?

— Не собираюсь, — кивнул Бенден. — У нас и на прилегающий к Форт Холду район скутеров не хватит. Так что, если эти червяки, или как их там, могут хоть немного помочь — давайте, экспериментируйте. Получится — мы вам все спасибо скажем.

* * *

Оставшись один, Пол Бенден подошел к окну. Он стоял и смотрел на усеянное звездами чистое северное небо. Здесь, в Форте, было несколько холоднее, чем в поселке. Но зато воздух казался чище, и до звезд было просто рукой подать. Порой Полу даже казалось, будто он снова в космосе… Тяжело вздохнув, адмирал сел за свой рабочий стол. Он включил компьютер и вывел на экран мрачные результаты проведенной Джо Лилиенкампом инвентаризации.

Если соблюдать режим жесточайшей экономии, используя скутера только в самых крайних случаях, они, может, и дотянут до конца Прохождения Перна через хвост той приблудной планеты. Но все равно это будет не жизнь, а прозябание! Ни полей, ни лесов, ни огородов, ни пастбищ… Техника просто не в состоянии обеспечить надежное воздушное прикрытие для достаточно большой площади посевов. Ну и потом, что будут делать колонисты, когда Перн вновь войдет в смертоносный шлейф? Пол вспомнил Тубермана и отправленную им на Землю аварийную капсулу. Знал ли он — и те, кто ему помогали, — как правильно заложить курс? Доберется ли капсула до Земли? Пришлет ли ФРП помощь? Если пришлет, то как скоро? И как отнесутся к ней потомки сегодняшних колонистов? Используя развитую технологию и ресурсы ФРП, проблему Нитей, вероятно, решить можно… А собственные силы…

Огнедышащие драконы! Нелепая идея из детских сказок! И все-таки…

* * *

— Терри?! — изумился Питер Чернов, выбегая навстречу своей сестре.

— Что вы здесь делаете?

Питер сейчас работал суперкарго в Семиноле, и вид неожиданно появившихся всадников явно сбил его с толка.

— Мы регулярно передаем отчеты о нашем местоположении и перевезенных нами грузах в Форт, — ответил Шон. — А что случилось? Ты сегодня какой-то не такой…

— Да, дела идут неважно, — неохотно ответил Питер. — Вам-то ни батарей, ни запасных частей не требуется, вы и так летаете. Вот, наверно, и не знаете, что теперь полеты скутеров строго-настрого запрещены. Разве что в самых экстренных случаях.

— К тому же, — продолжал он, — сегодня над Форт Холдом пройдет Падение, и адмирал Бенден объявил, что его придется просто пережидать. Мол, сил для организации воздушной защиты все равно не хватит.

— Да как же так? — не веря своим ушам, воскликнул Отто. — Мне казалось…

— Переезд на Северный континент, — даже не дослушав, объяснил Питер, — окончательно истощил ресурс аккумуляторных батарей. А еще говорят, будто Эмили Болл попала в аварию. Ее уже несколько недель никто не видел.

— Какой ужас, — прошептала Сорка.

— Да уж… дела неважнецкие, — кивнул Питер. — Очень даже неважнецкие… Скоро и до нас очередь дойдет. Нам передали: во время Падения сидеть по домам и на всякий случай приготовить огнеметы. Хорошо еще, что кислоты у нас достаточно.

— Огнеметы… прошептал Шон, и уже громко спросил. — Так ты говоришь, сегодня в Форте Падение? В котором часу?

— Да прямо сейчас, — ответил Питер. — Оно начинается над бухтой…

— И у тебя тут есть огнеметы? Можешь дать нам десять штук?

— Десять штук? Огнеметов? Да зачем они вам?

— Огнеметы нужны девушкам, — Шон улыбнулся до ушей. — Тогда и они смогут сражаться с Нитями. Давай, не спорь! Где они у вас тут лежат? Нельзя терять ни минуты!

— Ты это о чем? — ошарашенно спросил Питер. — Я же сказал, Падение сегодня, и оно уже началось. Вы даже через море не перелетите, как все будет уже кончено. К тому же, я еще должен связаться с Фортом и сообщить, что вы здесь.

— Питер, будь человеком, не спорь! Покажи девушкам, где лежат огнеметы и где у вас запасные емкости с горючей смесью. А для меня достань, пожалуйста, фотографию Форта. Или лучше их новой гавани. Драконы, да будет тебе известно, летают весьма и весьма быстро.

Шон не дал Питеру времени на размышления. Отто побежал в контору за фотографиями, Терри, подхватив брата под руку, потащила его за огнеметами. Зашумели крылья, и рядом со складом приземлились золотые королевы. Шон и Дейв тут же принялись подвязывать им на бока запасные емкости к огнеметам. Джерри и Питер Семлинг тем временем проверили сетки с огненным камнем на бронзовых и коричневых.

Переходя от одного всадника к другому, Питер Чернов тщетно пытался добиться от них ответа: что же здесь происходит? Что ему делать дальше? Как он все это объяснит? Когда они вернут огнеметы?

А потом все приготовления были закончены, и драконы заполнили желудки огненным камнем…

— Проверить ремни! — крикнул Шон.

Он, разумеется, мог и не кричать. Драконы прекрасно слышали друг друга без всяких воплей. А всадники слышали драконов… В общем, телепатия — великая вещь! Но Шону просто нравилось отдавать приказ вслух.

«Проверены», — услышал он в ответ.

«Мы знаем, куда летим?» — мысленно спросил Шон и, подавая пример остальным, развернул перед собой поспешно размноженную фотографию бухты Форта.

Последний взгляд на скалы по краям, на длинный причал, на неуклюжие краны, наклонившиеся над водой.

«Знаем!»

«Мы проверили, что у нас над головой?»

Шон посмотрел направо. Налево. Чистое, безоблачное небо.

«Проверили!»

«Не забываем держать свое место в строю, а от Нитей телепортируемся вперед! Полетели!»

Поднявшись, насколько это позволяли ремни, Шон взметнул над головой руку, и покрутил ладонью. Сигнал к взлету.

Семнадцать драконов, как один, рванулись ввысь. Двумя большими клиньями они поднимались в лазурь тропического неба. Затем, прямо на глазах пораженного Питера Чернова, драконы исчезли.

Открыв рот, Питер глядел в пустое от горизонта до горизонта небо. Затем он бросился в контору и сел за рацию.

— Форт, Форт, это Семинол! — закричал он в микрофон. — Форт, вы меня слышите?

— Питер? Это ты? — услышал он голос своего брата Якова.

— Слушай, тут только что была Терри, но она взяла огнемет и улетела!

— Питер, возьми себя в руки. Что за чушь ты несешь?

— Они все сюда прилетели! Они взяли огнеметы, запасные баки к ним и улетели! Все. Одновременно. Исчезли.

— Питер, успокойся. И объясни что там у вас стряслось. — Как я могу объяснить, когда я сам ничего не понимаю?! — Кто у вас был? Терри, и кто еще?

— Они. Всадники на драконах. Все до единого.

— И куда они подевались?

— Они полетели в Форт. Сражаться с Нитями!

* * *

Пол поднял трубку телефона. Все, что угодно, было лучше, чем вот так сидеть в одиночестве за закрытыми ставнями и думать о падающих снаружи Нитях.

— Адмирал? — голос Онголы показался Полу каким-то странным. — Мы тут узнали, что наши всадники направляются из Семинола в Форт.

— Шон и его команда? — Пол недоумевал. Что в этом сообщении могло так удивить и обрадовать, да-да, именно обрадовать, Онголу? — И когда же они вылетели?

— Когда бы они ни вылетели, сэр, они уже здесь!

Пол мог бы поклясться, что его всегда невозмутимый помощник смеется. «Похоже, — печально подумал адмирал, — у Онголы начинали сказываться последствия полученного ранения».

— Вы меня слушаете, сэр? Порт спрашивает, можно ли им присоединиться к воздушной защите гавани? Ага! Адмирал, у меня есть видео! Наши драконы сражаются с Нитями! Передаю изображение на ваш монитор.

Затаив дыхание, Пол смотрел, как перед ним на экране возникла бухта Форта, а над ней — крошечные летающие существа, появляющиеся и вновь исчезающие, и длинные языки пламени, бьющие в серебристые клубки Нитей… Невероятное зрелище… Изображение мигнуло и погасло. Но адмирала в кресле уже не было…

* * *

Потом Пол много раз удивлялся, как он не сломал себе шею, когда в тот день бежал через три ступеньки вниз по крутым каменным лестницам. Промчавшись, словно метеор, через Главный Зал, Бенден по перилам съехал в гараж, где стояли скутера. Фулмар, вместе с механиком склонившийся над полуразобранным гироскопом, удивленно поднял голову. — Эй, вы, там! — на бегу крикнул Пол. — Открывайте ворота! Фулмар, полетишь со мной! Им наверняка потребуется помощь! — Он прыгнул в ближайший скутер и тут же схватился за рацию. — Онгола, передай Ниитро, что их протеже оправдали все наши надежды! И записывай на пленку! Отсними все, от начала до конца! Все, что сможешь!

Фулмар еще не успел закрыть колпак кабины, а скутер уже пришел в движение. Он проскользнул под еще не успевшими полностью открыться воротами — маневр, за который Пол отстранил бы от полетов любого пилота, — и стрелой взмыл в небо. Впереди показалась зловещая серебристая стена надвигающегося на Форт Падения.

— Адмирал! — закричал Фулмар. — Вы что, с ума сошли?!

— Смотри! Возьми бинокль! Черт побери, да тут все прекрасно видно и без бинокля! Видишь? Языки пламени! Видишь? Я насчитал тринадцать, нет, четырнадцать… Это драконы сжигают Нити!

* * *

«Это страшно, — думал Шон. — И это прекрасно!»

Это самый лучший момент его жизни, а он боится до полусмерти. Они вынырнули из Промежутка над бухтой, всего в нескольких десятках метров перед передним краем Падения.

Каренат сразу же полыхнул огнем и переместился на новую позицию, уйдя от другого клубка Нитей.

«Как остальные?» — с тревогой спросил Шон, когда они снова вышли из Промежутка.

«Огонь в порядке, перемещаются хорошо», — со спокойной уверенностью сообщил его дракон и, вытянув шею, превратил в черный пепел очередную порцию Нитей.

Оглядевшись, Шон увидел, что его крыло четко держит строй, не забывая в нужный момент прибегнуть к телепортации. В тысяче футов ниже он заметил крыло Сорки…

«Еще!» — услышал он требовательный голос Карената, который, развернувшись, под углом поднимался между потоками Нитей.

Шон поспешно вытащил из сети большой кусок огненного камня.

«Это еще надо будет тренировать», — подумал он, отправляя «горючее» в пасть дракона.

«Шот обжег крыло, — сообщил Каренат. — Он продолжает бой!»

«Крыло мы ему вылечим, — заверил Шон. — Но впредь пусть летает осторожнее!»

После первого пересечения фронта Нитей драконы и их всадники втянулись в работу. Постепенно все маневры — всплески пламени, стрельба из огнеметов, резкие развороты, спасающие от Нитей, перемещения через Промежуток — становились почти инстинктивными. Несколько раз Каренат телепортировался, когда Нити задевали его крылья. Шон только крепче сжимал зубы. Каждой клеточкой тела он чувствовал боль своего крылатого друга. Вскоре уже не осталось ни коричневого, ни бронзового, который на своей шкуре не испытал бы обжигающее прикосновение смертоносного серебряного дождя. Порыв ветра швырнул Шону в лицо горячий пепел. Маски бы совсем не помешали, решил он. А потом Фарант сообщила о появлении скутеров и о наземных отрядах, готовых к бою. Через некоторое время королевы опустошили баки, взятые в Семиноле, и Сорка собралась лететь в Форт за новыми.

«Фарант спрашивает, сколько еще мы будем сражаться? — передал Каренат и через мгновение добавил: — У Манута кончился огненный камень. Может, в Форте есть хоть немного?»

Только тут Шон заметил, как далеко вглубь континента унес их непрерывный бой. И гавань, и поля остались далеко позади. Под ними тянулись неприступные скалы, прикрывавшие Форт Холд. Только теперь он почувствовал, как болят от непрестанного напряжения мышцы. Холод Промежутка, казалось, въелся в его кости.

«Сообщи всем! Садимся в Форте! Падение уже над горами. Все равно мы сегодня ничего больше сделать не сможем.»

«Хорошо!» — отозвался Каренат, и Шон чуть не рассмеялся, увидев, с какой готовностью, крутым разворотом, дракон ринулся на посадку.

А за ним, точно повторив маневр, сохраняя боевой порядок, снижалось и все крыло.

* * *

— Эмили! — Пьер ворвался в комнату жены. — Эмили, ты никогда не угадаешь, что случилось!

Чуть повернув голову на изголовье мягкого кресла, Эмили посмотрела на своего запыхавшегося супруга.

— Они прилетели! Мне об этом сказали, но я не мог поверить, пока не увидел своими собственными глазами! Драконы и всадники, они все прилетели в Форт. И они сражались с Нитями! Точь-в-точь, как ты это себе и представляла! Так, как планировала Китти Пинг!

Волнуясь, он взял ее за левую руку — единственное, что осталось целым после аварии скутера.

— Семнадцать бесстрашных всадников. И Пол говорит, что они действительно дали жару этим Нитям!

Надежда всколыхнулась в его сердце, когда Пьер заметил, как загорелись интересом глаза Эмили, как заиграл на ее щеках румянец, как высоко она подняла устало падавшую на грудь голову.

— Пол сам видел, как они испепеляли Нити, — не останавливаясь, рассказывал Пьер. — Они, конечно, сражались не целое Падение… К тому, же часть его пришлась на море, а часть — на горы. Пол говорит, что ничего подобного он в жизни не видывал, — Пьер перескакивал с одного на другое, но все это было неважно: Эмили слушала, и к ней прямо на глазах возвращались силы! — Онгола все записал на пленку. Так что если захочешь, мы сможем ее посмотреть. Сейчас адмирал пошел их встречать у входа в Холд. — Пьер подошел к окну. — Торжественная встреча! Все кричат и машут руками, Бэй и Пол Ниитро… черт, отсюда плохо видно… но, по-моему, они плачут…

Пальцы Эмили вцепились в подлокотники глубокого мягкого кресла, в котором она провела последние несколько недель.

— Помоги мне, Пьер, — попросила она, пытаясь подняться. — Я должна увидеть это своими глазами… Помоги мне подойти к окну!

* * *

Их встречало все население Форт Холда. Один за другим драконы садились на большом поле, спасенном ими от Нитей, и толпа встречала их радостными криками и аплодисментами.

«Как много людей, — стесняясь, заметил Каренат. — Они что, все собрались на нас посмотреть?»

А вокруг тем временем уже ликовало настоящее людское море. Всем хотелось прикоснуться к живому дракону, пожать руку его всаднику.

С огромным облегчением Шон увидел быстро приближающийся скутер. Усиленный динамиками голос призвал колонистов пропустить врачей. Толпа поспешно расступилась.

Всадники с помощью подоспевших медиков начали обрабатывать раны, полученные драконами во время боя.

— Надо же, как нам повезло, — прошептал Шон, когда все ожоги Карената были покрыты толстым слоем анестезирующей мази.

Он огляделся. Другие всадники тоже уже заканчивали работу. Сорка, заметив его взгляд, улыбнулась и помахала ему рукой.

— Просто чудо, что мы отделались небольшими ожогами, — бормотал Шон. — Мы даже толком не успели подготовиться к бою!

В голове его завертелись схемы маневров и планы будущих тренировок. Ранения — вещь совершенно излишняя, да и что касается выдыхания пламени… если подумать, можно, вероятно, найти способ за один раз сжигать больше Нитей. В конце концов, сегодня — это только проба сил, мелкая стычка в долгой и трудной войне.

— Эй, Шон, — воскликнул один из медиков, стаскивая с головы юноши летный шлем. — Дай-ка я и тебя…

Он быстро опрыскал обожженное лицо Шона целительным аэрозолем.

— Теперь другое дело… Иди, вас ждет адмирал!

На ведущей в Холд лестнице показался одетый в полную форму адмирала космофлота Пол Бенден. Рядом с ним, тоже в парадной форме, стояли Онгола и Эзра Керун. Гул толпы стих.

Шон шел к воротам, и рядом с ним, шаг в шаг, шли шестнадцать его товарищей. Кругом — улыбающиеся, счастливые лица. Вот Пол и Бэй Ниитро, прямо-таки излучающие гордость, счастливые успехом своих питомцев; вот улыбающийся и одновременно плачущий Телгар, вот старый Черри Дуф с выражением безграничного радостного изумления на лице. Чуть дальше — чета Ханраханов: Майра высоко подняла младшего сына, чтобы тот посмотрел на свою отважную сестру. И только Эмили Болл нигде нет. Значит, Питер Чернов не ошибался…

Они подошли к лестнице, и как-то так само собой получилось, что Шон оказался впереди. Не колеблясь, он сделал шаг и отдал салют.

Адмирал Бенден со слезами на глазах вскинул руку к козырьку.

— Адмирал Бенден, — громко и торжественно объявил Шон, всадник бронзового Карената. — Позвольте представить вам отряд всадников на драконах!

КОММЕНТАРИИ

Аджаи, Джу — жена Пола Бендена

Акамото, Юро — пилот

Алхинва, Коббер — геолог, горняк

Алубуши, Свенда — геолог, жена Дрейка Бонню

Андиар (Телгар), Тарви — геолог, горный инженер, начальник горнодобывающего центра в Карачи

Архиед, Дези — заместитель Джо Лилиенкампа на «Йокогаме», отдел транспорта и снабжения

Афахис — агроном, партнер Цезаря Галлиани

Бенден, Пол — бывший адмирал космофлота, герой битвы при Сигнусе, капитан «Йокогамы», один из руководителей колонии

Битра, Эврил — пилот, астрогатор

де Брольи, Патрис — вулканолог

Болл, Эмили — бывший губернатор Первой Альфа Центавра, одна из руководителей колонии

Бонню, Дрейк — пилот

Габен — сенатор, помогавший при подготовке экспедиции на Перн

Габри, Анна — дельфинер

Галлиани, Марко — сын Цезаря Галлиани, всадник коричневого Дулита

Галлиани, Стефан — сын Цезаря Галлиани, животновод

Галлиани, Цезарь — фермер, животновод

Грант ван Турны — семья фермеров

Грант, Фелисия — учительница биологии

Грета — акушерка

Грин, Джон — колонист, работал на участке Пола Бендена

«Грозный», Иван — офицер, ответственный за разборку транспортных кораблей

Гус — дельфинер

Дагасны — семья фермеров

Даф-Вассало, Кэрол — ботаник

Джепсон, Бен — колонист, сын Элизабет Джепсон, брат-близнец Боба Джепсона

Джепсон, Боб — колонист, сын Элизабет Джепсон, брат-близнец Бена Джепсона

Джепсон, Элизабет — колонистка

Джесс — муж Барр Хамил

Ди Вию — семья фермеров

Дук, Мар — главный агроном

Дуф, Билл — сын Черри Дуфа, ученый

Дуф, Кэти — дочь Черри Дуфа, всадница золотой королевы

Дуф, Черри — бывший генерал, судья, историограф колонии

Зулуэт, Алиан — всадница золотой королевы

Йен, Хи Чи — астроном

Йоргенсен, Боб — колонист

Йоримото, Чио — подруга жены Кенджо Фусаиуки

Картер, Кэбот Фрэнсис — юрист

Катарел, Давид — всадник бронзового Полента

Керун, Эзра — капитан «Бахрейна», главный астрогатор, один из руководителей колонии

Киммидж, Чак — фермер

Киммер, Стив — инженер-механик

Китинг, Грег — колонист, работал на участке Пола Бендена

Клиссон, Дитер — инженер, программист

Клисман, Ниасса — всадница золотой Мират

Клотисы — семья фермеров

Коннел, Порриг — глава рода Коннелов, кочевник

Коннел (Ханрахан), Сорка — дочь Майры и Рэда Ханраханов, ветеринар, всадница золотой Фарант

Коннел, Синат — женщина из рода Коннелов

Коннел, Шон — сын Поррига Коннела, ветеринар, всадник бронзового Карената

Ксавьер-Киммидж, Шейла — жена Чака Киммиджа

Кунг — колонист

де Курси, Пьер — повар, муж Эмили Болл

Лао, Ши — всадник бронзового дракона

Лейб, Валли — геолог

Лемос, Барт — пилот

Лилиенкамп, Джо — суперкарго «Йокогамы», начальник снабжения

Логориды — семья фермеров

Логорид, Пол — всадник коричневого дракона

Лоренцо, Бак — сын Вейда Лоренцо

Лоренцо, Вейд — фермер

Лоренцо, Джива — дочь Вейда Лоренцо

Луи — один из членов ГРИО, обследовавшей Перн

Макарди-Куни, Крис — воспитательница детского сада

Маргрейв-Блейк, Бетти — колонистка

Марсе, Кван — биолог, специалист по биологии моря

Мерсер, Джерри, — всадник бронзового Манута

Милан, Джо — колонист

Мунсо, Оззи — геолог, горняк

Мурхаус, Лэлли — дальняя родственница Коннелов

Набол, Набхи — пилот

Ниитро, Пол — главный зоолог

Ниитро-Харкерон, Бэй — микробиолог

Нилман, Барт — механик

Нильсон, Беки — ученик геолога

Онгола, Зи — офицер космофлота, первый помощник капитана на «Йокогаме», один из руководителей колонии

Павлов, Борис — инженер, программист

Патрик, Том — психолог

Пауль — всадник дракона

Пехлеви, Борис — программист

Радаманх, Пас — ксенобиолог

Раделины — семья фермеров

Раделин-Дойл, Катерина — врач, всадница золотой королевы

Сван, Пэтси — колонист

Седжби, Нора — всадница золотой Танет

Семлинг, Питер — всадник бронзового дракона

Солес, Арий — ксенобиолог

Стейн-Онгола, Сабра — жена Зи Онголы

Стейн-Онгола, Шувин — сын Сабры Стейн и Зи Онголы

Стоун, Фулмар — офицер космофлота, главный механик

Телгар, Бен — сын Саллах Телгар и Тарви Андиара

Телгар, Дена — дочь Саллах Телгар и Тарви Андиара

Телгар, Кара — дочь Саллах Телгар и Тарви Андиара

Телгар, Рам Да — сын Саллах Телгар и Тарви Андиара

Телгар, Саллах — пилот

Телгар, Тарви — см. Андиар, Тарви

Тиллек, Джим — капитан «Буэнос Айреса», моряк, начальник порта, один из руководителей колонии

Тышкевич — колонист

Туберман, Петя — сын Мэри и Тэда Туберман

Туберман, Люси — дочь Мэри и Тэда Туберман

Туберман, Мэри — жена Тэда Тубермана

Туберман, Нэд — сын Мэри и Тэда Туберман

Туберман, Тэд — биолог, главный ботаник

Турниен — один из членов ГРИО, обследовавшей Перн

Форс, Тео — пилот скутера

Фремлич, Яцек — географ

Фусаиуки, Кенджо — старший пилот «Йокогамы»

Хамил, Барр — пилот

Хаверс, Сью — жена Чака Хаверса

Хаверс, Чак — зоолог, фермер

Химпинстал, Айслинг — жена Пата Химпинстала

Химпинстал, Пат — агроном, ботаник

Ханрахан, Бриан — сын Майры и Рэда Ханраханов, впоследствии ученик ветеринара

Ханрахан, Майра — воспитательница детского сада

Ханрахан, Питер Оливер Планрэд (Рэд) — ветеринар

Ханрахан, Сорка — см. Коннел, Сорка

Харкерон, Бэй — см. Ниитро, Бэй

Хегельман, Бернард — психолог

Хегельман, Эрик — сын Бернарда Хегельмана

Хегельман, Отто — сын Бернарда Хегельмана, всадник коричневого Шота

Хеллстремы — семья фермеров

Цветок Ветра — генетик, внучка Китти Пинг Янг

Чанг — школьник

Чернов, Питер — суперкарго

Чернов, Яков — связист

Чернова, Терри, — сестра Якова и Питера Черновых, всадница золотой Порт

Шавва ибн Фарод — член ГРИО, обследовавшей Перн, предок Эврил Битры

Шварц, Руди — директор школы

Эфраим — дельфинер

Юсуи — колонист

Янг, Китти Пинг — генетик, специалист по генной инженерии

Хроники Перна: Первое Падение (Всадники Перна: Предыстория — 2)

Часть 1. Отчет об исследовании: P.E.R.N.

— В этой системе, будь она неладна, нам нужна третья планета, — желчно проговорил Кастор, не отрывая взгляда от экрана обзора. — Как там предварительные результаты, Шавва?

Отвлекшись от терминала, Шавва поморщилась.

— Счастлива доложить, что все идет прекрасно. Жаль только, что мы не можем взглянуть на окраины этой звездной системы. Я хотела бы посмотреть на тяжелые планеты и на облако Орта, но пока это, к сожалению, невозможно. Кроме того, на третью планету у нас всего десять дней… — она выжидательно посмотрела на Кастора.

Тот издал стон:

— Опять спину гнуть, опять вкалывать, как проклятые…

Заметив взгляд женщины, в котором читались одновременно суровость и насмешка, он прибавил:

— Да ладно тебе, Шавва, мы проработали вместе так долго, что вполне успешно заменяем друг друга и сумеем состряпать хороший отчет.

— Хороший? — переспросил Бен Турниен; его брови поползли вверх. — И для кого же он будет хорош?

— Черт побери, Бен, по крайней мер, по нему будет понятно, пригодна ли планета для жизни гуманоидов! Мы достаточно знаем о зоологии и не нуждаемся в специалисте, чтобы отличить травоядных от хищников. К тому же все мы видели достаточно странных форм жизни территорий, чтобы сообразить, какой вердикт вынести планете.

Наступило молчание четверым выжившим членам команды слишком ярко вспомнились недавние смерти товарищей. Севви Астуриас, медик-планетолог, и Флора Невешан, зоолог-ботаник, оба погибли на последней планете. На отчете для Группы разведки и оценки рукой были выведены две больших буквы: D.E. — Dead End. Тупик. Тербо, зоолог-химик, попал под оползень на первой же планете, которую посетила их экспедиция; но, поскольку в том мире явно присутствовала разумная жизнь, в конце отчета стояли буквы I.L.F. — Intelligent Life Forms. На третьей планете они потеряли Белдону, второго пилота и археолога; тогда же был ранен Кастор; в отчете эта планета обозначалась аббревиатурой G.O.L.D.I. — Good Only for Large Diversified Interests, пригодна только для крупномасштабных промышленных разработок. Кроме того, они облетели по орбите еще одну планету, на которую даже не пришлось спускаться: зонды добыли достаточно информации, чтобы заклеймить ее буквами L.A. — Lethal, Avoid! Смертельно опасно, избегать!

Пять экспедиций — и четыре смерти. Невыносимо тяжело. Однако их работа была еще не окончена. Система, которой они только что достигли, состояла из пяти планет, вращавшихся вокруг солнца Ракбет, и был пятой из семи, предназначенных для исследования в этом секторе пространства.

— Мы сумеем разобраться с геологией, биологии и химией, — после долго молчания продолжил, наконец, Кастор и, нахмурившись, посмотрел на свою ногу, покрытую ранозаживляющей мазью. Множественные переломы еще толком не срослись. — Далее, я смогу сделать основные анализы, если вы представите мне необходимые образцы. Возможно, нам и не по силам полный анализ биосферы, но мы сумеем найти предписанные требованиями пять посадочных площадок, определить, насколько серьезны были столкновения метеоритов с поверхностью, обнаружить глобальные геологические изменения и выяснить, присутствует ли здесь доминирующая форма жизни.

— Конечно, пригодные для жизни планеты попадаются редко, однако Номер Три выглядит весьма любопытно; я бы даже сказал, многообещающе, — заметил Мо Тан Лиу своим мягким и тихим голосом. — Данные по составу атмосферы и гравитации весьма обнадеживающие. Мне кажется, нудно послать зонды.

— Так зачем дело стало? — удивился Кастор. — Зондов у нас мало.

— Мы идем по выгодной траектории и можем отправить сообщение домой, — прибавил Лиу. — Федерация Разумных Планет должна знать о вердикте D.E. в отношении Флоры Астуриас.

Следуя странному и, возможно, достаточно мрачному обычаю Группы разведки и оценки, они назвали последнюю планету именами товарищей, погибших при исследовании поверхности.

— Мы должны доложить об этом немедленно — как и о планете L.A., — мягко, но настойчиво продолжил Лиу.

— Ладно, ладно, — раздраженно проговорил Кастор.

— Подготовить отчет? — Спросила Шавва.

— Я уже подготовил, — ответил Кастор тоном, не терпящим возражений.

Он явно считал разговор оконченным: открыл нужный файл, распечатал копию, свернул ее и вложил в небольшой тубус. В таком виде отчет будет помещен в капсулу и отправлен на материнский корабль, попав на место назначения за несколько месяцев до ожидаемого возвращения экспедиции.

— Нужно сообщить, что мы обнаружили еще одно облако Орта, — заметил он. — Это пятое или уже шестое?

— Шестое, считая вместе с этим. Но я все равно не верю в теорию космических вирусов. — Бен был явно рад тому, что они заговорили на менее печальную тему.

— Система номера Четыре мертва, — без обиняков рубанула Шаваа.

— Но доказать, что на нее каким-то образом повлияло облако Орта, невозможно. Кроме того, — продолжал Бен, — планета подверглась настоящей метеоритной бомбардировке, если судить по количеству больших и малых кратеров. Из-за этого рельеф изменился просто катастрофически, а большая часть океанов выкипела. Точно так же, как и на Шауле-три. В этой системе тоже присутствует облако Орта.

Но когда-то на ней была жизнь. Мы все видели окаменевшие останки в меловых отложениях, — заметил Кастор.

— Это как дорожный знак, предостережение, своего рода: здесь была жизнь, но больше ее нет.

Посадка на ту планету расстроила Шавву. Десять дней, проведенных в мертвом мире, — это ровно на девять с половиной дней больше, чем нужно. Да еще атмосфера оказалась не вполне пригодной для дыхания — на всякий случай они пользовались дыхательными аппаратами. По приблизительным оценкам, жизнь на планете погибла около тысячи лет назад

— На Земле едва начались Темные Века — а для этого мира наступил последний век его истории…

— Жаль. Вероятно, когда-то это был славный мир. Прекрасное соотношение суши и воды, — заметил Кастор.

— Не представляю, что тут могло произойти. Словно что-то смело всю жизнь с поверхности планеты, — задумчиво проговорил Бен.

— Теория Хойла-Викрамансингха тебе никогда не нравилась, верно?

— А разве хоть кому-нибудь удавалось найти эти космические вирусы? Хотя бы их следы в одном из известных облаков Орта? — Бен упрямо вздернул подбородок. — Нет, я за теорию космических вирусов и гроша ломанного не дам, в особенности если планета покрыта кратерами величиной с город! Сразу и метеориты, и вирус — это перебор. Вселенная консервативна. Она не станет дважды убивать то, что достаточно уничтожить один раз.

— Я просмотрел библиотеку в поисках данных по другим мертвым планетам. Астуриас подходит по всем параметрам, — не отрываясь от экрана, проговорил Лиу. — Все характерные признаки на лицо. — Он поднялся, потянулся и широко зевнул. — Для доказательств нам нужна планета в переходном состоянии. Планета на которой еще есть жизнь, но которой суждено стать мертвым миром.

Шавва рассмеялась нервным лающим смешком.

— Ну, тут у нас шансов немного!

Лиу пожал плечами:

— Но что-то ведь уничтожает жизнь на планетах, верно? Вероятность того, что теория вирусов справедлива, маленькая, а метеоры — самое что ни на есть обычное явление. Обычнейшее. Посмотрите, что случилось на Земле в Меловом и Третичном периодах! Нам просто повезло!.. Зонды отправлены, капитан, — прибавил он официальным тоном, обращаясь к Кастору. — А теперь я пойду перекусить. Потом приготовлю челнок к высадке.

— Я тебе помогу, — вызвалась Шавва. — Я хочу быть уверена, что в этот раз все будет так, как надо! — прибавила она с внезапной тихой яростью. Она слишком хорошо знала, что виной гибели двух человек была небрежность самой Флоры; теперь Шавва стала главой этой поредевшей исследовательской команды, и она не собиралась повторять ошибки своей предшественницы.

Будучи молодым биологом с хорошими задатками ученого, специализируясь на эволюционных цепочках, она с радостью приняла назначение в Группу разведки и оценки: здесь ее ждала массам разнообразной работы и то неповторимое чувство, которое охватывает человека, первым ступающего на неисследованную планету, тот восторг, который испытывает ученый, когда ему предоставляется возможность самому составлять каталоги совершенно новых жизненных форм. Но она не предвидела, что ей придется терять друзей; она не рассчитывала на это. В командах ГРИО возникали очень теснее связи: ведь людям здесь приходится полагаться друг на друга в самых неожиданных, тяжелых и суровых обстоятельствах, которые невозможно ни представить себе, ни просчитать по книгам или отчетам других команд. Слишком многое зависело от силы и слабостей каждого. Для Шаввы это была уже четвертая экспедиция, но впервые ей пришлось столкнуться с гибелью товарищей.

Теперь все полевые работы придется выполнять троим — ей самой, Лиу и Бену; Кастор, которому по-прежнему мешала сломанная нога, оставался на борту исследовательского судна на орбите третьей планеты системы.

В этой экспедиции на плечи Шаввы легли также обязанности ботаника. По счастью, она достаточно нахваталась от Флоры и неплохо разбиралась в основах экологии: достаточно ли в биосфере насекомых опылителей, пригодны ли в пищу местные формы растительной жизни, а также какие существуют болезнетворные формы жизни, а также какие существуют болезнетворные формы и каковы факторы, влияющие на экологию планеты.

Бен, геолог, обладающий и сносными познаниями в области химии, мог справиться с исследованием большинства физических характеристик планеты — составом атмосферы, материковыми массивами, магнитными полями, структурой континентальных платформ, приливами, температурами, общей топографией и в особенности с наличием сейсмической активности, — а также с изучением истории поверхности планеты по крайней мере за последний миллион лет. Если исследования пройдут нормально, он более подробно изучит историю планеты и попытается найти следы смены магнитных полюсов, а также вымирания видов — если таковое явление обнаружится.

Лиу, как специалист по эволюционным цепочкам, будет разбираться с другими особенностями планеты — разумеется, в том случае, если информация, предоставленная зондами, докажет, что планета заслуживает посещения и тщательного изучения, а также если им хватит времени на более подробные исследования. Номер Три действительно выглядела многообещающе, однако Шавва уже давно выучила, что внешность в и деле весьма и весьма обманчива.

Информацию, уже добытую зондом, пока воспринимали скептически: полученные данные были слишком хороши для того, чтобы оказаться правдой.

— Хорошее соотношение масс воды и суши, — сказал Лиу. — Обычные ледяные шапки, горы, низинные регионы… Во многих аспектах похоже на Землю. Для начала определим планету как P.E., Кастор.

— Parallels Earth. Атмосфера пригодна для дыхания, содержание кислорода несколько выше нормы; гравитация несколько меньше — примерно 0,9 относительно земной, — добавил Бен. — Вот на этой цепочке островов в южном полушарии наблюдается заметная вулканическая активность, однако в данный момент извержения отсутствуют. По чести сказать, довольно приятная планетка.

— Там внизу много зелени, — подала голос Шавва. — Что за черт? — озадаченно воскликнула она, когда компьютер приступил к расшифровке топографической информации. — Вы только посмотрите на эти безумные круги!

Зонд находился сейчас на небольшой высоте и посылал детальные снимки поверхности южного полушария планеты. На них были ясно видны группы концентрических образований, похожих на застывшие на воде круги.

— Ты когда-нибудь видел что-либо подобное, Бен? — спросила она, горько пожалев о том, что рядом нет Флоры Невешан, опытнейшего ксеноботаника.

— Не скажу что видел. Похоже, это какие-то местные мхи или лишайники, и, судя по всему, они растут не только на луговинах, но и везде, где есть растительность.

— «Ведьмины круги»? — остроумно предположила Шавва.

Бен бросил на нее взгляд, полный иронии:

— Ха! Ты что, начиталась эзотерической чуши?

— Что бы это ни было, будьте поосторожнее, черт побери! — с горечью проворил Кастор. — У нас еще две системы впереди, а людей осталось всего ничего!

— Героев не хватает? — спросил Бен. Он дорого дал бы за то, чтобы шутка хоть немного развеселила Кастора. Кастор вбил себе в голову, что виноват в смерти Астуриас и Невешан. Самый опытный скалолаз в группе, он считал, что сумел бы предотвратить несчастье, если бы оказался рядом.

И то обстоятельство, что никто, кроме самого Кастора, не винил его в случившемся, не могло притупить чувство вины.

Шавва посадила челнок на широкой равнине в восточной части южного полушария, в нескольких сотнях метров от загадочных, набегающих друг на друга кругов. Вместе с Беном и Лиу она сделала обычные замеры температуры и скорости ветра, а также проверила состав атмосферы: только после этого все трое покинули челнок. Естественно, в защитных костюмах — хорошо еще, что можно было обойтись без кислородных масок и тяжелых баллонов за спиной. Полной грудью вдыхая чистый воздух, они подставили лицо чистому ветру.

— Просто отлично, — с довольной улыбкой проговорила L.A.

Внезапно ей нестерпимо захотелось, чтобы эта планета оказалась пригодной для жизни. С орбиты она казалась похожей на древнюю Землю, какой та представала в исторических фильмах. Конечно, первое впечатление могло оказаться обманчивым, напомнила себе молодая женщина, однако ведь желать-то можно!..

Зеленая трава пружинила под ногами, при каждом шаге в воздухе разливался свежий и сладкий аромат. В молчании трое исследователей приблизились к ближайшему кругу; Бен и Лиу, нагнувшись, разглядывали странные образования, пока Шавва брала пробы и плотно закрывала контейнеры с образцами почвы. Лиу ковырнул затянутым в перчатку пальцем землю, растер налипшие на ткань комочки, потом тщательно отряхнул руки.

— Забавно. Похоже на грязь. Самую обыкновенную высохшую грязь. Зернистая. Неоднородный состав.

— Органолептический анализ! — фыркнул Бен.

— Давайте начнем, парни, — предложила Шавва. — У нас только, десять дней на исследования, и нам предстоит работать за восьмерых.

— Есть, командир! — расплылся в ухмылке Бен. — Я начну с того, что задействую свои геологические мозги.

Он перешел к следующему кругу и принялся собирать образцы почв.

— Поглядите-ка, у нас тут полным ходом идет восстановление экологии, — внезапно он, указывая на участки загадочного кольца, зарастающие свежей зеленью.

Шавва и Лиу подошли поближе, разглядывая многообещающую зелень поросль.

— На этой планете сильные ветры, они не только пыль могут переносить, но и семена, — заметила Шавва, поворачиваясь лицом к ветру. — Несколько недель, и здесь все зарастет травой. Что ж, посмотрим, что нам дадут образцы. Бен, возьми еще один, с этой порослью, хорошо? Посмотрим, какие факторы способствуют быстрому восстановлению…

В первый день они занимались исключительно образцами земли и растительности с равнины, перелетая с место на место, продвигаясь с востока на запад, стараясь как можно более полно использовать световой день.

Они взяли образцы плодородных почв в долинах и на равнинах южного материка; несколько большего труда стоили им пробы горных пород; затем группа направилась в глубь материка и дальше на юг, в места, где, в соответствии с предварительными данными, могли располагаться рудные залежи. Первичные тесты на наличие металла, впрочем, показали, что на планете нет крупных месторождений металлов и минералов, расположенных близко к поверхности.

Для своей ночевки на планете исследователи выбрали широкий, далеко выдающийся в море мыс, где отыскалась довольно большая песчаная бухта.

Морская жизнь оказалась весьма богатой: здесь обнаружилось такое разнообразие подводных растений и ракообразных, что специалисту по морской биологии работы хватило бы до конца жизни. Лиу взял образцы зеленых и кранных водорослей, а также обнаружил на побережье весьма любопытные формы лишайников: некоторые формы были движущимися, причем движение было заметно невооруженному глазу. В сумерках удалось заметить несколько крупных морских животных, однако те предпочитали держаться на глубине и не подходили к берегам бухты. Исследователи проверили приятный вечере, собирая на берегу биологические образцы. Лиу набрал сушняка и развел костер; сбросив защитные скафандры, все трое поужинали у огня. Время от времени они ловили местных насекомых, привлеченных светом, так что даже время отдыха было проведено не без пользы.

— Возможно, это именно те насекомые-опылители, которые нам нужны, — раздумчиво заметил Лиу, разглядывая пробирки с вечерней добычей. Одно из насекомых прекратило отчаянные попытки вырваться на волю, и ученный сумел рассмотреть его двойные крылья. — Мелкие мошки. Впрочем, я бы радовался больше, если бы удалось обнаружить и поймать что-нибудь покрупнее. На обзорных снимках в лугах и на равнинах попадались какие-то травоядные.

— А как насчет тех больших крылатых существ, которых мы тут недавно видели? — спросил Бен и, фыркнув, прибавил: — Они походи на воздушные корабли или дирижабли — такие широкие, массивные, тяжеловесные…

— Да! Но что они едят? И кто ест и? — брюзгливо поинтересовался Лиу.

— Может, мы попали во времена между двумя ледниковыми периодами? С надеждой предположила Шавва. — Ей почему-то не хотелось обнаружить у этой планеты какие-либо недостатки, хотя она и понимала, что такое предвзятое отношение не только не профессионально, но и опасно. И все-таки ей не удалось избавиться от странного чувства, словно она попала домой, — этим чувством было пронизано ее видение нового мира.

Лиу фыркнул; похоже, мысль Шаввы показалась ему неубедительной.

— Экология для них как раз подходящая. Им тут самое место.

— Если так, мы их найдем. Если нет… — Шавва не окончила фразы, философски пожав плечами.

На следующий день они добрались до ледяной полярной шапки в южном полушарии, взяли пробы льда и слежавшегося снега, а также пробы почвы — с максимальной глубины, на какую только мог проникнуть зонд. Затем он и отправились на север, где царила полярная зима. К этому времени Лиу просто двинулся мозгами на отсутствии крупных форм жизни. Пока что им встречались только греющиеся на солнце чешуйчатые твари вроде рептилий.

— Как по мне, они достаточно велики, — заметила Шавва, с трудом сумевшая избежать чересчур пристального внимания одного такого образчика местной фауны — семи метров в длину и десяти сантиметров в толщину.

Кроме этого, они заметили еще немало «воздушных кораблей» Лиу.

— Цеппелины, вот как они назвались, — внезапно заявил он вечером. — Да, именно так: цеппелины, воздушные суда, которые перевозили груз через пролив между Англией и Европейским континентом. Цеппелины. В отчете мы их отметим как самые крупные формы жизни на планете. Может название приживется.

Лиу редко пользовался этим правом команд ГРИО — давать названия новым формам жизни, открытым в ходе исследования планет.

Было обнаружено: два различных вида крупных летающих существ с агрессивными повадками хищников (издают хриплые крики); летуны меньшего размера, празднично-яркой окраски; сотни разновидностей существ, которых Шавва окрестила «ползунами», как на материке, так и в море на мелководье. На южных пляжах попадалась пустая скорлупа — полузасыпанные песком остатки гнезд. Однако никаких признаков тех, что отложил яйца, и никаких следов вылупившихся детенышей обнаружить не удалось.

Исследователям также удалось найти весьма любопытные окаменелости, которым было не менее пятидесяти тысяч лет; один из обнаруженных образчиков сохранился настолько хорошо, что уцелели даже челюсти и зубы, уличившие древнее животное как типичное травоядное. Судя по сему, это были останки тех самых «жвачных и травоядных», которых так жаждал увидеть Лиу. Впрочем, хотя невысокая зеленоватая растительность и была похожа на траву, травой она не являлась, поскольку принципиально отличалась по химическому составу, имела явно выраженную треугольную форму и была скорее голубой, чем зеленой.

— Я хочу видеть этих травоядных здесь и сейчас, — твердил Лиу, но было видно, что разнообразие жизненных форм хотя бы в древние времена принесло ему большое облегчение.

На равнине, в районе крупного геологического разлома, они обнаружили также алмазную трубку, имевшую близкий к поверхности выход. Из почвы были извлечены необработанные камни, один — размером с кулак Шаввы. Несколько штук исследователи взяли в качестве сувениров; алмазы никакой особой ценности не представляли — в Галактике добывалось множество гораздо более экзотических драгоценных камней, — однако в технике они еще применялись благодаря своей долговечности и твердости.

— Пожалуй, то что нам не нужно все время быть настороже, мне нравится. — сказал Бен в третью ночь, когда Лиу снова завел волынку насчет отсутствия крупных форм жизни. — Помните Клосто L.A. из нашей прошлой экспедиции я вздохнуть не мог спокойно, все время ждал, что меня что-нибудь на меня набросится и сожрет с потрохами!

— Если судить по моим записям, — фыркнул Лиу, — их отсутствие не менее опасно, чем присутствие.

— Может, произошло смещение планетной оси, так что теперь там, где жили обитатели этой планеты находятся ледяные шапки? — предположила Шавва. — Может, они попали в буран и все замерзли? У нас есть образцы люда, там вполне могут обнаружиться фрагменты костей и мягких тканей…

— Наклон оси этой P.E. составляет всего-навсего пятнадцать градусов, а магнитные полюса находятся близко к географическим серенному и южному полюсам — может быть, смещены градусов на пятнадцать.

— Мы разберемся в чем тут дело, когда вернемся на корабль и возьмемся за изучение образцов. Кстати сказать, сегодняшние образцы уже подготовлены? Можем отправлять Кастору?

— Готовы; но мне хотелось бы, чтобы он сообщил нам выводы, которые уже сделал. Времени-то у него хватает, — желчно заметил Лиу, передавая Бену последние контейнеры для упаковки и отправки на корабль.

— Может, они все перебрались на север. — Бен из всех сил старался помочь в поисках ответа.

— Поближе к зиме?

— На этом континенте весна еще не вступила в полную силу…

— Все равно здесь не будет так жарко, чтобы изжариться заживо. Да еще ветер. — Лиу вовсе не желала успокаиваться.

Направившись на север, они сделали остановку на самом крупном из островов небольшого архипелага. Базальтовый остров был изрезан пещерами и гротами, покрыт буйной растительностью, характерной для тропического пояса. Здесь обитали необычные рептилии — вернее, сказать, змееобразные существа весьма отталкивающей наружности.

— Видал я и пострашнее, — заметил Бен, с почтительного расстояния изучая рогатого монстра семи сантиметров в толщину и пяти в высоту, агрессивно размахивающего щупальцами и клешнями. Ни рта, ни глаз у монстра не обнаруживалось, по крайней мере, при поверхностном осмотре. Существо испускало отвратительный запах, а спина его была покрыта какими-то мошками.

— Вешняя пищеварительная система? — предположила Шавва, разглядывая странную тварь. — И… ого!

Внезапно существо бросилось вперед: теперь стало заметно, что его «живот» покрыт крошечными шипами. Прибор, анализирующий запахи, зашкалило; небольшую прогалину заполнил смрад, от которого людей буквально выворачивало на изнанку.

— Поглядите-ка, оно буквально забралось вон в тот шипастый куст, — сказал Бен, указывая на низенькую поросль. — И получило выстрел в задницу.

Держась на приличном расстоянии, Шавва ткнула в шипастый куст длинной палкой — и была вознаграждена еще одним смрадным облаком.

— Умное растение. Не тратит заряды понапрасну. Интересно, чем его можно инактивировать?

— Может, холодом? — предположил Лиу.

— Вот тут есть маленький кустик, — заметила Шавва. Она опрыскала растение криоспреем и для проверки ткнула палкой. Реакции не последовало, и Шавва упаковала растение в ящичек для органических образцов.

В тот же вечер, когда группа готовила очередную «посылочку» для Кастора, Лиу продемонстрировал товарищам светящуюся пробирку с новым образцом.

— Я обнаружил это в большой пещере. Какая-то разновидность люминесцирующей плесени. — Он накрыл пробирку рукой. — Вот свет есть, а вот его нет… — Он рассматривал стечение сквозь неплотно сомкнутые пальцы. — Стимулирует ли кислород люминесценцию?

— Сегодня ночью ты в пещеру не пойдешь, Лиу, — твердо заявила Шавва. — У нас нет спелеологического оборудования, и ты рискуешь свернуть себе шею.

Лиу пожал плечами:

— Люминесцирующие лишайники и прочие организмы — не самое сильное мое место.

Он аккуратно завернул пробирку в полупрозрачную пластиковую пленку:

— Не хочу, чтобы эта штука перестала светиться прежде, чем ее увидит Кастор.

Вскоре покой лагеря нарушил оживленный писк и пронзительные крики. Когда люди раздвинули ветви кустарника, посреди которого они разбили лагерь, их глазам предстало поразительное зрелище. В воздухе, исполняя акробатические номера невообразимой сложности, танцевали изящные существа, совершенно не похожие на неуклюжие крылатые «цеппелины» Южного континента. Лучи заходящего солнца отливали на их спинах зеленым, синим, коричневым и бронзовым, а полупрозрачные крылья переливались и искрились радужным многоцветьем.

— Может, это те самые, что отложили яйца на берегу моря? — шепотом спросила Шавва у Лиу.

— Очень может быть, — приглушенным голосом ответил тот. — Потрясающе! Ты посмотри, они же определенно играют! Играют в догонялки!..

Все трое с изумлением и восторгом наблюдали за игрой легкокрылых существ до тех пор, пока на землю не спустилась недолгая тропическая ночь и чудесные существа не прервали свой воздушный танец.

— Они разумны? — спросила Шавва, одновременно желая и не желая, чтобы эти прекрасные создания оказались доминирующей разумной формой планеты.

— Вряд ли, — ответил Лиу. — Если они откладывают яйца на морском берегу, там, где их могут смыть штормовые волны, значит, их интеллект не так уж и велик.

— Они просто прекрасны, — сказал Бен. — Может быть, Лиу, нам удастся найти для тебя более крупные формы, имеющие общих с ними предков.

Лиу пожал плечами с показным безразличием и повернулся спиной к костру:

— Найдем так найдем.

Они записали все, что видели, и легли спать. На следующий день исследовали рифы у берегов острова; у побережья восточного полуострова исследователи нашли сложную структуру, подобную коралловым образованиям Земли, и окаменелости инопланетных «кораллов», возраст которых, как определил Бен, насчитывал не менее пятисот миллионов лет. Ну что ж, теперь в их распоряжении был прекрасный образец жизнеспособной экологической системы — и это была отнюдь не тупиковая экология тропического дождевого леса, в которой различные формы жизни паразитируют друг на друге и в полном смысле слова тянут друг из друга соки. Наличие здоровой экологии подтверждало теорию Бена: похоже, здесь действительно прошел метеоритный дождь, а идею насчет недавнего ледникового периода благополучно отбросили.

Круги сухой безжизненной почвы были разбросаны по всей планете, за исключением полюсов и одного небольшого участка в южном полушарии; хотя группа и исследовала все тщательнейшим образом, ей так и не удалось обнаружить метеориты, породившие эти таинственные образования. Кроме того, как заметил Бен, предполагаемые кратеры были слишком мелкими, да и рисунок пересекающихся кругов не соответствовал следам метеоритного дождя.

В северном полушарии лежал снег, однако и здесь взяли образцы почв и горных пород. В дельте широкой реки, протекающей по центральной равнине, обнаружились грязевые долины; над ними поднимался сернистый пар. Здесь во множестве обитали весьма любопытные разновидности бактерий, которыми немедленно занялась Шавва. Направившись вдоль реки в глубь материка, исследователи открыли неплохие запасы железа, меди, никеля, олова, ванадия, бокситов и даже немного германия — к сожалению, в слишком малых количествах, чтобы заинтересовать какой-либо горнодобывающий консорциум.

В предпоследнее утро экспедиции Бен нашел в речном песке золотые самородки.

— Настоящий старомодный мир, — заметил он, перекатывая на ладони тяжелые кусочки золота. — Когда-то на старушке Земле тоже можно было найти золото в реках. Еще одна параллель.

Шавва наклонилась и двумя пальцами взяла у него самородок в виде капли, почти совершенной формы.

— Моя добыча, — заявила она, опуская каплю в поясной кармашек. На плоскогорье восточного полуострова она обнаружила крайне интересное растение: роскошное дерево, кора которого, если растереть ее в пальцах, издавала сильный аромат. Вечером Шавва изучала образцы коры, с наслаждением вдыхая приятный запах. Тесты показали, что растение не токсично, а попробовав настой коры, Шавва удовлетворенно вздохнула:

— Попробуй, Лиу, потрясающий вкус!

Лиу с подозрением посмотрел на прозрачную темную жидкость, однако запах ему понравился, и он осторожно пригубил настой.

— Хм, неплохо! Только водянистый какой-то, слабоват немного. Нужно настаивать подольше или уменьшить количество жидкости. Там могут обнаружиться какие-нибудь полезные вещества.

К ним присоединился Бен; когда Шавва мелко раскрошила кору и заварила, он горячо одобрил полученный результат:

— Что-то вроде кофе с шоколадом и пряностями. Очень неплохо.

Шавва сделала небольшой запас коры, и следующие два дня с каждой трапезой они пили ароматный настой. Она даже припрятала чуть-чуть — угостить Кастора.

Хотя никто из троих исследователей не говорил об этом, им всем было жаль покидать планету — и в то же время они испытывали чувство облегчения: за все время их пребывания здесь не случилось ни одного чрезвычайного происшествия. Правда, при более тщательном анализе образцов почвы, растительности и биологических объектов и могли проявиться побочные эффекты, так что они все искренне обрадовались, когда Кастор вынес свой вердикт:

P.E.R.N. — землеподобная планета, ресурсы незначительны. В верхнем углу рапорта он поставил код С. — планета пригодна для колонизации.

Если, конечно, какая-либо группа колонистов рискнет обосноваться на этой пасторальной планете, вдалеке от основных торговых путей — так далеко от центра Планетной Федерации, как это только возможно в исследованной части Галактики.

Часть 2. Колокол Дельфинов

Когда Джим Тиллек отбил на Большом Колоколе в Заливе Монако сигнал тревоги, команда Терезы оказалась на месте сбора через несколько минут: ее ведомые, Кибби и Амадеус, следовали за лидером, то ныряя, то выпрыгивая из воды. В течение часа прибыли команды Афро, Китаянки и Чаровницы — всего семьдесят дельфинов, считая трех самых молодых, родившихся в этом году. Молодые самцы и одиночки отовсюду мчались к месту встречи, издавая характерные свистящие и скрежещущие звуки, щелкая и фыркая, проделывая по пути поразительные акробатические трюки. Немногим дельфинам доводилось слышать этот сигнал Большого Колокола, и они спешили узнать, что он означает.

— Почему тревога? — спросила Тереза, высунув голову из воды прямо перед Джимом. Тот, широко расставив ноги, стоял на плоту, пришвартованном к пристани Монако.

Нос Терезы был весь в шрамах и царапинах, говоря о преклонном возрасте, а равно и достаточно агрессивном и неуживчивом характере. Она претендовала на роль Глашатая Дельфинов и зачастую говорила от имени всего их племени.

Плот был широким и длинным, он находился почти у самого края пристани; именно здесь, как правило, люди говорили с дельфинами и дельфиньими командами. Сюда же дельфины приплывали, чтобы доложить Страже Залива о необычных происшествиях — и иногда, очень редко, для того чтобы получить медицинскую помощь. Крайние бревна были почти шлифованными: дельфины имели привычку тереться и чесаться о плот.

Над плотом висел Большой Колокол, укрепленный на массивном пилоне из литого пластика. К языку колокола была прикреплена цепь, дельфины дергали за нее, когда возникала необходимость вызвать людей; сейчас она просто болталась без толку.

— У нас, жителей суши, беда. Нам нужна помощь дельфинов, — сказал Джим. Он указал в глубь материка, где над двумя или тремя прежде дремавшими вулканами поднимались в небо зловещие облака серого и белого дыма. — Мы должны оставить эти места и забрать отсюда все, что можно увезти с собой. Остальные группы приплывут?

— Большая беда? — спросила Тереза после того, как лениво проплыла под плотом, чтобы взглянуть в направлении, указанном Джимом. Она приподняла верхнюю часть тела над водой, изучающе поглядела на дымящиеся вулканы сначала одним, потом другим глазом, оценивая ситуацию. На ее боках виднелись метки, оставленные самцами — слишком агрессивными или слишком страстными. — Большой дым. Хуже, чем Юная Гора.

— Самый большой, какой только может быть, — на мгновение Джиму захотелось, чтобы с «лица» дельфина исчезло это вечно улыбчивое выражение: сейчас оно казалось на редкость неуместным. Центральное поселение колонии, лаборатории, дома, склады, все, что было создано за без малого девять лет, — все это грозил засыпать вулканический пепел. И это еще не худший из возможных вариантов: если им не повезет, Поселок погибнет под потоками лавы.

— Куда вы идете? — Тереза проплыла под плотом в обратном направлении и вынырнула перед Джимом; теперь все ее внимание, жизнерадостное, несмотря на серьезность ситуации, было сосредоточено на стоящем на плоту человеке. — Назад, в мир больного океана?

— Нет, — Джим решительно затряс головой. Поскольку дельфины провели пятнадцать лет, которые занял перелет на эту планету, в анабиозе, они не знали, сколько времени были в пути. Из Океанического Центра в Атлантике они сразу попали в наполненные водой камеры для транспортировки и проснулись только тогда, когда были выпущены в Залив Монако на Южном континенте Перна. — Мы отправляемся на север.

Тереза выставила из воды удлиненную морду и окатила Джима фонтанчиком воды, тем самым выразив свое согласие. Потом, снова плюхнувшись в воду, издала серию звуков на языке дельфинов, обращаясь к ведомым. Ее речь была слишком быстрой, чтобы Джим успел что-либо разобрать, хотя за восемь лет, проведенных на Перне, он успел неплохо изучить дельфиний словарь.

Кибби и Чаровница подплыли к Терезе с боков, и все трое пристально уставились на Джима.

— Шутник, Орегон, — отчетливо проговорила Чаровница, — сейчас в Западном течении. Они разворачиваются; вернутся так быстро, как только смогут.

Затем прибыли Алета и Максимилиан; рядом с ними почти одновременно появился Фа, который не любил оставаться в стороне от событий.

— Эхо от Касс. Они возвращаются. Новое солнце увидит их здесь, — сообщил Фа и выпустил из дыхательного клапана струйку воды, чтобы подчеркнуть важность своих слов.

— Да, им добираться дальше всех, — подтвердил Джим.

Эта команда обитала аж у самой Юной Горы, помогая команде сейсмологов; однако дельфины могут плыть день и ночь напролет, а Касс — самая старшая и самая надежная из дельфиних.

Когда дельфинеры начали собираться у Колокола, Залив Монако буквально был нашпигован дельфинами. Тео Форс, со свойственной ей суховатой иронией, заметила, что при желании люди могли бы перейти через широкий залив по дельфиньим спинам, не замочив ног.

Обычно девять дельфинеров и семь учеников прибывали намного позднее, чем их морские друзья. По счастью, сорокафутовый шлюп Джима Тиллека «Южный Крест» и ялик Пера Пагнесьо «Персей» уже стояли в порту. Андерс Седжби радировал, что «Ландыш» идет под всеми парусами и прибудет к вечеру, а Пит Веранера передал, что приведет свою «Деву» с ночным приливом. Где находились «Авантюристка» и ее капитан Каарван, оставалось неизвестным: капитан еще не выходил на связь. Его двухмачтовая шхуна была самым большим судном Перна, с солидным водоизмещением, но двигалась гораздо медленнее, чем остальные четыре корабля.

Когда собрались все люди, Джим сжато объяснил, что в самое ближайшее время должно начаться извержение одного из вулканов, потому Поселок следует эвакуировать, и как можно скорее, перевезя максимум грузов в безопасное место за мысом Кахрейн. Потребуется помощь всех, кого только возможно. Большие корабли доставят грузы в холд на Райской реке; для маленьких кораблей это расстояние слишком велико, однако следует использовать все имеющиеся в наличии суда, чтобы перебросить грузы хотя бы до Кахрейна.

— Нам придется перетащить все это? — горестно возопил Бен Бирн, махнув рукой в сторону пристани, где громоздились штабелями готовые к отправке ящики.

Бен был молодым парнем, крепко сбитым, невысокого роста; его светлые, коротко подстриженные волосы выгорели на солнце и казались почти белыми. Его поддержала Клэр, работавшая вместе с мужем на Райской реке:

— У нас почти нет судов с приличной грузоподъемностью; если ты думаешь, что дельфины могут…

— Груз нужно доставить только до Кахрейна, Бен. — Джим успокаивающим жестом положил руку на плечо парня.

Тереза издала несколько пронзительных щелчков, чтобы привлечь общее внимание:

— Мы это сделаем, сделаем!

Амадеус, Фа и Кибби оживленно закивали.

— Глупые рыбьи плавники, вы же надорветесь! — закричал Бен, размахивая руками.

Дельфины повернули к нему любопытные морды.

— Мы можем, можем, можем! — Добрая половина дельфинов, собравшихся у плота, почти синхронно выпрыгнула из воды, демонстрируя энтузиазм и готовность. При этом они умудрились не задеть своих товарищей, которые также почти синхронно ушли на глубину и в стороны, избежав столкновения. Дельфины, плававшие в отдалении, повторили маневр вслед за товарищами.

— Поглядите-ка, капитан, что вы устроили! — с притворным отчаяньем вскричал Бен. — Проклятые водяные хулиганы, хотите мозги друг другу повышибать?

Иногда, подумал Джим Тиллек, Бен становился таким же невозможным, как и те излишне впечатлительные и эмоциональные дельфины, которыми он должен «командовать».

Все взрослые дельфины тренировались с партнерами-людьми и научились помогать попавшим в беду пловцам и морякам — даже могли спасти небольшое поврежденное судно. Тот факт, что им представился случай продемонстрировать свои умения, вызывал у дельфинов искреннюю радость. После тренировок еще сохранилась дельфинья упряжь; вероятно, следовало подготовить дополнительные комплекты, чтобы «оснастить» всех дельфинов — тогда они смогут впрячься в небольшие плоты или лодки. Большая упряжь для целой команды дельфинов была испытана уже давно — дельфины несколько раз приводили баржу с рудой от озера Дрейка к морю. Однако необходимости задействовать всех дельфинов у колонистов никогда не возникало.

— Мы знали, что надвигается что-то серьезное, — заговорила Яна Реган; она говорила очень ровно и спокойно, как и подобает старшей среди дельфинеров. Рассмеявшись фыркающим смешком, она взмахом руки указала на заполонивших залив дельфинов: — Они свистели и трещали как сумасшедшие, рассказывая об изменениях, которые происходят под водой. Но вы же знаете, как они любят преувеличивать!

— Xa! Когда над вершиной Пикчу столбом встает дым каждый понимает, что надвигается что-то серьезное, — заявил Бен, успевший, видимо, восстановить душевное равновесие — Вопрос в том, сколько у нас времени до того, как взорвется Пикчу. — Взорваться должен вовсе не Пикчу, — очень мягко возразил Джим. Он подождал, пока уляжется всеобщее удивление, вызванное его словами, и продолжил: — Это Гарбен.

— Я так и знал, что нельзя называть гору в честь этого мерзкого старого сморчка! — пробормотал себе под нос Бен.

— Есть более существенное обстоятельство, — продолжал Джим. — Патрис не может назвать точное время, когда это произойдет. Она предупредит нас только перед самым началом извержения. Когда оно уже практически будет на пороге.

Это поразило всех — даже невозмутимого и флегматичного Бернарда Шаттэка. — Перед самым началом?! И за сколько же? — спросил он.

— За час или два. Подскочит содержание серы, и это будет означать, что магма поднимается. У нас есть дня два, может быть, три: пока идет только сернистый дым и пепел…

— Ничего не имею против пепла. Что меня раздражает, так это сера, — закашлявшись, проговорила Хельга Дафф.

— Проблема на самом деле в том… — Джим замолчал, потом продолжил: — Монако находится в зоне, которая может подвергнуться пирокластической бомбардировке.

— В какой зоне? — Яна поморщилась, услышав незнакомый термин. О дельфинах она знала все, что только может знать человек, но делала вид, что не понимает технического жаргона.

— На территории в пределах досягаемости тяжелых предметов, которые выбрасывает вулкан, — почти извиняющимся тоном пояснил Джим.

— Это еще хуже, чем пепел и дым? — спросил Эфраим. Хотя они стояли на пристани не слишком долго, их мокрые гидрокостюмы уже стали серыми от вулканического пепла.

— Камни, расплавленные куски породы…

— Но этим вечером у озера Маори ожидается Падение Нитей, — вставил молодой Гуннар Шульц; казалось, спор, возникший между старшими, смутил его.

— Мы должны доставить все, что только можем, в Кахрейн и сделать это максимально быстро; первостепенная задача, ребята. Нитям придется дождаться своей очереди, — заметил Джим со своим обычным суховатым юмором. — Мы используем все доступные средства; владельцы судов должны либо привести их сюда, либо назначить промежуточную точку встречи. А пока что мы должны объяснить лидерам дельфиньих команд, что нужно делать и что нам от них требуется.

Он принялся раздавать людям копии плана эвакуации, которые сорок минут назад вручили ему адмирал Пол Бенден и Эмили Болл, губернатор колонии; покончив с этим, с тревогой глянул поверх голов — туда, где едва не столкнулись три скутера.

— Черт бы их побрал! Вот что, пока прочтите общий план, а я пойду разберусь с воздушным движением.

Все принялись за чтение, за исключением Яны, которая направилась к растущим на берегу грудам ящиков. Упаковки отличались цветными штрих-кодами. Красные и оранжевые метки означали особо важные грузы, которые следовало доставить в Кахрейн немедленно, причем в ящиках, помеченных красным, находились хрупкие и бьющиеся предметы. Желтые следовало перевозить на судах; зеленые и синие, водонепроницаемые, можно было тащить на буксире. Джим выглянул из окна командного пункта:

— Лилиенкамп посылает нам дерево, веревки и всех людей, которых можно снять с работы на складе, чтобы они строили плоты. По крайней мере, погоду обещают хорошую. Решите, кому из дельфинов можно доверить тянуть…

— Любому, кого ты об этом попросишь! — возмущенно перебил его Бен.

— Нам еще нужно несколько достаточно спокойных и ответственных дельфинов, которые будут сопровождать малые суда… о черт, да что ж делает этот пилот!.. — Почти целиком высунувшись из окна, Джим замахал своими длинными руками, указывая в сторону берега: один из тяжелых скутеров едва не столкнулся с двумя меньшими, собиравшимися зайти на посадку. Надо признать, посадочные площадки на берегу были не слишком удобными — и, несомненно, слишком маленькими.

— Сделайте все, что сможете! — крикнул он своей Команде, после чего снова втянулся в окно, явно намереваясь заняться регулировкой движения.

— Яна, ты, Эф, и я — мы будем объяснять, — заговорил Бен. — Бернард, займись красными и оранжевыми ящиками: их нужно погрузить на «Южный» и «Персея». Пусть одно из средних судов подойдет к пристани — и начнем погрузку. К тому времени, как она закончится, лидеры команд уже будут знать, что делать и какой эскорт назначить этим судам. Остальные пусть займутся парусными судами и выяснят, сколько груза они могут нести. Старайтесь запомнить, какие грузы кто перевозит… — Он сбился, представив себе эту непосильную задачу. — Нам придется вести записи. Начинайте, ребята. Посмотрим, может, я смогу освободить несколько человек, которые займутся писаниной. Хоть кто-то должен найтись… — Его голос затих в отдалении; поднявшись по лестнице, Бен скрылся в здании Стражи.

— Как только мы расскажем этим рыбьим плавникам, что они должны делать, нам придется организовать что-то вроде морской полиции, точно? — проговорил Бернард.

— Именно так! Именно! — от всего сердца согласился Эфраим. — А теперь давайте коротко расскажем им, что же от них нужно…

Пройдя вдоль плота, дельфинеры отыскали свои команды, жестами попросили дельфинов посторониться, а затем попрыгали в воду. Проще всего объяснять дельфинам что-либо в их родной среде, находясь с ними в непосредственном контакте.

Вода вокруг людей забурлила; каждый лидер искал своего привычного партнера-человека. Несмотря на суету и кажущуюся неразбериху, царившую в воде, Тереза вынырнула возле Яны Реган, Кибби — рядом с Эфраимом; Амадеус окатил водой Бена, шлепнув плавником по волне.

— Перестань, Амми. Это серьезно, — одернул его Бен.

— Не баловаться? — удивленно щелкнув, уточнил Амадеус.

— Не сегодня, — ответил Бен и тут же почесал дельфина между нагрудными плавниками, смягчая невольно проскользнувший в его голосе упрек. Потом трижды свистнул в свисток, резко и пронзительно.

Головы людей и дельфинов повернулись к нему. Придерживаясь рукой за морду Амадеуса, покачиваясь на волнах рядом с ним, Бен обрисовал проблему и рассказал, какая помощь понадобится людям для ее разрешения.

— Кахрейн рядом, — заявила Тереза, выпуская из клапана фонтанчик воды.

— Но придется плавать туда и обратно много раз, — заметила Яна, указывая на все растущие горы ящиков, коробок и мешков всех видов и размеров, громоздящихся на берегу.

— Ну и что? — ответил Кибби. — Начнем!

Эфраим схватил Кибби за ближайший плавник:

— Нам нужны списки — прибыло, убыло… Нужно сопровождение для малых судов. Нужны команды, чтобы тащить плоты и баржи.

— Две, три команды — чтобы сменяться, чтобы быстрее. — Стрела толкнула Тео Форс под руку. — Я знаю, кто думает: он самый сильный. Я за ними. Ты достань упряжь.

Стрела взвилась в воздух, развернулась и, перелетев через нескольких дельфинов, ушла под воду. Двигалась она с поразительной скоростью, оправдывая данное ей имя.

— Я — достань упряжь, — повторила Тео, скорчив остальным дурацкую гримасу. — Ладно, я достаю упряжь… — С этими словами она поплыла к ближайшему трапу. — Почему она всегда опережает меня, по меньшей мере, на шаг?..

— Потому что плавает быстрее, — крикнул в ответ Тоби Дафф.

— Мы, Кибби, я, мы — полиция, — немедленно объявил Орегон, ставя Тоби в известность о своих действиях. — Нужны флажки?

Яна захихикала.

— И зачем нам руководить дельфинами? — проговорила она. — Они и без нас все прекрасно знают!

— Бакены с флагами, — Тоби поплыл к трапу, находившемуся ближе всего к складу, где бакены и хранились. — Зеленые для прибывающих, красные для отбывающих.

— Там их вроде достаточно, — крикнул последовавший за ним Эфраим. — Должны были остаться зимней регаты.

— Больше кораблей нет? — Тереза поднялась на хвосте, оглядывая гавань.

— Еще десяток шлюпов, может, даже больше придут с побережья и спустятся по рекам, — ответила Яна. — Самые большие могут доплыть даже до Райской реки; но нам главное добраться до Кахрейна, а это достаточно далеко отсюда.

— Дело, дело! — довольно объявила Тереза. Он; выглядела необыкновенно довольной. — Новое дело, новая вещь. Отличное веселье!

Яна ухватила ее за плавник:

— Это вовсе не веселье, Тереза. Не веселье! — Она потрясла указательным пальцем перед левым глазом дельфинихи. — Опасно. Тяжело. Много часов.

Выражение «лица» Терезы соответствовало недоуменному пожатию плеч — настолько способен дельфин

— Мое веселье — не ваше веселье. Это мое веселье. Ты держись на плаву. Слышишь?..

К тому моменту, когда Джиму Тиллеку удалось организовать воздушное движение и упорядочить перемещение скутеров, уже были готовы две «дорожки», обозначенные рядами красных и зеленных бакенов; три команды, в которые вошли сам крупные самцы, «впряглись» в большую баржу, нагруженную красными ящиками — меткой хрупко груза, — и отправились в путь. Первая флотилия мелких парусных судов последовала за баржей также в сопровождении дельфинов: те должны были довести флотилию до выхода из гавани, где небольшие суда могли рассредоточиться и спокойно следовать к Кахрейну.

— Нам никогда не удастся учесть все это добро, — вполголоса заметил Бен, обращаясь к Клэр. Она готовила еду для людей, пока ее друг-дельфин Тори руководил своей командой, переправляя груз с синими и зелеными метками на самые хлипкие суда.

Даже небольшие лодки, каяки и единственное церемониальное каноэ были задействованы в перевозках. За ними нужно было пристально наблюдать, поскольку управляли ими сравнительно неопытные моряки, многим из которых не исполнилось еще и тринадцати лет.

Джим Тиллек проследил за тем, чтобы все он были снабжены спасательными жилетами и оборудованием и твердо усвоили, как позвать дельфина на помощь. Свистков на всех не хватило, что изрядно обеспокоило самых неопытных детишек, но, по просьбе Тео Форс, Стрела показала им, как быстро дельфин приходит на помощь человеку, если тот сильно шлепнет обеими ладонями по воде.

— Эти бестолковые сухопутные жители доставляют нам больше забот, чем все остальное, — бранился Джим, шагая по пристани в сторону берега. По пути он гнал прочь всех, кто пытался добавить особо ценные предметы домашнего обихода к штабелю «красных» грузов первостепенной важности. Некоторые колонисты, постоянно жившие в Поселке, полагали, что это дает им какие-то особые права; похоже, они решили, что им позволено больше, чем остальным. Да и ладно бы — но ведь не сегодня же!.. Терпение Джима было на пределе; он подскочил к ближайшему приземлившемуся скутеру, вытряхнул водителя с его места и приказал ему немедленно побросать в багажный отсек ту дрянь, которую он только что выгрузил. Когда приказ был выполнен, Джим перелетел на дальний берег залива и вывалил груз на кучу вещей, не представлявших ценности ни для кого, кроме их владельцев. После чего, несмотря на протесты и жалобы хозяина скутера, забрал кораблик себе и до конца дня сам летал на нем, следя за тем, чтобы все грузы, привезенные из Поселка, попадали именно туда, куда и должны. Кроме того, у него появилась возможность следить за всей акваторией.

Дувший с моря легкий ветерок не позволял дыму вулканов достигнуть Залива Монако; однако, время от времени поглядывая в глубь материка, Джим с удивлением наблюдал за белыми и серыми облаками, клубящимися над вершинами Гарбена и Пикчу. Вероятно, эти облака содержали также ядовитые газы. Когда Джим прикинул, сколько осталось вещей, которые необходимо эвакуировать, его охватила паника. Им понадобится целая армада, чтобы перевезти все это… неужели нельзя перебросить больше грузов по воздуху?..

Однако он видел, как носятся над заливом скутеры всех размеров, и понимал, что по воздуху и без того перемещают огромное количество грузов. Даже на молодых драконов что-то навьючивали, прикрепляя мешки к седлам всадников.

Вытирая пот со лба платком, который едва ли был чище его лица, Джим наблюдал за изящными существами, величественно скользившими по воздуху в сторону Кахрейна. О, если бы у них было больше драконов, больше кораблей, больше…

Кто-то потянул его за рукав. Это оказался Тоби Дафф, желавший обратить внимание Джима на тонущий плот.

— Кретин проклятый, он неправильно распределил груз…. — начал Тоби. Дельфины тем временем ловили тюки и бочки, не позволяя им уплыть в океан.

— Я не могу быть везде! — застонал от отчаянья Джим.

— Однако именно такое впечатление у всех и создается, — суховато заметил Тоби. — Тебя видят везде; скоро появятся люди, которые станут утверждать, что тебя видели сразу в нескольких местах… Послушай, успокойся: все уже под контролем.

— Но они же не собираются возвращать весь этот груз на берег?.. — беспомощно спросил Джим.

— Погляди в бинокль, Джим. Там уже работает Гуннар. Похоже, он занялся ситуацией вплотную… а я искал тебя вовсе не за этим. Скажи, как ты полагаешь, можем мы запаять кое-какие из «красных» и «оранжевых» упаковок в пластик и поручить их доставку молодым дельфинам, которые не справляются с более тяжелыми грузами?

Джим задумался, глядя на горы грузов на пристани. Пожалуй, если их количество и уменьшилось, то ненамного.

— Надо попробовать. Лучше рискнуть — иначе, боюсь, все это попросту сгорит.

Тоби неуверенно усмехнулся, потом рассмеялся от души, подбежал к краю пристани и с разбегу прыгнул в воду, чтобы переговорить с дельфинами и дать им новое задание.

Слишком быстро спустились тропические сумерки; пришлось выяснять, сколько судов с малолетними командами благополучно добралось до Кахрейна, скольким потребуется освещение, чтобы они не сбились с пути, а также есть ли потери среди людей, дельфинов или грузов.

К удивлению Джима, никаких особенных потерь не было: кое-кто из людей и дельфинов получил царапины, синяки и ссадины; самым серьезным оказалось растяжение. После того как Бен тщательнейшим образом проверил все по списку, выяснилось, что потери груза крайне малы и, что важнее, не утрачен ни один из «красных» или «оранжевых» ящиков.

Лидеры дельфиньих команд доложили Страже Монако, что они собираются поесть и вернутся к рассвету. Джим уже не в первый раз позавидовал существам, которые могли «отключить» половину мозга, оставив ее пребывать в состоянии сна, а сами продолжали действовать и сохраняли прежнюю активность.

Кто-то заботливо поставил на длинный стол в «штабе эвакуации» котелок с тушеным мясом, нарезанный хлеб, а рядом высыпал гору бисквитов. Усталые и голодные люди без лишних слов принялись за еду, а затем, закутавшись в одеяла, пальто и все, что оказалось под рукой, устроились спать прямо на полу. Некоторым из них в свое время удалось запечатлеть одну или нескольких огненных ящерок-файров — тех самых волшебных существ, которые упоминались в отчете команды ГРИО. Сейчас, когда их люди спали, ящерки устроились на пирсе неподалеку. Их глаза сияли, соперничая со светом Аварийных ламп, горевших вдоль длинного ряда ящиков, тюков и бочек…

Большой Колокол поднял спящих и заставил Джима и Эфраима выбраться из здания. Они спотыкались от усталости; но необходимо было выяснить, произошло. В воде кружились Кибби и Стрела, явно не подели — чья очередь дергать за цепь.

— Утро, утро, утро! — пропели в унисон несколько сотен дельфинов; все они были совершенно свежи, жизнерадостны и готовы продолжать веселье, начатое вчера: поистине, их сухопутные друзья придумали замечательное развлечение, чтобы порадовать своих друзей-дельфинов!

Джим и Эфраим одновременно застонали, прислонившись друг к другу. День начинался не лучшим образом: сегодня ветер дул с континента, глаза ел серный дым — жег горло, забивался в ноздри. На дельфинов, впрочем, все это, к счастью, не особо действовало, а вот большинство пловцов-людей к середине дня были вынуждены надеть маски и кислородные баллоны, которые не снимали и на берегу. Кроме того, многим в этот день требовалась медицинская помощь: сказывалась усталость и перенапряжение мышц от непривычной работы и отчаянных попыток превысить достижения вчерашнего дня.

«Южный Крест» под завязку нагрузили драгоценными медицинскими средствами; после того как судно отправилось в путь, Джим большую часть времени висел на связи: отдавал приказы, выдвигал предложения, старался сдерживать растущее раздражение и не срываться из-за ошибок, которые могли бы показаться незначительными в любое другое время… но не теперь. Морской путь между Монако и Кахрейном был буквально забит множеством кораблей, плотов и лодок, пытавшихся перевезти в безопасное место разнообразное имущество, объем которого явно превышал грузоподъемность этих ненадежных суденышек. «Крест» дважды натыкался на лодчонки, которые поддерживали на плаву дельфины.

Утром третьего дня Джим приказал отвести от Кахрейна все суда длиной менее семи метров. Большая часть команд, по его распоряжению, была оставлена на берегу для разгрузки крупных судов и дельфинов: Джим решил, что дельфины справляются с доставкой мелких и средних грузов лучше и быстрее.

— Очень умно, Джим, — заметила Тео Форс вечером того же дня, когда они собрались на борту «Южного Креста», направлявшегося на восток. — Ребята просто в восторге, они хвастаются друг перед другом тем, сколько рейсов сделали «их» дельфины. Они даже начали ловить для дельфинов рыбу, чтобы подкинуть им пару вкусных кусочков. Конечно, в этих водах сейчас особенно много рыбы не поймаешь…

— Правда, отлично придумано, — поддержала Клэр. — У меня прямо сердце не на месте было при мысли о том, что могло случиться с ребятами, плывшими в этих скорлупках.

— Погода ухудшается, — заметил Бернард Шаттэк.

— Семиметровые не справятся? — спросил Джим, проглядывая списки грузов, все еще остававшихся в Заливе Монако. Стало очевидно, что ценой чудовищных усилий этого дня удалось существенно сократить завал.

— Более опытные команды, — подумав, ответил Шаттэк, — справятся. Но я чувствовал бы себя спокойнее, если бы их сопровождали дельфины. Как, кстати, они?

Джим фыркнул. Тео издала слабый смешок.

— Они? — с глубоким отвращением переспросил Эфраим. — Они наслаждаются игрой, которую мы придумали специально для их развлечения!

Бен широко ухмыльнулся и подался вперед, упер локти в колени, держа в руках кружку с горячим питьем:

— А вы слышали, что их команды устроили что-то вроде соревнования?

— Какого соревнования?

— Кто перевезет больше грузов, — суховато усмехнувшись, ответил Бен. — Видели, как они иногда приподнимают носами отдельные ящики и тюки? Взвешивают.

— Надеюсь, от этого вреда не будет, — заметил Джим, пытаясь говорить сурово, хотя было видно что сама идея такого соревнования изрядно позабавила его.

О, эти дельфины! Это природные комики!.. Стоит только что-нибудь поручить им — и, будьте уверены, они превратят любую рутину в настоящее представление. Жаль, что к моменту колонизации Перна на Земле не осталось выдр: эти существа тоже умудрялись извлекать массу забавного для себя из самых неожиданных ситуаций и предметов…

Джим вздохнул.

— Мы не можем позволить себе потерять даже малую часть из того, что нам поручено доставить в Кахрейн в целости и сохранности.

— А что будет после Кахрейна, капитан? — устало поинтересовался Гуннар.

— А тогда, мои дорогие, у нас будет время решить, что мы в первую очередь переправим на север самыми быстроходными и надежными судами.

Ответом ему были страдальческие стоны. Джим успокаивающе улыбнулся:

— У нас будет больше свободного времени для выбора.

— В любом случае все надо будет перевезти на север, туда, куда они решат, — спокойно заметил Андерс Седжби. Это был крупный флегматичный человек, удивительно при том ловкий и подвижный, с большими руками, широкими плечами и мускулистыми ногами, похожими на две каменные колонны. Он предпочитал ходить в рубахе нараспашку и босиком, но на планете не было моряка, который не согласился бы отправиться с ним в плавание (включая и Джима Тиллека).

— Там есть какой-нибудь пирс? Или нам придется перегружать весь груз с больших судов на лодки и таким образом доставлять на берег?

Джим озадаченно воззрился на Андерса:

— Не знаю. Надо будет выяснить.

— Ты хочешь сказать, — начал Бен с разгорающимся в глазах гневом, — что мы тут надрываемся, стараясь разобраться с перевозкой, а потом нам придется…

Джим поднял руку, жестом заставив Бена прервать гневные излияния.

— Там для нас все будет подготовлено.

— Но раньше ты этого не говорил, — ядовито заметил Бен.

— Не будь таким малодушным, Бен, — проговорил Джим, жестом благословения возложив ладонь на просоленные морем волосы Бирна. — К тому времени, как мы туда доберемся, там уже построят пристань. Добрый адмирал Бенден клятвенно заверил меня в этом.

Бен фыркнул; он явно не раскаивался в сказанном.

— А теперь, — продолжил Джим, — давайте разбираться, что мы будем перевозить завтра.

Все началось с Гарбена. Предупреждение пришло за два часа — вместе с распоряжением о немедленной эвакуации. Позднее никто не мог толком вспомнить этот отрезок времени. На пристанях кипела лихорадочная деятельность, однако к тому моменту, когда прозвучал сигнал тревоги, ни «Южный Крест», ни «Персей» не были полностью загружены. Их поспешили вывести из опасной зоны. Если после извержения от пристани хоть что-то останется, корабли вернутся и закончат погрузку.

Всем запомнилось извержение Гарбена — величественное, великолепное зрелище, которое людям довелось наблюдать с безопасного расстояния, вне досягаемости вулканических бомб. Это зрелище пробуждало священный ужас; все, что люди создавали несколько лет, в считанные минуты было засыпано! пеплом, забросано сгустками огня, залито лавой и скрыто густыми серыми облаками пепла и пара.

— Там никого не осталось? — крикнула Тео, выныривая у борта «Южного Креста».

— Так нам сказали, — ответил Джим. — Не хочешь перебраться на палубу?

Тео приподняла брови и многозначительно посмотрела на переполненную палубу.

— О господи, конечно, нет, Джим! Со Стрелой я в большей безопасности.

Дельфин тут же оказался рядом с Тео и легонько толкнул плавником ее руку.

— Видишь, что я имею в виду?..

Голос Тео звучал все тише; маленький дельфин решил унести ее подальше от корабля и от Залива Монако.

Наконец на берегу осталось лишь несколько догорающих или полузасыпанных обломками и пеплом, ящиков, и Джим приказал уводить «Южный Крест» из Залива Монако; корабль покидал гавань последним.

— А как же Колокол? — поинтересовался Бен. Джим прищурился, критически оглядывая Колокол:

— Оставь его. Дельфинам так нравится в него звонить!

— Даже когда его некому слышать? Джим тяжело вздохнул.

— По чести сказать, Бен, у меня сейчас просто нет сил им заниматься. — Он оглядел палубу, уставленную ящиками и тюками, покачал головой. — Черт побери, куда нам поставить такую здоровенную штуковину?.. В конце концов мы можем за ними вернуться. Эзра захочет проверить, что уцелеет после извержения… Да, так мы и сделаем: заберем его в следующий раз.

Она заметил, как опечалился Бен, когда пристань и Колокол скрылись из виду. Даже веселый эскорт, состоявший из двух команд дельфинов, не мог развеять его грусти. Райская река стала для Бена настоящим домом — и вот теперь он должен был бросить родной дом. Позади оставался не только Поселок, не только Колокол Дельфинов: они оставили очень и очень многое — но Колокол был своего рода символом…

Они плыли вперед, сквозь облака тумана и вулканического пепла, извергнутого Гарбеном и Пикчу…

Организация в Кахрейне была ненамного лучше, чем в Монако; однако здесь людей ожидала еда и горячая ванна, а после — отдых и сон. Эвакуация прошла без особых проблем благодаря прозорливости Эмили Болл. Единственной потерей был, к сожалению, один молодой всадник и его бронзовый дракон, столкнувшиеся со скутером, — вернее, рассказала Эмили ровным, лишенным выражения голосом, попытавшиеся избежать столкновения, уйдя в Промежуток, точь-в-точь как ящерки-файры. Инстинкта молодого дракона оказалось недостаточно для того, чтобы вывести их из Промежутка, чем бы ни был этот самый Промежуток; прочие всадники и их драконы тяжело переживали случившееся.

— Я разрешила им немного отдохнуть, — откашлявшись, сказала она, игнорируя тот факт, что это Шон, предводитель драконьих всадников, совершенно недвусмысленно объявил ей: вплоть до следующего дня ни его люди, ни драконы не способны вернуться к работе.

— Но дракон — что же, он действительно ушел в Промежуток? — изумленно спросил Джим.

Эмили коротко кивнула. Моргнула, чувствуя, как против воли глаза ее наполняются влагой.

— Я видела… как Дулут’ сделал это. Они с Mapко — они были там, в воздухе, а скутер падал прямо на них, и тут в мгновение ока они исчезли! — снова откашлялась. — Если из этой трагедии можно извлечь хоть какую-то полезную информацию, вот она. Драконы могут делать то же, что и файры. И, если их всадники сумеют выяснить, как это делать… и вернуться, — тогда, может быть, у нас еще появится своя воздушная армия.

— Но сейчас нам следует заняться не воздушными силами, а флотом, — заметил Пол, включая экран своего рабочего терминала. — По счастью, Райской реке есть хороший склад; там мы можем оставить менее важные грузы и вернуться за ними позже.

— Значит, нам снова придется использовать не большие суда? — спросил Пер Пагнесьо, капитан «Персея».

Пол кивнул.

— Эти суда ценны сами по себе, даже без учета груза, который мы намереваемся на них перевозить. — Он повернулся к дельфинерам. — Как все это смотрят ваши друзья?

Тео коротко хохотнула; Бен фыркнул.

— Они думают, что мы изобрели для них новую занятную игру, — ответила Тео.

— Я рад, что хоть кто-то получает удовольствие происходящего, — невесело усмехнувшись, пробормотал Пол.

— Можешь мне поверить, в этом дельфины лучшие специалисты, — широко и искренне ухмыльнулась Тео, отчего улыбка Пола стала чуть более жизнерадостной. — Ну, для того чтобы добраться до Райской и доставить туда грузы, нам уже не придется устраивать бешеные гонки, верно? А значит, все будет проще и более безопасно.

— Задействуем весь персонал, который не заберут на следующее Падение, — прибавил Пол, переключая терминал. — Нам пришлось отказаться от обороны на озере Маори, однако ущерб, наносимый Нитями, все-таки нужно свести к минимуму.

— Даже если мы покинем Южный континент? — спросила Тео.

— Мы не покидаем континент; мы никуда не собираемся перебираться окончательно, — возразил Пол. — Дрейк хочет продолжать работы здесь; так же думают семьи Галлиани и Логоридесов; их поддерживают Семинолы, Кей Ларго и остров Йерне. Тарви настаивает, чтобы мы не трогали рудники и мастерские. Поскольку они расположены под землей или в блочных укрытиях, они защищены от Нитей, хотя, скорее всего, им придется рассчитывать на еду из наших запасов.

— Однако, в конце концов, если мы не сможем снабжать их пищей, им все равно придется перебраться на север, — печально заметила Эмили.

— Итак, — коротко бросил Пол, возвращаясь к насущным проблемам, — у Джоэла есть грузы, которые необходимо срочно отправить на север. Каарван, твой корабль самый большой; ты сможешь Уйти в самостоятельное плавание? Остальные проследуют на север позже. Дези, поможешь с рабочей силой?

— Если моя команда возьмется за работу прямо сейчас, мы будем готовы к отплытию с вечерним приливом, — ответил Каарван и, не сказав больше ни слова, вышел.

— Дези, я хочу, чтобы вы составили список всех грузов, которые возьмете, всех «красных» и «оранжевых», — крикнул Джоэл Лилиенкамп вслед своему помощнику; тот знаком показал, что понял. — А теперь, — Джоэл обернулся к остальным с жестом безнадежного отчаянья, — скажите мне, ради всего святого, как вести учет?! Как нам разобраться, где что находится?!..

Впервые за все время, что Джим Тиллек знал этого энергичного и опытного человека, ему довелось увидеть Джоэла настолько растерянным; грандиозный объем задач явно пугал его. В Поселке у Джоэла все было аккуратно зарегистрировано; он всегда точно знал, на какой полке и в каком здании находится каждый конкретный предмет. Но даже его феноменальная память не могла справиться с теперешней неразберихой. Джим глубоко сочувствовал товарищу.

— Джоэл, — твердо и в то же время успокаивающе проговорила Эмили, — никто, кроме вас, не сумел бы справиться с эвакуацией грузов и людей в таких условиях.

Наверное, только Джим заметил, как она расставила приоритеты в этом своеобразном комплименте. Он потер лицо рукой, пряча улыбку. В представлении Джоэла люди могли обойтись своими силами, а вот о грузах следовало заботиться и контролировать их местонахождение в любое время дня и ночи.

Джоэл пожал плечами:

— Меня больше беспокоит то, что происходит теперь. Нужен срочный доступ к базе данных: если у меня не будет списка всех грузов, отправленных из Поселка воздухом, а также тех, которые были переправлены из Залива Монако морем, то категорически невозможно будет…

Тут в разговор вмешался Джонни Грин, крайне усталый, но в то же время и торжествующий.

— Никто в моем присутствии не посмеет больше сказать, что это невозможно! — объявил он во всеуслышанье.

Джоэл вскинул голову и с надеждой посмотрел на Джонни; тот продолжал:

— Генераторы работают, действует десять дополнительных терминалов. Они запрограммированы на то, чтобы принимать списки, визуальную и аудиоинформацию и сводить все воедино. Джоэл, это вам подойдет?

— Несомненно! — Джоэл вскочил на ноги, словно и не было минуту назад приступа глубочайшего отчаянья. — Где терминалы? Проводите меня! — Дойдя до дверей, он обернулся: — Мне понадобятся люди.

— Сим дозволяю вам задействовать для своих нужд всех, кто сейчас свободен; они поступают в ваше распоряжение отныне и до поры, пока не будут составлены списки, — торжественно проговорил Пол, но не выдержал и хихикнул. Однако, когда он посмотрел на экран, улыбка исчезла с его лица. — У нас по-прежнему остается масса серьезных проблем. Эзра, можете снова надеть капитанскую фуражку? Нужно провести небольшие суда к Кей Ларго до того, как мы сделаем последний рывок к Северному континенту. Не представляю, как еще переправить на север всех людей и оборудование. Большой конвой при поддержке дельфинов, один из крупных кораблей в качестве охраны… а остальные суда будут совершать прямые рейсы с Кахрейна или Райской реки в Форт, вероятно?

— Время от времени нужно будет менять корабль конвоя, — сказал Джим, обменявшись быстрыми взглядами с Эзрой. — Даже если сохранится приличная погода — а после извержения, боюсь, никаких точных прогнозов дать нельзя, — плавание будет достаточно тяжелым испытанием.

— Но это можно сделать? — спросил Пол. Джим дернул плечом:

— Мы добрались сюда. И доберемся туда. Рано или поздно.

— Вот это-то меня и беспокоит, — откликнулся Пол.

Джим вытащил из кармана электронный блокнот и ввел запрос.

— Что ж, посмотрим, что мы можем сделать, Пол, — он загадочно посмотрел на Бендена. — Вы с Эзрой отправитесь на север, — его улыбка была лениво-ироничной, — чтобы подготовить для нас место… Ну что, Эз, будешь ты адмиралом Перинитского флота, или на этот раз короткая соломинка достанется мне?

— Думаю, мы оба капитаны и работаем одной командой, как обычно, — суховато ответил Эзра, но после дружески похлопал Джима по плечу, пока тот просматривал полученные данные.

— Из Поселка вывезли еще не все, — сообщил Джоэл, просунув голову в дверь. — Я собираюсь послать весь свободный воздушный транспорт, чтобы забрать оставшееся. Могу я взять дра…

Эмили предостерегающе подняла руку:

— Они будут готовы вернуться к работе завтра утром, Джоэл! — Джоэл зажмурился и скорчил гримасу:

— Прошу меня простить. Завтра меня вполне устроит. И он снова исчез за дверью.

— Некогда, в далекие времена, уже существовал такой флот. — Джим разговаривал с Тео Форс, которая наблюдала за дельфинами, сопровождавшими «Южный Крест» при выходе из бухты Кахрейн.

— Вот такой? — Тео указала назад, на флотилию разномастных суденышек, шедших следом за большим кораблем. Одетая в облегающий гидрокостюм, она полулежала в кресле, вытянув сильные загорелые ноги; дыхательная маска висела у нее на плече, готовая к использованию. Джим не без удовольствия поглядывал на эти длинные ноги; впечатления не портили даже царапины. К тому же он начинал привыкать к лицу Тео, не лишенному привлекательности, хотя и весьма необычной. Тео уже хорошо перевалило за тридцать; она не была симпатичной женщиной в обычном понимании этого слова, однако ее черты выдавали сильный характер и целеустремленность.

— Да, что-то вроде такого вот разношерстного флота, какой собрали мы, — ответил Джим и, прищурившись, посмотрел на главный парус. На его вкус, ветер, поднявшийся в самом начале их путешествия, был слишком сильным. Возможно, исполнять обязанности сопровождающего будет не так легко, как думалось вначале. — Это было очень давно… один из тех ярких моментов человеческой истории, когда людям приходилось преодолевать невероятные трудности.

— Да?

Рассказы Джима Тиллека никогда не казались Тео скучными или утомительными, в особенности когда он вспоминал о прежних днях. Она знала, что в промежутках между рейсами межзвездного грузового корабля Джим плавал по всем морям старушки-Земли и по морям некоторых планет-колоний. За последние несколько дней ей не раз представлялся случай оценить достоинства человека, с которым прежде она почти не была знакома: так, ничего не значащие разговоры, обмен любезностями — не более того. Сейчас он, не забывая пристально следить за флотилией, начал свой рассказ — и Тео слушала его с нескрываемым интересом и удовольствием.

— Половина армии была прижата к берегу, и люди неизбежно погибли бы под налетами вражеской авиации, если бы их не спасли на маленьких суденышках той эпохи, эвакуировав с берега. Дюнкерк — вот как называлось то побережье, где армия попала в ловушку; а всего в каких-то тридцати четырех километрах — на другом берегу пролива — их ждала безопасность…

— Тридцать четыре километра? — Тео удивленно подняла густые темные брови. — Но это же любой может проплыть!

Джим посмотрел на нее с усмешкой:

— В те времена такое расстояние могли проплыть некоторые атлеты: это было чем-то вроде ритуала, испытания — но триста тысяч человек в полной боевой выкладке? Нет, им это было не по силам. И… — он погрозил Тео пальцем, — никаких дельфинов!

— Но дельфины всегда были рядом с людьми!

— Не так, как теперь, Тео. Погоди, на чем я остановился?

Тео вытянулась в кресле, усмехнувшись в ответ на легкий упрек, прозвучавший в словах Джима. Лицо у него было обветренным, загорелым, от глаз разбегались морщинки, отчего он казался старше своих лет; однако его тело было стройным, крепким и загорелым. Как и всегда, когда он выходил на палубу, его ноги с длинными ловкими пальцами были босы. Пару раз Тео доводилось видеть, как этими пальцами он удерживает линь.

— Ах да… Германцы зажали триста тысяч британцев в песках Дюнкерка — это на Европейском континенте; и, поскольку британцы не желали провести остаток жизни в лагере для военнопленных, их нужно было эвакуировать через пролив домой, в Англию.

— А как же они перебрались через пролив в самом начале?

Джим пожал плечами. Плечи у него были широкими, а на груди курчавилось всего несколько волосков; по чести сказать, это нравилось Тео больше, чем густая шерсть, какую она видела на груди многих мужчин.

— Их перевезли военные корабли, но порты, из которых они вышли, были уже в руках германцев. А положение в Дюнкерке осложнялось тем, что это был песчаный пляж, полого уходящий в море, и до глубокой воды было довольно далеко, так что большим кораблям некуда было пристать и негде бросить якорь. Там был только длинный деревянный пирс, который постоянно бомбили германцы. Люди пришли в отчаянье, некоторые пытались самостоятельно доплыть до кораблей, они взбирались на борт по сетям, опущенным в воду вместо трапа. Потом кому-то пришла в голову светлая мысль собрать все небольшие суда на острове, в особенности прогулочные лодки с небольшой осадкой, которые могли подойти почти вплотную к берегу, — и забрать солдат. В летописях говорится, что там были совсем мелкие суденышки, всего три метра длиной, но им удалось справиться с задачей, причем рейсы они совершали не по одному разу, до тех пор, пока люди не падали замертво от усталости. Однако все триста тысяч человек были эвакуированы. Это было настоящее торжество мужества моряков.

— Ну да, только нам нужно пройти не тридцать четыре километра, Джим Тиллек; мы пройдем вдоль берегов половину мира, — излишне резко отреагировала Тео.

— Да, но ведь и война вокруг не идет, — жизнерадостно возразил Джим.

— Не идет? — переспросила Тео и указала через плечо на восток, напоминая о Нитях.

— Тут ты права, — признал Джим. — Хотя это: не та война, где люди стреляют друг в друга. Но верю, что в путь надо отправляться с легким сердцем и в хорошем настроении… кстати, может, поищешь Стрелу за тем вон дурацким корытом с пятнистым парусом? Куда, скажи на милость, они плывут? Нужно вернуть их на правильный курс…

Договаривал он уже в пустоту; Тео стремительно перелетела через борт, чисто, без всплеска вошла: воду, как это могли бы сделать ее дельфины, и теперь плыла к злосчастному суденышку, ухватившись за спинной плавник Стрелы.

Просто удивительно, до каких высот может подняться человеческий дух, думал Джим, следя за ними в бинокль. Тео и Стрела добрались до суденышка; Джиму казалось, он почти слышит, как Тео отчитывает молодого шкипера, сопровождая выговор энергичными жестами, чтобы недвусмысленно пояснить, в чем его ошибка. Затем она снова скользнула в воду и поплыла к главному кораблю, а суденышко развернулось, возвращаясь на нужный курс. Убедившись, что Тео и Стрела направляются к «Южному Кресту», Джим отложил бинокль.

Прищурившись, он разглядел высокую мачту пятиметрового ялика, который был отдан в распоряжение Эзры Керуна, возглавлявшего конвой. Эзре не слишком много доводилось плавать по морю, однако он был прекрасным лоцманом, а Джим сам составлял карты побережья и хорошо знал эти воды, так что на пути им не должно было встретиться ни рифов, ни непредвиденных опасностей. Если корабли не зайдут слишком далеко в море и не попадут во власть Великого Восточного течения, опасности не предвидится никакой. К тому времени, когда они доберутся до Кей Ларго, даже начинающие мореходы наберутся достаточно опыта, чтобы доплыть до Форта через оба Великих Течения, не подвергая особой опасности ни себя, ни корабли, ни груз.

Береговую линию от Садрида до Бока он знал похуже, но рассчитывал на рыбаков Малэ и Садрида, а также на Джу Аджай-Бенден в Боке: они должны хорошо знать все особенности местного фарватера. Моряки в холде Кей Ларго также делали подробные карты прибрежных вод. Если погода будет подходящей, путь до Северного континента — пусть и не так быстро, как хотелось бы, — удастся преодолеть.

Однако погода, подумал он, наклонившись к барометру и постучав по нему пальцем, может стать серьезной проблемой. Вулканические выбросы существенно повлияли на погодные условия. Им уже пришлось столкнуться со шквалами, необычайно высокими приливами и неожиданными вихрями, но залив Кахрейн защитил флотилию от самого худшего. Возможно, они прибудут на север как раз к тому времени, когда поднявшийся в атмосферу вулканический пепел, разнесенный ветрами над всей планетой, начнет вновь оседать на землю. Интересно, повлияет ли вулканическая активность на Падение Нитей?

Двумя часами спустя он отдал команду вытащить на берег небольшие ялики и лодки; большие корабли встали на якорь в заливе. Снова поднялся ветер, постоянно менявший направление и потому особенно опасный для мореходов-новичков; кроме того, ветер нес пепел и гарь, так что видимость серьезно ухудшилась.

Если Джим и Эзра и были недовольны тем, что за первый день после выхода из залива Кахрейн они прошли совсем небольшое расстояние, они ничем не выдавали этого, успокаивая тех, кого встревожила малая скорость флотилии. Не стоило подрывать дух экспедиции, да еще в первый же день пути. Днем раньше они смогли проверить все грузы и обдумали, как защитить суда во время Падения Нитей. Большая часть из сорока прогулочных лодок была сделана из фиброгласа; мачты и все прочие детали корпусов также были из пластика, что делало лодки практически неуязвимыми для Нитей. Однако оставалась проблема защиты людей на маленьких судах, где зачастую отсутствовали даже каюты, чтобы укрыться на время Падения. Кислородных баллонов и масок, которые позволили бы людям нырнуть под днища судов и там переждать Падение, также было недостаточно.

В этот вечер Эзра и Джим устроили серию совещаний по вопросу спасения от Нитей, покуда новоявленные моряки разводили костры и готовили пойманную днем рыбу. День был тяжелым и утомительным, так что, когда сумерки сгустились, люди в большинстве уже отдыхали, забравшись в спальные мешки.

На следующий день пошел маслянистый грязный дождь, что в совокупности с переменчивыми ветрами еще больше замедлило продвижение флотилии; однако им все же удалось добраться до устья Райской реки, где они и остановились на ночь.

Джим и Эзра созвали собрание, чтобы обсудить возможность разделения флотилии на несколько групп: это, по их мнению, могло ускорить движение. Большим кораблям периодически приходилось спускать паруса или даже вставать на якорь, чтобы не слишком обгонять лодки и ялики. Разумеется, грузы, которые предназначались для складов Райской реки, будут выгружены, а остаток перераспределен в соответствии с водоизмещением и грузоподъемностью судов; самые ненадежные останутся здесь как отслужившие свою службу. Дельфинеры были довольны передышкой: их команды мужественно, из последних сил сохраняли свои места в конвое, а потому измучились до крайности.

Было принято решение, что, как только окончится разгрузка, Эзра поведет более крупные суда вперед со всей возможной скоростью, на которую только способны они сами и две дельфиньи команды сопровождения, а Джим последует за ним вместе с медленными малыми судами и многочисленным эскортом дельфинов. Самые маленькие лодки придется оставить в дельте реки.

Погода держалась скверная, и только самые опытные моряки справлялись с управлением, так что остальным пришлось на время остаться в устье Райской реки.

Хорошего в задержке было то, что эксперты по пластику, Энди Гомес и Ика Кашима, использовали это время, чтобы максимально защитить корабли от возможных встреч с Нитями. Ика решила проблему для людей — в общей сложности пятисот пассажиров и членов экипажа. Она сконструировала пластиковые шлемы в виде больших конусов с широкими «полями»; под подбородком шлемы застегивались ремешками. Люди, поддерживаемые на плаву спасжилетами, переждут Падение за бортом, а Нити будут соскальзывать по этим «китайским шляпам» в воду, где почти мгновенно погибнут и их съедят рыбы. Даже дельфины не пренебрегали тем, что считали «необычной едой».

Жители холда Райской реки тут же объявили, что конусы-шлемы, придуманные Икой, гораздо лучше, чем металлические листы, которыми они пользовались, если Падение Нитей заставало их вне укрытия. Смущенная похвалами, хрупкая азиатка отнекивалась: мол, она не является первооткрывательницей этого дизайна.

— Ну, это просто чертовски хорошая вариация на тему… как это называется? — шляпы китайского крестьянина, — пояснил Энди, — и она не подведет. Как только мы изготовим образец, наладить производство будет несложно.

— Это просто счастье, что у нас тут собрались люди столь разного происхождения, — ласково сказал Джим смущенной Ике. — Кто бы мог подумать, что такая простая вещь, как шляпа из рисовой соломы, придуманная давным-давно на Земле, сможет спасать жизни на Перне! Вы хорошо мыслите, Ика! Взбодритесь, девочка моя. Вы только что спасли нас!

Девушка смущенно улыбнулась и исчезла, отправившись к своему мужу, Эбону Кашиме, в поисках необходимых материалов.

— Следующая проблема — как-то убедить наших бравых мореходов собраться с мужеством и смириться с мыслью о том, что во время Падения Нитей им придется находиться вне укрытий, так что Нити будут валиться им прямо на головы, — мрачновато заметил Эзра. — Думаю, очень хитро сконструированные шляпы на головах их не слишком утешат.

— Послушайте, капитан, — заговорил один из садридских рыбаков, — когда дойдет до дела, когда Нити начнут падать прямо на них и единственным безопасным местом будет вода, они все сами попрыгают в воду. Я точно так же поступил, когда мы угодили в одно из первых Падений. Кроме того, вокруг крутится туча огненных ящериц. Думаю, если они примутся за дело вместе со своими дикими родичами, которые всегда собираются в местах Падения Нитей, ни одна Нить не долетит до этих прекрасных шляп.

— Немного практической психологии и «живой пример», — заметил Джим, — и они согласятся. В конце концов, у них не будет особого выбора.

— Это точно, — сумрачно отозвался Эзра.

— При необходимости проведем беседы, — сказал Бен, переглянувшись с остальными дельфинерами, и они всей компанией отправились промывать мозги будущим героическим мореходам.

К тому времени, когда «китайские шляпы» были готовы к раздаче, большая часть моряков флотилии охотно согласилась ими пользоваться.

— Я бы, конечно, предпочел оказаться в воздухе с огнеметом, — тихонько признался один из них своему другу; оба стояли неподалеку от Джима.

— Да, но у баржи далеко выступающие и достаточно плоские нос и корма. Мы должны просто укрыться там, и все будет в порядке.

Джим и Эзра издали приказ: всякий, кто будет замечен без защитного костюма и «китайской шляпы», подвергнется суровому наказанию и, если он имеет какой-либо чин, будет понижен в звании. Они также обязали каждого отработать двухчасовую смену по изготовлению защитных костюмов.

Прежде чем небо расчистилось и погода наладилась, люди успели разместить грузы на складах и подготовить почти две трети оборудования, необходимого для защиты от Нитей, так что две группы смогли отправиться в путь. Большие корабли, используя окрепший ветер, вскоре обогнали медлительные малые суда.

— Похоже на «людей в лодках», — заметил Джим, обращаясь к Тео и указывая назад, на нестройную линию мелких суденышек.

— «Люди в лодках»?

— Хм, да. Жертвы войны двадцатого века. Это были азиаты, которые пытались покинуть свою страну на самых невероятных, совершенно не подходящих для этого скорлупках, которые назывались джонками и сампанами. — Он сокрушенно покачал головой. — Совершенно неподходящие… Многие погибли, пытаясь спастись. Многие прибыли туда, куда стремились, но были отправлены назад.

— Отправлены назад?.. — Это привело Тео в ярость.

— Я не помню историко-политической ситуации тех времен. Это было еще до того, как Земля объединилась ради единой глобальной цели. Думаю, лучшая из их лодок уступала худшей из наших посудин.

Тео вздохнула, ткнула пальцем в одну из четырехметровых лодок, только что выбросившую сигнальный флаг, означавший просьбу о помощи, и прыгнула в воду. Едва она коснулась поверхности воды, рядом с ней оказалась Стрела, готовая доставить ее к попавшему в беду судну. Джим занес происшествие в свой электронный дневник. Похоже, сломалась рея… о господи, хватит ли у них упорства, чтобы справляться с постоянными авариями и поломками?.. Кажется, этот случай обойдется ему сегодня в очередную лекцию по морскому делу.

— А, это была экспедиция Хейердала! А я все никак не мог вспомнить… — сказал он сам себе. — Только Хейердал плавал на примитивных судах, которые строил сам, и делал это намеренно. На наш случай совсем не похоже.

Нужно запомнить и рассказать Тео. Он улыбнулся. Ему нравилось рассказывать ей о прежних днях: она всегда внимательно и с интересом слушала его. Иногда она рассказывала ему какие-нибудь истории тех времен, когда была пилотом. Впрочем, Джим полагал, что ей больше нравится плавать с дельфинами. Возможно также, что она просто извлекала максимум пользы и удовольствия из любого дела, которым занималась.

Жаль, подумал Джим, что об этом путешествии будем знать только мы, жители Перна. Наше Второе Переселение во многих отношениях гораздо более примечательно, чем космический перелет через пятьдесят световых лет на трех старых, но вполне пригодных к путешествию кораблях в этот пустынный уголок в секторе Стрельца.

В этот день было еще два происшествия. Первое — Падение Нитей, впрочем, только краем зацепившее флотилию. Эзра заметил впереди уже знакомое серое облако; они могли выбрать — повернуть в сторону или проверить, насколько надежна их защита от Нитей. Джим и Эзра провели короткое совещание с кораблями, снабженными передатчиками, и было принято единодушное решение продолжать путь. В конце концов, рано или поздно, защиту все равно придется испытать, и лучше это сделать сейчас, когда им предстоит провести под дождем Нитей только полчаса.

Дельфины и дельфинеры передали приказ на те корабли, с которыми не было связи. Паруса свернули, установили щиты; огненных ящерок-файров разослали на поиски диких сородичей, а поверхность моря расцвела множеством пластиковых конусов-шляп.

Джим, его пять матросов и четверо дельфинеров могли переждать Падение в каюте, но решили подать пример тем, кто пребывал в нерешительности, страшась Нитей. Надев «китайские шляпы» и ухватившись за пластиковые страховочные канаты, они попрыгали в воду. Это придало смелости остальным. Четыре дельфина оставались под водой, сколько возможно, потом стремительно выныривали, чтобы вдохнуть воздуха и издать пронзительный свист.

— Скоро будет много хорошей еды, — радовалась Стрела.

— Не переешь, обжора, — предупредила ее Тео. — Они очень нравятся Стреле, в особенности когда раздуваются от воды, — пояснила она остальным.

Джима передернуло, но никто не заметил этого, поскольку его «китайская шляпа» уже коснулась воды, скрыв лицо. Он хотел было приподнять поля «шляпы», чтобы взглянуть на Тео, но та заставила его опустить голову.

— Если по твоему великолепному носу пройдутся Нити, боюсь, ты больше никогда не будешь выглядеть так привлекательно, — заметила она; ее голос звучал из-под пластикового защитного убора приглушенно.

Джим ощупал свое лицо: раньше ему никогда не приходило в голову, что у него такой уж выдающийся нос.

— Все равно ничего не видно, кроме «китайских шляп» и Нитей, — сообщила Тео.

— А ты откуда знаешь?

— Я уже посмотрела. Падение Нитей ужасно раздражает меня, если я нахожусь на земле. Гораздо забавнее было летать на скутерах.

Вероятно, она пожала плечами: Джим ощутил легкое движение воды.

— Что тебе больше нравится? Я имею в виду, летать или плавать с дельфинами?

— Я уже достаточно летала, хотя во время Падения это и было весьма увлекательно, — задумчиво проговорила Тео, медленно дрейфуя по направлению к Джиму. Их ноги соприкоснулись; он отстранение отметил, что его ноги длиннее. Они отплыли в сторону от остальных на всю длину страховочных тросов. — Работа с дельфинами — это нечто новое, нечто совершенно иное. Стрела просто великолепна, — сказала Тео; Джим слышал в ее голосе гордость и глубокую привязанность к партнеру-дельфину. — Никакого сравнения с обычными домашними животными — хотя от своего пса, который был у меня на Земле, я была в восторге. Но работа со Стрелой — это другое; это просто великолепно!

— А с драконом ты пробовала?

— Нет, — фыркнула Тео. — Им нужны наездники помоложе. Кроме того, как я уже сказала, я достаточно полетала.

— Но ты не старая…

Тео рассмеялась от всего сердца:

— Может, с твоей точки зрения, и нет, дедуля!

Джим не обиделся на подтрунивание. В конце концов, ему уже шел седьмой десяток; он действительно мог быть дедом… если бы не выбрал профессию, которая не позволяла ему ни жениться, ни завести детей. Шестнадцать или семнадцать месяцев в космосе — и всего месяц отпуска… этого времени недостаточно для жены и детей. Он никогда ни с кем не позволял себе серьезных отношений.

Джим почувствовал, как на его «китайскую шляпу» упала Нить, и невольно отшатнулся, однако Нить уже соскользнула по гладкому пластику и с шипением сползла в море. Джим быстро отвел в сторону ноги, чтобы Нить не коснулась их; она погружалась все глубже — там, в глубине, ее уже поджидала Стрела, или кто-то еще из дельфинов, или какая-нибудь рыба. Рыбы во множестве собрались вокруг на нежданное пиршество, бывшее для них настоящей манной небесной. Голод сделал их бесстрашными; Джим то и дело чувствовал прикосновение холодной чешуи к своей коже. В первый раз это заставило его вздрогнуть, что вызвало у Тео понимающий смешок — она-то привыкла к таким прикосновениям. Однако море защищало людей не хуже, чем изготовленные людьми «доспехи»; море — и пятерка файров. Следуя указаниям Тео, он посмотрел сквозь полупрозрачную секцию своего шлема и увидел, как первая из огненных ящериц, круживших над ними, атаковала Нить, защищая палубу «Южного Креста». Поскольку палуба была сделана из дерева, Джим очень обрадовался.

Прошло, казалось, совсем немного времени, когда громкое фырканье и восторженное щелканье дельфинов дали понять, что опасность миновала.

— Мы быстро осмотрим все, — сказала ему Тео, протягивая руку: Стрела немедленно подплыла под нее, подставляя плавник. — Пери, — крикнула женщина ближайшему дельфинеру, — отправляйся в порт, а я пока проверю все в море!

— Сообщите мне, если кого-то задело, а в особенности если какие-то корабли повреждены, — крикнул им вслед Джим.

Размышляя о том, как удачно избежали они недавней опасности, Джим снова взобрался на палубу, снял «китайскую шляпу», положил ее в пределах досягаемости и, принявшись вытираться, приказал снова развернуть и поднять парус.

— Если враг не сдается, его… съедают, — пробормотал он, усмехнувшись перифразу. Они шли курсом, уводящим наискось от места Падения; как ни странно, Джим был благодарен судьбе за эту небольшую встряску — и за возможность быть рядом с Тео. Она была очень удобным человеком, если можно так выразиться. Он снова усмехнулся. Вряд ли найдется женщина, которой понравится такой комплимент.

Второе происшествие дня оказалось гораздо опаснее: шестиметровое судно едва не затонуло из-за пробоины ниже ватерлинии. Все обошлось только благодаря дельфинам, которые буквально вынесли суденышко на берег на своих спинах. Поскольку грузом пострадавшего судна были в основном незаменимые ящики с оранжевым кодом, всем перинитам просто повезло, что оно было спасено.

В этот день они бросили якорь рано, чтобы успеть починить пострадавшее судно, использовав материалы, которые они прихватили на Райской реке, а также чтобы проверить, целы ли паруса и канаты. Ни один человек не был ранен, и даже те, кто сомневался в надежности «китайских шляп», после сегодняшнего Падения перестали беспокоиться.

Хотя команда пострадавшего судна работала всю ночь вместе с экспертами по пластику, флотилия тронулась в путь только к полудню следующего дня. Хороший ветер помог наверстать упущенное время, отчего у Джима стало полегче на душе. Он жалел об отсутствии Тео — но это был ее первый день отдыха, так что она отсыпалась. Просто позор пропускать лучшую часть такого прекрасного дня, подумал Джим. Ничто в мире не может сравниться с этим — идти под парусами на хорошем корабле при добром ветре по чистой сине-зеленой искристой глади моря. Интересно, понимает ли это Тео?..

Тропический шторм, неожиданно обрушившийся на них возле Бока, отбросил флотилию назад, к Садриду.

Природное чутье Джима с раннего утра предупреждало о приближении опасности. Один из садридских рыбаков вечером говорил ему, что у этих берегов шквалы налетают внезапно, так что теперь Джим внимательно следил за теми почти неприметными признаками ухудшения погоды, которые известны каждому опытному моряку. Он подмечал все: и темную дымку, возникшую на горизонте, и внезапное падение давления, и изменение цвета воды, и воздух, внезапно ставший вязким и душным. Затем он увидел, что вода за кормой из сине-зеленой превратилась в серо-свинцовую, тяжелую, а рисунок волн изменился.

Обернувшись к Тео, снова занявшей свое место подле него, он начал было:

— Тео, мне кажется…

Шторм обрушился на них с внезапной яростью, какой Джим не встречал еще никогда. Ему показалось, что краем глаза он заметил, как стремительная фигура в облегающем гидрокостюме, перелетев через леер, нырнула в воду. Он едва успел развернуть корабль, чтобы волны, вздымавшиеся на пятиметровую высоту, не ударили в борт. Его команда сражалась с парусами, пытаясь спустить их, а разбушевавшаяся стихия норовила вышвырнуть матросов за борт; зачастую их спасали только страховочные леера. Молния, почти надвое расколовшая мачту на две трети длины, едва не ударила в молодого Стива Даффа. Джиму с трудом удавалось справляться с кораблем; «Южный Крест» то взлетал к небесам, то обрушивался в бездну. Сердце Джима замирало от ужаса при мысли о сохранности наиболее хрупких грузов — до тех пор, пока все не пересилил страх за жизнь людей.

Время от времени он видел дельфинов, взлетавших над волнами, собранных и целеустремленных, как никогда; очень редко удавалось разглядеть пловцов, цеплявшихся за их спинные плавники, но, как правило, дельфины действовали сами по себе, хотя и в строгом соответствии с тем, чему их учили.

Дважды команда «Южного Креста» бросала за борт канаты и вытягивала на палубу людей, спасенных дельфинами. Один раз корабль натолкнулся на опрокинувшуюся лодку, и киль с отвратительным скрежетом прошелся по пластиковому корпусу.

Шторм окончился так же внезапно, как и начался, и унесся к горизонту черным вихрем, пронизанным вспышками молний.

Измученный и изумленный тем, что ему удалось остаться в живых, Джим внезапно осознал, что у него сломана правая рука и что оба его предплечья, грудь и ноги изрезаны в кровь. В той или иной степени пострадали все члены команды. У одной из спасенных девушек был перелом ноги; мальчик получил травму головы — половина лица была обезображена кровоподтеком, ссадина легла через волосы на голове, как новый пробор. Море все еще было неспокойным; множество людей цеплялись за обломки мачт, тюки и перевернутые лодки. Окинув взглядом картину разрушения и бедствия, Джим ощутил, как к его глазам подступают бессильные слезы.

Не обращая внимания на свои раны и на жалобы команды, Джим взял из каюты мегафон; он отдал приказ запустить мотор, чего обычно не делал, экономя топливо, а сам принялся подбадривать пострадавших и отдавать приказы спасателям — как людям, так и дельфинам, — стараясь ничем не показать, что на самом-то деле тревожит его сейчас только одно: всем ли удалось пережить этот ураган. Следующая мысль была о грузе, часть которого, возможно, была утрачена безвозвратно.

— Он появился из ниоткуда, — безжизненным от усталости голосом доложил Джим, когда Форт вышел на связь.

Зи Онгола откликнулся на просьбу флотилии о помощи. К этому времени большая часть потерпевших крушение уже была доставлена на берег. Команды дельфинов все еще осматривали обломки в поисках людей; однако Джим поторопился вызвать дополнительное подкрепление, предвидя, что оно понадобится в самом скором времени. Он оглядел раненых, обломки лодок и драгоценные ящики, выброшенные на берег, и поспешно отвел глаза. Шторм более-менее благополучно пережил «Южный Крест», пять больших яликов и две лодки поменьше.

— Меня предупредили, что в этом районе случаются шквалы, так что я был настороже. Однако это мне не слишком помогло. Он обрушился из ниоткуда. Цвет волн изменился, а потом… Мы не успели ничего сделать, нам оставалось только надеяться, что мы выживем. Некоторые даже не успели убрать паруса. Если бы не дельфины, мы потеряли бы и людей.

— Есть раненые?

— Да, и слишком много, — ответил Джим, рассеянно потирая повязку на руке. Он не помнил, когда и как сломал руку. В основном его раны оказались неглубокими; зашивать пришлось только одну — и Тео сделала это, а также наложила заживляющую мазь на сломанную руку. Затем Джим смазал порезы на обнаженных руках и ногах Тео: она получила их, пробираясь в разбитые каюты и спасая людей. Затем, прихватив аптечки, они поодиночке отправились оказывать первую помощь остальным пострадавшим.

Врач, сопровождавший их часть флотилии, обнаружила двенадцать больных с множественными переломами и повреждениями внутренних органов, которым не могла оказать должную помощь из-за отсутствия нужных медикаментов. Несколько аппаратов по поддержанию жизнедеятельности, которые нашлись среди груза «Южного Креста», были отданы больным-сердечникам.

— Вы можете выслать воздушный транспорт за самыми тяжелыми ранеными?

— Разумеется. Один корабль вылетает в течение шестидесяти секунд; он загружен всеми необходимыми приборами и медикаментами. Дайте мне еще раз ваши приблизительные координаты.

— Где-то к востоку от Боки, но к западу от Садрида, — устало проговорил Джим. — Вы нас не пропустите. В море масса обломков и перевернутых лодок. Каарван прибыл к вам?

— Еще вчера.

— Хорошо, если «Авантюристка» заберет спасенные грузы и доставит их в Форт вместе с людьми, у которых больше нет кораблей.

— Каково состояние Эзры?

— Я еще не пытался с ним связаться. Он опередил нас на несколько дней, и, возможно, шторм его не задел, иначе он уже вышел бы на связь с вами. Нет смысла посылать его назад: все его корабли загружены под завязку. Его группе лучше продолжить путь.

Кто-то остановился рядом с Джимом и протянул ему кружку горячего кла и жареную рыбу на прутике.

— А как «Южный Крест», Джим? — с искренней тревогой спросил Онгола.

— Здорово потрепан, но держится на плаву, — ответил Джим. Придется заменить мачту и грот-штаги, подумал он, но все остальное, по счастью, цело. Энди уже поклялся, что первым делом сделает новую мачту; ему придется изрядно потрудиться, если мы хотим отсюда выбраться. — Кстати, попутно вспомнил: у нас несколько случаев поражения молнией. Три баржи затонули; но дельфины уже занялись спасением грузов. Сейчас для меня основная забота — раненые.

— Так и должно быть. Ах да… — Онгола умолк на несколько мгновений. — Джоэл срочно хочет знать, сколько единиц груза потеряно безвозвратно и какие именно грузы.

В голосе Онголы слышалось сожаление: он прекрасно понимал, что этот вопрос задан не ко времени. Однако таков уж был Лилиенкамп, а Джим слишком устал, чтобы злиться.

— Черт возьми, Зи, я еще не всех людей успел пересчитать! У Дези Арфида сломаны ребра, его пришлось с того света вытаскивать, а у Корри, похоже, сердечный приступ… Но ты передай Джоэлу, что записи Дези были у него под спасжилетом, на сердце. Возможно, это его порадует, — в словах Джима прозвучал сарказм. — Мне пора идти.

— Помощь уже в пути, Джим. Мои соболезнования. Я немедленно доложу обо всем Полу. Есть кто-нибудь, кого ты мог бы оставить на связи?

Джим обвел окружающих мутным взглядом. Здоровые ухаживали за пострадавшими, и работы им хватало с избытком; но тут Джим заметил, что у поваленного дерева сидит Эба Дар. Вытянув сломанную и уложенную в лубки ногу, он доедал зажаренную на прутике рыбу.

— Эба? Ты как себя чувствуешь? Сможешь поддерживать связь с Фортом? — спросил Джим, вглядываясь в иссеченное порезами лицо Эбы. Особенно его интересовало, не получил ли тот заодно и сотрясение мозга. Впрочем, желтоватое от природы лицо мужчины не побледнело, а порезы на его груди и плечах были уже обработаны.

— Конечно. С моим ртом и мозгами все в порядке, — кривовато ухмыльнувшись, ответил Эба и, отбросив прутик, потянулся к передатчику. — Кто на связи?

— В данный момент Зи Онгола. Они посылают большой транспорт за ранеными, а Каарван приведет сюда «Авантюристку», чтобы забрать те грузы, которые нам удастся спасти.

Эба взглянул на вновь успокоившееся море; на волнах покачивалось множество обломков, ленивый прибой временами прибивал их к берегу. Джим понимал, что вскоре прибрежный пляж будет весь завален этими обломками — а ему придется выбирать людей, которые смогут перенести грузы, а также пригодные для починки оставшихся кораблей доски подальше от линии прибоя, чтобы их снова не унесло в море. Прикрыв глаза здоровой рукой, он стал вглядываться в море, туда, где между перевернутыми лодками то и дело мелькали плавники дельфинов, взрезавшие морскую гладь: вместе со своими партнерами-людьми они по-прежнему выискивали спасшихся.

— Черт бы ее побрал, — пробормотал он тихо, разглядев среди прочих дельфинов и людей Стрелу и Тео. Должно быть, ссадины и царапины на теле Тео немилосердно жгло соленой водой. Что она, с ума, что ли, сошла, что полезла в море в таком состоянии?

— Дельфины прекрасно справляются, верно? — заметил Эба. — Я думаю, возможно, мы были бы в большей безопасности, если бы находились вместе с ними в воде во время шторма…

— Дельфины-то в порядке… чего не скажешь об их партнерах, — ответил Джим. — К тому же ваши фермеры не умеют надолго задерживать дыхание, как это делают дельфины: тут нужна особая подготовка.

Он сжал плечо Эбы и захромал прочь: возможно, на этот раз ему удастся пересчитать тех, кто пережил шторм, более точно. Пятерых еще не нашли; трое из них дети. Джим напомнил себе, что на всех были спасательные жилеты: это позволяло надеяться на лучшее.

Эба был не так уж и не прав, говоря, что находиться в воде вместе с дельфинами безопаснее. Пловцы, оснащенные дыхательными аппаратами и способные вместе со своими партнерами-дельфинами нырнуть на глубину, куда не достигало волнение моря, практически не пострадали — по крайней мере, во время шквала. Однако сейчас они рисковали гораздо больше, спасая раненых или потерявших сознание людей. Еще до того как закончился шторм, команды приступили к работе, следуя за тонущими кораблями и спасая тех, кто остался на борту. Многие были обязаны жизнью быстроте и слаженности действий дельфинов и их партнеров-людей; иногда дельфинерам приходилось снимать маски, чтобы дать тонущим глотнуть кислорода.

Именно в первые часы после шторма дельфинеры и получили большую часть ран. Спеша доставить на берег Гуннара Шульца, которому требовалась немедленная медицинская помощь — он глубоко распорол себе бедро, когда пробирался в каюту, чтобы вытащить оттуда ребенка, — Фа выбросился на песок, и Эфраиму, Бену и Бернарду пришлось стаскивать его в море, причем процесс этот сопровождался возмущенными протестами дельфина, переживавшего, что они повредят ему его мужское достоинство.

К тому времени, как прибыл грузовой скутер из Форта, Джим уже знал, что по какой-то поистине чудесной случайности никто не погиб. Пятеро пропавших пришли к месту импровизированного лагеря сами: их лодку выбросило на берег в некотором отдалении от места катастрофы. У девушки-подростка была сломана рука, у другой вывихнуто плечо: ими обеими немедленно занялись прибывшие на транспортнике медики. Ходячих раненых усадили и напоили восстанавливающим силы «коктейлем», который врачи привезли с собой. Жизнь некоторых пациентов все еще оставалась под угрозой: два сердечных приступа, три инсульта от перенапряжения, — но лечение и уход должны были помочь больным встать на ноги.

Дельфинам удалось обнаружить все затонувшие корабли и лодки и отметить их положение буйками. Большую часть судов можно было поднять, но три небольшие лодки, выброшенные на берег штормовыми волнами, пострадали слишком сильно, чинить их бессмысленно. Баржи, плохо слушавшиеся руля, затонули так быстро, что почти не испытали ударов волн. Эфраим и Кибби, Яна с Терезой и Бен с Амадеусом доложили, что груз затонувших барж находится в сохранности и надежно закреплен. Поскольку на баржи грузили то, что не представляло большой ценности, их можно было пока оставить в покое.

Да и вообще, никто не обращал внимания на то, что именно вытаскивали из воды и сваливали в кучи на берегу вне досягаемости прилива: некогда было разбираться. Джим почти все время оставался на связи: сидя у груды вымокших ящиков и тюков, он разговаривал с Фортом, когда увидел идущих по берегу врачей.

— Послушай, Пол, мне очень жаль, что я создал тебе лишние проблемы, — устало проговорил Джим.

— Конечно, такой проблемы я не ожидал, — странным голосом ответил Пол.

Джим услышал в его голосе нотки уныния и немедленно постарался исправить положение, рассказывая о происходящем в самых оптимистических тонах.

— Знаешь, Пол, глядя на то, как волны прибивают все это к берегу, я начинаю думать, что большую часть грузов нам удастся спасти, — закончил он, потирая горящее от соли лицо. — Правда, кое-что вымокло настолько, что определить степень повреждения сейчас нельзя, но в основном грузы были упакованы вполне надежно. Что до кораблей, Энди уже выясняет, какой ремонт потребуется…

— Нечего меня утешать, Джим! До Кей Ларго еще много лиг пути, а Каарван сообщил мне, что пересечь два течения очень сложно. Это тебе не воскресная прогулка по морю!

— Я не намерен отправляться в путь прежде, чем все суда будут отремонтированы как следует, — убежденно проговорил Джим и даже улыбнулся, чтобы Пол не подумал, что он пал духом.

Врачи приближались; их фигуры заслоняли свет заходящего солнца, и Джим отвернулся чуть в сторону — ему не хотелось, чтобы кто-то еще слышал его слова:

— Черт побери, к этому времени и грузы уже высохнут. Упаковка почти вся уцелела. Завтра команды дельфинов начнут вытаскивать на берег то, что слишком тяжело, чтобы поднимать в одиночку. Ты даже представить себе не можешь, на что способны эти существа! Я свяжусь с тобой позже, Пол. Не беспокойся за нас. Помощь уже прибыла.

Он отключил связь и тут услышал, как рядом кто-то покашливает, прочищая горло. Джим поднял глаза и увидел Коразон Сервантес, Бет Иглз и Бэзила Томлинсона, которые разглядывали его, как нечто крайне забавное.

— Он все еще не упал, — сказала Коразон. Она выглядела измученной, и это напомнило Джиму о том, что он тоже вымотался до предела.

— Только потому, что он прислонился к этой горе тюков, — со свойственным ей прагматизмом заметила Бет. Она тоже выглядела не лучшим образом.

— Старые моряки не умирают, они просто истаивают, — торжественно провозгласил Бэзил. — Ну ладно. Тео, однако, была права, — заметил он, указывая на повязку Джима. — Гель размазал, пластыри сбил… Каков ваш вердикт, коллеги?

— Наложить новую повязку и прописать постельный режим, — ответила Бет, и, прежде чем Джим успел что-либо возразить, прижала инъектор к его предплечью.

В глазах у него потемнело, и словно бы издалека до него донесся голос Бет:

— Знаете ли, мне кажется, он просто не понимает, когда надо сделать перерыв.

Его разбудил запах жаркого, но при попытке встать он понял, что тело отказывается повиноваться. Он лежал на спине; над ним была крыша, сделанная из переплетенных ветвей, покрытых густой листвой — что уже само по себе было достаточно странно. Под ним, однако же, обнаружился обычный надувной матрас, застеленный покрывалом, чтобы не было холодно в тени. Он решил перекатиться на правый бок, но немедленно осознал свою ошибку: вес тела обрушился на больную руку. Джим застонал от боли.

— А, и ты тоже проснулся? — произнес голос слева от него.

Он рывком повернул голову и увидел насмешливо улыбающееся лицо лежавшей рядом с ним Тео.

— Это ты на меня спустила ту несвятую троицу! — тоном обвинителя заявил он, не принимая во внимание, что и сама Тео находится здесь неспроста.

— Стрела доложила обо мне, — пожала плечами Тео, — так что я позаботилась о том, чтобы, по крайней мере, оказаться в хорошей компании.

Она подняла правую руку, и Джим заметил на ней четыре длинных шва, прекрасно обработанных.

Он потянулся к Тео, осторожно взял ее за руку и присмотрелся пристальнее:

— Как ты заполучила такое?

Она тоже посмотрела на свою руку; на ее лице отразилось удивление и задумчивость:

— Я не очень хорошо помню. Кажется, мы проверяли ту пятиметровую лодку, на которой плавал Брюс Оливин. Стрела пыталась сунуть мордочку в носовой люк, но тут лодка сдвинулась с места и что-то ободрало мне руку.

— А как твои ноги?

Она высвободила из-под легкого одеяла одну ногу, тоже блестевшую от ранозаживляющей мази; спокойно оглядела длинную свежую ссадину, тянувшуюся от бедра до колена — с внутренней стороны нога была покрыта синяками, но там не было ни одной царапины.

— Мне всегда лучше удавалось протискиваться в узких местах. С полным гидрокостюмом было бы, конечно, лучше. Но в любом случае мне придется всего лишь нарастить новую кожу взамен содранной. Так что мы еще проведем некоторое время на этом очаровательном приморском курорте.

— А кто же возглавит операцию спасения, пока мы тут прохлаждаемся?

— Медики, — рассмеялась она, явно без всякого пиетета к несчастным врачам, и позвала: — Эй, кто-нибудь! Мы тут здорово проголодались!

— Иду! — откликнулся жизнерадостный голос.

Джим снова вернулся в горизонтальное положение, невольно застонав: любое усилие причиняло ему боль.

— Слушай, они действительно идут, — встревожено проговорила Тео, садясь на своем импровизированном «ложе».

Джим, предприняв неимоверные усилия, поднялся, намереваясь направиться к густым зарослям позади их временного пристанища.

— Ого! Я всегда полагала, что в подобных обстоятельствах вы действуете лучше всего, ребята!..

Джим Тиллек уже понял, что сил у него не больше, чем у тростинки на ветру. Чтобы справиться с последствиями вчерашнего происшествия, понадобится много времени. Гораздо больше, чем он располагает в настоящий момент.

— Вчерашнего? — рассмеялась Тео, и Джим понял, что заговорил вслух. — Джим, дружочек мой, ты проспал полных тридцать шесть часов. Сегодня — уже послезавтра.

— О господи ты боже мой, но кто же тогда…

Она взяла его за руку и легонько потянула к себе — и этого небольшого усилия оказалось достаточно, чтобы колени подогнулись. Надувной матрас смягчил падение, однако Джим осознал, что повреждения не ограничились сломанной рукой.

— Пол послал еще один транспорт: там достаточно людей, чтобы разобраться с грузами, и к тому же прибыла команда людей Джоэла, которая проверит по своим записям все штрих-коды. Разумеется, там, где эти штрих-коды еще остались.

Джим застонал; в этот момент сквозь открывшийся в сплетенной из ветвей стене проем решительно вошла Бетти Масгрейв с нагруженным подносом в руках. Поднос она аккуратно поставила между Джимом и Тео.

— Ну что, как вы себя чувствуете? Джим? Тео? Получше? — В ее голосе, к счастью, не было той приторной напускной жизнерадостности, которая всегда раздражала Джима.

— Что касается Джима — прекрасный долгий сон и прекрасный долгий… — Тео хихикнула, когда Джим прервал ее на полуслове сдавленным рычанием.

— Очень хорошо; все будут рады это слышать, — с искренним облегчением проговорила Бетти. — И мне не придется пристраивать разные полезные вещи, которые умолял меня забрать Джоэл, чтобы освободить место для тела. Ешьте. Вам сегодня повезло: еда подается прямо в номер.

Бетти уселась на пятки; Джим понял, что она не сдвинется с места, пока они не съедят и не выпьют все, что было на подносе: непременный кла, ломтики свежих фруктов и сдобные рулеты, явно только что испеченные и еще теплые. Запах сдобы проник в ноздри — и Джим набросился на аппетитную еду как коршун на добычу. Благодарность он пробормотал уже с набитым ртом.

— Да, мы тут несколько окультурили ваш лагерь поскольку, судя по всему, вам придется пробыть здесь достаточно долго, чтобы вы успели оценить некоторые… — она скорчила смешную гримасу, — удобства.

— Что происходит в Форте? — спросил Джим устремив на Бетти суровый взгляд.

Та подняла брови и развела руками; ее жест явно говорил о том, что она не утруждала себя деталями.

— Есть кое-что хорошее: в Форте мы в безопасности и в целом все в порядке. Есть кое-что плохое у нас недостаточно силовых аккумуляторов для воздушного транспорта, чтобы можно было оказать достойное сопротивление Нитям. — Бетти пожал плечами. — Так что будем отсиживаться в укрытие. По счастью, сквозь скалу Нити проникнуть не могут.

— Эмили?..

Бетти склонила голову набок и скривила рот в горестной гримасе. После того как скутер, на котором эвакуировали людей из Поселка, потерпел аварию, искалеченное тело Эмили Болл восстанавливалось крайне медленно, хотя врачи сделали все, что возможно (а возможно было многое). Ничего удивительного в том, что голос Пола звучал так утомленно и печально: они с Эмили были прекрасной командой и великолепно сыгрались. Без ее активного участия Полу Бендену придется нелегко — даже с учетом усилий, которые прилагает Онгола, чтобы ему помочь.

— Ей немного лучше, — проговорила женщина-пилот, — но выздоровление будет долгим. Пьер прекрасно заботится о ней. Онгола тоже работает великолепно, и если Джоэл перестанет стенать, что мы теряем слишком много груза…

— Но мы его не потеряли!.. — хором воскликнули Джим и Тео.

Бетти хихикнула:

— Если вы двое не сдаетесь, не думаю, что Пол опустит руки. Так я ему и передам, — она взглянула на часы и поднялась. — Мне пора идти. Я рада, что к вам вернулся аппетит.

Кивнув каждому по отдельности, Бетти собралась уходить. Джим успел разглядеть кусочек пляжа и работающих людей, это зрелище принесло ему некоторое утешение.

— Оставь дверь открытой, ладно, Бетти? — попросил он.

— Конечно. — Бетти разыскала веревочную петлю, прикрепленную к плетеной ширме, и зацепила ее за какой-то сучок. — Присмотри за ним, Тео, — посоветовала она на прощание.

— С радостью, — ответила женщина с низким грудным смешком.

— О, кстати, последняя новость, Джим, — вспомнила Бетти. — Каарван вышел на своей «Авантюристке» из Форта со вчерашним ночным приливом. Он будет здесь буквально через пару дней.

Вскоре оба услышали свист двигателей скутера и, высунувшись наружу, успели увидеть хвост удаляющегося транспортника, направлявшегося на северо-запад, к Форту.

Джим как раз собирался встать, когда появилась Бет Иглз.

— Нужно было отправить вас обоих в Форт этим рейсом, — заявила она без всяких предисловий, оглядев обоих больных. Лицо ее при этом не выражало никаких чувств. — К сожалению, Стрела отказывается работать с Анной Шульц…

Кажется, Тео обрадовалась дельфиньему упрямству. Бет обратилась к Джиму:

— …а Пол говорит, что вы, скорее всего, распнете любого, кто попытается управлять вашим драгоценным «Южным Крестом»; так что придется вас подлечить — ведь должен же кто-то вести судно? Каарван подвезет еще припасов и достаточное количество техников, чтобы этот нелепый флот снова смог выйти в море.

— Он вовсе не нелепый, — откинувшись назад и облегченно вздохнув, возразил Джим.

— Ну, как бы то ни было, — продолжала Бет, наклонившись к нему и проводя каким-то медицинским приборчиком вдоль его тела, — думаю, что, чем скорее вы выйдете в море на этой лодке…

— На корабле, — автоматически поправил ее Джим.

— Значит, на корабле; так вот, чем скорее вы сделаете это и прибудете на место, тем скорее сможете отдохнуть.

— Но я должен… — он указал на людей на пляже.

— Вы должны отдыхать, так же, как и Тео, или проку от вас не будет никакого. Да и Полу хватает неприятностей, чтобы еще тревожиться о том, насколько быстро идет на поправку капитан Джеймс Тиллек! — Она занялась обследованием Тео. — А вы отправитесь на борт «Южного Креста» вместе с ним, чтобы это ваше маленькое млекопитающее могло вас видеть. Но учтите: Тереза, Кибби, Макс и Фа получили приказ следить за тем, чтобы она не затащила вас в воду, пока все ссадины не заживут. Вы слышите меня, Тео Форс?

— И хотела бы не слышать — и то не смогла бы. — В хрипловатом голосе дельфинерши прозвучали насмешливые нотки.

Этим же вечером в сопровождении эскорта — они оба категорически отказались путешествовать на носилках, хотя Тео с трудом передвигала ноги какой-то деревянной походкой, и даже под темным загаром было видно, как побледнело ее лицо, — Джим и Тео добрались до лодки, которую затем Стрела и Фа доставили к борту «Южного Креста». После того как при помощи Эфраима и одного из матросов его подняли на борт, Джиму удалось самостоятельно спуститься в каюту, что оказалось нелегким и весьма утомительным делом. Он обнаружил, что после шторма кто-то навел здесь порядок. Тео все же пришлось нести: она не могла согнуть колени, а потому не сумела самостоятельно спуститься по трапу.

— Мы спим на борту, — сказал Эфраим, протягивая Джиму рацию, — если у вас будут проблемы, свяжитесь с нами.

— Или позовите эту вашу Стрелу, — прибавила Анна Шульц, просунув голову в дверь. Она скорчила гримасу, в которой, впрочем, не было обиды или злости. — Она патрулирует море вокруг корабля. Надеюсь, ей не придет в голову будить Тео, долбя носом в обшивку.

Оба дельфинера получили немало синяков и ссадин в тех местах, где их не сумел защитить гидрокостюм, однако Эфраиму и Анне досталось куда меньше, чем Тео.

— Я — кок, — продолжала Анна, — но мне дали инструкции не будить вас к завтраку; так что завтрак будет ждать вас в дежурке, когда вы сами проснетесь.

Когда прибыла «Авантюристка», она бросила якорь рядом с «Южным Крестом», и Каарван явился поприветствовать Джима Тиллека, который пытался составить расписание ремонтных работ и дежурств на следующий день. Каарван довольно долго стоял на пороге, потом, рассмотрев, чем занимается Джим, фыркнул:

— Насколько я слышал, ты сейчас должен находиться на положении выздоравливающего, но, глядя на тебя, в это верится с трудом.

Джим рассмеялся:

— Старые моряки не умирают…

— Но они истаивают, друг мой, — с мягкой настойчивостью Каарван снял со стола ноутбук. — Пока что это моя работа.

Поскольку даже мелкие решения, которые Джиму приходилось принимать в течение дня, утомляли его, он махнул рукой и жизнерадостно улыбнулся загорелому шкиперу. Передать всю власть в руки Каарвана было вполне разумным решением. С этого дня каждый вечер мрачный Каарван поднимался на борт «Южного Креста», чтобы доложить, что было сделано за день и сколько грузов подняли со дна команды дельфинов, и обсудить расписание ремонтных работ на завтра. Джим ценил внимание Каарвана: таким образом он не чувствовал себя бесполезным — он словно бы сам принимал участие в работе, словно бы понемногу возвращался к активной жизни.

Днем он поднимался на палубу, наблюдал за работой дельфинов и глазел в бинокль на временную пристань. Поскольку Тео утверждала, что солнце и свежий морской воздух способствуют выздоровлению, она тоже как-то умудрялась вскарабкаться наверх — устраивалась рядом с Джимом, свешивала руку за борт, чтобы Стрела могла, подпрыгнув, ткнуться в нее носом (Тео уговорила ее «временно сотрудничать» с Анной).

Дельфины, казалось, не знали усталости: они отыскали одеяла и сети, унесенные отливом довольно далеко в море, и вернулись, требуя, чтобы на них надели упряжь — иначе им трудно было доставить свои находки на берег.

— Они нас выматывают, — однажды вечером признался Джиму Эфраим; он устал настолько, что ему тяжело было даже поднести вилку ко рту.

— Вам всем надо немного передохнуть, — сурово проговорила Анна. — Дайте нам, подмастерьям, возможность посмотреть, как дельфины занимаются подводными работами. Нам это необходимо.

Вечером Джим переговорил с Каарваном, и все опытные дельфинеры, до того работавшие без перерыва, получили три дня отдыха на берегу. Анна, которой не коснулось это распоряжение, поскольку она значилась «во втором составе», продолжала жить на борту «Южного Креста», в то время как остальным пришлось сойти на берег. Приготовлением еды занялся Джим, чрезвычайно гордившийся тем, что может состряпать пристойное блюдо из имевшихся у них скудных запасов.

— Где ты научился так хорошо готовить? — спросила Тео, по достоинству оценившая рыбные рулетики Джима. — Ты был женат?

— Я? Нет. Потому-то я и умею готовить, — ухмыльнулся он.

Эти дни принесли ему огромное удовольствие. Он ловил рыбу, а Стрела доставляла им свежие фрукты с берега. Нетребовательное общество Тео также нравилось ему — особенно после того, как она попросила у Джима на время его аппарат для чтения и ту историческую пленку, которая рассказывала о Дюнкеркской эвакуации.

— Правда, похоже, мы все перевернули с ног на голову в этой истории, — заметила она. — У нас-то люди и дельфины спасали флотилию… но, должно быть, эти солдаты испытывали такое же чувство удивления и потрясения от того, что им удалось выжить!

Джим усмехнулся, глядя на Тео сверху вниз: он прекрасно понимал, что она имеет в виду. По правде сказать, ему уже почти хотелось, чтобы их выздоровление растянулось на более долгий срок. Но он уже достаточно окреп для того, чтобы выполнять кое-какие работы на борту «Южного Креста» самостоятельно, несмотря на то что не до конца залеченный перелом давал о себе знать, да и двигался он все еще неловко. Иногда он даже отваживался плавать вокруг судна. Бет заметила, что он успел нарастить немного мяса на своих старых костях и что перелом прекрасно срастается. По настоянию Тео врач сменила повязки на ее ранах на более надежные и позволила ей присоединиться к Джиму. Стрела выражала свою радость громкими щелчками, высовывая из воды улыбающуюся морду.

— Стрела лучше, чем «Крест», — однажды заметила Тео, после того как осторожно, медленно взобралась из воды на борт. На суше раны мешали ей двигаться, но в воде она отчасти обретала прежнюю грацию движений.

— Почему это? — удивленно поинтересовался Джим.

— Стрела отвечает мне, — усмехнулась Тео, устраиваясь на палубе и утомленно вытягиваясь на подушках.

— А ты полагаешь, что мой корабль не разговаривает со мной?

— Неужели разговаривает?

— По-своему. Вот как сейчас, — ответил он, ощутив, как изменилось движение судна, покачивавшегося на волнах. Джим постучал ногтем по барометру, и в этот самый момент прозвучал сигнал вызова на связь.

— Надвигается шквал, Джим, — сообщил Каарван. — По моим оценкам, он разразится через час, плюс-минус пять минут. Вам нужна какая-нибудь помощь?

Внезапно из воды вертикально вылетела Стрела; она прошлась на хвосте и заговорила так быстро и горячо, что Джиму не удалось разобрать ни слова. Зато Тео поняла ее прекрасно.

— Она сказала, — Тео ухмыльнулась, — что море меняется и скоро станет злым. Будет шторм.

— Теперь мы знаем, что так оно и есть, — ответил Джим, старательно скопировав ухмылку Тео. — Я закрою носовые люки. Мы надежно стоим на якоре и сумеем выдержать шквал.

— Помощь нужна?

— Нет. Иди вниз, пока море не стало злым.

Тео поморщилась, но перебросила ноги через край люка и принялась спускаться.

Закрыв люки и проверив оснастку, Джим заметил, что люди на берегу также готовятся к шторму. Волны разрезали десятки спинных плавников: дельфины помогали людям свернуть работы. Группа дельфинов — Джиму показалось, что во главе он различил Кибби, — направилась навстречу шторму, чтобы доложить Каарвану обстановку.

— Я бы чувствовала себя более надежно и спокойно, если бы оставалась в море вместе со Стрелой, — хмуро заявила Тео, когда Джим присоединился к ней в кают-компании. Она уже успела разогреть немного кла и накрыть на стол.

— Ты знаешь, Эба Дар сказала то же самое, — ответил Джим, усаживаясь, на свое обычное место в конце стола.

— Мы были в большей безопасности, потому что могли уйти на глубину, туда, где вода спокойнее. У меня в баллонах было достаточно кислорода. — Тео отхлебнула кла. Ее правая рука понемногу восстанавливала подвижность, но поднести кружку ко рту все еще оставалось проблемой. — Я знаю, у вас тут наверху было тяжко, но мы несли дозор под водой…

Джим накрыл ее правую руку своей, погладил нетерпеливо подрагивающие пальцы:

— Я знаю, так оно и было. Именно благодаря вам мы не потеряли ни одного человека!

— Это наша работа. — Она улыбнулась уголком губ, не отнимая руки.

«Южный Крест» все сильнее раскачивался на волнах. Снова раздался сигнал вызова.

— Каарван на связи. Дельфины доложили, что шторм будет недолгим, но сильным. Вы к этому готовы?

— Как всегда, — ответил Джим, выключил рацию, повернулся к Тео, одновременно поймав в рассеянности свою чашку кла, скользившую к краю стола. — Тебе будет удобно на койке? Она может оказаться слишком жесткой, у тебя ссадины толком не зажили…

Тео странно взглянула на него и, загадочно улыбнувшись, ответила:

— Может быть.

Она пошла в обход стола, Джим поддержал ее под локоть: корабль сильно качало. Было слышно, что ветер усиливается; корпус «Южного Креста» содрогался от ударов волн.

Придерживаясь здоровой рукой за стену, Тео добралась до своей каюты на носу судна: здесь стояла двойная койка, на которой было значительно удобнее, чем на обычных узких. Джим последовал за ней, боясь, как бы Тео не упала или не ударилась о стену. Качка все усиливалась. Он прижал правую руку к телу и выставил вперед левую, на случай, если ему самому придется ловить равновесие.

Едва Тео добралась до каюты, «Южный Крест» поднялся на волне, задрав нос, и женщину швырнуло прямо на Джима. Он инстинктивно поймал ее и прижал к себе: только опыт моряка позволил ему удержаться на ногах. Тео обхватила его за талию левой рукой, прижавшись к нему. Джим ощущал ее дрожь, прикосновение гладкой кожи и невольно крепче обнял женщину, охваченный давно забытыми чувствами.

— Все не так плохо… — сказал он, чтобы успокоить ее. Как будто Тео нуждалась в его ободрении!

— Я вовсе не боюсь, старый глупец, — ответила Тео полушепотом. Левой рукой она обняла Джима за шею, заставила его наклониться и поцеловала так крепко, что голова его закружилась; в этот момент «Южный Крест» качнуло вперед, и они оба влетели в каюту, но Тео так и не отпустила Джима: они вдвоем рухнули поперек койки.

— Твои ноги?.. Твоя рука… — начал Джим, не отпуская ее. — Я причиню тебе боль…

— Есть способ избежать этого, черт бы тебя побрал, Джим Тиллек!

Несмотря на качку (которая, впрочем, иногда была им только на пользу), Джим выяснил, что такие способы действительно существуют — причем почти не причинявшие Тео неудобств. В конце концов Джим решил, что следующий час можно определить как «час интенсивной терапии»; на ум ему пришло еще несколько определений, которые он не использовал уже давно.

— Мы оба немолоды, — проговорила Тео, когда качка улеглась: «Южный Крест» снова надежно стоял на якоре, — но тебе, друг мой, явно нет до этого никакого дела.

— Абсолютно, — подтвердил Джим; в его голосе прозвучала плохо скрытая гордость и легкое удивление. — И я рад доказать это тебе. Особенно тебе!

Он нежно поцеловал Тео.

Зазвучал сигнал связи; с тяжелым вздохом Джим поднялся, чтобы включить передатчик.

— Знаешь ли, ты нравишься Стреле, — сказала Тео ему вслед.

Джим хмыкнул, хотя в душе почувствовал себя польщенным. Дельфины изумительно разбирались в людских характерах.

Бет Иглз дала Джиму позволение заниматься легкой работой.

— И когда я говорю «легкой», это значит «легкой», Джим Тиллек, хотя вы и выглядите отдохнувшим! — заявила она.

— Я и чувствую себя отдохнувшим, — ответил он и отправился к Каарвану, чтобы подыскать себе подходящее занятие.

Он знал достаточно много о строительстве и оснащении кораблей, а потому Каарван доверил ему надзор за ремонтными работами. Шквал не причинил особого ущерба их импровизированной верфи; правда, еще несколько тюков унесло в море, но дельфины быстро разыскали их и доставили назад.

Тео также жаловалась на то, что бездеятельность сводит ее с ума, и Бет пришлось позволить ей ежедневно переправляться на берег и расшифровывать полусмытые штрих-коды на грузах, значившихся пока как «неопознанные».

Джим и Тео предпочитали проводить вечера на корабле вдвоем, но никто не видел в этом ничего странного; к тому же их сопровождала Стрела.

— Они что, полагают, что Стрела состоит при тебе в должности дуэньи? — поинтересовался Джим.

Тео удивленно подняла брови, но, когда Джим пояснил ей, что значит «дуэнья», рассмеялась:

— Только не она! Вот увидишь, она никогда не проплывет между нами, — с хитрой улыбкой ответила она.

— Я рад, поскольку, если бы она встала между нами, это было бы ужасно, — рассмеялся Джим, пряча смущение, которое вызывал у него даже такой безобидный намек на их отношения. Впрочем, он ничего не имел бы и против продолжения разговора в таком духе, но Тео явно не знала, что еще сказать.

— У тебя есть «Южный Крест», — промолвила она наконец. — У меня есть Стрела.

— Но у нас также есть мы?..

Это был не вполне вопрос — но и не утверждение. Внезапно он ощутил волнение, удивительное для человека его лет, и понял, как много значит для него ответ Тео.

— Да, это так, — проговорила она ровным голосом, задумчиво глядя на «Южный Крест».

Облегченно улыбнувшись, Джим налег на весла.

Счастливое событие, каким стало рождение детеныша у Каролины, помогло поднять дух мореплавателей, усердно занимавшихся устранением последствий шторма. Малави и Италия были у нее повитухами; все трое принесли новорожденную поближе к берегу, чтобы показать ее людям. Дельфиньи няньки и мать пребывали в радостном возбуждении; среди треска и щелчков то и дело раздавалось какое-то имя. Тео пришлось остаться на берегу, но Бетанн, напарница Каролины, сумела подплыть достаточно близко, чтобы разобрать дельфиний щебет.

— Атланта! Атланта! — кричала Бетанн, подплывая к берегу. — А когда я говорю, что мой дельфин не хуже людей знает историю Земли, мне не верят!

Стоявшие на берегу замахали руками и хором прокричали имя новорожденной, чтобы выказать дельфинам свою радость.

— Очень подходящее имя. Я даже удивлен, что нам раньше не пришло в голову назвать так кого-нибудь из них, — сказал Джим, когда Бетанн присоединилась к ним с Тео. — Это ты помогла Каролине выбрать имя?

Девушка усмехнулась, тряхнув длинными волосами:

— Отчасти. Каролина хотела назвать свою малышку в честь чего-нибудь большого и мокрого. — Джим фыркнул, и девушка снова улыбнулась. — Ну, в конце концов, это звучит похоже на «Атлантику». Я предлагала ей названия стран и штатов, заканчивающиеся на «а», потому что не могла вспомнить ни одного большого озера с таким окончанием. Даже в колониях нет океанов и озер с названиями женского рода.

— Ты нашла хороший компромисс, — с одобрением заметил Джим.

На следующий день команда дельфинов и их партнеров-людей доставила к «Южному Кресту» новую мачту. Со всеми надлежащими церемониями — и с немалым трудом, — ее подняли на палубу и Установили на место, укрепили реи, а затем подняли сшитый из полос парус, хлопавший на свежем ветру.

Джима подсказывал, что события случаются, как правило, по три. О третьем сообщил Пол Бенден, весьма несвязно рассказавший о возвращении семнадцати драконов и их всадников. После того как они помогли в эвакуации Поселка, Шона, Сорку и остальных всадников попросили переправить некоторые грузы через Южный континент в Кей Ларго, пока флотилия Джима везла все остальное морем. Однако по каким-то причинам связь с всадниками прервалась, и это вызывало тревогу за судьбу ребят и их бесценных драконов. Джим принял сообщение в своем временном офисе, где он пытался просчитать, что и как загружать на корабли, которые скоро должны были продолжить путешествие на запад.

— Они только что появились в небе над Фортом, Джим, — говорил Пол: в его голосе слышалось такое изумление и ликование, что Джим переключил передатчик на громкую связь, чтобы Пола могли слышать все, кто находился рядом. — Драконы выдыхали пламя и сжигали Нити, они появлялись и исчезали — а у всадниц, летавших на королевах, были огнеметы!.. Драконы жевали огненный камень и выдыхали пламя, пока камень у них не закончился — а к этому моменту Нити падали уже над скалами, где они ничему не могли повредить. А потом, — продолжал Пол звенящим голосом, — эти молодые разбойники, эти воздушные хулиганы приземлились и потребовали бальзам из «холодилки» и медикаменты для своих драконов и только после этого соизволили выслушать мои распоряжения и дать отчет о полете!

Джим улыбнулся; заулыбались и другие слушатели. Моряк сначала думает о корабле — и лишь потом о своей безопасности; пловец — о своем партнере-дельфине; всадник — о своем драконе. Он обменялся многозначительными взглядами с Тео.

— А потом этот паршивец Шон Коннел подвел всю шайку ко входу в холд, после чего имел наглость представить их мне как «Всадников Перна»!

Джим рассмеялся и наклонился к микрофону:

— Что ж, они и есть Всадники Перна, разве не так, Пол?

— Конечно! Теперь я уверен, что мы справимся, Джим!

— Мы тоже. — Джим махнул рукой, и собравшиеся вокруг разразились приветственными криками. — Передай им наши поздравления. Такие новости — радость и для нас!

Он с удивлением заметил, что Тео вытирает слезы; позже, когда они лежали рядом на двойной койке, он спросил ее, почему она плакала.

— Понимаешь… плавать со Стрелой — это самое лучшее, что есть в мире… ну, почти что самое лучшее, — поправилась она, заметив взгляд Джима. — Но мне кажется, что летать на сражающемся драконе — возможно, даже лучше…

Все работы, казалось, были завершены одновременно; Каарван заявил, что это результат хорошего планирования, а Джим был уверен, что все дело в душевном подъеме. Они загрузили на «Авантюристку» последнюю партию самых важных грузов, а остальные, в том числе и с нечитаемыми штрих-кодами, распределили между другими кораблями, готовыми к плаванию на запад. «Авантюристка» могла совершить плавание на север и вернуться через некоторое время, чтобы сопровождать флотилию Джима через оба Великих Течения.

Достигнув наконец Кей Ларго, Джим побеседовал с Полом: тот не хотел рисковать и отправил все четыре больших корабля — «Авантюристку», «Ландыш», «Деву Моря» и «Персея» — навстречу флотилии. Для приобретших серьезный опыт шкиперов было делом чести привести маленькие суденышки в новый порт, однако не всем удалось бы преодолеть Великие Течения, если бы не помощь эскорта из четырех быстроходных кораблей. Джим долго обдумывал маневр, который помог бы им преодолеть этот сложный отрезок пути, и был доволен, когда остальные капитаны поддержали его план. Решено было плыть от Кей Ларго, держась более спокойных прибрежных вод, миновать точку максимального сближения Западного и Восточного течений, войти в Восточное течение и позволить ему унести корабли на расстояние дня пути от цели, чтобы потом войти в спокойные пограничные воды между двух течений. Затем, используя подвесные двигатели (большие корабли должны были взять на буксир не оснащенные такими двигателями лодки), следовало пересечь Западное течение. Тогда они достигли бы полуострова Болл и снова оказались в спокойных прибрежных водах. Последующее путешествие к гавани Форта стало бы, по сравнению со всем остальным, детской забавой.

Дельфинов выслали вперед, чтобы узнать, какая их ожидает погода. Затем, получив подтверждение, что погода прекрасная, флот двинулся вперед. На этот раз им повезло: переход не сопровождался никакими опасными приключениями и неожиданностями; они успешно достигли спокойных вод у берегов Северного континента. У многих моторок даже остался небольшой запас горючего. Команды дельфинов сопровождали корабли бессменным эскортом — на случай поломки. В прибрежных водах суда шли уже на парусах.

«Какое странное нарушение всех географических законов, — подумал Джим, когда „Южный Крест“ торжественно вошел в северные воды, приближаясь к своей последней стоянке. — Впрочем, не к последней», — поправился он.

Во время передышки в Кей Ларго он долго обсуждал с другими шкиперами планы на будущее и то, как защитить корабли от Нитей.

— Для нас построили нечто вроде ангара возле пристани, — говорил Каарван, делая набросок. — Корабельный навес. Разумеется, мачты придется снять. Там поместятся три больших корабля — таких, как «Авантюристка», — или четыре корабля поменьше.

— Этого будет достаточно, чтобы снабжать Форт свежей рыбой, когда Нити перестанут падать, — проговорил Седжби, задумчиво потирая подбородок и поглядывая на Джима.

Джим понял, что хотел сказать Седжби. Подняв больную руку, он криво усмехнулся:

— Ну что ж, вот это еще некоторое время будет удерживать меня на берегу.

— Есть и хорошие новости, Джим, — быстро проговорил Веранера. — Оззи упомянул, что с восточной стороны Большого Острова есть огромная пещера, имеющая выход в море. Он сказал, что пещера достаточно велика, чтобы в нее мог войти корабль. Там сохраняется приличная глубина даже во время отлива, а свод настолько высок, что не придется снимать мачты. Мы тут немного подумали и решили, что будем ставить свои корабли в пещеру по очереди. Один-два корабля будут в работе, а остальные можно поставить на прикол в пещере.

Джим пододвинул к себе карту, на которой было отмечено местонахождение пещеры.

— У меня нет возражений. Для меня и для «Южного Креста» это прекрасный, очень разумный выход. Это будет хорошее плавание.

— После того пути, который вы проделали? Еще бы! — с несвойственным ему легкомыслием заметил Пер Пагнесьо. — И я смогу провести немного времени на берегу, а то меня моя хозяйка живьем съест.

Они решили, что «Южный Крест», «Дева» и «Персей» проведут в пещере первый год; «Авантюристка» отправится с ними, чтобы отвезти назад экипажи. Каарван хотел лично выяснить, достаточно ли велика пещера, чтобы вместить его корабль: из четырех он был самым большим. Если пристанище окажется подходящим, на следующий год он поставит туда свое судно.

— Поскольку верфь сможет принять небольшие суда, больше моряков будет при деле, — сказал Каарван. — Значит, больше людей будут довольны.

— Значит, ты укладываешь «Южный Крест» в… как это называлось? — спросила Тео, когда он изложил ей план.

— В нафталиновые шарики.

— А что это такое?

— Ну, они помогают против коконов. Из коконов вылупляется моль. Моль — это такие мошки, которые летят на свет. — Джим не особо задумывался о смысле собственных слов: близость Тео в ночной тишине каюты действовала слишком маняще.

— Тебе будет не хватать плаваний, Джим. Он знал, что это правда, но оба понимали, что принятое решение — самое правильное. В последнее время он слишком уставал, даже делая то, что было ему больше всего по душе.

— Конечно. Но тем приятнее будет, когда мы вернемся к ним вновь.

— Мы?

— Ну, думаю, Стрела не станет возражать, если ее назначат в официальный эскорт «Южного Креста», верно?

— Не-ет, — протянула Тео и пригладила его волосы, заправив за уши длинные пряди. — Тебе надо подстричься.

— Возможно. — Такие мелкие и вроде бы незначительные замечания почему-то делали Тео еще дороже для Джима. — Два человека и Стрела вполне могут управлять «Южным Крестом» по дороге к Большому Острову, — продолжал он, в душе с болью переживая необходимость «уложить в нафталиновые шарики» любимое судно.

— Медовый месяц? — хихикнула Тео.

Он обнял ее и на мгновение притянул к себе:

— Тогда в следующем году…

— Нас будет трое, Джим…

Джим отпустил Тео и уставился на нее так, словно увидел в первый раз.

— Не хочешь же ты сказать…

Она рассмеялась, наслаждаясь его удивлением:

— Я же говорила, что ты не так уж стар… правда, я, может быть, и старовата, но, думаю, мне удастся справиться с задачей.

И тут Джим начисто забыл о том, что он собирался обсудить с Тео, а заодно понял, что решение поставить «Южный Крест» на стоянку в пещере было на редкость разумным и своевременным.

День был пасмурным, и над водой стлался туман — что не мешало «Южному Кресту» продвигаться к пристани, до которой, как объявил по связи Каарван, было уже недалеко. Ветер почти стих, но слабое течение помогало кораблям плыть вперед.

Внезапно над водой разнесся колокольный звон — и тут же все дельфины, сопровождавшие корабли, принялись подпрыгивать, необыкновенно высоко взлетая над водой, а парочка даже прошлась на хвостах, выражая этим восторженную радость. Даже Джиму удалось разобрать, как они выкрикивают на множество голосов одно слово:

— Колокол! Колокол! Колокол!

Тео посмотрела на Джима озадаченно и изумленно:

— Но ведь ты же не стал брать с собой Колокол Монако! Откуда…

— На борту «Буэнос-Айреса» был не один колокол, — ответил Джим, обнимая ее за плечи.

— Вот черт… — Тео хлюпнула носом; по щекам у нее текли слезы. — Кто-то оказался чертовски предусмотрительным. Посмотри, как они радуются! Только послушай, какой шум они подняли!..

Джим уже начал различать, когда дельфины «поют»: и сейчас был именно такой случай.

А еще он понимал, что каким-то необъяснимым образом они добрались через все моря Перна — домой.

Часть 3. Брод Рэда Ханрахана

Послушай, Пол, я знаю все, что ты собираешься мне сказать, — проговорил Рэд Ханрахан, раздраженно отбрасывая со лба прядь спутанных рыжих волос, подернувшихся серебром. — Мы теряем меньше, если все централизовано. Но если у меня тоже есть запасы, это вовсе не значит, что я не поделюсь ими, как только понадобится!

Полу Бендену пришло в голову, что большинству мужчин Форт-холда было бы неплохо постричься — разумеется, о молодых всадниках, которых в их Вейре насчитывалось уже пять сотен, речи не было. Они стригли волосы очень коротко: так удобнее носить защитные шлемы, которые стали их непременным атрибутом. Но не может же быть, чтобы в Форт-холде, в отличие от Вейра, не хватало ножниц, верно?

Он тряхнул головой — в последнее время ему становится все труднее сосредоточиться на чем-нибудь одном — и снова принялся слушать Рэда.

— …Но факт остается фактом: большая часть лошадей заражена, у них начинают гнить копыта от того, что они стоят на сырой подстилке, а мы не можем сменить ее; они нуждаются в том, чтобы их выводили, и делали это постоянно — а здесь мы не можем себе этого позволить. Тот пещерный комплекс, который я отыскал… там пол покрыт песком, его гораздо легче содержать в чистоте; кроме того, пещера достаточно велика, чтобы лошадей можно было выводить даже в те дни, когда из-за Нитей мы не можем покинуть укрытия.

— Но… — снова начал Пол. С того мгновения, как Рэд начал свой проникновенный монолог, отчаянно доказывая, что он должен непременно перебраться из Форт-холда на новое место, Пол не смог выговорить ни одной фразы.

— Я переговорил с Шоном. Мы не будем обузой ни для него, ни для Вейра. Нити еще никогда… до сих пор… — Рэд усмехнулся, отчего стал выглядеть чуть менее измученным, — никогда не падали над тем местом, которое я отыскал. И, — прибавил он, погрозив Полу пальцем, едва тот попытался открыть рот, — Коббер и Оззи тщательно изучили систему туннелей с помощью этих маленьких уродцев Цветка Ветра — даром что света боятся, зато эхолокаторы у них в полном порядке, — после чего опасные туннели были заблокированы. На ближайшей речке мы поставили небольшую гидроэлектрическую установку, а Борис Пехлеви придумал более эффективный способ применения скалорезов и буров. Сесилия Радо представила нам планы расширения и улучшения основных пещер, которые включают и создание множества отдельных комнат вдоль фасада. Мы используем машины для резки камня, чтобы устроить помещения у подножия скалы, как ты сделал здесь, так что у нас будут и мастерские, и отдельные жилые помещения для семей, которые отправятся с нами на новое место жительства. В том, чтобы отселить часть людей на новое место, действительно есть смысл, Пол. — Он конвульсивно дернул плечами. — Я понимаю, нам всем нужно было держаться вместе во имя безопасности, чтобы поддерживать друг друга. Но эти времена прошли.

А вспомни мою профессию — ведь мои кобылы тратят понапрасну свои лучшие годы! А теперь, когда у нас есть сушеные водоросли, прекрасный источник протеина и клетчатки, мы можем продержаться сами, с одним аппаратом для производства пищи. Пол вскинул обе руки.

— Дай мне вставить хоть слово, Рэд! — Он широко улыбнулся. — Я не возражаю против того, чтобы вы перебрались на другое место.

— Не возражаешь?.. — Рэд был искренне удивлен. — Но я думал…

Пол Бенден позволил себе коротко рассмеяться; и внезапно, услышав этот смех, ветеринар понял, как сильно изменился Пол за прошедшие девять лет. Впрочем, неудивительно — учитывая, сколько ему пришлось взвалить на плечи с тех пор, как три года назад умерла от лихорадки Эмили Болл. Пол поднялся и подошел к стене кабинета, на которой висели карты, сделанные еще по данным зондов, полученным с орбиты планеты. Районы, исследованные разными командами, пестрели разными метками: значками, обозначающими месторождения минералов и металлов, красными рисунками пещер, пригодных для жизни (с грубыми набросками систем туннелей, разведанных с помощью эхолокаторов)… Три увеличенные карты показывали огромный Форт-холд с разветвленной сетью пещер, Форт-Вейр, где жили всадники драконов, и самое молодое поселение — Болл, основанное прошлым летом.

— Я никому не позволил бы уйти отсюда просто потому, что это взбрело ему в голову, Рэд; однако децентрализация жизненно важна для нас.

Рэд знал, что Бенден боится новой эпидемии молниеносно распространяющейся лихорадки — подобной той, которая разразилась в Холде три года назад.

— Мы должны основать систему автономных самодостаточных образований. Это часть Хартии, которую, по моему твердому мнению, нам следует придерживаться по-прежнему. С другой стороны, учитывая постоянную угрозу Падения Нитей, я должен ограничивать количество новых поселений, чтобы для их защиты во время Падения хватило драконов, которые у нас уже есть. Мы вообще не могли бы и думать о расширении, если бы не защита с воздуха. Я не могу рисковать драгоценными жизнями — в особенности после недавней эпидемии.

Лицо Пола омрачилось. В Форт-холде почти не было семей, не потерявших никого во время опустошительной жестокой эпидемии, обрушившейся на колонистов, и без того перенесших немало испытаний. Старики, дети и беременные женщины были наиболее уязвимы, и, прежде чем неистово работавшая команда медиков сумела разработать вакцину, болезнь унесла почти четыре тысячи жизней. Тем не менее все выжившие были вакцинированы: существовала опасность повторной вспышки. Абсолютно все — пища, система вентиляции, возможные аллергены, токсичные субстанции отделения гидропоники — было исследовано со всей возможной тщательностью, но осталось неясным, что послужило причиной эпидемии.

Лихорадка принесла еще одну проблему: множество детей в возрасте от восьми до двенадцати лет остались сиротами. Их нужно было вырастить и воспитать, и, хотя недостатка в добровольцах не было, пришлось проделать большую работу, чтобы удостовериться в психологической совместимости детей и их приемных родителей.

— Те, кто живет здесь, должны переселиться в тщательно исследованные… загородные дома, — Пол невесело рассмеялся; Рэд суховато усмехнулся в ответ: «загородные дома» — слишком изысканное определение для примитивных обиталищ в пещерах. — Пьеру и его ребятам повезло найти такую же разветвленную систему в… — Пол на миг опустил веки; ему по-прежнему было тяжело вспоминать об ушедшей боевой подруге, — Болл-холде.

— Нам всем повезло, что Тарви и Саллах так тщательно исследовали этот регион, — добавил Рэд, чтобы дать время Полу оправиться от боли, превратившей его лицо в застывшую маску. — Кроме того, тебе не придется отпускать мастеров из центрального поселения: Форт должен оставаться центром обучения.

Рэд говорил о той части Форта, где первоначально медики устроили лазарет для больных лихорадкой. Три года спустя эти пещеры были переоборудованы под учебные классы, мастерские и спальни для учеников и мастеров, что частично сняло проблему перенаселенности Холда.

— Итак, — уже более спокойно продолжал Пол, — кто отправляется с тобой? Твои внуки?

Ему удалось выдавить слабую улыбку: у Рэда и Маири внуков было намного больше, чем детей. Сорка, казалось, поставила своей задачей рожать по одному ребенку в год, несмотря на полеты в королевском крыле. Рэд и Маири воспитывали уже пятерых: всадникам хватало забот и без возни с малышами, на их плечах по-прежнему лежало истребление Нитей и воспитание молодых драконов. Девятилетний Майкл, старший из пятерых, проводил большую часть времени в Вейре, часто потихоньку уводя скакуна из конюшен деда, чтобы преодолеть крутой подъем в гору. Волосы у него тоже были дедовские — огненно-рыжие, что вполне соответствовало его характеру и упорству.

— Не все, — ответил Рэд не без легкой горечи, но с изрядной долей облегчения. У Маири было полно забот — ей приходилось следить за их собственными детьми и присматривать за четверкой отпрысков Брайана, чтобы его жена Джаир продолжала обучение в качестве инженера-механика. — Если мы переберемся на новое место, Майклу придется совершать слишком далекие поездки, чтобы наносить визиты в свой любимый Вейр.

Рэд хихикнул. Парнишка определенно помешался на драконах, а его отец категорически запрещал ему даже думать о том, чтобы стать одним из кандидатов, пока не стукнет двенадцать лет.

— Теперь в Вейре за ними присматривают, когда Сорка занята. Кроме того, их там еще и учат.

Вейр уже стал домом для пятисот двадцати драконов: одиннадцать королев из первых двух выводков, а также старшая дочь Фарант'ы часто поднимались в брачный полет и откладывали много яиц, так что через девять лет после основания Вейра пришлось просить выделить дополнительный персонал — у всадников было не так много времени, чтобы заниматься повседневными работами в Вейре. Некоторые семьи уже перебрались в обиталище на горе, чтобы обеспечивать Вейру нормальную жизнь.

Хотя это знали не все, Вейр обеспечивал себя продовольствием благодаря охоте на Южном континенте. Сорка часто посылала Майкла в Форт с мешком свежих фруктов и парой окороков, притороченных к седлу.

— У нас есть одиночки, приемные дети и достаточное количество взрослых пар, полностью прошедших обучение. — Рэд подал Полу список. Он тщательно проверил на совместимость всех, кто отправлялся на новое место вместе с ним и Маири, а также выяснил, какими полезными навыками и умениями они обладают. — Мне хотелось бы получить твое разрешение взять с собой побольше учеников — после того как они пройдут экзамены. Разумеется, в будущем я с радостью приму любого, кто выкажет способности к разведению скота или сельскому хозяйству.

— Вы с Маири прекрасно справляетесь с заботой о детях, — заметил Пол.

Это было правдой; Маири взяла столько приемных детей, сколько могла, но здравый смысл ограничивал время, которое она могла уделить маленьким сиротам.

— Значит, ты собираешься взять с собой весь полк?

Рэд усмехнулся, услышав, как называли его разросшуюся семью.

— У Маири всегда был талант работать с детьми; она посчитала бы, что бросает их, если мы не возьмем их с собой. Кроме того, я для них для всех найду дело.

Пол пробежал пальцем по строчкам на узкой полосе серой бумаги, уже несколько раз прошедшей процесс переработки. Еще оставшиеся у них листы бумагопластика использовались только для особых документов. Некоторые персональные компьютеры до сих пор работали — благодаря генераторам, собранным из запасных частей и деталей устройств, уже не пригодных к работе, но люди почти отвыкли использовать их для сохранения повседневной информации.

Список Рэда включал четырех учеников-ветеринаров, однако в Холде оставалось достаточно практикантов и специалистов, чтобы обеспечить все его нужды. Сам Рэд займется этими учениками, поможет им завершить образование и получить квалификацию. Второй сын Map Дука, Кес, благодаря заботам отца, хорошо изучил агрономию; он увозил с собой свою молодую семью. Молодой Акис Андриадус, недавно получивший квалификацию практического врача, и его жена, Колиа Логоридес, специализировались на гинекологии и акушерстве, так что новый Холд располагал собственными медиками; сама Маири, впрочем, тоже могла справиться с легкими случаями. Ильза Ленгсам недавно получила квалификацию учителя младшей возрастной группы: учеников у нее будет более чем достаточно. Макс и Эмили Шульц, двое самых старших приемных детей; двое Вангов и двое Бреннанов: когда детей усыновляли, близнецов и детей из одной семьи старались, по возможности, не разлучать, так что в списке оказалось еще трое Коатлей и двое Сервантесов. Похоже, среди приемышей было по крайней мере по одному представителю каждой этнической группы; Пол задумался, не сделал ли это Рэд намеренно. Как бы то ни было, судя по всему, люди, попавшие в список, должны были обеспечить все нужды нового Холда: работы по металлу, инженерные работы, обучение, агрономия, медицина…

— Всего, значит, получается сто сорок один человек? — спросил Пол. — И весьма хороший выбор. А что ты получишь от Джоэла, раз уж у тебя хватило предусмотрительности взять с собой одного из его сыновей?

— Переверни листок, — с улыбкой проговорил Рэд. «Предусмотрительность», с которой он внес в списки молодого Бака, ни на дюйм не поколебала неуступчивость его отца в том, что касалось имущества, выделяемого новому поселению.

— Жадноват он, как полагаешь? — фыркнул Пол.

— Скорее, осторожен в отношении общественной собственности и не любит кумовства, — возразил Рэд.

Пол продолжил чтение; потом поднял глаза на Рэда с некоторым удивлением и недоумением:

— Шлюзовая дверь? Зачем она вам?

— Ну, больше-то ее нигде не используют, а на входе она будет выглядеть весьма впечатляюще; кроме того, ее невозможно вышибить, — ответил Рэд. — В прошлый раз, когда я был на складе, я снял с нее мерку. Иван и Петр Черновы вырезали дверной косяк: дверь словно по мерке сделана для входа в пещеры! Она находится в разделе бесполезного имущества.

Пол кивнул с одобрением:

— Хорошее применение материала, Рэд. А ведь ты сбегаешь от меня.

— Зато арбитраж по поводу «звериных холдов» от тебя никуда не убежит, — возразил Рэд с улыбкой.

Из-за мест в нижних пещерах, где колонисты держали животных, возникали постоянные ссоры. Рэд вел весьма продуманную дипломатическую войну с Галлиани и Логоридесами, главными животноводческими кланами. Во время частых поломок изношенных стеклянных инкубаторов Ханраханы отдавали животным хлеб из собственного рациона и ходили на побережье (на довольно далекое, надо сказать, расстояние от безопасного Холда), чтобы набрать водорослей, которые затем высушивали, мелко нарезали и скармливали коням.

— По крайней мере, твоим противникам не на что жаловаться: с твоим уходом высвобождается большое пространство.

— Да, но теперь они постараются перевезти сюда тех животных, которых пришлось оставить… Пол покачал головой:

— Нет транспорта. Никто не заставит Джима Тиллека вывести из пещеры его драгоценный «Южный Крест», а Пер и Каарван большую часть времени рыбачат… — Пол пожал плечами. — Смотрю, ты запросил для перевозки пять скутеров? И на какое время они тебе понадобятся?

Аккумуляторов для воздушного транспорта практически не осталось, потому на металлические корпуса поставили колеса и стали использовать их как наземный транспорт. Небольшие «вагоны» перевозили камень, вырубленный при окультуривании пещер Холда. Те, что побольше, годились только для широких накатанных дорог, ведущих к морю; зато они были вместительными и могли выдержать (причем лучше, чем то, что в них загружали) тряску горных дорогах и даже падение со склонов.

— Кто еще собирается перебраться на новые места, Пол? — спросил Рэд. Слухов ходило немало, однако до сих пор, насколько он знал, никто, кроме него, не попросил официального разрешения переезд из Холда.

— Зи Онгола хочет попробовать обосноваться на Западном. — Пол подошел к карте и указал точку на вершине выдающегося далеко в море полуострова.

— Хороший выбор. Неудивительно, что я не смог уговорить никого из Даффов отправиться со мной. Мы вернем скутеры сразу же после того, как они перестанут быть нам нужны. Я могу дать быков с погонщиками, которых обучил сам, если это поможет Зи.

— Разумеется, поможет; я знаю, он будет тебе благодарен, когда я расскажу ему об этом.

— Ему предстоит более долгий путь.

— Кроме того, ему придется поискать дорогу через Высокие Хребты, — со вздохом прибавил Пол. — Там, куда он собирается переселиться, вполне приличный пещерный комплекс — чего нельзя сказать о дорогах. Если возникнет необходимость, возможно, мы пробурим туннель.

Рэд знал, что Полу будет недоставать Зи Онголы, который был его вторым офицером и близким другом еще во времена кампании в секторе Лебедя. Рэд а удивило решение Зи покинуть Холд; однако Зи Онгола — хороший лидер, а Форту всерьез угрожает проблема перенаселенности — а с ней и рост психологического напряжения. Подчас только авторитет адмирала и его безупречная репутация заставляли умолкнуть недовольных: порядок, установленный Полом, заслуженно считался справедливым и мудрым.

Большинство проблем, стоявших перед Холдом, были вызваны теснотой. В «хорошие» годы, в годы основания колонии, места хватало всем; кроме того, у них была свобода передвижения, которая особенно ценилась сейчас, когда из-за смертоносных Нитей в этой свободе им было отказано. В первые несколько лет жизни в Форт-холде благодарность за безопасность перевешивала неудобства; но, когда увеличилась рождаемость и каменные коридоры наполнились возмущенными воплями младенцев, терпение жителей Форт-холда начало иссякать.

Основание Южного Болла стало первым шагом в разрядке растущего напряжения, и до последнего времени весьма успешным — по крайней мере для тех, кто перебрался туда под предводительством Пьера де Курси. Однако обследовать материк в поисках мест для новых поселений было слишком сложным делом: учитывая то, что Нити продолжали падать, все путешествия в отдалении от безопасного Холда приходилось тщательно планировать по времени, а вдоль дорог устраивали убежища, в которых люди могли переждать Падение Нитей. Позже выяснилось, что в некоторых пещерах нет воды, другие оказались слишком маленькими, чтобы вместить достаточное количество людей, а потому не стоили того, чтобы уделять им внимание и обустраивать их.

— Да, Зи предстоит большая работа, однако нам следует приложить усилия, если мы хотим добиться успеха колонии. Падение Нитей не будет продолжаться вечно! — Пол резко хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. — Ради всего святого, Ханрахан, мы еще сделаем Перн нашим, и у каждого из нас здесь будет свое место вне зависимости от того, что падает с неба!

— Конечно, Пол, конечно. Так и будет. И мы, Ханраханы, найдем свое место под этим солнцем! Мы будем плодиться и размножаться — в этом ты можешь быть уверен. — Рэд усмехнулся. Маири недавно отняла от груди их последнего ребенка — по крайней мере, Рэд надеялся, что он действительно будет последним. Конечно, Маири говорила мужу, что хотела бы иметь дюжину детишек, но постоянные беременности уже начинали сказываться на ней, причем не лучшим образом.

— Ради блага Маири, я надеюсь, ты будешь слишком занят. — В глазах Пола сверкнули насмешливые искорки. — Сколько у тебя отпрысков?

Рэд махнул рукой, но против воли расплылся в улыбке:

— Девятеро, и этого вполне достаточно для того, чтобы продолжить наш род. Райан — последний, больше я ей беременеть не позволю и позабочусь о том, чтобы обойтись без десятого.

Бенден фыркнул:

— Да уж, достаточно — особенно если вспомнить, что через пару лет твои сыновья и дочери могут заткнуть тебя за пояс по количеству потомков!

— Ну что ж, Маири прекрасно управляется с детьми. Она искренне любит их, причем в любом возрасте и на любой стадии развития. В отличие от меня, — с некоторой жесткостью в голосе прибавил он.

— Ты уже придумал имя для своего Холда?

Рэд издал неопределенный звук:

— Послушай, черт побери, Пол, я был так занят планами, списками и подбором людей, что у меня не было времени размышлять о названиях! Думаю, мы с Маири и остальными придумаем что-нибудь подходящее.

Пол Бенден поднялся, с некоторым усилием расправил плечи и протянул Рэду руку:

— Удачи, Рэд. Нам будет не хватать тебя здесь…

— Ха! Ты будешь только рад выпроводить меня отсюда. Точно так же, как Логоридесов и Галлиани.

Бенден искренне рассмеялся. Несмотря на то что разведение домашних животных — это же очевидно! — следовало свести к минимуму, Логоридесы и Галлиани всегда впадали в отчаяние, узнавая о новых ограничениях. Пьер де Курси взял к себе девятерых отпрысков этих двух больших семей и довольно большое количество скота, когда отправился на юг, чтобы основать Болл-холд, однако главы семейств продолжали горевать о том, что им пришлось оставить на берегах Южного континента «прекрасных, чистокровных породистых животных».

— Что ж, они наслаждались свободой гораздо дольше, чем мы. Им было тяжелее отказаться от нее, — поговорил Бенден; в его голосе прозвучали извиняющиеся нотки.

Рэд склонил голову набок:

— Кто из нас не отказался от многого… чтобы остаться в живых?

Пол взял руку Рэда в свои и крепко пожал ее.

— Когда вы планируете отправиться в путь?

— Шон говорит, что, начиная со вторника, у нас выпадет три прекрасных ясных дня. Никаких Нитей. К этому времени мы будем готовы тронуться в путь.

— Так скоро? — почти с сожалением сказал Бенден.

— На хорошем коне, мой Адмирал, — ответил Рэд, не удержавшись от того, чтобы не подразнить бывшего моряка, — это расстояние можно преодолеть за два дня. Вам пойдет на благо, если время от времени вы будете выбираться к нам.

— Я никогда раньше не забирался на юг дальше Болла — а это намного ближе.

— С учетом гор и холмов, по которым там приходится карабкаться? Навряд ли ближе, — возразил Рэд. — Я пошлю тебе специальное приглашение, Пол Бенден, и тебе же будет лучше, если ты приедешь! Я отправлю за тобой Шона и Сорку. Быстрее всего добраться до нас на спине дракона, — прибавил он, остановившись у порога. Бенден рассмеялся:

— Если ты уговоришь Шона позволить кому-то сесть на его драгоценного Каренат'а, я приеду!

— Отлично! — Рэд коротко кивнул и ухмыльнулся. — И тогда мы покажем тебе, что сделали с нашим новым Холдом!

Когда экспедиция Ханрахана тронулась в путь, почти треть населения Форт-холда пришла проводить их. Все верховые животные несли, кроме седоков, еще хотя бы один сверток. Бывшие скутеры были аккуратно нагружены; самый большой, в котором помещалась дверь нового Холда, тащили шесть пар быков, которых Рэд тщательно отбирал по силе и выносливости и специально тренировал. Он вырастил их сам, а к составлению набора генов приложила руку Китти Пинг — чуть подправлен вес, чуть усилен скелет, толще шкура, легкие и сердце несколько увеличены. Таким образом, было создано животное, тело которого прекрасно сопротивлялось болезням и усталости, более сильное и лучше приспособленное к адаптации, чем те земные образцы, эмбрионы которых были доставлены сюда in vitro.

В специальных контейнерах, выстланных мягким материалом, хранились особые, уже оплодотворенные яйцеклетки: из них Рэд Ханрахан надеялся вывести лошадей, более пригодных для нужд Перна: тяжеловесов с пропорциями першеронов для работы на полях, быстроногих и поджарых скакунов, способных доставлять посланников на большие расстояния и долго скакать без отдыха, а также лошадей, подобных древним Капо Фино, выращенным в горах, выносливым, быстрым и способным, что важнее всего, покрывать большие расстояния.

Он сделает свой Холд местом, куда все прочие будут приходить для того, чтобы купить тяжеловозов и быстроногих скакунов. Втайне он мечтал о том, чтобы вывести линию беговых лошадей не хуже тех, что были на Земле. Когда окончится Падение Нитей, почему бы не возродить скачки, этот спорт королей? Практичность вполне может сочетаться с развлечениями и экзотикой. Пусть Цезарь Галлиани выращивает мясных животных, если его к этому влечет, а Рэд займется лошадьми.

Сидя в седле Короля, гнедого жеребца, лучшего из всех, кого он вывел с помощью привезенных на Перн оплодотворенных яйцеклеток, Рэд разъезжал вдоль строя своих людей, ободряя их и исправляя небольшие ошибки, допущенные в порядке следования.

Один из самых тяжелых «вагонов» он поставил в авангарде, чтобы тот прокладывал колею; самые сильные молодые люди должны были при необходимости расширять дорогу. Путь на север по главной долине в окрестностях Форта был довольно легким, но вскоре им предстоит вступить в менее исследованные земли. Разумеется, он знал дорогу как свои пять пальцев — так часто он ездил по ней, изучая маршрут; однако в основном дорога эта не была предназначена для движения таких крупных караванов.

На новом месте их уже ждали четверо молодых приемных детей Рэда, достаточно взрослых, чтобы помогать при переселении: Эжен Ражир и Дэвид Якобсен, следившие за механической аппаратурой в Холде, Маделейн Мессерер, занимавшаяся обустройством хозяйства, и Морис де Брольи, который вместе с Оззи и Коббером исследовал скальные формации и туннели. Эти трое не собирались оставаться в новом Холде: как только их работа здесь будет окончена, они отправятся дальше, в поисках других мест, пригодных для основания поселений.

Едва Форт скрылся за поворотом дороги, Рэд послал своего файра Кусаку к Мэдди, чтобы сообщить, что они уже в пути. Полезные существа, эти файры, хотя в последние несколько дней на них словно бы что-то нашло…

Сорка говорила, что это потому, что они должны вернуться к родным пескам юга, чтобы отложить там яйца. Маленькие золотые королевы, более ответственные, чем зеленые самочки, оставались возле кладки до самого рождения потомства и только после этого возвращались к своим людям. Зеленые откладывали яйца и забывали о них; иногда, возможно, они забывали даже о том, что у них когда-то были друзья-люди. Герцог Сорки оставался верен ей, как и два коричневых Шона, и Кусака, коричневый Рэда. Однако в Форт-холде и его окрестностях становилось все меньше и меньше этих удивительных существ.

— Может быть, холодные унылые зимы нравятся им еще меньше, чем нам, — предположила Сорка, — Мы могли бы вернуться к Поселку и посмотреть, нет ли там новых кладок, из которых вскоре должны вылупиться юные файры…

Рэд увидел, как нахмурился Шон. Этот парнишка (Рэд мысленно поправился: «парень»; слово «парнишка» не подходило этому уверенному в себе молодому мужчине) — Шон, всадник бронзового Каренат'а, — был известен как Предводитель Вейра. Возможно, он слишком увлекался военной дисциплиной, но она была необходима, чтобы управлять всадниками, число которых росло. В любом случае его приказы выполнялись с безукоризненной точностью; кроме того, по мнению Рэда, распоряжения, которые он отдавал, всегда были очень разумными. У всадников не так много свободного времени, чтобы заниматься поисками кладок огненных ящерок. Фактически они посещали Южный континент только один раз после Переселения.

Когда Эзра Керун заболел лихорадкой, Шон весьма охотно предпринял путешествие на Каренат'е в старый базовый лагерь. Он вернулся (всего через несколько минут после того, как отправился в путь, отметила Сорка) и доложил старому капитану, что здание ИГИПСа, которое Эзра перед извержением Гарбена так тщательно укрыл защитными пластинами, снятыми с челнока, осталось целым и невредимым. Позднее Шон рассказал Полу о результатах своей экспедиции в подробностях: старое поселение было похоже на ряды могильных холмиков, засыпанных серым вулканическим пеплом. Однако сознание того, что пункт связи с «Иокогамой» все еще цел, успокоило разнервничавшегося Эзру, и он с благодарностью погрузился в сон, от которого так никогда и не очнулся: еще одна жертва неведомой лихорадки.

Новое поселение вполне можно назвать в честь Эзры Керуна, подумал Рэд. Несомненно, этот человек был одним из героев Эвакуации — фактически он последним покинул Поселок, за исключением разве что Адмирала и Джоэла Лилиенкампа. Еще до путешествия к Перну он стал героем Войны с Нахи, Да, это неплохо — назвать Холд его именем. «Керун». Или «Керри». Хороший способ сохранить живую память о любимых местах или людях.

Тут размышления Рэда были прерваны: его вызывали в голову каравана. Вернувшись к действительности, Рэд направил Короля вперед, чтобы выяснить, что случилось.

В первую ночь путешествия они разбили лагерь там, где обычно делал это сам Рэд, — на каменистой прогалине возле речушки, впадающей в реку Форт. Животные были голодны настолько, что даже сушеные водоросли их вполне устроили, хотя прежде многие из них, капризничая, отказывались от этой грубой пищи.

Костер всегда приносит радость, даже если он сложен из высушенного помета животных. Проблему неприятного запаха давно решили: теперь топливо, обрызганное особым веществом, оставляло, сгорая, запах яблоневого дерева. Тушеное мясо с приправами вышло очень удачно, так что, если не знать или не задумываться над тем фактом, что изготовлено оно из мелкой рыбешки, водорослей и диких трав, ужин доставлял подлинное удовольствие. Рэд был слишком голоден, чтобы к чему-либо придираться, так что доел даже подливу, размачивая в ней кусочки сухого хлеба.

Кусака вернулся с привязанной к ноге запиской от Мэдди:

«Когда мы увидим вас, небеса воспоют. На прошлой неделе прошел дождь, и уровень воды в Реке высок. Постарайся, чтобы „вагоны“ не утонули.

М.».

Маири устроила их постель под одним из «вагонов». Она настаивала на том, что ее старым костям нужен отдых. Рэд не желал признаваться, что ему тоже необходимо отдохнуть, но с благодарностью устроился рядом. Больше возле них никого не было за исключением Кусаки. Рэд размышлял о трех роскошных комнатах, которые будут у них в… Керун холде? Нет, все-таки это звучало как-то не так. Три комнаты — только для них с Маири…

Утро принесло непредвиденную задержку. Некоторые животные, в особенности те, кто тянул тяжелые «вагоны», нуждались в уходе: упряжь натерла им шкуру. Упряжь была новой, но Рэд надеялся, что она достаточно мягкая, чтобы не травмировать животных. Маири порылась в вещах и разыскала немного хлопка, сбереженного от последнего урожая на Южном; нашлось там и несколько выделанных шкур тонкорунных овец. Сначала Рэд смазал раны бальзамом из холодильной травы, а затем наложил на поврежденные места мягкие подушечки из ваты и шерсти. Часть грузов из «вагонов», которые тащили пострадавшие животные, пришлось перераспределить между другими повозками; затем Рэд саг проверил упряжь и заново подогнал ее, во всеуслышанье объявив, что самолично осмотрит каждый ремень и каждую пряжку после того, как упряжь будет должным образом вычищена.

Эта задержка стоила им нескольких часов, но когда караван наконец тронулся в путь, настроение у людей было приподнятое; на лицах, отвыкших улыбаться, расцвели улыбки. Можно подумать, сказал себе Рэд, что им достаточно оказаться вне старого Холда, чтобы осознать: теперь они сами себе хозяева, они избавлены от бремени отсутствия интимности… да, интимности; это слово звучало совершенно правильно. Он чувствовал облегчение и радость, видя, как радуются его люди. Конечно, впереди много работы, и не всегда работа будет легкой: новое жилище нуждается в обустройстве, его еще предстоит сделать пригодным для жилья, не говоря уж о комфорте. Некоторое время людям придется мириться с неудобствами. Пока будут расширяться жилые пещеры, все вокруг наполнится каменной пылью. Он взял с собой столько масок, сколько смог выбить из Джоэла, но все равно их недостаточно для всех, кто будет занят на расширении пещер. А кроме того, каменная пыль липнет к самым неподходящим предметам, в том числе и к тем, которые находятся достаточно далеко от места работ: после того как Рэд впервые провел целый день в пещерах Холда, Маири долго сетовала по поводу его одежды…

Он надеялся, что Макс Шульц со своей командой уже укрепил распорками стены туннелей. Рэд использовал едва ли не последние резервы пластика для оград и выгонов: он хотел, чтобы те животные, у которых начали гнить копыта, как можно больше времени проводили на воздухе, пусть даже трава вырастет еще не скоро. На первых порах вряд ли выдастся время выводить и тренировать лошадей, но в огромной пещере достаточно стойл, чтобы вместить всех животных. А выгоны просто необходимы. Он попросит Десси Фолей, у которой истинный дар обучения зверей, чтобы она научила собак по определенному сигналу или свистку собирать лошадей. Тогда одного человека и собак будет вполне достаточно, чтобы загнать лошадей в пещеру к началу Падения Нитей.

К вечеру стал моросить дождь — настоящий дождь, а не падающие с неба жгучие Нити, хотя на мгновение у людей замерло сердце, когда они увидели серые облака, собирающиеся на западе. Но Нити всегда двигались с востока на запад. Рэд предусмотрительно устроил окна на восточной стороне, чтобы всегда заранее видеть приближение опасности.

Чтобы скомпенсировать задержку, на обед решили не останавливаться: наскоро перекусили, пока поили лошадей и быков в одном из неглубоких потоков, то и дело попадавшихся по пути. Возможно, подумал Рэд, стоит как-то отразить эти речушки в названии Холда? Здесь их было побольше, чем в землях Форт-холда…

Ночью было сыро, и ужин пришлось есть холодным, хотя Маири удалось развести под одним из «вагонов» костер и приготовить для всех горячий напиток. Она также нагрела достаточно воды, чтобы вымыть и размягчить упряжь. Рэд лично проследил за этим процессом. Он осмотрел всех вьючных животных и удостоверился, что на шкурах нет новых ран.

Несмотря на холод и сырость, Рэд уснул рядом с Маири, едва только устроился поудобнее. Кусака свернулся между ними, греясь в тепле их тел, защищенный и от сырости, и от холода, насколько это было возможно; Рэд невольно задумался, долго ли огненная ящерка останется верной ему в этой суровой земле с таким непривычным для файров климатом.

На следующий день дождь усилился. Маири настояла на том, чтобы они позавтракали горячей кашей — «согрелись изнутри», как она выразилась; в термосы залили огромное количество горячего кла. В течение долгого холодного дня горячий напиток очень выручал людей.

Тропу (дорогой ее никак нельзя было назвать, даже при всем желании) развезло; жидкая грязь замедляла движение каравана. Несмотря на это, к началу сумерек Рэд понял, что они находятся недалеко от той реки, которую он наметил в качестве границы своих владений, — от той реки, о разливе которой предупредила его Мэдди. Они собирались перейти ее вброд там, где река была мелкой, а дно — каменистым и ровным.

Он приказал зажечь лампы. Люминесцирующий лишайник, с которым экспериментировала Джу Аджай-Бенден, давал достаточно света в закрытых помещениях, но его применение на открытом воздухе оставалось проблематичным.

— Мы добрались до реки, па, — прокричал из царившего впереди мрака Брайан. — Она разлилась.

Рэд застонал. Он мечтал поскорее пересечь реку — и потому, что на том берегу начиналась его земля, и потому, что там было более удобное место для ночевки. Он задумался, не подождать ли до рассвета, но отбросил эту мысль: луговина уже была залита водой, поднявшейся по меньшей мере на дюйм. Это означало, что к утру вода поднимется слишком высоко, выше колес небольших «вагонов», что сделает движение практически невозможным; кроме того, их может унести течением. А здесь был самый удобный брод… конечно, если удастся найти этот брод в темноте.

Сейчас, когда Рэд оказался так близко от своего дома, он не хотел, чтобы ему преграждала путь какая-то разлившаяся река.

Взяв фонарь, он поехал по грязи в голову каравана и, остановив Короля рядом с Брайаном, принялся мрачно вглядываться в темную стремительную воду. Встал на стременах и, держа фонарь высоко над головой, взглянул влево, высматривая груду камней, которую сложил, чтобы обозначить место переправы.

— Ушла под воду, черт побери, — пробормотал он.

— Здесь есть подводные течения, па? — спросил Брайан, указывая на проносящийся мимо сломанный древесный сук.

— Когда вода поднимается слишком высоко — пожалуй, да. К завтрашнему дню, несомненно, река разольется слишком сильно. Черт побери, если мы не рискнем перебраться на тот берег сегодня ночью, то можем остаться здесь на несколько дней — и это сейчас, когда до нового Холда рукой подать!..

— Тогда давай попробуем переправиться сейчас, па, — твердо заявил Брайан. — Я поищу брод справа: в конце концов, я уже несколько раз перебирался через реку в этом месте. А Облачко — хороший пловец.

Он заставил своего серого зайти в воду по колено, но тут конь остановился, возмущенно фыркая и вовсе не собираясь идти дальше, что бы там ни говорил его всадник.

— Не заставляй его, Брайан, — крикнул Рэд. — Должно быть, он чувствует, что здесь глубоко: лошади это умеют. Я проверю слева. Если бы я только нашел ту пирамиду из камней… Ага! — Луч фонаря опустился вниз, осветив поток воды, переливавшийся через какое-то препятствие прямо у ног скакуна Рэда.

Хозяин послал коня вперед. Король, всегда проявлявший смелость, шагнул в воду, и Рэд повел его наискось через реку, памятуя о том, что брод пересекает речной поток по диагонали. Было слишком темно, чтобы разглядеть противоположный берег, однако Король продвигался уверенно: пока что вода не доходила ему даже до колен, — и все-таки Рэд заколебался, стоит ли переправляться на тот берег сейчас — ночью, в темноте. С одной стороны, если уж они нашли брод, то, возможно, им удастся переправиться, не подвергая себя и груз опасности, — и они окажутся на своей земле! Но, если вода поднимет более легкие повозки, то они могут сбить с ног тягловых животных… значит, нужно как следует укрепить грузы и приставить к каждой повозке по несколько всадников, чтобы они придерживали ее и направляли в нужную сторону. Король продолжал идти вперед; Рэд ощутил, что теперь под копытами коня лежит каменистое ровное дно: они отыскали брод.

— Отлично, Король, хороший мальчик! — подбадривал своего скакуна Рэд, вглядываясь во мрак и пытаясь различить хоть что-нибудь при слабом свете фонаря. О, что бы он ни отдал за электрический фонарь!.. Но все, выделенные в его распоряжение, использовались сейчас в пещерах…

— Брайан! Давай за мной! — крикнул Рэд, махнув рукой так, что фонарь описал яркую дугу и высветил его светлый водоотталкивающий плащ. Через несколько мгновений из мрака появился Облачко — сперва голова, потом и весь конь, шагавший вперед, с шумом расплескивая воду.

— Нам нужны электрические фонари — все, что есть в нашем Холде: тогда мы сможем перебраться на тот берег, не дожидаясь утра, — сказал Рэд. — Я хочу, чтобы ты быстренько слетал туда и привез их. А еще — веревки и тех больших лошадей, которых использовал Кес, — помнишь?

— Ого, па! Отлично, я все понял, — рассмеялся Брайан.

Внезапно при следующем шаге вода поднялась Королю выше колен; конь удивленно дернул головой. Рэд оглянулся через плечо, пытаясь установить их положение относительно берега, но они были почти на самой середине реки, и берегов разглядеть было нельзя.

«Я поставлю фонарь там, где мы вошли в воду, — сказал себе Рэд, — и второй — там, где мы выберемся на берег. По крайней мере, мы будем видеть, куда идем». Король потянул вправо. Рэд попытался развернуть его и внезапно почувствовал, что вода уже доходит ему до колен. Король рванулся влево, потом еще раз и, громко фыркая, остановился на неглубоком месте. Снова оскорбленно фыркнул, словно осуждая действия всадника.

— Хорошо, хорошо, мальчик, ты знаешь, куда идти, — так иди! Я с этим не слишком хорошо справился, верно? — Рэд ласково похлопал коня по мощной холке и ослабил поводья. О господи, какая же холодная эта река!.. И дело тут не только в дожде: после долгой зимы тает лед…

Ехавшему позади Брайану удалось избежать неприятностей, которые постигли его отца. И снова вода лизнула сапоги Рэда — но на этот раз кони явно поднимались по склону на другой берег. Приподнявшись на стременах, Рэд взмахнул фонарем в знак успеха. Брайан присоединился к отцу, издав торжествующий клич.

— Ты знаешь дорогу отсюда до Холда, сын? — несколько обеспокоенно спросил Рэд. Брайан проезжал здесь не так часто, как его отец, и никогда — ночью, когда большая часть дорожных примет не видна из-за темноты. — Вот, возьми лучше мой фонарь.

— Послушай, па, но ведь он тебе понадобится как маяк!

— Я предпочту, чтобы он был у тебя и чтобы ты благополучно добрался до Холда. Поезжай — и больше доверяй Облачку!

— Как всегда! — ответил Брайан, подъезжая ближе к отцу, чтобы забрать фонарь. — Поехали!.. — и поскакал вверх по склону.

Рэд долго следил за ним, затем снова направил Короля в воду, ориентируясь по огням на противоположном берегу. Обратный путь оказался гораздо легче: Маири предусмотрительно разожгла костры. Конечно, они больше согревают, чем светят, но тем не менее и они могут послужить маяком в непроглядной дождливой ночи. Рэд проследил за тем, чтобы имевшиеся у них фонари были распределены среди путешественников, потом установил стальной шест в том месте, где прежде сложил пирамиду из камней: он должен был служить первым ориентиром. На верхнем конце шеста прочно укрепили фонарь, он висел на высоте человеческого роста; на уровне груди к балке привязали прочную веревку — за нее должны были держаться те, кто пойдет пешком.

Закончив все приготовления, Рэд аккуратно свернул веревку и прикрепил бухту к луке седла, чтобы она могла свободно разматываться. Снова сел на Короля, взял с собой три фонаря и два шеста и направил коня в реку. За ним последовали другие всадники с фонарями; они держались друг за другом на равных расстояниях: их фонари осветят дорогу остальным, к тому же при необходимости они смогут оказать помощь пешим. Добравшись до противоположного берега, Рэд вбил там привезенный с собой шест, повесил на него фонарь и завязал вокруг шеста свободный конец веревки — прочным морским узлом, одним из тех, что показывал ему Джим Тиллек.

Затем Рэд подвел Короля к тому месту, где, по его представлениям, должна была находиться правая граница отмели, и снова направил его в воду — и немедленно окунулся по грудь. Король мощно рванулся из воды на мелкое место и встряхнулся, возмущенно фыркая. Рэд стиснул зубы, пытаясь подавить дрожь. По счастью, он держал фонарь достаточно высоко, и огонь не погас. Он добрался по мелководью до берега и здесь воткнул третий шест, укрепив на нем фонарь. Если никто не запаникует, маяков будет вполне достаточно. Брод достаточно широк, чтобы по нему мог пройти самый тяжелый из «вагонов»; но если хоть одно животное сделает неверный шаг, несчастье неизбежно.

Он снова вернулся на берег, где ожидали переселенцы: это было мальчишеством с его стороны — он видел, что Король начинает уставать. Маири уже поджидала мужа.

— Ты больше ни шагу не ступишь, Рэд Питер Ханрахан, пока не выпьешь или не съешь чего-нибудь горячего! Ты весь вымок в ледяной воде — думаешь, я не слышала плеск? — Она протянула ему кружку с дымящимся напитком.

Он пил с наслаждением, вслушиваясь, как горячий кла бежит по пищеводу. Ему удалось справиться с дрожью, хотя порывы холодного ветра пробирали его до костей.

Поблагодарив, он вернул Маири кружку и, поднявшись на стременах, обратился к тем, кто ожидал его решения:

— Послушайте, парни, лучше перебраться на тот берег сегодня ночью. Вода быстро поднимается: сегодняшний дождь растопил лед в верховьях. Пока еще вода доходит только до колен Королю, если двигаться вдоль веревки по левой стороне брода, к тому маяку, который находится слева от вас. Брод — это каменистая отмель: как только почувствуете под копытами коня что-то более мягкое, берите в сторону. Те, кто ведет в поводу грузовых лошадей, пойдут первыми. Привяжите их на том берегу, потом возвращайтесь назад на своих конях и выстройтесь по правой границе отмели. Смотрите, не провалитесь в ту же яму, что и я. Там холодно!

Он пустил Короля рысью вдоль длинного ряда повозок, отдавая распоряжения; самые тяжелые повозки Рэд поставил в конце — они больше других нуждаются в помощи.

Крики, доносившиеся с реки, говорили о том, что там возникают небольшие проблемы, однако каждый раз оказывалось, что все удалось уладить и без вмешательства Рэда.

Когда грузовые лошади и четыре повозки оказались на противоположном берегу, а вдоль границ отмели выстроилась шеренга верховых, вброд пустили невьючных животных. С собаками возникли некоторые проблемы; некоторых пришлось привязать, чтобы их не унесло течением. Хуже всего было с гусями, которым явно хотелось поплавать вволю: Рэду пришлось попросить владельцев огненных ящерок, чтобы файры проследили за бестолковыми птицами. Кусака спикировал на головную гусыню справа, заставив испуганную птицу свернуть левее; остальные файры следовали его примеру, подгоняя и направляя гусей.

Внезапно, без предупреждения, еще до того как гуси начали взбираться на противоположный берег, файры издали дружный крик и исчезли.

— Какого черта?.. — воскликнул Рэд, изумленный и немало разозленный этим внезапным предательством огненных ящерок. Уж на Кусаку-то он всегда мог положиться… Рэд пустил Короля вперед: в отсутствие файров ему самому пришлось выступить в роли загонщика гусей. Наконец стая благополучно оказалась на берегу, и он вздохнул с облегчением.

К этому времени из Холда подоспела помощь, и бегство огненных ящериц перестало занимать Рэда: необходимо было организовать переправу последнего, самого тяжелого «вагона». Маделейн Мессерер послала переселенцам горячий суп и теплый хлеб с пряной начинкой, в выпекании которого она была мастерицей. Брайану и помощникам, прибывшим из Холда, не пришлось долго уговаривать Рэда, чтобы тот устроил себе небольшую передышку и перекусил. Кроме того, на высоком берегу уже установили мощный маяк, так что брод был освещен полностью. Вода заметно поднялась; талые воды стремились к раскинувшемуся далеко на востоке морю. Рэд знал, что будет тосковать без моря, без его шума и соленых брызг; к сожалению, ближе к берегу не нашлось мест, пригодных для Холда. Он всегда жил неподалеку от океана; но даже расставание с морем — не такая уж большая плата за то, что он обретет здесь. Впрочем, сперва всем еще нужно перебраться через речной поток…

Несмотря на горячую еду, его била холодная дрожь: он промок насквозь — а кроме того, чувствовал, что его конь устал и даже начал спотыкаться. Рэд рассчитывал только на сильное сердце Короля и на собственное упорство; он должен был продержаться до окончания переправы.

Первая из трех пар быков, впряженных в самую тяжелую повозку, заартачилась, наотрез отказываясь входить в темную воду, хотя переправа была ярко освещена. Возницы щелкали кнутами, быков тянули вперед за продетые в ноздри кольца; рассерженный глупостью животных и изрядно встревоженный тем, что уровень воды поднимался с каждой минутой, Рэд приказал завязать быкам глаза, но этот старый трюк не сработал: животные ощущали воду, доходившую им до колен, а временная слепота только усиливала у них чувство опасности. Рэд пытался придумать что-нибудь, что могло бы заставить бестолковых животных войти в воду, проклиная исчезновение Кусаки, — огненные ящерицы вполне могли бы поступить с быками так же, как и с гусями, — но тут на дальнем берегу возникло какое-то движение. Кони ржали и вставали на дыбы; их изумленные всадники пытались успокоить встревоженных животных; скот впал в такую панику, что Рэд догадался, что произошло.

Не без труда удерживая Короля на месте, Рэд вгляделся в дождливое ночное небо и различил силуэт дракона: отсветы догорающих костров вспыхивали на бронзовой чешуе.

— Шон! — изо всех сил крикнул Рэд, заставляя Короля кружить на месте.

— Простите, Рэд, — ответил откуда-то сверху голос Шона.

Все еще удерживая Короля, хотя это было крайне сложно, Рэд, держа поводья одной рукой, приложил ладонь второй рупором к губам:

— Не проси прощения, лучше помоги! Подгони этих упрямых быков сзади, чтобы они наконец перешли реку! У нас не так много времени, река поднимается!

— Тогда уходите с дороги, — донесся до него голос Шона. — По счету десять… Его голос затих в отдалении.

— Хорошо, ребята, — крикнул Рэд тем, кто пытался сдвинуть быков с места. — Шон собирается пугнуть их драконом. Готовьтесь, придется ехать быстро! И постарайтесь забирать влево!

Крепко натянув поводья, он развернул Короля так, чтобы тот не видел происходящего на реке — и в первую очередь приближения дракона. Он успел как раз вовремя: разорвав дождливую пелену, позади застрявшей повозки вынырнул огромный дракон, казалось, собиравшийся атаковать. Впрочем, одного запаха дракона было достаточно: быки в ужасе рванулись вперед, подальше от обрушившегося с небес кошмара.

Должно быть, у Шона глаза, как у кошки, подумалось Рэду; всадник послал бронзового Каренат'а вперед прямо над головами быков и как раз под таким углом, что быки понеслись точно по броду. Несмотря на тяжелую повозку, быки не остановились, достигнув противоположного берега, и едва не растоптали тех, кто был там. Рэд даже задумался, так ли уж хорош придуманный им маневр.

— Мы приземлимся с подветренной стороны, Рэд, чтобы я мог с вами поговорить, — донесся из мрака голос Шона.

Король взбрыкнул — правда, не так сильно, как раньше.

Может быть, расстояние или дождь были виноваты, но голос Шона показался Рэду странным. Впрочем, сейчас не было времени размышлять об этом, и Рэд сосредоточился на более неотложных делах. Может быть, он снова стал дедом…

Теперь оставалось переправить только меньшую из двух тяжелых повозок. По счастью, животные все еще были напуганы и стремились покинуть это страшное место как можно скорее. Однако, как только они оказались в воде, произошло то, чего Рэд все время боялся. Уровень воды в реке был слишком высок, вода полностью закрыла колеса, и, несмотря на всю свою тяжесть, повозка попльша по течению. Тягловые животные потеряли равновесие. Только расторопность конников, охранявших переправу слева, спасла положение. С огромным трудом удалось вернуть повозку на твердую землю, после чего до другого берега она добралась уже без приключений.

Наконец Рэд снова направил усталого Короля через брод на оставленный ими берег, чтобы встретиться с Шоном и помочь Маири разжечь костры. Пегая кобылка Маири была привязана к камню; она стояла спокойно, словно ее вовсе не смущала близость дракона.

— Благодарю, Шон, — сказал Рэд, протягивая руку своему зятю. Тот ответил крепким пожатием; ладонь его была в песке. На мгновение пламя костра высветило лицо Шона. — Я уже почти отчаялся найти способ, который заставил бы этих глупых упрямых быков перейти реку.

— Что ж, страх — неплохой погонщик…

Определенно, голос Шона звучал странно, как-то придушенно; однако костер давал слишком мало света, чтобы можно было рассмотреть выражение его лица, и Рэд не мог даже предположить, что произошло.

— Как получилось, что ты прибыл так удачно? — спросила подошедшая к ним Маири. — С Соркой все в порядке?

Хотя Сорка, всадница золотой королевы Фарант'ы, снова была беременна, проблем с родами у нее быть не должно было — как их никогда не было у ее матери.

— О нет, нет, — ответил Шон, торопясь успокоить Маири. — Мы прибыли, чтобы приветствовать вас в новом Холде, но оказалось, что вас еще нет. Мэдди сказала, что вы застряли на переправе и послали за помощью, и я подумал, что Каренат' может чем-нибудь помочь.

Рэд устало рассмеялся, пытаясь вытереть платком мокрое лицо. Платок едва ли был хоть чуть-чуть суше.

— Кстати, где ты его оставил? Даже в дождливую ночь дракона сложно спрятать…

— Каренат', — позвал Шон; в его голосе скользнула тень усмешки, и это немного успокоило Рэда, хотя не до конца развеяло его тревогу. — Покажись Рэду и Маири, они хотят знать, где ты.

Метрах в пятидесяти от них внезапно вспыхнули два голубовато-зеленых, еле заметно вращающихся мерцающих огня: фасетчатые глаза дракона. Рэд крепче стиснул поводья Короля, но усталый конь низко опустил голову и ничего не увидел.

— Спасибо, Кар!..

Глаза, сверкавшие, как драгоценные камни, исчезли из виду.

— Он что, так и стоит там с закрытыми глазами? — спросила Маири.

— Нет, просто поднял крыло, чтобы прикрыть их, — ответил Шон; голос его снова стал тусклым и безжизненным. — Их можно разглядеть сквозь мембрану крыла, хотя и с трудом.

— А, вижу! — удовлетворенно откликнулась Маири.

— Послушайте, Рэд, одна из причин, по которым я прилетел сюда, заключается в том, чтобы удостовериться, что вы преодолели реку благополучно. Завтра утром, на рассвете, над этим районом мы ожидаем Падение Нитей, а я вовсе не хотел, чтобы оно вас тут застало.

Рэд вздохнул. После всех трудностей, которые им пришлось преодолеть во время переправы, он собирался разбить на берегу временный лагерь и хотя бы немного передохнуть, а утром отправиться в путь с новыми силами.

— Ну, вам не так далеко осталось, — заметил Шон, явно стараясь приободрить Рэда.

— Знаю, сынок, знаю…

Рэд замолчал, чтобы позволить Шону высказать то, что так явно его беспокоило. У него были прекрасные отношения с зятем, и ему не хотелось, чтобы эти отношения что-либо омрачило.

— Ваш Кусака уже вернулся? — спросил Шон.

— Что случилось в Вейре? — тут же спросила Маири, хватая Шона за руку и требовательно заглядывая ему в лицо. — Только не лги мне…

Шон отвернулся и потер лоб свободной рукой.

— Нет причин лгать.

Теперь оба слышали в голосе Шона горькие и жесткие нотки.

Маири обняла бронзового всадника за плечи.

— Скажи нам, Шон, — проговорила она очень мягко, вытирая его щеки краем передника. Рэд придвинулся к Предводителю Вейра.

— Алианна умерла родами, — проговорил Шон; по его лицу потекли слезы. — Мы не могли остановить кровотечение. Я прилетел за Базилем.

— Ох, — проговорила Маири с глубочайшим сочувствием в голосе.

— Но это еще не все, — Шон всхлипнул, вытирая нос и глаза, не в силах больше сдерживать горе, которое так долго пытался скрыть. — Черет'а… ушла в Промежуток. Как Дулут' и Марко.

— Ох, Шон, дорогой…

Маири заставила его положить голову ей на плечо. Рэд обнял всадника за плечи.

Многие драконы получали раны, шестеро — настолько серьезные, что больше не могли подниматься в воздух, но только четверо погибли, и Шон как Предводитель Вейра мог гордиться столь малыми потерями. Однако гибель Королевы была страшной трагедией. Ничего странного не было в том, что Кусака и остальные файры покинули своих хозяев. Они отправились в Вейр, чтобы оплакать Черет'у.

Рэд и Маири сочувственно молчали.

— Если нужна будет моя помощь, я приеду, — предложила Маири, бросив короткий вопросительный взгляд на Рэда; тот кивнул, одобряя ее предложение.

Шон поднял голову, снова всхлипнул и высморкался в платок, извлеченный из кармана куртки.

— Спасибо, Маири, но мы справимся. Просто… это было таким потрясением… Одно дело — потерять боевого дракона, и совсем другое… — он умолк, не окончив фразы.

— Мы понимаем, дорогой.

— Вот потому Сорка и послала меня удостовериться, что с вами все в порядке. Надо сказать, я испугался, не застав вас в Холде… — Шон вымученно улыбнулся.

Рэд положил руку на плечо Шона и сжал его, пытаясь выразить жестом сочувствие и одобрение.

— А завтра к тому же Падение Нитей… — с глубоким сожалением проговорил он. — Людям нужно время, чтобы пережить горе.

— Это самое лучшее, что могло случиться, — ответил Шон, снова промокнув глаза и пряча платок. — Это поможет отвлечься…

— Да, возможно, ты и прав, — медленно проговорила Маири.

— А теперь возвращайся, сынок, — сказал Рэд, слегка подтолкнув Шона к Каренат'у. — Ты хорошо сделал, что проведал нас и помог нам с быками. Скоро мы с Маири тоже переберемся через реку и отправимся в путь. Завтра мы будем уже в Холде, так что не беспокойся за нас. — Тут в голову Рэду пришла новая мысль. — У тебя достаточно людей для наземных команд на завтра?

Шон слабо улыбнулся тестю:

— Насколько понимаю, Рэд, эта река обозначает границу между землями Форт-холда и вашими землями. Вы не обязаны высылать наземную команду… если кто-то из вас собирался это сделать. Отправляйтесь в путь и постарайтесь добраться до укрытия прежде, чем наступит рассвет. Это — лучшее, чем ВЫ можете помочь мне и Сорке!

— Так мы и сделаем, — ответила Маири, передавая Шону укутанного спящего Райана и взбираясь в седло своей Пай.

— Значит, это и есть младший дядя моего сына, — проговорил Шон, откидывая угол одеяльца и вглядываясь в личико спящего младенца.

— Определенно — ответил Рэд. — Давай его мне, — распорядился он, сев в седло. — Король повыше твоей Пай, Май. Ты можешь вымокнуть.

Маири коротко рассмеялась:

— Не вымокну, если заберусь в седло с ногами, — ответила она. — Передай Сорке, что я очень ее люблю, хорошо, Шон? И наши глубочайшие соболезнования всем в Вейре.

— Обязательно, Маири. И… благодарю вас!

Предводитель Вейра отступил в сторону; Маири направила кобылку вперед. Пегая была на удивление спокойным животным и вошла в холодную воду без колебаний и страха — только повела точеными ушами, когда вода поднялась ей до бабок и закрутилась водоворотами вокруг ног.

— Мы все скорбим вместе с Вейром, Шон, — проговорил Рэд, прощальным жестом поднимая руку.

Оглянувшись через плечо, он увидел, как Каренат' опустил крыло при приближении Шона; драконий всадник сильно сутулился, словно физически ощущал тяжесть постигшего их горя. Рэд вздохнул.

Король, как он заметил, следовал за кобылкой Маири, не нуждаясь в понуканиях, да и в воду вошел без принуждения. Жеребец тянул шею, обнюхивая ее хвост. Рэд усмехнулся, чувствуя, что Король стал двигаться гораздо энергичнее: должно быть, у кобылки скоро начнется брачная пора… А в этом году, подумал Рэд, каждая кобыла сможет принести по жеребенку!

Разлив реки продолжался, вода поднималась все выше, бежала все быстрее, и Рэд крепче прижал к себе сына. Он видел, что Маири действительно взобралась на седло с ногами, подтянув колени к самому подбородку; Пай, однако, шла уверенно, упорно продвигаясь вперед. Рэд с облегчением вздохнул; одновременно с ним вздохнул и Король, выбираясь на высокий берег в последний раз за эту ночь.

— Давай оставим новости Шона на завтра, Маири, — сказал он, прежде чем они добрались до остальных.

— Конечно. Люди и без того устали, лишние печали им сейчас ни к чему. Я не хочу, чтобы что-либо омрачало наш приезд домой… — После недолгого молчания она прибавила: — Может, это эгоизм с моей стороны, Питер?..

Он знал, что она называет его именем, данным при крещении, только когда не уверена в себе.

— Нет, только доброта. Нам и без того было довольно печали и страданий. Не стоит торопиться добавлять к ним еще одну.

Когда люди из Холда присоединились к переселенцам, чтобы помочь им доставить грузы к месту назначения, Рэд позволил уговорить себя пересесть на повозку; Короля вели в поводу позади. Рэд даже позволил себе лечь, благо в темноте его никто не мог видеть. Однако в повозке с избытком хватало ящиков и свертков с острыми углами и твердой поверхностью; Рэд долго возился, пока сумел устроиться более-менее удобно, не рискуя сломать ребро или отбить почки на очередном ухабе. Он уже жалел, что не задержался и не переоделся в сухое: пришлось удовлетвориться одеялом, которое бросила ему Маири: по крайней мере, в нем было не так зябко. Кусака появился снова и устроился у Рэда на плече, обвив его шею хвостом; Рэд гладил файра, ощущая его скорбь и понимая, насколько тот нуждается в утешении. Однако вскоре даже на это у него не осталось сил; он только прижался щекой к теплому гибкому тельцу маленького дракончика. От этого тепла ему стало так уютно, что, несмотря на все свои благие намерения, Рэд Ханрахан уснул и не проснулся, даже когда повозка въехала в круг яркого света перед входом в его Холд.

— Маири собиралась оставить тебя спать здесь, отец, — сказал Брайан, когда Рэда разбудил плач усталого ребенка, — но у этой повозки только два колеса, и нам нечем было ее подпереть.

Рэд немедленно стал рычать на всех окружающих: почему его не разбудили, почему позволили ему пропустить зрелище торжественного прибытия в Холд?.. Несмотря на все усилия, загнать его внутрь и уложить спать так и не удалось. Он лично хотел проследить за тем, чтобы всю живность разместили в отведенных для нее помещениях.

— Шон сказал, что Падение Нитей будет завтра рано утром над рекой, — объяснял он тем, кто пытался отправить его спать, — а он, как правило, не ошибается в таких делах. Но я все-таки хочу, чтобы все животные были к утру под крышей. Вдруг на этот раз Шон ошибся, и Нити будут падать над нашим Холдом!

С этими словами он решительно направился в пещеры, где должны были разместить животных.

Половина лошадей и быков спали, подогнув ноги и улегшись на песчаный пол; остальные дремали стоя. Рэд пошел прямиком к стойлу Короля — одному из последних в ряду лошадиных стойл. Конь посмотрел на него мерцающими в неярком свете глазами, тихонько фыркнул и опустил веки.

— Даже у лошадей больше здравого смысла… — возмущенно начала Маири.

— Я должен был проверить их, — устало пробормотал Рэд. — Я должен был увидеть их в безопасности в их новом доме — именно так, как я все и представлял, когда впервые увидел это место и понял, что оно прямо создано для нас…

— И для них, — закончила за него Маири, подталкивая мужа к выходу и уводя его в Холд.

Ей пришлось тащить его почти силком — да и то, прежде он убедился, что самая большая повозка, в которой везли внешнюю дверь, стоит неподалеку от входа.

— А если вы думаете, что сперва обойдете тут все и выясните, что мы успели сделать за время вашего отсутствия, — объявила Мэдди, уперев руки в бока, — то лучше подумайте как следует! Оззи уже предлагал одолжить мне резиновую дубинку: если вы немедленно не отправитесь к себе и не ляжете спать, придется стукнуть вас по голове и отнести туда на руках!

Предназначенное для него помещение находилось слева от главного входа; Рэд направился туда и остановился в дверях — держась за косяк, чуть пошатываясь от усталости. При свете свечей он разобрал, что в его комнате что-то изменилось; но что?.. — Его измученный мозг отказывался осознавать перемену.

— Что ж, как мы ни старались, кровать, достаточно большая для вас с Маири, сюда не поместилась, — проговорила Мэдди, — так что ее мы поставили в соседней комнате. Поскольку теперь у вас есть соседняя комната.

С этими словами она чуть подтолкнула Рэда вперед, и Маири, все еще державшая мужа за руку, ввела его в новое жилье.

Дверь плотно закрылась за ними; Маири тут же начала расстегивать и стягивать с мужа куртку и рубаху, потом подтолкнула его к кровати. Рэд приподнял ноги, чтобы она могла, как было заведено за долгие годы супружества, снять с него сапоги, потом непослушными пальцами расстегнул ремень и стянул брюки…

Проснулся он через много часов.

Сперва он кричал и гневался на то, что его обманом заставили лечь, когда предстояло сделать еще так много; однако Брайан немедленно прикинулся, что смертельно обижен — как же, отец не доверяет ему заботу о своих драгоценных животных! — и Рэд волей-неволей утих.

Маири поставила перед ним чашку дымящегося кла и положила рядом ломоть хлеба с (тут его глаза вспыхнули) кусочком масла — настоящего масла, которое ему больше не придется ни у кого выпрашивать!.. Это окончательно успокоило его, он принялся расспрашивать, как устроились его люди, и заявил, что готов выслушать их жалобы вечером.

Уже была организована общая кухня, где по очереди готовили еду. В главном зале, который пока еще не был толком обустроен, могло поместиться впятеро больше людей, чем сидело за столами во время вечерней трапезы.

Прежде чем подали ужин, Рэд поднялся со своего места во главе общего Т-образного стола.

— Многие из вас, возможно, уже знают от своих файров, что Алианна, всадница золотой Черет'ы, умерла при родах, а ее дракон погиб вскоре после этого… — Он помолчал, чтобы те, кто еще ничего не знал, могли оправиться от потрясения и боли. — Сейчас мы все встанем и почтим их минутой молчания.

Объявление Рэда омрачило начало общей трапезы, однако к концу ее, когда были внесены великолепные пирожки Маделейн, приготовленные специально к прибытию переселенцев, большинство уже поуспокоились.

— Никогда не думал, что драконы настолько привязаны к своим всадникам, — заметил сидевший неподалеку от Рэда Кес Дук. — Я хотел сказать, я знаю, что Запечатление — это на всю жизнь… но королева ведь была такой молодой… Неужели никто другой не мог стать ее всадником, не мог принять ее?

— Не мог, — ответил Рэд, вертя в руках кружку квикала. Сейчас не помешал бы глоток вина; может быть, Рене Малибу удастся когда-нибудь высадить на южных склонах драгоценные лозы, все еще ютившиеся на гидропонике. — Как только свершается Запечатление, дело сделано: дракон не может существовать без своего партнера-человека.

— Но Вейр ведь разыскивает тех, кто мог бы стать кандидатом. Наверняка кто-то из них мог бы заменить королеве ее всадницу, — настаивал Кес.

— Может, просто все случилось слишком быстро, — предположила Бетти Соуперс; ее глаза покраснели от слез. Она очень хорошо знала Алианну. — Так мало женщин умирает при родах…

Она с надеждой взглянула на двух медиков, сидевших на противоположном конце стола.

На лице Колии Логоридес читалось сочувствие; Акис Андриадус кивнул, подтверждая слова Бетти.

— Я не знаю, что именно случилось с Алианной, — заговорила Колиа. — У нее двое… у нее было двое детей, до сих пор все было благополучно; но, разумеется, я запрошу отчет.

— А я родила девятерых, — тоном, не терпящим возражений, заявила Маири, — так что не дергайся без причин, Бетти Соуперс!

— В особенности когда тебе до беременности еще далеко, — прибавил Джесс Патрик с легкой усмешкой; все прекрасно знали, что между ним и Бетти уже давно установились теплые дружеские отношения.

— Разумеется, да, — твердо ответила Бетти, хотя ее смуглые щеки окрасились румянцем. Она замолчала, потом, опечалившись, прибавила: — Но она была такой молодой, а драконы такие… сильные…

— Я рад слышать об этом в нашем Холде, — заметил Рэд. — Без драконов и их всадников вряд ли мы были бы здесь сейчас.

— А как Шону удалось сдвинуть с места быков? — спросил Кес. — Было уже слишком темно, и я ничего не видел.

Рэд рассмеялся, радуясь тому, что можно сменить тему.

— Быки, конечно, упрямы, но не глупы. И когда позади них возник дракон, они бросились вперед со всех ног!

— А как Шону удалось направить их в нужную сторону? — поинтересовался Петр Чернов. — Я из кожи вылез, чтобы просто не отстать от них, не говоря уж о том, чтобы управлять ими.

— Как я и говорил, Шон был позади них, но чуть справа, так что они, разумеется, кинулись вперед и влево, — ответил Рэд. — И вот мы здесь, живые и невредимые. Пат, сынок, сбегай за моей скрипкой и за другими инструментами. Акис, ты помнишь, где твоя флейта? Я знаю, отец научил тебя с ней обращаться.

— А у меня неплохой барабан, — объявил Оззи, поднимаясь из-за стола.

Пат, получив от матери подробные объяснения, где искать музыкальные инструменты, выбежал из зала; Акис последовал за ним.

За несколько минут посуда была убрана, скамьи и стулья расставлены вдоль стен; вскоре в зале зазвучала музыка. Так счастливо закончился первый день переселенцев в Холде Рэда Ханрахана.

Следующее утро было совершенно другим. Рэд поднялся с первыми лучами солнца, разбудив Бетти, Джесс, Федора и Десси, чтобы те покормили животных. Когда они вернулись на кухню, Лиция Дук, Эмили Шульц и Сэл Вонг уже готовили завтрак под пристальным надзором Маделейн.

После завтрака и кружки свежего кла Рэд устроил собрание, на котором обсуждались работы первостепенной важности. Было составлено расписание на начало весны: необходимо наметить места для пастбищ и посевов, разбить сады, но в первую очередь использовать переданное им во временное пользование оборудование, которое позволит им расширить пещеры и сделать их более удобными.

Ханрахан никогда не чурался тяжелой работы и проводил не меньше времени на обустройстве пещер, чем в полях или в стойлах коней. Своих драгоценных коней он поручил в основном заботам Брайана, Джесс и Бетти; под их начало были отданы почти все, кто не был занят на строительстве. Работы хватало, однако Рэд руководил своим хозяйством разумно; он прекрасно понимал, что отдых и развлечения важны не меньше, чем работа. Однако же и из развлечений он умел извлечь пользу для Холда.

Конечно, по сравнению с работами по обустройству пещер, равно как и с пахотой, корчевкой и севом, поездки по землям Холда и составление карт были подлинным удовольствием. Разумеется, сперва приходилось выяснять в Вейре, есть ли у них хотя бы несколько спокойных дней, чтобы не опасаться Нитей; затем Рэд собственноручно намечал маршруты команд разведчиков и их цели. Земли, которыми мог владеть по закону он сам, в соединении с наделами, полагавшимися тем, кто следовал за ним, представляли собой обширные владения, пока лишь примерно обозначенные на картах. Теперь следовало тщательно исследовать их и нанести на карты Холда.

По форме земли Холда немного напоминали пирог: северная часть была самой узкой, посередине же находилось расположенное высоко в горах ледниковое озеро. К югу владения Рэда расширялись, границами им служили две реки: с юго-востока — та, которую они пересекли с таким риском, с северо-востока — широкая и более спокойная река, отстоявшая от юго-восточной на два дня пути. Рэду также необходимо было узнать, сколько пригодных для жилья пещер находится в его распоряжении: ведь со временем население Холда увеличится.

Постройки, возведенные из вырубленного из скалы камня, возводили вдоль подножия скалы, вплотную к помещениям, отведенным для животных. По плану Рэда здесь должны были разместиться мастерские: большому и процветающему сообществу, которым, он не сомневался, скоро станет его Холд, необходимы были самые разные мастера.

Он очень любил Брайана, они легко находили общий язык; Рэд надеялся, что и с младшими отношения у него сложатся не хуже… Однако его сыновьям нужны будут собственные земли, где им не придется принимать решения, постоянно советуясь с отцом. По счастью, земли Холда были достаточно обширны. Необходимо также, чтобы и потомкам нынешних обитателей Холда нашлось где жить. Когда окончится Падение Нитей, пусть Рэд и не доживет, быть может, до этого славного времени, его потомки расселятся по всему Холду… Теперь будущее представлялось Рэду еще более величественным и прекрасным, чем в те времена, когда они с Маири еще только планировали присоединиться к колонистам Перна.

Итак, Рэд посылал разведчиков во все уголки земель Холда, чтобы они разведали все возможные богатства, и в первую очередь — места, пригодные для заселения. Иногда он и сам отправлялся в путь, чтобы осмотреть обнаруженные месторождения руд: им понадобится много угля, гораздо больше, чем имелось в их распоряжении сейчас, чтобы поддерживать работу созданной Игендом системы обогрева пещер.

Игенд был гениальным инженером. В Форт-Вейре он сумел добраться до каверны, заполненной остывшей, но все еще горячей магмой, что обеспечило обогрев всех помещений, в особенности же — той пещеры, где находилась площадка Рождений: драконьим яйцам, покоившимся до времени в горячем песке, требовался жар, чтобы их скорлупа могла затвердеть. Многие недели драконы переносили в пещеру лучший песок с пляжей Болла, но усилия того стоили: теперь в Вейре были созданы почти идеальные условия, которые, как полагала Китти Пинг, необходимы драконам. Конечно, кладки можно было с успехом разместить и на площадках с искусственным подогревом, но королевам больше нравился песчаный пол пещеры. И, подобно тому, как в Форте постоянно рождались дети, в Вейре, в пещере Рождений, постоянно находились драконьи яйца на разных этапах созревания.

Когда выпадала возможность на время возложить заботы по обустройству Холда на плечи соратников, Рэд обязательно присутствовал на церемониях Рождения; Маири же умудрялась посещать их все и безошибочно определяла, какого цвета дракон появится из того или иного яйца.

Игенд без особых усилий решил проблему отопления в Ходде; вдоль складов Джоэла он установил панели солнечных батарей, мощности которых вполне хватало для подогрева воды — нет ничего лучше горячей ванны и возможности смыть с себя грязь и пот после тяжелого трудового дня. Им всем долго приходилось мириться с грязью и отсутствием чистой одежды, и теперь удобства нового Холда казались настоящей роскошью.

Приемный сын Рэда, молодой Али Арфид, в достаточной мере изучил инженерное дело еще при жизни родного отца, чтобы установить и поддерживать работоспособность различных механических систем, в чем ему немало помог Джонни Грин. Эта парочка вообще прекрасно справлялась с приспосабливанием механических устройств к условиям Холда. Рэд намеревался послать их вскоре на экзамены к Фулмару Стоуну, который был их наставником.

Обучение молодых — вот задача, которой необходимо было заниматься постоянно, чтобы выжить, чтобы не допустить угасания и вымирания ремесел.

Что ж, подумал Рэд в то утро, когда они наконец занялись главным входом в Холд и установкой шлюзовой двери, — теперь, когда основная часть работы сделана, может быть, не придется работать с такой лихорадочной быстротой… Успехи, которых они достигли в первый год существования нового Холда, были крайне важны по многим причинам — и не последней было то, что им удалось доказать: новые Холды можно обустроить в сжатые сроки. На трех засеянных выгонах уже выросла трава; на щедро удобренной земле прорастали первые побеги люцерны. В огороженном стеной саду, который был укрыт от Нитей прозрачными пластиковыми щитами, высадили фруктовые деревья. Огород, также обнесенный стеной, уже дал первый урожай; кроме того, грядки можно было быстро укрыть все теми же пластиковыми щитами.

Рэд с радостью отметил, что это весеннее утро выдалось ясным и солнечным, — тем более кстати, что сегодня он ожидал гостей. Пол Бенден и еще несколько специально приглашенных из Форта людей должны были присутствовать при торжественной установке двери Холда…

— Ах ты, черт побери, — пробормотал Рэд, натягивая подбитые железными подковками рабочие ботинки. Он до сих пор так и не придумал имя для своего Холда!..

Маири не слишком понравилась идея назвать Холд Керуном или даже Керри, хотя Рэду казалось, что ей это должно прийтись по вкусу.

— О нет, это должно быть что-то наше, что-то, что будет говорить о нас самих, — говорила она; на лице ее отражалось усилие — она никак не могла объяснить, что именно имеет в виду.

— Ханрахан-холд? — поинтересовался он полушутливым тоном.

— О боже, конечно, нет!.. Это отдает феодализмом… — Подумав, она усмехнулась. — Хотя, если подумать, ты и вправду владетельный лорд всего этого… — Она указала за окно спальни.

День, когда они перенесли кровать из конторы Рэда (которая немедленно и окончательно превратилась именно в контору) в расположенную наверху «трехкомнатную квартиру» с окнами, врезанными в камень утеса, — о, это был ее день! Рэд никогда не забудет ту радость, которая отразилась на ее лице, когда она отправляла Брайана и Саймона за своим «наследным сундуком», который после второго Переселения склеили заново. Установив его на том самом месте, где она хотела, Маири удовлетворенно и счастливо вздохнула, после чего выгнала всех из новых апартаментов четы Ханраханов, чтобы отполировать дерево сундука до нужного теплого блеска.

Она занималась этим так долго, что в конце концов Морин пришлось самой накормить своего брата-младенца.

— Это не похоже на маму, — буркнула она отцу, укачивая на руках Райана.

— Это только на сегодня, Морин, — ответил Рэд, взболтав в кружке остатки кла и делая последний глоток. — Когда сундук был установлен на приличествующее место, твоя мать окончательно и бесповоротно стала считать этот дом своим.

— Первое, что у меня спросила мама, когда мы высадились на Северном материке, было: где клей, которым можно склеить сундук, — сообщил Брайан младшей сестре, подмигнув при этом отцу.

— Это самая древняя вещь в нашем Холде — исключая разве что те камни, на которых мы стоим, — заметил Рэд несколько сентиментальным тоном. — Он хранился в семье твоей матери и передавался от поколения к поколению…

— И, несомненно, будет передаваться из поколения в поколение и здесь, — закончил Брайан с понимающей усмешкой. — Итак, когда же мы собираемся поставить на место входную дверь, па?

— Приглашения приняты, — ответил его отец, — так что ждем гостей и готовимся…

Сейчас все было готово: оставалось только установить огромную тяжелую дверь на ее законное место. По этому поводу Рэд надел новые брюки, почти полностью скрывавшие рабочие ботинки, и прекрасную новую рубаху, а поверх нее, по настоянию Маири, кожаную куртку, в которой было так удобно работать.

— По крайней мере, пока эта штука не будет установлена, — сказала она. — У нас достаточно ткани, но пока еще не было времени заняться шитьем, так что побереги рубаху.

Сегодня на празднование должны были прибыть Шон и Сорка с их новорожденным сыном. Один-два дракона очень пригодились бы, чтобы доставить гостей, но Рэд ни за что не стал бы просить об этом. Драконы должны заниматься в первую очередь тем, ради чего их создали. Он знал, как горько было Шону, когда драконам приходилось служить вьючными животными. Разумеется, это было еще в те времена, когда они не научились летать через Промежуток и жевать огненный камень, позволявший им изрыгать убивающий Нити огонь. Возможно, теперь, заняв особое положение среди жителей Перна, Шон вел себя немного надменно — но Рэд не мог винить его. Он, как и другие молодые всадники, рисковал своей жизнью и здоровьем ради того, чтобы не допустить Падения Нитей в единственном регионе Перна, где только и могли жить люди. К тому же этот парнишка — нет, этот мужчина — был подлинным Предводителем всадников и прекрасно управлялся как с драконами, так и с делами Вейра. Ночь, когда умерли Алианна и Черет'а, была единственной, когда он позволил другим увидеть, как тяжела ответственность, которую он взвалил на свои плечи. В каком-то смысле чувства, проявленные Шоном, были в глазах Рэда признаком подлинного возмужания: мужчина может позволить себе плакать от горя, и никто не смеет упрекнуть его в этом. Рэд искренне восхищался Шоном в тот момент — впрочем, как и всегда, даже в те времена, когда Шон был всего лишь мальчишкой, гордым обладателем пары коричневых файров.

Восхитительный запах говядины и баранины, жарившихся на углях, плыл над дорогой, ведущей меж полей к Холду. Рэд слышал доносившиеся из кухни голоса: Маири, Морин и большая часть его приемных детей занимались приготовлением праздничной трапезы для гостей, которые соберутся здесь в торжественный момент.

Необходимые механизмы уже были отлажены. Ожидали только прибытия гостей. В окне над дверью установили надежно закрепленный подъемник, который должен был на цепях извлечь дверь из большого «вагона». Сверхпрочную сталь двери отполировали так, что на поверхности не осталось ни единой царапины. Рэд на секунду задумался о том, где и как были получены эти царапины и с какого корабля была снята дверь. В свое время, довольный тем, что ему удалось выбить ее у Джоэла Лилиенкампа, он не удосужился спросить об этом, не желая раздражать пожилого человека лишними вопросами. Сам он полагал, что дверь сняли с «Юджисана», того корабля, на котором Саллах Телгар и Барр Амил доставили семейство Ханраханов на планету, ставшую для них новым домом; и кто бы стал спорить с ним? В конце концов, все корабли-«челноки» были построены одинаково…

Внезапно в окно стремительно влетел бронзовый файр и резко застрекотал, требуя внимания Рэда. Рядом немедленно объявился Кусака, и две огненные ящерки вступили в им одним понятный разговор. Затем бронзовый подлетел к Рэду, предусмотрительно подставившему файру руку, чтобы тот мог приземлиться. Кусака же устроился на плече Рэда, ревниво наблюдая за новоприбывшим файром с явным намерением не допустить никаких вольностей. Бронзовый снова застрекотал и вытянул лапу, к которой, как рассмотрел Рэд, была прикреплена капсула с письмом.

Он осторожно отвязал ее, поблагодарил файра и развернул послание.

«Где, черт побери, тот брод, по которому ты велел нам ехать? П. Б.»

Рэд рассмеялся; в широком размашистом почерке писавшего чувствовалось неподдельное отчаянье. Он высунулся в окно и крикнул:

— Кто-нибудь, оседлайте для меня Короля! Пол не может отыскать мой брод.

Когда он спустился вниз, Король был уже оседлан и ждал его — вместе с десятком сопровождающих.

— Может, нам привезти лодку, чтобы Адмирал чувствовал себя как дома? — с широкой ухмылкой спросил Брайан, придерживая возбужденно приплясывающего на месте Облачко.

— Нет, просто поедем к переправе и заберем его, иначе нам так и не удастся сегодня поставить дверь на место, — ответил Рэд, взлетая в седло.

— Если сегодня вы не поставите на место мою входную дверь, никакого праздничного ужина не будет, так и запомни, Питер Ханрахан! — крикнула Маири, показавшись в дверях кухни.

— Тогда вперед, ребята, — иначе нам грозит лечь спать голодными!..

Едва Рэд отпустил поводья, Король взял с места в галоп, и дождь мелких камешков из-под копыт жеребца обдал замешкавшихся всадников.

Переправа находилась менее чем в часе быстрой езды на хорошем коне; повозка одолела бы это расстояние за четыре часа. Рэд надеялся, что кони его гостей еще достаточно свежи и что им удастся вернуться быстро. Может быть, Пол занялся-таки верховой ездой. Горж Логоридес тоже разводил коней, способных скакать достаточно быстро и долго, однако эта порода больше подходила для равнин; Рэд полагал, что его кони лучше приспособлены к условиям Северного материка.

Они остановились только однажды, чтобы дать коням короткую передышку — и своим внезапным появлением немало удивили застрявших на противоположном берегу гостей.

— Эй там, Адмирал Бенден! Неужели какая-то речушка способна вас остановить? — крикнул Рэд, приложив руки рупором ко рту. Его конь тяжело дышал после долгой скачки, но не слишком вспотел, и дыхание его вскоре вернулось в норму: Король был в прекрасной форме.

— Эй вы, — поднявшись на ноги, откликнулся Пол Бенден, — как, по-вашему, мы должны перебираться через вот это?

Он с отвращением указал на бурный поток мутной воды, разделявший их.

— Я же говорил, что нужно найти кучу камней и держаться вешек, — откликнулся Рэд, указывая вправо, а затем на ясно видный ему стальной прут по его сторону реки. — Избави меня бог от космолетчиков, которым для навигации нужен компьютер, да еще и маяк в придачу! Эй вы там, Джу, Зи!.. — прибавил он, заметив жену Пола и высокого чернокожего мужчину, выделявшегося среди десятка людей, обступивших Адмирала.

Громко, так, чтобы его было слышно на другом берегу, Рэд объяснил Бендену, как отыскать приметную кучу камней. На прошлой неделе прошли дожди, и вода в реке поднялась довольно высоко — однако это не шло ни в какое сравнение с разливом, который пришлось преодолеть в ту ночь, когда Рэд вел свой караван.

— Река несколько разлилась, верно, отец? — с некоторой тревогой заметил Брайан. — Может быть, и камни размыло?

— Надеюсь, что нет. Ведь ты же укрепил их цементом, когда возвращал назад повозки, разве нет?

— Да, и даже написал там свои инициалы; но на той стороне разрослась зелень, так что, может, пирамиды и не видно, — ответил Брайан, направляя Облачко вперед.

— Ладно, мы просто теряем время, — проговорил Рэд, направляя Короля вперед и чуть влево, по самому центру брода. — Думаю, проще будет самим проводить слепых в королевство зрячих.

Брайан хихикнул; Рэд обернулся и увидел, что его спутники растянулись строем по всей ширине брода, демонстрируя гостям их ошибку. Вода едва доходила до колен Королю, и жеребец был явно готов возглавить парад.

— Я ее нашел! — крикнул один из спутников Пола, поставив ногу на каменную пирамиду.

— Значит, так вот ты прячешь метки, показывающие границы твоих владений? — крикнул Пол. — Подумать только, как он задирает нос, демонстрируя свое умение ходить по воде!..

Он стоял, уперев руки в бока, и откровенно ухмылялся, наблюдая за торжественным шествием.

Перебравшись на противоположный берег, Рэд наклонился с седла и крепко сжал руку Пола.

— Вода несет много песка и грязи, иначе вы бы увидели отмель, по которой можно перейти на ту сторону, — сказал он и отправился вместе с Брайаном осматривать каменную пирамиду и вешки.

— Мог бы покрасить ее, что ли, — заметил Пол, когда ему подвели коня — одного из питомцев Цезаря Галлиани. Девушка, державшая коня за повод, оглядела Короля и одобрительно улыбнулась Рэду-

— Внесу это в список неотложных дел, как только мы вернемся, — ответил Рэд, — и, может, построю пирамиду повыше, чтобы ее уже никто не проглядел.

Девица из семейства Галлиани, чьего имени Рэд никак не мог вспомнить, помогла Полу взобраться в седло и поправила стремена.

— Вы так быстро добрались сюда; наверное, уже немного осталось? — с затаенной надеждой спросил Пол.

— Немного, если ехать с той скоростью, с какой обычно езжу я, — усмехнувшись, с легкой иронией ответил Рэд. — Но даже если мы поедем медленнее, все равно это займет час с небольшим. Как вы добрались?

Рэд ясно видел, что Пол сидит в седле отнюдь не так, как люди, привыкшие к подобным упражнениям. Когда гнедой мерин перешел на очень ровную, но быструю рысь — вероятно, самый привычный для него аллюр, — Адмирал слегка поморщился и привстал в стременах. Несомненно, верховая езда навсегда останется для Бендена лишь неизбежным злом. И все-таки он приехал, поэтому Рэд решил воздержаться от замечаний. Зи Онгола, по всей видимости, чувствовал себя в седле более комфортно, как и Джу Аджай-Бенден. Последняя, кажется, была даже довольна путешествием и с оживленным интересом оглядывалась по сторонам, изучая раскинувшиеся вокруг земли.

Сесилия Радо приехала посмотреть, как Рэд воплощает в жизнь ее архитектурные разработки. Увидев среди прибывших лысеющего и немного полноватого Аркадия Стурта и худого седеющего Франческо Вассело, Рэд подумал, что теперь ясно, кто собирается осваивать западный полуостров вместе с Зи Онголой. Кроме них, в экспедицию входили трое отпрысков многочисленного семейства Дафф и двое младших Шульцев.

Обратный путь кавалькада действительно проделала с гораздо меньшей скоростью, но вскоре перед ними предстал грандиозный фасад Холда, сложенный из оранжевого и оранжево-красного камня различных оттенков. Прокладывая дорогу, ведущую к Холду, Рэд как раз и рассчитывал произвести такое впечатление и сейчас с гордостью выслушивал восторженные отзывы.

К нему подъехала девица Галлиани, ловко сидевшая в седле маленькой каштановой кобылки.

— Папа послал меня вместе с ними как шпиона, — заявила она с милой улыбкой. — Я Терри, на тот случай, если вас интересует мое имя.

— Добро пожаловать, Терри, шпионьте, сколько хотите, — дружелюбно улыбнувшись в ответ, ответил Рэд.

— Это жеребец — один из потомков Крикета, принадлежавшего Шону? — спросила она. Видно было, что ей приятно смотреть на Короля, двигавшегося с уверенной силой и грацией.

— Именно так.

— А мне папа уступил только эту, — не без отвращения заметила девушка. — Иногда он просто невыносим.

— Он — твой отец! — Ответ Рэда прозвучал немного сурово, хотя, заметив неровную тряскую рысцу кобылки, он не мог не посочувствовать девушке.

— Это верно, — не похоже было, что Терри раскаивается в своих словах. — Но, если у человека есть собственные мысли и идеи и он хочет воплотить их в жизнь, почему бы не позволить ему сделать это? Планета достаточно велика…

В ее тоне явно слышался упрек.

— Отправляешься на новое место с Зи Онголой? Она кивнула.

— Хотелось бы. Ему понадобятся более выносливые кони, чем те, которых разводим мы. — Она снова окинула одобрительным взглядом Короля и других коней Холда. — Очень может быть, что Зи станет вашим постоянным клиентом.

Она снова улыбнулась Рэду и, развернувшись, направилась к Сесилии, чтобы продолжить путь вместе с ней.

— Ванна подождет, Маири, — твердо повторил Пол Бенден, когда Маири в очередной раз предложила ему отдохнуть, чтобы горячая вода расслабила напряженные после скачки мышцы. — Лучше уж я займусь этим после того, как эта проклятая дверь встанет на свое место. А пока мне хватит и кла.

На кружку горячего кла и несколько свежеиспеченных сладких булочек его все-таки удалось уговорить.

Во дворе Холда уже были расставлены столы с кла и легкими горячими и холодными закусками; готовившееся тут же во дворе жареное мясо предвещало роскошное пиршество.

— Маири, теперь, когда мы немного освежились с дороги, — заговорила Сесилия, — почему бы тебе не познакомить меня и Джу со своим хозяйством?

— Мы предупредим вас, прежде чем запереть снаружи, — жизнерадостно воскликнул Рэд, демонстрируя Полу, Зи и Франческо сделанные приготовления и то, как удачно Петр Чернов установил дверную коробку в каменный проем.

Рэд прищурился на солнце, и Пол вопросительно посмотрел на него.

— Сорка и Шон сказали, что прибудут сюда посмотреть, как мы установим дверь, и останутся с нами на праздничный ужин. И… — Рэд помолчал, переводя взгляд с Онголы на Бендена. — Как только мы начнем собирать достаточный урожай, я планирую отсылать Вейру часть всего, что мы выращиваем и производим. У них хватает дел и без того, чтобы заниматься хозяйством.

— О да… — Пол потер затылок, стараясь ни с кем не встречаться глазами. — Пока что они доставляют нам свежее мясо и плоды, когда летают на юг кормить драконов. Я не знаю, сколько времени еще продержатся островитяне Йерне, — Пол суховато усмехнулся, — но, как вы понимаете, это не слишком удобно.

— Скажи мне, Пол, — заговорил Рэд, наклоняясь к уху Бендена; в его глазах поблескивали смешливые огоньки, — а островитяне сейчас на собственном обеспечении, или Логоридесы и Галлиани периодически чего-то недосчитываются в своем хозяйстве?

— Ну, понимаешь ли, я никогда не спрашивал об этом, — ответил Пол, глядя на Рэда с самым невинным видом.

— Однако ж, как бы то ни было, — продолжал Рэд, — крылатые всадники не должны сами добывать для себя продовольствие. Холд должен снабжать тот Вейр, который его защищает.

— Я тоже буду платить свою десятину, — проговорил Зи Онгола; его глубокий голос прозвучал так торжественно, словно он давал клятву.

— Смерть Алианны показала всему Форту, как много мы требуем от этих молодых мужчин и женщин, — продолжал Пол. — Они же, со своей стороны, прекрасно справляются с трудностями. Я уже имел случай обсудить с Шоном проблему обслуживающего персонала; он предложил, чтобы мы послали к ним старших воспитанников, и те смогли бы взять на себя хозяйственные заботы. Они также станут новыми кандидатами на Запечатление. Я заставил Джоэла выделить достаточно припасов, чтобы новые люди не стали обузой для Вейра. У них есть место. У нас — множество людей… — Он снова усмехнулся. — Мать Алианны останется там, чтобы помочь в воспитании внуков. Она вдова, а Вейр, по ее уверениям, нуждается в твердой хозяйской руке. У всадниц королев не слишком много времени, особенно когда их королевы заняты будущим выводком…

— Мне кажется, что хотя бы одна королева обязательно находится в пещере Рождений со своими драгоценными яйцами, — хмыкнул Рэд.

— А это означает, что количество драконов растет, так что они вполне смогут защитить четыре Холда, — с оправданной гордостью ответил Пол. — Может быть, и больше, если понадобится. Телгар говорит, что хотел бы обосноваться поблизости от рудных залежей Восточного хребта. Он сделал все, что мог, улучшая кроличьи садки Форта.

Голос его звучал ровно, но он улыбнулся, давая понять, что слова о «кроличьих садках» были шуткой.

Рэд задумался о том, было ли его переселение благом для Форта и станет ли таковым грядущее переселение Онголы.

— Полагаю, ты и Онгола дали всем нам надежду и вдохновили нас. Несмотря на то, что Джоэл боится, как бы не истощились запасы Форта, большая часть его запасов и оборудования не понадобилась бы никогда, если бы не вы, — снова усмехнулся Пол, — и вряд ли понадобится снова. Мы переключаемся на более низкий технологический уровень, базирующийся на том, что есть в наличии здесь, а не на том, что было у нас прежде. В конце концов, именно в этом и состояла задача колонии на Перне. Тебе, как и Пьеру, удалось с минимальными ресурсами создать вполне достойные условия: стоит только посмотреть, чего ты добился здесь за один год. — Пол жестом обвел великолепный фасад. — Определенно пришло время, когда мы не можем больше прятаться в Форте; нам следует начать расселяться по планете. Я буду рад увидеть новые свидетельства мужества и отваги наших людей, в особенности после тягот, принесенных Падением Нитей, и ужасных потерь, которые мы понесли в год Лихорадки.

— Похоже, вас решили посетить не только Шон и Сорка, — заметил Онгола, прикрыв глаза ладонью от солнца и вглядываясь в небо.

Обернувшись, собравшиеся увидели драконов — золотых, бронзовых, коричневых, синих и зеленых драконов, опускающихся на скалы Холда; Рэду оставалось лишь надеяться, что они сделают это достаточно осторожно, чтобы не повредить солнечные батареи.

— Чем больше, тем веселее, — рассмеялся он. — Прекрасное зрелище, не правда ли?

— Но где же всадники? — спросил Зи.

— Не хотел снова пугать ваших животных, Рэд, — проговорил Шон, приближаясь к Холду вместе с Соркой, несшей на руках младенца. Позади них шли другие всадники. — Мы хотели приветствовать вас, и половина крыла показалась нам достаточным эскортом.

Последними появились женщины: Маири и те, кого она увела посмотреть на обустройство Холда.

— Теперь я понимаю, почему ты настаивал на том, чтобы мы вырубили лестницы в камне, — говорила Маири, пытаясь забрать своего внука у Сорки. — Не только для того, чтобы обслуживать солнечные батареи. Обычные деревянные лестницы такого не выдержали бы. — Она обернулась к Сесилии. — Мы только-только все вычистили, и тут он занялся своей каменной лестницей, так что пришлось заново убирать каменную крошку и пыль… Ну, разве он не прелесть, Сорка? Как вы его назвали?

— Эзремиль, — ответил Шон, слегка выделив первый ударный слог. В имени сына он решил объединить имена двух героев колонии.

На глаза Маири навернулись слезы:

— Какая прекрасная память о них!..

— Воистину! — Джу Аджай-Бенден всхлипнула, потом рассмеялась. — Так гораздо лучше, чем если бы малыша просто назвали в честь Эзры или Эмили. Нам следует чаще использовать такие, истинно перинитские, имена!

Пол обнял жену за плечи и нежно улыбнулся ей:

— Можно вообще отказаться от фамилий. Эзремиль из Форт-Вейра! Райан из… — Пол повернулся к Рэду. — Так как же ты все-таки решил назвать это место?

Рэд пожал плечами:

— Название придет само. Правильное название. А теперь — почему бы нам, наконец, не поставить дверь?

Убедившись, что никто из животных не увидит драконов, Рэд послал Брайана за быками, которых следовало впрячь в подъемник, чтобы поднять дверь из повозки и поставить ее на место. Это послужило сигналом: все гости и обитатели Холда собрались перед входом. Рэд отметил, что Маири внимательно присматривает за детьми: кое-кто из них любил везде пролезать первым, а на выволочку отвечал, что никто не говорил ему, что этого нельзя делать.

Под щелканье хлыстов четыре упряжки волов двинулись вперед. Тяжелая металлическая дверь медленно поднялась в воздух; затем помощники Петра Чернова помогли развернуть ее так, чтобы можно было посадить на петли. Отчетливый щелчок показал, что дверь встала на место.

— Стойте! — крикнул Чернов, подняв обе руки; погонщики остановили быков. Последовал ряд новых металлических щелчков. — Отпускайте!

Быков заставили попятиться назад на шаг, затем на два, пока не стало ясно, что дверь укреплена надежно. Зрители разразились восторженными криками.

— Погодите! — крикнул Рэд. — Мы должны удостовериться, что она… — тут он налег на дверь, — закрывается.

Бывшая шлюзовая дверь послушно закрылась, причем произошло это так быстро, что кому-то пришлось отскочить в сторону, чтобы не оказаться на пути стальной громады. Петр попытался придержать ее, и его протащило вперед на шаг; только с большим трудом ему удалось удержать дверь, чтобы она не закрылась полностью.

Под приветственные крики Петр вытер со лба пот, обернулся к Рэду с широкой усмешкой и низко поклонился:

— Мой господин, Лорд Холда, не угодно ли вам будет завершить церемониальное закрытие?

Взяв Маири за руку и подождав, пока она передаст Эзремиля матери, Рэд направился к двери. Оба внимательно осмотрели результат работы Петра. Ему прекрасно удалось приспособить шлюзовую дверь для нужд Холда. Сейчас самое важное — не допустить попадания Нитей в Холд, — так же, как раньше было важно поддерживать герметичность корабля во время космического полета. Рэд пропустил Маири вперед. Войдя внутрь, положил руку на шлюзовое колесо. Рука Маири легла поверх его руки, и вдвоем они закрыли дверь. Затем Рэд с силой повернул колесо и услышал отчетливый щелчок, когда штыри запора вошли в пазы. Теперь Холд был закрыт.

— Они здорово удивятся, если мы не откроем, верно? — спросил Рэд, обнимая все еще изящную Маири.

— Да — и я буду в ярости, потому что не попробую ни кусочка этого великолепного мяса, которое мы жарим с полуночи! — Маири поднялась на цыпочки и поцеловала своего мужа.

— Да. Это хороший довод…

Рэд с силой повернул колесо, и штыри вышли из пазов, отперев дверь. Рэд толкнул ее. Ничего.

— Что ж, по крайней мере, наш внучок-дьяволенок не сумеет открыть эту дверь…

Он толкнул посильнее, и дверь легко и бесшумно распахнулась.

Рэд и Маири вышли во двор под бурные аплодисменты. Рэд немало удивился, когда к людским овациям присоединили свои глубокие звучные голоса и драконы, сидевшие на скалах.

— Адмирал, Предводитель, всадники Вейра — добро пожаловать в…

Рэд умолк; внезапно на его лице возникла широкая улыбка — кажется, на него снизошло вдохновение.

— Добро пожаловать в Холд, Что За Бродом Рэда. На древнем языке — Руа Ата.

— Pyama! — воскликнула Маири своим чистым голосом, подняв глаза на мужа; их взгляды встретились, и Рэд понял, что его жена в этот миг совершенно счастлива. — О, это прекрасное имя, Руа Ханрахан!

— За Холд Руата! — крикнул он.

— За Холд Руата! — подхватило сразу множество голосов.

И впервые над Руат-холдом подняли головы драконы Перна и затрубили, разделяя общую радость людей.

Часть 4. Второй Вейр

— Значит, ты опять была там, да? — с легкой насмешкой спросила Сорка у Торен, когда молодая золотая всадница проходила мимо Госпожи Вейра к очагу. В этот час нижние пещеры пустовали: полдень давно миновал, а время готовить еду на вечер еще не пришло. Торен улыбнулась, поглядев на Сорку через плечо; дойдя до очага, налила себе супу из большого котла, отломила кусок хлеба и вернулась к столу, чтобы разделить с Госпожой Вейра поздний обед. Перекинув длинные ноги, элегантно затянутые в кожаные штаны, через низкую спинку стула, она уселась за стол, аккуратно поставила перед собой тарелку — и все это одним движением, грациозным и плавным.

— Как ты догадалась?

Сорка невольно усмехнулась, оценив тон, которым это было сказано. Торен балансировала на грани непочтительности, но никогда не опускалась до оскорблений. Разумеется, Сорке и Шону не раз хотелось упрекнуть ее, однако, похоже, девушка инстинктивно чувствовала, когда нужно остановиться. Сама Сорка тоже избегала конфликтов с младшей: она выросла сдержанным ребенком, поскольку родилась на планете, где общество связано слишком многими ограничениями, а потому задатки лидера, которые проглядывали в Торен, и ее неодолимая жизнерадостность скорее привлекали Сорку, заставляя восхищаться юной девушкой. Да и Шон мог бы легче мириться с некоторыми ее чертами, однако он был слишком занят обязанностями Предводителя Вейра, слишком много времени уходило на то, чтобы найти пищу для драконов, чтобы заботиться о них… и потом, у него самого, если уж говорить честно, характер был не из легких.

Рано или поздно, Шон узнавал все, что происходило в Вейре. Разумеется, он знал и о том, что всех очень интересует кратер на восточном берегу: это место считалось подходящим для второй базы Крылатых всадников Перна. Однако Сорка считала, что он не догадывается, как часто преисполненные надежд молодые всадники посещают и исследуют кратер, который, возможно, когда-нибудь станет для них домом.

Второй Вейр необходим: это уже не досужие рассуждения, а жизненная необходимость. Форт был чудовищно перенаселен; положение не спасало даже то, что некоторые крылья перебирались на временное жилье в необжитой пещерный комплекс Телгара. Из-за постоянного напряжения, царившего в Вейре, и всевозрастающего риска несчастных случаев королев, готовых подняться в брачный полет или отложить яйца, отсылали на находившийся почти в тропической зоне Большой Остров. Сорка зябко передернула плечами, вспомнив о несчастье, которое постигло их в прошлом году, когда они едва не потеряли трех королев, схватившихся друг с другом в воздухе. Все три были ранены, да и бронзовые и коричневые, разнимавшие их, тоже получили свое.

Весь Вейр получил страшный урок: королева, готовая подняться в брачный полет, могла повлиять на состояние остальных самок в сходном состоянии. И ни одна королева не соглашалась делить с другой поднимавшихся следом за ней бронзовых и коричневых. Тарри Чернова до сих пор просыпалась от кошмаров; ей снилось, как ее Порт'а уходит в Промежуток, а она бессильна последовать за ней. Ивенат'а, первая королева из выводка Фарант'ы, потеряла глаз и искалечила себе крыло, а перепонки крыльев Синглат'ы Кэтрин были изорваны до такой степени, что обе навсегда потеряли возможность летать в Королевском крыле. Тем не менее, золотых по-прежнему было достаточно для того, чтобы во время Падения летать над землей с огнеметами; как обычно, к ним присоединялись зеленые самки, находившиеся на первом или третьем триместре беременности: для них прыжок через Промежуток мог обернуться бедой. Драконов и всадников в Форт-Вейре хватило бы на то, чтобы заселить еще три Вейра — тогда, по крайней мере, всем хватило бы места. Им незачем жить в такой тесноте, как холдерам.

Шон медлил, по мнению Сорки, потому что никак не решался передать кому-то другому дела управления Вейром. Ответственность лежала на нем; любая ошибка, совершенная молодыми предводителями, стала бы его виной. Он очень гордился и был невероятно заботлив по отношению к воздушной армии, которой командовал, которую фактически создал.

Никто не оспаривал его авторитета. Каждый всадник знал, что на первом месте стоит благополучие дракона, а благополучие это обеспечивал Шон, который постоянно стремился увеличить эффективность действий драконов и свести к минимуму риск получения ими ран и повреждений. В самом начале, когда драконы и всадники только-только перебрались в Форт-Вейр, он проводил бесконечные часы совещаний с теми, кто стал опытными пилотами во время Войн Нахи, а также с Адмиралом и обоими Капитанами. Он разыскал все пленки с записями по военной истории и стратегии, чтобы, используя их, найти наиболее эффективные способы борьбы с Нитями: своего рода комбинацию кавалерии и рукопашного боя. Он отрабатывал с каждой группой — крылом — различные тактические приемы и учил использовать их с учетом того, как именно падали Нити.

С увеличением числа боевых драконов он рассчитал оптимальное количество драконов для отдельных подразделений: так были созданы новые крылья, во главе каждого стоял командир крыла и двое его помощников. Даже если командир крыла вынужден был выйти из боя по причине ранения, всегда оставался тот, кто мог принять командование на себя. Эта проблема стала особенно острой, когда увеличилось количество синих и зеленых драконов. Командир крыла должен был хорошо изучить каждого дракона в своем крыле, чтобы вовремя заметить признаки усталости и отослать дракона и его всадника на отдых в Вейр. Некоторые синие и зеленые всадники, горевшие желанием доказать, что их партнеры ничем не хуже крупных драконов, шли на неоправданный риск и выматывали своих более легких и менее выносливых летунов почти до изнеможения.

— Даже у дракона есть предел возможностей, — не уставал повторять Шон во время тренировок. — Уважайте их! И помните, что предел возможностей есть и у вас! Нам не нужны герои; нам нужны всадники, которые смогут отразить каждую атаку Нитей!

Смерти драконов и всадников — по счастью, довольно редкие — отрезвляюще действовали даже на самых ретивых. Число ранений — как правило, следствие беспечности — сокращалось после каждой травмы или чьей-либо гибели. Особенно болезненно Сорка воспринимала несчастья, которые случались во время тренировочных полетов: они потом преследовали Шона во сне, а в часы бодрствования он становился крайне мрачен и резок, почти деспотичен. Однако Сорка умела сдерживать его порывы; она настояла на том, что любой всадник вправе обратиться к ней за помощью или советом.

— Ты подрываешь дух Вейра, — твердо заявляла она мужу.

— Я пытаюсь улучшить дисциплину в Вейре, — кричал он в ответ. — Чтобы у нас не было больше смертей! В особенности среди драконов! Они — особенные существа, и все они нужны нам живыми!

Это было справедливо, в особенности сейчас, когда многие покидали Форт-холд и основывали свои холды там, где удавалось отыскать пригодные для жилья пещеры. Холды Болл и Руата процветали. Тарви Телгар увел свою группу, занимавшуюся добычей полезных ископаемых и инженерным делом, в горы, где неподалеку от рудников обнаружился огромный пещерный комплекс. Разумеется, свой Холд он назвал Телгар. После пяти лет поисков «правильного» имени Зи Онгола, наконец, назвал свое поселение Холдом Тиллек — в память о человеке, который провел флотилию прогулочных яхт вдоль всего побережья Южного континента и, несмотря на шторм и иные трудности, доставил ее в гавань Форта. Поскольку Тиллек-холд был основан на побережье, изобилующем рыбой, название было более чем подходящим…

— Как я догадалась? — переспросила Сорка у Торен. — Это не догадка. Ты выглядишь весьма довольной собой: выражение лица ни с чем не спутаешь. А если ты еще и прислушаешься, то, несомненно, услышишь, что об этом говорят все драконы. Я знаю, что Фарант'а сейчас увлечена расспросами.

Торен на минуту прислушалась; ее глаза слегка закатились, потом она откинулась назад со вздохом облегчения.

— В способности слышать всех драконов есть явное неудобство, в особенности, если приходится быть осторожной…

Тут ее глаза тревожно расширились; она огляделась вокруг.

— Шона здесь нет, — со смешком известила ее Сорка. — Сегодня на рассвете он взял два крыла и отправился на юг охотиться. — Она вздохнула. — Я действительно с нетерпением жду введения десятины, о которой они говорят… — и, меняя тему: — К тому времени, как они вернутся, драконы найдут другую тему для разговоров — или же заснут. Сегодня такой прекрасный солнечный день…

— Сорка… — Торен подалась вперед, в ее больших темных глазах плескались тревога и искренняя озабоченность, — может быть, ты сумеешь убедить Шона в том, что нам нужен второй постоянный Вейр? Дело не только в том, что это даст нам возможность расселиться более широко. Дело в том…

Но тут она умолкла, так и не договорив.

Сорка коротко рассмеялась и закончила фразу за нее:

— Дело в том, что кто-то еще должен научиться управлять Вейром.

Увидев изумление на лице Торен, она успокаивающе похлопала ее по руке:

— Я знаю своего мужа, милая. Его недостатки…

— Но в этом-то и дело, Сорка! У него их нет! Он всегда прав, — Торен говорила без тени злобы или раздражения, но в ее голосе звучали нотки отчаянья. — Он — самый лучший Предводитель Вейра, о каком мы только можем мечтать, но…

— Но есть и другие весьма способные всадники, из которых также могли бы выйти хорошие Предводители Вейров.

— Да, но и это не все, — Торен придвинулась еще ближе. — Я слышала, что жители острова Йерне также собираются перебраться на север. Они хотят поселиться на восточном берегу. Я хочу сказать, мы столько раз хвалились тем, что расстояния для драконов ничего не значат, — Торен весело усмехнулась, — что они уверены: мы сможем защитить их на восточном берегу так же, как защищаем жителей западного побережья.

Сорка искренне рассмеялась:

— Подорвались на собственных петардах, как говаривал мой отец.

Торен моргнула и непонимающе уставилась на нее:

— Что это означает?

Это нечестно, подумала Сорка, у нее такие длинные ресницы, красивое лицо, элегантная (Шон сказал — «сексуальная») фигура, и характер, и ум… Даже короткие волосы, подстриженные так, чтобы не приходилось долго запихивать их под облегающий голову шлем всадника, ложились прекрасными кудрями, обрамлявшими правильное лицо с высокими скулами.

— Это значит, что человек попал в расставленную им самим ловушку, а в нашем случае — что всадники попали в ловушку своей же похвальбы.

— О! — хихикнула девушка. — Что ж, так оно и есть; но дело еще и в том, что, если мы не озаботимся проблемой второго Вейра, эти островитяне займут лучшую систему пещер, а нам достанется только та, что похуже.

В ее голосе явственно прозвучало возмущение.

— Ты истинная всадница, девочка моя, — ответила Сорка. — Нам нужно только самое лучшее…

— Я вовсе не это имела в виду, Сорка, и ты это знаешь. Но старый кратер — просто великолепное место для нового Вейра, — возразила Торен, подавшись вперед; за разговором она позабыла об остывающем супе. — В некотором смысле он даже лучше, чем этот, потому что у него два кратера — один почти круглый, другой удлиненный. Во втором кратере находится глубокое озеро, и там достаточно места, чтобы разводить скот, а не летать на охоту на юг, когда наши запасы истощаются. И что лучше всего — там есть огромная пещера с высокими сводами, которая может вместить полдюжины королев с их кладками…

— Вполне достаточно и одной за раз.

Энтузиазм, горевший в глазах Торен, поутих, ее глаза подернулись печальной дымкой при воспоминании о прошлогодней трагедии, но секундой спустя она снова бросилась в бой:

— И нам почти ничего не придется делать, потому что на полу пещеры уже есть песок, а системы обогрева можно установить и в боковых нишах. Если мы не займем это место как можно скорее, возможно, потом нам придется строить новые Вейры своими руками. — При мысли об этом Торен недовольно поморщилась.

— Горнопроходческие машины уже и без того сделали гораздо больше, чем должны были, — сказала Сорка, невольно вспомнив, как то же самое говорил ее отец, девять лет назад при помощи тех же механизмов обустраивавший и расширявший Руат-холд.

— Все равно, я хочу с их помощью обустроить наш Вейр…

— Наш Вейр? — Сорка вопросительно приподняла бровь и в упор посмотрела на молодую всадницу.

Та зажмурилась и прищелкнула языком, закрыла руками вспыхнувшее лицо, но тут же отняла ладони и с выражением шаловливого чертенка взглянула на Сорку.

— Ты не можешь винить меня в том, что я иногда мечтаю об этом, Сорка; ведь кто-то должен стать Госпожой Вейра, а ты сама говорила, что Аларант’а — на сегодня самая крупная золотая!

— А кто будет Предводителем Вейра, ты уже думала? — Мягко спросила Сорка.

Торен снова залилась краской. Иногда она чувствовала себя неудобно из-за того, что Аларант’а в холке была на целую ладонь выше, чем ее мать Фарант’а, хотя Сорка, казалось, радовалась улучшению породы. Молодая королева была уже достаточно взрослой и скоро собиралась отправиться в свой первый брачный поле. Однако сама Торен не придавала особого значения собственной физической привлекательности, не любила комплиментов и никого не выделяла среди молодых всадников, которые постоянно находились рядом с ней, делая исключение лишь для бронзового всадника Майкла, сына Шона и Сорки. А вот он никогда не показывал, что его интересует Торен, хотя обращал внимание едва ли не на всех привлекательных молодых женщин. Что ж, может быть, она просто не казалась ему привлекательной… Торен не возражала бы против его общества, возможно, была бы даже рада ему, однако она была слишком спокойной и уравновешенной, чтобы испытывать по этому поводу что-то кроме легкого удивления и, пожалуй, некоторого сожаления.

Михалл, как его обычно называли, был так же одержим драконами, как и его отец, если не больше. Три года назад бронзовый Бриант' Михалла вошел в пору зрелости и с тех пор уже столько раз догонял в брачном полете золотых королев, что теперь во время брачных полетов Шон оставлял слишком резвого и любвеобильного бронзового на земле. Одной из обязанностей Сорки было вести учет: какой бронзовый или коричневый стал отцом очередного выводка, чтобы королевы, родившиеся от этой пары, не скрещивались с ближайшей родней. Услышав распоряжение отца, Михалл пожал плечами и ответил, что он не возражает: в конце концов, всегда найдется достаточное количество зеленых, которым Бриант' нравится настолько сильно, что они согласны переплетать с ним шеи в любое время.

— Кто будет Предводителем Вейра? — повторила Торен, возвращаясь мыслями к разговору. — Нет, так далеко я не заглядываю, Сорка, ведь столь важное назначение наверняка захочет сделать Шон, не так ли?

— Возможно, — откровенно ответила Сорка. Она прекрасно знала, что у Шока есть мысли на этот счет. — Но ведь и у тебя, разумеется, есть свои предпочтения? Ведь тебе же не все равно, какой дракон догонит Аларант'у в ее первом брачном полете? — мягко спросила она.

Торен снова залилась краской, но на этот раз ответила почти сразу:

— Это зависит от того, кто будет достаточно быстр, чтобы догнать Аларант'у, разве нет?

Она усмехнулась, прекрасно понимая, на что намекает Сорка. Предполагая, что крупным драконам придется очень постараться, догоняя ее Аларант'у, она вовсе не переоценивала молодую королеву и не проявляла заносчивости. Аларант'а была исключительно быстрой, и погоня за ней наверняка станет долгой и утомительной. Торен хихикнула:

— Остается только надеяться, что я окажусь достаточно сильной, чтобы это выдержать. Не пытайся вычислить того, кому я действительно отдаю предпочтение. Это может сильно удивить тебя… — Ее подвижное лицо посерьезнело. — Но, честно говоря, Сорка, всадники должны поторопиться предъявить свои права на те два кратера.

— Я согласна с тобой, Торен, однако у этого нового места есть один недостаток — попасть туда можно только на драконе, а это по многим причинам неудобно.

— А! — Торен торжествующе подняла указательный палец. — Я знаю, где можно пробить туннель.

С этими словами она извлекла из кармана штанов потертый выцветший пласт-слайд, сделанный во время исследования системы двух кратеров — возможно, в самом начале колонизации. Сорке никогда не приходило в голову, что у кого-то сохранились копии этих материалов, но тут она сообразила, что Островские, родители Торен и профессиональные инженеры-горняки, скорее всего, имели на руках собственные копии всех горных архивов.

Торен осторожно разложила листок на столешнице, бережно разгладила его и прижала загибающиеся края перечницей и солонкой.

— Вот здесь — видишь тень на снимке? — есть естественное углубление, довольно глубоко вдающееся в горный массив; это почти две трети пути к озеру. Да, конечно, в центральной части высота свода всего два-три метра — но, с другой стороны, не придется рыть слишком длинных туннелей. Вот и наземный вход в Вейр!

— Судя по всему, ты очень тщательно изучила это место, — признала Сорка.

— Не только я, — быстро ответила Торен. — У нас подобралась целая команда. — Она придвинула свой стул ближе и прошептала: — Не могла бы ты стать нашим посредником?

— И что же это за команда? — Темные глаза Торен сверкнули:

— Ниасса…

— Серьезно?

— Ну, Милат'а должна вскоре отложить яйца, а Ниа не нравится земля на Большом Острове, она терпеть не может холод Телгара и не хочет, чтобы кладка ее королевы зрела здесь, где придется снова делить площадку Рождений с Теннет'ой, Амалат'ой и Чамут'ой.

— Я ее понимаю.

— Д'вид и Виет', Н'клас и Петрат'…

— Погоди-погоди… Д'вид? Н'клас?.. — странные имена отвлекли Сорку от главной темы.

— А разве ты не слышала?.. — Торен искренне удивилась; потом непринужденно продолжила: — Нет, полагаю, действительно не слышала. Я слышу это все время, пока идет атака Нитей: именно так драконы называют чужих всадников, когда предупреждают их драконов об опасности. Они говорят так быстро, что, в некотором роде, сокращают имена. Так Давид превратился в Д'вида; Николас Гомес — это Н'клас, а Фулмар — Ф'мар.

— А ты — Т'рен? — поинтересовалась Сорка. Девушка на мгновение задумалась.

— Нет. Но «Севиа» будет «Сев», а «Дженетт» — «Джен». Я однажды упомянула об этом после Падения, и все захотели узнать свои «драконьи» имена… — Она беспомощно пожала плечами.

— Они и свои собственные имена сокращают?

— Нет. — Торен затрясла головой и улыбнулась Сорке. — Драконы всегда знают, с кем говорят.

— Понятно. — Сорка попыталась сделать вид, что уловила разницу.

— Мы думаем, что приятно иметь такое драконье прозвище. Эти имена означают, что и о чужих всадниках они заботятся тоже.

— Полагаю, да. А скажи мне, как же они сокращают Шона? — Торен тряхнула пышными кудряшками:

— Они этого не делают. Он для них всегда «Предводитель», причем с большой буквы. — И она хитро улыбнулась Сорке.

— Да ладно тебе!

— Нет, Сорка, честно, они всегда оказывают Шону большое уважение. И ты тоже всегда «Сорка»: твоего имени они не сокращают.

— Польстить мне хотите, молодая особа?

— С какой стати? Зачем мне это? — Торен изумленно округлила глаза. — Просто потому, что я попросила тебя потихоньку поговорить…

Сорка рассмеялась. Во всем Вейре не было другой такой молодой женщины, как Торен: такой прямой и решительной, избегающей околичностей и хитростей, однако весьма искусной в политике.

— И кто же еще состоит в этой вашей команде, постоянно ведущей разведку нового места?

— Севиа и Бутот'а, Р'берт и Дженот', П'тер и Си-вит', Улоа и Элиат'а…

— Уже три королевы.

— Новый Вейр сможет вместить, по меньшей мере, четырех, — ответила Торен, — и еще шесть бронзовых всадников заинтересовались нашими планами, один командир крыла и двое его помощников; пятнадцать коричневых всадников, из них трое — помощники командиров крыльев; и еще десять синих и восемь зеленых всадников.

— И сколько же это все длится?

Бурная деятельность молодежи Вейра немного встревожила Сорку. Торен слишком открыта и откровенна, чтобы затевать мятеж. Сорка быстро подсчитала: сорок семь всадников?.. И все стремятся перебраться на новое место как можно скорее? Это вселяло беспокойство. Ей непременно нужно поговорить с Шоном!

— Да, собственно, ничего такого не происходит, Сорка, — заверила ее Торен, встревоженная реакцией собеседницы. Заглянув старшей в глаза, она успокаивающе накрыла ладонью ее руку. — Нам просто хочется, чтобы у всех было побольше места. Кроме Ниассы и Улоа, все мы — молодые всадники, и нас буквально распихивают по свободным уголкам Вейра. Севиа говорит, что в Тиллеке у ее матери комод больше, чем те апартаменты, которые отведены ей и ее дракону! — В голосе девушки послышались нотки недовольства; она прикусила губу, жалея о том, что сорвалась на критику.

Сорка понимала, что сказанное девушкой совершенно справедливо. Севиа и ее Бутот'а, недавно покинувшая площадку молодняка, действительно жили в чудовищно стесненных условиях. Торен ни единым словом не упомянула о себе, но в том вейре, который делили Аларант'а и ее всадница, места тоже немного. По чести говоря, у них даже не было отдельных помещений, и для того чтобы принять ежедневную солнечную ванну, Аларант'е приходилось улетать на край кратера. Вскоре молодая королева войдет в пору зрелости, и тогда такие условия станут для нее просто невыносимыми.

— Мы вовсе не хотели раскачивать лодку, Сорка, но подумай сама: мы просто не имеем права упускать такой шанс! — Торен постучала пальцем по листку. — Вот видишь, здесь? Как раз внизу, где расположены три смежные пещеры? Они просто, как по заказу, сделаны для Госпожи Вейра… а если чуть-чуть подправить кое-что — здесь, здесь и вот здесь, — там хватит места и для остальных королев. А вот тут, напротив будущих жилых помещений, находится достаточно пещер, чтобы разместить молодых драконов. Нет, просто преступно отдавать это место холдерам! — В последнем слове прозвучало легкое презрение.

— Может быть; а может быть, и нет, — раздался позади женщин голос, заставивший обеих вздрогнуть.

Торен покраснела — что было заметно, несмотря на загар. Подойдя к их столу, Шон уселся рядом, держа в руке кружку кла. Было ясно, что он только что вернулся — не успел даже расстегнуть летную куртку, а шапку и перчатки все еще держал в руке. Быстро взглянув на Госпожу Вейра, Торен удостоверилась в том, что для нее появление Шона было не меньшим сюрпризом.

Шон положил шапку и перчатки на стол рядом с кружкой и снял тяжелую, подбитую мехом куртку. Расчесал пальцами седеющие рыжие волосы, отбросил их назад со лба и наклонился, чтобы рассмотреть пласт-слайд. Торен встревожено взглянула на него; он улыбнулся уголками губ.

— Рад, что сохранилась еще одна копия.

— Моя мать… — начала было объяснять Торен, но смутилась и не смогла продолжать. Улыбка Шона стала шире:

— Матери тоже иногда бывают полезны. Торен тяжело сглотнула и решилась заговорить снова:

— Ты сказал — «может быть; а может быть, и нет». Мы получим это место? Переселенцы с острова Йерне не захватят его?

Шон фыркнул:

— У них были такие мысли, но я переубедил их. Я предложил им другую скальную систему: она достаточно удобна и ненамного менее живописна. Там есть долина с хорошей плодородной почвой, пригодной для посевов, река, дающая выход на побережье, и именно такие южные склоны, о которых мечтал Рене Малибу. Я надеялся вернуться и хорошенько осмотреть это место, — он постучал указательным пальцем по пласт-слайду, — вместе с Оззи, если Телгар согласится его отпустить.

— Мама заставила меня взять его с собой, когда дала мне это, — сказала Торен, бросив быстрый взгляд на Сорку, которая, как всегда, смотрела только на своего мужа. Торен была далеко не единственной женщиной в Вейре, завидовавшей их отношениям.

— Значит, организуешь свою собственную группу вместе с Аларант'ой, да? — спросил Шон; его лицо ничего не выражало, однако было не похоже, что он собирается отчитать девушку.

Торен ненадолго задумалась, потом улыбнулась Шону — не так жизнерадостно, чтобы это могло вызвать у него раздражение, но достаточно весело и лукаво, чтобы Шон понял: она вовсе не глупа. Хорошо, что Шон не видел, как под столом дрожат ее колени.

— Ну, ты же и сам знаешь, какой крупной стала Аларант'а. И честно говоря, Шон, там, где мы живем, нам уже не хватает места, и здесь, похоже, лучшего для нас не предвидится. Понимаешь… я просто мечтала, — ее голос упал до извиняющегося шепота.

Слушая ее, Шон медленно пил свой кла, не глядя ни на девушку, ни на свою жену.

«Да, она говорит тебе правду, — услышала Торен голос Каренат'а. — Она в восторге от этого места и осмотрела там каждый дюйм. Так говорит Аларант'а».

Выражение лица Торен не изменилось, но Сорка оглянулась на нее, слегка нахмурившись; Торен мгновенно решила, что делать.

— Шон, ты забыл, что я могу слышать Каренат'а? — почти умоляюще проговорила она. Бедняжка поняла, что просто обязана напомнить ему об этом, поскольку случайно подслушала мысли чужого дракона. — Его мысли очень сильны, ты же знаешь.

Шон смотрел на нее с тихой задумчивостью, не обвиняя и не одобряя девушку.

— Да, и это дает тебе преимущество. Торен позволила себе улыбнуться; теперь в ее улыбке было меньше тревоги.

— Я бы все равно его услышала.

— Думаю, это может оказаться ценным качеством, юная Торен, — проговорил Шон. Его слова удивили девушку не меньше, чем слова одобрения, услышанные от Каренат'а. Может быть, бронзовый дракон выражает мысли своего всадника? Или, может быть, это его собственное мнение?..

«Его и Шона, — тихо откликнулась ей Аларант'а. — Но сейчас он не думает о Каренат'е».

И действительно, Шон погрузился в свои мысли, задумчиво водя пальцем по темным пятнам на слайде, обозначавшим пещеры; потом накрыл рукой изображение озера. Он кивнул, допил последний глоток кла и поднялся из-за стола.

— Ты закончила, любовь моя? — спросил он Сорку, коротко кивнув Торен в знак извинения.

— Да, уже закончила.

— Держи эту диаграмму под рукой, Торен, хорошо? — прибавил Шон; потом взял под руку Госпожу Вейра и повел ее прочь из кухни.

Торен шумно, с облегчением вздохнула и, накрошив хлеба в свой суп, принялась за еду — скорее ради того, чтобы хоть чем-то заняться и снять нервное напряжение, чем из-за голода. Появление Шона Коннела отбило у нее всяческий аппетит. Похлебка была холодной, но она все же доела ее: во-первых, в Вейре не разбрасывались едой, а во-вторых, суп был вкусен даже остывшим.

— Она создала ситуацию, требующую немедленного разрешения, Шон, — сказала Сорка, когда они вошли в свои комнаты — пять соединенных друг с другом пещер, которые потребовалось лишь немного подправить, чтобы получилось удобное и уютное жилище. — Она не одна: это группа из сорока семи молодых людей, которые мечтают о том, чтобы занять кратер.

— Может быть, и больше, — отозвался Шон, вешая куртку на крюк у входа.

— Ты знал?..

Он пожал плечами и пригладил высохшие волосы:

— Это просто логический вывод. Такое рано или поздно должно было случиться. Возникла необходимость разделиться на группы, чтобы защищать обрабатываемые земли от Нитей. Рэд задал мне хорошую выволочку в последний раз, когда Нити упали на земли Руат-холда. — Он снова пожал плечами и, усевшись на кровать, вытянул правую ногу. Сорка стянула с его ноги сапог, потом механически сняла и левый. — Лучше бы Торен поговорила с твоим отцом и попросила его за них заступиться.

— Послушай, Шон… — начала было Сорка, намереваясь вступиться за Торен.

— Никаких «послушай, Шон», женщина, — отрезал он.

Сорка бросила быстрый взгляд на мужа и решила, что можно говорить без околичностей.

— Она права, безусловно, но я считаю, что она слишком молода, чтобы вот так вот… лезть вперед без спросу.

— В Торен Островской нет ни капли злобы, — твердо заявила Сорка.

— Милая, я вовсе не говорил, что есть, — ответил Шон и, пинком отбросив сапоги в сторону, притянул Сорку к себе. — Однако ясно, что теперь, когда лавина стронулась, нам нужно действовать быстро.

Он прижался щекой к ее спине между лопаток; ему всегда лучше удавалось выражать свои чувства жестами, чем словами, зато он знал сотни способов выразить свою любовь к жене.

— Ты уже решил, кто станет Предводителем нового Вейра? — спросила она, накрыв его руки своими и откинувшись назад, в его объятия.

— Вейров, — поправил он жену, еще раз нежно обняв ее прежде, чем осторожно поставить на ноги.

— Вейров?

— Да. Не один. — Поднявшись, Шон сбросил рубаху и направился в их личную купальню, кивком пригласив Сорку следовать за ним. — У нас более чем достаточно драконов для того, чтобы заселить три, может быть, даже четыре Вейра, тем более что на площадке Рождений сейчас три кладки и скорлупа яиц твердеет…

— Значит, то место, о котором мечтает Торен, Большой Остров, кратер в землях Телгар-холда и… где еще?

Он остановился в спальне, стянул штаны, потом толстые теплые носки и, скомкав их, забросил в бельевую корзину.

— У нас есть еще два варианта: один — на среднем восточном полуострове, другой — в Высоких Хребтах: там кратер окружен высокими пиками. Но даже для того, чтобы расширить пещеры и обустроить будущий Вейр на восточном берегу, нам понадобится заполучить в единоличное пользование все камнерезные машины, которые еще работают…

— А топлива достаточно?

— Фулмар Стоун переделал их так, что теперь они работают от аккумуляторов. — Шон улыбнулся Сорке и с наслаждением погрузился в горячую ванну, над которой поднималось облако пара. Неиссякаемый запас горячей воды, подогреваемой теплом вулкана, был роскошью, которая доставляла ему подлинное наслаждение. Лишняя вода вытекала по трубам, обогревающим Вейр. Глубоко под землей она проходила через систему фильтрации и, очищенная, возвращалась в резервуары, после чего снова проходила тот же цикл. По другим трубам, из цистерн, наполнявшихся горными родниками, текла питьевая вода.

— Но режущие поверхности изнашиваются…

— Верно, но Телгар пытается найти им замену. Неподалеку от Большого Острова есть большие залежи технических алмазов, из которых можно сделать сменные резцы и буры. Я переговорил со второй группой переселенцев с Йерне. Они получат еще один пещерный комплекс на восточном берегу и предоставят нам рабочую силу для того, чтобы мы обустроили новый Вейр.

— Ты сам все это продумал? Шон совершенно по-мальчишески ухмыльнулся ей:

— Черт побери, нет! Твой старик кивал, подмигивал и стоял у меня за спиной все время, пока я сражался с Лилиенкампом.

После того как прошлой зимой умер Пол Бенден, Джоэл Лилиенкамп на общем собрании был избран главой Форт-холда. В некоторых отношениях с ним было очень тяжело — особенно когда речь шла о поддержке дальнейшего расселения людей, к которым он относился как к возобновляемым ресурсам, и о расходах невосстановимых материалов, еще имевшихся в запасе.

— Ты хочешь сказать, что не был на охоте вместе с остальными?

Он кивнул, потом тряхнул головой и принялся ожесточенно намыливаться.

— Не был. Каренат' вполне удовлетворился раненым быком, свалившимся в расселину: твой отец отдал его нам. Я просто не хотел вызывать лишние слухи, — он поморщился. — Их и так больше, чем нужно.

Сорке пришлось подождать со следующим вопросом, пока Шон не смыл мыльную пену с волос.

— Кто же станет Предводителями Вейров?

Шон загадочно улыбнулся, и Сорка поняла вдруг, почему он так легко согласился с идеей трех новых Вейров. По крайней мере, он избежит любых обвинений в кумовстве. Молодые люди, рожденные на Перне, особенно те, кто осиротел после Лихорадки, разразившейся восемь лет назад, торопились выдвигать подобные обвинения всякий раз, когда дети все еще живых родителей занимали более выгодные места, чем они сами. Михалл был уверен, что станет Предводителем Вейра, Сорка знала это, как знала и то, что Шон догадывается об ожиданиях сына, хотя Михалл никогда не давал повода; более того, он подчеркнуто тщательно выполнял обязанности командира крыла, помогая обучать тех, кто лишь недавно прошел Запечатление, и стараясь никогда не выделяться среди прочих, несмотря на родство с Шоном и Соркой, — кроме, разумеется, тех случаев, когда его Бриант' поднимался в брачный полет. «Именно из-за своего родства с нами», — как-то сказал Шон Сорке.

Если Бриант' догонит старшую королеву в брачном полете, Михалл достигнет цели, которую поставил себе еще тогда, когда стоял на горячем песке площадки Рождений: двенадцатилетний мальчишка, самый юный из тех, кому удавалось запечатлеть бронзового. Другие кандидаты тихо роптали по этому поводу, но ответ Шона был краток и решителен:

— Выбирает дракон. Михалл мог остаться и вовсе без дракона.

Молодой бронзовый всадник и его отец, Предводитель Вейра, перемолвились тогда парой слов наедине; но с тех пор Михалл ни разу не пользовался преимуществами своего родства. Молодые всадники его обычно избегали: слишком старательным он был, слишком часто делал больше, чем требовалось, словно пытался показать свое превосходство… Но он всего добивался сам.

Если Шон в детстве было замкнутым ребенком, Михалл был таким вдвойне. Он был первым ребенком Сорки — но она не могла похвастаться тем, что действительно знает или понимает его… И все же она его чувствовала.

Мальчик был без ума от драконов с тех самых пор, когда начал смутно понимать, чем занимаются его родители; хоть он и воспитывался у деда вместе с братьями и сестрами, но проводил в Вейре столько времени, сколько мог, добираясь туда пешком, если не находилось никого, кто мог бы его подвезти.

— У нас двадцать взрослых королев — не считая твоей, потому что никто, кроме Каренат'а, не летает с Фарант'ой, — Шон шутливо погрозил жене пальцем, заставив ее улыбнуться. — И три раненых…

— Порт'а может летать, — возразила Сорка, вступаясь за Тарри.

— Но она не может лететь достаточно долго.

— У Тарри достаточно опыта, чтобы справляться с проблемами Вейра, — твердо проговорила Сорка: она часто полагалась на помощь подруги во время беременности — или когда ее дети были больны и ей не удавалось заниматься делами Вейра в полном объеме.

— Верно, но я собирался основать новые Вейры, Предводители которых смогут сохранить свои группы во время Падения Нитей и продолжат то, что мы начали с таким трудом.

— И все-таки, как ты намерен определить этих новых Предводителей?

— Подумай сама, любовь моя, — ответил он и снова погрузился в воду с головой.

— Так вот оно что! — сказала Сорка, обращаясь к волнам на поверхности воды.

Три Вейра? Боже мой, подумала она с облегчением и некоторой долей страха. Если Шон и расстается с абсолютной властью — по крайней мере, стать его соперником будет не так легко… Молодые Предводители! Прекрасное решение. Любой из тех, кто сейчас является командиром крыла, может управлять Вейром: Шон прекрасно натаскал их, особенно по всем вопросам, касающимся безопасности и тактики. Даже помощники командиров могут стать хорошими Предводителями. Плохо, что синим не хватает выносливости, чтобы догнать королеву… С другой стороны, только двое синих всадников были помощниками командиров крыла, к тому же Сорка не могла представить на месте Предводителя ни Фрэнка Бонно, ни Ашок Кунга. Конечно, они славные ребята, но в роли подчиненных они гораздо лучше.

Однако это означает (тут она обнаружила, что крепко сжимает в пальцах полотенце), что Михалл скорее всего станет одним из новых Предводителей — одним из трех, так что отпадет обвинение в кумовстве. Кроме того, как уже неоднократно говорилось, нужно считаться с выбором королевы и ее всадницы. Сорка тихонько улыбнулась про себя. В Вейре не было ни одной девушки, которая не возгордилась бы тем, что ее королеву догнал Бриант', и любая была бы счастлива остаться с Михаллом как Госпожа его Вейра. Да, но захочет ли ее рыжеволосый красавец-сын, так же охотно спавший с девицами из холдов, как и со всадницами, остановиться на одной женщине?.. Предводители Вейра должны быть постоянными, иначе это приведет к беспорядкам в самом Вейре… Сейчас Шон еще как-то может влиять на поведение сына, но, когда тот станет Предводителем собственного Вейра… Что ж, подумала она решительно, мальчику все равно пора остепениться. В конце концов, она решила не надоедать Михаллу своими мудрыми советами: он уже не мальчик, а взрослый мужчина и должен понимать необходимость верности.

— Ну, что же ты там стоишь, женщина! — Голос Шона вернул Сорку к реальности; пробормотав извинение, она протянула мужу полотенце.

— Ты очень умный человек, — заметила она, а потом прибавила, чтобы он не слишком зазнавался: — Ты знал, что драконы сокращают имена всадников?

— Я иногда слышал что-то такое от Каренат'а, особенно когда Нити падали слишком густо, — ответил Шон, яростно растираясь полотенцем. — А что?

— Похоже, это прижилось, по крайней мере, среди молодых.

— Ну… ничего плохого не вижу!

— Авторитетные источники сообщили мне, что ни твое, ни мое имя не сокращают.

— Надеюсь, что нет!

К тому времени, как возвратилась охотничья партия, летавшая на юг, сытые драконы не любят уходить в Промежуток, Торен успела успокоиться и унять бешеный восторг по поводу того, что выбранное ею место станет ее Вейром. Она решила не упоминать о своем разговоре с Предводителем и Госпожой Вейра. Члены ее группы и без того были радостны и преисполнены надежд: парни решали, какой из Вейров станет их Вейром, Севиа и Ниа подсчитывали, сколько песка нужно доставить на площадки Рождений, чтобы обеспечить хороший прогрев яиц. Синглат'а тоже надеялась… но надежды ее носили какой-то тоскливый оттенок — по крайней мере, так сказала Ниасса. Торен решила, что остальные обитатели Вейра должны узнать новости от Шона — конечно, как только он захочет объявить о них официально. К счастью, ее команда скрывала свой энтузиазм, когда поблизости находились более консервативные всадники, а Аларант'а была себе на уме. Торен усмехнулась. Королева явно подражала своей всаднице; впрочем, зачастую бывало и наоборот…

Торен занялась подгонкой и проверкой снаряжения. В любой момент Шон мог устроить смотр: Падение Нитей ожидалось послезавтра. Следуя многолетней привычке, Торен дважды проверила баки огнемета и ремни крепления, защитное снаряжение и в особенности тяжелые перчатки, покрытые пластиком: нет ли на пальцах следов действия азотной кислоты. Со временем пластик изнашивался, и требовалось наносить новый слой. Материал перчаток был плотным, и руки Торен потели — но лучше смириться с таким неудобством, чем терпеть ожоги от кислоты. Она также проверила летные очки: иногда ветер относил облачко микроскопических капель азотной кислоты назад, и прозрачный пластик мутнел, ей же нужно было видеть все ясно.

Она почти закончила проверку амуниции, когда в ее комнату ворвался Ф'мар — Фулмар Стоун-младший, державший в руках летный шлем и перчатки.

— Эй, а вот и мы! Мы вернулись! — Ф'мар ухмылялся от уха до уха. — Слово чести, мы привезли неплохой запас бекона!

— Настоящего бекона? Разве Лонгвуд так рано начал забой свиней?

— Иногда, 'Рен, ты все воспринимаешь так буквально!

Она не сказала Сорке, как сокращают ее собственное имя, поскольку это прозвище придумали не драконы, а люди.

С некоторым раздражением, похлопывая по ноге перчатками, Ф'мар продолжал:

— Нет, строго говоря, мы привезли отбивные и мясо для тушения. Перед наступлением зимы в долинах выбраковывают скот. Или ты забыла, какое сейчас время года?

— Ну, это-то я помню, — спокойно ответила Торен.

Фулмар Стоун был на восемь лет старше ее; ему было всего пять, когда прошла Высадка, а бронзового потомка Фарант'ы и Каренат'а он запечатлел в девятнадцать. Обучение по специальности отца (машиностроение) он так и не закончил и только порадовался потрясению, которое испытал Фулмар Стоун-старший, когда его сын выбрал совершенно другую жизнь и работу. Теперь механик-недоучка занимался ремонтом механизмов в Вейре и поддерживал их в рабочем состоянии; впрочем, вся машинерия работала прекрасно и — по крайней мере, по уверениям Ф'мара, — лишь изредка нуждалась в смазке.

— Ты должна была поехать с нами. — Ф'мар, такой же высокий, как Торен, но много шире ее в плечах, придвинулся к девушке и дружелюбно усмехнулся. — Это гораздо веселее, чем карабкаться по утесам и заглядывать в разные дыры!

Торен улыбнулась в ответ:

— Но мне нравится взбираться на утесы и заглядывать в дыры, а Аларант'а охотилась вчера вместе с другими королевами. Лучше пойду помогу на кухне, если вы действительно привезли отбивные.

— Мне тоже придется присоединиться к тебе, — поморщившись, проговорил Ф'мар. Ему не нравились обязанности, которые всадникам приходилось исполнять внутри Вейра. — Строго говоря, Тарри послала меня за тобой.

— Ради бифштекса даже я не буду отлынивать, — ответила Торен. — Только дай мне сперва вымыть руки.

— Могу я тебе помочь? — с нежной улыбкой предложил Ф'мар.

Торен рассмеялась, ловко увернувшись от него, и отправилась мыться.

Ф'мар был весьма настойчив — если не сказать навязчив — по отношению к Торен. Он использовал любой шанс, пытаясь убедить девушку, что именно он и является для нее лучшим спутником и лучшим Предводителем Вейра, а его Таллит' — лучший бронзовый из тех, что могут сплести шеи с ее королевой. Ф'мар пользовался любой возможностью, чтобы заранее утвердить свое превосходство. К тому же он был командиром крыла, что, по его мнению, давало ему определенные преимущества.

Что же касается Торен, она ко всем относилась одинаково, и никто не знал, был ли у нее хоть какой-то интимный опыт. На самом деле никакого опыта у нее не было. Ей хотелось романтики: первый момент близости должен был стать для нее чем-то особенным… хотя других эти мечты, вероятно, удивили бы. Она хотела, чтобы мужчина действительно нравился ей. Может быть, она и была чересчур разборчива, но большинство «подходящих» мужчин она знала слишком хорошо, чтобы представить их в роли сексуальных партнеров, — кроме, возможно, Михалла, но только потому, что она совсем не знала его (зато была наслышана о его репутации). Она искусно избегала и прямых ответов, и слишком настойчивых ухаживаний. Иногда, чтобы подразнить своих поклонников, она называла имя какого-нибудь ученика или подмастерья из Телгар-холда, куда время от времени наведывалась, навещая родителей.

Строго говоря, больше всех ей нравился Ф'мар: у него была приятная внешность и хороший характер. Впрочем, ему она тоже не оказывала видимого предпочтения. Просто представить невозможно, чтобы он разделил с ней ее тесный вейр, где едва хватало места им с Аларант'ой. Может, подумала она, все дело в том, что у нее такой маленький вейр… Все знают, что она спит под боком у своей королевы; по крайней мере, так было теплее. Теплее, чем если бы рядом с ней был еще один человек. Кроме того, вряд ли в ее вейре поместится еще хоть кто-нибудь — и вряд ли в ближайшее время кто-нибудь увидит, что она покидает вейр другого всадника, или же застанет ее у кого-нибудь…

Когда они добрались до кухни, Тарри и Яшма Зулуэта приглядывали за разделкой привезенной туши. Было уже слишком поздно для того, чтобы жарить половинки туш целиком — как любили в Вейре, когда еды было много. Торен увидела, что они надолго обеспечены свежим мясом. Животные были крупными и мясистыми. Луга Лонгвуда, заросшие сочной густой травой, не раз поставляли Вейру отличную еду, когда у всадников заканчивались припасы.

Ужин действительно получился великолепным. Теперь, когда Форт поставлял в Вейр муку, сушеные бобы, овощи и молоко, всадники могли позволить себе разнообразить меню свежими фруктами и овощами, а также дичью, для чего и летали через Промежуток на Южный континент. Медленно, но верно обязанности по снабжению Вейра продовольствием переходили к холдам; так что зачастую всадники ели лучше, чем сами холдеры. Это да еще почет и слава, окружавшие всадников, — вот что заставляло многих молодых людей пытать счастья на площадке Рождений, даже если родители готовили для них совершенно другую судьбу. В прежние времена — еще совсем недавно — Шону и Сорке приходилось требовать, чтобы из холдов присылали юношей и девушек, особенно тех, кто постарше и мог подняться в воздух для сражения с Нитями, как только их драконы становились достаточно взрослыми. Однако постепенно для холдеров стало престижным отдать сына или дочь во всадники. А вот в первые шесть лет, несмотря на то, что уровень рождаемости в Форт-холде был достаточно высок, кандидатов, приходивших на площадку Рождений, чтобы пройти Запечатление, можно было по пальцам пересчитать. Наконец-то Вейр добился, чтобы кандидатов, в том числе и не достигших совершеннолетия мальчиков и девочек, было достаточно, чтобы новорожденным драконам было из кого выбирать…

Скорлупа яиц, покоившихся в горячем песке площадки Рождений, затвердела, и время Рождения неуклонно приближалось, поэтому кандидаты временно жили в Вейре. Именно они, как заметила Торен, чаще всего подходили за второй и третьей порцией мяса. Она не могла их винить: слишком хорошо помнила, как у нее самой подводило живот от голода, пока она жила дома. А дней, когда всадникам не хватало еды, было не так уж и много.

Если кому-то удавалось найти в песках Южного кладку яиц файров, всадник мог обменять яйца на все, что угодно. У нынешнего северного обиталища людей был один недостаток: становилось все меньше этих очаровательных грациозных существ, искавших общества людей. Судя по всему, им не нравился здешний, более холодный климат. Раньше вместе с драконами атаки Нитей встречали сотни файров; теперь их число сократилось до двух-трех пар.

Вот почему жители острова Йерне продержались так долго, медля перебираться на север: пляжи Лонгвуда, Локахетси, Уппсалы и Оркнея служили файрам приютом, так что у каждого мужчины женщины и ребенка были дюжины маленьких помощников, защищавших их во время Падения. Что ж, по крайней мере, то место, которое предложили занять жителям Лонгвуда и Оркнея, было теплее, чем двойной кратер: файры дольше задержатся подле своих друзей.

Когда Торен закончила работу на кухне и смогла, наконец, присоединиться к своим друзьям, они больше говорили о превосходной еде, чем о дневных событиях. Торен не упомянула о встрече с Шоном, хотя и заметила, что время от времени Предводитель Вейра искоса поглядывает на нее. В конце концов, не выдержав, она обратилась к Аларант'е — сосредоточившись, чтобы ее не услышали другие драконы. Впрочем, это была напрасная предосторожность: Каренат' уже дремал.

«Он ничего у него не спрашивал весь вечер», — откликнулась Аларант'а; ей тоже хотелось спать.

«Может, потому что он помнит, что я могу слышать всех драконов…»

«Нет. Шон спрашивал мнение Каренат'а о некоторых кандидатах. Хорошо, если всадник Дагмат'а подружится с кем-то, кто разделяет его пристрастия».

Торен задумалась. Синий всадник предпочитал юношей девушкам. А Шон предпочитал, чтобы как можно меньше подвижных и быстрых зеленых драконов пропускали сражения из-за того, что их всадницы беременели.

«Есть какие-то перспективы?» — спросила Торен.

«Трое».

Торен усмехнулась. Да, пожалуй, Предводитель Вейра может быть доволен.

— Кому предназначена эта усмешка? — спросил Ф'мар. Он сидел рядом с Торен и сейчас прислонился к ее плечу, так что она ощутила тяжесть его тела.

— Я знаю, а ты угадай, — нараспев ответила она.

— Не хочешь раскрывать своих секретов, да? — В голосе Ф'мара прозвучали нотки раздражения. — Ты сегодня была в кратерах, верно?

— Да, но это уже столько раз обсуждалось, что нет смысла говорить что-то еще, — ответила девушка. — Но там действительно был бы прекрасный Вейр…

Она вздохнула.

— Я думаю, — зашептал Ф'мар ей на ухо, причем дыхание его стало тяжелым и заметно участилось, — что Шон собирается что-то сделать, чтобы создать новый Вейр.

— Да? — Торен отстранилась и посмотрела на молодого человека с удивлением, выглядевшим вполне искренне.

Ф'мар снова наклонился к ней:

— Шон вовсе не охотился сегодня, когда его не было в Вейре.

— Не охотился?.. — Торен использовала показное удивление как предлог для того, чтобы увеличить расстояние между собой и Ф'маром.

— Я думаю, — шепотом, так, что его могла услышать только Торен, проговорил Ф'мар, — что он ведет какие-то переговоры на Йерне с кланами Ленгсам и Мерсер.

— О, это значит, что они не станут претендовать на то место, которое нашли мы? — Он кивнул.

— Возможно, ты и прав, — проговорила девушка, постаравшись, чтобы в ее голосе прозвучала надежда. — Прекрасно! Вот и музыка! Чудесное завершение этой трапезы!

И она ускользнула от Ф'мара, по дороге вытаскивая из заднего кармана маленькую дудочку, чтобы присоединиться к остальным музыкантам.

Торен всегда рано просыпалась в день Падения, даже если само Падение ожидалось не раньше полудня, как сегодня. Нити должны были выпасть над Фортом и частью Болла.

Вчера по всему Вейру ходили слухи. Драконы в этом отношении оказались не лучше людей — они повторяли рассказы своих всадников, добавляя к ним собственные выводы, сделанные из случайных замечаний Шона и Сорки, а иногда и кого-то из бронзовых, которые летали на юг и теперь рассуждали о предполагаемых встречах Предводителя Вейра с холдерами Лонгвуда и Оркнея. Торен слушала все эти рассказы и размышляла, не стоит ли ей рассказать о некоторых теориях Предводителю и Госпоже Вейра. Потом, подумав, все-таки решила, что не стоит. Сама по себе возможность создания нового Вейра поднимала дух всадников перед сражением с Нитями, так что слухи играли скорее положительную роль.

Как всегда, Шон послал всадников на разведку — наблюдать за передним краем Нитей, чтобы рассчитать, как будет выглядеть сегодняшняя атака. Начаться все должно было примерно посреди Большого Залива; затем Нити двинутся к гавани: здесь ими займутся дельфины, которые наверняка соберутся в Заливе, чтобы поесть, а заодно оказать людям посильную помощь. Затем Падение продолжится на юго-западе, над землями Форта и Болла и по другую сторону горного хребта. За последний год, по просьбе Пьера де Курси, Вейр распространил свою защиту и на эти земли: население Болла расселялось широко, создавая небольшие холды под управлением центрального, собственно Холда Болл.

Торен завтракала всегда, при любых обстоятельствах — однако, как и многие другие всадники, пропустила обед, удовлетворившись кружкой кла. Затем она переоделась и попросила Аларант'у спуститься, чтобы проверить снаряжение королевы. Начали собираться и другие золотые; к ним присоединились семь зеленых, чья беременность не позволяла уходить в Промежуток, а потому им приходилось сражаться в Королевском крыле. Еще девять зеленых всадниц не смогут сегодня подняться в воздух: их драконы либо слишком недавно отложили яйца, либо оправлялись от ран. Командиры крыльев полагали, что лучше пустое место в строю, чем дракон, в силах которого они не уверены. Торен внимательно выслушала Сорку, дававшую указания зеленым всадницам и назначавшую им места в строю Королевского крыла. Большинство всадниц были вполне взрослыми и имели опыт сражений, среди них был только один новичок — Эми Мотт, беременная от Поля Логоридеса в результате первого брачного полета своей зеленой.

Почти с облегчением Торен услышала рык Каренат'а; она подняла голову и увидела драконов, собравшихся на краю кратера в ожидании сигнала жевать огненный камень. Торен взобралась на спину Аларант'ы, приняла от помощников тяжелые емкости с горючей жидкостью и помогла навьючить их на бока своей королевы, затем закрепила ствол огнемета и удостоверилась, что крепления прочны. Поблагодарив помощников, она посмотрела вверх, ожидая сигнала, который Шон должен был подать Сорке и Фарант'е, командовавшим Королевским крылом.

«Следуй за мной», — сказал Каренат', обращаясь к Фарант'е. Его голос ясно и четко прозвучал в мозгу Торен, но она не двинулась с места. Она всегда выжидала сигнала Сорки — всегда, со времен своего первого полета в Королевском крыле, когда ее Аларант'а опередила Фарант'у. Этот день она вспоминала со стыдом, чувствуя, что провинилась перед Предводителем и Госпожой Вейра; тогда же она впервые осознала, что способна слышать других драконов. Она призналась в этом Шону и Сорке и дала обещание не злоупотреблять этим редким даром и никому о нем не рассказывать.

Фарант'а мощным прыжком оторвалась от земли, и Торен, которая должна была лететь справа от Фарант'ы, послала Аларант'у в полет.

Каждый раз перед схваткой с Нитями Торен ощущала восторг и необыкновенный подъем, когда крылья ее королевы начинали рассекать воздух. С третьим ударом крыльев золотые и зеленые поднялись над скальными стенами Вейра, заняв свое место ниже всех прочих групп.

Торен уточнила пункт назначения у Каренат'а и Фарант'ы, на мгновение ощутила ужасающий пронизывающий холод Промежутка, ледяную пустоту, сквозь которую драконы, используя телепортацию, попадали из одного места в другое, и вынырнула над морем как раз в тот момент, когда оно только начало темнеть от приближающейся завесы Нитей. Она находилась на высоте примерно в тысячу футов, достаточно близко для того, чтобы заметить, как бурлит вода там, где собрались, казалось, все рыбы Перна в ожидании грядущего пиршества.

В вышине, примерно на восьми тысячах футов, насколько могла судить Торен, крылатые защитники Перна ждали, когда передний край Нитей подойдет ближе к гавани. Нет смысла расходовать огонь драконов на те Нити, которые все равно утонут в море.

Затем ближайшие к фронту атаки крылья вступили в бой. Вспыхнуло оранжево-красное пламя, и почерневшие Нити дождем посыпались вниз. Сегодня Падение на редкость обильно, отметила Торен, проверяя готовность огнемета.

Она прислушалась к драконам, которые уже вступили в бой, и невольно задумалась: спрашивала ли Сорка свою Фарант'у о прозвищах, которые драконы дают всадникам.

«Да», — с готовностью ответила Аларант'а своей всаднице, несколько запутавшейся в разговорах драконов и их всадников: «Смотри влево, Ф'мар!» — «Нити идут к тебе под углом, Б'реф!» — «Большой комок падает прямо на тебя, Д'вид». — «Фирт', смотри вправо!»

Последнее было обращено к дракону Ши Лао; говорил дракон самого Предводителя Вейра.

Торен хихикнула. С этаким именем трудновато что-либо сократить!

«С'лао, — услужливо подсказала Аларант'а. — Они прорвались вниз. Правей!»

Сорка и Фарант'а уже начали разворот; Торен и Аларант'а последовали их примеру. По привычке Торен вполуха слушала переговоры драконов и всадников, в то время как Королевское крыло начало действовать. Обычно от верхних крыльев ускользали лишь отдельные Нити, на которые жалко было тратить огонь. Фарант'а приказала нескольким шустрым зеленым всадницам рассеяться и заняться Нитями, которые падали по краям; затем приказала Аларант'е проследить за ними.

Иногда у Торен ломило шею — в особенности в те моменты, когда ее королева пикировала вниз. Аларант'а временами поднималась, чтобы всадница могла немного сбросить напряжение, но такие маневры были для нее не слишком легкими.

Внезапно один из драконов вскрикнул; Аларант'а немедленно подсказала, кто это был — Сивит', синий дракон П’тера.

«Ранено крыло, — сказала Аларант'а. — Мы летим».

«Мы помогаем», — откликнулась Элиат'а, королева Улоа. Обе королевы ушли в Промежуток и мгновенно оказались рядом с падающим синим. Правое крыло Сивит'а было разорвано; он не мог держаться в воздухе. Все, что ему удавалось, — это спускаться вниз по спирали.

Рядом возникли две зеленые; длинные языки пламени расчистили путь двум королевам, спешившим на выручку синему.

За последние два года Аларант'а и Элиат'а проделывали подобный маневр так часто, что отработали его почти до автоматизма. Торен распростерлась на шее своей королевы; Аларант'а, которая была больше и сильнее, поднырнула под падающего синего, приняв его тело на спину. Торен ощутила тяжелое дыхание Сивит'а, резкий запах огненного камня. Оставалось только надеяться, что он не спалит ей очередную летную куртку. Элиат'а зависла над ними, готовая передними лапами подхватить Сивит'а у основания крыльев, если тот соскользнет.

«Удачно поймали», — сказал Каренат', обращаясь к Аларант'е.

Сивит' тихонько посвистывал, стараясь заглушить боль в обоженном крыле.

«Он у нас», — сказала Аларант'а своей всаднице. Торен ясно чувствовала, как напряжено тело ее королевы.

«Сивит', — заговорила Торен, — расслабься мы перенесем тебя через Промежуток. Ты в безопасности. Элиат'а, уходим… давай!»

Они перенесли раненого в Форт-Вейр. Иногда, когда они входили в Промежуток, где не могли контролировать ситуацию, спасенные начинали паниковать; это была еще одна причина, по которой требовалась вторая королева, подстраховывавшая раненых. Однако Сивит'у удалось сохранить спокойствие, и Аларант'а прибыла в Вейр, по-прежнему неся его на себе. Хотя она приземлилась достаточно мягко, груз тела синего заставил ее припасть к земле. К ним уже спешили медики.

— Как ты, П'тер? — через плечо окликнула синего всадника Торен. В ноздри ударил запах паленой кожи.

— Все в порядке. Спасибо, 'Рен! Еще немного — и досталось бы и мне. О, Сивит', с тобой все будет хорошо! Ты выздоровеешь, вот увидишь! — голос П'тера дрожал от тревоги и боли, которую он разделял со своим драконом.

— Держись, сейчас мы опустим вас на землю.

Аларант'а приподняла раненое крыло синего, Элиат'а придержала его сверху и, когда Аларант'а выскользнула из-под Сивит'а, осторожно опустила тело раненого на землю. Медики уже нанесли на нижнюю часть разорванной мембраны бальзам, сваренный из холодильной травы, и готовились заняться верхней частью крыла. Синий всадник отстегнул страховочные ремни. Болезненное посвистывание Сивит'а сменилось звуками облегчения, когда всадник принялся гладить и почесывать его спину.

— Тебе нужны новые баки, Улоа? — спросила Торен.

— Нет, еще на час хватит.

— Моих тоже.

Торен взглянула в небо, подав Аларант'е сигнал готовиться. Обе королевы одновременно оттолкнулись от земли и, набрав высоту, нырнули в Промежуток, чтобы вернуться к месту битвы.

Ужин был подан поздно. Наземные команды доложили, что лишь считанным Нитям удалось ускользнуть от драконов, однако многие драконы и всадники были ранены — а это означало, что Шон пожелает говорить со всем Вейром прежде, чем позволит отправиться на отдых.

— Несомненно, он скажет, что причина сегодняшних ран — беспечность и отсутствие сосредоточенности всадников, равно как и их общая тупость, — пробормотал Н'клас, следуя за Торен в нижние пещеры.

— И будет прав, — ответила Торен, улыбнувшись мрачному Н'класу через плечо. — Но с клубками Нитей бороться сложнее всего, и он, конечно, признает это, прежде чем устроить нам выволочку.

— Кстати сказать, Сивит'у здорово досталось. П’тер говорит, что новая мембрана нарастет на крыле не раньше, чем через несколько месяцев.

— Я так и подумала, когда мы привезли его сюда.

— Ну, по крайней мере, у него была самая лучшая бригада «Скорой помощи»…

Когда Торен и Улоа вернулись в Королевское крыло, Фарант'а и Гретет'а как раз помогали еще одному дракону с раненым крылом.

«Сорка говорит, ты прекрасно рассчитываешь время. Ты остаешься командовать крылом, — проговорила Фарант'а, обращаясь непосредственно к Торен. — Мы его держим, Гретет'а. Теперь осторожнее, Шелмит'. Мы тебя держим. Расслабься, ладно?»

«Я все еще падаю», — услышала Торен испуганный ответ Шелмит'а.

«Конечно, падаешь; но я падаю прямо под тобой. Мы тебя поймали. Ты чувствуешь мою спину под своим брюхом?»

«Да! Чувствую!»

— А что с Шелмит'ом? — спросила Торен у Н'класа. У нее еще не было времени проведать раненых. Королевское крыло, прежде чем вернуться в Вейр, всегда связывалось с наземными командами.

— У него дырки в крыле, если не считать ожогов на теле. Сзади справа — несколько достаточно скверных, — ответил Н'клас, морща нос; он не любил разговоров о ранах. — Нам нужны зеркала заднего вида.

Торен рассмеялась:

— Куда же мы их прикрепим?

— Ну, например, на плечо.

Торен остановилась, оглядывая столы: зал был набит битком.

— Господи боже ты мой, сегодня нам придется занять места впереди, — проговорила Торен. И действительно, последние свободные места оставались только рядом с небольшим возвышением, на котором восседали Предводитель и Госпожа Вейра.

— Ты прекрасно поработала, — ответил Н'клас. — Нет причин, по которым ты должна чувствовать себя виноватой. И очень жаль, что ты не такая большая, как твоя Аларант'а, — с ухмылкой добавил он, — а то я мог бы за тобой спрятаться.

— Но тебе тоже не о чем волноваться. Ты привел Петрат'а назад без повреждений, не так ли?

Н'клас ответил не сразу; на лице его отразилось почти комическое раскаяние:

— Не совсем. Хотя, — поспешно прибавил он, — он вышел из строя не больше чем на неделю, как мне кажется.

— Жаль. Я не знала, — с грустной улыбкой она посмотрела на Н'класа. Тот пожал широкими плечами:

— Ничего, что нельзя было бы вылечить при помощи ведра «холодилки». Драконья шкура, по счастью, отрастает быстро!

Кухонная бригада быстро расставляла тарелки перед сидящими за столами всадниками. Стол на возвышении пустовал: Торен знала, что Шон сперва собирает командиров крыльев, распекая их за неудачи в бою. Однако Шон и сам знал, что клубки Нитей гораздо опаснее, чем отдельные Нити; кроме того, хотя многие драконы были вынуждены выйти из боя из-за полученных ран, критических повреждений не получил ни один. Каждое крыло временно лишилось одного или нескольких драконов, а некоторые крылья находились на отдыхе на Большом Острове, так что в Вейре драконов было меньше, чем обычно. Только у королев не бывало официального отдыха — за исключением того времени, когда они вынашивали яйца и оберегали кладки. Поскольку у Аларант'ы подобного опыта еще не было, Торен исполняла свои обязанности уже два с лишним года без перерыва.

«Мы хорошо работаем одной командой. Мы — отличные спасатели», — сказала Аларант'а.

«Ох, родная моя, — откликнулась Торен, мгновенно опечалившись от мысли, что могла обидеть свою королеву, — это правда, правда! Но я устала. Как и большинство всадников. Всем нужно отдыхать когда-то, и я не имею в виду просто поездку домой на восточный берег…» Что ж, прибавила она про себя, надеюсь, Шон вызовет хотя бы некоторых отдыхающих с Большого Острова, чтобы помочь крыльям, которые временно лишились всадников.

Еда была отменной: одно из особых блюд Яшмы — запеканка с овощами, в которой мяса было больше, чем овощей, — поданное с горячим хлебом и маслом. Торен усмехнулась, намазывая хлеб маслом, прежде чем передать блюдо сидящему рядом с ней всаднику. Масло в таком количестве, несомненно, привезли с острова Йерне. Будут ли они получать молочные продукты, когда Лонгвуд переселится на побережье? Жаль, если нет… В холдах молочные продукты дают только младенцам и маленьким детям. Да, у всадников поистине много преимуществ… и не последнее из них — то, что у нее есть Аларант'а.

«Ты любишь меня больше, чем масло?»

«Конечно! Но, видишь ли, тебя нельзя намазать на горячий хлеб!»

«Хлеб — это неплохо». В мыслях Аларант'ы не было особенного энтузиазма. Время от времени Торен давала своей королеве кусочки той же пищи, что ела сама: Аларант'а была любопытна.

«Только не для такого хищника, как ты, дорогая. Может, ты снова голодна?»

«Нет, но была голодна ты!»

Аларант'е было трудно понять, почему ее всадница должна есть несколько раз в день, в то время как ей самой, дракону, во много раз превосходящему человека по размерам, достаточно поесть один-два раза в неделю.

Прежде чем на стол подали вторую порцию запеканки, свои места заняли Предводитель и Госпожа Вейра, а также командиры крыльев. Торен показалось, что они выглядят спокойными, словно их беседа прошла вполне дружески. Это совершенно не сочеталось с подозрениями о грядущей выволочке всему Вейру и лекции о вреде беспечности.

На сладкое были поданы батончики с орехами и пряностями, а к ним — эль и обычный кла для тех, кто недолюбливал эль.

— Должно быть, он действительно собирается как следует потрепать наши шкуры, — пробормотал ей на ухо Н'клас.

— И поэтому Ф'мар ухмыляется от уха до уха? — спросила Торен.

Действительно, молодой командир крыла выглядел на удивление довольным. Разумеется, подумала она, припоминая дневную атаку, его крыло практически не получило повреждений, так что он может позволить себе расслабиться. Интересно только, почему Ф'мар так упорно ищет ее взгляда? Торен прислушалась к Таллит'у, но бронзовый спал.

«Аларант'а, я чего-то не знаю?»

«Что?»

«Не имею представления, но Ф'мар все время по-дурацки мне ухмыляется».

«Он всегда так делает».

Торен услышала в тоне своей королевы легкое раздражение.

«Тебе не нравится Ф'мар? — спросила она. — Или, может быть, тебя не привлекает Таллит'?»

Торен часто спрашивала свою королеву, какой из бронзовых ей нравится. Если сама она не благоволит ни одному всаднику, то, может быть, ее королева выберет кого-то из бронзовых? Торен, хочешь не хочешь, приходилось думать о том, что будет, когда ее королева поднимется в брачный полет — а, судя по всему, это должно было случиться скоро. Сорка объясняла молодым всадницам королев, чего следует ожидать, и Торен надеялась, что для нее брачный полет будет таким же восхитительным и приятным, как рассказывали. Сорка никогда и ничего не преувеличивала.

«Бронзовые драконы очень похожи друг на друга в брачном полете. Но меня будет нелегко поймать!»

Торен не выдержала и рассмеялась.

— Что смешного? — поинтересовался у нее Н'клас.

— Аларант'а, — ответила Торен, пожав плечами: мол, это между нами.

Н'клас наполнил свой стакан элем и предложил эля Торен; она кивнула в знак согласия. Эль начинал ей нравиться; по крайней мере, она находила, что он гораздо вкуснее, чем квикал. А сегодня пиво, позволяющее расслабиться, понадобится ей; она чувствовала это.

Внезапно шум утих; Торен увидела, что Шон поднялся из-за стола.

— Ой-ой, — проговорил Н'клас, пытаясь съежиться и спрятаться за спиной девушки.

— Да не будь ты таким идиотом! — возмутилась Торен. Она прекрасно знала привычку Н'класа драматизировать события.

Но на этот раз, кажется, действительно происходило что-то необычное. К удивлению Торен, в руке Шона был полный стакан.

— Вы все знаете, что крылья не очень хорошо справились со своей задачей, но я принимаю во внимание особенности сегодняшней атаки Нитей. Действительно, клубки Нитей — худший их тип, и с ними труднее всего бороться; в ходе подобных Падений ранения может получить даже самый внимательный всадник и самый умный дракон. Я не извиняю вас и еще поговорю с теми, кого Нити застали врасплох, а равно и с теми, кто сумел избежать ранений, хотя вы, черт побери, заслужили, чтобы вас обожгло. — Шон жестко оглядел столы. — Мы могли понести и большие потери.

Он снова умолк и оглядел всадников. Торен ощущала, что должно произойти нечто очень важное. Она была почти уверена в том, что знает, что это, и выжидательно выпрямилась, глубоко вздохнув. Н'клас, замерший рядом с ней, шевельнулся; видимо, он тоже почувствовал, что вскоре они услышат крайне важные новости.

— Все холдеры согласны с тем, что новые Вейры… — чтобы дать всем осознать сказанное, Шон сделал драматическую паузу, которой мог бы позавидовать Н'клас, — необходимы.

Он намеревался продолжить, но его прервала настоящая буря приветственных криков. Шон улыбнулся и поднял руки, призывая к молчанию.

— Некоторые из вас, — Торен заметила, что при этих словах Шон посмотрел на нее, — полагают, что двойной кратер на восточном берегу — идеальное место для Вейра. И вы правы.

Это заявление вызвало новую бурю криков. Торен получила чувствительный тычок в ребра от Н'класа и заметила, что Ф'мар также смотрит на нее, улыбаясь широкой, счастливой и очень хитрой улыбкой.

Что ж, подумала она, у него есть все задатки хорошего Предводителя Вейра, и его помощники могут засвидетельствовать, что он вполне компетентен.

— Мы начнем именно с него, — продолжал Шон, — и обустроим еще два, как только это станет возможным. Я полагаю, что нам понадобятся еще два Вейра — учитывая, сколько яиц приносят наши королевы. Так что нам стоит заняться подготовкой всего необходимого, причем именно сейчас, пока энтузиазм холдеров еще велик, — он суховато усмехнулся, что вызвало в зале волну смешков. — Безусловно мы освоим Большой Остров: нам нужно место с теплым климатом, причем такое, где наши раненые смогут не только отдыхать, но и приносить пользу. Телгару нужен Вейр, чтобы защищать горняков… — По залу прошел недовольный шепоток: Телгар находился в холодных горах. — На востоке, на песчаном полуострове тоже есть кратер, и еще один — далеко на северо-западе. Но на Большом Острове и в Телгаре уже есть наши всадники, так что этими Вейрами следует заняться в первую очередь.

Он выждал, пока смолкнет свист и приветственные крики, затем продолжил с легкой усмешкой:

— Жители острова Йерне перебираются на север, а Лонгвуд хочет обосноваться на восточном побережье. Они помогут нам подготовить восточный Вейр в благодарность за наше согласие защищать их, — тут улыбка Шона стала шире.

— Так вот, значит, как он это устроил, — проговорил Н'клас; в его глазах читалось почтение.

— Что устроил? — приглушив голос, спросила Торен.

— Заставил их думать, что мы оказываем им услугу, хотя на самом деле все как раз наоборот, — ответил Н'клас. — О да, он очень умен, всадник Каренат'а…

— Кланы Локахетси и Уппсала предпочитают жить на Большом Острове, и они помогут нам расширить существующий там комплекс пещер, — продолжал тем временем Шон. — Телгар пообещал отправить всех своих свободных горняков на работы в будущих Вейрах, так что, мне кажется, мы сумеем обеспечить безопасность еще четырех районов, как только Вейры будут приспособлены к нуждам наших драконов.

Четыре Вейра, включая и тот, о котором она так мечтала! Торен не могла в это поверить. Даже один новый Вейр был бы поводом для великой радости; но четыре Вейра?.. Что ж… Торен быстро подсчитала: даже если не все драконы будут жить в Форте, Шон сумеет поднять в воздух не менее двадцати крыльев при любом Падении. Три новых Вейра — это три новых Предводителя и три Госпожи. Кого же решили предложить на эти места Шон и Сорка? Вероятно, кого-то из старших всадников; Торен не могла не порадоваться за Улоа и Арну, как и за Давида Катарела и Питера Семлинга. Выбрать их было бы вполне логично… но кто еще?

— У нас двадцать взрослых королев, — говорил тем временем Шон, — и более сотни бронзовых, а также десять-двенадцать коричневых, которые могли бы стать прекрасными Предводителями. В такой ситуации я считаю, что мы должны положиться на волю случая, потому что иначе нам, — он указал на себя и Сорку, — будет слишком сложно сделать выбор. Итак, вы сами вытянете жребий, который укажет вам, в какой из Вейров вы отправитесь. Мы разделим королев — исключая Фарант'у, которая остается здесь, со мной.

Шон нахмурился и обвел собравшихся мрачным взглядом в ожидании смеха, который всегда возникал при намеках на то, что какой-то другой дракон, помимо Каренат'а, может рискнуть догнать Фарант'у. И ожидания его вполне оправдались. Когда смех стих, Предводитель Вейра продолжил свою речь:

— Нора передаст мешочек со жребиями золотым всадницам. У Тарри — мешочек, предназначенный для командиров крыльев; я полагаю, правильно будет, если крылья отправятся в Вейры вслед за своими командирами, не будучи расформированы. Считают ли всадники такое решение справедливым?

Хотя все были немало удивлены таким решением, почти в ту же секунду раздались возгласы одобрения. Оглядевшись, Торен увидела на многих лицах восторженное ожидание; она механическим и совершенно бессмысленным движением зажала уши, чтобы не слышать, как откликаются драконы на возбуждение и тревогу своих всадников. Девушка тряхнула головой и в тот же миг ощутила, как Аларант'а помогает ей заглушить этот мысленный гвалт. Обычно ей удавалось самой закрыть свой разум от нежелательных голосов, но не сегодня; впрочем, вряд ли кого-то можно было в этом обвинить.

— Конечно, у нас есть еще три кладки, из которых вскоре должны вылупиться юные драконы; мы распределим их между новыми Вейрами, как только выясним, кто вылупился, — с усмешкой прибавил Шон.

Торен оглянулась, ища глазами Тарри и Нору, и увидела, как они поднимаются из-за стола в дальнем конце зала. Ей предстоит выбирать одной из последних, поскольку сидит почти у самого стола вождей Вейра…

Ожидание было до боли мучительным. Смеет ли она хотя бы мечтать о Вейре на восточном берегу? Или ей придется остаться здесь, в Форте, поскольку она самая молодая золотая всадница и ей еще так много предстоит узнать? Она должна была бы мечтать о Вейре Телгар, чтобы оказаться поближе к родителям, что тем более обрадует их теперь, когда ее сестры и братья покинули родной холд, отправившись на обучение к мастерам. Но двойной кратер на восточном берегу вызывал у нее совершенно особые чувства: она так тщательно распланировала использование тамошних естественных пещер… Словно у нее было на это право!

Коричневые и бронзовые всадники выкрикивали названия своих новых Вейров, в восторге вскакивали со своих мест и радостно размахивали руками. К своему удивлению, Торен обнаружила, что те, кому достался Телгар, радуются не меньше тех, кто должен был попасть в Вейр на побережье или на Большом Острове. Все происходило так быстро, что она не успевала понять, кто же отправится на восточное побережье. Она с удивлением увидела, как Тарри предлагает жребий командирам крыльев, сидящим во главе стола. Почему же тогда Ф'мар так многозначительно усмехался ей? Она видела, как он вытянул свой жребий; ей вдруг так захотелось узнать, куда же направила его судьба, что она вздрогнула, когда кто-то дотронулся до ее руки. Обернувшись, девушка увидела стоящую рядом с ней Нору.

— Ты — последняя из присутствующих здесь всадниц королев, которая будет тянуть жребий, — сказала Нора. — Надеюсь, тебе достанется то, чего ты хочешь. Потом Сорка будет тянуть жребий за отсутствующих.

Задержав дыхание, Торен покорно сунула руку в мешочек и ощупала лежащие там несколько листочков. Крепко зажмурившись, она стиснула в пальцах один из них и вытащила его наружу.

— Выдохни, 'Рен, — с улыбкой проговорила Нора, которую явно позабавил поступок Торен.

Девушка вздохнула, нервно усмехнулась и только потом нерешительно взглянула на зажатую в пальцах бумажку. Прочла ее. Потом перечитала еще раз.

«Ты все время повторяешь: „восточный берег“, — терпеливо проговорила Аларант'а. — Мы отправляемся именно туда, куда хотели?»

— Да, о да, да! — выдохнула Торен, прижимая к груди драгоценную бумажку.

— «Да, о да, да» — так куда же ты попадаешь? — спросил Н'клас, показывая ей свой листок. Он тоже вытянул «восточный берег».

В приступе совершенно невероятного для нее буйного веселья она обняла Н'класа. Он был слишком удивлен, чтобы воспользоваться удобным случаем, а девушка столь же стремительно отпустила его.

— Восточный берег!

О, она была так счастлива, так крепко сжимала внезапно взмокшими пальцами драгоценное назначение! Девушка лучезарно улыбнулась всем, кто сидел за столом на возвышении: Сорка улыбнулась в ответ, Шон с одобрением кивнул. Мгновением позже она увидела лицо Ф'мара: теперь его улыбка уже не была такой широкой. Торен вопросительно подняла бровь и по губам Ф'мара прочла: «Телгар».

Она изобразила на лице разочарование, однако, сказать по чести, никакого разочарования не испытала.

Тарри и Нора направились со своими мешочками к главному столу; Сорка вытянула жребии для отсутствующих золотых всадниц, а Шон — за шестерых отсутствующих командиров крыльев.

— Итак, теперь вы знаете, в каком Вейре предстоит жить каждому из вас — по крайней мере, сейчас, поскольку, если мы решим расширить число Вейров до шести, нам придется снова разделиться. Все ваши командиры крыльев опытны и знают об управлении Вейром столько же, сколько и я. Я об этом позаботился! — на этот раз Шон предпочел не обращать внимания на свист и шутливые замечания, вызванные его последней репликой. На его лице появилась скупая, но хитрая улыбка. — Есть только один способ решить, кто из вас станет Предводителем своего Вейра.

Он снова умолк; повисла напряженная пауза. Торен никогда не видела Предводителя Вейра в столь хорошем расположении духа: он явно наслаждался ситуацией.

— Мы оставим выбор за королевами, — провозгласил, наконец, Шон, благодарно поклонившись Сорке. Эта фраза вызвала всеобщее удивление. — А то, какая королева будет делать этот выбор, пусть также решит судьба. Случай, судьба — они играют в наших делах гораздо более важную роль, чем вы полагаете; я чувствую, что свободный выбор и воля случая принесли нашему Вейру немало пользы, и потому собираюсь продолжать в том же духе. Итак, первая королева в каждом новом Вейре, которая поднимется в воздух для брачного полета, решит, какой всадник станет Предводителем Вейра!

Это заявление было встречено ошеломленным молчанием; не сразу послышались робкие шепотки. Торен была удивлена едва ли не более, чем остальные. Она не знала, какие еще королевы должны были попасть в ее Вейр, но внезапно ощутила твердую уверенность в том, что все было как-то подстроено так, чтобы и она, и Аларант'а отправились на восток. Не было никаких сомнений и в том, что из двадцати королев она, несомненно, будет первой, кто поднимется в брачный полет. Может быть, именно это и имел в виду Шон, когда говорил, что способность Торен слышать всех драконов — это преимущество? Да и вообще, сколько же времени он планировал создание новых Вейров?

Девушка бросила быстрый взгляд на вождей Вейра, но они не смотрели в ее сторону.

«Я права, Фарант'а?» — спросила Торен, нарушая данное ею самой обещание никогда не заговаривать первой с чужими драконами.

«Ты можешь слышать всех нас, — ответила Фарант'а. — Мудро будет, если ты окажешься там, и именно в положении Госпожи Вейра. Из тебя получится хорошая Госпожа. Так думает Сорка, и Каренат', и Шон. Успокойся!»

Легко сказать — успокойся! В такой-то момент! Воистину — судьба, счастливый, чудесный случай!

Торен вонзила яростный взгляд в Сорку, надеясь встретиться с ней глазами, однако как раз в этот момент Сорка перегнулась через стол, чтобы о чем-то поговорить с Тарри и Норой.

— Итак, те из вас, кто останется здесь, со мной и Соркой, могут быть свободны. Я думаю, что будущие обитатели новых Вейров должны собраться и выяснить, кто куда направляется. Пусть те, кому достался Большой Остров, соберутся за дальними столами справа; те, кому выпал Телгар, — в центре; восточный берег — слева от меня.

И тут Шон впервые встретился глазами с Торен. Выражение его лица не изменилось, он только еле заметно поднял бровь. Значит, этот публично продемонстрированный «случайный выбор» был вовсе не таким уж случайным? Но как он это устроил? Ведь шансы были один к четырем…

От размышлений ее оторвал Ф'мар, наклонившийся к самому ее уху, так, что чуть не коснулся его губами:

— Я хотел бы, чтобы ты стала моей Госпожой Вейра, 'Рен, — прошептал он.

Прежде чем она успела произнести хоть слово насчет его самоуверенности или поинтересоваться, почему он так твердо рассчитывает стать Предводителем Телгара, он перешел к центральном столу.

— Что, не повезло? — спросил Н'клас, большим пальцем указывая в спину уходящему Ф'мару.

— Да нет, не так чтобы очень, — ответила она с несколько кислой улыбкой. — У него неплохие шансы стать Предводителем Телгар-Вейра — не хуже, чем у других. Смотри… — она указала на Арну, Ниа и Сигурд, уже сидевших во главе стола, который занимали всадники Телгара.

Торен радостным возгласом приветствовала Улоа и подошедшую следом Джину, всадницу Гретет'ы, но ее радость почти сразу омрачилась: Улоа и Джина, должно быть, знают, что Аларант'а станет первой королевой, которая поднимется в брачный полет. Знает это и Джули: ее королева лишь недавно отложила яйца и не поднимется в воздух по меньшей мере, несколько месяцев.

Должно быть, мысли Торен легко было прочесть по лицу. Улоа быстро наклонилась к ней.

— Почему бы не Аларант'а? — прошептала она. — Лучше ты, чем я. Ты достаточно молода, чтобы справиться.

— Прямо мысли мои читаешь, — тихо прибавила Джина; потом заговорила громче: — Н'клас, передай мне кувшин с элем, ладно? Кто еще из командиров крыльев отправляется с нами? — Она оглядела всадников за их столом. — Кроме тебя, Н'клас, разумеется. Привет, Джесс. Ты — один из нас? Отлично!

Торен смущенно взглянула на бронзового командира крыла: Джесс был старше ее. Они были почти не знакомы, но она никогда не слышала о нем ничего плохого. Затем она увидела, как к их столу подходит Давид Катарел. Он со своим Полент'ом входил в состав их первоначальной группы. Давид всегда относился к ней с вежливой симпатией, но сейчас взгляд, которым он окинул девушку, заставил ее покраснеть. Он тоже знал. К ним уже шел молодой Борис Пехлеви, всадник Джесилит'а, быстро добившийся положения командира крыла. А за ним… Торен моргнула. Но нет, ей не показалось — стройный рыжеволосый человек, стоявший за спиной Бориса, определенно был Михаллом, всадником Бриант'а и старшим сыном Предводителя Вейра.

«Что ж, — ощутив странное оцепенение, подумала она, — он один из лучших командиров. — Почему она должна быть недовольна тем, что он оказался в ее Вейре? — Глупышка, — оборвала она себя, — это еще не твой Вейр — да, деточка моя».

Михалл коротко кивнул ей и остановился за спиной Н'класа; потом пододвинул стул и сел на него верхом, положив руки на спинку. Он взял переданную ему кружку эля, но поставил на стол, едва отпив глоток.

Помощники командиров крыльев и рядовые всадники расселись привычными группами, о чем-то болтая между собой.

— Ну что ж, прекрасно, просто прекрасно, — улыбнулась Улоа; ее черные глаза искрились смехом. — Давид, твой Полент' — самый старший дракон; хочешь занять место председателя на первом собрании обитателей нового Вейра?

— Зачем бы мне это? Ты и сама прекрасно справляешься, Улоа, — добродушно ответил тот. — В любом случае, ты знаешь наш новый Вейр гораздо лучше меня.

— Может, нам всем стоит отправиться туда прямо сейчас, чтобы посмотреть, что там нужно сделать? — спросил Джесс Кэйден, чей бронзовый Халлат' был из той же кладки, что и королева Улоа.

— Ну, не прямо сейчас, — с улыбкой возразила Улоа, — сейчас там уже за полночь, и вряд ли мы много увидим.

— Значит, отправимся туда с рассветом, — пожал плечами Джесс.

— Все вместе? — спросил один из синих всадников, сидевший рядом с Давидом. Торен не знала, как его зовут. Ей придется исправить эту ошибку. «Мартин, всадник Дагмат'а», — сказала Аларант'а.

— Да, все вместе, — ответил Давид, — поскольку все мы примем участие в создании этого Вейра.

— Что же, он так и будет называться «Вейром восточного побережья»? — с некоторым отвращением поинтересовался Борис. — Как длинно — и как неудобно выговаривать!

— Сначала посмотрим на него, потом уже назовем, — ответила Джина, — Я и сама была там только раз.

— А чем собираются нам помочь поселенцы? — спросил Н'клас, бросив быстрый взгляд на Торен. Они оба понимали, какую огромную работу придется проделать для того, чтобы в их будущем Вейре можно было жить.

— Думаю, об этом нам следует спросить Шона, — ответил Давид.

— 'Рен, тот снимок с тобой? — оборачиваясь к девушке, спросил Н'клас.

Торен почувствовала, что краснеет. Она спрятала лицо под предлогом, что ищет в заднем кармане пласт-слайд, и к тому времени, как положила его на стол, успела более-менее взять себя в руки. Всадники сгрудились вокруг, рассматривая карту их будущего жилья. В конце концов, Давид, который был выше других, взял пласт-слайд и поднял его так, чтобы всем было видно.

— Затемненные области обозначают внутренние пустоты, — пояснял Н'клас. — Некоторые нужно просто вскрыть. Торен нашла место, где мы можем прорубить подземный туннель. — Склонив голову, он указывал на различные детали карты. — Площадка Рождений здесь будет даже больше, чем в Форте… Множество пещер, находящихся на уровне земли, годятся для кухонь, подсобных помещений, вейров для молодых драконов, королевских пещер, а под землей есть разветвленная сеть туннелей. Один из них ведет к пещере, достаточно большой для того, чтобы мы могли устроить там гидропонный сад…

— Если мы будем хорошо выполнять свою работу, нас будут снабжать продовольствием ходдеры, которых мы защищаем, — проговорил Давид Катарел.

Н'клас был не единственным, у кого буквально отвисла челюсть при этом заявлении.

— Это решение, которое только что было принято всеми холдерами, — Давид усмехнулся. — Именно оно позволит нам децентрализовать наши воздушные силы. Холды, которые мы защищаем, будут снабжать и поддерживать местный Вейр; таким образом, Форт избавится от лишних хлопот. Мы не всегда сможем путешествовать на юг в поисках еды, в особенности после того, как будет оставлен остров Йерне. Их файры здорово помогали крыльям, которые мы посылали туда. Но файры также покинут остров. Нам нужно расселить там личинки и подождать, пока они размножатся. В Кей Ларго, Семиноле и на Йерне было положено хорошее начало, но сам процесс достаточно длителен…

Давида наградили несколькими понимающими улыбками. Все знали, что понадобится несколько сотен лет, чтобы личинки — организм, способный бороться с Нитями, выведенный ботаником Тэдом Табберманом, — расселились по всему Южному континенту в количествах, достаточных для того, чтобы сделать растительность более устойчивой к смертоносным спорам.

— Теперь все понятно! Значит, ты все знал, — заявила Улоа, уперев руки в бока и сурово глядя на Давида. — И ведь ни словом не обмолвился!

Давид чуть попятился:

— Я и сам ничего не знал до сегодняшнего вечера. Вы же все знаете, каким молчуном бывает Шон!

— Это верно, — коротко рассмеявшись, проговорила Джина.

— Что ему не нравится, так это то, что драконам снова придется заняться перевозками грузов.

Джина поморщилась с непритворным неудовольствием и глубоко вздохнула.

— Тогда то, что холдеры помогут нам рыть, будет только справедливо!

— Именно на этом и настаивал Шон. Джина не могла рассмотреть слайд, так что Давиду пришлось опустить его пониже.

— Значит, вот как мы проведем свое свободное время?

— Какое свободное время? — поинтересовалось сразу несколько голосов.

— То свободное время, которое нам предоставлено на завтра, когда мы отправимся на место и официально вступим в права владения нашим Вейром, — твердо заявил Давид. Он огляделся вокруг, словно проверяя, поняли ли его. — Не очень-то налегайте на эль. Завтра на рассвете мы отправляемся на восточный берег.

— Когда у нас наступит рассвет, конечно! — сказал кто-то позади него.

— У него достаточно здравого смысла, так что он не станет мешать тебе пить, устраивая подъем на рассвете по времени восточного берега, — ехидно ответила Джина. От среднего стола донесся дружный крик:

— Телгар! Телгар-Вейр!

— Можно подумать, у них был выбор, — невинно заметила Джина. — Впрочем, я тоже хотела бы предложить имя для нашего Вейра и попросить вас обдумать его.

— Какое имя?

— Бенден! — тихо и гордо проговорила Джина, вздернув подбородок.

На несколько мгновений воцарилась почтительная тишина.

— Можно ли найти более подходящее имя? — спросил Давид Катарел; Торен заметила, что его глаза увлажнились.

Среди собравшихся пробежал легкий шумок: многие повторяли имя нового Вейра. Джина чокнулась с Давидом; внезапно все встали, подняв свои стаканы.

— За Бенден-Вейр! — проговорил Давид Катарел; слово «Вейр» он произнес так, словно у него перехватило горло.

— За Бенден-Вейр! — молодые всадники высоко подняли свои кружки, стаканы и чашки и осушили их до дна.

Торен всхлипнула и вытерла глаза; эта небольшая церемония необыкновенно воодушевила ее. Здесь было последнее Рождение, на котором присутствовал больной Адмирал. Она помнила, как он отыскал ее и пожелал ей и ее королеве всего самого наилучшего. Хотя он все еще держался прямо, его походка была несколько судорожной и неуверенной. Его сопровождали один из его сыновей и Михалл.

Всадники замельтешили: кто-то пошел за новым кувшином эля, кто-то беседовал в сторонке. Торен, окруженная всадницами и командирами крыльев, осталась сидеть.

— Ты получила эту копию от матери? — спросил Давид, осторожно расстилая пласт-слайд на столе. Торен кивнула.

— Как думаешь, можем мы получить еще? И хотя бы один набор снимков каждого уровня?

Торен снова кивнула. Ее родители будут очень горды новыми обязанностями дочери и с удовольствием помогут им чем угодно.

— Ты была там недавно?

Давид говорил ласково, словно Торен намного младше его и ей необходимо чье-то руководство. Ей было двадцать два, однако от Давида она могла стерпеть обращение, которое не потерпела бы ни от кого другого из старших.

— Мы все там были, когда вы с Шоном улетали на Йерне, чтобы накормить драконов, — обронила Улоа, ставя Давида на место.

Усмехнувшись ей, Давид ответил:

— Если бы я знал, что Шон от нас сбежит, я бы тоже отправился с вами. Сейчас я пытаюсь установить, как часто вы посещали место нового Вейра.

— Очень часто.

— А где тот наземный туннель, о котором ты говорила, Торен?

Н'клас был ближе к Давиду; он ткнул указательным пальцем в пласт-слайд:

— Вот здесь.

Однако Давид все еще смотрел на Торен, явно ожидая ее ответа. Она кивнула:

— Судя по всему, там находится коридор высотой около двух метров от пола до потолка, — она показала место туннеля на слайде. — Оззи сказал, что вот здесь и вот здесь есть туннели, которые можно расширить и сделать наземный вход в… в Бенден-Вейр… Ее прервал хор одобрительных возгласов:

— Отлично звучит.

— Пол будет доволен.

— Отличное имя!

— И звучное, верно?

— …и вот здесь можно сделать еще один выход к реке, — закончила Торен.

Посыпались замечания и предложения; их было так много, что Торен не всегда понимала, кто что сказал.

— Это будет первостепенная задача: тогда мы сможем легко попадать внутрь и доставлять туда технику.

— Мы по-прежнему должны передвигаться на драконах. Пока нам не известна местность, послать наземную экспедицию невозможно.

— Каарван не откажется от доброго долгого плавания. Он устал удить рыбу в Заливе.

— Жители Йерне могут привезти и свое собственное оборудование на кораблях.

Начали подтягиваться другие всадники; каждый желал внести свою лепту в обсуждение. Торен, любезно пропускавшая всех поближе к карте, внезапно обнаружила, что не может протиснуться к столу.

— Это моя карта, — тихо проговорила она, пытаясь справиться с чувством горечи, когда была вынуждена отступить еще на шаг назад, едва не наступив на ногу кому-то сидящему позади.

— Это будет твой Вейр, 'Рен, — проговорил мягкий тенор; в голосе слышалась добродушная насмешка.

Торен оглянулась и посмотрела сверху вниз в смеющиеся серо-голубые глаза Михалла Коннела. Никогда раньше она не подходила к нему так близко, чтобы различить цвет его глаз.

— Приближается время, когда Аларант'а поднимется в полет, — продолжал он. — Совсем скоро — но ты ведь и сама знаешь это?

Теперь в его голосе не было смеха; прозвучало скорее утверждение, чем вопрос.

— Что ж, если ты хочешь стать Предводителем Вейра, почему же ты не там, у стола? Почему не занимаешься картой? — не успев договорить, Торен уже жалела о своих словах. Она прикусила губу. — Прости, Михалл.

— За что? — его ровные брови на мгновение всползли вверх, а серо-голубые глаза, которые по-прежнему не смеялись, встретились с ее глазами. — Я хотел бы стать Предводителем Вейра. Я намерен стать Предводителем Вейра. Все это знают, — в его голосе зазвучали иронические нотки. — Весь вопрос в том, как Аларант'а относится к Бриант'у?

— А разве не в том, как я отношусь к тебе? — спросила Торен прежде, чем успела задуматься над смыслом собственных слов. Девушка тряхнула головой, неловко переступила с ноги на ногу. Она вовсе не это собиралась сказать!..

Михалл медленно поднялся на ноги и посмотрел на Торен сверху вниз с сосредоточенным выражением лица.

— Нет. Выбирают драконы, и только они: тот, кто решает погнаться за этой королевой, и та, что позволяет догнать себя этому дракону.

Теперь Торен понимала, почему она так мало времени проводила в обществе Михалла. Он вовсе не был похож на прочих бронзовых и коричневых всадников в ее «команде». Памятуя о репутации, которую заслужили Бриант' и его всадник, девушка бессознательно избегала общества рыжеволосого сына Сорки. Она также знала, что думают о нем другие всадницы королев, и это еще более смущало ее. «Вежливый»? «Быстрый»? «Вдумчивый»? «Слишком сдержанный»? Но она не чувствовала в нем ничего похожего…

«Он знает, что он — сын своих родителей», — заметила Аларант'а.

— Да, верно, он это знает, — почти с печалью признала она; должно быть, ему нелегко жить, сознавая это.

Когда Михалл вежливо поднял бровь в знак удивления, девушка поняла, что произнесла последние слова вслух,

— Это из-за Бриант'а, — прибавила она и улыбнулась Михаллу, надеясь, что в улыбке ей удалось выразить понимание и сочувствие. Но напряженное выражение, появившееся на лице Михалла, означало, что последней репликой она только помогла ему сделать логический вывод о смысле ее предыдущей фразы.

— О господи, сегодня вечером я сама не знаю, что говорю! Завтра я попрошу у мамы еще копии; хочешь, достану одну для тебя лично? — она пыталась заставить свой голос звучать ровно и доброжелательно, однако ей показалось, что она говорит с раздражением.

Михалл наклонился к ней.

— Я бы очень этого хотел, — ответил он, но теплота, которую она всего на миг увидела в его глазах, ушла: теперь эти глаза были серыми и холодными. Он отодвинул стул и пошел прочь прежде, чем она сумела справиться со смущением.

«Я чуть не заплакала, — сказала она Аларант'е. — Все получилось совсем не так, как должно было!.. Как я могла наговорить ему такого? Как я могла?!..»

Последовало долгое молчание; девушке показалось даже, что ее королева задремала и вовсе не ответит ей.

«Не тревожься».

Это не был голос Аларант'ы!

«Бриант'?»

«Он прав. Уже слишком поздно», — прибавила свой, не слишком утешительный комментарий Аларант'а,

— А куда ушла Торен? — донесся до нее голос Давида, на мгновение перекрывший общий шум голосов.

— Я здесь, — откликнулась девушка. Та поспешность, с которой всадники обернулись к ней, немного смягчила ее отчаянье.

На следующее утро Торен, попросившая сторожевого дракона разбудить ее на рассвете по времени Телгара, отправилась к родителям. Она вошла в их пещеру как раз в тот момент, когда Соня разливала кла по кружкам. К удивлению ее дочери, кружек было три; к тому же, на столе стояла третья тарелка горячей каши.

— Как вы узнали, что я лечу к вам?

— Разве мы могли не знать? — вопросом на вопрос ответила Соня, прижимая дочь к своей полной груди и радостно обнимая ее. Руки Сони были сильными и мускулистыми: сказывались годы горняцкой работы. — Телгар объявил, что создаются четыре новых Вейра, и один из них — здесь.

— Наверху, вон там, — поправил Володя свою жену, указав на северо-восток; потом поднялся из-за стола и поцеловал дочь с той же радостью, что и его жена — разве что обнял не так крепко, пожалев ребра дочери. — А о тебе сказали, что ты будешь в Вейре на восточном побережье.

— В Бенден-Вейре, — сказала Торен, надеясь, что по крайней мере название Вейра окажется для них сюрпризом.

— Ах! — Лицо ее матери засветилось радостью; она снова обняла дочь, потом отпустила ее, вытирая глаза.

— Так и должно быть. Да, так и должно быть, — проговорил Володя, снова садясь за стол и приступая к каше. — Садись! Ешь! Тебе понадобятся силы.

— Итак, сколько же копий мне для тебя сделать? — с улыбкой спросила Соня, слегка подталкивая Торен к свободному стулу.

— О, мама!

— А почему бы и нет, душенька? — Соня нимало не смутилась. — Ты не торопишься перейти к делу, а между тем, разве еще где-то есть работающая копировальная машина? И наверняка тебе понадобятся увеличенные копии слайдов? Сколько всего?

— Мама… — начала было возражать Торен, но не выдержала и рассмеялась.

— Сядь! Ешь! — повторил ее отец и решительно указал дочери на стул. — О копиях мы можем поговорить и потом. А сейчас ты позавтракаешь с нами и расскажешь нам новости, которых еще не знают в Телгаре.

Когда Торен наконец покинула родительский дом, съев две тарелки каши и выпив больше кла, чем ей хотелось бы — ведь впереди был полет через Промежуток, — она увозила с собой пластиковый тубус, заполненный копиями и увеличенными снимками; их было даже больше, чем она смела просить. Соня сделала по четыре копии каждого оригинала и даже копии отчетов по Бенден-Вейру. Торен предположила, что одна из причин, по которой родители помогали ей с таким энтузиазмом, заключалась в том, что им очень понравилось название.

— Нет, это для тебя, душенька, — возразила Соня, крепко поцеловав дочь в щеку на прощание. — Мы горды тем, что наша дочь — золотая всадница. Береги ее, Аларант'а!

Сверкнув фасетчатыми глазами, мерцавшими даже в глубокой тени горных пиков Телгара, Аларант'а повернула голову и склонила шею до земли, то ли помогая всаднице забраться ей на спину, то ли в знак прощания.

«Кто еще позаботится о твоей безопасности?» — проговорила Аларант'а, поднимаясь над долиной.

Торен засмеялась; ветер унес ее смех прочь. «Ты говоришь прямо как моя мать!»

«Мы летим в Бенден-Вейр?»

Торен зажмурилась; ее глаза невольно наполнились слезами при упоминании этого прекрасного имени. Затем она мысленно сосредоточилась на картине двух чашевидных кратеров — двух кратеров Бенден-Вейра.

«Да!»

Она была совершенно уверена, что холод Промежутка превратит кашу и кла в ее желудке в глыбу льда; но, не успев подумать об этом, она уже оказалась над Вейром. Аларант'а снижалась над озером, купаясь в теплых лучах солнца.

«Доброе утро!»

Торен узнала голос Бриант'а, хотя самого его и не увидела — как, впрочем, и Михаила.

«Он греется на солнце на краю кратера, как раз за нами», — подсказала ей Аларант'а, довольная тем, что они взялись за работу раньше, чем эта пара.

Они стремительно пошли вниз; у Торен пересохло во рту. Она увидела Бриант'а, гревшегося на солнце на скалах. Аларант'а аккуратно приземлилась; ветер, поднятый ее перепончатыми крыльями, заставил раскатиться в стороны мелкие камешки. Неподалеку находился вход в пещеру, которая, по замыслам Торен, должна была стать площадкой Рождений; из-за скального выступа показалась голова мужчины. Михалл был все еще в летном костюме, так что, вероятно, находился он здесь недавно.

Он не бросился ей навстречу, но к тому моменту, когда она спустилась со спины своей королевы на землю, уже стоял рядом.

— Вижу, сегодня утром ты была занята, — он указал взглядом на тубус в руках Торен.

Стараясь заранее обдумывать все, что говорит, она улыбнулась в ответ:

— Их утром, а не нашим, — ответила она, открывая тубус.

Заглянув внутрь и оценив содержимое тубуса, Михалл присвистнул и одобрительно улыбнулся Торен. Впервые она увидела, чтобы он улыбался так открыто. Странно, почему он не делает этого чаше? Это заметно улучшило бы его репутацию…

Тут она заметила, что у молодого человека даже руки дрожат от нетерпения, так ему хотелось просмотреть то, что она привезла. Может, именно поэтому он и прилетел сюда так рано? Но откуда ему было знать, что она так быстро выполнит свою задачу?

«Бриант' сказал ему, что мы улетели».

На этот раз она была осторожнее и не ответила королеве вслух. «Неужели Бриант' никогда не спит?»

«Сторожевой дракон ответит каждому, кто вежливо попросит его». Это сказал Бриант' — и, хотя Торен знала, что драконы не умеют смеяться, в тоне бронзового чувствовалось что-то похожее на смех.

— Вот! — воскликнула Торен, почему-то внезапно разозлившись и на всадника, и на его дракона. Почему рядом с Михаилом в ее душе немедленно просыпается такое множество противоречивых чувств?! Девушка похлопала по донышку тубуса, чтобы вытряхнуть тугой сверток.

Михалл оказался быстрее ее и успел первым подхватить слайды.

— Там, внутри, не так ветрено, — сказал он; было видно, что он с нетерпением ждет, когда можно будет развернуть карты Вейра, но боится, что ветер порвет их.

Когда Торен вошла в сводчатую пещеру, то обнаружила, что Михалл пробыл здесь уже достаточно давно: он разжег костер под защитой передней стены пещеры и окружил его аккуратным кольцом камней. Рядом с костром стоял котелок кла — достаточно близко, чтобы содержимое оставалось горячим. К стене был прислонен набитый мешок, а рядом с ним — полупрозрачный лист пластика и какие-то дополнительные пластиковые детали.

— Если хочешь, можешь выпить кружку кла, он готов, — заметив ее удивление, предложил Михалл. — Если нет, помоги мне собрать стол. Вдвоем это сделать легче.

От кла Торен отказалась, покачав головой, и взялась за дело. Когда стол был собран, обнаружилось, что его столешница по величине точно соответствует самой большой из увеличенных карт. Михалл достал кнопки и узкую полосу пластика. Он работал быстро, и прежде чем Торен успела осознать, что он делает, на столе был размещен полный набор копий. Михалл закрепил их по верхнему краю так, чтобы их можно было переворачивать, не повредив и не порвав.

— А у тебя хорошо получается, — заметила Торен; ей нравилось смотреть на приготовления Михалла — и в то же время они немного забавляли ее.

— Я знал максимальный размер листа, который может изготовить копировальный аппарат, — пожал он плечами, словно бы не обратив внимания на сделанный ею комплимент. — О, а вот именно на это я и хотел посмотреть!

С этими словами он принялся за изучение описаний верхнего кратера.

«Еще несколько прилетели!» — почти одновременно объявили Аларант'а и Бриант'.

— Почти вовремя, — так же хором ответили Торен и Михалл.

Переглянувшись, оба рассмеялись. Глаза бронзового всадника были сейчас скорее голубыми, чем серыми.

Для Торен это стало началом наиболее интенсивного периода деятельности, какой у нее когда-либо был. Так работать ей не приходилось, даже когда она только училась ухаживать за Аларант'ой. Давид Катарел привез из Телгара Оззи, несмотря на то что старый разведчик утверждал, будто на пласт-слайдах изображено или обозначено символами абсолютно все, что удалось обнаружить им с Коббером.

— Мы проверили все туннели, — говорил он, распухшим в суставах пальцем постукивая по карте. — Знаком «X» обозначены места, куда ходить нельзя. Все тут есть. Я взял ее, — он указал на Торен, — и ее, его и его, — прибавил он, указывая по очереди на Улоа, Н'класа и Д'вида, — и провел их по всем пещерам сверху донизу, и по всем переходам в промежутке. Когда я говорю «промежуток», я имею в виду тот, по которому ходят ногами от одной точки до другой, — пояснил он, подмигивая Давиду Катарелу.

— А разве у вас были лучшие планы на сегодня? — усмехнулся Давид. — Вы можете сидеть здесь, пить кла…

— А эля прихватить ты не подумал, верно? Я предпочитаю эль.

— Вообще-то взял: я ведь знаю, что вы любите, — ответил Давид и начал ставить на стол большие бутыли.

— Отлично, юноша! — Оззи взял одну бутыль, откупорил, отхлебнул изрядный глоток, вытер рот тыльной стороной загорелой руки и удовлетворенно вздохнул, после чего снова поднял глаза на Давида. — Вот эта, — он снова указал на Торен, — уже и без меня знает почти все, так что она может служить вам проводником. А я останусь здесь, на случай, если что-нибудь пойдет не так. Тогда я вас отыщу.

Скрывая от старика невольную улыбку, Давид повернулся к Торен.

— Итак, что бы вы хотели посмотреть в первую очередь? — спросила она.

— Все, — ответил Давид, — Начиная отсюда: где мы сможем установить систему обогрева, чтобы песок был теплым?

— Пройдемте за мной, лорды и леди, — лукаво улыбнулась Торен, вспомнив фразу из тех историй, которые рассказывал ей в детстве отец. В сказках, которые рассказывал дочери на ночь Володя Островский, всегда были лорды и леди.

К полудню они уже облазили и осмотрели все пещеры, ниши и закоулки на восточной стороне верхнего кратера; в труднодоступные места им помогали проникнуть драконы. Сделав перерыв на обед, они снова принялись изучать заметки и диаграммы, а затем почти с прежним энтузиазмом принялись за исследования западной стороны, включая и то место, где, по представлениям Торен, можно было пробить туннель и устроить наземный вход. Пласт-слайд, над которым они работали сегодня, был испещрен новыми заметками на полях и разнообразными значками. К карте был прикреплен список необходимых материалов и инструментов.

К вечеру, когда начало смеркаться, вся группа изрядно вымоталась, но молодые люди не только обзавелись множеством царапин и синяков (скалы не прощают неосторожности), но и тщательнейшим образом ознакомились со своим будущим домом.

На следующий день золотые всадницы, командиры крыльев и их помощники отправились на совещание с представителями Йерне, чтобы уточнить, какие материалы необходимы для работы над туннелем.

Когда камнерезные машины вгрызлись в скалы, драконы, хотя их никто не просил об этом, настояли на своем участии в работе.

Давид Катарел попытался остановить их.

— Вы — боевые, а не землеройные драконы, — говорил он, сурово поглядывая на своего Полент'а — Торен, Улоа, Джина, поговорите со своими королевами!

— Строго? — с усмешкой спросила Джина; она пыталась вытереть вспотевшее лицо, но, сама того не замечая, только размазывала по нему грязь.

«Это будет и наш дом», — возмутились Аларант'а и Гретет'а; бронзовые заворчали в знак согласия.

— Похоже, ты в меньшинстве, — заметила Улоа. — Думаю, все дело в том, что ты разделяешь мнение Шона о том, что драконы не должны перевозить тяжести.

— Но тут совсем другой случай, — откликнулась Джина, надевая перчатки и возвращаясь к разбору завала. — Это наш дом!

Драконы снова взревели, подтверждая ее слова. Удрученно покачав головой, Давид вынужден был сдаться. Без сомнения, помощь драконов изрядно облегчала работу людей. Тут же болтался и Оззи: «Чтобы удостовериться, что первоначальные результаты исследований были верны», — приговаривал он, однако предпочитал наблюдать за остальными, сидя на удобном, нагретом солнцем валуне и потягивая пиво.

Торен была не единственным всадником, кто привез с собой спальные меховые одеяла, смену одежды и еду, которую удалось выпросить на кухне у Тарри. Она сложила свои вещи в одной из небольших пещер, намереваясь забраться туда, когда уснет Аларант'а. Эта пещера была втрое больше ее «апартаментов» в Форт-Вейре — просто никакого сравнения. Аларант'а в особенности одобрила скальный козырек у входа, лежа на котором она могла греться на солнце.

Собрав всю привезенную всадниками еду, те, кто остался в новом Вейре на ночь, сумели приготовить вполне достойную трапезу. Несмотря на то что люди устали, некоторые бронзовые и коричневые всадники извинились и куда-то ушли.

— Интересно, куда они собираются? — спросила Улоа.

— Куда — не интересно, и зачем — тоже не интересно, — простонала Джина. — Интересно, где они взяли силы на то, чтобы вообще куда-то идти или лететь! Однако свежие фрукты на завтрак нам не помешают.

— А кто-нибудь из них проверил, нет ли на юге Нитей? — спросила Торен.

— Михалл проверил, — ответил Р'берт, пуская по кругу котелок с кла.

Джина закатила глаза; Улоа вздохнула и устало вытянула ноги.

— Как ты думаешь, а горячую ванну они с собой не привезут? — спросила она немного погодя.

— Это было бы просто счастье, — откликнулась Джина. — Что говорил Оззи насчет термальных источников? Можно устроить обогрев пещер?

— Он сказал, что это возможно, если после обустройства Тиллека останется достаточное количество труб, — ответила Торен, которая и сама мечтала о горячей ванне.

«Мы можем вернуться в Форт», — предложила Аларант'а.

«Не думаю, что моих сил хватит на то, чтобы забраться тебе на спину», — ответила Торен.

Она почти спала, когда вернулись всадники. Они привезли не только свежие фрукты и живых кур — каждый дракон нес в когтях отчаянно сопротивлявшегося быка или корову. Животных опустили на землю у озера, где и оставили приходить в себя после пережитого ужаса.

— А где вы нашли кур? — спросила Джина с удивлением и восторгом.

— Они прячутся в старых пещерах — в Пещерах Катерины, так, кажется, они назывались, — ответил Михалл.

— Именно, — подтвердила Джина, наблюдая за тем, как он ловко распутывает куриные ноги. Птицы отчаянно кричали. — Но нам ведь нечем их кормить.

— Мне кажется, что в мусоре можно найти достаточное количество крошек и объедков, — поднимаясь, сказала Торен.

Михалл поймал ее за плечо:

— Если они там есть, куры сами их найдут… В чем дело? — прибавил он, увидев, как она поморщилась.

— У меня все болит.

— А у кого не болит? — откликнулась Улоа, постанывая и растирая собственные плечи.

— Неужели никто из вас не подумал прихватить с собой бальзама из холодильной травы? — усмехнулся Михалл.

Ответом ему послужили разноголосые стоны: средство было таким простым и очевидным! Джина с трудом поднялась на ноги.

— Мои вещи ближе всего. Михалл жестом остановил ее:

— Где? Я сам достану.

— Правда? Я оставила их в третьей пещере слева на первом уровне. Туда легко подняться.

Когда Михалл вернулся с бальзамом, все по очереди принялись втирать целительное средство в перенапряженные ноющие мускулы. Как-то так получилось, что Михалл сам занялся Торен; она не смогла отказаться от этой любезной помощи, чтобы не выглядеть грубой. Кроме того, она была слишком благодарна ему за уверенные и сильные прикосновения пальцев, массировавших и разминавших ее плечи, втирая в них мазь.

— Благодарю, Михалл, — проговорила она наконец, пошевелив плечами и не ощутив боли.

— Только будь завтра поосторожнее, иначе мне снова придется тобой заняться, — сказал он и перешел к следующему пострадавшему.

После сеанса массажа Торен хорошо спала этой ночью — правда, ей не сразу удалось привыкнуть к мычанию коров. На следующий день она попросила Полент'а уговорить Давида привезти из Форта большую банку бальзама.

В конце концов, Давид решил работать в две смены: тех, кто временно устроился в Бенден-Вейре, сменяли те, кто отдыхал в Форт-Вейре, а первая смена отправлялась на отдых. Четыре крыла Бендена, которых освободили от борьбы с Нитями в Форте, занялись Нитями, падавшими в восточном регионе, чтобы выяснить, смогут ли они достойно защищать свой Холд, также названный Бенденом. Ближайший источник камня, содержащего фосфин, был указан на картах, и Давид отправил туда рабочую группу синих и зеленых всадников, которые должны были начать заготовку огненного камня.

Тарви Телгар прислал группу, которая занялась установкой системы обогрева в пещере Рождений, так что будущим обитателям Бенден-Вейра пришлось переместить свои пожитки в другие помещения. Первый очаг был устроен возле внешней стены. Оззи и Свенда Бонно обнаружили термальный источник, Фулмар Стоун-старший установил насос и прислал своих учеников, которые занялись монтажом системы труб для обогрева отдельных жилых вейров, а также общих жилых помещений.

К стаду, пасущемуся у озера, добавились животные других видов, пережившие Падение Нитей на Южном континенте. Куры начали нестись, и каждое утро вместо утренних упражнений всадники занимались розыском отложенных в песок яиц. Некоторые яйца оставляли наседкам, остальные отправляли на кухню. Джули, четвертая золотая всадница Бенден-Вейра, прибыла с Большого Острова на своей Ремент'е, чье крыло, обожженное Нитями, наконец зажило. Джули все еще хромала: нога, которую девушка сломала, торопясь спуститься со спины своей королевы и помочь ей, еще не срослась, а потому всадница заявила, что займется домашним хозяйством.

Затем в устье реки Бенден бросил якорь «Авантюрист» капитана Каарвана: прибыла помощь с острова Йерне. Тут-то и пригодился наземный туннель. Среди рабочих в основном были каменщики и плотники, и вскоре небольшие пещеры превратились в настоящие вейры, в которых устроили отдельные помещения для всадника и дракона, и даже отдельные ванны.

Также велись работы над помещениями для будущих Предводителя и Госпожи Вейра, была оборудована большая комната для совещаний и еще одно помещение под ней — рабочий кабинет.

Никто не возражал ни против тяжелой работы, ни против того, что работать приходилось подолгу: они строили свой собственный дом и налаживали жизнь так, чтобы удобно было и им, и их потомкам. Строили хорошо и тщательно.

Когда население Бенден-Вейра решило, что им удалось собрать достаточный запас провизии, они полетели в Холд, который строился гораздо медленнее, и воспользовались новоприобретенными строительными навыками, чтобы помочь холдерам обосноваться на новом месте.

Единственный перерыв в работе, который позволили себе всадники Бенден-Вейра, наступил, когда они отправились в Форт-Вейр, чтобы присутствовать при новом Рождении. Это всегда было радостным событием для всадников, и никто не желал пропускать его, в особенности же потому, что большая часть из шестнадцати молодых драконов должна была переселиться в Бенден-Вейр. Ф'мар от лица Телгар-Вейра сразу принялся жаловаться, хотя работы по обустройству его Вейра еще даже не были начаты.

— Ты получишь следующий выводок, Ф'мар, тем более что вам еще некуда поселить молодых драконов, и им пока придется жить здесь, в Форт-Вейре, — безапелляционно ответил Шон.

— Лучше бы молодому Фулмару не задаваться перед Шоном, — вполголоса сказала Джина другим всадникам Бендена. — Особенно если он и дальше намерен действовать так, будто уже стал Предводителем Вейра. По-моему, этот вопрос еще не решен.

— Но кто-то же должен быть главным и управлять всеми работами, разве нет? — проговорила Торен. — Я имею в виду, Давид…

— Давид Катарел имеет на это право, — твердо возразила Джина. — Ведь ты же не жалуешься, верно? Она раздумчиво посмотрела на Торен.

— Я? Нет. Кроме того, он прислушивается ко всем возражениям, — ответила девушка, понимая, что ей только что напомнили: хотя никто не говорил о том, что именно она станет будущей Госпожой Вейра, все знали, что это так, обращались к ней за советом и спрашивали ее мнения.

Работая день за днем плечом к плечу с бронзовыми и коричневыми всадниками, Торен успела хорошо познакомиться с ними всеми. Большинство ей нравились, так что она полагала, что в конце концов последнее слово действительно останется за Аларант'ой. Из молодых всадников четверо — Н'клас, Л'рен, Т'мас и Д'вид, — старались проводить с ней как можно больше времени. Давид Катарел всегда был с ней любезен, но он относился так ко всем женщинам-всадницам, даже к Джули, с которой в последний раз летал его Полент'. Михалл появлялся всегда, когда у Торен возникали какие-либо проблемы — заедал камнерезный аппарат или ей требовалось сдвинуть с пути тяжелый валун. Она так привыкла к этому, что инстинктивно ожидала его помощи, когда нуждалась в ней. Ее несколько печалило то, что Михалл никогда не задерживался дольше необходимого, сразу же возвращаясь к тому занятию, которое бросал, чтобы помочь ей. А апартаменты вождей Вейра так и оставались незанятыми.

Именно Михалл первым крикнул:

— Уведите королев!

Это произошло во время обеда; задыхаясь, он ворвался в нижние пещеры и немедленно бросился к Торен. Схватив ее за руку, Михалл потащил девушку за собой.

— Джина, Улоа, уводите своих королев подальше. Куда подевалась Джули?

Облизывая пальцы правой руки, липкие от сока красного плода, Торен поспешно шагала за Михаллом, не пытаясь сопротивляться.

— Как же получилось, что она готова подняться, а я ничего не знаю? — воскликнула Торен. Она ведь так внимательно следила за Аларант'ой… или все-таки недостаточно внимательно?

— Сегодня она задержалась на солнце, — проговорил Михалл и развернул всадницу лицом к ее королеве. — Посмотри — сейчас она не просто золотая…

Торен изумленно вздохнула: Аларант'а, в дремоте с необыкновенной сексуальностью вытягивавшая сильные ноги и крылья, как мгновенно отметила про себя девушка, буквально горела золотым огнем, и золото это не имело никакого отношения ни к цвету ее шкуры, ни к ярким лучам солнца. Михалл резко развернулся: Джина, Улоа и Джули выскочили из нижних пещер в летных куртках, которые были им явно не по росту, на ходу натягивая шлемы, которые также были, очевидно, позаимствованы у других всадников. Времени на то, чтобы надеть собственные летные костюмы, у них не оставалось. Тревожно оглядываясь через плечо на сияющую Аларант'у, они забрались на спины своих драконов.

— Смотри!

Михалл снова повернул Торен лицом к кратеру, и девушка увидела собиравшихся на краю драконов, чьи глаза горели оранжевым светом возбуждения. Их всадники приближались к Михаллу и Торен, и внезапно девушка ощутила, что является объектом сильнейшего сексуального влечения. Против воли она отшатнулась, вырвав руку из руки Михалла. Его глаза сейчас были чистого и яркого голубого цвета.

— Помни, — проговорил Михалл, — не позволяй ей…

— Я знаю, знаю, знаю! — крикнула девушка.

Все они сейчас пугали и отталкивали ее своей чувственностью, тем желанием, с которым смотрели на нее. Никто не рассказывал ей об этой части брачного полета королевы — особенно такого полета, когда наградой всаднику победившего дракона должна была стать верховная власть в Вейре. Торен пятилась назад, пока не наткнулась спиной на каменную стену Вейра: во рту у нее пересохло, она обливалась потом, а внутри возникло и начало нарастать какое-то странное новое чувство.

Услышав ее крик, Аларант'а окончательно проснулась, и Торен смогла установить с ней ментальную связь. Она устояла на ногах только потому, что опиралась на стену. Даже Сорка, такая спокойная и всезнающая, не сумела объяснить ей, как глубоки и сильны чувства, испытываемые драконом; не объяснила она и того, что даже против воли Торен будет вынуждена подчиниться этому невероятной силы желанию. Но первой вспыхнула жажда крови: Аларант'а почувствовала голод.

Сверкая переливами золота в лучах солнца, Аларант'а раскинула крылья и затрубила. Зная, что драконы наблюдают за ней, она повернулась, позволяя им получше разглядеть ее великолепное сильное тело, запрокинула голову, демонстрируя длинную изящную шею. Мгновением позже она изогнулась и одним мощным грациозным движением взмыла в воздух. Три сильных удара сверкающих крыльев — и вот она уже скользит к озеру, распугивая скот, свою добычу, голодными криками.

«Пей только кровь, Аларант'а. Пей кровь! Не ешь!» Те инструкции, которые когда-то зазубривала Торен, сами пришли ей в голову, когда Аларант'а приземлилась, повалив на землю быка. «Только пей кровь!»

Аларант'а зарычала на сгрудившихся в отдалении людей, а потом одним движением разорвала горло быку и принялась жадно пить кровь.

«Только кровь, Аларант'а! Слушай меня!»

Торен пришлось собрать всю свою волю, чтобы королева в точности выполнила ее приказ. Кровь придавала королеве, поднимающейся в брачный полет, силы и энергию; если она наестся мяса, это сделает ее тяжелее и не даст подняться на нужную для успешного полета высоту. А высота означала безопасность: соитие драконов происходило в воздухе, и, если они оказывались слишком низко над землей, то могли разбиться.

«Только кровь, Аларант'а! — повторяла Торен, когда ее королева бросилась ко второму быку. — Ты должна взлететь так высоко, как только сможешь. Для этого ты не должна есть — только пить кровь!»

Хотя Аларант'а и была сейчас далеко от нее, Торен чувствовала себя так, словно находилась внутри своей яростной королевы: горячая кровь текла по ее собственному горлу, и оставалось только удивляться, почему она еще не захлебнулась этой кровью. Другой частью сознания она ощущала прикосновения чужих рук, сознавала, что ее окружает множество потных мужских тел, но сейчас она беспокоилась не за себя, а за Аларант'у. Даже с такого расстояния, казалось, можно различить, как пульсирует золотым светом шкура королевы.

Перепуганное стадо металось из стороны в сторону, но бежать была некуда: когда одно животное пробежало слишком близко, королева легко прыгнула и прижала его к земле.

«Только пей кровь! Не смей есть мясо, Аларант'а! Не смей!»

Никогда еще с момента Запечатления Торен не чувствовала такой сильной ментальной связи со своей королевой. И все же она едва не вскрикнула от неожиданности, когда, отбросив последнее обескровленное тело, Аларант'а сильно оттолкнулась задними ногами от земли и взмыла в воздух. Драконы, собравшиеся на краю кратера, были удивлены не меньше. Затем они рванулись вверх; двоим или троим удалось в первый же миг опередить соперников, воспользовавшись восходящими воздушными потоками. Торен все они казались просто мельканием крыльев далеко позади: сейчас она была скорее Аларант'ой, чем Торен, и с каждым ударом широких сильных крыльев все больше увеличивала расстояние между собой и драконами-самцами.

Горные пики уходили вниз, воздух становился холоднее, освежая разгоряченное выпитой кровью и сексуальным желанием тело. Аларант'а наслаждалась тем, как высоко, как стремительно она летела. Она нашла восходящий поток и поднялась еще выше. Так высоко она не летала еще никогда; она чувствовала себя сильной, чувствовала, как воздушный поток поднимает ее, ласкает ее тело, раздувает пылающий во всем ее существе пожар страсти.

Далеко внизу лежало искристое море, переливавшееся всеми оттенками синего, зеленого и голубого.

И тут она ощутила какую-то тень; почувствовала близость другого. Оглядевшись, она увидела группу самцов: все они были много ниже ее и чуть позади. Они не сумеют так легко поймать ее! У них нет таких крыльев, такой силы, они…

Крепкие когти вцепились в ее плечи, могучая шея сплелась с ее шеей и, изогнувшись, чтобы рассмотреть нападавшего, Аларант'а слишком поздно осознала, что сделала именно то, чего ожидал от нее бронзовый, и что он поймал ее. И когда он получил последнее доказательство своей победы, Аларант'а поняла, что только он один и был предназначен для нее, — и прекратила сопротивляться.

— Давай! Давай же, Торен!

Торен больше не парила в высоте вместе с Аларант'ой, захваченная всепоглощающей страстью драконов; обнаженная, она лежала в объятиях бронзового всадника, и ее тело жаждало того же наслаждения, которое только что пережила ее королева.

— Черт возьми, Торен, — проговорил всадник, пытаясь проникнуть в нее, — неужели ты ждала до сегодняшнего дня?..

Она притянула его к себе, впилась ногтями в мускулистую спину. Боль была мгновенной и слабой, девушка тут же забыла о ней, отдавшись могучей неодолимой страсти, тому влечению, которое поднималось из неведомых доселе глубин ее существа.

— Торе-е-е-е-енн!..

То, как прозвучал этот крик, ее имя, удивило девушку: в голосе всадника было что-то большее, нежели торжество, или удивление, или наслаждение. Торен открыла глаза, чтобы увидеть наконец, чей дракон так умело догнал ее Аларант'у и какой всадник заполучил ее саму.

Она все еще не видела его лица — он уткнулся ей в шею; его тело, влажное от пота, тяжело навалилось на девушку. Они оба были мокры от пота. Даже волосы всадника были совершенно мокрыми. Девушка обняла его влажными руками и в этот момент — узнала. И это узнавание, это познание было более интимным и глубоким, чем она могла даже мечтать.

«Вежливый»? «Сдержанный»? Она обрывками вспоминала все, что говорили о нем другие всадницы. «Умелый»? Да, это верно, и в том, что касалось тактики его бронзового, и в том, что касалось самой Торен. «Владеющий собой»? О нет; ни капельки! Вовсе не вежливый — а ее девственность скорее рассердила его, чем заставила быть осторожным и внимательным. Да и так ли уж мудро с ее стороны было ждать первого сексуального опыта до тех пор, пока ее королева не поднимется в свой первый брачный полет? Что ж, в любом случае это было ее решение, и она совершенно не жалела о нем. По крайней мере, теперь она была уверена, что выбор сделала ее королева, что он не был совершен по глупости.

— Михалл? — она мягко и тихо произнесла его имя.

Его дыхание стало медленнее: может быть, он уснул, лежа на ней?.. Впрочем, не так уж он и тяжел — тем более что ей нужно привыкать. Ведь теперь Михалл — бесспорный предводитель Вейра… и ее супруг.

Он приподнялся и попытался отодвинуться, но Торен удержала его. Ей нравилось его тело. Ей нравились те ощущения, которые дарило его тело, то, как оно дополняло ее саму.

— Ты сразу направился к этому восходящему потоку? — спросила она, догадавшись, как ему удалось достичь цели.

— Хм-м… — Он склонил голову.

Яркие голубые глаза смотрели на нее серьезно и одобрительно. Его короткие волосы стали темно-рыжими от пота, но вились так же, как и ее собственные. Торен подумала, что у них непременно будут кудрявые рыжеволосые дети, и невольно улыбнулась тому, как далеко заглядывает в будущее.

— Это был единственный способ, — пробормотал он. Потом поднял руку и провел пальцем по ее щеке — удивленно, осторожно, словно ожидал, что она будет сопротивляться.

— У Аларант'ы просто не было шансов против такой техники, — заметила Торен.

— А я и не хотел, чтобы у нее были шансы, 'Рен, — с мягкой улыбкой проговорил он и снова погладил ее щеку. Ей так нравилась эта теплая ласковая улыбка. — Я не мог позволить, чтобы какой-нибудь другой всадник получил тебя.

Девушка посмотрела на него озадаченно: не «дракон», но «всадник» и «тебя». Он говорил о ней, а не о том, что принес ему этот союз; не о драконе, не о предводительстве над Вейром.

— Всадник?

Он приподнялся на локтях и заглянул ей в лицо так, словно хотел запомнить его до последней черточки.

— Понимаешь ли, ты необыкновенно прекрасна; к тому же просто нечестно иметь такие ресницы!

И снова на его красиво очерченных губах заиграла эта восхитительная улыбка.

— Но ты сказал, что собираешься стать Предводителем Вейра.

— О, я все равно стал бы им, так или иначе, раньше или позже, — небрежно ответил он и с необыкновенной нежностью поцеловал ее в уголок губ.

«Вежливый»? «Сдержанный»? Девушка не сумела удержаться от улыбки, думая о том, как не правы были другие женщины и как она рада, что они оказались не правы.

— Я всегда хотел получить тебя — больше всего на свете, — проговорил он, все еще вглядываясь в ее лицо и целуя ее скулы. — С того самого момента, когда я увидел, как ты запечатлила Аларант'у. Но мой отец не позволял мне подходить к всадницам королев. Мне пришлось прятаться за Адмиралом Бенденом, чтобы увидеть тебя и не поплатиться за это.

— С тех самых пор?

И кто же из них кого избегал? Она подняла ресницы и, дразнясь, пощекотала ими его лоб. Руки Михалла напряглись, его тело ответило ей — и в ответе этом не было ни вежливости, ни сдержанности. Впрочем, к его дракону это тоже не имело отношения.

«Мы получили то, что хотели», — сонным удовлетворенным голосом проговорил дракон.

Как она ни старалась, за все те годы, пока она и Михалл были вождями Бенден-Вейра, ей так и не удалось узнать, кто именно сказал это и к кому обращался.

Часть 5. Спасательные работы [=Спасательная экспедиция]

— Мэм, — с удивлением произнес Росс Вацлав Бенден, — система Ракбата помечена оранжевым!

Он отвлекся от огромной голографической карты и посмотрел в сторону кресла командира боевого крейсера «Амхерст». В нем сидела капитан Аниза Фарго.

«Амхерст» должен был провести тщательное исследование сектора Стрельца в поисках возможных следов тайного вторжения Нахи. Войны, бушевавшей шесть десятилетий назад, оказалось недостаточно, чтобы убедить захватчиков оставить в покое окраинные миры Федерации. Последние пять лет проводились массовые операции по поиску и уничтожению врага; по счастью, все столкновения были незначительными: пришлось отбить несколько бедных планет и две заброшенные космические станции. Однако Федерация не могла чувствовать себя в безопасности до тех пор, пока не будут обследованы все до одной периферийные системы и примыкающее к ним пространство. Вторая длительная военная кампания против Нахи просто разрушила бы Федерацию, и без того серьезно истощившую свои силы в предыдущей войне. Командование Объединенных Сил пришло к выводу, что на данный момент предпочтительны превентивные меры и быстрые точечные атаки. До сих пор путешествие «Амхерста» через этот сектор было рутинным и однообразным, но сегодня покой, царивший на мостике, неожиданно нарушил лейтенант Бенден.

— Оранжевый? И так далеко? — спросила капитан Фарго; ее глаза расширились от восторженного изумления. — Я представления не имела о том, что у нас есть колонии в этом секторе.

«Оранжевый» означал, что любое судно, проходившее неподалеку от помеченной системы, должно провести расследование.

— Я вызвал базу данных, мэм…

Бенден, внезапно вспомнивший историю своей семьи, затаив дыхание, ожидал результатов. Он даже нервно забарабанил по столу кончиками пальцев, за что заслужил укоризненный взгляд от Дулея Зейна, дежурного навигатора.

— О! — прибавил Росс, обнаружив, что колония на Перне, единственной обитаемой планете в системе Ракбат, посылала сигнал SOS.

— Что ж, давайте просмотрим это сообщение, — решила капитан Фарго. В конце концов какое-то нарушение однообразия затянувшегося полета через практически пустой сектор пространства. — Выведите его на экран.

Бенден перевел сообщение на главный монитор.

ПРОСИМ ПОМОЩИ! КОЛОНИЯ ПЕРН В ОТЧАЯННОМ ПОЛОЖЕНИИ. ПОВТОРЯЮЩИЕСЯ АТАКИ ВРАГА. КОНТАКТА НЕТ. СИЛЫ ВТОРЖЕНИЯ ИСПОЛЬЗУЮТ НЕИЗВЕСТНЫЙ ОРГАНИЗМ…

— Нахи не нуждаются в биологическом оружии, — пробормотал младший лейтенант Кагилл Бралин Нев. Кто-то невнятно поддержал его.

…КОТОРЫЙ ПОЖИРАЕТ ВСЮ ОРГАНИКУ. НЕОБХОДИМА ТЕХНИЧЕСКАЯ ИЛИ ВОЕННАЯ ПОМОЩЬ. В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ КОЛОНИЮ ЖДЕТ ПОЛНОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ. ЗДЕСЬ ЕСТЬ СОКРОВИЩА. СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ.

ТЕОДОР ТАББЕРМАН, БОТАНИК КОЛОНИИ.

Воцарилось смущенное молчание.

— Вряд ли это Нахи, — сухо повторила капитан. — Возможно, случайно пришла в действие какая-нибудь старинная военная система. Или, может быть, одно из соединений Сифти, на которых мы напоролись в Пурпурном Секторе. Я полагала, что в колонисты подбирают людей, обученных выживать. Мистер Бенден, что говорит Библиотека об этой Пернской экспедиции?

Росс мог и не разыскивать официальную документацию Экспедиции — большую часть этой истории он знал наизусть. Тем не менее он счел не лишним отыскать нужный файл.

— Капитан, аграрная колония с технологиями низкого уровня была основана на третьей планете системы Ракбата под совместным командованием адмирала Пола Бендена и…

— Полагаю, это ваш дядя.

— Так точно, капитан, — ответил Росс, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. Хотя все семейство и гордилось почетным послужным списком Пола Бендена, Россу пришлось нелегко на первом году обучения в кадетском училище, после демонстрации документального фильма о победе его дяди в битве в секторе Лебедя, а затем на третьем курсе, когда стратегию адмирала Бендена разбирали в рамках курса тактики.

— Чрезвычайно способный стратег и прекрасный командир. — В голосе Фарго звучало одобрение, но косой взгляд, который она бросила на Росса, ясно предупредил, что не стоит слишком уж распространяться на эту тему. — Продолжайте, мистер Бенден.

— Вторым руководителем была Эмили Болл с Альтаира. Шесть с небольшим тысяч колонистов, подписавших контракт, были доставлены на планету на трех кораблях — «Иокогама», «Буэнос-Айрес» и «Бахрейн». Единственным сообщением, полученным от колонии, было известие об удачном приземлении. Продолжение контактов не планировалось.

— Хм. Идеалисты, не так ли? Сначала изолируются от окружающего мира, а при первой же опасности зовут на помощь…

Росс Бенден стиснул зубы, подыскивая какой-нибудь вежливый способ намекнуть, что адмирал Бенден не стал бы звать на помощь, — и, черт побери, можно с уверенностью сказать, что не он послал это трусливое сообщение!

К счастью, подумав мгновение, капитан продолжила:

— Впрочем, это не похоже на адмирала Бендена. Так кто же этот Теодор Табберман, ботаник, который подписал послание своим именем? Сигнал бедствия должен был быть отправлен с ведома глав экспедиции.

— Это не стандартная капсула, — ответил Бенден, благодарный за то, что капитан исправила свою ошибку. — Запущена с помощью подручных средств, но мастерски. И послана также в Центральный Штаб.

— Почему не в Совет Колоний? Не Флоту? Хотя нет, если сообщение подписано не адмиралом Бенденом, Флот все равно передал бы его в Совет Колоний. — Она подперла подбородок рукой, изучая отчет. — Нестандартное устройство, посланное в

Штаб Федерации с сообщением о том, что колония подверглась нападению… хм. И это — через девять лет после сообщения об удачной высадке, со времени которой прошло уже сорок девять лет… Как далеко мы находимся от системы Ракбата, мистер Бенден?

— Ноль целых сорок пять сотых от гелиопаузы, мэм. Офицер-исследователь Ни Моргана хотела поближе ознакомиться с облаком Оорта. Ее интересуют полые кометы. Именно потому я и заметил оранжевый флажок, которым отмечена эта система.

— Значит, им нужны были войска? — капитан рассмеялась лающим смехом. — Почти пятьдесят лет назад? Хм. Сразу после войны никаких активных действий со стороны Нахи не отмечалось. Этот парень, Табберман, не говорит конкретно, с какой опасностью они столкнулись. Может, именно Нахи он и имел в виду? Нападение крупной инопланетной формы жизни встревожило бы Федерацию… — она задумчиво фыркнула. — Какого рода ресурсами располагает Перн, мистер Бенден?

Бенден ожидал этого вопроса и вывел на экран отчет исследовательской экспедиции.

— Очевидно, что Перн располагает минимальными ресурсами. Их достаточно для поддержания жизнедеятельности нетехнологической колонии.

Нет, столь низкий потенциал не заинтересовал бы ни один синдикат, — продолжала размышлять вслух капитан. — Слишком большие расходы и на орбитальный обогатитель, и на транспорт руд… Через девять лет после высадки? Достаточно долго для того, чтобы эти аграрии обжились и собрали приличный запас ресурсов. А в отчете ГРИО ни слова о каких-либо хищниках, — она помолчала, просматривая данные, слегка поморщилась. — Лейтенанту Ни Моргане прибыть на капитанский мостик, — приказала она дежурному офицеру. Побарабанила пальцами по подлокотнику кресла. — Не может быть, чтобы Пол Бенден послал подобное сообщение, — повторила она. — Он никогда не позволил бы себе такого. Тогда где он был, когда этот Табберман отправил свое послание? Или угроза из внешнего космоса в первую очередь уничтожила все руководство?

— Может быть, внутренний конфликт? — предположил Бенден, не слишком веря в собственные слова: он не мог представить, чтобы его гениального дядю прикончил какой-то неизвестный организм — и это после того, как тот пережил атаку флота Нахи, бросивших в бой все ресурсы! Невероятно! В отчете не отмечалось наличие на планете опасных организмов. Разумеется, существует мизерная вероятность того, что на планете или в ее окрестностях сработало древнее военное устройство. Целые сектора галактики за время прошедшей войны были буквально нашпигованы оружием и превратились в настоящие минные поля, причем мины на них вовсе не обязательно ставили Нахи.

Двери открылись, и на мостик поднялась лейтенант Ни Моргана. Встав по стойке «смирно», она отдала честь.

— Капитан? — Ни Моргана склонила голову в ожидании распоряжений.

— О, лейтенант! Оказывается, в системе Ракбата есть не только облако Оорта; здесь целая населенная планета — и с нее пришло сообщение с просьбой о помощи. — Капитан жестом предложила Ни Моргане прочесть данные, занимавшие на большом экране несколько окон.

— Звучит мрачновато, верно? Вторжение из космоса! — Ни Моргана фыркнула. — Хотя… — Она задумалась, поджав губы. — Возможно, «неизвестный организм» был высеян в облаке, чтобы скрыть вражеское присутствие.

— Какова вероятность того, что в облаке прячется какая-либо механическая система, атаковавшая планету пятьдесят лет назад? — Судя по всему, капитан отнеслась к теории «о неизвестном организме» с изрядным скепсисом.

— Я надеюсь, мы сможем взять образцы вещества, когда будем проходить сквозь облако, мэм, — ответила Ни Моргана. — Оно расположено необычайно близко к планетной системе.

— В облаках Оорта когда-либо находили организмы, которые могли бы угрожать обитателям планеты?

— Я знаю несколько случаев, когда специалисты заподозрили использование автоматов-«берсеркеров», передвигавшихся от одной звездной системы к другой, — ответила Ни Моргана.

— Возможно ли, что «организм», упомянутый Табберманом, является оружием Haxu? Разрушение всей органики — это похоже на использование оружия, вы не находите?

— Мы научились не недооценивать Нахи, капитан, однако до сих пор они действовали гораздо более грубыми методами. — Ни Моргана натянуто улыбнулась — что было вполне понятно и объяснимо: из всей ее семьи выжила она одна, и то лишь потому, что находилась в Академии, когда Нахи напали на ее родной мир. — Но есть еще одно соображение: поскольку Нахи всегда устраивали свои базы вдалеке от хорошо известных космических дорог, я рискну предположить, что здесь весьма подходящее место…

— Итак — возможность… верно? — задумчиво проговорила капитан.

И поморщилась. Каждый человек во Флоте или ГРИО, от разведчика дальних миров до капитана самого крупного военного крейсера, мечтал отыскать родную планету Нахи — и капитан Фарго не составляла исключения.

— Чем бы ни было нападение на Перн, должно быть, колонисты впали в отчаянье, иначе не послали бы за помощью, — прибавила Ни Моргана. — Вы знаете, сколько Совет Колоний запрашивает за свои услуги?

На лице капитана отразились сложные чувства.

— Непомерно дорого — с учетом услуг, которые они оказывают, и времени, которое у них уходит, чтобы ответить на срочный вызов. Колонистам пришлось бы продать себя и своих потомков в рабство до четвертого колена, чтобы оплатить такой долг. К тому же сообщение передано не адмиралом Бенденом. Вот человек, которого мне хотелось бы видеть на борту «Амхерста»!

— Вряд ли он еще жив, — словно бы со стороны услышал Росс Бенден свой голос. — Когда он отправился в экспедицию, ему шел седьмой десяток.

— Хорошая планета может продлить жизнь человека, Бенден, — возразила капитан. — Что ж, я полагаю, мы направим на Перн спасательную экспедицию. Лейтенант Зейн, рассчитайте курс так, чтобы мы прошли через эту систему как можно ближе к Перну и могли отправить туда челнок. Заодно мы обследуем и соседние планеты. Мистер Бенден, вы возглавите группу высадки: под вашим началом будет один младший офицер и, скажем, четверо морских пехотинцев. Я хотела бы выслушать ваши предложения по составу группы и расчеты обратного перелета к «Амхерсту», когда тот снова пройдет мимо Перна. Расчетное время — скажем… сколько заняла высадка команды ГРИО? А, да, пять дней с небольшим. Итак, расчетное время пребывания на поверхности — чтобы вы попытались отыскать колонистов и выяснить, в каком положении они находятся в настоящее время, — пять суток.

— Есть, капитан! — ответил Бенден, изо всех сил скрывая охватившее его возбуждение.

Лейтенант Зейн, сидевший за навигационным пультом, посмотрел на него с упреком, но молодой Бенден не обратил внимания — как и на умоляющий взгляд младшего лейтенанта Нева (парень только что не дергал его за рукав, желая напомнить, что он прошел курс ксенобиологии).

— Предлагаю вам поговорить с лейтенантом Ни Морганой, мистер Бенден, после того, как она закончит изучение облака Оорта. Между облаком и Перном может существовать связь, а старое оружие иногда преподносит весьма неприятные сюрпризы, — капитан коротко кивнула Россу Бендену. — Приступайте к расчетам, лейтенант Зейн.

С этими словами капитан встала и покинула мостик.

Заняв свое место у терминала, Сарайд Ни Моргана подмигнула Россу Бендену — как он понял, в знак поддержки и одобрения.

На голографической карте «Амхерст» находился совсем близко от края так называемого облака Оорта. Подойдя к облаку под углом, к самой плотной его области, корабль выстрелил перед собой огромную сеть, которая должна была расчистить ему путь и одновременно захватить образцы вещества. Ни один звездолет не может безболезненно пройти через подобное облако: пространство густо усеяно космическим мусором, причем самые большие объекты могут достигать десяти километров в диаметре. Проблема заключалась в том, чтобы не зацепить булыжник весом более тонны: такого сеть не выдержала бы, и кораблю пришлось бы включить противометеоритную защиту.

В следующие две недели, пока «Амхерст» проходил облако, направляясь к системе Ракбата, офицер-исследователь тщательно изучала отчеты и материалы по третьей планете системы. Сперва она попросила разрешения поместить сеть с образцами в пустой грузовой отсек, отстыковать его от корабля и использовать аппаратуру для удаленного мониторинга.

Затем вместе с рабочей группой она принялась изучать сеть и отдельные попавшие в нее фрагменты, заслуживающие внимания. Грузовой отсек уже был разделен на более мелкие секции. Температура там стояла на отметке — 270 градусов по Цельсию, или 3 градуса по абсолютной шкале. Снова оказавшись на борту «Амхерста», Ни Моргана включила мониторы и начала один из своих легендарных сорокачасовых дней.

— У меня тут целая куча грязного льда, — такими были ее первые слова четыре дня спустя, после того как она немного поспала и заново проверила все данные. — В большинстве случаев лед содержит легко поддающиеся опознанию включения, обломки камня или металла, но… — тут она выдержала долгую паузу, — я обнаружила также неизвестные мне частицы, с которыми я прежде не сталкивалась. Поскольку офицер-исследователь имела пять научных степеней по различным дисциплинам и побывала уже на трех-четырех десятках чужих планет, это заявление прозвучало весьма интригующе.

— Но прежде чем кто-либо начнет строить необоснованные предположения, должна сказать, что никаких следов искусственного аппарата обнаружено не было.

На следующее утро она снова принялась за дело, разгребая и изучая разнообразнейшие объекты. Капитан Фарго тем временем рассмотрела и одобрила предварительный план полета лейтенанта Бендена, а сам Росс продолжал штудировать отчет ГРИО и два загадочных сообщения, которые были единственными известиями с колонизированной планеты.

— Если это форма жизни, — докладывала Ни Моргана на еженедельном совете офицеров, — то время ее реакции слишком велико. Я заметила несколько аномалий как в сверхпроводимости, так и в криохимии объекта, и хочу поделиться своими наблюдениями с вами. Я начну серию тестов, постепенно нагревая самые многообещающие образцы, и мы посмотрим, что из этого получится.

На следующей неделе она доложила:

— При минус двухстах градусов по Цельсию некоторые крупные частицы начинают двигаться относительно других, однако является ли это результатом структурных аномалий или же реакцией на повышение температуры, я пока еще сказать не могу.

— Не забывайте, лейтенант, — сурово проговорила капитан, — что произошло на «Риме»!

— Мэм, я всегда помню об этом!

Легендарное таяние «Рима», результат того, что тамошний офицер-исследователь принес на борт организм, питавшийся металлом, был примером, который вколачивали в голову каждому офицеру-ученому: прежде всего — осторожность!

Спустя неделю Ни Моргана, казалось, просто сияла от восторга:

— Капитан, в самых крупных образцах, полученных из облака, действительно присутствует некая форма жизни. Яйцеобразные образования с чрезвычайно прочной скорлупой; внутри них содержится какая-то жидкость, возможно, гелий. Они очень странные, но я уверена, что это не объекты искусственного происхождения. На этой неделе я разогрею один такой объект.

Капитан назидательно подняла указательный палец.

— Помни о «Риме»! — снова повторила она.

— Мэм, даже ситуация на «Риме» возникла не за один день.

Капитан, собиравшаяся было покинуть конференц-зал, остановилась и с удивлением воззрилась на Ни Моргану:

— Лейтенант, вы сознательно искажаете цитату?..

— Мистер Бенден!

Голос офицера-исследователя, внезапно раздавшийся из передатчика прямо над ухом Росса Бендена, заставил его подпрыгнуть.

— Мэм?..

— Спуститесь в лабораторию, мистер!

Бенден натянул комбинезон, быстро сунул ноги в ботинки и побежал на вызов. По корабельному времени стояла глухая ночь, и даже в Пятом шлюзе никого не было. Выбрав подходящую гравитационную шахту, он спрыгнул вниз, выскочил на нужном уровне, влетел в лабораторию — и едва не сбил с ног лейтенанта Ни Моргану. Она указала ему на экран монитора.

— Черт возьми, что, во имя всех святых, это такое?? — выдохнул Росс, уставившись на розовато-серую и тошнотворно-желтую массу, которая, истекая слизью, извивалась на экране. На самом деле эта масса находилась в десяти километрах от «Амхерста», но Росс Бенден вполне мог понять, почему никто не пытается приблизиться к экрану.

— Если это и есть то, что упало на Перн, — проговорила Ни Моргана, — то я не осуждаю их за то, что они позвали на помощь!

— Пропустите меня! — капитан, одетая в нечто вроде кафтана, с трудом проталкивалась сквозь толпу своих подчиненных, завороженных кошмарным зрелищем. — Господи боже ты мой! Что вы такое нашли?

— Мы записываем шоу, мэм, — сказала Ни Моргана и, желая успокоить то ли капитана, то ли членов команды, то ли самое себя, помахала рукой возле кнопки, которая включала лазерные пушки «Амхерста». Бенден видел, что ее глаза блестят почти сумасшедшим восторгом. — Судя по той информации, которую я получаю, этот сложный организм по своей структуре напоминает некоторые земные микроорганизмы. Но здесь они просто гигантские! Черт побери!

Внезапно странная тварь замерла, превратившись в неаппетитную и, по всей видимости, неживую массу. Офицер набрала несколько команд; к массе приблизился робот, поместил образец в самозавинчивающийся контейнер и отступил к аппарату тестирования, где немедленно начался анализ образца.

— Что с ним случилось? — спросила капитан Фарго; Бенден не мог не восхититься, услышав, как твердо звучит ее голос. У него самого мурашки по спине бежали.

— Смогу сказать, только когда анализ будет завершен; однако предварительно могу предположить, что это существо, чем бы оно ни было, не нашло себе пропитания — вокруг находился лишь достаточно разреженный воздух — и умерло от голода.

— Но, — начал Бенден, — если это и есть организм, упоминавшийся в сообщении с Перна…

— Сейчас это только предположение, — быстро прервала его Ни Моргана. — Сначала мы должны выяснить, как эти организмы могли попасть из облака на поверхность планеты.

— Хорошая мысль, пробормотала капитан. Судя по голосу, ситуация, кажется, слегка забавляла ее, и Бенден ощутил, как в нем пробуждается гнев: в том, что они только что наблюдали, не было решительно ничего смешного.

— Но если они попали на поверхность и если именно они атаковали Перн, я не могу винить колонистов за то, что они попросили помощи, — проговорил младший лейтенант Нев.

Его лицо все еще имело зеленоватый оттенок. Капитан смерила его долгим взглядом, заставившим Нева густо покраснеть.

— Капитан, — проговорила Ни Моргана, нажимая кнопку уничтожения и приканчивая лазером остатки «образца», — я прошу разрешения присоединиться к исследовательской партии, чтобы продолжить изучение этого феномена на поверхности планеты.

— Разрешаю! — Капитан остановилась на пороге лаборатории и иронически усмехнулась: — Я всегда предпочитаю, чтобы в исследовательские партии шли добровольцы.

Если прежде на корабле кто-то и завидовал лейтенанту Бендену, он переменил свое мнение, едва стали известны результаты изучения «организма». Был опубликован отчет лейтенанта Ни Морганы, вызвавший бурное обсуждение; теперь она и ее команда исследователей рассматривались как эксперты, способные разобраться в любой ситуации.

Росс Вацлав Бенден видел кошмары, в которых его дядя в парадном белом мундире, с большим пурпурным орденом Героя Компании в созвездии Лебедя и множеством других наград на груди отбивался от наступающего и окружающего его чудовища, которое Росс видел в лаборатории. Твердо решившись сделать ради своего дяди все, Росс изучил, запоминая наизусть, отчет ГРИО о Перне. Краткое сообщение об удачной посадке, подписанное адмиралом Бенденом и губернатором Болл, и просьбу о помощи, подписанную Табберманом, запомнить было легко, хотя с последним сообщением не все было ясно. Почему его отправил ботаник колонии? Почему не Пол Бенден, или Эмили Болл, или хотя бы один из руководителей рабочих секций?

Хотя это была не первая высадка на незнакомую планету, которой руководил Росс Бенден, он тщательно проверил все и предельно четко определил для себя задание. Он хотел быть подготовленным к любым самым жестким и суровым условиям, включая всепожирающие организмы и прочие загадки, которые предстояло разрешить, а равно и неизвестные опасности, подстерегавшие их на поверхности Перна. Он также рассчитал альтернативную орбиту для их челнока на тот случай, если потребуется срочная эвакуация — до срока, назначенного для встречи с «Амхерстом». У наземной партии было пять дней, три часа и четырнадцать минут на то, чтобы провести расследование.

К огорчению Росса, Ни Моргана попросила себе в помощь младшего лейтенанта Нева.

— Ему необходим опыт, Росс, — сказала Ни Моргана, игнорируя недовольство Бендена. — Кроме того, у него действительно есть некоторый опыт в области ксенобиологии. Он силен и выполняет приказы, даже если и зеленеет при этом. Должен же он чему-то научиться! Капитан Фарго полагает, что эта экспедиция даст ему ценный опыт.

Бендену оставалось только смириться с неизбежным, но он попросил, чтобы его пехотинцами командовал сержант Грин. Этот плотный сильный человек знал об опасных ситуациях, ожидающих наземную партию на незнакомой планете, больше, чем когда-либо мог узнать Бенден. После того как Росс увидел организм, обнаруженный Ни Морганой, он хотел, чтобы в партии был кто-то, чей опыт уравновесил бы крайнюю неопытность Нева.

— А каким были вы сами, когда служили младшим офицером, лейтенант? — спросила Ни Моргана, с усмешкой покосившись на Росса.

— Я никогда не был таким… зеленым, — коротко ответил он. И это было правдой: воспитанный в семье военных, Росс впитал правила поведения вместе с молоком матери. Правда, он тут же вспомнил несколько ситуаций из собственного прошлого и улыбнулся женщине. — А ведь звучит как совершенно обычное задание: найти и эвакуировать. Рутина!

— Будем надеяться, что так оно и окажется, — честно ответила Ни Моргана.

Росс Бенден был рад, что оказался в одной команде с этой элегантной женщиной. Она была старше его, но только по возрасту, а не по чину, вступив в Вооруженные силы по завершении курса научного обучения. Она также была единственной женщиной на борту из корабля, носившей длинные волосы — правда, как правило, заплетенные в косы и уложенные в причудливую прическу. Однако результат получался великолепный и крайне женственный — результат удивительный, если принять во внимание ее навыки владения контактной борьбой, которые она не раз демонстрировала в тренировочном спорткомплексе «Амхерста». Если она и заводила какие-то связи на борту корабля, то об этом никто не знал; однажды Росс подслушал разговор, в котором речь шла о ее пристрастиях, но похвастаться личным успехом в отношении этой женщины не мог никто. Он всегда считал ее компанию приятной; кроме того, он знал Ни Моргану как опытного и компетентного офицера, хотя до сих пор они работали вместе всего на одном-двух дежурствах.

— Вы видели пленку с этой штуковиной? — Проходя мимо одного из салонов, Росс услышал голос лейтенанта Зейна. — Там внизу никого живого не осталось, поверьте мне. Ни Моргана доказала, что облако Оорта генерирует эту форму жизни, так что Нахи тут ни при чем. Нет смысла рисковать и высаживаться на эту планету, если хотя бы одна такая тварь живет там, внизу! А они могут там оказаться, и у них есть целая планета на пропитание!

Бенден задержался и прислушался к разговору, прекрасно зная, что, несмотря на все опасности, Зейн согласился бы расстаться с почкой ради того, чтобы оказаться в поисковой партии. В конце концов, лучше уж Нев, чем желчный и высокомерно-презрительный Зейн. Когда же офицер-навигатор принялся рассуждать о том, что Бендена выбрали руководителем экспедиции только из-за родства с одним из членов колонии, Росс быстро зашагал прочь по коридору, опасаясь, что не сумеет сдержаться.

«Амхерст», пройдя через всю систему Ракбата, приблизился к точке, где должен был стартовать челнок. Бенден созвал членов группы на последнее краткое совещание.

— Мы пойдем к поверхности планеты по спиральной орбите, что позволит нам исследовать северное полушарие по пути к месту высадки на Южном континенте, на долготе тридцать градусов, — сказал он, демонстрируя на экране схему. — В результате предварительных исследований мы получили опорные точки, которые помогут нам разыскать место высадки колонистов: три вулкана должны быть видны на большом расстоянии, и, думаю, мы обнаружим их на подлете. Обзорный отчет утверждает, что почва планеты пригодна для развития и роста наиболее устойчивых земных и альтаирских гибридов; разумно будет признать, что колонисты успели начать развивать аграрное хозяйство. Просьба о помощи, посланная Табберманом, была отправлена примерно через девять лет после высадки на планету, так что хозяйство колонистов должно было быть уже хорошо развито…

— Но не настолько, чтобы они могли уничтожить этот организм, — просто заметил Нев.

— Ваша теория вполне правдоподобна, младший офицер Нев, — мягко проговорила Сарайд Ни Моргана. — Остается только выяснить, как этот организм мог попасть из облака Оорта на поверхность планеты.

— Его рассеяли в атмосфере Перна Нахи, — без колебаний ответил молодой человек.

— Тактика Нахи более прямолинейна, — пожав плечами, возразила офицер-исследователь.

— Мы научили их быть осторожными, лейтенант, — с напором продолжал Нев. — И изобретательными. И…

— Нев!

Бенден был вынужден призвать младшего лейтенанта к порядку. Он старался сохранять на лице спокойное выражение, но не удержался от мысли: не пожалела ли Ни Моргана о том, что выбрала Нева с его непримиримостью и безумными теориями. Если уж офицер-исследователь не сумела обнаружить способ, которым эти организмы могли попасть на планету, вряд ли это сумели сделать Нахи. Их сильной стороной была металлургия, а не биология.

Нев умолк, и совещание продолжилось.

— Как только мы окажемся на поверхности планеты, возможно, мы получим ответы на этот и многие другие вопросы. Очевидно, что наше исследование должно начаться в том месте, о котором рассказывается в отчете. Мы также получим возможность бегло осмотреть поверхность планеты и перенести свои исследования в другое место, если обнаружим следы людских поселений. Мы поднимемся на борт «Эрики» в два тридцать завтра утром. Есть вопросы?

— А что мы будем делать, если там внизу полно этих тварей? — тяжело сглотнув, проговорил Нев.

— А что бы сделали вы, Нев?

— Улетел бы!

— Погодите, не спешите, мистер, — проговорила Ни Моргана. — Как вам удастся пополнить свои знания в области ксенобиологии, если вы не будете изучать образцы, которые попадаются вам на пути?

Младший лейтенант Нев выпучил глаза;

— Прошу прощения, лейтенант, но это вы являетесь офицером по науке!

— Да, являюсь. — Ни Моргана поднялась, и скрип отодвинутого стула заглушил благодарное бормотание, доносившееся с того конца стола, где сидели четверо морпехов.

Отделившись от «Амхерста», челнок на хорошей скорости — как и следовало внутри планетных систем — направился к голубому шару, третьей планете системы Ракбат. Вскоре шар начал разрастаться, заполняя собой экран переднего обзора: суровое, прекрасное и загадочное зрелище. Бенден собирался вывести челнок на геосинхронную орбиту трех кораблей колонии и выяснить, не оставили ли колонисты какого-либо сообщения там. Однако, включив связь, он услышал только стандартный опознавательный сигнал «Иокогамы».

— Это еще ничего не значит, — заметила Сарайд, увидев отразившееся на лице Бендена разочарование. — Если колония выжила и действует, то корабли им попросту не нужны. Хотя, на мой взгляд, это очень печальное зрелище, — прибавила она, когда Ракбат внезапно осветил три покинутых космических корабля.

— Почему? — удивленно спросил Нев. Сарайд пожала хрупкими плечами:

— Загляните в сводки битв — и, быть может, вас также огорчит, что они превратились в заброшенный мавзолей.

— Заброшенный… что? — переспросил Нев.

— Заодно посмотрите это слово в словаре, — почти с раздражением проговорила она и продиктовала слово по буквам.

— Старые моряки не умирают, они просто истаивают, — пробормотал Бенден, глядя на три корпуса покинутых кораблей и чувствуя, как в горле встает комок, а глаза увлажняются. Челнок направился дальше, оставив корабли на их неизменной орбите.

— Солдаты, а не моряки, — поправила его Сарайд, — но цитата очень к месту.

Она нахмурилась, вглядываясь в экран монитора:

— Обнаружены два маяка: один на месте высадки, второй — гораздо дальше на юг. Увеличьте для меня изображение южного полушария, хорошо, Росс? Семьдесят градусов долготы, почти двенадцать сотен километров от более сильного маяка.

Росс и Сарайд обменялись взглядами.

— Может быть, там есть выжившие! Правда, это очень далеко, и маяк установлен высоко в горах… Эти горы поднимаются от двух с половиной до более чем девяти километров над уровнем моря. Сначала мы приземлимся у места высадки.

Челнок пролетал над Северным полюсом. Стало ясно, что в этом полушарии царит долгая и жестокая зима; большая часть земли была покрыта слоем льда и снега. Никаких источников энергии или света не обнаружили, а тепловое излучение в тех местах, где обычно предпочитают селиться люди — в речных долинах, на равнинах и на побережье, — было крайне незначительным. Единственный заметный тепловой след удалось обнаружить на большом острове неподалеку от берегов Северного континента, однако и он был слишком слаб, чтобы свидетельствовать о концентрации переселенцев. Если бы их число умножалось с той же скоростью, с какой обычно растут подобного рода колонии, население планеты должно было составлять на данный момент около пятисот тысяч человек, даже с учетом природных катаклизмов и процента смертности, нормального для общества с примитивной экономикой.

— Если позднее у нас будет время, мы еще раз пройдем над этим местом. Колонисты должны были основать аграрные поселения, но, возможно, они используют природное топливо, — сказала Сарайд, когда челнок направился к экватору, оставив позади укрытый снегом Северный континент. Здесь очень много морских обитателей. И некоторые из них достаточно велики, — прибавила она. — Больше, чем упомянуто в отчете команды ГРИО.

— Они взяли с собой земных дельфинов, — заметил Нев. — Дельфинов с искусственно развитым мозгом, — уточнил он.

— Я не думаю, чтобы капитан Фарго намеревалась спасать дельфинов, даже если бы у нас и была такая возможность, — откликнулась Сарайд. — Кто-нибудь из вас имеет навык общения с другими биологическими видами? Я — нет. Так что давайте пока оставим эту идею.

— Есть еще одно соображение: сколько живут дельфины? — спросил Росс. — Помните, это несчастье произошло через девять лет после высадки колонистов на планету. В вашем отчете, лейтенант, вы упоминали, что дальнейшие опыты с обнаруженным вами организмом показали: он тонет в воде, и его можно сжечь огнем. Конечно, у существ с искусственно развитым мозгом хорошая память; но сколько поколений дельфинов уже успело смениться? Знают ли они о том, что происходило на суше — не говоря уж о том, чтобы помнить об этом?

— Захотят ли — вот в чем вопрос, — ответила Сарайд. — Они независимы и крайне умны. Полагаю, им удалось сократить собственные потери до минимума и выжить независимо от людей. Я бы сделала это, будь я дельфином.

Затем Сарайд занялась самописцами, укрепленными на дельтовидном крыле челнока, и зафиксировала существование крупных морских животных: как раз в это время «Эрика» снизилась над морем, направляясь к месту посадки.

— В отчетах сказано, что «Бахрейн» привез пятнадцать дельфинов-самок и девять самцов, — внезапно проговорил Нев. — Дельфины размножаются… раз в год, если я правильно помню. Сейчас в морях их может быть около восьми сотен. Значит, мы оставим здесь довольно много представителей земных живых существ…

— Оставим? Черт возьми, Кагилл, они находятся в своей природной среде! Посмотри на них: они прилагают все усилия, чтобы догнать нас, — и им это почти удается!

— Может быть, у них есть для нас известия? — искренне предположил Нев.

— Мы разыскиваем в первую очередь людей, младший лейтенант, — твердо заявила офицер-исследователь. — Затем займемся дельфинами! Росс, я не вижу ничего из того, что должно присутствовать на месте высадки!

— Слушай меня! Готовимся к приземлению, — скомандовал Росс пехотинцам, переключив связь на их каюту.

— О господи! — вот все, что сумела выговорить Сарайд при виде двух разрушенных вулканических кратеров и курящегося конуса третьего вулкана.

Росс не сказал ничего: масштаб разрушений, причиненных извержением, привел его в ужас. Он не ожидал увидеть столь чудовищную катастрофу. Может быть, она произошла уже после того, как всепожирающие организмы упали на поверхность планеты? Правда, он смирился с мыслью о том, что ему не суждено встретить дядю, но он все же надеялся поболтать с его потомками. Он и не предполагал встретиться с такой катастрофой.

Они облетели вокруг башни маяка: маяк заработал — приближение челнока активизировало его.

— Видите вон те холмы возле посадочной площадки? — указала Сарайд. — У них очертания челноков. Сколько их было у колонистов?

— Судя по отчетам, шесть, — ответил Нев. — Один на «Бахрейне», два на «Буэнос-Айресе» и три на «Йоко». Плюс личный челнок капитана.

— Здесь сейчас только три. Интересно, куда подевались остальные, — задумчиво проговорила Сарайд.

— Может быть, колонисты воспользовались ими, чтобы уйти отсюда, когда началось извержение? — предположил Нев.

— Но куда? Никаких следов людских поселений на Северном континенте мы не обнаружили, — проговорил Бенден, стараясь сохранять спокойствие.

Сарайд тонко пронзительно присвистнула:

— А вот эти холмы правильных очертаний — видите? — это… это было поселение. Спланированное очень аккуратно, если не сказать — красиво с эстетической точки зрения. Должно быть, хорошо строили: ни одно здание, судя по всему, не обрушилось под тяжестью пепла и грязи. Лава остыла. Росс, вы не могли бы сказать, какова толщина слоя пепла?

— Конечно, могу, Сарайд, — ответил Росс. — Металлические части находятся на глубине полуметра. Никаких проблем не будет: посадка нам предстоит поистине мягкая.

Так оно и было. Дожидаясь, пока уляжется поднятый челноком пепел, офицеры и солдаты надели защитные костюмы, проверили маски и кислородные баллоны и надели левитационные пояса, чтобы перемещаться над поверхностью, покрытой пеплом.

— А что это такое? — спросил один из солдат, когда вся партия зависла в метре над покрытой пеплом землей неподалеку от «Эрики», указывая на ряд продолговатых холмиков пепла. — Туннели?

— Непохоже. Слишком малы; кроме того, они никуда не ведут, — ответила Ни Моргана, умело оперируя регуляторами высоты и движения. Она подлетела к ближайшему холму и тронула его ногой. Холм осыпался, выбросив вверх облако пепла — а с ним и запаха, против которого не помогли даже воздушные фильтры. — Фу! Труп. Почему же он не разложился? — Она вытащила пробирку для образцов и осторожно собрала часть пыли, оставшейся от неведомого существа, аккуратно закупорив ее и немедленно поместив в контейнер для биологических образцов.

— И чем же оно питалось — пеплом, или травой, или чем-то еще? — спросил Нев.

— Это мы выясним позднее. Давайте сначала осмотрим здания. Скег, оставайся рядом с челноком, — велел Бенден одному из солдат и жестом приказал остальным следовать за ним к мертвому поселению.

— Они не просто пустуют, — часом спустя проговорил Росс, чьи надежды найти выживших таяли с каждой минутой. А жаль: если бы ему удалось повстречаться со своими кузенами или кузинами… о, об этом стоило бы написать домой! Не желая признавать поражение, он цеплялся за последнюю возможность объяснения происшедшего: — Они опустошены. Здесь не осталось ничего, что можно было как-либо использовать. Нахи просто уничтожили бы все следы присутствия людей.

— Это верно, — подтвердила Сарайд. — Кроме того, здесь нет никаких следов присутствия Нахи. Больше всего это похоже на эвакуацию поселения. На юго-западе есть второй маяк, а здесь мы все равно не найдем объяснений происшедшему… Ваша идея о том, что все нужное было вывезено отсюда, заслуживает рассмотрения, Бенден. Они закрыли лавочку здесь, но это вовсе не значит, что ее нельзя было открыть где-нибудь в другом месте.

— Использовав при этом три пропавших челнока, — жизнерадостно согласился с ней Нев.

Снова поднявшись на борт «Эрики» и направившись ко второму маяку, они пролетели над разрушенным и погребенным под пеплом поселением, засняв дымящийся кратер вулкана. Однако, не успев долететь до реки, они увидели картину опустошения совершенно иного вида. Ветры разметали вулканический пепел, но, как ни странно, на равнине почти не было растительности, зато попадались круги словно бы выжженной почвы.

— Похоже на то, будто кто-то обрызгал землю кислотой, а круги остались там, где упали гигантские капли, — проговорил Кагилл Нев, пораженный размерами загадочных кругов безжизненной земли.

— Это не кислота. Такого просто не могло быть, — ответил Бенден. Он вызвал на экран нужный раздел отчета, который и без того знал почти наизусть. — Команда ГРИО обнаружила такие же концентрические образования; они также отметили, что растительность внутри таких кругов начинает восстанавливаться.

— Должно быть, это тот самый организм из облака Оорта, — с энтузиазмом подхватил Нев. — На крейсере он умер от голода, но здесь нашел достаточно пищи.

— Этот организм должен был сперва каким-то образом попасть сюда, мистер, — ядовито ответила Ни Моргана. — А мы пока еще не установили, каким образом он может преодолеть шестьсот тысяч миль в космосе, чтобы оказаться на Перне.

Глядя на ее застывшее лицо, Росс понял, что офицер размышляет о возможных способах транспортировки.

— Ландшафт здесь достаточно ровный, мистер Бенден. Попробуйте снизиться, чтобы мы могли поближе рассмотреть эту… эту зараженную почву.

Бенден выполнил распоряжение, невольно отметив, как восхитительно и чутко «Эрика» слушается управления. Конечно, он не ожидал, что из центра выжженного круга на них бросится неведомое чудовище, однако на чужих планетах ни в чем нельзя быть полностью уверенным — даже если эти планеты были тщательно изучены экспедициями Группы разведки и оценки. Да, здесь не обнаружили никаких крупных хищников, но что-то опасное тем не менее появилось на планете через девять лет после высадки. А о вулканическом извержении Табберман не упоминал вовсе.

Они летели все дальше над многочисленными кругами, зачастую двойными и тройными. Ни Моргана отметила, что кое-где по краям кругов действительно начинает пробиваться трава, и попросила Бендена приземлиться, чтобы взять образцы почвы и растительности на внешней кромке кругов. За рекой во множестве росли совершенно неповрежденные деревья, тянулись целые акры лиственных растений, также не носивших никаких следов соприкосновения с неведомым организмом. На одном из обширных пастбищ члены экспедиции заметили облако пыли; однако, кто бы ни поднял его, он исчез под кронами высоких деревьев прежде, чем челнок приблизился на достаточное расстояние. Экспедиции не попадалось никаких следов человеческого жилья — даже развалин, засыпанных пеплом и заросших травой.

По мере приближения к подножию гор сигнал маяка становился все сильнее и отчетливее. Вершины горного массива были покрыты снегом, несмотря на то что в этом теплом полушарии царило лето. Постепенно стал различим отчетливый писк передатчика.

— Но здесь же ничего нет, кроме голых скал! — с некоторым раздражением проговорил Росс, пролетая над пунктом назначения; монотонный писк сигналов действовал ему на нервы.

— Может, и так, Росс, — ответила Сарайд, — однако здесь присутствует тепловое излучение живых организмов.

— А это плато внизу, — Нев восторженно ткнул пальцем в сторону плато, — оно слишком ровное, чтобы быть природным. Там, внизу, есть еще и террасы. Видите? А в долину спускается дорога… и — смотрите! В скале прорублены окна!

— И она определенно обитаема! — воскликнула Сарайд, указывая на врезанную в камень утеса дверь. — Спускаемся, Росс!

Когда «Эрика» приземлилась на ровную площадку перед утесом, к ней уже со всех ног бежали какие-то люди; их крики звенели почти истерическим восторгом. Им было от двадцати до примерно пятидесяти лет — за исключением одного старика, чья белоснежная грива волос спадала до плеч: судя по изрезанному морщинами лицу и медленным движениям, ему перевалило за восемьдесят — а то и за девяносто. Его появление заставило остальных остановиться; люди расступились, пропуская его к челноку, у люка которого он и остановился.

— Патриарх, — пробормотала Сарайд, поправляя форму.

— Патриарх?.. — переспросил Нев.

— Посмотрите это слово в словаре, если его значение не самоочевидно, — бросил ему через плечо Бенден, открывая люк челнока и окидывая сторожким взглядом солдат, прятавших оружие, которое они уже успели было достать.

Как только люк распахнулся и был спущен трап, небольшая толпа умолкла словно по команде. Все глаза обратились к старику, который горделиво выпрямился. На лице старца играла покровительственная улыбка.

— Наконец-то вы сюда добрались!

— В штабе Федерации получили ваше сообщение, — начал Росс Бенден, — подписанное Теодором Табберманом. Вы — это он?

Старик с отвращением фыркнул.

— Я Стев Киммер, — он поднес руку ко лбу в странной пародии на приветственный салют солдат Флота. — Табберман давно умер. Кстати сказать, капсулу запустил я.

— Вы отлично справились, — ответил Бенден. Неожиданно и непонятно почему он почувствовал нежелание называть свое имя, а потому представил старику Сарайд Ни Моргану и младшего офицера Нева. — Но почему вы послали капсулу в штаб Федерации, Киммер?

— Это была не моя мысль. На этом настоял Тэд Табберман. — Киммер пожал плечами. — Он заплатил мне за работу, а не за советы. Но, как бы то ни было, дорога сюда заняла у вас чертовски много времени!

Он нахмурился с выражением явного раздражения на лице.

— «Амхерст» — первый корабль, который вошел в сектор Стрельца с тех пор, как было получено сообщение, — ничуть не смущенная критикой, ответила Сарайд Ни Моргана. Она отметила про себя, что Бенден не стал представляться, и решила, что у него есть на то причины. Оставалось надеяться, что офицер Нев также сообразит это. — Мы только что прибыли с места первоначальной высадки колонистов…

— Значит, никто так и не вернулся туда? — спросил Киммер. Бенден решил, что манера старика перебивать офицеров Флота начинает раздражать его. — Когда исчезли Нити, именно туда они и должны были возвратиться. Там находится передатчик, позволяющий связаться с кораблями.

— Передатчик не работает, — ответил Бенден; он очень старался не показать, что высокомерие Киммера выводит его из себя.

— Значит, все остальные мертвы, — прямо заявил Киммер. — Нити убили их всех!

— Нити?..

— Да, Нити. — Почти физически ощутимая ярость Киммера подогревалась примитивными эмоциями, не последней из которых был животный страх. — Именно так они назвали тех тварей, которые напали на планету. Потому что они падали с неба, как дождь смертельно опасных нитей, и пожирали все, чего касались, будь то растение, животное или человек. Мы жгли их в небе и на земле, день за днем, будь оно все проклято! — а они все падали и падали. Мы — это все, что осталось, и мы выжили только потому, что над нами скала, и мы сделали запасы, ожидая прихода помощи.

— Вы уверены, что больше выживших нет? — спросила Ни Моргана. — Ведь колония, конечно же, выросла за те восемь или девять лет, которые были у вас до того, как возникла эта угроза?

— До Падения Нитей численность колонии была около двадцати тысяч, но мы — это все, что осталось, — ответил Киммер. — И вы пришли как раз вовремя. Я не мог рисковать; а следующее поколение со столь малым генетическим пулом было бы обречено.

Тут одна из женщин, чрезвычайно похожая на Киммера, потянула его за рукав. Он изобразил на лице гримасу, которую при большом желании можно было истолковать как улыбку:

— Моя дочь напоминает мне о том, что мы слишком негостеприимно принимаем наших долгожданных спасителей. Пойдемте. Я кое-что приготовил для этого знаменательного дня.

Лейтенант Бенден жестом приказал лейтенанту Грину и еще одному солдату следовать за ними и пошел за Ни Морганой к пещере в скалах; позади него в нетерпении топал Нев.

Молчание, которое хранила небольшая группа Киммера, пока он говорил, было наконец нарушено; правда, люди в основном дружелюбно улыбались и жестикулировали. Бенден, однако, отметил напряжение на лицах трех старших мужчин. Они стояли в некотором отдалении от женщин и детей, так, чтобы дать понять: это сделано намеренно. Их лица носили выраженные азиатские черты; блестящие черные волосы были аккуратно подстрижены, закрывая уши до мочек; они выглядели подтянутыми, сильными и здоровыми. Самая старшая женщина, очень похожая на этих трех мужчин, шла на шаг позади Киммера, и было очевидно, что она находится в абсолютном подчинении; Бенден осознал, что ему это крайне не по нутру.

Три младшие женщины обладали чертами смешанного азиато-европейского типа; у одной из них были каштановые волосы. Все три были стройными, изящными и грациозными; они явно пришли в восторг и с трудом сдерживали его; перешептывались, оглядываясь на Грина и второго солдата. Киммер отдал им короткий приказ, и женщины со всех ног бросились к пещере. Трое младших, два мальчика и девочка, были еще более типичными мулатами. Бенден задумался, насколько близким было их родство. Все-таки, наверное, Киммер не до такой степени глуп, чтобы у его дочерей рождались дети от него же… или до такой?..

Против воли офицеры не смогли удержаться от изумленных возгласов, когда вступили в большую комнату с высоким сводчатым потолком — комнату, почти такую же большую, как ангар их челнока на «Амхерсте». Нев, судя по его воплям, от восторга почти потерял над собой контроль; на лице Ни Морганы явно читалось восхищение. Комната — по всей видимости, центральное жилое помещение этого обиталища — была разделена на отдельные секции, предназначенные для работы, обучения, приема пищи, а также мастерские. Мебель из разных материалов, включая пластик ярких чистых цветов. Стены завешены шкурами странных животных и тканями необычного плетения, явно изготовленными вручную. Над ними в верхней части стены была изображена панорама. На первой картине стилизованно изображены люди, сидящие за пультами и мониторами; на других — те же люди, пахавшие и засевавшие поля или ухаживавшие за животными; иллюстрации жизни колонистов тянулись вдоль всей боковой стены, а дальнюю от входа стену украшали сцены, слишком хорошо известные Бендену: города Земли и Альтаира, три космических корабля, за которыми сиял узор незнакомых созвездий. В центре купола была изображена система Ракбата; одна из планет имела эллиптическую, сильно вытянутую и, возможно, неправильную орбиту, которая проходила сквозь облако Оорта, ее афелий находился чуть ниже орбиты Перна.

Ни Моргана ткнула Бендена локтем под ребра и заговорила еле слышным шепотом:

— Как ни странно, я только что поняла, каким способом организмы из облака Оорта достигли Перна. Но я должна удостовериться в правильности моей теории, прежде чем хотя бы намекну, в чем дело.

— Эти росписи, — громко, по-хозяйски говорил Киммер, — должны были напоминать нам о нашем происхождении.

— У вас были камнерезные машины? — спросил Нев, проводя ладонью по гладким стенам.

Один из черноволосых мужчин выступил вперед:

— Мои родители, Кенджо и Ито Фусаюки, спланировали и вырезали в скале все главные помещения. Я — Шенсу. Это мои братья, Джиро и Кимо; наша сестра, Чио, — он жестом указал на женщину, которая как раз доставала с полки в высоком шкафу тяжелую бутыль.

Бросив пронизывающий взгляд на Шенсу, Киммер поспешил снова взять инициативу в свои руки:

— Это мои дочери, Вера и Надежда. Черити расставляет стаканы. — Затем сделал жест в сторону Шенсу. — Ты можешь представить моих внуков.

— Старый напыщенный козел, — прошептала Ни Моргана, обращаясь к Бендену, и тут же заулыбалась: ей представили внуков Киммера — Мей-шун, Алуна и Пата. Девочка была младшей, ее братья — уже подростками.

— Здесь могло бы жить гораздо больше семей, если бы те, кто обещал присоединиться к нам, сдержали свое слово, — с горечью продолжал Киммер.

Затем он повелительным жестом пригласил гостей подойти к столу и предложил каждому по стакану густого красного вина с восхитительным фруктовым вкусом.

— Что ж, за вас, мужчины и женщина «Амхерста»! — провозгласил он, чокнувшись своим стаканом с каждым из них.

Бенден и Ни Моргана заметили, что остальным Мей-шун подала вино более бледного цвета. Должно быть, разбавленное, подумал Росс. А ведь сегодня, в такой знаменательный для них день, их могли бы угостить так же, как и спасателей с «Амхерста»! Шенсу удалось скрыть недовольство лучше, чем двум его братьям. Женщины же, казалось, и вовсе ничего не заметили: они спокойно разносили блюда с сыром и вкуснейшими маленькими крекерами.

Киммер предложил гостям сесть. Бенден подал знак двум солдатам, чтобы они расположились у дальнего конца стола; они остались настороже, отпив лишь по небольшому глотку праздничного вина.

— С чего начать? — спросил Киммер, аккуратно ставя на стол свой стакан с вином.

— С самого начала, — суховато ответил Росс Бенден, надеясь, что ему удастся узнать о судьбе своего дяди прежде, чем придется назвать себя. Что-то в Киммере — не в его гневе и не в его покровительственном высокомерии, но в нем самом, что-то неявное и ускользающее — заставляло Бендена инстинктивно не доверять старику. Впрочем, может быть, все объяснялось тем, что этот человек слишком долго прожил в тяжелых условиях…

— С начала конца?

Ядовитый тон Киммера лишь усиливал неприязнь Бендена.

— Если именно тогда вы и ботаник Табберман послали ваше сообщение, — ответил Бенден, с нетерпением ожидавший рассказа.

— Да, именно тогда; наше положение уже было безнадежным, хотя очень немногие повели себя как реалисты; большинство не желало мириться с тем, что их дело не выгорело, — в особенности Бенден и Болл.

— Но разве вы не могли вернуться на корабли? — спросила Ни Моргана, незаметно толкнув Бендена: она видела, что Росс пришел в тихую ярость, когда имя его дяди произнесли таким тоном и в таком контексте.

— Не могли! — с отвращением выплюнул Киммер. — Они использовали все топливо, которое у них было, чтобы отправить Фусаюки на разведку. Они думали, что могут каким-то образом предотвратить падение Нитей. Это было еще до того, как они поняли, что Нити приносит с собой блуждающая планета; после каждого ее прохождения Нити сыплются на эту проклятущую колонию пятьдесят лет! И, как будто дела и без того не шли хуже некуда, они позволили Аврил украсть челнок; тогда мы утратили последний шанс послать за кем-нибудь, кто мог бы помочь нам.

Воспоминания сорокалетней давности взволновали Киммера; его лицо покраснело, налилось кровью.

— Но то, что организмы появляются из облака Оорта, было установлено определенно? — спросила Ни Моргана; ее обычно спокойный голос сейчас звенел от возбуждения.

Киммер сварливо покосился на нее:

— Это было единственным, что они сумели выяснить в конце, несмотря на все затраты топлива и потерю людей.

— На посадочной площадке осталось только три челнока. Как вы думаете, может быть, кто-то сумел спастись, улетев на остальных трех? — спросила Ни Моргана ровным и мягким успокаивающим тоном. Она спокойно и медленно пила вино, но Бенден видел, как блестят ее глаза.

Киммер посмотрел на нее с презрением:

— Куда им было бежать? У них не было топлива! А аккумуляторы для мелких летательных аппаратов практически разрядились.

— Но, если не считать нехватки топлива, челноки были в рабочем состоянии?

— Я же сказал, не было у них топлива! Не было! — Старик грохнул кулаком по столу.

Отводя глаза, чтобы не смотреть на эту вспышку ярости, Бенден заметил, что на лице Шенсу мелькнуло еле заметное насмешливое выражение.

— Топлива не было, — несколько успокоившись, повторил Киммер. — А челноки без него — просто груда бесполезного металла. Не представляю, почему осталось только три челнока. Я покинул Поселок вскоре после того, как эта сучка взорвала один из челноков. — Он посмотрел на офицеров «Амхерста» исподлобья. — Я имел полное право уйти от них, найти убежище и сделать все возможное, чтобы спасти свою шкуру! Любой человек, у которого достаточно мозгов и сообразительности, сделал бы на моем месте то же самое! А может, они уплыли туда, где восходит солнце. У них, понимаете ли, были корабли. Да, точно. Старый Джим Тиллек увез их из Залива Монако туда, где восходит солнце. — Он рассмеялся лающим смехом.

— Они погибли? — спросил Бенден.

Киммер одарил его презрительным взглядом и резко взмахнул рукой:

— Откуда мне знать? Меня и близко-то не было!

— И вы обосновались здесь, — сказала Ни Моргана, — в убежище, построенном Кенджо и Ито Фусаюки.

Фраза построена не слишком удачно, подумал Бенден; Киммер совсем разъярился. На его висках вздулись вены, лицо перекосилось.

— Да, я поселился здесь, потому что Ито умоляла меня об этом! Кенджо был мертв. Аврил убила его, чтобы захватить челнок. У Ито были тяжелые роды, когда она рожала Чио, а их дети тогда были еще слишком маленькими, чтобы помогать матери. И потому Ито попросила меня о помощи.

Кто-то сдавленно вздохнул; Киммер воззрился на трех мужчин, пытаясь понять, кто из них издал этот звук.

— Вы все давно умерли бы, если бы не я! — проговорил он тихо, но недобро.

— Да, конечно же, — ответил Шенсу; внешняя почтительность не могла скрыть глубокого презрения, прозвучавшего в его словах.

— Но вы же выжили, верно? А мой маяк привел к нам помощь, разве не так? — Киммер ударил по столешнице обоими кулаками и вскочил. — Признайте это! Мое послание и мой маяк — без этого помощь не пришла бы!..

— Они действительно привели нас к вам, мистер Киммер, — проговорил Бенден тем тоном, который неосознанно позаимствовал у капитана Фарго: именно так она говорила обычно, когда ставила на место младших офицеров, нарушивших субординацию. — Однако я получил приказ провести поиски и найти всех выживших на этой планете. Возможно, вы — не единственные.

— Нет, единственные. Во имя всех богов, единственные! — В голосе Киммера появилась тень паники. — И вы не можете оставить нас здесь!

— Лейтенант имел в виду, — успокаивающе заговорила Ни Моргана, — что нам отдан приказ разыскать всех выживших.

— Но больше никто не выжил, — заявил Киммер. — Я вас уверяю.

Он плеснул вина в стакан и выпил половину одним глотком, дрожащей рукой обтер губы.

Поскольку Росс Бенден не смотрел на старика, а рассматривал трех братьев, сидевших напротив него за столом, он заметил странный блеск в глазах Шенсу и Джиро. Он думал, что они заговорят, но оба промолчали, сохраняя неестественно спокойное выражение лица. Было ясно, что они знали нечто, о чем не торопились сообщать своим спасителям — по крайней мере, в присутствии Стева Киммера. Что ж, Бенден поговорит с ними позже. А пока Киммер уже заработал репутацию человека, на слова которого нельзя полагаться. Он сколько угодно может уверять, что имел право отделиться и основать собственное убежище в то время, когда колония была в очевидной опасности, но, с точки зрения Бендена, это выглядело однозначно: Киммер трусливо сбежал из базового лагеря. Действительно ли он нашел Ито и убежище Кенджо по чистой случайности?..

— У моего скутера был мощный приемник, — продолжал Киммер, которого, судя по всему, взбодрило выпитое вино, — и, как только я возвел маяк на плато, я начал прослушивать все радиопередачи. Впрочем, ничего особо важного, кроме того, где и когда ожидается очередное Падение, в них не было. Сколько аккумуляторных батарей перезаряжено. Достаточно ли скутеров для того, чтобы бороться со следующей атакой Нитей. Многие в то время вернулись в Поселок, и ресурсы были централизованы. Потом, когда началось извержение вулканов, я слышал, что они собираются эвакуироваться из Поселка. Было много помех, и сообщения стали настолько обрывочными, что я почти ничего не мог понять. Они были в отчаянье, когда покидали Поселок; а делали они это в большой спешке. Потом сигналы стали слишком слабыми, и я уже не мог уловить их. Я так и не выяснил, куда они собираются эвакуироваться. Может быть, на запад. Может быть, на восток… О нет, — он беспомощно взмахнул рукой, — я пытался выяснить хоть что-то после того, как умолкли последние сигналы. У меня был только один аккумулятор, и я не мог расходовать энергию на бесплодные поиски, разве не так? У меня на руках была Ито и четверо малышей. Потом, когда Ито заболела, я отправился к Поселку, чтобы выяснить, не осталось ли там медикаментов. Но весь лагерь был засыпан пеплом и залит лавой, горячими широкими реками лавы. Я, черт побери, чуть было не спалил пластиковое покрытие корпуса!.. Я проверил все станции Нижнего Иордана: Райскую реку, Малайю, даже Боку, где жил Бенден, — нигде никого не было. Зато я обнаружил многочисленные следы кораблекрушений на берегу. Как мне показалось, шторм уничтожил их грузовые корабли. В те времена на море были сильные штормы, а порой даже цунами. Один раз такое случилось, когда где-то на востоке началось извержение подводного вулкана. Мы тогда были на острове Битким, но шторм обошел нас стороной. Последнее сообщение, которое я сумел поймать, было от Бендена: он призывал всех экономить энергию, оставаться внутри и пережидать Падение Нитей. Я думаю, оно его и уничтожило.

Ни Моргана прижалась бедром к бедру Росса Бендена; он воспринял это как знак сочувствия. Хотя старик не всегда говорил разборчиво и иногда противоречил сам себе, в его словах, очевидно, была правда.

Несколько мгновений Киммер сидел молча, изучающе разглядывая свой стакан. Затем, выйдя из задумчивости, он поманил к себе Чио. Она снова наполнила его стакан. И с извиняющейся улыбкой предложила вина гостям, чьи стаканы были почти полны.

— До того как разразилась эта беда, мы прожили на Перне восемь славных лет, — снова заговорил Киммер, все глубже погружаясь в воспоминания. — Я слышал, как Бенден и Болл клялись, что сумеют уничтожить Нити. Большинство в колонии поддержали их, за исключением Тэда Таббермана и еще нескольких человек; остальные были ослеплены великолепной репутацией адмирала и губернаторши, — эти два титула были произнесены с искренним презрением, — чтобы поверить, что они могут потерпеть неудачу. Табберман хотел просить помощи еще тогда, но колония проголосовала против.

— На острове Битким выпадало не слишком много Нитей, — продолжал он, — но я слышал, что они пожирают все вокруг — до тех пор, пока не умирают от слишком быстрого роста. К тому же Нить может зарыться в землю и тогда способна произвести потомство. Их мог остановить огонь, и металл, и вода. Рыбы и даже дельфины пожирали их — по крайней мере, так говорили пловцы. Только пару лет назад они перестали падать, а до того дождем сыпались на голову каждые десять дней.

— Это прекрасно, что вы сумели выжить в эти пятьдесят долгих лет, мистер Киммер, — проговорила Сарайд мурлыкающим голосом, подавшись вперед и явно рассчитывая на новую откровенность. — Но как? Должно быть, вам пришлось очень нелегко…

— Кенджо занимался гидропоникой. У этого человека был здравый смысл, несмотря на все его глупые мысли насчет полетов и неба. Он был просто помешан на космосе. Но я лучше его сумел воспользоваться тем, что позволило нам выжить. Я обучил этих ребят всему, что знал сам; только вот непохоже, чтобы они были мне за это благодарны. — Он с ехидным и злым прищуром посмотрел на троих братьев Фусаюки. — Мы спасли коней, овец, скот и кур — пока Нити не сожрали их всех. И еще я выращивал траву — ту самую, которую они высеяли в первый год после Высадки, у меня было для этого специальное устройство; а они потом перешли на земную траву и альтаирский гибрид. — Он помолчал, сузив глаза. — У Таббермана получилось вывести еще один гибрид, прежде чем они ополчились против него. У меня этих семян нет, но их хватило, чтобы продержаться до того времени, когда мы снова смогли начать сеять. Пока у меня были аккумуляторы, я старался отыскать все, что могло пригодиться, и сохранял это или пускал в дело. Вот потому мы и выжили, и жили не так уж и плохо.

— Может, тогда сумели выжить и другие? — мягко просила Сарайд.

— Нет! — загремел Киммер, ударив по столу, чтобы подчеркнуть свои слова. — Говорят же вам, никто, кроме нас, не выжил! Не верите мне? Скажи ей, Шенсу!

Словно решая, повиноваться или нет, Шенсу посмотрел сперва на Киммера, потом на троих офицеров и пожал плечами.

— Когда прошло три месяца после Падения Нитей, Киммер послал нас выяснить, остался ли кто-нибудь в живых. Мы прошли от Западного Иордана до Великой Пустыни. Мы видели руины, заросшие травой, на месте поселений. Видели множество домашних животных. Я удивился, увидев, скольким домашним животным удалось выжить, потому что плодородная земля во многих местах была уничтожена. Мы путешествовали в течение восьми месяцев и не увидели ни одного человека, ни следа присутствия людей. В конце концов мы вернулись в свой Холд. — Он с вызовом взглянул на Киммера, но через мгновение его лицо снова застыло, превратившись в неподвижную маску.

Внезапно Бендену пришла в голову странная мысль: Киммер послал их в это путешествие не для того, чтобы отыскать выживших, но в надежде, что они погибнут в пути.

— Мы горняки, — неожиданно продолжил Шенсу. Киммер резко выпрямился; он онемел от ярости.

Шенсу, заметив это, улыбнулся.

— Мы добывали руды и драгоценные камни, — продолжал он, — и начали заниматься этим, как только стали достаточно сильны, чтобы работать киркой. Все мы, включая моих сводных сестер и наших детей. Киммер научил нас обрабатывать драгоценные камни. Он говорил, что мы должны быть богаты, чтобы оплатить наше возвращение в цивилизованные миры.

— Глупцы! Идиоты! Вы не должны были говорить им. Они убьют нас и заберут все! Все!..

— Они — офицеры Флота, Киммер, — почтительно поклонившись Бендену, Ни Моргане и ошарашенному Неву, ответил Шенсу. — Как Адмирал Бенден, — тут его взгляд на миг задержался на лице Росса Бендена. — Они не станут поступать низко, не станут красть наши сокровища и не бросят нас здесь. Им дан приказ спасти всех выживших.

— Вы ведь спасете нас, правда? — закричал Киммер; сейчас он выглядел всего лишь старым испуганным человеком. — Вы должны взять нас с собой. Вы должны!..

Бенден смутился; внезапно Киммер сбился на старческое бормотание, бормоча:

— Вы должны… должны!..

При этом старик тянулся к Бендену, пытаясь схватить его за отвороты мундира.

— Стев, вы снова будете плохо себя чувствовать, — проговорила Чио, стараясь поймать дрожащие руки старика.

Она взглянула на Бендена, словно бы извиняясь за старческую немощь Киммера и умоляя о снисхождении. Остальные женщины испуганно смотрели на офицеров.

— Нам было приказано установить контакт с выжившими… — начал Бенден.

— Лейтенант, — прервал его встревоженный Нев, — если мы возьмем на «Эрику» еще одиннадцать человек, у нас будут проблемы с лишним весом.

Киммер застонал.

— Мы обсудим это позже, младший лейтенант, — жестко ответил Бенден. Нев совершенно не умел держать язык за зубами. — Пора сменить караул.

Он сурово взглянул на Нева и подал знак Грину сопровождать младшего офицера. Грин подчинился с видом крайнего отвращения; Нев залился краской, осознав, какую ошибку совершил.

Пока Киммер всхлипывал: «Вы должны, должны взять меня…» — Бенден обратился к Шенсу и его братьям:

— У нас действительно есть приказ, которому мы обязаны следовать, однако, уверяю вас, что если мы не найдем других выживших, то либо возьмем вас с собой на «Эрике», либо найдем другой способ спасти вас.

— Я ценю ваши усилия и вашу верность долгу, — проговорил Шенсу, чья сдержанность представляла собой разительный контраст с истерикой Киммера, и снова чуть поклонился Бендену. — Однако, — продолжал он с еле заметной улыбкой, — я и мои братья уже обыскали все старые базы, и все без толку. Вы не доверитесь нашим исследованиям?

Игнорировать его спокойное достоинство было практически невозможно.

Бенден попытался сохранить нейтральное выражение лица.

— Разумеется, я приму это во внимание, Шенсу. Одновременно он пытался рассчитать, как разместить на «Эрике» еще одиннадцать человек. Топлива у него осталось три четверти бака: если избавиться от оборудования, которое не будет необходимым в полете, хватит ли у него горючего на то, чтобы подняться, лечь на курс и сохранить резерв, который понадобится в том случае, если в последний момент нужно будет проделать маневр по изменению траектории полета? Черт бы побрал Нева! Ему был отдан приказ только разыскать выживших, а не спасать их.

В одном Бенден был совершенно уверен: Шенсу он верил гораздо больше, чем Киммеру.

— У нашей миссии была еще одна цель, мистер Фусаюки, — сказала Ни Моргана, — если, конечно, при сложившихся обстоятельствах вы сочтете возможным помочь нам.

— Конечно. Если смогу. — Шенсу с достоинством поклонился ей.

— Есть ли у вас какие-либо документы, свидетельствующие о том, что Нити приходят с блуждающей планеты, как уверял нас мистер Киммер? — спросила Ни Моргана, указывая на рисунок на своде пещерного зала. — Или же это была только теория?

— Теория, которую доказал мой отец; и его, по крайней мере, эти доказательства удовлетворили; он поднимался в стратосферу и видел то, что тащит за собой «бродячая планета» в эту часть системы из облака Оорта. Он заметил облако, едва они вошли в систему. Я помню, как он говорил мне, что уделил бы ему гораздо больше внимания, если бы догадывался об угрозе, которую оно представляет, — красиво очерченные губы Шенсу скривились в невеселой улыбке. — Отчет команды ГРИО едва упоминал об этой планете. У меня есть заметки отца.

— Я хотела бы просмотреть их, — откликнулась Сарайд; в ее голосе слышалось нетерпение. — Как ни странно, — обратилась она к Бендену, — это уникальный случай. Пожалуй, эта планета может оказаться большим астероидом или даже кометой. Ее орбита, очевидно, похожа на орбиту кометы.

— Нет, — покачал головой Бенден. — Отчет ГРИО определенно идентифицирует ее как планету, хотя, возможно, это планета-странница, только недавно вовлеченная в систему Ракбата.

— Наш отец был слишком опытным летчиком, чтобы сделать ошибку, — впервые за все время заговорил Джиро; его голос был так же бесстрастен, как голос Шенсу. — Он был хорошо тренированным пилотом и вел наблюдение критично и объективно. У нас есть благодарности от адмирала Бендена, губернатора Болл и капитана Керуна: все они благодарили отца за его исследования и бескорыстное служение долгу. — Джиро с открытой неприязнью глянул на Киммера, который все еще всхлипывал, пряча лицо в ладонях, пока Чио пыталась успокоить и утешить его. — Наш отец умер ради того, чтобы узнать правду.

Сарайд пробормотала слова соболезнования, соответствовавшие ситуации.

— Если вы будете сотрудничать с нами, та информация, которую можно будет получить об этом феномене, может оказаться поистине бесценной.

— Почему? — напрямик спросил Шенсу. — Или существуют миры, которым угрожает та же опасность?

— Нам такие миры пока неизвестны, мистер Фусаюки, однако любая информация может рано или поздно пригодиться кому-то. Я получила приказ выяснить как можно больше об этом организме.

Шенсу пожал плечами.

— Вы опоздали на несколько лет; если бы вы прилетели раньше, то могли бы сделать весьма ценные наблюдения, — суховато проговорил он.

— Мы видели несколько… — Сарайд замялась, подыскивая верное слово для «туннелей», обнаруженных ими в базовом лагере. — Мы видели останки, оболочки этих Нитей. Может быть, неподалеку от вашего жилища также есть подобные останки, которые я могла бы изучить?

Шенсу снова пожал плечами:

— Наверное, есть — там, внизу, в долине.

— Сколько это по времени?

— Примерно день пути.

— Вы будете моим проводником?

— Вашим? — Шенсу был удивлен этим вопросом.

— Лейтенант Ни Моргана — офицер-исследователь «Амхерста», — твердо сказал Бенден. — Думаю, вы захотите сопровождать ее, мистер Фусаюки.

Шенсу сложил руки жестом повиновения.

— Джиро, Кимо, — окликнула братьев Чио: судя по всему, Киммер заснул. — Помогите мне отнести его в его комнату.

Двое мужчин поднялись с ничего не выражающими лицами, подняли старика, как мешок, и вынесли его через занавешенную арку. Встревоженная Чио последовала за ними.

— Я проверю, как там Нев, — поднимаясь, проговорил Бенден, — а вы, лейтенант, пока договоритесь с Шенсу о завтрашней экспедиции.

— Хорошая мысль, лейтенант.

Бенден подал знак одному из оставшихся солдат оставаться в пещере и покинул зал, оглядев на прощание великолепные фрески, рассказывавшие о победе человечества над теми препятствиями, которые готовила им судьба.

— Я бы хотел, младший офицер Нев, чтобы вы научились думать, прежде чем что-то говорить, — жестко сказал он опечаленному офицеру, прибыв на борт «Эрики».

— Мне правда очень жаль, лейтенант. — Лицо Нева было искажено расстройством и тревогой. — Но мы ведь не можем так просто оставить их здесь, правда? Тем более что мы ведь действительно в состоянии спасти их?

— Вы уже провели расчеты?

— Да, сэр, сделал, как только прибыл на борт. — Нев поспешно вывел данные на монитор. — Разумеется, я только приблизительно смог оценить их вес, но они не могут весить так много, чтобы создать критическую перегрузку, а полет на планету стоил нам только трети топлива.

— Нам еще нужно обследовать планету в поисках уцелевших, мистер, — жестко проговорил Бенден, наклоняясь к монитору. Ему, как командиру, следовало принять решение: оставить дальнейшие поиски на основе свидетельств местных жителей или скрупулезно выполнить данный ему приказ.

— Не ожидалось, что мы действительно кого-нибудь найдем, верно? — почти вкрадчиво спросил Нев.

Бенден нахмурился:

— Что именно вы имеете в виду, мистер?

— Понимаете, лейтенант, если бы капитан Фарго думала, что здесь окажутся выжившие, разве она не послала бы военный челнок? Они могут взять на борт пару сотен человек…

Бенден обреченно посмотрел на Нева.

— Вы знаете приказ так же, как и я: обнаружить выживших, выяснить, каково их состояние на данный момент. Из чего вы сделали вывод, что мы не должны были их найти? Или что выжившие обязательно окажутся не способны продолжать свою деятельность на планете?

— Но ведь они не способны, разве нет? Их здесь недостаточно. Я не верю старику, но Шенсу вызывает у меня доверие.

— Когда мне потребуется ваше мнение, мистер, я вас спрошу, — оборвал его Бенден.

Нев мрачно умолк, и Бенден продолжил изучать цифры на экране монитора, мечтая о том, чтобы каким-нибудь чудесным образом они помогли ему решить возникшую проблему.

— Установите, сколько топлива нам понадобится для того, чтобы покинуть планету, не подвергая себя опасности остаться без маневра в открытом космосе. Выясните, где мы можем разместить одиннадцать пассажиров, принимая в расчет средства безопасности, которые для них потребуются.

— Есть, сэр!

Энтузиазм, с которым говорил Нев, и его восторженный взгляд, обращенный на Бендена, было труднее выдержать, чем все его предшествующее поведение.

Бенден подошел к шлюзу, выбрался из челнока и глубоко вдохнул морозный воздух, словно это могло помочь ему прояснить мысли. В каком-то смысле Нев был прав: капитан не ожидала, что они обнаружат людей, которым будет необходима эвакуация. Она полагала, что либо переселенцы сумели справиться с обрушившимся на них бедствием, либо погибли. Однако найденных людей нельзя было оставить на планете: это было бы попросту бесчеловечно.

Топлива, оставшегося в баках «Эрики», едва хватит для осуществления спасательной операции. И, разумеется, у жителей Перна не будет возможности взять с собой что-то, что позволит им начать жизнь на новом месте — например, металлы. Можно, разве что, захватить драгоценные камни, о которых упомянул Шенсу. Получив обычное пособие, которое выдается потерпевшим крушение в космосе, эти люди не смогут начать новую жизнь в мире высоких технологий на большинстве планет Федерации; отсутствие финансов не позволит им даже поселиться в аграрной колонии. У них должно быть хоть что-нибудь.

Если верить Киммеру — впрочем, с учетом свидетельств трех братьев, можно было сделать вывод, что эти одиннадцать человек действительно являются последними, кто остался на планете от первоначального населения, — дальнейшие поиски не имеют смысла, как не имеет смысла и тратить на них топливо, которому можно найти и лучшее применение. Есть ли у братьев повод лгать? Нет, подумал Бенден; особенно учитывая то, как они ненавидят Киммера. Да — но ведь они тоже хотят покинуть это место, даже если для этого им приходится поступаться убеждениями!..

Необычный шум привлек его внимание, и он направился к краю плато, чтобы выяснить, в чем дело. В двадцати метрах внизу он увидел четырех человек, Джиро и трех младших детей, верхом на конях земного типа, гнавших домашний скот сквозь створчатые ворота, ведшие внутрь утеса. Внезапно он услышал странный крик и увидел огромное коричневое крылатое существо, преследовавшее их. Пока он смотрел, тяжелая металлическая дверь закрылась. Утренний ветерок донес до него странные запахи. Принюхиваясь, он направился через плато к дверям своей необычной резиденции. Придется им отпустить этих животных на волю. На это стадо на борту «Эрики» места не хватит.

Когда Бенден снова вошел в большую залу, он сразу заметил Ни Моргану и Шенсу, склонившихся над бумагами, которые были разложены на столике слева от входа. На стене были прикреплены карты и прозрачные слайды.

— Лейтенант, у нас есть карты, составленные в ходе первоначального исследования и сделанные колонистами, — заговорила Сарайд, обращаясь к нему. — Просто позор, что это предприятие оказалось таким недолговечным. Здесь прекрасные условия. Вот, посмотрите… — она по очереди указала на два региона, обозначенные на карте южного континента. — Фермы, производившие все необходимое до того, как разразилось несчастье, рыболовная индустрия, рудники и построенные рядом с ними небольшие предприятия по обогащению и переработке руд… А потом… — она красноречиво пожала плечами.

— Адмирал Бенден сумел прекрасно противостоять опасности, — проговорил Шенсу; его глаза загорелись, отчего переменился весь его облик: сейчас он выглядел гораздо привлекательней и невольно располагал к себе. — Он добился, чтобы все материалы и специалисты были собраны в едином центре. Мой отец командовал силами воздушной защиты. На его скутерах были установлены огнеметы — по два впереди и один позади, — которые могли уничтожать Нити в воздухе на достаточно большом расстоянии. Были организованы наземные команды, которые работали с ручными огнеметами и сжигали все Нити, которым удавалось ускользнуть от воздушных сил прежде, чем тем удавалось зарыться в землю и размножиться. Для этого требовалась подлинная отвага!

В голове Шенсу звучал такой восторг, такой подъем, что сердце Бендена забилось чаще; он видел, что на Сарайд это также произвело впечатление. Отношение Шенсу к ситуации было проникнуто восторгом и глубочайшим преклонением.

— Тогда мы были еще совсем мальчишками, но наш отец приходил к нам, когда только мог, и рассказывал, что происходит. Он ежедневно выходил на связь с мамой. Он говорил с ней даже перед… перед своим последним заданием. — Лицо Шенсу окаменело, утратив всякое выражение. — Он был жестоко убит как раз тогда, когда был, возможно, на пороге открытия, которое прекратило бы атаки Нитей и сохранило бы колонию.

— Убит этой Аврил? — мягко спросила Сарайд. Шенсу коротко кивнул; его лицо не дрогнуло.

— А потом пришел он!

— А теперь пришли мы, — чуть помедлив, заговорила Сарайд. — И мы должны каким-то образом собрать все сведения о том, что вы называете Нитями; все, какие только возможно. Существует множество теорий касательно того, что представляют собой облака Оорта и что они содержат. Это первая возможность исследовать существо из космоса и масштабы разрушений, которые оно может причинить необжитой планете. Вы говорили, что этот организм зарывается в землю и там размножается? Я хотела бы посмотреть на него в последней фазе жизненного цикла. Вы можете мне помочь? — спросила она.

Бенден невольно подумал, что сейчас, возбужденная перспективой нового интереснейшего исследования, она была необыкновенно красива.

На лице Шенсу отразилось отвращение:

— Не думаю, что вам захочется знакомиться со всеми стадиями их жизненного цикла. Моя мать говорила, что они не знают ничего, кроме голода. А такое существо лучше не встречать.

— Нашим исследованиям помогут любые материальные следы этих организмов, — коснувшись руки Шенсу, проговорила Ни Моргана. — Нам нужна ваша помощь.

— Ваша помощь была нужна нам уже давно, — проговорил он с такой горечью, что Сарайд отдернула руку и густо покраснела.

— Эта экспедиция была организована сразу же после того, как мы отыскали ваше сообщение в наших отчетах, Шенсу. Задержка — не наша вина, — сухо ответил Бенден. — Но сейчас мы здесь, и мы просим вас о сотрудничестве. Шенсу цинично фыркнул:

— А что, моя помощь гарантирует, что вы увезете нас отсюда?

Бенден взглянул ему прямо в глаза.

— В здравом уме и твердой памяти я никогда и помыслить бы не смог о том, чтобы оставить вас здесь, — проговорил он, именно в этот момент приняв окончательное решение. — Особенно потому, что я не могу обещать вам, что в ближайшее время вас заберет какой-нибудь другой корабль. Однако мне надо узнать точный вес каждого из вас; по чести сказать, чтобы вывезти вас отсюда, нам придется избавиться от части оборудования «Эрики».

Бенден чувствовал, что Ни Моргана полностью и искренне одобряет его решение. Шенсу все еще смотрел ему в глаза, не отводя взгляда, но сказать, что он думает по поводу слов Бендена, было невозможно.

— У вашего корабля мало горючего?

— Если мы хотим взять на борт дополнительных пассажиров, то да.

— А если вам не придется избавляться от лишнего оборудования, чтобы скомпенсировать наш вес? — Похоже, реакция Бендена на это неожиданное заявление позабавила Шенсу. — Если бы у вас был, скажем, полный бак топлива, могли бы вы позволить нам взять на борт некоторое количество ценностей, чтобы мы могли затем обосноваться в другом месте? Спасение, после которого нам придется жить, как нищим, — это не спасение.

Бенден кивнул, признавая справедливость этих слов:

— Но Киммер сказал, что топлива больше нет. Он категорически на этом настаивал.

Шенсу перегнулся через стол и заговорил почти неслышным шепотом; его черные глаза при этом светились тихим удовлетворением.

— Киммер знает не все, лейтенант. — Он усмехнулся. — Он только думает, что знает.

— А что же знаете вы, чего не знает Киммер? — спросил Бенден, понижая голос.

— За последние шесть десятилетий состав топлива для космических кораблей не изменился, не так ли? — шепотом спросил Шенсу.

— Не для кораблей класса «Амхерста» или «Йоко», — ответила Сарайд.

— Раз вас так интересует этот вопрос, — уже громче заговорил Шенсу, поднимаясь из-за стола, — я буду рад показать вам остальные помещения Холда. У нас есть место для всего. Полагаю, мой отец собирался основать династию. Мама говорила, что, если бы не появились Нити, к нам здесь, в Хонсю, присоединились бы другие семьи, принадлежащие к нашему этническому типу. — Шенсу провел их к арке, откинул занавеси и жестом пригласил следовать за ним. — До первого Падения они успели сделать гораздо больше, чем кажется.

Он отпустил занавесь и присоединился к Сарайд и Бендену, остановившимся на небольшой площадке, от которой вверх и вниз по спирали уходили каменные ступени лестницы. Шенсу показал, что следует идти наверх.

— Ого! Вот это лестница! — проговорила Сарайд, добравшись до первого поворота спирали.

— Должен вас предупредить, что жилая комната имеет свои особенности, одна из которых — эффект эха, — заметил Шенсу. — Наши разговоры могут подслушать во внешних переходах. Я не думаю, что он уже пришел в себя после приступа своего… недомогания, но Чио или одна из его дочерей всегда подслушивают и потом передают ему все, что услышат. Я не хочу рисковать. Нет, продолжайте идти. Я знаю, что дальше ступени становятся неодинаковыми. Придерживайтесь за стену, чтобы сохранить равновесие.

Действительно, ступени были разного размера, неровными, а некоторые из них были не более пальца в ширину.

— Это сделано намеренно? — спросила Сарайд, которой явно было тяжело идти. — Ох ты господи!..

Бенден полностью разделял ее чувства: идти действительно было нелегко. Он уже чувствовал, как болят перенапряженные мышцы ног. А он-то думал, что проводил достаточно времени в тренировочном зале и что готов ко всем испытаниям…

— А теперь куда? — остановившись на узенькой лестничной площадке, спросила Сарайд. Вокруг не было видно ничего, кроме гладких темных стен.

Шенсу извинился и прошел вперед, показывая дорогу двум офицерам; к их огорчению, никаких следов усталости или напряжения в нем нельзя было заметить, а на его губах играла тихая полуулыбка. Он положил руку ладонью вниз на шершавый естественный выступ стены, и внезапно целая секция стены повернулась, открыв низкую глубокую пещеру, освещенную достаточно ярко по сравнению с лестницей. Бенден удивленно присвистнул. Все помещение было заполнено емкостями, каждая помечена кодовым знаком. В емкостях хранилось топливо, и они стояли здесь ровными рядами.

— Здесь больше, чем нам нужно, — сказала Сарайд, быстро сделав приблизительные подсчеты. — Больше, чем нужно. Но… — Она повернулась к Шенсу, ее лицо посуровело. — Я понимаю, почему вы хранили тайну от Киммера, но ведь этим топливом можно было заправить челноки… или нет? Может, именно здесь они и брали горючее? — прибавила она, заметив, что в ближних рядах емкостей меньше, словно бы некоторое их количество было изъято.

Шенсу поднял руку:

— Мой отец был человеком чести. И, когда возникла необходимость, он взял то, что было нужно, из этой пещеры и по доброй воле отдал Адмиралу Бендену, сделав все, что было в его силах, чтобы предотвратить угрозу колонии и защититься от падающих с неба Нитей. Если бы он не был убит… — Шенсу умолк, стиснув зубы, потом продолжил: —Я не знаю, куда направились три челнока, но они смогли улететь из Поселка только благодаря топливу, которое дал Адмиралу Бендену мой отец. Теперь я отдаю остальное топливо человеку, которого также зовут Бенден. — Шенсу пристально посмотрел на лейтенанта.

— Пол Бенден был моим дядей, — признал Росс. Это неожиданное наследство почему-то опечалило его. — «Эрика» работает очень экономично. Если у нас будет полный бак, мы сможем взять вас и даже позволить вам взять кое-что с собой. Но почему топливо оказалось здесь?

— Мой отец не крал его! — возмутился Шенсу.

— А я этого и не говорю, Шенсу, — успокоил его Бенден.

— Мой отец собирал это топливо в то время, когда колонисты перебирались с базовых кораблей на поверхность планеты. Он был лучшим пилотом челнока из всех — и самым экономным. Он брал только то, что его мастерство помогало сберечь в каждом полете, и никому не было вреда от такой экономии. Он рассказывал мне, сколько топлива тратили понапрасну другие пилоты. Он был одним из тех, кто больше всего вложил в эту колонию, и потому имел право забрать то, что доступно и в чем никто не нуждался. Он сам позаботился о том, чтобы это топливо стало доступным.

— Но… начал Бенден, стараясь успокоить Шенсу.

— Он сберег его для того, чтобы летать. Ему было необходимо летать. — Что-то странное появилось в глазах Шенсу, хотя говорил он по-прежнему ровно. — Это была его жизнь. Когда он утратил возможность летать в космосе, то создал небольшой самолет. Я могу показать его вам. Он летал на нем здесь, в Хонсю, где его не мог видеть никто, кроме нас. Но каждого из нас он хоть раз катал на этом самолете. — Лицо Шенсу смягчилось. — Это была награда, за которую все мы работали. И я понял его одержимость полетами…

Он глубоко вздохнул и посмотрел на двух офицеров Флота с прежним спокойным выражением.

— Я не уверен, что смог бы жить счастливо, не имея возможности оторваться от земли, — честно ответил Бенден. — Мы благодарны вам, Шенсу, за то, что вы доверились нам.

— Мой отец был бы рад, узнай он, что сбереженное топливо когда-нибудь поможет Бендену спасти его родню, — искоса взглянув на лейтенанта, сказал Шенсу. — Но нам придется подождать до позднего вечера, чтобы нас никто не заметил. Ваши солдаты выглядят сильными. Но не берите с собой этого младшего офицера. Он слишком много говорит. Я не хочу, чтобы Киммер знал о нашем плане. Довольно и того, что его тоже спасут.

— А вы давно проверяли эти емкости, Шенсу? — спросила Сарайд.

Тот покачал головой, и Сарайд пригнулась, вошла в низкую пещеру и обследовала содержимое ближайшего сосуда.

— Ваш отец прекрасно поработал, Шенсу, — сказала она через плечо. — Я боялась, что после пятидесяти лет такого хранения топливо вступит в реакцию с пластиком, но этого не произошло: топливо прозрачное, без примесей, и великолепно сохранилось.

— А какие драгоценные камни имеет смысл брать с собой? — спросил Шенсу.

— Индустриальным технологиям требуются большие количества сапфиров, чистого кварца и бриллиантов, — заговорила Сарайд, выбравшись из пещеры и выгибая спину, чтобы снять напряжение. — Но большей частью природные драгоценные камни по-прежнему используются в декоративных целях — как украшения для домашних животных, высокопоставленных женщин и мужчин из правительства.

— А черные алмазы? — Шенсу чуть приоткрыл рот в ожидании ответа.

— Черные алмазы?.. — Сарайд была ошеломлена. — Пойдемте, я покажу вам, — с довольной улыбкой проговорил Шенсу. — Сперва закроем пещеру, затем спустимся в мастерские. А затем я покажу вам остальной Холд, как и обещал.

Он широко ухмыльнулся.

Бенден пришел к выводу, что спуск ничуть не легче, чем подъем. У него кружилась голова, временами возникало ощущение, что он упадет и покатится вперед по этой бесконечной спирали. Он считал себя специалистом по свободному падению и перемещениям в невесомости, но здесь было все иначе. Шенсу шел впереди, но это не доставляло Бендену особого облегчения: его одного, положим, Шенсу сможет удержать — но что, если Сарайд тоже упадет? Сможет ли Шенсу удержать обоих?..

Они прошли несколько пролетов, которых Шенсу, казалось, даже не заметил, и спустя целую вечность попали в новый большой зал, который, вероятно, находился под жилой комнатой. Он не был таким высоким и хорошо отделанным, как верхнее помещение, однако явно предназначался для различного рода работ. Росс узнал плавильную печь, наковальню, шлифовальный станок… На полках возле рабочих столов были аккуратно разложены инструменты, среди которых, как отметил Бенден, не было ни одного электрического.

Шенсу подвел их к пластиковому шкафу (метр в ширину и столько же в высоту), выдвинул наудачу два из множества маленьких ящичков и высыпал их содержимое на ближайший стол. В свете ламп засверкали грани драгоценных камней. Сарайд удивленно вскрикнула, зачерпнув ладонью небрежно брошенные на столешницу камни всех размеров. Бенден выбрал один и принялся рассматривать его на свет. Никогда в жизни он не видел ничего подобного: совершенно черный камень, сиявший светом…

— Черный бриллиант. Там, под погасшим вулканом, их целое гнездо, — проговорил Шенсу, скрестив руки на груди и опираясь на стол. — У нас их несколько шкафов, а еще изумруды, сапфиры и рубины. Мы все — хорошие ювелиры, хотя Вера самая лучшая. Тем, что мистер Киммер называет полудрагоценными камнями, мы не занимаемся, хотя он и нашел некоторое количество бирюзы, которая, по его словам, крайне ценна.

— Возможно, — ответила Сарайд, все еще завороженно пересыпавшая из руки в руку удивительные бриллианты. Было видно, что они заворожили ее — но скорее своей красотой, чем ценностью.

— Именно из-за черных я и знаю, что на севере никого не осталось, — продолжал, глядя на Бендена, Шенсу.

— Да? Почему?

— Еще до того как отказали батареи скутера, Киммер дважды летал на остров Битким, где он и Аврил Битра добывали черные алмазы и изумруды. Оба раза он брал с собой меня и Джиро, чтобы мы помогали ему собирать необработанные камни. Я видел, как однажды ночью он уходил из лагеря, и последовал за ним. Он зашел в большую пещеру с выходом в море и пропал из виду. У него был свет. Я не решился пойти дальше, но в пещерной лагуне я увидел стоявшие на якоре корабли — три корабля со снятыми мачтами. У них были пластиковые корпуса, и палубы обожжены Нитями. Нити не могут проникнуть сквозь пластик, но могут расплавить его, оставив след. Я спустился в один из кораблей: там все было аккуратно убрано, трюм наполнен плотно упакованными контейнерами — все готово для того, чтобы вывести корабли из пещеры и отправиться в плавание. — Шенсу сделал драматическую паузу. Бенден внимательно слушал его. — Три года спустя мы вернулись туда за последней партией камней. Возле кораблей никого не было. Все было так же, как три года назад, но и палубы, и все помещения внутри корабля покрылись толстым слоем пыли. Никто ни до чего не дотрагивался — только на корпусах наросли ракушки. Три года! Говорю вам, не осталось никого, кто мог бы плыть на них.

Сарайд высыпала камни на стол и вздохнула:

— Вы говорили, что это вулканический остров? А был ли вулкан активным, когда вы посещали его? Возможно, именно вулкан и является тем источником теплового излучения, которое мы отметили, — прибавила она, обращаясь к Бендену.

— Киммер, может, и искажает правду, чтобы представить себя в выгодном свете, говорил Шенсу, — но он действительно хотел расширить генетический пул — если уж не для нас, то для собственного удовольствия. — В голосе Шенсу прозвучала вполне понятная злость. — Если бы кто-то еще выжил, это было бы для нас лучшим шансом выжить.

Росс Бенден и Сарайд Ни Моргана глубоко задумались и в молчании последовали за Шенсу, который продолжал демонстрировать им другие помещения: стойла животных, прекрасно организованные складские помещения… Наконец, он остановился у запертой двери на нижнем уровне.

— Киммер держит при себе ключи от ангара, так что я не могу сейчас показать вам самолет отца, — сказал он, а затем предложил офицерам подняться на верхние этажи. К облегчению Бендена, эти ступени были широкими и вели прямо.

Вернувшись на основной уровень Хонсю-холда, они обнаружили, что женщины занялись приготовлением праздничных блюд: поистине, это была сказочная еда для тех, кто пять лет провел в космосе. Конечно, на «Амхерсте» было достаточно пищи, но она ни в какое сравнение не шла с той, которую подавали здесь: жареный барашек, гибридные местные овощи, фрукты… Двум солдатам, которые несли вахту у «Эрики», несмотря на все уверения Киммера в том, что на утесе Хонсю нет и не может быть никаких врагов, еду и напитки отнесли Вера и Черити. В Холде вечер прошел весело, и даже Киммер после стакана-другого вина стал вести себя как радушный хозяин. После долгого отдыха его состояние улучшилось, он снова держал себя в руках, и никто не напоминал ему о том, что с ним случилось.

Как и договаривались, Бенден, сержант Грин и Вартрай, четвертый солдат, встретились с Шенсу, его братьями и мальчишками Алуном и Патом. Даже вдевятером им пришлось сделать четыре перехода, чтобы наполнить баки «Эрики». Мальчики, достаточно малорослые, чтобы входить в пещеру, не пригибаясь, вытаскивали оттуда емкости и передавали их остальным. Солдаты уносили по восемь емкостей за раз. Бенден решил, что не будет пытаться перещеголять солдат: ему по плечу были четыре. Братья Фусаюки носили по шесть без особых усилий.

Когда топливные баки «Эрики» были наполнены, в пещере еще оставалось много горючего.

На следующее утро Росс Бенден проснулся, услышав жизнерадостный голос Нева. Он хотел было вскочить, но тут же передумал: после прошлой ночи все тело болело и ныло.

— Что-то случилось, сэр?

— Ничего, — ответил Бенден. — Умывайтесь пока, я буду следующим.

Нев все понял правильно и вскоре покинул каюту. Двигаясь с крайней осторожностью и шипя от боли при каждой попытке напрячь утомленные мышцы, Росс Бенден сумел подняться на ноги. На полусогнутых ногах он добрел до раковины и открыл висящую над ней аптечку, однако найти что-то подходящее не сумел. Сунул в рот таблетку болеутоляющего и, запрокинув голову, чтобы проглотить ее, понял, что шея болит не меньше, чем все остальное. Выпив глоток воды, Росс подумал, что следует наполнить водяные баки здесь, на Перне: вода оказалась необыкновенно вкусной.

Кто-то поскребся в дверь, заставив Бендена выпрямиться, несмотря на боль, которую причинило ему это движение. Черт побери, он никому не собирается показывать свою слабость!

— Это только я, — объявила Ни Моргана, входя в каюту и с одного взгляда верно оценив состояние Бендена. — Я так и думала. Мне хватило одного путешествия по этим бесконечным лестницам, чтобы разболелись ноги. Но Вера дала мне вот этот бальзам — хотела, чтобы я проверила его и сказала ей, имеет ли он медицинскую ценность. Это что-то потрясающее! Нет, лучше лежите, Росс, я сама займусь вашими ногами. Вера сказала, что это средство унимает боль… хм, как оно и есть. — Она зачерпнула пальцами немного бальзама. — Даже пальцы немеют.

Росс готов был опробовать все, что угодно. В таком виде нечего было и думать о том, чтобы предстать перед Киммером.

— Да, действительно, унимает боль. Охх… ухх… ой! На левую ногу побольше, пожалуйста… — Как ни смешно, обезболивающий эффект бальзама успокоил Бендена. Ноги у него больше не болели и стали прохладными, но не холодными.

— У меня еще много этого бальзама, а Вера сказала, что у них этого состава несколько бочек. Они каждый год делают новую порцию. И пахнет он неплохо: ароматный… похоже на запах сосны.

Когда она закончила лечение Бендена, то тщательно вымыла руки:

— Я бы посоветовала сегодня не принимать душ, иначе пропадет эффект.

Потом женщина повернулась к Бендену с выражением озадаченности на лице.

— Росс, — заговорила она, прислонившись к раковине и скрестив на груди руки, — сколько, как вы полагаете, весит Киммер?

— Хм… — Бенден попытался припомнить, как сложен старик и какого он роста. — Я бы сказал, килограмма семьдесят два, семьдесят четыре… А в чем дело?

— Я его взвешивала, и он весит девяносто пять килограммов. Конечно, он был в одежде, а его штаны и куртка сделаны из прочной ткани, но я бы никогда не подумала, что он может столько весить.

— Я тоже.

— И о женщинах я тоже судила неверно. Они все весят около семидесяти килограммов кто-то больше, кто-то чуть меньше; а ведь среди них нет ни высоких, ни полных…

Бенден задумался; новость удивила его.

— Все они, даже дети?

— Нет, три брата весят семьдесят три, семьдесят два и семьдесят пять килограммов, как я и предполагала. Но девочка и два мальчика также на два-три килограмма тяжелее, чем должны быть по моим расчетам.

— Теперь, когда у нас полный бак, мы можем позволить себе иметь на борту несколько лишних килограммов, — заметил Бенден.

— Я также спросила, сколько они собираются взять с собой, — продолжала Сарайд. — Сказала, что мы должны принять в расчет их собственные вес и другие факторы, прежде чем назовем им точную цифру. Думаю, это возможно.

— Я скажу Неву, чтобы он подсчитал их общий вес и выяснил, сколько топлива останется у нас в резерве, — сказал Бенден. — Кроме того, нужно еще снаряжение, которое обеспечит их безопасность в момент подъема.

Бенден провел на персональном компьютере приблизительный расчет.

— Сколько они весят в целом?

Ни Моргана назвала ему цифру. Он добавил вес систем безопасности и изучающе воззрился на результат.

— Не хочу, чтобы меня посчитали жадным, но все, что мы можем позволить им взять, — это двадцать три с половиной килограмма.

— Столько же нам самим разрешили брать на борт «Амхерста», — заметила Ни Моргана. — А найдется место еще для двадцати трех с половиной кило лекарств? Судя по всему, этот бальзам весьма эффективен.

— Несомненно, — ответил Бенден, пошевелив ногами и не ощутив ни малейшего дискомфорта.

— Тогда я подлечу этим бальзамом наших морпехов, — сказала Ни Моргана.

— Ха! — фыркнул Бенден.

— Ну, конечно, как скажете, — насмешливо проговорила Ни Моргана. — Но, с другой стороны, видели бы вы, как ходит сержант Грин! Я полагаю… — Она остановилась, задумавшись. — Да, я сразу начну исследовать действие этого состава; думаю, им повезло, поскольку они станут для меня подопытными образцами. Это нам поможет. Мы же не хотим дать Киммеру повод для подозрений, верно?

С этими словами она, посмеиваясь, ушла из каюты.

В 8.35, когда Бенден покинул челнок и направился в Холд, он нашел Киммера и всех женщин Холда в главной зале. Выглядели они не слишком радостно.

— Мы произвели подсчеты, Киммер, и можем позволить каждому из вас, включая детей, взять с собой двадцать три с половиной килограмма личного имущества. Именно столько, как правило, позволяют брать с собой персоналу Флота, и я не вижу причин, по которым капитан Фарго стала бы возражать.

— Двадцать три с половиной килограмма — это очень щедро, лейтенант, — к удивлению Бендена, ответил Киммер и, обернувшись к женщинам, прибавил: — Это больше, чем нам разрешили взять на «Йоко».

— Кроме того, — обращаясь к Вере, прибавил Бенден, — мы возьмем медицинские средства и семена лекарственных растений. Лейтенант Ни Моргана предполагает, что они могут представлять большую ценность.

— И из-за этого нам придется взять меньше? — жестко спросил Киммер.

— Разумеется. — Бенден старался говорить ровно и спокойно. — Нам придется взять дополнительные страховочные средства, чтобы с вами ничего не случилось при входе в гравитационный колодец.

Черити и Надежда нервно взвизгнули.

— Вам не о чем волноваться, леди, — продолжил Бенден с ободряющей улыбкой. — Мы все время пользуемся гравитационными колодцами, чтобы покинуть планетную систему.

— Будьте еще благодарны, черт побери, что мы вообще можем выбраться с этой проклятой богом забытой планеты! — рявкнул на них Киммер, поднимаясь на ноги. — А теперь идите, отберите то, что хотите взять, но держитесь в рамках назначенного веса. Ясно?

Женщины покинули залу; Вера бросила последний отчаянный взгляд на отца. Бенден задумался, почему ему вчера показалось, что они грациозны: двигались женщины крайне неуклюже.

— Вы чрезвычайно щедры, лейтенант, — благодушно проговорил Киммер, снова усаживаясь на резной стул с высокой спинкой, на котором обычно сидел за столом. — Я-то думал, что нам повезет, если удастся спастись самим…

— Вы абсолютно уверены, что на Перне нет других выживших? — спросил Бенден, предпочитавший задавать вопросы в лоб. — Может быть, другие также вырезали убежища в скалах и остались живы, перенеся нападение этих организмов.

— Да, могли бы — но, во-первых, на южном континенте больше нет пещерных систем. А во-вторых — я скажу вам, почему думаю, что все они погибли после того, как я потерял радиосвязь с Озером Дрейка и Дорадо. В те времена я был уверен в близком спасении, а аккумуляторы моего скутера были заряжены, так что я мог совершить еще одно путешествие к острову Битким, где мне удавалось добывать хорошие изумруды. — Он помолчал, подался вперед, опираясь локтями на столешницу, и погрозил Бендену пальцем: — И черные алмазы.

— Черные алмазы? — воскликнул Бенден, изо всех сил стараясь изобразить на лице крайнюю степень удивления.

— Черные алмазы, и много — целый пляж. Именно их я и собираюсь взять с собой.

— Двадцать три с половиной килограмма черных алмазов?

— И несколько кусков бирюзы, которую я тоже нашел здесь.

— Правда?

— Когда я собрал достаточное количество камней, то зашел в естественную пещеру с юго-восточной стороны острова. Она была достаточно большой, чтобы поставить туда корабли, если, конечно, убрать мачты. И он был там.

— Прошу прощения?

— Корабль Джима Тиллека был там, со снятой мачтой, весь в дырах и следах от Нитей.

— Джим Тиллек?

— Правая рука адмирала. Человек, который любил этот корабль. Любил его так, как другие мужчины любят женщин — или как любил летать Фуси Псих. — На миг Киммер позволил себе злобно усмехнуться. — Но я говорю вам, Джим Тиллек никогда не оставил бы свой корабль, не позволил бы ему пылиться и зарастать водорослями и ракушками, если бы был жив. А этот корабль стоял там уже три или четыре года. Вот по этой-то причине я и думаю, что больше никого в живых не осталось. А вы не нашли никаких следов людских поселений, — продолжал Киммер с насмешливым блеском в глазах, — когда шли на челноке над северным полушарием?

— Нет. Никаких признаков использования электричества, никаких следов людей на инфракрасных сканерах, — признал Бенден.

Киммер развел руками:

— Значит, вы знаете, что там никого нет. Нет смысла тратить топливо на бессмысленные поиски. Мы — последние выжившие на Перне; и вот что я вам скажу: эта планета не предназначена для людей.

— Я уверен, что Совет Колоний захочет получить от вас полный отчет, как только мы достигнем базы, Киммер. Разумеется, я также присоединю свой отчет к вашему.

— Тогда окажите человечеству услугу, лейтенант, обозначьте на ваших картах эту планету как непригодную для жизни!

— Это не мне решать.

Киммер фыркнул и откинулся на спинку стула.

— Теперь, если позволите, я присоединюсь к лейтенанту Ни Моргане в ее научных исследованиях. Если вы решите помочь нам, у нас есть достаточное количество левитационных поясов.

— Нет, лейтенант, благодарю вас, — махнул рукой Киммер. — Я уже достаточно насмотрелся на эту планету.

Бенден как раз надевал свой левитационный пояс, когда Киммер выбежал из Холда; от возбуждения белки его глаз налились кровью.

— Лейтенант! — выкрикнул он, приблизившись к небольшой экспедиционной партии.

Бенден предостерегающим жестом поднял руку, заметив, что один из солдат сделал шаг наперерез старику.

— Лейтенант, какой вид энергии вы используете в своих поясах? Какой? — кричал Киммер.

— Разумеется, силовые батареи, — ответил Бенден.

— Силовые батареи? — Без извинений Киммер дернул лейтенанта за плечо и развернул к себе; морпех перехватил его за свободную руку.

— Отставить! — скомандовал Росс Бенден солдату и успокаивающе покачал головой: мол, повода тревожиться нет. Он понимал, что Киммер слишком возбужден. — Да, стандартные силовые батареи, и у нас их достаточно, чтобы активизировать ваш скутер, если он в рабочем состоянии.

— Да, да, лейтенант! — уверил его Киммер; его возбуждение сменилось удовлетворением. — Значит, вам удастся осмотреть останки колонии и честно доложить вашему капитану о том, что приказ выполнен, мистер Бенден, причем выполнен так же точно, как если бы его исполнял ваш достойный родственник.

Росс поморщился, однако решил, что рано или поздно его родство с адмиралом обнаружилось бы все равно.

— Мне с самого начала казалось, что у вас знакомое лицо, — прибавил Киммер.

Бенден отвел Ни Моргану в сторону для короткого совещания; она также полагала, что первой обязанностью Бендена будет провести дополнительные поиски уцелевших на максимально возможном расстоянии. Она же с радостью удовлетворится помощью Шенсу в качестве проводника и возьмет двух солдат в качестве ассистентов. Пожелав лейтенанту удачи, она грациозно взлетела с плато и направилась к тому месту, где в десяти километрах от Холда, на равнине, на противоположном берегу реки, можно было найти следы Нитей.

После того как этот вопрос был решен, Киммер снова принялся дергать Росса за рукав и, поторапливая его, повел в Холд; Нев последовал за ними. С прошлого вечера на столе у входа были расстелены карты.

— Я проводил поиски вплоть до Поселка и Кардиффа, — говорил Киммер, длинным указательным пальцем тыча в соответствующие точки на карте, потом провел линию вдоль реки Иордан. — Все эти поселения были пусты — и заражены Нитями, хотя Калуза, прежнее жилище Тэда Таббермана, была чиста от них. — Киммер на мгновение сдвинул брови, затем пожал плечами, не желая обдумывать эту загадку, и повел пальцем по карте дальше, вдоль линии побережья на запад. — Должно быть, Райская река использовалась как что-то вроде перевалочного пункта, потому что в зарослях вдоль берега я нашел много контейнеров — но все здания были пусты и разрушены, так же, как в Малайе и Боке, — он ткнул пальцем поочередно в обе точки на карте. — От Боки я направился к северу на Битким, но, признаюсь, не стал останавливаться ни в Фессалии, ни в Риме, где были каменные дома и хранилища. И дальше на запад я не заходил. Слишком велик был риск, что вся энергия будет израсходована и я не смогу вернуться назад.

— Значит, там, дальше на запад, мог остаться кто-то живой… — Бенден склонился над картой, чувствуя, как в нем просыпается надежда. Потом он задумался: почему же Киммер идет на такой риск? Если здесь будет обнаружено достаточное количество колонистов и будет признано, что колония способна выжить, ему, возможно, тоже придется остаться здесь… Может быть, то, что ему так много придется бросить, как и то, что он единолично является владельцем целой планеты, заставляет его колебаться? Если все, чего он добился за пятьдесят лет, придется вместить в мешок весом двадцать три с половиной килограмма, оставив всю остальную жизнь здесь, то, может быть, старик предпочтет привычную жизнь, удобства и комфорт новой и неизвестной жизни в другом мире, где он, возможно, будет влачить жизнь нищего?..

— Если там еще остались поселенцы, почему они не попытались установить с нами контакт? — воинственно спросил Киммер; в его глазах на мгновение что-то блеснуло. — Последнее сообщение я получил именно с запада, но на то могли быть разные причины. А теперь — если у вас есть портативный передатчик, который мы могли бы взять с собой во время полета на запад, — может быть, нам удастся установить связь?

— Давайте пока осмотрим ваш скутер. — Бенден не стал говорить, что они прощупывали радиоэфир на всех частотах во время облета планеты, но безрезультатно.

Киммер повел их к запертой двери, открыл ее и перешел на следующий уровень, где располагался ангар с широкими двойными дверями. Из ангара открывался выход на плато перед Холдом. Большую часть ангара занимал грузовой скутер; маленький самолет Кенджо почти потерялся позади него. Однако внимание Бендена привлек в первую очередь скутер, укутанный пластиковой пленкой. Киммер энергично отбросил прозрачную защиту.

Фонарь кабины несколько потемнел от времени и от следов, оставленных Нитями, но, когда Бенден нажал нужную кнопку, откинулся так легко, словно скутером пользовались не больше суток назад.

Это была куда более старая модель, чем те, к которым привык Бенден, а потому он произвел тщательный осмотр, однако обнаружил, что скутер находится в рабочем состоянии. Контрольную панель он помнил по учебным записям. Когда он нажал кнопку «Пуск», двигатель мягко заурчал, но вскоре умолк. Осмотрев двигатель, Бенден обнаружил, что здесь использовались батареи больших размеров, чем в поясах, однако подключить другие батареи не составит труда. За механизмами явно ухаживали, так что никаких проблем возникнуть не должно…

— Мы попробуем подключить питание и посмотрим, как она отреагирует на это. Младший офицер Нев, возьмите Кимо и Джиро и доставьте сюда двенадцать силовых батарей от поясов и портативный передатчик. Мы собираемся на небольшую прогулку.

Часом позже старый скутер двинулся к краю взлетной площадки. Когда Бенден вернулся на «Эрику», чтобы забрать спальный мешок и рацион, его встретил искренне взволнованный Нев, который хотел присоединиться к экспедиции:

— Вы же не знаете, что может вытворить этот старик, лейтенант. А я ему не доверяю!

— Послушайте, — тихо, но жестко проговорил Бенден. Нев немедленно умолк. — Я и вполовину не так забочусь о своей безопасности, как о безопасности «Эрики». Киммер летит со мной. Я также не доверяю ему. Я возьму с собой Джиро и сержанта Грина. Никто из них не доберется до меня, пока рядом Грин. Вам остается беспокоиться только за Кимо, а он, как мне кажется, слишком прост, чтобы сделать что-то по собственной инициативе. Шенсу — наш проверенный союзник. Передайте лейтенанту Ни Моргане, когда она вернется, мои наилучшие пожелания и приказ: либо вы, либо лейтенант должны постоянно находиться на «Эрике». Солдаты должны нести дежурство вплоть до моего возвращения. Я ясно выразился?

— Да, так точно, лейтенант Бенден, сэр! Все ясно, сэр!

— Я буду время от времени связываться с вами, так что имейте при себе рации — вы и Вартрай.

— Есть, сэр!

— Мы вернемся через два дня.

Росс приказал Грину собрать все необходимое и отнести в ожидавший их скутер.

— Простите меня, лейтенант, — заговорил Киммер, когда они с Джиро поднялись на борт, — мне кажется, сегодня мы легко сможем добраться до Лагеря Карачи, остановившись по пути в Сувето и Юконе. Карачи — место, где кто-нибудь мог уцелеть: там находятся рудники, и теперь, когда Падение Нитей прекратилось, в них снова начнутся работы… разумеется, если там кто-то выжил.

К своему собственному удивлению, Бенден жестом предложил старику занять кресло пилота.

— Вы поведете, мистер Киммер.

Это был неплохой способ выяснить, насколько компетентен старик: если он действительно когда-то умел делать все, что говорит, он не откажется от такой возможности.

— В конце концов, вы лучше знакомы с этой моделью, чем я, и знаете, куда мы направляемся.

Заодно, подумал Бенден про себя, старик будет все время занят.

Итак, Бенден сел рядом с Киммером, а сержант, с легким упреком взглянув на старшего офицера, занял свое место рядом с Джиро.

Старый летательный аппарат с тихим ворчанием поднялся в воздух, словно бы радуясь освобождению после долгого плена. Было ясно, что за ним хорошо ухаживали; он прекрасно слушался управления, да и Киммер, скрепя сердце признал Росс, вовсе не был плохим пилотом. Непонятно было только одно: почему он так настаивал на этих поисках. Может, просто хотел доказать Бендену, что, кроме него и его семьи, в живых никого не осталось? Или у Киммера был некий скрытый мотив? Удивится ли он, если они действительно кого-нибудь найдут? После бескрайних снежных равнин северного континента и опустошенных земель юга Бенден уже ни на что не надеялся. Тем более сомнительно, чтобы в живых остался его дядя: ему сейчас было бы больше ста двадцати лет…

Они пролетели к реке от подножия гор, затем к временному лагерю Ни Морганы и дальше — над безжизненной равниной, испещренной пыльными кругами. Там и здесь виднелись островки зелени, и Бенден невольно задумался, не развеет ли ветер верхний слой почвы, прежде чем разрастутся кустарники, которые предотвратят дальнейшую эрозию. В следующие несколько часов им пришлось созерцать крайне однообразный пейзаж: широкие, не менее пятидесяти километров в ширину, полосы мертвой земли, затем еще более широкие пояса лугов или лесов, таких густых, что они напоминали джунгли, и заросли кустарника, сквозь которые поблескивала вода озер и речушек.

Они двигались вперед со скоростью около 220 километров в час. Бенден раздал своим спутникам рационы. Киммер повернул: прямо по курсу теперь виднелось большое озеро чистого, ярко-голубого цвета. Приблизившись к нему, Киммер снизился, и его спутники увидела заросшие травой холмы — руины когда-то крупного поселения.

— Озеро Дрейка, — горько рассмеялся Киммер. — Старый глупец, — проговорил он полушепотом. — Никаких следов людей — но, может быть, они найдутся в рудниках Андийара?

Они пролетели над руинами, напугав стадо пасущихся неподалеку животных; те бросились прочь, заслышав шум двигателя.

— Похоже, скот выжил, — заметил Бенден. — Вы свой тоже отпустите?

— А что еще делать? — Киммер рассмеялся снова — неприятным лающим смехом. — Хотя Чио и переживает из-за того, что ей придется оставить здесь своего ручного дракона.

— Дракона? — удивленно спросил Бенден.

— Ну, некоторые полагают, что именно так и выглядели драконы, — пояснил Киммер. — На мой вкус, они похожи на обычных рептилий — на ящериц. Это местная форма жизни: они вылупляются из яиц и, если вы одного такого заполучите, он к вам привяжется. Бесполезная зверушка, на мой взгляд, но Чио ее обожает, — он бросил взгляд на Бендена через плечо.

— Он не займет много места, — впервые за все время заговорил Джиро. — Это бронзовый самец.

Бенден покачал головой.

— Только люди, никаких животных, — твердо заявил он. Капитан и так будет недовольна тем, что он навязал ей одиннадцать пассажиров, а если он привезет еще и инопланетного зверька, она просто выйдет из себя.

Долетев до рудника, они приземлились рядом с подсобными помещениями. Здесь обнаружилось аккуратно уложенное оборудование тележки, кирка, все виды ручных инструментов и множество подпорок и балок для крепежа туннелей.

— Вы действительно вернулись к самом низкому технологическому уровню, верно? — спросил Бенден, разглядывая кирку. — Но если у вас были скалорезы, разве вы не…

— Когда начали падать эти проклятые Нити, ваш дядя собрал все силовые батареи и аккумуляторы, чтобы использовать их на скутерах. Это был приказ Бендена, и мы не могли с ним спорить.

Жилые помещения здесь уцелели; в отличие от поселения на озере, дома были покрыты защитным пластиком, и, заглянув в окно, Бенден увидел, что даже мебель в домах осталась на своих местах.

— Теперь видите, что я имею в виду, лейтенант? Это поселение вполне готово к возвращению колонистов. Прошло почти два года с тех пор, как перестали падать Нити. Если бы они могли вернуться, то уже вернулись бы.

Они провели ночь в Карачи, разбив временный лагерь. Пока Киммер разводил огонь — «чтобы разогнать змей, которые живут в туннелях», как он сказал Бендену, — лейтенант связался с Хонсю и переговорил с Невом. Тот сообщил, что Ни Моргана записывает свои наблюдения и что ничего существенного не произошло.

Когда Бенден закончил разговор, Джиро забрал из кабины моток веревки и направился в лес. Через некоторое время он вернулся, неся толстое крылатое существо, которое поймал, накинув на него петлю. Он назвал это существо «цеппи». Животное быстро освежевали, и вскоре мясо уже жарилось над огнем, распространяя аппетитнейший аромат, да и на вкус, как выяснилось, оно было отменным.

— Лесные цеппи вкуснее тех, которые живут на побережье, — заметил Киммер, отрезая себе еще один кусок мяса. — У тех маслянистый, рыбный привкус.

Грин кивнул с пониманием, облизывая пальцы; потом поднялся и, извинившись, направился в лес. Как раз когда Бенден уже начинал волноваться по поводу его долгого отсутствия, Грин появился снова.

— Кроме мелких зверьков, никакого движения, — доложил он, понизив голос. Не думаю, лейтенант, что нам имеет смысл дежурить. В любом случае, я сплю чутко.

Киммер уже спал, Джиро устраивался на ночлег по их сторону костра. Бенден также решил, что в эту ночь нет смысла дежурить — это была бы излишняя предосторожность. Враги этого опустевшего мира давно убрались назад, в космос.

— Я тоже чутко сплю, Грин.

Так оно и было, и не раз, услышав незнакомые звуки, постанывания и похрапывание Киммера или то, как Джиро подкладывает дрова в костер, он просыпался среди ночи и некоторое время лежал без сна.

Утром Бенден снова связался с Хонсю и переговорил с Ни Морганой, которая рассказала, что добилась успеха в исследованиях. Весь нынешний день она собиралась провести с женщинами, занося в каталог целебные растения Перна. Бенден сообщил ей свой план на текущий день и отключил связь.

Они повернули на восток и забрали чуть севернее озера Дрейка, затем пролетели над широкой рекой, впадавшей в море, и прибыли, в конце концов, к Фессалии и Риму. Дома здесь действительно были прочными, построенными из камня, как и различные служебные постройки и хранилища. Вокруг стадами бродили одичавшие коровы и овцы, но ни в домах, ни на складах ничего найти не удалось. Сухие листья летали по комнатам домов, ветер врывался в окна, карнизы проржавели, шторы попадали на пол, где и лежали, покрываясь пылью десятилетий.

— Лейтенант, — проговорил Грин, жестом отозвав Бендена в сторону, — мы не увидели ни одного скутера, которыми, по словам Киммера, пользовались колонисты. Не нашли и трех пропавших челноков. Может быть, если мы найдем их, то отыщем и людей?

— Если это возможно, сержант, — устало проговорил Бенден. — Киммер, сколько времени работали силовые батареи вашего летательного аппарата?

Глаза Киммера блеснули: он прекрасно понял, о чем не спросил Бенден.

— После того как я добрался до Хонсю, я больше не пользовался ими — только в качестве источника энергии для передатчика в течение примерно пяти или шести лет. Ито тяжело заболела, и я отправился к Посадочной площадке, чтобы попытаться найти там какие-нибудь лекарства или привезти врача. Но все они ушли и все забрали с собой. Я побывал еще в нескольких поселениях, как и говорил вам, но они тоже были покинуты. Ито умерла, и я был слишком занят детьми, а потом у Чио случился выкидыш. Потом я один раз побывал на острове Битким, и четыре года спустя сделал последний вылет, поскольку мне негде было перезарядить батареи. Но, — подняв длинный узловатый палец, объявил он, — я уже говорил: прежде чем потерять связь, я слышал, как Бенден просит беречь энергию. Так что вряд ли у них было много скутеров в действующем состоянии. Я думаю…

Киммер умолк, пытаясь припомнить; встретился глазами с лейтенантом…

— Я думаю, у них больше не было энергии для того, чтобы жечь Нити, и им пришлось ждать. — Он вздохнул. — До конца Падения им пришлось бы ждать сорок лет. Не думаю, чтобы кто-нибудь из них выжил.

— Да, но где они были? Киммер пожал плечами:

— Черт побери, лейтенант, если бы я это знал, то пересек бы весь материк, чтобы разыскать их, как только перестали падать Нити. Если бы я хоть что-нибудь слышал, я выяснил бы, откуда идет сигнал. — Он отвернулся, глядя на закат. — Судя по направлению сигнала, они были где-то на западе. О, вот что! — Внезапно его лицо озарилось. — Может быть, они отправились на остров Йерне. Эту территорию легче защищать, чем открытую местность на материке.

Бенден снова связался со своей временной базой.

— Мы вернемся завтра к вечеру…

— Да уж, лучше бы вам вернуться, — сухо ответила Ни Моргана. — Нас не станут долго ждать.

Она была права, но не это беспокоило Бендена. Он должен был удостовериться во всем лично; к тому же казалось, что у Киммера проснулась наконец совесть и он тоже желал выяснить, действительно ли никого из людей Пола Бендена не осталось в живых.

Полет к острову Йерне занял большую часть следующего дня и оказался таким же бесплодным, как и предыдущие. Киммер предложил еще один рейс — в провинцию Дорадо, к лагерям Семинол и Кей Ларго. Среди развалин разрушенного штормом здания они нашли обломки радиомачты и следы поспешной эвакуации обитателей. Под одним из навесов, крыша которого частично уцелела, обнаружились остатки двух скутеров: было ясно, что их разобрали на запчасти. Корпуса и колпаки кабин были обожжены Нитями. Бенден подумал, что Киммеру действительно крайне повезло, что он сумел выжить.

Там же они и разбили лагерь на ночь; Джиро принес на ужин свежую рыбу, которую поймал остатками найденной тут же сети, изорванной, судя по всему, сильнейшими штормами: чтобы порвать этот прочный пластик, рассчитанный на долгие десятилетия службы, требовалось огромное усилие.

Когда Росс Бенден связался с «Эрикой», то разбудил Нева, совершенно забыв о существовании часовых поясов и разницы во времени между противоположными концами южного материка.

— Все в порядке, — зевнув, доложил Нев. — Хотя лейтенант уверена, что что-то готовится. Она говорит, что женщины ведут себя странно.

— Они собираются улетать, оставляя здесь все, что знали, а также и весьма комфортную жизнь, — ответил Бенден.

— Нет, тут дело не в этом. Лейтенант расскажет вам все, когда вы вернетесь. — Похоже было, что Нев не слишком взволнован, однако Бенден верил инстинктам Ни Морганы и невольно задумался о том, что же такое может происходить с женщинами.

В эту ночь он не спал, пытаясь понять, что же могло пойти не так. Он тревожился всю дорогу до Хонсю, хотя и понимал, что это совершенно бесполезно. Однако он давно убедился в том, что люди, которые ожидают проблем, способны решить их быстрее.

Когда наконец они добрались до Хонсю, уже сгущались сумерки. Тем не менее Киммер настоял на том, чтобы самостоятельно завести скутер в ангар, продемонстрировав свое мастерство пилота.

— Этот кораблик сделал больше того, на что рассчитывали его создатели, Бенден, — с сардонической усмешкой проговорил Киммер, разворачивая скутер на площадке, — так что доставьте удовольствие старику, позвольте мне отблагодарить его единственно возможным способом.

Бенден и Грин оставили Киммера и Джиро, позволив им исполнить ритуал прощания с судном; сам же Бенден, не теряя времени, бегом спустился по лестнице в главную залу. Ни Моргана сидела там, складывая в чемоданчик небольшие пакетики. Первое, что заметил Бенден, — многие ткани и шкуры, висевшие на стенах, исчезли, отчего большая комната выглядела какой-то голой. Черт побери! У них же только по двадцать три с половиной килограмма на каждого!..

— Рада, что вы вернулись, Росс, — улыбаясь, приветствовала его Ни Моргана. — Мы почти что уложили вещи и готовы ехать.

В ее манере поведения не было ничего, что говорило бы о тревоге или сомнении.

— Вот и вы, Черити. Сложите эти вещи в шлюзовом отсеке: это последняя порция груза. — Она сверилась с электронным блокнотом, перечитывая последнюю запись, в то время как Черити удалилась, неся свой контейнер. — Судя по вашему отнюдь не радостному лицу, лейтенант, я могу заключить, что вы напрасно потратили время.

— Вы верно догадались, Сарайд, — ответил Бенден, сдерживая горечь. — В некоторых местах все материальные ценности были аккуратно складированы, словно их владельцы намеревались вернуться; в других все брошено на милость ветров или указывает на поспешную эвакуацию. Они отпустили своих животных, и те размножились… Полагаю, можно сказать, что кроткие наследовали эту планету. Но вы сказали, что добились больших успехов, чем я?

Еще раз заглянув в свой блокнот, она захлопнула его и сунула в карман брюк. Затем кивнула Бендену, и они оба прошли к дверям. С облегчением Бенден увидел, что возле «Эрики» несет дежурство солдат, который перебросился несколькими словами с Черити, прежде чем она зашла внутрь челнока.

— Когда я запишу результаты моих исследований, — с явным удовлетворением проговорила Ни Моргана, — кое у кого сделается кислое лицо. Несомненно, облако Оорта поддерживает существование жизненной формы, которую я наблюдала в трех состояниях: дремлющем, активном и разрушенном. Это поразительные существа, несмотря на то что они разрушили целый мир и сделали его непригодным для жизни людей…

Она подвела Бендена к хвостовой части «Эрики» и взмахнула рукой, словно бы показывала ему что-то.

— Я не знаю, что происходит, Росс, — заговорила она вполголоса, — но что-то явно происходит. Я не верю, что это просто сожаление о том, что приходится покидать дом: не это делает женщин такими нервными. Они стали дергаными, у них бессонница… Впрочем, дети, кажется, в порядке, а Кимо и Шенсу оказались прекрасными помощниками.

— Я полагал, что будет разумным забрать с собой Киммера и Джиро.

— Да, разумно — но, скорее всего, перед тем как улететь, Киммер дал этим женщинам распоряжения. Думаю, так оно и есть. Только не знаю, в чем они заключались. Мы не оставляли «Эрику» без присмотра ни на минуту, но у каждого, кто стоял на дежурстве, неизменно начинались головные боли. Признаюсь вам, Росс, я уснула на дежурстве. Я проспала, наверное, не больше десяти-двадцати минут, но все же я спала. Я говорила с Кагиллом Невом и другими солдатами: они не признаются, что у них были такие же провалы, но на лице Нева появилось то самое выражение, которое я знаю слишком хорошо — как у побитой собаки. Как бы то ни было, после того, что со мной случилось, мы с Невом обыскали весь корабль сверху донизу — и не смогли найти ничего постороннего. Но я полагаю, что именно это и случилось: они пронесли на борт что-то лишнее. О да, мы погрузили на борт двадцать три с половиной килограмма, положенные каждому, тщательно проверив и взвесив их прежде, чем я разрешила погрузку. Ни в одном из свертков ничего не спрятано. А женщины… — Ни Моргана помолчала, глубоко задумавшись, потом медленно покачала головой. — Они измучены, хотя и клянутся, что чувствуют себя прекрасно, а дело просто в том, что все произошло так быстро. Чио отпустила своего маленького дракончика и теперь все время плачет тайком… — Она хихикнула. — Мы с Невом старались развеселить их; у Нева в запасе масса анекдотов о жизни в обществе высоких технологий. Он сам из семьи колонистов, поэтому у него просто прекрасно получалось их успокаивать. Слышали бы вы его рассказы о том, что они будут жить на цивилизованной планете и какие преимущества их там ожидают! Они немного взбодрились, а потом снова начали плакать… — Тут она перешла на сугубо профессиональный тон. — У нас есть дополнительные средства безопасности для всех, а свертки с образцами местных растений весят мало, но при этом очень мягкие, почти как подушки. Думаю, при старте женщин мы поместим в каюты солдат, детей и мужчин — в кают-компанию, а солдаты займут свободные кресла в нашей каюте. Конечно, будет тесно, но больше места на челноке нет. А где Киммер? По-моему, сегодня вечером один из нас должен следить за ним постоянно.

Она посмотрела туда, где догорал ало-золотой закат, и тихо вздохнула:

— Жаль. Это такая чудесная планета…

В этот вечер был устроен великолепный пир — на нем отсутствовал лишь один человек, который нес дежурство на «Эрике». Киммер настойчиво предлагал офицерам и трем солдатам выпить как можно больше чудесного вина, говоря, что нет смысла оставлять такое хорошее вино на потребу пещерным змеям. Когда те отказались от излишних злоупотреблений, он приказал своим людям «есть, пить и веселиться»; а поскольку и сам последовал своему совету, то уснул еще до того, как ужин был окончен. — Ему придется протрезветь к… — Бенден посмотрел на свои часы, — девяти утра ровно, иначе при взлете его начнет мутить, а мне вовсе не хочется потом убирать за ним. Доброй ночи, благодарю вас, Чио, еда была просто великолепной, — прибавил он; Сарайд также поблагодарила женщин, и экипаж «Эрики» отправился на корабль.

На следующее утро выяснилось, что количество выпитого ничуть не повлияло на Киммера; он прибыл на борт вовремя, как и все жители Холда Хонсю. Нев пристегнул их ремнями; Бенден лично проверил крепления. У женщин были красные от слез глаза, а Чио так нервничала, что Бенден невольно задумался, не попросить ли Ни Моргану дать ей какое-нибудь легкое успокоительное.

Точно в момент, рассчитанный лейтенантом Зейном, «Эрика» поднялась с плато и, оставляя за собой огненный след, взвилась в небо.

Рыбак, несший вахту на палубе своего траулера неподалеку от побережья, где располагался Форт-холд, увидел огненный хвост, протянувшийся на востоке по серому рассветному небу; это зрелище удивило его. Он следил за движущейся вспышкой, пока она не скрылась из глаз, и задумался над тем, что же это могло быть. Но сейчас его гораздо более волновали другие вопросы: ему хотелось согреться, и он размышлял о том, успел ли кок приготовить горячий кла и не спуститься ли ему за своей кружкой…

— Мы слишком тяжело идем! — крикнул Бенден, перекрывая рев двигателей, Ему требовались все силы, чтобы сидеть прямо, сила тяги вдавливала его в кресло. Внезапно он понял, что медленное движение «Эрики» может быть вызвано только одной причиной. — У нас слишком много груза на борту! Не тянем, — стиснув зубы, проговорил он. С трудом повернул голову вправо, чтобы посмотреть на Нева.

Ни Моргана сидела позади вместе с Грином, остальные солдаты стоически переносили увеличенную гравитацию в наскоро сделанных койках.

— Я должен увеличить тягу. А это будет стоить чертовой уймы топлива!

Бенден внес поправки, про себя проклиная все на свете: расход топлива действительно был чудовищно велик. Но ведь его расчеты были верны!..

Челнок был высоко над поверхностью планеты, поворачивать назад не имело смысла; кроме того, если бы они это сделали, они не смогли бы связаться с «Амхерстом» и договориться о новом месте встречи.

Но почему же челнок оказался таким тяжелым? — Нев, посчитайте, что стоит нам таких потерь топлива и какой у нас примерно лишний вес.

— Есть, сэр, — ответил Нев и медленно протянул руку к панели управления, вмонтированной в его кресло.

Бенден заставил себя повернуть голову в сторону, чтобы рассмотреть зеленые цифры, появившиеся на маленьком экране.

— Двадцать одна минута пять секунд тяги — вот что нам было нужно, сэр, — ответил Нев напряженным голосом. — А мы летим уже двадцать девять минут и двадцать секунд, но все еще не вырвались из поля притяжения планеты! Мы весим на четыреста девяносто пять, запятая, пятьдесят шесть килограмма больше, чем нужно. Невесомость — через десять секунд!

Десять секунд тянулись как год, а потом они внезапно утратили вес. Бенден посмотрел на уровень топлива в баках и выругался. Не переставая браниться, он выровнял курс, развернув челнок носом к солнцу. Он уже понимал, что у них не хватит топлива для того, чтобы выйти в точку встречи с «Амхерстом», а крейсер сейчас находится в радиотени, идя по параболической траектории вокруг Ракбата, так что связаться с ним невозможно.

Он вызвал на мониторе изображение системы Ракбата. Они не смогут использовать гравитацию второй планеты, чтобы добраться до нужного места. Но… Он потянул себя за нижнюю губу. Может быть, им удастся добраться до первой планеты. Конечно, она похожа на прогоревший уголек и находится слишком близко к Ракбату, а для того чтобы использовать гравитацию планеты, к ней надо подойти очень близко… Это поможет сберечь топливо. Но им понадобится другая точка встречи — если они вообще смогут подойти к какой-либо точке в то же время, с той же скоростью и двигаясь в том же направлении, что и крейсер, когда тот выйдет из радиотени и можно будет с ним связаться.

— Нев, рассчитайте курс выхода на орбиту первой планеты. — Похоже, у Бендена не осталось выбора.

— Есть, сэр! — в голосе младшего офицера слышалось облегчение.

Затем жестко и отрывисто Росс отдал вторую команду:

— Грин, приведите сюда Киммера. Пусть остальные остаются на своих местах.

Он отстегнул ремни и выплыл из кресла пилота, пытаясь понять, как Киммер умудрился протащить на челнок 495,56 килограмма чего бы то ни было и когда это было сделано. В особенности с учетом того, что все три дня он был под неусыпным надзором Бендена.

— Лейтенант, — извиняющимся тоном проговорил Нев, — мы не сможем выйти на орбиту первой планеты — по крайней мере, с этим грузом на борту.

— О, скоро мы станем легче, Нев. Очень скоро, — с недоброй усмешкой проговорил Бенден. — Легче на четыреста девяносто пять и пятьдесят шесть сотых килограмма. Рассчитайте курс с учетом уменьшения веса.

— Вот чего я не могу понять, — ровным голосом проговорила Ни Моргана, — так это что они протащили на борт. И как они это сделали.

— А как насчет ваших головных болей, Сарайд? — спросил Бенден; двуличие Киммера привело его в ярость. — А как насчет тех моментов, когда вы засыпали на посту, о чем никто, кроме вас, не решился мне сказать?

— Но что они могли сделать за десять или двадцать минут? — спросила Ни Моргана. — Нев и я обыскали весь корабль и не нашли никакой контрабанды…

Бенден предпочел промолчать; потом в отчаянье схватился за голову.

— О нет, это не ваша вина, Сарайд. Просто Киммер оказался хитрее меня, вот и все. А я-то надеялся, что, если я увезу его из Хонсю, это решит проблему… — Он повысил голос: — Вартрай, возьмите Скега и Хемлета, обыщите самые неподходящие для провоза грузов места на корабле: ракетные шахты, носовую часть, внутренний корпус, воздушный шлюз. Они каким-то образом перегрузили корабль; нам нужно узнать чем — и избавиться от лишнего груза! — Он повернулся к Неву: — Постарайтесь связаться с «Амхерстом». Думаю, сейчас еще слишком рано для связи, но вы все-таки попробуйте.

Киммер появился в кабине с улыбкой на лице; трое солдат прошли мимо него, окатив старика яростными взглядами, и это его явно позабавило.

— Киммер, что вы протащили на борт и где это находится? У нас меньше часа на то, чтобы скорректировать курс, а из-за вас во время подъема с поверхности Перна мы потратили слишком много топлива.

— Я не знаю, о чем вы говорите, лейтенант. — Киммер посмотрел ему прямо в глаза. — Я был с вами в течение трех дней. Как я мог принести что-то на борт вашего корабля?

— Прекратите строить из себя святую невинность, Киммер! Вы погибнете вместе с нами!

— Я польщен тем, что вы спросили моего мнения, лейтенант, но, полагаю, вы лучше меня знаете, от какого оборудования можно избавиться, чтобы облегчить корабль.

Бенден уставился на старика, пораженный злобой, которая горела в его глазах.

— Вы знаете, о каком грузе я говорю: он был пронесен на борт в Хонсю. Если я не узнаю, что это, вы станете первым балластом, который я выброшу с корабля.

Внезапно до их слуха долетел истерический плач — в кабину вернулся Вартрай.

— Лейтенант, они начали голосить, как только я сказал, что мы обыскиваем корабль, потому что на нем есть лишний груз. Они что-то знают!

Бенден проплыл по коридору к каюте солдат, где сейчас размещались женщины. К этому времени плач перешел в причитания, от которых волосы вставали дыбом.

— Прекратить! — рявкнул Бенден, но Чио только зарыдала громче. Остальные плакали чуть потише, но, судя по всему, были в не меньшем отчаянье и ужасе. У них явно началась истерика: вряд ли в таком состоянии они смогут отвечать Бендену или что-либо объяснять.

Ни Моргана появилась с аптечкой в руках и вколола Чио дозу успокоительного. Истерика прекратилась, но на вопросы, которые Бенден старался задавать максимально ровным и спокойным голосом, девушка все равно не отвечала.

— Она не скажет вам, что сделали, — вплывая в каюту, проговорил Шенсу. Потирая ушибленную руку, он взглянул на Чио: — Она всегда была под его влиянием, как и другие. Если удастся заставить Киммера, — в голосе Шенсу слышалась неприкрытая ненависть, — отдать им нужный приказ…

— Я думаю, Киммеру придется все объяснить, иначе он первый отправится за борт, — проплывая мимо Шенсу, заметил Бенден. На вежливое обхождение, как и на блеф, попросту не было времени: «Эрика» все еще направлялась ко второй планете. Вскоре необходимо провести коррекцию орбиты, и сделать это без лишнего веса, иначе ни о каком спасении речи идти не может. Нет, он узнает правду, даже если для этого ему придется отправить в открытый космос сперва Киммера, а потом и женщин, одну за другой, пока какая-нибудь не расскажет то, что он хочет знать.

— Лейтенант!

Раскатистый голос Грина прозвучал напряженно, что указывало на срочность. Бенден вернулся в кабину со всей возможной скоростью и застал Грина за обыском Киммера.

— Сэр, на нем найден металл. Я его нащупал во время обыска.

Со старика сняли скафандр, под которым обнаружилась куртка — куртка, сделанная из золотых пластин!

— Вот дерьмо!

— Вот уж вряд ли, — ухмыляясь, заметил Киммер.

— Разденьте его! — приказал Бенден. Вскоре выяснилось, что на Киммере не только золотая куртка, но и пояс из толстых золотых брусков. Грин провел обыск более тщательно; в ботинках Киммера также обнаружились золотые пластинки, вшитые в подошву и кожу голенища.

— Сарайд! — взревел Бенден. — Обыщите этих женщин. Грин, обыщите детей, но осторожно, поняли? Шенсу, Джиро, Кимо — сюда.

Некоторое удовлетворение Бендену принесло то, что на троих мужчинах не оказалось ничего, кроме обычной одежды.

Вопль Ни Морганы подтвердил подозрения Бендена касательно женщин. Сарайд пришлось позвать на помощь Вартрая, чтобы принести в кабину все золотые листы и пластины, зашитые в одежду женщин. Однако Киммер продолжал насмешливо улыбаться.

— По моим подсчетам, на каждую женщину приходится по десять-пятнадцать килограммов, и по пять — на каждого ребенка, — проговорила Сарайд, глядя на груду золота у своих ног.

Бенден покачал головой:

— Сорок пять килограммов — это капля! У нас четыреста девяносто пять целых пятьдесят шесть сотых килограмма лишних! — Он обернулся к обнаженному Киммеру, который невинно улыбнулся ему. — Киммер, наше время истекает. Где все остальное? Или вы хотите стать неотделимой частью Ракбата?

— Не думайте, что я запаникую, лейтенант Бенден, — в глазах Киммера сверкнула поразившая Росса мстительность. — Этот корабль вне опасности. Ваш крейсер спасет вас.

Бенден в безграничном изумлении уставился на старика:

— Но крейсер сейчас по другую сторону Ракбата, с ним невозможно связаться! Мы не можем назначить другое место встречи. Если мы не облегчим корабль, то не сможем изменить курс, и, значит, у нас не будет шансов остаться в живых! — Бенден за руку подтащил Киммера к консоли управления и показал на экран: маленькая светящаяся точка «Эрики» двигалась к своей первоначальной цели, которая теперь стала для нее недостижимой. — У нас нет топлива для того, чтобы встретиться с крейсером, понимаете?

Он вывел на экран первоначальный план полета, потом показал на нем теперешнюю траекторию движения «Эрики».

— Скажите нам, где спрятан лишний груз, Киммер!

Киммер удовлетворенно и злорадно хихикнул, и Бенден ощутил огромное искушение ударить старика, чтобы стереть с его лица эту усмешку.

— Если хотите играть по таким правилам, Киммер… Ну что ж… Сержант, соберите все это и возьмите с собой. — Бенден подтолкнул нагого колониста к выходу из кают-компании, потом в коридор и к воздушному шлюзу; открыв дверь шлюза, он втолкнул старика внутрь, потом жестом приказал Грину бросить туда же золото и закрыл люк снаружи.

— Я говорю серьезно, Киммер: или вы скажете мне, что и где находится на борту, или я и вас выброшу через шлюз.

Костлявый старик с презрением повернулся к нему, с вызовом скрестил руки на груди:

— У вас более чем достаточно топлива, Бенден. Чио проверила баки «Эрики», и они были полны. Поскольку вы использовали около трети бака для того, чтобы добраться до планеты, это означает, что Шенсу знал, — тут его взгляд переместился влево, где за спиной Бендена у иллюминатора стоял Шенсу, — как я всегда и подозревал, где Кенджо хранил топливо… — Киммер выпрямился. — Нет, лейтенант, я утверждаю, что вы блефуете!

— Это не блеф, Киммер; если бы вы учились на пилота космического корабля, то знали бы, что я говорю правду. Челнок тяжел, слишком тяжел. Мы сожгли слишком много топлива при подъеме с поверхности планеты. Золота, которое мы нашли на вас и на женщинах, для этого явно недостаточно. Черт побери, Киммер, речь идет и о вашей жизни тоже!

— По крайней мере, я заберу с собой Бендена, — прошипел старик. Сейчас на его лице отражались только ненависть и злоба.

— Но как же Чио, и ваши дочери, и внуки…

— Ни один из них не стоил тех усилий, которые я на них потратил, — надменно заявил Киммер. — Мне придется разделить с ними свое богатство, но я не намерен делить его с вами!

— Делить? Со мной?.. — Бенден уставился на Киммера, не понимая, о чем тот говорит. — Вы, что же, думаете, что я вас шантажирую? Для того, чтобы получить часть вашего богатства?

Отвращение, прозвучавшее в его голосе, на мгновение смутило старика, но Бенден не заметил этого.

— В моем мире, Киммер, много людей, для которых жадность не является единственным мотивом их поступков. — Он с презрением и гневом указал на сваленные у ног Киммера золотые пластины и листы. — Ничто из этого не стоит риска, которому вы подвергаете нас всех. Что вы спрятали на «Эрике» — и где?

В этот момент Ни Моргана поманила Бендена к себе; по ее лицу он понял, что дело крайне срочное. Он с радостью отошел от иллюминатора, скользнув рукой по кнопке сброса. Пусть Киммер остается там, где он есть, отделенный от ледяного холода космоса только тонкими листами обшивки: возможно, это поможет ему пересмотреть свое поведение.

— Когда я искала транквилизаторы, — полушепотом заговорила Ни Моргана, — я наткнулась на пузырек скополамина. Это анестезирующее средство, но в небольших количествах оно действует как сыворотка правды, так что Чио рассказала мне все. Это платина и германий, металлические листы, распиханные везде, где только можно. Они проносили их на борт постепенно — когда приходили сюда по делу или когда давали снотворное тем, кто стоял на посту. Вот почему у нас всех были головные боли.

Бенден был ошеломлен.

— Платина? Германий? — воскликнул он достаточно громко для того, чтобы его услышали остальные.

— Киммер был горным инженером. Он нашел рудник, и нам всем приходилось в нем работать, — Проговорил, подходя к ним, Шенсу. — А я-то удивлялся, почему в мастерской пахнет горячим металлом… Должно быть, он заставил девушек плавить слитки по ночам и раскатывать их в тонкие листы. Ничего странного в том, что они выглядели такими измученными. Я ни разу не подумал о том, чтобы проверить склад металлов — они слишком тяжелы, чтобы везти их с собой.

— Где все это? — спросил Бенден, оглядываясь по сторонам и с ужасом представляя, где можно спрятать тонкие листы металла так, чтобы их нельзя было заметить при обыске корабля. — Мы должны тщательно обыскать «Эрику»! Везде! Сержант, берите своих солдат и идите на корму. Шенсу, вы с братьями займетесь шкафами.

— Он чертовски много знал о внутреннем устройстве челноков, — почти с восхищением заметил Нев, когда солдаты обнаружили листы металла в оружейном отсеке, обернутые вокруг снарядов, которые немедленно были выброшены в космос.

— А я ведь смотрел за ней, лейтенант, — опечаленно проговорил Вартрай, когда обнаружил, что шкафчик с медикаментами также наполнен тонкими листами серебристого металла. — Я стоял здесь же и смотрел за ней, я слушал ее, когда она говорила мне, что хочет удостовериться в том, что все лекарства в сохранности — а сама в это время прикрепляла эти листы…

Контейнеры, в которых хранились пожитки колонистов, те самые разрешенные двадцать три с половиной килограмма, также оказались обиты листами платины.

— Понимаете ли, — заметила Ни Моргана, — сгибая один из листов, которые она нашла под койкой Бендена, — поодиночке эти листы весят немного; но они же практически выстлали ими весь челнок!

Везде они находили все новые и новые листы металла, складывая их у дверей шлюза.

Нев, вспомнив, как он развлекал Надежду и Веру, показывая им пульт управления, нашел металлические листы под контрольной панелью и нижними панелями пульта. Обследуя иллюминаторы, они обнаружили нашлепки из драгоценного металла, после чего Нев и Скег принялись осматривать все порты и иллюминаторы.

Когда гора металла у дверей шлюза поднялась почти до уровня иллюминатора, Бенден внезапно осознал, что шлюз пуст.

— Киммер? Где Киммер? Кто его выпустил? — крикнул Росс. — Где он?

Но на корабле Киммера не было. Бенден жестом приказал солдатам следовать за ним и направился на мостик, где как раз работали трое братьев.

— Кто из вас нажал кнопку сброса? — с бессильным гневом спросил Бенден.

— Нажал… — По ощущениям Бендена, изумление Шенсу было совершенно искренним. Однако ни на его лице, ни на лицах его братьев не было и следа сожаления.

— Я не обвиняю вас лично, Шенсу, но это ведь убийство — а возможностей у вас было более чем достаточно, пока мы обыскивали корабль.

— Мы тоже обыскивали корабль, — с достоинством ответил Шенсу. — Мы были заняты не меньше, чем вы, пытаясь спасти наши жизни.

— Возможно, — мягко заговорил Джиро, — он совершил самоубийство, поняв, что его хитрость не удалась.

— Это возможно, — сдержанно проговорила Ни Моргана; однако Бенден видел, что она верит в такую возможность не больше, чем он сам.

— Когда у нас будет больше времени, мы расследуем ситуацию более тщательно, — пообещал Росс Бенден, пронизывая братьев яростным взглядом. — Я не собираюсь оправдывать убийство!

Впрочем, в данный момент он и сам готов был совершить несколько убийств.

Вернувшись к шлюзу, он обнаружил, что Нев возится в куче металла. С восторженным восклицанием младший лейтенант вытащил из нее лист платины не толще бумаги.

— Я уверен, что капитан Фарго не отказалась бы от челнока, покрытого платиной… — Тут он заметил выражение, возникшее на лице Бендена. Улыбка исчезла с его лица; он судорожно сглотнул. — Здесь еще килограммов двадцать…

И он принялся выгружать металлические листы в шлюз.

Бенден приказал двум солдатам помочь Неву, а сам вместе с остальными перетаскивал листы, трубки и полосы платины и германия поближе к шлюзу.

— Поразительно! — устало покачав головой, проговорила Ни Моргана. — Судя по всему, здесь как раз те самые лишние четыреста девяносто пять целых пятьдесят шесть сотых килограмма.

Она вышла из шлюза и подала знак Бендену, который сидел за пультом. С чувством огромного облегчения он нажал кнопку сброса и увидел, как металл медленно высыпается в космос: за «Эрикой» протянулся сверкающий след, который был еще виден, когда закрылся внешний люк.

— Я испытывал искушение отправить туда же и их личные вещи, — начал Бенден. Он все еще кипел от ярости, его одолевала жажда мести такой силы, какой он не испытывал никогда в жизни. — Это составило бы еще сотню килограммов.

— Больше, — поправил его Нев, воспринимавший все буквально, но потом ошеломленно уставился на лейтенанта: — О… вы имели в виду то, что принадлежит женщинам?..

— Нет, — вздохнув, проговорила Ни Моргана. — Они и так натерпелись от Киммера. Я не думаю, что мы должны наказывать их еще больше.

— Если бы не лишнее топливо, мы бы не поднялись с поверхности планеты, — заметил Нев.

— Если бы не лишнее топливо, не думаю, что у нас возникла бы такая проблема с Киммером, — сардонически заметила Ни Моргана.

— Он бы попытался сделать что-нибудь другое, — возразил Бенден. — Он в течение многих лет планировал, что будет делать в случае спасения. Все эти куртки, штаны, ботинки — их не за одну ночь сделали, особенно если вспомнить, сколько пришлось работать женщинам.

— Да, возможно, — задумчиво проговорила Ни Моргана. — Он был изобретательным мерзавцем. Все это время он рассчитывал на то, что мы спасем его. И знал, что мы будем взвешивать их.

— Как вы думаете, а не обманул ли он нас, утверждая, что больше на планете выживших не осталось? — обеспокоенно спросил Нев.

Эта мысль мучила Бендена с того самого момента, когда обнаружился обман Киммера. И все же… В южном полушарии действительно не было никаких следов выживших, и показания приборов не дали положительных результатов, когда они облетали северное полушарие. Кроме того, оставался еще рассказ Шенсу — а у этого человека не было причин лгать. Бенден устало покачал головой и уставился на корабельные часы. Их поиски заняли много больше времени, чем он предполагал.

— Взбодритесь, — проговорил он, поднимаясь на ноги и пытаясь придать себе деловой и энергичный вид. — Нев, попытайтесь снова вызвать «Амхерст».

Он знал, что «Амхерст» еще не вошел в зону радиосвязи. Он также знал, что курс нужно изменить сейчас, до того, как они уйдут слишком далеко по первоначальной траектории. Выбора у него не было. Он сделал расчеты для нового курса «Эрики»; о связи с «Амхерстом» можно будет подумать позднее. Три секунды увеличенной тяги и ускорение в 1 g — это именно то, что им надо. На это не понадобится много топлива. Он прошептал короткую благодарственную молитву.

— Нев, Грин, Вартрай, проверьте, как там наши пассажиры. Мы переходим на новую орбиту через две минуты сорок пять секунд.

После этого маневра он почувствовал себя лучше. Корабль снова шел легко, прекрасно слушаясь управления. Наконец-то после разрешения опасной ситуации Бенден мог сделать что-то действительно толковое.

— Теперь давайте убедимся в том, что мы нашли все, чем Киммер нашпиговал «Эрику», — проговорил он, отстегивая ремни и решив про себя, что еще раз сам пройдется по всему челноку, чтобы проверить результаты поисков. Однако впереди у них был еще долгий путь, и для тех, кто находится на борту, он будет не слишком комфортным.

— Сперва я проверю женщин, — сказала Ни Моргана, направляясь в коридор, — и позабочусь о какой-нибудь еде. Завтрак был уже давно.

Бенден понял, что она совершенно права: просто все это время они находились в таком напряжении, что он не ощущал мук голода — и только сейчас осознал, насколько проголодался.

— Это лучшее из всего, что мне пришлось слышать за сегодняшний день, — заметил он и заставил себя жизнерадостно улыбнуться коллеге.

Снова обыскав женщин, Ни Моргана выяснила, что они все еще находятся в состоянии шока; они помогали ей, но как-то вяло и равнодушно. Чио беззвучно плакала, даже не взглянув на еду, которую предложила ей Вера. Она была, казалось, в такой глубокой депрессии, что Сарайд нашла нужным сообщить об этом Бендену.

— Она не выдержит путешествия, — сказала Сарайд. — Она в крайне тяжелом эмоциональном состоянии, и я не думаю, что виной тому смерть Киммера.

— Может быть, дело в том, что она так сильно зависела от него? Вы же слышали, что говорил Шенсу.

— Что ж, если так, мы должны с этим разобраться. Все равно нам не избежать разговора об исчезновении Киммера.

— Я знаю; я и не собирался умалчивать. Его исчезновение, — использовал он тот же эвфемизм, — было результатом несчастного случая. Я предпочел бы, чтобы он остался в живых и предстал перед судом за попытку уничтожить «Эрику», — мрачно продолжил он. — Я хочу знать только одно: как он заставил этих женщин работать против нас. Они должны были знать о том, что их вес и без того является серьезной проблемой для корабля: мы часто говорили об этом при них.

При последних словах в коридор вплыл Шенсу, который коротко кивнул офицерам.

— Объясните моим сестрам, что драгоценных камней будет вполне достаточно, чтобы обеспечить их, — сказал он. — Что эти камни не будут конфискованы Флотом в уплату за наше спасение.

— Что? — воскликнула Ни Моргана. — Откуда они набрались таких глупостей?..

Мгновением позже она обреченно махнула рукой:

— Нет-нет, я и так знаю. Киммер. Что за червь жил в его мозгу?

— Червь алчности, — ответил Шенсу. — Пойдемте, успокоим моих сестер. Они очень боятся. Они и сотрудничали с Киммером только потому, что он убедил их, что это богатство будет единственным, что им оставят.

— А как Киммер планировал забрать с «Эрики» всю эту платину? — поинтересовался Бенден, понимая, что в его голосе сейчас звучит отчаянье, но не в силах что-либо изменить. — Этот человек был сумасшедшим.

— Очень может быть, — пожал плечами Шенсу. — Долгие десятилетия он цеплялся за надежду на то, что его сообщение будет получено и его спасут. Иначе все те богатства, которые он добывал, все эти драгоценные камни и металлы не имели бы никакой ценности.

Добравшись до каюты, где прежде размещались солдаты, они услышали тихое всхлипывание Чио.

— Уведите отсюда детей, Нев, — приглушенным голосом попросил Бенден, — и займите их чем-нибудь. Шенсу, попросите своих сестер прийти сюда к нам и, ради всего святого, объясните, что мы не причиним им никакого вреда.

На то, чтобы успокоить четырех женщин, ушло несколько часов. Бенден говорил с ними в основном о чисто практических соображениях, с точки зрения здравого смысла. Состояние Чио всерьез обеспокоило его.

— Прошу вас поверить мне: во Флоте существуют определенные правила, касающиеся людей, оказавшихся в столь тяжелых и стесненных обстоятельствах, в которых находились вы. Если бы власти Федерации или Управление Колониями организовали официальные поиски, тогда они взыскали бы плату, чтобы возместить понесенные убытки. Но «Амхерст» случайно оказался в этом районе, когда мы обратили внимание на то, что ваша система помечена оранжевым флажком…

— …а мне необходимо было исследовать облако Оорта, — подхватила Ни Моргана, — потому капитан Фарго и отправила исследовательский челнок. Она и сама вам скажет, когда вы увидитесь с ней, что нашим долгом было спасти выживших колонистов любой ценой.

Чио что-то пробормотала.

— Повторите, что вы сказали? — очень мягко, с ободряющей улыбкой проговорила Ни Моргана.

— Киммер сказал, что все мы будем нищими.

— Это с черными бриллиантами-то? Это же самая редкая разновидность бриллиантов! — Ни Моргана сумела вложить в эти слова столько искреннего изумления, что даже Бенден удивился. — А у вас их килограммы! А еще у вас есть эти лекарства, Вера, — продолжала она, обращаясь к той сестре, которая, судя по всему, слушала их внимательнее всех, — в особенности то, что вы называете «холодильной травой». Только на деньги, полученные за патент этого средства, вы сможете купить себе пентхауз в любом городе Федерации. Разумеется, если вы захотите жить в городе.

— За бальзам из «холодилки»?.. — Вера была потрясена. — Но это самая обычная…

— На Перне — возможно; но я доктор фармакологии внеземных растений и могу уверить вас, что ни разу не встречала ничего подобного по мягкости и эффективности воздействия, — уверила ее Ни Моргана. — Вы взяли с собой не только бальзам, но и семена, и это прекрасно, потому что мне не кажется, что это средство можно будет получить искусственным путем — по крайней мере, его эффект будет намного слабее.

— Мы должны были собирать листья и кипятить их часами, — удивленно проговорила Надежда. — Варево пахло отвратительно, но он заставлял нас делать его каждый год…

— И что же, холодильная трава может сделать нас богатыми? — с сомнением спросила Черити.

— Мне незачем вам лгать, — ответила Ни Моргана с таким достоинством, что девушка залилась краской.

— Но Киммер мертв, — проговорила Чио, всхлипнув, и тут же отвернулась; ее плечи вздрагивали от рыданий.

— Его погубила алчность, — заявил Кимо. — А мы живы, Чио. Мы можем сами выбирать свой путь и делать то, что захотим.

— Это было бы прекрасно, — тихо проговорила Вера.

— Мы больше не будем рабами Киммера, — прибавил Кимо.

— Мы все умерли бы без Киммера после смерти мамы. — Чио снова повернулась к ним, с трудом сдерживая слезы, не способная защитить человека, которому она столько времени подчинялась.

— Она умерла потому, что слишком часто производила на свет мертворожденных младенцев, — сказал Кимо. — Ты забываешь об этом, Чио. Ты забыла о том, что забеременела через два месяца после того, как стала женщиной? Забыла, как ты плакала? Я — нет.

Чио посмотрела на своего брата; ее лицо превратилось в маску скорби. Потом она повернулась к Бендену и Ни Моргане, сузив глаза:

— А вы расскажете вашему капитану о смерти Киммера?

— Да. Конечно же, мы должны упомянуть об этом прискорбном несчастном случае в наших отчетах, — ответил Бенден.

— А о том, кто его убил? — Вопрос был адресован им обоим.

— Мы не знаем, убил ли его кто-то, или он покончил с собой, открыв внешний люк шлюза.

Чио была ошеломлена: такая возможность явно не приходила ей в голову. Она потянула Кимо за рукав:

— Это возможно? Кимо пожал плечами:

— Он верил в свою собственную ложь, Чио. Когда металл был обнаружен, он, должно быть, решил, что станет нищим. По крайней мере, у него достало чести совершить самоубийство.

— Да, чести… — повторила Чио так тихо, что ее голос был почти не слышен. — Я устала. Я хочу спать.

С этими словами она отвернулась к стене.

Кимо с торжеством кивнул офицерам. Вера укрыла свою сестру и жестом попросила их уйти.

В следующие несколько дней между пассажирами и командой установились почти дружеские отношения. Дети проводили долгие часы перед стереоэкраном и пересмотрели все записи из библиотеки челнока. Сарайд уговорила Чио и остальных девушек также просмотреть их, чтобы они хотя бы в малой степени ознакомились с тем, что ожидает их в мире высокотехнологичной цивилизации.

— Не знаю, успокоило их это или, наоборот, напугало, — рассказывала она Бендену, несшему дежурство у пульта управления. Им по-прежнему не удавалось установить связь с «Амхерстом», хотя пока что об этом не следовало беспокоиться.

— Сколько раз вы проверяли расчеты, Росс? — спросила она, заметив цифры, выведенные на экран.

— Достаточно, чтобы знать, что в них нет математических ошибок, — с усмешкой проговорил он. — У нас будет только один шанс.

— Я не тревожусь, — она с улыбкой пожала плечами. — А теперь идите. Моя смена.

С этими словами она заставила Росса покинуть рубку.

— Лейтенант! — Голос Нева дрожал от волнения, когда на следующее утро он появился в дверях кают-компании. — Я установил связь с «Амхерстом»!

Под радостные крики Росс бросился в рубку.

— Пока еще связь не очень хорошая, но голосовой контакт уже установлен, — улыбнулся Нев.

Росс с облегчением улыбнулся ему и нажал кнопку связи на ручке своего кресла.

— Росс Бенден на связи, сэр. Мы должны назначить новое место встречи.

Фарго узнала его; хотя связь действительно была далека от идеала, Бендену не нужно было слышать каждое слово, чтобы понять, о чем она говорит.

— Мэм, нам пришлось отказаться от первоначально выбранного курса. В настоящее время мы готовы выйти на орбиту первой планеты.

— Хотите получить солнечный ожог, Бенден?

— Нет, мэм, но наша скорость сейчас не больше двух целых трех десятых килопарсека.

— Как это получилось?

— Из соображений гуманизма мы должны были спасти десять человек, последних, кто остался в живых на Перне.

— Десять человек?.. — Последовавшая за этим пауза не имела никакого отношения к помехам. — Я очень заинтересована в том, чтобы прочесть ваш отчет, Бенден. Если, конечно, соображения гуманизма позволят вам подготовить его. Каков дополнительный груз на борту?

Нев передал Бендену свои записи, и тот зачитал цифры.

— Хм-м. Навскидку, я не думаю, что мы сможем совместить орбиты… Вы не сможете довести скорость до пяти килопарсеков?

— Нет, мэм.

— Ясно. Оставайтесь на связи: мы рассчитаем ваш курс и точку встречи.

Бенден старался не смотреть ни на Нева, ни на Сарайд, ожидавших ответа капитана рядом с ним. Он пытался взять себя в руки, но чувствовал, что его бьет дрожь — что было особенно неприятно в условиях невесомости. Он вцепился в консоль управления, постаравшись, чтобы никто этого не заметил.

— «Эрика»? — снова услышали они голос капитана. — Капитан Фарго на связи. Есть у вас балласт, от которого вы можете избавиться?

— Сколько нужно? — Бенден невольно подумал о сокровищах, которые они вынуждены были выбросить в космос.

— Вам нужно убрать сорок девять целых пять сотых килограмма. Затем вам придется переключиться на десятикратное ускорение на одну целую три десятых секунды в то время, когда вы будете проходить мимо первой планеты, и подняться под углом девяносто один градус. Это позволит вам взять нужный курс и направление, а также увеличит скорость, и мы надеемся, что вы успеете вовремя к точке встречи. Удачи, лейтенант, — по ее голосу было понятно, что удача им понадобится.

Мысль об ускорении в 10 g, пусть даже на 1,3 секунды, вовсе не нравилась Бендену. Они все потеряют сознание. Детям придется плохо. Однако, если они поджарятся заживо, ситуация будет еще хуже.

— Вы слышали капитана, — проговорил он, повернувшись сперва к Сарайд, а затем к Неву. — Приступим к делу.

— Что нам выбросить, лейтенант? — спросил Нев.

— Практически все, что не закреплено намертво, — ответила Сарайд, — и, может быть, что-то из того, что закреплено. Я посмотрю в кают-компании.

В конце концов, им удалось набрать нужный вес, выбросив то, что, как знала Сарайд, можно восполнить на крейсере: резервные батареи, кислородные баллоны, которые весили, пожалуй, больше всего, стол из кают-компании и все сигнальные маяки, кроме одного.

— Если капитан Фарго не сочтет это небрежностью в обращении с оборудованием, — заявила Сарайд Россу с безмятежным выражением лица, — вам не придется за это платить.

Они оба стояли у иллюминатора, глядя на то, как улетает в бездну космоса их «балласт».

— Что?.. — Но тут Бенден понял, что она поддразнивает его, и улыбнулся в ответ. — Мне и без того есть за что отвечать, благодарю вас, мэм; я как-нибудь обойдусь без лишних выплат.

Он все еще пытался объяснить себе исчезновение Киммера и размышлял, мог ли он предотвратить это.

— Хватит, Росс, — Сарайд погрозила ему пальцем. Они были одни в коридоре. — Не вешайте себе на шею еще и смерть Киммера. Я окончательно склоняюсь к мысли о том, что он совершил самоубийство. Возможно, он временно повредился в рассудке, поняв, что его план провалился. А может быть, все произошло по его неосторожности.

— Я не уверен, что капитан Фарго в это поверит.

— Да, но она никогда не встречалась с Киммером, а я — да, — Сарайд ободряюще подняла большой палец.

Момент истины наступил через две долгие утомительные недели. Температура внутри «Эрики» росла по мере приближения к Ракбату, пока не достигла почти критической отметки. Бенден был весь в поту; он с тревогой наблюдал за приближением маленькой, черной как уголь планетки — первой планеты системы Ракбата. У планетки не было никаких шансов на спасение. Бенден надеялся, что у него этот шанс есть.

— Шестьдесят секунд до ускорения, — объявил он по внутренней связи. Он не стал предупреждать пассажиров о том, с каким риском связан этот маневр. В любом случае все они потеряют сознание; если что-то пойдет не так, они никогда об этом не узнают. А пока что молчание избавляло его от подозрений Чио и жалоб трех остальных женщин. Он уже осуществлял подобные маневры — как на тренажере, так и в полете. Главным было — рассчитать время ускорения и выбрать правильный угол изменения орбиты: в их случае этот угол составлял девяносто один градус. Чего он терпеть не мог, так это терять сознание по каким бы то ни было причинам, зная, что в эти секунды или минуты никак не сможет влиять на ситуацию.

— Девять, восемь, семь… — нараспев считал Нев; его глаза блестели от волнения. Это был первый подобный маневр в его жизни. — Пять, четыре, три, два… один!

Бенден нажал кнопку ускорения, и «Эрика» рванулась вперед. Когда ускорение вдавило его в кресло, он понял, что маневр пройдет удачно.

В следующую секунду он потерял сознание.

Придя в себя, Бенден ощутил благословенную легкость невесомости. Вокруг царила поистине космическая тишина. Первым делом он проверил уровень топлива в баках; его оставалось совсем немного, но должно было хватить — если, конечно, расчеты изменения курса были точны. Еще один прыжок, и они пересекут орбиту «Амхерста», чтобы затем повернуть к крейсеру…

— Мои поздравления, лейтенант, — коротко проговорила Ни Моргана, расстегивая ремни. — Похоже, мы уже в пути. Думаю, сегодня повар накормит нас чем-нибудь особенным.

Бенден недоуменно моргнул. Она усмехнулась:

— Тем же самым, что мы ели вчера на ужин. Бенден был не единственным, кто застонал при этом известии. В Хонсю они взяли на борт некоторое количество свежих продуктов, но они уже давно закончились, и им приходилось довольствоваться стандартным пайком, который, несмотря на питательность, был совершенно невкусным. Этим они питались уже две недели. Когда мы окажемся на борту «Амхерста», подумал Росс Бенден, я непременно закажу себе самый вкусный праздничный обед… Когда. Эта мысль заставила его улыбнуться. Вот это и называется позитивным мышлением.

Когда сенсоры «Эрики» зафиксировали ионный след «Амхерста», Бенден находился в командной рубке, рассказывая Алуну и Пату о космонавигации. Мальчишки схватывали все на лету; им так не терпелось подготовиться к новой жизни, которая ожидала их впереди, что было сплошным удовольствием обучать их.

— По местам, парни. Сейчас мы сделаем еще один рывок вперед.

— Такой же, как последний? — жалобно спросил Алун.

— Нет, не такой. Сейчас все будет гораздо проще. Одно нажатие кнопки, и все.

Успокоенные, мальчишки направились прочь из рубки, ловко уклонившись от едва не столкнувшихся с ними в дверях Сарайд и Нева.

— Одно нажатие кнопки, которое сожжет остатки нашего топлива, — задумчиво пробормотала Сарайд, занимая свое место. Подавшись вперед, она вглядывалась в черноту космоса.

— Пока что вы ничего не увидите, — заметил Нев.

— Я знаю, — ответила она. — Я просто смотрю. — Но корабль там.

— И недалеко, — прибавил Бенден, — судя по силе ионного потока.

Он включил внутреннюю связь.

— Слушайте меня. Короткий прыжок. Не такой тяжелый, как предыдущий, он просто позволит нам скорректировать курс, и мы приблизимся к «Амхерсту».

Повернувшись к Сарайд, он тихо заметил:

— Чувствую себя прямо как капитан какого-нибудь туристского звездолета.

— А что, прекрасный из вас получился бы капитан, — ответила она без обиняков, — в особенности если вы решите сменить поле деятельности.

— Что?.. — Бенден не всегда мог понять, когда Ни Моргана шутит, а когда говорит серьезно.

— Все в порядке, Росс. Мы уже почти дома.

— Пятнадцать минут до коррекции курса, — он кивнул Неву, который должен был следить за временем, пока Бенден устанавливает связь с «Амхерстом». — «Эрика» — «Амхерсту»: вы слышите меня?

— Слышу вас отлично, — откликнулся голос капитана Фарго. — Почти готовы присоединиться к нам, лейтенант?

— Такова моя задача, капитан.

— Что ж, надеюсь, вы точно ее выполните — как всегда. Когда будешь готов, стреляй, Гридли.

— Простите, капитан?..

— Конец связи.

Рядом с Бенденом хихикнула Сарайд.

— Интересно, куда она их денет?

— Что денет? — спросил Нев.

— Младший офицер Нев, вы следите за временем?

— Так точно, сэр. Осталось десять минут сорок секунд.

Почему иногда время так невыносимо растягивается, подумал Бенден. Десять минут длились целую вечность. Когда до последнего рывка оставалась минута, он встряхнул руками и повел плечами, чтобы сбросить напряжение. При счете «ноль» — нажал кнопку и сжег в решающем рывке остатки топлива. Он ощутил, как «Эрика» рванулась вперед; потом двигатель смолк, издав подобие громкого вздоха, что означало, что топлива не осталось больше ни капли. Удалось ли «Эрике» лечь на верный курс? Он поймет это, только когда увидит знакомые очертания корпуса «Амхерста» — что может произойти в любой момент… если маневр был выполнен правильно.

Как и два офицера, находившиеся рядом с ним, Бенден инстинктивно подался вперед, вглядываясь в космическое пространство.

— Показания радара, лейтенант, — проговорил Нев; в его голосе ясно слышалось облегчение. — Это может быть только «Амхерст». Я думаю, у нас все получится.

— Мы должны только подойти к ним достаточно быстро, чтобы они могли захватить нас магнитным полем, — пробормотал Бенден.

— Вот она! — воскликнул Нев, указывая на экран. Бендену пришлось сморгнуть, прежде чем он рассмотрел огни приближающегося «Амхерста». Он понял, что сам готов кричать от радости и облегчения.

— Прекрасно, лейтенант, — зазвучал по радиосвязи ироничный голос капитана; включилась видеосвязь, и на экране появилось изображение капитана собственной персоной: она смотрела на Бендена, чуть склонив голову, чуть приподняв правую бровь. — Пытаетесь сравняться со своим дядей?

— Это неосознанно, мэм, уверяю вас. Буду счастлив услышать, что мы идем верным курсом.

— И что же, ни капли топлива не осталось?

— Нет, мэм.

Она скосилась куда-то влево, затем снова посмотрела прямо в экран; на ее губах играла улыбка:

— Все в порядке. Я жду отчетов от вас и лейтенанта Ни Морганы, как только вы войдете в док. Полагаю, у вас было достаточно времени, чтобы составить его. У вас хватило бы времени на сотню отчетов.

— Капитан, я должен разместить пассажиров.

— Ими займутся медики, Росс. Вы уже сделали свою работу, доставив их сюда. Я хочу видеть ваши отчеты.

Экран потемнел.

— Ваш отчет готов, Росс? — с ухмылкой спросила Ни Моргана, поворачивая к нему свое кресло.

— А ваш?

— О, тоже готов. По моему мнению, Киммер покончил с собой.

Бенден кивнул; он был рад, что Сарайд поддержала его.

— Да, скорее всего, это было самоуничтожением, Сарайд. Он был гораздо лучше знаком с устройством шлюзовой камеры, чем Шенсу или его братья, — медленно, обдумывая свои слова, проговорил он. — А с учетом того, что ему не удалось провезти на «Эрике» весь этот металл, вероятнее всего, это действительно было самоубийство. Проклятый глупец! Он должен был понимать, что чудовищно перегружает корабль. Он мог погубить нас всех!

Последняя мысль привела Бендена в ярость.

— Да, и ему почти удалось это осуществить. Думаю, он надеялся, что его смерть навлечет подозрение на братьев, которые имели все основания желать его исчезновения, — продолжила Ни Моргана. — Он хотел испортить их будущее и, если удастся, дискредитировать еще одного Бендена.

Услышав короткий вздох Бендена, она коснулась его руки, заставив Росса взглянуть на нее.

— Вы по-прежнему можете гордиться своим дядей, Росс. Вы слышали, что рассказывал Шенсу, как он гордился адмиралом и его умением мобилизовать все силы для обороны…

Бенден склонил голову:

— Он до конца оставался бойцом… и какая-то проклятая планетка погубила его!

— Несчастная планета Перн, — грустно проговорила Сарайд. — Это не ее вина; однако я буду рекомендовать вести запрет на вход в эту систему. Я провела некоторые вычисления, которые следует еще раз проверить на «Амхерсте», и проверила данные первоначального отчета ГРИО. Эти организмы из облака Оорта падают на планету не в первый раз. И не в последний. Это будет повторяться раз в двести пятьдесят лет, плюс-минус десять лет. Более того, мне бы не хотелось, чтобы какой-нибудь корабль, соприкоснувшись с облаком Оорта, принес на себе в другие системы споры этого организма.

При одной мысли ее передернуло.

— А вот и «Амхерст», — с облегчением проговорил Бенден, когда крейсер заполнил весь экран обзора. — Вот мы и дома. И, по здравом размышлении, думаю, это можно считать удачной спасательной экспедицией.

Приложение. Хронология

Год Событие

1 Высадка.

6 Рождение Торен Островской.

8 Первое падение.

10 Впервые вылупились драконы. Рождение Майкла (Михалла) Коннела. Основан Форт-холд. Эвакуация высадившихся. — Колокол Дельфинов.

16 Год Лихорадки. Умирает Эмили Болл.

17 Пьер де Курси основывает Болл-холд.

19 Исход Рэда Ханрахана. — Брод Рэда Ханрахана.

22 В 12 лет Михалл запечатляет Бриант'а. Онгола уходит вместе со своими людьми обустраивать новый холд.

25 Умирает Джим Тиллек. Торен Островская запечатляет Аларант'у.

26 Умирает Пол Бенден.

27 Битва Трех Королев (Порт'а, Ивенат'а, Синглат'а).

28 Двадцатилетие Первого падения. Шон объявляет о создании трех новых Вейров. — Второй Вейр.

Глаз дракона

Эту книгу я с величайшим уважением

посвящаю Дитеру Клиссману,

который разбирался в моих

разнообразных компьютерах

и не оставил без ответа ни один

мой призыв «НА ПОМОЩЬ!».

Этот Палец тычет в звезды,

Если ткнет он в Алый Глаз,

Вейры – в воздух! Вейры – в воздух!

Нити падают!

Атас!!!

Из «Полета Дракона»

Пролог

Ракбат в секторе Стрельца – желтая звезда типа G. Имеет пять планет, два пояса астероидов. Кроме того, вокруг нее вращается блуждающая планета, которая была захвачена притяжением звезды когда-то очень давно, в глубинах прошедших тысячелетий. Когда люди впервые высадились на третьей планете Ракбата и назвали ее Перн, они не придали значения приблудной планете, вращающейся .вокруг звезды по чудовищно неустойчивой, как показалось на первый взгляд, орбите, пока та во время своих блужданий не приблизилась к своей сводной сестре.

Когда эта конфигурация не искажалась влиянием других тел системы, приблудная планета исторгала форму жизни, стремившуюся перепрыгнуть через космическое пространство и попасть на более приятную и гостеприимную планету.

Первые потери, которые понесли колонисты, когда с небес на них обрушились всепожирающие микроизопо-добные организмы, были ужасающими. Колонисты были отрезаны от материнской планеты – Земли, у них не было горючего для обратного пути, корабли «Йокогама», «Бахрейн» и «Буэнос-Айрес» были полуразобраны – и колонистам пришлось справляться с бедой подручными средствами. Первой необходимостью было защититься с воздуха от Нитей – так они назвали эту напасть. При помощи сложнейших биоинженерных методов колонисты создали совершенно новое существо, использовав животное, обитающее на Перне, – так называемых огненных ящерок, или файров. Новая жизненная форма получила в наследство два необычных и очень полезных свойства файров. Во-первых, ящерки были способны биохимически расщеплять в своем втором желудке фосфинсодержащие породы и изрыгать получающийся в результате химической реакции газ, то есть дышали огнем, который сжигал Нити, превращая их в безобидный пепел. Вторым свойством была их способность к телепортации и эмпатии, которая в известной степени позволяла им общаться с людьми. Продукты биоинженерии – «драконы», названные так из-за сходства с мифическими земными чудовищами, – при появлении на свет эмпатически связывались с людьми, после чего между человеком и драконом возникали очень глубокие симбиотические отношения и взаимное уважение.

Колонисты переместились на Северный континент в поисках убежища от коварных Нитей и поселились в системах пещер, которые они называли «холдами». Драконы и их всадники тоже нашли себе место для поселений – в кратерах древних потухших вулканов. Их поселения назывались «Вейрами».

Атаки Нитей продолжались около пятидесяти лет, и та научная информация, которую удалось собрать колонистам, однозначно говорила о том, что феномен является повторяющимся. Нити будут возвращаться каждые 250 лет, при сближении блуждающей планеты с Перном.

В интервале между прохождениями драконы размножились, и каждое последующее поколение было крупнее и многочисленнее предыдущего, хотя до достижения оптимальной численности должно было пройти еще много-много поколений. Люди распространились по всему Северному континенту, строя себе холды для жилья и обучения молодежи различным ремеслам и профессиям. Иногда люди даже забывали, что живут под постоянной угрозой.

Однако и в холдах, и в Вейрах сохранилось множество отчетов, журналов и карт, которые не давали лордам холдов и лидерам Вейров забыть об этой угрозе. Это помогло их потомкам подготовиться к тому моменту, когда блуждающая планета снова приблизится к Перну и снова начнется вторжение Нитей.

Вот что случилось 275 лет спустя.

Глава 1 Ранняя осень. Встреча в Форте

Эскадрильи драконов сплетали и расплетали в небесах узоры, взлетали и пикировали крыло за крылом, сохраняя минимальную безопасную дистанцию, и тому, кто наблюдал за их тренировкой – полет сомкнутым строем, – казалось, что драконы летят непрерывной чередой.

Небеса над Форт-холдом, старейшим человеческим поселением на Северном континенте, сияли чистой синевой дня ранней осени – эту особенную чистоту и глубину цвета сразу бы узнали предки здешних поселенцев, жившие в Новой Англии Североамериканского континента. Солнце блестело на гладких боках здоровых драконов, а золотые королевы, летавшие пониже, чуть ли не задевая за верхушки гор над Фортом, казались еще более золотыми. На это стоило посмотреть, и все, кто любовался этим зрелищем, всегда ощущали прилив гордости. Если не считать одного-двух человек.

– Ну, закончили, наконец, – сказал Чокин, лорд-холдер Битры, первый, кто отвел взгляд, хотя парад еще не окончился.

Повертев шеей, он потер ее там, где вышитый ворот его лучшей куртки натирал ему загривок. Правду говоря, за время маневров у него не раз захватывало дух, только он помалкивал. Драконьи всадники слишком много о себе понимают, так что нечего потакать их себялюбию и раздутому сознанию собственной важности. Они постоянно являлись в его холд со списками того, что еще не сделано и чтообязательно должно быть сделано до Прохождения. Чокин фыркнул. И что народ чушь порет? Да, бураны в прошлом году были необычно сильными, но это не такая уж неожиданность, и с чего бы считать их предвестниками Падения Нитей? Бураны зимой всегда бывают.

Ну, хоть тягомотина с вулканами закончилась. Все вулканы так или иначе время от времени просыпаются, это же естественно, если он верно помнит, чему его учили. Конечно, пара-тройка активна именно сейчас, но это вовсе не означает приближения небесного соседа! И он не намерен требовать от стражников, чтобы те сидели и пялились на восток в ожидании проклятой планеты. Особенно когда во всех других холдах народ и без того настороже. Ну, допустим, она пройдет близ Перна… Вовсе не обязательно, эта близость будет опасной, что бы там ни писали древние о циклических нападениях Нитей.

Драконы – всего лишь результат одного из странных экспериментов поселенцев, которые создали летающие существа взамен аппаратов, которые были у них раньше. Он видел скутеры на выставке в литейном цеху Телгара – летать на них было куда сподручнее, чем на драконе, где приходится терпеть черноту и холод телепортации. Он вздрогнул. Ему не нравился абсолютный холод Промежутка, пусть это и избавляло от утомительных поездок по суше. Совершенно очевидно, что где-то в записях, копируемых по требованиям Колледжа, содержатся сведения о веществах, которыми можно заменить то, что служило древним топливом для их повозок. Почему бы какому-нибудь сообразительному молодцу не разобраться в них прежде, чем скутеры окончательно рассыплются в прах? Почему бы мозговитым ребятам не изобрести новый тип летательного аппарата? Аппарата, который не будет требовать благодарности за выполнение своего долга!

Он глянул вниз, на широкую дорогу, где по случаю Встречи были расставлены столы и навесы. Его стол был пуст – даже партнеры по игре пошли посмотреть на зрелище. Ничего, он потом с ними еще поговорит. Они должны были завлекать завсегдатаев азартными играми даже во время представления, устроенного драконьими всадниками. Ведь драконов все видели уже сотни раз. Однако скачки прошли хорошо, и, поскольку букмекеры были его людьми, он все же получил кое-какой навар с процентов по ставкам.

Возвращаясь к своему креслу, он увидел, что на всех столах уже расставлены ведерки со льдом для охлаждения вина. В предвкушении он потер унизанные перстнями руки, и черные истанские алмазы сверкнули на солнце. На эту Встречу он явился только из-за вина – хотя почти ожидал, что Хегмон каким-нибудь образом да увильнет. Шипучее вино, что-то вроде легендарного шампанского старой Земли, было готово к первой дегустации. И, конечно, угощение тоже будет на славу, даже если вино и не оправдает надежд и ожиданий. Поулин, лорд Форт-холда, переманил к себе одного из лучших шеф-поваров континента, так что вечерняя трапеза наверняка доставит удовольствие битранскому лорду. Если, конечно, еда не скиснет у него в желудке, когда ему придется потом сидеть на обязательном заседании. Чокин предлагал своих людей для обслуживания, но Крисли с пренебрежением отклонил предложение Битры, и этот отказ Чокин уж не забудет.

Лорд-холдер Битры перебрал в уме все возможные предлоги для отъезда сразу после ужина – какой из них сочтут достаточно уважительным? С учетом приближения этого самого мифического Прохождения следует держать ухо востро и не заводить ненужных союзов. Если бы уехать до ужина… но тогда ему не удастся попробовать это похожее на шампанское вино, а он непременно собирался его вкусить. Он даже не поленился отправиться на виноградник Хегмона в Бенден, собираясь купить несколько бочек. Но Хегмон отказался встретиться с ним. О, да, его старший сын рассыпался в извинениях – что-то насчет крайней необходимости присутствия Хегмона при каком-то разбирательстве в пещерах, – но в конце концов все свелось к тому, что Чокину не позволили даже вписать свое имя в список постоянных заказчиков. Поскольку львиную долю этого искристого вина явно получит Бенден-Вейр, придется по-прежнему поддерживать хорошие отношения с вождями Вейра, тогда его пригласят на Рождение, которое состоится в ближайшие несколько недель, а уж там он сумеет выпить столькоих вина, сколько сможет. Не мытьем, так катаньем!

Он остановился и покрутил бутылку в ее ледяном гнездышке. Почти идеальное охлаждение. Наверняка всадники доставили Поулину лед с Плоскогорья. Когда ему, владетельному лорду Битры, нужен лед, ни одного всадника не найдешь! М-да. Но, конечно, определенные роды всегда пользовались особым почтением. Ранг не так высоко ценится, как надо бы, вот это уж точно!

Он украдкой изучал наклейки на бутылках, когда толпа вдруг в ужасе ахнула, а потом тут же разразилась радостными криками. Подняв взгляд, он понял, что пропустил опасный маневр… А, да, они снова выполняют перехват в падении. Он увидел, как бронзовый дракон вынырнул из-под синего, сделавшего вид, что у него повреждено крыло. Теперь оба всадника сидели на шее бронзового. Прямо как предводитель Телгар-Вейра, который тоже был таким же сорвиголовой.

Радостные крики и аплодисменты перекрыл грохот барабанов, донесшийся с помоста для оркестрантов, построенного на широком дворе, простиравшемся от ступеней холда до двух расположенных под прямым углом пристроек. И Учительский Колледж, и лечебница снова расширялись – судя по окружавшим их лесам. Чокин фыркнул: оба здания сильно выдавались вперед, так что, если Падение все-таки начнется, они будут совершенно открыты для Нитей. Нет, все же надо быть последовательными. Конечно, вгрызаться в скалу куда труднее, чем строить на поверхности, но слишком уж многие говорят одно, а делают другое.

Чокин ядовито усмехнулся, поинтересовавшись про себя: а спрашивал ли архитектор одобрения у предводителей Вейров? Нити! Он опять хмыкнул и с досадой подумал, что Поулин, который так фамильярно болтает с лордом и леди Бендена, провожая их и свою жену к главному столу, не слишком торопится. Лично Чокин умирал от желания попробовать шипучее белое вино.

Барабаня по столу пальцами, он ждал возвращения хозяина и того мгновения, когда соблазнительные бутыли будут откупорены.

К'вин, всадник бронзового Чарант'а, наклонился к самому уху молодого синего всадника, сидевшего рядом с ним.

– В другой раз жди моего сигнала! – сказал он.

П'теро лишь ухмыльнулся, лукаво стрельнув своими ярко-голубыми веселыми глазами.

– Я знал, что ты меня перехватишь, – крикнул он в ответ. – Слишком многие смотрят на нас снизу, чтобы ты позволил мне выпасть из седла и раскрыл секрет Вейра! – П'теро ободряюще помахал Ормонт'у, который сейчас, явно встревоженный, летел рядом с Чарант'ом. Хотя снизу этого не видели, ремни безопасности до сих пор соединяли всадника и синего дракона. П'теро наконец отстегнул карабин.

– Тебе повезло, что я смотрел вверх, – резко ответил К'вин, и лихой синий всадник покраснел до ушей. – Посмотри, как ты напугал Ормонт'а! – Он показал на синего, на чьих боках пятнами просвечивали следы недавних шрамов.

П'теро что-то прокричал ему в ответ, но К'вин не расслышал и снова наклонился поближе к синему всаднику.

– Да не было никакой опасности, – повторил П'теро. – Я пользовался совершенно новым типом страховочных веревок, и он сам видел, как я их плел!

– Ха!

Все всадники знали, что драконы не умеют связывать причину и следствие. Так что Ормонт' вряд ли понимал, как связаны между собой новые веревки и безопасность его всадника.

– О, спасибо, – добавил П'теро, когда К'вин прикрепил одну из своих страховочных веревок к его поясу. Они больше не собирались выполнять никаких маневров, только приземление, но К'вин не хотел рисковать.

Хотя К'вин и ценил отвагу, но беспечность была ему не по нраву, особенно если она угрожала безопасности дракона в преддверии Падения. Благодаря аккуратности и осторожности их Вейр не потерял до сих пор ни одного всадника, и он намеревался так и продолжать. Прыгать с дракона в воздух до условленного сигнала было совершенно неоправданным риском. К счастью, К'вин успел заметить прыжок П'теро. У него чуть сердце не оборвалось. Знай он, что П'теро использовал для страховки особенно крепкую и длинную стропу, легче бы не стало. Конечно, даже если бы они с Чарант'ом не так тщательно рассчитали перехват, стропы спасли бы всадника синего дракона от смертельного падения, но сегодняшний маневр был скорее опрометчивым, чем хорошо выполненным. И не будь Чарант' так искусен на крыле, П'теро в награду за свою дурь не избежал бы перелома лодыжки или жутких синяков. Какими бы мягкими ни были стропы, все равно рывок получался сильный.

Однако П'теро не выказывал признаков раскаяния. К'вин надеялся только, что опасный трюк произвел-таки впечатление, на которое рассчитывал влюбленный П'теро. Его дружок, несомненно, стоит сейчас внизу, умирая от страха, и вечером П'теро соберет желанный урожай. К'вин мечтал о том, чтобы на Запечатлении зеленых драконов почаще получали бы девушки. Девушки были упорнее и надежнее. Но, как правило, родители стремились получить побольше земель, строя дочерние холды для вступивших в брак детей, а драконьим всадникам, мужчинам или женщинам, земли не полагалось. Так что все меньше девушек осмеливались ступить на площадку Рождений.

Драконы, принимавшие участие в общем параде, сейчас высаживали своих всадников на дорогу за двором. Затем снова взлетали в поисках местечка, где можно насладиться последним теплом осеннего солнца. Многие направились к соседним скалам, поскольку высоты по обе стороны Форта были заняты солнечными панелями. Драконы никогда не станут ходить по бесценным установкам, и без того уже поврежденным. К тому же солнечную установку Форта монтировали первой, а прошлой зимой две панели были утрачены из-за чудовищных буранов. Форт, будучи самым старым и крупным из северных поселений, нуждался в том, чтобы все его машины работали на полную мощность для обогрева коридоров, для обеспечения циркуляции воздуха и снабжения энергией еще оставшегося на ходу оборудования. К счастью, во время первой волны строительства новых Вейров и холлов были созданы огромные запасы панелей. Их хватит на много поколений.

Предводители Вейров садились за столы на верхнем уровне вместе с лордами холдов и главными мастерами, а всадники садились где хотели за столы, расставленные на огромном пространстве внешнего уступа. К'вин с одобрением заметил, что нигде не было видно ни единой травинки. С'нан, предводитель Форт-Вейра, всегда был въедлив, и правильно.

Музыканты заиграли веселую мелодию, и на деревянном полу, настеленном поверх брусчатки, закружились пары. За танцевальной площадкой теснились навесы, шатры и столы, где продавали и обменивали товары. Весь день шла оживленная торговля, особенно ходко шел товар, который понадобится в течение долгой зимы, когда состоится лишь несколько малых Встреч. И мастера будут довольны, и драконам меньше придется везти назад.

Чарант' кружил над пристройками, сооруженными для того, чтобы дать побольше жизненного пространства перинитскому центру целительских исследований и обучения учителей. Общежития также расширили для добровольцев, которые усердно пытались сохранить старинные записи, поврежденные прошлой весной, когда сквозь стены старого хранилища в пещерах под Фортом просочилась вода. Всадники предложили свою помощь – в свободное от тренировок время. Для копирования годились все, у кого был разборчивый почерк, и лорд Поулин проделал отличную работу, устроив копиистов со всеми удобствами. Остальные холды предоставили для этого строительства материалы и рабочую силу.

Внешние здания Колледжа выстроили так, чтобы не бояться Падения. У них были высокие островерхие крыши из телгарской слюды с желобами, по которым случайные Нити должны соскальзывать в подземные цистерны (где и утонут). Вообще-то мастера, включая тех, кто собирался жить в этих зданиях, предпочли бы расширить систему пещер, но за последнее время случилось два серьезных обвала, и горные инженеры запретили расширение пещер, чтобы вся скальная система не рухнула. Даже короткокрылые нелетающие мутанты – боявшиеся света стражи порога – не желали заходить глубоко под землю, чуя опасность, которой не видели их хозяева. Так что пришлось строить снаружи. Крепкие стены толщиной более двух с половиной метров утончались к крыше до двух метров. Железные рудники Телгара, работавшие на полную мощность, позволили создать необходимые опорные балки для поддержки такого веса, так что тут проблем не предвиделось.

Строительство нового жилья следовало закончить в течение месяца. Даже сейчас на лесах трудились рабочие, хотя они и сделали перерыв, чтобы полюбоваться зрелищем. Они успеют выполнить дневную норму до ужина и вечернего представления.

Чарант' изящно приземлился, рядом с ним опустился Ормонт', и П'теро стал прятать страховочные стропы, пока их никто не заметил. К нему подбежал М'ленг, всадник зеленой Сит'ы, и устроил скандал. «У меня чуть сердце не разорвалось!» – кричал он. Разнос получился куда жестче, чем устроил бы предводитель Вейра.

К'вин хмыкнул, глядя, с каким виноватым видом бедняга П'теро слушает нагоняй, затем свернул стропы и привязал их к кольцу.

– Погуляй на солнышке, дружок, – сказал он, хлопнув Чарант'а по широкому плечу.

«Обязательно. Меранат'а уже там», – самоуверенным тоном ответил бронзовый дракон, мощно прыгнул вперед и осыпал своего всадника песком.

Привязанность Чарант'а к его подруге Меранат'е восхищала всадника. На то были и особые причины. Никто не ожидал, что К'вин возглавит Телгар-Вейр после того, как девять месяцев назад погиб Б'нер. Всадники даже не подозревали, что у их сурового предводителя, который только-только разменял шестой десяток, было больное сердце. Но врачи сказали, что именно сердце его и погубило. А когда Меранат'а снова стала готова к спариванию, госпожа Вейра Зулайя объявила .открытый полет, предоставив драконам решать, кто станет следующим предводителем. Она сказала, что теперь у нее нет личных предпочтений. Она была искренне привязана к Б'неру и, наверное, до сих пор тосковала по нему.

В соискателях, конечно же, недостатка не было.

К'вин тогда послал Чарант'а в полет только потому, что командиры крыльев Телгар-Вейра должны были участвовать в состязании, как и все бронзовые всадники других Вейров. Ему на самом деле не хотелось предводительствовать Вейром во время Прохождения. Он считал себя слишком молодым для этого. От Б'нера он знал, что и обычные обязанности, которые следует выполнять во время Интервала, достаточно тяжелы, но сознавать, что многие из твоих друзей-всадников будут ранены или погибнут, что жизни стольких людей будут зависеть от твоей компетентности и выносливости, – это было слишком для него. Иногда по ночам его мучили кошмары, а ведь Падение еще и не началось. Порой кошмар настигал его в постели Зулайи; госпожа понимала и утешала его.

– Б'нер тоже тревожился, Кев, – говорила она, называя его старым именем и гладя мокрые от пота кудри, пока он дрожал от ужаса. – У него тоже бывали кошмары, Это тяготы твоего звания. Обычно утром после страшного сна Б'нер садился за заметки Шона. Думаю, он пытался запомнить их наизусть. Я знаю, что и ты так делаешь. Когда настанет решительный момент, ты справишься, Кев. Я знаю.

Зулайя умела говорить очень убедительно, но ведь она была на целых десять лет старше – и куда опытнее как предводительница Вейра. Иногда ее интуиция казалась просто сверхъестественной: она могла точно предсказать численность драконьей кладки и распределение по цветам, пол рожденных в Вейре младенцев, даже погоду! Но ведь она родилась и выросла в Форт-Вейре и была прямым потомком одной из первых всадниц, Алианны Зулуэты, так что она простознала. Как ни странно, золотые королевы почти всегда выбирали для Запечатления девушек, привезенных издалека, хотя порой, против обычая, выбирали женщину, рожденную в Вейре.

Как бы то ни было, К'вин, как и его предшественник, постоянно просматривал записи об отдельных волнах Прохождения, изучал, в чем их различия, старался понять, как определить по кромке Падения его дальнейший ход. Зачастую записи представляли собой сухую констатацию фактов, но даже этот скупой язык не мог скрыть великой отваги, которая требовалась всадникам, особенно самым первым, чтобы понять, как справиться с Нитями, будь то легко или трудно.

Тот факт, что он был дальним потомком Зорки Коннел, первой госпожи Вейра, – а Зулайя не раз об этом поминала, – был второстепенным и весьма слабым утешением для Вейра.

– Возможно, именно поэтому Меранат'а позволила Чаоант'у догнать себя, – говорила Зулайя с каменным лицом, хотя глаза ее смеялись.

– Ты… в смысле… ты думала обо мне… то есть… – пытался найти нужные слова К'вин две недели спустя после Полета.

Он был просто ошеломлен тем, какой она была с ним в ту ночь. Но потом она во всем вела себя очень просто и далеко не каждую ночь звала его к себе, невзирая на то что их драконы никогда не разлучались.

– Да кто жедумает во время брачного Полета? Но мне кажется, я довольна тем, что Чарант' оказался настолько умен. Если в передаче по наследству что-то есть, то дальний внучатый племянник первой госпожи форт-Вейра, да еще из семьи, которая дала стольких успешных кандидатов для Запечатления, очень даже подходит Телгару в качестве предводителя Вейра.

– Но я не моя великая двоюродная прапрабабка, Зулайя…

Она хихикнула:

– И к счастью! Иначе ты не стал бы предводителем Вейра. Но кровь сама говорит за себя!

Зулайя была ошарашивающе прямолинейна, однако ни разу не намекнула на то, что ее тянет к нему как женщину тянет к мужчине, а не как предводительницу Вейра – к всаднику партнера ее королевы. Она была доброй и старалась быть полезной. Когда они обсуждали тренировки, она всегда давала дельные советы, но такие… бесстрастные, безличные… К'вин подозревал, что она все еще тоскует по Б'неру.

Сам он смутно радовался тому, что его двоюродная прапрабабушка пережила Прохождение. Он тоже постарается. Он был уверен в том, что его братья и сестры а также четверо кузенов, которые тоже были всадниками, переживут эту напасть. Хотя никто из них не был предводителем Вейра…. Пока. И все же они все были из Руатанского рода, который дал Вейрам Зорку, М'халла, М'Дани, Зорану, Майриан, и его Вейр надеялся на него, а значит, во время Прохождения ему придется быть достойным во всех отношениях.

И сейчас, на последней, наверное, большой Встрече под пока еще чистым небом Перна, Встрече, равной которой не будет в последующие пятьдесят лет, он стоял и смотрел, как идет к нему его женщина, покинувшая группку телгарских холдеров, с которыми прежде беседовала.

Зулайя была высокой для женщины и очень длинноногой, что весьма важно для всадника – ведь приходится сидеть верхом на шее дракона. Он был на целую голову выше, что, как она говорила, ей в нем нравилось. Б'нер был вровень с ней.

К'вину нравилась ее внешность – иссиня-черные кудрявые волосы до пояса, которые рассыпались по плечам, как только она снимала летный шлем. Волосы обрамляли широкое лицо с высокими скулами, скрадывая смуглость ее гладкой кожи, а большие сияющие глаза, почти черные, на их фоне казались светлее. Крупный чувственный рот и крепкий подбородок придавали ее лицу выражение силы и решительности, так что любой в ее присутствии признавал ее власть. Она шагала к нему широко и размашисто, не как женщина холдеров, что семенит мелкими шажками, и подбитые сталью каблуки ее сапог цокали по камням. Она успела натянуть поверх верхового костюма длинную юбку с разрезами, которая позволяла видеть ее красивые ноги, обтянутые кожаными брюками и обутые в высокие сапоги. Она отогнула вниз отвороты сапог, их рыжий мех тоже служил штрихом в ее красивом наряде, поскольку расстегнутый ворот и обшлага были оторочены таким же мехом. Как обычно, она носила подвеску из сапфиров, доставшуюся ей по наследству от старшей женщины ее рода.

—Ну, как? Удалось П'теро. завоевать сердце М'ленга своей выходкой? – спросила она с легкой насмешкой в голосе. – Они ушли вместе… – Она посмотрела в ту сторону, где двое всадников шли к временным шатрам, воздвигнутым между шеренгами навесов.

– Вечером поговори с обоими. Они тебя боятся, – усмехнулся К'вин.

– Ну за такую тупую выходку я обоим от души всыплю чтобы посильнее тряслись, – коротко бросила она на ходу. – В самом деле, тебе просто необходимо научиться злобно ухмыляться! – Она подняла взгляд на К'вина и покачала головой, печально вздохнув. Некогда она поддразнивала его, мол, он слишком хорош собой, чтобы хоть кого-то напугать, – с его-то огненно-рыжими волосами, голубыми глазами и веснушками. – Нет, у тебя лицо для этого не годится. Вообще-то Меранат'а собирается взгреть Сит'у за то, что она позволила синему подвергнуть себя опасности.

– Да, она им устроит, – кивнул К'вин, поскольку Меранат'а могла куда сильнее устрашить любого дракона, чем человек, пусть даже собственный всадник. – Чертов дурак.

– Однако, – прокашлялась Зулайя, – телгарцы говорят, что это было «просто великолепно»! – патетически воскликнула она. – Это потому, что они просто никогда не видели настоящего пикирования. – На сей раз она поморщилась.

—Ну, телгарцы хотя бы поверили, – сказал К'вин.

– А кто не поверил бы? – спросила Зулайя, глянув на него снизу вверх.

– Чокин, к примеру.

– Да ну его! – Ей было совершенно наплевать на лорда Битры, и скрывать этого она не собиралась.

– Если есть один, будут и другие, какие бы лестные слова они ни говорили.

– Что? До Прохождения всего несколько месяцев осталось, а они еще и трепаться вздумали? – воскликнула Зулайя. – Зачем, скажи на милость, вообще нужны драконы, если не защищать континент с воздуха? А, да, мы осуществляем перевозки, но этого недостаточно, чтобы оправдать наше существование.

– Полегче, госпожа, – сказал К'вин. – Ты проповедуешь обращенному.

Она раздраженно хмыкнула, и они направились к ступеням верхнего двора. Идя под руку, они представляли собой зрелище идеальной четы вождей Вейра. К'вин едва подавил вздох: это всего лишь игра на публику.

– И Чокин уже набрался этого шипучего хегмонова вина, – раздраженно бросила Зулайя.

– Как ты думаешь, для чего еще он приехал? – спросил К'вин, умело отводя ее в сторону от облизывающего губы битранца. Тот с задумчивой завистью смотрел в свой стакан. – Хотя сегодня его игрокам выпала возможность подзаработать.

– Я уверена в одном: в списке Хегмона его нет, – сказала она, когда они подошли к своему столу, за которым телгарцы – так получилось – сидели рядом с лордами холлов и предводителями Вейров Плоскогорья и Тиллека. Последними за стол сели глава рыболовецкого флота Тиллека и его молодая жена. Теперь все места были заняты.

– Вы устроили замечательное представление, – сказал веселый капитан Кизан. – Правда, Черри, малышка?

– О, да! – воскликнула она, захлопав в ладоши. Жест получился свободный, но компания, которая ее окружала на Встрече, явно смущала молодую женщину, и все вокруг старались ей помочь. Кизан рассказывал, что она подом из маленького рыбацкого холда и, будучи весьма способным мореходом, с большим миром почти незнакома – Я часто видела драконов в небесах, но никогда так близко. Они так прекрасны.

– А вам еще не приходилось летать? – тепло спросила Зулайя.

– О, небо, нет! – сказала Черри, скромно потупив взгляд.

– Может, вскоре придется, – сказал ее муж. – Мы приехали на Встречу холдов посуху, но, думаю, стоит нам самим посмотреть, насколько оправданны наши надежды…

– Отлично, капитан, – сказал Гдон, предводитель Вейра Плоскогорье. – Вы ведь никогда не просили у нас и половины того, что могли бы.

Мари, его госпожа Вейра, кивнула и ободряюще улыбнулась почти насмерть перепуганной Черри.

– Ну? – поддел Кизан свою супругу. – Осмелится ли женщина, которая спокойно ходит по морю в девятибалльный шторм, летать на драконе?

Черри пыталась ответить, но не находила слов.

– Не дразнитесь, – сказала Мари. – Летать на драконе – не на палубе стоять, это совершенно разные вещи, но я встречала мало людей, которые отказались бы полетать.

– О, да я и не отказываюсь, – торопливо ответила Черри.

«Прямо как ребенок, которому вот-вот откажут в обещанном развлечении», – подумал К'вин, скрывая улыбку.

– Оставьте ее в покое, – сказала леди Телгара, сурово сдвинув брови. – Я помню свой первый полет…

– Да неужто? – сказал ее муж, лорд Ташви, нахально глядя на нее. – А вот куда ты запасные одеяла девала, вспомнить не можешь!

– Ты опять? – взвилась Сальда, но всем за столом включая юную Черри, было ясно, что телгарцы просто развлекаются.

– Вы еще не откупорили свое вино? – нетерпеливо спросил кто-то.

Обернувшись, они увидели винодела Хегмона, приземистого седого человека с румяным лицом и красным носом (который он шутливо называл побочным эффектом вредного производства).

– Окажите нам честь, – сказал Ташви, указывая на охлажденные бутыли.

Хегмон кивнул в знак согласия, и в его опытных руках пробка с громким хлопком будто сама выскочила из бутылки. Вино, шипя, полезло из бутылки, но он умело подставил бокал под горлышко, прежде чем хотя бы капля успела пролиться мимо.

– Похоже, в самое время, – сказал он, наполняя подставленные бокалы.

– Выглядит, скажу вам, просто чудесно, – сказала Сальда, поднимая свой бокал, чтобы полюбоваться пузырьками.

Тэа, леди холда Плоскогорье, тоже полюбовалась пузырьками, затем поднесла бокал к носу и вдохнула.

– О! – воскликнула она, закрывшись, чтобы сдержать чих. – Они щиплются!

– Попробуйте вино, – настаивал Хегмон.

– М-м-м-м, – протянул Ташви, и Кизан согласно закивал.

– К тому же сухое, – сказал капитан жене. – Попробуй Черри. Это тебе не тиллекское пойло. У того резкий запах и вкус. А это пьется легко.

– Ох-х-х, – с удовольствием вздохнула Черри. – О, какая прелесть!

Хегмон улыбнулся ее искренности, с удовольствием отвечая на одобрительные поклоны сидевших за столом.

– Мне тоже очень нравится, – сказала Зулайя, медленно отпив и проглотив чуть-чуть вина. – Очень хорошо.

– Хегмон, может, еще нальете? – возник откуда-то Чокин, подставляя свой бокал под горлышко бутылки в руках винодела.

Хегмон отвел руку и холодно посмотрел на лорда.

– На вашем столе есть еще бутылки, Чокин.

– Верно, но я из разных хочу попробовать. Хегмон напрягся, и Сальда вмешалась в разговор.

– Да бросьте, Чокин. Как будто Хегмон будет кому-то наливать из-под полы! – сказала она, отмахиваясь.

Чокин помедлил, не зная, хмуриться ли ему или улыбаться, затем с непроницаемым видом поклонился и с пустым бокалом пошел прочь от стола. Но к своему столу он не вернулся, а пошел к другому, где как раз разливали вино.

– Я мог бы… – начал было винодел.

– Да вы просто не продавайте ему вина, Хегмон.

– Он уже пристает, чтобы я дал ему ростки лоз, чтобы он мог вырастить собственный виноград, – сказал Разозленный такой надоедливостью Хегмон. – Не думаю чтобы с этим у него пошло лучше, чем со всеми его остальными прожектами.

—Да плюньте на него, – сказала Зулайя и прищелкнула пальцами. – Вон, М'шалл с Иреной так и делают Ну он и лизоблюд!

– К несчастью, – скривился Ташви, – он как-то умудряется находить единомышленников…

– На заседании мы его прижмем, – сказал К'вин.

– Надеюсь, – отозвался Ташви, – хотя такого типа нелегко переубедить, если уж он упрется. И у него есть сторонники.

—Ну, не в самых важных делах, – сказала Зулайя.

– Надеюсь. Но здесь есть чем закусить это прелестное вино, так что давайте приступим, прежде чем у нас в голове все поплывет, а то к вечеру мы вообще соображать перестанем.

Зулайя показала на ведерко со льдом, в котором охлаждались бутылки.

– Сомневаюсь, что здесь выйдет больше, чем по два бокала на человека. Так что вряд ли мы опьянеем, хотя вино просто превосходное. – Она пригубила напиток с видом опытного ценителя. – Хегмон щедр, но не чересчур. И обед уже несут…

Она выпрямилась, как раз когда мужчины и женщины в одежде цветов Форта начали разносить по столам тарелки с горячим и бутыли красного вина.

– Рановато ты заговорила о трезвости, Зули, – ухмыльнулся К'вин, кладя ей на тарелку несколько кусков исходящего дымком мяса прежде, чем передать блюдо дальше.

Они покончили с едой и вином незадолго до того, как Поулин встал и пригласил собравшихся следовать за ним в холд, дабы открыть Встречу. Повсюду плясали, и музыка звучала весело и в то же время торжественно.

К'вин надеялся, что, когда заседание закончится музыка еще будет играть. Несмотря на свой высокий рост, Зулайя была очень ловкой и легкой на подъем, так что танцевать с ней было истинным удовольствием, а поскольку он и сам был высок, она тоже предпочитала танцевать с ним. К тому же игра профессионального оркестра была куда зажигательней, чем исполнение страстных любителей из Вейра. Да и музыка была иной.

– Ах, – одобрительно сказала Зулайя, когда они друг за другом вошли в большой зал холда, – они подновили фрески! Здорово поработали!

– Хм-м, – согласно протянул К'вин, вертя головой. Тут он заметил, что загораживает Чокину вход в зал. – О, извините.

Чокин фыркнул в ответ и злобно зыркнул на Зулайю, а проходя мимо них, подобрал свою одежду так, чтобы не коснуться их.

– Прежде подумай, – сказал К'вин Зулайе, готовой отпустить язвительное замечание в адрес Чокина.

– Хотела бы я быть в Битре, когда Падение накроет его холд, – сказала она.

– Разве ему не повезло, что его обязаны защищать не мы, а Бенден? – криво усмехнулся К'вин.

– О, да, – ответила Зулайя и позволила проводить себя к обычному месту представителей Телгар-Вейра за общим столом на таких собраниях. – Интересно, в здешнем холде кто-нибудь спал за последние недели? – сказала она, поглаживая скатерть цветов Телгара, покрывавшую их часть стола. – Такой приятный вид, – пробормотала она, пододвигая стул, на спинке которого тоже красовался черный телгарский дракон на белом поле.

Сам стол был составным – из небольших секторов, соединённых вместе скобами. Получился круг из множества секторов: предводители Телгар-Вейра и лорды этого холда сидели между представителями Плоскогорья и Тиллека, самых северных поселений. Напротив них сидели представители Исты, холда и Вейра, а также Керуна, чьи цвета были солнечно-золотыми. Место Бендена было рядом с Битрой, а по другую сторону от него располагался Нерат. Главный инженер, старший врач и глава Колледжа, первый из мастеров, также участвовали в собрании. Представители Форта, старшего холда, по традиции сидели во главе стола, по соседству с Руат-холдом и Южным Боллом; на сей раз Форт считался председательствующим.

– Итак, если после замечательного Хегмонова вина у всех головы в порядке, приступим к делу, чтобы успеть еще и потанцевать, – начал Поулин, с улыбкой обводя взглядом собравшихся за столом.

Чокин громко постучал по столу и крикнул во весь голос:

– Тихо, тихо!

К'вин еле сдержал рык. Этот человек был полупьян, если уже не пьян вдрызг, лицо его побагровело.

– Я уверен, что все мы сознаем огромную угрозу Прохождения… Чокин рыгнул.

– Послушайте, лорд Чокин, – нахмурился Поулин, – если вы чересчур нагрузились вином, то, может, вам выйти?

– Нет, он именно этого и добивается, – быстро сказал М'шалл, предводитель Бенден-Вейра. – Тогда он сможет потом заявить, что все решения принимались У него за спиной.

– Если он не заткнется, то мы сунем его головой в воду и будем окунать, пока не протрезвеет и не начнет вести себя пристойно, – вмешалась Ирена, его жена. – Он не захочет, чтобы его парадная одежда промокла.

Судя по выражению ее лица, ей не раз приходилось проделывать нечто подобное.

– Чокин! – со сталью в голосе произнес Поулин.

– Да все в порядке, – пробурчал битранец, поудобнее устраиваясь в кресле и облокачиваясь на стол. – Если вы будете продолжать в том же духе…

– Только потому, что вы продолжаете в том же духе – перебила его Ирена.

Поулин бросил на нее суровый взгляд, и она затихла, хотя долго еще не сводила с Чокина взгляда сузившихся глаз.

– Были проделаны три независимых расчета, которые недвусмысленно указывают на то, что Алая Звезда приближается… если говорить о пространстве.

– Есть вероятность столкновения? – спросил Джемсон из Плоскогорья.

– Вряд ли, Джемсон, – сказал Поулин. – Не будем выносить этот вопрос на обсуждение.

– Почему вдруг? – просиял Чокин.

– Потому что… вероятность, вернее невероятность, этого события обсуждали уже до тошноты, – ответил Поулин. – Информация, собранная нашими предками, не дает ни малейшего намека на возможность столкновения двух планет. Судя по всему, они считали это событие невероятным.

– Да, но значит ли это, что его вообще не может быть? – Чокину возможность поспорить явно доставляла удовольствие.

– Абсолютно невозможно, – одновременно произнесли Поулин и Клиссер, который был не просто главой Колледжа, но и старшим из обученных астрономов. Поулин знаком предложил ему продолжить.

– Капитаны Керун и Тиллек… – Клиссер почтительно помолчал, – оба прокомментировали отчет ИГИПСа, в который были включены данные записей с «Йокогамы». я постоянно дорабатывал соответствующие уравнения, и из них следует, что блуждающая планета пройдет мимо Перна по эллиптической орбите которая не пересекается с орбитой нашей планеты так чтобы привести к столкновению. Это вытекает из законов небесной механики и гравитационного притяжения Ракбата. Я бы привез схемы соответствующих орбит если бы меня предупредили заранее. – Клиссер раздраженно посмотрел на Чокина.

– Хватает и того, что она приносит Нити. А вы еще хотите, чтобы она вас в лепешку раскатала? – спросил Кальви, главный инженер-механик. – Я тоже проверял расчеты и согласен с Клиссером и всеми, кто занимался этими уравнениями. И если вы так тревожитесь, почему бы вам не проверить их самолично?

Чокин пропустил колкость мимо ушей, поскольку ни в каких науках он особенно не отличался. Его вполне устроило, как все отреагировали на его замечание. Плевать, что они там говорят, доказательств-то все равно нету.

– Итак, расчеты показывают, что это Прохождение начнется ранней весной. Отдельные волны могут выжить – в зависимости от внешних условий, особенно температуры воздуха во время Падения.

Поулин вынул из-под стола планшет со схемой, на которой были педантично очерчены районы, на которые придется Падение. С'нан прокашлялся, заерзал, словно хотел намекнуть Поулину, что не следует узурпировать прерогативы Форт-Вейра.

– Две первых волны придутся на район патрулирования Форт-Вейра, две последующих – на Плоскогорье, а еще две – на Бенден. Это произойдет в течение первых двух недель с перерывом дня в три. Второе Падение на территории Форта и первое на Плоскогорье придутся на один и тот же день – это разные волны одного и того же Падения. Также по записям мы знаем, что живые Нити выпадут на Южном континенте примерно за неделю до того, как начнется Падение на Северном. С'нан, – повернулся Поулин к предводителю Вейра, – мы можем выслушать вашу программу действий?

С'нан встал и достал свою неизменную папку (легенды гласили, что некогда она принадлежала самому Коннелу). Несколько мгновений он смотрел в бумаги. Предводитель самого первого на Перне Вейра был похож на своего предка, хотя его поседевшие ныне волосы были скорее песочного, чем красно-рыжего цвета. Про себя К'вин считал, что Шон Коннел не был таким солдафоном, как его потомок, даже если именно он и создал законы, по которым жили Вейры. В большинстве они были вполне здравыми, несмотря на то что С'нан умудрился довести их исполнение до абсурда.

– Первое Падение, – начал С'нан, и в голосе его слышалась гордость, – начнется над морем к востоку от Форт-холда и потом распространится на устье реки, пройдет по диагонали полосой через полуостров и уйдет в море на запад. Две последующих волны, которые пройдут тремя днями позднее, заденут южный выступ Южного Болла. – Он взял указку и с подчеркнуто надменным видом коснулся схемы Поулина. – Эта волна может зайти на юг достаточно далеко, но в любом случае над сушей она будет идти очень недолгое время, затем заденет западный край Плоскогорья и снова уйдет в море. Третья волна начнется на южном побережье полуострова Тиллек, на востоке от холда, и уйдет в море, снова почти не задев суши.

– Значит, Нити сами дают нам возможность научиться с ними бороться? – спросил Б'нуррин из Айгена.

– Твое легкомыслие неуместно, – ответил С'нан, но многие собравшиеся заулыбались, услышав его замечание неугомонному молодому предводителю Вейра. С'нан кашлянул и продолжил речь: – Следующие две волны будут особенно опасны для необстрелянных – он метнул суровый взгляд на Б'нуррина, указывая путь которым пройдут Нити. – Первая начнется над морем на востоке, пройдет через Бенден-Вейр и Битру и закончится у самого Айген-Вейра. С ней будут бороться совместно Вейры Айген и Бенден. Вторая начнется на северной оконечности полуострова Нерат, пересечет его, пройдет по восточному побережью Керуна, заденет восточный конец Айгена и кончится в море у самого побережья Айгена. Это тоже совместная работа: Бенден-Вейр будет в небе над Нератом, Айген – над северной частью Керуна и Иста – над южной…

– Да знаем мы, какие волны придутся на нашу долю, С'нан, – сказал М'шалл.

– Да-да, конечно, – снова кашлянул С'нан. – Однако, – он перевел взгляд на лордов-холдеров, сидевших за столом, – на последнем сборе Вейров было решено, что, поскольку это первое Падение на нашей памяти, каждый Вейр пошлет сдвоенное крыло на ликвидацию начальной волны. Каждому Вейру нужен первый опыт.

– И все равно я думаю, что мы могли бы получить этот самый опыт, начав с первых Падений на юге, – начал Б'нуррин. – Если дракон там промахнется, так по крайней мере Нить никому на голову не упадет и ничьей фермы не разрушит.

– Б'нуррин! – прикрикнул М'шалл, опередив ошарашенного С'нана.

К'вин считал, что Б'нуррин подал хорошую идею, и хотел бы поддержать его, но старшие предводители Вейров подавляли их своим авторитетом. К'вин подозревал, что если он направит несколько крыльев на юг во время первого Падения, то обнаружит там и «тренирующегося» Б'нуррина.

– Но мне эта идея все равно кажется здравой, – сказал пожав плечами, истанец.

С'нан продолжал так, словно ничего не произошло:

– По обычаю, заведенному еще с первого Падения, лорды-холеры выставляют определенное количество наземных команд и направляют их туда, куда укажут предводители Вейров. Здесь главный ответственный М'шалл. – Он слегка поклонился в сторону бенденского бронзового всадника. – Мастер Кальви, – вежливо поклонился он главному инженеру, – заверил меня, что его цех изготовил достаточно цилиндров с ашенотри, чтобы снабдить все наземные команды, но ашенотри нужно также изготавливать прямо на месте. Как и во время первого Прохождения, готовит сырье и выполняет эту работу инженерный корпус, и это является частью их общественного долга. К концу года вы получите все выделенные для вас контейнеры. – С'нан, как всегда, был невероятно корректен и не употреблял новомодного словечка «оборот», которое новое поколение использовало вместо слова «год».

Кальви встал.

– Я составил расписание для крупнейших холдов, выделив каждому по три дня на обучение обслуживанию и ремонту огнеметов и на практические занятия, которые, как мне кажется, – усмехнулся Кальви, – покажутся несложными и интересными.

Он собрался было уйти, но С'нан поднял руку и велел Кальви сесть. Хмыкнув, Кальви занял свое место.

Теперь предводитель Форт-Вейра обратился к Кори:

– Я уверен, что и вы планируете провести трехдневный семинар, чтобы проинструктировать персонал больших и малых холдов насчет пожарной безопасности и Нитей… и первой помощи при поражении.

Кори не стала подниматься, просто кивнула.

– Лорды должны прикомандировать к каждому наземному отряду медиков или иметь в каждой команде человека, обученного оказывать первую помощь и снабженного аптечкой, в которую входят холодилка, сок кошачьей травы и другие необходимые медикаменты. Теперь, – Поулин перевернул верхний лист, – я провел предварительную инспекцию всех Вейров и нашел, что они в хорошей форме, в них достаточно всадников-курсантов, чтобы снабжать боевые крылья фосфином во время Падения. Я обсудил все аспекты полетной тактики и управление Вейрами с соответствующими предводителями Вейров…

К'вин заерзал в кресле, вспоминая утомительную инспекцию, которую проводили вместе С'нан и Сараи, – они даже на завод по переработке отходов заглянули! Тут он заметил, что Г'дон, старейший из предводителей Вейров, также морщится. Значит, эта парочка из Форта никого не пропустила в своем назойливом стремлении к совершенству. Ну что же, ведь близится Прохождение, так что предводители Вейров вполне справедливо хотят, чтобы все, касающееся полетов и драконов, было на высшем уровне. В области размножения драконов они не нашли в Телгар-Вейре ни единой промашки – там были самые большие кладки за последние три года, да и сами драконы были на пике готовности к наступающей борьбе. К'вин надеялся, что первый выводок Чарант'а будет больше любого из выводков Б'нерова Мигинт'а. Может, тогда Зулайя станет относиться к нему потеплее. Две более молодые королевы принесли в последний раз хорошее потомство, в котором было много синих и зеленых драконов. Вскоре Телгар-Вейр будет полон! Излишки можно будет передать в другие Вейры, но с этим лучше подождать до ежегодного подведения итогов.

И в заключение позвольте мне сказать, что мы готовы настолько, насколько вообще можем быть готовы.

– И куда более готовы, чем Первые всадники, – как обычно сухо, заметил Г'дон.

– Это верно, – сказала Ирена из Бендена.

К'вин ограничился улыбкой. Однако в животе шевельнулся непрошеный холодок страха. Он встряхнулся Он был из рода Первых всадников, который дал Вейрам много сыновей и дочерей.

«И ты летаешь на мне, – решительно вмешался Чарант'. – В воздухе я буду великолепен. Нити, увидев мое пламя, разлетятся прочь». Это вовсе не было похвальбой, поскольку Чарант' в списках Вейра стоял на первом месте во всех тренировках по выдыханию пламени. «Мы встретим Нити вместе, а не поодиночке. Я буду с тобой, и мы победим».

«Спасибо, Чарри».

«На здоровье, Кев».

– У тебя такой взгляд, К'вин… – прошептала ему на ухо Зулайя. – Ну, что думает обо всем этом Чарант'?

– Ему не терпится в полет, – прошептал в ответ К'вин и усмехнулся.

Чарант' справедливо напомнил ему, что полетит он не один. Они будут вместе, как было всегда с того самого мгновения, когда бронзовый дракончик выбрался из скорлупы и потопал прямо к четырнадцатилетнему Кевину из семьи Ханраханов, стоявшему на горячем песке площадки Рождений. И Кевин понял, что именно этого мгновения он ждал всю жизнь – Запечатления. Он видел как запечатлили драконов его старший брат и вторая старшая сестра. Трое его кузенов уже были всадниками. С того самого мгновения, как его Нашли, он со всей пылкостью юности верил, что сумеет удачно запечатлить. Правда, его второе «я» упорно твердило: ты так и останешься стоять на горячем песке, и лучше тебе не переживать такое унижение.

– В заключение, – сказал С'нан, – позвольте мне заверить собрание в том, что Вейры готовы.

С этими словами С'нан сел под одобрительные аплодисменты.

– Надеюсь, холды тоже готовы? – Вопрос прозвучал не только в голосе – он поднял густые брови, вопросительно глядя на лорда Форт-холда.

Поулин снова встал, порылся в поисках нужного листа и прокашлялся.

– Я получил отчеты о полной готовности из всех холлов, кроме двух крупных. – При этих словах он посмотрел на Франко, лорда-холдера Нерата, затем на Чокина. – Я знаю, что вы получили бланки для заполнения…

Высокий, худой, бронзовокожий нератец поднял руку.

– Я же говорил вам, Поулин, что у нас проблемы с растительностью. Мы до сих пор никак не можем взять ее под контроль… – Он поморщился. – Это не так просто при такой славной погоде и ограничениях на химические замедлители роста. Но, смею вас заверить, мы справимся. Кроме того, у нас есть аварийные навесы для оранжерей и достаточно запасов жизнеспособных семян, чтобы в случае чего высадить новые ростки. Мы также продолжаем исследования в области выращивания карликовых растений для подземных посадок. Все малые холды прекрасно понимают проблему и выполняют указания. Все посещают курсы наземных команд.

Поулин кивнул.

– Агротехники как раз работают над проблемой создания гербицида для вашего тропического сорняка, Фран.

– Надеюсь. Эта дрянь растет сама по себе прямо на голом песке.

Поулин повернулся к Чокину, который со скучающим видом полировал свои перстни.

– Я еще ничего не получил от вас, лорд Чокин из Битры.

– О, еще уйма времени…

– Отчет требовался к сегодняшнему дню, – не отставал Поулин.

Чокин пожал плечами:

– Если вам нравится играть в эти игры – на здоровье, но я не верю в то, что весной начнут падать Нити, так чего ради я буду загружать своих людей всякой дребеденью… – Он не сумел закончить из-за взрыва возмущения за столом.

– Послушайте, Чокин…

– Да подождите минутку…

– Да что же вы порете… – Бастом вскочил с выражением гадливости на лице.

Чокин толстым пальцем с золотым перстнем ткнул в лорда Тиллекского.

– Холды независимы, разве не так? Разве Хартия не гарантирует нам этого? – резко спросил он, обращаясь, однако, к Поулину.

– В обычные времена – да, – ответил Поулин, знаком призывая всех успокоиться. Ему пришлось возвысить голос, чтобы его услышали среди гневных замечаний и возражений. – Однако…

– Придут эти самые ваши Нити. Так вы говорите. о Доказательств-то нет! – самодовольно усмехнулся Чокин.

Доказательства? Каких еще доказательств вам надо? – спросил Поулин. – Эта планета уже ощущает возмущения от приближения блуждающей планеты…

Чокин скроил гримасу:

– Зимние бураны, взрывающиеся вулканы…

– Но вы не можете вот так запросто отмахнуться от того факта, что приближение Алой Звезды заметно даже невооруженным глазом.

– Ха! Это ничего не значит.

– Значит, – Поулину с трудом погасил возмущенные возгласы, – вы ни во что не ставите советы наших предков? Те многочисленные свидетельства, которые они нам оставили?

– Они оставили только истерические…

– Да никогда они не были трусами и истериками! – взревел Ташви. – Они сумели справиться с бедой и оставить нам указания, которым надо следовать, когда вернется Алая Звезда. И как рассчитывать Прохождение.

– Тихо, тихо! – воскликнул Поулин, подняв обе руки, чтобы восстановить порядок. – Не забывайте – я здесь председатель! – Он гневно смотрел на Ташви, пока лорд Телгарский не сел на место, а остальные не успокоились. – Какие вам нужны доказательства, Чокин? – очень рассудительным тоном спросил он.

– Да Нити ему нужны, – пробормотал кто-то и замолчал прежде, чем председатель успел его засечь.

– Итак, Чокин? – сказал Поулин.

– Дайте мне какое-нибудь доказательство того, что Нити вообще будут падать. Тот самый отчет ИГИПСа, о котором мы все слышали…

– Посадочная площадка погребена под тоннами вулканического пепла, – сказал Поулин и тут увидел» что С'нан просит дать ему слово.

– Для исследования установок Посадочной площадки и получения информации от ИГИПСа было отправлено девять экспедиций, – своим обычным разменным тоном начал С'нан. Он достал пачку пластиковых листов, так называемых прозрачек, и показал их всем. – Вот сводный отчет.

– И? – вопросил Чокин, явно наслаждаясь суматохой, которую он вызвал.

– Мы не смогли найти административное здание, в котором располагался ИГИПС.

– Почему же? – не отставал Чокин. – Я же помню – я видел карты Посадочной площадки, как она выглядела еще до Первого Падения.

– Тогда вы представляете объем задач, – ответил С'нан. – Тем более что все плато засыпано толстым слоем вулканического пепла, не осталось ни единого ориентира, по которому мы могли бы определить расположение административного корпуса. А поскольку все здания строились по одному образцу, трудно было определить, где мы находимся, когда мы раскопали одно из них, прорыв двадцатифутовый слой пепла и обломков. Потому мы и не смогли определить расположение административного здания.

– А вы еще разок попытайтесь, – ответил Чокин, повернувшись спиной к С'нану.

– Стало быть, вы не предприняли ничего для подготовки вашего холда к Прохождению? – спокойно и рассудительно спросил Поулин.

Чокин пожал плечами.

– Я не вижу необходимости тратить время и усилия.

– И деньги… – пробормотал тот же неизвестный хулиган.

– Вот именно. Марки сами по себе не родятся, так что тратить их просто так я не желаю…

– Просто так? – вскочил Ташви. – У вас мятеж н носу!

– Сомневаюсь, – ответил Чокин, криво усмехаясь

– Просто потому, что вы не сочли нужным предупредить своих холдеров? – рявкнул Ташви.

– Лорд Телгарский, – зло сказал Поулин, – я здесь председатель! – Он снова повернулся к Чокину. – Если все остальные, пусть и ошибочно, все же верят этим предостережениям, которые к тому же подтверждаются неопровержимыми астрономическими свидетельствами приближающегося Прохождения, почему же вы им не верите?

Чокин снисходительно осклабился.

– В существование рожденных в космосе организмов, которые падают на большую планету и жрут все на своем пути? Так почему же Перн не был окончательно уничтожен во время прежних Прохождений? Почему они случаются каждые двести лет? Почему случилось так, что исследовательская экспедиция, которая изучила планету перед тем, как дать колонистам разрешение высадиться, не нашла ни единого следа этих самых Нитей? Ах, нет, – сказал Чокин, прищелкнув унизанными перстнями пальцами, – это же смешно!

– Мои расчеты подтверждаются… – начал было Клиссер, чувствуя себя оклеветанным.

– Следы Падения были, – сказал Ташви, снова вскакивая с места. – Я сам читал отчет. Они видели сотни кругов, где растительность только-только начала пробиваться…

– Неубедительно, – снова прищелкнул пальцами Чокин. – Это могло быть вызвано каким-нибудь грибком.

– Хорошо, но когда это неубедительное доказательво упадет вам на башку, не зовите нас на помощь, – сказал Бастом.

– И не являйтесь ко мне в холд с воплями о помощи, – добавил Бриджли, которого поведение Чокина довело до белого каления.

– Будьте уверены – к вам не побегу, – сказал Чокин и, насмешливо поклонившись Поулину, без разговоров покинул зал.

– И что нам с ним делать? – спросил Бриджли. – Я больше чем уверен, что он примчится клянчить помощи у меня и Франко.

– В Хартии есть один пункт… – начал было Поулин.

Джемсон из Плоскогорья, широко раскрыв глаза, с недоверием уставился на Поулина.

– Только если он верит в Хартию, – сказал Бастом.

– О, в Хартию-то Чокин верит, – саркастически усмехнулся Поулин. – Это же патент на право именоваться лордом-холдером, пожалованный первоначальным крупнейшим северным держателям земель, право управлять холдом. Он уже воспользовался Хартией для обоснования своей независимой позиции. Интересно только – знает ли он о наказании за то, что холд не подготовлен к Падению? Ведь это подрывает доверие…

– Да кто доверяет Чокину? – сказал Г'дон.

– …доверие, которое холдеры возлагают на своего лорда в обмен на свой труд.

– Ха! – воскликнул Бриджли. – Не думаю, чтобы можно было доверять и большинству его холдеров. В целом это народ никчемный. Большинство из них вышиб-ли пинком из других холдов за дурное управление или простую лень.

– Да и в самой Битре управление хуже некуда, – сказал М'шалл. – Обычно нам приходится возвращать добрую половину их десятины. Зерно гнилое, лес недосушен, кожи плохо выделаны и часто воняют. Мы каждый квартал ругаемся с ним, чтобы выбить из него пристойное снабжение.

– Да? – сделал краткую пометку Поулин. – Я и не знал, что он недопоставляет вам должное.

М'шалл пожал плечами.

– А зачем вам знать? Это наша проблема. Мы пинаем его и будем пинать, сами знаете. Мы же не можем оставить его в покое, он-то совершенно не думает о приближающейся опасности. И не все холдеры в Битре никчемные люди, Бриджли.

Бриджли пожал плечами.

– В каждой стае найдется белая ворона. Но меня совершенно не радует перспектива столкнуться с этой проблемой весной, когда начнется Прохождение. Бенден расположен слишком близко к Битре, так что я не могу об этом не думать.

– А какое наказание полагается Чокину за его действия? Или, точнее, бездействие? – спросил Франко.

– Низложение, – сухо ответил Поулин.

– Низложение! – ошеломленно протянул Джемсон. – Я и не знал…

– Статья четырнадцатая, Джемсон, – ответил Поулин. – Халатность лорда-холдера. Можете доставить мне распечатку, Клиссер? Похоже, нам всем следует освежить память.

– Конечно. – Глава Колледжа сделал пометку в своем блокноте. – Завтра будет у вас.

– Стало быть, ваша система все еще работает? – спросил Ташви.

– Мой предшественник сделал много копий наиболее важных документов, – ответил Клиссер со спокойной улыбкой. – У меня есть список, и если вам что-то нужно… рукописная, конечно, но вполне читабельная.

Поулин кашлянул, призывая всех к порядку.

– Итак, милорды холдеры, будем ли мы что-то предпринимать против Чокина?

– Вы слышали его. У нас есть выбор? – сказал М'шалл, обводя взглядом стол.

– Подождите минутку, – нахмурился Джемсон. – Я хотел бы получить неопровержимые доказательства его недееспособности как лорда-холдера, а также его отказа сотрудничать в преддверии беды. Мне кажется, что низложение – крайняя мера.

– Да, и Чокин сделает все, чтобы отвертеться, – цинично заметил Бастом.

– Но ведь есть судебная процедура на этот случай? – тревожно озираясь по сторонам, спросил Джемсон. – Вы же не можете действовать, не дав ему шанса ответить на обвинения?

– Когда речь идет о низложении, то, я уверен, достаточно будет и единогласного решения всех главных холлов и предводителей о лишении Чокина титула и положения, – сказал Поулин.

– Вы уверены? – спросил Джемсон.

– Если он не уверен, так уверен я! – ответил Бриджли, крепко ударив кулаком по столу. Его супруга, леди Джейн, решительно кивнула. – Я прежде не хотел ставить этот вопрос перед собранием…

– С ним и в лучшие времена было трудно спорить, – сказала Ирена, поджав губы.

Бриджли резко склонил голову и продолжал:

– Он подошел слишком близко к тому, чтобы преступить те немногие законы, что есть у нас на Перне. Он уже почти нарушил их. Темные сделки, соглашения на кабальных условиях, неоправданно суровое обращение со своими холдерами…

– Некоторые беженцы из Битры рассказывают та кое, что волосы дыбом встают, – сказала леди Джейн супруга лорда-холдера Бендена, нервно ломая пальцы. — Я привезла записи рассказов очевидцев…

– Да? – сказал Поулин. – Я очень хотел бы с ними ознакомиться. Независимость – это и привилегия и ответственность, но не разрешение на авторитаризм и тиранию. И, конечно же, независимость никому не дает права лишать своих подданных необходимого. Например, защиты от Нитей.

– Я не знаю, заслужил ли он этим низложение, – сказал Джемсон, еще более упершись. – То есть я считаю, что такое радикальное средство может оказать деморализующий эффект на холды.

– Возможно… – сказал Поулин.

– Неподготовленность к Падению Нитей деморализует Битру куда сильнее! – сказал Ташви. Поулин призвал всех к вниманию.

– М'шалл, прошу рассказать о тех случаях, когда холд Битра не выполнял обязательства по поставкам своему Вейру. Джейн, я хотел бы посмотреть на свидетельства очевидцев.

– У меня тоже кое-что есть, – добавила Ирена. Поулин покивал и обвел собравшихся долгим взглядом.

– Поскольку его отказ выполнять свой первостепенный долг в преддверии Прохождения может подвергнуть опасности не только его холд, но и соседей, я считаю, что эту проблему мы должны решить как можно скорее и приговорить его… – Джемсон, сжав кулаки, запротестовал было, но Поулин поднял руку жестом умиротворения. – То есть мы рассмотрим дело и вынесем боснованный приговор. Даже сейчас Чокин вел себя так, будто перебрал Хегмонова молодого вина.

– Ха! – тут же цинично отозвалась Ирена, и ее возглас эхом подхватили остальные.

– Мы не должны позволять личным чувствам влиять на нас в этом вопросе, – твердо заявил Поулин.

– Подождите, пока прочтете мой доклад, – с мрачной усмешкой сказала Ирена.

– И мой, – добавил Бриджли.

– Но кто займет его место? – ворчливо спросил обеспокоенный Джемсон.

– Не хотелось бы мне делать это накануне Прохождения, – признался Бастом.

Поулин скривился:

– Но это надо сделать.

– Если позволите… – поднял руку Клиссер, – я хотел бы сказать, что Хартия велит нам искать подходящую замену в его роду…

– Так у него еще и родственники есть? – спросил Бриджли, изображая удивление и ужас.

– Думаю, да, – сказал Франко. – Кроме его детей. Дядя…

– Если он из того же теста, что и Чокин, то хрен редьки не слаще, – сказал Ташви.

– Говорят, новая метла чисто метет, – заметила Ирена. – Я слышала, что Чокин исключил своего дядю из списка наследников, дав ему отдельный холд…

– Что он быстренько убрал его с дороги, так это точно, – сказал Бриджли. – Загнал в какое-то дикое горное место у черта на рогах.

– Да вся Битра у черта на рогах, – заметил с усмешки Азури из Болла.

– Замены можно избежать, – снова заговорил Поулин, – если нам удастся убедить Чокина, что не можем мы все вместе ошибаться насчет Нитей.

На сей раз недоверчиво фыркнула Зулайя:

– Он признает свою ошибку не раньше, чем Нити его жрать начнут… Кстати, это самое эффективное решение проблемы. Битра ведь на пути первой волны.

– Каким бы нерадивым ни был Чокин, – сказал Джемсон, – все же лучше, чтобы Битра была под его началом, чем без начальства вообще. Управлять холлом за день не научишься, сами понимаете.

Поулин долгим взглядом смерил лорда Плоскогорья.

– Это верно, но ведь он даже не сказал своим людям о приходе Нитей… – И он развел руками, выражая тревогу и разочарование по поводу такого упущения. – Халатность в чистом виде. Его первый долг – быть лидером в час беды. Для этого он и нужен. А мы как сообщество должны быть уверены, что каждый из нас выполнит свой долг, неотделимый от нашего положения и титула.

Зулайя пожала плечами.

—Ну, благодаря так называемому выполнению своего долга он как раз и угодит под первую волну.

– Да, так, – сказал Поулин, шурша бумагами. – Я просмотрю донесения о его должностных преступлениях и недочетах в управлении Битра-холдом. Мы сделаем это как подобает, соберем свидетельства и составим полный отчет по данному делу. А пока давайте закончим то, ради чего мы сегодня собрались. Кальви, вы хотели обсудить вопрос закладки новых шахт?

Поджарый горбоносый инженер тут же вскочил на ноги.

– Да, хотел, конечно! Нам предстоит пятьдесят лет Прохождения, так что понадобится больше руды, причем такой, которая залегает ближе к поверхности, чем в Телгарском месторождении.

– Хотя его еше тысячу лет можно разрабатывать, – сказал Бриджли Бенденский.

Да-да конечно, в основных шахтах руды еще много она не так доступна, как горные месторождения, вторые можно разрабатывать более эффективно. – Он развернул матовый пластиковый лист с картой Большого Восточного Плоскогорья, где около границ Руата был очерчен район месторождений. – Вот! Богатейшая руда которая прямо сама идет в руки! Нам нужна как раз такая, если придется заменять огнеметное оборудование. А ведь придется, – с тоской сказал он. – У меня хватает обученного и готового переехать сюда персонала поскольку мне хотелось бы начать разработку до Прохождения. И мне нужно лишь ваше согласие.

– Вы хотите основать здесь холд? Или просто шахту? – спросил Поулин.

Кальви почесал нос и усмехнулся.

– Ну, после смены отсюда возвращаться далековато, тем более что драконы будут заняты истреблением Нитей. – Он развернул другую схему. – Одна из причин, почему я выбрал именно это место, – здесь существует развитая система пещер, пригодных для жилья, а также залежи угля, необходимые для плавки. А готовые слитки можно будет отправлять по реке.

Остальные начали перешептываться, обсуждая проект.

– Хорошо, что Чокин ушел, – заметил Бриджли. – У него есть шахты в долине Стенг, и он пытается возродить их работу.

– Они в аварийном состоянии, – презрительно хмыкнул Кальви. – Я сам их осматривал. Нам придется уйму времени убить на то, чтобы укрепить стенки и заменить оборудование. Да и руда второсортная. Времени на восстановление шахт не хватит… а уж тем более на споры с Чокином по поводу контракта. Вы знаете, каков он бывает, он же неделями может торговаться по мелочам, прежде чем примет решение. – Длинное лицо его искривила презрительная гримаса. – Если вы – он обернулся к остальным, – дадите мне позволение смогу огласить его на Встрече нынешним вечером и посмотреть, кого заинтересует это предложение в смысле поставок и оборудования, и работников.

– Я поддерживаю, – великодушно сказал Ташви поднимая руку.

– Отлично. Предложение выдвинуто и поддержано. Так, все согласны дать позволение на основание холда для разработки месторождения? – Поднялся лес рук, и Поулин дотошно всех пересчитал.

– Чокин скажет, что все было подстроено, – ядовито заметил Бастом, – и что мы нарочно выставили его с заседания перед обсуждением этого вопроса.

– И что? – спросил Поулин. – Никто не просил его удалиться, а список вопросов повестки дня у него такой же, как и у всех. – Он пристукнул кулаком по столу. – Предложение прошло. Скажите своим инженерам, что они могут начинать осуществление проекта. Вейры Плоскогорье, – он повернулся к Г'дону, – и Телгар, – поклонился К'вину, – вы можете помочь с транспортом?

Оба предводителя Вейров согласно кивнули. Если закладывается новый холд, то как можно большему количеству всадников из их Вейров следует ознакомиться с его местоположением.

– Ну, для защиты от Нитей не понадобится слишком много всадников, – улыбнулся всадникам Кальви. – Все шахты будут либо под землей, либо в пещерах. А для производства пищи нам поначалу хватит и гидрпонных плантаций.

– Еще какие-нибудь вопросы есть? – сказал Поулин.

Клиссер поднял руку, получил позволение и встал, оглядывая собрание.

«Ну вот, сейчас лекцию читать начнет», – подумал К'вин.

– Поведение лорда Чокина, возможно, не столь уж исключительно, – начал он, заставив всех разом прислушаться. – По крайней мере в будущем такое повторится не раз. События Первого Падения слишком далеки от нас. У нас есть настоящие видеозаписи того времени, так что мы можем свериться с ними и сравнить как идет блуждающая планета. Мы знаем, что она блуждающая потому, что у нас есть блестящий, исчерпывающий отчет капитанов Керуна и Тиллека, в котором говорится, что изначально планета вряд ли принадлежит к системе нашего Солнца. Сама орбита планеты подтверждает эту теорию, поскольку она лежит не в той плоскости, что и все остальные спутники Ракбата. Я по крайней мере шестерых студентов каждого класса с особенным тщанием обучал началам астрономии и работе с секстантом и постарался, чтобы у них была соответствующая математическая подготовка для расчета склонений и подъемов небесных тел и точного определения часового круга любой звезды. У нас пока сохранились три действующих телескопа для наблюдения за небом, но когда-то был еще один. – Он помолчал. – Мы, как я должен честно признаться, теряем все больше и больше технологий, оставленных нам нашими предками. И не из-за небрежного обращения. – Он взмахнул рукой, пресекая возражения. – Из-за износа, из-за невозможности, как бы мы ни пытались, достигнуть технического уровня наших предков.

Кальви поморщился и согласился.

– Итак, я предлагаю, чтобы мы, использовав каким-то образом то, что у нас еще осталось из наследия предков, сумели создать долговременные и четкие указан для наших потомков. Я знаю, что некоторые из нас Клиссер помолчал, многозначительно глядя на дверь которую совсем недавно вышел Чокин, – уверены чтивши предки ошибались, считая, что Нити обязательно начнут падать, когда Алая Звезда пройдет близ Перна Но нельзя игнорировать возмущения, которые уже сейчас сотрясают поверхность нашей планеты: перепады погоды, вулканическая активность, остальные космические свидетельства. Если в грядущие столетия снова случится так, что кто-нибудь опять начнет сомневаться в реальности Нитей, не желая менять налаженное хозяйство или отказываться от спокойной жизни, то все, чего нам удалось достигнуть, все, что мы построили своими руками, – он драматически воздел руки, – все, что сейчас нас окружает, – он показал в сторону, откуда неслась далекая музыка, – погибнет!

Раздались протестующие крики.

– Ах, – он снова поднял руку, – но ведь так может случиться. Лорд Чокин – яркий пример тому. Мы и так уже утратили слишком много технических знаний. Искусные, бесценные люди, мужчины и женщины, которых мы не имеем права терять, ибо с ними уходят их знания и умения, умирают от болезней и старости. Мы должны обезопасить себя от Нитей! Оставить что-то долговечное, что напомнит нашим потомкам о необходимости быть наготове, то, что поможет им выжить.

– Есть ли шансы найти то самое административное здание? – спросил Поулин С'нана.

– Слишком мало осталось времени до Прохождения, – ответил М'шалл. – Время будет слишком напряженным, так что вряд ли мы сможем спокойно заниматься раскопками. Однако я всей душой согласен с Клиссером. Нам нужны гарантии. Нужно что-то такое, что не позволит впредь таким, как Чокин, усомниться в том что Нити – вовсе не миф, придуманный нашими предками.

– Но ведь у нас есть видеозаписи… – сказала Лора из Иста-Вейра.

— И сколько же пленки у вас осталось? – подчеркнуто вежливо спросил Поулин. – Я, например, знаю, что запасы Форта подходят к концу. А что случилось с нашим Хранилищем, вы знаете.

– Да, но у нас есть бумага… – Она оглянулась на лордов-холдеров Телгара – Ташви и Сальду.

– Но как мы можем узнать, сколько лесов переживут Прохождение? – спросил Ташви, с сомнением разводя руками. – Мои лесопилки работают безостановочно, мы перерабатываем на пульпу столько дерева, сколько можем.

– Мы сделаем, что сможем, чтобы сохранить леса, – сказал К'вин, хотя в душе и сомневался, поскольку если хоть одна Нить зароется в землю, это в считаные минуты уничтожит лес на огромной площади.

– Конечно, – мягко ответила Сальда, – а мы запасем сколько можем бумаги на будущее. Кстати, старые тряпки тоже годятся на переработку. – Тут она помрачнела. – Но я не знаю, кто из нас выживет или не выживет. Отчет Тарви Андийара, сделанный им, когда он заложил холд, указывает, что склоны были почти совсем голыми. За десять лет до конца Прохождения он прорастил деревья во всех уголках холда, чтобы высадить их снаружи. Нам повезло, что через три десятилетия конца Прохождения сохранилась и естественная смена биоценозов.

– Значит, вот вам еще сведения, которые мы должны сохранить для потомков, – сказал Клиссер.

– Полное практическое руководство к действию сказала Мари из Вейра Плоскогорье.

– Прошу прощения?

– Куда важнее знать то, что надо сделать после Прохождения, чем во время него, – сказала она так, словно все это было очевидным.

– Сначала надо пережить эти пятьдесят лет… – начала было Сальда.

– Вернемся к делу, – встал Поулин. – Председатель согласен с тем, что мы должны создать постоянное неразрушимое, ясное, простое руководство к действию на случай возвращения блуждающей планеты. У кого какие идеи?

– Можем выгравировать инструкции на металлических пластинах и поместить их в каждом холде, Вейре и цеху, где они будут на виду, так, что их просто невозможно будет не заметить, – сказал Кальви. – И занесем туда показания секстанта, указывающие на Прохождение.

– Но это все годится до тех пор, пока существуют секстанты и есть хоть кто-то, кто умеет ими пользоваться как следует, – отозвался лорд Бастом. – Но что случится, когда последний из них сломается?

– Их сделать нетрудно, – сказал Кальви.

– А что, если не останется ни одного человека, который будет знать, как с ним обращаться? – встряла Сальда

– Капитаны моего флота каждый день пользуются секстантами, – ответил Бастом. – Эти инструменты на море просто бесценны.

– Математика входит в основной курс для всех студентов, – добавил Клиссер, – ее не одни рыбаки изучают.

– Но надо знать методику получения ответов, – сказала Кори, главный медик. Она заговорила впервые с начала заседания. – И надо знать, когда ею пользоваться. – Ее наука стремилась удержаться на высоком уровне, хотя все больше и больше оборудования выходило из строя, и неординарные процедуры становились доступны лишь экспертам.

– Должен быть путь передать жизненно необходимую информацию грядущим поколениям, – сказал Поулин, сначала глянув на Клиссера, а потом окинув взглядом лица сидящих за столом. – Давайте хорошенько подумаем. Вытравить сведения в металле – это одно, затем раздать пластины по холдам и Вейрам, чтобы они там постоянно хранились. Тогда ничего не будет забыто.

– Что-то вроде Розеттского камня… – скорее подытожил, чем спросил Клиссер.

– А что это? – спросил Бриджли.

Клиссер имел привычку озадачивать собеседников, ссылаясь в разговоре на какие-нибудь древности, о которых знал он один. И если кто-то проявлял хоть малейшее любопытство, он разражался продолжительной лекцией.

– В конце восемнадцатого века на Земле был найден камень с надписью на трех древних языках, который дал ключ к расшифровке этих языков. Но наш язык, конечно, сохранится.

– Опять вернулись к гравировке, – усмехнулась Кори.

– Если это единственный путь… – начал было Клиссер, затем нахмурился. – Нет, должен быть более надежный метод. Я рассмотрю все возможности.

– Хорошо, Клиссер, но не забывайте еще и о проекте, – сказал Поулин. – Пусть лучше у нас выйдет из строя уйма сирен, колоколов и свистков, чем не будет вообще никакой системы предупреждения.

Клиссер медленно расплылся в улыбке.

– Колокола и гудки – это просто. А вот сирена – это займет время.

– Тогда все. – Поулин окинул взглядом стол Зажигательная музыка была слышна отсюда слишком хорошо, и молодые холдеры и представители Вейров уже сгорали от нетерпения. – Больше вопросов нет? – Он не стал ждать ответа и поднял молоточек, чтобы закончить собрание. – Итак, все. Ну, идите развлекаться.

Скорость, с которой опустел зал, показывала, что именно этого все и хотели.

Глава 2 Собрание в Форте

— Клисс, что на тебя нашло? – сердито спросил Шеледон. В Колледже он был главой факультета Искусств и постоянно жаловался на то, что ему не хватает свободного времени для творчества.

– Ну, – Клиссер потупил глаза под упорным, обвиняющим взглядом Шеледона, – у нас на самом деле больше записей, чем у кого бы то ни было, и мы гораздо лучше владеем методикой оценки, чем все прочие. Колледж ведь как раз и предназначен для сбора и хранения информации и обучения.

– Основная наша задача, – сказала Данья, поддержавшая жалобы Шеледона, поскольку ей тоже хотелось урвать свободную минутку и поработать над струнным квартетом, – обучать пользоваться своими мозгами молодежь, которая иначе будет кататься на драконах да драться за наследство. И еще пинать молодых оболтусов, чтобы те шли учить наше разрастающееся население тому, что сами знают.

Вокруг них звенела танцевальная музыка, но Шеледон и Данья были так разгневаны, что, похоже, даже и не слышали мелодии, хотя трое их соседей по столу весело отбивали ритм. Данья ожгла Лозелла свирепым взглядом и тот перестал барабанить по столу своими мозолистыми пальцами арфиста.

– Не думаю, что будет сложно отыскать способ отмечать возвращение Алой Звезды, – сказал он, пытаясь утишить гнев Шеледона и Даньи.

– Меня заботит не то, что это «сложно», – ядовито отозвалась Данья. – Где мы время возьмем? – Она ткнула пальцем в еще недостроенное крыло учебного корпуса – Особенно если закончить надо, – она снова злобно зыркнула на Клиссера, – к Зимнему Солнцестоянию.

– О, – скривился Лозелл. – Хорошее напоминание.

– Мы все свободное время отдаем тому, что действительно сейчас необходимо, – продолжала Данья, трагически размахивая руками и расхаживая взад-вперед вдоль стола.

Если Шеледон, чувствуя угрозу, замыкался в себе, то Данья развивала бешеную деятельность. Нервно расхаживая, она задела стул, на котором лежала ее скрипка, и тут же подхватила ценный инструмент, не дав ему упасть на камни. Она снова зло посмотрела на Лозелла, словно виноват был он.

Шеледон потянулся и взял у нее скрипку и смычок, очень осторожно положил их на стол, на котором уже ничего не было, кроме бокалов с вином. Он рассеянно вытер лужицу вина рядом с драгоценной скрипкой – Реликвией, одной из немногочисленных оставшихся с высадки. Он любовно погладил ее, а Данья продолжала бушевать.

– Прямо сегодня, – снова зашагала она, – мы утром вели занятия, потом перекусили, потом днем красили стены, чтобы хоть какие-то помещения были вы к летней сессии. У нас всего пять минут было на то, чтобы переодеться, и все равно мы пропустили воздушный парад, который я, например, – она остановилась и ткнула себя пальцем в грудь, – очень хотела бы увидеть!.. Мы уже сыграли два круга, – горячо продолжал она, – и, как пить дать, будем играть до самого рассвета, да и завтра все повторится, да еще эта Встреча… так что у нас только ночь, чтобы передохнуть, разве что подвернется кое-какая работенка для подготовки следующего семестра. А он начнется через неделю, так что потом у нас вовсе не будет времени, поскольку сейчас придется готовить к выпуску учителей, которые понесут слово в дальние пределы нашего континента. – Она театральным жестом показала на восток, затем резко села на стул, на котором прежде лежала скрипка. – И откуда же мы возьмем время на дополнительные исследования, Клиссер?

– Время всегда можно найти, – сказал Клиссер. Его спокойный ответ прозвучал как завуалированный упрек ее напыщенности.

– Может, провернем это под видом обучающего проекта для исторического класса? – сообразил Лозелл.

– Вот и ответ, – поддержала Бетани, которая, по обыкновению, наблюдала за кипящей от ярости Даньей. – Мои младшие ученики могут осуществить его как независимый проект.

– Если у нас хватит сил содержать Библиотеку, – мрачно добавила Данья.

– Хватит-хватит, – весело сказал Клиссер. – Во время полета драконов Кальви послал инженеров на высоты, чтобы те поработали с солнечными панелям Завтра они прикрепят их к главным склонам. А другие работали сегодня, сама ведь знаешь.

– Да, это хорошее утешение, – желчно заметила Данья.

Клиссер заново наполнил ее бокал.

– Все, что нам, по-моему, нужно сейчас, – красивая мелодия и хорошие слова. Что-то, чему легко будет обучать с самого раннего возраста. Так, чтобы они запомнили все признаки Прохождения прежде, чем начнут задавать вопросы.

– «Дважды-два – четыре, это всем известно в целом мире»? – пропела Данья куплет старинной арифметической песенки и криво улыбнулась.

– Эта песенка по-прежнему остается хорошим средством обучения, – сказал Клиссер, наливая себе. – Шелл, может, поиграешь в композитора и создашь нам пару простых запоминающихся мелодий?

Шеледон согласно кивнул.

– Я много лет говорю, что мы должны положить на музыку большую часть основных знаний. У Джемми хорошо получается писать маленькие популярные песенки.

Бетани расплылась в улыбке. Джемми был ее любимым учеником, и она всегда горячо защищала его. Даже Данья вроде бы успокоилась.

– Итак, – продолжал Клиссер, решив самую неотложную проблему, – что будем играть в следующем круге?

– Вот как? – взорвалась Данья. – Что будем играть? Клиссер, когда ты спустишься с небес на землю?

Клиссер обиделся. Бетани наклонилась и погладила его по руке, ободряюще улыбаясь.

– Что ты хочешь сказать, Данья? – спросил Клиссер.

– Ты разве не понимаешь всей ответственности, которую ты так легко… – Данья устало воздела руки к небесам, – возложил на наши плечи?

– Ничего такого, с чем мы не могли бы справиться дорогая, – как всегда мягко, сказала Бетани. – Причем и времени, и труда уйдет немного.

– Опять время. Разве у нас есть время? – снова вклинился Лозелл. – Особенно если зима будет хотя бы вполовину такой суровой, как прошлая. А ведь ожидается, что так и будет! Да еще эта треклятая Алая Звезда на нас валится – ну, как мы справимся?

– Справимся. Всегда справлялись, – смиренно вздохнул Шеледон. – Поулин нам поможет. И, конечно Вейры.

Данья гневно посмотрела на него.

– Вот как ты запел? Я-то думала, что ты считаешь что у нас нет времени!

Шеледон застенчиво пожал плечами.

– Мне кажется, что идея Лозелла превратить составление свода информации в обучающий проект поможет решить проблему. И если Джемми сумеет все это зарифмовать, то я напишу несколько мелодий. Или Джемми сам напишет.

Лицо Шеледона смягчилось, он изобразил улыбку. Ему стоило усилий заставлять себя не завидовать многогранным талантам Джемми. Хотя юноша официально еще не был выпускником цеха, он уже вел несколько небольших групп и, казалось, умел все, причем на высоком уровне. Клиссер называл его на все руки виртуозом.

– А что, если мы все отдадим на волю студентов, а они, будучи в большинстве своем, как и все студенты, посредственными исследователями, упустят самое важное? – спросила Данья.

– На то есть мы, учителя, дорогая, – сказала Бета ни. – Мы проверим, не упустили ли они чего-то очевидного. По крайней мере они сэкономят нам время которое мы убили бы, перебирая тонны материала, и представят нам на выбор самое важное. Поставим во главе проекта Джемми. Он читает быстрее всех, и у него молодые глаза.

В этот момент музыканты на помосте закончили играть последний номер, удостоившись овации и от запыхавшихся танцоров, и от зрителей за столами. Они по одному спускались с помоста.

– Ладно-ладно, что играем, Клиссер? – спросил Шеледон, заглатывая остаток вина и выпрямляясь.

– Наши выпускники играли быстрые танцы. Хватит уже – сказал Клиссер. – Дадим всем перевести дух и сыграем что-нибудь медленное… старое, традиционное. Начнем с «Долгой извилистой дороги». Настроим всех на сентиментальный лад.

– Хм-м-м… затем мы поужинаем, пока молодежь исполнит то, что они ошибочно именуют музыкой, – сказала Данья, которая ни в грош не ставила современную громкую диатонику.

– Ну, на всех не угодишь, – сказал Клиссер и взял свою гитару.

Он отодвинул кресло Бетани, а когда она встала, поддержал ее под руку. Мягко улыбнувшись в ответ, Бетани собрала свои инструменты – обычную флейту в потертом жестком футляре, древние флейты-рекордеры в кожаных чехлах и маленькую тростниковую дудочку, за которую мастер в прошлом году получил приз. У нее был особенный чистый тон, который молодой Джемми все старался воспроизвести при помощи других язычковых музыкальных инструментов. Затем Бетани похромала вперед, совершенно не замечая ни своей кривой ноги, ни неуклюжей походки, высоко держа голову и глядя прямо перед собой.

Джемми поднялся из-за своего стола и присоединился к ним, машинально забрав у Бетани футляры с флейтами. В их группе он был барабанщиком, хотя с другими играл на гитаре. Невзрачный на вид, с тусклыми сами и бледной кожей, со слишком крупными чертами лица, он был человеком скромным, и собственные академические успехи были ему совершенно безразличны. Хотя сложения Джемми был вовсе не атлетического, он выигрывал длинный забег в Летних Играх уже третий год подряд. Однако он плохо сходился со сверстниками «Они по-другому думают», – робко оправдывался он.

Воистину так. Его результаты по стандартному тесту на одаренность, который предлагали всем перспективным студентам, просто зашкаливали. В родной семье – рыбаков из Тиллек-холда – его вообще не понимали и считали дурачком. В четырнадцать лет он, как и его братья и сестры, занялся семейным делом. Продержался он три похода. Хотя он и зарекомендовал себя как способный навигатор, его постоянно мучила морская болезнь. Он так и не научился ходить по палубе во время качки, так что в палубные матросы не годился, что очень расстроило его родителей. К счастью, парнишка заинтересовал капитана Кизана, и тот порекомендовал отдать его учиться и послал в Форт-холд, чтобы его там испытали. Клиссер с радостью принял его: найти такого жадного до знаний ученика для него было просто пиром души. И теперь, видя, как Джемми просто пожирает сложнейшие задания, он создал для него специальную учебную программу. Хотя Джемми был замечательным учеником, петь он не мог, а потому начал делать музыкальные инструменты, чтобы как-то компенсировать свой недостаток. Дайте ему пару часов попрактиковаться, и он сможет играть на чем угодно.

Хотя его родители и лорд-холдер Бастом ожидали что он вернется в Тиллек и станет там учителем, Клиссер уперся: детей в холде может учить каждый, и он пришлет хорошо подготовленного кандидата, но Джемми должен остаться в Колледже и служить всему континенту.

Но вот чего никто за пределами цеха даже не упоминал: Джемми интуитивно знал, как восполнить прорехи, оставленные при небрежном копировании поврежденных записей. Его заметки, короткие и четкие, были примером здравомыслия. Колледж просто не мог себе позволить остаться без умения и разума Джемми. парень не был хорошим преподавателем, поскольку мыслительный процесс более медленный, чем у него, просто выводил его из себя, однако он мог писать – и писал – учебники и руководства, которые улучшали базовые тексты, привезенные первыми поселенцами. Джемми переводил слово «Земля» как «Перн».

Сверстников его общество не радовало, зато он чувствовал себя вполне уютно в компании своих наставников и вскоре превзошел их как по уровню знаний, так и в практическом применении изученного. Все прекрасно знали, хотя и тактично обходили молчанием то, что он просто обожал Бетани. Она была со всеми равно ласкова и добра, но отказывалась избирать себе партнера. Из-за своего уродства она давно решила не заводить потомства и отвергала всяческую интимную жизнь, даже бездетную.

Клиссер, глядя на то, как Бетани и Джемми степенно шествуют к помосту, подумал: а не удастся ли Джемми сокрушить стену ее девственности? Он был уверен, что Бетани печется о юноше из Тиллека куда больше, чем о ком-либо другом за все тридцать лет, в течение которых знал ее как студентку и преподавателя. Она была привлекательной женщиной, она заслуживала любви. Поскольку зачатие можно предотвратить, ее самый главный страх был устраним. А разницу в возрасте Клиссер во внимание не принимал. Да и Джемми отчаянно нуждался в уравновешенности, которую дала бы ему жизнь без вынужденной аскезы.

Клиссер и Джемми помогли Бетани взойти по cтупеням без перил на помост, где она, расправив длинные юбки, скрывавшие высокую подошву ее башмака, села в кресло. Она разложила футляр с флейтой и рекордеры, как ей было нужно, а тростниковую дудочку положила на пюпитр. Этой группе музыкантов партитуры, конечно, были не нужны, но другие ими пользовались.

Данья подняла скрипку к плечу, взяла смычок и посмотрела на Джемми, который тихонько пропел безупречное «ля», чтобы она могла подтянуть струну. Шеледон тихонько побренчал на гитаре, проверяя строй а Лозелл сыграл арпеджио на оркестровой арфе. Единственное сохранившееся на континенте фортепиано – его любимый инструмент – сейчас было в ремонте: заменяли молоточки, и пока еще не удалось изготовить такой же фетр, как тот, которым они были изначально обтянуты.

Клиссер кивнул Джемми, который выбил на своем барабане дробь, чтобы привлечь внимание, и затем, по сигналу Клиссера, они начали свою программу.

Только через несколько дней Клиссеру выпала возможность обсудить проект с Джемми.

– Я удивляюсь, почему мы не используем баллады для обучения истории, – ответил Джемми.

– Мы не историю будем на музыку перекладывать.

– Да нет, именно историю, – прямо и без всякого такта, по своему обыкновению, ответил Джемми. Клисер не сразу привык к его манере. – Это все станет историей, когда следующее поколение получит нашу весть… а потом последующее.

– Конечно, именно для этого и стараемся.

Джемми что-то замычал было себе под нос, но вдруг осекся, бросился к столу, схватил листок бумаги, перевернул его на чистую сторону. Быстро начертил пять линий, нарисовал ключ и тут же начал записывать ноты. Клиссер был просто поражен.

– Ой – бесцеремонно сказал Джемми, проведя пальцами вдоль нотного стана, – меня эта мелодия уже несколько месяцев терзала. Почти облегчение – нанести ее на бумагу, особенно когда нашлось, к чему ее приспособить. – Он поставил другой размер и лишь на мгновение замер над бумагой с пером в руке, прежде чем снова начал писать. – В любом случае это будет чистая конфетка! Начинает сопрано – конечно, мальчик, если взять всю сцену. Затем вступают те нора… это, конечно, могут быть всадники, потом баритоны… лорды-холдеры, несколько басов для мастеров… каждый описывает свой долг по отношению к Вейру… затем финальный хор, повторение первого стиха, когда весь Перн повторяет, чем он обязан драконам. Да, это будет замечательно!

Клиссер понял, что его присутствие перестало быть необходимым, и покинул комнату, улыбаясь про себя. Что ж, если Бетани права и студенты в этом семестре удачно проведут исследования, он сумеет выполнить свое опрометчивое обещание Конклаву. Он не надеялся, что компьютеры проживут достаточно долго, чтобы позволить им сделать всеобъемлющий анализ. В последнее время их работа была так неустойчива, что результаты часто подвергались сомнению. И никто не мог Решить проблемы с запчастями. Компьютеры были настолько старыми и изношенными, что вообще непонятно, как они так долго продержались. Да и есть ли теперь смысл продолжать поддерживать работу компьютеров и прочей электроники?

Эта мысль вернула его к воспоминаниям о разговоре с двумя парами родителей, которые настаивали на чтобы их отпрысков обязательно обучали работе с компьютером, поскольку этот курс считался самым престижным. И самым нетрудоемким, поскольку компьютеров осталось слишком мало. И где они смогут применить свои знания, когда окончат курс? Более того, никто из двух студентов не был пригоден к работе с механикой. Они простодумали, что им этого хочется. А еще одна пара не хотела, чтобы их дочь занималась вместе с «незаконнорожденной чернью», как сказал Шеледон.

Словно тут были свободные комнаты или условия хотя бы еще для одной школы наставников! Или что лордам положено выделять частных учителей! Щаззз! Сейчас учителя весь год странствовали из холда в холд пытаясь дать основы знаний детишкам в разбросанных по всему континенту поселениях. Ладно, может, когда-нибудь они смогут основать второй университет – так, что ли, это называлось? – на восточном побережье. Конечно, когда на носу Прохождение, надо просмотреть все расписания и проинструктировать странствующих учителей о том, как избежать столкновения с Нитями и остаться в живых. Он видел фильм – пока проектор еще работал, – снятый во время настоящего Падения. Он вздрогнул. Всю свою жизнь готовясь к этой опасности, он все равно не мог смириться с ее неизбежностью. Реальность была слишком близка.

Предводители Вейров могли сколько угодно болтать о готовности холдов и Вейров, о том, что драконы на пике формы, что наземные команды готовы и экипированы, но кто знает, как это будет на самом деле? Он ругался про себя, возвращаясь в не до конца отделанные комнаты, в которых через пять дней должны поселит жильцы. Стихи он сочинял во время перерыва на обед .

И тут его поразила внезапная мысль, такая, что он застыл, не успев подняться на следующую ступеньку. Им нужен совершенно новый подход к обучению на Перне!

Зачем обучать тем наукам, которые сейчас для Перна совершенно бесполезны? Например, программированию и электронике? Зачем перинитским детям изучать географию Земли и ее политическое устройство? Бесполезная информация. Они ведь никогда туда не попадут. Такая информация для ежедневной жизни не нужна. Нужен полный пересмотр всех учебных приоритетов, надо настроить обучение на нужды тех, кто прочно и неизбежно привязан к этой планете. Зачем кому-то знать причины Космической Войны с Нахи? Никто ведь не собирается выходить в космос – даже драконы ограничены расстоянием, на которое они могут уйти, прежде чем начнут испытывать кислородное голодание. Почему бы не изучать космические карты Перна и забыть о Земле и ее колониях? Изучение Хартии и ее положений куда важнее для населения Перна, чем изучение доисторических правительств и обществ. Ну, ладно, некоторые актуальные факты можно включить в общий курс, чтобы показать, как появилась нынешняя система управления. Но сейчас они изучают столько бесполезного… неудивительно, что учителя просто не справляются. Неудивительно, что студенты быстро устают. Изо всего, чему их обучали, слишком немногое годится для нынешней жизни на этой планете. История на самом деле Должна начинаться с Высадки на Перне… ладно, все же нужно ознакомиться с происхождением гомо сапиенс, но зачем изучать все инопланетные формы жизни, с которыми сталкивались исследовательские экспедиции землян, когда шанс их появления в системе Ракбата ничтожно мал?

Более того, решил Клиссер, захваченный размышлениями, мы должны поднять специальное обученние – сельское хозяйство, ветеринарию – на уровень– престижности, не меньший, чем изучение компьютера. Разведение перинитских животных и борьба с перинитскими паразитами куда важнее, чем знания о том, что некогда мешало жить животным Земли. Обучать будут металлургов и шахтеров следует по картам Перна, которые показывают, где можно обнаружить залежи руды Не изучать историю искусств – особенно когда многие слайды с изображениями шедевров окончательно погибли, – а учиться, как использовать перинитские пигменты, материалы, дизайн и портняжное дело… преподавать Великие Течения, океанографию, заготовку рыбы, морское дело, кораблестроение, метеорологию тем кто ходит по морям… И почему бы не разделить специальные дисциплины так, чтобы каждый студент изучал то, что ему нужно знать, а не кучу в целом ненужных фактов, рисунков и теорий?

Например, что, если позволить Кальви – какой бишь там старинный термин был для этого? Подмастерья? – брать подмастерьев для обучения производству и металлообработке? И можно было бы ввести дисциплины по горным работам… Для ткачей, фермеров, рыболовов. И для учителей. Конечно, образование само по себе предназначено для того, чтобы учить решать проблемы, возникающие в обыденной жизни, но что касается узких специальностей, то тут можно сжать программу до необходимых в каждой профессии знаний. Да и система обучения подмастерьев, можно считать, и так уже существует, поскольку родители не только сами обучают детей семейному делу, но порой просят обучать их более знающего соседа. У Кальви оба сына сейчас служат контролерами в его телгарских цехах. И нужно устроить так, чтобы сохранить для общества таких детей,как Джемми, чтобы они могли развивать свои способности не только в делах которыми занимается их семейный холд. Надо чтобы каждый ребенок в шесть лет проходил тест на способности и второй, расширенный, в одиннадцать или двенадцать, чтобы раскрыть их особые способности и обучать их там, где он или она смогут лучше всего научиться у тех, кто специально обучен развивать врожденные способности.

Даже в медицине нужно создать новый учебный план, основанный на том, что есть в наличии на Перне сейчас а не на том, что было у Первых Поселенцев. Кори постоянно жалуется на исчезновение тех или иных лекарств, оборудования или процедур, которые могли бы спасти жизнь людей, но которых уже нет. Клиссер фыркнул – слишком много времени потрачено на сетования по поводу «того, что было» и «если бы у нас еще оставалось» вместо того, чтобы заняться тем, что есть под рукой здесь и сейчас. Как там в старину говорили? «Не тосковать по красоте ушедшей, но красоту искать и создавать»?

Он не мог припомнить, кто сказал эти слова и к чему они относились. Но их значение предельно ясно. Перн хранит в себе великие богатства, которые они в тоске по тому, что было, совершенно игнорировали. Даже Кори должна была признаться, что созданная ими фармацевтика вполне пригодна для создания простых лекарств, а в некоторых случаях результат оказывался и получше. К тому же запасы тщательно сберегаемых земных лекарств истощались.

Основные концепции математики, истории, долга и ответственности могут быть положены на музыку, поскольку так легче передавать их и запоминать. Любой, кто умеет бренчать хоть на каком-нибудь инструменте, может давать основы знаний прямо в холде. Научить детей читать, писать, немного считать, а затем уже пусть применяют эти знания в повседневной жизни. А музыка всегда занимала в ней важное место.

Он наконец поставил ногу на следующую ступеньку радуясь внезапному озарению. Совершенно новый взгляд на обучение и воспитание молодежи, который поможет решить проблемы планеты. Да, надо сесть и подумать… когда будет время.

Он сам засмеялся над грандиозностью своих идей Нет, но им и в самом деле необходимо пересмотреть и переработать множество старых концепций, сохранившихся на Перне. Почему не руководить образованием именно так? И подходит ли это слово – «руководитель»? А слово «медицина»? Он вздохнул. Как было бы хорошо, если бы обучение не считали неизбежным злом. Это Джемми обожает учиться и получает от этого удовольствие. Но Джемми, с его жаждой знаний, – птица редкая.

Клиссер прошел последний пролет лестницы в более приподнятом настроении. Во имя всего, что еще оставалось святого, он должен найти время. И найдет.

Глава 3 Поздняя осень в Телгар-Вейре

Зулайя одарила Поулина лучезарной улыбкой.

– Да, она превзошла саму себя, не правда ли? – Всадница повернулась и ласково посмотрела на королеву. Золотистый дракон ревниво раскинул крылья над кладкой в пятьдесят одно яйцо, которые по всем признакам вот-вот должны были проклюнуться.

Все утро драконы подвозили кандидатов и гостей.

– Похоже, что в Вейрах перепроизводство, да – спросил Поулин. В прошедшем месяце Рождение проходило в Исте и Бенден-Вейре. Он потерял двух весьма способных юношей которых забрали в Вейры. Потеря чувствительная – всадники будут теперь не так свободны, как во время Интервала, и не смогут часто прилетать в холд, чтобы обучаться другим профессиям.

– Частые кладки – один из верных признаков приближающегося Прохождения, – сказала Зулайя, явно думая о грядущих днях, когда драконы Перна начнут делать то, ради чего и были выведены. – Вы слышали песню, которую прислал нам Колледж?

– Хм-м, да, слышал, – усмехнулся Поулин. – Она все время вертится у меня в голове, и от нее никак не избавишься.

– Клиссер сказал, что у них есть еще несколько и что они сыграют их нам нынче вечером.

– Просто музыка? – нахмурился Поулин. – Стало быть, это и есть то самое долговечное, которое никому не позволит усомниться в неизбежности Прохождения?

Зулайя ободряюще похлопала его по плечу.

– Вы не можете отрицать – они уже добились успеха. К'вин, подойдя сзади, небрежно приобнял жену, ведя себя так же по-хозяйски, как золотая королева над своей кладкой. Поулин, улыбаясь, кашлянул в кулак и быстро извинился.

– Он беспокоится о сохранности знаний, – сказала Зулайя, почти умиленная тем, что К'вин выказал ревность, но не собираясь лишний раз это подчеркивать.

– Ты очень красива в своем новом платье.

– Да? Ну, спасибо, Кев, – сказала она, покачав бедрами, чтобы юбка заколыхалась. – Кстати, это напомнило мне… – Она приподняла богатый подол платья с алым рисунком, сшитый специально для Рождения. – Фредиг предложил соткать для каждого Вейра и холда гобелены, изображающие Алую Звезду, и выткать по краям формулы. Это интересная задумка, честное слово…

– Цвета поблекнут, и ткань рассыплется…

– У нас есть гобелены, которыми украшали дома еще при Высадке. С изображениями Лун и Земли…

– Они, как мне сказали, сделаны из синтетического волокна, которое более прочно, чем то, чем мы располагаем, – хлопок, лен и шерсть. Но даже и они кажутся потрепанными и выцветшими.

– Я прикажу их выстирать…

– …до ниточки… ой! – улыбнулся собственному каламбуру К'вин.

– …пусть это и не на вечность, но лучше напоминать сотнями разных способов, К'вин.

– Лучше что-нибудь в камне… – уже более серьезным тоном сказал предводитель Вейра.

– И камни движутся…

– Только перед Прохождением. И все же – как сохранить на века жизненно важную информацию?

– Мне кажется, что все слишком уж волнуются. Ведь у них есть мы, – сказала Зулайя и обвела широким жестом площадку Рождений и весь Вейр. – Зачем же еще нам нужны драконы? И Вейры разбросаны по всем нашим землям именно для того, чтобы охранять их, а отнюдь не просто так. Только они – верная защита планеты.

Их оторвал от разговора звук – скорее ощутимый, чем слышимый, ниже порога восприятия, более чем просто звук. Он исходил от Меранат'ы, которая присела на задние лапы и раскинула широкие крылья. Глаза ее горели зеленым и возбужденно вращались.

—О, начинается! – сказала Зулайя, улыбаясь в предвкушении. – Как же я люблю Рождение!

Взявшись за руки, вожди Вейра побежали к выходу, созывая всадников, хотя это было излишним: все драконы Телгара услышали материнский призыв Меранат'ы и ответили глубоким мужским гудением.

Все пространство кратера было переполнено возбужденными драконами, встающими на крыло, летающими тут и там, чуть не сталкиваясь друг с другом. А наставник молодых всадников Вейра вводил толпу кандидатов. Толпа счастливчиков вместе с родителями и друзьями торопились по горячему песку к амфитеатру, чтобы занять свои места. Того гляди начнутся драки за лучшие места, чтобы увидеть Рождение.

К'вин отправил Зулайю к Меранат'е, а сам остался встречать гостей и, пока зрители рассаживались, пересчитал собравшихся у входа взволнованных кандидатов в белом.

– Вам и так придется довольно долго ждать на горячем песке, – сказал им наставник Т'дам. – Так что лучше не торопитесь пока…

Все это время гудение драконов становилось все мощнее и громче – голоса Меранат'ы и остальных драконов слились в единый хор, который Шеледон и другие музыканты давно пытались повторить, но безуспешно. Горло Меранат'ы разбухло, она все пела и пела, даже вроде бы не переводя дыхания. Вскоре завибрировали ее грудь и живот, и звук стал объемнее. К'вин ощутил в себе знакомый ответ: вихрь чувств, радость, распирающую грудь, гордость, надежду, страх, желание – и, как ни странно, голод, и – печаль, от которой он порой плакал. Зулайя всегда плакала при Рождении – по крайней мере пока не начиналось Запечатление. А потом она ликовала вместе со своей королевой, даже больше, пока та покровительственно взирала на Запечатление своего выводка.

В хранилищах Форт-холда были целые коробки с ранними работами по психологии, в которых рассматривалось влияние Запечатления на всадников, драконов и молодежь Вейра. Связи между драконом и человеком были так сложны и глубоки, что никакой другой союз не мог с ними сравниться. Почти ошеломляющий момент узнавания вызывал бурю эмоций, подобной которой юные кандидаты никогда не испытывали. Некоторые принимали связь легко, некоторые сомневались в себе и переживали. Каждый Вейр по-своему справлялся с разными ситуациями. И каждого юного обитателя Вейра в первые месяцы после Запечатления постоянно тренировали и помогали ему, пока предводитель Вейра и наставник не решали, что он – или она – стал достаточно устойчивым, чтобы самому позаботиться о своем драконе.

Но потом дракон с всадником становились единым целым и сливались в содружестве столь крепком, что его разрыв приводил дракона, потерявшего своего всадника, к самоубийству. Несчастный всадник, утративший дракона, мог остаться в живых, а мог и умереть. Если он оставался в живых, то, считай, был уже наполовину мертвецом, совершенно сломленным потерей. Всадницы меньше были склонны к самоубийству, ведь они могли восполнить пустоту, заведя ребенка.

Когда были живы маленькие огненные ящерки, послужившие исходным генетическим материалом для биоинженерного создания больших драконов, потерявший дракона всадник мог найти утешение в их обществе. Но за последние пятьдесят лет в Исте были найдены всего лишь три кладки. Вероятно, на Южном континенте их было больше, но пока поиски ни к чему не приводили. Ветеринары решили, что на теплых северных берегах файров-дракончиков уничтожила какая-то болезнь. Как бы то ни было, у всадников больше не было друзей-ящерок.

Как только большинство гостей расселись по местам, Т'дам впустил кандидатов на площадку, и они образовали вокруг кладки неровный круг. В этой кладке не было золотых яиц, что одновременно и успокаивало, и тревожило предводителей Вейра. У них было пять молодых королев, чего было вполне достаточно для королевского крыла Телгара. В других Вейрах на нехватку королев тоже не жаловались, но новорожденные золотые были гарантией будущего.

На площадке Рождений стояли пять девочек. Должно было быть шесть, но семья шестой девочки не дала согласия во время Поиска, сославшись на ее помолвку и на то, что не могут нарушить данного ими слова. К'вин предполагал, что добрая треть, а то и половина кладки даст зеленых драконов: он надеялся, что подходящих кандидатов для Запечатления хватит. Зеленые драконы были весьма ценными для Вейра из-за быстроты и ловкости, хотя им и недоставало выносливости крупных драконов. И все же, когда доходило до борьбы с Нитями, зеленые создавали больше всего проблем. И сами драконы, и их всадники были менее дисциплинированными и могли ослушаться приказа предводителя Вейра в горячке Падения – короче говоря, они часто бравировали своей храбростью перед остальными драконами и всадниками Вейра. А вот всадницы зеленых, с Другой стороны, пусть и более надежные в бою, часто беременели (если не предохранялись), поскольку зеленые драконы были гиперсексуальны. Из-за жуткого холода Промежутка случались выкидыши, а во время выздоровления женщинам требовался тщательный уход, так что всадницы зеленых слишком часто выпадали из графика. Выражение «прокатиться на драконе» стало эвфемизмом, обозначающим прерывание нежелательной беременности.

И все же К'вин предпочитал во время Поиска забирать девочек – когда получалось.

Драконье гудение – Клиссер называл его предродовой колыбельной – достигло почти невыносимого уровня, когда треснула скорлупа первого яйца. Зрители, как обычно, волновались, прыгали, плакали, пели вместе с драконами. Но как только началось Рождение, и они, и драконы успокоились.

И – покатилось. Треснули одновременно три яйца, осыпав осколками соседние, те тоже треснули. К'вин насчитал девять драконов, из них шесть зеленых, и решил, что выйдет-таки не треть, а половина.

Дракончики в этот момент казались настолько опасными, с такой яростью выбирались из заточения, что ближайшие кандидаты торопливо попятились. Два зеленых направились к выросшей в Вейре Джули, но белокурая девочка из Исты, уже отмеченная в Вейре за сообразительность, заступила дорогу одному из них, и оба дракончика благополучно прошли Запечатление. Еще трое зеленых выбрали мальчиков, которые в своих холдах проявляли гомосексуальные склонности. Оставшаяся зеленая, выбравшись из скорлупы, стояла, вертя головой во все стороны, и жалко пищала.

Т'дам подозвал остальных девочек, чтобы те сосредоточились на ней. Черноволосая девочка из Исты подошла поближе, и тут же зеленый дракончик, весело вереща, быстро преодолел разделявшее их расстояние.

К'вин проглотил комок в горле – это мгновение узнавания всегда возвращало его к тому потрясению, которое он испытал от Запечатления Чарант'а. И – невероятный восторг единения с этим любящим его существом, осознание, что они – одно неразделимое целое, одно сердце, один ум, одна душа.

«Но разве не так?» – спросил Чарант', и в его смятенном тоне всадник ощутил то же восторженное воспоминание. Несмотря на то что Чарант' вместе с остальными драконами сидел на кромке кратера, К'вин «услышал» его вздох.

Зулайя улыбнулась К'вину, понимая, что творится у него в душе. По лицу ее струились слезы.

К'вин рассеянно подумал, что блестящий бок Меранат'ы за спиной Зулайи служит прекрасным фоном для ее нового платья. Красное на золотом.

Треснуло еще около десятка яиц, и резкие вопли голодных дракончиков эхом прокатились по площадке. Как только новорожденный дракончик находил свою пару, истошный вопль сменялся тихим мелодичным гудением, которое быстро переходило в голодный жалобный плач, пронзавший душу не менее остро, чем первый плач одиночества новорожденного. У К'вина при этом от ощущения голода всегда сводило желудок.

«Хор Рождения, – подумал К'вин, – неповторим». И хорошо – человеческий слух не способен выносить какофонию такой мощности, разве что в течение короткого времени. Он всегда чувствовал себя к концу Рождения немного оглохшим, по крайней мере уши болели.

Внезапно в мелодию Рождения врезался посторонний звук – какой-то спор и шум прямо у входа на площадку. К'вин попытался разглядеть, что там творится, но увидел, что Т'дам уже пошел на шум, и снова вернулся к происходящему на площадке. Последними вылупились два коричневых и один зеленый. Над зеленым склонились два мальчика, в их лицах читалось отчаяние. Зеленый внезапно резко отвернулся от них и решительно заковылял через песчаную площадку к девочке, которая только что вошла. К'вин удивился. Ведь девочек было Пять, не так ли? Не то чтобы он не был рад увидеть здесь еще одну, особенно если как раз она и была нужна маленькой зеленой – дракончик даже оттолкнул парнишку, который пытался было заступить ему дорогу.

И тут на площадку с разъяренным видом выскочили трое мужчин. Т'дам безуспешно пытался помешать им подойти к только что Запечатленной зеленой паре.

– Дебра! – взревел первый мужчина, хватая девочку и отрывая ее от дракончика.

«Первая ошибка», – подумал К'вин, мчась по песку, чтобы предотвратить катастрофу. Чтоб их всех! Почему они позволили себе такую резкость и грубость! Рождение – это же священнодействие!

Прежде чем К'вин успел подбежать, зеленая среагировала на попытку отнять у нее ее избранницу. Она чуть попятилась, хотя еще нестойко держалась на задних лапах, вытянула вперед короткие передние лапки, выпустила когти и бросилась на мужчину.

К'вин увидел его ужас – и страх девочки. Дракон повалил мужчину и широко раскрыл пасть, собираясь откусить ему голову.

Т'дам, который был ближе, бросился на помощь. Девочка, Дебра, тоже пыталась оттащить разъяренного дракона прочь от жертвы.

– Папа, папа! Морат'а, оставь его, он больше не тронет меня, я же теперь всадница, Морат'а, ты меня слышишь?

Хотя К'вин очень боялся, что зеленая покалечит мужчину, он чуть не рассмеялся, осознав, как властно говорит эта кроха. Девочка инстинктивно вела себя совершенно правильно. Неудивительно, что ее отметили во время Поиска… и, похоже, ее холд расположен где-то неподалеку.

К'вин помогал Дебре, пока Т'дам оттаскивал упавшего мужчину подальше от дракончика. Потом пострадавшего подхватили его спутники, а Морат'а пронзительно вопила и рвалась атаковать снова.

«Он хочет причинить тебе зло. Он уведет тебя. Ты моя, а я твоя, и никто между нами не встанет!» – излучала Морат'а с такой яростью, что ее слышали все всадники.

К ним присоединилась Зулайя и, коротко осмотрев раненого, послала за медиками; во время Рождения никогда не обходилось без небольших царапин и ранок. К счастью, Морат'а еще не обзавелась клыками, и, хотя лицо мужчины было изрядно располосовано, а грудь расцарапана когтями, пусть и совсем детскими, его худо-бедно защитила кожаная безрукавка.

Сейчас большинство новорожденных дракончиков уже покинули площадку, принимая пищу из рук своих новых друзей. Зрители, расходясь, украдкой бросали взгляды на раненого. Несомненно, пойдут слухи. К'вин надеялся, что не слишком приукрашенные. А ему сейчас придется разбираться с фактами.

– Итак, может, ты объяснишь нам, что тут творится? – спросил он у Дебры, которая, стоя перед предводителем Вейра и его женой, внезапно ощутила приступ раскаяния и сомнений.

– Меня Нашли! – воскликнула она, поглаживая Морат'у, которая пыталась зарыться мордочкой в ее колени. – У меня было право прийти сюда. Я хотела прийти. – Она махнула рукой в сторону лежавшего на земле отца. – А они даже не показали мне письмо, в ковром меня приглашали приехать! Он хотел выдать меня замуж, потому что они с Борисом сговорились насчет шахты, а за это меня должны были отдать Ганмару. А я не хочу за Ганмара, и до шахты мне дела нет! Меня Нашли, и я имею право решать сама! – возмущенно говорила она, а на лице ее отвращение мешалось с обидой и злостью.

– Да, я помню, ты была в списке Найденных, – сказала Зулайя.

Она собиралась поддержать девочку и сурово смотрела на старшего из двоих мужчин, помогавших раненому.

– Стало быть, вы и есть Борис? – спросила она. – А вы – Ганмар, – обратилась она к тому, что помоложе. – Разве вы не понимали, что Дебру выбрали во время Поиска?

У Ганмара был растерянный вид, он потупил взгляд. Борис нахмурился еще сильнее и упрямо выдвинул вперед нижнюю челюсть.

– Лавель сказал мне, что ее отвергли.

Тут подошел Маранис, врач Вейра. Глянув на пострадавшего, он послал помощника за носилками. Затем занялся ранами. Снял с мужчины изорванную безрукавку. Человек, лежавший в полуобмороке, застонал.

– Хорошо, Борис, – самым суровым своим тоном сказала Зулайя. – Теперь вы знаете, что у Дебры есть право…

– Так вы, вейровские, всегда говорите! Но от вашего так называемого права мы только страдаем!

– Опять буянишь, Борис? – спросил Ташви, только что подошедший вместе с Сальдой.

– Вы же сами согласились, Ташви! – Борис коротко поклонился своему лорду-холдеру. – Вы сказали, что мы можем заложить эту новую шахту. Вы были рады, что мы с сыном начинаем это дело. И Лавель с радостью отдавал за Ганмара свою дочь…

– Да, только вот дочь, кажется, не слишком обрадовалась, – заметила леди Сальда.

– Но ты же хотела, разве не так, Деб? – сказал Борис, с гневным осуждением глядя на девочку.

Она ответила ему упрямым взглядом.

– Пока они не приехали в холд со своим Поиском…

– Поиск важнее всего, – сказал Ташви. – И ты об этом знаешь, Борис.

– Мы же обо всем договорились! – простонал отец девочки, почувствовавший облегчение благодаря холодилке. – Мы же обо всемдоговорились! – И он с суровым, горьким упреком посмотрел на дочь.

– Этоты обо всем договорился, – так же горько ответила Дебра. – Вы друг с другом договорились, а меня не спросили даже еще до Поиска! – Тоскливый стон Морат'ы прервал ее гневную речь. – Она есть хочет. Мне надо накормить ее. Пошли, маленькая, – нежно сказала она.

Даже не оглянувшись, она увела свою зеленую с площадки Рождений.

– Я бы сказал, вы не очень-то успешно обо всем договорились, – заметил Ташви.

– Но ведь все было хорошо, – сказал Лавель, погрозив кулаком всадникам, – пока они не приехали! Они забили ей голову всякой дурью, а ведь до тех пор она была послушной, работящей девочкой! И тут ей говорят, что она может летать на драконе. Может, видите ли! Знаю я, что вам, всадникам, надо! Дебра – хорошая девочка, не вроде ваших…

– А ну, поосторожнее, – оскорбленно подобралась Зулайя.

– Да уж, – сердито нахмурился Ташви. – Госпожа Вейра понимает, что ты не в себе, да еще и ранен…

– Раны – ничто по сравнению с моим праведным гневом, лорд-холдер! Я знаю то, что знаю, и знаю, что мы все уладили и что вы должны поддерживать своих холдеров, а не Вейр с их противоестественными обычаями и делами! И я не знаю, что теперь будет с моей дочерью! – Он разрыдался – скорее от бессильной злости, чем от боли. – До них она была такой хорошей девочкой, хорошей и послушной девочкой!

Ташви властно приказал носильщикам унести раненого. Затем обратился к предводителям Вейра.

– Да, я одобрил закладку новой шахты, назначил владельцами Бориса и Ганмара, но я не знал, что тут каким-то боком задействован еще и Лавель. Он все время что-нибудь да выкинет, – сказал Ташви, рассеянно переминаясь на горячем песке.

Зулайя знаком предложила всем выйти с площадки. Ее уже не спасала даже двойная подошва, а у Ташви башмаки были совсем легкие.

– У него и другие дочери есть, – сказала Сальда, беря мужа за руку и подталкивая к выходу. – У него с десяток детей, да и женат он уже второй раз. А заключая такие союзы, он скоро заведет на соседних землях столько родичей, что сможет создать собственный холд. Правда, кто в здравом рассудке захочет его в лорды?

Они остановились у выхода. Зулайя с К'вином искусно выбрали позицию, с которой они могли держать в поле зрения новорожденных драконят. Малыши под присмотром своих будущих всадников поглощали рубленое мясо, приготовленное для первой в их жизни кормежки.

То, что случилось с Деброй, было необычно. Как правило, семьи были счастливы, когда их ребенка выбирали во время Поиска, поскольку тогда в семье появлялся собственный всадник. Это было и престижно для рода, и предоставляло семье собственный воздушный транспорт.

Ядовитые замечания Лавеля по поводу жизни всадников встревожили и лорда-холдера, и предводителей Вейра. Да, некоторые обычаи Вейра были выработаны специально для нужд драконов, но промискуитет никогда не поощрялся. На самом деле в Вейрах существовал очень жесткий кодекс поведения. Там не заключали формальные брачные контракты, но ни один всадник не изменял слову, данному женщине, и всегда заботился о своих детях. И мало кто из родившихся в Вейре детей, достигая подросткового возраста, отправлялся к дедушкам и бабушкам в их холды, даже если им и не удавалось запечатлить своего дракона.

Праздник тем временем начался. Музыканты играли веселые мелодии во славу успешного Запечатления. Юные всадники все еще кормили своих дракончиков или устраивали их в стойлах молодняка, но, как только сытые дракончики засыпали, подростки присоединялись к своим родственникам.

Зулайя подумала: а не напомнить ли Лавелю, что всадницы живут отдельно от всадников? Он явно понятия не имел о том, сколько заботы требуется маленькому дракончику. По большей части новички в конце дня с трудом доползали до кровати, чтобы упасть в нее и тут же заснуть. Ни на что больше им сил не хватало. А если они не услышат голодного призыва своих дракончиков, их громким криком поднимет с постели Наставник.

Этот парень, Ганмар, стоял мрачный, явно недовольный всем, что случилось. Зулайя не сказала бы, что этот поворот событий разбил ему сердце. Конечно, если придется работать вместе с отцом и строить новый холд, то хорошенькая девушка ночью под боком служит хорошим утешением… но не больше.

– Я хотела бы узнать, – сказала Сальда, – почему Дебра приехала так поздно, самостоятельно и почему ее преследовали. Вы, конечно, понимаете, – в глазах Сальды появился суровый блеск, так хорошо знакомый Зулайе, – что мы с лордом Ташви вовсе не рады тому что Дебру лишили права, которое есть у каждого холдера.

– Холдера? – дернулся Лавель и застонал. – Она ведь больше не будет холдером, разве не так? Она навсегда потеряна для нас, навсегда!

– Как и возможность загрести причитающиеся ей земли, – сказала с насмешливой жалостью Сальда. Лавель что-то прорычал и попытался отвернуться от леди. – Вы потребовали больше, чем остальные. Надеюсь, Джиса в добром здравии? Или она рожает вам еще одного ребенка? Вы заездите ее, как Миллу, ведь так? Но, я полагаю, найдется немало дур, которые будут без ума от вашей непреходящей жадности. Цыц! – с отвращением отвернулась от него Сальда. – Уберите его с глаз моих. Он мне противен. Он омрачает нынешние радостные события.

—Не так уж сильно он ранен, вполне сможет уехать самостоятельно, – с надеждой намекнул врач.

– Уехать? – разочарованно воскликнул Борис, глянув в сторону нижних пещер, где уже разносили жаркое.

– Я мог бы найти ему место для ночлега, – начал было Маранис, но тут четверо молодых ребят из Вейра привели пойманных ими лошадей.

– А, вот и ваши кони, Борис, – сказала Зулайя. – Мы не будем вас задерживать и желаем вам успешно вернуться домой. Думаю, до темноты успеете. Маранис, дайте Лавелю побольше сока кошачьей травы, чтобы он продержался до холда. Ребята, помогите ему сесть верхом. Идем, К'вин, мы и так задержались, надо поздравить счастливых родителей.

Она сунула правую руку под локоть К'вину, подхватила левой леди Сальду и повела их через кратер.

– Я бы сказала, что сегодня получилось на редкость успешное Рождение, – начала она, повернувшись спиной к трем изгнанным с праздника холдерам. – Девятнадцать зеленых, пятнадцать синих, одиннадцать коричневых и семь бронзовых. Хорошее соотношение. Много бронзовых. Мне все же кажется, что драконы в каждой последующей кладке чуть крупнее, чем в предыдущей.

– Драконы все еще не достигли своих истинных размеров, – сказал К'вин. – Сомневаюсь, что это случится при нашей жизни.

– Но ведь они и так большие! – округлив глаза, воскликнула Сальда. Зулайя рассмеялась.

– Они на несколько ладоней выше первых драконов, которые в старину сражались с Нитями, так что на сей раз им будет проще.

– И еще – вы знаете, чего вам ждать, – кивнул Ташви. Зулайя с К'вином переглянулись. Они очень надеялись, что их ожидания и впрямь оправдаются. Хотелось бы обойтись без неожиданных происшествий.

– В этом у нас перед предками преимущество, – твердо сказал К'вин.

Зулайя слегка пожала ему руку, прежде чем отпустить, и пошла к первому столу, где сидели семьи двух новых всадников коричневых драконов. Следом вошел К'вин, ведя Сальду и Ташви к главному столу, где – после обязательного обхода всех столов – должны были расположиться и они с Зулайей. Потом, заключив пари с самим собой, он направился к противоположному концу пещеры.

Остановившись у четвертого стола, он понял, что выиграл пари, – новости о необычном Запечатлении последнего зеленого дракона уже распространились.

– Это правда, – спрашивала мать одного из бронзовых всадников, – что девочке пришлось удрать из родного холла? – Она, как и прочие, была потрясена.

– Важно, что она успела вовремя, – ответил К'вин пытаясь представить все в лучшем свете.

– А если бы она не приехала? – спросила девочка-подросток с живым блеском в глазах. – Неужели дракон…

Она резко осеклась, словно кто-то толкнул ее под столом. К'вин подавил улыбку.

– Но ты же видела, – сказал он, воспользовавшись паузой, – что там были и другие дети. Дракон выбрал бы из них.

Это было не совсем правдой. Именно поэтому в каждом Вейре на площадке Рождений кандидатов было больше, чем драконов. Хроники зафиксировали пять случаев, когда маленькие драконы не находили себе всадника. Последовавшая смерть малышей так обеспокоила Вейры, что теперь всегда предпринимались все меры, чтобы второй раз такого не случилось. Допускали даже, чтобы дракончик выбирал себе пару среди зрителей.

Бывали случаи, когда яйцо не трескалось. В старину, когда еще существовали всякие технические приспособления, брали срезы мертвых тканей для исследования. В большинстве зафиксированных случаев причиной были проблемы с желтком, в результате чего формировался маленький уродец, который не пережил бы Рождения. Но в трех случаях причину смерти не сумели установить: зародыш не имел никаких дефектов. Такие непроклюнувшиеся яйца было решено оставлять в Промежутке, что и выполняли предводители Вейров на своих бронзовых драконах.

– Я видела, как она мчалась сюда, – сказала девочка, с удовольствием начиная снова. – И мужчин, которые пытались ей помешать.

– Наверное, тебе досталось самое лучшее место, – усмехнулся К'вин.

Девочка окинула стол мстительным взглядом.

– Да! И что? Я все это видела! Даже когда дракончик попытался сожрать кого-то! Небось ее папочку?

– Сьюз, хватит, – одернул ее собственный отец, а мальчик постарше, наверное, ущипнул, поскольку она резко выпрямилась и сердито посмотрела на него.

– Да, это был ее отец, – сказал К'вин.

– А он что, не знал, что нельзя бить всадника? – спросил потрясенный отец Сьюз.

– Я думаю, он понял свою ошибку, – сухо ответил К'вин и увидел испуг на лице Сьюз. – Какое имя ваш сын… – Чарант', как всегда, быстро подсказал ему нужное имя, так что крохотную паузу никто не заметил, – Томас решил избрать в качестве боевого?

– Я думала, Томасу нечего даже надеяться, – сказала его мать, лицо ее лучилось от гордости и удовольствия.

– Ему никогда не нравилось имя Томас, – встряла неугомонная Сьюз. – Он выберет новое имя. – Юная вредина искоса посмотрела на родителей.

– А вот и он, если я не путаю своих гостей, – сказал К'вин, указывая на паренька, который прокладывал себе путь через переполненную пещеру. К'вин рассказывал кандидатам об их обязанностях, так что многих из них уже знал. Томас был очень похож на сестру и брата, так что узнать его было легко. Он надеялся, что Томас похож на сестру только лицом. Очень уж зловредной была девчонка.

– Отлично, юноша, – сказал К'вин, протягивая ему Руку. – И как нам теперь тебя называть?

– С'мон, предводитель, – сказал новый бронзовый всадник, вспыхнув от радости. Пожатие у него было крепким. – Можно было бы – Т'ом, но это имя мне никогда не нравилось.

– Ты сказал, что тебе… – Сьюз получила еще один пинок под столом, взвизгнула и залилась слезами.

– Это лучше звучит, – сказал С'мон, – да и Тьябет'у нравится.

На лице его ясно читались удовольствие, смущение и гордость, как обычно бывало у молодых всадников, пока они привыкали к своему новому положению. Привыкание потребует некоторого времени, уж это К'вин очень хорошо помнил.

– И потом, в первой группе всадников Бендена был некий Т'мас.

– Он давно умер, – ответил отец мальчика, не слишком довольный выбором сына. – Томас – наше родовое имя, – пояснил он К'вину. – Я тоже Томас, девятый в роду.

Мальчик посмотрел на отца с любопытством и тем отчужденно-независимым выражением, которое всегда возникает у новичков. Что-то вроде «ты больше не можешь указывать мне» или «папа, это мое дело, ты не поймешь».

– Тьябет' и С'мон, – сказал К'вин, поднимая свой бокал, и выпил за новых партнеров. Остальные поторопились присоединиться к тосту. – Ешь, С'мон. Теперь тебе придется пользоваться любой возможностью поесть, – добавил он и оставил парнишку, который с радостью последовал его совету.

За каждым столом К'вин слышал историю Дебры с новыми подробностями. Одни говорили, что ее отец истек кровью и умер, другие – что она не хотела приезжать вообще и что семья заставила ее попытаться запечатлить, раз уж ее Нашли. В конце концов оказалось, что маленькая Сьюз действительно видела все лучше всех, хотя и сидела далеко от центра, так что не могла как следует наблюдать Запечатление. Зато все, что происходило снаружи, она видела великолепно. К'вин, по возможности, подправлял чужие рассказы так, чтобы дело не вышло из-под контроля. К счастью, заиграл оркестр, послышалась песня, и гости отвлеклись. Большинство мелодий и песен были новыми. Музыканты Клиссера действительно очень хорошо выполняли свою работу.

Предводителю удалось не слишком часто наполнять кубок и основательно закусывать жареным мясом, ведь поздравить следовало всех новоиспеченных всадников.

Он почти закончил обход, когда увидел телгарских холдеров и Т'дама, сопровождавших в зал Дебру. Все они направлялись к главному столу. Сальда и Ташви перехватили девочку на полдороге. Она по-прежнему была полуошеломлена и почти затравленно озиралась по сторонам. Кто-то дал ей зеленое платье, которое обрисовало почти сформировавшуюся женскую фигуру. Покрой и цвет очень шли Дебре. Темно-зеленый цвет подчеркивал ее стройность и бронзовый цвет кудрявых волос, которые были красиво причесаны, а не буйно вились вокруг потного растерянного лица. Несомненно, к этому приложила руку Тиша, старшая над нижними пещерами. Зулайя сказала как-то, что Тиша играет с девушками Вейра, как с куколками, – одевает их и причесывает. У Тиши были свои дети, но избыток материнских чувств в Вейре только приветствовался.

Сальда обняла Дебру, склонилась к уху девочки и что-то зашептала. Она явно собиралась возместить отсутствие семьи – и это на празднике, присутствовать на 'котором любой холдер или мастер почел бы за счастье. Интересно, а как там с остальными родственниками? Впрочем, теперь Дебра стала членом огромной семьи Вейра и наверняка найдет приятную замену своей родне.

Зулайя представила Дебру Сарре, загорелой блондинке из Исты. Та принялась болтать так оживленно что Дебра улыбнулась – робко, как показалось К'вину но уже с большей уверенностью.

– Ты уложила Морат'у? – спросил он, подходя к женщинам.

– Я думала, что она никогда не кончит есть, – сказала Дебра, чуть нахмурившись от волнения.

Как заметил К'вин, цвет платья только подчеркивал зелень ее глаз. Тиша может гордиться своей работой.

– Они прожорливы, – сказала с мягким смехом Зулайя. – И я тоже. Идем, сядем, пока еще что-то осталось. Сальда добродушно хмыкнула, улыбаясь Дебре.

– Ну уж, скажешь. Мы за неделю послали вам самых упитанных телят в ожидании праздника. – Она слегка подтолкнула девочку к К'вину. – Одну вещь я скажу тебе точно, девушка: здесь, в Телгар-Вейре, ты будешь есть куда сытнее, чем дома. И готовить тебе не придется.

Дебра была так сбита с толку этими шутками, что К'вину пришлось взять ее за руку и помочь подняться на возвышение, на котором стоял стол.

– Думаю, тебе будет здесь очень хорошо, Дебра, – ласково сказал он. – И Морат'а станет тебе хорошей подругой.

Лицо девушки тут же осветилось радостью, а глаза наполнились слезами. Эта беззащитность вызвала у него такое сочувствие, что он даже споткнулся.

—О, она будет больше чем просто подругой, – сказала Дебра. Слова ее звучали скорее как молитва, чем констатация факта.

– Иди сюда, садись рядом, – сказала Зулайя, пододвигая стул и знаком приказывая К'вину сесть. Они устроились не в центре стола, как обычно. Быстрый обмен взглядами с Ташви и Сальдой заставил холдеров сдвинуть стулья, будто так и заведено.

— Послушай, какая прекрасная мелодия, – сказала она, наклонив голову.

Музыка – еще не маршевая, но достаточно жесткая — заставила всех в пещере прекратить разговоры.

– И слова тоже, – добавила Сальда, приоткрыв пошире от удивления глаза, – ей очень нравилось то, что она слышала. Когда ее муж собрался заговорить, она шикнула.

К'вин тоже слушал с удовольствием.

Шеледон, который настоял на том, чтобы впервые исполнить их произведение на Запечатлении в Телгаре, был чрезвычайно доволен тем, что разговоры затихли и все стали слушать новую песню. Настало время для самого главного. Как только закончилась кода песни, которую Джемми назвал «Любовь Дракона», Шеледон распорядился приготовиться к «Балладе о долге». Начать должна была его супруга Сидра, сопрано. Она пела партию мальчика – не совсем то, что надо, но подходящего мальчика пока не нашли. По знаку Шеледона Бетани сыграла на флейте вступление, и Сидра пропела первые строфы.

Да, им не хватало поставленных голосов, чтобы по-настоящему потрясти аудиторию, – в воображении Шеледон «слышал» многоголосый хор, – но великолепная акустика пещеры была очень кстати. Музыка захватывала. Голос Сидры звучал так юно и восторженно… Вступил красивый тенор Голладжи – партия всадника, затем присоединился баритон Шеледона, альт Бетани, и все музыканты Вейра подхватили мелодию.

Песня закончилась. Секунду царило полное молчание — самая высокая оценка для исполнителя, – и за-тем все зрители вскочили, радостно крича, хлопая, топая ногами. Даже драконы, захваченные общим восторгом, присоединились к восторженным приветствиям Сидра кланялась и кланялась, потом подняла остальных музыкантов. Даже Бетани встала. По щекам ее текли слезы.

Они повторили «Балладу» пять раз. Слушатели очень быстро запомнили слова и мелодию и присоединились к певцам. Когда Шеледон с жалким видом отказался петь в шестой раз, слушатели потребовали «Любовь Дракона», такую подходящую для нынешнего торжества.

По всем статьям дебют получился удачным, решил Шеледон, любуясь улыбкой на лице Сидры. Джемми превзошел самого себя, и Клиссер будет доволен. Возможно, в предложениях Клиссера о пересмотре всей системы образования что-то есть. Если на бесполезные знания дети будут тратить меньше времени, они скорее поймут, в чем истинный смысл жизни.

Глава 4 Телгар-Вейр и Колледж

Зулайя первая заметила все возраставшее беспокойство Дебры.

– Возвращайся к Морат'е, дорогая. Ты устала и тебе надо поспать.

– Спасибо… а…

– В Вейре у нас титулов нет, – сказала Зулайя. – Ступай. Я разрешаю тебе, если именно этого ты так вежливо ждешь.

Дебра пробормотала слова благодарности и встала, желая ускользнуть как можно незаметнее. Она чувствовала себя неуклюжей и замкнутой, хотя все, даже леди и лорд холда, были с ней так невероятно добры и просты. Она думала, что у нее потребуют объяснения ее поступка но вместо этого они просто поддержали ее. Но главное – казалось, что ее настоящая жизнь началась лишь с того мгновения, когда они с Морат'ой встретились взглядами.

Так и есть, думала она, торопливо шагая вдоль стены пещеры, опустив голову, чтобы не смотреть никому в глаза. Но, проходя мимо людей, она встречала только улыбки и добрые приветствия. И уж, конечно, никто не приставал к ней с низостями и похотью, как утверждал ее отец.

Конечно, рассказывал он ей много чего. Но многого и не рассказал. Например, того, что в холде полагалось официально объявить о том, что она Избрана в результате Поиска, а значит, должна знать, когда ей прибыть на Рождение. А вместо этого она случайно отыскала письмо в шкафу, где держали всякий хлам, который можно использовать вторично. Никто в Балан-холде, особенно ее отец и мачеха Джиса, не выбросил бы листок бумаги, у которого одна сторона осталась чистой, – а вдруг он еще пригодится! Как же она ненавидела эти слова! Пригодится! Это «вдруг пригодится» витало над всем Балан-холдом. А ведь в материальном отношении они вовсе не были бедны, не так, как другие холдеры. Но со дня смерти ее матери Балан-холд обнищал духом.

Она искала совсем другую вещь, когда наткнулась на листочек. Она не знала, когда было получено письмо, но очевидно, что листок лежит здесь уже некоторое время: бумага была засаленной, а складки затерты. Может, он тут уже несколько недель лежит!

Она даже согласилась выйти за Ганмара – чтобы только сбежать из отчего дома. Она знала, что ей придется много работать, даже тяжелее, чем дома, поскольку они будут закладывать новый холд. Придется вырубать его в скале над шахтой, но он будет принадлежать ей – и Ганмару, – и она сможет жить там так, как сама захочет. Она не верила в те прекрасные будущие чудеса которые расписывали ей Борис и Ганмар. Им нужно было лишь ее крепкое тело и сильные руки.

Но она видела в те дни в небесах много драконов с пассажирами. Балан-холд был недалеко от Телгар-Вейра, даже если ехать по земле. И когда она прочла письмо, она сразу же все решила без колебаний. Она Найдена. Она имеет право быть там. Плевать, как живут в Вейрах, хуже уже не станет. А если она станет всадницей…

Она сунула письмо в карман брюк и задвинула ящик. На кухне больше никого не было, солнце струилось сквозь окна, словно воодушевляя ее. Она даже не вернулась в комнату, где жила с тремя сводными сестрами. Схватив куртку, она побежала в загон, где держали верховых лошадей. Во дворе не было ни одной – все в работе. За завтраком отец раздал задания, и все торопились показать отцу законченную работу, а то перерыва на обед не будет.

Она не осмелилась взять из сарая седло и уздечку, поскольку там ее старшие братья ворошили сено, – они впервые делали эту грязную работу. Она взяла только кожаный ремень. Поскольку ей приходилось много работать с лошадьми холда, она была уверена, что взнуздает одну при помощи только кожаной петли.

Бильвиль был самым быстрым конем. Дебры хватятся не раньше чем через три часа, когда позовут на обед. Тогда она будет уже далеко на пути к Вейру.

Оглянувшись через плечо и убедившись, что за ней не следят, Дебра быстро пошла – словно по делу – к загону. Забралась на ограду. Бильвиль стоял неподалеку. Ворота были слишком близко от огорода, где занимались прополкой ее сводные сестры. Они больше всего любили ябедничать отцу или своей матери, что Дебра, мол, бездельничает. Два брата были в сарае, еще двое – отцом на лесной делянке, мачеха – в сыроварне холда. Дебра молола зерно на муку, когда треснул шплинт. Именно его она и искала в ящике – гвоздь или что-нибудь, чем можно было бы заменить его, чтобы продолжать работу. Так что Джиса тоже покамест тревоги не поднимет. Нет муки – не будет хлеба, а Джиса, из-за беременности, не хотела вращать тяжелый камень.

Бильвиль мягко ткнулся в плечо девочки, когда она подошла к нему и взялась за гриву. Никто не удосужился почистить его вчера вечером после перевозки дров, и его шкура задубела от вчерашнего пота. Может, взять другую лошадь? Но Бильвиль наклонил голову и позволил набросить ременную петлю на нижнюю челюсть. Вряд ли лучше будет, если она начнет ловить в загоне отдохнувшую, но менее покладистую лошадь, так что она сжала самодельную уздечку, схватилась за гриву и вскочила на спину коня. Может, завтра она уже будет сидеть на спине дракона! Она распласталась по шее Бильвиля, чтобы ее никто случайно не увидел, и погнала коня вперед, к лесу.

Когда они достигли живой изгороди, отмечавшей дальнюю границу их владений, она еще раз оглянулась на строения холда, на высеченные прямо в скале окна, неровный вход в основные жилые помещения и более широкий – в загон для скота. Ни души.

– Ну, вперед, Бильвиль, удираем отсюда, – прошептала она и послала его рысью, направив прямо на изгородь, неподалеку от тропинки, ведущей в лес.

Хорошо, что Бильвиль любил прыгать, поскольку она едва дала ему пространство разогнаться. Но он ловко перемахнул через изгородь, повернул налево, повинуясь поводу и толчку в правый бок. Через несколько мгновений они уже были среди деревьев и направились к тропе. Бильвиль разок попытался потянуть налево назад, к холду, но она резко ударила его пяткой, и он принял вправо. Они были уже достаточно далеко от холда, так что топота его копыт никто не мог слышать – разве что приложил бы ухо к земле, а это вряд ли. Наверняка они пялятся на жернова, которые ей больше вращать не придется. Эта мысль заставила ее ухмыльнуться, хотя до безопасности было еще далеко.

Как только тропа стала шире, она пустила Бильвиля легким галопом, наслаждаясь единственным занятием, которое приносило ей в холде удовольствие.

Несколько раз она останавливалась, чтобы дать отдохнуть пояснице, а заодно и спине Бильвиля… и поискать поздние ягоды. Надо было перед побегом стащить оставшийся от завтрака сыр или даже пару яблок, чтобы перекусить по дороге.

Только на последнем отрезке пути к Телгар-Вейру Дебра заметила погоню. Или по крайней мере увидела на дороге трех всадников. Возможно, это гости, спешащие на Рождение, но лучше уж ждать самого худшего. Одним из них мог быть ее отец, другие двое – Борис с Ганмаром. Она должна добраться до Вейра, прежде чем они ее догонят. Как получилось, что они так быстро пустились в погоню? Может, кто-то ее видел, в конце концов, и предупредил Лавеля?

В самой тонкой стене кратера Телгар был вырезан длинный туннель для наземного транспорта. Бильвиль устал после вчерашней работы, когда ему пришлось несколько раз подниматься в гору. Дебра услышала мужские голоса, которые звали ее по имени, и пришпорила Бильвиля. Тот пошел усталой рысью. Как она ни била его пятками, быстрее он уже не мог. И тут она услышала гул – он словно исходил от окружающих стен. Она поняла что это значит, и закричала от отчаяния.

Она все-таки опоздала, и ей не достанется ни одного дракона для Запечатления, пусть ее и Нашли. Как ей теперь возвращаться домой? Она не поедет. Она знает свои права. Ее Нашли. Она может остаться в Вейре до следующей кладки. Все лучше, чем возвращаться к тому, от чего она только что сбежала. Брак с Ганмаром ничем не улучшит ее судьбу, даром что она уже согласилась вступить в законный союз с молодым горноразработчиком. Он производил хорошее впечатление. Мать рассказывала ей, что есть способы управлять мужчиной так, что он этого даже не заметит. Но Милла умерла прежде, чем успела поделиться своими тайнами с дочерью. А Джиса, которая не надеялась выйти замуж второй раз, если вдруг не сумеет удовлетворить ее отца, была по натуре жертвой: ей нравилось подчиняться.

В туннеле загрохотал стук копыт, и, уже отчаявшись достигнуть цели, Дебра снова пришпорила Бильвиля. Отважный конь тяжело перешел в галоп, от которого ее растрясло до костей, но они все же успели въехать в чашу кратера.

Дебра увидела, что Площадка полна не только людьми, но и новорожденными дракончиками, которые ходили шатаясь. Подъехав чуть ближе, она заметила, что еще несколько яиц не проклюнулись. Преследователи настигали. Бильвиль был ей уже не нужен – она достигла входа. Конь остановился сразу же, как только наездница перестала подгонять его. Она соскользнула на землю и бросилась к площадке Рождений – ив тот же миг ее отец, Борис и Ганмар рванулись наперерез, приказывая остановиться, образумиться… Она вырвалась от них как раз вовремя, чтобы увидеть Морат'у и наконец слиться с ней.

Сейчас, возвращаясь к казармам молодняка, она чувствовала себя такой усталой, как никогда в жизни. Но и такой счастливой она никогда в жизни не была. Пока она нервно стучала в дверь, из комнаты мальчиков высунулся Т'дам.

– Вернулась? Она спит как мертвая. И ты тоже, думаю, уснешь.

Она покачала головой, слишком усталая, чтобы говорить. Открыла створку двери, специально приспособленную, чтобы маленький дракончик, который еще волочит крылья, мог пролезть внутрь, вошла, закрыла было за собой дверь, но тут вошел Т'дам с фонарем. Очень кстати – иначе Дебра налетела бы на спящих дракончиков. Они спали на деревянных платформах, поднятых на метр над землей. Так было заведено, пока дракончики не становились достаточно взрослыми, чтобы переселиться в собственные постоянные вейры. По одну сторону от драконьих платформ стояли низенькие кровати на колесиках, предназначенные для молодых всадников. Пространство под кроватью использовалось как склад для вещей, в ногах у каждой стоял большой сундук.

Дебра обогнула ближнюю платформу, радуясь, что не потревожила дракончика, и подошла к спящей Морат'е. И своей кровати. На сундуке лежала кое-какая одежда.

– Тиша тебе кое-что прислала, поскольку ты не смогла привезти с собой белья, – сказал Т'дам. – И ночной сорочки, как я понимаю. Зажги фонарь над кроватью, и я погашу свой.

Когда она сделала это, он прикрыл заслонку большого фонаря и затворил за собой дверь. Как только он ушел, она осмотрела Морат'у – дракончик свернулся в клубочек на своей платформе, сунув голову под крыло. Значит, так они спят? Радуясь удаче нынешнего дня, Дебра смотрела на спящую зеленую, как мать на новорожденного долгожданного младенца. Животик Морат'ы до сих пор еще был круглым от съеденного мяса. Во время кормления Т'дам только рассмеялся, когда Дебра испугалась, что дракончик переест и заболеет.

– Они в первый месяц так едят раз шесть-семь в день, – пояснил он. – И пока они не дойдут до трехразового питания, ты будешь думать, что всю жизнь проведешь, нарезая мясо. Но не беспокойся. К концу года она будет есть два раза в неделю, причем охотиться будет сама.

Дебра улыбнулась, припомнив этот разговор. Т'дам понятия не имеет, каким облегчением будет для нее такая простая работа, которую можно выполнять с любовью, радуясь ответной благодарности. Она подержала руку над любимой своей Морат'ой, но не решилась побеспокоить ее, тем более что сама засыпала на ходу. Однако она еще постояла, просто глядя на то, как грудь Морат'ы поднимается и опадает от спокойного дыхания. А потом она уже просто не могла сопротивляться усталости.

Она была единственным человеком в стойлах молодняка… или в казарме? Ладно, пусть остальные празднуют со своими семьями. Кто будет против, если Дебра из Балан-холда проведет сегодня ночь с драконами? Уж точно не она. Она сняла праздничное платье, разгладила мягкую ткань зеленого наряда и сложила его. Оно так хорошо сидело на ней и было такого приятного цвета… она никогда еще не носила такой красивой вещи. Джиса забрала все платья ее матери, которые по обычаю должны были достаться Дебре. Девочка надела ночную сорочку и ощутила слабый запах трав. Когда-то она тоже собирала пахучие травы для саше – вместе с матерью.

Дебра отвернула край толстого шерстяного одеяла ощупала его мягкую ткань и, совершенно не жалея о стираных-перестираных тонких покрывалах, которые ей приходилось делить с сестрами, забралась под него. Подушка под ее щекой тоже была пышной, мягкой и тоже пахла травами. Это все, о чем она успела подумать прежде чем погрузилась в сон.

Вернувшись на драконах в Колледж, Шеледон, Бетани и Сидра все никак не могли успокоиться после теплого приема, который им устроили в Телгар-Вейре.

– Я не знаю, почему мы раньше не додумались до Обучающих Баллад, – сказала Сидра слегка охрипшим голосом – еще бы, прошлой ночью она столько раз пела!

– Очень плохо, что мы не успели подготовить такое же представление для двух других Рождений, – ответил Шеледон, поскольку повсюду замечал только промахи – таков уж был у него нрав. – Предвидятся ли еще какие-нибудь большие события?

– Да, к примеру, Праздник конца года, – сказала Бетани.

– Надо будет остаться здесь, – ответил Шеледон, не желая пропустить праздник, который обычно готовил Крисли. Старшие учителя Колледжа непременно включались в список гостей Форта и никогда не упускали возможности побывать там, даже если взамен могли на три дня отправиться к родным очагам.

– Может, на сей раз, – посмотрела на Шеледона Сидра, – нам следует отправиться по домам и распространить Песню там?

Бетани нахмурилась.

– Песня звучит в полную силу только при надлежащем исполнении, с аккомпанементом и хором…

Шеледон задумался.

– Мы можем подготовить подходящие группы исполнителей в главных холдах. Всадники в любом случае поиезжают туда в гости, так что все смогут услышать… – Тут он улыбнулся жене и нежно обнял ее за плечи. – Ты прекрасно исполнила партию сопрано за мальчика. Но, думаю, к концу года нам надо подготовить детский голос. Ты сегодня охрипла.

– Эй, вы там, внизу! – послышался сверху голос, и они увидели высунувшегося из окна Клиссера. Он махал им рукой. – Ну, как? Баллада сработала? – крикнул он, сложив руки рупором.

Музыканты переглянулись, Шеледон отсчитал «раз-два», и они взревели хором:

– Да здравствуем мы!

Клиссер радостно сцепил руки над головой и жестом показал, чтобы они поднимались в его кабинет в самой старой части здания.

Они пришли туда первыми, все еще в радостном возбуждении, которое начало рассеиваться, когда они увидели лицо Клиссера.

– Что стряслось? – спросила Бетани, приподнимаясь с кресла.

– Компьютеры вышли из строя, и Джемми думает, что теперь они все подохли окончательно, – мрачно сказал Клиссер, плюхнулся в кресло у своего рабочего стола и жалко обмяк.

– Да что случилось? Они работали хорошо, – нахмурился Шеледон. – Что Джемми…

Клиссер отмахнулся.

– Это не Джемми…

– Ну, так один из студентов, что болтаются вокруг… – Судя по лицу Шеледона, ничего хорошего встреча с ним виновнику не сулила.

Клиссер покачал головой.

– Молния.

– Молния? Но мы не получали штормового предупреждения.

– Все солнечные панели перегорели, но их мы хотя бы можем заменить. Хуже, что Кори потеряла всю медицинскую информацию, все, что от нее сохранилось включая диагностическую, которую она так отчаянно пыталась перевести на бумагу.

Онемев, Шеледон тяжело опустился на угол стола, а Сидра с несчастным видом привалилась к стене.

– И много погибло? – спросила Бетани, пытаясь осознать масштаб катастрофы.

– Все. – Клиссер щелкнул пальцами и сцепил руки, опустив на них подбородок.

– Но ведь… но ведь это все лишь вопрос… – начал было Шеледон.

– Материнские платы сделаны из угля и клея, – мрачно ответил Клиссер. – Джемми просмотрел все коробочки с оставшимися у нас чипами, но их не хватит, чтобы восстановить хотя бы несколько мегов, и система не заработает. Даже часть системы. Она погибла. – Он безнадежно махнул рукой.

Повисло молчание, пока все, находившиеся в комнате, пытались осознать свою потерю.

– Что успели студенты… – начала было Бетани, но осеклась, когда Клиссер почти раздраженно замахал на нее. – Но ведь они успели хоть что-то сделать?

– Что-то, но отнюдь не столько, сколько нам надо, отнюдь не все, что надо было скопировать, лишь малую часть того, что нам необходимо.

– Послушай, Клиссер, – мягко сказала Бетани, – так все же – что мы реально потеряли?

Он резко поднял голову и зло посмотрел на нее.

– Реально? Да все!

Шеледон и Сидра воззрились на Бетани так, словно она спятила.

– Мы потеряли историю, которая, как мы уже видим не имеет ничего общего с нашей нынешней жизнью? – негромко спросила она. – Описания архаических устройств и процедур, которые не нужны на Перне, поскольку мы больше не живем в обществе развитой технологии? Разве ты не собирался от них избавиться, Клиссер? Ты же хотел приспособить обучение к нашим реальным нуждам, чтобы жить на этой планете! Я даже не представляю, сколько гигабайт хранимой информации было бесполезно! Теперь нам не надо волноваться насчет старого. – Она махнула рукой. – Мы можем двигаться вперед и не заниматься переводом бесполезных мелочей. Итак, я снова спрашиваю: что мы реально утратили?

Молчание затянулось, и Шеледон издал резкий смешок.

– А знаете, она, возможно, права! Мы разбивались в лепешку, копируя сведения, которые в любом случае на Перне не пригодятся. Особенно потому, – голос его стал жестче, – что никому на Земле нет до нас дела.

Сидра, моргнув, посмотрела на мужа.

– Ты опять о той капсуле старика Таббермана, отправленной домой?

Шеледон перешел в оборону:

– Ну, мы же знаем из…

– Из записей, – с недоброй усмешкой ответила Сидра, и Шеледон вспыхнул. – Мы знаем, что сообщение было послано без визы адмирала Бендена. А без подписи начальника колонии никто на Земле не обратил бы внимания на это сообщение. Если оно, конечно, дошло До Земли вообще.

– Мог бы кто-нибудь прилететь и хотя бы посмотреть, – сказал Шеледон.

– Ой, да хватит, Шел, – сказала Бетани, которую позабавила внезапная перемена в его настроении, поскольку он всегда высмеивал теорию «капсулы Таббермана». – Перн не так богат, чтобы заинтересовать кого бы то ни было.

– Так говорят драгоценные записи, но мне кажется, это была всего лишь попытка сохранить лицо. Наверное, они просто следили за нами, чтобы посмотреть, как у нас пойдут дела… Они чертовски разбогатели благодаря Шавианским колониям, что и послужило основной причиной Нахийской космической войны.

– Это было более трехсот лет назад, Шел, – сказала своим терпеливым учительским тоном Бетани.

– И совершенно неприменимо к нашим дням, – добавила Сидра. – Да, потеря компьютеров – несомненно, удар для нас, но бороться мы с этим не можем…

– Но информация! – проговорил Клиссер сквозь набежавшие на глаза слезы.

– Клиссер, милый, – наклонилась к нему Бетани, ласково поглаживая его по руке, – у нас все еще остались лучшие в мире компьютеры, – она постучала себя по лбу, – и они просто набиты информацией, ее даже больше, чем нам нужно.

– Но… но мы теперь не будем знать, как сохранять жизненно необходимую информацию! Например, как заранее предсказывать возвращение Алой Звезды.

– Придумаем что-нибудь, – сказала она мягко и успокаивающе, и отчаяние, охватившее Клиссера, стало утихать. Он даже вроде чуть развеселился. Но потом впал в еще более черную депрессию.

– Но мы не оправдали доверия, оказанного нам. Мы не сумели сохранить имеющиеся у нас данные…

– Чушь собачья! – резко сказал Шеледон, ударив кулаком по столу. – Мы заставили компьютеры работать за гранью возможного. Я достаточно много прочел в инструкциях, чтобы это понять. Каждый год, который они проработали сверх положенного им срока, – вообще чудо. И, как сказала Бетани, мы не все потеряли. Старинные штучки вышли из строя, как и многое другое. А теперь нам придется идти не легким путем, который предоставлял нам компьютер, а рыться в книгах. Книги! Их-то у нас горы.

Клиссер моргнул. Он покачал головой, словно отгоняя какую-то мысль.

– Мы все равно хотели отказаться от большинства старых сведений, – ласково сказала Бетани. – Что всего важнее для нас, – она показала на Перн вокруг нее, – мы уже скопировали… ну, большую часть, – поправилась она, когда Клиссер открыл было рот. – Если нам до сих пор это не понадобилось, то и в будущем не понадобится.

– Но мы потеряли сумму знаний всего человечества… – начал было Клиссер.

– Ха! – ответила Сидра. – Древнюю историю. Мы выжили на Перне, и Перн – важнее всего. Как сказала Бетани, если до сих пор нам эти знания не понадобились, не понадобятся и в грядущем. Так что успокойся.

Клиссер потер лицо руками.

– А что я скажу Поулину?

– А разве молния не задела и Форт? – спросил Шеледон, затем ответил сам себе: – Мне показалось, что там, у солнечных панелей, работали какие-то люди.

Клиссер воздел руки к небу.

– Я сказал ему, что мы подсчитываем потери…

– И что же? – спросил Шеледон.

– Все! – Он уронил руки и опустил голову, словно думал о неизбежном.

– Ну, не ты же вызвал грозу, Клисс, – сказала Бетани Он обжег ее взглядом.

– А система тогда работала? – спросил Шеледон.

– Конечно, нет! – горячо воскликнул Клиссер, хмуро глядя на Шеледона. – Ты знаешь правила. Во время грозы всю электронику выключают.

– И выключили?

– Конечно!

Бетани с Шеледоном переглянулись, не очень веря его словам. Они оба знали, что Джемми может сидеть за компьютером, пока не уснет над клавиатурой.

– Говорю же, – продолжал Клиссер, – все было отключено. Просто повезло, что у генераторов есть предохранители, но компьютеры даже это не спасло. Перенапряжение пошло по шине базы, а не по линиям питания.

– Компьютеры все равно уже подыхали. А теперь совсем сдохли, – жестко сказал Шеледон. – И пусть покоятся с миром. Я пойду и доложу Поулину, если ты боишься.

– Я не боюсь, – стукнул кулаком по столу Клиссер. – К тому же я обязан ему сказать.

– Тогда скажи ему заодно, что наши новые обучающие методики готовы и мы не потеряли ничего из того, что понадобится последующим поколениям, – сказала Сидра.

– Но… но откуда нам знать, что им понадобится? – риторически спросил Клиссер, до сих пор еще не оправившийся от потрясения. – Мы не знаем и половины того, что нам следовало бы знать.

Бетани встала и сделала пару шагов к питьевой колонке.

– Тоже не работает, – сказал Клиссер с явным отвращением и злостью.

– Да, комфорта мне будет не хватать, – сказала она.

– Всем нам придется мириться с неудобствами, – сказал Клиссер и тяжко вздохнул, пятерней зачесывая волосы назад.

– Значит, – пожала плечами Сидра, – будем пользоваться газом. Он тоже прекрасно нагревает воду, пусть и не так быстро. Давайте-ка сейчас выпьем по чашечке, а? – Она взяла Клиссера за руку и потянула его с кресла. – Тебе бы надо приободриться.

– Ты до сих пор радуешься успеху прошлого вечера, – с укором сказал он, но все же встал.

– Как и мы, – сказал Шеледон. – Тем лучше. Мы утешим тебя, дружище.

– Клиссер, – начала Бетани своим мягким, убедительным голосом, – мы узнали из документов, что после Второго Переселения искусственный интеллект, ИГИПС, отключился сам. Мы знаем почему. Он понял, что люди стали думать, что он непогрешим, что он знает ответы на все вопросы человечества. Люди стали считать его не просто оракулом, но зависели от него более, чем можно считать разумным. Поэтому он отключился. Мы сами слишком долго полагались на то, что мы могли извлечь из наших компьютеров. Мы стали слишком зависимы. Пора бы и встать на ноги… – она помолчала, ее рот дернулся – она вспомнила о своей искалеченной ноге, – и принимать решения самим. Подумай сам, то, что нам говорили компьютеры, все меньше и меньше имело отношения к нашим нынешним проблемам.

– Ты права, Бетани, – сказал Шеледон, кивнув и криво усмехнувшись.

Клиссер снова отбросил назад волосы и печально улыбнулся.

– Было бы лучше, если бы все это случилось чуть попозже. – Он развел указательный и большой пальцы показывая, насколько позже. – Когда мы нашли бы все, что нужно всадникам.

– Ты имеешь в виду точную систему расчета приближения Алой Звезды? – спросил Шеледон и пожал плечами. – Лучшие умы континента работают над этим.

– Мы найдем решение, – сказала Бетани со странной спокойной решительностью. – Обычно человечество справляется, сам знаешь.

– Затем нам и нужны драконы, – сказала Сидра. – Я сейчас готова убить кого-нибудь за чашку кла.

Глава 5 Казармы молодняка и Битра-холд

Внезапное, стремительно усиливающееся чувство голода подняло Дебру из такого глубокого сна, что она в первый момент никак не могла понять, где находится. Кровать была слишком мягкой, она спала одна, и ни звуки, ни запахи не были знакомы.

«Я очень проголодалась и знаю, что ты очень устала, но у меня в животе пусто, пусто, пусто…»

– Морат'а! – воскликнула Дебра, вскочила – и с треском врезалась головой в челюсть дракончика, поскольку Морат'а склонилась над ее постелью. – Ой! Ой, милая моя, я тебя не поранила? – Стоя на кровати, она обняла Морат'у, гладя ее скулы и ушные отверстия, тихо извиняясь и обещая никогда больше не делать ей больно.

Маленькая зеленая сфокусировала взгляд. Глаза ее слегка вращались и приобрели слегка красноватый оттенок боли и тревоги, который после извинений и обещаний Дебры быстро исчез.

«У тебя голова куда крепче, чем кажется», – сказала зеленая, встряхнувшись.

Дебра почесала Морат'у под подбородком, куда пришелся удар.

– Извини, маленькая.

И тут она услышала хихиканье за спиной и резко обернулась, злая и готовая лезть в драку. Оказалось, что в казарме она не одна. Белокурая девочка из Исты – Сарра, так ее звали, – сидела на краешке постели, складывая одежду в сундук. Ее дракончик еще спал, свернувшись в клубок, и чуть посапывал.

– Ой, я не хотела никого обидеть, – сказала Сарра, улыбаясь так добродушно, что Дебра сразу успокоилась. – Посмотрела бы ты на ваши физиономии. У Морат'ы глаза в кучку съехались, когда ты в нее врезалась.

Дебра потерла макушку, поморщилась и вылезла из кровати.

– Я так глубоко заснула… когда я в первый раз… я не думала…

– Морат'а вела себя хорошо, как могла, – сказала Сарра. – Т'дам велел переодеться для грязной работы. Надо их выкупать и помазать маслом после первого сна.

«А ты долго будешь одеваться»? – жалобно спросила Морат'а.

– Нет, дорогая моя, – сказала она и, отвернувшись от Сарры, чтобы вдруг не смутить ее, стянула ночную сорочку и набросила одежду, лежавшую сверху, – не новую, но прочную.

Новыми были только носки, связанные из плотного хлопка, чему она была особенно рада, поскольку уже несколько дней не меняла носков. Она сунула ноги в башмаки и встала.

– Я готова, дорогая, – сказала она маленькому зеленому дракончику, который спрыгнул с платформы и естественно, тут же ткнулся в пол носом.

Сарра перепрыгнула через кровать, спеша на помощь Морат'е и изо всех сил стараясь не рассмеяться так что чуть не задохнулась. Увидев, что Морат'а не ушиблась, Дебра ответила истанке улыбкой.

– Они всегда так?..

Сарра кивнула.

– Так Т'дам рассказывал. Сразу за дверью найдешь бадью с мясом… Нынче нам еще дают послабление – она сморщила носик, – но завтра придется вставать на заре и самим готовить завтрак для наших питомцев.

Зеленый дракончик Сарры громко всхрапнул, и девочка обернулась посмотреть, не просыпается ли он. Но зеленая испустила дрожащее тоненькое «ооооо-о-о-о», и ритмичный храп возобновился.

– Она всю ночь так? – спросила Дебра.

«Я такая голодная…»

Дебра рассыпалась в извинениях, а Сарра бросилась вперед и распахнула обе створки двери, а затем изысканно поклонилась, приглашая их выйти. Морат'а немедленно толкнула Дебру в правый бок, учуяв соблазнительный запах, исходящий из двух закрытых бадей, стоявших перед казармой.

Дебра подтянула бадью поближе. Морат'а нетерпеливо столкнула крышку и начала заглатывать куски мяса. Дебра разрешила ей наполнить рот, а потом загородила бадью своим телом.

– Морат'а, ты должна жевать и только потом глотать. Ты слышишь? Иначе подавишься и умрешь, и что тогда будет со мной?

Морат'а глядела на нее с таким страдальческим видом и укоризной, что Дебра не могла оставаться суровой.

– Жуй, – сказала она, запихивая горсть мясных кусочков в раскрытую пасть Морат'ы. – Жуй! – повторила она и Морат'а послушно прожевала, прежде чем потребовать следующую порцию. Дома, в холде, Дебре приходилось выкармливать детенышей, оставшихся без матери, так что кое-каким приемам она научилась.

«Кто бы ни рассчитывал порцию, – подумала Дебра – он прекрасно знал, сколько влезет в животик молодого дракончика». Бадья постепенно пустела, Морат'а ела все медленнее, и, когда Дебра добралась до дна бадьи, зеленая сыто вздохнула и лениво проглотила последний кусочек.

– Вижу, она позавтракала, – сказал Т'дам, появляясь сзади так неожиданно, что Морат'а аж взвизгнула, а Дебра чуть не упала. Т'дам схватил ее за плечо и помог выпрямиться. – Мы в Вейре обходимся без лишних церемоний, – мягко сказал он. – Теперь своди ее к озеру выкупаться, – показал он вправо. Дебра посмотрела и поняла, что холмики – это спящие дракончики. – Когда она проснется после этой кормежки, ты сможешь выкупать ее и смазать маслом. – Т'дам усмехнулся. – А в следующий раз… – он показал налево. – Ты у нас брезгливая? – спросил он.

Дебра внимательно посмотрела в ту сторону и увидела шесть ободранных туш, висевших на треногах. А молодежь срезала ножами мясо с костей или нарезала его на столе для кормления дракончиков.

– Я-то? – цинично фыркнула в ответ Дебра. – Непохоже.

– Хорошо, – одобрительно протянул Т'дам. – А вот некоторые из твоих товарищей не так стойки. Ну, иди, Морат'а, – сказал он совершенно другим тоном, ласковым, теплым и вкрадчивым. – Тебе надо немного поспать, а песок вокруг озера нагрелся на солнышке…

Морат'а подняла голову и посмотрела на Наставника. Глаза ее блеснули зелено-голубым.

«Он добрый», – сказала она и побрела к озеру. Ее набитый животик выпирал вперед.

– Когда уложишь ее, Дебра, иди на кухню и позавтракай сама. Хорошо, что у тебя крепкий желудок – сказал он, уже отвернувшись, но Дебра расслышала его тихий смешок.

«Но ведь до озера так далеко, Дебра!» – пыхтя, пожаловалась Морат'а.

– Вовсе нет, – ответила Дебра. – К тому же тут слишком каменистая почва, так что спать тебе будет неуютно.

Морат'а опустила длинную мордочку, оттолкнула с дороги камень и вздохнула. Шла она очень медленно, а Дебра подбадривала ее на каждом шагу, пока они не добрались до песка, окружавшего озеро. Его недавно разравнивали, и следы грабель были еще видны под отпечатками лап и хвостов дракончиков. Дебра отвела Морат'у подальше на песок, на свободный пятачок между двумя коричневыми, которые лежали, свернувшись в клубок, прикрывая крыльями глаза от лучей осеннего солнца.

Тяжело вздохнув, Морат'а плюхнулась на свой задик с видом «я никуда отсюда дальше не пойду» и медленно перевалилась на правый бок. Она обернула вокруг себя хвост, сунула голову под левое крыло и, урча, заснула.

Дебра никак не могла покинуть дракончика, восхищенно удивляясь тому, как это она заслужила любовь такого замечательного существа.

Она так долго была одинока и обделена любовью – с того самого дня, как ее мать умерла, а брат покинул семейный холд. Теперь у нее была Морат'а, и принадлежала она только ей одной, и все долгие годы одиночества показались ей одним незначительным моментом.

Наконец Дебра решила, что Морат'а здесь в полной безопасности, заставила себя отойти и направилась к той стене кратера, где располагались кухни. Манящий запах свежего хлеба и другой еды заставил ее ускорить шаги. Она надеялась, что у нее хватит сдержанности не заглотить свой завтрак с жадностью дракончика.

Кухни в Телгар-Вейре представляли собой череду пещер, каждая со своим входом, разной величины и высоты. Когда Дебра вошла в ближайшую, самую меньшую, она увидела, что вдоль внешней стены ее идут очаги и печи, каждая со своим дымоходом, выходящим наружу. Длинные столы, за которыми вчера сидели гости, были большей частью убраны, осталось ровно столько, сколько нужно было для населения Вейра. Внутри кипела работа – мужчины и женщины готовили еду.

– Завтрак накрыт вон там, – улыбнулась Дебре какая-то женщина и показала, куда идти. – Каша еще горячая, и кла только что сварили. Угощайся.

Дебра посмотрела налево, на самый дальний очаг, около которого стояли столы и стулья.

– Скоро поспеет свежий хлеб, я принесу, – сказала женщина, продолжая заниматься своим делом.

Дебра только-только положила себе каши – без комьев, не подгорелую – и налила чашку кла, когда к столу подошли двое мальчиков. Вид у них был смущенный, они явно не знали, куда им дальше идти.

– Вот миски, вот чашки, – показала Дебра. – И придерживайте горшок вон тем обрывком полотенца, когда будете накладывать кашу. Горячий.

Они робко улыбнулись ей – оба только-только вошли в возраст, пригодный для Запечатления, так что она чувствовала себя по сравнению с ними мудрой и взрослой. Они сумели положить себе каши в миски и налить кла, правда, не обошлось без накладок: несколько ложек уронили в огонь, шарахаясь от шипения горячего пара.

– Садитесь здесь, я не кусаюсь, – сказала она, постучав по столу.

Они отнюдь не выглядели ворчливыми и угрюмыми как ее младшие сводные братья.

– У тебя ведь зеленая? – спросил первый. Черные кудрявые волосы его были совсем недавно коротко подстрижены.

– Конечно, зеленая, балда, – сказал второй, ткнув его локтем в бок. – Я М'рак, а моего бронзового зовут Канет', – добавил он со вполне понятной самодовольной ухмылкой.

– А моего бронзового зовут Тьябет', – сказал черноволосый, тоже переполненный гордостью за своего дракона, а потом скромно добавил: – А я C'мон. А как зовут твою зеленую?

– Морат'а. – Дебра поняла, что расплывается в улыбке. Неужто все молодые всадники такие же пьяные от радости, как и они?

Мальчики уселись поудобнее и начали есть почти так же жадно, как дракончики. Дебра нарочно стала подносить ложку ко рту помедленнее. Каша и вправду была слишком вкусной, чтобы вот так просто ее глотать. В ней не было ни лузги, ни камешков. Телгар явно отдавал Вейру лучшее, даже если это был всего лишь овес для каши. Она вздохнула, снова обрадовавшись тому, что вчера запечатлила Морат'у.

Мальчики внезапно замерли, не донеся ложек до рта, и Дебра быстро обернулась. К ним шла Тиша, старшая над нижними пещерами. Обознаться было невозможно. Широкое полное лицо Тиши расплылось в столь же широкой улыбке.

– Ну, как вы сегодня? Хорошо устроились? Не нужно ли чего? Родители заберут вашу нарядную одежду, а вот для грязных работ одежка понадобится очень-очень, – сказала она своим густым низким добродушным голосом. – Как завтрак? Хлеб только что из печи, можете брать все, что хотите. – Она остановилась рядом с Деброй, и ее красивые руки с длинными сильными пальцами легонько погладили девочку, словно она пыталась что-то сказать. – Если чего понадобится, приходи ко мне или скажи Т'даму. Вам, молодым, сейчас нужно думать только о ваших дракончиках. Это довольно тяжелая работа, уж поверьте, так что не робей. – Она еще разок погладила Дебру.

– Я не сообразила, что надо взять с собой то платье, что вы мне вчера дали, – сказала Дебра, думая, что Тиша именно об этом хотела спросить.

– Да ты что, девочка! – округлила глаза Тиша. – Это твое платье, хотя, когда его шили, мы не знали, что ты к нам приедешь. – Она расхохоталась, и от ее грудного смеха все ее большое тело заколыхалось.

– Но оно такое красивое… – запротестовала было Дебра.

Тиша снова похлопала ее по плечу.

– Оно прекрасно на тебе сидит. Я люблю шить новую одежду. Это моя страсть. Я всегда что-нибудь шью. – Снова похлопала. – В прошлом году я кроила и шила это платье просто так, никого не имея на примете, но, даже зная тебя, я все равно лучше бы не сшила. Это твое платье. Всем нам захочется надеть что-нибудь понаряднее на Седьмой День. А ты умеешь шить? – спросила она, с надеждой глядя на Дебру.

– Нет, боюсь, не умею, – ответила Дебра, опуская взгляд. Она помнила, как мать каждый вечер сидела с Рукодельем, вышивая одежду для Встречи. Джиса же едва умела заплаты ставить, и никто из ее дочерей не умел шить одежду и чинить ее.

– Не знаю, как жены холдеров сейчас воспитывают дочерей, но я уже в три года умела держать иголку в руках… – продолжала Тиша.

Мальчики не сводили с них глаз.

– Вы тоже научитесь стежки делать, мои юные друзья, – сказала она, грозя им пальцем. – И будете шить башмаки и куртки, если хотите сами сделать свой верховой наряд.

– Да? – изумленно спросил М'рак – Но ведь шитье – женское дело.

– Только не в Вейре, – твердо сказала Тиша. – Скоро сами увидите. Это тоже входит в обязанности всадников. Научитесь. А теперь вот вам хлеб, масло и банка варенья.

Еще одна полная женщина подошла к ним, радуясь тому, что сейчас удивит их лакомством, и поставила на стол поднос.

– Отлично, спасибо, Аллья, – сказала Тиша, и Дебра тоже что-то пробормотала в благодарность, да и C'мон вспомнил о манерах. М'рак же, не тратя слов, схватил кусок горячего хлеба и сунул его в рот.

– О! Здорово!

– Ты только не выверни его обратно, когда станешь готовить мясо для следующей кормежки своего дракончика, – сказала Тиша и ушла, прежде чем обалдевший всадник понял ее слова.

– Что она хотела сказать? – спросил он остальных. Дебра усмехнулась.

– Ты в холде вырос?

– Да, мы ткачи, – сказал М'рак, – из Керуна.

– Мы должны ведь нарезать мясо для дракончиков – слегка встревоженным тоном спросил C'мон. – С… с туш, которые подвешивают?

– То есть срезать мясо с тех, кто это мясо имеет? – М'рак слегка побледнел и сглотнул.

– Именно так, – ответила Дебра. – Если хотите, я вам тушу освежую, а вы будете просто резать мясо. Идет?

– Идет! – горячо согласился М'рак. И снова сглотнул. Забытый хлеб лежал у него на ладони, и почему-то он больше не стремился запихать его в рот. Положил ломоть. – Я и не знал, что это тоже обязанность всадника.

Дебра хихикнула.

– Думаю, все мы скоро поймем, что быть всадником – не значит просто сидеть на шее дракона и летать на нем куда заблагорассудится.

Ее предсказание сбылось весьма быстро и точно. Она не пожалела о своей сделке с двумя мальчиками – это было честное распределение труда, – но ей и вправду показалось, что следующие несколько недель она только и делала, что свежевала туши и кормила дракончика, купала, мазала, и больше ни на что, кроме сна, времени у нее не оставалось. Да, ей приходилось выкармливать детенышей, но ни один из них не был такого размера, как дракончик, и не был столь прожорлив. Казалось, Морат'а с каждым днем становится все больше, сразу же перерабатывая съеденное в массу тела, что означало еще больше мытья, смазывания и кормежки.

– Я все время говорю себе, что дело того стоит, – как-то раз прошептала Сарра, устало растянувшись на кровати.

– И помогает? – спросила Гразелла, со стоном поворачиваясь на бок.

– А смысл? – встряла Месла, сбрасывая сапоги.

– От масла мои руки стали мягче, – с удовольствием заметила Дебра, впервые заметив это.

– А мои волосы стали сальными до ужаса, – сказала Джули, глядя на растрепавшийся кончик своей косы. – Выкроить бы времечко помыть голову.

– Попроси Тишу, и она устроит тебе замечательный массажик, – сказала Анжи, потянувшись и зевнув. – У меня нога почти прошла.

Она и ее Плат'а неудачно упали, и Анжи так сильно растянула мышцы на правой ноге, что поначалу все боялись, что она сломала ее. Плат'а сходила с ума от тревоги, пока Маранис не сказал, что это лишь сильное растяжение. Остальные девушки помогали Анжи ухаживать за Плат'ой.

– Все это значит – быть всадником, – сурово сказал Т'дам, но никто не усомнился, что он очень сочувствует Анжи: он всегда был под рукой, готовый помочь. – Потом еще смеяться над собой теперешними будете.

Хотя в комнате, где восседал лорд-холдер Чокин, позируя Иантайну, было теплее, чем в комнатушке, где жил молодой художник, недавно получивший диплом живописца, от усталости тепло не спасало. Рука у Иантайна затекла, он очень устал, хотя своей ненавистной модели старался этого не показывать.

Ему нужно было как можно скорее и как можно лучше закончить эту работу, иначе он рискует застрять в Бит-ре до весны. К счастью, недавно выпавший снег стаял. Нужно побыстрее дописать портрет и уехать до того, как холст высохнет. И с обещанными марками в кармане!

И с чего он вообще взял, что сумеет справиться с любой проблемой, связанной с выполнением заказа? Ведь предупреждали же – не связывайся с битранцами. Но… как-то расплывчато. Почему Усси не сказал ему, сколько еще народу одурачил битранский лорд-холдер? Контракт казался совершенно правильным, все в нем было как надо, и никаких подозрений документ не вызывал. Неопытность и тщеславие – вот в чем корень бед Иантайна. Слишком самоуверен, чтобы прислушиваться к советам умудренного годами мастера Домэза, который пытался вбить немного ума в его тупую башку. Но мастер Домэз был известен еще и тем, что позволял каждому учиться на своих собственных ошибках – особенно не связанных с Искусством.

– Прошу вас, лорд Чокин, посидите еще немного спокойно. Прекрасное освещение, надо им пользоваться, – сказал Иантайн, заметив, как задергались толстые щеки Чокина. Это был не тик, просто лорд не мог сидеть в своем модном кресле спокойно, как и его дети.

Иантайна посетила зловредная мысль: а не увековечить ли вот этот самый тик? Только вот вряд ли Чокину это понравится. Правда, Иантайн уже постарался облагородить на портрете его неопрятные коричневые брови, которые почти сходились на переносице мясистого, похожего на картошку носа (нос Иантайн тоже сумел искусно улучшить).

Мастер Домэз часто говорил своим ученикам, что при написании портретов надо быть тактичным, но Иантайн всегда спорил: если человек хочет получить настоящий портрет, необходим реализм.

– Настоящие портреты не бывают реалистичны, – говорил его наставник ученикам. Занятия у них проходили тогда в большом бараке. – Реализм нужен для пейзажей, исторических полотен, но не для портретов. Никто не хочет видеть себя таким, каким видят его другие. Удачный портрет получается тогда, когда портретист пишет его с чувством такта и симпатией.

Иантайн вспомнил, как они ругались – нечестно, мол, потворствовать больному самолюбию. Мастер Домэз перебирал очки, которые ему приходилось теперь носить, чтобы видеть дальше собственного носа, и улыбался своей мягкой всезнающей улыбкой.

– Те из нас, кто усвоил, что портретист должен быть еще и дипломатом, зарабатывают себе на жизнь. А те кто желает рисовать правду, кончают в ремесленном цехе, раскрашивая декоративные бордюры.

Когда цех Домэза получил заказ на миниатюры детей лорда Чокина, никто особенно не стремился заполучить этот контракт.

– В чем дело? – спросил Иантайн, когда объявление провисело на доске три недели и никто не отозвался. Ему предстоял последний экзамен в цехе Домэза, и он надеялся получить похвальный аттестат.

– Дело в Чокине, – сказал Усси, цинично фыркнув.

– О, мне известна его репутация, – ответил Иантайн, беспечно взмахнув перепачканной в краске рукой. – Это все знают. Но ведь он подписывает договор. – Он похлопал по документу. – И условия точно такие, какие назначили бы мы сами.

Усси зажал рот рукой, чтобы не прыснуть, и посмотрел на Иантайна с тем покровительственным видом, который всегда выводил Иантайна из себя. Он знал, что он лучший рисовальщик и колорист, чем Усси когда-нибудь станет, но Усси всегда ведет себя с таким превосходством! Иантайн мог не сомневаться, что он лучший, постоянно совершенствующийся художник, поскольку в студии все могли видеть работы других учеников. Анатомические работы Усси выглядели так, словно он делал их с мутантов, чувство цвета – гротескное. Пейзажи Усси делал куда лучше, а на геральдических щитах, эмблемах и прочих второстепенных работах и вовсе набил руку.

– Да, но тебе придется жить в Битра-холде, пока ты не выполнишь заказ, а зима – не лучшее время для жизни там.

— Что? Четыре миниатюры – до самой зимы? Да сколько же это может занять времени? – Иантайн рассчитывал в крайнем случае на неделю. Этого хватит даже для самых маленьких и непоседливых детишек.

– Да-да, тебе всегда удавалось заставить детишек сидеть смирно. Но это дети Чокина, и если они хоть в чем-то похожи на папашу, то черта лысого ты заставишь их вести себя пристойно, чтобы получить хоть какое-то сходство. Да только я сомневаюсь, что тут требуется строгое сходство. А зная тебя, Иан… – Усси погрозил ему пальцем, улыбнувшись еще шире. – Ты нипочем не сумеешь так пригладить образы драгоценных крошек, чтобы удовлетворить чадолюбивого папочку.

– Но…

– Когда последний раз Чокин сделал заказ, – сказал Чомас, вступая в разговор, – Макартор проторчал у него девять месяцев, пока тот признал его работу «удовлетворительной». – Чомас ткнул пальцем в пункт «по получении удовлетворительной работы». – Вернулся он тенью самого себя и куда беднее, чем отправился.

– Макартор? – Иантайн знал этого художника, человека способного, с наметанным на детали глазом. Сейчас он делал фрески для нового зала в Нерат-холде. Иантайн попытался придумать причину, по которой Макартор не сумел удовлетворить Чокина. – В деталях он дока, но не портретист, – сказал он наконец.

На длинном лице Усси брови полезли вверх, а серые глаза лукаво блеснули.

– Ну так возьми заказ и сам посмотри. Некоторым из нас нужны лишние деньги для Праздника Окончания Оборота, но не настолько, чтобы переться ради них в Битра-холд. Знаешь репутацию тамошних игроков? Они скорее подохнут, чем перестанут играть.

– Не так страшен черт, как его малюют, – ответил Иантайн. – Шестнадцать марок плюс кормежка, кров и расходы на дорогу.

Усси прищелкнул пальцами.

– На дорогу? Но дорогу туда ты оплачиваешь сам…

– Подожди, он оговаривает дорожные расходы – запротестовал Иантайн, тыкая пальцем в соответствующий пункт.

– Хм, но сначала ты оплачиваешь дорогу туда и должен отчитаться за каждый потраченный грош. Это займет у тебя несколько дней, так-что распиши заранее. Чокин настолько скуп, что ни один порядочный повару него не задерживается, не говоря уж о домоправительницах, мажордомах и прочей прислуге, так что тебе, возможно, придется готовить самому… если ему не придет в голову слупить с тебя за дрова, на которых готовили еду. В холде нет центрального отопления, так что тебе придется разводить огонь в комнате… да, и возьми свой меховой спальный мешок, наемным работникам он их не дает…

– Наемным? Портретист из цеха Домэз – это вам не наемный работник! – возмущенно ответил он.

– В Битре, друг мой, все наемные работники, – вмешался Чомас. – Чокин за всю свою жизнь не заключил честного контракта. И перечитай контракт до словечка, если тебе хватит дури принять заказ. Но если у тебя есть мозги, ты откажешься. – Чомас решительно повернулся и пошел к себе в мастерскую, где завершал работу над инкрустацией по дереву.

Однако Иантайну очень были нужны деньги. Почти ощущая в руках диплом, он хотел отдать родителям то, что задолжал им. Его отец собирался отдать земли Иантайна под пастбища, но у него не было денег, чтобы заплатить Конклаву пошлину за передачу. Сумма была скромная, но существенная для большой семьи Иантайна, которой пришлось бы урезывать себя буквально во всем, чтобы накопить ее. Так что для Иантайна заработать деньги было вопросом самоутверждения и гордости.

Родители обеспечили ему хороший старт, лучший, чем он заслуживал, – если вспомнить, как редко бывал он в холде после своего двенадцатого дня рождения. Его мать хотела, чтобы он стал учителем, как она до замужества. Именно она и дала начальное образование ему, его девяти братьям и сестрам и детям из соседних овцеводческих и фермерских холдов близ Бендена. А поскольку он выказывал не просто острый интерес к учению, но еще и явный талант к рисованию – он каждый дюйм драгоценного рисовального альбома покрыл зарисовками из жизни холда, – было решено отправить его в Колледж. Конечно, помощи от него теперь не будет, но отец с неохотой признал, что парень куда ловчее управляется с пером, чем с пастушьим посохом. Его младший брат, который любил сельскую работу, страшно хотел взять на себя обязанности Иантайна.

Как только мальчик оказался в Колледже, его необычный талант и наблюдательность были отмечены. Мастер Клиссер настоял, чтобы он сделал папку зарисовок: «животные, цветы и минералы». Это было просто, поскольку Иантайн постоянно делал зарисовки и наброски, о которых соученики и не подозревали. Многое он рисовал во время других уроков. Чаще всего – и эти наброски Клиссер особенно любил – он делал зарисовки Бетани, игравшей на гитаре. Они всем нравились, даже Бетани.

Его наброски разослали в несколько отдельных цехов, где обучали разнообразным ремеслам – от выделки кожи до резьбы по дереву, стеклодувного и камне резного мастерства. Ни в одном из цехов на западном побережье не нашлось места для лишнего студента но одна женщина, главная ткачиха Южного Болла, сказала, что свяжется с мастером Домэзом из Керуна, одним из лучших портретистов Перна, поскольку ей кажется что талант мальчика лежит как раз в этой области.

К изумлению Иантайна, как-то утром в Колледж прилетел зеленый дракон, чтобы отвезти его к Домэзу для разговора. Иантайн не мог решить, что ему больше нравится – полет на драконе сквозь Промежуток, перспектива встречи с мастером Домэзом или мысль о том, что искусство может стать его профессией.

Мастер Домэз предложил ему нарисовать самого себя, а потом принял в ученики и в тот же день послал его родителям письмо, в котором оговаривались условия его учебы.

Семья Иантайна была просто ошеломлена, получив такое письмо. Но еще больше их поразило то, что лорд и леди Бенден-холда взяли на себя выплату более чем половины пошлины за землю.

Теперь он должен заработать как можно больше и как можно быстрее и показать семье, что ее жертвы были не напрасны. Несомненно, с лордом Чокином договориться трудно. Несомненно, проблемы будут. Но марки, обещанные за заказ, помогут оплатить пошлину. Потому Иантайн подписал контракт, сделал копию для мастера Домэза, и контракт был возвращен лорду Чокину.

Чокин потребовал подтверждения таланта Иантайна от его мастера, получил его, а затем вернул подписанный контракт.

– Ты бы перечитал получше, Иан, – сказал Усси, когда Иантайн торжествующе взмахнул документом.

– Зачем? – Иантайн посмотрел на страницу и показал нижние строки. – Вот моя подпись, вот подпись Ломэза рядом с Чокиновой. Вот эта закорючка, должно быть, и есть. – Он протянул документ Усси.

– Хм-м, вроде все верно, хотя раньше я никогда не видел подписи Чокина. И где они нашли эту машинку? Половина букв не пропечатывается. – Усси вернул ему документ.

– Я поищу образец подписи лорда Чокина, – сказал Иантайн, – хотя зачем ему отвергать контракт, который он же и предложил?

– Он битранец, и ты знаешь, что они собой представляют. Ты уверен, что это твоя подпись?

Усси ухмыльнулся, глядя, как Иантайн подозрительно пялится на свое имя, и рассмеялся.

– Да, это точно моя. Посмотри на наклон буквы «т». Я всегда так пишу. К чему ты клонишь, Усси? – Впервые Иантайн ощутил некоторую тревогу.

– Битранцы славятся своим умением подделывать. Помнишь дела о фальшивых актах передачи земель пять лет назад? Нет, думаю, ты о них не слышал. Ты тогда был еще школьником. – Беспечно взмахнув рукой, Усси покинул озадаченного и встревоженного Иантайна.

Когда он принес контракт своему мастеру, Домэз отыскал образец подписи лорда Чокина на старом мятом и потертом документе. Домэз водрузил очки на нос и долго изучал собственную подпись на нынешнем контракте. Положил документ в неотложные.

– Мы сделаем копию для нашего рабочего журнала. Но если у тебя будут какие-то сложности в Битра-холде, тотчас дай мне знать. Куда легче уладить дела в самом начале, сам знаешь. И не позволяй, – он погрозил ему Пальцем, – втягивать им себя в азартные игры, каким бы умным ты себя ни считал. Битранцы зарабатывают себе этим на жизнь. Тебе с ними не сравниться.

Иантайн искренне поклялся, что будет избегать игр. Он никогда ими не интересовался, поскольку ему больше нравилось рисовать игроков, а не играть. Но игра не была тем самым «делом», которое интересовало мастера. На самом деле речь шла о нюансах значения слова «удовлетворительный». Это простое слово – и как же неправильно можно его истолковать… Вот он и влип.

Он написал не четыре миниатюры, а почти двадцать использовал весь привезенный с собой материал, так что даже пришлось посылать в цех, поскольку дерево для миниатюр должно быть надлежащим образом просушено, а то оно покоробится, особенно во влажном климате Битра-холда. Первые четыре он написал на холсте, после чего по длинному перечню недостатков, который предъявили ему лорд Чокин и леди Надона, понял, что на холсте ему нипочем не сделать работу «удовлетворительно».

– Раз он не высшего качества, – и леди Надона пробежала своими ноготками, длинными, почти как драконьи когти, по холсту, так яростно дергая нитки, что окончательно испортила поверхность, – то долго не проживет. Вы должны рисовать на древесине небесного дерева.

– Но она дорогая…

– Вам очень хорошо заплатят за эти миниатюры, – сказала она. – Мы ожидали по крайней мере самого высококачественного материала.

– Но небесное дерево не оговорено в контракте…

– А надо было? – надменно заявила она. – Я была уверена, что в цехе Домэз все по высшему классу!

– Мастер Домэз снабдил меня лучшим холстом. – И он отодвинул оставшиеся рамы с холстом подальше от нее. – Он сказал, что всегда дает именно такой материал. Если вы хотели миниатюры на небесном дереве, вы должны были оговорить это в контракте.

– Конечно, именно этого я и хотела, молодой человек. Даже самое лучшее недостаточно хорошо для моих детей.

– Есть небесное дерево в холде? – спросил он. По крайней мере со сверхтвердой плашки можно стереть «неудовлетворительную» работу без риска повредить поверхность.

– Конечно.

Это было его первой ошибкой. Однако тогда он еще горел желанием сделать хорошую работу, приложив все свое искусство. Битранское небесное дерево оказалось толстой доской, годной разве для изготовления мебели и недостаточно тонкой для миниатюр, которые теперь следовало делать в два раза больше обычного.

В списке претензий значились и позы детей, хотя их предложила сама леди.

– Чодон сидит совершенно неестественно, – сказала леди Надона. – Совершенно неестественно. Такой напряженный, сутулый. Почему вы не велели ему сидеть прямо? – Иантайн еле сдержался, чтобы напомнить леди Надоне, что говорил это тысячу раз при ней. – И у него так противно нахмурены брови…

Вообще-то это было его обычное выражение лица.

– Может, стоя? – спросил он, заранее страдая от того, что придется уговаривать их стоять спокойно. Он и сидеть-то их с трудом заставлял. Как и предсказывал Усси, уговоры на них не действовали, и отвлекались они так быстро, что он не успевал набросать нужную позу или хотя бы заставить изобразить улыбку.

– А почему вы, черт подери, рисуете такие маленькие картинки? Я что, через лупу смотреть должна? – сказала леди Надона, держа миниатюру на вытянутой руке. Иантайн уже довольно много знал о своей нанимательнице, чтобы удержаться от замечаний насчет ее дальнозоркости.

– Обычный размер для миниатюры.

– Это вы так говорите, – набросилась на него она. – Я хочу получить то, что смогу увидеть от противоположной стены комнаты.

Поскольку она всегда держалась «на другой стороне комнаты», когда ее чада крутились поблизости, он мог ее понять. Это были самые мерзкие подростки, каких он только видел, – толстые, поскольку по натуре были ленивы, одетые не по росту, поскольку швеи холда были неумехами, они постоянно что-то жрали, и на их физиономиях и одежде всегда были пятна и крошки. Их редко стригли, и все они ходили с грязными, длинными, неровно подстриженными космами. Даже две девочки были совершенно неженственны. Одна обрезала челку ножом – оставляя длинную косу, которую украшала бусинами и колокольчиками. У другой были толстые косы, которые она переплетала только в тех случаях, когда то, что скрепляло их, терялось.

Иантайн долго мучился со свиноподобным Чодоном, пока не понял, что этого ребенка просто невозможно изобразить «естественно». В конце концов он решил, что главное, чего следует добиться, – чтобы было понятно, какой именно отпрыск где нарисован. Но портрет Чодона был признан «неудовлетворительным». Более-менее сносным признали только портрет младшего, упрямого малыша лет трех, который ничего, кроме слова «нет», не знал и постоянно таскал с собой мягкую, набитую соломой игрушку. На самом деле лучшим в портрете Брискина был грязный соломенный зверь.

Иантайн попытался как-то романтизировать необычную прическу Луччи, но ему сказали, что с нормальными волосами она выглядит лучше и если он хоть что-то умеет, то пусть их и пририсует. И почему на ее лице такое глупое выражение, когда у Луччи очаровательнейшая улыбка и чудесный нрав? («Особенно когда она пытается свести кошку с котом, связывая их хвостами», – мысленно сказал Иантайн. В Битра-холде не было ни единого неискалеченного животного, и поваренок сказал ему, что они уже семь собак потеряли в этом году из-за «несчастных случаев».) У Луччи был кривой рот, вечно кисло поджатые губы. У Лонады, второй дочери, – пухлое лицо с глубоко посаженными темными глазками и отцовский нос. Это и для мужчины-то не ахти, а уж для женщины совсем худо.

Иантайну пришлось «купить» замок, чтобы из крохотной комнатушки, в которой он жил, не стянули спальный меховой мешок. Он знал, что его багаж в первый же день обшарили, и, возможно, не раз, судя по сальным отпечаткам пальцев на банках с красками. Поскольку он не привез с собой ничего ценного – да у него ничего и не было, – то он и не волновался. В любом холде нет-нет да и проявится воришка-другой. Управитель холда обычно знает, кто это, и возвращает то, что было похищено из гостевой комнаты. Но когда Иантайн нашел баночки с краской открытыми – чтобы высохли, – он сдался и «заплатил» за замок. В безопасности он себя не чувствовал, поскольку раз есть ключ, то и Дубликат сделать проще простого. Но мех пока оставался на постели. Он был рад, что взял меховой спальный мешок, поскольку одеяла, которые ему дали, были дырявыми, их давно уже было пора пустить на тряпки.

И это еще далеко не самые серьезные проблемы в Битра-холде. Выслушивая все замечания по поводу уже нарисованных миниатюр, причем в третьей серии картины были куда крупнее, чем в первой, Иантайн начал кое-что понимать в том, как родители видят своих отпрысков. На пятой серии он почти добился «удовлетворительности». Почти…

Затем дети, один за другим, заболели какой-то детской хворью, их обсыпало, и они вообще сидеть не могли.

– Вам следовало бы взяться за какое-нибудь дело дабы оправдать ваше содержание, – заявила леди Надона когда детей изолировали от прочих обитателей холда.

– В контракте сказано, что я буду иметь постель и стол…

Чокин поднял толстый палец, недобро улыбаясь.

– Пока вы работаете по контракту – да.

– Но дети больны…

Чокин пожал плечами.

– Это контрактом не оговорено. Вы не выполняете сейчас условия контракта, стало быть, холд сейчас не обязан вас кормить и предоставлять вам жилье. Конечно, я всегда могу вычесть из вашего жалованья расходы на время вашего безделья… – Ион расплылся в злорадной ухмылке.

– Безделья?.. – Иантайн был так взбешен, что не успел сдержать крик. «Неудивительно, – подумал он, – с трудом взяв себя в руки, что никто в цехе Домэза не пожелал взяться за выполнение битранского заказа».

– Хорошо, – рассудительно сказал Чокин. – Какое еще слово подходит, если вы не заняты работой, на которую вас наняли?

«Интересно, – подумал Иантайн, – знает ли Чокин, насколько важно ему получить до копейки те деньги, о которых говорилось в контракте?» Он не разговаривал в холде ни с кем – народ здесь был в лучшем случае мрачным и необщительным, да и встречались они обычно за едой. Оставалось только надеяться, что ему не придется столкнуться с ними в темном углу. Он стойко отказывался «немножко поиграть» с поварами или стражниками, чем вызвал всеобщую неприязнь. Так откуда им знать о его личной жизни или о причинах, по которым он здесь работает?

Так что, вместо того чтобы возвратиться домой, успешно выполнив контракт, с набитым кошельком, Иантайн проводил время «безделья», подправляя лица предков Чокина на фресках главного зала.

– Думаю, это будет для вас хорошей практикой, – с преувеличенным дружелюбием говорил Чокин, проводя ежедневную проверку его работы. – Вы будете лучше подготовлены к созданию портретов следующего поколения.

У всех у них, думал Иантайн, наследственный нос картошкой и свиноподобные рожи. Как ни странно, парочка женщин на семейных портретах оказались очень хорошенькими, слишком молоденькими и привлекательными по сравнению со своими супругами. Плохо, что мужские гены в этой семье неизменно брали верх.

Кроме того, Иантайну пришлось сделать специальные краски для стенной росписи – ведь он же не знал, что ему придется заниматься фресками. Его запасы масляных красок также катастрофически таяли в процессе переделки неудовлетворительных портретов. Можно было послать в цех за красками – и заплатить за транспортные расходы, да и на доставку ушло бы много времени – или найти сырье для изготовления красок и сделать их самому. Последнее было лучше.

– Сколько-сколько? – обалдело спросил он, когда старший повар сказал, сколько придется заплатить за масло и яйца для красок.

– Да, и это еще без платы за посуду, – шмыгнул носом повар. У него постоянно текло из носу, иногда капля сползала на верхнюю губу. Хорошо еще, если в еду и попадает.

– Мне что, платить еще за твои горшки и миски? – Иантайн подивился тому, насколько заразительна жадность Чокина.

– Ну, если ими пользуюсь не я, а ты, то тебе, сдается мне, надо заплатить, – Он так хлюпнул носом, что Иантайн перепугался, что так и мозги можно засосать. – Ты должен был все привезти с собой. А то лорд-холдер увидит, что ты взял что-то с кухни, и нам самим за это платить придется. Ну, уж не мне! – И он снова шмыгнул носом, дернув вдобавок плечом в грязном белом халате.

– Я привез с собой все, что нужно для той работы, для которой меня наняли, – ответил Иантайн, борясь с желанием сунуть повара мордой в жидкий суп, который он варил.

– И что?

Иантайн вышел из кухни вне себя от ярости. Он пытался убедить себя, что получил урок, пусть и очень жестокий, как вести себя с клиентом.

Найти сырье для изготовления красок оказалось делом очень сложным, поскольку, в конце концов, в холмах Битры наступала зима. Он нашел большой продолговатый камень с округлым концом, который можно было использовать как пестик, и камень с выемкой, который послужит ему ступкой. Он нашел целые заросли кустарника сабсаб, чьи корни давали желтый цвет, достаточно кобальта для синей краски и листья лапчаники, отвар которых давал лучший, чистейший красный, без оттенка оранжевого или пурпурного. Ему очень повезло, и он нашел охру. А вместо мисок он использовал черепки от горшков с помойки. Однако за масло – лучшее из той дряни, которую соглашался ему продать повар, – все же пришлось заплатить. И об этом, как он был уверен, лорд Чокин никогда не узнает.

Ему удалось добыть достаточно черепков – в Битра-холде использовали очень дешевую посуду. Он еще не успел закончить работу со старыми портретами, когда Чодон оправился от болезни и снова смог позировать.

Чодон похудел от лихорадки и все время клевал носом, поэтому, пока Иантайн во время сеанса рассказывал ему забавные истории, он сидел почти спокойно. Костеря себя последним сводником, Иантайн сделал так, чтобы мальчишка напоминал самых приятных своих предков. Мальчишке это определенно понравилось, и он побежал к мамаше, вопя, что похож на портрете на прадедушку, как она всегда и говорила.

Но эта уловка не сработала с Луччей. У девчонки кожа после болезни пожелтела, она потеряла много волос и похудела, так что ее серенькая внешность лучше не стала. Иантайн-то прицеливался на ее прапрабабушку, но у Луччи было слишком неправильное лицо, и даже ему самому пришлось признать результат неудовлетворительным.

– Это все ее болезнь, – оправдывался он, когда Чокин с Надоной предъявили ему длинный список расхождений между внешностью дочери и портретом.

С Лонадой и Брискином повезло больше. Потеряв несколько килограммов веса, Брискин стал похож на своего прапрадеда – узколицего, с впалыми щеками и лопоухого. Иантайн предусмотрительно уменьшил уши, удивляясь в душе, как же художник осмелился столь нелицеприятно изобразить эти уродливые придатки на портрете прапрадедушки?

Нарисовав портреты этих двоих, он переделал портрет Луччи. Она чуть-чуть отъелась, и цвет лица стал лучше. Не слишком, но все же получше. Иантайн чуть расставил ее глаза, что сделало ее привлекательнее Жаль, что этого нельзя сделать с моделью. Он смутно припоминал, что первые поселенцы умели исправлять форму носов и ушей и все такое прочее.

Итак, неохотно и только после того, как его заставили выверить до последнего мазка эти самые далеко уже не миниатюры и доведя художника до точки, когда он уже готов был что-нибудь расколотить – в первую очередь черепа леди и лорда, – четыре портрета объявили удовлетворительными. Окончательный разбор зашел глубоко за полночь. Ночь выдалась темная и ненастная, ветер был слышен даже из-за трехметровых стен утеса.

Спускаясь в свою комнатушку, усталый, но довольный, он вдруг ощутил жуткий холод. Большой зал обогревался четырьмя каминами, но внизу никакого обогрева не было. Иантайн распустил пояс и снял башмаки, после чего прямо в одежде свернулся клубком на жестком матрасе, сохранившемся, небось, еще с Высадки. Он зарылся в меховой мешок, благодаря судьбу, что привез его с собой, и заснул.

И проснулся от холода. Лицо его просто одеревенело, и, несмотря на теплый мех, все мускулы заныли, когда он попытался потянуться. Шея болела. Интересно, он вообще во сне шевелился? Было слишком холодно, и вылезать наружу не хотелось. Но надо было облегчиться.

Он сунул ноги в задубевшие башмаки и, завернувшись в мех, пошел по коридору в туалет. Дыхание вырывалось изо рта белым облачком, щеки и нос покалывало. Он сделал что надо и вернулся в комнату, чтобы натянуть самый толстый шерстяной свитер (а может, завернуться в мех и так и ходить?). Пробежав несколько пролетов каменной лестницы, мимо сырых стен, он остановился у первого окна на верхнем уровне – оно было засыпано снегом. Он поднялся еще на один пролет и открыл дверь в кухню. Там должно было быть относительно тепло.

Неужели все очаги за ночь погасли? Может, истопник замерз насмерть у себя на лежанке? Повернувшись, Иантайн кинул взгляд и на окно. Снизу оно на целую ладонь было засыпано снегом. Он выглянул во двор. Девственно-чистый снег. Там, где двор спускался к дороге, снег лежал ровно, не обнаруживая никакого уклона. На улице никого. Никаких следов, которые показывали бы, что сюда приходил кто-то из других холдов.

– Только этого мне не хватало, – сказал Иантайн, совершенно подавленный. – Я тут на много недель могу застрять!

Причем придется платить за комнату и еду. Если бы только лордовы чада не захворали… Если бы ему не пришлось возиться с фресками… Как он жить будет? Останется ли у него хоть что-то от вознаграждения – которое казалось вначале таким щедрым – к тому времени, когда он покинет этот жалкий холд?

В то же утро, чуть позже, когда полузамерзший люд начал разгребать последствия бурана, художник заключил еще одну сделку с лордом и леди, причем обговорил ее весьма тщательно: два портрета лорда Чокина и леди Надоны в полный рост в одеяниях для Встречи. Все материалы и все необходимое для изготовления красок предоставляет холд. Также он выговорил для себя проживание на верхнем уровне, стол и дважды в день – утром и вечером – поставку топлива для камина.

Портрет леди Надоны удался без особых хлопот. Она сидела спокойно, поскольку любила, когда подворачивается уважительная причина для безделья. Однако в самый разгар работы она пожелала поменять платье, поскольку синий, по ее мнению, придавал ее лицу матовый оттенок в отличие от выбранного поначалу красного. Так оно и было, но Иантайн сумел отболтаться. Ее естественный нездоровый румянец и красные прожилки на щеках он превратил на холсте в нежный розовый и чуть подтемнил ее блеклые глаза, так что теперь на портрете они доминировали. К тому времени он уже достаточно наслушался, как она похожа на Луччу, чтобы сделать ее лицо чуть моложе.

Когда она пожелала изменить ворот своего платья он сымпровизировал и изобразил такой же, какой видел на одном из древних портретов: кружевную пену, скрывшую отвисшую кожу шеи. То есть шею-то он не рисовал, но сам воротник в целом смягчил облик леди Битранской.

С Чокином повезло меньше. Он просто не способен был сидеть смирно. То постукивал пальцами, то болтал ногой, то чесал щеку о плечо и в нужной позе усидеть просто не мог.

Иантайн почти отчаялся закончить портрет и покинуть это жуткое место до следующей пурги. Молодой портретист начал подозревать, что Чокин нарочно затягивает процесс и если и ухитряется посидеть спокойно, то лишь в надежде потянуть еще немного и выманить обратно часть заплаченных денег.

Чокин даже приглашал его в комнаты для игры, самые теплые и изысканные комнаты холда, но Иантайн под тем или иным предлогом отговаривался.

– Сидите смирно, лорд Чокин, я работаю над вашими глазами, и, если вы не перестанете ими стрелять, я не смогу нарисовать вас как следует, – сказал Иантайн куда резче, чем прежде.

– Прошу прощения, – сказал Чокин, почти сердито дергая плечами.

– Лорд Чокин, если вы не хотите, чтобы я нарисовал вас с косыми глазами, то ПОСИДИТЕ СПОКОЙНО ПЯТЬ МИНУТ! Очень вас прошу.

Наверное, Чокина все же проняло, и он не просто застыл, но просто пожирал взглядом портретиста. И не пять минут, а куда дольше.

Как можно быстрее Иантайн закончил тонкую работу над глазами. Он чуть раздвинул их и убрал отеки. Сделал жирное лицо менее свинским и убрал лишнюю плоть с картофельного носа, заодно выпрямив его. Он сделал плечи чуть пошире и немного приподнял, чтобы придать лорду на портрете более атлетический вид, затемнил волосы. Потом со злорадством выписал блестящие кольца, усыпанные драгоценными камнями. Они на портрете были видны в первую очередь. Он чувствовал, что лорду Чокину это понравится. Казалось, что у него колец больше, чем дней в году.

– Готово! – воскликнул он, опуская кисть и отодвигаясь от портрета, довольный тем, что сделал в данных условиях почти невозможное. Работа заслужит «удовлетворительной» оценки и позволит ему покинуть этот мерзкий холд.

– Почти вовремя, – ответил Чокин, слез с кресла и пошел посмотреть на результат.

Иантайн наблюдал за его лицом и, прежде чем Чокин натянул на физиономию обычное мрачное выражение, успел заметить вспышку удовольствия. Чокин наклонился поближе, словно считал мазки, которых не было: Иантайн слишком гордился своей техникой, чтобы оставить на виду хоть один мазок.

– Только смотрите, но не трогайте. Он еще не высох, – быстро сказал Иантайн и перехватил руку Чокина.

Чокин фыркнул, пожал плечами, чтобы поправить камзол. Он делал вид, что никак не может решить, но то, как он смотрел на собственное изображение, свидетельствовало, что лорд наконец-то доволен.

– Ну? Портрет вас удовлетворяет? – спросил Иантайн, более неспособный ждать.

– Неплохо, неплохо, но… – Чокин снова попробовал было ткнуть портрет пальцем.

– Вы смажете краску, лорд Чокин, – сказал Иантайн, страшно испугавшись, что придется потратить еще один сеанс на восстановление портрета.

– Вы грубы, рисовальщик.

– Мой титул – художник, лорд Чокин, и извольте сказать, удовлетворяет вас портрет или нет.

Чокин бросил на него быстрый нервный взгляд. Щека у него задергалась. Даже лорд Битранский понимал когда не следует перегибать палку.

– Неплохо…

– Лорд Чокин. Вы удовлетворены? – Иантайн вложил в свой вопрос всю долго сдерживаемую ярость.

Чокин дернул плечом, скривился в нерешительности и торопливо принял более пристойный вид – как на портрете.

– Да, думаю, я удовлетворен.

– Тогда, – Иантайн крепко взял лорда за локоть и повел его к двери, – идемте к вам в кабинет и подпишем контракт.

– Но, понимаете…

– Вы удовлетворены. Стало быть, я выполнил условия контракта и вы можете теперь расплатиться со мной за миниатюры, – сказал Иантайн, ведя Чокина по коридору к его кабинету. Он нетерпеливо притоптывал ногой, пока Чокин вынимал ключи из внутреннего кармана и отворял дверь.

Очаг в кабинете горел так жарко, что лоб у Иантайна сразу же покрылся потом. Повинуясь резкому жесту Чокина, он отвернулся, пока тот рылся в сейфе. Он с бесконечным облегчением услышал металлический звук открываемого замка и наступившую потом тишину. Щелкнула, закрываясь, дверца.

– Вот ваши деньги, – сухо сказал Чокин.

Иантайн пересчитал. Шестнадцать марок. Фермерские марки, но сойдут для Бендена, где к фермерским маркам относились вполне уважительно.

– Контракты?

Чокин смотрел зло, но открыл ящик стола, достал документы и почти швырнул их Иантайну. Тот расписался и вернул их Чокину. Когда тот сделал вид, что ищет перо среди хлама на столе, Иантайн протянул ему свое.

Чокин нацарапал свое имя.

– Поставьте дату, – добавил Иантайн, не желая претензий в последний момент.

– Многого хочешь, рисовальщик.

– Художник, лорд Чокин, – ответил Иантайн, холодно улыбнулся ему и пошел к выходу. У дверей он еще раз обернулся. – И не прикасайтесь к портрету в течение сорока восьми часов. Я не стану возвращаться, если вы его смажете. Когда я покидал комнату, он был удовлетворителен. Вот так его и храните.

Иантайн задержался, только чтобы забрать свои кисти, но остатки самодельных красок оставил. Прошлой ночью, надеясь уехать, он упаковал все свои пожитки. Сейчас, перескакивая через две ступеньки, он вбежал в комнату, быстро собрал кисти, сунул подписанный контракт в мешок, надел куртку, скатал свой меховой спальник, схватил оба свертка в одну руку и сбежал вниз по лестнице. Тут он столкнулся с Чокином, который поднимался навстречу.

– Вы не можете сейчас уйти, – заявил Чокин, схватив его за руку. – Вы должны подождать, пока моя жена не увидит и не одобрит мой портрет.

– Нет, не должен, – сказал Иантайн, вырываясь. Чокин не успел и слова сказать, а художник уже бежал по дорожке между грязными сугробами. Если ему придется ночевать в метель посреди дороги, все равно он будет в большей безопасности, чем если еще хоть на час задержится в Битра-холде.

К счастью, он нашел ночлег и убежище в маленьком холде лесника поодаль от главного холда.

Глава 6 Телгар-Вейр, холд Форт

— Угадай, что я нашел? – крикнул П'теро, подталкивая своего гостя ко входу в кухонную пещеру. – Тиша, он чуть не в ледышку превратился и оголодал до ужаса, – добавил молодой синий всадник, подтащив кого-то закутанного в мех к ближайшему очагу и толкнув его к стулу. Мешки он положил на стол. – Кла, во имя любви к драконятам…

К ним бегом бросились две женщины – одна с кла, а другая с наполненной второпях миской супа. Тиша широкими шагами пересекла пещеру, желая узнать, что тут стряслось и кого и откуда притащил П'теро.

– Не должен человек в такую погоду выходить на улицу, – сказала она, подойдя к столу и хватая несчастного за руку, чтобы прощупать пульс. – Едва не замерз, бедняга.

Тиша размотала мех, в который кутался спасенный парень, и дала чашку ему в руки. Он не сразу начал пить, сначала повертел чашку в покрасневших пальцах и долго дул на напиток. Его то и дело бросало в дрожь.

– Я заметил на снегу «SOS». Ему повезло, что солнце стояло невысоко и можно было видеть тени, иначе я никогда бы не нашел его, – рассказывал П'теро, явно довольный собой. – Я подобрал его близ Битра-холда…

– Бедняга, – промолвила Тиша.

– О, тут ты совершенно права, – с насмешливой горячностью подхватил П'теро, – и возвращаться туда он не хотел. Хотя он мне не все рассказал… – П'теро плюхнулся в кресло, и кто-то принес ему чашку кла. – Он вырвался из лап Чокина целым и невредимым, – недобро усмехнулся П'теро, – и прожил три ночи в холде битранского лесника на половине чашки старой овсяной крупы…

Пока П'теро рассказывал, Тиша велела принести бутылки с горячей водой, нагретые одеяла и, повнимательнее посмотрев на пальцы спасенного, добавила к списку холодилку и мазь от обморожений.

– Не думаю, что они отморожены, – она отцепила его руку от чашки с кла, расправила пальцы и стала легонько пощипывать их кончики. – Нет, все в порядке.

– Спасибо, спасибо, – сказал несчастный, снова хватаясь за теплую чашку. – Я так замерз, вытаптывая на снегу сигнал о помощи!

– На улице, по такой погоде, да без рукавиц! – хлопотала Тиша.

– Когда я покинул цех Домэза и отправился в Битру. была всего лишь осень, – прохрипел он.

– Осень? – отозвалась Тиша. От удивления у нее глаза на лоб полезли. – Так сколько же ты проторчал в Битра-холде?

– Семь недель, будь они прокляты! – с отвращением ответил спасенный, словно выплюнул эти слова. – Я-то рассчитывал в худшем случае на неделю…

Тиша рассмеялась, колыхаясь всем своим большим телом.

– Что за черт тебя понес в Битру? Ты ведь художник? – добавила она.

– Откуда вы знаете? – с удивлением посмотрел на нее несчастный.

– У тебя до сих пор краска под ногтями… Иантайн посмотрел на свои руки, и его красное от холода лицо покраснело еще сильнее.

– Я не задержался, даже чтобы вымыться, – сказал он.

– Да уж, если припомнить, сколько Чокин дерет за такую роскошь, как мыло, – снова хохотнула она.

Вернулась женщина, неся все, за чем посылала Тиша. Пока они помогали парню согреться, он все цеплялся за кружку с кла. Потом – за миску с супом. Его спальный мех отнесли к очагу просушиться. С него сняли башмаки и проверили ноги, не обморозил ли, но тут ему тоже повезло, так что ноги просто обмазали мазью и завернули в теплые полотенца, а самого его закутали в нагретые одеяла. Той же мазью ему намазали лицо и руки, а уж потом позволили закончить трапезу.

– Теперь назови свое имя и скажи, кому нам сообщить, что мы тебя нашли? – спросила Тиша, когда беднягу оставили в покое.

– Меня зовут Иантайн, – сказал он и, чуть покривившись, гордо добавил: – Я портретист из цеха Домэза. Я заключил контракт с Чокином на изготовление миниатюрных портретов его детей…

– Первая твоя ошибка, – хохотнула Тиша. Иантайн вспыхнул.

– Вы правы. Но мне нужны были деньги.

– А ты хоть монетку получил? – лукаво блестя глазами, спросил П'теро.

– О, да! – с такой горячностью ответил Иантайн, что все расхохотались. – Но мне пришлось оставить одну восьмую марки у лесника в холде. У него самого мало что было, но он все же поделился со мной.

– Явно не за так.

Иантайн на мгновение задумался.

– Мне повезло, что я нашел убежище, в котором мог переждать буран. И он поделился со мной… – Он вздрогнул и уныло вздохнул. – Как бы то ни было, именно он предложил сделать знак на снегу, чтобы привлечь внимание всадника. Мне повезло, что меня заметили, – он благодарно кивнул П'теро.

– Да ладно, – весело отмахнулся синий всадник. – Я рад, что успел прийти на помощь. – Он перегнулся через стол к Тише. – Наутро он замерз бы насмерть.

– Ты долго ждал?

– Два дня после бурана, но ночевал я у старого Фендлера. Когда проголодаешься, так и пещерная змея сойдет, – добавил Иантайн. Когда же в последний раз он ел что-то пристойное?

– Ах, бедняжка, – сказала Тиша и приказала немедленно принести двойную порцию жаркого, хлеба и сладкого, а еще фруктов из Исты.

Когда Иантайн закончил есть, он ощутил, что наверстал упущенное за все четыре дня. Руки и ноги покалывало, несмотря на холодилку и мазь. Когда он встал, чтобы выйти в туалет, его так шатнуло, что он вцепился в спинку кресла.

– Осторожно, парень. Набить живот – лишь половина дела, – сказала Тиша, бросившись ему на помощь куда живее, чем можно было ждать, глядя на ее тучное тело. Она знаком велела П'теро подать ему руку.

– Мне бы… – начал было Иантайн.

– А, так это в сторону спальных пещер, – сказала Тиша и завела его руку себе на плечо. Она не уступала ему ростом.

П'теро подхватил багаж, и они повели парня в туалет. А потом уложили в постель в свободной комнате Тиша еще раз осмотрела его ноги, еще раз смазала холодилкой и на цыпочках вышла прочь. Иантайн проверил, на месте ли мешки – и драгоценная плата за работу, – и глубоко заснул.

Пока он спал, о нем сообщили в цех Домэза, холд и Бенден-Вейр, поскольку номинально Иантайн принадлежал к Бенден-холду. Хотя обошлось без увечий, М'шалл признал, что налицо еще один факт недопустимого поведения Чокина. Ирена составила объемистый список злоупотреблений и нарушений в сделках, совершенных Чокином, – как правило, с людьми, которые никакие могли противостоять произволу лорда. В Битре не было суда, в котором можно было бы уладить разногласия, как не было и беспристрастных судей.

Крупные торговцы обходили Битру стороной, прекрасно осведомленные о множестве нечестных сделок, заключенных с тех пор, как пятнадцать лет назад Чокин принял власть в Битре. Немногочисленные мелкие торговцы, заходившие в Битру, предпочитали больше туда не возвращаться.

Поскольку Общее Собрание готовилось сместить Чокина, М'шалл разослал всадников по всем малым холдам, чтобы узнать, оповестил ли Чокин, как положено, своих холдеров о неизбежности Прохождения. Оказалось, никто ничего не знал, хотя Чокин увеличил десятину с каждого дыма. То, как он собирал эту десятину, позволяло предположить, что он просто кладет лишнее себе в карман, а не запасает для холда. Людям, живущим в отдаленных уголках, будет трудно запастись даже самым необходимым.

Словом, Чокин самым возмутительным образом постоянно манкировал своими обязанностями лорда-холдера.

Когда Поулин прочел отчет М'шалла, он спросил, будут ли холдеры Чокина свидетельствовать против него. М'шаллу пришлось указать в отчете, что при осмотре малых холдов было обнаружено чудовищное пренебрежение исполнением гражданского долга. Чокин так запугал своих людей, что никто не посмеет его обвинять – особенно перед самым Прохождением, – поскольку у него все еще остается право вышвырнуть несогласных из их холдов.

– Они переменят мнение, как только начнется Первое Падение, – заметил К'вин Зулайе.

– Тогда будет слишком поздно готовиться.

К'вин пожал плечами.

– Это не наша забота, чему я очень рад. Хотя бы Иантайна спасли.

Зулайя криво усмехнулась.

– Бедняга. Начать профессиональную карьеру в Битре! Не лучшее место.

– Может, ему больше не на что было надеяться? – спросил К'вин.

– Только не выпускнику цеха Домэза, – едко ответила Зулайя. – Интересно, сколько понадобится времени, чтобы у него руки выздоровели?

– Думаешь о новом портрете? – с улыбкой спросил К'вин.

– Ну, ведь он потерял восьмушку из той суммы, что ему нужна, – ответила она.

К'вин посмотрел на нее, широко раскрыв глаза.

– Но ты же…

– Конечно, – сказала она с металлом в голосе. – Ему нужны собственные деньги. Я восхищаюсь человеком, который выдержал семь недель в Битре. А Иантайн – честный парень, ведь он хочет выплатить пошлину за родителей.

– Когда будешь ему позировать, надень то красное платье, в котором ты была на Рождении, – сказал К'вин. Затем поскреб подбородок. – Знаешь ли, а ведь я тоже могу попросить его написать мой портрет.

Зулайя одарила его долгим взглядом.

– Мальчику может показаться, что из Телгар-Вейра вырваться не легче, чем из Битра-холда.

– Но зато с куда более толстым кошельком и без всяких вычетов за проживание…

– И сколько угодно мыла, горячей воды и хорошей еды, – сказала Зулайя. – Тиша говорит, его надо подкормить. Он прямо кожа да кости.

Иантайн проснулся от пения. Сначала он не мог понять, где находится. Ведь в Битра-холде никто никогда не пел! И еще ему было тепло. В воздухе витал аромат хорошей еды. Он сел. Руки, ноги и лицо были жесткими, но жжения уже не ощущалось. И он был голоден как волк.

Занавесь ниши отдернулась, и из-за нее высунулась мальчишечья голова.

– Вы проснулись, художник Иантайн? – спросил парнишка.

– Да. – Иантайн огляделся. Кто-то его раздел, а одежду унес. Рядом, на стуле, было сложено белье.

– Если вам одеться надо, я принесу, – сказал мальчик, еще глубже проникая за занавесь. – Тиша приготовила свежую. – Он сморщил свой короткий носик. – Ваша-то больно вонючая была, так она сказала.

Иантайн хихикнул.

– Наверняка. У меня все мыло вышло еще три недели назад.

– Вы в Битре были. Они там за все деньги дерут. – Мальчишка с отвращением развел руками. – Я Леополь, – добавил он. Затем взял мягкие шлепанцы. – Тиша сказала, что пока вам лучше поносить их, а не в башмаках ходить. И сначала надо еще мазью… – Он показал на горшок, закрытый крышкой. – Кстати, обед готов. – Леополь облизнулся.

– А тебе, стало быть, придется ждать своего обеда, пока я не оденусь?

Леополь серьезно кивнул, затем усмехнулся.

– Да мне все равно. Поскольку я жду, мне больше достанется.

– А что, в этом Вейре с едой туговато? – шутливо спросил Иантайн, начиная одеваться в чистое. Странно, как много значат порой простые вещи, вроде чистого белья.

Леополь помог ему смазать ноги мазью. Они еще пока болезненно отзывались на прикосновение. Даже от мази начиналось жжение. К счастью, холодилка, или что там еще, смягчала зуд и боль.

Когда он еще раз сходил в туалет и осторожно вымыл лицо и руки, они с Леополем пошли в нижние пещеры, где готовилась вечерняя еда.

Паренек подвел его к боковому столу на двоих у очага. Тут же появились повара, щедро наполнили тарелки, налили горячего вина Иантайну и кла Леополю.

– Ешьте, художник, – сказал повар, с довольным видом наблюдая, как Иантайн набросился на жареное мясо. – А потом предводители Вейра желают поговорить с вами, если вы не слишком устали.

Иантайн пробормотал слова благодарности и снова принялся за еду. Он съел бы и добавку, но желудок взбунтовался – наверное, сказалось слишком большое количество хорошей еды после нескольких дней, проведенных впроголодь. Леополь принес ему побольше сладкого, но он не смог съесть все, поскольку у него все еще болело горло. Он бы с удовольствием вернулся в постель но увидел, что предводители Вейра направляются к нему. Леополь тихонечко смылся, ободряюще улыбнувшись на прощание. Иантайн попытался встать, но пошатнулся и снова плюхнулся в кресло.

– Мы тут не особенно носимся с церемониями, – сказала Зулайя, жестом разрешив ему сидеть.

К'вин придвинул для нее кресло, принес бурдюк с вином и наполнил стаканы. Иантайн из вежливости попробовал – это было хорошее молодое вино, – но пить не смог.

– Мы послали сообщение о том, что спасли тебя, и получили уведомление о получении, – сказал К'вин, усмехнувшись на слове «спасли». – Мастер Домэз уже начал беспокоиться, так что мы сэкономили ему посланника в Битру.

– Большое вам спасибо, Зулайя, К'вин, – сказал Иантайн, радуясь тому, что в курс обучения у Домэза входили имена глав всех Вейров, холдов и цехов. – Я очень благодарен П'теро за спасение.

Зулайя усмехнулась.

– Он теперь будет хвастаться до конца года. Зато мы лишний раз убедились, что патрулирование нельзя прекращать даже во время Интервала.

– А вы знаете, – взорвался Иантайн, – что лорд Чокин не верит, что будет Прохождение?

– Конечно, – просто ответил К'вин. – Ему это неудобно. Бриджли и М'шалл хотели бы выслушать твой полный отчет, раз уж ты сюда попал.

– А разве с ним что-нибудь можно сделать? – удивился Иантайн. Лорды-холдеры были абсолютно независимы в границах своего холда. Или – нет?

– Он сам с собой все сделает, – мрачно ухмыльнулась Зулайя.

– Это было бы замечательно, – сказал Иантайн. – Только, – честность вынудила его признаться, – мне-то он ничего не сделал.

– Наш художник еще не закончил обучение, – сказал К'вин, – но Вайн сказал, что семь недель на четыре миниатюры – это уж слишком…

– На самом деле я написал двадцать две, чтобы в конце концов четыре его удовлетворили, – сказал Иантайн, мрачно прокашлявшись. – Крючком в этом контракте было слово «удовлетворительный».

– А-а! – хором сказали Зулайя и К'вин.

– У меня кончились краски и холст, поскольку я привез с собой только то, что мне, на мой взгляд, могло понадобиться… – Он потер руки, поскольку снова почувствовал зуд. – Затем дети подхватили корь, и, чтобы из обещанной платы ничего не вычли за содержание и жилье, я согласился подновить их фрески… только у меня не было красок для стенной живописи, и мне пришлось изготовить их самому…

– А он, небось, взял с тебя деньги за использование утвари? – к изумлению Иантайна, спросила Зулайя.

– Откуда вы знаете? – Когда она просто рассмеялась в ответ и махнула рукой, чтобы он продолжал, Иантайн продолжил: – Я нашел нужные емкости на помойке.

– Надо же… – всплеснула руками Зулайя: показания независимого свидетеля были весьма кстати.

– К счастью, большую часть сырья мне удалось добьггь. Надо ведь только найти их и сделать краски. Все Равно ведь как-то пришлось бы их доставать. Мастер Домэз учил нас очень хорошо. Наконец я заставил лорда принять миниатюры, хотя по размеру они были уже совсем не миниатюрами. Это случилось как раз перед первым бураном. – Иантайн вспыхнул. Он казался себе полнейшим дураком. – И пришлось заключить второй контракт.

– Ну? И как ты с ним договорился? – Зулайя многозначительно смотрела на К'вина.

– Я поумнел к тому времени. Или мне так казалось, – поморщился он и в деталях рассказал им о втором договоре.

– Так он поселил тебя вместе с чернорабочими? – ужаснулась Зулайя. – А у тебя есть диплом художника? Я бы протестовала! Есть определенные правила вежливости по отношению к мастерам, и тем более художникам, их придерживаются во всех холдах, цехах и Вейрах!

– Короче, когда лорд Чокин в конце концов принял портрет, я сделал оттуда ноги как можно быстрее.

К'вин хлопнул его по плечу, улыбнувшись горячности Иантайна.

– Не могу сказать, что жизнь моя стала от этого лучше, – быстро добавил Иантайн, затем ухмыльнулся, – но потом меня нашел П'теро. – У него все время першило в горле, и он опять был вынужден прокашляться. – Я очень вам благодарен. Надеюсь, я не отвлек его от важных дел.

– Нет-нет, – сказал К'вин. – Понимаешь, я не знаю, почему его понесло к Битре, но очень рад, что он там оказался.

– Как твои руки? – спросила Зулайя, глядя на то, как он потирает зудящие руки.

– Мне не надо чесаться, да?

Зулайя бросила через плечо:

– Леополь, принеси-ка Иантайну холодилки, будь добр.

Молодой художник был рад, что ему не придется возвращаться за мазью в свою комнатку.

– Это они просто от холода отходят, – сказал он, посмотрев на пальцы и заметив, как и говорила Тиша, краску под ногтями. Он сжал кулаки, стыдясь, что сидит за столом Вейра с грязными ногтями. По спине его прошла дрожь.

– Я хотела бы узнать, Иантайн, – начала Зулайя, – не можешь ли ты написать еще пару портретов? Вейр заплатит по обычным расценкам, от тебя никаких дополнительных расходов никто не потребует.

Иантайн воспротивился было.

– Я с удовольствием напишу ваш портрет, госпожа! Вы ведь о себе говорите, правда? – Снова приступ дрожи. Он постарался не показать виду.

– Ты будешь писать его только за достойную плату, юноша, – твердо сказала Зулайя.

– Но…

– Никаких «но», – вмешался К'вин. – Пока мы готовились к Прохождению, у нас с Зулайей не было ни минуты свободного времени, чтобы заказать хороший портрет. Но раз уж ты здесь… напишешь?

– Конечно, конечно, но вы ведь не видели моих работ, и я ведь только-только получил квалификацию…

Зулайя схватила его за руки, поскольку он начал размахивать ими, пытаясь замаскировать новый приступ дрожи.

– Подмастерье Иантайн, если ты умудрился написать четыре миниатюры, два официальных портрета и подновить стенные росписи для Чокина, то ты более чем квалифицированный художник. Разве ты не знаешь, что Макартор битых пять месяцев проторчал в Битре, пока писал свадебный портрет Чокина?

– И ему еще пришлось занимать у инженера, чтобы Уплатить остаток своего «долга»! – добавил К'вин. – А вот и Ванн. Но ты не начнешь работать, пока не поправишься окончательно.

– О, я уже здоров, здоров! – несмотря на то что его вновь заколотило, Иантайн вскочил, когда встали предводители Вейра.

Они представили его низенькому человеку, Ванну перешли к другим столам, за которыми отдыхали жители Вейра. В одном углу пели под гитару, порой сквозь обычный гул разговоров прорывался смех. Музыка смех, вечерний отдых – всего этого в Битре тоже не было.

– Я слышал, ты обдурил Чокина? – спросил Вайн и положил на стол стопку больших бумажных листов, аккуратно перевязанных, и пучок карандашей. – Думаю, они тебе пригодятся, – робко сказал он. – Я слышал, что ты поиздержался в Битре.

– Спасибо, – ответил Иантайн, благодарно поглаживая гладкие листы. Карандаши были разные по твердости. – Сколько я вам должен?

Вайн рассмеялся, показав щербатые зубы.

– Долго же ты проторчал в Битре. У меня и краски есть, но немного. Я разве что основные цвета умею делать.

– Тогда разрешите, я сделаю вам краски, – с благодарностью сказал Иантайн, стиснув зубы, чтобы не дрожать. – Вы мне покажете, где найти сырье, а я научу вас делать разные оттенки.

Вайн снова расплылся в щербатой улыбке.

– Хорошая сделка. – Он протянул руку и чуть не сломал Иантайну пальцы в энергичном пожатии. И уловил приступ дрожи, который Иантайн не сумел сдержать.

– Э, парень, да тебя трясет!

– Никак не могу перестать дрожать, хотя мне так жарко, словно в костре горю, – признался Иантайн и расслабился.

– Тиша!

Вайн так взревел, что Иантайн перепугался, но, когда его, как мешок, потащили в комнату, сопротивляться не стал. Позвали врачей, Тиша приказала принести еще мехов, бутылок с горячей водой, ароматических масел – их смешали с горячей водой, чтобы облегчить ему дыхание. Он принимал все с покорностью, поскольку у него начала болеть голова. И кости заныли.

Последнее, что он запомнил, прежде чем погрузиться в беспокойный сон, были слова врача Мараниса, обращенные к Тише:

– Чтоб они в Битре все подцепили ту же заразу, которой наградили его!

Гораздо позже Леополь рассказал ему, что Тиша три ночи не отходила от его постели, пока он метался в горной лихорадке, которую он подцепил в холде и усугубил тем, что провел несколько дней на морозе. Маранис предположил, что и старый лесник мог оказаться разносчиком заразы, хотя сам был иммунным к ней.

Очнувшись, Иантайн с изумлением обнаружил возле себя мать. Глаза ее были красны, и она не сумела удержаться от слез, увидев, что он уже не бредит. Леополь сказал, что это Тиша настояла на том, чтобы ее вызвали, поскольку он уж очень долго метался в горячке.

К изумлению Иантайна, она не слишком-то обрадовалась, получив от него деньги.

– Не стоит платить за деньги своей жизнью, – сказала она ему в конце концов, когда он уже испугался, что ее недовольство вызвано тем, что ему пришлось-таки заплатить леснику. – Он ведь чуть не убил тебя за эту восьмушку.

– Ваш сын – славный парень, – сказала Тиша с металлом в голосе. – Он упорно трудился, чтобы выбить эти деньги у Чокина.

– О, да, – торопливо согласилась мать, осознав надо все же проявить благодарность. – Хотя как ты сумел ублажить этого старого живодера – выше моего понимания.

– Я получил с него сполна, – ответил Иантайн слабым голосом.

– Не переживай так, Иан, – утешала его Тиша, когда мать уехала обратно в свой пастушеский холд. – Она куда больше волновалась за тебя, чем за эти чертовы марки. А значит, любит она тебя, все в порядке. Знаешь когда люди волнуются за кого-то, они ведут себя странно. – Она погладила Иантайна по плечу. – Она хотела забрать тебя домой и ухаживать за тобой, – тепло продолжала она, – но я не могла позволить подвергать твои легкие холоду Промежутка. Думаю, ей не нравится, что за тобой ухаживаем мы! – Она усмехнулась – Понимаешь ли, матери никогда не доверяют чужим.

Иантайн изобразил ответную улыбку.

– Догадываюсь.

Но успокоил душу Иантайна Леополь.

– У тебя такая мама! – говорил он, сидя на краешке постели. – Так волновалась, что ей аж худо стало, но П'теро пообещал снова ее привезти, если тебе опять похужеет. Она ведь никогда раньше не летала на драконе.

Иантайн засмеялся.

– Нет, вряд ли. Наверное, испугалась?

– Да не очень, – ответил Леополь и погрозил художнику грязноватым пальцем. – Ее больше пугало то, что ты скапустишься и придется снова посылать за ней. Но она сказала П'теро, что твой отец будет просто счастлив получить эти деньги. По-настоящему счастлив. И она почти оглушила П'теро, когда закричала, что все да знала, что ты добьешься успеха, и что выбить из Чокина все обещанные деньги – великое достижение.

– Правда? – ожил Иантайн. Неужто мать хвалила его?

– Да, да! – сказал Леополь, горячо кивая головой.

Похоже, Леополь знал почти обо всем, что творилось Вейре. И никогда не отказывался сбегать по какому-нибудь поручению, пока Иантайн медленно выздоравливал.

Мастер Домэз тоже приезжал навестить его. И именно Леополь рассказал, почему мастер решил нанести этот визит.

– Этот самый Чокин прислал мастеру Домэзу жалобу будто бы ты сбежал из холда, даже не попрощавшись, и что он серьезно подумывает о том, чтобы потребовать назад часть твоего вознаграждения, поскольку ты явно новичок, а такая плата положена опытному художнику, а не зеленому юнцу. – Леополь усмехнулся, глядя на взбешенного Иантайна. – Да ты не беспокойся. Твой мастер не вчера родился. М'шалл сам отвез его в Битру, и они засвидетельствовали, что ни в одной из тех работ, что ты сделал для лорда Чокина, нет ни единого изъяна. Леополь склонил голову набок и оценивающе посмотрел на Иантайна. – Слушай, похоже, многие хотят заказать тебе портреты. Ты знаешь?

Иантайн покачал головой, переваривая несправедливые обвинения Чокина. От злости он лишился дара речи. Леополь снова рассмеялся.

– Да ты не напрягайся, Иантайн. Это пусть Чокин трясется, раз так с тобой обошелся. Твой мастер и предводитель Бенден-Вейра так и сказали лорду-холдеру. Ты достаточно компетентен в своем деле и имеешь право на услуги, которых в Битре тебе не оказывали. Хорошо, что ты не свалился больным прежде, чем Зулайя с К'вином выслушали твой рассказ. Чокину все равно никто не поверит, что бы он там ни говорил. Ты знаешь, что в Битра-холд даже лодки не плавают?

Выздоровление от легочной болезни затянулось Иантайн просто бесился от собственной слабости.

– Я все время засыпаю, – пожаловался он Тип когда она как-то раз утром пришла к нему с лекарством. – Сколько мне еще принимать эту отраву?

– Пока Маранис не услышит, что легкие у тебя очистились, – сказала она непререкаемым тоном. Затем подала бумагу для набросков и карандаши, которые подарил ему Вайн в первый вечер пребывания в Вейре. – Восстанавливай руку. По крайней мере хоть посидишь смирно.

Было очень приятно снова взять в руки карандаш. Еще приятнее было осматривать нижние пещеры и делать зарисовки, особенно когда модель не замечала, что ее рисуют. Глаз его не утратил остроты, и, хотя пальцы то и дело сводило судорогой от слабости, сила постепенно к ним возвращалась. Он перестал замечать ход времени и не обращал внимания на людей, которые потихоньку подходили к нему сзади, чтобы посмотреть, как он рисует.

Приходил Вайн со ступкой, пестиком, маслом, яйцами и кобальтом, чтобы сделать синюю краску. До сих пор Вайн пользовался технологией, частично изобретенной самостоятельно, но все это было несравнимо с тем систематическим образованием, которое получил Иантайн. Некогда он ни во что не ставил практические занятия, но теперь осознал, что получается, если сам не можешь сделать себе краски.

Зима уже набрала силу, но в первый же солнечный день Тиша приказала завернуть его в меха, словно кокон, и усадить в чаше кратера, чтобы он подышал свежим воздухом. Как раз в это время купали дракончиков. Иантайн был очарован ими и стал понимать, как трудно их выращивать. Дракончиков он видел впервые в жизни. Он видел изящество и силу взрослых драконов, их грозную красоту. А сейчас он видел их детенышей – хулиганистых, даже вредничающих (один из них даже сбросил своего всадника в озеро) и бесконечно изобретательных. Никто из дракончиков последней кладки еще не был готов к полету, но те, что постарше, уже учились выполнять обязанности взрослых. Иантайн наблюдал их совсем близко и в подробностях изучил их далеко не всегда милый облик.

На второй день в центре внимания собравшихся молодых всадников оказались П'теро и его синий Ормонт'. На этом занятии под руководством наставника Т'дама присутствовали не только молодые всадники с драконами из трех последних кладок, но и самые младшие, лет двенадцати. Ормонт' вытянул крыло и рассеянно смотрел на него, словно никогда прежде не видел. Такой взгляд Иантайн просто не мог не запечатлеть. Он быстро раскрыл альбом и набросал всю сценку. П'теро заметил его, но отвлечься не мог. Класс слушал наставника с огромным вниманием. До Иантайна, погруженного в работу, с трудом доходило то, что говорил Т'дам.

– Записи говорят нам, что больше всего страдают концы крыльев, особенно когда Нити падают клубками, а дракон с всадником не очень увертливы. Дракон может лететь, даже когда треть мембраны повреждена… – Т'дам пробежал пальцами по краю Ормонт'ова крыла. – Однако, – Т'дам посмотрел на Ормонт'а, – если ты немного сложишь крылья, – синий дракон повиновался. – Спасибо. – Т'дам поднялся на цыпочки, чтобы коснуться внутренней стороны крыла. – Вот если рана придется сюда, то дело будет куда серьезнее. Нить, в зависимости от угла падения, может прожечь крыло и пройти в тело. А здесь, – он поднырнул под крыло и постучал по боку дракона, – расположены легкие, и ранение может оказаться… смертельным.

Ученики, сидевшие полукругом, хором вздохнули ужаса.

– Вот почему во время полета вы каждое мгновение должны быть начеку. Каждый раз, как вам хотя бы покажется, что сейчас вас заденет, – уходите в Промежуток…

– Но откуда нам знать? – спросил кто-то.

– Ха! – Т'дам сунул кулаки за толстый кожаный пояс и замолк. – Драконы – очень отважные существа если учесть, чего мы от них требуем. Но, – он, словно извиняясь, погладил Ормонт'а, – они слишком быстро реагируют… в особенности на боль. Да вы сами видели. – Он опять помолчал. – Кто-нибудь из вас видел как Миссат'а сломала направляющую кость крыла? – Он обвел группу взглядом, увидел, что несколько учеников подняли руки. – Помните, как она кричала?

– Прямо, как пила по кости, – сказал рослый парнишка и невольно содрогнулся.

– Она закричала в то самое мгновение, когда потеряла равновесие, причем еще до того, как сломала кость. Она заранее знала, что ей будет больно. Во время Падения у вас не будет такой быстрой реакции на боль, поскольку все вы будете под адреналином, но вы должны это знать. Здесь мы подходим к пункту, который мы в учебном процессе всегда, всегда, ВСЕГДА вбиваем в ваши голову. Во время Падения мы должны быть единым Вейром, – он обвел всех рукой, даже тех, кто не стал всадником, – и быть готовыми в любой момент прийти на помощь. Не делайте ошибки и не летайте слишком низко. Уходите в Промежуток – это не даст Нитям вгрызться в тело вашего дракона… – В ответ послышался приглушенный хор полных брезгливого страх голосов. – Тогда вы сможете приземлиться настоль гладко, насколько позволит ранение. Чего надо из гать, так это грубой посадки, иначе это лишь усугубит вред от ожога Нитей. Как только ощутите, что вашего дракона зацепило, подбадривайте его. Конечно, и вас может задеть, я не сбрасываю этого со счетов, но вы – всадники, и вы должны справляться с болью, успокаивая своего дракона. Помните: в вашей паре он – важнейшее звено. Без него вы – не всадники. Итак, начнем тренировку. – Он снова окинул взглядом учеников. – Будем учиться смазывать драконов. – Он взял широкую щетку и начал смазывать крыло Ормонт'а – судя по каплям, это была вода. Синий наблюдал за этой операцией, слегка вращая глазами. – Мажем, мажем, мажем… – С каждым словом Т'дам проводил щеткой по крылу. – Не надо накладывать слишком много холодилки на рану дракона. – Он усмехнулся зеленым всадницам. – Через три секунды она перестанет болеть. По крайней мере, открытая рана. Мази нужно проникнуть сквозь эпидермис в более глубокие слои шкуры. После чего вы сможете убедить дракона, что он ранен не так уж и сильно, как ему кажется. Вашему дракону нужно любое утешение, какое вы только сможете ему дать. Не важно, как страшна рана с виду, не передавайте этих мыслей дракону. Говорите ему – или ей: ты отважный дракон, холодилка уже действует, боль сейчас уйдет… Далее, если Нить проникла в кость…

– Ой, П'теро – прям как живой, – восхищенно прошептал кто-то прямо на ухо Иантайну. Он быстро оглянулся и увидел высокого юношу, остановившегося У него за спиной. Это был М'ленг, всадник зеленой Сит'ы и ближайший друг П'теро. В обеденной пещере Иантайн видел этих всадников всегда вместе. – А можно мне как-нибудь заполучить этот кусочек бумаги? – М'ленг потрогал тот участок листа, где были нарисованы П'теро и Ормонт'.

Зеленый всадник был красивым юношей с миндалевыми зелеными глазами на скуластом лице. Легкий ветерок прошел по чаше и взъерошил его густые темно-каштановые кудри.

– Я обязан П'теро жизнью, так что для вас я сделаю набросок побольше…

– О, огромное спасибо! – Улыбка осветила обычно печальное лицо М'ленга. – Давай договоримся о цене У меня хватит марок, чтобы заплатить тебе получше чем этот Чокин. – Он сунул было руку в поясной кошель.

Иантайн начал протестовать.

– Тер просто выполнил свой долг, – сказал М'ленг с некоторой резкостью. – Но я, и правда, хотел бы получить настоящий его портрет. Ты сам знаешь, что во время Падения что угодно может случиться, и я хотел бы получить что-нибудь… – М'ленг осекся, судорожно глотнул, затем снова заговорил.

– Я договорился с предводителями Вейра, что напишу их портреты, – сказал Иантайн.

– Только? – удивленно спросил М'ленг. – Я-то думал, что все в Вейре нацелились на тебя…

Иантайн улыбнулся.

– Тиша еще не освободила меня от своей опеки.

—О, —отмахнулся М'ленг, – она порой чересчур хлопочет. Но у тебя такая рука и такой глаз! П'теро стоит, опираясь на Ормонт'а, – ну, прямо как живой!

От комплимента Иантайн воспрянул духом, тем более что набросок был действительно хорош – куда лучше тех рисунков, что он делал в Битра-холде. Его до сих пор передергивало, когда он вспоминал, как вопреки своим принципам писал лживые льстивые портреты. Он надеялся, что больше никогда в таком положении не окажется, и замечание М'ленга ему было как бальзам н душу.

– Я могу и получше…

– Но мне нравится поза. Можешь просто вот так оставить? То есть, – он огляделся по сторонам, – я хотел бы, чтобы П'теро не знал… ну, я…

– Это будет сюрприз для него?

– Нет, для меня! – дерзко ткнул себя в грудь М'ленг. – Так что будет он у меня…

Иантайн даже растерялся от такой горячности и быстро согласился, боясь, что М'ленг раздухарится еще больше. Глаза М'ленга сузились, он упрямо сжимал губы.

– Конечно, но, если бы он попозировал мне, было бы лучше…

– О, это я могу устроить, и знать он не будет. Ты же все время рисуешь.

Он говорил почти обвиняюще. Иантайн, который только что прослушал лекцию Т'дама, теперь куда лучше понимал, с какой опасностью предстоит вскоре встретиться драконам и их всадникам. И если М'ленг будет счастлив, получив портрет друга, – это самое меньшее, что он может для него сделать.

– Сегодня вечером, – продолжал М'ленг, думая лишь о своем, – я постараюсь, чтобы мы сидели поближе к обычному твоему месту. Я заставлю его надеть лучшую куртку, чтобы ты нарисовал его во всей красе.

– Но, предположим, – начал было Иантайн, недоумевая, как же сделать, чтобы П'теро ничего не заметил.

– Ты рисуй, – сказал М'ленг, похлопав Иантайна по плечу, предупреждая все возражения. – А П'теро – моя забота. Пока он мой, – добавил он еле слышно.

От этих слов у Иантайна горло перехватило. Неужели М'ленг уверен, что П'теро обязательно погибнет?

– Я сделаю все как можно лучше, М'ленг, будьте уверены!

– Я уверен. – М'ленг тряхнул головой, откинув с лица кудри. Криво усмехнулся Иантайну. – Понимаешь ли, я видел, как ты работаешь. – Он протянул руку, мягкую от масла, которым всадники смазывали драконов. Иантайн принял ее, изумленный силой ответного пожатия зеленого всадника. – Вайн сказал, что хорошая миниатюра, которую я хотел бы, – он провел линию поперек груди, – вот такая, хорошей работы, стоит четыре марки. Это верно?

Иантайн кивнул, потому что в горле у него стоял комок и говорить он не мог. Конечно, М'ленг излишне драматизировал ситуацию. Или нет? В ушах у Иантайна все еще звучал голос Т'дама, рассказывавшего о типах и тяжести ранений и о том, какую первую помощь следует оказывать в каждом случае.

Странная, жестокая лекция – и для таких молодых! Но разве, спохватился он, не милосерднее сказать им правду сейчас – и облегчить столкновение с тем, что предстоит им в будущем?

– Итак, вечером? – твердо спросил М'ленг.

– Сегодня вечером, М'ленг, – кивнул Иантайн.

Когда зеленый всадник ушел, художник еще некоторое время никак не мог опомниться и снова приняться за наброски.

Да, этим он сможет отплатить Вейру за доброту и гостеприимство. Он создаст галерею графических портретов всех, кто сейчас живет здесь, в Телгар-Вейре.

Глава 7 Форт-холд

В Форт-холде в этот день тоже проходили занятия. В актовом зале Колледжа Кори, старший врач, проводила семинар для всех врачей Перна, собравшихся на трехдневные курсы повышения квалификации. В программу входили занятия по первой помощи людям драконам. Кори помогал врач Форт-Вейра, Н'ран, который прежде изучал ветеринарию, но потом по недосмотру запечатлил коричневого Галат'а. Сейчас Галат' грелся на солнышке, а зеленого дракона, который был меньше и мог втиснуться в холл, использовали как демонстрационную модель – точно так же, как Ормонт'а в Телгар-Вейре.

– До недавнего времени мы могли бы размножить записи доктора Томлинсона, Маршана и Лао, в том числе и некоторые – уже выцветшие – фотографии настоящих ранений. К счастью, до ленча у нас времени достаточно, – коротко усмехнулась она. Затем снова помрачнела. – Устные описания куда страшнее, но мы обязаны донести до всех, кому придется работать с наземными командами, как невероятно быстро, – она подняла палец, – чудовищно быстро действуют Нити, – она вздохнула, – и как быстро должны действовать мы… – на сей раз она молчала дольше, – чтобы уменьшить страдания.

Ответом ей был шепот, и она увидела, что многие из слушателей побледнели. Остальные упрямо держались.

– Из чего я и мои сотрудники, – показала она на первый ряд сидений, – делаем вывод, что выбора у нас нет. Мы не можем, как драконы, уходить в Промежуток…. Так?

– Почему нет? Это альтернатива…

– Для них, не для нас, – твердо сказала она. – Все записи говорят о том, что Нити с чудовищной скоростью… пожирают живые организмы. Слишком быстро, чтобы мы успели позвать дракона, даже если он есть поблизости. Нить пожирает целую корову всего за две минуты.

– Да тут времени не хватит даже… – начал было какой-то мужчина, но голос его оборвался.

– Именно, – сказала Кори. – Если какая-нибудь часть тела повреждена, то остается шанс, что мы успеем ее ампутировать до того, как Нить распространится по всему телу…

– Часть тела! Вы же не можете просто так… – начал другой.

– Если стоит выбор между жизнью и потерей руки или ноги, то можем.

– Но только если вы рядом…

Кори узнала медика из большого холда в Нерате.

– Многие из нас будут рядом, – жестко сказала Кори. – Мы будем делить опасность вместе с наземными командами. Надеюсь, мы спасем всех, кого сможем. – Она выдавила кривую усмешку. – Но, поскольку Нити тонут, любая вода придется кстати. Согласно отчетам Нити тонут быстро. В зависимости от места поражения вода может препятствовать поглощению организма Нитью и затормозить его в достаточной степени, чтобы можно было осуществить ампутацию. Даже корыта хватит. – Она сверилась со своими записями. – Нитям нужен органический материал и кислород. В воде она погибает за три секунды.

– А если она уже вгрызлась в тело?

– Три секунды. В теле недостаточно свободного кислорода, чтобы Нить могла выжить. Лед тоже затормаживает процесс, но и он не всегда бывает под рукой. Предположим, что мы как-то сумели остановить размножение Нити, но имеем сильное поражение, и нам предстоит провести ампутацию. Холодилка, холодилка и еще раз холодилка! Слава богу, эта планета рождает самое для нас необходимое. При ампутации, естественно, будем следовать стандартной практике, включая прижигание. Это по крайней мере уничтожит любые рудименты Нити. Травма будет значительной, так что рекомендую кошачью траву… если пациент находится в сознании.

Она снова сверилась со своими заметками.

– Томлинсон и Маршан отмечают также, что уровень смертности от ожогов Нитей очень высок из-за остановки сердца или сердечного приступа. Лао, работавший вплоть до конца первого Прохождения, отмечает, что многие пациенты, получившие легкие ожоги, излеченные вполне успешно, все же умирали из-за сильных переживаний. Постоянно подчеркивайте, что с Нитями можно справиться.

– Если, конечно, достаточно быстро шевелиться, – весело заметил кто-то.

– Вот почему важно, чтобы в как можно большем количестве наземных команд работали медики. И вот почему приемы первой помощи должны знать все цеха и холды в вашем округе. Нас не так много, но мы можем многих обучить и снизить уровень смертности. И, – продолжала Кори, – мы должны все время подчеркивать, что все, кто не занят делом, должны оставаться под крышей, пока наземные команды не скажут, что можно безбоязненно выходить. А сейчас займемся ранениями драконов, поскольку они тоже будут, и те из нас, кто окажется поблизости, должны уметь оказать помощь и дракону, и всаднику. У них есть преимущество, которого нет у нас, – они могут войти в Промежуток и заморозить Нить. Но ожог тем не менее будет столь же болезненным. Большая часть ранений приходится на крылья драконов… Пожалуйста, Бальзит'а… – Она повернулась к терпеливо ожидавшей зеленой, которая послушно раскрыла крыло, и врач продолжила лекцию.

Перед обсуждением других проблем – таких, как гигиена и санитарная профилактика в малых и средних холдах, где удобства не столь совершенны, как в крупных населенных пунктах, был объявлен перерыв на ленч. К Кори подошли Джоансон из Южного Болла и Френчкаль из холда Тиллек, оба в ранге старших медиков.

– Кори, а какова ваша позиция в отношении милосердия? – задумчиво спросил Джоансон.

Она долго смотрела на высокого Джоансона.

– Такая же, как и всегда, Джоансон. Как вы понимаете, в этой аудитории мало кто не получил полного медицинского образования. И я не могу предлагать им делать то, что считаю очень, очень трудным, – проявлять милосердие. – Она долго смотрела в глаза Френкалю, который наслаждался обсуждением этических проблем. – Мы давали клятву охранять жизнь. Мы также клялись обеспечивать достойную жизнь тому, кто находится под нашей опекой. – Ее губы дрогнули – она вспомнила, что порой две этих цели входят в противоречие друг с другом. – Мы все должны подумать о том как вести себя в ситуации, когда милосерднее будет прекратить мучения, даже с этической точки зрения. Не думаю, что у нас будет много времени, чтобы раздумывать о морали, этике и жестокости, когда требуются немедленные действия. – Она помолчала, глубоко вздохнула. – Я помню магнитофонные записи, в которых подробно, пошагово описывалось, как Нить поедает животное заживо… – Она заметила, как скривился Джоансон. – Да, живьем. Нить упала ему на круп. Думаю, если бы на его месте оказался знакомый вам человек, вы выбрали бы… самый короткий способ это прекратить.

Поскольку не только эти двое подходили к ней с тем же вопросом, она была почти счастлива, когда обеденный перерыв кончился и она смогла перейти к менее неприятному вопросу – об ампутации. Всем надо было освежить в памяти эту процедуру, особенно в чрезвычайных условиях, когда не будет времени на подготовку. Она приготовила новые ампутационные ножи – скорее тесаки, а не обычные хирургические инструменты, – которые собиралась раздать. Их привез с собой Кальви.

– Это лучшая заточка, какую мы только могли сделать для хирургических инструментов, Кори, – сказал н с некоторой гордостью. – Я опробовал их на скотобойне. Режет кость и мясо, как масло. Но держи их в порядке. Я сделал для них чехлы, так что никто ненароком себе палец не отхватит.

«Не только у хирургов черный юмор в ходу», – подумала Кори.

Тем временем в большом зале Форт-холда сам Кальви демонстрировал будущим наземным командам, как пользоваться цилиндрами с ашенотри, огнеметами и как их обслуживать. В первых рядах слушателей сидел сам лорд Поулин. Кальви показал, как собирать цилиндр, затем перешел к краткому описанию обычных проблем, с которым скорее всего столкнутся наземные команды в полевых условиях. Присутствовали представители всех холдов, находившихся в подчинении Форта, даже самых малых. Многие холдеры привели с собой старших детей. Все явились наземным путем – кто на своих двоих, кто верхом на лошади. Форт-Вейр, как и прочие пять, ограничил полеты драконов. Лорд Поулин понимал это и одобрял.

– Мы слишком легко относились к драконам, мы использовали их так, как наши предки использовали скутеры и прочие летательные средства, – сказал он, когда один из холдеров пожаловался, что ему отказали в законном праве на рейс. – Мы ведь растим лошадей не только для скачек. А всадники куда более сговорчивы. Не жалейте сил на ходьбу и верховую езду. Вы, конечно, расширили холды для ваших животных, чтобы хранить гам все ваши запасы?

Послышались сетования и по этому поводу, а также жалобы на то, что инженерам неплохо бы побольше времени уделять воссозданию замечательного оборудования для бурения камня, с помощью которого предки вырезали себе жилье в скалах.

На Кальви обрушился целый град горячих обвинений, но он лишь плечами пожимал.

– У нас есть список приоритетов, и это не самый главный. И не может быть главным. У нас до сих пор на севере есть два скутера, но мы не можем их запустить. У нас нет источника энергии, и мы не знаем, какой источник использовался, – сказал он. – Мы не можем сделать такие же блоки питания, как были у наших предков. Думаю, они тоже не смогли их сделать, иначе зачем бы им выводить драконов? Как бы то ни было, гораздо больше значения имеют повседневные нужды, чем экзотические предметы или научные вопросы.

Когда основная часть лекции была завершена, всем было велено собраться после обеда для учений с огнеметами. Это было куда интереснее, чем слушать болтовню Кальви по поводу того, как работать со шлангом разбрызгивателя, чтобы получить длинный тонкий язык пламени или более широкое и короткое пламя. И как прочистить сопло, когда оно забито.

– Вы можете создавать почти такое же пламя, что и драконы, – говорил Кальви, закидывая контейнер за плечо. Голос его из-за защитного снаряжения звучал глуховато. – Эй, вы! Эта жесткая шапка не просто так. Опустите защитный экран!

Нарушитель спокойствия тут же повиновался. Кальви с усмешкой глянул на него.

– Эффективность этого оборудования – шесть метров в радиусе при самом узком пламени и два – при самом широком. Но вы не захотите ведь подпускать Нить близко? – Он поиграл с рычажком. – Тугая хреновина, черт побери… – Он взял отвертку и чуть подкрутил. – Никогда, – громко и четко сказал он, отворачивая от себя носик шланга, – не направляйте шланг на себя или людей рядом. Мы сжигаем Нити, а не людей. Никогда… никогда не выпускайте газ, не посмотрев, куда направлен носик. Вы можете нечаянно опалить, сжечь, расплавить что-нибудь. Так ведь, Лаланд? – обратился он к одному из своих подмастерьев.

Тот усмехнулся и нервно переступил с ноги на ногу, глядя куда угодно – только не на своего мастера.

– Итак, дайте сигнал верхним командам, Поулин, – сказал Кальви, встав потверже и взяв шланг на изготовку.

Поулин взмахнул красным платком, и внезапно из-за гребня утеса вылетел какой-то клубок, перепугав всех. кроме Кальви. Люди с шлангами инстинктивно закрылись ими, остальные только ахнули, когда клубок распался на длинные серебристые пряди, тонкие и толстые, которые падали с не одинаковой скоростью. Как только они оказались в пределах досягаемости, Кальви включил огнемет.

На какое-то мгновение огонь словно застыл на концах падающих нитей, затем пламя быстро распространилось по всей длине, на землю упали дымящиеся хлопья и… камень, который был привязан к ведущей нити. Послышался радостный рев и аплодисменты.

– Неплохо, – сказал Поулин, увидев в толпе оживление.

– Ну, мы такого эффекта и добивались, – сказал Кальви, закрывая оба баллона. – И груз к веревке привязали. Существует много описаний Падения Нитей, и мы постарались приблизить эксперимент к действительности как можно точнее.

– Итак, – он повернулся к ученикам, – лучше перехватить Нить, когда она еще не добралась до вас и еще не упала на землю. Мы знаем два типа Нитей – одни сами друг друга жрут, они проблемы не представляют, Даже если их много и падают они беспорядочно. Записи говорят, что второй тип ищет то, во что они могут внедриться, чтобы перейти на новую ступень своего существования, – нашим предкам так и не удалось толком исследовать этот тип. Они знали только то, что эти Нити существуют. Мы тоже это знаем, поскольку на севере есть районы, где они упали. Они уже более двух сотен лет после последнего Прохождения стерильны. Если этот второй тип получает нужное ему питание – кроме органики, то они размножаются, делятся или что там еще делают Нити. Потому-то нам и нужны наземные команды. Нам не надо, чтобы такие Нити болтались вокруг или зарывались в землю. Наши предки думали, что Нитям нужны какие-то элементы в следовых количествах, но они так и не выяснили, какие именно, да и мы вряд ли узнаем, – печально вздохнул Кальви. – А потому, – он широко повел рукой, – мы будем сжигать всех гадов, которых не перехватят всадники.

Он замолчал и посмотрел на скалы, где ждал сигнала расчет катапульты.

– Готовы? – проорал он, сложив руки рупором. В ответ на скале тут же замахали красными флажками.

– Отлично. По пятеро стройтесь параллельно красным флажкам, которые вы видите. Когда построимся, – кстати, держитесь вне радиуса досягаемости соседского огнемета, – криво усмехнулся Кальви, – я дам знак, и мы посмотрим, как вы справитесь.

Результаты были несколько беспорядочны – некоторые сразу приспособились к своему оборудованию, другие даже не смогли получить пламя.

– Ладно, бывает, – спокойно сказал Кальви. – Надо снова поднять нити на скалу…

– Сделаем.

– Слишком много времени займет. Бросайте сети! – проорал Кальви и усмехнулся Поулину. – Придется потрудиться. Снова пустим наши «нити» в дело.

– А сколько их у вас?

– Много ярдов, – с усмешкой ответил Кальви.

Когда короткий зимний день стал угасать, всем холерам удалось хоть раз «подстрелить» мишень, несмотря на то что порой огнеметы барахлили, а сами стрелки часто промахивались. «Нити» закончились прежде, чем они потеряли интерес к практике.

– Я не хочу, чтобы вы слишком уж переусердствовали – говорил Поулин, возвращаясь в холд, тем, кто был поближе. Полигон для стрельбы устроили на некотором удалении от Форт-холда, вверх по Северной дороге, где ни скот, ни амбары не могли пострадать. – Ашенотри вовсе не сложно производить, но вот оборудование – это да. Так что не уделайте его раньше времени, ладно?

Пока они упражнялись, в главном зале накрыли ужин. Практиканты проголодались не меньше ожидавших.

– Завтра будем чистить оборудование, – объявил Кальви, когда принесли кла, – и вы будете собирать и разбирать эту штуку до тех пор, пока я не удостоверюсь в том, что вы знаете свое дело. Тот, кто будет это делать быстрее всех, получит награду от лорда Поулина.

Громкие крики одобрения огласили зал.

– Боевой дух на высоте, – сказал Поулин Кальви, который кивнул, тоже довольный окончанием первой сессии инструктажа.

Если все остальные занятия, запланированные главным инженером в остальных крупнейших холдах, пройдут так же гладко, то он сможет даже выкроить несколько деньков и порыбачить в водах Исты. В преддверии Второго Прохождения в ходе яростных поисков всяких Ценных материалов, давным-давно забытых на складах, отыскалось несколько бобин крепкого нейлона для рыбной ловли. Штрих-код на картонных коробках был поврежден, так что нельзя было понять, как давно произведена эта леска, но Кальви сгорал от желания испытать нейлон на крупных рыбах тропических вод. Этот сорт синтетического материала был чрезвычайно стоек прочен и наверняка выдержит тяжесть рыб-тюков, хоть они и весьма увесисты.

Третья группа состояла из учителей – опытных мастеров и юных выпускников, – которые собрались в просторной столовой Колледжа. Сегодня они собрались по очень приятному поводу – заучивали и репетировали новейшие баллады для самых маленьких учеников. На второй день предводители Форт-Вейра собирались инструктировать странствующих учителей, как защититься, если вдруг по дороге угодишь под Нити. Клиссера просто засыпали жалобами на то, что Вейры ограничили полеты, к которым все так привыкли. Многие учителя не умели ездить верхом или справляться с упрямыми лошадьми, которых выращивали специально для долгих путешествий и горных дорог. Ему предстояла еще одна головная боль – перераспределение старых учителей.

Но в эти три дня, по крайней мере, основной упор придется на музыку и новый учебный план. Конечно, реакция коллег не была для него неожиданностью. Он уже подумывал, что Бетани была права: они, как и Первые Поселенцы, слишком полагаются на легкий доступ к информации. Как ни странно, некоторые из старых учителей громко одобряли новый учебный план.

– Самое время упорядочить дела согласно тому образу жизни, который мы ведем здесь, а не подстраиваться под тех, что остались там, – сказал Лайренс из Тиллека. – У нас никогда не будет того, что было у них, так чего же нам впустую мозги напрягать?

– Но у нас есть традиции, которые мы должны поддерживать, – нахмурившись, возразила Саллиша. Не зря ее называли «правой пристяжной». – Традиции, которые мы должны хранить, чтобы суметь оценить то, что имеем…

– Ой, Саллиша, – ласково улыбнулась Бетани, – все эти традиции ввели в баллады, подчеркнув то, что надо нам знать для понимания жизни здесь. – Но наше славное прошлое… – начала было Саллиша.

– Осталось в прошлом, – веско сказал Шеледон, ответив ей таким же хмурым взглядом. – Все в прошлом, все ушло. И зачем нам продолжать держаться за ниточки, которые наши предки по каким-то своим собственным причинам оборвали давным-давно?

– Но… но… надо же знать!

– Захотят узнать побольше – прочтут, – сказал Шеледон. – А прямо сейчас им надо заняться проблемой Падения.

– А это куда важнее, чем знать, какие планеты пережили бомбардировки Нахи и кто был мировым лидером в 2089 году, – сказал Шульс. – Или как начертить параболическую траекторию относительно главной.

Саллиша ожгла математика ненавидящим взглядом.

– Конечно, – продолжал Шульс, – я за то, чтобы та часть истории, которая, к примеру, рассказывает про губернатора Эмили Болл и адмирала Пола Бендена, осталась в общем курсе обучения, поскольку это неотъемлемая часть истории Перна.

– Но ведь надо показать студентам общую картину, – настаивала Саллиша.

– Я уверен, что многие студенты будут ею интересоваться, – сказал Шульс, – но я согласен с Клиссером в главном: мы должны модернизировать учебный материал так, чтобы он в первую очередь рассказывал об этом мире и о нашей цивилизации.

– Цивилизации? – презрительно бросила Саллиша.

– Как? Ты не считаешь все, что мы сделали, цивилизацией? – Шеледон любил поддразнивать педантичную Саллишу.

– Только не в том смысле, как понимали наши предки.

– А все последствия высокотехнологичной цивилизации – вроде подростковой наркомании, городской преступности, эпидемий, компьютерного воровства из-за которого люди прятали сбережения под подушкой…

– Уволь меня от перечисления, – презрительно ответила Саллиша, – и сосредоточься на том хорошем что было ими сделано.

Шеледон хихикнул.

– А ты знаешь, как опасно было служить учителем на старой Земле?

– Чушь. Наша цивилизация, – она подчеркнула слово «наша», – уважала профессоров и наставников любого ранга.

– Только после того, как им разрешили поддерживать дисциплину в классах… – начал Шеледон.

– И использовать парализаторы, – добавил Шульс.

– На Перне таких проблем нет, – высокомерно ответила Саллиша.

– Вот этого и будем держаться, – твердо сказал Клиссер. – Будем преподавать то, что интересно нашим слушателям, избавляясь от ненужного.

Саллиша резко обернулась к Клиссеру:

– И что же ты называешь нужным?

Клиссер показал на папки, тянувшиеся по полкам вдоль стены библиотеки, в которой они и собрались.

– Я разослал вопросники всем учителям, числящимся в наших списках, а также холдерам больших и малых холдов. Я получил ответы и предложения, и этот учебный план, – поднял он толстый том, – появился в результате этого опроса. Всем вам розданы копии. Существенной частью программы будут Обучающие Баллады, и вы получите их в ходе нашей конференции.

Саллиша удалилась с вызывающим видом, надутая, как любой несговорчивый человек. Тем не менее Саллиша была великолепным преподавателем, способным добротно вбить знания в головы учеников, и потому была инспектором Южного Перна. Но у нее были свои пунктики – как и у всех в этом мире.

Заучивание Обучающих Баллад улучшит человеческую память – насколько понимал Клиссер, способность запоминать слабела одновременно с усилением зависимости человека от техники. Но ведь одной из целей прибытия поселенцев на Перн с его ограниченными ресурсами как раз и была попытка вернуться к не столь зависящему от технологий обществу. Он читал сообщения о людях, которые никогда не покидали дома, контактируя с другими только посредством электроники. Они жили как отшельники, не столько от страха перед окружающим миром, сколько из-за лени. А на Перне лениться не приходится никому, улыбнулся про себя Клиссер. Как же можно тратить жизнь впустую, оставаясь все время на одном и том же месте! Ну, да, на Перне бывает всякое – вроде Нитей, – что не дает им достигнуть столь высокого технического уровня, как предполагали Поселенцы, но они приспособились к Перну и приспособили его к своим надобностям. И они встретят беду с прекрасно развитыми, возобновляемыми воздушными силами.

Он на это надеялся. Клиссер коротко, с присвистом втянул воздух. Все на планете – с одним существенным исключением – затягивали пояса и готовились защищать свои владения от грядущей напасти. Одно дело – готовиться, другое дело – выдержать пятьдесят лет нападений с воздуха. Он вкратце просмотрел отчеты осажденных колонистов Сириуса-три и Веги-четыре о начале бомбардировок Нахи. День за днем, согласно историческим записям, на эти миры сыпались снаряды, которые делали поверхность непригодной для жизни. Целые поколения выросли в подземных убежищах Клиссер улыбнулся про себя. Не слишком большое отличие от пещерных холдов, в которых ныне жили периниты. И эта попытка приспособиться ведь на самом деле принесла выгоду сириусским и веганским колонистам – выходы к магме обеспечивали их теплом солнечные панели снабжали электроэнергией. Люди выжили в куда худших условиях, чем на Перне. В конце концов на Перне знаешь, когда на голову начнут сыпаться Нити, и успеваешь организовать эффективную защиту. И все же грандиозность Прохождения ужасала а если люди потерпят неудачу, последствия будут чудовищными.

Обычно так всегда бывает при неудачах.

Потому Клиссер надеялся, что музыка, которая была написана специально для того, чтобы улучшить настроение слушателей, окажет желаемый эффект – поднимет боевой дух и подвигнет к действиям. На мгновение он задумался: что бы случилось на Земле во время периода разъединенных наций, если бы вдруг появился некий инопланетный враг? Объединились бы нации или нет?

Джемми и Шеледон написали мелодию, которая, вне всякого сомнения, затрагивала сердца, будучи одновременно и воинственной, и обнадеживающей. Простые мелодии привязывались настолько, что можно было проснуться, насвистывая их, потому что они все время крутились в голове. По мнению Клиссера, это был верный знак того, что песня хороша. Кроме того, они так аранжировали мелодии, что солировать могли разные инструменты, в самых разных сочетаниях, так что даже неопытные музыканты в самых удаленных холдах смогут аккомпанировать певцам.

А загадочная мелодия Джемми доставляла истинное наслаждение. Клиссер еще не получил всех ответов, но уже был уверен, что она станет незаменимой в дни Прохождения, когда людей надо будет отвлечь от того, что творится снаружи. Плач Бетани – первая песня, которую она написала в своей жизни, – была следующей в программе, и он устроился поудобнее.

Но в душе он все продолжал тревожиться об успехе новой программы и потому никак не мог сосредоточиться на музыке. Кроме прочего, что делать с Битра-холдом? Последний преподаватель, которого он туда направил, уехал прочь, разорвав контракт с Чокином, и Клиссер не мог винить Иссони, узнав, как его там унижали отпрыски лорда-холдера. Но ведь детям просто необходимо получать хоть какое-то образование. Нельзя, чтобы целая провинция впала в полную неграмотность.

Конечно, дети учатся по-разному, он это понимал, и учебу надо постараться сделать как можно более интересной, чтобы заложить основы для дальнейшего обучения, да и для самой жизни. Такова цель образования – развивать способности, которые нужны для решения проблем. И еще – найти приложение потенциалу, который есть у каждого, даже у битранцев, мрачно добавил он.

Может, ему следует направить в этот район Саллишу? Он хихикнул. Нет, вряд ли. У нее достаточно большой стаж, она заработала право решительно отказаться.

Прислушиваясь к утешительным словам песни Бетани, он решил, что на следующей Встрече он поставит вопрос о Чокине, лорде-холдере Битры. С ним что-то надо было делать.

За последним ужином, когда все три группы собрались в зале Форта, где им были приготовлены три бычка, зажаренные целиком, Клиссер снова услышал имя Чокина. Он встал и присоединился к группе людей, обсуждaвшиx лорда-холдера Битры.

– Это еще не все, – говорил М'шалл. Его обычно дружелюбное лицо было сейчас хмурым и злым. – Он поставил на границах стражу, и выпускают людей из холда лишь в том, что на них надето. Больше ничего взять собой не позволяют, даже скот, который они сами вырастили.

Клиссер не знал, что приехал предводитель Бенден-Вейра, но его присутствие было большой удачей.

– Вы о Чокине говорите? – спросил он, когда остальные увидели его и расступились.

М'шалл презрительно рассмеялся:

– Кто же еще может выгонять людей из своих холдов прямо сейчас?

– Я просто слышал об этом от одного из моих странствующих преподавателей, Иссони, он удрал из Битры, и ничто теперь не заставит его вернуться. Но ведь даже их обучать надо.

– Ха! – фыркнул М'шалл, и остальные поддержали его.

– Уроки отрывают битранцев от других дел, лишая их лорда дополнительных марок. А что он сделал с Иссони?

– Он расскажет вам в подробностях, если спросите. Даже обрадуется. Как понимаю, его выручил один из ваших всадников?

– Нам много кого приходится спасать из Битры, – ответил М'шалл. Эта необходимость его явно не радовала. – Но только не битранцев, – добавил он.

– Знаешь ли, – вскипел Бриджли, – я не буду спасать всех беженцев оттуда. И пальцем не пошевелю, когда его холд заполонят Нити!

– А! – сардонически поднял палец М'шалл. – Но ведь он не верит в приход Нитей.

– Ну и дураки же мы будем, если он вдруг окажется прав! – сказал Фарли, один из младших холдеров Форта. – Ой, не надо мне было этого говорить, – добавил он, когда его острота встретила лишь холодные злые взгляды.

– Чокин всегда по натуре был упрямцем, – сказал Клиссер. – Но никогда не был таким откровенным дураком.

– Сейчас он даже больше, чем откровенный дурак, – сказал Бриджли. – Ваш учитель, этот самый Иссони, он нынче здесь? Ну, тогда привезите его в Форт. Надо сделать с Чокином что-то серьезное, а не вести пустые разговоры.

– Прямо сейчас? – Клиссер не мог отвести взгляда от жареных туш, вдыхая соблазнительный аромат.

– Я тоже хочу есть, – смягчился Бриджли.

– Я только что пообедал в Бендене, – ответил М'шалл, но ноздри его подрагивали, вбирая аромат мяса. – Ладно, подождем немного, чтобы вы успели насладиться трапезой.

– Очень вовремя, не так ли? – сказал Фарли, с усмешкой глядя на проголодавшихся гостей. – Так можно ли что-нибудь сделать с этим безответственным лордом-холдером?

– Перечитайте ваш экземпляр Хартии, Фарли, – посоветовал Клиссер.

– И как давно эта пограничная стража, – Поулин замолчал, возмущенный действиями Чокина, – как давно она находится там?

После ужина он собрал у себя в кабинете всех заинтересованных лиц. Вызвали и Иссони, поскольку требовались его показания.

– Насколько мы знаем, уже дней семь, – сказал М'шалл. – Как вы знаете, мы опрашиваем все холды, чобы выяснить, оповещен ли кто-нибудь из людей Чокина об опасности Нитей.

– Ну, они слышали на Встрече, – начал было Поулин.

– Ха! – ответил Бриджли. – Очень мало кто из его людей слышал о Встречах, и еще меньше посещали их.

– Это же просто невообразимо! – покачал голововой Поулин.

– Откровенно говоря, Поулин, я бы сказал, что десятина, которой он обложил своих подданных, – просто репрессивная мера, и ничего больше. Никто из них похоже, и марки-то в глаза не видел, хотя некоторые и привозили свои товары на Встречу в Бендене. Похоже что Чокин вообще не поощряет поездок.

– Даже на Встречи? – продолжал недоумевать Поулин. – Даже этого он не поощряет?

– Нет. Боится, что они смогут сравнить свои условия жизни с тем, что увидят в других холдах. И он не любит, когда битранские марки покидают границы его холда.

– И накладывает лапу на каждую монету, которую азартные игроки оставляют за его игорными столами, – сказал М'шалл.

– Вынужден признаться, я не знал, насколько он прижимист, – сказал Поулин очень задумчивым тоном.

– А откуда бы вам знать? – ответил Бриджли. – Вы живете на Западном побережье. А мы знаем – потому что иногда видим битранцев на Встречах Восточного побережья. Его игроки на каждом собрании торчат…

– Хм, прямо-таки вездесущ, – прошептал Поулин. – Итак, если ему все-таки пришлось закрыть границы, так, может, некоторые из его холдеров узнали о Нитях и запаниковали?

– Похоже, – мрачно скривился Бриджли. – И когда им хватило духу пойти к нему, он вышвырнул их и холда. Я видел рубцы от плетей, так что могу сказать, что они не лгут. Они сказали, что никогда не видели его в таком гневе. Он заявил, что всадники хотят выбить и него дополнительный налог, распуская слухи о том, что якобы начнут падать Нити. Он также ругался насчет новой шахты, заложенной в Руате, в то время как добрым битранцам разрешено работать только в долине Стенг.

– Значит, бедных битранцев весь мир не любит? – насмешливым тоном спросил Поулин.

– Сами видите, – ответил М'шалл.

– Чокин также отказался принять контейнеры с ашенотри, – сказал Кальви.

– То есть не захотел за них платить, хотите вы сказать, – заметил М'шалл. – Так мне сказали телгарские всадники.

– Как бы то ни было, наземных команд у него нет. Думаю, он зашел слишком далеко, и всего, что он натворил, вполне хватит для процедуры низложения, – медленно проговорил Поулин. – Как лорд-холдер, он обязан был проинформировать и подготовить своих людей к Прохождению. Потому и была принята система холдерства – дать людям сильных лидеров, чтобы руководить ими во время Падений и помогать в случае чрезвычайного положения. Закрыв границы, он нарушил один из основных принципов Хартии: свободу передвижения. Я разошлю всем лордам-холдерам и мастерам подробнейшие отчеты… О, – он в ужасе посмотрел на Клиссера, – мы ведь больше не можем делать копии быстро, ведь так?

– Один всадник может оповестить всех лордов-холдеров, – сказал М'шалл. – Или пошлем одного вестника на наше побережье, а другого – на то. Для этого потребуются всего две копии.

– Я попрошу всадников у С'нана, – сказал Поулин, потянувшись к папке.

– Вот уж кто обрадуется, – сказал М'шалл. – Свары Чокином его уже заели. Строго говоря, так не поступают, – усмехнулся М'шалл, подражая напыщенным интонациям С'нана.

– Мы должны предпринять действия против Чокина прямо сейчас, – сказал Поулин, – не дожидаясь формального Конклава в конце Оборота. Время истекает. – Поулин повернулся к Клиссеру. – Я кое-что вспомнил. – Клиссер, вы выработали какой-нибудь определенный метод безошибочного определения возвращения Нитей?

Клиссер словно очнулся.

– У нас есть несколько возможностей, – сказал он стараясь говорить увереннее, чем на самом деле чувствовал себя. – С потерей компьютера приходится куда дольше возиться.

– Ладно, продолжайте… – Поулин коснулся плеча Клиссера и улыбнулся, – как и все остальное. Кстати, обучающая песня действительно очень хороша. – Он сунул палец в ухо, словно прочищая его, и широко улыбнулся. – Дети распевают ее все время, не только в классе.

– Этого мы и добивались, – сказал Клиссер с шутливым довольством. – Так мне ждать вашего письма?

– Незачем, друг мой, но спасибо за предложение. Мне доставит удовольствие его сочинить. – Лорд-холдер Форта усмехнулся. – И я напомню, чтобы сделали копию для архива. Кстати, а разве нет какого-нибудь старинного способа делать копии… чего-нибудь, что переводит написанное на нижнюю страницу?

Клиссер на мгновение задумался и опустил голову.

– Копирка. Думаю, вы это имели в виду. У нас ее нет, но леди Сальда наверняка что-нибудь придумает. Нам придется изобрести что-нибудь такое, что сэкономит нам часы копирования. – Он тяжело, с сожалением вздохнул.

– Ну, так я вас оставляю, Клиссер, – сказал Поулин. – Спасибо вам всем. А теперь идите-ка отсюда, усмехнулся он предводителю Бенден-Вейра и Кальви, – и наслаждайтесь остатком вечера, пока я не решу эту проблему. Не буду отрицать, меня она в чем-то даже радует, – сказал он, берясь за перо и рассматривая его кончик.

Вежливо попрощавшись, они цепочкой вышли из кабинета Поулина. Клиссер подумал, что Иссони разочарован тем, что ему не дали зачитать длинный список жалоб на лорда Чокина. Посему он постарался вдосталь напоить Иссони добрым вином.

Глава 8 Телгар-Вейр

Иантайн попросил, чтобы в следующий солнечный денек ему позволили еще раз посидеть на воздухе. Потому он оказался в чаше кратера, когда прибыли странствующие торговцы. Все жители пещер высыпали им навстречу. Иантайн лихорадочно зарисовывал большие пыльные телеги, запряженные огромными быками, специально выведенными для такой работы. Они были одним из последних биоинженерных достижений Цветка Ветра, чья гениальная прабабка вывела драконов Перна.

Иантайн с детства любил бродячих торговцев и помнил те звездные часы, когда бенденские караваны заходили в их отдаленный овцеводческий холд. Особенно запомнился ему вкус леденцов с ароматом фруктов, которые в изобилии росли в Нерате, – торговцы раздавали их горстями. Однажды у них был вкус свежего лимона, и леденцы эти доставили несказанное удовольствие ему и его братьям и сестрам.

В далеком холде приход торговцев был почти таким же событием, как Встреча. К удивлению Иантайна, жители Вейра тоже очень обрадовались. Несмотря на то что дракон мог доставить всадников куда угодно, приезд торговцев был даже интереснее, чем приход караванов с десятиной. (Десятинные караваны – совсем другoе дело, поскольку все должны были внести свою лепту в подготовку запасов для Вейра.) А торговцы приносили новости из всех холдов и цехов, которые попадались им по пути. Иантайн заметил, что людей, которые просто стояли и разговаривали, примерно столько же сколько тех, кто рассматривал товары в палатках, разбитых торговцами Лилиенкампа. Из кухонных пещер притащили столы и стулья, на столы выставили кла и свежевыпеченный хлеб и булочки.

Леополь, все время крутившийся рядом с Иантайном, принес ему поесть и присел на корточки, чтобы пересказать ему новости, принесенные торговцами.

– Они построили по всей дороге крытые стоянки, – говорил он, жуя сладкую булочку, – поскольку не хотят прекращать торговлю даже во время Прохождения. Но они готовятся. Половина из того, что они сейчас возят с собой в фургонах, – материалы для безопасных убежищ. Конечно, они могут по дороге укрываться в пещерах, но под открытым небом уже ночевать нельзя. Это, конечно, ограничит их передвижение, – широко улыбнулся мальчик. – Но что есть, то есть. Видишь, – он ткнул перемазанным в меду пальцем в группу мужчин и женщин, собравшихся вокруг предводителей Вейров. Все они склонились над картой, разложенной на столе. – Они отмечают места, где их можно будет найти, если их вдруг застигнут Нити.

– А кто торгует с Битрой? – с иронией спросил Иантайн.

Леополь фыркнул.

– Никто в здравом рассудке туда не сунется. Особе но теперь. Ты разве не слышал, что Чокин закрыл границы, чтобы у него народ не разбежался? Ты разве не знаешь, что Чокин не верит в Нити? – У мальчика аж зрачки расширились от ужаса. – И что он так и не предупредил своих холдеров?

– Ну меня сложилось такое впечатление, когда я там был, – сказал Иантайн, – скорее по тому, о чем не говорилось и чего не делалось. То есть если цех Домэза запасал еду и всякие материалы на случай Падения, то в Битре много говорили о ставках и выигрышах, но ни словао Нитях.

– Они что, заманили тебя в игру? – Судя по лицу Леополя, он ждал положительного ответа.

Иантайн покачал головой и усмехнулся своему жадному слушателю.

– Во-первых, меня предупредили. Ведь всех предупреждали насчет битранцев на Встречах. Кроме того, я не мог себе позволить проиграть хотя бы одну марку.

– Иначе ты потерял бы свое вознаграждение честным путем, – пробормотал Леополь, все еще глядя на него круглыми глазами и размышляя об опасности, которой сумел избежать Иантайн.

– Я бы сказал, что Чокин не в те игры играет, если он думает, что Нити не будут падать. Если он считает, будто их нет, – сказал Иантайн. – Наверное, укрытия у них здоровенные, – добавил он, показывая на массивных животных, которых вели на водопой к озеру.

Или эти крупные животные привыкли к дракончикам, или просто были настолько флегматичны, что им было все равно. Однако дракончики за свою краткую жизнь их никогда прежде не видели, а потому встревожились при виде здоровенных тягловых животных и запищали от страха. Взрослые драконы, дремавшие на бледном зимнем солнце на своих лежбищах, проснулись, чтобы посмотреть, что стряслось. Иантайн улыбнулся. Он быстро сделал набросок в углу листа. При той скорости, с которой он работал, он практически извел даже этот щедрый запас бумаги.

—Ну, им приходится использовать листовые укрытия, насколько я знаю, – сказал Леополь. – Сам знаешь, Вейры им помогают, поскольку Лилиенкампа приходится идти до нас окольным путем.

Иантайн даже и не думал о системе снабжения, которая требуется для обслуживания Вейров и их драконов Он всегда считал, что драконам и всадникам хватает десятины, но теперь он проникся глубоким уважением к тому, как было организовано управление таким сложным объектом, как Вейр. В отличие от Битры все в Вейре радостно брались за любую задачу, которую перед ними ставили, и гордились участием в работе. Все помогали всем, и все казались счастливыми.

Честно говоря, Иантайн лишь недавно осознал, насколько радостным и беззаботным было его детство. Годы учения в Колледже были приятны и плодотворны, его ученичество в цеху Домэза протекало ровно, лишь порой случались взлеты и падения, когда он старался довести до совершенства новую технику и понять секреты Искусства.

Битра-холд открыл ему глаза. Вейр тоже, но – на светлую сторону жизни. Иантайн мрачно заметил, что для того, чтобы понять, что такое хорошо, надо познать, что такое плохо. Он криво усмехнулся про себя, заканчивая набросок предводителей Вейра, увлеченных разговором с главами каравана Лилиенкампов.

Лилиенкампы были первым родом странствующих торговцев, перевозивших товары и доставлявших не очень срочные сообщения от одного изолированного холда к другому. Лилиенкамп был одним из самых выдающихся Первых Поселенцев. Иантайн вспомнил, что его портрет находится на фресках в Форт-холде, среди портретов первых Составителей Хартии. Невысокий человек с черными волосами и острым взглядом, с портфелем на поясе. В его нагрудном кармане – Иантайн то конечно, заметил – виднелись какие-то письменные принадлежности, а за ухом торчал карандаш. Это показалось Иантайну логичным и удобным, поэтому он и сам завел такую привычку.

Он повнимательнее присмотрелся к лидерам каравана. Да, У одного из них вроде бы торчал за ухом карандаш, а на поясе висел пустой планшет. Наверное, как раз в нем хранился тот блокнот, что сейчас лежал на столе.

Но даже при таких предосторожностях смогут ли торговцы продолжать свое дело в течение пятидесяти опасных лет Прохождения? Одно дело – планировать, другое дело, как только сейчас осознал Иантайн, – эти планы осуществлять. Переправлять товары из цехов в холды будет довольно трудно, особенно когда драконы будут полностью заняты борьбой с Нитями.Их нельзя будет отвлекать на обычные дела. В конце концов драконы – не транспортное средство. Они были выведены для защиты, а перевозкой людей и грузов они занимались лишь во время Интервала.

«Интересно, а нет ли у них в фургонах бумаги?» – подумал Иантайн. Хотя у него в кармане нет и четверти марки, но, может, они возьмут в уплату пару набросков?

Быстро, как только мог, он набросал на последнем чистом листе коллаж: вот караван въезжает в чашу Вейра, вот люди бегут ему навстречу, вот выставляются напоказ товары, заключаются сделки, а в центре руководители каравана обсуждают проблемы укрытий с предводителями Вейра. Он критически посмотрел на рисунок с расстояния вытянутой руки.

– Замечательно, – послышался сзади голос захваченный врасплох, обернулся. – Ты в мгновение ока нарисовал все это!

Ему застенчиво улыбалась зеленая всадница, глядя на него почти с восхищением. Ее дракон сидел рядом с ней Леополь показал ему эту молоденькую всадницу и рассказал об обстоятельствах ее появления на Рождении.

– Дебра? – спросил он, вспомнив имя. Она разинула рот, в страхе попятилась от него. Ее дракончик сразу же подобрался, глаза его в тревоге завращались быстрее. – Ой, извини, я не хотел…

– Спокойно, Морат'а, он не хочет ничего плохого, – сказала она и успокаивающе улыбнулась ему. – Я просто удивилась, что вы помните мое имя…

– Леополь, – Иантайн указал карандашом на мальчика, который яростно торговался с продавцом примерно своего возраста, – рассказывал мне обо всем, что происходило в Вейре, пока я болел.

– Тогда понятно, – облегченно вздохнула Дебра и даже улыбнулась. – Я его знаю. Он всякой бочке затычка. Но парень добрый, – торопливо добавила она, глянув на Иантайна. – Леополь мне рассказывал, что и вам здорово досталось. – Затем она кивнула на набросок. – Вы так быстро и так здорово сделали этот рисунок. Прямо слышишь, как они торгуются! – добавила она, показав на торговца с открытым ртом.

Иантайн критически посмотрел на рисунок.

– Ну, скорость не самое главное, когда хочешь сделать хорошую работу. – Он умело добавил складок на одежде главы торговцев, подчеркнув выпирающее брюшко над поясом. – Посмотрим, понравится ли рисунок самим персонажам.

Он с изумлением услышал в своем голосе нервную дрожь. Она настороженно посмотрела на него.

– Если вы так рисуете второпях, – сказала она, – то хотела бы я посмотреть на работу, которую вы сделаете с чувством.

Он не мог устоять и перевернул несколько листов, чтобы показать ей набросок, на котором она натирала Морат'у маслом.

– О, а я и не заметила, как вы меня рисовали… – Она потянулась было к рисунку, но он перевернул еще несколько листов и показал ей рисунок, на котором она и Морат'а слушали Т'дама. Одной рукой она обнимала Морат'у за шею, и ему показалось, что он сумел уловить интимную связь, которая проскальзывала в этом объятии.

– О, это просто замечательно!

Иантайн с изумлением увидел в ее глазах слезы. Она во внезапном порыве схватила его за руку, не отрывая взгляда от рисунка и мешая ему перевернуть страницу.

– Как вы…

– Тебе нравится?

– О, да! – Она выпустила его руку и сцепила руки за спиной, густо покраснев. – Да… – и закусила губу, нервно покачиваясь.

– В чем дело?

Она растерянно хохотнула.

– У меня даже марки нет…

Он вырвал лист из альбома и протянул ей.

– Ой, нет, я не могу! Не могу… – Она попятилась, хотя по ее глазам Иантайн видел, как ей страстно хочется завладеть этим рисунком.

– Почему нет? – Он сунул рисунок ей в руки. – Прошу тебя, Дебра! Я должен был восстановить прежнюю лодвижность рук после холода, и это всего лишь тренировочный набросок.

Она тревожно глянула на него снизу вверх, в ее милых зеленых глазах промелькнул страх.

– Тебе надо его взять, чтобы помнить, какой была

Морат'а а в этом возрасте.

Она расцепила руки и потянулась к листку.

– Ты очень добр, Иантайн, – пробормотала она, беря рисунок кончиками пальцев, словно боялась его запачкать. – Но мне нечем заплатить…

– Есть чем, – быстро ответил он, охваченный внезапным озарением, и показал ей на торговцев, все еще стоявших у стола. – Ты можешь помочь мне выторговать еще один альбом у торговцев в обмен на вот эту зарисовку, где я их запечатлел.

– Ах,но…

Она бросила короткий испуганный взгляд на торговцев, затем, вдруг переменив мнение, встряхнулась, погладила дракончика по голове, словно ища поддержки. Зеленая повернулась к ней, и глаза Дебры на мгновение «поплыли». Иантайн замечал такое за всадниками, когда они разговаривали с драконами. Затем она вздохнула и решительно посмотрела на Иантайна.

– Я буду рада замолвить за тебя доброе слово перед мастером Джолом. Он, кстати, кузен моей покойной матери.

– Он сейчас там? – возбужденно спросил Иантайн. – Ну, посмотрим, помогает ли родство в торговле.

– Конечно, я ничего не обещаю, – чистосердечно призналась она, когда они шли к группе торговцев. Ей было трудно держать набросок так, чтобы ветер не трепал его. – Ой.

– Да ты его сверни, – предложил Иантайн. – Хочешь, сам сверну?

– Нет, спасибо, я сама. – Она свернула рисунок

трубочку, туже, чем сделал бы он сам.

Когда они подошли, разговор уже кончился и все начали расходиться.

– Мастер Джол? – спросила Дебра слегка хриплым и не очень громким голоском. – Мастер Джол, – повторила она чуть потверже. Иантайн подумал, что она боится, что торговец вовсе не узнает ее.

– Дебра? – отозвался торговец и посмотрел на нее так словно не верил своим глазам. Затем на лице его расплылась широкая улыбка, и он быстро шагнул к ней, раскрыв руки. Дебра даже оробела от такого радушного приема. – Дорогая моя, я слышал, что ты запечатлила дракона?

Иантайн тихонько подтолкнул ее вперед.

– Да, это Морат'а, – с внезапной гордостью и уверенностью сказала она. Дракон и всадница обменялись одним из тех теплых взглядов, которые Иантайн находил невероятно трогательными.

– Ну-ну, поздравляю тебя, малышка Морат'а, – сказал он, церемонно поклонившись дракончику, который быстро завращал глазами.

Дебра ласково погладила ее.

– Мастер Джол – двоюродный брат моей матери, – объяснила она Морат'е.

– И твой родич, малышка, – напомнил ей Джол. – И я очень горжусь родством с всадницей. Ты так похожа на свою мать… Ты это знаешь?

Иантайн увидел, как сразу же поникла Дебра.

– Ах, я не хотел тебя огорчить, дитя мое, – внезапно испугался Джол. – Как бы она была рада увидеть тебя… – Он замолчал, прокашливаясь, и Иантайн понял, что торговец поспешно подбирает слова, – увидеть, что ты всадница…

– И что отец уже ничего не может мне сделать, – с горькой насмешкой сказала Дебра. – Ты уже слышал, Мастер Джол?

– О, да, – еще шире улыбнулся Джол, и в глазах его промелькнуло злорадство. – Я был просто счастлив услышать об этом, честное слово! Ну, так что я могу тебя сделать? Одежда для Встречи, хорошие прошитые сапоги… насколько я знаю твоего папашу, у тебя с собой только то, что было на тебе?

Такой прямой разговор мгновенно выбил Дебру из состояния равновесия, но дракончик ласково прижался к ее ногам.

– В Вейре мне дали все, что нужно, мастер Джол, – сказала она со спокойным достоинством.

– Мастер? Я что, не кузен тебе, малышка? – сделанной суровостью сказал Джол.

Она снова улыбнулась.

– Кузен. Спасибо за предложение, но если бы я могла попросить…

– И чего же?

Дебра показала ему лист с зарисовками.

– Это Иантайн меня нарисовал, а еще у него есть наброски с вами… – Иантайн тут же открыл альбом на нужной странице. – Только у Иантайна альбом кончился и ни клочка бумаги не осталось…

Мастер Джол взял альбом, сразу же снова став торговцем, который привык все оценивать. Но ему хватило одного взгляда на рисунок, чтобы более пристально посмотреть на художника.

– Иантайн, говоришь? – Когда и Иантайн, и Дебра кивнули, его крупный рот дрогнул в усмешке. – Теперь вспомнил. Ты тот самый парень, который умудрился уйти от Чокина живым. – Джол протянул Иантайну руку. – Отлично, парень. Слышал я о твоих приключениях. – Он одобрительно подмигнул. – На то мы торговцы, чтобы все слышать и уметь отделять правду от вымысла.

Затем он снова вернулся к наброскам, тщательно рассматривая каждый и кивая при переходе от одного рисунка к другому. Восхищенно вздохнул, увидев на рисунке себя с карандашом за ухом.

– Ты меня прямо как живого нарисовал, с этим карандашом, и все такое. – Он потрогал карандаш, чтобы удостовериться, что он по-прежнему на месте. – Можно?— вежливо спросил он, желая посмотреть и остальные рисунки.

– Конечно, – столь же вежливо кивнул в ответ Иантайн. При этом он пошатнулся и чуть не упал.

– Эй, парень, я знаю, что ты не так давно оправился от всех своих бед, – сказал Джол, быстро подхватывая его. – Давай-ка сядем, и я как следует посмотрю, что в этом альбомчике хорошего.

Невзирая на протесты Иантайна, Джол подвел его к столу, от которого только что отошел, и усадил на стул. Дебра и Морат'а пошли следом, и Дебре очень нравилось, как повернулось дело.

Джол просмотрел альбом не менее тщательно, чем это сделал бы мастер Домэз, примечая знакомых людей из Вейра, все время улыбаясь и кивая.

– И что же ты просишь, художник Иантайн?

– Прежде всего бумаги, – робко начал Иантайн. Джол кивнул.

– Думаю, у меня найдется альбом такого же качества, но поменьше. Время от времени я их привожу для Вайна. Я могу, конечно, достать листы и побольше…

– Может, меня уже не будет в Вейре к вашему следующему приезду…

Мастер Джол только отмахнулся.

– У меня есть запасы в Телгар-холде, и я доставлю то, что тебе нужно, через день-два. – Он задумчиво посмотрел на Иантайна. – А так быстро ты отсюда не уедешь, это уж я точно тебе скажу. – Он достал карандаш из-за уха и блокнот из поясной сумки. – Итак как цена, художник Иантайн?

– А…

– Он хотел бы нарисовать всех всадников и драконов Вейра, – сказал Леополь, который незаметно подобрался поближе и все слышал.

– Так, значит, у тебя уже куча заказов? – одобрительно сказал мастер Джол, нацеливаясь карандашом на чистый листок.

—Ну, не совсем, понимаете ли… – заикаясь, забормотал Иантайн.

– Про три я уже знаю, – сказал Леополь. – П'теро для М'ленга… и предводители Вейра.

Иантайн чуть не откусил Леополю нос.

– Предводители – другое дело. Я напишу их маслом, а наброски – это в благодарность тем, кто был так добр ко мне.

– Писать портреты для всего Вейра – это дело серьезное, – нацарапал что-то мастер Джол. – Тебе понадобится куча бумаги и много карандашей. Или ты предпочитаешь тушь? У меня есть тушь очень хорошего качества. Не выцветет и не расплывется. – Он выжидающе посмотрел на Иантайна.

– Но у меня только этот рисунок на обмен…

– Парень, считай, что Джол из каравана Лилиенкампов открыл для тебя кредит, – тепло ответил Джол, прикасаясь карандашом к плечу Иантайна и чуть толкая его. – Я тебе не Чокин, понимаешь ли. Уж точно не Чокин, ни в чем и ни капельки. – И он расхохотался так заразительно, что Иантайн невольно улыбнулся. – Итак, давай-ка конкретную заявку. Но чтобы облегчить тебе душу, я скажу, – он показал на набросок, – что если ты выполнишь это в акварели, я дам две марки. О, и еще мне нравится вот этот, где Т'дам читает лекцию, – добавил он, переворачивая страницу. – Это показывает всадников не только на драконах в небесах. За это полторы марки…

– Но… но… – забормотал Иантайн, пытаясь собраться с мыслями и сообразить, что же ему все-таки нужно. Дебра смотрела на него, улыбаясь до ушей, и ее дракончик тоже, казалось, улыбался. – У меня нет акварели… – начал было он.

– А у меня как раз есть, потому я и предложил, – снова расцвел Джол. – Нет, эта встреча – просто истинная удача! – кивнул он, улыбаясь и Дебре. – А это, – он коснулся рисунка уже как собственник, – если раскрасить да под стекло положить, будет прекрасно смотреться в моем передвижном кабинете. Как бы сказали предки, прямо-таки реклама.

– Мастер Джол? – позвал кто-то из фургонов. – Можно на минутку?

– Сейчас вернусь, парень, подожди. И ты, Дебра. Я с вами еще не закончил.

Иантайн и Дебра обменялись ошеломленными взглядами. А Джол, на ходу засовывая за ухо карандаш и закрывая блокнот, зашагал прочь, чтобы выяснить, зачем он там понадобился.

– Не верю, – покачал головой Иантайн, чувствуя себя усталым и выжатым как лимон.

– Тебе плохо? – наклонилась к нему Дебра.

– Я просто в нокауте, – сказал Иантайн, припомнив любимое выражение отца. – В нокауте.

Дебра понимающе усмехнулась.

– Думаю, я тоже. Я и не ожидала…

– И я тоже.

– Почему? Ты не доверяешь торговцам? – слегка обиженно сказал Леополь.

Иантайн слабо хохотнул.

– Да нет, торговцам можно верить, только вот я неожидал такой щедрости.

– Ты сколько проторчал в Битре? – язвительно осведомилась Дебра, смерив его долгим взглядом.

– Достаточно, – усмехнулся в ответ Иантайн, – чтобы усвоить новое значение слова «удовлетворительно».

Дебра слегка нахмурилась.

– Не бери в голову, – сказал он, тряхнув головой и погладив ее по руке. – Огромное тебе спасибо за то что познакомила меня со своим кузеном.

– Как только он увидел твой рисунок, я была уже не нужна, – заметила она почти робко.

– Думаю, тебе понадобится вот это, – послышался чей-то баритон.

Всадница и художник изумленно обернулись и увидели торговца, который выложил на стол охапку товаров – два альбома, один чуть побольше другого, коробочку, в которой была полная бутылочка туши, связку перьевых ручек и карандашей.

– Специальная доставка. – С этими словами он ухмыльнулся, повернулся на месте и пошел обратно.

– Мастер Джол гордится тем, что быстро выполняет заказы, – расплылся в улыбке Леополь.

– Ну! Теперь у тебя все есть! – сказала Дебра.

– Да, – словно вознося молитву, ответил Иантайн.

Глава 9 Форт-холд и границы Битра-холда, ранняя зима

Послание лорда Поулина к другим лордам-холдерам и предводителям Вейров встретило неоднозначный отклик – готовящаяся процедура не всем пришлась по вкусу, несмотря на представленные доказательства. Поулин был одновременно и раздражен, и разочарован, поскольку надеялся на единодушное решение, которое позволило бы сместить Чокина прежде, чем его холд будет окончательно деморализован.

Джемсон и Азури считали, что разбирательство может подождать до Конклава в конце Оборота. Джемсон был известен своим консерватизмом, но колебания Азури Поулина удивили. Жители тропических широт зачастую не понимали проблем, связанных с зимними холодами. Честно говоря, можно было хоть как-то подготовиться к весеннему приходу Нитей, но куда труднее подготовить Битра-холд к тяжелой зиме; именно это и тревожило Азури. Во всех прочих холдах подготовку начали еще два года назад. Сеяли больше зерна, запасали урожай, укрепляли строения и защищали пахотные земли, строили аварийные убежища на главных дорогах и укрытия для наземных команд, не говоря уж об обучении холдеров борьбе с зарывшимися в землю Нитями.

На Чокине лежала и вина за то, что битранцы заранее пали духом, еще даже не зная – опять же, по вине своего лорда, – с чем им неизбежно придется столкнуться.

И кто унаследует холд? Проблема казалась почти неразрешимой.

Хорошая мысль появилась у Бастома: назначить регента на все время, пока один из сыновей Чокина не достигнет совершеннолетия, и целеустремленно, очень жестко натаскивать этих самых сыновей в делах управления холдом. Не обязательно, чтобы новый лорд был именно из битранского рода, но чтобы успокоить нервных лордов следовало все же придерживаться указаний Хартии, согласно которой холдом должны управлять наследники. По мнению же Поулина, преемника следовало избирать в первую очередь по способностям, а они не всегда передаются с генами.

В управлении холдом хорошо показал себя старший племянник Поулина. Сидни был тружеником, честным человеком и справедливым судьей, твердым в решения и не лишенным способностей. Поулину очень хотелось объявить его своим наследником. Насчет собственного сына Мэтью у лорда было мало иллюзий, но Поулин сознавал, что куда критичнее относится к своим наследникам, чем прочие.

Он склонялся к тому, чтобы поддержать идею Бастома на Конклаве: возможность попробовать себя в управлении холдом – хорошая практика для младших сыновей и дочерей. Если принять во внимание состояние Битра-холда, там целая команда понадобится. Такой пример явно приглушит вопли кое-кого по поводу кумовства. И позволит младшим показать свои способности и инициативу.

Получив последние ответы, Поулин отправил с молодым зеленым всадником письмо с результатами опроса в Бенден-Вейр, М'шаллу. Предводитель Вейра явно будет так же разочарован, как и он сам. Пока еще сохранялись шансы подготовить Битру к Прохождению, но чем скорее это будет сделано, тем лучше. Он надеялся, что М'шалл сообщит, что сумел найти дядюшку битранского лорда и узнал, готов ли тот взять на себя управление холдом. Иначе придется объявить Поиск для выявления законных наследников…

– Да гори оно все огнем, – ругнулся Поулин, отодвигаясь от стола с глубоким вздохом разочарования.

Компьютеров больше нет, а значит, не существует и программы сравнительной генеалогии для быстрого Поиска внутри рода. Конечно, Клиссер скопировал и распечатал ее, но…

– Нам понадобятся копии этой программы в любом виде, – сказал он сам себе и снова вздохнул. Чтобы хоть как-то взбодриться, он еще раз перечитал отчет о за кладке новой шахты.

Они просили позволения назвать холд «КРОМ», по первым буквам имен основателей – Кестер, Рикард, Отти и Минерва. Поулин не возражал, но официально – особенно сейчас – эту просьбу должен был рассмотреть Конклав. Во время Интервала пренебрегли уже столькими процедурами, что это привело к прямому разложению – как в случае с Чокином, когда он пролез в лорды. По крайней мере Поулина утешало то, что голосовал тогда от Форт-холда его отец, покойный лорд Эмилин. Так что вины Поулина не было, хотя кашу теперь приходилось расхлебывать именно ему.

В дверь коротко постучали, и не успел еще лорд ответить, как она распахнулась: в комнату, отпихнув в сторону Мэтью, влетел предводитель Бенден-Вейра, М'шалл.

– Мы кое-что тут получили, Поулин, – мрачно сказал предводитель Вейра, стягивая летные перчатки и расстегивая куртку.

– Вы уже получили мое послание? Принеси кла, Мэтт, – махнул рукой сыну Поулин. Лицо М'шалла казалось осунувшимся от холода Промежутка… и еще от чего-то.

– Я получил его. Но это не все. В Битре наступили холода, и люди замерзают насмерть, поскольку застряли на границе холда, – заявил М'шалл.

– Не хотят переходить границу? Или не могут?

– Скорее не могут, чем не хотят. Чокин разослал приказ, по которому никто из «неблагодарных предателей» не имеет права увезти с собой свое имущество – в наказание за ослушание, – невзирая на то, что их жизнь подвергается опасности.

– Сколько народу пострадало? – Поулин не на шутку встревожился.

М'шалл взъерошил густые седеющие волосы, примятые шлемом.

– Л'зур говорит, что у перекрестка с бенденской дорогой столпилось хорошо за сотню – дети, женщины, старики. Столько же, а то и больше на других дорогах, никаких укрытий, дороги перегорожены стражниками Беглецов загнали в загоны. Что еще страшнее, Л'зур видел несколько тел, подвешенных за ноги, их использовали для стрельбы по мишеням. Поулин, Бенден-Вейр не может простить такую жестокость.

– Нет, Форт-холд тоже не может! – вскочил на ноги и зашагал по комнате Поулин. – Если это он называет управлением холдом, его необходимо сместить немедленно.

– Я тоже так думаю, – нервно провел рукой по волосам М'шалл. – Еще одна такая ночка, и люди перемрут от холода и голода. Бриджли согласен со мной в том, что действовать надо без промедления. Нынешняя ночь будет очень холодной. Я приехал к вам как к полномочному представителю Конклава, поскольку Бриджли считает, что все надо проделать как можно более официально… – Он с горечью замолчал. – Такого просто не должно было случиться. Эти люди не бунтовали против него, они просто запуганы до смерти и отчаялись, не находя защиты… и, конечно, в Битре они ее не найдут. – Он схватил стул и подтянул его к себе. – Дело в том, Поулин, что даже если мы снабдим их припасами, то пограничная стража сразу же все отберет. Значит, мне надо послать пару всадников для защиты… и тогда Чокин начнет орать, что Вейр, мол, вмешивается во внутренние дела холдеров!

Поулина с души воротило. Все, что сейчас творилось, слишком напоминало кровавую древнюю историю, которую поселенцы специально старались забыть, они же нарочно вырабатывали кодекс этики и поведения, который сделал бы такие события просто невозможными! Перн заселяли с мыслью о том, что здесь хватит места для всех, кто готов возделывать эту землю – собственную по праву, данную Хартией от рождения.

– Никакого вмешательства не будет, если ваши всадники останутся по вашу сторону границы. Кроме того, ведь Битра ждет защиты от Бенден-Вейра…

– Защиты от Нитей, – поправил его М'шалл.

– Ну, если быть точным, – мрачно усмехнулся Поулин, – это в каком-то смысле и есть защита от Нитей. Они ищут того, чего вправе были ожидать от своего лорда-холдера, а к кому им еще обратиться, как не к Вейру? Нет. – Поулин стукнул кулаком по столу. – Вы в своем праве… если у вас найдутся добровольцы для выполнения этого поручения.

– Л'зур настаивает, чтобы послали его. По крайней мере так сказал Крайгат'у его дракон.

– Только никакого огненного камня, – поднял палец Поулин, – чтобы вас не обвинили в демонстрации силы.

– Здесь, будьте уверены, я все уже уладил, – мрачно скривился М'шалл. – В последние дни мы в Бендене учений не проводили, так что у драконов и на язычок пламени заряда не хватит. А насчет припугнуть стражников, то я предпочел бы прогуляться с ними в Промежуток, но… – Он поднял руки, заверяя Поулина в том, что сумеет удержаться.

В эту минуту вернулся Мэтью с подносом, на котором исходили паром чашечки с кла, бульоном и стояла корзинка с горячим хлебом. Он поставил поднос на стол и ушел.

М'шалл не стал ожидать приглашения и сразу же схватил чашку с бульоном, подул на него и, как только смог, отпил немного.

– То, что нужно. Если бы у вас был котел этого варева, я бы взял с собой. – Он усмехнулся, облизнул губы. – Такой горячий, что и в Промежутке не остынет.

– Забирайте котел, все, что понадобится А как насчет всадников на других перекрестках? – спросил Поулин, перемешивая в чашке кла подсластитель. М'шалл кивнул. – Отлично. Их присутствие не даст Чокиновым прихвостням окончательно распоясаться.

Однако присутствие всадников может послужить лишь сдерживающим фактором, реальной помощи в этом нет… Он хотел бы сделать что-нибудь более существенное, а не только послать им бульон, но в этом случае он скомпрометирует себя как председатель Конклава.

– В конце концов Вейр имеет право действовать и Бриджли действует, – задумчиво произнес он и стукнул кулаком. – Но я лично отправлюсь к Джемсону и Азури и сообщу, что Чокин прибегнул к неслыханным мерам. Мне не терпится понять, что его на это толкнуло.

М'шалл пожал плечами.

– У холдеров Форта есть все основания доверять вам, Поулин. Но у битранцев оснований доверять Чокину нет.

– Что мне хотелось бы сделать, чтобы убедить этих нерешительных упрямцев, Джемсона и Азури, так это отвезти их туда, чтобы они своими глазами посмотрели на то, что творится в Битре. Они, небось, думают, что мы преувеличиваем!

– Преувеличиваем? – вскипел М'шалл, со стуком поставив чашку с бульоном на стол. – Простите. Так что они?

– Они никогда не стали бы себя так вести. Они просто не в силах поверить, что другой лорд-холдер на такое способен.

– Ах вот что! – почти прорычал М'шалл. – Зато он способен, и он ведет себя именно так!

Снова послышался осторожный стук в дверь. Мэтт открыл ее, и вошел К'вин.

– Я только что узнал о беспорядках на границе, М'шалл. Зулайя попросила Меранат'у переговорить с Марут'ой, и мы с Чарант'ом решили, что ты здесь, – сказал молодой предводитель Вейра, не менее мрачный, чем бенденский предводитель.

– Значит, он и западные границы закрыл?

К'вин кивнул.

– У Телгара нет права запретить ему закрывать границы, но он убивает людей, вышвыривая их из домов по такой погоде. Я не могу… и не позволю обходиться с людьми так бессовестно! – Он выжидающе посмотрел на Поулина.

– Мы с М'шаллом как раз обсуждали эту недопустимую ситуацию. Я уже опросил лордов-холдеров по поводу принятия незамедлительных мер. Ответ не единодушен, так что я, как председатель Конклава, ничего не могу сделать – официально. Но, как указал мне М'шалл, у Вейров есть определенные обязательства по защите людей. С некоторой натяжкой можно сказать, что эти люди могут погибнуть от Нитей, – криво усмехнулся Поулин, – поскольку холд не подготовлен к Падениям. Так что Вейры могут действовать там, где бессилен Конклав.

– Это все, что мне нужно! – К'вин восторженно хлопнул себя по бедру летными перчатками.

– Конечно, – предупреждающе поднял руку Поулин, – будьте осторожны, чтобы не дать Чокину повода обвинять вас в нарушении автономии холда…

– Только не в том случае, когда целенаправленно нарушаются права людей, которых он и так уже обманул, – сказал К'вин, и голос его опасно зазвенел.

– Сейчас не время ставить под угрозу нейтралитет Вейров. Вы же сами понимаете, – сказал Поулин, переводя взгляд с одного предводителя на другого. – Нити еще не начали падать…

– Понимаете, Поулин… – начал было М'шалл.

– Сердцем я с вами, но, как председатель Конклава, я обязан вам напомнить – вразрез с моим личным мнением, – что мы не имеем права вмешиваться в управление холдом.

– Вы, наверное, нет, Поулин, – сказал К'вин, – но мы с М'шаллом можем. Вы сами сказали, что Вейры обязаны защищать людей от опасности.

– От Нитей… – напомнил Поулин младшему предводителю.

– От опасности, – упрямо повторил К'вин. – От опасности замерзнуть насмерть без крова, не менее страшной, чем Нити!

– Я могу даже забыть, что вы были тут сегодня утром, – усмехнулся Поулин. – М'шалл, а вам не удалось узнать, где сейчас обретается дядя Чокина?

– Я уже искал, но там его нет, – сказал М'шалл. – В доме пусто. Слишком пусто. Но прошлой осенью Вергерин был еще очень даже живой, это я точно знаю.

– То есть как это – «слишком пусто»? – Поулин быстро записал имя дядюшки.

– Слишком тщательно оно опустошено. Нет, – М'шалл поднял руку, предвосхищая вопрос Поулина, – не так, как приводят в порядок жилище после покойника, а словно чтобы подтвердить, что здесь никого нет. Но Вергерин выполол всю растительность во дворе, как сделал бы любой умный холдер. А потом кто-то разбросал повсюду мусор, чтобы скрыть его работу.

– Интересно, ждет ли нас Чокин? – задал Поулин риторический вопрос. Затем снова посмотрел на всадников. – Спасите людей, прежде чем холод илиЧокиновы, головорезы убьют их. И я хотел бы поговорить с ними, если только они не побоятся разговаривать с чужаком. – Когда М'шалл уже взялся за дверную ручку, Поулин добавил: – И, пожалуйста, не надо играть с огнем. Иначе тут такие слухи поползут… К'вин сделал вид, что шокирован. М'шалл обернулся.

– Я не слышал этого, Поулин, – надменно сказал предводитель Бенден-Вейра.

– Можно подумать, мы стали их пугать… – сказал К'вин М'шаллу, когда они выходили из ворот Форт-холда.

– Я бы не прочь, – напряженным голосом ответил М'шалл, – в том-то и беда. Но я знаю Чокина дольше, чем ты.

Крайгат' и Чарант' дожидались своих всадников во дворе.

– Возьмешь на себя западные и северные перекрестки, К'вин? – спросил М'шалл перед тем, как они разошлись каждый к своему бронзовому. – Ты прикинул, сколько драконов понадобится для перевозки?

– Да. И с тех пор, как Чокин закрыл границы, я велел всадникам прочесывать все пространство, что под нашим контролем. Зулайя оповестит Ташви и Сальду о том, как пойдут наши дела. Сначала мы заберем всех в Вейр. У нас весь Вейр приведен в боевую готовность.

– Хороший ты парень, К'вин, – улыбнулся ему М'шалл. – Ну, так вперед! – Предводитель Бенден-Вейра взобрался на плечо дракона и прыгнул точно в седло между крыльями.

«Идем на помощь?» – спросил К'вина Чарант'.

«Да. Именно так. Скажи Меранат'е, чтобы Зулайя прииступила к осуществлению нашего плана. Я встречу свое крыло над дорогой к Водопадам. И, думаю, неплохо бы прихватить с собой Иантайна».

Когда К'вин вернулся в Телгар, первая волна спасателей уже была готова к вылету; ждали только его сигнала. Иантайна усадили на Чарант'а позади предводителя.

– Зафиксируй на бумаге все, что сможешь, Иантайн. Хочу припереть Чокина к стенке конкретными свидетельствами.

Иантайн был слишком счастлив и с готовностью подчинился. Хороший способ отплатить надменному лорду-холдеру за гадкое поведение и скупость. Но когда Иантайн ступил на плотно утоптанный снег пограничного поста, его злорадство сменилось ужасом и омерзением. Экономными линиями он набросал «загон» – веревки, натянутые между деревьями, и группки дрожащих людей, которым приходилось стоять в жидкой грязи поскольку сесть просто не было места. Он быстро набрасывал изможденные лица, замерзших людей, согнувшихся от холода пополам или сбившихся для тепла в кучу. Некоторые были раздеты почти догола, если не считать прикрывавших срам тряпок. Этих людей обступили кругом другие, пытаясь не дать им замерзнуть. Некоторые, с посиневшими или даже опасно побелевшими от холода ногами, босиком стояли на рваных тряпках или башмаках своих соседей. Дети плакали от голода и усталости или валялись бесчувственными комьями тряпья под ногами взрослых. Трое стариков уже умерли и совсем закоченели. Почти у всех лица окровавлены и разбиты.

Стражники, однако, были хорошо одеты, грелись у костров, на которых жарился отобранный у беженцев скот. Другие животные были стреножены или привязаны к ограде про запас. Весь скарб беженцев свалили кучу у стены сарая или в телеги, выстроившиеся чередой. Иантайн скрупулезно зарисовывал кольца и браслеты, даже серьги, которые так неуместно смотрелись стражниках.

При виде подлетающих драконов они всполошились и забились в каменное здание приграничного пропускного поста. Это сильно облегчило перевозку беженцев. Многие из них были в состоянии шока и настолько напуганы, что им было уже все равно – стражники рядом или драконы.

Зулайя привезла с собой людей из нижних пещер Вейра и их присутствие многих приободрило, как и теплые куртки и одеяла. И еще горячий суп. Многие ничего не ели с той минуты, как покинули свои холды.

Чего не мог зарисовать Иантайн – так это звуков и запахов. И все же кое-что ему удалось – открытые в вопле рты перепуганных людей, их затравленные глаза, судорожно скорчившиеся измученные тела, лохмотья, кучи человечьего дерьма (ведь стражников вовсе не заботили потребности заключенных), брошенные пожитки и телеги.

Увидев настоящую нужду, Иантайн понял, как ему повезло, что его знакомство с лордом Битры было таким кратким.

Иантайн вернулся с последней группой, дав отдых руке лишь в Промежутке, он рисовал даже в полете, прижав альбом к спине П'теро.

– Да ты хоть минутку передохни, – крикнул через плечо П'теро. – Руки же отморозишь!

Иантайн поразминал пальцы, пробуя их на гибкость, и продолжил рисовать. Он добавил еще одну деталь – повешенный за ноги человек, которого использовали как мишень. Человека сняли сразу же, как только прибыли спасатели, – это они сделали первым делом. Иантайн успел набросать тогда лишь контур, но подробности – сколько бы он сегодня ни рисовал – по-прежнему стояли перед его глазами, и он старался запечатлеть на бумаге, иначе, ему казалось, он предаст этого несчастного.

Когда молодой синий всадник высадил его перед входом в нижние пещеры, Иантайн, все еще переполненный впечатлениями, сумел доползти до стола, стоявшего близко к огню. Его пальцы постепенно согревались, и карандаш бегал все быстрее.

Когда кто-то коснулся его плеча, он аж подпрыгнул от неожиданности.

– Это я, Дебра, – сказала всадница и поставила перед ним кла и миску жаркого. – Все уже поели. И тебе надо поесть, – сурово сказала она, отбирая у него карандаш и альбом. – Ну и видик у тебя, – добавила она вглядываясь в его лицо.

Он потянулся было к альбому, но она шлепнула его по руке и убрала альбом подальше.

– Нет, сначала поешь. После и рисовать будешь лучше. О, господи! – Она увидела зарисовки и в ужасе поднесла руку ко рту. – Нет, не может быть!

– Я рисовал то, что видел, – ответил он, вздохнув от искренней жалости, а затем втянул в себя дразнящий запах. Он посмотрел на жаркое, густое от мяса и овощей. Нет, они просто чудеса делают из мясных птиц. Он схватил ложку и стал есть, лишь теперь осознав, насколько он голоден. Глотать было больно. А ведь узники Чокина провели без еды три, а то и четыре дня.

– Их всех уже накормили, – прошептала Дебра.

Иантайн испуганно посмотрел на нее, и она успокаивающе погладила его по плечу.

– Мне тоже было не по себе, когда я ужинала. – она села напротив него. – Мы прямо с ног валились, кормя их, пока Тиша не велела нам остановиться и перекусить самим. – Она начала перелистывать страницы альбома, и на лице ее с каждой новой сценой трагедии проступал все больший ужас. – Как он мог?

Иантайн тихонько потянул к себе альбом и, закрыв, положил его между ними.

– Он отдавал приказы… – начал было он.

– Он прекрасно знал, что из этого выйдет! Я знаю. Я видела этих самых… «стражников». Даже мой отец такого в своем холде не устроил бы. – Она постучала по альбому. – Никто не сможет игнорировать такие свидетельства.

Иантайн фыркнул.

– Конечно, если еще и всадники подтвердят! – Он разделался с жарким и вытянул ноги, потирая лицо, которое все еще саднило после долгих часов, проведенных на лютом холоде.

– Иди-ка ты спать, Иантайн, – сказала Дебра, поднимаясь из-за стола. Она окинула взглядом пещеру. Там было всего несколько всадников и других жителей Вейра, заканчивавших ужин. – Всех уже уложили по комнатам, и тебе очень повезет, если твое место не занято. Но я тоже пойду посплю. Морат'а, она такая! Она просыпается голодная до жути, сколько бы я ей ни заготовила мяса на ужин.

Иантайн улыбнулся тому, как мягко зазвучал голос Дебры при упоминании о ее дракончике. Он встал, покачнулся.

– Ты права. Мне надо поспать. Доброй ночи, Дебра.

Он смотрел ей вслед – она шла гордо и уверенно, высоко подняв голову и развернув плечи. Запечатлив Морат'у, она очень изменилась. Он усмехнулся, взял свой альбом и медленно побрел к себе.

К нему в комнатушку никого из беженцев не подселили, но у стены на лежанке растянулся Леополь. Когда Иантайн вошел, мальчик даже не пошевелился.

Беженцев было больше, чем предполагалось скольку запасы обоих Вейров были ограниченны, лорды-холдеры немедленно прислали дополнительные припасы и предложили беглецам убежище. Некоторые из спасенных были в таком ужасном состоянии, что их просто нельзя было сейчас перевозить в Нерат, Бенден или Телrap, которые предложили принять их.

Зулайя возглавила команду спасателей, состоявшую из всадниц королев и зеленых драконов. Вернулась она прямо-таки кипя от ярости.

– Я знала, что он жадный козел и дурак, но не думала, что он еще и садист. На Лесной дороге были три беременные женщины, и их стражники изнасиловали, поскольку потом женщины не смогли бы подать на них в суд на установление отцовства.

– С ними все в порядке? – спросил К'вин, ошеломленный еще одним фактом жестокости. – Мы прибыли к Северному проходу как раз вовремя, чтобы избавить трех пострадавших от… навязчивого внимания этих стражников. И откуда только Чокин взял таких подонков?

– Да их всех повышвыривали из холдов за поганое поведение и преступления, конечно же. – Зулайя от злости почти выплевывала слова. – А тут еще метель началась. Мы вовремя прибыли. Опоздай мы – боюсь, большинство несчастных к утру просто умерли бы. Им ничего не оставили! Даже костер зажечь не дали!

– Знаю-знаю, – сказал он с той же злостью, что и она. – Надо бы дать этим самым стражникам попробовать, что такое абсолютный холод и подержать их в Промежутке. Только это была бы чистая смерть.

– Ну, мы и сейчас можем преподать им урок, – проскрежетала Зулайя. К'вин изумленно воззрился на нее. – Да знаю я, что не можем, но помечтать-то я могу? Ты брал с собой Иантайна? Я подумала, что его наброски с места событий могут сослужить хорошую службу.

– Он сам попросился. Ему много что есть показать лорду Поулину и Конклаву, – сказал К'вин. Сглотнул, припомнив рисунки, которыми Иантайн сплошь заполнил альбом, их беспристрастную жестокость. Иантайн мгновенно схватывал образ, делая его еще более убедительным благодаря скупости линий.

Предводители Вейра представились беглецам и начали расспросы со старой семейной пары.

– Мой прапрадед приехал в Битру с тогдашним холдером, – начал мужчина, нервно переводя глаза с предводителя Вейра на госпожу. Он все потирал забинтованные пальцы, хотя Н'ран и заверял, что боль и зуд утихнут от холодилки и сока кошачьей травы. – Меня зовут Бруки. Жену мою – Ферина. Мы фермеры. Жаловаться не на что, хотя лорд-холдер забирает себе все больше, едва ли не столько же, сколько вообще с акра получаем, кто бы его ни пахал. Но он же в своем праве.

– Только не свиноматок забирать, – упрямо сказала его жена. – Они нам нужны, чтобы развести поросят, чтобы выплатить налог, который он положил. – Как и ее муж, женщина подчеркнула слово «он». – Он и дочку нашу забрал в холд работать, когда мы захотели получить ее законный надел. Сказал, что мы своего-то не отрабатываем, так что больше земли он нам не даст.

– Да? – обманчиво мягко протянула Зулайя, многозначительно глянув на К'вина. – Это очень интересно, холдер Ферина.

К'вин завидовал легкости, с которой Зулайя напоминала имена.

«Меня мог бы спросить», – укорил его Чарант'.

«Ты подслушивал?»

«Людям нужна помощь драконов. Я слушаю. Все мы слушаем».

«Если уж драконы пожалели людей, то это лишний раз подтверждает, что они поступили правильно, – подумал К'вин. – Даже если Конклав упрется. Не забыть сказать об этом Зулайе».

– Он сказал, что мы получили землю не по праву, а у нас не было учителя, чтобы спросить, – говорил мужчина. – Вот ведь еще какое дело – нам ведь надо учителя, чтобы учить наших детей.

– По крайней мере они смогут прочесть Хартию и будут знать, какие у вас всех есть права, – твердо сказала Зулайя. – У меня есть экземпляр, и я могу показать его вам прямо сейчас, чтобы вы освежили свою память.

Супруги обменялись тревожными взглядами.

– На самом деле, – ровно продолжала Зулайя, – я думаю, что кто-нибудь зачитает вам ваши права… если вам трудно перелистывать страницы перевязанными руками, Бруки. Да и вы, Ферина, не в лучшем состоянии.

Ферина выдавила кривую улыбку.

– Это было бы хорошо, госпожа. Очень хорошо. Тут написаны наши права? В этой самой Хартии?

– Ваши права как холдеров являются частью этой Хартии, – сказала Зулайя, бросая на К'вина еще один расстроенный взгляд. – Причем изложены они здесь весьма подробно. – Она резко поднялась. – Почему бы вам не посидеть на солнышке, Ферина и Бруки? – Она показала на восточную стену, где уже сидели старики Вейра, наслаждаясь теплом заходящего солнца. – Мы постараемся сделать так, чтобы вы узнали все ваши права и смогли задать все интересующие вас вопросы.

Она помогла старикам подняться на ноги и повела через чашу, а К'вин свистнул Леополю.

– Принеси-ка наш экземпляр Хартии, парень.

– Хотите, я его еще и зачитаю? – сказал парнишка, озорно сверкая глазами и предвкушая еще одно поручение.

– Ишь ты какой прыткий! – сказал К'вин.—Нет,для этого мы позовем Т'лана. – Он показал на седого коричневого всадника, который подносил беженцам кла. – Ты просто принеси Хартию, а я попрошу Т'лана.

Леополь умчался вприпрыжку, а К'вин пошел поговорить со старым всадником. Т'лан легко находил общий язык с издерганными и перепуганными холдерами.

Бриджли приехал в Бенден-Вейр, багровый от злости, распираемый яростью и смехом одновременно.

– Ну и наглец же этот тип, ну, какой же законченный наглец! – заявил он, швыряя на стол послание.

Оно упало ближе к Ирене, и М'шалл не успел его перехватить.

– От Чокина?! – воскликнула она, подняв взгляд на Бриджли.

– Да ты прочти… и плесни мне винца, будь добр, М'шалл, – сказал лорд-холдер, плюхаясь в кресло. – Нет, я понимаю, что этот тип окончательно обнаглел, но всему же есть предел…

– Tc-с, – сказала Ирена. На лице ее было написано крайнее изумление. – Глазам своим не верю! Ты только послушай, М'шалл. «Этот холд имеет право на пересылку писем драконами. Соответствующий красный вымпел был полностью проигнорирован, хотя мои стражники свидетельствуют, что драконы находились достаточно близко и видели, что холду необходимо передать срочное письмо. Итак, я вынужден добавить…» – Она повнимательнее всмотрелась в строки. – Жуткий почерк. А, неисполнение долга… да, уж кто бы заикался… «неисполнение их прямого долга к прочим их проступкам, в которых я их обвиняю. Всадники не только вмешиваются в управление холдом, но еще и забивают головы моих верных холдеров возмутительной ложью. Я требую немедленного их осуждения. На них нельзя положиться даже в части выполнения тех обязанностей которые попадают в круг их ограниченных возможностей…» Ограниченных возможностей? – Ирена побелела от злости. – Ну, я покажу ему неограниченные!

– Особенно после того, как мы получили столько свидетельств о его обхождении с «верными холдерами», – сказал М'шалл, еще сильнее помрачнев. – Подожди минутку. Каким числом датировано послание?

– Пять дней назад отправлено, – ответил Бриджли с недоброй усмешкой. – Ему пришлось посылать его с верховым. Из того, что рассказал мне гонец, я понял, что Чокин отправил такие письма в Нерат и Телгар. Он хочет, чтобы я, как вы видите из последнего абзаца, Ирена, – ткнул пальцем в письмо Бриджли, – передал его с надежным гонцом лорду Поулину, чтобы он, как председатель Конклава, зафиксировал его жалобы. Полагаю, – насмешливо улыбнулся он, – что после вчерашнего спасения его «верных холдеров» драконами я получу еще одну жалобу.

– Этот… – Ирена задохнулась, не найдя подходящего слов. – Когда я думаю о том, как он обращался с этими несчастными…

– Когда его возьмут за задницу, он начнет скулить, что его стражники превысили данные им полномочия и что он всех их уволит, – цинично пожал плечами Бриджли.

– О, – весело ответил М'шалл, – не всех. – Он почесал в затылке. – А… они не хотели узнать, почему и дракона не дают, а всяких подонков катают?

– М'шалл, неужто ты сбросил их по дороге? – воскликнула, сгорая от нетерпения, Ирена.

– Нет. – М'шалл с фальшивым сожалением пожал печами. – Но мне показалось, что будет разумно… как это, провести арест? Да, именно это слово. Взять их под арест, чтобы они по вызову предстали перед Конклавом и в точности рассказали, какие именно приказы им дали.

– О, – задумался Бриджли.

– Ну, можете сказать, что я был пристрастен, – мрачно усмехнулся М'шалл. – Я нашел тех, кто замешан в убийствах, и провел очные ставки с очевидцами, лишившимися своих родных. Но стражников, действовавших по приказу лорда-холдера, нельзя казнить без суда, вы сами знаете.

– О, да, и вы действовали очень предусмотрительно, – сказал Бриджли, понимающе кивнув. – Но я не думаю, что можно отложить решение этой проблемы до конца Оборота. И немедленно проинформирую Азури и Джемсона.

– Я буду рад отвезти вас лично, – сказал М'шалл, – и выступить от имени Вейра. Кстати, – предводитель Вейра коснулся письма Чокина, – можешь заодно и это передать, Бриджли.

– Вы – сама предупредительность, предводитель, – сказал Бриджли, церемонно кланяясь с чрезвычайно довольным видом.

– Рад служить вам в любое время, лорд-холдер, – столь же церемонно поклонился М'шалл.

– Когда вы сможете выкроить время, предводитель?

– Думаю, пару часов смогу уделить прямо сейчас, лоскольку, сдается мне, самое время посетить запад континента…

– Да кончайте вы языком молоть и летите! – с деланой суровостью воскликнула Ирена, еле сдерживая смех. Но их старомодная церемонность немного сняла напряженность в Вейре.

Глава 10 Вейры Плоскогорье, Болл, Иста Вейр Плоскогорье, холды Форт и Телгар

— Нет, поймите меня правильно, М'шалл, Бриджли, – взволнованно заерзал в кресле Джемсон суетливо поправляя одежды. Плоскогорье – место холодное, и сегодня в личном кабинете Джемсона тоже было не жарко. Лорд Бенденский был рад, что оделся в меха для верховой езды, и даже не пытался расстегнуть куртку или снять перчатки после церемонии рукопожатия. – Не могу поверить, чтобы лорд-холдер обращался так с людьми, от которых зависит его благосостояние! Тем более посреди зимы!

– Я видел это своими собственными глазами, лорд Джемсон, – без обиняков сказал М'шалл. – И я счел нужным попросить нескольких стражников остаться в Вейре, чтобы вы могли сами спросить, какие приказы они получили.

– Но Чокин жалуется, что вы не оказали ему должной помощи в передаче сообщения, – нахмурился Джемсон.

– Если бы вы увидели то же, что и я, лорд-холдер Джемсон, вы тоже сочли бы весьма затруднительным выполнять перед таким человеком свои обязанности, – жестко ответил М'шалл.

– Джемсон, да не будьте вы таким упертым! – рявкнул Бриджли, не связанный церемониями по отношению к равному. – Нерат и Телгар тоже приняли беженцев, как и Бенден. Вы можете поговорить с любым из них, чтобы понять, до чего дошло вероломство Чокина.

– С удовольствием отвезу вас куда пожелаете,

предложил М'шалл.

– У меня есть свой Вейр, – отрезал Джемсон, – если мне понадобится транспорт. Но сейчас погода нелетная.

И в самом деле, холд Плоскогорье был окутан снегом, покрытым сверху корочкой наста.

– Согласен, – ответил Бриджли, изо всех сил сдерживая дрожь и удивляясь, по скупости ли Джемсона не отапливался холд или просто пал очередной жертвой износа техники? – Значит, вы понимаете, что только чрезвычайная ситуация заставила меня покинуть мой холд, чтобы попросить вас изменить ваше решение. Необходимо принять безотлагательные меры против Чокина. Прошлой ночью люди могли замерзнуть насмерть на границах Битры, не приди всадники на помощь! – Он решительно указал на восток.

– Он об этом ничего не говорит, – сказал Джемсон, вчитываясь в лежащее на столе письмо.

– Да уж конечно, по этому поводу он напишет письмецо подлиннее, – хмыкнул Бриджли. – Но то, что я видел, заставляет меня действовать без промедления.

– Как вы знаете, лорд Джемсон, – вступил в разговор М'шалл, – Вейры тоже независимы и могут отказаться исполнять свои обязанности в отношении холдов при соответствующих обстоятельствах. И я считаю, что у меня есть полное право отказать ему в основных правах. Идемте, Бриджли. Мы напрасно тратим драгоценное время лорда Джемсона. Всего доброго.

Прежде чем ошеломленный лорд-холдер Плоскогорья успел отреагировать на столь вызывающее поведение, оба гостя покинули комнату.

– Господи! А я-то всегда считал М'шалла разумным человеком. Слава богу, что Г'дон – солидный человек и понимает долг предводителя Вейра… Ну, нельзя же вот просто вдруг взять и низложить лорда-холдера. Тем более в преддверии Прохождения! – Джемсон засунул руки поглубже в рукава подбитого мехом одеяния.

Азури был так потрясен, что ни слова не сказал по поводу «несоблюдения» М'шаллом его обязательств.

– Честное слово, я и понятия не имел, – проговорил он.

В отличие от Плоскогорья в Южном Болле было так тепло, что Бриджли сразу захотел избавиться от своих мехов. Хотя они прятались от лучей южного солнца в тени террасы, увитой гроздьями ароматных цветов, ему все же пришлось расстегнуть ворот и закатать рукава. Азури приказал принести фруктовый нектар, и к тому времени, когда его подали, у Бриджли успело пересохнуть горло. Он с наслаждением принял прохладный напиток, оценив его букет.

– Я знал, что Чокин… не очень надежный человек, – криво усмехнулся Азури. – И я потерял порядочно марок в азартных играх с ним, чтобы успеть усомниться в его честности, но… – Он помотал головой. – Лорд-холдер просто не имеет права держать своих людей в неведении по отношению к таким жизненно важным проблемам, как, к примеру, их выживание во время Падения Нитей! Неужели он и вправду думает, что оно не настанет? Неужто он настолько глуп и упрям?

– И то и другое, – сказал Бриджли. – Зачем же еще наши предки вывели драконов и создали совершенно уникальное общество для воспитания и помощи этим животным, если не для последующего их использования? – Он посмотрел на М'шалла. Тот лишь брови поднял. – Словно у нас нет документального подтверждения реальности существования Нитей! Ведь это входит в программу нашего базового обучения! Как будто нет всех этих тонн комментариев! Это не какая-то чепуха, которую мы придумали только ради того, чтобы доставить неудобство битранскому лорду Чокину.

– Вы ломитесь в открытую дверь, Бриджли, – сказал Азури. – Он десять раз дурак, если думает привлечь на свою сторону всю планету.Но, – Азури наклонился вперед в своем плетеном кресле, и оно тихонько скрипнуло, – холдеры ведь и солгать могут…

– Знаете, я вранье не хуже вас могу увидеть, Азури, – сказал Бриджли, сползая на краешек стула, который тоже шумно отреагировал на перемещение веса. – Прямо как этот стул. Можете расспросить любого из тех кого мы привезли. И чем скорее вы это сделаете, тем лучше сможете оценить те условия, в которых их содержали до того, как мы их вызволили.

– Думаю, лучше мне самому посмотреть, – сказал Азури. – Не думайте, я вам верю, – быстро поднял он руки, – но низложить другого лорда-холдера… как-то неуютно все это.

– Возможно. Но иметь по соседству, – ткнул пальцем себя в грудь Бриджли, – холд, совершенно не подготовленный к Прохождению, – куда более неуютно.

– Да, тут вы правы, – согласился Азури. Он обернулся и поманил к себе одного из слуг, попросив его принести одежду для полетов. – Так вы говорите, Джемсон упирается? А процедура низложения требует полного единогласия?

– Да, – ответил Бриджли и поджал губы. Азури осклабился, поблагодарил слугу, который быстро вернулся с одеждой.

– Значит, вы еще хотите, чтобы я добавил весу очередной делегации в Плоскогорье?

– Если вы уверены, что сумеете повлиять на мнение Джемсона.

Азури натянул сапоги.

– Этот человек достаточно несговорчив, чтобы упереться рогом… но посмотрим. Ташви, Бастом Франко – мы все на вашей стороне, да и Поулин тоже в ярости, насколько я знаю… Кто остается? Ричуд Истанский? Ну, большинство за нами. – Он встал. – Давайте отправимся прежде, чем я потом изойду…

Азури переговорил со всеми четырнадцатью беженцами, еще остававшимися в Бенден-Вейре, поскольку перевозить их было нельзя. Он также коротко допросил трех стражников.

– Они не слишком разговорчивы. – Его глаза гневно сверкнули на загорелом лице. – Но вскоре они передумают и сочтут, что верность лорду Чокину обойдется им слишком дорого. Они утверждают, – он осклабился, сверкнув белыми зубами, – что на них просто поперли толпой какие-то чокнутые, которые несли всякую чушь, так что им пришлось силой удерживать их до получения приказа из холда.

– И, конечно, это расходится с показаниями этих самых чокнутых? – ответил М'шалл.

– А как же! – невесело хмыкнул Азури. – Интересно, как же это стражникам удалось выйти целехонькими из столкновения с толпой чокнутых, когда сами чокнутые в большинстве избиты и покалечены? Да, правду можно вытянуть многими способами. Но она лежит на поверхности, открытая тем, кто желает видеть и слышать.

– Хорошо сказано, – кивнул Бриджли.

– Давайте поговорим с Ричудом. Лорда-холдера Исты найти было труднее, поскольку он после обеда вышел в море порыбачить. Это было его любимым занятием.

Начальник порта не мог дать им точного направления для поисков.

– С ним пошли дельфины… покружите на драконе и посмотрите, не засечете ли их. У него лодка с красным парусом, правда маленькая, зато дельфинов будет много, так что заметите. Ричуд говорит, что они его понимают. Может, и правда. – Старик поскреб голову, радостно улыбаясь.

— Согласно записям они действительно понимают людей, – сказал Азури. – Мои рыбаки всегда высматривают их в течениях.

– Валь, к вашим услугам, – сказал начальник порта и откланялся, чтобы вернуться к своему скучному занятию – подсчету улова, взятого за последние семь дней.

Крайгат' по расходящейся спирали облетел гавань Исты. Именно он и заметил судно и, сделав крутой вираж, пошел вниз.

Несмотря на широкий ремень безопасности, удерживавший Азури в седле, лорд вцепился в Бриджли, сидевшего впереди него, а тот – в плечи всадника. Бриджли даже испугался, что у всадника потом останутся синяки.

М'шалл лишь повернул голову и ухмыльнулся. Он что-то сказал, судя по движению губ, но ветер унес его слова прочь. Бриджли смотрел, как море становится все ближе и ближе, и выпрямился. Он довольно часто летал, чтобы не пугаться драконьих курбетов, но никогда ему не приходилось снижаться ни под таким углом, ни на такой скорости. Он покрепче ухватился за ремень безопасности и заставил себя не закрывать глаза от страха. Казалось, Крайгат' вот-вот напорется на мачту шлюпа – который показался Бриджли не таким уж и маленьким, – но бронзовый дракон завис в парении, перепугав двух моряков, которые наблюдали за тем, как Ричуд, держа согнувшуюся почти пополам удочку, пытается вытащить пойманную рыбину.

– Как только освободитесь, лорд Ричуд, – крикнул сверху М'шалл, сложив ладони рупором.

Ричуд на мгновение обернулся, затем еще раз – и совсем забыл об удочке и рыбине. Едва натяжение ослабло, катушка спиннинга бешено закрутилась.

– Нечего ко мне подкрадываться! Видите, что вы наделали! Черт побери! Я что, даже после обеда разок море выйти не могу? Ну, что там стряслось? Наверняка что-нибудь действительно этакое, раз вас троих занесло так далеко на юг!

Он передал удочку одному из моряков и пошел к правому борту. Между ним и его гостями все еще было довольно большое расстояние.

– Я бы пригласил вас на борт, да бронзовый нас всех утопит.

– Без проблем, – сказал М'шалл, и глаза его на миг расфокусировались – он говорил с драконом.

«Можешь подлететь чуть поближе, Крайгат'?»

Крайгат' завращал сверкающими синими глазами и опустился на воду, аккуратно подобрал крылья и, взявшись левой передней лапой за канат, подтянул себя и своих седоков поближе к борту. Шлюп начал крениться. Парус безжизненно повис, и гик дернулся в сторону, когда вдруг ветер снова наполнил парус и шлюп опять пошел вперед с прежней скоростью.

– М'шалл рассмеялся, похлопал Крайгат'а по шее, хваля за безупречно выполненный маневр.

– Как это? Как он это сделал? Что такое? – ричуд в замешательстве посмотрел на дракона, затем на корабль, потом на М'шалла.

– Он греб, чтобы удержать вас на курсе, – пояснил предводитель Бенден-Вейра.

«Это забавно. Мне понравилось», – сказал Крайгат' своему всаднику.

– Он просто забавлялся, – сказал М'шалл.

– А леер он не сломает? – спросил Ричуд, с уважением глядя на огромную лапу, схватившуюся за металический столбик.

Дракон помотал головой.

«Он хрупкий, так что я не сильно держусь за него».

М'шалл перевел не сразу.

– Хороший ты мой. Он говорит, что понимает, что все тут очень хрупкое.

– Он не мог так сказать, – ответил Ричуд, качая головой. – Хрупкое!

– Именно так. У Крайгат'а большой словарный запас. Знаете, по словам Ирены… ну, он же разговаривает c Mapyт'ой, понимаете?

Дракон кивнул.

– Никогда такого не видел. Не видел также, чтобы Ронельт' или Джемат' плавали, как он, – пробормотал Ричуд. – Ну, так что вас сюда привело?

– Чокина надо сместить как можно быстрее. Лорд-холдер сохраняет независимость, пока не превышает своих прав, – сказал Бриджли и в подробностях рассказал лорду Истанскому о гнусном поведении Чокина.

– Я и не знал, что он столько народу выгнал из домов! Там же зима, они же замерзнуть могут!

– Могут. Они и замерзали, – буркнул М'шалл.

– Они были в жутком состоянии, Ричуд, – сказал Азури. – Я сам летал в Бенден, чтобы лично удостовериться. А стражники… – Он отмахнулся. – Вы знаете, каких типов нанимает себе в охрану Чокин…

– Да, бандитов, бездельников, головорезов и подлецов, он именно таких привел с собой на Встречу. – Ричуд замолчал в задумчивости. – Когда-нибудь эта статья о низложении уже использовалась?

– Нет. Она была внесена в Хартию в качестве меры предосторожности. А в Битре очень много людей, безопасность которых как раз и надо защитить…. Особенно накануне Прохождения.

– Согласен. Еду с вами. Только, – взмолился он – в день рыбалки я, может, своим ходом вернусь?

Крайгат' отпустил леер, и две группы разделились. Внезапно по спине бронзового прошла дрожь от головы до хвоста.

«Мне это нравится. Сделай еще раз».

«Ты о чем, Крайгат'?» – спросил М'шалл, которому пришлось схватиться за шейный гребень и подобрать ноги, чтобы не замочить их, когда у боков Крайгат'а заплескались маленькие короткие волны.

«Меня дельфины щекочут».

«Разыгрались? В другой раз, дружок. У нас еще дел куча».

– Извините. Крайгат'а щекочут дельфины.

– Драконы чувствуют щекотку? – изумился Бриджли.

– Да, в области живота.

Дельфины вынырнули из-под дракона и, выпрыгивая из воды и снова плюхаясь в море, заторопились за шлюпом.

– Ну и что делаем теперь? Опять пойдем трясти Джемсона? – спросил М'шалл, ласково поглаживая бронзового по шее. Он с улыбкой смотрел, как Ричуд снова наживил крючок и закинул удочку.

– Наверное, придется притащить Джемсона в Бенден, чтобы своими глазами посмотрел, как и вы, Азури, – сказал Бриджли, содрогнувшись от мысли о том, что придется возвращаться в промерзший холд Плоскогорье.

«Возьми с собой рисунки», – предложил Крайгат'', изумив своего всадника. Драконы нечасто дают советы своей инициативе, но М'шалл считал Крайгат'а очень

умным.

– Какие рисунки? – спросил он.

– Рисунки? – отозвался Бриджли. – Какие такие рисунки?

«Mapyт'a говорит, есть рисунки. В Телгаре».

– В Телгаре?

– А, так это тот молодой художник! – в один голос сказали М'шалл и Бриджли.

– Что за художник? – пожелал узнать Азури.

Бриджли объяснил.

– Очень хорошая мысль, если только Джемсон сочтет эти свидетельства истинными, – скептически сказал лорд Южного Болла.

Худшие ожидания оправдались.

– Откуда вы знаете, что это правда? – спросил лорд-холдер Плоскогорья, просмотрев альбом Иантайна. – Мне кажется, что все это слишком преувеличенно. – Он закрыл альбом на середине, как раз на том рисунке, где был изображен повешенный.

– А моему слову вы не верите, Джемсон? – сказал Азури. – Я только что оттуда, я говорил с этими людьми… – Он пролистнул альбом и показал на один набросок. – Например, вот с этим человеком. Я сам с ним говорил, и, честно говоря, мне не составило труда понять, что это правда. Он четыре ночи провел в загоне для скотa, где людям никакой еды не давали, а вместо воды им приходилось довольствоваться снегом. С ним были родители и жена. Они все умерли, хотя Бенден-Вейр сделал все, чтобы спасти их и вернуть к жизни.

– Не понимаю, Азури, – надменно сказал Джемсон, – почему вы суете свой нос в дела другого холда. Вам своих забот мало? Оставьте Чокина в покое. Он в своем праве.

– У него нет права жестоко обращаться со своими людьми. – Азури начинал закипать.

Джемсон холодно посмотрел на него.

– Кучка ленивых холдеров…

– Кучка? – взорвался Бриджли. Так всегда бывало, когда он понимал, что проиграл. – Эта кучка – не меньше ста человек, Джемсон. И ради такой кучки мы просто обязаны оторвать свои задницы от кресел!

– Ну а я не стану, Бриджли. И покончим с этим. – Он скрестил руки на груди, гневно глядя на посетителей.

– Джемсон, – очень спокойно сказал Азури, ткнув Бриджли в бок, и перегнулся через стол к Джемсону, закутанному в меха. – Я тоже не поверил, когда Бриджли приехал ко мне, тем более мне не нравилось решение проблемы, которое он предлагал. Не так легко подвергнуть сомнению честь равного, и я не понимал, почему Бриджли так суетится из-за кучки каких-то холдеров. К тому же Битра слишком далеко от меня, чтобы как-то повлиять на дела в моем холде. Однако я согласился с ним, что в результате халатности Нити могут незаметно зарыться в землю на Северном континенте. Так что я решил, что это мой долг, моя обязанность – лично исследовать, как обстоит дело. И теперь я видел все собственными глазами и слышал собственными ушами. В Битре назревает катастрофа, и положение должно быть исправлено немедленно. Мы, как разумные, ответственные лидеры, не можем позволить такой ситуации развиваться и распространяться. Она подрывает самые основы нашего общества, силу Хартии, базис, н котором стоит наше общество. Мы не можем рассматривать это как внутренние проблемы холда. Вы, как честный лорд-холдер, обязаны лично изучить проблему. Тогда вы сумеете принять взвешенное решение. По крайней мере хотя бы развейте собственные сомнения, слетайте, как и я, в Бенден и получите информацию из первых рук.

– У меня нет никаких сомнений, – сказал Джемсон. – В Хартии ясно указано, что внутри собственных границ лорд-холдер имеет право распоряжаться всем по своему усмотрению. Это его дело, и все тут.Я, несомненно стану протестовать, если кто-то начнет совать нос в мои дела. Так что убирайте-ка свои любопытные носы и валите отсюда со своими поддельными обвинениями прямо сейчас!

Он позвонил в колокольчик и, когда его старший сын отворил дверь, сказал:

– Они уходят. Проводи их.

Бриджли глубоко вздохнул, но не успел ничего сказать, как лорд Южного Болла схватил его за руку и вытолкнул из комнаты.

– Что бы вы ни сказали ему, он слушать не будет, – сказал Азури, одергивая куртку Бриджли в знак извинения.

– Боюсь, лорд Азури прав, – сказал М'шалл.

– Вы приехали по поводу Битры? – спросил сын Джемсона, прислоняясь к тяжелой двери кабинета, чтобы удостовериться, что она плотно закрыта. – Я Галлиан, его старший сын и управляющий холда.

– Вы слышали?

– Хм-м, ну, дверь была немного приоткрыта, – сказал Галлиан, совершенно не стесняясь признаваться в подслушивании, – и во время вашего прошлого посещения тоже. Память начинает изменять отцу, и потому кто-нибудь из нас старается быть поблизости во время важных визитов. Иногда он путается в деталях.

– Есть ли шанс, что вы поможете ему, так сказать, распутаться и склонить его к сотрудничеству?

– Я могу посмотреть зарисовки? – Он протянул руку.

– Конечно, – ответил Бриджли и передал ему альбом.

– Ужасно, – сказал Галлиан, помотав головой, когда просмотрел самые жуткие сцены. – Это точно? – спросил он Азури.

– Да, насколько мне удалось понять по состоянию людей, которые сейчас находятся в Бенден-Вейре – ответил Азури.

Звякнул колокольчик. Галлиан сунул альбом в руки Азури.

– Сделаю, что смогу. И не только потому, что давно считаю Чокина вором и негодяем. Сейчас я должен идти. Сами найдете дорогу?

– Найдем.

– Что может сделать этот мальчишка? – спросил М'шалл, когда они быстро спускались по ступеням к передней двери, чтобы выйти на морозный воздух.

– Кто знает? – не согласился Азури. – Черт, здесь холоднее, чем в Промежутке. Давайте-ка поскорее вернемся к моему солнышку.

– Может, заглянем в Форт-холд или это для вас уже слишком? – спросил Бриджли, с ухмылкой глядя, как южанин стучит от холода зубами.

– Наоборот, ваше предложение более чем уместно.

Надо кончать с Чокином.

М'шалл одобрительно кивнул и, сев на спину Крайгат'а, помог обоим лордам.

Температура в Форт-холде не была высокой, но климат – куда мягче, чем в Плоскогорье. Еше теплее встретил их Поулин, который немедленно приказал принести глинтвейна, как только узнал об их приключениях.

– Я и не ждал, что Джемсон переменит свое решение, особенно когда его специально об этом попросили, – сказал Поулин, когда его гости уселись возле очага в кабинете. – Джемсон всегда шел наперекор.

– Значит, вряд ли его сыну удастся изменить его мнение? – спросил Бриджли, подавленный тем, что они только сильнее укрепили Джемсона в его заблуждениях.

– Галлиан – хороший человек, – медленно проговорил Поулин. – Джемсон стареет и выживает из ума, так что управление холдом по большей части осуществляет именно Галлиан.

– Неужто? – удивился Бриджли, поскольку лорд Плоскогорья слыл хорошим управителем.

– Хм-м, да. Пока это только между нами, друзья мои, но Галлиан с матерью приехали ко мне где-то с год назад, когда заметили первые признаки расстройства памяти у Джемсона. Все противоречащие друг другу указы он писал сам.

– Но ведь при слушании Чокина Джемсон обязан присутствовать. Разве не так?

Поулин задумчиво почесал подбородок.

– А действовать надо незамедлительно, – добавил Бриджли. – Мы ведь не можем дожидаться, пока Галлиан убедит своего отца?

– Несколько недель мы подождать можем… теперь, когда мы спасли беженцев от великодушного правления Чокина, – хмыкнул Поулин, но, когда он посмотрел на Бриджли, в его синих глазах плясал огонек.

Бриджли открыл было рот и снова закрыл. Лучше придержать мысли – и вопросы – при себе, а не опростоволоситься перед Поулином, выспрашивая о его планах.

– Дайте-ка мне посмотреть на эти живописные свидетельства, которые так кстати сделал для нас Иантайн, – попросил лорд-холдер Форта, и Азури протянул ему альбом. Он тщательно просмотрел наброски. – У парня замечательный талант. Столько выразить несколькими линиями – холод, убожество, страдания и трогательное долготерпение этих людей. Иссони рассказывал, что одним из условий, которые поставил ему Чокин, было то, чтобы он на уроках ни словом не упоминал о Хартии

– Что?! – подскочил Азури, отрываясь от замечательного горячего вина со специями.

– Это объясняет, почему его холдеры даже не знают о ее существовании, – напряженным голосом сказал М'шалл. – И о своих правах.

– Кстати, новая учебная программа Клиссера очень подробно разбирает Хартию, – сказал Поулин, поднимаясь, чтобы снова наполнить кубки из стоявшей на огне чаши. – Дети будут знать свои права с того момента, как научатся петь.

– Правда? – заинтересованно спросил Клиссер.

– Нам грозит новое Прохождение, так что неплохо бы нам провести переоценку ценностей, включая обучение молодежи, – сказал Поулин. – Механическое запоминание с раннего детства в этом смысле весьма привлекательно, и музыка в этом сильно помогает. Особенно теперь, когда мы не можем больше получать информацию простым нажатием клавиши.

Иантайн писал портрет Зулайи, когда К'вин вернул ему альбом.

– Его привез М'шалл. Он говорит, что твои рисунки очень помогли, – сказал предводитель Вейра, не сводя глаз с Зулайи.

Она сидела на краешке каменного ложа Меранат'ы, где лежала спящая королева, положив повернутую к свое всаднице голову на лапы. К'вину очень понравилось, что Зулайя надела красное бархатное платье, сшитое для Встречи. Зулайя хитро уложила волосы, заколов их гребнями, которые он подарил ей на прошлое Окончание Оборота, и, когда она покачивала головой, в них сверкали черные бриллианты. Вот и сейчас она повернулась к нему и открыла было рот.

– Не шевелитесь… пожалуйста, – сказал Иантайн, подчеркивая последнее слово, как будто уже устал повторять свой приказ. Она быстро закрыла рот и приняла прежнюю позу.

К'вин отступил на шаг, встал за спиной у работающего Иантайна, глядя, как тот наносит легкие штрихи на холст. К'вин не видел разницы, портрет оставался таким же, но Иантайн выглядел довольным и приступил к работе над волосами.

Юноша явно ухватил главное в облике подруги К'вина. Немного властная, хотя изгиб верхней губы говорил о скрытом чувстве юмора. К'вин знал, что Зулайе казалось забавным, что для портрета надо сидеть неподвижно. Она все поддразнивала его, выспрашивая, что он наденет, чтобы быть увековеченным. К'вин знал и то, что Иантайн собирается написать миниатюрные портреты всех остальных всадников. Очень честолюбивый замысел, если учесть, что сейчас их в Вейре около шестисот. С одной стороны, К'вин был бы рад иметь такую галерею, но с другой – он содрогался от страха, что многие всадники погибнут.

– Разве тебе будет легче, если этих портретов не будет? – сказала как-то вечером Зулайя, расспросив о том, что его так тяготит. – У нас ведь ничего не осталось на память от первых жителей Вейра. Думаю, портреты – это хорошо. Это придает жизни вкус непрерывности.

К'вин подумал, что это верно, и постарался сделать радостное лицо.

– Мы не знаем, кого в следующем году уже не будет с нами, – добавила она. – Но было бы приятно помнить и знать что они здесь были. Иантайн, сколько мне еще сидеть? – жалобно спросила она. Пальцы ее руки, лежавшей на бедре, дрогнули. – У меня нога и левая рука затекли.

Иантайн преувеличенно вздохнул и отложил палитру, почесал голову свободной рукой, бросил кисть в банку на столе.

– Простите, Зулайя. Вам давно уже полагалось сделать перерыв и отдохнуть. Но освещение сейчас такое хорошее, что я не хотел прерываться.

– К'вин, помоги мне встать, – сказала Зулайя, протягивая руку. – Я никогда так долго не сижу неподвижно…

К'вин был счастлив помочь ей. Она и вправду так долго сидела, что первые несколько шагов ее были ужасно неуклюжи. Затем она обрела прежнюю подвижность и уже твердо подошла к мольберту.

– Честное слово, ты сегодня целых несколько ярдов написал! Заполнил весь холст платьем и… ты нарисовал мне косые глаза?

Иантайн рассмеялся.

– Нет, отойдите немножко в эту сторону. А теперь назад. Видите, что взгляд следит за вами?

Зулайя открыла рот. Глаза у нее полезли на лоб.

– Д-да… Но как ты сумел? Должна признаться, я не уверена, что мне понравится, когда за мной все время следят.

К'вин хохотнул.

– Тебе – да, но, когда твой портрет будет висеть на стене в нижних пещерах, твой взгляд подстегнет ленивых, и они будут шевелиться быстрее.

– Не думаю, что мне это понравится больше, чем сейчас, когда я все время под этим взглядом. – Она вернулась к столу, заваленному вещами Иантайна. – Я не так давно посылала за кла, – обиженно посмотрела она на Иантайна. – Он не должен был еще остыть. – Она открыла крышку, и оттуда повалил пар. – Горячий. Налить тебе тоже? – Она налила обоим, еще не закончив фразы.

– Может, я пойду? – сказал Иантайн, переводя взгляд с одного из предводителей на другого.

— Нет, – быстро сказала она.

– Я хотел лично передать тебе твой альбом, – сказал К'вин, пододвигая себе стул.

– Проблему решили? – спросила Зулайя, ложечкой размешивая в чашках подсластитель. – Садись, Иантайн. Ты наверняка устал больше моего. Я-то все время сидела.

Иантайн усмехнулся, как с легкой ревностью заметил К'вин, словно он был на короткой ноге с госпожой Вейра. Таких было мало – разве что Тиша, которая с любым человеком обращалась, как с расшалившимся ребенком, или Леополь, равно нахальный со всеми.

– Ну? И каков результат? – Она махнула рукой, показывая, чтобы К'вин говорил в присутствии портретиста.

– М'шалл ругается. Они до сих пор не добились единодушного согласия. Джемсон уперся.

– Он не всегда был таким, – отрезала Зулайя. – По крайней мере Мари из Вейра Плоскогорье мне так рассказывала. Он постепенно выживает из ума. Тэа заботится о нем как может, и старший его сын – тоже…

– Галлиан мне ровесник, – заявил К'вин. – Неужели они не могут это уладить?

– Заставить Джемсона отречься? Нет. По крайней мере, насколько я разбираюсь в Хартии. А я только что заново перечитала ее. – Она весело подмигнула К'вину. – Кроме того, я слушала то, что читал вслух Т'лан. Я уж сама наполовину ее забыла. А ты давно ее перечитывал?

– Недавно, – сказал К'вин. Он был рад, что сделал это. – Понимаешь, она не настолько жесткая как думали. Она дает куда больше прав…

– А этими правами могут злоупотреблять, – вмешался Иантайн. – Я взял почитать копию. Она ходит по Вейру.

– Не важно, как Чокин интерпретирует права лорда. Он не может отрицать, что нарушил все права всех xoлдеров, которые даны им безусловно… Например, выселение – ведь оно может быть осуществлено только после того, как решение будет принято судом равных. А он явно игнорировал это, вышвыривая людей из домов, а затем еще содержал их в нечеловеческих условиях. Никакого заговора или организованного бунта не было, это уж точно. Они даже не подавали ему списка своих жалоб.

– Они же не знали, что могут это сделать, – жестко сказал Иантайн. – Мне вообще пришлось объяснять им значение слова «бунт», а значит, они уж никак не могли его затеять.

– И Джемсон все равно не изменил мнения? – спросила Зулайя.

К'вин покачал головой.

– Он даже не поехал поговорить с одним из беженцев?

– Он считает, что не вправе нарушить автономию другого лорда-холдера, – сказал К'вин.

Иантайн скривился от отвращения.

– Могу поспорить, он сказал, что мои рисунки врут.

К'вин кивнул.

– Даже после того, как Азури сказал ему, что ты еще сгладил самое ужасное.

– Или самые грязные преступления, как с этими беременными женщинами, – добавила Зулайя, яростно сверкая глазами.

– Как они? – спросил К'вин.

– У одной преждевременные роды, но и она, и малыш выздоровеют. Остальные… ну, Тиша делает что может. Заставляет их разговаривать, чтобы травма не

слишком глубоко залегла в сознании.

– Они могут выдвинуть обвинения против тех самых стражников, – начал было Иантайн.

– Уже, – проскрежетала Зулайя, нехорошо усмехаясь. – Стражники у нас. Как только женщины достаточно оправятся, чтобы дать показания, мы проведем суд прямо здесь. М'шалл хочет допросить убийц, которых они держат в Бендене.

– Значит, два дела?

– Да. Одно – по изнасилованию, второе – по убийству. Не слишком-то привычное нам зимнее времяпрепровождение, не так ли? – усмехнулась Зулайя.

– Телгар-холд с нами? – спросил К'вин, поскольку на таких процессах должны были присутствовать представители других холдов. Его изумляло, насколько детально проработана Хартия. Его собственные воспоминания были весьма расплывчаты. В этом конкретном случае они имели дело с наемным работником другого холда по делу, имевшему место в другом холде, но не в Телгар-Вейре и не на территории, юридически подвластной Телгар-холду. – Ведь эти люди – битранцы. Разве мы можем их судить?

– Мы вправе это сделать, – твердо ответила Зулайя. – Правосудие должно осуществляться везде, тем более что обстоятельства это позволяют. Поскольку жертвы находятся в этом Вейре, как и преступники, мы имеем право провести суд здесь. Однако мы должны пригласить представителей других холдов и Вейров, чтобы те проследили за правильностью осуществления правосудия.

– А как насчет Джемсона? – с некоторым злорадством спросил К'вин.

Зулайя ответила ему широкой улыбкой.

– Это может изменить мнение этого старого дурака насчет автономии.

– А Чокин? – спросил Иантайн с предвкушением в глазах.

К'вин хмыкнул.

– Мы об этом позаботимся. Его присутствие может прийтись весьма кстати.

– Или осложнить ситуацию, – сказала Зулайя, покачав головой. – Он слишком умен и сумеет отпереться от действий своих людей. И явно не приедет на суд, если поймет, о чем идет речь.

– Но ведь никто ему не скажет, разве не так? – сказал К'вин.

– Не стал бы я на это рассчитывать, – грустно сказал Иантайн. – Удивительнее будет, если он об этом не узнает.

– Тогда мы будем молчать о том, что обсуждали здесь. – Зулайя решительно ткнула пальцем вниз. – И никому не проболтаемся. Так, Иантайн?

– Так! – решительно кивнул Иантайн.

Глава 11 Суды в Вейрах Телгар и Бенден

К началу судебного заседания буран засыпал снегом почти все восточные отроги гор Битры. Ветры над Битрой дули такие жестокие, что даже драконам летать запретили. К счастью, буран еще не накрыл Бенден, так что представители всех холдов и Вейров сумели приехать – за исключением Джемсона из Плоскогорья, он подхватил простуду. Приехала леди Тэа, раздраженная тем, что у Джемсона появился законный повод для отсутствия. Вместо себя он прислал Галлиана.

– Этому упертому типу неплохо было бы услышать о том, как Чокин заправлял делами в своем холде.О, он любит разглагольствовать о независимости, но даже он вряд ли одобрил бы зло, причиненное не рожденным еще детям.

Тэа родила лорду Джемсону четырнадцать детей – достаточно, чтобы существенно расширить пределы холда, когда дети станут достаточно взрослыми, чтобы потребовать себе земельный надел, положенный по закону.

Первые два разбирательства проводились в просторных нижних пещерах в Бенден-Вейра. Готовились к ним тщательно и долго. Когда-то на Перне были обученные законоведы, но нужда в них отпала. Большая часть споров решалась путем компромисса или, когда договориться не удавалось, поединком. Теперь пришлось искать для обвиняемых защитника. Эту обязанность с неохотой взял на себя один учитель из Форт-холда, который специализировался на контрактах и земельных спорах.

Гарднера совсем не радовало, что ему, пусть и на короткое время, придется защищать насильников, но он признавал необходимость этого и сделал, что мог. Он бегло допросил жертв, удостоверился, что обвиняемые действительно являются их обидчиками, и записал их показания. Три женщины уже не были прежними полуголодными, запуганными оборванками. Пребывание в Вейре чудесным образом повлияло на их отвагу, самоуважение и поведение. Гарднер настоял на перекрестном допросе, но это не смягчило ни телесной, ни душевной боли, причиненной жертвам.

– Я повторю все до слова, – громко заявила старшая из женщин. – Я все время, ночь за ночью вижу, как меня швыряют на землю и… эти грязные мужики, которые не осмелились бы даже на порог к порядочной женщине в холд ступить с такими замыслами в башке! У меня от одних воспоминаний все болеть начинает! – Она резко повернулась к одному из обвиняемых и плюнула в его сторону.

Гарднер прекратил допрос.

В конце концов он добился небольшого послабления для обвиняемых – им позволили не возвращаться в Битру пешим ходом и гарантировали транспорт.

– Для них хрен редьки не слаще, – пробормотала себе под нос Зулайя, когда Гарднер добился-таки своего. – Чокин страшно не любит проигравших, а эти парни потеряли больше, чем просто контракт.

– Интересно, какими словами выразит Чокин свой следующий протест? – недобро усмехнулась Ирена.

Поулин получил от лорда Битранского длинный список жалоб о «незаконном вмешательстве разных преступных всадников в дела лорда и о похищении добрых холдеров из их домов».

– Если он осмелится протестовать… Ох, ну почему же такая вьюга разразилась именно сейчас? – простонал Поулин. – Как я был бы рад поставить его лицом к лицу с его стражниками, когда они будут говорить, что «всего лишь выполняли приказ, который запрещал холдерам покидать холд». М'шалл его раскатает в лепешку!

М'шалл взял на себя роль обвинителя, заявив, что имеет на это право, поскольку его всадники первыми обнаружили преступление. Он вел себя чрезвычайно корректно и так же четко проводил допрос.

– Он долго корпел над Хартией и всеми книгамипо юриспруденции, что сумел подобрать для нас Клиссер, – сказала Ирена Зулайе, широко улыбаясь. – Это очень помогло ему. Отвлекло его от… мыслей о весне. Ну, сама понимаешь.

Зулайя одобрительно кивнула.

– Из него получился бы хороший законовед… или таких людей называли юристами? Нет, адвокатами.

– Да. Адвокат вел перед судьей все формальные процедуры, – ответила Ирена.

– Гарднер весьма неплох, сама знаешь. Он очень старался, – заметила Зулайя. – Я даже могу простить ему то, что он просил снисхождения для этих жалких мерзавцев. В конце концов он обязан работать на клиентов, – терпеливо вздохнула она. – Я рада, что Иантайн сидит поблизости. Хочу посмотреть его зарисовки с процесса. Если бы он так же быстро закончил мой портрет!

– Писать твой портрет – это не суд иллюстрировать. И ты сама знаешь, что, когда он напишет ваши портреты, он должен будет вернуться в Бенден.

Зулайя с удовольствием услышала гордость в голосе Ирены, когда она заговорила об Иантайне. Ведь парень был родом из Бендена.

– Ты хотела сказать, когда он закончит портреты всех наших всадников.

Ирена задумчиво улыбнулась, но в улыбке ее сквозила печаль.

– Вы еще поблагодарите его. Интересно, согласится он сделать то же самое для Бендена?

– То, что ему по вкусу, он наверняка сделает. Этот юноша берет на себя больше работы, чем может осилить… О, присяжные вернулись!

Двенадцать мужчин и женщин, выбранных по жребию из тех, кто пришел посмотреть на суд, выслушали и обсудили показания всех свидетелей. Ташви, Бриджли и Франко заняли судейские места. В зале воцарилось молчание, столь торжественное, что даже кашлять никто не осмеливался.

Трех насильников признали виновными, еще троих – сообщниками, поскольку они помогали держать несчастных жертв. Карой за изнасилование беременных назначили оскопление, которое должно было быть проведено немедленно. Остальных приговорили к сорока плетям. Это наказание должны были осуществить крепкие горняки Телгара.

– Повезло им, что сейчас не Падение, – сказала Зулайя Ирене, леди Тэа и К'вину. – Иначе их просто-напросто выставили бы связанными под Нити.

Тэа невольно содрогнулась.

– Наверное, потому в записях нашего холда так редко упоминаются случаи насилия.

– А что тут удивляться, – снова закинул ногу за ногу К'вин.

Зулайя заметила, что он напряжен и замкнут, и ее губы слегка дрогнули. Он отвернулся. Его супруга слишком уж радовалась при оглашении приговора.

– Вы не можете так поступить со мной! – выл один из стражников, запоздало осознав суть приговора. Он был старшим среди охранников перекрестка на восточной границе холда. Остальные были слишком ошеломлены, губы их беззвучно двигались, но справиться с голосом сумел только Моринсту. – Вы не мой лорд. – орал он на трех лордов-холдеров, выполнявших обязанности судей. – У вас права нет!

– А у тебя нет права насиловать беременных.

– Но тут нет Чокина! – вырывался он из рук стражи.

– Присутствие Чокина не повлияло бы на приговор, – с нескрываемой яростью ответил Ташви.

– Но он обязан тут быть! – продолжал Моринст.

– Его приглашали, – без всякого сожаления ответил Ташви.

– Он узнает! Вы не можете ничего сделать без его согласия! У меня с ним контракт!

– Контракт с правом насиловать, мучить, унижать? – очень мягко спросил Бриджли.

Моринст заткнулся. Он яростно сопротивлялся, когда приставы тащили его к выходу. И к наказанию. Он не мог избежать приговора Вейра. Двое других были слишком ошеломлены, чтобы сопротивляться, когда их вели в лазарет, где должны были привести приговор в исполнение. Приговоренных к порке вывели через другой вход, многие зрители последовали за ними, чтобы посмотреть на телесное наказание.

Когда и с этим было покончено и наказанных уложили на койки, чтобы обработать их раны, остальные вернулись в нижние пещеры. Хотя вряд ли нынешний случай подходил для праздника – разве что отметить осуществление справедливого приговора, – был все же приготовлен богатый ужин. Первым делом подали вино.

– Ты был великолепен, М'шалл, – сказала Ирена, когда ее супруг сел за стол рядом с ней, притащив с собой на плече только что открытый бурдюк бенденского вина. – Пожалуйста, дай мне бокал. Хотя, думаю, тебе нужно выпить куда больше, чем мне. Хорошо, что Бриджли доставил вино, – добавила она, обращаясь к Зулайе.

– Думаю, всем нам надо выпить, – ответила телгарка, глядя на то, как три истицы радостно чокаются друг с другом. Ладно, пусть их. – И что теперь делать?

– Надеюсь, второе заседание пройдет не хуже, – ответил М'шалл.

– Да нет. Я имела в виду, что делатьс ними, —показала она на трех женщин.

– Ах, с ними. Они говорят, что просто хотят вернуться домой. Но мы не позволим Чокину расправиться с ними за то, что они осмелились покинуть свой холд. – Он скривился. – А некоторым просто некуда возвращаться. Головорезы Чокина сожгли все, что может гореть, и разграбили остальное. Буран довершил разгром. Но, – его гримаса перешла в улыбку, – кое-что мы можем. У них есть права, и теперь они это знают. Это придаст им стойкости в следующий раз, когда их попытаются обидеть, а также гордости. Они попросили обучить их как наземную команду.

– Ничто не заставляет так ценить то, чем владеешь чем потеря – пусть и кратковременная, – сказала Тэа. – А с практической точки зрения, думаю, Плоскогорье сможет снабдить их всем основным. Кто займется организацией? – Она посмотрела на остальных сидевших за столом. – Вы уже пересчитали их?

– Да, – ответила Зулайя, одновременно обращаясь к Ирене. – Триста сорок два, нет, с этим преждевременно рожденным младенцем будет триста сорок три. Спасибо за предложение, Тэа.

Тэа фыркнула.

– Я ведь тоже перечитала Хартию и знаю свой долг по отношению к собратьям. А сколько несчастных осталось в Битре?

У М'шалла ответ был наготове.

– Конечно, нельзя сказать, подделал ли Чокин результаты последней переписи или нет, но предполагается, что там двадцать четыре тысячи шестьсот пятьдесят семь жителей.

– Всего? – удивилась Зулайя.

– Битра – сравнительно небольшой холд, в нем не крупной промышленности – разве что лесная. Горная промышленность – только для нужд холда. Работа несколько ткацких мастерских, но с Керуном или Бенденом не сравнишь.

– И игральный бизнес, – с отвращением фыркнула Тэа.

– Это основной источник дохода Чокина.

– Ну, эту игру он продул, – сказала Зулайя.

– Да? – усомнился К'вин.

Второе заседание прошло почти спокойно. Гарднер представил семерых обвиняемых, которым вменялось в вину «незаконное причинение тяжких телесных повреждений, приведших к смерти» пяти невинных женщин и мужчин.

Хотя Гарднер снова говорил, что эти люди всего лишь исполняли приказ «любым способом задержать» всех, кто попытается пересечь границу Битра-холда, налицо было неоправданно жестокое обращение, которое привело к гибели людей, лишенных их законного права покинуть холд, что являлось нарушением дарованного Хартией права на свободу передвижения.

Последующее причинение телесных повреждений и истязание семерых погибших, как показало расследование, никак нельзя было оправдать приказом «задержать любым способом». Чокин не имел права отнять жизнь у любого холдера без надлежащего разбирательства и вынесения судебного приговора.

Суд удалился на получасовое совещание и единодушно вынес вердикт: виновны. Преступников приговорили к высылке на Южные Острова с семидневным запасом еды – обычное наказание для убийц. Доставят их туда на драконах.

– А их там на островах много? – спросила Тэа. – я слышала, туда и других высылали. Даже семьями, но это было давно.

Зулайя пожала плечами.

– Из Телгара туда никто не попадал, так что я не знаю.

– Из Бендена тоже, – сказала Ирена, – по крайней мере за то время, пока мы возглавляем Вейр.

– Мой отец выслал двоих, – сказал Поулин. – И я уверен, что Иста и Нерат тоже высылали туда убийц

– И Чокин тоже, – внезапно вступил в разговор Галлиан. – Года четыре назад. Я уж и не помню, где услышал об этом. В его холде была какая-то заварушка он попросил у Исты транспорт для перевозки, поскольку зачинщики были родом из Исты.

– О! Теперь припоминаю, – сказала Ирена. – М'шалл тогда радовался, что перевозить их пришлось не нам.

– Может, отправить туда и других людей Чокина, когда они смогут путешествовать? – сказала Зулайя.

– Нет уж, пусть знает, что мы не потерпим его методов руководства холдом, – безапелляционно заявила Ирена. – Может, опомнится.

– Вот денек-то будет! – со злой радостью воскликнула Зулайя.

Когда снег подтаял настолько, чтобы можно было хоть как-то выбраться из Битры, Чокин и вправду прислал Поулину очередную напыщенную ноту протеста, ясно дав понять, что намерен требовать компенсации на Празднике Окончания Оборота за «ритуальное лишение естества людей лишь за то, что они выполняли свой долг». На сей раз, однако, пожилой зеленый всадник отреагировал на вымпел, поднятый на высот Битра-холда. Ф'толу пришлось выслушать долгие разглагольствования Чокина, что, мол, лучше ему передать письмо по назначению, что всадники – паразиты на теле Перна, что надо что-то менять, а не то… Брань Ф'тола не испугала, и вообще все это никакого впечатления на него не произвело. Он невозмутимо принял письмо и доставил его, как должно.

Знал ли Чокин о том, что беженцев вернули домой, – никто не ведал. Ф'тол полагал, что нет, иначе он бы услышал об этом от Чокина, поскольку тот включил в перечисление своих обид все проступки, ошибки и погрешности допущенные всадниками когда-либо вообще.

Всадники Бенден и Телгар-Вейра ежедневно навещали вернувшихся, чтобы придать им уверенности. Конечно, когда драконы патрулируют все основные дороги и пути, вряд ли кто-либо из Чокиновых прихвостней сможет добраться до удаленных холдов.

Холд и Бенден-Вейр стали последними жертвами зимы, после того как буран, охвативший Битру, ушел на восток, засыпал снегом восточные побережья и забрался даже в северные пределы Нерата, где снега не видели со времен заселения этих мест Бенденами в начале Первого Прохождения.

Драконы были единственными живыми существами, которым снег нипочем, поскольку их толстая шкура была нечувствительна даже к холоду Промежутка. Они весело играли в снежки с жителями Вейра и при случае с удовольствием нежились на солнышке.

Несмотря на более северное расположение, Телгар-Вейр засыпало всего на ладонь. Молодые дракончики были просто очарованы снегом, им очень нравилось ломать лед на озере, чтобы выкупаться. Купать дракончиков стало опасно, но Т'дам разрешил всадникам намыливать малышей, чтобы потом они сами ополаскивались в озере. Но ежедневное купание стало нешуточным испытанием.

– У меня опять цыпки, – пожаловалась Дебра Иантайну, показывая распухшие пальцы, когда он пришел посмотреть, как она ухаживает за Морат'ой.

Маленькая зеленая была его любимицей, и он рисовал ее чаще других, поскольку, как сказал он Дебре, «у нее чрезвычайно выразительная мордочка и она принимает совершенно невероятные позы».

Дебра слишком любила своего дракончика, чтобы спорить с таким предвзятым суждением. И то, что она сама присутствовала на всех рисунках Иантайна вовсе не удивляло. Но вот остальных зеленых всадников настораживало.

– Возьми у Тиши ее мазь. У меня после нее руки сразу саднить перестало, – прищелкнул пальцами Иантайн. – Вот так!

– У меня есть, – ответила она.

– Но если ты будешь просто держать ее в банке, то толку от нее не будет, сама понимаешь.

– Да, знаю, – тихо ответила она, потупив взгляд.

– Эй, я вовсе не ругаю тебя, – ласково сказал он, беря девушку за подбородок и поднимая ее голову. – Я что-то не так сделал?

– Нет, все в порядке, – сказала она и отвела его руку, широко улыбнувшись. – Иногда я глупости говорю. Не бери в голову.

– Да я и не беру, – ответил он так беспечно, что она даже испугалась. – Продолжай мылить свою зверюшку… – Он перевернул страницу альбома и вынул карандаш из-за уха. – Продолжай…

– Иантайн в тебя втюрился, – сказала Гразелла, пристально посмотрев на свою соседку по казарме.

– Иантайн? Да он в свои рисунки втюрился, – ответила Дебра. – Кроме того, он скоро уедет в Бенден…

– Ты будешь тосковать? – спросила с лукавым видом Джули.

– По нему? – ответила Дебра, удивленная вопросом.

«Мне будет его не хватать», – сказала Морат'а с такой печалью, что остальные дракончики повернулись к ней и тревожно завращали глазами.

– Что она такое сказала? Они все встревожились, – спросила Джули.

– Что ей будет его не хватать. Но, милая, он же не из Вейра, – сказала Дебра своей зеленой, погладив ее по щеке и головным наростам. – Он не может остаться здесь навсегда.

– Если бы кто меня спросил, я бы ответила: Иантайн с радостью остался бы здесь, – встряла в разговор Сарра.

– Только вот никто тебя не спрашивал, – язвительно сказала Анжи.

– А он что-нибудь делал… то есть, кроме того, чтобы тебя рисовать, Деб? – блестя глазами спросила Джули.

– Нет, конечно, нет. А зачем ему? – раздраженно спросила Дебра, еле сдерживая волнение. Как же неуютно порой спать в одной спальне со всеми остальными. Они так шумят, хотя и далеко им до ее сводных сестер и мачехи. Она же не вынюхивает, где их носит поздно вечером.

– Я разочарована, – сказала Джули, воздев руки к небесам. – Самый красивый мужчина в Вейре, неженатый – а она ничего не видит!

– Да она, кроме Морат'ы, ничего не видит, – вмешалась Сарра. – Ну, мы и сами не лучше.

– Большинство… – многозначительно помолчала Джули, – знают, что драконы – весьма значительный фактор нашей жизни. Но они не вся наша жизнь. Даже старый Т'дам имеет жену, сами знаете.

– У нас еще нет собственных Вейров, – сказала Месла, только сейчас вмешавшись в разговор. Она все воспринимала буквально. – Да и не заведешь Вейра, если вы глазеть будете.

Дебра поняла, что краснеет, щеки ее стали горячими.

– Как я заметила, это тебя не удерживает, – сказала Сарра Джули, многозначительно наклонив голову.

Джули загадочно улыбнулась.

– Поскольку только я родилась в этой казарме и росла в Вейре, то смею вас заверить, что наши желания тоже могут повлиять на выбор наших драконов

– Они еще месяцев десять не взлетят, – сказала Анжи, явно услышав замечание Джули. – Но, предположим, Джули, что твоя зеленая балдеет от дракона, всадника которого ты терпеть не можешь?

– Ты имеешь в виду 0'нея? – ухмыльнулась она ужасно смутив Анжи.

Но девушка справилась с собой и быстро отгрызнулась:

– Он невыносим даже для бронзового всадника. Послушали бы вы, как он хвастается, что его крыло всегда первое во всех состязаниях! И если бы он этим ограничивался!

– Для него, наверное, так и есть, – ответила Гразелла. – Но, Джули, меня больше волнуют синие всадники. Некоторые из них очень приятные парни, и мне не хотелось бы задеть их чувства, но они, как правило, предпочитают не девушек.

– О, – лениво пожала плечами Джули, – это проще простого. Когда твоя зеленая войдет в пору, надо со всеми договориться. Тогда синий всадник идет к своему другу, если он у него есть, а ты хватаешь своего парня. Так что ты спишь с тем, с кем хочешь, а синий всадник получает того, кого хочет, и всем хорошо!

Девушки переваривали эту информацию с различной степенью воодушевления или отвращения.

– Короче, вам самим решать, что делать, – продолжала Джули. – И мы не заточены в этом Вейре. О! – Она шумно вздохнула. – Как я буду рада, когда смогу летать в любое время, когда захочу!

– Но мне казалось, что ты договаривалась с T'peлом? – Глаза Меслы расширились от ужаса.

– Да, но это не значит, что я не найду кого-нибудь получше в другом Вейре. Зеленые это любят, сама знаешь.

– Да, но попадем ли мы в другие Вейры? – покачала пальцем Сарра. – Через четыре-пять месяцев начнется Прохождение, и вот тогда нам придется поработать по-настояшему, доставляя огненный камень сражающимся драконам. – Глаза ее сверкали от предвкушения, она крепко обхватила руками свои плечи. – У нас найдется дело поинтереснее, чем просто спать с кем-то и делать детей.

Дебра отвернулась, не желая принимать участия в пустом разговоре.

«Тебя что-то тяготит, – сказала Морат'а и лениво положила голову на колени своей всадницы. – Я тебя люблю. Ты чудесная. Иантайн тебя тоже любит».

Пораженная этим откровением, Дебра застыла.

«Он? Неужели?»

«Да! – горячо ответила Морат'а. – Ему нравятся твои зеленые глаза, нравится, как ты ходишь, нравится забавная хрипотца в твоем голосе. Как это тебе удается?»

Дебра коснулась рукой горла и почувствовала себя по-настоящему глупой.

«Ты что, и с ним разговариваешь? Или просто подслушивaeшь его мысли?»

«Он так громко думает! Особенно когда рядом с тобой. Когда он далеко, я не очень хорошо его слышу. Он очень много и громко думает о тебе».

– Дебра? – Оклик Сарры прервал этот чрезвычайно интересный разговор.

– Что? Я разговаривала с Морат'ой Что ты сказала?

– Не бери в голову, – расплылась в улыбке Сарра. – Твое платье для Праздника Окончания Оборота еще не закончено?

– У меня есть одно, вполне подходящее к случаю ответила Дебра, хотя вопрос сбил ее с толку. Она пыталась спорить с Тишей, убеждая ее, что старого зеленого платья вполне хватит. Однако Тиша не стала ее слушать и сказала, что выбрала два цвета – для вечера и для дня. Наверное, в Вейре всем найдутся платья для Праздника Окончания Оборота, но Дебра про себя радовалась тому, что у нее будут целых два платья, которые до нее никто еще не носил. Она украдкой призналась самой себе, что надеется понравиться Иантайну в этих платьях. А теперь, выслушав Морат'у, она подумала, что он вообще не заметит, во что она будет одета.

– Если уж зашла речь о Вейрах… – сказала Месла.

– Это ж было сто лет назад, Месла, – ответила Анжи. – Ну?

– Осталось не так много, к тому же право первого выбора будет за самыми большими драконами, разве не так? – сказала она.

– Не беспокойся, – ответила Джули, – когда они нам понадобятся, некоторые из них будут уже свободны. – Она прикрыла рот ладонью, в ужасе от того, что ляпнула. – Я не это хотела сказать! Я, правда, не хотела. Я не думала, что…

– Ты уж лучше заткнись, Джул, – спокойно, но твердо сказала Сарра.

Повисло долгое молчание. Никто не осмеливался заговорить.

– Кто видел мазь? – тихо спросила Гразелла со свое кровати, нарушив почти невыносимое молчание. У меня опять пальцы чешутся. Я и не знала, что. ухаживая за драконами, можно заработать цыпки.

Анжи нашла мазь под своим меховым покрывалом и протянула ей.

– А потом мне, – тихо сказала Дебра, передавая мазь Гразелле.

Вечерняя болтовня так и не возобновилась.

– У меня было мало времени, – сказал Джемми Клиссеру своим самым ворчливым тоном, когда тот спросил, как продвигаются дела с последней исторической балладой. – Мне пришлось порыться в законах. Почему ты столько возился с этими проклятыми стражниками? Всех их надо было попросту вышвырнуть на острова и не устраивать этот судебный фарс.

– Суд – это тебе не фарс, Джемми, – с несвойственной ему укоризной сказал Клиссер, и молодой музыкант изумленно поднял взгляд. – Суд – это необходимость. Мы должны были показать, что мы действуем не так, как наша левая нога захочет.

– В отличие от Чокина, – хмыкнул Джемми, показывая свои неровные зубы в лисьем оскале.

– Это точно.

– Ты слишком много времени убиваешь на Чокина… – Джемми вернулся к чтению.

– Что ты ищешь?

– Сам не знаю. Я ищу хоть что-нибудь. Я знаю, что тут есть нечто такое, что поможет нам проверять положение Алой Звезды… что-то настолько простое, что мне Даже противно, что я не могу этого вспомнить. Ведь знаю, что где-то видел… – Он раздраженно отодвинул в сторону толстый том. – Если бы у переписчиков еще и почерк приличный был, это очень облегчило бы мне жизнь. Я слишком много времени угробил, разбираясь в чужих каракулях. – Он потянулся через стол к подоконнику и со стуком поставил перед собой странный аппарат. – Вот наш новый компьютер. – Он усмехнулся Клиссеру, который уставился на предмет – яркие бусины на десяти узких палочках, разделенные на две неравные части.

– Что это? – спросил Клиссер, обнаружив, что бусины можно передвигать по стержням вверх и вниз.

– Его называли абак. Счетчик. Древний, но до сих пор еще вполне годный. – Джемми взял устройство и показал Клиссеру, как с ним работать. – Это вместо калькулятора. Большинство калькуляторов сейчас вышло из строя. О, вот еще что я нашел. – Он порылся в бумагах и вытащил инструмент, состоявший из линейки и скользящей рамки. На линейку и на рамку была нанесена логарифмическая шкала. – При помощи этой штуковины можно проделывать весьма сложные вычисления. Почти так же быстро, как если бы ты пользовался клавиатурой.

Клиссер переводил взгляд с одного устройства на другое.

– Значит, вот какова на самом деле логарифмическая линейка. Я видел упоминание о ней в руководстве по пользованию калькулятором, но даже не думал, что нам придется вернуться к древним устройствам. Об абаке я тоже где-то читал. Значит, ты второй раз изобретал замену компьютеру?

– Если ты оставишь меня в покое и не будешь нагружать всякими срочными изысканиями, я еще что-нибудь найду.

– Надеюсь, – сказал Клиссер как мог дипломатичнее, – что ты все же сделаешь для меня что-нибудь, что я мог бы представить народу перед Зимним Солнцестоянием и Праздником Окончания Оборота.

Джемми внезапно резко выпрямился в кресле, склонил голову набок и посмотрел на Клиссера так, что тот с надеждой замер, сдерживая дыхание, чтобы не нарушить сосредоточенности Джемми.

– Проклятие! – Джемми снова ссутулился,стукнув кулаками по столу. – Это ведь было связано с солнцестояниями.

Ну если ты возвращаешься к абаку и логарифмической линейке, то почему не к солнечным часам? – пошутил Клиссер.

Джемми снова выпрямился и застыл.

– Не солнечные, – медленно проговорил он. – Космические. Звездный циферблат… как… как камень… каменное что-то…

– Стоунхендж?

– Что это?

– Доисторическое сооружение на Земле. Саллиша многое может тебе о нем рассказать, если спросишь, – хитро усмехнулся Клиссер. Джемми грубо отмахнулся от предложения. – Оказалось, что это изумительный календарь, который точно предсказывает затмения и указывает солнцестояние.

Клиссер запнулся, широко открытыми глазами уставившись на Джемми, который безмолвно открыл рот. То, что сказал Клиссер, поразило обоих.

– Это был каменный круг… на равнине, – заикаясь, пробормотал Клиссер, руками рисуя в воздухе дольмены и пересекающиеся лучи. Еле слышно что-то пробормотав, он подошел к полкам и попытался найти нужный текст. – Мы должны были скопировать его. Мы просто должны были скопировать его…

– Точная копия нужна только для истории, – возразил Джемми. – Я помню, я изучал его. Мы должны приспособить такое сооружение для наших целей, чтобы камень показывал Алую Звезду при надлежащем сближении. – Он порылся в свалке на своем столе в поисках чистого листа и карандаша. Первые три, которые он откопал, были поломанными огрызками. – Вот и еще одна вещь, которую придется изобретать заново, – перьевую чернильную ручку.

– Чернильную ручку? – отозвался Клиссер. – Я никогда и не слышал о таких.

– Завтра сделаю. Дай только над ними поработать… – Джемми помолчал и вдруг демонически улыбнулся, сбив с толку Клиссера. – Думаю, у меня найдется кое-что к концу Оборота. Может, даже модель сделаю только если ты оставишь меня… прямо сейчас.

Клиссер ушел, тихонько прикрыл за собой дверь и немного постоял.

– Похоже, меня выкинули из собственного кабинета, – сказал он, поворачиваясь к двери. На двери совсем недавно было подновлено его имя – Гм. – Он повернул табличку стороной «не беспокоить» и пошел прочь, насвистывая хор из «Баллады о долге».

Саллиша сейчас как раз должна подниматься в его кабинет. Ей этот замысел понравится. Ну, может быть, понравится.

Он поспешил вниз по лестнице и встретил ее у дверей.

– Я не опоздала? – сказала она как могла едко, машинально прижав к себе покрепче пухлую тетрадь, которую несла под мышкой.

Опять ему досталось.

– Я не сказал, что ты опоздала. Позволь мне проводить тебя в более приятное местечко – в учительскую.

– Не думаю, что тебе захочется обсуждать мои выводы прилюдно, – сжалась она. Пусть она и из лучших его учителей – хотя поговаривали, что дети учат уроки. только чтобы избежать ее когтей, – но ее отношение к нему и будущей программе обновления методики обучения было совершенно враждебным.

Клиссер любезно улыбнулся.

– Как раз сейчас там пусто, и еще часа два никого не будет.

Она фыркнула, но, когда он вежливо пропустил ее вперед, она с каменным лицом прошествовала внутрь. Как Моринст к… Клиссер вздрогнул и поспешил за ней.

в учительской было пусто, в очаге потрескивал огонь. и решетке стоял кувшинчик с кла, на столе стояли чистые чашки. Интересно, кто тут все так уютно устроил – может, Бетани? Банка с подсластителем была полна. Да наверняка Бетани пыталась облегчить ему переговоры с Саллишей.

Прежде чем закрыть дверь, он так же повернул табличку стороной «не беспокоить». Саллиша уселась в самое неудобное кресло – ей явно нравилось чувствовать себя пострадавшей стороной. Она по-прежнему прижимала к груди тетрадь, как драгоценность.

– Ты не можешь исключить из программы историю Греции, – заявила она, напористо начав подготовленную заранее речь. – Они должны знать, откуда происходит наша форма управления, чтобы оценить то, что имеют…

– Саллиша, прецеденты можно описать вкратце, не изучая культуру в целом, – начал было он.

– Но форма правления как раз культурой и определяется…

– Если студент будет достаточно любопытен, чтобы пожелать узнать побольше, мы дадим ему больше. Но незачем заставлять детей фермеров и скотоводов заучивать то, что никакого отношения к их жизни не имеет.

– Ты унижаешь их этими словами!

– Нет. Я избавляю их от часов тупой зубрежки, заменяя ее историей Перна…

– Этого слишком мало для понятия «история».

– «Вчера» уже сегодня становится историей, но хочешь ли ты изо дня в день повторять «вчера»? Истoрия – это то, что происходит в жизни или развитии людей, нас! – ткнул он себя в грудь. – Нас, перинитов. Это также систематическое описание нашей жизни, – он снова ткнул себя в грудь, – анализ и объяснение. Со дня основания… колонии Перн. Это ее история великая и обширная, история выживания наперекор ужасающим условиям и неумолимому злу, история отчаянной, безрассудной отваги, изобретательности людей, живущих на этой планете, а не где-то в другом месте, чье название для нас – пустой звук. Это лучше нашей древней истории – если ее преподают правильно.

– Ты оспариваешь мою…

– Никогда, Саллиша! Именно поэтому я очень нуждаюсь в твоем сотрудничестве при выработке нового улучшенного учебного плана. В среднем уровень твоих учеников на выпускных экзаменах выше, чем у любого другого преподавателя… включая детей фермеров и скотоводов. Но им в жизни больше никогда не пригодится информация, которую ты вдалбливаешь в их головы. Перн достаточно сложен… да еще и внешняя угроза… пусть они гордятся свершениями предков, самых близких предков. У нас за плечами не растерянность и страдания беззаботных первых колонистов, а их свершения. Более того, – напористо продолжал он, увидев, что она собирается заговорить, – суды в Бендене и Телгаре доказали, что слишком мало времени уделялось изучению прав и Хартии…

– Ноя…

– Ты-то, очевидно, ничего не упускала, но мы должны сделать упор, – он стукнул кулаком по ладони, – на правах холдеров по отношению к своему лорду: как потребовать законный надел земли, как не допустить того, что произошло в Битре…

– Нет другого столь безнравственного лорда, – ее губы дрогнули от отвращения, когда она произнесла слово «безнравственный», – как этот. И не думай, что отправлюсь туда, откуда уехал Иссони! – гневно ткнула она в него указательным пальцем.

– Только не тебя, Саллиша, ты слишком ценный кадр, чтобы отправлять тебя в Битру, – успокоил он ее. Битре нужен более сострадательный и гибкий преподаватель, чем Саллиша. – Но я потрясен тем, сколько народу не знает о своих правах, записанных в Хартии! Это плохо. Не думаю, чтобы запуганный народ в Битре стал бы зачитывать лорду соответствующие параграфы, если бы они даже их и знали. Но очень немногие из пришедших на суд людей знали, что простые холдеры имеют определенные права – на свободу передвижения, на собрания, на право подать ходатайство в случае слишком тяжелых налогов.

– Но почему лорды-холдеры не низложили его? – спросила она, обратив свою злость на другой предмет. – Невооруженным взглядом видно, что он непригоден для управления холдом, особенно во время Прохождения. Не понимаю, почему они тянут.

– Саллиша, для этого требуется единогласное решение, – сказал он назидательно.

Она несколько мгновений непонимающе смотрела на него. Затем побагровела.

– И кто упирается?

– Джемсон.

Она раздраженно прищелкнула языком.

– Туда меня тоже не посылай. У меня от холода суставы будут болеть.

– Я это знаю, Саллиша. Как ты относишься к Южному Нерату?

– А концы там дальние? – спросила она, хотя это ее не успокоило.

– Шесть больших холдов и пять малых, но все в разумных пределах. Конечно, твои поездки придутся на дни, когда Нити падать не будут. Прекрасные условия и очень хороший контракт. Гарднер заверил меня, что условия будут такими, как ты пожелаешь. – Он сунул руку в карман куртки и достал документ. – Я подумал, что ты захочешь прямо сейчас посмотреть его.

– Умасливаешь? – почти кокетливо улыбнулась она, протянув руку.

– Ты лучший мой преподаватель, Саллиша – сказал он и протянул ей контракт. Она взяла его.

– Но я все равно не соглашусь одобрить уничтожение доперинитской истории, Клиссер.

– Ну что ты, Саллиша! Но я не могу подвергнуть тебя опасности сгинуть на просторах Керуна…

– Я ведь обещала вернуться…

– Они поймут…

– Там есть по-настоящему блестящие умы…

– Ты везде найдешь их, Саллиша, ты это умеешь. – Он достал другой лист, побольше. Это был новый учебный план. – Ты увидишь, что студентам куда легче будет это усваивать.

Она посмотрела на него взглядом пещерной змеи.

Глава 12 Холды Плоскогорье и Форт

— Итак, – говорил Поулин Тэа и Галлиану на уютной и теплой солнечной веранде Плоскогорья, где леди-холдер принимала своего гостя, – есть хоть малейшая возможность заставить его изменить мнение?

Тэа пожала плечами.

– Разумными доводами – не выйдет, это точно. Его возмутило то, что оба суда не приняли во внимание «право лорда-холдера поступать с подданными по свое воле». Не то чтобы он оспаривал приговоры…

– «Правильно и справедливо было бы сослать и их тоже на острова, поскольку они тоже устраивали беспорядки пусть и другого рода», – добавил Галлиан, подражая тонкому визгливому голоску отца. – Если бы он только передал мне право вести все дела холда… – Он беспомощно воздел руки. – Он слишком болен…

– Подождите минуточку. Он ведь болен? – перебил Поулин. – А ваша погода лишь усугубляет его легочную болезнь?

Тэа выкатила на него глаза, сразу же схватив суть дела.

– Если его отправить в Исту или Нерат на излечение, то ему придется передать право управления Галлиану… – начала она.

– Вот именно.

– А что случится, когда он выздоровеет и узнает, что произошло? Увидит, что я сделал, зная его взгляды? – спросил Галлиан свою мать. – Он решит, что я пошел против него, и я, скорее всего, потеряю право наследования.

– Вряд ли, дорогой. Ты знаешь, как он смотрит на твоих «тупых младших братцев», – уверила его Тэа, кладя руку на плечо сына. – Ты знаешь, когда ему перечить. У тебя всегда были способности общаться с людьми. Что же до племянников… – Она безнадежно махнула рукой. Затем ее лицо помрачнело. – Я и правда очень обеспокоена его постоянными грудными болезнями. Честно говоря, не думаю, что он долго протянет. – Она печально вздохнула. – Он был хорошим мужем…

– А вы можете внушить врачу, чтобы тот посоветовал ему поменять климат? – сочувственно спросил Поулин.

– Да он постоянно ему об этом твердит, – сказала Тэа и плотно сжала губы. – Я сделаю это. Иначе я не смогу жить спокойно. Как-нибудь да сделаю. И ради него самого, и ради тех несчастных.

У Галлиана был нерешительный вид.

– Не беспокойся, дружище, – сказал Поулин – Я поддержу тебя во всем. И пока я председатель большинство – на твоей стороне. Конклаву в вопросах о наследстве не обязательно прислушиваться к пожеланиям больного. Но действовать надо прямо сейчас. Даже выжидать до конца Оборота опасно. Мы спасли тех людей, их права подтвердил суд, созванный и проведенный по всем правилам, но Чокин явно держит камень за пазухой, – невесело рассмеялся он, – Мы не можем позволить ему осуществить свою месть, иначе, считай, мы зря потратили время и силы. Если дать слабину, он начнет действовать. Думаю, мы все понимаем, что он так или иначе будет мстить.

Тэа вздрогнула всем своим уютно-полным телом под плотным платьем.

– Не хочу иметь это на совести, что бы там ни говорил лорд Джемсон. – Она встала. – Джемсон провел тяжелую ночь, и я перехвачу его прямо сейчас, чтобы не успел возразить. Одно я точно знаю – умирать он не хочет. Ричуд ему нравится больше, чем Франко. Так что я предложу ему Иста-холд. Я и сама не прочь провести зиму там. Здесь-то… – она расправила плечи, – дубаю, что и я забодею от холода, – нарочито прогундосила она. – Меня-то он ублажить постарается, если уж не захочет ничего для себя сделать. Прошу прощения.

Она встала, и мужчины тоже, Галлиан подошел к двери, открыл ее, и его мать выплыла из комнаты, лукаво улыбнувшись напоследок. Галлиан вернулся к гостю, покачав головой.

– Я никогда прежде не восставал против отца, взволнованно сказал он.

– Я и не призываю тебя к этому. Я понимаю твои сомнения, но можешь ли ты сомневаться в намерениях Чокина?

– Нет, все ясно. – Галлиан вздохнул и решительно обернулся к лорду-холдеру Форта. – Наверное, мне пора привыкать принимать решения, а не просто выполнять их.

Поулин одобрительно похлопал его по плечу.

– Именно так, Галлиан. Смею тебя заверить, что не все решения, которые ты примешь, окажутся правильными. Пост лорда-холдера не уберегает от ошибок. Просто умей их исправлять. – Поулин усмехнулся, наблюдая, как Галлиан переваривает услышанное. – Если ты по большей части поступаешь правильно, то ты выиграл. А сейчас ты прав, хотя твой отец и отказывается признавать очевидное.

Галлиан кивнул. Затем кратко спросил:

– Не хотите ли выпить вина, Поулин?

– Мать на твоей стороне, – согласно кивнув, ответил Поулин. – А это большое преимущество, сам увидишь… Только не думай, что я намекаю на недостатки воспитания твоего отца…

– Да нет, конечно, – сказал Галлиан, коротко улыбнулся и прокашлялся. – А что будет с Чокином, когда его сместят? Его сошлют на южные острова, да?

– Почему бы и нет? – ровно ответил Поулин. – Да нет, – торопливо добавил он, увидев, как нахмурился Галлиан, – его не отправят к тем убийцам. Там же целый архипелаг.

– А острова не вулканические?

– Только Юный остров. Остальные расположены в тропической зоне и вполне пригодны для обитания. Видишь ли… лицо, содержащееся под стражей, не должно покидать своей тюрьмы и устраивать беспорядки. А Чокин обязательно заварит кашу, если оставить его на материке. Нет, самым гуманным решением будет отправить его туда, где он никому больше не сможет причинить вреда.

– И кто тогда будет руководить Битрой?

– Его дети слишком молоды, это так, но у него есть дядя, который не намного старше Чокина. Я слышал, что Чокин и Вергерин играли на право наследования холда.

– Мой отец тоже об этом упоминал, когда впервые заговорили о низложении. Сказал, что должен был настоять на том, чтобы наследником стал Вергерин, невзирая на пожелания старого лорда Нератского. Ведь вы знаете, что сестра Франко – жена Чокина.

– Я и забыл. Вот забавно! – добавил Поулин. – Франко – совершенно иной человек, но – да, его мать была первой женой Брентона.

Они принялись обсуждать животрепещущую проблему наследования, когда вдруг распахнулись двери и вошла, согнувшись почти пополам, Тэа.

– Мама, что с тобой! – Галлиан бросился к ней. – Что случилось? Ты вся красная…

Она захлопнула дверь, отмахнулась от сына и упала в кресло, содрогаясь от хохота.

– Что тебя так развеселило?

– Ох, милый, твой папаша… – Она стерла с лица слезы – а с ними и красную краску. Она посмотрела на платок и стала яростно тереть щеки, все время смеясь. – Все получилось. Он уезжает в теплые края. Когда я ушла, он писал письмо к Ричуду. Сказала, что уже поднял вымпел срочного сообщения, но ведь письмо может отвезти и ваш всадник, Поулин, не так ли? Когда приедет за вами в Форт?

– Да, конечно… или даже лучше будет, если заберу письмо я сам. Отвезу его к Ричуду и попрошу тайно сотрудничать с нами, чтобы Джемсон не узнал, что творится за пределами острова, – облегченно усмехнулся Поулин.

– Чему ты смеешься, мама? И почему ты накрасила лицо? – спросил Галлиан.

– Ну. – Она взмахнула платочком, улыбаясь во весь рот. – Тего для себя де сделает, то сделает для своей прихвордувшей жеды, – снова прогнусавила она. – Итак, во-первых, я позвала твою сестру и велела привести Канелла – очень срочно. Я убедила его помочь мне, и именно он и предложил мне натереть лицо румянами. Мы пришли в комнату твоего отца, я стала охать и жаловаться на то, что, мол, за ночь все мои болячки обострились… И все время хлюпала носом… К счастью, у меня небольшой насморк, так что притворяться было нетрудно… Потом Канелл взял дело в свои руки – нет, этот человек умеет убеждать! Он был так встревожен моим участившимся пульсом и покрасневшим лицом, так волновался о состоянии моих легких и сердца! Между нами, Джемсон согласился увезти меня в Исту и сидеть там при мне, пока я окончательно не оправлюсь. Вот! – Она снова расцвела в улыбке, глядя то на одного, то на другого, страшно довольная собой.

– Мама! Ты – воплощенная хитрость!

– А как же, – покровительственно сказала она. Затем вдруг чихнула, к удивлению обоих мужчин. – О, небо!

– Гм, – с притворной суровостью произнес Галлиан, – вот что случается с врунами. Говорила, что больна – вот и заболела.

– Он послал кого-то и за тобой. Так что…

В дверь тихонько постучали. Галлиан немедленно подошел к ней и чуть приоткрыл, чтобы только выглянуть.

– Да, скажи лорду Джемсону, что я сейчас буду, – сказал он и снова затворил дверь.

– Я подожду с лордом Поулином, пока ты принесешь письмо, Галли, – сказала она, наливая себе вина. – Это поможет мне согреться перед холодом и, возможно, не даст вновь разыграться насморку… Еще рюмочку не хотите? Выпьем за мой актерский дебют, Поулин!

– Если бы вы устроили это представление пораньше.

– Да, было бы неплохо, – вздохнула она, – но я не ощущала такой чрезвычайной необходимости. Бедные люди. Кто займет место Чокина, когда вы его заберете? И что, кстати, с ним будет?

– Это еще предстоит решить.

– Мы как раз это обсуждали, мама, – сказал, возвращаясь в комнату, Галлиан. – Вергерин, его дядя по отцу.

– Но Вергерин проиграл свое право на наследование давным-давно, – сурово ответила Тэа.

– Вы тоже про это слышали? – спросил Поулин.

– Ну, вы же знаете эту семейку, – сказала Тэа. – Все время играют. На самые невообразимые ставки, на самые чудные вещи. Но на право наследования? – Лицо ее отразило отвращение.

– Возможно, Вергерин усвоил урок, – заметил Галлиан с некоторой снисходительностью.

– Возможно, – сказал Поулин. – Если он еще жив.

– О нет! – Тэа в ужасе поднесла руки к горлу.

– Если Конклав проголосует за низложение…

– Не «если», а «когда», Галлиан, – поправил Поулин.

– Хорошо, когда они проголосуют, то как они вытряхнут Чокина из Битра-холда? – спросил Галлиан.

– Думаю, надо все тщательно обговорить и спланировать, – сказал Поулин. – Однако иди к своему отцу, Галлиан. Не надо заставлять его ждать. Вдруг передумает?

– Только не тогда, когда дело касается здоровья матери, – ответил Галлиан и, усмехнувшись напоследок, вышел из комнаты.

– Поулин, вы мне обещаете, что шансы Галлиана на наследование не пострадают? – сказала Тэа, горячо сжимая его руку.

– Обещаю, Тэа, – сказал он, погладив ее по руке.

Четыре дня спустя, когда лорд Джемсон и леди Тэа в целости и сохранности были доставлены в Иста-холд, остальные лорды и леди, а также предводители Вейров собрались на чрезвычайное заседание в Телгар-холде и официально низложили лорда Чокина за пренебрежение своими обязанностями перед Бенден-Вейром, за жестокое и необоснованное наказание невинных холдеров (рисунки Иантайна были представлены в качестве свидетельства, как и на недавних судебных разбирательствах), за отказ ознакомить холдеров с Хартией, чтобы они знали свои права и обязанности (по этому поводу свидетельствовал Иссони), и за нарушение прав холдеров без должного на то основания.

Галлиан, когда пришел его черед, спокойно проголосовал за холд Плоскогорье.

– Итак, что нам делать теперь? – сказал Ташви, сцепив руки с видом человека, который только что принял трудное решение.

– Мы должны оповестить Чокина и сместить его, – ответил Поулин.

– А разве суда не будет? – испуганно спросил Галлиан.

– Да он только что был, – ответил Поулин. – Суд и приговор равных.

– Если для его устранения из холда вы собираетесь воспользоваться помощью всадников, это ни в какие ворота не лезет, – без обиняков сказал С'нан.

Все с отвращением, недоверием или изумлением повернулись к предводителю Вейра, поскольку заявление прозвучало глупее некуда.

– Но ведь низложение – вещь беспрецедентна С'нан, – сказал М'шалл. – Эта статья применяется впервые с тех пор, как двести пятьдесят с лишним назад была составлена Хартия. Но сейчас это всем известно. И я не согласен с тем, что всадники должны оставаться в стороне. Черт побери, С'нан, одной из первых причин, по которой мы решили его сместить, было то, что он не подготовил свой холд, который мы имеем честь защищать. Если нужно – я сам его за шкирку оттуда выволоку!

Сидевшая рядом с ним Ирена горячо закивала. Сараи, супруга С'нана, на Ирену смотрела в ужасе.

– Если мы первыми не возьмем его за шкирку, он просто забьется в туннели, и кто знает, что он там может натворить, – сказала Ирена. Затем моргнула и в озадаченности склонила голову. – Понимаете, я мало знаю о внутренних коридорах Битра-холда, так что не знаю, где его искать, а уж о том, чтобы схватить его, когда он окружил себя телохранителями… Франко?

– Что? – нервно ответил лорд-холдер Нерата. – Я не могу сказать, что представляет собой Битра. Я бывал не дальше гостиной, хотя Надона и сестра мне.

– Как любопытно, – протянул Бастом.

– Что мы будем делать, когда вытащим его оттуда? – спросил Франко. – Кто унаследует холд? Его дети слишком молоды.

– Его дядя, Вергерин, – начал было Поулин.

– А что, если до их совершеннолетия назначить там регента? – предложил Азури, перебив лорда-холдера Форта.

– Или какого-нибудь многообещающего младшего сына из хорошо управляемого холда? – сказал Ричуд из Исты, весело глядя по сторонам.

– Их род склонен к азартным играм, – вступил в разговор Бриджли.

– Эту склонность можно излечить жесткой дисциплиной и хорошим образованием, – жестко сказала Сальда из Телгара. – Что посеешь, то и пожнешь.

– Вергерин… – снова начал Поулин, возвысив голос, чтобы его услышали.

– Он? Да он же проиграл свои права, – сурово сказала Сараи из Форт-Вейра.

– Чокин смухлевал, – сказал М'шалл. – Насколько я слышал, он всегда жульничает, если ставки в игре высоки.

Ирена очень подозрительно посмотрела на мужа.

– Так мне говорили, – повторил М'шалл.

– Кандидатура Вергерина, – прорычал Поулин, заставив всех замолчать, – должна быть рассмотрена в первую очередь, поскольку он из их рода. Таково положение Хартии, которому я собираюсь следовать буквально. Он исчез из дома, в котором тихо жил с тех пор, как Чокин получил холд.

– Пропал?

– Это сделалЧокин.

– Куда пропал? Почему?

– Вергерина учил управлять холдом его брат, – продолжал Поулин, – и я уверен, записи покажут нам, что Кинвер был способным и честным лордом-холдером.

– Он тоже играл, – со значением сказала Ирена.

– Но он играл честно, – сурово ответил супруге М'шалл.

– Мы ведь все следуем принципу наследования, установленному Хартией, разве не так? – сказал Поулин. А в статье говорится, что в первую очередь должны рассматриваться кандидатуры членов рода. Теперь, если мы найдем Вергерина…

– И если он захочет, – добавил М'шалл.

– И если он сможет, – добавил Г'дон из Вейра Плоскогорье.

– Если он хочет и может, – отозвался Поулин – то тогда мы должны следовать Хартии…

– Сегодня мы уже наблюдали прецедент, – сказал Бастом. – Так почему бы не дать Битре передышку и не поставить там кого-нибудь обученного и компетентного? Тем более что до весны в холде столько надо сделать!

– Хорошее замечание. А вы не думали о команде управляющих? Дадим молодежи шанс попрактиковаться? – предложил Ташви.

– Все, у кого есть младшие сыновья и дочери, которым можно поручить это дело, поднимите руки, – сказал М'шалл, не так шутливо, как ему хотелось бы.

– Нет, Чокина надо заменить представителем его же рода, – громко ответил С'нан, стукнув кулаками по столу.

– Значит, это будет Вергерин.

– Если мы его отыщем…

– К порядку! К порядку! – Поулин яростно стучал по столу молотком председателя, пока все не утихомирились. – Итак, еще раз. Сначала нам надо сместить Чокина…

– И что толку, если нам некем будет его заменить в холде – и без того деморализованном, а тут еще и руководства никакого не останется? – сказал С'нан, разъяренный настолько, что говорил быстрее обычного.

– Но мы можем поставить на его место нового лорда так быстро, что никто и не успеет осознать, что у них нет лидера, – сказал Ташви.

– Думаю, мы так и сделаем, – сказал Поулин. – Вергерина нет в том холде, где он вроде бы жил, и, похоже, там уже довольно долго никто не живет.

С'нан ужаснулся.

– Чокин его убрал?

– Возможно, в тот самый «морозильник», который, как он говорит, есть у него в нижних пещерах, – мрачно сказал М'шалл.

– Он не мог так поступить! – По растерянному виду С'нана можно было подумать, что, услышав об этом свидетельстве бесчестия и злонамеренности Чокина, он утратил последнюю иллюзию. Сараи наклонилась к нему и успокаивающе погладила по руке.

– Это всего лишь подозрения, – тактично заметил Поулин. – Давайте немного успокоимся. Чокина нужно сместить…

– И что вы потом намерены с ним сделать? – дрожащим голосом спросил С'нан.

– Он будет сослан, – сказал Поулин, окидывая взглядом сидящих за столом и видя в них полное согласие с его решением. – Это самая безопасная и самая мягкая мера. В том архипелаге столько островов, что он может получить один из них в свое распоряжение целиком. – Собравшиеся засмеялись, услышав веселье в его тоне.

– Это было бы вполне приемлемо, – сказал предводитель Форт-Вейра, чуть-чуть просветлев.

– Мы найдем Вергерина… – остальные попытались было еще раз прервать Поулина, и он снова стукнул молотком по столу, – и начнем готовить холд к Прохождению прямо сейчас, чтобы вернуть холдерам боевой дух. И все вы пришлете туда представителей ваших семей, имеющих навыки управления. Для того чтобы подготовить Битру к приходу Нитей, понадобится много труда и времени. Это слишком большая ответственность для одного мужчины или женщины. Если мы найдем Вергерина и он согласится принять холд, ему в любом случае понадобятся помощники.

Слушатели зашептались, но, похоже, это решение удовлетворило всех, даже С'нана.

– Мы снова вернулись к проблеме смещения Чокина, – сказал М'шалл. – А в Битре выходов больше, чем в норе пещерной змеи. Если Чокин прознает о нашем решении, он попытается сбежать.

– Не получится! Он уже смещен, – сказал С'нан.

– Он еще этого не знает, С'нан, – раздраженным голосом сказал Д'миэль из Иста-Вейра.

– Если вспомнить, сколько он узнавал того, чего не должен был знать, – заметил Б'нуррин из Айген-Вейра, – то надо брать его прямо сейчас. Вряд ли он подозревает, что я способен на коварство, – с усмешкой обвел взглядом собравшихся молодой бронзовый всадник. – Я с ним едва знаком. Готов быть добровольцем.

– Думаю, сейчас вряд ли в Битра-холде обрадуются всаднику, – цинично поднял бровь Бриджли.

– Возможно, вы и правы, – сказала Ирена. – Но сейчас только всадники могут легко добраться до Битры. Все дороги завалены снегом. Так что придется нам. Я тоже еду.

– Нет, ты не поедешь, – решительно сказал М'шалл. – Я не хочу, чтобы ты приближалась к этому развратнику!

– Да, но я могу перевозить других и тихонько высаживать их в окрестностях. А прибытие зеленого всадника не так его обеспокоит, – недобро усмехнулась Ирена. – Ты ведь знаешь, нас он опасными не считает. Она подмигнула Зулайе.

– Если Битра так завалена снегом, то куда ему бежать? – спросила Зулайя.

– Хороший вопрос. Но ведь он может скрыться где-то в самом холде и будет мешать нам, когда наши представители начнут наводить в Битре порядок, – сказал Бастом.

– Иантайн провел там несколько недель, – сказала

Зулайя. – Может быть, он знает немножко больше об уровнях и выходах из Битры.

– Иссони четыре года служил там учителем, – встав, сказал М'шалл. – Они ведь оба здесь, так? Я сейчас их приведу.

Когда Иантайну и Иссони объяснили, в чем сложность, обоим потребовались письменные принадлежности, но бумага была только у Иантайна.

– Я сам кое-что там разведал, – сказал Иантайн, набрасывая неровную фигуру на чистом листе.

– И он тебя за этим не застукал? – сказал Иссони, следя за тем, как быстрые пальцы Иантайна уверенными штрихами набрасывают схему уровней и выходов Битры.

– У меня была хорошая отговорка – заблудился. Он поселил меня на уровне кухонь, когда я туда впервые приехал.

Иссони удивленно воззрился на него.

– Тебе что, не рассказывали о его контрактах?

– Рассказывали. Но не слишком доходчиво, видать. Ничего, я получил урок.

– Я бы никогда так не смог нарисовать! – восхищенно промолвил Иссони. – Ты и масштаб верно выдержал.

– Мастер Домэз всегда настаивал, чтобы мы изучали основы архитектуры, – сказал молодой портретист.

– Здесь есть еще один уровень. – Иссони постучал пальцем по правому углу схемы. Фыркнул. – Чокин называет его своим холодильником. Тебе повезло, что ты там не бывал. – Учитель окинул взглядом стол. – Там много маленьких комнатушек, некоторые горизонтальные, другие вертикальные, но все они недостаточно велики для бедолаг, которых туда сажают.

– Вы серьезно? – в ужасе выкатил глаза С'нан.

– Куда уж серьезнее, – ответил Иссони. – Одна из кухонных служанок просыпала подсластитель, и ее туда упекли аж на неделю. Она умерла от холода и сырости. – Иантайн закончил рисунок, и Иссони продолжил пояснения. – Из его комнат есть лестница. Она ведет вниз, на кухню. Он все время жалуется, что с кухни пропадают деликатесы, но я точно знаю, что он сам их и таскает, – хмыкнул Иссони. – Я раз ночью пытался найти что-нибудь поесть, так он чуть меня не сцапал.

– А в этой секции есть еще верхний уровень, – нацелился карандашом Иантайн. – Но дверь запирается на замок.

– Возможно, из-за обвала, – фыркнул Иссони. – Но пыли там не так много, как обычно бывает в задних коридорах. Думаю, там выход к панелям.

– Наверху мы тоже дракона поставим, – сказал Поулин. Он не один стоял за спиной художника, наблюдая за его работой. – Прямо муравейник. Как хорошо, что ты, пока был там, примечал все вокруг. – Он одобрительно похлопал юношу по плечу. – Итак, сколько там… э-э-э… потайных выходов?

– Я знаю девять, кроме главного входа и выхода на кухне, – сказал Иантайн, указывая на схеме их расположение.

Поулин потер руки и, пригласив всех снова занять свои места за столом, некоторое время стоял, глядя на поэтажный план холда.

– Итак, не станем тратить время и прямо сейчас обсудим нашу стратегию, так сказать. Ирена, я благодарен вам за добровольное согласие стать приманкой, но давайте вместо этого попытаемся захватить его врасплох. Иссони, Иантайн, когда холд наиболее уязвим, по вашему мнению?

Мужчины переглянулись. Иссони пожал плечами.

– Часов в пять утра. Даже страж порога устает. Большая часть охраны будет дрыхнуть. – Он посмотрел на Иантайна. Тот кивнул.

– Итак, нам понадобятся всадники…

– Давайте по возможности обойдемся теми, кто находится в этой комнате, – сказал М'шалл.

– Непорядочно травить человека в его собственном холде, – начал было С'нан, вставая.

Г'дон из Плоскогорья, сидевший рядом с ним, схватил его за руку и усадил на место.

– Остынь, С'нан, – устало сказал он.

– Вас мы от этой обязанности избавим, С'нан, – столь же устало добавил Поулин.

– Но… но…

Даже собственная супруга цыкнула на предводителя Форта.

– Добровольцев у нас даже больше, чем надо, – сказала Шанна из Айгена, испепеляющим взглядом обжигая С'нана.

– Хорошо. Тогда мы перекрываем все выходы…

– На кухне есть окно, которое всегда забывают закрыть, – сказал Иантайн. – И, думаю, стража порога в Битре недокармливают. Он весь – кожа да кости. Сунуть ему что-нибудь вкусненькое, он и отвлечется. Да и окно это – за пределами его цепи.

– Хорошее замечание, Иантайн, – сказал Поулин. – Тогда мы проникаем через окно и немедленно идем в комнаты Чокина по задней лестнице.

– Потайная дверь скрыта рядом со шкафом для специй. Если возьмете меня с собой, я вмиг ее найду, – сверкая глазами, предложил Иссони.

– Если ты хочешь… – начал было Поулин.

– И я тоже, – встрял Иантайн.

– Я как раз подумал, что и тебе бы неплохо туда слетать, – сказал Поулин и быстро изложил детали своего плана.

Были задействованы все предводители Вейров кроме С'нана. Даже молодого Галлиана убедили присоединиться.

– Семь бед – один ответ, – пожал он плечами, смирившись с судьбой.

– Нынешняя работа тебя не утомит, Галлиан, – заверил его Бастом. – Решение принято единогласно, и наше присутствие должно убедить Чокина. Среди нас у него союзников нет, – сказал лорд-холдер Тиллека, с укором глядя на С'нана, который сидел с таким загробным видом, что Бастом его почти пожалел.

– Итак, лорды, леди и предводители Вейров, все согласны? – спросил Поулин, когда уверился, что каждый усвоил свою диспозицию в общем плане. – Тогда подкрепимся и передохнем перед полетом.

Глава 13 Битра-холд и Телгар-Вейр

За исключением того, что страж порога не соблазнился мясом и М'шаллу пришлось обратиться за помощью к Крайгат'у для внушения, войти внутрь оказалось легче легкого. Если кому-то и было поручено поднять тревогу при первом же реве стража порога, он свой долг не выполнил. Иссони спокойно пролез в незапертое окно и открыл кухонную дверь. Те, кому было поручено присматривать за другими входами и выходами уже заняли свои места. Иантайн пронесся сквозь кухню поднялся наверх, к главной гостиной, и открыл главный вход. В это же время Иссони отыскал потайную дверь на кухне. Хотя лестницу лишь слабо освещали догорающие свечи, пришедшим произвести арест света хватало.

Поулин открыл дверь в потайной ход и вошел в личные покои Чокина первым. За ним вошли восемь леди и лордов-холдеров, а также М'шалл – как представитель предводителей Вейров. К их удивлению, комната была ярко освещена, в подсвечниках на стенах горели свечи и спящие фигуры на массивных застеленных мехами кроватях были отчетливо видны. На всех трех. Грузное тело Чокина вырисовывалось под меховым одеялом самым крупным холмом, на голову он натянул белую простыню.

Одна из девочек проснулась первой. Открыла было рот, чтобы закричать, но Поулин поднес палец к губам. Она зарылась поглубже в постель, натянула одеяло до подбородка, подползла к краю постели и выхватила из кучи на полу платье. Поулин знаком показал ей, что она может одеться. Хотя она двигалась очень тихо, сдернула одеяло на себя, и от холода проснулась другая дочь Чокина. Вот она завопила во весь голос.

– Прямо как зеленая, когда в охоту войдет, – вспоминал потом, посмеиваясь, М'шалл. – Тут Чокин и проснулся.

Его охранники наконец пришли в себя и ворвались в спальню, но застыли на месте при виде стольких вооруженных людей.

– Чокин смещен за то, что не подготовил холд к Прохождению, за превышение власти лорда-холдера и за лишение своих подданных прав, дарованных им Хартией, – громко сказал Поулин, стоя с обнаженным мечом в руке. – Если вы не хотите последовать за ним в ссылку – сложите оружие.

Все как один подчинились приказу – как раз в тот момент, когда в комнату ворвалось подкрепление, приведенное Иантайном через главный вход.

Это окончательно пробудило Чокина от хмельного сна. Потом Поулин говорил, что был разочарован таким спокойным исходом их утреннего налета.

– С'нана это успокоит, – сказал К'вин. – Я думаю он был уверен, что мы хотим унизить Чокина.

– Ну, ведь мы так и сделали, – хмыкнул Ташви. Чокин трясся всем телом, пытался подкупить лордов-холдеров одного за другим, намекая на несметные сокровища, которыми он обязательно поделится, если они встанут на его сторону. Если кто-то и готов был соблазниться, то сразу передумал, как только из «холодильника» освободили дрожащих, сломленных узников.

– Там все под завязку набито, – сказал Иссони. После того, что он там нашел, вид у него был просто ошарашенный. – По большей части люди из пограничной стражи, но они, право же, от Чокина такого не заслужили!

Даже самые жестокие из них до конца жизни не смогут забыть заточение в этом карцере.

– Иантайн? Ты взял с собой… а, взял, вижу. Зарисуй-ка их по-быстрому, – сказал Иссони, показывая на двоих узников, которые уже почти умирали, – двое оскопленных за изнасилование. Помочь им уже было нельзя – разве что облегчить страдания вытяжкой из кошачьей травы. – Пусть С'нан полюбуется, если у него еще остались сомнения насчет справедливости нынешнего приговора.

– А Вергерина не нашли? Никаких следов. Поулин, когда все камеры опустели.

– Нет, – мрачно сказал М'шалл. – Новости тебя не обрадуют. – Он показал на бывшего стражника «холодильника», тащившего носилки. – Он говорит, что четырех покойников еще позавчера сбросили в яму с известью. Может, для Вергерина мы пришли слишком поздно.

Поулин еле слышно выругался.

– Ты не спрашивал – может, кто слышал что-нибудь о нем?

– Там, внизу, ни у кого имени нет, – проворчал М'шалл.

Поулин скривился.

– Придется прибегнуть к коллективному управлению.

– Я уже послал всадников за выборными лицами. Они прибудут сюда…

В зале послышался шум и радостные приветственные крики.

– Не могли же они прибыть так быстро, – удивленно сказал М'шалл. Оба пошли посмотреть, что случилось.

Высокий человек, улыбаясь всадникам, которые дружески хлопали его по плечам и спине, высвобождался из изношенных грязных мехов.

– Угадай, кто приехал? – воскликнул Б'нуррин из Айгена, увидев Поулина и М'шалла.

– Неужто Вергерин? – изумился Поулин.

– Оптимист, – пробурчал М'шалл, но, присмотревшись к лицу прибывшего, уже не скрытому меховой шапкой, воскликнул: – Он!

– Да неужто? – поспешил к ним через просторный зал Поулин.

– Да посмотри – семейные брови, – хихикнул М'шалл. – Где вы прятались, Вергерин?

– М'шалл? – Вергерин огляделся по сторонам, и на его обветренном лице засветилась полная надежды улыбка. Он и вправду походил на Чокина – если, конечно, черты лица Чокина утончить и облагородить. – Вы не представляете, как я рад был увидеть драконов на высотах! Я понял, что вы опомнились и решили избавиться от него. – Он ткнул пальцем в потолок. – Вы даже не знаете…

– Где вы скрывались? Где? – Поулин схватил Вергерина за руку и горячо потряс.

Улыбка Вергерина превратилась в кривую ухмылку

– Я подумал, что безопаснее всего будет спрятаться прямо под носом у Чокина. – Он показал в направлении холдов для скота. – Скотину он содержит лучше чем людей, так что от меня по крайней мере воняет только чистым конским навозом. Я зарабатывал на жизнь в хлеву.

– Но ваш холд был пуст…

– Смею вас заверить, я сам это устроил, – сказал Вергерин, приглаживая заскорузлой рукой грязные волосы и виновато улыбаясь. – Я, господа мои лорды-холдеры, очень жить люблю. И когда я понял, что мой племянничек и пальцем не шевелит, чтобы подготовить холд к приходу Нитей, я решил, что лучше бы мне исчезнуть до того, как он соберется меня наказать… и до того, как вспомнит, что я – первая кандидатура ему на замену.

Он сбросил наконец меха и со спокойным достоинством стоял среди тепло одетых всадников и лордов-холдеров. И это врожденное достоинство произвело сильное впечатление на Поулина. И не только на него одного.

– Должен признаться, я страшно сглупил, когда потерял данное мне по крови право на холд, но ведь я должен был знать, что Чокин в тот вечер обязательно сжульничает, особенно при таких ставках. Мне пришлось поломать голову, чтобы понять, как он это сделал, поскольку и я знаю кое-какие трюки, с помощью которых можно обвести вокруг пальца ничего не подозревающего человека. – Он горько усмехнулся себе самому. – Я забыл, как рвется Чокин к власти.

– Но вы все же сдержали свое обещание, – понимающе кивнул Поулин.

– Это последнее, чем я мог восстановить уважение к самому себе. – Вергерин коротко поклонился Поулину и остальным. – Смею ли я надеяться, что вы оставите Битра-холд под управлением нашего рода? – Он приподнял черные брови, выражая ожидание. Вид у него был честный и смиренный.

Поулин коротко оглянулся на остальных лордов-холдеров, присутствовавших при разговоре.

– Ваша кандидатура, несомненно, будет рассмотрена Конклавом в конце Оборота, – кивнул Поулин. Остальные зашептались.

Но благостную картину разрушил вопль Чокина, которого повели вниз по лестнице Бастом и Бриджли. Он закричал, что ни в чем не виноват, его жена залилась слезами, а дети заверещали, еще сильнее усугубляя суматоху.

На последней площадке Чокин вырвался от двоих лордов и бросился к Вергерину.

– Ты! Ты! Ты предал меня! Ты нарушил слово! Это все ты подстроил, ты во всем виноват!

Бастом и Бриджли успели перехватить Чокина и оттащить его, прежде чем он набросился на Вергерина с кулаками. Правда, он не особенно испугался племянника. – Это все ты сделал! Это все ты! – визжал Чокин, перекрывая вопли своих отпрысков.

Тот с совершенно непроницаемым лицом медленно отвернулся. Тут Вергерина увидела леди Надона, и вопли ее зазвенели от злобы и ненависти. – Вы забрали моего мужа, а теперь забираете мой холд, наследство моих детей! О, Франко, как ты мог допустить, чтобы с твоей сестрой так поступили? – Она бросилась на грудь лорду Нератскому.

На лице Франко вовсе не было раскаяния, когда он с помощью Зулайи и Лоры Истанской отрывал от себя пухлые руки сестры. Надона была в ночной сорочке поверх которой набросила распашное платье. Ричуд держал за руки двоих мальчиков, а его жена – двух ревущих в голос девочек, которые совершенно не понимали, что творится, но по примеру матери ударились в истерику. Ирена – даже с каким-то удовольствием – надавала Надоне пощечин, которые мгновенно привели ее в себя.

Поулин взял Вергерина за руку и повел к ближайшей двери, за которой оказался кабинет Чокина. Там нашлись кувшин и стаканы, и Поулин быстро наполнил два. Вергерин осушил свой стакан единым духом. Напиток немного привел его в себя, его щеки порозовели. Он глубоко выдохнул.

Поулин, пораженный самообладанием этого человека в нелегкой ситуации, хлопнул его по плечу и крепко сжал.

– Это не могло пройти легко, – сказал он. Вергерин что-то пробормотал, затем выпрямился.

– Труднее всего, – криво усмехнулся он, – было осознавать, каким же идиотом я был. Можно все простить – только не тупость.

Несмотря на каменные стены, крики и визг все равно были слышны, хотя ослабевали по мере того, как Чокина тащили из холда на двор.

Леди Надона решила остаться в стороне. Справившись с истерикой, она довольно быстро сообразила, что нельзя оставлять драгоценных крошек на произвол таких безжалостных людей, так что она лучше принесет себя в жертву и останется с ними, пока Чокин будет отбывать наказание в ссылке. Она прекрасно знала права, дарованные ей Хартией, вплоть до статей и соответствующих подразделов.

Опять крики и противоречивые приказы! Устало вздохнув, Поулин подошел к закрытому ставнями окну и распахнул его – и стал свидетелем совершенно невероятной сцены: пятеро мужчин пытались забросить Чокина на спину дракону, а сам Крайгат', вращая красно-оранжевыми глазами и изогнув шею, вертелся, старался понять, что там позади такое творится. Внезапно Чокин обмяк, и его водрузили на шею Крайгат'у. М'шалл сел впереди, двое других людей из Вейра привязали Чокина к М'шаллу, а затем приторочили к шее дракона кучу мешков и баулов с вещами, которые бывшему лорду позволили взять с собой в ссылку.

Крайгат' могучим прыжком поднялся в воздух и распахнул крылья, а потом исчез в Промежутке.

– На острова его высылаете? – спросил Вергерин, наливая себе еще стакан.

– Да, но не на тот, куда мы отправили его стражников. К счастью, этих островов целая куча.

– Безопаснее всего на Юный остров, – сказал Вергерин, потягивая вино. Затем скривился и заглянул в стакан. – Откуда он такое берет?

Поулин подавил смех.

– У него вообще нет вкуса. Неужели вам и вправду нравится идея высадить вашего племянника на вулканический остров с действующим вулканом?

– Он достаточно изворотлив, так что переживет и это. А Надона остается?

– Дети еще маленькие, но вы имеете полное право выслать ее куда-нибудь в медвежий угол и самому заняться образованием и воспитанием ее детей.

Вергерин содрогнулся от отвращения.

– Но вы же сами понимаете, что в них еще осталось что-то хорошее, – великодушно сказал Поулин

– В отпрысках Чокина и Надоны? Вот уж вряд ли – Вергерин встал и подошел к бюро, где должны были храниться записи холда. Уже взявшись за дверцу он повернулся к Поулину. – Мне прямо сейчас приниматься за дело? Или ждать решения Конклава?

– Поскольку мы не знали, удалось ли вам избежать когтей Чокина, мы решили дать попробовать способной молодежи навести тут порядок. Но вы больше знаете об этом холде, чем они, – так, может быть, возьметесь ими руководить?

Вергерин вздохнул и облегченно улыбнулся, просветлев.

– Именно потому, что я хорошо осведомлен о состоянии этого холда и деморализованности его обитателей, мне очень понадобится помощь. Любая. – Он покачал головой. – Не могу сказать, что мой покойный брат был лучшим лордом-холдером Перна, но в пренебрежении долгом его уж никак нельзя было обвинить, и он никогда не заявил бы, как Чокин, что Нити не вернутся. Чокин ведь главным образом боялся, что это помешает ему получать доход от азартных игр.

В дверь вежливо постучали, Поулин отозвался, я в дверь просунула голову Ирена.

– Мы заставили кухонную прислугу приготовить кое-какую еду. Не могу гарантировать ничего, кроме того, что кла горячий, а хлеб свежий.

Вергерин посмотрел на себя.

– Вряд ли я смогу заставить себя сесть за стол раньше, чем вымоюсь.

Ирена усмехнулась.

– Я уже позаботилась об этом. И ванна, и ваша комната готовы. Даже кое-какая свежая одежда нашлась.

– Свежий хлеб и горячий кла – это сущее наслаждение! – сказал Поулин, предлагая Вергерину выйти первым.

– Нет, лорд-холдер, после вас, – вежливо отказался Вергерин.

– Я сразу же за вами, да и вы скоро станете лордом-холдером…

– А я и не подозревал, что от меня так воняет, – со скорбным видом покачал головой Вергерин и вышел первым.

«Он смотрит по сторонам, словно оценивает состояние холда», – заметил Поулин. Вергерин вдруг так резко остановился, что Поулин чуть не врезался в него. Показав на внутреннюю стену, на которой висел ярко освещенный портрет Чокина работы Иантайна, дядя недоверчиво уставился на него, расширив от удивления глаза.

– Но мой племянник… он же никогда так не выглядел! – с трудом, сквозь смех промолвил он.

Поулин тоже хмыкнул, впервые как следует рассмотрев изображение.

– Сдается мне, что художнику пришлось… ммм… поработать некоторое время, чтобы написать… а-а-а… удовлетворительный портрет вашего племянничка.

– Было бы над чем трудиться… но я не могу оставить его здесь! – воскликнул он. – Это… это же…

– Смехотворно? – подсказал Поулин. Бедняга Иантайн, как же ему пришлось наступать себе на горло, чтобы сотворить такое!

– Для новичка сойдет.

Поулин наклонился поближе к Вергерину, стараясь не дышать, поскольку в тепле главного зала от Вергерина еще сильнее воняло навозом.

– Думаю, если вы уберете его с глаз подальше, художник не слишком огорчится.

– Может, он перепишет его с большим сходством? – спросил Вергерин. – Он будет мне напоминать о глупой моей молодости, а равно и о том, как не надо управлять холдом.

– Иантайн здесь. Он помог нам проникнуть внутрь Можете сами его спросить.

– После того, как вымоюсь, – сказал Вергерин и пошел дальше по лестнице, чтобы принять ванну.

Из всех крупных холдов привезли младших наследников, готовых к трудной работе и соответственно экипированных. Если кто из них и был разочарован тем, что Вергерин объявился, – виду не подавал, что было только к лучшему. К тому времени, как накрыли сытный завтрак, Вергерин успел переговорить со всеми восемью молодыми мужчинами и женщинами и распределить обязанности.

Ирена отрядила в распоряжение Вергерина крыло бенденских всадников, чтобы тот разослал их в крупнейшие имения Битры и сообщил, что Чокин низложен и сослан.

К тому времени вернулся и М'шалл.

– Я высадил его на Тридцать втором острове. Запомните это для записей. Очень приятное местечко. Жаль, что досталось оно ему.

– Сложности были? – спросил Поулин.

М'шалл удивленно посмотрел на него, расстегивая летную куртку.

– Это после того как Бастом ему такого тумака-то отвесил? Да он еще в сознание не пришел, когда я его выгружал. Рядом с ручьем. – Он скривился. – Надо было сунуть его в воду. На своей шкуре тогда испытал бы, каково было тем, кого он держал в своем «холодильнике».

В середине утра дела оказались под полным контролем Вергерина, и члены Конклава решили, что могут покинуть Битра-холд.

Иантайн напросился лететь с К'вином и захватил с собой портрет Чокина.

– Когда ты вернешься в Бенден-холд? – спросил Бриджли, остановив молодого художника, когда тот спускался по лестнице во двор.

– Лорд Бриджли, вы уж простите меня, но я еще не готов, – ответил Иантайн.

Бриджли ткнул пальцем в портрет.

– Ты ведь больше такого не нарисуешь, а? – нахмурился он.

– Никогда, – кивнул Иантайн, чуть сжавшись. Затем усмехнулся. – Мне недолго изменить черты лица. Но это – в последнюю очередь. Я должен завершить портрет К'вина и еще нескольких телгарских всадников. А тогда уже вернусь. Наверное, закончу к концу Оборота.

– Хорошо, до тех пор отпускаю тебя. Но не дольше! – внушительно проговорил Бриджли. Затем улыбнулся, видя тревогу Иантайна. – Да успокойся, парень. Я просто хотел узнать, когда настанет очередь меня и моей леди.

С этими словами он ушел.

К'вин прикрыл улыбку рукой в перчатке.

– Некоторым жутко везет, знаешь ли, – сказал он, велел Иантайну забираться на Чарант'а, взял у него портрет и вернул, когда тот сел верхом. – Я рад, что ты это переделаешь.

– Лорд-холдер Вергерин специально попросил меня об этом. И, честно говоря, хорошо, что мне довелось рисовать… правосудие.

– Правосудие? – рассмеялся К'вин и уселся между шейными гребнями бронзового дракона. – Боюсь для Чокина это слово станет теперь грязным ругательством

Иантайн хмыкнул, и дракон внезапно оторвался от земли. Иантайн собирался не просто исправить портрет – он чувствовал, что унизил и себя, и цех Домэза, поддавшись давлению Чокина, хотя выбора у него не было. Ему хотелось провести побольше времени в Телгар-Вейре. Да и конец Оборота близился. Конец Оборота – и пиры, которые всегда устраивали во время зимних праздников. Может, он сумеет договориться с Деброй…

Всадники могли брать и часто брали себе в супруги невсадников. Удобнее всего, когда профессия супруга полезна для Вейра, – в этом случае он мог бы остаться в Телгаре навсегда. Но даже если нет – как только Морат'а начнет летать, Дебра сможет навещать его когда захочет.

Если, конечно, она испытывает к нему что-то хотя бы отдаленно похожее на то, что чувствует он. Даже в самых смелых мечтах он не представлял себе, что останется жить в Вейре. Он был почти благодарен Чокину за то, что из-за него все так получилось, – но только почти. Глупая мысль испарилась, едва он вспомнил о тех ужасах, которые Чокин творил на границе и в «холодильнике». Он содрогнулся.

– Я уж думал, что ты привык к полетам, – сказал К'вин, оборачиваясь, чтобы говорить Иантайну прямо в ухо.

– Нет, – ухмыляясь, покачал головой Иантайн. Он и вправду наслаждался бы полетом, если бы только не впечатление от холода и отсутствия пространства и времени в Промежутке. Слишком уж это его потрясло. Он покрепче вцепился в ремни, которыми привязал портрет. Чарант' уже довольно высоко поднялся над Битрой, чтобы войти в Промежуток. Меранат'а, с Ташви, Сальдой и Зулайей на спине, летела рядом с правым крылом Чарант'а, золотое ее тело сверкнуло в ярких солнечных лучах утра, и ее всадники замахали руками.

Махнув в ответ, Иантайн удивился, что все еще утро. Захват Битра-холда произошел так рано, что день еще не успел разгореться. Сколько же случилось в этот день!

Чернота.

Иантайн перестал ощущать веревку, удерживающую портрет, но сидел он все же на шее Чарант'а, и мгновение спустя они снова оказались на солнце, над знакомым конусом Телгара.

Далеко внизу, над куполом Вейра, блеснула золотая искорка – возвращалась Меранат'а. Большой бронзовый дракон изящно лег на крыло и стал снижаться.

Все это произошло чересчур быстро для Иантайна. Он впервые видел все сверху, а не как обычно, с земли: драконы спали на своих лежбищах на солнышке, молодые всадники упражнялись, перебрасывая друг другу мешки с огненным камнем, младшие чистили своих Дракончиков на берегу озера. Дебра, должно быть, среди них. Он попытался высмотреть среди них ее и Морат'у, но с высоты это было невозможно. В долине два дракона, оба коричневые, пожирали свою добычу. Еще один всадник возник из воздуха прямо над патрульным всадником, который знаком велел ему снижаться. Чарант' прошел по спирали достаточно низко, чтобы его узнали и поприветствовали. Иантайн ощутил дрожь во всем огромном теле бронзового дракона, услышал странный гул. Интересно, они так разговаривают друг с другом вслух? Он покрепче ухватил портрет, словно побаиваясь, что встречный ветер вырвет его из рук.

К'вин обернулся к нему:

– У пещер?

– Если можно, – кивнул Иантайн, отвязывая портрет и немножко беспокоясь. Потеря, конечно, невелика, но тогда придется потратить еще одну доску.

Как только они сели, он быстро перекинул ногу через шею Чарант'а и соскользнул на землю.

– Спасибо, К'вин, – сказал он, обернувшись к. всаднику, и, прикрыв глаза от солнца, улыбнулся.

– Не за что. Ты сегодня это больше чем заслужил. Чарант' снова загудел, тихонько повращал голубыми глазами и посмотрел на Иантайна, который благодарно махнул ему рукой. Затем бронзовый подпрыгнул, дважды хлопнул крыльями и опустился на козырек возле жилища госпожи Вейра.

– Ты вернулся, целый и невредимый! – вылетел из нижних пещер Леополь и бросился к Иантайну, который едва успел отвести руку в сторону, чтобы мальчишка не выбил у него портрет.

– А зачем он тебе теперь? – спросил Леополь.

– Переписать его надо, – сказал Иантайн, понимая, что от Леополя все равно никуда не спрячешься.

– О, портрет Чокина? – Леополь протянул руку, но Иантайн увернулся, заслонив портрет собой.

– Ты ведь умный парень?

– А как же! – без малейшего сомнения усмехнулся Леополь. – Ну? И как вы его вытряхивали из холда?

Иантайн остановился на ходу и уставился на мальчишку.

– Кого?

Леополь упер руки в бока, наклонил голову к плечу и одарил Иантайна долгим презрительным взглядом.

– Ну, во-первых, ты улетел на драконе Форт-Вейра. Во-вторых, ты улетел внезапно, так что тут явно что-то затевалось. В-третьих, все мы знаем, что Чокина будут смещать. И, в-четвертых, ты вернулся с портретом, которого тут, в Вейре, не писал. – Леополь развел руками. – Все яснее ясного. Лорды и предводители решили избавиться от Чокина. Низложен, изгнан из холда и сослан. Так? – Он усмехнулся, подведя итог, и склонил голову к другому плечу. – Ну, я прав? – повторил он.

Иантайн вздохнул.

– Не мне подтверждать или отрицать, – тактично ответил он и пошел к себе.

Леополь забежал вперед, снова остановив его.

– Но ведь я не ошибся насчет Чокина, так? Он не подготовился к Падению Нитей, слишком давил на своих холдеров, и половина лордов-холдеров задолжала ему кучу денег за азартные игры.

Иантайн остановился.

– Долги? – Он протиснулся мимо Леополя, решив, что лучше ему скрыться в сомнительном уединении своего жилища, чтобы дать Леополю поменьше пищи для слухов.

– А, Иантайн! – увидела его Тиша и с поразительной для своего полного тела живостью протиснулась между столами и преградила ему путь. – Чокина взяли? Он сопротивлялся? Его жена поехала с ним? Это меня сильно удивило бы. Вергерина нашли? Примет ли он холд до Встречи в конце Оборота? – выпалила она.

Леополь аж пополам согнулся от хохота, увидев физиономию Иантайна.

– Да, нет, нет, да, не знаю, – ответил он.

– Видишь? Не я один, – сказал Леополь, цепляясь за спинку стула, чтобы не упасть, и смахивая с глаз слезы смеха. Он просто наслаждался замешательством Иантайна.

– Я хочу услышать все в подробностях, Иантайн – сказала Тиша, ставя на стол перед ним кружки с кла и тарелку со свежей выпечкой . – Ешь. Садись. У тебя был нелегкий день, а полдень еще не наступил.

– Я возьму эту штуку и очень осторожно положу в твоей комнате, – сказал Леополь, схватил завернутый в тряпку портрет и высвободил его из рук обалдевшего Иантайна. – И не буду смотреть, пока ты мне не разрешишь.

– Нет, Лео, подожди, – вмешалась Тиша. – Я хочу увидеть то, что Чокин называл «удовлетворительным».

– Да будет мне здесь покой или нет? – взорвался Иантайн, беспомощно воздевая руки. – Могу я иметь свои секреты?

– Нет, в хорошо управляемом Вейре – не можешь, – ответила Тиша. – Ешь. Пей. И, Лео, захвати корзинку, которую я собрала для К'вина. Зулайю и Меранат'у я не видела, может, они остались в Телгар-холде.

У него подогнулись колени, да и решимость поослабла, и Иантайн упал в кресло, которое пододвинула ему Тиша.

– Ну, можно посмотреть? – взмолился Леополь, потянувшись к веревочному узлу.

– Если я и не разрешу, то вряд ли это тебя остановит, – ответил Иантайн, и Леополь быстро развернул портрет.

Иантайн подхватил альбом, который он сунул в обертку портрета, и отложил его в сторону. Он и вправду не хотел показывать последних своих зарисовок. Два кастрированных насильника умерли вскоре после того, как он закончил рисовать. Сейчас он очень сожалел, что радовался, услышав их приговор. Они ведь и понятия не имели, что ждет их у Чокина, когда попросили вернуть их в родной холд. Но тут он поймал на себе пристальный взгляд Тиши и постарался сделать невозмутимое лицо. К счастью, сейчас на них взирал с портрета сам прославленный Чокин, и Тиша после первого же взгляда разразилась хохотом, и почти так же громко завыл от смеха Леополь.

Тиша смеялась так заразительно, что даже легкое ее хихиканье обычно веселило всех, кто находился поблизости. А Иантайну очень нужен был сейчас хороший добрый смех, и, хотя внутреннее смятение не давало ему рассмеяться вместе с ней, он хотя бы смог улыбнуться.

Хохот Тиши привлек к Иантайну внимание остальных обитателей Вейра, и вскоре стол окружили смеющиеся люди, которые рассматривали то, что Чокин счел «удовлетворительным портретом». Иантайн вкратце рассказал любопытствующим о том, что произошло в холде. Все с облегчением узнали, что Чокин не только перестал быть лордом-холдером Битры, а еще и увезен подальше от материка.

– Слишком жирно для него, – сказал кто-то.

– Зато теперь он лорд над всем, что видит вокруг! Так что ему как раз.

– Никто не пострадал?

– Кто примет холд накануне Прохождения?

Иантайн отвечал как мог осторожно, поражаясь тому, насколько догадливы обитатели Вейра. Казалось, они чересчур много знают о холде, который никак не связан с Телгар-Вейром. Он сам не так уж и много рассказывал о своем ужасном житье-бытье в Битре, так что, наверное, информацию они получали из других источников. Впрочем, люди Вейра и путешествовали куда больше, чем холдеры.

Вошли всадники. Рановато было еще для полуденной трапезы, но они хотели узнать, что случилось в Битра-холде. Старшие помнили игру, которая стоила Вергерину холда, и знали много других подробностей об этой семейке.

Иантайн обрадовался кла и пирожкам, которые подала Тиша, Леополь принес ему хлеба, сыра и нарезанного мяса, приготовленного для ленча. Когда он увидел К'вина среди толпы, его на миг охватило волнение – возможно, не следовало ничего рассказывать?

Он велел Леополю отнести пресловутый портрет в его комнатку, сунул альбом под мышку – поскольку иначе ничто не могло бы удержать Леополя, чтобы он не сунул туда нос, – и подошел к К'вину. Ему уступали дорогу, радушно похлопывая по плечам и спине.

– Простите, предводитель, если я успел наговорить лишнего, не дождавшись своей очереди…

К'вин недоуменно воззрился на него.

– Очереди? Да они уже сами обо всем догадались. Что ты мог рассказать им такого, чего они уже не знали бы?

– Например, сколько народу затолкал Чокин в эти жуткие камеры, – выпалил Иантайн, не успев подумать, что говорит.

К'вин ободряюще обнял его за плечи.

– Думаю, мне самому это будет по ночам сниться. – Он вздрогнул. – Пошел бы ты отдохнуть, что ли…

– Нет, лучше дайте мне какое-нибудь дело, – честно ответил Иантайн. Ему даже не надо было возвращаться за вещами в комнату – кисти и краски уже были в Вейре предводителей.

К'вин просиял.

– У меня сейчас есть немного времени, а у тебя есть немножко красок, которые ты мог бы извести на мою персону… Или ты предпочтешь переписать сейчас портрет Чокина? Но Бриджли ясно дал мне понять, что хочет вернуть тебя к концу Оборота. Впереди много работы, ты сам знаешь.

Иантайн хмыкнул. Собственная слава начинала его раздражать. К'вин сочувственно хлопнул его по плечу.

– Итак? – спросил предводитель Вейра.

– Конечно, я займусь вами. Вы… – Он замялся, не желая показаться назойливым. – Вам понравился портрет Зулайи?

К'вин тихо рассмеялся и отвернулся.

– Ты заставил ее гордиться собой, Иантайн. Гордиться!

– Она так непринужденно держится. Она прекрасна, – сказал Иантайн.

– Правда?

Что-то в голосе К'вина заставило Иантайна насторожиться. Ведь они вожди Вейра, разве не так? Они всегда казались такой хорошей парой. Но Иантайн умел слушать то, о чем не говорили, и видеть то, чего нельзя было увидеть. Правда, не ему обсуждать предводителей, к тому же К'.вин его восхищал все больше. Зулайя была излишне сдержанна – он понял это, работая над ее портретом. Но ведь она намного старше Иантайна. И старше К'вина.

– Это платье смотрится На ней великолепно, – сказал Иантайн, чтобы нарушить неловкое молчание.

– Да, она сшила его для последнего Рождения, – сказал К'вин, обернувшись к нему с ясной улыбкой.

Иантайн подумал, что странный оттенок в голосе предводителя ему только почудился. Наверное, повлияло то, что он видел нынче утром. Они направились к лестнице. Когда они поднялись наверх, Иантайн был счастлив, что не выдохся окончательно.

– Ты в хорошей форме, – сказал К'вин, еще раз дружески хлопнув его по спине и подтолкнув к высокому входу в Вейр.

– А как иначе? – весело засмеялся в ответ Иантайн.

Он на мгновение приостановился, глядя на молодежь у озера. Да, Дебра была там – как раз натирала маслом Морат'у. Он мог бы поговорить с ней, может, даже поужинать вместе и показать ей портрет Чокина – до того, как переделает его. Может, показать то, что таится в его жалкой душе? Так думал он, изучая свою новую модель. К'вин надел парадную одежду, предназначенную для Встречи. Сумеет ли он воплотить его образ?

Суматоха, вызванная подготовкой к Празднику Окончания Оборота, вполне объясняла неудовольствие С'нана, когда у него попросили транспорт для полета в Телгарский инженерный цех, и Клиссер держался стойко. Он собирался обсудить в цехе проект строительства сооружения, подобного Стоунхенджу, но приспособленного для нужд Перна. Правда, С'нану он сказал только, что ему нужно обсудить с Кальви некоторые чрезвычайно важные проблемы. С'нан отреагировал неодобрительно – он считал, что такие безделушки, как колокола, свистки и сигналы, совершенно не нужны, если Вейры в течение всего Интервала не теряли боеспособности.

Джемми тщательно вычертил доисторический каменный круг и реконструкцию его вероятного первоначального вида. Такое описание будет весьма полезно и

Кальви, и его команде.

Кальви бросил на чертеж быстрый, почти насмешливый взгляд, но затем вгляделся в него получше и проникся уважением.

– Глаз-Камень? Указующий перст? Солнцестояние? – Он широко улыбнулся Клиссеру. – – Думаю, это будет очень кстати. – Он нахмурился. – Ты что, не мог пораньше? До Солнцестояния всего две недели осталось!

Я… – начал было Клиссер.

– Прости, друг, – извинился Кальви, – ты ведь был занят. Репетиции, и все такое. Хм-м-м. Ладно, оставь мне чертеж. Надеюсь, мы что-нибудь придумаем… – Он просмотрел наброски Джемми. – М-да, у парнишки настоящий талант.

– И не надейся сманить его из Колледжа, – отрезал Клиссер, делая самое свирепое лицо, каким он обычно пугал студентов.

Кальви хмыкнул, притворился ужасно испуганным, но глаз от чертежа оторвать не смог.

– Справимся. – Устало вздохнул. – В этом мы баальшие специалисты.

Клиссер уехал, уверенный в том, что не подведет Конклав по крайней мере в этом вопросе.

Глава 14 Праздник Окончания Оборота Форт-холд и Телгар-Вейр

По обычаю лорды-холдеры и предводители Вейров – и приглашенные главные мастера различных цехов – встречались на Конклаве за день до конца Оборота, чтобы обсудить, о чем следует доложить всем, кто соберется на праздник. Перед проведением референдума обязательно раздавали его вопросы, которые в тот же вечер были бы зачитаны в каждом крупном холде и цехе. Если бы предстояло голосование, то бюллетени были бы собраны утром первого дня Праздника Окончания Оборота, а результаты оглашены на втором традиционном заседании Конклава через день после Праздника, уже в новом году.

В 258 году после Высадки, да еще накануне Прохождения, традиции, казалось, обретали новую силу. Хотя Вергерин принял управление холдом всего за двадцать дней до Конклава, уже было видно, что Битра – в надежных руках. Помощников он гонял вовсю, но обходился с ними честно. Никто из них не жаловался родителям. Первым делом Вергерин разослал всадников по всем удаленным холдам Битры с уведомлением о том, что Чокин смещен и что новый управляющий будет рад принять всех, кто сможет приехать в Битра-холд к концу Оборота. Вергерин оплачивал дополнительные расходы из собственных средств (сокровищницу Чокина так и не нашли, а в ссылку он с собой никаких ценностей не взял. Надона отрицала, что знает о деньгах хоть что-нибудь, и рыдала, что ее оставили без гроша).

Изменив первоначальное решение, Учительский колледж объявил, что проведет концерт в честь Праздника Окончания Оборота в Битре. Туда привезут копии Хартии, которые запросил Вергерин, чтобы раздать их по всем малым холдам Битры. После этого распечаток Хартии в библиотеке Колледжа останется всего несколько десятков, но Клиссер решил, что дело того стоит. Поскольку гвоздем концерта будет грандиозная «Сюита Высадки» Шеледона – в ней упоминается и Хартия, – слушатели лучше поймут, что означает музыка, если распечатки Хартии будут у них на руках. Холдеры Битры больше не будут пребывать в чудовищном невежестве относительно дарованных им Хартией прав.

Итак, Конклав первым делом утвердил Вергерина лордом-холдером Битры. Он не отказывался обучить управлению своих младших родственников, детей Чокина, хотя, по сути дела, на него повесили обязательство заботиться о них, дать им образование и подготовить к самостоятельной взрослой жизни. Он был освобожден от обещания не обзаводиться законными наследниками и тотчас же поселил в Битре девятилетнего сына и пятитилетнюю дочь. Никто не знал, кто их мать. Вергерин ясно дал понять, что он не прочь взять жену, достойную стать леди его холда.

Клиссер отчитался перед Конклавом по поводу разработки четкого и однозначного метода определения близости Прохождения. Он доложил, что они с Кальви пришли к следующему: лучше всего создать на восточном склоне каждого Вейра некое сооружение. Кальви с чопорным видом мудро кивал, и Поулин позволил себе поверить в эффективность предложенного. Он не хотел, чтобы в грядущем возникали такие же проблемы, как сейчас с Чокином. Никогда больше! И следовало воспользоваться шансом – прекратить раз и навсегда.

Обсудили основание нового холда под названием «КРОМ». Последовала бурная дискуссия.

– Понимаете, они претендуют на законные, определенные Хартией земельные наделы, а это добрый кусок земли, – сказал Бастом, неожиданно встав на сторону просителей. – Пусть это владение называется холдом…

– Да, но они хотят автономии, и, кроме того, они слишком далеко от других холдов, расположенных в холмах, – указал Азури.

– Пусть докажут, что способны обеспечивать себя самостоятельно… – сказал Ташви, с явно неохотным видом признавая очевидное. Понятное дело: Телгар тоже был горнодобывающим холдом.

– Им придется следовать законам, общим для всех, – бесстрастно заметил Поулин. – И целиком взять на себя заботу о контрактных работниках.

– Они вполне способны это сделать, – сухо заметил Азури, – особенно при тех доходах, которые они расчитывают получить, начав к началу Прохождения поставки богатой руды.

– Дадим им испытательный срок, – предложил Бриджли.

Так и решили.

Были и более мелкие дела, требовавшие обсуждения, но и с ними успешно разобрались. В этом году к референдуму прибегать не пришлось.

– Я настаиваю, чтобы все вы подробно рассказали всем собравшимся о судебных разбирательствах и низложении Чокина, – напомнил Поулин лордам-холдерам. – Люди должны знать правду, а не питаться всякими слухами да толками.

– Вроде этого бреда о людоедстве! – с отвращением сказал Бриджли. – Чокин, конечно, мерзавец, но давайте прямо сейчас разоблачим эту гадость!

– Да откуда такое вообще взялось? – ошеломленно спросил Поулин.

С'нан, потрясенный, с недоверием уставился на лорда-холдера Бендена.

– Подозреваю, из-за «холодильника», – с отвращением сказал Бриджли.

– Давайте постараемся пореже повторять этот термин, чтобы он не прижился, – пожал плечами Азури.

– Да, не надо, чтобы он распространялся, – сердито сказал М'шалл. – Плохо уже то, что приходится опровергать всякие слухи.

– Но информацию о неизбежном и скором наказании убийц и насильников нужно донести до каждого, – сказал Ричуд.

– Это – да. А вот слухи – нет, – сказал Поулин. Он встал, постучал молоточком. – Объявляю заседание Конклава закрытым. Веселитесь на Празднике Окончания Оборота, а через три дня встретимся снова.

Он хотел насладиться каждым мгновением оставшегося года. Это желание читалось во всех лицах собравшихся, особенно молодого Галлиана. Кроме дела Чокина, Джемсону не в чем было упрекнуть своего сына, управлявшего Плоскогорьем. Хотя в присутствии Джемсона не помешало бы пару раз упомянуть о людоедстве. Это явно изменило бы его мнение насчет вмешательства в дела независимых лордов. Тэа до сих пор умудрялась болеть и уговорила супруга остаться в Исте до конца Оборота. Это позволяло делу Чокина потихоньку заглохнуть.

Окончание Оборота было праздником для всех, кроме музыкантов, которые должны были впервые исполнить грандиозную «Сюиту Высадки» во всех Вейрах и крупнейших холдах. Клиссер был по уши занят репетициями, подготовкой второго состава на случай, если кто из основных исполнителей подхватит простуду, и всякими мелочами, возникавшими в последний момент. Кроме того, пришлось сделать точный расчет, необходимый для создания безупречного механизма предсказания Прохождения. Клиссер просто разрывался между музыкальной постановкой и наблюдением за строительством каменных монолитов, которым предстояло служить и грядущим поколениям. Конечно, его роль была лишь наблюдательной, поскольку точное расположение всех шести групп монолитов определяли команды астрономов, инженеров и предводители Вейров. Он, Джемми и Кальви должны были воздвигнуть «новый Стоунхендж» в Бендене, первом Вейре, где можно наблюдать этот феномен, затем они полетят на драконах в остальные пять Вейров, чтобы установить еще пять таких соружений.

Необходимо было, чтобы все шесть сооружений были абсолютно идентичны. Правда, Клиссер сомневался, что Кальви, который так трясся над любой мелочью, допустит хоть малейшее отклонение. Клиссер проверял все шаги, необходимые для точного определения положения Алой Звезды. После установки на краю кратера круглого «глаза», можно будет установить и указатель, «палец». Но глаз должен быть нацелен точно на кончик пальца! Команда инженеров всю последнюю неделю провела на месте, в предрассветный час проверяя положение Алой Звезды. Им на руку играла погода – похоже, над всем континентом в эту пору было чистое, светлое, пусть и холодное небо. Для Бендена ясная погода была жизненно необходимой, поскольку все прочие Вейры в случае чего смогут просто взять данные из Бендена и произвести нужные поправки.

Кальви все еще так и этак прикидывал устройство того, что он называл Глаз-Камнем, сквозь который будет видно Алую Звезду в день Зимнего Солнцестояния. Главная проблема – установка указателя… надо расположить его на некотором расстоянии от самого глаза, у которого будет стоять наблюдатель, желающий увидеть планету. Указатель надо приспособить к различным высотам. Были раскопаны старые чертежи Стоунхенджа и прочих доисторических мегалитов. Студенты Бетани после упорных поисков нашли их среди ненужных документов. К счастью для душевного спокойствия Клиссера, Саллиша отправилась на Праздник Окончания Оборота в Нерат, согласившись начать работу по контракту еще до наступления следующего года. Так что ему не придется постоянно выслушивать ее напоминания о том, как важна, оказывается, древняя история. Он повторял в уме аргументы на случай, если от нее придет письмо, поскольку в самый горячий момент хоть кто-то должен был об этом помнить.

Он был возбужден, хотя и замерз, работая вместе с остальными на краю кратера Бенден-Вейра. Там были установлены телескопы и направлены в нужном направлении, а Кальви и Джемми работали с прочими компонентами. Кальви устанавливал конус для указателя. Предполагалось, что, опустив подбородок на вершину конуса, можно будет увидеть Алую Звезду как раз в то мгновение, когда она вынырнет из-за горизонта. Приходилось звать на помощь людей разного роста, чтобы проверить, работает ли устройство, но за расчет Клиссер был спокоен. Кальви был самым низеньким, он сам – самым высоким в команде, М'шалл – на полголовы ниже его, а Джемми – выше Кальви, но недотягивал до предводителя Вейра. Если все они смогут увидеть Алую Звезду в Глаз-Камне, то, считай, устройство проверено.

Настоящая же проверка состоится еще через 250 лет, во время Третьего Прохождения.

Но нынешний момент был волнующим. Клиссер постоянно охлопывал себя, стараясь согреться. Ноги, несмотря на теплые сапоги, заледенели. Пальцев он почти не чувствовал, а дыхание вырывалось изо рта таким плотным облачком, что он боялся, что не увидит вовсе ничего.

– Восходит, – сказал Кальви, хотя Клиссер видел только тусклые предрассветные сумерки. Кальви смотрел на свой инструмент, не на небо.

Несколько мгновений спустя на нижней границе Глаза появилась красная точка. Казалось, она пульсировала. Планета была не слишком большой – с такого расстояния она и не может показаться большой, подумал Клиссер. У них в распоряжении имелись данные с «Иокогамы». Планета была примерно такой же величины, как и старшая сестра Земли, Венера. И почти так же негостеприимна.

«Странница», – подумал Клиссер и вспомнил, что надо дышать. Почему-то в красном своем облачении планета казалась зловещей. А ведь какую-то из планет старого Солнца называли тоже красной. Да. Марс. Тоже вполне подходящее имечко, поскольку так звали древнего бога войны.

Красный – самый подходящий цвет для планеты, которая готова обрушить на их головы беду. Как такие ненасытные организмы могли развиваться на планете, большая часть орбиты которой пролегала далеко от теплых лучей Ракбата? Вообще непонятно, как на ней могла возникнуть хоть какая-то форма жизни! Конечно, он знал, что на многих планетах исследователи находили всякие странности. Они напоролись на Нахи, не говоря уже о других кровожадных видах!

Но, судя по отчетам, здешние гифы разумом не обладали. Зло без злобы. Клиссер вздохнул. Ну хоть какое-то утешение – они просто жрали все, что им попадалось, – людей, животных, растения. Больше ничего они делать не умели.

«И этого более чем достаточно», – мрачно подумал Клиссер, вспоминая иллюстрации к отчетам. Вот и еще одна вещь, которую обязательно надо сделать: графический отчет. Фотоснимки живо показывали, какие опустошения могут причинить Нити. Наброски Иантайна, сделанные на битранских границах, оказали на преподавателя сильнейшее впечатление. Хотя жаль тратить талант Иантайна на копирование. Копировать-то все могут, а вот создавать свое…

В это время над кромкой Бенден-Вейра показался красный краешек.

– Вот она! – заорал Кальви. Он последний раз повернул железное кольцо на каменном постаменте. – Я ее поймал. Цемент, быстро! Вы, там, у Пальца, смотрите внимательно! Все, что вы должны увидеть, – в этом кольце.

Наблюдатели выстроились в очередь, и каждый в свой черед посмотрел в кольцо, пока Кальви бежал к высокой точке, чтобы посмотреть оттуда.

– Отлично. Вы его хорошо закрепили? Отлично! – Возбужденный инженер повернулся к М'шаллу. – Во имя любви к своему дракону не позволяй никому прикасаться к этому железному кольцу. Мы использовали быстросохнущий цемент, но если допустить даже ничтожнейшее отклонение – все пойдет прахом.

– Когда мы отсюда уйдем, здесь никого не будет, – пообещал М'шалл, нервно поглядывая на металлическое кольцо. Хотя он и знал, что оно железное, казалось оно таким хрупким под медленно восходящей над ним Алой Звездой. – Но ведь вы его замените, правда? Камнем?

– Да, и не бойся – мы не ошибемся в точности расположения ни на йоту. Ни на йоту, – повторил Кальви, полный счастливой уверенности и потирая руки. Он улыбался своему успеху. – Нам придется встретить тут еще несколько рассветов.

– Да, конечно, только завтракать не забывайте.

– Ха! Не время себя баловать. Но за чашечку кла я был бы очень благодарен. – Кальви собирал свое оборудование, в том числе еще пять железных колец, жестами поторапливая свою команду. – Сегодня нам еще пять мест посетить надо. Я себя уже уговорил. – Он огляделся по сторонам в полусумраке предрассветья. – Где наши скакуны?

– Вон там, – сказал М'шалл, показывая на коричневых драконов и всадников, расположившихся на кромке кратера.

– Хорошо. Спасибо, М'шалл. – И, глухо позвякивая висящими на плече кольцами, Кальви сгреб свои сумки и почти побежал. Его команда последовала за ним. Клиссер вздохнул и поплелся следом.

«Да, – подумал он, – он-то привык к холоду Промежутка». От Бендена до Айгена они добирались полтора часа, затем от Айгена до Исты – полчаса, как и от Исты до Телгара, где они провели чуть больше часа, чтобы поесть горячего перед поездкой в Форт. Последним Вейром будет Плоскогорье, что, конечно же, не прольет бальзама на раненую гордость С'нана, но ведь на север солнце приходит на сорок пять минут позже. С этим даже С'нан не поспорит, ведь Бенден расположен восточнее всех

Клиссер слышал, что С'нан продолжает терзаться по поводу дела Чокина. Предводитель Форт-Вейра был не самым старшим из шести – старшим был Г'дон, и никто не сомневался в его компетентности в делах управления Вейром. С'нан никогда не отличался гибкостью, всегда был буквоедом, но это не значит, что во время Прохождения он будет плохим руководителем. Клиссер вздохнул. Это была проблема Вейра, не его. Слава богу, ему и так проблем хватает.

Он немного передохнул после того, как они покончили с установкой в Форт-Вейре, и на последнюю репетицию в Форте пришел свежим. Если Шеледон в его отсутствие опять изменил партитуру, придется устроить ему нагоняй. С этими изменениями никто не поймет, что и как надо играть. Вот отыграем премьеру, и можно будет доводить работу до совершенства. Клиссер чувствовал, что эта вещь может оказаться для Шеледона настоящим шедевром.

– Вы летите со мной, учитель, – послышался голос. – Так что мне бы не хотелось, чтобы вы свалились с края кратера!

Клиссер встряхнулся.

– Да-да, конечно. – Он улыбнулся коричневому всаднику, который протягивал ему руку, и схватился за нее. – О, спасибо, – сказал он дракону, который не просто повернул голову, но даже поднял лапу, чтобы Клиссеру легче было, ступив на нее, как на ступеньку, забраться на шею. Он сел, пристегнулся поясом безопасности. – Я готов.

Когда дракон словно бы нырнул с края кратера в черноту чаши Бендена, Клиссер затаил дыхание. Он изо всех сил вцепился в ремень безопасности – и чуть не стукнулся челюстью о грудь, когда дракон внезапно рванулся вверх, взбив мощными крыльями вихрь.

Они направлялись на восток, и злобный красный глаз Алой Звезды потускнел в сиянии восходящего Ракбата. Блуждающая планета стала почти незаметной, пренебрежимо малой, едва ли не безымянной в светлеющем небе.

«Изумительно! – подумал Клиссер. – Надо запомнить этот рассвет и оставить запись о нем». Но он понимал, что никогда этого не сделает. И перинитская литература потеряет в его лице еще одного мемуариста. Клиссер видел, что и всадник тоже неотрывно смотрит на величественное зрелище. Наверное, он наслаждается полетом. Дракон заложил вираж к северу. Скоро у драконов будут куда более важные полеты. Клиссер увидел покрытые снегом величественные горы Великой Северной Гряды, купающиеся в нежно-оранжевом мареве рассвета. О, как бы сумел изобразить эту картину Иантайн! Затем Клиссер внезапно погрузился в темноту Промежутка.

– А ты пальцы не сточишь? – спросил у Иантайна Леополь.

Художник даже не замечал присутствия мальчика, но этот комментарий – поскольку Иантайн зарисовывал молодых дракончиков с такой скоростью, что и правда натер локоть, – заставил его расхохотаться – но не прерваться.

– А чтоб я знал! Я о таком никогда не слышал, хотя это слабое утешение.

– Ну, не для меня, а для тебя, – со своим обычным нахальством ответил Леополь, склонив голову набок

– Знаешь, а мне тебя будет не хватать, – сказал Иантайн, с ухмылкой глядя на острое лицо Леополя.

– Надеюсь – ведь я несколько месяцев был твоими руками, глазами и языком, – последовал нахальный ответ. – Возьми меня с собой. Я тебе пригожусь. – На лице Леополя было написано горячее желание ехать с Иантайном, а серые глаза подозрительно туманились. – Я знаю, как ты любишь смешивать краски, знаю, как вычистить твои кисти, чтобы тебе пришлось по вкусу, и даже как подготавливать для портретов дерево и холст. – Его горячая речь убедила бы кого угодно.

Иантайн хмыкнул и взъерошил густые черные волосы мальчика.

– А что скажет твой отец?

– Он-то? Да он только о Прохождении и думает.

Иантайн втайне расспросил Тишу и узнал, что отцом мальчика был бронзовый всадник К'лим, а мать умерла вскоре после рождения Леополя. Но, как и все дети Вейра, он был общим ребенком, которого и любили, и при необходимости воспитывали.

– Ему до меня, почитай, и вовсе теперь дела нет. «Верно, – подумал Иантайн. – Ведь теперь Леополь стал его, Иантайна, тенью».

– А Тиша что скажет?

– Тиша? Она найдет, кого опекать.

– Ладно, я спрошу, но вряд ли тебе позволят. Другие всадники думают, что когда ты повзрослеешь, то сумеешь запечатлить бронзового дракона.

Леополь лишь плечами пожал.Сейчас было куда важнее чем будущее, которое настанет еще через целых три года.

– а тебе обязательно надо уезжать?

– Да. Я должен. Я очень боюсь, что чересчур злоупотребляю вашим гостеприимством.

– Ну да! – Леополь многозначительно посмотрел в сторону озера, где молодежь, как обычно, купала своих дракончиков. – И ты еще не всех всадников нарисовал.

– Если бы сложилось иначе, Леополь, я бы уже был в Бендене и писал портреты лорда и леди, а я их должник еще со дня начала обучения в цехе Домэза.

– А когда ты их напишешь, ты вернешься? Ты еще не сделал рожу Чокина такой, какая она есть на самом деле, сам знаешь, да и места чужого ты не занимаешь. – Теперь на лице Леополя читался настоящий страх. – Знаешь, Дебра очень хочет, чтобы ты остался.

Иантайн разозлился.

– Леополь! – предупреждающе одернул он мальчика.

– Ой! – Мальчик смущенно ковырял носком башмака землю. – Но все же знают, что ты в нее втюрился, а девчонки говорят, что она без ума от тебя. Проблема только в Морат'е. А она мешать не станет. Как только она полетит, у нее будет свой Вейр, и вы сможете бывать наедине.

– Наедине? – Иантайн знал, что Леополь молодой Да ранний, но…

Леополь склонил голову набок и, слава богу, не ухмыльнулся.

– Это Вейр. Тут все про всех все знают. Иантайна разрывали противоречивые чувства: он был счастлив услышать, что Дебра тоже неравнодушна к нему, но как же неуютно знать, что влечение к Дебре, которое он так тщательно скрывал, всем так заметно! Он никогда не думал, что сумеет полюбить настолько сильно, что отсутствие этого человека приведет к физическим страданиям. Не думал, что будет проводить ночи без сна, вспоминая самые ничтожные разговоры, что будет узнавать знакомый голос в битком набитой пещере, стирать зарисовки воображаемых встреч, которые его рука делала как бы по собственной воле. Он трепетно хранил свои альбомы, поскольку там царила Дебра – и вечно присутствующая рядом с ней Морат'а. Морат'а тоже любила его. Он знал, потому что она ему так сказала.

Это, по сути дела, было первым обнадеживающим знаком. Он попытался представить, насколько это может влиять на отношение Дебры к нему. Делая портрет очередного всадника, он как бы невзначай расспрашивал свою модель о жизни. Оказалось, что дракон может говорить не только со своим всадником, но и с другими людьми, если он или она этого хотят. По какой причине – это ведомо лишь самим драконам, и всадникам они этого обычно не рассказывают. Но иногда – бывает. Никто из других дракончиков, даже зеленых, с которыми Иантайн был очень хорошо знаком, не говорил с ним. Только Морат'а. Но эта зеленая – самая большая из своей кладки – никогда не объясняла, почему выбрала его. А Иантайн не спрашивал. Он просто был чрезвычайно польщен тем, что она вообще с ним разговаривает.

Раз она попросила показать ей его наброски. Он отметил, как страницы отражаются в каждой фасетке ее глаз. Они были тогда сине-зелеными – их нормальный цвет – и медленно вращались.

– Ты что-нибудь видишь?

«Да. Образы. Ты переносишь образы на бумагу в этой самой штукой, что у тебя в руке?»

– Да.

Сколько может видеть дракон? И как? Наверное, подумал Иантайн, фасетчатые глаза очень кстати, когда повсюду валятся Нити, во всех направлениях. А поскольку драконий глаз немного выпирает из глазницы, он может видеть и то, что над головой. Хорошее устройство. Но ведь и сами драконы были созданы, сделаны, хотя сейчас никто ничего не понимает в генной инженерии. Одно дело – вывести новую породу для определенных целей, но создать совершенно новое животное, начав с одной-единственной клетки?

– Тебе нравится вот этот рисунок, где Дебра смазывает тебя маслом? – Он постучал карандашом по рисунку, который сделал нынче утром.

«Очень похоже на Дебру. А на меня?» – с жалобным удивлением спросила Морат'а своим контральто. Только тогда Иантайн понял, что дракончик говорит у него в голове таким же голосом, как и ее всадница. Но это вполне логично, раз уж они неразделимы.

Неразделимы! Вот что больше всего терзало его. Он знал, что всегда будет любить Дебру, но та любовь, которая достанется ему после Морат'ы, вряд ли будет равна его преданности. А должна ли она быть такой же? В конце концов полностью он отдается лишь своей работе. Так что вправе ли он винить девушку за ее целеустремленность? Однако есть разница между любовью к Дракону и к живописи. Или нет?

«Может, оно и хорошо, – подумал он, засовывая карандаш за ухо, – что новый Оборот ему придется провести в Бендене. Может, если Дебра и Морат'а окажутся Далеко от него и он перестанет видеть их каждый день, то и из сердца они тоже уйдут? Тогда и новое назначение принять будет легче».

– А твой наряд для праздника уже готов? Может, погладить там или что? – спросил Леополь с тоской в голосе.

– Да ты же вчера уже его погладил, а я его еще не помял, – ответил он, взъерошив густые волосы мальчугана, и, обняв за плечи, повел на кухню. – Пойдем поедим.

– Там почти ничего нет, – брюзгливо сказал он. – Все к вечеру готовятся.

– Они всю неделю готовятся, – ответил Иантайн. – Но холодное мясо и хлеб наверняка найдутся.

– Ха!

Иантайн заметил, однако, что Леополь не преминул быстро соорудить себе пару бутербродов, принес пару чашек супа и два яблока. Да и ел он с аппетитом, хотя запахи, исходившие из печей, – а все печи были задействованы, – были куда более аппетитными, чем их обед. Художник твердо решил, что нынче вечером оттянется по полной программе.

И тут Леополь, выкатив от возбуждения глаза, выскочил из-за стола:

– Смотри! Смотри! Музыканты!

Выглянув наружу, Иантайн увидел, как они слезают на землю со спин десятка драконов. Музыканты смеялись и громко перекликались, пока их инструменты осторожно спускали вниз. Величественно вышла Тиша в сопровождении помощниц, и вскоре все уже были в пещере, и им подали обед куда более изысканный, чем суп с бутербродами. Леополь был, конечно, в гуще толпы, плут этакий, и заодно добыл огромный кусок торта с глазурью. Иантайн нашел подходящее место у стены, заточил ножом карандаш и открыл альбом. Это была сценка, достойная Запечатления. Если он нарисует их сейчас, то вечером сможет слушать музыку без зуда в руках. Работая над рисунком, он вдруг осознал, что Телгар пригласил лучших музыкантов, вызвав их для празднования Окончания Оборота даже из холдов, где они сейчас работали по контракту. Надо закончить до концерта, и хватит на сегодня!

Конечно, он не успел. Но ведь невозможно было не зарисовать самые волнующие моменты и сцены. Ему не хотелось откладывать альбом, чтобы никто ненароком не заглянул. И музыку он тоже не мог слушать спокойно. Зато его руки были заняты, и ему не надо было удерживаться от того, чтобы обнять Дебру за плечи или пожать ей руку. Рисование отчасти извиняло его, когда он ненароком наступал ей на ногу или слишком близко наклонялся. В конце концов он был занят так, что никого вокруг не замечал.

Если бы Дебре это показалось неприятным или раздражающим, она вполне могла бы отодвинуться. Но она похоже, была не против, если он порой на нее наваливался, пытаясь что-то рассмотреть. На деле-то он прекрасно сознавал, что она сидит рядом, и чувствовал новый цветочный аромат, которым она пользовалась и который можно было сравнить только с «ароматом» ее нового очаровательного бледно-зеленого платья. Зеленый был ее цветом, и она наверняка это знала – нежный зеленый, цвет молодой листвы, который так подчеркивал цвет ее лица. Анжи сказала ему, что Дебра будет на празднике в зеленом, поэтому он купил себе рубаху темно-зеленого цвета, чтобы они могли составить пару. Ему нравилось, как она укладывала вокруг головы свои длинные рыжие косы, переплетая их бледно-зелеными лентами, свисавшими ей на спину. У нее даже туфельки были зеленые. Интересно, будет ли еще и танцевальная музыка? Обычно на Празднике Окончания Оборота Устраивали танцы. Но, может, сегодня их и не будет, поскольку в первую очередь – «Сюита Высадки». Он наклонился, чтобы попросить ее оставить для него пару танцев, но она приложила палец к губам.

– Ты тоже послушай, Иан, – тихо прошептала она, прижимая его альбом. – Слова и музыка просто бесподобны.

Иантайн снова посмотрел на сцену и только сейчас осознал, что происходит. Неужто он настолько поглощен обществом Дебры, когда близ нее нет Морат'ы?

«А я здесь. Я тоже слушаю».

Он чуть не подпрыгнул, внезапно услышав голос зеленого дракончика. Сглотнул. Неужто Морат'а всегда будет читать его мысли?

Он еще раз мысленно задал этот вопрос, на сей о более громко. Ответа не было. Возможно, потому, что и ответить было нечего? Или потому, что ответ был слишком очевиден?

Однако Морат'а вроде бы совсем не волновалась из-за его близости к Дебре. Похоже, ей нравилось слушать. Драконы любят музыку.

Он оглянулся на чашу Вейра. Вдоль восточной стены сверкало множество пар драконьих глаз, похожих на круглые сине-зеленые фонарики. Они светились и под стеной и на верхней кромке. Драконы сидели и слушали музыку.

Тогда и он наконец вслушался и ощутил, как его затягивает в разворачивающуюся перед ним драму, хотя эту историю он знал с детства. Музыканты назвали это «Сюитой Высадки», и сейчас звучали слова о том, как люди покидали огромные корабли колонии в последний раз. Пронзительный момент – и высокий тенор запел прощальную благодарность кораблям, которые вечно будут летать по орбите над Посадочной площадкой. Их коридоры теперь пусты, мостики покинуты, а в опустевших отсеках гуляет гулкое эхо. Тенор, великолепно выдерживая дыхание, дал угаснуть последним нотам, как будто его голос таял в огромном пространстве между кораблями и планетой.

Последовала почтительная пауза, потом обрушился гром рукоплесканий, которые солист действительно заслужил. Иантайн быстро нарисовал его, кланяющегося зрителям, прежде чем снова вернуться в ряды хора.

– Ой, как здорово, Иан! Он был великолепен, – сказала Дебра, вытягивая шею, чтобы посмотреть, что он делает. – Он будет очень рад, что ты его нарисовал! Иантайн в этом усомнился, однако улыбнулся в ответ, хотя и ощутил укол зависти, поскольку Дебра сейчас думала не о нем.

«Иан, ты ей нравишься», – сказала Морат'а будто издалека, хотя она сидела там же, на полу чаши, как и прочие дракончики, еще не умеющие летать.

«Иан?» – с удивлением спросил он.

Всадники говорили ему, что, хотя драконы и могут разговаривать с другими людьми, не только со своими всадниками, они плохо запоминают людские имена. Но Морат'а, выходит, знает его имя?

«А почему бы и нет? Я довольно часто слышу его», – с некоторой язвительностью откликнулась Морат'а.

Морат'а могла и не понимать, что значили для Иантайна ее слова. Глубокий вздох распирал грудь. Если бы теперь застать Дебру в одиночестве…

«Она никогда не бывает одна, поскольку она – моя всадница».

Иантайн подавил рычание, чтобы ни дракон, ни всадница его не услышали, и запихал мысли поглубже. «А стоит ли овчинка выделки?» – подумал он. И попытался не думать о Дебре до самого конца концерта.

Он не слишком внимательно слушал вторую и третью часть «Сюиты Высадки», в которых была описана история Перна до последних дней. С некоторым цинизмом он отметил, что о низложении Чокина ни слова не было сказано, но оно произошло совсем недавно, так что композитор и стихотворец могли ничего об этом не знать. Интересно, войдет ли это в историю вообще? Чокину бы понравилось. Может, потому его и не упомянули. Окончательное наказание – забвение.

После сюиты объявили ужин, большую пещеру быстро переоборудовали под столовую. В суматохе, когда все занимались установкой столов и стульев, его оттерли от Дебры. Паника, которую он испытал при этом, ясно показала ему, что без девушки он жить не сможет. Когда они снова нашли друг друга, они сразу протянули друг другу руки и так и стояли, дожидаясь своей очереди, пока не получили еду.

Наконец они нашли, где сесть за одним из длинных столов, за которым все обсуждали музыку, певцов, аранжировку, говорили о том, как им повезло оказаться в Вейре, который удостоили чести первого исполнения. Конечно, на Перне была музыкальная традиция, унаследованная от предков, и поддерживалась она не только учебными цехами, но также Вейрами и холдами. Всех с раннего детства учили нотной грамоте и поощряли обучение игре на каком-нибудь музыкальном инструменте, а то и на двух или трех. И только в очень бедных холдах не было своей гитары или на крайний случай флейты или барабана, чтобы коротать зимние вечера или веселить народ по праздникам.

Еда была очень вкусной, хотя Иантайну и приходилось сосредоточиваться на ее вкусе,.чтобы оценить трапезу, поскольку все его чувства были поглощены близостью Дебры. Она была очень веселой, разговаривала со всеми, ей было что сказать – и об исполнении, и о мелодиях, которые ей в особенности понравились. Щеки ее горели, глаза сияли. Он никогда не видел ее в таком возбуждении. Но затем поймал себя на том, что его прямо-таки распирает от желания потанцевать. Ведь тогда они будут держаться за руки и тело ее окажется куда ближе, чем когда-либо. Он едва мог дождаться.

По случаю Первого Дня нового Оборота он получил мороженое – традиционное угощение, от которого никто не мог отказаться. В этом году оно было с фруктовым вкусом, густое, с кусочками фруктов, так что он разрывался между желанием смаковать его подольше – что значило доедать его растаявшим, поскольку в Нижней Пещере было жарко, – или проглотить поскорее, пока оно еще крепкое и холодное. Но он заметил, что Дебра ест быстро, и последовал ее примеру.

Как только с обедом было покончено, столы разобрали стулья отодвинули к стенам, освобождая место для танцев. Музыканты, разбившись на маленькие группы чтобы сменять друг друга и играть подольше, снова настраивали инструменты.

Когда все было готово, К'вин повел Зулайю, блистательную в бархатном платье, в котором она позировала Иантайну для портрета, на середину зала, чтобы по традиции открыть танцы. Иантайн поймал себя на желании немедленно зарисовать эту заметную пару, но альбом он спрятал среди сложенных столешниц, так что пришлось все запоминать. Он никогда раньше не видел, чтобы Зулайя заигрывала с К'вином, а предводитель Вейра галантно ей отвечал. Он заметил, как переговариваются всадники, не сводя глаз с этой пары, но не слышал, что именно они говорят. И потом, если они смотрят на них оценивающе, то ему-то что до этого?

Затем вышли командиры крыльев со своими партнершами и прошли три круга; к ним присоединились их помощники. Затем вышла Тиша в паре с Маранисом, врачом Вейра, и изящно закружилась среди танцующих пар. Первый танец закончился, и теперь танцевать могли все. Следующим номером был быстрый тустеп.

– Потанцуешь со мной, Дебра? – с поклоном спросил Иантайн.

Дебра, сверкая глазами, высоко вскинула голову и, улыбаясь до ушей, низко присела.

– Как я надеялась, что ты меня попросишь об этом, Иантайн!

– Я следующий! – завопил Леополь, неожиданно выныривая между ними и глядя на Дебру горящими от возбуждения глазами.

– Ты что, вина хватанул? – подозрительно спросил Иантайн.

– А кто бы мне дал? – мрачно ответил Леополь

– Да ты сам что угодно добудешь, Лео, – сказала Дебра. – Но танец я тебе оставлю. Чуть попозже.

Она двинулась к танцевальной площадке, и Иантайн поскорее увел ее от мальчика.

– Молодой да ранний, даже для подростка из Вейра, – сказала Дебра и положила руки на плечи Иантайна.

– Это да, – ответил Иантайн. Но ему вовсе не хотелось говорить о Леополе, и он повел ее, гибкую, в танце на другую сторону площадки, подальше от мальчишки.

– Он будет таскаться за нами, пока не получит свой танец, – усмехнулась она.

– А мы позаботимся, чтобы не таскался. – Он покрепче, по-хозяйски, обнял ее хрупкое тело.

«А я буду танцевать, когда вырасту?» – ясно услышал Иантайн голос Морат'ы.

Он испуганно посмотрел на Дебру, и по смеху в ее глазах понял, что дракончик говорит с ними обоими.

– Драконы не танцуют, – сказала Дебра нежно, как она всегда обращалась к своей питомице. Иантайн заметил, что она говорит с Морат'ой совсем по-особому.

– Они поют, – ответил Иантайн, прикидывая, как бы ему поговорить с Деброй без участия Морат'ы.

«Она будет слушать все, что ты говоришь».

Голос Морат'ы, так похожий на голос Дебры, снова прозвучал у него в голове.

Иантайн скривился. Неужели он хоть раз не может действительно наедине поговорить с любимой девушкой?

«а я не буду слушать», – покаянно ответила Морат'а.

– Как думаешь, Иан, сколько ты пробудешь в Бендене? – спросила Дебра.

«Интересно, ей Морат'а сказала?» – подумал он, но решил вопросов не задавать, хотя о своем отъезде ему говорить совсем не хотелось. Уж точно – не с Деброй, ведь именно из-за нее ему отчаянно хотелось остаться в Телгаре.

– О – сказал он как можно небрежнее, – я хочу отплатить лорду Бриджли и его леди за доброту. Они помогли мне с обучением, понимаешь, и я многим им обязан.

– Ты хорошо их знаешь?

– Кто? Я? Нет, моя семья держит маленький холд в горах.

– Моя тоже.

– Где?

Дебра криво усмехнулась.

– Давай не будем о семьях, ладно?

– Я бы лучше поговорил о нас с тобой, – сказал он и тут же мысленно дал себе пинка за такой банальный ответ.

Дебра помрачнела.

– Я что-то не так сказал? – Он покрепче обнял девушку. У нее было такое печальное лицо.

«Она волнуется из-за того, что вчера сказала молодым Тиша. Я понимаю, что обещала не вмешиваться, но иногда надо».

– Нет, – в то же самое время сказала Дебра, и Иантайн не сразу понял, что кто сказал, поскольку голоса у них были похожи.

– Но ведь тебя что-то беспокоит?

Она ответила не сразу, но руки ее напряглись.

– Давай, Деб, – попытался он расшевелить Я выслушаю все, что ты захочешь мне рассказать.

Она странно посмотрела на него.

– Дело как раз в этом.

– В чем?

—Ты хочешь танцевать со мной, только со мной и…

– О-о-о-о. – Иантайн понял намек. – На последней лекции Оборота Тиша всем всадникам сказала, чтобы они не делали ничего такого, о чем им пришлось бы пожалеть?

Она смотрела испуганно. А он ответил ей улыбкой

– Знаешь, я и сам пару раз читал такие лекции.

– Нет, это ты не знаешь, – сказала она. – Для всадников все по-другому. Для зеленых с очень маленькими драконами. – Тут она в ужасе посмотрела на него, словно случайно разоткровенничалась. – Ой!

Он притянул ее поближе, преодолев легкое сопротивление, и засмеялся. Благодаря разговорам «как бы невзначай» он прекрасно понимал все, что она боялась ему сказать.

– Зеленые драконы… как бы это сказать? Добры? Страстны, влюбчивы, слишком дружелюбны…

Краска залила ее щеки, в глазах сверкнул гнев, и тело ее напряглось, она даже перестала слушаться музыки. Они как раз проходили в танце мимо коридора к складам Вейра.Он свернул туда и заговорил с ней убедительным и ласковым тоном.

– Ты – всадница зеленого дракона, а она еще слишком юна для сексуального возбуждения. Но я не думаю, что поцелуй принесет много вреда, а уж поцелую я тебя точно, прежде чем уехать в Бенден.

Он так и сделал. И когда их губы соприкоснулись, хоть она и пыталась отстраниться, между ними словно проскочил электрический разряд. Она не смогла удержаться – даже во имя невинности Морат'ы.

Наконец, еле дыша, они отпрянули друг от друга, но лишь чтобы вздохнуть. Она почти обмякла в его объятиях, и Иантайн устоял на ногах лишь потому, что опирался о стену.

«Это очень приятно, знаете ли».

– Морат'а! – Дебра резко выпрямилась, хотя попрежнему крепко обнимала его за шею. – О… дорогая, что я с тобой сделала?

– Ну, не столько с ней, сколько со мной, – дрожащим голосом ответил Иантайн. – Она вовсе не встревожена, судя по голосу.

Дебра отодвинулась, чтобы посмотреть на него, – ему показалось, что она никогда не была столь очаровательной.

– Ты слышал Морат'у?

– Hy-у…да.

– Ты хочешь сказать, что уже не впервые? – еще больше изумилась она.

– Хм-м-м. Она ведь даже знает, как меня зовут, – сказал он. Вот это должно было встревожить Дебру по-настоящему, но сейчас следовало быть откровенным.

Глаза Дебры стали огромными, лицо в неверном свете коридора побледнело. Она устало оперлась на Иантайна.

– Что же я делаю…

Он погладил ее по голове, с облегчением думая, что она не убежала прочь, разбив все его надежды.

– Не думаю, что мы растревожим Морат'у этим скромным поцелуем, – тихо сказал он.

– Скромным? – побелела она. – Я прежде ни разу так не целовалась!

Иантайн рассмеялся.

– И я тоже. Даже если ты не хочешь поцеловать меня в ответ. – Он обнял ее, понимая, что критический момент миновал. – Я должен сказать тебе это, Дебра. Я люблю тебя. Не могу вырвать тебя из сердца. Твое лицо… и… – тактично добавил он, потому что это тоже было правдой, – Морат'у, я рисовал ее столько же, сколько тебя. Мне кажется, если я потеряю тебя, это… все равно как если бы ты потеряла Морат'у.

У нее перехватило дыхание от одной мысли.

– Иантайн, что я могу ответить… Я всадница. Ты знаешь, что у меня на первом месте Морат'а. – Она ласково коснулась его лица.

Он кивнул.

– Так и должно быть, – сказал он, хотя в душе хотел стать для нее единственным.

– Я рада, что ты понимаешь, но, Иан… я не знаю, что я чувствую к тебе, но знаю точно, что твои поцелуи мне очень нравятся. – Она нежно посмотрела на него и застенчиво отвела взгляд. – Я счастлива, что ты меня поцеловал. Я вроде как хотела узнать… – Голос ее звучал взволнованно, но по-прежнему робко.

– Значит, я могу поцеловать тебя еще раз?

Она положила ладонь ему на грудь.

– Не так быстро, Иан. Не так быстро. Ради меня и Морат'ы. Потому, что… – И тут она выпалила самое главное. – Я знаю, что буду тосковать по тебе… почти также… как по Морат'е. Я не знаю всадника, который был бы так привязан к другому человеку так, как я. И, – она чуть нажала ему на грудь, мешая ему поцеловать ее, – я не уверена, что это не из-за Морат'ы, которая тоже очень тебя любит, а это влияет и на меня.

«Не влияю я на тебя», – возмутилась Морат'а.

– Она говорит… – начала было Дебра, но Иантайн сказал:

– Я слышал.

Она рассмеялась, и напряжение спало. Он быстро воспользовался возможностью поцеловать ее, чтобы доказать, что это совершенно безопасно и что он пони мает, как тесна ее связь с Морат'ой. Он расспросил ее о связи всадника и дракона, насколько позволяли приличия. То, что он узнал, одновременно и давало надежду, и беспокоило. Взаимоотношения людей оказались куда более сложными, чем он полагал раньше. А взаимоотношения всадника с простым человеком могли стать весьма запутанными. А зеленые драконы были такими нервными и сексуальными, что это представляло собой самую большую сложность.

– Я рад, что она вообще со мной разговаривает, – сказал Иантайн. – Любовь моя, я сказал то, что хотел сказать. Я слышал, что сказала Морат'а, пусть так пока и останется. Я должен отправиться в Бенден-холд, а Морат'а должна… созреть. – Он нежно обнял любимую. – И если меня будут ждать в Вейре… я вернусь. Меня будут ждать?

– Да, – ответила Дебра, и Морат'а подтвердила ее слова.

– Ну, тогда… – он легко поцеловал девушку, постаравшись оторваться от нее прежде, чем вспыхнут более сильные переживания, – пошли танцевать. И будем танцевать, танцевать и танцевать. Ведь это не вызовет проблем, так?

Он еще не успел закончить свою речь, как осознал, что быть в течение всего вечера так близко к ней – это настоящее испытание его самоконтроля.

У него пылали губы, когда он привел ее снова в танцевальный зал. Ее рука доверчиво лежала в его ладони. Танец заканчивался, и он обнял ее, чтобы они смогли пройти еще один круг. Поскольку сейчас он ощущал себя куда более уверенно, он позволил Леополю потанцевать с Деброй один быстрый танец, чтобы больше не слышать нытья мальчишки. В отличие от тех, кто быстро выдохся, они с Деброй проплясали всю ночь, укрепляя возникшую между ними связь, – плясали, пока музыканты не сказали, что пора отдыхать.

Как же он ненавидел грядущую разлуку! Они только-только поняли друг друга – или вроде бы поняли… Но ничего нельзя было сделать. Он ужасно не хотел ехать в Бенден-холд.

Глава 15 258 год после Высадки Колледж, Бенден-холд, Телгар-Вейр

В первый день официального нового – двести пятьдесят восьмого – года после Высадки Клиссер урвал минутку, чтобы обдумать все, что произошло в дни Праздника Окончания Оборота. Основные представления – «Сюита Высадки» в Первый день года и премьера учебных песен и Баллад во Второй день, суматошные, лихорадочные, несмотря на тщательно выверенные планы и огромный опыт, – прошли на высоте. Куда лучше, чем он ожидал, если учесть, что репетиции приходилось проводить наспех, да и было их мало. Например, тенор Форта проявил небрежность в исполнении главного соло: последнюю ноту недотянул. Шеледон пылал от стыда, когда слушал партию деревянных духовых – лучше бы он сам пропел эту партию, да голоса не хватало. Единственным соло, которое Шеледон счел безупречным, было соло Сидры, а она всегда была превосходной исполнительницей. Партия флейты Бетани была замечательна, особенно в сочетании с голосом Сидры.

Поулин время от времени вскакивал, аплодируя солистам, а в финале тайком утирал слезы. Даже старый С'нан был доволен и глуповато улыбался. Клиссер с облегчением наблюдал за тем, как люди принимают их творение. Он надеялся, что два новых крупных произведения станут популярными на континенте. В репетиции было вложено много сил, люди ради этого отрывали время от других своих дел.

Учебные Песни и Баллады тоже были приняты хорошо. Слушатели сразу же начинали их напевать – на что композиторы и надеялись. К счастью, и Шеледон, и Джемми получили равную похвалу за привязчивые мелодии. Он поймал себя на том, что и сам напевает «Балладу о долге». Прекрасно! Теперь не придется занимать молодежь трудоемким копированием Хартии – они выучат ее назубок с песней. То, что нужно. Копии песен сначала сделают учителя, а затем их будут переписывать сами ученики, что избавит Колледж от больших затрат труда и времени.

На самом деле инженерам Кальви надо напомнить, чтобы в первую очередь они изготовили какой-нибудь печатный станок. Они сумели сделать несколько устройств с моторчиком, питающимся от солнечных батарей. Так почему бы не соорудить и печатный станок? Но для этого нужна бумага, а леса в последующие пятьдесят лет будут очень уязвимы, как бы Вейры ни старались накрыть их своим «зонтом».

Одного клубка Нитей хватит, чтобы уничтожить несколько акров леса, прежде чем наземная команда успеет добраться до пораженного района.

Он вздохнул. Если бы все еще функционировала аппаратура по производству органопластики… но единственное устройство в Форте погибло во время того самого затопления, которое уничтожило множество других ценных вещей.

– «Но что мечтать о прошлогоднем снеге?» – процитировал он. – Надо повесить над столом эту поговорку, чтобы всегда помнить: умей обходиться тем, что есть, и не тоскуй о том, чего уже нет.

Он чувствовал себя несколько подавленным, но ничего поделать с этим не мог. В последние дни он пережил несколько волнующих моментов, и к нормальному ходу жизни вернуться было трудно. Некоторые преподаватели еще не вернулись, хотя поздно вечером отметятся уже все. И тогда он услышит, как прошло представление в других местах. Но чтобы узнать, насколько хорош новый учебный план, придется подождать. Весной выяснится, какие нужны доработки. Саллиша поможет, в этом он был уверен. Весной начнут падать Нити, и свобода передвижения, к которой они все привыкли, останется лишь в воспоминаниях.

А теперь у него есть еще одно дело. Он достаточно долго его откладывал – надо составить список личного состава наземных команд из студентов и учителей. Он обещал лорду Поулину и, замотавшись окончательно, совсем забыл про это. Он вытащил из ящика чистый лист, подумал, положил его назад и вытащил другой, из стопки с оборотками. Ему нужна была чистая сторона. Нечего тратить то, что ему скоро понадобится.

Леди Джейн сама проводила Иантайна в его комнаты, по дороге вежливо расспрашивая его, как и подобает хозяйке дома. Где вы встречали Праздник Окончания Оборота? Было ли вам весело? А вы уже слышали ту великолепную музыку, которую написали в Колледже? А на каком инструменте вы сами играете? Как поживают ваши родители? Он отвечал как мог, ошарашенный различиями в приеме, оказанном ему здесь и в Битре. Леди Джейн была женщиной говорливой, чего он совершенно не ожидал от супруги такого человека, как Бриджли. «Наверное, она чрезвычайно расторопна во всех неотложных делах», – подумал он. Все комнаты, изящные и аккуратные, разительно отличались от того, что он видел в Битре.

И поселили его далеко не на нижнем уровне. Леди Джейн проводила его на этаж, где жила семья лорда, подгоняя рабочих, тащивших холсты и плашки из небесного дерева, и напоминая им, что надо смотреть под ноги и не повредить багаж гостя.

Она отворила дверь, вручила ему ключ, и молодой художник застыл от изумления, войдя следом за ней в большую рабочую комнату, по меньшей мере раз в десять, больше той кельи, в которой он ютился в Битре. Она находилась с внешней стороны холда, высокие окна выходили на северо-восток. Это была очень милая комната. Стены отмыты до зеленовато-белого цвета, мебель из хорошего полированного дерева с приятным бежево-зеленым геометрическим рисунком на обивке.

– Я знаю, что художники предпочитают северное освещение, но это лучшее, что мы можем вам предоставить. – Леди Бенденская все время жестикулировала. У нее были маленькие красивые руки, которые украшало только обручальное колечко. Какой контраст – в Битре все обвешивали себя драгоценностями.

– Это куда больше, чем я ожидал, леди Джейн, – искренне сказал он.

– Думаю, это куда лучше, чем то, что вам предоставили в Битре, – презрительно фыркнула она. – Или мне так говорили. Будьте уверены, Бенден никогда не поместит художника вашего ранга вместе с чернорабочими. Так что пусть битранцы заявляют, что у них право крови, – в ее голосе звучало сомнение, – но воспитания у них – ни на грош! – Она заметила, что он пробует мольберт на прочность. – Это из наших хранилищ. Он принадлежал Леснуру. Вы знакомы с его работами?

– Леснур? Конечно! – Иантайн отдернул руку от натертого до блеска воском дерева. Леснур, который жил лет сто назад, задумал и выполнил настенные росписи Бенден-холда и прославился как колорист. Он также составил справочник природных пигментов. Иантайн изучал эту книгу, и она здорово помогла ему в Битре.

Леди Джейн открыла деревянную дверь в спальню. Небольшая – зато кровать внушительная, с четырьмя столбиками для балдахина, покрытыми резьбой с изображением незнакомых листьев и цветов, возможно, земных. В третьей комнате находились личный туалет и ванная. И везде было тепло. Беден был выстроен с такими же удобствами, какими гордился Форт-холд.

– Это куда больше, чем мне нужно, леди Джейн – сказал обалдевший Иантайн, опуская на пол свою сумку.

– Чушь. Мы в Бендене знаем, что полагается человеку ваших способностей. Пространство, – она изящно обвела рукой комнату, – необходимо для того, чтобы собраться с мыслями и дать отдохнуть разуму.

Она сделала еще один замысловатый изящный жест и улыбнулась. Он ответил улыбкой – просто из вежливости, а не в подражание ее восхитительным экстравагантным манерам.

– Итак, ужин накроют в Большом зале в восемь, и ваше место – за верхним столом, – сказала она, решительно пресекая все протесты. – Может, для помощи в подготовке материалов для работы придать вам слугу?

—Нет, покорнейше благодарю вас, леди Джейн, но я привык обходиться сам.

– Или нанять на несколько недель Леополя? Тут места и на мальчика хватит.

Она ушла после того, как он еще раз рассыпался в благодарностях за оказанное внимание.

Иантайн осмотрел комнаты, вымыл руки и обнаружил, что из крана течет очень горячая вода. Ванна была вырезана из камня, она была достаточно глубокой, чтобы погрузиться в нее целиком, и довольно длинной, так что можно было выпрямиться во весь рост. Даже в Вейре такой роскоши не было.

Он достал свою красивую зеленую рубаху, чтобы дать ей отвисеться, и начал обустраивать рабочее место. Затем сел на складной стул, поставил ноги на скамеечку, откинулся назад и вздохнул. Да, к такой жизни привыкнуть можно… но к жизни без Дебры – никогда.

Он подумал о том, что, наверное, леди Джейн не обойдется без суеты, даже позируя ему. И в какой позе ее лучше написать? Надо как-то отразить не только суетливость, но и грацию, и очарование. Интересно, на каком инструменте она играет такими маленькими ручками? Если бы Дебра не была так далеко…

Иантайн вряд ли обрадовался бы, узнав, что в этот самый момент Дебру обсуждали предводители Телгар-Вейра.

– Нет, – говорила Зулайя, качая головой. – Она достаточно хорошо соображает, чтобы не подвергать риску Морат'у. И я думаю, Иантайн не стал бы рисковать своей репутацией в Вейре, проявив неблагодарность. От Леополя я знаю, что Иантайн хочет вернуться. По поводу этой пары Тиша не беспокоилась. Пусть они танцевали, пока музыканты не ушли, но они все время были на виду. Да и Дебра воспитана в холде. Я бы лучше за Джули поволновалась – она гуляла с Т'редом.

– А теперь они расстались? – резко спросил К'вин.

– Да нет, конечно, – отбросила серьезность Зулайя и улыбнулась К'вину. – Т'ред ждет своей поры. Он все понимает.

К'вин вздохнул и отметил в уме, что обсудил с Зулайей еще одну проблему.

– Давай-ка прикинем: Рождение было десять месяцев назад, стало быть, на четвертом месяце нынешнего года зеленые еще летать не будут.

– Не исключено, что Морат'а может и полететь. Если будет расти так же быстро, то к поздней весне ее крылья достаточно окрепнут. Но не будем включать драконят из последнего выводка в наши расчеты, К'вин, – сказала она, заглянув в его списки. – Им нужно в совершенстве научиться ориентироваться на местности, разработать мускулы крыльев, летая на дальние дистанции. Если нет нужды форсировать их тренировки, давай не будем. Нам еще пятьдесят лет их гонять…

– Нам? – К'вин бросил карандаш на стол, откинулся на спинку кресла и вздохнул.

Зулайя ласково похлопала его по руке.

– Не надо так волноваться, Кев, – сказала она – Это ничего не изменит. Мне кажется, беспокоиться надо не о малышах, а о старших. Старые всадники требуют, чтобы их включили в боевые крылья.

К'вин закрыл глаза, покачал головой, словно ему от этого было легче.

– Знаю я, знаю, – сказал он, слишком хорошо понимая, что от решения не уйти. – Но ответственность за них может оказаться куда тяжелее, чем за молодежь. Они будут пытаться доказать, что ничего с возрастом не утратили.

– Драконы – действительно не утратили, – сказала она и тоже вздохнула. – Но мы не можем нянчиться с ними, это нечестно. Острота рефлексов у драконов такая же, как и прежде. Они защитят своих всадников…

– Да, но кто защитит остальное крыло? Ты знаешь, что 3'ран и Т'лел чуть не погибли вчера утром?

– Они выпендривались друг перед другом, – сказала Зулайя. – Меранат'а отделала этих коричневых, словно драконят.

– Во время Падения у нас на такие штучки времени не хватит… – К'вин потер ноющий затылок. – Я приказал провести проверку ремней безопасности по всему Вейру.

– Кев, – ласково сказала она, – да ведь на прошлой неделе проверяли. Ты забыл?

– Мало! – отрезал он и тут же бросил на нее извиняющийся взгляд.

– Тебя убивает ожидание, – грустно улыбнулась Зулайя. – Как и всех нас.

К'вин хмыкнул.

– Так что, молиться, чтобы Нити пришли пораньше?

– Только не сюда! Но у нас есть все основания слетать на юг…

– Нет, – жестко отрезал он. – Больше никаких поисков ИГИПСа!

– Нет-нет! – рассмеялась она в ответ на его горячность. – Но мы могли бы проведать личинок Таббермана посмотреть, как они развиваются. Все равно нам вскоре придется это сделать, поскольку мы должны замерить скорость размножения. Поездка в теплые края могла бы поднять боевой дух. После веселья Праздника Окончания Оборота первый месяц всегда кажется тяжелым. Кто знает? Может, мы нашли бы какие-нибудь запчасти, на нехватку которых так жалуется Кальви.

– Запчасти? – спросил К'вин.

– Да, те что были потеряны во время бури Второго Переселения.

– Тогда это дело безнадежное, – сказал К'вин.

– В любом случае нам не помешает тренировочный полет, на солнышке, подальше от здешнего холода и всего такого. – Она показала на разбросанные по столу списки и отчеты.

– И куда же мы полетим? – выпрямился в кресле К вин, обдумывая открывшуюся перспективу.

– Ну, посмотрим, как там старая площадка в Калузе… – Она принесла нужную карту из шкафа и положила ее на стол. К'вин торопливо расчистил место. – Затем посмотрим бухту Кахрейна, там, где Армада остановилась для долгого ремонта.

– Мы туда и раньше часто летали…

– Но мало что добыли. Короче, мы не столько искали, сколько летали просто посмотреть, – весело улыбнулась Зулайя.

– Всем Вейром?

– Ну, боевые крылья точно полетят. Учебные оставь здесь, возложи на них дежурства и посмотри, как они справятся.

– Лучше оставить главным Ж'дара, – сказал К'вин и посмотрел на нее в ожидании согласия.

Она пожала плечами.

– Ж'дар или 0'ней.

– Нет, Ж'дар.

К его удивлению, она осталась довольна. Он не ожидал такого, поскольку она не просто так упомянула 0'нея, одного из старейших бронзовых всадников. Он пытался по возможности полагаться на ее суждения, но заметил, что 0'ней стал слишком назойлив и лез во все дела.

– Вот досюда личинки мигрировали прошлой зимой, – провела она пальцем по реке Рубикон.

– И как же они через нее переберутся? – спросил К'вин, барабаня по контурным линиям, изображавшим крутые скалы, тянущиеся вдоль реки и сходящие на нет к Азовскому морю.

– Агротехники говорят, что либо расползутся на этой стороне, либо их в виде куколок перенесут в своем пищеварительном тракте цеппи или другие дикие животные. Размножились они, понимаешь ли.

Зулайя сейчас поддразнивала его, поскольку прекрасно знала, что Чарант' спас его от очень большой голодной черно-оранжевой полосатой кошки. Чарант тогда страшно обиделся, поскольку тварь попыталась напасть и на него, на бронзового дракона! Инцидент уравнял дракона и его всадника.

– А то будто я не знаю. Второй раз не попадусь.

– У них такая великолепная шкура! – сказала она, вызывающе сверкая глазами.

– Сама лови, Зу. А сейчас давай-ка посмотрим… Следует ли нам подождать и посмотреть, не присоединятся ли к нам другие Вейры? Может, проведем совместный полет?

– А зачем? – пожала она плечами. – Ведь мы хотели просто чем-нибудь отвлечь наши крылья от предстояшего Падения Нитей. Меранат'а. – Она повернулась к королеве, которая лениво развалилась на своем ложе, повернув в их сторону голову. Глаза ее были открыты. – Не будешь ли так любезна распространить известие, что Вейр вылетает на учения, – она усмехнулась К'вину, – завтра утром на заре? Это их немножко встряхнет.

– Несомненно, – сказал он, взглядом спросил у Зулайи позволения и тоже обратился к Меранат'е. – И скажи, чтобы Ж'дар и Т'дам поднялись сюда, ладно?

«На юге солнце получше пригревает, – сказала Меранат'а. – Всем нам будет хорошо, К'вин».

– Рад, что ты согласна, – сказал он, легко поклонившись золотой королеве. Он был также весьма польщен, что она опять назвала его по имени. Может, это означает, что Зулайя стала чаще о нем думать? Он загнал эту мысль поглубже, чтобы даже Чарант' не смог его подслушать. Неужели она наконец приняла его? Зулайя никогда не давала ему никаких намеков, просто почтительно вела себя с ним на людях – но и за это он был благодарен. Вот только ближе к ней он не стал, а ему мучительно хотелось этого. Сумеет ли он когда-нибудь добиться перемены? Может, именно поэтому она и предложила ему этот вылет?

– Как давно были получены последние данные о личинках?

Она пожала плечами.

– Это не самое главное. Нам нужно отвлечься, и это хороший повод. Кроме того, должен же кто-то доставить агротехникам последнюю информацию? И, возможно, во время Падения Нитей нам придется наблюдать за тем, как выполняют личинки то, чего от них ожидают.

– Ты хочешь оставить нас в стороне? – спросил

Зулайя покачала головой.

– Покуда Нити падают с неба Перна, мы не останемся не у дел. Психологически необходимо, чтобы как можно меньше этой дряни долетало до поверхности планеты. А личинки – лишь дополнительное средство, а не универсальный рецепт.

Двое предводителей Вейра забыли предупредить своих драконов, чтобы они помалкивали по поводу полета так что к обеду весь Вейр уже все знал. И весь Вейр хотел лететь с ними. Их буквально завалили просьбами. Даже Тиша не постеснялась попросить.

– Некоторым бронзовым придется нести двух пассажиров, – сказал К'вин, делая подсчеты в уме.

– Молодежь должна остаться, – объявила Зулайя, что малость притушило эйфорию. Но она не отступилась. – Мы позволим Т'даму взять их туда, как только они станут летать, но на этот раз они остаются в Вейре.

– То есть они полетят на юг уже после начала Падения Нитей? – с сомнением сказал К'вин.

– Конечно, но мы знаем график Падений и для севера, и для юга, а выходной для вспомогательных всадников устроить несложно. Если запланировать его на дождливый день, – сказала Зулайя, – все только порадуются.

На том и порешили.

Утро не обошлось без веселеньких происшествий – для того чтобы водрузить на спину коричневого Бранут'а Тишу, пришлось потрудиться не только его всаднику, Т'лелу (который ржал до икоты), но и еще четверым всадникам, самым сильным и высоким.

Бранут' так долго вертелся с чрезвычайно озадаченным выражением на морде, что у него даже судороги в шее начались. Т'лелу и З'рану пришлось его растирать.

– Хватит! Залезай в седло, Т'лел, – зычно крикнула Тиша. Ее толстые ноги торчали по обе стороны седла между шейными гребнями дракона. – Я же сейчас пополам развалюсь. А если я развалюсь, тебе будет плохо. Не надо было мне проситься в полет. И какого я вылезла из своих любимых пещер? Как же это неудобно! Кончай ржать, Т'лел! Немедленно прекрати! Ничего смешного не вижу! Поднимайся и полетели!

Затаскивание Тиши на спину Бранут'а заняло столько времени, что все уже давно были готовы к отлету, когда Тлел наконец занял место впереди Тиши.

– Я не просто пополам развалюсь, меня эти гребни просто перепилят! Ты что, нарочно их затачивал, а? Немудрено, что всадники такие тощие! Как же иначе? Или драконы отращивают гребни для крупных людей? Надо было напроситься к К'вину. Чарант' куда крупнее… К'вин, ты почему не взял меня на своего бронзового, а? – крикнула Тиша.

К'вин пытался сохранить подобающее предводителю Вейра достоинство, стараясь не рассмеяться, глядя на нее, но посмотреть еще раз в ту сторону он просто не решался. Вместо этого он повернулся в седле, окинул взглядом всех остальных и с удовлетворением отметил, что все смотрят на него – каждый всадник, пассажир и Дракон. Он глянул на кромку чаши, над которой ждали его остальные драконы, зависнув поодаль от только что установленных Глаз-Камня и Пальца. Поднял руки.

«Чарри, пусть построятся в воздухе по крыльям».

«Да знают они», – раздраженно ответил Чарант', поскольку это была обычная летная практика. К'вин ласково погладил его по шее, а свободной рукой подал знак взлетать. Все драконы, ожидавшие на дне чаши, шумно взлетели, подняв вихрь пыли и камешков, а затем присоединились к выстроившимся над кратером крыльям. Зулайя и остальные королевы парили выше всех остальных.

«В ритме джиги! Вперед, Чарант'!»

Чарант' гигантским прыжком поднялся вверх О взмах – и он уже на уровне остальных крыльев еще взмах – и он перед королевами. Все задрали головы Чарант', как и следовало, переместился к востоку, чтобы все могли видеть предводителя.

«Скажи Вейру, что наша цель – Азовское море». «Уже».

К'вин поднял руку, давая сигнал: «В Промежуток!» Весь Вейр одновременно исчез.

«Спокойно, – предостерег он Чарант'а, довольный такой дисциплинированностью. – Входим!»

Он отсчитал три секунды, и над ними простерлось теплое небо Азовского моря, горячий воздух ударил в лицо, как взмах нагретого полотна. Чарант' загудел от удовольствия.

К'вин с еще большим удовольствием наблюдал, как его крылья, сохраняя строй, появляются из Промежутка. Он улыбался.

«Пожалуйста, скажи командирам крыльев, чтобы они вели своих всадников каждый к своей цели».

Крылья одно за другим исчезли, за исключением крыла Тлела, который для учебного полета выбрал море. Королевы заскользили к берегу – они везли припасы, необходимые Тише для приготовления ужина.

«Подождем, пока все благополучно опустятся на землю», – сказал К'вин Чарант'у; втайне ему страшно хотелось посмотреть, как Тиша будет спешиваться с Бранут'а. Поэтому он несколько удивился и поначалу даже встревожился, когда коричневый дракон покинул строй и пошел на посадку к воде, вблизи берега. Чарант опустил голову и смотрел на приводнение.

«Бранут' говорит, что она так приказала. Она слезет с его шеи и поплывет». Чарант' тоже был озадачен, и К'вин коротко засмеялся.

«Это будет выглядеть достойнее».

«Бранут 'говорит, что ему тоже так легче, но не думает, что повторит такое дома, в Телгаре».

«Да уж, вода у нас там холодная».

«Теперь мы можем сесть? Бранут' говорит, солнце припекает».

«Я думал, ты захочешь поохотиться».

«Потом. А сейчас я хочу погреться на солнышке».

Почти всем драконам хотелось того же самого. Они разлеглись на берегу, покрытом галькой и поросшем кустарником, который, изломанный крупными телами драконов, стал издавать острый, хотя и довольно приятный запах.

Тиша разослала народ искать дрова и камни для костров, поискать спелые фрукты, ловить рыбу там, где валуны тянулись в море, как длинный волнолом.

– Я хочу поплавать, – крикнула Зулайя К'вину и Чарант'у, пока они вместе скользили к земле. Она уже стягивала с себя куртку. – Меранат'а тоже.

Золотая приземлялась долго, и Зулайя успела снять остальную одежду, которую сложила аккуратной стопкой на камне, прежде чем вбежать в воду.

– А личинки?

– Подождут, – крикнула она через плечо, идя по дну, пока вода не стала достаточно глубокой, чтобы плыть.

«Мы ведь не полетим смотреть личинок прямо сейчас, а?» – жалобно спросил Чарант', и глаза его пожелтели от беспокойства.

– Да нет, конечно, – ответил К'вин.. – Личинки – лишь предлог для того, чтобы оставить Вейр на несколько дней.

Он разделся, и дракон и всадник нырнули в теплые воды Азова.

Вряд ли К'вин обрадовался бы, узнав, что почти все всадники как могли откладывали дело, ради которого они, собственно, покинули Вейр и отправились на юг, а именно – проверку личинок. На самом деле личинки были сейчас у всех на последнем месте. Всем хотелось позагорать, поплавать в теплой воде, драконам – поохотиться, людям – добыть свежее мясо и фрукты. И всем хотелось простора и полного уединения.

П'теро и М'ленг отпросились у В'ласта, командира их крыла, поохотиться.

– Помните, что говорил вам К'вин о здешних диких животных, – сказал В'ласт, предупреждая их точно так же, как и прочих всадников, попросивших разрешения слетать на охоту.

П'теро и М'ленг послушно кивнули, но, как только они покинули широкую поляну у реки Малэ, где опустилось их крыло, они дружно расхохотались. Это же смешно – какое-то животное может угрожать их драконам.

– Тут жарко, – оглянулся на реку М'ленг.

– Будет еще жарче, когда мы начнем охотиться на драконах, – сказал П'теро. – Но ни на что другое времени до обеда у нас не хватит.

– Ну, значит, не вернемся до самого обеда, – беспечно рассмеялся М'ленг. – Иначе отправят ловить рыбу, собирать фрукты или колоть дрова.

– Для этого и обычного народу хватит, – снисходительно ответил П'теро. – Пошли отсюда.

Он разбежался и прыжком оседлал шею синего Ормонт'а. М'ленг в тот же миг оказался верхом на шее зеленой Сит'ы.

– Ну, на кого будем охотиться? – спросил М'ленг.

– Кого первым увидим, за тем и погонимся, – ответил П'теро и поднял руку, давая сигнал подниматься в воздух. М'ленг предпочел уступить лидерство ему.

Им не пришлось лететь далеко – вскоре они увидели стадо пасущихся животных, поменьше тех, что они привыкли видеть в холде. Но в небесах уже кружили другие драконы, присмотревшие это же стадо, и П'теро подал М'ленгу знак лететь прочь, к юго-западу. Вскоре оба захотели избавиться от летных курток, а затем и от рубах, предназначенных для холодной зимы. П'теро восхищало маленькое крепкое тело М'ленга. Тонкокостный, что всегда нравилось П'теро, он был на удивление силен, жилист и подвижен. Кожа его была белой до самой шеи, где начинался загар. П'теро хохотнул. Так забавно – словно у него два разных типа кожи.

Синий всадник был очарован тропической природой. Здесь было почти так же тепло, как в зимнем холде. Нерат, за исключением западного побережья, покрывали влажные леса и широкие полосы почти непроходимых джунглей, высокие холмы и глубокие долины Исты также густо поросли зеленью. Но здесь простирались широкие пастбища, чем-то напоминающие равнины Керуна, испещренные желтыми точками голых желтых скал, случайными рощицами угловатого кустарника с ветвями, торчащими щеткой, и большими, раскидистыми деревьями, похожими на острова. Драконы всполошили стаи цеппи и прочих крылатых тварей, которые разлетались прочь.

«Я могу их съесть?» – спросил у всадника Ормонт', прибавив скорость на случай, если ему позволят поохотиться.

«Что? Эту жесткую мелочь?» – презрительно ответил П'теро, затем, сложив ладони рупором, крикнул М'ленгу:

– Ормонт' так проголодался, что готов сожрать цеппи!

– Сит'а тоже. Давай их покормим! – крикнул в ответ М'ленг. – Туда! – Он показал на каменную гряду. Над ней как раз выросло раскидистое дерево, затеняя длинный склон.

П'теро подумал, что гряда очень похожа на нос корабля, а дерево – на чрезвычайно неудачно поставленную мачту.

М'ленг кивнул и повел рукой, посылая Сит'у по широкой дуге, чтобы та приземлилась прямо на нос каменного корабля. Теплый бриз дул с юга, приятно охлаждая разгоряченные полуобнаженные тела.

Как только они опустились, молодые люди освободились от теплых летных сапог и штанов. Носки пришлось оставить – нагретый камень был слишком горяч для голых ступней.

М'ленг, обладавший острым зрением, прикрыл глаза рукой от солнца и посмотрел на запад, где шевелилась какая-то длинная темная линия.

– О, хорошее стадо. – Он подозвал Сит'у. – Видишь? Можешь поесть. Это будет получше цеппи. Ну давай! – И он подтолкнул Сит'у.

– Лети за Сит'ой, Ормонт'. – И П'теро повернул голову синего вправо. – Поохоться вместе с ней, так будет безопаснее. Мы будем наблюдать за вами отсюда.

Ормонт' потоптался, его глаза вращались, наливаясь тревожным желтым.

– Да что с тобой? – спросил П'теро, которому хотелось, чтобы драконы как можно скорее улетели и они с М'ленгом остались наедине. Если драконы займутся охотой, им будет не до того, чем занимаются всадники.

«Чем-то пахнет!»

– М'ленг, Сит'а ничего не учуяла? – П'теро был раздражен, но нельзя игнорировать слова своего дракона.

– Да просто тут запахи не такие, как дома, вот и все, – пожал плечами М'ленг, и по его лицу было ясно, что ему не меньше, чем П'теро, хочется, чтобы драконы поскорее убрались.

– Я буду настороже, – пообещал П'теро Ормонт'у и повелительно шлепнул его по спине.

Два дракона оторвались от земли одновременно, и П'теро с гордостью смотрел на изящный полет синего, набиравшего высоту, чтобы ринуться вниз, на добычу.

М'ленг поднырнул под руку П'теро.

– О, ну ты и горячий. Как бы нам не обгореть на солнце.

– Не обгорим, если будем двигаться.

– Ну, ведь мы будем двигаться, разве нет? Они были счастливы в обществе друг друга, их ничто не беспокоило, кроме западного ветерка. Он приятно холодил обнаженные тела, осушая пот. Они мало что замечали, пока одновременно не случилось следующее: в голове П'теро раздался гневный вопль Ормонт'а, а сам он от удара сзади рухнул на М'ленга с такой силой, что разбил подбородок, острые камни врезались в его тело.

– Ормонт'! – мысленно и вслух закричал он.

М'ленг под его тяжестью обмяк. П'теро сквозь боль пытался вырваться из лап напавшего сзади животного.

«На помощь!» – закричал он, пытаясь повернуться и увидеть, что терзает его.

Темная тень и воздух над ним словно слились и тяжко опустились ему на спину, раздался страшный рев, на шее он ощутил горячее дыхание, и смрад дыхания хищника забил ему ноздри. В тело впились когти, он снова закричал. Что-то тяжелое и меховое проехалось по его спине и ногам. Он увидел блеск зеленого бока, затем синего. Потом из ниоткуда явилось что-то огромное, золотистое. Вокруг него обвился синий хвост, словно защищая. Над головой он услышал рев Ормонт'а, сменившийся воплями боли и гнева… скорее все-таки гнева. В голове замелькали образы, вызывавшие жажду мести, совершенно несвойственные разуму дракона.

Потом его охватила волна почти невыносимой боли, и он понял, что Ормонт' и Сит'а рвут на части напавшую на него тварь, заливая его кровью. Клочья мяса разлетались в стороны. Он осознал, что М'ленга, на котором он лежит, кто-то поволок в сторону. Он повернул голову и с ужасом увидел огромную коричневую лапу с грязными желтыми когтями, погруженными в плечо его друга. Все было залито кровью. Забыв о боли в ногах и спине, он бросился к М'ленгу и замолотил по лапе кулаками, пытаясь вырвать когти из тела своего любовника.

Опять шум, драконий рев, и тут вдруг стало пусто вокруг, он вдохнул свежий воздух и увидел драконов Они дрались с золотистыми гибкими тварями, которых на камнях было полным-полно. Драконы отгоняли их хвостами, а твари рычали, уворачивались и шипели, набрасываясь на драконов. Одна тварь проскользнула под лапой дракона, норовя вцепиться ему в морду.

– М'ленг, М'ленг, отвечай же! – закричал П'теро повернув к себе лицо возлюбленного, и стал бить его по щекам.

Рядом остановились чьи-то сапоги. Он поднял голову.

– Помогите! Помогите же нам! – взмолился он, цепляясь за них. – Помогите! Я умираю. – Боль в ногах была невыносимой…

– Кто взял кошачью траву? Где холодилка? П'теро почувствовал, что теряет сознание. Он успел лишь спросить себя, каким образом здесь вдруг оказалась Зулайя, и подумал, что, наверное, сейчас умрет.

Глава 16 Катай, Телгар-Вейр, Битра-холд, Телгар

П'теро не умер, хотя несколько дней страстно желал умереть. Ему было мучительно стыдно за то, что позволил застать себя врасплох, за то, что подверг опасности М'ленга, за то, что из-за него пострадали драконы, – а ведь К'вин всех специально предостерег!.. Это было почти невыносимо. Пусть М'ленг и говорил, что П'теро спас ему жизнь – пришлось только зашить плечо, – но сам П'теро знал, что спас он его чисто случайно. Сит'а и Ормонт' пострадали от когтей и клыков напавших зверей, поскольку этих тварей оказалось не так-то просто утихомирить. Меранат'а получила укус в левую переднюю лапу и царапину на скуле. П'теро не смел посмотреть Зулайе в глаза. Коллит' В'ласта был изранен опаснее всех – нападавшая самка когтями могучих задних лап располосовала переднюю лапу дракона до самых костей. Схватка драконов со львами была яростной, поскольку львы драконов не боялись, к тому же в ней участвовал целый прайд из четырнадцати взрослых животных.

Меранат'а отреагировала на вопль Ормонт'а немедленно – даже не дожидаясь Зулайи. Госпожа Вейра остолбенела – драконы никогда так не поступают. Хотя потом, как рассказывал П'теро Леополь, она даже смеялась, поскольку в тот момент плавала, и, если бы королева выхватила ее из воды мокрую и голую, она оказалась бы в затруднительном положении. Тем не менее она очень быстро последовала за ней вместе с В'ластом, К'вином и другими, ответившими на призыв о помощи.

– Она тоже была немного расстроена, – продолжал Леополь, смакуя рассказ, – поскольку драконы порвали хорошую львиную шкуру в клочья… ну, то, что они не сожрали.

П'теро разинул рот.

– Драконы сожрали львов?

– Почему бы и нет? – усмехнувшись, пожал плечами Леополь. – На драконов набросился целый прайд. Но детенышей драконы не тронули, хотя кое-кто может подумать, что надо было перебить всех, кого найдут. В'ласт сказал, что Коллит' сказал, будто они очень вкусные, хотя и жесткие. Нажрались от пуза. Но Зулайя и правда хотела бы львиную шкуру себе на кровать.

П'теро содрогнулся. Ему не хотелось когда-нибудь увидеть что-либо напоминающее о львах.

– Не видел ты, как тебя сюда принесли, П'теро, – добавил Леополь, показав на комнату, которую отвели для лечения пострадавших всадников. – Чарант' сам нес тебя в передних лапах.

– Да? – Мучения П'теро лишь усилились.

– А бронзовый Квет' О'нея привез М'ленга. Твое крыло помогло доставить назад Ормонт'а и Сит'у. Их как-то навьючили на Гориант'а и Спелт'а. Знаешь, их здорово помяли.

П'теро кое-что слышал об этом полете от Ормонт'а который, спасибо ему, не стал упрекать своего всадника – чем еще сильнее его расстроил. Синий был очень благодарен своим друзьям за помощь, поскольку сам за своим всадником присматривать не мог. Все драконы – хотя Леополь этого не рассказывал – без устали убеждали Ормонт'а и Сит'у, что их всадники не умрут.

Вейр на скорую руку разбил лагерь для ухода за ранеными, поскольку некоторых, вроде П'теро и Коллит'а, нельзя было подвергать риску путешествия через Промежуток, пока раны не затянутся. К'вин послал в Форт за Кори, чтобы зашить самые тяжелые раны. Маранис прекрасно разбирался в лечении драконов, но ему нужна была помощь для ухода за ранеными всадниками. Отправили вестников в Телгар-Вейр, чтобы всех успокоить – поскольку драконы распространили весть о несчастном случае – и взять дополнительное оборудование для долгого пребывания в лагере.

Два молодых всадника совершенно случайно выбрали себе место для отдыха аккурат над логовом львиного прайда. П'теро вообще никогда не слышал слова «лев». И не услышал бы. За встречу со львами он мог поблагодарить Таббермана, поскольку львы и леопарды сбежали именно из Калузы и на воле прекрасно размножились. Они, с превеликим удовольствием сообщил ему Леополь, были в числе животных, с которыми экспериментировал Табберман.

Но П'теро это мало утешало. Чтобы глубокие раны от когтей и клыков могли затянуться, ему приходилось лежать на животе.

Он боялся, что М'ленг его разлюбит, поскольку тело его, изувеченное шрамами, перестанет быть совершенным Правда, М'ленга потряс героизм, с которым П'теро прикрыл его собой, и синий всадник решил не упоминать о том, что это получилось невольно. М'ленг тогда был без сознания, на затылке у него была большая шишка и глубокая ссадина, а потом добавилась рана на плече.

Зулайя прилетела как раз в тот момент, когда П'теро пытался вытащить из плеча М'ленга львиные когти, так что синий всадник не стал опровергать версию госпожи Вейра.

Тиша, пришедшая поутру дать ему сок кошачьей травы, нашла его в слезах, поскольку он был уверен, что теперь стал уродом и навсегда потерял М'ленга.

– Чушь собачья, сынок, – сказала она, гладя его по мокрым волосам и поднося соломинку, торчавшую из стакана с соком кошачьей травы, к его губам. – Он увидит, что тебе пришлось вынести ради его спасения. А все эти шрамы прекрасно зарастут, Кори тебя очень аккуратно заштопал.

Упоминание об искусстве старшего медика чуть не заставило его снова расплакаться. Столько хлопот – и все из-за него!

– Да, хлопот ты доставил много, но зато ты, парень, взбодрил всех и преподал всем хороший урок.

– Я? – Больше всего П'теро хотелось, чтобы ничего этого не было!

– Во-первых, драконы перестали считать себя неуязвимыми… они ведь не неуязвимы. Очень хороший урок в преддверии прихода Нитей, смею тебя заверить. Это охладит некоторые горячие головы, которые думают, что им придется всего лишь выдыхать огонь в нужном направлении. С другой стороны, Южный континент показал клыки…

– А Вейр выяснил что-нибудь насчет личинок? – внезапно спросил П'теро, вспомнив, зачем они вообще прилетали.

Тиша расхохоталась, затем быстро прикрыла рот ладонью, хотя палатка П'теро была в стороне от прочих.

– У тебя хорошая голова, парень, и храброе сердце. Да, размножаются быстрее, чем вся остальная живность.

П'теро потом узнал, что личинки распространились неровной волной еще на несколько километров на запад и юг в направлении Большого Барьерного Хребта. В песчаные почвы Посадочной площадки они продвинулись всего на несколько метров, что не слишком беспокоило агротехников, поскольку в первую очередь им хотелось сохранить пышные травы и леса.

– Значит, поездка прошла не впустую? – сказал П'теро, расслабляясь от действия кошачьей травы.

Тиша еще раз по-матерински погладила его, укутала мехом и проверила повязки на спине и ногах.

– Ни в коем разе, дорогуша. А теперь – спать. «Как будто после кошачьей травы можно не заснуть», – подумал П'теро и погрузился в сон, забыв о боли.

Раны П'теро поджили достаточно для перелета лишь недели через три. Полевой госпиталь заполучил новых пациентов, поскольку, кроме здоровенных голодных кошек, охранявших свою территорию, Южный континент таил и другие опасности. Многие познакомились с солнечным ударом, кто-то обгорел на пляже, случались мелкие травмы. Леополь занозил ногу, рана воспалилась, так что ему пришлось лежать под одной кровлей с П'теро, пока гной не вышел.

Тиша и еще одна женщина подхватили лихорадку, и Маранису снова пришлось посылать в Форт за более опытным медиком. Вторая женщина оправилась через несколько дней, а вот Тиша провалялась куда дольше, исходя потом, худея и слабея. Маранис не в шутку беспокоился за нее. К'вин послал в Исту за кораблем, чтобы отправить Тишу на север, поскольку на драконе в таком состоянии перевозить ее было нельзя.

Ее болезнь угнетала всех.

– И не узнаешь порой, насколько любишь человека, – сказала Зулайя, придя проведать выздоравливающих, – пока вдруг он… не покинет тебя.

Ее слова пронзили душу П'теро. И не было рядом Тиши, чтобы утешить его. Но зато в палатку внезапно ворвался М'ленг.

– Как ты можешь так зацикливаться на себе? – напряженным, гневным тоном сказал зеленый всадник.

– Что?

– Тиша заболела не из-за тебя. Леополь ходил босиком, хотя ему сказали, чтобы не дурил, так что его заноза – тоже не твоя заслуга. Ты не виноват даже в том, что мы высадились именно на ту скалу. Просто не повезло, и я не хочу больше волновать Сит'у с Ормонт'ом. Ты меня слышишь?

П'теро разрыдался. Все верно – М'ленг больше не любит его.

Но тут М'ленг нежно обнял его и прижал к груди, гладя и целуя.

– Не будь ты таким тупым идиотом, ты, тупой идиот! Как я могу не любить тебя?

Потом П'теро не понимал, как он вообще мог усомниться в М'ленге.

Когда пациенты вернулись в Телгар-Вейр, Тиша уже вновь заправляла нижними пещерами. Хотя одежда теперь болталась на ней, но за время плавания от устья Рубикона она загорела, и вид у нее был совершенно здоровый.

Синие и зеленые всадники крыла навели порядок в вейрах П'теро и М'ленга и обновили их, перекрасив стены и повесив новые занавески. Старые подушки заменили новыми.

– Тиша сказала, что тебе довольно долго придется сидеть на чем-нибудь помягче, – хихикал в кулак 3'гал – Леди Сальда дала нам перья, собранные в конце Оборота.

Потом любовник 3'гала Т'сен вынул из-за спины какой-то предмет. П'теро озадачился. Что-то вроде подушки с очень длинными ремешками.

– Это еще что?

З'гал расхохотался. Это разозлило Т'сена, который нахмурился и сунул предмет в руки П'теро.

– Да чтобы сидеть, конечно же. Как раз входит между шейными гребнями. Мы проверили.

Запоздало, но горячо, насколько мог, П'теро поблагодарил Т'сена за полезнейший подарок. Не то чтобы у него слишком болели ягодицы, но мускулам спины и ног требовались массаж и упражнения, чтобы вернуть им прежнюю силу. Конечно, М'ленг ухаживал за ним и старательно массировал, но П'теро беспокоился, что не успеет оправиться до начала Падения Нитей. М'ленг отделался куда легче. Он-то не пропустит и дня.

Для маленькой вечеринки в Вейре в честь возвращения П'теро М'ленг принес вино, печенье и сыр и показал другу плоский пакет. Глаза его сияли, пока П'теро с любопытством разворачивал сверток.

– Иантайн вернулся, знаешь? – сказал М'ленг, затаив дыхание наблюдавший за каждым движением П'теро.

Остальные всадники тоже были заинтригованы, и П'теро понимал, что им не терпится увидеть его реакцию.

Конечно, когда он развернул картину, она оказалась вверх ногами. П'теро перевернул ее и ошеломленно застыл. У него глаза чуть на лоб не вылезли, когда он увидел, что там изображено.

– Но… но… Иантайна же там не было!

– Удачно, правда? – сказал 3'гал. – Он все верно изобразил? М'ленг все рассказывал и рассказывал… П'теро не знал, что и сказать, так он был ошарашен. Он был готов правую руку отдать, чтобы все было именно так! Лев рвал ему спину, М'ленг лежал под ним, другие львы взбирались по склону, и по их позам и мордам явно читались их намерения, в разинутых пастях сверкали клыки, не уступающие драконьим. П'теро защищал любовника. Полуобернувшись, он кулаком замахивался на льва. Оба всадника были полностью одеты, но эта погрешность против истины была сущей мелочью по сравнению со всем остальным.

– П'теро? – взволнованно спросил М'ленг. Синий всадник сглотнул.

– Не знаю, что и сказать!

«А я где?» – поинтересовался Ормонт', очевидно, воспользовавшись глазами всадника. Драконы порой такое могут.

– А вот! – П'теро показал на драконов высоко в небе. Крылья сложены для посадки, когти выпущены, готовые схватить нападающих, глаза полыхают бешеным красным и оранжевым пламенем.

– Конечно, я был без сознания, – говорил М'ленг, – но Сит'а и Ормонт' наверняка именно это и делали. Разве не так? – И он ткнул П'теро в бок.

– Да-да, – торопливо сказал П'теро. Наверное, так и было, хотя он этого и не видел, поскольку смотрел совсем в другую сторону. – Все произошло так быстро… Но Иантайн… он так сумел все это изобразить – это же просто сверхъестественно! – В его голосе звучало неподдельное восхищение.

– А там, – показал на стену М'ленг, – мы даже крючок приладили, чтобы ты мог ее на стену повесить.

– А может, ты себе ее возьмешь? – с надеждой предложил П'теро.

– А у меня уже есть копия. Иантайн написал две картины, каждому по одной, – сказал М'ленг, горделиво улыбаясь любовнику.

Так что пришлось П'теро повесить злополучное напоминание о худшем дне в его жизни на стену, чтобы видеть ее каждое утро всю оставшуюся жизнь.

– Ты и не знаешь, что это для меня значит, – сказал он, и это тоже было правдой.

Никто не удивился, что он в ту ночь напился в стельку.

«Иантайн прилетает», – сказал своему всаднику Чарант'.

– Меранат'а мне уже говорила, – заявила Зулайя, прежде чем К'вин успел открыть рот. – Он хочет узнать все о нашем путешествии на юг.

– Я думал, он отказался от мысли потренироваться на Первой волне Падений на юге, – сказал К'вин. Он говорил нарочито неуверенно.

Зулайя приложила палец к губам и показала на спящую Меранат'у, дав знак К'вину скрыть свои мысли от

Чарант'а, который был снаружи.

– Меня-то обманывать не надо, Кев, – погрозила она ему пальцем. – Вы с Б'нуррином в лепешку разобьетесь, чтобы только участвовать в первой встрече с Нитями, даже если первая волна пройдет на юге, где ничто не пострадает. Или, точнее, где спасать нечего и некого.

– Но личинки еще не распространились по всему Южному континенту. Ты же сама знаешь.

– Это совсем другое, чем увидеть Нити впервые за двести лет.

Он ответил на ее задорную улыбку сконфуженной усмешкой.

– Нам не нужно «распалять» драконов и все такое, – сказал он.

– Да, но ведь ты не хочешь, чтобы С'нан пилил тебя до конца дней твоих? А так и будет, если у предводителя Вейра – у тебя – в башке одни заскоки.

К'вин смерил ее долгим взглядом.

– Не говори мне, что тебе по вкусу, что Сараи выведет королевское крыло во время Падения раньше, чем ты.

Зулайя качнулась в кресле, и К'вин понял, что укол достиг цели. Но ей хватило мужества ответить улыбкой.

– Мы даже не знаем, что на уме у Б'нуррина, – сказала она.

У него на уме было именно это. И когда Зулайя и К'вин перечислили ему все проблемы, с которыми они столкнулись в злосчастном путешествии на юг, он только укрепился в своем намерении.

– Во-первых, – сказал Б'нуррин, также оградив свои мысли от драконов, – мы нигде не будем приземляться. И я не думаю, что туда надо отправляться целыми крыльями, Кев, – быстро добавил он. – Непохоже, что есть смысл сражаться с первым настоящим Падением – чем бы оно ни оказалось…

– Ты надеешься, что С'нан первым не пойдет, – сказала Зулайя, плотоядно усмехаясь.

– Именно, – коротко ответил Б'нуррин. – Откровенно говоря, он меня достал. Не вижу ничего опасного в том, чтобы посмотреть. То есть… – он помолчал, успокаиваясь и глядя в упор в глаза К'вину, – буду откровенен до конца. Боюсь, как бы мне не пришлось менять штаны по десять раз на дню, когда мне придется вести Вейр во время первого Падения.

– Да я сам боюсь, – весело признался К'вин. Краем глаза он заметил выражение удовлетворения, промелькнувшее на лице Зулайи. Наверняка покойный Б'нер никогда такого не говорил…

– И я думаю, что если я хотя бы раз посмотрю на это до того, как полезу в драку очертя голову и ничего не зная…

– Любой, кто не боится Нитей, – полный дурак – вмешалась в разговор Зулайя.

– Это точно, – кивнул ей с усмешкой Б'нуррин. – Ну, так вы летите со мной?

– Ведь если мы оба полетим, то никто потом не будет слишком наезжать на другого? – спросил К'вин глядя в упор на Зулайю.

Б'нуррин поскреб подбородок.

– Да. Я догадываюсь о величине угрозы.

– Мы первые, с кем ты говорил?

Б'нуррин фыркнул.

– Ну, уж к С'нану я точно с этим больше не сунусь, после того как он дважды надавал мне по ушам. Я подумал, что вы согласитесь охотнее, чем Д'миэль, хотя, как вы знаете, М'шалл наверняка тоже полетит. Если с погодой в Форте и Плоскогорье не повезет, то Первое Падение, с которым мы столкнемся, пройдет над Бенденом.

– М'шалл будет посговорчивее, – сказала Зулайя, – хотя он последний, в чьих способностях стоит сомневаться.

– Это верно, – сказал Б'нуррин, заводясь. – Но если так смотреть, старый С'нан встретит Первую волну над Фортом, так что, прежде чем с ним говорить, мы должны сами попробовать. – Предводитель Айген-Вейра улыбнулся так по-мальчишески, что даже К'вин хмыкнул.

– Сколько времени между южной Первой волной и нашей? – спросил он. Он с изумлением увидел, что Зулайя разворачивает на столе карту Телгар-Вейра.

– Недели две, – сказала она.

– Значит, можем слетать, посмотреть и нисколько не подвергнуть опасности готовность наших Вейров, – сказал Б'нуррин.

– Первое вероятное Падение над Фортом – седьмое по всей планете. Четвертое придется на Посадочную площадку, – продолжала Зулайя, пальцем чертя полосы прохождения волн. – Пятая не подойдет, а шестая начнется как раз в устье Райской реки, неподалеку от того места, где мы только что были.

– А первые три? – спросил Б'нуррин, вытягивая шею, чтобы лучше видеть. – О, не так уж хорошо в смысле четких координат, не так ли? – Затем посмотрел прямо в глаза К'вину. – Вы летите со мной?

– Я – да, – решительно сказал К'вин, намеренно не глядя на Зулайю.

– Думаю, я тоже, – сказала она, удивив обоих. И когда они в изумлении воззрились на нее, она добавила: – Королевы летают гораздо ниже, чем остальные крылья. Так что мне легче будет менять штаны, но это не значит, что мне хочется их менять. – И когда они оба с облегчением ей улыбнулись, она спросила: – Значит, и Шанна полетит?

Еще шире расплывшись в улыбке, Б'нуррин сказал:

– Только если полетишь ты.

– Ну, хоть у кого-то из Айген-Вейра есть здравый смысл, – сказала Зулайя. – Давай поразмыслим над этой идеей пару деньков. Просто для уверенности.

– А кто про нас узнает, если мы ни словечка не скажем? – спросил Б'нуррин, оглядываясь на спящую Меранат'у.

Поулин взял Джемсона с собой в Битра-холд. Старейший из лордов до сих пор злился на сына за то, что он участвовал в низложении Чокина. Но он не мог ни в чем упрекнуть сына за руководство холдом в течение двух месяцев своей болезни. Отдых и вправду вернул Джемсону здоровье, хотя терпимости не прибавил.

Перемены в Битре были видны сразу – с той минуты, как Магрит' опустился во дворе и Вергерин торопливо вышел им навстречу, чтобы поприветствовать гостей. Он был наготове.

С'нан настаивал на том, чтобы ему позволили сопровождать двоих лордов-холдеров, поскольку он, как и Джемсон, был просто ошарашен скоростью, с которой провели процедуру низложения.

– Ничего себе! – воскликнул предводитель Форт-Вейра, глядя по сторонам. Магрит' тоже озирался, и Поулин с трудом подавил улыбку, поскольку дракон смотрел в одну сторону, а его всадник – прямо в противоположную.

Двор был чист и опрятен, снег выметен, щели между булыжниками заделаны свежим цементом. Вдоль дороги уже не росли кусты и сорные деревья. Ряды строений .вдоль дороги были покрыты новыми слюдяными крышами, трубы отремонтированы, металлические ставни покрашены заново, и все явно было в прекрасном рабочем состоянии. Хотя некоторые из верхних окон холда были накрепко закрыты ставнями, фасад уже не оплетали засохшие виноградные лозы. Солнце отражалось от солнечных панелей, почищенных и отремонтированных.

Под крышей недавно построенного склада были сложены контейнеры для ашенотри, так чтобы их было удобно брать. По стенам на штырях были аккуратно развешаны шланги и насосы. Кальви говорил Поулину, что его в первую же неделю правления Вергерина попросили поставить в Битру все надлежащее. А неделю спустя он отправил лучших своих учителей провести инструктаж по использованию инвентаря и уходу за ним.

Вергерин был одет нарядно, его брюки и куртка были сшиты из прочного материала. По всей видимости, перед приездом гостей он работал. Он сердечно приветствовал Поулина и вежливо представился Джемсону, который ответил ему довольно холодно.

– Вы много сделали с тех пор, как возглавили холд, Вергерин, – сказал Поулин, давая ему понять, что общественное мнение – на его стороне. – Честно говоря, я и не думал, что такое возможно.

– Ну, – усмехнулся Вергерин как мог обаятельнее, – я нашел-таки сокровищницу Чокина, так что смог нанять мастеров. Даже ближайшие холдеры никак ко мне не привыкнут и… мнутся.

– Скорее, боятся, – сухо ответил Поулин.

– Да уж… но я делаю, что могу, снабжая их материалами, чтобы они сами провели у себя ремонт. Холд в жутком состоянии, сами знаете.

Джемсон что-то проворчал, но у него глаза на лоб полезли, когда он увидел порядок и чистоту в первой гостиной. С'нан одобрительно хрюкнул и даже провел пальцами по широкому столу с красивым зимним букетом из ягод и листьев. Слуга в новенькой ливрее, на которой еще виднелись слежавшиеся складки, спешил через гостиную с большим подносом.

– У меня в кабинете очень уютно, – сказал Вергерин и знаком пригласил их войти.

Поулин отметил, что тяжелые деревянные двери блестят от масла, а бронзовые части ярко отполированы. Интерьер полностью изменился. Теперь там стояли столы, стеллажи и книжные шкафы. К внутренней деревянной стене была прикреплена масштабная карта Битра-холда, под ней – карта Северного континента и, как ни странно, долины Стенг. Неужто Вергерин намерен вновь открыть там шахты? В очаге полыхал огонь, три мягких кресла уютно расположились рядом, а низенький столик явно ждал подноса. В полированных металлических вазах на подоконнике в глубоком оконном проеме стояли ветки с ярко-оранжевыми ягодами и вечнозеленые растения – комната при Вергерине изменилась до неузнаваемости.

– Вот кла, отличный бульон – рекомендую, и вино, подогретое до комнатной температуры. – Вергерин жестом пригласил гостей садиться.

– У вас и повар новый, Вергерин? – спросил Поулин и показал на дымящийся кувшинчик. Вергерин усмехнулся. – Я тогда попробую бульон.

Джемсон тоже не отказался, но С'нан пожелал кла.

– Помните заднюю лестницу, Поулин? – сказал Вергерин, тоже взяв горшочек с бульоном и пододвигая себе простое кресло.

– Помню. Неужто там и были деньги?

– Да, в одной из ступеней. – Вергерин хмыкнул. – Чокин, наверное, забыл, что я знаю об этом тайнике. Это оказалось неоценимой поддержкой – я и незаконные налоги людям вернул, и запасов прикупил. Чокин только одну вещь делал как надо – вел записи. И я точно знаю, сколько он вытряс из своих людей.

Джемсон осторожно прокашлялся.

– Да, именно так, лорд Джемсон, – сказал Вергерин. – У них в кладовках запасов на зиму не хватит, что уж говорить о подготовке к Прохождению. Я до сих пор выгребаю лишнее из закромов Чокина. – Он невесело рассмеялся. – Чокин все пятьдесят лет Прохождения мог бы просидеть, не вылезая из холда, на своих запасах. А вот его люди и года не протянули бы, кроме тех, кто сумел сохранить что-то для посева. Битру построили уже после окончания Первого Прохождения, тут гидропонных навесов нет, хотя контейнеры внизу есть.

Джемсон снова хрюкнул.

– А игры? Вы их прикрыли?

– И тут, и везде, – сказал Вергерин. чуть покраснев – Я не прикасался к костям или картам с той самой приснопамятной игры с Чокином.

– А его игроки?

Вергерин мрачно усмехнулся.

– У них был выбор – подписать со мной новый контракт, поскольку старый я учитывать не стану, или идти на все четыре стороны. Мало кто ушел.

С'нан выдавил хриплый смешок.

– А кто бы ушел, рискуя оказаться под открытым небом во время Падения? Вы верно поступили, Вергерин. – Он согласно кивнул.

– У вас появился второй шанс, Вергерин, – наставительно поднял палец Джемсон. – Постарайтесь не упустить такую удачу. – Он допил бульон и встал. – С вашего позволения мы отправимся на краткую инспекцию холдов.

– Конечно. – Вергерин торопливо встал, отодвигая кресло. – Верхом…

– Нет-нет, – отмахнулся Джемсон. – Не надо нас сопровождать. Лучше, если мы будем одни.

– Джемсон! – начал Поулин, поскольку лорд Плоскогорья повел себя на редкость невежливо.

– Конечно, как пожелаете. – Вергерин знаком попросил их остановиться у карты и показал направления. – Мы сумели провести неотложный ремонт всех холдов, не слишком далеко отстоящих от главных дорог. А вот этим, в горах, придется подождать помощи. Не могу злоупотреблять щедростью Бенден-Вейра, хотя М'шалл куда более отзывчив, чем я думал.

– Эта отзывчивость ему выгодна, – жестко сказал С'нан, не упустив возможности уколоть предводителя Вейра.

Джемсон открыл было дверь в холл и резко остановился, увидев противоположную стену, так что Поулин чуть не врезался в него. Джемсон пробормотал что невнятное и, ткнув в стену, обернулся к Вергерину.

– Какого черта вы повесили этот портрет здесь? – спросил он, кипя от ярости.

Поулин и С'нан заглянули в проем, и Поулин не сумел удержаться от смеха.

– Когда же Иантайн успел… переписать его? – спросил он широко улыбавшегося Вергерина.

– Вчера получил. – Вергерин пересек зал и остановился рядом с портретом. – Сходство сейчас поразительное.

На мгновение повисло молчание. Все смотрели на портрет, который теперь совершенно честно изображал прежнего владельца Битра-холда с его близко посаженными глазками, дурным цветом лица, редкими волосишками и бородавкой на подбородке.

С'нан фыркнул.

– И зачем вы поместили сюда его физиономию, лорд Вергерин?

– Во-первых, чтобы помнить о том, как не надо управлять Битрой, и, во-вторых, потому, что традиция такая – вывешивать портреты прежних лордов-холдеров. – Он показал на лестницу, на стене вдоль нее висели портреты прежних владельцев холда.

Джемсон несколько раз хмыкнул.

– А Чокин? Как он поживает?

Поулин пожал плечами и посмотрел на С'нана.

– Ему дали все, что ему нужно, – сказал предводитель Вейра. – Незачем злить его в изгнании дальнейшими контактами.

– А его дети? – спросил Джемсон, холодно сверкнув глазами.

Вергерин усмехнулся.

– Здоровье у них стало получше, то же самое с благополучием и самодисциплиной.

– Последнего им очень не хватает, – сказал Поулин.

– Вы удивитесь, лорд Поулин, – лукаво улыбнулся Вергерин.

– Как-нибудь переживу.

– Как ветку согнут, так она и растет, – благочестиво проговорил Джемсон.

– Туда, – показал Вергерин, приложив палец к губам.

Он провел их по коридору, туда, где прежде, как помнил Поулин, была игровая комната. Они услышали приглушенное пение – Поулин тут же узнал одну из последних мелодий Колледжа. Подойдя поближе, они услышали последние слова «Баллады о долге».

Вергерин осторожно приоткрыл дверь в неузнаваемо изменившуюся комнату. Ученики – их оказалось намного больше, чем Поулин ожидал, – сидели спиной к дверям. Учитель – Поулин с удивлением узнал в нем Иссони – кивнул в знак приветствия, продолжая отбивать такт.

Детские голоса – даже тех, кто не умел держать мелодию, – звучали очень трогательно. Возможно, из-за невинности и простодушия, с которыми они пели песню. Даже Джемсон заулыбался, но ведь пели они сейчас как раз об ответственности лорда-холдера.

– А которые из битранского рода? – шепотом спросил Поулин Вергерина.

Тот показал, и только тогда Поулин узнал их – девочки с одной стороны хора, мальчики – с другой. Одеты они были куда лучше прочих, но слушали учителя с не меньшим вниманием, чем другие. И пели они очень охотно – у старшей девочки был пронзительный голос.

«Как и у ее мамаши», – подумал Поулин.

Вергерин с усмешкой увлек их обратно в коридор.

– Иссони был прав – этим детям нужно с кем-то соревноваться. Детям из холдов стимула не надо, они сами хотят учиться, а Чодон не желает, чтобы дети простых холдеров учились лучше, чем он. Да, по-прежнему и визгу хватает, и нытья, и злости, но Иссони получил от меня позволение разбираться с ними своими методами. И разбирается. Очень эффективно.

– А Надона? – спросил Поулин.

Брови Вергерина поползли вверх.

– Она учится тому же, что и дети, но соображает она уж очень туго, как говорит Иссони. Она сейчас у себя. – Он показал головой на верхний уровень. – Она не хочет выходить.

– И оставила всю работу вам одному? – насмешливо спросил Поулин.

– Именно так.

—Хм-м, так я и думал, – пробормотал Поулин и начал застегивать куртку для верховой езды, выражая готовность отправляться в инспекционную поездку. – Вы готовы, Джемсон?

Джемсон что-то пробурчал, но то, что вопросов он задавать не стал, Поулин счел добрым знаком.

Когда они покинули дом, они увидели, что мужчины и женщины разбирают контейнеры огнеметов.

– Я назначил учения. Приходится – ведь время упущено, – объяснил Вергерин.

Джемсон и С'нан обменялись такими недоуменными взглядами, что Поулин еле удержался от смеха. А Вергерин перехватил его взгляд и подмигнул. Затем вежливо попрощался с гостями и отправился к наземной команде.

– Ну, кое-что он усвоил, – ханжески протянул Джемсон, когда они спускались по ступеням к ожидавшему их бронзовому дракону.

– Да, похоже, усвоил, – сказал С'нан и слегка нахмурился. – И все же мне не нравится, что он не тронул Чокиновых игроков. Попомните мои слова, на Встречах они нам еще доставят хлопот.

– Не больше, чем всегда, – ответил Поулин, исподтишка помогая Джемсону взобраться на высокое плечо Магрит'а. – Может, даже поменьше, поскольку Чокин не будет заставлять их выжимать все деньги из ничего не подозревающих лопухов-холдеров.

– В Вейре никаких игр не допущу! – как всегда напыщенно, проговорил С'нан.

Поулин молча взобрался на дракона, надеясь, что им хватит краткого облета, чтобы убедить С'нана в компетентности Вергерина и обоснованности смещения Чокина. Самого Поулина вполне удовлетворил краткий визит. Особенно ему понравился портрет Чокина. Надо послать весточку к Иантайну в Телгар-Вейр – Бриджли сказал, что художник вернулся туда, как только закончил работу в Бенден-холде, – и спросить, когда они с супругой смогут заказать ему портреты.

Поулин был очень доволен тем, что составил компанию Джемсону. Он надеялся, что вскоре леди Тэа сообщит ему наконец, что Галлиан вышел из опалы.

* * *

– В одиночку ты весь мир от Нитей не спасешь, П'теро, – говорил К'вин, гневно глядя на молодого синего всадника. Он едва держал себя в руках. У П'теро начисто отсутствовал здравый смысл. – Ты не сможешь запечатлить М'ленга. Если ты собираешься также вести себя во время Падения, то, думаю, ты очень долго будешь мальчиком на побегушках и не более того.

– Но…но…

– К тому же, – К'вин почти ткнул пальцем в нос юноши, – Маранис говорит, что твои раны плохо заживают из-за того, что ты преждевременно вернулся к полетам.

– Но… – Глаза П'теро расширились от страха перед гневом предводителя Вейра. Он вцепился в гребень дракона, чтобы не упасть. Подушка, которую подарил ему Т'сен, соскользнула, поскольку завязки провались во время упражнений. Она была в крови.

– А ну, слезай. Немедленно! – прорычал К'вин, показывая П'теро на землю. – Быстро!

П'теро повиновался быстро, как мог. Однако у него все затекло от долгого сидения во время маневров к тому же его раны на спине и ягодицах открылись. К'вин поддержал его, схватив за плечо и повернул к себе.

– Не только свежие пятна, но и засохшие, – сказал он звенящим от злости и презрения голосом. – Ты свободен.

– Но… но…. Нити же почти уже падают! – в ужасе воскликнул П'теро, чуть ли не плача от разочарования и страха, что ему не удастся показать М'ленгу свою истинную отвагу. Не случайную, как во время схватки с львами, но настоящую самоотверженность во время воздушных боев с Нитями.

– Парень, они пятьдесят лет падать будут. Этого хватит, чтобы и ты, и Ормонт' успели испугаться! А теперь немедленно к Маранису. Ты списан на землю!

– Но я должен быть в крыле, которое встретит первую волну Падения! – в муке вскричал П'теро.

– Так ты туда не попадешь. Топай к Маранису! К'вин не стал ждать, пока П'теро выполнит приказ. Он понесся по чаше кратера прочь, поскольку желание вбить в башку синего всадника немного здравого смысла было таким яростным, что лучше бы ему находиться от П'теро подальше.

«Ормонт' пытался удержать его сегодня от полетов», – сказал Чарант'.

К'вин остановился, смерил гневным взглядом своего бронзового, который растянулся на своем ложе у стены Вейра, греясь в лучах зимнего солнца.

«Тогда ты не лучше их!» – К'вин с удовольствием увидел, как Чарант' испугался его гнева.

«С этой минуты ты будешь сообщать мне – сразу же! – когда любой из всадников или драконов хоть на йоту не готов к исполнению своего долга. Понял?»

Чарант' завращал глазами, желтый цвет тревоги окрасил их голубизну. В голосе его звучало раскаяние.

«Я больше не подведу тебя».

«Будь они в настоящей опасности, я бы не пустила их». – сказала Меранат'а, вступая в разговор.

«А тебя я не спрашивал!» – К'вин был так зол, что даже не подумал, не обидит ли он Меранат'у или ее всадницу. Но он не собирался терять всадников из-за дури или пустого бахвальства. Им предстояло пятьдесят лет сражаться с Нитями! Он не позволит им рисковать своим здоровьем из-за дурацкого представления о том, что такое настоящая отвага!

«Если ты думаешь, что я могу подвергнуть опасности хоть одного всадника…»

К'вин трижды взбегал по лестнице, ведущей в Вейр золотой королевы, и спускался обратно, пытаясь обуздать свою ярость, прежде чем встретится лицом к лицу с Зулайей и объяснит ей, почему осмелился говорить с ее королевой в таком вызывающем тоне.

«Я должен знать обовсех больных драконах и всадниках всегда, в любое время, Меранат'а, и ты не можешь не понимать этого, иначе, во имя Первого Яйца, зачем же ты королева?»

– Затем, что я ее всадница! – вылетела наружу Зулайя. – Как ты смеешь так говорить с моей королевой? – возмущенно сверкала она глазами.

– А как она смеет скрывать отменя информацию? Зулайя изумленно уставилась на всадника. К'вин никогда не упрекал ни ее, ни Меранат'у, хотя в душе она признавала, что у него порой бывали на то законные основания и в некоторых случаях ей трудно было бы оправдаться.

– Ты знаешь, в каком состоянии П'теро? – рявкнул он, и она попятилась в Вейр. В гневе он был великолепен – горящие глаза, жесткое лицо, прямо-таки воплощенная ярость.

– Тиша сказала, что Маранис недоволен тем, что он вернулся к своим обязанностям. Новая кожа на шрамах еще слишком тонкая…

– И ты мне ни слова не сказала?

– Он же всего-навсего синий всадник…

– ДЛЯ МЕНЯ ВСЕ МОИ ВСАДНИКИ ВАЖНЫ! – взревел К'вин, стискивая кулаки и пряча руки за спину чтобы не разломать что-нибудь, дав выход своей ярости. – Через два дня начнут падать Нити. Мне нужен весь Вейр в полной боеготовности! Я должен быть уверен во всех, кто встретит Нити через два дня! Мне не нужны секреты, увертки и…

– К'вин. – Зулайя протянула к нему руки. – Кев, все в порядке. Вейр готов – возможно, ты даже слишком затянул гайки, но все к лучшему…

– Все к лучшему? – Он отшвырнул ее руку. – Когда больные всадники берут на себя обязанности, которые они не смогут выполнять из-за своего физического состояния?

Он зашагал взад-вперед, а Зулайя наблюдала за ним с улыбкой гордости. Он станет великолепным предводителем, куда лучше, чем был Б'нер.

Он внезапно остановился совсем близко к ней, глядя ей прямо в лицо глазами, сверкающими от гнева и разочарования.

– И чему ты сейчас улыбаешься? – с подозрением спросил он, поскольку в ее улыбке было что-то такое, чего он никогда прежде не видел.

– Тому, что ты полностью держишь себя в руках, – ответила она, продолжая улыбаться.

– Да неужто?

И тут он сделал то, чего она всегда так ждала, – обнял ее и стал целовать со всей властностью мужчины, поредводителя Вейра, без капли робости или почтения. Именно этого она всегда и добивалась.

К'вин полностью держал себя в руках и на следующее утро, еще до рассвета, когда Меранат'а сказала ему, что Б'нуррин и Шанна ждут их.

– Чего ждут? – спросил К'вин, неохотно высвобождаясь из объятий Зулайи и протягивая руку за брюками. «Пора лететь», – добавил Чарант'.

– Куда? – ворчливо протянул он.

– Куда? – сонно вторила ему Зулайя.

«Они говорят – на юг», – отозвались Меранат'а и Чарант'.

И тут К'вин вспомнил. Сегодня они отправляются смотреть на Нити. Он много раз очень спокойно повторил это слово в уме так, чтобы Чарант' не слышал его. Оба дракона спали, когда Б'нуррин приезжал к ним. Это хорошо, потому что иначе весь Вейр знал бы об их планах.

– Б'нуррин хочет, чтобы мы летели с ним, – сказал К'вин, бросив на Зулайю предостерегающий взгляд. Она на мгновение нахмурилась, затем ее лицо прояснилось.

– О!

С заговорщической улыбкой она выскользнула из постели, закутавшись в одеяло, и пошла за летной одеждой.

Когда они столкнулись друг с другом в процессе одевания, она вдруг притянула его голову к себе и прошептала ему прямо в ухо:

– Я могу взять свой огнемет…

– Ты лучше напиши себе на лбу, куда мы летим – прошептал он в ответ. – Мы просто летим посмотреть

– Да, посмотреть. – Затем, уже громко, спросила: – Где мы встречаемся с Б'нуррином, Меранат'а?

– Ты что, забыла? – К'вин схватил ее за руку и встряхнул. Затем прошептал: – Посадочная площадка.

– О, как я могла забыть?

Если сторожевой дракон, дежуривший на краю чаши, и удивился тому, что предводители Вейра задолго до рассвета тайком покидают Вейр, то спрашивать ничего не стал. Всадники весело помахали ему, пролетая мимо.

«Иантайн говорит, по счету „три“ уходим в Промежуток», – сказал своему всаднику Чарант', весьма озадаченный происходящим.

«Идем к Посадочной площадке», – ответил К'вин, глядя на Меранат'у. Зулайя подняла большой палец, показывая, что получила то же послание. Представив себе высохший язык бесплодного вулканического пепла, тянущийся от горы Гарбен до залива Монако, К'вин три раза кивнул.

«Вперед!»

Чарант' внезапно загудел глубоким низким тоном, а в уме у К'вина раздалось удивленное «О!». К'вин ощутил, что дракон вздрогнул. В результате он не слишком удивился, как мог бы, увидев, что воздушное пространство вокруг него и Меранат'ы с Зулайей заполнено под завязку. Только чутье помогло им избежать столкновения. К'вин посмотрел по сторонам и увидел, что нет только С'нана и Сараи, хотя они могли быть среди тех, кого он заметил краем глаза, хотя и не узнал до того, как они ушли в Промежуток. В свете южного солнца К'вин видел синий, коричневый и даже два зеленых бока, прежде чем они исчезли. Похоже, сюда прилетели не только предводители Вейров и их драконы – он насчитал около тридцати бронзовых и коричневых.

Это было уж слишком для его чувства юмора. Хорошо, что он прикрепил ремни безопасности. Его разобрал такой хохот, что он просто шатался вперед-назад между гребнями Чарант'а. Что, все всадники Перна поддались соблазну прилететь сюда нынешним утром? Конечно, местоположение Посадочной площадки знали все, но чтобы вдруг столько народу независимо друг от друга решило прилететь сюда в одно и то же время? Наверное, каждый из них уверен, что он один такой умный.

Хохотал не только К'вин – все до единого. Сейчас ему куда сильнее угрожала опасность обмочиться от хохота, а не от страха. Страх. Это напомнило ему, зачем он здесь. И снова – это было общее ощущение. Все перестали смеяться, и всадники с драконами повернули к северу.

Вот оно! Многократно описанный серебристый туман на верхнем уровне голубого неба. Ни один дракон не шевельнул крылом, ни один всадник не дрогнул, когда серебристый туман начал падать в море.Нити!

Все так легко их узнали…

«Нити!»

Казалось, это слово одновременно отдалось гудением в груди каждого дракона. К'вину пришлось вцепиться в шейный гребень Чарант'а, когда тот рванулся вперед к врагу, для борьбы с которым была предназначена его жизнь.

«У меня нет огненного камня! Как я буду их жечь? В чем дело? Зачем ты привел меня сюда, когда тут Нити, а я не могу их сжечь?»

«Все в порядке, Чарант'. Мы прилетели сюда смотреть. Увидеть».

«Но это же Нити! Я должен жевать камень, чтобы выдыхать пламя. Почему я не могу выдыхать пламя, когда этоНИТИ!!!»

Дико озираясь, К'вин понял, что не у него одного такие сложности. Драконы рвались вперед, пытаясь перехватить Нити.

«Я достаточно видел, Чарант'. Летим назад. В Телгар» «Но – НИТИ?» Бронзовый дракон умолял, он был

сбит с толку, потрясен невозможностью немедленно ринуться в бой.

«Мы уходим. Немедленно!»

«Уходим? Но мы же не сражались с Нитями!»

«Не здесь и не сейчас, Чарант'».

К'вину понадобилась вся его сила воли и моральная сила, все доверие Чарант'а, чтобы преодолеть страстный протест бронзового. Внезапно Чарант' приостановил полет навстречу Нитям.

«Хорошо». Так упрямый ребенок скрепя сердце, со слезами повинуется приказу старшего.

«Что?»

«Королевы говорят – мы должны лететь к Красному холму».

«Так летим». К'вин не стал оспаривать приказ, радуясь, что хоть кому-то драконы подчинились.

Холм был местом учений Нижнего Керуна. Лакколитовый купол трудно было не узнать – он упоминался во всех программах обучения молодежи Вейров. И здесь неудачливые зрители сумели все же посадить своих драконов. Даже глаза королев вращались, пылая красным и оранжевым, некоторые бронзовые были так охвачены гневом, что глаза их буквально пульсировали злобным пламенем и вращались невероятно быстро. К'вин был почти счастлив, соскочив с шеи Чарант'а. Но и он, и остальные предводители Вейров обязательно касались лапы, или морды, или плеча дракона, поскольку нужен был хоть какой-то контакт. Вокруг них образовали широкий внешний круг другие бронзовые и коричневые всадники, которые тоже «спаслись», – они оставались верхом, гладили и утешали своих драконов, в то время как предводители в центре обсуждали ситуацию. Первым нарушил молчание М'шалл.

– Итак, хороший замысел вышел боком, – смеясь, сказал он. – Ну и мудрилы мы все.

– Мы забыли одно простое правило, – добавила Ирена, снимая летный шлем. Лицо ее было все еще бледным от страха.

К'вин посмотрел на Зулайю, стиравшую пот с лица, и понял, что всадницам королев дорогого стоило уговорить своих золотых отдать приказ повернуть назад.

– Драконы знают, что им делать во время Падения, – кивнул М'шалл. И расхохотался.

К'вин усмехнулся, услышал басистый смех Г'дона и решил, что сдерживаться больше нет смысла. Б'нуррин хохотал так, что ему пришлось схватиться за руку К'ви-на, чтобы не упасть. Даже Д'миэль был смущен, но смех Лоры был настолько заразителен, что он не выдержал и рассмеялся. Всадники во внешнем кругу тоже уловили юмор ситуации и начали смеяться. Это было хорошее лекарство против страха, который они только что пережили.

– А кто-нибудь заметил хоть одного всадника из Форта, когда мы отступали? Был кто-нибудь? – спросил М'шалл, когда смех утих. Он проверял, кто собрался на эту неофициальную встречу.

– Они в последнюю очередь признались бы, что вообще прилетали сюда, – сказала Ирена.

– Сомневаюсь, Рени, – сказал Г'дон. – С'нан держит Вейр в ежовых рукавицах, это верно, но готов поспорить, что среди его командиров крыльев нашлись ослушники.

– Я знаю, они здесь были, – сказала Мари, протирая все еще слезящиеся от смеха глаза. – Смотреть на нас – просто умора, – махнула она рукой, – так что они подглядывали украдкой.

– Но ведь, – внезапно побледнела от осенившей ее мысли Лора, – ведь мы не повредим драконам, вот так их развернув, правда?

Д'миэль был не единственным предводителем Вейра, который сразу же отмел эту мысль.

– Вряд ли. Это повысило их доверие к всадникам в сотни раз. Они теперь абсолютно уверены, что мы с самого рождения говорим им только правду.

– Да, да, ведь это правда? – с облегчением сказала она.

– Я сам хотел бы поблагодарить всадниц золотых королев за то, что они сумели своей властью заставить послушаться наших бронзовых.

– Вам повезло, что среди вас три самых старших королевы и две очень волевые молодые женщины, – сказала Зулайя.

Лора вспыхнула, а Шанна выпрямилась.

– Отлично, – сказал М'шалл, отметив, что глаза большинства драконов приобрели нормальный цвет и стали вращаться медленнее. Он шагнул в центр песчаного круга, сложил руки рупором и заговорил, поворачиваясь: – Итак, слушайте все. Этой встречи никогда не было, и ни в одном Вейре никоим образом о ней не должны узнать. Вы меня поняли? – В ответ послышались громкие четкие возгласы. Он кивнул и отступил назад, к Крайгат'у. – Мы встретимся… официально, – тихо сказал он остальным предводителям, – когда Нити начнут падать на севере.

– Мы все время держим всадников настороже, – напомнил им Г'дон.

– И уверены, что С'нан делает то же самое, – добавил, усмехаясь, Б'нуррин.

– Итак, мы знаем, где и когда мы встречаемся…

– Подожди немного, Г'дон, – сказал К'вин. – А почему нам не дежурить крыльями посменно, чтобы встретить первую волну Падения, куда бы она ни пришлась? – Внешний круг радостно приветствовал это предложение – Это даст большему числу всадников шанс по крайней мере получить хоть отдаленное представление о своей задаче, прежде чем столкнется с Нитями каждый отдельный Вейр.

Г'дон стоял у бока Чакат'а и осматривался, чтобы понять, как всадники приняли эту идею.

– Сменяться будем через час, так? – спросил он.

– Обычно крыло входит в режим часа за два, – уточнил М'шалл.

– Мы же не зеленые всадники, – возмутился Б'нуррин.

– Два часа – это звучит разумнее, чем почасовая смена… – задумчиво сказал Д'миэль.

– Согласен на два, – сказал Г'дон. – Передадим все С'нану. Он заслуживает этого. Я посвящу его в суть дела. – Он снова усмехнулся, поскольку к нему-то С'нан обязательно прислушается как к старейшему предводителю Вейра, в то время как более молодых он и слушать не станет. – Я дам вам знать, когда мы с ним встретимся, чтобы договориться о посменном дежурстве, которое мы с вами уже обсудили.

Пыль рыжим облаком закружилась вокруг холма, когда драконы почти одновременно оторвались от земли.

Глава 17 Падение

В день, когда С'нан назначил встречу с остальными пятью предводителями Вейров для обсуждения посменного дежурства, предложенного Г'доном, с ледяного полюса Перна пришла стужа, задули ледяные ветры. Холодная погода, похоже, не позволит Форту стать первым Вейром, встретившим Нити.

То, что С'нан чувствовал себя обделенным, было очевидно. Всю встречу он расхаживал взад-вперед останавливаясь, только чтобы выглянуть в нисходящий коридор и посмотреть, как тяжелый мокрый снег засыпает чашу Форта. Он лишь краем уха прислушивался к дискуссии. Б'нуррин едва сдерживал смех и помалкивал лишь потому, что К'вин порой пинал его под столом К'вин, впрочем, не мог винить предводителя Айген-Вейра, поскольку вся встреча была сущим фарсом – каждый с серьезным видом излагал весомые аргументы в пользу двухчасового посменного дежурства, на что С'нан отвечал нечленораздельным мычанием. Вид у него был непроницаемый. Зато на лице Сараи отражалось неприкрытое недовольство.

– Ей неймется подгрести нас всех под свое крыло, – прошептала Зулайя К'вину, когда госпожа Форта отвернулась, глядя на своего нервно расхаживающего мужа.

—Не думаю, что у нее получится, любовь моя… – Теперь нежные слова давались ему легко. Он вздохнул. – Ты знаешь, – он наклонился поближе к ее уху, – мне почти жаль старика.

Зулайя коротко хмыкнула.

– А мне – нет.

И изобразила глубочайшее внимание, поскольку Сараи обернулась на их шепот.

Нити падали с небес черной пылью со снегом и дождем. Мусорщики Форта приносили их С'нану корзинами – посмотреть, после чего он печально приказывал выбросить их. Вейр Плоскогорье тоже надеялся обнаружить живые, опасные Нити. Некоторые всадники обморозились, так усердно высматривали они старинного врага, даже принесли Г'дону одну длинную замерзшую Нить. Оттаяв, она завоняла, и ее тут же выбросили.

Ко времени первой бенденской волны Падения – по порядку она была десятой на планете – погода существенно изменилась, и теплый фронт сместился к восточному побережью. Нити становились опасными. Был пан общий сигнал всем Вейрам Перна.

К'вин и два полных крыла Телгар-Вейра собрались в верхнем правом секторе воздушного пространства над Бенден-Вейром в идеальном порядке. Под ними в предрассветной мгле сверкал огнями Вейр, подсвечивая снизу тела драконов. К'вин не был уверен, что крылья Телгара пришли сюда раньше всех прочих Вейров, но во всяком случае они были в полном составе и явились в назначенный час, в назначенное место. Все, конечно, предпочли бы сражаться днем, но Нити не оставили им выбора – им-то глаза не нужны. Согласно отчетам Шона, ранним утром или поздним вечером серебристые организмы достаточно ярко светятся, чтобы их можно было выжигать в небе.

Вторая волна начнется над высокими горами, все еще покрытыми глубоким снегом, так что вреда от них не будет. Вероятно, большая часть их в холодном здешнем воздухе выпадет в виде черной пыли, так что, скорее всего, в остальных случаях за Нитями можно просто наблюдать, пока волна неумолимо не выйдет к населенным землям. Сегодня исключение.

Когда М'шалл заставил-таки С'нана поставить на обсуждение вопрос – следить за Падением над горами, «чтобы самим посмотреть на врага», – решение предводителей Вейров было единодушным. Все, кто был слишком взвинчен в течение первых трех «пустых падений», жаждали настоящего дела. Конечно, некоторые пики находятся так высоко над уровнем моря, и воздух там настолько обеднен кислородом, что даже драконам нечем дышать. Но можно наблюдать за Нитями во время Падения и оценить характеристики волны.

Крылья будут сменять друг друга через два часа, чтобы в «настоящем деле» попробовало себя как можно больше народу. К'вин подумал о дурацких попытках П'теро попасть в боевое крыло Телгара. Не включить ли синего всадника в дежурное крыло, пусть даже у него задница кровоточит? Может, хоть тогда он поймет что Нитей на всех хватит, даже еще надоест.

Но включить П'теро – означает обойти какого-то совершенно здорового и менее эксцентричного всадника. К'вин исключил из состава дежурных крыльев М'ленга. Это смягчит разлад между этими двумя – не станут ругаться, что одного выбрали, а другого – нет. Как правило, они ладили, отношения у них были достаточно стабильными – с тех самых пор, как более молодой П'теро запечатлил Ормонт'а.

Движение и порыв воздуха привлекли внимание К'вина, и он посмотрел на край чаши Бендена.

«Крайгат' предупреждает нас, – сказал Чарант' своему всаднику. – Три, два, один…»

«Вперед!»

Команда эта одновременно возникла у всех в головах и вырвалась у многих из уст. Темнота Промежутка была куда чернее и лишь чуть холоднее воздуха над горами, где крылья снова вошли в реальность. К'вин был счастлив, что его лицо прикрыто теплой шерстяной тканью, хотя вдыхаемый воздух от этого теплее не становился. Внизу странно светились горные пики. Белиор стоял на западе, К'вин осмотрелся по сторонам и увидел на востоке зловещий круг Алой Звезды, горящей среди звезд.

В темном небе расцвели огненные вспышки – нетерпеливые драконы выдохнули огонь. «Переели огненного камня, – подумал К'вин с профессиональной беспристрастностью, – но вряд ли можно винить драконов или всадников за чрезмерное усердие».

Два столетия они ждали этого момента: столетия тренировок и подготовки, столетия отданы тому, чтобы здесь и сейчас драконы рвались в сражение за Перн.

И все же такое случилось впервые. Во время первого Прохождения у Перна не было драконов, и планета была уже на грани полной катастрофы, когда первые восемнадцать драконов вынырнули из Промежутка над форт-холдом и выжгли паразитов с небес, подарив осажденным защитникам надежду. К'вина всегда поражала отчаянная отвага адмирала Пола Бендена – надо бы заставить П'теро прочесть эти отрывки из дневника адмирала, сделанные непосредственно перед описанием этой великой победы. Всегда, когда К'вин читал эти строки, у него горло перехватывало:

И затем какой-то юный нахал имел отвагу отсалютовать и сказать: «Адмирал Бенден, позвольте мне представить вам крылатых всадников Перна!»

Очередной всплеск огненного дыхания, и драконы повернули к северу.

«Идут», – сказал Чарант' и загудел. К'вин ощутил вибрацию его тела. Он вдруг понял, что не мерз он только теми участками тела, которыми прижимался к дракону. Нос его уже не ощущал ткани, которая закрывала лицо. Может, снизиться футов этак на тысячу… он посмотрел на центр строя сводных крыльев, где ждали М'шалл и Крайгат'. Приказ должен был отдать предводитель Бенден-Вейра, а не он.

Затем он увидел Нити – точнее, массу чего-то светящегося на фоне ночи, словно стяг развернулся вдалеке в небесах, стяг, который извивался и ходил волнами. Сердце учащенно забилось. Он ощутил странный холод в животе, но, может, это было из-за лютого мороза вершин?

Чарант' загудел громче и выпустил маленький язык пламени.

«Спокойно, дружок!»

«Я не двигаюсь! Это они! И на этот раз я могу выдыхать пламя!»

К'вин не мог упрекать Чарант'а за это язвительное напоминание. И, как ни странно, он тоже не ощущал страха, наблюдая приближение Нитей. Его присутствие сейчас и здесь, его наблюдения за этим явлением были естественны. Он принял свою судьбу. Это было частью защитной реакции.

Все ближе и ближе подходили облака Нитей, а крылья наблюдали за ними. Сейчас фронт приходился на склоны гор, это было видно невооруженным глазом. В ледяном воздухе был даже виден пар, который возникал при их растворении.

Нити падали постоянным потоком, замерзая насмерть в снегу. Постоянный поток, без клубков, без «окон».

«Крайгат' говорит, мы перегруппировываемся на другую наблюдательную точку».

«Понял».

Как ни странно, К'вину даже перемещаться отсюда не хотелось, хотя Нити не могли причинить никакого вреда заснеженным горным склонам, и не было смысла тратить силы и огонь здесь. Но этовоспринималось как бегство.

Чарант' передал приказ и унес их в Промежуток.

На новой позиции воздух был ощутимо теплее. К'вин стал растирать нос и щеки, чтобы к ним прилила кровь. Даже кончики пальцев онемели от холода.

На востоке забрезжил неверный рассвет, Алая Звезда медленно меркла в сереющих небесах. И Нити внезапно приобрели куда более зловещий вид. Все новые драконы выдыхали пламя, и он велел Чарант'у передать, чтобы они берегли дыхание.

Внезапно ожидание стало невыносимым. Ведь они так долго ждали! Двести лет! Когда же они начнут действовать?

Но Нити падали на снег, и К'вин был достаточно близко к фронту, чтобы видеть дыры, которые они проделывали в снегу.

«МАРШ!» – услышал в голове К'вин приказ Крайгат'а. Чарант' взревел, из его пасти вырвалось пламя, и он, мощно ударив крыльями, рванулся вперед. К'вин вцепился в ремень, лихорадочно нащупывая завязки мешка с огненным камнем, закрепленного на шее дракона, и как можно сильнее стиснул коленями шею бронзового. Поднял правую руку и дал сигнал, чтобы все всадники, которые могли не расслышать приказ Крайгат'а сквозь рев драконов в небесах, поняли, что делать.

Они летели в полном порядке. Телгарское крыло было вторым и чуть отставало от верхних крыльев Плоскогорья. Между двумя крыльями было достаточное расстояние, чтобы пламя драконов, державшихся выше, не мешало другим. К тому же это предоставляло простор для маневра. Каждый Вейр натаскивал своих всадников в этой тактике, пока у них не вырабатывалась инстинктивная привычка держаться на назначенном им уровне.

Когда Чарант' спалил падающую Нить, для обоих напарников это стало потрясающим экспериментом. Чарант' великолепно удерживал пламя, пока они прорывались сквозь фронт, и вот они уже вывернулись из-под волны и развернулись. К'вин оглянулся на свое крыло и увидел, что все его всадники тоже одновременно разворачиваются – долгие часы, долгие годы тренировок проявились в этом блистательном маневре. У него сердце из груди рвалось от гордости. Под ним и над ним так-же разворачивались крылья, выжигая оставшиеся сгустки Нитей. И еще. И еще.

«Меранат'а и остальные здесь», – сказал Чарант', опуская голову, чтобы посмотреть вниз.

«Да? Поворачивай». К'вин посмотрел вниз и увидел ни с чем не сравнимый клин из золотистых тел, занимавший боевую позицию в самом низу, вспышки огнеметного огня, которым всадницы выжигали отдельные Нити, избежавшие пламени крыльев на более высоких уровнях.

«Меранат'а хорошо летит?»

«Великолепно», – гордо ответил Чарант'.

«Передай крыльям, что пора произвести первую замену», – сказал К'вин. Он обернулся всем телом, чтобы посмотреть на выполнение маневра, высоко поднял правую руку, окидывая взглядом телгарские крылья. Резко опустил руку и насчитал девять-десять драконов, еще выдыхающих пламя. Затем и они ушли. Он досчитал до пяти – и вдруг весь его отряд-оказался прямо за ним. Он высоко поднял руку, показывая, что видит их. Ему только на это и хватило времени, поскольку стена падающих Нитей оказалась на расстоянии выброса пламени, и Чарант' извергнул из пасти огонь. Пока К'вин не видел ни малейшего изъяна в действиях телгарских крыльев.

Казалось, прошло всего ничего, а мешки с огненным камнем уже опустели. Чарант' просил еще. К'вин с удивлением заметил, что уже настал день – косые лучи солнца ударили ему прямо в глаза, когда они повернули на восток. Надо будет использовать летные очки с темными стеклами.

3'гал и синий Тракат' пошли на снижение, скользнули прямо над головой у К'вина, и 3'гал сбросил на шею Чарант'а новые мешки. К'вин потянул за веревку и увидел, как Тракат' вильнул в сторону и поднырнул под брюхо Чарант'а, умело поймал пустые мешки и тут же исчез в Промежутке.

«Передай Тракат'у, что он молодец», – сказал К'вин.

Сейчас они были над самым северным краем Бендена, над пастбищами, лесами и маленькими фермерскими холдами. Теперь четкость действий и полное уничтожение Нитей стали жизненно необходимыми. Королевское крыло было сейчас более заметно – золотое на темно-зеленом или коричневом фоне полей, еще не покрывшихся зелеными весенними всходами.

Снова надо было наполнить мешки. Он приказал крылу произвести вторую смену и лишь тогда понял, что начинает уставать.

«С тобой все в порядке, Чарант'?»

«Огонь выдыхаю хорошо. Крылья сильные. Мы вместе. Какие могут быть сложности?»

Спокойный, сильный голос бронзового дракона был подобен глотку освежающего напитка. Да, они вместе и делают дело, ради которого были рождены, ради которого люди отдавали им лучшее.

«Меранат'а говорит, мы уже над Битра-холдом».

Они снова повернули к западу, готовясь ко второму заходу. К'вин заметил наконец, что Нити вроде бы стали падать реже, в стене фронта появились прорехи.

«Неужто волна кончается?»

К'вин не понял, доволен Чарант' или удивлен. Или разочарован. Сам он испытывал огромное облегчение. Он выдержал последний экзамен на предводителя Вейра.

Они еще раз зашли на восток, но больше в небесах Нитей не было. Всадники радостно поздравляли друг друга, и все вокруг К'вина ликующе махали руками.

«Мы сядем на землю возле Битра-холда на случай, если какие-нибудь Нити удрали от нас и зарылись в землю, – сказал К'вин Чарант'у. – Скажи крыльям, что они великолепно справились. Все, кроме Ж'дара, могут возвращаться. Он будет вместе с нами ждать отбоя. М'шаллу будет приятно дать нам эту команду. Раненые есть?»

Это было традиционным вопросом предводителя Вейра, хотя во время Падения к нему и так постоянно приходили донесения, чтобы он по ходу дела мог заменить одного всадника другим.

«Только мелкие ожоги от обуглившихся остатков Ничего такого, о чем нужно было бы тебе докладывать»

К'вин не обрадовался, что ему этого не сказали но он мог понять нежелание любого всадника быть отстраненным от дела из-за каких-то пустяковых ожогов. Теперь он заметил несколько черных пятнышек на собственной летной форме, но до кожи ее не прожгло. Если бы каждое Падение было таким безопасным! А вдруг телгарцы во время следующего Падения начнут геройствовать? Придется как следует промыть мозги всему Вейру, чтобы не были чересчур уверены в том, что опасность их не затронет.

Сегодня королевское крыло присоединится к командирам крыльев в Битра-холде, хотя обычно они оставались в воздухе, помогая наземным командам.

Зулайя бросилась к К'вину сразу же, как только он ступил на землю, обняла и горячо расцеловала.

– Мы справились! Справились!

– На сей раз – да, – крепко обнял ее К'вин. Он был почти благодарен П'теро за то, что тот его так разозлил. Это помогло ему наладить наконец отношения с Зулайей. Как она смотрит на него, как прикасается к нему… да, теперь они настоящие супруги.

М'шалл хлопал всадников по плечам, благодаря каждого из предводителей за участие в этом почти благополучном сражении с Нитями, и широкая улыбка не сходила с его лица.

– Я бы сказал, Падение было стандартным, – зловещим тоном сказал С'нан.

– Откуда нам знать? – спросил Г'дон.

– А из записей, друг мой, из записей, – мрачно зыркнул на него С'нан. – Именно так Шон описывал Падение номер триста двадцать пять в записи от пятьдесят девятого года после высадки.

– Номер триста двадцать пять? – спросил Б'нуррин, весело сверкая глазами. – Мне-то лично показалось, что это больше похоже на Падение номер четыреста девяносто девять в шестидесятом.

– Б'нуррин! – М'шалл поднял брови, намекая молодому неугомонному предводителю Айген-Вейра, чтобы тот перестал подкалывать С'нана.

– Слишком легко мы отделались, – сказал Д'миэль из Исты, качая головой. – Я хотел сказать, что мы все были на высоте. Лично я ожидал куда худшего…

– А разве неприятно в данном случае разочароваться? – сказал К'вин, но в душе согласился с Д'миэлем. Все прошло уж слишком гладко.

– Чушь, – отрезал Г'дон. – Мы все выставили лучших всадников. Мы несколько недель как на иголках сидели, готовясь к этому. И я не побоюсь признаться, что мандражировал, – добавил он, окидывая собравшихся взглядом. К'вину и Б'нуррину он подмигнул. Другие согласно закивали. – Потому мы были очень осторожны. А вот когда мы привыкнем к угрозе, тогда и начнем расслабляться, будем рисковать попусту, перестанем оглядываться.

Многие согласились с этим замечанием.

– Мы никогда не должны ослаблять бдительность во время Падения, – наставительно сказал С'нан. – Никогда!

– Мы все будем вдвойне бдительны во время Второго Падения к югу от Бендена и Керуна, – тихо сказала Зулайя К'вину.

– Хорошо. Я доволен действиями крыльев. Мало прорвалось, – повторил он. – Между верхними крыльями и королевским проскользнули только четыре Нити, Да и те на земле прикончили очень быстро. Спасибо Вергерину…

Лорд-холдер Битры приказал угостить искристым вином Хегмона всех собравшихся во дворе.

– Представь себе, что могло бы случиться, будь тут по-прежнему Чокин! – сказала Ирена, чокаясь с Вергерином.

– А зачем думать о том, что могло бы быть? – спросила Лора из Иста-Вейра, рассмеявшись от облегчения

– В частности, мы не пили бы такого прекрасного шампанского, – ответила Ирена. – Вот это уж точно!

– Откуда вы взяли это вино, Вергерин? – спросил Г'дон, любовно глядя в бокал.

– Можно сказать, мы с Хегмоном старые приятели, – весело улыбнулся Вергерин.

– Какие-нибудь крылья понесли потери? – спросил М'шалл, помрачнев.

– Только вот такие легкие ожоги, как на моей куртке, – сказал К'вин. То же самое сказали и остальные предводители.

– Ну, нам чрезвычайно повезло, если этим дело и закончилось. Хотя мне страшно подумать, каким беспечным может оказаться рядовой всадник, – сказал М'шалл. – Придется не спускать с них глаз.

– И не спускать их с драконов, – ответила его супруга.

– Взглянем с другой стороны, – сказал Б'нуррин, улыбаясь до ушей. – Осталось всего шесть тысяч шестьсот сорок девять волн, ни больше ни меньше – и все прекратится на следующие две сотни лет.

На мгновение повисла полная тишина, пока все переваривали сказанное, а Б'нуррин быстренько смылся, пока его соратники не надавали ему по шее.

– Прохождение началось, – тихо сказал К'вин Зулайе, гордо стоявшей рядом с ним, – и нам еще не раз предстоит встретить врага.

– Какое время… жить да жить!

– И летать на драконах!

Так началось на Перне Второе Прохождение Нитей.

Неразлучная Пара

Ру уже устал помогать своему отцу грузить рыболовные сети, которые они починили предыдущей ночью, так что он чуть-чуть отстал от своей сестры, когда налетел свежий бриз и обжег ему лицо. Тотчас же он был на спине своего дракона, высоко над островом Иста — достаточно высоко, чтобы видеть серебристую дымку на горизонте, предвещающую начало Падения.

— Это передний край, Нерит’, — сказал он своему дракону, проверяя надежность крепления ремней безопасности на широком поясе, который носили всадники на протяжении всего Падения. Клубок уже был виден другими всадниками его крыла, и Неру знал, что никто другой не сможет сжечь их, пока серебристые Нити не упали на землю и не уничтожили все живое на своем пути.

— Лети быстрее, Нерит’! — поторапливал Неру своего дракона. — Мы должны забраться выше и постараться сжечь их, когда будем пролетать мимо.

— Я достану их, мои крылья сильны, — ответил Нерит’, и его крылья забились сильнее, посылая их выше и быстрее, чем они когда-либо летали. Когда они приблизились к клубку, Нерит’ извергнул длинный ровный поток пламени, превращая серебристую прядь в безвредную золу.

Тщательно осматривая небеса вокруг, Неру увидел длинную одинокую Нить, которая избежала пламени Нерит’а.

— Возвращаемся по спирали, Нерит’, мы упустили одну!

— Я вижу ее! — ответил его дракон.

Неожиданно, Нерит’ опустил свое правое крыло, сделал вираж, и с одного могучего взмаха занял удобную позицию, и прядь Нити исчезла во вспышке огня. Это был очень опасный маневр, такого Неру и Нерит’ не делали раньше.

— Ты самый сильный, умный и быстрый дракон на Перне, Нерит’. Отличный полет, мой друг! — воскликнул Неру, лаская мягкую шкуру шеи дракона.

Нерит’ повернул свою голову к Неру, его фасеточные глаза отражали голубой водоворот гордости.

— А вот идет Нюня и ее брат, бредящий всадниками, — грубый баритон в мгновенье разрушил мечты подростка. Внезапно Неру вернулся назад, из своих мечтаний на дорогу к холлу Арфистов. Обычно дети холда Ладо звали его Ру, а его сестру — Нюня. Неру не возражал против Ру, но он всякий раз взводился, стоило кому-либо назвать его сестру, Ниан, обидным прозвищем — Нюня.

— Фламель, ты до сих пор хочешь, чтобы я расквасил тебе нос? — спросил Неру, и сосредоточил свое внимание на Фламеле, сыне кузнеца холда. Ниан, которая была очень застенчива и ненавидела стычки любого рода, пододвинулась ближе к своему брату-бизнецу.

— А как же, — усмехнулся Фламель, выставляя вперед руки. Но именно тогда вмешалась Орла, дочь ткача холда.

— Надоел ты всем, Фламель. Забудь об этом хотя бы на день, а? Дай нам всем покоя, — сказала она с просьбой в голосе.

— А зачем? Это же весело! — ответил Фламель, вновь поднимая кулаки. — Давайте посмотрим, как ‘всадник’ защитит себя и свою сестру-нюню.

— Это уже старо, Фламель. Разве ты не можешь придумать что-то поинтереснее? — вздохнула Орла со скукой.

Именно тогда двое взрослых появились на дороге, тихо общаясь меж собой. Один из них, кто был выше ростом, бросил взгляд на детей и остановился.

— Вам всем стоило бы поспешить в цех, иначе опоздаете — отмахнулся он. Но, проходя, он наградил Фламеля таким взглядом, который заставил его пошевеливаться. В это время Орла заняла свое привычное место рядом с Ниан.

— Спасибо, Орла, — улыбнулся Неру, — А ты права. Фламель действительно надоел.

— Он будет надоедать до тех пор, пока ты будешь это терпеть. Мастер Ладо не был доволен вашей прошлой дракой.

— Но он не сделал ничего чтобы остановить Фламеля, когда он издевался над моей сестрой, — мрачно заметил Неру.

— «Детские ссоры», он, кажется, это так назвал, — сказала Ниан.

— Когда Фламеля возьмут в ученики, из него это выбьют, — саркастически заметила Орла. — Если это случится скоро…

Трое друзей продолжали свой путь по дороге, которая вела к цеху Арфистов и утренним занятиям.

— Скоро все мы должны будем идти дальше, — сказала Орла, пиная камешек с дороги. Ее курчавые волосы подпрыгивали в такт ее шагов. — Как сможете вы жить раздельно? — спросила она Ниан.

— Ниан упрямее, чем выглядит, Орла, — ответил Ру, ее вечный помощник и сторонник.

Если бы это было правдой, подумала Ниан. Ее пугала даже сама мысль об одиночестве, день за днем. Она знала, что однажды ей придется самой встать на ноги, но мысль о том, что она будет без своей второй половины, была пугающей.

Будучи более замкнутым близнецом, она не могла представить себе жизнь без брата рядом с ней, даже если она могла всегда ощущать его присутствие. Когда родители переселили Неру в спальню под навесом, она провела множество бессонных ночей без успокаивающего присутствия брата рядом с собой, хотя она прекрасно знала, что мальчиков и девочек всегда разделяли, когда они достигали определенного возраста. Но быть в абсолютно разных местах… Она мысленно встряхнулась. Сейчас не время думать об этом.

— А Мастер Руарт уже предлагал вам пойти в цех Целителей и Арфистов? — спросила Орла. — Меня отправят в Форт-Холд, в ученики к Мастеру Элэйну. Но это случится тогда, когда листья сменят цвет. Ведь именно Элэйн придумал ту яркую парчовую выкройку, над которой сейчас работает моя семья.

— Отец хочет выдать Ниан за фермера из Северного берега, — возмутился Неру. Он взглянул на свою сестру, чтобы посмотреть на ее реакцию.

Она пожала плечами. Последнее время ее мать постоянно говорила, как хорошо бы начать новую жизнь в своем собственном доме, но Ниан старалась не слушать.

— Мы стараемся не пропустить выводок файров, — сказала она. — Так мы сможем жить врозь, не будучи при этом полностью разделенными.

Файры, дальние родственники более крупных драконов, были хорошими партнерами и полезными для доставки сообщений. Эта была идея Неру, что если бы у них были файры, то они, по крайней мере, смогли бы общаться, несмотря на расстояние, делая этим свою разлуку терпимее.

— Как скоро выводок Клидит’ы будет готов к Запечатлению? — спросила Орла. — Это могло бы стать твоим шансом, Ру.

— Ты знаешь, для начала нужно, чтобы меня выбрали на Поиске, — неуверенно пожал плечами Ру.

— Не пытайся одурачить меня, Ру, — сказала Орла твердо. — Какой мальчишка не мечтает стать всадником? Я думаю, что ты стал бы неплохим всадником. Особенно, если учесть, какой ты хороший брат. И я слышала еще, что одно из яиц — яйцо королевы. Она взволнованно повернулась к Ниан: — Ты также можешь стать всадником, Ниан.

— Кто захочет видеть Нюню во всадниках? — спросила Ниан с издевкой в голосе.

— Ты не должна звать себя так, — нахмурился Ру. — Никакая ты не нюня. Даже не думай об этом.

Ниан благодарно взглянула на брата.

— Ты не должна допускать, чтобы издевки таких, как Фламель, ранили тебя, — сурово заметила Орла. — Как мы говорили: ‘Камни и трости сломают нам кости, но имена не причинят нам вреда’.

Ниан фыркнула; ей захотелось, чтобы и она могла так легко избавляться от таких насмешек, но у нее не было столько уверенности. Никто никогда не дразнил Орлу. Она была самоуверенной и симпатичной, с кудрявыми темными волосами, обрамляющими ее овальное лицо. Ее нос был прямым и маленьким, изгиб губ — широким и дружественным. У Орлы были все те женские качества, которых Ниан не видела в себе. Она же не ощущала себя даже чуть-чуть привлекательной.

Пока Ниан, Неру, и Орла неторопливо прогуливались, разговаривая, остальные дети холда Ладо направлялись вниз по холму к цеху Арфиста. И их заклятый враг, Фламель, достаточно высокий для своих лет, но до сих пор сохранивший какую-то детскую пухлость, маячил среди них. Завидев их, он сразу же подошел к близнецам, чтобы опять дразниться.

— Тебя еще не нашел поиск, Ру? — лицемерно спросил Фламель. То, что Фламель выбрал именно ее брата, было несправедливо, подумала Ниан, потому что множество других мальчишек отчаянно хотели стать всадниками и избежать рутинной работы, ждущей их. Но мечта Неру была общеизвестна, и она подумала, что Фламель тщательно выбирает своих жертв, точно зная, как ранить и обидеть.

Ру не обратил на вопрос никакого внимания и Ниан ощутила гордость за него. Мать постоянно учила игнорировать такие насмешки.

— Ну, ты все еще здесь, ведь так, Неру? Мы все ждем, чтобы прилетели драконы и забрали тебя.

Неру пожал плечами, как будто этим он мог защититься от ядовитой насмешки, посланной ему. Но это разозлило Ниан.

— Поиск обязательно найдет его — вот увидишь! — Ниан выставила свой кулак перед мягкотелым сыном кузнеца холда; он искоса глянул на нее. — Вот на тебя, Фламель, они точно даже и не посмотрят.

— Напугала, — ответил Фламель, делая вид, что испугался и дрожит.

— Фламель, прекрати, — сказал Орла. — Знаешь, ты действительно жалок. Оставь близнецов в покое. Или…

— Или..? — сощурился Фламель.

— Или я могу рассказать всем причины, почему ты постоянно пристаешь к близнецам. Я просто могу сказать, что ты на самом деле…

— «На самом деле» что? — быстро прервал ее Фламель. Орла была не единственной, кто заметил что цвет его щек стал пунцовым от стыда.

— Рассказать? — спросила его Орла сладким голосом.

Фламель смерил ее долгим взглядом, отвернулся и быстро пошел прочь, увеличивая расстояние между собой, Орлой и близнецами. Ниан благодарно улыбнулась Орле, которая лишь отмахнулась в ответ.

— Благодарю тебя. От его вздора уже голова болит. Надеюсь, его отец действительно пошлет его к кузнецу в Телгар. Там его быстро приструнят.

Все это напомнило Ниан, уже в который раз, как невозвратимо менялась атмосфера вокруг подростков ее возраста. Ей не нравились разговоры отца про брак с фермером из северного берега Исты. Она познакомилась с парнем на Встрече, но ее совсем не радовала мысль о более близких связях. О Неру никаких разговоров не было, хотя она и знала, что родители решили давным-давно, что ему надо выучиться на кого-нибудь, кроме рыболова. Их и так было достаточно в холде Ладо, тем более что Неру, похоже, был не пригоден к жизни в море. Их мать хотела, чтобы арфист Руарт рекомендовал Неру на обучение к арфистам, с тех пор как он стал превосходно проявлять себя в игре на флейте и трубе. Изменился и его голос, превратившись в хороший тенор, которым он частенько пел на Встречах.

Дети достигли подъезда к крыльцу навеса так называемого Дома арфистов, и занялись очисткой обуви от грязи. Если они принесут грязь в цех, потом самим и придется убирать. Руарт настаивал на образцовой чистоте. Крыльцо, достаточно большое, чтобы разместить всех детей холда в хорошую погоду, было их излюбленным местом для занятий, но так как сегодня было сыро, холодно и пасмурно, они были вынуждены пойти внутрь.

Внутри, ‘Зал’ был увеличен за счет углубления естественной пещеры из известняка. Выступ у стены служил скамьей, обычно такой же холодной, как и скала за ней, чтобы дети могли на ней сидеть. Другое углубление было частными покоями арфиста Руарта, отделенными от зала занавеской Орлы, сотканной из ароматных тростников и трав, которые все еще наполняли каменный зал слабым ароматом. Занавеска также использовалась как стена, для того, чтобы на нее вешать рисунки учеников Руарта. Все в холде Ладо были уверены, что Орла станет прекрасным художником — вероятно единственным, кто сможет пойти из Ладо в цех Художников. Ее умелые рисунки выгодно выделялись по сравнению с каракулями других учеников.

Самые маленькие дети сидели на своем выступе; под ним находились ниши для книг и черновиков. Два крепких деревянных стола служили старшим ученикам местом для письма и рисования. У Руарта был роскошный стол из древесины местных пород, с рядами ящиков на каждой стороне, в которых он хранил свои записи и редкие рукописи, которые были слишком ценны, чтобы оставлять их без присмотра. Позади него, плита черного сланца была хитро присоединена к самой гладкой части стены известняка. На этой поверхности он мог написать и демонстрировать ежедневные занятия.

В свои шестнадцать оборотов Неру, Ниан, Орла, Фламель и Шаум были самыми старшими, если не сказать самыми обученными, учениками. У Руарта были большие надежды на близнецов и Орлу, но те двое: Фламель и Шаум, имеют неоспоримые качества для работы на полях и плантациях, окружающих холд Ладо.

Подмастерье арфиста только собрался сделать поименную перекличку, как дикие крики и вопли прервали его.

— Драконы, драконы!

Руарт, как и его класс, замер от неожиданности. Кто-то тяжело затопал по лестнице и начал стучать в двери, настойчиво крича:

— Это летят драконы в Поиске!

Комната наполнилась шумом, поскольку все дети толкались около дверей в надежде взглянуть на великолепных драконов. Почти каждый ребенок на Перне, так или иначе, мечтал о полете на спине дракона.

Руарт хлопнул в ладоши и прикрикнул на детей: — Рассядьтесь! Дети, немедленно рассядьтесь! Всем вам разрешат посмотреть на драконов в Поиске, но никто из вас не будет этого делать в неподходящей манере! — он понизил свой голос, когда эта угроза возымела желаемый эффект.

— Конечно, все вы знаете, что есть определенные требования, для того чтобы вас выбрал Поиск, — продолжал он медленно и неторопливо. — Те, кто меньше ростом должны оставаться сзади. — Жестом руки он раздвинул толпу. — Теперь давайте выйдем наружу тихо и аккуратно. Не толкаться.

Два зеленых дракона и один синий как море дракон устроились на поляне Встреч Ладо, прямо перед холдом. Лорд Ладо и его леди, Сирин, торопливо разглаживающая свой передник, были уже снаружи, чтобы приветствовать прибывших. Через дорогу Руарт мастерски выстроил в ряд своих учеников.

— Мы прибыли с Поиском, — официально сказал синий всадник, грациозно слезая с дракона так, что Неру восхитился. Ниан нервно взглянула на близнеца. Исполнится ли сегодня его мечта? Будет ли он выбран драконами? Неужели ли она в последний раз видит свою «вторую половину», и никто не знает, увидит ли потом?

— Я — Р’дик, всадник синего Шалант’а, а вот Сарти, всадница зеленой Лидит’ы и Конна, на Освит’е.

Рядом с ней Ру заерзал на месте, помахал руками, — короче делал все, чтобы его выбрали в Кандидаты. Ниан потрясла его рукав, чтобы напомнить ему о его манерах. Посмотрев на нее, он немного успокоился. Подобно тому, как он защищал ее от физической опасности, она защищала его от ошибок в поведении.

— Добро пожаловать на Поиск, Р’дик, — так же официально ответил лорд Ладо. — Вся молодежь нашего холда к услугам вас и ваших драконов.

Он жестом показал на тех, кто выстроился, затаив дыхание, перед ним.

— Вы удостоили наш холд великой честью, посетив нас. Я слышал, что Клидит’а отложила тридцать два яйца.

— Да. Они близко к тому, чтобы вылупиться, и мы хотели бы предоставить Вейру как можно больше Кандидатов, — сказал он, поклонившись. Лорд Ладо и дети поклонились в ответ. Он ободряюще улыбнулся.

— Мы ищем тех, кому уже четырнадцать оборотов или больше, — объявил он. — Поскольку, как вы все знаете, сейчас Прохождение, и мы должны иметь всадников, которые будут в состоянии присоединиться к боевым крыльям, как только дракончики станут достаточно сильными для полетов.

Руарт без лишних слов отправил разочарованных младших учеников на ступени Холда, чтобы не мешались, а старшие в это время выстраивались около него для Поиска. Он думал, что если Шаум и мог бы стать хорошим всадником, то он искренне надеялся, что задира Фламель, который выправился так, как будто был уверен, что выберут именно его, будет обязательно пропущен. Неру, как он знал, страшно хотел быть драконьим всадником; возможно даже, что выбрать могли бы обоих близнецов сразу. Но Руарт никогда не слышал о близнецах, ставших всадниками на одном и том же Запечатлении. Эх, как бы легко это решило проблему разделения Неру и Ниан! Среди толпы, собирающейся перед холдом, чтобы посмотреть на драконов в Поиске он мельком увидел Паллу — мать близнецов. Ее самый молодой ребенок, Найэл, был в ее руках, махая старшему брату и сестре.

После тщательного осмотра ждущих подростков Лидит’а и Освит’а выбрали Орлу и Шаума из толпы. Тогда они приблизились к Ниан, обнюхивая и слегка подталкивая носами. Ее немного раздражал такой пристальный осмотр, и она взяла за руку брата. Драконы, казалось, совсем не заинтересовались Неру. Ниан услышала сдавленный вздох ее матери, поскольку она также увидела, что драконы пропустили ее сына — потенциального всадника.

Как это могло случиться? Неру не думал ни о чем, кроме как о драконах и борьбе с Нитями. Как они могли пропустить его и проявить такой интерес к ней, когда она, Ниан, никогда не тешила себя мыслью о драконах, кроме как ради брата? Это — плохо, она думала. Если они выберут меня в Поиске и оставят Ру, я одновременно брошу его и украду его мечту. Я не могу позволить случиться такому!

Подсознательно Ниан передвинулась поближе к брату, изменяя свою позицию от защищаемой к защищающей. Она должна была заставить их взять Ру вместе с ней — но как?

Зеленый дракон, Лиддит’а, повернулся к Освит’е, будто советуясь. Затем Конна подошла к своему дракону будто ее позвали.

— Она очень сильна! — сказала Освит’а своему всаднику. — Я слышу ее, Конна. Но она не уйдет без него.

Оставаясь около Освит’ы, Кона посмотрела на близнецов.

— Как вас зовут? — спросила она Ниан.

— Неру и Ниан, — близнецы ответили в унисон.

— Абсолютно единодушно, — сказал синий всадник, широкая улыбка появилась на его загорелом лице. Он хлопнул своими полетными рукавицами по бедру. — Ага, я вижу, что Вы — близнецы.

— Да, синий всадник, мы близнецы, хотя моя сестра старше, — сказал Неру, поскольку Ниан все еще крепко держала его за руку. Ради Первого Яйца! Неру надеялся, что драконы выберут и его тоже. Но что если, ее, Ниан, а не его, Неру, выберет Поиск? Что, если его мечта никогда не осуществится? Он просто не мог, не хотел думать об этом. Неру понял, что его лучший план не был планом вообще. Он должен был просто подождать и увидеть, что произойдет.

— Вас когда-либо разделяли? — спросила Сарти, удивляя всех.

— Нет, всадница Сарти, — ответил Неру.

— Вместе мы лучше во всем, — решительно добавила Ниан.

Что, по мнению Руарта и холдеров, было достаточно верно.

Конна нетерпеливо фыркнула.

— Ну ладно, посмотрим, что решат драконы, — сказала она. — Ваши родители здесь?

— Я их мать, Палла. Их отец еще не вернулся с утренней рыбалки, — сказала Палла, продвигаясь через толпу к всадникам и возможным Кандидатам.

— Мы должны получить разрешение лорда-холдера и хотя бы одного из родителей — это общепринято, — сказала Конна, поворачиваясь к Ладо. — Драконы выбрали Ниан.

— Но мой сын проявил больше интереса, чтобы стать всадником, в то время как Ниан никогда не выказывала его. Как может быть сделан такой выбор?

— Это иногда случается. Зеленые драконы знают такие вещи и я, несмотря на то, что я — всадница Освит’ы вот уже почти тридцать лет, так и не выяснила, как она выявляет возможности всадника.

— Но это их скоро разделит, чересчур скоро! — сказала Палла со слезами на глазах.

— О, мама, — Неру смущенно пробормотал, надеясь, что только сестра услышала его. Ниан сжала пальцы брата.

— Так или иначе, их все равно бы скоро разделили, ведь так? — любезно спросила Конна.

В тот момент Ниан решилась. Она никогда не думала о том, чтобы быть всадником, но теперь, когда ее нашел Поиск, и появилась такая возможность, она, конечно, приложит все усилия, чтобы мечта ее брата осуществилась.

— Ммм, простите меня, всадники, — возразила она. Ниан была вынуждена сделать паузу, чтобы прочистить горло, прокашляться и говорить внятно. Сделав это, она продолжала.

— Что если я смогу? Никто больше из моей семьи не сможет присутствовать на Рождении и, если я запечатлею дракона, я хотела бы, чтобы рядом был член моей семьи. Разве мой брат не может пойти со мной сейчас?

Крепко сжимая руку Ру, она умоляюще смотрела на драконов и их всадников, надеясь изо всех сил. Неру в ответ тоже сжал ее руку и затаил дыхание. Он знал, что семьям всадников разрешали посещать Вейр только в особых случаях. Позволят ли они ему?

Конна задумалась и, взглянув на своего дракона, ушла в телепатическую беседу.

— Мальчик силен, но его близнец ограждает его от меня, — сказала Освит’а своей всаднице. — Я не могу ясно увидеть его потенциал. Это странно. Возможно, его также стоит взять в кандидаты.

— Освит’а не уверена в Неру как в Кандидате, но независимо от этого мы возьмем его с собой, — наконец сказала Конна. Оба близнеца наконец вздохнули в порыве облегчения. — Ничего не бойся, Ниан, твой брат останется с тобой до самого Рождения. Однако нет гарантии, что все, кто был найден в Поиске, смогут запечатлеть дракона; только новорожденные делают выбор.

— Ооо! — Палла, ломала руки в отчаянии. — Но драконы ведь драконы заинтересовались только в Ниан.

Ее глаза расширились от волнения.

Лидит’а, казалось, не проявляла беспокойства.

— Мы ни в чем не уверены, — спокойно повторила Сарти: — но Лидит’а редко ошибается.

— Как угодно, — резко сказал лорд-холдер Ладо. Было видно, что он не любил длинные, затянувшиеся прощания. — Теперь, быстро соберитесь и возьмите все, что вам нужно взять с собой. Не заставляйте ждать всадников — их Поиск, возможно, еще не закончен.

Выглядя довольным, от того, что холд Ладо смог предложить Вейру четыре потенциальных всадника, он махнул рукой выбранным — Неру и Ниан, Орле и Шауму — чтобы они бежали в свои холды, а затем начал подавать знаки Руарту, чтобы он забрал остальных учеников в цех на занятия. Затем появилась Леди холда с кружками с горячего кла и бокалами, полными красного вина, которое привозили из Бендена специально для таких случаев.

Женщины-всадницы потянулись к кла, а Р’дик взял бокал с бенденским, медленно потягивая вино, одобрительно промычал и как только допил, благодарно кивнул лорду.

В своем холде, Палла собирала чистое нижнее белье и носки в изношенную кожаную сумку для Неру и полотняной мешок для Ниан, сделанный из старого паруса, все время жалуясь, что у них нет ничего подходящего, чтобы одеть в Вейр. Ниан аккуратно складывала свое платья и рубашку Неру, в которых они постоянно ходили на Встречи. Эту рубашку она сама вышила для брата. Наконец отыскала их зимние потертые куртки. Все знали, что в Промежутке страшно холодно. Она нашла свою вязаную шапку, но не для Ру, и только потом заметила краешек его шапки, выглядывающей из кармана куртки. Из обуви у них были только зимние ботинки, так как в теплую погоду все на острове Иста ходили босиком. Увидев, что дети собрались так быстро, Палла обняла их. Слезы текли по ее лицу.

— Мы же не на смерть идем, мама — сказал Неру, смущаясь тем, что только в семье она показывает свои чувства.

— Ты прокатишь меня на своем драконе, Ни? — спросил Найэл свою старшую сестру.

— Если запечатлею, обязательно покатаю, — добродушно ответила Ниан.

— Всадники всегда щедры на поездки, но только не на своих драконах, — добавил Ру.

Вдруг они услышали очень необычный звук снаружи, почти рык. Найэл подбежал к окну.

— Снаружи ждут два дракона! — взволнованно объявил он.

Ниан несколько раз поцеловала свою мать, осторожно вытирая слезы на ее лице.

— Мы вернемся, ведь ты это знаешь, — сказала она. — Мы будем появляться тут, как только сможем.

Хотя она совсем не была уверена, что она станет всадником, она была настроена на положительные мысли. Особенно насчет Ру. Вне зависимости от того, как обернется дело для нее, Неру должен пройти Запечатление.

Палла проводила их до дверей, увидела, как им показывают, как сесть на зеленых драконов, и закончила тем, что махала и плакала, когда драконы взвились в небо и пропали вместе с ее детьми.

Это очень холодно, подумала Ниан, стараясь прижаться как можно поближе к Конне чтобы согреться.

— Не бойся, Ниан, — всадница сказала ей на ухо. — Сейчас мы войдем в Промежуток, поэтому глубоко вдохни, и к тому времени как ты сосчитаешь до восьми, мы вернемся к свету и будем около Иста-Вейра. Готова? Начинай считать!

Промежуток был холодным; холоднее чем что-нибудь, что Ниан когда-либо испытывала. В Промежутке было и очень темно — это она должна была помнить из баллад, которые Руарт так старательно доносил до учеников. Вдруг в ее голове всплыла песня — «Черный, чернее, чернейший» — и затем, вдруг, как и говорила Конна, их согрело яркое утреннее солнце, и они стали спускаться вниз, чтобы приземлиться в Вейре Иста. В последний раз, когда близнецы были тут на Встрече, они приплыли сюда на лодке отца. С высоты, Иста не выглядел таким большим, как его запомнила Ниан, но все же он был больше чем холд Ладо.

Чтобы поприветствовать их, вышли люди, и Ниан попыталась не растерять недавно приобретенную уверенность и не скрыться за спиной Ру, который, как всегда, говорил за них обоих.

— Я — Килпи, хозяйка Нижних Пещер, — объявила старшая, крепкая женщина, чьи светлые волосы были аккуратно заплетены и уложены вокруг ее головы. У нее был строгий рот, но ее глаза были приветливыми и светились хорошим настроением.

— Идите сюда, я покажу вам комнаты, где вы сможете остановиться и где встретите других кандидатов, выбранных драконами для Запечатления. Которое, как я думаю, наступит уже скоро. Пойдемте, я покажу вам тут все, — добавила она, подгоняя всех вперед себя. — Потом вы можете вернуться, чтобы перекусить, здесь всегда найдется что-нибудь для голодных всадников. Мы держим кла, суп или кашу теплыми весь день и всю ночь, — она указала на маленький очаг в конце пещеры, где действительно стояли горшки на выступе, сохраняющем тепло. — И свежий хлеб, когда он готов.

Ру ухмыльнулся своей сестре. Теперь, когда он стал высоким и его кости постоянно росли, он всегда хотел есть. Скоро он станет выше Ниан.

Главная кухня пещер Иста-Вейра была огромна, некоторые из сталактитов остались на месте как будто для того, чтобы поддерживать каменную крышу. Вдоль внешней стены, испещренной дымоходами, сделанными, чтобы выводить ароматы готовящейся еды из огромной пещеры, находились очаги и духовки. Все это напоминало кухню в холде Ладо, только гораздо больше. Некоторые из очагов были огромны, и жар, который они излучали, будет невыносим жарким летом, подумала Ниан. А будет ли она и Неру здесь жарким летом? Столы и стулья располагались вокруг главного места для обеда, с платформой для главного стола, где Предводитель и Госпожа Вейра будут обедать с гостями. Она надеялась, что кандидатов не считали «гостями». Все смотрели бы на них, а Ниан не нравилось быть объектом пристального внимания. Это заставило бы ее смущаться и думать о том, как бедно она выглядит.

Килпи провела их вниз широким коридором в следующую широкую пещеру. Она состояла из двух уровней: проход вел к занавешенным нишам, а затем спускался вниз к широкой площадке, заполненной удобными стульями, столами, и шкафами. Она указала на другой занавешенный проход, который вел к уборным.

— Мы ждем всех, живущих в Вейре, чистыми и красивыми на завтрак и обед ежедневно. Здесь есть пустые спальные альковы, еще не занятые людьми, так что выберите себе любой свободный, положите там на виду свои вещи — и считайте что он ваш. Я положила белую мантию кандидата в каждой нише, так, чтобы они находились у вас под рукой.

— А много нас, Кандидатов? — спросила Орла.

— Пока только сорок, — ответила Килпи. — И это еще не конец, у нас тридцать два яйца и мы желаем дать новорожденным достаточный выбор.

— Но как мы узнаем, когда начнется Рождение? — спросил Неру, задаваясь вопросом, как быстро он сможет надеть эту мантию и подоспеть к Рождению вовремя. Тридцать два яйца и более чем сорок кандидатов налицо. Ладно, даже если бы драконы не выберут его сразу, он останется уверенным в себе. Он просто должен Запечатлеть своего собственного дракона!

Килпи одарила его долгим взглядом.

— Драконы начнут петь приветствие новорожденным. Как только вы услышите их, бросайте все, переодевайтесь в белую мантию и бегом на площадку Рождений.

Она указала на проем в дальнем конце пещеры. Немного присев и взглянув в том направлении, Ниан увидела огромную арку входа на площадку Рождений прямо напротив чаши Вейра Исты.

— Также будет много гостей по случаю праздника. И ваши родители будут, если они изъявили желание присутствовать на Рождении.

Она издала звук — что-то среднее между фырканьем и вздохом.

— Ну что же, идите, — сказала она, жестом указав на альковы, — и располагайтесь. Потом возвращайтесь в главную пещеру. Я полагаю, что сладкие булочки и прохладный фруктовый сок или кла, будет вас ждать.

Вспомнив про еду, некоторые недавно отобранные Кандидаты немедленно помчались к занавескам, торопливо осматривая альковы, чтобы найти незанятые.

Неру и Ниан, по молчаливому согласию, пошли к дальнему концу и выбрали два незанятых алькова рядом друг с другом. Орла и Шаум последовали за ними; глаза Орлы сверкали от любопытства, Шаум, которого редко что удивляло, старался быть ближе к тем, кого знал.

Ниан осмотрела свой альков, там была кровать, сундук, и несколько крючков на стене. Белая мантия Кандидата висела на одном из них. Она остановилась напротив нее. Прямые линии мантии подошли бы любому, опускаясь до коленей, да и рукава были не слишком длинными. Материал был очень мягким от многоразового использования и бережной стирки, и Ниан задалась вопросом, сколько же успешных кандидатов носило эту странную мантию в течение всех этих оборотов. Сможет ли эта удача перейти на нее и Неру тоже?

В тот момент к ней в альков вошел Неру.

— Ты даже еще не обустроился, — обвиняющее сказала она.

— Нет, я просто кинул свой узел с вещами на середину кровати, этим давая знать что альков занят. Но я голоден, и мог бы найти лучшее применение нескольким сладким булочкам, чтобы дожить до ужина.

Он поднял ее узел с вещами, который она оставила на полу, и бросил на кровать.

— Я буду глупо выглядеть, если стану носить что-то типа этого. Ведь это — почти платье.

— Это — мантия кандидата, и никто не ожидал что, этим утром, мы будем выбраны носить ее?

— Но не я, — твердо ответил близнец.

— Именно ты, Ру.

— Умно с их стороны — выбрать Орлу и Шаума тоже, — сказал ее довольный брат.

Она услышала бурчание его желудка и усмехнулась. Аккуратно повесила мантию назад на крючок и сказала: — Пошли есть.

Никто не опоздал на полдник, заметила Килпи когда все Кандидаты вернулись в кухонную пещеру и занимали места за столом, как она сказала. Сок был прохладным и кислым, в то же время сладкий хлеб был усеян орехами и высушенными ягодами и был настолько нежен, что Ниан и Неру надеялись, что каждому достанется хотя бы по два. К ним присоединился старый человек с белыми волосами, который представился как Х’ран наставник молодых всадников Вейра, всадник бронзового Принита. Он осмотрел их один за другим и улыбнулся.

— Теперь, я хочу сказать несколько слов для вас, Кандидаты. Во-первых, молодой, только что вылупившийся птенец постоянно голодает. Для вас подготовят мясные колобки, чтобы вы накормили до отвала его или ее. Вылупляющиеся птенцы могут быть немного расстроенными, поскольку они колеблются в поиске своих всадников, так что не удивляйтесь и не бойтесь их нелепых движений и будьте готовы быстро уйти с их пути. Если ты — тот, с кем они хотят произвести Запечатление, ты узнаешь это.

— Но как? — спросила очень симпатичная девушка, которая была одета в самую прекрасную синюю одежду, которую когда-либо видела Ниан.

— Ее платье очень дорогое, — прошептала Орла Ниане на ушко. — Эта синяя краска трудно добывается.

Орла знала о таких вещах.

— Как? — Х’ран усмехнулся. В его голосе было нечто мягкое и любящее, подумала Ниан.

— Это же очевидно. Вы немедленно узнаете его имя. Также действия новорожденных будут такими, как будто вы принадлежите только ему, препятствуя любому другому только что вылупившемуся дракончику добраться до вас. У них могут быть влажные крылья и даже недавно вылупившиеся они могут двигаться довольно быстро, если они нашли своего всадника. Следите за их когтями. Они остры и опасны, даже если они не собираются кому то причинить вред. Они столь же сильно стремятся произвести Запечатление, как и вы хотите их Запечатлеть. Но не волнуйтесь. Предводитель и я будем на Площадке Рождений с вами, чтобы упорядочить все действия. Вам дадут много пищи, чтобы накормить животы голодных дракончиков. Задавайте мне любые вопросы о новорожденных, которые у вас наверно уже появились. Именно для этого я и Принит здесь.

Если у кого либо и были вопросы, то они не были достаточно смелы, чтобы задать их сейчас, и тогда когда весь сладкий хлеб съели, Х’ран предложил всем проследовать за ним к пещерам для молодняка, что бы они знали, куда надо двигаться со своими драконами после Запечатления. Пещеры были точно такими же удобными, если не почти домашними, как альковы. В каждой была широкая деревянная кровать для только что вылупившегося дракончика, с хорошо заметными следами когтей от поколений драконов, и повыше нее узкая полка с постельными принадлежностями для всадника.

— Как только ты уложил своего дракона здесь, ты, если желаешь, можешь вернуться в главные жилые пещеры. Оставим их самим себе.

Он сказал это таким голосом, что Ниан почувствовала, что все новые всадники ни за что бы не захотели оставить своих драконов. Хорошо бы если Ру был здесь, то я тоже захотела бы остаться, подумала Ниан. Другими словами они оба должны Запечатлеть.

— Ты всегда будешь знать, нуждается ли твой дракон в тебе, я обещаю, — добавил Х’ран и зачесал свои густые волосы назад энергичным движением.

— Теперь, если вы пойдете со мной через Чашу, я покажу вам яйца.

Взволнованно бормоча, они покорно прошли за ним под своды Площадки Рождений. Яйца лежали в теплом песке группками по две-три штуки. Ниан была рада своим тяжелым ботинкам, так как люди в более легкой обуви видимо чувствовали высокую температуру и подражали речным птицам, поджимая то одну, то вторую ногу.

— Это называется Танец Запечатления, — сказал Х’ран, пытаясь сохранить на лице торжественное выражение, поскольку он так же часто переступал с ноги на ногу. — Походите между яиц, если хотите. Они еще недостаточно твердые, но это уже скоро случится. Привыкнуть к ним заранее, кажется, помогает, когда наступает момент Запечатления.

— Можно до них дотронуться? — спросил Шаум.

— Никто не помнит чтоб от этого был вред, — снисходительно ответил Х’ран. Шаум немедленно протянул свою руку и коснулся яйца, у которого он остановился. И резко отдернул свои пальцы назад…

— Они должны быть теплыми, — сказал Х’ран, переступая с ноги на ногу все более быстрее. — Продолжай, если хочешь. Я буду прямо снаружи, — добавил он, и двинулся назад к главной арке.

Схватив Ниан за руку, Неру потащил ее за собой к ближайшим яйцам. Одно яйцо, Ниан была уверена, что самое большое, лежало на небольшом возвышении. Его золотая скорлупа была покрыта коричневыми пятнами, и Ниан подумала, что это самое симпатичное яйцо. Неру тащил ее к яйцу, которое понравилось ему, с пятнами более темного цвета. Он смело положил обе ладони на его скорлупу.

— Оно теплое, Ниан, только потрогай!.

— Мне нравится это, — сказала она, отрывая его руки от яйца, чтобы показать ближе свое более симпатичное яйцо. — Он еще и самое большое. Это могла бы быть королева?

— Хммм, возможно Ни, — согласился он, но свое яйцо его заинтересовало больше чем ее.

— Вы думаете, они могут сказать, каким цветом будет дракон в зависимости от цвета скорлупы? — спросила Ниан задумчиво, водя рукой вдоль самой широкой части яйца. Неподалеку Орла рассматривала другое яйцо, а Шаум все еще стоял в стороне, рассматривая весь выводок. Самая симпатичная из кандидаток девушка в синем медленно подходила к Ниан, строгое выражение на ее лице, как будто предупреждало Ниан держаться подальше от выбранного ей яйца. Ниан бросила резкий взгляд и, развернувшись, пошла к Орле.

— Она — дочь Мастера Фермера, и ее имя — Робина, — мягко произнесла Орла Ниане. — Она сказала нам, — Орла сделала паузу, подмигнув Ниан: — что это ей обещали яйцо королевы.

— Ты слышала, что сказали Искатели. Никто не может гарантировать Запечатление. Вплоть до вылупления.

— Ну, лучше бы ты была Золотой всадницей, чем эта наглая высокомерная старая Верри.

— Это не я должна Запечатлеть, а Неру, — твердо отрезала Ниан.

— До Рождения еще рано думать, — повторила Орла.

Две девочки подошли к Неру, который рассказывал другим то, что он знал о драконах. Ниан поняла, что ее близнец не был счастлив тем, что он был не настоящим Кандидатом. Ниан знала, что он всегда старался держать свои чувства при себе, и поэтому пристально всматривалась в него, чтобы достигнуть той связи, которую она всегда чувствовала рядом с ним. Он, конечно, старался держаться храбрым, но она спрашивала себя, как долго он сможет сохранять это. Ниан знала, без тени сомнения, что ее близнец будет разбит, если она Запечатлеет дракона, а он нет. Она очень хотела найти слова, что бы успокоить его.

— Некоторые считают, что они могут предсказывать цвета, но из того, что я слышал, на Рождении никто никогда не смог назвать правильно все цвета, смотря только на скорлупу, — сообщил Неру. Его взгляд последовал за симпатичной девушкой, которая теперь стояла возле яйца Нианы. — Кроме разве что королевы, — добавил он.

— Ну, вот эта скорлупа бронзового вида. Может быть, тебе стоит к нему примазаться? — прохихикала Ниан. — Ты должен стать бронзовым всадником.

Он пожал плечами плеч и осмотрел яйцо.

— Я думаю, что ты права, оно больше чем все остальные, — сказал он ей. — Но если это будет королева, то это не поможет мне.

И он продолжил поглаживать свое выбранное яйцо.

У входа Х’ран махнул рукой, чтобы собрать всех вместе. — Хорошо, а теперь, кандидаты, у нас есть некоторые вечерние обязанности, вы могли бы нам немного помочь.

Слово «обязанности» вызывало стон у некоторых кандидатов, но все последовали за Х’раном и он привел их в другую пещеру, в которой лежали пять драконов, их крылья и другие части тел были покрыты специальными повязками. На полу был мелкий сухой и теплый песок — не столь горячий, как на Площадке Рождений, но удобный для драконов и их сна.

— Не самое хорошее из рабочих мест, но вы должны научиться, как ухаживать за вашими собственными драконами, и вы можете начать уже сегодня. Они были ранены на последнем Падении, два дня назад.

Неру думал о своей утренней мечте, а затем обратил пристальное внимание на то, что говорил Х’ран.

— Мы успокоили их раны с помощью холодилки, но сейчас компрессы нужно сменить. Ах, вот и пришли их всадники.

— Вы можете помочь в этой работе и получить некоторый опыт в придачу. Быть Драконьим всадником это не только летать куда вы хотите…, — Х’ран жестом велел подойти несколькими кандидатами к определенным драконам. Несмотря на то, что Неру и Ниан были в разных местах, она заметила своего брата, как он сделал сигнал бронзовому дракону, шея которого была обмотана повязками.

— Я — К’тик, — дружелюбно сказал бронзовый всадник: — и мой бедный старый Брит’ здесь, он сильно запутался в клубке Нити. Он начал осторожно снимать первую повязку.

— Как тебя зовут? — спросил он, глядя на Неру, и близнецы ответили в унисон, как всегда они это делали.

— Хорошо, тогда, Неру, бери повязку, макай ее в этом бочонке с холодилкой, скрути, но не слишком сильно, и приноси сюда.

Брит’ опустил голову и шею, чтобы позволить снять с себя повязки и когда К’тик аккуратно вставив под нее ноготь начал ее сворачивать, Ниан увидела как кожа резко подрагивала, обнажая сырую плоть, от вида которой Ниан бросило в дрожь.

— Бедный храбрый Брит’, — сказала она, певуче растягивая слова, она всегда так говорила, когда кто-либо из ее братьев был ранен.

— Он уверен, что повредил намного больше, чем есть на самом деле, — добродушно сказал К’тик, начиная снимать вторую повязку. Неру тщательно растянул повязку за углы, и попробовал не вдыхать резкий запах пропитанной холодилкой ткани.

— Вы очень быстро привыкнете к запаху холодилки, — хихикнул К’тик, и забрал повязку у Ниан, взяв ее за углы. Брит’ издал полный облегчения стон, когда мазь усмирила боль.

— Как долго это будет заживать? — спросила Ниан.

— Вообще, они очень быстро выздоравливают, — сказал К’тик. — Смотрите, здесь, на менее обожженных участках, новая кожа появляется уже спустя несколько дней. Вам действительно интересно?

— Конечно, — сказала Ниан.

— Моя сестра хорошая сиделка, — подтвердил Неру.

— Ну хорошо, если тебя не пугают такие вещи, то можешь снять следующую повязку, пока твой брат приготавливает новую. Теперь будет легче.

Он наблюдал, как она осторожно подцепила своим длинным тонким пальцем край повязки и начала стягивать ее так же, как раньше делал он. Он одобрительно кивнул. Шея Брит’а мелко дрожала. Затем Ру протянул новую повязку, и Ниан поместила ее на место.

— Я бы не смог сделать лучше, — похвалил К’тик. — Эй, Брит’, сегодня??? — ободряюще сказал он своему дракону.

В одном из углов лазарета кто-то из всадников воскликнул в тревоге:

— Осколки скорлупы! У нас тут обморок. Кто-нибудь принесите мне холодный компресс, пока я отряхну ее от песка; она упала прямо в грязь с таким грохотом!

Неру затесался среди собравшихся, чтобы помочь тому, кто в обмороке, и хихикнул:

— Ни, это та самая девочка в синем, — проговорил он с незаметной улыбкой. — Та, которая присмотрела себе твое яйцо.

— Обычно это тот, кто не очень хорош в лечении, — сказал К’тик. — Кто-нибудь принесет средство для приведения в сознание? Тот станет прекрасным всадником! — Его тон был саркастическим.

— Можно подумать, что она будет помогать раненым животным, будучи дочерью Мастера-Фермера, — проворчала Ниан своему брату.

— Теперь-то у нее точно нет шансов, — сказал Неру более благодушно, чем его сестра. — Даже если ей и обещали золотую.

— Мне бы было жаль золотую, — ответила Ниан.

Брит’ осторожно повернул голову чтобы видеть Ниан и Неру. Его синий фасеточный глаз переливался оранжевым.

— Мы не делаем больно тебе, а? — спросил Ру, извиняясь.

— Нет, — близнецы открыли рот от удивления, так как сознание дракона казалось заполнило их. — Свежая холодилка такая успокаивающая.

— Неужели я действительно слышал как он разговаривает со мной? — спросил Ру у К’тика, а он только усмехнулся над ним. Ниан почувствовала как дракон сам обратился к ее брату, а это значит что он имеет право быть кандидатом.

— Драконы говорят с теми, с кем хотят, — сказал К’тик, дотягиваясь до еще одной старой повязки. Ру убежал, что бы незамедлительно подать новую.

— Будет ли так же и во время Запечатления? — спросила Ниан. — Мы услышим голос дракона в наших головах?

— Да, это именно так и происходит, — у К’тика было такое же приятное выражения лица как и у Х’рана.

— И ты можешь всегда слышать их? — спросила Ниан. — Я обычно могу слышать своего брата-близнеца, особенно, если он в беде.

— А, я так и думал, вы оба похожи друг на друга.

— О, мы не совсем похожи, — оспорила Ниан. — Неру гораздо умнее и сильнее. Он станет выдающимся всадником.

— Вы будете оба, — удивил ее К’тик.

— Откуда ты знаешь это?

— Мой дракон сказал так, — повторил К’тик и его улыбка была добрая, без шуток.

Пришлось сделать еще две повязки, и тогда К’тик поблагодарил их за помощь.

— Мы сможем помочь снова потом? — спросила Ниан.

— Это будет зависеть от того, что произойдет на Запечатлении, — сказал Брит’, — но я был бы рад таким легким пальцам. Возможно, тебе стоит стать драконьим целителем.

Ниан моргнула, пораженная его замечанием.

— Конечно, ты сможешь, ты же знаешь, — с гордостью за свою сестру сказал Ру. — Ты всегда помогала раненым в холде.

— Кандидаты, вы свободны, — сказал Х’ран. — Уже скоро обед.

— Здорово, — сказал Ру, потирая руки. — Я голодный.

— Хорошенько вымойте свои руки, — сказал К’тик, указывая на раковину у стены больницы. — Помните, вы работали с холодилкой, если вы не отмоете свои руки до конца, то холодилка может оказаться на ваших губах, когда вы будете есть. Поверьте мне, уж я-то знаю, это совсем не смешно пытаться съесть что-либо, когда твои губы полностью онемели. К тому же, вы обслюнявите все вокруг и даже не заметите этого. Не слишком-то привлекательно!

Все еще смеясь, кандидаты с помощью щеток отмывали руки в раковине до такой степени, что кожа на их руках покраснела.

Пока они мылись, до них донеслись ароматные запахи, обещавшие вкусную еду. К тому времени, когда они достигли Нижних Пещер, жители уже выставили на столы тарелки и кружки, чтобы они смогли поесть.

— Ух ты, сколько еды, — сказал Неру после того, как схватил свой первый кусок.

— Это — мясо, ты знаешь, — передразнивая своего брата, сказала Ниан.

— Оно сильно отличается от рыбы, — ответил Неру, выбирая себе еще один кусок на блюде в центре стола.

— Только не становись похожим на свинью, — добавила она так тихо что бы никто не услышал. — Мы никогда не голодали, ты знаешь, и мы должны поддерживать честь нашего холда.

— Хм, — хмыкнул Неру и обвел рукой вокруг, показывая на других Кандидатов, которые столь же усердно уничтожали запасы различных блюд на столе. — Расскажи это другим.

— Это не то, о чем я мечтаю, — с большим достоинством сказала Ниан.

После обеда несколько молодых рабочих Вейра убрали стол, и Предводитель поднялся из-за стола.

— Я уверен, вы уже заметили, у нас в гостях Кандидаты. Рождение может начаться даже сегодня ночью, — добавил Предводитель и Кандидаты все как один ахнули. Затем он улыбнулся им и продолжил: — Мы всегда рады нашим драконам. Но не все еще готово к их появлению. Спасибо вам всем, что собрались так быстро. Если у вас есть какие-либо вопросы, пожалуйста, спрашивайте любого встретившегося вам всадника или нашего замечательного Х’рана. И помните — они тоже когда-то были кандидаты, как и вы, и точно так же нервничали!

— Он хороший, прямо как наш лорд-холдер, — прошептала Ниан своему брату.

— Но Рождение среди ночи? — удивился Ру. — Это так неудобно.

Ниан фыркнула, а затем появился мужчина в синих одеждах арфиста с гитарой, он поставил на платформу табуретку и удобно разместился на ней. Он извлек один аккорд и народ из зала начал выкрикивать песни, которые они хотели услышать.

— О, я тоже могу играть на гитаре, — сказал Ниан, садясь за стол. Вечерами, когда Арфист Руарт не развлекал Холд, любой желающий мог слушать только ее. «Кстати, — она задалась вопросом, а в Вейре арфист играет каждый вечер?»

Тем временем арфист начал исполнять мелодию, которую она никогда не слышала прежде, и вдруг воздух стал просто заполнен файрами. Они все разместились или на плечах людей, своих хозяев, или на жердочках по всей кухонной пещере. Файры подхватили мелодию и спели дискантом, их пение было волшебным. Даже Ниан была достаточно смела, чтобы участвовать в хоре….???.. У него был такой хороший голос. Ниан подумала — он был бы неплохим учеником арфиста. Нет, он был бы лучшим, добавила она с твердой решимостью в сердце и мыслях, как всадник.

После того, как арфист сыграл последнюю мелодию и спустился с помоста, жители Вейра встали со своих мест и стали разбредаться.

— Это был захватывающий день для вас, кандидаты, — сказал Килпи, подходя к их столу. — Утром будет много дел по хозяйству, вы будете напряженно трудиться, пока конечно не случится Запечатление. Поэтому мы проводим вас в ваши комнаты.

— А если Запечатление будет сегодня ночью, — спросила Робина.

— В любом случае вы об этом узнаете, — уверила ее Килпи…. Ниан было жалко дочь Мастера Фермера, но Робина совсем не выглядела расстроенной.

Но теперь Ниан страшно хотелось спать. Так много вещей сегодня случилось, и она устала. Еще она хотела принять ванну и поэтому подумала, что не плохо бы поторопиться, ведь только тот кто придет первым сможет занять одну из не многих ванных кабин. Она рассказала об этом Неру, и он улыбнулся.

— Я слышал, что здесь всегда есть горячая вода, — успокоил ее Неру. — Я сам хочу принять ванну. Ты же знаешь, я не могу Запечатлеть дракона если от меня воняет рыбой.

— Мы не пахнем рыбой, — сказала она, тщательно обнюхивая его. Она могла почувствовать самый слабый запах рыбьего жира или моря. — Это замечательно, нам не придется долго ждать пока разогреется вода, если мы пойдем вместе.

Так они, схватив вещи для стирки и полотенца, которые им приготовила мать, убежали впереди всех кандидатов, чтобы успеть добраться до ванны, прежде чем кто другой помыслил об этом.

К тому времени как другим девочкам пришла мысль о купании Ниан уже лежала развалившись в ванне с приятной горячей водой. Она улыбнулась про себя, что была первой. Она вымыла голову, специальным шампунем, который сделала ее мать. «Чтобы ты была шелковистой и душистой», сказала мать. «Я не могу смириться с запахом рыбы на всех вещах», добавила она с многострадальным вздохом.

Однажды, Ниан спросила мать, почему она выбрала своего отца, если ей так не нравится запах рыбы?

«Ну, я вышла за него замуж по нескольким причинам. Во-первых, потому что я люблю его, и он попросил моей руки. Во-вторых, он унаследовал холд своего отца, и я тогда не знала, что то место пропахло рыбьим жиром, и что так трудно отмыть дощатый пол от чешуи. Но он хороший человек, твой отец, и мы никогда не голодали, даже если на ужин была всего лишь рыба». Тогда мать печально добавила «Я представляю себе вкус говядины, твой отец был готов потратить немного марок, что у меня были, на нее».

Грохот дверей ванной комнаты вернул Ниан из своих воспоминаний.

— Ты была первая, — она услышала, как Робина недовольным голосом обвиняла ее. — Когда ты собираешься закончить?

— Как только я буду достаточно чистой, — твердо ответила Ниан.

— О, близнецы из «рыбного» холда. Я полагаю, будет даже лучше, если мы позволим вам стать действительно чистыми.

Эти противные комментарии Робины без конца раздражали Ниан. Она по настоящему устала от передразниваний.

— Я потороплюсь, я знаю, ты хочешь вытрясти кучу песка из своих волос, — сказала она самым ласковым голосом, припоминая как Робина потеряла сознание на песчаном полу в лазарете.

— Я буду благодарна, если ты не будешь вспоминать это, — сердито ответила Робина.

— Ах, дорогая моя, я не хотела тебя расстраивать, — произнесла Ниан без тени оправдания.

— Просто дайте другим воспользоваться ванной!

— Ну перестань ворчать, дочь Мастера, — кто-то другой вступился и Ниан услышала удаляющиеся от двери шаги.

— Кто это сказал? — спросила Робина.

— Другая дочь рыбака, — и Ниан улыбнулась, потому что она узнала голос Орлы.

Однако, она уже была довольно чистой и ее волосы были достаточно промыты, так что она вытащила затычку. Пока вода медленно вытекала из бадьи, она вытерлась насухо, затем обернула волосы полотенцем. Так будет дольше сохнуть, но было бы действительно несправедливо занимать купальню. Когда она вышла, то увидела шесть или семь ждущих девочек. Робина ходила взад-вперед в конце помещения, поэтому Ниан махнула рукой в сторону купальни самой близкой девочке.

— Какого черта? Я была следующей! — услышала она вопль Робины, покидая комнату.

— Ты была в другом конце комнаты, — простодушно ответила одна из девочек.

— Я должна была быть следующей. — Ниан услышала, как жаловалась Робина, а затем Ниан уже ушла слишком далеко, чтобы услышать ответ, который получила дочь фермера.

Она все еще вытирала волосы полотенцем, когда услышала свое имя, произнесенное за занавеской ее алькова.

— Ниан, я могу войти? — спросила Орла.

— Да, конечно, — и ее подруга проскользнула внутрь. Кудряшки Орлы были еще влажными после ванны, а ее лицо блестело, чисто вымытое.

— Опять с Робиной что-то не так?

— Кто-то дал ей, наконец, шанс искупаться?

Орла закатила карие глаза:

— В конце концов да. Думаю, ее замечание о рыбных запаха сделало ее очень непопулярной. Как она умудрилась стать такой высокомерной? Я никогда не встречала дочь Мастера Цеха, такую, как она.

— Она очень симпатичная, — задумчиво сказала Ниан.

— И она думает, что сможет Запечатлеть королеву. Ха! — хмыкнула Орла.

— Сомневаюсь в этом, — прямо сказала Ниан, — Ты слышала, Р’дик говорил, что никаких гарантий нет. И то, что она настолько слабонервная, что упала в обморок, обрабатывая раны — это будет работать против нее.

— Это Робина упала в обморок? Я ничего не видела с того места, где была я. Но скажу честно, те раны, что я видела, вызывали у меня тошноту.

— У Брит’а тоже, — Ниан содрогнулась.

— Но ты же не упала в обморок? И я тоже, — сказала Орла. — Будет интересно посмотреть, кого выберет королева. Ниан, тебе помочь высушить волосы? Я бы все отдала за прямые волосы.

— Если бы у тебя такие были, ты бы так не говорила. Но я не отказалась бы от помощи, — ответила Ниан, и найдя второе полотенце в сумке, дала его подруге. Она устала и ее руки болели от вытирания своих густых, тяжелых волос.

На следующее утро Ниан разбудили оглушающие удары гонга. Ей понадобилось время, чтобы вспомнить, где она находится. В холде Ладо была сирена, которая выла каждое утро или во время бедствий, чтобы собрать людей для помощи в чрезвычайных ситуациях. Ниан надеялась, что утром ее работа будет заключаться в помощи Брит’у и К’тику. Она хотела узнать, бывает ли у кандидатов предварительный отбор. Ее не волновал цвет дракона, которого она запечатлеет, если запечатлеет вообще, главное чтобы Неру запечатлел. Она радовалась бы любому цвету дракона, которого запечатлеет Неру, но ей хотелось бы видеть его бронзовым всадником, ведущим свое крыло на Падение, как он всегда мечтал об этом.

Когда кандидаты уселись и перед ними поставили миски с овсянкой, пришел Х’ран со списком хозяйственных работ на утро. Он помечал каждого, кому дал задание. Ниан осмотрела полупустую столовую, задаваясь вопросом, куда делись все остальные? Вчера ночью пещера была полна народу.

— Ниан? — к ней подошел Х’ран и она улыбнулась ему. — К’тик просил тебя и твоего брата помочь ему с Брит’ом. У тебя такие ловкие руки.

— Спасибо, Х’ран, — сказала она поворачиваясь со счастливой улыбкой к брату.

Неру вернулся к овсянке, видимо нисколько не расстроившись, что его сестра оказалась в центре внимания.

— Хорошая овсянка.

— Да, хорошая. — Ниан нежно посмотрела на брата, в котором не было ни грамма ревности.

Всем кандидатам предложили по второй миске овсянки, а затем подали поджаренный хлеб с джемом из малины.

— Итак, мы оба помогаем в больнице, — сказал Неру, — Мы действительно хорошо работаем, Ни, как команда.

Он повернул голову, как-будто прислушиваясь к чему-то еле слышному. Ниан посмотрела на него с сомнением, но он не обратил на нее внимания.

А затем и Ниан услышала то, что, должно быть, встревожило ее брата — определенный гудящий шум, тихий, но непрерывно нарастающий. Она слезла со стула и, твердо встав на ноги, почувствовала, как звук проникал через подошвы ее ног до самой макушки головы. Это был прекрасный звук, обнадеживающий, любящий, полный напряженного ожидания: ожидания, от которого со временем начало вибрировать все ее тело. Она склонила голову на брата, и он усмехнулся. Остальные, все как один, так же встали на ноги, в то время как Х’ран приблизился к их столу.

— Как я могу видеть, многие из вас уже услышали гудение драконов. Пришло время! — воскликнул он. — Хороший момент они выбрали, — добавил он, и с широкой улыбкой на лице он повернулся к столу кандидатов. — Мы все еще успеем закончить наш завтрак. Да! всем кандидатам надо будет вернуться в свои альковы и переодеться белые мантии. А затем как можно быстрее появиться на площадке Рождений. Каждый может проходить между яиц, если желает, или наоборот остаться с краю, в ожидании увидеть, какой из вылупляющихся дракончиков выберет тебя в качестве своего всадника. Это — великий момент в жизни Вейра и еще больший для вас. Бегом переодеваться! Быстро! — И с громким хлопком рук, он выпроводил всех кандидатов из столовой.

Ниан пришлось ждать Ру, пока он переоденется. Он все еще задавался вопросом, должен ли он продолжать обман. Также он много потратил времени, пока возился со своей мантией, используя свои старые кожаные пояса его, чтобы опоясать ее. Ниан не сказала ему что этим он сделал свою одежду еще более похожую на платье.

Она умчалась к нужнику, так как из-за волнения ей захотелось в туалет. Так же это дало ей возможность вымыть лицо и руки, немного липкие от малинового джема. Ее живот крутило от волнения, да и пищи в нем было слишком много, чтобы чувствовать себя комфортно.

Робина была тут же в туалете, энергично расчесывая свои светлые волосы пальцами.

— Я не думаю, что драконы заметят твои волосы, Робина, — ободряюще сказала Ниан, но девушка только презрительно посмотрела на нее.

— Это все, что ты знаешь, двойняшка, — она отвернулась с раздраженным выражением на лице. Она с удвоенной энергией продолжила расчесывать волосы, и выругалась, когда увидела, что песок все еще сыпался с ее локонов.

— Оставь меня одну, — злобно добавила она.

Ниан охотно выполнила просьбу и поспешила присоединиться к своему брату. Так, плечом к плечу, Ниан и Неру промчались через Чашу к площадке Рождений. Увидев яйца, лежащие на горячем песке, они замялись в арке, затем, уже ступив на горячий песок, они стали переступать с ноги на ногу ощущая дискомфорт. Ниан первый раз увидела двух родителей драконов, которые стояли в конце площадки Рождений, наблюдая за кандидатами, пробирающимися среди редко расставленных яиц. Золотая королева была огромна, и ее бронзовый партнер был не намного меньше. Внезапно, испугавшись вида огромных драконов, Ниан спряталась за крепким телом своего брата.

Она с тревогой взглянула на яйцо, которое она выбрала и упокоилась, поскольку около него больше никого не было. Робина, возможно, была бы слишком обеспокоена своими волосами, чтобы быть где-то поблизости. Никого не было и около яйца, которое выбрал Ру. Вместе они прошли через песок и увидели, что другие кандидаты, в их белых одеждах, распределились на площадке Рождений. Ниан все еще задавалась вопросом, как драконы будут знать, кого выбрать для Запечатления — площадка Рождений была настолько большой, и кандидатов было так много. Она посмотрела вокруг в поисках Орлы и Шаума и нашла их с правой стороны от неё. Пространство вокруг площадки Рождений заполнялось зрителями, приглашенными разделить этот волшебный момент. Ниан был разочарована, что ее мать и отец не присутствовали среди сидящих в галерее; она знала, что они бы пришли, если б смогли. Но, по крайней мере, с ней на площадке Рождений был Неру. Теперь только что вылупившийся дракончики просто должны увидеть, какой Неру был бы великолепный всадник!

Ботинки у Ниан нагревались, и она надеялась, что продержится до того, как яйца начнут вылупляться. Определенно, она не должна была так плотно завтракать. Появилось чувство тошноты и это вызывало беспокойство. Она умерла бы от позора, если бы ее вырвало этой овсянкой и малиновым джемом. Она придвинулась поближе к Ру, надеясь, что на нее никто не уставился.

Гул драконов усиливался.

— Смотри! — сказал Неру, указывая на самое близкое яйцо. Оно качалось в небольшой впадинке из песка.

Движение в галерее подсказывало, что другие тоже видели движение. Также был слышен треск раскалывающейся скорлупы, который отозвался эхом в сводчатом помещении площадки Рождений, и королева качнула головой, уставившись взором на это яйцо. Это было не далеко от Неру и Ниан, и они видели как трещина расколола скорлупу. Они задержали свое дыхание когда трещина кольцом опоясало яйцо и что-то — это кончик крыла, подумала Ниан — высунулось из оболочки. Яйцо раскололось аккуратно по половине, и ее начал появляться дракончик. Когда блестящий маленький бронзовый наконец выбрался из своей скорлупы, Ниан задалась вопросом, как ему удалось втиснуть свое тело в таком маленьком пространстве.

— Первый бронзовый — это хороший знак, — она услышала шепот Х’рана, а из галереи послышались аплодисменты.

Королева расправила свои крылья и села на сильные задние лапы, приветственно протрубив маленькому бронзовому. Еще несколько яиц стали раскачиваться или трескаться, и Ниан не знала, куда смотреть в первую очередь.

— Ниан! — потрясенный вскрик брата привлек ее внимание и он указал на ее яйцо-фаворита. Оно раскололось вдоль оси, и внезапно в расколотой верхней части, чьи осколки скорлупы были разбросаны вокруг, появилась влажная золотая голова. Робина уже спешила к маленькой королеве, хотя она тоже придерживала живот, когда приближалась. Ниан позабавил тот факт, что сопливая Робина тоже испытывала нервозность и тошноту.

— Иди к бронзовому, Ру. — сказала Ниан, толкая его к только что вылупившемуся блуждающему дракончику.

— Он знает, куда он идет, — кивая, сказал Ру, и Ниан увидела, как только что вылупившийся дракончик направился прямо к высокому мальчику, который сидел рядом с Ру за завтраком.

Зеленые и синие делали свой выбор среди кандидатов, и жители Вейра раздавали куски мяса, объясняя свежезапечатленным, как кормить голодных дракончиков.

— Я голодная! Очень голодная, — ясно сказал голос в голове Ниан. Но она не обратила внимание на него, так как все дракончики вокруг нее кормились. Было еще несколько яиц у стены Площадки Рождений, которые раскачивались и трескались. Она потянула брата за рукав туники.

— Давай пойдем туда. Здесь уже никого нет.

Он попробовал освободиться:

— Если я нужен одному из них, он найдет меня.

— Ты должен запечатлеть, Ру. — сказала она, крепче ухватив его и таща туда, где у него было больше шансов совершить это.

— Может, дракончики знают, что я не должен быть здесь как Кандидат, — мрачно ответил он.

— Чепуха!

Внезапно она упала, точнее, ее уронили, и растянулась лицом вниз на горячем песке, поскольку что-то весьма тяжелое царапая, забралось на ее спину.

— Что с тобой? Разве ты не слышишь меня? — раздражительно сказал тот же голос. — Я голодная. Мне нужно поесть. Ты меня вообще слышишь? — Что-то странное творилось в ее голове.

— Ниан, это королева. На твоей спине королева, Ни, королева! — она услышала, как взволнованно воскликнул Неру.

— Но это ты должен запечатлеть, Неру. — сказала она ворчливо. Ох, ее семья никогда бы не простила ее. Неру никогда бы не простил ее.

— Я тебя прощу, если ты накормишь меня, Ниан, — сказал голос. — Меня зовут Куинт’а. Почему ты избегаешь меня? Я люблю тебя. Ты — моя.

— Сюда, Х’ран, помоги мне, — сказала Госпожа Вейра. — Бедный ребенок не может встать. Куинт’а, слезь со своей всадницы, прежде чем ты раздавишь ее.

Ниан почувствовала, как тяжесть исчезла, но ее нос начал кровоточить, и она выплюнула кровь и вытряхнула песок из волос. Сильные руки захватили ее под подмышками и поставили на ноги, потом ей в руки сунули миску и она, озираясь, увидела золотую Куинт’а, из-за всех сил пытавшуюся освободится от держащих ее рук, чтобы бросится к своей всаднице.

Ниан охватило сразу два чувства — огромное удивление и полное смятение.

— Я тебе не нравлюсь? — спросил дракончик, ее голова разочарованно повисла и крылья скребли песок.

— Проблема не в моей симпатии к тебе, Куинт’а, — сказала Ниан, протягивая свободную руку, ее пальцы прикоснулись к нижней челюсти дракончика, когда она приподняла ее голову. Глаза дракона, золотые от любви, встретились с ее глазами, и дрожь абсолютного восхищения прошла по спине Ниан. — Просто я не должна запечатлеть, пока мой брат не сделает это.

— Пока мы ждем, когда это случиться, — властно сказала маленькая королева, — Ты можешь накормить меня, Ниан. Я есть хочу.

Вспомнив о миске в своей руке, Ниан взяла горсть кусочков мяса и протянула их Куинт’е, которая проглотила их настолько быстро, что Ниан увидела движение кожи на ее шее, когда та глотала. Куинт’а открыла свою пасть снова… и снова… и снова. Ниан фыркнула — кровь все еще медленно сочилась из носа, и вытерла нос об рукав, оставив там кровавый след.

— Кто-нибудь, принесите холодное полотенце и немного холодилки, — крикнула Госпожа Вейра. — У Ниан, всадницы Куинт’ы, идет кровь из носа.

— Очень неуклюже, моя дорогая. — Госпожа Вейра протянула Ниан свой чистый носовой платок. — В действительности, никто не хочет никого ранить на Запечатлении, но было видно, что Куинт’а хотела тебя, а ты просто не понимала, что она выбрала тебя, как только вылупилась.

Она хихикнула:

— Королевы очень решительные, — казалось, это было хорошей чертой, судя по снисходительности в голосе Госпожи Вейра.

— Как случилось, что королева выбрала ее, а не меня? — требовательно спросила Робина, указывая пальцем на Ниан.

— Я не выбирала ее, — сказала Куинт’а Ниан, отталкивая Робину кончиком крыла.

— Ну, это возмутительно! — воскликнула Робина, отпрыгивая от крыла Куинт’ы, так как боялась, что та уронит ее на горячий песок. Восстановив равновесие, Робина встала руки в боки, топая одной ногой по песку.

— Вон там вылупляются зеленые драконы, Робина, — вежливо сказала Госпожа Вейра, указывая вправо. Поглядев туда, Ниан увидела, как Орла ласкает зеленого дракона одной рукой и второй рукой протягивает ему мясо.

— Зеленые — наиболее ценные драконы на Падениях, — сказала Госпожа Вейра. — И гораздо более трудные в подготовке. Прими вызов хоть раз в жизни, Робина. Это было бы достойно.

С широко раскрытыми от возмущения глазами и с высоко поднятой головой, Робина потопала к выходу. Удивительно, но влажная и блестящая зеленая драконочка спотыкаясь побежала за ней так быстро, как могут это сделать ее ноги.

— О, нет! Почти всех дракончиков Запечатлели. Неру должен стать всадником, это не должно было произойти со мной! — вполголоса уверяла себя Ниан. Она поискала своего близнеца — он возвращался к своему любимому яйцу. Она увидела как тонкие линии трещин покрывают яйцо, а Неру присел около него с сжатыми в кулаки руками и громко подбадривал еще не вылупившегося дракончика.

— Давай, последняя трещина была отличной. Еще одна и ты свободен.

Ниан набила рот Куинт’ы кусками мяса и направилась к брату. Госпожа Вейра остановила ее и качая головой сообщила: — Мы заметили, что, если яйцо не раскалывается самостоятельно, то дракончик вероятно поврежден и лучше его оставить на волю природе.

— И пусть дракон умрет? — Ниан ужаснулась.

Служитель Вейра подошел к ним с влажными полотенцами в руках, одно из которых Госпожа Вейра приложила к задней части шеи. Ниан онемела от того какое холодное было полотенце. Другой рукой Госпожа Вейра вторым полотенцем смыла кровь с лица Ниан и немного смазала переносицу холодилкой. Смущенная от заботы Госпожи Вейра, Ниан осторожно взяла ткань и закончил вытирать свой нос и лицо. А кто-то передал ей вторую миску мяса.

— Я все еще голодная, Ниан, ты не забыла? — сказал ей Куинт’а недовольным тоном, пересекая перед ней дорогу. — Прости, что я разбила тебе нос.

Волна любви захлестнула Ниан, и она повернулась влюбленными глазами на своего нового на всю жизнь партнера. Ах, прости, моя любовь, я забыла! И она сунула кусок больше, чем могла проглотить ее королева.

Куинт’а боднула Ниан, толчок был бы достаточно сильным, чтобы девушка потеряла равновесие, если бы Куинт’а сразу бы не вышла перед ней, чтобы не дать ей упасть.

— Дракончики должны сами разорвать свои оболочки? — спросила она у своей королевы.

— Это говорит о силе дракона внутри, — сообщила Куинт’а ей.

— Как ты знаешь это? Ты же сама только что вылупилась.

— Есть вещи, которые драконы инстинктивно узнают от других драконов, — Куинт’а ответила с легким упреком.

— Но мой брат должен пройти Запечатление, — почти простонала Ниан, ее глаза уставились на оболочку яйца около ее брата, который гладил поверхность и убеждал дракончика попробовать еще раз.

— Он голоден, как и я, — сказал Куинт’а. — Ему нужна только еда.

— Скажи Госпоже, что мы можем разбить оболочку скорлупы для Неру.

— Есть некоторые вещи, которые каждый должен сделать для себя сам, — ответила Куинт’а. — Я сделала это, и я была голодна. Я все еще голодна.

Пока Ниан выскребала горсть мяса из почти пустой миски, у нее внезапно возникла решительная мысль.

— Так, мне нужно больше пищи для тебя, прожорливая бездонная яма, — сказала она громко и увидела, что их путь к выходу с площадки Рождений проходит мимо Неру и треснутого, но пока не разбитого яйца. — Давай пройдем рядом с ними.

И она подтолкнула Куинт’у немного в сторону, таким образом они пройдут всего в нескольких шагах от яйца. Когда они подошли ближе, Ниан умоляюще посмотрела на своего дракона.

— Итак, дорогая королева Куинт’а, можешь сбить меня с ног, когда мы будем проходить мимо?

— Сбить тебя с ног? Почему я должна сделать это? У тебя идет кровь!

— Просто толкни меня, — повторила Ниан, замедляя шаг, чтобы не пройти мимо своей цели.

— Ты просишь меня сделать странную вещь, — ответила Куинт’а.

— У тебя прежде не было с этим проблем. Сейчас же делай это!

Куинт’а сделала это с такой силой и точностью, что Ниан упала прямо на вершину яйца, разбивая тяжелой миской скорлупу. Тотчас влажная бронзовая голова просунулась в отверстие, и дракончик, просунув в отверстие плечи, расколол скорлупу и выпал на песок оглядываясь. Неру протянул руку, чтобы коснуться головы только что вылупившегося дракончика, тот повернулся и его фасетчатые глаза закружились в волнении, язык лизнул руку Неру.

Вспышкой в мозгу Ниан ощутила присутствие новой личности, которая имела силу встать между ней и братом. Было похоже на то, что связь стирается, и она вскрикнула, вцепившись слабо в Куинт’у Но Запечатление Неру и маленького бронзового было завершено.

— Моего дракона зовут Ларинт’! — громко закричал Неру, чтобы все его услышали, слезы радости текли по его щекам.

— Я голодный! Я голодный! — жалобно сказал маленький дракончик, бодая головой Неру, чтобы тот помог ему.

— Не волнуйся, мой храбрый дракон, я накормлю тебя до отвала, — сказал Неру, поглаживая надбровные дуги над глазами дракона.

— Неру, возьми немного этого мяса и дай своему дракону. — сказала Ниан, из всех сил пытаясь помочь брату, благодарная тому, что в миске еще оставалось немного мяса.

Куинт’а возмущенно взревела — ее всадница кормила чужого дракона! Но сразу три всадника подскочили, чтобы помочь и Ниан затолкала в пасть Куинт’ы столько мяса, что маленькой королеве пришлось долго пережевывать.

Неру дали полную миску мяса и оттеснили Ниан, так что очень скоро и золотая и маленький бронзовый были сыты.

Х’ран и Госпожа Вейра начали обследовать бронзового дракона, раскрывали и складывали влажные перепонки его крыла, осматривали его грудь, проверяли его лапы и хвост, чтобы убедиться, что все в порядке.

— Он повторяет, что был настолько слаб от голода, чтобы пробить трещину в скорлупе, но смотрите, он почти прорвался, когда Ниан упала на него, — говорил Неру, поглаживая своего дракона, — Он замечательный, правда ведь?

— Кажется, он выглядит полноценным и здоровым. — решил Х’ран, но он посмотрел на Госпожу Вейра, что бы увидеть, согласна ли она.

— Ох, он такой, он такой, — сказала Куинт’а Ниан.

— Итак, вы случайно споткнулись? — спросила Госпожа Вейра, гладя на Ниан и Куинт’у, — После того, что я вам сказала?

— Она попыталась достать последние куски мяса из миски, — сказала Ниан, смело глядя в глаза Госпоже Вейра.

— Я все еще хочу есть. — сказала Куинт’а, как будто это оправдывало все. Ниан покорно протянула еще одну горсть мяса, осторожно следя, чтобы каждый кусочек попал в пасть королевы.

— Мне явно повезло, что у меня хватило сил сломать скорлупу своего яйца, — добавила Куинт’а, глотая последний кусок и кивая головой в сторону Ниан, — А потом ты убежала от меня!

— Мне жаль, дорогая, — сказала Ниан так сокрушенно, как только могла и протянула новую горсть мяса, — Просто я никогда не думала, что смогу запечатлеть дракона.

— Но теперь мы все здесь и вместе, — сказал Ниан, — и Ларинт’ похож на прекрасного товарища.

— Спасибо, — сказал Ларинт’ и глаза его засверкали, когда он посмотрел на Ниан и Куинт’у.

Стоявшая рядом с ней Куинт’а ответила довольно резко «Пожалуйста». Очевидно ей не нравилось, что Ниан имела непосредственное отношение к Ларинт’у. Но что Х’ран недавно говорил о недавно запечатленных драконах? Что они бывают очень ревнивыми.

— Давайте мы поможем вам, Ниан и Неру, дойти до бараков и устроить поудобнее ваших драконов. — сказала Госпожа Вейра.

— И не роняй меня больше, Куинт’а. — сказала Ниан, скармливая ей последние куски мяса из миски. — Она может съесть еще? — спросила она с сомнением у Госпожи Вейра.

— Возможно, ей еще понадобится, — сказала Госпожа Вейра. — Все же, это очень долгая прогулка для только что вылупившегося дракончика.

В принципе, Ниан не думала, что смогла одурачить Госпожу Вейра своими уловками, но Неру запечатлил бронзового и это было достаточным оправданием. Иногда нужен был небольшой толчок, чтобы все наладилось.

— Уточним одну маленькую деталь, — сказала Куинт’а менторским тоном, — Я твой дракон, а Ларинт’ — твоего брата. Давайте придерживаться этого правила.

— Конечно, дорогая Куинт’а, конечно. Я вся твоя.

— Да, именно так, — и Куинт’а прижалась к Ниан настолько близко, как смогла.

— Эй, аккуратней Куинт’а, ты же знаешь, что не можешь сидеть у меня на коленках, — вслух сказала Ниан своему дракону. — Я уже получила от тебя по ребрам и по носу. Можем мы добраться до нашего вейра без происшествий? — Добавила она с нежностью в голосе, чтобы загладить резкость слов.

Конечно, Куинт’а ответила подозрительно скорбным тоном. Когда они дошли до Х’рана, он дал Ниан еще одну миску, полную рубленого мяса, улыбнулся и подмигнул, что Ниан решила проигнорировать. В конце концов, ее план сработал.

Именно тогда Конна вышла вперед, чтобы поздравить Ниан. Она видела Неру и Ларинт’а и пожала плечами. Ниан задержала дыхание. Сказала ли Конна Госпоже Вейра, что кандидатура ее брата была сомнительной? Наконец она встретилась глазами с Конной, зеленая всадница усмехалась.

— Всегда решает только дракончик, моя дорогая, — сказала она приветливо. — И я очень рада за тебя.

На Ниан накатила слабость и она прильнула к Куинт’е в поисках поддержки. И Куинт’а с готовностью ее поддержала. Ниан держала руку на шее своего дракона все время, пока они шли к баракам новичков.

По пути с площадки Рождений они увидели Робину, терпеливо кормящую небольшого зеленого дракончика, который преследовал ее почти через всю Чашу, чтобы произвести Запечатление. На лице Робины было выражение безумно влюбленной молодой женщины и ее зеленый дракончик выглядел очень восторженным.

— Ну, — сказал Х’ран, — Я думаю, эти двое удовлетворены. И наша маленькая королева приложила все усилия для своего счастья. Теперь я должен проверить, все мои новые подопечные отправлены в свои вейры спать. Следуйте за мной, молодые всадники. Или я должен сказал, следуйте за мной, Ниан, всадница золотой Куинт’ы и Н’ру, всадник бронзового Ларинт’а?

Доброжелательность Х’рана не ускользнула от близнецов и они в унисон улыбнулись человеку, кто научит их всему, что они должны знать о драконах. Неру стал как будто выше, когда услышал от Наставника свое новое имя, говорящее всему Перну, что он действительно драконий всадник.

Поскольку Ниан и Неру шли вместе по горячему песку к баракам молодняка, находясь очень близко со своими драконами, они видели толпу, которая засвидетельствовала их Запечатление, люди медленно спускались по галереям, окружающим Площадку Рождений Вейра Иста. Жизнь возвращалась в нормальное русло для зрителей, но для Неру и Ниан она только началась. Близнецы задумчиво вздохнули, когда вместе с драконами оказались у бараков молодняка.

И Куинт’а и Ларинт’ были очень утомлены и их всадники направили их в ближайшим незанятым кроватям. Куинт’а удобно улеглась и только она положила морду на передние лапы, как сразу провалилась в глубокий сон.

С глубоким удовлетворенным вздохом Ниан взобралась на кровать рядом с ее золотым драконом и положила голову на правую лапу Куинт’ы, прижимаясь к дракону. Ниан вдыхала драконий запах. Пряный, как на кухне Ладо перед большими Встречами. Пряный и немного пахнущий мясом, поскольку маленькая королева дышала на лежащую всадницу. И успокаивающий, как будто они знали друг друга всегда, как Ниан и Неру знали друг друга всю жизнь.

— Ни? — Ниан услышала тихий голос Ру, зовущий ее. — Ларинт’ крепко спит и я только хотел…

Голос Ру дрожал, и Ниан немедленно поднялась с ее лежанки и нашла брата в проходе. Большинство новых всадников уже спало, и некоторые из них храпели.

— Что такое, Ру? — спросила Ниан с беспокойством в голосе.

— Я… я только хотел сказать тебе. Ох, Осколки! Спасибо, Ни, за все.

— Тсссс, — прервала Ниан своего брата, — Ты никогда не должен благодарить меня. Ты мой близнец.

— Но я хочу. Ни. — Он запустил руку в свои густые волосы прежде, чем продолжить. — Там в Ладо, когда драконы прилетели в Поиске, я был настолько ошеломлен, что драконы не выбрали меня сразу же, я ничего не мог сделать и сказать, я…

Для Ниан было очевидно, что ее младший брат пытается сказать что-то очень важное для него. Она потянулась и крепко сжала его руку, он мягко сжал ее руку в ответ и освободился. Расправив плечи, Неру решительно встал и посмотрел сестре прямо в глаза.

— Я никогда не чувствовал такого прежде, Ни но там в Ладо, я почувствовал ревность, когда драконы нашли в Поиске тебя, а меня взяли за компанию. Мне жаль, Ни, я никогда прежде не ревновал к тебе. Но тогда я думал, что ты запечатлишь дракона и чувствовал себя опустошенным. — Он опустил голову и пробормотал. — Я думал, что ты украдешь мою мечту.

Ниан подошла ближе к брату и приподняла его голову, так чтобы их глаза встретились.

— Но Ру! — воскликнула Ниан. — Я чувствовала тоже самое! Я боялась, что украду твою мечту.

— Знаешь, Ни, даже при том, что теперь у нас есть драконы, наше разделение началось в момент нашего Запечатления.

— Но что ты имеешь в виду? Мы оба находимся здесь в этом месте. — сказала Ниан, внезапно вспомнив странное чувство, которое она испытала, когда Неру запечатлил Ларинт’а.

— Теперь ты всадница королева, Ниан, а я бронзовый всадник. Тебя и Куинт’у можно отправить в другой Вейр, а я останусь тут в Исте. Твои обязанности всадницы королевы будут сильно отличаться от моих. — Он тихо засмеялся и тепло улыбнулся своей сестре. — Наше положение драконьих всадников разделило нас эффективнее, чем если бы нас послали в разные концы Перна. Какая ирония, не так ли?

Со стороны, где спали Куинт’а и Ларинт’, близнецы услышали рокот своих драконов. Два больших драконьих глаза открылись, светясь синим и всмотрелись в них из темноты, с места, где спала Куинт’а.

— Вы можете быть разделенными, но Ларинт’ и я, ваши драконы, будем всегда держать вас вместе. Вы никогда не останетесь одни в своих мыслях и вы никогда не будете одиноки, — уверено сказала золотая Куинт’а всадникам-близнецам.

Драконий родич

Моему брату, Кевину Маккефри, по прозвищу Маленький Драконник.

Энн Маккефри

Конечно же, Сиаре Роуз Маккефри!

Тодд Маккефри

ПРОЛОГ

Прибыв в систему Ракбата, звезды класса G в созвездии Стрельца, люди выбрали для жизни третью планету, которая получила имя Перн. Пришельцы вознамерились создать там идиллическую нетехнологическую сельскохозяйственную цивилизацию и вести жизнь, которая позволила бы им забыть об ужасающих бедствиях недавних войн. Они не стали внимательно приглядываться к соседям Перна, поскольку вся планетная система уже была исследована и объявлена полностью пригодной для колонизации.

Но не прошло после их прибытия и восьми лет — или «Оборотов» (так периниты стали называть годы на новой планете), — как из дальних окраин планетной системы явилась Алая Звезда, блуждающая сестра Перна. А затем с неба посыпались Нити. При взгляде на эти тонкие серебристые полоски трудно было представить, что они смертельно опасны, но это заблуждение сразу рассеивалось, едва Нить прикасалась к любому предмету, содержащему органические вещества, — к человеческой плоти, к листве деревьев, вообще к чему угодно живому и даже к плодородной земле. Нить сразу же начинала расти, высасывая отовсюду питательные вещества, и вскоре почва превращалась в безжизненный прах, а от тела живого существа оставались лишь обугленные кости. Они не вредили лишь металлу, голым камням и воде — в воде Нити тонули.

Первое Падение, заставшее колонистов врасплох, оказалось катастрофическим. Тысячи людей погибли, множество было жестоко искалечено, кроме того, колонисты лишились бесчисленных стад домашних животных, с огромным трудом доставленных на Перн.

Но Нити оказались не единственным бедствием, порожденным Алой Звездой. Сближение Перна с массивным небесным телом вызвало подвижки тектонических плит, следствием чего явились повсеместные землетрясения, цунами и вулканы.

Уцелевшим колонистам пришлось заново устраивать свою жизнь. Они покинули изобиловавший природными богатствами, но сейсмически активный Южный континент и переселились на более стабильный Северный. Там они выбрали скалистую вершину и выстроили на ее восточной стороне «форт», в котором собрали всё дожившее до тех пор население. Это поселение получило название Форт-холд.

Переселение не могло обеспечить им спокойной и безбедной жизни. Отказавшись от достижений высокотехнологичной человеческой цивилизации, колонисты лишили себя средств, при помощи которых могли бы очистить землю от Нитей хотя бы настолько, чтобы получить стабильные урожаи и достаточно продовольствия. Чтобы выжить, перинитам требовалось избавить небеса от Нитей, а для этого нужно было придумать нечто совершенно новое, связанное с природой Перна.

Биологи колонистов, возглавляемые получившей образование на Эридане Китти Пинг, обратили внимание на обитавших чуть ли не повсеместно огненных ящериц, небольших крылатых существ, похожих на миниатюрных драконов. Используя генную инженерию, периниты создали из огненных ящериц огромных «драконов», которые могли сжигать Нити прямо в воздухе, не позволяя им коснуться земли. Драконы заглатывали местный минерал, насыщенный фосфином, и выдыхали огонь, превращающий Нити в безвредный пепел.

Эти драконы, имевшие неразрывную телепатическую связь со своими наездниками-людьми, должны были образовать нерушимый оплот, защищающий колонистов от Нитей.

И примерно тогда же Цветок Ветра, дочь Китти Пинг, создала еще одно существо (все сочли ее разработку ошибкой), значительно уступающее по размерам дракону, очень некрасивое создание с массивным, мускулистым туловищем и большими глазами, обладавшими повышенной чувствительностью к свету. Эти существа, которых сначала назвали просто стражами, а потом стали называть стражами порога, были совершенно бесполезны для борьбы с Нитями при дневном свете. Но находчивые периниты обнаружили, что стражи порога хорошо видят в почти полной темноте — в пещерах, где стали устраивать новые холды, и в шахтах.

Форт-холд быстро переполнился, и всадники со своими драконами переселились в отдельное поселение, устроенное в кратере потухшего вулкана. Поселение получило название Форт-Вейр. С тех пор почти все поселения, где жили фермеры, ремесленники и прочий трудовой люд, стали называть холдами, а поселения всадников и драконов, защищавших населенные земли от выпадения Нитей, — Вейрами.

А население продолжало расти, колонисты распространились по Северному континенту. Всадники устраивали новые Вейры высоко в горах; земледельцы и пастухи строили холды в низинах. Новое общество, основанное на использовании умений и навыков ручного труда, развивалось под предводительством лордов-холдеров и вождей Вейров. Специалисты в определенных ремеслах, в первую очередь тех, для овладения которыми требуется многолетнее обучение, объединились в отдельные цеха. Главными из них были цеха кузнецов, горняков, фермеров, скотоводов, рыбаков, целителей и арфистов. Для разделения внутри цеха по степени овладения ремеслом использовалась древняя гильдейская система: ученик, подмастерье и мастер. Общий контроль за всей деятельностью каждого цеха осуществлял Главный мастер: мастер-кузнец, мастер-горняк, мастер-фермер, мастер-скотовод, мастер-рыбак, мастер-целитель и мастер-арфист.

Повинуясь законам астрономической механики, через пятьдесят Оборотов Алая Звезда ушла в космическую даль, унеся Нити с собой. Падения прекратились, а вместе с ними исчезла и угроза для жизни перинитов. Так продолжалось целых двести Оборотов, а затем Алая Звезда снова приблизилась к Перну, и началось Второе Прохождение.

Снова драконы и их всадники взмыли в небо, чтобы сжигать Нити, превращая их в безвредный невесомый пепел. И снова через пятьдесят Оборотов, после отступления Алой Звезды, в жизни колонистов наступило долгожданное облегчение, и они возобновили исследование богатств Перна.

После очередного Интервала, продолжавшегося двести Оборотов, цикл повторился, и Нити вновь посыпались с неба. К концу Второго Интервала, когда до возвращения Алой Звезды, Нитей и начала Третьего Прохождения оставалось всего шестнадцать Оборотов, у горняков возникла серьезная проблема. Людям необходим был уголь. Без угля, особенно антрацита, дающего яркое и горячее пламя, кузнец не может изготовить сталь, из которой делаются плуги, используемые фермерами, колесные ободья для повозок торговцев и скрепы летной сбруи, позволявшей всадникам, вылетавшим на бой с Нитями, удержаться на своих драконах. Но наступило время, когда легкодоступный уголь — уголь в огромных пластах, выходивших прямо на поверхность земли, — оказался почти исчерпан.

Мастер-горняк Брайтелл в своей Главной мастерской цеха горняков, находившейся в Кром-холде, первым понял, что его горнякам придется зарыться глубоко под горы — без этого невозможно добыть новый уголь, — а для этого надо возродить забытое старое умение рыть глубокие шахты и прокладывать штреки. Изучив древние обзорные карты, мастер-горняк выбрал несколько многообещающих подземных месторождений угля и поручил самым талантливым из своих подмастерьев «доказать» полезность новых шахт. Те, кому удастся преуспеть, обещал он, получат звания мастеров, а на базе их кемпов будут созданы постоянные шахты — со всеми вытекающими из таких преобразований почетом и материальными благами, полагающимися мелким холдерам.

Хотя мастер-горняк Брайтелл ни с кем этими соображениями не делился, наибольшие надежды он возлагал на подмастерье Наталона и группу трудолюбивых рудокопов, которых тот уговорил присоединиться к нему.

Наталон смолоду проявил готовность экспериментировать, а ведь это было необходимым условием овладения новым искусством, — сооружением глубоких горных шахт. Подмастерье взял с собой несколько стражей порога, надеясь использовать их умение охотиться на пещерных змей и чувствовать дурной воздух — взрывчатые газы и не имеющий запаха смертоносный угарный газ, в котором неосторожный легко мог задохнуться.

Судя по тому, что доводилось слышать Брайтеллу, стражи порога были существами весьма загадочными, а на таинственные качества стражей никто не обращал внимания, считая их, с одной стороны, естественными, а с другой — ничего не стоящими.

Брайтелл намеревался внимательно следить за жизнью и работой в кемпе Наталона и особое внимание обращать при этом на стражей порога и связанных с ними людей — последних обычно называли воспитателями или кормильцами.

Глава 1

Лишь только утро настает,

Дракон стремит ко мне полет.

Киндан был настолько возбужден, что даже подпрыгивал, когда бежал вверх на горку, где располагался наблюдатель Наталон-кемпа, стоял хорошо укрытый от сырости барабан дальней связи и лежали в готовности дрова для сигнального костра.

— Появились! Появились! — издали крикнул ему Зенор.

Киндану не потребовались дополнительные понукания, он и так бежал со всех ног, но, услышав эти слова, припустил еще быстрее.

К тому времени, когда он наконец-то присоединился к своему другу на дозорной вершине, мальчик совсем запыхался. Глядя вниз, на долину, он отчетливо видел большие телеги, тяжело катящиеся по направлению к главному кемпу. А перед телегами двигались не такие большие, зато выкрашенные в яркие и пестрые цвета фургончики, служившие караванщикам домами. С дозорной вершины хорошо просматривалось не только пространство вдоль озера до поворота, где дорога скрывалась из виду, но также и лежавшие за озером только что распаханные и подготовленные к первому севу поля. А ближе к горе дорога разветвлялась. Более наезженный путь вел к складам, где хранился добытый и уложенный в мешки уголь; не столь сильно выбитая колея была проложена к поселку горняков, расположенному на берегу озера.

Центром кемпа являлась площадь, которую подковой огибали расположенные в три ряда дома. Открытый, северный, конец подковы глядел на дорогу. Именно там располагались небольшие огородики, на которых выращивали пряности. А перед ними, ближе к главной площади, кипели приготовления к свадебным торжествам — к свадьбе родной сестры Киндана.

Ни один из домов не являлся «настоящим» домом — строением, способным выдержать Падение. Но до Падения было еще далеко — не менее шестнадцати Оборотов, — и горняки с легким сердцем наслаждались временным комфортом, который обеспечивало им собственное жилье рядом с новой шахтой.

На полпути между площадью и холмом располагался отдельно стоящий дом, у которого был выстроен большой сарай. Дом принадлежал семье Киндана, а в сарае обитал Даск, единственный уцелевший из имевшихся в кемпе стражей порога. Даск был связан с Данилом, отцом Киндана.

За отрогом холма скрывался невидимый с дозорной вершины и куда больший по размеру «настоящий» дом — выстроенный из камня холд Наталона, главного горняка кемпа. К северу от него располагался чуть меньший по размеру, но не уступающий по качеству дом арфиста.

А почти сразу за жильем арфиста, угол которого был виден с дозорного пункта, склон холма — отрог западной горы — резко сворачивал, открывая вид на равнину. Она плавно повышалась к горному пику, венчавшему другое всхолмье, ограничивающее долину на расстоянии примерно двух километров от вышки. В двухстах метрах от изгиба и в ста метрах к западу от вершины, на которой постоянно дежурили дозорные, находился вход в шахту.

Каждый из мальчиков знал долину как свои пять пальцев, невзирая на то, что ее облик с каждым днем менялся, а Киндан прожил здесь всего лишь шесть месяцев. Поэтому открывавшийся внизу живописный вид нисколько не занимал их. Сегодня их не интересовали даже приготовления к свадьбе, хотя ни один, ни другой не видели такого ни разу в жизни. Оба мальчика, не отрывая глаз, рассматривали караван торговцев, неспешно огибавший озеро далеко внизу.

— Где Террегар? — спросил Зенор. — Ты его видишь?

Киндан прищурился и поднес ладонь ко лбу, козырьком прикрывая глаза от солнца. Честно говоря, всё это делалось ради красивой позы, поскольку расстояние было еще слишком велико, чтобы разглядеть и узнать одного человека в целом караване.

— Не знаю, — раздраженно ответил он. — Но я уверен, что он где-то там. — Зенор рассмеялся.

— Ну, уж конечно, он должен там быть. Он ведь знает, что с твоей Сие лучше не шутить. А то ведь возьмет да прибьет на месте.

Киндан одобрительно присвистнул.

— А может, лучше тебе сбегать и сказать Наталону? — спросил он.

— А чего это мне? — вскинулся Зенор. — Я часовой, а не бегун.

— Осколки! — простонал Киндан. — Зенор, я уже совсем забегался. — Он понизил голос, как будто кто-то мог их подслушать, и добавил: — Ведь ты же сам знаешь, как сильно Наталон ждет этой новости.

Глаза Зенора широко раскрылись.

— О да, я знаю! Все знают, что он надеялся, что твоя Сие останется в кемпе.

— Точно, — согласился Киндан. — Так что, сам понимаешь, как он разозлится, если услышит об этом от меня.

— Да брось ты, Киндан, — ответил Зенор. — Ведь есть и хорошие новости, не только плохие: помимо свадьбы, приближается целый караван.

— Который он должен принять и устроить, — парировал Киндан. Он немного помолчал и тяжело вздохнул. — Ладно, если уж ты так настаиваешь… — Он сделал еще одну драматическую паузу и сурово взглянул на младшего друга. — Только Сие сказала, что сегодня вечером я должен вымыть Даска.

Зенор прищурился, что-то прикидывая в уме.

— А если я сбегаю, ты позволишь мне помочь купать стража порога?

Киндан усмехнулся:

— Ага!

— Позволишь? — с надеждой переспросил Зенор. — А твой папа не рассердится?

Киндан решительно покачал головой.

— Не-а. Если не узнает, то не рассердится.

От ощущения близости запретного плода глаза Зенора сразу загорелись.

— Ладно, я сбегаю за тебя.

— Отлично.

— Конечно, мыть стража порога — совсем не то, что чистить дракона, — пробормотал Зенор.

Каждый ребенок на Перне втайне от взрослых лелеял мечту о Запечатлении дракона, о том, как станет всадником, телепатически связанным с огромным огнедышащим защитником Перна. Но драконы, похоже, предпочитали детей из Вейров: из холдов и цехов вышли лишь немногие всадники. И ни один дракон никогда не посещал Наталон-кемп.

— Знаешь, — продолжал Зенор, — я их видел.

Все обитатели Наталон-кемпа знали, что Зенор видел драконов; это был его любимый рассказ. Киндан с трудом подавил стон и заставил себя издать ободряющее мычание: он надеялся, что Зенор не станет слишком долго рассиживаться, а то как бы Наталон не подумал, что рассыльный, или, как его обычно называли, бегун, не торопится. А потом он может и вспомнить, кто был назначен бегуном на этот день!

— Они были такими красивыми! Летели совершенно ровным клином. И поднимались всё выше и выше. Их было хорошо видно: бронзовые, коричневые, синие, зеленые… — Зенор полностью ушел в свое прекрасное воспоминание, и его голос понизился до шепота. — И они казались такими мягкими…

— Мягкими? — недоверчиво перебил Киндан. — Как они могли казаться мягкими?

— Ну казались, и всё тут! Не такие, как страж порога твоего отца!

Киндан счел эти слова оскорбительными для Даска и вскипел от гнева, но всё же беспощадно подавил чувство негодования, не забывая о том, что Зенор согласился бегать вместо него.

— Ну что, караван приближается? — спросил он, вкладывая в вопрос неприкрытый намек.

Зенор поднял голову, кивнул и опрометью припустил вниз с дозорной вершины.

— Ведь ты не забудешь, правда? — крикнул он на бегу через плечо.

— Никогда! — отозвался Киндан.

Он пребывал в полном восторге от пришедшей ему в голову идеи разжиться помощником, благодаря чему он, конечно же без труда, справится с особо тщательным купанием в ночь перед грандиозной свадьбой единственного стража порога, оставшегося на угольной шахте.

У подножия холма, после долгой пробежки вниз по склону, Зенор приостановился и посмотрел назад, туда, где наверху стоял в дозоре сменивший его Киндан. В долине было заметно теплее, и воздух казался более плотным, частично от испарений, поднимавшихся с полей, а частично от дыма, уже повалившего от очагов кемпа. Немного отдышавшись, он отправился на поиски Наталона. Прежде всего он решил подойти к самой большой толпе народу, резонно рассчитывая, что предводитель кемпа будет именно там. И оказался совершенно прав.

Наталон был сухощавым мужчиной выше среднего роста. Талмарик, отец Зенора, как-то раз обозвал Наталона «мальчишкой», но, хотя дело происходило дома, всё равно не решился произнести это слово в полный голос. Услышав отца, Зенор попытался представить себе Наталона молодым, но так и не смог. Несмотря на то, что Талмарик был на пять Оборотов старше, чем Наталон, двадцать шесть Оборотов, прожитых Наталоном, по сравнению с неполными десятью Зенора тянули, пожалуй, на полновесную сотню.

Сначала Зенор хотел окликнуть Наталона, но беда заключалась в том, что он не знал, как к нему правильно обращаться. Если бы кемп оправдал себя и превратился в полноценную шахту, главный горняк стал бы лордом Наталоном, но этому только предстояло случиться, и поэтому никто не знал, как же к нему обращаться сейчас.

Зенор предпочел протиснуться сквозь толпу и дернуть Наталона за рукав.

Горняк Наталон без удовольствия отнесся к тому, что кто-то дергает его в разгар спора. Взглянув вниз, он увидел покрытое крупными каплями пота лицо сына Талмарика, но не смог вспомнить имя ребенка. Насколько легче всё было шесть месяцев тому назад, когда здесь, помимо него, жило лишь несколько рудокопов, помогавших ему искать новый пласт угля. Но после обнаружения этого пласта, а потом и еще нескольких — именно на это Наталон надеялся с самого начала — пришлось заниматься созданием кемпа и преобразованием разведывательных шурфов в шахту.

Сын Талмарика снова дернул его за рукав.

— Да? — сказал Наталон.

— Сэр, караван приближается, — сказал Зенор, надеясь, что обращение «сэр» не оскорбит главного горняка кемпа.

— Ну, и как скоро он придет? Разве ты, парень, не знаешь, как нужно докладывать? — рявкнул кто-то за спиной у Зенора.

Повернувшись, он увидел, что это вмешался Тарик, дядя Наталона. Зенор имел несколько столкновений с сыном Тарика, Кристовом, и до сих пор щеголял синяками, полученными при последней встрече.

Ходили слухи, что Тарик разъярен тем, что мастер-горняк Кром-холда поручил руководство поисками новых залежей угля не ему. Другой слух, который шепотом обсуждали лишь несколько мальчишек кемпа, был еще хуже: Тарик прилагал все свои силы, чтобы доказать: Наталон не в состоянии управлять кемпом, и начальником следует поставить его, Тарика. Последний комплект синяков и ссадин, которые Зенор получил от Кристова, был как раз результатом неуместного высказывания об отце Кристова.

— Ну, Зенор, скоро ли нам их ждать? — спросил другой, более добрый и спокойный голос. Это был Данил, отец Киндана и воспитатель единственного уцелевшего до сих пор в кемпе стража порога.

— Я увидел их в самом начале долины, — ответил Зенор. — Наверно, они доберутся до кемпа не раньше чем через четыре, а то и через шесть часов.

— Они могли бы ехать быстрее, если бы дорогу выровняли как следует, — прорычал Тарик, бросив неприязненный взгляд на Наталона.

— Нам нужно разумно использовать рабочую силу, дядя, — умиротворяющим тоном ответил Наталон. — Я решил, что будет больше пользы, если мы заготовим побольше леса для изготовления шахтных крепей.

— Мы не можем допускать новые несчастные случаи, — поддержал Данил.

— И терять стражей порога, — добавил Наталон.

Зенор постарался скрыть усмешку: очень уж сурово кивнул, соглашаясь, отец Киндана.

— От стражей порога нет никакого толку, — злобно проворчал Тарик. — Могли же мы обходиться без них прежде. А теперь мы потеряли двоих, ну, и что же нам это дало?

— Насколько я помню, страж порога Венек спас тебе жизнь, Тарик, — ответил Данил; в его голосе отчетливо угадывалась горечь. — Даже после того, как ты отказался внять его предупреждениям. И я полагаю, что именно твое оскорбительное поведение виной тому, что Вензер со своим стражем порога решил нас покинуть. — Тарик фыркнул.

— Если бы мы успели поставить хорошие крепи, штрек не обвалился бы.

— Ага! — вмешался в перепалку Наталон. — Приятно услышать, дядя, что ты поддерживаешь мои предложения.

Тарик смерил его негодующим взглядом и, чтобы сменить предмет разговора, снова обрушился на Зенора:

— Ты, парень, хоть заметил, сколько там было телег?

Зенор закрыл глаза и напрягся, вспоминая. И, лишь точно представив себе увиденное, снова открыл их.

— Телег было шесть и еще четыре фургона.

— Хм-м-м-м-ф! — промычал Тарик. — Видишь, Наталон, если мальчишка не врет, то у торговцев на две телеги меньше, чем нужно, чтобы вывезти тот уголь, который мы подготовили на продажу. — Если прежде он говорил громко, повысив голос, то теперь перешел к мрачному бормотанию. — И сколько времени мы потеряли, пока рвали жилы, добывая этот проклятый уголь, вместо того чтобы выстроить нормальный холд. А что мы будем делать, когда посыплются Нити?

— Горняк Тарик, — вмешался новый голос, — Нити не посыплются еще добрых шестнадцать Оборотов. Я надеюсь, что к тому времени мы найдем возможность решить проблему.

На плечо Зенора легла чья-то легкая рука, и он обернулся посмотреть, кто же это такой. Как он и думал, это оказался Джофри, арфист Кемпа. Зенор улыбнулся молодому человеку, который на протяжении шести месяцев каждое утро учил его и его друзей. Арфисты были на Перне учителями, архивариусами, переносчиками новостей, а порой и судьями. Что же касается Джофри, подмастерья цеха арфистов, то он был таким же хорошим учителем, как и музыкантом.

Вскоре Джофри предстояло возвратиться в Дом арфистов, чтобы пройти посвящение в степень мастера. После этого он окажется слишком важной персоной, чтобы вернуться в такой маленький кемп, как этот. Зенор был уверен, что его отправят в большой холд — может быть, даже в Кром, — где он будет не только учить тамошних детей, но и примет на себя контроль за деятельностью всех подмастерьев-арфистов, которых рассылают по мелким поселениям и кемпам, отпочковывающимся от большого холда по мере расширения его территории.

Конечно, могло оказаться и так, что новый арфист будет знать о целительстве больше, чем Джофри, который вынужден был признать, что в вопросах лечения главным авторитетом кемпа оставалась Силстра, самая старшая сестра Киндана, а вовсе не он. Зенор сглотнул подступивший к горлу комок, вспомнив о том, что с приближавшимся караваном ехал и будущий муж Силстры. А став женой кузнеца, Силстра навсегда покинет Наталон-кемп.

— К тому времени, — с ехидной усмешкой ответил Тарик, — тебя здесь не будет.

— Дядя, — вмешался Наталон, спеша в зародыше пресечь начинавшуюся перепалку, — время там или не время, но это было мое решение.

Наталон снова повернулся к Зенору.

— Беги к женщинам и скажи, чтобы принимались за стряпню, потому что скоро прибудут гости.

Зенор кивнул и с удовольствием рванулся с места, не желая больше слушать ворчание Тарика. И, уже удаляясь, услышал голос Данила, перекрывший общий гомон:

— Ну что, Джофри, ты ждешь, что с этим караваном приедет и твоя замена?

О, нет! — беззвучно воскликнул Зенор. Нельзя так быстро забирать отсюда арфиста Джофри!

Киндан, сидевший на дозорной вершине, провожал Зенора взглядом до тех пор, пока тот не затерялся в толпе взрослых. Потом он, исполненный тревоги, долго ждал, пока его друг не вышел из толпы, и лишь тогда вздохнул с облегчением: с Зенором не случилось никакой неприятности — а значит, и ему ничего не грозит. Глядя, как Зенор мчится с плато к расположенным внизу домам и полям, он решил, что знает, какой приказ ему дали: сообщить остальным жителям кемпа, что караван уже на подходе. Сегодня вечером состоится праздник в честь прибытия торговцев. Но тут он заметил, что Зенор вдруг замедлил бег и направился к дому арфиста. Нет, не просто замедлил, с удивлением понял он, а остановился, обогнул дом, скрывшись из поля зрения Киндана, и, вероятно, вошел внутрь. Что же Зенор мог там делать? Киндан решил, что приятель остановился, потому что кто-то окликнул его из дома, и отметил в уме: не забыть спросить, в чем было дело.

Затем до него донеслись первые звуки приближающегося каравана, и внимание мальчика снова переключилось.

Ветерок наполнял дом арфиста легким ароматом сосновой смолы. Сосна и что-то еще, какой-то едва уловимый запах, который сразу же напомнил Нуэлле…

— Зенор, это ты? — прошипела она.

Звук бегущих ног сразу стих, за окном послышался чуть слышный шорох и шепот Зенора:

— Что ты здесь делаешь?

Нуэлла нахмурилась, почувствовав раздражение.

— Войди, и я тебе скажу, — недовольно ответила она.

— Ладно, ладно, — проворчал Зенор. — Но только ненадолго, я Бегаю.

Нуэлла отчетливо услышала в его голосе заглавную Б, а что касается детского жаргона, то она отлично знала, что «бегать» означало быть дежурным посыльным.

Следующий вопрос она придержала до тех пор, пока не услышала звук его шагов на ступеньках парадного крыльца. За это время она успела дойти из кухни до прихожей, находящейся в противоположной части дома. Когда Зенор вошел в дом, порыв ветерка занес в дом влажный озерный воздух.

— А я-то думала, что сегодня бегает Киндан, а ты сидишь на посту, — сказала Нуэлла.

Зенор вздохнул.

— Мы поменялись, — сказал он. Но тут же его лицо просветлело, и он добавил, охваченный непреодолимым желанием поделиться секретом: — Он обещал позволить мне помочь мыть стража порога!

— Когда?

— Сегодня вечером, — ответил Зенор. — Придет караван…

— Я слышала, — хмуро сказала Нуэлла. — А ты не знаешь, приедет ли новый арфист? Я хотела познакомиться с ним.

— Познакомиться с ним? А что скажет твой отец? — удивился Зенор.

— Мне всё равно, — искренне ответила Нуэлла. — Если уж я должна всё время сидеть взаперти, то, по крайней мере, могу кое-чему научиться от арфиста и еще немного позаниматься моими дудками…

— А если люди узнают?

— Пришел караван, так ведь? Значит, сегодня вечером будет праздник, верно? И ты бежишь вниз, чтобы предупредить тех, на площади, так? — Нуэлла высказала всё это в вопросительной форме, хотя на самом деле это были утверждения. — Так вот, сегодня вечером я наряжусь в одежды ярких и темных цветов — в цвета торговцев — и никто ничего не узнает.

— Торговцы узнают, — возразил Зенор.

— Нет, они не узнают, — решительно сказала Нуэлла. — Они примут меня за простую шахтерку, нарядившуюся так, чтобы подольститься к ним.

— А как насчет твоих родителей или Далора? — Нуэлла пожала плечами.

— Придется тебе позаботиться о том, чтобы они оставались подальше от меня, а это будет нетрудно. К тому же они не ожидают встретить меня там. Но…

Нуэлла протянула руку, ухватила мальчика за плечо, развернула и подтолкнула к двери.

— А теперь беги. Не то кто-нибудь спросит, где ты шлялся столько времени.

Когда через несколько часов Киндана наконец-то сменили, он и думать забыл о Зеноре, у него в животе урчало от предвкушения, тем более что до дозорной вершины то и дело доносило снизу соблазнительный аромат мяса цеппи, жаренных со специями на вертелах над углями, тлеющими в выкопанных на дворе ямах.

Обычно каждая семья в Наталон-кемпе трапезничала в собственном доме. Но сегодня в ямах, вырытых посреди площади, горели костры, а вокруг них стояли длинные деревянные столы со скамьями, на которых должны были рассесться и обитатели кемпа, и гости, прибывшие с караваном.

Арфист Джофри и несколько других музыкантов играли что-то веселое, а все остальные с удовольствием ели.

Киндан ухитрился быстро раздобыть порцию и устроился в тихом местечке, подальше от тех, кто обязательно нашел бы ему какое-нибудь поручение. Он с наслаждением жевал хорошо сдобренное пряностями мясо цеппи, приготовленное как раз по тому рецепту, который лучше всего удавался его сестре, и запивал свежеотжатым ягодным соком, но при этом держал глаза и уши широко раскрытыми, чтобы иметь возможность увильнуть от любой неприятности, вроде срочного задания, и не пропустить ни одной интересной сплетни.

За главным столом, расположенным посередине, Киндан высмотрел начальника каравана и его спутницу, но больше всего внимания он уделял родной сестре и ее жениху Террегару. Роста кузнец был среднего, но очень мускулист. Его лицо украшали усы и коротко подстриженная темная бородка, которые почти всё время разделяла белозубая улыбка, отчего сверкающие темно-голубые глаза казались еще ярче. Киндан полюбил его с первой же встречи.

Террегар и Силстра… Звучание имен отлично подходило их обладателям. Но для него, да и для всего Наталон-кемпа сестра всегда была Сие. Киндан задумался, может ли найтись в телгарской мастерской цеха кузнецов своя Сие. А что, если она была, но вышла замуж за кого-то не из цеха кузнецов, и теперь ей ищут замену? И еще: удастся ли когда-нибудь Наталон-кемпу найти замену для его Сие?

Киндан почувствовал, что его глаза сделались влажными, и решил, что ветер, по-видимому, переменился и запорошил ему глаза золой из кухонных костров. Глыбу, навалившуюся ему на сердце, он старался не замечать. Он знал, что Сие будет счастлива; он много раз слышал это от нее самой. И он не мог не согласиться с тем, что Террегар хороший человек. И всё же… здесь станет пусто без его взрослой сестры, сестры, которая после смерти мамы заботилась обо всей семье.

Ветер снова переменился и принес с собой новый дразнящий запах: воздушные пироги! В животе у Киндана снова заурчало, он приподнялся, пытаясь при помощи носа определить источник запаха. И только он начал вставать, как чья-то рука грубо дернула его за плечо, заставив сесть на место.

— Даже и не думай, — услышал он грозный полушепот над самым ухом. Голос принадлежал Кайлеку, младшему из его старших братьев. — Па велел мне найти тебя. Отправляйся мыть Даска.

— Прямо сейчас?

— А как же?

— Но ведь все пироги съедят! — возразил Киндан.

На Кайлека это не произвело ни малейшего впечатления.

— Получишь пирог завтра, на свадьбе, — сказал он, пожав плечами. — Иди и вычисти его как следует, а то па спустит с тебя шкуру.

— Но ведь еще не стемнело! — еще раз возразил Киндан.

Даск, как и все стражи порога, обладал огромными глазами, болевшими от дневного света. Лучше всего глаза Даска работали ночью. Не случалось еще такой темноты, чтобы страж порога не мог видеть всего, что происходит вокруг. Очень многие горняки были обязаны своими жизнями способности стража порога различать человеческие тела под камнями и щебнем обвала.

Над мальчиками нависла крупная фигура. Киндан, даже не оглядываясь, безошибочно угадал, кто это, потому что Кайлек сразу отпрянул. Кайлек всегда боялся отца куда сильнее, чем Киндан.

— Вы тут ругаетесь и портите людям аппетит, — попенял сыновьям Данил загрубевшим и хриплым от многолетней работы в шахтах баритоном. С этими словами он положил руку на плечо Кайлека.

— Я ему говорил, чтобы он шел мыть Даска, — начал оправдываться Кайлек.

Киндан вскинул голову и взглянул отцу прямо в глаза. Данил чуть заметно кивнул.

— Ну, это дело может подождать, пока допекутся воздушные пироги, — сказал он и погрозил огромным пальцем Киндану. — Я надеюсь, что мы все сможем гордиться тобой, и ты сделаешь свое дело так, что Кром-холд завтра будет завидовать нам из-за того, что у нас такой красивый страж порога.

— Да, сэр! — с энтузиазмом ответил Киндан. Хозяйственное поручение, которого он так боялся, внезапно превратилось в знак большого доверия и уважения. — Я всё сделаю.

Данил так и держал Кайлека за плечо.

— Пойдем, сынок. Там есть одна девочка из цеха, с которой тебе, наверно, будет приятно познакомиться.

Даже в меркнущем свете ранних сумерек Киндан разглядел, что Кайлек сделался красным, как свекла. Кайлеку только-только сравнялось четырнадцать, он никак не мог привыкнуть к своему новому и, увы, немузыкальному голосу и появляющимся признакам мужественности, а потому очень стеснялся девочек-ровесниц. Киндан сумел сдержать смешок, но Кайлек, конечно же, уловил насмешку в его глазах и прожег младшего брата гневным взглядом. Киндан сразу же напустил на себя скромность — а как же иначе, если этот взгляд сулил скорое возмездие.

Запах воздушных пирогов всё сильнее щекотал нос Киндана, и он повернулся, чтобы отправиться на охоту. Возмездия от Кайлека следовало опасаться в неопределенном будущем, а воздушные пироги существовали здесь и сейчас.

Когда Киндан направился к сараю, в котором жил Даск, праздничный ужин на площади кемпа всё еще был в самом разгаре. Мальчик намеренно шел неторопливо и старался держаться подальше от костра и людей, и вскоре от толпы собравшихся за столами отделилась маленькая тень, которая быстро настигла его..

— Ты идешь мыть стража порога? — шепотом спросил Зенор; он сильно запыхался, потому что бежал со всех ног, догоняя Киндана.

— Да.

— А почему ты, в таком случае, не позвал меня? — в голосе Зенора звучало потрясение — неужели друг мог предать его!

— Но ведь ты здесь, правда? — ответил Киндан. — А если бы я принялся разыскивать тебя в толпе, Кайлек обязательно заметил бы это и сорвал бы нам всё дело.

— О!

У Зенора не было старших братьев, и он совершенно не владел всякими хитростями, позволяющими поступать по-своему. Но, поскольку он хотел иметь старшего брата ничуть не меньше, чем Киндан младшего, они замечательно распределили роли между собой, хотя разница в их возрасте составляла не более двух месяцев.

Они уже преодолели почти полпути, когда Киндан заметил неподалеку еще одну тень.

— А это что такое? — спросил он, остановившись и ткнув пальцем в сторону неизвестного человека.

— Что? — моментально вскинул голову Зенор. — Я ничего не вижу.

Среди качеств, которые Киндан по-настоящему ценил в Зеноре, был потрясающий талант лгуна.

— Может быть, это лэны шутки шутят? — предположил Зенор, указывая широким жестом на висевшие в небе Тимор и Белиор, две луны Перна.

Киндан пожал плечами и направился дальше. Краем глаза он видел, что тень последовала за ними. Он задумался на мгновение, и ему в голову пришла интересная мысль.

— С кем ты говорил сегодня у дома арфиста? — спросил он Зенора, Зенор аж остановился от неожиданности. И тень — Киндан с удовлетворением отметил это — остановилась тоже.

— Когда? — осведомился Зенор, устремив на друга честный взгляд широко раскрытых глаз.

— Когда ты побежал от Наталона вниз, на площадь, — пояснил Киндан. — Я видел, как ты остановился и с кем-то разговаривал, а Джофри я хорошо разглядел среди тех, кто стоял рядом с тобой, когда ты говорил с Наталоном, так что это не мог быть он.

— Я? Когда? — беспомощно отбивался Зенор.

Киндан молча ждал его ответа.

— А-а! — вдруг воскликнул Зенор, как будто вспомнил, что было, а не выдумал на ходу очередную ложь. — Это был Далор!

Далор, сын Наталона, был им почти ровесником. Киндану не нравилось то, что Далор воспринимал как должное свое положение сына основателя кемпа, но, если говорить честно, больше никаких серьезных недостатков у него не было. Далор часто заступался за Киндана, когда Кайлек начинал слишком уж сильно допекать младшего брата. Киндан, со своей стороны, всегда поддерживал Далора, когда Кристов, единственный сын Тарика, затевал драку.

Киндан смерил Зенора недоверчивым взглядом, но, прежде чем он успел задать следующий вопрос, Зенор перехватил инициативу:

— Слушай, а ведь твой отец разозлится, если узнает, что я помогал мыть Даска.

— Поэтому нам лучше позаботиться о том, чтобы он ничего не узнал, — ответил Киндан.

Зенор взмахнул рукой, предлагая Киндану идти дальше.

— Если так, то нужно всё сделать прежде, чем мои родители начнут раздумывать, куда я делся.

Киндан собирался еще поддразнить Зенора по поводу лишней тени, но, взглянув на лицо друга, отказался от этого намерения.

— Ладно. — Вот и всё, что сказал Киндан, прежде чем припустить вниз по склону к навесу, примыкавшему к большому сараю, который его отец выстроил для Даска.

Сарай Даска был достаточно велик для того, чтобы страж порога мог лежать свободно и вокруг оставалось достаточно места. Пол был застлан соломой. Киндан осторожно открыл двустворчатую дверь и быстро пропел какую-то мелодию.

— Даск? — ласково позвал он. — Это я, Киндан. Папа попросил меня вымыть тебя к завтрашней свадьбе.

Страж порога спал, свернувшись в клубок. Теперь он не спеша развернулся; голова появилась из-под пары крылышек, и огромные глаза, ярко светившиеся отраженным светом поздних сумерек и похожие на фонари из драгоценных камней, уставились на мальчиков.

— М-р-р-п-ф-ф? — вопросительно пробормотал страж порога.

Киндан сделал несколько быстрых, но плавных шагов и, не переставая что-то ласково приговаривать, медленно протянул руку к уродливой голове зверя и стал почесывать надбровья.

— М-р-р-п-ф-ф, — повторил Даск, но теперь в этом звуке можно было безошибочно расслышать удовольствие.

Киндан наклонился и осторожно подул прямо в нос стражу порога — так Даск мог удостовериться, что перед ним именно он, а не кто-то другой, — а потом по очереди погладил уши Даска.

— Хороший мальчик! — сказал он.

Даск выгнул шею, вскинул голову, стряхнув с нее руку Киндана, и надменно посмотрел на мальчика сверху вниз.

— Мы пришли мыть тебя, — повторил Киндан. Даск наклонился к Киндану, шумно выдохнул ему в лицо, а потом снова поднял голову и посмотрел на занавес, которым для дополнительной светоизоляции были завешены двери. Киндан понял, что Даск заметил Зенора.

— Всё правильно, это я и Зенор, — сказал он успокаивающе. — Входи, Зенор.

— Там у вас ужасно темно, — сказал Зенор, всё еще стоя снаружи.

— Конечно, темно, — ответил Киндан. — Даск любит темноту, правда, старина?

Даск, словно соглашаясь, снова выдохнул, так что воздух пронесся поверх головы Киндана, и повернул шею, с любопытством разглядывая Зенора.

— Солнце уже село, — сказал Киндан и указал стражу порога в сторону озера. — Почему бы тебе не сгонять быстренько окунуться? А мы с Зенором тем временем перестелем тебе постельку.

Даск кивнул и двинулся к выходу из сарая. Зенор, смотревший на всё происходящее широко раскрытыми глазами, подался в сторону, пропуская стража порога. Затем Даск испустил короткую счастливую трель, развернул крылья, сделал всего лишь один взмах ими и исчез. От того места, где он только что находился, на Зенора потянуло холодным ветерком.

— Киндан, он исчез!

— Он ушел в Промежуток, — поправил друга Киндан. — Пойдем, поможешь мне привести в порядок его ложе. Как раз около тебя должна быть свежая солома.

— В Промежуток? Ты хочешь сказать: как драконы? — Зенор переводил взгляд с того места, где только что находился страж порога, на озеро и обратно.

Киндан задумчиво поглядел на друга и пожал плечами.

— Я думаю, что так. Я никогда не видел, как дракон уходит в Промежуток. Я слышал, что их всадники говорят им, куда идти, ну, а Даск делает всё это сам. Ему не нравятся все эти яркие огни, которые горят на площади, и поэтому он всегда отправляется самым быстрым путем.

— Пойдем, — повторил он. — Дай мне руку. Он скоро вернется, а тогда и начнется настоящая работа.

Киндан говорил совершенно серьезно. Они едва успели устроить приличную подстилку, перестелив на полу свежую солому, как очередной порыв холодного воздуха известил о возвращении Даска. Коричневая шкура стража порога блестела от капель воды; Даск издал счастливый звук и встряхнулся.

— Нет! — взревел Киндан. — Не отряхивайся! Мы должны сначала смыть с тебя грязь.

Схватив щетку с длинной ручкой и большой кусок твердого мыла, Киндан сунул Зенору ведро с крупным сухим песком. Расположившись по бокам, они вычистили стража порога сверху донизу, от кончика носа до кончика хвоста. К концу работы оба мальчика взмокли от пота, зато страж порога был чистым и сухим.

— Ну вот, Даск, — сказал довольный Киндан. — Весь чистый и красивый. Только, пожалуйста, не катайся по земле до завтрашней церемонии.

Даже в почти полной темноте Киндан видел, что состоящие из множества фасеток глаза Даска блестят зеленым и синим; это означало, что страж совершенно счастлив.

— Уф-ф! — Зенор, тяжело дыша, опустился на пол около двери. — Какая же трудная работа — мыть стражей порога! Интересно, а как с драконами?

— Еще труднее, — отозвался Киндан и пояснил в ответ на вопросительный взгляд Зенора: — Ну, смотри сам. Драконы больше, ведь так? И у них кожа шелушится, так что ее нужно смазывать маслом.

Киндан поднялся на ноги, обнял Даска за шею и похлопал ладонью.

— Даску не приходится волноваться о таких вещах. Он жесткий!

— Я устал, — сказал Зенор. — Я даже вообразить не могу, как бы ты справился один.

— Если бы нам помог твой друг, — заметил Киндан, — мы справились бы гораздо быстрее.

Зенор так и подпрыгнул на месте.

— Я не знаю, о чем ты говоришь! Тут вовсе нет никого, кроме нас.

— С кем это ты разговариваешь? — послышался снаружи громкий голос. Это был Кайлек. — Киндан, если тебе там кто-то помогает, па с тебя заживо шкуру спустит!

Едва Зенор успел исчезнуть в тени, как Кайлек ворвался в сарай. Вид у него был донельзя подозрительный.

— Ты о чем, Кайлек? — застенчиво поинтересовался Киндан. — Ты что, не видишь, что я уже заканчиваю?

— Ага, вдвое быстрее, чем от тебя ожидалось, — пробормотал Кайлек, старательно оглядывая темные углы.

У него за спиной Зенор осторожно убрал щетку, которой пользовался.

— Я быстро работаю, — сказал Киндан.

— С каких это пор? — парировал Кайлек. — Я уверен, что тебе кто-то помогал. Па тебя линчует. Сам же знаешь, как он относится к людям, которые пугают его стража порога.

Киндан давно уже заметил, что Кайлек никогда не называет Даска по имени.

— Ну, я не знаю, кто тебе помогал, но узнаю. Он должен быть поблизости, — сказал Кайлек, продолжавший зыркать по сторонам, пытаясь разглядеть кого-нибудь в темноте сарая. — Я сейчас найду его, и тогда…

Его перебил грохот рассыпавшихся поблизости камней.

— Ага! — заорал Кайлек и, выскочив за дверь, рванулся на звук.

Киндан подождал, пока шаги Кайлека не стихли вдали, и лишь после этого заговорил снова.

— Я думаю, теперь всё в порядке, — сказал он Зенору, убедившись, что опасность миновала, — но тебе лучше побыстрее уйти отсюда.

— Да, мне тоже кажется, что так было бы лучше, — согласился Зенор.

— И поблагодари своего друга за представление. Я был уверен, что Кайлек вот-вот найдет тебя.

Зенор набрал в грудь воздуху, как будто намереваясь вступить в спор, но тут же молча выдохнул, покачал головой и исчез за дверью. Киндан прислушивался к шагам Зенора, пока они не стихли вдалеке. Тогда он поклонился Даску, попрощался с ним и закрыл сарай. Снаружи он остановился и повернул голову в ту сторону, откуда недавно послышался грохот рассыпающихся под ногой камней. Это место находилось чуть в стороне от натоптанной тропы, соединявшей площадь с шахтами. Киндан долго стоял, пытаясь проникнуть взглядом в темноту. Если бы он был связан со стражем порога, как его отец связан с Даском, то мог бы попросить своего стража посмотреть, кто там был. В конце концов Киндан оставил попытки пронзить взглядом мрак и решил поступить согласно догадке.

— Спасибо, Далор, — сказал он в темноту, уже направившись к дому.

И, когда он уже отошел довольно далеко, кто-то негромко рассмеялся.

Глава 2

Он яркой бронзою горит,

Глаза, как изумруды, ясны.

На мир он радостно глядит,

Дракона в мире нет прекрасней.

— Проснись, засоня! — прикрикнула Сие, склонившись над Кинданом.

Тот в ответ лишь плотнее завернулся в одеяла. Неожиданно кто-то выдернул у него из-под головы подушку. Киндан громко застонал, ошеломленный внезапным нападением.

— Ты что, не слышал: Сие велела вставать! — сказал Кайлек, грубо вытаскивая своего младшего брата из кровати.

— Я встаю! Встаю! — пробормотал Киндан. Жаль, что ему не дали еще немного времени — совсем немного, только чтобы вспомнить сон. Он был уверен, что видел во сне маму.

Киндан никогда никому не рассказывал о своих снах, в которых видел мать, — после первого раза. Он знал, что его мать умерла, когда рожала его; он не мог этого не знать, потому что братья и сестры, что уж скрывать, частенько вслух обвиняли его в этом. Но Сие — и не только она, но и отец, который вообще говорил редко, — они оба сказали, что он не виноват. Сие рассказала Киндану, как радостно заулыбалась его мать, когда ей дали в руки новорожденного. «Он красивый!» — сказала мать отцу. А потом она умерла.

— Твоя мать хотела, чтобы ты был, — сказал ему однажды Данил после того, как Киндан пришел домой весь в слезах: старшие братья сказали ему, что никто не хотел его появления на свет. — Она знала, что это может быть опасно для нее, но она сказала, что ты стоишь риска.

— Мама сказала, что за тобой придется много приглядывать, — это говорила ему Сие, в другой раз, — но ты стоишь этого.

Сегодня утром Киндану казалось, что он не стоит вообще ничего. Пошатываясь со сна, он натянул на себя одежду, вымыл лицо холодной водой из большой бадьи и заторопился на кухню, где был накрыт завтрак.

— Вылей воду и вычисти бадью! — рявкнул Джакрис, больно схватив его за ухо, и толкнул обратно в комнату. — Ты мылся последним.

— Я потом сделаю! — взвизгнул Киндан. Джакрис повернулся и преградил младшему брату дорогу.

— Делай сейчас. Потом ты ничего не сделаешь, и Сие придется выносить воду за тебя.

Киндан нахмурился и побрел за ведром. Повернувшись спиной к Джакрису, он высунул язык. Если бы старший брат увидел это, Киндану досталась бы хорошая взбучка.

Из-за возни с бадьей Киндан попал к завтраку последним. Осмотрев стол в поисках, чего бы поесть, он обнаружил совсем остывший кла. Осталось немного овсянки, но молоко выпили всё до капельки. Братья поспешно вскочили из-за стола, но Сие вернула всех — или сердитым окриком, или хмурым взглядом, так что никому не удалось удрать, бросив свою посуду на Киндана.

— Ничего, Киндан, сегодня вечером ты сможешь поесть как следует, — сказала ему Сие, когда он с мрачным видом доедал невкусный завтрак. Ее глаза сверкали сегодня особенно ярко.

Киндан на мгновение растерялся, но тут же вспомнил: ах да, сегодня вечером свадьба, свадьба Сие.

— А теперь проваливай отсюда. У тебя полно всяких дел, — сказала она и, нежно взяв за плечи, ласково вытолкнула из кухни.

Выйдя за дверь, Киндан сразу же остановился. Сие не дала ему поручения, как она обычно делала. Он повернулся, но сестра уже вышла следом за ним.

— Иди спроси Дженеллу, — ворчливо сказала Сие, прежде чем Киндан успел открыть рот.

Дженелла была женой Наталона. Поскольку она тяжело переносила беременность, Сие помогала ей с тех самых пор, когда семьи горняков шесть месяцев тому назад съехались в кемп.

Киндан знал, что человека с характером хуже, чем у его родной сестры, просто на свете быть не может, а потому немедленно удрал. Он настолько сосредоточился на том, как бы не попасть под неожиданную вспышку ее гнева, что ноги успели донести его до входа в шахту, прежде чем он понял, где находится. Но вместо того, чтобы сразу же повернуть обратно, Киндан остановился и глубокомысленно уставился на вход.

Обычно одним из первых дел, которые поручали мальчикам кемпа, была замена светильников в шахтах. Сегодня шахты из-за свадьбы были закрыты — там находились лишь те неудачники, которым выпало дежурить при насосах, — и потому Киндан застыл, пытаясь сообразить, отменили сегодня обычную задачу или же нет. И решил: несмотря на то, что сегодня днем и ночью никто не полезет добывать уголь, светильники всё же следует сменить, чтобы горнякам завтра не пришлось спускаться в забои в полной темноте.

Но тут Киндан услышал, что из шахты доносятся голоса. Он не мог разобрать слов, но ясно слышал, что один голос — пониже — принадлежал мужчине, а второй, пожалуй, девочке. Причем оба голоса были ему незнакомы.

— Эй! — негромко крикнул он, решив, что, возможно, кто-то из караванщиков решил осмотреть шахту.

Голоса смолкли. Киндан приложил к уху ладонь и прислушался, чтобы не пропустить ни звука. Поздно вечером, когда дрова в очагах кемпа прогорали, оставив после себя россыпь тлеющих угольков, а по площади с ревом разгуливали холодные ветры с гор, старшие мальчики рассказывали множество страшных историй о призраках, которые водятся в шахтах. Киндан был уверен, что разговаривали не призраки, но всё равно, теперь ему совершенно не хотелось в одиночку заходить в темную пещеру.

— Эй? — повторил он.

На сей раз его голос прозвучал нерешительно. Нет, конечно, он нисколько не хотел привлечь к себе внимание призраков.

Ответа не последовало. Зато Киндан услышал приближающееся шлепанье пары ног по сырому земляному полу пещеры и отступил от входа. В зеве пещеры показалась темная тень, вскоре превратившаяся в человеческую фигуру.

Из шахты вышел старый седой мужчина, которого Киндан никогда прежде не видел. Незнакомец казался изможденным, а глаза у него были такими суровыми, как будто жизнь давным-давно выщелочила из них весь смех, а затем и сама вытекла. Киндан отступил еще на шаг и приготовился бежать. Ребенок в шахте — тот, который говорил девчачьим голосом… Неужели этот призрак его съел?

— Эй, ты! — повелительно крикнул незнакомец. При первых же звуках глубокого раскатистого голоса Киндан понял, что старик вовсе не призрак. Он говорил с отчетливым акцентом Форт-холда, а некоторые особенности произношения позволяли узнать обитателя Дома арфистов.

— Да, мастер? — отозвался Киндан.

Он не знал, какое звание носит незнакомец, и решил, что, если он назовет его наивысшим титулом, ничего страшного наверняка не произойдет. А что, если это главный арфист Крома прибыл проверить, как работает подмастерье Джофри? Или же этот арфист путешествовал с торговцами?

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросил старик.

— Нужно проверить светильники, — сказал Киндан.

Старик нахмурился, сдвинув брови. Он дернул было головой, собираясь взглянуть через плечо, но тут же оборвал движение.

— Мне сообщили, — сказал он, — что сегодня здесь никого не должно быть.

— Да, сегодня свадьба, — согласился Киндан. — Но я подумал: а что, если Наталон захочет и сегодня сменить светильники?

— Ну, конечно, может быть и так, — кивнул старик. Донесшийся у него из-за спины шорох камешков заставил его всё-таки оглянуться. — Хотя это может быть опасно. Но я думаю… минуточкуминуточку! Ведь ты Киндан?

— Да, сэр, — ответил Киндан, не на шутку удивившись, откуда старик мог узнать его имя. А не мог ли он знать и о… Прежде чем старик заговорил снова, Киндан успел пролистать обширный список своих возможных преступлений.

— Тебе следует явиться в Дом арфиста минут этак через пятнадцать, молодой человек, — сказал старик. И добавил, когда Киндан повернулся, намереваясь опрометью устремиться к дому Джофри: — Быть готовым петь и не сбить дыхание!

— Я приду! — эти слова Киндан бросил уже через плечо, удирая со всей скоростью, с какой могли нести ноги.

Как только Киндан удалился за пределы слышимости, старик повернулся к зеву входа в шахту.

— Теперь можно, он ушел.

Послышался приближающийся звук легких шагов, но смолк раньше, чем идущий появился на виду.

— Если хотите, я могу показать вам короткий путь.

— Через гору? — спросил старик.

— Конечно. — И девочка, видимо ощутив сомнение старика, добавила после короткой паузы: — Я уже много раз ходила здесь. Так что могу провести и вас.

Старик улыбнулся и решительно шагнул в пещеру.

— Ладно, под твоим руководством я с удовольствием пройду этим путем, — сказал он, коротко поклонившись трудно различимой в темноте фигуре. — Думаю, не ошибусь, предположив, что мы окажемся на месте раньше этого парня.

В ответ девочка лишь захихикала — не без ехидства.

…Киндан, совершенно запыхавшись, подбежал к Дому арфиста. Там его уже ждал Зенор.

— Киндан, ты как раз вовремя, — сказал Зенор. — А если бы опоздал еще на несколько минут… — Он не договорил и лишь взглядом выразил владевшее им темное предчувствие.

— А в чем дело?

— Мастер хочет послушать, как мы поем, — сообщил Зенор. — Он уже сказал Кайлеку, что тот не будет петь на свадьбе.

Киндан прямо-таки расцвел, представив, как должен был воспринять отказ Кайлек. Впрочем, его это нисколько не удивило. Когда Кайлек пытался петь, его голос скрипел, словно гравий под ногами, и к тому же он совершенно не умел следовать мелодии. Когда друзья начинали посмеиваться над его певческой бездарностью, Кайлек принимался уверять, что не любит петь и его прямо-таки замучили, пока у него не сломался голос — потому что тогда он пел просто замечательно. Но Киндан знал из рассказов других братьев и Сие, что всё это враки. Кайлек обожал петь, но не имел ни капли музыкальных способностей.

Силстра намеревалась заставить всех своих братьев активно участвовать в свадебных торжествах, но ее выбор Кайлека в качестве певца явился, по-видимому, следствием сочетания излишней нервозности и недостатка фантазии.

Зенор ткнул Киндана локтем в бок.

— Ты что, еще не понял? Если Кайлеку не разрешили петь, то кто же будет исполнять все его песни на свадьбе? — Глаза и рот Киндана широко раскрылись от осознания страшного будущего.

И как раз в этот момент дверь отворилась.

— Входите, входите, я не могу тратить время впустую, — донесся изнутри сердитый голос.

Он не принадлежал подмастерью Джофри. Это был голос того самого старика, которого Киндан встретил у входа в шахту.

Киндан, охваченный внезапным порывом гнева, ворвался в дом.

— Что вы тут делаете? Сначала без разрешения горняка Наталона забрались в шахту, а теперь еще распоряжаетесь в Доме арфиста… — Киндан заставил себя замолчать и вскинул вверх испуганный взгляд. Он почувствовал, что лицо у него запылало.

«О нет! — сказал себе Киндан, ощущая нарастающую тяжесть под ложечкой. — Неужели он новый арфист! Наш новый арфист!»

Старик не собирался прощать вспышку Киндана.

— А как ты назовешь то, что делаешь ты? — его голос заполнил комнату благодаря не только силе, но и какой-то особой звучности.

— Извините, — пробормотал Киндан, тщетно пытаясь носком ноги выкопать в половицах яму, куда можно было бы провалиться, чтобы спрятаться и от своего стыда, и от гнева арфиста. — Я не знал, что вы наш новый арфист.

— Ты хочешь сказать, не подумал об этом! — раздраженно рявкнул в ответ старик.

Киндан повесил голову.

— Да, сэр. — Уж что Киндан умел в совершенстве, так это корчить сокрушенную мину после того, как на него накричат, — очень уж большая была практика.

— Ты, похоже, мастер насчет извинений, — язвительно заметил арфист.

— Да, сэр, — согласился Киндан; он уткнул подбородок в грудь и пристально рассматривал половицу под ногами.

А новый арфист так же пристально рассматривал его самого.

— Ты не родственник тому чурбану, которого я выгнал отсюда этим утром?

Киндан вскинул на него яростный взгляд и стиснул кулаки. Хватит уже и того, что этот незнакомец дважды наорал на него самого. Никто, кроме членов его семьи, не имеет права называть Кайлека чурбаном!

— Г-м-м-м, — протянул старик. — Ты ничего не говоришь, но твоя поза ясно показывает, что ты готов броситься на защиту всех своих родственников.

Он сделал широкий шаг вперед, взял Киндана за подбородок и вздернул его голову так, чтобы смотреть прямо в глаза мальчику. Киндан не сумел согнать с лица гневное выражение, да и извиняться больше не собирался. Так они и стояли, старый и малый, глядя в глаза друг другу.

В конце концов арфист отступил.

— Упрямый. Но я обламывал и похуже.

Ноздри Киндана раздулись. Арфист проигнорировал очередное проявление недовольства и перевел пристальный взгляд на Зенора.

— Ну входи, парень, я не укушу тебя!

Зенор смотрел на него с таким видом, будто его раздирали противоречия между очевидно ложным утверждением арфиста и невероятностью допущения о том, что арфист может солгать. Он бросил вопросительный взгляд на Киндана и, не получив никакого намека от друга, застыл на месте, словно насекомое, над которым навис клюв цеппи. Так он и стоял, пока арфист не поторопил его, предостерегающе кашлянув пару раз. Зенор вскочил в комнату, как будто его кто-то ужалил.

— Арфист Джофри сказал мне, что вы хорошо поете, — произнес арфист, переводя цепкий взгляд с одного мальчика на другого. — Но арфист Джофри пока что лишь подмастерье, да и специализируется на исполнении баллад и игре на барабанах. Я же, — и тут арфист снова изменил звучание и мощь своего голоса, и слова гулким эхом заметались по комнате, — мастер и специализируюсь в пении. И потому, естественно, меня попросили проследить за вокальной частью сегодняшнего празднества.

Киндан, пораженный, снова вскинул голову. Арфист Джофри часто говорил мальчикам и девочкам из Наталон-кемпа, что, если они не будут вести себя хорошо, он найдет на них управу, припомнив, как его самого обламывал мастер голоса Дома арфистов. «Ведите себя хорошо, а не то мне придется обращаться с вами так, как мастер Зист обращался со мной», — частенько говаривал Джофри.

И сейчас перед ними стоял наяву этот самый ужасный мастер Зист.

У Зенора отвисла челюсть. Краем глаза Киндан видел, что Зенор пытается что-то сказать, но было очевидно, что весь воздух, имевшийся в нем, почему-то перетек в глаза — они выглядели так, будто вот-вот выскочат из орбит.

— Вы… — Киндан понял, что тоже способен поддаваться страху. — Вы мастер Зист?

Стоявший рядом Зенор наконец-то сумел закрыть рот.

— А-а, — не без удовольствия бросил мастер Зист, — вы слышали обо мне! Приятно узнать, что арфист Джофри не забыл мои уроки. Еще неизвестно, чему он сумел вас научить, — продолжал он, предостерегающе воздев палец. — Я не позволю испортить мой первый день здесь — и первую свадьбу в этом кемпе — голосами, которые не будут звучать как следует.

Мастер Зист разжал кулак и поманил мальчиков поближе к себе.

— Когда вы будете готовы, я хотел бы услышать гармоническую гамму от до средней октавы.

Киндан и Зенор переглянулись. Арфист Джофри учил их петь гармонические гаммы с тех самых пор, как они овладели умением твердо ходить. Их глаза загорелись, они посмотрели на мастера, открыли рты и…

— Нет, нет, нет! — взревел мастер Зист. Мальчики, успевшие набрать воздух, поспешно выдохнули и в испуге отшатнулись.

— Встаньте прямо. Плечи назад. Глубоко вдохните и…

Мальчики выполнили его распоряжения и начали гамму.

— Кто вам разрешил петь? — рявкнул мастер Зист.

Они в ужасе захлопнули рты.

— Я что-то не припоминаю, чтобы просил вас запеть. — Он тяжело вздохнул. — Несомненно, вас обоих нужно сначала научить дышать.

Зенор и Киндан снова переглянулись. Неужели они не знают, как дышать?

Ко времени ленча Киндан совершенно вымотался. Он и не представлял себе, какой тяжелой работой может быть простое пение. Но вместо того чтобы отпустить их поесть, мастер Зист отправил Зенора принести еду в Дом арфиста и сказать Дженелле, что они с Кинданом будут петь на свадьбе. После слов мастера Зиста глаза Зенора снова загорелись, но Киндан слишком устал и слишком боялся нового арфиста, чтобы радоваться.

— Ты, — веско произнес мастер Зист после того, как Зенор ушел, — разучишь свадебный хорал, который арфист Джофри выбрал для твоего брата.

Киндан сглотнул комок, подступивший к горлу. Кайлек наверняка убьет его, когда узнает. Да и песня очень даже непростая. Ее так запросто не выучишь.

Когда Зенор возвратился с едой — он ходил, казалось, целую вечность, — Киндан взмок от усилий, а мастера Зиста едва не трясло от гнева.

— Поставь сюда, — приказал Зенору мастер Зист, — и проваливай.

Вместо того чтобы сделать перерыв на ленч, мастер Зист потребовал, чтобы Киндан продолжил петь. Но, как Киндан ни старался, ему не удавалось справиться с песней.

Лицо мастера Зиста постепенно наливалось кровью, он уже не говорил, а яростно ревел и, в конце концов, воздел руки над головой.

— Ты совершенно не слушаешь меня! Не обращаешь ни малейшего внимания. Ты можешь справиться с этой песней, просто ты решил этого не делать. О, ты просто ничтожество! И, подумать только, твоя мать умерла, дав тебе жизнь! Ты не стоишь такой жертвы.

Киндан до боли стиснул кулаки, его глаза полыхнули гневом. Он развернулся на месте и кинулся вон из дома. Но успел сделать лишь несколько шагов по улице и столкнулся со своей сестрой.

— Киндан, как дела? — спросила она, слишком возбужденная, чтобы оценить выражение его лица. — Ну разве не прекрасно, что к нам приехал мастер Зист? Ты знаешь, мама рассказывала, что именно он научил ее нашей любимой песне?

Киндан бросил лишь один взгляд на ее счастливое лицо. В следующий миг до него дошел смысл сказанных сестрой слов. Он почувствовал прилив вдохновения.

— Извини меня, Сие, мне нужно вернуться на занятия, — сказал он и вновь устремился к двери, из которой только что вылетел. На бегу он добавил через плечо: — Всё в порядочке.

Он без стука вошел в комнату, где мастер Зист в прежней позе сидел на стуле, несомненно уверенный в том, что строптивый ученик вернется. Киндан принял необходимую позу, набрал в грудь воздуху и запел:

Лишь только утро настает,

Дракон стремит ко мне полет.

Он яркой бронзою горит,

Глаза, как изумруды, ясны.

На мир он радостно глядит,

Дракона в мире нет прекрасней.

Ободренный молчанием арфиста, Киндан спел всю песню до конца. Закончив, смело взглянул на мастера голоса и сказал:

— Я могу петь. Моя сестра говорит, что я могу петь, как моя мать. Моя сестра говорит, что я стою этого. И мой отец говорит то же самое. А они должны знать — они были при моем рождении. — По его лицу покатились слезы, но он не обратил на них внимания. — Моя сестра сказала, что последние слова матери были о том, что мне понадобится много заботы, но я буду стоить этого.

Мастер Зист был потрясен.

— Этот голос, — пробормотал он себе под нос. — У тебя же ее голос. — Он встал, сделал два шага к Киндану и остановился. В его глазах тоже блестели слезы. — Парень, прости меня. Я не должен был так говорить… У меня не было никакого права… Не мог бы ты спеть это еще раз? Прошу тебя. Я слышу у тебя ту же лирическую проникновенность, какая была и у нее.

Киндан вытер слезы, несколько раз вдохнул и выдохнул. В горле всё еще стоял ком печали и гнева. Мастер Зист, подняв руку, остановив его, вышел из комнаты и, судя по звуку удаляющихся шагов, направился на кухню. Он вернулся с чашкой теплого травяного настоя.

— Выпей, это поможет твоему горлу, — сказал арфист приглушенным и куда более доброжелательным голосом.

Пока Киндан пил, мастер Зист неожиданно сказал:

— Я слишком уж сильно насел на тебя, парень. Вообще-то я никогда не мучаю своих учеников. И с тобой так тоже не следовало поступать. Просто я хочу, чтобы этот день был лучшим в жизни для твоей сестры и твоего отца. Я хочу, чтобы у них был настоящий праздник.

— Я тоже хочу, — ответил Киндан.

Мастер Зист слегка подался вперед и кивнул.

— Я вижу, что ты хочешь, парень. Вижу. — Он протянул мальчику руку. — Так, давай начнем сначала и вместе постараемся сделать всё, что в наших силах, хорошо?

Киндан поставил чашку на пол и застенчиво вложил ладонь в большую руку мастера цеха арфистов.

— Я постараюсь, — сказал он.

— Больше мне от тебя ничего и не нужно, — разоткровенничался мастер Зист. — А уж с твоим голосом, я думаю, у нас будут все основания гордиться результатом. — Он подошел к окну и выглянул наружу. — Однако у нас не так уж много времени, и поэтому лучше будет сосредоточиться на том, что тебе хорошо знакомо, правда?

Киндан кивнул, соглашаясь, но на его лице появилось смущение. Мастер Зист, конечно же, заметил это и усмехнулся.

— Почему бы нам не подготовить к церемонии вместо этого соло «Песню об утреннем драконе»?

Глаза Киндана широко раскрылись.

— А можно ее спеть как раз перед полетом Даска? — спросил он с энтузиазмом. — Это было бы здорово!

— Страж порога умеет летать? — Зист даже не скрывал своего удивления.

Киндан кивнул.

— Все стражи порога могут летать?

— Я не знаю, — честно ответил Киндан. — Но разве их сделали не из огненных ящериц, как и драконов?

— О стражах порога мало что известно, — сказал мастер Зист. — Например, мы знаем, что они не любят света. Но одни считают, что виной тому их огромные глаза, а другие утверждают, что стражи — ночные животные. А крылья кажутся слишком маленькими для того, чтобы поднять такое тяжелое тело в воздух.

— Я видел, как Даск летает, только поздно вечером, — сказал Киндан. — Мой отец что-то говорил о том, что ночью атмосфера уплотняется и воздух становится гуще. — Мастер Зист кивнул.

— Это так. Я слышал, как всадники говорили, что, дескать, по ночам опасно лететь слишком высоко — воздух на высоте делается очень разреженным. Возможно, стражи порога приспособлены к полетам по ночам, а крылья у них меньше, чем у драконов, потому что воздух в это время суток более плотный.

Киндан пожал плечами. Арфист отметил в памяти, что надо бы обсудить этот вопрос в Доме арфистов.

— Что ж, — продолжал арфист, — я думаю, будет действительно замечательно, если ты во время полета Даска споешь «Песню об утреннем драконе». Ты готов начать?

— Я готов, мастер Зист.

По истечении двух часов спина Киндана сделалась мокрой от пота. Мастер Зист держался теперь намного сердечнее, чем поначалу, а Киндан выполнял его указания с гораздо большей готовностью, но всё равно разучивание песни было тяжким трудом для них обоих, Киндан понял это, когда заметил, как мастер Зист вытирает пот со лба.

Их занятия были прерваны громким стуком в дверь.

— Открой дверь, парень, — доброжелательным тоном сказал мастер Зист. — А я пока приготовлю чай. Если я что-то понимаю, это должен быть твой отец, который пришел убедиться, что ты всё еще жив, а в качестве предлога принес твою парадную одежду.

Мастер Зист оказался прав.

— Я принес тебе одежду, — сказал Данил. Его лицо расплылось в широкой улыбке. — Ну, парень! Это будет великий день, правда?

Для его отца эта фраза равнялась полноценной торжественной речи.

— Мастер Зист пошел приготовить чай, — сообщил Киндан. — Он говорит, что это хорошо для горла.

Он не стал добавлять, что мастер Зист считал чай полезным также и для нервов.

— А я весь день провел с Джофри, — сказал Данил сыну. — Мы собрали венчальную платформу, подняли ее, как полагается, и подготовили всю площадь для праздника.

— А где невеста и жених проведут ночь? — спросил мастер Зист, входя в комнату с подносом. На подносе стояли не только три чашки чаю, но и блюдечко с изящными печеньями.

Данил покраснел.

— О, у торговцев есть традиция, согласно которой невеста и жених должны провести брачную ночь в караване. Очевидно, мастер-торговец Крома велел подмастерью, ведущему этот караван, позаботиться о том, чтобы Террегар и Силстра следовали их традициям.

— Конечно, — добавил Зист и, искоса поглядев на горняка, кивнул, — любой, кто женится и переезжает в другой холд, рассчитывает, что торговцы доставят его до места. Никому и в голову не придет ссориться с ними по этому поводу.

Данил взял с подноса одно печенье и откусил небольшой кусочек.

— Очень вкусно! И даже еще теплое! Это Дженелла прислала?

Мастер Зист кивнул.

— Да, их только что принесли.

Киндан вспомнил, что слышал звук открывающейся двери вскоре после того, как отец вошел через парадное крыльцо.

Данил кивнул. Его лицо вдруг сделалось серьезным.

— Киндан, выйди-ка отсюда на минуточку, — сказал он.

— Возьми с собой чай и печенье, — добавил Зист.

Киндан выбрал из горки печений пару коржиков своей любимой формы, взял чашку и вышел на улицу.

Милла, которая готовила еду и пекла хлеб в Наталон-кемпе, очень любила печь всякие небольшие изделия и всегда называла их коржиками. Причем коржики Миллы всегда были разными: порой это были сладкие печенья, порой она лепила крошечные пирожки с мясной начинкой, а иногда делала восхитительную начинку из пряных овощей. Теплый хрустящий коржик, доставшийся Киндану, имел начинку из пряного мяса.

На небе не было ни облачка. Солнце уже миновало зенит, но его лучи не могли побороть холодный воздух, стекавший в долину с гор. Киндан вздрогнул. Вечер будет холодным, и, чтобы не замерзнуть, потребуется горячий кла и подогретое вино с пряностями. Он засунул в рот сразу половину пирожка и обхватил обеими ладонями теплую чашку.

Он слышал доносившиеся из дома голоса, звучавшие то громче, то тише, но не мог разобрать ни слова. Вконец заскучав, он вышел в обнесенный стеной садик, отделявший Дом арфиста от Наталон-кемпа. Жилище Наталона было слишком велико для того, чтобы его называли просто домом. Кроме того, его должным образом выстроили из камня. Когда подойдет время Падения Нитей, отсюда проведут вход в настоящий холд, выбитый в сплошной скале; возможно, когда-нибудь он сравняется по величине с Кром-холдом.

Киндан и другие мальчики провели в Кром-холде большую часть жизни, а тем временем Наталон, Данил и другие первые горняки вели поиски, закладывали новую шахту и начали работы в ней. Кром-холд являл собой обширный лабиринт из туннелей и комнат, уходивший в глубь высокого, величественного утеса. Киндан провел немало времени, бегая по пустым помещениям или же занимаясь их уборкой. Эти необитаемые комнаты должны были в будущем снова стать домом для тех, кто обратится за защитой к лорду-холдеру Крома, когда с неба начнут падать Нити.

От этой мысли Киндан содрогнулся. Нити. Мерцающие, длинные, тонкие, серебристые полоски, которые начинали падать с неба всякий раз, когда Алая Звезда подходила близко к Перну. Сжигающие, сжирающие, уничтожающие всё, к чему прикасались, — хоть дощатый сарай, хоть человеческое тело. Когда вернутся Нити, не сможет расти никакая зелень. Нити, не имеющие даже самомалейшего подобия разума, могут расти невероятно быстро, — по крайней мере, так говорили Киндану в школе, — и способны за считаные часы опустошить целые долины.

Киндан зажмурился, пытаясь представить Наталон-холд в виде настоящего большого холда, вырубленного в склоне утеса. Из него, конечно, будет открываться хороший вид на лежащее внизу озеро. Но Киндан не был уверен, что ему захочется просидеть здесь взаперти на протяжении следующих пятидесяти Оборотов.

В глубине души Киндан не был уверен даже в том, что хочет стать горняком. Впрочем, он решительно отверг эту мысль. Его отец был горняком и воспитателем стража. Киндан должен надеяться, что ему повезет, и он тоже станет и тем, и другим.

Горняки и их работа имели жизненно важное значение для всего Перна. Без огненного камня, который добывали в других шахтах, драконы не могли выдыхать огонь; без огня драконы не могли уничтожать Нити, падавшие с неба. Уголь, который добывали в Наталон-кемпе, давал самый сильный жар, благодаря ему можно было делать наилучшую сталь. Ну а другие шахты добывали железную руду, из которой делали сталь, а из нее ковали лемеха для плугов, лопаты, вилы, гвозди, винты, застежки и бесчисленное количество других вещей, без которых жить на Перне было бы просто невозможно. Горняки также добывали медь, никель и олово; эти металлы сплавляли и делали предметы украшения и столовые приборы. Горняки из больших соляных копей Южного Болла и Айгена снабжали весь Перн солью.

Стражей порога в шахты стали брать сравнительно недавно, и Киндан знал, что ни у кого нет такого опыта работы со стражем в шахте, как у его отца. Даск, страж порога, связанный с его отцом, не только умел предупреждать горняков о появлении ядовитого воздуха, но также умел хорошо копать и перевозить руду. По подслушанным обрывкам бесед между отцом и старшими братьями Киндан подозревал, что у Данила имеются серьезные планы на будущее, в которых большое место отведено использованию стражей порога в шахтах.

Если люди, как правило, бодрствовали днем и спали ночью, стражи порога вели прямо противоположный образ жизни и были деятельны по ночам, а днем отсыпались. Именно поэтому их использовали для ночной охраны в больших холдах (благодаря чему они и получили свое название). При разработке новых шахт благодаря помощи Стражей порога ночные смены добивались гораздо большей выработки, чем любая из дневных смен.

Но о стражах порога на самом деле было мало что известно. Даже знания его родного отца практически ограничивались тем опытом, который он получил, общаясь с Даском.

Киндан знал, что сначала в Наталон-кемпе было еще два стража порога. Один погиб, а второй покинул кемп вместе со своим воспитателем. Киндан слышал, как его братья сетовали по этому поводу и возмущались неприязнью, которую Тарик испытывал к стражам порога, не считая даже нужным хоть чуточку скрывать ее.

Киндан знал, что обязан считать наивысшим счастьем, если его когда-нибудь сочтут достойным получить яйцо стража порога.

К тому же он по-настоящему любил петь.

Киндан отвернулся от Наталон-кемпа и окинул взором раскинувшиеся внизу озеро и дома.

Цоколи домов, до уровня окон, были сложены из грубо обтесанных каменных блоков, а верхняя часть каждого строения была деревянной. Островерхие крыши далеко выступали за стены зданий. Ко времени Падения крыши надо будет переделать и покрыть сланцем, которому не страшны Нити, но большинство народу могло чувствовать себя в безопасности лишь в холде, укрытом глубоко под землей.

— Киндан!

Голос Данила вернул мальчика к действительности. Он повернулся и, повинуясь кивку отца, направился обратно к Дому арфиста.

— Увидимся на церемонии, — сказал Данил. А потом, к удивлению Киндана, отец наклонился и крепко обнял его. — Я люблю тебя, сынок.

Киндан попытался сдержаться, но слезы всё же навернулись ему на глаза.

— Я тоже люблю тебя, папа.

Данил легонько махнул сыну рукой и твердой походкой зашагал прочь. Киндан направился к двери дома; его грудь распирали какие-то странные чувства.

В доме мастер Зист окинул Киндана долгим проникновенным взглядом.

— Твой отец — настоящий человек, парень, — сказал он, выдержав долгую паузу. — Настоящий человек.

Киндан кивнул.

— Еще раз повторим «Песню об утреннем драконе», а потом пройдем всю программу, — сказал ему Зист.

Он воздел указующую длань, а мальчик раскрыл рот и набрал полные легкие воздуху.

— Нет! Парень, совсем не так. Вспомни, что я тебе показывал. — Зист положил руки себе на бока и легонько сдвинул их в направлении диафрагмы. — Отсюда. Дыши вверх и вниз, а не в себя и наружу.

Мастер Зист в сопровождении Киндана подошел к свадебному помосту. По центральной площади кемпа гулял ветер. И старик и мальчик нарядились в свои лучшие одежды. У мастера Зиста в синем одеянии — синий был отличительным цветом цеха арфистов — был поистине царственный вид. О своем наряде Киндан старался не думать, опасаясь ревности прочих детей кемпа, — в недалеком будущем она могла привести ко множеству столкновений, что невыгодно сказалось бы на его внешности.

Мастер Зист, вероятно, почувствовал настроение Киндана, поскольку именно в этот момент произнес:

— Парень, ты выглядишь великолепно.

По традиции церемония брака должна была совершаться рано утром с таким расчетом, чтобы к тому времени, когда новобрачные закончат приносить клятвы, солнце уже поднялось, символизируя своим появлением тепло возникших отношений и как бы освящая светом не только невесту и жениха, но также и всех их родных и близких.

Однако при таком порядке церемонии Даск, естественно, не мог бы принять в ней никакого участия. Поэтому Джофри придумал нечто новое: начать церемонию с заходом солнца и по завершении приношения клятв зажечь костры. Мастер Зист не видел никаких оснований отменять этот план.

На площади уже собрались все обитатели и гости кемпа. Пиршественные столы отодвинули в стороны, а скамьи рядами расставили на освободившемся месте перед свадебным помостом, где после завершения церемонии должны были разместиться музыканты.

Киндан почуял запах свежих сосновых дров, сложенных в костер. Их оставалось только поджечь. Ветер стих, солнце продолжало свой нисходящий путь по небосклону.

Время пришло. Мастер Зист, держа Киндана за плечо, провел мальчика на его место на возвышении. Киндан лишь успел ободряюще улыбнуться Зенору, который был одет почти так же, как он сам, но стоял на противоположном конце помоста. Рядом с Зенором расположился подмастерье Джофри; перед ним стояли барабаны, а рядом, на расстоянии вытянутой руки, лежала гитара. Мастер Зист отошел на несколько шагов, к тому месту, где лежали его флейта и гитара; Киндан решил, что инструменты мастера наверняка принес Джофри.

Зист кивнул, и Джофри начал выбивать дробь на барабанах. Звук, поначалу негромкий, постепенно нарастал. Рассевшиеся на скамьях люди смолкли. Краем глаза Киндан видел позади всех, за последним рядом скамеек, своего отца и рядом с ним прямо-таки светящуюся девушку, одетую в прекрасное платье. До него не сразу дошло — а когда дошло, он был поражен! — что эта красавица не кто иная, как Силстра!

Ритм барабанной дроби изменился; к барабану присоединилась флейта мастера Зиста. Все встали, и Данил повел Силстру к алтарю. Одновременно кто-то зажег длинный ряд факелов, размещенных по торцам скамей.

В небе над головой Силстры вспыхнул луч света, который остановился над ней и так сопровождал девушку на всем пути до возвышения.

— Киндан, что это такое? — прошептал Зист, не забывая извлекать из флейты затейливые фиоритуры.

— Это Даск, — гордо объяснил Киндан. — Это он летит с огнем в когтях.

— Вижу своими глазами, слышу своими ушами и всё равно не могу поверить, — не стараясь скрыть восхищения, прошептал Зист. — Это просто изумительно.

Действительно, сквозь звуки флейты Киндан отчетливо слышал щебечущий голос стража порога, звучавший почти точно контрапунктом с инструментом Зиста.

Как только Силстра взошла на помост и повернулась лицом к зрителям, флейта смолкла.

Джофри сменил ритм на другой, более воинственный, и в путь по проходу отправился Террегар, в великолепных одеждах цветов цеха кузнецов. Его сопровождал подмастерье Веран, торговец, возглавлявший караван.

И снова над ними летел Даск, освещая жениха, как перед этим невесту.

Террегар занял свое место на помосте рядом с Силстрой, а это, должно быть, служило для Киндана и Зенора сигналом, что пора начинать их дуэт. Джофри сыграл вступление, и Киндан запел, но сразу же понял, что Зенор не поддерживает его.

Киндан бросил на друга отчаянный взгляд, но увидел, что глаза Зенора устремлены ввысь и неотрывно следят за Даском, парящим над свадебным помостом.

Киндан запел громче, чтобы скрыть промах Зенора, но тут Джофри толкнул раззяву в плечо. Бросив на Силстру и Террегара испуганный извиняющийся взгляд, Зенор поспешно присоединился к Киндану. В толпе зрителей захихикали.

Когда мальчики закончили песню, мастер Зист вышел на середину помоста и начал церемонию. Киндан за свою жизнь видел три другие свадьбы, но никогда еще не участвовал ни в одной. Он внимательно слушал слова мастера. Зист спросил Силстру, хочет ли она иметь Террегара своим мужем, потом задал Террегару вопрос, хочет ли он иметь своей женой Силстру. Затем мастер Зист произнес небольшую речь о тех переменах, которые внесет в их жизни это событие, о радости, которую их союз принес собравшимся здесь, и о своей надежде на то, что этот союз принесет радость всему Перну.

— Ибо эти двое отныне есть одно, а мы их родня и друзья! — возвысил голос мастер Зист. Он вложил руку Силстры в ладонь Террегара и легонько поцеловал каждого в щеку. — Желаем Террегару и Силстре…

Зрители снова встали и взревели нестройным хором:

— Террегару и Силстре!

— Долгой жизни и счастья… — напевно произнес мастер Зист.

— Долгой жизни и счастья! — повторила толпа. Мастер Зист отступил от молодоженов. Он выждал, когда утихнут крики, и кивнул Киндану.

Киндан начал свое сольное выступление:

Лишь только утро настает,

Дракон стремит ко мне полет.

Стоило ему запеть, как он услышал странное эхо. Он заставил себя не смотреть вокруг и полностью сосредоточиться на пении, но мастер Зист, конечно же, заметил его озадаченность. Арфист вскинул голову, указав мальчику взглядом вверх, — дуэтом с ним пел Даск! Киндан против воли улыбнулся и продолжил песню в контрапункте с Даском, который не только точно следовал ритму музыки, но даже соблюдал смысловые ударения, которые Киндан делал в словах.

Киндан закончил песню, повторив начальные строки:

Лишь только утро настает,

Дракон стремит ко мне полет.

Протяжно пропетые последние слова стихли вдали, а Даск прокомментировал окончание песни довольным щебетанием.

Огромная рука крепко взяла Киндана за плечо.

— Хорошо сделано, Киндан, — сказал мастер Зист. — Просто отлично.

А потом Силстра кинулась обнимать и целовать его, и слезы радости струились у нее из глаз.

— Спасибо, это было просто замечательно!

Террегар пожал его руку и похлопал по спине, а затем новобрачные спустились с помоста и неторопливо пошли по проходу. Веран вручил Террегару факел, и молодые торжественно зажгли свадебный костер, озарив лагерь угледобытчиков светом своего союза.

И после этого начался праздник. Мастер Зист и подмастерье Джофри заиграли плясовую. Киндан никогда прежде не слышал скрипку и нашел ее нежный звук очень приятным и живым.

Едва он успел спрыгнуть со свадебного помоста, как к нему подошел Кайлек.

— Па велел, чтобы ты сразу переоделся в обычную одежду.

Киндан послушно помчался домой и мигом переоделся. На обратном пути он вдруг увидел девочку примерно своих лет. Она стояла под деревом и слушала музыку. Киндан никогда не видел ее прежде и потому решил, что встретил дочь одного из торговцев.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, ощущая себя в гармонии со всем миром. — Сейчас с платформы всё уберут, и там будут танцы.

— Танцы? — повторила девочка. — Я не танцую.

— Торговец, который не танцует? — удивился Киндан. — Я могу представить себе дочь горняка, не умеющую танцевать, но уж никак не торговца. Или ты боишься танцевального помоста?

— Я никогда еще на нем не бывала, — созналась девочка.

— А я, между прочим, вроде бы должен его освобождать, — вспомнил Киндан и рванулся было с места, попрощавшись с незнакомой девочкой легким взмахом руки.

— Подожди! — окликнула его девочка. Киндан остановился.

— Ты не мог бы проводить меня туда, на праздник?

Киндан снова подошел к девочке и смерил ее взглядом.

— Я немножко стесняюсь, — поспешно объяснила она и протянула к нему руку. — Если бы ты взял меня за руку…

Киндан собрался было возмутиться, но девочка остановила его, вскинув ладонь.

— Только пока мы не доберемся туда, — сказала она. Потом она глубоко втянула носом воздух, и ее взгляд сделался откровенно голодным. — Еда так вкусно пахнет!

— Ну ладно, — решился Киндан. Он взял девочку за руку, и она оказалась совсем рядом с ним. — Кстати, меня зовут Киндан.

— Я зна… А я Нуэлла, — отозвалась она.

— Ты знаешь? — Киндана было не так-то легко сбить с толку. Когда они приблизились к освещенной факелами площади, он сумел получше рассмотреть девочку. — Да ведь я тебя уже видел! Ты была с арфистом в шахте! Тебе здорово повезло, что Наталон тебя не поймал, а то у тебя были бы большу-ущие неприятности.

Нуэлла кивнула и скорчила рожу.

— Я знаю, — сказала она. — И боюсь, что он мог прослышать об этом, — торопливо добавила она, — так что не мог бы ты сделать так, чтобы я с ним не встретилась? А то ведь я никогда его не видела. Знаешь, я была бы очень признательна.

Киндан задумался лишь на мгновение и сообразил, что и ему тоже лучше избегать встречи с горняком Наталоном, который славился умением находить для всех какую-нибудь работу. Если подумать, самым лучшим вариантом для него было бы убраться с глаз долой — подальше от всех, кто мог выдумать для него поручение.

— Ладно уж, — согласился он. — Когда получим угощение, то отправимся в одно тихое местечко, где нас никто не заметит.

Нуэлла хихикнула:

— Звучит заманчиво.

Хихиканье показалось Киндану странно знакомым.

Нуэлла неожиданно стала расспрашивать Киндана едва ли не обо всех блюдах, выставленных на буфетном столе.

— Ты что, никогда раньше не ела клубни? — спросил он. — Не может быть такого.

— О-о, — протянула Нуэлла. Ее ответ оказался удивительно многословным: — Ну да, я уже ела их, но, похоже, никогда не видела, чтобы их готовили таким образом.

— Ого, — буркнул Киндан, донельзя удивленный тем, что встретил человека, которому никогда не доводилось есть пюре из клубней.

Скорлупа и осколки! Не будь пюре соблазнительно горячим, он постарался бы найти что-нибудь повкуснее.

Они взяли тарелки, и Киндан повел девочку к его излюбленному укрытию. Но оказалось, что оно уже занято.

— Что вы здесь делаете? — вскинулся Зенор, увидев их.

— Прячемся, — ответил Киндан. — Точно так же, как и ты. — Он ткнул большим пальцем в сторону Нуэллы. — Зенор, это Нуэлла.

— Я знаю, — недовольно осклабился Зенор, отодвигаясь в сторону, чтобы освободить место для вновь пришедших.

— Мы уже знакомы, — объяснила Нуэлла. Она попыталась пристроить чашку на земле рядом с собой, но чашка упала. — Ой-ой-ой! Киндан, будь так добр, принеси мне другую чашку, ну, пожалуйста.

Киндану очень не хотелось уходить — его порция еще не успела остыть, — но голос Нуэллы звучал так умоляюще, что ему оставалось только пожать плечами и согласиться.

— Ладно, — сказал он и добавил, обращаясь к Зенору: — Сейчас вернусь.

Зенор выждал, пока Киндан не скроется из виду, и только после этого повернулся к Нуэлле.

— Ты что, с ума сошла?

Нуэлла вскинула на него быстрый взгляд.

— Он считает, что я приехала с торговцами.

— Я приходил туда, где мы договорились встретиться, но тебя там не было.

Нуэлла кивнула.

— Пока я тебя ждала, на меня наткнулся Киндан. И вообще, где ты был так долго?

Зенор пожал плечами.

— Пришлось помогать готовить помост для танцев.

— Киндан мне сказал, что потом будут танцы, — задумчиво протянула Нуэлла.

Зенор удивленно выпучил на нее глаза.

— Что это ты затеяла? — спросил он.

— Ну да, я знаю, мне нельзя танцевать, — нехотя сказала Нуэлла. — Скажу, что я устала или что-то в этом роде.

— Конечно, если ты только попытаешься выйти на помост, кто-нибудь может увидеть тебя рядом с Далором и поймет, что вы близнецы, — подтвердил Зенор.

— А вот и не поймет, — возразила Нуэлла. — Мы с ним не двойняшки и нисколько не похожи.

— Очень даже похожи, — настаивал Зенор. — У вас обоих светлые волосы и голубые глаза. Да ты же так похожа на Далора, что можешь сойти за него, если переоденешься!

Лицо Нуэллы прояснилось.

— Ну вот, верно! Я могу переодеться и выдать себя за Далора!

— Не думаю, что Киндан захочет танцевать с Далором, — рассмеялся Зенор.

Оживленное выражение сошло с лица Нуэллы.

— О, — разочарованно произнесла она, — ты прав.

— Вообще-то, — сказала она после нескольких секунд раздумья, — он решил, что я из торговцев. Может быть…

Зенор заметно расстроился.

— Он мой друг. Я не хочу лгать ему, — сказал он с несчастным видом.

— А я вовсе не просила тебя лгать, — сказала Нуэлла. — Но он не знает…

— И ты не хочешь, чтобы кто-то знал, — закончил Зенор; ее мнение на этот счет ему пришлось слышать много раз. Нуэлла вспыхнула.

— Это не я, это отец. Он боится…

— Он не прав, и ты сама это знаешь! — горячо воскликнул Зенор. — И что хуже всего, ты не можешь всё время вот так прятаться.

— Пока что мне это прекрасно удавалось, — парировала Нуэлла.

— Но ведь я нашел тебя, не так ли? — возразил Зенор.

— Если по правде, — поправила она, — это я нашла тебя.

— Но ведь ты не пробыла здесь и шести месяцев…

— Как и мы все.

— …А я уже узнал, — закончил Зенор. — И много ли, по-твоему, пройдет времени, прежде чем тебя разгадает кто-то другой? Месяц? Семидневка?

Нуэлла нахмурилась.

— Это только до тех пор, пока отец не запустит шахту…

— Тс-с-с! Он возвращается, — предупредил Зенор.

Нуэлла всем телом повернулась к Зенору, схватила его за руку крепко, благодарно пожала.

— Знаешь, — вполголоса сказал он, — я мог бы научить тебя танцевать.

— Только не сегодня, — так же тихо ответила она. — Но мне бы этого хотелось, Зенор. — И добавила, чуть помолчав: — Ты мой лучший друг.

Зенор улыбнулся в темноте.

…Когда Киндан в четвертый раз отправился за угощением, еда уже почти кончилась. К тому времени он, наверно, изрядно устал, потому что не замечал Кайлека до последнего мгновения. Старший брат схватил его за плечо и больно стиснул.

— Что ты тут делаешь? — грозно спросил Кайлек. — Я вроде бы уже давно отправил тебя спать вместе с остальной мелюзгой.

— Я и шел спать, — соврал Киндан, выворачиваясь из-под руки брата.

Он чувствовал, что глаза Кайлека сверлят его спину, поэтому пришлось плестись по дорожке, которая вела от площади вверх по склону, к их дому.

Его ноги почему-то подгибались даже на этом, обычно незаметном, подъеме. Когда Киндан добрел до комнаты, то ему уже не хотелось ничего, только забраться в кровать. Он натянул на себя несколько одеял и уснул, не успев даже повернуться на бок.

Он проснулся рано утром, дрожа от холода, и быстро выяснил причину: рядом с ним улегся его брат Джакрис, который стянул все одеяла на себя. Киндан попытался вернуть себе хотя бы кусочек одеяла, но вдруг почувствовал какое-то смутное беспокойство, а потом у него в мозгу всплыло: сегодня утром Силстра уедет!

Он вылез из кровати, надел свою обычную одежду и вышел в кухню. Огонь не горел, в помещении было холодно. Силстра всегда по утрам вставала первая, разводила огонь, варила овсянку в горшке, а рядом кипел кла. Теперь это будет делать кто-то другой. Киндан потер лицо ладонями, чтобы разогнать сон и ощутить хоть какое-то тепло, и решил, что, по крайней мере сегодня, сестру заменит он. Он сунул в дрова растопку и развел огонь. Вскоре в кухне стало тепло, на огне варился завтрак, кухню заполнил запах кла.

— С добрым утром, — приветствовал Киндана Дакин, самый старший из братьев, входя в кухню. Он налил себя кружку кла. — Молодец, что встал пораньше.

Он присел, грея руки о чашку и смакуя аромат напитка.

— Сегодня в шахте наверняка будет тяжелый день, — продолжал он. — Уверен, что Наталон захочет нагнать день, потерянный из-за вчерашних развлечений.

— Я хотел попрощаться с Сие, — сказал Киндан. Дакин пожал плечами и взглянул в окно, прикидывая время.

— Что ж, тогда тебе стоит поспешить. Торговцы любят отправляться в путь рано утром.

Киндан бросился к двери, но Дакин окликнул его:

— Подожди, Киндан. Давай нальем кла в пару котелков с крышками и отнесем им. — Его глаза сверкнули. — Не исключено, что они могут сегодня утром заспаться подольше, — добавил он.

Киндан хотел по привычке бежать к каравану бегом, но Дакин заставил его идти чинным шагом.

— Если они ушли, Киндан, то, значит, ушли. Но если они еще здесь, а мы по пути разольем весь кла, вряд ли нам так уж обрадуются.

Когда Киндан и Дакин добрались до кемпа торговцев, в нем уже кипела жизнь. Торговцы крепили груз на своих повозках и запрягали тягловых животных. Киндан осмотрелся, пытаясь угадать, в каком фургоне может быть Нуэлла. А когда заметил, что в кемпе торговцев вовсе нет детей, на его губах заиграла довольная усмешка.

— Эй, смотри-ка сюда! — воскликнул Дакин, указывая на затейливо украшенный фургон, стоявший чуть поодаль от всех остальных.

Киндан плелся следом за Дакином; его пристальный взгляд обшаривал кемп, но никаких признаков присутствия в караване детей он так и не заметил.

— Эй, в фургоне! — крикнул Дакин, когда они приблизились к убежищу молодоженов. — Мы принесли вам горячий кла.

Дакин усмехнулся, услышав, что внутри зашевелились. Между занавесками просунулась голова Террегара.

— Горячий кла? — задумчиво повторил он.

— Ну, — бодро подтвердил Дакин, протягивая котелки, — возможно, он только теплый. От нашего до вашего дома не так уж близко.

Террегар с подозрением взглянул на небольшой котелок, закрытый крышкой, но тут у него из-за спины высунулась изящная рука и схватила сосуд прежде, чем кузнец успел что-то сказать.

— И тебя с добрым утром, сестра! — весело прогремел Дакин. Когда же он услышал в ответ невнятный стон Силстры, его улыбка сделалась еще шире.

Террегар смерил шурина негодующим взглядом и потер лоб ладонью.

— Полегче, полегче, Дакин. Вот женишься когда-нибудь и тогда поймешь, как хорошо, если наутро окружающие говорят тихо.

Дакин покачал головой, продолжая улыбаться.

— Вот когда это случится, тогда, может быть, и пойму. Ну, а пока что буду вести себя, как обычно.

Террегар с видом сожаления покачал головой, но ничего не сказал. Киндан дернул Дакина за рукав.

— Не мог бы ты сказать нашей сестре, что кое-кто из ее братьев — которые, как она хорошо знает, должны сегодня выйти на работу — прибыл, чтобы попрощаться с ней? — сказал Дакин Террегару.

Террегар кивнул и повернул голову, прислушиваясь к голосу Силстры, доносившемуся из глубины фургона. Выслушав, он кивнул и снова повернулся к Дакину.

— Она сейчас вылезет. Только сказала, что сначала должна допить кла.

— Я на нее не обижаюсь, — рассудительно ответил Дакин. Тут он заметил торговца Верана, приближавшегося к ним с кружками в обеих руках. — Если я правильно понимаю, ваши друзья-торговцы сегодня не слишком торопятся, — сказал он Террегару.

Веран услышал последние слова и утвердительно кивнул.

— Да, после такой ночи нам не слишком хочется спозаранку отправляться в путь. Я предполагаю, что и в шахтах у вас такое же настроение, а?

Дакин задумчиво поджал губы, немножко подумал и отрицательно покачал головой.

— Трудно сказать. У подмастерья Наталона имеются определенные и очень твердые представления о том, что такое хороший рабочий день. С другой стороны, мне кажется, что он имеет представление — причем из первых рук — о том, что на состоянии горняков минувшая ночь сказалась несколько сильнее, чем обычно, и будет опасаться всего, что может привести к несчастному случаю.

Веран понимающе кивнул.

— А с тяжелой головой как раз и недалеко до несчастного случая, — согласился он.

Киндан рискнул вмешаться в разговор взрослых:

— А все ваши дети еще спят, да? — Веран рассмеялся.

— Ну уж нет! Я думаю, что все они там, в Кромхолде, уже поднялись и занялись своими делами. — Он наклонился к Киндану и добавил с заговорщицким видом: — А вот после такого вечера, какой был у нас с вами вчера, они так развеселились бы, что родители ни за что не смогли бы уложить их спать, а потом долго обижались бы на них!

Дакин тоже засмеялся.

— Ну мы, конечно, не стали бы выгонять наших малышей, если бы можно было. — Киндан прожег старшего брата негодующим взглядом, но Дакин лишь взъерошил его волосы.

— А вообще-то кое-кому стоило разрешить остаться на вечеринке, — сказал он, снова вернув младшему брату хорошее расположение духа.

— А вот наконец-то и прекрасная чета, — объявил Веран, увидев появившихся из фургона Террегара и Силстру. — Как вам понравился вчерашний вечер? — осведомился он, возвысив голос до крика, и довольно хихикнул, заметив, что Террегар передернулся. — Маленько перестарались с винцом, да?

Террегар усмехнулся и, взяв Силстру за руку, направился к ожидавшим. Впрочем, Силстра вырвала руку, подбежала к братьям и обняла обоих.

— Старое уходит, уступая место новому, — послышался бодрый голос Джофри.

Обернувшись, Киндан увидел, что арфист тащит тюк со всем своим имуществом, за исключением гитары, которую нес на плече.

Дакин улыбнулся и похлопал Джофри по плечу.

— Мы будем скучать по тебе, арфист.

— Я оставляю вас в надежных руках мастера Зиста, — ответил Джофри. Он посмотрел на Киндана и добавил: — Кое-кто из вас может подтвердить мои слова.

Киндан твердо знал, что предпочитает непринужденную манеру, в которой вел занятия подмастерье Джофри, той дисциплине, которую мастер Зист будет требовать от учеников каждый день независимо от результатов. Лицо мальчика, должно быть, выдало его чувства, потому что Джофри рассмеялся:

— Не волнуйся, ты прекрасно поладишь с мастером Зистом. Он был моим учителем по вокалу, ты знаешь?

— Но ведь ты же никогда не поешь, — возразил Киндан.

Джофри снова весело рассмеялся.

— Именно поэтому и не пою. — Он несколько раз тряхнул головой; по-видимому, его очень развеселила реакция Киндана. — У меня же совершенно нет певческого голоса. Уж ты, с твоим-то слухом, должен был понять это даже в твоем возрасте. А мастер Зист помог мне во всём разобраться еще до того, как у меня сломался голос.

— У него есть особый дар: знать, каким у ребенка будет голос, когда он станет взрослеть, — продолжал арфист. — Я никогда не видел, чтобы он ошибся. Если он говорит: прекрасный тенор, значит, у тебя действительно будет прекрасный тенор. А если говорит: паршивый баритон… что ж, он поможет парню найти другой путь, скажем, играть на барабанах. — Он наклонился к Киндану: — Ему пришлось пережить тяжелые времена.

Киндан почувствовал, что Джофри доверяет ему тайну, и его глаза широко раскрылись.

— Но он один из лучших. Слушай его и учись, договорились? А если ты попробуешь выкидывать с ним те штуки, которые тебе сходили с рук со мной, — добавил Джофри, — то наживешь большие неприятности. — Он подмигнул. — Понял? — Киндан неуверенно кивнул. Джофри выпрямился, еще раз усмехнулся и взъерошил волосы Киндана. Киндан поневоле задумался: отчего это сегодня все ерошат ему волосы? Возможно, дело в том, что это один из тех редких дней, когда даже на глаз видно, что волосы у него чистые, и всем хотелось узнать, какие же они на ощупь?

— О, а вот и основная часть комитета по проводам, — сказал Джофри, увидев, что следом спускается небольшая толпа людей.

Он оказался прав. Увидев не только своего отца и шестерых братьев, но также и Наталона с женой, сыном Далором, дядей Тариком и племянником Кристовом, Киндан украдкой перебрался поближе к Сие.

Джакрис и Тофир все еще были очень сонными и откровенно зевали, зато Кайлек смерил Киндана хмурым взглядом.

— Мы прибыли, чтобы попрощаться, — сказал Данил, протягивая руку Террегару.

Террегар обхватил Силстру за талию и прижал к себе.

— Я буду хорошо заботиться о ней, сэр, — пообещал он.

— Не сомневаюсь в этом, — прочувственно ответил Данил. Он хотел было сказать что-то еще, но тут же закрыл рот и жестом приказал остальным членам семьи прощаться.

Затем настала очередь Наталона и его семейства. Силстра крепко обняла Дженеллу и пожелала ей всего самого лучшего. Наталон коротко обнял Силстру и пробормотал ей на ухо несколько слов, которых Киндан не расслышал. Затем подошли Тарик с сыном. Киндан нисколько не удивился тому, что прощание Силстры и Тарика не отличалось особой искренностью: Силстра всегда недолюбливала неприветливого горняка.

И наконец караванщики закончили сборы. Веран помахал рукой — это было одновременно и последнее «прости» горнякам, и сигнал трогаться с места торговцам — и караван медленно двинулся по дороге, описывавшей плавную дугу вниз по склону, вокруг озера, и дальше в Кром-холд.

Киндан провожал караван глазами, пока последняя повозка не скрылась за поворотом, лишь пыль осталась висеть в воздухе.

— Ну, — чуть слышно сказал Данил, — вот и всё.

Наталон хлопнул его по плечу.

— Именно.

Данил повернулся к нему и торжественно произнес:

— Горняк Наталон, я хочу выразить тебе мою глубокую благодарность за те великолепные торжества, которые ты устроил, чтобы отпраздновать свадьбу моей дочери.

Наталон кивнул; оказалось, что торжественность момента подействовала на него ничуть не меньше.

— Данил, это было удовольствием для меня. — Он сделал продолжительную паузу и добавил: — А теперь, пожалуй, пора идти в шахту ломать уголек.

Глава 3

Страж порога, страж порога, в ночь, в ненастье

Стереги наш холд от всяческих напастей.

Лишь когда заря на небе блеснет,

Твоя стража к концу подойдет.

День, шел за днем, дни складывались в месяцы, а Киндану казалось, что ничего в его жизни не меняется. Как и прежде, он должен был выполнять множество поручений. Должен был ходить на уроки, которые вел арфист. Всё так же над ним измывался Кайлек. Как и прежде, он нес дежурства дозорного на вершине или посыльного.

Но, если говорить по правде, изменилось довольно много. Он теперь первым вставал по утрам, варил для всей семьи кла и готовил завтрак. Отец попросил его ухаживать за Даском по утрам, и это также было совершенно новым делом.

Киндан заметил, что стал заметно реже встречать на уроках у арфиста Зенора, зато там стал гораздо чаще бывать Далор. В прошлом Далор почему-то в каждую семидневку пропускал два-три дня, а то и больше. Настоящей причины пропусков никто не знал: то ли Далор много болел, то ли отец слишком загружал его всякими поручениями.

Теперь всё изменилось, и Далор пропускал не больше одного дня за семидневку.

Возможно, эта перемена была связана с другим изменением: с появлением мастера Зиста. Если Зист напугал Киндана своей требовательностью, когда они в первый раз занимались пением, то теперь мальчик понял, что это были пустяки по сравнению с тем, как он вел обучение. Никто не мог выполнить самое простенькое задание настолько хорошо, чтобы это удовлетворило мастера.

— Нет, вы только поглядите на это! И ты называешь это безобразие буквами? — однажды набросился Зист на маленькую Сулу. — А как же ты будешь записывать новые рецепты? А если вдруг ты захочешь поделиться этим рецептом с кем-нибудь еще?

Сула сидела, понурив голову. Все знали, что она собирается стать булочницей, как и ее мать Милла.

А в другой раз мастер издевался над Кайлеком, так что тот в конце концов густо покраснел и лишь пыхтел, утратив дар речи. Он допустил целый ряд ошибок в примерах на умножение.

— И каким же образом, молодой Кайлек, ты собираешься рассчитывать, как устанавливать крепи в шахте, если ты не способен даже вычислить площадь потолка?

Далору, хоть он и был сыном главного горняка, приходилось ничуть не легче. Но всё же Киндан заметил, что мастер всякий раз, когда гневался на Далора в первую половину дня, после ленча старался помочь мальчику успокоить нервы.

А вот на Киндане мастер Зист срывал свой суровый нрав реже всего. И, когда Кристов и Кайлек обратили на это внимание, Киндан искренне пожелал, чтобы арфист тиранил его так же, как и всех прочих детей кемпа.

— Ну, и в чем же тут дело? — глумливо протянул Кристов однажды во время перерыва. — Неужели он такой ласковый с тобой только из-за того, что ты хорошо поешь?

— Нет, тут наверняка кроется что-то еще, — провозгласил Кайлек.

Впрочем, Киндан совершенно точно знал, почему мастер Зист никогда не обращается с ним слишком резко. Поначалу, вскоре после свадьбы Силстры, у него с Зистом произошло еще одно столкновение характеров, очень похожее на стычку, которая случилась в день знакомства. И снова, как и в первый раз, никто не одержал победу в этом споре, однако Киндану удалось разглядеть что-то важное в упрямом стремлении мастера Зиста добиться от учеников наилучшего результата и приучить их не бояться просить помощи. И Киндан решил принять вызов.

На первых порах было нелегко, но вскоре Киндан по-настоящему полюбил то время, которое ему приходилось проводить с неприветливым мастером. Он обнаружил, что, осуществляя определенные дипломатические маневры на таком уровне, какой прежде был ему недоступен, он вполне способен переносить резкости арфиста и даже давать сдачи, не подвергаясь опасности получить ярлык грубияна.

А на пороге своего одиннадцатого дня рождения Киндан выяснил, что может ладить даже с Кайлеком. Его старший брат, вконец измученный гневными тирадами мастера Зиста по поводу классных заданий, вдруг обратился к Киндану за помощью.

Кайлек был далеко не глуп и понимал, что работа в шахтах опасна и требует не столько смелости и силы, сколько знаний. И поэтому он решил проглотить свою гордость — насколько ему это удалось — и начать учиться у своего младшего брата.

Утром того дня, когда Кайлек впервые отправился вместе с отцом и братьями работать в шахту, пробуждение Киндана оказалось совершенно необычным: его деликатно встряхнули и вложили в руки кружку с горячим кла.

— Я подумал, что ты, может быть, захочешь проводить нас, — с непривычной застенчивостью сказал Кайлек.

Решив, что поведение Кайлека следует расценивать как предложение перемирия, Киндан быстро выбрался из кровати.

— Конечно.

Как оказалось, было не утро, а самая что ни на есть темная ночь. Кайлек и прочие выходили на работу в смену, начинавшуюся после сумерек и заканчивавшуюся незадолго до рассвета. Эту часть суток с полным основанием называли временем стража порога, потому что именно ее стражи порога предпочитали утренним и вечерним сумеркам и тем более дню.

Двигаясь очень осторожно, чтобы не разбудить Джакриса и Тофира, спавших после дневной смены, Киндан оделся и поспешил за Кайлеком в кухню.

— Папа ничего не говорил о тебе, — сказал Дакин, заметив Киндана.

— Я просто хочу проводить вас, — объяснил Киндан. Дакин пожал плечами.

— Ладно, — с деланой неохотой согласился он. — Ты всё равно знаешь, что Сие всегда поступала так же.

— А где папа? — осведомился Кайлек, окинув взглядом кухню.

— В сарае с Даском, конечно, — бросил в ответ Джаран, второй из братьев по старшинству.

— Пошли посмотрим, может быть, ему нужна помощь, — предложил Кайлек, взглянув на Киндана.

— Идите, если хотите, конечно, чтобы вам влетело, — сказал Кенил.

Кайлек вопросительно взглянул на Джарана и Дакина; оба старших брата согласно кивнули в ответ.

— В последнее время Даск какой-то раздраженный, — объяснил Дакин и нахмурился. — Нам с папой это очень не нравится.

— Но ведь такое с ним уже бывало, — сказал Джаран, очевидно продолжая разговор, начала которого Киндан не слышал.

— Эй, парни, хватит прохлаждаться! Шевелитесь! — донесся снаружи голос Данила.

Братья быстро поставили кружки в таз для мытья и поспешили наружу. Киндан плелся следом.

Он дошел вместе с отцом и старшими братьями до самого входа, где их уже поджидала группа горняков. Киндан узнал в зыбком свете фонарей одну из фигур поменьше.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросил он.

— Иду вниз, буду помогать. Мой отец сказал, что я справлюсь, — ответил Зенор голосом, исполненным гордости.

Талмарик, его отец, кивнул.

— Но это только на сегодня, — добавил Зенор, заметив ревнивое удивление во взгляде Киндана.

На душе у Киндана сразу же просветлело.

— Пожелай мне удачи! — крикнул через плечо Киндану Кайлек, уже направляясь в шахту.

— Удачи.

— Что это вы там болтаете об удаче? — рявкнул Кенил. — Горнякам не нужна удача, им нужны внимание и осторожность.

— Извини, — пробормотал Кайлек.

Горняки скрылись в темном зеве шахты, и Киндан вернулся домой, в свою постель.

Всё началось с тишины. Дети уловили ее и бросились к окнам. Впрочем, мастер Зист заметил лишь одно: ученики внезапно перестали обращать на него внимание.

— Ну-ка вернитесь на места, живо! — загремел он.

Еще бы не разозлиться — ведь он только что рассадил их на первый урок. Один из детей повернул на крик голову, но тут же снова уткнулся в стекло.

Зист гневно зарычал и зашагал к окну, готовый силой заставить учеников вернуться на места. Однако при взгляде на их напряженные застывшие позы его решимость угасла. Он проследил направление их взглядов — все ученики смотрели на северный вход в шахту.

— Что случилось? — спросил он.

— Не знаю, — ответила, не оборачиваясь, одна из девочек, — но что-то не так.

— Откуда ты знаешь? — резко, но уже без возмущения спросил Зист.

Другой ученик, мальчик, покачал головой и поднес палец к губам.

— А вы разве не слышите? Слишком тихо.

Небо снаружи вроде бы потемнело. Мастер Зист окинул взглядом небосвод и почти сразу же заметил темное облачко, плывущее со стороны входа в шахту вниз, к озеру. Это был не дым — угольная пыль.

— Мой отец в шахте! — отчаянно выкрикнул один из детей.

— И мой брат!

— Тихо! — прикрикнул кто-то из учеников постарше.

Он вскинул голову и принялся напряженно вслушиваться, не отрывая неподвижного взгляда от пыльного облака, продолжавшего тянуться из отверстия туннеля.

— Произошел несчастный случай? — спросил Зист, уловив на лице Киндана выражение неприкрытого ужаса и потрясение в широко раскрытых глазах.

Именно в этот момент кто-то добрался до сигнальной сирены и принялся крутить ручку; над кемпом и его окрестностями разлился усиливающийся тоскливый вой. И из всех домов одновременно — так вода одновременно протекает через отверстия решетки — выбежали люди и помчались к входу в шахту.

Киндан тяжело опустился на край стола; похоже, у него подкосились ноги.

— Твой отец и братья тоже в шахте, Киндан? — спросил мастер Зист.

Киндан помотал головой — не в знак отрицания, а, видимо, пытаясь прогнать охватившее его оцепенение.

— Да, они там, мастер. Папа — начальник смены, и сегодня он взял с собой Даска, — через силу выдавил из себя Киндан. — Нам нужно всем идти туда помогать, — добавил он, немного помолчав. — Там очень много работы, хотя бы только корзины подносить, чтобы расчистить обвал…

Он встал и поспешил вслед за старшими детьми, которые друг за другом выходили из классной комнаты и спешили ко входу в шахту. Мастер Зист, мало знакомый с жизнью горняцких поселений, раздумывал, что же ему теперь делать. Он увидел в окно, как из дома, держа руки в карманах куртки, вышел Наталон и, сдерживая шаг, чтобы не пуститься бегом, направился к шахте — возглавить спасательные работы. Мужчины и женщины торопливо подносили всевозможный инструмент — ломы, кирки, лопаты, корзины, носилки — ко входу в шахту. Тонкая дымка сажи, поначалу окрасившая небо, превратилась в клубящиеся тучи черной угольной пыли. Первые несколько шагов по направлению к шахте Киндан сделал очень медленно, но потом мальчик словно опомнился и припустил со всех ног. Мастер Зист обвел взглядом классную комнату. Здесь не осталось никого из старших учеников, которые могли оказать полезную помощь взрослым, ведущим спасательные работы. Джофри, уезжая, не сообщил ему, что должен делать арфист в такой вот ситуации. Мастер Зист решил, лучше всего будет, если он займет младших детей, чтобы те не путались под ногами у взрослых, и поспешно принялся рассаживать учеников по местам. Через окно он видел группу горняков — одни с факелами, другие с лампами, — направлявшихся в шахту.

— Мастер Зист, мой папа тоже работает в этой смене. Можно я тоже пойду?

Девочке вряд ли сравнялось восемь, да и ростом она была совсем крохотная. Зист попытался представить, чем она могла бы помочь взрослым, но так ничего и не придумал.

— Тебе назначили какое-нибудь личное задание? — спросил он самым мягким голосом, на какой был способен.

— Она еще слишком маленькая, — уверенно заявил один из мальчиков. — И я тоже. Чтобы разрешили помогать, нужно, чтобы исполнилось восемь Оборотов. И вырасти повыше, чем Сула.

— Я могу помогать. Моя мама многому-многому научила меня, — с большим достоинством ответила Сула. — Сие учила ее, а я смотрела.

Зист знал, что мать Сулы была одной из целительниц кемпа. Он подошел к ребенку и мягко усадил девочку на место.

— Я уверен, что ты сможешь оказать взрослым большую помощь после того, как они узнают, что случилось. А до тех пор ты должна остаться здесь. — Он легонько, успокаивающе сжал хрупкое плечико и направился к своему столу.

Он решил преподать детям одну из новых обучающих баллад, которые привез с собой. К тому же в этой ситуации музыка помогла бы детям успокоиться. Увидев, что наставник достает гитару, дети перестали болтать и уставились на него. Правда, некоторые всё еще продолжали поглядывать через плечо на окно, откуда был виден вход в шахту.

Со своего места мастер Зист хорошо видел Наталона, который спорил с Тариком и одновременно жестами поторапливал людей, входивших в шахту. Горняки несли инструменты или катили ручные тележки, в которых обычно вывозили из шахты добытый уголь.

«Неужели случился обвал? — спрашивал он себя. — Но ведь Киндан сказал, что с его отцом был Даск. Всему миру известно, что стражи порога обладают превосходным обонянием, благодаря которому обнаруживают загрязненный воздух намного раньше, чем его начинают чувствовать люди».

«Загрязненным воздухом» горняки называли взрывчатые газы и газы, вызывающие у людей удушье, — и те, и другие были в одинаковой степени смертоносны.

Проиграв вступительные аккорды, Зист начал балладу, стараясь держаться и петь как можно веселее, чтобы отвлечь детей от мыслей о несчастье. Но едва только дети сосредоточились на нем и тексте баллады, как сирена издала три громких продолжительных вопля, и дети снова бросились к окну.

Приблизившись к входу, Киндан прежде всего увидел Даска. Сердце у него упало. Даск ни за что на свете не оставил бы Данила, разве что тот строго-настрого приказал уйти… или их разъединило обвалом.

— Даск, где Данил? Где он? — спросил Киндан, подойдя поближе.

Бока стража порога были ободраны, из глубоких порезов сочился ихор, заменявший стражам кровь. Даск часто-часто мигал, пытаясь защитить глаза от мучительно яркого для него утреннего света. Затем страж повернулся и быстро направился к входу. Киндан рысцой последовал за ним.

— Что случилось? — спросил он на бегу.

Даск повернул голову, посмотрел на Киндана и издал звук, обозначавший понятие «загрязненный воздух».

— Почему же ты не предупредил их? — возмутился Киндан.

Даск испустил раздраженный блеющий звук, а потом другой, осмысленный звук, означавший «быстро».

— Это случилось слишком быстро? — переспросил Киндан. Страж порога кивнул.

Уже в начале туннеля Киндан отчетливо учуял едкий запах газа, а уже через несколько шагов у него запершило в горле так, что он закашлялся. Обвал, должно быть, произошел из-за взрыва застоявшегося в каком-то каменном кармане газа, предположил он. Это, несомненно, случилось внезапно, иначе Даск сумел бы заблаговременно предупредить горняков.

Страж порога, переваливаясь с боку на бок, бежал вперед по длинному забою к рыхлой стене завала, а за ним спешила спасательная партия. Не дожидаясь людей, Даск бросился разгребать завал. Он со страшной силой ударял по глыбам головой, так что они рассыпались в мелкие камешки, которые он откидывал назад лапами. Люди поспешили отойти от града каменных осколков. Один из горняков подставил тачку, чтобы часть выброшенной породы сразу попадала в нее. Другие спасатели взялись за лопаты и кирки и начали разгребать завал рядом со стражем порога.

Когда горняки приступили к работе, Киндан попытался заставить раненого стража порога остановиться и поберечь силы. Но Даск не слушался и продолжал копать, не обращая внимания на многочисленные раны, из которых по-прежнему обильно сочился ихор.

Шли часы, Даск продолжал рыть, а горняки помогали ему и увозили выбранную породу. Люди и животное выбивались из сил, но их продвижение сквозь завал шло мучительно медленно.

Киндан схватил горняка за руку.

— Дядя Наталон, — сказал он, — позвольте мне увести Даска. Он теряет много крови.

Наталон вскинул голову и оглядел стража порога.

— Он нужен здесь, к тому же он, кажется, знает, где люди.

— Но… но он может изойти кровью и умереть! — воскликнул Киндан, непочтительно дернув Наталона за рукав.

— Сделай для него всё, что сможешь, парень, но не останавливай его, — ответил Наталон. — Не забывай: с той стороны твой отец.

Киндан опрометью бросился на поверхность, туда, где был развернут пункт целителей. Выйдя из шахты, он с удивлением увидел, что солнце уже перевалило за полдень.

— Тетя Марджит, пожалуйста, дайте мне несколько бинтов, — сказал он женщине, сидевшей около столика, на котором были разложены наготове перевязочные материалы.

— Что, нашли кого-то живого? — оживилась женщина.

Киндану пришлось разочаровать ее, отрицательно кивнув головой. Он знал, что ее супруг работал в смене его отца.

— Тогда для кого же бинты, Киндан? — спросила она.

— Даск сильно поранился, когда спасал вон тех, — объяснил мальчик, указывая на троих мужчин, вокруг которых суетились целители кемпа.

— Ты хочешь моими чистыми бинтами перевязывать животное? — оскорбилась женщина.

— Если он изойдет кровью раньше чем отыщет вашего мужа, это будет только ваша вина!

— Он еще дерзит, маленький нахал! — ответила Марджит, замахнувшись полотенцем, которое держала в руке.

Киндан метнулся вперед, схватил со столика два бинта и кинулся бежать к шахте, чудом увернувшись от выбежавших ему навстречу двух мужчин с тачками, полными породы.

Он совсем запыхался, пока добежал до места обвала. В свете шахтных светильников и факелов были хорошо видны лужицы зеленоватого ихора стража порога, но Даск продолжал расшвыривать камни и комья глины. Подойдя к Даску, Киндан услышал тяжелое, срывающееся дыхание стража порога. Очевидно, в завале послышалось легкое шевеление, потому что животное внезапно задвигалось еще быстрее, и из-под его лап полетело множество комьев. Киндан встал рядом на цыпочки и попытался перевязать глубокую рану на шее, откуда особенно обильно тек ихор.

Бормоча что-то успокаивающее, он попытался заставить стража порога остановиться. Даск лишь немного повернул голову, раздраженно сверкнул глазами, громко зашипел на Киндана и с новой энергией возобновил работу. Ихор закапал сильнее.

— Дядя Наталон, он должен остановиться, а не то совсем изойдет кровью и умрет!

Не успел Киндан договорить эту фразу, как из-за завала послышались голоса. Спасатели вдвое энергичнее замахали лопатами. Даск тоже принялся рыть с возросшим ожесточением, совсем забыв о людях, находившихся позади него. Киндана осыпало мелкими камнями и глиной. Страж уже до середины туловища углубился в прорытый туннель и рыл дальше, не сбавляя темпа.

И вот послышался громкий крик: это его мощные когти устранили последнее препятствие, проделав спасительный выход для похороненных заживо людей. Их радостные голоса теперь стали ясно слышны.

— Беги ко входу, Киндан, — распорядился Наталон, — и скажи, чтобы быстрее тащили сюда носилки.

Киндану не хотелось отходить от Даска, но Наталон дернул его за плечо и подтолкнул в сторону выхода. Еще из туннеля Киндан начал выкрикивать тем, кто напряженно ждал снаружи, хорошие новости и приказ Наталона насчет носилок. Люди опрометью пробежали мимо него, спеша поскорее увидеть спасенных, а Киндан направился следом за ними немного медленнее, пытаясь отдышаться.

Даск неподвижной глыбой лежал посреди забоя, его огромные глаза светились тусклым, часто гаснущим блеском. Он даже не приподнял головы, когда Киндан опустился рядом с ним на колени. Мимо пронесли на носилках первого из спасенных. Киндан оторвал длинный кусок бинта, сложил его в несколько раз и приложил к глубокой ране на шее, пытаясь остановить истечение ихора.

— О Даск, что же ты с собой сделал? — чуть слышно простонал он, ощутив слабое и неровное биение пульса. Даск приподнял голову, изогнул шею, положил голову на колени Киндана и печально вздохнул. Киндан принялся почесывать Даска за ушами, успокаивая животное единственным доступным ему способом. И вот так, возглавив спасателей, выручавших замурованных в штреке людей, Даск закончил свою жизнь.

Мальчик провожал взглядом каждого спасенного, надеясь увидеть лицо отца или кого-нибудь из братьев. Он не менял позы до тех пор, пока Наталон не объявил, что все живые вынесены. После этого надежда покинула Киндана.

— А теперь будем извлекать погибших, — распорядился Наталон. Он остановился рядом с Кинданом и ласково погладил его по голове. — Твой отец сломал шею, парень. А твои братья наполовину захоронены под щебнем. Мы достанем их тела еще засветло.

Киндан еще долго сидел там, держа на коленях тяжелую голову стража порога. Он рассеянно почесывал уши, словно не замечая, что они уже сделались жесткими. Его колени покрывал слой загустевшего зеленого ихора. В конце концов Наталон возвратился для последнего осмотра.

— Ты всё еще здесь, мальчик? Но ведь уже стемнело.

— Даск умер, Наталон.

Наталон присел на корточки около мальчика и заглянул в его покрытое угольной пылью и испещренное полосками слез лицо. Он вытер катившуюся по щеке Киндана слезу, размазав грязь, и с бесконечной добротой положил руку мальчику на голову.

— Здесь неподалеку есть глубокий карман, и я позабочусь, чтобы его похоронили там. А теперь, Киндан, ты должен идти со мной. Здесь всё кончено.

Наталону пришлось самому поднять на ноги убитого горем мальчика. Киндан несколько раз просил разрешения остаться со стражем, но горняк наотрез отказал.

— Он достойно встретил смерть, Киндан. Он был прекрасным животным.

Киндан бродил среди раненых, надеясь найти кого-нибудь из братьев. В горле у него стоял ком, он не замечал слез, струившихся по его лицу. Он переходил от одних носилок к другим, не обращая внимания на толкавших его людей и пропуская мимо ушей голоса обращавшихся к нему женщин. Но один сорвавшийся голос всё же достиг его слуха, и он быстро обернулся. — Зенор!

Смущенный тем, что начисто забыл про Зенора, который тоже был в шахте вместе с заваленной сменой, Киндан одним прыжком оказался около друга. Зенор был покрыт ссадинами и синяками, он еще не оправился от шока. Киндан схватил руку, которую протянул ему Зенор, и, сам того не сознавая, стиснул ее изо всех сил.

— Они… они вышли? — спросил Зенор. Ответ он прочел, взглянув на лицо Киндана.

— Мой отец? — Киндан слабо покачал головой.

— Твой отец? — И на этот вопрос ответом послужили слезы Киндана. — А Даск их вытащил, ведь правда? Я слышал, как он прорывался к нам. Киндан, он спас меня. Я никогда и подумать не мог…

— Даск был хорошим стражем порога, — сказал Киндан, преодолевая стоявший в горле ком.

Зенор покачал головой.

— Нет, я не о Даске. Я о Кайлеке. Он и мой папа выбросили меня обратно, когда свод обвалился. Он отлично понимал, что делал, Киндан. Что они оба сделали. Но они выбросили меня из-под завала. Они выбросили меня…

Голос Зенора превратился в невнятное бормотание и совсем стих. Мальчик погрузился в сон. Наконец-то подействовал сок плодов лунного дерева.

Лишь через несколько часов Марджит заметила Киндана. Он так и заснул, сидя рядом с другом и не выпуская его руки. Женщина вытерла снова хлынувшие из ее глаз слезы, принесла одеяло и заботливо укрыла Киндана.

Глава 4

Я взрослый уже, и мне плакать нельзя,

А голос мой слишком робок,

Чтоб спеть вам скорбную песню, друзья.

Прощайте. До встречи за гробом.

Ледяной ветер насквозь продувал одежду Киндана и больно щипал кожу. Осень уже сменялась зимой; впрочем, Киндан был уверен, что на кладбище всегда холодно. Уже были сказаны последние слова, жители холда покинули кладбище и удалились в главный зал, чтобы выпить в память о мертвых, но Киндан остался — маленькая фигурка возле ряда свежих могил.

Его отец не слишком баловал мальчика разговорами. Как самый младший из девяти детей, Киндан был лишь одним из многих. А самые старшие братья всегда были ему почти чужими — примерно как старший горняк Наталон.

Но всё равно Киндан чувствовал, что должен был сказать что-то еще, должен был оставить что-то на память. Перед тем как перейти в свои новые семьи, Джакрис сделал резной барельеф, а Тофир нарисовал картинку.

Терра и ее муж Ритерин уже имели четырех собственных детей — все были еще маленькими, — и потому решили забрать к себе Джакриса, самого старшего. Кроме того, Ритерин был плотником, так что резной узор — так сказать приданое Джакриса, — должен был получить в этом доме должную оценку.

Тофира усыновила семья жителя Кром-холда, где его способности к рисованию могли получить необходимое развитие. Не исключено, что он даже научится картографии — умению, необходимому в горном деле.

— Киндан!

Киндан повернул голову на голос. Это оказался Далор. Он бежал к Киндану, размахивая руками.

— Отец сказал, чтобы я поискал тебя здесь. Он велел увести тебя отсюда, пока ты не окоченел насмерть.

Киндан с серьезным видом кивнул и поплелся вслед за младшим товарищем. За минувшую семидневку Киндан виделся с Далором больше, чем за несколько истекших месяцев. Он, правда, подозревал, что Далора приставил к нему Наталон для присмотра. Впрочем, Киндан не возражал: Далор был в общем-то парнем что надо.

Далор бросил на него взгляд через плечо, то ли чтобы убедиться, что Киндан идет за ним, то ли просто из симпатии к младшему из сыновей Данила.

— В холде уже приготовили подогретое вино, — только Далор и его семья употребляли слово «холд», имея в виду свой большой дом, — и отец сказал, когда мы придем, нам тоже дадут немного.

— Нет, это прямо в мозгах не укладывается! — говорила Милла Дженелле, матери Далора, в тот самый момент, когда мальчики вошли в кухню холда. — Причем большинство из одной семьи — бедняжка Данил с сыновьями. Ну, прямо невозможная жалость. А что же теперь будет с бедняжкой Кинданом? Двоих бедняжек отдали на усыновление, и я не вижу причины, по которой его нельзя тоже отдать в семью. Ему, бедняжке, наверно, ужас как страшно спать в своем доме одному-одинешеньку.

Дженелла увидела мальчиков и многозначительно кашлянула, призывая Миллу умолкнуть. Но та стояла спиной к двери и энергично месила тесто, а на намек не обратила никакого внимания.

— У тебя, бедняжка, что, снова кашель? Немудрено, такая холодина, того и гляди расхвораешься, — сочувственно заметила она.

И беспечно продолжала:

— Девять мертвецов, трое раненых, и бедняжка Зенор требует, чтобы его взяли в шахту вместо бедняжки отца. Нет, я, конечно, не осуждаю ни его, ни Норлу, его мать, она, бедняжка, так тяжело всё это перенесла…

Милла принялась раскладывать тесто по формам, в которых оно подходило и выпекалось.

— Да и сменой командовать не каждому поручишь… Нет, я даже не представляю себе, как они будут выкручиваться из этого несчастья.

— Далор, Киндан, я вижу, вы совсем замерзли, — громко сказала Дженелла, поспешно перебив Миллу, чтобы та не ляпнула еще чего-нибудь. — Милла, сделай одолжение, налей им немного горячего вина, оно стоит на печи. Мне, видишь ли, сейчас трудно тянуться вверх.

Дженелла была беременна на исходе седьмого месяца. Киндан слышал, что она уже была беременна раньше, но потеряла ребенка. Той ночью Силстра ходила помогать ей и вернулась в таком отчаянии, что отец заставил ее немедленно отправиться спать.

— Ох! — воскликнула Милла, повернувшись всем своим крупным телом. — Простите, мальчики, я вас не видела. Кружки стоят в буфете. Почему бы вам, бедняжкам, самим не налить себе согревающего, пока я буду ставить коржики в духовку?

— Да, мэм, — вежливо отозвался Далор.

Он был выше ростом, чем Киндан, и без труда достал кружки. Киндан подумал, что ему самому пришлось бы подставить табурет или что-нибудь в этом роде, и в который раз проклял свой медленный рост. Он был на шесть месяцев старше Далора, но на целую ладонь ниже.

С полными кружками горячего вина с пряностями — когда вино нагревали, из него улетучивался алкоголь, в противном случае Киндану не разрешили бы его пить, — мальчики устроились на свободном краешке скамьи и сидели тихо, не без оснований полагая, что такое везение долго не продлится.

— Наталон скоро пришлет за тобой, — сказала Киндану Дженелла.

— Да, мэм.

В то же мгновение Далор резко толкнул его локтем и обжег строгим взглядом. Киндан поспешно поправился:

— Моя госпожа.

Киндан никогда не знал, как правильно обращаться к матери Далора. Дженелла всегда казалась ему куда менее важной персоной, чем родная сестра, но, с другой стороны, если Наталону удастся утвердить Наталон-кемп, он когда-нибудь непременно превратится в Наталон-холд с собственной шахтой, а Дженелла в таком случае сделается женой владельца холда. Но чтобы утвердить Наталон-кемп, необходимо добывать уголь, а за минувшую семидневку в шахту не спускался никто, кроме команды, исследовавшей причины аварии.

— Это было нормально — Киндан слышал, как взрослые говорили, что нельзя возвращаться в забой, пока все тела не будут извлечены и похоронены.

— Я слышал, что Зенора поставили в смену отца, — полушепотом сообщил Киндану Далор. — После гибели отца кормить семью стало некому.

— А как же он будет учиться? — вслух спросил Киндан.

Далор окинул его долгим задумчивым взглядом и пожал плечами.

— Может, он вовсе не будет учиться! — сказал он. — А что! Теперь, когда к нам прислали мастера Зиста, Далору будет лучше всех.

— Да что ты понимаешь! — взорвался Киндан, совершенно забыв, что они в комнате не одни. Опомнившись, он растерянно оглянулся на мать Далора и прошептал приятелю: — Извини.

К счастью для него, именно в этот момент появился мастер Зист собственной персоной.

— Киндан, пойдем со мной.

Мастер Зист ввел Киндана в большую комнату, в которой по утрам занимался с учениками. Здесь стояло три стола, два длинных, протянувшихся на всю длину класса, один поменьше, стоявший перед очагом перпендикулярно к первым двум. За ним обычно сидел мастер Зист. За ближним из двух длинных столов сидели Наталон и Тарик. Повинуясь приглашающему жесту Наталона, мастер Зист и Киндан подошли и сели напротив.

— Киндан, — начал Наталон, — мне сказали, что ты хочешь остаться здесь, в кемпе.

Киндан кивнул. Если по правде, он до сих пор почти не думал о том, как будет жить дальше. Его должны отдать куда-то на воспитание, вот и всё. И еще, он слышал, как взрослые перешептывались между собой насчет того, что ему не разрешат оставаться одному в доме. Быстро взглянув на Тарика, он сразу понял, кто претендует на его жилище. Дженелла скоро должна родить, подумал Киндан, и Тарик со своей женой и тремя старшими детьми будет рад удрать подальше от криков младенца.

Киндан почувствовал, как при мысли о том, что Тарик поселится в доме, который отец строил для своей большой семьи, его охватил гнев, который становился чем дальше, тем сильнее. Но потом гнев вытеснила другая, еще более важная и яркая мысль.

— Сэр, что показало расследование? — спросил Киндан.

Наталон искоса взглянул на Тарика, а тот почему-то весь напрягся и смерил Киндана кислым взглядом.

— Как часто бывает при несчастных случаях такого рода, — начал Наталон, — результаты неопределенные.

Киндан выпрямился, готовясь вступить в спор, но Наталон остановил его жестом.

— Мы думаем, — продолжал главный горняк, тщательно подбирая слова, — что смене твоего отца не повезло, она подрыла ни на что не опиравшуюся скалу, которая сползла у них за спинами и перекрыла дорогу.

— Но ведь был запах, — возразил Киндан. — Даск сказал мне, что был запах. Я и сам чуял его.

Наталон и Тарик переглянулись. Тарик недовольно помотал головой.

— Никто из тех, с кем я беседовал, ни словом не обмолвился о запахе, — заявил он.

— А ты уверен, что правильно понял Даска? — спросил Наталон.

— Я всегда думал, что, для того чтобы научиться понимать стража порога, требуется несколько лет учиться, — неприятным голосом сказал Тарик. — К тому же у скотины, наверно, последний разум помутился от боли.

— Для того чтобы запомнить звуки, которыми обозначают «загрязненный воздух», вовсе не требуется много лет, — возразил Киндан. — Этот и другие сигналы, предупреждающие об опасности, я выучил самыми первыми.

Он не стал уточнять, что понимать стража порога его учила Силстра, да и обучение это продолжалось очень недолго.

Тарик снова помотал головой.

— Я не видел никаких признаков огня.

— Это мог быть маленький карман, — предположил Наталон, задумчиво поглаживая подбородок. — Взрыв вызвал обвал.

— Карман, который не смог обнаружить страж порога? — глумливо бросил Тарик. — Данил так расхваливал этих тварей. Я уж подумал, что у них, наверно, носы волшебные.

Киндан вскинул на родича Наталона негодующий взгляд, но мастер Зист всё сразу понял и подвинулся так, чтобы заслонить Тарика от мальчика. Протянув руку, он накрыл руку Киндана своей большой ладонью и предостерегающе сжал ее.

— Если кто-то угодил киркой прямо в карман и высек искру, всё могло закончиться раньше, чем страж порога мог отреагировать, — не сдавался Наталон.

— Да неужели? — Тарик, казалось, испытывал от своих слов огромное удовольствие. — В таком случае какой же от них прок? Я вот что скажу: нам только повезло, что мы наконец-то избавились от этой обузы. Без этих тварей работа в шахте пойдет куда быстрее.

Наталон открыл было рот, чтобы возразить, но его перебил мастер Зист:

— Так, а что же будет с Кинданом?

Наталон и Тарик даже растерялись. Они, похоже, успели забыть о том, что Киндан находится в комнате вместе с ними.

— Этот дом слишком велик для него, — заявил Тарик. — Есть множество людей, которые сумеют использовать его гораздо лучше.

— Там остались воспоминания, — негромко заметил мастер Зист, как будто разговаривая с самим собой. — Не стоит оставаться там, где слишком много воспоминаний.

— Э-э-э… — задумчиво протянул Наталон.

— Я могу поселиться в этом доме, — сказал Тарик таким тоном, словно намеревался оказать всем великое благодеяние. Он посмотрел на Наталона и добавил: — У тебя скоро прибавление, так что будет лучше, если я со своими не буду мешаться у вас под ногами.

— Что ж, — медленно произнес Наталон, — если Киндан не возражает…

— Это не его дом, чтобы возражать или не возражать! — яростно вскинулся Тарик. — И всё равно его нужно будет освободить, когда начнется Падение Нитей.

От бесцеремонности Тарика Киндан пришел в настоящую ярость.

— Но всё это не дает ответа, где будет жить мальчик, — строго сказал мастер Зист, игнорируя реплику Тарика.

— Его нужно всунуть к кому-нибудь, кто согласен кормить лишний рот, — проворчал Тарик. — Может быть, его возьмет Норла.

Норла была матерью Зенора. Киндан любил ее, хотя она всё время носилась со своими многочисленными дочерьми. У нее он жил бы вместе с Зенором, а это было бы прекрасно. Но так ли это прекрасно, как ему кажется? Киндан решил рассуждать трезво. Разве это хорошо, если он будет сидеть в классе мастера Зиста, а Зенор в это время вкалывать в шахте? Нет, пожалуй, это плохая идея. К тому же Киндан не был уверен, что ему так уж хочется стать старшим братом четырем маленьким девочкам, одна из которых еще лежит в пеленках.

— Он должен войти в семью, где меньше всего детей, — напомнил Наталон старинное правило об усыновлении сирот. — К тому, кто имеет опыт воспитания детей, но не сочтет это чрезмерно тяжелым бременем.

Он поднял голову и выразительно посмотрел на мастера Зиста.

Арфист, изумленный, резко выпрямился. Несомненно, он не ожидал такого поворота событий.

Глаза Тарика вспыхнули.

— Тебе ведь тоже не понаслышке знакома печаль, мастер Зист?

Арфист взглянул на него с негодованием. Киндан с нарастающей тревогой следил за ходом разговора, но даже волнение не помешало ему заметить, как Тарик пытается нажиться на чужом горе, и он смотрел на старого горняка с еще большим негодованием, чем арфист. Впрочем, Тарик решительно не обращал внимания на их чувства, напротив, на его губах даже заиграла чуть заметная усмешка.

— Я не… — начали было в унисон Зист и Киндан и смолкли, потрясенные, глядя друг на друга.

Наталон встал, показывая всем своим видом, что обсуждение закончено.

— Я думаю, получится как нельзя лучше, мастер Зист. Киндан, ты можешь обратиться к кому угодно за помощью, чтобы перенести вещи и кровать в дом мастера.

— Я тоже кого-нибудь подыщу, — вставил Тарик, уже не скрывая удовлетворенной улыбки. — Наталон, если всё решено, то я хотел бы начать переезд прямо сегодня.

Киндану помогли с переездом Свани, кладовщик кемпа, и мясник Има.

— Если ты разберешь раму, то сможешь перенести ее по частям, — сказал Свани Киндану, свернув матрац и вскинув его на плечо. Он постучал пальцем по пустой раме и одобрительно заметил: — Отличное дерево. Сначала отнеси планки, а потом возвращайся за всем остальным.

Под руководством мастера Зиста они вынесли из дома Данила два комода и небольшой сундук для одежды.

— Твои сестры, несомненно, захотят их забрать, когда узнают о случившемся, — сказал мастер Зист. — Я уверен, что из этих вещей у тебя останется только сундук, но всё же поставь мебель в свою комнату.

— В мою комнату? — эхом откликнулся Киндан. У него никогда не было собственной комнаты, он всегда делил ее с Тофиром и Джакрисом.

— Но ведь не будешь же ты спать со мной, — скорчив гримасу, сказал Зист.

— В таком случае я, пожалуй, возьму побольше одеял, — глубокомысленно заметил Киндан.

Какими бы вредными ни были Тофир и Джакрис, между ними Киндану было тепло даже в самые холодные ночи — если, конечно, они не стаскивали с него одеяла.

— Киндан, если ты не намерен забрать с собой всё имущество, — сказал Свани после того, как быстро, но внимательно осмотрел дом изнутри, — я хотел бы взять кое-что из ненужного и раздать тем, кто победнее. А остальное, думаю, имеет смысл убрать на склад. У Тарика и без того достаточно всякого добра.

Киндан с готовностью согласился, и все трое взрослых одобрительно закивали.

— Еще мгновение, — сказал мастер Зист, поднимая руку. Все уставились на него. — Киндан, нет ли здесь чего-нибудь такого, что ты хотел бы взять для себя лично?

Киндан задумался.

— Всё равно что?

— Всё равно, — согласился Зист.

— Ну, в таком случае я хотел бы взять старый мамин столик. У него откидывается крышка и играет музыка…

— Музыка? — мастер Зист поднял бровь. Киндан кивнул.

— Его подарили ей и отцу… конечно, после… — Мастер Зист остановил его жестом.

— Има, Свани, позаботьтесь о столике, пожалуйста. — Мужчины закивали. — Что-нибудь еще?

— Давай-ка, парень, посмотри вокруг как следует, — посоветовал Свани. — Если здесь останется что-то такое, о чем ты потом вспомнишь и пожалеешь, а мы уже всё раздадим, то конечно, всегда можно будет вернуть вещь, но…

Киндан послушался совета и отправился в обход дома. В кухне он остановился и посмотрел на мастера Зиста:

— Может быть, вам нужна кухонная или столовая посуда?

Мастер Зист покачал головой:

— В Доме арфиста хватает посуды.

Киндан поджал губы, хмуро уставился в сторону и ненадолго задумался. Потом склонил голову.

— В таком случае, пожалуй, всё.

Свани испытующе посмотрел на Киндана.

— Ну и хорошо. Значит, мы сейчас перенесем твои вещи, а всё остальное распределим. Спасибо, парень: очень много народу будет благодарно за те вещи, без которых ты легко обойдешься.

Киндан молча кивнул. Он не совсем понял, что имел в виду кладовщик.

Как только Далор поднялся наверх, Нуэлла потребовала, чтобы он в подробностях рассказал ей все новости.

— Значит, Киндан переселяется к арфисту? — воскликнула она, когда он закончил повествование.

— А дядя Тарик переселяется в старый дом Данила, — подтвердил Далор.

Он не скрывал своей радости — теперь ему больше не придется постоянно слушать жалобы и ворчание дяди.

— Ах, но это же просто ужасно! — расстроилась Нуэлла. — Как я буду посещать арфиста, если там всё время будет Киндан? — Далор нахмурился, помолчал и буркнул:

— Не знаю.

— А ведь мастер Зист собирался учить меня играть на флейте, — печально добавила Нуэлла, обращаясь сама к себе.

— Ты и так уже играешь на ней лучше некуда! — веско заявил Далор.

— Но ведь никто, кроме тебя, об этом не знает, — жалобно протянула Нуэлла, чувствуя себя совсем несчастной.

— И еще мать, — поправил Далор.

— Из-за этого обвала отцовские планы оказались под угрозой, да? — спросила Нуэлла.

Далор пожал плечами. Нуэлла вздохнула.

— Хотелось бы мне… — Она снова вздохнула, покачала головой, но так и не выговорила свое желание вслух. Посидев немного в тишине, она взяла свою флейту и заиграла негромкую грустную мелодию.

Прошло уже несколько часов, но Киндан, сидевший на собственной кровати, в своей собственной комнате и слышавший движения арфиста кемпа, расхаживавшего за дверью, так и не успел оправиться от потрясения.

Мастер Зист несколько раз просовывал голову из-за двери, чтобы спросить:

— Всё нормально, парень?

В первый раз Киндан чуть не подскочил от неожиданности и нашел в себе силы лишь на то, чтобы безмолвно кивнуть в ответ.

— Вот и прекрасно. В таком случае я пойду кое-чем займусь, — сказал мастер Зист. — Если захочешь есть, найди что-нибудь на кухне. Я буду в кабинете и хотел бы, чтобы меня не тревожили.

Быстрого взгляда на лицо мастера вполне хватило Киндану, чтобы понять: тревожить его — в любом случае очень неразумный поступок. Он быстро кивнул, но ничего не сказал.

— Вот и прекрасно, — повторил мастер Зист, очевидно, чтобы прервать паузу. — Располагайся, устраивайся, а когда я покончу с делами, будем обедать.

Киндан довольно отчетливо слышал голоса, доносившиеся из кабинета Зиста. Голос самого мастера — и второй голос, молодой. Киндану стало любопытно, и он начал прислушиваться. Молодой голос походил на голос Далора, но слышно было всё-таки недостаточно хорошо, чтобы можно было сказать наверняка. Неужели мастер Зист решил помочь Далору наверстать все пропущенные уроки? Когда Киндану пришла в голову эта мысль, он сразу же задумался, не получал ли Далор дополнительные уроки и в то время, когда их учил подмастерье Джофри. Разве не могло быть так, что ему — как сыну Наталона — решили сделать послабление и частично освободить от шума и грубоватых шуток и выходок соучеников, которые непременно сопровождали каждый урок. Киндан знал, что все дети в кемпе считали Далора чрезмерно болезненным. Хотя, задумавшись сейчас, Киндан не смог припомнить ни одного случая, чтобы Далор слег с какой-нибудь хворью. Может быть, это Дженелла, которая потеряла несколько младенцев сразу после родов, излишне оберегала Далора и оставляла его дома всякий раз, когда ей казалось, что сын хоть самую малость нездоров? Это казалось Киндану маловероятным… да и голос звучал не совсем так, как у Далора. Он подумал, не стоит ли приоткрыть дверь и прислушаться к голосам.

Но пока он гадал, как же ему поступить, к разговору присоединился третий голос. Киндан безошибочно узнал горняка Наталона. И еще ему показалось, что Наталон чем-то недоволен. Он слышал также голоса мальчика и мастера Зиста. Говорили то тише, то громче, тон каждого голоса всё время менялся, и Киндан с уверенностью пришел к выводу, что обладатель молодого голоса, кем бы он ни был, хорошо знаком Наталону. Так что это скорее всего Далор, решил Киндан. Возможно, Наталон рассердился, обнаружив, что Далор мешает мастеру.

Голоса еще раз поднялись до повышенных тонов и смолкли. Киндан услышал, как две пары ног прошли по коридору, а затем шаги стихли за дверью. Прошло немного времени; мастер Зист тоже вышел в коридор и постучал в дверь Киндана.

Мальчик, никогда в жизни не встречавшийся с такой обходительностью, не знал, что и сказать.

— Можно мне войти? — справился Зист после непродолжительного ожидания.

Киндан поспешно открыл дверь.

— Конечно, мастер Зист. — Мастер Зист переступил через порог и осмотрелся.

— Значит, ты устроился?

— Да, спасибо, — ответил Киндан.

— Хорошо, — заявил Зист, сопроводив это слово решительным кивком. — А теперь пойдем на кухню. Будем обедать там.

Киндан уловил крепкий запах тушеной говядины задолго до того, как увидел стоящий на подставке в очаге горшок, который, как он знал, принадлежал к кухонной утвари Дженеллы. В горшке пузырился соус. Мальчик обвел взглядом помещение, нашел тарелки и столовые приборы и быстро накрыл на стол.

Мастер Зист разложил мясо, и в неловкой тишине они принялись за еду. Киндан быстро прикончил свою порцию и вежливо ждал возможности попросить еще. Мастер Зист заметил это, но продолжал медленно и тщательно пережевывать пищу. К тому времени, когда он наконец доел, Киндан уже ерзал от нетерпения на стуле.

— Десерт? — спросил мастер Зист.

— Э-э-э… — замялся было Киндан, но тут же выпалил: — Вы знаете, я подумал: а нельзя ли взять еще мяса?

Мастер Зист указал на горшок.

— Здесь нет никого, кроме нас с тобой, Киндан. Так что можешь съесть столько, сколько хочешь.

Пока Киндан наполнял тарелку, мастер Зист глубокомысленно разглядывал его и, когда мальчик вернулся к столу, сказал:

— Если мы одни, Киндан, всегда можешь есть, что хочешь и сколько хочешь. Только спроси и ешь.

Киндан, успевший набить полный рот, улыбнулся и кивнул.

— У тебя было много старших братьев и сестер, не так ли?

Киндан снова кивнул. Мастер Зист вздохнул.

— В моей семье я был самым старшим. Так что не могу в деталях вообразить, каково тебе приходилось. Однако предполагаю, что ты, скорее всего, был самым последним из тех, кому доставалась добавка… или десерт.

— Нет, было вовсе не так плохо, — ответил Киндан. — Сие старалась следить, чтобы мне всегда что-нибудь доставалось. — Он скорчил рожу. — Но Кайлек всегда пытался стащить мой десерт, если он у нас был.

Его лицо стало грустным, мальчик погрузился в воспоминания.

— Ты плохо ладил с Кайлеком, правда? — мягко спросил мастер Зист.

Киндан покачал головой.

— Да, и только в самый последний вечер перед тем, как… — он жалобно сморщился. — Зенор, мой друг, рассказал мне, что Кайлек спас ему жизнь. — На глазах Киндана выступили слезы. — Он всегда шпынял меня, но он спас жизнь Зенора.

— Не укладывается в голове, да? — грустно улыбнулся мастер Зист. — Я не раз удивлялся тому, как часто люди, которых всю жизнь считаешь никуда не годными, проявляют настоящую самоотверженность, когда по-настоящему припечет. — Киндан кивнул, безмолвно соглашаясь.

— Киндан, тебе известно, чем обычно занимаются арфисты?

— Ну… они… они учат детей, поют песни на праздниках и играют на разных инструментах, — сказал Киндан, далеко не уверенный в том, что дал правильный ответ.

Мастер Зист кивнул.

— Это часть их работы. Арфисты также собирают информацию и распространяют ее. Мы сохраняем знание. Мы помогаем целителям.

— Моя сестра умела лечить, — сообщил Киндан. Зист кивнул.

— А еще стараемся сделать жизнь легче. — Киндан уставился на него, выпучив глаза. Мастер Зист вздохнул.

— Мы выслушиваем каждого и пытаемся помочь, когда считаем, что может потребоваться серьезная помощь.

Киндан попытался сделать умный вид, чтобы мастер подумал, будто ему всё понятно. Это было особенно важно, поскольку он уже расправился и со второй порцией мяса, и рот у него наполнился слюной от предвкушения десерта, а мастера Зиста Киндан уже знал достаточно хорошо: он будет объяснять до тех пор, пока не решит, что Киндан всё понял.

Мастер Зист изобразил кривую, не слишком довольную улыбку.

— Нас также учат быть хорошими наблюдателями. Случается, конечно, что мы на что-то не обращаем внимания, но мы обучены видеть.

Он поднялся, взял обе тарелки и положил им обоим лакомств, которые прислала булочница.

— Наблюдать и слушать арфистов обучают ничуть не меньше, чем играть и петь, — продолжил мастер Зист, откусив кусочек печенья.

Киндан кивнул с набитым ртом.

— И еще арфист обучается хранить тайны, — добавил Зист.

— Я могу хранить тайны, — сказал Киндан. Мастер Зист погрозил ему пальцем.

— Возможно-возможно, но бывают такие случаи, когда нужно хранить и чужие тайны. Ты можешь это сделать?

Киндан в сомнении скривил губы.

— Ладно, посмотрим, — сказал мастер Зист. — Пока что я надеюсь, что ты не будешь подслушивать любые разговоры, которые я веду в моем кабинете или в кухне. Если ты что-то услышишь и захочешь обсудить, то подойди ко мне. А я тебе скажу, является ли это тайной или нет. Ты сможешь так вести себя?

Киндан кивнул.

— Вот и хорошо. — Мастер Зист положил в рот последнее печенье, поглядел на опустевшую тарелку Киндана и встал. — Помой посуду и отправляйся спать. Завтра начнем уроки.

— Уроки? — повторил Киндан. Мастер Зист кивнул.

— Уроки. — Он кивнул в сторону кабинета. — Арфисты также ведут записи. Джофри оставил мне свои. А там отмечено, что один из сыновей Данила не только хорошо поет, но выказывает вполне определенные склонности к тому, чтобы стать арфистом.

Широко раскрытые глаза Киндана вспыхнули недоумением.

— Он так написал?

Мастер Зист торжественно кивнул, но его глаза тоже сверкнули.

— Написал, — подтвердил он и указал пальцем на дверь. — Заканчивай с посудой и живо в кровать.

Новая жизнь, как казалось Киндану, шла куда более напряженно, чем старая. И, что печально, очень сильно отличалась от нее. За ним сохранилась обязанность нести дежурства на сторожевой вершине, стоявшей на сотню метров выше входа в шахту. Оттуда открывался изумительный вид на то, что большинство народа называло просто «долиной», но арфист и вслед за ним Киндан стали именовать «Долиной Наталона». Теперь, однако, он не был рядовым наблюдателем, каких много, а оказался ответственным за всех младших обитателей кемпа, дежуривших на вершине горы и бегавших с поручениями. Вероятно, эта должность досталась бы Тофиру или Джакрису, если бы они остались в кемпе, а теперь… Киндан был потрясен, осознав, что оказался самым старшим из мальчиков кемпа, не занятых на работе в шахте.

Когда Киндан в первый день смотрел вниз со своего поста и увидел Зенора, одетого в комбинезон, перешитый из запасной рабочей одежды его отца, он почувствовал одновременно и острый стыд, и страх, и горе. Стыд за то, что не спускается в забой вместе с горняками, страх из-за того, что его лучший друг Зенор вынужден заниматься работой взрослого, и горе из-за того, что воочию увидел жестокое напоминание о страшной беде, которая отняла не только жизни его родного отца и братьев, но и жизнь отца Зенора, и детство друга.

Киндан очень быстро обнаружил, что новые обязанности почти не оставляют ему времени для воспоминаний. Он никак не мог сообразить, было ли это организовано нарочно, или же так получилось из-за того, что в кемпе не хватало наблюдателей и посыльных. Когда он надлежащим образом распределил смены на Дозорной горе и развел бегунов по местам, где они должны находиться в ожидании поручений, ему тут же поручили возглавить группу крепких мальчиков и девочек по девять-десять Оборотов и отправиться обрубать ветки деревьев, которые свалили накануне взрослые кемпа.

Норла, мать Зенора, сумела очень удачно воспользоваться опытом, накопленным за те годы, что она потратила на возню с собственными малолетними чадами: ей поручили вести дневные детские ясли, где матери всего кемпа оставляли младенцев, отправляясь на работу в полях, огородах или же на распиловку деревьев, срубленных для изготовления шахтных крепей. Это назначение — его предложил мастер Зист — позволяло Норле работать на пользу всего поселения и одновременно держать под неусыпным наблюдением своих собственных малышек. Прежде этим занимались все матери по очереди, но теперь дом Норлы заполнился подгузниками различных степеней использования, а благодаря тому, что матери при первой возможности забегали проведать своих младенцев, овдовевшая Норла чаще виделась с остальными обитателями кемпа, чем при любой другой работе.

Гора угля на дальней стороне долины, напротив входа в шахту, непрерывно увеличивалась, но давалось это не просто.

Киндан слышал — но благоразумно держал свои знания при себе — много ночных бесед, которые велись вполголоса в Доме арфиста. Пожалуй, все горняки, за исключением Тарика, сочли своим долгом нанести визит новому арфисту. Многие приходили по два и по три раза. И все волновались.

— Да, это правда, у нас сейчас неплохая выработка угля, но надолго ли хватит разработанной шахты? — таков был лейтмотив каждой беседы. — Если мы не поведем новый ствол, нам останется только разрабатывать целики или… или закрывать шахту.

Поэтому Киндан почти не удивился, когда на следующее утро арфист попросил его объяснить, что означает «разрабатывать целики».

— Месторождение угля представляет собой огромное подземелье, — сказал Киндан. — Над ним находится скала, она давит сверху на выработку. Когда мы роем, то оставляем нетронутыми большие участки. Получаются такие столбы из угля, на них сверху давит скала…

— Но это не единственный способ вести добычу угля, не так ли?

Киндан кивнул.

— Да, можно устанавливать в выработках крепи и потом выбирать целики. Конечно, если бы залежь не была такой огромной, или, скажем, когда ее уже почти полностью выберут, правда, это будет не раньше окончания следующего Прохождения или даже еще позже…

— Более пятидесяти Оборотов? — На мастера Зиста эти сведения произвели немалое впечатление.

Киндан снова кивнул.

— Пласт хороший, в три метра толщиной, и занимает несколько акров. Нужно доказать, что кемп может обеспечить добычу. После этого здесь пробьют еще несколько шахт, одну для воздуха, а остальные только для угля, и еще, наверно, сделают штреки пошире, чтобы в них можно было запускать рабочий скот, а не возить уголь и породу на тачках и вагонетках вручную.

Мастер Зист вздохнул и покачал головой, расстроенный собственным невежеством.

— Давай вернемся к целикам. — Киндан кивнул.

— Целики держат всю верхнюю скалу и не позволяют ей осесть и смять ходы в угольном пласте. Они выдерживают ее вес. Если выработать целики…

— Возникает риск того, что вся шахта обвалится, — подхватил мастер Зист.

Киндан одобрительно улыбнулся арфисту.

— Совершенно верно! — согласился он.

— Тогда при каких же обстоятельствах выработка этих самых целиков имеет смысл?

Киндан пожал плечами.

— Я еще не всё знаю о горном деле, мастер Зист, — неохотно признался он.

— В таком случае давай попробуем предположить.

— Ну… по-моему, это может быть в двух случаях. Когда нужно побыстрее выкопать уголь и не думать о том, что будет с шахтой после. И еще, когда основной уголь уже добыт и нужно подставлять крепи, чтобы сдержать тяжесть свода, пока из целиков выбирается остаток угля, — задумчиво произнес Киндан.

— В таком случае получается, что и один, и второй вариант означают конец шахты, не так ли? — спросил мастер Зист.

— Да, — согласился Киндан, и в его голосе прорезалось беспокойство.

Если шахту закроют, подумал он, то что же будет со мной?

Мастер Зист, должно быть, отгадал его мысли, потому что вдруг протянул руку и легонько ударил кулаком Киндан а по плечу.

— Арфисты могут работать везде, парень. — Он взглянул в окно. — И, кстати о работе, у нас есть два дела, за которые пора взяться.

Занятия с арфистом тоже шли не так, как прежде. Уроки у мастера Зиста с самого начала нисколько не походили на те уроки, которые проводил арфист Джофри. Теперь же, поселившись в Доме арфиста, Киндан хорошо понимал уникальность своего положения. Более того, он обнаружил в себе некое новое чувство глубокой лояльности по отношению к суровым, порой доходившим до прямой грубости, методам обучения мастера Зиста, тогда как еще полугодом раньше он, без всякого сомнения, выступил бы против дисциплины, которой требовал арфист, со всей силой своего упрямства.

Далор, заметив это, не сказал ничего. Кристов же, напротив, стал издеваться над новообретенным прилежанием Киндана. Сын Тарика никогда не стеснялся подчеркивать свое привилегированное положение перед остальными детьми кемпа; теперь же он обрел особое удовольствие в том, чтобы причинять Киндану боль, напоминая ему при каждой возможности, что спит теперь в его комнате, и рассказывая, каким хорошим был старый дом Киндана.

Киндан терпел эти издевательства сколько мог, но однажды он подстерег Кристова, когда тот выходил из холда, направляясь домой на ленч. Одна ловкая подсечка — и Кристов растянулся в жидкой слякоти, в которую превратилась под солнцем засыпанная снегом глиняная дорожка, соединявшая холд горняка Наталона и остальную часть кемпа.

— Получше смотри под ноги, — грубо бросил Киндан. — И не распускай язык.

Кристов вскочил на ноги, но, прежде чем он успел кинуться в драку, огромная рука схватила Киндана за ухо и потащила обратно в холд.

— Я сам этим займусь, — раздался глубокий голос мастера Зиста.

При виде того, как наставник тащит Киндана в дом, рот Кристова, открытый для ответного выкрика, искривился хитрой усмешкой.

— Вытри ноги, — приказал арфист Киндану, когда они дошли до входа в холд.

Киндан подчинился, всё еще страдая от боли в ухе, и последовал за арфистом в недавно покинутую классную комнату.

— Сядь, — так же резко скомандовал мастер Зист, указав на место за одним из длинных столов.

Киндан сел и стал тереть пострадавшее место.

— Оставь ухо в покое. Ты заслужил боль, — остановил его Зист. — А теперь я хочу, чтобы ты рассказал мне, что ты сделал неправильно и что должен был сделать.

Киндан нахмурил брови и попытался сосредоточиться, стараясь не обращать внимания на горячее, словно обожженное, ухо.

— Он говорил…

— Не забывай, что ты готовишься стать арфистом, — невозмутимо напомнил мастер Зист. — А значит, говорить — это твоя работа.

— Но…

Мастер Зист поднял сжатую в кулак руку, и Киндан сразу умолк.

— Скажи мне три хорошие вещи о Кристове, — приказал арфист.

Киндан закрыл рот и задумался.

— Ну… он сильный.

Мастер Зист выпрямил один палец и ободряюще взглянул на Киндана.

— Мать его любит.

— Это ты сказал хорошую вещь о его матери, — иронически заметил мастер Зист.

— А что, разве арфисты не должны учиться в Доме арфистов? — спросил Киндан, надеясь изменить тему.

— Мастер может взять ученика в любом месте, где он находится, — ответил мастер Зист, — и переслать его в Дом арфистов позднее. — Он поднял кулак с одним выпрямленным пальцем. — Ты еще не закончил.

— М-м-м-м… вот! Он плохо считает… и пишет…

— Это недостатки, а не достоинства, — со вздохом сказал мастер Зист.

— Я знаю, — возразил Киндан, — я только пытаюсь сообразить…

— Вижу, — сказал арфист. — Но, как бы там ни было, мы уже потратили слишком много времени, а ведь у нас есть еще и постоянные обязанности. Так вот, чтобы тебе лучше думалось, ты, в дополнение к другим поручениям, будешь каждый вечер, после того как покончишь с обычными делами, приходить в дом к Тарику и стирать там всю одежду. И будешь делать это до тех пор, пока не сможешь рассказать мне о трех достоинствах Кристова. И еще ты принесешь Кристову извинения за свое поведение.

— Но… но… — Киндан затараторил, — как я заставлю мать Кристова позволить мне стирать их белье? Я даже представить себе этого не могу. Она такая гордая, она не позволит мне даже прикоснуться к их вещам.

— А уж как ты этого добьешься, зависит только от тебя, — сказал мастер Зист. — Но ты должен это сделать.

Киндан закатил глаза.

Мастер Зист погрозил ему пальцем:

— Я не думаю, что, если ты будешь вот так вращать глазами, это поможет тебе договориться с леди Дарой, — сказал он и поднялся с места. — А теперь двигай: может быть, успеешь найти в кухне что-нибудь поесть, если поторопишься.

— А как же вы, мастер?

— Мне, — мастер Зист выпрямился во весь свой немалый рост и принял важную позу, — предстоит свидание с молодой леди. — Заметив удивленный взгляд Киндана, он добавил, сопроводив свои слова повелительным взмахом руки: — Хватит с тебя! Убирайся!

Киндану потребовалось два поистине мучительных дня, чтобы сформулировать три достоинства, которыми обладал Кристов: честность, верность, целостность. Он сумел снискать расположение Дары, выдумав объяснение, что, дескать, воспоминание о занятиях стиркой в старом доме является одним из его любимых, и он с радостью постирал бы немножко белья для них — если, конечно, ему позволят, — чтобы вспомнить о добром старом времени. Кристов помирал со смеху, Тарик сохранял свой обычный кислый вид, но Дара окинула его долгим задумчивым взглядом и смягчилась.

И всё же, когда Киндан справился со всеми дополнительными поручениями и доложил о результатах мастеру Зисту, его подстерегала очередная неожиданность.

— Теперь опиши мне дом, — приказал Зист. Киндан принялся рассказывать по памяти, но арфист остановил его взмахом руки.

— Нет, не то, что ты помнишь, а то, как дом устроен сейчас.

Киндан еще сильнее напряг память, изо всех сил пытаясь подобрать слова; он ерзал на стуле и тряс головой.

— Арфист должен учиться наблюдать, — сказал мастер Зист. — И везде, куда бы ты ни пошел, ты должен в подробностях замечать окружающее.

При помощи наводящих вопросов арфиста Киндан медленно вспоминал детали дома Тарика и его обстановки. Он был немало удивлен, обнаружив, насколько много ему известно об этом доме, невзирая на то, что он не имел сознательного намерения его изучать.

— Что ж, неплохо, — сказал в конце концов мастер Зист. — Но уже поздно, так что лучше всего будет, если ты пойдешь спать.

Вид у Киндана сделался такой, будто он готов взбунтоваться.

— Завтра вечером в холде состоится Встреча, — пояснил мастер Зист. — Мы будем праздновать окончание зимы, и мне надо, чтобы мозги у тебя были на месте и чтобы ты помог мне, играя на барабанах.

Киндан опешил. Мастер Зист начал обучать его игре на барабанах чуть ли не на следующий день после того, как Киндан переехал в его дом, но до сих пор мальчик и не подозревал, что мастер, столь скупой на похвалы, позволит ему играть вместе с ним.

— Нечего удивляться, — сказал мастер Зист. — Ты же отлично понимаешь, что я не могу один играть на всех инструментах. А теперь отправляйся в кровать. Завтрашний день будет достаточно длинным и утомительным даже без праздника.

На следующий день первое дежурство на дозорном утесе нес Далор. Арфист разбудил Киндана задолго до рассвета, поскольку в обязанность мальчика входила организация дежурств. Поспешно выпив чашку кла — время завтрака придет гораздо позже, — он вышел и заторопился в темноте к началу тропы, ведущей к утесу, рассчитывая перехватить там Далора.

Землю всё еще покрывал снег, но снегопада не было на протяжении всей последней семидневки. Погода становилась теплее, и днем снег превращался в слякоть. Киндан шел, внимательно глядя вокруг, и с наслаждением прислушивался к сопровождавшему каждый его шаг хрусту ледяной корки, образовавшейся на снегу за время холодной ночи.

Не встретив Далора, он немного подождал и, помня о прочих своих обязанностях, помчался в холд.

Недоброе он почувствовал в тот самый момент, когда открыл дверь. Что-то было не так. Ему было достаточно много известно о загрязненном воздухе в шахтах, чтобы предположить, как такое могло случиться в доме: то ли дымоход оказался чем-то забит, то ли другая помеха заставила все газы от очага распространиться по комнатам, вместо того чтобы выйти наружу.

Он достаточно хорошо усвоил то, чему его учили. Всё зависело от того, сколько времени прошло с тех пор, как газ начал выделяться.

— Пожар! На помощь, на помощь! Пожар! — заорал Киндан во всю силу легких.

Он принялся распахивать и закрывать створку двери, чтобы вдуть внутрь хоть немного чистого воздуха, но быстро сообразил, что этого недостаточно. Нужно устроить сквозняк. Он обежал дом от кухонной двери к главному входу, продолжая непрерывно кричать.

Едва он успел распахнуть большие двери холда и несколько раз махнуть тяжелой створкой, к нему подбежал запыхавшийся мастер Зист.

— Парень, что случилось?

— Ядовитый воздух! — объяснил Киндан. — Я вошел на кухню, чтобы разбудить Далора, и сразу его почуял. Я открыл дверь в кухню и пытаюсь устроить сквозняк, но…

— Пожар! На помощь, на помощь! Пожар! — не дослушав, оглушительно взревел мастер Зист во всю силу легких.

Вдалеке показалось несколько фигур. Киндан осмотрелся. Могло случиться и так, что помощь придет слишком поздно. Он нырнул в прихожую.

— Киндан!

— Всё в порядке! — крикнул, не оборачиваясь, Киндан. — Я маленький, мне нужно воздуха меньше, чем взрослым. Если мне удастся добраться наверх, я смогу открыть окна и постараюсь разбудить их.

Воздух на лестнице определенно не годился для дыхания. Киндан понял это, едва поднялся на несколько ступенек. Он спрыгнул вниз, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и побежал дальше, задержав дыхание. Внезапно он с благодарностью вспомнил, как соревновался с Кайлеком: кто сможет дольше не дышать. Когда он достиг лестничной площадки, его глаза уже не на шутку разболелись. Пальцам не сразу удалось справиться со шпингалетом, но, в конце концов, он всё же распахнул окно, высунул голову, несколько раз глубоко вдохнул и поспешил к спальням.

Открыв первую попавшуюся дверь, он вбежал в комнату и сразу же открыл окно. Снизу доносились крики людей, вслед за ним вбежавших в дом и бросившихся вверх по лестнице. Он встряхнул лежавшего в кровати человека — это оказался Далор. Ошеломленный и перепуганный, мальчик резко вскинулся в постели.

— Вставай, Далор! — закричал на него Киндан. — Ядовитый воздух, надо скорее уходить!

Подкрепляя свои слова действием, он дернул Далора за руку. Через несколько мгновений он уже брел из комнаты, почти волоча на себе ослабевшего от отравления мальчика и стараясь не обращать внимания на всё усиливающееся головокружение.

В двери их встретили сразу несколько мужчин. Один схватил Далора, перекинул его через плечо и бегом спустился по темной лестнице. Второй точно так же поступил с Кинданом, не обращая внимания на его протесты.

Неожиданно для себя Киндан оказался снаружи. Он лежал на покрытом твердым настом снегу и глубоко дышал. Голова болела…

Что-то пошло не так, как надо. Кто-то называл ее по имени, но казалось, откуда-то издалека.

— Нуэлла! Нуэлла! — Это был голос Зенора. Губы Нуэллы раскрылись в улыбке. Зенор. Она действительно любила его. Ее друг. Первый друг, который появился у нее в кемпе. Ее единственный друг. Она попробовала шевельнуться, но руки и ноги были почему-то тяжелыми, как камень.

— Нуэлла! — теперь голос Зенора звучал ближе. Нуэлла смутно слышала, как открылась дверь, а потом почувствовала, что кто-то трясет ее за плечи. Не дожидаясь, пока она что-нибудь скажет, ее выдернули из постели, взяли на руки и вынесли из ее комнаты.

— Вредный воздух, Нуэлла… Я должен вытащить тебя наружу, — сказал Зенор, тяжело дыша.

«Вредный воздух? — повторила про себя Нуэлла. — Наружу?» Тут девочка почувствовала тревогу и не сразу поняла ее причину. К тому же она чувствовала себя слишком усталой, слишком тяжелой, чтобы двигаться. Наружу! Но ведь отец требует, чтобы она не показывалась снаружи, если есть опасность попасться кому-нибудь на глаза.

— Нет, только не наружу, — пробормотала она. Зенор, который, тяжело дыша, тащил ее вниз по лестнице, ничего не услышал.

— Ты в порядке, парень? — спросил мастер Зист, опустившись на колени около Киндана.

Киндан слабо кивнул — более резкое движение не позволила сделать жестокая головная боль. Движением ладони он всё же сумел задать немой вопрос: «Остальные?»

— Все, похоже, уцелели. Благодаря тебе.

Тут рядом с Кинданом появилась еще одна мужская фигура. Это оказался Наталон.

— Спасибо тебе, парень. Если бы не ты, мы все умерли бы во сне.

Киндан сел, выдавил, преодолевая головную боль, улыбку в ответ на слова Наталона и посмотрел вокруг. Дженелла куталась в одеяло, из ее глаз струились обильные слезы. Рядом с ней стоял надрывающийся от кашля Свани. Киндан вдруг сощурился, всматриваясь. Да, там был Зенор, и он склонился над какой-то девочкой… Киндан взглянул на мастера Зиста и вопросительно поднял бровь. Арфист вскинул голову и чуть заметно кивнул.

Киндан, почти забыв про головную боль, вскочил на ноги, схватил Далора за руку и с заговорщическим видом взглянул ему в глаза. Легким движением головы он указал на девочку, и глаза Далора широко раскрылись. Киндан снова дернул головой и, не выпуская руки Далора, непринужденно направился к Зенору и девочке.

Зенор накрыл голову девочки одеялом. Когда Киндан приблизился, он обжег его недовольным взглядом. Киндан быстро приложил пальцы к губам и встал так, чтобы загородить девочку от остальных обитателей кемпа.

— Пойдем, Далор, погреемся в Доме арфиста, — громко сказал Киндан, жестом приказывая девочке и Зенору подниматься.

После этого потребовалось лишь накрыть Далора и девочку одним одеялом, и все четверо, тесно прижимаясь друг к дружке, направились к дому арфиста. Всю дорогу Киндан о чем-то громко говорил.

Он очень надеялся, что всё было сделано достаточно быстро и никто, кроме него, не заметил, что из дома Наталона вытащили двоих детей, а не одного. Оказавшись в безопасности в кухне, все четверо расселись около огня. Далор и девочка, одетые лишь в ночное белье, дрожали, естественно, куда сильнее, чем Киндан и Зенор.

— Как ты узнал, что с нами что-то случилось? — спросил Далор; его губы были совершенно синими.

— Ты опоздал на дежурство, — объяснил Киндан.

— Спасибо, — сказал Далор.

Девочка нерешительно подняла руку и погладила Киндана по щеке.

— Спасибо, Киндан, — сказала она.

— Пожалуйста, Нуэлла, — ответил Киндан. И добавил, услышав удивленное шипение Далора и глядя в широко раскрывшиеся глаза Зенора: — Мастер Зист взял меня в ученики. Он говорит, что арфист должен уметь хранить свои тайны и уважать тайны других.

Он повернулся к буфету и вынул несколько кружек.

— Зенор, не поможешь ли мне принести теплого кла, пока Далор, — Киндан сделал ударение на этом имени, — будет греться здесь?

Зенор широко улыбнулся другу.

— Конечно.

— Скоро увидимся, — сказал Киндан и подмигнул продолжавшему растерянно глядеть на него Далору.

К вечеру уже каждый обитатель кемпа знал, что дымоход забился из-за выпавшего обломка кирпича, что теперь холд Наталона как следует проветрен, и никому из тех, кто намерен прийти туда, чтобы отпраздновать Окончание зимы, не угрожает ни малейшая опасность.

Тем не менее большие двустворчатые парадные двери и окна длинной комнаты были широко открыты, чтобы успокоить даже самых беспокойных. Два длинных стола, за которыми днем сидели ученики, были отодвинуты к боковым стенам, а учительский стол перенесли в дальний конец комнаты напротив очага, так, чтобы освободилось много места для танцев.

Киндан и мастер Зист устроились на столе у стены. Арфист велел Киндану отбивать на барабанах простой ритм для сопровождения песен.

Отбивание ритма было настолько механическим делом, что Киндан мог отвлечься на рассматривание посетителей вечеринки. Всего в Наталон-кемпе обитало менее двухсот человек — это если считать самых маленьких младенцев, — но если бы в зал набилась такая толпа, всем, наверно, пришлось бы стоять неподвижно. По прикидкам Киндана, здесь присутствовало не более четверти жителей кемпа.

И в этом не было ничего удивительного — хотя горняки хорошо знали, что такое загрязненный воздух, и всю жизнь проводили рядом с этой угрозой, но сегодня утром даже Милла, булочница, очень долго отказывалась отправиться в пекарню, чтобы готовить обычные лакомства. Дженелла, леди Наталона, расхворалась от отравления ядовитым воздухом, которое перенесла еще тяжелее из-за беременности, и потому осталась в постели. Отсутствие других тоже было легко понять — у Зенора, скажем, было четыре маленькие сестры и мать, и все они почти постоянно нуждались в его заботе. А из-за случившегося осенью обвала было введено две постоянные сменные бригады для работы в шахте, и вторая смена как раз сейчас находилась в забоях. Третья бригада, получившая название «воздушная», следила по ночам за воздушными насосами. Она не имела постоянного состава, и в ней попарно работали назначаемые на более или менее длительный срок самые молодые, самые старые или наименее квалифицированные горняки.

Киндан настолько углубился в свои мысли, что даже не заметил, как мастер Зист перестал играть. Он опомнился, только когда мастер встал со своего места и подошел поближе.

— Продолжай отбивать ритм, парень, а я тем временем сойду вниз.

Киндан кивнул. Всё так же не сбиваясь с ритма, он следил за тем, как мастер слез с их импровизированной эстрады и направился к дальнему столу, на котором было расставлено угощение. Когда арфист оказался рядом с блюдами, Киндан заиграл громче, и его намек, судя по всему, не остался непонятым: мастер Зист коротко махнул ему рукой — значит, принесет что-нибудь поесть.

Продолжая автоматически играть на барабанах, Киндан всмотрелся в стоявшую неподалеку группу людей. Ему удавалось даже улавливать обрывки разговора.

— Вот-вот подойдет караван, чтобы забрать наш уголь…

— Верно: после того, как стают снега, нужно в любой день ожидать караван торговцев, который вывезет добычу последних шести месяцев.

— …Надеюсь, они привезут хоть несколько учеников…

— Точно: Наталон уже давно отправил мастеру-горняку в Кром барабанное послание с просьбой прислать учеников.

— …Бесполезно, всё равно пришлют кого похуже. Иначе кто бы их отпустил к нам?

Киндан вздохнул, поскольку в последний комментарий было вложено слишком уж много чувства. Наверно, это правда: ученики, которых согласятся отпустить для работы в новой шахте, ни за что не будут лучшими. Лучших мастера оставят в действующих шахтах. Могут попасться просто молодые и нетерпеливые, а возможен вариант и похуже: ленивые или беспомощные.

— …И как нам теперь быть без стража порога?

При этих словах Киндан еще больше насторожил уши, пытаясь определить, кто это произнес.

— …Слишком уж много происходит всякой ерунды, даже если не считать…

В конце фразы, вероятно, должно было прозвучать «обвала», но голос потонул в общем шуме. Киндан был полностью согласен с этим человеком, кем бы он ни был: мелкие обвалы — правда, пока без трагического исхода — теперь происходили раз, а то и два в неделю, начиная с той катастрофы, которая погубила его отца и Даска. Одной из причин — Киндан слышал, как Наталон говорил Зисту однажды поздним вечером, когда оба думали, что ученик крепко спит, — была та, что горняки много перерабатывали при явной нехватке людей, а вторая заключалась в самом характере подземной работы, где от любой небрежности — всего один шаг до беды.

Киндан снова оглядел толпу и увидел Панита, одного из старых горняков и близких друзей Тарика. Он стоял, опираясь на палку; нога была взята в лубки. Несмотря на весь свой опыт, он упустил вагонетку, которая переехала ему ногу.

— В конце концов, в неприятностях виноват главный горняк, правда ведь? — заявил Панит, обращаясь к небольшой кучке собравшихся вокруг него рудокопов. Все они казались очень взволнованными. Киндан напряг слух. — Может быть, дело вовсе не в стражах порога, а в руководстве?

Киндан еще больше напрягся и наклонился вперед, пытаясь уловить реакцию других горняков, но это привело лишь к тому, что он сбился с ритма. Густо покраснев, он поспешно выпрямился, но всё же несколько голов успели повернуться в его сторону. Одна из этих голов принадлежала Паниту.

— Когда подслушиваешь, — прошептал в ухо Киндану внезапно появившийся рядом с ним мастер Зист, — очень важно оставаться незамеченным.

— Виноват, — пробормотал Киндан с кривой улыбкой.

Мастер Зист кивнул. Он поставил перед Кинданом кружку кла и тарелку с несколькими разными закусками.

— Передохни, — сказал он.

Не скоро, очень не скоро закончилась Встреча. Киндан и арфист уходили последними, сгибаясь под тяжестью своих инструментов, измотанные бесконечно длинным днем.

Киндан так и не смог вспомнить, каким образом оказался в постели.

— Мастер Зист! Мастер Зист! — Крик Далора разбудил Киндана слишком скоро. Он поспешно вскочил с кровати, встревоженный непривычным испугом в голосе Далора.

— А? Что случилось? — крикнул из комнаты мастер Зист, когда Киндан, спотыкаясь спросонок, уже вбегал в кухню.

— Моя мать… — запинаясь, объяснил бледный от испуга Далор. — Она рожает… раньше срока.

Из спальни появился арфист, облаченный в ночное белье. Он бросил лишь один взгляд на Далора и решительно повернулся к Киндану.

— Живо лети к Марджит и разбуди ее. — Он вновь посмотрел на Далора. — Я сейчас приду, только оденусь. А ты мчись назад. Проверь, есть ли у вас горячая вода. Если нет, сразу же поставь кипятить. — Он вгляделся в лицо мертвенно-бледного Далора и добавил куда более мягким тоном: — Всё будет в порядке, парень. А теперь беги назад!

— Марджит не очень сильна в акушерстве. Роды обычно принимали Силстра и арфист Джофри, — сообщил Киндан арфисту, едва Далор успел скрыться за дверью.

— Подмастерье Джофри стал обучаться целительству после того, как я выкинул его из моего класса пения, — сказал мастер Зист и признался со вздохом: — А я стал обучаться пению после того, как мастер-целитель выгнал меня из своего класса.

Киндан встревожился. Арфист сделал рукой успокаивающий жест.

— Ну шевелись! Мы справимся.

Киндан разбудил Марджит и подгонял ее как только мог, но она не слишком желала торопиться. Подойдя к комнате Дженеллы, они увидели Миллу, которая, стоя в дверях, ломала руки и причитала:

— Рано! Бедняжка! Слишком рано!

— Ничего не рано, — непринужденным тоном заявила Марджит.

Подойдя к булочнице вплотную, она наклонилась и вполголоса резко сказала ей на ухо:

— И если ты не можешь держать себя в руках, то лучше возвращайся на кухню.

Милла, которая даже за кучу золота не отказалась бы пропустить повод поволноваться, фыркнула, сердито зыркнула на целительницу, но всё же замолчала.

Киндан, неся лекарские принадлежности Марджит, вошел вслед за ней в комнату. Наталон сидел возле кровати, он держал Дженеллу за руку. Мастер Зист расправил простыни и одеяла и расположился на кровати, готовый принять ребенка.

Марджит решительно отодвинула арфиста, сама осмотрела роженицу и, удовлетворенная, подняла голову.

— Всё прекрасно, дорогая, просто прекрасно, — уверила она Дженеллу. — Когда наступит следующая схватка, просто потужься. Ты же сама знаешь, как это делается.

Далор неловко топтался в углу комнаты. Мастер Зист взглянул на него, прищурился и подозвал Киндана:

— Парень, скажи Свани, чтобы он срочно прокипятил и высушил несколько полотенец. Когда ребенок родится, его нужно будет обтереть. И возьми Далора, пусть поможет тебе.

Киндан вскинул на арфиста вопрошающий взгляд, затем его лицо просветлело, и он улыбнулся. Таща за руку неохотно следовавшего за ним Далора, он покинул комнату.

Выйдя за дверь, Киндан негромко сказал своему спутнику:

— Если мы всё сделаем, как надо, то твоя сестра сможет время от времени подменять тебя.

— О, пожалуйста, — прошептала появившаяся из тени фигурка. Это оказалась Нуэлла. — Мне нужно быть там. Мама этого захочет.

— Но если Марджит или Милла… — начал возражать Далор.

— Они ничего не заметят, если вы двое не окажетесь в комнате одновременно и если будете одеты одинаково, — перебил его Киндан. — При таком волнении всем не до вас.

— Достаточно будет надеть мою кепку, — приободрился Далор.

Поспешно сняв головной убор, который он носил, почти не снимая, он нахлобучил его на голову Нуэллы.

— И убери под нее волосы, — напомнил Киндан.

Нуэлла поспешно сняла кепку, собрала волосы в узел и снова надела кепку.

— Потрясно! — воскликнул Далор. — Ну, точь-вточь, как я.

— Но если ты снимешь кепку или она слетит, считай, ты попалась, — предупредил Киндан.

На лицо Далора вернулось испуганное выражение. Нуэлла поспешила сменить тему.

— Когда придете в кухню, — сказала она Киндану, — заставьте повариху простерилизовать самый острый нож, какой только у нее есть — она только охает и ахает и ничего не слушает, — чтобы было чем перерезать пуповину. И пусть она завернет нож в одну из этих прокипяченных тряпок, чтобы он оставался стерильным.

Киндан поспешил в кухню, гадая про себя, когда же это сестра Далора успела перехватить инициативу.

В любом случае его план сработал превосходно. Киндан ловко устраивал так, чтобы Далор и Нуэлла сменялись каждые четверть часа. В первый раз, увидев рядом с собой дочь, Дженелла широко раскрыла глаза. Нуэлла чуть заметно кивнула в сторону Киндана, и роженица сразу успокоилась, благодарно улыбнулась и с силой сжала руку девочки.

Пошел ребенок. Марджит решительно отступила в сторону, предоставляя принять роды мастеру Зисту. У Киндана сложилось впечатление, что она хочет передать бремя — и фигурально, и буквально — в большие руки арфиста. И всё прошло прекрасно. Вот арфист наклонился над Дженеллой, приговаривая что-то успокаивающее, и уже в следующее мгновение послышалось его сосредоточенное сопение и негромкий звук, похожий на мяуканье.

— Киндан, дай сюда нож, — приказал мастер Зист.

Приблизившись, Киндан увидел крохотного новорожденного, всё еще соединенного с матерью шнуром пуповины.

— Завяжи пуповину, как можно ближе, — продолжал командовать мастер Зист.

Киндан выполнил распоряжение, и арфист обратился к Наталону:

— Иди сюда, перережь пуповину и поздравь свою новую дочь с появлением на свет.

Наталон гордо взглянул на жену, широко улыбнулся и перерезал пуповину. Марджит взяла ребенка из рук мастера Зиста, быстро вытерла его стерильными полотенцами и оглянулась в поисках пеленок.

— Я сейчас принесу, — предложила Нуэлла и торопливо вышла из комнаты.

Марджит проводила ее растроганным взглядом.

— Хороший у вас парень, — сказала она Дженелле. — Обычно только дочери знают, где хранятся детские вещи.

— Далору, наверно, не один день это вдалбливали, — поспешно сымпровизировал Киндан. — Хотя, я думаю, он надеялся, что будет брат.

— Он будет рад сестре, я уверен, — сказал Наталон. Он со счастливым видом смотрел на жену. — А уж я-то как рад!

В дверях появился запыхавшийся Далор с кучей пеленок. Он передал их Марджит, которая ловко запеленала новорожденную и передала ее Дженелле.

— Не знаю, как считает арфист, — сказала Марджит, взглянув на мастера Зиста, — но, по-моему, она просто очаровательна.

Киндан с превеликим изумлением увидел, что по лицу мастера Зиста текут слезы.

Марджит тоже заметила это и ужасно расстроилась.

— О, мастер Зист, простите меня, я, дура, совсем забыла, что у вас тоже была дочь.

Зист кивнул и вытер глаза.

— Была, — произнес он.

Прежде чем произнести это короткое слово, ему пришлось громко откашляться. Он посмотрел на Дженеллу.

— Прошу прощения, но ваша девчушка как две капли воды похожа на мою, когда она только-только появилась на свет.

— И как ее звали? — мягко спросил Киндан.

— Кариеса, — пробормотал арфист. Он изобразил кривую улыбку и окинул гордых родителей долгим взглядом. — И как вы собираетесь назвать эту красавицу?

Наталон и Дженелла переглянулись.

— Мы еще не знаем.

— У них еще много времени, чтобы подумать, — пришла им на помощь Марджит. — Ну, а теперь вы все можете со спокойной душой идти по своим делам, а я пока что помогу Дженелле и ее малышке. — Она сложила руки перед грудью и сделала такое движение, будто укачивала младенца. — Милла, было бы хорошо, если бы ты тоже помогла нам.

Когда мужчины спустились вниз, уже начало светать. Вдруг Наталон выругался:

— Проклятье! Я опоздал на смену!

— Я думаю, они поймут, — успокоил его мастер Зист.

— Отец, я попросил Свани предупредить их, — добавил Далор.

Наталон с благодарностью взглянул на сына и испустил глубокий вздох облегчения.

— Сегодня у всех нас будет долгий день, — сказал мастер Зист Киндану, когда они вернулись в маленький холд арфиста. — Но что поделаешь, так частенько случается.

Киндан кивнул, соглашаясь, но, увы, вместо слов у него вырвался громкий продолжительный зевок.

— Немного кла поможет нам взбодриться, — предложил мастер Зист.

Киндан мог бы долго рассказывать о том, как он в этот день командовал дежурством. На дозорной вершине всё еще стоял пронизывающий холод, поэтому он потратил некоторое время на сбор дров для костра и растопки и всё еще оставался наверху, когда туда взобрался первый наблюдатель.

Потом он спустился вниз, спеша на урок с мастером Зистом, а когда утренний туман наконец рассеялся, снова взобрался на гору, чтобы отпустить на ленч Ренну, самую старшую из сестер Зенора.

Поэтому именно он первым увидел приближение каравана торговцев.

Глава 5

Младенец спит и плачет,

Мать кормит и поет.

О, эта нежность жизни!

И мирно день течет.

Разглядев вдали караван торговцев, Киндан поспешил к арфисту, который, преодолевая зевоту, вел урок с младшими детьми.

— Наталон в шахте, — сказал мастер Зист, услышав новость. — Пошли кого-нибудь, чтобы ему немедленно доложили. — Он замолчал, что-то обдумывая. — Ты знаешь, что еще нужно делать, когда приходит караван? — Киндан кивнул. — Прекрасно. Значит, ты этим и займешься.

— Но мне же всего одиннадцать! — запротестовал Киндан.

Он успел живо представить себе, как будет заставлять взрослых, например Свани и Иму, выполнять свои распоряжения.

— В таком случае задача будет для тебя еще интереснее.

— А… ага, — согласился Киндан. В мыслях у него сразу прояснилось. — Я кое-что придумал.

К тому времени, когда Киндан отыскал Иму, мясника кемпа, он придумал блестящую формулировку.

— В долине показался караван. Мастер Зист передает вам свои поздравления и спрашивает, найдется ли у вас мясо, чтобы накормить еще двадцать человек?

Ту же самую стратегию он использовал с Миллой и Свани. И сработало! Каждый раз срабатывало! Наконец, приставив взрослых к делу, мальчик решил, что среди всех, кого можно послать в шахту и сообщить новость Наталону, его кандидатура будет наилучшей.

Он сохранил у себя второй комплект рабочей одежды Кайлека, но теперь, поспешно одеваясь, обнаружил, что комбинезон всё еще заметно велик ему, и необходимо закатать рукава и штанины. Зато каска Кайлека сидела как влитая, пришлось только потуже затянуть ремешок под подбородком. Киндан с грустью вспомнил, как Кайлек постоянно дразнил его, обсмеивая чересчур большую голову, и подумал, что, наверно, какая-то доля истины в этих шутках была. Одевшись должным образом, только без рабочих рукавиц, Киндан поспешил к входу в шахту.

Войдя, он первым увидел Зенора. Тот выглядел усталым и недовольным жизнью.

— Я только и торчу здесь, наверху, — пожаловался он. — Если честно, Киндан, я гораздо больше видел шахту, когда мы с тобой ходили туда менять светильники.

— Наталон поставил тебя качать насосы? — уточнил Киндан, отлично понимая, что задает риторический вопрос. Когда же Зенор кивнул с несчастным видом, Киндан хлопнул его по плечу. — Это ж надо: как он тебе доверяет! Подумать только, ты же держишь в руках и его жизнь, и жизни всех остальных!

Лицо Зенора немного прояснилось.

— Правда?

— Правда, — твердо ответил Киндан. — Ведь если бы не ты, им было бы нечем дышать.

— Ну конечно, это тоже тяжелая работа, — согласился Зенор. Сейчас была пересменка, и он отдыхал от непрерывной работы у насосов, распоряжаясь подъемной клетью. — Знаешь, я об этом как-то не думал.

— Мне нужно передать сообщение от мастера Зиста, — сказал Киндан. — Ты спустишь меня в шахту?

— Сообщение? — повторил Зенор, наклоняясь к Киндану. Его глаза засветились от любопытства.

— На подходе караван торговцев, — вполголоса проговорил Киндан.

Глаза Зенора широко раскрылись; он повернулся и взглянул на пятерых товарищей по бригаде, несомненно, предвкушая, как передаст им новость.

— Надеюсь, они привезли учеников! — с чувством воскликнул он. — Тогда я договорюсь с кем-нибудь из них и спущусь в шахту. — Киндан усмехнулся.

— А это идея, — сказал он. — Но Наталон тоже должен об этом знать. Так ты можешь спустить меня под землю?

— А как же, — ответил Зенор, направляясь к лебедке. — Залезай.

Впрочем, перед спуском Зенор внимательно проверил одежду Киндана и заменил фонарик, прикрепленный к каске спереди. Он также вручил Киндану тяжелый мешок.

— Захвати с собой эти лампы; всё равно они вот-вот потребуют их прислать.

Опустившись на дно ствола шахты, Киндан выбрался из клети и сразу же наткнулся на Толдура, одного из горняков.

— А я как раз шел за ними, — сказал Толдур, одобрительно кивнув при виде доставленного Кинданом мешка со светильниками.

— У меня сообщение для Наталона от арфиста, — объяснил Киндан.

— Ну так пойдем к нему, — ответил Толдур, забросив мешок на плечо с непринужденностью, выработанной долгой практикой.

Он тоже проверил снаряжение Киндана, пробормотал что-то неодобрительное по поводу рабочих в комбинезонах не по размеру и зашагал по штреку, дав Киндану знак следовать за ним.

Твердая скала, в которой был пробит главный шахтный ствол, уже через несколько шагов сменилась черным, как сажа, углем. Киндан много раз бывал в шахте, но всё же никогда не упускал возможности получше присмотреться к тому, что делается на глубине, и обращал внимание на перемены. Впрочем, после обвала он до сегодняшнего дня в шахте не был.

— Мы идем не в ту сторону, в какой работал твой отец, — прокомментировал Толдур.

По пути Киндан внимательно рассматривал крепи. Расположенный неподалеку от кемпа лес необходимо было подчистую свести до начала Падения Нитей, так что в древесине для поддержки сводов нехватки не было, зато была нехватка рабочей силы, которая валила деревья. Киндану много раз приходилось работать в составе бригад, обрубая ветки с поваленных деревьев или же помогая доставлять обработанные стволы и напиленные на месте доски под навес возле входа в шахту.

Он измерял пройденное расстояние, считая по пути светильники. Толдур несколько раз останавливался, чтобы заменить потускневшие лампы новыми из мешка, который принес ему Киндан. Мальчик знал, что светильники располагаются через каждые три метра. Нетрудно было подсчитать, что они прошли шестьдесят метров, прежде чем попали на место, где работала бригада Наталона.

Толдуру пришлось раздвинуть плечом пару человек, чтобы освободить проход для Киндана. Остальные горняки воспользовались случаем и устроили небольшой перерыв. Посреди штрека тянулась цепочка вагонеток, заполненных углем.

— Что случилось, Киндан? — бодро спросил Наталон.

— Приближается караван торговцев, — сообщил Киндан.

Остальные горняки сразу же оживились и заговорили между собой: кто выражал надежду, что с караваном прибудут новые ученики, кто пытался угадать, привезли ли торговцы что-нибудь из недостающих вещей, например новые ткани — «для жены», — или же кирки и прочий горный инструмент, которого, мол, «никогда не запасешь вдосталь».

— И когда, по твоему мнению, он доберется до кемпа? — спросил Наталон.

Киндан задумчиво поджал губы.

— Наверно, к концу вашей смены.

Остальные горняки, которые после первого возбуждения примолкли, чтобы слышать, о чем говорит с мальчишкой предводитель кемпа, снова обрадованно загалдели. Теперь Киндан разглядел на лице Наталона глубокую усталость.

— Мастер Зист уже полным ходом развернул все приготовления к их встрече, — успокоил он Наталона. — Он хотел бы знать, позволите ли вы второй день подряд принимать гостей в большом зале вашего холда.

Наталон кивнул, соглашаясь.

— А ведь если там окажутся новые ученики, их нужно будет распределить по сменам и найти всем жилье, — он глубоко вздохнул, вспомнив об административной стороне своей работы.

— А мастер Зист как раз просил узнать, нельзя ли им со Свани самим разобраться с этим, — радостно выпалил Киндан, беззастенчиво приписывая свое решение арфисту и кладовщику кемпа.

Мальчик и сам-то устал от волнений нынешнего дня, а ведь он не отработал больше половины смены под землей, а перед этим не его жена рожала ночью. Так что он заставил себя бодро улыбнуться.

— Я думаю, что мастер Зист решил, что это будет для него интересным делом.

Наталон задумался было, потом махнул рукой.

— Раз так, то пусть он и распоряжается. — Он повернулся к бригаде: — Ну, друзья, за работу. Вы успели неплохо отдохнуть.

Он по-отечески положил руку на плечо Киндана.

— Я провожу тебя к шахте, — сказал он.

Как только они отошли за пределы слышимости работающих, он тихо спросил:

— Ты видел, сколько они привезли телег для угля?

Киндан нахмурился, пытаясь вспомнить. Ему удалось отчетливо разглядеть в нависающем тумане только голову каравана.

— Туман еще не разошелся, — признался он. — Мне кажется, что их было четыре.

Наталона его слова, похоже, озадачили.

— У нас запасено расфасованного угля на пять, даже на шесть телег без малого. Если у них только четыре телеги, то пройдет несколько месяцев, прежде чем мы сумеем продать весь уголь, который уже рассыпали в мешки. Если же телег шесть…

За месяцы, проведенные в обществе арфиста, Киндан узнал очень много нового. Кемп мог самостоятельно удовлетворять многие из своих потребностей — в древесине, угле, мясе, некоторых овощах и травах, — но ему были необходимы мука, ткани, готовые металлические изделия, такие, как, например, кирки, специи и всякие мелочи, благодаря которым жизнь становится чем-то иным, нежели просто тяжелая работа и необходимый минимальный отдых. За все эти товары нужно было платить, и для кемпа платежным средством был уголь. Торговцы предпочитали забирать уголь расфасованным в мешки, сухим и полностью готовым к продаже. За влажный уголь они снижали цены, а за уголь россыпью давали еще меньше.

Если в караване только четыре телеги для вывоза угля, то кемп, соответственно, купит меньшее количество товаров. А вот если телег шесть, тогда как у Наталона имеется запас на пять с небольшим, могут возникнуть куда более серьезные проблемы. Ни один торговец не получит хорошей прибыли, если будет возить загруженные наполовину или, хуже того, пустые телеги. Торговец вполне может отправиться дальше, в другой кемп, в надежде получить там угля под полную загрузку. Конечно, через некоторое время придет другой караван, который заберет всю добычу шахты Наталон-кемпа, но это случится, самое малое, через месяц.

Киндан понимал, как будут себя чувствовать горняки, если увидят, что караван уходит без торговли, пусть даже в кемпе достаточно припасов, чтобы спокойно дожить до прихода следующего каравана. Он также представил, как будут раздосадованы присланные ученики, увидев, что попали в кемп, который не может купить привезенные торговцами товары.

За исключением рассыпанного по мешкам и сложенного в сухой пещере угля, вся добыча осени и зимы была свалена в огромную кучу, засыпанную тающим снегом. С наступлением теплой погоды эта куча просохнет довольно быстро, но всё равно не раньше чем через семидневку, а то и позднее — намного больший срок, чем согласится ждать любой торговец.

— Сколько времени потребуется, чтобы наломать угля на шестую телегу? — спросил Киндан.

Наталон удивленно вскинул брови, но тут же понимающе кивнул.

— Что, мастер Зист просил тебя выяснить все возможности, да?

Киндан пожал плечами.

— Я уверен насчет четырех телег… но если за туманом скрывался длинный хвост, то их могло быть и шесть. Никогда не помешает быть готовым ко всему, не так ли?

— Да, не помешает, — серьезно согласился Наталон, окинув взглядом крепи, расставленные в этом штреке. — Хотя, — добавил он, строго посмотрев на Киндана, — гораздо лучше знать точно, чем предполагать.

— Я понимаю, — мрачно согласился Киндан. — В следующий раз я досижу до тех пор, пока не буду уверен, что видел хвост каравана.

Наталон испытующе посмотрел на Киндана и заметил крепко стиснутые челюсти и понурившиеся плечи. Он нисколько не сомневался в том, что Киндан действительно полностью осознал свою ошибку и больше никогда ее не повторит.

— Ладно, — твердо сказал Наталон. — Значит, сколько времени нужно, чтобы наполнить шестую телегу, да? — Он пожевал губами, прикидывая про себя. — Если бы мы работали в три смены, то, возможно, уложились бы в два, самое большее, три дня. — Он вздохнул. — Но мы не можем работать в три смены. Я так и не подготовил никого, кто мог бы руководить третьей сменой.

— Таким образом, при работе в две смены потребуется четыре дня? — подхватил Киндан.

Наталон согласно кивнул.

— А сколько времени потребуется, чтобы загрузить телеги?

— Обычно мы снимаем из шахты и ставим на погрузку одну смену, — сказал Наталон. — Десять человек, опять же разбившись на две смены, могут загрузить телеги за день-два.

— Значит, если бы мы собрали третью смену, которая грузила бы телеги, пока другие две продолжали добычу… — принялся рассуждать вслух Киндан, — она загрузила бы телеги дня за три, так?

Наталон поднял взгляд к потолку, задумался и наконец кивнул:

— Да.

— Выходит, всё, что нам нужно, — это уговорить торговцев остаться на один лишний день, — сказал Киндан.

— Но ведь я только и умею, что бить в барабан! — возразил Киндан.

Мастер Зист фыркнул.

— А что ты делал на свадьбе?

— Я думал, вы не хотели, чтобы я пел, — сказал Киндан.

— За исключением тех случаев, когда я сам велю тебе петь или же когда нет другого выбора, — поправил его мастер Зист. — А сейчас и я велю, и выбора нет.

— А-а… — Киндан задумался, наморщив лоб.

— Тебя что-то еще тревожит? — заметил мастер Зист.

— Ну… — медленно начал Киндан, тщательно подбирая слова. — Меня всегда учили, что лгать нельзя, и всё же мне кажется, что я сегодня наворотил целую гору лжи… А я всегда был уверен, что ложь обязательно выйдет мне потом боком.

Мастер Зист удивился:

— Когда же ты лгал?

— Ну как же? Я говорил, что вы, дескать, просили о вещах, которые потребуются для Встречи сегодня вечером.

— А разве я не послал тебя именно с этой задачей? — спросил мастер Зист.

Киндан медленно кивнул.

— И то, что ты считаешь ложью, ты говорил для того, чтобы наилучшим образом исполнить мое поручение, разве не так?

Киндан снова кивнул.

— Это не ложь, Киндан. Это значит, что ты хороший подчиненный.

— Подчиненный? — переспросил Киндан, не понимая, при чем здесь это слово. — Конечно, подчиненный. Ну и что?

— Точно так же, как Свани отвечает за хранение всяких припасов кемпа, но подчиняется Наталону, — пояснил мастер Зист. — Или глава смены, подчиняющийся главному горняку. Подчиненный — это человек, которому его предводитель дал задачу и который при необходимости использует власть этого предводителя, чтобы эту задачу выполнить. Если бы ты сказал, мол, мастер Зист просит, чтобы вы испекли мне несколько воздушных пирожков, — чего я никогда не делал, — вот это было бы злоупотреблением полномочиями подчиненного, — добавил арфист. — Подчиненный действительно зачастую идет по узкой тропинке между ложью и правдой. Считается, что подчиненный должен догадываться, что хочет его предводитель, и догадываться правильно. — Он погрозил пальцем Киндану, предупреждающе насупив брови. — Ведь ты же не хочешь допускать ошибки, будучи моим подчиненным?

Киндан пожал плечами, как бы не до конца соглашаясь.

— А как же тот случай во время родов? Вы же не просили, чтобы я привел в комнату Нуэллу, и получилось, что мы одурачили Марджит и Миллу. Пусть это не ложь, но и правдой это можно назвать с очень большой натяжкой.

— Это действительно была трудная ситуация, — согласился арфист. — Кстати, ты очень ловко ее разрешил. Ложь и тайны связаны между собой, Киндан. Тайны порождают ложь. Поскольку Наталон хочет, чтобы Нуэлла жила здесь в тайне от всех — по причинам, которые я не вправе тебе раскрыть, — тебе пришлось пойти на определенный обман.

— Но если тайны настолько нехорошее дело, почему же так много людей их имеют? — спросил Киндан.

— Потому что иногда это единственная вещь, которую некоторые люди могут назвать своей настоящей собственностью, — со вздохом ответил мастер Зист.

— Кстати, я не могу представить, как долго еще удастся держать существование Нуэллы в тайне, — сказал Киндан. — И Зенор, и я давно знаем про нее, а ведь мы прожили в кемпе меньше года.

— Я говорил Наталону то же самое, — заметил мастер Зист. — Но у него есть на то свои причины.

— Потому что она девочка или потому что она слепая? — спросил Киндан.

Киндан заподозрил, что она слепа, в тот день, когда вошел в холд Наталона и обнаружил, что дом полон ядовитого угарного газа. Правда, он не был уверен, что это могло послужить для Наталона достаточно веской причиной прятать девочку.

Мастер Зист улыбнулся мальчику.

— Это ты неплохо придумал: предложить мне такой вопрос в надежде, что я проговорюсь о тайне. Но не забывай, я стал арфистом задолго до того, как ты появился на свет. Я ценю твою проницательность: ты заметил состояние Нуэллы, — добавил мастер. — Возможно, из этого ты сможешь сделать некоторые выводы, — Киндан открыл было рот, но Зист остановил его, подняв руку, — которые, как мой ученик, будешь держать при себе.

— Я понял бы это быстрее, если бы увидел ее в любой другой момент, но это случилось, когда здесь были торговцы, — заметил Киндан. — Я решил, что она одна из них.

Мастер Зист понимающе кивнул.

— В таком замкнутом сообществе, как этот кемп, каждый знает каждого, и больше того, все владеют совершенно одинаковым имуществом, — продолжал он. — О, конечно, в каждой семье есть какието памятные пустячки или реликвии, но в общем и в целом никто не имеет в своем владении большего, чем остальные. Вот и получается, что для некоторых секреты — это и есть всё личное имущество. А бывает еще и так: люди хранят тайны, потому что боятся осложнений, они не знают, как другие отреагируют, если тайна раскроется.

Мастер Зист криво улыбнулся Киндану и добавил с заговорщицким видом:

— По большей части люди мало интересуются чужими тайнами. Но, как я уже сказал, тайна позволяет человеку, не имеющему ничего другого, чувствовать себя исключительной персоной. Именно поэтому арфистов обучают, — Киндан не мог не услышать особого ударения на слове «обучают» (это означало, что он должен накрепко усвоить сказанное — уважать тайны других).

— А если тайна вредная?

— Тайна бывает вредной, если ее можно использовать, чтобы причинить вред другим, или когда она скрывает причиненный вред, — быстро проговорил мастер Зист. — У тебя, опять же как арфиста, есть обязательство обнародовать такие тайны, если случится узнать о таком.

— Например? — спросил Киндан, мысленно пробегая короткий список тайн, которые он обнаружил у своих земляков.

Мастер Зист скривил губы.

— Я знал одного человека, сурового мужчину с тяжелым характером, который, если напивался, совсем терял голову. И когда с ним такое случалось, он бил своих детей. — Губы арфиста сжались в тонкую линию. — Это одна из таких тайн.

Киндан содрогнулся, представив себе такого человека.

— Значит, вредная тайна — это вещь, которой люди не допустят, если узнают о ней, да?

Мастер Зист задумался, прежде чем ответить.

— Полагаю, можно сказать и так, — ответил он. После чего встал, допил стоя остатки кла и дал знак Киндану поторапливаться. — Пофилософствовать мы с тобой сможем и в другой раз. А сейчас надо делать дело.

В караване торговцев оказалось шесть телег для угля. Встречать торговцев, которые устало шагали перед телегами, высыпала вся молодежь и все женщины кемпа.

— Вы первые новые лица, какие мы, бедняжки, увидели за целых шесть месяцев! — воскликнула Милла, поспешно раздавая свои любимые «коржики», которые она напекла специально к прибытию гостей.

— Тарри, — представилась женщина лет двадцати с небольшим, протянув руку Милле и обведя взглядом и остальную толпу. — Подмастерье-торговец.

Через толпу протиснулся мастер Зист, за ним по пятам торопился Киндан.

— Рад познакомиться. Мастер Зист.

Тарри удивленно вскинула брови — она никак не ожидала встретить мастера цеха арфистов здесь, в захудалом кемпе. Впрочем, она сразу же справилась со своими эмоциями и крепко пожала руку арфиста.

— Я привезла с собой семерых учеников от мастера-горняка, — сказала она, кивнув на группку молодых людей, стоявших поблизости.

Киндан чуть не подпрыгнул от удивления. Он своими ушами слышал, как Наталон сказал мастеру Зисту, что послали восемь учеников — восемь, а не семь.

— Мы будем рады принять их у себя, — бодро сказал мастер Зист, помахав прибывшим. Чуть отвернувшись, он шепотом обратился к Киндану: — Ну, а куда мы их поселим?

— Туда, где больше всего места, — так же шепотом ответил Киндан.

Глаза мастера Зиста сверкнули ликованием, смешанным с тревогой.

— А это значит — к Тарику, верно? — Киндан чуть заметно кивнул.

— Мастер Зист, вы не могли бы указать нам, куда везти телеги для угля? — спросила Тарри.

По выражению ее лица Киндан понял, что она никак не ожидает, что арфист осведомлен в таких тонкостях жизни кемпа.

— Если вы немного вернетесь к развилке и поедете по левой дороге, то попадете прямо на склад, — спокойно ответил мастер Зист.

Тарри благодарно кивнула и, повернувшись к другим торговцам, отдала распоряжения. Через несколько секунд она вернулась к арфисту.

— Я думаю, горняк Наталон захочет поговорить о закупках и о цене за его уголь, — сказала она.

— Горняк Наталон в настоящее время на смене в шахте и попросил меня оказать вам гостеприимство в его холде, — с поклоном ответил арфист и указал одной рукой на холд Наталона. — Уверен, вы устали от поездки и, надеюсь, не откажетесь от небольшого отдыха.

Молодая предводительница каравана изящно поклонилась и зашагала рядом с Зистом в сторону холда.

— Не знаете, куда нам идти?

Один из вновь прибывших, мальчик лишь немногим старше Киндана, задал этот вопрос прежде, чем Киндан успел увязаться за арфистом.

— Сейчас, парень, во-от он со всем разберется, — ответила Милла, указывая на Киндана. — Правда, Киндан, размести бедняжек-учеников, а я пока позабочусь о торговцах.

Киндан постарался не показать своего разочарования тем, что ему не удалось остаться в центре событий и проследить за самым главным. Он сдержанно кивнул, признавшись самому себе, что булочница сумела в этой ситуации обойти его со всех сторон.

— Меня зовут Киндан, — сказал он обступившим его ученикам. — Я уверен, мы быстро сумеем разместить вас. Так что прошу за мной.

В конце концов, Киндан сумел навязать четверых учеников, двоих старших и двоих помоложе, Даре, жене Тарика, — главным образом, благодаря напористому монологу, посвященному тому, как много она выиграет в общественном мнении, когда возьмет под свою опеку большую часть новых учеников. Взгляд Дары, сначала очень настороженный, стал искренне благодарным; очевидно, она представила себе, как сообщит хорошую новость Тарику. Киндан, уверенный в том, что Тарик стремится не посвящать никого в свою жизнь, сомневался в радостной реакции горняка.

Жена Толдура, Аларра, без разговоров взяла двоих — Менара, постарше, и совсем еще юного Галегара, а Норла с радостью приняла на постой молодого Регеллана, стоило лишь Киндану прозрачно намекнуть, что новый горняк и Зенор будут работать в разных сменах, так что рядом с нею постоянно будет кто-то, с кем можно вести «взрослый разговор».

Устроив учеников, Киндан возвратился в холд арфиста, чтобы переодеться и взять барабаны. Но, войдя в дом, он с изумлением услышал в кабинете мастера Зиста чей-то негромкий плач.

Это оказалась Нуэлла. Светильники в комнате почти потухли; ни у кого просто не было возможности сменить их.

— Что случилось? — спросил он, заметив девочку, сидящую на большом стуле.

Нуэлла вскинула голову на звук его голоса.

— Я… я… Мастер Зист должен был заниматься со мной, — дрожащим голосом проговорила она. — Я подумала, что, может быть, я что-то перепутала, и вернулась в холд, только… только там я услышала, что он с кем-то разговаривает. И тогда я опять пришла сюда.

— Ой, знаешь, сегодня всё перепуталось, потому что пришел караван, — поспешил успокоить ее Киндан.

— Я не слышала барабанов, — возразила Нуэлла.

— Наверно, просто не сработала промежуточная станция, — сказал Киндан, имея в виду станцию барабанной связи на полпути между Кромхолдом и Наталон-кемпом. — А может быть, сочли их приход не слишком важным делом и не стали передавать. Я их увидел с вышки, а потом был ужасно занят с мастером Зистом и твоим отцом.

— Но я же слышала, что с мастером Зистом говорил девичий голос, — настаивала Нуэлла.

— Это Тарри, торговец, — объяснил Киндан.

— Девушка может быть торговцем? — Нуэлла не могла скрыть удивления.

Киндан пожал плечами.

— А почему бы и нет? Хотя я думаю, что Тарри не такая уж молодая. Судя по узлам на плечевом шнуре, она уже подмастерье.

Нуэлла фыркнула.

— Я слышал, как Милла говорила матери, что девочка может стать кухаркой или матерью, но это всё, на что годятся девочки. Она так сетовала и всё повторяла: «Бедняжки, бедняжки!»

Она прыснула от смеха.

— Не могу понять, с какой стати Милла должна сетовать на судьбу, — не задумываясь, выпалил Киндан. — Она же такой хороший пекарь.

— Мать хочет назвать ребенка Ларисой, — сказала Нуэлла, резко изменив тему. — Она очень беспокоится, будет ли ребенок видеть. Она не хочет…

Киндан понял, что Нуэлла намеревается выдать ему свою тайну.

— Я уверен, что с ребенком всё в порядке, — быстро сказал он и вдруг показался себе гораздо больше похожим на мастера Зиста, чем на себя самого.

Нуэлла тоже уловила странность в его поведении и нахмурилась.

— Мать говорит, что сразу после рождения ничего сказать нельзя, — продолжала она. — Иногда зрение теряется только через годы. — Она сделала паузу и нервно закусила губу, набираясь сил для нового порыва откровенности. — Я всё прекрасно видела, пока мне не сравнялось три Оборота. А потом… потом всё стало расплывчатым и тусклым. Теперь… теперь только пятна… Она с решительным видом поднялась с места, на мгновение прикоснулась протянутой рукой к стене и пошла к двери, где стоял Киндан.

— Мастер Зист никогда не переставляет мебель, — с благодарностью в голосе сказала она.

— Я знаю, — ответил Киндан. — Он так орет на меня, если я что-то сдвигаю с места.

— Отец боится, что другие будут возмущаться, если узнают, — сказала Нуэлла. — Именно поэтому он так обрадовался, когда Тарик переселился от нас. Знаешь, Кристов однажды чуть не раскрыл меня.

— Но почему твой отец так волнуется? — Этого вопроса Киндан не мог не задать.

Нуэлла нахмурилась и сердито покачала головой.

— Он боится, что нас начнут избегать, — горестно выговорила она.

— Избегать? Но ведь вы не сделали ничего плохого! — воскликнул Киндан, пытаясь сообразить, с какой стати можно было в этом случае даже думать о самой страшной каре — изгнании из общества.

— Не совсем так, — поправила его Нуэлла. — Его мать тоже была слепая. Вообще-то слепых людей не так уж много, ты же знаешь.

Киндан кивнул, спохватился и ответил вслух:

— Я знаю.

— Ну так вот, — продолжала Нуэлла, — я несколько раз слышала, как они с матерью разговаривали об этом. Вернее, спорили. Отец боится, как бы люди не подумали, что с ним тоже не всё в порядке, раз у него слепые дети. И тогда они не будут доверять ему. И еще он боится, что никто не захочет выйти замуж за Далора. — Немного помолчала и ехидно добавила: — Он даже и не думает, что я могу когда-нибудь выйти замуж.

— И поэтому он хочет сохранить твое существование в тайне? — спросил Киндан.

Нуэлла кивнула.

— Я не представляю, как такое может получиться. Мастер Зист знает, я знаю, и Зенор знает. Просто удивительно, как получилось, что другие еще ничего не поняли.

Нуэлла фыркнула.

— Некоторые люди, имеющие совершенно здоровые глаза, видят только то, что хотят, — сказала она. — Я обычно ношу точно такую же одежду, как и Далор. Однажды Милла подметала пол, прошла совсем рядом со мной и даже не заметила меня.

— А ведь если бы увидела, то какую сплетню могла бы раздуть… — протянул Киндан.

— Обязательно раздула бы, — согласилась Нуэлла и добавила с горечью: — А потом дядя Тарик разнес бы по кемпу другие разговоры. Что, дескать, это за горняк, если он не может даже делать нормальных детей?

Киндан некоторое время молчал, обдумывая се слова. Он ясно понимал, что Тарик обязательно сказал бы какую-нибудь гадость в этом роде. Не исключено, что к его словам начали бы прислушиваться. В первую очередь близкие друзья Тарика. А они стали бы повторять эти гадости. А потом, случись какая-нибудь неприятность, вроде загрязненного воздуха в холде, нашлись бы и такие, кто поверил бы оговору.

— Всё равно, тебя рано или поздно раскроют, — сказал Киндан.

Нуэлла кивнула.

— Я говорю это отцу с тех самых пор, как мы приехали сюда. И я хочу перестать прятаться. Но он продолжает говорить, что мне надо ждать подходящего времени. У него была надежда — до обвала…

Киндан почувствовал, как ему сдавило горло, едва он вспомнил о том, что было потеряно в этом обвале. Мастер Зист настолько плотно загружал его всякими занятиями, что только во сне — в кошмарах — он вспоминал прошлое и свою семью.

— Сегодня вечером будет Встреча, — сказал Киндан. — Я должен идти туда.

— А я ничего не услышу, если останусь здесь, — удрученно проговорила Нуэлла. Она подняла руку с пальцами, прямо-таки испещренными крошечными булавочными уколами. — Мать говорит, что такое бывает со всеми. Я не уверена…

— О, еще как бывает! — уверенно заявил Киндан. — Я видел точно такие же уколы у Зенора — это ведь от вышивальной иглы, да? — и у его сестер.

Киндан заметил, что его слова немного успокоили Нуэллу. Впрочем, кое-что продолжало беспокоить его.

— А давно Зенор знает?

— О, с самой первой семидневки нашего пребывания здесь, — с усмешкой сказала Нуэлла. — Он свалился с забора, когда убегал от Кристова, и ужасно расшибся. Я услышала, как он плакал. Не могла же я просто оставить его там, чтобы Кристов нашел и излупил его. Так что я притащила его в свою комнату и перевязала, и мы с тех пор стали друзьями.

Киндан изобразил испуганную гримасу.

— Да уж, в его руках твоя тайна в полной безопасности. Я, его лучший друг, и то ни слова не слышал о тебе.

— Конечно, — твердо сказала Нуэлла. Интонация заставила Киндана пристально взглянуть ей в лицо. — А разве можно было бы назвать его настоящим другом, если бы он не сохранил тайну даже от тебя?

— Ну… — Нуэлла кивнула.

— Я понимаю, ты думаешь: раз он твой друг, то должен делиться с тобой всеми своими тайнами, да?

Нахмурившееся было лицо Киндана всё больше светлело.

— Ну… — повторил он, не зная, что сказать.

— Но теперь ты знаешь, что, если когда-нибудь что-нибудь доверишь ему, он сохранит эту тайну даже от меня.

В этот момент Киндану в голову пришла одна мысль.

— Подожди минутку! Так это ты бросала камешки, когда мы чистили Даска! Ты предупредила нас. Но откуда ты узнала…

— Хранить тайну и не лезть на глаза — разные вещи, — чопорно произнесла Нуэлла, но тут же захихикала. — Или, так сказать, в уши. Я не могу видеть, но слышу лучше любого в кемпе. И чую, кстати, тоже.

Киндан ничего не сказал, и Нуэлла продолжала:

— Я слышала, о чем вы говорили. Я хотела помочь вам, но меня никто не пригласил, и к тому же обо мне никто не должен был знать, так что…

— Так что ты спряталась и слушала, — закончил Киндан.

Он улыбнулся Нуэлле… впрочем, улыбка замерла у него на губах, когда он сообразил, что она ее не видит. Но вдруг девочка подняла руку к его лицу, нашла губы и легонько провела по ним кончиками пальцев.

— Люди думают, что нельзя услышать, как кто-то улыбается, — сказала она, всё так же прикасаясь пальцами к губам Киндана. — Может быть, услышать действительно нельзя, но я всё равно как-то это чувствую. — Она отняла руку. — Я всегда думала, что у тебя должна быть хорошая улыбка. Я оказалась права.

— Спасибо, — сказал Киндан, чувствуя себя немного неловко. Он прикоснулся к собственным губам, словно никогда раньше их не ощущал. — Но мне нужно переодеться к Встрече. Давай посмотрим, что можно сделать для тебя.

В конце концов, они обратились к корзине с одеждой арфиста. Пестрая одежда и шляпа придали Нуэлле такой облик, что она вполне могла сойти и за обитательницу кемпа, и за спутницу торговцев. По совету Нуэллы Киндан наложил ей на лицо немного грима, чтобы затемнить цвет кожи.

— Не забудь несколько флейт, — сказала девочка, когда они уже направились к двери.

— Я не играю на флейте, — возразил Киндан.

— Зато я играю, — с усмешкой ответила Нуэлла.

Они пришли, когда в большом зале уже собирался народ. Мастер Зист и Тарри сидели в углу, а перед ними стояло блюдо с лучшими лакомствами, испеченными Миллой, и кувшин прекрасного кла. Увидев спутницу Киндана, мастер широко раскрыл глаза. Киндан взглядом успокоил своего наставника, а арфист ответил ему гримасой, означавшей «на твоем месте я не стал бы этого делать».

Киндан помог Нуэлле забраться на тот самый стол, на котором сидел накануне вечером, играя на барабане, усадил девочку на табурет чуть подальше и расставил барабаны.

— А теперь, Нуэлла, я хотел бы послушать твою флейту, — сказал Киндан.

Нуэлла с готовностью заиграла короткую живую мелодию. Мастер Зист вскинул голову, заметил Нуэллу с флейтой и пронзил Киндана еще более встревоженным взглядом. Когда мелодия закончилась, Киндан повернулся к Нуэлле.

— Это было великолепно. И много еще ты знаешь?

— Лучше всего у меня получается эта, — призналась Нуэлла. — Но я разучивала с мастером Зистом еще четыре.

Киндан кивнул своим мыслям.

— Что ж, в таком случае я заставлю тебя поработать. Я начну на барабанах, а когда устану, попрошу тебя сыграть одну мелодию. Тебе придется играть не больше одной своей вещи на мои три. Ты с этим справишься?

— Справлюсь, — ответил Нуэлла. — Но мне никогда не приходилось играть подолгу.

— Ты поймешь, что можно играть бесконечно долго, если, конечно, позволять себе хороший отдых время от времени, — заверил ее Киндан.

Нуэлла улыбнулась, и Киндан изумился тому, насколько она похожа на брата. Только она была гораздо красивее. Ее ярко-голубые глаза прямо-таки засветились, когда губы девочки растянулись в улыбке.

Киндан наклонился к ней и прошептал на ухо:

— Иногда мне придется оставлять тебя одну на некоторое время, чтобы я мог послушать, что люди говорят. Часто бывает, что люди, когда их никто не слушает, говорят такие вещи, какими никогда не поделились бы с арфистом. — Нуэлла кивнула.

— Жаль, что здесь столько народу, — сказала она. — Я могла бы услышать намного больше, чем ты.

— Готов поклясться, что так оно и есть, — согласился Киндан. — А если ты будешь слушать, пока я играю, а потом рассказывать мне, я буду тебе очень благодарен.

— Договорились.

Первый час прошел просто замечательно. Мастер Зист взглядывал на Киндана лишь для того, чтобы подбодрить мальчика жестом или улыбкой. Флейта Нуэллы оказалась огромной подмогой для Киндана, который мог шнырять в толпе, состоявшей главным образом из женщин и подростков, и подхватывать тут и там лакомые кусочки сплетен.

Он с удовольствием выяснил, что все только и говорят, как повезло Даре: под ее кров, мол, поселили сразу четверых учеников. Единственной недовольной оказалась сама Дара, которая, как Киндан и ожидал, уже выяснила, что Тарика нисколько не обрадовало массовое вторжение в его тщательно охраняемую личную жизнь. Киндану пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться при мысли о негодовании Тарика.

Получив тяжелый поднос со всякими лакомствами и кувшин холодной воды от благодарной Миллы («А кто эта прелестная девочка, которая играет вместе с тобой?» — «А-а, эта? Она из торговцев»), Киндан вернулся на сцену, чтобы начать очередную пьесу. Но едва он начал постукивать по барабану, постепенно усиливая звук, как почувствовал, что Нуэлла у него за спиной вся напряглась. Он быстро оглянулся и увидел, что она принюхивается, чуть раздувая тонкие ноздри. В тепло помещения ворвалась струя холодного воздуха снаружи: со смены возвратился Наталон. На плечо Киндана легла легкая рука; Нуэлла наклонилась к нему.

— Он сначала переоденется, — сказала она. И тут же в ее голосе зазвучала радость. — Зенор пришел!

Действительно, в этот момент в зал вошел Зенор. Он начисто отмыл лицо после работы. Рядом с ним шла мать, ведя за руки младших сестер. Он приветственно помахал рукой Киндану и зашагал было к скамье, стоящей возле дальней стены, как вдруг сообразил, кого видит, и резко повернулся к музыкантам.

— Он увидел меня, да? — прошептала Нуэлла.

Киндан мог только кивнуть, что — как он мгновением позже сообразил — можно было и не делать, но Нуэлла, вероятно, уловила его движение. Она сняла руку с его плеча и бесшумно вернулась на свое место.

Да, похоже, вечер действительно будет очень интересным, подумал Киндан.

— Ты что, совсем спятил? — прошипел Зенор Киндану, как только сумел отвязаться от матери.

Пока Нуэлла исполняла очередное соло на флейте, Киндан снова спустился в заполнявшую зал толпу, которая стала заметно гуще.

— Или, может быть, она?

— Зенор, но ведь никто, кроме тебя, ничего не узнает, — ответил Киндан. — Мы ее загримировали, сделали лицо темнее, убрали волосы, да и со сцены она не сходит. Торговцы решат, что она одна из нас, а горняки будет думать, что она одна из них.

— Ты что, надеешься, что и отец с матерью ее не узнают, так, что ли? — сказал Зенор, нахмурив лоб. — А уж если Тарик узнает…

— Ну, от меня он этого не узнает, — заверил его Киндан.

Он не без удивления узнал за время своих обходов зала во время Встречи, как плохо горняки относятся к Тарику. Больше того, у Киндана сложилось четкое впечатление, что его вообще терпят в кемпе только из уважения к Наталону, которому он всё же приходится родственником. О, действительно, было несколько человек — двое, если быть точным, — державшихся очень высокого мнения о Тарике, но Кердал и Панит считались его старыми близкими друзьями, а из подслушанного разговора их жен у Киндана сложилось впечатление, что лояльность этих двоих рождена надеждой на хорошую награду от Тарика, а вовсе не дружескими чувствами.

— Нет, но всё-таки, как насчет ее родителей? — не отступал Зенор.

Прежде чем Киндан смог хоть что-то ему ответить, у Зенора отвисла челюсть. Он схватил Киндана за руку и с силой дернул.

— Слишком поздно.

Киндан увидел, что в зал вошли Наталон и Дженелла с младенцем на руках. За ними Киндан увидел Далора, который сразу принялся осматривать переполненное помещение. Киндан подбежал приветствовать их.

— Мой лорд, моя леди, — сказал Киндан Наталону и Дженелле, изобразив глубокий сложный поклон, которому мастер Зист обучал его несколько семидневок. — Мастер Зист приглашает вас к себе. Во-он он сидит, — Киндан указал пальцем, — и беседует с торговцем Тарри.

Затем Киндан указал в сторону стола, на котором располагались музыканты. Нуэлла как раз играла на флейте бойкую танцевальную мелодию.

— Мне очень повезло, нашелся человек, который решил помочь мне сегодня вечером, — сказал он. — Я уверен, что вы никогда прежде ее не видели. Мне дали понять, что она входит в группу торговцев и просто захотела поучаствовать сегодня в нашем празднике. Я надеюсь, что вы не возражаете.

Наталон слушал речь Киндана с отсутствующим видом, но тут жена схватила его за руку и повернула к Нуэлле, одновременно бросив на Киндана испепеляющий взгляд.

— Если я поступил неправильно, моя леди, — сказал Киндан, — то, уверен, можно в любой момент попросить ее уйти.

Наталон несколько мгновений стоял, переводя взгляд с Киндана на Нуэллу и обратно. Дженелла еще крепче сжала его руку и покачала головой.

— Я давно хотел послушать флейту, — сказал Наталон, немного подумав.

Далор, так и стоявший позади отца и матери и поначалу не прислушивавшийся к беседе, внезапно напрягся, заметив наконец Нуэллу, но тут же успокоился, услышав, о чем родители говорят с Кинданом.

— Как же хорошо она играет, — объявил он и метнул на Киндана взгляд, в котором нетрудно было прочесть и благодарность, и предупреждение.

Киндан кивнул.

— Что ж, мне нужно вернуться к своим обязанностям. — Киндан еще раз поклонился Наталону и Дженелле и быстро зашагал обратно к столу музыкантов.

Когда Нуэлла закончила, Киндан прошептал ей:

— Всё прошло хорошо.

— Не очень, насколько я слышала, — тоже чуть слышным шепотом отозвалась Нуэлла.

Киндан покраснел от мысли о том, что она слышала его слова — вернее, из-за того, что он так неловко передал их смысл.

Огорченный, он повернулся к толпе. Люди заволновались, ожидая нового музыкального номера. Но вместо того, чтобы снова сесть к барабанам, Киндан встал и запел первую же песню, которая пришла ему на ум. Это оказалась «Песня об утреннем драконе».

Уже после первой строки к его пению присоединился удивительно точный контрапункт. Это вступила Нуэлла на флейте. Красота мелодии так поразила Киндана, что он чуть не замолчал. Впрочем, сразу же спохватившись, он немного прибавил громкость и предоставил своей партнерше украшать песню музыкальными узорами.

Когда умолкли последние слова, флейта Нуэллы прощебетала последнюю фразу, и наступила полная тишина — первый раз за весь вечер. А потом раздались громовые аплодисменты. Киндан ужасно разволновался, увидев, что мастер Зист поднялся из-за стола и с силой бьет в ладоши, как и все остальные. Еще больше поразил его голос Нуэллы:

— Может быть, сделаем еще одну песню?

В итоге, они исполнили еще шесть дуэтов. Зенору даже удалось — при содействии Киндана — потанцевать с Нуэллой.

— У нее получится, если ты будешь ее вести, — сказал ему Киндан. И когда Зенор засомневался, добавил: — Вот что, делай всё так, будто танцуешь с одной из своих сестер.

Нуэлла светилась от счастья, когда Киндан помогал ей сойти со стола в объятия Зенора. Киндан заставил себя сдержать улыбку, глядя на то, как Нуэлла торопится вернуть лицу спокойное выражение, прежде чем Зенор сможет заметить ее радость. С видом «а давайте-ка позабавим Киндана» они закружились среди других пар.

Мастер Зист поднялся на стол к Киндану со своей скрипкой и заиграл разухабистую танцевальную мелодию. Киндан с улыбкой наблюдал, как Нуэлла и Зенор пляшут под эту музыку, время от времени сдержанно вскрикивая, когда кто-то из них наступал партнеру на ногу.

— Они еще слишком не доросли для того, чтобы заводить роман, а ты слишком молод, чтобы сводничать, — прошептал мастер Зист на ухо Киндану, когда танец закончился.

— Они друзья, — ответил Киндан. — А Встреча — это для них единственная возможность потанцевать.

К столу-сцене вернулась усталая, но оживленная Нуэлла.

Мастер Зист многозначительно взглянул на Киндана.

— Сделай перерыв, парень. А мы с этой малышкой посмотрим, на что способны скрипка и флейта.

Киндан кивнул в ответ и отправился к столу, на котором была расставлена еда. Ни одного из разнообразных изделий Миллы, конечно же, не осталось, да и вообще еду подмели почти подчистую. Впрочем, оставалась отличная чистая вода, остывший глинтвейн и кла в больших кувшинах. Он съел немного овощей, заставив умолкнуть урчавший живот, но на самом деле ему больше всего хотелось воды. Он долго пил, прежде чем почувствовал, что его жажда успокоилась. Можно было отправляться в очередной обход зала.

Он с удовольствием выслушивал от торговцев и горняков похвалы своему пению, помня при этом, что мастер Зист ожидал от него отнюдь не охоты за комплиментами. Поэтому он ссутулился, чтобы сделаться незаметным, и как бы случайно подошел к кучке людей, которых выделил для себя во время пения и игры.

— Значит, стража порога так и не привезли? — услышал он чей-то голос.

— Ну и что из того? Что-то я не помню, чтобы от этих тварей был хоть какой-то толк. — Этот голос принадлежал Паниту, одному из прихвостней Тарика.

Его собеседники, похоже, не были с ним согласны. Сразу несколько человек принялись гадать о возможных причинах, помешавших ученику со стражем порога приехать в кемп. Киндан слышал в их голосах оттенок беспокойства.

— Слишком уж много обвалов за последнее время, — проворчал один из горняков.

— Обленились людишки, вот что я тебе скажу, — ответил Панит. — Обленились, потому что думают, дескать, страж порога их спасет. Потому и начинают работать спустя рукава. Без них мы быстро научимся соображать, что к чему.

Повисла пауза.

— Но вот что меня сильней всего тревожит, — не угомонился Панит, — так это то, что Наталон очень уж хочет снова заполучить такого зверя.

Киндан, которому удалось остаться незамеченным, отступил в сторону. Его охватила тревога. Он знал, что стражи порога очень нужны в шахте. Скорлупа и осколки! Разве не был Панит собственной персоной в числе людей, которых Даск спас из-под завала? Если люди волнуются из-за того, что им приходится работать без стража порога, так почему бы не завести нового? И почему Панит хочет внушить людям мысль о том, что Наталон ленится? Может быть, надеется, что если они будут считать Главного горняка лентяем, то станут отказываться от работы в шахте? Или вовсе уедут, как этот неизвестный ученик со своим стражем порога?

После Встречи, когда Киндан и мастер Зист унесли инструменты в свой холд, арфист пригласил Киндана в кабинет для разговора.

— У вас с Нуэллой замечательно получилась «Утренняя песня дракона», — сказал мастер Зист.

— Спасибо.

— Я хотел бы разучить с тобой еще несколько вокальных произведений, — продолжал арфист. — Думаю, что нам стоит попробовать спеть дуэтом.

— А как быть с Нуэллой? — спросил Киндан. Мастер Зист печально покачал головой.

— Когда торговцы уедут, ей придется исчезнуть вместе с ними.

— Но ведь вы же обучаете ее, правда?

— Да, — согласился мастер Зист, — и прилагаю много сил для того, чтобы скрыть от всех наши уроки.

— Я не понимаю, почему Наталон прячет ее от всех, — сказал Киндан.

На его лице отражалась уверенность в несправедливости такого решения старшего горняка. Мастер Зист покачал головой:

— Я не могу рассказать тебе. Это тайна Наталона.

— Нуэлла сама рассказала мне. Это похоже на вредную тайну, — ответил Киндан.

— Ты прекрасно барабанил сегодня вечером, — мастер Зист решил изменить предмет разговора. — Завтра же начну обучать тебя секвенциям, а после этого ты сможешь сам обучать несколько младших мальчиков.

— Я ведь даже старше Зенора!

Мастер Зист предостерегающе поднес палец к губам.

— Я когда-то говорил тебе, что некоторые из мальчиков слишком возбудимы и эти занятия могли бы помочь им израсходовать часть лишней энергии.

Киндану оставалось лишь пожать плечами и смириться с новой обязанностью.

— А что у вас вышло с торговцем? — Мастер Зист улыбнулся.

— Думаю, сделал то, что нужно. Я спросил ее, какими были дороги, когда она сюда ехала. Она рассказала, что везде ужасная грязь. Вот я и предложил ей остаться на несколько дней и подождать, пока дороги немного подсохнут.

Его глаза сверкнули.

— Естественно, она с полуслова поняла, что мы по каким-то причинам хотим задержать ее здесь, и тут же начала торговаться.

Из рассказа мастера Зиста следовало, что подмастерье цеха торговцев Тарри пыталась сбить цену за уголь, но мастер Зист сумел доказать ей, что существует немалая опасность потерять одну из телег с грузом угля на скользкой дороге при возвращении в Кром-холд. В таком случае торговец не получит вообще никакой прибыли. Он указал также, что со стороны предводительницы каравана будет очень нехорошо, если из-за нее дорога в Наталон-кемп получит славу опасно скользкой. Поэтому мастер Зист предложил такие условия: кемп оплатит половину расходов торговцев за еду и постой в течение лишнего дня. Тарри потребовала, чтобы горняки выслали людей засыпать гравием самые опасные места дороги, сказав, что это принесет горнякам пользы даже больше, чем торговцам. Мастер в ответ предложил выделить торговцам сколько угодно гравия с тем, чтобы они засыпали дорогу сами в тех местах, где сочтут нужным.

— Она сказала: «Договорились», и на этом переговоры закончились. — Мастер Зист откинулся на спинку стула. Он казался очень довольным собой. — А как ты устроил новых учеников?

Киндан подробно объяснил, что и как.

— Мне кажется, что ты совершенно прав насчет реакции Тарика на то, что к нему всунули аж четверых, — сказал мастер, когда Киндан закончил рассказ.

Киндан насмешливо фыркнул. Мастер Зист вопросительно поднял бровь.

— Вы слышали, что люди Тарика говорят о Наталоне? — спросил Киндан.

— Нет, — медленно проговорил мастер Зист. — Мой ученик пока не счел нужным рассказать мне об этом.

Киндан почувствовал, как у него вспыхнули щеки.

— Извините, — сказал он и принялся пересказывать всё, что смог припомнить из разговоров, подслушанных на Встрече. Закончив, он вскинул взгляд на арфиста. — Скажите, почему Наталон продолжает иметь дело с Тариком? И почему Тарик, мне кажется, люто ненавидит родного племянника?

Мастер Зист вздохнул.

— Я-то надеялся, что ты сам сумеешь объяснить мне это.

— И еще, насчет стражей порога, — нахмурив брови, сказал Киндан, который никак не мог обойти эту тему. — И почему ученик со стражем не прибыл в кемп?

— На этот вопрос я, пожалуй, смогу ответить, — сказал мастер Зист. — Я, естественно, не мог упустить это дело из виду и задал несколько косвенных вопросов подмастерью Тарри.

Киндан насторожил уши.

— Из того, что мне удалось выяснить, — продолжал Зист, — а она была очень сдержанна в разговоре на эту тему, — я сделал вывод, что ученик меньше боится гнева своего мастера, чем жизни в этом кемпе.

— Что касается меня, то я только смерти боюсь сильнее, чем гнева моего мастера, — с обожанием глядя на арфиста, заявил Киндан.

Мастер Зист рассмеялся.

— Так вот Тарри тоже говорила что-то в этом роде.

— Значит, вы думаете, что ученик боялся погибнуть в шахте?

— Или погубить своего стража порога, — заметил мастер Зист. — Я сомневаюсь, что связь между стражем порога и его воспитателем так же сильна, как между драконом и всадником, но потеря всё равно должна быть трудно переносимой.

— Это верно, — с чувством сказал Киндан. — Я не был связан с Даском, и всё равно мне было очень больно.

Мастер Зист наклонился вперед и легонько сжал ладонью его плечо.

— Я знаю, парень. Тебе пришлось много пережить. Но впереди дни получше.

— Другие горняки говорили, что нам в шахтах нужны стражи порога, — сказал Киндан. — Но Панит заявил, что стражи порога нужны только ленивым горнякам. — Он печально покачал головой. — Я понимаю, Панит — друг Тарика, но ведь Даск спас ему жизнь!

— Что ж, теперь у нас есть новые ученики, — задумчиво проговорил мастер Зист. — Посмотрим, как пойдут дела, когда они спустятся в шахту, верно?

Киндан нерешительно кивнул.

— А теперь, парень, марш в кровать, — приказал мастер Зист. — Уже очень поздно, а ты не спал две ночи подряд из-за всех этих дел. Завтра можешь отсыпаться.

Прибытие первого каравана торговцев означало больше, чем окончание весенней распутицы. Теперь чуть ли не каждую семидневку в кемп в самое разное время дня приходили караваны, загружались углем и возвращались в Кром-холд или еще дальше, в Телгар, где цех кузнецов варил сталь, из которой делали ободья для тележных колес, корпуса столь ценимых Миллой пузатых печей и духовок, плужные лемеха, пряжки для сбруи драконов и бесчисленное множество других вещей, какие можно изготовить только из стали.

Наталон решил, что, получив новых учеников, он может организовать третью смену. Он поставил вновь прибывших строить второй вход в шахту ниже по склону горы, ближе к его холду. И если Тарик и его прихвостни ворчали по поводу работы, которая не приносит прибыли, остальные горняки, напротив, радовались тому, что в шахте теперь будет не один вход.

Во главе новой смены Наталон поставил своего старого друга Толдура. Зенор приложил массу сил и хитрости, стараясь попасть в состав новой бригады. Он рассчитывал наконец-то «попасть под землю». Каково же было его разочарование, когда вместо него выбрали Регеллана.

— Нет, ты только подумай вот о чем, — сказал Киндан, пытаясь ободрить друга. — В бригаде Наталона ты каждый день встаешь на рассвете и выходишь на-гора уже затемно — младенцы в это время уже спят. А вот Регеллан возвращается со смены и ложится спать, и его тут же будят твои малышки.

Зенор смерил его негодующим взглядом и промолчал. Киндан не мог придумать ровным счетом ничего, что могло бы приободрить его старого друга. Позже он с сожалением понял, что теперь у него почти нет новостей, которые он мог бы сказать Зенору. Зенор очень редко бывал на уроках у арфиста, никогда не дежурил на дозорной вершине и совсем не успевал как следует отдохнуть после долгих дней, проведенных в шахте.

Киндан постоянно возился с младшими обитателями кемпа, распределял часы дежурства, учился сам и обучал других игре и передаче сообщений при помощи барабана, так что для личных дел у него оставалась только ночь. Мальчики больше не имели точек соприкосновения в своих обязанностях, и вдруг оказалось, что у них не так уж много общего.

С другой стороны, Киндан много времени проводил с Нуэллой. Мастер Зист иногда позволял ей играть вместе с ними, и они проводили втроем счастливые часы, играя трио или слушая, как один из них играет соло. Мастер Зист сказал Киндану по секрету, что голос Нуэллы «удовлетворительный», но это не мешало взрослому и мальчику с радостью помогать девочке.

Киндан также с нетерпением ждал тех вечеров, когда они оставались вдвоем с мастером Зистом. Они очень быстро обнаружили, что их голоса удивительным образом дополняют друг друга. Арфист был восхищен этим и принялся вспоминать старые и сочинять новые дуэты.

Весна сменилась летом, а лето незаметно перешло в осень. В это время Киндан чувствовал себя более счастливым, чем когда-либо раньше.

Глава 6

Уголь Крома, уголь Крома, ясно гори,

Ночь согрей и зиму прогони.

Уголь Крома, уголь Крома под землей,

Где найдешь такой, чтобы сравнился с тобой.

Несмотря на все опасности, которые вообще-то всегда присущи горняцкому труду, нельзя было не признать, что Наталон нашел богатый угольный пласт. Кое-кто даже клялся, что мастер-горняк собственной персоной хвалил эти залежи. Однако Наталон-кемпу, для того чтобы превратиться во внесенный в постоянный список цеха, находившегося в Кроме, шахтовый Наталон-холд во главе с предводителем Наталоном требовалось значительно больше, чем самый благоприятный отзыв.

Но несчастные случаи в шахте сводили на нет большую часть усилий.

— Как мы без стража порога узнаем, можно туда соваться или нет? — ворчали горняки, не обращая внимания на присутствие Наталона.

Наталон не нуждался в недовольных подсказках — он всё знал не хуже своих рабочих. И что бы там ни талдычил его дядя Тарик, Наталон-кемпу был настоятельно необходим новый страж порога. Именно так и сказал молодой лидер мастеру-горняку, который выслушал Наталона благосклонно и сказал, что будет просить лорда-холдера включить кемп в список нуждающихся в страже. Но Наталон знал, какой длины этот список, а ведь его кемп окажется в нем на последнем месте…

Как ни странно, новость сообщил ему мастер Зист. Вернее, передал то, что донесли барабаны арфистов и Киндан.

Мальчик уже довольно долго практиковался во всевозможных способах игры на барабанах и в приеме и передаче сообщений. Кроме того, Зист назначил его ответственным за обучение группы подростков, которых Наталон отобрал на пробу в качестве возможных барабанщиков кемпа. Так что естественно, что Киндан оказался на вершине, когда дальний барабан отбил сообщение. Сообщение оказалось очень странным, и мальчик, хотя и расшифровал текст, не смог понять смысл.

Он отнес сообщение мастеру Зисту, который только что закончил урок с самыми младшими учениками. Оно гласило: «Ализа будет торговать».

Зист прочел записку, окинул Киндана ничего не выражающим взглядом и сказал, обращаясь скорее не к мальчику, а к самому себе:

— Что ж, я думаю, это нужно показать Наталону.

Киндан, естественно, потащился по пятам за старым арфистом. Зист один раз обернулся, хмуро взглянул на мальчика из-под седых бровей, но ничего не сказал, и они направились дальше.

Наталона они нашли возле входа в шахту, где он вполголоса разговаривал о чем-то со штейгером. Он искоса взглянул на них и слегка нахмурился, узнав Киндана.

— Его это тоже касается, — сказал Зист, ответив на безмолвный вопрос Наталона, и вручил старшему горняку записку.

— Х-м-м-м… — промычал Наталон, разглядывая записку с таким видом, будто она была написана незнакомыми буквами. — Значит, она будет торговать, так, что ли? Могу поспорить, что она не любит холода. — Он всмотрелся в затянутое облаками небо. — А зима будет очень холодная, и не сомневайся.

— Ты понимаешь, что она может продать тебе только шанс, — сказал Зист, переводя взгляд с Наталона на Киндана и обратно. — Остальное зависит от парня.

— Да, я понимаю, — ответил Наталон. Он в упор посмотрел на Киндана. — Знаешь, есть такая поговорка, что кровь, мол, говорит сама за себя. Теперь у тебя появится возможность доказать это.

Мастер Зист с удовлетворенным видом кивнул, положил руку Киндану на плечо и повел его прочь.

— Кровь говорит за себя? — повторил Киндан. Мастер Зист кивнул.

— Тебе придется надеяться на это, дружок. Наталон закладывает под тебя добрую часть зимней добычи угля.

— Мастер Зист! — крикнул сверху вниз Наталон.

Арфист оглянулся и помахал, показывая, что слышит.

— Зажги маяк и подними сигнальный флаг для всадника! — проорал Наталон.

Арфист снова помахал обеими руками, подтверждая, что всё понял.

Глаза Киндана широко раскрылись.

— Мы что, вызываем дракона?

— Так, значит, для тебя это будет первый раз, да? — спросил Зист, расплывшись в широкой улыбке. — Нам придется просить, чтобы нас отвезли — холд Ализы находится очень далеко отсюда, а нам нужно торопиться.

— Дракон! А как вы думаете, он будет бронзовый, или синий, или… — Киндан даже стал заикаться от волнения.

— Какой прилетит, такому мы и будем рады. А ты будешь рад вдвойне. — Мастер Зист оглянулся на склон холма, с которого они только что спустились. — Я только надеюсь, что Наталон окажется таким же хорошим торговцем, каким он стал горняком.

Вечером Киндан и мастер сели за обед. Мальчик решился заговорить с наставником о том, что волновало его целый день:

— При чем здесь я, мастер Зист? И кто такой мастер Ализа?

Глаза мастера Зиста под седыми бровями сверкнули, а рот изогнулся в улыбке.

— Я вижу, ты учишься держать себя в руках.

— Вы же сами много раз говорили мне, что бывает время слушать и время говорить, — ответил Киндан.

Улыбка арфиста исчезла.

— В таком случае сейчас время слушать. Ты много раз слышал, как сильно кемп нуждается в новом страже порога, — продолжал он. — После того как ученик — воспитатель стража — отказался приехать сюда, Наталон, я полагаю, понял, что другая возможность представится нам очень не скоро.

— А что, мастер Ализа — это мастер воспитателей стражей? — спросил Киндан, пытаясь сообразить, почему он никогда не слышал этого имени от отца или братьев.

— Не в большей степени, чем может существовать мастер огненных ящериц или мастер драконов, — ответил арфист.

Киндан вскинул брови, невольно повторяя выражение лица, которым мастер Зист давал понять собеседнику, что недопонял его.

— Мастер Ализа — воспитатель королевы стража порога. И мастером ее называют лишь в знак уважения, Наталон попытается купить у нее яйцо.

Кровь говорит…

По мере того как Киндан осознавал, что имел в виду Наталон, его глаза раскрывались все шире и шире.

— Вы хотите, чтобы я воспитывал стража порога? — спросил он потрясенным шепотом. Он изо всех сил старался не перейти на возмущенную скороговорку. — Но я хочу быть арфистом!

Мастер Зист серьезно смотрел на него через стол.

— Наталон считает — и я вынужден полностью согласиться с ним, — что, если мы не сможем в ближайшее время получить стража порога, шахту придется закрыть.

Киндан глубоко вздохнул, стиснул зубы так, что на щеках заходили желваки, отвел взгляд от глаз мастера и медленно наклонил голову, соглашаясь.

Маяк горел, флаг развевался, но хоть какой-то реакции на эти сигналы пришлось ожидать целых два дня. В конце концов в небе появился дракон, сделал круг над флагштоком, снизился к маяку, а затем тут же исчез из виду, переместившись в Промежуток, чтобы отправиться в какое-то другое место.

Киндан, которому, естественно, поручили обеспечить дежурство возле маяка, чтобы огонь горел непрерывно, видел дракона своими глазами и отчаянно размахивал руками, пока дракон выполнял свои маневры, после которых исчез. Рассказ мальчика потом пересказывала вся молодежь кемпа. Зист выслушал воспитанника благосклонно и помог ему превратить незатейливое изложение короткого события в настоящую повесть, так что к концу семидневки пересказ истории Киндана занимал добрых пятнадцать минут, и все обитатели кемпа то и дело вглядывались в небо, надеясь своими глазами увидеть такое же феерическое зрелище.

Во время, свободное от обучения Киндана искусству рассказчика, мастер Зист утешал Наталона, который по-настоящему страдал из-за задержки всадника.

— Почему они тянут? — стонал старший горняк. — Неужели Ализа согласится ждать так долго?

Зист покачал головой.

— Ничего не могу сказать. А вот Форт-Вейр отправил бы всадника в тот же день, даже если бы патрульный всадник не смог приземлиться.

— А здесь найдется место, где мог бы приземлиться дракон? — спросил Наталон, испуганно окинув взглядом окрестности кемпа. — Может быть, всё дело в этом? Вдруг ему здесь негде сесть?

— Наталон, драконы не настолько велики, чтобы не поместиться здесь, — успокаивал собеседника старый арфист. — Может быть, у бронзовых или у королев были бы сложности, но и они без труда приземлились бы на холмах возле маяка.

— И что, всадники согласились бы идти оттуда до самого кемпа? — наивно спросил Наталон.

В его сознании никак не укладывалось, что всадник, летающий на драконе, может пройти пешком те полмили, которые ежедневно по несколько раз пробегали чуть ли не все мальчики и девочки кемпа.

— А почему бы и нет, — с усмешкой ответил Зист. — Ведь ноги-то у них есть.

Наталон с негодованием уставился на него, но старый арфист продолжал с улыбкой смотреть на него, пока наконец Наталон не улыбнулся сам.

— Ну да, наверно, есть.

Зист хлопнул горняка по плечу.

— Не наверно, а совершенно точно.

— А что, если они еще протянут? И прилетят слишком поздно?

— Когда доживешь до моих лет, Наталон, — со вздохом ответил Зист, — то научишься принимать вещи такими, какие они есть.

Наталон расхохотался.

— Да, мастер, когда доживу до твоих лет, то, наверно, научусь.

Этим вечером Киндан заметил, что, когда пришло время отходить ко сну, мастер Зист сделался непривычно мрачен. Сам Киндан был на протяжении последних двух дней в равной степени и возбужден, и угнетен: порой он чувствовал себя подавленным из-за того, что дракон не опустился в кемпе, порой ликовал потому, что дракон улетел; то пребывал в радостном возбуждении из-за того, что его выбрали для дела, ради которого кемп отдаст свою полугодовую добычу угля, то впадал в глубокое уныние по той же самой причине.

— Ты знаешь, парень, что очень многие расспрашивают о тебе, — сообщил Зист, присев около кровати уже улегшегося Киндана.

— Знаю.

— Твой отец научил тебя, как обращаться со стражами порога, верно? — спросил Зист.

Киндан молча покачал головой.

— Но ты же знаешь, как их воспитывать, как кормить и ухаживать за ними?

Киндан снова покачал головой.

— Мой отец частенько говорил, что вряд ли мне придется когда-нибудь заниматься такими вещами. А братья утверждали, что я еще слишком мал, чтобы понимать такие вещи.

Мастер Зист на мгновение прикрыл глаза, а открыв их, широко улыбнулся.

— Ладно, ты головастый парень, и я уверен, у тебя всё получится.

— Я не подведу родной холд… э-э-э… кемп, — сказал Киндан, изо всех стараясь не показать наставнику свой страх.

Мастер Зист поправил одеяло и подвернул его под подбородком Киндана.

— Я уверен, что не подведешь, парень, — твердо сказал он.

Киндан заметил, арфист выглядит обеспокоенным; правда, люди, знавшие старого мастера хуже, ни за что бы этого не заметили.

— Что-то не так?

Мастер Зист вскинул бровь от неожиданности.

— Ты слишком уж хорошо разгадываешь мои капризы, мальчик, — сказал он. Потом глубоко вздохнул и шумно выдохнул. — Есть проблема, возможно небольшая, но она непосредственно касается меня.

Киндан вопросительно взглянул на своего опекуна и наставника.

— Возможно, я просто запутался в своих чувствах, — пробормотал арфист, словно обращаясь к самому себе. Он посмотрел на Киндана и добавил: — Ты понимаешь, что, если это случится, ты недолго сможешь оставаться моим учеником?

Киндан медленно кивнул. Та же мысль неотвязно преследовала его все последние дни. Он разрывался между обязательствами, которыми был связан с горняками — прежде всего он чувствовал долг перед Наталоном и Зенором, — и своей собственной мечтой стать арфистом. Он подумывал, что ему, возможно, удастся совместить то и это будущее, но даже не пытался обдумать, каким образом осуществить эту идею, так как знал в глубине души, что идея неосуществима.

— Ладно… — Арфист снова вздохнул и помолчал, словно собираясь с мыслями. — Наша встреча с мастером Ализой состоится завтра.

— Завтра? — Киндан резко сел в постели. — А если всадник не прибудет? Если он откажется взять нас? — Мастер Зист сделал успокаивающий жест.

— И даже в этом случае все может обернуться к лучшему, — сказал он.

— Каким же образом?

Мастер Зист задумчиво нахмурился.

— Видишь ли, это цеховая тайна. — Киндан помолчал и торжественно кивнул.

— Причем тайна даже не цеха арфистов. Ее, пожалуй, скорее можно назвать тайной всадников, — уточнил арфист и продолжал: — Ты доказал, что умеешь хранить тайны, но эту нужно беречь особенно строго.

Мастер Зист в очередной раз вздохнул и начал рассказ.

— Давным-давно, когда я был еще подмастерьем, меня отправили на службу в Бенден-Вейр, — сказал он. Глаза Киндана раскрылись от изумления. — Пока я жил там, у меня появилось много хороших друзей. А мои скудные умения по части целительства помогли завязать еще больше знакомств и больше узнать.

Он прямо взглянул на Киндана.

— Я был не слишком силен по части лечения — и до сих пор не стал сильнее, — и меня поставили переписывать их записи.

Он улыбнулся давним воспоминаниям.

— В первую же семидневку моего пребывания там произошло Запечатление.

У Киндана от этих слов даже дух захватило. Мастер Зист усмехнулся и кивнул, подтверждая, что случай был поистине удивительным, каким его и представил себе Киндан.

— Двадцать пять яиц на площадке Рождений, — продолжал арфист. — И из последнего очень долго никто не вылуплялся. Большое яйцо, но раскалывалось очень медленно. Всадники сказали, что это должен быть бронзовый, и очень волновались. Все оставшиеся кандидаты собрались вокруг яйца, а я находился высоко, на местах для зрителей, и поэтому не мог видеть, что там происходит, но в конце концов толпа расступилась. Парень по имени Матал — он первым приветствовал меня, когда я прибыл в Вейр, — запечатлел бронзового.

Киндан сообразил, что всё это время не осмеливался дышать, и медленно, беззвучно выдохнул, чтобы не отвлечь арфиста.

— Я был так рад за моего друга — теперь он получил имя М'тал, — что громко крикнул, приветствуя его, — продолжал арфист. Его лицо внезапно покраснело. — На площадке Рождений сильное эхо, и звук, видимо, напугал новорожденного… Одним словом, дракончик споткнулся, наступил себе на крыло и порвал перепонку когтями. От боли он, естественно, перепугался еще сильнее. Каким-то чудом М'тал и остальные сумели успокоить малыша, прежде чем он навеки ушел в Промежуток. Когда суматоха утихла, я разглядел, что крыло дракона ужасно изуродовано.

Киндан, потрясенный и сочувствующий, испустил сдавленный звук.

— И во всём этом был виноват только я, — с горечью признался Зист. — «Скорее! На помощь!» — закричал предводитель Вейра. Я скатился сверху и почти сразу же столкнулся с целителем, который сломя голову мчался с другой стороны. Я не узнал его. Он сам дернул меня за руку. При нем была сумка целителя. «Всё будет в порядке, — сказал он мне. — Здесь нет твоей вины. Хочешь помочь мне вылечить малыша?» — «Прошу вас, если можно!» — ответил я. Он махнул мне рукой, и мы вдвоем выбежали на площадку Рождений, вдвоем приблизились к раненому дракону — Гаминт'у — и М'талу.

Он дал мне бальзам из холодилки, чтобы я сам обезболил раны. У него оказалось с собой всё необходимое, чуть ли не на любой случай: плотная ткань, на которой мы закрепили порванное крыло, и прекрасные иглы, чтобы сшить лоскутья кожи. Мы проделали это в мгновение ока.

«Теперь с ним всё будет в порядке», — сказал целитель. М'тал поднял голову и начал было благодарить, но умолк, переводя взгляд с целителя на меня.

«Это ты?!» — воскликнул М'тал. Я тогда не понял, в чем дело, и решил, что он узнал целителя. «И ты, — с улыбкой сказал незнакомый целитель. — Я должен идти». Когда же я дернулся за ним, он остановил меня жестом. «Спасибо, я и сам смогу найти выход». И ушел.

— Гаминт' прекрасно поправился, а М'тал через некоторое время сделался предводителем БенденВейра, — закончил арфист.

— А кто же был тот человек? Почему лорд М'тал так удивился? — спросил Киндан.

Мастер Зист улыбнулся.

— Ответ на этот вопрос содержится в песне, — сказал он. Киндан вскинул брови. — Я не буду петь ее тебе, а только скажу название. Она называется «Когда я встретился с целителем — с собой».

Киндан шепотом повторил название и требовательно взглянул в лицо арфисту.

— Вы встретились с самим собой? Целителем были вы сами? Но старше? Каким же образом?

— Это цеховая тайна, — ответил арфист. — Но, возможно, мы сможем заставить всадников сделать это для нас еще раз.

Киндан в задумчивости пошевелил губами.

— Драконы попадают через Промежуток из одного места в другое… возможно, они умеют перемещаться через Промежуток и во времени?

Мастер Зист улыбнулся и кивнул:

— Из тебя получится хороший арфист.

— Но я же стану воспитателем стража порога, — язвительно ответил Киндан.

Улыбка сошла с лица мастера Зиста.

— Да, если ты так решишь.

Лицо Киндана перекосила страдальческая гримаса.

— Я не могу подвести остальных, — сказал он. — Я уверен, что мне понравится воспитывать стража, и к тому же я останусь со своими друзьями.

— Это так, — согласился арфист. — Если бы ты выбрал путь арфиста, то стал бы учеником в Доме арфистов, и никто не сумел бы предсказать, куда и когда тебя отправят. — Он покивал своим мыслям. — Ты молодец, что стараешься видеть хорошее в любом повороте событий.

Киндан хмуро кивнул.

…На следующее утро мастер Зист разбудил Киндана, грубо встряхнув за плечо. В левой руке он держал кувшин с холодной водой.

— Вставай, парень! — грубо прикрикнул арфист. Киндан выскочил из кровати и потянулся к одежде.

— Нет времени одеваться, просто набрось на себя вот это, — Зист сам накинул ему на плечи плащ. — Только обуйся.

Киндан всё делал как можно быстрее, но от волнения сначала надел башмак не на ту ногу, а потом запутался в шнурках.

— Торопись медленно! — рявкнул на него арфист. — Чем больше суматохи, тем медленнее всё получается! Вдохни, выдохни и сделай всё как надо.

Как только мальчик зашнуровал ботинки, мастер Зист вытолкнул его из дома, и оба опрометью помчались на дозорную вершину.

Снаружи стояла кромешная тьма, и Киндан сумел взобраться на утес, ни разу не споткнувшись, только потому, что изучил этот путь слишком хорошо. Он мог бы преодолеть его с закрытыми глазами или даже вообще не просыпаясь.

Наверху, рядом с маяком, их ожидали три фигуры. Зато одна из них была поистине огромной. Киндан задирал голову всё выше и выше, пока не увидел наконец голову дракона. Дракон скользнул по нему взглядом, точно по мелкой букашке, шумно выдохнул — из ноздрей вылетели две струйки пара, так было холодно — и безразлично отвернулся.

— Вот и они, — сказал Наталон. — Это мастер Зист, не так давно переехавший к нам из Дома арфистов, и Киндан, сын нашего погибшего воспитателя стража порога.

Мужчина, к которому обращался Наталон, многозначительно зевнул.

— Это ради них вы выставили маяк?

Киндан ощутил, как мастер Зист, стоявший рядом с ним, сердито напрягся.

— Мы надеялись, что сможем попросить вас оказать нам неоценимое содействие — помочь добраться до места, — ответил Наталон. — Мы хорошо заплатим.

— Маяк и драконий вымпел — это знаки бедствия, горняк, — холодно ответил всадник, делая знак дракону и недвусмысленно демонстрируя намерение улететь.

— Лорд…? — повысил голос Зист. Раздраженный всадник остановился, успев сделать всего один шаг.

— Я лорд Д'ган, арфист, предводитель Телгар-Вейра, — ответил он, выпрямляясь во весь рост.

— Это для нас большая честь, лорд Д'ган, — сказал Зист, изобразив изысканный поклон.

Киндан торопливо скопировал движение мастера, постаравшись не упустить даже самой мелкой детали.

— Наталон-кемп — преуспевающий кемп, имеющий хорошие перспективы, мой лорд. Мы добываем много угля, который пользуется большим спросом…

— Только не у драконов и их всадников, арфист, — надменно перебил Д'ган. — Если бы вы добывали огненный камень, был бы другой разговор. Даже если холдеры зимой немного померзнут… меня это мало волнует.

— Мы добываем кузнечный уголь, мой лорд, — пояснил Наталон. — Наш уголь такого качества, что сам мастер-кузнец сделал на него большой заказ.

Д'ган, прищурившись, взглянул на горняка.

— Я очень рад за мастера-кузнеца.

— Мой лорд, — сказал Зист, и Киндан явственно увидел на лице старого арфиста признаки сдерживаемого гнева, — этот уголь используется для того, чтобы делать сталь, которая соединяет заклепками ремни сбруи ваших драконов, служит каркасом вашего летного шлема и скрепляет пряжкой ваш пояс.

— Очень рад это услышать, — еще более презрительно ответил Д'ган. — У нас много претензий к качеству стали, которую поставляет цех кузнецов. Что ж, теперь я знаю, почему она так плоха.

Он снова двинулся к своему дракону.

— Мой лорд! — окликнул его Зист. — В старину всадники Перна с большим уважением относились к обоснованным просьбам холдеров и цехов.

Д'ган остановился и резко обернулся, схватившись за рукоять висевшего на боку кинжала.

— Это в вашем кемпе забыли, что такое уважение. В старину с большим почтением относились к всадникам и не обращались к ним с просьбами об увеселительных прогулках для любителей острых ощущений. Так что впредь не рассчитывайте, что я стану обращать внимание на ваши сигналы!

Киндан, которому на язык так и просились резкие слова, открыл было рот, но тут же захлопнул его, надеясь, что никто не заметил этой недопустимой вольности.

Но Наталона и арфиста тоже глубоко задело это обвинение.

— Развлекательные прогулки? — переспросил мастер Зист, глядя на Д'гана с таким выражением, будто не мог поверить своим ушам.

— Мы обратились за помощью лишь потому, что у нас в кемпе действительно серьезная проблема. У нас не осталось ни одного стража порога, и все наши усилия по расширению шахты пойдут прахом, если мы не обзаведемся новым, — объяснил Наталон.

— Нам необходимо получить у мастера Ализы новое яйцо, и время никак не терпит, — продолжал арфист.

— О! — Этот звук позволял безошибочно определить всю глубину презрения, которое Д'ган испытывал к стоявшей перед ним троице.

— Наш Даск умер, помогая нам раскапывать завал в шахте, — выпалил, набравшись смелости, Киндан.

Мастер Зист положил руку на плечо Киндана; в этом жесте угадывалось куда больше одобрения, нежели упрека.

— И благодаря его самоотверженности нам удалось спасти засыпанных, — добавил Наталон.

— Так, значит, ваш герой — жалкий страж порога? — снисходительно бросил Д'ган.

К всеобщему удивлению, дракон опустил голову к троим обитателя кемпа и издал странный звук, похожий на фырканье. Он немного походил на те звуки, которые иногда издавал Даск.

— Насколько я понимаю, он сделал лишь то, для чего был предназначен, — пожал плечами Д'ган.

Киндан, глубоко оскорбленный, резко вскинул голову.

— Если бы он позволил себе хоть немного передохнуть, то обязательно выжил бы. Он не останавливался ни на минуту, пока горняки находились под завалом.

Д'ган пренебрежительно махнул рукой.

— Вы убедили меня лишь в одном: предыдущий предводитель Телгар-Вейра слишком избаловал вас. Подумать только: вызывать дракона, чтобы раздобыть яйцо стража порога, никчемной твари! — Он снова фыркнул и пригладил волосы ладонью. — Тебе-то, арфист, следовало бы знать, что скоро вернутся Нити. Или вы считаете, что благословенный Интервал никогда не кончится?

С этими словами Д'ган повернулся и одним прыжком вскочил на спину своего дракона. Тот сделал два устрашающе мощных взмаха крыльями, поднялся в воздух и в следующее мгновение скрылся в Промежутке.

Наталон повернулся и вопросительно взглянул на мастера Зиста, но старый арфист не сказал ничего полезного: он ожесточенно и замысловато ругался.

— Что нам теперь делать? — спросил Киндан, когда узнал от разъяренного арфиста уйму новых выражений.

Мастер Зист прервался на полуслове, сообразив с запозданием, что Киндан ни слова не пропустил мимо ушей.

— Я думаю, ты помнишь, что любой мальчик, который употребит хоть одно из этих слов, должен будет вымыть рот с мылом. А я впредь буду лучше следить за собой, чтобы не ругаться в твоем присутствии.

— У вас были все основания, — сказал из-за спины арфиста Наталон. — Я никогда прежде не встречал ни одного всадника…

Зист вскинул руку.

— Погодите бранить всадников, пока не познакомитесь с достойным представителем.

— И как же я с ним познакомлюсь? — огрызнулся Наталон.

— У меня есть свои хитрости, — ответил мастер Зист. Он посмотрел на Киндана. — Погаси маяк и спусти флаг. Когда всё сделаешь, приходи к сигнальным барабанам; я буду там.

Когда Киндан выполнил поручение, мастер Зист продиктовал ему сообщение, которое следовало передать барабанной почтой. Текст был простой: «Зисту нужен М'тал». Впрочем, имена Зист и М'тал нужно было передавать особым способом, и потому барабанная передача получилась несколько длиннее, чем те, к которым привык мальчик. Он дождался подтверждения приема от двух ближайших барабанов и побежал с докладом к мастеру Зисту.

— Что ты здесь делаешь? — взревел Зист, увидев мальчика. — Немедленно возвращайся к барабанам и жди ответа.

— Мастер…

— Что еще? — Рев голоса мастера сделался оглушительным; несомненно, арфист был до крайности разгневан.

— Может, кто-нибудь принесет мне туда что-нибудь поесть?

Арфист набрал было полную грудь воздуха для очередного рыка, но вгляделся в бледное, измученное лицо своего воспитанника и беззвучно выдохнул:

— Ладно. Возьми пока что рулет.

— Спасибо! — ответил Киндан и привычным аллюром побежал на холм, унося в кармане большой кусок сладкого рулета.

— Я пришлю тебе нормальную одежду! — крикнул ему вслед Зист.

В лучах ярко-оранжевого утреннего солнца нельзя было этого разглядеть, но Киндан густо покраснел, поняв, что явился на первую в жизни встречу с драконом и всадником в пижаме.

Немного позже мастер Зист вскарабкался на вершину, где размещался барабанный пост. Его сопровождал юный белокурый и кареглазый горняк, притащивший узел с обычной дневной одеждой Киндана. Просить арфиста собственноручно отнести такой груз на вершину было бы равнозначно прямому оскорблению.

Киндан, стараясь не выказать тревоги, с которой он ожидал дальнейшего развития событий, взял свою одежду у носильщика и быстро напялил ее на себя, не сбрасывая плаща. Впрочем, мастер Зист, судя по всему, угадал его душевные муки, поскольку смилостивился и задал вопрос, которого мальчик страстно ожидал:

— Ну что, Киндан, как тебе понравилась первая встреча с драконом?

Белокурый подросток с испугом посмотрел на мальчика, но Киндан удивил своим пренебрежительным ответом не его, а самого мастера Зиста:

— О, конечно, они ничего себе, довольно милы, но ни от одного из них не было бы никакого проку в шахте.

Кто-то потряс Киндана за плечо, и он испуганно подпрыгнул, испугавшись, что заснул на часах. Стояла глубокая ночь. В маяке ярко горели поленья, которые навалил туда Киндан, так что он сразу понял, что проспал не больше часа. Самое большее — два часа.

Разбудивший его человек был одет в кожаный костюм всадника.

— Мой лорд, — сказал Киндан, поспешно вскакивая и кланяясь.

Позади и где-то наверху он услышал негромкое, чуть насмешливое, но нисколько не оскорбительное фырканье. Резко обернувшись, Киндан увидел чуть выделявшийся в темноте абрис дракона; огромные фасетчатые глаза с неподдельным интересом разглядывали мальчика.

— Я Киндан. Мастер Зист велел мне дежурить здесь…

Всадник улыбнулся. Киндан решил, что он почти так же стар, как и мастер Зист. Несмотря на темноту, было видно, что его волосы сверкают сединой. Глаза незнакомца оказались янтарными, и вообще он был как раз таким, каким Киндан всегда представлял себе всадника; разве что, постарше.

— Что ж, Киндан, передай, пожалуйста, мастеру Зисту, что М'тал ответил на его вызов, — сказал всадник.

— Не нужно ничего передавать. — Донесшийся из темноты голос потряс Киндана до глубины души. — И перестань скакать, Киндан, а то совсем выбьешься из сил.

— По-моему, он давно уже выбился из сил, — заметил М'тал.

Мастер Зист шагнул в круг, освещенный огнем маяка.

— Я это заметил, — непринужденно ответил он, — и поэтому решил на некоторое время составить ему компанию.

— Вы тоже были здесь? — расстроенно спросил Киндан.

Двое мужчин рассмеялись.

— Таковы уж привычки предводителей, молодой человек, — отозвался первым М'тал. — И вообще, полезно время от времени проверять часовых. — Всадник, внезапно помрачнев, повернулся к Зисту.

— Получив твой вызов, я сразу отправился в Дом арфистов. С большим огорчением услышал о твоей потере.

— Спасибо, — ровным голосом ответил мастер Зист. Впрочем, он тут же махнул рукой и изменил тему: — Спасибо, что прибыл сюда. Я хочу попросить тебя о помощи.

М'тал бросил на друга любопытный взгляд.

— Этот… — Он махнул рукой в сторону домов.

— Кемп, — поспешно подсказал Зист. М'тал кивнул.

— Этот кемп относится к Телгару, ведь правда? — Он взглянул на Киндана.

— К Телгару, мой лорд, — подтвердил Киндан.

— Предводитель Вейра Д'ган не счел нашу просьбу достаточно обоснованной для того, чтобы оказать нам вполне посильную помощь, — объяснил мастер Зист.

М'тал поджал губы, видимо обдумывая слова Зиста.

— Ну, и в чем же состояла ваша просьба?

— Горняк Наталон просит отвезти его, меня и Киндана для встречи с Ализой, мастером стражей порога, — ответил Зист.

— Киндана? — не скрывая удивления, повторил М'тал.

— Горняк Наталон обещал обеспечить мастера стражей углем на всю зиму, если она даст Киндану шанс: получить яйцо стража порога и попробовать стать воспитателем, — сказал Зист и добавил, видя заинтригованный взгляд всадника: — Отец Киндана был воспитателем стража порога этого кемпа.

— Понимаю, — медленно произнес М'тал. — И когда же эта встреча должна состояться?

— Вчера! — сердито бросил мастер Зист.

— Вчера? — повторил удивленный Наталон и с силой грохнул кулаком по столу.

Дело было в холде Наталона тем же утром, но немного позже.

— Вчера? Я обещаю кому-то выложить прорву угля — запас на целую зиму — ради дела, которое закончилось вчера!

М'тал убрал кружку с горячим кла со стола при первом же слове Наталона, но Киндан и мастер Зист, как оказалось, даром предвидения не обладали — напиток выплеснулся из кружек им на колени и на пол. По знаку мастера Зиста Киндан опрометью выбежал из комнаты и тут же вернулся с тряпками, чтобы всё вытереть.

— У арфистов есть несколько песен… — начал было мастер Зист, но осекся, увидев выражение лица горняка Наталона.

— Мои горняки говорят, что не станут работать, если мы не раздобудем стража порога, — удрученно сказал Наталон. — У нас произошло еще два несчастных случая в шахтах. Пещерные змеи забираются в склады. И я обещал обеспечить холд мастера углем на всю зиму за…

— За шанс обзавестись стражем порога, — перебил его М'тал. — И вы должны получить этот шанс.

— Каким образом? — недоверчиво спросил Наталон.

— У арфистов есть несколько старых песен… — снова начал мастер Зист.

Киндан в упоении разглядывал всех троих собеседников. Он не забыл ни слова из того разговора, который случился у него с наставником несколько дней назад.

— …которые, насколько мне известно, уже благополучно забыты, — перебил М'тал, пронзив старого арфиста недовольным взглядом. Мастер Зист склонил голову.

— Да, предводитель Вейра М'тал, ты прав, моя старая голова сделалась как решето, и я много чего позабыл.

— Что ж, — ответил М'тал, чуть заметно подмигнув. — Я вернусь в полдень, так что молодой человек успеет немного отдохнуть.

— Я нисколько не устал, мой лорд, — солгал Киндан, глядя широко раскрытыми искренними глазами на старого всадника.

Киндан лег на кровать в комнате с закрытыми ставнями на окнах и уже через минуту крепко заснул. Но его разбудили голоса, доносившиеся из-за неплотно прикрытой двери.

— Знаешь, на самом деле они не так уж похожи на драконов, — сказал М'тал.

— Это-то я понимаю, — ответил Зист. — Но они не похожи и на огненных ящериц. О них мало что известно; разве что пара простеньких песен.

— Может быть, ты мог бы узнать побольше у мастера Ализы, — предположил М'тал. Зист фыркнул.

— Конечно, смог бы, если бы не Наталон.

— Не понимаю, с какой стати он стал бы что-то запрещать арфисту.

— Нет, конечно, он не стал бы мне мешать, — согласился Зист. — Но он, несомненно, очень заинтересовался бы, зачем мне расспрашивать мастера Ализу, когда у меня, по всеобщему убеждению, имеется специалист, который сейчас спит в соседней комнате.

— Ты об этом мальчике? — Судя по голосу, М'тал был очень удивлен.

— Его отец был последним из живших здесь воспитателей стражей, — напомнил ему мастер Зист. — Наталон уже близок к отчаянию и убедил себя, что Данил обучил Киндана всем тонкостям этого дела. Повторяет, что Данил позволял мальчику мыть стража порога, а это, дескать, значит, что Киндан должен разбираться во всех тонкостях обращения со зверями.

М'тал фыркнул.

— Видишь ли, мазать дракона маслом — это серьезная часть моей работы, так что я хорошо понимаю, что воспитатель должен уделять много времени мытью своего стража порога. Этим можно полностью объяснить заблуждение твоего горняка. — Он покачал головой, заметив, как помрачнел мастер Зист.

— Он слишком молод для того, чтобы запечатлеть дракона, — рассудительно заметил предводитель вейра. — Если стражи порога сколько-нибудь похожи на драконов или даже на огненных ящериц… Я сомневаюсь, что в этом случае ему удастся достичь успеха.

Зист вздохнул.

— Он должен. Если не получится у него, то весь Наталон-кемп обречен, а обвинят во всём его.

— Ужасное бремя для такого мальчонки, — заметил М'тал.

— У него широкие плечи, — ответил Зист. — Надеюсь, он выдержит такой груз.

Киндан поклялся себе, что выдержит.

Глава 7

Страж порога, страж порога в шахте тесной,

Сбереги мне жизнь и сам останься цел,

Укажи дорогу нам во тьме кромешной,

Где б никто другой пути не разглядел.

— Полет в Промежутке занимает ровно столько времени, сколько нужно, чтобы три раза кашлянуть, — сказал М'тал, помогая обитателям горняцкого кемпа забраться на сверкающую бронзой спину Гаминт'а.

— Три раза кашлянуть? — повторил Наталон. — Вот так? — он три раза сдержанно кашлянул, словно прочищал горло.

Киндан обрадовался тому, что горняк не смог сдержать любопытства; сам он задать такой вопрос побоялся бы.

— Именно так, — заверил его М'тал.

— И сегодня тоже будет не дольше? — спросил мастер Зист, как-то странно взглянув на своего друга.

М'тал медленно покачал головой.

— Нет, не дольше. Мы прибудем вовремя.

— Не понимаю, на что вы рассчитываете, — сказал Наталон, неприятно осклабившись.

— О, — ответил М'тал и быстро улыбнулся мастеру Зисту, — драконы, знаете ли, летают быстрее, чем вы думаете.

Когда все разместились на шее Гаминт'а, М'тал напоследок еще раз проверил, хорошо ли пристегнулись его пассажиры, и окликнул дракона:

— Полетели, Гаминт'.

Бронзовый гигант расправил крылья, подскочил, спланировал вдоль склона в сторону кемпа, сильно взмахнул крыльями и взмыл вверх.

Впрочем, дракон набирал высоту очень неторопливо. Мастер Зист хорошо знал, что Гаминт' способен стремительно взмыть ввысь — во времена их юности М'тал с гордостью демонстрировал способности своего дракона (конечно, только тем, кто относился к ним с должным почтением), — и потому решил, что бронзовый всадник ведет себя так осторожно, чтобы не напугать неопытных пассажиров. Ему хватило одного быстрого взгляда, чтобы убедиться: Киндан в категорию нервных никоим образом не попадает. Об этом красноречиво говорили широко раскрытые глаза мальчика и рот, расплывшийся в улыбке от уха до уха. Зато Наталон сделался белым как снег. М'тал обернулся к пассажирам:

— Можно уходить в Промежуток. Вы готовы?

— И всё-таки, мой лорд, я по-прежнему не понимаю, каким образом мы попадем туда вовремя, — сказал Наталон. В его голосе можно было уловить едва различимый оттенок нервозности.

М'тал усмехнулся.

— Поверьте мне, мы прибудем вовремя, — ответил он. — Правда, не исключено, что эффект перемещения окажется несколько более резким, чем вы можете ожидать, но, что поделать, такова цена поездки.

Наталон шумно сглотнул и с отсутствующим видом дернул головой.

М'тал посчитал этот кивок знаком согласия.

— Отлично, — сказал он и повернулся к Зисту и Киндану. — Все готовы?

Они дружно кивнули, и всадник скомандовал:

— Сделайте три глубоких вдоха, первые два раза выдохните, на третий раз задержите воздух. Готовы? Раз… два… три…

И их окружила темнота. Киндан ощутил острый приступ волнения — нет, страха! — он чувствовал только прижатые к нему спереди и сзади тела и шею дракона под собой.

В памяти всплыли слова М'тала: полет в Промежутке занимает ровно столько времени, сколько нужно, чтобы три раза кашлянуть. Киндан начал потихоньку кашлять. Один. Два. Три… Четыре… Пять… Он опять начал волноваться.

Мы почти прибыли, сказал ему беззвучный голос. Киндан удивился настолько, что забыл даже хоть как-то отреагировать.

И появился свет. Или, вернее, огни. Здесь было темно по сравнению с тем солнечным полднем, который они оставили, улетая. Огни вдруг поплыли по спирали, ближние быстрее, дальние медленнее, и Киндан с изумлением понял, что дракон круто скользит по воздуху вниз, спускаясь к земле. Не в силах сдержать свой восторг, он испустил вопль, исполненный чистой радости. Они прибыли сюда на день раньше, чем покинули дом.

— Вот это да! — крикнул сидевший впереди мастер Зист.

Он не обернулся, но Киндан понял, что арфист обращается к нему.

— По-моему, меня сейчас вырвет, — простонал Наталон; он сидел, плотно зажмурив глаза.

— Ты понимаешь, что тебе нужно сделать? — спросила Ализа у Киндана.

— Мне кажется, да, — ответил Киндан.

Он чувствовал себя усталым и каким-то вытянутым; возможно, причиной был скачок во времени — или просто тревога. Мальчик был сейчас слишком возбужден для того, чтобы довести хоть одну мысль до конца.

Ализа вскинула бровь.

— Кажется… Здесь «кажется» не годится, малыш.

Женщина, которую весь Перн величал мастером стражей порога, была намного выше ростом, чем Киндан. Гибкая, стройная, она говорила очень мало. Судя по поведению Наталона, Киндан решил, что горняк тоже побаивается этой леди.

Киндан глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

— Я должен поклониться королеве и подойти к ней вплотную. Если она позволит, я должен выбрать яйцо, взять его, снова поклониться и отойти.

— Она должна тебе позволить, — сурово добавил Наталон. — Чтобы не оказалось, что мы попусту истратили огромную кучу угля.

Киндан сглотнул.

— Не тяни время, — поторопил его мастер Зист.

— Когда войдешь в пещеру, — сказала мастер Ализа, указывая на узкий провал в боку утеса, — забирай направо.

Щель оказалась достаточно широка для того, чтобы по ней мог пройти страж порога, да и Киндан шел, нигде не пригибая головы, хотя, будь он чуть повыше ростом, ему то и дело пришлось бы нагибаться. Проход сворачивал то влево, то вправо, то поднимался вверх, то резко проваливался вниз. Киндан скоро убедился, что своей извилистостью этот проход не уступает прихотливым зигзагам пещерной змеи.

Несмотря на всю свою озабоченность, Киндан поневоле задумался, каким образом мастеру Ализе, страдавшей, судя по облику, болями в суставах, удается справляться со своим делом, но тут же сообразил, что у нее должно быть много помощников в ежедневной рутинной работе по уходу за стражами порога. Однако, шагая в темноте, он понял, что Ализа очень ответственно относится к делу, поскольку в пещере не чувствовалось никакого неприятного запаха. Он напряженно откашлялся и негромко пропел тот ласковый щебечущий звук, с которым его отец всегда входил в вейр Даска.

За спиной он услышал негромкий голос Ализы.

— Что ж, парень, по крайней мере, знает, как к ней обращаться, — не без удивления пробурчала себе под нос хозяйка.

В темноте перед Кинданом открылись большие глаза. В их блеске и в тусклом свете, проникавшем через лаз, он смог разглядеть королеву стражей порога, но ее яиц не увидел. Ализа сказала, что их двенадцать и что ему придется самому уговаривать королеву отдать ему одно. Она уже отказала двум кандидатам в воспитатели. Киндан продолжал щебетать, теперь погромче. Он старался, чтобы издаваемые им звуки производили впечатление доброжелательности и в то же время страстной просьбы. Надо доказать Наталону, что он не зря отдаст изрядную долю зимней добычи угля, да еще часть придется оставить, чтобы обогревать жилище только что вылупившегося птенца, пока его шкура не сменится и не станет толстой, прочной и спасающей от любых холодов. Вспомнив об этом, Киндан ощутил приток уверенности. Оказывается, он знал больше, чем думал прежде. Возможно, это и был тот самый голос крови, о котором говорил мастер Зист. И голос напомнил ему, что он должен сделать кое-что еще.

Не доходя двух шагов до королевы, он остановился и протянул вперед правую руку. На ладони у основания большого пальца еще оставался чуть заметный шрам там, где отец провел ножом, чтобы познакомить старого Даска с запахом крови своего сына. Киндан снова изменил звучание издаваемой трели — теперь он уверял королеву в своих искренне добрых намерениях — и показал ей ладонь, а она прикоснулась к ней языком. Это был хороший, сухой язык. У Даска язык часто был покрыт липкой слюной, которая не вызывала желания лишний раз позволять ему такую ласку. На прикосновение королевы мальчик ответил звонкой трелью, которая, по его представлениям, должна была означать: «Спасибо».

Королева ответила звонким щелчком, и Киндан понял, что его приветствие принято. Что же теперь сделать? Спросить: «Можно ли мне взять одно из ваших яиц?» Ему, естественно, никогда не приходилось слышать, как отец задавал такой вопрос, и поэтому он не мог знать, какой звук соответствует этой просьбе. Поэтому он отозвался шутливым «бр-р-р-р-р». Родные братья часто так дразнили его, потому что он мог раскатить «р-р-р-р» много лучше, чем любой из них.

Хотя их семья благополучно содержала стража порога, принадлежавшего шахте, ни один из его братьев не стремился проверить, обладает ли он дарованием своего отца. Что ж, если ему действительно удастся получить яйцо стража порога, он станет в некотором роде героем своего кемпа.

Пока они неторопливо спускались верхом на драконе к скалистому холму, на склоне которого располагался холд мастера Ализы, взрослые продолжали переговариваться между собой о том, как важно вырастить здорового стража и даже, может быть, вырастить потом еще нескольких, если их новый страж будет соответствовать требованиям, которые мастер стражей порога предъявляет к производителям. Даска, когда он был помоложе, два раза избирали для этой почетной роли. Возможно, это тоже сыграло свою роль в том, что Ализа согласилась дать семейству Данила еще один щанс, думал Киндан. Его трели стали громче и энергичнее, они соединялись в сложные каденции, говорившие, что у человека, пришедшего к королеве стражей порога, есть серьезная просьба. Королева шире открыла глаза. И вдруг Киндан потерял контроль над собой — он так и не отдохнул после бдений последних суток — и зевнул.

— Простите меня, — сказал он, больше всего на свете испугавшись, что оскорбил королеву. — Я очень устал, нам пришлось возвратиться во времени, чтобы попасть сюда и… и в общем мне страшно.

Он снова поклонился ей и постарался выразительно представить себе образ Гаминт'а и их поездку из завтра назад во времени.

Королева удивленно прощебетала. У Киндана сложилось впечатление, что ей удалось разглядеть эту картинку в его мыслях. Глаза королевы еще раз смерили мальчика с головы до ног, а потом она отвела крыло в сторону, и у Киндана перехватило дух при виде кучки тускло поблескивающих яиц.

— Ой, какие они красивые! — воскликнул он, наклоняясь к ее потаенному сокровищу.

Лишь в последний миг он вспомнил, что королева никому не позволяет прикасаться к своей кладке. Киндан поспешно убрал руки за спину.

Конечно же, они совсем не походили на яйца дракона, по крайней мере, если верить тем обучающим балладам, которые Киндан успел зазубрить. Они были вполовину меньше по размеру и с неровной поверхностью, как будто скорлупу плохо слепили и она сморщилась в процессе формовки. А у одного яйца на конце, обращенном кверху, было какое-то кольцо, похожее на ожерелье. Киндан никогда не видел ничего подобного.

— Они просто удивительные!

Королева внезапно расправила крыло во всю длину, и мальчик чуть не упал прямо на кладку. Крыло аккуратно сложилось и прижалось к спине. На спине стража порога не было гребня, как у дракона, и поэтому сидеть на нем, наверно, было удобнее — тем немногим, кому доводилось это делать. Его отец иногда летал верхом на Даске, когда воздух становился плотным, и стражу порога с его короткими крылышками было легче подняться над землей. Стражи порога редко летали, тем более со всадником, но Киндан видел, как это бывает. Ему пришлось сделать усилие, чтобы вернуться в восхитительное и пугающее настоящее, и он сразу понял, что королева больше не стоит в позе защиты кладки от постороннего. Он издал вопросительный звук, и королева с неожиданной грацией сделала короткий жест, указав кончиком крыла сначала на него, а потом на яйца.

— Я должен выбрать? — спросил он и с величайшей осторожностью снова протянул к королеве руку.

Она облизала ее, поцарапав кожу шершавым языком, и опять кивнула головой, сначала на него, потом на свою кладку.

— О добрая, о великодушная королева стражей порога, — прошептал дрожащими губами Киндан, не веря своей удаче.

— Что, тебя пора спасать? — вполголоса спросила сзади мастер Ализа.

— Она позволила посмотреть на свою кладку, — отозвался он, не поворачивая головы.

— Это значит, малыш Киндан, что она позволяет тебе взять одно яйцо. Выбери, попрощайся с королевой и уходи. Не забывай, здесь есть и другие, которым тоже нужно попытать счастья.

Киндан замотал головой от удивления, а от сознания успеха у него перехватило дух. Только какое же ему выбрать? В памяти вдруг некстати всплыл текст детской считалочки. С другой стороны, почему бы и нет? И мальчик чуть слышно запел, с каждым новым словом указывая пальцем на очередное яйцо: «И'ни, ми'ни, ти'пси ти'ни, а'хи, ва'хи, бумбери'ни. И'ша, го'ша, бумберо'ша, сто и сорок одна рожа, прилетел сюда дракон, ты же сразу вышел вон».

Его палец остановился перед тем самым, не похожим на все остальные, яйцом со странным кольцом на верхушке.

Он взял его в руки. Яйцо оказалось тяжелее, чем он ожидал. К тому же оно было теплым; Киндан не успел изумиться этому, как сообразил, что песок у него под ногами тоже теплый. Скорлупа показалась ему достаточно твердой, и он рискнул прижать яйцо к груди. Потом быстро обернулся и издал трель, означавшую на языке общения со стражами порога глубокую благодарность.

— Мальчик пострадал? — спросил кто-то снаружи.

— Нет, сэр, — отозвался Киндан и, согнувшись, пролез под плотной тканью, которой был завешен вход в вейр. — Я просто счастлив.

Крепкие руки с двух сторон подхватили его под мышки и вздернули на ноги.

— Ладно, теперь ваша очередь, Лосфир, — сказала Ализа, указывая на толстенького коротышку, дожидавшегося позволения войти в логовище стража порога.

Она улыбнулась Киндану, и вдруг ее глаза сверкнули радостным удивлением.

— Я вижу, ты выбрал окольцованное яйцо! Хороший выбор.

— Почему? Почему хороший выбор? — взволнованно вскинулся Наталон.

— Хороший, и всё, — отрезала Ализа. — Ты ведь знал, что сказать ей, верно?

Она усмехнулась, резко махнула в сторону входа в логовище — откуда сейчас доносились звуки борьбы — и захихикала:

— А у того ключика не оказалось.

Она посмотрела на правую руку Киндана, которой мальчик прижимал к груди яйцо.

— Ты, по крайней мере, знал, как с ней разговаривать и что показать, чтобы расположить ее к себе.

— Что такое? В чем дело? — взывал Наталон, донельзя раздраженный всеми этими загадочными замечаниями.

— Ваш парень объяснит на досуге. А у меня другие дела. Значит, я рассчитываю получить ваш прекрасный уголь со следующим торговцем, который пойдет через Кром, а не то, Наталон, я ославлю вас по всему свету. А теперь убирайтесь. Вы мне надоели.

Киндан сумел сообразить, что не стоит принимать ворчание Ализы на свой счет, и принялся помогать упаковывать яйцо в обшитую изнутри овчиной сумку, которую они взяли специально, чтобы защитить яйцо от холода Промежутка при возвращении в кемп.

— Когда он вылупится? — спросил мальчик Ализу, решив, что этот вопрос должен считаться совершенно законным.

Женщина положила руку на верхушку уложенного в сумку яйца.

— Х-м-м-м… Я бы сказала, что в течение следующей семидневки. А может быть, и раньше. Я скажу моему барабанщику, чтобы он предупредил вас, как только они начнут вылупляться у нас.

Она в последний раз погладила яйцо с видом собственника, которому смертельно не хочется расставаться со своим сокровищем.

— Еще один вопрос, — поспешил сказать Киндан, когда Ализа уже отвернулась было от него.

— Да? — отозвалась она, слегка повернув голову в его сторону.

По выражению лица было ясно, что ей не особенно хочется отвечать на лишние вопросы.

— Мой отец начал воспитывать Даска еще до моего рождения, и поэтому я совсем не знаю, что он ел сразу после того, как вылупился.

Он сумел построить свой вопрос правильно.

— Если честно, то мы пробовали давать новорожденным самую разную пищу. Стражи порога не такие жадные, как драконы, но они тоже готовы глотать мясо огромными кусками и иногда давятся, как ты, конечно, знаешь.

Она пронзила Киндана суровым взглядом, и он кивнул, будто знал, что она имеет в виду.

— У вас есть овес?

Киндан кивнул и искоса взглянул на Наталона, убеждаясь, что он тоже слушает Ализу.

— В таком случае, договорись с мясниками своего кемпа, чтобы они собирали для тебя свежую кровь от любой убоины. Вари из овса не очень жидкую кашу на воде и добавляй кровь, когда овес как следует набухнет в горшке. Я сказала бы, что полведра в день будет достаточно. Если ты будешь держать кровь на холоде, то ведра тебе хватит на два дня, а уж на день точно. В большинстве кемпов скотину забивают через день. Корми малыша столько раз, сколько он будет просить есть, и давай ему потроха и легкие, которые всё равно обычно выбрасывают. Не давай мясо до трех месяцев, пока у него не вырастут коренные зубы, тогда он сможет жевать. Можешь продолжать давать по утрам овсянку до тех пор, пока у малыша не начнет твердеть шкура.

Киндан кивнул и рассыпался в благодарностях и заверениях, что этого стража порога будут кормить так, как еще не кормили ни одного из его сородичей. Ализа несколько секунд слушала его невнятные обещания, потом отвернулась и отошла к вновь прибывшим.

— Молодец, Киндан, — сказал Зист, хлопнув его по плечу. — Просто молодец. Какую же технику убеждения ты использовал?

— Наверняка что-то такое, чему он научился у тебя, Зист, — насмешливо бросил М'тал. — Ну, как бы там ни было, ты, Киндан, действительно молодец. Давай-ка теперь доставим нашу молодежь домой, а там можно и отпраздновать успех.

— Только, пожалуйста, вовремя, — сказал Зист, игриво поклонившись всаднику.

— Нет ничего проще, — ответил М'тал. — Ну, молодой человек, становись на колено Гаминт'а и держись за пристяжной ремень, а я придам тебе небольшое вертикальное ускорение.

Крепко придерживая одной рукой сумку с драгоценным яйцом, Киндан взобрался на спину дракона и со вздохом облегчения устроился между двумя выступами гребня. Усевшись, он взглянул на вход в логовище — как раз вовремя, чтобы увидеть, как оттуда на четвереньках поспешно выбирается взрослый мужчина, которого будто бы подгоняет кто-то сильный и недовольный. Услышав замечание Зиста о некоторых людях, не желающих понимать, что пришли некстати, мальчик не удержался от смеха.

— Похоже, не знал, как полагается вежливо разговаривать с королевой, — прокомментировал М'тал. — Я горжусь тобой, мальчик. И рад, что мне удалось тебе немного помочь.

— Это только начало, — заметил Наталон. — Тебе придется здорово потрудиться, парень!

— Сэр, — сказал Киндан, оборачиваясь к сидевшему позади него Наталону, — вы прикажете Име (Има был мясником и главным охотником кемпа), чтобы он давал мне кровь, сколько будет нужно? И еще Свани, чтобы он давал овес?

— Конечно, конечно, — оживленно ответил Наталон. — И еще выдам тебе большую кастрюлю, в которой ты сможешь варить овсянку для стража порога. Я сомневаюсь, что у тебя найдется подходящая посуда, так ведь?

Горняк, похоже, чувствовал себя немного неловко из-за того, что мальчику пришлось покинуть собственный дом, где имелся большой набор самой разнообразной посуды.

— А у меня найдутся травяные свечи, которые позволят избавиться от зловония твоей стряпни, — сказал Зист, скорчив гримасу, словно отлично знал, чем пахнет каша с добавкой крови. — И ты должен обещать мне, что овсянка не будет пригорать.

— Да, да, конечно, — поспешно заверил Киндан и сел прямее, как и все остальные: М'тал предупредил, что они сейчас войдут в Промежуток.

По возвращении в кемп Киндану показалось, что они уехали только что. Поездка заняла несколько часов, но окружающий вид почти не изменился; первые вагонетки, полные черного камня, еще не добрались до верхней точки рельсового пути, где их переворачивали, и их содержимое высыпалось в огромную кучу — хранилище добытого угля. Мальчик лишь покачал головой, а дракон осторожно опустился на землю около пустого сарая — жилья стража порога.

Как только дракон коснулся земли, Наталон принялся выкрикивать распоряжения. От входа в шахту сломя голову примчался Тарик.

Наталон знаком приказал Киндану спускаться первым.

— Помоги ему, Тарик, — скомандовал он.

— Вы что же, добыли яйцо? — спросил Тарик, хотя не мог не понять этого с первого же взгляда на тяжелую сумку, висевшую на плече Киндана.

Еще не успев перекинуть ногу через спинной гребень дракона, Киндан понял: Тарик надеялся, что их поездка окажется бесплодной. Но сейчас он помогал Киндану слезать на землю с такой осторожностью, будто имел дело не с мальчиком, а с чем-то немыслимо хрупким. Киндан вежливо поблагодарил Тарика и со всех ног кинулся к сараю стража порога. Он заранее настелил на пол толстый слой соломы, под который перед отъездом положил несколько нагретых кирпичей. Они еще не успели остыть, это было странно, но Киндан донельзя обрадовался тому, что ему не придется возиться сейчас еще и с обогревом. Выбрав место, где было так же тепло, как в пещере, он осторожно вынул яйцо из сумки и обложил его соломой, чтобы ему было не холоднее, чем под крылом королевы. Критически осмотрев свою работу, мальчик просунул руку внутрь кучи соломы. Да, достаточно тепло, но не чересчур. Он очень хотел есть, хотя успел хорошо позавтракать перед самым прибытием всадника.

Тарик и Наталон ожидали его, разговаривая между собой, а Зист болтал со своим старым другом.

— Ну, Киндан, теперь мы должны по мере сил отблагодарить М'тала. От этого путешествия я безумно проголодался. А ты?

Зист поманил Киндана к себе и махнул рукой в сторону холда арфиста.

Глава 8

Страж порога, страж порога, из яйца

Одари меня ты счастьем, счастьем без конца.

М'тал отказался от ленча, так как должен был безотлагательно возвратиться в свой Вейр.

— Я не хочу, чтобы мой живот начал путать время, — объяснил он, хитро подмигнув Киндану.

Киндан и Зист наскоро перекусили хлебом и супом, которые заботливо оставили для них на плите в кухне арфиста. Киндан очень жалел, что не задал Ализе больше вопросов, которые, наверно, так же легко было бы объяснить тем, что Даск появился из яйца на свет задолго до него самого. Когда он сказал об этом Зисту, арфист озабоченно нахмурился.

— Я посмотрю, не найдется ли у меня что-нибудь полезное, — пробормотал он, указав на потрепанные книги, стоявшие на нескольких полках в его кабинете. — Что-то мне не кажется, чтобы там много внимания уделяли стражам порога. — Арфист скорчил гримасу. — Да и в архивном списке, который я в свое время помогал составлять мастеру-архивариусу, они довольно редко встречались. И всё же — вдруг да найдется что-нибудь полезное.

— Я знаю, что мой отец, — Киндан замялся, в который раз остро ощутив потерю единственного из своих родителей, которого он знал, — обучал Даска в Кром-холде вместе с двумя другими стражами порога. Мне кажется, что они учатся друг у друга.

— Но ты же говорил со стражем, — возразил Зист.

— Я говорил с королевой, а не с птенцом, только что вылупившимся из яйца. Вы же знаете, что детям нужно учиться говорить.

— Да, здесь ты в общем-то прав, — допустил Зист. — И значит, тебе придется учить нашего малыша отвечать на звуки. А не знаешь, другие стражи порога разговаривают одними и теми же звуками?

— Честное слово, не знаю, — понурился Киндан.

Арфист смотрел в пространство, бездумно помешивая в тарелке остатки супа.

— Что ж, Киндан, самое главное, что у нас уже есть яйцо. Мы можем при необходимости слетать куда угодно. М'тал — наш союзник, а в Бенден-холде есть свои стражи порога. На несколько умело поставленных вопросов — тебе необходимо составить список всего, что ты хочешь узнать, — мы сможем получить ответы, не вызывая никаких подозрений.

На Киндана поведение наставника произвело, наверное, не меньшее впечатление, чем невероятные утренние события. Он вытер пустую тарелку из-под супа целым куском хлеба, поспешно прожевал его и поставил свою посуду в миску для мытья.

— Я вымою, когда вернусь. Нужно проверить кирпичи, — сказал он мастеру Зисту и выбежал из холда.

И этими проверками он занимался почти непрерывно. Ночью он лег спать в сарае, тепло завернувшись в потертое меховое одеяло, и то и дело вскакивал, чтобы удостовериться, что яйцо находится в тепле. Он притащил в холд полмешка овса и запарил овсянку в большой кастрюле, которая стояла в глубине печной духовки. Ведро крови уже было поставлено на лед в большой погреб. Наталон сразу же по прибытии распорядился, чтобы для стража порога Киндану давали всё, что он ни попросит.

В первый же вечер после дневной смены в сарай без предупреждения зашел Зенор — посмотреть на яйцо. При виде благоговейного восторга на лице друга у Киндана стало тепло на душе. Ладно, это был всего лишь Зенор, но при виде такого искреннего одобрения мальчик почувствовал, как отступают некоторые из обуревавших его страхов. Он продолжал копаться в памяти в поисках любых слов, которые когда-либо произносил отец по поводу воспитания стража. Он помнил правильные звуки и жесты. Он раздобыл яйцо для кемпа. Яйцо было теплым, и из него вылупится птенец.

— Когда? — спросил Зенор, рассматривая пылающими глазами кучку соломы, под которой лежало драгоценное яйцо.

— Мастер Ализа сказала, что через несколько дней, — со всей возможной беззаботностью ответил Киндан. — Послушай, а ты не притащишь мне еще немного угля, чтобы я мог постоянно греть кирпичи?

— Да, конечно, сейчас, даже и не сомневайся! — затараторил Зенор и опрометью вылетел из сарая.

Киндан пощупал скорлупу яйца и принялся рыться в соломе, определяя, какие кирпичи достаточно теплые, а какие успели остыть и их нужно заново греть.

Он клещами вытаскивал горячие кирпичи из огня и клал их на место остывших, когда возвратился Зенор, с большим трудом кативший перегруженную тачку. С деланым вздохом Зенор перевернул тачку и вывалил свой груз в нескольких шагах от костра.

— Спасибо, Зенор, ты очень помог мне.

— А ты позволишь мне посмотреть, как он будет вылупляться, а? — напряженным голосом спросил Зенор.

— Но ведь тут не будет ничего подобного Запечатлению дракона, — ответил Киндан, которому вообще-то хотелось в этот момент находиться в одиночестве.

— Ну так его я тоже не видел. Ну, пожалуйста, а Киндан?

— Ладно, я попробую, но ничего не могу твердо обещать. Тем более что ты можешь оказаться на смене.

— Ну, если получится, то пожалуйста, Киндан? Я принесу тебе столько угля, сколько тебе потребуется.

— Ладно, — сказал Киндан, смягчившись. В конце концов, Зенор был его самым лучшим другом. — А не мог бы ты посидеть в сарае, пока я приготовлю новую порцию овсянки? Мне хотелось бы, чтобы она всё время была как можно свежее.

— Конечно, иди, не волнуйся, — с готовностью заверил его Зенор.

Киндану пришлось тщательно отмыть кастрюлю, чтобы не осталось ни единой крошки пригоревшей ко дну каши, и лишь после этого он заварил новую порцию. Он понимал, что много овса уйдет впустую, но хотел быть уверенным, что овсянка будет наготове, когда бы ни начал вылупляться птенец стража. Это было крайне важно. Новорожденный начинает питаться, как только выходит из яйца.

На утро третьего дня беспокойный сон Киндана был прерван громким шумом. Он мгновение посидел в растерянности, а потом открыл створку светильника и осторожно убрал солому с яйца. Почти точно по середине скорлупы прошла большая трещина. Киндан положил на яйцо руку и почувствовал, как изнутри что-то ударило его в ладонь. Он погладил яйцо.

— Давай-ка я принесу тебе овсянки, — сказал он вслух, торопливо выпутываясь из мехового одеяла, и, как был босиком, кинулся в находившийся, к счастью, неподалеку холд арфиста.

Там он взял ведро свежей крови, простоявшей в леднике, подтащил к устью духовки, аккуратно влил в кашу изрядную порцию и размешал ложкой. Он очень старался не разбудить арфиста, но Зист всё равно услышал его возню и, кутаясь в одеяло, вошел в кухню.

— Вылупился? — спросил он, протирая заспанные глаза и отбросив пятерней волосы назад.

— Одна большая трещина через всю скорлупу, прямо посередине, — выпалил Киндан.

Он поспешно вернулся с горшком в сарай. Арфист явился почти сразу же после него.

Киндан не забыл об обещании, данном Зенору, но никак не мог решиться покинуть сарай. А уж о том, чтобы нахально попросить мастера Зиста разбудить его друга, и подумать было страшно.

Трещина сделалась шире, и в соломе уже лежал отколовшийся кусок скорлупы.

— Я уверен, что страж порога от рождения обладает повышенной чувствительностью к свету, — заметил Зист и, прикрыв створки светильника, повернул его к стене, чтобы не ослепить существо в первый же миг его пребывания в большом мире.

Яйцо закачалось, Киндан запоздало задумался, не стоит ли убрать его с кирпичей. Вдруг они слишком горячи для только что вылупившегося птенца? Он подумал и расстелил около яйца, как ковер, свое меховое одеяло.

Яйцо еще раз качнулось, и скорлупа развалилась на две половины. Птенец пошатнулся, шагнул вперед, наступил себе на ногу и зарылся носом в мех.

Киндан ободряюще зачирикал, протянул руку и прикоснулся к новорожденному стражу порога. Птенец с усилием поднял голову, открыл рот и пронзительно пискнул.

— Корми его! — резко напомнил Зист.

Киндан поспешно сунул руку в горшок с кашей — не горячая, не холодная, а в самый раз, — и предложил еду стражу порога. Вернее, положил комок каши на язык новорожденного птенца. Тот немедленно проглотил и раскрыл рот, требуя еще.

На этот раз Киндан воспользовался ложкой. Глядя, как только что вылупившийся птенец жадно заглатывает овсянку, можно было подумать, что он ее просто вдыхает, — мальчик сразу понял, каким образом жадный малыш может подавиться насмерть куском мяса.

Он кормил птенца до тех пор, пока кастрюля не опустела. Страж порога недовольно вскинул голову, будто удивляясь тому, что поток пищи вдруг иссяк.

— Я сейчас приготовлю еще, — сказал Зист и вышел из сарая.

Киндан, ласково напевая, гладил птенца. В тусклом свете он всё же разглядел, что страж порога оказался зеленым. Значит, это самка. Желая убедиться, он осторожно осмотрел птенца и удостоверился, что всё положенное женскому полу на месте. Да, в сложении птенца не было изъянов; это была прекрасная маленькая самочка.

Он нежно расправил еще сморщенные крылышки, чтобы убедиться, что и с ними всё в порядке, погладил надглазные дуги и почесал уши. Страж порога бодал Киндана лбом, требовательно верещал и пытался беззубым ртом ухватить его пальцы. Киндан припоминал, что у стражей порога зубы режутся так же, как и у человеческих младенцев, что они испытывают такую же боль и так же страдают. Он мысленно взял на заметку раздобыть свежего бальзама из холодилки или немного очищенного спирта, которым человеческие матери пользуются, чтобы ослабить болезненные ощущения у своих младенцев. Было ясно, что далеко не каждая мать разглядит в крохотном страже порога хоть что-то привлекательное. Действительно: голова, похожая на изуродованную голову дракона, куцые крылышки, словно обрезки драконьих… Именно такой и была эта малышка, которая часто мигала, пока Киндан не закрыл створки светильника почти полностью, оставив лишь тоненький лучик света. После этого птенец — Киндан решил, что будет называть ее стражницей — довольно замурлыкал.

В сарай, осторожно ступая, вошел мастер Зист, держа на вытянутых руках кастрюлю с кашей. Учуяв пищу, птенец издал звук, похожий на рычанье, и заковылял навстречу арфисту. К счастью, Киндан успел подхватить кастрюлю, взять ложку и сунуть кашу в открытый рот стража порога.

Почувствовав, что ложка скребет дно кастрюли, он уже сам попросил мастера Зиста приготовить новую порцию. И лишь когда Зист удалился, Киндан сообразил, что с его стороны было в высшей степени неприлично отправлять мастера с поручениями.

Но когда же это существо наестся? Живот малышки уже заметно округлился, но она снова и снова раскрывала рот и даже толкала Киндана в бок, когда ей казалось, что он не торопится положить ей в рот очередную ложку каши с кровью. И всё же наступил момент, когда она громко рыгнула — в сарае запахло кислым, добрела по соломе до места, которое показалось ей самым удобным, свернулась, положила голову на передние лапы и заснула, громко засопев.

Зист устало поднялся на ноги и в который раз пригладил рукой всклокоченные волосы.

— Пойду оденусь должным образом и объявлю о появлении на свет… — Он посмотрел сверху вниз на Киндана, который снова улегся на солому. — Она назвала тебе свое имя?

Киндан помотал головой:

— Я и не спрашивал.

— Но ведь они достаточно близки к драконам, чтобы знать свое собственное имя?

Киндан опять помотал головой.

— Я не знаю. Как бы мне хотелось, чтобы мы знали о стражах порога хоть немного больше!

— Но, по крайней мере, это самец или самка? Хотя, думаю, это не имеет особого значения.

— Он зеленый. Цвета у них такие же, как и у драконов, значит, это не он, а она, девочка.

— В таком случае, я сообщу об этом Наталону. — Арфист с наслаждением потянулся, а потом наклонился и взъерошил волосы Киндана. — Ты большой молодец, парень. На самом деле молодец.

Мастер Зист ушел, а Киндан устало поднялся, взял «благоухающую» кастрюлю из-под овсянки и потащился в дом, чтобы вымыть ее в теплой воде. Потом он поставил вариться новую порцию; он не имел никакого представления о том, как долго птенец будет чувствовать себя сытым после первого кормления. Когда вода в кастрюле закипела, он переставил ее на слабый огонь, вернулся в сарай, опустился на солому и стал ждать новых событий.

Он проснулся, услышав негромкий голос Зиста и довольное бормотание Наталона.

— И что, ты не имеешь даже представления о том, как ее могут звать? — спросил Наталон, увидев, что мальчик открыл глаза и сел.

— Она не сказала… она была слишком занята, лопала в три горла. А когда она проснется, я должен дать ей свою кровь, — сказал Киндан, ощутив конвульсивную дрожь.

— А это важно? — спросил Зист, тоже слегка вздрогнув.

— Именно так стражи порога узнают, кого должны слушаться. И даже если это просто традиция… я уже убедился, что традиции — это не пустой звон.

Зист протянул руку.

— У тебя есть поясной нож? Я наточу его. С острым ножом порез не такой болезненный.

— А я пока что оставлю вас, — сказал Наталон, с сочувственным видом махнул рукой Киндану и ушел.

Киндан, негромко пробормотав слова благодарности, отстегнул от пояса нож и вручил его арфисту. Вдруг страшно захотелось попросить наставника сделать ему надрез, потому что он не был уверен, что у него хватит смелости до крови полоснуть по собственной руке…

Когда Зист вышел из сарая, его снова охватила дрожь. Оставшись без дела, Киндан отыскал на соломе самое теплое место… и вдруг вспомнил, что так и не сообщил Зенору о рождении птенца. Его друг теперь уже поднялся из шахты после смены и, возможно, еще не лег спать.

Когда Киндан постучал в окно, Зенор действительно еще не спал, но зевота прямо-таки раздирала ему рот.

— Когда скорлупа треснула, ты был на смене, — извиняющимся тоном сказал Киндан.

Зенор что-то пробормотал себе под нос, но поспешно напялил куртку и присоединился к Киндану.

— Ты вообще-то не так уж много пропустил. Я проснулся, когда яйцо треснуло в первый раз — прошла одна-единственная большая трещина, — а потом оно раскололось на две части. Она зеленая, значит, девочка.

— А ты этого хотел?

— Я хотел получить живого, здорового стража порога… и я думаю, что девочка будет ничуть не хуже мальчика. Скорлупа и осколки, как же она жрет!

Зенор усмехнулся.

— Моя мать говорит, что сестры едят куда больше, чем я, — веско заметил он.

— Пойдем! — Киндан дернул друга за рукав. — Я не знаю, сколько времени она может проспать между кормежками, а ведь мне еще нужно дать ей свою кровь.

Они подошли к знакомому сараю. Зенор двигался осторожно, не скрывая почтительного ожидания. Войдя внутрь, он осмотрелся.

— И где же она?

На звук его голоса из соломы поднялась голова с огромными мигающими глазами.

— Она не такая большая, как я думал, — прошептал он.

— Ничего, достаточно большая, чтобы иметь аппетит девяти драконов, — горделиво ответил Киндан. Проснувшийся птенец ковылял к Киндану, путаясь в соломе, и издавал звуки, которые мальчик истолковал как требование еды.

— Я сейчас вернусь, — сказал он, издав щебечущую трель, которая, как он надеялся, должна была немного успокоить стража порога.

Когда он вбежал в холд, мастер Зист как раз отложил в сторону точильный брусок; лезвие ножа ярко сверкало в солнечном свете. Киндан сглотнул комок, подступивший к горлу при мысли о том, как он разрежет этим лезвием свою собственную руку, и помешал кипящую овсянку.

— Опять проголодалась? — спросил Зист.

— Мне нужно будет дать ей свою кровь. Вы не могли бы сейчас пойти со мной? — спросил Киндан. — А потом приготовить еще порцию?

— А в ведре хватит крови на целую порцию?

— Наверно, хватит. А когда она снова заснет, я принесу еще.

Арфист вошел вместе с ним в сарай и первым поздоровался с Зенором, который так и не сдвинулся с места, где оставил его Киндан. Новорожденный птенец пытался подняться на ножки, голодное чириканье звучало всё громче и настойчивее.

Киндан поставил на пол кастрюлю и повернулся к Зисту, протянув вперед правую руку. Он указал на старый шрам, едва видимый в тусклом освещении.

— Здесь, пожалуйста.

Арфист крепко сжал кисть руки мальчика, а тот отвернулся, чтобы не видеть, как острый нож разрежет ему руку.

Никто из них даже не представлял, как быстро отреагирует только что вылупившийся птенец. Едва лишь острая боль, от которой начала кружиться голова, успела пронзить руку Киндана, как влажный язык принялся слизывать кровь с его ладони. Птенец даже не дождался, пока мастер Зист выпустит руку мальчика. Счастливо воркуя, страж порога сосал кровь из раны.

— Может быть, достаточно? — спросил через некоторое время Зист.

Киндан решил, что более чем достаточно. Тонкий разрез болел. Мальчик отнял руку и ловко сунул в рот дернувшегося вслед за рукой стража порога ложку овсянки. Уловка удалась: малышка тут же забыла о продолжавшей кровоточить ране Киндана и жадно проглотила свежую овсянку с кровью.

— Знаешь, Зенор, забинтуй-ка приятелю руку, пока его питомица не успела его изувечить, — сказал Зист, передавая Зенору моток предусмотрительно взятого с собой бинта.

Киндан, научившийся, как положено музыканту, одинаково владеть обеими руками, без труда кормил малышку левой рукой, пока Зенор бинтовал ему правую.

— Потом нужно будет намазать холодилкой и заживляющим бальзамом, — сказал Зист. — Я даже и не представлял себе, что новорожденный птенец может быть настолько прожорливым. — Киндан был с ним полностью согласен.

— Жаль, что мы знаем о них так мало. — Зенор удивленно взглянул на друга:

— Ты хочешь сказать, что не знаешь… — Киндан приложил палец к губам.

— Только ни слова Наталону, Зенор, — умоляюще попросил он. Потом переглянулся с мастером Зистом и добавил с уверенностью, которой вовсе не чувствовал: — Не сомневайся, когда придет время, я точно разберусь, что к чему.

— Можешь быть уверен, я помогу тебе всем, что в моих силах, — решительно пообещал Зенор.

Киндан улыбнулся в ответ.

— И я, — добавил мастер Зист. — Но сначала я принесу сюда твои вещи.

Киндан удивленно поднял брови:

— Мои вещи? — Мастер Зист кивнул.

— Да. Теперь ты будешь ночевать здесь. И тебе, конечно, понадобится кое-что из вещей.

— Здесь?

Киндан обвел взглядом сарай. Он был выстроен отнюдь не для тепла; Даск, как и положено стражам порога, имел толстую шкуру, в которой ему было хорошо при любой погоде. Пожалуй, холод нравился ему даже больше, чем тепло.

— Ты должен находиться рядом со стражем порога, — заявил мастер Зист и добавил, понизив голос: — Кое-кто у нас совсем не расстроится, если с ним случится что-нибудь нехорошее.

Зенор и Киндан как по команде взглянули в ту сторону, где на расстоянии не больше длины дракона находился дом Тарика. Киндан глубоко вздохнул.

— Но…

— Я позабочусь о том, чтобы кто-нибудь регулярно навещал тебя и узнавал, нужна ли стражу порога еда, — сказал мастер Зист.

— Но…

— Я понимаю, что тебе будет трудно, — продолжал арфист, — но ты сделал выбор, когда согласился растить только что вылупившегося птенца.

Киндан проглотил просившиеся на язык возражения и мрачно кивнул.

— Ну, конечно, раз уж я свил себе гнездо и отложил туда яйцо, то теперь пора в него залезть.

Мастер Зист от души расхохотался, заглушив более сдержанный смех Зенора.

— Отлично, парень! Просто отлично!

— Я мог бы после смены сидеть здесь с тобой некоторое время, — предложил Зенор.

— Спасибо, — ответил Киндан, покачав головой. — Но я не могу просить, чтобы ты тратил на нас слишком много времени. У тебя есть своя собственная работа и…

— С этим не будет никаких проблем, — решил Зенор. — Особенно, если ты намекнешь горняку Наталону, что тебе нужна моя помощь.

Уже к концу первой семидневки Киндан почувствовал, что сил у него не осталось вовсе. Ему постоянно приходилось отбиваться от визитов детей кемпа, горняков и, самое главное, от нападок Тарика, который всячески подчеркивал свою неприязнь к стражу порога.

— Эта тварь обожрет нас без всякого проку, — изрек он, впервые взглянув на новорожденную. И добавил чуть погодя: — И сколько же нам придется ждать, прежде чем оно сможет спуститься в шахту?

— Когда-то еще эта уродина хоть немного подрастет!.. — ядовито заметил он при следующем посещении. — Сейчас-то от нее толку никакого, так ведь?

— Сколько же, в самом деле, Наталон отвалил угля за этот мешок костей? — Придиркам не было конца.

Ненависть Киндана к дяде главного горняка усиливалась с каждым посещением, с каждым новым оскорбительным высказыванием. Он обнаружил, что не решается оставить стража порога без присмотра, и не только из боязни какой-нибудь пакости, которую вполне мог устроить Тарик, но и из опасения, что страж порога сам натворит что-нибудь от страха. Бедняжка однажды чуть не укусила Зенора, когда тот пришел рано утром и слишком резко отбросил в сторону тяжелую занавеску, подвешенную перед дверью, чтобы защищать нежные глаза стража порога от дневного света.

Киндан с каждым днем всё больше и больше выматывался и не раз спрашивал себя, удастся ли ему дожить до того времени, когда у малышки кончатся частые и неудержимые приступы голода.

Дни тянулись невыносимо медленно. С каждым днем глаза Киндана делались всё краснее и краснее, а ему самому всё труднее становилось не взрываться яростью в ответ на самый дружелюбный комментарий, и даже в отношениях с арфистом ему еле-еле удавалось сохранять вежливый тон. Он проникся глубочайшим уважением к Зенору и теперь недоумевал, как мог когда-то быть настолько глупым, чтобы не понимать друга, жаловавшегося, что не высыпается из-за возни с младшими сестренками.

Однажды под утро — уже подходила к концу вторая семидневка — Киндан проснулся с тяжелой головой. Что-то было не так. Он всмотрелся в темноту.

В сарае кто-то был.

— Ах, ты проснулся, — сказал голос. — Самое время. Мне кажется, она проголодалась. Почему бы тебе не пойти и не приготовить ей завтрак? А я тем временем побуду здесь.

— Нуэлла? — удивленно воскликнул Киндан.

— Кто же еще? — ответила девочка. — Ну давай иди. Она волнуется. Ах, какая миленькая!

Киндан выскочил из сарая и помчался в холд арфиста. Еще было темно, хотя на горизонте уже зажглась полоска зари. Он прошел на кухню, разжег огонь и поставил готовую овсянку греться.

— Кто там? — раздраженно спросил из комнаты мастер Зист.

— Это я, Киндан. Готовлю завтрак для стража порога.

— А-а… — Киндан услышал, как арфист что-то с грохотом ронял в своей спальне, разыскивая в темноте одежду и обувь. — Минуточку, минуточку! А кто же остался со стражем порога?

— Нуэлла, — коротко ответил Киндан.

— А-а… — снова протянул арфист; было ясно, что он толком не проснулся. — Это хорошо.

Киндан усмехнулся и полез в кухонный шкаф, где лежала кора кла.

— Я сварю немного кла! — крикнул он арфисту.

— Отличная идея, — прогремел мастер Зист. Почти сразу он появился на пороге кухни, но вдруг застыл на месте и заморгал. — Ты сказал, что со стражем порога осталась Нуэлла?

Киндан кивнул.

— М-м-м. Это нехорошо. А если что-то случится?

— Она всегда сумеет скрыться в тени, — успокоил арфиста Киндан.

— Ну, а если ей придется поднять тревогу? — возразил мастер Зист.

Киндан немного помолчал, выдумывая разные ответы, но в конце покачал головой.

— Теперь я понимаю.

— Я рад, что ты меня понимаешь, — раздраженно ответил арфист. — Сбегай к Име, возьми свежую кровь; овсянка уже почти готова.

К тому времени, когда Има наконец-то принес из ледника большой кувшин с кровью, Киндан весь извелся. В Дом арфиста он возвращался так торопливо, что чуть не разлил кровь. Не успев перевести дух, он смешал кровь с кашей и всё так же бегом спустился к сараю стража порога.

— Где ты пропадал? — недовольно спросила Нуэлла, когда он вошел внутрь. — Тебя не было целый Оборот.

— Извини, — пропыхтел Киндан.

— Ты так дышишь, можно продумать, будто ты бежал всю дорогу.

— Так оно и было, — ответил Киндан, вываливая смесь в большую миску перед просыпающимся детенышем.

Нуэлла сморщила нос.

— Знаешь, просто не могу поверить, что такое очаровательное существо может есть такую ужасную пищу.

— Очаровательное? — недоверчиво воскликнул Киндан.

— Да, очаровательное, — решительно повторила Нуэлла. — Ты понимаешь, очарование видишь не глазами, а сердцем. — Она сделала паузу, давая Киндану возможность возразить, и, не дождавшись, вернулась к первоначальной теме: — А разве мясные обрезки не лучше?

— Но мастер Ализа сказала…

— Та, у которой ты получил яйцо, да? — спросила Нуэлла.

— Да, — согласился Киндан.

— А что ел страж порога твоего отца?

— Э-э-э… — Киндан постарался сосредоточиться, — главным образом как раз мясные обрезки. Но Даск был намного старше, а она еще совсем маленькая.

Нуэлла вскинула голову и ласково погладила мягкую шею стража порога, который уже приступил к еде.

— М-м-м-м-м… — протянула она себе под нос и что-то негромко пропела.

Детеныш отвлекся от еды, и девочка получила возможность окунуть в миску палец. Она внимательно обнюхала смесь из овсянки и крови, а потом, к величайшему удивлению Киндана, облизала палец. После этого немного посидела с задумчивым видом и решительно произнесла:

— На твоем месте я всё-таки попробовала бы мясные обрезки и всё такое. Это сильно облегчило бы жизнь окружающим.

— Да, наверно, попробовать было бы невредно, — согласился Киндан.

— И как ты собираешься ее назвать? — нетерпеливо спросила Нуэлла.

— Ну, я надеялся, что ее имя образуется само собой, — ответил Киндан.

Нуэлла осторожно погладила обеими руками стража порога. Киндан был удивлен и немного смущен, поняв, что сам еще ни разу этого не делал.

— Она красивая, — сказала Нуэлла. Киндан усмехнулся.

— А как же!

Страж порога представлял собой уродливую глыбу мускулов, туго обтянутую грубой кожей, словно чересчур тесной одежкой, а огромные глаза казались на голове детеныша еще больше — но эта стражница принадлежала ему, и он не продал бы ее ни за какие сокровища на свете.

— И всё-таки, как ее зовут?

— Я скажу тебе сегодня вечером, — пообещал Киндан. — Или в следующий раз, когда ты сюда придешь.

Нуэлла кивнула.

— Может быть, сегодня вечером не получится, но я посмотрю, что удастся сделать.

Она поднялась и очень прямо прошла к занавеске, прикрывавшей дверь.

— Солнце уже встало, — предупредил ее Киндан.

— Именно поэтому я взяла одежду Далора, глупый, — ответила Нуэлла. — Помоги мне правильно надеть капюшон. Утро достаточно холодное, и никто не удивится тому, что я прячу голову.

Киндан поднялся и помог ей накрыть капюшоном голову. Нуэлла убрала под одежду свои длинные волосы и потерла лицо руками, отчего на щеках сразу появились темные пятна.

— Как я выгляжу? — спросила она.

— Грязная, — ответил Киндан. Девочка нахмурилась.

— Ты никак не сойдешь за Далора, если у тебя будет такой кислый вид, — пояснил Киндан. — К тому же тебе недолго удастся изображать из себя мальчишку.

— Я знаю, — негромко сказала Нуэлла, расстроенно поджав губы. — Я слышала, как отец с матерью несколько вечеров подряд говорили о том, что со мною будет. Они думали, что я сплю.

Она подняла голову и твердо взглянула Киндану в лицо, словно видела его. Наверное, она хотела сказать что-то еще, но тут снаружи послышались отдаленные голоса.

— Тебе лучше уйти, — сказал Киндан. — Ты знаешь дорогу?

Нуэлла фыркнула.

— Киндан, я слепая, но совсем не дура.

И прежде, чем Киндан успел пробормотать извинение, она проскользнула за занавеску и вышла навстречу свету восходящего солнца. Страж порога недовольно взвизгнул; Киндан вскочил и поспешно поправил занавеску.

Когда его глаза снова привыкли к темноте, он вернулся на свой пост возле стража порога. Ненадолго насытившаяся зеленая малышка снова свернулась, но, перед тем как заснуть, она с видимым удовольствием положила голову на колени Киндана.

Киндан, быстро соскучившийся без дела, решил измерить свою питомицу хотя бы при помощи собственных рук. Он насчитал около десяти пядей от носа до хвоста — это было чуть больше метра, — и три пяди роста в плечах. Он, улыбаясь, смотрел на лежавшую у него на коленях голову спящей малышки и ощущал себя исполненным гордости оттого, что она, казалось, так доверяла ему. К гордости, правда, примешивался страх.

— Как же мы будем тебя называть? — вслух пробормотал он, погладив массивную голову.

Маленький страж порога поднял голову и пристально поглядел прямо ему в лицо. Киндан ответил таким же внимательным взглядом, ощущая, что почти наяву слышит, как она говорит с ним. После долгого мгновения страж порога негромко промурлыкал и снова положил голову на колени мальчика.

— Киск, — сказал Киндан.

Страж порога открыл один глаз, немного повернул голову и снова закрыл глаз.

— Тебя зовут Киск.

Страж порога пошевелился во сне, вроде бы не обращая внимания на окружающее. Но Киндан чувствовал, что Киск приняла свое имя.

Киск была просто счастлива, когда в следующий раз получила вместе с кашей мелко нарубленное мясо. Мастер Зист высказал опасение, что новая диета вводится слишком рано, но Киндан тщательнейшим образом удостоверился в том, что мясо нарублено очень мелко и что в нем нет ни костей, ни грубых хрящей. К тому же он чувствовал, насколько Киск понравилось новое блюдо. Она то и дело терлась головой о его ногу и издавала короткие звуки, похожие на мурлыканье.

Был и еще один выигравший — Име теперь приходилось лишь готовить из субпродуктов рубленный фарш, а не заготавливать свежую кровь, которая могла потребоваться «в любое время дня или ночи». Растить стража порога на мясе оказалось куда легче, чем на требующей много возни и времени овсянке с кровью.

Когда стражу порога исполнился месяц, Киндан поймал себя на мысли о том, что сомневается, хорошо ли мастер Ализа умеет растить молодых стражей — хотя, с другой стороны, предложение насчет овсянки с кровью могло быть и шуткой со стороны капризного «мастера стражей порога».

Мастер Зист являлся в сарай, как только у него выдавалась свободная минута. Он требовал, чтобы Киндан изучил все песни о драконах, утверждая, что, поскольку драконы и стражи порога являются, в определенной степени, родственниками, знание песен о драконах обязательно поможет понять, как правильно растить и воспитывать стражей порога.

— Но ведь песен о том, как выращивать драконов, очень мало, — сказал Киндан через несколько дней.

Мастер Зист хмуро покачал головой.

— Ты прав. В большинстве песен речь идет о борьбе с Нитями и о том, как правильно жевать огненный камень. — Он задумчиво почесал макушку. — И отдельные упоминания о том, как они растут…

— И о том, как дракон делается слишком старым, чтобы сражаться, — добавил недавно присоединившийся к ним Зенор.

— Но ведь у стражей порога всё должно происходить точно так же, верно? — спросила Нуэлла.

У Нуэллы, Зенора и арфиста сложился обычай сразу же после окончания дневной смены собираться в сарае стража порога. Зенор заходил за арфистом, а потом они вместе с Кинданом окольными путями провожали до сарая Нуэллу, которая тщательно куталась, чтобы ее нельзя было узнать.

— Вполне вероятно, — согласился Киндан.

— Она будет расти полтора Оборота, — сказал мастер Зист.

Киндан застонал.

— Так долго! — воскликнул Зенор.

— А скоро ты сможешь начать обучать ее? — спросила Нуэлла.

— Я не знаю, — сознался Киндан.

— Как бы то ни было, — твердо сказал мастер Зист, — она еще слишком молода, чтобы начинать обучение. Я уверен, что до тех пор должен пройти еще не один месяц.

— Интересно, мне только кажется или она действительно по ночам спит меньше, чем днем? — спросил Зенор.

— Так и должно быть, она же ночная, — заявила Нуэлла, прежде чем Киндан успел открыть рот.

— Интересно, смогу ли я вывести ее ночью наружу, — сказал Киндан.

Мастер Зист решительно покачал головой.

— Еще рано. Я думаю, она сообщит, когда будет готова покинуть свое логовище.

Нуэлла вскинула голову, будто задумчиво смотрела в потолок.

— Тебе нужно надеть на нее ошейник с колокольчиками. Будет ужасно, если я просплю ее первый выход на прогулку.

— А разве с нами случилось не так? — обратился к ней Зенор. — Я имею в виду: когда мы в первый раз встретились.

Нуэлла озорно улыбнулась ему. На мне не было ошейника, но я действительно умудрилась выйти погулять.

— Тебе повезло, что ты не наткнулась на Кристова, — заметил Киндан.

Нуэлла покачала головой.

— Я учуяла бы его запах, самое меньшее, за длину дракона: от него всегда пахнет ужасными духами, которые любит его мать. — Она нахмурилась пришедшей мысли. — Интересно, у Киск хорошее обоняние?

Никто не решился ответить сразу.

— Я думаю, мы скоро это узнаем, — ответил наконец мастер Зист. Он поднялся и потянулся. — Но не сегодня вечером. Нуэлла, тебе пора заниматься.

— Может быть, позанимаемся здесь? — предложила она с надеждой.

— Нет. Зенору нужно хоть немного поспать, — ответил арфист. — Я не могу просить, чтобы он остался здесь еще на несколько часов, пока не кончатся твои уроки, и проводил тебя домой.

Зенор скорчил гримасу.

— Мастер Зист прав. Матери всё равно нужна моя помощь, хотя Ренна уже подросла и может немножко приглядывать за самыми младшими.

— Она теперь занимается тем же, чем и Киндан, да? — заметила Нуэлла.

Мастер Зист предупреждающе откашлялся. Нуэлла, нахмурившись, обернулась на звук и опять обратилась к Киндану:

— Но, знаешь ли, это всё-таки не то же самое, что делать всю старую работу и вдобавок заботиться о только что вылупившемся птенце.

— Да, пожалуй, — мрачно согласился Киндан. — Но кажется, я только тем и занимаюсь, что забочусь о только что вылупившемся птенце.

Зенор бросил на него взгляд, полный сочувствия.

— Киндан, она вырастет так быстро, что ты и не заметишь. А потом ты сможешь помогать нам в шахте.

Немного приободрив Киндана, они ушли. Мальчик свернулся на нагретом месте, а Киск прижалась к нему. Но спать она не пожелала. Она попискивала и повизгивала, дергалась и толкалась, так что Киндан решил отодвинуться от нее. Но не тут-то было. Киск снова прижалась к нему, и всё началось сначала.

Киндан всё же сумел задремать, но сразу же почувствовал, как теплый язык облизал ему щеку. Он с трудом разлепил один глаз и увидел, что Киск лежит рядом с ним, приподняв голову и глядя ему в лицо. Он пропел успокаивающий звук и снова попытался заснуть.

В то же мгновение ему облизали вторую щеку. Он открыл оба глаза. Киск смотрела на него сверху вниз. Она беспрерывно щебетала, а потом высунула язык и облизала ему подбородок.

— Эй! Перестань! — сердито выкрикнул Киндан. Киск сразу же отскочила от него и принялась печально пощелкивать.

— Я устал, пора спать! Только не говори мне, что ты не устала! «Прошу тебя, не говори мне, что ты не устала», — повторил он про себя.

Киск потребовалось не больше пяти минут, чтобы с полной ясностью доказать, что она нисколько не устала. Если говорить точнее, ей хотелось играть. Она нашла ботинок Киндана, схватила его пастью, подбросила в воздух, поймала лапами, а потом снова подбросила и поймала пастью.

— Эй, ведь это же мой ботинок, — возмутился Киндан, попытавшись отобрать у стража порога новую игрушку.

Но уже в следующее мгновение, когда Киск вырвала ботинок у него из рук, он понял, что совершил большую ошибку. Он только что научил Киск забавной игре «Ну-ка отними». Чтобы вернуть обувь, ему потребовалось десять минут и полная горсть мяса.

Сна у Киск не было ни в одном глазу. Потеряв интересную игрушку, она взялась за изучение сарая. Ухватив занавеску когтем, она принялась мотать ее из стороны в сторону, но, когда в щель пробился наружный свет, шалунья застыла на месте. Она громко зашипела и отдернула голову, но уже в следующий момент просунула голову под занавеской и принялась рассматривать освещенные тусклым вечерним светом окрестности.

Киндан вскочил на ноги и ухватил Киск за хвост, прежде чем она успела выбежать наружу. Мальчику потребовалось напрячь все свои силы, чтобы удерживать стражницу, пока он одной рукой торопливо мастерил какое-то подобие поводка из старой веревки. Затем Киск всё же вытащила его наружу — настоящий подвиг для существа, которое только-только доставало ему до колена.

— Ладно! Ладно! — приговаривал Киндан, пока страж порога тащил его к озеру. — Мы идем к озеру, Киск, ведь ты этого хотела?

Он хорошо помнил, как Зенор разговаривал со своей самой младшей сестрой: всегда объяснял ей, что она видит и что происходит. Так и Киндан продолжал свое повествование, пока они не оказались на берегу озера. Киск принюхалась к воде, несколько раз осторожно прикоснулась к поверхности языком, а потом принялась большими глотками хлебать прохладную воду.

— Так, значит, тебя замучила жажда? — спросил Киндан. — Ты просто хотела пить?

Киск взглянула на него, мигнула и издала негромкий писк, значение которого Киндан не знал.

— Очевидно, нет, — пробормотал он себе под нос, когда стражница повернулась и потащила его в сторону так, что он с трудом удержался на ногах.

— Там стоят дома, Киск. Ты же не хочешь идти туда? — принялся уговаривать детеныша Киндан. — Люди спят, и мы не дождемся ничего интересного.

Но Киск заинтересовалась не домами; ее внимание, оказывается, привлек лес, тянувшийся сразу за домами. Она обнюхала траву, попробовала на вкус и выплюнула несколько листьев разных кустов, о возможной ядовитости которых Киндан даже не задумывался (в противном случае он волновался бы намного сильнее), и направилась дальше вдоль тропы, ведущей к дому, где раньше жил Киндан, а теперь обосновался Тарик.

— Может быть, ты уже хочешь спать? — вполголоса спросил мальчик, старясь говорить как можно мягче и всей душой надеясь на положительный ответ.

Киск заглянула ему в лицо и громко защебетала, несомненно сообщая, что ей совсем не хочется спать. Потом она начала принюхиваться к дому, и Киндан забеспокоился, что они привлекут к себе внимание Тарика, и, безусловно, разразится скандал.

Вероятно, Киск каким-то образом поняла его чувства. Она еще раз с любопытством втянула в себя воздух, фыркнула в сторону дома и отвернулась. Затем она направилась к ближайшим кустам и сердито зашипела.

Именно в этот момент Киндан понял, что они здесь не одни.

— Она ведь не кусается, правда? — нервно спросил прятавшийся в кустах человек.

Это оказался Кристов.

— Она кусает только меня, — раздраженно ответил Киндан, решив солгать для большего впечатления. Киск оглянулась на него и фыркнула. — Но это, понимаешь ли, из-за того, что я связан с нею кровью.

Кристов вылез из-за кустов.

— Она довольно маленькая, — отметил он. — А что, у нее и впрямь зубы острые?

Киндан помахал у него перед носом перевязанной рукой.

— Можешь не сомневаться.

— Лучше держи ее в бинтах, пока не заживет, — сказал Кристов, отодвигая руку Киндана.

— О себе заботься! — резко бросил Киндан. Они с Кристовом за предыдущий Оборот вряд ли сказали друг другу по паре слов, а прежде или подчеркнуто не замечали один другого, или дрались до тех пор, пока их не растаскивали.

— Что ты тут делаешь? Шпионишь?

Руки Кристова сами собой сжались в кулаки, и он сердито уставился на Киндана. Киндан нахмурился:

— Извини. Сорвалось. Но, если честно, почему ты бродишь ночью?

— Я… ну-у…

Кристов, видимо, никак не мог найти слова для ответа. В конце концов он выпалил:

— Мать говорит, что стражи порога, дескать, очень миленькие. Вот я и хотел сам посмотреть.

Киндан от неожиданности захлопал глазами. Киск удивленно пискнула и вытянула шею, почти сравнявшись ростом с Кристовом; правда, ей пришлось вытянуть во всю длину хвост в качестве противовеса. Киндан впервые увидел, как высоко она может поднять голову на своей длинной гибкой шее.

— Я знаю, что мой отец их не любит, — добавил Кристов и, затаив дыхание, протянул раскрытую руку к стражу порога, — ну, а мать говорит, что мы должны их уважать. Она говорит, что взрослым нужно принимать собственные решения.

Киск высунула язык и облизала протянутую руку Кристова, прежде чем тот успел отдернуть ее. Заметив испуг нового знакомого, она разочарованно фыркнула. Киндан истолковал этот звук как «неужели ты меня не любишь?».

— Она боится резких движений, — предупредил Киндан. Следующую фразу он не хотел говорить, но честность заставила: — Мне кажется, ты ей понравился. Она мало к кому лезет лизаться.

Он решил не повторять едкого замечания Нуэллы об аромате, который постоянно окружал Кристова.

Кристов, заметно приободрившись, снова протянул руку. Киск нервно спрятала голову за спину Киндана, но вскоре выглянула опять. Резко выбросив голову вперед, она еще раз лизнула ладонь мальчика, негромко чихнула и вдруг вытянула шею и облизала его в обе щеки.

Киндан улыбался Кристову.

— Да, ты ей и впрямь понравился.

— Кристов! — послышался из дома мужской голос. Это был Тарик.

— Я здесь! — крикнул в ответ Кристов. Прежде чем Киндан успел сделать хотя бы шаг в сторону, Тарик оказался перед ними.

— Что ты тут делаешь? — сурово окликнул Тарик сына.

— Я просто хотел посмотреть стража порога, — ответил Кристов, но Киндан отчетливо уловил страх в его голосе.

Глаза Тарика, видимо, успели привыкнуть к темноте; он сошел с невысокого крыльца, подошел к мальчикам и, подозрительно прищурившись, уставился сверху вниз на Киск.

— Так, значит, это и есть тот самый страж порога, который спасет всех нас? — насмешливо сказал он. — Да ведь эта тварь меньше цеппи. Подумать только, для вот этого Има крошит отличное мясо, которого так не хватает рабочим!

— Она милая, — чуть слышно вставил Кристов.

— От нее нет никакого проку, кроме пустой траты времени и средств, — громко фыркнув, сказал Тарик. — И от них всех. — Он метнул в сторону Киндана уничтожающий взгляд. — К тому же для возни с ней трудящимся приходится содержать всяких бездельников.

Киндан вытянулся во весь свой рост, даже привстал на цыпочки и ответил Тарику негодующим взглядом:

— Горняк Наталон считает ее настолько полезной, что отдал за нее годовую поставку угля для целого холда.

Тарик отрывисто расхохотался.

— Мой племянник просто дурак. Зимний запас угля! Такие траты — и всё впустую!

— Тарик! — позвала из дома Дара. Через мгновение она открыла дверь и вышла на крыльцо. — Ты нашел Кристова? Вот и хорошо. А теперь быстренько идите обедать. — Она разглядела Киндана и широко улыбнулась ему. — А, Киндан! Рада тебя видеть. Это новый страж порога? — Киндан перехватил настороженный взгляд, который она кинула на мужа. — Зеленая? Она уже сказала тебе, как ее зовут?

— Киск, мэм, — вежливо ответил Киндан. Дара кивнула.

— Хорошее имя, — веско заявила она с таким видом, будто вынесла судебный вердикт. — А теперь извини, но мои мужчины должны тебя покинуть. Обед уже на столе.

— Ничего, мэм, всё в порядке, — ответил Киндан, призвав на помощь всю выучку, которую успел получить за месяцы, проведенные в обществе арфиста, и добавил, хмуро глядя в сторону: — Похоже, Киск уже надоело стоять на месте.

Он оказался совершенно прав. Страж порога уже рвался дальше, причем вовсе не к своему жилищу, что вызвало у Киндана нешуточную тревогу. В конце концов Киск широко зевнула и свернулась прямо на травке у окраины поселка. Киндан уже отчетливо слышал вокруг предутренние звуки. Ему потребовалась масса терпения, ласки и настойчивости, чтобы убедить питомицу вернуться в сарай, где они оба упали на солому и крепко заснули, прежде чем пропели первые петухи.

Глава 9

Топай, топай, крошка,

Смелей по дорожке.

Ты растешь все и растешь.

Скоро от меня уйдешь.

— Всё, я сдаюсь! — Мастер Зист сидел на соломе; его лицо не выражало ничего, кроме отвращения. — Я прочитал всё, что было у меня с собой, Тарри привезла мне из Крома целую кучу книг, но я так и не смог узнать о нашей прожорливой подружке ничего, кроме того, что нам самим удалось выяснить за минувшие три месяца.

Киндан, Зенор и Нуэлла согласно кивнули.

— Они куда умнее, чем огненные ящерицы, — решительно заявил Зенор.

Один из торговцев Тарри держал огненную ящерицу, и Зенор во время последнего прибытия каравана посвятил немало времени наблюдению за ней.

— А Киск, между прочим, чувствует, когда я грустен или счастлив, — сказал Киндан, пустив петуха.

Зенор прыснул, наткнулся на угрюмый взгляд Киндана и обрадовался тому, что арфист никак не прокомментировал голос Киндана, в котором теперь перемежались писк и глухое рычание; мальчик никак не мог попасть в нужный тон и даже не пытался петь, так как попадал мимо нот: то слишком высоко, то слишком низко. Сейчас он с глубоким раскаянием вспоминал, как безжалостно издевался над Кайлеком, когда голос старшего брата начал ломаться.

— Могу поспорить, что ты был бы совсем счастлив, если бы она понимала, когда ты хочешь спать, — пробормотала Нуэлла.

— О Нуэлла, насчет этого можно не волноваться, — сказал мастер Зист, сопроводив свои слова взмахом руки. — Киндану только-только исполнилось двенадцать, и к тому времени, когда он вырастет, окажется, что он точно такая же ночная сова, как и Киск.

Зенор, который сильно вытянулся за последние несколько месяцев, хмуро кивнул.

— Когда растешь, переживаешь много неудобств, Киндан, — сказал он, — но тебе, по крайней мере, не придется волноваться насчет времени сна.

Зенор очень старался как-то поддеть Нуэллу, когда догнал ее в росте, но она не обращала ни малейшего внимания на его шутки. Зато когда Киск выросла настолько, что смогла бодать девочку в лоб, Нуэлла сильно изумилась.

— Ну и что, это просто справедливо, — шутил Зенор своим новым басовитым голосом. — Ты начала расти раньше и всё время была выше ростом. Теперь самое время для тебя попробовать своего собственного лекарства.

Киндан, который всё еще никак не мог сравняться ростом с Нуэллой, сохранял мудрое спокойствие. Всё шло к тому, что если он сам в ближайшее время не подрастет, то Киск станет доставать ему до плеча. Она уже набрала двенадцать пядей роста в холке, а в длину от кончика носа до кончика хвоста — почти сорок пядей. Примерно таких же размеров достигали тягловые животные, которых запрягали в телеги.

— Она к тому же изрядно потолстела, — заметил мастер Зист, ласково похлопав Киск по шее.

Ее мускулы всегда были отчетливо видны под кожей, но теперь они туго налились и хорошо оформились, даже на взгляд производя впечатление несокрушимой силы.

— Я думаю, что она достигнет полного роста месяца через два или чуть побольше.

— Это раньше, чем у драконов? — спросил Киндан.

— Х-м-м-м… Есть один способ это узнать, — сказал мастер Зист и поднялся. — Киндан, почему бы тебе не доверить Киск нашей заботе, а самому тем временем не прогуляться на дозорную вершину? Я уверен, что М'талу будет интересно посмотреть, как хорошо растет наш страж порога.

— Вы собираетесь послать за всадником? — спросила Нуэлла в совершенном изумлении.

— Он мой старый друг, — признался мастер Зист.

— Но я думала, что Телгар отказался отвечать на наши просьбы.

— Предводитель Вейра М'тал, — сказал Киндан и сделал паузу, чтобы насладиться удивлением друзей, — возглавляет Бенден, а не Телгар.

— Бенден! — выдохнули в унисон Зенор и Нуэлла. Они оба росли в Наталон-кемпе. Кром-холд представлялся им невообразимо далеким местом, а Телгар-Вейр вообще существовал где-то в мире смелых мечтаний. А уж такой дали, как Бенден-Вейр, они даже представить себе не могли.

— Ладно, Киндан, теперь, когда ты насладился зрелищем того, как у твоих друзей отвисли челюсти, можешь спокойно бежать и отправлять мое сообщение, — насмешливо сказал мастер Зист. — Ты еще помнишь текст?

— Зисту нужен М'тал, — выпалил Киндан.

Киндан знал, что пройдет некоторое время, прежде чем барабанное сообщение просто достигнет М'тала, и уж наверняка придется подождать, пока у предводителя Вейра появится возможность ответить.

В кемп снова пришла зима. Толдур и его вечерняя смена закончили пробивать новый ствол шахты. В честь этого события в холде Наталона состоялась Встреча. Поскольку никаких торговцев в этот раз не было, Нуэлла не могла появиться на людях. Получалось, что мастеру Зисту придется одному развлекать присутствующих, но вдруг Нуэлла (по совету Зенора) вызвалась побыть с Киск.

— Она захочет гулять, — предупредил Киндан. Нуэлла резко дернула головой.

— Ты сможешь погулять с ней, когда вернешься. А я позабочусь о том, чтобы она сидела дома.

— Но как же ты вернешься в холд? — спросил Киндан.

— Как? Ты вместе с Киск проводишь меня, — ответила Нуэлла. — Нет, честно, ты ведь сам понимаешь, что все будут слишком утомлены, чтобы обращать внимание на мальчишек. И, скорее всего, большинство уже будет спать.

Киндан приободрился.

— Спасибо тебе, Нуэлла. Я очень ценю это. — Нуэлла улыбнулась ему и добавила, немного помолчав:

Знаешь, не надейся, что я забуду твои слова.

— И я позабочусь, чтобы у Зенора не было лишних хлопот, — добавил Киндан.

— Это само собой разумеется, — ответила Нуэлла, выпихивая его за дверь.

— Тебе повезло, что она захотела рискнуть, — прокомментировал немного позже мастер Зист. — Боюсь, последний раз играем вместе.

— Что? — Эти слова ошеломили Киндана.

— Сам подумай, — сказал мастер Зист. — Твой страж порога растет. Она вот-вот дорастет до того возраста, когда можно будет учиться. А потом она начнет работать. И работа, и обучение стражей порога проходят ночью. Дневных Встреч до самого таяния будет очень немного. А потом и ты станешь работать полную рабочую неделю.

Киндан был поражен в самое сердце. Он знал, что, став воспитателем стража порога, перестанет быть учеником мастера Зиста, но всё же надеялся, что у него всегда найдется возможность играть и петь вместе с арфистом. Мастер Зист заметил удрученное выражение лица своего воспитанника и поспешил исправить положение и приободрить Киндана. Он собственноручно приносил мальчику угощение, многословно хвалил стража порога и высокопарно превозносил жертву, которую Киндан принес ради горняков.

Но, вернувшись после Встречи, Киндан был грустным. В сарае он обнаружил Киск и Нуэллу, спящих рядом в соломе. Он разбудил Нуэллу, а Киск потянулась всем телом; это служило знаком начала веселой ночи, которая всегда казалась Киндану очень долгой.

— Что случилось? — спросила Нуэлла, нарушив затянувшееся молчание, когда Киндан и Киск провожали ее в холд отца.

Киндан откровенно пересказал ей слова Зиста.

— Этого следовало ожидать, Киндан, — сказала девочка. — Вечерняя смена может бывать на Ветречах только в выходные дни. Ты не сможешь одновременно бывать и на Встречах, и в шахте.

— Я знаю, — печально ответил Киндан. Он посмотрел на Киск, огромные глаза которой переливались зеленым и синим, что служило проявлением любви к воспитателю, и вздохнул. — Но я любил петь и играть.

— Не очень-то приятно слушать твое пение, когда ты всё время или хрипишь, или взвизгиваешь, — заметила Нуэлла.

Киндан в ответ недовольно фыркнул.

— Знаешь, — сказала Нуэлла, прервав еще одну напряженную паузу, — новый ствол шахты проходит совсем рядом с отцовским тайным ходом.

— Тайным ходом? — повторил Киндан.

— Да, тем самым, через который я провела мастера Зиста в дом раньше, чем туда добрался ты, в самый первый день, когда он к нам приехал, — ответила девочка и улыбнулась воспоминанию. — Вот бы ты сам себя тогда послушал! Пыхтел, как кузнечные мехи, а потом клацнул зубами и забыл дышать от удивления. Я чуть не расхохоталась, когда тебя услышала.

Киндан застыл на месте, пораженный внезапной мыслью.

— Нуэлла, ты можешь показать мне этот ход?

Киндану потребовалось представить множество самых убедительных доводов, прежде чем Нуэлла наконец-то согласилась показать ему тайный подземный ход.

— Конечно, тебе придется дождаться темноты, — сказала Нуэлла. — А тогда жди меня на площадке второго этажа.

— Я хочу взять с собой Киск, — напомнил Киндан.

— Да, конечно, возьми, — тут же согласилась Нуэлла. — Ты же сам сказал, что это будет для нее хорошей прогулкой, да к тому же и обучением. А может быть, это будет обучением для тебя — она-то может видеть в темноте.

Киндан пожал плечами.

— Мы должны работать вместе.

— Я понимаю, — снисходительным тоном сказала Нуэлла. — В таком случае жди меня вечером, после того как я закончу урок с мастером Зистом.

— После?

— Ну а как же? Или, может быть, ты надеешься, что я буду пропускать занятия? — спросила она с легким раздражением.

— Но ты пойдешь?

— А как, по-твоему? Или ты рассчитываешь без меня найти дорогу? — спросила Нуэлла, нетерпеливо притопнув ногой. — Ты вроде бы еще не научился видеть в темноте!

Киндан с неохотным вздохом сдался.

— Хорошо. Увидимся вечером. — В следующее мгновение он нахмурился. — Но почему ты хочешь встретиться на втором этаже? Почему не около кухни?

— Потому что тайный ход начинается на втором этаже, — просто ответила Нуэлла.

С самого начала дела пошли не так, как рассчитывал Киндан. Он оказался замыкающим. Нуэлла вела на веревке Киск.

— С какой это стати я должен плестись в хвосте? — посетовал Киндан, когда они дошли до первого поворота туннеля. Он споткнулся и с трудом удержался на ногах.

— Вот именно поэтому, — спокойно ответила Нуэлла. — Ты хочешь научить Киск безопасно водить людей в темноте, ведь так? Ну и что она усвоит, если ты сам только на то и способен, что натыкаться на всё подряд?

— Но ведь темно же! — возразил Киндан. Нуэлла фыркнула.

— Для меня здесь ничуть не темнее, чем в любом другом месте, — сказала она. — А если серьезно, Киндан, скажи-ка, ты никогда не пробовал ходить с закрытыми глазами?

— Нет, — ответил Киндан.

Он споткнулся о камень и, больно ударившись, упал на колени.

— Ну, значит, пора учиться, — сказала Нуэлла и добавила светским тоном: — Это была первая игра, в которую я научилась играть с Далором.

— Да что ты говоришь?!

— Просто он часто дразнил меня, и меня это по-настоящему задевало, — призналась Нуэлла. — А однажды мама спросила меня, почему бы мне не сыграть с ним в игру, в которой проявились бы мои сильные, а не слабые стороны. После этого мы и начали играть в темноте. — Она весело рассмеялась. — Я любила обставлять Далора со всех сторон мебелью, так что он не мог выбраться.

Киндан, у которого уже сильно болели многократно ушибленные ноги, всё равно не мог понять, почему он плетется позади Киск, а Нуэлла идет впереди всех. Объяснение Нуэллы, что, дескать, она показывает Киск дорогу, казалось ему в общем-то бессмысленным, потому что девочка и стражница (как он упорно называл про себя Киск), способные хорошо ориентироваться в темноте, должны были то и дело останавливаться, чтобы дождаться Киндана, который такими способностями не обладал. И еще, ему было очень жаль, что проход недостаточно широк для того, чтобы он мог идти рядом с Киск.

— Ну, далеко еще? — спросил он, внезапно почувствовав, что обе спутницы покинули его навсегда, и пожалел, что согласился с уговорами Нуэллы и не взял с собой светильник. А что, если с нею что-то случилось? Впрочем, с сожалением сказал себе Киндан, если что с кем и случилось, то с ним.

— Я же говорила тебе, — донесся спереди шепот Нуэллы, — что в туннеле два поворота: плавный, который мы уже прошли, и этот, последний, более крутой. От крутого поворота остается одна треть пути, а от плавного — три четверти. Конечно, на обратном пути всё нужно считать наоборот.

Киск повернула голову на длинной шее и подбодрила Киндана ласковым блеющим звуком.

— Эй! Я почти что вижу ее глаза! — взволнованно воскликнул он.

— Почти что? — повторила Нуэлла. — Как можно почти видеть что-то?

— Ну, как бы сказать… Это трудно объяснить. Вроде как вижу и в то же время не вижу, — невнятно объяснил он, попытавшись восстановить в памяти то, что возникло перед его глазами, когда Киск повернула голову.

Нуэлла ответила не сразу; ее голос прозвучал задумчиво:

— Иногда мне кажется, что я тоже могу видеть таким вот образом. Это похоже на то, как я вижу во сне. Я же тебе говорила, что прекрасно все видела до примерно трех Оборотов. Мать думает, что я именно поэтому вижу разные вещи во сне. Если честно, это еще больше усложняет мне жизнь.

Перед глазами Киндана, истосковавшимися по свету, всё чаще возникали призрачные огни. Мальчик понимающе кивнул.

По крайней мере, воздух здесь прохладен и чист, отметил он. Он протянул руку, провел пальцами по стене, как ему советовала Нуэлла, и принял на полшага в сторону. Поначалу он пытался держаться за хвост Киск, но страж порога нетерпеливо отмахнулся от него.

Звуки дыхания Нуэллы и более легкого и быстрого дыхания стража порога действовали в темноте успокаивающе. Киндан больше не чувствовал себя ослепшим и неловким; он начал осваиваться в темноте. Он напрягал слух в надежде, что станет слышать так же хорошо, как Нуэлла, но через некоторое время вынужден был признаться себе, что это ему недоступно.

— Ты слишком много думаешь, — прозвучал в темноте голос Нуэллы. — Не нужно напрягаться. Просто слушай.

— А откуда ты узнала, что я делал? — спросил Киндан, выпучив от удивления глаза.

— Ты стал дышать по-другому, — с готовностью объяснила девочка. — Сначала сделал очень глубокий вздох, потом несколько раз вздохнул быстро и коротко, а потом стал дышать часто-часто.

Киндан вздохнул.

— Вот-вот, точно так же ты вздохнул и тогда, когда я решила, что ты задумался, — продолжала Нуэлла и захихикала. — Я иногда играю в эту игру с Далором. Она приводит его в самое настоящее бешенство.

— Могу его понять, — прочувственно сказал Киндан.

— Ладно, — сказала Нуэлла, — больше не буду — пока. Но ты всё-таки не прислушивайся, а просто слушай.

Киндан кивнул. Они продолжали свой путь в безмолвной темноте.

Через некоторое время Киндан заметил, что правый локоть задевает за стены. Он подался немного левей, но через несколько шагов снова прикоснулся к стене.

— Здесь поворот?

— Ты молодец, — похвалила Киндана Нуэлла. — А я как раз думала: заметишь ты его или нет?

— Значит, мы уже почти пришли?

— Угу. Еще около пятидесяти шагов, — ответила Нуэлла. Ее слова в который раз за время их короткого путешествия удивили Киндана: он напрочь забыл считать пройденные шаги и сейчас гадал, считает ли их Нуэлла каждый раз или просто ориентируется по памяти.

— Постой! — негромко окликнула она Киндана. — Слушай.

Киндан навострил уши. Он чувствовал, Киск с любопытством крутит головой.

— Ты слышишь? — осведомилась Нуэлла через некоторое время.

— Нет, — признался Киндан.

— Похоже, что они пробивают вход во второй ствол, — сказала Нуэлла. — Это совсем рядом — справа и сразу за скалой.

— Далеко? — поинтересовался Киндан.

— Не более полуметра, а может быть, и меньше, — быстро ответила она. — Я слышала голос отца. Я уверена, что он нарочно повел проходку так, чтобы этот туннель можно было перед следующим Прохождением связать с обоими стволами шахты.

В этом был немалый смысл. Когда Нити снова начнут падать, будет небезопасно заставлять людей собираться на поверхности перед входами в шахту, а имея проход в шахту прямо из холда, люди смогут ходить на работу, не подвергая свои жизни смертельной угрозе.

Возможно, продолжал размышлять Киндан, Наталон также подумывал о создании специального склада, в котором можно было бы благополучно хранить весь добытый уголь, не волнуясь из-за Нитей. Нити были на удивление прожорливыми; Киндан знал это, как и любой ребенок в кемпе. В обучающих балладах рассказывалось, что они съедают всё, что состоит из органического вещества, будь то живая плоть или сухое дерево. Он очень радовался, что следующее Прохождение — период, во время которого Алая Звезда доставит Нити к их планете, и они начнут сыпаться на землю, — начнется только через четырнадцать Оборотов. Тогда он уже станет совсем старым — двадцать шесть Оборотов.

— Это здорово пригодится во время следующего Прохождения, — громко сказал Киндан.

— Только если кемп утвердят, — ответила Нуэлла. — Иначе всё это окажется пустой тратой времени и сил, как было с кемпом дяди Тарика.

— А что ты знаешь об этом? — спросил заинтригованный Киндан.

— Ш-ш-ш! — перебила его Нуэлла и добавила шепотом: — Мы уже подошли к концу прохода. Я расскажу тебе позже.

Показав Киндану вход в туннель, Нуэлла объяснила, что выход устроен в кармане близ створа шахты, неподалеку от пещеры, в которой размещались огромные шахтные насосы.

— Отец выстроил его так, чтобы было похоже на часть опорной крепи, — пояснила она.

Киндан был почти уверен, что никто даже не подозревает о существовании хода: он был умело замаскирован в чулане, примыкавшем к большой комнате на втором этаже холда Наталона. Массивная резная раскладная ширма, украшавшая заднюю стенку помещения, как оказалось, скрывала изящные, но прочные замки и рукоятки, при помощи которых Нуэлла легко распахнула эту стенку, как дверь. Случайный человек не мог бы обнаружить эти замки, зато тот, кто умел с ними обращаться, мог без труда попасть в тайный ход. Ручки заставляли сдвигаться и выдвигаться мощные шпунты. Будучи выдвинутыми, они так плотно прижимали дверь к боковым стенкам, что даже человек, узнавший о существовании тайного туннеля, не смог бы найти вход в него.

Дверной проем на выходе оказался почти таким же. Киндан решил, что двери, скорее всего, сделал Каннехир, странствующий плотник из Крома. Еще он задумался над тем, сколько еще народу может знать о существовании этого «тайного» хода, и сделал себе мысленно заметку в свободное время расспросить об этом Нуэллу.

Он почувствовал легкое дуновение ветерка и разглядел впереди пятно, казавшееся светлым на фоне непроглядного мрака подземелья.

— Что ты делаешь? — прошептал он.

— Открываю дверь, — ответила Нуэлла. — Или ты думаешь, что мы можем пройти весь путь, ни разу не попав в шахту?

— Ты что, с ума сошла? — выпалил Киндан и тут же чуть не рассмеялся, подумав, что чаще всего обращается к этой необыкновенной девочке именно с этим вопросом. — Нас же заметят.

— А кто? Бригада Толдура всё еще работает в новой шахте, — невозмутимо ответила она. — Далор сказал мне, что от насосов нашей двери не видно, а больше здесь никто нигде не бывает.

— Тебе сказал Далор? — прошептал Киндан, широко раскрыв глаза.

— А как же? — ответила Нуэлла. — Или ты думаешь, что я в первый раз пришла сюда?

— Конечно, нет. Ты была здесь, по меньшей мере, один раз — тогда, с мастером Зистом.

— Совершенно верно, — согласилась она, но по тону было ясно, что на самом деле она была здесь много раз. — Как Киск будет изучать шахтные ходы, если не сможет осмотреть их?

— Но мы можем попасть под завал, — ответил Киндан, почувствовав, как у него на лбу мелким бисером выступили капли пота. — Ведь считается, что никто не должен входить в шахту без разрешения начальника смены. А если случится обвал? Мы окажемся в западне.

— Да, наверно, ты прав, — произнесла Нуэлла после недолгого раздумья. — Я об этом никогда не думала.

Киндан фыркнул, вспомнив, как ему пришлось напомнить Нуэлле, что нужно надеть горняцкую каску. Запасные каски занимали целую полку сразу же за потайной дверью в туннель. Для всех, кому когда-либо доводилось работать в шахтах, ношение каски делалось прямо-таки рефлекторной привычкой.

— Ладно, — неохотно сказала она, — в таком случае, я полагаю, надо вернуться.

Киндан вздохнул. Ему не больше, чем Нуэлле, хотелось возвращаться, но он слишком часто слышал об опасностях, подстерегающих людей в шахтах, да и сам он отчетливо помнил трагический обвал и покрытое кровоточащими ранами тело Даска. Он не мог пойти на такой риск.

— Да. В следующий раз нужно будет сказать кому-нибудь, хотя бы Далору?

— Да, Далор подошел бы лучше всех, — согласилась Нуэлла. — Или Зенор. Не знаю, как насчет мастера Зиста.

— Посмотрим, как у тебя получится идти впереди, — сказала Нуэлла, когда они закрыли за собой дверь. — Почему бы тебе не отвести нас назад? Это хорошая практика.

Как выяснилось, практика была ему очень нужна. Когда они дошли до плавного поворота, отмечавшего четверть обратного пути, он с ходу ткнулся носом в стену.

— Я же говорила тебе, что нужно считать шаги, — без тени сочувствия заметила Нуэлла, когда поняла, что случилось.

Киндан стонал, потирая ушибленный нос. Нуэлла расхохоталась так, что еле удержалась на ногах.

— Ну, может быть, боль научит тебя не повторять одну и ту же ошибку? Моих советов тебе явно мало.

Киндан начал считать шаги. Они были короче, чем у Нуэллы, которая всё еще была выше ростом, чем он, но Киндан ввел поправку на разницу в росте. И всё же он сам изумился, когда точно по расчету оказался перед крутым поворотом, отмечавшим две трети обратной дороги в холд.

— Я думаю, мы подошли к двери, — сказал он через некоторое время, отсчитав положенное количество шагов.

— Ага, я уже чую дом, — подтвердила Нуэлла. Киндан нащупал шпунты наверху и у основания двери и решительно отодвинул их.

— Подожди! — чуть слышно шепнула Нуэлла. — Сначала послушай. Никогда нельзя заранее точно знать, что там никого нет.

Киндан внезапно почувствовал такой острый стыд, страх и гнев на собственную глупость, что несколько мгновений не слышал вообще ничего, кроме пульсации крови в ушах.

Нуэлла успокаивающим движением положила руку на его плечо.

— Я просто подумала, что было бы не так уж просто объяснить появление из нашего чулана тебя да еще в компании стража порога. — Она прислушалась и сообщила: — Всё спокойно.

Киндан медленно открыл дверь и выглянул в темный чулан, затем так же осторожно открыл дверь, выходящую в комнату, высунул голову, внимательно осмотрелся и только после этого подозвал Киск. Нуэлла вышла следом за стражем порога и закрыла потайную дверь.

— Я провожу вас к кухонной двери, — предложила девочка.

— Свет не слишком яркий для тебя, Киск? — с тревогой спросил Киндан стража порога, пытаясь понять, удастся ли ему в случае чего прикрыть ее глаза руками.

Нуэлла поспешно открыла дверь чулана и что-то вынула оттуда.

— Это подойдет? — спросила она, протянув ему какую-то накидку.

Киндан, внимательно следивший за Киск, покачал головой.

— С ней, кажется, всё в порядке. И свет не особенно беспокоит ее.

— Ну и ладно. Я всё равно возьму ее, — сказала Нуэлла. — Снаружи, должно быть, похолодало.

Но накидка понадобилась раньше, чем они выбрались наружу. В кухне Киск метнулась прочь от очага, в котором с ревом пылал огонь; малышка издавала горлом испуганные трубные звуки — к счастью, не очень громкие. Киндан моментально выхватил у Нуэллы накидку и прикрыл глаза Киск от света. Его подопечная сразу же успокоилась и поблагодарила Киндана негромким писком.

— Знаешь, — глубокомысленно сказал Киндан, — в настоящем холде мы не обошлись бы без кучи неприятностей. Там обязательно была бы охрана и всё такое.

— Ну вот и хорошо, что наш холд больше похож на обычный дом, — сказала Нуэлла. — А Милла спускается подкинуть угля в огонь, только когда сама замерзнет.

Оказавшись снаружи и вдохнув холодный ночной воздух, Киндан почувствовал себя так, будто только что пробудился от сна.

— Ну спасибо, — сказал он Нуэлле, стоявшей в двери. — Мы пойдем к себе в сарай.

— Пожалуйста, — отозвалась Нуэлла. Чуть заметно улыбнувшись, она застенчиво спросила: — Не хочешь завтра ночью попробовать еще раз прогуляться?

— Может быть, — сказал Киндан. — Мы рассчитываем, что завтра может прилететь М'тал.

— Как ты думаешь, можно мне с ним познакомиться? — спросила Нуэлла.

— Не знаю, — нерешительно ответил Киндан. — А что скажет твой отец?

Нуэлла в ответ на его возражение только махнула рукой.

— Какая разница? Неужели ты думаешь, что предводитель Бенден-Вейра станет жаловаться на меня отцу?

Киндан, однако, не был до конца убежден.

— Мастер Зист говорит, что, чем больше народа знает тайну, тем меньше она остается тайной. Скоро о тебе узнают все.

— Тайны любят свободу, — кивнула Нуэлла. — Моя мать часто так говорит.

— Это, наверно, правильно, — согласился Киндан. — Слушай, почему бы нам не поговорить об этом завтра?

— Ладно, — сказала Нуэлла. Но ее голос звучал так, будто она заранее ожидала разочарования.

Собираясь спать, Киндан продолжал размышлять, и его мысли, вероятно, разочаровали бы Нуэллу еще больше: он думал, что ей не стоит встречаться с всадником и ходить в шахту. Задумавшись об этом в первый раз, он решил, что Нуэлле редко выпадала возможность хотя бы просто размять ноги или прогуляться по поселку и его окрестностям, но в конце концов сообразил, что она, судя по всему, уделяла немало времени обследованиям окрестностей холда. И, конечно же, ей потребовалось немало времени и сил для того, чтобы отыскать и запомнить тайный ход. Он так и заснул, припоминая непринужденность, с которой Нуэлла шла по темному коридору.

— Да она здорово подросла! — воскликнул М'тал, осмотрев Киск после того, как его глаза привыкли к полумраку сарая.

Предводитель Вейра прибыл на третий день после того, как Киндан передал сообщение. Им еще повезло, что они смогли застать его, поскольку в высокогорье, окружавшем Бенден-Вейр, прошел сильный снегопад. Снег, конечно же, не представлял никакой опасности для драконов и их всадников, — М'тал сказал побледневшему от зависти Киндану, что Вейр на протяжении всей зимы обогревается естественным теплом, — но причинял немало хлопот застигнутым ненастьем врасплох холдерам и ремесленникам. М'тал и остальные всадники его Вейра провели всю первую семидневку после снегопада в трудах, спасая людей, оказавшихся в снежном плену или оставшихся без запасов продовольствия.

Услышав всё это, Киндан раскрыл глаза еще шире: ни разу за всю свою короткую жизнь он не слышал о том, чтобы хоть один всадник из Телгара проявил хоть каплю интереса к тому, как холдеры и ремесленники переживают тяжелые времена. И после кратковременной встречи с Д'ганом, предводителем Телгар-Вейра, ясно понял причину. Два предводителя Вейров, с которыми ему довелось познакомиться, были сделаны из совершенно разного материала.

— Так вы говорите, что она видит в темноте? — размышлял вслух М'тал. — Знаете, ведь драконы этого не могут.

— Да, она… — Киндан замялся, сообразив, что чуть не выдал тайну Нуэллы и секретного туннеля. — Я думаю, что она почти готова к спуску в шахту, — торопливо добавил он.

М'тал ласково погладил Киск, а потом уже сильнее пощупал ее тело.

— Не сказать, чтобы она так уж походила на маленького дракона, — заметил он. — Куда больше мускулов, по крайней мере на ощупь. Да, она сильно подросла и хорошо развита. Так вы говорите, что ее кожа никогда не зудит и не трескается?

И Киндан, и мастер Зист дружно покачали головами и сказали почти в унисон:

— Никогда и нисколько.

М'тал демонстративно тяжело вздохнул.

— Хотел бы я сказать то же самое о Гаминт'е.

— Знаешь, почему мы тебя побеспокоили, старый друг? — сказал мастер Зист всаднику. — Хотелось бы выяснить, нет ли в Вейрах каких-нибудь сведений, которые помогли бы нам обучать Киск.

М'тал задумчиво погладил подбородок и скорчил гримасу.

— Насколько я знаю, в Бендене нет. А что говорит Дом арфистов?

Мастер Зист с сожалением мотнул головой.

— Не успел я отправить в Дом арфистов запрос о любой информации насчет стражей порога, как они сами прислали просьбу сообщить им всё, что мне известно о стражах порога.

— Из этого следует, что стражей порога на Перне основательно забыли, — нахмурился М'тал. — Мне это не нравится. Совершенно ясно, что их создавали из того же материала, что и драконов, а следовательно, в них была ощутимая потребность. Мы не должны допустить потери знаний. — Он нежно расправил куцее крылышко Киск. — Я даже не могу вообразить, как она может летать на них.

— Мой отец однажды летал на Даске, — сообщил Киндан.

М'тал вскинул на него вопросительный взгляд.

— Правда? И как же?

— Это было поздно ночью, — ответил Киндан. — Я не думаю, что они поднимались очень высоко, — добавил он. — Мне почему-то кажется, что мой отец боялся высоты.

— Значит, они летают по ночам? — протянул М'тал и задумчиво добавил: — И они видят в темноте, верно? Очень похоже на то, что их выводили для ночной жизни.

— Как ни кинь, выходит именно так, — согласился мастер Зист. — По ночам Киск определенно намного активнее. Уверен, она самый настоящий ночной житель.

— И она несравненно умнее, чем огненная ящерица, — заметил М'тал. — Интересно…

Он вдруг нахмурился и замолк. Внезапно Киск вздрогнула всем телом и что-то вопросительно прощебетала. М'тал погладил ее, успокаивая.

— Это всего лишь Гаминт', мой дракон, — ласково сказал он стражу порога и повернулся к людям; его глаза светились от возбуждения. — Гаминт' может говорить с ней!

— Правда? — недоверчиво произнес мастер Зист.

— Ого! — воскликнул Киндан, восхищенно глядя на Киск, а потом обратился к ней: — Ты тоже можешь говорить с Гаминт'ом, да?

Глаза старого всадника медленно раскрывались всё шире и шире.

— Киндан, это очень даже стоит исследовать.

— Если бы стражи порога могли разговаривать с драконами, передавать сообщения… — пробормотал мастер Зист, размечтавшись о том, как полезна была бы такая связь людям, драконам и стражам порога.

— Я должен об этом подумать, — сказал предводитель Вейра, всё еще погруженный в раздумья. Он решительно хлопнул рукой по бедру. — Зист, если ты не возражаешь — и, конечно, ты, Киндан, — я хотел бы поговорить об этом кое с кем из моих знакомых. Возможно, нам удастся помочь друг другу больше узнать о стражах порога. Наверняка.

— Это уж точно.

М'тал кивнул в знак благодарности.

— В таком случае я должен откланяться. Вернусь при первой возможности и, скорее всего, с компанией.

С этими словами он забрался на дракона и улетел.

— И ты даже ничего не сказал мне! — возмущенно кричала Нуэлла на следующее утро.

У Киндана кружилась голова: Киск, взбудораженная неожиданным посещением, всю ночь была возбуждена и лишь с рассветом выказала первые признаки усталости.

— Всё произошло настолько внезапно, — попытался оправдаться он. — Лорд М'тал прилетел без предупреждения и сразу пришел в сарай, осмотрел Киск и тут же улетел.

— Х-м-м-п-ф! — Его слова нисколько не успокоили Нуэллу. — И после этого ты хочешь, чтобы я помогала тебе осваиваться в шахте? С какой бы это стати?

— С такой, что ты сама это предложила, — ответил он, рассчитывая, что Нуэлла всё же сменит гнев на милость.

Желание Киндана исполнилось. Дочь главного горняка сердито похлопала пальцами по бедру, раздула ноздри в последней вспышке гнева и вздохнула.

— Так уж и быть, — согласилась она. — Но только потому, что Киск нуждается в обучении. И только при условии, что ты расскажешь мне всё, что вчера сказал всадник М'тал.

Киндан так и сделал. Нуэлла постоянно прерывала его повествование вопросами. Отвечая на них, Киндан понял, что Нуэлла с величайшим мастерством доходит до мельчайших подробностей беседы. Ее наводящие вопросы позволяли ему самому припомнить позабытые детали и раскрыть пропущенные во время разговора нюансы.

— Ладно, — сказала наконец Нуэлла, встав и решительно отряхнув солому с одежды. — Встретимся в холде сегодня вечером, когда кончатся мои занятия с мастером Зистом.

— Сегодня?

Киндан очень удивился. Нуэлле, несмотря на всё ее нетерпение, следовало бы отложить очередную экскурсию по меньшей мере на трое суток.

— Да, — подтвердила она. — Далор встретит вас и проводит наверх.

— Ах, значит, ты сумела убедить его, — пробормотал Киндан.

— Не столько убедить, сколько запугать, — созналась девочка. — Понимаешь ли, так уж получилось, что я знаю, в кого он влюблен.

Глаза Киндана широко раскрылись от удивления, но тут же снова задумчиво прищурились. Далор за последнее время сильно вырос и окреп, превратившись из мальчика в мускулистого юношу. Сам Киндан еще пребывал в той неуклюжей стадии юности, когда человек сам не знает, как прозвучит его голос в следующую секунду. Появление Киск принесло ему некоторое облегчение; он был уверен, что ему пришлось бы очень страдать от разочарования, которое мастер Зист неизбежно испытывал бы из-за ломающегося голоса ученика.

— И он стал выше меня ростом, — огорченным тоном добавила Нуэлла. — Я больше не могу выдавать себя за него.

— Ты тоже изменилась, — заметил Киндан. — И не смогла бы выдавать себя за Далора, даже если бы он не вырос.

— И что это должно значить? — Нуэлла почему-то рассердилась. — О, конечно, голоса у нас тоже разные, но, если я буду молчать, никто ничего не заметит.

— Нуэлла, мы все растем, — ответил Киндан. — Я это замечаю, ты замечаешь, и Зенор, я уверен, замечает тоже.

— О! — Нуэлла надолго замолчала и задумчиво спросила после паузы: — Ты так думаешь?

— Да, — твердо ответил он, очень довольный тем, что не расхохотался над ее ответом. Похоже, он тоже кое-что знал — в кого влюблена Нуэлла!

— Не смей ничего говорить ему! — ледяным тоном потребовала Нуэлла.

На этот раз Нуэлла настояла, чтобы всю дорогу от входа в потайной туннель до шахты впереди шел Киндан. Когда они дошли до конца, ему пришлось успокаивать Киск, объясняя, что он сейчас вернется: стражница порога ни за что не желала позволить ему уйти, оставив ее с Нуэллой. Он быстро осмотрел помещение, в котором стояли насосы, удостоверившись, что добраться от потайной двери до подъемной клети ничего не мешает, вернулся к Нуэлле и Киск.

Они прошли к клети, никем не замеченные (сердце Киндана бешено колотилось от волнения), забрались в ящик (ведь «клетью» подъемная машина называлась по старинной традиции, а на самом деле представляла собой просторный ящик с высокими бортами), и мальчик начал спуск. Лифтовый подъемник был устроен так, что обе клети двигались одновременно. Когда одна опускалась, другая шла вверх. Киндан был уверен, что шум подъемного механизма разнесется по всей шахте, особенно ночью.

Как только они достигли нижнего горизонта, он вытолкнул Нуэллу и Киск из клети на место, куда не попадал свет рудничных ламп. Когда его пульс несколько успокоился и он вновь обрел способность думать, то внимательно осмотрелся.

— Пойдем! — нетерпеливо воскликнула Нуэлла. Она обошла Киндана и уверенно направилась налево.

— Мы идем на юг, — негромко заметил Киндан.

— Я знаю, — раздраженно ответила Нуэлла. — Как раз на юге смена отца пробивает новую улицу.

Наталон, как и многие горняки, называл штреки, проходящие вдоль угольного пласта, «улицами», а выработки, пересекавшие пласт, — «проспектами». В шахте Наталона улицы тянулись с востока на запад, а проспекты проходили с севера на юг. Угольный пласт прорезали уже две улицы; обе уходили к северу от главного ствола шахты. Новая улица Наталона была проложена на трети расстояния между действующим стволом и новым стволом, только-только завершенным бригадой Толдура. Галерея, которую горняки называли «главным проспектом», проходила вдоль края угольного пласта к северу и к югу от первого шахтного ствола, пересекалась с новым стволом и уходила дальше, к самой границе пласта. Здесь Наталон приказал остановить проходку, так как хотел избежать даже малейшей опасности просачивания воды из глубинных водоносных слоев, которые могли залегать под озером.

Угольный пласт был толстым, до двух с половиной метров. Прокладывая улицы, горняки должны были подавать уголь на-гора. По мере дальнейшего развития шахты предстояло пробивать в огромном угольном пласте ходы, которые у горняков называются лавами, оставляя между ними столбы угля, которые поддерживали толщу породы, нависавшую над выработкой. Теперь, когда все поверхностные угольные залежи Перна оказались исчерпаны, столбовой способ добычи угля и других ископаемых оказался единственным, который можно было осуществлять с имеющимися инструментами и доступными трудовыми ресурсами.

Каждая улица следовала по уклону угольного пласта, который постепенно уходил вниз под горную цепь. Киндан знал, что между самыми старыми улицами пролегало с севера на юг несколько проспектов, однако прокладка хода к самой новой улице Наталона еще не началась.

— Лампы здесь очень тусклые, — сказал Киндан, взглянув на свисавший с балки крепи мерцающий светильник.

— Неужели? А я и не заметила, — с усмешкой ответила Нуэлла.

Киндан фыркнул.

— И как тебе идется впереди? — спросил он через несколько шагов.

Нуэлла медленно развела руки в стороны и покачала головой.

— Я не знаю… Ход достаточно широк для всех нас.

Киндан сдержал едкий ответ, недовольно покачал головой, прибавил шагу и пошел слева от Нуэллы, а Киск просунула голову между ними.

— Сейчас будет поворот, — предупредил он, когда они дошли до новой улицы.

— Я знаю, — ответила Нуэлла.

Киндан не стал спрашивать ее, откуда она могла это знать; он достаточно давно был знаком с нею и потому предположил, что она или уловила изменение в звуке их шагов, или почувствовала легкий ветерок, или уловила новый запах, или что-то еще. Бывали случаи, признался он себе, когда он с трудом мог поверить, что она слепа.

Нуэлла свернула направо, в новую улицу.

— Подожди! — окликнул ее Киндан.

— Почему? — удивилась она.

— Да вот, крепи, — сказал он. — Их тут ужасно много. — Он окинул критическим взглядом толстенные бревна, поддерживавшие еще более мощные потолочные балки. Прямо перед ними таких балок было три на расстоянии какого-нибудь метра одна от другой. Он пересек зев нового туннеля и увидел такую же мощную крепь на противоположной стороне.

— Тут по три балки по обе стороны от входа.

— Я слышала, отец как-то сказал, что он всегда ставит усиленные крепи, когда начинает новый штрек, — сообщила Нуэлла и добавила: — Они с дядей Тариком тогда сильно поспорили. Дядя Тарик сказал, что отец слишком нервный и что тут вполне хватит одной балки, но отец ответил, что в нашем деле нельзя быть слишком осторожным. А дядя Тарик ответил, что устраивать всё это не было никакого смысла и что это только пустая трата времени и сил.

— А я сразу угадал, что он скажет именно так! Не зря он всё время талдычит, что люди слишком обленились!

Войдя в новую улицу, Киндан отметил, что в паре метров от входа громоздится еще одна крепь из трех балок. Лампы здесь светились несколько ярче; несомненно, бригада Наталона оставила здесь светильники, с которыми работала, чтобы в следующую смену принести новые.

Киндан двигался ровным шагом. Как и на главном проспекте, посреди штрека были отчетливо заметны следы тачек, в которых горняки возили добытый уголь. Нуэлла однажды споткнулась о рытвину, но тут же поднялась и одним своим видом пресекла любые попытки Киндана что-то сказать.

Следы закончились, когда они прошли по новой выработке сорок восемь метров. Киндан ясно видел на стене, до которой оставалось лишь несколько метров, следы от кирок и обушков.

Нуэлла пошла дальше, выставив вперед правую руку ладонью вперед. Она остановилась, когда кончики ее пальцев прикоснулись к неровной угольной стене. Девочка встала на цыпочки, пытаясь дотянуться до верха, скорчила гримасу, когда ей это не удалось, и повернулась к Киндану.

— Мне всегда хотелось узнать, как выглядит место, где работает отец, — застенчиво сказала она и вдруг усмехнулась: — Не так уж плохо!

Киндан невольно обвел взглядом тусклые, почти не дававшие света лампы и грязные, угольные стены и недоверчиво покачал головой.

Нуэлла набрала полную грудь воздуха.

— Чем-то пахнет? — спросила она через мгновение.

Киндан принюхался.

— Не-а. Может быть, воздух слегка застоялся.

— Знаешь, отец сказал, что одной из причин, по которым он решил заложить этот новый штрек, была необходимость выяснить, не будет ли здесь еще сильнее тот дурной запах, о котором сообщал Даск, — начала рассказывать Нуэлла. — Он боялся, что если такое случится, то в шахте будет слишком опасно работать. Дядя Тарик сказал, что с его шахтой случилось именно это.

Судя по тону Нуэллы, она нисколько не верила своему родственнику.

— Но ведь обвал произошел на второй улице, — возразил Киндан.

Вторая улица была самым северным из штреков, проходящих вдоль пласта. Нуэлла кивнула.

— То же самое говорил и дядя Тарик. Но отец сказал, что если проблема только в западной части залежи, то значит, она должна распространиться на всю шахту. А если газы только в северо-западной части пласта, то можно будет разрабатывать южную часть, пока мы не подойдем слишком близко к озеру.

— Как бы там ни было, я ничего не чую, — решительно заявил Киндан.

— А как насчет Киск? — спросила Нуэлла.

— Что насчет Киск?

— Ну, разве она не должна замечать всякие такие вещи? — пояснила Нуэлла.

— Наверно, должна.

— В таком случае, — раздраженно предложила девочка, — почему бы тебе не спросить ее, чем тут пахнет?

Киндан наконец понял, что Нуэлла решила начать обучение стража порога прямо сейчас. И начать с обоняния.

— Что ты здесь чуешь, Киск?

Страж порога издал вопросительный звук.

— Ну давай нюхай воздух. Посмотрим, что ты сможешь здесь учуять. Лично я чую уголь и затхлый воздух, а что у тебя?

— Киндан, меньше говори и больше думай! — прикрикнула Нуэлла.

— а что ты об этом знаешь? — огрызнулся он.

— Об обучении стража порога — ровно столько же, сколько и ты. Хотя нет, побольше.

— Побольше?

— Да, — ответила Нуэлла, гордо вскинув голову. — Я играла с Ларисой, учила ее.

— И чему такому ты могла научиться, возясь с ребенком, что помогло бы воспитывать стража порога? — сердито вскинулся Киндан.

— Во-первых, манерам, — отрезала Нуэлла. — И, мне кажется, мастеру Зисту следовало больше заниматься твоими манерами.

Обмен колкостями, как ни странно, помог Киндану успокоиться. Он захлопнул рот, прежде чем с языка успела сорваться очередная обидная реплика, и виновато посмотрел на Нуэллу, ноздри которой всё еще трепетали от гнева.

И вдруг понял, что ему трудно дышать.

— Нуэлла, воздух! — воскликнул он. — Здесь плохой воздух. По-настоящему плохой, а не просто затхлый. Нужно поскорее убираться отсюда.

Нуэлла вскинула голову на его голос, глубоко вдохнула и кивнула.

— Ты прав. У меня ужасно разболелась голова, и не только от твоего крика. — Она усмехнулась. — Теперь поговори с Киск.

— Что?

— Расскажи ей об этом воздухе, пусть она запомнит, как он пахнет, — пояснила она. — Я очень надеялась, что так и случится.

— Надеялась?

— Да. Раз это случилось, мы сможем научить Киск, — сказала Нуэлла. — Правда, давай поговори с нею. Или это тоже придется делать мне?

Киндан погладил стража порога по шее.

— Ты чуешь, чем пахнет воздух, Киск? — Он глубоко вдохнул, подавая пример. — Он пахнет затхлостью, верно? — Он сделал еще один демонстративно глубокий вдох. — Затхлостью.

Киск вдохнула и с шумом выдохнула, задумчиво взглянула на Киндана и промурлыкала:

— Ер-р-ву-ул-л.

— Затхлый, — повторил Киндан, втянув воздух еще раз.

Киск сделала то же самое.

— Ер-р-ву-ул-л.

— Ты узнал слово! — воскликнула Нуэлла. Киндан недоуменно взглянул на свою спутницу и очень обрадовался тому, что она не могла перехватить его взгляд.

— Что-то мне не кажется, что «ер-р-ву-ул-л» хоть немного похоже на слово «затхлый».

— А я этого вовсе не говорила. Я сказала, что ты узнал слово. Теперь ты знаешь, что, если Киск говорит «ер-р-ву-ул-л», это значит, что воздух сильно застоялся и она хочет предупредить тебя об этом.

Недоуменное выражение на лице Киндана сменилось пониманием.

— Ты хочешь сказать, что она обучает меня своему языку?

— Я очень сомневаюсь, что у стражей порога есть свой язык. Даже у драконов нет языка — они издают разные звуки, чтобы привлечь внимание, но они разговаривают. Да им это и не нужно, они используют телепатию, — сказала Нуэлла. — Но это не значит, что вы с ней не можете найти способ понимать друг друга. — Поводив рукой в воздухе, она нащупала стража порога и ласково погладила Киск по носу. — Ах ты, какая хорошая девочка!

— Лучше нам отсюда убраться, — сказал Киндан. — Голова у меня просто раскалывается.

— Вот видишь! И ты тоже узнал, что, когда воздух сильно застаивается, голова начинает болеть! — торжествующе воскликнула Нуэлла.

— Я это давно знаю, — ответил он. — После того, как я выволок вас из дома, голова у меня ужасно болела несколько дней.

— О, — извиняющимся тоном воскликнула Нуэлла, — и правда! А я совсем забыла.

Киндан отвернулся от стены. Мгновением позже рука Нуэллы нерешительно нащупала его пальцы и сжала их.

— Спасибо, — негромко сказала девочка. Киндан не нашелся, что ответить.

Глава 10

Холодный воздух вниз идет,

Горячий воздух ввысь летит —

Термодинамики закон

Об этом людям говорит.

Зенор, узнав через два дня об их путешествии, пришел в ярость.

— Вы спускались вниз! Да ведь вас могло там пришибить! Вы хоть подумали, что с вами могло случиться что угодно?

— Далор знал, куда мы пошли, — столь же горячо возразила Нуэлла.

— Я с тобой не разговариваю, — огрызнулся Зенор.

— Зато я с тобой разговариваю, — парировала Нуэлла.

Киск взволнованно запищала и толкнула Киндана.

— Прекратите, вы оба! — негромко, но очень внятно сказал Киндан.

Его голос, к счастью, не сорвался, и слова прозвучали очень твердо. Больше того, судя по изумленным взглядам Нуэллы и Зенора, они прозвучали как непререкаемый приказ. Напрягшись, Киндан сумел подавить настойчиво просившуюся на губы улыбку и продолжил:

— Зенор, мы были в полнейшей безопасности, нам вообще ничего не грозило, потому что с нами была Киск.

— Какая может быть безопасность с необученным стражем порога? — выкрикнул нисколько не убежденный Зенор.

— А как, по-твоему, она должна учиться? — напряженным голосом спросила Нуэлла, крепко стиснув кулаки.

Киндан заговорил было, рассчитывая снова испытать свой «командный голос», но тут Киск толкнула его головой, поднялась на дыбы, расправила крылышки и хрипло защебетала. Киндан взглянул на нее, вопросительно вскинув бровь, и Киск повторила тот же звук.

— Эй, вы, спорщики, у нас скоро будет компания, — сказал Киндан.

— Что? — опешил Зенор. — Какая компания? Откуда ты знаешь?

— Мне сказала Киск, — объяснил Киндан, указав на стража порога. — Всадник.

Страж порога резко замотала головой; нельзя было не понять, что это совершенно сознательный жест.

— Два всадника?

Киск энергично кивнула.

— Вы занимались! — восхищенно воскликнула Нуэлла. — И на что же это похоже?

— Ну, — неуверенно начал Киндан, — это почти похоже на то, как если я бы получал от нее образы, но всё-таки не совсем так. И, мне кажется, что это больше похоже на связь с огненной ящерицей, чем с драконом. Или, может быть, что-то среднее между тем и этим. Но как бы то ни было она мне говорит и повторяет до тех пор, пока я не пойму ее.

— Зенор, сбегай, предупреди мастера Зиста. — Зенор взглянул на Нуэллу.

— А как быть с ней? Разве я не должен отвести ее домой?

— Ни за что! — вскричала Нуэлла. — Я останусь здесь.

Она бросилась к Киск и крепко обняла ее за шею. Зенор возмущенно закричал, но Киндан предупреждающе вскинул руку.

— Зенор, прошу тебя. Я уверен, что арфист будет недоволен, если ему не сообщат вовремя.

Зенор сердито скривил губы.

— Ладно, Нуэлла, но, по крайней мере, спрячься. Нельзя, чтобы они тебя видели.

Вместо ответа Нуэлла громко фыркнула и уткнулась головой в плечо стража порога. Зенор снова скорчил гримасу, но ушел, не сказав больше ни слова.

— Всё равно это не моя тайна, — чуть слышно пробормотала Нуэлла прямо в жесткую шкуру Киск.

— Что? — Киндан отвлекся от происходящего, пытаясь сообразить, что может быть нужно от них двум всадникам.

— Я сказала: это не моя тайна, — повторила Нуэлла. — Это всё отец. Это он не хочет, чтобы обо мне кто-нибудь узнал. Я же тебе говорила, что его мать тоже была слепая. Он боится, что это передается по наследству, что любая дочь, которая родится у его детей, тоже будет слепой. И еще, он боится, что из-за этого его будут считать слабым — как будто кому-то есть до этого дело. Хотя его-то никто слепым не назовет!

Киндан почувствовал, что Нуэлла говорит ему всё это только потому, что ей необходимо выговориться. Он также предположил, что она не может сказать это Зенору — не может или боится.

Он попытался найти какие-то успокаивающие слова.

— Но Лариса…

— Про нее еще рано что-то говорить, — перебила Нуэлла. — Я ведь тоже всё прекрасно видела, пока мне не исполнилось три Оборота, а потом в течение одного Оборота всё стало расплывчатым и тусклым. Я думаю, именно поэтому отец и держит Тарика рядом, — добавила Нуэлла, немного помолчав. — Он боится, что Тарик начнет распускать сплетни. Он боится того, что может случиться со мной, если когда-нибудь я выйду замуж…

— Зенор…

— Он! — фыркнула Нуэлла.

Киск изогнула шею, полуобняла ею Нуэллу и мягко толкнула девочку в плечо, нежно замурлыкав.

— Нуэлла, ты плачешь? — спросил Киндан, слух которого за время общения с Нуэллой заметно обострился.

— Нет, — ответила Нуэлла, но Киндан отчетливо слышал слезы в ее голосе. — С чего бы мне плакать? Всё хорошо. И я прекрасно проживу. Понимаешь, я не должна выходить замуж. Я прекрасно проживу одна. Знаешь, у меня есть планы.

— Планы? — повторил Киндан. — Какие планы?

— Секретные планы, — ответила Нуэлла. — Со мной всё будет хорошо, не волнуйся обо мне.

Киндан совершенно уверен, что планы Нуэллы остаются секретом и для нее самой. Он снова попытался успокоить подружку:

— Нуэлла, я всегда буду твоим другом. Мы с Киск всегда будем рядом с тобой.

— Каким же образом? — спросила Нуэлла, отклонившись от Киск и вытирая глаза. — Как ты можешь быть в этом уверен? А если случится обвал или что-то в этом роде? Если вас убьет, вас обоих? Что тогда? Что ты тогда будешь делать?

— Нас не убьет, — твердо сказал Киндан. — Если даже случится обвал, мы с Киск откопаемся. А потом раскопаем остальных: Зенора, и Далора, и прочих.

— И нечего выпендриваться перед Зенором, — сварливым тоном бросила Нуэлла.

Киндан протянул руку и ласково вытер несколько слезинок на ее щеке. Она одной рукой поймала его за руку, а другой вытерла оставшиеся слезы.

— Спасибо, — негромко сказала она. — Со мной уже всё в порядке. Это так, иногда… Как бы я хотела видеть. — Ее лицо сделалось жалобным. — Мне очень жаль, что я не могу видеть лицо Зенора, когда он сердится на меня. О, я чувствую тепло, когда он краснеет, — а кто этого не почувствует? — но я не знаю, как это — по-другому или нет… — Она умолкла, и вдруг выражение ее лица переменилось. — Мне только что пришла в голову одна мысль, — медленно проговорила она. — Если я могу почувствовать, как лицо Зенора теплеет… интересно, может ли это почувствовать Киск?

— Ну, я…

Нуэлла взволнованно покачала головой.

— Нет, я не о том. Я думаю, не может ли быть так, что ее глаза видят тепло.

— Видят тепло? — растерянно повторил Киндан.

— Подумай сам, у нее ведь такие большие глазки, верно?

— Это чтобы лучше видеть в темноте, — возразил Киндан.

Нуэлла, явно не согласная с ним, резко помотала головой.

— А может быть, она вообще видит не свет, а тепло. А днем всё настолько горячее, что для нее это всё равно что смотреть на солнце.

— Интересное предположение, — произнес у нее за спиной мужской голос.

Этой ночью на дозорной вершине дежурила Ренна. Она не переставала гордиться собой с тех самых пор, когда Киндан вынужден был передать ей свой пост главного дозорного и полностью переключиться на воспитание стража порога.

— Пойми, я выбрал тебя не потому, что ты сестра Зенора, — сказал он, когда объяснял ей, в чем состоят ее новые обязанности, — а потому, что ты самая ответственная. Я уверен, у тебя все прекрасно получится.

Ренна тоже была в этом уверена. Конечно, составлять расписание дежурств само по себе не просто, а ведь ей приходилось еще и следить за тем, чтобы все наблюдатели хорошо исполняли свои обязанности. Она часто просыпалась среди ночи и проверяла младших наблюдателей. Иногда она заставала дежурного спящим и с наслаждением подкрадывалась вплотную к засоне и громко вопила прямо ему — почему-то, как правило, на дежурстве засыпали мальчики — в ухо.

Этим вечером она подменяла Джори, которая что-то слишком долго задержалась на обеде. Впрочем, Ренна не возражала против такого: она любила встречать ночь на дозорной вершине. У нее был прекрасный слух, и поэтому она отчетливо слышала чуть ли не каждое слово, которое кто-то произносил внизу, в долине — вечером горное эхо здесь было особенно сильным и приносило звуки прямо к дозорному. Ей также очень нравился вид озера с отражающимися в нем звездами.

Когда над озером неожиданно возникли два дракона, девочка подскочила от изумления и восхищения. Они были огромными, больше, чем кто-либо, кого Ренна видела за всю свою жизнь, даже больше, чем Киск, страж порога, которую растил Киндан, и намного, намного симпатичнее. Она в благоговейном страхе наблюдала, как они скользнули по-над домами и приземлились на склоне неподалеку от входа в шахту.

До нее донесся мужской голос:

— Ж'лантир, ты уверен?

Она видела, как два всадника сошли на землю. Драконы снова взмыли в воздух, подлетели к озеру и неожиданно резко рухнули в воду и исчезли под поверхностью. Ренна испугалась, что они утонули, но тут они показались снова, их спины и расправленные крылья выступили из воды, как огромные деревянные плоты. Девочка содрогнулась. Ночь была холодная, драконы, наверно, обладают очень толстой шкурой, чтобы не бояться лезть в ледяную воду. Хотя, может быть, они просто прибыли из жаркого места и хотели охладиться.

— Лолант' почувствовал сильное присутствие, — ответил другой всадник, наверно, этот самый Ж'лантир. — Ж'трел мог бы сказать наверняка, М'тал, ну а я предполагаю, что здесь девочка, которая могла бы стать золотой всадницей… только…

— Что?

— М-м-м… Лолант' говорит мне, что эта девочка находится в постоянной темноте, — озадаченным тоном ответил Ж'лантир.

— Она попала в какую-то беду? Не может выбраться из ловушки? — требовательно спросил М'тал.

— Я не знаю. Лолант', похоже, считает, что она довольно давно находится в этом состоянии, — ответил Ж'лантир.

— А не может быть, что она слепа? — уже без прежней настойчивости спросил М'тал.

— Может быть, дело как раз в этом, — согласился Ж'лантир. — Какая жалость: обладать такой одаренностью и не иметь возможности совершить Запечатление.

Их голоса становились всё тише: всадники направлялись вниз, к сараю стража порога.

— Этот кемп относится к Телгару, а Д'ган не будет проводить Поиск, — заметил М'тал.

— Я думаю, ты прав, — согласился Ж'лантир.

— Ага! Нас, оказывается, ожидают, — вдруг рассмеялся М'тал. — Гаминт' говорит мне, что Киск очень заинтересовалась Лолант'ом и хочет выйти на улицу.

— Что ж, по крайней мере, мы уже знаем, что она может разговаривать с драконами, — тоже усмехнувшись, ответил Ж'лантир. — Я сказал Лолант'у, чтобы он передал ей: «Позже».

Два всадника, пригнувшись, скрылись за дверью сарая, и Ренна больше не слышала их голосов. Сразу позабыв о драконах, плескавшихся в озере, она восстановила в памяти нечаянно подслушанную беседу. В течение одного — увы, всего лишь одного! — волнующего мгновения она надеялась, что разговор идет о ней и что золотой всадницей могла бы стать она. Неужели они на самом деле имели в виду золотого дракона — королеву драконов? Ведь это было бы просто изумительно! — сказала себе Ренна. Но тут она услышала, как М'тал сказал, что, возможно, девочка слепая. Ренна тут же припомнила всех живших в кемпе девочек. Нет, ни о какой слепой девочке она не знала. Может быть, они имели в виду младенца? Но если так, размышляла она, неужели их драконы не сказали бы им об этом? Возможно, девочку где-то прячут, но кто будет прятать здесь кого бы то ни было? И где здесь можно кого-то спрятать? В шахте? Она покачала головой. Это слишком опасно. Но она не могла сообразить, о ком могла идти речь, а ведь она бывала во всех уголках кемпа! Девочка задумчиво наморщила лоб. Во всех… кроме второго этажа холда Наталона.

После этого Ренна долго сидела молча, не шевелясь. Она даже не стала ворчать по поводу получасового опоздания Джори.

— Нуэлла, это лорд М'тал, предводитель Бенден-Вейра, — сказал Киндан, когда два всадника вошли в помещение. Он вскинул глаза на другого. — Мой лорд…

— Ж'лантир, всадник Лолант'а, командир крыла в Иста-Вейре, — сразу же представился второй гость. — Ты, наверно, Киндан, — приветливо продолжил он, протянув мальчику руку, которую Киндан поспешно пожал.

Ж'лантир повернулся и протянул руку Нуэлле. Киндан дернулся было к девочке, чтобы подтолкнуть ее локтем, но замер, увидев, как Ж'лантир и М'тал задумчиво переглянулись.

Прежде чем пауза успела затянуться, Нуэлла подняла руку. Ж'лантир быстро шагнул вперед и пожал ее.

— Меня зовут Нуэлла, — сказала она. Она изогнула бровь, как будто не могла чего-то понять, но на ее лицо вскоре вернулось спокойное выражение. — Вы сдвинулись с места, верно?

— Совершенно верно, — согласился Ж'лантир. — А как ты об этом узнала?

— Я почувствовала по положению вашей руки, — ответила Нуэлла. Она сделала шаг навстречу всаднику и, отпустив его руку, подняла вверх обе ладони. — Вы не позволите мне прикоснуться к вашему лицу? — спросила она необычным для нее нервным тоном. — Так я знакомлюсь с людьми.

— С радостью соглашусь. — Слова Ж'лантира прозвучали очень искренне. Нуэлла нерешительно подняла руку. Кончики ее пальцев легко коснулись подбородка всадника, пробежали вдоль его челюсти, губ, носа, бровей и поднялись на лоб.

— У вас кожа загорелая, — удивленно сказала она. — Неужели в Исте всё еще тепло, мой лорд?

— В облачные дни случается, что солнце светит слабее, — ответил Ж'лантир. — Но мой загар — от полетов выше облаков, где всегда сияет солнце. В Исте облака частенько спускаются чуть ли не до самой земли.

— Вы летаете выше облаков? — испуганно спросила Нуэлла.

— Летаю, — подтвердил Ж'лантир.

М'тал, всё это время стоявший позади своего спутника, выступил вперед.

— Я М'тал, — сказал он Нуэлле, повернувшись лицом к ней.

Она нашла в воздухе его руку, пожала ее и, с разрешения старого всадника, изучила пальцами и его лицо.

— У вас в Бенден-Вейре, наверно, хороший арфист, мой лорд? — спросила она, закончив процедуру знакомства.

— Хороший арфист? — удивился М'тал. — Ну… да, хороший. А почему ты спросила?

— Мне показалось, что вы много смеетесь, — объяснила Нуэлла. — И я подумала, что это, может быть, потому, что у вас веселый арфист.

— Он именно такой, — добродушно рассмеявшись, ответил М'тал. — Будь уверена, я передам твои слова; ему будет очень приятно.

Нуэлла смущенно опустила голову и закрыла лицо руками, безуспешно пытаясь скрыть набежавший на щеки румянец.

— Нуэлла, — сказал Ж'лантир, выждав мгновение, — у тебя были интересные соображения по поводу того, как видят стражи порога.

— Я думаю, что они видят тепло, мой лорд, — с готовностью ответила Нуэлла.

— К'район, предводитель Иста-Вейра, попросил Ж'лантира узнать как можно больше о стражах порога, — объяснил М'тал Киндану. — Я подумал, что, может быть, будет полезно объединить его и ваши знания.

Киндан кивнул и с новым интересом посмотрел на второго всадника.

— Но как нам проверить твое предположение? — громко произнес Ж'лантир.

— Я подумала об этом, мой лорд, — сразу ответила Нуэлла. — Наверно, если мы возьмем горячий камень и светильник…

— Какая замечательная идея! — воскликнул Ж'лантир. — Я думаю, еще лучше будет взять два светильника — один тусклый и один яркий, и, пожалуй, камни тоже нагреть по-разному.

И они с Нуэллой углубились в обсуждение программы действий — как детально исследовать зрение стража порога.

— Мы могли бы просто спросить ее, — сказал Киндан как бы себе под нос.

М'тал улыбнулся ему в ответ:

— Но тогда эти двое остались бы без развлечения.

— Ничего подобного! — с обычной резкостью возразила Нуэлла и тут же прикрыла рот ладонью, вспомнив, с кем говорит. — Извините… я хотела сказать… мой лорд.

— Она со всеми разговаривает одинаково, — пробормотал Киндан.

— У нее к тому же отличный слух, — с веселым блеском в глазах заметил М'тал. Он повернулся к Нуэлле. — Нуэлла, мне кажется, нам предстоит немало поработать вместе, поэтому думаю, лучше, если мы отбросим излишние формальности и будем говорить о деле. Так на чем ты остановилась?

Глаза Нуэллы широко раскрылись. Она закивала, безмолвно разевая рот.

Киндан изумился не меньше, чем его подруга:

— Вы хотите, чтобы я называл вас просто по имени, мой лорд?

— Мне кажется, это будет только справедливо, — отозвался Ж'лантир. — Кроме того, я не очень-то привык ко всему этому лордству.

— Ж'лантир обычно или летает вверх тормашками, или где-нибудь что-нибудь читает, — сказал М'тал, хлопнув второго всадника по плечу. Он наклонился к Нуэлле и сказал громким шепотом: — Я слышал, однажды он потерял всё свое крыло и заметил это только через семидневку.

— Через каких-нибудь три дня, — невозмутимо поправил его Ж'лантир и подмигнул Киндану. — Всё обошлось очень спокойно.

Киндан широко раскрыл глаза, представив себе всадника, потерявшего свое крыло драконов, но он тут же понимающе усмехнулся, сообразив, что попался на розыгрыш.

— Такого вовсе не могло быть, — сказала Нуэлла, не обращаясь ни к кому в отдельности. — Ведь драконы общаются телепатически!

Ж'лантир улыбнулся и погрозил девочке пальцем, затем же сообразил, что она не видит его жеста и ласково нажал ей на кончик носа.

— Очень проницательное наблюдение, моя леди.

Зашелестела прикрывавшая вход занавеска, и в сарай вошел мастер Зист. Следом за ним ввалился Зенор, тащивший чайник и несколько кружек.

— А-а, мастер Зист? Я много слышал о вас, — сказал Ж'лантир, оборачиваясь к арфисту. — Ж'лантир, всадник Лолант'а, командир крыла Иста-Вейра.

Мастер Зист учтиво поклонился.

— Мой лорд.

Ж'лантир отмахнулся от торжественного обращения.

— Я только что сказал вашей Нуэлле, что предпочитаю, когда друзья называют меня просто по имени — Ж'лантир, — сказал всадник. Он посмотрел в глаза арфисту и добавил: — Я надеюсь, что мы станем друзьями.

— Я в этом уверен, — улыбнувшись, ответил Зист и перевел взгляд на Нуэллу. — Твой отец вскоре придет сюда, чтобы поздороваться со всадниками.

— Он не хочет, чтобы кто-то знал о моем существовании, — пояснила Нуэлла всадникам. — Пожалуйста, позвольте мне спрятаться, пока он будет здесь.

М'тал и Ж'лантир обменялись мрачными обеспокоенными взглядами.

— Это тайна, которую он хочет сохранить, — добавил Киндан. — Мастер Зист говорит, бывает так, что людям приходится хранить тайны.

М'тал внезапно посерьезнел.

— Тайны никогда не ведут ни к чему хорошему, — сказал он.

— Ну, пожалуйста! — взмолилась Нуэлла. — Не то он очень расстроится, а потом будет сильно на меня сердиться.

Ж'лантир взглянул на М'тала; тот с несчастным видом кивнул.

— Мы пока сохраним твою тайну, Нуэлла, — пообещал он и искоса взглянул на арфиста. — А с тобой, мастер Зист, я поговорю об этом позже.

Арфист кивнул.

— Меня тоже не радует наличие этой тайны, — сказал он, — но не думаю, чтобы на сегодняшний день она могла причинить большой вред.

Ж'лантир махнул рукой в сторону Нуэллы, но тут же осекся; на его лице появилось растерянное выражение.

— Давай! Прячься! — приказал он. — Мы скажем тебе, когда он уйдет.

— Не понадобится, — ответила Нуэлла, закапываясь в большую кучу соломы, сваленную в углу сарая. — Я услышу, как он будет уходить.

Наталон пришел вскоре после этого и оставался в сарае довольно долго, так что никто не смог бы упрекнуть его в невежливости. Но, почувствовав, что всадники хотели работать с Кинданом и Киск наедине, удалился, как только позволил этикет.

— Я мог бы прислать сюда что-нибудь с кухни, если вы хотите поесть, мои лорды, — предложил он, уже поднявшись.

М'тал пожал плечами и взглянул на Киндана, который ответил энергичным кивком.

— Это было бы прекрасно, горняк Наталон, — сказал М'тал. — Не нужно специально ничего готовить — пришли то, что найдется на кухне. Мы не хотим доставлять вам лишние хлопоты.

— И не могли бы вы прислать нам несколько горячих кирпичей? — спросил Ж'лантир.

Наталон нахмурился.

— Если вы замерзли, мой лорд, я думаю, что где-нибудь здесь найдется жаровня. Мы могли бы развести огонь.

— Нет, я думаю, в этом нет необходимости, — ответил всадник. — Просто несколько кирпичей, если вы не возражаете.

— Я могу принести, — предложил Зенор.

— Тебе вообще-то пора идти в постель, — сказал Наталон, погрозив мальчику пальцем. — Тебе с утра на работу, и я вовсе не хочу, чтобы ты спал на ходу.

Вид у Зенора сделался настолько удрученный, что Наталон улыбнулся и покачал головой.

— Кроме того, мне кажется, что ты злоупотребляешь гостеприимством Киндана.

Зенор вскинул на Киндана умоляющий взгляд.

— Я буду рад, если Зенор останется помочь нам, мой лорд, — выпалил Киндан.

Наталон посмотрел на всадников.

— Если вам это не причинит неудобств, то я не против. Иметь лишнего человека, знакомого со стражем порога, всегда полезно.

— Конечно! — согласился М'тал, одним словом разрешив всю проблему, и добавил с усмешкой: — Да и потеплее здесь будет.

Ж'лантир энергично кивнул.

— Очень хорошо, — сказал Наталон. — Но не больше часа, Зенор, если, конечно, лорды не решат по-другому.

— Ага, — кивнул Зенор с довольным и в то же время несколько расстроенным видом.

— Тогда пойдем, — сказал Наталон. — Ты же сам вызвался принести кирпичи.

Зенор кивнул и поторопился вслед за главным горняком в его холд.

— Знаете, мы могли бы просто спросить ее, — повторил Киндан, когда Наталон и Зенор удалились.

— Спросить ее о чем? — поинтересовался мастер Зист.

Киндан начал было пересказывать теорию Нуэллы, но девочка, успевшая выбраться из своего укрытия, мигом перехватила инициативу.

— Вы же знаете, — сказал, выслушав ее, арфист и в задумчивости потер подбородок, — что человеческое тело выделяет очень много тепла.

— Если я вас правильно понял, вы предлагаете поставить простой опыт с человеческими телами и светильником? — уточнил Ж'лантир.

Киндан снял лампу с кронштейна и поднял ее на вытянутой руке.

— Киск, что ярче — я или эта лампа?

Страж порога застыл в неподвижности, а потом боднул Киндана головой в живот.

— Ну вот, я думаю, мы и получили ответ, — сказал М'тал.

— Г-м-м-м… — протянул Ж'лантир, поджав губы. — По крайней мере, мы знаем одно: страж порога намного умнее, чем огненная ящерица.

— И намного терпеливее, — с улыбкой добавил мастер Зист. — Я надеюсь, что Зенор принесет что-нибудь поесть и для нее.

— Она только что ела, — отозвался Киндан и взглянул на всадника из Исты. — Ж'лантир, а вы не знаете, сколько они должны есть?

— Ну, если честно, я начал исследования всего две недели назад, — сознался всадник. — Я встретился с мастером Ализой (по его тону нетрудно было понять, как проходила беседа с ехидной специалисткой по разведению стражей порога) и решил, что, пожалуй, полезнее будет порасспросить других.

Мастер Зист хохотнул. Ж'лантир ответил любезным поклоном.

— Я, конечно, разговаривал с воспитателем стража из Иста-холда, — продолжал он. — И немало удивился, — он покосился на арфиста, — обнаружив, что в Доме арфистов крайне мало информации о стражах порога.

— Мне не удалось найти вообще ничего, — подтвердил мастер Зист.

— К'район решил, что сейчас, когда приближается следующее Прохождение, полезно собирать любые сведения, которые могли бы помочь нам растить и воспитывать драконов, — сказал Ж'лантир. — Мне было поручено узнать как можно больше о стражах порога.

— Когда я рассказал Ж'лантиру о том, что Гаминт' способен разговаривать с Киск, — добавил М'тал, указав рукой на сидевшего с внимательным видом стража порога, — он спросил, нельзя ли ему поработать с ней.

— Я не знаю, будет ли у меня другая возможность изучить недавно вылупившегося птенца стража порога, — пояснил Ж'лантир.

— О, ее вряд ли можно назвать новорожденной, — бросил мастер Зист.

— Ей уже больше четырех месяцев, — вставил Киндан.

— Через две недели и три дня ей исполнится пять месяцев, — дотошно поправила Нуэлла.

— Самому молодому стражу порога, которого я видел, было больше трех Оборотов, — сказал Ж'лантир и повернулся к М'талу: — Как по-твоему, могут они созревать быстрее, чем драконы?

— Я предполагаю, да.

— И я тоже думаю, что ты прав, — согласился Ж'лантир.

Он подошел к стражу порога и протянул руку, чтобы Киск могла понюхать его ладонь.

— Всё хорошо, Киск, — сказал Киндан.

Киск сначала повернула голову к мальчику, потом обнюхала ладонь Ж'лантира и застенчиво лизнула ее.

— Можно мне потрогать тебя? — с вежливым полупоклоном обратился Ж'лантир к стражу порога.

Киск громко запыхтела. Ж'лантир взглянул на Киндана.

— Это означает да? — Киндан кивнул.

— А может быть, ваш дракон попробует поговорить с ней? — предложил он.

— Это должно ей понравиться, — поддержала Нуэлла.

Лицо Ж'лантира прояснилось.

— Прекрасная идея! — воскликнул он.

Его лицо приобрело отсутствующее выражение, как это бывало у всадников, говорящих со своими драконами. Киск взглянула на него с почти человеческой благодарностью во взоре, возбужденно заерзала и негромко пискнула. Потом она радостно защебетала, встала и направилась прямо к Ж'лантиру. Подсунув плечо ему под руку, она вытянула шею и посмотрела на всадника, как будто желая убедиться, что ему удобно.

Собравшиеся нервно захихикали.

Ж'лантир дотошно ощупал стража порога, не пропуская ни одной мышцы, осторожно, даже нежно осмотрел голову, спину, живот и хвост.

— Похоже — и всё-таки не похоже, — пробормотал он себе под нос и посмотрел на М'тала. — Мне кажется, все стражи порога заметно мускулистее, чем драконы.

— Я тоже обратил на это внимание, — ответил старый всадник.

Ж'лантир прикоснулся к крылу Киск, бросил на нее вопросительный взгляд, а потом сказал вслух:

— Лолант', попроси, пожалуйста, Киск расправить крылья.

Киндан понял, что всадник говорил вслух, чтобы предупредить остальных о том, что сделает Киск.

Страж порога счастливо защебетал и развернул крылышки.

— Но ведь они очень маленькие, — отметил Ж'лантир. Он посмотрел на Киндана. — Твой отец действительно летал на своем страже?

— Поздно вечером, — подтвердил Киндан.

— Удивительно! — воскликнул Ж'лантир. — Никто, даже мастер Ализа понятия не имеет о том, что стражи порога способны летать.

— Похоже, арфисты не единственные, кто забыл о стражах порога, — сказал М'тал, бросив ехидный взгляд на мастера Зиста, который только пожал плечами. Всадник снова повернулся к Ж'лантиру. — Я вот о чем думаю: удастся ли нам научить стражей порога разговаривать с нашими драконами.

— Но разве Киск не говорила только что с Лолант'ом?

— Действительно, говорила, но ведь она только отвечала на обращение к ней. А вот сможет ли она обратиться к определенному дракону по имени? Скажем, в случае опасности?

Ж'лантир задумчиво пожевал губами — и вдруг оторопело уставился на предводителя Бенден-Вейра; его глаза широко раскрылись.

— Ты хочешь сказать, что стражи порога могут нести караул во время Падения? Потрясающая идея! Может быть, именно для этого их и вывели и…

— Ничего не получится, — прервала молодого всадника Нуэлла.

— Прошу прощения? — Ж'лантир был озадачен.

— Стражи порога — ночные животные, — сказала Нуэлла. — Вряд ли они смогут о чем-то предупредить днем.

— Может быть, при настоящей опасности… — Ж'лантир не закончил фразу. М'тал покачал головой.

— Да, пожалуй, действительно не получится, — сказал он.

— Но ведь они могут вызывать помощь и по ночам, — заметил Киндан.

М'тал кивнул.

— Это тоже может оказаться полезным. Они также могли бы сообщать погоду.

— Превосходная идея, — снова загорелся Ж'лантир.

— Если они хотя бы окажутся в состоянии сообщить дракону, что где-то необходима помощь… Уже это будет большим благом для отдаленных малых холдов, — заметил мастер Зист.

— В некоторых из малых холдов, засыпанных снегом, были стражи порога, — сказал М'тал. Его глаза погрустнели. — Если удастся научить стражей порога сноситься с нашими драконами, мы спасем немало жизней.

— Что ж, в таком случае, — бодро сказал Ж'лантир, — похоже, работа стоит наших усилий. Когда мы начнем?

— Я хотел бы начать как можно скорее, — сказал М'тал и серьезно, как обратился бы к взрослому, с полупоклоном попросил разрешения у Киндана. — Если, конечно, Киндан, это тебя устроит. Я знаю, что тебе нужно спать…

Киндан, не удержавшись, расхохотался:

— Я уже давно не сплю по ночам. — М'тал помрачнел.

— Да, но я-то сплю. И в моем Вейре ночь начинается раньше, чем у тебя здесь.

— Как и у меня, — с сожалением добавил Ж'лантир. — Но мне, вероятно, удастся выкроить время, чтобы работать с Кинданом и Киск, не совсем забывая и про Иста-Вейр.

— А тебе не удастся, — веско сказал мастер Зист М'талу.

— Но ведь скоро наступит весна, — возразил М'тал. — Если к тому времени мы сможем обучить бенденских стражей порога, то спасем много жизней.

— Значит, всё ясно, — сказал Ж'лантир и оглядел остальных. — Мне представляется, что мы должны понять не только, как учить Киск говорить с драконами, но, самое главное, как обучить этому других стражей порога и их воспитателей.

— А у нее, кажется, уже получается, — сообщила Нуэлла. — Ведь это она сказала Киндану, что вы прилетели и сколько вас…

— И как же Киндан понял, что она сказала? — не скрывая любопытства, спросил Ж'лантир.

— Ну… просто понял, и всё, — невнятно объяснил Киндан.

— Так бывает с огненными ящерицами, — сказал мастер Зист. — По крайней мере, у некоторых владельцев.

— Да, — согласился Ж'лантир. — А стражи порога, как мне кажется, намного умнее и способнее. Я вот о чем думаю: нужно научить стража порога и Киндана, чтобы они точно и совершенно однозначно разбирались, что и как они говорят друг другу и драконам.

— Если получится, то будет просто замечательно, — с молодым пылом согласился М'тал.

— А потом детально расписать ход обучения и начать заниматься с другими стражами порога и их воспитателями, — добавил Ж'лантир.

— Мне кажется, здесь не обойтись без арфиста, — хитро ввернул мастер Зист.

— Я помогу, — нетерпеливо вставила Нуэлла. Киндан, нисколько не удивившись, кивнул.

На протяжении нескольких следующих дней Нуэлла и Ж'лантир вели бесконечные споры о том, как лучше обучать стража порога, и о том, какие слова необходимо включить в словарь для общения стража порога и его воспитателя. Они сошлись на том, что Киск должна уметь сообщить дракону, кто она такая и где находится, что она должна знать, как связаться с определенным драконом, что она должна точно называть такие вещи, как «опасность», «огонь», «помощь», «целитель» и «наводнение». Они долго спорили о том, что важнее для Киск: уметь использовать числа или выучить понятие «лавина».

Киндан ощущал себя почти ненужным, когда эти двое спорили между собой, потом соглашались, переходили к следующему вопросу и снова вступали в спор. Иногда они останавливались, чтобы попросить Киндана заставить Киск что-то сделать или, хуже того, спрашивали мнение Киндана по поводу их разногласий. К счастью, Киндан рано обучился дипломатии, он увертывался — а потом начинался новый спор.

Часто ночь заканчивалась тем, что Нуэлла сворачивалась на соломе рядом с Киск и мгновенно засыпала, Ж'лантир без шума улетал перед первыми петухами, а Киндан настолько выматывался, что у него путались мысли.

Под конец третьей ночи Ж'лантир объявил, что ему придется на какое-то время остаться в Вейре, доложить предводителю Вейра о том, как идет работа, проверить, как живут всадники его крыла, и немного отдохнуть. Когда Нуэлла услышала об этом, на ее лице появилось такое сокрушенное выражение, что Ж'лантир ласково обнял ее.

— Не волнуйся, я вернусь, — заверил он девочку. Киндан решил, что Нуэлла сделалась такой печальной потому, что на протяжении всего этого времени с огромным удовольствием и волнением работала с Киск и Ж'лантиром. Он представил себе, как ей будет скучно и как она будет ворчать, пока всадник не вернется.

— Ж'лантир, — спросил Киндан в последний момент перед уходом всадника, — как вы думаете, не сможем ли мы научить Киск перемещаться в Промежутке, как это делают драконы? — Эта мысль уже давно занимала его.

— Г-м-м-м… — задумчиво протянул Ж'лантир. — Огненные ящерицы перемещаться умеют, так что я не вижу, почему бы это не могли делать и стражи порога.

— Ничего не получится, — сонным голосом проговорила Нуэлла.

Киндан обернулся; он думал, что девочка уже заснула.

— Им нужно видеть, куда отправляться, а ведь они видят тепло, — объяснила она.

— И что? — настороженно спросил Киндан.

— А-а, я понимаю, что она имеет в виду, — сказал Ж'лантир. — Всадник должен дать своему дракону визуальный ориентир. А стражу порога такой ориентир мог бы дать только воспитатель, который способен видеть тепло.

— А люди не видят тепло, — хмуро согласился Киндан.

— Я могу представить, — пробормотала Нуэлла, лежавшая на соломе бок о бок с Киск.

— А почему ты об этом спрашиваешь? — взглянул Ж'лантир на Киндана.

— Если стражи порога научатся передвигаться в Промежутке, то они смогут спасать людей, вытаскивать их из-за завалов и всякого такого, — объяснил свою мысль Киндан.

— Превосходная идея, Киндан, — согласился Ж'лантир. — Действительно, превосходная. Жаль, если она не сработает.

— Хорош… иде… — невнятно пробормотала Нуэлла. Она громко зевнула и отвернулась.

— И всё равно спасибо, — сказал Киндан, собираясь присоединиться к Киск и Нуэлле на соломенной подстилке.

Ж'лантир протянул руку и взъерошил волосы мальчика.

— Это была хорошая попытка, Киндан.

Киндан не ошибся, предположив, что Нуэлла до самого возвращения всадника сделается несносной. Несколько дней он пытался ободрить ее, пропуская мимо ушей бесчисленные язвительные замечания, и в конце концов ему удалось уговорить Нуэллу снова пойти в шахту для дальнейшего обучения.

— Но, только если ты согласен обращать внимание на каждую мелочь, — заявила Нуэлла. А когда Киндан согласился, решила: — Мы спустимся, когда там не будет работы.

Горняки работали в шахте только три дня каждой семидневки. Два других дня отводились под сортировку и погрузку в мешки добытого угля, экспедиции за лесом для строительства крепей и повседневную работу в кемпе. Еще два дня отводились для отдыха горняков, но и в эти дни каждому приходилось заниматься необходимыми для кемпа делами, а их было множество, например добыча камня, ремонт дорог, изготовление мебели и посуды и множество других больших и малых дел.

Насосное помещение было единственной частью шахты, где всегда находились люди. Наталон никогда не позволял воздуху под землей застаиваться. Слишком большое количество загрязненного воздуха в шахте могло погубить целую смену. Кроме того, газ, просачивающийся сквозь уголь и скапливающийся в достаточно большом количестве, мог вызвать взрыв, наподобие того, который убил отца и братьев Киндана.

— Давайте начнем с улицы, которую разрабатывает Тарик, — предложила Нуэлла, как только они оказались в шахте, оставив раздраженного Далора в холде дежурить возле двери тайного хода.

Киндан с готовностью согласился, и они свернули к северу от главного шахтного ствола, направляясь ко второй улице. Пока они шли по тайному ходу к шахте, Киндан учился считать шаги непрерывно, даже во время раздумий и разговора — главным образом, благодаря тому, что Нуэлла больно била его в бок каждый раз, когда он забывал о счете.

— Киндан, да ты еще слепее, чем я! — громко выкрикнула Нуэлла, когда он в очередной раз признался, что сбился со счета. — Вот именно! Вот и будешь ходить слепой, с завязанными глазами, — объявила она. — Тогда уж тебе придется полностью положиться на Киск и на твой счет шагов, чтобы не наталкиваться на все вокруг.

Она вручила ему грязный шарф, которым завязывала рот и нос, пытаясь защититься от неистребимой шахтной пыли.

— Вот, можешь взять это.

Когда же Киндан начал протестовать, она сказала совершенно серьезно:

— Представь себе, что случился обвал или что-то в этом роде и ни одной зажженной лампы не осталось. Что ты в таком случае станешь делать? Если ты знаешь счет шагов и хорошо ориентируешься в темноте, то не впадешь в панику. А если не впадешь в панику, то сможешь помочь другим.

Ее слова убедили Киндана. Он завязал глаза и двигался вслепую вплоть до того момента, когда они благополучно вышли из подъемника на нижнем горизонте шахты. И остался совершенно невредимым, если не считать того, что несколько раз очень чувствительно ушиб голень. Впрочем, ушибов становилось всё меньше и меньше по мере того, как он учился считать шаги и доверять своей памяти. Но себе он откровенно признавался, что та карта, которую он видит мысленным взором, и близко не сравнится по детальности и точности с воображаемой картой Нуэллы.

Киндан шел, нащупывая осторожными прикосновениями стойки крепи — после первой попытки ему пришлось развязать глаза, чтобы вытащить несколько крупных заноз, — и его движения постепенно становились всё более легкими, приближаясь к свободному изяществу движений Нуэллы.

Когда дети дошли до второй улицы — штрека, от которого расходились забои бригады Тарика и по которому вывозили к подъемнику добытый уголь, Киндан ощупал одну, потом другую сторону прохода в поисках крепи. Нуэлла, которая уже успела наскоро изучить подземный перекресток, терпеливо ждала.

— Я готов, — сказал Киндан.

Он обернулся, не отрывая правой руки от стены туннеля, быстро нашел поворот на вторую улицу и начал считать шаги, ожидая почувствовать под рукой шершавую древесину стойки крепи. Пройдя четырнадцать шагов — десять метров, обычное расстояние между опорами крепи, — он почувствовал растерянность, а через двадцать один шаг — тревогу.

— У тебя есть стойки? — спросил он Нуэллу, которая шла по противоположной стороне штрека.

— Нет, — ответила она; в ее голосе тоже слышалась тревога. — Может быть, вернемся и проверим снова?

Киндан почувствовал острое желание снять закрывающую глаза повязку, но, вспомнив о несравненном слухе Нуэллы. подавил этот порыв. Она сразу же узнает, что он сжульничал, — его выдаст хруст задубевшей от пыли пересохшей материи.

— Да, — сказал он, опуская руки, сами собой взлетевшие к лицу. Нуэлла хихикнула.

— Ты хотел снять повязку, верно?

Вместо ответа Киндан лишь тяжело вздохнул. Считая шаги, он вернулся к входу в штрек и снова пошел вглубь, пытаясь нащупать стойки. Первую остановку он сделал, пройдя девять шагов.

— Я что-то нашел, но это совсем не похоже на нормальную крепь, — сказал он.

Бревно, попавшееся ему под руку, было тонким, а подняв руку к потолку, Киндан нащупал не мощную балку, а лишь тонкую слегу, пересекавшую штрек.

— Да, оно недостаточно толстое, — согласилась Нуэлла. — И недостаточно широкое.

— Не больше половины, а то и четверти от обычного бревна, — сказал Киндан.

Точно такими же были крепи на всем протяжении туннеля. По мере того как дети уходили дальше по штреку, тревога Киндана усиливалась. В обе стороны от штрека уходили многочисленные забои — намного чаще, чем, по его представлениям, положено.

— Можно подумать, что Тарик начал выбирать здесь целики, — сказал Киндан.

Из многочисленных разговоров — это ведь была главная тема для всех обитателей кемпа — он знал, что предполагалось тщательно исследовать пласт на большом удалении от стволов шахты и только после этого приступать к активной добыче угля, и что камерную, как называли ее горняки, добычу следует начинать в дальних концах штреков. Это существенно снижало опасность завалов и многократно облегчило бы работу спасателей в случае обвала, которого горнякам приходилось опасаться постоянно.

— Это плохо, — добавил он.

— Да, — согласилась Нуэлла. — Отец наверняка ничего не знает — он не разрешил бы такого.

Когда они закончили исследование второй улицы и пересекавших ее проспектов, нервы у обоих были натянуты, как струны. Нуэлла не возражала, когда Киндан предложил во время следующего спуска в шахту обследовать первую улицу.

Киндан не забыл о своем намерении обучать стражей порога спасению людей и поэтому стремился использовать любую возможность, чтобы проверить способности Киск или научить ее чему-то новому.

Но когда он сказал, что хотел бы посмотреть, как Киск будет выкапывать заваленное тело, Нуэлла резко воспротивилась.

— Ну ты пойми, что хочу всего лишь засыпаться углем и сделать так, чтобы Киск раскопала меня, — возразил Киндан, когда Нуэлла напрочь забраковала его идею.

— А что, если ты что-то повредишь себе? — сурово спросила девочка. — Что мы тогда будем делать?

Как ни старался Киндан убедить ее, что затея совершенно безопасна, она наотрез отказалась соглашаться. Но еще больше удивило его то, что Нуэллу поддержала Киск. До сих пор он был уверен, что страж порога должен соглашаться со всеми его приказами без возражений.

— Хорошо, хорошо, мои леди, вы победили, — проворчал он в конце концов и заработал от Нуэллы точный удар по ребрам.

— Дурак, дело не в том, что мы леди, а в том, что у нас обеих есть головы на плечах! — рявкнула она, а потом вздохнула и добавила: — Если ты так уж настроен учить Киск искать и откапывать тебя, то давай сначала попробуем в сарае, а потом уже отправимся под землю.

Киндан нехотя согласился.

Благополучно доставив Нуэллу домой, Киндан и Киск вернулись в сарай. Киск всё еще пребывала в игривом настроении. Киндан изрядно устал, но ему необходимо было утомить Киск, и он решил научить стража порога игре в прятки. Он закапывался в солому и лежал неподвижно, безмолвно, почти засыпая, а Киск искала его.

Киск просто замечательно удавалось находить его. Киндан заставил ее поворачиваться к нему спиной, когда он прятался, и велел «не подслушивать», хотя, впрочем, не слишком надеялся, что она выполнит и это требование. Чем дольше они играли, тем больше он придумывал разных усложнений, например запасался камешками и кидал их в разные стороны, чтобы Киск было труднее найти его по слуху.

К сожалению, как бы хорошо он ни зарывался в солому, ему всё равно приходилось командовать стражу порога, когда можно начинать искать. Звук голоса выдавал его местоположение. После нескольких экспериментов Киндан всё же нашел решение: он кидал последний камешек в занавеску, закрывающую дверь, и только после этого Киск отправлялась на поиски.

Игра стала интереснее, и Киск уже не так быстро находила своего воспитателя.

Во время второй попытки, бросив последний камешек в занавеску, Киндан крепко зажмурил глаза, затаил дыхание и постарался думать только о черноте, пытаясь слиться с землей, прикрытой соломой.

Он был усталый, сонный, и его с почти непреодолимой силой клонило в сон.

И вот, когда Киндан уже балансировал на той зыбкой границе, которая разделяет сон и явь, ему вдруг показалось, что он видит какую-то ярко пылающую фигуру, как будто кто-то светящийся сжался в комок, совсем как он. Нет, изумленно поправил он себя, это же и впрямь я!

Он слышал негромкий топот ног приближающейся Киск. Мысленным взором он видел, что пылающий образ стал более определенным, голова приобрела четкие очертания. Правда, черты лица нельзя было разглядеть, он видел лишь овал, испещренный пятнами всех цветов радуги, которые, впрочем, вскоре исчезли, залитые сплошным оранжево-желтым цветом, похожим на пламя. Кожей лица он почувствовал сквозь солому мягкое тепло дыхания Киск, которое, как ему показалось, точь-в-точь соответствовало тому пламени, что мгновение назад промелькнуло в его сознании.

Киск радостно заблеяла.

Громко смеясь, Киндан открыл глаза, вскочил и, даже не отряхнув с себя солому, крепко обхватил стража порога за мускулистую шею.

— Ты нашла меня! — воскликнул он и обнял Киск еще сильнее. — Ты просто замечательная девочка, Киск!

— Опиши это еще раз, — потребовала Нуэлла на следующий вечер. — Точно и во всех подробностях расскажи мне, что ты видел.

— Знаешь, я просто не могу, — ответил Киндан. — Это выглядело так, будто всё приобрело огненный цвет…

— Что это значит?

Киндан задумчиво закусил губы.

— Тебе приходилось смотреть на что-нибудь по-настоящему яркое — ну, когда ты была маленькая?

— Что, например? — спросила Нуэлла, скорчив рожу.

— Ну, например, на солнце, — сказал Киндан, ощутив внезапный прилив вдохновения. — Или на огонь.

Она пожала плечами.

— Возможно.

— Ну, я сообразил, на что это похоже, а потом взял и специально посмотрел, — продолжал он. — И после, когда я закрыл глаза, я всё равно продолжал видеть то, на что только что смотрел. Сначала изображение бывает ярко-белым, а потом медленно переходит в желтый, оранжевый, красный, зеленый, синий… а потом исчезает.

— Продолжай.

— Так вот, то, что я видел, было очень похоже, если не считать того, что там были сразу все цвета— в середине маленький белый кружок, а вокруг него кольца разных цветов, начиная с желтого и кончая синим.

Нуэлла внезапно сделалась задумчивой.

— Ты… как ты думаешь, могла бы я увидеть то, что видит Киск?

— Мы могли бы попробовать, — предложил Киндан. — Что скажешь, Киск? Ты можешь показать Нуэлле то, что видишь, когда ищешь меня?

Киск посмотрела на него, на девочку и издала веселый щебечущий звук, означавший согласие.

— Ты можешь? — спросила Нуэлла голосом, полным удивления.

Она закрыла глаза, а в следующее мгновение крепко зажмурилась.

— Я спрячусь, — сказал Киндан. Киск покорно отвернулась к стене.

Киндан бросил камень в занавеску и почти сразу же услышал, как Нуэлла придушенно вскрикнула.

— Киндан, положи руку на лицо, — потребовала она.

Киндан повиновался, откинув солому, под которой прятался.

— О! А теперь другую. — Киндан выполнил и эту просьбу, а потом по собственной инициативе положил обе руки со сжатыми кулаками себе на голову.

— Ты поднимаешь руки! — воскликнула Нуэлла. — Ты сжимаешь кулаки. Клянусь яйцом Фарант'ы, я вижу тебя!

Киндан оцепенело уставился на девочку. Из ее зажмуренных глаз текли по щекам крупные слезы.

На следующий день они с Нуэллой начали обучать Киск поиску людей, захороненных под каменными завалами. По предложению Нуэллы они начали с того, что Киск просто искала определенных людей. Киск любила эту игру и с неизменным успехом находила Нуэллу, Киндана, Зенора, Далора и мастера Зиста. Ей не мешало даже то, что Далор и арфист находились в своих холдах, а Далор к тому же был измучен после смены.

— Далор тоже не спускается в шахту, — проворчал Зенор; у него уже закрывались глаза и он собирался уйти спать. — Мы с ним оба дежурим при насосах.

— Могу поспорить, что Тарик разрешил бы тебе спуститься в шахту, — сказала Нуэлла.

Киндан озадаченно взглянул на нее, но ничего не сказал.

— Может, тебе стоит попросить, чтобы тебя перевели в другую смену? — продолжала она.

— К Тарику? — уточнил Зенор, качая головой. — Не знаю, не знаю…

— Ладно, поступай как знаешь, — сказала Нуэлла. — Или перестань ворчать, или переходи в смену Тарика.

— Что это ты затеяла? — спросил Киндан, когда Зенор ушел.

— Сам вспомни, как ты взволновался из-за крепей в штреке Тарика, — объяснила Нуэлла. А когда Киндан кивнул, добавила: — Допустим, мы не можем ничего сказать об этом моему отцу, потому что тогда должны признаться, что были в шахте без разрешения. А вот если с Тариком спустится Зенор, то он обязательно увидит негодные крепи, которые ставит Тарик, и предупредит отца.

Киндан и Нуэлла обрадовались, когда Зенор с довольным видом объявил, что действительно перешел в другую смену.

— Лучше всего, — сказал он, радостно потирая руки, — что мне теперь не придется готовить завтрак! Представьте себе, Регеллан, дурачок этакий, думает, что ему здорово повезло!

— Ну вот всё и устроилось, — удовлетворенно сказала Нуэлла Киндану, войдя в сарай Киск тем же вечером.

Киндан выжидательно взглянул на опустившуюся за ее спиной занавеску.

— А я подумал, что тебя привел мастер Зист, — сказал он.

Нуэлла, конечно же, поняла, что это был упрек.

— Нет, я пришла одна.

Киндан нахмурил лоб.

— Но разве это не опасно? А если бы тебя кто-нибудь увидел?

— Если бы да кабы… — сердито заворчала Нуэлла. — Если бы увидели, то что-нибудь сказали бы или не обратили на меня внимания. А раз никто ничего мне не сказал, то, значит, внимания не обратили. — Она с нежностью провела ладонями по своему плащу и отбросила капюшон. — Разве в такую непогоду я не похожа на всех остальных?

Нуэлла была права: не прошло еще и половины зимы, которая в этом Обороте была особенно сурова.

— Скоро наступит весна, — тоном утешения заметил Киндан.

— Скоро! И что хорошего мы успели сделать? — Киндан даже растерялся от страсти в ее голосе.

— Мы прождали больше месяца и так ничего и не добились, а ведь скоро начнется весна! — продолжала она. — А что будет со всеми этими людьми? Теми, о которых беспокоится лорд М'тал? Которых может затопить весенним паводком? — Она не без усилия сдержала свой гнев. — Я-то думала, что, может быть, сумею помочь, ты понимаешь?

Нуэлла немного помолчала и добавила с хмурым видом:

— Но ничего не произошло. А от меня нет вообще никакой помощи.

— Ты очень сильно помогла мне, — мягко сказал ей Киндан. Киск испустила нежную щебечущую трель, подошла к Нуэлле и потерлась головой о ее плечо. — Мне и Киск. Мы не знали бы и половины того, что знаем теперь, если бы не ты. Скоро мы будем готовы спуститься в шахту и…

Нуэлла иронически фыркнула, прервав его речь:

— Ну да, конечно, вы спуститесь в шахту, и что дальше? Что мне тогда делать? Спасибо, Нуэлла, ты нам здорово помогла, а теперь возвращайся в свою комнату. И не попадайся никому на глаза!

На последнем слове ее голос сорвался, и она уронила голову на колени.

Киндан не знал, что и сказать; пауза тянулась, казалось, бесконечно. В конце концов, он открыл было рот, чтобы заговорить, и в тот же миг Нуэлла вскинула руку и обернулась всем телом в сторону двери.

— Если хотите, можете войти, — громко сказала она. — Вы успели услышать слишком много, да и вообще, мне уже всё безразлично.

Прошло несколько мгновений. Занавеска зашелестела, и в тусклом свете полуприкрытой лампы появилась маленькая фигурка.

— Ты точь-в-точь похожа на Далора! — воскликнул вновь пришедший.

Это оказалась Ренна.

Нуэлла, затрепетав ноздрями, втянула воздух, принюхиваясь к запаху незнакомой девочки.

— Ты, наверно, сестра Зенора, — предположила она. — От него пахнет почти так же.

— Это Ренна, — подтвердил Киндан. Он задумчиво смотрел на обеих девочек. — А разве ты сейчас не должна быть на дежурстве?

— Должна, — согласилась Ренна, — но Джори была у меня в долгу и… — Она посмотрела на Нуэллу. — Я видела, как кто-то вышел из холда…

— И пошла за мной, потому что приняла меня за Далора, верно?

Румянец, заливший щеки Ренны, доказал, что предположение Нуэллы попало в точку. Киндан вспомнил, как Нуэлла когда-то заставила Далора помочь им спуститься в шахту, благодаря тому что знала, в кого он влюблен. Глядя на то, как густо покраснела Ренна, Киндан решил, что чувство это взаимное.

Киск внезапно вскинула голову, защебетала и боднула Киндана. Тот закрыл глаза и сосредоточился; теперь он уже неплохо воспринимал образы, которые передавала ему Киск.

— Это Ж'лантир и Лолант', — сказал он через мгновение.

Киск снова защебетала, обращаясь к Киндану. Он с готовностью закрыл глаза, воспринимая образы, которые пытался мысленно создать страж порога. Изображения быстро сменялись: радужный тепловой образ человека, которого крепко держит за плечо большая рука, потом тот же образ, но уже бегущий настолько быстро, что ноги слились в одно цветное пятно, образ той же человеческой фигуры, несколько раз ударившей себя по голове, поклонившейся и снова пустившейся бежать.

Киндан широко улыбнулся.

— Он говорит, что очень сожалеет, что ему пришлось задержаться. Он торопится и прибудет сюда, как только сможет.

— Всадник? — пискнула Ренна. Киндан кивнул. — Сюда?

Киндан снова кивнул.

— Скоро?

— Если быть точным, то прямо сейчас. — Это сказал Ж'лантир, входя в дверь и тщательно задвинув за собой занавеску.

Впрочем, веселое выражение его лица сделалось озадаченным, как только он понял, что говорила не Нуэлла. Однако он тут же приободрился, увидев Нуэллу.

— Твоей тайны больше нет? Это хорошо! Я боялся…

— Ее тайна никуда не делась, — ответил Киндан, покачав головой. — Просто она оказалась под угрозой.

Лицо Ж'лантира вытянулось.

— Ну-ну, это может серьезно всё затруднить, — сказал он. — Видите ли, я потому так долго отсутствовал — нет, вернее будет сказать: я потому вернулся именно сейчас, что дела идут не слишком хорошо.

— О чем вы говорите? — строго спросила Нуэлла.

— Подождите минуточку, — перебил ее Киндан. Он повернулся к Ренне, глаза которой сделались большими, как блюдца. — Сбегай, пожалуйста, к мастеру Зисту и сообщи, что прилетел Ж'лантир. Наверное, он прикажет тебе принести завтрак, но ты не забудь сказать ему, что я просил тебя вернуться сюда. Ничего больше ему не говори; только скажи, что мы всё объясним позже.

— Я вся превращусь в одно большое ухо, — пробормотала Нуэлла, к которой вернулось ее обычное веселое настроение.

Глава 11

Страж порога, страж порога, ты не спи,

Стереги наш холд во тьме, береги.

Ну, а ежели беда случится вдруг,

Призови дракона — он надежный друг.

— А когда прибыл Ж'лантир, Ренна уже была здесь, — наконец закончил Киндан объяснять мастеру Зисту, что случилось.

Лицо арфиста постепенно обретало свой нормальный цвет, хотя в первый момент он побагровел от гнева, узнав, что Ренна побывала в обители Киск.

Он был готов оторвать Киндану голову за то, что мальчик позволил Ренне проникнуть в тайну, было у него наготове и несколько «теплых» слов для Нуэллы, но Киндан успел заговорить первым и не позволял перебить себя до тех пор, пока не закончил весь рассказ. Мастер Зист тяжело вздохнул.

— Ж'лантир как раз собирался сказать нам, зачем прилетел, но сначала отправил Ренну за вами.

— Х-м-м-м, — сказал наконец арфист. — Мой лорд Ж'лантир, сначала позвольте мне принести извинения за то, что мы не смогли сразу же передать ваше сообщение…

Ж'лантир лишь небрежно отмахнулся.

— Не стоит говорить об этом, мастер Зист, совершенно не стоит, — ответил он и, погрозив арфисту пальцем, добавил: — И, если мне не изменяет память, мы договорились обходиться без этих ненужных формальностей.

— Но ведь вы же величаете меня мастером, — возразил арфист, — а мне не подобает отставать от вас в любезности.

Ж'лантир рассмеялся.

— Я поступаю так лишь потому, что ваши юные воспитанники, наверно, лишились бы чувств, услышав фамильярное обращение в ваш адрес. — Он добавил с заговорщицким видом, склонившись к арфисту, но не понижая голоса: — Вы должны как-нибудь рассказать мне, как у вас это получается. Мне бы очень хотелось добиться такого же отношения от некоторых моих всадников.

Мастер Зист, явно польщенный, усмехнулся.

— Боюсь, виной всему те годы, которые я провел в Доме арфистов, запугивая молодых шалопаев, которые были еще хуже, чем сидящий рядом с нами Киндан. — И через мгновение добавил, нахмурившись: — Ладно, пусть не хуже, но и нисколько не лучше.

Как раз в этот момент вернулась Ренна, тащившая большой чайник и несколько кружек.

— Мне велели принести вам свежего кла, — сообщила она, с нескрываемым испугом взглянув на мастера Зиста, и тут же перевела взгляд на Киндана и Нуэллу, вероятно, в поисках поддержки.

Киск боднула Киндана и весело замурлыкала, глядя на Ренну. После этого на душе у девочки стало заметно легче.

— Ладно, малышка, раз уж ты здесь, то налей нам кла и раздай кружки! — рявкнул на нее мастер Зист и добавил, когда она подскочила от испуга и чуть не выронила чайник: — Мне уже всё рассказали, так что я тебя не укушу. Но я точно знаю, что мне очень нужна кружка горячего кла, а нашему другу-всаднику, несомненно, нужно согреться после холода Промежутка.

И Киндан, и Нуэлла вскочили, прежде чем вконец перепугавшаяся Ренна опрокинула чайник. Киндан успел подхватить и его, и посыпавшиеся из рук девочки кружки, а Нуэлла успокаивающим движением положила руку на плечо своей новой знакомой и отвела ее в сторонку. Киндан, почему-то зардевшись, налил кла всаднику и арфисту. Нуэлла тоже протянула руку за кружкой.

— У меня во рту совсем пересохло, — сказала она, — и мне тоже будет приятно погреться.

Киндан налил кла, взял руку Нуэллы и осторожно поднес ее к ручке кружки.

Очень скоро они уже сидели на соломе полукругом, в центре которого разместился лицом к остальным Ж'лантир. Ренна совсем успокоилась; она начисто забыла о своем первоначальном страхе перед всадником, после того как их подобающим образом представили друг другу. Ж'лантир со свойственной ему доброжелательностью отпустил несколько шуточек, и девочка почувствовала, что ее приняли в «свои».

— Так вот, — сказал всадник, когда все наконец устроились, — вы, наверно, хотите знать, что случилось. — Он сделал паузу. — Прошу простить меня за то, что я надолго вас бросил, но события стали развиваться совсем не так, как мы рассчитывали. Предводитель Вейра М'тал надеялся, что мне удастся обучить стражей порога, обитающих на территории Бендена, наподобие того, как мы здесь сумели обучить Киск.

Он подчеркнуто уважительно кивнул стражу порога, который радостно заморгал и тоже поклонился в ответ. Ж'лантир не смог сдержать улыбки, а за ним захихикали и все остальные. Киск вскинула голову и с мрачным видом защебетала, обращаясь к Киндану; тот наклонился и принялся почесывать стражу порога надбровные дуги, приговаривая:

— Всё хорошо, все тебя любят, всем очень понравились твои хорошие манеры.

Киск оглядела одного за другим собравшихся рядом с нею людей, решила, что Киндан говорит правду, снова улеглась и довольно замурлыкала.

— Хороший, хороший страж порога, — поддержал Киндана Ж'лантир. Он набрал полную грудь воздуха и продолжил свой рассказ: — К огромному сожалению, мы встретили совсем не ту реакцию, на которую рассчитывали. Многие воспитатели стражей порога отказались поверить в то, что их стражи способны говорить с драконами, а еще больше народу возмутилось тем, что какой-то всадник пытается рассказать им что-то новенькое об их друзьях. — Он печально покачал головой.

— А главная беда в том, что они оказались правы, — сказал он, немного помолчав. — Потому что, как мы с Лолант'ом ни старались, — он нежно улыбнулся, упомянув своего дракона, — мы не смогли заставить ни одного стража порога работать с нами.

— Но почему? — спросила Нуэлла. — Ведь у вас были записи, которые сделал для вас мастер Зист, а само обучение не так уж сложно. Или они оказались слишком тупы, чтобы понять?

— Я думаю, что основная проблема состоит в том, что мы слишком много говорили и недостаточно показывали, — ответил всадник. — Мы с М'талом несколько раз очень подробно обсуждали эту тему и сошлись на том, что лучше всего с обучением воспитателей и их стражей справится кто-нибудь, кто не запечатлел дракона, но зато уже пробовал учить стража порога и в состоянии показать, что нужно делать. Кто-то, кого они не боялись бы.

Его взгляд остановился на Нуэлле.

— Нуэлла, он смотрит на тебя, — чуть слышно прошептала Ренна.

— Конечно, — согласилась Нуэлла. — Он не может смотреть на Киндана, потому что он должен остаться с Киск, а мы вовсе не уверены, что она сможет отправиться вслед за ним через Промежуток…

Но уже в следующее мгновение Нуэлла принялась объяснять, почему из невысказанного предложения всадника ничего не получится.

— Ж'лантир, я боюсь, это не очень хорошая мысль. Я бы с радостью, но мой отец…

— Нуэлла, ведь это для тебя шанс сделать что-то, — перебил ее Киндан. — Обучение стражей порога спасет множество жизней. Вспомни, что говорил об этом предводитель Вейра М'тал.

Нуэлла кивнула, соглашаясь со словами друга, но всё же продолжала подбирать возражения:

— Мой отец не хочет, чтобы обо мне кто-нибудь знал. Он боится, что, если станет известно, что я слепая, никто не захочет выйти замуж за Далора или жениться на Ларисе и…

С того самого момента, как всадник изложил свою идею, Киндан, прищурив глаза, наблюдал за Нуэллой. Когда Нуэлла заговорила, он принял задумчивый вид, закрыл глаза и как бы нечаянно протянул руку и принялся гладить Киск. И замер, ощутив, как от стража порога ему передался внезапный приступ страха. Он уставился на Нуэллу широко раскрывшимися глазами и удивленно прошептал:

— Ты боишься?

Реплика Киндана заставила Нуэллу умолкнуть на полуслове. Она принялась подыскивать слова, чтобы с негодованием отвергнуть эту абсурдную мысль, но так ничего и не сказала. Киндан наклонился к девочке и взял ее за руку.

— Нуэлла, — прочувствованно сказал он, — ты же никогда ничего не боялась.

И тут из ее глаз хлынули безудержные слезы.

— Они будут говорить! Они будут смеяться надо мной, они будут…

Киндан сжал подружку в объятиях и неумело погладил по спине.

— Нет, — мягко сказал он. — Нет, ничего такого не будет.

— Но я же не буду знать, куда идти. Я буду спотыкаться, всё сбивать, и они узнают, что я слепая! — зарыдала она.

Ж'лантир обеспокоенно переглянулся с мастером Зистом.

— Нет, не будут, — внятно произнес Киндан. — Ты будешь работать по ночам — ведь стражи порога активны ночью. И, значит, будешь спотыкаться не больше, чем все остальные.

— Зенор никогда не говорил, что ты слепая! — вмешалась Ренна.

Она внимательно слушала, что говорил Киндан, и, видимо, поняла, что, при всех его хороших намерениях, он не получит желаемого результата. Она повернулась к Нуэлле и затараторила:

— Он никогда не называл твоего имени, но я-то хорошо знала, что он в кого-то влюблен. Он часто говорил, что его подружка такая-то и такая-то, и он при этом улыбался с таким видом, будто, дескать, знает что-то очень важное, чего я не знаю, а он мне не скажет.

Она фыркнула и помотала головой, будто удивлялась наивной самонадеянности брата, пытавшегося что-то утаить от нее.

— Я поняла, что это должна быть ты, в тот самый момент, когда увидела тебя, Нуэлла. И как же мне было не понять, когда он всё время говорит только о тебе! — Нуэлла выглядела озадаченной.

— Неужели ты не понимаешь? — спросила Ренна. — Он никогда не говорил о твоем зрении. Оно не имеет для него никакого значения. — Она сделала паузу. — И я думаю, что не имеет значения для него, потому что не имеет значения для тебя. Ты ведь продолжаешь нормально жить, верно?

Нуэлла неохотно кивнула.

— Если это не имеет значения для тебя, — с отчаянной настойчивостью продолжала Ренна, — и не имеет значения для моего брата, то как же ты можешь быть настолько слепой, чтобы не видеть, что не имеет значения ни для кого вообще?

Нуэлла громко всхлипнула в последний раз, вытерла глаза, отодвинулась от Киндана и повернулась к Ренне.

— Ты действительно думаешь, что он меня любит?

Ренна кивнула, но, быстро сообразив, сказала вслух:

— Конечно. И был бы дураком, если бы не любил. — Она немного подумала и добавила с важным видом: — Иногда я думаю, что он не слишком-то умен, но уж настолько глупым он просто не может быть.

Нуэлла улыбнулась.

— Но мой отец…

— Тайна, которая причиняет вред, — это вредная тайна, — перебил Киндан.

— Я думаю, мы всё же сумеем сохранить тайну твоего отца, — сказал Ж'лантир. — Я очень и очень сомневаюсь, что Телгар-Вейр захочет обучать стражей порога говорить с драконами. И если я прав, то никто в Кроме очень долго с тобой не встретится.

— Слухи расходятся быстро, — заметил мастер Зист.

— Конечно, если мы не скажем ему… — предложил Киндан.

— Нет, я думаю, что и так уже вокруг слишком много тайн, — твердо заявил мастер Зист и посмотрел на Ж'лантира. — Наталон — хороший человек. Конечно, он мог ошибиться и перегнуть палку со всеми этими предосторожностями, но я не думаю, что он станет возражать против того, чтобы Нуэлла участвовала в таком достойном деле.

— Только сначала ему нужно будет успокоиться, — ввернула Нуэлла, к которой уже вернулось ее обычное чувство юмора, и указала на Ренну. — Но ведь ты будешь хранить тайну, не так ли?

Ренна скорчила кислую гримасу.

— Буду, — согласилась она. — Но я думаю, что это неправильно. — Она смело взглянула в лицо Ж'лантира. — Я думаю, что люди должны говорить правду. Всё время, независимо от того, что из этого может последовать.

Ж'лантир ответил ей изумленным взглядом, задумался и нахмурил брови.

— Я думаю, что кое-кому из молодежи следует вспомнить о своих манерах, — веско произнес мастер Зист. — Особенно в разговорах со всадниками.

Ренна с несчастным видом опустила глаза.

— Я прошу прощения.

Ж'лантир взмахнул рукой, отмахиваясь от извинения.

— Ничего плохого не было, — сказал он. Ренна сразу же оживилась, и Ж'лантир улыбнулся ей.

— Зато, возможно, было кое-что хорошее. — Он переглянулся с арфистом, немного помолчал и закончил: — По крайней мере, пища для ума.

Мастер Зист понимающе кивнул.

— Насчет пищи это превосходная идея, Ж'лантир, — важно произнес он густым баритоном. — Пожалуй, нам следует прогуляться в холд горняка Наталона и посмотреть, не найдется ли там чего-нибудь.

Теперь настала очередь Ж'лантира кивнуть.

— Да, следует нанести ему визит вежливости. — Мастер Зист рассмеялся.

— И одновременно обсудить различные вопросы импорта.

Он с деланым стоном распрямил ноги — всё это время он сидел на соломе, поджав их под себя, и поднялся.

— Знаешь, Киндан, тебе следует подумать, где можно раздобыть несколько стульев. Мы уже немолодые люди, и нам трудновато подолгу сидеть на полу.

— К тому же холодно, — добавила Нуэлла. Она повернулась на голос мастера Зиста. — Я должна…

— Я не думаю, что так уж необходимо тебе идти с нами, — ответил тот, не дослушав. Девочка, похоже, готова была согласиться, но всё же передумала и решительно покачала головой.

— Нет, — медленно сказала она, — Ренна права. Было слишком много тайн. Это больше всех касается меня; я должна быть там.

— Если ты желаешь, — как равной ответил ей Ж'лантир, легко вскочив на ноги. — Может, будет лучше, если ты пойдешь вперед?

Мастер Зист повернулся к Ренне, которая тоже успела подняться, и задумчиво посмотрел на нее.

— Насколько мне известно, ты сейчас должна дежурить на дозорной вершине.

— Я договорилась с Джори, — призналась Ренна. — За ней должок.

Арфист погрозил девочке пальцем.

— В таком случае, — медленно, с ударениями на каждом слове, произнес он, — ты сегодня встала слишком рано, и тебе нужно поспать. Я хочу, чтобы утром ты пришла на занятия свежая и бодрая.

— Я могла бы принести утром свежего кла, чтобы вам легче было проснуться, — хитро предложила Ренна, нисколько не испугавшись.

Мастер Зист набрал было в грудь воздуха, чтобы отругать девочку, но, подержав паузу, с шумом выдохнул, а потом нехотя кивнул.

— Боюсь, что мне это понадобится, — устало согласился он.

— Ты готова, Нуэлла? — спросил, полуобернувшись, Ж'лантир, когда дракон поднялся достаточно высоко, чтобы уйти в Промежуток.

— Я немножечко волнуюсь, — призналась девочка, крепко вцепившись в плечи всадника.

«У тебя всё прекрасно получится», — заверил ее Лолант'.

— Помни, это будет продолжаться не больше времени, чем нужно, чтобы три раза кашлянуть, — добавил всадник.

— Ага, — храбро сказала Нуэлла.

Какое-то мгновение всё оставалось по-прежнему. А потом она почувствовала вокруг себя холод, и ей показалось, что всё на свете удалилось от нее куда-то в немыслимые дали. Как странно, подумала она. Всем своим существом она смаковала эти мгновения, а потом всё опять стало по-прежнему. Нуэлла вздохнула, затем внимательно принюхалась к воздуху. Он не походил на тот, который был дома.

— Вот мы и на месте! — объявил Ж'лантир. — Ты всё сделала прекрасно.

— Это было отлично! — воскликнула Нуэлла. Ж'лантир рассмеялся.

— Это не нормальная реакция для человека, который в первый раз путешествовал через Промежуток.

Нуэлла крепче вцепилась во всадника, почувствовав, что Лолант' накренился и начал плавно спускаться по спирали к земле. Это ощущение изумило ее, но она успела прийти в себя, прежде чем Лолант' сообщил: «Всё в порядке, мы приземляемся».

— А вот и ты, Нуэлла! — воскликнул М'тал, торопливо приблизившись, чтобы приветствовать ее. — Добро пожаловать в Лемос-холд. Почувствовав прикосновение сильной руки старого всадника, Нуэлла безбоязненно перекинула ногу через шею Лолант'а. Спускаться на землю оказалось легче, чем забираться на дракона, тем более что ее надежно поддерживали руки М'тала.

Она почувствовала на своем плече руку Ж'лантира, соскочившего наземь вместе с нею.

— Позволь мне показать тебе дорогу, — предложил М'тал, ловко взяв ее руку и положив на сгиб своего локтя.

— Именно так — заверял ее мастер Зист — все лорды сопровождают своих важных леди. — Нуэлла покраснела от этой мысли, но последовала за М'талом, испытывая искреннюю благодарность.

— Арфист Инрион сумел уговорить лорда-холдера позволить присутствовать молодому лорду Дарэлю и его сестре леди Эрле, которые вместе воспитывают Лемоск, чтобы они тоже могли поучиться у тебя, — рассказывал М'тал, пока они шли по длинной лестнице, направляясь в большой зал Лемос-холда.

— Но на самом деле, тебе придется обучать старого Ренилана и его стража порога Реек, — добавил Ж'лантир. — Если ты сумеешь его убедить.

Нуэлла кивнула. Ее отец без возражений согласился отпустить ее после того, как Ж'лантир и мастер Зист представили свои аргументы, но настоятельно потребовал, если окажется, что обучение стражей порога по какой-либо причине не дается Нуэлле, немедленно доставить ее в родной холд. Нуэлла поняла отца и даже согласилась с ним: будет очень плохо, если она потерпит неудачу, но, если ей придется повторять неудачные попытки вновь и вновь, это окажется совершенно невыносимо.

— Я хочу начать с самого упрямого, — сказала она.

Ж'лантир начал отговаривать ее, но она упорно стояла на своем. Всё кончилось тем, что мастер Зист сухо сообщил всаднику, что вряд ли удастся найти кого-то более упрямого, чем стоящая перед ними девочка. Нуэлла не была настолько уверена в себе, но хотела как можно скорее узнать, на что она годится.

Получив согласие отца, она ждала вызова от М'тала и всё это время усиленно занималась с Киск, стремясь довести до автоматизма те навыки, которыми должны были, по ее убеждению, овладеть стражи порога и их воспитатели. Во время этих занятий Нуэлла не уставала удивляться тому, насколько полезным и терпеливым был Киндан, даже в тех случаях, когда ему приходилось, главным образом, стоять в стороне и следить, как она без его участия работает с Киск.

— Но ведь это всего лишь девчонка! — прозвучал грубый старческий голос, едва М'тал ввел Нуэллу в большое помещение, по которому гуляло гулкое эхо.

Намного более молодой голос, принадлежавший, как решила Нуэлла, девочке помладше Ренны, нервно захихикал. Нуэлла отметила в памяти: в следующий раз заранее выяснить возраст тех, с кем придется иметь дело. Если, конечно, будет этот следующий раз.

Нуэлла остановилась и глубоко вдохнула воздух. Она уловила запах огня, горевшего в очаге, и чуть-чуть повернула голову в сторону тепла. С той стороны, откуда послышался голос девочки, донесся приятный аромат: не духи, но хорошее мыло. Более острый, хотя и более слабый запах, основу которого составлял аромат свежей древесины, исходил справа; его источник находился поодаль от огня.

Нуэлла повернулась именно туда.

— Вы, наверно, Ренилан, — сказала она, выпустив локоть М'тала и протянув правую руку для пожатия.

Она услышала хриплое дыхание старика и решила, что он находится на расстоянии более метра от нее. Потом она услышала медленные шаркающие шаги и почувствовала, как искореженная многолетним трудом рука твердо сжала ее ладонь.

— Моя жена лишилась благ зрения за три Оборота до того, как покинула нас, — мягко, по-отечески, сказал старик и вздохнул. — У нее были замечательно красивые глаза. Как у тебя, девушка.

Нуэлла улыбнулась.

— Спасибо.

— И улыбка у тебя хорошая, — добавил он.

— И еще я очень упряма, — сообщила Нуэлла.

— Я сразу так и подумал, — согласился Ренилан. — И еще: судя по тому, как ты это сказала, тебя предупредили, что я тоже упрям. — Он покрепче сжал руку девочки, которую так и не выпускал. — Мой лорд-холдер попросил меня встретиться с тобой. Сказал, что ты сможешь научить меня тому, чему не смог лорд Ж'лантир, — как говорить с моим Реском. Вон он, неподалеку от меня. Нуэлла покачала головой.

— Я не могу научить вас этому, — ответила она. — Всё, что я могу, — это помочь вам научиться говорить с ним. Если вы согласитесь, то когда в вашем холде случится какая-нибудь серьезная неприятность, вы сможете при помощи Реска вызвать помощь. Обратиться к драконам.

Она услышала удивленный вздох двух младших слушателей и поняла, что они впитывают каждое ее слово.

— Да, девушка, это должен быть хороший фокус, — согласился Ренилан. — Если, конечно, это вообще можно сделать. Но я уже пробовал, мы с лордом Ж'лантиром убили на это почти месяц, но единственным результатом стала опустевшая кладовая, а ведь есть-то хочется каждый день.

Нуэлла понимающе кивнула.

— Вы не могли бы представить меня вашему стражу порога?

— Мне не кажется, девушка, что это хорошая мысль, — быстро ответил Ренилан, и в его голосе вдруг прорезалась несвойственная ему нервозность. — Мы с Реском давно уже связаны, и он не очень-то жалует чужих. Мне очень не хотелось бы, чтобы он укусил тебя или что-то в этом роде.

Нуэлла шагнула в сторону, прошла мимо своего пожилого собеседника и протянула руку с раскрытой ладонью туда, где чувствовала присутствие стража порога.

— Лолант', спроси, пожалуйста, Реска, могу ли я поздороваться с ним? — сказала она вслух.

Послышалось удивленное фырканье стража порога, а потом негромкий щебечущий звук.

— Реск, меня зовут Нуэлла, — мягко, очень спокойно сказала девочка, продолжая медленно идти туда, где, как она слышала, находился страж порога. — Ты только что слышал Лолант'а, дракона Ж'лантира. Он хороший дракон, я прилетела на нем. Он твой родственник по очень-очень давним предкам. Он очень дружелюбный дракон. Он хочет помочь. Он помогает людям, как и ты. Я знаю, что ты можешь слышать его. А может ли он слышать тебя? Я могу научить тебя разговаривать с ним. И могу объяснить тебе и Ренилану, как обращаться к драконам. Ты хотел бы этого?

Ее раскрытую ладонь мягко обдуло теплым влажным воздухом. Нуэлла медленно протянула руку дальше и прикоснулась к твердой шкуре старого стража порога. Реск, видимо, очень удивился и попятился, но Нуэлла терпеливо ждала и вскоре услышала, как он возвращается. Она снова почувствовала на ладони его горячее деликатное дыхание.

Нуэлла стояла неподвижно, стараясь заполнить свое сознание самыми спокойными мыслями, которые мог почувствовать старый страж порога.

Через несколько мгновений она повернулась к Ренилану.

— Можно мне потрогать его?

— Не понимаю, девушка, с какой стати ты меня спрашиваешь об этом? — громко фыркнув, сказал старик. — Да ты уже, можно сказать, трогаешь его!

— А правила хорошего тона? — язвительно отозвалась Нуэлла.

Ренилан разразился неожиданно громким хохотом.

— Ха! Ну, ты молодчина — вот так взять и указать старику его место! — проговорил он сквозь смех. — Что ж, похоже, голова у тебя не вовсе пустая. Ты, по крайней мере, понимаешь, что делаешь.

— Спасибо, — скромно ответила Нуэлла. — А теперь, будьте добры, скажите Реску, что у нас всё в порядке, ладно?

Ренилан наконец-то успокоился.

— А-а, теперь я понимаю, что ты хочешь. Ладно, девушка. — Он повернулся к стражу порога. — Реск, позволь девушке потрогать тебя, будь хорошим мальчиком.

— Я только хочу почувствовать тебя, Реск, — спокойно сказала Нуэлла. — И ты тоже можешь почувствовать меня, если хочешь.

Она медленно подняла руку, провела ладонью по челюсти стража и дальше, к шее. Она почувствовала испуг и тревогу стража порога, но, по мере того, как она вела ладонью по его шее, он становился всё спокойнее. Вдруг рука девочки замерла.

— У тебя здесь чешется, да? Можно мне почесать тебе над бровями? Знаешь, драконам это нравится. — Одновременно Нуэлла попыталась мысленно показать стражу искренность своих чувств и вскоре поняла, что он поверил.

— Хорошо, а теперь давай попробуем.

Она так же медленно подняла руку и поскребла короткими ногтями надбровную дугу стража порога. Немного помедлив, тот опустил голову, чтобы Нуэлле было удобнее. Она продолжала чесать ему лоб.

— Какой хороший мальчик, — нараспев повторяла она.

Реск нагнул голову и легонько боднул девочку. Нуэлла рассмеялась. Реск испустил мелодичный щебет и снова боднул ее. А потом Нуэлла почувствовала прикосновение шершавого языка стража порога к своему подбородку и услышала радостное щебетание.

— Не верю своим глазам! — воскликнул Ренилан.

— Это просто потому, что я вспотела, и у меня кожа соленая, — сказала Нуэлла, слегка повернув голову к старику.

— Ха! — фыркнул Ренилан. — Мне приходилось потеть куда сильнее, чем тебе. Так что, если бы дело было в соли, он всю жизнь слюнявил бы меня с головы до ног.

Нуэлла захихикала.

— В таком случае вам пришлось бы мыться гораздо чаще.

Дети холдера ахнули, напуганные ее фамильярностью, но Ренилан в ответ просто заржал.

— Мыться! — повторил он, давясь от смеха. — О, интересная мысль, надо будет попробовать.

Нуэлла слышала, как он идет к ней, и почувствовала одобрительный хлопок по плечу.

— Ты молодчина, девушка, — сказал старик. — Настоящая молодчина.

— Спасибо, сэр, — сказала она, снова погладив Реска. — Надеюсь, вы скажете это еще раз, когда я закончу дело.

— Н-н-у-у-у… — протянул воспитатель стража порога, — скажем… скажем, я хотел бы тебя послушать, — не без труда выдавил он.

Нуэлла покачала головой

— Только слушать — мало, — твердо сказала она. — Нужно учиться.

Поняв, что дети с трудом сдерживают изумленные возгласы, Нуэлла с улыбкой повернулась к ним:

— Лорд Дарэль, леди Эрла, М'тал рассказал мне, что вы работаете с Лемоск, стражем порога этого холда. Это верно?

— Да, — застенчиво прошептала Эрла. Сначала она надолго замялась, шепотом посовещалась со старшим братом и только после этого осмелилась произнести это короткое слово.

— Что ж, я не думаю, что вы сможете хоть чему-то научиться, если с вами не будет Лемоск, — сказала Нуэлла. — И потом, уже очень поздно. Вы не будете возражать, если мы с вами позанимаемся в другой раз?

— Я нисколько не устал, — возразил лорд Дарэль, но тут же опроверг собственные слова, широко зевнув.

— Очень хорошо, — тактично сказала Нуэлла. — Однако я думаю, что должна сначала поработать с Рениланом и Реском, чтобы они могли вернуться к своим делам, ведь правда?

— Да, — хором ответили мальчик и девочка. Нуэлла улыбнулась.

— Вот и прекрасно. Можете смотреть, если хотите. Правда, вы не так уж много увидите. Больше того, первое, что вы должны будете сделать, — это закрыть глаза. Я хотела бы, чтобы Ренилан и вы тоже закрыли глаза и повернулись к огню в очаге. Вы можете это сделать?

Она услышала недовольное шипение Ренилана и с улыбкой и вопросительным выражением на лице повернулась к нему. Старик неохотно вздохнул.

— Ладно. А что дальше?

— Что вы видите? — спросила Нуэлла. — Нет-нет, не открывайте глаза. Что вы видите закрытыми глазами?

— Я не вижу ровно ничего, — раздраженно сказала Эрла.

— Правда? Не надо так сильно жмуриться, моя леди, просто закройте глаза, словно вы спите.

— Чем ближе к огню, тем светлее, — сообщил Дарэль.

— Какой цвет вы видите? — спросила Нуэлла. — Только серый или же есть и другие цвета?

— Вроде бы оранжево-красный, — сказала Эрла. — И я еще чувствую тепло лицом.

— Очень хорошо, — подбодрила Нуэлла. — Ренилан, а как у вас дела?

— Ну, — медленно произнес старик, — я сижу подальше, но вижу более светлое пятно там, где должен быть огонь, и, конечно, ощущаю тепло.

— Прекрасно. А теперь постарайтесь удержать это изображение в памяти. Мои друзья говорили мне, что оно более расплывчатое, чем то, которое видишь, когда смотришь на огонь открытыми глазами. Вы согласны?

— Я бы сказал, что оно вообще никак не похоже на то, что видишь глазами, — задумчиво сказал Ренилан. — Такое впечатление, что в середине огонь горячее, а по краям холоднее.

— Именно так видит огонь ваш страж порога, — пояснила Нуэлла. — Попытайтесь удержать это изображение в памяти и спросите Реска, похоже ли оно на то, что видит он. И, пожалуйста, не открывайте глаза.

— Можно мы спросим Лемоск? — осведомилась Эрла.

— Ее здесь нет, глупая, — наставительно сказал Дарэль. — Она снаружи, у ворот.

— А есть ли неподалеку от нее костер или факел? — спросила Нуэлла. — Если есть, вы могли бы спросить о его огне.

Ренилан вдруг громко охнул, и одновременно Реск издал звук, означавший у стражей порога изумление.

— Клянусь Первым яйцом, ты права! Реск видит именно так.

— Понимаете ли, стражи порога видят тепло, — объяснила Нуэлла. — Именно так устроены их огромные глаза.

— Так вот почему они могут видеть пещерных змей без всякого света! — взволнованно воскликнул лорд Дарэль.

— Совершенно верно, — согласилась Нуэлла. Она повернулась к Ренилану и спросила шепотом, так, чтобы ее слышал только он: — Вы почувствовали его мысли, не так ли?

— Да, — вполголоса ответил Ренилан. — Я смог его почувствовать. Я всегда мог говорить с ним о некоторых вещах, но теперь…

— Самая трудная часть закончена, — сказала Нуэлла. — Теперь, когда вы можете вообразить, как именно видит Реск, вам будет легче понять те образы, которые он посылает вам. Теперь вы и Реск сможете создать словарь, придумать понятные вам обоим звуки и образы, которые будут означать что-то определенное. А потом мы сможем научить Реска использовать ваши «слова», чтобы разговаривать с драконами.

— Они могут видеть тепло, — повторил Ренилан, обращаясь скорее к себе, чем к остальным. Он повысил голос и взглянул на Нуэллу. — Значит, они могут видеть людей, захороненных в снегу?

— Или в угле, или в грязи, и даже, пожалуй, в воде, — ответила Нуэлла.

— Так вот почему лорд М'тал хочет обучить нас, — потрясенным голосом выговорил Ренилан. — Прошлой зимой мы потеряли три малых холда со всеми их обитателями: их засыпала лавина.

— Мой друг потерял отца и старших братьев при обвале в нашей шахте. Это случилось два Оборота назад, — подхватила Нуэлла.

— Надо было держать стража порога, — твердо заявил Ренилан. — Я слышал, они приносят очень много пользы в шахтах.

Напряженная улыбка Нуэллы сменилась откровенно счастливым выражением лица.

— Если они обучены должным образом.

— Очень хорошо, леди Нуэлла, давайте начнем учиться, — сказал Ренилан, и в его голосе не было и тени сомнения.

— Нет-нет, я же просто Нуэлла, — ответила девочка, помотав головой.

— А по-моему, так совсем не просто, — горячо возразил Ренилан.

Нуэлла рассмеялась.

— Давайте лучше подождем. Что-то вы скажете утром, когда пропоет петух!

— Мой лорд М'тал, я не могу найти слов, чтобы должным образом выразить свою благодарность! — Так говорил Ренилан наутро, крепко пожимая руку всадника. — Это поможет нам сохранить много жизней.

— А я позабочусь о том, чтобы мои всадники залетали к вам и знакомились с Реском, — ответил старый предводитель Вейра.

Увидев, что глаза Ренилана широко раскрылись, он добавил:

— Ну, посудите сами: много ли будет проку, если ваш Реск научится вызывать только одного дракона?

— Да, я тоже полагаю, что так будет лучше. — Перспектива принимать таких почетных гостей, похоже, немного напугала Ренилана. — А вы будьте уверены, мы не станем злоупотреблять вашим добрым отношением. Мы будем обращаться к вам только в случае самой серьезной опасности…

— И даже на Встречи не будете приглашать? — с искренней печалью в голосе спросил М'тал.

Ренилан принял подначку и ответил с утрированным поклоном:

— И перед Встречами. — М'тал хлопнул его по плечу.

— Ренилан, мы, всадники, нужны для того, чтобы защищать Перн и его жителей. Я очень рад, что вы и ваш страж порога поможете нам лучше справляться с нашей работой.

— Намного лучше, — согласился Ренилан, — благодаря тому, чему научила нас леди Нуэлла.

— Как вы считаете: теперь, когда вы узнали самое главное, вы сможете самостоятельно учить других? — спросил Ж'лантир, с трудом подавив зевок.

Он очень удивился, проснувшись утром в мягкой постели. Последнее, что он помнил из событий вчерашнего дня, был полутемный интерьер большого зала. Тайна раскрылась, когда он узнал, что перенести его в спальню попросила Нуэлла — после того, как он заснул, сидя за столом.

Ренилан задумчиво поджал губы, помолчал, собираясь с мыслями, взглянул искоса на Нуэллу и только после этого ответил:

— Мне кажется, я справлюсь. Конечно, не думаю, что у меня получится так хорошо, как у вас, моя леди, — он отвесил поклон Нуэлле, нисколько не тревожась тем, что она его не видит, — но я постараюсь.

— Вы знаете, что Реск может говорить с другими стражами порога? — осведомилась Нуэлла. — А это уже половина дела.

— Половина дела? — переспросил Ренилан. Нуэлла уверенно кивнула.

— Не сомневаюсь, что Реск сможет рассказать другим стражам порога, как разговаривать с теми бенденскими драконами, с которыми он познакомится. А они расскажут ему о своих знакомых.

— А они смогут? — хором спросили М'тал и Ж'лантир.

— Драконы могут, верно? — ответила Нуэлла. — А раз так, то почему не справятся стражи порога?

— А ведь я никогда не думал об этом, — восхищенно произнес М'тал и задумчиво поглядел в потолок. — Ренилан, вашему Реску приходилось когда-нибудь встречаться с Брет'ой, драконом нашей госпожи вейра?

— Нет, мой лорд, никогда, — не задумываясь, ответил Ренилан.

— В таком случае, будьте так любезны, — продолжил М'тал, — попросите Реска узнать у Лемоск, как разговаривать с Брет'ой.

— Как вам будет угодно, мой лорд, — согласился Ренилан. — Только, боюсь, его клонит в сон. Ведь уже рассвет. Может случиться так, что он не справится.

— А вы только попробуйте, — беззаботно сказал М'тал. — Мы ведь можем снова попробовать и следующей ночью, и позже, если сейчас не получится.

Ренилан кивнул, закрыл глаза и сосредоточился. Днем Реск пребывал в одном логовище с Лемоск и сейчас находился на таком расстоянии, что никак не мог услышать слова своего воспитателя. Прошло совсем немного времени, и Ренилан вскинул голову.

— Я сделал это, мой лорд. Мне кажется, теперь Реск знает, как это делать.

— Не могли бы вы попросить Реска послать Брет'е сообщение? — спросил М'тал.

Ренилан с сомнением посмотрел вокруг.

— Я могу попробовать, но ведь я еще не мастер, я только учусь, вы же сами знаете. — Он бросил быстрый взгляд на Нуэллу и расправил плечи. — Впрочем, я не прав. Мы сделаем это, мой лорд. Возможно, не сейчас, но мы будем пробовать, пока у нас не получится. Каким должно быть сообщение?

— Попросите ее связаться с Гаминт'ом? — сказал М'тал.

— О, нет, лучше с Лолант'ом, — радостно предложил Ж'лантир. — Это более интересное испытание, потому что они живут в разных вейрах.

— Очень хорошо. В таком случае, попросите его, пожалуйста, передать, чтобы она связалась с Лолант'ом, ладно?

— Я попро… Я сейчас сделаю, — ответил Ренидан, снова закрывая глаза. — Готово! Хотя Реск ужасно устал…

— Клянусь Яйцом Фарант'ы! — воскликнул Ж'лантир, подпрыгнув на стуле от волнения. — Получилось! Получилось! Получилось!

Он вскочил с места и радостно запрыгал по залу.

Все успевшие проснуться обитатели холда как по команде повернулись к сидевшим на соседних скалах Лолант'у и Гаминт'у, ибо драконы подняли головы и громко затрубили.

— Это прекрасно, Ж'лантир, но лучше бы объяснить моей госпоже, зачем мы потревожили ее королеву, — с обычной хитрецой сказал М'тал.

Он повернулся к Нуэлле и низко поклонился:

— Моя леди, позвольте выразить вам глубокую благодарность от имени Бенден-Вейра.

Нуэлла почувствовала, что краснеет от головы до пальцев ног.

Глава 12

Арфист, о арфист, песню мне спой,

Чтоб душу мне грела день-деньской.

Когда Нуэлла вернулась домой, ей показалось, что она прожила целую жизнь, хотя на самом деле путешествие длилось всего две недели. Она упивалась запахом моря. Она пробовала экзотические плоды. Она пила лучшее бенденское вино — разбавленное водой, как полагается подавать юным лордам и леди; она не была уверена, что вино ей понравилось, но никому об этом не говорила. Ее представили нескольким огненным ящерицам, и она сочла их очаровательными, но слишком непостоянными. Стражи порога ей нравились куда больше. И драконы, конечно.

Лолант', на шее которого она сидела, коротко взревел; наверно, его удивила мысль девочки.

Она просто не привыкла к тому, чтобы ее называли «моя леди». И ведь какие люди к ней так обращались! Ладно бы ее называл так М'тал, предводитель Бенден-Вейра, но ведь точно так же обращались к ней предводитель и госпожа Иста-Вейра!

К'район даже подарил ей золотое ожерелье — особенное, изготовленное специально для нее!

Его звенья были сделаны в виде драконов, огненных ящериц, стражей порога и дельфинов. Что касается последних, то Нуэлла всерьез испугалась. Она решила, что предводитель Исты таким образом намекает, мол, было бы неплохо попробовать научить стражей порога разговаривать еще и с дельфинами. К счастью — поскольку она не имела ни малейшего представления о том, как это можно сделать, — она ошиблась: К'район просто сделал ей подарок в знак благодарности Вейра.

После пробы сил у Ренилана обучение казалось ей несложным, хотя и отнимало много сил. И Нуэлла любила каждую секунду этого изматывающего занятия. То тепло и восхищение, которые испытывали стражи порога и их воспитатели, когда обучались разговаривать друг с другом и с драконами Перна, было чем-то таким, что девочке предстояло лелеять в своем сердце всю оставшуюся жизнь. И еще она признавалась себе в том, что это было достижение, которого никто и никогда не сможет у нее отнять — и которое, пожалуй, не по силам никому другому. Нужно было не иметь зрения, чтобы начать видеть так, как видят стражи порога.

Нуэлла также понимала, что несравнимо лучше познала самое себя. По мере того как она работала с новыми и новыми стражами порога, общение с ними давалось ей всё легче. С каждым разом намного легче было создавать связь с ними, чувствовать вместе с ними то, что чувствовали они, и «видеть» то, что видели они своими огромными глазами.

И еще она узнала невероятно много о стражах порога. Она не могла дождаться того момента, когда сможет сказать Киндану, что имя Киск было предопределено: страж порога всегда выбирал себе имя, начинавшееся с первой буквы имени «его» человека, и их имена всегда заканчивались на «ск». А стражи порога главных холдов всегда называют себя по названию холда и всегда связаны с кем-нибудь из семьи лордов-холдеров. А еще стражи порога иногда переживают «своих» людей и могут установить связь с кем-нибудь другим… хотя, пожалуй, не стоит говорить ему об этом, хмуро подумала она. Если Киндан узнает, что мог спасти Даска, то очень сильно расстроится. Нет, решила она, не смог бы. От всех, с кем ей доводилось говорить об этом случае, она слышала только одно: Даск был слишком сильно изранен, и у него просто не хватило бы сил установить связь с кем бы то ни было, пусть даже с хорошо знакомым ему Кинданом, и к тому же он был абсолютно настроен на выполнение воли Данила и не согласился бы повиноваться кому-то другому.

Еще она думала, придет ли Зенор поздороваться с ней. Они возвращались поздно, но не слишком поздно. Ради такого случая его могли и разбудить. Она хотела показать ему ожерелье. Она хотела показать его отцу. И своей матери. Матери, которая всегда верила в нее и никогда не позволяла Нуэлле почувствовать себя хоть как-то связанной своей слепотой, которая всегда показывала дочке возможности использовать недостаток себе на пользу. И есть еще маленькая Лариса. Возможно, — Нуэлла сморщила нос, — ей позволят отдохнуть хотя бы два-три дня и не заставят сразу же менять ребенку подгузники.

Она почувствовала, как Лолант' сильно взмахнул крыльями и мягко приземлился на лугу возле первого входа в шахту. Она попросила Ж'лантира сесть именно там, чтобы ее прибытие осталось незамеченным. Она надеялась, что отец оценит ее предусмотрительность.

Ж'лантир легко спрыгнул с дракона на землю.

— Прошу вас, моя леди, — негромко позвал он Нуэллу снизу.

Хорошо, что ночь, а то нам пришлось бы садиться на дозорной вершине, чтобы не перевернуть тачки с углем.

Нуэлла перекинула ногу через шею Лолант'а и съехала по боку дракона прямо в заботливые руки Ж'лантира. Ей очень нравилось вот так падать, зная, что кто-то обязательно поймает ее. Всадник покружил девочку в воздухе и легко поставил на ноги.

— Все вернулись живые и невредимые, — весело объявил он и, немного помолчав, добавил несколько озадаченным тоном: — Хотя, похоже, встречающие слегка задерживаются.

Нуэлла нетерпеливо втянула носом ночной воздух, надеясь уловить запахи приближающихся людей, прежде чем Ж'лантир сможет их увидеть. Она упивалась ночными звуками, пытаясь выделить среди них топот приближавшихся ног. И торжествующе улыбнулась, уловив его, — приближалась пара ног, сейчас человек покажется в поле зрения…

— Ага, вот и они, — как всегда весело объявил Ж'лантир, — правда, меньше, чем я ожидал, но, возможно, дело в том, что время уже позднее…

— Нет, — перебила его Нуэлла, внезапно почувствовав, как внутри всё похолодело. — Случилось что-то нехорошее.

— Нуэлла? — позвал из темноты Зенор. Нуэлла нервно втянула в себя воздух.

— Зенор, что случилось? Где Киндан? Где Киск?

Она сосредоточилась, чтобы достичь хорошо знакомого и столь любимого ею мысленного контакта со стражем порога, но встретила лишь темноту, в которой чувствовалась глубокая печаль.

— В чем дело?

— Несчастный случай, — сказала Ренна, вприпрыжку догонявшая брата.

— Это всё я виноват! — выкрикнул Зенор срывающимся из-за душивших его слез голосом.

— Обвал, — пояснила Ренна.

— Киндан? Киск? Они целы? — спросила Нуэлла, ощутив приступ паники.

— Они в сарае, — сказала Ренна. — Киндан хотел пойти, но Тарик запретил ему и ударил его кулаком, когда он всё-таки попытался войти в шахту.

— Тарик? — безучастно повторила Нуэлла.

— Никакой он не горняк! — прорычал Зенор. — Я всё рассказал Наталону, когда увидел, какие он ставит крепи. Он… твой отец пошел, чтобы посмотреть своими глазами. Он был просто разъярен, когда увидел, в каком состоянии вторая улица. Он поменялся с Тариком участками.

Он глубоко вздохнул, напрягся и произнес скороговоркой:

— Я думаю, что они меняли крепи, когда потолок просел.

— Отец? — крикнула Нуэлла.

— И Далор — вся их смена, — проговорила сквозь слезы Ренна.

— Тарик, — с ненавистью сказал Зенор, — говорит, что обвал слишком длинный и что их всё равно не удастся раскопать.

— Толдур всё равно попробовал, — добавила Ренна. — Но они смогли пройти не больше метра. Толдур сказал, что обвалилось, самое меньшее, десять метров кровли и что потребуется несколько недель, чтобы их откопать.

— Тарик поставил охрану в шахту после того, как Киндан попытался туда прорваться, — продолжал рассказывать Зенор. — Сейчас работает только насосная команда, пытается закачивать в шахту чистый воздух.

Нуэлла повернулась и пошла вниз с холма в сторону кемпа.

— Нуэлла, — окликнул ее Ж'лантир, — что ты собираешься делать?

— Увидеть Киндана! — крикнула через плечо Нуэлла. — И спасти моего отца.

Когда к Кирдану прикоснулись чьи-то легкие руки, его глаза открылись сами. Он не собирался спать, но события дня и ушиб обессилили его гораздо сильнее, чем ему показалось сгоряча. Мягкая рука погладила его по лбу и тут же отдернулась, видимо нащупав большую шишку и едва подсохшую ссадину.

— Он тебя сильно побил, да? — спросила Нуэлла, когда Киндан сел и его глаза приобрели осмысленное выражение. — Ты можешь идти?

— Нуэлла… — Киндан пытался подобрать слова. Нуэлла приложила палец к его губам.

— Зенор мне рассказал.

— Я пытался, Нуэлла, — сказал Киндан, по его щекам испещренными полосками, промытыми в угольной пыли, покатились новые слезы. — Мы с Киск пробовали…

— Я знаю, — сказала она, преодолев вставший в горле болезненный комок, — я знаю.

Она почувствовала, как по ее лицу тоже заструились теплые слезы, крепко обняла Киндана, и они оба на мгновение погрузились в бездну печали. Через некоторое время Нуэлла почувствовала, что тяжесть в груди немного отступила, и отодвинулась от Киндана.

— Ты сможешь попробовать еще раз? — спросила она, переведя дух.

Занавес, зашелестев, откинулся в сторону, и в темное помещение кто-то вошел.

— У меня есть кайло. — Это оказался Кристов.

— Кристов? — удивленно сказала Нуэлла и сурово сжала губы. — Ты не сможешь остановить нас.

— Нуэлла… — предостерегающе начал Киндан.

— Я и не собираюсь вас останавливать, — ответил Кристов с мрачной улыбкой. — Я хочу помочь.

Нуэлла раскрыла рот от изумления.

— Я не успокоюсь, пока мы не поднимем их всех на-гора, — отчаянным голосом сказал Кристов. — Живых или мертвых. — Он посмотрел на Киндана. — Твой отец много раз говорил мне: горняк никогда не бросит друзей в беде. — Он помолчал и добавил подавленно: — Только я не знаю, как проскочить мимо охраны.

— Я знаю! — воскликнула Нуэлла, вскакивая с пола.

Киндан поднялся почти одновременно с нею. Киск тоже встала, бодро зачирикала и с шелестом расправила свои короткие крылышки.

Зенора и Ренну они встретили около двери сарая. Киндан быстро вполголоса объяснил Зенору, откуда взялся Кристов, и они все вместе поспешили к холлу.

— Куда мы идем? — удивился Кристов. — Это же тропинка к холлу.

— Точно, — отозвалась Нуэлла. — Тебе разве никогда не приходилось лазить по нему, когда вы там жили?

— Ну да, приходилось, — с видимой неохотой признался Кристов.

— А никогда не пробовал залезть в чулан на втором этаже? — спросил Киндан.

— Я знал, что должен быть другой вход! — воскликнул Кристов. — Но чтобы из чулана…

Киндан, несмотря на свое состояние, искренне наслаждался, то и дело поглядывая на изумленное лицо Кристова, пока они взбегали по лестнице на второй этаж, но и у него отвисла челюсть, когда они вбежали в зал.

— Дядя Толдур!

Огромный горняк с улыбкой смотрел на детей сверху вниз.

— Вы опаздываете, — сказал он, вскидывая кайло на плечо. — Я уж решил, что придется самому идти за вами.

Он кивнул Киндану.

— Я так и думал, что ты окажешься достойным сыном своего отца, и знал, что ты обязательно попробуешь еще раз.

Потом он заметил Нуэллу и нахмурился; его взгляд стал еще мрачнее, когда в помещение вбежала замешкавшаяся Ренна.

— Это дочь Наталона, Нуэлла, — сказал Зенор, решительно шагнув вперед. — Она пойдет спасать отца.

— А я им помогаю, — пискнула Ренна, но в ее голосе прозвучала нотка, исключавшая возможность любого спора.

— Там, за дверью, хватит касок для всех, — сказала Нуэлла, указывая за спину Толдура.

Горняк усмехнулся.

— Думаешь, я об этом не знаю? А кто, по-твоему, постоянно проверял эти самые каски, чтобы быть уверенным, что они в целости и сохранности? А как я мог узнать о твоем существовании? Хотя я очень долго думал, что со светлыми волосами у нас один Далор.

— Мой брат, — вздохнула Нуэлла.

— А теперь мы можем идти? — спросила Ренна. Толдур кивнул.

— Только дайте-ка я принесу несколько ламп.

— Нет времени, — резко сказала Нуэлла. — Я поведу вас. Я знаю этот проход лучше собственной ладони.

— Да ты же не видела своей ладони, — пробормотал Зенор.

Рука Нуэллы взметнулась и молниеносно отвесила Зенору весомую оплеуху.

— Кто еще хочет? — сладким голосом спросила она.

Но уже в следующее мгновение девочка уверенно шагнула в чулан и быстро отворила потайную дверь в задней стенке.

— Вот врезала так врезала, — заметила Ренна без малейшего сочувствия к брату. Зенор улыбнулся ей, всё еще держась за ушибленное место.

— По крайней мере, она больше не киснет.

— Я всё слышу! — крикнула Нуэлла из темноты.

Оказавшись в туннеле, они быстро похватали каски и умело надели. Нуэлла шла впереди, сразу за нею двигались Киск и Киндан. Толдур, шагавший последним, ворчал себе под нос, что всё же надо было взять лампы.

— Дядя Толдур, закройте дверь! — крикнула через плечо Нуэлла. — Киск лучше всего видит в темноте. — И, услышав, как дверь захлопнулась, обратилась к Киндану: — Ты помнишь, сколько шагов было до нового входа в шахту?

— Сто сорок три после первого поворота, — без запинки ответил Киндан.

— В таком случае ты и веди, — приказала Нуэлла и прижалась к стене, пропуская вперед Киндана и Киск.

— Что это за ход? — спросила Ренна. — Кто его строил и зачем?

Ей ответил Толдур:

— Его пробили мы — Наталон, твой отец, отец Киндана, ну, и я, когда впервые пришли в эту долину, за пол-Оборота до прибытия остальных. Наталон хотел убедиться, что порода здесь достаточно твердая, чтобы под ней можно было вести шахту. Из выбранного камни мы выстроили холды Наталона и арфиста и мост через реку.

— Это заняло у нас почти два месяца, — добавил он. — Но дело того стоило, потому что за это время мы очень много узнали о характере здешней породы. И это нам здорово помогло, когда мы пробивали главную шахту.

— Сколько времени потребуется, чтобы выйти отсюда в новый ствол шахты? — спросила Нуэлла, снова взяв инициативу на себя.

— Три, может быть четыре часа, — не задумываясь, ответил Толдур.

— Слишком долго, — пробормотал Зенор.

— А Киск не сможет помочь? — спросил Киндан. — Если бы мы пробили несколько маленьких отверстий, она могла бы нажать как следует…

— Киндан, это же сплошная скала, — возразил Толдур.

— Это если делать ход для взрослого, — вмешалась Ренна. — Ну а я не взрослая, так, может, для меня удастся пробить лаз быстрее?

— Мы должны провести туда Киск, — напомнила Нуэлла.

— Вот и поворот! — крикнул Киндан.

Он начал отсчитывать шаги, стараясь не позволить отчаянно бьющемуся сердцу сбить его со счета.

— Можно пробить шкуродер, — предложил Кристов.

— А с этим справимся за час, а то и меньше, — согласился Толдур. — Я начну.

— Нужно сначала точно определить положение этой шахты, — чуть слышно прошептала Нуэлла на ухо Киндану.

Киндан зажмурил глаза, быстро вдохнул и выдохнул и кивнул в темноту. Сто двадцать. Сто двадцать один.

— Мы уже пришли? — крикнула сзади Ренна.

— Почти, — не оборачиваясь, откликнулся Киндан. Сто тридцать. — Еще около десяти шагов.

Он отсчитал последние шаги и остановился.

— Вот тут. — Он приложил руку к стене. — Нуэлла, найди мою руку и приложи туда свою, — сказал он. — Я отмерю дальнюю сторону.

— Я помогу тебе, — сказала она. — Дядя Толдур, вы сможете найти мою руку?

Через несколько мгновений горняк несколькими ударами кирки наметил место, где следовало пробить дыру.

— Ладно, а теперь заткните уши, — предупредил он. — Сейчас будет немного шумно.

Опытный горняк нанес пятьдесят ударов кайлом, а потом нагнулся и исследовал на ощупь свою работу.

— Кристов, иди сюда, — позвал он.

Кристов нашел место, куда нужно было бить, и тоже ударил пятьдесят раз. Его сменил Зенор, а Зенора — Киндан.

— Моя очередь, — заявила Ренна, когда Киндан досчитал до пятидесяти.

— Сейчас неподходящее время, чтобы учиться махать киркой, — выбранил сестру Зенор.

— Для тебя еще найдется много работы, — пообещал Толдур, забирая у Киндана инструмент.

— Ладно, — неохотно согласилась Ренна. Довольно скоро Толдур пробил скалу насквозь.

— Сколько времени у нас ушло? — спросил он своих спутников.

— Девятнадцать минут, — быстро ответила Нуэлла, — я всё время считала про себя.

— Хорошо, — бодро заявил Толдур. — А теперь посмотрим, что мы сможем сделать за следующие двадцать минут.

Им потребовалось еще двадцать три минуты, чтобы пробить дыру, в которую могла бы пролезть Киск.

Маленький страж порога, ободряемый Кинданом, просунул голову в отверстие.

— Где мы, Киск? — спросил мальчик. Остальные молча ждали.

Нуэлла восприняла ответ Киск.

— Мы прямо позади насосов, — сказала она.

— Откуда ты знаешь? — спросил Киндан, который уже открыл рот, чтобы сказать те же самые слова.

— Я теперь намного лучше чувствую мысли стража порога, — объяснила Нуэлла.

— Шевелитесь, надо идти, — забеспокоилась Ренна.

— Пойдем, Киск, — сказал Киндан стражу порога и легонько подтолкнул свою воспитанницу.

— Все молчите! Никто чтобы не говорил ни слова, — прошептал Толдур.

— Молчать? — удивился Зенор. — После того как мы пробили стену?

— Этот шум, скорее всего, приняли бы за звуки оседающей породы, — объяснил Толдур. — А вот на голоса обязательно обратят внимание.

Компания бесшумно обогнула неиспользуемые насосы и вышла к подъемнику новой шахты.

— Делимся на две группы, — прошипел Киндан, полуобернувшись.

Нуэлла передала его команду по цепочке дальше. Киндан, Киск и Нуэлла забрались в клеть, стоявшую наверху. Киндан и Нуэлла двигались без единой ошибки; вот где им пригодились совместные занятия, на которые они тратили столько времени до отъезда девочки.

— Скорлупа и осколки! Как же эта пакость шумит, — прошипел Киндан, когда толстые веревки заскрипели, а шкив наверху шахты провернулся со скрипом, показавшимся оглушительным.

— Спускайтесь не слишком быстро, — прошептал сверху Толдур.

— Спускайся побыстрее, — прошипела Нуэлла на ухо Киндану.

Она вся извелась, пока они ждали внизу остальных.

— Мы наделали куда меньше шуму, — прошептала она Киндану.

— Да с чего ты взяла? Мы слишком старались не шуметь, чтобы еще слушать собственный шум, — возразил Киндан.

И наконец, едва Нуэлла успела подумать, что больше не вынесет этого напряжения, шум прекратился. Вся группа спасателей собралась на нижнем горизонте шахты.

— А на дне около старого ствола шахты кто-нибудь может быть? — вслух спросил Зенор.

— Нет, — ответил Толдур. — Внизу слишком опасно, чтобы кто-нибудь решился остаться здесь.

— Всё равно Киск успеет увидеть любого раньше, чем он ее, — заметила после небольшой паузы Нуэлла.

— Раз так, значит, надо идти, — сказал Зенор. Но Нуэлла и Киндан уже шли вперед, а между ними семенила Киск.

— И никакой повязки на глазах в этот раз, — пробормотал Киндан, обращаясь к Нуэлле.

— Очень жаль, а то я могла бы завязать ею лицо от пыли, — ответила Нуэлла.

— Постойте, — прошептал сзади Толдур. Все сразу остановились.

— Да, так я и думал, — сказал горняк; судя по звукам, он снял каску. — В каждой каске лежит по шарфу. Достаньте их, да не забудьте потом поплотнее надеть каски на головы. Впереди после обвала до сих пор могут падать камни с кровли.

— Не скажу, что это меня очень радует, — проворчала Нуэлла, когда они двинулись дальше.

— Тогда нечего об этом говорить! — бросил Зенор.

Нуэлла фыркнула и пошла быстрее.

— Ты ведь не забываешь считать, правда? — спросил Киндан через несколько секунд.

— Не забываю, — ответила Нуэлла. — А ты?

— До третьей улицы еще двенадцать шагов, — ответил Киндан.

— Нуэлла, — спросил он, когда они пересекали третью улицу, — а что, если мы опоздаем?

— Мы не опоздаем! — горячо сказала она, всей душой желая, чтобы ее уверенность не оказалась ошибкой. — Когда это случилось?

— Примерно за час до заката, — ответил Киндан и добавил голосом, исполненным муки: — Киск еще спала. Пока солнце не село, для нее было еще слишком светло. Но мы побежали в шахту, как только смогли.

Киск прикоснулась к Нуэлле головой и коротко, печально запищала.

Нуэлла инстинктивным движением протянула руку и погладила стража порога.

— Ты ни в чем не виновата, моя хорошая. Ты старалась.

Киндан, шедший по другую сторону от Киск, тоже принял слова Нуэллы близко к сердцу.

— Прошло уже почти двенадцать часов, — сказала она через несколько секунд. — На сколько у них может хватить воздуха?

— Это зависит от длины уцелевшей части штрека, — ответил сзади Толдур. — Но не больше дня. А может быть, и меньше.

Возможно, намного меньше, подумала Нуэлла. Стараясь всеми силами избегать этой мысли, она обратилась к Киндану:

— А ты знаешь, что страж порога берет имя от своего человека?

— Правда? — спросила сзади Ренна, безошибочно сообразившая, что Нуэлла, начав этот разговор, пытается отвлечься от мрачных мыслей.

— Да, — подтвердила Нуэлла. — И, чем крепче страж порога связан со своим человеком, тем ближе его имя оказывается к звучанию человеческого имени.

— О, — протянул Киндан. — Значит, мне нужно было назвать ее не Киск, а Кинск?

— Я не знаю, насколько это зависит от тебя, потому что это ее выбор, — поправила его Нуэлла. — И не думай, что короткое имя не может означать продолжительного соединения. Ренилан и Реск связаны между собой уже более тридцати Оборотов.

— О! — повторил Киндан, но теперь уже гораздо бодрее. В следующий момент он чуть не споткнулся. — Камни впереди! — громко предупредил он. — Идите осторожнее.

— И пусть все считают шаги, — распорядился Толдур. — Нам ни к чему заблудиться здесь.

Слева раздался голос Нуэллы:

— Первая улица.

— Главная шахта! — почти одновременно с нею крикнул справа Киндан.

— Отсюда восемьдесят три метра, — спокойно сказал Толдур.

— Вы чувствуете? — спросил Кристов. — Я чувствую движение воздуха. Это, наверно, насосы.

— Сюда или отсюда? — спросил Зенор. — Мне-то кажется, что они качают сюда.

— Всё, замрите! — прошипел Толдур.

— Что случилось? — спросила Нуэлла.

— Тарик закачивает воздух в шахту, — ответил Зенор безнадежным голосом.

— Нам придется вернуться, — сказал Толдур.

— Почему? — воскликнула Нуэлла. — Мы уже почти пришли! Мы не можем вот так взять и всё бросить!

— Нуэлла, — медленно сказал Зенор, — закачивать в шахту воздух — это всё равно что подкладывать уголь в огонь.

— Это просто-напросто добавление воздуха к рудничному газу, — уточнила Ренна. — Может случиться взрыв.

— Но не может же он делать это нарочно? — спросил Киндан.

Почему-то никто не захотел отвечать на его вопрос.

— Эй, живо назад, мы должны вернуться! — прикрикнул Толдур.

— Подождите! — отчаянно выкрикнула Нуэлла. — Мы ведь сможем идти дальше, если удастся заставить насосы начать откачивать воздух, верно?

— Ничего не выйдет, — ответил Зенор. — Нужно уговорить бригады насосов и в старом, и в новом стволах, иначе всё без толку.

Никто не знал, что еще сказать.

— Мы пытались, Нуэлла, — сказал Киндан, не в состоянии выносить затянувшуюся тишину.

— Я не уйду, — заявил Кристов. — Я их не оставлю.

— Мы сможем вернуться, когда будет безопасно, — сказал Толдур.

— За трупами? — взорвался Зенор.

— Подождите! — полушепотом прикрикнула Нуэлла, и все сразу замолчали. — Если нам удастся заставить насосы в обоих стволах откачивать воздух, мы сможем пойти дальше?

— Всё равно, будет слишком опасно, — сказал Толдур, немного подумав. — Воздух качают сюда уже много часов. В любой момент он может дойти до газового кармана и…

Все как по команде содрогнулись, представив себе огненный шар взрыва рудничного газа.

— Мы можем оставить инструмент здесь, — предложил Кристов. — В таком случае никаких искр быть не должно.

— Нам всё равно придется ворочать камни вручную, — согласился Зенор.

— Так или иначе, но мы всё равно не можем ничего сделать с насосами, — напомнил Толдур.

— О нет, еще как можем! — возразила Нуэлла, почувствовав, что у нее отлегло от сердца. — Киндан, можно мне ненадолго позаимствовать Киск?

— Конечно, — не задумываясь, ответил Киндан. — Что ты задумала?

— Ничего, — отрезала Нуэлла тоном, не располагавшим к расспросам. Она обеими руками обхватила шею Киск. — Киск, мне очень нужна твоя помощь, чтобы поговорить с Лолант'ом. Скажи Лолант'у, чтобы он поговорил со мной, пожалуйста. У нас большая беда.

Киск кивнула головой и несколько раз медленно мигнула, а потом радостно защебетала и боднула Нуэллу от избытка чувств. Нуэлла одобрительно похлопала зеленого стража порога по плечу.

— Спасибо, Киск, — сказала она и продолжила по-прежнему вслух: — Лолант', пожалуйста, скажи Ж'лантиру, что мне очень нужно, чтобы насосы на обеих шахтах переставили на откачивание воздуха. Попроси его привезти сюда мастера-горняка. Скажите ему, что я пытаюсь спасти своего отца.

«Жлантир спрашивает, угрожает ли тебе опасность», — передал дракон.

— Будет угрожать, если срочно не переключить насосы, — громко сказала Нуэлла.

«Жлантир говорит, что он это сделает, — ответил Лолант'. — Он очень волнуется. Я очень волнуюсь. Мы вызываем Гаминта. Сюда летит Мтал. Сюда летит Иста. Горнякам уже всё сказали».

— Если Тарик будет жаловаться… — начал было Киндан, осознав, что делает Нуэлла.

— Ты говоришь с драконом? — в полнейшем изумлении спросил Зенор.

— Драконы могут говорить с кем угодно, если захотят, — ответил за Нуэллу Киндан.

— Да ну… — ошеломленно протянул Зенор.

Через ствол шахты до них донесся слабый отзвук целого хора дружно протрубивших наверху в ночи драконов.

«Прилетел мастер-горняк, — сообщил Лолант' Нуэлле. — Он переставил насосы так, как надо. Он очень рассержен на кого-то».

«Я здесь, Нуэлла, — прозвучал в ее мозгу ласковый голос Гаминт'а. — Мтал хочет знать, где ты».

— Мы здесь, в шахте, — громко ответила Нуэлла.

«Мастер-горняк Брайтелл очень волнуется, — сообщил ей Гаминт. — Он говорит, что вы должны немедленно подняться наверх».

— Я чувствую, что движение воздуха изменилось, — сказал Кристов. — Они и впрямь стали откачивать воздух.

— Прибыл мастер-горняк, — объявила Нуэлла. — Он говорит, что мы должны уйти из шахты.

— Мы не уйдем! — ответили в унисон четыре голоса.

— Что ж, я не смогу вытащить вас всех отсюда и не брошу внизу одних, — медленно проговорил Толдур и повернулся к Нуэлле. — Не могла бы ты передать сообщение для мастера-горняка, объяснить ему, что мы собираемся сделать, и спросить, нет ли у него каких-нибудь советов?

Нуэлла передала сообщение.

«Мастер-горняк говорит, что вы должны надеяться, что вам и дальше будет везти так же», — сообщил Гаминт'.

— Он желает нам удачи, — сказала Нуэлла вслух.

— Ладно, тогда пойдемте, — предложил Киндан. — До второй улицы еще восемьдесят шесть метров.

Четверо детей, один взрослый и один страж порога плелись по штреку в кромешной тьме и тишине, нарушаемой лишь отдаленными всхлипываниями насосов. Камней на полу становилось всё больше, среди них всё чаще попадались крупные.

— Мы расчистили пол между рельсами, — сообщил Толдур. — Так что идти посередине будет легче.

В воздухе висела густая пыль. Иногда по пути попадались лампы, их свет окрашивал облака пыли причудливыми оттенками.

Мрак сгущался всё сильнее. Киндан понял, что наткнулся на очередную лампу только потому, что по выработанной привычке вел пальцем по стене и почувствовал под рукой характерный каркас горняцкого светильника.

Почти сразу же после этого он больно ушиб голень об огромный валун неправильной формы. Неподалеку вскрикнула Нуэлла, а это значило, что пострадал не он один.

Киндан понял, что не видит девочку.

— Эй, народ, кто-нибудь что-нибудь видит? — повысив голос, осведомился Зенор.

— Раз ничего не видно, нужно взяться за руки, — посоветовал Толдур детям.

— Держитесь за Киск, — сказала Нуэлла. — Она может видеть в темноте.

— Вторая улица, — объявил Киндан. — Мы на месте.

— Завал начинается метрах в двух за поворотом, — сообщил Толдур.

— Горняки… — презрительно пробормотал Киндан, вспомнив о никуда не годных крепях, которые обнаружили здесь они с Нуэллой.

— Мы прошли метр, прежде чем остановились, — добавил Толдур.

— Значит, два метра да еще один будет три, — задумчиво проворчал Киндан. — А потолок очень низкий?

— Тебе придется согнуться, — признался Толдур.

Киндан пригнулся и медленно двинулся вперед.

— Нет, постой, — сказала Нуэлла, схватив его за плечо. — Вперед пойду я.

— А почему бы сначала не заглянуть туда Киск? — осведомился Киндан.

— Зачем? — удивился Толдур.

— Горячие точки, — понял Зенор. — Раз Киск видит тепло, то искра будет похожа на маленькую горячую точку, верно?

— Верно, — в один голос согласились Нуэлла и Киндан.

— Ты лучше видишь в темноте, — сказал Киндан Нуэлле. — Может быть, тебе стоит поработать с Киск?

— Спасибо, конечно, я вижу лучше, — язвительно откликнулась Нуэлла и тут же заговорила совсем другим тоном: — Киск, посмотри, нет ли здесь каких-нибудь маленьких огоньков. Ищи маленькие светлые пятнышки, Киск.

Нуэлла, сосредоточившись, создала в мыслях изображение, которое нужно искать. Через считаные секунды она почувствовала отклик зеленого стража порога, а потом Киск переключила внимание на узкий лаз и окружавший его слой породы. Почти сразу же Киск пропела:

— Е-в-в-у-р-р-л-л.

— Затхлый воздух, — перевел Киндан. — А как насчет светлых пятен?

— Нет, — твердо сказала Нуэлла. — Никаких искр.

— А как насчет больших светлых пятен? — спросил Толдур. — Таких, как люди?

— Нет, — не задумываясь, ответила Нуэлла суровым голосом. — И никаких больших светлых пятен.

— Это значит, что никто не выжил, — нарушил тишину дрожащий голосок Ренны. — Никто вообще?

— Киск сказала, что тут затхлый воздух, — заметил Кристов.

— Киск может видеть тепло через уголь только за два метра, а может быть, и немного меньше, — отозвался Киндан.

— Откуда ты знаешь? — резко спросил Толдур.

— Мы проверяли, — просто сказала Нуэлла. Она услышала, как рядом с ней зашевелился Киндан. — Что ты делаешь?

— Снимаю ботинок, — ответил тот.

— Зачем? Туда камень попал, что ли?

— Смотри, не выбей искру, — предупредил Толдур, когда Киндан принялся стучать каблуком ботинка по стальному рельсу, уложенному посередине штрека и уходящему в обвал.

— А что, звук далеко уйдет? — неприязненным тоном спросила Нуэлла.

— Ш-ш-ш-ш! — одернул ее Зенор. — До самого конца рельса. А если к нему приложить ухо, то будет отлично слышно.

Киндан закончил выбивать вопрос, приложил ухо к рельсу и стал ждать. Он ждал. Ждал.

И ничего не слышал.

— Да неужели?! — прорычала Нуэлла, когда Киндан начал подниматься. — От вас всех ужасно много шума. Киндан, ты-то должен знать, что я слышу в два, даже в два с хвостиком раза лучше, чем ты.

— А ты что-нибудь слышишь? — спросил Киндан с надеждой в голосе.

— Только тебя, — отрезала она. — Ш-ш-ш-ш-ш! — Нуэлла опустилась на четвереньки и приложила ухо к рельсу.

Все ждали. Ждали.

— Восемь, — сказала девочка, наконец-то отняв голову от рельса. — Я слышала восемь ударов, потом длинная пауза и еще восемь ударов.

— Они живы! — крикнула Ренна.

— Это могли быть просто оседающие камни, — трезво заметил Толдур. — Они могут производить самые неожиданные звуки.

— Подождите, дайте я передам им другой вопрос, — остановил спутников Киндан. — Нуэлла, подними-ка голову, а то оглохнешь.

Киндан снова опустился на колени и принялся выстукивать кодом для барабанных сообщений: Д-А-Л-Е-К-О.

— Далеко? Ты спрашиваешь, далеко ли они отсюда? — спросила Ренна, которую Киндан успел научить основным сигналам барабанной связи.

— Ш-ш-ш! — одернула ее Нуэлла, снова припав ухом к рельсу. Она ждала. И все ждали.

— Ничего, — сказала она через пару минут.

— Может быть, они не слушали, когда ты посылал это сообщение, — предположил Кристов, нарушив воцарившуюся мертвую тишину. — Что, если они продолжали передавать ответ? Попробуй еще раз.

Киндан покорно отстучал барабанный код.

Нуэлла снова прижалась ухом к рельсу и застыла. Через несколько секунд она зажала второе ухо, чтобы не слышать мешавший ей пылкий шепот Ренны: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!»

— Ничего… Стойте. Десять! — воскликнула Нуэлла. — Мне кажется, я слышала десять ударов. — Она снова прислушалась. — Да, совершенно точно, десять.

— Они живы, — с величайшим облегчением произнес Зенор.

— Но только восемь из них, — заметила Ренна.

— И они на десятом метре туннеля, — сказал Толдур. — Это означает, что от нас до них восемь метров.

— Три дня, — печально пробормотал Кристов. Никому не потребовалось уточнять, что он имел в виду. Чтобы выбрать восемь метров щебня, требовалась непрерывная круглосуточная работа на протяжении трех суток, а у попавших в ловушку горняков воздуха оставалось всего на день, а может быть, и на полдня.

— Передай это мастеру-горняку, — сказал Толдур Нуэлле.

— Должен быть какой-то способ! — с отчаянием в голосе сказал Кристов. — Обязательно должен быть!

— Всё это обучение… — печально протянул Киндан. — Всё впустую. Мы совсем рядом с ними и не можем их спасти.

Он повернулся к Нуэлле.

— Мне очень жаль… — сказал он; судя по голосу, мальчик едва сдерживался, чтобы не заплакать. — Нуэлла, мне так жаль…

— Я не сдамся! — ледяным голосом обрезала Нуэлла. — И ты тоже не сдашься. Ты потратил столько сил на обучение Киск, и все мы зашли уже слишком далеко, чтобы сейчас пойти на попятный.

— Но что мы можем сделать? Мы не успеем пробить к ним проход. Если бы мы могли пройти через Промежуток или…

— А дракон сможет добраться до них? — спросила Ренна.

— Они слишком большие, — ответил Зенор.

— И им обязательно нужно видеть, куда перемещаться, — добавила Нуэлла.

— Это могла бы сделать Киск, — вдруг сказал Киндан.

— Стражи порога не умеют путешествовать через Промежуток, — возразила Нуэлла.

— Еще как умеют. Я сам видел, как это делал Даск, — поправил ее Киндан. Он разглядел на лице Нуэллы выражение сомнения и вздохнул. — Ну посуди сама, и стражи порога, и драконы были созданы из огненных ящериц, ведь так? — Нуэлла неуверенно кивнула.

— Ну вот видишь, — быстро продолжил Киндан, зная, что время работает против горняков. — Если огненные ящерицы могут по собственному желанию переноситься через Промежуток в те места, которые знают, а драконы не могут переноситься в те места, которых не знают, пока всадник не даст изображения этого места…

— Но ведь стражи порога видят тепло! — возразила Нуэлла.

— Конечно! — согласился Киндан. — Именно поэтому на ней должна ехать ты. Ты сможешь показать Киск правильные тепловые образы.

— Ехать на страже порога? — не веря своим ушам, переспросил Кристов.

— Данил однажды сделал так с Даском, — ответил ему Зенор. — Я помню.

— Она — твой страж порога, Киндан, — возразила Нуэлла. — Я не могу ехать на ней, она твоя.

— А я не могу ехать на ней, потому что не смогу показать ей правильные изображения, — не отступал Киндан. — А ты сможешь.

— Ты ведь сможешь? — испуганно спросила Ренна. — Нуэлла, ты ведь сможешь спасти Далора?

— Но что же сделать, чтобы представить хорошее изображение? — простонала Нуэлла; ей вдруг показалось, что у нее подкашиваются ноги.

— Сделай глубокий вздох и успокойся, — чуть слышно, так, чтобы не слышали другие, прошептал Киндан ей на ухо. — Ты сможешь это сделать, Нуэлла.

— Но она твоя, — снова возразила девочка.

— Я одолжу ее тебе, — весело бросил Киндан. — Ты же сама знаешь, что она тебя любит. Разве не ты говорила, что стражи порога могут менять свою привязанность?

— Я, — неохотно согласилась Нуэлла. — Но откуда мне знать, каким должно быть изображение?

— Ты знаешь своего отца, знаешь его облик, и ты знаешь Далора. Представь их себе и нарисуй мысленно их тепловые образы. Не бойся, ты сможешь это сделать!

— Я не знаю, — нервно откликнулась Нуэлла.

— Ты же именно так видела Далора, когда играла с ним в прятки, верно? — Нуэлла нехотя кивнула. — И ты знаешь, как выглядит твой отец. И знаешь, как должен выглядеть тепловой образ, и поэтому можешь представить себе тепловой образ отца рядом с Далором.

— Да, могу.

— Вот и отлично. Сделай это, — сказал Киндан. — А я позабочусь обо всем остальном.

— А ты знаешь, сколько людей Киск сможет нести одновременно? — спросила Нуэлла.

— Девять, — не задумываясь, соврал Киндан. — Я уверен, что именно девять. — Он повернулся к Толдуру. — Вы можете отвести остальных к главному стволу? Мы должны сделать так, чтобы у Киск был четкий образ для возвращения через Промежуток обратно.

— Конечно, смогу, — ответил Толдур. — Она видит в темноте, это правда?

— Нет, она видит тепло, — поправил его Киндан. — Вот чего я хочу, чтобы вы все отошли к дальней стене шахты и выстроились в цепочку вдоль нее.

«Возьмемся за руки, друзья…» — промелькнула у него в памяти строчка из старинной баллады, которую он разучивал с Зистом.

— Дядя Толдур, вы должны стоять ближе всех, чтобы можно было сразу же помочь людям. Ренна, ты стой рядом с ним. Кристов, ты следующий. Зенор, встань так, чтобы касаться западной стены. И все держитесь за руки, пока Нуэлла не вернется.

— Нуэлла, это поможет тебе? — спросил Киндан. — Ты сможешь представить себе такую цепочку?

— Я попро… — она не договорила и твердо закончила: — Да, я смогу. А если придется делать две ходки?

— В таком случае во вторую отправлюсь я. Я буду стоять перед Ренной и Кристовом. Это тебя устроит?

— Да, я отчетливо вижу, как вы будете стоять, — согласилась Нуэлла.

— Хорошо. Дядя Толдур и вы все, теперь отойдите, пожалуйста, — сказал Киндан. — Я должен сообщить на ту сторону, что они должны делать.

— Только подожди, пока они уйдут, — заметила Нуэлла.

— И чтобы ни одной искры! — напомнил Толдур.

— Ага, — согласился Киндан. — Никаких искр. От искр никакого толку.

…Через десять минут — Нуэлле показалось, что прошло несколько Оборотов, — Киндан поднял голову от рельса.

— Если ты позволишь мне слушать, дело пойдет куда быстрее, — сварливым тоном заметила Нуэлла.

— Ты должна успокоиться, — напомнил ей Киндан. — И теснее связаться с Киск.

— Она такая лапочка. Я всегда чувствовала, что мы с ней накрепко связаны, — заверила его Нуэлла.

— Именно так я всегда и думал, — загадочно произнес Киндан. — Ну вот, теперь всё готово. Ты должна представить себе отца и брата, стоящих рядом, рука об руку. Киск должна оказаться там, чтобы почти касаться носом Далора. Сделайте так, и всё будет прекрасно.

— Кто где стоит?

— Далор справа, я специально отстучал им об этом, — быстро сказал Киндан. — Я думаю, что тебе лучше всего забраться на спину Киск и крепко держаться за ее шею. Дай-ка я тебе помогу.

Нуэлла взобралась на спину стража порога и обхватила руками длинную шею.

— Готова? — спросил Киндан.

— Готова.

— Не забывай, что это длится столько, сколько требует…

Нуэлла вызвала в сознании образ: два человека, один повыше, другой поменьше, в виде тепловых радужных коконов, а между ними, там, где встречаются их крепко сжатые руки, еще одно радужное пятно, намного меньше. Передала это изображение стражу порога…

…И погрузилась в леденящий холод Промежутка. И полную тишину.

Глава 13

Мой друг, страж порога, а ты и не знаешь,

Что можешь попасть куда пожелаешь.

— …ся, чтобы три раза кашлянуть.

— Е-в-в-у-у-р-р-л-, — пропел страж порога. Неожиданно обрушившиеся звуки чуть не оглушили Нуэллу. Она осторожно вдохнула.

— Отец, — сказала она, протягивая руки туда, где, как она знала, стоит отец. — Отец, я примчалась, как только смогла.

— Нуэлла!

Когда девочка услышала отцовский голос, из ее глаз хлынули слезы.

— Теперь пусть все крепко возьмутся за стража порога, — велела она, быстро справившись с собой. — Если кто-то не может держаться, положите его на спину, рядом со мной.

— Она же маленькая… — с сомнением в голосе протянул Далор.

— Она вытащит всех, — ответила Нуэлла. Страж порога бодро защебетал, что означало согласие и уверенность в своих силах.

— Поспешите, воздух здесь уже совсем никуда не годится, — поторопил Наталон остальных горняков.

— Скажи мне, когда все будут готовы, — сказала Нуэлла.

— Что ты собираешься делать? — спросил Далор прямо ей в ухо.

— Не волнуйтесь, — сказала Нуэлла, повысив голос, чтобы ее все слышали, — мы сейчас вытащим вас отсюда. Поездка будет довольно странной, но она будет продолжаться столько времени, сколько потребуется…

— Все готовы, — сказал Наталон.

Нуэлла сосредоточилась, и в ее сознании возник образ: Толдур, Ренна, Кристов и Зенор, стоящие, держась за руки. Она вылепила их радужные образы и передала стражу порога.

— …чтобы кашлянуть три раза, — закончила она.

Услышав крик Киндана, горняки кемпа сбежались к входу в шахту.

— Смотрите, это же Наталон! — воскликнул кто-то.

— Наталон спасся! — Крик сразу же разнесся по всему кемпу.

— Разойдитесь, дайте место! — взревел Киндан, заглушив толпившихся вокруг. — И пусть кто-нибудь приведет арфиста и Дженеллу.

Все сразу смолкли. В наступившей благоговейной тишине спасенные горняки по одному с трудом выходили из шахты и окружали Наталона.

— А кто это с ними? — донесся чей-то недоуменный голос из задних рядов. Наталон поднялся на ноги, опираясь на плечо Нуэллы. Девочка переступила с ноги на ногу, чтобы крепче поддерживать отца, а Киск подошла сзади и просунула голову под другую руку главного горняка.

Наталон посмотрел сверху вниз на стража порога и, улыбнувшись, благодарно погладил уродливую голову.

— У меня есть объявление, — сказал он, заставив себя выпрямиться во весь рост. Он снял руку с плеча Нуэллы, обнял девочку за талию и крепко прижал к себе. — Это моя дочь, Нуэлла. Она не может видеть, и поэтому я прятал ее от всех вас. — Он сделал паузу. — Я боялся, что вы, узнав о ее несчастье, перестанете верить в мою удачливость. И в меня.

— Но именно я был слепым — слепым дураком, — продолжал Наталон. — Нуэлла, как оказалось, вовсе не слепая в наших темных шахтах. Она может «видеть» то, чего другие не могут. И поэтому она и ее друзья, — Наталон указал на Киндана и Зенора, — и страж порога спасли нас, бедных зрячих горняков.

— Ты жив! — Дженелла, прижимая одной рукой к груди малышку Ларису, протиснулась сквозь толпу и свободной рукой крепко обняла Наталона за шею. — О, ты жив! — Она окинула толпу взглядом, не до конца еще поверив своему счастью. — Кого мне благодарить?..

Киндан подтолкнул Нуэллу вперед. Дженелла уставилась на нее, и ее красные от пролитых слез глаза снова наполнились слезами. Нуэлла наклонила голову.

— Меня, мама.

Дженелла сунула Ларису в руки Киндана и, продолжая рыдать, стиснула Нуэллу в крепком объятии. Когда же она наконец пришла в себя и почувствовала, что ноги снова слушаются, то выпрямилась и с отчаянной решимостью обвела взглядом обитателей кемпа.

— Это моя дочь, Нуэлла. — Ее взгляд вернулся к лицу дочери. — Она моя гордость и отрада.

— Она сделала это не одна, — неожиданно громко прозвучал в тишине голос Зенора.

Киндан вскинул на него изумленный взгляд; он всерьез испугался, что Зенор по неосторожности сделает что-нибудь такое, что помешает горнякам принять Нуэллу как свою.

— Ей помог ее страж порога.

Зенор усмехнулся, взглянул на Киндана и добавил, понизив голос, чтобы никто, кроме друга, не мог его услышать:

— Ты ведь с самого начала знал, правда?

— Я надеялся, — так же шепотом ответил Киндан.

Зенор протянул руку и сильно стиснул пальцами плечо друга в знак благодарности и понимания жертвы, принесенной Кинданом.

— Ее страж порога? — без выражения повторил Наталон, глядя на зеленую, которая сидела, прильнув к Нуэлле, и даже не глядела на Киндана.

— Мой страж порога? — переспросила Нуэлла, поворачиваясь к Киндану. Киндан кивнул:

— Спроси-ка ее имя, Нуэлла.

Нуэлла с растерянным видом повернулась к нему, и Киндан поспешил объяснить:

— Точно так же, как было, когда ты видела, но только теперь со словами.

Лицо Нуэллы приняло отсутствующее выражение, которое внезапно сменилось искренним и глубоким счастьем.

— Она говорит, что ее зовут Нуэлск! — Девочка высоко подпрыгнула и легко, как зрячая, подбежала к Киндану. — Ее зовут Нуэлск! О Киндан, — воскликнула она, ощущая, как ее охватывает светлая-светлая радость, к которой, правда, примешивалась и капелька печали, — ты отдал мне своего стража порога!

Киндан крепко обнял ее и тут же разжал объятия.

— Я думаю, Нуэлла, что она всегда была твоей, а я только помогал тебе ее растить, а не наоборот.

Зенор присоединился к ним и взял Нуэллу за свободную руку. Киндан улыбнулся, заметив, что Нуэлла крепко стиснула в ладони пальцы Зенора, а потом обняла его за плечи.

— Если ты его сейчас поцелуешь, то все всё поймут, — прошептал Киндан на ухо Нуэлле.

— Вот и прекрасно, — так же беззвучно ответила Нуэлла.

Она подняла руки, стиснула ладонями щеки Зенора и звучно поцеловала его прямо в губы. Толпа взорвалась хохотом — и причиной смеха был не ее поступок, а нелепый вид Зенора, оторопевшего от неожиданности.

— Ты уж присматривай за ним, пожалуйста, — сказал Киндан, дождавшись, когда Зенор, покрасневший от радости и смущения, пришел в себя.

— А я всегда за ним присматриваю, — ответила Нуэлла. Но тут же нахмурилась. — Но Киндан, а что же будет с тобой?

Из темноты появилась высокая фигура.

— Я думаю, что могу попробовать помочь. — Это оказался мастер Зист. — Вот официальное приглашение от мастера-арфиста Перна, — сказал он и вложил свиток пергамента в руки Киндана.

Тот развернул свиток, прочел и чуть не выронил.

— Я могу стать арфистом? — спросил он, широко раскрыв глаза.

— По крайней мере, у тебя появилась хорошая возможность попробовать, — с улыбкой ответил мастер Зист. — Уверен, что из тебя выжмут все, до капельки, утерянные знания о стражах порога. — Он склонился к Киндану и сказал ему на ухо: — Не бойся, парень, ты справишься.

— Итак, Киндан, — с интересом спросил Наталон, — что же ты решил?

— Я думаю, что буду петь, — ответил самый новоиспеченный арфист Перна.

Оглавление

Заря драконов

  ЧАСТЬ I. ВЫСАДКА

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

  ЧАСТЬ II. НИТИ

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

  ЧАСТЬ III. МИГРАЦИЯ (Перн: 8 год, одиннадцатый день восьмого месяца)

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

  КОММЕНТАРИИ

Хроники Перна: Первое Падение (Всадники Перна: Предыстория — 2)

  Часть 1. Отчет об исследовании: P.E.R.N.

  Часть 2. Колокол Дельфинов

  Часть 3. Брод Рэда Ханрахана

  Часть 4. Второй Вейр

  Часть 5. Спасательные работы [=Спасательная экспедиция]

  Приложение. Хронология

Глаз дракона

  Пролог

  Глава 1 Ранняя осень. Встреча в Форте

  Глава 2 Собрание в Форте

  Глава 3 Поздняя осень в Телгар-Вейре

  Глава 4 Телгар-Вейр и Колледж

  Глава 5 Казармы молодняка и Битра-холд

  Глава 6 Телгар-Вейр, холд Форт

  Глава 7 Форт-холд

  Глава 8 Телгар-Вейр

  Глава 9 Форт-холд и границы Битра-холда, ранняя зима

  Глава 10 Вейры Плоскогорье, Болл, Иста Вейр Плоскогорье, холды Форт и Телгар

  Глава 11 Суды в Вейрах Телгар и Бенден

  Глава 12 Холды Плоскогорье и Форт

  Глава 13 Битра-холд и Телгар-Вейр

  Глава 14 Праздник Окончания Оборота Форт-холд и Телгар-Вейр

  Глава 15 258 год после Высадки Колледж, Бенден-холд, Телгар-Вейр

  Глава 16 Катай, Телгар-Вейр, Битра-холд, Телгар

  Глава 17 Падение

Неразлучная Пара

Драконий родич

  ПРОЛОГ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg