«Архив комиссара Каина»

Архив комиссара Каина (fb2) - Архив комиссара Каина (Warhammer 40000) 7328K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сэнди Митчелл

Сэнди Митчелл Warhammer 40000 Архив комиссара Каина

Сражайся или смывайся

«Как и любой другой свежевоспроизведенный комиссар, я встретил свое первое назначение со смешанными чувствами воинского задора и внутреннего трепета. В конце концов, я был наглядным воплощением воли Самого Императора, поэтому мне едва удавалось подавлять в себе этот тихий голосок, заставлявший усомниться — смогу ли я выдержать проверку и быть достойным оказанного мне высокого доверия? Когда же я прошел, наконец, этот экзамен на поле боя, в крови и славе, ответ был готов, и моя жизнь навсегда изменилась!»

Кайафас Каин, «На службе Императору: Жизнь комиссара»

Если и есть что-то правдивое в той смеси набожной брехни и задним числом прописанных оправданий, которая именуется моей автобиографией, то это последние четыре слова данного абзаца. Когда я оглядываюсь на сотню лет трусости, извращения правды, выворачивающего кишки ужаса и тупого везения, каким-то образом забросивших меня на головокружительную высоту звания Героя Империума, я со всей ответственностью могу сказать, что именно эта мелкая грязная резня на Императором забытом шахтерском мирке и сделала меня тем, кто я есть.

Когда я прибыл на Дезолатию IV, то был полноправным комиссаром уже почти восемь недель (семь из которых я провел, путешествуя в варпе), и могу точно сказать, что мое новое подразделение не было очень уж счастливо получить меня. Когда я сошел с шаттла, у края посадочной площадки меня ожидала одинокая Саламандра, среди остатков содранной песком камуфляжной окраски на ее борту виднелась эмблема 12-го Вальхалльского полка Полевой Артиллерии. Старших офицеров, обязанных встречать новоприбывшего комиссара согласно устава, не было видно. Вместо них в жалкой тени от припаркованной машины расположился единственный солдат, раздетый до единственного предмета, с натяжкой способного символизировать военную форму. При моем появлении он оторвался от своего планшета с «художественными изображениями» и потащился примерно в моем направлении, поднимая ботинками в воздух облачка обжигающей желтой пыли.

— Поднести вашу сумку, сэр? — он даже не попытался отдать честь.

— Спасибо, — поспешно ответил я, — она не тяжелая.

Тяжкий телесный дух окружал солдата, как личное силовое поле. До того, как совершить приятное путешествие на транспортнике, чья команда до сих пор ошибочно считает, будто азартные игры имеют что-то общее с удачей, я заглянул в планшет с данными о своем назначении. Там упоминалось, что вальхалльцы — жители ледяного мира, неудивительно, что обжигающее солнце Дезолатии могло заставить их пропотеть. Но я едва ли ожидал встретить ходячее биологическое оружие.

Я подавил рвотный рефлекс и изобразил дружественное выражение — бесчисленное количество раз выручавшее меня из неприятностей в схоле — настолько, насколько вообще был способен:

— Комиссар Каин, — сказал я. — А вы?…

— Артиллерист Юрген. Полковник шлет свои извинения, но он занят.

— Несомненно, — ответил я.

Команда портовых грузчиков начала свою работу. Безымянные ящики и детали шахтерского оборудования высотой более моего роста плыли позади нас на своих поддонах. Шахты и были причиной нашего нахождения на планете; необходимо было обеспечить непрерывный поток того и сего на миры-кузницы Империума, несмотря на присутствие бродячей банды орков, которая была неприятно удивлена, встретив по прибытии на орбите корабль Имперской Гвардии, пережидавший небольшой варп-шторм. Информация о том, что конкретно мы охраняли от наших быстро уменьшающихся в числе врагов, содержалась где-то в моем планшете. Наверное.

Шахтерские поселения виднелись над нами, они цеплялись за склоны горы, как лишайник, жители выкапывали свои дома вглубь. Для меня, жителя города-улья в прошлом, они выглядели ностальгически-приятными, хотя и тесноватыми. Общее число жителей, включая стариков и детей, составило всего пару сотен тысяч — фактически деревня по имперским стандартам.

Я последовал за Юргеном к Саламандре, продираясь сквозь толпу рабочих; он шел беспрепятственно — миазмы, источаемые немытыми носками, расчищали путь с тем же эффектом, что и цепной меч. Погрузив свой багаж, я погрузился в размышления, не было ли мое прибытие большой ошибкой…

Путь не поражал разнообразием, ничего не нарушало монотонности пустынной дороги, просто горы сзади постепенно уменьшались в размере, пока не превратились в дымку на горизонте. Единственной время от времени встречавшейся достопримечательностью были редкие выгоревшие корпуса боевых машин орков.

— Вы, наверное, мечтаете скорей убраться отсюда, — заметил я, наслаждаясь ощущением ветра, разметавшего волосы, и радуясь тому факту, что сидя за щитком стрелка я был милосердно огражден от аромата Юргена. Он пожал плечами:

— Все в воле Императора.

Сказано было сильно. Я начал понимать, что его разум воспринимал имперские доктрины с той степенью буквальности, которая заставила бы моих старых наставников плясать от радости. Конечно, если бы им вообще пришло в голову сделать что-либо настолько недостойное.

Постепенно в жарком мареве начали проступать очертания артиллерийской базы. Она была расположена с подветренной стороны небольшого утеса, который выступал из песка подобно острову в сухом море. Вальхалльцы без особого труда перенесли свою инстинктивную оценку снежных буранов на песчаные бури, более частые здесь. Расчищенные выступы расходились от скалы, формируя оборонительный периметр в виде ровного полукруга укреплений из набитых песком мешков, соединенных ходами сообщения.

Первым, что я заметил, были Сотрясатели. Даже с такого расстояния они заметно превосходили надувные палатки лагеря, которые стояли по несколько штук, как некие грибы в камуфляжной окраске. Когда мы подъехали ближе, я заметил и батареи Гидр, аккуратно расставленные вдоль периметра, чтобы обеспечить максимальное прикрытие от атак с воздуха.

Несмотря на свои недавние мысли, я оказался впечатлен; полковник Монстрю явно знал свои обязанности и не собирался позволить отсутствию врага в пределах видимости вызвать у себя чувство мнимой безопасности. Я отправился на встречу с ним.

— Значит, это вы новый комиссар? — он поднял взгляд от стола, рассматривая меня, словно что-то, обнаруженное прилипшим к подошве ботинка. Я кивнул, изображая вежливый нейтралитет. Мне приходилось встречать подобных ему раньше, и мой обычный легкий шарм с ним не прокатит. Командиры Имперской Гвардии обычно не доверяли назначенным полит офицерам, и часто — не без причины. По большей части все, на что ты можешь рассчитывать для создания нормальных рабочих отношений — не слишком часто наступать на чужие мозоли. У меня это сработало; даже тогда я понимал, что слишком зарывающиеся комиссары очень уж часто героически умирали за Императора. Даже если враг в это время был очень далеко.

— Кайафас Каин, — представился я с уставным поклоном и постарался не трястись. Воздух в палатке был морозным, несмотря на палящий зной снаружи, в этот момент я неожиданно порадовался, что в мою форму входит шинель. Следовало предположить, что вальхалльцы предпочтут включить кондиционер на такую температуру, при которой изо рта с дыханием валит пар. Монстрю же в то время, когда я пытался не дрожать, сидел в шортах.

— Я знаю, кто вы, комиссар, — его голос был сух, — я хочу знать, что вы тут делаете?

— Я иду, куда пошлют, полковник.

И это было в достаточной мере правдой. О чем я не упомянул — так это о значительных проблемах в поиске чиновника Администратума со слабостью к картам и неспособностью распознать крапленую колоду. Подобное сочетание можно считать истинным подарком Императора; после нескольких вечеров приятного общения чиновник позволил мне выбирать для службы практически любую часть Гвардии.

— Нам раньше никогда не присылали комиссара.

Я попытался выдать выражение растерянного недоумения:

— Вероятно, потому что он вам был не нужен. Показатели вашего подразделения можно ставить в пример. Могу только предположить… — я изобразил сомнение достаточно сильно, чтобы привлечь его интерес.

— Предположить что?

Я симулировал плохо скрытое смущение:

— Если можно быть честным, полковник?…

Он кивнул.

— Я вряд ли был самым прилежным студентом схолы. Слишком много времени на площадке для скрамбола, слишком мало в библиотеке, откровенно говоря…

Он снова кивнул. Я решил, что не стоит упоминать другие виды деятельности, поглощавшие большинство времени, предназначенного для учебы.

— Мои выпускные оценки были на самой грани. Я предполагаю, что это назначение имело своей целью… облегчить мне службу отсутствием многих проблем.

Сработало просто волшебно. Монстрю был успокоен замечанием, что его подразделение было признано достаточно благополучным, чтобы заслужить благосклонное отношение Комиссариата; теперь он если и не был сильно уж рад моему появлению, то и не испускал флюиды плохо скрытого подозрения и возмущения. Причем сказанное было почти правдой, одна из причин моего выбора 12-го полка Полевой Артиллерии заключалась именно в том, что здесь мне не светило перенапрягаться с обязанностями. Впрочем, главная причина заключалась в том, что артиллерия воюет за линией фронта. Причем далеко за ней. Никаких тебе блужданий по джунглям или городским улицам в ожидании лазерного заряда в спину, никаких стычек на баррикадах лицом к лицу с полчищами вопящих орков, только удовольствие от распыления врага на атомы с безопасного расстояния и попивания рекафа в коротких промежутках между залпами. Как раз для меня.

— Мы постараемся не загружать вас работой, — Монстрю слегка улыбнулся, легкая тень вежливого самодовольства промелькнула по его лицу. Я тоже улыбнулся. Достаточно позволить противнику ощутить свое превосходство — и манипулировать им становится проще, чем ребенком.

— Артиллерист Эрлсен. Стоя на посту, не соблюдал уставную форму одежды, — Торен Дивас, заместитель Монстрю, уставился на последнего неудачника, имевшего счастье нервно таращиться на меня с покрасневшим лицом. За время, прошедшее с моего прибытия, я смог наладить отношения, сколько-нибудь напоминающие дружбу, только с Дивасом. Дружелюбный человек, он был только счастлив передать обязанности по поддержанию дисциплины среди личного состава комиссару — раз тот уже появился в полку.

— А кто не разденется, на такой-то жаре? — я сделал вид, что прочел рапорт, и поднял взгляд от бумаг. — Однако, несмотря на явные смягчающие обстоятельства, следует соблюдать хоть какие-то приличия. Пять нарядов на кухне. И наденьте штаны.

Эрлсен отдал честь, заметно обрадованный возможностью избежать порки — стандартного наказания за свое нарушение — и удалился вместе с конвоем, отсвечивая содержимым криво заштопанных трусов.

— Должен сказать, Кай, ты — не совсем то, что я ожидал увидеть, — Эрлсен был последним из сегодняшних подсудимых, и Дивас начал собирать свои документы, — когда нам сказали, что прибывает комиссар…

— То народ ударился в панику. Сожгли все колоды карт, разобрали самогонные аппараты, а склады заполнились имуществом под завязку впервые на памяти человечества, — засмеялся я, легко надевая маску любезности, которую носил для удобства окружающих. — Не все из нас — помешанные на служении Императору маньяки-убийцы.

Барак затрещал, когда один из Сотрясателей снаружи подтвердил свое название делом. После месяца пребывания здесь я почти не обратил на это внимания.

— Конечно, тебе это ремесло знакомо больше, чем мне, — нерешительно сказал Дивас, — но ты не думаешь, что ты немного… э-э-э…

— Слишком терпим? — я пожал плечами, — возможно. Но ведь всем тяжело переносить жару, и они заслуживают немного снисхождения. Это помогает поддержать боевой дух.

Правда же состоит в том, что в жизни (в отличие от голографических постановок) харизматичные комиссары, которых любят и уважают солдаты, встречаются так же часто, как балерины у орков. И будет лучше прослыть мягкотелостью, если это делает тебя наилучшим выбором из всех возможных комиссаров и обеспечивает поддержкой и защитой твоих солдат в бою.

Мы вышли наружу, и от жары у меня, как обычно, перехватило дыхание. Мы прошли уже половину пути до офицерского клуба, пока тревожащее ощущение тишины не пробилось внезапно с задворок сознания вперед: пушки больше не стреляли.

— Я думал, что мы будем поддерживать заградительный огонь до конца дня, — сказал я.

— Так и есть, — Дивас повернулся в сторону Сотрясателей. Вспотевшие и полураздетые расчеты приводили орудия в походное состояние, явно довольные, что больше стрелять не придется. — Что-то…

— Сэр! Комиссар! — чтобы узнать говорившего, смотреть было необязательно. Уникальный телесный запах Юргена оповещал о его приближении, как свист снаряда — о скором взрыве. Солдат бежал к нам со стороны бараков командования. — Полковник хочет видеть вас немедленно!

— Что случилось? — спросил я.

— Ничего, сэр, — он небрежно изобразил отдание чести, более адресованное Дивасу, чем мне. Широкая усмешка разделяла лицо Юргена пополам. — Нас выводят.

— Да, это правда, — Монстрю выглядел таким же довольным новостями, как и все вокруг. Он ткнул в голографический дисплей. — Шестой Бронетанковый полк подавил этим утром последний очаг сопротивления. Они завершат зачистку всей планеты к закату.

Я изучал изображение с интересом, впервые увидев полную картину расположения наших сил. Основная масса войск в данном полушарии располагалась далеко на востоке, между ними и шахтами на карте на экране имелась мелкая отдельная пометка. Это мы. Орки были отброшены назад дальше и быстрее, чем я ожидал, и я начал осознавать, насколько правдивой была репутация вальхалльцев, как элитных ударных подразделений. Даже сражаясь в настолько неблагоприятных для себя условиях, они смели с лица земли упорного и злобного врага всего за несколько недель.

— Ну, и куда теперь? — спросил я, мгновенно пожалев об этом. Монстрю обратил на меня свой холодный взгляд, в точности, как мой старый преподаватель в схоле, когда тот был уверен в моей виновности, но не мог ее доказать. Что по чистой случайности имело место практически всегда, но я отклонился в сторону…

— Сначала — на взлетное поле, — полковник повернулся к Дивасу. — Необходимо подготовить Сотрясатели к перевозке.

— Я займусь этим, — Дивас умчался.

— Затем, — продолжил полковник, переключая изображение на дисплее, — мы присоединимся к Кеффийской группе войск.

Армада из более тысячи космических кораблей направлялась в систему Дезолатии. Я был впечатлен. Новости о восстании на далекой сельскохозяйственной планете только начали поступать в Комиссариат, когда я отбывал к месту службы. Похоже, Флот в последние три месяца был сильно занят.

— Не слишком ли много войск для кучки повстанцев? — заметил один из офицеров.

— Хорошо, если это так, — заметил я, уловив неплохой шанс для перехвата инициативы. Монстрю снова посмотрел на меня с выражением явного удивления на лице — он был уверен, что смог поставить меня на место при предыдущей попытке нагло перебить его речь.

— Вам известно что-то, чего не знают остальные, комиссар? — он продолжал произносить мое звание, словно я был разновидностью грибкового заболевания; но, по крайней мере, он притворялся, что признает мою должность. Это было только началом…

— Ничего конкретного, — сказал я, — но я вижу признаки…

— Не относящиеся к размеру флота, надеюсь? — сарказм Монстрю вызвал приступ сдавленного смеха у некоторых офицеров, когда он отвернулся, уверенный в том, что раскрыл мой блеф.

— Ну, вообще-то, это только слух, — начал я, позволяя ему тешить себя призрачным триумфом еще пару секунд, — но мой друг в штате Мастера войны…

Внезапное молчание было воистину радующим. То, что этот “друг” — не более, чем мелкая сошка со слабостью к симпатичным молодым мужчинам в форме, а ее работа заключалась в сортировке файлов и заваривании рекафа, я оставил при себе. Я продолжил, сделав вид, что не замечаю внезапной всеобщей задержки дыхания:

— Кеффия может быть заражена генокрадами.

Молчание сохранялось, пока все переваривали полученные сведения. Все знали, что означали эти слова. Долгую и кровавую кампанию по очистке планеты метр за метром. Вирусная бомбардировка с орбиты оставалась последним средством по отношению к сельскохозяйственному миру, который перестал бы иметь ценность для Империума после разрушения его экосистемы.

Иными словами, годы во втором эшелоне войны, в умеренном климате, забрасывая врага взрывчаткой без малейшего намека на ответный удар. Я не мог дождаться подобной возможности.

— Если это так, — сказал Монстрю, с настолько потрясенным видом, какого я не видел у него прежде, — не следует терять времени, — и он начал раздавать приказы подчиненным.

— Я согласен, — заметил я. — Сколько осталось до прибытия флота?

— День, возможно, два, — пожал плечами полковник. — Астропаты штаба полка потеряли связь с ним вчера.

— С целым флотом? — я ощутил неприятное покалывание в ладонях. Это чувство возникало у меня впоследствии неоднократно — и никогда не было добрым предзнаменованием. Конечно, для офицера Имперской Гвардии нет причины считать потерю контакта зловещим признаком. Они считают варп и его содержимое вещами, о которых лучше не думать лишне, но комиссары обязаны знать об основных обитателях Хаоса больше, чем нам хотелось бы. Мало кто способен отбросить в варпе настолько мощную тень, чтобы прервать сообщение с целым боевым флотом — и от любого подобного существа я желал бы находиться на расстоянии дюжины субсекторов. — Полковник, я настоятельно рекомендую вам отменить только что отданные приказы.

Он посмотрел на меня, как на умалишенного:

— Сейчас не время для шуток, комиссар.

— Хотелось бы, чтобы это была шутка, — ответил я. Вероятно, часть моего беспокойства отразилась на лице, так как он внезапно прислушался ко мне. — Поднимайте тревогу по всем батареям, особенно оснащенным Гидрами. Вызовите штаб полка и потребуйте сделать то же самое. “Нет” — не ответ в данной ситуации. И включите каждый доступный ауспекс противовоздушной обороны.

— Что-нибудь еще? — спросил он, все еще сомневаясь, принимать ли меня всерьез.

— Да, — ответил я. — Молитесь Императору, чтобы я ошибался.

К сожалению, я был прав. Я находился в штабе, разговаривая с капитаном рудовоза, прибывшего на орбиту тем утром, когда сбылись мои наихудшие опасения. Капитан был мужчиной цветущего здоровья, слегка склонным к полноте, ему явно не доставляло удовольствия разговаривать с имперским офицером, даже таким мелким, как я.

— На орбите находится только наш корабль, — сказал он, явно в недоумении по поводу моего вопроса. Я просмотрел расписание полетов, конфискованное у равным образом недоумевающего менеджера шахты.

— Вас не должно быть тут еще неделю.

Капитан пожал плечами:

— Нам повезло. Потоки варпа были сильнее обычного.

— Или что-то очень большое их растревожило, — предположил я, сразу прокляв себя за это. Капитан не был дураком.

— Комиссар? — позвал он, явно рассмотрев большинство тех же возможностей, что и я. И раздумывая, есть ли еще возможность сбежать.

— Прибывает крупный военный флот, они собираются забрать нас, — уверил я его, использовав половину правды.

— Ясно, — он явно не настолько поверил мне, чтобы послать грузовой челнок, вот же чувствительный какой! Он хотел сказать что-то еще, когда его навигатор вклинился в разговор.

— На экранах порталы варпа. Их десятки!

— Это флот? — с надеждой спросил Дивас из-за моего локтя. Монстрю с сомнением покачал головой.

— Отметки ауспекса какие-то неправильные. Совсем не похожи на корабли.

— Биокорабли, — сказал я. — Без металла в корпусе.

— Тираниды? — лицо Монстрю стало серым. Мое, вероятно, тоже, хотя у меня было больше времени свыкнуться с этой мыслью. Как я уже говорил, мало что способно отбросить в варпе тень такого размера, а наличие генокрадов неподалеку… Не нужно быть Инквизитором Криптманном, чтобы сделать вывод. Я снова обратился к капитану рудовоза, пока он не отключил связь:

— Капитан, — быстро сказал я, — ваш корабль реквизирован Комиссариатом. Вы не должны покидать орбиту до получения иных инструкций. Ясно?

Он кивнул и повернулся раздать приказы команде корабля.

— Зачем вам рудовоз? — глаза Монстрю сузились. — Хотите покинуть нас, комиссар?

Конечно, я хотел именно этого, но я слегка улыбнулся, сделав вид, что принял его высказывание за черный юмор.

— Не соблазняйте меня, — сказал я, — но боюсь, что мы застряли здесь.

Я включил тактический дисплей. Снаружи послышалось барабанное стаккато Гидр, выцеливающих первые споры, достигшие атмосферы. На голо экране расцвели красные точки, обозначающие очертания первых плацдармов. К своему облегчению (и согласно своих ожиданий) я отметил, что тираниды нацелились на наибольшее видимое скопление биомассы — основные силы полка. Это должно было дать мне немного времени.

— Откуда они прибыли? — с нотками паники в голосе спросил Дивас. Я принял роль успокаивающего и поддерживающего боевой дух комиссара, мое обучение начало приносить свои плоды:

— Один из отколовшихся при Макрейдже флотов.

Сегмент был полон ими, остатками после героической победы Ультрамаринов над флотом-ульем Бегемот почти десять лет назад. Жалкие остатки, только подобие той угрозы, которую они когда-то представляли, тираниды флотов-осколков все еще были достаточно сильны для захвата слабо защищенных миров. Таких, как эта планета.

— Мелкий. Слабый. Легкая добыча, — я ободряюще похлопал его по спине, излучая уверенность, которой сам не чувствовал, и указал на строки данных из навигационного ауспекса рудовоза. — менее сотни кораблей.

Каждый из которых мог содержать достаточно биоконструктов, чтобы поглотить все живое на планете, но сейчас мне не сильно хотелось об этом думать.

Монстрю изучал дисплей, задумчиво кивая:

— Так вот зачем вам был нужен этот рудовоз. Чтобы оценить общую картину происходящего, — большая часть сенсорной сети полка была обращена в сторону поверхности планеты. — Неплохо придумано.

— Частично, — ответил я, отслеживая отметки на поверхности. Наши средства ПВО выполняли свою задачу, но значительное число спор остановить не получилось. Красные метки на поверхности сделали полушарие похожим на лицо больного оспой Ульрена. — Но он нам понадобится и для эвакуации.

— Эвакуации кого? — подозрительное выражение вернулось на лицо Монстрю. Я указал на шахтерский поселок.

— Я уверен, что вы не забыли о четверти миллиона гражданских, находящихся как раз возле взлетного поля, — мягко отметил я. — Тираниды пока их не заметили, слава Императору за то, что поселения подземные. — Дивас склонил голову при упоминании Святого Имени, с видимым трудом приходя в себя. — Но когда заметят, то посчитают, что все это — накрытый для них шведский стол.

— А хватит одного рудовоза? — спросил Дивас.

— Должно хватить, — ответил я. — Будет тесно и неудобно, это точно, но это лучше, чем стать гормагонским обедом. Вы можете начать эвакуацию?

— Прямо сейчас, — когда у Диваса появилось занятие, его уверенность в себе вернулась. Я еще раз похлопал его по спине, когда он выходил.

— Спасибо, Торен. Я знаю, что могу положиться на тебя.

Этого должно хватить. Теперь бедолага способен скорее выйти против карнифекса с отломанной ножкой от стула, чем подвести меня. Оставался Монстрю.

— Нам потребуется отвоевать некоторое время, — сказал я, как только молодой офицер вышел. Полковник уставился на меня, удивленный переменой в моем поведении. Но я знал его хорошо, спокойный разговор подействует на него лучше.

— Ситуация хуже, чем вы заявили, верно? — спросил он. Я кивнул.

— Я не хотел обсуждать это при Дивасе. Ему и так досталось. Но… Да, — я снова обратился к тактическому дисплею. — Даже задействовав все шаттлы, потребуется не менее дня для погрузки всех на корабль, — я указал на продвижение сил тиранидов. — Сейчас они здесь, атакуют наши основные силы. Когда они узнают о колонии…

— Или уничтожат полк, — Монстрю разбирался в ситуации на экране так же, как и я.

Я кивнул:

— Они отправятся на запад. И в этом случае нам придется сдерживать их как можно дольше.

Иными словами — пока мы все не погибнем. Мне не пришлось произносить это вслух. Монстрю кивнул с мрачным видом. Когда Сотрясатели проснулись, мелкие кристаллы инея посыпались с потолка. К моему удивлению, он протянул свою руку, ухватил мою и твердо пожал.

— Вы хороший человек, комиссар, — сказал он. Что точно показывает, насколько плохо он знал людей.

Теперь, когда я заставил все колеса вращаться, мне оставалось только сидеть и ждать. Я немного поторчал в штабе, наблюдая за красными точками в пустыне на востоке от нас и удивляясь стойкости наших основных сил. Я предполагал, что их уничтожат за несколько часов, но они удерживали позиции, в некоторых местах даже продвигаясь вперед. Но при наличии потока спор, подвозящих все новые подкрепления, все усилия только откладывали неизбежный исход. Монстрю смотрел напряженно, когда он заметил мое присутствие, то отступил в сторону, дав лучший обзор. В другой ситуации я бы тихо позлорадствовал по поводу моей внезапной популярности, но теперь я был слишком занят подавлением насущной потребности убежать в туалет.

— Это вас следует поблагодарить за это, — сказал полковник. — Без вашего предупреждения нас бы уже смяли.

— Уверен, что вы бы справились, — ответил я и обратился к Дивасу. — Как проходит эвакуация?

— Медленно, — отметил он.

Я сделал вид, что изучаю его данные, и ободряюще улыбнулся:

— Быстрее, чем я ожидал.

Я солгал. Но скорость была достаточно высокой. Если я собирался присоединиться к отбывающим, сейчас было самое время. Дивас выглядел довольным.

— Думаю, здесь я ничего больше сделать не смогу, — обратился я к Монстрю. — Остались только задачи для настоящих солдат, — я дал ему мгновение оценить комплимент, — пойду позанимаюсь с личным составом. Позанудствую с целью поднятия боевого духа.

— Для этого вы и присланы к нам, — ответил он, имея в виду: “Вали к чертям и дай мне заняться делом!”. Я так и сделал.

Ночь наступила уже несколько часов назад, и температура опустилась до значений, почти подходящих для вальхалльцев. Так что гвардейцы выглядели довольными, даже ввиду неминуемого сражения. Я переходил от группы к группе, отпуская несколько шуток, снимая напряжение, наполняя их уверенностью, которой совершенно не испытывал. Несмотря на личные недостатки (а я сам первым признаю, что их у меня много), в своем деле я хорош. Поэтому меня, собственно, и избрал Комиссариат.

Постепенно, не выказывая своими передвижениями какой-то определенной цели, я продвигался к транспортному парку. Я почти достиг своей цели, когда мое время вышло.

— Они уже здесь! — завопил кто-то, открывая огонь из лазерного ружья. Я обернулся на треск ионизированного воздуха как раз вовремя, чтобы увидеть солдата — я не узнал его — падающего под ударом темного кошмарного существа, упавшего с неба, как стервятник. Я не узнал солдата по той причине, что его лицо отсутствовало, съеденное Пожирателем, который держало существо.

— Гаргульи! — заорал я, хотя предупреждение вряд ли было слышно из-за жуткого вопля, предварявшего атаку биоплазмы. Я отпрыгнул в сторону достаточно быстро, чтобы избежать попадания кипящей струи первичной материи, которую изрыгнул крылатый кошмар, летящий в моем направлении. Я ощутил лицом жар в момент, когда заряд пролетел мимо, взорвавшись в нескольких ярдах неподалеку и поджигая палатку. Не задумываясь, я достал цепной меч, включил его на полную силу и взмахнул над головой, присев. Удача мне не изменила, и я был вознагражден потоком вонючей грязи, пролившимся за воротник моей рубашки.

— Осторожно, комиссар!

Я развернулся, наблюдая, как тварь снова летит ко мне в свете пожара, злобно крича, ее разорванные внутренности развевались, как знамя. Эрлсен в положении с колена выцеливал существо не спеша, словно развлекаясь в тире. Я упал наземь в тот самый момент, когда он надавил спуск, и голова твари взорвалась.

— Спасибо, Эрлсен, — я помахал рукой, встал и достал лазерный пистолет левой рукой. Он ухмыльнулся и начал выцеливать очередную мишень.

Я решил, что пришла пора оказаться где-нибудь подальше, и побежал изо всех сил в транспортный парк. По пути я часто стрелял и крутил мечом, выполняя все защитные движения, которые мог вспомнить. Попал ли я в кого — знает только Император. Вероятно, я представлял собой пример истинного героизма, а вопли мои были приняты за воодушевляющий воинский клич, а не панические крики ужаса. Все это несомненно добавляло гвардейцам мужества.

Теперь Гидры стреляли беспрерывно, наполняя небо над лагерем трассами снарядов, выглядевшими настолько плотными, что, казалось, по ним можно было ходить. Однако гаргульи были мелкими и быстрыми, так что могли уклониться от большинства снарядов. Вертя головой в поисках вероятных угроз, я увидел, что большинство гвардейцев стараются найти любое возможное укрытие; те, кто оставались на открытом месте не имели шансов выжить под огнем Пожирателей и потоками биоплазмы, стекавшими дождем с небес. Я отвлекся и упал на что-то, что издало проклятие и попыталось вышибить мне мозг прикладом лазерного ружья.

— Юрген! Это я! — заорал я, блокируя удар рукой, пока он не расколол мне череп. Даже учитывая вонь от кишок гаргульи, я мог не глядя сказать, кто был рядом. Он залег между гусениц Саламандры, защитив себя от падающей с неба смерти слоем брони.

— Комиссар! — на лице его было написано облегчение. — Что нам делать?

— Заведи машину, — ответил я. Кто-либо другой возразил бы, но собачья преданность Юргена начальству выгнала его наружу без волнения. Я почти ожидал услышать вопль и влажный шлепок от попадания Пожирателя, но через мгновение двигатель ожил. Я сделал глубокий вдох, затем — еще один. Покинуть безопасное укрытие под броней Саламандры для того, чтобы попасть на открытую площадку не имеющей крыши разведывательной машины — это казалось практически самоубийством, но оставаться здесь в ожидании основного нападения могло быть еще хуже.

С большим количеством силы воли, чем я рассчитывал у себя обнаружить, я опустил пистолет в кобуру, сжал в руке цепной меч и выкатился на открытое пространство.

— Сюда, сэр! — Юрген протянул грязную руку, за которую я ухватился с благодарностью, и занял место за автопушкой. Что-то хрустело под подошвами моих сапог: мелкие каплевидные предметы, их были тысячи, снарядов Пожирателей гаргулий. Я рефлекторно передернулся, но они были мертвы, не найдя живой плоти, чтобы сожрать, за тот короткий спазм существования, что был им отпущен.

— Гони! — заорал я, и почти свалился с ног, когда Юрген прибавил газу. Я скорчился за щитком стрелка, бросил меч и открыл огонь. Естественно, большого эффекта не добился, но выглядело это замечательно, и любой, кто нас видел, предположил бы, что истинной причиной моего нахождения на борту Саламандры была попытка увеличить плотность огня. Через несколько мгновений мы оказались за пределами периметра, и Юрген начал тормозить.

— Продолжай! — приказал я.

Он выглядел обескураженным, но снова прибавил газу.

— Куда, сэр?

— На запад. К шахте. Как можно быстрее.

Вот, снова. Я ожидал вопросов, сомнений, и любой другой солдат выказал бы их. Но Юрген, благослови Император его память, просто повиновался без возражений. Впрочем, на его месте я сделал бы то же самое, с чувством облегчения от того, что приказ уводит меня с места сражения. Постепенно шум и вспышки огня позади начали ослабевать. Я даже начал расслабляться, представляя себе, сколько осталось до безопасного места, когда Саламандра резко затряслась.

— Юрген! — завопил я. — Что происходит?

— Они стреляют по нам, сэр, — он выглядел не более озабоченным ситуацией, чем обычным нарядом по чистке сортира. Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что он считает меня способным управиться с любой напастью, которую мы встретим. Я выглянул, чтобы осмотреться из-за щитка стрелка — и мои кишки сдавило.

— Поворачивай! — заорал я, когда второй выстрел из ядовитой пушки попал в броню на расстоянии пары сантиметров от моего лица. — Назад в лагерь!

Даже теперь, спустя более века, я просыпаюсь весь в поту, когда мне снится этот момент. В предрассветном сиянии равнина перед нами двигалась, как огромный серый океан, мягко покачивающий волнами. Но вместо воды было море хитина, испещренное зубцами и клыками вместо пены, неотвратимо накатывающее на маленький островок артиллерийского лагеря. Я был бы охвачен разочарованием, если бы не был уже испуган настолько, что для других эмоций места не оставалось.

Тираниды перехитрили меня, окружив позиции и отрезав мне путь к спасению.

Я ударился о броню корпуса и тяжело упал в кабину, когда Юрген врубил реверс на одной из гусениц и развернул нас на пятачке не более монеты в диаметре. Моя голова сильно ударилась обо что-то твердое. Я проморгался и опознал данный предмет как вокс-передатчик. Что-то, похожее на надежду, снова ожило во мне, и я схватил микрофон.

— Каин вызывает командование! Отвечайте! — орал я панически. В течение мгновения было слышно только шипение статического электричества.

— Комиссар? Где вы? — ответил спокойный и уверенный голос Монстрю. — Мы искали вас с тех пор, как отбили нападение.

— Это была диверсия! — завопил я. — Основные силы подходят с запада! Если вы не перезарядите орудия — мы все мертвы!

— Вы уверены? — с сомнением спросил полковник.

— Я прямо сейчас здесь, и у меня на заднице висит пол-улья! Этого достаточно, чтобы быть уверенным?

Я так и не услышал ответа, так как антенна расплавилась от выстрела из биоплазменной пушки. Саламандра опять затряслась, и двигатель взвыл, когда Юрген выжал из него скорость, которую не закладывали в свое изделие производители машины. Несмотря на ужас, я не мог не оглядываться с осторожностью через край бронеплиты.

Милосердный Император, мы отрывались! Огонь по нам становился все менее точным, когда преследующая нас орда начала уменьшаться в объеме. Воодушевленный, я развернул установленный на оси болтер и начал стрелять в компактную массу бурлящего извращения. Целиться не приходилось, промахнуться было практически невозможно, так что я просто направлял ствол в сторону самой большой твари, которую замечал. Как правило, чем крупнее создание, тем более высокое звание в иерархии улья она занимает. И тем важнее ее присутствие для управления роем. А рассеивающийся рой, как я с трудом припомнил из давно забытой лекции по ксенобиологии, содержит мало подобных особей. Я промахнулся по тирану, в которого целился, но один из его охранников упал, мгновенно превратившись в кашу под весом прошедшего по нему роя.

Теперь можно было видеть лагерь, видны были солдаты размером с муравьев и, благословение Императору, Гидры, направлявшиеся к позициям для их защиты, их четырех ствольные автопушки были направлены в сторону надвигающегося прилива смерти. Я начал думать, что у нас может получиться.

Когда наш воющий двигатель замолк с громким треском и визгом изношенного металла, похоже было, что нам придется заплатить своими жизнями за то, что Юрген выжал из машины слишком много. Саламандра покачнулась, съехала боком и развернулась, прежде, чем остановиться, подняв веер песка.

— Что будем делать теперь, сэр? — спросил Юрген, выбираясь с места водителя.

Я подхватил свой цепной меч, подавляя в себе желание испробовать его на Юргене; тот все еще мог оказаться полезным.

— Бежать, как проклятые! — ответил я, указывая направление. Мне не пришлось бы бежать быстрее тиранидов, достаточно было бежать быстрее Юргена. Я мог слышать, как его ботинки взрывают песок за моей спиной, но не оборачивался — это бы моментально замедлило мой бег. Да и не хотел я знать, насколько близко был рой.

Гидры открыли огонь, стреляя позади нас, образуя дыры в накатывающей стене смерти, но лишь едва замедляли ее. Затем началась стрельба из лазерных ружей. Хотя их огонь на данном расстоянии не дает полного эффекта, все это помогало мне. Ответный огонь нападавших был редким и направлялся в сторону укрывшихся за баррикадами гвардейцев, а не по нам — вероятно, коллективный разум улья решил, что наша смерть не была достойна отдельного внимания. Меня это устроило.

Я почти достиг укреплений, воодушевляющие крики обороняющихся звенели у меня в ушах, когда я услышал крик позади себя. Юрген упал.

— Комиссар! Помогите!

Ни за что, подумал я, намереваясь добраться до безопасности за баррикадами, когда мое сердце замерло. Передо мной, отрезая нас от остальных, возникла огромная туша тирана улья, окруженного телохранителями. Он зашипел, разевая рот, и я упал в сторону, ожидая уже знакомый поток биоплазмы, но вместо этого на том месте, где я стоял до этого, разорвался всепожирающий заряд чистой энергии. Я перекатился направо, пытаясь удалиться от этого места как можно дальше, и обнаружил, что я бегу обратно к Юргену. Он лежал на земле, а гормагон пытался выпустить ему кишки своими кривыми клыками, рядом стояли его сородичи в ожидании остатков пиршества. В положении между гормагонами и тираном выбор направления ясен: я имею больше шансов прорубиться сквозь более мелких тварей, а возвращение точно грозило смертью.

— Назад! — заорал я и взмахнул цепным мечом в направлении зверя, напавшего на Юргена. Тот смог только удивленно посмотреть вверх, прежде чем голова твари упала на землю, разбрызгивая гнилостную жидкость, смердящую почти так же, как Юрген. Гвардеец вскочил на ноги и выстрелил из лазерного ружья, разорвав грудную клетку другого существа, которое, как я только сейчас заметил, собиралось выпустить мне кишки. Похоже, мы квиты. Я огляделся. Остатки роя окружали нас, а тиран надвигался все ближе, огромная туша на фоне покрасневшего от восхода солнца неба.

Затем внезапно тиран исчез, вместо него остались ошметки дымящегося мяса, почти лениво опавшие на песок, окружавшие его воины тоже взорвались. Одна из Гидр выкатилась из-за края укрепления, и поток снарядов автопушки расстрелял всю группу практически в упор.

Я отмахнулся мечом, чтобы блокировать удар когтя ближайшего гормагона, и промахнулся, так как он внезапно отдернул конечность. Весь рой был обеспокоен, он неуверенно кружил, лишенный управляющего разума.

— Огонь! Продолжайте стрелять! — из-за баррикад раздался голос Монстрю, чистый и уверенный. Стрелки подчинились с энтузиазмом. Я снова взмахнул мечом, страх и отчаяние придали мне сверхчеловеческую силу, позволив прорубить себе путь сквозь гормагонов, как через равное количество гроксов.

Внезапно рой сломался, рассеиваясь, убегая прочь, как испуганные крысы. Я уронил цепной меч. Меня трясло от запоздалой реакции, колени не желали держать.

— Мы сделали это! Мы сделали это! — Юрген выпустил из рук лазерное ружье, его голос звенел от удивления. — Благословен будь Император.

Я ощутил поддерживающую руку на плечах.

— Отлично сделано, Каин. Самая смелая вещь, которую я видел в жизни, — Дивас удерживал меня, на его лице проявлялось что-то вроде преклонения перед героем. — Когда ты вернулся за Юргеном, я подумал, что ты точно погибнешь.

— Ты бы сделал то же самое, — ответил я, сообразив, что лучше всего сейчас изобразить скромность. — Как он…

— Отлично, — к нам присоединился полковник Монстрю, смотрящий на меня взглядом моего старого преподавателя. — Но я бы хотел узнать, что вы там делали?

— Что-то в этой атаке горгулий выглядело неправильно, — быстро сымпровизировал я. — и я вспомнил, что тираниды склонны использовать фланговые атаки против окопавшегося противника. И я решил, что стоит поехать и взглянуть.

— Хвала Императору, что ты это сделал, — влез Дивас, проглотивший каждое слово.

— Можно было послать кого-нибудь, — отметил Монстрю.

— Это было опасно, — сказал я, зная, что наш разговор слушают. — И, признаем честно, полковник, я из всех офицеров батареи наиболее годен для роли расходного материала.

— Ни один из офицеров моей батареи не является расходным материалом, комиссар. Даже вы, — в этот момент я заметил веселый блеск в его льдисто-голубых глазах и содрогнулся. — Но я запомню на будущее вашу готовность участвовать в опасных заданиях.

Да готов спорить, что запомнишь, подумал я. И он сдержал свое слово, когда мы попали на Кеффию. Но в то же время полковник сделал мне одно одолжение.

— Я тут подумал, комиссар, — Монстрю поднял взгляд от гололитического экрана, на котором новоприбывший флот развлекался стрельбой по многочисленным биокораблям. — Возможно, вам пригодится помощник?

— Это вряд ли необходимо, — ответил я, подольстив против обыкновения. — Моя служебная нагрузка не так уж велика.

Но причина вопроса было другой, и мы оба знали это. Мой статус героя полка требовал некоторого обозначения, а назначение солдата моим личным лакеем было бы явным знаком полного признания меня старшими офицерами.

— Неважно, — слегка улыбнулся Монстрю. — Отбоя в желающих не было, как вы можете себе представить.

Этого можно было и не говорить. Официальная версия моего героизма и мое самопожертвование для спасения Юргена были известны всему лагерю.

— Я уверен, что вы сделаете верный выбор, — сказал я.

— А я уже сделал.

Во мне разгорелось пламя подозрения, и я почувствовал, как мой желудок превратился в дыру. Не мог же он… Мой нос подсказал мне, что мог, еще до того, как я обернулся, выдавливая улыбку на свое лицо.

— Артиллерист Юрген, — сказал я. — Какой приятный сюрприз.

За Императора!

Комментарии редактора

То, что за невозможностью подобрать лучшее выражение я буду упоминать под именем «Архив Каина», на самом деле вряд ли заслуживает столь напыщенного названия. Это всего лишь единственный планшет данных, переполненный файлами, разбросанными с поистине солдафонским пренебрежением к хронологии и в таком порядке, в котором мне, несмотря на длительное изучение содержимого, так и не удалось найти указаний на существование какой-либо заранее продуманной схемы. Единственное, что можно утверждать с полной уверенностью, это авторство, которое принадлежит не кому иному, как прославленному комиссару Кайафасу Каину, и что архив этот был создан им, когда он служил преподавателем в Схоле Прогениум, уже будучи в отставке.

Это закрепляет дату составления сего архива за 41М.993 годом, где-то после назначения автора на факультет; из встречающихся в нем отсылок к опубликованным мемуарам Каина («На службе Императору: жизнь комиссара»), которые увидели свет в 42М.005 году, мы можем безошибочно заключить, что именно процесс их написания вдохновил комиссара взяться за более полный отчет о своем жизненном опыте и основная часть этого архива была написана не ранее их.

О причинах, побудивших его все же взяться за этот труд, мы можем только догадываться, ведь издать его было бы невозможно: он был помещен мной под печать Инквизиции сразу после того, как выплыл на свет, по причинам, которые должны мгновенно стать ясны любому внимательному читателю.

Несмотря на это обстоятельство, я нахожу данные материалы достойными дальнейшего изучения. Некоторые из моих собратьев инквизиторов, должно быть, будут шокированы тем, что один из наиболее чтимых героев Империума был, по собственному определению, подлецом и мошенником, преследующим лишь собственные интересы; факт, давно известный мне в силу нашего с Каином время от времени возникавшего сотрудничества. Более того, я даже зайду так далеко, чтобы утверждать, что именно это сочетание изъянов характера и сделало его одним из наиболее эффективных слуг, которые когда-либо были у Империума, несмотря на усердные попытки не быть таковым. Ибо за сотню с лишним лет активной службы в Комиссариате и несколько менее афишируемых мероприятий по моему приказу он сталкивался лицом к лицу практически с каждым из врагов человечества: некронами, may, тиранидами и орками, эльдарами, как чистыми, так и запятнанными губительными силами, а также демоническимипосредниками самих этих сил — и взял верх над каждым из них. Делал он это, надо признать, с большой неохотой, но часто и с неизменным успехом; таким послужным списком могут похвастаться — если могут — лишь немногие более благородные люди.

Чтобы быть до конца честным по отношению к Каину, следует отметить, что он сам выступает своим самым жестоким критиком, часто прилагая все возможные усилия, чтобы опровергнуть роль преданности или альтруизма в том множестве случаев, когда он, казалось бы, действовал в первую очередь из этих побуждений. Есть доля иронии в предположении, что осознание им собственных недостатков оставляло его слепым к собственным же (хоть и, надо признать, зачастую тщательно спрятанным) добродетелям.

Стоит также отметить, что, коль скоро верно утверждение о том, что суть смелости не в отсутствии страха, а в преодолении его, Каин, без сомнения, заслуживает своей репутации героя, хоть он сам и отрицал неизменно сей факт.

И, как бы мы ни сожалели о моральных недостатках этого человека, недостойных его профессии, его успехи невозможно отрицать, и мы должны быть рады, что, наконец, обнаружили собственную оценку Каином своей разнообразной карьеры. Эти мемуары проливают, мягко говоря, новый свет на многие из странных поворотов ближайшей Имперской истории, а его личные свидетельства и оценки касательно наших врагов содержат множество важных, если не уникальных, путей к пониманию их темных замыслов и возможностей вмешательства в них.

Именно с этой целью архив был мной сохранен и за годы, прошедшие с его открытия, в свободное время отредактирован и снабжен примечаниями с тем, чтобы попытаться сделать его более доступным для тех из моих собратьев-инквизиторов, кто, возможно, захочет самостоятельно обратиться к нему. Каин, судя по всему, не держал в уме никакой общей картины, просто записывая сюжеты своего прошлого в том порядке, в котором они происходили, и, как следствие, многие эпизоды лишены контекста. Приводит в замешательство его манера начинать непосредственно с касающихся его самого событий и внезапно обрывать многие из отрывков текста тогда, когда его собственная роль в описываемых событиях подходит к завершению.

Поэтому процесс расшифровки этою архива был мной начат с нижеследующею отчета о Гравалакской военной кампании, который является достаточно последовательным, и события, о которых говорится в нем, будут благодаря моему участию в этом инциденте хотя бы поверхностно знакомы членам нашего ордена. Естественно, содержит он и упоминание о нашей первой встрече с точки зрения самого Каина, которое, впервые попавшись мне на глаза, весьма меня позабавило.

В основном этот архив говорит сам за себя, но мной все же была взята на себя вольность разбить долгий и бесформенный отчет на относительно независимые главы, дабы облегчить процессчтения. Предваряющие их эпиграфы отобраны из коллекции, составленной самим Каином для развлечения и наставления вверенных ему кадет. Свое желание видеть их там я оправдываю тем дополнительным пониманием его мышления, которое они могут предоставить. Прочее мое вмешательство ограничилось немногими редакторскими комментариями там, где мне показалось необходимым поместить несколько эгоцентричное повествование Каина в более широкий контекст; за исключением особо отмеченных случаев, все примечания сделаны мной лично. В остальном же я с удовлетворением предоставляю полноту действия его собственным словам.

Глава первая

Не знаю, как врага, а меня они пугают, клянусь Императором!

Генерал Карис о вальхалльцах под его командованием

Первое, что вы усваиваете, став комиссаром, — люди никогда не рады вас видеть. Правда, в моем случае это уже не вполне верно, с тех пор как моя незаслуженно героическая репутация стала лететь впереди меня. Но в мои более молодые годы помнить об этом постулате быстро стало весьма полезным правилом, благодаря которому никогда раньше я не был вынужден смотреть в глаза смерти в обличье тех самых солдат, которых должен вдохновлять на верность Императору. В первые годы моей службы я время от времени проявлял себя верным ставленником Императора, сталкиваясь лицом к лицу или, точнее, с криком убегая от орков, некронов, тиранидов и, сильно потрепанным, от демонхостов, — это только некоторые из ярких моментов моей постыдной карьеры. Но стоять здесь, в этой столовой, за удар сердца от момента, когда я буду разорван на кусочки мятежными Гвардейцами… Такое со мной случилось впервые, и этот опыт я никогда не хотел бы повторить.

Мне следовало бы понять, насколько тяжела ситуация, уже когда командующий офицер моей новой воинской части непритворно улыбнулся мне, сходящему с шаттла. Но к тому времени, когда я получил все основания опасаться самого худшего, у меня просто не осталось выбора. Как ни парадоксально, но принять это жалкое назначение казалось тогда, к моему вящему неудобству, лучшей из имевшихся возможностей сохранить свою драгоценную шкуру в целости.

Проблема, естественно, состояла в моей незаслуженной героической репутации, которая к тому времени приобрела такие нелепые пропорции, что Комиссариат, наконец, заметил меня и заключил, что в артиллерийском подразделении, которое я выбрал как наиболее безопасное место, где можно вдали от острия битвы пересидеть свою пожизненную службу Императору, мои таланты разбазариваются напрасно. Естественно, я тут же оказался сорван с относительно незаметного поста и приписан непосредственно к штабу Бригады. Поначалу это показалось не так уж плохо, меня вполне устраивало перекладывание папок и необходимость время от времени командировать солдат для отдачи последнего салюта или какого-нибудь расстрела, но загвоздка оказалась в том, что люди, считая тебя героем, автоматически полагают, что ты обожаешь находиться в смертельной опасности, и всячески стараются предоставить тебе такую возможность.

За полдесятка лет, прошедших с моего прибытия, меня назначали в поддержку отрядов, направленных, среди прочего, на штурм укрепленных позиций, зачистку остовов разрушенных космических кораблей и осуществление разведывательных операций глубоко в тылу врага. И каждый раз, когда я, во многом благодаря врожденному таланту нырять в укрытие и пережидать, когда все благополучно утихнет, возвращался назад живым, начальство похлопывало меня по плечу, выносило одобрение и старалось изыскать еще более изобретательный способ отправить меня на верную смерть.

Определенно пора было что-то предпринимать, пока мой запас удачи не вышел весь окончательно. Так что, как и много раз до того, я позволил своей репутации поработать на меня и подал прошение о переводе в воинскую часть. Любую. Тогда мне было просто все равно. Долгий опыт научил меня, что возможностей позаботиться о сохранности своей шеи гораздо больше там, где мое служебное положение выше, чем у всех окружающих офицеров.

— Думаю, что просто не создан для того, чтобы тасовать бумажки, — заявил я извиняющимся тоном невежественному коротышке с физиономией хорька из штаба лорда-генерала.

Он рассудительно кивнул и делано пролистал мое личное дело.

— Не могу сказать, что удивлен, — ответствовал он, слегка гнусавя. Как он ни старался казаться спокойным и собранным, движения выдавали его волнение в присутствии живой легенды; по крайней мере, именно этим мгновенно прилепившимся словечком меня обозвал чертов комментатор пикткаст-передачи после осады Перлии. Конечно, после этого я тут же обнаружил свою ухмыляющуюся физиономию на вербовочных плакатах по всему сектору, и стало невозможно пойти выпить чашечку кофе, чтобы мне под нос не сунули кусок бумаги с просьбой подписать его. — Не каждому это подходит.

— Жаль, что не все мы в равной мере преданы осуществлению плавного хода имперской машины, — сказал я. Он на секунду остро взглянул на меня, гадая, не поддевка ли это, — а это именно она и была, — но потом решил, что это просто дань вежливости. Я решил подлить немного масла в огонь. — Боюсь, что слишком долго был солдатом, чтобы теперь менять свои привычки.

Это, конечно же, оказалось именно тем, что должен был сказать Герой Каин, и хорькомордый принял все за чистую монету. Он взял мое прошение о переводе так, будто это была реликвия одного из благословенных святых.

— Я лично займусь этим вопросом, — заключил он и, провожая меня до выхода, практически кланялся по дороге.

И вот таким вот образом, месяц или около того спустя, я оказался на борту шаттла, приближающегося к ангарному отсеку «Праведного гнева», потертого старого военного транспорта, как две капли воды похожего на тысячи подобных судов на службе Империума, почти на каждом из которых мне довелось попутешествовать за прошедшие годы. Знакомый запах корабельного воздуха, спертого, регенерированного, с неразрывно вплетенными в него запахами едкого пота, машинного масла и вареной капусты, с шипением проник в пассажирское отделение, как только открылись затворы люка. Я с благодарностью втянул его в себя, поскольку он вытеснил не менее знакомый запах стрелка Юргена, моего бессменного подручного уже двадцать лет, с начала моей карьеры.

Коротышка, по вальхалльским меркам, Юрген каким-то образом умудрялся выглядеть неловко и неуместно везде, где бы ни находился, и я не могу припомнить случая, чтобы он надел что-нибудь, что хоть отдаленно смотрелось бы ему впору. Несмотря на дружелюбный характер, в обществе он чувствовал себя неловко, и, в свою очередь, общество предпочитало избегать его компании. Стремление, которое, безусловно, усиливалось хроническим псориазом, которым страдал Юрген, а также телесным запахом, к которому, если признаться честно, требовалось привыкать довольно долго.

Несмотря на это, он проявил себя как умелый и ценный подручный, в немалой мере благодаря нетривиальному складу ума. Не слишком умный, но готовый служить и по-собачьи точный в исполнении приказов, он стал незаменимым буфером между мной и некоторыми наиболее обременительными сторонами моей работы. Он ни разу не подверг сомнению мои слова или дела, очевидно будучи убежден в том, что все они неким образом направлены на благо Империума, и это много больше, чем я мог бы ожидать от любого другого солдата, учитывая мою склонность время от времени позволять себе весьма дискредитирующие действия.

Даже спустя столько лет я чувствую, как мне не хватает его.

Итак, когда я спустился из шаттла и каблуки моих сапог впервые звякнули о покрытие палубы, Юрген был рядом со мной, едва видимый под нашим багажом, который он ухитрился собрать и удерживать, несмотря на совокупный вес. Я ничего не имел против: мой опыт подсказывал, что тем, кто впервые знакомится с ним, лучше открывать для себя полную картину его личности постепенно.

Я слегка задержался для пущего эффекта, прежде чем, лязгая каблуками по металлу как можно четче и авторитетнее, шагнул к офицерам Гвардии, выстроившимся около основных грузовых ворот, чтобы приветствовать меня. Впрочем, эффект был подпорчен щелканьем и треском остывающего металла на обожженном двигателями шаттла пятачке и ковыляющей походкой следующего за мной Юргена.

— Добро пожаловать, комиссар. Это большая честь для нас.

Удивительно молодая женщина с рыжими волосами и синими глазами выступила вперед и четко, как на параде, отдала честь. Увидев перед собой только младших офицеров, я было подумал, что со мной обошлись несколько пренебрежительно, но затем сопоставил ее лицо со снимком, который имелся в информационном планшете, и в свою очередь отдал ей честь.

— Полковник Кастин, — кивнул я.

Хотя при обычных обстоятельствах я не против того, чтобы ко мне подлизывались молоденькие женщины, в данном случае столь очевидное заискивание вызвало у меня некоторое отвращение. И тут, рассмотрев хорошенько выражение ее лица, я почувствовал себя как на последней ступеньке виселицы. Надежда. Она была абсолютно искренна. Они все были действительно рады меня видеть, помоги Император. Дела здесь, должно быть, шли хуже, чем я мог вообразить.

Насколько плохо они шли на самом деле, мне еще предстояло выяснить, но у меня уже рождалось определенное предчувствие. Начать с того, что у меня пощипывало ладони, а это всегда означало, что неприятности наполняют воздух, как электричество перед грозой. И потом, я порвал с привычкой всей своей жизни и по-настоящему внимательно прочитал планшет за время долгого путешествия сюда, на этот корабль.

Кратко говоря, боевой дух у 296/301-го подразделения вальхалльцев был ниже некуда, и причина этого становилась понятна из названия части. Объединение ослабленных боевыми потерями частей широко практиковалось в Имперской Гвардии, как один из удобных способов укрепить их до численности, необходимой для дальнейшего использования в полевых операциях. Что было неблагоразумно, так это объединить с 296-м остатки первоклассного 301-го подразделения планетарных штурмовиков, за плечами которых было полторы тысячи лет уверенности в своем врожденном превосходстве над любым другим — а особенно другим вальхалльским — подразделением Гвардии. 296-й же был не только частью тылового эшелона, но и будто специально, чтобы подлить прометиума в огонь, оказался одним из немногих женских соединений Вальхаллы, сформированных и обслуживаемых этим захолустным шариком льда. И в качестве вишенки на торт этой ситуации: Кастин получила полное командование над свежесформированным полком благодаря лишь трехдневной разнице в возрасте со своим нынешним непосредственным подчиненным — мужчиной с изрядным боевым опытом.

Хотя после битвы за Коранию никто из них не мог по-настоящему пожаловаться на недостаток опыта. Тираниды напали совершенно неожиданно, и каждое подразделение Гвардии на планете было вынуждено жестоко сопротивляться почти год, пока не прибыл флот с парой Орденов Десанта[1], повернувших волну вторжения вспять.

К тому времени каждое выжившее соединение насчитывало по крайней мере пятьдесят процентов потерь, а многие и больше, так что бюрократы Муниториума начали процесс объединения потрепанных остатков частей обратно в действующие полки.

По крайней мере, так оно выглядело на бумаге. Никто с мало-мальским военным опытом не был бы столь глуп, чтобы проигнорировать воздействие своих решений на мораль. Но это же бюрократы. Вот если бы нескольким бездельникам из Администратума вручить лазерные ружья и послать на месяц-другой служить вместе с пехтурой, это, может, слегка расшевелило бы в них понимание. Конечно, если допустить, что каким-то чудом их не пристрелили бы в спину в первый же день.

Но я отвлекся. Итак, я ответил на приветствие Кастин, по ходу дела отметив потертости на форме там, где были ее капитанские звездочки до недавнего неожиданного повышения в чин полковника. К тому времени, когда тираниды отвязались от них, в каждом из подразделений оставалось весьма немного офицеров, но тем, кто остался жив, несказанно повезло. Как я слышал, по крайней мере, одно из заново собранных соединений возглавил бывший капрал[2].

К несчастью, ни один из комиссаров моих двух подразделений не выжил, так что благодаря случайно пришедшемуся к случаю заявлению о переводе мне перепала задачка разобраться с возникшим беспорядком. Такой уж я счастливчик.

— Майор Броклау, мой заместитель, — представила Кастин стоящего рядом с ней мужчину, с такими же новыми знаками различия.

Его лицо немного покраснело, но он шагнул вперед, чтобы крепко пожать мне руку. Глаза под темной челкой были серыми и жесткими, и, словно вызывая меня помериться силами, он сильно стиснул мою кисть. Ну, я-то был не против, особенно с козырем в виде пары кибернетически усиленных пальцев, так что я просто любезно ответил на его пожатие, продолжая улыбаться, пока кровь медленно отливала от его лица.

— Майор. — Я отпустил его руку, пока ничего, кроме его самолюбия, не пострадало, и обернулся к следующему офицеру в строю.

Кастин собрала практически весь старший командный состав, как и требовал этикет, но было очевидно, что большинство не восхищено моим присутствием. Не многие решились встретиться со мной взглядом, но легенда о Каине-герое явно прибыла сюда раньше меня, и в лицах тех, кто решился, сквозила надежда на то, что я смогу переломить ситуацию, которая, как все они ясно понимали, вышла далеко за рамки их способности справиться с ней.

Не знаю, что думали остальные; скорее всего они с облегчением восприняли уже то, что я не заявил сразу о намерении расстрелять их всех до единого и заменить кем-нибудь более компетентным. Конечно, это была реалистичная возможность, и я бы над ней подумал, но за мной стояла нежеланная репутация честного и справедливого типа, которой приходилось соответствовать, так что дела шли так, как шли.

Закончив с приветствиями, я обернулся к Кастин и указал на пошатывающуюся гору вещмешков за моей спиной. Ее глаза немного расширились, увидев Юргена за этой баррикадой, но, полагаю, для того, кто встречался с тиранидами, впечатление не должно было быть слишком уж пугающим, так что она быстро оправилась. Многие из собравшихся офицеров, как с хорошо спрятанным весельем заметил я, внезапно стали дышать неглубоко и ртом.

— Мой помощник, артиллерист первого класса Ферик Юрген, — объявил я. В действительности существовал только один класс артиллеристов, но я не думаю, что гвардейцы были хорошо осведомлены в этом вопросе, а небольшое неофициальное повышение в звании послужит прибавкой к тому уважению, которое окружающие должны испытывать к помощнику комиссара. Что, в свою очередь, хорошо отразится и на мне. — Думаю, вы сможете подобрать ему помещение?

— Разумеется. — Она обернулась и кивнула одному из младших лейтенантов, блондинке с лошадиными чертами, которая, казалось, смотрелась бы гораздо уместнее на какой-нибудь ферме, а не в военной форме. — Сулла. Поговори с интендантом, пускай он все устроит.

— Я лично этим займусь, — ответила она, старательно играя роль энергичного молодого офицера. — Мейджил весьма старается, но он в целом еще не до конца разобрался.

Кастин любезно кивнула, не видя никаких проблем, но мне было ясно видно, как сжал челюсти Броклау, и я отметил, что большинство присутствующих мужчин не сумели скрыть своего недовольства.

— Сулла была нашим интендантом до повышения по службе, — объяснила Кастин. — Она знает ресурсы корабля как никто другой.

— Уверен, что так оно и есть, — дипломатично ответил я. — И, полагаю, у нее найдутся гораздо более срочные дела, чем подыскивать койку для Юргена. Мы сами свяжемся по этому вопросу с сержантом Мейджилом, если вы не возражаете.

— Не возражаю. — Кастин вроде как удивилась, но лишь на секунду.

Броклау, как я заметил краем глаза, начал смотреть на меня с чем-то похожим на уважение. Уже неплохо. Но было ясно, что мне придется проделать из ряда вон выходящую работу, чтобы превратить этот раздробленный и деморализованный сброд в подобие боевой единицы.

Впрочем, в определенной мере я к ним несправедлив. Хотя им было далеко до готовности сражаться с врагами Императора, они, безусловно, были в достаточно хорошей форме, чтобы передраться между собой, как мне вскорости довелось обнаружить.

Я бы не дожил до своей второй сотни лет, если бы игнорировал то легкое предчувствие беды, которое порой появляется буквально из ниоткуда и проявляется то как зуд в ладонях, то как тихий внутренний голос, подсказывающий: «Это выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой». Но в первые дни на борту «Праведного гнева» эти тонкие намеки подсознания были совершенно излишни. Напряжение висело в воздухе отведенных нам коридоров, как запах озона вокруг демонхостов, разве что искры от переборок не били. И я был не единственным, кто ощущал это. Бойцы из других соединений не рисковали забираться в нашу часть корабля ни ради компании, ни ради того, чтобы почтить освященную временем традицию грубоватых шуточек над собратьями по оружию. Патрули корабельной военной полиции передвигались тесными, осторожными группами. Отчаянно нуждаясь в передышке от всего этого, я даже совершил визиты вежливости другим комиссарам на борту, но веселья в том оказалось не много: все до единого оказались лишенными чувства юмора служаками Императора. Те, что моложе меня, были слишком переполнены уважением к моей репутации, чтобы составить приятную компанию, а те, что старше, — тайно возмущались жадным до славы молодым выскочкой, каковым они считали меня. Но как ни скучны были бы эти моменты отдыха, мне пришлось вспомнить о них с благодарностью гораздо раньше, чем я предполагал.

Единственным лучом света в этом темном царстве оказался капитан Пайрита, который командовал этим кораблем последние тридцать лет и с которым мы подружились с первого совместного ужина. Я уверен, что пригласил он меня исключительно по требованиям протокола и, возможно, из любопытства — посмотреть своими глазами на то, что представляет из себя во плоти Герой Империума, но уже к середине ужина мы болтали как старые друзья. Я рассказал несколько вопиющих небылиц о моих прошлых приключениях, на что он ответил взаимностью, рассказав пару собственных историй, и, к тому времени как подали амасек, я расслабился, как никогда за последние месяцы. К тому же он по-настоящему понимал проблемы, с которыми я сталкивался в связи с Кастин и ее сбродом.

— Тебе стоит заново утвердить хоть подобие дисциплины, — сказал он, хотя мне не нужно было об этом напоминать. — Пока моральный упадок не распространился еще дальше. Пристрели нескольких, это поставит мозги на место остальным.

Легко сказать, да сложно сделать. Надо признать, большинство комиссаров именно так и поступили бы, но, когда воинская часть объединена вокруг страха и ненависти к тебе, это чревато рядом проблем, особенно когда ты вскоре оказываешься с ними на поле боя и внезапно понимаешь, что у каждого из них в руках ружье. И, как я уже сказал, у меня сложилась определенная репутация, которую необходимо было поддерживать, то есть в основном делать вид, что мне не наплевать на солдат под своим командованием. Так что расстрелы отпадали, к сожалению.

И как раз когда я возвращался с одного из таких приятных застолий в свою каюту, произошло то, что все-таки вынудило меня применить свои полномочия, без чего я был бы рад обойтись.

Меня сразу же насторожил звук — постепенно нарастающий гомон голосов, доносившийся из коридоров, ведущих в нашу секцию корабля. Благодушное настроение, навеянное амасеком, которым угощал Пайрита, и легким выигрышем у него же в регицид, мгновенно испарилось. Этот звук мне был знаком слишком хорошо, и лязг сапог отряда военной полиции за моей спиной, совершающего марш-бросок к источнику беспорядка с шоковыми дубинками наготове, вполне подтвердил мои опасения. Я ускорил шаг, чтобы присоединиться к ним, заняв место в строю рядом с командиром группы.

— Похоже на бунт, — сказал я.

Голова в шлеме с непрозрачным лицевым щитком согласно качнулась:

— Так точно.

— Есть подозрения, что его вызвало?

Не то чтобы это имело какое-то значение. Медленно кипевшее негодование среди вальхалльцев было уже достаточной причиной. Но даже если у него были какие-то предположения, я так никогда их и не услышал: когда мы подошли к дверям столовой, об его шлем ударилась и разбилась керамическая чашка с гербом 296-го соединения.

— Кровь Императора! — Я рефлекторно пригнулся, укрывшись за ближайшим предметом мебели, чтобы оценить обстановку, пока полиция с трудом пробиралась вперед, молотя дубинками по всем, подвернувшимся под руку.

Мои подопечные представляли собой кучу-малу из разозленных мужчин и женщин, пинающих и молотящих друг друга, послав в ад всякое подобие дисциплины. Некоторые уже лежали, истекая кровью и вопя, затаптываемые теми, кто еще стоял на ногах, — количество жертв росло на глазах.

Наиболее ожесточенной драка была в центре столовой, где сплелись в тесный клубок те из драчунов, кто явно намеревался довести дело до убийства. Ну и ладненько, по мне, вот для этого-то и нужна военная полиция. Наблюдая, как они пробиваются вперед, я присел на корточки за перевернутым столом, осматривая помещение и передавая Кастин отчет о ситуации по воксу. В центре схватки оказались два бойца, равных, на мой взгляд: бритоголовый мужчина, с мускулами как у катачанца, возвышался над жилистой молодой женщиной с коротко стриженными волосами цвета воронова крыла. Его преимущество в силе она восполняла ловкостью, нанося мощные удары и отпрыгивая назад, сводя большинство его атак к скользящим ударам, что было для нее весьма кстати, потому что прямой удар его кулака — размером с окорок — с большой вероятностью проломил бы ей грудную клетку. Я наблюдал, как он крутанулся, целя ей в висок носком ноги; она чуть опоздала пригнуться и растянулась на полу, схлопотав удар в макушку, но тут же ухитрилась вскочить на ноги, сжимая в руке столовый нож. Она ударила, метя в грудину, но он прикрылся правой рукой, на которой остался длинный багрово-красный разрез.

Примерно в этот же момент дела пошли по-настоящему плохо. Полицейские проделали почти половину пути до эпицентра, когда сражающиеся стороны, наконец, осознали, что у них нашелся общий враг. Молодую женщину с разбитым в кровь носом полицейские бесцеремонно оторвали от мужчины, которому она метила в пах ногой. Ее удар локтем бессильно ткнулся в бронированный нагрудник, но былой противник бросился на ее защиту и, коротко размахнувшись, полоснул осколком тарелки в сочленение, где шлем соединялся с броней. Смертельно точно. Яркий поток карминово-красной артериальной крови забрызгал окружающих, привлекая их внимание к происшедшему, а зарубленный полицейский упал на колени, стараясь сдержать кровотечение.

Кишки Императора! Я начал незаметно двигаться обратно к двери, чтобы дождаться обещанного Кастин подкрепления; уж теперь-то толпа точно была настроена убивать, и любой, в ком она могла увидеть символ власти, стал бы очевидной мишенью. Пока я смотрел, обе стороны нацелились на оказавшихся между ними полицейских, которые тут же исчезли под грудой тел. Гвардейцы больше не казались людьми. Я видел, как продвигаются тираниды, но это было еще хуже. Возьмите средней величины тиранидский рой, и вы обнаружите цель и разум за всем, что он совершает, хотя об этом трудно помнить, когда приливная волна хитина устремляется на тебя с единственным намерением растереть в фарш. Но за происходящим сейчас не было интеллекта, лишь чистая, бессмысленная жажда крови. Император побери, я видел хорнитских культистов с большей способностью к самоконтролю, чем демонстрировали в этой столовой солдаты Гвардии, которые должны быть образцом дисциплины.

Но, по крайней мере, пока они рвут на куски полицейских, они вряд ли способны заметить меня, так что я, как мог, продвигался к двери, готовый принять командование подкреплением, как только оно прибудет. И у меня бы все получилось, если бы командир отряда полиции не сумел вынырнуть из толпы на достаточное время, чтобы крикнуть: «Комиссар! Помогите!»

Ну, здрасьте. Взгляд каждой пары глаз в комнате внезапно метнулся в мою сторону. Мне показалось, что я могу видеть свое отражение в сотне зрачков, отслеживающих меня не хуже ауспекса.

«Сделаешь еще хоть шаг к двери — и ты мертвец», — сказал я себе. Единственный способ выжить — застать их врасплох. Так что я шагнул вперед так, словно только что вошел в помещение.

— Ты, — я ткнул пальцем в первого попавшегося солдата, — неси швабру.

Что бы ни рассчитывали они от меня услышать, каких бы действий ни ждали, но уж точно не этого. Все застыли в смущенном ожидании, молчание растянулось на показавшуюся бесконечной секунду. Никто не двигался.

— Это была не просьба! — сказал я, слегка повышая голос и делая еще шаг вперед. — То, что я вижу в этой столовой, — настоящий позор. Будете драить ее, пока не приведете в надлежащий порядок.

Мой сапог скользнул в луже медленно свертывающейся крови.

— Ты, ты и вот ты, пойдете с ним. Несите ведра и тряпки. Убедитесь, что взяли достаточно, чтобы хватило на всех.

Смущение и неуверенность росли, солдаты обменивались друг с другом нервными взглядами, пока до них начинало доходить, что ситуация давно вышла из-под контроля и что теперь им неизбежно придется столкнуться с последствиями.

— Бегом! — внезапно рявкнул я, сделав все возможное, чтобы голос звучал резко, как на плацу, указанные мной солдаты стремглав выбежали — забытое было понятие дисциплины восстановилось в своих правах.

И этого оказалось достаточно. Грозовые разряды насилия рассеялись, как будто к помещению внезапно подвели громоотвод.

Остальное уже не составляло труда; после того, как я утвердил свое командирское положение, все прочее послушно уладилось само собой, и, к тому времени как прибыла Кастин, притащив с собой еще один отряд полиции, я уже отправил несколько человек, чтобы сопроводить раненых в лазарет и унести убитых. Удивительно, как много людей еще могло ходить, но количество тех, кому светит тюремное заключение, все равно было слишком большим, на мой вкус.

— Я слышала, вы отлично справились. — Кастин встала рядом со мной, побледнев при виде той разрухи, которой подверглась столовая.

Я пожал плечами, по богатому опыту зная, что снежный ком хорошей репутации растет тем быстрее, чем меньше ты прилагаешь к этому видимых усилий.

— Недостаточно хорошо, чтобы спасти некоторых бедняг, — ответил я.

— Это был самый смелый поступок из всех, что я видел, — донеслось из-за моей спины. Раненого полицейского уводила пара его товарищей. — Он просто встал здесь и полностью подчинил их своей воле, всю чертову кучу…

Его голос затих, добавив к моей героической репутации еще одну страницу, которая, как я знал, уже к завтрашнему утру облетит весь корабль.

— Необходимо будет провести расследование… — Кастин, все еще не в состоянии осмыслить всю чудовищность происшедшего, выглядела оглушенной. — Мы должны знать, кто это затеял, что случилось…

— И кто виноват? — вставил фразу остановившийся в дверях Броклау. Направление его взгляда ясно указывало, где, как он полагал, стоило искать виноватого.

У Кастин краска прилила к щекам.

— Я не сомневаюсь, что мы найдем виновного, — ответила она, легко, но различимо выделив окончание мужского рода.

Броклау не стал развивать пикировку.

— Мы все должны поблагодарить Императора за присутствие комиссара, — учтиво заметил он. — Я уверен, что мы можем положиться на его беспристрастное свидетельство, чтобы прояснить это недоразумение.

«Вот уж спасибо», — подумал я. Но он был прав. И то, как я подошел к этому вопросу, в результате определило мое, общее с этим полком, будущее. Не говоря уже о том, что заставило меня в очередной раз побегать, спасая свою жизнь, и дало начало длинному и малоприятному сотрудничеству с ручными психопатами[3] Императора и привело к встрече с самой обворожительной женщиной в моей жизни.

Глава вторая

Доброе слово творит чудеса, а доброе слово палача — еще большие.

Инквизитор Мэйден

— То есть вы хотите сказать, — спросил я, катая в руках фарфоровую посудину, — что три человека мертвы, четырнадцать в лазарете и весьма симпатичная столовая разнесена в щепки из-за того, что вашим людям не понравились тарелки, на которых подали еду?

Было видно, как Броклау поерзал на стуле, принесенном Юргеном специально для этого совещания (я велел ему принести самые неудобные, какие только можно отыскать на корабле, ведь любая, даже самая незначительная мелочь способна помочь в утверждении собственной власти), но майор чувствовал себя неуютно не только из-за этого. Кастин в это время старалась сдержать смешок, который я намеревался скоро стереть с ее лица.

— Ну, это несколько преувеличено… — начал он.

— Но именно это и произошло, — едко перебила его Кастин.

Я взвесил тарелку на руке. Вещь была хорошего фарфора, тонкого и прочного, но почти единственная, что уцелела после драки в столовой. Герб 296-го полка рельефно выделялся в самом ее центре. Я обратил взгляд на планшет, лежащий у меня на столе, и демонстративно пролистал отчеты и свидетельства очевидцев, на сбор которых я потратил последнюю неделю.

— В соответствии с показаниями очевидца, которые сейчас передо мной, первый удар был нанесен капралом Беллой Требек. До слияния она была бойцом 296-го соединения. — Я вопросительно поднял бровь, обращаясь к Кастин: — Полковник желает прокомментировать?

— Ее определенно спровоцировали, — ответила она, внезапно потеряв усмешку, которая, казалось, на секунду повисла в воздухе, чтобы перелететь на лицо Броклау.

— Действительно, — я рассудительно кивнул, — сержант Тобиас Келп. Который, как здесь сказано, отшвырнул свою тарелку, заявив, что будет проклят, если поест с этого… — с деланной точностью воспроизвел цитату: — «Жеманного дамского чайного сервиза». Вы полагаете, что это разумное замечание, майор?

Усмешка исчезла на этот раз окончательно.

— Не слишком, нет, — ответил он, очевидно недоумевая, к чему же ведут мои вопросы. — Но мы все еще не знаем всех обстоятельств.

— Мне лично обстоятельства кажутся вполне прозрачными, — отрезал я. — Солдаты бывших Двести девяносто шестого и Триста первого всем сердцем и взаимно ненавидят друг друга с тех самых пор, как соединения были слиты в одно. В этих условиях поданный столовый прибор с полковым гербом Двести девяносто шестого непременно должен был быть расценен как оскорбление — самыми тупыми из военнослужащих Триста первого.

Броклау побагровел. Отлично, мне удалось его разозлить. Единственным путем выправить ситуацию были радикальные перемены, а они не пройдут, если я не сумею заставить старших офицеров прочувствовать их необходимость.

— Теперь требуется задать следующий вопрос, — спокойно продолжил я. — Кто оказался настолько глуп, чтобы приказать использовать именно этот столовый прибор?

Я на долю секунды адресовал Кастин едва ли не лучший из своих устрашающих комиссарских взглядов, прежде чем перекинуть его вправо и пригвоздить им сидящего там молодого офицера.

— Лейтенант Сулла, это ведь были вы, не так ли?

— Но это был день основания части! — парировала она. Это застало меня врасплох. Редко кто так отражал практически лучший из моих пристальных взглядов, но я скрыл удивление с легкостью, выработанной долгим опытом. — Мы всегда подаем гербовый фарфор в день основания. Это одна из тех традиций, которыми мы гордимся более всего!

— Была, — вставил Броклау с сардоническим хмыканьем. — Только если у вас не найдется клея, способного склеить традицию…

Обе женщины едва не взвились на дыбы. На секунду мне показалось, что придется разнимать драку в собственном кабинете.

— Майор, — сказал я, восстанавливая дисциплину. — Уверен, что у Триста первого тоже были традиции, связанные с днем основания.

Было несложно догадаться, что это так, ведь практически каждое соединение хоть как-то да праздновало день своего основания. Он кивнул, но тут до него дошло, что я использовал прошедшее время, и в его лице промелькнуло что-то удивительно похожее на дурное предчувствие. Я откинулся на стуле, который, в отличие от тех, на которых сидели они, был удивительно комфортным, и принял одобрительное выражение лица.

— Рад слышать. Подобные традиции важны. Это жизненно необходимая часть того войскового духа, на который мы опираемся, чтобы выигрывать битвы нашему Императору.

Кастин и Броклау осторожно кивнули, почти одновременно. Хорошо. По крайней мере, у них нашлось, в чем согласиться друг с другом. Но вот Сулла только злобно скривилась.

— Может, вы сумеете объяснить это Келпу и его амбалам? — спросила она.

Я терпеливо вздохнул, вытаскивая на поверхность стола лазерный пистолет. Офицеры посмотрели слегка расширившимися глазами. Выражение лица Броклау стало настороженным, Кастин с трудом подавила смятение, а у Суллы просто отвисла челюсть.

— Пожалуйста, лейтенант, не перебивайте, — мягко проговорил я. — В свое время все вы сможете высказаться.

Теперь в комнате повисло отчетливое напряжение. Конечно, я не собирался никого расстреливать, но то, что я собирался до них донести, вряд ли им сильно понравится, а перестраховаться никогда не вредно. Я улыбнулся, демонстрируя им, что безобиден, и они немного расслабились.

— И все же вы только что привели прекрасный пример в подтверждение моих слов. Пока обе половины полка думают о себе как об отдельных соединениях, боевой дух никогда не восстановится. И тогда для Императора вы будете пушечным мясом, а для меня — головной болью.

Я взял паузу ровно настолько, чтобы дать им переварить сказанное.

— Тут возражений нет, по крайней мере?

Кастин кивнула и в первый раз за совещание встретилась взглядом с Броклау.

— Полагаю, что нет, — ответила она. — Вопрос в том, что мы можем с этим сделать?

— Отличный вопрос.

Я протянул планшет через стол. Она взяла его, а Броклау придвинулся, чтобы глядеть через плечо, пока она читала.

— Мы можем начать с того, что объединим части на уровне отделений. С сегодняшнего утра каждый отряд будет состоять примерно из равного количества солдат обоих бывших полков.

— Но это смехотворно! — гаркнул Броклау вслед за весьма не дамским восклицанием, отпущенным Кастин. — Мужики этого не потерпят!

— Как и женщины под моим командованием, — кивнула Кастин.

Пока все шло как надо. Заставить их нащупать общую причину для сопротивления мне, было первым шагом к тому, чтобы они начали, как им и следует, сотрудничать.

— Им придется, — сказал я. — Этот корабль находится на пути в зону возможного военного конфликта. Возможно, мы вступим в бой в течение пары часов по прибытии, и когда это случится, они должны будут полностью полагаться на стоящего рядом солдата, кем бы он ни был. Мне не нужно, чтобы мои люди гибли из-за того, что не доверяют собственным соратникам. Так что им придется вместе тренироваться и вместе работать, пока не станут вести себя как подразделение Имперской Гвардии, а не кучка малолетних хулиганов. А после этого они станут вместе сражаться с врагами Императора, и я ожидаю от них только победы. Ясно?

— Так точно, комиссар. — Кастин упрямо сжала челюсти. — Я сейчас же начну пересматривать ПРО[4].

— Пожалуй, будет лучше, если вы позволите майору вам помочь, — подсказал я. — Вместе вы должны подобрать такие стрелковые команды, у которых, по крайней мере, есть шанс начать стрелять во врага, а не друг в друга.

— Обязательно, — кивнул Броклау. — Буду счастлив помочь.

Его тон свидетельствовал об обратном, но, по крайней мере, на словах он примирился. И для начала это было неплохо. Но то, что я заготовил следующим пунктом, им точно не должно было понравиться.

— Итак, перейду к вопросу о новом имени нашего соединения. — Я ожидал хоть какой-то вспышки эмоций в ответ на это, но вся троица офицеров просто уставилась на меня в оцепенелом молчании. Думаю, они пытались убедить себя, что не слышали только что сказанного мной. — Настоящее название подчеркивает раскол между тем, что было Триста первым и Двести девяносто шестым. Нам нужно новое, единое наименование, под которым мы сможем идти в бой дружно и непоколебимо, как и положено подлинным слугам Императора.

По-настоящему, это была вдохновенная чепуха, и на секунду я действительно поверил, что они ее проглотят без дальнейших препирательств. Но естественно, эта глупая кобыла Сулла все поломала.

— Вы не можете просто так взять и упразднить Двести девяносто шестой! — Она почти срывалась на крик. — У нас за плечами сотни лет боев!

— Если считать боями расшугивание несговорчивых поселенцев, — подлил масла в огонь Броклау. — Когда Триста первый сражался с орками, эльдарами, тиранидами…

— Что?! На Корании были тираниды? Наверное, я была слишком занята вышиванием, чтобы их заметить! — Сулла еще на октаву повысила голос.

— Заткнитесь! Оба! — Голос Кастин был тихим, но жестким.

Я благодарно кивнул ей, приятно удивленный тем, что мне не пришлось пресекать склоку самому. Начинало казаться, что у нее все-таки есть задатки годного командира.

— Давайте послушаем, что хочет сказать комиссар, прежде чем начнем придумывать возражения.

— Весьма признателен, полковник, — сказал я, прежде чем продолжить. — Я предлагаю считать дату слияния новым днем основания. Корабельный астропат по моей просьбе связался с Муниториумом, и они в принципе согласились. В данный момент не существует соединения, которому было бы присвоено имя Пятьсот девяносто седьмого полка вальхалльцев, так что я предложил принять его как наше новое наименование.

— Ясно, это двести девяносто шесть плюс триста один, — кивнула Кастин. — Весьма талантливо придумано.

Броклау также кивнул.

— Ловкий способ сохранить уникальные имена старых соединений, — проговорил он, — но объединить их в нечто новое.

— К чему мы изначально и стремились, — согласился я.

— Но это оскорбительно! — заявила Сулла. — Вы не можете вот так взять и прекратить существование полка переименованием!

— Комиссариат предоставляет своим служащим широкие полномочия, — мягко заметил я. — А уж судить о них можно в меру собственной проницательности и иногда — темперамента. Не каждый комиссар устоял бы перед соблазном прекратить дальнейшие прения посредством массовых расстрелов.

И это было правдой. Конечно, таких, кто заходил так далеко, чтобы расстреливать каждого десятого солдата с целью вдохновить остальных, было чертовски немного, но они существовали, и если и было соединение, отбившееся от рук настолько, чтобы оправдать столь радикальную меру, то это было — и присутствующие командиры это знали — их соединение. Им просто повезло получить Героя Каина вместо какого-нибудь ура-патриотичного психопата. Мне приходилось в свое время встречать несколько таких, и все, что в них есть хорошего, — живут они недолго, особенно когда начинается стрельба. Я улыбнулся, показывая, что не собираюсь поступать подобным образом.

— На случай, если новое наименование для вас неприемлемо, — добавил я, — мне сообщили, что «Сорок восьмой штрафной легион» тоже свободен.

Сулла побледнела. Кастин скованно улыбнулась, не вполне уверенная в том, насколько серьезно я говорю.

— Вальхалльский Пятьсот девяносто седьмой полк вполне подойдет, как мне кажется, — сказала она. — Майор Броклау?

— Отличный компромисс. — Он медленно кивнул, позволяя идее проникнуть в сознание. — Будет некоторый ропот в рядах. Но если какое-то соединение когда-нибудь и нуждалось в том, чтобы начать с чистого листа, то наше.

— Воистину так, — согласилась Кастин.

Два старших офицера взглянули друг на друга с новым уважением. Это тоже был хороший знак.

Только Сулла выглядела несчастной. Броклау заметил это.

— Подтянитесь, лейтенант, — сказал он. — Ведь следующий день основания теперь… — Он сделал небольшую паузу, считая в уме. — Двести пятьдесят седьмое число. У вас будет около восьми месяцев, чтобы изобрести новые традиции.

Конечно же, внесенные мною новшества были не слишком хорошо приняты рядовыми, по крайней мере, вначале и львиная доля осуждения пала на меня. Но, с другой стороны, я и не рассчитывал на популярность; с тех пор как меня выбрали для комиссарского обучения, я знал, что не могу вызывать у солдат ничего, кроме недовольства и подозрений. Правда, когда моя героическая репутация стала расти как снежный ком, такое отношение ко мне претерпело изменения, но во время, к коему относится это повествование, я еще принимал его как само собой разумеющееся.

Однако постепенно преобразования, на которых я настоял, начали работать во благо, а тренировки, через которые мы прогоняли солдат, дали толчок к тому, чтобы они снова начали думать как воины. Удивительно помогли этому учрежденный мной еженедельный приз в виде послеполуденного отдыха наиболее отличившемуся взводу и двойная порция эля для членов самого дисциплинированного отряда в его составе. Что кризис действительно миновал, я понял тогда, когда случайно подслушал, как в отремонтированной столовой солдаты одного из смешанных отрядов болтают между собой, не разбившись, как вначале, на две отдельные группки, а дружно ликуя по поводу более высоких показателей, чем у соперничающего взвода. Даже теперь, я слышал, «Состязание Каина» остается бережно хранимой традицией 597-го и соревнование за двойную порцию эля идет все так же жарко. Ну что ж, полагаю, это не худшая память, какую можно о себе оставить.

Самой что ни на есть животрепещущей проблемой, которую еще оставалось решить, были главные виновники драки. Это были, несомненно, Келп и Требек и еще несколько человек, признанных виновными в тяжелых травмах и смертях. Но я пока что отложил вопрос о наказаниях. Я не осмеливался отдать распоряжение о казни, ибо это было риском для моих нововведений и последовавшего за ними подъема боевого духа. Так что я поступил так, как и любой разумный человек в моем положении: я тянул время под предлогом того, что веду тщательное расследование, и ждал, не подвернется ли возможность наказать преступников так, чтобы остальные скоренько забыли о них в череде других событий. Это был хороший план действий, и он бы даже сработал, во всяком случае, выиграл бы время до нашего прибытия в какую-нибудь зону боевых действий, где я смогу под шумок вернуть провинившихся в строй или, что было бы еще лучше, перевести куда-нибудь… Если бы не мой хороший друг капитан Пайрита.

Конечно, формально он был вправе требовать копии докладов, которые я собирал, и я ни за что бы не подумал, что это чревато последствиями. Я упустил из виду тот факт, что «Праведный гнев» был не просто кучей коридоров, кают и тренировочных отсеков; это был его корабль, и Пайрита обладал абсолютной властью на его борту. Двое убитых, в конце концов, были его полицейскими, и он не собирался сидеть сложа руки и смотреть, как преступники уходят от наказания. Он желал полноценного военного суда и непременно до того, как виновные покинут корабль. Он обязательно хотел проследить за тем, как они будут, к его удовольствию, наказаны.

— Я знаю, что ты хочешь все сделать тщательно, — заявил он однажды вечером, пока мы расставляли доску для регицида в его каюте. — Но, честно говоря, мне кажется, Кайафас, что ты перебарщиваешь. Ты уже знаешь виновных. Просто расстреляй их, и покончим с этим.

Я с сожалением покачал головой.

— Но что это решит? — спросил я. — Это вернет твоих людей к жизни?

— Не в этом дело. — Он протянул вперед сжатые кулаки с зажатыми в них фигурками.

Я выбрал левый, и мне выпало играть синими. Небольшое тактическое неудобство, которое, я был уверен, мне удастся преодолеть. Регицид, если честно, не моя игра. Вот сесть за колоду Таро к полному столу простофиль, у которых денег больше, чем здравого смысла… Это я завсегда готов, но и регицид был достаточно приятным времяпрепровождением.

— Другого вердикта и быть не может. И каждый день твоего промедления просто позволяет этим трусливым подонкам занимать каюты моего корабля, хоть и тюремные, есть мою еду, дышать моим воздухом…

Он был весьма взволнован. Я начал подозревать, что между капитаном и кем-то из погибших полицейских было нечто большее, чем отношения командир — подчиненный[5].

— Поверь, — сказал я. — Я бы тоже предпочел подвести черту под всей этой печальной историей. Но ситуация сложная. Если я расстреляю их, полк может снова расклеиться. Боевой дух только-только стал восстанавливаться.

— Я понимаю твои затруднения, — кивнул Пайрита. — Но это не моя проблема. Я должен думать об экипаже, а они хотят видеть своих товарищей отмщенными.

Он сделал первый ход.

— Понимаю. — Я передвинул фигурки на своей стороне поля, стараясь, как и в реальной жизни, выиграть время. — Ну что ж, пожалуй, правосудие действительно уж слишком затянулось.

— Вы с ума сошли? — спросила Кастин, глядя на меня с другой стороны стола и стараясь не замечать ясно ощутимого в воздухе каюты присутствия Юргена, перелистывающего текущие отчеты, которыми мне было недосуг заняться. — Если сейчас приговорить зачинщиков, это вернет нас к тому, с чего мы начинали. Требек весьма уважали… — Она кинула быстрый взгляд на сидящего рядом Броклау и, прикусив язык, по-другому закончила свою мысль: — Некоторые из солдат.

— То же самое можно сказать про Келпа, — сразу же поддержал ее Броклау.

Именно на такую реакцию я и надеялся. Теперь, когда работа соединения начала входить в нормальную колею, Кастин и Броклау чувствовали себя в ролях командира и его помощника легко, будто былых трений между ними и не существовало. Не совсем, конечно: между ними время от времени сгущалась атмосфера напряженной вежливости, выдававшая, какие усилия они оба прилагают к тому, чтобы работать в команде. Да и, честно говоря, это было намного больше того, на что я рассчитывал в тот момент, когда только ступил на палубу этого корабля.

— Согласен, — ответил я. Мой помощник появился около меня с заварочным чайником, как он обычно делал, обнаружив меня в этот утренний час в кабинете. — Спасибо, Юрген. Не мог бы ты принести еще пару приборов?

— Да, комиссар. — Он пошаркал выполнять, а я налил в свою чашку и отодвинул поднос на край стола. Теплый ароматный пар от листьев танна, как всегда, позволил мне расслабится.

— Спасибо, я воздержусь, — поспешно сказал Броклау, увидев, что Юрген несет пару чашек, запустив внутрь них, далеко за ободок, неухоженные пальцы.

Кастин слегка побледнела, но все же не отказалась от напитка. Она оставила чашку на столе, время от времени приподнимая, чтобы подчеркнуть свои слова в разговоре, но так и не отпила. Я был впечатлен, хоть и не показал виду. Из нее получился бы хороший дипломат, не будь она так прямолинейна.

— Проблема в том, — продолжил я, — что капитан Пайрита на борту корабля представляет собой высшую власть, и вполне в его праве настоять на военном суде. Если мы попробуем помешать ему в этом, то он просто применит свои полномочия и все равно добьется расстрела Келпа и остальных. А этого нельзя допустить.

— И что же вы предлагаете? — спросила Кастин, возвращая чашку на место после того, как в очередной раз поднесла ее к губам. — В конце концов, дисциплина в полку — на вашей ответственности.

— Именно так. — Я отхлебнул чаю, смакуя горькое послевкусие, и важно кивнул. — Я сумел убедить капитана, что не могу подрывать свой авторитет, если мы собираемся превратиться в жизнеспособную боевую единицу.

— Вы убедили его пойти на какой-то компромисс? — спросил Броклау, сразу догадавшись, куда я клоню.

— Да. — Я постарался, чтобы это не прозвучало слишком самодовольно. — Он получит свое судилище над нашими людьми и сможет вести его сам по корабельному Уставу. Но когда их признают виновными, они будут переданы Комиссариату для наказания.

— Но это ничего нам не дает, — сказала заметно озадаченная Кастин. — Вы их расстреляете, и дисциплина отправится к демонам в варп. Опять.

— Может быть, все получится иначе, — сказал я, делая еще глоток. — Если мы будем предельно аккуратны.

За свою жизнь я видел трибуналов больше, чем хотелось бы, и даже иногда сам представал перед ними. И если я что-то и усвоил из этого опыта, так то, что повернуть их к своей выгоде очень легко. Фокус состоит в том, чтобы попросту изложить свое дело как можно более ясно и коротко. Ну а для начала убедиться, что заседатели на твоей стороне. Для этого есть несколько способов. Подкуп и угрозы всегда останутся популярнейшими из них, но их лучше избегать, особенно если есть риск привлечь внимание инквизиторов, потому как они лучше делают и то и другое, а к тем, кто использует их собственные методы, относятся с большим негодованием[6]. К тому же такие методы оставляют неприятное послевкусие, способное еще долго преследовать применившего их.

Как свидетельствует мой опыт, полезно убедиться, что в присяжные заседатели выбраны честные, не обладающие воображением идиоты с большим чувством долга и еще большим запасом предубеждений, на которые вы можете опереться, чтобы добиться нужного вам результата. А если они считают вас героем и ловят каждое ваше слово — лучшего и желать нельзя.

Так что, к тому времени как Пайрита вынес свой вердикт — виновны — всем до единого обвиняемым и обернулся ко мне с самодовольной усмешкой, моя стратегия уже была задействована. Зал суда, на скорую руку переделанный из кают-компании самых младших офицеров корабля, затих, ожидая моих слов.

К началу суда в деле фигурировали только пять обвиняемых; гораздо меньше, чем хотел Пайрита, но во имя справедливости и ради ограничения ущерба я убедил его позволить мне разобраться совокупно с совершившими тяжкие преступления. Виновные в меньшей степени были понижены в звании, подвергнуты телесным наказаниям или приставлены на ближайшее обозримое будущее к чистке уборных, после чего все они спокойно вернулись в свои боевые отделения, где благодаря неисповедимому пути солдатской мысли меня сразу же стали считать образчиком правосудия и милосердия. Впрочем, этому поспособствовало небольшое своевременное мифотворчество со стороны старших офицеров, которые довели до сведения личного состава, что Пайрита был одержим идеей массовых казней, в то время как я, по их версии, потратил последние две недели и всю до йоты комиссарскую власть на то, чтобы убедить его проявить милосердие по отношению к большинству, и добился почти невозможного. В конечном итоге — чему немало способствовала моя безосновательная репутация — это помогло возвратить пару десятков потенциальных смутьянов в строй так, что они не только оставались тише воды ниже травы, но и были практически благодарны за понесенные наказания, так что боевой дух рядовых остался на том высоком уровне, которого мы добились.

Проблема, которая стояла передо мной сейчас, заключалась в прожженных рецидивистах, которые были, без сомнения, виновны в убийстве или покушении на него. В зале суда их оказалось пятеро, все они держались настороженно и агрессивно.

Троих из них я узнал сразу же, вспомнив драку в столовой. Келпом звался огромный, с перекачанными мускулами детина, которого пырнула ножом, чуть не выпустив ему кишки, изящная женщина по фамилии Требек. Они стояли по разные концы шеренги заключенных, зыркая друг на друга почти так же злобно, как мы с Пайритой, и, уверен, если бы не наручники, они вцепились бы друг другу в глотки. В центре стоял молодой солдат, который, как я видел, зарезал полицейского разбитой тарелкой; его личное дело подсказывало, что зовут его Томас Холенби, и мне пришлось дважды заглянуть туда, чтобы убедиться, что это тот самый человек. Он был низенький и худой, с нечесанными рыжими волосами и веснушчатым лицом, и все время заседания он провел в полном замешательстве, едва не срываясь в слезы. Если бы я своими глазами не видел его в приступе смертоносной ярости, то вряд ли поверил бы, что он способен на столь бессмысленное насилие. Настоящая ирония заключалась в том, что он был военным санитаром, а вовсе не строевым солдатом.

Между ним и Требек оказалась еще одна женщина-солдат, Гризельда Веладе. Это была коренастая брюнетка, которая тоже явно чувствовала себя не в своей тарелке. Единственная из всех обвиняемых, кто убил соратника по оружию, она утверждала, что только защищалась, а удар, оставивший его задыхаться на полу столовой с раздробленной гортанью, по ее словам, просто неудачно пришелся. С Пайритой, естественно, эти оправдания не прошли, ему было просто наплевать, собиралась она убивать или нет. Все, чего он хотел, — это поставить к стенке как можно больше вальхалльцев.

По другую руку от Холенби стоял Максим Сорель, высокий, стройный мужчина с короткими светлыми волосами и холодными глазами убийцы. Сорель был снайпером, специалистом по дальнобойному лазерному оружию, и забирал жизни на расстоянии, так же бесстрастно, как я мог бы прихлопнуть насекомое. Из всех обвиняемых, он на меня наводил наибольший страх. Остальные были, до определенной степени, жертвами стадного инстинкта, захваченными общим кровожадным сумасшествием и не отвечавшими за свои поступки, но Сорель сунул свой нож между пластинами нательной брони полицейского просто потому, что не видел причины этого не сделать. Последний раз, когда я смотрел в глаза, похожие на его, они принадлежали гомункулусу эльдар.

— Если бы решал я, — продолжил Пайрита, — я бы всех вас расстрелял скопом, да и дело с концом.

Я кинул взгляд на шеренгу заключенных, подмечая их реакции. Келп и Требек смерили капитана тяжелыми вызывающими взглядами, будто не доверяя его способности исполнить угрозу. Холенби заморгал и нервно сглотнул. Веладе тяжело выдохнула, прикусив нижнюю губу, и ее дыхание участилось. К моему удивлению, Холенби протянул руку и обнадеживающе пожал ее ладонь. Впрочем, они провели уже несколько недель в соседних камерах, так что, полагаю, у них было время узнать друг друга поближе. Сорель только сморгнул, и при виде столь полного отсутствия всякого эмоционального отклика у меня мурашки пробежали по спине.

— Однако же, — продолжил капитан, — комиссару Каину удалось убедить меня, что поддерживать дисциплину в Имперской Гвардии более подобает Комиссариату, и ходатайствовал о том, чтобы приговор был вынесен в соответствии с войсковым, а не корабельным Уставом. — Он дружелюбно кивнул мне. — Комиссар, они в полном вашем распоряжении.

Пять пар глаз повернулось ко мне. Я медленно поднялся, кинув взгляд на информационный планшет перед собой.

— Благодарю вас, капитан. — Я обернулся к трем личностям в черной униформе, сидящим рядом со мной. — А также вас, комиссары. Ваш совет был для меня неоценимым подспорьем в этом деле.

Ответом были три торжественных кивка в мой адрес. Видите ли, в этом заключался весь фокус. Мои предыдущие контакты с остальными комиссарами на борту неожиданно принесли свои плоды, так как я уже знал, кого легче склонить в нужную сторону моими аргументами. Парочка ретивых щенков, только что из кадетского звания, и все повидавший старый служака, проведший на поле боя большую часть жизни. И все они, как один, были настолько польщены доверием прославленного Кайафаса Каина, что выглядели так, будто им вручили билет на Терру. Я повернулся к заключенным.

— Долг комиссара зачастую суров, — сказал я. — Устав существует для того, чтобы ему следовать, а дисциплина — чтобы ее крепить. И этот самый Устав, конечно же, предписывает высшую меру наказания за убийство, если только нет смягчающих обстоятельств, которые я, надо признаться, изо всех сил старался обнаружить в этом деле.

Они превратились в слух. Тишина воцарилась такая, что шуршание вентиляторов в воздуховодах над нашими головами звучало, словно рев двигателей «Химеры».

— К моему разочарованию, я их не обнаружил. — Было слышно, как едва ли не все присутствующие резко втянули воздух в легкие. Пайрита триумфально осклабился, уверенный, что осуществилось то кровавое возмездие, которого он жаждал. — Тем не менее, — продолжил я после некоторой паузы (легкое неодобрение проступило на лице капитана, а в чертах Веладе промелькнула надежда), — как, несомненно, согласятся мои глубокоуважаемые коллеги, одна из тяжелейших задач, лежащих на плечах комиссара, состоит в том, чтобы обеспечивать следование не только букве, но и духу Устава. И, памятуя об этом, я позволил себе прибегнуть к их совету с тем, чтобы уточнить возможность такой трактовки Устава, которая могла бы разрешить мою дилемму.

Я театрально развернулся к троице комиссаров, желая подчеркнуть, что это не я веду нечестную игру, отнимая у Пайриты его право на расстрел, а сам Комиссариат принимает такое решение.

— В очередной раз, господа, я хочу поблагодарить вас. Не только от себя, но и от лица полка, в котором мне выпала честь служить.

Я повернулся к Кастин и Броклау, наблюдавшим за процессом с дальнего края зала суда, и церемонно склонил голову. Признаю, я переигрывал, но мне всегда нравилось быть центром внимания — конечно, если это не внимание вражеских стрелков.

— Первейшей заботой комиссара всегда должна оставаться боевая эффективность соединения, к которому он приписан, — сказал я, — и, как следствие, боеспособность Имперской Гвардии в целом. Это тяжелая ответственность, но мы несем ее с гордостью, во имя Императора.

Присутствующие комиссары склонили головы, поздравляя самих себя с этой высокой долей.

— А это значит, что мне всегда противна идея пожертвовать жизнью закаленного солдата для чего-либо, кроме обеспечения побед, которых требует от нас Его Святейшее Величество.

— Я полагаю, что вы в конечном итоге приведете свою речь к какому-то выводу? — перебил Пайрита.

Я кивнул так, будто он оказал мне любезность, а не прервал меня. На повторение этой речи перед зеркалом в каюте я потратил большую часть утра.

— Конечно же, и сейчас я перейду именно к нему. Я и мои коллеги, — произнес я, лишний раз подчеркивая, что оглашаю не свое решение, а тщательно выработанное общими усилиями мнение, — не видим смысла в том, чтобы просто казнить этих солдат. Их смерть не выиграет нам никаких битв.

— Но Устав… — начал Пайрита.

Настал мой черед перебить его на полуслове:

— …определяет смерть как наказание за их преступления. Но только он не уточняет, что смерть должна быть немедленной. — Я обернулся к шеренге озадаченных и напуганных заключенных. — Решением Комиссариата вы будете находиться в заключении до тех пор, пока не представится возможность переправить вас в штрафной легион, где вас, без сомнения, в свое время найдет благородная смерть в бою. До того времени, буде возникнет необходимость в добровольцах для особенно опасного боевого задания, вам будет предоставлена честь занять их место.

Я снова окинул взглядом жалкую группку заключенных. Агрессивность Келпа и Требек смягчилась удивлением, Холенби все еще был в замешательстве от неожиданного поворота событий, Веладе едва сдерживала слезы облегчения, а Сорель… Выражение его лица оставалось непроницаемым, как будто все происходящее не имело к нему ни малейшего отношения.

— Увести!

Я подождал, пока они выйдут из комнаты, подгоняемые шоковыми дубинками конвойных полицейских, и обернулся к Пайрите:

— Вы удовлетворены решением, капитан?

— Полагаю, у меня нет другого выбора, — горько ответил он.

— Мои поздравления, комиссар! — Кастин подняла стакан амасека, произнося тост за мою победу, и столовая разразилась овациями.

Я скромно улыбался, проходя к столу старших офицеров, а мужчины и женщины вокруг аплодировали, восклицали и скандировали мое имя, и вообще вели себя так, будто я был Само Императорское Величество, заглянувшее с визитом. Я даже с некоторой тревогой ожидал, что кое-кто попытается запанибратски похлопать меня по спине, но то ли уважение к моему рангу, то ли естественное нежелание оказаться близко к Юргену (который, как обычно, отирался около меня) или и то и другое вместе удержало их чувства в узде. Занимая свое место между Кастин и Броклау, я поднял руку, прося тишины, и в столовой постепенно стало тихо.

— Благодарю вас всех, — сказал я, добавляя точно отмеренную дозу дрожи в голос, намекая на сильные, но жестко сдерживаемые чувства. — Вы оказываете слишком много почестей тому, кто всего лишь выполняет свою работу.

Как я и полагал, мне ответил хор несогласных, превозносящих меня голосов. Я снова поднял руку, призвав их к тишине.

— Но, если вы настаиваете… — Я подождал, пока утихнет бурный смех. — Раз уж мне предоставлено всеобщее внимание, что является живительной, новой струей в жизни штабного офицера… — Последовала новая волна смешков, теперь они все были у меня как на ладони. Я снова призвал их к тишине, принимая более серьезное выражение лица. — Я хотел бы озвучить встречные поздравления. За то короткое время, что я имею честь служить в этом полку, вы превзошли мои лучшие ожидания. Последние несколько недель были трудными для всех нас, но я могу с уверенностью заключить, что мне никогда еще не доводилось служить с полком, более готовым к бою и более способным взять победу, когда придет время.

С уверенностью? Конечно. Но вот по правде ли, это уже был совсем другой вопрос. Впрочем, мои слова произвели желаемый эффект. Я поднял бокал, провозглашая тост за присутствующих:

— За Пятьсот девяносто седьмой. За славное начало!

— За Пятьсот девяносто седьмой! — подхватили равно мужчины и женщины, увлеченные дешевыми эмоциями и еще более дешевой риторикой.

— Хорошо сработано, комиссар, — прошептал Броклау, когда я сел. Здравницы все еще звучали оглушительно. — Уверен, вы наконец-то превратили нас в приличное боевое соединение!

Ха, я добился кое-чего гораздо более важного. Я утвердил себя как популярную фигуру среди простых пехотинцев, а это значило, что в бою они будут прикрывать мою спину, если, конечно, я буду достаточно глуп, чтобы оказаться хоть сколько-нибудь близко к настоящим боевым действиям. То, что я собрал их в эффективную боевую силу, было просто полезным довеском.

— Я лишь исполнил свои обязанности, — ответил я, как мог более скромно, чего они, конечно, и ожидали.

И они это проглотили.

— Весьма вовремя, — добавила Кастин.

Я предусмотрительно сохранил невозмутимое выражение лица, но почувствовал, как хорошее настроение начинает улетучиваться.

— Мы получили приказ о назначении? — спросил Броклау.

Полковник кивнула, подцепив с тарелки салата из адэвены.

— На какой-то захолустный шарик грязи под именем Гравалакс.

— Никогда о таком не слышал, — сказал я.

Комментарий редактора

Учитывая типичное для Каина полное отсутствие интереса к чему-либо не касающегося его лично, следующий отрывок может оказаться полезен в том плане, что позволит рассмотреть авторский рассказ в более широком контексте. Необходимо упомянуть, что книга, из которой он взят, не является надежным справочником по вопросам кампании в целом, но, в отличие от большинства остальных работ по вопросу Гравалакского инцидента, в нем, по меньшей мере, предпринята попытка обрисовать историческую подоплеку конфликта. Несмотря на очевидную субъективность автора в качестве летописца событий, его резюме касательно повода к войне является достаточно точным.

Из «Уничтожить виновных! Беспристрастный отчет об освобождении Гравалакса» за авторством Сентенция Логара 085.М42

Семена Гравалакского инцидента были посеяны за много лет до того, как пришло осознание всей глубины кризиса, и, оглядываясь назад, мы можем легко разглядеть, как медленно, на протяжении нескольких поколений, пускал свои корни этот нечеловеческий заговор. Надо признать, что историк обладает возможностью окинуть взглядом перспективу прошедших событий, чего, к сожалению, не скажешь об их участниках. Поэтому вместо того чтобы указывать обвиняющим перстом и упрекать их в глупости, нам подобает лишь склонить головы в печали, когда мы вспоминаем слепую поступь наших предков, которая привела их на край гибели.

Не нужно и говорить, что вина за это не может быть вменена слугам Императора, и особенно это касается тех, кто имел отношение к руководству военными силами Его Святейшего Величества, равно как и усердных адептов Администратума. Ультима Сегментум обширен, а Дамоклов Залив — это всего лишь непримечательный пограничный сектор. После того как в семьсот сороковых героический флот Крестового Похода указал язычникам Тау их место, внимание Империума обратилось на более близкие угрозы, среди которых были вторжение флота-улья «Левиафан», пробуждение проклятых некронов и непрекращающиеся диверсии со стороны предательских Легионов.

И все же тау оставались на периферии Имперского космоса и постепенно снова начали свои посягательства на благословенные владения Его Святейшего Величества.

До этого момента Гравалакс был лишь неприметным аванпостом цивилизации, едва ли замеченным большой Галактикой. Поверхность его континентов была достаточно плодородна, чтобы обеспечить пропитание немногочисленному населению, а недра содержали необходимое количество минералов для той промышленности, какую это население могло поддержать. Кратко говоря, на нем не было ничего, что обеспечило бы хоть какую-то торговлю, и слишком мало населения, чтобы набирать рекрутов в Имперскую Гвардию. Позволю себе выразиться грубо, но это была глушь, не представляющая никакого интереса.

Но если Гравалакс рассчитывал бесконечно оставаться непотревоженным, то сделал он это напрасно. Через столетие после порки от праведных рук служителей Империума черные сердцем тау вернулись, снова распространяя свою ядовитую ересь по просторам Залива. Когда они впервые попытали удачи на Гравалаксе, никто не знает[7], но к концу последнего века тысячелетия они плотно укоренились там.

Не станет неожиданностью для моих читателей, которые, как и все мы, должны сознавать врожденное вероломство чужаков, что добились они этого коварным путем тайного проникновения. И, как ни горько это отмечать, добровольными помощниками тау были те, чья алчность и глупость сделали их идеальными жертвами этого чудовищного заговора. Я веду речь, как вы, без сомнения, уже догадались, о так называемых каперах. Этих настоящих пиратах, которые готовы поставить свои интересы выше интересов Империума, человечества и священного Его Императорского Величества!

[Я опускаю изрядную часть возбужденных, но размытых порицаний в адрес каперов. Логар, похоже, страдал какой-то навязчивой идеей касательно них. Возможно, один из каперов задолжал ему денег.]

Каким образом и почему эти изгои предпринимательства начали сделки с тау, история умалчивает[8]. Но можно сказать с точностью, что Гравалакс с его уединенным местоположением на краю Имперского космоса и вблизи расширяющейся сферы влияния опасных чужаков стал идеальным местом для запрещенных сделок.

Глава третья

Старые друзья — как сборщики долгов. Всегда появляются тогда, когда их меньше всего ждешь.

Гилбран Квэйл, собрание сочинений

Таскаясь по всей Галактике, я повидал множество городов, от вздымающей шпили Святой Терры до захлебывающегося кровью склепа эльдаров-убийц[9], но я редко видел что-то более странное, чем широкие проспекты Майо, планетарной столицы Гравалакса.

Мы высадились в безупречном порядке, только что сшитый штандарт 597-го полка гордо хлопал на ветру, пролетающем вдоль камнебетонных гектаров космопорта. Пока вальхалльцы строились поротно, я с трудом сдерживал искушение, чтобы не наклониться и не поздравить Суллу с идеальной точностью построения. Вряд ли она имела какое-то реальное отношение к этому результату, но не это предотвратило такой мой шаг. Она просто не способна была принять мои слова, даже как шутку, и еще не смирилась окончательно с теми организационными изменениями, которые я произвел. Но должен признать, на нас было любо-дорого посмотреть, и другие полки, маршируя мимо, кидали на нас косые взгляды, что, возможно, объяснялось простым удивлением при виде смешанной боевой единицы[10].

— Все на месте, полковник, — отчеканил Броклау, отдал честь и встал в строй рядом с Кастин.

Она кивнула, набрала полную грудь воздуха, готовясь отдать команду, но…

— Комиссар, — сказала она. — Я полагаю, эта честь принадлежит вам. Если бы не вы, этого подразделения просто не существовало бы.

Не постесняюсь признаться, я был тронут. Хотя мне принадлежит высшая власть в любом соединении, к какому бы я ни был приставлен, комиссар всегда остается вне обычной вертикали командования; а это значит, что он нигде не к месту. Предложив мне отдать приказ выдвигаться, Кастин выказала в максимально доходчивой форме то, что я являюсь такой же частью 597-го, как она сама, или Броклау, или дневальный. Непривычное чувство единения на минуту сбило мне дыхание, пока более рациональная часть моего «я» не восторжествовала по поводу того, насколько это облегчит мне задачу собственного выживания. Я кивнул, удостоверившись, что выгляжу глубоко тронутым, под стать моменту.

— Благодарю вас, полковник, — просто ответил я. — Но я полагаю, что эта честь принадлежит в равной мере всем нам. — Затем я набрал воздуха в легкие и проревел: — Шагом марш!

И мы это сделали. И если вы думаете, что это так же просто, как звучит, то вы об этом толком никогда не задумывались. Если посмотреть шире, то можно увидеть, что соединение включает до полудюжины рот — в нашем случае их было пять, в большинстве из них четыре или пять взводов. Единственное исключение — Третья рота, которая играла роль нашей тыловой опорной части и состояла в основном из транспортных машин, инженерных единиц и всего того, чему мы не смогли найти другого разумного места в ПРО. При этом по количеству единиц получалось примерно то же, что и нормальная рота. Добавьте в свои расчеты пять отрядов на взвод, в каждом десять солдат, плюс командное звено, чтобы держать их в строю, — и перед вами предстанет почти тысяча человек, если не забудете различных спецов и все уровни командной структуры.

Вдобавок к этой путанице Кастин решила разделить отряды на группы по пять человек, предчувствуя, что любой открытый конфликт, скорее всего, будет происходить в городских районах или около них. Отражение атак тиранидов на Корании убедило ее, что мелкие группы проще координировать в городском бою, чем полновесные отряды[11].

Но в целом, можете быть уверены, мы представляли собой неплохую демонстрацию силы, с нашими летящими на ветру штандартами и военным оркестром, громыхающим и выдувающим «Если я забуду тебя, о Терра» так, будто оркестранты были злы на композитора. У них не было времени по-настоящему порепетировать, учитывая все эти волнения на борту «Праведного гнева», но они восполняли нехватку мастерства энтузиазмом и, как и все мы, прекрасно проводили время. День стоял приятный и свежий, ветерок нес дыхание близкого океана — по крайней мере, пока наши «Химеры» и транспортные грузовики не начали испускать в воздух прометиевую вонь.

Мы намеревались произвести впечатление своим прибытием, и, клянусь Императором, нам это удалось, учитывая наш растянувшийся на десяток или около того кломов[12] марш к городу.

Большинство солдат были рады прогулке, упиваясь свежим воздухом и солнечным светом после столь долгого времени, проведенного меж корабельных переборок. Будучи сам уроженцем улья, я был привычен к замкнутому пространству, но общая праздничная атмосфера захватила и меня, и я с радостью погрузился в эту расплывчатую ауру благоденствия. Кастин и Броклау, конечно, не могли идти пешком, вынужденные соблюдать субординацию, так что мы тряслись впереди на «Саламандрах».

— Не могу же я позволить ключевым офицерам строить заговоры за моей спиной? — сказал я, улыбаясь.

Теперь я вовсю пользовался возможностью наслаждаться собой, свободно развалившись в открытом заднем отсеке разведывательной модификации «Саламандры», которую Юрген держал на полкорпуса позади машины полковника в интересах протокола и дабы подчеркнуть мою, пусть и притворную, скромность. Слаженные удары двух тысяч подошв по шоссе и кукареканье оркестра почти перекрывали собой рокот моторов, и, покидая главные грузовые ворота космопорта, мы, должно быть, представляли собой великолепное зрелище.

И вот тогда-то мои ладони снова начали зудеть. Поначалу я не мог понять, чем объяснить все возрастающее чувство тревоги, но что-то определенно похлопывало мое подсознание по плечу, нашептывая: «Что-то не так…»

Когда мы вошли в город, мое беспокойство выросло еще больше. Меня не удивляло, что на улицах почти нет движения — они были освобождены для нас местными властями; тысяча солдат и десятки единиц боевой техники занимают довольно много места, а мы были далеко не первым подразделением, высадившимся сегодня. Время от времени долетавшие сквозь шум приглушенные ругательства из передних шеренг, несомненно, говорили о том, что солдаты предпочли бы, чтоб Мужественных Всадников придержали подольше вместо того, чтобы посылать их впереди нас. Если уж на то пошло, думаю, Кастин тоже не находила удовольствия в том, чтобы любоваться целой улицей лошадиных задниц в течение всего марша. Но широкие проспекты были, на мой вкус, слишком уж тихими и излишне открытыми. Я не страдаю агорафобией, в отличие от многих уроженцев ульев, которые не могут чувствовать себя комфортно под открытым небом, но что-то в этих просторных улицах заставляло меня думать о снайперах и засадах.

Это заставило меня приглядываться к зданиям, которые мы оставляли за спиной, и мое беспокойство росло все больше. Собственно, в них не было ничего плохого — ничего похожего ни на те гротескные, болезненные для взгляда архитектурные формы, которые приносит с собой Хаос, ни на отвратительный функционализм сляпанных на скорую руку орочьих жилищ, но что-то в их обводах казалось смутно нечеловеческим. Элегантная простота зданий навела меня на мысль об эльдарской архитектуре, и тут мне, наконец, бросилось в глаза: вокруг не было ни одного острого угла, даже стыки стен были закруглены и сглажены. Но под странной стилизацией явно просматривались контуры складов, жилых блоков и фабрик, создавая впечатление, будто город забыли на ярком солнце и он начал таять.

Одно это должно быть достаточным доказательством распространяющегося коварного влияния ксеносов, но когда мы достигли пункта нашего назначения, мне довелось увидеть много больше.

— С этим местом что-то серьезно не в порядке, — сказал я Юргену, который на мгновение оторвал взгляд от дороги, чтобы кивнуть.

— Да, попахивает неправильностью, — согласился он безо всякого намека на иронию. — Вы видели гражданских?

Раз уж он об этом упомянул, то надо сказать, что по обочинам дороги их было на удивление мало. Обычно военный парад привлекал целые толпы гражданских, размахивающих флагами с орлом и иконами Его Святейшего Величества, охрипших от здравиц при виде такого количества отборных слуг Императора, готовых выпроводить врагов, чтобы можно было поскорее вернуться к бессмысленному существованию и не бояться, что придется постоять за себя самим. Однако тротуары были почти пусты, и на каждого лавочника, домохозяйку или подростка, которые махали нам руками или просто улыбались, приходилось столько же таких, кто провожал нас хмурыми, тяжелыми взглядами. У меня от них мурашки бегали вдоль позвоночника и пробуждались неприятные и не столь давние воспоминания о бунте в столовой и охваченных жаждой крови людях.

Следует признать, никто не стрелял и ничего не кидал в нашу сторону. Пока что. Но я ненавязчиво протянул руку вниз, чтобы убедиться, что мой лазерный пистолет и верный цепной меч готовы легко покинуть свои места в случае необходимости. Проделав это, я увидел первый из транспарантов. «Убийцы, отправляйтесь домой!» — гласил он, от руки написанный на чем-то напоминающем старую простыню. Кто-то натянул эту тряпку между столбами осветителей, достаточно высоко над головами пеших, но тех, кто ехал в машине, он задевал по голове. Как и едущих на лошади. Я увидел, как один из офицеров Мужественных Всадников раздраженно протянул руку и сдернул транспарант.

«Дурная идея», — отметил я для себя, ожидая, что толпа отреагирует на это агрессией, но, если не считать свиста от небольшой группки подростков, ничего не случилось. Мое дурное предчувствие становилось все отчетливее. Теперь в воздухе витало ощутимое, хоть и скрытое пока напряжение, подобное тому легчайшему эху будущего взрыва насилия, какое я ощущал на борту «Праведного гнева».

— Возвращайтесь к своему Императору и оставьте нас в покое! — выкрикнула красивая девушка с бритой, за исключением единственной, спускавшейся до плеч косы, головой, и меня будто окатило холодной водой. «Своему Императору». Я не мог ослышаться.

— Еретики! — с отвращением сказал Юрген.

Я кивнул, все еще не зная, чьему влиянию приписать это. Мог ли Великий Враг окопаться здесь так же, как и тау? Здравый смысл протестовал против этого. Если бы это было так, мы разбомбили бы это место с орбиты или сюда примчались бы Астартес и вырезали раковую опухоль прежде, чем она смогла бы дать метастазы.

Но дела еще не зашли так далеко: когда я обернулся, то увидел, как отряд арбитров пробился через толпу и набросился на подростков с шоковыми дубинками. Здесь все еще поддерживался должный порядок, но, милостью Императора, сколько еще это продлится?

Как я и опасался, это зависело целиком от нас.

Мы достигли места дислокации без дальнейших происшествий, развернув лагерь в комплексе складов и фабрик, выделенных для нас. Мы были не первым расквартированным здесь соединением, как я помню, поскольку Империум уже некоторое время наращивал тут силы, ожидая вторжения тау, и я узнал, что пополнение с «Праведного гнева» довело общую цифру до тридцати тысяч. Этого должно было с лихвой хватить для удержания захолустной планетки, даже если рассредоточить эти силы по континентам, но ходили слухи, что ожидаются новые подкрепления, и это тревожило меня больше, чем я хотел показать. Такая подготовка заставляла думать, что ксеносам здорово приспичило прибрать к рукам это местечко и на нас, скорее всего, возлагалась задача держать его изо всех сил.

Разместили нас рядом с еще одним из вальхалльских соединений — полагаю, что 14-м бронетанковым, — но про остальных не скажу. Правда, имелись весьма характерные доказательства того, что Мужественные Всадники все еще где-то поблизости, так что приходилось смотреть, куда ступаешь.

Было здесь еще одно соединение, которое я уже хорошо знал.

Меня все еще преследовало тревожное чувство после прогулки по городу, так что, оставив Юргена устраивать мое жилье, я отправился побродить по лагерю и был весьма рад наткнуться на Броклау и обнаружить, что он расставляет часовых по периметру нашей территории. Я бы не дожил до второй сотни лет, если бы не знал, где находятся лучшие укрытия и пути к отступлению, и первым делом я выискивал их везде, где бы ни оказался.

— Отличное решение, майор, — похвалил я его, на что он ответил кривой ухмылкой.

— Здесь мы, думаю, в достаточной безопасности, — сказал он. — Но осторожность никогда не повредит.

— Я вас понимаю, — согласился я. — Что-то в этом месте и мне не дает покоя.

Склады вокруг нас имели тот же причудливый закругленный вид, который я отметил раньше, и это вселяло в меня почти неуловимое ощущение неправильности, витавшее в воздухе, подобно телесному запаху Юргена. Но Броклау, впрочем, хорошо знал свое дело. Он устанавливал лазерные пушки в гнездах, защищенных мешками с песком, так, чтобы перекрыть зазоры между окружающими зданиями, и отправил снайперов занять позиции на крышах. Я как раз любовался его скрупулезностью, когда, сотрясая землю, лязгая и подвывая, показалась пара наших «Стражей», вращающих своими многоствольными лазганами. Они заняли позиции напротив основных гаражных ворот, ведущих на цокольный этаж, где стояли наши транспортные средства.

До определенной степени взбодренный всем этим, я прошел через территорию части на участки, занятые другими соединениями. Знакомая суета, солдаты, снующие туда-сюда под аккомпанемент непрерывного гудения двигателей и ругательств, — все это успокаивало. Не знаю, как далеко я ушел, когда через какофонию звуков вдруг прорвалась знакомая нота. На мгновение меня захватило то неопределенное ощущение, что возникает, когда что-то очень знакомое, но неосознанное вдруг, по прошествии многих лет, вновь попадает в поле вашего внимания. Я обернулся с ностальгической улыбкой. Тяжелый тягач «Троянец», запряженный в гаубицу класса «Сотрясатель», с ворчанием следовал через обширное открытое пространство, предусмотренное, видимо, под парковку личного транспорта рабочих, а теперь забитое контейнерами и техникой. Я давненько не видел вблизи таких машин, но сразу же узнал, потому как начал свою долгую и бесславную карьеру в захолустном артиллерийском полку. Поток воспоминаний — некоторые из них даже были приятными, — вызванных этим зрелищем, был настолько ошеломителен, что я не сразу осознал, что меня уже не в первый раз окликают по имени:

— Каи! Сюда!

Знаете, я никогда не назвал бы себя человеком, окруженным большим количеством друзей, что, полагаю, является естественным следствием моей работы, но из тех, кого я все-таки приобрел за эти годы, только одному хватало нахальства звать меня сокращенным именем. Так что, несмотря на перемены, что принесли годы, прошедшие с тех пор как я в последний раз видел его, не узнать офицера, бегущего ко мне через парковку с идиотской улыбкой, я не мог.

— Торен! — откликнулся я как раз в тот момент, когда он уворачивался от очередного «Троянца», избежав участи быть размазанным, как насекомое, по бетону. — Когда это ты стал майором?

Последний раз, когда я видел Торена Диваса, он только-только получил капитана и, провожая меня из 12-го артиллерийского полка, как раз маялся с похмелья. Помню, тогда я подумал о том, что из всей нашей батареи он единственный человек, которому жаль расставаться со мной.

— И что, во имя задницы Императора, ты тут делаешь?

— То же, что и ты, я так думаю. — Он, отдуваясь, подошел со своей обычной кривобокой улыбочкой. — Поддерживаю порядок, изгоняю еретиков, обычные делишки.

На его висках, как я заметил, появились седые прядки, а пояс был застегнут на пару отверстий ближе к концу, но его окружала все та же атмосфера ребяческого энтузиазма, которую я помнил со дня нашей встречи.

— Но я не ждал увидеть тебя в таком захолустье, — добавил он.

— Аналогично, — ответил я, отворачиваясь и наблюдая за суетой вокруг. — На мой взгляд, тут у вас слишком много огневой мощи, чтобы просто нагнать страху на упрямых провинциалов.

— Если тау мобилизуют свои войска, нам понадобится каждая капля этой огневой мощи, — сказал Дивас. — Некоторые их военные машины нужно видеть, чтобы поверить, что такое бывает. У них есть что-то вроде дредноутов, быстрых, как у Астартес, но вдвое больше по размерам, а по сравнению с их танками даже эльдарские вещицы выглядят так, будто их клепали орки…

Как обычно, он, похоже, наслаждался открывающейся перспективой битвы, что, безусловно, нетрудно, когда ты находишься в километрах от линии фронта и только зашвыриваешь туда снаряды; но не особо весело, когда сходишься с врагом лицом к лицу на расстоянии плевка. И считайте себя счастливчиком, если это не один из проклятых Императором ксеносов с ядовитыми железами.

— Но до сражения, конечно же, не дойдет, — сказал я. — Теперь, когда мы здесь, им надо быть сумасшедшими, чтобы затеять высадку.

К моему изумлению, Дивас рассмеялся:

— Они уже здесь.

Это была новая и неприятная информация, и я удивленно уставился на собеседника.

— С каких это пор? — выдохнул я.

Готов признать, что редко оказываюсь настолько уж прилежным, чтобы действительно прочитать планшет с брифингом, но, даже просматривая его по диагонали, уверен, я заметил бы нечто столь важное и непосредственно касающееся моего благополучия.

Дивас пожал плечами:

— Около полугода. Во всяком случае, они уже были на планете, когда «Очищающий огонь» сбросил нас сюда.

Вот это были по-настоящему плохие новости. Я предвкушал приятную небольшую прогулку со стрельбой по мишеням в виде гражданских бунтовщиков или, в худшем случае, расстрел солдат взбунтовавшегося отряда сил планетарной обороны. Но теперь мы оказались лицом к лицу с врагом, который вполне мог сравниться с нами. Кишки Императора! Если хотя бы половина того, что я слышал о тау и их техноколдовстве, верна, то пинка могут отвесить как раз нам. Дивас ухмыльнулся в ответ на мое изменившееся выражение лица, поняв его совершенно превратно.

— Так что тебе наконец-то удастся повеселиться, — сказал он, хлопая меня по спине.

Я готов был его убить.

Но конечно, я этого не сделал. Во-первых, как я уже сказал, у меня не так много друзей, чтобы я мог позволить себе ими разбрасываться, и потом, Дивас пробыл здесь достаточно долго, чтобы накопить жизненно важную информацию, в которой я нуждался. К примеру, о местоположении ближайшего бара, куда можно добраться, не привлекая к себе излишнего внимания.

Так что на прогулку по улицам Майо мы вышли вместе, и благодаря моей комиссарской униформе охранник у ворот пропустил нас без вопросов, только предупредил о возможной опасности:

— Будьте осторожны, сэр. На Высотах[13], говорят, были волнения.

Мне это название ни о чем не говорило, так что я просто улыбнулся и кивнул, сказав, что мы будем аккуратны, после чего, отойдя подальше от часового, удостоверился у Диваса, что мы не окажемся вблизи этого района.

— Император милосердный, нет, — ответил он, хмурясь. — Там все кишит еретиками. Если ты и застанешь меня там, то только с отрядом «Адских Гончих», зачищающих это местечко.

Надо ли говорить, что он никогда не видел, что делают с человеком зажигательные виды вооружения, иначе он не считал бы эту идею столь привлекательной. Я видел, и я бы не пожелал такого даже злейшему врагу. Ну ладно, парочке бы пожелал, если хорошенько подумать, но они все и так мертвы, так что это все не по существу.

— Так откуда они появились? — спросил я, пока мы шли по улице.

Опускались сумерки, мерцая, обретали жизнь светильники на придорожных столбах и вывески кафе, а людей вокруг нас становилось все больше. Небольшие группки прохожих сторонились, давая нам пройти, — некоторые с уважением, некоторые испуганно, — несомненно, на них производили впечатление наша имперская форма и оружие, которое мы несли открыто. Некоторые вполголоса возмущались, главным образом обладатели таких же причесок, какой щеголял давешний еретик-подросток, — их головы были выбриты, оставлена только длинная коса на затылке. Ее значение я понял только по прошествии времени, но уже тогда мне было ясно, что это некий знак отличия и что те, кто его носит, вероятно, переметнутся на сторону врага, едва начнется стрельба. Пока же они удовлетворялись тем, что шепотом бормотали оскорбления.

— Это местные, — сказал Дивас, не удостаивая недовольных вниманием, чему я был рад.

Из всех способов, которыми я мог бы закончить свою жизнь, быть зарезанным в уличной драке — казался мне одним из наиболее постыдных.

— Вся планета заражена ксенолюбами.

Это было некоторым преувеличением, но он оказался более или менее прав, как мне предстояло выяснить позже. Если говорить, не вдаваясь в подробности, то местные жители торговали с тау уже на протяжении нескольких поколений, что было не слишком благоразумно с их стороны, но чего еще ожидать от группки крестьян из такого захолустья? Конечным результатом явилось то, что большинство из них довольно-таки сильно привыкли видеть вокруг чужаков, и, несмотря на непритворные старания местной Экклезиархии предупредить их о том, что ни к чему хорошему это не приведет, многие из них стали впитывать нездоровые идеи ксеносов. Тут-то и прибыли мы, готовые привести их обратно в Имперское стадо прежде, чем они слишком сильно пострадают, что с нашей стороны было весьма благородно, не так ли?

— Проблема в том, — произнес Дивас, заглатывая уже третью порцию амасека, — что самые упертые зашли так далеко, что полагают: тау — лучшее, что случалось в Галактике с тех времен, как Император ходил в коротких штанишках, а мы — большие плохие задиры, которые пришли, чтобы отобрать у местных новые красивые игрушки.

— Что ж, теперь, когда тау здесь окопались, эта задача может оказаться несколько сложнее, — сказал я. — Но меня удивляет, что местные готовы рискнуть.

Я тоже выпил, чувствуя, как жар от забористого напитка разливается в груди.

— Чужаки должны знать, что мы не позволим им аннексировать это место без боя.

— Они утверждают, что прибыли сюда только для защиты своих торговых интересов, — сказал Дивас.

Мы оба усмехнулись. Известно было, как часто Империум утверждал точно то же самое, как раз перед тем, как запустить полномасштабное вторжение на очередной невезучий шарик. Но, проделывая это, мы, конечно же, были в своем праве, и моей обязанностью было расстрелять любого, кто подумает иначе.

— Тогда выпьем за дипломатов, — произнес я, подавая знак, чтобы нам налили еще по разу.

Симпатичная пухленькая официантка, полная патриотического рвения, расторопно наполнила наши бокалы.

За что можно похвалить Диваса, так это за умение выбрать хороший бар. Этот, «Крыло орла», был определенно лоялен к имперцам. Обширный, прокуренный подвал, обычно полный солдатни из сил планетарной обороны, был рад наконец-то увидеть настоящих воинов и негодовал, что губернатор до сих пор не спустил их на чужаков. Владельцем был капрал из резервистов СПО, недавно вышедший в отставку после двадцати лет службы, и он, казалось, никак не мог привыкнуть к чести принимать у себя настоящих офицеров Гвардии. Как только Дивас представил меня, а я с приличествующей скромностью поведал о своих подвигах во имя Императора, вопрос о плате за выпивку уже не стоял. Раздав автографы нескольким гражданским посетителям, каждый из которых считал нужным попросить нас «подстрелить парочку этих синих мерзавцев» от их имени, мы удалились за тихий боковой столик, где могли поговорить без помех.

— Я думаю, что дипломатам не помешала бы помощь в этом дельце, — сказал Дивас, заговорщицки постукивая пальцем по носу и поднимая стакан.

Я пил немного медленней его, остро осознавая, что нам скоро отправляться в обратный путь через потенциально враждебный город. Для такого дела желательно сохранить достаточно ясную голову.

— Помощь от кого? — спросил я.

— А как ты думаешь? — Дивас макнул палец в стакан и вывел на столешнице стилизованную латинскую «I», перечеркнутую парой поперечных линий, затем быстрым движением руки стер её.

Я рассмеялся:

— Ах да, они. Да.

Не было еще ни одного места с нестабильной политической обстановкой, где бы я оказался и не услышал слухов об агентах Инквизиции, шныряющих за кулисами происходящего, но до тех пор, пока я не оказываюсь у них на побегушках, я не верю ни единому слову о них. С другой стороны, если таких слухов не ходит, значит, эти ребята уж точно готовятся набедокурить[14].

— Смейся-смейся. — Дивас прикончил содержимое своего бокала и поставил его на стол. — Но я слышал об этом от адептов Администратума, которые клялись, что получили информацию… из определенного источника.

Выражение легкого замешательства промелькнуло на его лице.

— Думаю, мне стоит глотнуть свежего воздуха.

— И правда, тебе это не помешает, — ответил я.

Даже не принимая во внимание присутствие Инквизиции, которое я посчитал тогда смехотворными выдумками, он все-таки дал мне достаточно поводов для размышления. Ситуация на Гравалаксе была, несомненно, гораздо более сложной, чем я предполагал, и мне следовало все тщательно обдумать.

Так что мы покинули гостеприимный кабак, особенно огорчив нашим уходом давешнюю официантку, и нетвердой походкой взобрались по ступенькам, ведущим на улицу.

Холодный ночной воздух окатил меня, будто освежающий душ, с ним вернулось настороженное состояние, и я огляделся вокруг, пока Дивас громко общался с Императором, нагнувшись над ближайшей сточной канавой. По счастью, бар, в который он нас зарулил, находился в тихой боковой аллее, так что никто не видел сего оскорбления имперского мундира. Убедившись, что он закончил извергать содержимое своего желудка, я помог ему встать.

— Раньше ты был крепче, — проворчал я, и он грустно покачал головой:

— Это все местное пойло. Не то, что нам доводилось пить раньше. И мне стоило закусывать…

— Только продукты переводить, — утешил я его и быстро оглянулся, стараясь сориентироваться. — Куда нас, граната тебя раздери, занесло?

— Мы в доках, — уверенно заявил он, уже довольно твердо стоя на ногах. — Сюда.

Он зашагал в сторону ближайшего освещенного проспекта. Я пожал плечами и последовал за ним. В конце концов, у него было три недели, чтобы осмотреться.

Но когда мы уже шли по ярко-освещенной улице, я почувствовал беспокойство. Конечно, мы были заняты беседой по дороге к бару, но окрестности казались мне совсем уж незнакомыми, и я начал размышлять, была ли уверенность Диваса обоснованной.

— Торен, — произнес я по прошествии некоторого времени, замечая, как постепенно вокруг становится все больше одиноких косиц на затылках и убийственных взглядов в нашу сторону, — ты уверен, что мы идем в расположение наших войск?

— Не наших, — сказал он с ухмылкой на лице. — Их. Я подумал, что ты захочешь взглянуть на врага.

— Чего ты подумал?! — взвизгнул я, пораженный его тупостью. Но потом я вспомнил. Дивас покупался на любой миф о моем героизме полностью и без малейшего сомнения с тех пор, как увидел меня, выступившего против целого выводка тиранидов с одним цепным мечом. В те времена мы оба были неоперившимися юнцами. Произошел мой подвиг по чистой случайности, я даже не подозревал о присутствии проклятых жуков, пока не столкнулся с ними. И если бы я случайно не завел их в зону поражения нашей тяжелой артиллерии — тем самым выиграв победу в тот день, — они бы разорвали меня на кусочки. Прогулки во вражеские лагеря, наверное, казались Торену чем-то, что я проделываю в качестве развлечения. — Ты с ума спрыгнул?

— Да это совсем безопасно, — ответил он. — Мы еще официально не воюем.

Это, конечно, правда, но не повод нарываться.

— Да, и пока это так, мы не станем их провоцировать, — сказал я, напустив на себя вид ответственного комиссара. Лицо у Диваса стало расстроенным, как у ребенка, которому не дали сладкого, и я подумал, что не лишне будет добавить лоска моим словам, чтобы они соответствовали тому, чего он от меня ждал. — Мы не можем ставить собственные развлечения выше нашего долга перед Императором, каким бы искушением это ни было.

— Да, думаю, ты прав, — неохотно согласился он, и я вздохнул немного легче.

Теперь все, что от меня требовалось, это направить его назад в бараки прежде, чем ему придет в голову еще какая-нибудь глупость. Так что я взял его под руку, и развернул.

— А теперь скажи, как нам вернуться в расположение части?

— Как насчет того, чтобы сделать это в мешках для трупов? — прозвучал вопрос.

Я обернулся, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Дорогу перегородили около десятка местных, уличное освещение отражалось от их выбритых голов, а в руках недвусмысленно покачивалось разнообразное импровизированное оружие. Они выглядели круто, по крайней мере, по их понятиям, но того, кто видел орков и эльдарские шайки, так просто не напугаешь. Ну, положим, напугать меня нетрудно, только я этого не показываю, что главное. К тому же лазерный пистолет и цепной меч по любому круче монтировки. Так что я придержал за плечо Диваса, потому как он был все еще достаточно накачан спиртным, чтобы клюнуть на оскорбления, и лениво улыбнулся.

— Поверьте, — сказал я, — вы не порадуетесь, если затеете что-нибудь.

— Не диктуй мне, чему я должен радоваться. — Заводила шайки шагнул вперед, на свет. «Отлично, — подумал я, — продолжай их забалтывать». — Но это же то, что привыкли делать вы, имперцы?

— Что-то я не понимаю, — ответил я, подпуская в голос легкое любопытство.

Краем глаза я поймал движение, сказавшее мне, что путь к отступлению отрезан. Вторая шайка вынырнула из переулка позади нас. Я начал прикидывать возможности. Если я потянусь за лазерным пистолетом, они набросятся, но я, пожалуй, успею сделать выстрел. Если этим выстрелом снять главаря и одновременно броситься вперед, то есть хороший шанс прорваться и убежать. Конечно, при условии, что они будут в достаточной мере ошарашены или напуганы. Если повезет, они набросятся на Диваса, что даст мне время убраться подальше, но я не мог быть в этом уверен, так что продолжал тянуть время и ждать лучшей возможности.

— Вы здесь, чтобы украсть наш мир! — выкрикнул лидер. Когда он целиком вышел на свет, я увидел, что его лицо выкрашено в синий цвет мягкого пастельного оттенка. Это должно было выглядеть глупо, но странным образом смотрелось весьма харизматично. — Но вы не отберете нашу свободу!

— Твою свободу принесли тебе мы, кретин-ксенолюб! — Дивас вырвался из моей хватки и рванулся вперед. — Но твои промытые мозги совершенно размокли, чтобы это понять!

Ну, снова-здорово. Прощай, дипломатия. И все-таки, пока приятель изображает из себя «Атаку Ганнака»[15], я могу попробовать дать деру.

Впрочем, такая удача мне не светила — еретики согласованно взяли нас в тиски. Я успел лишь выдернуть лазерный пистолет и сделать один выстрел, снеся половину лица у одного из нападавших, — что, надо сказать, немногим ухудшило его и без того непривлекательную внешность. Затем железный прут тяжело опустился мне на кисть. Я побывал в достаточном количестве рукопашных, чтобы заметить удар и принять его вскользь, что спасло меня от перелома или чего похуже, но не уменьшило боль, которая пронзила руку от пальцев до плеча, заставив ее онеметь. Мои пальцы разжались, и я быстро наклонился, пытаясь подхватить драгоценное оружие, но тщетно. В ребра мне врезалось колено, выбив воздух из легких, и я упал, ободрав костяшки пальцев (по крайней мере, те из них, что были настоящими) о холодное, твердое покрытие и понимая, что если я как-нибудь не вырвусь отсюда, то я мертвец.

— Торен! — крикнул я, но у Диваса теперь было достаточно своих проблем, и от него мне помощи ждать не стоило.

Я сжался в комок, стараясь защитить жизненно важные части тела, и отчаянно пытался добраться до цепного меча. Конечно же, именно на него мне стоило полагаться в первую очередь и постараться с его помощью удержать толпу на расстоянии, но хорошая мысля приходит опосля, и теперь чертова штука была зажата между мною и асфальтом. Я отчаянно старался выцарапать меч, чувствуя, как кулаки и сапоги обрабатывают мои ребра. К счастью, нападавших было так много, что они мешали друг другу, а моя форменная шинель была достаточно толстой, чтобы смягчать удары, иначе я имел бы уже весьма плачевный вид.

— Шкри-и-и! — Воздух разорвал нечеловеческий крик, заставивший волосы у меня на спине встать дыбом, даже учитывая мое положение.

Мои противники замерли в нерешительности, и я откатился прочь как раз вовремя, чтобы увидеть, как самого большого из них отбросило прочь какой-то неведомой силой.

На секунду я подумал, что у меня галлюцинации, но боль в ребрах была слишком настоящей. Сверху вниз на меня смотрело лицо, на котором выделялся огромный, загнутый клюв, увенчанное гребнем крупных, затейливо раскрашенных перьев, и горячее, с трупным запашком дыхание заставило меня судорожно сглотнуть.

— Вы относительно не повреждены? — спросила эта образина на готике со странным акцентом. Это сложно передать на письме, но голос был горловым, а большинство согласных сведены к жестким щелкающим звукам. Но, нужно признать, речь была вполне внятной.

Мой же ступор был целиком обусловлен открытием, что подобная тварь вообще могла говорить.

— Да, благодарю вас, — хрипло ответил я через секунду. Когда не имеешь понятия, что происходит, вежливость не повредит.

— Это радостно, — сказало нечто и небрежно отшвырнуло еретика, которого держало в левой руке.

Остальные теперь угрюмо переминались вокруг, как учащиеся Схола, к которым пришел наставник и испортил все веселье. Тонкая, чешуйчатая рука с похожими на кинжалы когтями, потянулась ко мне. На секунду мое сердце замерло, но потом я разгадал его намерение и принял руку, поданную, чтобы помочь мне встать. Теперь существо повернулось к группке мрачных еретиков.

— Это не приближает всеобщее благо, — сказало оно. — Теперь разойдитесь и избегайте вступать в конфликт.

Фраза звучала весьма вызывающе, если я что-то в этом понимаю. Но, к моему удивлению и, должен признать, огромному облегчению, кучка забияк растворилась в тени. Я с некоторой тревогой посмотрел на своего спасителя. Он (или она — что касается крутов, тут не угадаешь, впрочем, только им самим и есть до этого дело) был лишь немногим выше меня, но выглядел весьма пугающе. Они достаточно сильны, чтобы схватиться в рукопашной с орком, и я, например, не поставил бы на зеленокожего. А справиться с человеком для крута было делом пары секунд. Но все же я подобрал свой выпавший лазерный пистолет и постарался восстановить дыхание.

— Я ваш должник, — сказал я. — Должен заметить, что я не понимаю причин вашего вмешательства, но, тем не менее, я благодарен.

Неловко и не без труда я засунул оружие обратно в кобуру. Правая рука распухла, и пальцы казались невосприимчивыми. Мой спаситель издал забавный щелкающий звук, который, как я предположил, был аналогом нашего смеха.

— Имперские офицеры убиты сторонниками тау. Это нежеланный исход, когда политическая ситуация так напряжена.

— Это нежеланный исход в любое время, покуда один из офицеров — я.

Чужак снова издал щелкающий звук. Это напомнило мне о Дивасе, и я побрел проверить, как он. Он еще дышал, но был без сознания, глубокая рана пересекала его лоб. Я нахватался достаточно знаний в полевой медицине, чтобы понять, что достаточно скоро он оправится, но по пробуждении голова у него будет болеть так, что он пожалеет, что не потерял ее здесь сегодня. Поделом дураку за то, что едва меня не прикончил.

— Я горд быть Гороком, из клана Ча, — сказало существо. — Я крут.

— Я знаю, кто вы, — ответил я. — Круты убили моих родителей.

И таким образом забросили меня в Схола Прогениум и соответственно в Комиссариат, вместо того чтобы позволить следовать своей судьбе, которая, несомненно, заключалась в том, чтобы содержать приятный домик легких увеселений для жителей улья и смотрителей выгребных ям, которым легче пораскинуть деньгами, чем мозгами. Я был немного обижен на крутов за это, намного больше, чем собственно за смерть своих предков, которые, честно говоря, при жизни были не лучшей компанией. Но взять моральное превосходство никогда не помешает. Мой новый знакомый, впрочем, не выглядел особо задетым.

— Верю, что они сражались хорошо, — сказал он.

Я в этом сомневался. Они вступили в Гвардию только затем, чтобы покинуть улей раньше, чем за ними придут арбитры, и, несомненно, дезертировали бы при первом удобном случае. Получается, кое в чем я могу винить и свои гены.

— Недостаточно хорошо, — сказал я, и Горок в очередной раз отщелкал свое веселье.

Было довольно тревожно ощущать, что нечто столь нечеловеческое понимает меня гораздо лучше, чем собственные сородичи.

— Следуйте аккуратно, комиссар, — сказал он. — И используйте своих врагов, чтобы питать себя. Пусть у нас не будет повода для конфликта.

Благодарение Императору, если будет так. Но почему-то я сомневался, что такое возможно, и, конечно же, оказался прав. Но мне еще предстояло удивиться тому, как быстро в действительности нас настиг кризис.

Комментарий редактора

Вероятно, здесь следует отметить, что упоминание о своем прошлом, которое Каин приводит во время разговора с крутом, хотя внешне и похоже на правду, не выдерживает более подробной проверки. Взять хотя бы то, что допуск в Схола Прогениум является привилегией, обычно оставляемой за детьми офицеров. Если он действительно был ребенком простых солдат, его родители должны были покрыть себя выдающейся славой в бою, приведшем к их гибели, что, мягко говоря, маловероятно, учитывая то, как он их характеризует. Более того, он оговаривается, что они завербовались и служили вместе. Несмотря на то, что смешанные боевые единицы, как уже было указано выше, не являются неслыханными для Имперской Гвардии, было бы удивительным совпадением, если бы так было и в их случае.

Каин в своих мемуарах часто дает отсылки к своим молодым годам, проведенным на планете-улье, но ни разу не уточняет на какой; что, в свою очередь, делает проверку этих утверждений практически невозможной. В то же время ни один изизвестных мне миров-ульев не выставлял смешанного гвардейского полка в промежуток времени, соответствующий тому, о котором ведет речь Каин. Мы не должны также забывать, что, по его собственному утверждению, этот человек был патологическим лгуном, одаренным умением говорить что угодно, лишь бы это позволило ему эффективно манипулировать слушателями.

Глава четвертая

Часто замечают, что дипломатия — это просто война другими средствами. Наши битвы не становятся менее отчаянными оттого, что они бескровны, но, по крайней мере, мы достаем вино и сухие пайки.

Толлен Ферланг, имперский посол в Ультрамаре, 564-603М41

— Вы уверены, что достаточно поправились? — спросила Кастин с легкой тенью озабоченности, лежащей между бровей. Я кивнул и поправил перевязь, которую соорудил для пущего эффекта. Она была из черного шелка, подходящего к темным цветам моей парадной формы, и придавала мне, как я думал, приемлемо лихой вид.

— Я в порядке, — сказал я, широко улыбаясь. — Нападающим, слава Императору, досталось хуже.

За пару дней после стычки с еретиками моя рука более или менее зажила, и медики уверили меня, что я отделался сильным ушибом. Она все еще плохо слушалась и немного болела, но, в общем, я легко отделался. В любом случае много легче, чем Дивас. Он провел ночь в лазарете и все еще ходил с костылем. Но, несмотря на это, он оставался таким же раздражающе жизнерадостным, как всегда, и я старался найти как можно больше дел, чтобы держаться подальше от него каждый раз, когда майор снова предлагал пообщаться.

К счастью для меня, Дивас потерял сознание раньше, чем появился крут, так что моя репутация в очередной раз оказалась незаслуженно приукрашена. Он заключил, что я в одиночку прогнал нападавших, а я не видел достойного резона разрушать его иллюзии. Кроме того, мой разговор с тем существом оказался на удивление тревожащим, и я понял, что не хочу слишком о нем задумываться. Я отметил, что Дивас в своем докладе тактично умолчал о том, почему мы оказались в глубоком тылу приверженцев тау, так что, может статься, они все-таки вбили в него немножко здравого смысла. Но, впрочем, зная Диваса, я в этом сомневался.

— Что ж, поделом им за то, что выступили против лучших людей Империума, — сказала Кастин, с готовностью купившаяся на официальную версию событий, особенно потому, что последняя демонстрация моих выдающихся боевых качеств хорошо отразилась на подразделении под ее командованием. Она то и дело поправляла свою парадную форму, одергивая коричневую шинель. Как и большинство вальхалльцев, выходцев с окованного льдом мира, она легко переносила холод, зато даже умеренно теплый климат находила несколько неуютным. Проведя большую часть своей службы с вальхалльскими подразделениями, я давно перенял их привычку устанавливать кондиционер в помещениях на температуру, при которой пар шел изо рта, и обычно никогда не расставался со своей комиссарской шинелью.

— Насколько я могу судить, полковник, — сказал я, — вполне допустимо будет сменить форму одежды на рекомендуемую для тропиков.

— Вы так считаете? — Она неуверенно нахмурилась, в очередной раз напомнив мне, насколько она молода для столь высокого звания, и я испытал непривычный прилив сочувствия. Престиж подразделения был в ее руках, и порой можно было заметить, насколько тяжела для нее эта ноша.

— Безусловно, — заверил я ее.

Она сняла теплую меховую шапку, растрепав при этом волосы, и стала расстегивать шинель. Потом замялась.

— Ну, я не знаю, — сказала она. — Если подумают, что я слишком неформально себя веду, это плохо отразится на мнении обо всех нас.

— Ради Императора, Регина, — вмешался Броклау с весельем в голосе. — Какое впечатление ты произведешь, если будешь весь вечер потеть, как орк?

Я заметил, что он назвал ее по имени — при мне это произошло в первый раз — с молчаливым удовлетворением. Еще один шажок в движении 597-го к единению. Настоящее испытание придет, конечно, только тогда, когда они попробуют себя в своем первом сражении, но и эта мелочь уже была хорошим знаком.

— Комиссар прав.

— Комиссар всегда прав, — сказал я, улыбаясь. — Читайте устав.

— С этим не поспоришь.

Кастин стянула шинель с очевидным облегчением и пригладила оказавшийся под ней жилет. У него был глубокий, вырез, подчеркивающий ее формы так, что, я уверен, она должна была привлечь внимание большинства мужчин, где бы ни оказалась. Броклау одобрительно кивнул.

— Думаю, тебе не стоит опасаться того, что ты не производишь впечатления, — сказал он, предлагая ей расческу.

— Лишь бы впечатление было хорошим.

Она уложила волосы и стала подтягивать оружейный ремень.

Как и у меня, у нее на ремне висел цепной меч, но богато позолоченный и от кончика ножен до рукояти расписанный священными символами. Разница между ним и моей моделью — функциональной, потрепанной и побитой слишком частым, на мой вкус, употреблением — была разительна. Кобура, располагавшаяся на ее другом боку, была столь же безукоризненна. Лоснящаяся черная кожа скрывала болт-пистолет, также сверкавший полированными боками и изысканно выгравированными ликами святых.

— Несомненно, — заверил я.

Ее нервозность была хорошо понятна, потому как нас пригласили не куда-нибудь, а на дипломатический прием во дворце губернатора. По крайней мере, меня пригласили и, в интересах этикета, ожидали также полковника и подобающий эскорт. Такого рода званые вечера были Кастин в новинку, и она чувствовала себя не в своей тарелке.

Я же пребывал в своей стихии. Одной из приятных сторон жизни Героя Империума было то, что заправилы определенного социального круга мечтали заполучить меня к себе, позволив мне все эти годы наслаждаться гостеприимством, винными погребками и дочерьми богатых лентяев, а также свести близкое знакомство с тем миром, в котором они крутились. Главное, что надо было запомнить (и чем я поделился с Кастин), — их представление о том, каким должен быть солдат, имело мало общего с реальностью.

— Лучшее, что ты можешь сделать, — сказал я, — это сразу не позволить втянуть себя во всю эту протокольную чушь. Они и не ожидают, что мы в ней разберемся, так что просто пошли их в варп, и дело с концом.

Она не смогла удержаться от улыбки и устроилась поудобнее в кресле штабной машины, которую где-то раздобыл Юрген. Имея на вооружении мою комиссарскую власть, которая позволяла ему без препонов реквизировать практически все, что угодно, кроме разве что космических крейсеров, он со временем развил в себе нешуточный талант раздобывать все необходимое для моего удобства и комфорта. Я никогда не задавал лишних вопросов по поводу того, где он доставал все это, так как подозревал, что ответы могут сильно затруднить мою жизнь.

— Вам легко говорить, — сказала она, — вы герой. А я всего лишь…

— Один из самых молодых командиров полка во всей Гвардии, — закончил я. — И это положение, по моему мнению, вы занимаете целиком и полностью заслуженно. — Я улыбнулся. — А мое доверие не так-то просто заслужить.

Конечно же, именно это она хотела услышать. Я всегда хорошо умел управлять людьми. Это одна из причин, почему я так хорошо справляюсь со своей работой. Полковник стала выглядеть немного счастливее.

— Так что вы посоветуете? — спросила она.

Я пожал плечами:

— Они могут быть сколь угодно богаты и влиятельны, но они всего лишь гражданские. Как бы сильно они ни старались это скрыть, они будут благоговеть перед вами. Я всегда находил, что в таких ситуациях лучше быть простым, прямым воякой, не интересующимся политикой. Император указывает, мы идем…

— Через варп, пока живем, — закончила она с улыбкой строчку из старой песни. — Значит, мы не должны высказывать своего мнения или отвечать на вопросы о большой стратегии.

— Именно так, — сказал я. — Если они захотят поговорить, расскажите им пару баек о своих предыдущих кампаниях.

В моем случае это, без сомнения, было верно. Я знал, что меня пригласили исключительно в качестве патриотической занавески, дабы произвести впечатление на тау тем препятствием, с которым им придется столкнуться, если они окажутся настолько глупы, чтобы затевать драку с нами. По мне, так пускай бы они водрузили свой флаг на губернаторском дворце в любое удобное для них время, но не мне решать.

— Спасибо, Кайафас. — Кастин положила подбородок на руку, глядя на мелькающие за окном огни.

В первый раз с тех пор, как я присоединился к этому полку, кто-то из них назвал меня по имени. Это было странное чувство, но удивительно приятное.

— Не за что… Регина, — сказал я, и она улыбнулась в ответ.

Я знаю, о чем вы подумали, но вы ошибаетесь; в конце концов, я стал считать ее своим другом и Броклау тоже, но дальше наши отношения не заходили, что-либо большее сделало бы наше положение шатким; иногда, оглядываясь назад, я думаю, что все-таки оно того стоило, но уж как есть, так и есть.

Дворец губернатора располагался в районе, который местные называли Старым Кварталом. Здесь мода на навеянную тау архитектуру, заразившая остальной город, не закрепилась, так что неясное беспокойство, одолевавшее меня с самого прибытия, стало понемногу отпускать. Виллы и усадьбы, проплывавшие за стеклами машины, приобрели знакомые кубические формы имперского стиля, и я ощутил прилив хорошего настроения, настолько сильный, что даже начал предвкушать удовольствие от предстоящего ужина.

Юрген провел машину между створками кованых ворот, украшенных имперским орлом, и заскрипел шинами по рыхлому гравию длинного, закругляющегося проезда, освещенного мерцающими факелами. За нами следовал грузовик с почетным эскортом, приводя дорожку в полную негодность своими мощными траками, в то время как солдаты наслаждались видами из открытого кузова, тыча пальцами и обсуждая достопримечательности. За мерцающим светом живого огня факелов можно было разглядеть ухоженный парковый газон с куртинами цветов и декоративными фонтанами — какая-то часть моего сознания автоматически оценивала, как их лучше всего использовать в качестве прикрытия.

По шумному вдоху Кастин я понял, что в ее боковом окне показался сам дворец, и через секунду поворот дороги открыл его и мне.

— Неплохая квартирка, — сказал я с напускной небрежностью.

Кастин взяла себя в руки и прекратила таращиться, будто деревенщина какая.

— Напоминает бордель, куда я захаживала в кадетские годы, — ответила она с явным намерением переплюнуть меня в показной искушенности.

Я ухмыльнулся:

— Так-то лучше. Помни, мы солдаты. Нас такие вещи не впечатляют.

— Совершенно не впечатляют, — согласилась она, лишний раз поправляя жилет.

Да, в этом здании было чем не впечатлиться. Оно, должно быть, простиралось на добрый километр от одного флигеля до другого, хотя, конечно, много места занимали внутренние дворики и сады, скрытые от нас внешними стенами. Контрфорсы и зубцы, украшенные статуями, увековечивающими предыдущих губернаторов и местных шишек, которых никто уже не помнил, торчали из каждой плоскости, как юношеские прыщи, многие простенки были вызолочены, отражая свет факелов. Это выглядело бы как зловещее предзнаменование, знай мы, что нас ждет. Тогда же здание показалось мне просто одним из наиболее пошлых нагромождений каменной кладки, какое я когда-либо встречал.

Юрген остановил машину напротив главного входа, точно возле красной ковровой дорожки так искусно, будто был пилотом, швартующим шаттл в док. Через секунду за нами остановился наш грузовик, почетный караул в полном составе вывалился из него, и пять пар солдат заняли свои места по обе стороны ярко-красной дорожки, с лазерными ружьями по стойке «На грудь!».

— Вы позволите? — Я протянул Кастин руку, когда лакей, похожий на свадебный торт, поспешно открыл перед нами дверь машины.

— Благодарю, комиссар. — Она приняла мою ладонь, и я помог ей выбраться, остановившись на секунду, чтобы перемолвится с Юргеном.

— Какие будут приказания, сэр?

Я только покачал головой:

— Просто найдите, где припарковаться, и раздобудьте себе что-нибудь поесть.

Строго говоря, я мог бы приказать моему помощнику следовать за нами, но идея заставить Юргена общаться со сливками гравалакской аристократии даже меня приводила в ужас. Я обернулся к командиру почетного эскорта, легонько стуча пальцем по микрокоммуникатору, который вставил в ухо.

— Вы тоже, — добавил я. — Можете устраиваться поудобнее. Я свяжусь с вами, когда мы соберемся уезжать.

— Так точно, сэр! — Легкая улыбка чуть было не возникла на его широком лице, но дисциплина взяла свое, и он глубоко вдохнул.

— Отряд… слуш-шай… команду! — проревел он, и они вытянулись по струнке.

«Неудивительно, что они выиграли дополнительную порцию выпивки на этой неделе», — подумал я. Синхронный стук каблуков заставил все головы в округе повернуться в нашу сторону, напугав мелких местных дворян, а особенно — их шоферов.

— Похоже, мы произвели-таки впечатление, — прошептала Кастин, пока мы двигались к входным дверям, украшенным затейливой резьбой.

— Так и было задумано, — согласился я.

Внутри царила именно та вульгарная показуха, которую многие богачи путают с хорошим вкусом. Повсюду хрусталь, золото, пестрые ковры и шпалеры с изображением исторических сражений и самодовольных примархов, разбросанные будто в пиратском логове. Высокий сводчатый потолок поддерживали колонны, поверхность которых искусно имитировала структуру коры какого-то местного дерева, а мои ноги утонули в ковре, как во мху. Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы разобрать, что его рисунок, если смотреть откуда-нибудь с посадочной площадки на крыше, представлял собой огромный портрет, вероятно самого губернатора. Маленькая деталь меня позабавила: кто-то наступил на оброненное канапе, и теперь казалось, что у губернатора насморк. Была ли это действительно случайность или деяние разозленного слуги, кто знает? Губы Кастин сложились в язвительную улыбку, как только она оценила весь этот китч.

— Беру свои слова обратно, — тихо заметила она. — Бордель был бы обустроен с гораздо большим вкусом.

Я скрыл улыбку, заметив, что подошел очередной лакей, чтобы проводить нас дальше.

— Комиссар Кайафас Каин, — объявил он. — И полковник Регина Кастин.

Это избавило нас от необходимости представляться. Нетрудно было догадаться, кем является индивид, восседающий на помосте в конце комнаты. Мне доводилось встречаться со многими планетарными губернаторами, и все они склонны к проистекающему от кровосмешения слабоумию[16], но этот представитель, похоже, намеревался побить все рекорды. Он каким-то образом умудрялся выглядеть одновременно недокормленным и обрюзгшим, а его кожа была бледной, как у мертвой рыбы. Водянистые глаза неопределенного цвета пучились на нас из-под челки редеющих серых волос.

— Губернатор Грис, — сказал я, отвешивая официальный поклон. — Мое почтение.

— Напротив, — ответил он слегка дрожащим голосом, — это я должен выразить почтение.

Ну, в этом отношении он был, безусловно, прав, но меня-то он как раз в упор не видел. Он встал и поклонился Кастин.

— Вы оказываете нам честь своим присутствием, полковник.

Н-да, лишиться высочайшего внимания из-за девчонки, в этом было что-то новенькое, но, полагаю, если бы вы встретили Кастин, вы бы поняли старого дурака. Она, со всей определенностью, была примечательной женщиной — если вы, конечно, любите рыженьких, — а губернатор, полагаю, не был избалован успехом у женщин. В любом случае, это позволило мне исчезнуть с его глаз и отправиться на поиски собственных развлечений, что я и проделал со всей возможной скоростью.

По своему обыкновению, я описывал широкие круги по залу, держа глаза и уши открытыми, ведь никогда не знаешь, какие полезные обрывки информации могут подвернуться под руку. Но на этот раз мое внимание захватила развлекательная программа — молодая женщина на подиуме в конце зала в окружении музыкантов, играющих почти столь же слаженно, как наш полковой оркестр. Впрочем, по мне, так они могли бы аккомпанировать ей хоть на орочьих военных тамтамах, ее голос искупал все, он был исключителен. Певица исполняла старые чувственные хиты вроде «Ночь перед тем, как ты ушел» и «Любовь, что делим мы с тобой», да так, что даже застарелый циник вроде меня оценил эмоции, которые она вкладывала в них, и почувствовал, что хотя бы на этот раз избитые слова звучат искренне. Звуки ее хрипловатого контральто доносились до меня через весь зал, в какой бы его части я ни находился, пробиваясь сквозь сплетни и светскую болтовню, и мои глаза искали ее всякий раз, едва толпа расступалась.

А на нее стоило посмотреть. Высокая, стройная, с длинными светлыми волосами до плеч — такого оттенка, какого я никогда ни у кого не видел ни до, ни после. Красота ее лица едва не остановила сердце в моей груди. Ее глаза были дымчатого, синего цвета, будто далекий горизонт. Платье ее было подобрано под цвет этих глаз и облегало точеную фигурку, как легкая дымка.

Никогда я не верил в сентиментальную чушь вроде любви с первого взгляда, но ни чуточки не солгу, если скажу, что даже сейчас, спустя почти век, закрываю глаза и вижу ее такой, какой она была тогда, и слышу ее голос…

Но я пришел сюда не для того, чтобы слушать эстрадные выступления — как бы очаровательна ни была солистка, — так что я постарался смешаться с толпой, выуживая любые сведения, которые помогли бы нам в случае необходимости успешно воевать с тау, а мне лично — остаться в стороне от этого.

— Так это вы прославленный комиссар Каин, — произнес кто-то, передавая мне полный бокал. Я непроизвольно обернулся, принимая бокал правой рукой, чтобы получше продемонстрировать повязку, и оказался лицом к лицу с узколицым мужчиной в дорогом, но коротковатом для него одеянии, которое определенно выдавало в нем дипломата. Он кинул взгляд на мою повязку. — Слышал, вы на днях едва не развязали войну.

— Не по своей воле, поверьте, — сказал я. — Я только защищал коллегу-офицера, у которого недостало самообладания не отреагировать на вопиющее подстрекательство к мятежу.

— Понятно. — Узколицый кинул на меня пристальный, оценивающий взгляд. Моя физиономия сохраняла нейтралитет. — Ваше самообладание, я вижу, гораздо крепче.

— По крайней мере, пока, — сказал я, осторожно подбирая слова, — мы все еще в мире с тау. Внутренняя ситуация здесь, я должен признать, несколько тревожащая, но пока Гвардии не прикажут вмешаться, это дело исключительно Арбитрес, СПО и его превосходительства. — Я кивнул на Гриса, который внимал Кастин, объясняющей наилучший способ выпустить кишки термаганту — мелкому тираниду, в то время как окружающая губернатора свита подхалимов начинала потихоньку зеленеть. — Я не питаю отвращения к битве, если она необходима, но такие решения должны принимать более светлые головы, чем моя.

— Ясно, — кивнул он и протянул мне руку. Немножко поколебавшись, единственно из намерения смутить его, я переложил бокал в раненую руку, а здоровой ответил на его пожатие. — Эразм Донали, имперский посол, к вашим услугам.

— Я догадался, — улыбнулся я в ответ. — Ваша внешность выдает дипломата.

— А вот вы довольно необычны для солдата. — Донали отпил из своего бокала, и я последовал его примеру, находя напиток весьма хорошим. — Большинство из них ждет не дождется, когда начнется пальба.

— Они — Имперская Гвардия, — сказал я. — Они живут, чтобы сражаться за Императора. Я же комиссар и должен смотреть шире.

— Включая то, как избежать сражения? Вы меня удивляете.

— Как я упомянул раньше, — пояснил я, — это не мне решать. Но если такие люди, как вы, смогут разрешить конфликт с помощью переговоров и сберегут тех солдат, которые иначе погибли бы здесь вместо того чтобы сразиться с другим противником и, возможно, переломить ход более важного сражения, это сослужит Империуму хорошую службу. А также сохранит мою собственную шкуру в целости, что для меня гораздо важнее.

Донали выглядел изумленным, а также слегка польщенным.

— Я вижу, ваша репутация ничуть не преувеличена, — сказал он. — И я надеюсь, что смогу соответствовать вашим ожиданиям. Но это будет нелегко.

Не совсем то, что мне хотелось бы услышать, будьте уверены. Но я кивнул и пригубил из своего бокала.

— Все в воле Императора! — заключил я фразой, подцепленной от Юргена. Конечно, когда ее произносил он, то верил каждому слову, для меня же это был просто словесный эквивалент пожатия плечами. Я никогда по-настоящему не верил, что Его Священное Величество способно прервать дело спасения Галактики от впадения в вечное проклятие, чтобы позаботится о моих или чьих-либо еще интересах, поэтому прилежно заботился о них сам. — Сложность, я так понимаю, заключается в народной поддержке, оказываемой тау в определенных кварталах.

— Именно. — Мой новый знакомец мрачно кивнул. — И за это мы можем поблагодарить вон того имбецила, разговаривающего с вашим полковником. — Он указал подбородком на Гриса. — Который так увлекся подсчетом взяток от таких же, как он… — дипломат дернул подбородком в направлении дальнего конца зала, — что не заметил, как планету стащили прямо из-под его носа.

Я повернулся туда, куда он указывал. Похожий на стервятника, длинноносый субъект в безумной ярко-красной мантии беседовал там с местными аристократами. По обеим сторонам от него возвышались двое слуг в ливреях, сидевших на них так же элегантно, как вечерние платья на орках. Если я хоть что-то в этом понимаю, они были наемниками. Рядом порхал, что-то записывая, секретарь.

— Один из тех каперов, о которых так много говорят, — сказал я.

Донали пожал плечами:

— По крайней мере, он так представляется. Но здесь никто не является на сто процентов тем, кем кажется, комиссар. В этом вы можете быть уверены.

Относительно меня он мог бы смело спорить на деньги, что это так. Я обменялся с ним еще парой ничего не значащих фраз и продолжил кружение по залу.

После пары разговоров с представителями местной знати, чьих имен я толком не разобрал, мне потребовалось вновь наполнить бокал. Я направился к столу, где был выставлен соблазнительный ряд деликатесов. По пути я заметил, что Кастин удалось отвязаться от губернатора, и теперь она шествовала так, будто была завсегдатаем высоких приемов с тех пор, как научилась ходить. То впечатление уверенности в себе, которое она теперь излучала, было поразительно, особенно по сравнению с предшествовавшей нервозностью. Впрочем, умение казаться спокойным и сдержанным в любой ситуации жизненно важно для командира, и, насколько я мог судить, Кастин подделывала это впечатление столь же беспардонно, как и я. Я играючи отсалютовал ей, когда наши взгляды на мгновение встретились. Она ответила ослепительной улыбкой и унеслась к танцевальной площадке, увлекая за собой несколько франтоватых аристократов.

— Похоже, вы упустили вашу даму, — послышался голос за моей спиной.

Я обернулся и замер, пришпиленный к месту взглядом огромных синих глаз. Певица. Все слова мгновенно выветрились у меня из головы, чего со мной обычно не случается. Она улыбалась, держа в руке тарелочку с закусками.

— Ну что вы, это просто коллега, — вымолвил, наконец, я. — Товарищ по оружию. Ничего такого. Во-первых, это категорически против Устава. И потом, в любом случае мы не…

Она рассмеялась хрипловатым, мягким смехом, который согрел мое сердце не хуже амасека, и я сообразил, что она просто подтрунивает надо мной.

— Понимаю, — сказала она. — У вас в Имперской Гвардии нет времени на романтические отношения. Должно быть, это нелегко.

— У нас есть наш долг перед Императором, — ответил я. — Солдату большего и не нужно.

Это были дежурные слова, и большинство гражданских принимали их за чистую монету, но моя прекрасная певица смотрела на меня, скрывая в уголках рта намек на улыбку, и я внезапно почувствовал, что она видит меня насквозь до самой сердцевины, состоящей из лжи и эгоизма, которые я обычно скрывал от всего мира. Это было весьма пугающее ощущение.

— Некоторым, может быть, и не нужно. Но, я полагаю, в вас кроется нечто большее, чем видно с первого взгляда.

Свободной рукой она взяла со стола бутылку и наполнила мой бокал.

— В каждом есть что-то скрытое от первого взгляда, — сказал я, в основном чтобы перевести разговор на другие рельсы.

Певица снова улыбнулась:

— Мудро подмечено, комиссар. — Она протянула мне руку, оказавшуюся тоненькой и прохладной. Средний палец украшало крупное, великолепной работы кольцо. Видимо, она весьма преуспевала в своей профессии или у нее был, по меньшей мере, один богатый почитатель. Я бы побился об заклад, что верно и то и другое.

Я запечатлел церемонный поцелуй, как того требовал этикет, и, к моему изумлению, она хихикнула:

— Офицер, да еще и джентльмен. Вы полны сюрпризов. — Тут она снова удивила меня, присев в изящном реверансе, который был не под силу большинству присутствующих здесь псевдоаристократических коров. — К слову, меня зовут Эмберли Вейл. Я немного пою.

— Знаю, — ответил я. — И весьма неплохо.

Она приняла комплимент с легким поклоном.

Я ответил более глубоким, официальным, принимая ее игру.

— Кайафас Каин, — представился я. — К вашим услугам. В настоящее время приписан к Пятьсот девяносто седьмому Вальхалльскому полку.

Ее глаза слегка расширились, когда я назвал свое имя.

— Я о вас слышала, — сказала она с легким придыханием. — Не вы ли сражались с генокрадами на Кеффии?

Да, было такое, если считать за сражение то, что я прохлаждался, попивая рекаф, пока моя артиллерийская часть с расстояния в кломы забрасывала снарядами самые крупные скопления этих тварей, какие могла обнаружить. Впрочем, случалось мне и ходить рука об руку со смертью, и обманывать ее (скорее благодаря удаче, чем точному расчету), что в результате принесло мне вагон и маленькую тележку уважения. На Кеффии было заложено основание моей незаслуженной героической репутации, а дальнейшие приключения затмили ту кампанию, которую большая часть Галактики все еще рассматривала как рядовой инцидент на захолустной аграрной планетке.

— Не в одиночку же, — сказал я, легко входя в образ скромного героя, личину которого надевал без малейшей запинки. — На орбите был еще имперский боевой флот.

— И две полные дивизии Имперской Гвардии на поверхности. — Она рассмеялась, глядя на мое изумленное лицо. — У меня родственники в Скандбурге[17]. Там вас все еще помнят.

— Не знаю, за что такая честь, — сказал я. — Я просто выполнял свой долг.

— Конечно, — кивнула Эмберли, и я в очередной раз почувствовал, что она не клюнула на мои слова. — Вы же имперский комиссар. Долг прежде всего, не так ли?

— Так точно, — отрапортовал я. — А теперь, я уверен, мой долг состоит в том, чтобы пригласить вас на танец.

Это, конечно, была неприкрытая попытка сменить тему разговора, которую, я надеялся, она спишет на некоторое мое смущение и, как я почти ожидал, отклонит. Но вместо этого она улыбнулась, отставив свою тарелочку с деликатесами, и взяла меня под раненую руку.

— Было бы весьма приятно, — сказала она. — А у меня есть пара минут до следующего выступления.

Так что мы поплыли к танцевальной площадке, и я провел несколько приятнейших минут, кружа ее под звуки старого вальса, названия которого так и не запомнил. Ее головка покоилась на моем плече. Несколько раз мимо пролетела Кастин, в каждом случае с новым обожателем на хвосте. Приподнятые брови полковника предупреждали о том, что на обратном пути мне не избежать подколов, но в тот момент мне было абсолютно все равно.

В конце концов, Эмберли отстранилась, кажется неохотно, если только я не принимал желаемое за действительное, и собралась идти на сцену. Я хотел проводить ее, поддерживая непринужденный разговор, просто для того, чтобы продлить эту приятную паузу в скучном вечере, и вдруг заметил тихую, но от этого не менее бурную перебранку между Грисом и орлиноносым капером.

— Вы знаете, кто это? — спросил я, не слишком рассчитывая на ответ, но оказалось, что моя знакомая была искушена в хитросплетениях гравалакской политики. Я предположил, что это следствие таких вот приемов.

Она посмотрела удивленно, но кивнула:

— Его имя Орелиус. Капер, торгующий с тау. По крайней мере, он так утверждает.

Нотка сомнения, прозвучавшая в ее словах, та же, что и у Донали, почему-то напомнила мне давешние шпионские фантазии Диваса в тот вечер в баре «Крыло орла».

— Отчего такое недоверие? — спросил я.

— Тау вели дела с одними и теми же каперами на протяжении более века. Орелиус свалился как снег на голову пару месяцев назад и попытался вступить с ними в переговоры через Гриса. Это может быть просто совпадением, но…

Она снова пожала своими изящными плечами, заставив платье струиться подобно реке.

— Почему именно сейчас, когда политическая ситуация нестабильна? — закончил я.

Она кивнула:

— Это кажется несколько подозрительным.

— Может быть, он рассчитывает сыграть на противоречиях сторон, чтобы отыграть лучшие условия сделки, — сказал я. Орелиус на наших глазах развернулся на каблуках и вышел, чеканя шаг, сопровождаемый своими телохранителями. Грис, бледный и потный, потянулся к ближайшему сервитору за бокалом, его рука дрожала. — В любом случае, он нагнал страху на нашего славного губернатора.

— Правда? — Эмберли проследила за моим взглядом. — Это слишком дерзко даже для капера.

— Если он действительно капер, — сказал я, особенно не следя за словами.

Синие глаза снова взглянули на меня.

— И кем же он может быть?

— Инквизитором, — брякнул я, подкрепляя росток подозрения, которое росло во мне.

Глаза Эмберли расширились.

— Инквизитор? Здесь? — Ее голос дрогнул, будто столь чудовищную мысль было трудно сразу осознать. — Отчего вы так думаете?

Желание произвести на нее впечатление оказалось, надо признаться, сильнее меня; и если бы вы только знали, сколь она была очаровательна, вы поняли бы мои чувства. Я принял как можно более важный, подобающий комиссару вид.

— Все, что я могу сказать, — ответил я, понижая голос для пущего эффекта, — от надежного источника в военных кругах я слышал, что на Гравалаксе действуют агенты Инквизиции.

Это, согласитесь, звучало лучше, чем «от пьяного идиота».

— Я уверена, что такого не может быть, — замотала она головой, разметав светлые локоны. — И даже если бы были, почему вы подозреваете именно Орелиуса?

— Ну, вы просто посмотрите на него, — сказал я. — Любой знает, что работающие под прикрытием инквизиторы зачастую выдают себя за каперов[18]. На данный момент это самый простой способ путешествовать инкогнито, учитывая то количество разного сброда, который они обычно привлекают к себе.

— Вы, может, и правы, — сказал она, зябко поеживаясь. — Но нас это не касается.

Что тут скажешь, я был целиком и полностью согласен, но моя героическая репутация требовала подтверждения, так что я, как мог, тщательно изобразил на лице верность долгу.

— Безопасность Империума касается всех верных слуг Его Величества Императора, — заявил я.

Что ж, это тоже было правдой, только не имеющей ко мне никакого отношения, но об этом никому знать не обязательно. Эмберли сумрачно кивнула и отправилась на сцену, я смотрел ей вслед и проклинал себя за то, что как последний идиот испортил ей настроение.

Как вы, несомненно, уже поняли, остаток вечера обещал быть сплошным разочарованием, так что я откочевал обратно к столам. Наше питание в расположении войск было достаточно приличным, но я не собирался упускать возможность попробовать разных деликатесов, раз уж подвернулась такая возможность, да и выступление Эмберли смотреть отсюда было удобнее. К тому же, будучи не новичком в подобного рода мероприятиях, я знал — это наилучшее место для сбора слухов, поскольку рано или поздно здесь оказывался каждый из присутствующих.

Неудивительно, что именно здесь я свел знакомство с Орелиусом, совершенно не подозревая, в какие проблемы меня втянет эта невинная беседа.

Если уж сваливать на что-то вину за это, пусть это будет перевязь, в которой я держал ушибленную руку. В свое время она показалась хорошей идеей, но, когда я попытался наполнить свою тарелку, дурацкая штуковина стала мешать, не давая дотянуться до паловинских пирожных, угнездившихся на другой стороне стола. Даже переложив тарелку в левую руку, я оказывался неудобно, неустойчиво развернут и все равно не мог дотянуться. Я все старался придумать, как бы мне заполучить их, когда худая рука протянулась и подхватила искомое блюдо.

— Позвольте вам помочь. — Голос был сух и вежлив.

Я переложил несколько вкуснятинок на свою тарелку и вдруг понял, что передо мной человек, который, как я почти убедил сам себя, был агентом Инквизиции. Конечно, это было просто смешно, но все же…

— Спасибо, господин Орелиус, — сказал я. — Вы очень добры.

— Мы встречались? — Его глаза были грустными, почти черными, и обладали пугающей пронзительностью, которая только усиливала сходство их обладателя с хищной птицей.

— Ваша слава летит впереди вас, — любезно заметил я, предоставив ему понимать это как заблагорассудится.

Я не постесняюсь признаться, что чувствовал себя не так свободно, как хотел показать. Если он действительно был инквизитором, то, с большой долей вероятности, мог оказаться и псайкером, способным видеть меня насквозь, — впрочем, я и раньше встречался с читающими мысли и знал, что они делают это не так уж превосходно, как думает большинство. Как правило, они могут прочесть только самые поверхностные из них, а я так долго учился притворяться, что делал это практически бессознательно.

— Уверен, что так оно и есть.

Он тоже, как я понял, был не новичком в этих играх, ведь для его профессии это был необходимый навык — неважно, был ли он действительно капером или инквизитором.

— Кажется, вы допущены шептать на ухо его превосходительству, — сказал я, и в первый раз на его лице промелькнул намек на эмоции. Похоже, я застал его врасплох.

— Я допущен шептать на оба его уха. К сожалению, между ушами у его превосходительства пусто. — Он взял одну печенюшку и себе. — Он парализован неуверенностью.

— Неуверенностью по поводу чего? — простодушно спросил я.

— По поводу того, что для него лучше. И для его жителей, конечно. — Орелиус вонзил зубы в деликатес так, будто это была шея Гриса. — Если он не проявит, наконец, лидерских качеств, этот мир утонет в крови. Но он продолжает сидеть и надеяться, что все разрешится само собой.

— Что ж, остается надеяться, что он очнется, — заключил я.

Проницательный взгляд собеседника снова впился в меня.

— Безусловно. — Его голос оставался ровным. — Ради всех нас. — Тут он холодно улыбнулся. — Да пребудет с вами Император, комиссар Каин. — Мое удивление, вероятно, отразилось на лице, потому что его улыбка стала чуть шире. — Ваша слава так же летит впереди вас.

И он удалился, оставив меня в удивлении и беспокойстве. Впрочем, мне не пришлось долго размышлять об этих ощущениях, потому что лакей, объявивший наше прибытие, вернулся, и выглядел он слегка встревоженным. С тех пор как появились мы с Кастин, он уже выкрикивал несколько имен, но было очевидно, что на этот раз ему совершенно необходимо быть по-настоящему услышанным. Он постучал своим посохом по полированному деревянному полу, и шум голосов постепенно сошел на нет. Эмберли пришлось замолчать на полуслове, что было особенно досадно. Лакей аж весь раздулся от собственной значимости.

— Ваше превосходительство, дамы и господа. О'ран Шуи'сассаи, посол Тау.

Так впервые после прибытия на Гравалакс я увидел нашего врага.

Глава пятая

Предательство всегда окупается предательством.

Речение Храма Каллидус

Что я могу с уверенностью сказать о тау, так это то, что впечатляюще обставить свое появление они умели. Шуи'сассаи был одет в простую белую мантию, которая удивительным образом заставляла всю имперскую знать выглядеть до смешного расфуфыренными, и был окружен подобным же образом одетыми соплеменниками. Но ошибиться в том, кто из них главный, было невозможно, его харизма наполняла пространство, а его свита следовала за ним по пятам, как чайки за рыбацким кораблем. Тогда я еще не знал, насколько это точное сравнение.

Что я заметил практически сразу, это синий цвет кожи дипломата и его сородичей. Этого следовало ожидать. Чего я не ожидал, так увидеть на его по большей части лысой голове одинокую прядь волос, заплетенную и украшенную лентами различных цветов, которые резко контрастировали с простотой его одеяния. Мне стало понятно значение эксцентричной прически, которой, как я уже имел сомнительное удовольствие видеть, щеголяли одураченные тау люди, а также синей краски на физиономии предводителя уличной шайки. Я с трудом подавил нервную дрожь. Если столь многие горожане так открыто подражают ксеносам, ситуацию следует признать отчаянной, и мои шансы остаться подальше от неприятностей становились в лучшем случае сомнительными.

Это напомнило мне кое о чем еще, и спустя секунду я понял, что так же украшал свои головные перья крут Горок. Было ясно, что расы империи Тау не видели ничего зазорного в том, чтобы перенимать привычки и моду друг друга, стирая свою собственную уникальность во имя их единства, тогда как любой имперский житель воспринял бы такую идею с тем же ужасом, что и я. Я сам видел, что происходило с предателями и еретиками, оставившими свою человеческую сущность ради следования извращенным учениям Хаоса, и мою душу обдало холодом при мысли о том, во что может превратиться Империум, если когда-либо станет столь неразумно открытым для чужого влияния.

Лакеи Шуи'сассаи тоже носили украшенные пряди, но менее пестрые, и я задумался: не означает ли узор некие небольшие различия в статусе или же является чисто декоративным.

— Самодовольный маленький гроксолюб. — Донали объявился рядом со мной, прошептав свои слова сквозь почти неподвижные губы, и приподнял свой бокал в приветствии. — Думает, что вся планета у него в кармане.

— А это так? — спросил я, больше из вежливости, чем ожидая ответа.

— Пока что нет. — Донали наблюдал, как делегация ксеносов приносит протокольные приветствия Грису. — Только губернатор.

— Вы в этом уверены? — спросил я.

Донали, наверное, заметил что-то в моей интонации, потому что его внимание мгновенно переметнулось ко мне, что привело меня в некоторое замешательство.

— Вы подозреваете, что на него оказывается… и другое влияние? — Он вгляделся в мое лицо в надежде уловить хоть малейший намек.

Что ж, я мог только пожелать ему удачи — после многих лет притворства прочесть что-либо по моему лицу было практически невозможно. Я кивнул на Орелиуса, который настороженно наблюдал за разговором между Грисом и послом тау, стараясь не показать, что прислушивается.

— Наш друг-капер имел большой разговор с его превосходительством совсем недавно, — сказал я. — И ни тот, ни другой не казались особо довольными.

— Вы говорили с Орелиусом?

В очередной раз я оказался втянут в словесный фехтовальный поединок. «Кишки Императора! — раздраженно подумал я. — Хоть кто-нибудь здесь говорит то, что думает?»

— Мы перебросились парой слов, — пожал я плечами. — Он, кажется, полагает, что скоро начнется стрельба…

Выстрел из болтерного пистолета эхом разнесся по всему залу, а я нырнул в укрытие за кушетку раньше, чем разумная часть моего сознания определила, откуда стреляли. Может, я и не являюсь образчиком смелости, но я предпочитаю думать, что мой инстинкт самосохранения восполняет то, чего я лишен в плане морали.

Донали все еще стоял с открытым ртом, а эхо выстрела потонуло в криках. Половина гостей ударилась в панику и заметалась, в то время как вторая половина озиралась по сторонам в дурном оцепенении. Бесценные хрустальные бокалы разлетались под ногами, поскольку гости побросали их и схватились за мечи, почти у каждого в руках появилось оружие, самое разнообразное.

— Предательство! — завизжал один из тау, злобно оглядываясь вокруг и вытаскивая некое оружие откуда-то из складок своей мантии. Шуи'сассаи был повержен. Он лежал в луже густой фиолетовой крови, и, насколько подсказывал мой опыт, он уже не встанет.

Болтерный заряд взорвался у него в грудной клетке, украсив все оказавшиеся поблизости предметы внутренностями тау, которые, как я с некоторым интересом заметил, были темнее, чем человеческие. Я предположил, что это как-то соотносилось с цветом их кожи[19].

— Кастин! — Я активировал вокс у себя в ухе. — Где вы?

— Здесь, за сценой.

Я приподнял голову, осматривая зал, пока не нашел взглядом ее и Эмберли. Кастин пробиралась через толпу, на которую завороженно взирала со сцены синеокая певица.

— Вы видели, откуда стреляли?

— Нет. — Она на секунду замялась. — Я отвлеклась. Прошу простить, комиссар.

— Все в порядке, — ответил я. — Вы не могли знать, что это место превратится в зону боевых действий.

И правда, к моему ужасу, все выглядело именно так, будто здесь вот-вот разразится сражение. Каждый, за исключением Кастин и меня, имевший при себе церемониальное оружие, выхватил его в паническом инстинктивном порыве и теперь искал, к кому бы его применить. Значит, теперь определить убийцу стало практически невозможно.

— Низкие человеческие животные! Вот как вы отвечаете на предложение мира? — Тау впал в истерику, дико размахивая оружием.

«Еще пара секунд, — подумал я, — и он нажмет на курок, если раньше кто-нибудь не пристрелит его самого». В любом случае, начнется резня по полной, а я не собирался оказаться посреди бойни.

— Лустиг, — передал я по воксу, — Юрген. Мы уходим. Возможно вооруженное сопротивление.

— Есть, сэр. — Голос Юргена был так же флегматичен, как и всегда.

— Комиссар? — В голосе Лустига сквозил вопрос, который не позволяла задать субординация.

Но я не собирался позволить почетному эскорту вслепую влететь в перестрелку. Они мне нужны, поскольку я собирался выбраться отсюда.

— Только что убили посла тау, — сказал я.

И тут же обругал себя за глупость. Канал передачи не был защищенным, и любой пост прослушивания любой из враждующих сторон, наверное, получил мою передачу. Ну и ладно, поздно об этом думать. Моя основная задача — выбраться отсюда в целости. К сожалению, путь лежал мимо делегации тау, которая, похоже, становилась притягательной мишенью для каждой горячей имперской головы в зале.

Оставалось одно. С занятным ощущением дежа-вю я шагнул вперед, держа руки на виду и подальше от оружия.

Примите во внимание тот факт, что после выстрела прошла едва ли минута и в зале было вовсе не тихо. Практически все орали друг на друга, но никто никого не слушал. Оставшиеся тау что-то лопотали на своем языке. На слух это казалось мне шкворчанием жарящегося гроксового бифштекса, но смысл речи, обращенной к своему соплеменнику, совершенно очевидно, сводился к «Убери эту чертову штуку, пока нас всех из-за тебя не перестреляли», а остальные гости орали «Бросай оружие!» ему и друг другу. Я осознавал, что клубок противоречивых интересов в этом зале непременно обернется кровавой резней в ту же секунду, как прогремит второй выстрел. На что, вероятно, и рассчитывал убийца, надеясь замести следы.

— Полковник, за мной!

Кастин, по крайней мере, могла прикрыть мне спину. Я увидел, как она скользнула из-за сцены и начала продвигаться через бурлящую толпу. Эмберли, как и полагалось разумной девочке, уже куда-то исчезла.

— Ты! Ты это сделал! — орал тау, тыча дулом своего невыразительного пистолета под подбородок Грису.

Бледный губернатор бессвязно залопотал:

— Но это смехотворно! Зачем мне это?..

— Снова ложь! — Тау стряхнул держащие его руки соплеменников. — Правду или умрешь!

— Это не приближает всеобщего блага, — произнес я, в точности повторяя слова крута. Не зная точно, что они означают, я надеялся, что к ним тау прислушается скорее, чем к очередному воплю из серии «положи оружие, пока я тебя не пристрелил».

И это сработало даже лучше, чем я осмеливался надеяться. Все присутствующие тау, включая психа с оружием, уставились на меня с выражением, более всего смахивающим на изумление. Читать по их лицам было труднее, чем по человеческим или эльдарским, но навык приходит с практикой, и ныне я уже могу подметить даже очень тщательно замаскированную полуправду.

— Какого разрывного это значит? — раздался приглушенный голос Кастин в моем воксе, и она протиснулась через толпу, оказавшись рядом со мной.

С облегчением я заметил, что она до сих пор не вытащила оружие, что значительно упрощало дело.

— Варп меня разбери, если сам знаю, — ответил я, прежде чем ступить вперед, чтобы чужаки смогли меня получше разглядеть.

— Что ты знаешь о всеобщем благе? — спросил тау, слегка опуская оружие. Но оно все еще было нацелено на Гриса.

Остальные тау, судя по всему, размышляли, стоит ли попробовать разоружить своего соплеменника. О чем думал Грис, неизвестно, но потел он сильнее, чем Юрген за чтением порнографических планшетов.

— Не много, — признал я. — Но новые смерти вдобавок к предательству, случившемуся сегодня, точно никому не нужны.

— В ваших словах есть достоинство, имперский офицер, — осторожно произнес один из тау, не спуская глаз со своего вооруженного товарища.

— Меня зовут Каин, — сказал я, и эхо голосов, повторяющих мое имя, разошлось вокруг: «Это он, это Кайафас Каин…»

Такая реакция, похоже, поразила моего нового знакомого.

— Вы пользуетесь известностью среди этих людей?

— Пожалуй, да, я обладаю определенной репутацией, — признал я.

— Комиссар Каин широко известен как справедливый человек, — вмешался в разговор новый голос.

Орелиус пробирался через толпу в сопровождении телохранителей. Их болтерные пистолеты лежали в кобурах.

— Это верно, — поддержал Орелиуса Донали, дабы инициатива перешла, наконец, в руки официальных властей. — Можете верить его слову.

Если хорошенько подумать, такое заявление не делало чести его дипломатическому чутью, но он не знал обо мне того, что знал о себе я.

— Я Эль'сорат, — сказал общительный тау, на человеческий манер протягивая мне руку.

Я ответил на рукопожатие, обнаружив, что оно теплее, чем я ожидал; вероятно, это тоже было как-то связано с цветом кожи.

— Ваш товарищ?.. — Я кивнул на тау с оружием.

— Эль'хассаи, — подсказал Эль'сорат.

— Кто-нибудь видел стрелявшего? — спросил я, обращаясь лично к Эль'хассаи и выдерживая тон обычной светской беседы.

Его черты впервые посетила тень сомнения.

— Мы говорили вот с этим. — Дуло снова уткнулось в подбородок Гриса. — Я слышал, как Шуи'сассаи сказал: «Что…», а затем звук выстрела. Когда я повернулся, кроме него, здесь больше никого не было. Это некому больше было сделать!

— Но стрелявшего вы не видели, — настаивал я.

Эль'хассаи покачал головой, жест, который, как я заключил, он перенял, общаясь с людьми.

— Это не мог быть никто другой, — настаивал он.

— Вы видели у губернатора оружие?

— Он, должно быть, спрятал его.

И правда в складках необъятной мантии Гриса можно было скрыть и штурмовой болтер, но, попытавшись представить себе, как этот вялый кусок сала выхватывает пистолет, стреляет в посла, а затем вновь прячет оружие — и все это за доли секунды, я едва сдержал улыбку.

— В этом зале сотни людей, — спокойно сказал я. — Не вероятнее ли, что виновен кто-то из них? Может, это был слуга, на которого вы просто не обратили внимания?

— Гораздо более вероятно, — согласился Эль'сорат, протягивая товарищу руку, чтобы забрать пистолет.

После секундного колебания Эль'хассаи сдался и отдал оружие. По комнате разнесся общий вздох облегчения.

— Будет расследование, — сказал Донали, — и убийца будет призван к ответу. Даю слово.

— Мы знаем цену обещаниям имперцев, — сказал Эль'сорат с почти незаметным сарказмом. — Но мы проведем и свое расследование.

— Несомненно. — Грис промокнул лицо рукавом мантии, трясясь, словно сгусток плазмы, и безуспешно стараясь вернуть себе величественный вид. — Наши арбитры будут извещать вас обо всем, что нам удастся обнаружить.

— Я не сомневаюсь, — ответил Эль'сорат.

— Мы на месте, комиссар, — раздался голос Лустига у меня в ухе.

Кастин и я обменялись быстрыми взглядами.

— Что творится снаружи? — вполголоса спросила она.

— Паника и смятение, мэм. В городе, похоже, также что-то происходит.

— Вам, наверное, лучше вернуться в расположение ваших войск, — предложил Донали Эль'сорату, не подозревая о зловещих новостях, которые мы только что получили. — Мой водитель…

— Не проедет и пятидесяти метров от ворот, — перебила Кастин.

Я переключился на частоты тактической сети, которые слушала она, и в мое ухо влилось бормотание множества голосов. Отряды СПО мобилизовывались в помощь арбитрам, в то время как беспорядки расползались по городу, как варенье по горячему хлебцу.

— Что вы хотите сказать? — вздрогнул Грис, нервно озираясь.

Охрана дворца наконец-то начала шевелиться, занимая позиции на входах. Я бы не стал ожидать, что от этих ребят будет много пользы, если действительно придется оборонять дворец. Все, что у них было, это груда старинной церемониальной брони, которая не защитила бы даже от брошенного камня, и старомодные лазерные ружья со смехотворно длинными стволами, какие я видел только в музеях и из которых, вероятно, не стреляли последнюю пару тысячелетий.

— По всему городу вспыхивают мятежи, ваше превосходительство. — Кастин, казалось, испытывает удовольствие, выкладывая ему неприятные известия. — Толпы атакуют опорные пункты Адептус Арбитрес в секторах и казармы СПО, обвиняя Империум в убийстве посла.

— Но как они могли узнать?! — взорвался Грис. — Известие не могло облететь их так быстро…

На секунду я задумался, не являлось ли причиной этому мое несвоевременное сообщение Лустигу, но, поразмыслив, отмел это предположение. Даже если кто-то подслушал, времени, чтобы распространить информацию, у него было. Все объяснялось проще.

— Заговор, — сказал я. — У убийцы были союзники в городе, которые распространяли слухи еще до того, как он нанес свой удар. Убийство должно было не только сорвать переговоры, но и стать сигналом к полномасштабному восстанию.

— Снова ложь! — заявил Эль'хассаи, последние несколько минут молча глядевший на тело посла, словно тот мог ответить на наши вопросы. — Вы что, полагаете, будто мы пожертвовали одним из своих, чтобы захватить власть здесь?

— Я ничего не полагаю, — осторожно произнес я. — Я простой солдат. Но кто-то дирижирует всем этим. Если это не ваши люди, то, возможно, какая-то из имперских фракций старается выкурить здешних ваших сторонников.

— Но кто пойдет на такое? — пробормотал Грис.

Я бросил взгляд на Орелиуса, и на меня вновь нахлынули подозрения. Инквизиция, безусловно, была достаточно безжалостна и располагала возможностями для чего-то подобного.

— Это будут решать более светлые головы, чем моя, — сказал я, и на секунду буравящий взгляд капера остановился на мне.

— Наша первейшая задача, это благополучие вашей делегации, — настойчиво повторил Донали. — Можете вызвать сюда скиммер?

— Мы можем попробовать. — Эль'сорат, по крайней мере, держался молодцом.

Он достал из складок своей мантии некое подобие вокс-передатчика, прошипев в него сообщение. Каким бы ни был ответ, он, похоже, его удовлетворил и успокоил остальных, даже Эль'хассаи, кажется, немного расслабился.

— Нам выслали воздушный транспорт, — сказал тау, пряча вокс. — Он скоро будет здесь.

— А пока что мои охранники обеспечат вашу личную безопасность, — сказал Грис, делая нескольким знак подойти.

Тау посмотрели опасливо.

— Они оказались поразительно неспособны обеспечить ее О'рану Шуи'сассаи, — спокойно заметил Эль'сорат.

У Гриса прилила кровь к щекам, окрасив их в более темный оттенок серого.

— Если у кого-то есть лучшее предложение, я с удовольствием его выслушаю! — огрызнулся он, схватив бокал амасека с подноса одного из сервиторов, которые, не замечая беспорядка, продолжали кружить по залу.

— Я полагаю, что комиссар прибыл с почетным эскортом, — заметил Орелиус. — Уверен, что такому человеку, как он, можно доверить столь деликатное поручение.

«Ну, спасибо», — подумал я. Однако на кону стояла моя репутация, и все, что мне оставалось, — пробормотать что-то про незаслуженное доверие. Что, собственно, было абсолютной правдой.

Приняв эту идею, Донали и тау были готовы немедленно следовать ей, и я оказался во главе стайки чужаков и дипломатов, выведя их из холла на открытый воздух. Лустиг и остальные подбежали, как только мы вышли, и заняли позиции вокруг нас с лазерными ружьями наготове.

— Будьте бдительны, — предупредила их Кастин. — Убийца все еще на свободе. Никому не доверяйте, кроме нас.

— Особенно дипломатам, — добавил я.

Донали кинул на меня внимательный взгляд, и я улыбнулся, делая вид, что пошутил.

— Мне здесь не нравится, — тихо сказал я Кастин. — Слишком открыто.

Она кивнула:

— Что вы предлагаете?

— В том направлении были какие-никакие кусты, — показал я, благословляя застарелую паранойю, которая заставила меня подмечать особенности ландшафта, пока мы ехали сюда. — По крайней мере, будет какое-то прикрытие.

Заодно мы окажемся за пределами пятна окутывающего дом света и станем менее открытыми для чужих глаз и сенсоров. Поэтому мы предприняли марш-бросок, и тау с удивительной легкостью поспевали за нами. А вот Донали пришлось туго, но он умудрялся всю дорогу говорить с Эль'соратом, переходя с готика на шипящий язык тау, когда, по моим прикидкам, речь шла о чем-то не предназначенном для наших ушей.

Но даже если бы я мог полностью понимать их разговор, вряд ли он меня заинтересовал бы. Переговоры по воксу на тактической волне требовали все большего внимания: ситуация в городе быстро накалялась.

— Губернатор объявил военное положение, — сообщил я Донали.

Он отреагировал на новость сдержанно: запинал ногами всего две клумбы, прежде чем ответить словесно:

— Ну конечно. Кретин.

— Я так понимаю, вы не думаете, что это будет полезно, — сухо заметил я.

— Это так же полезно, как тушить пожар прометиумом, — сказал он.

Я его понимал. Восстание — штука сама по себе дрянная, но вывод на улицы нескольких тысяч солдат СПО, подобных тем, что я видел в «Крыле орла», которым дай только повод проломить пару голов, означал еще большие неприятности. Это если считать, что никто их них не является тайным сторонником тау.

— Пока гоблинам из СПО не пришло в голову атаковать тау… — начал я, но осекся, не желая развивать мысль. Если чужаков вынудят спустить с поводка, защищаясь, ту военную мощь, которую с таким энтузиазмом расписывал мне Дивас, нас, к гадалке не ходи, поднимут, дабы остановить чужаков. И, несмотря на мое естественное желание оставаться как можно дальше от района смертоубийства, я не был уверен, что мне это удастся.

— Наш анклав окружен возбужденными горожанами, — объявил Эль'сорат после очередного короткого и неразборчивого обмена сообщениями по своему воксу. — Но открытых враждебных действий пока не случалось.

«Ну что ж, возблагодарим Императора за эту маленькую милость», — подумал я и отошел в сторонку поговорить с Кастин, которая продолжала прослушивать тактическую сеть.

— Сюда движется толпа бунтовщиков, — сообщила она. — И взвод СПО с приказом обеспечить безопасность дворца. Когда они все сюда доберутся, здесь станет сыро от крови.

Я некоторое время прислушивался к переговорам, соотнося отчеты с мест с моим еще несколько туманным представлением о городской топографии. Точно, у нас осталось не больше десяти минут до начала резни.

— Так давайте к тому времени окажемся где-нибудь в другом месте, — сказал я. — Как только наши маленькие синие друзья окажутся в воздухе, мы уходим.

— Комиссар? — Кастин поглядела на меня с некоторым любопытством. — Не следует ли нам остаться и помочь?

Помочь кучке облаченных в золотые нагрудники, женоподобных мальчиков держать стационарную оборону в здании, архитектура которого делает эту задачу практически невыполнимой, против толпы обезумевших от крови маньяков? Нет уж, увольте. Но конечно, это требовалось высказать это более тактично.

— Я ценю ваше мнение, полковник, — сказал я. — Но подозреваю, что это будет не слишком мудро с политической точки зрения.

Я обернулся к Донали за поддержкой, испытывая неожиданное удовольствие оттого, что дипломат держался поблизости.

— Если только я не ошибаюсь в оценке ситуации, конечно.

— Полагаю, что вы не ошибаетесь, — неохотно согласился он. На его месте я бы тоже не был рад видеть, как единственный боеспособный отряд в округе поспешно отчаливает. — На данный момент это все еще внутренняя проблема Гравалакса.

— В то время как в случае нашего вмешательства мы рискуем привлечь поддержку всей остальной Гвардии, — подытожил я. — Что будет столь же дестабилизирующим, как если бы началось вторжение тау.

— Ясно. — Кастин сникла, и я понял, что она надеялась на шанс для своего полка проявить себя.

Я ободряюще улыбнулся ей.

— Не падайте духом, полковник, — сказал я. — У Императора полна Галактика врагов. Я уверен, для нас найдется что-нибудь более достойное, чем вооруженная палками толпа.

— Да, я знаю, вы правы, — сказала она, но в ее голосе звучало разочарование.

Ничего, переживет.

Я снова переключил каналы связи.

— Юрген. Сейчас же двигайтесь сюда, — передал я по воксу. — Нам требуется побыстрее покинуть это место.

— Уже выдвигаюсь, сэр.

Рык двигателя предшествовал появлению большого военного грузовика, чьи колеса оставляли на безукоризненном газоне параллельные борозды, которые предстояло заглаживать поколениям садовников. Юрген резко, с разворота затормозил возле нас, как всегда пренебрегая нормальным использованием тормозов и передач.

— Отлично. — Я помахал своему дурно пахнущему помощнику, который открыл двери машины, но не стал глушить двигатель.

Теперь время растянулось. Лустиг расположил солдат, как по учебнику, извлекая всю возможную пользу из имеющихся укрытий, и я видел, что, разделившись на две стрелковые группы, они заняли позиции, с которых могли поддерживать друг друга. Вид у них был решительный, и думали они о деле, всякие же следы давешней вражды исчезли, а ведь я немного опасался, что они всплывут, как только солдаты первый раз окажутся вместе в боевой ситуации.

Конечно же, основное испытание еще впереди, но это были уже не тренировки, а бойцы все еще держались хорошо. Я начал надеяться, что за их спинами смогу вернуться в расположение войск целым и невредимым.

— Слушайте… — Кастин наклонила голову.

Я силился расслышать что-либо за тарахтением работающего вхолостую двигателя, но некоторое время мне это казалось бессмысленным занятием; потом я различил легкий шелест быстро приближающегося нуль-гравитационного флаера, и шум его туннельных винтов сильно отличался от мощного рева спидера Космодесанта или джетбайка эльдаров. Я в первый раз лично встречался с техноколдовством тау, и его молчаливая эффективность уже заставляла меня нервничать.

— Там, — сказал Донали, ведя указательным пальцем за округлым металлическим предметом, который пронесся над нами и резко развернулся, явно ориентируясь на фары нашего грузовика.

Я тихонько выдохнул благодарность Императору, хоть тот все равно не слушает, и обернулся к Эль'сорату.

— Командуйте им посадку, — сказал я, глядя, как солдаты, выполняя приказы Лустига, быстро и четко занимают новые позиции, готовые прикрыть нас. — Пожалуй, это достаточно безопасно.

Когда-нибудь я научусь не произносить подобных вещей. Едва эти слова слетели с моих уст и тау поднял свой вокс, чтобы связаться с пилотом, за оградой дворца сверкнуло.

— Благой Император! — выдохнула Кастин, я же отмочил нечто значительно менее благопристойное. Затем выхватил гладкую пластиковую коробочку у ошеломленного Эль'сората.

— Уклонение! — выкрикнул я, даже не будучи уверенным, что пилот говорит на готике.

В любом случае, через несколько секунд этот вопрос представлял исключительно академический интерес. Ракета вспорола брюхо летающей машины, пробив тонкую металлическую броню, и взорвалась ярким оранжевым шаром огня. Пылающие обломки забарабанили вокруг нас, но горящий остов фюзеляжа продолжал двигаться, постепенно снижаясь, и наконец врезался в одно из крыльев дворца. При ударе, пробившем стены, он спровоцировал второй взрыв, вероятно, энергетических ячеек. Звук был непередаваемый, и еще несколько секунд я смаргивал отпечатавшийся на сетчатке образ.

— Что произошло? — Донали недоуменно таращился в остатки дворцового флигеля и кричащие фигуры вокруг него.

— Еще больше лжи человеческих животных! — выкрикнул Эль'хассаи, зыркая вокруг так, будто ожидал, что мы в любую секунду набросимся на него.

По правде говоря, искушение сделать это становилось сильнее, когда он открывал рот, но подобные действия не помогут мне в целости вытащить отсюда свою шкуру. В моих интересах, чтобы Донали и чужаки оставались в порядке.

— Я склонен согласиться, — сказал я, заставив Эль'хассаи заткнуться в неподдельном удивлении. — Сдается мне, убийца располагает сообщниками в СПО.

— Как вы можете быть в этом уверены? — спросил Донали, явно не желая верить в это.

— Это была бронебойная крак-ракета, — объяснила Кастин. — Мы единственное подразделение Гвардии в городе, и мы ее не выпускали. Кто еще остается?

На мой взгляд, вариантов было слишком много, но разбираться не было времени. Я вклинился в тактическую частоту, используя свой комиссарский код.

— Около губернаторского дворца выпущена крак-ракета! — гавкнул я. — Кто за это ответствен?

— Простите, комиссар, но такой информации нет.

— Так выясните и расстреляйте этого безмозглого идиота!

Я внезапно понял, что повысил голос. Кастин, Донали и кучка тау теперь все смотрели на меня, их лица подсвечивал мерцающий желтый огонь пожара. Я помедлил, пока мне в голову не стали приходить более продуманные варианты действий.

— Нет, отставить, — поправился я, к очевидному облегчению неизвестного оператора. — Арестуйте всех, кто причастен к выстрелу, и задержите для последующего допроса.

Я наткнулся на вопросительный взгляд Донали.

— Мы еще не знаем, была ли это просто паника, намеренная атака на тау или просто обыкновенная глупость, — объяснил я. — Но если это была попытка довершить начатое, это может вывести нас на заговорщиков.

— Если вам удастся определить нападавших. — Эль'сорат кивнул, и этот человеческий жест показался мне сейчас странно тревожащим.

— Если это заговор, то они заметут следы, — мрачно предсказал Донали. — Но, полагаю, попытка не пытка.

— Чего я не понимаю, — сказала Кастин, хмурясь, — это почему они не дождались, пока аэрокар поднимется снова. Если бы они действительно хотели убить остальных тау, то сбивать его на подходе бессмысленно.

— Нет, полковник. В этом есть смысл. — От внезапной догадки я почувствовал себя так, будто меня ударили под дых. Чем хороша паранойя — начинаешь видеть связи, которых не замечает никто другой. — Убийство посла было призвано заставить тау бежать. Толпы на улицах не оставили бы им выхода. Точнее, у них остался бы только один.

— Позвать на помощь своих военных, — продолжила Кастин мою мысль.

Донали подытожил оставшееся:

— Что приведет к прямому столкновению с имперскими силами. Как раз то, чего мы не должны допустить, если не хотим, чтобы этот жалкий грязный шарик окунулся в полномасштабную войну.

— Тогда нам следует умереть, — произнес Эль'сорат таким тоном, будто рассуждал о прогулке по парку. — Того требует всеобщее благо.

Его спутники глядели грустно, но не возражали.

— Нет, — возразил за них Донали. Он не собирался позволить маленьким синим мученикам убить себя на его глазах. — Оно требует, чтобы вы жили и продолжили переговоры в атмосфере доверия.

— Это было бы предпочтительнее, — сказал Эль'сорат. Я начал подозревать, что у тау есть чувство юмора. — Но я не вижу пути, чтобы прийти к столь желанному результату.

— Полковник. Комиссар. — Донали посмотрел на Кастин и меня через секунду после того, как я уже понял, что он скажет дальше. — У вас есть транспорт и отряд солдат. Попытаетесь ли вы доставить этих людей домой?

Меня несколько покоробило, что он назвал ксеносов людьми. Думаю, дипломатическая натура Донали заставляла его смотреть на это несколько иначе[20], но в то же время я не видел повода отказаться, как ни старался его найти.

— Не просто ради блага планеты. Ради Самого Императора.

Что ж, я в свое время тоже использовал этот трюк и не мог не увидеть иронию происходящего, но как не мог и остаться глух к призыву, не разрушив свою тяжко добытую репутацию, которая хоть и была совершенно незаслуженна, но доказывала свою пользу слишком часто, чтобы походя от нее отмахнуться.

Конечно, идея протащить набитый ксеносами грузовик через бунтующий город могла родиться только в воспаленном воображении, но идея оставаться здесь, между восставшими и СПО, как меж жерновов, выглядела еще хуже. Так что я выдал свою лучшую героическую улыбку и кивнул.

— Так точно, — сказал я. — Вы можете рассчитывать на нас.

Комментарии редактора

И в очередной раз, как и следовало ожидать, отчет Каина о событиях этой ночи остается в высшей степени эгоцентричным, лишенным сколько-нибудь объективного взгляда. Принимая это во внимание, я полагаю нелишним включить еще один отрывок из истории Гравалакского инцидента в описании Логара, который, как и процитированный ранее, дает более верную картину, несмотря на очевидные недостатки автора как историка. Думаю, это поможет поместить монолог Каина в некое подобие общей картины.

Отрывок из «Из «Уничтожить виновных! Беспристрастный отчет об освобождении Гравалакса» за авторством Сентенция Логара 085.М42

Имея такое преимущество, как возможность оглянуться на прошедшие события, мы сегодня можем ясно видеть, как тщательно подготовились заговорщики к перевороту. Они распространили слухи об убийстве задолго до самого преступления, поэтому едва ли кому-то пришло в голову требовать доказательств. Напряженность между верными подданными Его Божественного Величества и сбитыми с пути истинного чужацкими прихвостнями стала настолько сильной, что малейшей искры было достаточно, чтобы разжечь ад беззакония, ввергнувший весь город в смятение.

Наиболее кровопролитное сражение развернулось возле губернаторского дворца, где героическая охрана сдерживала бушующие толпы изменников при поддержке верноподданных отрядов СПО. Эти храбрецы смогли продержаться до рассвета, когда пришло спасение в виде бронетанкового подразделения. Но потери были ужасающи и причина тому — предательство значительной части СПО, которые обратили оружие против своих же товарищей.

Жестокой насмешкой судьбы выглядит тот факт, что одним из гостей губернатора в тот вечер был не кто иной, как комиссар Каин, паладин, полный военных талантов, против которого не устоял бы ни один враг, но, увы, он отбыл незадолго до того, как разразился бой. Это подлинная трагедия, ибо ею вдохновляющее руководство наверняка переломило бы ход сражения, неминуемо обратив неправедных в бегство. Увы, этому не суждено было случиться, и доблестные воины могли надеяться лишь на свои менее чем ничтожные силы.

И в других местах ситуация оказалась так же тяжела. Массовые беспорядки захлестнули центр города, сокрушив отряды арбитров, так что им не осталось ничего другого, как призвать на помощь СПО. Некоторые отреагировали с истинной верностью, другие, столь же вероломные, как их сообщники из Старого Квартала, показали свое истинное лицо, выступив против всего, что они клялись защищать, растленные коварным влиянием чужаков. Неудивительно, что сотни жителей вышли на улицы, вооруженные лишь верой в Императора и теми импровизированными орудиями, которые они смогли добыть, неся предателям кровавое отмщение.

Как уже было сказано, самое страшное побоище происходило в Старом Квартале и на Высотах, куда яд прочужацких настроений проник особенно глубоко, но, говоря по правде, ни одна из улиц не была вполне безопасна.

В продолжение беспорядков главным вопросом оставался один: где же Гвардия? Почему лучшие слуги Императора остаются в казармах, когда его же верные подданные истекают кровью и умирают во имя Его?

Было и остается очевидным, что действия Гвардии затрудняла некая тайная клика заговорщиков, удерживая войска, в угоду своим эгоистическим планам, от решительных действий, к которым открыто взывала сложившаяся ситуация. За прошедшие годы было выдвинуто множество теорий — большинство из которых до смешного параноидальны, — называющих подлинных виновников этого, но тщательный анализ свидетельств ведет к одному-единственному выводу: невидимая рука, управлявшая этим разгромом и предательством, несомненно, принадлежит каперам.

[Здесь автор отступает, хотя и в довольно занятном ключе, от всякого подобия науки вообще и исторической науки в частности.]

Глава шестая

В опасности смертельной,

В сомненье безраздельном

Мы бегаем кругами

И дергаем руками…

Пародия на «Литанию приказа», популярная среди кадетов-комиссаров

Надо сказать, что на своем веку я достаточно повидал городских боев, и, будь моя воля, городские улицы в качестве поля боя я выбрал бы в последнюю очередь. Улицы заводят на линию огня, в каждом окне или дверном проеме может притаиться снайпер, а сами окружающие здания не оставляют и клочка от тактической осведомленности — если не перекрывают поле зрения, то искажают звуки так, что накладывающееся одно на другое эхо делает практически невозможным определить, откуда противник ведет огонь. В большинстве случаев единственным плюсом является то, что вокруг уже нет гражданских, которые могли бы попасть под перекрестный огонь, потому что к тому времени, как развертывают Гвардию, они обычно уже или мертвы, или разбежались от налетов авиации и артиллерийских обстрелов.

Чего нельзя было сказать о Майо этой ночью. Вместо куч щебня, которые я привык видеть в городских зонах военных действий, здания — по крайней мере на тот момент — были целы (хотя зловещие оранжевые сполохи в отдалении подсказывали, что это ненадолго)[21].

— Не слишком-то это хорошо отражается на репутации Империума, — желчно пробормотала мне на ухо Кастин.

Она втиснулась рядом со мной в кабину, прижавшись к пассажирской двери, так далеко от Юргена, насколько было возможно. Ветер, залетая в широко открытое окно, теребил ее волосы. Почему бы и нет, в конце концов? Стекло все равно не остановит лазерный заряд, а я сидел совсем близко к нашему водителю, так что совершенно не возражал против свежего воздуха.

— Скорее на них, — кивнул я на толпу бритых ксенолюбов, с полными карманами денег разбегающихся из горящей лавки ростовщика.

Разглядев наш грузовик стандартной военной модели, они стали выкрикивать ругательства. В нашу сторону полетели бутылки и прочие импровизированные снаряды.

— Лустиг, залп поверх голов! — приказал я.

Потрескивание лазерных сполохов заставило смутьянов вздрогнуть и разбежаться, стоило Юргену надавить на газ.

— Вы весьма сдержанны, — заметила Кастин.

Я пожал плечами. Честно говоря, мне лично было наплевать, даже если бы солдаты перебили всех смутьянов, но я хотел произвести хорошее впечатление на наших маленьких синеньких пассажиров, да и собственную репутацию всегда стоило принимать во внимание.

Мы покинули территорию губернаторского дворца. Отряд Лустига снова разделился на две команды, по пять с каждого борта, тау в центре между ними. Не самая лучшая защита, но это все, что мы могли предпринять в сложившихся обстоятельствах, и я надеялся на достаточность наших усилий.

— Удачи, комиссар.

Я крепко пожал протянутую руку, с благодарностью подумав о своих аугметических пальцах, которые, в отличие от моих поджилок, не тряслись. По серьезному тону Донали я понял, что он сказал это не просто так, а будучи уверенным, что удача нам понадобится.

— Нас хранит Император. — Я произнес это, постаравшись наполнить свой голос благочестием.

Теперь, в коробке из металла и стекла, я почувствовал себя в относительной безопасности. От огня противника меня прикрывали с одной стороны Кастин, с другой — Юрген. Император, как я не раз имел возможность убедиться, лучше защищает тех, кто сам предпринимает все возможные меры предосторожности. Донали стоял и смотрел нам вслед — его силуэт чернел на фоне пожара, затем отвернулся и зашагал обратно к горящему зданию.

К некоторому своему удивлению, я осознал, что желаю ему пережить эту ночь. Обычно я не слишком забочусь о дипломатах, но он показался мне достойным их представителем и, кажется, постарался уберечь меня от пули — если мыслить общими категориями. Но даже если он предотвратит войну, мне это мало поможет, если какой-нибудь бунтовщик-ксенофил сегодня вечером размозжит мне череп тротуарной плиткой. Поэтому, пробираясь через неспокойный город, я оставался начеку.

— Здесь налево. — Кастин направляла Юргена, справляясь с тактической сетью и стараясь обогнуть места основных стычек.

Мы миновали несколько уличных потасовок, но самые ожесточенные стычки, кажется, остались в стороне.

— Пока все идет нормально, — сказал я, в очередной раз подразнив судьбу, и она, естественно, тут же нас угостила.

Мы вывернули из переулка на один из тех широких проспектов, которые так подстегнули мое беспокойство по пути из космопорта в город, и я увидел через лобовое стекло силуэты впереди. На проезжую часть были выставлены металлические бочки, составляя основу импровизированной баррикады, в некоторых из них горел огонь.

— Застава, — подметил очевидное Юрген и кинул на меня взгляд в ожидании приказов.

— Сбавь скорость, — сказал я, оценивая ситуацию. — Не стоит без толку вызывать огонь на себя.

Очерченные огнем силуэты медленно приближались, держа лазерные ружья параллельно земле. Я прищурился, стараясь понять, кто это. Hа них была простая форма, цвет которой я не мог различить на фоне желтых отсветов, но как будто серая или синяя, с выделяющейся на ней более темным цветом легкой броней[22].

— СПО, — подтвердила Кастин, прислушавшаяся на мгновение к тактической сети. — Лоялисты, поддерживающие арбитров.

— Ну и слава Императору, — сказал я и вызвал Лустига по воксу. — Эти настроены дружественно. Или кажутся таковыми.

— Понял. — Голос сержанта был спокоен, но в нем чувствовалась настороженность, и я был уверен, что солдаты готовы стрелять в случае, если мы ошибаемся.

Считайте меня параноиком, я с радостью это признаю, ведь будь я по натуре доверчив, не до жил бы до почетной отставки.

Навстречу грузовику, подняв руку, выступила одинокая фигура, и Юрген плавно остановил машину. Я поправил форменную фуражку и постарался принять вид, как можно более подобающий моему комиссарскому званию.

— Кто идет?

Он был молод, еще со следами прыщей на лице, и, казалось, ему велик его шлем, на котором был хорошо виден нарисованный лейтенантский значок — типичная для СПО небрежность. Последнее дело в перестрелке — носить очевидный знак отличия, мол, «Стреляйте в меня, я офицер!». Впрочем, никто в СПО и не рассчитывает оказаться в настоящем бою, если только не ждет повышения с приходом очередного рекрутского набора в ряды Гвардии, чего, впрочем, на Гравалаксе не происходило уже несколько поколений.

— Полковник Кастин, Пятьсот девяносто седьмой Вальхалльский полк. И комиссар Каин. — Кастин высунулась из окна кабины, чтобы переговорить с ним. — Прикажите своим людям освободить дорогу.

— Не могу. — Его челюсть упрямо выпятилась. — Прошу простить.

— Правда? — Кастин одарила его таким взглядом, будто он был чем-то прилипшим к подошве ее ботинка. — А мне казалось, что лейтенант обязан выполнять приказ полковника. Не так ли, комиссар?

— Если верить моему опыту, да, — подтвердил я и перегнулся через нее, чтобы обратиться напрямую к этому щенку. — Или на Гравалаксе заведено как-то по-другому?

Он заметно побледнел, когда я окинул его своим Комиссарским Пристальным Взглядом:

— Нет, комиссар. Но мне приказано никого не пропускать ни при каких обстоятельствах.

— Полагаю, мои полномочия отменяют любые полученные вами приказы, — уверенно сказал я.

Он конвульсивно дернул челюстью.

— Лежащий далее сектор контролируют мятежники, — сказал он. — Тау вышли из своего анклава…

— Ложь! — подпрыгнул в кузове Эль'хассаи, представив на обозрение молодому лейтенанту и его людям свою синюю физиономию. Я серьезно начал подозревать, что горячий на голову тау ищет смерти, и, если он собрался продолжать в том же духе, я готов с удовольствием удовлетворить его желание. — Они остаются в тех границах, которые оговорены!

— Синекожие! — Лейтенант вскинул ружье, думая, что прикрывает нас. То же сделали и его солдаты на баррикаде. К моему невероятному облегчению, Лустиг и его люди сохранили полную невозмутимость и не подняли оружия, иначе от кровопролития нас отделял бы один удар сердца. — Что происходит?

— У вас нет полномочий знать, — спокойно сказал я, скрывая натянутые нервы с легкостью, выработанной годами тренировок. — Именем Комиссариата, приказываю вам пропустить нас.

— Предатели! — выкрикнул какой-то выродок из солдат СПО. — Это ксенолюбы! Наверное, украли грузовик!

— Свяжитесь со своим начальством, — сказал я все так же спокойно, при этом незаметно ослабляя застежки кобуры лазерного пистолета. — Штаб связи Гвардии подтвердит наши полномочия.

— Хорошо, — кивнул лейтенант, поводя дулом лазерного ружья между мной и Кастин, не зная, кому из нас безопаснее угрожать. — Мы так и сделаем. Как только вы выдадите нам синекожих.

— Вздернуть их! — опять выкрикнул тот же самый идиот.

Тау начали взволнованно переглядываться.

— Эти дипломаты-тау находятся под защитой Имперской Гвардии, — ровно произнес я, успокаивая себя его очевидной нерешительностью. — А это значит и моей. Во имя Императора, освободите дорогу или будете наказаны.

Полагаю, в случившемся далее виноват именно я, так привыкший к тому, что меня окружают гвардейцы, беспрекословно принимающие мою власть. Мне и в голову не пришло, что молоденький лейтенант не дрогнет перед ней. Но я не учел относительно слабую дисциплину в СПО и тот факт, что для него комиссар был просто еще одним офицером, только в занятной фуражке. У него просто не выработалось естественного страха и уважения к моей форме.

— Сержант! — повернулся он к одному из обрисованных светом силуэтов. — Арестуйте этих предателей!

— Лустиг, — сказал я. — Огонь!

Отдавая приказ, я уже наводил лазерный пистолет. Глаза лейтенанта на долю секунды стали большими, ликование карающего судьи в них сменилось мгновенной паникой, а затем я нажал на курок, и половина его лица перестала существовать.

Мне очень многих довелось убить, столь многих, что я потерял им счет столетие или около того назад. И это не считая ксеносов, которых я отправил на тот свет. И едва ли я плохо спал по ночам. Обычно вопрос стоял так: или я, или меня, и не думаю, что враги сильно переживали бы обо мне, повернись все иначе. Но что касается этого лейтенантика… Это не был враг или преступник — просто излишне ретивый дурачок. Возможно, именно поэтому я все так же живо помню выражение его лица.

Солдаты в кузове грузовика вскинули лазерные ружья, дав быстрый огневой залп, пока солдаты СПО пребывали в оцепенении. Только нескольким хватило времени отреагировать, и они бросились в укрытия под взрывающимися вокруг них лазерными разрядами. Одновременно Юрген вдавил педаль газа до упора.

— Варп раздери! — Кастин пригнулась, когда ответный выстрел опалил дверь кабины возле нее, и выхватила свой болтерный пистолет.

— Живыми не отпускать! — скомандовал я.

Если бы остались выжившие, они мгновенно вышли бы в вокс-сеть, выдав наше местоположение всем, кто мог ее прослушивать, и сделав нас мишенью для охоты обеих сторон. Я был вправе отдать такой приказ, и уже это было достаточной причиной для любого другого комиссара, чтобы поступить именно так, но мне трудно было не думать о том, какие старания я приложил, чтобы избежать казни пятерых солдат на борту «Праведного гнева», солдат, которые заслуживали смерти много более, чем эти болваны.

Неважно. Юрген топил педаль газа в пол, и мы промчались сквозь баррикаду, подмяв под колеса зазевавшегося солдата СПО, исчезнувшего с криком и неприятным звуком, отдаленно напоминающим треск смятой ногами фанерной коробки. Стоявшие в ряд бочки разлетелись подобно кеглям, и покатились по проспекту, лязгая о стены окрестных зданий и оставляя жестокие шрамы на кузовах припаркованных у обочины машин. К тому времени когда они, наконец, остановились, большая часть оказавших нам сопротивление солдат была уже мертва. Какие бы навыки они ни приобрели на тренировках, этого было совершенно недостаточно в столкновении с солдатами, которые сражались с тиранидами и выжили. Некоторые успели огрызнуться поспешными и неточными выстрелами, прежде чем вальхалльские стрелки оставили их лежать с кровавыми, обожженными дырами в головах. Приглушенное ругательство, донесшееся по воксу, сказало мне, что один из наших солдат все-таки задет, но, коли он сохранил способность вот так ругаться, рана не очень серьезна.

— Держитесь, комиссар!

Юрген крутанул руль, и грузовик тряхнуло, когда он опрокинул одну из горящих бочек во втором ряду. Она разлилась, и горящий прометий поглотил тела убитых.

— Бежит.

Кастин прицелилась из своего болт-пистолета и выстрелила, как по мишени. Тонкий след дыма соединил дуло со спиной убегающего солдата СПО, и снаряд, пробив легкую броню, взорвался фонтаном крови и внутренностей.

— Добрый выстрел, полковник. — Я прикоснулся к микропередатчику: — Лустиг?

— Это был последний, сэр, — уныло сказал он.

Я мог понять его чувства. Расстрел практически беззащитного союзника — не то боевое крещение, какого кто-либо из нас желал для нашего соединения. Но это было необходимо, продолжал убеждать себя я.

— Раненые?

— Солдат Пенлан схлопотала рикошет. Небольшие термические ожоги, только и всего.

— Рад слышать, — сказал я. Нужно было сказать что-то, что поддержало бы их боевой дух, но едва ли не единственный раз в жизни мой хорошо подвешенный язык отказался мне повиноваться. — Скажите им… Скажите солдатам, что я благодарю их.

— Так точно, сэр. — В голосе сержанта прозвучала неожиданная нотка понимания, и я осознал, что произнес все-таки именно то, что нужно. Они так же хорошо, как я, знали, что было поставлено на кон.

После этого надолго установилось молчание. В конце концов, о чем тут было говорить.

Я надеялся, что кровавая цена, заплаченная за то, чтобы довести до конца нашу миссию, останется самым прискорбным инцидентом за эту ночь, но, конечно же, я не принял в расчет тупую ярость толпы.

Разногласия между лоялистской и ксеноистской фракциями зрели поколениями, как гнойник, и вражда залегала очень глубоко. Приближаясь к анклаву тау, мы видели следы кровавых столкновений между фракциями, которые смотрелись бы более уместно на нижних уровнях улья, чем на улицах процветающего мещанского города. Повсюду лежали, реже — свисали с фонарей тела как лоялистов, так и ксеноистов, хотя по некоторым из них невозможно было определить ни их принадлежность той или другой партии, ни что-либо еще. Кастин покачала головой.

— Вы видели что-нибудь подобное? — ошеломленно спросила она, и хотя вопрос был скорее риторическим, к ее очевидному удивлению, я кивнул.

— Нечасто.

И только перед вторжением Хаоса или орочьим набегом. Но чтобы это содеяли обычные горожане со своими соседями… Такого я раньше не видел. Я содрогнулся, раздумывая о том, как близко к поверхности обыденного существования скрывается такая дикая жестокость и с какой легкостью все, что мы стремимся защитить, может быть уничтожено в одну ночь.

— Впереди беспорядки, комиссар, — сказал Юрген, сбавляя газ.

Я вгляделся сквозь лобовое стекло. Толпа заполняла улицу, как вода запруду, особенно сильно волнуясь перед огромными бронзовыми воротами, в которые упирался проспект. Даже если б я не видел отчетливо плавные очертания здания, все равно я был бы уверен, что мы прибыли к месту назначения.

— Это периметр торгового анклава тау, — подтвердил Эль'сорат, когда я переключил свой вокс на его волну. — Но получить возможность войти может быть сложно.

— Варп раздери ваши сложности! — недипломатично гавкнул я. — Я не для того зашел так далеко и пролил всю эту кровь, чтобы остановиться так близко от цели. Я доставлю вас туда, даже если придется перебрасывать вас через стену.

— Сомневаюсь, что человеческие мышцы достаточно хорошо развиты для этого, — сухо ответил тау. Я был прав, у него есть чувство юмора. — Предпочтительнее будет избрать иную стратегию.

— У меня есть план, — предложил Юрген.

Я удивленно уставился на него. Уж что-что, а тактическое мышление никогда не было его коньком.

— Без сомнения, чрезвычайно изощренный, — сказал я.

Он, будучи абсолютно нечувствительным к сарказму, кивнул.

— Мы можем проехать через ворота, — огласил он.

Кастин издала какой-то необычный звук, что-то среднее между смешком и икотой.

— Мы бы могли, — уточнил я, — если бы не сотня мятежников между ними и нами.

— Но они же все ксеноисты, — сказал Юрген. — Так что они нас просто пропустят, нет?

«Да, они, может, так бы и поступили, — подумал я, — если бы на нас не было формы Имперской Гвардии и ехали бы мы не на грузовике Имперской Гвардии. Но все же…»

— Юрген, вы гений, — сказал я с уже меньшим зарядом сарказма. — Чего юлить, как фраг-граната на льду, когда прямой подход может сработать?

Я снова связался по воксу с Лустигом и Эль'соратом.

— Можно сделать так, чтобы тау были хорошо заметны?

Через мгновение чужаки уже стояли, окруженные по бокам солдатами, а Эль'сорат снова что-то шипел в свой вокс. Юрген заставил грузовик едва ползти и увлеченно жал на клаксон, чтобы привлечь внимание толпы. Несколько голов повернулось в нашу сторону, потом еще. Гул голосов сливался в пугающую, нарастающую волну враждебности. Несколько обломков дорожного покрытия отскочили от ветрового стекла, оставив лучистые трещинки на армированном стекле. Кастин закрыла свое окно, решив, что запах Юргена лучше, чем сотрясение мозга, по крайней мере, если недолго.

— Вы готовы? — поторопил я, радуясь тому, что я не там, сзади, в открытом кузове. И поймал себя на мысли, что идея Юргена, возможно, не самая блестящая.

— Прошу, воздержитесь, ради великого блага!

Наверное, у Эль'сората в его передатчик был встроен громкоговоритель, так что его голос разнесся над толпой. К моему изумлению, люди подчинились — замолчали и расступились перед нами. Это было настолько непохоже на то, как отреагировала толпа на Касамаре[23], бросившаяся на наши ряды с яростью берсерка в ответ на обращение командира арбитров, что я задумался о том, насколько большим влиянием на своих последователей и друг на друга обладали тау[24].

Юрген подкатил грузовик к огромным, десятиметровой высоты и шириной во весь проспект воротам как раз в тот момент, когда они начали раскрываться — совершенно бесшумно или же настолько тихо, что не было слышно за бормотанием толпы и гулом двигателя. Высадившись вместе с Кастин из кабины, чтобы проводить наших гостей, я заметил, что она глубоко вобрала воздух в легкие, едва ее каблуки коснулись земли.

— Это еще что? — раздался хриплый голос Лустига по воксу.

Нечто небольшое и быстрое устремилось вниз со стены кружась и пикируя, словно птица.

— Не стрелять, — поспешно сказал я, перебарывая собственное желание выхватить оружие. — Они все еще на своей стороне границы.

По крайней мере, формально. Я старался разглядеть то, что спускалось к нам, но оно было маленьким и быстро двигалось. В целом создавалось впечатление чего-то напоминающего тарелку с привешенной под ней винтовкой.

— Это ответная любезность, — подтвердил Эль'сорат, поразительно ловко соскакивая с платформы грузовика. — Чтобы убедится, что ваш отъезд ничем не будет затруднен.

Понимать можно было по-разному, но я предпочел расценить это как гарантию того, что толпа продолжит вести себя пристойно.

— Премного благодарен, — заверил я тау, пока остальные его сородичи вываливались из грузовика и топали в свой анклав.

Навстречу им вышли вооруженные солдаты в броне, их лица были закрыты непрозрачными щитками шлемов. Я заметил движение за стеной и всмотрелся получше.

— Дредноуты! — выдохнула Кастин.

Эти, безусловно, были достаточно велики для такого определения, но двигались с легкостью и грацией, значительно отличавшей их от Дредноутов Империума, которых мне доводилось видеть раньше. Угловатые корпуса, увенчанные чем-то похожим на шлемы солдат-тау, возвышались над обычными тау, по меньшей мере, на метр.

— Это просто боевые костюмы, — сказал Эль'сорат с легкой насмешкой в голосе. — Ничего особенного.

Мы с Кастин коротко переглянулись. На таком расстоянии я не мог разглядеть деталей, но в наличии тяжелого оружия сомневаться не приходилось, и мысль о том, чтобы схватиться с врагом, который относил подобные устройства к само собой разумеющимся вещам, была отнюдь не утешительной. Я начал подозревать, что именно это впечатление на нас и хотели произвести чужаки.

— Естественно, — сказал я, излучая спокойную уверенность, которой вовсе не ощущал, и наслаждаясь секундным замешательством, отразившимся в глазах ксеноса.

— Да хранит вас ваш Император, комиссар Каин. С вами наша благодарность, — наконец произнес он и последовал внутрь анклава за своими друзьями.

Ворота начали поспешно закрываться.

— Пора нам убираться, — сказал я, садясь обратно в кабину.

Кастин на этот раз предпочла ехать в кузове. Я не мог осуждать ее за это, после того как она вполне насладилась обществом Юргена, и я предложил раненому солдату Пенлан ехать с нами в кабине вместо нее.

— Лучше вам поберечься, — сказал я, — по крайней мере, пока мы не доберемся до медика.

Так что я сумел восстановить свой живой щит и в то же время укрепить свою репутацию комиссара, радеющего о подчиненных.

Итак, нам удалось внести свою небольшую лепту в дело сохранения стабильности на Гравалаксе, в связи с чем испытывать некоторое самодовольство было бы вполне простительно. Почему же я вместо этого продолжал размышлять об убитых нами солдатах СПО и гадать, чьи же планы мы разрушили ценой этой жертвы?

Глава седьмая

Благодарность сильных — тяжелая ноша.

Гильбран Квайл, собрание сочинений

Рассвет, наконец, занялся над раненым городом. Фарфорово-синее небо рассекали столбы дыма, но солнце восходило все выше, и зарево пожаров бледнело и рассеивалось в его свете. Мое же настроение было далеко не лучезарным. К моему облегчению, мы вернулись, ухитрившись не расстрелять еще кого-нибудь. Несколько обдолбанных какой-то местной дурью мародеров не в счет. Они осознали наличие вооруженных солдат в грузовике, который пытались ограбить, разве что в последнюю секунду перед смертью. Все, чего мне теперь оставалось желать, было несколько часов сна. Я был настолько взвинчен адреналином с момента выстрела в губернаторском дворце, что, едва представилась возможность расслабиться, свалился, будто марионетка с подрезанными ниточками, и даже Юрген с чайником свежей заварки из листьев танна не мог вернуть меня к жизни. Но прежде я, справедливо решив, что лучше побыстрее скинуть со своих плеч всю эту дурацкую заваруху, как можно скорее доложил в штаб Бригады и потратил около часа на заполнение бумаг.

Затем дотащился до своей койки, отдав строгим приказ беспокоить меня, только если призовет сам Император.

Мне удалось урвать целый час сна, прежде чем я снова влип в историю.

— Идите подорвитесь на фраг-гранате! — крикнул я, когда стук в дверь наконец дошел до меня. Он продолжался достаточно долго, и я понял, что он не прекратится, пока я так или иначе не отреагирую.

— Простите, что беспокою вас, комиссар. — В дверном проеме возникло лицо Броклау, лишенное каких-либо следов раскаяния. — Но, боюсь, это невозможно. Вас хотят видеть.

Стало понятно, что спорить бесполезно. Сам факт того, что меня вытаскивает из койки офицер его ранга, а не Юрген или еще какой-нибудь солдат, говорил о многом. Я зевнул, стараясь заставить свой заторможенный мозг работать, и неохотно вылез с постели.

— Сейчас буду, — сказал я.

Это заявление грешило излишней оптимистичностью. К тому времени, как я накинул одежду, побрызгал водой на лицо (и на этот раз вальхалльская привычка умываться ледяной водой не исторгла из меня поток проклятий, что хорошо показывает, насколько я был изнурен) и Юрген сварил мне двойной крепости рекаф, прошло около двадцати минут. Наконец я все же проследовал в указанном мне направлении, осторожно пробираясь по территории (ведь Мужественные Всадники все еще были где-то здесь), и вошел в здание, которое, как я смутно припоминал, было якобы предназначено для связистов. На самом деле, конечно же, имелась в виду разведка, и я предположил, что мой доклад о событиях предыдущей ночи собирается принять какой-то высокопоставленный боец невидимого фронта. Если бы я не так устал, то, наверное, удивился бы количеству офицеров в гулких мраморных коридорах и роскоши убранства в анфиладе приемных, через которые меня пропускали солдаты в парадной форме и с позолоченными лазерными ружьями. Но по причине вполне понятного раздражения я даже не спросил, где я и кому приспичило меня видеть.

— Комиссар. Пожалуйста, входите. — Голос был знакомым, и, каким бы оцепеневшим от усталости я ни был, мне потребовалось всего мгновение, чтобы узнать Донали.

Он улыбался и, кажется, был искренне рад видеть меня. Он указал на сервировочный столик с приветливо дымящимся на нем чайником и несколькими большими подносами с едой. Я улыбнулся в ответ и действительно обрадовался новой встрече с ним — ночные приключения дипломата, очевидно, были не менее травматичны, чем мои. Его дорогой наряд был мятым и грязным, пах дымом и кровью, а голова перевязана.

— Это неожиданная честь, — сказал я, накладывая на тарелку большую порцию салата из рыбы, риса и яиц и наливая чаю из танны в самую вместительную кружку, какую сумел найти. — Надо признать, я беспокоился за вашу безопасность.

— И не зря… — Донали со страдальческим лицом прикоснулся к повязке. — После вашего отъезда там стало немного неспокойно.

Я занял место за столом для переговоров, за которым уже сидели несколько офицеров, мне не знакомых, и с ними несколько мужчин и женщин в гражданском. Последних я отнес к коллегам Донали, судя по покрою их костюмов и бюрократически чопорному виду. Выделялась из собравшейся компании только одна женщина — она была моложе остальных присутствующих и носила элегантное, но слишком тесное зеленое платье (декольте было чересчур глубоким для столь раннего часа). Она выглядела удивительно рассеянной и в то же время напряженной, она то бормотала что-то себе под нос, то вдруг вытягивалась по струнке и оглядывала окружающих, будто кто-то из нас ее оскорбил. Я бы принял ее за астропата, но ее глаза были на месте, хотя, казалось, они все время теряют фокус. Значит, наверняка псайкер. Я решил не ставить мысленных барьеров — как я уже говорил, мне никогда не составляло труда притвориться, несмотря на их проклятое умение.

— Прошу прощения, что пропустил самое интересное, — сказал я Донали, зная, что именно это он ожидает от меня услышать, и принялся за еду.

Я понятия не имел, зачем меня вызвали, но на моем счету достаточно военных кампаний, чтобы не отказываться от еды, пока дают. Налегая на салат, я изучал офицерские знаки отличия, надеясь по ним догадаться, кто они и зачем здесь я, но оказалось, что компания собралась разношерстная. Скользнув взглядом по паре майоров, полковнику, я посмотрел на сидящего во главе стола и едва не выронил свой прибор. Лорд-генерал Живан собственной персоной, главнокомандующий нашей небольшой экспедиционной армией. Я никогда не видел его изображений, но регалии говорили сами за себя, кроме того, я слышал достаточно много описаний его стальных синих глаз (которые, на самом деле, оказались несколько бледноваты) и аккуратно подстриженной бороды (скрывающей намечающийся второй подбородок), чтобы сомневаться в его личности. Он сидел вполоборота ко мне, обсуждая содержимое информационного планшета с помощником, так что Донали, опустившись в соседнее с моим кресло, смог продолжить нашу беседу:

— Вы оказали нам большую услугу минувшей ночью. Вы не могли бы помочь больше, оставшись.

— Рад слышать, — сказал я. — Но вы, похоже, тоже неплохо справились. Охранники дворца, должно быть, оказались лучшими солдатами, чем выглядели.

— Ничуть. — Он с отвращением помотал головой. — Половина их древних лазганов отказалась работать, а те, что все-таки выстрелили, не смогли бы попасть и в борт космолета. Мы едва держались до подхода взвода СПО. Если бы Орелиус и его телохранители не убрали зачинщиков, толпа просто раскатала бы нас.

— Орелиус. Хм. — Я отхлебнул чаю из кружки и заметил, что никто больше, похоже, его не пил. Что ж, надо признать, вкус к чаю из листьев танна нужно вырабатывать постепенно, и я один из немногих, если не считать вальхалльцев, кому он нравится. Из чего следовало довольно лестное заключение: его приготовили только ради меня. Для чего бы меня ни вызвали, они учли мои вкусы. — Очевидно, вы были правы относительно него.

— Правда? — Донали посмотрел на меня с любопытством, и я снова почувствовал, что он не просто поддерживает беседу, а старается определить меру моей осведомленности о происходящем за кулисами.

Я кивнул, подчищая тарелку и решая, смогу ли уйти от вопроса, отправившись за добавкой.

— Вы говорили, что он не так прост, как может показаться, — напомнил я ему.

— Да, несомненно.

Возможно, он собирался сказать что-то еще, но Живан повернулся обратно к столу переговоров и откашлялся. «Проклятие, — подумал я, — теперь не удастся сходить за еще одной порцией салата». В кружке, впрочем, оставалось еще достаточно много чаю, и я отхлебнул, наблюдая за присутствующими сквозь ароматный пар.

— Комиссар. — Живан обратился непосредственно ко мне. — Благодарю, что столь вовремя присоединились к нам.

— Лорд-генерал, — строго кивнул я и добавил, усмехнувшись про себя тому, как половина присутствующих тут же нервно втянула воздух: — Если бы я знал, что ваш повар так талантлив, я бы спешил еще больше.

Конечно, комиссар был вне обычной вертикали командования, так что формально я не обязан был выказывать почтения ни ему, ни кому-либо еще, но большинство из нас старается не напоминать об этом окружающим офицерам. Как я люблю сегодня повторять моим кадетам: уважайте их и они будут уважать вас. Вам это ничего не стоит, а дела идут лучше. Благодаря моему статусу общеизвестного героя я располагал еще большей свободой в своих поступках, а Живан, насколько мне было известно, и сам слыл грубоватым человеком, так что малую толику простовато-сердечной солдатской фамильярности он примет хорошо. Я оказался прав. Он мгновенно оттаял, и мы в дальнейшем сошлись проще и быстрее, чем начинается драка в баре на нижних уровнях улья.

— Я передам вашу похвалу, — сказал он, улыбнувшись, и прихлебатели, рассевшиеся вокруг стола, решили, что им тоже стоит выказать расположение ко мне. — Может, вы захотите взять добавки, прежде чем мы продолжим?

— Продолжим — что, поясните? — спросил я, вставая, чтобы вновь наполнить свою тарелку. Я забыл взять с собой кружку, так что на случай, если захочу еще чаю, я просто забрал чайник, водрузив его на стол около себя. Признаюсь, я сделал это и для того, чтобы снова позлить местных подхалимов. — Кому-нибудь что-нибудь принести заодно?

— Нет, благодарю.

Живан подождал, пока я снова усядусь, затем решил, что все-таки хочет еще рекафа, и послал за ним наиболее явно поджавшего губы помощника. Проделывая это, он зацепил меня взглядом, в котором ясно горел огонек озорства. Я решил, что лорд-генерал мне нравится.

— Я читал ваш рапорт, — сказал он, когда, наконец, прибыл его рекаф. — И полагаю, что выражу общее мнение, если скажу, что был впечатлен.

Гул одобрительного бормотания прокатился над столом, и некоторые голоса даже звучали искренне, без недовольства. Донали тепло улыбнулся мне и кивнул; я подумал о том, что, кажется, приобрел друга в дипломатическом корпусе. В будущем это может оказаться весьма полезным. Странная женщина в зеленом на мгновение встретилась со мной взглядом.

— Выбирайте друзей с осторожностью, — внезапно сказала она неприятным, гнусавым голосом.

Я чуть не подавился чаем.

— Простите? — переспросил я.

Но ее взгляд снова расфокусировался.

— Слишком много, — сказала она. — Не могу всех услышать.

Кто-то протянул ей разукрашенную серебряную коробочку, чуть меньше ее ладони, и она выскребла оттуда пару таблеток, проглотив их целиком. Через мгновение ее внимание снова заострилось.

— Вы должны извинить Рахиль, — прошептал Донали. — Она полезна, но с ней бывает трудно.

— Очевидно, да, — ответил я.

— Она не тот посол, какого бы я отправил на это маленькое собрание, — продолжил дипломат. — Но, учитывая все обстоятельства, я полагаю, им самим ее таланты в данный момент требуются меньше всего.

— Кому? — спросил я, но, прежде чем он смог ответить, Живан призвал собрание к вниманию.

— Большинству известна причина, по которой вас пригласили, — начал он, отставляя кружку с рекафом. — Но для тех, кому наши разговоры в новинку… — Он заговорщицки покосился на меня. — …позвольте повторить. Нам приказано вернуть Гравалакс. Если понадобится, то силой оружия. — Офицеры покивали. — Однако размер военного присутствия тау радикально меняет ситуацию.

— Но мы все же можем вышвырнуть их, мой лорд-генерал, — перебил один из офицеров. — Это займет больше времени, чем мы предполагали, но…

— Мы завязнем в затяжной кампании. Возможно, на годы. — Лорд-генерал произнес это тоном, освобождающим встрявшего от права голоса. — И, грубо говоря, я сомневаюсь, что планета того стоит.

— Со всем уважением, лорд-генерал, это не вам решать, — настаивал на своем офицер. — А наш приказ…

— …дает мне право решать, как его выполнить, — отрезал Живан. Офицер заткнулся, и генерал обернулся к Донали. — Вы все еще считаете, что возможно дипломатическое решение?

— Да, считаю, — кивнул дипломат. — Хотя, принимая во внимание гражданские волнения, это может оказаться непросто. Не говоря уже об убийстве посла…

— Но тау все же хотят продолжать переговоры? — настаивал Живан.

— Да, — снова кивнул Донали. — Благодаря находчивости, проявленной вчера ночью комиссаром Каином, у них еще осталось немного веры в нашу добросовестность.

Все посмотрели на меня с одобрением, за исключением Рахиль, которую, казалось, больше интересовало нутро ее чашки с рекафом.

— Что подводит нас к разговору о собственно убийстве. — Живан попытался привлечь внимание псайкера. — Рахиль. Инквизитор продвинулся в своем расследовании?

Пожалуй, мне следовало этого ожидать в свете моих подозрений относительно Орелиуса, но до этого момента я все-таки склонялся к тому, что пьяные фантазии Диваса не следует воспринимать слишком серьезно. Я уставился на Донали:

— Вы знали?

— Я подозревал, — произнес он вполголоса. — Но точно не знал до сегодняшнего утра, когда появилась Рахиль с посланием, украшенным инквизиторской печатью.

— И что в нем было? — прошептал я, пока молодая псайкерша собиралась с силами для ответа.

— Откуда мне знать? Оно было адресовано лорду-генералу.

— Расследование продолжается. Да. — Рахиль напряженно выпрямилась, с очевидным усилием заставляя себя сосредоточиться; ее носовое произношение немилосердно скребло по моим натянутым нервам. — Вас известят. Когда заговор будет раскрыт. — Она прервалась, вздернув голову, будто прислушиваясь к чему-то, и внезапно встала. — У вас есть торт?

И она отправилась к столу с едой, чтобы проверить.

— Понятно. — Живан старался сделать вид, что в ее словах был какой-то смысл.

— Если вы позволите, лорд-генерал, — заговорил я как можно более уверенно. — Я подозреваю, что может существовать группировка, заинтересованная в разжигании конфликта между нами и тау.

— Так говорит и добрый сэр Донали. — Живан, с плохо скрываемым облегчением, воспользовался возможностью вернуть ход совещания в продуктивное русло. — Что является основной причиной, почему я пригласил вас составить нам компанию. Ваши суждения кажутся мне вполне состоятельными.

— Нет торта. Нет торта, фраг-граната его раздери! — бормотала Рахиль, шаря по столу с закусками. — Это я не могу есть, оно слишком зеленое…

— Благодарю, — ответил я на комплимент Живана, стараясь не обращать внимания на псайкершу.

— Есть ли у вас предположения насчет того, кто может быть в этом виновен? — спросил Живан.

Я пожал плечами:

— Я солдат, сэр. Заговоры и интриги не совсем моя специальность. Возможно, инквизитор сможет нас просветить на этот счет, когда закончит свое расследование.

— Вероятно. — Живан выглядел слегка разочарованным, несомненно, он питал надежду, что я в состоянии предвосхитить выводы инквизиции.

Рахиль вернулась на свое место, сжимая в руке булочку с корицей, и остаток совещания занималась тем, что обкусывала ее по бокам. По крайней мере, когда у нее было что-то во рту, она молчала.

— Я хотел видеть вас, комиссар, еще и потому, что вы встречались с губернатором Грисом. Как вы оцениваете его осведомленность в военных делах?

Я снова пожал плечами:

— По моему, в них он понимает ровно столько же, сколько и во всем остальном. То есть ничего. Он имбецил.

За столом снова раздались судорожные вздохи, но Живан и Донали согласно склонили головы.

— Так я и думал, — сказал лорд-генерал. — Хотя вам, наверное, будет приятно узнать, что он отзывался о вас с восхищением.

— Действительно? — Я озадаченно поднял бровь, и Донали пояснил:

— В конце концов, вчера вечером вы спасли ему жизнь.

— А-а, — протянул я. — Честно говоря, я об этом не задумывался.

Это было абсолютной правдой: я разоружил тау для того, чтобы спасти свою шкуру, а произошедшее после практически вытеснило все остальное из моего сознания. К счастью, именно такого ответа все от меня и ждали, так что я неожиданно был награжден теплой улыбкой одного из самых могущественных людей в Сегментуме, и это было приятно. Но конечно, последствия этого не заставили себя долго ждать, что лишний раз доказывает правоту убеждения, что ни один хороший поступок не остается безнаказанным[25].

— Ну а губернатор о вас думал, — сказал Донали. — И желает наградить какой-то медалью[26].

— С этим, пожалуй, придется повременить, — сказал Живан. — У нас есть более насущные проблемы, с которыми предстоит разобраться.

Лорд-генерал коснулся кнопки на подлокотнике своего кресла, и поверхность стола засветилась изнутри, превратившись в гололитический монитор таких размеров и разрешающей способности, какие я редко встречал. Если бы я знал, то был бы поаккуратнее с чайником. Я вытер носовым платком след от чайника, пока изображение дергалось в воздухе передо мной, успокоившись только тогда, когда Живан наклонился и сильно врезал кулаком по столешнице. Наверное, он провел достаточно много времени в кругу техножрецов, потому что после этого все заработало идеально, и изображение оставалось резким и сфокусированным даже больше чем половину необходимого времени.

— Перед нами город, — сказал он, отмечая очевидное.

Рахиль кивнула, разбрасывая по изображению крошки. Это напомнило мне орбитальную бомбардировку.

— Маленькие люди похожи на муравьев, — сказала она, положив голову на стол.

Конечно, масштаб не позволял показать отдельных людей или машины, даже если бы они были размером с «Гибельный клинок», но, в конце концов, она же была чокнутая.

— Копошатся, копошатся, копошатся. Никогда не знаешь, что у тебя под ногами, а следовало бы, ведь можно запнуться и упасть туда.

Я старался не обращать на нее внимания, считывая тактическую информацию с быстротой, выработанной годами практики.

— Столкновения все еще продолжаются. — Я кивком указал на красные пятна. — Разве арбитрам не удалось восстановить порядок?

— В некоторой степени, — пожал плечами Живан. — Большинство гражданских смутьянов либо арестованы, либо расстреляны, либо им наскучило и они разошлись по домам. Теперь главной проблемой являются мятежные отряды СПО.

— Разве верноподданные не могут с ними расправиться? — спросил я.

Насколько мне было видно со своего места, лоялисты, по меньшей мере, в три раза численно превосходили ксенофилов.

Живан посмотрел с отвращением:

— Казалось бы, должны. Но они медлят. Половина отказывается стрелять в бывших товарищей, а остальным наплевать на происходящее с высокой колокольни. — Он замялся. — Поэтому губернатор в своей неизмеримой мудрости обратился к командованию Гвардии с просьбой вмешаться и прибрать за ним это дерьмо.

— Но вы не можете! — Донали чуть ли не взвизгнул. — Если Гвардия мобилизуется, тау ответят тем же! Вы разожжете ту самую войну, которую мы стараемся предотвратить!

— Это не ускользнуло от моего внимания, спасибо, — сухо сказал Живан.

— Да он полный кретин! — кипятился Донали. — Последствия того, что он творит…

— Он в панике, — произнес я. — Нарастание мятежных выступлений — это все, что он видит сейчас. Если ксенофилы из гражданских присоединятся к СПО…

— Нам придет полный фраг, — заключил Донали.

— Ну, не то чтобы полный… — Живан скривил губы в мрачной пародии на улыбку. — Я еще могу тянуть время. Теперь отвечайте по существу. Сможете ли вы использовать это время, чтобы убедить тау в том, что развертывание Гвардии в пределах города не является для них угрозой?

— Я могу попытаться, — сказал Донали, но без энтузиазма.

Живан одобрительно кивнул:

— Это уже больше, чем я мог бы требовать от вас. — Он обернулся ко мне. — Комиссар, скажите, считаете ли вы, что у тау есть причины доверять вам?

Конечно же, у них таких причин не было, но не такой ответ он хотел услышать, так что я рассудительно покивал и изрек:

— Полагаю, больше, чем большинству имперских офицеров. Я их подвез вчера ночью.

Как я и ожидал, мою ироничную скромность присутствующие проглотили и не поморщились, ибо она соответствовала представлениям этих идиотов о геройстве. Живан выглядел довольным.

— Отлично, — сказал он. — Можете сообщить тау, что комиссар Каин лично будет контролировать ход операции. Возможно, это уменьшит их беспокойство.

— Возможно, только лишь возможно. — Донали, казалось, немного приободрился.

А вот обо мне этого сказать было нельзя. После всего, через что мне пришлось пройти вчера, перспектива лезть обратно на линию огня выглядела отвратительно. Но, в конце концов, раз уж меня угораздило быть героем, следовало невозмутимо сидеть и попивать чаек, размышляя, как выкрутиться на этот раз.

Глава восьмая

Инквизиторы? Хитренькие ублюдки. Полезные, да, даже необходимые, но я у них и подержанного аэрокара не купил бы.

Судья-генерал Бекс ван Штурм

В результате, конечно, у меня не осталось другого выбора, как только смириться с происходящим. Сам лорд-генерал выбрал меня для этой миссии, так что мне оставалось только надеяться на лучшее, но быть готовым и к худшему. К счастью, пока Донали вел переговоры с тау, мне представилась возможность немного отдохнуть, и я сумел изобрести такой план действий, чтобы все думали, будто я иду в бой впереди войск, в то время как в действительности я оставался бы от огневого рубежа на расстоянии достаточном, чтобы наслаждаться полной тактической картиной. Кастин и Броклау загорелись энтузиазмом, едва я сообщил им о приказе. Они были уверены, что интерес лорда-генерала к моей персоне предвещает хорошее будущее всему подразделению, в результате чего мне удалось свалить на них руководство операцией. Между собой мы разработали план, который мог сработать, по крайней мере, если синеньких (так солдаты начали называть тау, подхватив словечко из местного сленга) удастся убедить, не принимать нашу вылазку в город как попытку удара в спину. Но тут уж все было в воле Императора, а у него и без того много дел, так что я покрутил большим пальцем одной руки по ладони другой[27] и занялся прочими делами, требующими моего внимания.

Я не мог избавиться от подозрения, что мы упускаем что-то важное, что заговорщики, которые пытаются разжечь полномасштабную войну на этом никудышном шарике, не отступят так просто от своих намерений. Эти мысли меня тревожили, но я постарался задвинуть их подальше. Мне никогда не понять, на какие дивиденды они рассчитывали, сталкивая стороны лбами, а, не зная целей своих врагов, нельзя разработать и мер противодействия. Я не боюсь признать, что меня это раздражало. Моя хроническая паранойя позволяет мне оказываться на добрый прыжок впереди событий, и даже у культистов Хаоса обычно есть некий план (хотя чаще всего он сводится к тому, чтобы убить всех и каждого на планете), и этот план обнаруживает себя рано или поздно. Впрочем, для чего-то ведь у нас существуют инквизиторы, так что я пожелал Орелиусу всей возможной удачи, какую только можно наскрести по Империуму, и оставил эти раздумья, озаботившись тем, как получше утереть нос мятежным отрядам СПО. Что оказалось к лучшему, я полагаю. Если б я тогда узнал, что творится на самом деле, то потерял бы сон.

— Они не смогли бы обеспечить нам большие удобства, даже если бы постарались, — с удовлетворением сказал Броклау, всматриваясь в гололитическое изображение.

Я, ссылаясь на необходимость скоординировать действия нескольких подразделений, убедил лорда-генерала одолжить нам тот конференц-зал, куда он давеча вызывал меня, и теперь Броклау радовался огромному монитору в столешнице, как, наверное, ребенок радовался своему первому набору солдатиков. Я бы не удивился, обнаружив к моменту отправки, что стол уперли на борт нашего корабля.

Майор указал на расположение ксенофильски настроенных подразделений.

— Как вы, артиллеристы, говорите? «На один фраг»?

— Обычно. — Полковник Монстрю из 12-го полка полевой артиллерии коротко кивнул.

В его обращенных на меня льдисто-голубых глазах светилось что-то похожее на подозрение. Все время, пока я занимал пост в его соединении, он старался думать обо мне как можно лучше, но из всех офицеров батареи он наиболее близко подошел к пониманию того, что в действительности произошло на Дезолатии, и, кажется, никогда по-настоящему не доверял мне. Что с его стороны было чрезвычайно разумно, если хорошенько подумать. Он с почти неприличной поспешностью удовлетворял мои запросы на заградительный огонь вблизи моей позиции в тех редких случаях, когда мне приходилось это затребовать, что я, в свою очередь, предпочитал относить насчет ревностного исполнения им своей работы. За время, прошедшее с нашей последней встречи, он совершенно не изменился, в отличие от Диваса, на котором пролетевшие годы оставили хорошо различимый след. Майор находился здесь же, все еще слегка хромая после стычки с ксенофилами неделю или около того назад, и светился все тем же ничем не сдерживаемым энтузиазмом.

— Просто как блин, — уверенно заявил он.

— Вам, может, и просто, — ответила Кастин. — Но мы будем там, где этот блин может оказаться слишком горячим.

Ксенофилы в основном были легко вооружены, в плане огневой мощи ничего сильнее ракетниц у них не было, и артиллерийскому подразделению не приходилось бояться ответного огня, но, к сожалению, враг догадался окопаться на Высотах и вокруг них. Значит, нам предстояло выковыривать переживших артиллерийский налет из развалин каждого здания, как моллюсков из раковин, а это обещало стать тяжелой и кровавой работой. К счастью, опыт Кастин и Броклау в городских боях позволял надеяться, что для мужчин и женщин 597-го, переживших столкновение с тиранидами на Корании, перебежчики из СПО окажутся легкой добычей.

— Специально для вас мы заставим их пригнуть головы, — пообещал Дивас. — Все, что вам потребуется для дальнейшей зачистки, — это половая тряпка.

Кастин и Броклау переглянулись, но решили не комментировать это заявление.

Дивас имел лишь смутное представление о городских боях, но он хорошо знал возможности артиллерии, и я тоже провел вблизи нее достаточно времени, чтобы разделять в некоторой степени его уверенность. Предатели-ксенофилы стекались на Высоты, набиваясь все плотнее и плотнее в сеть бульваров и парков, окружавших особняки, — с тем же успехом они могли выстроиться внутри огромной мишени, начертив ее вокруг своих позиций.

— На мой вкус, уж слишком аккуратненько все выходит, — сказал я. — Можно было бы предположить, что у них хватит здравого смысла, чтобы рассредоточиться.

— Дилетанты. — Монстрю излучал презрение.

Как и большая часть старших офицеров Гвардии, он был невысокого мнения о большинстве соединений СПО, несмотря на то, что я лично встречал несколько таких, которые могли бы на равных поспорить с отрядом Гвардии. В данном случае, впрочем, его мнение казалось вполне оправданным. Тяжелый артобстрел выбьет большинство, в этом я не сомневался. Конечно, выжившие хорошо окопаются, и их тяжело будет выкурить из-под щебня, но вряд ли их останется настолько много, чтобы представлять существенную угрозу. Определенно ничего такого, с чем 597-й не мог бы справится, и справиться достаточно быстро.

Но, даже делая скидку на отсутствие у мятежников боевого опыта, такое поведение выглядело необыкновенной глупостью, в которую мне трудно было поверить. Ощутив покалывание в ладонях, я постарался сосредоточиться на совещании и не думать о подводных течениях заговора, которые, я был уверен, Орелиус отслеживал в то самое время, пока мы заседаем тут. Я надеялся, что смогу немного успокоиться, допросив тех идиотов из СПО, что сбили аэрокар тау, но, несмотря на мой приказ арестовать их, преступники словно испарились. Или присоединились к предателям, что, в свою очередь, поднимало новые вопросы, и я не был уверен, что хочу знать ответы на них.

— Что вы об этом скажете? — спросил Броклау, не отрывая взгляда от монитора.

Я проследил за его пальцем и увидел взвод лояльных солдат СПО, которые блокировали пару индустриальных зданий вблизи Старого Квартала. Я пожал плечами:

— Просто местные ребятки, которые не хотят марать руки.

Значок в центре заставы отмечал контакт с неприятелем, но не похоже было, что лоялисты спешат сжимать окружение. В которое, похоже, угодил кто-то опоздавший к исходу на Высоты. И тут же я понял, что могу использовать эту мелочь, чтобы увильнуть немного в сторону от опасности.

— Я смотаюсь туда и посмотрю, нельзя ли их слегка встряхнуть, — сказал я. — Это не слишком большой крюк.

К тому времени, когда я закончу эту небольшую импровизированную работенку, которую я себе только что нашел, Кастин и Броклау должны будут уже разобраться с выжившими ксенофилами. Если все пройдет удачно, когда я окажусь поблизости от линии огня, там уже и пыль осядет. Мне показалось, что моя удача все еще со мной.

— Вы уверены, комиссар? — Кастин смотрела на меня с любопытством, а в глазах Монстрю снова появилось то же застарелое подозрение. — Не похоже, чтобы это было столь важно. Ведь это может подождать, пока мы не разберемся с основными силами противника?

— Возможно, это и ждет. — Я пожал плечами. — Но лорд-генерал лично доверил мне зачистить всю эту пакость. Не хотелось бы, переломив хребет заговору, обнаружить в тылу мятеж, который за это время может окрепнуть. Я хотел бы знать наверняка, что они не вырвутся до тех пор, пока у нас дойдут до них руки.

— Верно, — кивнула Кастин.

Я решил, что пора немного разрядить обстановку, и улыбнулся.

— Кроме того, — сказал я, — не думаю, что кому-либо из вас требуется нянька. Полагаю, вы уже набились различать, где у лазгана дуло, а где приклад.

Кастин, Броклау и Дивас рассмеялись, Монстрю же изобразил вежливую улыбку.

— Я бы все же не стала разделять войска, — добавила Кастин. — Раз уж нам надо вымести этих любителей синень… ксенофилов, я бы хотела, чтобы накинутая на них сеть была плотной.

— Согласен, — поддержал я. — Мы будем следовать графику, я только ненадолго отлучусь, нагоню страх императорский на этих бездельников из СПО, которые охраняют периметр, удостоверюсь, что никто из мятежников не сбежит, покуда мы заняты, и догоню вас. Я вернусь прежде, чем начнется веселье.

— Готова поставить на то, что вернетесь, — улыбнулась Кастин. — Я видела, как Юрген водит.

Конечно же, она бы потеряла свои денежки. Я собирался приложить все силы к тому, чтобы усмирение этого сброда из СПО задержало меня до тех пор, когда стрельба уже утихнет. Если бы я только знал, во что себя втравил этим маневром, я, не медля ни удара сердца, лично возглавил бы атаку на Высоты!

Донали наконец-то вышел на контакт, примерно в час пополудни, чтобы сообщить: тау не то чтобы будут рады гвардейским отрядам, носящимся по городу, но до тех пор, пока операция находится под моим контролем и в рамках представленного нами плана, они не будут вмешиваться. Конечно же, изложено все это было витиеватым дипломатичным языком, но сводилось именно к этому. Я также осознавал подтекст, еще до того, как Донали любезно разъяснил его специально для меня, и заключался он в том, что, ежели там почуют хоть намек на заговор, они начнут наступать нам на пятки с дымящимися стволами быстрее, чем кто-либо успеет сказать «варп побери».

Таким образом, когда силы, которыми я номинально командовал, покинули расположение войск и вошли в город, я чувствовал на себе немалый груз ответственности, настолько давящий, что не смог как следует насладиться той уникальной должностью, в которой оказался[28].

Как я уже сказал, я был достаточно благоразумен, чтобы позволить Кастин и Броклау принимать тактические решения, потому как их опыт в городских боях был обширнее и свежее, чем мой, и я пребывал в уверенности, что у нас на руках достаточный набор ресурсов, чтобы достичь поставленной цели. Рассудив, что ландшафт станет весьма прихотливым к тому времени, как артиллерия закончит резвиться, они предложили двигаться пешим ходом, с отрядом «Стражей» в качестве тяжелой огневой поддержки. Шагающие машины должны были произвести неизгладимое впечатление на выживших после артобстрела — по крайней мере, я на это надеялся. О том, чтобы вводить в ближний бой «Химеры», вопрос даже не стоял, потому как их гусеницы превратились бы в лохмотья, едва соприкоснувшись с обломками зданий, но, высадив солдат, они могли держать периметр, огнем своих тяжелых болтеров заставляя залечь тех мятежников, кто захотел бы в ином случае завязать бой. Мы обсудили возможность прихватить для вящей убедительности бронетанковое подразделение, но решили этого не делать. Парочка «Леманов Руссов» не сделает погоды против окопавшейся пехоты, особенно после того, как «Сотрясатели» полковника Монстрю выполнят свою работу. К тому же не хотелось втягивать в операцию еще одно соединение. Учитывая деликатность ситуации, я хотел свести возможность дурацких ошибок к минимуму, а моя разыгравшаяся паранойя убеждала ограничиться только тем, что диктовала нам жесткая необходимость. Кроме того, танки замедлили бы наше продвижение, а залогом успеха операции была именно скорость. Особенно если я хотел, чтобы дело было практически закончено до моего возвращения.

— Чем быстрее вы будете продвигаться, тем лучше, — резко подвел я итог совещанию и кинул пристальный взгляд на Суллу, которая что-то прошептала соседу и хихикнула. — Вопросы?

Вопросов не было, значит, мой план был либо блестящ, либо настолько плох, что никто не заметил изъяна, так что я просто отбарабанил одну из стандартных воодушевляющих речей, которые я выдавал автоматически с тех самых пор, когда начальство моей академии выдало мне красный кушак и велело проваливать с глаз долой. После этого распустил собрание. Сержанты и офицеры бросились выполнять свою часть плана. Я поймал взгляд Лустига, и он ухмыльнулся мне. Моими стараниями его отряд, был определен на острие атаки, потому как я полагал, что настоящий жаркий бой будет полезен для их боевого духа. Расстрел лоялистов из СПО, я знал, оставил у солдат привкус горечи, хотя, будучи достаточно хорошими солдатами, они понимали, для чего это было сделано. Парочке пришлось поговорить с капелланом, но, в общем, они держались на удивление хорошо. Если дать солдатам время размышлять о происшедшем, их боевой дух начнет деградировать, поэтому я счел благоразумным предпринять определенные шаги до того, как гниль сомнения распространится.

— Я так понимаю, вы согласны, сержант, — сказал я.

Всегда стоит найти время поговорить с солдатом как с человеком. Это одна из тех важных истин, что я уяснил за годы службы и теперь стараюсь привить кадетам. Друзьями вы не станете никогда (разве что, если повезет, с парочкой офицеров), и вам никогда не добиться от пехтуры желаемого, но они пойдут за вами гораздо охотнее, если будут думать, что вам на них не наплевать.

И, что еще важнее, по крайней мере, для меня, они прикроют вашу спину, когда начнется стрельба. Уж и не упомню, сколько раз какому-нибудь оказавшемуся поблизости простому солдату случалось снять не замеченного мной изменника или ксеноса прежде, чем те влепили бы мне заряд к спину. Я в свою очередь поступал так же, поэтому и размениваю уже второе столетие, в то время как кладбища забиты комиссарами, опиравшимися лишь на устрашение.

— Хороший план, сэр, — кивнул Лустиг. — Мои парни и девчонки вас не подведут.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказал я. — Меньшего я от них и не жду.

Он слегка зарделся от прилива гордости.

— Я передам им ваши слова, сэр.

— Обязательно.

Он отдал честь и удалился, я же оглянулся вокруг в поисках Юргена. «Проблем с боевым духом в отряде Лустига быть не должно», — подумал я. Моего помощника нигде не было видно, так что я направился к двери, пробираясь между рядами кресел. Насколько я знал Юргена, он должен был быть в машинном парке, добросовестно проверяя состояние нашей «Саламандры».

— Комиссар.

Я обернулся, немного напуганный голосом, прозвучавшим на уровне локтя. Оказалось, что это Сулла. Она все еще сидела здесь, с раскрасневшимся от несвойственной ей нервозности лицом, и теребила лежащий на коленях планшет.

— Вопросы, лейтенант? — спросил я нейтральным тоном.

Она поспешно кивнула, пару раз сглотнув.

— Не совсем вопрос… Скорее… — Она встала, так что ее макушка оказалась на уровне моих глаз, и вскинула голову, чтобы посмотреть мне в лицо. — Я просто хотела сказать… — Она снова помедлила, потом поспешно выпалила: — Я знаю, что у вас сложилось обо мне не слишком высокое мнение с тех пор, как вы присоединились к нашему подразделению, но я признательна за то, что вы дали мне шанс. Вы об этом не пожалеете, обещаю.

— Уверен, что так оно и будет, — улыбнулся я, точно отмерив дозу теплоты в голосе, чтобы укрепить ее уверенность в себе. — Я сразу выбрал ваш взвод для этой миссии, потому что знаю, что ваши ребята вполне способны выполнить эту работу.

В действительности, мне нужно было задействовать отряд Лустига по причинам, которые я объяснил выше, а остальной взвод прилагался к нему. Но Сулле об этом знать необязательно.

— Объединение двух подразделений в одну боевую единицу всем далось нелегко, особенно тем, кому пришлось занять ответственные должности, к которым они не были готовы. Я считаю, что вы справились превосходно.

— Благодарю, комиссар. — Она заметно покраснела и выбежала, немного неточно отдав честь.

Что ж, это было непредвиденным, но приятным сюрпризом. Теперь я мог надеяться, что она, стремясь оправдать мое несуществующее доверие, не доставит мне новых неприятностей, по крайней мере, некоторое время. И хотя меня мало радовала перспектива сражения, в моей походке, когда я направился искать Юргена, появилась определенная пружинистость.

Первая часть плана сработала точно как часы. Мы построились в главном машинном парке, два полных взвода, что, как я полагал, было достаточно для предстоящего дела, плюс «Стражи», которые с шипением процокали по камнебетону, похожие на громадных механических куриц. Выглядят они довольно неуклюже, но попробуйте как-нибудь прокатиться на одном из них. Мне случалось бывать в лодке во время шторма, и там меня мутило меньше, чем на «Страже». К тому же, когда альтернатива тошноте состоит в том, чтобы быть разорванным на клочки орками, я всегда выберу первое. Да, и если вам кажется, что такой выбор сил выглядит слабовато, напомню, что самих ксенофилов насчитывалось всего около десятка отрядов. Так что мы все равно превосходили их числом, а в свете напряженной политической обстановки я не хотел тащить с собой больше солдат, чем необходимо. Кроме того, я рассчитывал, что артиллерийская подготовка уничтожит большую часть наших врагов, так что имевшаяся у нас огневая мощь казалась вполне достаточной.

Да, и, предвосхищая ваш интерес, скажу, что идея бомбить тот самый город, который нас послали защищать, в то время действительно казалась нам несколько парадоксальной, но это все вопрос опыта. Я рассуждал так: все, кто оставался в зоне поражения, оставались там по собственной воле, и все гражданские, кто не сбежал, были либо предателями, либо настолько тупыми особями, что, устраняя их из генофонда, мы оказывали услугу будущим поколениям.

Я занял место в командной «Саламандре», которую добыл Юрген, и оглядел свои экспедиционные войска, ощущая странный прилив гордости вместо обычной тревоги. Отряды пехоты погрузились в «Химеры», две командные машины выделялись благодаря вокс-антеннам, сгрудившимся на их крышах. Голова и плечи Суллы торчали из верхнего люка ее машины, наушники защищали се от рева двигателей. Поймав мой взгляд, она поднесла передатчик на запястье к губам.

— Третий взвод готов, — доложила она.

— Пятый взвод готов, — подтвердил лейтенант Фарил, упрямый, начисто лишенный воображения командир, который тем не менее располагал уважением и доверием своих солдат, главным образом благодаря своему суховатому чувству юмора и серьезной заботе о их благополучии. Он не из тех, кто станет рваться вперед, столкнись мы с жестким сопротивлением. Я выбрал его именно поэтому, зная, что в опасной ситуации он дождется поддержки «Стражей», а не будет разбрасываться жизнями своих солдат, глупо рискуя.

Конечно, потерь не избежать, но я хотел свести их к минимуму. Если бы первое боевое столкновение нового подразделения окончилось легкой победой, это подняло бы их уверенность в себе и укрепило боевой дух, в то время как большое число убитых легко могло стереть результаты той тяжелой работы, которую мы проделали, возвращая им боевую форму.

— Все эскадроны готовы, — доложил капитан Шамбас, глава отряда «Стражей».

Девять шагающих машин — значительный перегиб в плане боевой мощи, учитывая характер ожидаемого сопротивления, но ничто так не придает уверенности в себе, как подавляющее огневое превосходство.

— Подтверждаю. — Голос Броклау присоединился к остальным в моем воксе.

Майор находился в еще одной «Саламандре», которая, как и моя, была оборудована в качестве командной единицы. Моя представляла собой более легкую, разведывательную модификацию, уже давно бывшую моим излюбленным средством передвижения (люблю уметь бегать быстрее неприятностей). Кроме того, я хотел иметь возможность лично и тщательно наблюдать за событиями. Командная модель была оснащена тяжелым огнеметом, который мог пригодиться в жестоком ближнем бою, намечавшемся среди превращенных в щебень Высот.

Мысль об этом напомнила мне…

— Артиллерия, огонь, — произнес я.

Через мгновение земля под нашими машинами задрожала, «Сотрясатели» полковника Монстрю начали свою работу. Я оглянулся вокруг, оценивая собранную оперативную группу. Десяток «Химер», девять «Стражей» и две «Саламандры». Я вызволил свой цепной меч из ножен и указал на ворота.

— Вперед! — скомандовал я.

Юрген дал газа, и наша машина шатнулась, начиная движение. Привыкнув за годы совместной службы к его грубоватому стилю вождения, я легко удержал равновесие. В открытом заднем отделении машины позади нас я видел плечи и голову Броклау, который встретился со мной взглядом и поприветствовал взмахом руки, когда его водитель плавно тронул машину. Я знал, что Кастин с удовольствием взяла бы командование на себя, но уступила это удовольствие своему подчиненному. В конце концов, он тоже заслужил возможность проявить отвагу. Да и операция технически была не настолько значительной, чтобы ее лично курировал сам полковник. Еще один пример того, что подразделение начинало функционировать так, как ему положено.

Кастин все же была здесь, наблюдая за нашим отбытием, вместе со всеми теми, у кого не было неотложных дел (или теми, кто считал, что может от них увильнуть на пару минут). Вслед нам неслись одобрительные выкрики тех из наших товарищей, чья глотка была способна переорать рев двигателей, лязг «Стражей» и раскатистые громовые удары «Сотрясателей».

Когда мы вылились на улицы, город пришел в смятение. Конечно же, мы держали свои планы в секрете, так что никто из местных не имел ни малейшего понятия о том, что происходит; они разбегались перед нами, как помойные крысы, и Юрген поддавал газу в двигатель. Впереди поднимался столб пыли и дыма, отмечавший цель нашего мероприятия. Я перещелкнул каналы вокса на тактическую сеть. Лоялистским отрядам СПО было приказано оставаться на позициях и пропустить нас, что я воспринял с некоторым облегчением, хотя, будучи недисциплинированным сбродом, многие спорили или требовали объяснений происходящего.

— Майор, — я переключился обратно, — пока что оставляю все на вас. Придержите парочку залпов и для меня, а?

— Буду стараться.

Броклау помахал нам, когда наша «Саламандра», ведомая Юргеном, отделилась от конвоя и, скосив парочку декоративных кустов и мусорный бак, стремительно завернула с широкого бульвара на более узкую поперечную улицу, которая должна была привести нас в индустриальный район.

Приглушенные разрывы фугасов уже были слышны, и каждому предшествовали пронзительный визг и завывание; эти звуки расчищали улицу перед нами эффективнее, чем это могла бы сделать сирена арбитров. Через несколько мгновений, совершив пару поворотов с таким креном, что любой водитель, кроме Юргена, завалил бы машину набок, мы оказались на местности, где здания имели отчетливо индустриальный вид. Надо признать, что и в их архитектуре тоже имел место этот проклятый Императором ксенофильский стиль, но они были достаточно грязны, чтобы с очевидностью выдавать свое предназначение.

— Говорит Броклау. — Голос майора был спокойным и властным. — Прекратить артобстрел. Мы на позициях.

Я был рад слышать это. Я еще не начал выполнять импровизированное поручение, данное самому себе, а он уже был готов уничтожать предателей. Юрген сбросил скорость, и с чувством дежа-вю я увидел вышедшего навстречу нам с поднятой рукой офицера СПО. Нас обступали стены промышленных зданий, достаточно высокие, чтобы погрузить улицы в тень, но за исключением этого человека в форме вокруг не было ни души. Это показалось мне странным, потому что рабочая смена должна была быть в самом разгаре.

— Комиссар, — неуверенно позвал Юрген. — Вы слышите стрельбу?

Он заглушил двигатель, и я понял, что он имеет в виду. Я подумал было об акустике, решив, будто слышу эхо перестрелок на Высотах, которые, как я понял по быстрым обменам короткими сообщениями в сети, уже начались. Потом до меня дошло, что звуки доносятся из-за линии кордона СПО.

— Что происходит? — спросил я, в упор глядя на офицера.

Он явно пребывал в легкой панике.

— Я не уверен, сэр. Нам дали приказ держаться, но их слишком много. Вы привели подкрепление?

— Боюсь, что мы и есть подкрепление. — Я решил тянуть время. — Против кого вы держите оборону?

— Я не знаю. Нас вытащили из казарм вчера ночью и приказали блокировать район.

«Он не старше того офицера, которого я застрелил», — внезапно подумал я, и его сбивчивая речь подсказывала мне, что он на грани паники. Во что бы я ни вляпался, это что-то стремительно приобретало сходство с выгребной ямой, если не по форме, то по сути. Впрочем, отступать было поздно.

— Нам только приказали оцепить район до тех пор, пока не вернется отряд инквизитора…

Император милосердный, все веселее и веселее. Определенно Орелиус растревожил лежачие камни, и те, кого он под ними обнаружил, выражали твердое намерение оставить свои тайны тайнами, из чего следовало — никто не выйдет за этот периметр живым…

— Инквизитор не сказал, что он там потерял? — спросил я, и офицер покачал головой:

— Я не говорил ни с ним, ни с кем-либо из его отряда. Говорил капитан, но он уже мертв… — Офицер почти срывался на крик, истерика уже клокотала в его глазах.

Я спрыгнул на дорожное покрытие, чувствуя, как оно вибрирует под подошвами моих сапог, и стараясь излучать властность и ободрение.

— Тогда, я так понимаю, вы здесь за старшего, лейтенант? — Это его проняло. Он коротко и судорожно кивнул. — Ну, так докладывайте. Куда они отправились? Когда? Сколько их было? Что еще вы можете сказать?

Его челюсть задвигалась, как будто он насильно заставлял ее работать. Выстрелы и крики эхо разносило между зданиями. В одном из окон на верхних этажах полыхнула лазерная вспышка, и луч, прошипев между нашими головами, врезался в борт «Саламандры». Я пригнулся, увлекая за собой в безопасное место и офицера, а Юрген уже развернул совершенно не пострадавшую, прочную маленькую машину так, что установленный на ней тяжелый болтер уставился в сторону цели. С коротким ревом болт вырвал из стены изрядный кусок кладки, превратив снайпера в неаппетитное пятно.

— Благодарю, Юрген. — Я снова обратил свое внимание на молодого офицера. — Инквизитор что, прямиком туда направился?

— Да, со свитой. Прямо перед рассветом. Нам было приказано никого не впускать и не выпускать до их возвращения.

Значит, примерно десять с половиной часов назад Орелиус вошел туда — и что-то мне подсказывало, что он в скором времени вряд ли вернется, если вообще вернется.

— Сколько человек с ним было? — спросил я.

Лейтенант задумался.

— Я видел всего шестерых, — ответил он, наконец. — Четверо мужчин и две женщины. Одна из них казалась немного странной.

Видимо, псайкерша Рахиль.

— Что можете сказать о неприятеле?

— Они тут везде, их десятки… — Он нервно дернул головой, стараясь держать в поле зрения всю улицу.

— Где? В здании склада?

— В основном.

Он вскочил, готовый бежать, и очередной лазерный заряд тут же нашел его плечо. Лейтенант рухнул, всхлипнув, как ребенок.

— С тобой все будет в порядке, — сказал я, взглянув на рану.

Если уж есть что-то хорошее в ранении лазерным лучом, так это то, что он сам же и прижигает рану, если заденут по касательной — шансы не истечь кровью довольно велики; пару раз это спасало и мою презренную жизнь. Я окинул взглядом улицу, стараясь засечь, откуда стреляли, и заметил какое-то движение за горой ящиков. Я указал туда офицеру.

— Там наши или враг?

— Не знаю! Кровь Императора, больно-то как…

— Будет еще больнее, если сию секунду не перестанешь тут сопли размазывать! — внезапно заорал я. — Твои солдаты там умирают! Если не будешь вести себя как офицер и не поможешь мне спасти их, я сам тебя пристрелю!

Конечно, это было бы последним делом, ведь своими воплями он, по ходу, отвлекал на себя вражеский огонь, и мои шансы уцелеть таким образом возрастали. Но еще больше они возрастут, если парень начнет шевелить мозгами. Вероятно, он вспомнил, что случилось с последним отрядом СПО, который решил встать на дороге у комиссара.

— Они все в гражданской одежде, — выдохнул он через мгновение. — Любой человек в униформе — наш.

— Благодарю. — Я запихнул его между мусорными баками. — Не высовывайся и будешь в порядке.

Я залез обратно в «Саламандру», порадовавшись, что вокруг меня снова бронированные борта.

— Броклау вызывает Каина! — зазвенел голос майора в моем воксе. — Вы в порядке? Мы получаем странные передачи на вашей частоте.

— Пока в порядке. — Я проверил огнемет и обнаружил, что он наилучшим образом снаряжен и готов к бою. Благослови Император Юргена и его аккуратизм. — Похоже, ребятки из СПО все-таки не удержались от драки.

— Сопротивление не сильное… — Его голос на секунду потонул в треске статики, похоже, настройку сбил выстрел одного из «Стражей». — Но предстоит еще какое-то время повозиться.

— Ко мне не спешите, — ответил я.

У мятежников не должно было быть ничего серьезнее лазганов, насколько я мог судить, и броня «Саламандры» была достаточной защитой от них. Я пощелкал переключателем частот в поисках внутренней тактической сети отряда СПО, но нашел только статику. Мне следовало бы раньше догадаться[29], но со старыми привычками не поспоришь.

Еще несколько лазерных вспышек за ящиками выдали дислокацию мятежников и совершенно испоганили нам краску на кузове, так что я нажал на курок огнемета и послал струю горящего прометия вдоль по улице. Результат был впечатляющ. Ящики объяло пламенем, и скрывавшиеся за ними мятежники превратились в факелы. Они повыпрыгивали из укрытия, пытаясь сбить огонь с одежды и волос и визжа. Юрген заставил их замолчать выстрелами болтера. Тела разрывались и разлетались брызгами горящих ошметков, вызывая у меня неуместные воспоминания о фейерверке.

— Давай-ка побыстрее сделаем эту работенку, — сказал я, и мой помощник завел двигатель, прокатив нас над горящим прометием, который теперь устилал улицу.

Оглянувшись, я увидел, как офицер СПО таращится на произведенное нами разорение округлившимися глазами.

Улица заканчивалась Т-образным перекрестком, по одну сторону тянулась стена склада. Низкое подвывание лазганов разносилось эхом в параллельных проездах, и, когда в поле нашего зрения оказалась большая часть здания, мне стали видны сполохи огня, вырывающиеся из окон, и облачка испаряющегося камнебетона там, где ответные выстрелы врезались в стены. Огонь велся из верхних окон. Внутри можно было разглядеть темные силуэты, которые резко высовывались, чтобы выстрелить, и быстро прятались обратно в укрытие, так что трудно было понять, кто они, главное — они все были в гражданском. А еще они были весьма разношерстным сбродом. Прежде чем окатить весь фасад здания из огнемета, я мельком засек бархат и гербы одной из торговых гильдий, а также человека в колпаке булочника. Хорошая вещь огнемет. Стрельба сразу же прекратилась, оконные рамы запылали, а воздух прорезало несколько быстро оборвавшихся криков.

— Это заставит их не высовываться, — удовлетворенно сказал Юрген, досылая очередь из болтера вслед прометию, чтобы уж наверняка. Густой черный дым окутал здания, и рев был поддержан неровными приветственными криками.

Я обернулся и увидел, как из противоположных складу зданий и импровизированных укрытий из припаркованных грузовиков и разного уличного мусора осторожно выбирается группка солдат СПО. Несколько недружных выстрелов донеслось издалека — похоже, панически бегущий враг наткнулся на солдат с другой стороны кордона. Столб густого черного дыма должен быть хорошо виден с их позиции, и, думаю, они наслаждались этим зрелищем. Я спрыгнул с «Саламандры».

— Сержант Красе, Сорок девятый полк Гравалакских СПО. — Высокий человек с седыми волосами четко отдал честь, при этом не спуская глаз с улицы, и это был первый солдат СПО, встреченный мной на этой планете, который, по всей видимости, знал, что делает.

Я ответил на его приветствие.

— Комиссар Каин, приписан к Пятьсот девяносто седьмому вальхалльскому полку.

Я в очередной раз с удовлетворением отметил про себя, как среди солдат пронесся приглушенный, но восхищенный шепот, весьма лестный моему самолюбию.

— Мы благодарны за вашу поддержку, — произнес Красе. — Вас послал инквизитор?

Я помотал головой.

— Я просто заглянул поинтересоваться, — признался я. — Заметил заварушку на тактическом экране и захотел узнать, что у вас тут происходит.

Красе пожал плечами:

— Вам придется спросить кого-нибудь из офицеров.

— Я уже спросил. — Я кивнул на наш проезд, который после того, как догорел, представлял собой коридор из выжженного, черного камнебетона. — Там. Кстати, ему не помешало бы внимание медика.

— А-а. — Красе, похоже, не был удивлен. — Я, честно говоря, думал, что он сбежит.

Я ничего не ответил, и это словно подтвердило какие-то его соображения, но через минуту он уже отрядил одного солдата за аптечкой.

— Вы держитесь в бою лучше, чем большинство СПО, — сказал я.

Красе снова пожал плечами:

— Я быстро учусь. К тому же я привык стоять за себя. — Учитывая его физические данные и настороженный вид, я в этом и не сомневался. — Прежде чем вступить в СПО, я служил арбитром.

— Странный, на мой взгляд, карьерный ход, — заметил я.

Он на секунду поджал губы.

— Кадровые махинации.

Я сочувственно кивнул.

— В Комиссариате этого тоже навалом, — сказал я ему.

Нашу беседу прервал громкий треск, предваряющий обрушение одного из пролетов горящего склада.

— Отведите отсюда своих людей, — посоветовал я. — Этот склад вот-вот рассыплется.

— Полагаю, вы правы.

Он подозвал связиста, передал ему приказ и перебежками повел своих людей дальше по улице. Я еще раз взглянул на склад. Он пылал снизу доверху. Я забрался обратно на борт «Саламандры», Юрген завел мотор и тронул машину.

Внезапно я осознал, что внутри горящего здания ведется стрельба из автоматического оружия, которую я чуть было не принял за треск пожара.

— Красе, — окликнул я по воксу, раздраженный необходимостью передавать сообщения через его отрядного связиста, — в здании есть ваши люди?

Он начал было что-то отвечать, когда связь с ним внезапно пропала, забитая сообщением, прошедшим по командному каналу. Я достаточно часто проделывал такое, но меня самого уже давненько так нагло не прерывали. С другой стороны, это, скорее всего, означало, что Орелиус вес еще жив и я не приготовил жаркое из верных подданных Императора. Я испытал некоторое облегчение, потому что еще не закончил с писаниной, касающейся причиненного мной ущерба силам планетарной обороны.

Я уже было подумал, что слышанные мною выстрелы были просто взрывами оставленных боеприпасов или что ксенофилы-предатели решили застрелиться, чтобы не гореть заживо, но тут голос Красса снова раздался в моем воксе:

— Комиссар. Отряд инквизитора прижали к стенке там, внутри склада. Он требует немедленной эвакуации.

«Ну, — подумал я, — что он требует и что он получит — две большие разницы». Лезть в этот ад равносильно самоубийству. Пусть Красе попробует, если хочет, но, по моему мнению, Орелиус и его свита скоро будут лично докладывать Императору о текущей обстановке в Империуме, и ни я, ни СПО помешать этому никак не сможем.

И тут меня словно обухом по голове стукнуло. Я же поджег здание. Если Инквизиция решит, что я, пусть и нечаянно, ускорил гибель их коллеги и все это время оставался в стороне, любуясь игрой пламени, я стану — в лучшем случае — трупом. На мгновение, показавшееся вечностью, я застыл в замешательстве, потом принял решение.

— Не вмешивайтесь. Мы справимся, — ответил я Крассу и нагнулся к водительскому отделению, чтобы крикнуть Юргену: — Внутрь здания!

Как обычно, там, где другой на его месте стал бы колебаться или спорить, он просто, не задумываясь, выполнил приказ. Наша «Саламандра», качаясь из стороны в сторону, рванулась к горящему зданию со всей скоростью, на какую только была способна.

— Там! Ворота! — ткнул пальцем я, но мой верный помощник уже был готов, и за секунду до того, как мы влетели в проем, болтерная очередь разорвала створки в клочки.

Из-под гусениц летели куски раздираемого покрытия. Мы нырнули в темное нутро склада, затянутое клубами дыма. Я закашлялся, сорвал свой комиссарский кушак и обмотал им лицо. Большой пользы от этого не было, честно говоря, но мои легкие все же были благодарны.

По лобовой броне нашей «Саламандры» зачиркали лазерные вспышки, что, по крайней мере, подсказало нам, где находится неприятель. Юрген едва не ответил из тяжелого болтера, но я успел задержать его.

— Подожди, — сказал я, — так ты можешь задеть инквизитора.

Это было бы уже верхом иронии. Юрген кивнул и позволил машине пойти юзом. «Саламандра» врезалась в штабеля ящиков, за которыми скрывался враг, и завалила их на мятежников. Вопли оборвались быстро. Я закрутил головой, стараясь найти какой-нибудь ориентир, и тут все просторное помещение затопил яркий оранжевый свет — это крыша разом занялась огнем.

— Варп побери все это! — крикнул я и уже готов был приказать Юргену отступать, как внезапно заметил группку людей, спешащих к нам.

Я ткнул в их сторону пальцем, и Юрген лихо выдернул «Саламандру» из остатков баррикады и направил машину к бегущим. Их было пятеро, и они спасались от преследования неких неясных фигур, сосчитать которые не представлялось возможным. Я сразу же узнал Орелиуса, который на ходу отстреливался из болтерного пистолета. Несколько преследователей упали, но лазерные заряды продолжали рассекать воздух вокруг инквизитора и его свиты. Еще там был мускулистый тип, которого я видел в качестве охранника на приеме губернатора, и он тоже стрелял, пока его не настиг один из лазерных зарядов. Орелиус помедлил, но даже с моего места было видно, что парень скончался раньше, чем его тело рухнуло на пол.

Положение маленькой группы было незавидным, так что, несмотря на мое естественное нежелание работать мишенью, я пробрался к установленному на лафете болтеру. Такие были не на каждой «Саламандре», но мне уже не раз приходилось порадоваться его наличию, так что, в очередной раз благословив свою предусмотрительность и преимущества, которые мне давала машина, я открыл огонь поверх голов инквизиторского отряда, по их преследователям. Их полегло немало, разбежалось еще больше, но, к моему удивлению и облегчению, те, что остались в строю, по-прежнему сосредотачивали огонь на инквизиторе и его людях.

Помощник, которого я видел с Орелиусом, бежал впереди с удивительной для человека его лет сноровкой; длинная седая борода развевалась за его плечом. Только после того, как я увидел, что попавший ему в ногу лазерный заряд всего лишь выбил искры, но не замедлил продвижения, я понял, что нижние конечности у старика — искусственные. За ним бежали две женщины: Рахиль, зеленое платье которой было сейчас сильно запачкано кровью, текущей из раны на груди; ей помогала женщина, закутанная в плащ с капюшоном самого глубокого черного цвета, который я только видел. Этот плащ, казалось, поглощал любой падавший на него свет, размывая ее силуэт. Я заметил, что она вздрогнула, когда лазерный заряд обжег ткань плаща, но не замешкалась ни на секунду, с удивительной легкостью волоча на себе невнятно лепечущую псайкершу.

Я снова выпустил очередь по преследователям, но вместо каждого упавшего, кажется, вставали двое других. Они двигались с жутковатой непреклонностью, которая показалась мне чем-то знакомой. Впрочем, времени, чтобы размышлять об этом, не было. Я потянулся, чтобы ухватить старого писца за руку, которая, как я уже без удивления отметил, тоже оказалась имплантом, и втащить его на борт.

— Премного благодарен, — сказал он, вваливаясь в отсек для экипажа и оглядываясь с заинтересованным видом. — «Саламандра» Имперской Гвардии. Хорошее крепкое оборудование. Изготовлено, если я не ошибаюсь, на Триплекс Вейле…

«Наверное, шок», — подумал я и обернулся к остальным:

— Юрген! Помоги женщинам!

Орелиус схлопотал лазерный заряд в плечо и выронил болт-пистолет. После всего, что я уже сделал, глупо было потерять инквизитора возле траков своей машины, так что я спрыгнул вниз, вытаскивая свой лазерный пистолет, и поспешил ему на помощь.

— Комиссар Каин? — произнес он несколько неуверенно. Я стащил свою импровизированную маску, которая все равно не особо-то помогала от дыма. Вокруг нас все пылало, жар был ужасный, и я внезапно вспомнил о баках с прометием для тяжелого огнемета на борту «Саламандры». Но беспокоится об этом, очевидно, было уже поздно. — Что вы здесь делаете?

— Я прослышал, что вам нужна попутка, — сказал я, поднимая Орелиуса на ноги и наугад стреляя по врагу.

Потом потащил его к машине, где Юрген, как мог, старался подсобить женщинам, хотя Рахиль вовсе не собиралась облегчать ему эту задачу. Он, похоже, наводил на нее ужас, псайкерша отчаянно вырывалась из рук своей напарницы, стараясь сбежать.

— Он ничто! Ничто! — визжала она.

Я счел это несколько невежливым. Конечно, Юргена трудно назвать очаровашкой, но когда привыкнешь к его запаху и коллекции кожных заболеваний, обнаруживаешь, что у него есть хорошие стороны.

Псайкерша внезапно дернулась и отключилась, выпустив пену между стиснутых зубов.

Я запихнул Орелиуса на борт и, будто мешок с картошкой, протянул Рахиль писцу. Он легко поднял ее на борт своими аугметическими руками, и я тоже забрался назад, расположившись рядом с женщиной в черном, в то время как Юрген вернулся на водительское место и завел двигатель.

— Юрген! Убираемся отсюда! — проорал я, хотя он уже вдавил педаль газа до упора.

— С удовольствием, комиссар.

«Саламандра» прыгнула вперед, проскакала по горящим обломкам и высекла фонтан искр, шарахнувшись о дверной проем. Когда мы выбрались наружу, дышать стало легче, хотя краска на бортах нашей машины вся шла пузырями. Я облегченно выдохнул и, хотя меня била нервная дрожь, постарался охватить сознанием то, насколько рискованную вещь только что проделал. В качестве последнего штриха, призванного подчеркнуть, насколько близко мы были к гибели, позади нас обрушилось здание.

Ну что ж, какой смысл дразнить смерть деянием безумной храбрости, если некому воздать тебе хвалы. Я связался по воксу с Крассом.

— Сержант, — передал я, — инквизитор в безопасности.

— Именно так.

Женщина в черном отбросила капюшон, открыв лицо, которое я не раз вспоминал за последние дни. Ее светлые волосы и синие глаза были даже прекраснее, чем я их помнил, а в голосе, исполнявшем сентиментальные песни, чуть прибавилось хрипотцы, которая заставляла мое сердце пропускать удары.

Эмберли Вейл смотрела, как я сижу с отвисшей челюстью, и, я так понял, это здорово забавляло ее, а я углядел на ее запястье на мгновение приоткрывшееся инквизиторское электроклеймо.

— Благодарю вас, комиссар.

Ее слова сопровождала приятная, милая улыбка.

Комментарии редактора

В очередной раз мне кажется разумным ввести в повествование материал из других источников, потому как кампания вальхалльцев против отступников-ксенофилов имела некоторые неожиданные повороты. Каин, как и следовало ожидать, не много говорит об этом, так как его внимание отвлекали иные события.

Первый отрывок взят из доклада Рупута Броклау (593.931М41), вскоре после благополучного завершения боевых действий.

«После артподготовки оба взвода высадились с «Химер», которые затем были распределены по периметру занятой мятежниками зоны в соответствии с ранее определенной диспозицией. Третьему взводу оказывал поддержку Первый отряд «Стражей» на левом фланге, а Пятому взводу Второй отряд «Стражей» на правом фланге, в то время как их Третий отряд оставался при командовании батальона в качестве мобильного резерва. Как и ожидалось, сопротивление противника было незначительным, и Пятый взвод свернул свой фланг без особых затруднении, если не считать нескольких перестрелок с окопавшимся врагом. Лейтенант Фарил запросил поддержку «Стражей», для чего потребовалось направить командный отряд. Оснащенный огнеметом «Страж» в каждой группе без труда зачищал окопы, в то время как двое прикрывали его на подходе, подавляя врага огнем своих мультилазеров.

На левом фланге операция проходила не столь гладко. Четвертый отряд Третьего взвода, попав под перекрестный огонь, был вынужден залечь на месте. Оснащенный огнеметом «Страж», посланный им в поддержку, был выведен из строя бронебойной крак-гранатой. Это безвыходное положение разрешила лейтенант Сулла, подняв свой отряд в атаку на фланг противника, в то время как Второй отряд под командованием сержанта Лустига зашел с другой стороны. Благодаря удаче либо мастерству, оба сумели выйти на цели практически одновременно, позволив приблизиться оставшимся «Стражам», а четвертому отряду — двинуться вперед.

Я до сих пор затрудняюсь дать оценку действиям лейтенанта Суллы — было то героизмом или безрассудством, — но они были определенно эффективны».

И отрывок из «Как Феникс из пламени: основание Пятьсот девяносто седьмого», автор — генерал Дженит Сулла (в отставке), 097М42.

«Несмотря на уверения комиссара Каина, что сопротивление врага ожидается незначительным (оно действительно оказалось таковым), меня охватило более чем легкое предчувствие беды, когда майор Броклау отдал приказ наступать. Волнение было вызвано не перспективой грядущей битвы (жалкая кучка мятежников, которая нам противостояла, не могла вызвать страх после тиранидов, которых мы победили на Корании лишь несколько месяцев назад), но осознанием того, что я стою перед первой настоящей проверкой моих офицерских способностей. И тот факт, что один из самых досточтимых героев Сегментума оказал мне честь своим доверием, лишь усиливал груз, который, как я чувствовала, я еще не готова нести.

Впрочем, поначалу все шло хорошо, и мой взвод быстро продвигался на линию огневого контакта. Читатели легко могут представить себе ту неудовлетворенность, которую я ощущала, оставаясь в своей командной «Химере», прислушиваясь к журчанию переговоров вокса и сверяясь с докладами своих подчиненных, составляя полную тактическую картину, в то время как до повышения в звании, которого я вовсе не искала, я была бы среди своих солдат, с открытым забралом глядя в глаза врагам Императора, как того требовал мой воинский долг. Мое нетерпение усилилось, особенно когда стало ясно, что один из моих отрядов — те женщины, с которыми я вместе служила, и те мужчины, которых я только начинала узнавать ближе и к которым начинала испытывать уважение, — прижат к земле, несет потери и не может продвинуться дальше. Когда «Стражи», которые должны были облегчить их участь, сами попали в беду, я более не могла оставаться в стороне, несмотря на предостережение комиссара. Я была твердо уверена, что и сам он, но колеблясь, подверг бы себя любой опасности ради блага боевых товарищей, попади он в ситуацию, подобную моей.

Призвав солдат следовать за мной и потратив лишь секунду на то, чтобы переключить командные каналы связи на свой вокс, я спрыгнула с «Химеры», страстно желая битвы.

Вид, открывшийся моим глазам, заставил меня замереть. Элегантных зданий и проспектов, через которые мы однажды проезжали, больше не существовало, их место заняли груды щебня, в которых временами можно было опознать особняки, магазины, жилые дома. Густая пелена пыли и дыма висела над Высотами, делая яркий полдень зловеще серым, и признаюсь, я не смогла погасить мгновенную вспышку сожаления, непрошено расцветшую в моей груди. Даже запятнанная чужаками, местная архитектура была бесспорно красива.

Но все же у меня не было времени на сожаления, и вой лазерного огня убедительно напомнил мне, в какой жестокой беде находятся мои люди, так что, вскричав: «Во имя Императора!», я повела своих доблестных солдат в бой. Быстрый взгляд на информационный планшет сказал мне, что в моем распоряжении есть незадействованный отряд, достаточно близко расположенный к дальней из вражеских позиций, чтобы обход с флангов имел большую вероятность успеха. Отдав несколько кратких распоряжений их сержанту, я убедилась, что это действительно так. Ближайшая же позиция врага досталась нам.

Мы застали их врасплох, пара фраг-гранат привела врага в совершеннейшее смятение, в то время как мы бросились прямо на них, чтобы свершить правосудие над мятежниками с помощью пистолетов и цепных мечей. Трусы, каковыми являются все без исключения противники Императора, были сломлены и обращены в бегство, подставляя спины под огонь мщения: отряд, который они до того прижали к земле, только и ждал, чтобы поквитаться. Я с гордостью говорю о том, что отряд под моим непосредственным командованием потерял лишь одного человека раненым, и то лазерный заряд попал ему в ногу, когда мы шли в атаку, а никто из предателей не ушел живым…»

Из чего мы можем безошибочно заключить, что, какими бы ни были ее воинские способности, литературным талантом Сулла не обладала.

Глава девятая

Вещи редко таковы, как кажутся. Судя по моему личному опыту, они обычно гораздо хуже.

Инквизитор Титус Дрейк

Нет нужды повторять, что благодаря моей профессии мне на долю выпало приличное количество неприятных сюрпризов. Но обнаружить, что женщина, с которой провел приятный вечер, пытался произвести на нее впечатление своей проницательностью относительно событий, и которые она сама была целиком и полностью посвящена и которыми, следует признать, довольно сильно потрепана (насколько я могу вообще судить о таких вещах[30]), на самом деле инквизитор… Этот сюрприз определенно был одним из самых неприятных.

Выражение легкого веселья на ее лице, возникшее при виде моей ошеломленной физиономии, только усиливало мое замешательство.

— Но я полагал… Орелиус…

Эмберли рассмеялась.

«Саламандра» неслась по улицам, возвращаясь в расположение наших войск.

Из переговоров по воксу я мог понять, что перестрелка на Высотах продолжается. Сулла, похоже, отмочила какую-то глупость, но в целом мы побеждали с достаточно небольшим количеством потерь с нашей стороны, так что все должно хорошо закончиться и без моего вмешательства. У меня были весьма веские причины приказать Юргену гнать как можно быстрее и доставить нас в целости и сохранности в наши казармы. Рахиль и Орелиус определенно нуждались в медицинской помощи, так что я счел своим долгом быстренько попрощаться с инквизитором и пойти по своим делам.

На деле же все обернулось так, что вплоть до отбытия с Гравалакса мне пришлось еще неоднократно насладиться ее обществом, и даже это было всего лишь началом долгого знакомства, в ходе которого моя жизнь подвергалась смертельной опасности так часто, что я даже не хочу об этом задумываться. Иногда я размышляю о том, что, зародись у меня хоть малейшее предчувствие относительно настоящей профессии этой женщины, я бы под любым предлогом покинул губернаторский прием и избежал бы всех тех ужасов, которые предстояли мне в ближайшие десятилетия. Иногда, впрочем, я сомневаюсь, что поступил бы так. Ее общество, в тех редких случаях, когда доводилось наслаждаться им ради него самого, с лихвой возмещало мне все те моменты, когда приходилось бежать, спасая свою жизнь, или глядеть в лицо смерти. Как бы ни трудно это было для понимания, если бы вам довелось повстречать ее, уверен, вы бы думали точно так же[31].

— Орелиус? — Эмберли перестала хохотать, когда Юрген заложил вираж, который другие водители сочли бы слишком крутым на вполовину меньшей скорости. — Он мне иногда помогает.

Она снова улыбнулась:

— Он, кстати, был весьма впечатлен вами на приеме у губернатора.

— Так он тоже инквизитор? — Голова у меня все еще шла кругом.

На этот раз смех Эмберли был похож на журчание воды по камням, потом она покачала головой:

— Благой Император, нет! Он капер. Какого варпа вы решили, что он инквизитор?

— Кое-кто натолкнул на мысль, — сказал я, обещая себе, что это был последний раз, когда я придал словам Диваса хоть какое-то значение. Хотя, если уж говорить начистоту, он, в конце-то концов, не так уж сильно ошибался и тем более был не виноват в моих лихорадочных фантазиях.

— А парень с бородой? — Я кивнул на писца, который перегнулся через водительское сиденье и вел с Юргеном оживленную дискуссию о тонких моментах технического обслуживания «Саламандры».

— Карактакус Мотт, мой ученый, — нежно улыбнулась она. — Целый кладезь информации, иногда даже полезной.

— С остальными я знаком, — сказал я, глядя на Орелиуса, который достал аптечку и уж как мог при его раненой руке старался помочь Рахили. — Чего это с ней?

— Точно не знаю, — ответила Эмберли, на мгновение нахмурившись.

Это, как я узнал позже, было полуправдой — у нее были определенные подозрения касательно Юргена, но они еще некоторое время не находили подтверждения.

Короче говоря, мы вернулись обратно в штаб-квартиру без дальнейших происшествий и разошлись по своим делам. Эмберли ушла с медиком, чтобы убедиться, что ее спутников соответствующим образом залатают, хотя, как я впоследствии имел случай убедиться, слоняющийся поблизости инквизитор вовсе не помогает врачам сосредоточиться на остановке кровотечения или чем-нибудь еще. Я же направился в душ и сменил одежду, но, когда в прекрасном расположении духа вернулись Броклау и остальные, я все еще источал слабый запах дыма.

— Как я слышал, вы справились отлично, — поздравил я майора, когда он высаживался из своей «Химеры».

Он еще не остыл после боя и чуть ли не плевался адреналином.

— Зачистили их логово! С минимальными потерями. — Он отвлекся, чтобы ответить на салют Суллы. У той лицо сияло так, будто она только что вернулась с горячего свидания. — Хорошая работа, лейтенант. Это было стоящее решение.

— Я просто спросила себя, как поступил бы комиссар… — сказала она.

В тот момент я еще не знал, о чем они говорят, но предположил, что она каким-то образом проявила себя, так что я постарался выглядеть польщенным. Позже выяснилось, что она выкинула чертовски дурацкий номер, едва не угробив себя, но солдаты решили, что она будет героиней дня, так что в результате все обернулось к лучшему.

— И поступили ровно наоборот, я надеюсь, — произнес я, выражение ее лица заставило меня удивленно поднять бровь. — Я пошутил, лейтенант. Уверен, что, какое бы решение вы ни приняли, оно было верным.

— Надеюсь, что так, — сказала она, отсалютовав, и побежала, чтобы проведать раненых из своего взвода.

Броклау проводил ее задумчивым взглядом.

— Ну, в любом случае, то, что она сделала, сработало. Вероятно, уберегло нас от целой кучи потерь. Но… — Он пожал плечами. — Она, думаю, в конце концов, неплохо устроится, если ее раньше не убьют.

Майор, конечно, оказался прав, хотя никто из нас не мог предвидеть тогда, как далеко пойдет она. Как говорится, кто бы мог подумать[32].

Мы с Броклау перекинулись еще несколькими фразами, и он отправился на доклад к Кастин, а я занялся поисками выпивки.

В конце концов, я обосновался в маленькой кабинке в глубине «Орлиного крыла». Заведение пустовало, что жутковато контрастировало с тем вечером, когда я пришел сюда в компании Диваса. Я предположил, что просто еще не настолько поздно и ближе к вечеру здесь станет оживленно. В любом случае, одиночество вполне соответствовало моему настроению. По пути сюда, который был не таким уж длинным, я заметил, что улицы тоже необычно тихи, а несколько замеченных мной гражданских показались мне напуганными и поспешно скрылись, едва завидев мою форму. Жесткое проявление нашей силы против мятежников на Высотах никого не оставило равнодушным, и, пожалуй, антиимперские настроения только усилились.

Не могу сказать, что я виню их за это. Если бы я был уроженцем Гравалакса, я бы, наверное, тоже думал, что, несмотря на синий цвет кожи, безволосость и некоторую придурковатость, тау все-таки не сравнивали с землей часть моего города. Мое мнение о губернаторе Грисе после его приказа задействовать Гвардию упало бы еще ниже, если бы было куда падать.

Почувствовав, что амасек ударил в голову, я начал размышлять о событиях этого дня. Когда смерть проходит на волосок от меня, я начинаю задумываться о том, как меня угораздило оказаться на должности, которая так сильно способствует преждевременной кончине. Конечно же, ответ прост — у меня не было выбора. Эксперты Схола Прогениум решили, что из меня можно сделать комиссара, и сделали[33].

Я только-только начал вгонять себя в депрессию и уныние (которые были мне сейчас неким извращенным образом приятны), когда на меня упала чья-то тень.

— Не возражаете, если я присяду? — послышался ласкающий слух голос.

Обычно я не питаю неприязни к женскому обществу, о чем вы узнаете, прочитав достаточно большую часть этих мемуаров, но сейчас все мои желания сводились к тому, чтобы меня оставили в покое, позволив поразмышлять о несправедливости Вселенной. Но неучтивое отношение к инквизитору никогда не оборачивается добром, так что я указал на кресло по другую сторону стола и, как мог, скрыл удивление. Она, как я заметил, тоже нашла время освежиться и переодеться в дымчато-серую мантию, которая как нельзя лучше подчеркивала цвет ее волос.

— Располагайтесь.

Я жестом подозвал официантку и заказал на двоих. Принеся наш заказ, девушка выглядела слегка разочарованной.

— Благодарю. — Эмберли изящно пригубила напиток и едва заметно скривилась, выдав свое мнение о его качестве, прежде чем поставить бокал на стол и насмешливо воззриться на меня. Я попытался вынырнуть из ее бездонных голубых глаз, но в итоге решил, что не так уж сильно мне этого хочется. — Вы примечательный человек, комиссар.

— Говорят, что так. — Я помедлил один удар сердца, прежде чем улыбнуться. — Хотя сам я ничего такого не замечаю.

Эмберли слегка дернула уголком рта.

— О да, герой наш скромный. Вы исполняете эту роль весьма умело, несомненно. — Она залпом опрокинула остаток выпивки и просигналила принести еще. Я, как полный дурак, сидел, раскрыв рот. — Что дальше? «Я просто солдат» или «Поверьте, я лишь слуга Императора»?

— Не уверен, что понимаю ваши намеки… — начал я, но она смешком оборвала меня.

— О, святая невинность! Давайте, давайте, такого спектакля я давненько не видела. — Она порылась в стоявшей на столе тарелочке с орешками, названия которых я не знал, и блеснула в мою сторону улыбкой, полной чистого озорства. — Не трудитесь возражать, комиссар. Я просто подшучиваю над вами.

«Ага, как же, — подумал я. — А еще по ходу дела показываешь, что видишь насквозь каждый мой трюк или махинацию». Наверное, эти мысли отразились на моем лице, потому что ее взгляд смягчился.

— Знаете, вы могли бы просто попытаться быть самим собой.

Эта идея повергла меня в ужас. Я провел столько времени, прячась за маской, что уже не был уверен, осталось ли под ней что-нибудь от Кайафаса Каина кроме дрожащего комка своекорыстия. Но тут меня оглушила еще более пугающая мысль: она знает, о чем я думаю! Все, что я старался скрыть, вся моя мошеннически заработанная репутация для нее как открытая книга. Для нее. Для Инквизиции… Кишки Императора!

— Расслабьтесь, я не псайкер. Просто неплохо разбираюсь в людях. — Эмберли смотрела, как я, даже не пытаясь скрыть облегчения, обмяк в кресле, и в глубине ее глаз плясали озорные искорки. — Что бы вы ни пытались скрыть, ваши тайны и безопасности. И там они и останутся, если только вы не дадите мне повода раскапывать их.

— Постараюсь не дать, — пообещал я, подрагивающей рукой поднимая свой бокал.

— Рада слышать. — Ее улыбка снова потеплела. — Потому как, я надеялась, вы сможете мне помочь.

— В чем? — спросил я, уже зная, что ответ мне не понравится.

Конференц-зал на этот раз был почти пуст, но чтобы почувствовать себя в тесноте, мне с лихвой хватало присутствия лорда-генерала Живана и инквизитора, которая уже открыто демонстрировала, кто здесь главный. Кроме них присутствовал еще Мотт, пожилой ученый с живым и внимательным лицом. Время от времени он принимался задумчиво ковырять зарубку на своей аугметической ноге — техножрец еще не закончил латать ее, когда пришел вызов на совещание.

— Спасибо, что присоединились к нам, комиссар, — неподдельно теплая улыбка Эмберли заставила такого опытного махинатора, как я, задуматься, насколько можно доверять ей.

Живан приветственно кивнул, он-то действительно был рад меня видеть.

— Приветствую, приветствую, — улыбнулся и Мотт, блеснув удивительно светлыми карими глазами. У него, похоже, не нашлось времени отмыть запах пожара и сменить одежду, или ему было просто все равно. — Вы нам доставили некоторое неудобство, молодой человек. Хотя, полагаю, вы не могли знать.

— Знать — что? — спросил я, стараясь, чтобы это не прозвучало так, будто я на него рычу. Я успел перехватить пару сандвичей, чтобы заесть выпивку, и Юрген приготовил мне рекаф, но, подвергнутая смертельной опасности и алкоголю, моя голова все еще гудела.

— Всему свое время. — Эмберли благосклонно улыбнулась ученому. — Карактакус, если ему это позволить, склонен пропускать пресные подробности.

— Доживете до моего возраста, тоже не станете тратить на них время, — ответил он.

Я понял, что между ними существуют вполне дружеские, доверительные отношения. Вероятно, они были очень давно знакомы. Мотт снова обернулся ко мне. — Кстати, я вспомнил, что должен поблагодарить вас за помощь. Она была весьма своевременна.

— Приятно было подсобить, — ответил я.

— У вас чрезвычайно извращенное понятие о приятном. Вам стоит чаще развлекаться, — тряхнула головой Эмберли и посмотрела на меня с преувеличенным неудовольствием. — И вам, похоже, нужно будет в этом помочь.

Я не нашелся с ответом, поэтому просто промолчал. Я, как и большинство людей, представлял себе инквизитора в виде устрашающего психопата, который мечом прорубает себе дорогу сквозь полчища врагов Императора. Эмберли же оказалась полным опровержением этому образу. В ней, конечно, была безжалостность, как мне стало известно в ходе нашего долгого знакомства, но все равно эта жизнерадостная, немного эксцентричная молодая женщина со странным чувством юмора была настолько далека от расхожих представлений о людях ее профессии, насколько только возможно[34].

Живан откашлялся:

— Инквизитор. Возможно, нам стоит заняться нашей насущной проблемой?

— Конечно. — Она активировала гололит, стукнув в нужном месте, чтобы заставить картинку сфокусироваться. — Нет нужды говорить, что все увиденное и услышанное здесь полностью секретно, комиссар.

— Естественно, — кивнул я.

— Вот и славно. Не хотелось бы вас убивать. Я задумался, является ли это шуткой. Теперь-то я знаю, что она ни капельки не шутила.

— Если вы упустили сей факт, — продолжила она. — Я агент Ордо Ксенос. Вы знаете, что это значит?

— Вы занимаетесь чужаками? — отважился предположить я.

Тогда я имел весьма смутное представление о структуре Инквизиции, но угадать было несложно. Эмберли кивнула:

— Именно так.

— Ну, по большей части так, — любезно уточнил Мотт. — Еще был тот культ Хаоса на Аркадии Секундус и еретики на Хоре…

— Благодарю, Карактакус, — произнесла она, явно подразумевая «заткнись к варповой матери».

Он так и поступил. Как я вскоре узнал, быть ученым значило быть одержимым деталями и мелочами, что неизбежно ведет к жуткому педантизму. Представьте себе самый худший вариант всезнайки, какого вы только встречали у барной стойки, но который при этом действительно все знает и не может удержаться, чтобы не вывалить на вас все сведения, касающиеся любой затронутой темы. Представили? У вас только половина картины. Мотт зачастую был чрезвычайно надоедлив, но, узнав его поближе, я стал считать его по-своему приятным собеседником. Особенно когда выяснилось, что его дарование включает в себя сверхъестественное интуитивное понимание вероятностей, которое он весьма неплохо применял за годы нашего знакомства в ряде игорных заведений. Эмберли вызвала на гололит звездную карту, которую я узнал без особого труда, потому как она была уменьшенной копией той, что я вскользь просмотрел перед высадкой на планету.

— Дамоклов Залив, — сказал я.

Инквизитор кивнула:

— Мы находимся здесь. — Она указала на систему Гравалакса, казавшуюся одинокой и изолированной на дальнем краю Империума. — Что-нибудь замечаете особенное в топографии региона?

— Мы близко к границам Тау, — сказал я, изучая изображения.

Эмберли не стала бы намекать на что-то столь очевидное, в этом я был уверен. Несколько соседних систем были помечены голубыми значками — занятые тау миры. Они почти полностью окружали наше теперешнее расположение, и только тоненькая цепочка дружественных желтых маячков соединяла нас с приветливой безопасностью Имперского космоса. Я подвел итог своим наблюдениям:

— Слишком близко. Если нам придется воевать здесь, нити снабжения будут слишком тонкими, чтобы мы могли чувствовать себя комфортно.

— Именно, — кивнул Живан и указал на несколько мест, где ниточки совсем просто было разорвать. — Они могли бы отрезать нас здесь и здесь безо всяких проблем. Мы окажемся в блокаде и нас проглотят за несколько месяцев. А тау в это время смогут свободно получать подкрепления из, по меньшей мере, четырех систем.

— Вот поэтому-то нам так важно избежать полномасштабной войны на этом жалком шарике, — сказала Эмберли. — Держаться за него — значит связать ресурсы трех секторов, только чтобы обезопасить наши линии снабжения и затянуть в эту воронку отряды Гвардии и Космодесанта со всего Сегментума. Говоря откровенно, этот мирок не стоит подобных усилий.

Сказать, что я был ошеломлен, значило не сказать ничего. Сколько я себя помню, тот факт, что священные владения Империума Его Величества ни в коем случае, несмотря ни на какую цену, не должны были быть запятнаны чужаками, был одним из постулатов веры. А теперь не кто иной, как инквизитор и вдобавок сам лорд-генерал, казалось, были только рады попросту отдать это местечко тау. Впрочем, у меня-то возражений не было, особенно если это позволит мне оставаться подальше от линии огня.

Я рассудительно кивнул:

— Я предвижу, что сейчас последует «но».

— Правильно. — Живан был явно доволен моей проницательностью. — Просто так позволить маленьким синим гроксолюбам забрать эту планетку также не представляется приемлемым. Это послужит для них совершенно ненужным сигналом. Они и так уже появляются на мирах по всему сектору и вооружаются, чтобы удержать их. Если они возьмут Гравалакс без боя, то решат, что половина Сегментума брошена на произвол судьбы.

— Но в конечном итоге мы могли бы их победить, — сказал я, стараясь не представлять себе те десятилетия мясорубки, которая последует, столкнись подавляющая мощь Империума с техноколдовством тау. Это будет самая кровавая баня со времен крестового похода на миры Шаббат.

— Могли бы. В конечном итоге, — сдержанно кивнула Эмберли. — Если бы это было единственной угрозой.

Она увеличила масштаб, так что звездные системы, на которые мы смотрели, провалились к центру гололита, а новые появились на границах проекционного поля. Несколько систем было помечено красным. Я узнал в одной из них Коранию, и затем, секунду спустя, мой взгляд выделил Дезолатию, где я впервые пролил кровь тиранида более десяти лет назад.

— За последние несколько лет в этом регионе Галактики усиливаются атаки тиранидов, — сказал Живан. — Но для вас это не новость.

— Да, мне приходилось с ними встречаться, — признал я.

— Наблюдается определенный принцип, — влез в разговор Мотт. — Еще не ясный, но он определенно начинает вырисовываться[35].

— Наши самые серьезные опасения состоят в том, что эти атаки могут быть предвестниками роя-флотилии, — спокойно произнесла Эмберли.

Я попытался представить себе это и невольно поежился. Орды, которые я встречал раньше, были слабыми, разрозненными остатками улья «Бегемот», который был разбит веками ранее, но все еще сидел ядовитыми осколками в теле Империума. Даже ослабленные, они все еще могли разорить слабозащищенную планету, и их мощь росла с каждым проглоченным миром. Перспектива противостоять свежему рою, обладающему практически неисчерпаемыми ресурсами, была попросту кошмарна.

— Давайте же помолимся, чтобы эти опасения оказались ошибочны, — сказал я.

К сожалению, как показало время, Эмберли была дважды права, и реальность оказалась гораздо хуже, чем даже мое подстегиваемое страхом воображение.

— Да будет так. — Живан сложил знак аквилы. — Но если инквизитор не ошибается, все корабли и каждый человек понадобятся нам для защиты Империума. И не только от…

Он не закончил фразу, поймав ядовитый взгляд Эмберли. Было ясно, что кое-что из обсуждаемого не предназначалось для моих ушей.

— Некроны, — сказал я, поскольку вообще-то это было очевидное умозаключение. Я указал на мир-мавзолей, с которого мне посчастливилось сбежать несколько лет назад. — Не самые дружелюбные из ксеносов. И они стали чаще обнаруживать себя в последнее время, как можно судить по этим меткам.

Я указал на несколько значков пурпурного цвета.

— Это только ваши домыслы, комиссар, — отозвалась Эмберли, и в тоне ее сквозило предупреждение, но Мотт с энтузиазмом закивал.

— Увеличение возможности контакта с некронами за последнее столетие составило двести семьдесят три процента, — сказал он. — Но полностью подтверждены только двадцать восемь процентов.

Естественно, ведь после большинства контактов не оставалось выживших людей.

— Как бы то ни было, — произнесла Эмберли, — факт остается фактом: ресурсы, потраченные на войну за Гравалакс, нужнее в другом месте, и, если мы используем их сейчас, мы будем катастрофически ослаблены.

— Что в очередной раз требует ответа на вопрос: кто окажется достаточно безумен для того, чтобы спровоцировать эту войну, и что он надеется этим достичь? — сказал я, желая показать, что тоже замечаю нюансы.

— Именно затем, чтобы выяснить это, инквизитор и была послана сюда, — заверил меня Живан.

— Не совсем. — Эмберли выключила гололитический дисплей, вероятно, чтобы я не сделал еще каких-нибудь неуместных догадок. — Наше внимание привлекло усиление влияния тау на Гравалаксе и активность некоторых каперов, которые, похоже, на этом наживались. Я прибыла, чтобы расследовать это и оценить лояльность губернатора.

— Так вот почему вы заставили Орелиуса надавить на Гриса, требуя разрешения на торговлю, — сказал я, внезапно осознав это. — Вы хотели знать, имеет ли он какое-то влияние в среде тау.

— Довольно близко к истине. — Она улыбнулась мне, будто наставник Схола, чей самый безнадежный ученик вдруг продекламировал наизусть Катехизис отречения от ереси. — А вы действительно весьма проницательны для солдата.

— И каково ваше решение? — спросил Живан, проявляя достаточную осмотрительность, чтобы не возмутиться последним ее замечанием.

— Я все еще обдумываю его, — призналась Эмберли. — Грис, несомненно, слаб, вероятно, продажен и, неоспоримо, туп. Он позволил ксеносам укорениться здесь так глубоко, что их влияние невозможно будет вытравить без значительных усилий. Но губернатор более не является нашей первейшей заботой.

— Вы подразумеваете заговорщиков? — спросил я. — Тех, кто пытается спровоцировать здесь войну, кем бы они ни были?

— Именно, — кивнула она, наградив меня очередной улыбкой, которую я счел весьма похожей на похвалу, вероятно принимая желаемое за действительное. — Вы делаете одно проницательное умозаключение за другим.

— У вас есть хоть косвенная улика, указывающая, кто бы это мог быть? — спросил Живан.

Эмберли покачала головой.

— Врагов, которые могут выиграть, ослабив имперское присутствие в этом секторе, всегда хватает, — сказала она, кинув предупреждающий взгляд на Мотта, который, казалось, уже был готов перечислить их. — И не в последнюю очередь это сами тау.

Мотт с очевидной неохотой удержал язык за зубами.

— Но кем бы они ни были, они, без сомнения, действуют через ксенофильскую фракцию и отряды СПО, которые она контролирует. К счастью, Гвардии, похоже, удалось выбить им зубы без того, чтобы задеть тау, чему нам всем стоит порадоваться.

Живан и я молча приняли этот — предположительно — комплимент.

— Как продвигается ваше расследование убийства посла? — спросил я. — Если вы найдете исполнителя, вы найдете и заговорщиков, не так ли?

— Вероятно, так, — кивнула Эмберли. — Но пока что у нас нет даже подозреваемого. Вскрытие показало, что посол был убит выстрелом из имперского болтерного пистолета, с близкого расстояния, а такое оружие было у доброй половины гостей. Наиболее надежным путем к разгадке по-прежнему остается ниточка, тянущаяся к ксенофилам.

— Или оставалась, — встрял Мотт, кинув на меня строгий взгляд. — Пока один молодой человек ее не сжег.

— Простите? — Я непонимающе уставился на него.

— Да, вам стоило бы попросить прощения, — ответил он совершенно беззлобно.

Эмберли вздохнула:

— Местные арбитры следили за большинством действовавших здесь ксенофильских групп. Местом встречи одной из них был тот самый склад, и мы отправились проверить это место.

— И обнаружили нечто большее, к чему не были готовы, — любезно закончил я за нее.

Эмберли кивнула:

— Именно так. Мы обнаружили вход в подземелья.

— Что было настоящим сюрпризом, — подхватил Мотт. — Хотя, учитывая архитектурные веяния, распространившиеся по городу, это не было уж совершенно неожиданным.

Полагаю, что покажусь наивным, но до этого самого момента я даже не предполагал, что здесь могло не быть подземелья — видимо, это было естественно для уроженца мира-улья. Возраст большинства имперских городов насчитывает тысячи лет, и каждое новое поколение строится на том, что осталось от предыдущего, оставляя под последним уровнем улиц и зданий целые кварталы служебных туннелей и забытых помещений, которые громоздятся слоями толщиной в десятки, а то и сотни метров. Под Майо, заселенным, по имперским меркам, далеко не густо, не было такого толстого культурного слоя, но я считал само собой разумеющимся, что под ногами его жителей находится лабиринт сточных труб, коллекторов и проходов, как и в любом другом городе, где мне доводилось бывать.

— Подземелья — неплохое место для того, чтобы планировать мятеж, — признал я.

— Идеальное, — согласилась Эмберли. — Что мы и обнаружили, заплатив за это определенную цену.

— Мы попали в засаду, — произнес Мотт. — Но перед этим успели убедиться, что система туннелей там чрезвычайно протяженная.

— Кто организовал засаду? — поинтересовался Живан.

— О, вот в этом-то и вопрос. — Эмберли задумчиво склонила голову. — Они были хорошо вооружены и обучены. Мы едва выбрались оттуда живыми.

— Томас и Джотан не выбрались, — напомнил ей Мотт, и она на секунду мрачно сдвинула брови.

— Их жертва не будет забыта, — произнесла она машинально, как и любой, кто в действительности совершенно не собирается помнить. — Они знали, на что идут.

— Остатки перебежчиков из СПО? — спросил Живан.

Я покачал головой:

— Не думаю. Нам с моим помощником довелось на них полюбоваться. Они определенно были гражданскими.

— Или в гражданской одежде, — предположил Мотт. — Что, согласитесь, разные вещи.

— В любом случае, — решительно сказала Эмберли, — нам требуется больше информации. А подземелья — единственное место, где мы можем ее получить.

У меня засосало под ложечкой.

— В подземелье, — повторил Живан.

Инквизитор кивнула:

— Да, там. Именно поэтому я нуждаюсь в вашем содействии.

— Ну конечно, все, что пожелаете, — развел руками Живан. — Хотя я не вполне понима…

— Моя свита выведена из строя, лорд-генерал. А я не настолько глупа, чтобы предпринять такую экспедицию в одиночку. — Ну что ж, это было очевидно. — Я хочу попросить у вас несколько гвардейцев.

— Да, разумеется, — кивнул Живан. — Вряд ли вы можете полагаться на лояльность местных СПО.

— Именно так.

— Сколько вы хотите? — спросил Живан. — Взвод, бригаду?

Эмберли помотала головой:

— Нет. Нам придется двигаться быстро и налегке. Одна стрелковая команда. И поведет их комиссар. — Она снова обратила на меня взгляд своих изумительных глаз и улыбнулась. — Я уверена, что человек вашей закалки не откажется от такого вызова.

Я бы, поверьте мне на слово, именно так и сделал, но не мог же я проигнорировать непосредственную просьбу инквизитора. Хотя, если бы я знал, во что влезаю, я бы очень постарался. Вместо этого я кивнул и попытался выглядеть уверенно.

— Можете на меня рассчитывать, — ответил я со всей искренностью, какую только мог изобразить, но по вздернувшемуся в усмешке уголку ее рта понял, что Эмберли я не обманул ни на мгновение.

— Рада слышать, — сказал она. — Я так понимаю, ваши солдаты имеют большой опыт городских боев, так что, уверена, они нам подойдут идеально.

— Я приглашу добровольцев… — начал я, но она покачала головой:

— Нет нужды. — И толкнула ко мне через стол планшет. Я остановил его, уже ощущая в ладонях предостерегающий зуд. — Вы их уже назначили.

Я скользнул взглядом по списку имен, уже зная, что увижу там. Так можно предчувствовать лавину, еще не увидев катящихся камней. Келп, Требек, Веладе, Сорель и Холенби. Пятерка солдат, которым я доверил бы свою спину в последнюю очередь и то если бы захотел обнаружить в ней штык. Я поднял взгляд.

— Вы уверены, инквизитор? Эти солдаты определенно не самые надеж…

— Зато наиболее расходные. — Она ухмыльнулась мне с озорным огоньком в глазах. — К тому же я уверена, что вы поможете мне держать их в узде.

Значит, все именно так, как я думаю. Это самоубийственное задание. Во рту у меня внезапно пересохло.

— Можете на меня положиться, — сказал я, размышляя, как, во имя Императора, мне выбраться из этой истории.

Глава десятая

Доверие? Доверие тут ни при чем.

Я просто не хочу спускать с них глаз.

Генерал Карис, после того как разрешил доступ в свой командный бункер командирам местных СПО на Вортоване

— Вы уверены, комиссар? — спросила Кастин, обеспокоенная не меньше моего.

— Не уверен, — признался я. — Но инквизитор очень настаивала. Это именно те солдаты, которых она желает получить.

— Значит, нам лучше отдать их ей, — сказал Броклау. — По крайней мере, мы наконец-то сбудем их с рук.

Кастин с готовностью кивнула, эта перспектива ей определенно понравилась.

— И правда, — согласилась она.

Несмотря на все приложенные мной усилия перевести осужденных в штрафной легион, Муниториум совсем не склонен был гнать корабль в такую даль только затем, чтобы подобрать немного пушечного мяса. В обычной ситуации это не представлялось бы проблемой, я бы нашел им место на ближайшем транспортнике или придумал что-нибудь еще. Гравалакс, конечно, не был центром активности Сегментума, но даже те небольшие перевозки, которые обычно осуществлялись здесь, практически иссякли из-за осложнившейся политической ситуации. Даже если бы худший из тех сценариев, которые мы обсуждали на совещании, не осуществился, нам все равно предстояло терпеть пятерых буянов до возвращения в Имперский космос, а это случится, в лучшем случае, спустя месяцы.

Короче, они оставались моей головной болью на все ближайшее время, а я вовсе не эту цель преследовал, когда выцыганил их у Пайриты и расстрельной команды «Праведного гнева».

— И к тому же, — радостно продолжил Броклау, — мы не рискуем потерять кого-нибудь, о ком пожалели бы. — Он осекся, сообразив, что только что ляпнул, и начал выкручиваться так путано и пространно, что в любых других обстоятельствах я счел бы это забавным. — Ну, вы ведь понимаете, я это не о вас, комиссар. Я хочу сказать, что о вас-то мы будем сожалеть, но уверен, что не будем. В смысле, нам не придется. Вы вернетесь.

— Я, несомненно, намереваюсь вернуться, — сказал я с уверенностью, которой реально не испытывал.

Мне никак не удавалось придумать благовидный предлог, позволивший бы увильнуть от этого назначения, так что, смирившись с неизбежным, я начал искать пути к тому, чтобы обеспечить свое выживание. Никому из пресловутой пятерки нельзя было доверять, но Эмберли казалась достаточно уверенной в себе, так что я решил держаться к инквизитору поближе и надеяться, что у нее есть в запасе некий план. С другой стороны, были основания полагать, что несчастные телохранители Орелиуса размышляли точно так же. Как и большинство жителей городов-ульев, я чувствовал себя достаточно комфортно в любом туннельном комплексе до тех пор, пока в меня не стреляют. Возможно, наиболее благоразумным будет слегка потеряться и по прошествии приемлемого времени вернуться в расположение войск. Но поступи я так, и случись Эмберли выжить, она вряд ли была бы мной довольна, а перспектива вызвать раздражение инквизитора не из приятных.

В результате я провел большую часть ночи без сна, перебирая варианты, пока в полном отчаянии не провалился в привычные кошмары, наполненные бегством по бесконечным коридорам от металлически мерцающих убийц и хитиновых волн, с ревом катящихся на меня. А еще там была зеленоглазая соблазнительница, пытающаяся высосать из меня душу во имя Хаоса, которому она поклонялась[36].

Наверняка, было что-то еще, но это я, к счастью, забыл сразу по пробуждении.

Юрген, появление которого предвосхищалось запахом, возник возле меня и налил мне, как обычно, кружку чаю из листьев танна. Но вместо того чтобы, по обыкновению, исчезнуть с моих глаз, он помедлил около моего стола.

— Что-то еще, Юрген? — спросил я, ожидая некоего рутинного вопроса касательно бумаг, которыми я не утруждал себя. Если мне предстоит умереть сегодня, глупо тратить свои последние часы на заполнение бланков. А если я не умру (клянусь Императором, я сделаю для этого все от меня зависящее), он прекрасно разберется с бумагами вместо меня, пока я буду отсутствовать. Это, собственно, и подразумевается под работой помощника, в конце концов.

Юрген откашлялся, и Броклау, кажется, с трудом подавил рвотный спазм.

— Я бы хотел отправиться с вами, сэр, — наконец выдал Юрген. — Я тем бандитам, кого вы берете с собой, уж простите меня, не доверяю, и мне было бы ох как спокойнее, если бы вы позволили мне присмотреть за вашей спиной.

Я был тронут, не побоюсь признаться. Мы вместе прошли военные кампании последних тринадцати лет и вместе противостояли бесчисленным напастям, но его преданность никогда не переставала восхищать меня. Возможно, потому, что мне самому за определением этого понятия приходилось лезть в словарь.

— Спасибо, Юрген, — сказал я. — Почту за честь.

Из-под воротника его рубашки, как обычно расстегнутого и заляпанного чем-то, вверх к щекам пополз легкий румянец. Кастин и Броклау это тоже впечатлило.

— Ну, я тогда займусь подготовкой.

Он отдал честь и развернулся кругом с четкостью, которой я давно не наблюдал за ним, после чего, чеканя шаг, двинулся к выходу.

— Поразительно, — заметил Броклау.

— У него развитое чувство долга, — сказал я, ощутив некоторый оптимизм в отношении своих шансов на выживание впервые с тех пор, как приказ Эмберли разорвал их с беспощадностью артиллерийского снаряда. Мы с Юргеном за прошедшие годы прошли через несколько весьма щекотливых ситуаций, и я знал, что могу целиком и полностью положиться на него.

— Он отважный человек, — сказала Кастин и, кажется, сама подивилась этой мысли.

По большей части люди избегали Юргена, испытывая отвращение к его внешнему виду и запаху. Кроме того, он смущал какой-то… неправильностью, но я был знаком с ним уже так долго, что научился видеть его глубоко спрятанные добродетели. Хотя именно я был последним, от кого можно было ожидать понимания их ценности.

— Полагаю, что это действительно так, — ответил я.

По дороге сюда, к одному из складских ангаров в нашем секторе лагеря, я заставил их пробежаться и не без удовольствия отметил, что никто из них особо не запыхался. За недели заключения они не потеряли формы, чего я боялся; но, с другой стороны, не думаю, чтобы им было там чем заняться, кроме как физкультурой. Они, казалось, были удивлены тем, что я отпустил охрану, — все, за исключением Сореля. Выражение его лица, казалось, вообще не способно меняться, и этим он по-настоящему пугал меня, хотя по моему виду сказать этого было нельзя: я совершенно расслабленно сидел на ящике из-под боеприпасов.

— Я обещал дать вам шанс искупить вину, — произнес я. — И сегодня собираюсь сдержать слово.

Это привлекло их внимание. Веладе насторожилась; Холенби, как всегда, тормозил и выглядел растерянным; Сорель вроде бы соизволил проявить чуть больший интерес к происходящему; Келп и Требек просто глазели на меня, но, по крайней мере, кажется, не собирались опять наброситься друг на друга. Благодаря то ли моему влиянию, то ли моей незаслуженной репутации, но скорее всего, просто из-за лазерного пистолета у меня на бедре, кобуру которого я оставил демонстративно расстегнутой. Я сделал приглашающий жест, и Эмберли шагнула вперед, выйдя из тени, где она стояла не шевелясь, так что черная накидка делала ее почти невидимой.

— Ну что ж, вот они, — сказал я. — Целиком в вашем распоряжении.

Эмберли кивнула и прошлась вдоль строя солдат, поочередно всматриваясь в глаза каждому. Они мрачно и молча пялились на нее в ответ.

— Это инквизитор Вейл. У нее для вас есть небольшая работа.

Веладе громко поймала ртом воздух, когда Эмберли подняла руку, представляя взорам свое электроклеймо. Сегодня она гораздо больше подходила под популярное представление об инквизиторе, чем та сексапильная салонная певица, которую я увидел на светском приеме, или жизнерадостная молодая женщина, которую я начал узнавать ближе. Чувствовалось, что солдаты должным образом напуганы, по крайней мере, большинство из них.

— Что за работа? — спросила Требек.

Я ждал, что Эмберли ответит, но, когда ее молчание затянулось, понял, что она оставляет собеседование мне. Не то чтобы я понимал больше, чем остальные, но, конечно же, готов был поделится тем, что знаю. Чем дольше эти оболтусы проживут, тем дольше я смогу прятаться за ними от опасностей, поджидающих нас внизу, в подземельях.

— Разведка, — сказал я. — На нижних уровнях. Ожидается сопротивление.

— С чьей стороны? — снова спросила Требек.

Я пожал плечами:

— Вот это нам и предстоит выяснить.

— Я так понимаю, что наше выживание не предполагается, — встрял Келп.

Эмберли метнула на него взгляд, заставив солдата потупиться.

— Это зависит от вас, — произнесла она. — Например, комиссар определенно собирается выжить. Я предлагаю вам последовать его примеру.

— Какая нам разница! — воскликнула Веладе с удивительной горячностью. — Даже если мы выберемся живыми, нас ждет только новая самоубийственная миссия.

— Я бы на вашем месте побеспокоился об этом позже, когда выживете, — обронил я.

Но Эмберли задумчиво склонила голову, будто в словах Веладе был резон. Я бы точно поостерегся огрызаться на инквизитора, но, полагаю, солдат чувствовала, что ей все равно нечего терять.

— Правильно подмечено, Гризельда, — ответила инквизитор.

Веладе и остальные, похоже, были несколько ошарашены тем, что ее назвали по имени. Я понял, что это прием из разряда искусных психологических манипуляций, и про себя наслаждался, наблюдая за работой мастера. Эмберли внезапно улыбнулась, снова проявляя всю силу своего прихотливого характера.

— Хорошо же, вам нужен стимул. Если вернетесь целыми, даю слово, что вас не станут переводить в штрафной легион. Как вам это?

По мне, так это была одна большая боль в пятой точке. Одна только бумажная волокита будет настоящим кошмаром, не говоря уже о проблемах с дисциплиной, которые, без сомнения, последуют, если кто-нибудь попытается вернуть этот непокорный сброд обратно в полк. Впрочем, я не собирался подрывать свой авторитет, споря с инквизитором и заставляя его ставить меня на место, так что я промолчал. Я мог бы перевести их в другое подразделение или найти им какое-нибудь дело подальше от 597-го до тех пор, пока Эмберли не уедет. Местным СПО, уверен, не повредили бы профессионально тренированные кадры, после того как вся эта заваруха разрешится, и вряд ли мы станем потом возвращаться за ними сюда, на Гравалакс…

— Всех нас? — спросил Холенби, видимо не вполне поверив своим ушам.

Эмберли пожала плечами:

— Ну, она спросила первой. Но, думаю, всех. Иначе ведь это не будет стимулом для остальных?

Никто не ответил, и я продолжил:

— Итак, внизу окопались враждебные элементы. Наша задача выяснить их численность, диспозицию и намерения.

— У нас есть карта туннелей? — спросил Келп.

Наконец-то они стали сосредотачиваться на предстоящей миссии. Я обернулся к Эмберли:

— Инквизитор?

Она покачала головой:

— Нет. В последний раз мы не проникли достаточно глубоко и вынуждены были отступить. Мы имеем самое общее представление о том, насколько далеко простираются туннели и что там находится.

— Кто это — мы? — спросила Требек.

— Мои сотрудники, — ответила Эмберли.

Требек многозначительно оглянулась вокруг:

— Я лично вижу только вас.

— Остальные залечивают раны. Потому-то вы и нужны мне.

Я заметил, что она не упомянула убитых, что было правильно. В любом случае, солдат это не обмануло — они имели слишком хорошее представление о перестрелках в закрытых помещениях, чтобы не понимать, что не все, с кем инквизитор спустилась в подземелья, вернулись обратно.

— Итак, — произнес Келп, — вы хотите, чтобы мы отправились в не нанесенный ни на какие карты лабиринт, искать то, что, как вы думаете, может там быть, но не знаете, где и что именно, это что-то защищает неопределенное число тяжеловооруженных охранников, а ваша последняя попытка закончилась тем, что целой вернулись вы одна?

— В общих чертах, да, — жизнерадостно призналась Эмберли. — Но вы забываете одну вещь.

— Какую? — спросил я, уже зная, что ответ меня не обрадует.

— На этот раз им будет известно, что ими заинтересовалась Инквизиция. — Она улыбнулась, будто это была потрясающе веселая шутка. — Так что на этот раз они будут нас ждать.

— Еще вопрос, — впервые заговорил Сорель, разрывая угрюмое молчание. — Несмотря на ваше щедрое предложение, вы, очевидно, выбрали нас потому, что нас можно списать в расход? — Его голос был таким же плоским и лишенным красок, как и его глаза. — Полагаю, вы не ожидаете, что многие переживут эту «экскурсию»?

— Как я уже сказала, это зависит прежде всего от вас, — пригвоздила его взглядом Эмберли. — Я определенно намереваюсь вернуться. Как и комиссар.

Вот уж в чем в чем, а в этом она была права.

— Еще вопросы?

— Что помешает нам при первой представившейся возможности влепить вам в голову лазерный заряд и скрыться? — Его ледяной взгляд скользнул по остальным заключенным. — Не говорите мне, что вы не думаете о том же.

— Хорошо подмечено, — улыбнулась Эмберли, и на ее лицо вернулось знакомое выражение веселья. Если оно и привело Сореля в замешательство, он не показал виду, зато показали остальные. Эмберли ткнула большим пальцем в мою сторону. — Если вам удастся расправиться со мной, вам в любом случае придется разбираться еще и с комиссаром.

— А я прикончу любого, кто хотя бы сделает вид, что собирается сбежать, — пообещал я.

Именно так я и поступлю, потому как, если они надеются уйти безнаказанными, им придется убить и меня, а это весьма нежеланный итог, с моей точки зрения.

— Даже если вы сумеете справиться с нами обоими, — веселье резко улетучилось из голоса инквизитора, — а я в этом откровенно сомневаюсь, то скажу, что я уже давно перестала считать тех, кто полагал, что может скрыться от Инквизиции. Но, конечно, вы можете попробовать, если хотите. — Тут в ее голос вернулась нотка юмора. — В конце концов, все когда-нибудь случается в первый раз.

Я тоже улыбнулся, демонстрируя свою веру в нее, если уж этого не желали делать остальные. Сорель кивнул, как спорщик, признающий правоту оппонента.

— Разумно, — сказал он.

Больше ничего содержательного никто добавить не смог, так что, ответив на еще несколько разнообразных вопросов об условиях миссии (ответы на которые, в любом случае, сводились к «Император его знает»), я, стараясь держаться уверенно, повел их обратно в лагерь, где ждал Юрген с «Химерой», двигатель которой был уже запущен. Я бы предпочел свою обычную разведывательную «Саламандру», если бы у меня был выбор, но на ее борту не нашлось бы места для всего отряда, к тому же полностью закрытый пассажирский отсек «Химеры», как я надеялся, предотвратит попытки дезертировать в последний момент.

— Ваше снаряжение уже собрано, — сказал я, держась в стороне, будто овчарка, наблюдающая, как стадо проходит через ворота (хотя, конечно, собаки обычно не используют лазерных пистолетов для того, чтобы подчеркнуть свое положение).

Они забрались в «Химеру». Пять скаток со снаряжением поджидало их и пять панцирных бронежилетов с нанесенным на них по трафарету именем.

— Как следует проверьте все, — посоветовала им Эмберли. — Если чего-то нет, возможности вернуться за этим не будет.

— Туалетную бумагу захватили? — спросила Требек, сняв напряжение и вызвав смешки у Веладе и Холенби.

— Тут что-то не так, — сказал Келп, поводя плечами под броней. — Подходит по размеру. Какая ошибка со стороны интенданта.

В Гвардии было аксиомой, что экипировка бывает только двух размеров — велика и мала.

— Я с ним переговорила, — сказала Эмберли. — Он заверил меня, что жалоб на этот раз не будет.

— Да уж я думаю, — проворчал Келп.

— Хеллган. Клево! — Веладе крутила свое новое оружие, отпуская неуместные, но одобрительные замечания. Будучи рядовым солдатом, она привыкла обращаться только со стандартным лазерным ружьем, а более мощный вариант обычно предназначался для штурмовиков и войск специального назначения. В любом случае, радуясь новой игрушке, она, похоже, лучше сдерживала страх.

— Неплохо, — согласился Келп, загоняя питающую батарею на предназначенное для нее место.

— Мы подумали, что дополнительная мощность может пригодиться, — сказал я.

Эмберли предложила и мне заменить мой потертый лазерный пистолет ручным вариантом более мощного оружия, но после некоторого колебания я отклонил ее предложение. Я настолько привык к нему за эти годы, что это было уже не просто оружие, а скорее продолжение моей собственной руки, и никакая дополнительная мощь не могла компенсировать разницу в весе и в ощущениях, которые сбили бы мой инстинктивный прицел. А и перестрелке это было равносильно выбору между жизнью и смертью. Но в то же время я надел нательную броню, скрытую под форменной шинелью. Было немного тяжело и неудобно, но лазерный заряд в грудь гораздо неприятнее.

Требек была занята раскладкой разрывных фраг-гранат в поясном раздатчике. Каждый взял по парочке таких, а еще дымовые шашки, шоковые гранаты, комплекты запасных батарей и множество всякой всячины, которую солдаты берут с собой на поле боя. Исключением был Холенби, который нес на поясе медицинскую аптечку вместо гранат, но его знание полевой медицины было ценнее его боевых навыков, ведь он мог в случае необходимости залатать своих. Да и в любом случае, если уж дело дойдет до гранат в замкнутом пространстве, это уже будет полный… так что парой гранат больше, парой меньше — погоды не делало.

— Можете сколько угодно рассчитывать на грубую силу… — Сорель глянул вдоль дула своего длинноствольного лазерного ружья, внеся мельчайшую поправку в прицел. Я приложил определенные усилия для того, чтобы найти этот ствол, потому что знал: снайпер привязывается к своему оружию крепче, чем я привязался к своему старому пистолету, и подгоняет его по себе, чтобы улучшить точность стрельбы. — Мне достаточно точности.

Вероятно, он понимал, какие каналы мне пришлось задействовать, чтобы вернуть ему это оружие, потому что, встретившись со мной глазами, он кивнул с едва уловимой благодарностью. Я был поражен. До сих пор я был уверен, что эмоции у него вообще отсутствуют.

— Только постарайтесь, чтобы оно стреляло в нужную сторону, — сказал я, смягчая язвительность замечания улыбкой.

На его бесстрастном лице промелькнуло некое выражение, которого я, впрочем, не успел понять.

— Мне пригодились бы еще эластичные бинты, — сказал Холенби, просматривая аптечку.

Я указал на ящик, привинченный к внутренней переборке «Химеры», — бортовую аптечку.

— Пожалуйста, — пригласил я его распоряжаться содержимым.

Он порылся в ней, извлек еще несколько предметов, от которых раздулась его поясная сумка, а всякую мелочь распихал в карманы и кармашки, вынув для этого несколько плиток сухого пайка.

— Лучше съесть это сейчас, — посоветовала Веладе, присаживаясь рядом с ним. — Не будешь потом страдать от голода.

— Да, верно, — согласился он, разламывая одну плитку пополам и протягивая половинку ей.

Она улыбнулась, и, когда брала паек, их руки на мгновение задержались одна в другой. Эмберли ухмыльнулась мне.

— Ах, — пробормотала она, стоя к ним спиной, — как мило.

Может быть, ей так и казалось, но для меня это лишь еще один признак близкой катастрофы, которая только и ждет, чтобы разразиться. Я подавил раздражение и тоже взял питательную плитку.

— Она права. — Я разделил паек и протянул половину Эмберли. — Надо запастись углеводами, пока можно. Нам вскоре потребуется довольно много энергии.

— А вы эксперт в этом, — сказала она, как будто чье-то мнение, кроме ее собственного, что-то значило в этой авантюре. Понюхав волокнистую массу, она осторожно откусила. — И вы что, действительно едите эту дрянь?

— Когда можем, не едим, — сказала Веладе.

— Ну, теперь уж я точно выживу. — Эмберли с гримасой отвращения проглотила остатки. — Ни в коем случае это не станет последним, что я попробую в своей жизни.

Солдаты рассмеялись, даже Сорель, и я снова восхитился ее силе манипулировать людьми[37]. Показав свою гражданскую суть, она очень тонко подчеркнула, что они в ее глазах — настоящие солдаты.

Я сомневался, что этого будет достаточно, чтобы спаять их в сплоченный отряд, но это и не было задачей данной миссии. Все, что от них требовалось, это отработать вместе достаточно хорошо и добыть для Эмберли необходимые ей разведданные. А также, конечно, помочь мне выбраться из этого в целости и сохранности.

Но все же слабых звеньев оставалось слишком много, чтобы я смирился с предстоящим испытанием. Келп и Требек, надеялся я, были достаточно профессиональны, чтобы отставить личную вражду в сторону до тех пор, пока работа не будет выполнена, особенно когда перед ними маячила перспектива помилования от инквизитора. Но они все еще избегали встречаться глазами, что меня вовсе не ободряло. И что бы ни происходило между Веладе и Холенби, этого могло оказаться достаточно, чтобы они поставили заботу друг о друге выше целей миссии. Выше жизни других членов отряда. Например, моей. А что касается Сореля… Что тут скажешь, у меня от него просто шли мурашки по коже, и я был намерен не выпускать его из поля зрения. Я и раньше встречал психов, и у него были все признаки такового. Он, уж точно, не станет колебаться, если придется пожертвовать всеми нами ради спасения собственной шкуры[38].

И наконец, сама Эмберли. Какой бы очаровательной я ее ни находил, она, прежде всего инквизитор, так что все мы для нее только средство достижения цели. Без сомнения, благородной и важной цели, но это меня мало утешит, если по мне зазвонит черный колокол[39].

Так что неудивительно, что мои ладони снова зудели; я закрыл задний пандус и включил вокс.

— Юрген, — произнес я. — Мы готовы отправляться.

В этот раз нам не махали руками вслед и не выкрикивали напутствия, но уверен, что к тому времени, как мы покинули расположение войск, сарафанное радио уже разнесло новость о нашем отъезде так же оперативно, как тогда. Я про себя порадовался отсутствию ажиотажа, потому что, говоря откровенно, нам предстояла нелегкая задача. Чтобы понять это, даже не требовалось испытывать зуд в ладонях. Хотя насколько отчаянной будет борьба и насколько страшен будет враг, я в то время даже не подозревал (и это было поистине милосердное неведение, позвольте вас заверить, ведь если бы я знал, что нас ждет в подземельях Майо, я бы, наверное, уже бился в истерике).

Но как бы то ни было, я прятал свою озабоченность и сурово разглядывал солдат, надеясь, что терзающая меня тревога будет принята за бдительность. К моему облегчению, теперь, когда миссия началась, они, похоже, втягивались в ход дела и начинали сосредотачиваться на нем, и если еще и не работали как команда, то хотя бы не мешали друг другу.

Я вспомнил, что все еще не доложил о нашем отправлении Кастин, так что переключил свой вокс на командную частоту, чтобы обменяться с ней парой слов. Полковник угрюмо пожелала мне удачи, явно уверенная, что она мне понадобится.

Напряженная атмосфера в машине вызывала клаустрофобию, не говоря уже о том, что благодаря характерному стилю юргеновского вождения нас трясло, как горох в банке. Поэтому я открыл люк орудийной башни и высунул голову наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Внезапный порыв ветра едва не унес мою фуражку и был настолько животворящ, что я занялся проверкой турели тяжелого болтера, только чтобы иметь повод оставаться здесь как можно дольше. Оружие было полностью готово к стрельбе — Юрген сработал, как и всегда, безупречно, так что мне оставалось только устроиться поудобнее и наблюдать за тем, как прочие участники дорожного движения спешат убраться с нашего пути. Поток был довольно плотным, особенно на главных улицах, хотя порядка я в нем не заметил. В обе стороны двигалось примерно одинаковое количество машин, и, когда я кинул взгляд на переулки, они оказались столь же запружены.

— Инквизитор, — вполголоса обратился я по воксу к Эмберли. Я не заметил в ее ухе бусинки, но это меня не удивляло. Она или как-то иначе замаскировала его, или была оснащена аугметикой, которая выполняла эту функцию. — Кажется, гражданская активность необычно высока. Мы должны чего-то опасаться?

Конечно же, нам стоило быть настороже, ведь заговор, по следам которого мы шли, был гораздо более обширным и опасным, чем мы могли себе представить, но в тот момент я пребывал в благом неведении относительно тех неприятностей, в которые мы вляпались.

— Опасаться стоит многого, — настороженно, хоть и без особой озабоченности в голосе ответила Эмберли. — Но нам придется обходиться тем, что мы знаем, и продвигаться вперед на ощупь.

Мы обогнали грузовик, платформа которого была забита гражданскими с наскоро увязанными тюками. Их испуганный вид объяснялся, вероятно, давешним налетом на Высоты, но что-то менее очевидное не давало мне покоя. Я начал всматриваться внимательнее и быстро обнаружил искомое. Я снова связался по воксу с Эмберли.

— Похоже, это все беженцы, — сказал я.

— Занятно, — ответила она, в ее голосе появилась нотка любопытства. — От чего же они бегут, интересно?

— Вряд ли от чего-то хорошего, — сказал я, памятуя собственный горький опыт.

Ничего удивительного в том, что люди покидают город, нет. Политическая и военная ситуация все еще находится в подвешенном состоянии, и не надо обладать интеллектом Мотта, чтобы осениться здравой идеей переждать где-нибудь в тихом месте, пока все уляжется. Я пощелкал переключателем вокса, послушал переговоры, но ничего интересного или имеющего отношение к нашей миссии не нашел.

— Комиссар, — внезапно прорвался голос Кастин. — Полагаю, вам нужно знать. Только что поступил приказ Гвардии перейти в боевую готовность.

— Чей приказ? — вклинилась Эмберли прежде, чем я смог ответить.

Я полагаю, что мог бы выказать негодование ее вмешательством, не говоря уже о том, что она отслеживала мои переговоры, которые вообще-то должны быть защищенными от прослушивания, но в тот момент я был слишком занят тем, чтобы развернуть болтер в боевое положение и снять его с предохранителя. Впереди показался столб густого дыма, поднимавшийся от грузовика, стоявшего посреди дороги. Вокруг быстро образовалась пробка, водители пытались объехать его или развернуться.

— Приказ губернатора, — ответила Кастин.

— Придурок! — заявила Эмберли, добавив несколько определений, которые мне последний раз довелось слышать в питейном притоне на нижних уровнях улья, когда у кого-то в колоде оказалось больше Императоров, чем положено. Я начал подозревать, что будущее губернатора Гриса рискует оказаться коротким и болезненным. — Тау облепят нас, как мухи падаль!

— Они уже тут, — сказал я.

В дыму что-то двигалось, быстро и ловко, и ростом оно вдвое превосходило человека. И оно там было не одно. И всех их окружало облако мечущихся маленьких точек. Я внезапно вспомнил о летающих блюдцах, которые мы видели в анклаве тау, и о том, что они также были вооружены.

Внезапно и угрожающе ведущий Дредноут (из тех, которые Эль'сорат называл боевыми костюмами) вскинул голову и повернулся в нашу сторону, наводя пару длинноствольных орудий, укрепленных у него на плечах. Мы были еще слишком далеко, чтобы представлять собой легкую мишень, но я всегда предпочитал перебдеть, чем недобдеть.

— Юрген! — проорал я. — Убираемся отсюда!

Ответом был резкий рывок машины в узкий переулок. Мы перепахали левой гусеницей аккуратную клумбу с подстриженными кустами и спихнули в сторону небольшую, изящную наземную машину. Ругательства, которыми осыпал нас ее водитель, потонули в вое раздираемого воздуха, а потом что-то врезалось в лобовое стекло омнибуса, ехавшего за нами, превратив его в металлическое конфетти. Снаряд прошил его насквозь и вылетел сзади в облаке обломков, крови и костей. Прежде чем я сумел разглядеть что-либо еще, мы оказались под прикрытием зданий, лязгая металлическим кузовом о стены, вырывая из них целые куски кладки и оставляя за собой расплющенные мусорные баки.

— Что там было? — спросила Эмберли, чей голос почти потонул в возмущенных возгласах солдат, которых трясло, как в погремушке.

Я постарался, насколько мог, объяснить, все еще находясь под впечатлением от дальнобойности и точности оружия, из которого по нам выстрелили.

— Похоже на рельсовую пушку. Скверные штуковины. — Голос, которым она произнесла это, был совершенно спокоен.

— Оно могло повредить «Химере»? — спросил я, проверив запасные коробки со снарядами.

Впереди теперь не было никого, кроме разбегающихся в панике гражданских, но я уж точно не собирался во второй раз попадаться врасплох.

— Еще бы, — неунывающе ответила она. — Даже с такого расстояния оно могло выпотрошить нас, как рыбу.

— Император сохрани, — набожно сказал Юрген.

Полагаю, для пассажиров автобуса Император не очень-то старался, но решил, что оглашать эту мысль было бы неуместно. Юрген лишь счел бы это знаком того, что мы важнее для Его неисповедимого замысла.

— С кем тау вступили в бой? — спросил я.

— СПО, — ответила Кастин. — С кем же еще? Мы получаем доклады о том, что некоторые из лоялистов взбунтовались и открыли огонь по расположению войск тау. Дипломаты стараются все урегулировать, но синенькие заявляют, что у них есть право ответного удара, и поэтому их войска вошли в город.

— А что Гвардия? — спросил я, наперед зная, что ответ меня не обрадует.

— Приказ губернатора состоит в том, чтобы любыми средствами сдерживать мятеж. Лорд-генерал запросил уточнения приказа.

Другими словами, выигрывал себе и нам время. Если бы подразделения Гвардии вышли в город, они оказались бы между двух огней: учитывая, что половина СПО ненадежна, гвардейцы станут мишенью для обеих сторон. У меня все внутри перевернулось, и на этот раз не по причине юргеновской манеры вождения.

— Ну что ж, значит, вот и оно, — сказал я, выплевывая слова, будто золу. — Наше время истекло.

Война, ради предотвращения которой столькие люди пожертвовали столь многим, все-таки пришла к нам, и, кажется, мы ни черта не можем по этому поводу предпринять.

Комментарий редактора

Не нужно и говорить, что события, о которых пишет Каин, развернулись не только в столице, но и по всему Гравалаксу. Учитывая, что основные силы экспедиционных войск, как имперских, так и may, были сосредоточены вокруг столицы, ситуация в Майо ухудшалась быстрее, чем где-либо еще на планете. Несколько столкновений произошло вокруг космопортов, так как обе стороны понимали, что сохранять их открытыми для себя или закрыть доступ к ним врагу — жизненно важно для снабжения и эвакуации. По большей части военные действия имели характер междоусобицы между фракциями СПО, которые обратили оружие против друг друга с ужасающей жестокостью, которую можно увидеть только в гражданской войне. Таким образом, нижеследующий отрывок поможет лучше оценить общую картину происходившего.

Из «Уничтожить виновных! Непредвзятый отчет об освобождении Гравалакса»

за авторством Сентенция Логара, 085.М42.

«Итак, в результате злонамеренного заговора целый мир был погружен в вакханалию братоубийства, которая до сего дня лежит позорным пятном как на выживших, так и на их потомках. Урок, который, несомненно, должно вынести из этих ужасающих событий, таков: как бы благонамеренны ни казались чужаки, мы не должны им доверять, ибо даже в малом отвернувшись от лица Императора, мы вернее всего будем прокляты.

Должно быть, именно запоздалое понимание этого побудило верных солдат регулярных частей местных сил планетарной обороны обернуть оружие против предателей в своей среде. Имперская Гвардия разделалась с ксенофилами, которые осмелились осквернить улицы города мятежом. Патриотическое рвение в конечном итоге взяло верх, и наиболее преданные из слуг Его Божественного Величества встали, чтобы смыть со своей чести омерзительное пятно единственным способом, которым это сделать возможно: а именно пролил кровь тех, чье трусливое пособничество чужакам привело всю планету на грань пропасти.

Вначале свой боевой дух восстанавливали отдельные соединения, и начиналось это с ареста тех командиров, лояльность которых, по той или иной причине, попала под подозрение. Те же, чьи души были запятнаны влиянием чужаков, очутившись перед угрозой разоблачения, оказали сопротивление, доказав черноту своего сердца тем, что открыли огонь по героическим защитникам имперских добродетелей. После этого раздор начал расти по экспоненте, пока практически каждая часть СПО на планете не была вовлечена в боевые действия на той или иной стороне. Конечно же, смута была такова, что многие не могли отличить друзей от врагов и попросту вступали в бой с каждым подразделением, какое встречали, без разбору.

В этих обстоятельствах было неудивительно, что наиболее ревностные из лоялистов, не теряя времени, возложили вину на тех, кто был изначально виновен в происходящем, то есть на самих ксеносов, и незамедлительно решили избавить свой мир от позорного присутствия чужаков. Герои, чьи имена, несомненно, запечатлелись бы в веках, если бы их тела можно было потом опознать, восстали против самого источника порчи и бросились на цитадель захватчиков.

Но, увы! Столкнувшись с сокрушительной огневой мощью этого оплота нечестивости, они были разорваны на куски, хоть все же успели нанести урон врагу. Впервые осознав свою собственную уязвимость, тау выдвинулись в город, чтобы учинить резню над добродетельными, и само будущее Гравалакса оказалось под угрозой.

Один лишь вопрос остается непроясненным. Почему ответ Имперской Гвардии последовал через такое долгое время? Обвинения в трусости очевидно смехотворны, даже самой репутации лорда-генерала достаточно, чтобы, не задумываясь, опровергнуть их. И в очередной раз единственным достоверным объяснением этому остаются некие темные махинации, которые каким-то образом задержали развертывание Гвардии. Что же касается того, чья рука держала нити этого заговора, тщательный отсев свидетельств твердо указывает на каперов…

И, завершив достаточно лаконичную сводку событий, происходивших на тот момент, он вновь сворачивает повествование к своей личной навязчивой идее. Пожалуй, это и к лучшему: если бы кто-нибудь оказался способен угадать настоящего врага, с которым мы столкнулись, нам пришлось бы предпринимать серьезные шаги, чтобы скрыть правду.

Глава одиннадцатая

Что бы ни случилось,

С нами Императора милость,

С ними же нет ее.

Из народной баллады «ДолгГвардейца»

Склад был в том же состоянии, в каком мы его покинули, то есть представлял собой кучу щебня и слегка дымящихся обломков. Когда мы высадились из «Химеры», еще не осевшая гарь забила мне горло, заставив закашляться. По дороге к нашей цели мы не встретили больше неестественно быстрых Дредноутов тау, но я оставался настороже и, покидая относительную безопасность нашего транспортного средства, приказал солдатам считать эту местность вражеской территорией. Те крупицы информации, что я сумел урвать из переговоров по воксу, были совершенно неутешительны, а мои попытки пробиться к кому-нибудь в штабе дивизиона и запросить разъяснений оказались бесполезными; кажется, никто не имел большего понятия о происходящем, чем мы. Но с другой стороны, нашу маленькую экспедицию вела инквизитор, и она явно не собиралась отступать от задуманного, так что я скоро оставил попытки разобраться в ситуации и просто последовал за Эмберли.

— Кажется, чисто, — сказала она, глядя в ауспекс, извлеченный из складок ее черной накидки.

Я задумался о том, что еще может скрываться там. Несмотря на слова инквизитора, наши солдаты высаживались в боевом порядке, прикрывая друг друга на ходу. Затем Келп двинулся вперед, остальные же оставались под защитой брони нашей машины, пока он не достиг укрытия за ближайшей кучей обломков. Затем Требек направилась к обрушившейся стене на противоположном фланге. Когда они заняли свои позиции, выдвинулась Веладе, заняв позицию позади них, следом — Холенби, который, как я заметил, выбрал укрытие, откуда удобнее всего было прикрыть именно ее, при этом оставалось слепое пятно в прикрытии Требек. После секундного колебания я решил не вмешиваться, но только в этот раз. В конце концов, они были не самой спаянной командой, какой можно было желать, и поведение Холенби могло быть просто чистосердечной ошибкой. Сорель обвел окрестности взглядом через прицел своего снайперского ружья, затем поднял руку.

— Чисто, комиссар, — сказал он. — Можете выдвигаться.

— После вас, — сказал я.

Он едва заметно пожал плечами и, низко пригибаясь, быстро пересек открытое пространство, заняв позицию примерно в пятидесяти метрах впереди Келпа, где упавшая опорная балка лежала поперек осыпавшейся внутренней стены. Он взобрался туда и червем протиснулся в зазор между двумя кусками каменной кладки, где и замер, осматривая горы щебня через прицел. Если бы я не следил за ним все это время, то вряд ли догадался бы, что там, где он находится, кто-то есть.

Эмберли вопросительно приподняла бровь:

— Не было ли более разумным, чтобы нас прикрывали на выходе?

— Если бы речь шла о любом другом снайпере, безусловно, — сказал я. — Но после того, что он высказал на совещании…

— Лучше перестраховаться, — закончила она за меня.

Я кивнул и указал на пандус.

— Если вы готовы, инквизитор.

— После вас, — сказала она, и я едва не упустил улыбку, которая сопровождала это эхо моих собственных слов. Если бы она не доверяла мне, я бы не слишком удивился. Знаете ли, я бы и сам себе не доверял, поскольку знаю себя лучше, чем кто-либо иной.

Так что мне осталось только улыбнуться в ответ и позволить ей думать, будто принял ее слова за шутку. Я вывалился наружу, давя сапогами скрипящий пепел. Юрген к тому моменту уже покинул водительский отсек, и я был встречен его благоуханием, к которому через секунду присоединился и он сам. При виде его мои брови сами собой поползли вверх.

— Ты уверен, что не слишком легко вооружился для нашего дельца? — спросил я, и по его лицу промелькнуло хмурое выражение, прежде чем он понял, что я шучу.

Одетый в бронежилет, который был, как это принято в доброй старой Гвардии, ему велик, он был вооружен хеллганом, но тот был перекинут через плечо. Руки же ему оттягивала — ошибки тут быть не могло — грузная туша мелтагана, тяжелого термического оружия, которое обычно использовалось, чтобы задавать жару танкам на пересеченной местности, то есть в тех редких случаях, когда имелся шанс подобраться к ним достаточно близко и применить мелтаган прежде, чем они тебя размажут по ландшафту. Император знает, где Юрген достал эту пушку, но меня это весьма обнадежило. Мой помощник пожал плечами.

— Я подумал, что там, в туннелях, это может побыстрее расчистить дорогу, — сказал он.

Ну что ж, это ружьецо уж точно не оставит кочек на нашем пути, будь то завалы или вражеские полчища.

— Неплохо придумано, — сказал я. — Огневая мощь лишней не бывает.

— А картошку захватили? — спросила Эмберли, становясь рядом со мной.

Юрген как будто растерялся.

— Н-нет, не думаю… — начал он.

— Она шутит, Юрген, — заверил я его.

На его лицо медленно вползла улыбка.

— А, понимаю. Это термическое оружие, а картошку можно запекать…

— Именно.

Я обернулся, чтобы увидеть, как Сорель просигналил «все чисто», а Келп двинулся вперед, чтобы совершить следующий ход в той сложной системе марш-бросков, которая должна была привести нас к цели.

Я был готов к тому, что мы вообще ее не найдем, учитывая обрушившееся здание и все такое, но ауспекс Эмберли указал нам верное направление, и после некоторого промежутка времени, занятого перебежками и нырками в укрытия, мы собрались под прикрытием стены. Точнее, того, что от нее осталось.

— Это где-то здесь, — сказала Эмберли, поводя вокруг своим миниатюрным приборчиком так, чтобы дух-предсказатель в нем мог осмотреться получше. Показания ее, похоже, удовлетворили, так что ауспекс исчез в складках плаща столь же незаметно, как и появился. Она с улыбкой указала на небольшой холмик щебня. — Вот под этим местом, если я не ошибаюсь.

— Келп, Сорель. — Я указал на громоздящиеся обломки, и двое мужчин выступили вперед, при этом Келп бросил на меня злой взгляд, а Сорель сохранял все то же бесстрастное выражение. Они закинули ружья за спины и приступили к тягостному труду по разбору завала. — Остальные, продолжайте наблюдать за периметром.

Приказав это, я отвлек их внимание от работающих. С несколько пристыженными лицами Требек, Веладе и Холенби прекратили таращиться на быстро растущую яму и вернулись к обязанностям дозорных.

— Нехорошо, — пробормотал я Юргену. — Они не должны позволять себе так легко отвлекаться, даже если инквизиторская безделушка уверила их, что в округе нет враждебных объектов.

Мой помощник кивнул.

— Неряхи, — согласился он, совершенно не осознавая, сколько иронии в том, что это произнес кто-то, подобный ему.

— Вы это ищете? — спросил Келп, обнаружив что-то похожее на покореженную крышку технического люка. Стерев перепачканной рукой пот с лица, он оставил на нем полосу копоти и каменной пыли.

Сорель, как более утонченный человек, предварительно вытер руки об штаны.

— Я думаю, да, — сказала Эмберли.

Келп кивнул, схватился за край и с усилием потянул, продемонстрировав свои перекачанные мышцы. Через мгновение он с натугой выдохнул и отпустил.

— Нам понадобится подрывной заряд, чтобы сдвинуть эту штуку.

— Может быть, я… — сделал шаг вперед Юрген, нацеливая мелтаган.

Келп и Сорель полезли вон из ямы с неприличной скоростью, и даже Эмберли выглядела немного обескураженной, когда подняла руку, останавливая моего помощника.

— Нам просто нужно открыть люк, а не окончательно снести все здание.

— Но, в принципе, идея хорошая, — добавил я, увидев, что Юрген расстроился. — Веладе, Холенби, по центру и передней части. Пять выстрелов очередью.

Перекрученный металл в мгновение ока превратился в пар под совокупной мощью очередей из хеллганов, а я одобрительно хлопнул Юргена по спине.

— Отлично придумано!

По его понятиям, иначе и быть не могло.

— Ну, сойдет, — признал Келп, неотрывно глядя в открывшийся нашим взорам черный проем.

Я навел свой верный лазерный пистолет, но это было бессмысленной предосторожностью: если кто и поджидал в засаде, он уже испарился вместе с наблюдательным постом. А те же, кто оказался бы вне зоны поражения, уже начали бы отстреливаться.

— Прекрасно. — Эмберли выглядела удовлетворенной. — Я надеялась, что они сочтут этот путь заблокированным.

Я не собирался принимать что-либо на веру, так что быстро построил отряд.

— Келп, — сказал я. — Идешь первым.

Он кивнул, хотя поглядел нерадостно.

— За ним Сорель, Веладе, Юрген, я, инквизитор, Холенби, и Требек замыкает.

Это должно было удержать смутьянов как можно дальше друг от друга и разделить влюбленных пташек так, чтобы они думали о деле, а не друг о друге. Эмберли встретилась со мной взглядом и кивнула. Отлично, она не собиралась подрывать мой авторитет, оспаривая мои решения.

— А как насчет того, чтобы пропустить дам вперед? — проворчал Келп и начал спускаться в затхлую темень подземелья.

Я вырос в городе-улье, и поэтому лабиринт сервисных туннелей, в котором мы очутились, оказал на меня благотворное действие — родная стихия. Впрочем, моя паранойя никогда не позволяла мне слишком расслабиться, потому как самоуспокоенность была самым быстрым способом оказаться в мешке для трупов. По нам никто пока не стрелял, и ауспекс, который снова оказался у Эмберли в руке, оставался утешительно чист от враждебных целей.

И вообще любых целей. Наши шаги эхом отдавались впереди, несмотря на все наше старание не производить шума, а лучи наших фонарей не выхватывали ничего более опасного, чем какой-нибудь грызун.

Через некоторое время я заметил, что пыль в коридоре никем не потревожена и лежит толстым слоем, облачками взлетая только из-под наших сапог. Эта пыль щекотала мне глаза и нёбо, и я боролся с желанием чихнуть.

— В прошлый раз вы шли не этим путем? — спросил я, и Эмберли покачала головой:

— Нет. Я подумала, что разумнее будет пойти в обход, учитывая тот прием, который нам оказали в прошлый раз.

— Но вы знаете, куда мы движемся, так ведь? — настаивал я.

— Ни малейшего понятия, — жизнерадостно заявила она.

Видимо, кое-какие из эмоций отразились у меня на лице, потому что она улыбнулась и уточнила свое последнее замечание:

— Я хочу сказать, нам нужно держаться юго-западного направления, но как это сделать в лабиринте…

— А-а, тогда нам нужно забирать правее, — сказал я, указывая на боковой коридор, который пересекал наш примерно в тридцати метрах впереди[40]. Келп проверил перекресток, прижавшись к стене, и просигналил нам — «все чисто».

Я начал лучше понимать, куда направляется Эмберли, а она, несмотря на плохую ориентацию в пространстве, имела четкую цель. В общем и целом мы двигались в сторону Старого Квартала, что определенно имело смысл. Там туннели лежат ближе к поверхности, что делает их более доступными для любого, кто, помимо нас, ошивается здесь. Кто это и какого черта ему тут нужно — оставалось для меня загадкой.

Мы продолжили наш путь в тишине, пока Сорель предостерегающе не поднял руку, призывая остановиться. Эмберли и я тихонько приблизились к нему.

— Что там? — спросил я.

Лицо Келпа — бледное пятно в сумраке — было обращено на нас, в ожидании сигнала продолжать путь.

— Движение, — сказал Сорель, показывая в темноту перед нами.

Эмберли сверилась с экраном своего ауспекса.

— Ничего не показывает, — сказала она.

Мне было наплевать, что там говорит эта коробочка. Техножрецы могут целиком и полностью доверять своим машинам, но меня они слишком часто подводили в прошлом. Сорель обладал инстинктами снайпера и был таким же склонным к выживанию типом, что и я, поэтому, когда боялся он, мне тоже было не по себе.

— Келп? — спросил я.

Он ответил отрицательным жестом. Нет контакта.

— Я ничего не видел, — добавил он вслух.

— Хорошо. Продвигайтесь вперед, — сказал я. Потом тихо добавил, только для Сореля: — Смотрите в оба.

Снайпер кивнул и пошел вперед, держа ружье наготове. Остальные последовали за ним еще осторожнее, чем шли до сих пор, я же подождал, пока они пройдут мимо, и занял место рядом с Требек.

— Встали в арьергард? — спросила Эмберли, следуя за мной. — Разве это не опасно?

Конечно, это было опасно, это было второе по опасности место в колонне, уязвимое и лакомое для нападающего из засады или преследователя. Но если Сорель прав, то сейчас враг определенно впереди нас. Я пожал плечами.

— В сравнении с тем замечательно безопасным положением, в котором все мы сейчас находимся? — спросил я и был награжден коротким горловым смешком, который, назло всему, поднял мне настроение.

Впрочем, долго это не продлилось; мы миновали устье вентиляционного короба, и я заметил, что пыль вокруг него была потревожена, и не так давно. Я указал на это Эмберли, понижая голос, чтобы не переполошить остальных:

— Что скажете?

Лаз находился в добрых двух метрах над полом, и пыль под ним была потревожена лишь нашими сапогами. Мои — ладони снова заныли, и я скользнул лучом фонаря по переплетению труб над головами. Возможно, там кто-то скрывался и поспешил убраться, когда мы приблизились. Но перво-наперво, как они туда попали?

— Что-то напоминает? — тихо спросила Эмберли.

Теперь, после ее вопроса, я понял, что это так — сводящее с ума ощущение знакомости, которое никак не желало оформляться. Единственное, в чем я был уверен: здесь засело что-то плохое, но, пройдя через все ужасы, с которыми мне пришлось столкнуться в прошлом, я мог предложить слишком много вариантов этого плохого. Я как раз собирался отпустить какое-нибудь саркастическое замечание, но тут в воксе послышался голос Кастин, размытый помехами:

— Комиссар… — прошипела она. — Вы меня слышите?

— Слышу, но плохо. — Метры каменной кладки и камнебетона над нашими головами подавляли сигнал, и если бы мы зашли чуть дальше, оказались бы совершенно вне зоны связи. — В чем дело?

— Губернатор издал приказ об аресте лорда-генерала Живана! — Даже сквозь помехи бешенство в ее голосе слышалось вполне отчетливо. — И он требует немедленного выдвижения Гвардии в город!

— По какому обвинению? — спросила Эмберли. Какое бы вокс-снаряжение она ни применяла, оно было явно мощнее моего, потому что Кастин узнала ее голос.

— В трусости! — В голосе Кастин звенела ярость. — Да как он смел!..

— Это будут выяснять уполномоченные лица. — Тон Эмберли стал четким и повелительным. — До того, когда это произойдет, армии Империума будут оставаться под командованием лорда-генерала, а в случае возражений со стороны губернатора Инквизиция будет готова их с ним обсудить.

— Я передам ваше сообщение, — сказала Кастин с явным удовольствием, вероятно уже предвкушая реакцию губернатора.

— Полковник, — продолжил я, пока она не отключила связь. — Какова ситуация с тау?

— Мрачная, — признала Кастин. — Они все еще преследуют отряды СПО по всему городу. Гражданские жертвы уже исчисляются тысячами, в некоторых местах возникли бунты и люди перекрывают улицы. Но нас тау пока что атаковать воздерживаются. Если лорд-генерал и дипломаты смогут выиграть нам еще немного времени…

— Им придется это сделать, — перебила Эмберли. — Что бы ни происходило, Гвардия не должна оказаться втянутой в открытое столкновение с тау.

— Вас поняла, — ответила Кастин.

Для полковника это, вероятно, была соль на рану, и в ее голосе сквозил гнев. Вынужденно стоять в стороне и ничего не предпринимать, когда имперский город горит, а ксеносы безнаказанно режут его жителей, было, пожалуй, самым сложным из выпавших ей испытаний.

— Ну что же, — сказала Эмберли, когда Кастин отключила связь. — По крайней мере, надежда все еще остается.

— Для кого? — спросил я, стараясь не думать о всех тех гражданских, которые прямо сейчас, когда мы стоим здесь, теряют свои дома и жизни. Даже будучи эгоистом до кончиков ногтей, я не мог не сострадать им.

— Для половины этого Сегментума, — ответила Эмберли необычно усталым голосом, и я впервые услышал в нем намек на тот ужасный груз ответственности, который накладывала ее профессия. — Вы должны смотреть шире, Кайафас. Император знает, это зачастую нелегко.

Движимый необъяснимым даже для меня самого порывом, я на секунду взял ее за руку, словно это простое человеческое прикосновение могло оказать поддержку.

— Я знаю, — сказал я. — Но кто-то должен это делать. И сегодня это оказались мы.

Эмберли рассмеялась, слегка вымученно, и, прежде чем разнять руки, сжала мою ладонь.

— Это предложение лишено всякого подобия грамматики, вы не находите?

— Никогда не был силен в ней, — признал я.

Теперь, оглядываясь назад, мне это кажется странным, но тогда то, что она назвала меня по имени, показалось настолько естественным, что я даже не подумал удивиться.

Вскоре после этого мы полностью потеряли связь с поверхностью. Во всяком случае, я, а Эмберли, даже если она все еще могла принимать сигналы, не подавала виду. Будучи реалистом, я не питал надежды на какое-либо подкрепление, и все равно рожденное этой оторванностью чувство одиночества здорово подтачивало присутствие духа. Я постарался сосредоточиться на текущих задачах. Тем более что, отвлекшись на свои ощущения, я буквально налетел на Требек, которая неожиданно остановилась впереди меня.

— Что такое? — спросил я, зная, что не станет солдат вот так вот замирать без причины.

— Кажется, я что-то слышала, — сказала она.

Я склонил голову, напряженно вслушиваясь, но не смог ничего разобрать за шорохом шагов нашей группы и шумом дыхания. Мы продвигались очень скрытно — не забывайте, эти самые солдаты еще несколько месяцев назад охотились на тиранидов в условиях, подобных этим, а если в Галактике и есть что-то способное научить большей осторожности, то я с этим еще не встречался, — но множество поверхностей вокруг нас усиливали любой, даже самый тихий звук, а эхо тут же повторяло его несколько раз.

Поэтому я приказал остановиться, и мы напряженно ждали, когда отражения звуков, наконец, утихнут.

— Там, — выдохнула Требек через мгновение. — Слышите?

Да, я слышал. Подвывание лазерных ружей, и похожий, но более низкий звук, который был и знаком, и в то же время… Тогда я списал это на искажения эхом, но истину нам предстояло вскоре обнаружить.

— Стрельба, — подтвердил я. — Около полуклома отсюда.

Я, не задумываясь, указал направление, прежде чем сообразил, что оно лежит практически прямо на избранном Эмберли пути. Ну, снова-здорово. Требек недоверчиво посмотрела на меня:

— Вы уверены, сэр?

— Абсолютно, — сказал я, прежде чем понять, что никто из них не чувствовал себя в туннелях настолько в своей тарелке, как я.

На Вальхалле, конечно, есть пещерные города, но они сильно отличаются от типичного улья, в них есть широкие пространства под хорошо освещенными сводами из камня и льда. А еще, замечу, там промозглый холод, как раз такой, какой нравится вальхалльцам, — Галактика многообразна, — но у себя в комнате можно включить обогреватель (правда, не на всю катушку, как я убедился однажды, иначе в помещении начнется весенняя капель). Эмберли снова сверилась с ауспексом, который оставался так же беспомощен, как и раньше.

— Ну, если вы так уверены…

Вскоре перестрелка затихла, и в ставшей еще более густой и пугающей тишине мы продолжали вслушиваться еще некоторое время, но, поскольку было ясно, что, оставаясь на месте, мы более ничего не узнаем, Эмберли поторопила нас идти вперед. Не имея благовидного предлога двигаться ровно в обратном направлении, я согласился, и мы выступили, хотя я при этом испытывал гораздо больший трепет, чем раньше.

И примерно через пять минут Келп, который все еще был головным, снова поднял руку и замер.

— Что там? — спросил я.

— Тела. Много.

Ну, это было некоторым преувеличением, но около полудюжины их было разбросано по широкому открытому пространству, куда, в конце концов, привел нас коридор. Кажется, это был своего рода узловой пункт, потому как из него вело еще несколько туннелей, направленных во все стороны света. Как я понял, это место совсем недавно использовалось в качестве склада или чего-то подобного. Около десятка разломанных ящиков, о содержимом которых теперь оставалось только догадываться, и осколки осветительного шара показывали, что здесь не так давно протекала некая бурная деятельность.

— Вам это место знакомо? — спросил я Эмберли, которая оглядывалась вокруг, явно узнавая окружающее.

— Сюда мы добрались в прошлый раз, — сказала она. — Мы пришли вон по тому коридору. — Она указала на один из туннелей. — Мы застали их врасплох, но их оказалось больше, чем мы предполагали, вдобавок к ним потом подошло подкрепление.

Я направил осветитель на ближайшее тело — коренастый тип в рабочем комбинезоне, у которого отсутствовала значительная часть грудной клетки.

— Этот среди них был?

— Я как-то не дождалась, пока меня представят каждому, — огрызнулась она. — Но думаю, что нет.

Ее взгляд на мгновение стал расфокусированным, словно она смотрела в прошлое.

— У Рахиль случился какой-то приступ, а потом она получила лазерный заряд в живот. После этого все как-то смешалось.

Наши солдаты держались молодцом, как я мимоходом отметил. Они рассыпались, чтобы, насколько возможно, обезопасить периметр помещения в ожидании дальнейших приказов. Так что я снова обратил свое внимание на инквизитора. Эмберли разговорилась, и я надеялся узнать побольше фактов ее прошлого визита в эти туннели.

— Какого рода приступ? — спросил я. — Как тогда, когда она увидела Юргена?

Эмберли покачала головой.

— Не-ет, — протянула она. — Что-то иное. Я все еще не вполне уверена, что бы это могло значить.

Но у нее были подозрения, хотя она не собиралась делиться ими со мной. Она поторопилась сменить тему так не прикрыто, что меня немного это удивило, — я уже привык ожидать от нее большей тонкости.

— Мы стояли вот здесь, — указала она. — Рахиль становилась тем неспокойнее, чем глубже мы забирались, она что-то чувствовала, но не могла объяснить что. А когда мы приблизились к этим людям, ей стало по-настоящему плохо.

— Они тоже были псайкерами? — спросил я, чувствуя себя совсем уж неуютно.

Каждый раз, как я встречаюсь с представителями этого племени, добром это никогда не кончается. Эмберли едва уловимо передернула плечами.

— Возможно.

Действительно ли она не знала или просто не хотела делиться со мной своими соображениями, я не мог понять.

— Комиссар. Инквизитор. — Неуверенный голос Холенби заставил нас подойти к одному из трупов. — Я думаю, вам стоит на это взглянуть.

Мы с Эмберли направили свет фонарей на тело.

— Эту убило что-то другое. — Холенби указал на труп бритой женщины с чужацкой косичкой, которой, похоже, выпустили кишки каким-то орудием ближнего боя.

Я за свои годы повидал немало, но раны, которые оставило это оружие, были мне незнакомы. Возможно, это ничего не значит — есть много способов применения холодного оружия, но каждая культура обычно демонстрирует определенный… скажем так, стиль в этом плане.

— Интересно было бы узнать, что убило остальных, — сказал я.

Для лазерных ружей, даже хеллганов, раны были слишком обширны. Но я был уверен, что из лучевого оружия стреляли тоже.

— По мне, так это похоже на плазменные заряды, — вставил Юрген.

В то же время неуверенность в его голосе подсказала мне, насколько маловероятной он считает подобную возможность; плазменное оружие было крупногабаритным, громоздким и ненадежным, к тому же перезарядка после каждого выстрела занимала изрядное время. Нужно быть сумасшедшим, чтобы вооружить плазмаганами целый отряд. Не говоря уже о том, что они встречались реже, чем орк с чувством юмора.

— Может быть, плазменные пистолеты?

— Может быть, — признал я.

Это была еще большая редкость, но, может быть, кто-то нашел целый склад этих вещиц, сохранившихся с легендарных времен Темной Эры Технологии? Защищать такую находку стоило бы всеми силами.

— Есть… еще кое-что, — сказал Холенби, возвращая наше внимание к мертвой женщине.

Сам он показался мне слегка бледноватым, но потом я увидел… Из груди трупа был вырван кусок плоти так, будто это было сделано зубами.

— Милостивый Император! — Я инстинктивно осенил себя знаком аквилы.

Я не встречал таких ран со времен моей последней встречи с тиранидами. Но даже сейчас некая маленькая и бесстрастная часть моего сознания отметила, что здесь было нечто другое, что-то, с чем я никогда не сталкивался.

— Кто мог такое сделать?

— Что бы это ни было, вкус ему не понравился, — сказала Эмберли, направляя луч своего фонаря на кусок окровавленного мяса, лежащий в нескольких футах от тела.

Холенби совсем позеленел, и съеденный недавно сухой паек не пошел ему впрок.

— Вижу движение! — объявил Сорель, стоящий у входа в один из туннелей.

— Уверены? — Эмберли снова смотрела в свой ауспекс, чей экран по-прежнему был девственно чист. — У меня нет сигналов человеческого присутствия.

— А нечеловеческого? — спросил я, и она пожала плечами.

— Он откалиброван, только чтобы…

Клубок света, от которого стало больно глазам, вылетел из устья туннеля, охраняемого Сорелем, и взорвался, угодив в пустой ящик. Кем бы ни был враг, он нас нашел.

Комментарий редактора

Учитывая все более ухудшающуюся ситуацию в городе, лорд-генерал Живан и солдаты под его командованием все нетерпеливее ждали возможности предпринять хоть что-нибудь, вопреки четким приказам, данным мною ранее. Неуклюжая попытка губернатора Гриса установить контроль над имперскими экспедиционными силами была пределом их терпению, и, как человек чести, Живан определенно чувствовал, что выдвинутое против него обвинение стремительно приближается к истине. Поэтому его последующие действия становятся понятны, хотя это не может их целиком и полностью оправдать.

Нижеследующий текст является выдержкой из стенограммы совещания лорда-генерала со старшими офицерами экспедиционных сил. Этот документ сопровождается некоторыми личными замечаниями присутствовавших: ученого Momma, который представлял в мое отсутствие Инквизицию; полковника Кастин, командующей 597-м Вальхалльским, и Эразма Донали из Имперского дипломатического корпуса.

Лорд-генерал определенно раздражен, но сдерживает норов, сосредоточившись на текущей проблеме. Он начинает с того, что просит полковника Кастин подтвердить приказ, полученный ею по вокс-связи, касательно губернаторского запроса.

— Все верно, сэр, — отвечает Кастин спокойно и собранно, несмотря на то, что она является самым молодым из присутствующих командиров подразделений. Только тот, кто искушен в языке жестов, может разглядеть ее нервозное состояние. — Вы обладаете всей полнотой власти над этой армией, согласно прямому приказу Инквизиции.

— Хорошо. — Живан настроен решительно. — Тогда я предлагаю смягчить ситуацию, убрав основную причину наших проблем.

— Инквизитор достаточно ясно указала, что мы не должны сами вступать в бой с тау, ни при каких обстоятельствах. — Кастин теперь уже очевидно волнуется, вступая в спор со своим командиром, но ее чувство долга перевешивает перспективу каких-либо неприятных лично для нее последствий.

Живан принимает ее аргумент.

— Я говорил не о тау, — заверяет он собравшихся за столом. — Я имел в виду эту пародию на губернатора.

Предложение получает общую поддержку. Некоторые из офицеров предлагают варианты действий, от ареста до убийства. В конце концов, Мотт остужает ситуацию, очертив позицию Инквизиции по этому вопросу.

— Несомненно, губернатор Грис является главным виновником возникшей ситуации, — соглашается он. — Но степень его вины еще только предстоит определить.

Мотт начинает перечислять соответствующие правовые прецеденты, пока Донали, знакомый со своеобразием мыслительного процесса ученого, не возвращает его к насущной проблеме.

— Коротко говоря, — в конце концов, заключает Мотт, — мы бы предпочли иметь его живым, чтобы он мог ответить за свои действия.

— Если Инквизиции он нужен, она его получит, — говорит Живан. — Но, по моему мнению, его смещение с поста является необходимым условием для восстановления хоть какой-то стабильности.

Донали поддерживает.

— Тау также согласны с этим предложением, — добавляет Донали, чем повергает собрание в хаос на несколько секунд, пока Живану не удается восстановить порядок.

— Вы обсуждали это с ними? — спрашивает лорд-генерал.

— Неофициально, — признает Донали. — У нас все еще имеется запас доверия, благодаря действиям комиссара Каина, и я старался выстраивать свою позицию исходя из этого. Если мы вышлем войска, чтобы сместить губернатора, я полагаю, они не станут мешать.

— Скажите это СПО! — выкрикивает кто-то. — Или гражданским, которых они режут, как скот!

Донали выдерживает поединок взглядов.

— Они понимают различие между нами и местным ополчением, — произносит он. — Следуя их логике, СПО атаковали первыми, так что теперь они являются честной добычей, а гражданские — это просто побочный ущерб. Уверен, тау можно убедить в том, что для всех будет лучше отступить на прежние позиции.

— Хотелось бы еще знать, как это сделать, — перебивает полковник Монстрю из 12-й полевой артиллерийской бригады.

Мотт принимается объяснять:

— Психология тау совершенно не похожа на человеческую. Они жаждут стабильности, и их ужасает любое нарушение порядка. Не будет преувеличением сказать, что для них это столь же кошмарная перспектива, как для нас — прорыв Хаоса.

Походя упомянутый Великий Враг вызывает немалое возмущение. Живану с трудом удается восстановить порядок.

— Так вы утверждаете, что нынешняя ситуация в городе, по сути, является воплощением их ночных кошмаров? — спрашивает он.

Мотт подтверждает:

— Анархия, мятеж, гражданская война между соперничающими имперскими фракциями, отсутствие определенности, ничего, на что можно опереться. Если бы кто-то пожелал принудить тау к безрассудным действиям, то ничего лучше и придумать нельзя.

Несколько наиболее понятливых офицеров, в том числе Кастин, догадываются о невысказанном предположении, скрывающемся за этими словами.

— Если они в панике и дезориентированы, — спрашивает Живан, — что заставляет вас думать, что к нам они отнесутся благосклонно?

— У них имеется догмат, называемый Всеобщим Благом, — объясняет Донали. — Если мы пообещаем им, что смещение губернатора улучшит ситуацию, они позволят нам это сделать с той же охотой, с какой мы готовы принять клятву во имя Императора.

Аудиозапись захлестывают судорожные вздохи и нелестные высказывания о языческой ереси. Живан снова призывает собрание к порядку.

— Ну, хорошо же, — заключает он. — Обратитесь к ним с формальным предложением, и поглядим, купятся ли они на него.

Донали отдает поклон и, сложив знак аквилы, уходит. Живан оборачивается к Кастин.

— Полковник, — говорит он. — Пятьсот девяносто седьмой оказался наиболее глубоко вовлечен в конфликт, чем любое другое подразделение, и ваш комиссар, кажется, пользуется доверием как Инквизиции, так и ксеносов. Если мы сможем уладить вопрос с тау, вы выделите солдат для проведения операции.

Кастин ошеломленно отдает честь, но ей не сразу удается собраться с духом и подтвердить полученный приказ.

Глава двенадцатая

Враг моего врага — это моя будущая проблема.

Но пока что он может быть полезен.

Приписывается инквизитору Квиксосу

Я с гордостью могу сказать, что, несмотря на внезапность атаки, мои мыслительные способности остались на высоте. Конечно же, я нырнул в ближайшее укрытие в то самое мгновение, когда понял, что в нас стреляют. Но холодная голова на поле боя — штука хорошая при условии, что ее не сделал таковой залп шрапнели. Я еще вытаскивал свой верный лазерный пистолет, когда аналитическая часть моего сознания уже начала оценивать позиции наших солдат, ближайшие пути к отступлению и мои шансы добраться до одного из безопасных туннелей без перспективы оказаться размазанным на половину расстояния до Золотого Трона. Шансы эти казались мне несколько жалковатыми, так что я решил никуда не драпать от того крепкого куска трубопроводов, за которым нашел себе местечко. Нас поливало вражеским огнем, и, к моему ужасу, Юрген оказался прав. Мы столкнулись именно с плазменным оружием, и наши тяжелые бронежилеты были против него бесполезны. Я, конечно же, сразу затушил фонарь, и остальные последовали моему примеру, но плазменные разряды освещали подземелье не хуже солнечного света, только дерганного, будто в стробоскопе. Мои глаза мгновенно засаднило.

Шар пылающей энергии растекся по трубе, за которой я притаился, едва не спалив мне лицо брызгами расплавленного металла. Если бы ругательства убивали, уверяю вас, нападающие были бы мертвы уже через несколько секунд. Поломанные ящики, подожженные предыдущими попаданиями, добавили к освещению мерцающие оранжевые сполохи, которые только усиливали мою дезориентацию.

— Юрген! — крикнул я. — Можешь стрелять?

— Еще нет, комиссар!

Он забился за переплетение труб, угнездив на них мелтаган, и нацелил его на выход из туннеля. Когда враги ворвутся, он их изжарит, но противник, кажется, совершенно не спешил бросаться в атаку, вероятно ожидая от нас чего-то подобного.

— Вижу движение, — спокойно произнес Сорель, тщательно всматриваясь вдоль ствола своего снайперского лазерного ружья.

Я с некоторым отвращением заметил, что он укрылся за одним из трупов, утвердив дуло своего оружия поперек груди мертвеца, будто это был обычный мешок с песком.

— Чего они ждут? — спросила Эмберли. — В прошлый раз они бросились на нас скопом.

Она пряталась за колонной, присев на корточки, в нескольких метрах от меня. У меня снова закололо в ладонях. Не многие из наших обычных врагов так радикально меняли стратегию, да еще за такой короткий промежуток времени. Особенно если стратегия сработала в прошлый раз.

— Келп, Веладе, — приказал я. — Контролируйте перекрестные коридоры. Они хотят обойти нас с флангов!

Солдаты дали знать, что поняли приказ. Я внезапно почувствовал себя неуютно, сообразив, за сколь многими входами нам придется следить. Требек и Холенби держали под прицелом своих хеллганов вход, через который враг вел огонь, время от времени отвечая одиночными выстрелами, — просто чтобы враг окончательно не обнаглел.

— Вижу цель, — доложил Сорель лишенным эмоций голосом.

Его выстрел оказался точен, глубоко в туннеле раздался визг боли, который поднял дыбом волоски у меня на затылке.

— Это что еще за чертовщина? — спросила Веладе с посеревшим лицом.

Должен признать, я тоже был в шоке, но по совершенно другой причине. Несмотря на эхо и стрельбу, я узнал звук.

— Это был крут! — ошарашено сказал я.

Теперь настал черед Эмберли удивляться.

— Вы уверены? — спросила она.

Я кивнул:

— Мне довелось говорить с одним из них.

Я ожидал, что она станет задавать вопросы, но вместо этого она просто встала.

— Прекратить огонь! — выкрикнула она, и я не ожидал, что она способна говорить настолько громогласно.

Впрочем, если подумать, ее голос был не так уж и громок. Прорваться сквозь шум ему позволила необычайная властность, и солдаты, как один, исполнили приказ, даже несмотря на то, что все инстинкты, которыми они обладали, велели им продолжать стрельбу. Конечно же, наши противники не попали под ее влияние и продолжали с неослабевающим рвением изливать на наши импровизированные баррикады потоки огня. Несмотря на то, что она сделала себя наиболее очевидной мишенью в округе, Эмберли, казалось, ничуть не была обеспокоена этим фактом (тогда я не мог понять, хладнокровие ли это или безрассудство, лишь позже мне предстояло выяснить: у нее было меньше причин бояться плазменных зарядов, чем у всех остальных; не поймите меня неправильно, она, конечно, могла быть ранена или убита, но эти инквизиторы действительно крепкие ребята).

Она снова крикнула, усиливая голос каким-то прибором, который достала из глубин своей одежды, но на этот раз, к моему изумлению, с ее губ сорвалось шипящее наречие тау[41].

Я определенно был не единственным, кого это потрясло, потому что вражеский огонь мгновенно прекратился. После напряженной паузы ей ответили на том же самом языке, и она махнула мне рукой.

— Встаньте и покажитесь, — сказала она. — Они хотят говорить.

— Или пристрелить нас, — сказал Келп, все еще не отрываясь от прицела своего хеллгана.

— Они и так могут сделать это, — ответил я, кивая на окружающие нас трупы и невольно морщась от предвкушения влетающего мне в грудь плазменного заряда. Но, конечно же, ничего такого не случилось, и если бы я действительно ожидал чего-то подобного, я бы остался под прикрытием уютных трубопроводов, а Инквизиция могла бы катиться в варп. — Этих еретиков прижали на той же позиции, что инас, и попытка отбиться им не помогла.

— С этим не поспоришь.

Сорель поднялся, держа свое снайперское ружье за ствол на вытянутой руке, демонстрируя, что не собирается его использовать.

Один за другим наши солдаты вышли из укрытий. Келп был последним, кто рискнул пошевелиться и наконец, удосужился неохотно подчиниться.

— Оставайтесь на своих местах.

Эмберли выступила вперед, вставая перед жерлом туннеля, и снова включила свой фонарь. Ее силуэт, очерченный мерцающим светом пламени, конечно, легко можно было разглядеть и без этого, но теперь, если все же ксеносы замышляли предательство, это было все равно как если бы она держала плакат: «Эй, я здесь, стреляйте в меня!» Я в очередной раз восхитился ее мужеством, и мне пришлось напомнить себе, что эта привлекательная молодая женщина была инквизитором, командовавшим такими силами, которых я даже не мог себе представить.

— Что-то движется, — сказал Сорель.

Снайпер держал позиции тау под присмотром, несмотря на приказ отставить боевую готовность. Напрягая зрение и стараясь разглядеть что-то сквозь мрак и клубы дыма, от которых уже болели глаза и саднило в груди, я смог увидеть приближающиеся гуманоидные фигуры.

Сначала нарисовались тау, в панцирных доспехах, затемненных черными и серыми камуфляжными пятнами, идеально подходящими для того, чтобы сливаться с тенями в этом пыльном лабиринте. В своих шлемах они были похожи на громадных металлических насекомых. Это вызвало во мне неприятные воспоминания[42], и я невольно содрогнулся. Обычно выражение лица можно прочесть даже у ксеносов, но эти маски ничего не говорили об их настроениях или намерениях.

За тау мягко ступали трое кругов, и вот уж эти лица я не прочь был бы видеть закрытыми чем-нибудь. Когда они вошли в помещение, один из них потянул носом воздух и повернулся в мою сторону, а затем направился прямиком ко мне.

Эмберли продолжала шипеть и выдыхать звуки языка тау, обращаясь к тому, который выступил вперед. Я догадался, что это был командир группы. Конечно, язык мне был совершенно непонятен, но просто слышать его было достаточно, чтобы понять: дела идут не слишком хорошо.

— Инквизитор, — спросил я, немного повышая голос, но стараясь, чтобы он звучал достаточно спокойно и не спровоцировал мягко приближающегося крута, — что-то не так?

— Они, кажется, не желают нам доверять, — коротко ответила Эмберли и вернулась к переговорам.

— Я могу чем-то помочь? — настаивал я.

Крут уже практически возвышался надо мной, и я не мог не заметить запятнанные кровью боевые лезвия, прикрепленные к его необычному длинноствольному оружию. Моя память живо показала мне труп женщины с выпущенными внутренностями. Теперь я имел представление о том, как эти раны были нанесены.

— Никто из них не говорит на готике, — отрезала Эмберли, не удосужившись добавить «так что заткнись и не мешай», потому как это прекрасно передавала интонация.

— Как же тогда они собирались допрашивать пленных? — спросила Веладе, прежде чем прийти к логично вытекающему из этого вопроса умозаключению и оборвать себя, судорожно вдохнув.

— Это была бы моя задача, если бы ситуация того потребовала, — сказал крут, добавив знакомую комбинацию щелчков и свистов, которую я уже слышал ранее. — Рад найти вас в добром здравии, комиссар Каин.

Вы, наверное, подумаете, будто я довольно туп, если сразу не узнал Горока, но вам стоит принять во внимание обстоятельства. Было темно, мы только что закончили перестрелку, да и найдите хоть одну причину в этой Галактике, с какой стати я должен быть готов встретить его здесь? К тому же если вы не слишком близки с ними, круты выглядят на одно лицо. Орков, по крайней мере, можно различать по шрамам, в том маловероятном случае, если вам это когда-нибудь понадобится.

Мое имя оказало на тау мгновенный и по-своему лестный эффект — они все разом повернули головы и уставились на меня. Потом командир обратился к Эмберли и спросил что-то. Горок издал тот самый чудной щелкающий звук, который я слышал и раньше, — что-то вроде смешка.

— Шас'уи спрашивает, действительно ли это вы, — перевел он с явным весельем.

Я предположил, что «шас'уи» — что-то вроде звания, примерно соответствующего сержанту или офицеру, и, значит, он говорил о командире тау.

— Когда в последний раз проверял, был я.

Горок снова издал тот же щелчок и перевел это замечание на язык тау, которым он, кажется, владел так же хорошо, как и готиком (я счел забавным, что столь дикая раса способна быть столь ученой, и чуть позже имел возможность спросить Горока, как это его угораздило. Он утверждал, что выучил оба языка, пока делал карьеру наемника, с тем, чтобы облегчить переговоры с нанимателями. Не надо говорить, что я нашел несколько маловероятным, что он служил вместе с имперскими войсками[43]).

Эмберли что-то сказала, очевидно подтвердив мою личность, и шас'уи снова посмотрел на меня. Его следующие слова были определенно обращены ко мне. Я отвесил официальный поклон и произнес:

— К вашим услугам.

— Он подтверждает, что ваши услуги на пользу всеобщего блага будут помнить с благодарностью, — любезно перевел Горок. — Эль'сорат остается в добром здравии.

— Рад слышать, — сказал я, тактично удержавшись от того, чтобы вслух высказать свою надежду, что Эль'хассаи столь положительные новости не касаются.

Эмберли вклинилась в возникшую паузу, чтобы перехватить нить беседы. После обмена фразами огневая команда тау, или, как они себя называют, шас'ла[44], отошла в сторону, переговариваясь между собой на пониженных тонах. Это, честно говоря, было довольно бессмысленно, потому что только Эмберли могла хоть что-то понять, и она и так все слышала, но это до того похоже на человеческое поведение, что я почти перестал беспокоиться за наше ближайшее будущее.

— Это удача, — сказала Эмберли. — Они не были склонны нам поверить. Но ваше присутствие их переубедило. Они верят вам.

«Что ж, весьма опрометчиво с их стороны», — подумал я, но, естественно, вслух ничего не высказал. Вместо этого я благоразумно кивнул.

— Это все, конечно, хорошо, — сказал я. — Но можем ли мы доверять им?

— Это правильный вопрос, — сказала Эмберли. — Но в данный момент не думаю, чтобы у нас был выбор.

— Прошу прощения, мисс. — Юрген уважительно кашлянул, привлекая ее внимание. — Не упомянули ли они, что делают здесь?

— То же, что и мы, — ответила Эмберли. — Идут по следу.

От этого замечания моя паранойя вошла в фазу обострения.

— Какому «следу»? — спросил я.

Ответил мне Горок:

— Доклады разведки, предоставленные нам губернатором Грисом в результате договоренности после убийства посла Шуи'сассаи, упоминали о собраниях агрессивной проимперской группы в этих туннелях. Было решено предпринять более детальное расследование.

— И что, эти собрания действительно здесь происходят? — Выражение лица Эмберли не обещало ничего хорошего для губернатора.

— Я так понимаю, что вы в первый раз об этом слышите? — спросил я.

Она кивнула:

— Вы правильно понимаете. Но существование такой группы не исключено.

Ее взгляд снова вернулся к мертвой женщине с косичкой на выбритой голове и затуманился задумчивостью.

— Я вот чего не понимаю, — произнес Юрген, сосредоточенно морща лоб. — Если губернатор знал о чем-то подобном, почему он сказал тау, а не Инквизиции?

— Потому что руками тау он мог избавиться от них так, чтобы потом не пришлось отвечать за свою халатность, которая позволила такой группе образоваться, — предположил я.

Эмберли вновь кивнула:

— Или чтобы укрепить свои позиции у чужаков, если он действительно рассчитывал отдать им планету. — Она пожала плечами. — По-настоящему это не имеет значения. Некомпетентность или предательство, неважно. Теперь он бывшая проблема, какими бы ни были его мотивы.

То, как равнодушно она это произнесла, было словно ушат холодной воды за шиворот.

Пока мы разговаривали, тау что-то решили для себя и, сопровождаемые двумя крутами, подошли к нам. Шас'уи что-то сказал, и Горок перевел:

— Ваше предложение приемлемо. Кажется, вы служите на всеобщее благо.

— Какое «предложение»?! — возмутился Келп.

Эмберли посмотрела на него долгим взглядом, и он стушевался.

— Похоже, что наши цели имеют много общего, — сказала она. — Так что мы объединяем наши силы. По крайней мере, до тех пор, пока не узнаем, с чем мы здесь столкнулись.

— Разумно, — согласился я. — Я предпочту видеть эти плазменные ружья на нашей стороне.

Теперь я смог поближе разглядеть оружие тау. Оно оказалось удивительно компактным, не массивнее лазерного ружья, но их огневой мощью не стоило пренебрегать.

— Объединяться с синенькими?! — негодовал Келп. — Вы не можете говорить это серьезно! Это… Это ересь!

— Так хочет инквизитор. Смирись, — сказала Требек.

Они затеяли спор, но тут вмешалась Эмберли:

— Благодарю, Белла. Как вы любезно указали, мои решения не являются просьбами. — Она повысила голос так, чтобы слышал каждый солдат. — Мы выдвигаемся. Любой, кто не согласен, может остаться. Конечно же, комиссару придется казнить такого, прежде чем мы двинемся дальше, чтобы обеспечить безопасность операции. — Она улыбнулась мне. — Не кажется ли вам, что право выбора весьма воодушевляет солдат?

— Определенно, — сказал я, гадая, сколько еще способов удивить меня она найдет, прежде чем закончится этот день.

Так что мы снова построились, тау пошли впереди, что я мог только приветствовать — пускай принимают на себя огонь врага, который скрывается и расставляет засады во тьме. Юрген сложившуюся ситуацию воспринял так же флегматично, как он относился ко всему в жизни, но я ясно видел, что Келп был не единственным, кому против шерсти пришлись наши новые союзники. Только варп знает, что я тоже питал некоторые сомнения, но я-то просто параноик, что при моей работе является единственно здравым состоянием души. Веладе и Холенби не спускали с ксеносов подозрительных взглядов, особенно им не нравились круты. Закованные в броню, с лицами, скрытыми шлемами, тау могли бы сойти за людей, если бы не нехватка одного пальца на руках, но круты действительно выглядели выходцами из кошмара. Требек единственная демонстрировала полное согласие с решением инквизитора, но я подозревал, что она делала это лишь потому, что хотела поддеть Келпа, а не потому, что ей нравились союзники. Сорель казался совершенно спокойным.

Когда мы начали друг за другом покидать помещение, я обернулся к Келпу.

— Идёте? — спросил я, поглаживая рукоять лазерного пистолета.

Через секунду он присоединился к остальным, зло сверкнув на меня взглядом, но мне доводилось играть в гляделки с настоящими экспертами по части тяжелых взглядов, так что я просто дождался, пока он моргнет.

К моему удивлению, Горок присоединился ко мне в хвосте колонны. Его сородичи шли впереди, охраняя шас'уи, и, наблюдая за их легкой походкой, я внезапно вспомнил кое о чем.

— Я не вижу раненых, — сказал я. — Кого из кругов подстрелил Сорель?

— Каккута, — ответил Горок. — Из клана Дорапт. Хороший охотник. Умер быстро. — Он говорил об этом удивительно спокойно. — Умение вашего снайпера похвально, — добавил он.

Сорель, услыхав это, похоже, остался доволен комплиментом.

Мы продолжили наш путь вперед и вниз в настороженной тишине, с оружием наготове, хотя, вероятно, оба отряда были бы не прочь использовать его и друг против друга. Теперь мы продвигались быстрее, так как тау, похоже, обладали способностью видеть в темноте. Они не пользовались никакими фонарями, так что я предположил, что их шлемы позволяют видеть дорогу каким-то не понятным мне образом. Круты, в свою очередь, в каких-либо вспомогательных устройствах, похоже, не нуждались, скользя через тьму так, будто были в ней рождены. Может, и были, кто знает.

Приглушенный шепот ведущего тау заставил всех остановиться — или, точнее, тау остановились, а остальные наткнулись на них.

— В чем дело? — спросил я.

Эмберли прислушалась.

— Погасите фонари! — приказала она.

Я подчинился, но не без дурных предчувствий. Я не доверял даже нашим собственным солдатам, а уж что касается ксеносов… Но она все-таки инквизитор, так что, наверное, знает, что делает.

Перед тем как потушить свет, я закрыл глаза, чтобы они быстрее приспособились к темноте, когда я снова открою их, и все равно те несколько секунд, которые на это потребовались, были страшными. Оставшись в непроглядной темноте, прислушиваясь к быстрому биению своего сердца, я старался различить и другие окружавшие меня звуки: царапанье крысиных лап по полу, приглушенное позвякивание солдатской экипировки и дыхание десятка пар легких. Воздух у моего лица казался горячим и плотным, и я с благодарностью обонял отчетливый запах Юргена, который не был благоуханнее, чем обычно, но ободрял своей знакомостью.

Постепенно я начал различать силуэты в окружающем мраке и осознал, что вижу далеко впереди едва заметное светлое пятно.

— Огни, — прошептал Юрген. — Там внизу кто-то есть.

Один из тау что-то сказал резким, хоть и приглушенным голосом.

— Впереди часовые, — спокойно перевела Эмберли. — Круты ими займутся.

— Но как они могут это видеть? — спросила Веладе, и в ее шепоте слышалось замешательство.

— Нам не требуется видеть, — заверил ее Горок, и завихрение потревоженного воздуха, коснувшееся моего локтя, подсказало мне, что он ушел.

Так как мои глаза уже привыкли к темноте, я смог увидеть смутные тени на фоне тусклого света вдалеке, но внезапно они пропали.

Через мгновение долетело несколько коротких сдавленных криков, а потом — легко узнаваемый звук ломающейся кости. Снова спустилась тишина, которую нарушил шепот тау.

— Путь свободен, — заверила нас Эмберли, и мы устремились навстречу свету, который выглядел удивительно уютно и приветливо. Он не был таким уж ярким, просто цепочка работающих вполсилы осветительных шаров на потолке, с длинными промежутками тени между ними, но после темноты они казались необычайно яркими.

За первым из осветительных шаров поперек коридора была возведена баррикада, которая перекрывала коридор, оставляя узкую щель возле стены, в которую мог протиснуться один человек.

— Похоже на внутренний пропускной пункт, — сказала Требек, и Келп громко фыркнул.

— И кто бы мог подумать? — поддел он.

Впрочем, она была права, преграда явно была предназначена для того, чтобы регулировать проход, вряд ли она могла сдержать незваных гостей. Возможно, сдерживание было задачей тех, кого мы оставили позади, пока тау не освободили их от их обязанностей. В противном случае пост был бы укреплен куда тщательнее, и я сказал об этом Эмберли.

— Почему вы так думаете? — спросила она, давая мне понять, что какими бы знаниями инквизиторы ни располагали, они не умеют думать как солдаты[45].

— Он расположен в освещенном месте, — указал я. — Если бы они опасались вторжения, то расположили бы посты дальше, в темноте, где можно было бы, оставаясь в темноте, наблюдать за коридором. А здесь им не видно ничего, что находится вне круга света.

— Что весьма помогло нам овладеть преимуществом внезапного нападения, — любезно добавил Горок.

Когда он напомнил о своем присутствии, я повернулся, как раз чтобы увидеть, как он нагнулся и вырвал добрый кусок плоти из человеческого тела, лежавшего у его ног. У меня к горлу подступила тошнота, солдаты в ужасе зароптали, и кто-то выразил свое отвращение в виде непристойного ругательства. Келп начал было наводить свой хеллган, но потом отказался от этого намерения.

Я заметил, что тау, когда их союзники приступили к своей грязной трапезе, смотрели куда-то в сторону, будто испытывали такое же отвращение, но были слишком вежливы, чтобы высказать его. Тут, к еще большему моему изумлению, Горок выплюнул кусок мяса обратно, и это вновь напомнило мне о мертвой женщине. Крут что-то протрещал на родном языке, и его сородичи тоже повыплевывали человечью плоть.

— Что это все значит, именем Императора?! — прошептал я, обращаясь к Эмберли, но она лишь пожала плечами:

— Простите, но на крутском я не говорю.

Слух Горока был сверхъестественно острым, по крайней мере, по человеческим меркам, потому что он ответил на мой вопрос:

— Он испорчен, как и остальные.

Крут издал звук, который я расценил как выражение отвращения.

— Как это — испорчен? — спросила Эмберли.

Горок развел руками в удивительно человеческом для чужака жесте, который, как я предположил, он перенял у тех, у кого учился готику.

— Это… — Он сбился на крутский, издав несколько свистов и щелчков. — В вашем языке нет точного эквивалента, который бы я знал. Такие переплетенные молекулы, которые копируются…

— Гены? ДНК? — спросила Эмберли.

Горок наклонил голову набок, видимо размышляя над этим, и задал одному из тау вопрос на своем языке.

— Нечто похожее, — наконец ответил он. — Тау тоже знают это, но по-иному, нежели мы.

— Вы хотите сказать, что можете распробовать их ДНК? — недоверчиво спросил я.

Горок качнул головой:

— Не совсем так. Поскольку вы к этому неспособны, это будет то же, что объяснять цвета слепому. Но я шейпер, и я могу чувствовать такие вещи.

— И их гены испорчены, — заключила Эмберли так, словно подтвердились какие-то ее предположения, и тут меня осенило ужасающее понимание.

Тяжелые воспоминания об одной из прежних кампаний, и разговор во дворце в тот день, когда мы впервые встретились, соединились. Внезапно я понял, что она ожидала найти здесь, и лишь Император знает, каких сил мне стоило сдержаться и не рухнуть на колени, воя от ужаса, а затем понестись прочь отсюда, к поверхности.

Комментарий редактора

Несмотря на мои нелестные замечания касательно литературных достоинств (точнее, их отсутствия), я считаю полезным привести этот единственный отчет очевидца мобилизации 597-го, который мне удалось обнаружить. Читателям с тонкой любовью к готическому языку, возможно, лучше пропустить этот отрывок. Тем же, кто все-таки решит подвергнуть себя этому испытанию, приношу свои извинения.

«Как Феникс из пламени: основание 597-го»

генерала Дженит Суллы (в отставке), 097.М42.

«Представьте, если можете, ужасающее чувство зряшности, которое висело над нами в эти темнейшие из дней. Когда город, который мы прибыли защищать, горел вокруг нас, нетерпение в наших сердцах горело не менее яростно. Потому как мы были преданными воинами Императора, и ни один из нас не мог понять, почему мы должны оставаться в стороне от битвы, быть частью которой желали каждый мужчина и каждая женщина из нашего числа. Но мы сдерживали руку свою, и мрачный долг этот не становился легче оттого, что был нежеланен, ибо не клялись ли мы подчиняться? И мы воистину подчинялись, несмотря на муку, которую все мы испытывали от нашего вынужденного бездействия, до тех пор, пока наконец-то лорд-генерал не отдал приказ к мобилизации.

Думаю, что вправе говорить за всех — новость о том, что наше соединение, только что рожденное и еще не проверенное в бою, должно выполнить это великолепное поручение, наши сердца расширились от гордости и вознеслись высоко на крыльях твердого намерения показать, что доверие лорда-генерала не напрасно было возложено на нас.

Когда я повела свой взвод к «Химерам», я впервые смогла увидеть все соединение в построении и готовым к бою, и эта картина по-настоящему разбередила мне сердце. Десятки двигателей ворчали, и наши «Стражи» выстроились рядом с нами. Я заметила, как капитан Шамбас широко улыбнулся, проверяя тяжелый огнемет, закрепленный на его верной машине, и задержалась, чтобы обменяться с ним парой слов.

— Люблю запах прометиума поутру, — сказал он, и я понимала его желание поскорее обрушить очищающий огонь возмездия на врагов Императора. Поднявшись в свою командную «Химеру», я заняла привычное место в башне и все крутила головой, надеясь хоть краешком глаза заметить легендарного комиссара Каина, человека, смелость и воинское рвение которого были вдохновением для всех нас, чья самоотдача и твердость духа превратили недисциплинированный сброд в первоклассную боевую единицу, которую даже лорд-генерал посчитал достойной своего внимания. Но комиссара нигде не было видно, несомненно, в этот момент он даровал благом своей мудрости тех, кому было доверено вести нас к нашей победе. Но все в воле Императора, и мне не удалось увидеть этого человека вплоть до кульминационного противостояния, слава которого не померкла и по сей день. Полковник Кастин поднялась на борт своей «Химеры» и подала сигнал выдвигаться, которого мы все с нетерпением ожидали.

Какое же вдохновляющее зрелище мы, должно быть, представляли, начав движение. Нас провожали напутственными выкриками и завистливыми, взглядами. В то же время, должна признать, что за пределами лагеря мой порыв несколько притупился при виде разорения. Пустыми глазами смотрели на нас гражданские из руин своих домов, и часто летели в нашу сторону проклятия и камни. Тщетно было бы говорить, что это дикое опустошение не было делом наших рук, ибо люди имели полное право ожидать защиты от посягательств тау, а мы оставили несчастных без нее. Догорали пожары, и мертвые тела лежали на улицах во множестве — часто в форме СПО, иногда дополненной полоской синей ткани, дабы заявить о своей лояльности чужакам. Но это им не помогло, и они понесли справедливое возмездие за предательство. Была ли их гибель делом рук верноподданных СПО или захватчиков-тау, знает только Его Божественное Величество.

Присутствия самих тау мы почти не замечали, иногда появлялся округлый корпус танка, зловеще парящий в дальнем конце улицы, и пронырливый Дредноут пару кварталов держался неподалеку. Но по большей части они, кажется, удовлетворялись тем, что наблюдали за нами посредством своих летучих пикт-камер, которые, подобно стрекозам, парили над крышами домов или, подобно мухам над гроксом, роились над нашими машинами. Если бы не четкий приказ, многие из них, я уверена, были бы сбиты нашими снайперами; но какой бы нестерпимой ни казалась эта провокация, ни один человек из нашего закаленного войска не открыл стрельбу и не нарушил данного нами слова.

Только приблизившись к территории губернаторского дворца, мы встретили сопротивление, и оно оказалось таким, к какому мы едва ли были готовы и которого не имели причин ожидать».

Глава тринадцатая

Смотреть широко — благо и разумно,

Коль скоро не настолько этим поглощен,

Что упустить готов

То, что лежит под самым носом.

Заповеди святой Эмелии, гл. XXXIV, ст. XII

Мы продвигались, но с еще большей осторожностью, если это только было возможно. Из расположения и самого наличия контрольно-пропускного пункта было понятно, что мы уже в логове врага. Тау снова выступали впереди, потому что их сенсорное оборудование, похоже, было намного надежнее ауспекса Эмберли. Она сверялась с ним еще несколько раз, и он не показал даже наших вновь обретенных союзников. Слова Горока после дегустации крутами человечины помогли мне понять, с чем же мы по-настоящему столкнулись. От ауспекса я ничего более не ожидал. Конечно же, некоторые из врагов могут оказаться еще достаточно людьми, чтобы эта штука их отметила, но любой на моем месте больше волновался бы по поводу тех, к кому это определение уже не имеет отношения. Так что я решил полагаться на свои глаза и уши. При первой возможности я поделился своими соображениями с Эмберли, без риска быть услышанным остальными.

— Вы ведь не это рассчитывали обнаружить, не так ли? — спросил я, отчаянно стараясь сохранить спокойствие. Тем не менее, в моем голосе появились опасно высокие нотки. Эмберли глянула на меня со своим обычным выражением благодушного веселья, которое, как я начал подозревать, было такой же маской, как моя профессиональная отчужденность.

— Если честно, нет, — признала она. — Я полагала, что мы охотимся за вполне заурядными мятежниками, когда спускалась сюда. Если мы правы, это немного меняет дело.

Чертовски сильно меняет, на мой взгляд, особенно когда дело касается меня, но я не собирался показаться менее невозмутимым, чем она, хотя при этом лихорадочно обдумывал способы спасения.

— Я не могу передать сообщение командованию, — сказал я. — Мы забрались слишком глубоко.

Все, чем мог порадовать меня мой вокс, — это шумом помех. Я с надеждой посмотрел на Эмберли.

— Если только у вас нет оборудования более мощного?

— Не-а. — Она покачала головой, не слишком расстроенная этим неудобством. — Сдается мне, мы можем рассчитывать только на себя.

— Я могу взять Юргена и отойти немного назад, — предложил я. — По крайней мере, попытаться передать сообщение. Лорд-генерал должен быть немедленно поставлен в известность о наших подозрениях. Если мы правы, то нам здесь понадобится пара взводов, а не разведгрупп и горстка ксеносов.

— Ценю ваше предложение, Кайафас. — Она брызнула на меня синевой глаз, в глубине которых плясали чертики, и я внезапно почувствовал, что ей ясны мои настоящие намерения. — Но на данный момент все, что у нас есть, это подозрения. Если мы ошибаемся…

Я надеялся на это, как не надеялся и на Императора.

— Тогда мобилизация такого числа солдат только нарушит наше перемирие с тау, — закончила она свою мысль.

— А если мы правы, то велика вероятность, что никто из нас не доживет до той минуты, когда у него появится шанс предупредить Живана, — сказал я. — Если помните, у меня есть некоторый опыт в делах с ними?

— У меня тоже есть некоторый опыт в том, что касается чужаков, — заметила она мне, и я внезапно осознал, что, ни больше, ни меньше, спорю с инквизитором. Эта мысль была довольно отрезвляющей, так что я мгновенно заткнулся. Но Эмберли вновь улыбнулась мне. — Хотя в чем-то вы правы. Как только мы получим, так или иначе, подтверждение, мы отступим.

Хоть что-то.

— Я думаю, это будет разумно. Если мы так не сделаем, даже при поддержке ксеносов шансов у нас будет немного.

— О, не знаю. — Она снова улыбнулась, на этот раз каким-то своим мыслям, будто знала что-то такое, чего не знал я (конечно, так оно и было, ведь, в конце концов, она инквизитор). — У нас, возможно, есть определенное преимущество перед врагом.

Сказав это, она покосилась на Юргена, и я, помнится, подумал о том, что напрасно она возлагает большие надежды на один-единственный мелтаган. Но, конечно же, в итоге Эмберли оказалась права. Поскольку думала она в тот момент вовсе не об оружии.

Мы прошли около трех километров, когда шас'уи поднял руку, призывая к тишине. За последние несколько часов мы достаточно хорошо научились читать невербальные сигналы наших спутников, хотя никто из нас все еще не чувствовал себя рядом с ними спокойно. По крайней мере, Келп выглядел так, будто только и ждал повода открыть огонь, и, как бы я ни недолюбливал этого человека, мне пришлось признать, что он, вероятно, в чем-то прав. Ксеносы это всегда ксеносы, и пусть в данный момент мы вроде как с ними заодно, горький опыт говорил мне, что любой такой союз может быть лишь временным и его кровавое расторжение может произойти в любой момент.

— Он говорит, что впереди отмечены некие формы жизни в больших количествах, — спокойно сказал Горок, переводя с языка жестов.

У всех тау в шлемах имелись и вокс-передатчики, и еще Император знает что, но их союзники-круты не обладали подобными средствами связи и, как я начал подозревать, с презрением отказались бы от них, даже если бы им их предложили. Так что они использовали этот занятный семафорный язык для передачи приказов и информации. Схожим образом действовали бойцы Гвардии, когда вокс выходил из строя или враг был слишком близко и мог услышать устную передачу.

— Насколько больших? — прошептала Эмберли, в последний раз взглянув на экран своего ауспекса, который, похоже, все-таки засек некие следы жизнедеятельности, не принадлежащие ни нам, ни ксеносам-союзникам.

Ответ крута привел ее в некоторое смятение, потому как пятнышек на экране было много меньше. Начали подтверждаться наши худшие подозрения.

— Мы собираемся убедиться с помощью визуального контакта, нет так ли? — спросил я не потому, что мне нужен был ответ, а просто потому, что это давало мне утешительную иллюзию хоть какой-то степени влияния на собственную судьбу. Которая, как я в тот момент полагал, собиралась быстро, кроваво и грязно прерваться.

Эмберли выглядела мрачнее, чем когда-либо с момента нашего знакомства, и меня внезапно осенило, что инквизитор тоже может в соответствующих обстоятельствах испытывать страх.

— Я боюсь, что вы правы, — сказала она совершенно серьезно.

Я часто потом гадал, пошли бы дела иначе, предупреди мы солдат заранее о том, во что влезаем. В конце концов, все они были ветеранами и небезуспешно сражались с тиранидами. Вряд ли они разбежались бы в панике при этой новости. Но я не доверял им и полагаю, что, узнав об истинном положении вещей, они бы просто дезертировали, пристрелив Эмберли, чтобы замести следы, как и предлагал Сорель. И меня тоже, конечно, что лично для меня было весьма немаловажным обстоятельством.

Так что я держал рот на замке, и рядовые члены нашей группы считали, что мы просто идем по следу мятежников. В общем, их кровь на моих руках, и я могу с этим жить. Ведь за прошедшие годы я совершал и гораздо худшие поступки, причем в отношении людей, куда менее заслуживающих такого, но и тогда я не терял спокойного сна[46].

Посовещавшись еще несколько секунд, причем Эмберли и Горок любезно служили переводчиками, мы продолжили путь. В нескольких метрах впереди коридор, казалось, выходил в более широкое помещение, похожее на то, где тау вырезали внешнюю охрану. Так что, достигнув входа, я, прежде всего, аккуратно заглянул за угол, и то, что я увидел, заставило меня судорожно выпустить воздух из легких.

Зал был огромен, свод сходился в десятках метров над головой, почти как в церкви Схолы, где я подростком провел столько скучных и промозглых часов, слушая капеллана Десонеса, зудевшего про долг и верность Императору, и украдкой обмениваясь вульгарными голокартинками с другими кадетами. Однако атмосфера в этом месте была предельно далека от замшелого благочестия: здесь угроза сочилась из каждого уголка.

Мы очутились на галерее бельэтажа, примерно в двадцати метрах над полом, и, хвала Императору, ее ограждала балюстрада, высотой до пояса, которая предоставляла некоторое укрытие. Мы скорчились за ней, люди, круты и тау, одинаково потрясенные представшим нашим глазам зрелищем. Пространство под нами было обширным, дальний конец его терялся из виду, как на фабрике мира-кузницы. Мне довелось видеть ремонтный ангар для титанов, где «Псы войны» готовились к битвам, и здесь огромное помещение было наполнено той же деловитой суетой. Но вместо возвышающихся, подобно башням, железных гигантов, здесь толпы людей облепляли огромные машины невероятной древности, о назначении которых я мог только догадываться[47].

Куда более непосредственный интерес для меня представляло вооружение обитателей этих катакомб. Оружия было больше, чем я хотел бы видеть в руках кого бы то ни было, кроме верных слуг Его Величества.

— Кости Императора! — пробормотала Требек. — Да тут их целая армия!

Несколько коротких, шипящих восклицаний тау подтвердили, что для них это столь же неприятный сюрприз.

— Хуже, — пробормотал Келп.

Эмберли и я обменялись озабоченными взглядами. Мы заметили это раньше его, но ведь мы-то знали, чего ожидать и что высматривать.

— Что ты имеешь в виду? — прошептал Холенби, нахмурившись..

— Это мутанты, — подсказал Сорель, рассматривая помещение сквозь оптику своего снайперского прицела. — По крайней мере, некоторые из них.

Нервозность сквозняком пронеслась по группке солдат, когда атавистическое отвращение к нечисти дало о себе знать, несмотря на тренировку и дисциплину. Теперь, когда на это было указано, заражение стало для всех очевидно: некоторые культисты внизу были людьми или могли сойти за таковых, другие же, несомненно, были чем-то иным. Незначительная неправильность в походке, или странный горб на спине, или удлиненное лицо уже давали понять внимательному наблюдателю, с чем он имеет дело. Но тут не надо было быть внимательным наблюдателем, потому как у части этих тварей мутация была настолько явно выраженной, что сомнений быть не могло. Кожа, затвердевшая практически до крепости брони, широкие и полные острых зубов челюсти; у некоторых — дополнительные конечности, оканчивавшиеся бритвенно-острыми когтями.

— Нет, не мутанты, — вежливо поправил Юрген, оставаясь в блаженном неведении относительно моих отчаянных жестов, приказывавших ему заткнуться: он прикрывал глаза рукой как козырьком. — Это гибриды генокрадов. Мы видели множество таких на Кеффии… — Он оборвал фразу, наконец-то обернувшись ко мне и увидев выражение моего лица.

— И мы уничтожили их всех, — закончил я, стараясь, чтобы это прозвучало уверенно и решительно.

Челюсти Келпа сжались.

— Вы знали. — Это было утверждение, обвинение, и остальные внимательно ловили его слова. — Вы все это время знали, что ждет нас здесь, и привели нас прямиком на бойню!

— Бойни не будет, если только никто не вынудит меня ее устроить, — отрезал я, понимая, что если сейчас потеряю инициативу, то уже не смогу командовать, а это означает конец всего — миссии, меня, Эмберли и, вероятно, Гравалакса тоже, хотя благополучие планеты в моем списке приоритетов стояло уж точно не на первом месте. — Это разведывательная миссия, и ничего больше. Нашей задачей было опознать врага, что мы и сделали, и теперь мы должны вернуться, чтобы сообщить эту информацию командованию экспедиционных сил. Сейчас мы отступаем к поверхности, чтобы вызвать подкрепление, и вступим в бой только ради самозащиты. Удовлетворены?

Келп, помедлив, кивнул, но на его лице застыла злость.

— Приемлемо, — сказал Сорель.

Веладе, Требек и Холенби согласились с ним.

— А для меня нет.

Внезапно Келп поднял свой хеллган, целясь в Эмберли. Шипящие посвисты пронеслись по группке тау, но шас'уи показал сородичам, которые начали поднимать оружие, чтобы они не вмешивались, и, к моему облегчению, те подчинились. Последнее, что нам нужно, это поубивать друг друга — вокруг предостаточно генокрадов, которые справятся с этой задачей гораздо лучше. Привлекать их внимание было глупой идеей, не умнее, чем вызвать орка на поединок в армрестлинге.

— Я сматываюсь. И я убью ее, если вы попытаетесь меня остановить.

Я потянулся за пистолетом, но Эмберли покачала головой:

— Не надо, комиссар. Он не станет стрелять, ведь так, Тобиас? — Она кивком указала на монстров внизу. — Они все сбегутся на шум, и ты не пройдешь и сотню метров, прежде чем тебя разорвут на клочки.

То же самое было верно и относительно моего лазерного пистолета, поэтому я позволил ему скользнуть обратно в кобуру.

— Даром тебе это не пройдет, — произнес я ровным голосом, сознавая, что говорю как персонаж голографической драмы.

Его лицо перекосила ухмылка.

— Скажите что-нибудь новенькое.

— Убирайся отсюда. — Голос Эмберли был тяжелым от презрения. — Мне не требуются подлецы. Тебе был дан второй шанс, и ты его просрал.

Впервые по его лицу пробежала тень сомнения, и он отступил назад.

— Для тебя будет лучше, если генокрады найдут тебя раньше, — добавил я со всей бравадой, сопутствующей пустой угрозе, которую, как знаешь сам, ты никогда не подтвердишь делом. — Потому что если я когда-нибудь тебя встречу, то обязательно устрою тебе недолгую, но очень насыщенную неприятностями жизнь.

— Мечтайте, комиссар. Это был ваш последний приказ для меня.

Он глянул на остальных, надеясь, что они выкажут ему какую-то поддержку, но они просто смотрели на него с застывшими лицами. Честно говоря, я был удивлен. Значит, в глубине души они все же оставались солдатами Императора. Через мгновение Келп отступил в тень, повернулся к нам спиной, и мы услышали, как он побежал по коридору.

— Я могу его пристрелить, — предложил Сорель, поднимая свое длинноствольное лазерное ружье и целясь в направлении, куда удалялся звук шагов. — У меня глушитель.

Я покачал головой:

— Пусть уходит. Он может еще послужить нам, отвлекая огонь на себя.

Снайпер кивнул и опустил оружие:

— Как пожелаете.

Эмберли вела бурную дискуссию с тау. Как она надеялась завоевать их доверие после случившегося, было выше моего понимания. Я же нашел для солдат несколько тихих слов похвалы за верность присяге.

— Шас'уи говорит, что разумнее всего будет снова разделить наши силы, — любезно перевел Горок.

«Вот уж сюрприз, — подумал я. — Я бы на месте шас'уи, увидев, как один из союзников поднял оружие против своего командира, тоже без лишних объяснений пресек бы достигнутую договоренность».

— И нам, и им нужно доложить об этом своим вооруженным силам, — сказала Эмберли, отвлекаясь ровно настолько, чтобы встретиться со мной взглядом, и вновь вернулась к разговору с тау.

— Не вопрос, — сказал я. — Тогда чего мы ждем?

— Тау не знали о способностях существ, которых вы зовете генокрадами. — сказал Горок. — Они знали их только как воинов тиранидского Совокупного Разума. Ваш инквизитор пытается просветить тау касательно истинной природы этих существ.

— Это диверсанты, — объяснил я. — Они пробираются в планетарное общество и ослабляют его изнутри до прибытия роя-флотилии. Куда бы они ни попали, они сеют раздор и анархию.

— В таком случае они, несомненно, представляют серьезную угрозу, — согласился крут.

— Сэр, — настойчиво прошептала Веладе. Я повернулся к ней, и она показала вниз, на помещение. — Там что-то происходит.

— Пора уходить, — сказал я, трогая Эмберли за плечо.

Она обернулась ко мне и кивнула:

— Думаю, вы правы.

В этот момент один из гибридов, уродливый малый, способный сойти за человека при плохом освещении (он выглядел так, будто недавно искупался в кислоте), вбежал в помещение. Он нес что-то под мышкой, и через мгновение я понял, что это голова крута, которого подстрелил Сорель.

— Варп побери! — сказал я.

Теперь на нас начнется охота, тут двух мнений быть не могло.

Пока урод шел к центру подземного зала, остальные бросали свои дела и начинали протискиваться поближе к нему. Самым зловещим в происходящем было то, что никто из них не произносил ни звука, они просто сбивались вместе в полнейшей тишине и таращились на ужасный трофей.

— Что они делают? — тихонько спросила Требек.

— Общаются, — ответила Эмберли, поворачиваясь, чтобы вернуться в коридор, по которому мы сюда вошли.

— У них на всех этот их разум роя, помните? — Веладе была напряжена, но решительна. — Просто нужно застрелить самых главных.

— Здесь не совсем так, как с тиранидским Совокупным Разумом, — сказала Эмберли. — Они отдельные личности. Они просто связаны друг с другом телепатически, по крайней мере, вблизи.

— Как псайкеры, — внес свою лепту Юрген.

— Надеюсь, что именно так, — сказала Эмберли, хотя на что тут было надеяться, я тогда не понял.

— Медленно отходим! — приказал я. — Они нас до сих пор не заметили. У нас есть время отступить к поверхности, прежде чем они поймут, что к чему.

И мы, наверное, так и поступили бы, если бы не проклятые круты.

— Они портят плоть, — сказал Горок. — И они не должны вкусить нашей.

Прежде чем я отреагировал и вообще понял, о чем, черт возьми, он толкует, Горок выкрикнул что-то своим сородичам.

Мои внутренности будто мороз сковал. Его птичий крик еще эхом разносился по помещению, а каждая голова в нем повернулась в нашу сторону, будто их всех потянули за одну ниточку. Это вызвало у меня неуютное воспоминание о наводящейся ракетной батарее «Гидра». Бесчисленные глаза на мгновение уставились на нас, прежде чем их обладатели сорвались с места в карьер, в то время как Горок и остальные круты навели свои длинноствольные орудия и открыли огонь.

— Какого черта они делают? — спросил Холенби.

— Да какая разница? Бежим! — приказал я.

Оглядываясь назад, я вспоминаю, что круты завалили гибрида, который нес голову их сородича, и следующим залпом разнесли трофей в мелкий фарш.

Я до сих пор не до конца понимаю, почему это было так важно для них. Мои предположения сводятся к тому, что они серьезно восприняли сообщение Эмберли о своеобразной способности генокрадов переписывать генный код своих жертв и подумали, что обладание отрезанной головой позволило бы им каким-то образом инфицировать других крутов. Конечно же, это была полная ерунда. Генокрадам для инфицирования требуется живая жертва, которая принесет собственное потомство и, сама того не зная, распространит скверну. Возможно, это все каким-то образом перепуталось с религией крутов, или что там заставляло их жевать куски тел. В конце концов, ксенос — он и есть ксенос, и кто знает, почему он поступает так, а не иначе?[48]

Но вот в чем я был уверен точно, так это в том, что тау были удивлены не меньше нашего. Шас'уи что-то кричал, и о сути легко можно было догадаться и без переводчика. Но круты его не слушали, и он сдался, решив, прежде всего, заняться своим отрядом. Еще бы секунда, и делать это было бы поздно, потому что шум из коридора, по которому мы пришли, подсказывал, что у нас скоро будет компания.

Залп плазменного огня из ружей тау осветил коридор, едва не ослепив меня своей яркостью, и я предпочел отвернуться. Дорогой, которой мы пришли, вернуться не получится, и наша единственная надежда заключается в том, чтобы отступить вдоль галереи и попробовать найти свободный путь через один из выходящих на нее туннелей. Враг продолжал прибывать, хотя я не удивлялся этому после своих злоключений на Кеффии, где тираниды накатывали, как волны прибоя, через тела сородичей в старании добраться до нас. Рваный залп лазерных ружей и автоматического оружия был ответом на огонь тау, и один из синеньких упал, истекая кровью сквозь искореженную броню.

— Прикажите им отступать, пока их не вырезали! — крикнул я Эмберли, и она просвистела что-то на языке тау.

Не то чтобы я о них сильно заботился, но чем дольше ксеносы смогут стрелять, тем дальше мы сможем отойти.

— Впереди другой туннель! — возбужденно крикнула Веладе, потом повернулась обратно к нам и вскинула хеллган.

Я вздрогнул, ожидая предательства, но лазерный заряд прошел далеко, врезавшись в грудь первому из культистов, кто показался из туннеля позади нас.

— Кишки Императора! — произнесла Требек, тоже давая выстрел.

Мое сердце пропустило удар. Я вдоволь налюбовался на них на Кеффии, чтобы спутать с чем-нибудь другим.

Это был чистокровный генокрад. Одна из смертоноснейших тварей, что когда-либо рождалась на свет. И он был не один.

Глава четырнадцатая

Никогда не играй, если не готов проиграть.

Абдул Гольдберг, капер

Мой приказ к отступлению выиграл нам немного времени. Орда полукровок выплеснулась из туннеля между нами и тау, вынудив наши отряды разделиться. Они не обращали никакого внимания на многочисленные потери и не уставали отвечать залпами огня. Я узнал тактику, которую видел при зачистке Кеффии, и Юрген тоже, потому что он, прежде чем отступить, поднял мелтаган. Порыв раскаленного воздуха проревел у самого моего лица, испарив наступающего генокрада и перемолов изрядную часть передних рядов нападавших.

Ответный огонь, впрочем, продолжился, лазерные заряды и пули выгрызали куски каменной кладки вокруг нас, и я почувствовал, как что-то ударило меня в грудь. Я посмотрел вниз и благословил свою предусмотрительность, которая подвигла меня реквизировать броню у интенданта. Мы все теперь стреляли без остановки, солдаты, к моему облегчению, отступали в правильном порядке, сочетающем перемещение и ведение огня. Эмберли извлекла из глубин своего плаща болт-пистолет и продемонстрировала мастерское с ним обращение, аккуратными выстрелами сняв еще пару генокрадов. Разрывные болты сдетонировали внутри хитиновых оболочек, разнеся грудные клетки тварей в кровавый пар.

— Держите дистанцию! — прокричал я.

Гибриды надеялись прижать нас к стене, чтобы позволить приблизиться чистокровным, и, если это произойдет, на том все и закончится. Монстры рвались вперед, их когти рассекали воздух, как косы, и если вы полагаете, что это не может внушить страх человеку с оружием, то мне лишь остается поздравить вас, как счастливчика, ни разу не сталкивавшегося с подобным. Я присутствовал при высадке Укротителей на «Исчадие тьмы»[49] и видел, как окопавшиеся там чистокровные генокрады вскрывали терминаторскую броню как консервы.

После этого, можете быть уверены, я совершенно не хотел снова оказаться на расстоянии вытянутой руки от этих машин для убийства. А так как этих проклятых рук у них по четыре штуки, то сделать это бывает крайне сложно.

— Вам не придется повторять дважды!

Требек выстрелила навскидку, свалив чистокровного и гибрида с огнеметом.

«Слава Императору, что она заметила этого последнего, — подумал я, — иначе это был бы верный конец». Сорель поддержал Требек, выстрелив в прометиевый бак, и галерея на всю ширину заполыхала огнем.

— Хорошо стреляете! — похвалил я.

Снайпер принял комплимент пожатием плеч и повернулся, чтобы отступить.

Он выиграл нам время, потому как пылающий ад отгородил нас от нападавших, и приговорил многих из них к мучительной смерти. Самым жутким было то, что они горели в полном молчании, пытаясь идти на нас сквозь пламя, пока их тела не превращались в пепел, одержимые жаждой уничтожить врагов роя.

По другую сторону пылающей преграды круты были смяты буквально за секунды, несмотря на то, что демонстрировали феноменальные способности к ближнему бою, орудуя своим комбинированным, огнёстрельно-холодным оружием с устрашающей эффективностью. Но на место каждого выпотрошенного культиста вставал новый, а затем подоспели чистокровные, и меньше чем за секунду все было кончено. Горок пал последним, дерзко стоя в одиночестве на горе трупов, пока бешеный шквал огня не разорвал его тело, окатив все вокруг настоящим кровавым дождем.

Что случилось с тау, я не видел, но они перестали стрелять. Либо сумели выйти из боя, либо уже были мертвы. Я бы поставил на последнее, но даже если я ошибаюсь, мы уже не сможем снова соединиться с ними, так что вопрос этот чисто академический.

Клянусь, что я обернулся лишь на мгновение, но когда огляделся вокруг, то обнаружил себя в одиночестве; остальные отступили, как я и приказал, но в какой из полудесятка туннелей они вошли, можно было только гадать. Ужас на секунду охватил меня, но потом я сумел собраться. Лужа прометия не будет гореть вечно, да и культисты предположительно знают эти коридоры достаточно хорошо, чтобы без особого труда обойти преграду. Медлить больше нельзя, если я не хочу очень скоро стать трупом.

— Юрген! — крикнул я. — Инквизитор!

Ответа не было, так что я нырнул в ближайший туннель и взял ноги в руки.

Под приветливым пологом тьмы паника маленько поутихла, но как я ни старался заставить себя бежать помедленнее и осмотреться, моими ногами руководил уже не я, но страх. Я бежал так быстро, как только мог, не думая об опасностях, которые подстерегали во тьме впереди, или невидимых преградах, которые только и ждут, чтобы я, ничего не подозревая, ударился о них голенью или вывихнул лодыжку…

Я остановился только тогда, когда дыхание стало терзать мне легкие, будто наждачной бумагой, а ноги начали трястись от напряжения.

Тяжело дыша, я присел на подвернувшуюся кучку щебня и попытался оценить свое положение, несомненно, мрачное, с какой стороны ни посмотри.

Достаточно того, что я все еще в подземелье, в лабиринте, из которого не знаю, как выбраться, и к тому же населенному монстрами. Мои сотоварищи, вероятно, уже сочли меня мертвым, а даже если нет, вряд ли они станут терять время на поиски. Информация, которую мы собрали, была слишком важной, и Эмберли настояла бы на скорейшем возвращении к поверхности, дабы предупредить лорда-генерала. По крайней мере, поменяйся мы с ней местами, я бы именно так и сделал.

Плюсом была моя уверенность в том, что я смогу найти путь к поверхности, если только не наткнусь на врага, и с этой точки зрения, мое одиночество было весьма позитивным фактом, потому как один человек всегда может двигаться незаметнее, чем отряд. В коридорах вроде этих я играл в детстве, и умение ориентироваться жило у меня в крови; несмотря на мое паническое бегство, я все еще имел внятное представление о том, в каком направлении находится расположение наших войск и как далеко мы забрались. В действительности если мы где-то под Старым Кварталом, то я мог оказаться даже ближе к поверхности, чем себе представлял. Если я сумею выбраться наружу, возвращение в расположение войск не представляет собой сколько-нибудь сложной задачи (если вам интересно, то ирония заключается в том, что я оказался именно в той ситуации, какую чуть не собрался симулировать прошлой ночью).

Паническое бегство, замечу я по ходу дела для тех из вас, кто был достаточно удачлив, чтобы не иметь подобного опыта, заставляет сильно проголодаться, не говоря уже о жажде. По крайней мере, у меня это было именно так, когда приходилось уносить ноги (а я проделывал это достаточно часто, чтобы меня можно было считать экспертом в этом вопросе).

Итак, я решил воспользоваться передышкой, чтобы восполнить запасы энергии, так что я посидел еще немного, потягивая воду из фляжки и перемалывая зубами питательную плитку. Импровизированный пикник немного поднял мне настроение, и стук моего сердца, наконец, стал достаточно тихим, чтобы я смог различить другие звуки в окружающем мраке. Я хотел было включить фонарь, но решил этого не делать, потому как мои глаза приспособились к темноте настолько, насколько вообще возможно, и я довольно уверенно различал контуры объектов. Другие чувства, присущие каждой крысе, живущей в таких туннелях, также вступили в игру: я мог, к примеру, по отражениям звука определить, на каком расстоянии от стен я нахожусь. Я часто пытался объяснить свои ощущения другим, но единственный способ по-настоящему понять, что это такое, — провести большую часть своей молодости в нижних ярусах какого-нибудь из ульев.

Я уже вполне освоился к тому моменту, когда едва различимый шорох выдал присутствие чего-то движущегося в темноте. Тут я осмелюсь сказать, что реакцией большинства людей было бы окликнуть или включить фонарь, но ни одно из этих действий в моем случае не было правильным выбором, уверен, вы это понимаете. К тому же я был, как уже отмечено, в своей стихии, которая в свое время научила меня драться практически вслепую с любым противником. А что касается генокрадов или гибридов, случись им оказаться поблизости, они не стали бы подкрадываться, а банально набросились бы на меня. Поэтому я просто стал выжидать и через некоторое время был вознагражден звуком скатывающегося маленького камушка.

Я заключил, что делю свое укрытие с каким-то мелким вредителем (в принципе на проверку это оказалось достаточно верным определением). Почти сразу вслед за этим звуком мое внимание привлек легкий звон в ухе, который становился все громче, пока я, наконец, не смог идентифицировать треск статики. Мой вокс снова работал, а это могло означать только одно — кто-то не очень далеко вел передачу на командной частоте. Более того, я знал, кто это мог быть, и вскоре пришло подтверждение — едва различимый, но, несомненно, женский голос, который то появлялся, то пропадал.

— …слышите ли меня… комиссар… ответьте…

Я испытал облегчение, которое было подобно удару под дых, — воздух из моих легких словно выбило. Разведгруппа, возможно, и отступила, как того требовала задача миссии, но они, кажется, не списали меня в расход.

— Инквизитор? — осторожно спросил я.

— Как бы не так.

Голос был близким и жестким, и, если бы Келп сумел удержаться от насмешки, последовавший удар прикладом, вероятно, проломил бы мне череп. Но так как дезертир оказался достаточно глуп, чтобы предупредить меня, я легко уклонился и ткнул ему кулаком под ребра. Конечно, пробить панцирную броню я не смог, и ничего, кроме содранных костяшек, это мне не принесло. Впрочем, Келп все-таки потерял равновесие, так что я подставил колено и попытался произвести бросок, но он вывернулся как раз вовремя, чтобы не попасться в захват. Для такого крупного мужика он двигался весьма быстро, это я должен признать.

В моем сознании ярко пронеслась сцена потасовки в столовой, так что я пригнулся, и тот удар ногой с разворота в голову, который едва не убил Требек, прошел мимо, и Келп упал. «Одно очко в мою пользу, — подумал я, — это научит тебя не играть в пятнашки в туннелях с уроженцем улья». Я начал вынимать цепной меч, чтобы поскорее покончить с мерзавцем.

В результате я оказался совершенно не готов к удару по ногам, сбившему меня на землю.

— Вы были правы, — рассмеялся Келп. — Неприятностей куча. Только не у меня, не так ли?

Он несколько раз пнул меня, лежащего, но броня под шинелью служила мне верой и правдой, и удары по ребрам были не более чем досадными тычками. Полагаю, у Келпа получилось бы лучше, если бы он сосредоточился на деле, вместо того чтобы болтать. Я молчал и при первой возможности перекатился в сторону, сумев все-таки вытащить цепной меч.

— Если собираешься драться, дерись, — произнес я только для того, чтобы звук моего голоса заглушил подвывание раскручивающегося лезвия. — А не произноси тут речи.

Он, вероятно, решил, что я у него в руках, потому что бросился в атаку с победным ревом, опуская приклад ружья на то место, где, как он полагал, находилась моя голова, но я к тому времени уже убрался оттуда, перекатился и полоснул его по ногам мечом. Я надеялся укоротить грязного предателя по колени, но жужжание лезвия предупредило его, и он в последний момент отпрыгнул, так что я только лишь хорошенько порезал ему бедро.

— Кишки Императора!

Впрочем, теперь он отступал. Внезапно по глазам ударил свет десятка фонарей, как ручных, так и примотанных крепежной лентой к дулам хеллганов.

— Комиссар. — Эмберли кивнула мне, приветствуя меня так, словно мы просто столкнулись на улице.

— Инквизитор. — Я поднялся на ноги и пошел на Келпа, лицо которого было перекошено паникой. За ним тянулась кровавая дорожка. — Будьте добры, подождите минутку. Сейчас я закончу с этим и присоединюсь к вам.

— Не подходите. — Келп поднял свой хеллган, целясь мне в грудь. Удивительно, но он, кажется, до сих пор не понял, что у меня под шинелью надета броня, иначе он предпочел бы выстрелить мне в голову. — Еще шаг, и я убью вас.

Я остановился, мне еще не хватало несколько метров, чтобы достать его цепным мечом. Он понял это и злобно ухмыльнулся:

— Что вы можете мне сделать оттуда?

Я пожал плечами.

— Юрген, убей его, — скомандовал я.

На лице Келпа появилось выражение почти детской обиды на те полсекунды жизни, которые у него оставались. Затем он разлетелся небольшим облачком легонько дымящейся требухи. Я обернулся к своему помощнику, который опускал мелтаган, и благодарно кивнул, добавив:

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста, сэр, — ответил он, будто оказал мне не большую услугу, чем если бы налил чаю.

Я повернулся к Эмберли.

— Какой приятный сюрприз, — сказал я, старательно играя невозмутимого героя. — Я не думал, что увижу вас прежде, чем доберусь обратно до наших казарм.

— Я тоже так не думала. — Она одарила меня улыбкой. — Но я засекла частоту вашего вокса, и мы попросту направились в ту сторону, где сигнал был сильнее.

— Рад, что вы так поступили.

Я кинул взгляд на Требек, которая соскребала с ботинка липкий кусочек Келпа. Улыбка Эмберли стала шире.

— Кажется, ситуация была у вас под контролем.

Я пожал плечами:

— Бывали противники и посерьезнее.

— Не сомневаюсь. Но в некотором смысле он оказал вам услугу. — Я, вероятно, выглядел в этот момент озадаченным, потому что она пояснила: — Благодаря ему найти вас было легче. Когда мы подошли ближе, нам оставалось только идти на звук.

Ее слова были как ушат ледяной воды (или вальхалльский душ, который я, кстати, не советовал бы пробовать без предварительной тренировки).

— Стройся, — сказал я солдатам. — Мы выдвигаемся.

— Одну секунду, сэр. — Холенби рылся в своем медпакете. — Я бы хотел сначала зашить вас!

Клянусь, что только тогда я вообще осознал, что получил в драке какие-то повреждения, а может, еще в перестрелке в большом зале. Костяшки пальцев были залиты кровью, мне поделом досталось за удар кулаком в панцирную броню, но сами пальцы были целы (а имплантированные вообще не пострадали). Кровь текла главным образом из здоровенного пореза на лбу, который, когда я его, наконец, заметил, тут же начал чертовски болеть. Но нашего юного медика, который начал поливать его каким-то спреем, я отогнал.

— У нас нет на это времени, — сказал я. — Не одни вы могли что-то услышать.

И это их подстегнуло, доложу я вам. Перспектива встречи с ордой гибридов и чистокровных генокрадов любого побудила бы к действию. Но все же мы выступили четким порядком, и я заметил, что оставшиеся солдаты начали, как им и полагалось, работать в команде. Теперь, когда Келпа не стало, трения между ними исчезли, будто сгорели вместе с дезертиром. Требек заняла место головного, не дожидаясь приказа. Я с удивлением понял, что размышляю о том, как бы вернуть ей капральские нашивки, если она будет продолжать в том же духе.

— Нам повезло в последней схватке, — сказал я, поравнявшись с Эмберли.

Она приподняла бровь:

— В чем это?

— Когда они атаковали. Большинство набросилось на тау, а не на нас.

— И вы находите это необычным?

— Когда я сражался с генокрадами раньше, на Кеффии, они не отдавали предпочтения той или иной цели. Просто бросались на ближайшую.

— Занятно, — проговорила она. — Но после того как взорвался бак с прометием, они в любом случае могли добраться только до ксеносов.

— Я говорю о том, что было до того, — ответил я. — С самого начала. Они, кажется, напали на нас только тогда, когда мы стали отступать.

— И такое поведение для генокрадов необычно, — подсказала она.

— Если верить моему опыту, да, — подтвердил я.

— Понятно. Благодарю вас, комиссар.

И в очередной раз ее задумчивый взор остановился на Юргене.

Мы спешили, как только могли, следуя вдоль трубопровода, который, как нам казалось, шел к поверхности, но я никак не мог избавиться от тревоги, крепнущей во мне, пока мы быстро двигались вперед сквозь тьму. Я предложил снова погасить фонари, но Эмберли эту идею отвергла, настаивая, что в таком случае наше продвижение замедлится. Так что я ограничился тем, что не стал включать свой фонарь и отступил в конец колонны, где мог пользоваться преимуществами, которые дает свет, при этом не делая себя очевидной мишенью. Мне все это, впрочем, все равно не нравилось, ладони снова зудели, а волоски на шее стояли дыбом. Я каждое мгновение ожидал выстрела или внезапного появления генокрадов или еще каких-нибудь тварей, коих способна извергнуть окружающая темнота. Если я что и вынес из своих прежних встреч с генокрадами (самой впечатляющей из которых был их бой с десантниками, штурмовавшими дрейфующий обломок космического корабля), так это то, что они спецы по части скрытности и засад. Гибриды меня волновали меньше, так как их человеческая составляющая делала их более легкой мишенью.

— Пока все идет неплохо, — пробормотала Эмберли, и это был как раз тот случай, когда человек искушал судьбу.

До сих пор нам поразительно везло, но не стоило надеяться, что так пойдет и дальше.

— Вряд ли они сильно отстали, — напомнил я. Действительно, учитывая нашу скорость, удивительно, что они все еще не нагнали нас…

Внезапное осознание было подобно удару по голове. Им и не нужно прочесывать весь лабиринт, чтобы найти нас, — у них были дозоры на всех основных путях входа и выхода. Все, что им нужно, это ждать и усиливать охрану на периметре, а мы сами в свое время, придем к ним в расставленные сети.

— Стойте, — сказал я. — Мы, возможно, идем прямо в пасть врагу.

Я быстро прикинул наше наиболее вероятное местоположение и расстояние от пещеры с заставой, которую уничтожили тау. Получалось, что мы все еще достаточно далеко, но…

Низкий вой лазерного выстрела впереди, выбившего фонтан каменных осколков из стены возле Требек, мгновенно смешал все мои мысли. Я кое-что упустил в расчетах: они прочесывали коридоры на внешнем периметре, стягивая петлю вокруг нас…

— Отступаем! Держать строй! — проорал я, увидев, что Требек опустилась на колено, намереваясь вести ответный огонь.

В луче ее фонаря, примотанного к дулу лазгана, мелькали черные силуэты, и, когда она нажала курок, было видно, как упал молодой человек в форме СПО. На секунду я задумался, не совершаем ли мы ужасную ошибку, в очередной раз открыв огонь по союзникам, но кое-кто из противостоящих нам были гибридами, тут ошибки быть не могло. Молодая женщина, которую можно было бы назвать хорошенькой, если б не третья рука с бритвенно-острыми когтями, растущая у нее из правой лопатки (женщина оправила этой чудовищной конечностью свою косичку, жест оказался удивительно изящен), подняла тяжелый пулемет, который сжимала в двух других руках. Прежде, чем я успел выкрикнуть предостережение Сорель со своей обычной непогрешимой точностью пробил ей в голове дырку.

— Не думаю, что мы сможем отступить. — Юрген оставался непробиваемым флегматиком и, казалось, был совершенно равнодушен к происходящему. Голос у него был такой, будто он спрашивал у меня подпись под какими-нибудь текущими бумагами. — Сзади тоже.

И он был прав, из туннеля, откуда мы пришли, доносился весьма характерный звук.

— Мы должны прорваться, — решительно сказала Эмберли.

Веладе и Холенби мрачно кивнули и открыли огонь по культистам, поддерживая Требек.

— Лучше бы нам сделать это побыстрее! — выкрикнул я.

Скользнув лучом фонаря по коридору позади, я увидел то, что едва не остановило мое сердце, — узкий проход был заполнен чистокровными, которые, разинув пасти и истекая слюной, наступали со стремительностью штурмовых машин. Я выхватил свой лазерный пистолет и выпустил заряд. Первый генокрад упал и с треском лопающегося хитина и хлюпаньем внутренностей (а уж какой при этом запах, вам точно знать не захочется) был мгновенно растоптан в кашу ногами сородичей.

— У нас нет времени!

Юрген пальнул из мелтагана, но это очень ненадолго задержало чистокровных: на место каждого сгоревшего, казалось, готова встать целая армия таких же.

— Мы делаем все, что можем! — отозвалась Требек.

Каждый раз, когда она нажимала на курок, умирал один культист, а ее нагрудная броня была вся в лазерных ожогах. Какие бы преступления она ни совершила на борту «Праведного гнева», она их искупила, и это доказательство, что я был прав, предотвратив ее казнь, едва не вытеснило приливом удовлетворения тот всеобъемлющий ужас, который в меня вселял стремительно надвигающийся хитиновый шторм.

И тут Требек схлопотала болтерный заряд, который взорвался в грудной клетке, забрызгав ближайшую стену кровью. У женщины еще хватило времени, чтобы взглянуть на чудовищную рану и безмерно удивиться, прежде чем жизнь покинула ее окончательно и бесповоротно.

— Белла! — Холенби опустил свой хеллган и принялся рыться в аптечке.

Я схватил его за плечи.

— Веди огонь! — выкрикнул я. — Ей уже не поможешь!

И нам тоже. Если мы не сумеем вырваться отсюда, нам никто не поможет. Холенби кивнул и, снова взялся за оружие. Болтерный пистолет Эмберли рявкнул у меня над ухом, и еще один тип в форме СПО нашел столь же кровавую смерть, как только что Требек.

— Вот, наверное, и все, — произнес я с удивительно легкомысленным фатализмом, который обычно приходит тогда, когда смерть кажется неизбежной.

Плотный комок страха рассеялся, и его место заняла спокойная уверенность в том, что никакие мои действия ничего уже не изменят, и единственное, что остается, — забрать с собой на тот свет столько ублюдков, сколько будет возможно. Инквизитор повернулась, чтобы ответить мне, но прежде, чем она что-либо сказала, ей в висок врезался лазерный заряд.

— Эмберли! — взвыл я, но, к моему изумлению, там, где она стояла, внезапно оказалось пусто. Раздался громкий хлопок, когда воздух был вынужден молниеносно заполнить освободившееся место. — Какого дья…

— Комиссар! — Ее голос внезапно возник в моем воксе. — Прикажите Юргену стрелять в стену, три метра позади его настоящей позиции. Скорее!

И я сделал так, как было сказано, но будь я проклят, если хоть сколько-нибудь понимал, что произошло и зачем ей потребовалось отдать такой странный приказ.

К чести Юргена, приказ был исполнен им так же быстро и эффективно, как и любой другой, и, к моему изумлению, выстрел мелтагана образовал приличную дыру, около метра в диаметре. Стена оказалась толщиной едва ли в руку, и я нырнул в отверстие прежде, чем остыли оплавленные края.

— Сюда! — крикнул я.

Веладе и Холенби начали отступать, пока Сорель прикрывал их меткими выстрелами по стремительно наступающим чистокровным. Юрген повернулся и тоже пальнул по генокрадам, и тут каменная кладка над брешью начала рушиться.

— Скорее!

Но было слишком поздно. Стена рухнула, подняв облако удушливой пыли и отрезав от меня моих спутников. Они остались биться с тварями, которые наверняка убьют их всех.

Вообще-то, как правило, мысль о том, что я безопасно укрыт от орды генокрадов за тоннами обрушившейся каменной кладки, приносит мне облегчение. Наверное, меня чем-то приложило по голове или случилось еще что-нибудь в этом роде, потому что ничем другим не могу объяснить свое дальнейшее поведение: я принялся разгребать гору обломков голыми руками, пытаясь пробиться обратно в коридор, который к этому времени, безо всякого сомнения, уже был залит кровью солдат, оставшихся там. И сдался я, только когда почувствовал чью-то руку на своем плече.

— Оставьте, Кайафас. — Эмберли печально покачала головой. — Там все кончено.

Я медленно встал, отряхивая пыль с одежды и размышляя, как же мне теперь жить без Юргена. Тринадцать лет совместной службы чего-то да стоили, и я знал, что буду скорбеть о нем.

— Что произошло? — спросил я, моргая и вытирая глаза от пыли. Было такое ощущение, что в мои мозги ее тоже набилось порядочно. — Куда это вы исчезли?

— Как видите, сюда, — Эмберли обвела рукой помещение, в котором мы оказались. Интерьер был не самый располагающий, но, по крайней мере, здесь не было генокрадов. — Преломляющее поле вывалило меня сюда после того, как в меня попали.

— Что — вывалило? — Я потряс головой. В волосах тоже оказалось полно пыли, и я нигде не видел своей фуражки. Найти ее почему-то мне казалось чрезвычайно важным, и я все время оглядывался вокруг, хотя, вероятнее всего, фуражка была погребена под обломками стены[50].

— Преломляющее поле. Если в меня попадает что-то достаточно опасное, оно телепортирует меня прочь. — Эмберли пожала плечами. — По крайней мере, в большинстве случаев.

— Практичная игрушка, — сказал я.

— Да, когда срабатывает. — Она махнула рукой. — Идемте?

— Куда? — спросил я, все еще стараясь переварить происшедшее.

— Прочь отсюда. И быстро. — Она мазнула лучом фонаря по темному проему в дальнем конце помещения. — Похоже на выход.

Я кивнул:

— Да, я чувствую ток воздуха.

Она с любопытством посмотрела на меня, и я сообразил, что она ничего подобного не ощущала. Как говорится, можно забрать трутня из улья, но нельзя забрать улей…

— Тогда пошли.

Что ж, ничего лучшего я предложить не мог, так что поплелся следом за ней. Хотя, если бы я тогда знал, куда нас приведет эта дорога, я предпочел бы вообще не сходить с места.

Комментарий редактора

В очередной раз я должна принести извинения читателям, но это единственный отчет очевидца, который мне удалось найти (конечно, имеются официальные доклады офицеров, сделанные по окончании боевых действий, и они могут передать более связную картину тому, кто будет готов просмотреть их все и свести воедино все разнообразие точек зрения, но, честно говоря, у меня на это не хватило ни времени, ни терпения.

Из «Как Феникс из пламени: основание 597-го»

генерала Дженит Суллы (в отставке), 097.М42.

«Когда мы достигли Старого Квартала, то практически перестали обращать внимание на присутствие тау, порхающих вокруг нас, подобно злобным призракам, и, надо сказать, к великой чести солдат, с которыми мне выпала честь служить, никто из них не поддался искушению свершить месть за разрушение города, несмотря на то, что не единожды им подставлялась легкая мишень. Но хотя желание сделать это было весьма сильным, мы помнили о данных нам приказах и боевом задании, которое было нам доверено. Конечно же, не может быть врага презреннее, чем слуга Империума, предавший веру в Императора, и если уж и было чего желать сильнее, так это призвать губернатора-предателя к ответу. Этого нам хотелось даже более, чем обрушить заслуженное возмездие на захватчиков-чужаков, чье присутствие мы терпели так долго.

Мы не ожидали серьезного сопротивления и намеревались быстро завершить свое дело, ибо какие силы мог выставить предатель против вернейших слуг Его Божественного Величества? Горстка дворцовой стражи, чье боевое умение было показано во всем убожестве при защите резиденции губернатора от уличной толпы. Так что мы быстро продвигались по пустынным улицам, спеша исполнить приказ, уверенные в своем безоговорочном превосходстве. Эта уверенность оказалась не чем иным, как жестокой ошибкой.

Первым признаком того, что все не так хорошо, как мы полагали, стал взрыв крак-гранаты, сдетонировавшей о корпус одной из «Химер» впереди. С моего места в башне командной машины я могла видеть, как ярко расцвел взрыв, раскрывшись алой розой разрушения, оставив шрам на бронескате. Граната не смогла пробить броню, и бесстрашный стрелок «Химеры» обрушил на врага целый град тяжелых болтерных зарядов. Я испытала чувство глубокого удовлетворения при виде того, как здание, из которого была атакована наша машина, было зачищено возмездием Императора. Радость, впрочем, была недолгой, потому как в нашу колонну полетели новые гранаты с позиций, укрытых в руинах вокруг нас.

Некоторые из них нашли свою цель, пробив броню и разворотив траки. Несколько наших «Химер» были вынуждены остановиться; переговоры на тактических каналах подсказали мне, что наш взвод не единственный, которому брошен столь вероломный вызов. Другие части нашего подразделения, растянутые по параллельным улицам с целью окружить дворец, подверглись точно таким же атакам, и, бросив мимолетный взгляд на тактический планшет, я готова была сказать, что это хорошо спланированная операция, исполненная с тщательностью и точностью, вряд ли возможными для тех потрепанных и лишенных боевого духа сил, что мы ожидали встретить. Без долгих размышлений я скользнула внутрь «Химеры», где специальная сенсорика и вокс-оборудование позволяли мне направлять моих подчиненных с большей эффективностью, чтобы дать начало координированному ответу нападавшим.

— Всем остановиться и спешиться! — приказала я, понимая, что наше продвижение будет задержано на неопределенное время, если мы не сблизимся с врагом в пешем строю.

Наши неповоротливые машины были настолько легкой мишенью для окопавшихся гранатометчиков, что водители поспешили поступить согласно приказу. Наш водитель был мертв, так что я не стала терять времени и, собрав остальной экипаж, покинула нашу охромевшую «Химеру».

Когда я выпрыгнула из машины, моему потрясенному взору предстала картина настоящего столпотворения. Два наших бронетранспортера были объяты пламенем, а с полдюжины других приведены в негодность; остальные маневрировали, стараясь найти прикрытие. Я живо последовала их примеру, когда с вражеских позиций извергся шквал лазерного огня.

— Третий взвод, доложить обстановку. — Голос майора Броклау прозвучал в моем воксе, спокойный и четкий, несмотря на окружающую неразбериху.

— Мы лишены возможности двигаться, по нам ведется огонь, — отрапортовала я. — Враг, похоже, хорошо окопался.

— Они ждали нас, — сказал майор.

У меня было такое же мнение; занятые врагом позиции должны были быть подготовлены заранее. Выводы, которые можно было из этого сделать, ошеломляли. Губернатор, очевидно, понял, что его игра окончена, но где он добыл войска, с которыми мы сейчас столкнулись? Я подняла к глазам бинокль и удивленно выдохнула.

— Нам противостоят отряды СПО, — доложила я.

Некоторые из мятежников все еще носили повязанные на рукава синие куски ткани, но командир отряда, к моему смятению, носил импровизированные значки проимперской фракции, которые использовались в предшествовавших гражданских волнениях.

— Лоялисты или ксенофилы? — вмешалась полковник Кастин.

На мгновение я растерялась, не зная, что ответить.

— И те и другие, — наконец вымолвила я. — Обе фракции, кажется, сработались…

— Это ни в какие ворота не лезет! — отрезал Броклау, и в его голосе зазвенели нотки раздражения.

Но Кастин оставалась невозмутима, будучи тем отличным командиром, каким всегда была.

— В этой крысиной норе ничто не лезет ни в какие ворота, — резонно возразила она.

— Теперь это уже не лоялисты, — сказал майор. — Уничтожьте всех.

И это был приказ, который мы готовы были исполнить со всем энтузиазмом, и, будьте уверены, мы приступили к исполнению, полные справедливого гнева. Все разочарования, которые нас постигли со времени нашего прибытия на Гравалакс, вскипели и выплеснулись наружу, превращаясь в истинное воинское рвение, и я поклялась, что кровь губернатора-предателя непременно прольется сегодня.

Возглавив свой взвод в атаке на позиции мятежников, я видела, как выдвинулись «Стражи», чтобы подавить первую линию вражеского сопротивления. Движение, пойманное уголком глаза, приковало мой взгляд к небу. Конечно же, это был один из воздушных пикткаст-передатчиков тау, и дрожь мрачного предчувствия прокатилась по моему телу, в то время как мое сознание заполнили вопросы. Какие выводы делали загадочные чужаки из происходящего? И, что еще важнее, какие шаги они собирались предпринять по этому поводу, и собирались ли?

Глава пятнадцатая

Никогда не поздно начать паниковать.

Вальхалльская поговорка

Не побоюсь признать, что после боя в коридоре, я был выжат, как умственно, так и физически. Я прополоскал горло парой глотков из фляжки, но никак не мог избавиться от пыли, въевшейся в кожу, волосы, забившейся под одежду. И не избавлюсь, наверное, не приняв раза три подряд душ.

Правда, прежде чем представилась такая возможность, мне предстояло поволноваться из-за гораздо более важных вещей, чем пыль.

И Юргена больше не было. Я все еще не мог поверить в это, после стольких лет и стольких опасностей, пережитых вместе. Чувство потери было ошеломляющим и неожиданным. Почему-то я всегда полагал, что мы встретим наш конец вместе, когда судьба, наконец, загонит меня туда, откуда мне не помогут выбраться ни моя удача, ни идеально отточенный инстинкт выживания.

Не знаю, сколько времени я не произносил ни слова и просто тащился за Эмберли, которая, похоже, все-таки держала в голове какой-то план действий. При этом в руке я продолжал сжимать пистолет, что было глупо, если учесть, что вокруг не наблюдалось никакой видимой опасности, но, каким-то чудом удержав его, когда рухнула стена, я теперь испытывал странное нежелание возвращать его в кобуру. Позже мне пришлось обнаружить кровоподтек на ладони — так сильно я сжимал рукоять[51].

Мы довольно долго шли в тишине, прежде чем Эмберли снова заговорила, и, как мне подсказывало давление в ушах, туннель за это время постепенно опускался; но так как никакого очевидного пути к поверхности видно не было, я решил, что это направление не хуже и не лучше других. Полагаю, мне стоило сказать об этом Эмберли, но мне и в голову не пришло, что она не заметит спуска.

— Что ж, полагаю, что ответ на главный вопрос мы в любом случае получили, — сказала она.

— Какой вопрос?

К этому времени вся ситуация стала настолько безумной, что казалась мне лишенной всякого смысла. Я подозревал, что единственное, в чем можно было быть по-настоящему уверенным, это то, что впереди нас ждут лишь новые неприятности, и надо ли говорить, что я не ошибся. Выражение лица Эмберли на секунду стало удивленным, потом сменилось удовлетворением оттого, что я вообще ответил.

— Главный, — повторила она. — Кому есть польза от стравливания нас с тау.

— Рой-флотилия, — сказал я и содрогнулся, несмотря на вязкую жару в туннеле.

Если генокрады в действительности были предвестниками роя тиранидов, то они развивали стратегию такого размаха, о каком я никогда не слышал, и выводы из этого следовали неутешительные. Эмберли кивнула, явно довольная как моим ответом, так и моей способностью поддерживать разговор. Я полагаю, что беседой она старалась вернуть мне сосредоточенность на боевом задании[52] и не позволяла мне слишком много размышлять о случившемся с нашими спутниками.

— Культ генокрадов, очевидно, действует здесь уже несколько поколений. Нам повезло, что Гравалакс такая дыра, иначе заражение могло бы распространиться уже на полсектора.

— И то хорошо, — согласился я.

Много позже я узнал, что она все равно рассматривала подобную возможность, и ей удалось искоренить несколько меньших культов, которым удалось перекинуться на соседние системы, и тогда казалось, что угрозу удалось сдержать. По крайней мере, пока не появились сами рои-флотилии и мы не обнаружили, что стоим перед войной на два фронта.

Я немного подумал и добавил:

— Они, сдается мне, пробыли здесь достаточное время, чтобы глубоко проникнуть в СПО.

— В числе прочего, — согласилась инквизитор.

Я начинал потихоньку втягиваться в разговор.

— Похоже, они смогли включиться и в местные политические группировки. В ксенофильскую фракцию…

— Равно как и в лоялистскую. — Эмберли мрачно улыбнулась. — Они поддерживали трения между ними, раскололи СПО. К гадалке не ходи, что именно культисты в обеих фракциях вынудили их стрелять друг в друга и заставили лоялистов атаковать тау. Надеясь втянуть нас в войну, чтобы мы тут рвали друг друга на куски, а тиранидский рой вошел в сектор, практически не встречая сопротивления.

Я поежился от озноба.

— И они подошли очень близко к тому, чтобы преуспеть в этом…

— И все еще могут добиться своего. — Голос Эмберли был суров. — Мы с вами последние, кто знает об этом. Если мы не сможем передать эту информацию лорду-генералу…

— У них все получится, — закончил я.

Эта перспектива была слишком зловещей, чтобы даже задумываться о ней, так что мы какое-то время провели в молчании.

И вероятно, это было к лучшему, потому что через некоторое время я начал различать на фоне шелеста наших подошв некий неясный шум. Пыль, помимо того что приглушала звук наших шагов, отчетливо давала знать, что до нас никто не ходил этой дорогой в течение десятилетий. А это означало, что мы вряд ли попадем в еще какую-нибудь засаду. Но источником других звуков там, куда мы шли, не грех было и обеспокоиться. Я поднял руку и погасил фонарь, снова дожидаясь, пока мои глаза приспособятся и оцепенение окончательно покинет меня.

— Что такое? — спросила Эмберли, следуя моему примеру и выключая фонарь.

Мы погрузились в полную темноту.

— Я не уверен, — признался я. — Но, кажется, я что-то слышу.

К моему удивлению и удовлетворению, она не стала расспрашивать, видимо доверяя мне достаточно, чтобы дождаться, пока я сам расскажу обо всем. Я сосредоточился и стал прислушиваться. В действительности это был даже не звук, как таковой, а скорее вибрация в воздухе. Наиболее понятным объяснением этому будет сравнение с чувством, которое в темноте позволяло мне знать, насколько близко находятся стены. Короче, вы либо знаете, о чем я говорю, и в этом случае вы, вероятно, тоже выросли на нижних ярусах города-улья, либо вам придется принять мои слова на веру.

В любом случае, стоя на месте, мы бы ничего не достигли, так что мы с Эмберли снова двинулись вперед, не зажигая света. Мои ладони опять зудели, и Эмберли, похоже, доверяла моим инстинктам, по крайней мере, в этих обстоятельствах. Коридор впереди был все так же пуст, и передвижение в темноте требует гораздо меньших усилий, чем кажется на первый взгляд, так что я постепенно стал различать едва заметное свечение во мраке.

— Впереди, это свет? — прошептала Эмберли, и я так же шепотом подтвердил.

Звуки тоже становились отчетливее, но все, что можно было о них сказать, — они явно производились живыми существами. Волоски у меня на затылке снова встали дыбом.

— До него около полуклома, — тихо добавил я, взвешивая в ладони пистолет.

— Может, это выход на поверхность? — с надеждой спросила Эмберли.

Я покачал головой:

— Для этого слишком глубоко. Мы спустились, по меньшей мере, на три этажа за последние несколько часов…

— И ты ничего не сказал? — Ее голос превратился в разъяренное шипение, и только тогда до меня дошло, что она не замечала спуска. — Может, ты запамятовал, что мы ищем выход?!

— Я думал, ты знаешь, — отрезал я в ответ, с удивлением понимая, что оправдываюсь. — Ты ведешь эту экспедицию, забыла?

— Пра-авда? Ах да, спасибо за напоминание, я думаю, что так оно и есть! — В голосе инквизитора появились обиженные нотки, поразившие меня несообразностью с ее положением и властью.

Внезапно меня начал разбирать неудержимый смех. Вероятно, это сказывалось накопившееся напряжение, но до меня внезапно дошел полный абсурд этой ситуации. Два человека, которые одни только и могли предупредить Империум о кошмарной угрозе, заблудившиеся, потерянные, окруженные целой армией монстров, стояли и пререкались, будто парочка подростков на неудачном свидании. Я закусил нижнюю губу, но чем больше старался сдержать смех, тем сильнее он вскипал у меня в груди, пока, в конце концов, не прорвался громким фырканьем.

Это было последней каплей. Эмберли окончательно вышла из себя.

— Ты думаешь, это смешно?! — рявкнула она, совершенно забыв об опасности.

Мне, конечно, надлежало быть повергнутым в ужас, ибо навлечь на себя гнев инквизитора было делом нешуточным, но — возможно, это была истерика — я запрокинул голову и расхохотался.

— Ну… Ну конечно нет, — смог выдать я между разрывающими ребра приступами хохота. — Новее это… это просто… так нелепо…

— Рада слышать ваше мнение, — холодно произнесла она. — Но если вы думаете, что вам это сойдет с рук… — Оглашение приговора было прервано коротким смешком. — Ладно, забудь… Ох, Император побери… — Теперь смех заразил и Эмберли тоже, исторгнув из ее груди тот самый смешок, подобный всплеску горячей лавы, который всегда так нравился мне.

Теперь уже никто из нас не был в силах остановиться, и мы просто повисли друг у друга в объятиях до тех пор, пока нам, наконец, не удалось заставить ноющие легкие спокойно впустить немного воздуха[53].

После этого мы оба почувствовали себя лучше и смогли продолжить путь с новыми силами. Мы снова стали соблюдать тишину, хотя тот факт, что никто из культистов или генокрадов до сих пор не вышел на нас, говорил о том, что мы, скорее всего, здесь одни. Того шума, что мы вдвоем только что устроили, было достаточно, чтобы привлечь все поисковые отряды в округе. Поскольку другой цели все равно не было, мы продолжали двигаться в сторону загадочного свечения, и чем ближе мы подходили, тем ярче оно становилось.

— Это определенно искусственное освещение, — сказала Эмберли, и действительно, желтоватый оттенок электрических ламп уже нельзя было не узнать.

В полосе отбрасываемого ими света я смог получше оглядеться и с удивлением заметил, что каменная кладка вокруг стала чистой, как и сводчатый потолок, который поддерживали довольно изящные колонны.

— Думаю, мы в каком-то подвале, — предположил я.

Эмберли кивнула:

— Полагаю, ты прав. — Она снова достала свой ауспекс и изучила его дисплей. — И там есть люди. Не так уж много, если верить этому…

Она не закончила свою мысль. Гибриды могли и не опознаваться прибором, как и чистокровные генокрады, даже если бы они находились на расстоянии вытянутой руки. Продвигаться вперед было чудовищным риском, но повернуть обратно, пытаясь найти другой выход на поверхность в переплетении туннелей, кишащих монстрами и их марионетками, было бы едва ли лучшей затеей. К тому же есть еще фактор времени. Чем позже обо всем узнают в штабе, тем больше времени будет у заговорщиков на то, чтобы спровоцировать войну, если она уже не разразилась.

— Есть только один способ проверить, что там, — согласился я, и мы снова начали осторожно продвигаться вперед.

Свет исходил из обширного помещения, с высоким сводчатым потолком, который поддерживали колонны, похожие на те, что я заметил в коридоре, но много выше и мощнее. Как и в зале, который мы видели ранее и где нас атаковали культисты, здесь была широкая галерея, обегающая его по окружности, на которую открывалось еще несколько малых туннелей, но, к моему облегчению, здесь было безлюдно. А также безгибридно и безгенокрадно.

Впрочем, не было тут и работающих машин. По всему помещению тут и там в медных жаровнях на мраморных подставках курились благовония, меж пыльных коробок и ящиков стояли статуи, и я предположил, что мы наткнулись на какое-то давно забытое хранилище, которое культисты приспособили для своих целей. Мы с Эмберли проскользнули в зал, будто пара воров, и укрылись за одной из могучих колонн, которые были бы вполне уместны в каком-нибудь соборе.

— Лестница! — Эмберли толкнула меня локтем, указывая взглядом на галерею, куда вела широкая каменная лестница, чтобы затем подняться выше, прорезая каменную кладку и исчезая из виду.

— Отлично, — прошептал я.

Но добраться туда было непросто — я видел движущиеся силуэты вдалеке, некоторые явно вооруженные. Можно было разглядеть гражданскую одежду и форму СПО, которую я привык видеть на культистах, но мое внимание привлек яркий сполох малинового и золотого. Я в свою очередь ткнул Эмберли локтем и указал туда:

— Дворцовая стража.

Это был настоящий сюрприз. Из того, что я слышал от Донали, я заключил, что они все должны быть мертвы, но культисты, как я видел на Кеффии, всегда заботились о своих. Я начал подозревать, что стражники не были столь уж ненадежной защитой для дворца, как хотели представить. Вместо антикварного длинноствольного ружья из тех, которыми стража защищала дворец, тот, что попался нам на глаза, имел при себе отличный лазган, предположительно украденный из арсенала СПО.

— Нам придется пробраться мимо них, — прошептала Эмберли.

Я кивнул. Перспектива этого меня не радовала, но попытаться было необходимо. Если мы будем держаться под прикрытием постаментов и ящиков, то, возможно, сумеем пробраться довольно далеко, прежде чем нас заметят. А когда это произойдет, нам останется только со всех сил рвануть к лестнице.

Чтобы получше оценить обстановку, я выглянул из-за колонны, стараясь запечатлеть картину увиденного в сознании, — дезориентация в перестрелке может оказаться смертельной. И тут до меня дошло.

— Это место поклонения, — прошептал я.

Эмберли не выглядела удивленной, полагаю, она поняла это сразу, как мы вошли сюда.

Стены помещения были увешаны гобеленами, и когда я разглядел их внимательнее, то содрогнулся от ужаса. На этих нечестивых изображениях священный образ Императора был осквернен и унижен, и Отец Всего Сущего был представлен как сгорбленный гибрид с множеством рук, возвышающийся над своими приспешниками. Я решил послать сюда отряд огнеметчиков, едва только доберусь до штаба. То, что подобные вещи вообще существуют, было для меня мучением.

— Готов? — спросила Эмберли, касаясь моего плеча, и я кивнул, осенив себя знаком аквилы.

Пистолет я все еще сжимал в руке. Я аккуратно вытащил цепной меч, утвердив палец на руне активации. Эмберли извлекла свой болтерный пистолет, убедилась, что первый заряд дослан в ствол, и сумрачно кивнула:

— Хорошо. Вперед.

Мы быстро перебежали до следующей колонны и снова залегли, при этом стук моего сердца бешено отдавался у меня в ушах. Я теперь остро ощущал фоновый шум, который привлек мое внимание еще в коридоре: это культисты передвигались по залу в зловещем молчании.

Слава Императору, никто из них не заметил нас. Мы совершили еще одну перебежку, укрывшись за следующей колонной, потом еще одну. Я уже было понадеялся, что мы доберемся до самой лестницы, когда визг лазерного заряда, врезавшегося в каменную кладку возле моей головы, сообщил мне, что нас заметили.

Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть дворцового стражника, наводящего лазерное ружье для следующего выстрела, и поднять свое оружие, но Эмберли среагировала быстрее, и ее болтерный пистолет первым выплюнул заряд. Грудная клетка культиста взорвалась алым фонтаном, и мы, не успев и глазом моргнуть, оказались втянуты в серьезную перестрелку. Еще два вооруженных культиста попытались взять нас в перекрестный огонь, но мы уложили обоих. Эмберли снова стреляла в грудь, а я попал в голову, выбив мерзавцу мозги через затылок.

— Задавака! — ухмыльнулась Эмберли, и я не решился признаться, что это было просто везение.

Я тоже стрелял в грудь, но противник в нужный момент пригнулся. Из-за других колонн в нас летели еще выстрелы, но стрелявшие были укрыты так же надежно, как и мы, и ответным огнем мы не добились ничего.

— Похоже, ничья. Что они теперь предпримут?

— Бросятся на нас, — обрисовал я перспективу, и через мгновение мы смогли различить в тенях по углам копошение. — Император милосердный, чистокровные!

Выводок этих тварей, числом около десятка, катился в нашу сторону по каменному полу хранилища. Парочку мы сняли выстрелами, скорее благодаря удаче, чем хорошему прицелу, но остальных это не остановило. Я покрепче перехватил цепной меч, собираясь сдерживать их столько, сколько смогу, цепляясь за отчаянную надежду как-нибудь прорубиться к лестнице, которая теперь казалась далекой, как сама Терра.

Внезапно ряды наступающих проредил взрыв, потом громыхнуло еще несколько. Растерянный и ничего не понимающий, я кинул взгляд наверх, ожидая… Не знаю даже чего. Может, самого Императора, потому как спасти нас могло, казалось, только божественное вмешательство. То, что я увидел, было не менее неожиданным: Юрген, еще более потрепанный, чем обычно, швырял через балюстраду верхней галереи фраг-гранаты. В моей груди тоже расцвел маленький взрыв радости и облегчения, и я схватил Эмберли за руку:

— Смотри!

Она кинула быстрый взгляд и кивнула, словно ожидала чего-то подобного.

— Пора сматываться, — сказала она, и голос ее прозвучал совершенно спокойно.

Она рванула к лестнице, а я последовал за ней, благодарно махнув Юргену. Он помахал в ответ и зашвырнул в топчущуюся теперь на месте толпу генокрадов еще одну гранату. Большинство монстров уже были мертвы, истекая зловонной сукровицей, но один с бешеной скоростью несся прямиком к инквизитору.

— Эмберли!

Она обернулась; но я видел, что мой предостерегающий крик запоздал. Ей не успеть даже вскинуть оружие, а я был слишком далеко, чтобы вмешаться. Когти, способные разорвать терминаторскую броню космодесантника, будто черствую корочку пирожка с мясом, уже располосовали полу ее плаща, когда голова монстра взорвалась, окатив Эмберли омерзительной органикой. Телу оставалось только рухнуть на пол. Я снова оглянулся на галерею и увидел Сореля, уже подыскивающего новую мишень для своей длинноствольной лазерки.

— Слава Императору! — выдохнул я с искренней благодарностью за это безусловное чудо.

Конечно, мне не стоило очень уж уповать на чудеса, потому что мгновение радости едва не стоило мне жизни, и я бы с ней, несомненно, расстался, если бы не Юрген.

— Комиссар! Сзади!

Я развернулся, думая, что на меня несется еще один генокрад, и взмахнул мечом в рефлекторном защитном движении. Это и спасло мне жизнь, потому что вместо очередного гибрида или даже чистокровного, что само по себе было бы достаточно неприятно, я оказался лицом к лицу с порождением худшего из кошмаров (точнее, лицом к брюху, потому как тварь была, по меньшей мере, вдвое выше человека). Монстр выглядел как корявая, громадная, жирная пародия на генокрада, и завывающее лезвие глубоко вошло в его конечность, которая, если бы не предупреждающий выкрик Юргена, наверняка оторвала бы мне голову. Тварь взвыла от ярости и боли, и я начал отчаянную битву за собственную жизнь.

— Это патриарх! — выкрикнула Эмберли, как если бы я этого до сих пор не заметил.

Краем глаза я засек, как она наводит свой болт-пистолет, но я перекрывал ей линию огня. Попытавшись уйти в сторону и дать ей возможность прицелиться, я оказался окружен многочисленными конечностями моего врага, и все, что мне оставалось, это отчаянно парировать цепным мечом удары бритвенно-острых когтей. Значит, это и есть источник той раковой опухоли, которая поразила Гравалакс, центр, объединяющий культистов, и инструмент, подвластный воле Совокупного Разума тиранидов, стремящегося поглотить сектор без сопротивления, стравив нас с тау.

— Проклятие! Умри!

Я хотел пустить в ход лазерный пистолет, но для этого пришлось бы, пусть на мгновение, отвлечься от гораздо более важного дела — выживания. Все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы пригибаться, парировать и выискивать хоть какую-нибудь лазейку.

В конце концов, я все-таки услышал выстрел пистолета Эмберли и на секунду подумал, что спасен, но патриарх, невредимый, продолжал бой, и я понял, что инквизитор просто не позволяет культистам подобраться ко мне со спины. Они теперь лезли из всех щелей, отчаянно желая помочь своему повелителю, и быстро сжимали кольцо вокруг нас. Единственным плюсом было то, что они не могли использовать огнестрельное оружие из страха попасть в монстра, с которым я сражался.

Сореля, впрочем, не смутило близкое присутствие меня; так что кусок хитина на голове чудовища вдруг разлетелся кровавыми ошметками, и тварь взревела. Но рана не была смертельной, естественная броня хорошо защищала чудовище от лазерного заряда. Впрочем, монстр на мгновение отвлекся, и мне удалось полоснуть врага поперек брюха. Он отшатнулся, и густая, омерзительно воняющая сукровица потекла из раны. Тварь набросилась на меня с новой яростью. Поняв, что для его оружия это существо неуязвимо, Сорель переключился на другие цели и принялся снимать культистов, которые пытались подобраться ко мне.

— Держитесь, комиссар! — Юрген сбегал по ступенькам, с мелтаганом наготове, и я помолился Императору, чтобы он не попробовал выстрелить оттуда, ибо уж этого-то мне никак не пережить.

Но здравого смысла ему хватило.

— Сорель! — крикнула Эмберли. — Расчищаем дорогу Юргену!

Они сосредоточили огонь на культистах между моим помощником и мной.

В очередной раз увернувшись, я отскочил на долю мгновения позднее, чем было нужно, и почувствовал, как когти проскребли по ребрам, прорвав броню под шинелью. Чертовски больно. Я выругался и отсек поранившую меня руку в кисти. Ихор толчками начал выплескиваться из обрубка, кропя меня и все в ближайших окрестностях. Однако тварь и не думала отступать.

Я рефлекторно отвернулся от брызг, чтобы уберечь глаза, и поэтому увидел, как Юрген несется через зал ко мне. Сердце у меня замерло, когда мне показалось, что два генокрада вот-вот распотрошат его, но почему-то они помедлили уже в непосредственной близости от него, и Сорель с Эмберли успели за это время уложить уродов меткими выстрелами.

Ободренный тем, что мне удалось ранить патриарха, я снова сделал выпад цепным мечом. Чудовище легко отбило жужжащее лезвие, и мне пришлось пригнуться, чтобы избежать удара когтей.

— Как же тебя убить, ублюдок? — прорычал я, взвинченный злостью и отвращением.

— Как насчет этого? — спросил Юрген, возникая рядом.

Когда он приблизился к твари, та отшатнулась, словно внезапно дезориентированная, и Юрген воспользовался этим, чтобы запихнуть дуло мелтагана в прореху, которую я прорезал у вражины в брюхе. Когда Юрген нажал на курок, вся средняя часть туловища патриарха мгновенно превратилась в пар и вонючий пепел; тварь качнулась назад, ее глаза остекленели, а голова безвольно запрокинулась. Потом чудовище медленно осело, не подавая признаков жизни.

— Спасибо, Юрген, — сказал я. — Весьма тебе обязан.

— Не стоит благодарности, сэр, — сказал он, поводя дулом мелтагана в поисках других целей.

Но культисты уже разбегались по углам. Впервые некоторые из них подали голос, и от их резких скорбных криков у меня мурашки побежали по спине. Мы послали им вдогонку несколько выстрелов, но я, например, был только счастлив оставить их командам зачистки. Без патриарха, который направлял и фокусировал их усилия, их будет довольно легко перестрелять, необходимо только сделать это тщательно, вывести под корень, иначе один из выживших чистокровных генокрадов начнет расти, чтобы занять освободившееся место, и раковая опухоль снова разрастется и даст метастазы.

— Я думал, ты погиб, — сказал я.

Юрген кивнул.

— Я тоже думал, что погиб, честное слово, — ответил он. — Они почти добрались до нас, когда рухнула стена. Но тут я подумал: может, она такая же тонкая и с другой стороны? И выстрелил в нее.

— Так понимаю, что ты оказался прав, — сказал я.

Он снова кивнул.

— Да, повезло уж, — ответил он.

— А что остальные? — спросила Эмберли, когда мы начали подниматься по лестнице.

Выражение лица Юргена стало печальным.

— Сорель успел вместе со мной. Мы не видели, что произошло с остальными.

Видеть это и не требовалось. Понятно, что Требек, Холенби и Веладе погибли.

— Нам просто повезло, что вы так вовремя нашли нас, — сказал я.

— Не повезло. — Сорель присоединился к нам, когда мы достигли галереи. — Мы отыскали ваши следы в пыли и просто шли за вами.

— Откуда вы знали, что это мы? — спросила Эмберли.

Снайпер пожал плечами:

— Пара гвардейских сапог, пара женских ботинок. Не нужно быть инквизитором, чтобы догадаться.

— Действительно. — Она уважительно посмотрела на него.

— Когда мы услыхали стрельбу, мы просто двинулись так, чтобы обойти ее с фланга, — добавил Юрген. — Стандартная процедура.

— Понятно, — кивнула Эмберли и указала на крепкую деревянную дверь, которую мы обнаружили, дойдя до конца лестницы. — Юрген, вы не будете так любезны?

— С удовольствием, мэм. — Он обрадовался, как студент Схолы, которого вызвали отвечать на единственный вопрос, который он вызубрил, и превратил дверь в дым, прихватив заодно немалый кусок стены.

— Кости Императора! — выдохнул я, когда нашим взорам предстал коридор за ней.

Его стены были отделаны панелями красного дерева, пол устилал толстый ковер, а на немалой цены антикварных столиках красовался тонкий фарфор.

Яркий полуденный свет бил сквозь панорамные окна, и ужасная догадка начала формироваться в моей голове.

— Думаю, я знаю, где мы, — сказал я.

Эмберли склонила голову, решительно стиснув челюсти.

— Я тоже, — мрачно сказала она.

Тишину разорвал выстрел болтерного пистолета, и Сорель упал, забрызгав кусками своего мозга дорогой на вид гобелен, непоправимо его испачкав.

— Комиссар Каин. И очаровательная Эмберли Вейл. — Губернатор Грис стоял в конце коридора, сжимая в руке оружие, и на его лице не осталось и следа былой имбецильности. — Вы чрезвычайно надоедливы в своем упорстве.

Комментарий редактора

И снова мне придется принести свои извинения. Если вас это утешит, я цитирую это произведение в последний раз.

Из «Как Феникс из пепла: основание 597-го»

генерала Дженит Суллы (в отставке), 097.М42.

«Отступники сопротивлялись упорно, с решимостью, которой следует воздать должное, и, несмотря на веру, которую я питала в отношении солдат под моим командованием, должна признаться, во мне зародилось сомнение в том, что наша неизбежная победа может быть достигнута иначе, как ужасной ценой пролитой крови моих благородных воинов. Предатели хорошо подготовили свои позиции, и мы до сих пор не добились особых успехов, хотя продолжали двигаться вперед, от укрытия к укрытию. Из переговоров по сети я поняла, что была не единственным офицером, который находил ситуацию неутешительной. Полковник Кастин запрашивала поддержку одного из бронетанковых подразделений наших экспедиционных войск, и вокруг того, сочтут ли тау это за провокацию, разразились энергичные дебаты. Почему кто-то заботился о чувствах чужаков, я не могла осознать. Признаюсь, многое из того, что произошло с момента нашей высадки, оставляло меня в замешательстве, но я утешила себя тем, что моего понимания и не требовалось. Долга и повиновения достаточно для любого, кому выпала честь носить имперскую форму. В конце концов, лорд-генерал согласился с запросом Кастин, и сообщение о том, что звено «Леманов Руссов» из 8-го бронетанкового направляется к нам, поддержало дух наших героических сил.

В это время мы все еще были прижаты к земле, и то, что подкрепление, как бы великолепно оно ни было, находится в получасе хода от нас, надо признать, делало наше воодушевление не столь ярким, каким оно должно было быть. У меня не осталось сомнений, что мы сможем продержаться до прихода подмоги, но даже с пламенеющим в нас боевым духом это могло оказаться сложным, если враг подкинет нам еще какой-нибудь сюрприз.

И как раз когда я размышляла над этим, судьба решила меня удивить, причем самым неожиданным образом. Вокс-сообщение от сержанта Лустига, доблестного командира Второго отряда, пришло по командной частоте.

— У нас на фланге движение, — проинформировал он меня. — Боевые машины тау. Быстро приближаются. Жду ваших распоряжений.

К его чести, несмотря на бесспорное волнение, в его рапорте не было ничего, кроме профессионального лаконизма. Между нами произошел обмен еще несколькими короткими фразами, и мне стало известно, что к нам приближается отряд в боевых костюмах тау и с ними один антигравитационный танк из тех, которые наша разведка окрестила «Молотобойцами».

— Держать позицию, — приказала я, несмотря на сомнения, которые непрошеными возникли у меня в голове.

Но полученные приказы касательно недопустимости вступления в бой с тау были однозначны. Мы, без сомнения, могли ожидать от ксеносов самого вероломного предательства, но пока что они не сделали ничего, что нарушало бы непостижимое для меня перемирие. Лустиг подтвердил мой приказ, и мы оба в напряжении ждали, понимая, что поставили на кон жизни наших солдат.

Скажу честно, на долю секунды, когда зловещий корпус гравитанка показался над полуразрушенным зданием, где нашло убежище мое командное подразделение, я готова была проклясть себя, как перестраховавшуюся дуру. Едва танк стал виден, как заговорила его пушка, и меня охватило дурное предчувствие, что предательство все-таки свершилось. Но взрыв расцвел в центре укреплений мятежников, подавив их огонь и заставив нас всех на секунду задержать дыхание в изумлении.

Танк продолжил свое движение с тихим гулом энергий, которые позволяли ему парить над землей, и за ним последовали воины в боевых костюмах, окатывая вражеские позиции невероятным количеством огня. Скорострельное плазменное оружие и ракетные установки на плечах их командира разрывали и превращали в кашу тела мятежников, которые вообразили, будто час расплаты не настанет. Как ни ошеломлена я была внезапным поворотом событий, я не видела повода медлить. Моим долгом было обратить ситуациюна пользу нашим войскам.

— За ними! — приказала я. — Закончим то, что они не доделают!

И я повела своих солдат вперед, в брешь, проделанную для нас тау во вражеской обороне.

— За справедливость! Во Имя Императора!»

Глава шестнадцатая

Жить намного легче, когда есть на кого свалить вину.

Гилбран Квайл, собрание сочинении

— Предатель!

Юрген поднял мелтаган и решительно выступил вперед, встав между нами и изменником-губернатором. Когда он сделал это, Грис заметно поморщился (хотя сопровождавший моего помощника букет запахов, насколько я мог судить, был не сильнее обычного) и снова нажал на курок. Болтерный заряд ударился о великоватый шлем, защищавший голову Юргена, и отбросил стрелка назад, но, благодарение Императору или чистой удаче, болт срикошетил и взорвался в воздухе, и мой помощник избежал скверной судьбы Сореля. Но все равно он стал падать на нас, и мы с Эмберли инстинктивно дернулись подхватить его, выронив оружие. Мой лазерный пистолет и миниатюрный болт-пистолет Эмберли мягко стукнулись о застланный ковром пол, а цепной меч, еще включенный, вращаясь, улетел в угол, где начал с аппетитом вгрызаться в плинтус.

— Он еще жив, — сказал я Эмберли, нащупав пульс на шее Юргена и полностью принимая его вес на себя.

«В конце концов, — подумал я, — хоть цел останусь, за таким-то щитом, если Грис выстрелит еще раз».

— Это ненадолго, если не будете держать его подальше от меня, — пригрозил Грис.

— Ты один из них, — констатировала Эмберли, как будто это всего лишь подтверждало ее подозрения.

Она сделала еще один шаг вперед, и Грис перевел ствол так, чтобы держать ее под прицелом. Я наблюдал за ними с некоторым трепетом — несмотря на то, что инквизитора все так же защищало чудесное преломляющее поле, Эмберли сама сказала, что полностью на него полагаться нельзя. И даже если его волшебство снова сработает, внезапное исчезновение инквизитора оставит меня один на один с Грисом.

Я присел, словно вес Юргена был больше, чем в действительности, и попытался дотянуться до хеллгана, перекинутого через плечо стрелка. Губернатор скривился, причем его рот двигался не вполне по-человечески, как я заметил теперь, присмотревшись, и я выругал себя за то, что раньше не обратил на это внимания. Лишние телеса под его одеяниями возникли не от чрезмерного потакания своим слабостям и не от кровосмешения, обычного в благородных семьях[54], но по куда более зловещей причине.

— Выводок будет жить, — сказал он. — Возникнет новый патриарх…

— Попробуй пережить это, — сказал я, разворачивая хеллган под остро пахнущей потом подмышкой Юргена и нажимая на курок. Лазерный сполох с воем разорвал воздух, пробив в груди губернатора дымящуюся воронку, и на мгновение я испытал восторг триумфатора. Но радость была недолгой, потому как, к моему ужасу и изумлению, враг не упал, а просто изогнулся и с нечеловеческой быстротой перевел болтерный пистолет обратно на меня. Толстые пластины хитина стали видны сквозь остатки его платья, и наружу сквозь прореху в одеждах появилась третья уродливая рука. Несмотря на отвращение и ужас, в мое сознание внезапно пробилось воспоминание, и догадка едва ли не окрылила меня. — Ты и был убийцей!

Яркая картина происшедших событий той судьбоносной ночи возникла перед глазами. Держа оружие в этой лишней, скрытой ото всех руке, он застрелил посла тау без риска вызвать подозрения у окружающих, а любой беспорядок в одежде, который остался после возвращения оружия на место, мог быть списан на последовавшую сумятицу. Конечно же, все увидели тогда его две пустые руки. Истеричный Эль'хассаи, как мне пришлось с неохотой признать, был с самого начала прав.

— А как ты думал? — отрезала Эмберли, бросаясь за своим оружием.

Я постарался снова прицелиться из хеллгана, но его ремень запутался в юргеновской броне, а сам он, висящий на мне, затруднял мои движения. Когда дуло болт-пистолета Гриса снова уставилось на меня, я уже понял, что не успею.

Но он почему-то помедлил, а затем, двигаясь с той же сверхъестественной скоростью, снова развернулся к Эмберли. Я полагаю, он сообразил, что, не убей он ее, инквизитор доберется до своего болт-пистолета. Я попытался крикнуть и предостеречь Эмберли, но к моменту выстрела через мою скованную ужасом глотку едва продрался первый слог ее имени.

Болт врезался в пол, в клочья разворотив оружие, до которого она уже дотянулась кончиками пальцев, и разбросав вокруг щепки паркета, но в очередной раз сама Эмберли внезапно очутилась где-то в другом месте. Весьма неподходящие воспитанной леди выражения и звон разбитого фарфора в нескольких метрах впереди по коридору выдали ее местонахождение[55].

Грис изумлялся ровно столько времени, сколько мне понадобилось для того, чтобы освободить упрямый хеллган. Мой выстрел обратил в руины изрядный кусок стены, но, к несчастью, не причинил никаких новых неприятностей губернатору. Он обернулся на ругательства Эмберли как раз вовремя, чтобы увидеть, как она перекатилась и вскочила на ноги со сноровкой мастера боевых искусств.

— Я освобождаю вас от обязанностей губернатора, — сказала она, указывая на него пальцем, будто наставник Схолы, делающий замечание нерадиво ответившему ученику.

Грис даже рассмеялся, снова наводя на нее оружие, когда яркая вспышка выплеснулась из крупного перстня, на который я обратил внимание еще в первую нашу встречу. Грис запрокинул голову и двумя руками схватился за горло. Третья продолжала судорожно сжимать болтерный пистолет, который еще раз выстрелил в пустоту, когда его хозяин упал на колени. Лицо гибрида исказилось, будто он отчаянно пытался вдохнуть, и потемнело от прилива крови. Желтая пена выступила на его беззвучно шевелящихся губах.

— Перстень-игломет, — объяснила Эмберли, переступая через корчащееся тело. — Мне говорили, что смерть от токсина мучительна.

— Вот и славно, — сказал я, собираясь, хоть это и было несдержанно с моей стороны, отвесить пинок бывшему губернатору. Я надеялся, что капля сознания в нем еще оставалась, чтобы почувствовать мой удар.

— Как Юрген? — Эмберли поддержала моего помощника с другого бока и помогла мне уложить его на пол.

Я начал аккуратно снимать с него покореженный шлем.

— Не очень, — сказал я, с удивительной для меня самого заботой в голосе. Крови было много, но раны были поверхностными. В основном. Из одной же вытекала не кровь, а прозрачная жидкость. — Думаю, у него проломлен череп.

— Кажется, ты прав. — Она принялась умело оказывать ему первую помощь. — Лучше бы вызвать медиков.

Проклиная себя за глупость, я активировал свой вокс. Теперь, когда мы вернулись на поверхность, я мог передать сообщение Кастин. К моему удивлению, командные каналы оказались забиты переговорами, и я обернулся к Эмберли, сглотнув горькую слюну.

— Мы опоздали, — сказал я. — Похоже, война уже началась.

— Значит, нам нужно ее остановить, — отметила она очевидное, не отвлекаясь от Юргена.

В тот момент, все еще не осознавая его важность, я был просто благодарен ей за заботу о благополучии моего помощника и дивился ее неутомимому оптимизму. Если и есть человек, которому под силу в одиночку остановить войну, то это она.

Я что-то начал говорить ей, когда стена взорвалась, уничтожив остатки элегантного убранства и осыпав меня градом щебня и пылью.

— Какого черта… — начал я, шаря вокруг в поисках своего лазерного пистолета.

Мне удалось ухватить его, когда сквозь разлом ворвалась толпа народу с лазерными ружьями наперевес. За их спинами, как отстраненно заметил я, зеленел ухоженный садик, которому недолго было оставаться таким. Узнав гвардейцев, я снова выронил пистолет.

— Не двигаться! — гавкнул знакомый голос, и тут же в нем появились нотки изумления. — Комиссар? Это вы?

— На данный момент я даже в этом не уверен, — сказал я.

Кастин окинула долгим, испытующим взором меня, потом растрепанную Эмберли; перевела взгляд дальше, на распростертые тела Юргена и губернатора.

Я кивнул на своего помощника:

— Ему нужна медицинская помощь.

И тут ноги почему-то отказались держать меня.

Кастин молча выслушала наш рассказ, по крайней мере, ту его часть, которую Эмберли решила ей доверить, а я только кивал, поддакивал и между делом пытался раздобыть самую большую кружку чаю, какую только можно найти. Вы можете подумать, что это не та вещь, которую легко можно найти на поле боя, но ведь речь идет о вальхалльцах, и мне не потребовалось много времени, чтобы отыскать стрелковую команду, которая, едва отступила непосредственная угроза, принялась заваривать листья танна.

Броклау носился вокруг, как и положено хорошему заместителю командира, отряжая солдат охранять периметр и зачищать туннели под тем, что осталось от дворца. Я, как только убедился, что Юрген вне опасности и направлен к медикам, отдался возможности насладиться теплом солнца на лице и ошеломительным осознанием того, что вопреки всему снова выжил.

— Никаких сомнений, — ответила Эмберли. — Тело уже является достаточным доказательством. Грис был гибридным генокрадом и убил посла, пытаясь развязать войну. Все смерти и разрушения в городе были лишь частью этого же плана.

— Милосердный Император! — потрясенно выдохнула Кастин. — Его собственные сограждане, и он приносил их в жертву тысячами… Ублюдок.

— Его согражданами были генокрады, — сказал я. — Остальные — люди, тау, круты — никогда не были для него чем-то большим, нежели будущей пищей для роя тиранидов.

— Именно так. — Эмберли помрачнела, но скоро знакомая беззаботная улыбка снова вернулась на ее лицо; правда, как мне показалось, не без труда. — И если бы наша разведывательная операция потерпела неудачу, сейчас все катилось бы в тартарары.

— И все еще может туда покатиться, — сказал я, указывая на массивные фигуры Дредноутов тау, расположившихся по периметру, и округлые машины, парящие над газонами.

Из машин начинали высаживаться солдаты тау, подозрительно оглядывая наших, но, по крайней мере, пока, две армии друг на друга не бросались.

— Можем ли мы доверять им теперь, когда у нас не стало общего врага?

— Временно, — заметила Эмберли.

Она, возможно, добавила бы что-то еще, но тут раздался крик откуда-то из руин дворца.

— Они нашли выживших!

Кастин поспешила туда, где из развалин появилась маленькая группка.

Мы с Эмберли обменялись быстрыми взглядами, между нами, как грозовой разряд, проскочило оставшееся невысказанным подозрение, и мы поспешили за полковником. Теперь, оказавшись в безопасности, я чувствовал, как истощение сил просто обрушилось на меня, подобно лавине. Стараясь не отставать от инквизитора, я уговаривал свои ноги не подгибаться.

Раньше, чем добрался до места, я заметил рыжие волосы, поэтому для меня не стало сюрпризом, что команда зачистки (один из отрядов взвода Суллы, как мне помнится) расступилась, пропустив меня к Веладе и Холенби. Они держались за руки, будто влюбленные подростки, заботливо опекаемые обнаружившими их бойцами. Не будет преувеличением сказать, что выглядели они чертовски плохо: форма была разорвана в клочья, из-под повязок, которые санитар наложил на самые серьезные раны, сочилась кровь, но этого, я думаю, стоило ожидать. Холенби уставился на меня в беспомощном замешательстве.

— Где вы нашли их? — спросил я сержанта.

— Внизу, в туннелях, сэр. Лейтенант Сулла приказала нам рассредоточиться и взять под охрану подземный периметр, а они были где-то в полукломе от выхода. Похоже, пережили чертовски тяжелый бой.

— Веладе? — мягко спросил я. Она обернулась ко мне, но ее взгляд блуждал. — Что с вами было?

— Сэр? — Она нахмурила брови. — Мы сражались. Томас и я.

— Они были повсюду, — сообщил Холенби бесцветным голосом. — Потом рухнул потолок, и мы оказались отрезаны от остальных. Так что мы прорывались на поверхность.

— Ясно, — сказал я, склоняя голову и бросая взгляд на Эмберли.

Инквизитора одолевали те же сомнения, что и меня. Я вынул свой лазерный пистолет и, прежде чем кто-нибудь смог что-либо сделать, прострелил спасенным головы.

— Какого черта?!. — выкрикнула Кастин, инстинктивно потянувшись к своему болт-пистолету, прежде чем здравый смысл взял верх.

Она яростно сверлила меня взглядом, сжав челюсти, тогда как окружающие солдаты замерли в шоке, гневе и растерянности, все эти чувства ясно отражались на их лицах. Внезапно меня, в который уже раз, посетило дежа-вю — непрошеное воспоминание о бунте в столовой на борту «Праведного гнева». На мгновение я почувствовал себя неуверенно, словно совершил ужасную ошибку, поэтому снова кинул взгляд на Эмберли, ища оправдания своему поступку.

Инквизитор кивнула, и я почувствовал себя немного лучше. По крайней мере, если я и ошибался, то не один. Это мало помогло бы восстановлению боевого духа полка, но я хотя бы не оказался в дураках.

— Я видел подобное, — сказал я, обращаясь напрямую к Кастин, но достаточно громким и четким голосом, чтобы меня услышали все. — На Кеффии.

Я вынул из ножен на поясе сержанта боевой нож, опустился на колено перед телом Холенби и сорвал одну из повязок, обнажая неширокую, но глубокую рану, наискось уходящую под ребра. Я расширил ее ножом, не обращая внимания на ропот вокруг, и запустил внутрь мгновенно ставшие скользкими от крови пальцы. Спустя секунду я нашел то, что ожидал, и вырвал наружу маленький клубок волокнистой органики.

— Это что за чертовщина? — спросила Кастин, повышая голос, чтобы ее можно было расслышать за громкими позывами разобравшей Суллу тошноты.

— Имплант генокрада, — объяснила Эмберли. — Укореняясь в носителе, он постепенно разрушает его генетическую сущность, превращая потомство в гибридов. Через поколение-другое начинают появляться уже чистокровные, хотя остаются и гибриды, практически не отличимые от людей, так что заражение продолжает распространяться.

Она указала на точно такую же рану на груди Веладе.

— Оба были заражены, когда генокрады одолели их.

— Я заметил, что оба вели себя как-то странно, — добавил я. — Имплант вмешивается в деятельность мозга, так что носитель остается в неведении относительно инфицирования. Все, что они помнят, это сражение, и полагают, что им удалось сбежать.

— Такое поведение часто объясняют изнурением в бою, — закончила Эмберли. — К счастью, комиссар понял, что к чему, иначе ваш полк начал бы оставлять за собой тайные культы генокрадов везде, где бы вы ни высаживались.

— Ясно. — Кастин коротко кивнула и повернулась к сержанту. — Сжечь тела.

— Это мудрая предосторожность, — похвалила Эмберли.

Сержант отправился за огнеметом.

— Полковник! Комиссар! — Броклау махал нам с пандуса своей «Химеры». — Один из наших патрулей нашел там еще и тау. Они сейчас направляются к поверхности.

Мы с Эмберли переглянулись и пошли встречать выживших шас'ла. Тревога уже ворочалась у меня в кишках, когда я увидел маленький отряд, теперь сократившийся до трех бойцов. Один потерял свой шлем и щурился на ярком солнце. Я вздрогнул, когда «Манта» — пехотный транспорт тау — пронесся над головами, бросив на меня свою тень, и приземлился, чтобы забрать своих. Шас'ла выглядели оглушенными и обессиленными. Наверное, так выглядели и мы с Эмберли, когда нас обнаружили гвардейцы. Я мог подозревать о настоящей причине, но никак не мог быть уверен. Они, в конце концов, ксеносы, и я не научился читать по ним так же просто, как по своим сородичам.

Так что я стоял, парализованный сомнениями, пока они, шатаясь, поднимались по скату в свой транспортер, окруженные заботой соплеменников, а потом стало уже поздно что-либо предпринимать. Когда я отвернулся, больной от понимания правды, то увидел, что Эмберли смотрит вслед «Манте» с удовлетворенной улыбкой.

И почему-то это совершенно меня не ободрило. Скорее уж наоборот.

Комментарий редактора

И снова нам придется обратиться к другим источникам, дополняющим эгоцентричное повествование Каина, дабы представить более широкий обзор того, какие последствия имели для Гравалакса описываемые события.

Из «Уничтожить виновных: непредвзятый отчет об освобождении Гравалакса» за авторством Сентенция Логара, 085.М42.

«И таким образом, благодаря героизму воинов Его Божественного Величества и стойкости духа героев, чьи имена живут в славе их свершений, столь горячо любимый нами мир был спасен от опустошения чужаками. Даже такие значительные фигуры, как прославленный комиссар Каин, чей вклад в кампанию был второстепенным, были, без сомнения, горды своей сопричастностью к столь благородному порыву. Несомненно, печально то, что он, как и большинство солдат Имперской Гвардии, высадившихся для участия в этом славнейшем из дел, вынужден был оставаться в стороне от происходящего, но, по крайней мере, ему выдалось присутствовать при, если мне будет позволено так выразиться, смертельной кульминации, когда предатель-губернатор Грис, наконец, понес заслуженное возмездие от рук Инквизиции. Некоторые даже утверждают, что он лично наблюдал знаменитую безжалостную схватку между презренным изменником и инквизитором, но большинство добросовестных историков должны с неохотой признать, что это, вероятнее всего, увлекательный миф. После тщательного исследования фактов представляется более вероятным, что офицер его ранга находился в гуще схватки за контроль над дворцом, особенно когда вероломные тау вмешались, пытаясь защитить марионетку, посаженную на трон их коварными подельниками, каперами.

Но, как бы то ни было, битва за дворец, несомненно, была поворотным пунктом в истории нашей прекрасной планеты, когда оборона ксенофилов наконец-то была порвана и благодарное население было возвращено под защиту Божественного Императора и его неустанных слуг. Разбитые и подавленные, тау убрались прочь, ускользнув в обычной для бродяг и воров манере. Не сумев захватить честный мир Гравалакс, спустя несколько часов после поражения от Имперской Гвардии они ретировались, и не только из города, но и с самой планеты. Они в спешке погрузились на свои космические корабли и вернулись туда, откуда пришли, чтобы никогда более не беспокоить нас.

Можете быть уверены, последующие поколения были достаточно осторожны, чтобы не повторить ошибок своих предков и оставаться всегда настороже. Теперь отряды СПО пребывают в готовности, как только понадобится, защищать владения Его Святейшего Величества до последней капли крови, и нашей самой пламенной надеждой остается, что когда-нибудь этих мужественных воинов сочтут достойными занять место в благословенных рядах Имперской Гвардии.

Что касается каперов, в их отношении мы должны оставаться бдительными, потому как они все еще среди нас, раскидывают свою коварную сеть предательства…»

И так далее, и так далее…

Как вы поняли, заражение генокрадами до сих пор остается секретом, известным лишь немногим; а так как это либо агенты Инквизиции, либо высшие чины Имперской Гвардии, которые, вероятно, никогда уже не вернутся в сие никудышное местечко, эта тайна останется тайной. Что же касается того, почему это столь важно…

Эпилог

Истории гораздо чище, чем настоящая жизнь. У историй честные, счастливые финалы, но все, что остается в реальной жизни, — это незаконченные дела.

Янни Ваконц, директор гололитических фильмов

Всю следующую неделю после наших приключений в подземелье мы с Эмберли почти не встречались, — у каждого было полно дел. Юрген поправлялся медленно, так что я лишился своей главной защиты против нудных мелочей моей работы и обнаружил, что как результат моя нагрузка резко увеличилась. Добавьте к этому упадок сил и небольшие ранения и поймете, почему я занимался едой, сном и перелистыванием бумаг. В один из вечеров зашел Дивас с бутылкой амасека, чем внес приятное разнообразие, и посвятил меня во все последние слухи (которые я, будьте уверены, после всего случившегося как можно старательнее пропускал мимо ушей, — нечего искушать судьбу).

— Никто не понимает почему, — сказал он, — но тау уходят.

Это я слышал и из других источников, гораздо более надежных, благодаря моим связям в ставке лорда-генерала, но все равно кивнул, пока наливал нам еще по одной.

— Ну, это же ксеносы. Кто знает, почему они поступают так, а не иначе?

Это действительно было непонятно, даже после объяснений Донали, но он, похоже, знал, что говорил, и Эмберли позже подтвердила его правоту, так что перескажу, как могу.

Видите ли, будучи эксцентричными маленькими засранцами, они, похоже, не ищут драки ради нее самой. Насколько я смог понять, они решили, что, раз уж мы твердо намерены довести дело до кровавой мясорубки, только бы удержаться на этом жалком шарике, они уж лучше просто отдадут его нам. Сами же уберутся и займутся чем-нибудь более продуктивным, до тех пор пока нам эта планета не наскучит или нас что-то отвлечет, и тогда они смогут вернуться, когда мы не сможем как следует сразиться за это местечко[56].

А у нас пока была другая забота — рой-флотилия, если, конечно, он действительно приближался.

В любом случае, думаю, вы поймете, что я был приятно удивлен, когда пришло приглашение от Эмберли на ужин в хорошем ресторане на набережной, в квартале, чудом избежавшем разрушения. Честно говоря, я не рассчитывал когда-либо еще ее увидеть (с этим предположением, как и со многими другими, я попал впросак).

— Как там Юрген? — спросила она, поднося ко рту аппетитный блинчик с копченым угрем.

Тронутый ее заботой, я рассказал, как он поправляется, и в свою очередь поинтересовался состоянием ее спутников (как оказалось, они чувствовали себя достаточно хорошо: Рахиль встала на ноги и остается все такой же чокнутой, как и раньше, а Орелиус уже вернулся на свой корабль).

— Рада слышать, что он в порядке. Он выдающийся человек.

— Он, несомненно, необычен, — согласился я, смакуя местный марочный алкоголь, который она где-то раздобыла, — легкий и пряный, он отлично подходил к еде.

Эмберли улыбнулась:

— Даже более, чем вы думаете. — Что-то в тоне ее голоса насторожило меня, и я стал внимательнее прислушиваться к ее словам. Это уже была не просто болтовня. — Вряд ли мы выбрались бы из туннелей, если бы не он.

Мне вспомнилась моя отчаянная дуэль с патриархом.

— Если бы он не раздобыл где-то мелтаган… — начал я, но она оборвала меня на полуслове:

— Я говорю не об этом. Вы знаете, что такое «пустой»?

Я, наверное, выглядел сбитым с толку, потому что она решила объяснить:

— Они крайне редки; более редки, чем псайкеры.

— Вы полагаете, что Юрген псайкер? — спросил я, невольно издавая смешок и слегка отодвигаясь, чтобы позволить официанту забрать мою тарелку. Такая идея меня здорово позабавила.

— Нет. Наоборот. Он пустой, я уверена, — заявила Эмберли, а я пожал плечами:

— Ничего не понимаю.

— Пустые, они вроде антипсайкеров, — объяснила она. — На них не действуют псайкеры или создания варпа. Они блокируют телепатическое общение. Вы видали, как отреагировал на него патриарх…

— Он отшатнулся, когда Юрген подобрался поближе, — произнес я. — Да и Грис отчаянно старался держаться от него подальше.

Эмберли кивнула:

— Именно. Присутствие вашего помощника разрывало телепатическую связь выводка.

— Это многое объясняет, — сказал я, вспоминая несколько инцидентов, имевших место в прошедшие годы, которые тогда показались мне интригующими и в которых, как я теперь понял, наблюдалась определенная последовательность. Действительно, сопротивляемость моего помощника психическим атакам всегда была на высоте. — Когда вы поняли?

— Сразу, как увидела его, — призналась Эмберли. — Когда Рахиль грохнулась в обморок, пока Юрген пытался помочь ей забраться в «Саламандру».

Во мне стало зарождаться нехорошее предчувствие.

— Вы собираетесь его рекрутировать для себя? — спросил я. — Раз он способен одним взглядом смущать демонов и колдунов, вы вряд ли оставите его заваривать чай комиссару Имперской Гвардии.

Она снова улыбнулась, как будто ее что-то забавляло.

— Инквизиция — это странная организация, Кайафас, — сказала она. — Она не похожа на Гвардию, где все едины против общего врага и можно рассчитывать на боевых товарищей и командную вертикаль.

Тогда я еще не знал, о чем она говорит, но с тех пор мне пришлось иметь больше контактов с Инквизицией, чем хотелось, и уж поверьте мне на слово, она была права, и вы счастливчик, если вам не приведется выяснять это на собственной шкуре.

— Мы не очень-то стремимся делиться нашими возможностями и средствами, потому что никогда не знаем, кому в ордосах мы можем доверять. Так что я пока оставлю его там, где он есть. Так безопаснее.

Как вы понимаете, сказать, что я был ошеломлен, услышав это, значит не сказать ничего.

Я, было, подумал, что она шутит, пока не присмотрелся к ее глазам. Синие и бесхитростные в этот момент, они сияли искренностью, которую невозможно было бы подделать (поверьте, уж в этом-то я эксперт).

— Безопасность? В боевой части Гвардии?

— Я могу снова отыскать вас, если понадобится. Любого из вас.

В тот момент я чувствовал себя настолько растерянным, что все значение этих слов до меня тогда так и не дошло.

— Но если я включу его в свой штат, он привлечет к себе внимание. Которого я предпочла бы избежать[57].

— Понятно.

В действительности ничего мне было не понятно, но до меня дошло, что пока не стоит беспокоиться о том, что у меня отберут Юргена. Еще я отметил для себя, что, пока он рядом, никакой псайкер не пронюхает те тайны, которые я предпочел бы оставить погребенными в своем сознании. Так что к карамельному крему, составлявшему мой десерт, я приступил с должным энтузиазмом.

— Ну и отлично, — ухмыльнулась Эмберли, и на ее лице снова появилось то озорное выражение, которое так нравилось мне. — К тому же с Рахиль и так-то непросто сладить, и мне не слишком понравится, если она каждые пять минут будет падать в обморок.

— Уверен, не понравится, — сказал я. Повисла неловкая пауза, так что я поспешил сменить тему: — Вы слышали об отступлении тау?

Она кивнула.

— Эль'сорат все еще настаивает на том, что этот мир принадлежит им по праву, но пока они согласны поддерживать статус-кво. Похоже, игру в гляделки мы выиграли. — Она пожала плечами. — К тому же они напуганы перспективой тиранидского нашествия, даже если не хотят этого признавать. За несколько сотен лет они не раз вступали в схватки с осколками флотов и не питают иллюзий касательно того, что будет представлять из себя полномасштабное вторжение.

Меня самого передернуло, когда я представил себе это.

— Они не станут держаться за эту планету ввиду такой перспективы, — заключила Эмберли.

— Если уж говорить об этом… — Я осторожно откашлялся. — Не уверен, но те следопыты… Вы понимаете…

— Какая нам разница? — Эмберли с удовольствием ценителя пригубила вино. — Если и так, это на несколько последующих поколений привлечет тиранидов к ним, а не к нам. А за это время мы сможем найти способ использовать внутренние проблемы Империи Тау в собственных целях.

— Тогда за нас, — сказал я, поднимая свой бокал, — и за смятение наших врагов.

— И успех наших друзей. — Бокалы звонко ударились один о другой, и Эмберли снова улыбнулась мне. — За начало прекрасной дружбы.

Да, именно так, не говоря, конечно, о жизни, полной беготни, стрельбы и выворачивающего внутренности страха. Но, оглядываясь назад, я должен сказать, что она сделала все, чтобы оно того стоило.

И на этой некоторым образом лестной ноте эта часть архива Каина подходит к логическому концу.

Эхо гробницы

Если и существует основной принцип, который я изучил за более чем столетие скитаний по галактике, сражаясь с врагами Императора (всякий раз, когда я не мог избежать этого), то это "выживать лучше одному". Три простых слова, которые были мне очень полезны на протяжении многих лет; применяемые с умом, они сделали мои комиссарские обязанности намного легче, чем они могли бы быть. К сожалению, эта фраза недоступна для понимания Адептус Механикус, что почти стоило мне жизни.

Думаю, мне лучше объяснить. К концу 928 моя незаслуженная репутация героя оказалась настолько нелепо раздута, что я наконец привлек внимание высшего руководства комиссариата, которое решило, что человек моих очевидных талантов будет зря пропадать на службе в какой-то непонятной артиллерийской части, куда я так тщательно устраивался в надежде просидеть всю жизнь, служа Императору как можно дальше от любого настоящего сражения. Как оказалось, благодаря абсолютному невезению мне удавалось попадать в передряги так много раз, с каждым удобным случаем сгущая тучи незаслуженной славы, что для всего сектора я стал воплощением удалого героя, которыми комиссары в принципе не должны были бы быть. (Большинство полков расценивает нас как нечто родственное смотрителям механизмов в транспортном соединении — иногда необходимые, иногда полезные, но в основном избегаемые).

Соответственно я оказался за бумажной работой в штабе бригады, что вначале казалось для меня подарком лично от Императора. У меня был хороший удобный кабинет с приемной, в которой скрывался мой помощник Юрген, сдерживавший всех, кроме самых настойчивых посетителей, своей целеустремленной преданностью в следовании приказам настолько буквально, насколько это возможно, а также ужасающим запахом тела. Некоторое время мне казалось, что дни моего панического бегства от генокрадов, культистов Хаоса и разъяренных от крови орков были окончены. Но конечно, всё это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Штабные офицеры были рады обнаружить, что среди них находился добросовестный герой (по крайней мере, они в это верили), а это означало, что каждый раз, когда они нуждались в независимом комиссаре для сопровождения при выполнении некой особенно опасной или безрассудной миссии, они посылали за мной.

Благодаря моему острому инстинкту самосохранения, мне каждый раз удавалось вернуться, что, в свою очередь, только заставляло их полагать, будто я был величайшим человеком со времен Махариуса, и как только они придумывали нечто достаточно смертельное, то тут же давали мне еще более опасное назначение.

Я решил, что с меня хватит, и услыхав, что кто-то нуждался в связном с ротой Астартес, вместе с гвардией проводившими операцию по очищению аграрного мира в далеком районе на краю нашего сектора от еретиков, решил вызваться добровольцем. После моей последней небольшой прогулки, во время которой я спасал заложников с пиратской базы Эльдар, мне подумалось, что немного тихой дипломатии будет именно тем, в чем я нуждался.

— Вы не находите, что это будет немного… банально? — подняв косматую белую бровь, спросил генерал Локрис — приветливый старый хрыч, который мог бы мне даже нравиться, если бы не прикладывал таких усилий, чтобы угробить меня.

Мы вместе обедали в его личных покоях, умение повара служило мне компенсацией обществу генерала, и у меня было стойкое подозрение, что это демонстративное высказывание имело целью изменить мое решение. Я взял еще одну порцию идеально приготовленной салмы, чтобы дать себе время придумать приемлемый ответ.

— Ну, это будет интереснее, чем перекладывать файлы данных, — сказал я, печально улыбаясь. Это довольно хорошо соответствовало образу Каина — "Человека Действия", и он благосклонно кивнул.

— Кроме того, — продолжил я, не видя никакого вреда в грубой лжи, — когда мне еще выпадет шанс пойти в бой вместе с Астартес? — Никогда, если у меня все получится, но Локрису не нужно было об этом знать. Он с энтузиазмом закивал такому видению будущего, придя в восторг от моих слов, и сделал необыкновенно большой глоток из стакана, чтобы восстановить самообладание.

— Совершенно верно, мой мальчик. Какой опыт можно получить! — Он вновь потянулся к напитку, становясь спокойным и задумчивым. — Во имя Императора, если бы я был на сто лет моложе, то и сам бы пошел добровольцем.

— У меня не осталось здесь никаких срочных дел, — продолжил я. — Юрген сможет позаботиться о рутинных делах, в то время как я буду отсутствовать. — Я бы, конечно, предпочел взять его с собой, но остерегался того впечатления, которое он мог произвести на генетически модифицированных сверхлюдей Астартес, и поэтому не хотел подрывать доверие к себе еще до того, как начнется мое задание. Кроме того, пока он был здесь, у него была возможность прикрыть мне спину, удостоверяясь, что меня не назначили на еще какие-то самоубийственные миссии. Я знал, что-то затевалось, и именно поэтому столь нетерпеливо ухватился за это дипломатическое назначение. В этот раз, что бы ни придумали Локрис и компания, я не буду принимать в этом участия.

— Вы должны достичь системы Виридия приблизительно через месяц, — сказал генерал. — Я не думаю, что еретикам удастся продержаться дольше этого срока, но даже если у них и получится, вы должны будете возвратиться сюда не более чем через двести дней.

— На все воля Императора, — сказал я, мысленно напоминая себе оставаться на задании как можно дольше. Возможно, у него не было определенной причины для того, чтобы я прибыл к тому времени, но никогда нельзя быть уверенным.

* * *

Первым, что меня удивило, было транспортное судно, на которое я был направлен. Вместо военного корабля или грузового судна, с которыми я довольно близко познакомился за годы метаний из одной зоны военных действий в другую, я обнаружил шаттл, состыковывающийся с легким грузовым судном, имеющим безошибочно узнаваемый символ Адептус Механикус. Казалось, они ожидали меня. Там находилась почетная стража их аугметически модифицированных войск, выстроенных у стен стыковочного отсека, и широко улыбающийся техножрец с несколькими мехадендритами, лениво колышущимися на плечах, ожидавший у люка шаттла. Как только я спустился, он протянул мне руку для пожатия, и, приняв ее, я был удивлен тем, что это была все еще неаугметированная плоть.

— Комиссар Каин, — сказал он. — Добро пожаловать на борт. Я магос Килиан, глава экспедиции, и это действительно огромная честь. Конечно, мы слышали о вас, и должен сказать, мы очень польщены тем, что вы будете путешествовать с нами.

— Экспедиция? — Сказал я, пытаясь не обращать внимания на внезапную дрожь в глубинах живота. — Я считал, что мне поручили быть связным между гвардейцами и тактической группой Цивилизаторов в системе Виридия.

— Разве они вам не сказали? — Смятение, раздражение и веселье поочередно сменились на лице Килиана. — Что ж, предполагаю, это будет для вас введением в курс дел. Мы встретимся с боевой баржей Цивилизаторов в системе Интеритус, поскольку, очевидно, какой-то канцелярский трутень подумал, что если мы вас подбросим и передадим им, то это сэкономит ваше время.

После небольшой заминки он выудил из безупречно белых одежд инфопланшет и какое-то мгновение играл с ним.

— Следующий запланированный рейс в Виридию будет через три недели. Учитывая ожидание прибытия баржи на орбиту Интериус Прайм, вы должны быть там… — он опять сверился с планшетом, делая несколько быстрых вычислений, — приблизительно на тридцать шесть часов раньше них. Конечно, если течения варпа будут благоприятными.

— Конечно, — сказал я. Я не был уверен, чувствовать ли мне облегчение или злость. С одной стороны, я мог бы провести три дополнительные недели на окольном рейсе в одному Императору известное место, но, с другой стороны, во время перелета мне не пришлось бы опасаться того, что Локрис и компания всё-таки найдут новый и изобретательный способ лишить меня жизни. В конце концов, это был приемлемый обмен. Я улыбнулся и кивнул со всем проявлением вежливого интереса, какой только смог в себе найти. — Я надеюсь услышать всё об этой вашей экспедиции.

Сервитор торопливо прошагал позади меня к люку шаттла, чтобы забрать мой вещмешок, который я по привычке оставил лежать там, неосознанно предполагая, что им займется Юрген. Килиан нетерпеливо кивал, пока мы проходили мимо рядов безупречных техногвардейцев, стоявших на вытяжку и с хеллганами в руках. Они выглядели достаточно парадно, думал я, но ни в коем случае не был уверен в том, что их искусство сражения будет сравнимо с мастерством настоящих гвардейцев.

Как оказалось, мне лично придется увидеть, насколько эффективными они могут быть, и если бы я это вовремя понял, а также то, насколько ужасен враг, я бы, конечно, тут же вежливо поблагодарил техножреца за предложение и без раздумий убежал бы в шаттл. Но, конечно же, я этого не сделал и просто продолжал идти возле него, беспечно не осознавая, что все мы были на гиблом рейсе.

* * *

Несмотря на предчувствия, сама поездка оказалась в высшей степени приятной. Разительным контрастом к стандартным условиям на борту военных кораблей, к которым я привык, "Благословение Омнисии" больше походило на роскошный лайнер. У меня была хорошо оборудованная каюта с парочкой парящих киберчерепов, спокойно жужжащих в углу, которым больше нечем было заняться, кроме как стремительно носиться в поисках того, что я попрошу, и первой в этом списке была кухня. Для меня это было настоящим сюрпризом, ведь, по моему опыту, техножрецы имели склонность не волноваться о таких вещах, считая потребность в регулярном принятии пищи неприятным воспоминанием об их телесном происхождении или еще какой-то ерундой. Когда я первый раз спускался в общественную столовую, я готовился к встрече с тарелкой виридийской солянки или чему-то равному по не аппетитности, — только для того, чтобы обнаружить приятно обставленный зал, конечно, не выглядевший как заведение в модном отеле, но который тут же поразил меня аппетитным ароматом жареных гроксов.

Я все еще наслаждался первой трапезой на борту, когда мимо меня прошел Килиан, неся в одной руке тарелку с гроксами и свежими овощами, огромный кубок шербета в другой и кружку горячего рекафа, свисающей с мехадендрита. Я махнул ему, чтобы он присоединился ко мне, и после краткого обмена любезностями, он начал говорить об их рейсе.

— Нет никаких причин, по которым вам не следует знать, куда мы направляемся, — сказал он бодро, свободный мехадендрит нырнул в полы одежды за инфопланшетом. Он положил его на стол и продолжил управлять им механической конечностью, в то время как его настоящие орудовали ножом и вилкой с завидным энтузиазмом. Появилась звездная карта, система Виридия находилась на самом краю дисплея, а маленькая, мрачная звездная тень расположилась по центру экрана.

— Выглядит заманчиво, — сказал я с тяжелой иронией. К моему удивлению, Килиан хихикнул.

— Скорее всего, не так ли? — сказал он, изменяя масштаб изображения так, что система назначения заполнила экран. Горстка темных и без атмосферных миров вращалась вокруг распадающейся звезды, иссушенной до пепла, когда она стала сверхновой миллионы лет назад, забрав вместе с собою в забвение всю существовавшую там жизнь прежде, чем сжаться обратно в угрюмые, охлаждающиеся и тлеющие угли, возле которых все еще дрейфовало несколько скал.

— Это система Интеритус, — сказал он. — Уверен, вы согласитесь с тем, что она хорошо названа. (с латыни Interitus переводится как "гибель", "уничтожение" — прим. перев.)

Я кивнул.

— Ума не приложу, чего вы хотите от этого места, — признался я. — Не говоря уже о том, почему орден Астартес выводит боевую баржу из зоны военных действий, чтобы встретить вас.

Килиан просиял и указал на самый большой кусок скалы в системе.

— Это Интеритус Прайм. Вся система была исследована эксплораторами в двадцать восьмом тысячелетии. Но информация весьма отрывочна, и то, если верить оставшимся отчетам.

— Ваши отчеты тянутся настолько далеко? — не смог сдержать я нотки скептицизма в своем голосе.

Это был с трудом представляемый Золотой Век, когда Император все еще ходил среди людей, а Империум был молод, энергичен и обладал неоспоримым превосходством в Галактике, вместо того, чтобы быть расколотым ересью и окруженным со всех сторон зловещими силами.

Килиан кивнул.

— Конечно, только фрагментами. Но подсказки все еще могут найти те подготовленные, кто будут довольно долго размышлять над этим и доверятся благосклонности Омниссии.

— И вы считаете, что там остались какие-то ценности? — сказал я. Было мало причин, по которым судно, полное механикумов, тащилось бы сюда через весь сектор, также как трудно было догадаться, что именно в том коротком отчете привлекло их сюда. — Возможно, существенное скопление археотеха?

— Возможно, — кивнул Килиан, очевидно, довольный моей проницательностью. — Но мы не будем знать точно, пока не доберемся туда, не так ли?

— Думаю, что так, — уступил я, обратив свое внимание к десертам.

* * *

Остальная часть рейса прошла довольно приятно, хотя на борту я мало с кем общался, не считая Килиана. Естественно, я стремился быть в компании техногвардейцев, с которыми у меня было немного больше общего. Я обнаружил, что, несмотря на их аугметические усилители и преданность культу машины, кои я находил несколько смущающим (я и в лучшие времена было немного нетерпим к тем, кто нарушает покой Императора, не говоря уже о тех, кто считал его тикающей машинкой), они были такими же дисциплинированными профессионалами, как и любые воины, с которыми я служил. Более того, они слышали обо мне и верили в каждое слово о моей репутации. Думаю, единственным их недостатком было то, что, будучи своего рода вассалами механикус, у них отсутствовали деньги как таковые, поэтому я не находил применения для своей колоды карт. Однако их командир, лейтенант Таркус, был страстным игроком в регицид и достойным оппонентом, поэтому я мог оставаться в форме, пока наш корабль двигался сквозь варп к тому, что могло скрываться в нашем месте назначения.

Именно Таркус наконец обратил мое дремлющее внимание к "боевой барже"; казалось, что несмотря на мое явное беспокойство, ее внушительная огневая мощь не должна была быть развернута на мои "укрепления".

— Во имя Омниссии, нет! — сказал он, небрежно съев одного из моих "копейщиков" внезапным фланговым маневром, который я должен был бы заметить. — Она движется, чтобы уничтожить повстанческие базы на Виридии Секундус.

Я серьезно кивнул, притворяясь, будто читал планшет с брифингом о тактической ситуации в системе Виридия. По всему получалось, что еретики взяли под свой контроль больше, нежели главный мир.

— Они соединятся с нами только для того, чтобы передать отделение космических десантников. И, конечно же, подобрать вас.

Это было уже что-то, хотя к потенциальной угрозе, достаточно мощной, чтобы понадобилось отделение космодесантников, нельзя было относиться несерьезно.

Я утешил себя мыслью о том, что в любом случае это были не мои проблемы, я буду в безопасности на борту одного из сильнейших судов в космосе и очень далеко от Интеритус Прайм до того, как кто-то полезет туда за археотехом. Я рассудительно кивнул, затягивая время, и сделал маневр "солдатом", надеясь вытянуть его "экклезиарха" с позиции.

— Уверен, вы будете чувствовать себя в большей безопасности в их окружении, — вежливо сказал я. — В конце концов, невозможно быть слишком осторожным.

Как я и надеялся, та часть его лица, которая не была сделана из металла, явно залилась краской. Он решил, что в этих словах содержался намек насчет его бойцов и двинулся несколько поспешно, создав брешь, которую я смогу использовать на протяжении нескольких последующих ходов в игре.

— Я не вижу, имеет ли это какое-либо значение, — сказал он немного спокойнее. — Мои парни могут справиться со всем, что галактика противопоставит нам.

— Не сомневаюсь в этом, — сказал я. — Из того, что я видел, их бы приветствовали в Гвардии.

Таркус кивнул, поскольку я перемещал свою "прибрежную цитадель", делая то, что, как я наделся, даст шанс победить в три следующих хода. Я подождал, пока он обдумает свой ответ, и прибавил:

— Но магос Килиан, очевидно, не разделяет моей уверенности.

Таркус почти повалил своего "экклезиарха". Он подобрал его и переместил, упустив свой единственный шанс блокировать мою атаку. Его челюсти сжались.

— Вопрос не в уверенности, — сказал он. — Есть… давнишние обязательства.

Как вы можете себе представить, от этого я приободрился, хотя и не догадывался, какой договор мог существовать между орденом Астартес и Адептус Механикус.

Не сомневаюсь, что сумел бы выпытать немного больше у Таркуса в отведенное ему время, но я решил больше в тот вечер не давить на него (настроившись, не взирая на превосходный навык противника, на комфортную победу, и желая насладиться ею). Однако к тому времени, как мы смогли бы договориться о следующем поединке, он будет уже мертв.

* * *

— Вот и она, — Килиан махнул рукой в сторону бронированного окна, доминировавшего над дальним концом корабельного зала. За ним судорожно мерцала умирающая звезда, отбрасывая на нас тусклое синеватое сияние, напомнившее мне об осенних сумерках. Пылающую сферу частично искажала тьма, а перед нами вырастала планета, до которой мы столь долго добирались.

Ее ландшафт был скрыт во тьме, но над горизонтом просачивалось достаточно тусклого света от звезды, чтобы я мог различить разрушенную пустошь, растрескавшуюся от невообразимой температуры и изрытую кратерами. Я думал лишь о том, насколько старым должно быть это место, если оно теперь казалось почти гладким после огненного преобразования, а оспины на ее лице были работой целых эпох. Несмотря на ужасное однообразие пейзажа, я не мог отрицать, что в нем было какое-то пустынное великолепие, и когда я взглянул на него, мою душу затронул слабый холод сродни страху.

— Это определенно… впечатляюще, — согласился я. Тем не менее, меня охватило смутное чувство смятения, и я порадовался тому, что скоро буду переправлен на боевую баржу Цивилизаторов и в течение одного-двух дней навсегда покину эту систему.

— Мы уже начали устанавливать базовый лагерь, — продолжил Килиан. Я напряг взор в указанном им направлении. Некоторое время я не мог ничего различить, а затем заметил слабую вспышку света — во многих километрах под нами один из шаттлов запустил двигатель. — Думаю, вы будете впечатлены.

— Не сомневаюсь, что буду, — согласился я, про себя благодаря Килиана за выказываемую им до сих пор скрытность, что почти наверняка означало, что мне не придется покидать безопасности корабля. — Но, уверен, вы не хотите, чтобы я попал в ваше подчинение.

— Ну…, - заколебался Килиан, явно разрываясь между двумя противоречиями и не уверенный до конца в том, правильно ли он сейчас поступает. — Очевидно то, что мы исполняем задание Омниссии. Обычно мы и мечтать не могли о вовлечении постороннего…

"Ну, началось", подумал я со зловещим чувством внезапной слабости в глубинах живота. Репутация героя вновь собиралась огреть меня прямо по затылку. Техножрец откашлялся.

— Но даже со всем вашим огромным солдатским опытом, вы и правда думаете, что лейтенант Таркус будет прислушиваться к вашим советам?

— Лейтенант Таркус показался мне человеком, не слишком нуждающимся в советах кого бы то ни было, — мягко сказал я, а в душе проклинал себя за то, что прошлым вечером подорвал его уверенность в себе. — А если даже и будет нуждаться, то уверен, что когда сюда прибудет контингент Астартес, они смогут посоветовать намного больше моего.

— Да, это верно, — Килиан вновь деликатно откашлялся. — Но, технически, их будет возглавлять сержант, не так ли?

Ну конечно же. И Таркус будет слишком упрям, чтобы спросить мнения у находящегося ниже его по званию командира взвода — именно теперь, когда его гордость и так уязвлена. И это несмотря на то, что за плечами у космодесантника, возможно, были десятилетия сражений, и что он в любом случае откажется подчиняться любому, не входящему в его Орден. Внезапно у меня возникло дурное предчувствие насчет тех штабных проблем, с которыми мне придется столкнуться на Виридии, и на мгновение у меня появились сомнения насчет того, правильно ли я поступил, пойдя добровольцем.

Ну да ладно. Зато здесь я могу получить заодно и небольшую практику. Все равно, пока не прибудет баржа, мне будет совершенно нечем заняться.

— Конечно, я постараюсь помочь, — сказал я. — Что, если я с ним переговорю?

— Правда? — Килиан выхватил несколько канапе с подноса проходившего мимо сервитора и предложил одно мне. — Мы были бы очень благодарны. Таркус, конечно, замечательный молодой человек, но очень уж упрямый.

— Где он? — спросил я, укусив деликатес. — Всё еще в казармах?

— Во имя Омниссии, нет, — улыбнулся Килиан и указал на планету. — Он уже там.

* * *

Как оказалось, моя жизнь будет спасена только из-за вмешательства самой судьбы, но, спускаясь в шаттле на поверхность Интеритус Прайма, я об этом еще даже не подозревал. Я был обижен из-за того, что должен тащиться туда по бессмысленному поручению. Технически, я совершенно не имел власти над Таркусом, поскольку он не входил в состав Имперской Гвардии, но Килиан, казалось, не придавал этому значения, уверенный в том, что молодой офицер будет достаточно впечатлен моей нажитой мошенническим путем репутацией, чтобы прислушиваться ко всем моим советам. Он был очень благодарен за мою помощь и не переставал говорить мне об этом с соседнего кресла во время спуска до тех пор, пока я, наконец, не прикинулся, будто разглядываю пустынный пейзаж под нами, чтобы он замолчал хоть на пару минут.

По правде говоря, через некоторое время мой интерес стал настоящим, хотя ландшафт казался несколько смазанным. Чем ближе мы приближались, тем неприветливее становился лишенный воздуха пейзаж. Теперь уже можно было различить меньшие кратеры, а тонкие паутинки теней пролегали в пропастях, настолько глубоких и широких, что могли поглотить целый блок города-улья. Шаттл продолжал снижаться, и я начал задаваться вопросом, обращал ли пилот внимание на высоту, хотя я и знал, что это был сервитор, который по самой своей природе был бдительным. Конечно, существовала малая вероятность сбоя, и я уже подсознательно напрягся в ожидании столкновения, которое, впрочем, так и не наступило.

— Разве мы не летим несколько низковато над землей? — рискнул я спросить через некоторое время, и Килиан лениво улыбнулся.

— Думаю, что да, — сказал он, не выказывая никаких признаков беспокойства. Что ж, я не собирался выставлять себя дураком перед магосом, поэтому просто пожал плечами с самым лучшим выражением будничного безразличия, которое только смог изобразить.

— Я тоже так считаю, — сказал я. Несколько мгновений спустя причина такого его спокойствия стала ясной даже для меня. Серая дымка вдали, которую я принимал за горизонт, постепенно стала приближаться, вырисовываясь перед нами подобно грозовому фронту, и я понимающе кивнул. Мы садились в одну из тех громадных расселин на поверхности планеты, которые уходили в землю, по крайней мере, на несколько сотен метров. — Насколько она глубока?

— Около восьмисот километров, — небрежно сказал Килиан. — Это глубочайшая пропасть на планете.

Он вытащил правой рукой из мантии полную флягу, а с помощью мехадендрита достал кружку.

— И поэтому, пока мы не сели, надеюсь, вы не откажетесь от рекафа.

Я не отказался; после всего этого, думаю, я заслужил кружечку.

Тусклый свет умирающей звезды к настоящему моменту иссяк, но отблесков огней двигателя было достаточно, чтобы я смог различить некоторые детали той невероятной трещины. Мимо иллюминатора мелькали слои разных наслоений — тонкие линии оттенков, отмечающих в этой глубокой ране тиканье неких геологических часов, и несколько раз мне казалось, что я мельком увидел что-то белое. Возможно, это были окаменелости существ, умерших за миллионы лет до того, как, в свою очередь, умерла сама планета. Эта мысль была печальной, и я попытался отвлечься от размышлений о смерти и вечности при помощи обычного разговора.

— Теперь я вижу, почему вы считаете это место таким особенным, — рискнул сказать я спустя некоторое время. — Оно весьма…

Я напрасно старался придумать какое-то подходящее прилагательное, но всё равно закончил несколько неубедительным "впечатляюще". Килиан гортанно хихикнул. Должен сказать, что из всех виденных мною техножрецов он, безусловно, был не только самым приятным, но и наиболее нетипичным для своего вида. Эти факторы наверняка были весьма связаны между собой, и над этим стоило поразмышлять.

— Думаю, мы все еще можем удивить вас, комиссар.

Честно говоря, насчет этого я сомневался, но должен признать, он оказался прав.

Мое первое ощущение, что эта пропасть была даже больше, чем казалась на первый взгляд, подтвердилось слабым светом снизу, который через некоторое время перерос в актиническое сияние нескольких огромных прожекторов, установленных на опорах вокруг временной посадочной площадки. Наш шаттл мягко сел в самый центр выровненной территории, и Килиан вскочил со своего места, желая поскорее выбраться наружу. Он уже собирался было нажать руну, опускающую трап, когда я вспомнил, что на этом мире не было воздуха.

— Погодите! — Крикнул я, срываясь с глубокого кресла, которое вдруг оказалось очень неудобным, когда мне пришлось впопыхах с него вставать. Возможно, у него и были какие-то аугметические улучшения, позволявшие ему обходиться без воздуха, но их не было у меня. Килиан улыбнулся.

— Я же говорил, что вы будете удивлены, — сказал он, когда шаттл разгерметизировался с громким шипением. Но это был звук уравновешивающегося давления, понял я вместе с накатившей на меня волной облегчения, а не так знакомый мне звук взрывной декомпрессии, с которым "Рука Мести" запустила торпеду в середину корабля во время осады Перлии. В шаттл стал просачиваться холодный разреженный воздух, усиками тумана унося внутреннее тепло. Так как большую часть службы я провел вместе с валлхальцами, которые любили тренировки на открытом воздухе, то нашел холод терпимым, хотя и странно удручающим.

— Ну да, — признал я. — Хотя не думаю, что вы пробыли здесь достаточно долго, чтобы создать атмосферу.

Я последовал за ним вниз по трапу, под моими ботинками хрустнул гравий с примесями пепла.

— Не пробыли, — Килиан потер руки, хотя я не мог с уверенностью сказать, сделал он это от холода или же от энтузиазма. Наверное, и от того, и от другого. — Значит, уже насчет этого обзорные доклады были правы.

— Но почему газы не замерзли? — спросил я. Даже если бы слабое солнце давало достаточно тепла, чтобы не дать им превратится в лед, его лучи все равно не достали бы сюда, а сам мир слишком долго был мертв, чтобы в его ядре сохранилось тепло. Когда я говорил, из моего рота вырывались облачка пара, хотя мимоходом взглянув на Килиана, я у него подобного не заметил.

— Вот именно! — сказал Килиан так, будто я был его любимым учеником, и прошел между двумя прожекторами, следуя за четко различимым следом на рыхлой земле. Оказавшись вне яркого света, мои глаза приспособились к темноте, и я смог различить группу более тусклых огней на стенах пропасти. — Здесь должно быть нечто еще, испускающее энергию. Это единственное объяснение.

Сам не желая этого признавать, я оказался заинтригован. Приблизившись к огням, я увидел, что они были смонтированы в зеве широкой пещеры, к которой вел рукотворный скат из битого сланца, с носившимися по нему сервиторами. Я так никогда и не узнаю, заставил бы Килиана энтузиазм рассказывать дальше или бы он понял, что выдавал секреты адептус и замолчал, — потому что в это мгновение в зеве пещеры возник дико жестикулирующий молодой техножрец.

— Магос! — крикнул он, подпрыгивая на месте от волнения. — Мы что-то нашли!

Даже не спросив, что именно, Килиан понесся к зияющей дыре в стене утеса, достаточно большой, чтобы с легкостью вместить в себя весь шаттл целиком. Не желая терять проводника, я побежал за ним, уже очень даже заинтригованный.

Килиан притормозил только у входа и поспешил во тьму, окружавшую круг работ. Одетые в красную форму техногвардейцы почтительно столпились у границ освещенных областей, и я дал себе мысленную заметку сказать Таркусу, чтобы он переставил их немного подальше, так, чтобы их глаза были приспособлены к окружающему мраку и они были в состоянии различить врагов, приближающихся к шумным исследователям. Конечно, не было ни малейшего шанса, что здесь кто-либо появится, да и, кроме того, я знал, что у них были аугметические глаза, позволявшие отлично видеть во тьме, но на этой стадии службы я уже начал приобретать здоровое чувство паранойи, которая, как ничто другое, помогла мне прожить достаточно долго для того, чтобы уйти в почетную отставку.

Погрузившись следом за ним во мрак, я нашел этот путь достаточно легким, даже несмотря на нехватку освещения, в то время как Килиан создавал шума больше, чем орк в винокурне. Вдали стал виден еще один участок света, и я заспешил к нему, без труда различив там скопление людей в белых одеждах и красных формах. На дальней стене виднелись специфические рельефы, изображающие круг и линию, а подойдя ближе, я понял, что поверхность каким-то способом была доведена до матового блеска и гладкости, будто поглощая падающий на нее свет.

— Эти символы, без сомнений, принадлежат некронтир, — сказал высокий бледный техножрец, когда я вошел в освещенный круг. Он остановился и впился в меня взглядом, пока Килиан не махнул ему продолжать дальше. Конечно же, тогда это название для меня ничего не говорило, хотя, когда я, наконец, сообщу об этом Локрису, он покажет мне несколько файлов с высоким уровнем доступа, которые, впрочем, не заставят меня чувствовать себя лучше. По-моему, он думал, что если меня кто-то пытался убить без его помощи, то его обязанностью было сообщить мне, что именно это было.

— Это все очень интересно, брат Стадлер, — нетерпеливо сказал Килиан. — Но что насчет артефакта?

— Он здесь, — через мгновение сказал Стадлер, во время которого я ясно дал ему понять, что никуда отсюда не уйду. Круг света, окружающий нас, немного сдвинулся, движимый незнакомой мне техномагией, и осветил зев туннеля. Как и стена, арочный проход был совершенно гладким, сложенным из каменных блоков жуткой матовой черноты, только усиливавшей темноту вокруг.

— Мы начали спускаться туннелем, надеясь найти больше иероглифов, и натолкнулись на него. — Он позволил себе холодную улыбку. — Применимо к нашему эскорту, довольно таки буквально.

Из мрака появилась пара фигур в красной форме, одного угрюмого вида Таркуса было достаточно, чтобы я понял, кого имел в виду техножрец. Другой солдат пятился, его хеллган был нацелен на нечто, до сих пор находящееся во тьме за ними, и спустя мгновение показалось двое техножрецов, между которым находилось что-то металлическое. Оно было большим, — это я мог сказать прежде, чем оно попало на свет, — его поддерживала дюжина киберчерепов, втиснувшихся в промежутки его тела. Небольшая автономная частичка моего мозга отметила, что парни-шестеренки, по крайней мере, должны были отлично видеть во тьме, поскольку позади них освещение совершенно отсутствовало.

— Замечательно! — Килиан выглядел как сорванец утром Дня Императора, только что увидевший на вершине чаши игрушечных солдатиков, о которых давно мечтал. Я же мог бы придумать множество эпитетов, чтобы описать этот объект — начиная с "отвратительного" и заканчивая откровенной бранью. Он очень напоминал грязевого паука, только из металла, хотя по сравнению с этим даже одно из таких созданий показалось бы приятным. Из его головы торчали механизмы, а с раздутого тела свисало шесть конечностей. Даже бездействующий, он источал ощутимую недоброжелательность, окутавшую меня душащим одеялом.

— Что это у нас здесь? — склонился над ним Килиан, исследуя его мехадендритами. — Похоже на силовое ядро. Полностью бездействующее, конечно.

Он пожал плечами.

— Жаль, что ты не работаешь. Было бы интересно посмотреть, что ты умеешь.

"Интересно" было не совсем тем словом, которое использовал бы я, само собой разумеется. Остальные техножрецы согласно кивнули.

— Осмелюсь сказать, мы могли бы что-то соорудить. Возможно, фузионную бутылку… — Казалось, он внезапно вспомнил о моем присутствии и затих, вновь уставившись на меня.

— Вы уверенны, что это разумно? — спросил я. Все посмотрели на меня, и я пожал плечами, будто бы не обращая внимания на их очевидную враждебность. — Я не эксперт, но…

— Совершенно верно, не эксперт, — отрезал Стадлер. — Поэтому, пожалуйста, оставьте теологические заботы тем, кто в них сведущ.

— Ладно, — я пытался выглядеть настолько рассудительным, насколько мог. — Но могу я предложить, чтобы вы, по крайней мере, отложили попытку до тех пор, пока не прибудут Астартес?

И, конечно же, до тех пор, как я не окажусь как можно дальше от потенциальной опасности.

— Это, во всяком случае, сведет к минимуму риск для безопасности экспедиции.

— Экспедиция находится в совершенной безопасности, — вмешался Таркус, его голос был напряжен, и я проклял себя за то, что вновь ударил по его гордости. — Я не вижу причин откладывать содействие работе Омниссии.

После этого все споры превратились в чисто академические. Килиан, выдохнув, что-то пробормотал, и откуда-то из внутренностей машины раздался слабый щелчок.

— Ах, — сказал он. — Похоже на сцепление силы…

Внезапно из глубин паукообразного автомата выстрелил тонкий металлический щуп и погрузился в один из парящих киберчерепов. Между ними сверкнула синяя электрическая дуга, и сервитор безжизненно упал на землю, покатившись куда-то в угол.

— Замечательно! — снова сказал Килиан и вышел наперед, чтобы взглянуть поближе. Я сделал в точности наоборот, можете не сомневаться, и отступил достаточно далеко, чтобы быть уверенным, что между мною и зловещим устройством стояли Таркус и его солдат.

— Отойдите! — предупредил я, вытаскивая лазерный пистолет. После этого действия Таркус, казалось, вспомнил о моей репутации и трезво рассудил, что если я был обеспокоен, то и ему стоило последовать этому примеру. Солдат вновь поднял хеллган.

— Опусти его! — оскорбился Килиан. — Ты хоть представляешь, как важен этот артефакт?

Таркус и солдат подчинились, но я ни при каких обстоятельствах не собирался убирать оружие в кобуру. Прежде чем мы успели что-либо сказать, по пещере раздалось громовое эхо треска. Паук телепортировался, оставив после себя пустоту, которую тут же заполнил воздух, создав миниатюрные завихрения.

Мгновение мы смотрели друг на друга во взаимном недоумении.

— Куда он исчез? — спросил солдат; выражение озадаченности на его лице было почти комическим. Я покачал головой.

— Одному Императору известно, — сказал я.

— Он должен быть где-то поблизости, — сказал Килиан. — Как далеко тянутся эти туннели?

— Километрами. Мы только начали наносить их на карту.

Теперь Килиан выглядел так, будто на его новых солдатиков наступил взрослый до того, как ему выпала возможность поиграть с ними.

— Установим поисковый аппарат, — сказал он. — В конце концов, мы обязаны его найти.

— Если он не найдет тебя первым, — добавил я, прежде чем смог вовремя закрыть рот. Таркус, к его чести, сразу понял, что я имел в виду.

— Вы думаете, что это своего рода страж?

— Не знаю, — признал я. — Но это разумное предположение. Независимо от того, зачем именно он был построен.

— Я удвою количество часовых вокруг основного лагеря, — сказал Таркус.

Но у меня уже было неприятное чувство, что этого будет недостаточно.

* * *

Признаюсь, моим первым побуждением было найти какое-либо оправдание для того, чтобы сесть в шаттл и поскорее вернутся обратно в безопасность находившегося на орбите корабля. Хотя сделать это было не так-то легко: несмотря на откровенную неприязнь ко мне большинства техножрецов и уже ставшую будничной колючесть Таркуса, он оказался достаточно умным, чтобы понять, что тот, кто пережил столь много столкновений с врагом, как я, мог посоветовать ему что-то, к чему стоило бы прислушаться. Поэтому, несмотря на нетерпение, я провел большую часть дня, просматривая его планы по защите лагеря (которые, признаюсь, были достаточно хороши, хотя я исправил там несколько упущений, которые были очевидны только для людей, имевших опыт полевых действий). Все это происходило за несколько часов до того, как я связался с "Благословлением Омниссии" и сообщил им о своем возвращении.

Я как раз заканчивал разговор с командиром часовых, чье изображение плавало на дисплее гололита, когда выражение его лица изменилось.

— Погодите минутку, комиссар, — он обернулся, чтобы посоветоваться с кем-то вне поля видения камеры гололита. Когда он обернулся назад, его лицо выражало умеренное удивление. — Мы засекли всплеск энергии. Похоже, Астартес уже здесь.

Это были самые лучшие новости с момента посадки на грузовое судно. Я не сомневался, что они по-быстрому разберутся с металлическим пауком и все остальным, что могло скрываться здесь вместе с нами.

— Хорошо, — сказал я. — Если вы договоритесь о передаче моих вещей, то я полечу на борт баржи отсюда.

В конце концов, не было никакого смысла рисковать, ведь лететь на борту "Громового Ястреба" было всяко безопаснее, чем на невооруженном шаттле. Только что слегка удивленное, лицо офицера вдруг стало встревоженным.

— Неопознанный контакт, быстро приближается! Он атакует!

— Загрузи датчики данных! — приказал Килиан у моего локтя. Должно быть, кто-то на мостике подчинился, изображение в гололите внезапно изменилось, показывая нам усеянное звездами небо, которое можно было увидеть, только находясь над атмосферой. Его что-то пересекало — темный полумесяц, различимый на фоне темноты космоса лишь из-за угасания звезд, скрываемых им на краткие мгновения.

— Что, черт возьми… — начал я, а затем понял, что стою в полной тишине. Зловещий силуэт полыхнул вспышкой света, которая, ветвясь и распространяясь, мгновением позже окутала нашу обзорную позицию. Гололит потемнел.

— Их больше нет! — Стадлер стоял у соседней кафедры, его лицо исказил шок.

— Не может быть, — сказал я, уже чувствуя правдивость его слов в глубине живота. Килиан подтвердил кивком головы.

— Боюсь, он прав. Мы засекаем только облако обломков.

— Тогда нам остается только быть наготове, — сказал я, пытаясь говорить спокойным голосом. — Скоро здесь будет корабль Астартес, и этого будет более чем достаточно для этих налетчиков.

Хотел бы я быть уверен в своих словах.

— Пока никто не паникует, все будет хорошо.

Но, конечно же, мы паниковали.

* * *

Первая атака началась приблизительно час спустя, когда я говорил с Таркусом о возможности забаррикадировать обнаруженный нами туннель. Это, конечно, было чисто символически, но первым делом в Схоле тебя учат тому, что всё, что ты можешь сделать для того, чтобы твои войска почувствовали, будто инициатива переходит на их сторону — хорошо для боевого духа. Ведь было ясно, что после уничтожения нашего корабля боевой дух упал. Мы как раз разглядывали припасы, пытаясь найти что-то, что можно было бы использовать для нашей затеи, когда Таркус внезапно замолк посреди разговора.

— Вы слышите это? — спросил он. Я кивнул. Слабый скребущийся звук щекотал мои барабанные перепонки уже несколько мгновений, но пока он не упомянул об этом, мое сознание не обращало на него внимания. Это был звук, с которым я был настолько знаком, что мог без размышлений распознать его.

— Это всего лишь грызун, — сказал я. В моем огромном опыте подземных перемещений это был постоянный фон. Потом я вспомнил, насколько пустынен был этот мир, и что с тех пор, как мы прибыли сюда, не видели ни одного признака жизни. Я медленно вытащил лазерный пистолет. Таркус сделал то же самое, подхватив соседний прожектор другой рукой и направив его в окружающую темноту.

Сперва мне показалось, будто движется сам пол. Луч света отразился от слегка колеблющейся поверхности, напомнившей мне об солнечных лучах на океанских волнах, и затем с криком отвращения я начал стрелять. Металлический ковер, приближавшийся к нам, состоял из тысяч миниатюрных копий машины-паука, и эффект от лазерных импульсов, пронзавших их строй, был примерно такой же, как если бы я бросал камни. Хотя каждый выстрел и вознаграждался попаданиями и брызгами металла, их было так много, что даже с помощью Таркуса я не мог надеяться приостановить их движение.

— Первый взвод, ко мне! — приказал лейтенант, и через несколько секунд к нам присоединилась половина его гвардейцев в красном, направивших испепеляющий залп из хеллганов по несущемуся рою. Их строй начал ломаться, отметил я с моментальным облегчением, но они только обошли нас, как поток со всех сторон огибает скалу, и помчались на главный лагерь.

Они ударили по нему подобно цунами, копошась над драгоценным оборудованием и разрывая его на части металлическими челюстями. Гвардейцы и техножрецы панически разбегались, но многие из них были слишком медлительны, падали, и их накрывал отвратительный ковер несущейся смерти. Несколько секунд — и лишь пара приглушенных криков, быстро умолкших, стали единственными следами того, что они здесь были.

— Отступаем! — приказал я, рефлекторно принимая на себя командование, как я был обучен поступать в подобных случаях. Несколько рассеявшихся выживших перегруппировалось вокруг нас, среди них были Килиан и Стадлер. Бледный техножрец вытаращил глаза, наблюдая за роем автоматов, уничтожавших лагерь.

— Милосердный Омниссия! — выдохнул он. — Что это такое?

— Не знаю, — сказал я. — Я не достаточно осведомлен, чтобы рассуждать о подобных теологических заботах.

Это был удар по больному месту. Думаю, мне должно быть стыдно, хотя, признаюсь, я испытал тихое удовлетворение от его злобного вида. Я повел группу обратно к стене, надеясь, что если хотя бы наши спины будут прикрыты, машины не смогут обойти нас.

— Хорошее решение, — согласился Таркус, расставляя веером оставшихся подчиненных, чтобы создать заградительный огонь между нами и несущимся кошмаром. Стадлер достиг обсидиановой поверхности стены первым и вжался в нее спиной, будто надеясь отвоевать у пещеры несколько дополнительных миллиметров.

Через мгновение выражение его лица стало удивленным, из аугметического тела забила фонтаном кровь и смазка, будто его кто-то вспорол сзади. Я завертелся в поисках цели и внезапно увидел, как нечто возникало из его рассеченного трупа. Тихо жужжа антигравами, в воздухе парил ужасный скелет, бритвенно острые лезвия его пальцев были окрашены багряным цветом, а туловище оканчивалось длинным извивающимся хвостом, похожим на позвоночник. К еще большему ужасу, существо было сделано из того же мерцающего металла, что и паук и его миниатюрное потомство.

— Оно проникло сквозь стену! — один солдат бормотал в шоке, его лицо было белым, по крайней мере та часть, что еще состояла из плоти. — Оно проникло сквозь стену!

Он поднял хеллган и открыл шквальный огонь. Существо неторопливо полетело вперед, яростные лазерные импульсы взрывались в стене позади него, стирая выгравированные там загадочные символы. Со всё усиливающимся ужасом я понял, что залп был дан прямо по цели, но лазерные заряды просто прошли сквозь существо. Солдат все еще стрелял, его палец был на спусковом крючке, а рот раскрыт в паническом крике, когда парящий кошмар небрежно потянулся к нему и оторвал лицо. Крики внезапно оборвались, хвост существа выгнулся, пронзив солдата; его дергающийся труп висел там некоторое время, прежде чем свалиться на пол.

Группа немедленно распалась, солдаты и техножрецы бежали в панике туда, куда несли ноги. Я успокаивающе положил руку на предплечье Килиана, когда металлический вампир помчался за ними, небрежно разрезав несколько жертв, встретившихся ему по пути.

— Стой спокойно! — отрезал я. — Они стараются ввергнуть вас в панику!

Стратегия была очевидной: разделить всех и выследить нас одного за другим. Если мы будем оставаться вместе, то сможем прикрыть спины друг друга и здорово увеличить наши шансы на выживание.

Таркус также это четко понимал.

— Перегруппироваться! — взревел он несмотря на очевидное нежелание людей следовать приказам. Хеллган плевал почти наугад, несколько лазерных зарядов фактически попали в парящего вампира, уже довольно долгое время потрошившего еще одного неудачливого парня-шестеренку, но все же большинство выстрелов проходило сквозь него или же вообще летело мимо. — Немедленно перестроится, вы, отродья…

Его голос резко оборвался, перерастая в крик, когда его окутал заряд яркого зеленого света. На мгновение я увидел окровавленное месиво его внутренностей, он исчезал подобно плавящейся восковой свече, а затем испарился, будто его никогда и не было.

— Император Терры! — я обернулся, чтобы посмотреть, какие новые кошмары исторгло на нас это место, и мое тело свело от ужаса. По пещере шли худые скелетоподобные машины, стреляя отвратительными лучами по всем, кто еще оставался в живых.

Где бы ни прошли эти вестники смерти, гибли люди, испаренные их адским оружием или разрезанные на части боевыми лезвиями, прикрепленными к стволам.

Техногвардейцы, нужно отдать им должное, в основном хорошо себя показали, их хеллганы повалили двух или трех противников, но чтобы повалить одного, на нем нужно было сосредоточить весь огонь. Но еще я увидел, как один из распотрошенных врагов зашевелился и снова поднялся — металл, из которого они были созданы, был текучим словно жидкость и мог залечивать их раны.

— Фраг побери! — сказал я, таща магоса по туннелю. Если бы мы там остались, то были бы убиты вместе с остальными. Но оставался маленький шанс, что, убежав, мы сможем найти какое-то убежище, пока ужасные машины будут расправляться с нашими соратниками. Всё, что нам нужно сделать, повторял я себе, это продержаться до прибытия Астартес. Вопросы о том, как мы узнаем об их прибытии или как дадим знать, что мы все еще живы, я отложил на потом, решительно отказываясь рассматривать их прямо сейчас.

К моему удивлению, в туннелях было довольно спокойно, и я изо всех сил торопил Килиана, так как звуки резни становились слабее. Гладкий черный камень, казалось, поглощал звук с тем же успехом, что и свет, тишина окутала нас подобно савану. Мои давнишние чувства обитателя улья были достаточно острыми, чтобы я понимал по тонкому изменению эха вокруг нас, когда мы проскакивали пересекающиеся коридоры, но иногда я был благодарен за способность моего компаньона видеть во тьме.

По крайней мере, металлических воинов можно было легко избежать, их адское оружие, испускающее зеленое свечение, заранее предупреждало нас об их присутствии и давало достаточно времени, чтобы нырнуть в укрытие.

Мы блуждали уже довольно долгое время, когда я заметил, что темнота вокруг меня начала рассеиваться, и вдали стали видны неясные зеленые отблески. Сперва я подумал, что это просто еще один патруль, но после того, как я спрятался и увидел, что по интенсивности свечение осталось неизменным, мы поддали ходу. Килиану было любопытно обнаружить источник, он, вероятно, все еще надеялся забрать с собой кусочек археотеха, а если мне бы пришлось снова сражаться, то я хотел бы делать это в том месте, где я по крайней мере видел бы, кто пытается убить меня.

Свечение становилось ярче, и я также начал что-то слышать — слабое гудение, резонирующее в моем черепе и заставляющее ныть зубы.

Пальцы на моих руках начало покалывать, когда мы достигли зала, купавшегося в болезненном зеленом свечении, и во мне стало нарастать слабое чувство тошноты.

Килиан же казался восхищенным. Пещера была огромной, даже больше, чем первая, но, в отличие от нее, была не пустой, а заполненной странными устройствами, находившимися за гранью моего понимания. Большинство из них испускало зеленый некротический свет, и я почувствовал, что он как-то связан с их источником энергии.

— Захватывающе, — техножрец прошел в центр комнаты, его глаза все осматривали, пытаясь разглядеть каждую деталь. В свою очередь мои были сосредоточены только на том, чтобы увериться, что мы были одни. По крайней мере, здесь казалось безопасно…

Свет резко вспыхнул, и внезапный гром от перемещенного воздуха отразился эхом по нечистой комнате. Дюжина скелетоподобных воинов появилась на возвышении перед занавесом из слегка колеблющегося зеленого света и повернула свои ничего не выражающие лица в нашу сторону.

— Варп-портал! — Килиан казался пораженным. — Мы знали, что это теоретически возможно, но…

— Сражайся, потом будешь говорить! — крикнул я, уверенный, что мы смотрели смерти в лицо, и решив сопротивляться как можно дольше. Я выпустил очередь лазерных зарядов по ближайшей фигуре, увидев, что его туловище уже было повреждено — несколько отверстий, кажется, от бронебойных снарядов. Хотя в арсенале техногвардейцев я не приметил болтеров, но я был рад чьему-то предвидению, потому что мой заряд попал прямо в дыру, и машина взорвалась изнутри. Все, как один, подняли светящиеся зеленым оружие и нацелили его на меня; на мгновение видение смерти парализовало меня.

— Ложись! — налетел на меня Килиан за мгновение до того, как они выстрелили, отбросив меня в сторону и приняв на себя весь удар. Он тут же испарился, оставив меня катящимся по полу в сторону смертоносных изваяний. Я поднял правую руку, чтобы навести лазерный пистолет, и обнаружил, что его нет, как нет и двух моих пальцев, но сейчас у меня не было времени об этом думать. Мой инстинкт выживания работал как никогда прежде, и я отчаянно пронесся мимо ужасных машин в том направлении, которого они от меня никогда не ожидали — я нырнул вперед головой в энергетический занавес позади них.

Вы могли бы удивиться, как кто-то может быть столь глупым, но посудите сами: оставшись там, я был бы мертв наверняка, в этом не было абсолютно никаких сомнений, тогда как риск с порталом означал только фактически гарантированную смерть. И из-за этого тонкого различия я и прожил достаточно долго, чтобы сделать эту запись.

Сам переход был почти мгновенным: в одно мгновение я был в зале на Интеритус Прайме, в следующее я обнаружил себя окруженным шумом боя. Я не знал, где оказался, но свет там был того же самого тошнотворного оттенка, хотя помещение, в котором я оказался, было намного меньше предыдущего. Затем я предположил, что нахожусь на борту звездного корабля, атаковавшего наш торговый корабль, и, как оказалось, это было абсолютно верно.

Стаккато взрывов отразилось эхом от окружавших меня покатых стен, и я, все еще ошеломленный, перекатился и встал на ноги, когда на меня двинулся еще один металлический воин. Я попытался вытащить цепной меч, но оступился, ослабев от потери крови, и непременно бы упал, если бы не появившееся словно из ниоткуда огромное, заключенное в керамит предплечье, что поддержало меня. Рядом проревел штурмовой болтер, на мгновение оглушивший меня и разорвавший мерцающего убийцу на клочки.

— Брат-капитан. Я нашел выжившего, — прозвучал голос, что был громче любого ранее мною слышанного, и когда я обернулся, то обнаружил себя в объятиях гиганта, облаченного в терминаторскую броню.

— Заберите его, — сказал второй гигант, появившись в поле зрения из-за другого странного инопланетного устройства. — Подрывные заряды уже установлены.

Несмотря ни на что, мое лицо расплылось в улыбке.

Ледяные пещеры

Комментарии редактора

Нижеследующий отрывок из архива Каина — второй из тех, которые я подготовила и снабдила комментариями. Он предназначен для собратьев-инквизиторов, которые могут проявить интерес к этим записям, и по форме выдержан так же, как и первый. Наиболее проницательные из читателей обнаружат, что хронологически он следует достаточно близко за предыдущим из выбранных мной отчетов Каина, повествовавших о Гравалакском инциденте, — хотя ввиду обычного невнимания автора к подобным мелочам в архиве эта запись идет даже как более ранняя. Я выбрала этот раздел мемуаров Каина не только потому, что он в известной мере самодостаточен и для его восприятия не требуется обладать глубокими познаниями о предыдущих деяниях автора. Дело в том, что архивы Ордо Ксенос довольно опосредованно касаются событий, произошедших в том году на Симиа Орихалке, так что любой, кому потребуется информация о них, найдет принадлежащий Каину отчет единственным заслуживающим внимания полноценным свидетельством очевидца тех событий (уже потому интересным, что оно подтверждает подозрения Инквизиции касательно той роли, которую сыграли в этой истории члены Адептус Механикус, и может быть полезным для планирования наших отношений с ними).

Можно возразить, что Каин является не самым надежным, летописцем происходившего, но я склонна принять его версию событий как абсолютно достоверную. Здесь, как и во всем остальном архиве, он редко когда воздает себе должное за поступки, которые любому беспристрастному наблюдателю показались бы проявлениями чистой отваги и находчивости, как бы немногочисленны и редки они ни были.

Как и ранее, я с удовольствием позволяю собственным словам Каина складываться в рассказ, ограничиваясь примечаниями, задача которых — прояснить отдельные моменты и представить описываемые события в более широком контексте, так как сам автор склонен сосредоточиваться на том, что касалось непосредственно его самого, и не заботиться о том, чтобы рисовать общую картину происходящего. Я так же, как и прежде, позволила себе разбить отчет на главы, дабы облегчить чтение, поскольку сам Каин не позаботился о таких стилистических мелочах. Там, где я привлекала другие источники, на них даны соответствующие ссылки; авторство всех остальных примечаний и вставок принадлежит мне.

Эмберли Вейл, Ордо Ксенос

Глава первая

Варп свидетель, за более чем вековой срок моей постольку-поскольку верной и преданной службы Империуму я повидал более чем приличное число проклятых Императором дыр, но ледяной мир Симиа Орихалки, Медной Обезьяны[58], останется в моей памяти как один из самых неприятных. А если вы учтете тот факт, что за годы службы я своими глазами видел внутренности цитадели темных эльдаров и миры-гробницы некронов — и это лишь наиболее прелестные (если можно так сказать) примеры, — думаю, это убедит вас, что пребывание на указанной планете стало одним из самых жутких и опасных в моей карьере, и без того полной невероятных спасений от практически неминуемой смерти.

Хотя в тот момент, когда наше подразделение получило приказ выдвигаться, все казалось не так уж плохо. К тому времени я служил с 597-м Вальхалльским полком уже чуть больше года и успел втянуться в достаточно уютную рутину. Я хорошо уживался с полковником Кастин и с ее заместителем — майором Броклау; похоже, они считали меня другом настолько, насколько это возможно по отношению к полковому комиссару. Благодаря той славе, которую я приобрел в результате наших приключений на Гравалаксе, мне было обеспечено хорошее отношение рядовых. Несомненно, большинство из них приписывали мне, и не без причины, то вдохновляющее лидерство, что позволило подавить злостный мятеж, в результате которого на злополучной планетке было развязано такое кровопролитие. К тому же под моим началом они получили там первое боевое крещение и славу, на которую теперь могли с гордостью оглядываться.

Рискну похвастаться, что с этой точки зрения я вполне мог быть довольным собой. Я принимал командование над раздробленным, если не сказать — грызущимся подразделением, на скорую руку слепленным из остатков двух истощенных в боях полков, к тому же разнополых, которые с самого начала недолюбливали и не доверяли друг другу. Теперь же если передо мной и стояла проблема, то совершенно иная: поддерживать дисциплину по мере того, как воины все охотнее сотрудничали и воспринимали новые совместные задания с энтузиазмом, порой излишним. Братская любовь, превышая допустимый уровень, то и дело вызывала размолвки в сложившихся парах, ревность и бурные расставания. Я начал понимать, отчего подавляющее большинство подразделений Имперской Гвардии разделено по половому признаку. К счастью, мер, более суровых, чем строгий выговор, распределение зачинщиков по разным отрядам и отсылка за советом к капеллану, почти никогда не требовалось, так что мне удавалось без лишних усилий сохранить свой тщательно вылепленный образ заботливого отца-командира.

Вальхалльцы — сами уроженцы ледяного мира, — конечно же, были более чем рады услышать, что нас посылают на Симиа Орихалку. Не успели мы выйти на орбиту, как обзорные площадки запрудили свободные от вахты солдаты, которым не терпелось увидеть наш новый — на несколько предстоящих месяцев — дом. Перекличка радостных голосов сопровождала меня, Кастин и Броклау весь путь до капитанского мостика. Мой же энтузиазм, не надо и говорить, был гораздо более сдержанным.

— Красота, верно? — произнес Броклау, устремив взгляд серых глаз на гололитический дисплей.

Мерцающее изображение планеты было словно подвешено в центре глубокой ниши, полной теней и таинственных механизмов. Офицеры, палубные матросы и сервиторы, столпившись вокруг, производили манипуляции, обыденные для всех экипажей звездных кораблей. По меньшей мере, дюжина человек вилась вокруг гололита, размахивая планшетами данных или управляя переключателями, встроенными в потемневшее от времени дерево контрольных кафедр, усеивавших основную палубу под нами.

Капитан Дюран, командир старого грузового корабля, спешно привлеченного к транспортировке нашего полка из казарм на Коронус Приме,[59] только покачал головой.

— Если вам нравятся новые планеты, то, я полагаю, эта даже неплоха, — произнес он тоном, не побуждающим к дальнейшей дискуссии, а его оптические импланты даже не дрогнули в сторону изображения.

Средних лет, грузный и седой, Дюран был до того напичкан аугметикой, что, если бы не капитанская форма и почтение, с которым к нему относился экипаж, я мог бы спутать его с сервитором. С его стороны, впрочем, было весьма любезно пригласить нас на мостик, и я был готов смотреть сквозь пальцы на отсутствие у него подобающих манер. Только потом я понял, что для капитана это был, по-видимому, единственный способ встретиться с пассажирами. По всем признакам Дюран был такой же частью внутренних систем корабля, как контрольные шлемы или навигатор, каюты которого предположительно находились в бронированной надстройке, зловеще нависавшей над тем местом, где стояли мы.

Как бы циничен я ни был в отношении подобных вещей, я не мог не признать, что Броклау прав. С высоты орбиты, на которую мы вышли, мир под нами светился, как чудесная жемчужина, переливающаяся тысячей оттенков серого, синего и белого. Вуали облаков неслись над ней, закрывая контуры горных хребтов и залитых глубокими тенями долин, каждая из которых могла бы вместить приличных размеров город. Несмотря на слабое разрешение картинки, я не мог не поискать взглядом кратер, который должен был остаться там, где удар грубо обработанного полого фрагмента астероида потревожил этот непорочный мир, словно плевком запятнав его своим содержимым — орками.

— Великолепно! — прошептала Кастин, не замечая обмена репликами между Броклау и капитаном.

Ее глаза были распахнуты, словно у ребенка, их синева отражала находящееся перед нами изображение снежных ландшафтов. Чистый свет бросал на рыжие волосы Кастин яркие отблески; полковник, как и ее подчиненный, казалось, была всецело погружена в туман ностальгии. Я легко мог понять отчего: Гвардия посылала свои полки туда, где они были нужнее всего, и вальхалльцам редко выпадал шанс сражаться в климате, где они чувствовали себя как дома. Из всех планет, что эти два офицера видели с тех пор, как поступили на службу, Симиа Орихалка была, пожалуй, наиболее похожа на их родной мир. Я физически ощущал их нетерпение спуститься и почувствовать вечную мерзлоту под подошвами сапог. Я же стремился туда вовсе не так рьяно, о чем вам нетрудно догадаться. Я не был агорафобом, как многие уроженцы ульев[60], и достаточно высоко ценю свежий воздух и приятный климат, но что касается ледяных миров — я никогда не видел особого смысла в том, чтобы, находясь на них, вообще «вылезать на погоду», как говорили у нас дома.

— Мы спустим вас как можно быстрее, — сказал Дюран, едва сдерживая радость по поводу того, что без малого тысяча гвардейцев обоего пола покинет его корабль.

Не скажу, чтобы я осуждал капитана: «Чистота сердца» не являлся комфортабельным лайнером, возможности чем-то занять себя были на нем редкими и немногочисленными. Команда явно возмущалась тем, что жилые помещения заполонили сотни скучающих солдат. Строевой муштры, которую мы проводили в немногих трюмах, не забитых нашими машинами, припасами и разобранными казармами, не хватало для того, чтобы позволить гвардейцам выпустить пар. Так что в воздухе сгущалось определенное напряжение.

К счастью, нам удалось сразу разобраться с теми немногими потасовками, которые все-таки случились. Кастин была не в настроении возвращаться к тому, что мы испытали на борту «Праведного гнева»[61], и вела себя достаточно жестко. Мне оставалось разъяснять свежеразнятым драчунам, что они позорят имперскую форму, и раздавать соответствующие наказания. Ну и конечно, когда у вас на руках несколько сотен здоровых молодых мужчин и женщин, запертых в ограниченном пространстве на долгие недели, трудно рассчитывать на то, что они не найдут способов развлечься. Это составляло для меня еще одну, совсем другого толка, проблему, но о ней я уже сказал ранее.

Несмотря на постоянное раздражение от необходимости разбираться с кучей мелких нарушений устава, я не так уж рвался увидеть конец нашего путешествия. Я и раньше много раз сражался с орками и знал, что, несмотря на всю их грубость и глупость, этого противника не стоит недооценивать. Насколько мне подсказывал опыт, орки всегда были в численном большинстве; и стоило им занять плацдарм где бы то ни было, от них становилось трудно отбиться. А на Симиа Орихалке благодаря везению или врожденному чутью они нашли еще и цель, за которую посчитали достойным побороться.

— Отсюда можно видеть добывающий комплекс? — спросила Кастин, с неохотой отрывая взгляд от гололита.

Броклау последовал ее примеру, его темные волосы прошелестели по воротнику шинели, когда он поворачивался. Дюран кивнул, и, вероятно повинуясь его воле, участок легонько мерцающей планеты перед нами головокружительно увеличился, как будто мы падали на него по баллистической траектории.

Даже осознавая, что это только проекция, я не смог не почувствовать, как мой желудок на секунду подступил к горлу, прежде чем самоконтроль и привычка взяли свое. Я понял, что уже подсознательно анализирую открывшуюся нам тактическую картину. Слегка прищуренные глаза моих спутников выдавали, что они заняты тем же самым. Несомненно, они привлекали к делу свое глубокое знание природных условий, подобных тем, что открылись перед нами, да так, как я никогда не сумел бы сделать. Спустя несколько секунд нам был представлен вид с воздуха на установку, которую мы были посланы защищать.

— Эта долина выглядит вполне подходящей для обороны, — рассудил Броклау, удовлетворенно кивнув. — Растянутая группа зданий и баки с топливом находятся в конце узкого ущелья; оно станет естественным препятствием, где мы сможем погасить вражескую атаку.

Кастин осталось только согласиться с очевидным.

— Расположим несколько блиндажей вдоль вон той гряды — и можем удерживать это место, пока ад не растает, — согласилась она.

Я был настроен несколько менее оптимистично, но подумал, что лучше, по крайней мере, на словах поддержать их.

— А что вы думаете о подходах со стороны гор? — спросил я, кивком демонстрируя согласие.

Оба офицера посмотрели на меня со сдержанным недоумением.

— Местность там слишком пересеченная, — сказал Броклау. — Нужно быть безумцем, чтобы попытаться перейти через эти вершины.

— Или очень крепким и настойчивым, — возразил я.

Понятно, что орки — не самые тонкие тактики из тех, с кем приходилось встречаться силам Императора, но их прямолинейный подход к решению проблем зачастую был удивительно эффективным.

Кастин кивнула.

— Правильно подмечено, — сказала она. — Мы приготовим им пару сюрпризов, просто на всякий случай.

— Несколько минных полей должно хватить, — раздумчиво добавил Броклау. — На очевидных подходах плюс одно — здесь, на самой трудной дороге. Если они наткнутся на него, то решат, что мы укреплены со всех сторон.

Конечно же, они могут и не обратить на это внимания. Орки — они такие. Потери для них практически ничего не значат. Они будут попросту лезть вперед, особенно если достаточное число их выживет, чтобы поддерживать друг в друге самоуверенность. Но все равно Броклау предложил верное решение, и его стоило, испробовать.

— Как далеко они продвинулись? — спросил я.

Дюран крутанул гололитический дисплей в западном направлении, заставив нас пронестись над поверхностью сурового мира на захватывающей дух скорости. Рваный ландшафт горной гряды скользил мимо, самые высокие пики были усеяны точками лишайников, невысоких кустарников и цепких упорных деревьев — вероятно, единственных растений, способных выжить в непостижимой мерзлоте. Но и это было хорошим знаком: здесь есть атмосфера, которой можно дышать. За подножиями гор простиралась широкая равнина, кристально-белая от снега, и на мгновение мне передалась та симпатия, которую мои коллеги испытывали к этому пустынному, но восхитительно красивому ландшафту.

Внезапно чистота перед нами оказалась нарушена; открылась широкая полоса загаженного, почерневшего снега, оскверненного мусором и отбросами прокатившейся по нему дикой орды. По меньшей мере, несколько кломов[62] шириной, она казалась подобной грязному кинжалу, вонзенному в сердце этого необычного спокойного мира. Разрешения гололита было недостаточно, чтобы различить отдельные составляющие варварской армии, но мы видели очаги движения в основной ее массе, подобные шевелению бактерий под микроскопом. И эта аналогия была весьма подходяща, как я подумал. Медная Обезьяна была поражена болезнью, а мы должны стать панацеей от нее.

— Похоже, мы как раз вовремя, — сказала Кастин, облекая в слова то, что подумалось, наверное, каждому из нас.

Я прикинул скорость, с которой двигалась орда, и раздумчиво кивнул: судя по всему, мы сумеем высадить и развернуть подразделение примерно за день до того, как орки достигнут долины, где открыто и беззащитно лежала драгоценная прометиевая установка. Время поджимало, но я был рад, что мы хотя бы на день опередили орков. К счастью, они врезались в планету на другом ее полушарии: у нас было достаточно времени, чтобы совершить перелет сквозь варп и дать им отпор.

— Велю всем нашим закатать рукава, — предложил Броклау. — Если передовые части начнут погрузку уже сейчас, то мы сможем спустить шаттлы, как только выйдем на орбиту.

— Как вам будет угодно. — Дюран каким-то образом сумел изобразить пожатие своими застывшими плечами. — Мы выйдем на стационарную орбиту примерно через час.

— Обеспечено ли поступление разведданных? — спросил я, пока он еще не окончательно потерял к нам интерес.

Капитан повторил свое странное полудвижение.

— Я этим не занимаюсь. — Он набрал воздуха в легкие, или что у него там было вместо них, и крикнул: — Мазарини! Пойди сюда!

К нам на командный мостик, с гудением поддерживающего ее поля, присоединилась верхняя половина женщины, столь же напичканная аугметикой, как капитан. Изображение шестерни, знак техножреца, покоилось на ее груди, удерживаемое массивной шейной цепью. Все время, пока мы говорили, она парила так, чтобы быть примерно вровень со мной. Ее туника, изрядно меня нервируя, развевалась от ветерка из рециркуляторов воздуха на уровне коленей, которых у Мазарини не было.

— Смешная фуражка хочет знать, прикрутила ли ты его технические игрушки.

— Омниссия благословил их активацию, — подтвердила она сладкозвучным голосом. Ее тяжелый взгляд, брошенный на капитана, подсказал мне, что непочтительность того была для нее застарелой и уже не особенно важной докукой. — Все они функционируют в границах приемлемых величин.

— Отлично. — Кастин, к моему некоторому удивлению, выглядела не в своей тарелке, отводя взгляд от техножрицы каждый раз, когда это было возможно в рамках приличий. — Значит, у нас будет полное сенсорное покрытие планетарной поверхности.

— Если только этот старый богохульник не забудет, что кучу мусора, которой он управляет, надо еще держать на орбите, — согласилась Мазарини.

В очередной раз между ней и Дюраном произошел обмен взглядами, который подтвердил возникшее у меня подозрение, что их препирательства были знаком скорее некоторой фамильярности, чем настоящих трений. Над плечом Мазарини протянулся вперед покачивающийся механодендрит с зажатым в нем планшетом данных, который техножрица и протянула полковнику. Кастин приняла его, стараясь не коснуться механической конечности.

— Соответствующие ритуалы получения данных указаны здесь.

— Благодарю. — Полковник передала Броклау планшет с таким видом, точно тот был заразный.

Броклау молча занялся просмотром файлов.

— По мне, так это просто расточительство — использовать для таких целей наш замечательный звездный корабль, — пробормотал Дюран. — Но денежки — это хорошо.

— Мы всемерно благодарны вам за сотрудничество, — заверил я.

Возможности военно-десантного корабля позволили бы нам раскинуть надлежащую орбитальную сенсорную сеть, что было бы бесконечно предпочтительнее, чем навигационная сеть побитого старого грузовика, но и ее должно было хватить. Наша отправка была весьма поспешным мероприятием, начатым в ответ на отчаянное астропатическое сообщение от начальства лежащей внизу установки, так что нам пришлось использовать то, до чего можно было сразу дотянуться, а не околачиваться в ожидании лучших условий.

— Ваша работенка не сложная, — сказал Дюрану Броклау.

Майор говорил правду: «Чистоте сердца» только и нужно было, что висеть на орбите над перерабатывающей установкой и поставлять данные своих сенсоров в нашу тактическую сеть, с тем, чтобы мы могли присматривать за врагом с высоты. Это уже было неплохим подспорьем, учитывая размеры орды, которую мы видели. Она выглядела больше, чем в моих самых пессимистических прогнозах, превосходя нас численностью, по меньшей мере, втрое. С другой стороны, мы готовились к обороне, что, несомненно, давало нам преимущество. Вдобавок орки хотели захватить это место целехоньким, так что нам не придется слишком беспокоиться о вражеском артиллерийском огне. Дополнительные разведданные, которые даст нам наш соглядатай на орбите, неоценимо помогут в развертывании нашей обороны, с тем, чтобы наилучшим образом расстроить атаки врага.

— Вы говорите, легко? — риторическим тоном спросил Дюран, обводя рукой суету на мостике. — У меня половина систем перенаправлена, только чтобы все это не развалилось…

Он не закончил фразу, потому как Мазарини уплыла прочь с негромким неодобрительным «Xa!», и в его телодвижениях внезапно появилась некая мягкость.

— У вас, кажется, весьма толковый техножрец, — сказал я, стараясь приободрить капитана.

Он кивнул.

— О да, это так. Она даже слишком хороша, чтобы пропадать на такой лохани. Но вы понимаете… семейные связи. — Дюран вздохнул, невольно припоминая какие-то застарелые сожаления, и покачал головой. — Могла бы стать хорошим палубным офицером, если бы не религия. В ней, думается мне, слишком многое от матери…

Ошеломленный, я попытался отыскать следы семейного сходства капитана с техножрицей, но потерпел неудачу. Основное, что между ними было общего, — не внешность, а обилие аугметических внедрений.

Я оказался на первом же отправленном вниз транспорте, что соответствовало моей совершенно непрошеной репутации человека, который предпочитает командовать из первых рядов. Вдобавок так у меня оказывалось достаточно времени, чтобы хорошенько укрыться к приходу первых орков, плюс возможность выбрать лучшую комнату из имеющихся на планете. Я не ожидал многого в плане комфорта от индустриального объекта, но, сколько бы ни было, я собирался использовать его по максимуму. В этом у меня был ценный союзник, мой помощник Юрген, который обладал практически сверхъестественным талантом раздобывать предметы, делающие мою жизнь (и, несомненно, его тоже) значительно более комфортабельной, чем она могла бы быть, на протяжении всех пятнадцати лет, что мы провели вместе. Он занял свое место в шаттле рядом со мной — как всегда окруженный своим выдающимся телесным запахом — и затянул ремни безопасности.

— Все в порядке, сэр, — заверил он меня, немного повышая голос, чтобы его было слышно за болтовней солдат.

Юрген имел в виду, что наши личные вещи были размещены в грузовом отсеке позади нас.

Несмотря на малосимпатичную внешность и убеждение, что личная гигиена — бесперспективная трата времени, мой помощник обладал определенным набором положительных качеств, которые редко доводилось видеть кому-либо, кроме меня. С моей же точки зрения, самым важным из них было полное отсутствие воображения, которое Юрген заменял собачьей преданностью начальству, и способность без вопросов исполнять любые данные ему приказы. Как вы можете себе представить, наличие такого буфера между мной и некоторыми наиболее тягостными аспектами моей работы было подобно дару самого Императора. Добавьте к этому неисчислимые опасности, которые мы встречали и побеждали вместе, и вы поймете, что Юрген был единственным, кому я когда-либо целиком и полностью доверял, за исключением себя самого.

Знакомый толчок запустившихся двигателей шаттла оборвал наш разговор. Не надо и говорить, что, в отличие от военных десантных кораблей, «Чистота сердца» был оборудован тяжеловозными грузовыми подъемниками. Они были в спешке переделаны, чтобы соответствовать нашим нуждам, насколько это возможно. Результат оказался лучше, чем можно было предполагать, но все же далек от идеала. Передняя треть грузового пространства была отгорожена наскоро приваренной кабиной и дополнительно поделена на полдесятка палуб с полом из металлической сетки. Каким-то образом Мазарини и ее аколитам удалось втиснуть в это пространство около пятисот кресел с их аварийными сетками, так что мы могли высадить пару взводов зараз. Остальная часть трюма оставалась открытой, чтобы вместить наши «Химеры», «Стражи» и другие машины. Там же было место для патронов, рационов, медицинских принадлежностей и прочей всячины, необходимой для того, чтобы подразделение Имперской Гвардии могло работать без перебоев и наиболее эффективно.

Оглядываясь вокруг, я видел мужчин и женщин, сжимающих в руках вещмешки. Их лазерные ружья лежали на коленях, лица были наполовину скрыты толстыми меховыми фуражками, надетыми в ожидании пробирающего до костей холода на поверхности планеты. Большинство к тому же запахнули свои форменные шинели. Те были покрыты синими и белыми пятнами камуфляжа для ледяных миров, и я внезапно остро осознал, какой очевидной, вызывающей мишенью сделают меня в этой белой пустоши моя темная форма и пурпурный пояс. Но сейчас беспокоиться об этом было бессмысленно. Я сжал зубы и изо всех сил изобразил на лице расслабленную улыбку, в то время как первые, почти незаметные подрагивания корпуса возвестили, что мы начали вход в верхние слои атмосферы.

— Пилот развлекается как может, — сказал я полушутя, чем вызвал усмешку у солдат. — Наверное, насмотрелся в кают-компании «Стремительной атаки»[63].

Юрген пробурчал что-то невразумительное. Он тоже был закутан в шинель, но, как и все, что он когда-либо носил, она выглядела так, точно была предназначена человеку несколько иных размеров. Юрген страдал от качки во время каждой боевой высадки, но это удивительным образом не сказывалось на его способности сражаться, стоило ему вновь попасть на твердую землю. Я подозревал, что мой помощник с таким вожделением стремился вновь ощутить неподвижную опору под собой, что, дай ему заостренную палку вместо ружья, он набросится на врага с ней, лишь бы не пришлось отступать и возвращаться в воздух.

На этот раз, правда, он мучился не один. Перегруженный шаттл трясло в уплотнившейся атмосфере; он подскакивал, словно пущенный по воде камушек, и везде, куда бы я ни кинул взгляд, я видел бледные, в испарине, лица. Даже мой собственный желудок несколько раз дернулся, угрожая извергнуть в пространство остатки завтрака. Я конвульсивно сглотнул — нет, я не собирался ставить под сомнение честь мундира, не говоря уже о том, чтобы из-за тошноты становиться мишенью для солдатских шуточек.

— Он что, думает, что в какую-то игрушку играет?! — Лейтенант Сулла, командир третьего взвода, — на мой вкус командир излишне горячий, — хмурилась и от этого еще больше, чем всегда, была похожа на вздорную маленькую лошадку[64].

Несмотря на это, я с радостью принял ее слова как повод отвлечься от моего бунтующего желудка и, воспользовавшись комиссарскими привилегиями, перевел микрокоммуникатор в своем ухе на частоту переговорного устройства корабельного мостика, чтобы задать этот вопрос лично пилоту.

— Повторите, шаттл один!.. — раскатился в эфире спокойный и размеренный голос — вне сомнения, наземного диспетчера, находящегося внизу, на посадочной полосе добывающей установки.

Ответная речь не могла принадлежать никому, кроме как гражданскому, внезапно попавшему в зону боевых действий, без надлежащих знаний о том, как это пережить, и явно не верящему в счастливый исход. Разумеется, это был наш пилот.

— По нам ведется огонь с земли!

В его голосе слышались несомненные нотки истерики. В любой момент пилот мог впасть в панику, но если бы это случилось, мы все неизбежно погибли бы!

Я сомневался, что наши перегруженные двигатели способны вытерпеть еще и маневры уклонения от огня. Если пилот рискнет их провести, у него будут все шансы полностью потерять управление. Как бы в подтверждение этого мы угодили в новую воздушную яму и головокружительно ухнули на несколько метров вниз.

Делать было нечего: я расстегнул ремни своего кресла и с трудом поднялся на ноги, ощущая на себе взгляд Суллы. Для равновесия я ухватился за ближайшую распорку. На ней был выбит имперский орел, что я нашел весьма воодушевляющим. Опираясь на нее, я смог сделать несколько прерывистых шагов к кабине пилота.

— Вы уверены, что вам нужно вставать, комиссар? — спросила Сулла с легким недоумением, появившимся на лице.

— Нет! — отрезал я, не располагая временем на вежливость. — Просто необходимо.

Прежде чем я смог сказать что-либо еще, очередной крен ударил меня всем телом об узкую дверь, ведущую на летную палубу, отчего та распахнулась настежь, и я ввалился внутрь. Мое основное впечатление в этот момент заключалось в мигающих огнях на контрольных пюпитрах, страшно похожих на миниатюрные версии тех, что были на мостике звездного корабля, и в белом снеговом ландшафте, пролетавшем под нами с вызывающей тревогу скоростью. Пилот уставился на меня, сжимая побелевшими руками рукоятку управления, в то время как его навигационный сервитор продолжал регулировать рутинные функции корабля с тупой сосредоточенностью на своей задаче.

— В чем дело? — спросил я, стараясь распространять впечатление полного спокойствия.

— Нас атакуют! — выкрикнул пилот с ничем не прикрытой паникой в голосе. — Мы должны отступить на орбиту!

— Это было бы неразумно, — сказал я как можно спокойнее и вцепился в плечо сервитора, чтобы не свалиться во время очередного крена. Сервитор продолжил подкручивать рукоятки приборов без всякого внимания к этому факту. За толстым стеклом иллюминатора так же невозмутимо проносился мимо безрадостный и промерзший ландшафт. Я не видел ни малейшего следа вражеской активности. — Нам потребуется несколько часов, чтобы на этой траектории встретиться с кораблем, а у нас весьма ограниченные системы жизнеобеспечения. Вам предстоит в этом случае задохнуться вместе со всеми остальными.

— У нас имеется аварийный резерв, — продолжал упрямиться пилот.

Я покачал головой:

— У остальных — может быть. Но не у вас. — Я позволил ладони пройтись по рукоятке моего лазерного пистолета, и пилот побледнел еще больше. — И я не вижу никакой непосредственной угрозы, а вы?

— А это, скажите, что? — Он указал направо, где на мгновение возникло одинокое облачко дыма.

Через секунду небольшое созвездие ярких вспышек блеснуло на некотором расстоянии от нас — внизу и левее. Болтерные заряды, выпущенные совершенно наудачу в нашу сторону каким-то зеленокожим любителем пострелять, разрывались на земле.

— Нечего беспокоиться, — сказал я, почти развеселившись. — Это ручное оружие.

Аналитическая часть моего сознания отметила, что основная масса орочьей орды все еще находилась на большом расстоянии от нас. Это означало, что нам следует быть настороже относительно небольшой разведывательной группировки, которая пыталась проникнуть на добывающую установку, уже маячившую на горизонте.

— Шансы на то, что в нас действительно что-то попадет с такого расстояния, невидимы даже в микроскоп, — добавил я.

Когда-нибудь я научусь не говорить подобных вещей. Не позднее того мига, в который с моих уст слетели эти слова, шаттл содрогнулся много сильнее, чем прежде, и резко накренился на левый борт. Красные пиктограммы стали появляться на планшетах данных, и сервитор забил по ручкам управления с еще большей скоростью и нечеловеческой сноровкой.

— Падает давление во втором двигателе, — пропел он. — Эффективность сгорания топлива снизилась на шестьдесят процентов.

— Астрономически малы, да? — Странно, но теперь, когда его страхи стали реальностью, пилот казался спокойнее. — Лучше пристегнитесь, комиссар. Посадка будет жесткой.

— Дотянешь до посадочной площадки? — спросил я.

Он посмотрел напряженно, его губы были крепко сжаты.

— Я постараюсь. Теперь выметайтесь с моей летной палубы и дайте мне делать мою работу.

— Не сомневаюсь, вам удастся сделать ее хорошо, — сказал я и, шатаясь, побрел назад, к своему месту.

— Что происходит? — спросила Сулла, когда я пристегнулся и приготовился к столкновению с землей.

— Зеленокожие проделали в нас дырку, — сказал я. — Немного потрясет.

Теперь, когда в моей власти было только верить в Императора и надеяться, что пилот компетентен настолько, насколько казалось по его словам, я чувствовал странное спокойствие. Я подумал, не сказать ли что-нибудь, чтобы подбодрить солдат, но меня все равно не услышали бы за шумом аварийных сирен, так что я решил поберечь дыхание.

Ожидание показалось вечным, хотя должно было продолжаться только минуту или две. Я вслушивался через микропередатчик, как пилот зачитывал некоторые данные, которые мне ничего не говорили, но звучали зловеще, и мне приходилось сражаться с растущей уверенностью в том, что мы не дотянем до посадочной площадки. В действительности распорядитель полетов настаивал на том, чтобы мы держались подальше от перерабатывающей установки вообще. Это было весьма логично: неуправляемый шаттл, упавший в гору прометеевых баков, эффектно закончил бы нашу еще не начавшуюся миссию. Пилот ответил на это парой лаконичных фраз, которые настолько впечатлили меня (примите во внимание пятнадцатилетний опыт восприятия весьма вдохновенных казарменных ругательств), что я даже начал думать, будто мы все-таки в надежных руках и сможем дотянуть.

Это впечатление продлилось секунд десять. Потом жестокий удар выбил дыхание из легких и, казалось, заставил мой позвоночник воткнуться в купол черепа. По внутренностям судна эхом пронесся звук, зловеще напоминающий взрыв груды боеприпасов. Я протолкнул в саднящие легкие немного воздуха и попытался прочистить свое замутненное зрение, в то время как скрежет растягиваемого, будто на дыбе, металла заставил ныть мои стучащие друг о друга зубы. Я постепенно разобрал сквозь звон в ушах, что Юрген пытается что-то сказать.

— Ну, это было не так уж… — начал он, как весь этот жуткий процесс повторился еще пару раз.

Когда шум и вибрация прекратились, я постепенно осознал, что мы перестали двигаться и что я все еще жив. Я вырвался из ремней своего кресла и, пошатываясь, поднялся на ноги.

— Все наружу! — гаркнул я. — По отрядам! Раненых выносить на руках!

На задворках моего сознания возникла картина взрывающихся смертоносным огнем перегретых двигателей, которая едва не зажгла, во мне огонь паники, но была мной же подавлена. Я повернулся к Сулле, которая старалась унять кровотечение из носа. Все мы были несколько потрепаны, за исключением разве что Юргена, который выглядел, как обычно, то есть хуже некуда.

— Мне нужны цифры потерь, и как можно скорее.

— Да, сэр!

Лейтенант повернулась к ближайшему сержанту, Лустигу, надежному и компетентному воину, которому я был многим обязан, и начала выпаливать приказы в своей обычной отрывистой манере.

Дверь рубки распахнулась; оттуда, шатаясь, выбрался пилот, выглядевший ровно так, как я себя чувствовал.

— Я же говорил, что дотянем, — произнес он, и его вырвало мне на ботинки.

Глава вторая

Морозный воздух этой планеты превосходил мои самые мрачные прогнозы, а я бывал на достаточном количестве ледяных миров, чтобы иметь представление о том, чего можно ожидать. В действительности, я полагаю, здесь было не холоднее, чем на Вальхалле или Нускваме Фундаментибус, но с тех пор, как я топтал снега, прошло достаточно много времени, и моя память, вероятно, избавилась от наихудших впечатлений. Ветер пробирал до костей и, казалось, сдирал с меня кожу живьем, несмотря на дополнительные слои теплой одежды, которую я надел, прежде чем покинуть каюту на борту «Чистоты сердца».

Я нетвердой походкой спустился по наклонному металлу, уже ставшему опасно скользким от тонкого слоя снега. Ледяные иглы вонзались мне в виски и замещали головную боль, обосновавшуюся там после аварийной посадки, в сто раз худшей. Я зарылся лицом в шарф, намотанный у меня на шее, и постарался дышать через него, чтобы не обморозить легкие, но все равно воздух, похожий на кислотные пары, разрывал мне грудную клетку.

Широкая ледяная равнина расстилалась передо мной. Несомый ветром снег сокращал видимость до нескольких десятков метров. Время от времени метель прекращалась, открывая низкие серые бастионы окружающих гор; они ясно выделялись на фоне более светлого, но тоже серого неба. Секундой позже я понял, что необычно правильной формы выходы пород на самом деле являются башнями и накопительными баками перерабатывающей установки, все еще слишком далекой, чтобы рассмотреть ее в деталях.

— Семнадцать раненых, четырнадцать из них могут ходить! — подскочила ко мне Сулла (под носом у нее замерзла струйка крови) и энергично отдала честь. — Восемь из них наши.

Остальные соответственно должны быть из первого взвода. Я кивнул, все еще не решаясь заговорить. В любом случае, это было бы бесполезной тратой усилий, потому что позади нас с рычанием завелся двигатель первой из наших «Химер». Она медленно сползала по грузовому трапу, наполняя воздух шумом и вонью сгорающего прометия. «Спасибо Императору, — подумал я, — по крайней мере, нам не придется тащиться всю дорогу до перерабатывающей установки на своих двоих». Сулла заметила направление моего взгляда.

— Лейтенант Восс в настоящий момент определяет состояние машин.

Ее коллега бросил на нас взгляд из группки солдат, собравшейся около трапа, и, не выпуская из руки планшета данных, жизнерадостно помахал им. Это было нисколько не удивительно, потому что Восс был склонен к веселью по любому поводу и даже без такового. В настоящий момент лейтенант, очевидно, был в своей стихии. Он широко улыбался, когда гусеницы машины, подобно маслобойке, вгрызлись в снег, и, благой Император, его шинель была даже не застегнута. Я почувствовал, будто температура упала градусов на десять, просто посмотрев на него.

— Мы легко отделались, — сообщил Восс, и его голос с треском разнесся по микропередатчикам. — Только незначительные повреждения. Ничего такого, что мы не могли бы починить.

— Да, это должно быть несложно, — согласилась Сулла. — Местечко типа этого должно кишеть техножрецами.

— Может быть, они смогут что-нибудь сделать и с этой кучей металлолома, — с горечью сказал я, пиная сугробчик снега в сторону нашего сбитого транспорта. Я решил, что можно рискнуть начать разговор, несмотря на устремившийся в мои легкие бритвенно-острый воздух. — Если не смогут, потеря одного из шаттлов будет серьезным ударом и опасно замедлит развертывание наших сил. Возможно, настолько, что мы не будем полностью готовы встретить орков.

— По крайней мере, мы прибыли куда следовало. — Возле моего локтя появился Юрген.

Я пришел в некоторое замешательство оттого, что не заметил его приближения, но тут же сообразил, что холод эффективно нейтрализовал его телесный запах. Или мой нос просто отмерз.

В любом случае, мой помощник был прав. Пилот, которого я почти простил за то, что он изгадил мне обувь, сдержал свое слово, приведя нас все-таки на основную посадочную площадку. Но, не будучи совсем уж безрассудным, он метил во внешний ее край, так что нам еще оставалась утомительная прогулка в покрытый снегом и льдом километр или около того, прежде чем нас укрыли бы накопительные баки, которые я заметил прежде. Едва заметный шрам из расплавленного и вновь замерзшего льда отмечал наш путь до нынешней остановки, и он уже начал пропадать под нескончаемым снегопадом.

— Похоже больше на космопорт, чем на простую посадочную площадку, — заметила Сулла.

Я кивнул, стараясь не показывать изумление при виде грандиозных размеров объекта.

— Шаттлы с танкеров длиной более пятисот метров, — сказал я, вылавливая из памяти обрывки данных информационного планшета, которые я по большому счету проигнорировал[65]. — И они садятся до двадцати штук кряду.

Сулла, должным образом впечатленная, огляделась вокруг. Мысль о заполнившем воздух над этим местом рое шаттлов — каждый размером с половину звездного корабля, на котором мы прилетели, — была весьма впечатляющей. Если бы только у меня именно в этот момент не отмерзала мошонка…

Дальнейшие размышления над этими вопросами были быстро выветрены из моей головы гораздо более насущной проблемой. Болтерный снаряд с оглушительным грохотом разорвался на керамитовом корпусе шаттла менее чем в метре от того места, где мы стояли.

— Орки! — выкрикнула Сулла, что при сложившихся обстоятельствах, на мой взгляд, было совершенно излишне.

Я крутанулся на каблуках, чтобы посмотреть в том направлении, куда указывала лейтенант. По крайней мере, ей хватило хладнокровия вскинуть лазерное ружье и открыть огонь по небольшой группке быстро приближающихся к нам зеленокожих, бредущих сквозь наносы снега в своей непреклонной животной ярости.

— Они что, взбесились? — щелчками отозвался в моем ухе голос Восса. — Мы же превосходим их численностью, по меньшей мере, десять к одному!

Это и впрямь показалось мне достаточно глупым поведением, даже для орков. Я отчаянно пытался рассмотреть основные силы, конечно же обходящие нас с тыла, когда внезапно меня осенила догадка. Я был единственным человеком, которого видели орки: вальхалльцы в своей камуфляжной форме сливались с окружающим ландшафтом, как им и было положено. Один лишь я в своих комиссарских черном и алом цветах выделялся, как огрин на конкурсе красоты, так что орки даже не озаботились тем, чтобы поискать следы присутствия кого-либо еще. Я выдохнул тихое благодарение Императору за порывы мятущегося снега, которые скрывали из виду всех остальных солдат.

— Прекратить огонь! — скомандовал я, видя великолепную возможность для засады.

Быстрого взгляда по сторонам хватило, чтобы понять: по крайней мере, три отряда уже полностью выгрузились. Они теперь залегли в снегу, немного зарывшись в него. Тактика, которая, как я смутно припоминал, прекрасно сработала на благо их далеких предков, когда орочья орда имела наглость напасть на их родной мир.

— Подпустим их поближе, — продолжал я. — Гораздо лучше будет вырезать их на коротком расстоянии, чем рисковать, что один-два выживших сбегут и доложат о нашем прибытии главарю.

— Отличная идея, — согласилась Сулла так, будто это вообще подлежало обсуждению, и я внезапно понял, что этот план оставляет меня одного в непосредственной опасности.

Орочья меткость меня не особенно беспокоила, но даже зеленокожим иногда везло, что показал, например, наш сбитый шаттл. Так что я предпочел внезапно упасть с драматически вытянутой рукой и театральным вскриком. Это маленькое представление не обмануло бы и пятилетнего ребенка, но я услышал от бегущего впереди орка, вооруженного чем-то вроде грубо сработанного болтера, вопль радости. Остальные поддержали его гортанными криками, и я услышал достаточно, чтобы понять, что они спорят о том, кому принадлежат почести за то, что меня завалили[66]. Вот если бы мне давали по монетке каждый раз, когда я слышал такое!..

— Не стрелять! — передал я по коммуникационной сети.

Это было излишним, поскольку солдаты и так знали свою работу, но я не хотел допустить ни малейшей ошибки. Орки тем временем продолжали наступать, продвигаясь вперед почти бегом. Кажется, они совершенно не уставали, несмотря на неровный ландшафт и кусающийся холод, который выгрыз бы силы из ничем не защищенного человека за несколько секунд. Я начал в уме отсчитывать расстояние. Двести метров, сто пятьдесят…

Чем ближе они подходили, тем больше деталей я мог различить и, тем менее, я хотел их видеть. Всего орков я насчитал десять; примерно у половины были те самые болтеры, которые я видел и раньше, остальные несли тяжелые боевые тесаки и пистолеты, которые выглядели так же обманчиво ветхими, как и болтеры. Я видел достаточно примеров этих орудий в свои прошлые встречи с орками, чтобы не обманываться на их счет. Как бы коряво они ни выглядели, они были абсолютно надежны и достаточно смертоносны, если уж им случалось во что-то попасть. То же самое касалось топоров, которые, учитывая стоящую за ними силу орочьих мускулов, вполне могли прорезать даже броню Астартес.

Орки приближались, рыча и бранясь; их безрукавки, украшенные грубыми символами, сами по себе немало говорили в этом убийственном климате о нечеловеческой выносливости их обладателей. Странно, но я заметил, что все они были одеты одинаково, в темно-серый, который лучше сливался с зимним ландшафтом, чем обычные более яркие цвета, которые я связывал в сознании с зеленокожими. Потом я заметил, что один из орков в группе был вооружен не так, как остальные. За спину у него был закинут ствол огромного калибра, большая часть которого скрывалась телом обладателя. Что это была за штука, я не имел ни малейшего понятия, но был уверен, что ответ на этот вопрос мне не понравится в любом случае. Тайна раскрыла сама себя, когда орки углядели неподвижно стоящую «Химеру», которая ранее пряталась от них за тушей сбитого шаттла. Очевидно, намеренные разграбить последний и самоуверенно полагающие, что убьют любого выжившего защитника, зеленокожие были приведены в секундное замешательство видом военной машины. После быстрого обмена рычанием лидер, определенный мной по манере подкреплять команды ударами по голове (примерно так же поступал один из наименее любимых наших преподавателей в Схоле Прогениум, когда я пребывал в ней), указал на «Химеру». Орк перевалил объемистое оружие на плечо, в результате чего взгляду открылся грубый ракетомет. Это, по крайней мере, объясняло, как они умудрились повредить шаттл, даже и удивительно удачным выстрелом. Прежде чем я смог передать по воксу предупреждение, орк выстрелил, и путь боеголовки отметился дымной чертой, закончившись взрывом в нескольких метрах слева от «Химеры».

Я понимал, что не стоило и ожидать, будто экипаж машины станет медлить с ответным огнем, так как следующий выстрел мог найти их. И, естественно, турель тяжелого болтера быстро развернулась, и дуло уставилось на врага. Шапки снега и льда взлетели в воздух, когда начиненные взрывчаткой снаряды стали взрываться вокруг орков, разорвав несколько на куски. В том числе, к моему огромному облегчению, и ракетометчика.

Именно тогда мы увидели, что делает этих существ столь опасными на поле боя. Там, где другой, более здравомыслящий противник залег бы или отступил, чтобы перегруппироваться, эти дикари испытали единственный позыв: ринуться вперед и устранить угрозу. С сотрясшим меня до костей криком «Ваааааааргхххх» они бросились, не разбирая дороги, прямо на град опустошительного огня.

Ну что же, теперь медлить было нельзя — особенно учитывая дурно пахнущую ногу, которая грохнулась в снег в сантиметрах от моей головы.

Я откатился в сторону и отдал общий приказ открыть огонь.

Не думаю, что орки хотя бы поняли, что их накрыло. Попав под концентрированный огонь пары десятков лазерных ружей, не говоря уже о непрекращающемся граде тяжелых болтерных снарядов, они перестали существовать в считанные секунды, оставив только неприятные пятна на снегу. Сулла легким шагом подошла, чтобы посмотреть на это месиво, и сплюнула на него, причем плевок на лету превратился в лед.

— Так это и были орки, — сказала она. — Они не кажутся слишком крутыми.

Я прикусил губу, не давая сорваться резкой отповеди, которая уже повисла у меня на языке. Лейтенанту не помешает оставаться уверенной в своих силах как можно дольше. Из собственного горького опыта я знал, что основные силы орков, которые подойдут через день, докажут ей совершенно обратное.

— Что ж, первая ваша кровь, комиссар. — Кастин ухмыльнулась, и ее рыжие кудряшки задорно рассыпались, когда она сняла тяжелую меховую фуражку.

Она окинула взглядом конференц-зал, находящийся в самом сердце перерабатывающей установки. Улыбка Кастин немного потускнела, когда она пробежалась взглядом по группе техножрецов, собравшихся за одним концом деревянного стола, но засияла ярче прежнего при виде остальных присутствующих: смешанной группки функ-пионеров Администратума, сидящих точно по званиям, и группки мужчин и женщин, чьи мозолистые руки и обветренные лица выдавали настоящих тружеников этого места.

— Это было везение, а не точный расчет, я вас уверяю, — ответил я.

Кастин спустилась на втором шаттле примерно через двадцать минут после того, как наш передовой отряд достиг укрытия в жилых зданиях очистительной установки, а я все еще чувствовал себя, будто кусок мороженого[67].

Стиснув пальцы на найденной для меня Юргеном чашке рекафа, я ощутил, как тепло проникает в те из них, которые были настоящими (аугметические, разумеется, чувствовали себя так же, как и всегда). Я очень хотел бы обойтись без прозрачной стены в конце конференц-зала, которая открывала вид на мерно падающий снег — это визуальное напоминание о холоде, все еще держащее меня в своих объятиях. Но все же вид на перерабатывающую установку, ее массивные сооружения и взлетающие ввысь огни был весьма живописен. Сами их размеры поразили меня, когда я увидел их в первый раз. Я начал понимать, почему требовались сотни людей, дабы добывать сырые горючие материалы изо льда под нашими ногами и перерабатывать их в драгоценное топливо.

— И вы называете это удачей? — Мазарини с гулом вплыла в комнату позади нас, заставив Кастин вздрогнуть. — Погнуть совсем новый шаттл?

Наверное, все-таки в ней было семейное сходство с отцом, подумал я. Она прибыла на одном шаттле с Кастин, чтобы оценить ущерб, и только что вернулась с посадочного поля, так что на ее голове и плечах начинал подтаивать снег.

— Благодарение Омниссии, — продолжала техножрица, — ничего такого, что я не могла бы исправить.

Это было немалым облегчением: по крайней мере, наша высадка не будет задержана настолько, насколько я опасался. Мазарини пролевитировала в направлении группки техножрецов, которую мы заметили ранее, и начала общаться с ними на странном щебечущем языке, от которого у меня сразу заныли зубы.

— Она просит разрешения использовать их установки для ремонта нашего шаттла, — сказал один из адептов Администратума, очевидно заметив наше замешательство. Это был молодцеватый парень с редеющими светлыми волосами и рыхлым телосложением человека, который проводит слишком много времени за планшетом данных.

— Вы понимаете эту тарабарщину? — спросил я, невольно впечатленный.

Он ухмыльнулся:

— Помилуй Император, нет. Если бы я понимал, им бы пришлось убить меня. — Говоря это, парень улыбнулся, хотя, насколько я понимаю, он не шутил. — Она только что отправила запрос на главный склад по поводу запасных частей.

Он протянул руку, и Кастин пожала ее в официальной манере.

— Меня зовут Квинт, я писарь. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне. Если я не смогу раздобыть этого сам, я уж точно буду знать, кто сможет.

— Благодарю, — тепло улыбнулась Кастин. — Полковник Кастин, пятьсот девяносто седьмой Вальхалльский полк. Это наш полковой комиссар, Кайафас Каин.

— Мое почтение. — Рукопожатие Квинта было коротким и твердым. — Я видел статую, посвященную вам, на площади Освобождения на Талеторне. Должен сказать, что она на вас совершенно не похожа.

— Должно быть, это из-за голубей, — довольно сухо сказал я. — Их повадки слегка подмачивают мое врожденное благородство.

Квинт рассмеялся, показывая все признаки отменного чувства юмора, и я решил, что он мне нравится.

— Позвольте мне представить вам несколько человек, — сказал он. Махнув рукой в сторону группы техножрецов, Квинт указал на одного из них — мужчину примерно его возраста, который разговаривал с Мазарини, выказывая всевозможное внимание. — Это вычислитель Логаш. Мой коллега, если хотите. — Писарь слегка понизил голос. — И вы гораздо большего добьетесь, если обратитесь сначала к нему, а не будете терять свое время, разговаривая с кем-то из старших Механикус. Понимаете, к чему я клоню?

— И то же самое касается вас и Администратума? — предположил я, на что Квинт только улыбнулся.

— Ну, вы сами это сказали, — подчеркнул он. — Но мы с Логашем и впрямь не настолько закоснелы в мышлении, как некоторые из более высоких фигур в наших орденах.

— Могу подтвердить. — К дискуссии присоединился человек, которого я посчитал лидером рабочих. — Сколько наших еще должно погибнуть там, внизу, пока они сидят себе спокойно и ничего не желают видеть?

У него был твердый взгляд человека, привыкшего к тяжкому труду, и серые волосы; несмотря на это, он буквально горел волнением, которое могло поспорить с холодом, пронизывающим все в этом месте.

— Технически говоря, никто не умер, — сказал Квинт.

Мужчина хмыкнул:

— Хорошо, пропали без вести. Пять человек за столько же недель.

Квинт пожал плечами:

— Я сделал все, что в моих силах, чтобы заставить их провести расследование, вы знаете это. — Собеседник неохотно кивнул. — Но они просто возражают, что несчастных случаев не избежать. Обвалы льда, газовые карманы…

— Я работаю там больше двадцати лет, — проговорил рабочий. — Я знаю все и об обвалах льда, и о десятке других опасностей, о которых вы, крючкотворы, даже не слышали. И во всех случаях после них остаются тела.

— Но официально без тела нет и повода к расследованию.

— Это ведь ненормально, — заметила Кастин. Мужчина в первый раз улыбнулся.

— О чем и толкую все время. Но этот парень перед вами — единственный, кажется, у кого варит голова. — Рабочий протянул нам руку. — Я Артур Морель, будем знакомы. Гильдия шахтеров.

Его рукопожатие было похожим на тиски.

Должен признаться, что все эти разговоры о смертях и мистических исчезновениях людей изрядно меня нервировали. Мы намерены сражаться, и при этом я не хотел бы постоянно оглядываться через плечо за спину. Я решил, что мне нужно обстоятельнее поговорить с шахтером при первой же возможности. В конце концов, мы уже встретились с одним разведывательным отрядом орков, и, если еще один скрывался где-то в шахте, мы должны зачистить ее от них в самую первую очередь.

Но все по порядку: нам надо было спланировать ход войны. Мазарини покинула комнату, сопровождаемая семенящим за ней Логашем, — вероятно отряженным, чтобы заняться ее запросами. Адепт Администратума высшего ранга, беловолосая женщина по имени Прайк, с энтузиазмом призвала собрание к тишине.

Не надо и говорить, что заседание получилось нескончаемым. Бесперебойная работа установки одинаково зависела от всех присутствующих фракций — так горячо утверждала Прайк. Но я бы поспорил на десятку; если мы выставим этих трутней из Администратума на мороз, чтобы оркам было чем потешиться, пока мы готовим оборону, то влияние на выход прометия это окажет самый незначительный. Любое замечание Прайк в весьма вежливой форме оспаривалось магосом Эрнульфом, старшим техножрецом. Он каждый раз напоминал присутствующим, что без его подчиненных и исполнения ими соответствующих ритуалов фабрика со скрежетом встанет. Конечно же, без шахтеров Мореля, которые поставляли неочищенные материалы, это произошло бы гораздо вернее, но глава их гильдии обладал достаточным тактом для того, чтобы не заводить дискуссию дальше. Я был благодарен ему за это — особенно учитывая, что уже начал ощущать, как пуст мой желудок.

К счастью, Кастин была гораздо менее терпима к идиотам. Я не без облегчения увидел, как она встает с места, дабы перебить стареющую бюрократку на полуслове.

— Благодарю всех за содействие, — отчеканила Кастин. — Замечательно, что у всех вас нашлось что предложить, и мы с удовольствием воспользуемся всем этим, когда решим, что нам необходимо.

— Я полагаю, мои коллеги потребуют несколько большего, — снова начала Прайк. — Могу ли я предложить, чтобы вы предоставляли нам ежедневные отчеты о результатах?

Эрнульф согласно кивнул, обратив свои пустые металлические глаза на полковника. Она проигнорировала его с усилием, заметным только мне.

— Не можете. Мы здесь, чтобы сражаться на войне, а не перетасовывать файлы. — В голосе Кастин появились нотки, которых научились опасаться все офицеры полка.

Прайк же только рассвирепела:

— Этого просто недостаточно! Есть определенные протоколы, и им нужно следовать!..

— Ну так позвольте мне избавить вас от этого труда! — отрезала Кастин. — Эта установка переходит на военное положение и под военное командование.

Результат этого заявления был весьма приятен для глаза, должен признаться. Прайк ударилась в краску, затем побледнела и опять покраснела. С Эрнульфом, вероятно, случилось бы то же самое, останься у него достаточно органических частей для такой задачи. Оба вскочили, возбужденно крича.

— Вы не можете! — грохнул Эрнульф, очевидно усиливая голос каким-то встроенным ампли-воксом.

Это был дешевый трюк, он не мог внушить ужаса мне, на которого кричали — ни много, ни мало — демоны.

— Нет, можем, — спокойно возразил я, и мои слова прозвучали куда более эффектно, поскольку я не повышал голос, как другие. — Полевой командир имеет право ввести военное положение в любой момент с согласия старшего из присутствующих членов Комиссариата. То есть моего. И я его выражаю.

Я встал, указывая в сторону лежащей снаружи фабрики и пустынного снегового ландшафта за ней.

— Завтра в этот час все, что вы сможете там увидеть, — орки. Мы — ваша единственная надежда выжить. Так что заткнитесь, не путайтесь под ногами и позвольте нам делать нашу работу.

Морель и Квинт, насколько я заметил, открыто наслаждались замешательством своих коллег.

— Это совершенно неприемлемо, — заявила Прайк дрожащим от возмущения голосом.

— Придется потерпеть, — ответила Кастин. — Если вы только не предпочитаете альтернативный вариант.

— Я уверена, предпочитаю, — испепелила нас взглядом Прайк.

— Отлично. — Я вытащил свой лазерный пистолет и бросил его на стол с точно отмеренной высоты, чтобы звук удара получился как можно более внушительным. — Правом, данным мне Комиссариатом во имя Его Божественного Величества, я доношу до вашего тупого сведения, что любое гражданское лицо, препятствующее Его войскам защищать Его владения, будет расстреляно согласно параграфу семнадцать Кодекса военного правосудия.

Я вопросительно приподнял бровь в сторону Прайк и техножреца.

— Так что вы говорили?

— Я снимаю свои возражения, — быстро сказала женщина.

Эрнульф согласно кивнул.

— По здравом размышлении, принятие полковником властных полномочий представляется наилучшим образом действий, — сдался он.

— Отлично, — сказал я, оставив оружие лежать на прежнем месте: ничего плохого в том, чтобы удержать их внимание еще немного, не было. — Полковник. Ваш выход.

Комментарии редактора

Может найтись некоторое количество читателей, которые не осознают огромного стратегического и экономического значения фабрики по производству прометия, которую описывает Каин. Так как ее взятие орками или сохранение в наших руках было столь жизненно важным для обеих соперничающих армий, я посчитала, что немного дополнительной информации о том удивительном веществе, которое она производила, не пропадет даром. К сожалению, я не смогла найти многого, поскольку эта область остается ревниво охраняемой территорией Адептус Механикус; но я приведу лучшее из всего, что мне удалось отыскать.

Выдержка из «Наш друг прометий», Имперское образовательное издательство, издание 238-е, 897.М41:

От благословенных Императором боевых машин Астартес и до самого скромного портового грузовика — весь Империум, без преувеличения, работает на прометии. Может показаться удивительным, но это чудесное вещество дает нам много больше, чем энергия, которой насыщаются оживляющие духи наших машин. Алхимические побочные продукты его изготовления дают нам широкий спектр сырья для производства предметов каждодневного обихода: от красок, пластиков и фармакологических препаратов до синтетических протеиновых кубиков, из которых состоит основная часть пролетарского рациона в неплодородных мирах-кузницах.

Но именно горючесть прометия позволяет нам использовать его наиболее священным образом. От огнеметов, святым огнем которых праведные наказуют нечестивых, до взрывчатых веществ, которые разрывают последних, отправляя в забвение, — везде это благословеннейшее из веществ хранит нас и защищает наши дома от происков чужаков, еретиков и мутантов.

Сам прометий может быть произведен различными путями из поразительного числа источников. Среди них наиболее доступными являются атмосферы планет — газовых гигантов, подземные залежи древних органических материалов и определенные виды редких льдов, которые находятся только на холоднейших из миров…

Конечно же, настоящее очарование этого издания передают иллюстрации, особенно посвященные рассказчику, «Пирусу-Огню». Даже теперь я не могу не улыбнуться выражениям лиц еретиков, которых он сжигает на двадцать восьмой странице, так же как я улыбалась им давным-давно, будучи еще ребенком.

Глава третья

— Сэр Морель, я бы хотел переброситься с вами парой фраз, если вы можете уделить мне немного времени.

Я точно рассчитал свое движение, чтобы любой случайный наблюдатель решил, будто мы достигли выхода из конференц-зала одновременно благодаря простому стечению обстоятельств. Медведеподобный шахтер обернулся ко мне, с тонким пониманием оценил обстановку и едва заметно кивнул своим помощникам. Они вышли следом за техножрецом и бумагомаракой — Эрнульфом и Прайк, которые все еще очень мило кипятились. Мы остались в конференц-зале с Кастин и Броклау.

Майор присоединился к конференции вскоре после того, как Кастин взорвала собрание своим выступлением, и перенял у нее труд по технической ориентировке персонала станции. Теперь оба офицера склонились над планшетами данных, уточняя свою стратегию защиты установки. Эрнульф, Прайк и их прихлебатели, как оказалось, были весьма готовы помочь, особенно после того, как вид моего пистолета слегка прочистил застоявшийся ток дискуссии. Несомненно, бюрократы забеспокоились о том, что вооруженные орки доберутся до них, если их гильдии не сделают всего возможного, чтобы помочь нам, а если не зеленокожие, то уж я до них доберусь точно.

Несколько солдат пробегали в конференц-зал и обратно, устанавливая доски для карт и большой чайник с заваркой из листьев танна. Похоже, это место должно было стать нашим командным пунктом — по крайней мере, на некоторое время. Кастин утверждала, что это было идеальное место для наблюдения, с которого можно управлять войсками, но я подозревал, что ей просто нравился вид из окна. Я находил обнадеживающим постепенное превращение гражданской декадентской атмосферы в целеустремленно-военную; как к этому относился шахтер, я не имел ни представления, ни желания выяснять, если уж на то пошло.

— Конечно. Чем я могу помочь? — спросил Морель.

Я налил себе чашку таннового чаю, вторую предложил ему. Секунду помедлив, он принял ее, осторожно отхлебнул и, кажется, оценил, хотя вкус вальхалльского напитка был хорош отнюдь не для каждого.

— Ранее вы упомянули, что некоторые из ваших шахтеров пропали при загадочных обстоятельствах. Вы не хотели бы рассказать подробнее?

Выражение некоторого удивления промелькнуло в грубых чертах Мореля. Я полагаю, что после каменной стены, на которую он так долго наталкивался в других здешних фракциях, он не ожидал интереса и от нас.

— Пятеро человек, в течение чуть более месяца. Это может показаться не таким уж большим числом по сравнению с шестисотенным объемом рабочей силы, но, поверьте, нам это не безразлично. — Морель пожал плечами. — Но, конечно же, Администратум и Механикус наплевать. Они просто долбят одни и те же старые слова о том, что потери находятся в пределах приемлемых статистических параметров.

— А ваше мнение? — спросил я.

Морель отхлебнул чая, формулируя в голове ответ, но я предвосхитил его:

— Мне необходимо знать, что вы чувствуете нутром. Пожалуйста, не будьте осторожны в своей оценке.

Он рассмеялся и посмотрел на меня с уважением.

— Это хорошо. Дипломатия все равно не мой конек. — Шахтер вновь шумно отхлебнул. — Что-то здесь не то творится, скажу я вам, но не спрашивайте — что.

— Это нам и нужно выяснить, — ответил я.

Кастин прервала свой разговор с Броклау и кивнула.

— Именно, — подтвердила она.

Броклау тоже наклонил голову:

— Конечно же. Не имеет смысла укреплять это место, если враг уже здесь, с нами.

— Вы полагаете, у нас в туннелях орки? — побледнел Морель. Что бы он ни предполагал по этой проблеме, такого он явно не ждал.

Я с сомнением покачал головой: — Это возможно. Но укрываться и убивать людей по одному — это не совсем в их стиле.

— И я не понимаю, как они могли добраться сюда так скоро, — добавила Кастин, бросив взгляд на карту полушария, приколотую к стене поблизости от ее кресла. — Им понадобилось больше шести недель для того, чтобы доползти до нас от места крушения. Если бы выдвинувшийся вперед отряд убивал ваших шахтеров, они должны были бы проделать весь путь вокруг планеты за несколько дней после прибытия, а я пока что не видела у них и следа возможностей к такому быстрому развертыванию.

— Если только они не телепортировались, — предложил я как вариант. — Это случалось[68].

— А мы не слишком спешим отмести другие возможности? — рассудительно вставил Броклау. — Могла это быть просто серия несчастных случаев, в конце концов?

— Это кажется мне маловероятным. — Морель принялся разглядывать схему на противоположной стене. Блуждающие и извивающиеся линии на ней походили на детальный план тарелки, полной макарон. Но, как я понял, это была карта туннелей под нами, где бесчисленные поколения шахтеров добывали драгоценный лед, пригодный для переработки в прометий.[69]

— Можете обозначить места, где пропадали шахтеры? — спросил я.

Это должно было что-то нам подсказать. Морель кивнул, взял со стола писчее перо и быстро отметил на карте нужные точки. Я понял, что он уже проделывал это раньше, несомненно пытаясь найти какую-то связь самостоятельно. Я вгляделся в покрытый линиями лист, переводя в уме схему в трехмерную картину и пытаясь прочувствовать ее объем[70]. И все же, если в пометках и была какая-то последовательность, она от меня ускользала.

— Что-нибудь заметили? — с надеждой спросила Кастин, которой было известно о моих инстинктах туннельной крысы из моих же отчетов по Гравалакскому инциденту.

Я покачал головой:

— Между этими точками нет никакой очевидной связи. — Я постучал по одной из них ногтем. — Например, эта галерея заканчивается тупиком. Нападающему пришлось бы пробраться мимо всей смены рабочих и остаться незамеченным.

— А это просто невозможно, — подхватил Морель.

Что просто требовало следующего вопроса, который Броклау оказался так любезен озвучить.

— Если только отвечает за все это не кто-то из персонала установки… — начал он, но замолк, увидев, как помрачнело лицо Мореля.

— Если вы хотите обвинить кого-то из моих людей в убийстве, то вам лучше постараться найти чертовски хорошие доказательства этого!

— Никто никого ни в чем не обвиняет, — утешил я, сдерживаясь, чтобы не добавить мысленно произнесенное «пока что». — Вы поставили нас в известность о потенциально важном нарушении безопасности, и все, что мы стараемся сделать, — это прояснить обстоятельства до конца.

— Если это спасет остальных моих людей, я только рад помочь, — отступил шахтер, в определенной мере смягчаясь.

— Рад слышать это. — Я вновь кинул долгий взгляд на карту шахтных разработок, как будто глубоко задумавшись. — Но я не думаю, что мы решим проблему, обсуждая ее за чашкой чаю.

— Что же вы предлагаете? — спросила Кастин.

Я вздохнул с тщательно выверенной показной неохотой и покачал головой.

— Мне просто придется отправиться вниз и осмотреться самому, — сказал я.

Конечно, если вы читали мои мемуары хоть с долей внимания, то вам покажется, мягко говоря, не характерной для меня такая видимая готовность поставить себя в опасное положение. Но постарайтесь взглянуть на вещи с моей стороны. Если бы я оставался наверху, пока готовилась оборона, у меня был бы немалый шанс вновь оказаться на здешнем пробирающем до костей холоде, и я был более чем не рад такой перспективе. Не говоря уже о том, что на подходе была орда зеленокожих. Конечно, они не ожидались в полной силе еще около двадцати четырех часов, но это ничуть не уменьшило пыл того передового отряда, который мы встретили, и кто знает, сколько еще их могло незамеченными ошиваться вокруг, ожидая, когда им представится неосторожная мишень?

Туннели, с другой стороны, были той средой, в которой я чувствовал себя как дома. Я мог сражаться в замкнутом пространстве с любыми тварями, какие бы ни окопались там, внизу. К тому же я не был один; что бы там ни привыкло расправляться с одиночными невооруженными гражданскими, его ждет большой сюрприз, если оно рискнет наброситься на отряд солдат с лазерными ружьями. В общем, я был достаточно уверен: то, что мы встретим на темных нижних уровнях туннелей, не будет представлять такой угрозы моему благоденствию, как идея болтаться снаружи, будто хорошо промороженная приманка для орков. Как оказалось, в этом предположении я был не вполне прав, а еще точнее — катастрофически ошибался. Но в тот миг у меня не было никакого резона предполагать, к чему в конечном итоге приведет наше расследование пропаж шахтеров.

За свою жизнь я повидал немало достопримечательностей, и произвести на меня впечатление довольно непросто. Но я вынужден признать, что даже сегодня, спустя почти столетие, ледяные пещеры Симиа Орихалки занимают особое место в моей памяти. Не знаю, что думали о них солдаты, но для рожденной и взращенной в туннелях крысы вроде меня они были весьма захватывающим зрелищем. Хотя широкие шахтные галереи разбегались в стороны далеко за пределы действия люминаторов, там никогда не было по-настоящему темно: окружающий нас лед отражал свет, и он рассеивался вокруг, куда хватало глаз, чуть дрожащим голубоватым сиянием.

Каждая неровность стен отражала и преломляла световые лучи. Мы продвигались вперед сквозь непрерывное сияние призрачных, несуществующих звезд. Наши ботинки легко похрустывали по покрытому изморозью полу, дыхание вырывалось видимыми облачками при каждом выдохе, но здесь, внизу, вдали от раздирающего ветра, температура казалась мне достаточно приемлемой. Это было определенно не хуже того, что можно было испытать в любой вальхалльской казарме, когда солдатам удавалось включить кондиционеры; к такому я привык. Здесь было даже достаточно тепло, для того чтобы вернулся характерный запах Юргена, хотя, к всеобщему удовлетворению, и приглушенный. Я запросил в качестве поддержки отряд Лустига, так как после наших приключений на Гравалаксе был вполне уверен в их способностях, да и знакомые лица солдат вместе с молчаливым сержантом дали весьма необходимый подъем моему настроению. Я отказался от предложенного нам проводника из числа шахтеров, потому как был уверен в своем чувстве направления. Да и если бы здесь, внизу, действительно оказались орки — последнее, что мне было нужно, это истеричный гражданский, который будет мешаться под ногами и непременно влезет в самую гущу перестрелки.

На первых стадиях нашего спуска мы пересекли суету верхних выработок, где шахтеры и сервиторы сновали туда-сюда по широким, хорошо освещенным проспектам, напоминающим улицы вальхалльского пещерного города. Мимо то и дело пролетали самоходные вагонетки для руды, полные поблескивающего льда; они бесцеремонно заставляли все остальное сторониться с их пути. Но, по мере того, как мы проникали дальше, углубляясь в менее разработанные переходы, вокруг становилось теснее и темнее, пока весь свет не сжался до той иллюминации, которую мы несли при себе. Время от времени до нас долетали звуки деятельности с основных галерей, где коллеги Мореля все так же продолжали откалывать драгоценный лед с помощью приспособлений, тревожно похожих на мелты, которые мы использовали в качестве оружия; через час или около того нашего постепенного спуска затихли и они.

— Что мы ищем, если точно, сэр? — поинтересовался сержант Лустиг.

Я только пожал плечами.

— Император его знает, — ответил я. — Что угодно необычное.

Отряд Лустига рассредоточился в стандартном поисковом порядке — так, что каждый солдат находился в поле зрения, по крайней мере, двух других. Я не собирался, насколько это в моих силах, допускать лишних загадочных исчезновений, тем более пополнять их количество собственной персоной.

По широкому лицу сержанта пробежала ухмылка.

— Да, это уже неплохо сужает поиск, — сказал он, окинув взглядом окружающее. Будучи родом с ледяного мира, Лустиг, думаю, находил обстановку почти бытовой.

В определенной мере на это я и рассчитывал; между вальхалльским чутьем, касающимся всего, что связано со льдом, и моей привычкой к замкнутым пространствам ничто не должно было проскочить, не оставив следов, которые покажутся кому-то из нас необычными.

— Пенлан на связи, — прошипел голос одного из солдат в моем коммуникационном наушнике, а спустя секунду донесся и ее настоящий голос, похожий на дробное эхо.

Пенлан была в сотне или около того метров впереди.

— У меня кое-что есть. Похоже на следы.

— Оставайтесь на месте, — приказал я и двинулся в сторону ее силуэта. Он был подсвечен люминатором, который солдат примотала липкой лентой к стволу своего лазерного ружья.

Юрген мелкими шагами двинулся за мной, буквально наступая мне на пятки; он держал свое оружие параллельно земле в готовности к бою. Опыт научил нас обоих тому, что в подобных обстоятельствах не существует такой вещи, как перестраховка.

— Что вы думаете, сэр? — спросила Пенлан, поворачиваясь к нам.

Луч люминатора Юргена осветил кусочек обесцвеченной кожи на щеке там, где в нее на Гравалаксе вскользь попал лазерный заряд. Выражение лица Пенлан было столь же удивленным, как и голос; темные волосы падали на глаза из-под ободка фуражки.

— Будь я проклят, если знаю, — ответил я, не слишком-то наслаждаясь этим своим сомнением.

Пенлан направляла свет прямо на найденные следы — глубокие выбоины в замерзшем полу, которые выглядели как царапины от когтей. В высшей степени неуютные царапины. Проведя более полутора десятилетий на имперской службе, на протяжении которых я, полагаю, встретил каждую из недружелюбно настроенных форм жизни в Галактике, я должен бы был узнавать их. Тот факт, что это было не так, весьма беспокоил меня. Даже отпечатки орочьих сапог, которые я ожидал увидеть, были бы предпочтительней.

— Немного похожи на следы генокрадов, — сказал Юрген без особой уверенности. Отчасти он был прав: такие зарубки могли быть оставлены сильными когтями, но их расположение было не характерно для генокрада. — Или еще кто из тиранидов?

— Я так не думаю, — ответил я. — Распределение массы совсем другое.

Конечно, зная способность флотов-ульев штамповать разнообразных монстров едва ли не из чистого воздуха, я не питал твердой уверенности в сказанном. Если бы в этом секторе и находился биокорабль или пара оных, то все равно шансы, что они проникнут незамеченными так далеко в имперский космос, были ничтожными. Это я тоже высказал вслух и сделал вид, что не заметил секундный проблеск облегчения на лице Пенлан. Два исходных подразделения, которые теперь составляли 597-й, сражались с тиранидами незадолго до того, как я присоединился к ним, и оба были едва ли не сведены на нет. Да и я, надо сказать, тоже повидал более чем достаточно тиранидов.

— Нам лучше продвигаться вперед, — решил я после нескольких секунд размышления.

Подтверждение того, что здесь, внизу, что-то есть, делало такой вывод просто неизбежным, какое бы сильное желание отступить я теперь ни ощущал. Я по опыту знал, что неизвестный враг всегда представляет угрозу большую, чем тот, которого ты опознал. Да и в целом, честно говоря, моя ситуация ничуть не изменилось. Между мною и тем злобным чем-то, что таилось впереди, по-прежнему оставался отряд первоклассных солдат, не говоря уже о Юргене, чей удивительный дар не раз спасал мою шкуру, хотя ни один из нас не подозревал о его наличии до встречи с Эмберли и ее окружением на Гравалаксе.[71]

Лустиг кивнул и отдал приказ выдвигаться.

Общее настроение после нашей находки если и изменилось, то стало еще более пасмурным, чем прежде. Временами случавшиеся между солдатами обмены шутками и подколками теперь звучали натянуто и неуместно и, в конце концов, свелись к тишине, нарушаемой только жесткими односложными позывными и отзывами на них. Солдат, шедший впереди, — я полагаю, это все еще была Пенлан, — начал переговариваться исключительно жестами, обращаясь к коммуникационной сети лишь тогда, когда это было абсолютно необходимо. Не договариваясь об этом, мы приняли как данность предположение, что находимся на территории, занятой врагом.

Я лично находил все это весьма успокаивающим. Здоровая толика паранойи, конечно, прилагается к самой моей работе, но было приятно знать, что все остальные так же начеку, как и я, — возможно, за исключением Юргена, которого, казалось, ничто не могло поколебать, кроме аэродинамики. Мои руки автоматически легли на оружие, ослабили крепление цепного меча в ножнах и обнажили лазерный пистолет. Нет никакой причины не быть во всеоружии, подумалось мне.

— Если здесь что-то и есть, мы должны бы уже почти загнать его в угол, — пробормотал Лустиг.

Я кивнул. Мы теперь находились всего в нескольких десятках метров от конца галереи, который и был тем тупиком, который я заметил на карте. Шансы, что оставившее следы нечто ждет нас здесь, чтобы мы могли прижать его к донышку этой бутылки, были чрезвычайно малы. Я знал это, но мое горло все равно пересохло, а желудок сжался в предвкушении битвы, в то время как моя фантазия сорвалась с цепи, создавая образы беснующегося здесь отродья хаоса.

— Пришли. Это тупик. — Голос Пенлан, несомненно, содержал вздох облегчения. Оно же прокатилось по остальной части отряда, будто легкий ветерок по летней траве.

Я выдохнул, ощущая, как расслабляются мышцы, хотя до этого не осознавал, насколько был напряжен.

— Оглядитесь вокруг, — сказал я, продвигаясь вперед, чтобы присоединиться к ней.

Юрген, как всегда, оставался около моего плеча, а позади себя я слышал, как Лустиг отдает приказы в обычной для него спокойно-внушительной манере. Он расположил остальной отряд так, чтобы составить охрану периметра. Отлично. Это должно было оградить нас от неприятных сюрпризов в то время, как мы будем тут осматриваться.

— Ни фрага не вижу.

Пенлан осторожно продвигалась вперед, поводя люминатором перед собой. Его луч выхватил из темноты глухую стену там, где туннель попросту оставили незаконченным, когда жила подходящего к переработке льда исчерпала себя. Пенлан перевела луч на груду ледяных валунов справа. Ладони моих рук начали зудеть, как это случалось всегда, когда подсознание подавало мне знак — что-то не так.

— Осторожнее, — произнес я одновременно с тем, как осознание начало просачиваться в лобные доли моего мозга.

Эта куча льда выглядела очень знакомой, очень похожей… да, конечно, на раскатившиеся обломки после падения крыши на нижних уровнях улья. Я повел люминатором в сторону потолка, где начиналась трещина, не шире волоса, чтобы раздаться до толщины моего запястья там, где она достигала стены. Оттуда разлом расширялся экспоненциально, заканчиваясь как раз в куче мерзлых булыжников.

От всего этого мне стало не по себе. Для того чтобы обломки упали таким образом, сама стена должна была быть подрыта. Почти незаметный, но зловещий треск эхом отдался по помещению.

— Пенлан! — крикнул я. — Назад!

Но было поздно. Пенлан только начала оборачиваться ко мне с выражением недоумения на лице, когда пол под ней расступился. Она исчезла из виду, успев издать только один-единственный испуганный взвизг.

— Пенлан! — бросился вперед Лустиг, пока не наткнулся грудью на мою руку; было совершенно не ясно, как далеко простирается эта чертова западня. — Пенлан, отвечайте!

В наших коммуникационных наушниках шипела статика.

— Осторожно на первой ступеньке. — Голос Пенлан прозвучал несколько сбивчиво. Но если она способна откалывать шуточки — значит, вряд ли серьезно ранена. — Она круче, чем кажется, сержант.

— И впрямь нужно идти осторожно, — посоветовал я Лустигу. — Нельзя сказать, насколько неустойчива остальная часть пола.

Я осторожно, по дюйму, стал продвигаться вперед. За мной шел Юрген; вскоре мы подобрались достаточно близко, чтобы свет наших люминаторов упал вниз, в дыру. Пол казался вполне надежным. Оттуда, где я стоял, была видна тонкая корочка льда, которая сформировалась над проемом, где обвал крыши пробил потолок комнаты под нами. Комнаты, которая — как я внезапно осознал — не была отмечена ни на одной карте.

— Тут намёрзло совсем недавно, — заметил Юрген с уверенностью обитателя ледяного мира.

Я бочком подвинулся еще немного ближе к проему и смог, наконец, увидеть Пенлан. Она упала с высоты пяти или шести метров, но, слава Императору, большая часть этого расстояния была не обрывом, а крутым склоном. Проделанный телом желоб во льду показывал, что значительную часть пути Пенлан скользила на мягком месте. Увидев в проеме над собой мое лицо, она помахала рукой.

— Прошу прощения, сэр, — сказала она. — Я немного поскользнулась.

— Я так и понял, — откликнулся я и указал Юргену обвести люминатором помещение, в котором она оказалась.

Оно было почти круглым, не более пары метров шириной, и я начал подозревать, что это мог быть естественный карман во льду. Было легко предположить, что одиночный шахтер упал тем же путем, что и Пенлан, но менее удачно. Оставленный им проем мог затянуться льдом, прежде чем прибыла поисковая партия. Возможно, таинственные исчезновения, о которых говорил Морель, были все-таки несчастными случаями.

— Это похоже на естественную впадину? — спросил я.

— Может быть. — Пенлан повела вокруг своим осветителем, потом напряглась, взяв лазерное ружье на изготовку. — Здесь еще один туннель. Я не могу сказать, насколько длинный.

— Никуда не отходи, — появился возле меня Лустиг с мотком скалолазной веревки.

Обвязавшись ею, он кинул свободный конец Пенлан. Она поймала его, забросила лазерное ружье за спину и начала было карабкаться вверх. Но через секунду помедлила.

— Сержант. Тут что-то есть. Я слышу движение.

Через несколько мгновений я тоже расслышал это. Царапанье когтей по льду, быстро приближающееся; громкое сопение хищника, уловившего запах свежей добычи. Я присоединился к Лустигу, схватил веревку и потянул вверх так, что мышцы спины затрещали.

— Поднимаем ее! — закричал я.

Юрген тоже бросился на помощь, и мы вместе подтащили Пенлан на добрые три метра по ледяной стене. К этому времени подошвы ее сапог нашарили какую-то зацепку, и она смогла сама карабкаться вверх. Я бросился на колени, ощущая сквозь ткань штанов укус холода от ледяного пола, и протянул руку в темноту:

— Хватайся!

Пенлан так и сделала; ее плотная хватка сомкнулась на моем запястье, в то время как я сильнее стиснул пальцами ее руку. Мы почти успели, но тут что-то схватилось за болтающийся под ней конец веревки и сильно дернуло.

— Фраг!

Лустиг и Юрген повалились, потеряв равновесие, и вес Пенлан потянул меня вниз. На мгновение я подумал, что мы все-таки выберемся, но лед подо мной не давал возможности хорошенько зацепиться. Долгий, мучительный миг я чувствовал, что соскальзываю. Мои пальцы рефлекторно сжались на запястье Пенлан, вместо того чтобы отпустить, что было бы гораздо более разумно. Прежде чем я успел что-то сообразить, я уже летел вниз, в полную теней яму.

Приземлился я тяжело, выбив воздух из легких. Я чувствовал, как десяток небольших очагов боли разгорается в местах, которыми я ударялся о лед. Пенлан стонала рядом со мной, лежа в отключке лицом вниз. Ну и хорошо, сказала мне маленькая аналитическая часть моего сознания, потому что, приземлись она иначе, перекинутое за спину ружье могло бы сломать ей позвоночник.

— Комиссар!

Сверху на нас упал луч люминатора, примотанного к лазерному ружью Юргена, и я услышал отдаленный топот. Остаток отряда бросился нам на помощь. Я подумал, что они все равно не успеют: существо — кем бы оно ни было — вырвалось на нас из темноты. Целое мгновение я разглядывал панораму из когтей и клыков, слишком больших и устрашающих, чтобы быть настоящими. Когда я отчаянно, на ощупь стал карабкаться назад, моя рука наткнулась на лазерное ружье за спиной Пенлан. Не думая, я развернул его, для чего едва хватило свободы ремня, и выстрелил, даже не дав себе труда толком прицелиться.

Удача ли или сам Император стоял за моим плечом, но оружие было оставлено на автоматическом режиме стрельбы. Когда я нажал на спусковой крючок, помещение осветилось импульсами лазерных зарядов. Они вырывали куски льда из стен; меня оглушило ревом ионизирующегося воздуха и мгновенно испаряющейся воды. Существо, напуганное еще больше, чем я, завопило и бросилось спасаться бегством. Когда батарея села и относительная тишина воцарилась в звенящих ушах, Пенлан пошевелилась.

— Мне уже хватит поскальзываться…

— Это было бы весьма неплохо, — согласился я.

Некоторая доля понимания вернулась в ее взгляд.

— Что произошло?

— Комиссар только что спас твою шкуру, — ответил Лустиг.

Я внезапно заметил, что вдоль края провала над нашими головами собрался целый круг голов. Я не стал указывать на то, что спас нас обоих с перепугу, изобразил некоторое благородное смущение и стряхнул изморозь с шинели.

— Вам бы показаться медику, — сказал я Пенлан, просто чтобы усилить впечатление своей заботливости.

Я скользнул взглядом по пещере. Изнутри она выглядела побольше, да и град лазерных зарядов проплавил в стенах несколько небольших ям. В одну из них, казалось, что-то вмерзло, и я постарался сосредоточиться на этом, чтобы прекратить головокружение. Когда сознание, наконец, переварило увиденную картину, я в тот же миг пожалел о своем любопытстве.

— Похоже, мы нашли нашего пропавшего шахтера, — произнесла Пенлан с воодушевлением, которое лично мне показалось не вполне уместным.

— Отчасти, — согласился я.

Нашли мы человеческую руку, оторванную в кисти, точнее — откушенную.

— Что это за штука на вас выпрыгнула? — спросил Юрген, и я нашел его обычный флегматичный тон весьма успокаивающим и своевременным.

— Без понятия, — признался я, подбирая с пола свой лазерный пистолет.

Нагнувшись, я заметил на льду густой мазок сукровицы. Это зрелище меня порадовало — ведь если мне удалось поранить существо, оно вряд ли скоро вернется.

— Но оно способно истекать кровью, — заключил я и с чувством мрачного удовлетворения вбросил оружие в кобуру. — А раз оно может истекать кровью, мы способны его убить.

Глава четвертая

— И вы не имеете ни малейшего представления, что это было? — спросил Броклау.

Я покачал головой. В течение трех-четырех часов, как мы вернулись из глубин шахты, этот вопрос мне задавали чаще всех прочих.

— Ни малейшего. Но вы бы не захотели держать дома такого питомца, поверьте.

Те немногое, кто присутствовал в командном центре, поневоле хмыкнули. Кроме меня и майора: Кастин была единственной, о ком я мог думать как о настоящей «военной».

Напротив нас разместился Морель. Его интерес к ситуации был несомненным, и реакция представляла нечто среднее между шоком от наших новостей, подтвердивших его худшие страхи, и мрачным удовлетворением оттого, что его предчувствие беды оказалось оправданным. Рядом с ним сидели представители Администратума и Адептус Механикус. Старшие офицеры вокруг нас продолжали контролировать действия солдат на позициях и доклады разведки. Пробегая туда-сюда с планшетами и чашками с танной, они старались не обращать внимания на группку гражданских, насколько это было возможно.

Поминая совет Квинта, я сделал запрос о том, чтобы он и Логаш стали нашими посредниками в соответствующих фракциях. Я не ошибся в решении и был этому рад. Молодой администратор оказался сообразительным и учтивым в манерах, что давало ему преимущество перед закрытыми и грубыми высшими чинами. Логаш также не давал нам поводов к разочарованию. К очевидному облегчению Кастин, у него было совсем немного явных признаков аугметическйх улучшений, если не считать пары фасетчатых металлических глаз, в которых отражались блики света, когда он поворачивал голову. И, хотя один Император знал, что еще скрывали одеяния Логаша, Кастин могла все же держать свое отвращение под контролем. Когда я спросил, почему техножрецы приводили ее в такое беспокойство, полковник только пожала плечами и сказала, что они «просто странные, и все». Она никогда не реагировала подобным образом на меня или кого-либо еще в полку, у кого были аугметические замены. Я полагаю, такое чувство рождали в ней те, кто добровольно, едва ли не с радостью, жертвовал частью своей человечности.[72]

— Я проглядел бестиарий, — вступил в разговор Логаш, — основываясь на описании, данном комиссаром. Я вполне уверен в том, что оно не является местным для Симиа Орихалки.

— Тогда как оно, черт возьми, сюда попало? — спросил Морель.

Логаш пожал плечами:

— Может быть, его привезли с собой орки.

— Это в высшей степени невероятно, — вмешалась Кастин, с несколько чрезмерным удовлетворением оттого, что может возразить техножрецу.

Но он не стал принимать вызов и уступил ее превосходящему опыту.

— Вам виднее, — снова пожал плечами Логаш. — Может быть, его захватил с собой один из наших шаттлов-танкеров.

Квинт согласно кивнул:

— Они и впрямь достаточно велики, чтобы на них могло что-то спрятаться и остаться незамеченным. Я помню, пару лет назад несколько шахтеров решили, что было бы забавным незаконно ввезти немного…

— Да какая разница, как оно сюда попало? — перебил Морель. — Вопрос в том, что нам по этому поводу предпринять?

— Отправиться назад и убить его, — сказал я.

Морель кивнул с мрачной удовлетворенностью, но Квинт, наоборот, сдвинул брови.

— Я не хотел бы, чтобы это прозвучало как сомнение в вашем понимании первоочередности задач, но настоящей угрозой для всех нас являются орки. Не может ли эта проблема подождать до тех пор, пока мы не отгоним их?

— Тварь сама по себе меня не слишком беспокоит, — сказала Кастин. — А вот не нанесенные на карты туннели, которые нашел там, внизу, комиссар, беспокоят.

— Вероятно, они выкопаны зверем, — подхватил Логаш. Он вытащил из складок своего одеяния планшет и стал начеркивать какие-то записи с помощью светового пера, встроенного в кончик пальца. — Возможно, именно для этого у него когти такого размера, как видел комиссар…

— Не так важно, кто прорыл туннели, — сказал я. — Имеет значение тот факт, что это — потенциальная брешь в нашей обороне.

И словно желая подчеркнуть мои слова, кипень снега за окном прорезала яркая вспышка, вслед за которой последовал глухой удар разорвавшегося снаряда. Орки с поразительной пунктуальностью прибыли точно по составленному нами расписанию и теперь деловито бросались (или, скорее, бросали свое пушечное мясо, гретчинов) на нашу линию обороны, пока что с весьма приятной для нас безуспешностью. К счастью, Мазарини и ее аколиты сумели поднять поврежденный шаттл в воздух буквально за несколько часов, так что остальная часть нашей высадки прошла без сучка и задоринки; мои страхи не оправдались, и мы были более чем готовы встретить врага.

— Я понимаю, — сказал Квинт. — Так что вы предлагаете?

— Отправлюсь обратно вниз, — сказал я. — С отрядом солдат. Мы нанесем на карту туннели по ходу продвижения и уничтожим существо, когда найдем.

— Вы лично поведете отряд? — спросил Логаш.

Я кивнул.

— Комиссар Каин здесь лучший из всех, кто может выполнить эту работу, — объяснила Кастин. — У него больший опыт туннельных боев, чем у кого бы то ни было в полку.

Не то чтобы я искал этого опыта, можно было добавить… Но если он поможет мне держаться подальше от холода и орков, я не стану против этого возражать.

— Я бы тоже хотел пойти, если это позволительно, — вызвался Логаш. Я не преувеличу, если скажу, что все мы уставились на него с молчаливым изумлением. — Ксенология — мое давнее хобби, — продолжал техножрец. — Я мог бы установить, что за существо мы ищем.

— Это задание по разведке и зачистке, а не прогулочка по зоопарку, — раздраженно сказала Кастин.

Логаш опустил взгляд, и мне показалось, что Кастин без нужды жестко относится к парню. По крайней мере, он старался помочь нам, а это было уже больше того, что мы видели от его начальства. Мне не показалось хорошей идеей раздавить его энтузиазм. Вдобавок у меня не имелось ни малейших возражений против того, чтобы поставить между собой и зверем еще одно потенциальное блюдо (конечно, если бы я только знал, какой кучей проблем Логаш мне обернется, я бы, не задумываясь, отверг его предложение или попросту пристрелил бы на месте. Но, впрочем, сожаления только отнимают время, которое можно с успехом потратить на выпивку, как говаривал мой старый друг Дивас).

— На ваш собственный страх и риск, — сказал я техножрецу. — И вы будете под военным командованием. Это значит, что вы будете выполнять то, что вам говорят, без вопросов. Устраивает?

— Отлично, — с охотой кивнул Логаш. — Мне дадут ружье?

— Ни за что! — одновременно ответили мы с Кастин.

Проводив всех гражданских, Кастин, Броклау и я вернулись к нашим военным делам. Наша стратегия, кажется, работала. По крайней мере, нам удалось крепко зажать основной напор орочьей атаки в горловине долины. Особенное устройство этого ледяного мира и вальхалльское понимание того, как его использовать к своей выгоде, приносили нам солидные дивиденды; это делалось ясным при первом же взгляде на сенсорные данные с «Чистоты сердца». Я всмотрелся в мутную картинку тактического гололита. Похоже, его кто-то уронил по дороге от посадочной площадки: трехмерное отображение поля боя время от времени дергалось на пару сантиметров влево, пропадало, а потом опять вставало на место. Я с некоторым унынием подумал о том, что не следовало так стремиться выпроводить Логаша (который, впрочем, и сам практически сбежал, радуясь нашему скорому походу и бормоча что-то о тех разных неприятных формах жизни, которыми наш нарушитель, скорее всего, не был).

— Никогда нет техножреца под рукой, когда он нужен, — пробормотал Броклау, очевидно думая о том же, о чем и я. Он бросил косой взгляд на полковника, которая сделала вид, что не слышит.

Благодаря промерзшему ландшафту нам удалось укрепиться с легкостью, которая была бы невозможна в другом месте. Я смотрел, когда это позволял раздолбанный гололит, на протяженную сеть траншей и огневых точек, которые пришлось бы неделями рыть в обычной почве, но которые были заглублены буквально за считанные часы с помощью правильно примененных тяжелых огнеметов и мультилазеров. Конечно, если бы эти укрепления использовали какие-нибудь другие войска, то половина состава уже замерзла бы насмерть, но это были вальхалльцы. Пронизывающая до костей стужа была для них праздником. Мне даже пришлось вмешаться в пару снежных баталий, прежде чем появились орки и испортили ребятам все веселье.[73]

— Пока что все идет неплохо, — сказал я, удовлетворенный тем, как держали себя наши солдаты.

Линия обороны стояла прочно, и вид с орбиты показывал, что продвижение орков было по большей части остановлено перед лицом неожиданного сопротивления. Насколько я мог судить, топография долины работала на нас именно так, как мы и надеялись: широкий фронт орочьего наступления вливался, как в воронку, в простреливаемую нами область. Конечно же, энтузиазма орков это не уменьшало, и даже наоборот. Вспышки братоубийственных перестрелок на внешних границах орды показывали, что группы, находящиеся на наибольшем удалении от линии фронта, теряли терпение и начали пробиваться сквозь собственных товарищей, лишь бы побыстрей доползти до нас. По мне, так это было и хорошо; и чем больше они убивали друг друга, тем больше мне это нравилось. Но орков все еще было очень много, и число их непрерывно росло.

— А это что? — спросил Броклау, указывая на мерцающую точку позади основных частей орочьей армии.

Что бы это ни было, оно казалось массивным и медленно, неумолимо приближалось. Тяжкое предчувствие неминуемой беды вздыбило волосы на моем затылке, когда я вгляделся в изображение. У меня было ужасающее подозрение касательно того, чем бы это могло быть; и я горячо взмолился Императору, чтобы моя догадка оказалась ошибочной. Едва ли я хоть на секунду верил, что Император может действительно слушать, но попытка не пытка, и вдобавок это помогает снять стресс.

— Судя по показаниям приборов, оно огромное, — произнесла Кастин с ноткой смущения в голосе.

Вместо того чтобы высказать свои опасения — словно это могло облечь их в форму реальности, — я связался по воксу с Мазарини, которая находилась на борту звездного корабля на орбите, дабы запросить более детальный анализ. Так можно было цепляться за надежду, что я ошибаюсь, еще несколько драгоценных минут.

— Единственная цель, примерно двести кломо… километров к западу, — произнес я. — Можете дать нам более детальную картину?

— Все в воле Омниссии, — радостно заявила техножрица и на несколько мгновений обратилась к соответствующим ритуалам. После короткой паузы ее голос вновь зазвучал, теперь уже с оттенком беспокойства. — Единичный артефакт, примерно восемьдесят метров высотой. Самодвижущийся, с высоким термальным профилем, что указывает на процесс внутреннего сгорания некоторого рода. Металлический корпус, в основном стальной по составу. — Тут она запнулась. — Простите, комиссар, но… я не имею ни малейшего представления, что это такое. Я могу помедитировать над этим, если…

— Не утруждайте себя, спасибо, — ответил я. — Вы только что подтвердили то, что я и сам подозревал. Это гаргант.

Кастин и Броклау уставились друг на друга в ужасе. Приближающийся конструкт — оркский эквивалент военного титана — мог быть грубо сработанным, но он, без сомнения, нес достаточно огневой мощи, чтобы пробить наши оборонительные рубежи, даже не замедлив хода.

— Но приму с благодарностью любые предложения касательно его слабых мест, которые мы смогли бы использовать в свою пользу, — добавил я.

— Обязательно проанализирую данные и посмотрю, сможем ли мы найти что-то такое, — пообещала она в ответ.

— Мы и не просим о большем, — заключил я и повернулся к офицерам. Мы вместе изучали гололит, хмуря брови. — Я так понимаю, что у нас меньше дня до того, как оно окажется здесь…

Едва я начал говорить, как меня вновь прервал голос Мазарини:

— Прошу прощения, комиссар, но капитан хотел бы с вами переговорить.

— Сейчас не самый лучший момент, — сказал я, но тут же передумал. Если все пойдет наперекосяк — а сейчас именно так все и выглядело, — только «Чистота сердца» сможет вытащить мою шкуру из системы в целости и сохранности. Так что раздражать Дюрана было по-настоящему плохой идеей. — Но все же давайте, — сказал я.

— Почему мой корабль опять кишит этими земляными? — спросил капитан голосом, приправленным резкостью, и, кажется, не наигранной. — Я только что избавился от ваших солдат, а теперь вы посылаете назад шаттлы с доброй половиной населения этого жалкого шарика льда!

— В действительности мы посылаем наверх больше, чем половину, — сказал я, стараясь, чтобы это прозвучало рассудительно. — Я думал, что Администраторы, которые отправились к вам, должны были все объяснить.

— Вы имеете в виду Прайк? — Густое отвращение в его голосе дрожью отозвалось в громкоговорителях вокса. — Невозможная женщина, не слушает ни слова из того, что я говорю. Как, во имя Императора, вам удалось заставить ее сотрудничать с вами?

— Ну, это было удивительно легко после того, как комиссар пригрозил пристрелить ее, — выдала Кастин с намеком на улыбку.

Дюран на мгновение лишился дара речи.

— Хрм-мф… А стоит попробовать, я думаю. — В его тоне появилась легкая нотка веселья. — Но это все равно не ответ на мой вопрос.

— Мы эвакуируем столько гражданских, сколько можем, — объяснил Броклау. — Особенно семьи рабочих. Они будут в большей безопасности с вами, чем здесь, внизу.

— А также мы сможем эффективнее сражаться, когда они не будут вертеться под ногами, — добавила Кастин несколько более правдоподобную причину.

— Под вашими-то не будут. — Капитан, впрочем, смягчился. — Полагаю, мы можем засунуть их в те грузовые отсеки, которые не забиты вашим военным барахлом?

— Мы были бы вам весьма признательны, — ответил я.

— Да без проблем. Я уверен, что Администратум в состоянии оплатить билеты. — И Дюран внезапно оборвал связь.

Конечно же, для эвакуации рабочих с фабрики была еще одна причина, хотя никто из нас не хотел о ней даже думать. Если мы не сможем удержать это место — а я был теперь гораздо меньшим оптимистом по этому поводу, чем еще минут двадцать назад, — орки захотят использовать его к своей выгоде. Не было ни малейшего резона оставлять им квалифицированных рабов, которые могли бы поддерживать производство прометия на нынешнем высоком уровне. Собственные механики зеленокожих рано или поздно разберутся в процессе, но едва ли вернут ему прежнюю эффективность. И, если повезет, у нас появится время для того, чтобы контратаковать или воззвать к Астартес, чтобы они зачистили это местечко, прежде чем фабрика вновь заработает на полную мощь.

Я уставился на гололит, на почти незаметно движущееся пятнышко гарганта. У нас в запасе не было ничего, что мы могли бы ему противопоставить: ни танков, ни тяжелой артиллерии, ни, естественно, собственных титанов. Броклау перехватил мой взгляд.

— Спокойно, — сказал он. — Мы что-нибудь придумаем.

— Лучше бы нам сделать это поскорее, — заметила Кастин.

Комментарии редактора

Только лишь с глубокими извинениями я позволяю себе приложить здесь следующий отрывок. Я полагаю, что более подробная обрисовка тактической ситуации, чем обычная для Каина чисто утилитарная, может представлять некоторый интерес. Но хотела бы я знать, есть ли на свете что-нибудь еще менее удобочитаемое! Если стиль этой прозы (или, точнее, его полное отсутствие) покажется вам столь же мучительным, как и мне, можете смело опустить этот фрагмент.

Из «Как феникс из пламени: Основание 597-го», генерала Дженит Суллы (в отставке), 097.М42:

Зеленая живая волна разбивалась о крепкие валы нашей защиты с той же неизменностью, как океанские волны разбиваются о портовый мол. Ибо именно им мы и были, защищая крохотный островок цивилизации за нашими спинами от чудовищного моря варварства, которое угрожало смыть его, будто и не было. К нашей общей чести, именно нам, третьему взводу второй роты, было поручено важнейшее дело — удерживать наскоро сооруженные укрепления по самому центру нашей внешней линии обороны, и ни одна женщина, и ни один мужчина не подумал уклониться от этой ответственности. Укрывшись за парапетом из наваленного льда, я просматривала мой тактический планшет данных, не обращая внимания на болтерные снаряды, разрывающиеся рядом с моим укрытием и окатывающие меня освежающими частицами ледяной пыли. Я с удовлетворением отмечала расположение отрядов под моим командованием. Как я уже привыкла ожидать от своих солдат, все заняли свои расположения с отменной четкостью, и я разрешила себе ощутить мгновенную гордость за тот уровень готовности к бою, который они выказывали.

— Идут! — выкрикнул кто-то голосом, дрожащим, к моему удовлетворению, скорее от ликования, чем из страха.

Кинув быстрый взгляд поверх укрепления, я вполне убедилась в его правоте. Орда орков стремилась в нашу сторону, выкрикивая что-то на своем варварском языке, и я отдала приказ не стрелять. Те приближались, топча мертвые тела своих собратьев, которые мы уже распростерли на девственных полях льда, и взбивая на ходу мелкий снег. Казалось, что передние ряды надвигаются по пояс в тумане. Как и волны, которые накатывали на нас прежде, эта состояла из мелких представителей вида,[74] совсем не таких, как те мускулистые исчадия, которых так умело победил комиссар Каин после того, как они сбили наш шаттл, но умирали они с той же легкостью, как я поняла, когда они впервые достигли зоны прицельного поражения наших лазерных ружей.

— Огонь! — приказала я, и разрушительная волна лазерных зарядов врезалась в передние ряды.

Десятки упали, а за ними еще десятки, когда убитые подвернулись под ноги тем, кто следовал за ними: в это время стационарные лазерные пушки и мультилазеры, которые мы с большим тщанием установили, довершили нашу работу, открыв испепеляющий огонь, который разорвал наступающих в клочья.

Спустя мгновение нерешительности выжившие сломали ряды и разбежались во всех направлениях, оставив неприкрытыми несколько особей нормального роста, которые, кажется, направляли их; и это было все равно что подписать им смертный приговор, потому как следующий залп вырезал их до единого.

— Как по кроликам в клетке стрелять, — заметила молодой капрал рядом со мной.

Я осадила ее, но при этом едва ли могла не допустить нотки удовлетворения и в собственном голосе.

— Я сомневаюсь, что они так легко сдадутся, — произнесла я и, конечно же, оказалась права.

Лобовой удар, как я отчасти и подозревала, был всего лишь отвлекающим маневром, и, знаменуемая ревом двигателей, началась фланговая атака эскадрона машин, похожих на мотоциклы с гусеницами вместо задних колес и лыжами — вместо передних. Тяжелое вооружение, как я предположила, болтеры, было поставлено на выносные уключины, и рев, раскатившийся, когда из него открыли огонь, заглушил даже шум двигателей этих машин.

— Огонь на поражение! — приказала я, и снег вокруг них взорвался от концентрированной огневой мощи нашего неустрашимого войска. — Смерть врагам Императора!

Я должна признаться, что мое сердце наполнилось гордостью за ответные бравые возгласы героев под моим командованием, и уверенность в нашей неизбежной победе настолько подняла мой дух, что, несмотря на грозящие нам беды, улыбка сама собой родилась на моем лице.

Глава пятая

За более чем век службы Золотому Трону на мою долю выпало множество впечатлений, без привычки к которым я вполне мог бы обойтись. Но едва ли не худшее из них — пробираться по сети затененных туннелей в поисках врага, который может таиться практически где угодно. Я не знаю, отчего так, но покажите мне любого врага Императора — и весьма вероятно, что, найдя ближайшую дыру в земле, я с уверенностью заявлю, что именно там, внизу, они гнездятся и плодятся. Культы Хаоса, рои генокрадов, мутанты, назовите кого угодно, — кажется, они все хотят поскорее угодить в самое темное место, какое только можно найти; а потом, конечно, кому-то приходится отправляться, чтобы выманить их оттуда.[75]

И гораздо чаще, чем хотелось бы, этим кем-то оказываюсь я. Отчасти, я полагаю, из-за своей раздутой репутации: когда впереди опасное задание, кому, как не герою Империи, с ним возиться? Но все-таки я подозреваю, что Кастин сказала Логашу правду: мое чутье уроженца мира-улья позволяет мне лучше всех выполнять эту работу, хотя — можете поверить — она и не вызывает у меня ни капли энтузиазма.

В данном случае, пускай я и не особенно стремился обратно в сеть туннелей, это было все же приятнее иных возможных вариантов. Конечно же, здесь обретался наш таинственный зверь, но я его уже один раз ранил. Я не думал, что после этого он сможет толком драться — особенно с отрядом солдат, готовых поддержать меня, и незаменимым Юргеном, который сумел снова откуда-то раздобыть мелта-ружье. Так же, как на Гравалаксе, — а у нас тогда оказались веские причины благодарить моего помощника за предусмотрительность. После того инцидента Юрген немного излишне привязался к этому предмету вооружения и брал его всюду, где мы ожидали встретить хотя бы минимальный отпор врага. Но теперь мне предстояло быть еще более благодарным ему за эту маленькую привычку, чем раньше. Честно говоря, если бы я знал, что мы найдем там, внизу, я бы лучше бросился в атаку на орков, даже на гарганта, с отломанной ножкой стула, чем ступил бы в эти пещеры.

Но я оставался в благостном неведении и чувствовал себя достаточно свободно для того, чтобы пошутить с моим помощником, когда он появился рядом, предваряемый, как всегда, своим традиционным букетом запахов.

— Ну, на этот-то раз картошку захватил? — спросил я, повторяя шуточку Эмберли, которую она отпустила, увидев мелту Юргена на Гравалаксе.

Он дурашливо улыбнулся:

— Простите, запамятовал, сэр.

— Да ладно. Найдем тебе что-нибудь другое для жарки, — ответил я.

— Не уверен, что это будет разумно, — произнес Логаш, спеша следом за нами и поглядывая с некоторым неодобрением на термическое оружие. — Это же просто испарит наше существо.

— Да, и вместе с изрядным куском стены позади него, — согласился я.

Мелта была разработана, чтобы пробивать танковую броню, так что использовать ее для уничтожения одного-единственного существа кому-то может показаться напрасной тратой огневой мощи. Но когда вопрос существования этой твари мог коснуться непосредственно меня, я был не склонен так думать. Особенно когда мы имели дело с чем-то таких размеров, как тот зверь, которого я зацепил лазерным огнем при прошлой встрече.

— Но тогда мы можем никогда не узнать, что это было, — возразил Логаш.

Я только пожал плечами.

— Это разочарование я переживу, — сказал я, но потом сжалился, увидев, каким несчастным стало его лицо. — Но уверен, что до этого не дойдет. Выбранное Юргеном оружие предназначено для наихудших обстоятельств.

— Понятно, — ответил Логаш, кивая и очевидно пытаясь вообразить себе, какие это могут быть обстоятельства.

Ну что ж, ему вскоре предстояло это выяснить.

— Мы на месте. — Голос передового солдата прозвучал в моем наушнике металлом.

Сержант отряда, подтянутая молодая женщина по имени Грифен, приказала остановиться, и Логаш заткнулся, предвкушая увидеть нашу добычу. Я бы предпочел, чтобы с нами были Лустиг и его отряд, так как они уже побывали один раз здесь, внизу, но Пенлан еще не оправилась от своих ранений, чтобы рисковать на еще каких-либо ледяных склонах, а я не хотел брать себе в помощь недоукомплектованный отряд. Кроме того, будучи ветеранами, они были необходимы на линии фронта, особенно с учетом приближающейся угрозы в виде гарганта.

Отряд же Грифен пока немного участвовал в боях, и сама сержант была назначена не так давно. Это незначительное с виду задание казалось отменной возможностью ввести ее в курс командования отрядом в не слишком обременительных обстоятельствах (что звучит весьма иронично, учитывая то, как обернулось дело). Ее солдаты выглядели достаточно компетентными; они всего-то за несколько минут подавили в себе желание таращиться на ледяные скульптуры и искрящиеся отражения и влились в рутину охоты за ксеносами. Это внушило мне некоторую уверенность.

Я посмотрел по ходу туннеля, туда, где лучи наших люминаторов отражались от нагромождения упавших ледяных обломков, отмечавших границу дыры, в которую я сам лишь недавно провалился. Вид был столь же нереально красив, как и прежде. Несмотря на мрачность нашей задачи, я понял, что любуюсь им, прежде чем повернуться и заговорить с Грифен.

— Оно, — сказал я. — Конец карты. Когда мы минуем его, мы попадем на незнакомую территорию.

— Есть, сэр! — Сержант четко отсалютовала.

Любой человек, не такой опытный, как я, в чтении подсознательного языка тела, ни за что не догадался бы о ее нервозности.

Она принялась отдавать приказы отряду:

— Ворхеез, впереди! Дрере и Карта, прикрываете его. Хейл, Симла, охраняете тылы. Выдвигаемся, как только скажет комиссар, так что подтянитесь, и поживее, все вы!

Несмотря на неопытность, Грифен превосходно умела мотивировать своих людей. Благодаря ей я чувствовал все большую уверенность в спутниках — по крайней мере, в значительной их части…

— Следы есть? — с нетерпением спросил Логаш.

Грифен посмотрела на него с видом легкого удивления, как будто она на мгновение забыла, что с нами гражданский. Она пожала плечами:

— Вы же знаток. Вы и скажите.

Кто угодно на его месте, я думаю, мог бы сообразить, что его просто осаживают. Но Логаш, как и большинство техножрецов, которых мне довелось встречать, обладал не большей чуткостью в общении, чем коврик для ванной.[76] Вместо того чтобы стушеваться, как любой нормальный человек на его месте, он охотно кивнул и принялся размахивать своей предсказательной машинкой-ауспексом, точно кадилом.

— Во льду здесь есть несколько любопытных полос, — выдал он, — и, скорее всего, это покрытые льдом следы когтей. Но пока что у меня нет достаточно ясной картины, чтобы сделать определенное заключение…

Я поймал взгляд сержанта и поднял брови, молчаливо советуя сдержать раздражение. Грифен слегка нервно улыбнулась в ответ — вероятно не зная, как реагировать на комиссара с чувством юмора, и пребывая в благоговейном трепете перед моей репутацией.

— Я думаю, если вы готовы, то мы можем продолжать продвижение, — сказал я, уверенный, что они-то уж всяко готовы, и Грифен энергично отдала соответствующий приказ:

— Ворхеез, вперед! Добудем себе новый трофей для кают-компании!

Логаш бросил на меня несчастный взгляд, который я проигнорировал, и передовой солдат проворно скользнул в отверстие в полу.

— Я внизу, — доложил он, и его голос в коммуникационном наушнике прозвучал приглушенно. — Никаких следов жизнедеятельности.

Следом и вся остальная часть его огневой команды[77] съехала по веревке в темноту. Огонь их люминаторов теперь просачивался сквозь ледяной пол, подобно едва заметному отблеску рассвета, что занимался сейчас где-то в километре или около того[78] над нашими головами и колебался, будто северное сияние.

— Наша очередь, — сказал я с воодушевлением, которое, надеюсь, никто не назвал бы вымученным, и твердо ступил к проему.

Стараясь не вспоминать о вчерашнем, я запрыгал по склону — причем веревка оказалась намного большим подспорьем, чем я думал, — и почувствовал хруст ледяных кристаллов на полу, прежде чем успел что-то сообразить. Помещение оставалось таким, как я его помнил: ничем не примечательное, за исключением зева того туннеля, который мы и пришли обследовать. Мгновением спустя рядом со мной соскользнул Юрген. Тяжелая мелта, перекинутая за плечи, потянула его на сторону, но он вернул себе равновесие и перекинул оружие в надлежащее боевое положение. Группка солдат вокруг нас невольно сделала пару шагов в стороны.

Следующим был Логаш, который слишком сильно вцепился в веревку, поэтому спускался рывками и дикими зигзагами. Гвардейцы обоего пола наблюдали за его продвижением с нескрываемым весельем и ожиданием позорного падения, которое должно было воспоследовать. К чести Логаша, он все-таки справился и шумно выдохнул, едва коснувшись пола пещеры.

— Вы в порядке? — спросил я, протягивая руку, чтобы помочь ему восстановить равновесие.

Он кивнул:

— Да. Все в порядке. Просто я не слишком дружу с высотой, признаюсь честно.

Тут он заметил мазок сукровицы там, где я подстрелил нашу цель, и устремился к нему, не сказав больше не слова. Вскоре я услышал, как техножрец вполголоса клянет наши чертовы ботинки: они уничтожили любые следы, которые могло оставить неизвестное существо.

Я оглянулся, чтобы посмотреть, как продвигаются Грифен и оставшиеся солдаты, которые все спускались и спускались. Когда я обернулся к нашему маленькому техножрецу, он гневно препирался с рядовым Ворхеезом. Я приблизился, чтобы разобраться, снова начиная размышлять о том, что идея взять с собой гражданского приносит больше проблем, чем пользы.

— Что происходит? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Ворхеез крепко схватил молодого техножреца за верхнюю часть руки, очевидно удерживая его на месте. Солдат раздраженно дернул головой в сторону открывающегося туннеля, в котором исчезло существо.

— Он попытался пробраться мимо меня, — сказал Ворхеез.

Я посветил люминатором в темноту, и луч выхватил тысячи переливчатых отражений от неровных стен. Потом я обернулся, чтобы смерить взглядом Логаша.

— Кажется, я внятно сказал, что вы должны оставаться поблизости от Юргена, — произнес я.

Мой помощник воспринял это по сути телохранительское задание так же флегматично, как и всякий другой приказ. Но Логаша, я полагаю, можно было простить за то, что он не испытывал энтузиазма от подобного соседства. Он вырвал свою руку из захвата Ворхееза с некоторым раздражением, напомнив мне надувшегося подростка, и указал на пол туннеля в свете моего люминатора.

— Я искал следы, — сказал он, явно сдерживаясь, чтобы не добавить много большего. — А земля здесь слишком утоптана, чтобы что-то можно было найти.

— Ладно. Хорошо, — сказал я и вновь обернулся к Ворхеезу: — Держите его в поле зрения. Он не должен отходить более чем на пять метров.

Я снова кинул взгляд на Логаша:

— Этого вам должно хватить, так ведь?

— Да, да, конечно.

Он отошел на пару шагов в туннель, в пятно света от люминатора, прикрепленного к стволу лазерного ружья Ворхееза, опустился на корточки и вновь замахал своим дурацким ауспексом. Логаш все еще мог слышать, что я говорю, так что я понизил голос, обращаясь к Ворхеезу:

— Может быть, быстрее пойдет охота с такой-то наживкой.

— Да, стоящая идея, — согласился он и тоже ухмыльнулся.

Логаш же нас проигнорировал, полностью погрузившись в свои ритуалы получения данных. Через несколько мгновений он подошел к нам, бормоча под нос и изучая дисплей своей маленькой машинки.

— Ну? — потребовала Грифен. — Вы еще не готовы сказать, что же мы ищем?

— Понимаете, есть некоторые признаки. Если бы мы были в любом другом месте, то я мог бы рискнуть с догадкой. Но среда обитания здесь совсем неподходящая…

— Просто скажите, что нашли, — аккуратно подстегнул я.

Грифен согласно кивнула и откинула свои темные волосы с глаз, пытаясь рассмотреть руны на экране. Но это был все тот же птичий язык техножрецов, и никто из нас не знал даже, в какую сторону читать. Логаш пожал плечами.

— Определенно именно оно выкопало эти туннели, — сказал он. — На стенах и потолке, а также на полу — следы когтей.

Мгновенное понимание пробежало по лицам солдат. Ледяной проход, достаточно высокий, чтобы стоять не пригибаясь даже мне,[79] хотя и был слишком узок для передвижения колонной по двое, но позволял видеть больше, чем спину впереди идущего и, что важнее, стрелять мимо нее.

— Ну что же: стоя здесь, мы его не найдем, — отметил я, в основном для того, чтобы привести солдат в готовность. — И нам еще нужно составить карту туннелей.

Итак, мы отправились в темноту, и наши нервы — мои-то уж точно — были туго натянуты от страшных предчувствий.

Здесь, внизу, я чувствовал себя более уютно, чем остальные мои спутники, за исключением, наверное, Юргена, который принимал эту ситуацию так же, как и все остальное, — с молчаливым стоицизмом. Эти туннели, впрочем, были непохожи на те, к которым я привык. Они поворачивали и извивались, казалось, абсолютно случайным образом, множились бесчисленными коридорами-ответвлениями, которые заводили в тупики, или вливались сами в себя почти в том же месте, откуда мы свернули; либо же они разветвлялись на еще большее количество радиальных проходов. Несколько раз мне приходилось благодарить Императора за мое чувство направления, потому что без него мы были бы дезориентированы за пару секунд. Но подсознательный инстинкт, который позволяет мне представлять, где я нахожусь и как далеко зашел в подземелье, работал столь же безотказно, как и всегда.

— Да это, фраг его раздери, настоящий лабиринт, — пробормотала под нос одна из солдат, кажется, Дрере.

Грифен приструнила ее парой коротких «ласковых» слов в той манере, в которой это делают сержанты по всей длине и ширине Галактики.

Логаш двигался в середине группы — возле меня, а я намеревался держать как можно больше тяжеловооруженных солдат между собой и существом, с какого бы направления оно ни приблизилось. Техножрец явно одобрял это намерение, хотя мне в этой ситуации было просто удобнее держать его под контролем.

— Удивительно протяженная система, учитывая, как недавно она образована, — добавил Логаш к своим наблюдениям.

Именно в этот момент у меня начали зудеть ладони — так бывало всякий раз, когда подсознание сигналило мне о чем-то, еще не дошедшем до передних отделов мозга.

— Насколько недавно? — спросил я.

Логаш указал на что-то в своем ауспексе, чего я не разобрал.

— Несколько недель, — ответил он. — Максимум несколько месяцев.

Другими словами, примерно в то же время, когда появились орки, и это было слишком уж большим совпадением. Не то чтобы я полагал хоть на секунду, будто мы ищем какого-то сквига.[80] Вероятность этого была весьма незначительной, так как все, что принесли с собой зеленокожие, должно было прибыть тем же маршрутом, что и они сами. Но космический остов, который доставил их в систему (и, к моему величайшему облегчению, свалился обратно в варп буквально через несколько часов после этого), мог принести в своем нутре любое количество ужасов. Если так оно и было, то весьма вероятно, что не одни орки воспользовались случаем высадиться на планету.

Я подумал, что, когда мы вернемся, хорошо было бы попросить Квинта взглянуть на логи сенсоров орбитального контроля перерабатывающей установки. Вспышка энергии варпа, выпущенной космическим остовом, — в сотни раз более сильная, чем от нормального звездного корабля, — должна была затопить их. Но все же стоило, стоило поискать там ключ к загадке появления этих зверей. Мы могли бы попытаться и расшифровать его, будь у нас немного больше времени.

Однако мои размышления на этот счет были весьма резким образом прерваны. Я ощутил едва заметную дрожь, отдавшуюся в подошвах сапог. Ладони вновь начало покалывать, и дурное предчувствие буквально захлестнуло меня. Едва ли не впервые в жизни узкий проход вызвал у меня мгновенный приступ клаустрофобии. Дрожь усиливалась, и я оставил попытки опознать ее источник. Я остановился и ощутил упругий удар, когда в мою спину ткнулась идущая сзади Грифен. Она в свою очередь тоже застыла на месте.

— Комиссар? Что такое? — спросила она.

— Тихо! — Я кинул взгляд вперед и назад вдоль туннеля, изгибая шею, как только мог, чтобы увидеть что-то помимо других солдат по обе стороны от меня. Свет наших люминаторов сходил на нет в обоих направлениях, по-прежнему высекая ослепительные отсветы темно-синих поверхностей льда вокруг нас. — Что-то приближается!

— Здесь ничего, — произнес Ворхеез; его голос в коммуникационной сети прерывался щелчками, потому как находился солдат в сотне или около того метрах дальше по туннелю.

— Позади также ничего, — кратко вставила солдат Хейл; голос у нее был напряженным.

Не скажу, что мог винить ее за это, потому как место замыкающего — второе по опасности в колонне. Все уставились на меня, вероятно размышляя, не свихнулся ли комиссар. Разумеется, кроме Юргена, который сделал свой вывод относительно меня, каким бы он ни был, еще много лет назад. Но все мои инстинкты уроженца улья продолжали твердить, что я прав. Что-то приближалось, хотя мы его пока не видели…

Внезапное понимание было подобно удару под дых! Существо, которое мы ловили, было копающим! Ему не нужно было нападать на нас по уже существующему проходу. Без сомнения, оно как-то узнало о нашем присутствии — вероятно, по вибрации от шагов — и направлялось прямиком к нам по самой короткой дороге.

— Юрген! — прокричал я. — Расчисти немного места!

Догадавшись о моих намерениях, солдаты вокруг нас рассыпались дальше по туннелю. Протестующего Логаша утащила Грифен, не озаботившись объяснениями. Голос техножреца внезапно потонул в шипении юргеновской мелты. Ее заряд был выпущен в противоположную стену и в мгновение ока превратил десяток кубометров льда в пар, который быстро стал остывать, заполнив узкое пространство коридора туманом.

И произошло все это весьма вовремя. Через мгновение только что застывшая стена разорвалась в нашу сторону градом блестящих ледяных осколков, и оживший кошмар, который уже встречался мне в этих туннелях, оказался среди нас.

По чистой случайности я оказался к нему ближе всех и едва успел вытащить оружие, когда он набросился на меня. На этом расстоянии стрелковое оружие было бы практически бесполезно, так что я, не размышляя, вытащил цепной меч и поставил блок с автоматизмом, который рождается из усердной практики. И правильно сделал: невероятно длинная рука, оснащенная на конце теми самыми когтями, которые я мельком видел прежде, размахнулась в мою сторону, в то время как я только-только перебросил управляющий рычаг меча на максимальную скорость. Не отбей я этот удар, тварь бы меня попросту выпотрошила. Вместо этого лезвие с воем прорезало пластины хитина, которые вполне пошли бы и тираниду, и чудище взревело от ярости и боли.

Я смутно различал Юргена, который отступил в сторону, чтобы дать дорогу остальным солдатам, чьи примотанные к стволам люминаторы освещали наше противоборство. Они хотели выстрелить так, чтобы не испарить меня вместе с чудовищем, но это была напрасная надежда. Мы сошлись чересчур близко и быстро кружили друг вокруг друга, так что ни у кого из солдат не могла появиться свободная линия огня.

Именно в такие моменты проявляется вся мудрость командиров, создающих себе репутацию заботливого отца. Я нисколько не сомневаюсь, что, будь я комиссаром того сорта, который рассчитывает больше на запугивание, чем на уважение (подобных деятелей в нашей профессии с избытком), солдаты просто-напросто выстрелили бы в нас, а потом с радостью доложили, что существо первым добралось до комиссара. Этот урок я и поныне стараюсь передать своим кадетам, чтобы наименее тупоголовые из них могли насладиться достаточно продолжительной карьерой. Хотя полагаю, что мои усилия пропадают втуне…

Я нырнул под бочкообразную грудь твари, верхний край которой доходил мне до подбородка, и постарался увернуться от огромных челюстей; они хлопнули над моей головой как раз в тот момент, когда я пригнулся. Удивительно, но неестественно длинные руки чудовища имели сустав где-то на второй трети длины. Чем ближе к нему я держался, тем труднее было меня достать. Что ж, мне это вполне подходило. Я взмахнул гудящим лезвием в сторону его грудины и почувствовал, как зубья вгрызаются внутрь, обдавая меня брызгами сукровицы и дурно пахнущих внутренностей. Чудище опять закричало, открыв челюсти на невозможную ширину и наклонив голову, чтобы вцепиться в меня.

Именно на это я и надеялся. Подобная тактика хорошо работала против некоторых крупных биологических форм тиранидов: я направил кончик лезвия моего верного цепного меча в раззявленную пасть, чтобы прогрызть дорогу сквозь то, что заменяло твари мозг. И тут же быстро отдернул руку, опасаясь рефлекторного сжатия ужасающих челюстей. При этом меч прорезал в боковой части головы твари глубокую борозду, которая практически вскрыла череп изнутри. Поток крови и мозговой жидкости окатил стену и за секунды превратился в лед.

Этого оказалось достаточно: существо пало, заставив меня отскочить назад, чтобы не оказаться придавленным, и врезалось в лед у моих ног. Тонкие частички ледяного порошка, сконденсировавшиеся из давешнего пара, поднялись в воздух, сияя, как миниатюрные галактики, в свете наших люминаторов.

— Это было потрясающе, — произнесла Грифен, очевидно разрываясь между требованиями субординации и порывом похлопать меня по спине.

Шепот, пробежавший по туннелю, сообщил мне, что не одна она была под впечатлением. Только Логаш глядел больше на тварь, чем на меня, и его лицо являло собой маску почти комического замешательства.

— Ну, вот ваш образец, — сообщил я ему, возвращая верный цепной меч в ножны. — Полагаете, что можете его определить?

— Это амбулл, — сказал он, мотая головой в затруднении. — Но этого не может быть. Они живут на Лютер Макинтайр IХ…

— Никогда не слышал о таком, — ответил я. — Но это будет совсем не первый случай, когда животные перемещаются с планеты на планету.

— Не в этом дело. Колонии амбуллов уже известны на десятках миров. — Молодой техножрец выглядел совершенно ошеломленным. — Но они все обитатели пустынь, как и их изначальные предки. Этому существу нечего делать на ледяном мире.

— Может быть, оно заблудилось, — предположил один из солдат.

Его комментарий сопровождался насмешливым хохотком товарищей, но я к смеху не присоединился. Что-то здесь было совершенно неправильно, и покалывание в моих ладонях только подтверждало этот факт. Когда я посмотрел на убитое существо, то заметил, наконец, что именно.

— Где раны от лазерного ружья? — спросил Юрген, озвучив мои собственные мысли за мгновение до того, как это удалось мне. — Я определенно видел, как вы попали в него тогда…

— Это другой, — сказал я, глядя на Логаша в поисках подтверждения. — Это значит, что здесь, внизу с нами — по крайней мере, еще одна из этих тварюг.

— Скорее, несколько, — охотно подтвердил Логаш. — Амбуллы обычно создают крупные социальные группы.

Все лучше и лучше, горько подумал я. Если бы я знал, что самое худшее еще впереди.

Комментарии редактора

Благодаря одержимости Администратума сохранением записей вы можете получить из имперских архивов практически любой интересующий вас кусок информации, насколько бы обыденным он ни был. Конечно, если удастся отыскать то, что вам действительно необходимо, среди непробиваемых толщ бесполезных словес. Достаточно сказать, что мои собственные поиски этой записи, сохранившей несколько минут совещания между Кастин и официальными лицами перерабатывающей установки, были в высшей степени раздражающими, если не сказать хуже. Но они оказались достойными затраченных усилий: эта стенограмма представляет некоторое количество жизненно важной информации касательно событий, на фоне которых разворачивается отчет Каина, и без которой его рассказ о дальнейших событиях может показаться несколько непонятным. Описание этих минут, сделанное писарем Квинтом, носит несколько личный характер. Это заставляет меня подозревать, что он не рассчитывал, будто их кто-то когда-либо прочтет.

Записки о совещании Комитета по защите и спасению Симиа Орихалки от орочьего вторжения (волей его превосходительства), проведенном в день 648.М41 (и слишком рано, чтобы нам удалось нормально позавтракать):

Присутствовали:

Полковник 597-го Вальхалльского полка Регина Кастин, честный и прекрасный воин, действующий военный губернатор системы Симиа Орихалки.

Майор Рупут Броклау, ее заместитель, столь же бесстрашный, но далеко не столь прекрасный.

Артур Морель, профессиональный трудяга из подледной дыры.

Магос Винкель Эрнульф, старший техножрец со слишком большим количеством металла вместо мозгов.

Кодировщик Марум Прайк, истинный дар Императора Администратуму, по крайней мере, в ее собственных глазах.

Я сам.

Всевозможные подлизы и прихлебатели.

Рассматриваемые вопросы:

Защита перерабатывающей установки (в действительности единственное, что мы вообще обсуждали).

Ход заседания.

Полковник Кастин призвала собрание к тишине. Затем снова призвала. Потом майор Броклау выстрелил из болт-пистолета в потолок, и собрание заткнулось.

Полковник Кастин выдвинула план по устранению гарганта и, как она надеялась, вместе с ним — значительного числа осаждающих орков. План был основан на том факте, что добывающие туннели протянулись на некоторое расстояние за периметр зданий перерабатывающей установки; учитывая чрезвычайный вес этой штуковины, представлялось возможным обрушить галереи под ним с помощью достаточного количества взрывчатых веществ.

Магос Эрнульф пожелал знать, как близко от перерабатывающей установки произойдет взрыв, указывая на то, что баки с прометием практически полны. В случае, если что-то пойдет не так, взрыв способен превратить всю перерабатывающую установку в дымящийся кратер.

Майор Броклау потрудился указать, что в таком случае никто из нас сожалеть об этом уже не сможет.

Кодировщик Прайк подняла вопрос о том, что в этом сооружении была сосредоточена значительная стоимость в кредитах и что ее разрушение произведет 0.017-процентную флуктуацию в среднем валовом продукте сектора. Она также предложила, чтобы была найдена альтернативная стратегия. Полковник Кастин в ответ предложила той выйти наружу и попросить орков удалиться, если, с точки зрения Прайк, это поможет.

Морель предложил помощь своих шахтеров в установлении оптимального расположения, зарядов, указывая на свои знания в местной геологии, что было принято полковником благожелательно (и, кстати, она очень красиво улыбается).

Так как ни у кого не было других предложений в плане вывода из строя гарганта, Эрнульф признал, что мы можем хоть разнести все это местечко на куски сами, прежде чем это сделают орки.

Я поднял вопрос о том, как комиссар Каин и его разведывательный отряд переживут это, если они все еще будут под землей, когда шахта взорвется. Кастин и Броклау выказали на этот счет определенную озабоченность, признав, что шансы на выживание в этих обстоятельствах будут очень незначительными. Впрочем, Броклау добавил о своей уверенности в том, что они к этому времени возвратятся, потому как комиссар обладает чем-то вроде дара избегать подобных сложностей. Я предложил передать ему предупреждение по воксу, но, очевидно, он уже забрался слишком глубоко под землю, чтобы послание пробилось туда.

Но у меня нет никакого сомнения, что, где бы он ни странствовал, он уж точно проводил время получше, чем мы.

Полковник Кастин призвала собрание к тишине. Затем снова призвала. Потом майор Броклау выстрелил из болт-пистолета в потолок, и собрание заткнулось.

Полковник Кастин выдвинула план по устранению гарганта и, как она надеялась, вместе с ним — значительного числа осаждающих орков. План был основан на том факте, что добывающие туннели протянулись на некоторое расстояние за периметр зданий перерабатывающей установки; учитывая чрезвычайный вес этой штуковины, представлялось возможным обрушить галереи под ним с помощью достаточного количества взрывчатых веществ.

Магос Эрнульф пожелал знать, как близко от перерабатывающей установки произойдет взрыв, указывая на то, что баки с прометием практически полны. В случае, если что-то пойдет не так, взрыв способен превратить всю перерабатывающую установку в дымящийся кратер.

Майор Броклау потрудился указать, что в таком случае никто из нас сожалеть об этом уже не сможет.

Кодировщик Прайк подняла вопрос о том, что в этом сооружении была сосредоточена значительная стоимость в кредитах и что ее разрушение произведет 0.017-процентную флуктуацию в среднем валовом продукте сектора. Она также предложила, чтобы была найдена альтернативная стратегия. Полковник Кастин в ответ предложила той выйти наружу и попросить орков удалиться, если, с точки зрения Прайк, это поможет.

Морель предложил помощь своих шахтеров в установлении оптимального расположения, зарядов, указывая на свои знания в местной геологии, что было принято полковником благожелательно (и, кстати, она очень красиво улыбается).

Так как ни у кого не было других предложений в плане вывода из строя гарганта, Эрнульф признал, что мы можем хоть разнести все это местечко на куски сами, прежде чем это сделают орки.

Я поднял вопрос о том, как комиссар Каин и его разведывательный отряд переживут это, если они все еще будут под землей, когда шахта взорвется. Кастин и Броклау выказали на этот счет определенную озабоченность, признав, что шансы на выживание в этих обстоятельствах будут очень незначительными. Впрочем, Броклау добавил о своей уверенности в том, что они к этому времени возвратятся, потому как комиссар обладает чем-то вроде дара избегать подобных сложностей. Я предложил передать ему предупреждение по воксу, но, очевидно, он уже забрался слишком глубоко под землю, чтобы послание пробилось туда.

Но у меня нет никакого сомнения, что, где бы он ни странствовал, он уж точно проводил время получше, чем мы.

Глава шестая

Уверен, что не я один напряженно размышлял о том с легкой душой сделанном замечании Логаша, пока мы пробирались глубже в лабиринт туннелей, составлявших гнездо амбуллов. Мысль о том, что эти коридоры делило с нами неопределенное число хорошо защищенных хищников, была не очень-то успокаивающей, и мы двигались с еще большей осторожностью. Лабиринт оказался удивительно протяженным, как и заметил техножрец; если бы нам пришлось пройти каждый метр его, мы бы еще находились здесь в то время, когда Императору пришла бы пора сойти с трона[81], но, к счастью, в этом не было необходимости. С моими инстинктами жителя улья, знаниями Логаша в ксенологии и показаниями ауспекса мы с каждым шагом увереннее ориентировались в планировке этого места.

— Вы имеете хоть какое-то представление, сколько здесь этих штуковин? — спросил я Логаша, когда был уверен, что нас не слышит ни один из солдат, кроме, конечно, Юргена, на самообладание которого я мог положиться целиком и полностью. Но запугивать остальных, если ответ окажется столь же дурным, как я предполагал, не стоило.

Логаш на секунду будто бы задумался — или посоветовался с внутренним голосом, что было вполне возможно, потому как я знаю множество техножрецов с аугметическими банками данных, встроенными в то, что у них осталось от мозгов. Но, с другой стороны, прислушиваться он мог и к ощущениям от легкого несварения желудка…

— Судя по протяженности системы туннелей и принимая за верное ваше предположение о том, что амбуллы прибыли на одном космическом остове с орками… — начал было Логаш (последняя догадка не была верной, как мы вскоре выяснили, но время их прибытия все равно совпало, так что практически никакой разницы, в конце концов, не оказалось), но раскаты огня лазерных ружей дальше по туннелю и неразбериха криков, отдававшихся гулким эхом в тесных и переплетающихся туннелях, прервали его.

Я активировал свой микропередатчик.

— Грифен! Что происходит? — спросил я.

— Огневой контакт. Еще одно существо. — Ее голос звучал четко и без паники, так что ситуация, кажется, была под контролем.

Но я все равно поспешил вперед, не желая отставать от основной огневой мощи отряда на тот случай, если звуки боя привлекут остальных зверей.

— …то не больше полудюжины, — закончил фразу Логаш, с пыхтением поспевая за мной.

Без сомнения, он испытывал то же стремление оказаться поближе к солдатам отряда, что и я, только еще сильнее, поскольку был единственным из нас совершенно безоружным. Было ли в нем еще достаточно мяса, чтобы заинтересовать амбулла, — конечно, спорный вопрос; но размышления об этом стоит отложить до лучших времен, решил я.

— Вероятно, теперь уже меньше, — добавил техножрец, когда прекратилась стрельба.

Это стало определенным утешением. Амбулл все-таки оказался не самой крепкой тварью из всех, кого мне доводилось встречать в бою. Информация Логаша о том, что мы вряд ли обнаружим их в очень большом количестве, была, несомненно, обнадеживающей.

Новая жертва нашей охоты лежала в нескольких метрах впереди, в более широком туннеле, ответвившемся от того, по которому мы следовали. Тело, окруженное солдатами, было покрыто глубокими прижженными ранами от попаданий лазерных снарядов. Ворхеез тяжело дышал, дрожал в возбуждении и отмахивался от назойливого внимания отрядного медика. Сквозь дыры в шинели на передней части его легкой нательной брони были видны зарубки. Из разговоров я понял, что амбуллу как раз удалось подойти на расстояние вытянутой руки, когда солдат, в конце концов, смог завалить тварь.

— Хорошая работа, — похвалил я, похлопав его по спине; никогда не лишне показать солдатам, что я о них забочусь, — даже если в действительности это не так.

Ворхеез слабо ухмыльнулся в ответ.

— Настойчивые мелкие фраггеры, верно, сэр?

— Да, приходится постараться, прежде чем успокоишь, — кивнув, согласился я.

Что, конечно же, косвенно напомнило всем, что со своим-то я расправился лично. Бросив мимолетный взгляд на останки, я задал себе вопрос: не тот ли это амбулл, которого я же подранил в первый раз, но Ворхеез превратил этого в такое месиво, расстреливая на автоматическом режиме огня, что на нем не осталось целого места.

— Да еще и быстрые, — согласился Ворхеез.

Похоже, что тварь набросилась на него в главном туннеле сразу, как только он вошел в него. Солдату удалось только поднять оружие, прежде чем чудовище подбежало вплотную.

— Интересно… — бормотанием напомнил о себе Логаш.

Он рассматривал стены туннеля и вновь возился с ауспексом. Через мгновение он повернулся ко мне:

— Я полагаю, что мы нашли один из основных проходов.

Этот туннель действительно казался гораздо шире тех, по которым мы следовали прежде.

— И это значит?… — спросил я.

Техножрец пожал плечами, и я заметил, что его белая одежда уже изрядно запачкана. Это была далеко не самая практичная форма для того, чтобы сражаться в туннелях, но, очевидно, ему не пришло в голову переодеться перед выходом. Или у него просто не было другой?

— Основная камера должна быть на конце этого прохода. — Логаш неуверенно посмотрел в обе стороны вдоль коридора.

Я осторожно проанализировал его слова.

— Основная камера — это что? — пришлось спросить мне.

Техножрец ответил с энтузиазмом истинного натуралиста:

— Центральное гнездо, нора. Амбуллы — социальные животные, с сильно развитым семейственным инстинктом. Обычно они собираются вместе, когда не охотятся или…

— Ворхеез, — спросил я, — откуда пришло существо?

Логаш моргнул с несколько обиженным видом: его так внезапно перебили как раз в то время, когда он, по его мнению, переходил к самому интересному. Солдат ткнул большим пальцем за быстро остывающую тушу, которая теперь была обведена по земле темно-красным нимбом замерзшей крови.

— Оттуда, — показал он.

Мое чувство направления внезапно заработало на полную, и я понял, что солдат простер руку как раз в сторону линии орочьей осады. Чувство мрачного предвкушения навалилось на меня.

— Если бы оно возвращалось в гнездо, то несло бы добычу, чтобы разделить ее с остальными, — своевременно вставил Логаш.

Кольцо света от люминаторов не выхватывало из темноты ничего, кроме раскуроченного амбулла. Это был ответ на наш вопрос. Значит, мы не могли завершить нашу разведывательную миссию в этих туннелях без того, чтобы пройти сквозь пещеру, полную таких же чудовищ. Замечательно. Но какой бы сжимающей внутренности ни представлялась эта перспектива, мысль, что орда орков просочится через туннели, чтобы убить многих из нас, была еще менее приятной.

— Сосредоточиться! — приказал я. — Будьте готовы вести плотный огонь!

Грифен кивнула и сразу же приглушенно наорала на Хейл и Симлу, которые тупили свои боевые ножи, пытаясь отрезать голову амбулла. Я до определенной степени шутил, когда говорил о том, что надо захватить с собой трофеи, но, кажется, по меньшей мере, двое солдат восприняли все совершенно буквально.

— Выдвигаемся! — отчеканила Грифен. — По командам, прикрывая комиссара и шестереночку!

Логаш выказал значительно больше здравого смысла, чем обычно, сделав вид, что не расслышал последнего. Я должен признаться, что почувствовал себя несколько легче при мысли, что все остальные будут прикрывать мне спину. Если вы недоумеваете, для чего Грифен понадобилась такая забота о моем или Логаша благоденствии — то я, видимо, считался наилучшим экспертом касательно любой информации, которую мы можем собрать, а Логаш… ну скажем просто, что Кастин не хотела еще больших разборок с Адептус Механикус из-за его гибели вдобавок к тем обычным спорам, которые она с ними вела.

Мы осторожно двинулись к центру лабиринта; наши чувства напряженно ловили любой признак движения во тьме. Мы обсудили, не погасить ли часть люминаторов, чтобы стать менее очевидной целью, но, если верить Логашу, это все равно не принесло бы никакой пользы: твари отлично видят в темноте. Техножрец стал объяснять, каким образом это им удавалось[82], но я все равно ничего не понимал, так что вскоре перестал его слушать.

Вторая команда шла впереди. Грифен уже начала проявлять здравый смысл, характерный для бывалых командиров, и осталась позади, чтобы контролировать действия всего отряда. Сюда же Карта (ПРО[83], капрал, руководящий второй огневой командой) отослал Ворхееза, чтобы медик мог за ним присматривать, а впереди идущим поставил Дрере. Это имело определенный смысл, потому как Ворхеез был еще довольно дерганым после близкого знакомства с амбуллом, — но я бы предпочел оставить его на прежнем месте. В таком состоянии солдаты склонны устраивать дикую пальбу при любом постороннем шорохе, и я бы предпочел, чтобы в этом случае перед Ворхеезом не оказалось ничего, кроме врага. Но с другой стороны, я держался позади него, так что мне было до определенной степени все равно.

Юрген, Логаш и я следовали в середине, держась на разумной дистанции между ведущей огневой командой и теми, кто прикрывал нам спину. Я хотел оставаться как можно дальше от угрозы для себя, если бы любая из этих групп столкнулась с врагом. Конечно, я прекрасно сознавал умение амбуллов проделывать ходы прямо сквозь лед, но я держал ушки на макушке, паранойю — взведенной на полную и пока не замечал вибраций, выдающих приближение нового зверя.

— Ну, и как они на вкус? — спросил Юрген.

Я перестал отсекать от сознания болтовню Логаша о жизненном цикле, социальном устройстве и местах обитания амбуллов, чтобы понять, добрался ли он, наконец, до полезной информации. Судя по тому, что техножрец говорил, на пустынных мирах было предпринято несколько попыток одомашнить этих тварей как удобный источник мясопродуктов[84].

— Как мне рассказывали, похоже на грокса. — Логаш выглядел несколько смущенным, так что я ободряюще похлопал его по плечу.

— Отлично, — заявил я. — Отправим команду на сбор тушек, которые останутся после зачистки гнезда.

Дело в том, что перерабатывающая установка могла предоставить нам лишь десяток разновидностей блюд из зеленоватой соевой поросли. Она уже начала приедаться, несмотря на то, что была свеженькой, прямо из баков с рассадой. Конечно, мы привезли и собственные припасы, но все равно — ничто так не подняло бы мой боевой дух, как добрый свежий кусок бифштекса. К тому же эти существа закусывали нашими шахтёрами, так что ответить им сходной любезностью было просто справедливо.

— Хорошо придумано, сэр, — с удовольствием произнес Юрген.

Логаш же позеленел настолько, что этого не могла скрыть даже многочисленная аугметика. Возможно, он был вегетарианцем, если вообще еще утруждал себя приемом пищи…

— Слышу движение, — доложила Дрере; голос ее в моем микрокоммуникаторе звучал приглушенно.

— Сближаемся. Готовность к огневому контакту.

Грифен отдала приказ со спокойной властностью.

Нас нагнала первая команда, и я оказался в тесной группке солдат.

Мы добавили шагу, чтобы приблизиться к огням люминаторов второй команды.

— Здесь пещера!

Напряжение, звучащее в голосе Дрере, не заглушалось даже легким шипением микрокоммуникатора в моем ухе.

— Удерживайте занимаемую позицию, — спокойно произнес Карта; но я-то мог понять по голосу, сколько усилий потрачено на эту видимость спокойствия. — Ждите нашего подхода.

— Подтверждаю, — произнесла Дрере с легкой ноткой облегчения. Пляшущие пятна света впереди теперь сошлись ближе, их свечение через хрустальные осколки, обрамлявшие неровные стены, усилилось. — Я не собираюсь совать свою… Кишки Императора!

Впереди просвистела очередь из лазгана; яркие вспышки высветили зеркальный туннель. Люминаторы впереди запрыгали куда более дико, чем раньше, потому что их владельцы перешли на бег. Мы бросились за ними, хрустя кристаллами льда, Логаш время от времени поскальзывался, теряя сцепление с полом. Вальхалльцы не испытывали таких трудностей, а я понахватался у них достаточно опыта в беготне по льду за прошедшие годы, так что мог заставить ноги не ускользать из-под меня. Я также выхватил лазерный пистолет.

— Дженни! — выкрикнул Ворхеез, и второй ствол открыл огонь в поддержку первого.

Спустя мгновение раздался высокий стон, эхом разнесшийся по туннелям. Он эхом отозвался в микрокоммуникаторах, вздыбил волоски у меня на руках и заставил заныть зубы.

— Медик! Здесь пострадавший! — крикнул Карта.

К этому времени мы все достигли места побоища. Туннель выходил в большую центральную камеру, примерно тридцати метров в поперечнике, с еще несколькими проходами, заметными по отверстиям, испещряющим стену, с неровными интервалами между ними. Дрере лежала на льду; дымящаяся кровь уже начала замерзать, подобно скользкой тяжелой броневой пластине на зияющей ране в груди солдата. Лицо ее было белым от шока и застывшим в маске страдания. Ворхеез стоял над ней, поливая лазерным огнем чудовище, которое, очевидно, и причинило весь этот ущерб и которое он теперь заставил отступать, крича в гневе и ярости[85].

Пещера же представляла из себя настоящий водоворот кружащихся тел и сумасшедшей стрельбы. Люминаторные лучи и лазерные заряды выхватывали, подобно стробоскопу, солдат, которые бешено перекидывали стволы своего оружия из стороны в сторону, чтобы встретить огнем ближайшую очевидную в каждый текущий момент угрозу. Мне там было, как я решил, не место, а потому остался в стороне, позволив огневой команде Грифен вмешаться в схватку. Я также придержал Логаша рукой, поставленной поперек его груди наподобие шлагбаума, как если бы собирался защищать его от угроз. В действительности, конечно, если бы один из зверей подобрался близко к нам, он вполне мог бы им закусить, я бы это только приветствовал; а если бы я знал, какое множество проблем техножрец вскоре создаст, я бы, вероятно, просто кинул его ближайшему и пожелал твари приятного аппетита.

Подкрепление вступило в бой, направив свое оружие против бурлящей массы чудовищных созданий, которые кипенью выливались из теней прямо на нас. Их было слишком много, чтобы сосчитать, — по крайней мере, в тот момент мне так показалось. После того как, наконец, рассеялись висящие в воздухе мелкие осколки льда, выяснилось, что прикидка Логаша не была так уж далека от истины и поверженных на пол тварей оказалось всего пяток. Но если бы вы попросили меня навскидку назвать их число посреди всего этого кошмара, я бы, наверное, сказал, что их сотни.

— Выбирайте цели! Стреляйте на поражение! — орала Грифен, не забывая между делом нажимать спусковой крючок.

Она укладывала одиночные выстрелы в голову ближайшему амбуллу с похвальной точностью, целясь в глаза и раззявленную пасть. Наконец один лазерный заряд разорвал нёбо твари, выбив заднюю часть черепа с изрядным куском мозга, который приклеился к холодной стене и тут же замерз наподобие непристойного выроста. Существо качнулось назад и рухнуло с грохотом, который был слышен даже сквозь какофонию битвы.

— Омниссия, защити!

Логаш трясся в ужасе, что было удивительно, если учесть, сколько в нем содержалось металла. Очевидно, смотреть голограммы экзотических видов животных в комфорте личной комнаты приятнее, чем наблюдать, как брызжущая кровью реальность пытается разорвать тебе лицо.

— Осторожно. На восемь!

Юрген взмахнул рукой, подбросив разрывную фраг-гранату поверх голов ближайших чудищ. Мгновением позже она разорвалась среди особей, сжавшихся на другой стороне пещеры. Молодняк, только что вышедший из гнезда, как сказал Логаш, который смог потом осмотреть их; но мне они показались не менее опасными, чем взрослые представители вида, особенно когда поперли вперед, обезумев от жажды крови.

Крик справа заставил меня повернуть голову. Я заметил, как пара зловещих челюстей сжимается на руке медика с громким хрустом, который явно говорил о сломанных костях, если не хуже. Когда существо оторвало доктора от земли, я развернулся и прыгнул вперед с визжащим в руке цепным мечом. Я рубанул тварь по широченной челюсти; солдат тяжело упал, прижимая к груди раненую руку, и здоровой стал нашаривать в медицинской сумке автоматический инъектор. Этого было достаточно, чтобы показать мое участие в битве и вернуться к опеке Логаша, но, конечно же, тварь заинтересовалась мной. Я снова взмахнул мечом, проклиная себя за глупость. Юрген неуверенно покачивал мелтой, но не мог выстрелить, не убивая нас в таких же количествах, как и тварей. Я на секунду задумался: а будет ли у меня шанс посоветовать ему захватить в следующий раз что-нибудь более управляемое, вроде хеллгана или огнемета. Потом грудь амбулла прошила линия кровавых вмятин.

— Благодарю! — крикнул я Карте и нанес своему шатающемуся врагу удар милосердия, снеся ему голову с плеч, когда он упал на колени. Вероятно, в этом уже не было необходимости, но жест был весьма театрален, в духе героя Империума, и окружающим солдатам, кажется, пришелся по вкусу.

Внезапно я понял, что наступила тишина, нарушаемая только щелканьем замерзающего льда и постанываниями тех, до кого смогли добраться амбуллы.

— Потери? — спросил я, играя на свою репутацию заботливого командира.

Грифен быстро осмотрелась:

— Двое серьезно ранены. Несколько порезов и ушибов у остальных, но они жить будут точно.

Она обернулась к медику, который, как мог, ухаживал за Дрере своей одной рабочей рукой.

— Как она? — спросил я, подойдя к ним.

— Будет в порядке, — глухо произнес Ворхеез, явно не желая принимать какой-либо другой исход; ко мне вернулось воспоминание о том, как он в бою выкрикнул ее имя, и я почувствовал, что быть проблемам. Суть их взаимоотношений, несомненно переросших чисто профессиональные, была очевидна. И, если Дрере умрет, Ворхеез однозначно будет винить себя за то, что не был впереди нее. Или Карту за то, что тот поменял их местами. В любом случае, было очевидно, что его мысли к целям миссии уже не вернуть.

— Так ведь, дока[86]? — спросил солдат. — Ну, говори же!..

— Разумеется, все будет в порядке, — ответил медик, но сомнение в его голосе было очевидно всем, кроме Ворхееза. — Вставим аугметическое легкое и новую печень, и будет как новенькая.

Конечно, если вовремя доставим ее назад. В чем я, откровенно говоря, сомневался. Я подозревал, что наша миссия еще далека от завершения, даже притом, что мы до сих пор не видели в туннелях ни одного орочьего следа, а зеленокожие отнюдь не склонны вести себя незаметно. Вероятнее всего, они не оставили бы здесь и живых амбуллов. Шансы на то, что туннельная система полностью закрыта и после завершения обхода мы не узнаем ничего нового, были довольно велики.

С другой стороны, я дожил до своего второго столетия вовсе не потому, что был очень доверчив. Мы должны быть уверены, что орки не знают о туннелях, находящихся здесь. Даже микроскопическое сомнение в этом делало фатально ненадежными наши планы обороны перерабатывающей установки. Но этой уверенности можно было добиться лишь ценой потерянного времени — времени, которого у Дрере определенно не было, если только мы собирались доставить ее вовремя, чтобы спасти ей жизнь.

Ненавижу делать выбор вроде этого. Тут нет хорошего исхода; все, что можно поделать, — это избрать то, что кажется наименьшим злом. Я колебался. Уверенность в безопасности или потенциальная угроза потерять тщательно взращенную репутацию лидера, который болеет за подчинённых солдат? Иллюзия, что я — один из них, спасала мне жизнь множество раз. Они платили верностью, которую, как они думали, я сам питал по отношению к ним…

И в очередной раз именно Юрген спас из безвыходной ситуации мой колеблющийся разум. Юрген, согласно моему распоряжению, все время держался поблизости от Логаша. Маленький техножрец, как и можно было от него ожидать, полностью игнорировал царящий вокруг разор. Он слонялся по пещере, поводя вокруг своим ауспексом и выколупывая кусочки льда из стен своими аугметическими пальцами; зачем — я совершенно не мог понять.

— Комиссар. Подойдите-ка сюда.

Как обычно, голос моего помощника не выдавал ни малейшего волнения, но я знал Юргена достаточно хорошо, чтобы уловить оттенок смущения в его тоне.

Я обогнул выступ, возле которого сидел на корточках техножрец, ковыряясь во льду, как малыш на каникулах роется в песочке на берегу.

— Что вы нашли? — спросил я, потом кинул более пристальный взгляд поверх плеча Логаша и тут же пожалел, что сделал это.

— Кажется, это отходы их жизнедеятельности, — произнес он с любопытством в голосе, присущим скорее подростку, который разглядывает таблицы статистики матчей в скрамболл.

Техножрец поднял осколок кости, который выглядел до неуютности похожим на человеческий.

— Что? — переспросил Юрген, хмуря брови.

— Навозная куча, — пояснил Логаш. — Амбуллы достаточно организованны, чтобы оставлять отходы в определенной части гнезда… — Я сделал шаг назад, когда до меня дошло, что представляют из себя обесцвеченные куски льда, в которых он так жизнерадостно копался. — С помощью необходимых анализов мы сможем установить, чем они питались…

— Мы и так уже знаем, что они ели. Шахтеров, — подошла к нам Грифен и, понизив голос, добавила: — Дрере в плохом состоянии, комиссар. Мы идем дальше или возвращаемся?

По ее голосу было понятно, какую возможность она предпочитает.

— Я сомневаюсь, что шахтеры бы составили достаточный источник пропитания, — произнес Логаш, всё еще продолжая свои раскопки и отстраненно отвечая только на ту часть ее реплики, которая интересовала его самого. Он начал вытаскивать изо льда что-то большое. — А это что у нас здесь?

— Это череп, — подсказал Юрген, не способный различить риторический вопрос, даже если бы тот появился перед ним во плоти, готовый укусить непонятливого.

Я кинул взгляд на находку, лениво размышляя, кто из несчастных шахтеров это мог быть, но вдруг замер: что-то в его форме запустило тревожные сигналы в моем сознании. Череп был с толстыми, нависающими надбровьями и тяжелыми, выдающимися вперед челюстями. Когда Логаш сбил с черепа лед, мы увидели выступающие из нижней челюсти длинные клыки.

— Орочий, — добавил я, хотя это было очевидно уже всем.

Что же, вот готов и ответ. Знали ли зеленокожие о том или нет, но в этот лабиринт можно было попасть, минуя наши линии обороны. И любое решение, какое я мог принять, кроме одного, оказалось бы крайне сомнительным.

— Идем дальше, — произнес я.

Глава седьмая

Следующая дилемма, которую мне предстояло решить, была жизненно важной и касалась того, как сохранить в солдатах боевой дух. Я не думал, что кто-либо из солдат — даже Ворхеез, чья забота о Дрере перевешивала на данный момент все остальные рассуждения, — рискнет противоречить комиссару, но и просто оставить раненого было невозможно. Это лишило бы остальных боевого духа: каждый из них задумался бы о том, не его ли бросят умирать следующим.

А я вовсе не хотел, чтобы мои солдаты размышляли об этом. Они станут нервными, неаккуратными; не успеешь оглянуться — уже будут слишком озабочены сохранностью собственных шкур, вместо того чтобы сосредоточиться на более важных вещах — таких, как выполнение задач миссии и забота о шкуре комиссара.

Играя на публику, я громко спросил Логаша:

— Насколько вероятно, что мы встретим еще таких существ?

Техножрец нахмурился и несколько раз кашлянул.

— Это возможно, — наконец выдал он. — Но я сомневаюсь, что это случится. Здесь, похоже, альфа-пара и их потомство. И, принимая во внимание средний размер семейной группы…

— Я так понимаю, что ответ — нет! — твердо заявил я, пока Логашу не удалось завести нас в трясину не относящихся к делу подробностей. — Значит, мы можем безопасно разделить наши силы.

Как я и ожидал, на лицах вокруг появился интерес, кроме, конечно, лиц Дрере и медика, которые были слишком, каждый по-своему, заняты ее кровотечением, чтобы замечать что-то вокруг. И конечно, Юргена, который вообще редко проявлял интерес к чему-либо, кроме планшетов данных с порнографией.

— Каким образом? — спросила Грифен.

Я показал на раненых и на Ворхееза, который в волнении ошивался поблизости от своей страдающей девушки.

— Вторая огневая команда сократилась до трех действующих единиц, и двое из них потребуются, чтобы нести Дрере, — сказал я. Ворхеез вскинул голову, как собака, которая услышала, как открывают пакет с кормом, и в его глазах затеплилась искорка надежды. — Один останется свободным, чтобы вести и отстреливать тварей, если мы пропустили какую-то из них.

Грифен кивнула с пониманием и облегчением.

— Вы отсылаете их назад, — сказала она, скорее утверждая, чем спрашивая.

— И как можно скорее, — добавил я и обернулся к Карте: — Давайте поторапливайтесь, капрал. Мы рассчитываем на вас.

Как вы, несомненно, можете понять, этот мой приказ и прозвучал хорошо, и переложил ответственность на чужие плечи. Если кто-то и умрет, прежде чем добраться до медиков, — по крайней мере, это будет уже не моя забота. Карта отдал честь.

— Мы успеем, — заверил он и отошел, чтобы собрать подчиненных.

— Я так полагаю, мы будем продвигаться в половинном составе? — спросил Логаш, очевидно размышляя, зачем мне это понадобилось.

Я показал на череп, который он откопал.

— Огневая команда, я и Юрген. Где-то здесь, вероятнее всего, есть проход за орочьи позиции. Даже если зеленокожие его еще не заметили, мы не можем вернуться, пока не найдем его и не заткнем дыру в нашей обороне.

Стоит ли говорить, что я не рассчитывал встретить здесь этих скотских животных или наткнуться на что-то, что может повредить нам, теперь, когда мы расправились с амбуллами. Иначе я и в дурном сне не подумал бы разделять наши силы. В то время, впрочем, я искал достойный повод проторчать здесь, внизу, подольше, чтобы избежать участия в разборке с гаргантом. Только и всего.

— Понятно. — Логаш погрузился в размышления, вновь приобретя тот рассеянный вид, что и прежде. — Тогда, полагаю, я должен сопровождать вас и дальше.

Скажу честно, я этого не предполагал и был бы рад избавиться от техножреца чем скорее, тем лучше. С другой стороны, он только замедлит возвращение остатков второй команды, если потащится с ними, да и его ауспекс, подумал я, может нам пригодиться. В общем, взять его с собой было хотя и немного, но предпочтительнее, и я решился.

— Полагаю, да, — сказал я, оставил Юргена присматривать за техножрецом и обернулся, чтобы проследить за отправлением команды, несущей Дрере.

Я в последний раз переговорил с Картой, наказав передать Кастин сообщение об орочьем черепе, который мы обнаружили, и организовать оборону на входе в шахты. Затем мы пожелали им Императора в ноги и дождались, пока покачивающиеся огни люминаторов не скроются в глубине туннеля.

— Ну что ж, — через некоторое время произнесла Грифен, подмечая то, что наверняка чувствовал каждый из нас, — лучше бы нам двигаться. Нечего тут прохлаждаться, верно?

Несмотря на мою уверенность, что никого, кроме нас, здесь теперь нет, мы выстроились полным боевым порядком. Ведущей двинулась Хейл; она держала свое лазерное ружье с максимальной готовностью, как настоящий ветеран, и я нашел эту картину весьма воодушевляющей. Симла следовал за ней. Эта пара отлично работала вместе, что, вероятно, означало некую личную связь между ними; разумеется, это было ожидаемо в смешанном подразделении. За ними шел Лант, отрядный специалист по тяжелому вооружению, с огнеметом за спиной. Эту машину я также был рад видеть в строю перед собой, а не позади, хотя ее обладатель и выказал достаточно ума, не воспользовавшись огнеметом во время боя в гнезде амбуллов. Вместо этого Лант выхватил из кобуры на поясе лазерный пистолет[87] и правильно сделал, поскольку иначе он поджарил бы товарищей по отряду столь же легко, как и зверей.

Высокий и мускулистый, Лант без натуги нес спаренные баки прометия, и с каждым шагом жидкость внутри тихонько поплескивала.

Я шел следом вместе с Логашем, Юргеном и Грифен, которая держалась так далеко позади и, соответственно, далеко от моего помощника, как только возможно. Замыкала строй солдат Маго — маленькая рыженькая женщина со смущающе тяжелым взглядом. Двигалась она с легкостью и плавностью, присущими опытному солдату. Из всего отряда только Маго обращалась к Грифен «серж» вместо «сержант». Как я позже выяснил, они служили вместе уже довольно долгое время. Маго сама настояла на переводе в отряда Грифен, когда та получила повышение; выяснять дальнейшие подробности их дружбы я посчитал излишним.

Несмотря на молчаливое ожидание, мы не встретили более ни одного амбулла, что явилось для меня немалым облегчением. Единственные шаги, которые мы слышали, были нашими. Как и все остальные, я напрягал слух в ожидании утробных звуков орочьей речи и хруста их подкованных металлом сапог по узкому проходу перед нами. Но единственными посторонними звуками были едва различимое потрескивание и пощелкивание медленно перемещающегося льда. Мы продвигались вперед довольно быстрым шагом. В тот момент, когда сообщения по воксу от второй огневой группы свелись к полной неразборчивости, Логаш остановился и стал разглядывать стены туннеля.

— Ну надо же, как интересно, — произнес он.

— Что? — спросил я, поскольку осторожность победила наплыв раздражения, которое я ощутил, когда наткнулся на его жесткую спину, а его металлический локоть ощутимо врезался мне в ребра.

Вместо ответа Логаш соскреб со стены пригоршню льда. Тот в его пальцах раскрошился, а на стене обнажилась темно-серая поверхность какой-то разновидности кварца, вся в зарубках от когтей амбуллов.

— Мы прошли слой льда. Теперь мы в коре планеты. Это восхитительно.

— Я рад, что вы находите нашу прогулку столь развлекательной, — произнес я, но техножрец был столь же непроницаем для сарказма, сколь и Юрген.

Он только кивнул:

— Я бы выбрал несколько иное слово, но это определенно круче даже рекалибровки интероцепторов, — радостно подтвердил Логаш.

Ни фрага не поняв, я улыбнулся как можно спокойнее и предложил двигаться дальше. К сожалению, занять ноги техножреца было куда более в моих силах, чем закрыть его рот. Логаш продолжал болтать о внутренней геологии горной гряды и вроде бы не собирался успокаиваться.

— Горы ведь стоят, как стояли, не так ли? — спросил Юрген через некоторое время, одурманено моргая, но Логаш помотал головой:

— В границах нашего ограниченного представления о времени — да. Но в геологической временной шкале кора планеты так же текуча, как полная сковорода рагу на плите.

Что ж, он разобрался, какого рода метафоры Юргену ближе всего, это я готов был признать.

— Нижележащие слои поднимаются к поверхности и постепенно снова понижаются в процессе эрозии, — продолжал техножрец.

— Так вы говорите, — медленно произнес Юрген, — что эти горы — как очень большая морковка?

Я с трудом сохранил невозмутимое выражение лица, а вот Маго за моей спиной издала придушенный смешок.

— В своем роде, можно сказать и так. — Логаш, очевидно, был не вполне уверен, доходит до Юргена хоть микрон информации или нет. — И она плавает на поверхности кастрюли. Несколько миллионов лет назад вся эта местность могла быть открытой равниной или дном океана.

— Как тут может быть океан, если все замерзло? — спросил Юрген с совершенной невинностью.

Логаш кивнул, будто обрадованный подающим надежды учеником.

— Отличный вопрос, — заговорил техножрец после секундной паузы, совершенно не замечая выражения приятного удивления на лице моего помощника. — В начале своей истории этот мир был гораздо более гостеприимным. Но он слишком далеко от солнца и постепенно остыл. Там, где мы сейчас, находился континентальный шельф, поэтому нам удалось углубиться в кору планеты. Лед за пределами горной гряды, которая была бы цепью островов в те дни, простирается вниз на десятки километров. Или, возможно, здесь была континентальная равнина, которая была затоплена, когда океаны замерзли и их объем увеличился[88].

— Что-то впереди, — доложила Хейл в следующее мгновение, и я поспешил к ней, радуясь возможности не слушать больше эту болтовню.

Я рискую показаться грубым, но поверьте: спустя несколько часов беспрерывной логореи вы бы чувствовали себя примерно так же. Продвигаясь вперед, я в который уже раз за день почувствовал, как закололо ладони моих изрядно уставших рук.

— Что там? — спросил я, присоединившись к Хейл.

Она застыла около входа в боковой туннель, ответвленный от нашего, и заглядывала в него из-за угла. Люминатор, который она примотала к стволу своего ружья, скользил лучом по стенам и полу.

И тут до меня дошло. В отличие от неровных амбулловых туннелей, по которым мы двигались, этот коридор был практически квадратным. Его линии и прямые углы смутно проглядывались под покрывающим их слоем льда. Кто мог его построить, не было ни малейшего знака: застывшая корка скрадывала все детали.

— Лант, — произнес я после минутного размышления. — Сюда.

Рослый огнеметчик неторопливо проследовал мимо нас и развернул орудие вдоль таинственного прохода, выискивая цель. Туннель поглощал огни наших люминаторов, как будто они были слабыми огоньками свечей. Солдат нажал на спусковой крючок: шквал горящего прометия пролетел по коридору, разгоняя тени из углов и заменяя их мерцающими оранжевыми фантомами. Шипел пар, вода капала со стен, поток горящего топлива с ревом несся по полу, расплавляя лед.

Волоски на моей спине встали дыбом. Это странное чувство, и оно нечасто посещает меня. Мрачные воспоминания о том, что происходило много лет назад, нахлынули на меня, когда я узнал обсидианово-мрачную архитектуру вокруг. Гладко отполированный, абсолютно черный камень каким-то образом поглощал свет, становясь еще более темным и угрожающим благодаря покрывающей его тонкой, чуть маслянистой пленке.

— Храни нас Омниссия! — выдохнул прижавшийся к моему локтю Логаш.

На секунду я подумал, что он тоже узнал эту работу. Но следующая фраза выдала его неведение, которое в данном случае было практически благословенным:

— Мы должны создать полный отчет об этом, сейчас же. Мы и не знали, что планета когда-то была обитаема…

— Все к выходу! — скомандовал я. — Доставайте подрывные шашки и приготовьтесь сейчас же запечатать это!

— Комиссар? — Грифен выглядела несколько смущенной. Кажется, она подумала, что я уже почти готов прописаться.[89] Но в тот момент впечатление, которое я произвожу на подчиненных, было последним, что меня заботило. — Но ведь они предназначены для того, чтобы запечатать туннели от орков, — продолжала сержант.

— Есть вещи и похуже зеленокожих! — отрезал я.

Грифен пожала плечами, что было неудивительно, учитывая давнюю кровную вражду вальхалльцев с орками (не поймите меня неправильно, мои подчиненные с радостью набросятся на всех врагов Императора, каких встретят, но дайте им выбор — и они будут убивать только зелененьких), но, кажется, поверила на слово.

— Вы что, помешались? — повысил голос Логаш с явным намерением оспорить мой приказ. — Знание, которое здесь содержится, может быть бесценным. Нам даже неизвестно, почему было построено это сооружение и кем…

— Мне известно, — сказал я с особым ударением на первом слове и обвел взглядом стены, где сквозь покров полурастаявшего льда отчетливо проступали странные узоры из кругов и линий. Их подсвечивали угасающие огоньки прометиевой лужи. — Его построили некроны.

Для большинства солдат, конечно, это название не имело ни малейшего смысла. Кроме меня, с некронами ранее встречался только Юрген, да и то гораздо менее близко. А вот я едва спасся от этого кошмара на Интеритус Прайме и ни на фраг не хотел его повторения. Солдаты, кажется, готовы были поверить мне на слово, и это уже что-то значило. Если бы только то же самое можно было сказать о техножреце!

— Но вы не можете вот так взять и взорвать открытие такой важности! — Логаш практически вышел из себя. — Подумайте о той археотехнологии, которая должна содержаться там! Разрушить ее будет преступлением против Омниссии!

— На фраг вашего Омниссию! — рявкнул я, и это, наконец, заткнуло шестеренку. — Я давал клятву служить Императору, а не бочке с гайками, и именно ее я собираюсь сейчас выполнить. Да вы представляете, что произойдет, если там находятся спящие некроны, и мы сделаем что-то, что их разбудит?

— Я уверен, что ваши солдаты вполне способны с ними справиться, кем бы те ни были, — холодно ответил Логаш.

— Ну а я — нет! — совершенно не подумав, ляпнул я. Потом вспомнил о тех, кто слушал наш разговор, и продолжил так, будто сразу собирался сказать больше: — Я пойду с этим подразделением на любого врага, от эльдар до демонов, но даже лучшие солдаты Гвардии долго не выстоят против полномасштабного вторжения некронов. Эти штуки даже не живые в том смысле, в каком мы это понимаем. С ними невозможно ни договориться, ни напугать, а если на их стороне численный перевес, то их невозможно и остановить. Они будут прибывать без конца, пока последняя тварь на этой планете не станет мертвой!

Закончив тираду, я смутился, поняв, что прокричал ее. Я постарался смирить голос и вернуть себе подобие спокойствия.

— Вы рассуждаете нерационально, — произнес Логаш. — Если бы здесь, внизу, были активные некроны, то они бы, конечно, уничтожили амбуллов!

— С этого бы они только начали, — ответил я.

Мой предыдущий кошмар — орда орков, выливающаяся из этих узких переходов, готовая убивать и грабить, — теперь казался едва ли не приятным сном. Я отогнал воспоминания о пустых металлических лицах, выполненных в виде черепов, обладатели которых шли сквозь град огня «адских ружей» пехоты — хеллганов, точно это был освежающий весенний дождик, и передернулся от ужаса. Возможно, Логаш и прав, подумал я, и храм, или что там находится, может быть покинут, — но то же самое мы думали и на Интерус Прайме. И поглядите, чем там все обернулось!.. Идея вторгнуться в столь нечистое сооружение сама по себе была слишком опасной, чтобы даже задумываться о ней. Если Логаш или его приятели вознамерились так безумно рискнуть, они могут это сделать и позже, когда мы разберемся с орками и отбудем восвояси.

И это не значит, что я собирался дожидаться на этом ледяном шарике, пока мы справимся с орками. Находка сооружения некронов совершенно все меняла, и наилучшим ходом действий было попросту эвакуировать наши силы на борт «Чистоты сердца», передать все дело целиком Инквизиции и больше о нем не задумываться. Возможно, я даже сумел бы обновить свое знакомство с Эмберли, что стало бы хоть одним светлым моментом во всей истории, — если предположить, что она не потащила бы меня на очередную самоубийственную миссию во имя Ордо Ксенос.

Для Грифен повторять дважды не было необходимости — она уже распаковывала подрывные заряды. В очередной раз моя незаслуженная репутация работала на меня: сержант даже не усомнилась, что угроза, которая едва не заставила героя Империума искать свежие подштанники, была именно тем, с чем и ей не хотелось бы встретиться.

— Вы не можете этого сделать! Я вам просто не позволю! — истерично, словно избалованное дитя, орал Логаш, в то время как Симла и Хейл устанавливали заряды.

Техножрец сделал шаг вперед, чтобы вмешаться, но Юрген преградил ему путь своей мелтой и слегка покачал головой.

— Лучше бы вам не мешать, сэр, — равнодушно, как и всегда, произнес он.

Логаш поднял руку к стволу, точно собираясь отбить его в сторону. Я внезапно сообразил, насколько большая сила может быть в его аугметических руках и Император знает каких еще миленьких изменениях, которые могла скрывать мешковатая одежда. Я сделал шаг вперед, нарочито поправляя лазерный пистолет в кобуре на поясе.

— Могу я вам напомнить, — ровно произнес я, — что данная планета в данное время находится на военном положении? Это значит, что вы являетесь моим подчиненным наравне с любым солдатом Гвардии и я вправе применить высшую меру в случае любой попытки помешать защите вверенного нам поселения.

Техножрец моментально усек, что я подразумеваю, но не смог сделать хорошую мину при плохой игре. Окинув меня взглядом, полным злобного отвращения, совершенно не подходящего к тому впечатлению мирного идиотизма, к которому я уже привык, Логаш пошел на попятный. Я мог бы счесть его взгляд даже устрашающим, если бы меня в свое время не закалили настоящие эксперты этого дела (а поверьте, пока вам не довелось схватиться с демоном, вы не имеете ни малейшего представления о том, что такое злобный взгляд), так что я просто спокойно глядел на Логаша, пока он не отвел глаза.

— Ведете себя, как типичный мешок с костями[90], — огрызнулся он, терпя жалкое поражение в попытке вернуть себе достоинство. — Просто топчете все, чего не можете понять. Вы не лучше, чем орки.

Учитывая, что его окружали тяжеловооруженные вальхалльцы, это было не самое разумное из того, что техножрец мог сказать. Но, к чести солдат, они продолжили свою работу, не отвлекаясь, лишь на мгновение подняли глаза, чтобы угрюмо на него глянуть. Логаш, должно быть, понял, что перешел черту, потому что после этого затих и только иногда почти неслышно бормотал что-то насчет варварских костяных мешков.

— Если это вас утешит, — заверил я его, — мы вообще-то ничего не разрушим.

По правде сказать, мне не было жаль некронской архитектуры. В отличие от техножреца, я не находил в ней особой ценности. Просто вся она была выполнена в этом странном черном камне, слишком прочном для скромных запасов взрывчатки, которыми мы располагали.

— Мы просто запечатываем его в качестве меры предосторожности, — продолжал я разъяснять. — Как только перерабатывающая установка будет в безопасности, можете копаться здесь, сколько сердце пожелает.

…И желательно, если я к этому времени буду далеко за пределами сектора, добавил я про себя. Логаш все еще выглядел сердитым, но, кажется, мне удалось его немного успокоить.

— Поджигаю фитиль! — выкрикнула Маго со слишком уж большим оживлением, чтобы мне это понравилось.

Мы отступили на безопасное, как я надеялся, расстояние, и она нажала на детонатор.

Взрыв был удовлетворительно громким и обрушил добрый кусок потолка в коридоре, состоявшего, как оказалось, из кубических блоков все того же черного камня, каждый длиной примерно в мою руку. Они повалились в беспорядке, за ними последовали куски льда и породы, которые сложились в надежно выглядящий завал. Он перекрыл отверстие коридора, урезал и амбулловый проход, по которому мы пришли, до половины его ширины в нескольких местах.

— Классно! — произнесла Маго с очевидным удовлетворением. — Хотела бы я посмотреть, как что-нибудь через это прорвется.

— Не хотели бы! — отрезал я.

Какой бы крепкой ни казалась пробка — если за ней действительно были некроны, им не понадобится много времени, чтобы разворотить ее. Их металлические тела не знают усталости, оружие и техника столь мощны, что даже самые хитрые игрушки Адептус Механикус на их фоне кажутся дикарскими дубинками.

Я вновь попытался изгнать видения древних ужасов из своего сознания.

— Что же, если это тот путь, по которому амбуллы заполучили своего орка, то он более чем перекрыт, — сказала Грифен.

Я кивнул. Это представлялось вероятным, но я полагал, что мы должны проверить все до конца. С усилием я подтащил свое сознание обратно к миссии, которую нам все еще предстояло выполнить.

— Последняя пробежка вокруг — и двигаемся обратно, — решил я, к всеобщему облегчению, — Нужно доложить обо всем. Теперь это наша главная задача.

— Комиссар! — позвал Симла с другого конца образовавшейся свалки. — Посмотрите сюда!

Проклиная все на свете, я обогнул кучу щебня, направляясь к свету люминатора этого узколицего солдата, который склонился над чем-то металлическим, что, очевидно, было вморожено в пол туннеля и потревожено взрывом. Это был орочий болтер с оторванным стволом, причем на оставшейся части красовались отметины, похожие на зарубки от когтей.

— Орочье стреляло, — подметил я очевидное. — Должно быть, одного из тех, кого убили и уволокли в свое гнездо амбуллы.

Симла кивнул:

— Значит, они пришли откуда-то по туннелю.

Ну, отлично! Дыра в нашей обороне была все еще распахнута настежь. Я на секунду засомневался, но, в конце концов, другого выбора не было. Угроза некронов, при всей своей кошмарности, оставалась потенциальной и на некоторое время была сдержана.

Но орки — вот отчетливая и настоящая опасность, что все еще грозила нам с этой стороны. Она будет таковой и дальше, если мы не завершим нашу миссию.

Медленно, с неохотой я поднялся.

— Сержант! — позвал я. — Собирай людей. Мы идем дальше.

Комментарии редактора

И снова я должна извиниться за то, что подвергаю терпеливых читателей еще одному отрывку из излишне цветистой прозы генерала Суллы (кроме, конечно, тех из вас, кто по вполне понятным причинам предпочел опустить первый). Я поступаю так, поскольку в то время, как Каин совершал свои тревожные открытия в глубинах шахты, события на поверхности развивались своим чередом. И, как и прежде, я полагаю, что важно предоставить вам несколько более широкую и детальную панораму этих событий, чем обычное для Каина, сосредоточенное на себе самом повествование.

Мы подхватываем рассказ Суллы о событиях в тот момент, когда ее взвод был отозван с линии фронта для отдыха и восстановления сил, понеся до того некоторые потери в ходе отражения все более сосредоточенных атак орочьих сил.

Из «Как феникс из пламени: Основание 597-го», генерала Дженит Суллы (в отставке), 097.М42:

Я горжусь тем, что, как я могу твердо сказать, наш боевой дух оставался бодрым, а упорное намерение сражаться — столь же решительным, несмотря на потери доблестных собратьев по оружию, чья жертва навсегда останется в нашей памяти.[91]

Хотя зеленокожие, нельзя это не признать, досаждали нам, мы отправляли их восвояси каждый раз, когда они позволяли себе беспокоить нас, и мы с чувством практически нежелания покинули наш осажденный редут, передав его заботам лейтенанта Фарила и его столь же готовым к битве воинам.

Более умные головы, чем наши, решили дать нам передышку, так что толку протестовать не было, и мы, подняв на руки раненых, присоединились к ручейку усталых, но не потерявших уверенности в себе солдат, направлявшихся обратно в основной комплекс зданий перерабатывающей установки, для того чтобы получить горячий обед и несколько часов сна. Мы были ясны в представлении о том, что схватка далека от окончания и что вскоре мы опять получим возможность дать выход мщению Императора этим зеленокожим варварам, которые посмели оскорбить Его, покусившись на Его священные владения.

Пока мы ковыляли сквозь снег, небо над нами было светлым от следов шаттлов с нашего крепенького транспортного корабля, и я поразмышляла о том, как благая судьба, или направляющая рука Его Славного Величества, устроила все так, что даже теперь, когда мы одерживали победу над Его звероподобными недругами, Его верные подданные были в безопасности, которую предоставлял наш потрепанный кораблик. Слова «Император защищает» редко были понятны мне со столь кристальной ясностью.

Как раз в то время, когда я размышляла обо всем этом и наслаждалась неожиданно щедрой порцией зеленоватых соевых ростков, которые техножрецы, заправлявшие этим удивительным местом, столь охотно предоставляли нам из своих запасов, полковник Кастин и вызвала меня в свой командный центр.

Когда я прибыла, мое внимание сразу же захватил гололитический дисплей, с которым сверялись майор Броклау, капитан Федерер из инженерного состава и гражданский, который, как я поняла, имел какое-то отношение к шахтным работам здесь.[92]

Когда я прислушалась к плану, каковой начала излагать полковник, я была поражена его смелостью и красотой. Поскольку он представлял собой не что иное, как идею заманить презренных зеленокожих в ловушку, которая, несомненно, уничтожит и их, и их вызывающую трепет военную машину, что все приближалась к нам, пока мы оговаривали эти планы. Насколько подходяще казалось использовать горячность этих существ и их завышенную уверенность в себе для того, чтобы приблизить их собственное крушение!

Когда я рассмотрела план в деталях, острый ум, который стоял за приказом моему взводу перегруппироваться, стал мгновенно очевиден для меня. Заменив потрепанные боевые единицы на передовой меньшим количеством свежих солдат, наши силы могли поддерживать иллюзию того, что мощь их не уменьшается, по крайней мере, на те несколько часов, что нужны были для подготовки ловушки, в то время как в действительности мы постепенно сократили бы число защитников. Когда же придет время, мы могли с легкостью отозвать оставшихся с передовой, чтобы заманить наших врагов поближе, прикрывая отступление с наших позиций, по обеим сторонам, и поймать орков в истощающий перекрестный огонь, который должен отвлечь их на достаточное время, чтобы мы смогли подорвать шахту.

Из мрачного вида Кастин я сделала вывод, что нам будет предоставлена честь послужить приманкой в этой хитроумнейшей из стратегий, но, кажется, нам была уготована даже более высокая честь. Полковник объяснила, что не далее как час назад получила сообщение от храброго комиссара Каина, гласившее, что в то время, пока мы говорили здесь, он все еще продолжал свою героическую разведку на нижних уровнях шахты, вынужденный к ней тем внушающим беспокойство фактом, что зеленокожие, возможно, нашли вход в туннели. Хотя все были уверены, что герой его калибра легко сразит любого из звероподобных врагов, который будет достаточно неосторожен, чтобы забрести туда, но саперам и шахтерам, которые будут готовить западню, посчитали нужным предоставить вооруженный эскорт, и так как второй отряд моего собственного взвода совершил вылазку в эти туннели лишь днем ранее, с самим комиссаром во главе, мы оказались очевидными кандидатами на это жизненно важное поручение. Я должна признать, моя грудь наполнилась гордостью при мысли о той чести, которую несло это задание, доверенное нам и никому другому, и я заверила полковника, что мы, конечно же, проявим себя достойно вверенной нам чести.

Глава восьмая

Мы двигались вперед в напряженной тишине, нарушаемой только хрустом изморози под сапогами и приглушенной руганью техножреца. Логаш никак не мог угомониться, и, в конце концов, солдаты перестали обращать на него внимание. Грифен и ее огневая команда восприняли мое распоряжение продолжать поиски как истинные профессионалы, не рассуждая и не выказывая недовольства, если оно и было. Каждый мог понять: от результатов вылазки зависит безопасность товарищей наверху и, что немаловажно, наша собственная. Что касается меня самого, то я вполне разделял отвращение Логаша, подкрепляя его немалой дозой страха. Все мои инстинкты, врожденные и приобретенные за долгие годы службы, твердили одно: как можно скорее вылезай из пещер, под любым предлогом садись в первый же шаттл и лети куда подальше, хотя бы в относительную безопасность «Чистоты сердца».

— Комиссар? — позвал Юрген, и я внезапно осознал, что нашептываю себе под нос одну из Литаний Командования, а это было уже что-то… Клянусь, я никогда не делал этого в здравом уме и твердой памяти, с тех пор как покинул Схолу.

— Ничего, — поспешно ответил я, выдохнув облачко быстро застывающего пара в окружающую полутьму. — Просто прочищал горло.

— А… ладно, — кивнул мой помощник, как всегда, невозмутимо и отошел, держа мелту наготове поперек груди.

Логаш кинул на меня неприязненный взгляд.

— Страх убивает разум, да? — спросил он, и я понял, что слух техножреца уж точно сверхъестественно улучшен. — Полагаю, сегодня вы это уже доказали.

Я едва поверил собственным ушам: мы находимся между двумя самыми кошмарными врагами, каких только можно найти, а этот железный идиот дуется, оттого что ему не позволили разграбить какую-то дурацкую гробницу.

— По крайней мере, у меня достаточно мозгов, чтобы понимать, кого и когда мне следует бояться! — огрызнулся я в ответ.

Мы уставились друг на друга, будто дошкольники, чьего словесного запаса не хватило, чтобы продолжать оскорбления. Я уверен, мы бы перешли к тычкам и затрещинам, если бы голос Хейл не прервал нас, возникнув в моем микрокоммуникаторе:

— Вижу свет впереди.

Дрожь дурного предчувствия пронзила меня. Мы были слишком глубоко под землей; хотя пол туннеля понемногу забирал вверх на протяжении нескольких последних километров, чувство направления подсказывало мне, что до поверхности еще весьма далеко.

— Удерживайте позицию! — приказал я, сразу забыв о злости на чудаковатого техножреца.

Я поспешил вперед, чтобы присоединиться к Хейл, за мной последовал знакомый запах Юргена. Вскоре мы нагнали Ланта и Симлу. Большой специалист по тяжелому вооружению посмотрел, как мы обгоняем его, и стал готовить огнемет. Теперь мы оказались на линии его огня, так что это проявление инициативы оказалось гораздо менее ободряющим для меня, чем могло бы.

Когда мы приблизились к позиции Хейл, я выключил люминатор; Юрген последовал моему примеру. За секунду до этого я по привычке закрыл глаза, чтобы зрение быстрее приспособилось к темноте. Разница между жизнью и смертью в тяжелых ситуациях почти всегда определяется подобными мелочами.

К моему облегчению, Хейл так же затушила свой фонарь — не знаю уж, благодаря опыту или природной сообразительности, — так что, когда я присоединился к ней, мои чувства уже достаточно обострились.

— Там, сэр. — Шепот исходил от одной из глубоких теней, с которой почти целиком сливалась эта женщина. Ее кожа была очень темного оттенка, почти цвета рекафа[93], и Хейл использовала свое естественное преимущество на полную.

Когда женщина пошевелилась, в фокус моего зрения попал ее силуэт, подсвеченный мягким, сероватым сиянием. Я облегченно выдохнул, поскольку уже был готов увидеть болезненное зеленоватое свечение, наполнявшее гробницу некронов, в которой мне довелось побывать ранее. Осознание того, что, к чему бы мы ни приближались, оно не имело к этому врагу никакого отношения, обрушилось на меня чем-то похожим на эйфорию.

— Движение? — спросил я, и Хейл покачала головой.

Этот жест в темноте был практически неразличим, я скорее почувствовал, чем увидел его.

— Пока ничего, — добавила она.

— Хорошо. — Я на секунду замер, позволяя своим чувствам туннельной крысы приспособиться к изменившейся обстановке.

Когда глаза полностью адаптировались, бледное сияние, казалось, усилилось и в более темном камне, наметился едва заметный, размером с подушечку моего большого пальца, неровный диск, вокруг которого все было абсолютно черным. Воздух, окружавший нас, слабо колебался, был полон влаги и острого запаха холода. Каким бы невозможным это ни казалось, но выглядело все так, будто впереди был выход на поверхность.

— Полагаю, мы пришли, — заключил я.

— Но мы же, конечно, слишком глубоко под землей? — спросил Логаш, возникнув рядом со мной.

Погруженный в свои мысли, я не заметил, что он увязался следом, и вздрогнул, к его явному удовольствию.

— Это может быть дном расщелины, — высказал предположение Юрген.

Догадка показалась мне весьма достоверной: мой помощник вырос в мире, подобном этому. Я кивнул:

— Это объяснило бы и мертвого орка. Он мог просто упасть в эти туннели.

Возможно, его убило падение, и амбуллу, притащившему его в гнездо, просто повезло. Хотя, насколько подсказывал мой опыт, для того чтобы наверняка прикончить зеленокожего, необходимо нечто большее, чем падение с нескольких сотен метров, особенно если ему посчастливилось рухнуть вниз головой.

— Значит, вся эта экспедиция оказалась в конечном итоге просто чудовищной потерей времени, — заключил Логаш.

Я покачал головой:

— Совсем нет. Если один орк нашел дыру, остальные тоже могут это сделать, а по веревке они лазают не хуже других.

Это, конечно, было не совсем правдой, потому что орки всегда оставались неповоротливыми грубыми тварями. Но в то же время они обладали упорством и стойкостью, и этого могло оказаться достаточно.

— Тогда лучше пойти и проверить, — сказала Хейл — наверняка больше из удовольствия поспорить с техножрецом, чем в поддержку моего решения. Но даже такое проявление солидарности оказалось весьма к месту.

— Полагаю, что так, — произнес я и двинулся вперед, в то время как остальные заняли позиции вокруг меня.

Свечение усиливалось, едва заметный поток воздуха становился ощутимее, и почти терпимые прежде температуры туннеля быстро понижались. Я все чаще ежился под плотной тканью шинели.

— Пахнет снегом, — осторожно произнесла Грифен. — Должно быть, мы уже близко.

Я был готов принять ее слова на веру: в конце концов, сержант знала о снеге и льде не меньше, чем я — о туннелях. Я слегка удивился, заметив, что даже стоическая вальхалланка запахивает шинель поплотнее. Если я действительно мог доверять ее инстинктам настолько, насколько полагал, это был скверный прогноз погоды.

В действительности цель оказалась даже ближе, чем мы предполагали. Мы завернули за угол, обогнув испещренный прожилками камень, к опознанию которого Логашем я не потрудился прислушаться, и на меня, подобно удару по лицу, снова обрушился тот вымораживающий кровь холод, который я ощутил после крушения шаттла. На лицо упал слабый луч света, казавшегося после сумрака туннелей почти ослепительным.

— Кишки Императора! — выдохнул я, натягивая шарф поверх рта и носа.

Острые царапины боли разбежались по не заслужившим такого обращения легким. Каким-то удивительным образом амбулловый туннель выбился на поверхность в сотнях метров ниже, чем это могло быть возможным. Мы, несомненно, оказались на поверхности.

— Интересно, — выдал Логаш, даже не вздрогнув от холода, гнои Император его аугметическую шкуру. Снег завивался вокруг нас десятками безумных вихрей, колол глаза и заслонял от взгляда все, что бы ни находилось перед нами. Техножрец на мгновение задумался. — Вероятно, небольшая долина, врезающаяся в горных хребет…

Я оценил такую возможность, наложив в уме примерную догадку о нашем местоположении на орбитальную съемку, которую я наблюдал на гололитическом экране мостика «Чистоты сердца». Вполне вероятно, что мы прошли сквозь сердцевину гряды, которая составляла одну из стен долины, укрывшей перерабатывающий комплекс, и попали на дно какой-то трещины из тех, что взбегали по другой стороне.

Если так, то новость эта была и хорошей, и плохой одновременно. Плохой, потому что, вне сомнений, это был проход по туннелям, который нарушал нашу оборону. Но с другой, положительной стороны, мы должны были находиться на большом удалении от основной массы осаждающих орков. Так далеко по эту сторону хребта могли забрести только заблудившиеся или разведывательные отряды вроде того, с которым мы столкнулись при высадке из шаттла.

Даже при том, что я уже и так дрожал, сама мысль об этих отрядах добавила холодку. Было невозможно сказать, сколько таких групп откололось, чтобы опередить основное наступление[94]. Если одна из них обнаружила потайной вход в туннель и доложила о своем открытии, сюда теперь могла двигаться целая зеленокожая армия. Возможно, не целая, но все равно достаточно большой контингент, чтобы доставить нам головной боли, вырвавшись позади наших оборонительных порядков. Конечно, они и так минуты не продержатся с подходом гарганта, но тут уж мне оставалось только приложить большой палец к ладони[95] за то, чтобы Кастин удалось придумать какую-то стратегию, как разобраться с ним, пока мы тут мотаемся по туннелям.

— Следы!

Маго опустилась на колени в нескольких метрах от покрывала крутящегося снега, пристально вглядываясь в него. Я сам не видел ни зги; в очередной раз мне пришлось довериться привычке вальхалльцев к этим ужасающим условиям.

Грифен подошла к своему солдату и подруге, присела на корточки рядом.

— Похоже на то, — согласилась она. — Я бы сказала, орочьи сапоги.

— Сколько? — спросил я, несмотря на заглушающий голос шарф и быстро немеющие мышцы лица.

Маго пожала плечами:

— Одна пара? — Это прозвучало не слишком уж уверенно. — Пол здесь ужасно разбит.

— Один орк, — с ноткой нетерпения в голосе подтвердил Логаш, просмотрев пол своими металлическими глазами. — И следы амбулла. Зеленокожий, должно быть, забрел сюда, привлек внимание твари и закончил дни в качестве завтрака.

— Только один орк? — переспросил я. — Вы абсолютно уверены?

— Конечно же, — произнес Логаш. — Это абсолютно очевидно для любого, у кого есть глаза, чтобы хоть что-то видеть.

В обычной ситуации я бы счел этот заносчивый техножреческий тон оскорбительным, но в тот момент я почувствовал едва ли не облегчение. Я посчитал, что Логаш, наконец, перестает дуться. Но, впрочем, у меня оставались и более важные заботы.

— Тогда что случилось с остальными? — вслух подумал я.

Орки были шумными и задиристыми, но удивительно социальными в своей грубой манере, если можно так сказать. Наша жертва амбулла никак не должна была оказаться здесь совсем одна. Конечно, дружки не стали бы терять много времени, разыскивая пропавшего, если бы вообще заметили его отсутствие, но они могли все еще находиться поблизости. А это значило, что они могли наткнуться на это место так же, как и их почивший коллега.

— Хороший вопрос, — призвал Логаш. — Я полагаю, вы захотите сделать вылазку наружу, чтобы убедиться, что поблизости их нет?

По правде говоря, это было последнее, чего мне в тот момент хотелось, но это было необходимо. И теперь, когда кто-то высказал такую мысль, я не мог отступить перед лицом солдат.

— Это единственный способ проверить, — кивнул я, сумев, как мне кажется, в достаточной мере скрыть свое нежелание. В чем я не был уверен: действительно ли по лицу техножреца пробежала тень мстительной ухмылки?

Погодные условия снаружи были ужаснее, чем я мог себе представить. Снег клубился вокруг нас, подгоняемый ветром более острым, чем нож для сдирания кожи жертв в руках эльдарской ведьмы. Мои глаза рефлекторно сомкнулись, прежде чем я отошел на десяток шагов от устья пещеры, и я понял, что ни в какую не могу открыть их: вырванные ветром слезы замерзли на моем лице, запечатав веки. Я был готов поддаться порыву и вернуться по своим следам назад, что было бы верной дорогой к смерти от фатальной потери тепла, вдалеке от заботы спутников. Но тут на мои плечи легла успокаивающая рука. Я благодарно вдохнул не успевший замерзнуть на холоде едкий запах Юргена, словно это был букет тонкого вина, и слегка удивился тому, что мой нос все еще способен различать запахи.

— Держитесь, комиссар!

Что-то коснулось моего лица, и резь в глазах немного отступила. Я проморгался, с трудом разлепляя веки и чувствуя, как полурастопленные кристаллики льда стекли в уголки глаз. Лицо Юргена постепенно обрело фокус, и я понял, что промежуток между шарфом и толстой меховой фуражкой у него закрыт снежными очками: такие же были теперь и на мне.

— Это должно помочь.

— Благодарю, Юрген, — с усилием произнес я, едва шевеля мышцами лица.

Шарф моего помощника слегка дернулся, как будто скрывал улыбку.

— Вам повезло, что я обычно таскаю с собой запасные.

Это было ближе к упреку, чем все, что Юрген когда-либо произносил, но сейчас он имел на это полное право. Такие очки входили в стандартный набор оборудования вальхалльского подразделения, и у меня была своя пара, запрятанная где-то в отведенных мне помещениях. Но мне никогда бы и в голову не пришло, что снежные очки понадобятся мне в глубинах шахты, где угодить в буран было крайне маловероятно. Так что мне предоставился очередной повод благодарить Императора за такую черту моего помощника, как дотошность.

Я увидел, что все солдаты в огневой команде надели снежные очки. Варп побери, да судя по их жестам и поведению, большинство из них и впрямь наслаждались этими адскими температурами!

— Что, прохладненько, сэр? — радостно спросила Маго, чистосердечно не осознавая того, насколько невыносимой я находил обстановку.

— Я бы сейчас не отказался от чайничка танны, — сдался я, решив, что лучше подходить ко всему играючи, но страдая несколько больше, чем хотел показать (в действительности-то чертовски больше. Но так они хотя бы будут присматривать за мной, не испытывая презрения к моему настоящему состоянию).

— Я бы и сама заварочки хлебнула, — призналась она, прежде чем легко, едва ли не вприпрыжку удалиться, чтобы занять место ведущего.

— Вы знаете, все это — просто трата времени, — проворчал Логаш.

Клянусь, я ни за что не заметил бы техножреца, не заговори он: белое одеяние практически сливалось с летящим вокруг снегом, на виду было только лицо с металлическими глазами. Они как будто висели в воздухе передо мной, подобно экстремальной версии уполовиненной Мазарини с ее левитацией.

— Если здесь и побывали другие орки, они уже находятся в километрах отсюда, — продолжал техножрец. — Или замерзли насмерть.

Ему-то легко говорить, подумал я. Логаш, кажется, и вовсе не замечал минусовых температур. В очередной раз я задумался о том, что же скрывает его одежда.

— Они гораздо более упрямы, чем вы можете подумать, — заметил я, и проходивший мимо Лант поддакнул:

— Мой дедушка в свое время нашел одного, вмороженного в ледник. Зеленый остался у нас после вторжения. Они доставили его в лагерь и отогрели, а потом он ожил и попытался убить их. Это чистая правда, дедушка так рассказывал.

Да и любой другой дедушка-вальхаллец, разумеется, тоже. Орк во льду был одной из популярнейших народных сказок на планете[96], но едва ли Логаш об этом знал. Так что я согласно кивнул.

— На вашем месте я бы продолжал идти у командира за спиной и ни во что не вмешиваться, — добавил я.

Не уверен, но, кажется, Лант подмигнул, наслаждаясь возможностью припугнуть чужака и обращаясь ко мне так, точно я и сам был вальхалльцем. Конечно, я провел бок о бок с ними значительную часть моей жизни и подхватил некоторые из их говорков, предпочтений в еде и тому подобного. Полагаю, не так уж и удивительно, что они во многом стали считать меня своим[97].

— Мы действительно в ущелье, — доложила Грифен, оглядывая местность, практически неразличимую за снегом. — Это видно по тому, как ложатся снежинки.

По мне, так они везде выглядели как сплошная, вертящаяся белая стена, но я кивнул, будто бы с пониманием. В действительности оно мне было не обязательно; один из наиболее важных принципов лидерства состоит в том, чтобы знать, когда положиться на суждения подчиненных. Но всегда стоит показать, что ты в этих суждениях заинтересован и что-то да понимаешь.

— Можете сказать, куда ушли орки? — спросил я.

Сержант кивнула:

— В этой буре они не могли оставить достаточно следов, чтобы найти их самих, но вон там, — она вытянула руку в направлении, которое, на мой взгляд, совершенно не отличалось от всех прочих, — вот там путь ограничен горной стеной. Я бы предположила, что они направились обратно, вниз по склону.

— Справедливо, — решил я. — Мы проверим все до устья ущелья. Если тут есть зеленокожие, мы их найдем. Если нет, то сможем отступить и обрушить пещеру позади нас.

— Это может быть нелегко, — заметила Грифен. — Мы использовали почти все заряды для того, чтобы запечатать… что там такое было раньше по коридору.

— Мы что-нибудь придумаем, — произнес я с большей уверенностью в себе, чем действительно ощущал.

Непрерывное кружение снега вызывало у меня тошноту, холод болезненно сжимал мышцы живота, а голову словно засунули в тиски и медленно их сжимали. Чем скорее мы разберемся со всей этой чертовщиной, тем лучше, — в первую очередь для меня.

— У Юргена есть мелта, — продолжал я, — а наш дружок-шестереночка запросто найдет слабые места в потолке.

— Думаю, вы правы, — согласилась сержант. Я оглянулся, ожидая хоть какого-то ответа от Логаша, но озлобленный техножрец исчез в буре так надежно, что казалось, будто его никогда и не существовало.

Глава девятая

— Мы должны будем поискать его, — сказал я с отвращением при мысли о тех лишних секундах, что по милости проклятой шестеренки буду вынужден торчать на болезненном холоде.

До определенного предела наполнив легкие обжигающим воздухом, я выкрикнул имя Логаша так громко, как только мог. Конечно же, без толку: ледяной ветер вкупе с бесконечным снегом могли заглушить любой звук, кроме разве что рева садящегося шаттла. К счастью, у меня в распоряжении было нечто большее, чем уязвимые легкие. Микрокоммуникатор в моем ухе по-прежнему был настроен на общую частоту отряда, и я, не теряя больше времени, известил всех остальных о возникшей проблеме.

— Мы потеряли из виду техножреца, — передал я, подавляя желание добавить несколько подходящих случаю определений. — Кто-нибудь видел его?

Я ничуть не удивился, когда в ответ раздался только хор отрицательных ответов.

— По крайней мере, на обратном пути будет потише, — добавила Маго с прямотой, перевесившей тактичность. Это прозвучало довольно жестоко с ее стороны, но в тот момент я мог с ней до определенной степени согласиться.

— Продолжаем разведку! — приказала Грифен с достаточным металлом в голосе, чтобы предупредить дальнейшие непочтительные замечания.

В ответах солдат я не почувствовал особого энтузиазма. Грифен повернулась ко мне:

— Если Логаш впереди нас, то мы на него наткнемся. А если позади, подберем на пути назад.

Должен признаться, что я на этот счет был гораздо менее оптимистичен, чем сержант. Техножрец, даже оказавшись в двух шагах от нас, будет практически невидим в закручивающемся спиралями снеге. Я не думал, что у нас есть хоть шанс отыскать его в этих условиях, иначе чем просто случайно наткнувшись. Но если бы кто-то и сумел найти его следы, так это мои вальхалльцы. Я кивнул в ответ.

— Тогда лучше двигаться, — эхом повторил я слова, произнесенные сержантом несколько часов назад.

Это было, конечно, проще сказать, чем сделать. Как я не раз отмечал прежде, ветер несся вверх по ущелью, вразброс усеянному серыми, побитыми непогодой камнями. Они внезапно вырастали из крутящейся пелены снега, обещая секундную защиту от бритвенно-острых порывов; но всякий раз она оказывалась не более чем самообманом. Неровная местность просто разрывала набегающий поток воздуха на отдельные лоскуты и завихрения, которые бросали в эти маленькие кармашки иллюзорной защиты пригоршни снега и жалящие ледяные кристаллы. Эти внезапные удары делали мое самочувствие еще более жалким. Единственным утешением, если можно так сказать, было то, что немногие участки кожи, которые оставались открытыми, на морозе совершенно онемели и ничего не чувствовали.

Я сползал по склону вслед за Грифен, благодарный Юргену за его неотлучное присутствие рядом. Несколько раз он протягивал руку как раз вовремя, чтобы не дать мне растянуться лицом вниз в снегу, доходящем до коленей. Вальхалльцы оставались совершенно невозмутимыми: какое бы они ни испытывали веселье при виде моего барахтанья, они его хорошо скрывали. Поглядывая назад, я видел, что борозды, которые мы оставляли за собой, уже начали заполняться постоянно движущимися течениями снега. Без умения моих подчиненных находить дорогу в этих жутких условиях я сам никогда бы уже не вернулся к отверстию пещеры. Это в то же время было и некоторым утешением, поскольку шансы на то, что на нее наткнутся зеленокожие, начинали выглядеть все призрачнее. Это меня несколько подбодрило.

С другой, не столь положительной стороны, любые оставленные Логашем следы будут заметны в снегу так же, как наши собственные, — то есть практически никак. Мне в очередной раз показалось, что мы едва ли наткнемся на него иначе, кроме как по чистому слепому везению.

По крайней мере, со всеми своими аугметическими улучшениями техножрец вряд ли рисковал быстро замерзнуть насмерть. Но такой ли уж удачей в итоге это для него окажется — пока было неизвестно.

К этому времени я потерял из виду всех своих спутников, кроме внушающего уверенность и не отходящего от меня Юргена. Камуфляж на шинелях вальхалльцев, сливаясь со снежной бурей, делал солдат почти невидимками. Впрочем, я от них тоже не отличался: моя темная комиссарская форма была настолько покрыта принесенными ветром снежинками, что я походил на одну из тех неловких фигурок, которые дети по всей Галактике лепят из снега с приходом зимы (на Вальхалле лепка снеговиков, конечно, находится где-то между серьезной формой искусства и весьма оживленным спортом, давая иногда совершенно ошеломляющие результаты, на которые вполне можно даже залюбоваться, но это к делу не относится).

Я уже был готов решить, что поиски бесполезны, и скомандовать отряду возвращение — пусть Логаш спорит с природой сам, насколько сумеет, — когда в моем микрокоммуникаторе прорезался голос Маго:

— Вижу цель, в девяноста метрах ниже по склону!

Я не видел ни фрага дальше своей вытянутой руки, но солдат, кажется, была в себе уверена. Я все еще пытался заставить свои заледеневшие губы выдать какой-то ответ, когда в сеть вклинился голос Грифен:

— Это шестереночка?

— Никак нет. — В голосе Маго звенело напряжение. — Вижу многочисленные движущиеся цели.

Это, конечно, могло значить только одно. Я уже нашаривал лазерный пистолет негнущимися и лишенными чувствительности пальцами, когда Маго вновь заговорила, подтверждая мою догадку:

— Зелененькие. Много.

— Насколько много? — спросил я, Император знает как цепляясь за оружие пальцами, которые, казалось, раздулись на холоде. К счастью, аугметические пальцы среди них работали так же хорошо, как и всегда. Они, по крайней мере, позволяли удерживать хватку на рукояти; но смогу ли я нажать спусковой крючок настоящим и, вероятно, уже отмороженным указательным пальцем, я в лучшем случае сомневался.[98]

— Сложно сказать, — ответила Маго. — Они сильно рассредоточились.

Это было при данных обстоятельствах вовсе неудивительно, поскольку местность здесь была никак не приспособлена к обычной манере передвижения орков — нестись вперед дезорганизованной толпой.

— Контакт! — вклинился Симла, и я со внезапным содроганием ужаса осознал, что он находился далеко на левом краю ущелья — по меньшей мере, в трех сотнях метров от позиции, которую занимала Маго. Они никак не могли видеть одну и ту же группу врага. — У меня семь. Нет, восемь! Может быть, и больше.

— У меня тоже, — добавила Хейл с правого фланга. — Похоже, целое отделение.[99]

— Отступаем! — приказал я.

Всего получалось как минимум тридцать, а скорее — больше врагов. Слишком много, для того чтобы мы могли с ними справиться, даже учитывая способность вальхалльцев использовать эту местность и погодные условия для эффективной засады. Это также подтверждало худший (не считая мысли о том, что некроны могли уже зашевелиться в темноте под нашими ногами) из моих страхов. Собратья замеченного нами, сожранного амбуллами орка; несомненно, вступили в контакт с основной частью своей армии и теперь направлялись обратно во главе полномасштабной орды налетчиков, чтобы использовать брешь, которую обнаружили в нашей обороне.

— Мы должны заткнуть вход в пещеру, чего бы это ни стоило!

— Есть! — отозвалась Грифен, не давая подчиненным времени даже помыслить о возражении.

Не то чтобы я ожидал протестов, но антипатия вальхалльцев к зеленокожим была глубока, и искушение пострелять по оркам перед ретирадой, вероятно, было очень сильным. Но, к чести солдат, никто ему не поддался, так что я вздохнул немного свободнее, направляясь обратно вверх по склону к благословенному укрытию в пещере. Малая толика везения — и мы могли ускользнуть раньше, чем зеленокожие вообще узнали бы о нашем присутствии.

Должен признать, идея убраться с пронизывающего до костей ветра была столь отрадной для меня, что я потерял всякое понятие об окружающей действительности. Я видел перед собой только проложенную Юргеном борозду следов и ковылял по ней сквозь метель, чисто автоматически ставя одну ногу впереди другой. Образ туннеля и перспектива избавления от холода в убежище, которое он предоставит, разрастались в моем сознании все больше и больше. Я предвкушал, как заставляю двигаться свои онемевшие и замороженные конечности… Так что звук, раздавшийся на полпути к пещере, стал для меня шоком и сопровождался, чистым, наивным удивлением. Его невозможно было ни с чем спутать — разрыв болтерного заряда, детонировавшего о выход скальной породы в нескольких метрах от меня.

Повинуясь чувству непосредственной и близкой опасности, я враз выпал из своего зачарованного состояния и обернулся с лазерным пистолетом в руке, выискивая мишень. Из снега вырисовался огромный силуэт, он приближался ко мне невероятными прыжками, размахивая грубо сработанным топором. Зеленокожему настолько не терпелось разрубить меня на части, что, кажется, он совсем забыл о примитивном болт-пистолете, зажатом в другой руке. Я выстрелил рефлекторно, на практике обнаружив, что под воздействием страха мой указательный палец все-таки вполне смог сжаться на спусковом крючке. В груди нападавшего разверзлась дыра, слабо дымящаяся на морозе. Существо пошатнулось, по инерции сделало еще несколько скачков и рухнуло на землю, когда второй лазерный заряд настиг его сбоку.

— Сержант. — Я кивком поблагодарил Грифен за помощь.

В ответ она махнула левой рукой, в то время как в правой продолжала сжимать лазерное ружье на изготовку.

— Туда! — сказала Грифен, жестом указывая дорогу.

Я поковылял в заданном направлении, уверенный, что Юрген, как всегда, пойдет следом, и вскоре убедился, что был прав. Обернувшись на шипение мелты за спиной, я увидел, как мой помощник одним жадным выплеском термальной энергии срезал небольшую группку существ, которые, очевидно, следовали за первым нападавшим. Потратив не больше мгновения на то, чтобы оглядеться, он опустил оружие и вновь побрел к нам, взрывая коленями снежные пласты. Глядя на невозмутимое лицо Юргена, можно было предположить, что он совершает обычную послеобеденную прогулку. Хотя возможно, что в его родном мире так и было принято…

— Сюда, комиссар! — Лант протянул руку с нагромождения камней, схватил мою ладонь и втянул меня на вершину без какого-либо заметного усилия.

Грифен вскарабкалась вслед за нами, практически не замедлив хода; через секунду и Юрген, с закинутой за спину для более легкого лазания тяжелой пушкой, перевалился через край. По-видимому, мой помощник вспотел даже на морозе, так как неповторимый аромат никуда от него не делся.

— Подумала, что здесь неплохое место для перегруппировки, — сказала Грифен.

Я оглянулся по сторонам, почти согревшись теперь, когда мы хоть немного укрылись от безжалостного ветра, и согласно кивнул. Сержант выбрала позицию на двухметровом приблизительно возвышении, окруженном наваленными в беспорядке булыжниками. Отсюда мы могли видеть вход в туннель. Это была удача: если орки все-таки добрались сюда раньше нас, то не было ни малейшего смысла идти к проему пещеры. С тем же успехом можно было поднять над головой большой плакат: «Стреляйте в меня, я здесь». Даже напрягая глаза, я почти ничего не мог различить сквозь снежную круговерть, но, как и прежде, доверял инстинктам сержанта во всем, что касалось зеленокожих.

Хейл и Симла, как я с удовольствием отметил, также добрались до нашего убежища. Они приветственно махнули руками, когда появились мы с Юргеном, и вновь принялись разглядывать снежный горизонт сквозь прицелы своих лазерных ружей. Я собирался связаться с Маго и выяснить ее местонахождение, но тут внезапный шквал разрывов лазерных зарядов и вой орочьей боли где-то слева ответили на мой вопрос со всей необходимой точностью. Спустя несколько мгновений миниатюрная рыжуха появилась и лично, ухмыляясь в зловредном веселье.

— Там один зелененький отошел по делам! — с ликованием доложила она. — Так что я ему всадила заряд прямо в…

— Он мертв? — перебил я.

Солдат кивнула под дружный хохот товарищей, которые находили эту картину не менее потешной, чем она сама.

— Мертвее Хоруса, — подтвердила Маго.

Отлично. Ее следы к этому времени должны были практически исчезнуть, и, если все сложится удачно, орки даже не поймут, где мы были и сколько нас было. Если, конечно, они не найдут и не допросят Логаша, в таком случае — ставлю что угодно — они выяснят все необходимое, и за очень короткое время. Это не оставило мне выбора.

— Мы отступаем в пещеру, как только убедимся, что путь свободен, — сказал я. — И приготовьтесь обрушить ее за нами.

— А что с шестеренкой? — спросила Грифен, явно не слишком переживая за техножреца.

— Ему придется самому о себе позаботиться, — ответил я. Поймав взгляд сержанта, я добавил: — Я возьму эту ответственность на себя.

Это, впрочем, и так было понятно: ответственность прилагалась к моему алому поясу.

— Это ваше решение, комиссар, — кивнула Грифен.

Что же, здесь она была права.

Но решение оставить человека на расправу оркам явно не нашло большого одобрения у рядовых — даже учитывая, что он был надоедливым гроксолюбом, который сам навлек проблемы на свою голову. Так что я принял самый скорбный вид.

— Я знаю, что это против самой соли нашей службы, — произнес я. — Но наш первейший долг — это долг перед Императором, перед полком и перед нашей миссией. Полковник должна знать о присутствии здесь некронов. Это меняет все, и пока мы не выполним эту задачу, жизни всех наших братьев по оружию находятся под угрозой.

На это все столь же скорбно кивнули, — вероятно смирившись с мыслью о том, что маленькому техножрецу суждено замерзнуть в одиночестве. Мы стали потихоньку выдвигаться.

Когда я оглянулся на склон, напрягая глаза, чтобы разглядеть в снежном мельтешении возможные следы еще одного орочьего отряда, мне померещился смутный образ чего-то, плавно и тихо двигающегося сквозь промерзший ландшафт. Я вдохнул, намереваясь окликнуть, но сдержал свой порыв, потому что размазанное пятно исчезло в калейдоскопе белизны. Вероятнее всего, подумал я, это просто самообман. Даже если это пятно — Логаш, он никогда не услышит меня за завываниями ветра. Позже, когда мне выдалось время поразмышлять над этой секундой, я не раз содрогнулся от мысли, насколько был близок к тому, чтобы обречь нас всех на гибель.

— Похоже, чисто, — заключила Грифен, еще некоторое время понаблюдав за входом в пещеру.

Мы осторожно проследовали к нему, полагаясь на скрывающий нас снег и ту невеликую защиту, которую давали камни. Солдаты, как я обнаружил, были весьма дисциплинированны: они передвигались перебежками, ожидая, пока один из собратьев по оружию займет позицию, обеспечивающую прикрытие, прежде чем самим тронуться дальше, — так, словно мы уже были в бою. Я действовал точно так же, переняв общий ритм с инстинктивностью, рожденной долгим опытом.

Спустя некоторое время мы окружили вход в пещеру. Я с благодарностью шагнул в ее нутро, ощущая, как похожий на колючую проволоку ветер отпускает мою плоть, и охнул от боли, которую причиняло восстанавливающееся кровообращение. На секунду или две все мое тело вспыхнуло так, словно в него угодил заряд из огнемета, затем боль уменьшилась от невыносимой до просто мучительной. Но даже она не могла заглушить мой инстинкт выживания. Я сумел отрешиться от боли на время, достаточное для того, чтобы пробежать по туннелю лучом своего люминатора. Ствол лазерного пистолета я держал на одной линии с лучом: в большинстве обстоятельств, конечно же, это лучший способ сделать себя мишенью, но я был освещен со спины выходом из коридора, так что абсолютно ничем не помог бы нападавшему, буде тот скрывался бы в темноте. Но так как ничего, ожидающего меня, чтобы подстрелить, не нашлось, через секунду-другую я расслабился.

— Все чисто, — передал я по микрокоммуникатору, и Юрген с мелтой, направленной вперед но туннелю, мгновенно присоединился ко мне.

Я никак не мог выкинуть из головы мысль о том, какое ужасное место нам предстоит миновать, чтобы добраться до своих. Зрелище моего помощника с его пушкой успокоило меня настолько, насколько вообще возможно в таких обстоятельствах. Я обернулся, чтобы проследить, где находятся остальные солдаты, занявшие позиции за теми укрытиями, которые смогли отыскать поблизости от входа в пещеру, Грифен повернулась, чтобы подать мне сигнал рукой из-за маленького валунчика, затем замерла, когда раздался четкий рявк болтерного выстрела, разносящегося по ветру. Началась перестрелка.

— Какого варпа? — спросила Грифен, вероятно на секунду забыв, что передает на общем канале отряда, а не только на командном.

Лант осклабился, изготавливая огнемет к бою:

— Кажется, кто-то чего-то не поделил.

Здоровяк-огнеметчик мог быть, конечно, прав, потому как зеленокожие по своей природе склонны разрешать споры простейшими методами, но сама сила перестрелки возражала против этой догадки. Похоже было на полномасштабное огневое столкновение, по крайней мере, мне так казалось. Что же — хорошо, если так, потому что чем больше они завалят своих же, тем лучше. С другой стороны… Я напряг слух, чтобы разобрать звук, которого я страшился больше всего: ни на что более не похожий, разрывающий воздух стон гауссова оружия некронов. Но если он там и был, его скрадывал ветер.

— А может, они нашли шестереночку? — медленно произнесла Хейл, явно не в восторге от такой идеи.

Я кивнул, заразившись от нее видением техножреца, слепо бредущего сквозь снег, и зеленокожих у него за спиной, на бегу палящих из своих стрелял, завывающих, возбужденных охотой на человека… И картина эта казалась весьма и весьма возможной.

— Не стоит ли попробовать помочь ему? — спросил Симла.

Я покачал головой, изображая максимальное недовольство собственным вынужденным решением.

— Хотел бы я, чтобы мы могли это сделать, — солгал я. — Но мы не успеем добраться до Логаша раньше врага. И, если только мы не хотим, чтобы его жертва была напрасной, мы должны вернуться и доложить обо всем, что обнаружили.

— Комиссар прав, — поддержала Грифен. — Отступаем, готовьтесь взорвать вход!

Но прежде чем кто-то смог двинуться с места, от снежной пелены отделились массивные силуэты. Орки рванули в нашу сторону в берсеркерской ярости, характерной для им подобных. По какой-то причуде погоды водовороты снега здесь были слабее и видимость улучшилась, предоставляя нам до отвращения четкий вид на этих существ. Грубые болтеры рявкнули, и осколки камня отлетели от выступов камня вокруг отверстия пещеры. Грифен нацелила свое лазерное ружье параллельно земле.

— Огонь на поражение! — приказала она.

— Стойте! — Я выкрикнул свой приказ лишь мгновением спустя, и благодарение Императору, что все сохраняли присутствие рассудка достаточное, чтобы послушаться. — Пригнитесь как можно ниже и не двигайтесь!

Меня, подобно удару молнии, осенило, что зеленокожие стреляют совсем не в нас. Основное число болтерных попаданий пришлось левее, и я подумал, что орки не столько атакуют пещеру, сколько ищут в ней укрытия. А это — как подсказали колющие ладони и внезапный спазм в кишках — могло, вероятно, значить только одно.

Вальхалльцы замерли, слившись со снежным ландшафтом так, как это умели только они. Даже зная, где находятся солдаты, я с трудом мог их различить.

Через мгновение мои худшие подозрения подтвердились. Ярко-зеленый луч пробил воздух со слишком памятным мне звуком разрываемой тряпки и угодил ровнехонько в одного из орков. Менее чем за секунду тот будто растворился: сначала кожа, потом мышцы, затем и скелет утекли паром, оставив по себе только эхо воя, полного агонии.

— Император Земли! — выдохнула Грифен сиплым от ужаса голосом.

Должен признать, что и самого меня порядком затрясло. Луч полоснул дальше, испарив следующую жертву, за ней — еще одну, и так далее, по очереди.

Уцелевшие орки рассыпались и стали отстреливаться — теперь с несколько большей точностью, поскольку нападавшие на них были так любезны, что раскрыли свои позиции. Вихрящийся снег расступился, открыв глазам ту самую картину, которой я так страшился, после того как обрушил проход в гробницу, и все же надеялся избежать ее: нереальные металлические воины, сработанные неведомым скульптором так, что их панцири напоминали скелеты, молча продвигались вперед. Они-то уж точно были воплощенной смертью, явившейся за всеми нами.

— Так вот как они выглядят вблизи. — Юрген, как всегда, ведомый верой в заботу Императора, которая осталась непоколебимой даже после того, как он получил болтерный заряд в лоб на Гравалаксе, поднял мелту. Причем голос моего помощника звучал всего лишь заинтересованно…

Но опять же, учитывая некоторые ужасы, с которыми мы вместе сталкивались за эти годы, я полагаю, что он просто рассматривал все это как рутинную работу. Что я могу сказать про Юргена — так это то, что при всей своей внешней непрезентабельности он обладал запасами мужества большими, чем любой, кого я встречал. Либо он просто был слишком глуп, чтобы понять размах тех опасностей, которые нам угрожали.[100]

Я поднял руку, чтобы остановить его.

— Жди, — выдохнул я. — Наш единственный шанс в том, чтобы не попасться на глаза.

Это было сказано, исходя из личного опыта, потому как именно моя природная склонность к тому, чтобы бежать и прятаться, оказалась единственным, что спасло меня на Интеритус Прайме, когда всех остальных жестоко убили. К моему облегчению, Юрген кивнул, хоть и сохранил прицел своего тяжелого оружия готовым использовать при необходимости.

Орки к этому времени залегли, укрывшись за ближайшими камнями и ответно стреляя в некронов, выказывая обычное для себя отсутствие меткости. Неизбежно сама плотность их стрельбы начала брать свое, и некоторое количество болтерных зарядов нашло свои цели вопреки стрелкам. Как я видел и раньше, непреклонные металлические воины лишь вздрогнули от ударов. Взрывы, расцветшие на их металлических шкурах, кажется, лишь заставили тот проклятый сплав, из которого они были сделаны, немного потерять цвет.

Несколько попаданий, впрочем, оказались эффективнее других — скорее благодаря везению, чем расчету. Мы наблюдали, как один из выпущенных орками болтерных зарядов сдетонировал о прикрепленную к оружию идущего впереди некрона энергетическую ячейку, после чего мгновенный взрыв разорвал на части и пушку, и ее обладателя.

Это заставило орков издать триумфальный рев, и несколько неосторожных вскочили из-за своего укрытия, бросившись вперед, очевидно, с намерением втянуть своих мерцающих металлических убийц в ближний бой. Конечно же, большинство из них погибли, разорванные на куски гауссовыми шкуродерами, но, как это ни невероятно, парочке удалось пересечь отделяющее их от врагов расстояние и замахнуться своими грубыми, тяжелыми топорами.

Один оказался неудачлив или слишком медлителен: его цель развернулась и с неестественной точностью разрезала зеленокожего пополам боевым лезвием на конце оружия. Из открывшейся у орка, от паха до плеча, раны полилась омерзительная кровь, и некрон стряхнул тело в снег с видом скучливого презрения. Распотрошенный орк тяжело рухнул, медленно растекающееся озерцо его крови тут же начало замерзать толстой ледяной коркой.

Другой зеленокожий отбил направленный в него удар и крутанулся, метя в шею некрона. Грубо выкованный металл встретился с миллионнолетним техноколдовством в ослепительной вспышке энергетического разряда, и голова воина-нежити тяжело рухнула в снег. Впрочем, триумфальный рев орка оказался недолгим, поскольку сосредоточенные лучи оружия двух оставшихся некронов превратили его в пар меньше чем за один удар сердца.

— Никогда бы не подумала, что буду болеть за зеленокожих, — тихонько произнесла Маго, выразив то, что чувствовали все мы.

Выжившие орки держали оборону с бессмысленным пренебрежением к смерти, характерным для их вида, поливая местность вокруг скелетоподобных металлических фигур огнем. В основном разрывы вздымали облака снега и льда вокруг некронов, но было и некоторое количество прямых попаданий. Казалось, они все же заставили ходячие кошмары приостановиться и задуматься. Ветер теперь доносил звуки отдаленных перестрелок, говорящие о других, столь же отчаянных битвах вокруг, так что я позволил себе некоторый прилив надежды.

— Все, отступаем, — тихо приказал я. — Не высовывайтесь. Если повезет, мы сумеем выйти отсюда, пока они слишком заняты, чтобы заметить нас.

— Подтверждаю, — отозвалась Грифен, в голосе которой звучало исходящее из самого сердца облегчение.

Остальные солдаты стали отступать в безопасность пещеры, в основном — ползком назад, так, что их оружие оставалось нацеленным на неравную битву перед нами.

В это время два выживших некрона сосредоточили свой огонь на орках за валунами, сами оставаясь при этом на месте. Это было ошибкой, как я охотно указал бы, если бы меня вообще спрашивали. Орки являются удивительно настойчивыми существами, и направляют их чистая ярость к агрессия, так что я не был особенно удивлен, когда тот, кого оставили распростертым в пропитанном его собственной кровью снегу, внезапно схватил некрона, который его только что практически прикончил, за ногу и дернул ее со всей своей животной силой. Хотя и смертельно раненный, он явно не намеревался умирать, не закончив кое-какой работки, и некрон тяжело повалился, когда его голень оказалась вырванной из коленного сустава.

Победно взрычав, орк принялся лупить поверженного воина его же собственной оторванной конечностью, подняв такой лязг, что он сравнился бы с перезвоном колоколов иного собора (если, конечно, предположить, что все они звучали бы совершенно вразнобой), и проделал заметное количество разнообразных отверстий в торсе и черепе врага. Я, впрочем, ни капли не сомневался, что этого недостаточно, чтобы вывести зловещее устройство из строя, так что совершенно не был удивлен, когда боевое лезвие взлетело вверх с той же стремительной точностью, что и раньше, и перерезало зеленокожему шею. В глазах того, казалось, появилась тень изумления, его голова отделилась от тела, хлынул гейзер кровищи, и орк свалился на помятое металлическое тело своего убийцы.

Внезапно отдаленная стрельба, которую мы слышали с самого начала этой сценки, прекратилась, после чего последовал единый вой варварской радости. Похоже, что основная часть зеленокожего войска выиграла свою битву, хотя, несомненно, чудовищной ценой (что их, разумеется, абсолютно не волновало, потому как орки — отнюдь не самый сентиментальный вид, который можно встретить во Вселенной). Двое некронов перед нами разом замерли, как будто прислушиваясь к чему-то, и затем просто исчезли вместе с остатками своих павших собратьев. Без сомнения, их отбытие сопровождалось треском воздуха, вломившегося во внезапно возникший вакуум, чтобы заполнить его, — я заметил, так же происходило, когда Эмберли телепортировалась в безопасность своим преломляющим полем, — но сейчас я не мог услышать этот звук за воем ветра.

— Кишки Императора! — покачала головой Грифен, очевидно стараясь осознать то, что увидела. — Куда они делись?

— Надеюсь, прямиком в ад, откуда явились, — произнесла Маго.

— Примерно так, — подтвердил я.

Но уже сейчас они, несомненно, докладывали о том, что видели, и развертывали план полномасштабного вторжения — вот это я осознавал с мертвенной ясностью.

Оставшиеся орки теперь выбирались из своих укрытий, топчась там, где исчезли некроны, и обирая тела своих павших товарищей. Утробные звуки, выражавшие удивление и смущение, доносились до нас по ветру.

— А что с зелененькими? — спросил Симла.

Я поколебался. Они сейчас были уже не самой непосредственной задачей и, более того, если повезет, могли отвлечь от нас внимание некронов, пока мы будем пробираться обратно по туннелям, чтобы предупредить Кастин и остальных. Но в то же время орки уже обнаружили вход в пещеру, и если их потянет ее исследовать, то они будут слишком наступать нам на пятки, чтобы это было приятно.

И тут решение приняли за меня. Самый большой орк в группе, который, как я полагал, был лидером,[101] ткнул лапой прямо в отверстие пещеры и прорычал какой-то приказ. Последний раз оглянувшись на тела поверженных, с полдесятка зеленокожих стали двигаться в нашу сторону. Теперь выбора не было: безопасность миссии и, что важнее, моя собственная требовали одного.

— Убить их всех! — приказал я.

Глава десятая

Это был приказ, и это были те враги, в отношении которых вальхалльцы особенно готовы были ему подчиниться. Именно так они и поступили со всем своим рвением, открыв огонь по зеленокожим, пока те еще были как на ладони. Таким образом, мы застали их совершенно врасплох, и несколько первых упали под градом лазерного огня, прежде чем хоть как-то среагировать.

Остальные же, оценив ситуацию с удивительной для столь имбецильных[102] созданий быстротой, вновь рассыпались, чтобы представлять собой менее легкие мишени.

Пара из них залегла за скоплением камней и стала отстреливаться. К счастью, их меткость не превосходила обычную для всего вида, так что потерь с нашей стороны не было, но зеленокожие сумели подойти достаточно близко для того, чтобы заставить нас вжиматься в собственные укрытия, в то время как выпущенные ими болтерные заряды разрывались в неуютной близости от наших позиции. Что-то ударило меня по щеке, и я поднял руку, чтобы стереть кровь там, где в меня угодил осколок камня. Я находился слишком близко, чтобы чувствовать себя в безопасности, поэтому отступил в темноту пещеры и упер руку с лазерным пистолетом в подходящий выступ скалы, чтобы повысить точность ответного огня.

Видя, что мы достаточно крепко прижаты огнем к земле, четверо оставшихся орков в это время ринулись вперед, на ходу потрясая клинками и крича во всю мощь своих глоток. Приближаясь, они время от времени стреляли из того оружия, которое у них было, даже не давая себе труда прицелиться, но добавляя плотности огню соплеменников, благодаря чему мы вообще не могли высунуться из укрытия.

— Лант! — проорал я. — Убей тех, что за камнями!

— Есть, комиссар! — Лант принял приказ с четкостью и осторожно поднял дуло огнемета над камнем, за которым нашел укрытие.

Я отправил в сторону вражеских снайперов, если настолько криво палящие индивидуумы вообще достойны такого имени, целый шквал лазерных зарядов. К моему облегчению, Хейл и Симла последовали столь похвальному примеру. Грифен и Маго сосредоточили огонь на наступающих орках перед нами, сразу замедлив их продвижение. Громадного роста орк с рогами на шлеме[103] получил лазерный заряд в колено, пошатнулся и упал лицом в снег; несколько его подчиненных споткнулись о него и также упали. На некоторое время град вражеского огня поутих, так как повалившиеся зеленокожие занялись избиением друг друга, изрыгая грязные ругательства и нанося удары, которые могли бы свалить грокса. Вскоре они снова поднялись на ноги.

Этого времени Ланту, впрочем, хватило, чтобы подняться в полный рост и направить испепеляющую струю горящего прометия на скопление камней, где засели стрелки. С рыком, в котором звучала скорее ярость, нежели боль, двое орков выбежали на открытое пространство и, будто живые факелы, ринулись на наши позиции. Четыре лазерных ружья выплюнули заряды одновременно, преследуя их на бегу, и тот, что бежал вторым, упал. Но первый продолжал наступать, увенчанный короной из пара, в который превращался снег вокруг него, хотя сквозь его шипящую на огне плоть уже стали проступать обугливающиеся кости.

— Кишки Императора!

Лант повел стволом, стараясь навести огнемет для еще одного выстрела, но вдруг откинулся назад с выражением болезненного удивления на лице. В его груди открылась кровавая дыра. Я резко перевел взгляд обратно к основной группе орков, которые вновь поднимались на ноги, в то время как выстрелы из их грубого оружия устроили настоящую метель из снега и обломков скалы вокруг павшего специалиста по тяжелому оружию. С обычной для зеленокожих сообразительностью они сосредоточили огонь на наиболее заметном объекте, пока что игнорируя остальных. Это была фатальная ошибка.

— Юрген! — рявкнул я, указывая на группу, которая была теперь как раз на расстоянии поражения его мелты.

Мрачно улыбаясь, мой помощник тщательно прицелился, направив оружие прямо на ковыляющего лидера, который все еще скалился в торжестве от убийства нашего собрата (я в то время уже насмотрелся на достаточное количество болтерных ран, чтобы знать, что такое попадание должно нести мгновенную смерть, пробивая легкую броню под шинелью и взрываясь внутри грудной клетки. Мы уже не могли сделать для Ланта ничего другого, кроме как отомстить за его гибель).

Вновь раздалось шипение тяжелого оружия, и дорожка снега перед нами мгновенно испарилась, а орочий лидер и двое его подчиненных, что стояли ближе к нему, превратились в скверно пахнущую кучу слегка дымящейся золы. Единственный выживший, чья левая обожженная рука неподвижно повисла, поглядел на них, моргая в ошеломлении, потом повернулся и бросился бежать (из чего можно сделать вывод, что, по крайней мере, некоторые из зеленокожих не столь тупы, как кажутся).

Я поднялся во весь рост и тщательно, как на стрельбище, прицелился, положив лазерный пистолет на сгиб левой руки и стараясь унять дрожь, которая полностью овладела моим телом. Была ли это запоздалая реакция на ужас при виде некронов, которая внезапно поднялась во мне, гнев за внезапную и жестокую смерть Ланта, либо просто мое усталое тело отреагировало, наконец, на некоторое увеличение температуры, я не знал. Но, несмотря на это, я был полон мрачной решимости убить нечестивое существо своими собственными руками. Я аккуратно нажал на спусковой крючок, с благодарностью думая о твердости, которую аугметические пальцы придали моему прицелу, и спустя мгновение был вознагражден всплеском сукровицы между лопаток орка. Грифен и Маго добавили свои выстрелы, еще пока он падал, завывая от боли. Таким образом, мы прикончили его как зверя, коим он и являлся.

Только теперь, медленно выдыхая, пока напряжение покидало мое больное тело и дрожь медленно подчинялась рассудку, я заметил, что горящий орк все еще ковылял к нам. Он шагал неверно и качался, будто пьяный, из стороны в сторону, но все еще заставлял себя идти вперед, нацелившись на своих мучителей. Это было, надо признаться, отвратительное зрелище, и я уже готовился приказать солдатам добить его, когда орк внезапно рухнул на землю. От снега вокруг его грузного тела поднялось облако пара.

Спустилась тишина, нарушаемая только извечным стоном ветра и свистом дыхания, прорывающегося сквозь мое горло.

— Лант? — спросила Грифен невыразительным голосом, который уже сам по себе был ответом на ее вопрос.

— Мертв, — подтвердила Хейл, стоя над разбитым телом, пролившаяся из которого кровь и вырванные внутренности уже вмерзли в снег.

Я заставил себя подойти, поглядывая на мертвого солдата и не вполне понимая, что именно чувствую (кроме обычного для меня глубокого облегчения, что это не я лежу на земле, в то время как в наших обстоятельствах это было весьма вероятно).

— Он выполнил свой долг, — произнес я, и это была высшая похвала, которую я смог придумать, но все послушно и горестно кивнули.

Грифен указала Хейл и Симле:

— Понесете его. Будем меняться по дороге.

Понимая, как тяжело ей было в первый раз терять солдата под своим командованием, я все же покачал головой. Это никогда не становится легче, уж я-то вам точно могу сказать, но через некоторое время привыкаешь нести эту тяжесть как должное. Что там ни говори, Император не может защитить всех и каждого — именно потому в отношении себя я так прилежно занимаюсь этим сам.

— Я бы хотел, чтобы мы могли так поступить, — произнес я так мягко, как только мог. — Но у нас нет времени. Мы должны вернуться — чем быстрее, тем лучше.

Я почти ожидал, что Грифен станет возражать, но она нехотя кивнула.

— Мы вернемся за его телом, — согласилась сержант.

Но мне вновь пришлось покачать головой.

— Боюсь, что мы не сможем, — сказал я со всей тактичностью, на которую был способен.

Внезапно я понял, что на меня пристально устремлены четыре пары глаз (Юрген, конечно же, просто поступил бы так, как я сказал, без разговоров, поскольку именно его собачья, лишенная воображения покорность власти была главной из запрятанных в нем добродетелей).

— Но почему? — Грифен не стала спорить с моим решением, как я с удовлетворением заметил, просто просила объяснений, которых, полагаю, они все были достойны.

— Мы не можем оставить ни следа нашего присутствия здесь, — сказал я. — Сейчас некроны знают только о зеленокожих.

По крайней мере, я надеялся, что это так.

— Наша самая большая надежда состоит в том, чтобы предупредить своих, пробравшись мимо, пока некроны сосредоточивают свое внимание на той угрозе, о которой знают.

— На орках, — кивнула Грифен с неохотным пониманием. — Но если они найдут тело Ланта, они вцепятся и в нас?… Я поняла.

— Я сожалею, — повторил я, — но это единственный выход.

Я подозвал Юргена, и он вновь поднял мелту. Я на мгновение задумался, не стоит ли забрать огнемет, но он был бы большей обузой, чем нес бы пользы: баки были слишком тяжелыми, чтобы добавлять их к обычному комплекту оружия, и вдобавок затворный механизм выглядел поврежденным болтерным огнем. Я проверил карманы Ланта на предмет личных вещей, которые можно было бы послать его семье на Вальхалле (если, конечно, она у него вообще была, лично я этого не знал и просто успокаивал себя стандартными и такими знакомыми действиями), и в последний момент решил забрать его лазерный пистолет. Я отдал пистолет Юргену; ему явно не могло помешать что-то менее опасное для нас остальных, чем мелта, если вдруг случится новый бой в закрытом помещении. Потом я кивнул своему помощнику и отступил назад, в то время как он нажал на курок. Тело Ланта за секунды превратилось в пар, чему помог оставшийся в баках огнемета прометий. Мне осталось только произнести для остальных несколько ритуальных слов, рекомендуя его душу перед Императором.

Когда мы повернулись, чтобы идти обратно, уж поверьте, представляли собой довольно мрачную группу, а кружащийся снег уже начал заметать, прятать из виду тот шрам на камнях, где заряд мелты проводил нашего товарища на встречу с Его Величеством.

Иногда, сидя в своем кабинете в Схоле, глядя в огонь за каминной решеткой сквозь бокал амасека, я не могу не думать о всех тех храбрых мужчинах и женщинах, которых я видел погибающими на безвестных полях сражений. По ним не осталось даже надгробного камня, который бы говорил, что они вообще существовали на этом свете. И тогда я понимаю, что, вероятно, остался последним, кто живет и помнит о том, что они были, и когда меня не станет, последний след их сотрется вместе со мной. Затем я благодарю Императора, что протянул так долго и отвоевал на своей последней войне, — и, вполне возможно, мне удастся вопреки всему умереть в собственной постели (или в чьей-нибудь, если уж совсем повезет)[104].

Мы остановились недалеко от входа в пещеру, и Грифен быстро оценила наш оставшийся запас взрывчатки.

— Теперь у нас уже нет на это времени, — сказал я, поторапливая отряд вперед и надеясь, что мое собственное, личное нетерпение убраться отсюда не слишком очевидно. — На счету каждая минута.

— Хорошо. — Сержант присоединилась ко мне. — И не стоит дразнить этих жестяноголовых, так?

— Именно, — сказал я.

Обрушение прохода не только объявит следующему патрулю некронов о нашем присутствии, но и отвлечет их от орков, а последнее, чего я хотел, — это переводить их внимание на остальную часть туннельного комплекса. Конечно, они в любом случае уже могли найти вход в шахты, но я полагался на то, что раз уж они обнаружили один вход и врага перед ним, то не будут обращать внимания ни на что другое, пока не истребят зелененьких — по крайней мере, всех, каких смогут найти поблизости. Я объяснил все это Грифен, и она кивнула.

— Да, это имеет смысл, — сказала она.

— Чего я не понимаю, — медленно проговорил Юрген, — как они вообще выбрались из гробницы?

Это волновало и меня: я полагал, что мы обвалили достаточный кусок крыши, чтобы запереть некронов на гораздо большее время, чем то, что успело пройти. Но у них в распоряжении было техноколдовство, рядом с которым тау выглядели варварами из каменного века, так что недооценивать их явно не стоило.

— Мы скоро выясним, — произнес я, и предчувствие накрыло меня, словно грозовое облако.

В обычной ситуации я бы ощутил глубокое облегчение от возвращения в туннели, где ощущал себя в достаточной мере как дома, но знание о том, что впереди были некроны — возможно даже прочесывающие те самые узкие туннели, по которым мы с осторожностью продвигались, — заставило мой желудок сжиматься от страха. Я бы предпочел идти в темноте, полагаясь на то, что нездешнее зеленое свечение их гауссовых орудий предупредит нас о присутствии врагов. Но солдаты не обладали теми преимуществами, которые мне давало мое чувство туннелей, присущее жителям ульев; они бы слепо спотыкались в темноте, производя больше шума, чем грокс в посудной лавке. Так что мы просто двигались вперед с удвоенной скоростью, легкой ритмичной поступью бывалых воинов, которая съедает километры, не заставляя падать от истощения, и лучи наших осветителей все так же ярко, как и прежде, отражались от замерзших стен.

— Что-то впереди, — произнес Симла спустя несколько километров, когда настала его очередь быть ведущим.

Мои ладони заныли от жуткого предчувствия, пока наш строй замедлил шаг, взяв оружие на изготовку.

— Что? — спросил я.

— Не знаю. — Голос Симлы в микронаушнике звучал скорее озадаченно, чем беспокойно. — Тут много крови.

Ну, это было уже неплохо: если оно способно истекать кровью, это точно не некроны. Мы сошлись плотнее, ускорили шаг и примерно через сотню метров нагнали Симлу, который с опаской продвигался вперед, высвечивая лучом люминатора что-то похожее на освежеванную мясником тушу. Лед вокруг нее был ярко-красным, блестящим от застывшей крови, как и сообщил солдат. С некоторой отстраненностью я понял, что тело — слишком большое для человеческого; потом, когда мы подошли ближе, это стало совершенно очевидно.

— Амбулл, — произнесла Хейл голосом, полным удивления.

— Был, — совершенно излишне добавила Маго.

— Откуда он взялся? — спросил Юрген, как всегда проявляя свой талант задавать очевидные вопросы.

Грифен пожала плечами:

— Вероятно, шестереночка немного ошибся в их численности.

Это, конечно, тоже было очевидно. Я подошел ближе, чтобы изучить останки, и практически сразу пожалел об этом. Под корочкой льда их покрывали глубокие кровавые раны, тянувшиеся через все тело амбулла. Кто бы его ни убил, сделано это было в рукопашной, и убийца орудовал бритвенно-острыми лезвиями с точностью опытного врача.

— А где его шкура? — вслух полюбопытствовал Симла.

Грифен опять пожала плечами:

— Некроны любят коврики возле камина?

— Я за ними такого не замечал, — признался я, поторапливая всех снова начать движение.

Что-то в этом мертвом животном нагоняло на меня страху, и я не боюсь этого признать. Некроны, которых я видел до сих пор, убивали эффективно и бесстрастно, но этот изуродованный труп говорил о тонком и радостном садизме того сорта, который я привык связывать с темными эльдарами, охотящимися за своими собственными сородичами с такой же страстью, что и за человеческими существами.[105]

Когда мы оставили позади этот грубый трофей чьей-то охоты, следы которого вскоре поглотила удушливая темнота, сомкнувшаяся вокруг крохотного оазиса света, отбрасываемого нашими люминаторами, мое предчувствие только усилилось. С каждым шагом мы приближались к затерянной гробнице и тем ужасам, которые она могла скрывать. Я имел о них несколько большее представление, чем остальные, после опыта, который получил в глубинах других катакомб, и вы должны простить мне признание, что делать каждый новый шаг становилось все труднее. Более того — я использовал всю до капли силу воли, чтобы не повернуться и не побежать с воплями в сторону дневного света.

Но, наконец, меня обуяла фаталистическая бесчувственность. В любом случае отступление было невозможно: попытайся мы предпринять его, орочьи армии прикончили бы нас не менее эффективно, чем некроны. Наш единственный шанс оказаться в безопасности заключался в том, чтобы вернуться в перерабатывающий комплекс, к защите, которую он давал, как бы бледно она ни выглядела теперь, когда помимо гарганта нарисовался ужас начала времен.

Мое чувство направления, как обычно, не подвело. Я точно знал, когда мы должны будем подойти к входу в гробницу, заваленному нами, так что я потребовал от своих спутников проявлять еще большую осторожность. К моему облегчению, особенно заставлять их и не потребовалось, потому как давящая обстановка туннелей и понимание того, что нас могло ожидать, висели на их душах столь же тяжелым грузом, как и на моей. Я держал лазерный пистолет в правой руке все то время, что прошло с перестрелки с орками, а теперь потянулся левой, чтобы проверить, как ходит в ножнах верный цепной меч. Как и пистолет, я пронес его через столько лет, что и не вспомнишь, когда он перестал быть для моего сознания просто оружием и даже самостоятельной вещью; теперь, когда я вынимал его, он был просто продолжением моего собственного тела.[106]

Ощущать его рукоять в ладони было приятно, и я вздохнул немного свободнее, когда мы обогнули последний изгиб туннеля перед тем местом, где заставили крышу обрушиться.

Мы затушили все источники света, кроме люминатора Симлы, позволяя глазам лучше приспособиться к полумраку и прикрывая идущего впереди солдата из темноты, в то время как он освещал нам дорогу. Поначалу все казалось в порядке: гора обрушившегося камня и льда лежала поперек туннеля точно так же, как я это запомнил. Но мои ладони опять стало покалывать — а это было верным сигналом опасности, которую уже определило подсознание, еще не успев передать информацию в аналитический отдел мозга. Поэтому я замедлил шаг и осмотрел нагромождение обломков в свете люминатора Симлы, ожидая, пока мои инстинкты туннельной крысы подскажут, какая же неправильность окружающего ускользает от нас.

Обломки казались непотревоженными, как бы я ни вглядывался в них, так что дело было не в этом. Мой ищущий взгляд пробежался по клочку глубокой тени в нескольких метрах от кучи, потом перебежал на слабо просматривающуюся текстуру стены туннеля, где свет нашего люминатора отражался блестящими искрами, которые стали столь привычны, что мы их практически не замечали…

— Симла. Стена туннеля, примерно в пяти метрах от ответвления, — подсказал я, ожидая, когда идущий впереди солдат перекинет свой люминатор, чтобы осветить указанное место.

— Кишки Императора! — Грифен вскинула свое лазерное ружье, и ее ошеломленное высказывание было выражением реакции всех нас.

Тень, конечно же, не была собственно тенью, потому что и там все равно должна была быть видна текстура стены, как мне пыталось втолковать мое подсознание. Совершенно новый проход теперь открывался в камне, уводя Император знает куда. Вероятно, это была работа того разделанного амбулла, которого мы видели.

— Отметины когтей, — подтвердил Симла, высвечивая отверстие лучом своего люминатора, а затем направляя его в глубину туннеля. Тут он внезапно изменил позу, и лазерное ружье, к стволу которого был примотан люминатор, перелетело в положение для стрельбы. — Золотой Трон!

Мы рванулись к нему, ожидая Император знает чего, и столпились возле отверстия туннеля. Сначала казалось, что ничто в нем не отличается от остальных пройденных нами амбулльих ходов. Но потом я проследил луч света, и, когда увидел то, что он освещал, мне пришлось тяжело сглотнуть.

— Это орки, — произнес Юрген, флегматичный, как и всегда, будто сообщал мне, что принес еще чашку чаю.

— Вы полагаете? — встряла Маго с жестоким удовлетворением в голосе. — Не очень-то легко определить без шкур.

Всего тел было шесть, и все мертвы и освежеваны подобно тому амбуллу. Под покрывающим их тонким слоем льда они смотрелись совершенно как анатомические пособия, разложенные для изучения начинающими медиками, если бы, конечно, зеленокожие интересовались такими излишествами, как медицина.[107]

— Что их убило? — спросила Хейл, бледнея настолько, насколько это была для нее возможно.

В тот момент меня уже не слишком интересовали эти подробности, честное слово. Само их присутствие во весь голос кричало о том, что, по меньшей мере, одна группа орков проникла в туннели перед нами и что неизвестное число этих зверей могло в данный момент чинить разор в глубине наших оборонительных позиций. Не говоря уже о том, что они находились между нами и безопасностью — пускай и хлипкой. Все, что я знал в данном случае, — некроны как-то ответственны за эту чудовищную резню, и какой бы вылезший из гробницы ужас ни убил орков подобным образом, я ни за что не хотел бы встретиться с ним сам. С предваряющим мысль уколом в ладонях я понял, что новый туннель шел почти параллельно проходу некронов, который мы загородили, и ощутил стократ более сильное, чем прежде, желание оказаться как можно дальше отсюда и как можно быстрее.

— Посмотрите, сэр.

Юрген поднял один из орочьих болтеров с выражением некоторого любопытства на лице. Оружие было разрублено одним движением: светлый металл выдавал место, где лезвие невообразимой остроты разделило оружие напополам вместе с рукой, державшей его, если судить по количеству застывшей на рукоятке крови. Машинально я оглядел рассыпанное вокруг тел снаряжение, стараясь отыскать какую-то зацепку, чтобы понять, в чем состояла цель этого отряда. Было сложно сказать доподлинно, но что-то в оружии, которое они несли с собой, и нескольких не залитых кровью кусках одежды напомнило мне о тех разведчиках, которые подстрелили наш шаттл.

Это было, конечно, логичное заключение, но в своем роде и весьма беспокоящее. Это значило, что против нас, вполне возможно, выступают орки, которые, в отличие от остальных представителей своего вида, натренированы передвигаться скрытно и поджидать в засаде, вместо того чтобы объявлять о своем присутствии громкими воплями и неосторожной пальбой.

— Не следует ли нам проверить, что на том конце туннеля? — спросила Грифен с очевидным нежеланием поступать так, сквозившим в голосе.

Я покачал головой:

— Нет. — Я вычерпал запасы самоконтроля почти до дна, чтобы говорить спокойно и деловито, а не орать во все горло. — Нет ничего важнее, чем доложить о наших находках.

— К тому же, — снова встряла Маго, указывая на изуродованных орков в своей обычной легкомысленной манере, — мне лично это кажется вполне очевидным знаком: «Не влезай — убьет».

— Так давайте последуем этому совету, — сказал я.

Грифен кивнула:

— Я возражать не буду.

— Тихо. — Хейл подвинулась назад в главный туннель и теперь прикрывала нам спину, стоя возле осыпи, под которой мы похоронили вход в гробницу (что благодаря нашему отбившемуся от стаи амбуллу оказалось полнейшей потерей времени). — Я что-то слышу, кажется.

— Можете сказать точнее? — спросил я, инстинктивно понижая голос, хотя это было излишним: я и так говорил почти шепотом, достаточным для того, чтобы солдаты могли слышать меня через микрокоммуникатор.

— Движение. За оползнем. — Голос Хейл так же был приглушен.

Симла подвинулся вперед, чтобы поддержать ее, гася последний из наших люминаторов и тем самым погружая нас в полную тьму. Я никогда не страдал клаустрофобией, что, вероятнее всего, было результатом проведенного в улье детства, но в тот момент тяжесть темноты вокруг нас казалась просто нестерпимой. Я понял, что, сам себе не отдавая отчета, благодарен Юргену за его знакомый запах, витающий рядом, который заверил меня, что со мной здесь, по крайней мере, один союзник, которому я могу целиком и полностью доверять. Автоматическим движением я вытащил из ножен цепной меч.

Напрягая слух, я старался уловить изменения в окружающих меня звуках, отсеивая шум собственного дыхания и колотящегося сердца. Вначале ничего не было слышно, кроме свиста воздуха в легких моих спутников и едва заметного шуршания их одежды, когда они занимали позиции, готовясь к бою. Потом я услышал, вычленив из легкого эха, то, чего ожидал: звук сапог, хрустящих по инею, и утробные голоса, отрывисто переговаривающиеся на орочьем.

— Дайте им приблизиться, — шепотом передал я и, слыша успокаивающее журчание согласных голосов остального отряда, присел на корточки, чтобы представлять собой как можно более сложную мишень. — Прихватим их, когда они обогнут осыпь.

Это была хорошая стратегия; вероятно, она даже сработала бы, но помешало отсутствие у моих спутников опыта в туннельных боях и в скрытом передвижении в темноте. Я так никогда и не узнал, винить в этом Хейл или Симлу, но, когда они устраивались в укрытии за повалившейся горой щебня, один из них потревожил небольшой осколок.

Я затаил дыхание, когда тот скатился вниз и заскользил по ледяному полу. Приближающиеся шаги замерли, громкое орочье сопение эхом разнеслось в темноте, за ним последовал приглушенный разговор, насколько зеленокожие, конечно, могли приглушать голос. Я выделил одно слово, «луы»,[108] которое и раньше достаточно часто слышал, чтобы быть уверенным в его значении и в том, что наша засада раскрыта.

Отблеск оранжевого света теперь, стал заметен за оползнем, мерцающий, будто огонь, и меня охватило нездоровое предчувствие. У одного из приближающихся зеленокожих, видимо, имелся огнемет, и запальный огонек освещал отряду дорогу. Отчетливая картина сожженных Лантом орков совершенно непрошено возникла в моем сознании. Я понял, что обладатель этого оружия должен стать моей первейшей целью; из сотен способов умереть, которые я видел на полях сражений по всей Галактике, сгореть заживо было, кажется, одним из самых неприятных.

— Держитесь подальше, — снова прошептал я, хотя и был уверен, что остальные сделали те же выводы.

Затем я поднял свой лазерный пистолет, наведя его на сужение в проходе, где должны были появиться зеленокожие, и стал ждать.

Но, к моему удивлению, они не бросились слепо вперед, в бой, как я ожидал. Вместо этого в проем пролетело несколько небольших предметов, подпрыгивая на покрытом изморозью полу и скользя в непредсказуемых направлениях.

— Гранаты! — заорал Симла как раз перед, тем, как они разорвались, и буря шрапнели пронеслась по воздуху.

Солдат упал на спину, ужасно израненный по всему телу. Даже броня под его шинелью не смогла остановить осколки, и красные пятна начали пропитывать ткань, когда солдат попытался встать на ноги. Хейл была удачливее своего напарника, на которого пришлась основная часть удара, но я видел, что левая рука у нее сильно кровоточит и висит плетью. Тем не менее, она выпрыгнула прямо в проем и, крича от ярости, принялась разряжать свое лазерное ружье с одной руки на полном автоматическом режиме в, без сомнения, удивленных таким оборотом орков за углом. Она, должно быть, попала, по крайней мере, в одного, потому что вой ярости и боли эхом разнесся по замкнутому пространству.

— Хейл! Назад! — выкрикнула Грифен, но было поздно: целый поток болтерных зарядов разнес Хейл на части, превратив ее в дождь из крови и внутренностей.

И в то же мгновение атакующие орки оказались среди нас. Симла попытался поднять лазерное ружье, когда первый из них ринулся сквозь узкое отверстие, но, прежде чем солдат смог нажать на спусковой крючок, массивный колун опустился, чтобы рассечь надвое его череп. Зеленокожий заорал в торжестве, которое, впрочем, продлилось недолго, потому что Маго и я выстрелили в него одновременно, и тот упал, потеряв большую часть головы. Грифен поливала непрерывным подавляющим огнем просвет коридора, сквозь который должны были пройти орки, но это была пустая затея. Когда у орка играет кровь в предвкушении битвы, чувства самосохранения у него практически не остается, и, кажется, он счастлив умереть, если только сумеет унести с собой несколько врагов. Так что следом за первым еще один зеленокожий пронырнул через узкое место, грубый пистолет в его руке выплевывал болтерные заряды, и, к моему ужасу, мерцающее свечение зажигательного оружия стало сильнее, показывая, что его обладатель будет следующим, кто появится из проема.

— Юрген! — заорал я, указывая туда. — Вынеси огнеметчика!

Мой помощник кивнул и аккуратно прицелился из мелты. У меня не оставалось времени следить за его действиями или за чем-то еще, если уж на то пошло, потому что зеленокожий набежал на меня и замахнулся своим грубым тяжелым лезвием, целясь мне в голову. Я пригнулся, рефлекторно вскинул воющий цепной меч, чтобы поставить блок, и почувствовал, как выносливый механизм содрогнулся, когда адамантовые зубья столкнулись с грубо выкованным металлом. Полетели искры, подобные миниатюрным желтым солнцам, прожигающим кратеры во льду, покрывающем пол, и я повернулся, отводя тот удар головой, который пытался нанести мне мой противник, в стену. Когда его череп врезался в неуступчивую твердь покрытого льдом камня, орк зарычал и повернулся ко мне. Слюна капала с его тускло блестящих клыков. Вот теперь он действительно вышел из себя.

Ну и хорошо. Я нанес скользящий удар по ноге орка, нанося рану, которая вывела бы из строя любого человека. На зеленокожего, кажется, она произвела не большее впечатление, чем укус мелкого насекомого. Орк, как я и ожидал, с запозданием махнул своим неуклюжим оружием, чтобы заблокировать удар, и тогда я размашистым круговым движением снизу вверх зацепил отвратительное создание по незащищенной шее. Орк на секунду опустил глаза, будто дивясь, откуда вдруг взялось столько крови, и тяжело рухнул на колени. Для любого другого вида его рана была бы уже смертельной, но я слишком часто встречался с зеленокожими, чтобы недооценивать их жизнестойкость. Я вновь занес меч, на этот раз сбоку, и отделил его голову от туловища.

Вся схватка, должно быть, длилась секунду или две. Когда я повернулся к своим, мои глаза буквально пронзила обжигающая вспышка выстрела мелты.

— Достал его, — невозмутимо подтвердил Юрген, пока я пытался проморгаться, чтобы избавиться от пляшущих на сетчатке отблесков, и проклинал себя за неосторожность. Такая дезориентация могла здесь стоить мне жизни.

— Берегись!

Неожиданно воздух выбило из моих легких, когда Маго бросилась вперед, схватила меня за пояс и вытянула из-под крупного и недружелюбно выглядящего камня, который оторвался от потолка. Он рухнул как раз там, где я стоял менее секунды назад.

— Благодарю, — произнес я, все еще с трудом различая очертания рыжей сквозь яркий зеленый туман, клубившийся между мною и остальным миром.

Наконец я разглядел ее привычную ухмылку и понял, что Маго, должно быть, снова включила люминатор.

— Да всегда пожалуйста, — ответила она.

— Эй, крыша рушится! — проорала нам Грифен, и внезапный треск и громыхание подтвердили ее слова.

Очевидно, взрыв, который мы устроили ранее, сделал все здесь гораздо более нестабильным, чем мы себе представляли. Я — как старая туннельная крыса — должен был это заметить, но был слишком занят тем, что до смерти боялся некронов.

— Назад! — выкрикнул я, когда мои приобретенные в детстве инстинкты, наконец, заработали; судя по звукам, худший отрезок пути был впереди.

Так что мы припустили назад, в убежище, которое предоставлял новый амбулловый туннель, и стали ждать, пока утихнет шум.

— Трон Святый! — ошарашено выдохнула Грифен, когда пыль, наконец, осела.

И я не могу винить ее за несдержанность. Из девяти солдат, с которыми она вышла на задание, осталась одна Маго, и сержант остро ощущала потерю столь многих своих подчиненных на первом же серьезном задании. Блистающая ледяная пыль плясала в свете лучей наших люминаторов, пока мы старались до конца осознать то, что видели перед собой. Там, где прежде была перегорожена лишь половина прохода, теперь наш путь завалила непроницаемая стена обломков. Ни орков, ни наших павших товарищей не было и следа.

— Нам полный фраг, да? — спросила Маго.

Я покачал головой, не решаясь заговорить. По мне, так, похоже, она была права.

— Я могу попробовать стрельнуть еще раз, — предложил Юрген. — Посмотрим: может, расчищу тут все.

Или, что вероятнее, обрушить еще больше камня, и теперь уж обвал прихватит и нас. Я снова покачал головой.

— Вероятно, это не стоящая затея, — сказал я, удивленный ровному звучанию своего голоса при сложившихся обстоятельствах.

— Мы можем пойти назад, — предложила Грифен. — Попробуем добраться до перерабатывающей установки поверху.

Ну да, через горных хребет, кишащий орками. В метель. Это было бы самоубийством, и по сомнению в голосе сержанта я понял, что она сообразила то же самое, еще когда заканчивала фразу.

— У нас только один шанс, — ответил я, хотя мое сознание в ужасе шарахалось от самой этой мысли даже в тот момент, когда я уже оглашал ее. Я постарался представить в сознании карту амбулловых туннелей, которую составляли Логаш и я на его ауспексе, и вписать в нее тот новый, который мы только что обнаружили. — Если нам очень повезет, то этот новый проход может вскоре пересечься с другими такими же, позволив обогнуть затор, образовавшийся впереди.

С другой стороны, коридор уходил вперед почти параллельно тому, который мы так старались закрыть. Было достаточно очевидно, что некроны уже знают о новом пути. На нем нас ждала почти верная смерть.

Ну что ж, в «почти верной» смерти было несколько больше надежды, чем в «абсолютно верной», которая ждала нас, выбери мы любую иную дорогу, так что, в конце концов, особенно сомневаться нам не пришлось. В мрачном молчании мы двинулись вперед; нас было вдвое меньше, чем когда мы обнаружили некронский проход, а самая жестокая угроза, которую предстояло встретить лицом к лицу, все еще ждала впереди.

Я отвел глаза от расчлененных орков, когда мы проходили мимо их замерших, замороженных тел, размышляя, не обрек ли всех нас на скорый и бесславный конец.

Глава одиннадцатая

К тому времени мы уже оставили какие-либо попытки держать соответствующее разведывательной операции построение. Мы продвигались вперед единой группкой, тесно сбившись, ища защиты друг в друге, будто обитатели какого-то дикого мира, опасающиеся демонов, что поджидают вне круга света от очага. Разница, конечно же, была в том, что мы твердо знали, какие из демонов вполне реальны, и что ступали мы прямо по направлению к преисподней, где они обитали. Как человек, который действительно встречался с парой-другой демонов, я могу заверить вас, что ощущение было очень похожим.

По общему молчаливому решению мы не включали люминаторов, кроме одного, который несла Маго, так что лишь единственный луч предварял наше продвижение по узкому и неудобному проходу. В результате, несмотря на то, что стены здесь были, как и везде, покрыты отражающим свет слоем льда, вокруг нас собрались тени — еще более гнетущие, усиливающие чувство угрозы, чем прежде. Более того, мои инстинкты туннельной крысы подсказывали, что мы вновь медленно спускаемся все глубже в нутро планеты. И чем дальше мы забирались, тем теснее, казалось, оборачивается вокруг нас мрак, пока сам воздух вокруг моего лица не стал будто бы плотнее и жарче, практически удушающим.

Внезапно я осознал, что эти явления были реальными, а не психологическими. Средняя температура постепенно повышалась, и наш единственный луч света все меньше и меньше отражался от стен вокруг, потому как темный камень начал появляться из-под блестящей шубы льда. Еще один результат этого: воздух стал влажным, и с пола перед нами поднимался едва заметный туман. Как вы можете понять, по нормальным меркам было все еще довольно прохладно, но по сравнению с морозом, который прогрызал нас до кишок на поверхности, тут царила едва ли не тропическая жара. Вальхалльцы эти изменения определенно ощутили тоже, потому как обе женщины расстегнули шинели, а Юрген снял толстую меховую шапку и запихнул ее в один из тех подсумков, которыми обычно был увешан.

— Куда бы ни вела эта дорога, мы, кажется, пришли, — подала голос Маго через неопределенно долгий период молчания, во время которого мы не слышали ничего, кроме собственных осторожных шагов — они отдавались тем более громовым эхом в наших ушах, чем сильнее мы старались их приглушить.

Я только кивнул, потому что у меня внезапно пересохло во рту. Легкое, балансирующее на грани слышимости гудение явственно различалось в воздухе, и легкий кислотный привкус щекотал внутренность моего носа. Впереди ждало именно то, что я и рад бы был забыть, но помнил, хоть и надеялся никогда больше не встретить в реальности.

— Продвигайтесь осторожно, — предупредил я всех, хоть, вне сомнений, они и не нуждались в предупреждениях, потом жестом указал Маго погасить свет.

Она подчинилась, и с чувством нарастающего ужаса я понял, что темнота вокруг нас больше не была полной. Едва заметное свечение разливалось впереди, просачиваясь в туннель; оно несло нездоровый, гангренозный оттенок, от которого у меня выворачивало внутренности.

— Спускаемся дальше, — шепотом приказал я.

Теперь сомнений быть не могло: какие бы секреты некронов ни были похоронены здесь, нам придется их открыть, и, казалось, никакой возможности избежать столкновения с их обладателями не было тоже.

— Я пойду первым, — вызвался Юрген, поднимая тушу своей мелты в огневое положение. — Подрасчищу путь, если будет надо.

Честно говоря, там, куда мы направлялись, не имела решающего значения никакая огневая мощь. Но мысль о том, что оружие моего помощника, если повезет, сумеет выиграть для нас немного времени, была утешительной, так что я кивнул.

— Так держать, — похвалил я его, как-то находя в себе способность полюбоваться выражением растерянности на лицах Грифен и Маго.

Юргена-то было легко недооценить, пока не узнаешь его поближе, а подобный труд давали себе немногие. Я сам в ту минуту старался выглядеть спокойным, но был бы очень удивлен, если бы узнал, что хоть на секунду обманул своих спутников. У обеих женщин на лицах читалось почти болезненное ожидание беды, а у меня, не понаслышке знавшего, что нас может ожидать, вид должен был быть, вне сомнения, еще хуже.

— Готовы?

— Готовы. — Грифен ободряюще сжала предплечье Маго, и рыжая кивнула.

— Насколько вообще когда-нибудь буду готова, — подтвердила она и вбросила в свое лазерное ружье полную батарею — больше, как я предположил, ради того спокойствия, которое придавали знакомые действия, чем от настоящей необходимости перезаряжать его.

Мы вышли в обширную, полную теней пещеру, забитую машинами странной формы и необъяснимого назначения. Огромные геометрические панели поднимались из полумрака вокруг нас, клапаны и толстые трубы, сделанные из чего-то, напоминающего стекло, но, без сомнения, им не являющегося, истекали тем самым тошнотворным светом, что насыщал все пространство тенями и плоским, лишенным направления мерцанием. В этом бледно-зеленом свечении мы выглядели подобно давно разлагающимся телам умерших, и я понял, что размышляю о том, как вообще можно надеяться, что выберешься отсюда невредимым.

Мы сделали осторожную попытку продвинуться вперед, перебегая от одной глубокой тени к другой, подобно мышам на полу собора, в то время как наше сознание было до тошноты охвачено ощущением неправедности, которое источало все вокруг. Здесь не место живым, уж это было ясно как день.

— Император храни нас, — выдохнула Грифен.

Мы прошли сквозь дверной проем, достаточно высокий, чтобы пропустить титана, и, плотно прижавшись к стенам обширного помещения, крыша которого уходила куда-то за пределы видимости, замерли, и даже само дыхание остановилось у нас в легких от того зрелища, что нам открылось. Ибо стены были целиком составлены из ниш, по высоте и ширине способных вместить человека, и в каждой из них стоял воин-некрон, облитый вязким зеленым светом, мерцавшим на их металлических панцирях. При каждом нашем движении тени, казалось, шевелились на лишенных выражения, нечеловеческих чертах, придавая им выражение глубокой враждебности.

Так что мы застыли, пригвожденные к месту ужасом, до тех пор, пока я не осознал с нарастающим облегчением, что почудившееся нам внимание в лицах некронов — всего лишь иллюзия и что все эти воины остаются совершенно неподвижными.

— Они в стазисе, — выдохнул я, шепча, будто самих этих слов могло быть достаточно, чтобы пробудить врага.

— Так они безвредны? — спросила Маго, явно ожидая, что ответ не будет таким, какой она хотела бы услышать.

— Нет, — подтвердил я ее опасения. — Просто в данный момент бездействуют. Если они пробудятся…

Я посмотрел вверх и вдаль и не увидел ничего, кроме ряда металлических тел, уходящего в бесконечность, так что мне пришлось оставить попытки сосчитать, сколько их тут было. Сотни тысяч, по самым скромным подсчетам, в одной этой комнате. Я попытался вообразить себе те разрушения, которые могла бы причинить такая армия, единовременно вырвавшаяся в Галактику, и внутренне поморщился от размеров смертоубийства, которое последовало бы.

— Их нужно уничтожить.

— Полагаю, для этого нам потребуются пушки побольше, — сухо произнесла Грифен, с трудом отрывая взгляд от этого едва ли не бесконечного легиона и взвешивая свое лазерное ружье, будто готовясь открыть огонь.

С натянутыми нервами, готовые среагировать на любое движение или шорох, которые выдали бы угрозу, мы оглядывались вокруг, но широченная гробница казалась совершенно неподвижной, если не считать нас.

— Тогда мы достанем пушки побольше, — заверил я сержанта.

Ничто в нашем арсенале даже близко не подходило для такой работы, но астропатическое сообщение ближайшей группе флота в течение недель привело бы сюда экспедиционный корпус, а флотилии линкоров должно уже быть достаточно, чтобы сровнять с землей весь континент. Пара залпов из их главных батарей — и эта раковая опухоль будет вырезана, как бы глубоко она ни проникла.

Конечно же, планета станет необитаемой на целые поколения, но никто в здравом уме и так не захочет ступать на нее, когда станет известно о присутствии некронов. А если кто-то окажется достаточно глуп, чтобы колебаться на этот счет, я уверен, Эмберли привлечет всю мощь Инквизиции, дабы расправиться с посмевшими возражать — как только я извещу ее о ситуации.[109]

Мы с чрезвычайной осторожностью продвигались вперед, стараясь держать внешние стены пещеры в поле нашего зрения настолько, насколько это было возможно, потому как если в них был проход наружу, я твердо намеревался его отыскать. Я попросту отказывался рассматривать вариант, который состоял в том, что амбулловый туннель, по которому мы пришли, мог быть единственным оставшимся выходом, ибо мысли об этом вели бы только к безумию и отчаянию.

— Движение! — предупредил Юрген, слившийся с тенями у основания какого-то обширного механизма, который гудел себе, совершенно не реагируя на наше присутствие.

Все мы тут же пригнулись, отыскивая, какое могли, убежище. Я присел на корточки за неким металлическим выростом, который выглядел одновременно рукотворным и живым и оказался теплым на ощупь. Спустя секунду я заметил то же, что и Юрген: угловатые тени, предвещающие появление самих некронов, которые не замедлили появиться из-за угла того металлического каньона, в глубине которого мы скрытно перемещались до этих пор.

Когда сами монстры оказались на виду, я едва удержал вопль первобытного ужаса. На Интеритус Прайме мне пришлось повидать достаточно кошмаров, но эти создания превосходили даже их. Сначала я принял их за обычных воинов некронов, самих по себе внушающих страх в достаточной мере, как я хорошо знал на собственном опыте, но эти оказались чем-то гораздо худшим. Их пальцы оканчивались длинными, отсвечивающими клинками, которые покрывало вещество, казавшееся черным в окружающем чахоточном свете, но в действительности, без сомнения, бывшее красным. И что самое ужасающее, их металлические торсы были чем-то прикрыты. Пару секунд мое смятенное сознание отказывалось понимать, чем, и я подивился: для чего, во имя Императора, этим бесчувственным автоматам надевать что-то от холода; потом осознание накатило на меня вместе со спазмом тошноты. На некронах, словно дорогие одежды, красовалась кожа, содранная с тех мертвых орков, которых мы обнаружили ранее. Была ли на одном из них шкура амбулла, я не разглядел, что, поверьте мне, неудивительно в тех обстоятельствах. Появись в тот момент рядом со мной сам Император, я бы, наверное, и этого не заметил.

— Золотой Трон! — выдохнула Грифен, не способная более сдерживать отвращение, и я застыл в ужасе оттого, что она могла быть услышана.

Но, к моему невыразимому облегчению, зловещие аппараты прошли мимо, ничего не заметив.[110] Двигаясь нечеловечески ровным шагом, они через мгновение скользнули вниз по широкому проходу меж таинственных машин размером с крупный ангар.

— Может, стоит пойти за ними? — спросил Юрген столь же флегматично, как и всегда, точно не увидел ничего более тревожащего, чем моя утренняя почта, и я мгновенно испытал благодарность за его голос, раздавшийся в микрокоммуникаторе. Это было так необходимое мне касание обычности, которое я принял с почтением, ощущая, как возвращается моя пошатнувшаяся способность рассуждать разумно.

Я кинул взгляд на Грифен, которая хватала ртом воздух, побледнев от ужасающего зрелища, и Маго, которая шепотом бормотала молитвы Императору, растеряв всю свою браваду. Не соверши я — и немедленно — чего-нибудь, что могло бы вывести женщин из транса, они, скорее всего, окончательно сорвались бы или впали в кататонию, а ни то ни другое в данный момент явно не способствовало увеличению шансов на выживание. Предложение же Юргена, по меньшей мере, имело ту ценность, что мы могли держать чудовищ на виду, так что мне оставалось только кивнуть ему.

— Хорошо, это хоть какой-то план, — решился я и повернулся к Грифен: — Сержант. Мы выдвигаемся.

К ее чести, Грифен ответила практически сразу, медленно повернувшись и глядя на меня расширенными глазами, в которые, как я видел, возвращалась добытая в тяжелой борьбе толика самоконтроля.

— Есть, — подтвердила она и потянулась к Маго, чтобы вновь сжать ее руку.

Та не отреагировала. Грифен слегка толкнула ее, заставив шагнуть назад, и секундой позже солдат перестала бормотать и посмотрела на своего сержанта.

— Мари… Мари, мы должны идти, — как-то совсем не по-военному убеждала подчиненную Грифен.

— Нас вообще не должно было здесь быть! — ответила Маго с нотками истерии, пробившимися уж слишком близко к поверхности. — Надо убираться отсюда!..

— Именно это мы и сделаем, — подтвердил я с большей уверенностью, чем сам ощущал. — Но нам для этого потребуется ваша помощь. Нам нужно, чтобы вы оставались начеку, это ясно?

— Ясно. Есть. — Маго прерывисто вздохнула. Хотя паника все еще атаковала ее сознание, было очевидно, что солдат борется с ней. Сделав еще несколько глубоких вдохов, Маго добавила: — Я готова.

— Хорошо. Потому что мы рассчитываем на вас, — произнес я самым убедительным голосом. — Если мы будем держаться вместе, то выберемся, поверьте мне.

— Я не подведу, — сказала она, все еще дыша так, что могла потерять сознание от гипервентиляции легких.

Грифен похлопала ее по плечу, коротко выказывая поддержку простым человеческим прикосновением.

— Я знаю, что не подведешь, — мягко сказала сержант. — А теперь подтяни задницу и давай постараемся вернуться к нашим прежде, чем преисподняя растает, ага?

— Ага, серж, — кивнула Маго.

Какова бы ни была их связь, кажется, она перевешивала ужас перед некронами — во всяком случае пока. Я смог, наконец, дать отмашку Юргену.

— Выдвигаемся, — приказал я.

Как долго мы шли следом за отвратительными некронскими видениями, я не знаю, но казалось, что целую вечность, в течение которой само понятие времени смещалось и размывалось до полной потери смысла — точно так же, замечу я, как в катакомбах Интеритус Прайма. Временами мы проходили через целые леса светящихся труб, тревожно похожих на пораженные чумой деревья, а затем перебегали между тенями металлических, абсолютно гладких пластин, величиной едва ли не равных звездному кораблю. По меньшей мере, дважды мы проходили через другие стазисные комнаты, так же полные покоящихся воинов, как и та, что мы нашли первой. Оглядываясь назад, я понимаю, что мои воспоминания будто покрыты дымкой, как если бы мое сознание просто отказывалось принимать то, что видели глаза (и это, вероятно, было и к лучшему для моего рассудка). Но внезапно я боковым зрением заметил движение и снова нырнул в укрытие, прошипев предупреждение своим спутникам.

И вовремя. Группа обычных воинов-некронов появилась из бокового прохода, который, как и тот, где проходили мы, больше был похож на улицу, чем просто на зазор между машинами размером с дом. Повернувшись с четкостью, заставившей бы любого, даже достойного своего звания строевого инструктора лопнуть от зависти, если бы ему только удалось это увидеть, они проследовали за своими собратьями по склепу, куда бы те ни направлялись.

Когда я присмотрелся, то смог разглядеть на их блестящих металлических телах слабые следы повреждений, полученных в битве. Зарубки и кратеры, оставленные оружием орков, уже затягивались металлом, который, казалось, просто стекался в них, залечивая боевые раны с помощью колдовского процесса, который я бы никогда не смог понять.[111]

Откуда-то спереди, с дальнего конца циклопического проспекта, которым мы следовали, исходило свечение более яркое, чем в остальных местах, хоть и не менее отталкивающе по оттенку. Что-то в форме окружающих механизмов начинало казаться мне смутно знакомым. Это пока неоформленное чувство узнавания переросло в уверенность, когда мы приблизились к источнику яркого трупного света. И наконец, он стал виден в центре широкого открытого пространства размером с посадочную площадку космопорта.

— Активный варп-портал, — выдохнул я, рефлекторно осенив себя знамением аквилы. Не то чтобы я рассчитывал на дополнительную защиту, которую могло дать это действие, но поверьте: в тех обстоятельствах каждая мелочь казалась жизненно важной.

— Вы уверены? — спросила Грифен, очевидно пораженная возможностью подобного.

Чувствуя, что времени для длинных объяснений нет, я просто кивнул.

— Абсолютно,[112] — добавил я одними губами.

Шедшие перед нами, покрытые шкурами некроны, — как я позже узнал, Инквизиция классифицировала их как собирателей трофеев, — ступили в отвратительное свечение и исчезли, направившись в какую-нибудь преисподнюю в другой части Галактики.

Должен признаться, что, на мгновение охваченный паникой, я подумал: а не телепортируются ли они прямиком на какой-нибудь корабль, стоящий на орбите? Но мгновенное размышление убедило меня, что ни одно судно не могло бы выйти из варпа достаточное время назад без того, чтобы сенсоры «Чистоты сердца» не заметили его много раньше, чем мы отправились на охоту за амбуллами, — что, казалось, произошло целую жизнь назад, в то время как мой хронометр упрямо настаивал, что прошло менее суток.[113]

Еще одно мгновение — и обычные воины последовали за первой группой, испарившись с наших глаз, как обрывки кошмара исчезают по пробуждении. Варп-портал снова потускнел до уровня окружающей иллюминации.

— Император Земли! — выдохнула Маго с намеком на возвращающуюся браваду в голосе. — Как это вам в качестве выхода?

— По мне, нормально, — мрачно произнесла Грифен. — Особенно если он постоянный.

— Возможно, они не сладили с зеленокожими, — с надеждой предположила рыжуха.

— Я бы на это не рассчитывал, — ответил я. — Это просто разведчики. Они вернутся.

— Скоро? — спросил Юрген, и, как всегда, в его голосе звучало разве что легкое любопытство.

Я пожал плечами.

— Император его знает, — признался я. — Достаточно, я надеюсь, чтобы мы успели отсюда убраться.

— Аминь, — пробормотала Маго.

Я кинул взгляд на портал, который, хоть и неактивный сейчас, казалось, пульсировал злобным намерением выблевать приливную волну из металлических воинов, которая покроет всю планету. Я мельком подумал, не попытаться ли по-быстрому уничтожить его с помощью оставшейся у нас взрывчатки, но сразу отбросил подобную идею. Начать с того, что, если он был столь же устойчивым, как и оборудование, которое я видел на Интеритус Прайме, мы сумели бы его разве что поцарапать с помощью того небольшого количества зарядов, которое у нас оставалось. Да и время, которое у нас отнимет эта затея, было бы гораздо полезнее употребить на поиски выхода. Если быть до конца честным, мысль о том, чтобы болтаться рядом с порталом еще хоть немного дольше, а особенно так долго, чтобы установить заряды, была почти достаточна, чтобы заставить меня сию же секунду ринуться прочь в панике. Лишь понимание того, что подобные действия, вероятно, станут приговором нам всем, сдерживало этот порыв.

Да и любая попытка вмешаться в работу механизмов, скорее всего, привлекла бы к нам внимание, чего, по вполне ясным причинам, стоило избегать. Хотя многие из машин вокруг нас, казалось, стали работать слабее с отбытием разведотряда, у некронов могло быть сколько угодно сенсоров, которые поднимут тревогу при взрыве. Где-то по углам наверняка пряталась охрана или механическая обслуга, готовая разделаться с нами, едва ей станет известно о нашем присутствии.

— Куда дальше, сэр? — спросил Юрген, как будто мы прогуливались в каком-нибудь парке и теперь искали кратчайший путь в столовую, так как подошло время обеда.

Я помедлил. Мои инстинкты еще не полностью меня покинули, как бы загадочно ни было окружающее, и после минутного раздумья я указал влево:

— Если я не ошибаюсь, шахты должны быть в той стороне.

Юрген побывал со мной в достаточном количестве пропащих дыр, чтобы доверять моему чувству направления в подземельях, но даже если и нет, то по привычке слепо исполнять любое мое распоряжение он молча кивнул и двинулся в путь. Грифен и Маго пристроились за ним; я ускорил шаг, чтобы оказаться между своим помощником и женщинами, чувствуя себя немного в большей безопасности (если это было вообще возможно, учитывая то, где мы находились), когда вооруженные солдаты двигались с обеих сторон от меня.

Несмотря на растущую убежденность в том, что мы вряд ли встретим новых металлических монстров, если только не привлечем их внимание каким-либо неосторожным поступком, я все равно не собирался снижать бдительности, можете быть уверены в этом. Как всегда, чем ближе я подходил к безопасности или даже намеку на нее, тем параноидальнее становились мои предчувствия, я вздрагивал при любом шорохе, настоящем или выдуманном. Я тщательно вглядывался в каждую тень, мимо которой мы проходили, все более убеждаясь, что любая щель полна кишащим роем металлических насекомых или что огромный паукообразный конструкт нависает над нашими головами и тянет к ним сотню металлических лап, но всякий раз мои предчувствия оказывались беспочвенными.

— Вижу стену пещеры, — передал по воксу Юрген, и мы немного прибавили шагу, объединенные, словно разрядом электричества, безмолвным согласием покинуть это адское место как можно скорее.

Я стал различать фрагменты гладко отшлифованной каменной кладки сквозь частокол неопознаваемых механизмов впереди и постарался прикинуть, как далеко от нее мы находимся. Но мое чувство перспективы было искажено странной геометрией всего окружающего, так что момент, когда мы проскользнули через рощу трубопроводов толщиной с дерево и оказались перед голым камнем стены, все равно оказался для меня внезапным.

— Совершенно гладкая, — произнесла Маго, проводя рукой по поверхности камня, с ноткой удивления в голосе.

Стена оказалась столь же ровной, как стекло, и я понял, что пытаюсь вообразить, как она могла быть сработана с подобной точностью. Единственное объяснение, которое шло в голову, заключалось в некоем колдовстве, что весьма согласовывалось со всем, что я видел с момента нашего прихода сюда. Я бросил взгляд налево и направо, в надежде углядеть какой-то знак, что там может быть туннель, но, как легко предположить, меня ждало разочарование.

— Куда теперь? — спросила Грифен.

Откровенно говоря, я не имел ни малейшего понятия, что ей ответить. Но у меня сохранилось смутное воспоминание, что основная часть проекций амбулловых туннелей на ауспексе Логаша лежала правее того места, где мы, по моим предположениям, сейчас находились. Так что я показал в том направлении со всей авторитетностью, какую смог изобразить.

— Туда, — сказал я. — И молитесь Императору, чтобы случилось чудо.

— Все это место — настоящее чудо, разве нет? — спросил совершенно новый голос.

Я крутанулся на месте, поднимая свой лазерный пистолет, и замер на волосок от того, чтобы нажать на спусковой крючок. Голос был смутно знаком, а через мгновение я разглядел человеческую фигуру в изумрудного цвета одеянии (которое в действительности вне этого отвратительного освещения было белым), чьи глаза ослепительно сверкали зеленым, когда в них отражались мертвенные огни.

— Все молитвами Омниссии, щедрость которого была открыта достойным, несмотря на худшие поступки неверующего.

— Логаш, — произнес я, не вполне уверенный, спятил он окончательно или еще нет. — Мы полагали, что вы погибли.

Но этого явно не произошло: сей жалкий предатель и уклонист сбежал от нас посреди бурана, чтобы ринуться сюда со всех своих аугметических ног. Император знает, что он надеялся сделать с парой тонн щебня, которым мы завалили вход в пещеру! Но фанатики все такие, у них совершенно нет обыденного разума, и поглядите-ка: наш отбившийся от стаи амбулл решил для него эту проблему. Конечно же, техножрец принял это как знак от Его Божественного Величества — или от той заводной пародии на него, которой они поклоняются, — истолковав его так, что он был назначен попасть сюда. И этим-то Логаш сейчас бахвалился перед нами.

— Омниссия направлял мои шаги, — произнес техножрец, — и препятствия пали передо мной. Все восхвалите Омниссию!

Он повысил голос, и я внутренне передернулся, уверенный, что это привлечет нечистое внимание. Знаком показав ему утихнуть, я повернулся, чтобы увидеть лазерное ружье Маго, направленное прямо на техножреца.

— Как это так жестяноголовые тебя не тронули? — спросила она, слишком уж плотно наложив палец на спусковой крючок, чтобы я мог чувствовать себя спокойно.

Честно говоря, в тот момент я был бы только рад дать ей возможность пристрелить Логаша; меня удерживала лишь мысль о том, что звук стрельбы разнесется в помещении эхом не худшим, чем от залпа «Сотрясателей». Положив руку на ствол, я осторожно отвел ее оружие. Хотя тот, на кого оно было нацелено, кажется, совершенно не смутился, широко улыбнувшись в ответ:

— Святые стражи не заметили меня, как я и ожидал, учитывая мою незначительность. Здесь присутствуют тайны, которые далеко превосходят мои способности их осознать, но, без сомнения, те, кто более мудр, чем я, будут способны говорить с духами машин этого чудесного места.

— Конечно, если мы сможем выбраться отсюда, чтобы ты мог им рассказать, — с горечью вставила Грифен.

— Омниссия позволит, в этом можете быть уверены, — произнес Логаш, на мой взгляд, совершенно готовый к тому, чтобы прописывать его в лечебницу (хотя с техножрецами это сложно определить).

Мне казалось невозможным поверить, будто некроны вот так не обратили внимания на шестеренку. Он наверняка бродил здесь с открытым ртом, абсолютно не скрываясь, и пялился на все, подобно деревенщине из последней дыры, который впервые попал на торговую станцию.

— Они определенно заметили орков, — произнесла Маго.

Логаш охотно кивнул:

— Эти мерзкие осквернители священных чертогов. Стражи вырезали их, как они того и заслуживали.

Ну, вот опять, заметил я с уколом беспокойства. Любой, кто мог использовать слово «священный» по отношению к этой комнате страхов, ясное дело, спятил. Я полагаю, что вид всей этой окружающей технологии перегрузил Логашу мозги, или что там у него было вместо них.

— Это, конечно, хорошо, — произнес я по возможности более сердечно и наудачу похлопал техножреца по спине, заставив шагнуть вперед. К моему облегчению, он легко подчинился. — Все это окажется в безопасности, когда мы расскажем о нем остальным.

— О да, мы должны именно так и сделать! — с горячностью кивнул Логаш, извлекая свой ауспекс.

Но непритворной радости, которая охватила меня при виде прибора, можно легко понять, насколько я был близок к отчаянию в тот момент. Солдаты нетерпеливо сгрудились вокруг, когда техножрец вызвал на экран картину амбулловых туннелей, которые мы до того картографировали, и красных линий, экстраполированных на основе данных о тех проходах, по которым мы действительно прошли.

— Здесь есть поблизости еще туннель? — спросила Маго, приподнимаясь на цыпочки, чтобы заглянуть через его плечо.

Он кивнул, показывая влево:

— Должен быть еще один амбулловый проход в двух сотнях метров в том направлении.

К счастью, никто и слова не проронил о моем недавнем решении, хотя в том направлении, куда указал я, чуть набольшем расстоянии тоже должны были быть туннели. Впрочем, пестовать свою гордость было не время, так что я кивнул и похлопал техножреца по спине. Плечи под его одеждой ощущались как что-то твердое и отозвались на удар глухим стуком.

— Отлично, — сказал я. — Тогда давайте найдем его.

Комментарий редактора

Несмотря на мое понятное нежелание обращаться к данному вторичному источнику информации, я боюсь, что все же необходимо заполнить пробел в рассказе Каина, который обрывается на этом самом месте, чтобы продолжиться лишь по прошествии некоторого времени. Без сомнения, сам Каин полагал, что тогда не случилось ничего заслуживающего интереса, хотя и прошло порядка нескольких часов.

Как и всегда, я приношу свои извинения за стиль (или отсутствие такового) и заверяю читателей с тонким восприятием готика, что они совершенно свободно могут пропустить данный отрывок.

Хотя он, конечно, и милосердно короток.

Из «Как феникс из пламени: Основание 597-го», генерала Дженит Суллы (в отставке), 097.М42:

Как бы жизненно важно ни было доверенное нам задание, я не могу описать его как в значительной мере сложное. Когда рабочие шахт указали саперам капитана Федерера на ту часть выработок, где трещины и находящиеся под избыточным давлением части льда могли обеспечить наибольший эффект от срабатывания ловушки, для нас, фронтовых солдат, не осталось дела, кроме как осматривать галереи, охраняя периметр от весьма маловероятной возможности проникновения орков. Этим мы и занимались, хотя, должна признать, это была скучная работа, но никто из женщин или мужчин под моим командованием, к их чести, не снижал боеготовности, даже когда с тех пор, как мы заступили на эту стражу, медленно протащилась половина дня.

Все это, наконец, было нарушено сообщением по воксу, пришедшим с глубин одной из нижних галерей, столь приглушенным слоями лежащего на его пути льда, что я едва смогла разобрать его содержание; моментального обращения к планшету тактических данных было достаточно, чтобы подтвердить то, что я и так уже вывела путем дедукции. Источник этого сообщения находился гораздо глубже, чем наши самые дальние патрули.

Этому могло быть лишь одно объяснение, так что, взяв с собой мой командный отряд, я отреагировала мгновенно, и, когда мы начали спускаться, когда сигнал вокса стал чище, мои подозрения полностью подтвердились; конечно же, это было сообщение не от кого иного, как от самого комиссара Каина, возвращающегося с новостями первейшей важности и приказавшего, как только связь стала достаточно надежной, немедленно связать его лично с полковником Кастин.

В то время как мой оператор вокса поспешил исполнить приказ, пользуясь возможностью мощного передатчика у себя в ранце, дабы усилить слабый сигнал комиссарского микрокоммуникатора, я направила солдат вперед, чтобы как можно скорее прийти на помощь комиссару. Хотя переговоры переместились на командную частоту гораздо более высокого уровня, к которой я, как всего лишь лейтенант, не имела доступа, по не терпящему промедления голосу комиссара, когда он отдавал приказы нам, было понятно, что вести, принесенные им, были такой важности, что распространить их было необходимо так быстро, как только возможно. Несущая частота была достаточным указанием, чтобы привести нас к отряду комиссара, но я должна сознаться, что испытала мгновение шока, когда узрела тех изможденных выживших, что вернулись из этого похода, который, вероятно, оказался эпическим испытанием их выносливости. Сам комиссар Каин, разумеется, представлял собой все ту же картину воинского героизма, что и всегда, подтянутый и внимательный, не устрашенный никакими ужасами из тех, с которыми он встретился. Но его спутники определенно выказывали ужасные следы злоключений, через которые им пришлось с боем пройти на своем пути. Помощник комиссара выглядел особенно похожим на человека, прошедшего через сам ад и настолько потрепанного там, насколько мне редко удавалось видеть все еще живого солдата.[114] Остальные спутники Каина спотыкались от истощения, и ужас был написан на их лицах, только лишь техножрец, замыкавший отряд, находился в добром расположении духа, вне сомнения, потому, что аугметика защитила его от того, что повлияло на всех других.

— Помогите им, — приказала я, и мои солдаты с готовностью подчинились, предоставив всем вернувшимся столь очевидно необходимую им поддержку.

Кажется, комиссар узнал меня только после того, как я заговорила, потому что только тогда он обернулся ко мне, и я должна признаться в затопившем меня ощущении гордости, когда он произнес мое имя, и переполнившем меня чувстве от того доверия к моим способностям офицера, которое он так очевидно проявил.

— Сулла, — произнес он, явно говоря эти слова про себя и ни для кого другого. — Ну конечно. Кто же еще?

Глава двенадцатая

Как вы наверняка понимаете, все, чего я хотел после нашего возвращения на перерабатывающую установку, — это есть, спать и принять горячий душ; и лучше бы, конечно, на борту «Чистоты сердца», удалявшегося в сторону открытого космоса так быстро, как только позволяли двигатели. Но события сменялись слишком часто, чтобы позволить себе подобную роскошь. Я сумел избавиться от Суллы, которая оказалась первой, кто ответил на мои все более отчаянные попытки связаться с поверхностью, и была, как я и ожидал, не способна не сунуть нос в происходящее. Я попросил ее убедиться, что Грифен и Маго как можно скорее будут отправлены к медикам, — что к тому же вовсе не повредило моей репутации заботящегося о солдатах командира, а поддержать ее всегда было кстати, — после чего сам поковылял на встречу с Кастин и Броклау. По крайней мере, прежде чем услать Суллу, я выведал от нее последнюю тактическую информацию и мог сосредоточиться на текущей проблеме, зная, что орки заперты на нашей внешней линии обороны, а гаргант слишком далеко, чтобы открыть по нам огонь. По крайней мере, пока.

— Выглядите просто адски! — радостно объявил Броклау, когда я вошел на командный пункт.

Но в то же время майор протягивал мне чашку чаю танна, так что я решил не убивать его на месте.[115]

— Вам полезно иногда видеть и эту сторону моей личности, — ответил я и упал в кресло возле стола для переговоров.

Теперь, когда я возвратился в тепло и относительную безопасность перерабатывающей установки, весь страх и накопившаяся усталость минувшего дня будто дубинкой прошлись по моим плечам. Максимум, что я мог сейчас сделать, — это не позволить своей голове стукнуться о полированную деревянную поверхность передо мной. Запрокинув голову, чтобы немного сбросить напряжение в ней, я заметил что-то странное на потолке:

— Император милосердный! Сюда что, орки добрались?

Броклау проследил за моим взглядом до дыр от болтерного огня, которые филигранно покрывали штукатурку перекрытий над его головой.

— Да нет, просто маленькая проблема с гражданскими, — произнес он, ухмыляясь какой-то собственной мысли.

Что ж, если он не напрягался по этому поводу, мне тоже не было резона так поступать. Самое время вернуться к насущной проблеме.

— Вам следовало бы отдохнуть, — вмешалась в разговор Кастин, разглядывая меня с очевидной заботой.

Я кивнул:

— Да, следует. Как только разберемся с текущей ситуацией.

Я отхлебнул хороший глоток чаю. Едва только танна начала действовать и заплетшие сознание паучьи сети усталости немного отпустили мозг, я продолжил:

— Вы добыли старые отчеты о геологоразведке, которые я просил?

— Держите. — Полковник запустила планшет данных по поверхности стола. Я кинул на него быстрый взгляд, но диаграммы и технические данные на нем мне ничего не говорили. — Писарь Квинт был весьма готов нам помочь.

Броклау ухмыльнулся и подмигнул мне, но в своем отупелом состоянии я совершенно не соображал, к чему это он.

— Что там сказано, если на готике? — спросил я.

Кастин пожала плечами:

— Я показала их паре двигателеведов в нашем транспортном подразделении…

В этом был определенный риск, добавлю я от себя. Специалисты из транспортного подразделения — все те же шестереночки, и их первейший долг — перед Адептус Механикус. Но в то же время это были наши шестереночки; они сражались бок о бок с нами столь долгое время, что у них должно было появиться такое же чувство верности нашему полку, как и своим коллегам-техножрецам. Так что, пока мы не заставляли их выбирать чью-либо сторону, они вполне могли бы сказать нам то, что мы хотели знать. По крайней мере, я так надеялся.

— Это не совсем их профиль, но они, кажется, уверены в своих выводах, — продолжала Кастин. — На Медной Обезьяне существуют гораздо более богатые залежи льда.

— Тогда зачем строить перерабатывающую установку здесь? — спросил Броклау.

Я только кивнул, подтверждая вопрос.

— Магос, без сомнения, выложит десяток убедительных причин, почему данное конкретное месторождение легче разрабатывать, или почему топография долины делала строительство более простым, или почему таковым было желание этого их заводного Императора, — сказала полковник. — Он, может быть, даже сам в это верит. Но если что-то воняет, как помойная крыса, и пищит, как помойная крыса…

— Кто-то в Адептус Механикус знал, что здесь находится эта гробница, — произнес Броклау. — Кто-то, стоящий достаточно высоко, чтобы обеспечить строительство шахты прямо над ней.[116]

— Но зачем? — Кастин явно была ошеломлена. — Они же не настолько безумны, чтобы предполагать, будто могут справиться с планетой, полной некронов?

Я подумал о Логаше, едва ли не спятившем от яростного желания изучить столь обширную сокровищницу археотехнологии, и попытался вообразить себе заговор техножрецов высокого ранга, которые дернули за нужные ниточки, чтобы поставить шахту над столь привлекательной добычей. Это было совсем несложно. Даже если они только подозревали о том, что здесь существует подобный объект, они пошли бы на любой риск, как бы велик он ни был, чтобы запустить в это сокровище свои липкие маленькие механодендриты. Уж это-то я знал по нашему фиаско на Интеритус Прайме.

— Они, вероятно, заключили, что гробница покинута, — произнес я.

И они были не первыми, кто совершал такую ошибку, как я знал на своей собственной шкуре.

— Настоящий вопрос в том, — сказал Броклау, — кому из техножрецов мы можем доверять. Был или нет за этим всем заговор, теперь-то все они знают, что находится в той чертовой дыре.

И это было правдой. Если бы я находился в здравом состоянии рассудка, то приказал бы Сулле задержать Легаша сразу, как только она провела нас обратно на поверхность, но, конечно же, сама она не обратила на него внимания: просто гражданский, да к тому же еще и техножрец, что с него взять… Так что к тому времени, как я очухался, Логаш уже исчез. Без сомнения, чтобы, пока мы тут разговариваем, наполнить голову Эрнульфа видениями колдовского клада, какого не видели уже тысячелетия.

— Да никому, — сказал я.

У меня начинала болеть голова, наполняясь мрачной, безжалостной мигренью, которая приходит с глубокой усталостью, и я совершенно не представлял, как проведу следующие несколько часов.

Я, конечно, их пережил, в немалой степени благодаря способности Юргена отгонять непрошеных визитеров. К тому времени, как Кастин созвала общее совещание, дабы обсудить ситуацию, мне удалось перехватить немного сна, много рекафа и теплую еду (это опять были зеленоватые соевые ростки, но по какой-то загадочной причине я отказался от идеи добывать бифштекс из амбулла), и теперь я вновь чувствовал себя в приемлемой мере человеком. Ванна стала бы хорошим дополнением ко всему этому, но сон был необходим позарез, и мне пришлось покориться мысли, что вскоре я буду пахнуть столь же скверно, как мой помощник. Юрген, естественно, выглядел не хуже и не лучше, чем обычно, вероятно, он тоже где-то вздремнул. Он сопровождал меня, отчасти чтобы подчеркнуть мое высокое положение, отчасти чтобы отвести от меня подозрения на тот случай, если я верно оценивал уровень своей телесной свежести.

Конечно же, мне пришлось заботиться отнюдь не только о собственных личных нуждах. Даже прежде чем дотащиться из столовой к кровати — именно в таком порядке, — я поднял с постели местного астропата, приписанного к перерабатывающей установке, и отослал составленные в самых не терпящих отлагательства выражениях коммюнике. Первое — в офис лорда-генерала и другое — по более защищенным каналам, которые Эмберли предложила мне для использования в том случае, если я встречу что-то, что достойно внимания Инквизиции. Уж если что и соответствовало подобному определению, так это именно гробница, полная некронов. К моему смутному разочарованию (хотя и не к удивлению, учитывая временную задержку, присущую любой, даже самой срочной межзвездной передаче), ни один из них не ответил к тому времени, на которое было назначено начало брифинга у Кастин.

Конференц-зал был забит людьми, таким я его еще не видел. Когда я вошел в это помещение, ставшее нашим командным пунктом, в шуме спорящих голосов практически тонули приглушенные взрывы с поля боя, кипящего за большим панорамным окном. Мой взгляд был мгновенно прикован к последнему в поисках какого-нибудь следа гарганта, и, несмотря на бесконечный снег, который завивался вокруг стекла, точно на отсоединенном от сигнала экране пикта, я был уверен, что смог различить темный громоздкий силуэт на фоне гор, которого не было, когда я смотрел в прошлый раз. Благой Император, он уже был едва ли не достаточно близко, чтобы открыть по нам огонь, всего в полудюжине километров отсюда! Я подумал о том, какие разрушения может причинить массивная пушка, спрятанная у него в животе, способная одинаково разносить на куски и здания, и топливные баки. Конечно же, зеленокожие должны были попытаться захватить сооружения установки относительно целыми или, по крайней мере, сохранить те огромные резервы прометия, которые она содержала, так что на полную это орудие работать не сможет, но кто говорит, что орки — создания, руководствующиеся рациональными мотивами?[117] Если орочий предводитель, или как он там себя называл[118] перевозбудится, то вся эта заваруха легко может окончиться весьма внезапно и очень громко.

— Комиссар! — Кастин подняла взгляд со своего места во главе стола и указала на свободное кресло рядом с собой. Я с благодарностью упал в него и, в то время как Юрген отошел найти мне еще немного чая танна, обменялся приветственными кивками с Броклау, сидевшим по другую сторону от полковника. — Я рада видеть, что вам уже значительно лучше.

— Благодарствую, — ответил я и почувствовал, как Юрген материализовался за моей спиной с большой, исходящей паром чашкой ароматной жидкости. Я кинул взгляд вдоль стола и наткнулся на все те же лица, что помнил по предыдущему совещанию, и многие другие в придачу. — Не стоит ли нам начать?

— Определенно стоит.

Кастин кивнула Броклау, который громко прочистил горло, после чего, к моему изумлению, все заглохли и выжидательно уставились на него.

— Благодарю вас, что собрались так быстро, — начал он с легким налетом сарказма. — Как большинство из вас, без сомнения, уже знают, разведывательный поход комиссара обнаружил для нас гораздо более серьезную проблему, нежели орки.

Тут он бросил многозначительный взгляд на маленькую группу техножрецов, сбившихся вокруг Эрнульфа. Логаш сидел рядом с последним, все еще не избавившись от имбецильной улыбки, которая приросла к его лицу с тех самых пор, как мы обнаружили его в гробнице, лежавшей сейчас под нашими ногами. Я привлек свои комиссарские привилегии, чтобы опубликовать некоторые весьма секретные файлы, так что все, кто должен был, теперь знали, каков может быть противник. Но, раз уж семя подозрения упало в почву, было тяжело не размышлять: знал ли магос обо всем этом и раньше?

— Насколько мы можем быть уверены, что это проблема? — спросил Эрнульф с ноткой жадности в голосе. — Если некроны находятся в стазисе, мы можем, конечно, сосредоточить свои усилия на том, чтобы отразить более непосредственную угрозу.

Что значило — позволить ему и его коллегам растаскивать гробницу, в то время как бедные гвардейцы своей кровью будут не давать оркам вцепиться техножрецам в спины.

— Они и есть — самая непосредственная угроза, — произнес я так мирно, как только мог, и вновь отхлебнул из своей чашки. При одной мысли о механических убийцах вспышка дурного предчувствия вновь скрутила внутренности. Подождав, пока она начнет проходить, я добавил: — Если бы мы даже были по шею в орках, с кругами и эльдарами на закуску, я бы повернулся к ним всем задом, чтобы убить даже одинокого некрона. Я уже сражался с ними ранее, и поверьте: они — самая большая угроза во всей этой Галактике.

— Конечно же, вы преувеличиваете, — сказала Прайк, сурово глядя на меня, будто я все это выдумал. — Мне удалось получить доступ к записям о прошлых контактах с этими… чем бы они ни были, и докладов о них, как оказалось, практически не существует.

— Потому что они практически не оставляют выживших, кто мог бы доложить хоть о чем-нибудь, — возразил я, чувствуя, как руки начинают дрожать от наплыва старых воспоминаний.

Несколько капель чая сорвались из моей кружки и кольцами расплылись по столешнице полированного дерева. Юрген нагнулся, чтобы вытереть пролитое носовым платком, от которого поверхность стала только грязнее.

Я продолжал:

— Все остальное в Галактике сражается по какой-то причине, будь то ресурсы, честь или души для темных богов. — Я с удовольствием услышал вызванный последним замечанием всеобщий судорожный вдох, потому как сознательно привел наиболее мрачную картину, которую только мог выдумать, чтобы сразу придавить любого, кто рискнет возражать. — Но только не некроны. Они существуют только ради того, чтобы убивать, и сейчас они уже знают, что для этого у них есть мы.

— Вы в этом уверены? — продолжал настаивать на своем Эрнульф. — Они определенно знают о зеленокожих. Но вы, насколько я знаю, спаслись от них без боя.

Он кинул взгляд на Логаша за подтверждением своих слов.

— Омниссия направлял наши шаги, — заявил молодой техножрец, — чтобы мы могли забрать то сокровище, которое ждет нас.

— Все, что вас ждет от некронов, так это ваша кожа, в которой они будут щеголять как в жилетках, — произнес я, несколько удовлетворенный видом его секундной бледности. Но фанатизм техножреца был готов взять свое в любой момент.

— Комиссар убежден, что отряд некронов, с которым он встретился, был только разведывательным, — сказала Кастин, твердо намеренная подвинуть собрание к решению вопроса. — И пока варп-портал остается действующим, мы можем в любой момент ожидать полномасштабного вторжения.

— Чего я не понимаю, — высказался Морель, перекрыв последовавший за фразой Кастин шум испуганных голосов, — почему именно сейчас? Они были там Император знает как долго. Что вдруг их так расшевелило?

— Я думаю, что у меня есть ответ на этот вопрос. — И, когда все повернулись в его сторону, прежде молчавший писарь Квинт немного нервно откашлялся.

— Если вы что-то понимаете во всей этой заварухе, то я бы хотела это услышать, — спустя пару секунд пришлось подбодрить его Кастин.

Квинт отчего-то зарделся и встал, смущенно улыбаясь полковнику. Он добыл из складок своего одеяния информационный планшет и спроецировал страницу с него на основной гололит, картинка на котором, как я заметил, по-прежнему раздражающе подпрыгивала.

— Это записи сенсоров системы контроля полетов, — начал Квинт, но тут его громогласно прервал Эрнульф:

— Технические документы, относящиеся к ведомству Адептус Механикус. Вам нечего соваться в теологические вопросы!

— Я полагаю, вы легко заметите, — возразила столь же напористо Прайк, — что они относятся к разряду архивного материала и таким образом, без сомнения, находятся на ответственности Администратума.

— В плане заботы об их сохранении — возможно! — продолжал настаивать Эрнульф. — Но интерпретация и использование являются делом тех, кто назначен общаться с божественным, а не каких-то выскочек из бумагомарак, у которых еще и чернила на пальцах не обсохли!

Прайк, кажется, готова была ответить в столь же остром тоне, но Броклау снова откашлялся. Комната моментально погрузилась в тишину.

— Позвольте мне напомнить всем присутствующим, — спокойно произнесла Кастин, — что я здесь командую, и мне решать, кому что можно, а что нельзя. Сейчас мне бы хотелось выслушать от писца то, что он хочет до нас донести. Возражения?

Как ни удивительно, возражений не последовало; вероятно, это было как-то связано с тем, что оба офицера небрежно держали руки на рукоятках болт-пистолетов. Я начал подозревать, что они слишком много возились со мной в последнее время. Полковник улыбнулась Квинту, который на мгновение, кажется, впал от этого в сильнейшее смущение, но Кастин только рассудительно кивнула:

— Прошу вас, продолжайте.

— Да. Да, конечно. — Квинт снова откашлялся и указал на что-то в середине дисплея, выглядевшее как пятно сока из дольчеягодника. — Это выплеск энергии варпа, испущенной, когда космический остов с зеленокожими появился в материуме.

Эрнульф только осуждающе кашлянул в ответ на использование молодым писцом технического термина, и по легкой, быстро исчезнувшей улыбке, появившейся на лице Квинта, я сумел понять, что он сделал это намеренно, чтобы задеть магоса.

— А потом последовал второй, практически столь же сильный, когда он выпал обратно в варп.

— Это мы и так знаем, — сказал Эрнульф тоном, говорящим о том, что здесь нечего и продолжать. — Наши инструменты были практически перегружены. Так мы с самого начала и узнали, что они появились здесь.

— Именно, — произнес Квинт. — Но из-за силы этой вспышки мы пропустили вот это.

Он указал на что-то с видом триумфатора, хотя само торжество было несколько подмочено, поскольку никто не смог ничего разглядеть: все закрывал его палец.

— Вы бы не могли немного увеличить масштаб? — попросила Кастин.

Квинт в очередной раз покраснел и выполнил просьбу, открыв нашим взглядам другое, практически незаметное пятнышко цвета дольчеягодника. Шепоток прокатился по столу, и даже Эрнульф оказался достаточно честен, чтобы проявить удивление.

— Мы этого не заметили, — ворчливо признал он.

— По вполне естественным причинам, — дипломатично заверила его Кастин. — Но вы можете сказать нам, что это такое?

— Я могу предположить, — неохотно признал он. Потом скривился, точно откусил пирога с горькокорнем, будучи уверенным, что начинкой у того розовое варенье,[119] и жестом показал Квинту продолжать. — Но я уверен, что молодой человек уже и так во всем разобрался. Он, кажется, достаточно умен для бюрократа, и мы никогда не заметили бы этой аномалии, если бы не его усердие.

Пожалуй, при всем своем чувстве превосходства Эрнульф был все-таки честной шестеренкой. Без сомнения, ему было невкусно вот так, без соли проглотить свою гордость, но он это сделал. Его коллеги выглядели теперь положительно страдающими от несварения желудка, и Прайк раскрыла рот от изумления. Кастин только спокойно кивнула:

— Благодарю вас, магос. Я рада видеть, что мы, в конце концов, начали работать в одной команде. Квинт?

В этот раз молодой писарь прямо-таки побагровел, как только полковник взглянула на него, и заикнулся с десяток раз, прежде чем продолжить:

— Это, конечно, вне моей области знаний, как и указал магос… но кажется логичным предположить, что выплеск энергии варпа каким-то образом активировал недействующий портал в гробнице.

Эрнульф согласно кивнул.

— Конечно же! — встрял Логаш с бесхитростным энтузиазмом одержимого. — Вот как амбуллы попали туда! Они прошли через портал и прорыли путь из гробницы! Это объясняет ненормальное место обитания…

Он осекся, внезапно сообразив, насколько мало это интересует остальных собравшихся.

— И каким-то образом некроны заметили, что портал снова активен, — кивнул Броклау. — Поэтому послали через него разведывательный отряд. Это вполне разумно.

— Но откуда? — спросила Прайк, которой не терпелось продемонстрировать, что ее департамент полноправно участвует в событиях.

— Да откуда угодно в Галактике, — ответил я. — Оттуда, где водятся амбуллы, похоже; но это не особенно сужает рамки.[120]

— Это сейчас и не вопрос, — сказала Кастин, возвращая собрание к теме дискуссии. — Что нам надо решить, так это — как быть с некронами.

— Мы можем предпринять только одно, — произнес я так спокойно и решительно, как мог. — Эвакуировать планету, пока у нас еще есть немного времени.

— Эвакуировать?! — эхом повторила Кастин, явно ошеломленная.

Я кивнул, осознавая, что хотя и рискую всей своей — пускай ложной — репутацией героя, но именно она, эта репутация, сейчас может помочь мне. Я придал лицу выражение едва сдерживаемого раздражения.

— Понимаю, что вы чувствуете, полковник. Никогда еще я не бежал от битвы (что, конечно, не являлось правдой, но знать об этом собравшимся было ни к чему), и решение поступить так противно моему существу. Но сейчас на чашу весов положены более важные соображения. Некроны в этой гробнице превосходят нас численностью сто к одному — и это если предположить, что мы сможем отделаться от орков, чтобы встретить некронов лицом к лицу.

— Мы все равно дадим им прикурить, — мрачно сказала Кастин.

Я вновь кивнул:

— Я не ставлю под сомнение боевой дух полка. Но если мы сейчас примем бой, мы все умрем. Это простой и ясный факт. Они раздавят нас за считанные часы. — Скорее, за минуты, если принимать во внимание все, что я видел, но скажи ей такое, Кастин бы никогда не поверила. — И это только начало.

— Портал, — произнесла Кастин, наконец, уловив мою мысль.

И снова я кивнул:

— Сотни и тысячи их вырвутся в Галактику. Нельзя допустить, чтобы это произошло. — Я сделал небольшую паузу, чтобы смысл моих слов дошел до аудитории. — Мы должны вызвать флот, чтобы с орбиты зачистить все здесь. Это единственный способ быть уверенными, что худшего не случится.

— Вы не можете так поступить! — в один голос выкрикнули Прайк и Эрнульф, затем подались назад и уставились друг на друга, ошеломленные тем, как внезапно оказались совершенно согласны друг с другом.

— Могу. И поступлю именно так. Поскольку эта установка находится на военном положении, именно комиссариат является последней инстанцией в принятии решений о том, как возможно поступить, а как — нет.

— Вы хоть представляете себе экономическую ценность данной установки? — вопросила опомнившаяся, наконец, Прайк.

— Нет, и меня это абсолютно не волнует, — отрезал я. — По мне, так она не стоит жизни и одного солдата.

Под каковым я подразумевал себя, разумеется.

— Но археотек! — брызнув слюной, воскликнул Эрнульф. — Подумайте о том знании, о том духовном росте человечества, которым вы готовы пожертвовать!

— Если мы оставим гробницу неразрушенной, то пожертвуем вместо этого всеми нашими жизнями, — возразил я. — Не говоря уже о миллионах других, которые будут жестоко убиты, если некроны здесь оживут и покинут это место через портал.

— Но они же в стазисе, — настаивал магос. — Пока они не активны, мы можем безопасно обследовать…

— Этого мы не знаем, — перебила Кастин. — Они точно так же могут быть уже на ногах и близко. И даже если это не так, их собратья, возможно, уже стаями пробираются откуда-то через портал. Мы не можем рисковать, посылая туда, вниз, еще хоть кого-нибудь, и это мое последнее слово.

— С другой стороны, — возразил Эрнульф, — не думаю, что вы можете рискнуть и не послать туда еще солдат.

— Объяснитесь, — сказала Кастин, и с внезапным приступом паники я понял, куда ведет разговор магос. Самое ужасное: он был, разрази его гром, прав! Спазм в кишках подсказал мне, кто станет наиболее вероятным кандидатом для того, чтобы ему вручили намечающуюся работу.

— Вы сами все сказали, — с триумфом произнес магос. — Портал все еще активен. Даже если вы вызовете флот, для того чтобы нанести удар, он останется нетронутым и полностью функциональным на те месяцы, которые пройдут, прежде чем флотилия сможет добраться сюда, а возможно, что и на годы. Некроны к тому времени уже будут таковы.

— Кишки Императора, а он прав! — Броклау выглядел таким потрясенным, каким я его никогда не видел. — Мы должны взорвать портал, прежде чем отступить.

Я почувствовал, как каждая пара глаз за столом нацеливается на меня, словно ищущий цель ауспекс ракетной установки «Гидра». В воздухе повисло напряженное ожидание, пока мой мозг отчаянно метался в поисках хоть какого-нибудь объяснения, почему эта идея очень плоха. Но вдохновение, как назло, покинуло меня. Когда тянуть стало уже невозможно, мне пришлось кивнуть, выдавив из пересохшего рта:

— Не вижу альтернативы.

— Я тоже. — Кастин повернулась ко мне, торжественно и мрачно произнося, как мне искренне казалось, мой же смертный приговор; — Вы поведете отряд обратно в гробницу, комиссар?

Глава тринадцатая

Конечно, я не мог отказаться, вы ведь понимаете! Только не перед всеми этими людьми. Моя собственная риторика держала меня крепко, как иголка держит насекомое, и попытка выкрутиться теперь только разрушила бы мою незаслуженную, но все-таки героическую репутацию. Что еще важнее — тем самым я уронил бы себя в глазах солдат, а их уважение было, вероятно, единственным оставшимся у меня в запасе средством, которое еще могло спасти мою жалкую шкуру. Так что я сделал несколько в должной мере скромных замечаний относительно того, как я ценю всеобщее доверие и чаю оправдать его, прежде чем окунуться в ступор абсолютного ужаса, который, если повезет, обычно принимают за простую усталость.

Как результат остаток совещания для меня пролетел, будто одно размазанное пятно, и если они что-то еще и обсуждали, то я целиком упустил это из внимания.[121]

Мне удалось пробудить себя от этого состояния, только чтобы выслушать отчет о том, как продвигается реализация какого-то самоубийственного, но достаточно, как заверил всех Броклау, эффективного плана по выводу из строя гарганта — если только командующие орки проявят выдающуюся тупость и полезут в очевидную ловушку, на что, учитывая интеллект тех представителей, которых мне довелось встретить на протяжении своей полной разнообразными опытами карьеры, вполне можно было рассчитывать. В остальном я не проявлял интереса ни к чему, кроме чашки с чаем, которую Юрген, как всегда предельно внимательный, время от времени наполнял заново.

Так что для меня явилось некоторой неожиданностью, когда все гражданские встали, направляясь к выходу, и вполне предсказуемо создали пробку. Пока они выясняли, должны ли первыми пройти бумагомараки или шестереночки, Морель и остальные члены делегации шахтеров спокойно протолкались между ними, и наконец, в помещении установилась тишина.

— Н-да, хорошо прошло собрание, — произнес Броклау, явно имея в виду совершенно противоположное.

Кастин кивнула.

— Они, по крайней мере, согласились на эвакуацию. Конечно, у них все равно нет выбора, но нам во всяком случае не придется распылять силы, загоняя их на шаттлы под дулами ружей.

— Не особенно рассчитывайте на это, — возразил я. — У них теперь появится время поразмыслить и перерешить, так что техножрецы, вероятно, без сопротивления не сдадутся.

Но большинство шахтеров и служащих Администратума уже были вывезены, и на поверхности планеты оставалась только пара сотен гражданских. Это от силы несколько рейсов шаттла, а вот поднимать на орбиту полк, когда придет время для отступления, мы будем гораздо дольше.

— Тогда они могут оставаться и сражаться с некронами, — сказала Кастин. — Я не буду подвергать риску своих людей, если кто-то тут начнет прикидываться дурным фраггером.

— Рад слышать, что вы так думаете, — заверил я.

Вряд ли, конечно, это будет для меня это иметь какое-то значение, если гауссово ружье некронов к тому времени распылит меня на молекулы. И это еще если мне будет сопутствовать удача; я подумал о тех чудовищах в одеяниях из кожи орков и яростно пожелал никогда больше не встречать их. Не без труда я поворотил мысли в более продуктивное русло. Все-таки пока что я еще был жив и, клянусь Императором, не собирался умирать, если только у меня появится хоть малейший шанс отвертеться от самоубийственного задания, в которое я сам себя втравил.

— Какова тактическая ситуация?

Этого мы при гражданских, конечно, не обсуждали; их стоило подбадривать смутными обобщениями и по возможности избегать огорчительных выводов типа «нам полный фраг».

Вместо ответа Кастин снова активировала гололит, и на нем появилась Мазарини, слегка покачивающаяся от ветерка из вентиляционной шахты, что находилась рядом с постом техножреца на мостике «Чистоты сердца».

— Честно говоря, я ничего в этом не понимаю, — радостно призналась техножрица. — Но вы солдаты. Что думаете?

Кастин, Броклау и я уставились на последние переданные с находящегося на орбите звездного корабля сенсорные данные. Орочье наступление определенно смешалось, разбившись о наши оборонительные порядки, и отступило в некоторых местах, чтобы скопиться на нашем левом фланге. Броклау нахмурился.

— Гаргант свернул с курса, — отметил майор.

Ну, благодарение Императору хотя бы за это, подумал я. По крайней мере, мне не придется волноваться о том, что заложенная коллегами мина обрушит на меня всю шахту, пока я там борюсь с некронами… Мои руки слегка затряслись при этой мысли; пришлось засунуть их в карманы шинели, пока я продолжал мрачно изучать гололит. Что-то в поведении орочьих сил стучалось в мое подсознание — настойчиво, до мурашек, бегающих по коже головы, — пока я не сообразил, что же это.

— Примерно здесь находился выход из туннеля, — произнес я, указывая точку на склоне горы, противоположном от той долины, которую мы пока так успешно защищали.

Основная часть войск зеленокожих передвигалась в том направлении, и неожиданный сход гарганта с курса был не более чем частью общего их маневра. Тому, что внимание орков было отвлечено от текущей битвы с нами, было только одно очевидное объяснение.

— Фрагов варп! — выдохнула Кастин, придя к тому же заключению. — Жестяноголовые атакуют зелененьких!

— И неплохими силами, если судить по количеству перебрасываемых подкреплений, — добавил Броклау, более тщательно изучая дисплей.

Это, конечно, могло объясняться и проще, потому как орки без всяких приказов, по своей природе тяготели к тем местам, где ожидали самых лютых боев, но все равно их передвижение само но себе уже многое значило.

— Отлично! — заключила Кастин, к моему полному изумлению. — Вы знаете, что это значит?

— Не-а, — пожала плечами Мазарини, задвинутая в угол гололита и уменьшенная до размера моей ладони. — Не моя специализация.

Но, конечно же, Кастин и не с ней говорила.

— А значит это, что проклятые кровавые некроны пробудились! — сказал я, ощущая, как вдоль моего позвоночника гуляет странная смесь ужаса и облегчения.

Теперь у нас не было ни одной, самой малой надежды добраться до портала. Я и хотел бы почувствовать хоть какое-то сожаление, но вместо того размышлял, как бы забить место на первом же шаттле, отправляющемся на наш грузовой корабль.

— Не обязательно, — вмешалась Мазарини, и огонек надежды в моей груди скукожился и потух.

К счастью, с нами в комнате было только изображение техножрицы, не то бы я, наверное, попытался задушить ее голыми руками (едва ли удачная затея, если учесть количество металла, которое наверняка содержалось в том, что осталось от ее туловища). — Если я правильно трактую эти энергетические максимумы, портал активируется примерно каждые семнадцать минут.

— И что это значит, скажите? — спросила Кастин, проявляя более глубокий интерес к мнению этой уполовиненной женщины, чем мне бы хотелось.

Мазарини вновь пожала плечами, если только это не волна кондиционированного воздуха едва заметно подбросила ее.

— Некроны, находящиеся здесь, вероятно, все еще пребывают в стазисе. Те, что сражаются с орками, доставляются откуда-то из иного места.

— Чтобы охранять гробницу, пока в ней не пробудятся остальные, — сказал Броклау. Кастин кивнула.

— Похоже на правду. — Она взглянула на меня. — И они все еще не имеют ни малейшего понятия о том, что мы находимся прямо у них в тылу. Вы можете войти и выйти, прежде чем они даже сообразят, что вы там были.

— Как это удачно для меня, — ответил я, сжимая кулаки в карманах до тех пор, пока ногти не впились в ладони до крови.

— Я не буду вам врать, — произнес я и ощутил легкую растерянность от своих же слов.

Некоторое время я пытался понять, откуда она взялась, пока не сообразил: вопреки привычке всей моей жизни, то, что я произнес после данного вступления, было действительно правдой. Жесткий свет арочных осветителей на основной площадке, прямо за входом в шахты, приглушал цвета окружающего нас брошенного оборудования, в том числе того мощного подъемника, на который я опирался, надеясь, что это выглядит как небольшая вольность, а не демонстрирует всем, что у комиссара просто ослабели поджилки.

— Наши шансы вернуться с этого задания практически равны нулю. Но я также не преувеличу, если скажу, что жизни каждого на этой планете, не говоря уже о бессчетном множестве других, зависят от нашего успеха или провала.

Я обвел взглядом бесстрастные лица солдат, выстроившихся передо мной. Ни один даже не моргнул. Я продолжил, чувствуя себя немного смущенным:

— Я полагаю, что вы являетесь лучшим отрядом для этой работы, почему я и выбрал вас. Но я беру с собой только тех, кто вызовется по собственному желанию. Если кто-то захочет взять отвод, обещаю, что против него не будет применено никаких санкций и ни слова об этом не будет внесено в его послужной список. — Потому что я буду слишком занят тем, чтобы оставаться мертвым, для того, чтобы беспокоиться о подобных пустяках… Но я постарался отогнать эту мысль.

— Да мы готовы, — отозвался сержант штурмовиков, и незажженая сигара с обрезанным кончиком в уголке его губ задвигалась, отвлекая мое внимание.

Я так понял, что это была своего рода традиция отряда: он не зажжет сигару, пока задание не будет выполнено. Маленькая группка за спиной сержанта опустила головы в молчаливом согласии. Никто не вышел из ряда солдат, что я нашел бы достойным изумления, если бы лично не провел пару часов, прочесывая личные дела в поисках самых агрессивных и в то же время дисциплинированных солдат во всем полку.

А именно такими и были те, кто составлял отряд сержанта Велара: штурмовики старой школы, служившие вместе с того самого времени, когда эксперты Схолы Прогениум, приписанные к Вальхалле, решили, что эти люди просто рождены, дабы стать пушечным мясом. Они относились к тем немногим командам, которые все еще состояли из представителей одного пола после слияния двух бывших полков в нынешний 597-й. Восполнять те потери, которые их отряд понес на Корании,[122] или еще в каком месте, где они сражались раньше, не было никакого смысла, и вот почему.

Выращенные в Схоле отряды штурмовиков сражались лучше других подразделений, поскольку воины, служившие в них, за долгое время притерлись друг к другу и обрели то инстинктивное понимание, которое не мог полностью разделить ни один пришлый. Обратной стороной медали был тот факт, что, сократившись до менее чем пяти человек, они становились практически бесполезными, поэтому я никогда не понимал причин, по которым Гвардия все еще поддерживает традицию их существования.[123] Но в тот момент мне были жизненно необходимы именно такие люди, готовые без размышлений выполнять любые приказы. Велар с его отрядом идеально вписывался в мои планы.

— Я рад, что вы оправдали оказанное мной доверие, — сказал я.

Кроме Велара, от изначальной десятки в отряде оставались всего пять рядовых воинов, так что отряд вплотную приблизился к критической черте, за которой он перестал бы являть собой эффективную боевую единицу. Но все же мне они подходили. Сама по себе численность отряда в этом задании не являлась подспорьем: наша единственная надежда была на то, чтобы передвигаться скрытно и быстро, а именно это, как я знал, выбранные мной солдаты должны были уметь особенно хорошо. В постоянном соперничестве и шутках, которые разыгрывали друг над другом различные группы в дни моего ученичества в Схоле, именно кадеты, обучавшиеся на штурмовиков, проявляли наибольшие способности к тому, чтобы проникнуть в спальни и общие помещения остальных и натворить там беспорядок, а также всегда устанавливали самые изобретательные ловушки, хотя я все еще помню, что мы превосходили их на поле для скрамболла. В действительности единственной командой, которая постоянно побеждала кадетов-комиссаров, были послушницы Адептус Сороритас, которые, кажется, считали, что целью игры было послать как можно больше оппонентов в санитариум, а не забивать голы.

— Да мы справимся, — подтвердил Велар, перебросив сигару в противоположный угол рта, на что квинтет солдат за его спиной вновь синхронно кивнул.

Их молчаливость меня немного угнетала, но, полагаю, она естественно вытекала из того взаимопонимания, что царило между ними. Ни слова, ни жеста не отпускалось попусту, закутанные в свои шинели и фуражки, с практически полностью закрытыми лицами, они казались почти столь же лишенными эмоций, как и сервиторы. Или даже сами некроны. Ауру смертоносности вокруг них можно было едва ли не пощупать, что меня немного утешило, пока я не вспомнил, какие силы нам противостоят.

— Вопросы? — Я в последний раз окинул их взглядом. Вопросов не было, так что я оттолкнулся от своей опоры, поправил фуражку и постарался, чтобы следующая моя фраза прозвучала уверенно: — Хорошо. Идемте.

Эвакуация к тому времени, когда мы отправились в путь на нижние уровни, шла полным ходом. Непрерывный поток шахтеров, бюрократов Администратума и техножрецов, напряженных, едва ли не переходящих на бег от едва сдерживаемой паники, двигался в сторону посадочных площадок, теснился в туннелях, охраняемых солдатами с лазерными ружьями наперевес. Мы быстрым шагом двигались против течения людской массы, которая едва ли не чудесным образом расступалась перед нами, и каждый из этих шагов, удалявших меня от безопасности, казался мне пройденным по лезвиям ножей. Бормотание голосов вокруг обтекало нас, как сироп, стучалось в барабанные перепонки и было до того густым, что совершенно не разделялось на отдельные фразы и слова.

— Проверка связи, — сказал я, больше чтобы отвлечься. Велар с остальными штурмовиками по очереди отозвались, но, к моему стыду, я был настолько занят своими дурными предчувствиями, что толком не услышал ни одного из имен. Впрочем, микрокоммуникаторы у всех, похоже, работали, так что я коротко кивнул: — Отлично.

— Общий приказ! — врезался в переговоры голос Кастин. — Любой, кто видит в данный момент магоса Эрнульфа, докладывайте.

Возникла раздраженная пауза, нарушаемая только слабым шипением статики.

— Кто-нибудь имеет понятие о его местонахождении? — И снова пауза. — Любой, кто его увидит, немедленно доложить.

Ну, отлично. Похоже, что техножрецы все-таки не собирались бросить свое сокровище и затаились до тех пор, пока мы не покинем планету. Да, в конце концов, пока они не мешались под ногами, это была не моя проблема.

Проходы, по которым мы двигались, становились уже, воздух — холоднее. Мы приближались к области собственно шахтных разработок. Я убеждал себя, что дрожь, которая прямо-таки вцепилась в мое тело, была просто результатом понижающейся температуры. Прошло совсем немного времени, и стены вокруг нас оказались покрыты пленкой льда, а вскоре и вообще остался только он один — мы вошли в шахты.

Перед нами открывалась пещера, освещенная жестким светом люминаторов, поставленных по ее периметру на столбах, с темными основными туннелями, отверстия которых испещряли стены на некотором расстоянии друг от друга. Оборудование и ящики для его хранения валялись повсюду на полу, и я узнал один из основных обслуживающих уровней, которые мы проходили по пути на охоту за амбуллами, тогда еще мало себе представляя те ужасы, что нам предстояло найти в глубинах под нами. За этим местом действительно начиналась наша миссия.

— Движение! — Один из солдат поднял свой хеллган — эту положенную ему по статусу штурмовика более мощную модификацию обычного лазерного ружья, — в то время как его товарищи по отряду мгновенно слились с валявшимися вокруг обломками индустриальных процессов.

Все произошло так быстро, что у меня даже дух захватило, и я почувствовал себя совершенно неуютно, оставшись торчать на виду. Одинокая фигура скрывалась в устье туннеля перед нами, наполовину скрытая мраком, царящим в глубине. Спустя секунду я немного оправился, потому что рациональная часть разума дала мне пинка, напомнив, что орки и некроны вряд ли стали бы утруждать себя игрой в прятки. Я двинулся вперед, ожидая обнаружить отбившегося от остальных шахтера или техножреца, заканчивающего последние необходимые работы, прежде чем присоединиться к эвакуации. Когда я подошел ближе и уловил слабый завиток знакомого запаха, то сразу почувствовал, как мое настроение отчего-то резко улучшилось.

— Юрген, — позвал я. — Какого разрывного ты тут делаешь?

Мой помощник вышел на свет, и штурмовики тоже появились из тех укрытий, которые заняли, посматривая несколько смущенно.

— Я думал, что ты загружаешь наш багаж на шаттл.

— Уже все сделано, сэр. — Он достал флягу-термос. — Я подумал, что вам понадобится немного чаю в дорогу. И бутерброд.

Он покопался в своих карманах.

— Должен быть где-то здесь…

— Понятно, — произнес я, после чего притушил едва уловимые смешки нескольких штурмовиков, кинув на них мгновенный взгляд за плечо, и снова повернулся к Юргену. — А мелта зачем?

Он пожал плечами, поправив ремень тяжелого оружия, закинутого за спину.

— Я не могу позволить, чтобы вы сами несли свой рацион, сэр. Это было бы неподобающе.

— Весьма, — согласился я, снова поражаясь глубине его преданности. Первый раз за все это время я почувствовал, что, может быть, и выберусь целым из этой абсурдной экспедиции. — Полагаю, тогда тебе лучше присоединиться к нам.

— С радостью, сэр. — Юрген отдал честь так же, как делал это всегда, — не слишком браво, но с извиняющим отсутствие выправки энтузиазмом, и встал рядом со мной.

Я представил помощника Велару и его людям, и мы направились в темноту, к ужасам, которые поджидали нас в тех замерзших глубинах.

Комментарии редактора

Как легко поймет внимательный читатель, тактическая ситуация в тот момент все более усложнялась. Неожиданная атака некронов на фланге орочьих войск привела зеленокожих в мгновенное замешательство, но, как это обычно для их рода, они ответили с нераздумчивой агрессией, бросившись на нового и смертельного врага с энтузиазмом, который можно охарактеризовать только словом «бешеный». Резню, явившуюся результатом этой атаки, трудно себе даже вообразить.

В любом случае уменьшение напора зеленокожих на осажденных вальхалльцев оказалось, без сомнения, весьма благотворным, позволив эвакуации имперских войск идти практически без помех. Весьма облегчил задачу и тот факт, что большинство находившихся на линии фронта боевых единиц еще раньше получили приказ выходить из боя в связи с подготовкой к операции по завлечению гарганта в ставшую ненужной ловушку.

Что же касается судьбы этой великолепной боевой машины, следующая выдержка из мемуаров Суллы может пролить на них свет, несмотря на все труды последней, приложенные, чтобы сделать их нечитаемыми.

Из «Как феникс из пламени: Основание 597-го», генерала Дженит Суллы (в отставке), 097.М42:

Несмотря на пронесшийся по полку поток слухов, из коих основная масса была, противоречива, но которые все сходились на том, что комиссар Каин обнаружил в нутре шахты некую новую и значительную угрозу, я, придерживаясь своего непосредственного долга, снова заняла пост на линии фронта. Какой бы ни была правда, у меня были мои приказы, и, как для преданного офицера, их было для меня достаточно. Без сомнения, те, кто занимал положение в полку, более подходящее, дабы анализировать разведданные, которые столь героически добыл комиссар, проинформировали бы нас обо всем, что мы должны были знать, и так, чтобы мы могли полностью стереть все, что бы ни пятнало благословенные владения Его Божественного Величества. Так я и сообщила своим подчиненным, поскольку вся информация, пока она заключалась в диких и приукрашенных домыслах о демонах, тиранидах или ходячих металлических статуях, оставалась просто тратой нашего времени. Последний полет фантазии из перечисленных, конечно, позже оказался несущим более чем зрелое зерно истины, но в последние годы сорок первого тысячелетия, когда настоящие ужасы некронской угрозы все еще не были известны никому, кроме немногих избранных, подобные разговоры казались не более чем самыми лихорадочными фантазиями.

Подчиненный мне взвод снова занял нашу прежнюю позицию на передовой, получив строгие инструкции отступить в точно определенное время, чтобы заманить гарганта в тщательно раскинутую ловушку, а пока что мы со вселяющим удовлетворение успехом схватились с основной частью орочьей армии. И сделали это настолько хорошо, что в действительности я начала опасаться, не уменьшаем ли мы их число слишком уж быстро и не придется ли нам самим вызвать на бой возвышающуюся впереди машину войны, прежде чем придет время отступать. Тень этого мрачного колосса падала на нас, в то время как визг сотен тонн смазанного металла, скользивших друг вдоль друга, когда тот шагал вперед на невозможно коротеньких ногах, заставлял ныть зубы каждого мужчины и каждой женщины в моем взводе. Я поняла, что не могу не сравнивать его с быстрой, стремительной элегантностью эльдарских шагоходов и восхитительным благородством наших благословенных титанов, и все это — не в пользу орочьей машины.[124]

Я была уже готова приказать тем счастливцам, что занимали передние траншеи, открыть огонь по команде конструкта, по крайней мере, часть которой была хорошо видна копошащейся на его главных броневых листах, когда объемистая пушка, угнездившаяся в брюхе машины, заговорила, и одного порожденного ею сотрясения воздуха оказалось достаточно даже на разделявшем нас расстоянии, чтобы выбить воздух из моих легких и покрыть трещинами наши стойкие укрепления. Я повернулась, ожидая увидеть самые что ни на есть прискорбные разрушения в драгоценных зданиях перерабатывающей установки, но вместо этого заметила дальний столб дыма от обширного взрыва, произошедшего где-то среди отрогов гор, окружавших наш жизненно важный форпост Империума.

— Он поворачивает! — прокричал мой специалист по связи, наклоняя голову, чтобы я могла читать по губам, потому как наши уши все еще были полны звона от титанического взрыва, и, к своему изумлению, я поняла, что его слова справедливы. Конструкт определенно споткнулся на самой границе, отделявшей его от наших передовых линий обороны, и теперь раздумчиво поворачивал к нависающим пикам, которые он так необъяснимо атаковал.

В тот момент мы получили приказ отступать, так что я не могу быть до конца уверена в том, что увидела далее, так как наблюдала со все увеличивающегося расстояния, коротко оглядываясь, когда могла, через плечо, пока мы бегом отступали через покрывало падающего снега. Но все же мне показалось, что ужасающий конструкт оказался вдруг окружен меньшими сущностями, не более чем по колено ему, которые возникли там благодаря колдовству столь тайному, что я никак не могла дать ему объяснения. Это были гладкие металлические пирамиды, тускло отблескивающие и окруженные трещащими молниями, которые еще более размывали их контуры. Это были, без сомнения, колдовские разряды, потому как они хлестнули вперед и сотнями огненных кнутов прошлись по корпусу металлической горы, выбивая искры столь яркие, что на них было больно смотреть. Куски металла больше наших «Химер», вращаясь в воздухе, падали в снег, и горящие тела несчастного экипажа сыпались вниз вокруг них так густо, что я ни за что не могла бы поверить, будто гарганту удастся отразить эту атаку. Да, впрочем, отбил ли он ее, я и не могла бы тогда по-настоящему ответить, потому как снег взвился вокруг эпического противостояния, и я больше ничего не могла видеть.

Глава четырнадцатая

Что я могу точно сказать про Велара и его штурмовиков — они оказались настолько быстрыми и скрытными, что желать лучшего было нельзя. Мне и Юргену с немалым трудом удавалось держаться вровень с этими солдатами, даже при том, что передвигались они так осторожно, словно враг был уже в прямой видимости. Двое или трое держали под прицелом туннель впереди, пока остальные стремительно выдвигались вперед, укрываясь за выступами или в клочках тени, с тем чтобы в свою очередь занять пост прикрывающих и позволить товарищам сделать свою перебежку. Все это воины проделывали со сверхъестественной точностью, очевидно совершенно не стесненные массой мелта-бомб, которые, они несли на себе. Между собою штурмовики сообщались посредством жестов, воздерживаясь от использования коммуникаторов, — за это последнее я был им весьма благодарен, начиная опасаться, что любой лишний звук может привлечь к нам внимание. Но, торопясь вперед дорогой, которая сама собой уже врезалась в мои мозговые синапсы, отвечавшие за способность ориентироваться под землей, мы не видели никаких следов из тех, которых я так страшился. Ни мерцания металла в темноте впереди, ни зеленого могильного свечения, которое предупредило бы нас о присутствии воплощенной смерти.

Мы продвигались в полутьме, затенив люминаторы, так что вокруг почти не было тех ослепительных отсветов, которые высекались их лучами из туннельного льда во время моего прошлого похода в эти недра. Вместо того сияющего света, к которому я привык, стены отвечали лишь плавным, почти органическим сиянием, как будто мы проходили вниз по пищеводу какого-то порожденного варпом левиафана. Эта мысль показалась мне совсем не утешительной, и я содрогнулся уже не от холода.

По прошествии некоторого времени мы достигли того прохода, который обнаружила своим падением Пенлан, открыв существование амбулльных туннелей под шахтой. Здесь мы остановились, чтобы перегруппироваться.

— Вот теперь, — предупредил я, — вероятность того, что мы встретим некронов, значительно возрастает.

Я, разумеется, имел в виду: «Она становится практически неизбежной», — но побоялся произнести такие слова. Не из желания поберечь чувства Велара и его людей, которые — я ничуть не сомневался — отреагировали так же неэмоционально до сих пор, но поскольку сам не хотел, чтобы эта мысль предстала передо мной во весь рост. Велар снова покачал своей сигарой, плотно увязанные листья табака которой успели покрыться тонкой корочкой изморози, раздражающе хрустевшей у сержанта на зубах в те редкие моменты, когда тот начинал говорить.

— Ну, мы готовы их встретить. — Он едва заметно шевельнул левой рукой. — Хастер.

Один солдат выступил вперед, чтобы прикрыть отверстие лаза, взяв коридор под прицел своего хеллгана, пока остальная часть команды со все той же механической точностью по веревке спускалась в темноту. В микропередатчике раздалась пара щелчков, подобных случайному включению какого-то неизвестного источника. Но понятно, что это был сигнал от передовой команды, подтверждавший, что внизу все чисто. Сержант вдруг ухмыльнулся мне, и я только теперь осознал, что он в действительности наслаждается происходящим.

— Идете? — Он спросил это, прежде чем вслед за своими людьми нырнуть в жуткую неизвестность.

Почему я просто не покачал отрицательно головой и не побежал в сторону выхода на поверхность, желая лишь успеть на первый же вылетающий шаттл, я никогда не узнаю. Конечно же, та моя ложная репутация, о которой мне приходилось заботиться и которая в последние годы стала палкой о двух концах, втравливая меня в подобные ужасающие ситуации не реже, чем играя мне на руку, никуда не исчезла, и даже в тот момент я понимал, что не хочу терять ее. И, разумеется, нельзя было отрицать, что мои шансы на выживание были немного выше, пока при мне оставалась ширма из солдат-штурмовиков, которые могли встать между мной и некронами, чем если бы я блуждал по этим катакомбам один. Обводя взглядом узкую комнатку и стараясь почувствовать себя сделанным из куска стали, я встретился глазами с Юргеном. Его присутствие мгновенно укрепило мою уверенность в себе, потому что он был наглядным (и ярко ощутимым для обоняния) напоминанием о всех тех опасностях, которые мы встретили и преодолели вместе. Он ухмыльнулся мне и поправил свою массивную мелту.

— После вас, сэр, — сказал он. — Прикрою вам спину.

А это было делом, которое он, надо сказать, выполнял превосходно все те годы, что мы служили вместе. Мне удалось с усилием улыбнуться.

— Уверен, что прикроешь, — ответил я и, не давая себе больше времени на раздумья, схватился за веревку и сполз вниз — как мне представлялось, в нутро самого ада.

Приземлился я жестко, но тут же вернул себе устойчивое положение, чтобы как раз отступить в сторону, когда Юрген тяжело сполз по веревке за мной. Штурмовики посмотрели за тем, как мы это все проделали, с легким пренебрежением, а последовавший через мгновение спуск Хастера, произведенный с ловкостью акробата, только подчеркнул нашу неуклюжесть.

— Куда? — спросил Велар.

— Туда. — Я показал направление, в котором нам нужно было двигаться, и подождал, пока пройдут штурмовики, чтобы занять место в колонне позади них.

С каждым сделанным нами шагом узел в моем животе затягивался все туже, в то время как память о том, куда мы направлялись, стучалась в лобные доли мозга, неразрывно переплетенная с картинами побоища, которому мне пришлось быть свидетелем на Интеритус Прайме. В этот раз все будет по-другому, продолжал убеждать себя я. Мне не придется снова бежать в панике по незнакомому лабиринту, совершенно потеряв чувство направления, как это было тогда, и лишь милостью Императора находить именно тот путь, по которому пришел, и только для того спастись, чтобы теперь вновь нырять в это пекло. Впрочем, подумал я, Кастин должна быть права: некроны в данный момент настолько заняты зеленокожими, что вряд ли подозревают о нашем присутствии здесь…

— Что-то есть, — произнес передовой солдат, выведя меня из задумчивости обратно в клаустрофобические тиски амбулловых туннелей.

Мы приблизились, и приглушенный свет наших затененных люминаторов отразился от каких-то остатков на полу туннеля.

— И что вы об этом думаете, сэр? — спросил Юрген, когда слабый луч его осветителя выцепил из мрака что-то, что вначале заметил только он.

Кроме меня, мой помощник был единственным, кто уже ходил этими узкими туннелями и был способен оценить произошедшие в них изменения. Волоски на моем загривке встали дыбом — это чаще происходит в дешевой фантастике, чем в реальной жизни, и вряд ли вы испытывали это ощущение на себе. Но поверьте мне: оно крайне, чрезвычайно неуютное. Мой помощник указывал на узкий цилиндрический ход, толщиной в мое запястье, проплавленный в ледяной стене туннеля, — ход достаточно глубокий, чтобы свет лампы в руках у Юргена не доставал до его дальнего конца.

— Они были здесь, — прошептал я.

Единственное объяснение этому лазу — заряд гауссова шкуродера некронов, ударившего в стену туннеля. Я поглядел вокруг и обнаружил еще несколько подобных зловещих зарубок.

— Но в кого они стреляли? — спросил Юрген.

Это был хороший вопрос. Если орки проникли так глубоко в эти туннели, наша работа значительно усложнится. Мы чуть придвинулись, чтобы присоединиться к Велару и передовому солдату, которые разглядывали небольшую кучку металлических предметов, вплавленных в лед, зловеще расчерченный красным.

— Что, вы полагаете, это такое? — спросил сержант, и его образ неприступной уверенности в себе впервые с момента нашего знакомства дал небольшую трещину.

Я вгляделся в разбросанные трубки и проводки, и внезапно рвота подступила мне к горлу, когда я понял, на что смотрю.

— Это аугметика, — произнес я, с трудом сглотнув. — Ее из кого-то выдрали.

Так вот куда пропал Эрнульф. Это, возможно, были и не его останки, но я готов был поставить деньги против морковки, что именно он возглавлял безрассудную экспедицию, часть которой составлял тот, от кого остались эти жалкие ошметки, Я задумался, найдем ли мы остатки других жертв, или они просто превратились в пар.

Но одно не подлежало сомнению. Благодаря идиотам техножрецам некроны узнали, что на Симиа Орихалке находятся люди, и скорее всего впереди нас уже ждала засада. Становилось все веселее и веселее.

Ну что ж, стоять и беспокоиться об этом смысла не имело; время было для нас дороже всего, так что я поторопил всех снова начать движение и занял место в конце колонны, рядом с Юргеном.

— Будьте настороже, — предупредил я отряд. — Все может оказаться…

Меня перебил смертный визг передового солдата; тот вспыхнул, превращаясь в ничто под некротическим светом одного из адских гауссовых орудий, и тут же металлические воины, чьего появления мы так страшились, вступили с нами в бой.

— Цельтесь аккуратно, — спокойно произнес Велар, и выжившие штурмовики обрушили на атакующих град огня из хеллганов.

Ослепительное сияние лазерных зарядов, разбивавшихся о передового некрона, слепило мне глаза, но вот грудная клетка того смялась, обожженная и разорванная точно положенным залпом. Воин пошатнулся и рухнул на скользкий ледяной пол, открыв за собой свежую цель, которая уже наводила свой гауссов шкуродер.

Надо отдать должное Велару и его людям — они свою работу знали. Как я уже упоминал, туннели амбуллов были узки, и это заставляло зловещие автоматы наступать практически цепочкой.

Дисциплина штурмовиков в то же время оставалась идеальной, и даже первая потеря в нашем отряде не помешала им легко войти в отработанный долгой практикой рутинный ритм боя. Ведущий падал навзничь, солдат за ним опускался на колено, прочие оставались на ногах, и отряд мог сосредоточить огонь на цели так эффективно, словно он весь был единой личностью. Второй некрон в буквальном смысле потерял голову. Он рухнул поперек первого с грохотом, изрядно похожим на тот, который раздается, если пнуть бочку с металлическим ломом. Наблюдая, как он падает, я с холодком ужаса осознал, что первый металлический воин, который, как мы все полагали, был уничтожен, медленно пытается снова встать на ноги.

— Юрген, — окликнул я, и мой помощник шагнул вперед, наводя мелту.

Штурмовики с легкостью расступились, поддерживая в то же время поток заградительного огня из своих хеллганов, чтобы прикрыть Юргена, пока тот целился. Они не прекратили огонь, даже закрыв глаза мгновением раньше, чем Юрген нажал на спусковой крючок.

Вспышка огненной энергии вонзилась в мою сетчатку сквозь сомкнутые веки, и рев льда, мгновенно превратившегося в пар, эхом раскатился вокруг нас. Воздух вокруг моего лица внезапно стал влажным и теплым, как будто меня телепортировало в какой-нибудь тропический лес. Проморгавшись, я не увидел ничего, кроме лужиц расплавленного металла и гротескных, комковатых статуй, некоторые из которых все еще подергивались, вмерзая в практически мгновенно схватывающийся лед. Потом, в долю секунды, они пропали, как будто их никогда и не было, оставив после себя лишь стремительно вливающийся в освобожденное ими пространство пар и разнообразной формы ямы в полу туннеля.

— Чисто, — позвал Хастер, занимая место дезинтегрированного передового, чтобы вести нас дальше во тьму.

Велар едва заметно кивнул Юргену, когда проходил мимо него, — и это было, я полагаю, самое близкое к благодарности чувство, которое сержант мог показать человеку со стороны, — после чего легко побежал за своими людьми. Я не мог не отметить контраста в реакции отряда Грифен, когда они лишились Ланта, с тем, как прозаично восприняли штурмовики потерю одного из своих, и не мог не сказать об этом сержанту.

— Боевая задача прежде всего, — произнес он с тяжестью в голосе и ничего больше не добавил по этому поводу.

Я был расположен к досужим разговорам ничуть не более, так что просто оставил эту тему и вновь стал до боли в ушах прислушиваться к малейшим звукам, которые могли бы отметить приближение других чудовищных стражей.

Удачей ли, волей ли Императора, но мы никого более не встретили, и вскоре я различил зловещее свечение, которое предупредило нас о том, что мы скоро достигнем нашей цели. Мы буквально пластались по покрытым льдом каменным стенам, приближаясь к входу в огромную пещеру — тому самому, который совсем недавно позволил мне спастись отсюда, — и напрягали все чувства в поисках любого знака, показавшего бы, что мы обнаружены.

Но все казалось спокойным, если не считать проклятого гула машин и биения моего сердца, которое больше походило на артиллерийскую канонаду, когда мы осторожно прокрались вперед, в помещение, которое я так страстно желал никогда больше не увидеть. Кожа на моей голове пошла мурашками от дурных предчувствий, и мне пришлось задействовать весь самоконтроль, какой у меня только был, до последнего микрона, чтобы казаться спокойным перед Веларом и его людьми. Они же просто продолжали бесстрастно выцеливать любое возможное укрытие, каждую подсвеченную зеленым тень за возвышающимися, будто башни, непостижимыми механизмами. Если их и трогало то чувство абсолютной неправильности, которое исходило от всего окружающего, то они этого не показывали.

— Куда? — одними губами спросил сержант, и я указал в направлении портала. Он кивнул, что означало: выдвигаемся.

Мы перебежками двигались по громадному помещению, как это уже проделывали мы с Юргеном всего каких-то жалких несколько часов назад, так же лепясь к теням нависающих над нами механизмов, в то время как отвратительный могильный свет заливал все вокруг своей гнилью. Некоторые из машин были отмечены своеобразными иероглифами, включавшими черту и круг, которые я видел и на Интеритус Прайме, и будьте уверены: воспоминания, которые они будили, едва ли могли успокоить мои страхи. К этому времени мои нервы были натянуты туже, чем струны арфы, и вероятно, именно чувства, усиленные достигшей самых своих высот паранойей, позволили мне разобрать практически неслышимый звук, едва заметное шуршание, напоминавшее о вкрадчивой побежке крысы. Я сделал знак сержанту.

— В пяти метрах, на два часа. За этим… этой чертовщиной.

Велар кивнул и жестом отправил пару солдат обойти переплетение мерцающих слабым зеленым светом труб. Остальные приблизились, готовые противостоять угрозе, какой бы она ни была, и я обнажил свой лазерный пистолет и цепной меч. Не то чтобы я считал, будто против металла последний будет столь же хорош, как и против живой плоти, но он на славу послужил мне во стольких переделках, что сама по себе его тяжесть в моей руке внушала дополнительную уверенность.

— Контакт. Угрозы нет, — доложил один из штурмовиков через коммуникатор слегка приглушенным голосом и снова замолчал.

Я поспешил туда, проклиная их неразговорчивость.

— Подробнее, — приказал я в равно односложной манере, опасаясь, что слишком длинная передача может быть триангулирована врагом.

Если солдат и удивился, то никак этого не выказал.

— Это шестереночка, — бесстрастно объяснил он.

И, разумеется, это был не какой-то случайный, первый попавшийся техножрец, ведь у Императора хорошее чувство юмора. Еще раньше, чем я присоединился к обнаружившим его штурмовикам, я ощутил предчувствие, которое лишь подтвердилось, едва мне на глаза попался трясущийся комок, пытавшийся втиснуться под самую толстую трубу.

— Логаш, — позвал я.

Молодой техножрец, должно быть, узнал мой голос, потому что обернулся и посмотрел на меня. Хотя из-за металлических глаз было сложно разобрать выражение лица, но, кажется, сквозь пропитывающий все черты ужас стало пробиваться подобие понимания.

— Комиссар Каин? — Его голос дрожал, едва не давая петуха, как у подростка. Если Логаш и не был чокнутым прежде, то теперь уж, несомненно, стал таковым. — Вы были правы, о как вы были правы. Мы оказались недостойны вторгаться в священные тайны Омниссии…

— Где остальные? — прервал я, опустившись на корточки, чтобы оказаться с ним на одном уровне, и не повышая голоса. Я не так уж много общался с сумасшедшими, если не считать диковатых хаосопоклонников, но при этом достаточно насмотрелся на случаи хронической военной усталости, и симптомы казались мне похожими: захлестнутый теми ужасами, которым стал свидетелем, техножрец спасался от окружающего, замкнувшись в себе. — Где магос Эрнульф?

— Он мертв, — простонал Логаш, при этом его глаза бессмысленно блуждали по сторонам. — Повержен стражами за нашу спесь. Мы должны были послушаться вас, мы должны были послушаться…

Хоть и с трудом, но все-таки воспротивившись искушению ответить ему чем-нибудь вроде «а я вам говорил!», как мог осторожно, я поднял техножреца на ноги (то есть, честно признаюсь, церемонился не особенно, потому как тот был едва ли не разбит нервным параличом, но, в конце концов, мне удалось добиться своего).

— Вы забираете его с собой? — спросил Велар таким тоном, что у меня не осталось никаких сомнений касательно того, что он думает о подобной затее.

Но я все же кивнул.

— Мы не можем просто бросить его здесь, — сказал я.

Сержант посмотрел с сомнением, и на мгновение я сам заколебался, думая о том, что наша миссия здесь и так висит на волоске, чтобы добавлять к грузу опасностей еще и мало чем способного нам помочь бормочущего безумца. Но, с другой стороны, Логаш пробыл здесь дольше, чем любой из нас, и мог обладать информацией, которая способна была спасти нам жизнь или, по крайней мере, помочь в деле взрыва портала. Как и слишком часто в моей жизни, я вновь столкнулся с выбором, который почти невозможно сделать. Но именно ради того, чтобы принимать такие решения, и был предназначен я, «смешная фуражка» Гвардии. Припомнив, каким образом Грифен не так давно выводила из ступора Маго, я потянул техножреца за руку:

— Нам нужно идти.

К моему облегчению, в ответ на это Логаш кивнул и, когда мы двинулись вперед, зашагал рядом со мной и Юргеном.

— Я понимаю, это Эрнульф приказал провести его сюда? — спросил я, и техножрец кивнул:

— Я помнил дорогу. Омниссия направ…

— Да уж, — прервал я. — Если он вас направлял, то что же пошло не так?

У Логаша перекосилось лицо.

— Мы вошли в храм, и стражи набросились на нас. Некоторых зарезали на месте, прямо там, где они выражали почтение богу машин, в то время как остальные разбежались. Но стражи преследовали их без пощады.

Это, кстати, объясняло те останки, которые мы нашли в туннеле. Должно быть, некоторые из спасавшихся бегством забрались довольно далеко, прежде чем их настигли. Логаш повернул ко мне сведенное страданием лицо.

— Они были быстры и ужасны, — прошептал он, — и закутаны в ужас.

Что же, так можно было описать любого из некронов, каких мне только ни доводилось встречать, так что в тот момент я просто отбросил последнюю фразу как фигуру речи, хотя вскоре мне пришлось лично узнать, насколько точно это было сказано.

— Контакт, — произнес Хастер, открывая огонь.

Остальные штурмовики поддержали его, в то время как я нырнул в укрытие, таща Логаша за собой в тень. Через мгновение резкий запах нестираных носков показал, что Юрген последовал за нами.

Я поднял лазерный пистолет, выискивая цель, и был вознагражден видом того, как штурмовики ведут безукоризненно профессиональный бой, стреляя в наступающий отряд металлических воинов. Это были те охотники за чужой кожей, которых мы видели ранее, или их точные копии, и двигались они с ужасающей скоростью, в то время как их длинные клинки с шелестом разрезали воздух, метаясь из стороны в сторону. Только вместо орочьих шкур передние наступающие были задрапированы человеческой кожей, все еще влажной и сочащейся кровью, тонкие ручейки которой в трупном свете, заполнявшем все вокруг, казались черными, будто вены, проступая на металлических торсах. Проведя в прицеле первого из нападавших и всадив лазерный заряд ему прямиком в лоб, я с содроганием отметил, что на том мерзостном одеянии, в которое он был закутан, все еще сохранился остаток лица; и более того — это лицо я узнал.

— Эрнульф! — выдохнул я, отвращение скрутило мне желудок, а существо в коже этого человека покачнулось и завалилось на спину.

Выпустив вдогонку еще целый шквал зарядов, я убедился, что оно упало, потом переключился на чудовище следом за ним. Магос, конечно, был надутым дураком, но и он не заслуживал такой судьбы.

— Сзади! — предупредил Хастер, прежде чем его голос повысился до раздирающего горло крика.

Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как его повалил один из этих вооруженных бритвенными лезвиями автоматов, в несколько секунд распотрошив солдата, чья кровь разлилась теперь вокруг того объемистого металлического ящика, из-за которого он только что поливал огнем хеллгана основную массу наступающих отвратительных убийц. Через мгновение свежеватель выпрямился, и с его металлического туловища уже свисала светлая кожа погибшего штурмовика, прилепленная на текущую с нее кровь солдата.

— Да к разрывному все это! — выкрикнул я. — Юрген!

Повинуясь этому смутному намеку на приказ, мой помощник выпустил из мелты заряд прямо в центр группы врага, прорезав ее так же эффективно, как и ранее, будто тряпку. И снова те некроны, которых нашла основная мощь выстрела, были просто-напросто аннигилировали, мгновенно превратившись в пар столь же легко, как жертвы ужасного оружия их собратьев. Те же, кого яростный выплеск энергии захватил только краем, пошатнулись; их конечности и тела загорелись и стали мягкими, будто свечной воск. Лишь одно мгновение я ожидал, что они удержат строй, восстановившись тем же пугающим образом, как я видел раньше, но выжившие просто растворились в воздухе. По какой-то причине тело Хастера отправилось с ними, но зачем оно им понадобилось, было загадкой, ответа на которую, уверен, я не хотел бы знать.

— Как далеко до цели? — спросил Велар, в то время как выжившие штурмовики перегруппировывались.

Кроме единственного быстрого взгляда на кровь, покрывающую металлические поверхности на месте гибели его солдата, сержант не выказал никакой реакции на ужасную участь, постигшую товарища. Да и остальные штурмовики, кажется, оставались сосредоточены лишь на исходе миссии. Они оглядывали помещения вокруг на предмет любого знака дальнейшей активности некронов. Я был благодарен им за бдительность, но полное отсутствие у них эмоций начинало казаться мне бездушным и угнетающим.

— Около трехсот метров, — сказал я, с трудом заставив сознание вернуться к насущной проблеме.

Велар кивнул и знаком показал уцелевшим собратьям по отряду выдвигаться. Юрген и я, как всегда, пристроились за ними, хотя теперь я отчетливо осознавал, что нападение может последовать с любого направления, и, будьте уверены, оглядывался по сторонам с еще большим усердием. Мне пришлось снова заставить Логаша двигаться, но для этого, к счастью, хватило лишь легкого потягивания за руку, после чего он посеменил за нами, кажется, счастливый следовать любым моим приказам теперь, когда моя правота касательно неразумности идеи вообще находиться здесь полностью подтвердилась.

Через некоторое время мои глаза уловили отблеск яркого зеленого света, льющегося из-за окружающей массы объемистых машин, и показал на него сержанту.

— Туда, — сказал я, наблюдая, как сияние пульсирует, подобно биению больного сердца, и борясь с волной страха, внезапно затопившей меня. — Портал.

Зарево на мгновение усилилось, последовал треск разрываемого воздуха, который эхом и громыханием, будто предвещая тропический ливень, разнесся по той пещере размером с город, где мы находились.

— И он работает, — добавил я, стараясь не думать о том, в каком количестве только что прибыли подкрепления; судя по объему вытесненного воздуха, который и выразился в звуке, их было слишком много.

— Недолго ему работать, — произнес Велар, уверенность которого в себе, кажется, ни фрага не уменьшилась с потерей трети отряда.

— Движение, — снова вставил один из солдат, с тем же спокойствием, что и прежде. — Тридцать метров на одиннадцать.

Мы повернулись, чтобы встретить новую угрозу, квартет штурмовиков поднял хеллганы, а Юрген медленно навел мелту в положение для стрельбы. Логаша била жестокая дрожь.

— Омниссия, защищающий схемы, — бормотал он, — дай недостойному передатчику воли твоей быстроту обработки данных, ускорь электроны для великого вычисления и да защити от перегорания…

И тому подобную техножреческую чушь. Я кинул взгляд на штурмовиков и с изумлением увидел, что они тряслись ничуть не меньше.

— Император, не покинь нас, — скороговоркой гундосил ближайший себе под нос, — защити нас волею Своей…

Что-то тут совершенно не так, подумалось мне. После всего, что они уже, не поморщившись, прошли, было сложно поверить, что этих солдат могла так страшно напугать единственная группа воинов врага, едва превосходившая нас числом. Но челюсть Велара была так конвульсивно сжата, что перекушенная сигара выпала и осталась лежать на полу. Впрочем, сержант не обратил на это ни малейшего внимания. Дуло хеллгана в его в руках дрожало слишком дико, чтобы он мог хоть во что-то прицелиться, а сам он бормотал одну из Литаний Командования, которая, очевидно, и в него была твердо — гораздо более, чем в меня, — вбита преподавателями Схолы, судя по тому, как он держал себя в соответствии с нею до этой самой минуты.

Он открыл огонь по приближающимся воинам врага, и остальные, как будто это послужило сигналом, тоже вжали спусковые крючки. Их плохо нацеленные лазерные заряды стали рваться вокруг некронов, практически ни разу не найдя цели, словно эти солдаты были не более меткими, чем орки. Что-то было в наступавших вражеских воинах, что отличало их от остальных, которых мне довелось видеть. В их движениях сквозила несвойственная обычным воинам намеренность, осознанность, от которой по моему хребту пробежала дрожь, пока я пристальнее присматривался к ним. Менее скелетообразные, чем остальные; казалось, эти некроны состояли из керамики настолько же, насколько из металла; перекручивающиеся трубки и кабели оплетались вокруг их металлических костей, сокращаясь при движении, словно живые мышцы.

Тонкие, но прочные завитки отчаяния, казалось, закручивались вокруг самой моей души, пока враги приближались, неся с собой смерть и разрушение. К страху я был привычен, мог управлять им и контролировать до определенных пределов, но это был совсем другой, древний и примитивный ужас, который поднимался откуда-то из глубин моего существа и угрожал, подобно болоту, поглотить само мое осознание себя. Подняв лазерный пистолет, я выстрелил в идущего первым некрона и, по иронии происходящего, именно благодаря аугметическим пальцам, сделавшим мою хватку на рукояти оружия твердой, вопреки предательской дрожи собственного живого тела, проделал в центре его лба весьма симпатичную дыру.

— Ужас! Ужас! — Логаш снова пытался сжаться в позу эмбриона, свернувшись вокруг моих коленей, а штурмовики в этот момент срывались и бежали прочь, оглашая свой путь воплями страха. — Ужас возвращается!

— Юрген, убери его от меня! — проорал я, ибо мне не давал последовать за солдатами только висящий на мне мертвый груз бессвязно лепечущего техножреца.

Сражаясь с бурным потоком диких эмоций, я чувствовал, что все мое понятие о себе самом как личности подвергается такой угрозе, какой не было с тех пор, как ведьма-жрица Слаанеш пыталась принести мою душу в жертву своему извращенному божеству на Славкенберге почти десятилетие назад. Я понимал, что стреляю, руководствуясь чистым инстинктом. Зеленое копье гауссова шкуродера промахнулось мимо меня на пару сантиметров, проделало изрядную дыру в шкафу с абсолютно гладкими стенками, к которому я прижался спиной. Я ответил еще одним выстрелом, попав нападающему в грудь и заставив его на мгновение пошатнуться, прежде чем он возобновил неспешное движение вперед.

— За мной, сэр. — Мой помощник возник рядом и походя оторвал пальцы Логаша от моего сапога, что должно было быть вообще-то не так уж просто, учитывая, что они были сведены спазмом ужаса и тоже усилены аугметикой. Давление на мою душу вдруг разом исчезло, будто кто-то закрыл перед ужасом дверь. Я вздернул Логаша на ноги и отступил за спину Юргена, пока тот наводил мелту и нажимал спусковой крючок.

В очередной раз мощное оружие сделало свою работу, уничтожив тех нападавших, что представляли для нас непосредственную угрозу, но теперь настоящего избавления не наступило, потому что некроны не стали телепортироваться прочь, дабы зализать раны. Группа врагов рассыпалась, чтобы устроить охоту на убегающих штурмовиков, и нам удалось достать выстрелом лишь немногих. Оглянувшись вокруг в поисках наших разбежавшихся спутников, я успел увидеть, как двое из них были убиты выстрелами из гауссовых ружей и с криком испарились на моих глазах. Велара загнали в угол между двумя квадратными структурами размером с «Химеру», причем глаза сержанта смотрели в никуда, а разум, очевидно, давно его покинул, поскольку хеллган так и болтался, забытый, у него в руке, в то время как сержант только что-то неразборчиво бормотал. Он все еще звал на помощь Императора, который так и не откликнулся, когда ведущий автомат, взмахнув своим тяжелым клинком на длинной рукояти, четко отделил голову человека от тела и мгновенно покрылся густым слоем хлестнувшей крови.

— Идемте, — торопливо произнес я. — Нужно выбираться отсюда!

Логаш, который, очевидно, начал собирать по крупицам остатки разума, медленно покачал головой.

— Что произошло? — спросил он.

У меня в голове, кажется, начинал складываться ответ на этот вопрос, но времени на пространные объяснения не было, да и Эмберли в нашу последнюю встречу весьма настаивала на том, как важно хранить дар Юргена в секрете от кого бы то ни было. Так что я просто схватил техножреца за руку и заставил двигаться следом за нами.

— Оставайся поблизости от Юргена, — приказал я, и мы притаились между все тем же металлическим шкафом без дверец, высотой этажа в три, и петлей какой-то трубы, которая казалась светящейся зеленым кишкой. Едва слышный взвизг, внезапно оборвавшийся, подтвердил, что и последнего штурмовика мы потеряли.

Оглушенные собственным пульсом, гулко бьющимся в ушах, мы некоторое время оставались на месте, пока отвратительные исчадия некронов производили, по всем признакам, методичный поиск уцелевших, то есть нас. Впрочем, к моему облегчению, они испытывали легкую дезориентацию всякий раз, когда приближались к нашему убежищу, и сворачивали, не доходя до нас пары метров. Это спасение я мог приписать только тому удивительному качеству, которым обладал Юрген.[125]

По прошествии некоторого времени, когда все снова, казалось, затихло, мы решили, что настало время двигаться. Эвакуация к этому времени должна была подходить к концу, а я намеревался оказаться на шаттле и в безопасности «Чистоты сердца», прежде чем успела бы стрястись еще какая-нибудь беда.

— Но как же портал, сэр? — полюбопытствовал вслух Юрген.

Я только пожал плечами:

— Мы с ним теперь ничего не сможем поделать.

И это было правдой, так как мелта-заряды, бывшие единственным, с помощью чего мы могли иметь некоторый шанс уничтожить смертоносное сооружение, теперь превратились в пар вместе с несшими их штурмовиками.

— Нам придется все-таки попросту вызвать флот, — заключил я.

Тем хуже для Галактики, конечно, но она была большой, и даже армия некронов не могла нанести ей слишком большую рану. Я так надеялся. Поэтому мы стали осторожно пробираться назад к туннелю, по которому пришли сюда, вновь, как и раньше, перебегая от укрытия к укрытию и замирая при малейшем признаке движения.

К моему огромному облегчению, мы не встретили больше никаких внушающих ужас некронских кошмаров, только издалека углядели обычных воинов. Проем, оставленный амбуллами, не охранялся, к моему удивлению и радости, с каковыми чувствами я и окунулся снова в безопасность ледяных туннелей, испытывая легкость духа, которая казалась почти пьянящей.

Но это, конечно, была слишком большая удача, чтобы продолжаться долго, и, как все хорошее, она неизбежно закончилась.

Комментарии редактора

Как раз в то время, когда Каин начал свой путь к поверхности, дела там начали принимать столь же неудачный оборот, как и в глубине. Вторжение техножрецов в гробницу некронов, как и страшился Каин, привлекло внимание последних к факту существования человеческого поселения над их головами. И произошло это именно тогда, когда не сумевшие превзойти нового врага орки, чьи боевые порядки на фронте сражения с некронами начали ломаться, обнаружили, отступая, что позиции вальхалльцев ослаблены или вообще не охраняются. Вполне естественно, что многие бегущие в панике зеленокожие не преминули воспользоваться этим открывшимся путем к отступлению и даже начали составлять угрозу самому комплексу перерабатывающей установки. Под этим возобновившимся гнетом эвакуация стала давать сбои. Хотя уже две полных роты были к тому времени переправлены на находящийся на орбите корабль, переоборудованные гражданские транспорты с «Чистоты сердца» просто не способны были справиться с такой задачей, как погрузить целый полк за считанные часы. Как становится ясно из нижеследующего отрывка бортового журнала Дюрана, потеря доброй половины тех солдат, что высадились на планету всего лишь пару дней назад, казалась почти неизбежной.

Запись голосового журнала капитана Дюрана, грузовой корабль торгового флота «Чистота сердца», 651.932. М41:

Все еще болтаемся на орбите вокруг этого жалкого ледяного шарика. По крайней мере, всех гражданских сотрудников, прибывших оттуда, и их семьи мы распихали, куда смогли, и только пара сотен все еще забивает коридоры своими телесами и пожитками, но боцман Клег пообещал, что разберется, так что я оставил эту проблему на него.

Гвардейцы тоже стали прибывать обратно, но у них, по крайней мере, есть свои казармы в трюмах. Офицерам сложно поддерживать порядок, потому что прибывшие к нам на орбиту все как один озабочены судьбой товарищей, что еще остаются внизу. Не могу сказать, что упрекаю их в этом, потому как Мазарини твердит, что наши шаттлы много не налетают, прежде чем или зеленокожие, или те металлические твари захлестнут перерабатывающий комплекс. Она все сверяется с сенсорной сетью и отзванивается на поверхность о новостях, но пока что, как она говорит, пехтура[126] продолжает сдавать позиции, и я не представляю, как и что этому может помешать.

Но я, с другой стороны, только лишь капитан корабля, благодарение Императору, что это так, и потому все, что мне известно о солдатских делах, можно записать на обороте голографической открытки. Я уже говорил Мазарини не беспокоиться так сильно, потому что их полковник, кажется, знает, что делает, да и комиссар там вроде герой какой-то, но, кажется, это ее не убедило…

Глава пятнадцатая

Проделав весь путь сквозь амбулловые туннели и не услышав даже чиха некронов, я начал было думать, что нам может повезти настолько, что мы соединимся с нашими товарищами по оружию без каких-либо дальнейших происшествий. Должен признаться, когда мы вскарабкались вверх по веревке обратно в нижние галереи самой шахты, я испытал чувство, схожее с эйфорией. После тесных амбулловых ходов высокие потолки и широкие проходы созданных человеком выработок показались просторными, словно городские бульвары. Мы взяли хороший темп и быстро шагали бок о бок, направляясь к поверхности. Логаш, когда мы оставили проклятый некронский улей позади, кажется, немного вернулся к разумному состоянию, и хотя, будучи техножрецом, все равно оставался относительно невменяем, по крайней мере, держал шаг наравне с Юргеном и мной без заметных усилий.

Юрген установил наши люминаторы на полную яркость — теперь, когда мы снова проходили места, которые я наивно считал более безопасными, — и лучи освещали наш путь на значительном расстоянии впереди. Как и прежде, лед отбрасывал свет обратно, отталкивая фотоны потоками синего сияния и яркими, подобными звездам искрами, к которым я успел привыкнуть, так что мне понадобилась секунда или две, прежде чем я сообразил, что отраженное мерцание впереди исходит уже не от стен, а от гладкой металлической поверхности.

— Свет гаси! — рявкнул я, когда до меня, наконец, дошло осознание угрозы, и одновременно крутанулся, чтобы уйти с линии огня.

Без сомнения, я сохранил себе жизнь только благодаря этому рефлексу. Тошнотворный зеленый луч прорезал пространство там, где я стоял мгновением раньше, разорвав темноту, что окутала нас мгновенно, как только Юрген последовал моему приказу. Ситуация складывалась привычно мрачная: оставаться здесь значило стать легкими мишенями для наступающих некронов, а малейший проблеск света люминаторов выдал бы наше местоположение. Еще пара слепящих глаза зеленых вспышек промелькнула мимо, только подчеркнув кошмарную суть происходящего. Вслепую спасаться обратно по туннелю определенно значило лишь позволить застрелить себя в спину или просто поскользнуться и разбиться об одну из ледяных стен. Единственным выходом, казалось, было встать и принять бой, хотя, судя по тем позициям, с которых били вспышки оружия некронов, они были слишком растянуты по туннелю для того, чтобы составлять единую цель для мелты Юргена, сводя на нет наше главное преимущество.

Я лишь вытащил свой лазерный пистолет, изготовившись стрелять наугад, в пустой, без сомнения, надежде, что некроны передумают так уж споро атаковать нас (хотя по всему, что я видел раньше, они были не из тех, кого особенно легко напугать), когда ощутил легкое похлопывание по руке.

— За мной, — прошептал Логаш, и я услышал почти незаметное шуршание быстрой перебежки слева от себя.

Через секунду до меня донеслись те же слова оттуда, где находился Юрген, которого мне не составляло труда засечь, поскольку работе обоняния пока ничто не препятствовало. Я понял, с легким трепетом надежды, что улучшенные аугметикой глаза молодого техножреца каким-то образом оказались способны функционировать в темноте, что окутывала нас.

Так как терять мне было все равно нечего, я быстро, пригибаясь, двинулся на его голос, направляемый время от времени шепотом «прямо», «немного влево… нет, в другую сторону налево, я хотел сказать, влево от меня…», пока не уткнулся в замерзшую поверхность стены. Уже приготовившись спросить, куда же теперь, я почувствовал, как рука в перчатке, сопровождаемая запахом Юргена, который я не спутал бы ни с чем, протянулась и сжала мою руку.

— Лезьте сюда, комиссар, — прошептал он, давая мне по полной насладиться дурным запахом из его рта, и мне пришлось протиснуться вслед за ним в узкую ледяную расщелину. Через несколько метров она резко изгибалась, полностью скрывая нас от основного прохода, и мы дружно затаили дыхание, пока дробный стук мерной поступи металлических ног не миновал наше укрытие.

— Хорошая находка, — произнес я, когда уверился, что снаружи все затихло, и перевел люминатор на минимальный свет.

Лица моих спутников появились из мрака: у Логаша бледное, а у Юргена столь же невозмутимое, как и всегда. Техножрец кивнул.

— Славьте Омниссию за наше спасение… — начал он, но я не дал ему продолжить.

— Да, конечно, же, спасибочки ему, — сказал я. — А куда эта щель ведет, есть догадки?

На схеме, которую мне довелось видеть раньше, этого хода не было, что и неудивительно, поскольку он имел все признаки естественной трещины, а не чего-то, вырытого намеренно.[127]

Логаш на мгновение задумался.

— Похоже, она ведет по направлению к основному перерабатывающему уровню, — наконец выдал он. — Если, конечно, попросту не сходит на нет.

Ну что же, этот риск я готов был принять, поскольку альтернативой ему было противостояние Император знает скольким патрулям некронов. Я надеялся, что это просто разведчики, осматривающие шахты, а не полномасштабное вторжение, но совершенно не горел желанием болтаться среди них и выяснять, так это или нет.

Но уже спустя час или около того мы начали размышлять о том, не лучше ли было понадеяться на удачу и поиграть в салки с некронами. Расщелина была узкой и неровной, так что мы больше карабкались на откосы или соскальзывали по ним вниз, чем собственно шли, в то время как выступы льда все время подворачивались нам под ноги или торчали из стен ровно на такой высоте, чтобы в лучшем случае рассадить о них голову. Несколько раз, когда потолок спускался слишком низко, чтобы мы могли идти, нам пришлось передвигаться на четвереньках, а один раз, когда проход сжался слишком сильно даже для этого, пришлось ползти на брюхе. Объемистая мелта Юргена с удручающей регулярностью застревала в проходе, и нам приходилось затрачивать много усилий, выдалбливая стены с помощью боевых ножей, чтобы освободить ее. Разумеется, моим цепным мечом это можно было сделать в десять раз быстрее, но в таком замкнутом пространстве при малейшей ошибке мы столь же легко могли потерять какую-нибудь часть тела, так что это оружие оставалось в ножнах.

Всякий раз, как это происходило, я подумывал, не бросить ли стесняющую нас пушку, но она слишком часто доказывала свою необходимость, чтобы так просто расстаться с ней. И мне оставалось только скрипеть зубами, оттого что мы снова и снова задерживались.

Мое чувство направления здесь работало столь же надежно, как и в любом другом подземном проходе, так что я, по крайней мере, мог утешать себя тем, что мы прошли почти километр с места нашей встречи с некронами в главном туннеле и продолжали двигаться по направлению куда-то к центру комплекса пещер, — если бы Логаш внезапно не замер. Он продолжал идти первым, лишь потому что коридор был слишком узким, и мы не могли поменяться местами. Я с самого начала пути плелся в хвосте у Юргена, испытывая неуютное понимание того, что, если металлические воины найдут вход в разлом и последуют за нами, я узнаю об этом первым. От этой мысли я ощущал неприятный зуд между лопаток, так что старался на ней особенно не зацикливаться.

— В чем дело? — спросил я.

Техножрец пожал плечами.

— Тупик, — ответил он.

Я бы его задушил за эти слова, но мешал находящийся между нами Юрген. Я покачал головой, не желая верить:

— Не может быть. — Это были слова совершенно рефлекторного отрицания, но, произнося их, я уже не сомневался в своей правоте. Все инстинкты туннельной крысы убеждали меня в ней. Я на мгновение задумался о том, почему так уверен, и тут же сообразил, что чувствую слабый ток воздуха на лице. — Тут сквозняк.

— Проход и впрямь продолжается, — согласился Логаш, — но для нас это без толку, если только вы не способны просачиваться в пятисантиметровые щели.

Вот этого-то я и не мог понять. Проход и раньше сужался, конечно, но мысль о том, что он мог сомкнуться так сильно и так быстро, противоречила всему моему опыту бытования в туннелях. О чем я и заявил — возможно, излишне резко, — так что Логаш предпочел вжаться в лед стены, чтобы дать мне посмотреть самому. Наш путь, несомненно, был закрыт, ровная выпуклая поверхность преграды загибалась вниз, почти достигая пола. Что-то в ее форме показалось мне знакомым, и я понял, что это была часть объемистого цилиндра трех или четырех метров в диаметре.

— Что это за чертовщина? — спросил я.

Логаш постучал кулаком по выпуклой поверхности, на что она отозвалась знакомым глухим стуком толстого металла.

— Одна из основных труб перерабатывающей установки, — разъяснил он. — Идет вверх до самого цеха на поверхности.

— И что в ней находится в настоящий момент? — спросил я, в то время как у меня начала рождаться идея такой смелости, что я едва решался осознать ее, даже задавая этот вопрос.

Логаш пожал плечами:

— Теперь, когда установка заглушена, ничего… — Его голос прервался, когда, очевидно, он дошел до той же мысли, что посетила меня.

Я протянул руку к техножрецу мимо моего помощника.

— Сможешь поменяться местами с Юргеном? — спросил я.

— Могу попробовать.

Это, скажу я вам, оказалось нелегко, но после показавшихся нам часами минут, наполненных возней и чертыханиями, мы с Логашем втиснулись в те укрытия, которые только смогли найти в проходе, в то время как Юрген поднял свое тяжелое орудие. Как это происходило и прежде, с его выстрелом нас окутал ревущий пар, который только спустя несколько мгновений рассеялся достаточно, чтобы открыть нам зрелище метрового диаметра отверстия, которое удалось пробить в стенке трубы.

— Это нужно будет отметить для ремонтных отрядов, — походя заметил Логаш, как будто все это сооружение вообще когда-нибудь обещало снова начать функционировать — с некронами-то под боком.

Юрген, позволив металлу немного остыть, без лишних слов пробрался сквозь дыру внутрь трубопровода.

Я последовал за ним — конечно же, только после техножреца — и оказался в гулкой металлической трубе, высотой, по меньшей мере, в два моих роста. Я перешагнул через быстро застывающей поток металла. Ледяные сталактиты спускались вниз с закругленного потолка в том месте, где покрывающий его слой изморози был потревожен нашим огненным вторжением.

— Туда, — сказал я и, встав во главе отряда, направился в ту сторону, где труба легко забирала вверх.

Мы шли так быстро, как только могли себе позволить на предательски скользкой поверхности. Юргену не составило труда идти в ногу со мной, так как мы оба были привычны к любым условиями ходьбы, а Логаш, видимо, обладал каким-то встроенным балансиром, потому что ступал, казалось, так же верно, как и вальхаллец. Несмотря на то, что я все-таки с угнетающим постоянством, хоть и редко, поскальзывался, чему весьма способствовала едва заметная кривизна трубы под ногами, путь в широком, ничем не прерываемом проходе все равно казался мне бодрящим после тесной утробы давешней расщелины, и потому мы двигались с весьма приличной скоростью, если, конечно, я могу так похвастаться.

Спустя некоторое время я заметил легкий шелест, раздававшийся в моем ухе, и понял, что мой микрокоммуникатор снова оказался в пределах сети полковой вокс-связи. Мы были ближе к поверхности, чем я себе представлял, и меня затопила волна облегчения, едва не перехватившая мне дыхание. Раз кто-то еще оставался здесь, на поверхности, значит, мы не опоздали на последний шаттл, отбывающий из этого местечка.

Но если бы они думали, что меня нет в живых, то, конечно, не стали бы ждать, поэтому я, не теряя времени, связался с Кастин, дабы передать ей информацию об исходе нашей миссии.

— Комиссар! — Она, судя по голосу, была равно удивлена и обрадована. — Мы уж начали думать, что вы не выбрались оттуда!

— Почти так и было, — признал я. — Они ждали нас. Мы даже не смогли подойти близко к этому проклятому порталу.

— Ясно. — Ее голос наполнился осознанием неудачи. — Сколько выживших?

— Только я и Юрген. — На тот момент ни к чему было вдаваться в длинные объяснения, так что я умолчал о присутствии Логаша. — Некроны движутся сквозь шахту. Они уже вышли на поверхность?

— Нет. — Голос Кастин на мгновение стал глуше — вероятно, потому что она отвернулась от вокс-передатчика, чтобы переговорить с кем-то еще. Затем полковник быстро добавила в мою сторону: — Погодите-ка…

И тут связь оборвалась.

Поглощенный разговором с полковником, я едва успел заметить, что труба, кажется, закончилась тупиком. Запрокинув голову вверх и посветив туда люминатором, я увидел, что она просто резко свернула в вертикальном направлении и тянулась вверх дальше, чем доставал взгляд.

— И что теперь? — спросил я.

Логаш с металлической ухмылкой указал на набор металлических скоб, выступающих из изморози, покрытых слоем льда.

— Да ты шутишь!

Но техножрец, конечно, не шутил. Он просто взялся за скобу и стал карабкаться вверх столь же уверенно, как катачанский «Воин Джунглей» по дереву, так что спустя секунду я тоже пожал плечами и последовал за ним. Юрген, разумеется, не отставал от меня.

— Для чего это здесь сделано? — только спросил он.

— Обслуживающие сервиторы используют их, когда трубы заглушены, — объяснил Логаш. — Где-то выше должен быть технический проход.

Сосредоточившись только на том, чтобы не выпустить ненароком из пальцев обледеневшие скобы на своем пути вверх, я вздрогнул от голоса Кастин, снова внезапно зазвучавшего в моем ухе. Почти сорвался, удержавшись только милостью Императора и силой аугметики в пальцах.

— Два поста на средних уровнях не отвечают, — сказала она. — Мы посылаем подкрепления…

— Отставить! — перебил я ее, несколько излишне повысив голос. — Отзывайте всех из туннелей! Это их единственный шанс!

Зажатые в закрытом пространстве, без возможности сосредоточить огонь, они будут легко сняты некронами. Я подобное уже видел, и слишком близко.

— Всеми силами прикройте выходы и ведите огонь по появляющимся целям, — продолжал я. — В конечном итоге они, конечно, все равно прорвутся, но, по крайней мере, это они, а не мы, будут зажаты какое-то время в бутылочном горлышке. — Я постарался не думать о способностях некронов к телепортации или какому-нибудь прохождению сквозь стены.

— Принято, — ответила Кастин, очевидно всецело готовая полагаться на мой превосходящий опыт сражений с этим ужасающим врагом, и оборвала связь.

Я оценил ту картину, которую она только что нарисовала своими словами, и ни капли не обрадовался сделанным выводам. Было очевидно, что некроны продвигались сквозь шахту достаточными силами, раз смогли вырезать два отряда, прежде чем те сумели поднять тревогу по воксу. Возможно, оживали те, что находились в стазисе, и присоединялись к прибывающим извне…

— Нашел, — произнес Логаш с неестественным для нашей ситуации оживлением и стал обдирать изморозь со стены, осыпая меня по ходу дела легкой ледяной пылью. Очевидно, он знал, что ищет, потому что вскоре вытянул из одного своего пальца тонкий металлический щуп и с надеждой ткнул его в щель на стене трубы. — Да. Должно сработать…

Секция стены рядом с его рукой внезапно отъехала в сторону с низким гулом, от которого у меня заныли зубы, и впустила в окружающий нас холод потоки света и тепла. Техножрец исчез из виду, и спустя мгновение, что мне еще пришлось карабкаться вверх, я вслед за ним перевалился на твердый пол из металлической сетки, подсвеченный одной лишь тусклой электрической лампочкой на близлежащей стене. Несмотря на всю хилость этого желтого огонька, он казался необычайно уютным, и я обернулся, чтобы протянуть руку и втащить Юргена следом за собой.

Помещение, в котором мы оказались, было небольшим, едва вмещавшим нас троих, и, поглядев кругом, я понял, что это была лишь площадка между пролетами широкой металлической лестницы, которая поднималась над нами и уходила вниз, в глубину, на одинаково головокружительное расстояние. Логаш кинул взгляд на какие-то руны, по трафарету нанесенные на обращенной к лестнице стороне панели, открывшей тот технический проход, которым мы только что покинули трубу, и удовлетворенно кивнул.

— Отлично, — произнес он.

— Что конкретно? — подозрительно спросил я.

Учитывая его уровень умственной стабильности, это уже могло значить все что угодно. Молодой техножрец обвел жестом все окружающее, как будто нам все должно было быть совершенно очевидно.

— Мы находимся в одной из основных шахт технического обслуживания. Поднявшись на пару этажей, мы сможем попасть в основной контрольный храм.

— Это лучшее, что я слышал за весь день, — произнес я. — Ведите.

Конечно же, этажей оказалось значительно больше, чем говорил Логаш, и мы карабкались, должно быть, с полчаса, прежде чем техножрец остановился перед другой откатывающейся панелью, нарушавшей гладкую металлическую стену, так что я даже потерял счет тому, сколько лестничных пролетов мы преодолели. Мои колени, впрочем, вели более тщательный учет пройденных ступеней, напоминая о каждой чудовищной болью; но вы не представляете, какую бодрость может вселять наступающая вам на пятки армия машин-убийц. Так что я просто продолжал идти вперед. Юрген, разумеется, не выказывал ни малейшего признака усталости или дискомфорта, несмотря даже на то, что тащил на себе тяжелое оружие.

— Должно быть здесь.

Логаш помедлил, и я заметил, что эта дверь крупнее и лучше сработана, чем те, которые мы миновали на пути вверх. К тому же ее украшал символ техножречества в виде шестерни.

— Ну же, — сказал я, — давайте выберемся отсюда.

— Я не уверен, вправе ли я открывать ее, — медленно произнес техножрец, осматривая меня и Юргена с раздумчивым выражением лица. — Это священное место. Только соответственно посвященный и благословленный персонал имеет право войти…

— Ну и хорошо, — сказал я. — Мы выполняем миссию во имя Императора. Куда уж благословеннее, а?

Логаш посмотрел смущенно.

— Здесь вопрос в том, единая ли это святость, — ответил он. — Я не уверен, могу ли судить…

— Не беспокойся, — заверил я. — Комиссар может. А теперь откроешь ты эту фрагову дверь или это сделает брат Юрген?

Мой помощник шагнул вперед, поднимая мелту, и Логаш вдавил руну активации даже с излишней поспешностью.

Я понятия не имел, что же могу найти внутри, и мое первое впечатление состояло в ошеломительной технологической сложности. В отличие, впрочем, от гробницы некронов под нами, чьи непостижимые колдовские устройства пульсировали ощутимым злым намерением, этот храм был насыщен благостью машинного духа, впряженного, чтобы приносить добро человечеству, и благословленного техножрецами, которые обычно работали здесь. Я автоматически поклонился обширному витражу, изображающему Императора (в воплощении Омниссии, конечно же, но все равно — Его Самого), который бросал пятна цветного света на компактно стоящие ряды кафедр из темного дерева и полированной бронзы, в каждую из которых был встроен экран пикта, отображающий какую-то из сторон функционирования установки.

— Ничего не трогайте, — предупредил Логаш, впритирку к кафедре обходя Юргена, который осенял себя знаком аквилы, еще больше отвалив челюсть, чем в своей обычной расхлябанной манере.

Ну, об этом техножрец мог не беспокоиться, подумал я, сам с опаской обходя ближайшую кафедру, когда мой взгляд задержался на картинке, передаваемой одним из экранов пикта. Он показывал мутное, дрожащее изображение того, что, по-видимому, было одной из галерей шахты, и, к своему ужасу, я заметил, как по нему промелькнула и скрылась тень некрона, которую я бы не спутал ни с чем. Через мгновение следующий металлический монстр появился на виду, за ним еще один…

— Логаш, — позвал я. Техножрец отставил свое коленопреклонение перед алтарем в углу и, выказывая все возможное раздражение, вразвалку подошел ко мне. Я указал на картинку пикта: — Где это находится?

— Пятый сектор, четырнадцатый уровень, — сказал он спустя мгновение, которое потратил на то, чтобы свериться с рунами на кафедре. Он немного изменил положение управляющих рукояток, и картинка сменилась, показывая теперь другую галерею. Через мгновение на ней показался передовой некрон. — Движутся в сектор три.

— Отсюда можно увидеть всю шахту? — спросил я.

Он кивнул.

— Ритуалы фокусировки очень похожи на те, что используются в вашем гололите. Можете занять эту кафедру, если нужно.

Потратив некоторое время на объяснения, а также на то, чтобы зажечь палочку благовоний и прочитать надо мной несколько молитв, Логаш оставил меня управляться с техникой и удалился с видом очевидного облегчения.

Картина, которая начала выстраиваться у меня, была мрачной, и это слабо сказано. Мне не понадобилось много времени, чтобы убедиться, что нижние уровни буквально кишели некронами, которых там были, по меньшей мере, сотни, и в том, что они систематично прочесывали туннели, продвигаясь все выше. Я связался по воксу с Кастин.

— По моим прикидкам, у нас есть около получаса, прежде чем они достигнут поверхности, — сказал я ей. — И это если нам повезет.

По крайней мере, те немногие наши солдаты, которых мне удалось обнаружить, были уже на верхних уровнях и отступали, так что полковник, очевидно, последовала моему предыдущему совету. Внешний пикт-передатчик показал мне картину посадочной площадки, уже плотно забитой сотнями наших мужчин и женщин, не говоря уже о машинах, терпеливо дожидавшихся погрузки на борт одного из шаттлов. У меня все опустилось внутри, когда я начал осознавать, что большая часть их все еще будет здесь, когда появятся некроны.

— Мы будем готовы, — пообещала Кастин, но я уже знал, насколько пустое это обещание.

Эти люди будут, без сомнения, брошены в бойню, и — что гораздо важнее и хуже — я буду среди тех, кто не успеет добраться до безопасности звездного корабля. Необходимо было что-то предпринять, чтобы сдержать врага, но если бы я только мог придумать, что…

— Логаш, — позвал я, но на этот раз он не обратил на меня внимания, целеустремленно занимаясь чем-то возле одной из соседних кафедр. Я подошел, чтобы взять его за предплечье. — Логаш, это важно.

— Как и то, чем я занят, — отпарировал он с некоторым раздражением в голосе. — Ритуалы стабилизации для топливных резервуаров должны проводиться каждые шесть часов, и все сроки давно прошли. Вы должны понимать, насколько взрывчат прометий.

— О да, — произнес я, бросив взгляд сквозь светящегося стеклянного Императора на комплекс зданий снаружи, где тяжело лежали на земле широкие и низкие баки, громоздкие, будто жилые блоки улья. В моем сознании начала оформляться мысль настолько дерзкая, какой я от себя даже не ожидал. — Какой объем топлива в резервуарах на данный момент?

— Примерно восемь миллионов литров, — ответил техножрец, — так как танкеры не могли приземляться, пока рядом орки, довольно много накопилось. Но все еще в границах приемлемых параметров безопасности, уверяю вас.

— Я как раз надеялся, что гораздо больше, — сказал я. Уверен, если бы у Логаша оставались брови, эти слова заставили бы их удивленно приподняться. Я указал на переплетение трубопроводов вокруг резервуаров: — Какие-нибудь из этих труб выходят в сами шахты?

— Напрямую — нет. — Логаш вопросительно глянул на меня: — Но к чему вы об этом спрашиваете?

— К тому, что если бы мы сумели слить всю эту жидкость в шахты, то это дало бы некронам повод серьезно побеспокоиться, — ответил я.

На лице техножреца медленно начала появляться улыбка.

— Это потребует обойти некоторое количество ритуалов безопасности, — произнес он, размышляя над этой мыслью. — Но это возможно.

— Отлично, — заверил я, ощущая, как огонек оптимизма, наконец-то, загорается во мне. — Тогда лучше приступайте.

— Сию секунду. — Техножрец перегнулся через кафедру, крутя рукоятки и бормоча какую-то невнятицу, сквозь которую время от времени прорывалось нечто, подозрительно похожее на острый смешок.

Шанс нанести ответный удар существам, которые жестоко убили его друзей, очевидно, вызвал у него множество эмоций, и я задумался о том, продержится ли хрупкая психика техножреца достаточно, чтобы удалось привести в исполнение наш план. Но пока мне все равно не оставалось ничего, кроме как молча наблюдать за его манипуляциями и за тем, как зловещие машины на экранах пикта стремятся все ближе к поверхности, поэтому минуты тянулись бесконечно.

— Чая танны желаете, сэр? — появился рядом со мной Юрген, извлекая ту самую флягу, которую он принес в качестве весьма прозрачного повода присоединиться к экспедиции, и теперь я с благодарностью принял ароматное питье, внезапно осознав, насколько устал и проголодался.

Тот бутерброд, который мой помощник куда-то засунул, найти так и не удалось, к моему едва сдерживаемому облегчению. Мы довольствовались стандартными пищевыми брусочками, вкус которых оставался столь же неопределенным, как и всегда, — хоть что-то надежное и неизменное в окружающем мире.

— Готово! — наконец произнес Логаш, на этот раз с отчетливым прихихикиванием. Его лицо неестественно раскраснелось, а пальцы, казалось, дрожали над контрольными рукоятками кафедры, хотя я никогда бы не подумал, что аугметические конечности могут дрожать.

И все равно мне оставалось только кивнуть.

— Во имя Императора, — мрачно произнес я.

— В память Эрнульфа! — мстительно выкрикнул техножрец и перекинул выключатель.

Несколько мгновений казалось, что ничего не произошло, но затем я понял, что ощущаю низкий гул, звук которого, казалось, пропитывал весь комплекс. Руны на некоторых кафедрах засветились красным, и легкий снег запорошил с карниза над окном. Потом новые нескончаемые мгновения ничего более не менялось вокруг.

— Глядите, сэр! — указал Юрген на экран пикта, который остался настроенным на один из верхних уровней шахты.

На экране показался поток жидкости: он заполнял галерею, снося все на своем пути, походя отрывая со стен глыбы льда размером с танк типа «Гибельного клинка» и играючи перекатывая их перед собой; потом пикт-передатчик сорвало с креплениями экран померк. Я переключился на другой как раз вовремя, чтобы заметить отряд воинов-некронов, продвинувшихся гораздо ближе к поверхности, чем я мог даже предполагать. Если бы я верил, что они способны на эмоции, то подумал бы, что они на мгновение застыли в ошеломлении, прежде чем развернуться и побежать. Это им, конечно, ни фрага не помогло: чудовищная волна подхватила их и понесла, бросая из стороны в сторону, словно кукол. Я подумал о том, исчезнут ли они после того, как их разобьет на куски этой безжалостной волной прометия. И о том, какой им будет от этого толк; ведь их гробница — нижняя точка туннельного комплекса. Она неминуемо будет затоплена, хотя, как рассчитал Логаш, потоку потребуется около двадцати минут, чтобы достигнуть такой глубины. Не то чтобы некронам нужно дышать, но, по крайней мере, это должно было заставить их прекратить использование портала до тех пор, пока они не найдут способа откачать жидкость из помещения, где он находился. А к тому времени, если повезет, флот уже будет здесь, чтобы зачистить планету. В общем, как мне казалось, это был достаточно удовлетворительный результат.

Я все еще был весьма доволен собой, когда вскоре присоединился к Кастин и Броклау на посадочной площадке, и так заряжен эйфорией, что даже пронизывающий до костей холод казался мне приятен. Ледяная равнина кишела людьми и техникой, двигатели «Химер», перегоняемых двигателеведами к месту погрузки и предполетной подготовки, ворчали, и взводы маршировали по площади, готовые занять место в отбывающих шаттлах. Смутное движение, которое я поймал краем глаза, оказалось «Стражем», который нетерпеливо прохаживался на фланге, высматривая возможные опасности.

— Отлично сработано, комиссар. — Броклау крепко пожал мою руку. — Не думаю, что кто-либо другой смог бы сделать сегодня дело большее, чем совершили вы.

— Ну, в следующий раз, как напоремся на гробницу некронов, можете попробовать, — ответил я.

Майор только ухмыльнулся, принимая это замечание за чистый юмор, но его ответ потонул в пронзительном шуме двигателя шаттла, когда одна из этих подсобных машин с «Чистоты сердца» поднялась в низкое, затянутое снегом небо. Кастин указала на транспорт, когда он с воем пронесся над нашими головами и исчез на фоне свинцовых облаков.

— Это был пятый, — сообщила она мне, повышая голос, чтобы перекричать звон в ушах. — Две полные роты уже погружены.

Что оставляло нас больше чем с половиной численности полка, примерно шестью сотнями солдат, все еще сидящими на поверхности планеты. Были необходимы еще полдюжины вылетов шаттлов. Я прикинул время, которое на это потребуется, и ответ мне не понравился. Даже если предположить, что с некронами мы разобрались, вокруг все еще было достаточно зеленокожих.

— Какова ситуация с орками? — спросил я Броклау, но, прежде чем тот смог ответить, титанический взрыв среди зданий перерабатывающей установки за мгновение обратил в щебень весь блок, принадлежавший Администратуму. Осколки, перемешанные с кусками льда и чем-то, неприятно похожим на куски человеческой плоти, градом посыпались вокруг нас.

На мгновение я растерялся, в ушах у меня все еще гудело, когда я обернулся, чтобы поискать разрушения среди топливных резервуаров, уверенный, что каким-то образом подорвался все еще вытекающий из них прометий. Затем я увидел то, что причинило разрушения. Оно медленно ковыляло вперед сквозь обломки только что разрушенного здания, высотой равняясь ему — неповрежденному. Корпус монстра был обожжен и пробит в десятке мест, основное орудие пропало, но, по меньшей мере, одна из пушек меньшего калибра была вполне способна приносить огромные разрушения. Несмотря на задержку, причиненную ему некронами, гаргант, наконец, прибыл.

Глава шестнадцатая

Настолько ужасающ был вид гигантской военной машины, шатающейся, покоробленной, покрытой шрамами и все равно неостановимо приближающейся к нам, что несколько мгновений никто из нас не замечал похожие на муравьев фигурки, мельтешащие у ее ног. Только когда сверлящий барабанные перепонки крик «ВАААААААРРРРРГТГХХХХ!» прорвался сквозь эхо от взрыва, все еще мечущееся внутри моего черепа, я осознал, что по замерзшей земле, обгоняя гарганта, к нам несется орда зеленокожих. Они были в основном пешими, но горстка мотоциклов и грузовиков, подпрыгивая на ухабах, вырвалась вперед. Она далеко оторвалась от основной стаи врага, и я с удовлетворением заметил, как наши «Стражи» выступили вперед, дабы завязать бой с легкими машинами орков. Лазерные пушки заговорили, проделывая дыры в грубо сваренной броне, и вполне удовлетворительное число орочьих развалюх беспорядочно завиляли, перевернулись и начали сочиться дымом.

Однако же мое внимание продолжал приковывать гаргант, нависавший над всем окружающим, подобно тени самой судьбы. С огромными зарубками в метровой толщины броневых пластинах, с расплавленными обломками на месте главного орудия, он все равно выглядел несокрушимым, хоть и ковылял вперед, подволакивая левую ногу, с визгом измученного металла, будто и вправду страдая от ран.

— Огонь на поражение! — прорычала Кастин и сама подала пример действием.

Залп сотен лазерных ружей треском раскатился вокруг и вызвал гулкое, словно морской прибой, эхо среди уцелевших сооружений установки. Орки открыли ответный огонь с энтузиазмом, но, благодарение Императору, и с обычной своей меткостью, так что наши потери оставались легкими по сравнению с числом тех врагов, которые падали, чтобы быть затоптанными своими же товарищами по оружию.

— Цельтесь по гарганту! — приказал Броклау командам «Химер», и десятки тяжелых болтеров стали окатывать огнем эту нависающую над нами башню металла, которая продолжала с трудом, но продвигаться в нашу сторону, с каждым спотыкающимся шагом ломая трещащий под ее весом лед посадочного поля.

Кажется, самому гарганту они не особенно досадили, но, по крайней мере, заставили его команду искать укрытия и очистили галереи на его плечах от расчетов тяжелых орудий поддержки, которые в ином случае добавили бы град своего огня к и без того впечатляющей боевой мощи конструкта.

— Во всяком случае, привычки этих мы знаем, и они их не меняют, — пробормотала Кастин рядом со мной.

Верные своей природе, орки атаковали нас прямо через посадочное поле, рассыпавшись по его длине параллельно резервуарам для топлива, контуры которых теперь дрожали в дымке испаряющегося прометия, что поднималась от его быстро скудеющих запасов. При виде этого голубоватого облака кровь в моих жилах застыла еще больше, чем прежде. Одного только неверного выстрела, который лег бы рядом с резервуарами, достаточно было, чтобы весь комплекс зданий охватил такой взрыв, который практически невозможно себе представить.

— Держите направление огня подальше от резервуаров, — предупредил я, и Кастин мрачно кивнула, также понимая угрозу.

Не то чтобы, в конце концов, для нас была какая-то разница, как я подумал. Гаргант разворачивал оставшуюся у него пушку, нацеливаясь в центр наших рядов, что, конечно же, означало меня и других старших офицеров, и я начал полагать, что нам и так оставались считанные мгновения. Орочье наступление, казалось, ничто не может сдержать: на место каждого упавшего зеленокожего вставала дюжина его собратьев, чтобы продолжить общий бег орды по направлению к нам.

— Третий шаттл запрашивает координаты для посадки, — вклинился в коммуникационную сеть новый голос, и я даже за грохотом продолжающейся битвы различил рев мощного двигателя.

Во мне снова вспыхнула надежда…

— Шаттл три, прекратить посадку, — разбив ее, врезался в переговоры голос Мазарини, который оставался спокойным и властным. — Зеленокожие там по всему полю.

— Я все-таки смогу сесть, — воспротивился приказу пилот.

Угловатый силуэт шаттла внезапно появился над перерабатывающей установкой и заложил резкий крен, чтобы быстрее преодолеть пространство над основной частью орочьей армии. Что-то в голосе невидимого пилота показалось мне знакомым, и я внутренне полюбопытствовал, не тот ли это самый, что доставил меня сюда в самом начале. Нестройный огонь ручного оружия отразился от корпуса шаттла, и я задержал дыхание, вспомнив нашу не столь мягкую посадку, но в этот раз оркам не повезло: пилот без проблем снизился, с воем тормозных двигателей пролетел над нашими головами и коснулся полосы. Некоторые из солдат замахали ему руками, приветственно крича, но большинство продолжили с мрачной непреклонностью вести огонь по быстро надвигающейся орде потрясающих железом варваров. Еще несколько секунд — и они должны были достичь наших рядов. Я вытащил цепной меч, готовясь держать удар в лобовом столкновении и продолжая поливать лазерными зарядами орущую стену орочьей плоти, которая надвигалась на нас едва ли не так же быстро, как та волна прометия, что размывала сейчас шахту под нашими ногами.

Гаргант снова качнулся вперед, и благодаря панике или инстинкту я, наконец, заметил причину такой походки — глубокую зарубку в ноге конструкта. Шанс был небольшой, но все же…

— Цельтесь в левую ногу! — проорал я, и команды «Химер», перенеся прицел, изрыгнули концентрированный залп тяжелых болтерных зарядов в это единственное уязвимое место машины.

На секунду я подумал, что наша отчаянная ставка окажется проигрышной, но когда поток разрывных снарядов вгрызся глубже в перекрученный, находящийся под чрезвычайным напряжением металл, громоздящийся над нами левиафан начал тревожно раскачиваться. Поврежденная его конечность оказалась совершенно парализованной, а затем и подломилась. Резкий хруст разрывающегося металла, слышный даже за громом битвы, раскатился громовым эхом между окружающими возвышенностями. Гаргант окончательно потерял равновесие и завалился — вначале невероятно медленно, а затем все быстрее и быстрее. Титанический корпус устремлялся к земле; орки вокруг него разбегались в панике, как тараканы из-под опускающегося сапога, но весьма удовлетворительному их количеству спастись так и не удалось.

Столкновение конструкта с землей заставило ее вздрогнуть под нашими ногами, и лед на сотни метров вокруг крушения треснул, поглотив почти треть гигантского тела машины. В эти разломы канула большая часть спасавшихся бегством зеленокожих. Из глубины павшей горы металла эхом раздавались похожие на бронхитный кашель удары вызванных крушением взрывов, и огненное зарево растекающихся по нему пожаров присоединилось к остальным дымам, которых я уже немало видел сегодня.

— Прикончите их! — приказала Кастин, и вальхалльцы с воодушевлением бросились в бой с ошеломленными выжившими из числа орков.

После короткого обмена залпами все было закончено, и немногие оставшиеся враги разбежались, покинув зону прицельного огня наших лазерных ружей, так что Кастин даже пришлось приструнить несколько наиболее горящих энтузиазмом командиров взводов, которые, казалось, готовы были броситься в погоню, причем использованный ею при этом набор ругательств был просто отборным. Я ожидал, что Сулла будет во главе этой несостоявшейся атаки, но, как выяснилось, ее рота была первой, которую отправили шаттлом на корабль, так что, на этот раз вздорный лейтенант не имела даже шанса совершить какую-нибудь глупость, и это было как-то диковинно и непривычно…

— Полагаю, мы должны продолжить посадку, в шаттлы, и чем быстрее, тем лучше, — сказал я, ощущая, что сегодня мы и так слишком обильно черпали из запаса удачи, чтобы ожидать от нее еще каких-то чудес, и Кастин только кивнула.

— Полагаю, вы правы, — ответила она. — Медная Обезьяна как-то растеряла свою прелесть в моих глазах.

— И не только в ваших, — подтвердил Броклау и бегом удалился, чтобы организовать следующую стадию погрузки на приземлившийся шаттл.

Должен признать, что облегчение, испытанное мной, когда я торопливо взобрался по грузовому пандусу, снова услышав такой успокаивающий лязг его металла под подошвами сапог, было почти эйфорическим. Несмотря на это, мне никак не удавалось стряхнуть с себя тяжелое предчувствие, которое только усиливалось с каждой лишней минутой, что мы оставались на взлетной площадке, и потому я продолжал болтаться около открытого люка, пока постоянный поток гвардейцев, мужчин и женщин, проходил, чтобы занять свое место на борту. Кастин через некоторое время присоединилась ко мне, с вопросом во взгляде.

— Что-то высматриваете? — спросила она.

— Надеюсь, что не высмотрю, — признался я. — Если я только могу судить, некронам потребуется что-нибудь пострашнее купания, чтобы мы могли совершенно забыть о них.

Все то время, пока мы говорили, я не отрывал ампливизора от окраины комплекса, страшась увидеть отблески на движущемся металле. Кастин с сожалением кивнула.

— Как жаль, что вам не удалось взорвать портал, — произнесла она.

Я повторил ее жест.

— И что вам не удалось подорвать шахту под гаргантом, — эхом ответил я.

Мы переглянулись, поняв, что в наших головах одновременно возникла одна и та же мысль, и отправились искать капитана Федерера.

— Мы собирались активировать детонатор по импульсу вокса, — подтвердил Федерер, темноволосый человек с тонкими чертами лица, энтузиазм которого в решении профессиональных задач мог сравниться только с его же полным отсутствием манер.

В полку ходил слух, что он в свое время готовился стать техножрецом, но был исключен из семинарии за нездоровое увлечение пиротехникой — и действительно, Федерер обладал почти инстинктивным пониманием тайных технологий, применяемых военными инженерами. Если этот слух о нем был справедлив, то Адептус много потеряли, а мы, наоборот, много приобрели от их решения.

Мы с Кастин нашли капитана саперов в основном грузовом трюме шаттла. Федерер бережно, буквально с трепетом укладывал то немногое оборудование, которое удалось спасти в сложившихся обстоятельствах. Кастин приняла решение бросить машины с припасами и использовать освободившееся место для того, чтобы поднять на пару взводов больше за каждый рейс. Лететь в грузовом отсеке было ужасно неудобно, но все лучше, чем остаться на планете, когда некроны снова зашевелятся поблизости.

— То есть вы все еще можете подорвать заряды, даже отсюда? — спросил я, слегка повышая голос, чтобы перекрыть солдатский шум и гомон, когда гвардейцы стали втягиваться в гулкий трюм. Некоторые из них, видимо, уже бывали в подобной ситуации, потому что, занимая места, развернули свои скатки, превратив их в импровизированные противоперегрузочные кресла.

Федерер кивнул:

— Да, конечно. Просто понадобится достаточно мощный передатчик. Мы могли бы это сделать даже с орбиты, если будет необходимо.

— Это даже безопаснее, — согласилась Кастин. — В конце концов, «бум!» будет довольно мощный.

— О да. — Лицо Федерера осветилось тем, что я могу описать только как нездоровый энтузиазм. — Огромный. Просто грандиозный. Порядка нескольких гигатонн.

Его взгляд сделался почти мечтательным.

— Но мы не закладывали ничего столь мощного, — произнесла Кастин, поглядев на него немного ошеломленно. — Мы бы разнесли самих себя на куски вместе с гаргантом.

Федерер кивнул и пояснил голосом, который был чем-то схож с тем, каким Логаш рассуждал об амбуллах.[128]

— Да, но с тех пор комиссар залил шахты прометием, — сказал инженер. — Жидкость к настоящему моменту должна установиться на нижних уровнях. Это значит, что верхние галереи насыщены парами топлива. Как результат мы получили БОВ[129] протяженностью несколько километров.

— Если предположить, что заряды, которые вы поставили, не унесло потоком, — произнес я.

Федерер покачал головой:

— Мы закрепили их чрезвычайно плотно. Мы же полагали, что по ним будет топтаться гаргант, не забывайте. Мы сделали допуски на нагрузку около…

— Не важно, — сказал я, прерывая его, прежде чем он сумел бы разогнаться в своих объяснениях. Однажды удалившись в дебри технических восторгов, как мне было известно по опыту, Федерер с трудом возвращался к настоящей теме разговора. — Если вы говорите, что они сработают, уверен, так и будет.

— О да, ручаюсь, — подтвердил он, с охотой кивая.

Должен признаться, что, несмотря на лишенное приключений путешествие обратно на орбиту, где ждал звездный корабль, я почувствовал себя в безопасности, только услышав, щелчок стыковочных зажимов, наконец-то обхвативших шаттл, и ощутив уверенную неподвижность палубы «Чистоты сердца» под ногами.

— Значит, вернулись, — приветствовал меня Дюран, когда мы прибыли на мостик корабля.

Там ничего не изменилось с моего последнего визита за исключением того, что гололит в данный момент показывал панорамный вид снежного ландшафта вокруг перерабатывающей установки. По высоте и углу, под которым находилась картинка, я рассудил, что пикт-передатчик закреплен где-то над корпусом последнего шаттла, который должен был покинуть это ввергнутое во тьму место, как только последние отряды прикрытия отступят в безопасность его трюма, что и происходило как раз на наших глазах. Перерабатывающий комплекс до сих пор казался совершенно пустым и всеми покинутым, но я все равно с тревогой всматривался в отдаленную линию его сооружений.

— Вы, кажется, приятно удивлены нас видеть, — заметил я капитану.

Дюран снова изобразил то едва заметное пожатие плечами, на которое я обратил внимание раньше.

— Ну да. Мониториум мог бы попытаться сбить плату за рейс, если бы мы вас не дождались, — сказал он тоном слишком нарочито грубым, чтобы можно было поверить, будто он и правда так думает.

— Шаттл один готовится к подъему, капитан, — доложил молодой офицер из-за кафедры где-то слева от нас, и ощутимый вздох облегчения пронесся по всему помещению.

— Славно, — произнес капитан. — А то мы сидим возле этой проклятой планеты уже так долго, что я едва корни не пустил.

Он жестом привлек внимание Мазарини, горячо обсуждавшей что-то с Федерером возле своего поста.

— Выводите нас с орбиты, как только они войдут в док.

— Есть, капитан, — ответила она и с гулом пролевитировала к другой консоли, где занялась ритуалами прогрева двигателей.

— Лучше бы вам поспешить, — произнес я.

Как мне и мнилось все это время, меж зданиями перерабатывающей установки возник проблеск движущегося металла. Он явно направлялся к шаттлу, где был закреплен пикт-передатчик. Когда нападавшие приблизились на расстояние атаки, я смог различить эскадрон парящих над землей аппаратов, каждый из которых, казалось, нес на себе приваренную верхнюю половину некрона. Все они были снабжены тяжелыми орудиями, по-видимому вмонтированными в их правую руку, и на моих глазах ослепительные зеленые лучи зловещей энергии копьями устремились вперед, чтобы впиться в корпус медленно поднимающегося шаттла.

— Они всю краску испоганят! — зарычал Дюран в ярости.

Честно говоря, повреждения были гораздо глубже слоя огнеупорной краски: в металле открывались глубокие длинные зарубки. До того чтобы пробить броню на всю ее толщину, нападавшим было далеко — корпуса грузовых машин делались весьма крепкими, — но о мощи некронского оружия говорил сам тот факт, что оно могло нанести хоть сколько-нибудь значительные повреждения.

— Преследуют шаттл, — произнесла Кастин, не отрывая взгляда от скиммеров врага, которые действительно стали подниматься вслед, кружась вокруг нашего медленно набирающего высоту куска металла, как мухи вокруг грокса. И их все прибывало, как я заметил с неуютным содроганием; все новые и новые аппараты поднимались от комплекса, чтобы присоединиться к рою.

— Не дотянут же, — произнес я в тревоге.

Пилот совершал, какие мог, маневры уклонения, но его судно было построено в расчете на прочность и долговечность, а не на скорость, так что еще нескольким смертоносным лучам удалось найти цель. Возможно, оставались считанные мгновения, прежде чем будет повреждено что-то жизненно важное…

— Не будьте так уверены, — сказал Дюран.

Спустя секунду после этих слов со вспышкой огня заработали главные двигатели, испарив выбросом плазмы те скиммеры, которым не повезло оказаться позади транспорта, и уведя шаттл по чистой траектории отрыва от остальных.

— Враги отстают, — подтвердила Мазарини, и проекция в гололите повернулась соответственно, чтобы показать, как оставшиеся скиммеры некронов бесцельно колышутся в кильватере шаттла.

Через некоторое время передаваемое с него изображение сменилось на умиротворяющую картину дока нашего корабля, и все отчетливо выдохнули с облегчением (кроме, я полагаю, Мазарини, легкие которой наверняка были заменены аугметикой).

Теперь, когда шаттл оказался в безопасности, Дюран вернул изображение на гололите к тому виду на перерабатывающий комплекс, который он демонстрировал нам, когда мы только-только вышли на орбиту вокруг планеты.

Когда он увеличил изображения строений и цистерн, у меня по-настоящему перехватило горло. Мерцающий прилив движущегося металла выплескивался из входа в шахты, и воинов в нем было больше, чем я смог бы когда-либо сосчитать, так что они сливались в единое аморфное существо, которое перетекало между строениями, как воды потопа.

— Пробудились! — судорожно вдохнул я, в то время как очередной спазм страха скрутил мои внутренности.

Император знает как, но некронам, видимо, удалось предотвратить затопление гробницы прометием, а это означало, что портал, вероятно, все еще действует.

— Броклау! — выкрикнул я, благословляя забытый в ухе за спешкой микрокоммуникатор. — Боевая тревога! Приготовиться встретить абордаж!

Все вокруг воззрились на меня так, будто я сошел с ума.

— Помните еще, что они могут телепортироваться? — гаркнул я, на что Кастин мрачно кивнула.

— И плавать тоже, как я погляжу.[130]

— Федерер! — окликнул я. — Теперь самое время!

Сапер кивнул со счастливой улыбкой, обменялся еще парой слов с техножрицей, парящей рядом, после чего ткнул пальцем одну из управляющих рун. Взгляды каждой пары глаз на мостике оставались прикованными к группе зданий, показываемой гололитом. Но, казалось, ничего не произошло.

— Все-таки не рвануло… — начал говорить я, но тут лед брызнул вверх с поверхности, лежащей в устье долины.

Мазарини, вероятно, сделала что-то, чтобы усилить разрешение картинки, и прямо на наших глазах обширный, все расползающийся кратер подобрался к ближайшим металлическим воинам, чтобы поглотить их. Они падали в него, подобные сломанным игрушкам, все больше и больше, поскольку земля расползалась под ними быстрее, чем они могли бежать, в то время как Федерер вскинул кулак, словно только что забил победный мяч в скрамболле.

— Это бы даже гарганта прикончило, — жизнерадостно заявил он.

— Да уж, не менее сотни гаргантов, — согласился я, охваченный благоговейным страхом перед тем опустошением, что подготовил этот человек. Но это была лишь прелюдия.

Глубоко из недр открывающейся ямы внезапно вырвался язык огня, когда подорвались прометиевые пары, запертые в пещерах внизу. Поток пламени высотой в добрый километр прорвал раскалывающуюся кору планеты и со скоростью мысли пронесся через снежный ландшафт, бросая перед собой сеть полыхающих огнем разломов и мгновенно расплавляя спасающихся бегством металлических воинов.

Вокруг главного взрыва начали расцветать другие вспышки, пока вся поверхность долины не взлетела на воздух единой расплавленной массой, в которой испарившийся лед, камень и некроны соединились в низком, тяжелом облаке, пронизанном молниями статических разрядов невероятной силы, протянувшимися между скоплениями твердых частиц. Перерабатывающая установка исчезла, погрузилась в адский огонь, полыхавший внизу, точно ее никогда и не существовало.

— Держаться за ванты! Ударная волна! — окликнул всех Дюран таким тоном, будто это было что-то обыденное и незначительное, хотя в действительности «Чистоту сердца» внезапно подбросило и стало мотать, будто детскую игрушку, титанической волной, когда сама атмосфера планеты вздыбилась под ударом выпущенных на волю энергий. Даже экипаж схватился за поручни, я же понял, что сжимаю в объятиях упавшую на меня Кастин (что, разумеется, не вызвало с моей стороны совершенно никаких возражений).

— Минутку, — откликнулась Мазарини, нажимая на переключатели перед собой, будто на клавиши фортепиано, и сотрясения постепенно прекратились. Она снова ухмыльнулась, и я начал подозревать, что ей доставила удовольствие представившаяся возможность испытать возможности двигателей своего корабля в таких условиях, когда потребовалось выжать из них все, на что они способны. — Нам повезло, что мы были достаточно высоко. Будь мы пониже, где атмосфера плотнее, могло бы быть посложнее.

— Значит, все? — спросила Кастин, пока глаза ее оставались прикованными к картине разрушения под нами.

Даже с орбиты было заметно пыльное облако, накрывшее половину планеты, и, несмотря на все ужасы, которые мне довелось пережить там, внизу, я не мог не ощутить вспышки сожаления, оттого что подобный шрам лег на лик строгого и чистого мира, который я впервые увидел с этого самого мостика всего несколько кратких дней назад.

— Надеюсь, — произнес я в ответ, хотя лед опасения в моем нутре так и не растаял до конца, пока мы не вошли в варп на обратной дороге к мирным пределам Империума.

Хотя, конечно же, когда дело касается некронов, ни за какими рубежами нельзя чувствовать себя в безопасности — как мы, дорого заплатив, выяснили теперь. Но, по крайней мере, одно их гнездо мы, кажется, выжгли, хотя никто из нас впоследствии не возвращался, чтобы проверить: Эмберли ввела в системе Медной Обезьяны карантин Инквизиции сразу же, как только получила, наконец, мое сообщение.[131]

Если во всей этой истории и можно найти хоть один светлый момент, это будет, без сомнения, то короткое время, что мне удалось провести наедине с инквизитором Вейл, когда я покончил с бесчисленными докладами о прошедшей операции, а она завершила личные собеседования, которые проводила с каждым из солдат в полку, кто слухом или духом знал о том, что же мы обнаружили на жалком шарике льда Симиа Орихалки. Вейл без устали грозила им гневом Императора, если они посмеют когда-нибудь хоть слово выдохнуть об этом. Или гневом Инквизиции, что, поверьте, было даже более пугающе.

В последний вечер, который нам удалось провести вместе, настроение Эмберли было необычайно подавленным. Когда я вошел в принадлежащую инквизитору комнату отеля, ее взгляд, поднятый на меня от стола, покрытого планшетами данных, хранящими все показания очевидцев, сопровождался лишь бледной тенью улыбки.

— Вам чертовски повезло, — произнесла она. Синева ее глаз была подернута пеленой усталости.

На это мне оставалось только кивнуть и посторониться, пропуская сервитора из обслуги, который прогромыхал в комнату с подносом еды. Увидев это, инквизитор слегка приподняла бровь.

— Дал себе вольность распорядиться насчет ужина, — пришлось пояснить мне. — Вы казались занятой.

— Благодарю вас, — сказала она и потянулась, Я подошел, чтобы помассировать ее плечи, надеясь снять накопившееся в них напряжение, пока сервитор расставлял блюда и приборы на обеденном столе. Эмберли улыбнулась тому, что нашлось под скрывающими блюда салфетками.

— Мороженое из дольчеягодника. Мое любимое.

Это было нетрудно запомнить, и я только улыбнулся ей в ответ:

— Когда мы заказывали его в прошлый раз, ты говорила, что питалась бы только им, если б могла.

— Да, так и было. — Ее улыбка стала еще шире, когда нашим взглядам открылось главное блюдо. — А что это?

— Бифштекс из амбулла, — сказал я. — У них передо мной должок.

Повествование Каина продолжается еще несколько параграфов, но, так как они касаются исключительно личных моментов, которые не будут представлять интереса для кого бы то ни было со стороны, я заключила, что могу именно здесь закончить данный отрывок из его архива.

Соблазнение

Ночь длилась уже довольно долго, когда мы наконец увидели слабый свет через окружающие дорогу деревья. Замёрзший, промокший до нитки и уставший, я был раздражен бесконечным дождём, длившимся с полудня. Два стрелка ехавшие со мной в «Саламандре», не могли поднять моё настроение; они были пополнением с Вальхаллы, никогда прежде не видели дождь, и находили «жидкий снег» захватывающей новинкой, которую на всём протяжении пути они обсуждали в своей пустой болтовне.

Что было ещё хуже, они были обитателями ледяного мира, с их безразличием к низким температурам, болтающими о том, насколько сейчас тепло, в то время как я кутался в свое пальто и дрожал от холода. Единственным позитивом в их присутствии была искренняя почтительность перед известным комиссаром Каином, чей героизм и забота о подчинённых быстро становились легендарными.

Легендарными в буквальном смысле, с безграничной верой без всяких на то оснований. С тех пор, как моя попытка спасти собственную ничтожную шкуру дезертирством перед лицом орды тиранидов на Дезолатии неожиданно привела к впечатляющим результатам, нечаянно сделав из меня героя, моя незаслуженная репутация продолжала расти как на дрожжах. Несколько моих судорожных попыток выжить в течение последующей кампании по очищению Кеффии от генокрадов (которые совершенно не относятся к этой истории, но должен признать, в тоже время были достаточно неприятны сами по себе) также оказались странно истолкованы. Короче говоря, пока я бегал в поисках укрытия и вообще старался не высовываться, то когда вылез, снова оказался героем.

Таким образом, теперь у меня были причины расслабиться и наслаждаться относительным миром, отдалив от себя любые возможные проблемы: тыловая артиллерийская батарея, расположенная далеко от линии фронта, без особых дисциплинарных проблем. Но, если честно, я не смог на этом успокоиться.

Мы участвовали в кампании на Славкенберге уже около восьми стандартных месяцев, или приблизительно половину местного года, расположившись в южном полушарии главного восточного континента, когда зимний снег начал уступать мягкой, душистой весне. Это был жестокий удар по вальхалльцам, которые перенесли разочарование с такой мрачной стойкостью, что я даже забеспокоился. По сути, мы провели весну и часть лета, на которых основана экономика этого освобождённого мира, забрасывая с безопасного расстояния снаряды во врагов Императора.

Если честно, я даже не был уверен, кто являлся нашим врагом. Как обычно, я мельком просматривал планшеты с брифингом, чтобы обратить свое внимание к более неотложным делам. Таким, как захват лучших постоялых квартир для себя и нескольких наиболее влиятельных знакомых. Так как мои инстинкты в этом отношении оставались неизменно сильными, мне удалось расположиться в отличной гостинице в деревне неподалёку, наряду с офицерами полка, большинство которых все еще меня терпеть не могло, но никто из них не собирался отказываться от мягкой кровати и подвала полного бочонков зрелого амасека. Я так же терпеть их не мог, зато мне не приходилось тратить слишком много усилий, приглядывая за ними.

Я удостоверился, что полковник Монстрю получил лучший номер, конечно, выбрав более скромный для себя. Он лучше соответствовал моей незаслуженной репутации, и у него имелось небольшое преимущество в виде пары окон, дающих легкий и незаметный доступ на улицу через маленький сад, просматриваемый только из окон владельца гостиницы. Сомневаюсь, что у него хватило бы решимости подвергнуть сомнениям действия имперского комиссара, к тому же, он вместе с незаменимым Юргеном, моим преданным и зловонным помощником, всё время находился в вестибюле. Откуда ни у кого не было даже шансов обнаружить, как я проводил время, или как пробирался через сад, чтобы развлечься в многочисленных местных заведениях. Короче говоря, мне было чем заняться. Однако, поскольку лето было длинным, это было только вопросом времени, когда мне всё наскучит.

— Вот в чём твоя проблема, Кай, — сказал Торен Дивас, молодой лейтенант, который был моим самым близким другом во всём полку, и, несомненно, единственным настолько фамильярным, чтобы называть меня сокращённым именем. Он наклонил свой стакан и позволил янтарной жидкости скатиться в рот, вздохнув от удовольствия. — ты не подходишь для службы в тылу. Такие люди как ты постоянно ищут сильные ощущения.

Он повертел бутылку в руках, убеждаясь, что она пуста, и оглянулся в поисках другой.

— Прямо сейчас у меня действительно будут сильные ощущения, если ты и дальше будешь у меня выигрывать. — сказал я, надеясь блефом заставить его удвоить ставку. Лучшее, что у него могло быть, так это пара инквизиторов, а мне недоставало всего лишь Императора, что бы вскрыться. Но он не поддался.

— Ты просто сойдёшь с ума, сидя на одном месте, — продолжал он. — и всё равно ввяжешься в какую-нибудь авантюру.

Думаю, в конечном счёте, он всё же был прав. Он был на Дезолатии, и видел, как я полез на рой тиранидов с одним только цепным мечом, пробившись через них, чтобы спасти бедного Юргена. И, не распознав моих истинных мотивов, полностью купился на историю Героя Каина. Его представлением об авантюрах были столкновения с еретиками, ксеносами или порожденными варпом демонами, жаждущими убить вас способами настолько ужасными, насколько это возможно. Моё же видение заключалось в азартных играх в игорных притонах, или флирте с хорошо обеспеченной молодой особой, сходящей с ума при виде мужчин в униформе и доступе к кредиткам ее отца. Поскольку за последние несколько месяцев мне с лихвой хватало приключений такого типа, не говоря уже о других менее занимательных развлечениях, я кивнул, также помня о необходимости поддерживать свою репутацию.

— К сожалению, позиции противника слишком далеко от нашего полка, — сказал я, стараясь выглядеть расстроенным этим фактом. — что же я могу сделать?

— Иди и найди их. — ответил он мне. Возможно, это был выпитый амасек, возможно вечерняя скука, когда вы начинаете болтать о чепухе… короче, я решил поддержать разговор.

— Хотелось бы мне, что бы это было так легко, — сказал я, намеренно вздохнув. — но в таком случае мне придётся расстрелять самого себя за дезертирство.

Дивас рассмеялся над этой избитой шуткой.

— Нет, если ты сделаешь это официально. — сказал он. Было что-то в его словах, что показалось мне весьма убедительным, несмотря на вызванную амасеком легкомысленность. Если бы я тогда всего лишь посмеялся и сразу забыл его слова, то всё могло бы сложиться по иному. Два молодых гвардейца могли остаться в живых, возможно, Славкенберг оказался бы в руках Хаоса, а мне не пришлось в очередной раз в ужасе убегать от толпы настроенных на моё убийство психопатов. Но, как обычно, любопытство взяло надо мной верх.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Разрешите мне уточнить, — Полковник Монстрю пристально посмотрел на меня с недоверием, ясно читавшимся в его холодных синих глазах. Он никогда полностью не верил моей истории на Дезолатии, и хотя держал свои сомнения при себе, не скрывал инстинктивную антипатию к представителям Комиссариата, свойственную большинству офицеров Гвардии. — вы хотите возглавить разведку обороны противника.

— Я бы не сказал возглавить, — сказал я, — скорее инспектировать. Наблюдать за работой наших разведчиков.

— По-моему, они прекрасно справляются. — возразил Монстрю, его дыхание при этом образовывало быстро исчезающие облачка пара. Как обычно, температура в его офисе была низкая, как в холодильнике с тушами гроксов.

— Как я и ожидал. — сказал я примирительно.

— Но я уверен, вы видели последние доклады разведки, — в которые я едва заглядывал, пока Дивас не привлёк к ним моё внимание. — в рядах противника определённо происходит нечто странное.

— Ну конечно происходит. — в его голосе был слабый оттенок издевки. — Они поклонники Хаоса (мне показалось, что он сейчас сплюнет). Ничто из того, что они делают, не имеет смысла.

— Конечно нет, — сказал я. — но я чувствую, что было бы уклонением от моих прямых обязанностей не убедиться в этом лично.

Хотя у меня не было ни малейшего намерения оказаться на передовой, я действительно был немного заинтригован прочитанными сообщениями. Похоже, предатели в нескольких местах сражались друг с другом, даже иногда игнорируя соседство с имперскими силами, если те не вмешивались. Я не знал, почему это взволновало меня больше, чем Монстрю. Чем больше ущерба они сами себе наносили, тем лучше. Но вместе с тем, их разборки давали мне прекрасный предлог для поездки по окружающим селениям с целью развлечься. Монстрю пожал плечами.

— Ну хорошо, — сказал он. — это ваши похороны.

Таким образом, немного позже тем же утром, я стоял на стоянке транспорта, наблюдая, как два молодых гвардейца по имени Греар и Муленц, закидывают свои рюкзаки в «Саламандру». Юрген, которого я взял с собой как водителя, рассматривал почти безоблачное небо. Рукава его рубашки, закатанные как обычно, открывали вид на слабо поблескивающую от пота интересную коллекцию кожных заболеваний. Даже притом, что мы были под открытым небом, и он не потел также интенсивно, как когда мы в первый раз встретились в душных пустынях Дезолатии, по привычке я старался держаться от него с подветренной стороны.

Запах тела Юргена был настолько специфическим, что даже после многих лет совместной службы я не смог к нему привыкнуть. Его внешность была даже менее приятная, чем запах, выглядя так, как будто кто-то начал лепить его тело из глины, но так и не закончил.

Хотя поначалу я подозревал, что его назначение моим помощником было розыгрышем Монстрю, как оказалось, Юрген идеально подходил для этой роли. Не слишком умный, однако, он восполнял нехватку интеллекта буквальным и прилежным исполнением приказов, и несомненным принятием даже взаимно противоречащих догм Имперского Культа, которое сделала бы честь самому набожному экклезиарху. Сейчас он смотрел на группу тонких облаков на горизонте, и покачал головой.

— Погода скоро изменится.

— Ничего страшного. — ответил я. Наверное, надо было к нему прислушаться, но я вырос в улье, и не имел развитых навыков жизни в среде, которую нельзя отрегулировать. И, кроме того, в течение многих недель погода стояла тёплая и сухая. Юрген пожал плечами.

— Как пожелает Император. — сказал он, и завёл двигатель.

Очевидно, в этот день пожеланием Императора было затягивающееся облаками небо, постепенно заслоняющее от нас солнечный свет, и медленно свежеющий бриз, который украл оставшееся тепло. В то время, пока мы продвигались к ближайшему поселению, облака незаметно потемнели, и я не был слишком счастлив, внезапно почувствовав капли дождя на своей коже.

— Сколько ещё? — спросил я Юргена, жалея, что не взял «Химеру». Шум от дождя в закрытом корпусе мог бы быть оглушительным, но избавил нас от сырости.

— Десять или двенадцать лиг, — ответил он невозмутимо, — пятнадцать до НП.

У меня не было никакого намерения сопровождать Греара и Муленца до их наблюдательного пункта, но получившийся крюк был небольшим, поэтому с четверть часа небольшого неудобства я был готов вытерпеть.

— Хорошо, — сказал я, затем обернулся к гвардейцам с ободряющей улыбкой. — вы будете там в мгновение ока.

— А как же вы, сэр? — спросил Муленц, осматривая окрестности через свой перископ. Это был первый раз, когда я сообщил им, что не планировал остаться с ними на наблюдательном пункте. Каждая артиллерийская батарея нуждается в передовых наблюдателях, но это — трудная и неблагодарная работа, притягивающая на себя огонь каждого вражеского солдата в округе, как только они поймут, где вы находитесь. Я снова улыбнулся теплой, уверенной улыбкой героя, которым они меня считали.

— Просто поезжу по округе, посмотрю чем занимается враг. — сказал я. — Я бы не хотел вам мешать заниматься своей работой.

Это всегда было моим стилем, внушать солдатам, что я полностью на них полагаюсь. По собственному опыту могу сказать, что это срабатывает даже лучше, чем расстрельная команда. А если не срабатывает, вы всегда можете их расстрелять. Греар кивнул, выпятив грудь.

— Вы можете рассчитывать на нас, сэр. — сказал он, излучая энтузиазм.

— Уверен, что могу. — сказал я. Затем снова поднялся в люк посмотреть на кабину. — Юрген, почему мы останавливаемся?

— Контрольно-пропускной пункт, — сказал он. Пальцы моих рук начали зудеть, как они часто делают, когда мне что-то кажется ужасно неправильным. — катачанцы, видимо.

— Не может быть, — сказал я, и посмотрел вперёд: отряд солдат расположился поперёк дороги, держа наготове лазганы. Юрген был прав, на этом расстояния они действительно выглядели как накачанные мускулами выходцы с этого кошмарного мира джунглей. Но было что-то странное в их манере двигаться, что сразу меня встревожило. — И кроме того… их всех назначили на экваториальную область.

— Тогда кто это? — спросил Юрген.

— Хороший вопрос. Давай не будем ждать, пока ситуация прояснится.

Других инструкций он не стал дожидаться: затормозил левой гусеницей, пока «Саламандра» не развернулась в сторону, откуда мы приехали. Греар и Муленц растянулись на полу, захваченные врасплох резким маневром. Успев привыкнуть к грубому стилю вождения Юргена, я схватился за крепление тяжёлого болтера, чтобы не упасть.

Несколько лазерных выстрелов промелькнули над нашими головами, когда устроители засады поняли, что мы уходим, сопровождая нас неразборчивыми проклятиями.

— Кровь Императора! — я развернул тяжелый болтер и выпустил очередь плохо нацеленных выстрелов в наших преследователей. Греар и Муленц уставились на меня, очевидно ошеломленные при виде легенды в действии, пока я не схватил Греара и не заставил его сменить себя у орудия.

— Продолжай стрелять. — приказал я, довольный, что убил по крайней мере нескольких, и пригнулся в безопасности за бронёй. Чтобы оправдать свои действия, я схватил вокс.

— Каин — штабу. У нас противник на лесной дороге, координаты…, — я пошарил в поисках планшета с картой, пока Муленц услужливо не подал его мне, и передал их. — приблизительно не больше взвода…

— Ещё больше впереди — услужливо вмешался Юрген.

— Штаб, подождите. — я осторожно высунулся над кабиной. Ещё одна группа выходила из-за деревьев впереди, и ещё, ещё… Я оценил их крайней мере в пятьдесят, возможно больше, пересекающих дорогу. — Примерно рота, возможно наступление.

— Принято комиссар. — голос Мострю, холодный и собранный как обычно. — Прицеливание, огонь через два.

— Что? — но связь уже отключилась. У нас был только один шанс выжить. — Юрген! Уводи нас с дороги!

— Да, сэр. — «Саламандра» снова резко развернулась, кидая нас о борта как горох в ведре. Лазерные вспышки теперь впивались в броню со всех сторон. Поездка стала болезненной тряской, поскольку вместо гладкого рокрита шоссе мы ехали по лесной тропинке. Количество попаданий стало снижаться, поскольку мы постепенно отрывались от наших преследователей. Кроме тех, кто был на нашем пути, продолжавших стрелять в переднюю броню без особого успеха.

Я рискнул мельком высунуться над бортом, чтобы увидеть маленькую группу людей, разбегающихся перед нами. Некоторые из их были недостаточно шустры, и «Саламандра» снова подпрыгнула с отвратительным звуком удара и запахом гнили, который заставил запах Юргена походить на цветочный сад.

— Кто эти парни? — спросил Муленц, вытаскивая лазган и делая несколько выстрелов.

— Какая разница. — ответил я, вытаскивая свой цепной меч, поскольку один из вражеских солдат успел схватиться за борт. Несмотря на все, что я видел в своей карьере до этого момента, для меня это все еще был шок. Лицо, раздутое инфекцией, гной, просачивающийся из открытых ран, его конечности были раздуты и деформированы. Но он так же был нечеловечески сильным. Даже орк подумал бы дважды о попытке залезть на транспортное средство, перемещающееся с нашей скоростью …

С невразумительным испуганным вскриком, который эти два стрелка к счастью приняли за героический боевой клич, я взмахнул гудящим мечом в коротком взмахе, отделившим голову от тела. Омерзительный фонтан забил струёй из тела, к счастью, упавшего далеко от «Саламандры», заставляя нас заткнуть рты от тошнотворного запаха. К тому времени, когда моё зрение прояснилось, я мог услышать пронзительный вой падающих снарядов.

Рев заградительного огня, взрывающегося позади нас, был оглушителен. Щепки от разрушенных деревьев застучали о пластины брони, и некоторые из них успели попасть мне в щеку, когда я нырял в укрытие. Юрген продолжал вести машину с прежней скоростью, уводя нас глубже в лес, и шум от взрывов постепенно снижался. Греар и Муленц оглядывались на вспышки и дым как хулиганы, устроившие фейерверк, но я полагаю, будучи корректировщиками, они привыкли видеть последствия артиллерийского удара. Для меня же это был новый опыт, и я не сильно желал его повторить.

— Что нам делать теперь, комиссар? — спросил Юрген, переключаясь на менее опасную для жизни скорость, поскольку шум позади нас становился всё слабее. Я пожал плечами, рассматривая наши варианты.

— Хорошо, теперь мы не можем вернуться, — сказал я. — После такого дорога должна быть разрушена.

Быстрых переговоров по воксу было достаточно, чтобы оправдать мое предположение. Шоссе было так сильно повреждено, что для подтверждения уничтожения противника полковому штабу пришлось отправить патрули пешком.

Я снова посмотрел на карту. Теперь, когда мы были в лесу, он казался ещё огромнее, и дождь начал падать сильнее, собираясь в крупные капли на ветках прежде, чем попасть на открытые участки моей кожи. Я задрожал.

— Что-то я не понимаю, что они здесь делали, — сказал Греар. — в этой местности нет никаких стратегических объектов.

— В этой области вообще нет ничего, — сказал я, рассматривая карту. — кроме деревьев.

Изображённая тонкая линия, вероятно, была лесной тропой, по которой мы сейчас двигались. Я наклонился вперед, чтобы показать её Юргену.

— Я считаю, что мы здесь. — высказался я.

— Похоже что так, сэр. — кивнул он.

Он включил фары. Извилистая тропа стал намного отчётливее, но окружающие деревья теперь вырисовывались внезапно, более темные и угрожающие, чем прежде. Я провёл пальцем по линии на карте.

— Если это так, — сказал я, — то в конце концов, мы выйдем на северное шоссе.

Тем не менее, это должно было стать длинной, трудной поездкой. На мгновение я даже рассматривал возможность всё же вернуться путем, которым мы приехали, и попытаться проехать по разрушенному шоссе, но тогда у нас действительно не было выбора. Подвеска «Саламандры» была бы разрушена моментально, а местность была обязана кишеть оставшимися в живых врагами. Продолжать двигаться вперёд было единственным разумным выбором.

Четыре часа спустя, замёрзший, усталый, голодный, и очень раздражённый, я начал бороться с желанием повернуть назад, размышляя, что толпа хаоситов это, в конце концов, не так уж плохо. К тому же, мы вполне могли бы встретить один из наших разведывательных патрулей, и вернуться в расположение батареи в тёплых, удобных «Химерах»…

— Что это? — Греар указал налево, через деревья.

— Где что? — я попытался сбить капли с края козырька моей фуражки, и проследил за направлением его пальца.

— Кажется, я видел что-то. — тени и деревья продолжали мелькать мимо «Саламандры».

— Что именно? — спросил я, стараясь не раскричаться на него.

— Я не знаю. — должно быть, он был прекрасным наблюдателем. — Вот!

Он указал снова, и на сей раз, я увидел это сам. Проблеск света, мерцающий через деревья.

— Цивилизация! — воскликнул я. — Слава Императору!

Без сомнений, свет был искусственным, сильным и тёплым.

— На карте ничего нет, — сказал Юрген. Он остановил машину и выключил фары. Я посмотрел на мягко светящийся экран планшета.

— Мы почти у шоссе, — определил я. — возможно это ферма или что-то в этом роде.

— Не похоже, что здесь рядом поля, так сэр? — спросил Муленц. Я пожал плечами.

— Тогда значит лесопилка. — мне действительно было наплевать. Свет обещал тепло, пищу, и возможность обсохнуть. Этого мне хватало. Если не считать тихого голоса предосторожности, который подсознательно не хотел умолкать…

— Мы пойдём пешком, — решил я. — даже если там противник, они не должны были услышать наш двигатель. Мы разведаем прежде, чем продолжим движение. Какие-нибудь вопросы?

Ни одного не было, таким образом, мы покинули машину. Три стрелка с лазганами, в то время как я ослабил застёжки на ножнах своего испытанного цепного меча.

Дорога была покрыта грязью вперемешку с листвой глубиной по колено, хлюпавшей под ногами. Я решил двигаться к огню через лес напрямик. Здесь идти было легче, ковер растительности и упавших листьев заглушал наши шаги, а частое переплетение ветвей задерживало большую часть дождя, пока мы пробирались между темными стволами. Плотная тьма между деревьями стала понемногу расступаться от приближающегося источника света.

— Это стена. — сказал Муленц. Неудивительно, что его назначили наблюдателем, подумал я, ничего от него не скроется. Я осторожно прикоснулся к ней: старая каменная кладка, покрытая мхом, высотой вдвое выше меня. Я уже собирался пробормотать что-то язвительное насчёт его способности определять очевидное, когда мы услышали крик. Это был женский голос, пронзительный и резкий, внезапно заполнивший сумрак вокруг нас.

— Сюда! — Муленц сорвался с места как потревоженная мусорная крыса, и остальные последовали за ним. Я вытащил свой лазерный пистолет, и постарался выглядеть, как будто героически вёл остальных навстречу смертельной опасности.

Нечто проломилось через кусты впереди, и я инстинктивно прицелился на нём, напряжённо держа палец на курке.

— Фраг! — я отвёл прицел, поскольку неясный силуэт оказался молодой женщиной в порванной и грязной одежде. Неожиданно оказалось, что она повисла на моей шее.

— Помогите мне! — кричала она как героиня дешёвой голодрамы. Легче сказать, чем сделать, с пятидесятью килограммами женской привлекательности, пытающимися меня задушить. Несмотря на грязь и темноту, я посчитал ее необычайно красивой, запах ее волос вызвал у меня головокружение. Одновременно я приписывал к его причине недостаток кислорода.

— С удовольствием, — прохрипел я, наконец освободив своё горло. — если бы вы только…

— Они идут! — вопила она, извиваясь в моих руках, как стриптизёрша из подулья. При других обстоятельствах, я бы наслаждался происходящим, но сейчас для этого не было времени.

— Кто вы, мисс? — по крайней мере, Юрген сохранял сосредоточенность, Греар и Муленц уставились на неё так, как будто прежде никогда не видели симпатичных девушек в просвечивающей одежде. Возможно, так оно и было.

— Они! — она показала нам назад, в направлении, откуда выбежала. С той стороны кустов определённо был кто-то ещё. Доносящегося зловония было достаточно, чтобы подтвердить присутствие по крайней мере одного из солдат Хаоса, с которыми мы ранее столкнулись. С неохотой отведя её в сторону, я поднял пистолет и выстрелил.

Треск лазганов разрушил тишину; Греар и Муленц тоже подняли лазганы и последовали моему примеру. Юрген стрелял медленнее, тщательно прицеливаясь.

Что-то завопило в темноте, и проломилось через окружающий подлесок. Дымящееся отверстие украшало левую сторону его тела, смертельная рана для любого нормального человека, но оно продолжало двигаться. Юрген выстрелил, взорвав его голову, и оно упало, распространяя вонь гнили.

— Сэр! Ещё один! — Греар выстрелил снова, поджигая соседний куст. Во внезапной вспышке света ясно обозначился бегущий к нам вражеский солдат с грязным боевым ножом в руке. Юрген и я выстрелили одновременно, взорвав его на куски прежде, чем он смог приблизиться.

— Это был последний? — спросил я девушку. Она кивнула, дрожа от шока, и снова повисла на мне. Снова я почувствовал её необычайно привлекательной, но волевым усилием отстранил её. — Муленц, помогите ей.

Он выступил вперед, улыбаясь как идиот, и я передал девушку ему. Одновременно, прежде чем она снова упала в обморок в его руках, я заметил странное, похожее на удивление, выражение на её лице.

— Видите что нибудь? — спросил я, подойдя к Юргену. Он настороженно поворачивался, прижав к плечу приклад лазгана, отслеживая возможные цели за пределами освещения устроенного костра. В недавней перестрелке огонь сыграл нам неплохую службу, но теперь стал помехой, ослепляя глаза и выдавая наше расположение.

— Кажется, я слышу кого-то ещё. — сказал он. Я напряг свой слух, засекая тихий шум шагов, доносящийся из чащи леса.

— Несколько. — согласился я. — Назад к дороге.

Почти противоположное направлению, откуда прибыла наша гостья и ее преследователи.

— Комиссар, смотрите. — Греару удалось оторвать завистливый взгляд от Муленца достаточно надолго, чтобы указать: колеблющиеся огни двигались между деревьями, направляясь к нам. Он поднял свое оружие.

— Не стреляйте, — сказал я. Кто бы там ни был, они перемещался слишком открыто, чтобы попытаться незаметно напасть на нас. Однако, я не стал убирать свой пистолет. — это могут быть…

— Привет? — мягкое, явно женское контральто прозвучало из темноты. Напряженность, которую до этого момента я даже не замечал, внезапно пропала. Даже не видя говорившего, я внезапно почувствовал к нему полное доверие.

— Сюда. — закричал я чересчур громко. Теперь огни приближались отовсюду, привлеченные светом постепенно затухающего огня, и быстро превратились в переносные фонари. Примерно полудюжина девушек, выглядящих так же, как та, что насмерть прижалась к Муленцу, но в более чистой и целой одежде. Выяснилось, что они всё ещё подростки. Все, кроме одной…

Она выступила вперёд, почти на голову выше остальных, и убрала капюшон, открыв длинные, цвета воронова крыла, волосы. Ее глаза были потрясающего изумрудного цвета, ее губы, полные и округленные, отступили, показав прекрасные белые зубы, когда она улыбнулась и протянула мне руку. Прежде, чем она заговорила, я знал, что это будет голос, который я услышал прежде.

— Я — Эмили Дюбуа. А вы?

— Кайафас Каин, имперский комиссар, 12-ый вальхалльский артиллерийский полк, к вашим услугам. — я галантно поклонился. Она снова улыбнулась, и впервые той ночью я почувствовал тепло и комфорт.

— Рада познакомиться, комиссар. — звук её голоса вызывал у меня мурашки на спине. Слушать его было всё равно, что купаться в тёплом шоколаде. — Кажется, мы у вас в долгу.

Она перевела взгляд на трупы предателей, затем на девчонку, которая все еще казалась неотделимой от Муленца.

— Кристабель, всё хорошо?

— Вероятно, небольшой шок, — сказал я. — возможно, несколько незначительных царапин. Ничего, что не могла бы исправить теплая ванна.

Эти слова вызвали внезапный, необычайно яркий образ принимающей ванну Кристабель. Я подавил его, возвращая свои мысли к текущим потребностям. Эмили посмотрела на меня с удивлением, изогнув бровь, как будто она прочла мои мысли.

— Мы должны поскорее вернуться в дом, — сказала она. — ваш подчинённый не возражал бы помочь ей?

— Конечно нет. — ответил я. Судя по виду Муленца, чтобы разделить их, нам бы потребовался лом.

Таким образом, мы сопроводили женщин до дома, который оказался большим, широко раскинувшимся поместьем. Табличка на воротах гласила, что это была Академия Святой Тринии для дворянских дочерей, что многое объясняло. К моему облегчению, я увидел, что отсюда проложена удобная лесная дорога, которая должна была значительно ускорить нашу поездку, когда мы снова отправимся в путь. Но конечно, Эмили не хотела даже слышать об этом.

— Вы должны остаться, по крайней мере до утра. — сказала она. В этот момент мы были в главном зале, хорошо прогретом гудящим в камине огнём. Я ожидал, что вальхалльцам здесь будет неудобно, но, похоже, они не возражали, усаживаясь вместе с ученицами у полированного деревянного обеденного стола.

Конечно, во время ужина мы оказались в центре внимания. Греар был окружен маленькой толпой хихикающих поклонниц, восторженно охавших и ахавших, когда он описывал наши сегодняшние приключения. Хотя он приписывал мне роль главного героя, не забывал упоминать и про себя. Муленц же казался немного подавленным, так как Кристабель отправили в лазарет, но снова приободрился, когда она появилась снова, более оживлённая и разговорчивая.

Пока он ел, она устроилась у него на коленях. Они переглядывались так пристально, что я решил, что у меня утром будет проблема, как снова запихнуть его в «Саламандру». Даже с Юргеном флиртовали так очевидно, что показалось мне действительно странным. Насколько я знал, единственной женщиной когда-либо им интересовавшейся, была огрин на увольнительной, да и то она была навеселе. Он нервно ковырялся в еде, старательно отвечая на вопросы, но было ясно, что он не в своей тарелке.

— Грокс был вкусным? — спросила Эмили, тронув меня за локоть. Протокол потребовал, чтобы за столом я сидел рядом с ней.

— Восхитительным. — ответил я. Он по правде был превосходным, самым нежным из всех, что я когда-либо пробовал, настолько сочным, как будто его запекали живьём (что почти случилось и со мной, но я забегаю вперёд). Она ослепительно улыбнулась в ответ на мой комплимент, и я почувствовал, как меня снова захлёстывают эмоции. Звук ее голоса походил на ласку шелка, гладкого и прекрасного, как ткань ее платья. Оно было того же самого зеленого оттенка, что и ее зачаровывающие глаза, его складки следовали за изгибами ее тела, воспламеняя мое воображение. Она также это знала, распутница. Поскольку когда она протянулась, чтобы взять приправу, она прикоснулась к моей руке, и от возникшего желания у меня свело дыхание.

— Я рада, что вам понравилось, — сказала она, глядя на меня с озорством. — думаю, здесь вы найдете много столь же приятного.

— Не сомневаюсь. — сказал я.

После ужина компания разделилась. Эмили пригласила меня в свою комнату, и пообещала пристроить стрелков, хотя Греар и Мулинц выглядели так, как будто могут сами об этом позаботиться. Когда она ушла, чтобы заняться тем, чем обычно занимаются руководители пансиона благородных девиц перед сном, я догнал в коридоре Юргена, и отвёл его в сторону от хихикающего окружения.

— Юрген, — сказал я. — вернитесь к «Саламандре». Свяжитесь с батареей, и передайте им наши координаты. Это весьма приятное место, но…

— Я понимаю, что вы подразумеваете, сэр. — он кивнул с явным облегчением. — Наши парни странно ведут себя…

— Они ведут себя так, как обычно ведут себя солдаты, окружённые женщинам. — сказал я. Он кивнул.

— Ещё одно, — он колебался. — я уже было подумал, что они и до вас добрались, сэр.

Ну хорошо, почти. Но моя врожденная паранойя не подвела меня. Если говорить прямо, всё это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, как любил говорить мой старый наставник. И даже притом, что я не был точно уверен, что тут происходило, я точно знал, что здесь какой-то подвох. Я только надеялся, что смогу продолжать напоминать себе об этом, когда останусь наедине с Эмили.

Конечно, я должен был задаваться вопросом, почему в отличие от нас, Юргена не затронуло происходившее, но истина открылась мне только через много лет. В то время все мои знания о псайкерах были почерпнуты из учебников, не говоря уже о «пустых».

— Не волнуйтесь, девушки, — заверил я его фан-клуб. — он сразу вернётся.

Юрген благодарно посмотрел на меня и исчез.

— Кайафас, вот вы где. — Эмели появилась наверху лестницы. — Я начала задаваться вопросом, что с вами случилось.

— Могу тоже самое сказать о вас. — я включил своё очарование с опытной непринужденностью, и начал подниматься к ней. Несмотря на то, что я двигался по своей воле, определённо что-то ещё тянуло меня к ней, заглушая другие чувства. Причём, чем ближе я был, тем сильнее оно становилось. Она взяла меня за руку, и мы направились к её комнате через широкий коридор.

Я не помню, как оказался внутри, сразу обнаружив, что нахожусь в изящном будуаре, слабо пахнущим неким пьянящим ароматом. Всюду, куда я смотрел, были мягкие пастельные цвета, невесомые ткани, и художественные работы полные яркой чувственности. Должен признаться, то время я ещё плохо разбирался в таких вещах, но атмосфера потворства сладострастию была настолько густой, какой я не мог себе даже представить.

Потянув меня за собой, Эмили опустилась на широкую, мягкую кровать. Когда наши губы соприкоснулись, её дыхание оказалось таким же сладким, как запах странных духов в комнате.

— Я поняла, что вы были одним из нас в тот момент, когда почувствовала ваше присутствие в лесу. — прошептала она. Я попытался понять смысл её слов, но желание слишком сильно бурлило в моей крови.

— Почувствовали? — пробормотал я, прижимая её ближе. Она кивнула, целуя мою шею.

— Я почувствовала вашу душу, — сказала она задыхаясь. — вы любите наслаждение…

Подсознательный голос в моей голове теперь кричал, что что-то неправильно. Этот крик звучал тихо, теперь я понимаю, что он пытался меня предостеречь, и как будто нечто снаружи пыталось его подавить.

— Почему вы оказались там? — спросил я, и ответ внезапно вспыхнул в моей голове. Охота. Кристабель была…

— «Приманкой, — голос Эмили тихо прозвучал в моей голове. — завлечь тех ничтожеств нургалитов. Но вместо них там оказались вы. Так даже намного лучше».

— Лучше для чего? — пробормотал я. Моё состояние было похоже на один из тех снов, когда вы знаете, что спите и отчаянно пытаетесь проснуться. Ее смех прозвучал в моём разуме как звон колокольчиков.

— «Для того, что должно пробудиться. Сегодня вечером. Но не для вас». — в панике я понял, что где-то в материальном мире наши тела двигались вместе, лаская, соблазняя, с каждым мгновением уводя мою душу в ловушку. Её бестелесный голос снова засмеялся.

— «Смиритесь, Кайафас. Слаанеш конечно уже прикоснулся к вашей душе. Вы живете только для себя. Вы принадлежите ему, знаете вы об этом или нет».

Святой Император! Это был первый раз, когда я услышал название первичной силы Хаоса, задолго до моих последующих отношений с Инквизицией, где, будучи мальчиком на побегушках, я оказался слишком осведомлённым о них. Но даже сейчас я могу сказать, что то, перед чем я тогда оказался, было чрезмерно чудовищно. Признаюсь, тогда я был эгоистичным и потакающим своим желаниям, и, наверное, таковым остаюсь сейчас, но если у меня есть какое-нибудь качество, превосходящее их, так это мое желание выжить. Понимание того, перед чем я оказался, и последствия, если я потерплю неудачу, подействовали на меня как холодный душ. Я неожиданно выпал в реальность, глотая воздух как утопающий, и увидел уставившуюся на меня в испуге Эмили.

— Вы вырвались! — сказала она как капризный ребенок, у которого забрали конфету. Теперь я знал, что она была псайкером, я мог чувствовать, как её невидимые щупальца снова начали обволакивать мой мозг. Я отчаянно зашарил трясущимися пальцами по поясу в поисках лазерного пистолета.

— Жаль, — сказал я. — что я предпочитаю блондинок.

Затем я выстрелил в нее. Она уставилась на меня с внезапным удивлением, затем её глаза остекленели, и она умерла, чтобы присоединиться к тому, чему она поклонялась, чем бы оно ни являлось. Поскольку мой разум начал проясняться, я услышал новый звук, ритмичное пение, которое отзывалось эхом по всему зданию. Я не был уверен, что оно означало, но зуд в моих пальцах подсказал мне, что всё собиралось стать только хуже.

Уверен, что пока я спускался вниз по лестницу к вестибюлю, звук становился интенсивнее. Я поднял пистолет в липкой от пота руке, и осторожно приоткрыл дверь в большой зал. И тут же пожалел, что сделал это. Каждая девчонка в школе была там, наряду с тем, что осталось от Греара и Муленца. Они были все еще живы, ради того, что там происходило, оскалившись в гримасах безумного экстаза, в то время как порочные жрицы проводили свои непристойные ритуалы. Пока я смотрел, Греар скончался, и вопль радости раздался из глоток собравшихся культистов.

Тогда Кристабель вышла вперед, ее голос повышался, распевая что-то иное в отличие от других культистов. Слабый ветер подул через комнату, принося запах тех омерзительных духов, и у меня на голове поднялись волосы. Муленц поднялся в воздух, его тело начало искажаться и деформироваться. Энергия начала потрескивать в воздухе.

— Милосердный Император! — я сделал знак аквиллы, больше из привычки, чем ожидал, что это даст какой-либо прок, и повернулся, что бы убежать. Независимо от того, чем становился мой бывший солдат, я хотел уйти задолго до того, как оно окончательно сформируется. Не то, чтобы это казалось вероятным без чуда …

Лазерные выстрелы засверкали над моей головой, обстреливая комнату, и попадая в некоторых из культистов. Я обернулся, но внезапное зловоние уже предупредило, что мне предстояло увидеть. Довольно просторный вестибюль был заполнен раздувшимися телами солдат, и впервые я понял, что Славкенберг был атакован двумя разными силами Хаоса. Неудивительно, что они больше интересовались убийством друг друга, чем нами. И не похоже было, чтобы я получил выгоду от их различий.

Культисты Слаанеша к тому времени успели сплотиться и, вопя, бросились вперёд в похожей на самоубийство атаке на своих чумных конкурентов; но очевидно, это нужно было, только чтобы выиграть Кристабель достаточно времени для завершения ритуала. Демонхост, который прежде был Муленцом, взлетел вверх, разбрасывая сгустки энергии руками, и безумно смеялся, когда они одинаково разрывали как гниющие тела, так и школьниц. Я убежал, игнорируемый нургалитами, которые перегруппировывались, чтобы сконцентрировать огонь своих лазганов на парящей мерзости. Не похоже, что это дало им преимущество. Я мог слышать крики и взрывы позади себя, когда удирал через лужайку, и моя спина съёжилась в ожидании попадания от лазгана или чего-то более худшего в любой момент.

— Комиссар! Сюда! — раздался голос Юргена, перекрывающий рев двигателя, и «Саламандра» пробилась через декоративный кустарник. Я вскарабкался на борт.

— Юрген! — закричал я от радости и удивления. — Я думал, что вас тоже схватили!

— Нет, — он выглядел на мгновение озадаченным. — я столкнулся с некоторыми из тех вражеских солдат в лесу. Но они прошли мимо меня. Я не понял почему.

Он пожал плечами, и в этот момент я в полную силу почувствовал запах его тела.

— Император защищает праведных. — предположил я с серьезным видом, и Юрген кивнул. Он сотворил знак аквиллы и поддал газу.

— По крайней мере, теперь мы знаем, что они делали в этом секторе, — сказал я, когда мы мчались по проложенной от поместья дороге. — они пытались остановить вызов…

— О фраг! — я схватил вокс-передатчик. — Вы передали наши координаты?

— Конечно. — кивнул он.

— Каин — штабу. Шквальный огонь, близкая опасность, немедленного действия. Не обсуждайте, просто сделайте это! — я повесил трубку прежде, чем Монстрю мог начать приставать ко мне с вопросами, и стал ждать прибытия первых снарядов.

Если ожидание первых снарядов было волнующим, то остальная часть артналёта чуть не заставила меня наделать в штаны. Было похоже, что окружающий мир распадается вокруг нас на огонь и дым, но я предполагаю, что всё же Император присматривал за нами, иначе мы бы не выбрались живыми.

Когда с первыми лучами солнца мы вернулись назад, всё здание было уничтожено, наряду с несколькими гектарами окружающего леса. Я не стал упоминать демонхоста в своём рапорте; в конце концов, я был единственным, кто его видел, и я не хотел, чтобы Инквизиция мимоходом разворошила некоторое мои истории. Вместо этого, я составил некую непомерную ложь о героизме погибших солдат. Которая как обычно, была принята, как очередная скромная попытка отвлечь внимание от собственной доблести. И, насколько я знал в то время, этим всё закончилось.

За исключением того, что иногда ночью, даже после более чем столетия, я мечтаю о зеленых глазах и голосе как бархат. И размышляю, в такой ли безопасности моя душа, как я хотел бы считать…

Игра предателя

Примечание редактора

К моему огромному удивлению, не говоря уже о личном удовлетворении, первые два тома материалов из архива Каина, которые я подготовила для распространения и использования в среде моих собратьев-инквизиторов, оказались ими весьма читаемы. Причину столь неожиданной популярности я вижу в том, что многие из моих коллег посчитали воспоминания Каина скорее легким развлекательным чтением, нежели серьезным источником пищи для размышлений, каковым я изначально его полагала. Многим сложно было поверить, что имперский комиссар мог оказаться столь далек от идеалов, которые был призван воплощать. Учитывая его публичную репутацию, я способна без труда понять причины такого отношения к данному тексту. Но благодаря личному знакомству с Каином я могу заверить моих читателей, что он был весьма близок к тому, как описывает себя в мемуарах. В то же время я хочу заметить, что, возможно, именно осознание своих недостатков породило в нем манеру судить себя несколько строже, чем он, вероятно, заслуживал.

До сих пор мои усилия были сосредоточены на том, чтобы представить читателю отрывки, повествующие о столкновениях Каина с чужаками — врагами Империума. Но за время своей продолжительной карьеры ему не раз приходилось скрещивать мечи со всевозможными чудовищами, порожденными варпом, и вмешиваться в темные планы Разрушительных Сил и их смертных служителей. Поэтому мне показалось верным, особенно учитывая тот интерес, что проявили к предыдущим томам инквизиторы отличных от моего Орденов, выбрать для дальнейшей подготовки к распространению новый отрывок, повествующий именно о подобном столкновении.

В данном решении мне помог тот факт, что хронологически данный отрывок продолжает предыдущие два. Манера Каина записывать мемуары разрозненными кусками в том порядке, в каком различные события приходили ему на память, привела к тому, что материал был расположен в архиве в виде продолжительных отступлений от совершенно другого рассказа. Основным повествованием являлся отчет о знаменитом инциденте, происшедшем в течение 13-го Черного Крестового Похода, когда Каин был отозван из отставки для защиты целого мира с не чем иным, как пригоршней собственных кадетов из Схола Прогениум. Но этой истории придется подождать до следующего тома; для нынешнего же я, как мне кажется, весьма удачно отсортировала материал, касающийся только Адумбрианской кампании, который и представила в виде достаточно связного и самоценного изложения.

Как и в случае предыдущих отрывков, события данного происходят во время службы Каина с 597-м Вальхалльским полком. Речь здесь идет о первом столкновении едва оперившегося полка с силами Хаоса. Наибольший интерес вызывает описание Каином реакции обычных солдат на Великого Врага, а также тех форм, которые принимали махинации последнего. Я надеюсь, эти фрагменты прозвучат давно необходимой тревожной нотой для тех из моих читателей, которые могли стать жертвой пагубных доктрин Радикализма.

Каин, по обыкновению, остается раздражающе неточным в отношении всего, что не касалось его лично. Посему я использовала в работе выдержки из других источников, необходимые для того, чтобы представить более полный отчет о событиях на Адумбрии и в системе, к которой она принадлежит. К сожалению, как и раньше, я не смогла обойтись без многословных витиеватостей, принадлежащих перу Дженит Суллы, за что я могу лишь заранее извиниться. Там, где предоставлялась хоть какая-то альтернатива, я, будьте уверены, спешила ею воспользоваться.

Для удобства чтения — так же как и в предыдущих томах — я разбила в целом неструктурированное повествование Каина на главы. И в очередной раз я не смогла удержаться от того, чтобы поставить им эпиграфы из обширной коллекции цитат, которую он собрав и постоянно пополнял для наставления и развлечения своих учеников в Схоле. Помимо этого, свое вмешательство я заключила в рамки немногочисленных сносок, позволив Каину самому вести рассказ в его неподражаемой манере.

Глава первая

Чем шире он улыбался и называл нас друзьями, тем крепче мы держались за кошельки.

Аргун Слейтер. Уловка Уострела. Акт 4, сцена 1

За столетие или около того, проведенное в сражениях с врагами Императора — ясное дело, когда от этих врагов нельзя было сбежать или спрятаться, — мне перепала изрядная доля неприятных сюрпризов. Но внезапное появление Томаса Бежье в коридорах «Благоволения Императора» до сих пор остается событием, которое я не могу вспомнить, не вздрогнув. И вовсе не потому, что та ситуация была особенно опасной для жизни — что, в общем-то, выделяет ее в ряду выпавших мне сюрпризов. Нет, она вызывает в моем сознании прихотливый сплав чувств. Одно из них — гнев на проявленную Бежье впоследствии свинскую глупость, которая едва не привела к сдаче Разрушительным Силам имперского мира, красиво завернутого в розовую подарочную упаковку. Что еще хуже, она могла бы и меня привести к позорной казни, не повернись дело так, как оно повернулось.

Этот гнев сливается с потоком неприятных воспоминаний, пробудившихся во мне уже тогда, при встрече. Я недолюбливал Бежье с тех давних пор, когда мы были комиссарами-кадетами и вместе обучались в Схола Прогениум. Полагаю, моя неприязнь стала бы еще крепче, если бы я удосужился хоть раз вспомнить о Бежье с того примечательного момента, когда нас сочли достойными огорчить своим присутствием какое-нибудь подразделение и разослали по разным сторонам Галактики. (В моем случае, как я сильно подозреваю, вручение алого кушака и вежливое выдворение казались простейшим способом предотвратить массовые отставки в среде педагогов)[132].

— Кайафас, — приветственно кивнул Бежье, будто бы мы всегда были накоротке, и по его пухлому лицу расплылась улыбка столь же искренняя, как у экклезиарха, раздающего милостыню перед пикт-камерами. — Я прослышал, что ты на борту.

Ну этим он меня не удивил. К тому периоду карьеры репутация катилась вперед меня везде, куда бы я ни направлялся. Она либо смазывала мой путь так, что жизнь становилась гораздо проще, либо — как бы сохраняя некий баланс вещей — иной раз втягивала меня в такие опасные для жизни ситуации, которые заставляли все внутренности сжиматься от ужаса. Без сомнения, за три дня пути с Кастафора[133] все на корабле уже проведали, что Каин, герой Империума, находится среди них, и либо прикидывались никак не впечатленными сим фактом, либо искали способ выскрести личное знакомство, дабы продвинуть карьеру, уцепившись за край моей шинели. Если рассудить здраво, в последнем стремлении я мог только пожелать любому большой удачи.

— Бежье, — кратко кивнул я в ответ, раздраженный тем, что он обратился ко мне по имени.

Как я уже упомянул, мы не были друзьями в Схоле; мне не хотелось изображать дружбу и теперь. Если так подумать, то я вообще не припоминаю, чтобы у Бежье были друзья, разве что небольшая компания подхалимов, столь же праведных и самодовольных, как и он сам. Они постоянно ныли о милости Императора или бегали к кураторам с доносами о мелких нарушениях со стороны других учеников. Единственным местом, где каждый был рад видеть Бежье, была арена для скрамболла — там его с энтузиазмом тузили и ставили подножки независимо от того, владел он мячом или нет.

— Я и не представлял себе, что ты тоже выбрался на эту нашу прогулочку, — продолжил я.

Улыбка Бежье несколько поугасла, ибо он заметил пренебрежение в моем тоне. Но он был достаточно умен, дабы осознавать, что публично возмущаться не стоит. Коридоры были полны старшими офицерами Гвардии, среди них виднелись черные шинели и алые кушаки других комиссаров. Все неторопливо двигались в сторону одного из актовых залов, где сам лорд-генерал, как ожидалось, через несколько минут должен будет провести с нами брифинг. Не лично, разумеется: он-то уж путешествовал с определенным шиком на борту флагмана флотилии. Но вероятно, техножрецы на скорую руку придумали метод, позволяющий генералу передать картинку по пикту на все корабли экспедиционного корпуса разом, прежде чем мы перейдем в варп.

— Я бы не решился назвать борьбу с врагами человечества прогулочкой, — напряженно ответил Бежье. — Это наша священная обязанность — защищать благословенные владения Императора от малейшего пятна скверны.

— Ну конечно, так оно и есть, — ответил я, не удержавшись от того, чтобы подколоть этого благочестивого маленького педанта, как делал это почти тридцать лет назад. — Но я уверен, что Он не будет иметь ничего против, если нам это пойдет в радость.

Конечно же, противостояние тем ужасам, которые ожидали нас везде, куда бы мы ни направлялись, было настолько далеко от моего представления о веселье, насколько это возможно. Но я произнес именно то, что ожидается услышать от героя, и толпа вокруг отреагировала очень благосклонно, хоть все старательно и делали вид, что не прислушиваются к нашему разговору.

— Прошу прощения, что прерываю вашу беседу, комиссар. — Полковник Кастин откашлялась и с хорошо выверенной бесстрастностью посмотрела на свой хронограф. — Но я полагаю, что было бы невежливым заставлять лорда-генерала ждать.

— Благодарю вас, полковник, — ответил я, выразив истинную благодарность мимолетным взглядом, который не сумел бы заметить никто, кроме Кастин и ее помощника, майора Броклау.

Годы совместной службы[134] принесли нам взаимопонимание, настолько близкое к дружбе, насколько позволяли занимаемые нами должности. Не в последнюю очередь благодаря ему 597-й полк работал так слаженно и четко.

— Это ваш полковник? — спросил Бежье с неприкрытым скептицизмом.

Челюсти Кастин сжались, выдавая внутреннюю борьбу. Уж кто-кто, а я был отлично знаком с умением полковника давать короткие, содержательные, но анатомически маловыполнимые ответы…

Радуясь возможности вмешаться, как она только что сделала для меня, я кивнул.

— Конечно же это она, — произнес я. — И она — чертовски хороший полковник, скажу я вам. — Я рассмеялся и похлопал Бежье по спине, что, как я помнил по дням, проведенным в Схоле, он всегда ненавидел. — Ведь ты же не забыл, как читать ранг по нашивкам? — спросил я.

— Я не сразу обратил на них внимание, — пробормотал он, краснея. Возможно, это и было правдой. Кастин обладала весьма привлекательной фигуркой — подтянутой, мускулистой, — и Бежье мог не удосужиться перевести взгляд немного выше. — За вами не было видно.

— Ну что ж, — сказал я, с удовольствием продлевая его неловкость взаимными представлениями. — Полковник, разрешите познакомить вас с Томасом Бежье, моим одноклассником.

Кастин кивнула в официальном приветствии, на что Бежье ответил с излишней поспешностью, стараясь загладить недавнее проявление дурного тона.

— Бежье, — продолжал я, — полковник Регина Кастин доблестно командует пятьсот девяносто седьмыми вальхалльцами. А это — майор Рупут Броклау, ее старший помощник.

— Комиссар. — Броклау протянул ладонь.

Бежье принял ее после секундного раздумья и скривился, когда майор стиснул пальцы. В первую нашу встречу Броклау проделал то же со мной, и я был весьма благодарен силе искусственных пальцев в моей правой руке.

— Мы всегда рады видеть друга комиссара Каина в нашем штабе, — сказал Броклау.

— Благодарю вас. — Бежье наконец освободился из тисков майора.

По тону Броклау более проницательный человек мог бы понять, что на него-то это приглашение как раз не распространяется. Но Бежье никогда не отличался интуицией. Пойманный в ловушку этикета, он повел рукой в сторону двоих мужчин, стоящих по сторонам от него:

— Полковник Асмар Талларнского двести двадцать девятого. Майор Сипио, его помощник.

Я кинул взгляд на Кастин и Броклау, позабавившись тому, насколько велик был контраст между двумя группками. Оба талларнца были низенькими и чернявыми, закутанными в свободные туники, характерные для их родного пустынного мира. Вальхалльцы внешне отличались от них так сильно, как только можно было. Волосы Кастин, забранные в хвост на затылке, были огненно-рыжими, глаза голубыми, как небо над ледниками ее родной планеты. Черные как ночь волосы Броклау эффектно оттеняли его кремнево-серый взгляд.

По вальхалльским представлениям, в коридоре стояла удушливая жара. Таковой уроженцы ледового мира считали любую температуру выше той, при которой дыхание вырывается паром; ее же они поддерживали в своих жилых помещениях. Здесь же, в коридоре, Кастин и Броклау были одеты в легкую рабочую форму, и их статус отмечали только нашивки на воротничках. Я подумал, что Бежье было простительно не сразу понять, кто перед ним, но это ничуть не помешало мне наслаждаться его смущением.

— Мое почтение, — кивнул я двоим офицерам. — У вас великолепная воинская репутация. Я жду того момента, когда услышу о новых славных победах талларнского народа.

— Мы побеждаем милостью Императора, — произнес Асмар удивительно благозвучным голосом.

Бежье вновь поспешно кивнул:

— Именно так. Ведь вера, и только она — самое мощное оружие в нашем арсенале.

— Возможно, и так, — сказал я. — Но я все равно стараюсь захватить лазерный пистолет на случай, если одной ее не хватит.

Конечно, это было не самое умное замечание в Галактике, готов признать, но я ожидал вызвать по крайней мере улыбку. Однако же, к моему удивлению, выражение лиц талларнцев неуловимо ужесточилось.

— Конечно, именно так вам и приходится поступать. — Асмар отвесил холодный поклон и повернулся, чтобы уйти, а с ним и его помощник.

Бежье секунду помедлил, как бы размышляя, стоит ли ему молча последовать за коллегами, но не удержался и вставил-таки последнее слово.

— Боюсь, не все могут оценить ваше чувство юмора, как на это способен я, — провозгласил он. — Наши талларнские друзья очень серьезно относятся к вопросам веры.

— Ну, рад за них, — сказал я, начиная понимать, почему никто из талларнцев до сих нор случайно не пристрелил своего комиссара.

Удача ли, или чей-то точный расчет, но Бежье приписали к полку ребят, способных утомить самого Императора и лишенных чувства юмора ровно в той же мере, как и он сам. Капелланов у них насчитывалось не меньше, чем у остальных полков было водителей «Химер», а если учесть некоторые другие особенности, то рядом с талларнцами сами Искупители могли показаться вполне уравновешенными ребятами[135].

Этих-то благочестивых людей я и оскорбил ненароком. Если бы я догадывался о последствиях, которые в дальнейшем вызовет мой порыв подразнить Бежье, я бы наверняка придержал язык. Но в тот момент меня наполняло благостное неведение, и я проследовал на брифинг в состоянии полного довольства собой.

Из-за задержки в коридоре Кастин, Броклау и я оказались в зале одними из последних, но моя репутация вновь сработала на нас. Каким-то образом три сидячих места оказались свободными, несмотря на то что на всех их явно не хватало. Бежье и его талларнцы, как я походя заметил, оказались одними из тех, кому пришлось тесниться в задних рядах. Стоя в неудобных позах, они возмущенно наблюдали, как мы проходим к местам в передней части аудитории.

Всего на борту «Благоволения Императора» — допотопного пехотного транспорта класса «Галактика», который, казалось, продолжает функционировать лишь постоянными заботами техножрецов и двигателеведов, — находилось пять полков. Старший командный состав их был весьма многочисленным; большинство офицеров явились на брифинг, чтобы затем не повторять друг другу услышанное. Я смог углядеть всех наших ротных командиров, разбросанных по толпе, прежде чем занял наконец свое место.

Кроме нас и талларнцев корабль нес Вальхалльский бронетанковый полк — его боевые машины, «Леман Руссы», я с удовольствием увидел расположенными в трюме бок о бок с нашим снаряжением. В свою очередь солдаты этого полка были равно обрадованы тем, что путешествуют с другим соединением из родного мира. Другими нашими соседями были два пехотных полка, набранных на Кастафоре. Офицеров, происходящих с этого мира, было легко отличить по новенькой форме и выражению настороженного интереса, обращенного ко всему, что привлекало их внимание (в основном, казалось, это были женщины из нашего 597-го).

Шестереночки[136] сегодня были, несомненно, весьма заняты. Кабели и шнуры под надзором псаломщиков в белых робах, распевавших необходимые литании активации, змеились по всему полу. Присоединялись они к агрегату, похожему на гололитический дисплей выдающихся размеров и сложности.

В данный момент он передавал вращающееся изображение имперского орла, мерцающего и идущего рябью так же, как и на любых подобных устройствах, в сопровождении бравурной, но ошеломляюще бессодержательной музыки.

— Кто-нибудь захватил орехи каба? — спросил я, поскольку происходящее напомнило мне общественный гололитический театр.

Некоторые из ближайших офицеров вежливо усмехнулись. Через секунду гул разговоров стих, огни в помещении пригасили, и старший техножрец церемонно отвесил пинка контрольной кафедре. Знак аквилы на дисплее сменился знакомым лицом генерала Живана, нависшим над нами подобно дрожащему воздушному шару. После секундной жаркой дискуссии между техножрецами кто-то выдернул пару проводов из разъемов, и музыка внезапно стихла, позволив нам услышать самого генерала.

— Благодарю вас всех за проявленное внимание, — произнес шар живановской головы голосом, шипящим от статических помех.

Прошло уже немало времени с тех пор, как мне довелось говорить с лордом-генералом лично: наши пути редко пересекались после встречи на Гравалаксе шесть лет назад, и большинство таких случаев были по меньшей мере затруднительными для разговора, ибо происходили то в зоне боевых действий, то в эпицентре дипломатического кризиса. Но мы всегда весьма терпимо ладили, и я уважал проявляемую Живаном заботу о солдатах под его командованием. Что и немудрено, ведь я был фактически одним из них.

— Несомненно, вы задумывались о том, почему мы были мобилизованы в такой спешке после столь удачной кампании против орков на Кастафоре, — произнесла голова генерала.

Некоторые из офицеров приветствовали эти слова аплодисментами, стихшими в смущенной тишине.

— Ну вот, сейчас начнется самое интересное, — шепнул я Кастин, которая только мрачно кивнула.

Эта наша экспедиция не была похожа на предыдущие. Обычно мы прибывали на только что зачищенный мир и оставались там как минимум несколько месяцев. Мы помогали заново отстроить области, где оставили зарубку зеленокожие, следили за тем, чтобы местные СПО восстановили свою боеспособность, короче, наслаждались возможностью вздохнуть немного свободнее, перед тем как отправиться на следующую войну. Но теперь — едва мы успели найти предназначенные нам казармы, как перед ними уже сели первые шаттлы, готовые переправить на орбиту нашу технику, и нас спешно загнали на борт «Благоволения Императора». Один из новых кастафорейских полков отправился вперед нас наблюдать звезды с близкого расстояния. К счастью, бойцы были слишком зелены для того, чтобы быстро занять самые удобные казармы и легкодоступные столовые, так что ветераны 597-го легко потеснили их. Наши солдаты, по крайней мере, были настолько довольны ситуацией, насколько это вообще возможно. Не особенно довольны, по правде говоря: столь поспешная мобилизация говорила лишь о том, что проблема разразилась без всякого предупреждения в относительно близкой системе. А это, в свою очередь, значило, что мы идем прямо в пекло, мало представляя себе, с чем столкнемся, и уже изначально находимся в том положении, когда враг будет иметь преимущество. Не та ситуация, которую пожелал бы себе любой нормальный воин.

Живан тоже не был, как я мог судить, особенно счастлив по поводу всего происходящего. Я полагаю, личное знакомство с ним позволяло мне легче, чем остальным, сделать такой вывод. Генерал достаточно хорошо скрывал эмоции, и его обычное выражение грубоватой компетентности нарушалось лишь легкими помехами гололита. Конечно же, большинство присутствующих купились на это целиком и полностью.

— Десять дней назад, — продолжал лорд-генерал, — мы получили астропатическое сообщение от оперативной группы флота, преследующей флотилию рейдеров Хаоса на внешних границах субсектора.

Как я и предполагал, в этот момент лицо Живана сменилось на гололите картой местного звездного скопления. Кастафор находился в левом нижнем углу, практически на границе экрана, скрытый небольшим скоплением контактных значков, отмечавших позиции нашего флота.

Я сквозь зубы втянул в себя воздух. Если я правильно прочел руны, мы были единственным десантным транспортом, который начал движение, и сопровождала нас только пригоршня боевых судов. Остальные все еще просиживали штаны на орбите, несомненно чувствуя огромное облегчение оттого, что по той или иной причине оказались не готовы выдвигаться. Это значило, что мы оказываемся на острие удара — первыми, кто вляпается в то, что бы нас ни ждало. Разумеется, именно нам придется пожать и основную массу потерь. Мой желудок сжался от одной мысли об этом.

Впрочем, мне не пришлось долго переваривать кислые и горькие выводы. Изображение на дисплее внезапно накренилось и перескочило на пару парсеков вправо, отбросив пятнышко Кастафора в бездну за краем проекционного поля. Двое техножрецов возле дисплея затеяли напряженным шепотом спор, после чего один из них, с подергивающимися механодендритами, скрылся под кафедрой.

— Враг предположительно определен как группа, называющая себя Опустошителями, — продолжал голос Живана.

Генерал явно находился в благом неведении относительно того, что звездное поле в нашем гололите принялось отплясывать столь же радостно, как иная Танцовщица на бис. Картинка немного успокоилась, лишь когда из-под контрольной кафедры вырвался водопад искр. Следом появился техножрец, вроде слегка подпаленный. В последний раз дрогнув, экран дал увеличение на кучку значков, обозначающих контакт с врагом. Силы Хаоса — вот что значили отметившие врага руны.

При виде этого волоски на моем загривке встали дыбом. Император знает, что я многое повидал за годы службы, но мысль о Великом Враге до сих пор вышибает меня из колеи сильнее, чем что-либо иное! Я видел многое из того, что способен натворить Хаос, и предполагаю, что главная его угроза в абсолютной непредсказуемости. Большинство врагов достаточно рациональны — по крайней мере в своем роде. Тираниды желают поглотить ваш генетический материал, орки — убить вас как можно более кроваво и обобрать ваше тело, некроны же просто стремятся уничтожить все живое в Галактике. Но Хаос действует по случайному принципу, — это заключено в самой его природе. Даже если вы сможете определить, что же является целью такого врага, в половине случаев только Император будет знать, почему он стремится именно к этому.

— В последние годы они спорадически налетали на изолированные системы и торговые караваны, — продолжал Живан, в то время как красная линия услужливо отмечала грабительский путь. — Типичная тактика Хаоса — в основном удар и отход. Причинение максимального ущерба и отступление, прежде чем флот успеет прибыть для того, чтобы воздать по заслугам.

— Похоже на хорнитский культ, — прошептал я Кастин и Броклау.

Они ответили удивленными взглядами, заставив меня вспомнить, что им еще не приходилось встречаться со слугами Гибельных Сил. Я, наверное, был единственным человеком на корабле, кто имел представление о подразделениях сил Великого Врага.

В любом случае меня немного успокоило прозвучавшее. Как подсказывал опыт, разбираться с этими отступниками было легче, чем с любыми другими. Все их амбиции ограничивались тем, чтобы как можно быстрее ввязаться в бой и убить как можно больше наших людей, до того как самих нападающих вырежут под корень. Это делало их особенно уязвимыми для засад и атак с фланга. А раз так — для нас будет как нельзя лучше сунуть кастафорейцев вперед в качестве приманки.

— Флот наконец настиг их на окраине системы Саломина, причинив группировке врага тяжелые потери, — продолжал Живан.

Я не был особенно удивлен его словами, так как различил синий значок мира-колонии Тау, где Опустошители, ясное дело, встретили намного более сильное сопротивление, чем ожидали. Именно это и должно было дать флоту время, чтобы подтянуться и присоединиться к истреблению еретиков во имя Великого Блага.

— Некоторым вражеским судам удалось скрыться в варпе, — закончил голос Живана. — Их точное количество и тип остаются неизвестными.

— А нас это все каким боком касается? — проворчал под нос Броклау.

Как и любой представитель пехтуры, он относился к флоту и любым его действиям с нескрываемым пренебрежением. Гвардеец до мозга костей, майор считал звездные корабли всего лишь средством для того, чтобы быстро и комфортабельно перевезти наш полк на следующую планету. А настоящим делом занимается тот, кто топает там через все девять кругов ада ради поддержания мира и стабильности в Галактике…

Словно бы отвечая на вопрос майора, Живан вновь появился на мониторе и указал на какую-то незначительную крапинку. Лично для меня эта система выглядела совершенно неотличимой от других.

— Наши навигаторы считают весьма вероятным, что конечным пунктом для них станет система Адумбрии, — заявил Живан, — особенно если их варп-двигатели были повреждены. Похоже, что течения варпа вокруг Адумбрии Прайм особенно сильны и турбулентны, так что они с большой вероятностью будут притянуты именно сюда.

Генерал кашлянул и пожал плечами.

— Если, конечно, они не избрали курс на это место специально, — продолжал он. — Что, как полагает навигатор нашего флота, является весьма вероятным при учете их предыдущих передвижений. Что они могут искать на захудалом мирке типа этого, остается только догадываться. Возможно, это просто следующая удобная цель в списке. — Его голос стал жестким. Как подсказывал мой опыт, это значило, что генерал сделал для себя определенный вывод и ничто, кроме приказа от самого Императора (или, возможно, тихого совета от Инквизиции), не сможет переубедить его. — В любом случае, когда они прибудут, мы уже подготовим им сюрприз. Если течения варпа останутся благоприятными, мы будем там первыми. А если нам уж очень повезет, остаток нашей группировки тоже сможет подойти вовремя.

Не побоюсь признать, что это заявление генерала выгнало толпу мурашек на мою спину. Слова Живана дословно означали: если не произойдет чуда, наши пять полков и пригоршня кораблей лицом к лицу встретятся с полномасштабным флотом вторжения.

— А если нам не повезет? — тихо спросила Кастин, очевидно сделав те же умозаключения, что и я.

— Тогда дела примут очень интересный оборот, — ответил я, лишь чрезвычайным усилием воли заставив голос не дрожать.

Жалкие слова! Они не могут выразить и малой доли того ужаса, что принесли нам грядущие события. Но разве мог я представить в то мгновение, что мы окажемся втянутыми в заговор настолько дьявольский, что угрожать он будет самой сути Империума?

Примечание редактора

В своем отчете Каин достаточно подробно касается особенностей Адумбрии, дабы позволить внимательному читателю самому собрать их в целостную картину разнообразия ее природных условий. Но он не слишком заботится о том, чтобы последовательно прояснить ее. Я прилагаю к отчету следующую выдержку; надеюсь, она не оставит неясностей в этом вопросе и поможет пониманию следующих событий.

Из произведения «Скучные люди в интересных местах: путевые заметки скитальца» за авторством Жервала Секара, 145 М39

Адумбрия, даже находясь в том обширном собрании миров, что принадлежат нашему возлюбленному Империуму, является в нем почти уникальной. Таковой ее делает тот факт, что она всегда повернута к своему солнцу одной стороной. Таких планет в Империуме немало, но в отличие от большинства из них Адумбрия находится на таком расстоянии от звезды, вокруг которой вращается, что на ней оказалась способна развиться собственная биосфера. В целом этот мир урожден так: на одной его стороне простираются воющие пустыни снежных буранов и льда, приговоренные к постоянной ночи, в то время как ее освещенная часть непрерывно сжигается беспощадным жаром солнца.

Неудивительно, что большая часть населения планеты проживает в так называемом теневом поясе — узкой полосе, простирающейся от полюса до полюса. На всем его протяжении температуры остаются терпимыми. Здесь вы найдете города, которые могут поспорить с таковыми на самых цивилизованных из миров, помпезные бары, рестораны и прочие развлекательные учреждения. Многие из них блистают роскошью, и, без сомнения, все они могли бы быть отмечены знаком «Общество помощи путешественникам рекомендует».

Вдали от этих популяционных центров можно найти лишь ту скудную сельскохозяйственную промышленность, которую способна поддерживать эта планета, и два внутренних моря, питаемых снежными полями темной стороны. Моря окружены весьма привлекательными центрами отдыха. Цены становятся тем выше, чем ближе вы подходите к солнечной стороне; они растут вместе с температурой воды и средним уровнем инсоляции. Разборчивые отдыхающие предпочитают так называемый закатный пояс, где солнце находится так близко к горизонту, что небо постоянно играет оттенками красного, демонстрируя вечно меняющиеся картины природной красоты…

[Я опустила несколько параграфов, не относящихся к рассказу о путешествиях.]

Обращенная к солнцу и темная стороны Адумбрии мало что могут предложить взыскательному путешественнику, так как состоят преимущественно из территорий с опасными для жизни экстремальными температурами. Несмотря на это, некоторые мужественные (возможно, безрассудно мужественные!) личности умудряются влачить там существование в охоте на местную фауну, приспособленную к подобным суровым условиям, в добыче полезных минералов и прочем труде — главным образом, ремесленном.

Глава вторая

Одно могу сказать в пользу врагов: они делают жизнь интереснее!

Гильбран Трус. Собрание сочинений

Дурное предчувствие грызло меня все время, пока «Благоволение Императора» пробивало свой путь через варп. Но чем ближе была цель, тем сильнее мне казалось, что опасения надуманны и вояж может сложиться для нас удачно. Переход обратно в материальную вселенную произошел без неприятностей, и систему Адумбрии мы обнаружили свободной от каких-либо мародеров-еретиков. Единственными кораблями, приветствовавшими нас, были весьма изумленный нашим появлением патрульный катер и преследуемый им торговец, которому как раз хватило времени, чтобы предложить нам разнообразные развлекательные продукты сомнительного происхождения, прежде чем экипаж катера пошел на абордаж и конфисковал весь груз.

Кратко говоря, к тому времени, как мы достигли собственно орбиты Адумбрии, я был почти убаюкан чувством ложной безопасности, которое в большинстве случаев прочно сдерживается моей врожденной паранойей.

— Интересное местечко, — произнесла Кастин, присоединившись ко мне возле панорамного окна палубы отдыха правого борта.

Я кивнул, все еще погруженный в размышления о лежащей внизу планете. За годы мотаний по Галактике я повидал много миров, и мне предстояло повидать еще немало, прежде чем добраться до почетной отставки, но не многие из них так запали мне в память, как Адумбрия. Не то чтобы она была особенно прекрасна, нет… В ней было некое вызывающее величие, словно в увядающей даме, отказывающейся признавать течение лет.

К тому времени наш десантный корабль уже присоединился к скоплению торговых судов. Они, по вполне естественным причинам, сбились поближе к той точке, где пересекались экватор и теневой пояс[137] — всего в нескольких километрах над планетарной столицей, что носила не особенно вдохновляющее название Едваночь[138]. К моему удивлению, взор наблюдателя каким-то естественным образом скользил от яркой стороны планеты — как я и думал, она первой бросалась в глаза — к неожиданно тонкой привлекательности стороны темной. Она же была далека от той непроницаемой, укутывающей все черноты, которую я ожидал увидеть. Вместо этого она сияла едва различимым голубым блеском отраженного звездного света. Равнины, покрытые мерцающим льдом и снегом, простирались на все полушарие. Чем дольше я вглядывался, тем более различал едва уловимые градации теней и фактур — сотни оттенков в этом, на первый взгляд одинаковом, сиянии, порожденном многократными отражениями света от гор, каньонов и еще неведомо каких неровностей рельефа.

— Будет неплохо спуститься туда, — добавила Кастин, проследив направление моего взгляда.

Это, конечно, оставалось вопросом личных предпочтений. Я никак не мог привыкнуть к сильному холоду, в котором мои вальхалльские коллеги, кажется, только и стремились находиться. Ломящую кости температуру, ожидавшую нас по высадке, я предчувствовал даже с меньшим энтузиазмом, чем надвигающийся флот Хаоса.

Но, надо отдать должное вальхалльцам, я ни разу не слышал, чтобы они жаловались на излишнюю, по их мнению, жару, которую они нередко встречали в тех местах, куда прибывал наш полк. Так что и я не собирался подрывать свою репутацию, не говоря уже о командном авторитете, проявляя меньше стоицизма, чем они сами.

— Я уверен, все солдаты чувствуют то же, — только и сказал я.

Мы провели несколько зимних сезонов на более умеренных планетах за последние годы, но не посещали ледяного мира со времени нашего краткого и столь внезапно свернутого пребывания на Симиа Орихалке. Но здесь-то, на темной стороне Адумбрии, будет достаточно холодно, чтобы вальхалльцы смогли почувствовать себя как дома.

Легкая вибрация тронула плиты палубы — настолько привычная, что мы даже не отметили ее сознанием. Но мы все равно обернулись, чтобы поглядеть, как один из десантных кораблей заскользил от корабля вниз, к планете. Его двигатели на секунду ярко вспыхнули, когда он подкорректировал курс и тут же затерялся среди бесчисленного множества других шаттлов. Под нами лежал звездный порт. Резкие, четко различимые булавочные пятнышки света на орбите были крупными судами — в основном торговыми, поскольку Живан оставил ядро наших военных кораблей в заслонной линии на внешних границах системы. Не считая «Благоволения Императора», единственным судном из нашей защитной флотилии, который добрался до самой Адумбрии, был линейный крейсер «Несокрушимый». Лорд-генерал выбрал его транспортом для себя и старшего командного состава[139].

Я попытался различить этот корабль с наблюдательной палубы, когда взошел на нее, но расстояние делало мою затею безнадежной. Вскоре я оставил ее и занялся изучением того мира, который нам предстояло защищать.

— Похоже, нашим талларнским друзьям тоже не терпится оказаться там, внизу, — отметила Кастин, проводив взглядом шаттл.

Тон ее оставался нейтральным, но подтекст был ясен: полковник не меньше моего радовалась, что они отбыли восвояси. За месяц или около того, что мы пересекали варп, наш полк проводил время, вызывая попутчиков на разнообразные рискованные состязания. 425-й бронетанковый с головой бросился в эти социальные отношения. Именно такого энтузиазма и следовало ожидать от людей, которым выпала удача делить десантный корабль с воинской единицей, набранной в их родном мире и вдобавок состоящей в основном из женщин. Другие наши соседи — кастафорейцы прилагали все усилия, чтобы удержать марку перед полком закаленных в боях ветеранов. Если сделать скидку на наш опыт, это им удавалось вполне удовлетворительно. Талларнцы же всю дорогу сторонились воинских забав; их понятие о приятном времяпрепровождении, очевидно, заключалось в нескончаемых, невероятно тягомотных молитвенных собраниях.

Впрочем, по-настоящему холодными наши отношения стали лишь в тот день, когда талларнцы отказались участвовать в межполковом боевом состязании — по той причине, что 597-й включил в свою команду нескольких женщин. Это, как донес до нас полковник Асмар, было «непристойно». Естественно и неудивительно для всех, кроме Асмара и, вероятно, Бежье, их полковой чемпион, едва он появился на палубе отдыха, был вызван на импровизированный поединок в неформальной обстановке. Я должен отметить с изрядной степенью удовольствия, что капралу Маго, веселой симпатичной женщине, едва достававшей противнику до подбородка, не потребовалось много времени, чтобы раскатать пустынного воина в лепешку. Она затратила едва ли несколько секунд — и тот оказался распластанным у ее коленей.

Бежье, понятное дело, вышел из себя. Он ворвался в мою приемную, вопрошая, что я собираюсь предпринять по этому поводу.

— Да ничего, — таков был мой ответ. Я сопроводил его обезоруживающей улыбкой и предложил гостю самый неудобный стул. — Потому что уже разобрался с этим вопросом.

Я обернулся к Юргену, моему пахучему, но абсолютно незаменимому помощнику:

— Юрген, не будете ли вы так любезны принести комиссару Бежье немного чайку? Он, кажется, слегка возбужден.

— Пожалуйста, не утруждайте себя. — Комиссар немного побледнел, ибо ему представилась возможность насладиться букетом ароматов моего помощника.

Несомненно, аппетит Бежье был теперь изрядно подпорчен.

— О, это нетрудно, — заверил я. — Я обычно как раз устраиваю себе небольшой перерыв на чашечку в это время. Два прибора, пожалуйста, Юрген.

— Да, комиссар. — Юрген отдал честь столь же неловко, как делал это всегда, и вразвалку вышел.

Каким-то образом он умудрялся выглядеть так, будто его форма нигде не прикасалась к телу — за что ее вряд ли можно осуждать, учитывая наплевательское отношение моего помощника к личной гигиене и донимавшие его приступы псориаза.

На лице Бежье, провожавшего Юргена взглядом, читалось отчаянное недоверие собственным глазам.

— Почему, во имя Императора… — (будь я проклят, если он не осенил себя знамением аквилы, произнося Святое Имя) — почему вы терпите настолько грубое отсутствие выправки? Да этот солдат заслуживает позорного столба!

— Юрген, знаете ли, особенный случай, — сказал я.

Насколько особенный, я, конечно, не собирался раскрывать. Эмберли настоятельно рекомендовала нам обоим не привлекать ничьего внимания к удивительным способностям моего помощника[140], да и сам я отнюдь не искал внимания каких-либо других инквизиторов, кроме нее.

Бежье глядел на меня с недоумением, но комиссарский этикет требовал, чтобы он уважал мое мнение во всем, что касалось полка, чью мораль мне было поручено поддерживать. Так что ему пришлось опустить дальнейшие вопросы. Для того чтобы Бежье не смог предположить и распустить в качестве слухов какие-либо дурные или попросту гнусные причины, я решил подкинуть ему немного правды:

— Несмотря на его внешний вид, это замечательно способный и надежный помощник, а его верность Императору горячее, чем у всех, кого я встречал в своей жизни.

По правде-то говоря, Юрген был единственным человеком во всей Галактике, которому я с полным доверием подставил бы спину, а его бдительность спасала мне жизнь больше раз, чем могло уместиться в памяти.

— Я считаю, что это имеет большее значение, чем тот факт, что он держится немного неопрятно, — закончил я.

Назвать Юргена немного неопрятным было все равно что сказать: «Абаддон Опустошитель иногда бывает сердит по утрам». Но я знал, что легкомысленный тон был вернейшим способом досадить Бежье. Я хорошо изучил этого человека (что легко ожидать от того, кто не раз оставлял неприятные сюрпризы на его койке в Схоле) и с хорошо скрываемым удовольствием заметил, что и теперь его губы раздраженно поджались.

— Это, конечно же, ваше решение, — произнес он так, будто до сих пор старался не вдыхать дурной запах.

Буквально через мгновение ему пришлось заняться этим, поскольку Юрген вернулся с подносом, на котором разместились две чашки и исходящий паром чайник. Юрген разлил напиток по чашкам; я втайне веселился, глядя, как Бежье морщится, но все же принимает от моего помощника сосуд. Лишь затем я поднял свой:

— Благодарю, Юрген. Пока что все.

— Да, комиссар. — Он шлепнул на стол планшет данных, который принес вместе с чаем. — Когда найдете минуту, взгляните: вам сообщение от лорда-генерала.

Бежье отхлебнул из чашки и едва не подавился, хотя Юрген и его аромат уже покидали комнату.

Я сочувственно кинул:

— Прошу прощения, мне следовало предупредить вас. Ко вкусу танны нужно привыкать постепенно.

— Вы не собираетесь читать сообщение? — спросил он.

— Это не срочно, — кинув взгляд на экран планшета, заверил я.

Бежье взглянул на меня осуждающе:

— Все, что доводит до нашего сведения лорд-генерал, является срочным.

Я пожал плечами и повернул планшет так, чтобы Бежье мог его прочесть.

— Лорд-генерал только хочет узнать, найдется ли у меня свободное время для того, чтобы перекусить вместе и перекинуться в регицид, когда спустимся на поверхность, — сказал я. — Не думаю, что ему важен немедленный ответ.

Выражения, которые стремительно сгоняли друг друга с лица Бежье, были бесценны для наблюдения: шок, недоверие, неприкрытая зависть и, наконец, тщательно изображенная нейтральность.

— Я не знал, что вы лично знакомы.

Я вновь пожал плечами — столь небрежно, как только мог:

— Мы пару раз сталкивались и, кажется, неплохо ладим. Я, честно говоря, думаю, что ему приятна возможность отдохнуть в компании человека, не принадлежащего к командной вертикали. Для него было бы неподходяще проводить время в компании гвардейских офицеров, в конце концов.

— Полагаю, что так, — пробормотал Бежье.

Откровенно говоря, я думаю, что это и было основной причиной, почему Живан заинтересовался моей карьерой и взял привычку время от времени приглашать меня на ужин[141].

Бежье сделал еще один осторожный глоток танны и кинул на меня взгляд сквозь пар:

— Должен сказать, ты удивляешь меня, Кайафас.

— Это почему же? — спросил я как можно спокойнее, не позволяя ему такого удовольствия, как разглядеть во мне раздражение оттого, что он снова назвал меня по имени.

— Я ожидал, что ты изменишься сильнее. — Бежье озадаченно нахмурился и стал похожим на ребенка, у которого болит животик. — Все эти почести, все славные дела во имя Императора…

В действительности-то все они были совершены во имя того, чтобы уберечь собственную шкуру. Но знать об этом никому не полагалось — и в первую очередь, разумеется, Бежье.

— Я, конечно, слышал обо всех твоих подвигах, — продолжал он, — но никогда не понимал, как такой бездельник, как ты, мог совершить даже малую их часть?

— «Император защищает», — процитировал я с непроницаемым лицом.

Бежье благочестиво кивнул:

— Конечно, так и есть. Но ты, кажется, получил особое благословение. — Он нахмурился еще сильнее, как будто и впрямь был младенцем и к тому же готовым срыгнуть[142]. — Я осознаю, что не вправе оспаривать Божественное Провидение, но я просто не понимаю…

— Почему именно я? — закончил я за него, и Бежье кивнул:

— Я бы не выразился так прямо, но… да. — Он развел руками, плеснув танну себе на манжет. — Тебе перепало столько божественной милости. Император протягивал тебе руку столь часто, но ты остаешься таким же легкомысленным. Я бы, честно говоря, ожидал большего благочестия.

Вот в чем было дело, оказывается! Он был взбешен и морально уязвлен тем, что его старый недруг-разгильдяй из Схолы достиг столь большого успеха и славы, в то время как сам Бежье застрял на посту, с которого не видно пути к продвижению, с кучкой ребят, таких же унылых, как и он сам. Зависть, черная зависть, если говорить другими словами. Я только пожал плечами:

— Императору вроде бы все равно. Не вижу причины, почему это должно волновать тебя. — Я глотнул чаю и наградил собеседника своей лучшей открытой, дружелюбной, посылающей взорваться на фраг-гранате улыбкой.

Он только похватал воздух ртом.

— Еще что-нибудь?

— Да. — Он вынул планшет данных и протянул его мне. — Это копия дисциплинарных слушаний против солдата Хунвика.

Это имя мне мало что говорило до тех пор, пока я не прочел обвинения, перечисленные в верхней части страницы. Тогда я понял, что это, должно быть, тот мужчина, на которого набросилась Маго.

— Нападение на старшего по званию? — миролюбиво заметил я.

Бежье оскалился:

— Эта, солдат… из вашего подразделения был в ранге капрала.

Забавно, как он не смог заставить себя сказать «женщина». Почему-то это злило его больше, чем тот факт, что их полкового чемпиона побили. Я кивнул:

— И по-прежнему остается.

Его глаза сузились, пока я продолжал изучать планшет.

— Я, впрочем, вижу, вы не стали применять по данному обвинению высшую меру.

— Этому были смягчающие обстоятельства, — произнес Бежье с явным оправданием в голосе.

Я кивнул:

— Вполне верю.

Зная Маго, я не сомневался, что именно она ударила первой. И вероятно, не один раз. Мари Маго была отчаянной женщиной, слова «перегнуть палку» могли разве что выразить ее повседневное состояние.

— Я так понимаю, он в данный момент отдыхает в лазарете?

— Насколько это возможно, да, — напряженно ответил Бежье.

— Хорошо. Не будете же вы пороть солдата за драку, если он не может даже стоять, а? Передайте ему пожелания скорейшего выздоровления от всего нашего полка.

Я загрузил файл себе в стол-планшет, как будто собирался его читать, и перебросил в планшет Бежье свои данные.

Бежье кинул взгляд на экран, и его челюсти сжались.

— Вот как вы с этим разобрались, да? Возвращена к служебным обязанностям после вынесения выговора?!

Я кивнул:

— Маго недавно назначена ПРО[143]. Солдаты только начали к ней привыкать. Реорганизация сейчас, когда мы готовы вот-вот приступить к боевым действиям, подорвала бы эффективность отряда до неприемлемого уровня.

— Ясно. — Его взгляд стал жестким. — Еще один особый случай.

— Определенно, — согласился я.

В очередной раз я не намеревался рассказывать Бежье, насколько особый был случай с Маго. Официально наше бегство с Медной Обезьяны было подано как славная, хотя и чуть более шумная, чем следовало, победа над зловредными грязными зеленокожими. Эмберли весьма ясно дала понять, что гнев Инквизиции падет на любого, кто решится выдохнуть хоть одно слово о том, что еще мы там обнаружили. Я знал ее достаточно хорошо, чтобы понять: она не разбрасывается напрасными угрозами.

Но факт оставался фактом: Маго, тогда еще простой солдат, прошла вместе со мной через гробницу некронов. И выбралась из гробницы она в том же здравом уме, в каком туда попала (пусть кто хочет, тот и болтает, что ума у нее и прежде-то было немного). Гвардии нужны были солдаты такого калибра. Если мне требовалось объехать по кривой несколько пунктов правил для того, чтобы такие люди, как Маго, по-прежнему стояли между мной и тем, что варп еще мог выблевать на нас, я готов был сделать из устава оригами и даже не поморщиться.

— Тогда наши совместные дела завершены. — И Бежье засунул планшет данных под шинель.

Без сомнения, ему чудился призрак совершенно неподобающих отношений между солдатом и комиссаром. Вероятно, это только прибавило его очевидной зависти ко мне — и, разумеется, совершенно напрасной. Во-первых, я не был настолько глуп, во-вторых, предпочтения Маго лежали в другой стороне. И наконец, что особенно важно, место смертельно опасной женщины в моей жизни уже было занято[144].

— Полагаю, да, — ответил я и отвернулся.

Если бы я в то время представлял себе, насколько большую враждебность разжигаю в нем и, как следствие, в талларнцах, я бы вел себя намного дипломатичнее, можете быть уверены.

Но я об этом даже не догадывался. Провожая взглядом улетающий транспорт с талларнцами, я испытывал лишь чувство облегчения. «Вряд ли, — думал я, — в обозримом будущем мне придется снова видеть этого человека..»

Но, как я отмечал более чем единожды, у Императора отменное чувство юмора.

Первая стадия нашей высадки прошла так же гладко, как первый глоток амасека пятидесятилетней выдержки. Мы были вторым полком, которому надлежало пройти эту процедуру. Десантные корабли прибыли за нашими солдатами и оборудованием сразу как только талларнцы вычистили оттуда свои пожитки. Наши грузовики и «Химеры» с пыхтением двинулись вверх по грузовым пандусам; ангар в считанные секунды наполнился бодрящей вонью сгоревшего в двигателях прометия. Высокий потолок эхом возвратил ругательства отрядных руководителей, которые быстрым шагом гнали своих людей в пассажирские отделения.

Юрген, как и всегда, сам увязал наши вещи с обычной для него сноровкой, и мне оставалось только расслабиться и наслаждаться зрелищем.

А посмотреть было на что. Хорошо обученное гвардейское подразделение на погрузке работало подобно очень сложным, избыточно роскошным часам. Почти тысяча человек суетились в одном месте, размещая оборудование, перенося его, теряя и снова находя. Люди путались друг у друга под ногами каким-то волшебным образом, который позволял все задачи выполнять четко и в срок. Со своего наблюдательного поста на галерее, проходящей над основной палубой ангара, я мог видеть, как машины и солдаты толпятся на обширной металлической равнине, простирающейся почти на километр в длину. На том ее конце застыли в терпеливой очереди десантные катера, уменьшенные перспективой настолько, что самые дальние приобретали размер игрушек[145].

— Я разместил наши вещи в передовом шаттле, комиссар. — Голос Юргена, предваряемый его характерным букетом запахов, вторгся в мои мысли.

Я привычно кивнул:

— Благодарю вас, Юрген. Вы готовы к отправлению?

— Готов, когда пожелаете, сэр.

— Ну что же, тогда можем приступить, — заключил я.

И тотчас волны дурного предчувствия заколыхались где-то в желудке. Лететь вниз — хуже ничего не придумаешь. Здесь, в громадном чреве звездного корабля, легко поддаться иллюзии безопасности. Внизу, на планете, нам придется нервно грызть ногти в ожидании начала боевых действий (по крайней мере так мне думалось в тот момент). В полете между этими двумя пунктами мы беззащитны; и слишком часто за время службы подо мной сбивали летающие суда.

Я активировал микрокоммуникатор:

— Полковник, я собираюсь занять место на высадку.

— Император в ноги, комиссар. — Голос Кастин звучал отстранение, как и должен был в данный момент, когда ей приходилось жонглировать десятком миниатюрных кризисных ситуаций одновременно. — Увидимся внизу.

— Будем вас ждать, — заверил я ее.

Либо она, либо Броклау воспользуются первой возможностью для спуска, едва нагрузка на обоих хоть немного уменьшится. Оставшийся командир спустится на последнем шаттле, дабы убедиться, что вся высадка до конца прошла гладко. Протокол запрещает полковнику и его заместителю лететь на одном десантном корабле, если только не произошло чего-то из ряда вон выходящего и ужасающе неправильного; в таком случае врагу понадобится всего один удачный выстрел, чтобы эффектно обезглавить все подразделение.

Я же по давней привычке занимал первый из отправляющихся шаттлов. Это, само собой, работало на мою репутацию, ради которой я усердно делал вид, что веду людей за собой, находясь в первых рядах. Не менее важным было и то, что это позволяло мне занять лучшие апартаменты везде, куда бы нас ни забрасывало.

— Комиссар! — Лейтенант Сулла, один из наиболее энергичных и раздражающих командующих взводами[146], приветствовала нас, когда мы с Юргеном взбежали по погрузочному пандусу.

Я походя отсалютовал ей, пробираясь между двумя рядами «Химер», которые к тому времени были уже аккуратно припаркованы и закреплены. Без особого удивления я отметил тот факт, что все они были повернуты носом к выходу, готовые к быстрому выдвижению, и удовлетворенно кивнул. Вынужден признать, что вся докучливость Суллы не мешала этой женщине быть толковым командиром.

— Приятно удивлена видеть вас здесь.

— Могу сказать то же самое, — ответил я так дипломатично, как только мог. — Я полагал, что на этот раз первой идет пятая рота.

Обычно каждая из четырех наших пехотных рот поочередно высаживалась на планеты первой. Официально — для того, чтобы ни одна из рот не могла собрать всю славу, каждый раз первой вступая в бой, а с более прагматических позиций это значило, что ни одна из них не будет истощена большими потерями.

Это было бы вредно и для боевого духа: в такую несчастливую роту каждый раз вливалось бы большее, чем обычно, число свежих рекрутов.

Третья же рота, наше подразделение логистики и поддержки, обычно дожидалась, пока зона высадки не становилась достаточно безопасной усилиями остальных.

Сулла только пожала плечами:

— С их посадочной лоханью что-то не в порядке. Техножрецы все еще осматривают ее.

Я повернул голову к иллюминатору, бросил взгляд вдоль ряда машин и мельком заметил фигуры в белых робах, которые суетились взад-вперед вокруг открытого грузового люка одного из шаттлов.

— Обратная выгрузка заняла бы целую вечность, — продолжала Сулла, — так что им придется отсиживаться, пока не починят.

— А вы оказались следующим шаттлом, который должен был отправляться?

Сулла с энтузиазмом кивнула:

— Повезло, а?

— Даже очень, — подтвердил я, направляясь в пассажирское отделение.

Вряд ли вам приходилось когда-либо об этом задумываться, но первое, что замечаешь, когда всходишь на борт полностью загруженного десантного катера, — это запах. Служа бок о бок с Юргеном все это долгое время, я стал на удивление терпимым к подобным вещам, но двести пятьдесят пехотинцев, набитых в замкнутое пространство, делали атмосферу в нем крайне насыщенной, позвольте уж вас заверить. Особенно если это были вальхалльцы, оказавшиеся в условиях, которые любой другой счел бы лишь умеренно теплыми, да еще и нервничающие перед высадкой. Проходя по дорожке между рядами сидений и аварийных сеток, я очень старался, чтобы лицо не выдавало моих ощущений.

Второе, что вы замечаете, — это шум. Из гула разговоров почти ничего нельзя вычленить, и он достаточно силен, чтобы поглотить любое сказанное вам слово, если только вы не видите губ того, с кем пытаетесь разговаривать. Несмотря на это, я не забыл встретиться глазами с теми солдатами, мимо которых проходил, а также выдать несколько банальностей касательно чести и долга. Казалось, сам по себе тот факт, что я снизошел до солдат, будто бы волнами от маленьких брошенных в пруд камешков распространял по шаттлу спокойствие и уверенность.

Куда бы я ни кинул взгляд, везде были серьезные мужчины и женщины; они сжимали вещмешки, проверяли лазерные ружья либо же вчитывались в свои простые учебники, ища в них вдохновение и забаву. Несколько особенно закаленных вояк растянулись, насколько возможно, в своих обвязках, урывая немного лишнего сна или притворяясь спящими, — что, как я полагаю, было одним из способов держать тараканов[147] в узде.

Мне удалось скинуть Суллу с «хвоста», когда мы проходили расположение ее взвода. Она заняла свое место, я же устроился на своем — в передней части пассажирского отделения, возле двери на летный мостик. Со времени нашего несколько ускоренного спуска на Симиа Орихалку я приобрел привычку усаживаться достаточно близко к летному отсеку, чтобы иметь возможность вмешаться лично, если у пилота начнут сдавать нервы. Но в этот-то раз, я надеялся, у меня не будет нужды вламываться туда…

— Комиссар. — Капитан Детуа, ротный командир, вежливо поклонился и продолжил обсуждать со своим заместителем какие-то административные мелочи.

Я ответил тем же жестом и пристегнул аварийную сетку. Спустя мгновение легкая вибрация проникла сквозь корпус корабля и каркас моего сиденья. Я повернулся к Юргену и обнадеживающе подмигнул ему. Он кивнул, до белизны сжимая кулаки. Очень немногие вещи в Галактике, казалось, волновали этого человека, но путешествие на шаттле или атмосферном летательном аппарате определенно было одной из них. Я находил некоторую иронию в том, что воин, который не морщась глядел в лицо некронам и демонам, мог быть настолько выбит из колеи чем-то обыденным, но, полагаю, у каждого из нас есть своя ахиллесова пята. Слабым местом Юргена была склонность к тошноте при качке, и она проявляла себя каждый раз, как только мы входили в атмосферу. К счастью, перед высадкой он обычно завтракал очень легко, похоже смутно ощущая тот факт, что, сблевав, подорвет достоинство, которое ожидалось от комиссарского помощника.

Знакомое проваливающееся чувство в животе подсказало мне, что мы наконец оторвались от десантного корабля. Буквально через мгновение включились основные двигатели, выдав мне легкий пинок под зад.

Не имея лучшего развлечения, я подумал, что могу тоже перехватить какого-никакого отдыха, и уже было закрыл глаза. Спустя несколько мгновений меня разбудил толчок. Я принял его сперва за обычную качку, болтающую шаттл всякий раз, когда тот входит в атмосферу.

— Комиссар, — это все же оказался Детуа; он осторожно тряс меня за плечо, — простите, что беспокою, но, полагаю, вам стоит послушать.

— Послушать что? — спросил я и почувствовал, как ладони начали тихонько зудеть. Знакомое ощущение: они часто так делают, когда дела готовы пойти вразнос.

Вместо ответа Детуа постучал по микрокоммуникатору у себя в ухе.

— Перейдите на канал Д, — подсказал он.

Я приподнял бровь: это была командная частота, выделенная талларнцам, и обычно нам не было никакой нужды прослушивать ее.

— Я хотел узнать, как у них проходит высадка, чтобы они не оказались у нас под ногами, когда мы спустимся. — Детуа выглядел совершенно нестесненным, очевидно составив о пустынных воинах столь же низкое мнение, как и остальные из нас. — Впрочем, по крайней мере после высадки они будут торчать на другой стороне планеты, что уже неплохо…

— И?.. — спросил я, настраивая собственный коммуникатор.

Детуа смахнул с глаз белокурый локон.

— Основная их масса покинула звездный порт. Но те, которые замешкались, похоже, наткнулись на какие-то неприятности.

К тому времени я и сам мог это слышать. Мне ничего не оставалось, как согласиться с выводом капитана. Выходило так, что командная единица Асмара и приличное число других находились в разгаре перестрелки. С кем — оставалось только гадать.

— Лучше бы нам приготовиться к высадке по-горячему, — произнес я, и Детуа кивнул.

Пока он начал раздавать приказы, я вновь настроил микропередатчик на контрольную частоту звездного порта. Она казалась совершенно запруженной паникующими голосами.

— Повторите! — Голос нашего пилота звучал непонимающе, что совсем нехороший признак, когда речь идет о ветеране флота с Император знает сколькими боевыми спусками за плечами.

Ему отвечал сдавленный, дрожащий голос:

— Повторяю: отмените посадку. Оставайтесь на заданной высоте до того момента, пока мы не поймем, с чем имеем дело.

— Идите подорвитесь!

Крепкий ответ пилота вызвал у меня глубокое облегчение. Следовать предписанию из контрольной башни было все равно что тащить за собой вывеску «Сбивайте нас». Наилучшей возможностью уцелеть было как можно быстрее достичь земли, высадить солдат и найти им что-нибудь, по чему можно пострелять.

— Следуйте инструкции, или вам будет предъявлено взыскание. — Голос, казалось, вот-вот сорвется; без сомнения, день у его обладателя совершенно не задался.

Ну что же, я собирался его еще немного подпортить. Используя комиссарские права доступа, я вклинился на канал.

— Это комиссар Каин из пятьсот девяносто седьмого, — произнес я. — Наш пилот действует с полного разрешения комиссариата. Мы заходим на посадку, и любая дальнейшая попытка помешать нам вступить в бой с врагами Императора будет расценена как предательство. Это ясно?

— Абсолютно! — радостно согласился пилот.

Диспетчер, видимо, проглотил язык, потому что все передачи с вышки внезапно прекратились.

— Лучше держитесь там, в трюме! — передал пилот. — Снижаемся быстро и жестко.

— Принято, — ответил я, убедился, что аварийная упряжь полностью затянута, и переключился на общую частоту, чтобы предупредить всех остальных о том же.

Юрген выглядел даже несчастнее обычного, так что я сам затянул его ремни, и в следующий же миг десантный катер решил почувствовать себя сбрасываемой капсулой и вошел в головокружительное пике вниз, к поверхности планеты.

— Известно, кто это там создает проблемы?

— Талларнский командный отряд и один из их взводов прижали к земле, — ответил Детуа, доставая планшет данных, на котором демонстрировался план звездного порта. — Похоже, они попали в засаду, когда только покинули основную грузовую зону.

Я изучил схему. Не отрицаю, на ней нашлось вполне приличное место для засады. Талларнцы оказались зажаты между стеной, преходящей по периметру, и комплексом складов, которые заставили бы их разделить силы, а затем направили по легкопростреливаемым участкам, если бы они попытались прорваться.

Я постучал по линии, изображающей стену.

— Почему они просто не пробьют эту штуку и не отступят через посадочные площадки? — спросил я.

Детуа пожал плечами:

— Она тридцать метров выстой и десять толщиной. Предназначена, чтобы выдержать взрыв рухнувшего шаттла. Ничего из того, что у них есть, не оставит в ней даже зарубки.

— Роскошно, — отметил я.

Значит, если мы приземлимся на одной из посадочных площадок, то не сможем прийти им на помощь, без того чтобы угодить в бутылочное горлышко ровно в тех же воротах, в которых и талларнцев поджидала засада. Мы ввалимся в ту же самую ловушку. Но мое высокомерное отклонение возражений портового чиновника приговорило нас все-таки действовать, несмотря ни на что. В данный момент новость о том, что прославленный комиссар Каин спешит на помощь к попавшим в беду солдатам, вероятно, обошла уже половину города, так что вариант бросить Асмара и его людей полоскаться под огнем отпадал.

Если только я хотел остаться в списке приглашенных на ужин к лорду-генералу — а быть навеки отстраненным от кухни его шеф-повара было бы для меня жестоким ударом, — мне необходимо было срочно что-то придумывать. Я быстро оглядел схему прилегающих территорий:

— Что это здесь?

— Монастырь, — ответил Детуа, взглянув несколько удивленно. Он вызвал данные касательно этого места. — Орден Имперского Света. — На его лице нарисовалась едва заметная усмешка. — Весьма иронично, учитывая местные особенности.

— Да, еще как, — согласился я. — Что там вокруг?

Детуа пожал плечами:

— Судя по плану города, который был на планшете с данными брифинга, овощные сады. Вы разве не читали?

Я, конечно же, не читал. Для того чтобы заполнить время на борту «Благоволения Императора», было много других занятий (в основном включавших в себя колоду карт и чужие денежки).

— Другими словами, свободное пространство, — заключил я. — Ну, или, по крайней мере, относительно свободное. Полагаю, мы только что нашли себе место для высадки. — Я передал координаты пилоту, и он принял их с неприкрытым энтузиазмом.

— По мне, так подходит, — ответил Детуа. Он вновь переключил частоты — теперь на общий командный канал. — Слушай мою команду! Приземляемся через две минуты. Будет жарко, так что не спать!

По пассажирскому отделению пронеслась рябь шевеления: солдаты натянули шлемы и загнали в лазерные ружья свежие батареи. В знак уважения к температурам, которые мы ожидали встретить на поверхности теневой зоны, воины оставили шинели и меховые шапки в вещмешках, но в большинстве, как я с облегчением заметил, по привычке не стали снимать легкую броню. Это было отлично. Мне это говорило, что они оставались подтянуты, несмотря на то что ожидалась рутинная выгрузка. «Что бы ни ожидало нас на планете, для врага мы сами будем куда большим сюрпризом», — подумал я с мрачным удовлетворением.

Если уж говорить о неожиданностях, то самая большая из них выпала, естественно, монахам. Наш шаттл несколько раз кренился, заставляя Юргена конвульсивно сглатывать. Затем внезапная перегрузка от включившихся посадочных двигателей ударила меня в основание позвоночника. Костяшки пальцев моего помощника побелели еще больше, хотя применительно к Юргену точнее было бы сказать, что их серый цвет приобрел более бледный оттенок. Затем весь корпус содрогнулся; несколько оглушительных ударов и металлический скрежет пронеслись по пассажирскому отделению, и наконец мы замерли.

Новое громкое лязганье металла и поток свежего, сладостного воздуха известили нас, что сходни опущены. С гулом, подобным прибою, накатывающемуся на побережье, вторая рота бросилась вперед, чтобы атаковать врага.

Глава третья

Для вражеского огня всегда найдется дорога.

Старая артиллерийская максима

Моим первым впечатлением, после того как я покинул шаттл, было ощущение неразберихи, хотя надо отдать должное солдатам — они включались в свои непосредственные боевые роли столь гладко, точно мы были на учениях. Отряд за отрядом разбегались широким веером, выискивая возможные неприятности и нимало не обращая внимания на квохчущих отшельников в малиновых одеяниях, которые суетились вокруг, как будто само небо готово было рухнуть на землю (честно говоря, я полагаю, что, с их точки зрения, так оно и было). Я мог только надеяться, что у большинства из них хватило ума спастись бегством, как только над головами появился наш шаттл, а не стоять и дожидаться, когда их размажет в довольно неприятную кашицу, подобную той, в которую я только что вляпался сапогом[148].

— Третий взвод погружен и готов выдвигаться, — доложила Сулла, и одновременно рев двигателей возвестил появление полудюжины «Химер».

Они лихо скатились с погрузочного пандуса правого борта и превратили то, что еще оставалось от овощных посадок, на которые мы сели, в ужасающее месиво. Сулла, голова и плечи которой были видны из башни ее командной машины, легко опознававшейся по скопищу вокс-антенн, с энтузиазмом помахала нам с Детуа, едва заметив. Я поднял руку в ответ, хотя больше для того, чтобы предупредить другие возможные ее попытки пообщаться со мной, и снова кинул взгляд на планшет данных в руках капитана.

— Враждебные единицы, похоже, сосредоточены здесь и здесь, — произнес он, вызывая значки, которые должны были отметить их позиции, на что я только кивнул. Талларнцы по-прежнему находились в окружении, но отчаянно отбивались. Сообщения, получаемые нами на тактической частоте, достаточно хорошо показывали, где находится враг, каким бы дьяволом он ни был, и где он разместил свои огневые точки. — Талларнцы вызвали свои подкрепления, но основная часть их сил уже покинула порт через главные ворота, так что…

— …так что они по крайней мере в двадцати минутах отсюда, — закончил я фразу, и Детуа оставалось только кивнуть.

Они могли бы сократить путь на добрых пять минут, если бы рванули обратно прямиком через космопорт, но тогда бы они тоже вписались в те фраговы ворота и сделали бы из себя отменную мишень, прямо-таки сидячих уток. Я прикинул расположение улиц и по едва заметному довольному ворчанию, исходившему от Детуа, понял, что тот пришел к одному со мной выводу.

— Возьмем их отсюда и отсюда. — Я указал две основные улицы, весьма успешно превращенные еретиками в настоящий односторонний тир.

Можно было без опаски ставить на то, что они расположили свою ловушку так, чтобы вырезать любых талларнцев, которые попытались бы прорваться, но будут совершенно не готовы к контратаке с противоположного направления.

Капитан снова кивнул.

— Не мешало бы нам прикрыть и фланг, — указал он.

Я согласился, так как и сам заметил возможную угрозу. Если враг узнает о нашем приближении с тыла, он может попытаться совершить прорыв налево, в город, прежде чем мы успеем зажать его между собой и талларнцами. Отступление в другую сторону для врага наглухо перекрывала стена звездного порта — в кои-то веки она играла нам на руку.

— Посылайте Суллу, — предложил я. — Ее люди готовы выдвигаться.

Силам на фланге должно было понадобиться на пару минут больше, чтобы достичь места назначения, так что имело смысл послать именно ее взвод, уже погруженный на машины и готовый прокатиться с ветерком. Вдобавок это помогло бы держать Суллу в стороне, где, как я надеялся, ее бесшабашная смелость имела меньше шансов привести к гибели кого-нибудь из наших людей.

— Я согласен, — кратко кивнул Детуа и передал командирам данные со своего планшета. — Третий взвод, держите фланг. Первый и пятый, на вас основные бульвары. Второй, по отрядам выдвигаетесь в переулки, выметайте всех, кто попытается прорваться в обход нашего основного удара. Четвертый, оцепить периметр, не выпускать никого, кто не наш, пока все не стихнет. Задерживайте всех, кто выглядит как гражданский, для допроса; любого вооруженного расстреливать!

Он был хорошим командиром, это я могу сказать точно. Командиры взводов подтвердили получение приказов, и в голосе Суллы прозвучало, конечно же, слабо, но различимое разочарование:

— А что вы, комиссар?

— Я пойду по флангу, — сказал я, осторожно взвесив все возможности.

Мне пришлось повысить голос, чтобы перекричать вой двигателей «Химер» третьего взвода, которые перепахивали монастырский сад. Ворот не было видно, но от стены, впрочем, тоже не особенно много осталось, о чем позаботилось миниатюрное землетрясение, вызванное соприкосновением пары килотонн массы десантного корабля с почвой. Основная часть храма, кажется, устояла, что я был очень рад видеть, потому как злить Экклезиархию обычно значило нарываться на такое количество унылых проповедей, сколько мне и в жизни не высидеть.

Траки командной машины Суллы вгрызлись в щебень, разбрасывая его вокруг, и вот уже «Химера» скрылась из виду. Квинтет отрядных транспортеров, подпрыгивая, устремился за ней.

Детуа посмотрел на меня с сомнением:

— Вы уверены, что это разумно?

— Вполне, — заверил я его. — Сулла хороший офицер, но иногда бывает излишне импульсивна.

Мой собеседник кивнул, лучше других осведомленный об этом ее качестве:

— Я не говорю, что она может сделать что-то опрометчивое. Для нас будет жизненно важно, чтобы она держала назначенную позицию, если только враг дернется бежать. Мысль о том, что я где-то поблизости, может ее отрезвить, если что.

По сути же, конечно, дело было в другом. Казалось, что на фланге было намного безопаснее пересидеть все происходящее, если, конечно, мы не ошибались в оценке вражеской готовности к бою. Наступать по узкому простреливаемому участку? Только если у меня не было возможности избежать этого.

— Вам придется поторопиться, чтобы догнать их, — произнес Детуа, очевидно признав мой аргумент.

— Это не проблема, — ответил я и произнес в микрокоммуникатор: — Юрген, выдвигаемся.

Вместо ответа рев мощного двигателя эхом разнесся по всему грузовому отсеку, и по погрузочному пандусу прокатилась «Саламандра», лавируя между «Химер», будто мелкий хищник между травоядных. Юрген резко затормозил возле меня, подняв тучу брызг из грязи, превратившихся в слизь овощей, и в щепки раздавив гусеницами то, что оставалось от небольшого парника. Несколько ближайших монахов, которые едва накопили смелости приблизиться и спросить, что за чертовщина происходит, снова бросились в укрытие.

— Здесь, комиссар, — доложил Юрген, по обыкновению флегматичный; лишь едва заметная гримаса, которая могла оказаться неким зародышем улыбки, выдавала то, что он рад был вновь оказаться на твердой земле.

— Отлично, — ответил я, забрался в задний отсек и проверил установленный на выносном пилоне болтер. Я обычно настаиваю, чтобы им была снабжена любая приписанная ко мне машина. Это может показаться излишним, но дополнительная огневая мощь не один раз спасала мне шею, и, кроме всего прочего, она позволяет делать вид, что я занят чем-то полезным, в то время как мы со всех ног удираем от неприятностей. — Мы присоединяемся к третьему взводу.

— Нагоним, — пообещал Юрген, давая газ мощному мотору.

«Саламандра» бросилась вперед с проворством испуганной птицебелки. Приученный за годы знакомства к уникальному, чрезвычайно энергичному стилю вождения Юргена, я сумел остаться на ногах, дав тем солдатам, которые еще не погрузились, полюбоваться на мою героическую позу в обнимку с болтером.

— Не сомневаюсь, — произнес я, еще крепче вцепляясь в пилон, пока мы перескакивали через полосу гравия, который только недавно был стеной.

Наконец мы выбрались на более ровную поверхность улицы, и лишь тогда у меня появилось время оглядеться по сторонам и кинуть первый пристальный взгляд на столицу Адумбрии. Здания, казалось, нависали низко над головой, между ними пролегали глубокие тени, подчеркнутые теплым светом, льющимся из нескольких окон. Мне предстояло изрядно приспособиться к местным условиям, прежде чем понять, что большинство из этих зданий столь же элегантны и пропорциональны, как в любом другом имперском городе, и что лишь бесконечный вечер, царящий здесь, порождает мрачные иллюзии.

Улицы показались мне удивительно пустынными. Я проверил свой хронограф и осознал-таки, что, несмотря на всепроникающий приглушенный свет, по местным часам была середина ночи[149].

Это уже было кое-что; на улицах должно было оказаться меньше гражданских, которые могли бы попасться в перестрелку. Каждый невинный слуга Императора, убитый по ошибке, — это потеря для всего Империума, и, что не менее важно, он добавляет мне на стол целую кучу бумажной работы. Но если уж говорить о них, то любой, кто услышал столь очевидные звуки битвы и до сих пор не покинул этот район, вероятно, все равно был замешан в заговоре, так что нам не приходилось особенно беспокоиться о побочных потерях. При этой мысли я воспрянул духом.

— Вот они. — Юрген прибавил газу и обогнал ошеломленно глядевшего на нас претора-мотоциклиста.

Похоже, тот собирался лично провести расследование беспорядков, что, с моей точки зрения, было похвально, но глупо. Несмотря на эту мысль, я помахал ему рукой, когда мы пролетали мимо. Несомненно, вид настигающей его громоздкой бронированной машины, не говоря уже об оказавшемся на ее заднем сиденье имперском комиссаре, был для претора настоящим шоком. Но я не зря предпочитаю «Саламандру» всем другим средствам передвижения. Мощный мотор дает ей весьма уважительную скорость; она в сочетании с выдающимися водительскими способностями Юргена не раз позволяла мне выбраться из неприятностей столь же быстро, сколь моя репутация в самый неподходящий момент была склонна меня в них заводить.

На нашу удачу, другого уличного движения мы почти не встретили. Очень редкие машины улепетывали в направлении, обратном нашему, причем на скоростях, которые, без сомнения, в любых других обстоятельствах привлекли бы внимание давешнего претора. Водителям суждено было угодить в сеть раскинутого четвертым взводом оцепления, прежде чем они смогут хоть куда-то заехать, так что я совершенно не обращал на них внимания. В любом случае я сомневался, что они будут чем-то иным, нежели казались с первого взгляда: местными рабочими поздней смены, которые заметили что-то неладное и стремились удрать как можно дальше от этих мест. Несколько наземных машин были попросту вытолкнуты на обочину; зарубки на их корпусах и злобные лица водителей служили верным свидетельством бесхитростной решимости Суллы оказаться поближе к врагу. Я уж начал думать, что и вправду принял верное решение — лично придержать ее на коротком поводке.

Юрген примерил ход «Саламандры» к скорости «Химер» и круто мотнул машину, занимая место в конце конвоя. Спустя мгновение мимо нас с воем сирены промчался претор. В первый миг я с ужасом подумал, что он собирается перерезать дорогу командной машине Суллы, чтобы попытаться оштрафовать ее. Это могло окончиться лишь тем, что он превратился бы в неприятное пятно на асфальте. Но, к моему облегчению, он покатил дальше, несомненно, чтобы лично доложить начальству о том, что творится на улицах.

— Комиссар! — Голос Суллы в моем микрокоммуникаторе прозвучал приятно удивленным.

На расстоянии я не мог разобрать выражения ее лица, когда она повернулась в башне транспорта, чтобы посмотреть в нашу сторону. Только белобрысый хвостик ее волос развевался на ветру подобно боевому штандарту. Но я мог достаточно живо представить ее белозубую улыбку.

— Похоже, раз вы здесь, нам все-таки предстоит немного размяться! — продолжала Сулла.

— Это мы еще увидим, — ровно ответил я. — Если еретики побегут — это единственное направление, по которому они могут вырваться. Сделать так, чтобы они не ушли, — вот наша главная задача.

— Можете на нас рассчитывать, — заверила Сулла.

В ее голосе звучала та самоуверенная нотка, которой я уже научился страшиться более всего, так что про себя я только вздохнул. Можно было определенно сказать, что за ней понадобится глаз да глаз.

Мы приближались к той зоне, где нам назначено было выгружаться. Транспорты по одному отделялись от колонны, направляясь в боковые улочки и внутренние дворы, дабы занять свои позиции, и вскоре наш конвой сократился до трех машин: Суллы, нас самих, и еще одной — с отрядом солдат.

— Здесь, — наконец произнес я, и Юрген, заблокировав одну гусеницу, развернул нашу маленькую «Саламандру».

Машина встала поперек проезжей части, скорострельная пушка повернулась в смутно предполагаемом направлении врага. Командная машина Суллы прокатилась вперед и стала разворачиваться, почти не давая газа двигателю. Транспорт с солдатами, вильнув влево, перекрыл встречную полосу и направил башню с установленным на ней болтером в сторону возможного движения с той стороны (которое, к счастью, уже сошло на нет). Через мгновение водитель Суллы, подав свою «Химеру» назад, вклинился точнехонько между нами и таким образом окончательно запрудил проспект.

— Мимо нас никто не пролезет! — радостно заявила Сулла.

— Да, им пришлось бы весьма постараться, — согласился я, окинув взглядом занятую нами позицию.

Мы находились на виадуке магистральной дороги; впереди и под нами расстилалась неровная пустынная местность, заполненная гравием и выброшенными отходами. Горело несколько огней, выдавая существование племени скави[150] или какого-то их местного подобия, но, кроме этого, не было ни следа какой-либо жизни.

— Первый взвод готов выдвигаться, — на тактической частоте возник молчавший ранее, но вполне знакомый голос лейтенанта Восса, всегда остающийся столь же жизнерадостным, будто Восс только что заказал еще одну кружку эля в каком-нибудь баре.

Через секунду тот же отзыв, но гораздо более сдержанно, повторил лейтенант Фарил, командир пятого взвода, подтверждая, что его солдаты готовы в неменьшей степени.

— Хорошо. Начинайте. — Детуа оставался столь же краток, как и всегда. — Император хранит.

Я напряженно ждал, нацелив болтер в направлении вероятного подхода врага.

— Лучше бы солдатам спешиться, — подсказал я Сулле и увидел, как она непонятливо нахмурилась.

— Не лучше ли им оставаться в «Химерах»? — вопросом ответила она. — На случай, если нужно будет выдвинуться на поддержку остальным?

Я-то думал о другом: если солдаты окажутся пешими в нужный момент, Сулла не сможет бросить их в горячечную атаку, порожденную секундным порывом. Я изобразил, будто взвешиваю ее аргумент.

— Это возможно, — наконец произнес я. — Но мы потеряем не более нескольких секунд на обратную погрузку. А если враг все же попробует прорваться мимо нас, я хотел бы, чтобы все были готовы.

— Да, вы правы, несомненно, — кивнула она, почти сумев скрыть досаду.

Отряды начали выгружаться, занимая позиции за машинами и везде, где только могли найти укрытие. Я не преминул кивнуть Лустигу — руководившему ими сержанту, на чей профессионализм, как я знал по долгому знакомству, можно было положиться совершенно и полностью:

— Сержант.

— Комиссар, — кивнул он в ответ и со сноровкой, неизменно внушавшей мне уверенность, продолжил работу, убеждаясь, что все подчиненные ему солдаты готовы к бою. — Семь Несчастий, поставь своих людей справа! Я хочу, чтобы у вас и первого отряда были перекрестные линии огня.

— Серж. — Капрал Пенлан, кивнув, приступила к размещению своей огневой команды.

Совсем недавно, тем же приказом, что и Маго, повышенная в звании, она весьма неплохо входила в роль ПРО, несмотря на свою репутацию быть склонной ко всяческим происшествиям, что и закрепилось в ее прозвище. Так как солдаты всегда остаются верны своим поверьям, боевой дух в ее команде был необычайно высок. Подчиненные, кажется, полагали, что такой командир отвлечет на себя любое невезение, какое только может случиться, не позволив ему задеть остальных солдат.

Не имея в своем распоряжении другого занятий, мы ждали. Треск ружейного огня вдалеке все нарастал, увеличивая и мою тревогу. Из сообщений, поступавших по каналам моего микрокоммуникатора, казалось, что дела идут хорошо. Первый и пятый взводы захватили предателей совершенно врасплох, в то время как и талларнцы с нашим вмешательством, похоже, обрели второе дыхание. На какое-то мгновение я было подумал, что все прошло так, как я и надеялся, и все враги будут уничтожены совершенно без моего участия, но, конечно же, я не принял во внимание переменчивые причуды случая.

— Цель быстро приближается, — доложила Пенлан, и я развернул болтер на несколько градусов, поймав в прицел быстро двигавшуюся точку вдалеке.

Сулла подняла ампливизор, некоторое время вглядывалась через него, а затем, опустив, покачала головой:

— Это всего лишь претор.

— Кажется, он с компанией, — добавил я, различив немного отстающую от него колонну не менее шустрых моторизированных средств.

Сулла, вся напрягшись, вновь подняла ампливизор.

— Приближается неприятель. Огонь по готовности! — скомандовал я.

Очень мило. Нетрудно понять, что же произошло. Претор наткнулся на перестрелку, его заметили, и вражеский отряд погнался за ним, чтобы не допустить его обратно с докладом о положении дел. А теперь эта саранча налетала на меня.

— Постарайтесь не зажарить претора, — добавил я.

Если у него имелась какая-то информация о том, что происходит, надо было все же дать ему возможность таковой поделиться.

К этому моменту претор уже приблизился достаточно, чтобы его можно было разглядеть невооруженным глазом, да и преследователи стали видны куда подробнее. Представляли они в своей основе пестрое собрание наземных машин и легких грузовиков — всего, казалось, около десятка, — так что я было расслабился, уверенный, что мы сможем легко их одолеть. На нашей стороне было как численное преимущество, позволявшее чувствовать себя весьма вольготно, так и превосходящая огневая мощь.

— Огонь! — приказал я и, показывая наглядный пример, выстрелил из болтера по колонне машин за спиной претора.

Солдаты восприняли команду с энтузиазмом, и залп лазерных зарядов ярким блеском расцветил полумрак. Через мгновение к ним присоединился раскатистый голос автопушки, когда Юрген вскарабкался на место стрелка рядом со мной и нажал на гашетку.

Результат всего этого был более чем удовлетворителен. Машины быстро наступавшего конвоя сломали строй и рассыпались; одна из них истекала дымом. Расстояние, на котором мы вели стрельбу, оставалось крайне большим. Нам повезло, что мы хоть что-то подбили, но, с другой стороны, это ведь были гражданские машины, а не те бронированные цели, по которым мы привыкли палить. Так что даже скользящее попадание должно было вывести их из строя.

— Это заставит их задуматься, — произнесла Сулла с довольной улыбкой, в то время как претор подкатился и затормозил рядом с нами.

Он выглядел довольно бледным с лица. Я кинул на него взгляд сверху вниз и представился.

— Комиссар Каин, приставлен к пятьсот девяносто седьмому Вальхалльскому, — произнес я, стараясь выглядеть как можно дружелюбнее. — Если у вас есть какая-то информация о том, что происходит, я был бы рад ее выслушать.

— Колбе, транспортный отдел. — Претор с видимым усилием подтянулся. — В звездном порту серьезное нарушение спокойствия — как мы полагаем, бандитская разборка. Наши отряды по борьбе с массовыми беспорядками уже развертываются, но…

— Все обстоит гораздо хуже, — сообщил я. — Еретические мятежники атаковали отряд Гвардии. Но теперь все под контролем.

По крайней мере, я на это надеялся. На другом конце моста происходило гораздо больше шевеления, чем я рассчитывал, и с легкой дрожью дурного предчувствия я осознал, что каждая из машин, преследовавших Колбе, несла немало пассажиров. Было сложно с уверенностью сказать на таком расстоянии, да еще и в полутьме, но те казались разряженными, будто для какого-то карнавала. Я мысленно увеличил свой изначальный подсчет их сил по меньшей мере втрое. Начал раздаваться даже редкий ответный огонь в нашу сторону — в основном ужасно неточный, но один лазерный заряд ударил в броневую плиту, защищавшую пассажирское отделение нашей машины. Я рефлекторно пригнулся, утягивая Колбе под более надежное прикрытие:

— Юрген, прошу вас…

Автопушка взревела снова, к ней присоединились тяжелые болтеры наших двух «Химер». Это заставило еретиков взять более долгую паузу на размышление: они разбежались по укрытиям с отрадным моему глазу проворством. И в то же время все это вызывало беспокойство. Это был не тот тип поведения, который я ожидал бы от союзных Опустошителям сил. Если я ничего не путаю, они должны были любезно, чуть ли не с песнями, лететь вперед, дабы быть выкошенными нашей превосходящей огневой мощью.

— Мы закончили! — внезапно доложил громкий голос Детуа в микрокоммуникаторе. — Застигли их совершенно врасплох на обеих улицах. Талларнцы подчищают выживших.

— Хорошо, — ответил я. Это было уже кое-что, хотя я остро осознавал иронию происходящего; если бы я последовал за основной атакой, то уже был бы в безопасности. Впрочем, предаваться сожалениям было некогда. Еретики, кажется, поднакопили смелости, и несколько более сосредоточенный огонь стал осыпать нашу броню. Юрген с энтузиазмом ответил на этот вызов из своего орудия, так что я смог продолжить речь только спустя пару секунд: — Здесь легкое сопротивление.

— Нет проблем, комиссар, — встряла Сулла. — Я отправила первый и третий отряды им во фланг.

Я, конечно, был рад это услышать. Если мы сможем продержать нападающих носами в землю еще немного, то они окажутся у нас в руках.

Как раз в этот-то момент Колбе крутанулся на месте и в его груди появилась кровавая дыра. Я обернулся и увидел в нашем тылу весьма странную фигуру, целящуюся из лазерного пистолета в открытое пассажирское отделение нашей «Саламандры». Это был юноша в одежде, скроенной так, чтобы в его половой принадлежности оставалось как можно меньше сомнений. Даже то, что плотно прилегающая к телу ткань была шелком ярко-розового оттенка, мало прибавляло живописности к общей картине. Сбоку от него, и с таким же оружием, расположилась молодая женщина с волосами, окрашенными в зеленый цвет, и в костюме, состоящем из одних кожаных ремней (и добавлю, чертовски немногочисленных). Третьим был джентльмен средних лет в карминово-красной мантии. В руках он сжимал стаббер и был напомажен так, что сам по себе являлся ходячим химическим оружием.

В сумраке за ними вырисовывались фигуры других вылезающих из-под моста чудаков.

— У нас самих гости на фланге! — заорал я, одним движением поворачивая болтер.

Но враги были под самым бортом «Саламандры», и я не мог достаточно низко наклонить ствол. Я бросился в сторону как раз в тот момент, когда троица открыла огонь. К счастью, у них отсутствовало всякое понятие о том, как обращаться с оружием, так что выстрелы ушли в «молоко». Я обрушился на камнебетон проезжей полосы, инстинктивно перекатился и, вскакивая на ноги, выхватил свой верный цепной меч. Это может показаться не слишком удачным выбором против стрелкового оружия, но в сложившихся обстоятельствах я счел его наилучшим. На таком коротком расстоянии у меня было мало шансов с ходу навести лазерный пистолет. Чем быстрее я сокращу дистанцию, тем меньше шансов открыть огонь останется и у моих оппонентов.

По чистой случайности ближней ко мне оказалась девчонка. Я вдавил активатор цепного меча и, поднимая лезвие, попутно отхватил ей ногу выше колена. Она упала, фонтаном разбрызгивая артериальную кровь — и хихикая. У меня не было времени задуматься об этом, ведь в конце концов люди склонны выкидывать странные вещи в таких чрезвычайных обстоятельствах. Я уже наметил новую цель — розового мальчика. Тот наводил пистолет на Юргена, который оставил автопушку и начал поднимать свое штатное лазерное ружье, намереваясь стрелять от бедра. Но он никак не успевал это сделать, так что я дал своему помощнику лишнюю секунду, отрубив его несостоявшемуся убийце кисть. Лазерный пистолет безвредно покатился по земле, а по лицу юноши пробежал спазм экстаза.

— О да! — Этот человек явно был не в своем уме. — Еще!..

В этот момент его голова разлетелась на куски, а Юрген как раз поднял ружье.

— Нет! Теперь моя очередь! — взмолилась зелено-волосая.

Она ползла в моем направлении, оскальзываясь в луже собственной крови. Она даже приподняла лазерный пистолет, но, прежде чем успела нажать на спусковой крючок, Помадная Бомба вклинился между нами. Он поднял стаббер:

— Пожилых пропускают вперед, красавица.

— Фраг раздери, да вы все тронутые! — Я пнул его в живот, заставив рухнуть спиной на девчонку, и выхватил свободной рукой пистолет.

Однако залп быстрого огня из-за моей спины прикончил обоих. Я обернулся, ожидая увидеть бой в самом разгаре, но все уже затихло. Около десятка эксцентрично выряженных тел распростерлись на камнебетоне; выразительные кратеры ран от лазерного огня говорили сами за себя. Редких выстрелов с того конца моста и знакомого ворчания двигателей «Химер» было достаточно, чтобы понять: наш первый и третий отряды прибыли к цели и с энтузиазмом занялись подчисткой остатков нападавших.

— Как там Колбе? — спросил я, убедившись, что из наших солдат никто не пострадал.

Отрядный врач кинула на меня взгляд, недовольная тем, что ее отвлекают от дела, и снова обернулась к пациенту:

— Выживет. Его броня приняла большую часть удара.

— Отлично. Мне нужно будет его расспросить. — Я обвел взглядом разбросанные вокруг тела. — А я не думаю, что этих фрагоголовых останется достаточно много, чтобы было кого допрашивать.

Как будто подтверждая мою мысль, стрельба на противоположном конце моста внезапно стихла. Сулла радостно показала мне большие пальцы.

— Все чисто, — доложила она. — Потерь нет.

— Хорошо. — Едва я начал расслабляться, как вновь ощутил легкое сотрясение камнебетона под ногами. Я посмотрел назад, вдоль шоссе, и обнаружил еще десяток «Химер», приближающихся на большой скорости. — А это еще кто?

Ведущая машина замедлила ход, и знакомая физиономия появилась из верхнего люка, чтобы повелительным жестом велеть нам убираться с дороги.

— Освободите проезд! — заорал Бежье. — На нашего полковника напали!

— Уже все улажено, — ответил я, выходя из тени «Саламандры», чтобы он мог хорошенько меня разглядеть. Его глаза чуть не повылезали из орбит в выражении крайнего изумления, что меня изрядно повеселило. — Проверьте свой командный канал.

Бежье на мгновение прислушался к микрокоммуникатору и в досаде сжал челюсти. Мне оставалось только улыбнуться.

— Не стоит благодарности, — добавил я.

Примечание редактора

Каин, по своему обыкновению, совершенно не интересовался хитросплетениями политической ситуации на Адумбрии, как, впрочем, и всем остальным, что не касалось его непосредственно. Поэтому я решила, что нижеследующий текст может оказаться полезен в том, чтобы дать читателю более широкое представление о событиях на планете.

В отличие от большинства предназначенных для широкой публики рассказов об исторических событиях, нижеприведенный оказывается достаточно точным. Во-первых, автору в связи с двадцатой годовщиной происшедшего был предоставлен доступ ко многим официальным документам — тем из них, которые были сочтены пригодными для общественности. Во-вторых, он и сам потратил немало времени и сил, собирая свидетельства как можно большего числа непосредственных участников, переживших те события.

Из «Помрачения[151] в Едваночи: краткая история вторжения Хаоса» за авторством Дагблата Тинкроузера, 957 М41

Смерть губернатора Таркуса на 245-й день 936 М41 не могла прийтись на худшее время, ибо преставился он немногим более чем за год до того, как Великий Враг сделал свой выпад против нас. Конечно же, многие комментаторы предполагают, что это было бы слишком хорошим совпадением. Изрядное количество времени и чернил было потрачено на бесплодные измышления касательно того, существовал ли заговор с целью убийства губернатора. Поиски его возможных участников не дали никаких указаний на то, кого следует винить. Некоторые особенно убежденные сторонники теории заговора привлекают сам этот факт как бесспорное доказательство своих наиболее дерзких предположений. Они, кажется, уверены, что полное отсутствие каких-либо оснований, подтверждающих их домыслы, доказывает лишь эффективность, с которой были сокрыты все искомые улики[152].

Мы же ограничимся только несомненными фактами. В этом случае нам остается отметить, что губернатор Таркус умер по причинам, которые были определены как совершенно естественные, для человека столь преклонных годов, у коего вдобавок имелась не только жена, но и две общеизвестные возлюбленные, каждая столетием моложе его самого. Больше на этом мы останавливаться не будем.

В большинстве подобных случаев переход трона к наследнику оказался бы не очень сложной формальностью. К несчастью, Таркус почил, не оставив такового, что вызвало прикрытую любезностями, но от этого не менее лютую драку среди благородных домов Адумбрии. Ситуация была отягощена неустанным двухвековым прелюбодеянием со стороны освободившего трон губернатора. Благодаря этому обстоятельству каждый из домов располагал кандидатами, претендующими на то, чтобы считаться наследником усопшего по крови.

Для предотвращения печальной ситуации, когда ежедневные заботы по управлению целым миром со скрежетом остановятся и замрут, был наконец достигнут некоторый компромисс. Высший чин Администратума на планете был назначен планетарным регентом с широкими исполнительными полномочиями, до тех пор пока путаница претензий и контрпретензий на занятие пустующего трона не разрешится сама собой. Так как Администратум и при губернаторе выполнял большую часть реальной работы, ситуация практически не изменилась бы, если бы регента не обязали обращаться за подтверждением каждого принимаемого решения к специально созванному комитету, за которым было оставлено последнее слово. Комитет состоял из непрерывно враждующих между собой претендентов. Немногих из них можно было заставить хоть в чем-то согласиться друг с другом. Несложно догадаться, что вскоре осуществить хоть что-нибудь значительно важное на Адумбрии стало практически невозможно.

В это инертное болото и ухнули новости о том, что рейдерский флот Хаоса собирается атаковать планету. Для отражения угрозы на Адумбрию прибыло пять подразделений Имперской Гвардии и эскадра военных судов.

Не будет преувеличением сказать, что за этим последовало одно — паника.

Глава четвертая

Если не ожидаешь признательности, то реже приходится терпеть разочарования.

Эйор Дедонки. Мемуары пессимиста. 479 М41

Сомнений не остается, — произнес лорд-генерал Живан и сделал паузу, чтобы подчеркнуть важность своих слов. Его внимательный взгляд изучал присутствующих в зале совета. — Угроза вашему миру еще более велика, чем мы предполагали.

Собравшиеся представители адумбрианского общества — лучшие из лучших или, точнее, самые богатые и влиятельные (что, как я знаю по собственному опыту, вовсе не так часто идет рука об руку, как должно бы в честной и праведной Галактике) — отреагировали ровно так, как я и ожидал. У некоторых, судя по выражению лиц, внезапно открылось несварение желудка, другие мертвенно побледнели. Основная же часть продолжала пялиться на Живана с тем ничего не понимающим выражением ведомых на заклание коров, которое я привык видеть в людях, настолько привычных к лести и подхалимажу, что у них в головах просто не осталось места для изложенных прямыми словами дурных известий.

Всего их собралось здесь несколько десятков, все они происходили из местной аристократии, насколько я мог судить. Откровенно говоря, я не понимаю, какими еще заслугами, кроме этой, они обладали, чтобы попасть сюда. Возможно, отсутствием хоть какой-нибудь силы воли[153].

Единственным исключением был председатель сего собрания, которого представили как планетарного регента. Такая должность звучала для меня несколько непривычно, но я слышал достаточно, чтобы понять: по сути он является действующим губернатором этого проклятого Императором захолустья. Так что я учтиво ему улыбнулся, когда наши взгляды пересеклись, и он улыбнулся и кивнул в ответ. Либо он не был настолько склонен выделываться, как остальное сборище аристократических недоумков, либо до него дошли слухи о моей репутации. К моему удивлению, он носил мантию бюрократа какого-то высокого ранга. Возможно, он имел хоть какое-то понятие о том, как по-настоящему делать свое дело, так что я решил присмотреться к нему получше.

Имя регента, как я узнал, было Винзанд. То, что ему препоручили подобную работу, стало для него самого в каком-то роде неприятным сюрпризом, и именно этот факт показался мне наиболее утешительным. Ведь насколько свидетельствовал мой опыт, как раз тем, кто добивается власти, ее нужно давать в самую последнюю очередь.

— Вы, конечно, говорите о нападении на ваших солдат, — кивнул Винзанд, приглаживая седые, но все еще густо обрамлявшие его лицо волосы и подбирая рукава темно-красного одеяния. Казалось, оно было велико на пару размеров.

Мне это несколько неуместно напомнило Юргена, и я едва смог удержать улыбку, которая в текущих обстоятельствах была бы совершенно не к месту.

— Я надеюсь, что все раненые успешно выздоравливают? — продолжал регент.

— Именно так, благодарю вас, — произнес полковник Асмар, бросив на меня хмурый взгляд.

Я совершенно не представлял себе, отчего ему требовалось так дурно относиться к тому факту, что кто-то помешал медленному поджариванию его задницы. Возможно, его стесняло чувство обязанности этим другому полку? Но это было просто глупо. В подобной ситуации мы бы с радостью приняли помощь Талларнского полка; если их полковник предпочел бы окончить дни в качестве мишени для еретиков — что ж, дуракам закон не писан.

Конечно же, все было гораздо глубже, чем я думал. Но в то время я не имел ни малейшего понятия, что за муха его укусила.

— Своевременное вмешательство комиссара Каина, вне сомнения, перевернуло ход событий, — к моему большому удовольствию, добавил Живан, заставив Кастин ухмыльнуться и подмигнуть мне.

Нас посадили вместе с остальными полковниками и их комиссарами за длинным столом, расположенным по одной стороне зала совета. Живан и его штаб заняли почетное место на небольшом возвышении напротив совета уполномоченных. Они, в свою очередь, сидели каждый за своим пюпитром данных, что делало их похожими на кучку школяров-переростков в излишне пышных одеяниях.

Остальные вальхалльцы сидели, конечно же, рядом с нами, по правую руку; далее шли два Кастафорейских полка, в то время как Асмар и Бежье занимали противоположный конец стола, настолько далеко от нас с Кастин, как только смогли. Ну если уж на то пошло, меня это целиком и полностью устраивало.

Винзанд сидел почти напротив нас, так что его внимание было равно распределено между лордом-генералом и местными аристократическими паразитами. Окружали его трутни Администратума более низких рангов; казалось, они тщательно конспектировали все происходящее. Единственным выделявшимся из общей массы, кроме уже перечисленных, был подтянутый малый в простой серой военной форме, украшенной лишь знаками различия, которые мне не удавалось прочесть на таком расстоянии. Он с интересом обводил окружающее глазами того же невыразительного оттенка, что и его одежда.

— От Ордена Имперского Света поступили протесты, — мягко сказал Винзанд, — касательно повреждений, нанесенных принадлежащим им церковным сооружениям, а также потери урожая канделябров.

Уже получив в полной мере удовольствие вкушать сей овощ — во время практически каждой трапезы, с тех пор как мы прибыли, — я не мог сказать, что последнее казалось мне большой потерей. Но я постарался сделать вид, что мне эти протесты небезразличны.

— Прошу вас, передайте им мои глубочайшие сожаления, — произнес я. — Но в тех обстоятельствах у нас, на мой взгляд, не было другого выбора.

— Не было выбора? — вскинулся на меня Бежье, багровея в лице. — Да вы осквернили святой храм! О чем, во имя Императора, вы думали?

— О том, что вашего полковника и его подчиненных вот-вот прирежут еретики, — парировал я. — Как мог верный слуга Его Священного Величества остаться в стороне и позволить этому произойти?!

— Мы бы скорее согласились погибнуть, чем добыть себе спасение ценой богохульных действий! — горделиво произнес Асмар.

Я едва подавил вспышку ярости, не в силах поверить его словам.

— Ну что же, в следующий раз мы это учтем, — ответил я со всей вежливостью, на какую оказался способен, и с глухим удовлетворением заметил, как сжались его челюсти, в то время как Живан едва сдерживал усмешку.

— Наша инженерная часть уже восстанавливает повреждения, — вовремя вмешалась Кастин, также не желая упустить возможности воткнуть Асмару шпильку. — Надеюсь, вы могли бы выделить нескольких людей, чтобы помочь?

— Мы не уделяем много внимания укреплениям, — провозгласил тот, — кроме укрепления цитадели нашей веры в Императора. Мы не занимаем себя такими пустяками, как физические защитные барьеры.

— Ну что ж, в этом есть свой резон, — пожала плечами Кастин. — Тогда, если желаете, мы попросим священников благословить в вашу честь пару кирпичей.

Она произнесла это с таким невозмутимым видом, что даже я на мгновение засомневался, шутит она или нет. Асмар, окинув Кастин подозрительным взглядом, все же через пару секунд кивнул:

— Это будет приемлемо.

— Отлично, — заключил Живан. — Теперь, если мы можем вернуться к сути совещания, нам предстоит война на два фронта. С приближением рейдерского флота мы можем ожидать новых нападений со стороны их местных союзников. Они пойдут на многое, лишь бы подорвать нашу способность отреагировать на внешнюю угрозу.

— Насколько большую угрозу представляют собой эти мятежники? — задал вопрос Винзанд.

Вместо ответа Живан указал на меня:

— Комиссар Каин, вероятно, лучше кого бы то ни было здесь может ответить на этот вопрос. Он сражался с агентами Разрушительных Сил в ближнем бою больше, чем любой из тех, кто стоит под моим началом.

Я поднялся, коротко пожав плечами.

— Конечно же, я сражался не один, — произнес я, играя на свою репутацию скромного героя и с удовольствием замечая волну оживления, пронесшуюся по аудитории. — Обычно — с помощью не менее чем армии. Но полагаю, все-таки можно сказать, что я имел возможность наблюдать еретиков и их махинации больше, чем многие.

Я выступил из-за стола, чтобы аристократические бестолочи могли лучше сосредоточиться на мне. В основной массе они выглядели сгорающими от нетерпения получить брифинг из уст самого Героя Империума.

— Тогда, я уверен, ваши наблюдения окажутся для нас весьма назидательны, — произнес Винзанд таким-тоном, что ему не нужно было даже добавлять: «Так прекращайте работать на публику и переходите к делу».

Я начал серьезно подозревать, что в нем было больше от настоящего регента, чем просто красивый титул.

— Будьте уверены, — кивнул я. — Культисты Хаоса действуют коварно и могут процветать практически в любом месте, мороча головы наиболее примитивным и деградировавшим представителям человечества. Наибольшей угрозой, исходящей от них, является то, что по мере распространения они привлекают все новых и новых членов культа. Те же могут сперва оставаться в полном неведении о том, к чему они присоединяются. Они могут думать, что вступают в уличную банду, политическое движение или клуб по извращенным сексуальным интересам — да куда угодно. И лишь когда сила, которой они предаются, разлагает их личность в достаточной степени, им открывается в полной мере то, частью чего они себя сделали. Но к этому времени сеть лжи и иллюзий становится слишком густой. На них падает проклятие, а им даже нет до этого дела.

— Так как же нам выявить их? — подал голос серый человек в углу. — Мы вряд ли сможем привести на допрос каждую социальную и криминальную группу в городе.

— Хороший вопрос, сэр, — отметил я.

Несмотря на то что я до сих пор не имел ни малейшего понятия о том, кто он такой, говорил он как человек, облеченный властью. Вдобавок он имел достаточно точный ум, чтобы не прерывать меня, прежде чем у него возник конкретный вопрос. Учитывая все это, я решил, что лучше быть с ним повежливее.

— И поверьте мне, проблема не будет ограничиваться одним городом, — продолжал я. — Есть все основания думать, что культы уже основаны в каждом более или менее крупном населенном пункте. Если они сейчас демонстрируют свои возможности так открыто, то лишь потому, что полагают себя достаточно сильными, чтоб не бояться ответного удара.

— Либо же они паникуют, — перебил Бежье. — Зная, что скоро гнев слуг Императора обрушится, на них…

— И только заставит спрятаться еще глубже, — нейтрально заметил я.

Бежье кинул на меня злобный взгляд и заткнулся.

Человек в сером кивнул:

— Это представляется очевидным. — Он обернулся к Винзанду, откровенно не замечая скопища аристократов. — Я должен буду связаться с Арбитрами[154] и выяснить, не заметили ли они чего необычного.

— Конечно, генерал, — ответил Винзанд, и я благословил свой порыв быть вежливым.

Передо мной, вероятно, был командующий местными СПО. Без сомнения, они должны были быть столь же необученными, как и большинство подобных формирований, но по меньшей мере их командующий выглядел компетентным[155].

Винзанд обернулся к Живану:

— Могу ли я посоветовать генералу Колбе также находиться в тесном сотрудничестве с вашими подчиненными? Ваш превосходящий опыт в подобных обстоятельствах может оказаться нам весьма полезен.

— Несомненно. — Лорд-генерал повернулся ко мне. — Думаю, комиссар Каин будет наилучшей кандидатурой для того, чтобы с ним консультироваться по всем вопросам, особенно учитывая, что у него с генералом уже имеется нечто общее.

Здесь вы, конечно, вольны подумать, что я довольно-таки туп, но лишь при этих словах у меня в голове щелкнуло и до меня наконец полностью дошла фамилия генерала.

— Как выздоравливает ваш сын? — спросил я, надеясь, что угадал правильно.

Так оно и оказалось. Эти слова дали очередной нежный пинок вверх моей репутации человека, всегда отслеживающего малейшие детали событий.

Колбе-старший кивнул:

— Хорошо, спасибо.

— Рад слышать, — произнес я. — Он выказал достойную подражания храбрость в чрезвычайно тяжелых обстоятельствах.

Генерал Колбе весь буквально расцвел от отеческой гордости. Позднее мне случилось узнать, что решение младшего сына поступить в преторы, а не в армию, некоторое время оставалось для генерала горькой обидой. Но то ранение на мосту послужило началом примирения между отцом и сыном, которые были слишком упрямы, чтобы начать его при каких-то других обстоятельствах. Значит, можно сказать, что из всей той истории вышел хоть какой-то прок (если не считать, конечно, кучи мертвых еретиков, а это для меня всегда праздник).

Краем глаза я мог видеть Бежье. Он едва ли не скрежетал зубами, наблюдая, как я с первых секунд завожу хорошие отношения еще с одним высокопоставленным офицером, — и это также не могло не добавить мне радостных ощущений от происходящего.

— Что ж, значит, условились, — произнес Живан. — Мы организуем сводный разведывательный комитет. Он будет занят сбором всей информации, которая может оказаться для нас полезной. Регент будет своевременно ставиться в известность обо всем, что мы сможем выяснить.

— Это совершенно неприемлемо, — вклинился в разговор новый голос, и один из щегольски одетых хлыщей поднялся, облокотившись на свой пюпитр.

До того момента я практически забыл о существовании пюпитров. Честно говоря, мне показалось, что перебить нас хватило наглости одному из стульев.

Живан нахмурился в его сторону, сдвинув брови подобно какому-нибудь знаменитому трагическому актеру, высматривающему за огнями рампы шумного пьяницу, что мешает ему играть.

— А вы чьих будете?

— Адриэн де Флорес Ван Харбитер Вентриус, дом Вентриус, полноправный наследник…

Тут внезапный возмущенный гомон остальных паразитов поглотил конец его сентенции. Продолжался он до тех пор, пока Винзанд, со всей значительностью своего положения, не призвал собрание к порядку.

— Один из членов Совета Претендентов, — поправил он, и Вентриус напряженно кивнул, признавая его правоту.

— На данный момент, да, — произнес аристократ. — И как таковой должен быть поставлен в известность обо всем, что непосредственно касается нашего родного мира. Особенно же в предвестии столь ужасных событий, как сейчас. Как иначе мы сможем достигнуть быстрого и эффективного согласия во всем, что должно было сделано?

— Хотел бы… это самое… сделать замечание по регламенту, если возможно. — Бледный, как моль, юноша в мантии бирюзового цвета и рубашке, отороченной мехом, поднялся на ноги, от смущения горя всеми своими прыщами. Поймав взгляд Живана, он неуклюже поклонился. — Юбер де Трюилль, дом Трюилль. Да, я, гм… знаю, что не присутствовал на многих заседаниях, но, это самое, не должно ли у нас, типа… не должно ли существовать некоторых чрезвычайных полномочий и все такое? Так чтобы регент мог действовать, не созывая совета, ну, типа… в чрезвычайных обстоятельствах или вроде того?

— Такие полномочия существуют, — кивнул Винзанд. — К чему же вы ведете?

Юбер покраснел еще сильнее:

— Ну, мне так кажется, что у нас тут вроде как уже чрезвычайные обстоятельства. Не должны ли вы, это самое, воспользоваться этими полномочиями, ну… чтобы все не вязло так, как оно сейчас?

— Об этом не может быть и речи! — громыхнул Вентриус, долбанув кулаком по своему пюпитру, и некоторые из окружающих трутней согласно кивнули. — Это нанесет удар по самому сердцу, самой сути существования совета. Как можно ожидать, что я… — Он быстро оборвал сам себя и поправился: — Как тот, кто будет назначен губернатором, сможет управлять нашим миром, когда его отстраняют от решений в продолжении самого крупного кризиса, с которым только сталкивался наш мир?

— Намного более эффективно, чем если его зарежут еретики, — вставил Живан, и его голос прозвучал тем более громко, что он не повышал его в отличие от окружающих. — Предложение уважаемого юноши будет принято к рассмотрению.

— Никоим образом, — вмешался еще один недоумок в пышном парике. — Дом Кинкарди не одобрит этого.

— Несмотря на это, предложение было внесено, — мягко заметил Винзанд. — Те, кто голосует «за», пожалуйста, сделайте это принятым порядком.

Закутанный в шелка сброд потянулся к рунам на своих пюпитрах, и на противоположной от возвышения стороне загорелся древний гололит, демонстрируя в воздухе над собой три зеленые точки и целую россыпь красных. Живан медленно кивнул, оценивая результат:

— Прежде чем вы примете окончательное решение, пожалуйста, имейте в виду, что альтернативой является введение военного положения. Не думайте, что я буду рад обращаться к столь радикальным мерам. Но я пойду на них без сомнений, чтобы наши силы не были парализованы отсутствием должного руководства. — Его голос вновь приобрел характерный оттенок «Клянусь плазменными зарядами», так что несколько заседателей уж очень очевидно передернулись на своих местах.

Постепенно красные точки стали сменяться зелеными, хотя некоторые остались непокорно гореть красным. Глядя на выражение лица Вентриуса, я не испытывал ни малейшего сомнения, что одна из точек — его.

— Предложение поддержано, — заключил Винзанд, тактично не позволяя себе показать, насколько доволен результатом. — Высшая исполнительная власть таким образом передается регенту до окончания чрезвычайного положения.

— Отлично. — Живан позволил себе холодно улыбнуться. — А теперь не могли бы посторонние освободить помещение, с тем чтобы мы наконец занялись делом?

Аристократы, конечно же, подняли вой. До них наконец дошло, что они сами проголосовали за то, чтобы остаться не у дел.

— Джентльмены, прошу вас! — Винзанд тщетно пытался восстановить порядок. — Это совершенно неподобающе! Представитель дома Тремаки, пожалуйста, возьмите назад свое последнее замечание!

— Позвольте. — Живан сделал жест в сторону нашего стола. — Господа комиссары, не будете ли вы так любезны вывести советников в фойе? Им, пожалуй, не мешает проветриться.

— С превеликим удовольствием, — ответил я.

Три другие фигуры в темных шинелях поднялись

на ноги с тем же энтузиазмом. Бежье, как я заметил, несколько помедлил. Он так и держался чуть позади нас, пока мы выгоняли стадо аристократов за дверь и захлопывали ее за ними.

Наконец в зале наступила вполне рабочая тишина.

— Ну хорошо. — Живан впервые со времени прибытия немного расслабился, откинувшись в кресле с выражением полного удовлетворения. — А вот теперь давайте поохотимся на еретиков.

Глава пятая

Когда рука предателя наносит удар, она делает это с силою легиона.

Приписывается Воителю Хорусу

К моему величайшему наслаждению, дополнительные обязанности, которые Живан столь походя скинул на мои плечи, задержали меня в Едваночи едва ли не на целых две недели. Это позволило мне до предела использовать выгоды царивших там умеренных температур, в то время как Кастин и Броклау вместе с полком отбыли к назначенной нам зоне дислокации в ледяной пустыне темной стороны. Как я и ожидал, солдаты находились едва ли не в праздничном настроении, предвкушая столь любезную их сердцам жизнь при минусовых температурах.

Это возбужденное состояние вызвало непрерывный поток мелких нарушений, которые вполне занимали меня чередой дисциплинарных дел и умиротворением целой плеяды владельцев баров, а также преторов и оскорбленных местных жителей, сыновья и дочери которых, похоже, нашли что-то неотразимо привлекательное в форменных гвардейских штанах. К счастью, как всегда надежный, Юрген стоял незаменимым буфером между мной и наиболее обременительными аспектами моей работы, вежливо сообщая большинству просителей, что комиссар занят и обратит внимание на то, что их так тревожит, при ближайшей возможности.

Позитивной стороной был тот факт, что, демонстрируя искреннюю заинтересованность во всех этих делах, я волей-неволей имел возможность посещать самые разнообразные бары и игровые притоны под предлогом расследования жалоб их владельцев, в то время как мой помощник занимался всей бумажной работой. Так что мне удалось разузнать несколько подходящих местечек, где можно провести свободное время, гораздо быстрее, чем я сделал бы это в любых других обстоятельствах и заботах.

К счастью, еще до конца первой недели все войска были благополучно отправлены к месту дислокации. Я смог сосредоточиться на более важных вещах, таких как отбор донесений от соединенного разведывательного комитета, а также на собственных импровизированных рейдах по тем местечкам, что мне удалось присмотреть. Разумеется, никто не ожидал от одного полка, что он сможет удерживать собственными силами целое полушарие. Нам просто была отведена роль резерва в отдаленном горно-добывающем комплексе, расположенном вблизи экватора. Оттуда, в теории, десантные катера с «Благоволения Императора» могли экстренно доставить наши силы в любое место, где бы ни решили высадиться приближающиеся войска вторжения. Это, конечно, если талларнцы или кастафорейцы не запросят переброску первыми.

Для Живана все это создавало настоящую головную боль, и он — одно за другим — слал остатку нашего экспедиционного корпуса все более грозные астропатические сообщения, приказывая ускориться и присоединиться к нам в самые короткие сроки. Пять полков, с которыми надо было защищать целую планету[156], начинали казаться по-настоящему глупой шуткой и все менее смешной, по мере того как приближалась развязка нашего ожидания.

Талларнцы, естественно, получили в свое распоряжение горячую сторону планеты. Должен признать, я был до глубины сердца рад, когда они отбыли. Со времени брифинга в зале совета я не встречал ни Бежье, ни Асмара, но знать, что теперь они находятся за полпланеты от нашего полка, все равно было изрядным облегчением.

Впрочем, монашеские привычки этих ребят из песочницы делали маловероятным их появление в барах и борделях, которые облюбовали наши простецкие пехотинцы. Разумеется, и наши солдаты не теряли времени, предназначенного для отдыха и восполнения сил, на то, чтобы посещать церкви. Так что стычки между полками, которых я весьма опасался, так и не разразились (по крайней мере не с талларнцами. Не надо и говорить, что мне и моим коллегам из 425-го бронетанкового и двух Кастафорейских полков приходилось с унылой регулярностью обмениваться планшетами данных о потасовках между нашими подчиненными. То есть я бы обменивался, если бы Юрген не занимался этим вместо меня, прикрывая мое отсутствие фразами о постоянной и срочной необходимости составлять отчеты разведки для лорда-генерала).

Бронетанковый 425-й, к их очевидному разочарованию, застрял в Едваночи на все обозримое будущее. Он не мог присоединиться к нашим ребятам на ледниках, потому как Живан желал видеть танки на защите столицы сразу же, едва только прибудут рейдеры. В этой логике я изъянов не видел, так как в тот период времени именно Едваночь представлялась наиболее вероятным местом удара армии вторжения. Кастафорейцы также были размещены по периметру теневой зоны, усилив собой СПО там, где их силы казались особенно ненадежными (хотя, как подсказывал мой пребывающий в тревоге ум, они одинаково ненадежны везде, где бы то ни было).

Когда всё хоть немного устроилось, я начал находить такое расположение войск наиболее подходящим из всех возможных. В каком бы состоянии готовности ни находились его подчиненные (а на это могло дать ответ только время), сам генерал Колбе выглядел по меньшей мере достаточно хорошо знающим свое дело. Да, конечно, он ни разу не участвовал в настоящих сражениях, если не считать нескольких случаев, когда СПО мобилизовались по запросу Арбитров, чтобы усмирить гражданские волнения, какие время от времени вспыхивают в любом месте Империума. Но в то же время он был очень последовательным, проницательным и достаточно умным, чтобы прислушиваться к советам. Именно он предложил заново перерыть архивы, обладая более полной информацией о еретиках, чтобы попытаться выяснить, какие из прошедших событий могли быть связаны с ранней активностью зарождающегося культа.

— Если мы найдем такие связи, мы сможем хотя бы сказать, как давно они развернули свою деятельность на Адумбрии, — заметил он.

Живан согласно кивнул. Мы втроем, а также Винзанд и Хеквин, старший арбитратор планеты, закрылись в тяжелоэкранированном конференц-зале высококлассного отеля, который Живан конфисковал под свой штаб. Заведение это отличалось высочайшим комфортом, как и было положено по статусу, так что я не теряя времени занял и для себя одну из комнат. В конце концов, я ведь должен был тесно сноситься со штабом. Для меня было совершенно естественно найти себе жилье поблизости, тем более что мой полк все равно был уже в половине полушария от меня.

— До определенной степени, — согласился генерал. — Хотя будет надежнее заключить, что они проникали в местное общество на протяжении жизни по меньшей мере одного поколения. Возможно, и нескольких.

Трое адумбрианцев выглядели совершенно шокированными, услышав такие слова. Это их состояние только усилилось, когда я, в свою очередь, развил мысль лорда-генерала:

— Полагаю, нам стоит проверить записи звездного порта за последнее столетие-другое. Есть все шансы, что местный культ был основан группой еретиков, прибывших из-за пределов вашего мира.

Хеквин, коренастый, наголо бритый мужчина, хоть и обладал столь же светлой кожей, как и большинство адумбрианцев, побледнел еще более.

— Это же миллионы имен, — произнес он.

Винзанд кивнул.

— Вероятно, даже миллиард, — спокойно согласился он, проявляя известное безразличие к большим цифрам, характерное для всех чиновников Администратума. Он сделал пометку в своем планшете данных. — Я займу этим своих сотрудников. Но, честно говоря, я бы не питал больших надежд.

— Я тоже, — пришлось признать мне. — Но сейчас у нас наблюдается категорическая недостача твердых данных. Даже самый небольшой обрывок их может нам помочь.

— Мои люди начнут разматывать цепочку с другого конца, — предложил Хеквин. — Мы достаточно плотно наблюдаем за погрузочными работами, проверяя, нет ли контрабанды. Возможно, вместе с контрабандистами мы могли сцапать и пару еретиков.

— Отлично, — кивнул ему Живан. — Удалось ли получить какие-нибудь зацепки от ваших источников на улицах?

Хеквин пожал плечами:

— Очень смутные. Была пара инцидентов, столкновения банд и тому подобное. Но если за всеми ними и стоит некий план, то его контуры пока не вырисовываются.

— Я займусь этим, — сказал я. Годы параноидального состояния дали мне способность в некоторых случаях замечать такие взаимосвязи, которые для других людей, не обладавших столь острыми инстинктами выживания, могли бы пройти незамеченными. Я обратил внимание к генералу Колбе: — Были ли какие-нибудь необычные инциденты с участием СПО?

— Если вы хотите сказать, что в наши ряды также проникли предатели, то пока ничто не указывает на такую возможность. — Его голос оставался совершенно ровным. — Но, учитывая то количество времени, в течение которого эти еретики могли орудовать здесь, приходится допустить, что культисты могли проникнуть и в наши командные структуры.

Мое уважение к этому человеку подскочило еще выше. Большинство командующих СПО, насколько свидетельствовал мой опыт, были бы возмущены самой такой мыслью. Они всеми силами отрицали бы подобную возможность, отказываясь допустить к себе соответственную проверку.

— Я скорее имел в виду, не было ли нападений на ваши формирования? — уточнил я.

С того самого мгновения, как четыре дня назад подверглись атаке талларнцы, мы готовились во всеоружии встретить подобные инциденты, но второй сапог решительно отказывался опускаться нам на ногу. Конечно же, принимаемые нами меры безопасности были весьма жесткими, так что еретики не смогли бы снова найти в нас легкую мишень, но почему-то мне думалось, что это не должно было их отпугнуть.

Теперь, когда гвардейские подразделения находились в состоянии постоянной боевой готовности, а СПО, как и всегда, являли собой изобилие слабозащищенных, разбросанных по всей теневой зоне мишеней, они должны были, исходя из здравой логики, оказаться следующими на линии огня. Но разумеется, ни здравый смысл, ни логика культистам Хаоса особенно ни к чему. Так что предугадывать их поступки никогда не обещало быть легкой задачей, если, конечно, вы не столь же чокнуты, как они сами.

Вот и Колбе только отрицательно покачал головой.

— Раз уж вы подняли этот вопрос, — мягко поинтересовался Живан, — какие меры предосторожности вы предпринимаете в связи с возможным наличием врага в ваших рядах?

— Мы проводим тщательную проверку биографий всех, в том числе офицеров с высшего уровня и далее по вертикали командования. — Колбе с прохладцей улыбнулся. — Имею удовольствие доложить, что я, кажется, пока что ничем не скомпрометирован.

— А кто проверяет самих проверяющих? — спросил я, в то время как мои ладони принялись зудеть при самой мысли об открывающейся под нашими ногами бездонной нисходящей спирали недоверия и подозрений.

Колбе кивнул:

— Это хороший вопрос. На данный момент происходит перекрестная проверка, когда две отдельные команды независимо контролируют лояльность третьей. Это, конечно, тоже не безусловная гарантия от ошибок, но она должна в некоторой степени помешать культистам прикрывать друг друга. Если, конечно, они вообще среди нас имеются.

— Да, это верно. Правда, в то время как мы ловим собственный Хвост, гробя на это Император знает сколько ресурсов и человекочасов… — Я прервал сам себя, внезапно пораженный той мыслью, что это как раз и могло быть основной идеей, заключавшейся в решении культистов выдать себя, напав на талларнцев.

Но если даже это и было частью их плана, нам ничего не оставалось, кроме как поддержать их игру; любой другой ход действий был просто невозможен. Я поделился этим подозрением, и Живан только кивнул:

— Я тоже пришел к такому заключению. — Он пожал плечами. — Но это же Хаос. За всеми их поступками, казалось бы самыми иррациональными, все же есть какой-нибудь план. — Он раздраженно выдохнул. — Ну почему, когда инквизитор действительно нужен, его вечно нет под рукой?![157]

Я на эту реплику предпочел смолчать, потому как имел возможность узнать Инквизицию и ее методы несколько ближе, чем когда-либо хотел, с тех пор как стал время от времени таскать для Эмберли каштаны из огня. В общем, мной владела та мысль, что если мы не видим инквизиторов под боком, это вовсе не означает, что их здесь нет. Не очень-то бодрящее было размышление; оно лишь добавило масла в огонь уже плотно державшей меня в своих когтях паранойи.

— Ну что ж, придется нам самим выжать все возможное из того, что у нас есть, — произнес я, не будучи вполне уверенным, как много известно Живану о моих непрямых обязанностях как невольного агента Инквизиции.

Генерал определенно должен был знать о личных взаимоотношениях между мной и Эмберли. И конечно, он был достаточно проницателен, чтобы догадаться о чем-то большем между нами, нежели просто дружеские связи. Но он никогда не спрашивал об этом, а я не собирался добровольно делиться подобной информацией[158].

— Именно.

Живан встал, потянулся и сделал пару шагов вокруг стола совещаний к маленькому столику у стены. На нем стояли чайник с рекафом, немного чая танны для меня (к нему никто из остальных присутствующих не притрагивался, но генерал знал, что я люблю это зелье, и был настолько любезен, чтобы приказать принести его), а также разнообразные закуски. Перекусывать во время совещаний было для него обычным делом, а это конкретное продолжалось уже более часа. И именно в этот раз старая привычка спасла генералу жизнь.

— Вам принести что-нибудь, раз уж я поднялся, господа? — спросил Живан.

Прежде чем я успел попросить налить мне свежей танны, потому как лужица на дне моей чашки уже остыла до температуры, не вызывающей энтузиазма, окно комнаты взорвалось ливнем болтерного огня. Сиденье, которое лишь мгновением назад покинул лорд-генерал, разлетелось в клочья. Я немедля бросился в укрытие, не обращая внимания на душ стеклянных осколков, все еще разлетавшихся по комнате. Любую мебель, за которой я стал бы искать спасения, разрывные снаряды превратили бы в месиво вместе со мной. Зная это, я понимал, что единственным укрытием оставалась сама стена рядом с изрешеченным окном. И я распластался вдоль нее, одновременно выхватывая свой верный лазерный пистолет.

Долго высматривать мишень не пришлось. Нараставший визг за окном внезапно оборвался треском и звоном столкновения — он потом еще долго звучал у меня в ушах. В оконный проем вломился и мгновенно застрял нос аэрокара. Это была модель с открытым верхом, как я отстраненно отметил, и с богато убранным мехами и тонкой кожей салоном. Металл корпуса, смятый до неузнаваемости ударом о стену отеля, был филигранно отделан золотом. Водитель машины тут же опрокинулся на медную рукоятку гравитационного регулятора с пробитой моим выстрелом головой, на которой все еще сохранились жалкие остатки вконец испорченной сложной прически. Пассажир с переднего места скакнул, будто одержимый, через остатки машины, размахивая болтером.

Я кинул взгляд вокруг, на своих, но из них только Живан и Колбе реагировали на происходящее. Оба выдернули из кобуры болтерные пистолеты и выискивали цель. Винзанд сжался в комок в углу, его лицо походило от шока на меловую маску, а Хеквин лежал, истекая кровью из обрубка на месте левой руки.

— Помогите раненому! — крикнул я парализованному страхом регенту.

Он нашел в себе силы сдвинуться с места и постараться унять кровотечение арбитратора, прежде чем тот скончался бы, не приходя в сознание, от болевого шока. У меня не было времени отвлекаться на них и дальше: парень с болтером уже поднимал свое тяжелое орудие так уверенно, точно был одет в броню Астартес. Мой выстрел прозвучал первым, и лазерный заряд пробил кровавую дыру в его ничем не прикрытой груди, заодно стерев с нее татуировку, от одного вида которой у меня слезились глаза. Я было ожидал, что фанатик рухнет замертво, но, к моему ошеломлению и ужасу, он продолжал идти вперед с хихиканьем безумца.

— Да к фрагу! — Я бросился на пол как раз в тот момент, когда он прицелился в меня, и перекатился, лишь чудом опередив поток взрывчатых снарядов, проделавших цепь отверстий поперек всей стены.

Внезапно огонь болтера затих, прерванный почти одновременным отрывистым лаем двух пистолетов; нападавший будто взорвался изнутри и залил всю комнату потоком окровавленных внутренностей, совершенно не украсивших изысканные обои.

— Благодарю.

Я кивнул двум генералам и вытащил из ножен цепной меч, дабы встретить атаку со стороны пассажиров заднего сиденья аэрокара. Они, к счастью, задержались на несколько секунд, перебираясь через тело товарища, сидевшего на месте водителя. В столь замкнутом пространстве в общей свалке для стрелкового оружия уже не оставалось места, потому как шансы задеть своего вместо врага становились слишком велики.

Впрочем, еретиков такие тонкости мало волновали. Они и так уже давно расстались с головой, вероятно находясь под воздействием «Убийцы», если я только не ошибался. Вздувшиеся вены и налитые кровью глаза доподлинно выдавали действие именно этого препарата.

Я уступил дорогу бросившейся в атаку женщине, полностью обнаженной, если не считать кожаной маски, перчаток и высоких ботинок, и вдогонку пнул ее под колено. Она свалилась как раз в тот момент, когда наводила стаббер, зажатый в руке, на Живана. Дальше беспокоиться о ней было некогда, потому что какой-то приятель с телосложением катачанца, но облаченный в пышные розовые шелка, как раз метил мне в голову энергетическим молотом. Я увернулся и поставил блок цепным мечом, отхватив ему руку в кисти. Милостью Императорского благословения, сам молот продолжил двигаться по прежней траектории. Он размозжил голову девахе со стаббером как раз в тот момент, когда она уже поднималась на ноги, так что я смог развернуться и перерубить в поясе третьего нападающего — гибкое молодое создание неопределенного пола, в развевающемся фиолетовом платье и излишне обильной косметике.

Она — или оно — распалось надвое ровно посредине, радостно хихикая, и поползло вперед на залитых кровью руках, стараясь добраться до пистолета, который обронило при падении. Размашистым пинком я отбросил верхний обрубок тела к стене, чуть не поскользнувшись в растекающемся озере крови. Даже усиленное военными химическими препаратами, человеческое тело не слишком долго может протянуть в таком состоянии. Глаза существа закатились, и, пару раз конвульсивно содрогнувшись, гермафродит наконец угомонился.

Что оставляло мне последнего противника, мускулистого мужика в розовом. Краем глаза уловив движение, я пригнулся, вогнал локоть в его живот, который на ощупь был вроде камнебетона, после чего перехватил свой нежно гудящий меч и ткнул им назад, под мышку врага. Он сам налетел на мое оружие, будто на вертел, так что на обратном ходу лезвие вскрыло ему всю грудную клетку, в то время как я крутанулся на месте, дабы снести врагу голову. Это могло показаться просто красивым жестом с моей стороны, но уверяю, в данном случае он был необходим. Мне уже доводилось видеть, во что может превратить человека «Убийца». Так что я вполне допускал, что приятель этот будет сражаться, не замечая своих ран, пока не истечет кровью.

— Комиссар! — крикнул мне Живан от самой двери.

Я оглянулся и увидел, что все четверо отступили к двери, готовые покинуть злосчастную комнату. Постепенно до меня дошло, что весь бой закончился меньше чем за минуту.

— Вы в порядке?

— Вроде того, — произнес я настолько бесстрастно, насколько мог, возвращая оружие в кобуру и ножны. — Как Хеквин?

Не то чтобы это меня особенно заботило, но никогда не мешало поддержать репутацию, сделав вид, что, будучи невредимым, я забочусь о ком-то, кому повезло меньше.

— Винзанду удалось унять кровотечение. — Живан странно на меня глянул, и я на секунду призадумался, что же я такого натворил. — Я буду рекомендовать вас к награде.

— Абсолютно поддерживаю, — подал голос Колбе, пока я тщательно старался скрыть изумление. Вся моя заслуга, как обычно, сводилась к тому, что я старался спасти свою собственную голову. — Я вижу, что ваша репутация самоотверженного человека полностью заслужена. То, как вы один сдержали их всех, чтобы мы могли позаботиться о Хеквине…

Так вот в чем, оказывается, было дело! То, что я, повинуясь инстинктивному импульсу, искал убежища под стеной, поставило меня заслоном между еретиками и товарищами, находившимися в комнате. Те последние, естественно, подумали, будто все это было сделано намеренно.

Я пожал плечами, так скромно, как только мог.

— Империум не может терять своих генералов, — изрек я. — А комиссара всегда можно заменить.

— Только не такого, как вы, Кайафас, — произнес Живан, впервые, наверное, назвав меня по имени.

Он, конечно, был прав, хоть и несколько в ином ключе, чем ему представлялось, так что я предпочел изобразить смущение и снова поинтересоваться здоровьем Хеквина. Тот выглядел бледновато даже для адумбрианца. По коридору, с хеллганами наготове, к нам уже неслись солдаты личной охраны Живана. Очень кстати среди них нашелся и медик.

— Вольно, — обратился я к ним. — Лорд-генерал вне опасности.

Я, как и всегда, не упустил шанса аккуратно подчеркнуть свой предполагаемый героизм, раз уж предоставилась такая возможность.

Командир охраны выглядел несколько смущенным, учитывая, что им потребовалось почти две минуты, чтобы прибыть после первых звуков стрельбы. Но отель был огромен, и Живан настоял на том, чтобы наш конференц-зал был уединен ото всех, так что, полагаю, вины этого солдата в опоздании не было. В любом случае он исправился тем, что с похвальной поспешностью отправил Хеквина к медикам, настояв также, чтобы с ним отправился Винзанд. Регент выказывал все признаки шока, за что я его совершенно не мог винить, учитывая, насколько гражданские непривычны к подобным вещам.

— Как они прошли через наш охранный периметр? — спросил Живан.

Командир охраны быстро и в резких выражениях переговорил с кем-то по микрокоммуникатору.

— Они передавали соответствующие коды доступа, — через секунду подтвердил он нашу догадку.

Колбе и Живан обменялись короткими взглядами.

— Я полагаю, это, по крайней мере, дает нам ответ на вопрос о том, есть ли предатели в СПО, — вставил я.

Командир охраны нахмурился:

— Простите, сэр, вероятно, я не совсем точно выразился. Идентификационные коды этой машины определяли ее как принадлежащую одному из членов Совета Претендентов.

— Найдите, кого именно, и арестуйте! — приказал Живан. Офицер отдал честь и легким бегом удалился выполнять распоряжение. Лорд-генерал вновь обернулся ко мне и Колбе. — Дела, как я погляжу, идут все интереснее и интереснее.

— Во всем этом нет никакого смысла, — произнес я, в то время как мои ладони снова принялись зудеть. Мы что-то упускали из виду, я был в этом уверен. — Если в их распоряжении фигура такой величины, то это же безумие — подставлять ее под удар столь рискованной атакой. Они должны были знать, что их шансы на успех минимальны.

И это еще очень мягко сказано. Пятеро необученных гражданских — не важно, в какой стадии фанатического ослепления, — никогда не смогли бы захватить целую комнату, полную солдат. Возможная смерть Живала нанесла бы большой урон структуре нашего командования, но даже при этом…

— Очистить здание! — заорал я, когда до меня внезапно дошло. Это была диверсия, предпринятая для того, чтобы отвлечь внимание, иначе и быть не могло. Основная атака произойдет где-то еще или будет заключаться в чем-то ином. Инстинктивная паранойя, сидевшая в основании моего черепа, указывала мне, что это предположение — единственно верное. Допустив серьезнейшее нарушение протокола, я наподдал обоим генералам ускорения пониже поясницы. — Бегите, фраг раздери!

— Эвакуируйте здание, — спокойно произнес Живан в свой микрокоммуникатор и побежал по коридору.

Спустя мгновение за ним последовал и Колбе, бросив на меня лишь один изумленный взгляд. Кажется, я ощутил некое секундное удовлетворение: не так уж много в этом мире живых людей, отдававших приказы лорду-генералу, не говоря уже о том, чтобы он этих приказов слушался. Вероятно, мой статус комиссара все-таки послужил дополнительным убеждением для них обоих.

Я провожал их взглядом. Каждая жилка в моем существе побуждала меня на всех парах бежать следом или даже впереди, если только смогу протолкаться мимо них в узком коридоре, заставленном дорогущими безделушками и хрупкими столиками. Но я принудил себя остаться на месте. Если я был не прав относительно той угрозы, которую подозревал, то, вероятно, устремился бы как раз в готовую западню, и рисковать этим я не желал. Каков бы ни был риск, мне нужно было убедиться в своей правоте. Развернувшись, я помчался обратно в конференц-зал.

Комната была в том же разорении, в котором мы ее оставили, но теперь я сосредоточил все внимание на развалинах аэрокара. Я перебрался через остатки круглого стола, оскальзываясь на разбросанных внутренностях, и с трудом забрался в разрушенную машину. Мертвый водитель был здесь не к месту, так что я ухватил его за ворот и вывалил наружу, где он пролетел этажей тридцать или около того, прежде чем шмякнуться на камнебетон. Запоздало я вспомнил, что весь живановский штаб сейчас должен собраться как раз там, на выходе из отеля. Оставалось лишь надеяться, что труп ни в кого не попадет или по крайней мере не в лорда-генерала; это была бы коронная ирония сегодняшнего дня (как, впрочем, оказалось, культист, никому не причинив вреда, рухнул на крышу веранды. Так что мне сошло с рук и это).

Я даже не пытался открыть технические капоты машины, потому что металл корпуса был покорежен вне всякой надежды на последующий ремонт. Вместо этого я перекинул селектор ценного меча на максимальные обороты и врубился в тонкую броню, вызвав к жизни целое шоу красивейших искр и визга, от которого у меня сразу же разболелись все зубы. Не особенно заботясь о красоте получившегося разреза и возможности повредить руки (по крайней мере настоящую их часть) о неровные края, я откинул освобожденный лоскут металла, нагружая по мере возможности только аугметические пальцы.

Со внезапно сжавшимися внутренностями я уставился на потроха моторного отделения. Моя догадка оказалась верна.

— Батареи машины заминированы, — произнес я в микрокоммуникатор. — Дайте мне техножреца. Сейчас же!

Времени на то, чтобы бежать, не было. Я бы ни за что не успел выбраться из здания до взрыва. Это едва ли удалось бы, даже побеги я вместе с генералами: в данный момент они едва ли добрались до пожарной лестницы.

— Говорит когитатор Икменид, — прозвучал в моем ухе незнакомый голос, полный плоскими немодулированными обертонами встроенного вокс-генератора. — Чем я могу помочь вам?

— Передо мной таймер, — сказал я, — присоединенный к чему-то похожему на прометиевый баллон огнемета. Вместе они примотаны к батареям того электрокара, который врезался в здание. На таймере меньше минуты.

Провод, соединяющий устройство и батареи, разболтался от удара, как я заметил с внезапным трепетом ужаса. Если бы не это, бомба, вероятно, взорвалась бы практически в тот же миг, как еретики врезались в здание. Но сейчас из-за повреждения таймер шел неровными скачками. Он то отсчитывал последние секунды до взрыва, то вдруг замирал на пару мгновений, чтобы тут же продолжить свой неумолимый путь к нулю.

— Скажите мне, как его дезактивировать!

Я понял, что на секунду задумался, а не даст ли мне поломка таймера все же достаточно времени, чтобы убежать?.. Но логика победила импульсивное желание рвануть прочь. Суровая правда заключалась в том, что это лишь позволит моему разорванному в клочки телу упокоиться под большей частью здания, когда оно рухнет.

— Тайны Бога-машины не могут быть так легко раскрыты непосвященному, — занудливо сообщил Икменид.

Я скрипнул зубами.

— Если вы не желаете предстать перед ним лично менее чем через минуту, вам придется поступиться тайной, — сообщил я ему. — Потому что, если уж я не смогу отключить фрагову бомбу, я потрачу последние секунды своей жизни на то, чтобы организовать для вас расстрельную команду!

— Как питается устройство? — спросил Икменид тем же лишенным выражения тоном, что и ранее, но с поспешностью, не делающей ему чести.

— Провод идет к батареям машины. И он уже почти оторвался. — Я протянул к нему руку. — Я мог бы легко его вырвать.

— Нет, не надо! — Каким-то образом техножрец умудрился придать оттенок паники своему размеренному механическому бубнежу. — Удар тока может активировать взрыватель. Ведут ли провода к баку с прометием?

— Да, их два, — произнес я, стараясь унять колотящееся сердце и воздавая хвалу Императору за то, что хотя бы пара моих механических пальцев не дрожали, после того как я едва не совершил фатальную ошибку.

— Тогда все должно быть просто, — произнес Икменид. — Все, что вам нужно сделать, это перерезать красный.

— Они оба фиолетовые, — сказал я, мгновенно присмотревшись.

Ответом мне было приглушенное проклятие, а затем повисла мучительная пауза.

— Тогда любой, какой вам кажется лучше, — додумался наконец мой собеседник.

— Мне ничего не кажется! — Теперь я уже практически орал. — Я комиссар, а не шестереночка! Это должно быть по вашей части!

— Я буду возносить молитвы Омниссии, чтобы он направил вашу руку, — соизволил пообещать Икменид.

Бросив взгляд на таймер, я понял, что остается всего десяток секунд. Ну что ж, пятьдесят на пятьдесят — это гораздо лучший шанс на выживание, чем в некоторых ситуациях, с которыми мне приходилось сталкиваться за прошедшие годы. Я выбрал случайный провод, глубоко втянул в себя воздух и закрыл глаза… На мгновение моя рука оказалась парализована страхом, но затем включился инстинкт выживания и напомнил мне, что не сделай я решительного шага — умру и вовсе без вариантов. Я конвульсивно, со всхлипом предчувствия потянул за провод, и он отошел удивительно легко…

— Комиссар? Комиссар, вы?..

Только через секунду я вновь услышал голос в своем ухе и позволил воздуху вырваться из легких единым выдохом облегчения.

— Увидите Омниссию, передайте ему от меня спасибо, — ответил я, мешком сползая на нежнейшую обивку водительского кресла.

— Кайафас? — вклинился в разговор голос Живана, в котором смешались озабоченность и удивление. — Где вы? Я думал, что вы у нас на хвосте.

— Я все еще в конференц-зале, — произнес я, только сейчас заметив, что стол с напитками и закусками каким-то чудом пережил все сражение. Я выбрался из аэрокара и с трудом побрел к столу, огибая лежащие на пути крупные куски еретиков. Чайник с танной все еще оставался теплым, так что я от души налил себе целую кружку. — Решил, что после таких тревог неплохо бы глотнуть немного чайку.

Примечание редактора

Покуда Каин всячески развлекался в Едваночи, его 597-й полк был успешно развернут в населенном пункте Ледяной Пик и его округе. Данный шахтерский городок расположен весьма удобным образом — невдалеке от географического центра темной, или «холодной», как ее прозывали адумбрианцы, стороны. Так как процесс развертывания прошел настолько гладко, как только возможно ожидать с реалистической точки зрения, детали этого процесса в данный момент не должны нас занимать. В действительности важен тот факт, что солдатам пришлось понюхать пороху неожиданно рано — в ходе столкновения, которое, оглядываясь назад, можно признать жизненно важной поворотной точкой для всей той кампании в целом.

Как и можно было ожидать, Каин обходит эти события своим вниманием. Это лишний раз показывает его пренебрежение всем тем, что не касается его лично. Таким образом, обязанность вставить в его повествование рассказ об этом моменте легла на мои плечи, тем более что мне удалось отыскать свидетельство очевидца. К великому несчастью, это отрывок из второго тома мемуаров Дженит Суллы, который (как вы, несомненно, обнаружите, едва осилив первые строки) не более пригоден для чтения, чем предыдущий. Как и всегда, я чувствую необходимость извиниться за то, что включаю его в данную книгу, но по меньшей мере могу в утешение сказать, что он милосердно короток.

Из произведения «Как феникс, ложащийся на крыло: ранние кампании и славные победы Вальхалльского 597-го» за авторством генерала Дженит Суллы (в отставке), 101 М42

Те из моих читателей, которым, как и героям этого труда, повезло родиться в объятиях ледяного мира, могли бы представить себе тот духовный подъем, который мы ощутили, едва снова ступили на вечную мерзлоту, которая с каждым шагом наших сапог по ней заставляла нашу кровь волноваться в жилах от инстинктивной памяти о доме; остальные же вряд ли смогут ощутить это во всей полноте. Нет, не ностальгия владела нашими сердцами, далеко нет. В них, как и всегда, царил наш долг перед Императором, столь дорогим для каждой женщины и каждого мужчины из нас, и мы, без сомнений, готовы были пролить всю кровь до последней капли во Его славное имя.

Мы не так давно прибыли в Ледяной Пик — живописное местечко, на удивление мало испорченное копрами и жилыми куполами, возведенными работниками шахт, что трудились столь упорно, дабы влачить даже это шаткое существование[159], зависящее от жил меркония[160], лежащих глубоко под нашими ногами, — а нам уже выпал шанс, которого все мы так ждали, на исполнение нашего долга.

Тем утром меня рано призвала на командный пункт полковник Кастин (хотя в той непрерывной ночи, в которой мы очутились и жили теперь, различия между ночью и днем были не столь уж важны), и там я узнала, что мне препоручают миссию величайшей важности. Сенсоры охранной сети нашего периметра постоянно сбивались из-за сейсмической активности, происходившей в процессе нормальной работы выработок, и, как со всей серьезностью сообщила Кастин, никто из младшего офицерского состава не был столь же хорошо подготовлен к задаче обеспечить нашу безопасность от лазутчиков-еретиков, как я. Не будет преувеличением сказать, что мое сердце растаяло в груди оттого, что мне довелось услышать признание столь полного доверия от моего командующего, и я с готовностью приняла это поручение.

Как можно легко понять, его выполнение подразумевало совершение периодических патрулей для проверки нормального функционирования сенсоров, для чего техножрецы, приставленные к нам в качестве двигателеведов, позаботились предоставить нам все соответствующие ритуалы. Несмотря на мой вполне естественный трепет перед подобными вещами, которые должны бы оставаться в руках соответственно посвященных, они отказались сопровождать нас в наших экскурсиях, заверив, что молитвы и скачивание данных будут столь же эффективны, если их совершит старший из присутствующих в отряде военных, что, конечно же, так и оказалось. С тем чтобы дополнительно убедиться в успешном выполнении нашей жизненно важной задачи, я стала сопровождать каждый из патрулей лично, рассудив, что в качестве старшего военнослужащего во взводе я обеспечу наибольшую благосклонность Бога-машины.

И вот потому я оказалась вместе с мужчинами и женщинами четвертого отряда в столкновении, которое мы в то время приняли за обычную перестрелку с врагом. Только умение анализировать происшедшее и тактический гений комиссара Каина позже смогли открыть нам, как же значителен оказался для всего последующего этот неприметный инцидент.

Первое указание на то, что у нас могут возникнуть проблемы, появилось, когда наша «Химера» замерла в полукилометре от того места, где располагался пакет сенсоров, который мы были посланы благословить, и некоторое время простояла без движения, но не заглушая двигателей. В конце концов сержант Грифен, опытный солдат, заслужившая уважение самого комиссара (что являлось вовсе не простой задачей, как могут подтвердить те из нас, кому удалось этого добиться), обратилась ко мне, слегка повышая голос, чтобы быть услышанной за ворчанием двигателя машины.

— Полагаю, вам стоит взглянуть, лей[161], — произнесла она.

Зная, что она вряд ли станет беспокоиться без повода, я последовала за ней по пандусу машины, наслаждаясь проникавшим сквозь плотную ткань шинели морозцем.

Было несложно увидеть, что привлекло столь пристальное ее внимание. В нескольких метрах впереди, пересекая направление нашего движения, пролег след широких гусениц какой-то машины. Я похвалила бдительность нашего водителя, потому как заметить их было очень непросто в той, не имеющей конца и начала, темноте, что окутывала нас. Я сделала шаг вперед, дабы осмотреть след.

— Они направляются в сторону поселения, — заключила Грифен, и я вынуждена была согласиться.

Не знающий покоя ветер разметывал следы прямо у нас на глазах, и слева от нас они практически уже исчезли. Время было, очевидно, очень дорого: если мы собирались их преследовать — а мы должны были это сделать, хотя бы и для того, чтобы убедиться в безобидности неизвестных нам путешественников, — нам следовало отправляться немедленно, пока их след не развеялся подобно дыму на ветру.

Споро связавшись с командным центром, мы убедились, что были единственным нашим отрядом здесь и никакой гражданский транспорт не запрашивал разрешения на проезд через наш периметр, так что, когда мы начали погоню, я напомнила мужчинам и женщинам под своим командованием, что нужно быть готовыми лицом к лицу встретить врагов Императора. Не отступая от ожиданий, все они были преисполнены энтузиазма при этой мысли и немедленно приступили к проверке своих лазерных ружей и другого оборудования, в то время как наша верная «Химера» быстро сокращала расстояние до преследуемых.

— Впереди огни, — доложил водитель за мгновение до того, как все наши сомнения касательно намерений тех, кто был в преследуемой нами машине, были разбиты быстрой дробью стабберных пуль по броне «Химеры»

Наш стрелок молниеносным движением развернул оружейную турель и выпустил в ответ град болтерного огня.

Я не могла сопротивляться желанию самой увидеть все происходящее, поэтому взобралась к верхнему люку и высунула голову наружу, прикрывая глаза от метущего снега с неосознанной легкостью рефлекса, вошедшего в плоть и кровь еще в раннем детстве. Передо мной предстало зрелище шахтерского гусеничного трактора, застывшего, развороченного, с огромными дырами в небронированном корпусе, а его экипаж уже сыпался наружу, готовясь вступить с нами в бой с помощью разнообразного ручного оружия. Несомненно, для доблестных воинов под моим началом эти оппоненты должны были оказаться никчемны, но, едва я открыла рот для того, чтобы отдать приказ высаживаться и вступить в бой, трактор взорвался ярким шаром оранжевого пламени, которое окончательно превратило его в груду дымящихся обломков, по ходу дела испепелив еретиков, осмелившихся пойти против воли Императора.

Глава шестая

Паранойя — чрезвычайно утешительное состояние ума. Если вам кажется, что против вас что-то замышляют, — значит, вы что-то да стоите!

Гильбран Трус. Собрате сочинений

— Вопрос в том, — произнес я, — что они там вообще делали?

Кастин кивнула и вручила мне исходящую паром чашку с танной, которую я благодарно принял.

— Как мы полагаем, перевозили оружие, — сказала полковник. — Я приказала Федереру перерыть то, что осталось от трактора. Он говорит, что обнаружил среди обломков следы фузелина.

Меня не требовалось особенно убеждать в том, что так оно и есть. Капитан Федерер, офицер, командовавший нашими саперами, относился ко всему взрывчатому с энтузиазмом, который многим мог показаться нездоровым. Если кто и способен был распознать на месте взрыва след подобных веществ, то только он.

— Он говорит, что болтерные заряды пробили грузовое отделение и подорвали то, что там находилось, — продолжала Кастин.

— Полагаю, надеяться на то, что Сулла хоть теперь оставила нам кого-нибудь в живых для допроса, было бы слишком наивно? — спросил я, потягивая ароматную жидкость и наслаждаясь огоньком, который она разжигала по пути вниз, в желудок.

Я только что прибыл в Ледяной Пик, в расположение нашего полка, и нашел это место еще менее привлекательным, чем следовало из названия. Холодная сторона представала здесь во всей сути своего имени. К холоду мне удалось себя подготовить, закалить долгим предвкушением, но я провел тут всего лишь час, а ночь, обещавшая быть бесконечной, уже начала меня доставать.

Технически говоря, мы покинули теневую зону около шести часов назад. Всепроникающий сумрак, к которому я уже привык в Едваночи, на протяжении двух часов пути становился все глубже, а затем меня усыпило монотонное продвижение через снежный ландшафт. К малоскрываемому ужасу, воздушного транспорта в моем распоряжении не оказалось. Мне пришлось удовлетвориться купе в одном из поездов, перевозящих шахтеров и их пожитки к форпосту цивилизации, который был, ясное дело, совершенно раздавлен многочисленностью нашего полка[162].

Несмотря на то что три пассажирских вагончика, прикрепленных позади грузовых, были переполнены до отказа — так что некоторые из пассажиров оказались вынуждены устраиваться на собственном багаже, сваленном в проходе, — Юргену и мне отвели целое купе. Сперва я полагал, что этим мы были обязаны тому уважению, которое вызывала в попутчиках наша гвардейская форма. Но, понаблюдав за тем, как толпа раздается в стороны всякий раз, когда мой помощник выходит по естественным надобностям, я был вынужден заключить, что скорее мы должны быть благодарны за удобство его выдающемуся аромату, чем обаянию моей славы. Как бы я ни был привычен к первому и как бы я ни был признателен за возможность спокойно распрямить ноги в переполненном вагоне, долгое пребывание с Юргеном в одном замкнутом пространстве заставило понять, почему окружающие предпочли оставить нас наедине.

В результате я добрался до места назначения разбитым, раздраженным и совершенно не в настроении услышать, что Сулла с легкой своей руки расстреляла полный трактор еретиков, даже не подумав выяснить, какого же варпа им там вообще понадобилось.

— Все разнесено к фраговой матери вместе с трактором, — конечно же, услышал я от Кастин. Она пожала плечами. — Если говорить о положительных сторонах, по меньшей мере эту посылку с оружием еретики в свое распоряжение не получат.

— Да, но это хорошо, только если там, откуда они прибыли, нет еще кучи такого же, — произнес я.

Мои ладони снова начали покалывать, но в кои-то веки мне так и не удалось понять: от дурного предчувствия это или просто от восстанавливающегося кровообращения. Как бы прохладно ни было на командном пункте Кастин — а я мог легко наблюдать облачка пара от нашего дыхания, вырывающиеся с каждым произнесенным словом, — здесь я чувствовал себя почти в тропиках по сравнению с температурой снаружи. Там стоял воистину костоломный мороз.

У самой Кастин и у Броклау рукава рубашек были завернуты до локтей. Операторы вокса и прочие специалисты, входившие и выходившие из помещения, были одеты столь же легко.

Все они, как я с удовольствием заметил, в то же время не снимали легкой нательной брони, так что распоряжения лорда-генерала оставаться в полной боевой готовности были здесь целиком и полностью в ходу. Сам же я надел под шинель всю ту же пластинчатую броню, которую получил еще на Гравалаксе. Так я делал всегда в тех случаях, когда текущие события могли без всякого предупреждения стать совершенно неуютными. Сама же броня к тому времени несколько поизносилась от полученных повреждений, что, на мой взгляд, вполне подтверждало давешнюю мудрость решения позабыть сдать ее обратно на склад.

— Именно так, — кивнул Броклау, глядя с задумчивым видом, после чего с уверенной точностью, которая более пристала бы техножрецу, пнул гололит. Тот загудел, пробуждаясь к жизни, и изобразил для нас топографическое представление окружающей сельской местности (я вообще-то использую это слово больше по привычке, хотя вальхалльцы, вероятно, смогут оценить юмор его употребления в данной ситуации). — Полагаю можно с должной уверенностью утверждать, — резюмировал майор, — что, каков бы ни был задуманный ими план, именно мы были его целью.

— Почти наверняка так, — согласился я.

Трактор направлялся в Ледяной Пик — это по меньшей мере было очевидно. Так как мы были единственной значительной военной силой, расположенной в этом регионе, то, к инквизитору не ходи, нетрудно сопоставить одно с другим.

Я некоторое время созерцал изображение, в то время как что-то стучалось на задворках моего сознания. Кольцо красных значков вокруг города, разумеется, должно было обозначать наши сенсорные пакеты. Тонкая линия, змеей тянувшаяся сквозь долину, была железной дорогой, что соединяла нас с благами цивилизации в теневой зоне. Иных дорог не было, так как постоянные снегопады быстро сделали бы их непроходимыми, так что стальные железнодорожные ленты были единственным путем сюда или обратно, не считая редкой летающей машины. Если бы вам понадобилось попасть куда-либо еще, например в находящееся на отшибе поселение или шахтерскую заимку, единственным способом был бы трактор на гусеничном ходу[163].

— Стычка произошла здесь, — уверенно добавил Броклау, присоединив значок контакта с врагом туда, где трактор с оружием, более-менее точно, находился в момент встречи.

Курс, которым намеревались следовать еретики, был достаточно ясно виден: по долине в сторону окраин Ледяного Пика, где они просто затесались бы в общий грузопоток и пропали из виду.

— У них должны быть связные в городе, — сделала вывод Кастин.

Я незамедлительно кивнул. Это казалось весьма вероятным. Даже если они собирались нанести удар самостоятельно, то должны были озаботиться норой, в которую можно было бы забиться и подготовить нападение.

— Значит, у них есть сочувствующие.

— Мы поддерживаем контакт с местными преторами, — доложил Броклау, предвосхищая очевидный вопрос. — Но пока что они не очень-то в состоянии помочь. Даже случаев пропажи людей и тех нет.

— Значит, нужно искать среди неместных? — спросила Кастин.

— Почти наверняка, — согласился я. — Вопрос в том, откуда пришли эти?

На холодной стороне находилось не так уж много форпостов цивилизации, и все они были достаточно удалены от того, что занимали мы. Слишком удалены, так что путешествие до них на тракторе было поистине безумно рискованным. Конечно же, мы говорим о еретиках, но, даже учитывая то, что безумие — практически гарантированно присущая им черта, я чувствовал, что это ложный путь.

Я попытался проследить путь трактора от того места, где его встретила Сулла, и что-то в окружающей топографии вызвало у меня ноющее чувство неправильности. Долина, по которой двигалась машина, была широкой и длинной, окруженной горами… через которые не было и намека на сквозной проход. Именно это насторожившее меня наблюдение я и высказал:

— Похоже, будто они вышли из тупика.

— Ваша правда, — согласилась Кастин, наклонив голову, чтобы поглядеть на проекцию вдоль поверхности стола. Потом кинула взгляд на Броклау, ища подтверждения своей догадки, и получила в ответ едва заметный кивок, потому как майор пришел к тому же выводу. — Где-то там должен быть склад с оружием.

— Это очень похоже на правду, — произнес я в свою очередь, не видя возможности придумать другое объяснение. — Еретики, должно быть, ездили за припасами и амуницией.

Мысль об этом была не слишком утешительной. Для того чтобы трактор вот так вот разорвало, он должен был везти немалый груз взрывчатых веществ. Это, в свою очередь, означало, что и в том месте, откуда они были взяты, недостатка в них не было. Понятное дело, никто не станет закапывать в ледяной пустыне вещей всего на один трактор, чтобы затем перевезти их одним махом. Никто в своем уме, по крайней мере. Но мне в очередной раз пришлось напомнить себе, что мы имеем дело с приспешниками Хаоса, так что ничто нельзя принимать как данность…

— Откуда они вообще здесь взялись, эти припасы? — задал вопрос Броклау.

Я пожал плечами:

— Думаю, из звездного порта. Хеквин упоминал, что у них были проблемы с контрабандистами. Оружие, должно быть, поступало спрятанным среди грузов, а затем уже культисты в городе перераспределяли его. Вероятно, в Ледяной Пик его доставляли под видом шахтерского снаряжении.

— Что не так уж сложно, если задуматься, — согласилась Кастин, наливая себе новую чашку танны. — Практически с каждым поездом и так прибывают вполне себе легитимные запасы взрывчатки.

— В любом случае все это означает, что нам есть с чего начинать, — произнес я, внезапно ощутив вспышку надежды на то, что мы, возможно, все-таки вырвались на голову вперед по сравнению с противником. Я повернулся к Броклау. — Нам потребуется список всех, кто допущен к шахтным запасам взрывчатки. А также тех, кто мог бы вмешаться в их перевозку уже в пути.

Он кивнул:

— Я свяжусь с Администратумом. У них должны быть все нужные записи.

А также множество совершенно ненужных, как я отлично знал…

— Пока вы заняты этим, я свяжусь с Арбитрами в Едваночи, — заключил я, в то время как во мне росло оптимистическое убеждение, что ключ ко всему происходящему лежит в планетарной столице. С некоторым везением я мог бы найти себе причину смыться из Ледяного Пика вовремя, дабы успеть на первый же поезд обратно. — Вероятно, у них должны быть какие-то соображения о том, как все это провозится через звездный порт.

— Ваша теория, конечно же, весьма элегантна, комиссар. — Голова Хеквина, плававшая в поле зрения гололита, мило кивнула, точно ему было неприятно разбивать мои соображения чем-то столь грубым, как твердые факты.

Он стал выглядеть гораздо лучше с тех пор, как я в последний раз его видел, даже учитывая, что его личность была несколько размыта оборудованием, обеспечивающим его виртуальное присутствие. Картинка его лица частично была перекрыта таковой же Живана, который тоже был на связи, поскольку мне казалось, что лорда-генерала стоит информировать обо всех последних событиях. Теперь эта парочка выглядела в гололите подобно странному двухголовому исчадию варпа.

Я долбанул проектор, постаравшись скопировать движение, подсмотренное у Броклау. К моему смутному удивлению, картинки с двух пикткастеров разделились — по крайней мере на несколько секунд, — после чего продолжили слипаться и расходиться через неравные промежутки времени.

— Но через звездный порт значительные количества оружия поступать не могут, — продолжал старший арбитратор.

— Вы же мне сами говорили, что у вас проблема с контрабандистами, — запротестовал я, не желая без боя отбрасывать столь притягательную нить рассуждений.

Арбитратор кивнул и почесал подбородок новой аугметической рукой, не вполне угадав расстояние; я вспомнил, что и у меня были схожие проблемы в то время, когда я только приспосабливался к своим новым пальцам на борту боевой баржи Укротителей[164] в системе Интерим так много лет назад.

— Да, есть такая. Имея порт подобных нашему размеров, ее практически невозможно избежать. Но поверьте, оружие и взрывчатка почти наверняка были бы обнаружены. В тех количествах, которые описываете вы, она была бы найдена наверняка.

— Я встречался с тем, как псайкерам удавалось провернуть довольно ловкие дельца с исчезновением предметов, — произнес я, хватаясь за последнюю соломинку, которую мог выдумать. — А мы ищем тех, кто поклоняется Хаосу. Если среди них есть ведьма, а то и парочка, они могут провести мимо ваших инспекторов «Гибельный клинок», и никто ничего не заметит.

— За исключением наших собственных, санкционированных псайкеров, — спокойно ответил Живан. — У меня двое дежурят в звездном порту, с тех пор как мы прибыли. Ни одна душа не использовала там ведьминские таланты, в этом можете быть уверены.

Ну отлично. Мне оставалось только наблюдать, как наилучшая из тех ниточек, которые я вроде бы смог размотать, рвется на моих глазах, а заодно и мой билет обратно в какое-нибудь такое место, где у меня кровь не будет замерзать в жилах. Оставалось только тяжело вздохнуть.

— Ну что же, — произнес я, — в таком случае приношу свои извинения за то, что впустую потратил ваше время.

— Совсем не впустую, — заверил меня Живан — больше из вежливости, чем точно описывая ситуацию, как я сильно полагал. — Вы проделали весьма проницательную дедуктивную работу, — генерал улыбнулся, — но ведь не можете же вы все время оказываться правы?

— Но это значит, что мы снова вернулись к тому, с чего начали, — проговорил я, сражаясь с желанием ущипнуть себя за переносицу.

Теперь, когда всепоглощающее желание срочно поделиться моими выводами с высшим командованием несколько сдулось, усталость, накопившаяся во время путешествия, вновь дала о себе знать.

Хеквин снова почесал подбородок, на этот раз более метко.

— Не совсем, — указал он, и Живан кивнул. — Мы знаем, что ваш полк представляет собой определенную угрозу для них.

Я ощутил легкую дрожь дурного предчувствия, пробежавшую вниз по позвоночнику. Кажется, я уже знал, каковы будут следующие слова генерала.

— Именно так, — продолжал он. — Они, похоже, идут на чрезмерно большие затраты для того, чтобы подготовить атаку именно на вас. Из всех целей на планете, а их здесь немало, вы для еретиков — номер один. Можете предположить, с чего бы это?

— Никак нет, — ответил я, надеясь, что не выпалил это слишком поспешно.

Единственное, что могло делать 597-й отличным от миллиона других гвардейских полков, было присутствие Юргена, чей примечательный дар сводить на нет психические воздействия и порожденное варпом колдовство не раз спасал мне жизнь (и, вероятно, душу). Если еретический культ прознал, что где-то на Адумбрии появился «пустой», и среди них есть псайкеры, они не остановятся ни перед чем, дабы устранить столь значительную угрозу. Так что у меня, в свою очередь, были все шансы оказаться рядом с целью, когда они нанесут свой удар. Не мог же я, в самом деле, избегать общества своего помощника (как бы соблазнительна эта идея ни становилась всякий раз, когда мы оказывались в температурах выше комнатной)? С другой стороны, опять же его удивительная способность была секретом, известным только нам двоим да Эмберли (возможно, правда, еще некоторой части ее свиты)[165], и я был чертовски уверен, что никто из этого маленького, тщательно выверенного списка лиц не имел привычки поболтать с еретиками.

— Возможно, что-то важное для них есть в самом городе? — предположил я: отчасти для того, чтобы отвлечь дискуссию от потенциально опасного направления, частично для того, чтобы попытаться немного сгладить мои собственные страхи. — Наше же присутствие в нем может оказаться не более чем совпадением.

— Возможно. — Живана, судя по выражению его лица, это не убедило. — Но мы не узнаем до тех пор, пока вы не получите твердых доказательств.

С волной дурного предчувствия я отметил, как он сказал «вы», но постарался кивнуть со всей рассудительностью.

— Мы расследуем все зацепки, которые у нас имеются, — произнес я. — Если хоть где-то в Ледяных пещерах имеется еретическая ячейка, будьте уверены, мы обнаружим ее.

— Не сомневаюсь в этом ни секунды, — подтвердил лорд-генерал. — Но вероятность, что она лежит и где-то далее, столь же велика.

— Я мог бы быть в Едваночи к завтрашнему… — начал было я, но подавился первой же фразой.

Изображения двух мужских голов передо мной потеснились, чтобы дать место знакомой уже топографической проекции. Нам еще повезло, что машина все оставшееся время разговора держала их раздельными, потому как результат тройного наложения, вероятно, сделал бы все совершенно нечитаемым.

Живан указал на долину около горной гряды, которая продолжалась причудливым геологическим наростом в форме его торса и головы:

— Вы докладываете, что данная долина является тупиковой.

Уже будучи уверенным, какое предложение последует за этим, я машинально кивнул, в то время как мой мозг отчаянно пытался в кратчайшие сроки найти какую-нибудь отговорку, и не мог этого сделать. Вот что случается, когда звонишь старшим по званию влиятельным товарищам без достаточной дозы сна или рекафа, и вот почему я строжайшим образом не рекомендую никому этого делать.

— В целом она определенно выглядит таковой, — наконец сдался я.

— Тогда, по вашей собственной логике, выходит, что там должны быть по меньшей мере следы оружейного тайника еретиков, — радостно продолжил свою мысль Живан; Хеквин же с готовностью кивнул. — Вероятно, там могут быть еще боеприпасы, которые нам удалось бы проследить до их источника. — Он на мгновение задумался и выдал: — Кто знает, возможно, там найдутся даже какие-то твердые доказательства, которые помогут нам выявить глав заговорщиков…

— Мы можем предоставить вам команду криминалистов, — предложил Хеквин. — Вы удивитесь, если вам рассказать, сколько различных следов оставляют за собой люди, даже когда полагают, что полностью их замели.

— Благодарю вас, — отозвался Живан с такой улыбкой, будто ему только что предложили вкуснейшую булочку с корицей. — Это будет очень любезно с вашей стороны. Мы же можем прислать одного из наших страшил[166], чтобы он тоже взглянул по-быстрому, что там такое.

— Разумеется, если мы когда-нибудь найдем это что-то, — произнес я, снова возвращаясь глазами к обширным заснеженным пространствам долины, представленной на гололите.

Живан обернулся, устремив взгляд прямо в пикткастер:

— Вы, Кайафас, удивительно способный товарищ. Уверен, вы нас не подведете.

Ну и что я должен был после этого сказать? Идите подорвитесь на фраг-гранате, вы с ума посходили? Как бы заманчиво это ни было, да и учитывая, что, как сотрудник комиссариата, я мог именно так и поступить, подобный вариант ответа даже не рассматривался. Моя обманом нажитая репутация оставляла мне лишь один возможный ответ, который я и озвучил со значительным кивком:

— Тотчас же примусь за дело.

Говоря начистоту, если я за что-то и принялся, как только закончил свой не слишком-то продуктивный разговор с лордом-генералом, так это давить свою койку. Там я и оставался несколько последующих часов, отсыпаясь после сурового дневного путешествия. Технически уже, я полагаю, это было вчерашнее путешествие, но неизменная темнота снаружи делала наблюдение времени сложной задачей; да и в любом случае я не очень-то об этом заботился. Будучи мальчишкой из улья, я вырос в уверенности, что свет (или его отсутствие) в каждом конкретном месте остается примерно одинаковым, так что вся эта заваруха с днем и ночью явилась для меня немалым удивлением, когда я в первый раз оказался на поверхности другой планеты. Не говоря уже о том, что она изрядно сбивала меня с толку и дезорганизовывала, пока я к ней не привык. Так что, полагаю, я все-таки находил удивительные световые условия на поверхности Адумбрии несколько менее тяжелыми для привыкания, чем большинство моих соратников (возможно, единственным исключением был Юрген, который принимал их столько же флегматично, как и все остальное в жизни).

В результате я проснулся, ощущая себя гораздо более живым и лучше расположенным к окружающему, в том числе к легкоразличимому запаху моего помощника, смешанному с гораздо более притягательным ароматом свежей танны. И даже та задача, которую мне поручили вчерашним вечером, показалась куда менее трудной. Как я хочу полагать, это только доказывает правильность моих действий в таких случаях. Попытки сразу рвануться что-то организовывать в то время, когда мозг все еще затуманен усталостью, никуда бы нас не привели или, по меньшей мере, привели бы ровно туда же, но с гораздо большим количеством стресса и раздражения для всех участников.

— Доброе утро, сэр. — Голос Юргена присовокупился к его же запаху, и я разлепил глаза, дабы увидеть, что он как раз ставит поднос с чайным прибором рядом с моей узкой кроватью.

Комната, которую он подыскал для меня, была достаточно уютной — настолько, насколько я вообще мог ожидать, учитывая почти сверхъестественный талант Юргена к добыванию различных нужных вещей. Хотя и очень далекая от того стандарта роскоши, к которому я уже привык, ошиваясь вокруг живановского штаба, она все же значительно превосходила многие из тех местообитаний, что я занимал в течение жизни. Верите или нет, но, после того как вы побываете в трюме работоргового корабля эльдар, даже самые спартанские условия будут казаться вам вполне приемлемыми.

— Утро доброе, — ответил я, хотя темнота за окном была столь же непроницаема, как и всегда, разрываемая только слабым свечением дуговых фонарей над лежащим за окном блокгаузом. Внушающие уверенность в завтрашнем дне знакомые звуки двигателей «Химер» и выкрики приказов проникали даже сквозь двойной термокристалл окна, который, по крайней мере, поддерживал температуру в помещении на резонной высоте. — Какие-нибудь новости с охоты на еретиков?

Юрген меланхолически покачал головой, наливая чай:

— Не могу доложить ни о каких подвижках, сэр. Майор Броклау высказался весьма категорично, когда я решил выяснить новости для вас.

Ну в это я мог поверить. Броклау никогда не был человеком, который видит какой-то смысл в том, чтобы держать свое раздражение при себе.

— Ну что ж, посмотрим, сможем ли мы улучшить ему настроение, — произнес я, смакуя первый большой глоток танны. — Лорд-генерал подсказал к этому интересный подход.

— Я не утверждаю, что это невозможно. — Броклау пристально вглядывался в гололитическое изображение долины, будто желал завязать постылую в узел и выбросить.

Кажется, Юрген совершенно не преувеличил его настроение, но, впрочем, зная склонность первого к дословности, я этого и не ожидал.

— Просто хочу сказать, что подобное займет много времени, — продолжал майор. — Обыскать пространство таких размеров можно самое малое за неделю, даже если подрядить целый взвод. А этого мы себе позволить не можем.

Последнее он добавил очень поспешно, на случай если мне вдруг покажется, что это здравая мысль. К его очевидному облегчению, я только кивнул.

— С этим я полностью согласен, — произнес я. — Даже если это было бы настолько жизненно важно, чтобы попытаться, флот Врага прилетит раньше, чем мы на что-нибудь наткнемся.

— Тогда что вы предлагаете? — с полным самообладанием спросила Кастин.

Ей, вероятно, удалось поспать не больше, чем ее заместителю, но она, несмотря на это, излучала ощущение спокойной властности.

Я указал на небольшую красную точку, практически совпадавшую со значком огневого контакта, где столь летально прервалось путешествие отступников.

— Сулла ведь направлялась, дабы благословить данный пакет сенсоров, не так ли?

Кастин с Броклау кивнули, не наблюдая логики.

— Именно так. Они все сбоили с тех самых пор, как мы прибыли. — Полковник взглянула на меня, вне сомнений раздумывая, не стоит ли комиссару добрать еще пару часиков сна, чтобы прочистить мозги. — С этими шахтными зарядами, которые то и дело подрываются, — добавила Кастин, — и каждые пару часов вибрациями от железной дороги я удивлена, что мы вообще получаем от них данные, с которыми можно хоть как-то работать.

— Вот именно, — произнес я, и двое старших офицеров полка обменялись быстрыми взглядами.

Вероятно, они уже начали размышлять, как бы уведомить комиссариат в том, что мои шестеренки вконец износились от напряжения, и попросить, если можно, прислать им кого-нибудь в своем уме, а они уж отблагодарили бы…

— И то и другое является известными событиями. — Я не давал им передышки. — Шахты хранят записи о том, когда и где были заложены заряды, а поезда ходят по расписанию. Ну, более или менее.

Выражения назревающего понимания наконец-то разлились по их лицам. Полковник и майор додумались до того, что пришло ко мне в замечательном состоянии между сном и пробуждением, когда мозг способен находить такие связи, которые в другом случае упустил бы.

— Так ведь если мы отфильтруем внешние воздействия от тех данных, что мы собрали… Тогда мы сможем найти признаки той активности, которая направит нас в нужном направлении? — произнес Броклау, глядя уже веселее, чем я его нашел, только появившись здесь.

Я кивнул и счел нужным предупредить:

— Это только возможность.

Конечно же, это легче было сказать, чем сделать. Наши двигателеведы потратили почти весь день на то, чтобы осуществить необходимые ритуалы. Задолго до того как они закончили, гул песнопений и удушающие облака благовоний, распространившиеся вокруг их пюпитров данных, изгнали из командного центра всех, кроме самых стойких. Но все же к вечеру я уже смог доложить Живану, что мы примерно определили десяток зон с аномальными показателями, которые — лишь возможно — могли говорить о человеческой деятельности там, где никаких людей быть не должно.

— Почему у вас в полку сразу до всего этого не додумались? — спросил он, и небезосновательно.

Я подавил желание чихнуть, а мои глаза все еще слезились от едкого дыма благовоний, но я старался выглядеть пободрее.

— У них не было причин искать, — объяснил я. — Данные были похоронены среди целого болота ненужных показаний, так что они выискивали аномалии только на периметре или поблизости от него. Пока лейтенант Сулла не наткнулась на тот трактор, никто не подозревал, что еретики могут скрываться так глубоко в дикой местности.

— Разумно, — заключил лорд-генерал, затем улыбнулся. — Я с нетерпением ожидаю услышать, что же вы отыщете. Я уверен, что у вас руки чешутся лично приложиться к этому делу.

От этих слов у меня кровь застыла в жилах. Словно бы жгучий ветер, который, без сомнения, завывал сейчас над горными проходами, хлестнул меня по лицу, так что я едва удержал дрожь. До сих пор я лелеял хиленькую надежду остаться в безопасности и тепле командного пункта, сплавив всю грязную работу какому-нибудь заслужившему ее кандидату (а у меня уже был один, точнее, одна на примете, можете не сомневаться). Теперь же генерал торпедировал эту надежду и пустил ее на дно так же легко и непринужденно, как линкор разбивает эсминец.

Если бы я не сделал вид, что веду всех за собой, первым выступая на линию фронта, то потерял бы доверие генерала. Это значило бы, что не купаться мне больше в роскоши, пробравшись ближе к его штабу, и не проводить милые светские вечера за оценкой талантов его шеф-повара. Так что мне оставалось лишь кивнуть, изображая из себя того старого героического боевого жеребца, за которого Живан меня принимал, и постараться не раскашляться.

— Готов, как никогда, — заявил я со всей правдой, заключавшейся в этих словах.

Глава седьмая

Самая большая опасность на поле боя — это младший офицер с компасом и картой.

Генерал Сулла

Учитывая личный интерес, проявленный к нашей небольшой разведывательной вылазке самим лордом-генералом, а также число локаций, которые нам предстояло посетить, я смог даже легче, чем предполагалось, убедить Кастин и Броклау все-таки выделить для этой задачи целый взвод с полным отрядом «Стражей» в придачу. В конце концов у нас появилась четко определенная задача, которую предстояло выполнить, и мы не собирались терять время попусту целыми днями, слоняясь по округе в поисках чего-то неопределенного.

По некотором размышлении (точнее, изобразив его) я выбрал для данного задания взвод Суллы. В конце концов, именно она втянула нас всех в эту ерунду, так что ей же и предстояло разгребать последствия. Понятное дело, она совершенно не восприняла это как наказание. Теперь она лепетала что-то в том духе, будто ждет не дождется выпустить кишки еще куче еретиков, так что мне вскоре захотелось ее придушить. Решив, что подчиниться подобному импульсу будет в целом не слишком мудро, я предпочел рискнуть и, несмотря на холод, высунуть голову из люка «Химеры». На тот момент воспаление легких казалось мне определенно предпочтительнее, нежели продолжение Суллиных разговоров.

Мне в первый раз представилась возможность по-настоящему взглянуть на холодную сторону. Несмотря на ощущение, что с моего лица сдирает кожу стая летящих бритвенных лезвий, я был захвачен открывшейся мне картиной, едва кинув взгляд поверх кромки люка. До того момента я видел ледяной мир либо сквозь окна ярко освещенных комнат, которые вездесущая темнота снаружи превращала в подобие зеркал, либо в пределах Ледяного Пика. В его границах улицы постоянно освещались рядами люминаторов; их свет дополнялся сиянием, сочившимся из окон каждого дома. В сумме это освещение лишь усиливало темноту за своими пределами, так что мне казалось, будто на весь город наброшено удушающее полотно черного бархата.

Здесь же, вдали от поселения, фарам наших машин не хватало сил раздвинуть темноту. Я понял, что не могу оторваться от созерцания неба, усеянного звездами настолько густо, как редко можно увидеть на поверхности цивилизованного мира. Они горели холодным, жестким светом, который отражался от окружающих нас снегов, придавая всему окружающему слабое голубоватое свечение[167].

Этот свет был столь равномерно распределен по долине, что совершенно не отбрасывал теней, кроме как в самые глубокие из расщелин. Они по контрасту с остальной местностью казались пастями абсолютной темноты, вызывая в наблюдателе мрачное и жутковатое восхищение, ведь в них могло скрываться незамеченным все, что угодно. Едва только испугавшись этой последней мысли, я тут же заметил, как звездный свет коротко блеснул на металлическом корпусе одного из «Стражей». Он легкой поступью держался наравне с нашей машиной, не забывая просветить своей фарой каждую из тех расщелин, что мы оставляли позади.

Кто бы ни затаился в них, его шансы неожиданно атаковать нас невелики.

Осознание этого факта позволило мне расслабиться настолько, насколько вообще возможно было при данных обстоятельствах. Даже если нас ждало нападение, полагаю, нам бы не пришлось особо волноваться. Совокупной огневой мощи трех шагающих боевых машин и «Химеры» второго отряда, державшейся в десятке или около того метров позади, было бы достаточно, чтобы навеки впаять в лед любого такого врага.

По некотором размышлении Кастин решила разделить наш разведывательный отряд на три части. Таким образом мы могли бы до минимума сократить количество времени, которое займет проверка всех возможных мест расположения противника, что мы для себя определили. Мне это показалось вполне разумным. Два полных отряда с «Химерами» и эскадроном «Стражей» для огневой поддержки — сила более чем достаточная для того, чтобы самостоятельно разделаться с любой горсткой еретиков, которую мы могли бы найти в ледяной пустыне. И даже если мы ошибались в этом последнем предположении, каждая из частей была достаточно сильна, чтобы без особых проблем отойти из любой стычки либо удержать отступников прижатыми ко льду, до того как подойдет вызванное подкрепление.

Сам я решил присоединиться к командному отряду Суллы на все время выполнения нашей задачи, несмотря на уже проявившие себя недостатки такого решения. Но в то же время командный отряд состоял только из пяти человек. Это означало — даже с учетом всего дополнительного вокс- и сенсорного оборудования, которое загромождало пассажирский отсек, — что для нас с Юргеном оставалось несколько больше места, чем если бы пришлось тесниться с десятком пехотинцев. С другой стороны, я полагал, что мы сможем собрать действительно полезные разведданные только в том случае, если у меня будет возможность оказаться поблизости и сдержать, в общем-то, достойный поощрения порыв Суллы уничтожить все, что попадется в прицел и не будет нести имперской формы.

Полагаю, что мы могли бы следовать за остальными в «Саламандре» — и это, вероятно, позволило бы мне не портить настроения Суллиными речами, — но платой за такое решение, несомненно, стала бы пара обморожений. Одного взгляда на машину с открытым верхом, которой я обычно пользовался, было достаточно, чтобы заставить меня сдаться на милость гораздо меньшего из зол.

— Цыпленок первый — наседке, — протрещал голос у меня в микронаушнике. Спустя мгновение я узнал сержанта Карту, чье повышение до роли командующего вторым отрядом открыло дорогу для трудного (и, вероятно, временного, учитывая ее личное дело) продвижения по званию Маго. — Вторая цель пуста. Следую к третьей.

— Принято, цыпленок один. — Ответ Суллы прозвучал слегка оскорбленно, будто еретики ее надули и не пришли поиграть, как договаривались.

Меня лично обилие ложных целей не слишком удивило. Погодные условия были адские, ландшафт постоянно менялся — так что первый отмеченный среди наших целей пункт, например, оказался не более чем ледяным завалом грандиозных масштабов. Нашей третьей группе, состоявшей из четвертого и пятого отрядов, везло не более чем остальным, и Сулла, как любой молодой лейтенант, все более закусывала удила (именно эта аналогия мгновенно пришла мне на ум, потому как ее удлиненное, узкое лицо носило все следы сходства с раздражительной лошадкой даже в наилучших ситуациях). Впрочем, надо сказать, что, если бы я понимал, насколько скоро будет удовлетворено ее стремление к бою, я бы гораздо менее легко отпустил следующее замечание.

— Оставайтесь начеку, — вклинился я в общую трансляцию — больше для того, чтобы напомнить всем о своем присутствии, а не подсказать нечто действительно важное. — Каждый из отброшенных вариантов угрозы приближает нас к настоящей.

Произнося это, я сощурил глаза, прикрывая их от порывистого ветра. И в этот миг я, без сомнения, уловил краткий проблеск желтого света там, где ему было совсем не место. Могло, конечно, и привидеться, но я бы не дожил до своей второй сотни лет и почетной отставки, если бы не обращал внимания на малейшие предчувствия угрозы.

Я переключил частоту на местную тактическую сеть, включавшую Суллу, сержанта Лустига в соседней «Химере» и троих пилотов «Стражей».

— Потушить огни! — скомандовал я.

— Комиссар? — с интересом в голосе переспросила Сулла.

Фонарь на нашей машине мгновенно потух, как и таковой на втором транспорте и единственном «Страже», который находился в поле моего зрения. Я вглядывался вперед сквозь все затмевающую белую кружащуюся кисею. Вначале я не мог ничего разобрать и почти убедил себя в том, что все надумал, но в то же мгновение этот желтоватый отсвет появился вновь.

— Впереди что-то есть, — произнес я, скрываясь за броней машины и оказываясь в благословенном тепле пассажирского отделения (конечно же, температура была установлена по-вальхалльски, так что все равно, по объективным меркам, было довольно-таки холодно, по после даже пары секунд, проведенных снаружи, это казалось тропической жарой). — Примерно на два часа, медленно движется.

— Поймал, — подтвердил через секунду оператор ауспекса. — Большой металлический объект направляется в сторону города. Делает примерно сорок кломов[168] в час.

— Капитан, вы не соизволите? — попросил я в наушник.

— С превеликим удовольствием. — Капитан Шамбас, командир наших «Стражей», уже отдавал им приказы в том слегка неформальном стиле, которого я и ожидал: — Эй, вы слышали мужика? Кто последним найдет себе еретика, чтобы пристрелить, бежит за выпивкой. И постарайтесь оставить парочку в живых, чтобы комиссару было кого допросить.

— Так точно, сэр, — подтвердили его фланговые, и мне осталось только с замиранием наблюдать за экраном предсказателя, пока три точки быстро перемещающихся «Стражей» отделялись от нашей группы, чтобы перехватить замеченного врага.

— Чаю, сэр? — появился возле моего плеча Юрген.

В руках он держал термос; вероятно извлеченный из подсумка — одного из тех, которыми мой помощник, по обыкновению, был увешан. Юрген налил чашку истекающей паром танны; я принял сосуд и с благодарностью отхлебнул горячую жидкость.

— Благодарю вас, Юрген, — произнес я.

Оператор предсказателя в этот момент отодвинулся в сторону, чтобы не коснуться моего помощника, и на мгновение закрыл мне вид на экран, так что начало боя я скорее услышал, чем увидел.

— Это трактор, — доложил Шамбас, что меня совершенно не удивило. — Похоже на перевозчика для руды. Жек, вынеси ему гусеницы.

Отчетливый треск ионизированного воздуха подсказал мне, что сам Шамбас нажал на гашетку своих мультилазеров за мгновение до того, как раздался выстрел лазерной пушки его подчиненного.

— Занимаюсь, — подтвердил Жек. Прошло совсем немного времени, и его голос раздался вновь, уже подкрашенный ноткой самодовольства: — Гусеницам — полный фраг!

— Открывают люки, — добавил женский голос и тут же скрылся за мешаниной гула и шума. — Простите, комиссар. У них оказался ракетомет.

— Ну что ж поделаешь, Паола, — произнес я, внутренне порадовавшись, что вспомнил ее имя так быстро, менее чем за секунду.

Впрочем, во всем нашем полку было лишь девять пилотов «Стражей» — и вдобавок их имена оказывались в докладах, ложившихся на мой стол чаще, чем имена других солдат[169].

Третий «Страж» в отряде нес тяжелый огнемет, так что спрашивать, остались ли выжившие, не имело даже смысла. Шквал горящего прометия, несомненно, затопил кабину вражеской машины, обратив всех внутри в пепел.

— Лучше уж они, чем кто-то из вас, — сказал я.

— Поддерживаю ваши чувства, — согласился Шамбас, и яркие точки наших «Стражей» отлепились от уничтоженного врага, чтобы вновь присоединиться к отряду.

Через мгновение после этого замершая метка на нашем экране пропала, и глухой рокот взрыва пробился даже через корпус «Химеры», достигнув наших ушей.

— Ой, — откомментировала Паола на редкость спокойно; она явно не старалась даже изобразить удивление.

Мне оставалось только пожать плечами.

— Ну что ж… Теперь, во всяком случае, мы точно знаем ответ на вопрос, оставалось ли в заимке еще оружие, — произнес я.

— А еще на вопрос, где она находится. — Сулла все это время занималась чем-то за столом с картами, расположенным позади нас. Теперь лейтенант, счастливо улыбаясь, указывала мне на гололитическую картинку.

Мое сердце ушло в пятки. Наше нынешнее расположение находилось на прямой, соединяющей Ледяной Пик и следующую цель в нашем списке. Не приходилось даже сомневаться, что мы движемся прямиком к форпосту еретиков.

— Полагаю, вы правы, — согласился я, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее.

Я уменьшил разрешение гололитической карты до того уровня, когда остальные два наших отряда пропали из виду. Они все равно находились слишком далеко, чтобы присоединиться к нам возле точки назначения хотя бы с не очень большим опозданием. Сулла наблюдала за моими действиями с любопытством.

— Хотите, чтобы я вызвала остальных присоединиться к нам? — спросила она.

Я покивал, будто раздумывая, хотя, конечно, размышлять тут было не о чем. Мы определенно знали, что там, куда мы движемся, присутствуют еретики. Подождать час или около того, дабы атаковать их силами целого взвода, а не двух отрядов, один из которых был половинным[170], — это, если вы меня спросите, было единственным разумным ходом действий.

Разумеется, такое решение обернулось бы некоторым конфузом, если форпост оказался бы необитаем. Но подобное, я полагал, вполне можно будет пережить.

— Это благоразумно, — произнес я так, будто именно тот факт, что она сама подняла данный вопрос, и заставил меня принять решение. — В обычной ситуации я бы скорее склонился к тому, чтобы, как и планировалось, выступить вперед самим и поглядеть, что же там такое… Но теперь, когда нам известно, что впереди лежит неопознанное укрепление еретиков, я бы хотел быть уверен, что они надежно окружены, прежде чем начинать атаку. Не имеет смысла позволять им прорваться, если мы можем этого избежать.

— Конечно же, вы правы, — ответила Сулла, поникнув над вокс-передатчиком, будто школьница, которой велели закончить домашнее задание, прежде чем идти гулять.

Однако приказы она отдавала столь же четко и расторопно, как и любой другой офицер на ее месте. Я почувствовал немалое облегчение, увидев, что значки, обозначающие два других отряда, изменили курс на сближение с нашей группой. Третья группа (четвертый и пятый отряды с третьим эскадроном «Стражей») оказалась ближе к нам, и вдобавок она располагала преимуществом в виде открытой местности. Так что если удача позволит, они должны будут соединиться с нами через час или около того. Первой группе предстояло побороться с полем, усеянным трещинами, так что им могло понадобиться вдвое больше времени.

Но пока я вслушивался в этот короткий обмен сообщениями, меня поразила совершенно иная мысль. Получалось так, что за день с хвостиком подготовить к выходу, довести сюда, загрузить и вернуться на половину пути с трактором из города было невозможно. Значит… груз, который мы сейчас перехватили, вероятно, был выслан на замену уничтоженному Суллой? Если так — это означало, что еретики, которые обеспечивали работу форпоста, каким-то образом узнали о том, что первая партия не достигла своего назначения. А это, в свою очередь, значило, что…

— Просканируйте все частоты! — приказал я оператору вокса, обернувшись к нему так резко, что он заметно вздрогнул и поспешил подчиниться, в то время как Сулла с любопытством наблюдала за моими действиями.

Через секунду солдат кивнул и произнес:

— Я перехватываю какие-то переговоры. Настроиться довольно сложно, это местная связь. Вызывают кого-то, кого зовут Андрос.

— Еретики, — заключил я. — Они, вероятно, пытаются получить ответ от экипажа трактора.

Это по меньшей мере значило, что ребята из трактора не передали никакого сообщения, прежде чем Паола их поджарила. Но поскольку они были мертвы — следовательно, на вызов по воксу отвечать не собирались, — их друзьям не должно потребоваться много времени, дабы сообразить, что дело пошло серьезнейшим образом наперекосяк. Сулла кинула на меня взгляд, полный готовности и нетерпения действовать, и я подтвердил:

— Больше ждать нельзя.

— Выдвигаемся! — приказала она, и «Химера» жестко дернулась, когда водитель до пола вдавил педаль газа.

Я ухватился за стол-карту, чтобы как-то удержаться на ногах, и снова увеличил масштаб — так что мы, другая «Химера» и троица «Стражей», показались отдельными значками. Сулла начала подниматься в башню «Химеры», но затем помедлила в сомнении:

— Комиссар, может, вы хотели бы…

— Пропускаю леди вперед, — ответил я. — Не хотел бы каким-либо образом помешать вашему командованию отрядом.

Не говоря уже, что мне совершенно не улыбалось высовывать голову из такой милой бронированной коробки в то время, как мы ввяжемся в бой с Император знает каким количеством тяжеловооруженных еретиков.

— Благодарю! — Она сверкнула довольной ухмылкой, вскарабкиваясь к верхнему люку.

Я снова бросил взгляд на тактический экран. Шагающие машины выдвигались вперед, разделяясь, дабы зайти во фланги расположения еретиков, и передавая на командную машину ту информацию, которую удавалось получить. Зернистые изображения постепенно прояснялись на трех пикт-экранах над нашими головами, хотя до сих пор мешанина снега настоящего и вызываемого на экран статикой делали картинки с них почти полностью нечитаемыми.

— Вижу источники тепла, — доложил Шамбас через мгновение.

— Возможно, это люди, — отозвался я и невольно подумал: «Или что-то похожее на них» (не все последователи Хаоса могли по-прежнему зваться людьми, если вообще кто-то из них мог).

— Признаков жилья пока не вижу, — продолжал Шамбас.

— А мне кажется, вот оно! — Пикт-передатчик Жека крутанулся, чтобы остановиться на огромном сугpoбe слишком правильных очертаний, чтобы быть естественным объектом.

Одна из вальхалльцев рядом со мной хмыкнула и взвесила в руке лазерное ружье.

— Накрыли вечеринку с камуфляжем, — откомментировала она.

Я мог понять ее веселье. Если даже я подумал, что возвышение выглядит подозрительно, то для тех, кто происходил с ледяного мира, еретики все равно что выкрасили свое укрытие в оранжевый цвет и повесили неоновую табличку с надписью: «Мы здесь!»

— Да, веселье мы им подпортим, — заверил я ее и заслужил в ответ широкую улыбку.

— Возможно, возможно, — оценивая предположение младшего пилота, отозвался Шамбас. — Паола, что-нибудь обнаружила?

— Они тут были очень заняты. — Паола находилась на другом фланге, а Жек располагался между ней и их капитаном, чем и объяснялся тот факт, то он первым обнаружил сооружение. — Не спрашивайте почему, но здесь расчищена площадка размером где-то с посадочную для шаттла.

Ее пикт-передатчик заверил меня, что она не преувеличивает. Кто-то приложил множество усилий, чтобы расчистить обширный участок камня и выровнять его. Конечно же, в данный-момент он был по колено «Стражу» засыпан снегом — значит, человек там уйдет примерно но грудь, — но даже при этом было очевидно, что площадка подготовлена с большой заботой. Ну что же… Решение могло быть только одно: сперва разгромить это местечко как следует, а затем уже попытаться выяснить его предназначение.

Мы нанесли удар, застав противника врасплох. Два вооруженных лазерами «Стража» выстрелили по куполу с флангов, в то время как обе «Химеры» открыли огонь из тяжелых болтеров. Когда снег, покрывавший строение, вскипел и мгновенно испарился под ударами лазеров, я смог разглядеть знакомый абрис сборного жилого строения. Не узнать его было невозможно: он во всем совпадал с Император знает сколькими подобными сооружениями, разбросанными по цивилизованному миру[171].

Рваные дыры появлялись в камнебетонной поверхности, когда наши болтерные заряды вгрызались и откалывали от нее куски.

— Нашла основной вход, — передала по воксу Паола, и картинка с ее пикт-передатчика показала целую толпу плотно сбившихся в кучу фигур, высыпающихся подобно муравьям из разворошенного муравейника.

Яркая оранжевая вспышка горящего прометия вырвалась на экране откуда-то снизу, разбросав нападавших и временно перекрыв проем дверей. Я искренне понадеялся, что сразу за ним нет ничего особенно горючего, вроде склада патронов. Этого только нам не хватало — получить еще одну груду дымящихся развалин вместо ответов на наши вопросы.

— Этот выход не единственный, — предупредил я.

Мне довелось видеть достаточно конструкций, похожих на ту, что была перед нами; я хорошо изучил их внутреннее устройство. Всего выходов должно быть четыре. Они расположены на равных расстояниях по окружности стен: основной вход для персонала, напротив него — доступ в грузовой отсек и два дополнительных между ними. Все они, как я знал, будут надежно защищены. Эта догадка подтвердилась, когда наша «Химера» резко затормозила и по ее броне застучали снаряды из ручного оружия. Наш болтер, расположенный в башне, развернулся, чтобы вернуть им их приветствие, и наполнил внутренности транспорта знакомым эхом своего приглушенного рева.

— Мы должны попасть внутрь, — передала по воксу Сулла. — Второй отряд, выгружайтесь и приготовьтесь штурмовать боковой вход.

Она, к сожалению, была права. Успех нашего предприятия зависел от того, сможем ли мы проникнуть в здание и собрать как можно больше разведданных. Но цена, которую нам придется заплатить, будет велика. Солдат Лустига ожидают большие потери, пока они будут прорываться мимо охраны дверей. Что еще хуже, я должен был либо пойти с ними, либо потерять доброе мнение о себе лорда-генерала.

Несколько секунд я размышлял, присоединяться ли к атаке прямо сейчас и понадеяться, что смогу болтаться достаточно далеко позади, чтобы избежать худшего и попробовать найти себе какое-нибудь занятие в командной «Химере» до тех пор, пока солдаты не очистят путь? Но тогда я предоставлю еретикам возможность перегруппироваться, пока сам буду барахтаться в снегу, пробираясь туда, как стрельба немного поутихнет…

Тут мой нос учуял знакомый запах Юргена, который подошел, дабы забрать свой термос с танной, и мне пришла в голову третья, совершенно иная возможность. Ведь у него была мелта, которую он по привычке брал с собой всякий раз, когда мы могли ожидать неприятностей (а в те времена, казалось, по-другому и не бывало).

Я вклинился в командную частоту:

— Подождите, у меня есть одна идея.

Быстро обменявшись парой слов с Суллой и пилотами «Стражей», я собрал волю в кулак и вывалился в злой холод долины, задержавшись лишь для того, чтобы поправить снеговые очки (однажды метель меня уже застала без них на открытом месте — было это на Симиа Орихалке, — и я не собирался повторять подобную ошибку).

Шок столкновения с внешней средой вышиб воздух из моих легких. Все незащищенные части лица сразу загорелись от боли, как после удара нейрональной плетью. Я продолжал двигаться на чистой силе воли, пробираясь сквозь доходящий до коленей снег, словно моя жизнь зависела от того, буду ли я брести вперед (не сомневаюсь, что она и вправду от этого зависела). Юрген шел передо мной, ступая так уверенно, как мог бы в этих условиях только обитатель ледяного мира, и я находил его присутствие столь же вселяющим уверенность, что и всегда.

Кинув взгляд вокруг, я заметил громоздкий корпус. «Химеры» второго отряда в нескольких метрах в стороне. Лично мне они показались километрами, но я все равно направил стопы к боевой машине. Мне пришлось настолько сосредоточиться на этой цели, что я почти забыл о присутствии еретиков, защищавших здание, до тех пор пока кусок снега в нескольких сантиметрах перед моими ботинками не испарился внезапно и мгновенно. Я крутанулся на месте, вытаскивая лазерный пистолет и выискивая цель, хоть единожды благодарный судьбе за черную форму, положенную мне по должности. Теперь она весьма надежно размывала контур моей фигуры в довлеющей надо всем темноте.

Мой взгляд зацепил намек на движение как раз вовремя, чтобы увидеть, как плотно закутанный в одежды еретик поднял лазерное ружье, только чтобы получить от меня выстрел в середину груди. Он завалился назад, раненый или мертвый, — я не мог сказать точно, да и не очень заботился. В следующее мгновение я достиг желанного укрытия под нависшим бортом «Химеры», где не было пагубного и раздражающего ветра.

— Мы готовы выступать, когда скажете, комиссар, — произнес Лустиг, чей голос был приглушен непрерывным воем метели и треском огня ручного оружия.

Этот звук говорил мне, что «Стражи» превосходно справляются со своей отвлекающей ролью. Я наказал им перемещаться вокруг купола в быстром темпе, чтобы в них было нелегко попасть, одновременно ведя ответный заградительный огонь. Шансов, что они подстрелят кого-нибудь, было немного, но не в этом заключалась их задача. «Стражи» смогут отлично держать еретиков пригнувшимися к земле, окопавшимися возле дверей. Враги должны быть уверены, что смогут отражать нашу атаку бесконечно долго, — возможно, так оно и случилось бы при иных обстоятельствах…

На беду еретиков, нам не нужна была дверь, дабы попасть внутрь.

— Действуйте, когда сочтете нужным, Юрген, — произнес я, после того как короткий и быстрый (для вальхалльцев уж точно; я же продвигался медленнее и гораздо менее элегантно) переход по снегу привел нас к слабозакругленной стене здания.

— Да, комиссар. — Юрген поднял мелту в горизонтальное положение и нажал на спусковой крючок.

Все остальные поспешили отвернуться и, насколько это было возможно, защитить глаза от яростной вспышки. Камнебетон на пути выстрела превратился в пар, оставив быстро остывающую дыру, размером как раз достаточную, чтобы мог пролезть пехотинец.

— Пайк, Фриза, — направил двоих солдат в проем Лустиг.

Они прошли в отверстие и заняли позиции внутри, прикрывая коридор в обоих направлениях. Никто по ним не стрелял, так что я оказался следующим, кто вошел внутрь, благословляя внезапное тепло и мучительно-радостные уколы оживающего кровообращения… Я огляделся по сторонам.

Разумеется, я знал, что от еретиков можно ожидать чего угодно. И все-таки я не был готов к тому, что увидел здесь. Пол укрывали мягкие ковры — теперь они медленно пропитывались водой от завивавшегося в проем снега… Стены же были изукрашены фресками, изображавшими акты столь чувственного порока, что я разинул рот в состоянии, близком к ступору.

Большинство моих солдат, казалось, были загипнотизированы сей настенной росписью. Исключение составлял разве что Юрген; учитывая его нежную любовь к планшетам порнографических данных, мой помощник совершил воистину подвиг самоконтроля.

— Даже не верится, что все это может быть по-настоящему, — произнесла Пенлан с легкой завистью в голосе.

— А и не может, — заверил я. — И даже если бы могло, то было бы против армейских правил.

Густой, удушливый запах висел в воздухе, обволакивая все органы чувств подобно прочной шелковой накидке. Из каких-то дальних глубин моей памяти стало подниматься на поверхность ноющее чувство узнавания. Пока Юрген поднимал мелту и занимал привычное место по соседству со мной, я ощутил, что сознание проясняется. Я не мог с уверенностью сказать, было это оттого, что он перебил наркотическое благовоние своим более приземленным букетом запахов, или благодаря его врожденной способности блокировать питавшие в воздухе предательские миазмы колдовства варпа. В любом случае важным в данный момент было заставить наш отряд двигаться вперед, и ключом к этому был именно Юрген.

— Держитесь ближе ко мне! — приказал я, построив всех остальных вокруг нас.

В чем бы ни была заслуга Юргена, каждый из гвардейцев получил долю его благотворного воздействия. Как дополнительный плюс со всех сторон от меня теперь находилось по одной огневой команде, так что, откуда бы ни атаковали нас еретики, спереди или сзади, я все равно не оказался бы первым на линии огня.

Проделав все это, я скомандовал всем быстро выдвигаться. Хотя картинки на стенах и продолжали привлекать вороватые взгляды, солдаты, к моему облегчению, вновь стали сосредоточиваться на нашей миссии.

— И оставайтесь начеку. В подобном месте мы вполне можем столкнуться с колдовством варпа, так что будьте готовы ко всему.

Как я и ожидал, перспектива сражаться с колдовством мгновенно взвинтила все их чувства. Я полагаю, с этой секунды даже на живое воплощение настенных картин солдаты отвлеклись бы ровно на столько времени, сколько нужно для того, чтобы выдернуть чеку и кинуть гранату.

— Что-то напоминает, — заметил Юрген, пока мы осторожно двигались вперед по коридору, обрамленному мягкими цветастыми портьерами. — Этот неприятный запах, я его узнаю…

Как всегда, ирония собственных слов от него ускользнула.

— Правда, не могу понять, что же это.

— Слокенберг, — отозвался я, в то время как на меня внезапно обрушилось понимание.

Запах, витавший в воздухе, был похож на духи, которые использовала Эмели, колдунья слаанешитка, в ту ночь, когда попыталась скормить мою душу тому чудовищу, которому поклонялась. Воспоминание об этом ледяной рукой сдавило мне сердце. Даже спустя десятилетие (а теперь, когда я пишу эти строки, более чем век спустя, надо признаться) я все еще иногда просыпался от стоящих перед сознанием образов этой гибельной соблазнительницы, пытавшейся заманить меня к несчастной судьбе; как будто сети Хаоса все еще простирались ко мне, стараясь опутать. Впрочем, на тот момент у меня не было подобных кошмаров уже несколько месяцев, так что совершенно неподконтрольная, острая вспышка ужаса перед перспективой вновь получить их пронзила мое сознание.

— Чисто. — Пенлан скользнула обратно в коридор, после того как обследовала комнату, полную диванов и подушек, которые, как мне показалось, не несли никакой очевидной функциональной нагрузки[172], и сделала жест, чтобы мы продолжали путь.

До сих пор мы направлялись прямиком к центру купола. Я руководствовался предположением о том, что именно его содержимое будет защищено наилучшим образом, так что отсутствие всякого сопротивления тревожило меня до крайности. Конечно же, это могло означать: наша диверсия сработала много лучше, чем я ожидал. Но по моему опыту, планы сражений имели склонность сохранять какой-либо смысл лишь до первого столкновения с врагом.

— Пришли. Ничего, — вновь подала знак Пенлан, и мы двинулись дальше.

Мы оказались в пустом хранилище с совершенно голыми стенами, не считая единственного люминатора и украшения в виде абстрактной подвижной конструкции из закаленного стекла. Расположенная прямо под люминатором, она бросала волны радужного света по всей комнате каждый раз, когда ее колыхали потоки воздуха. Было очевидно, что помещение использовалось совсем недавно, потому как пыли в нем совершенно не было.

— Проклятие! — Я застыл в дверном проеме, слегка раздраженный тем, что моя догадка оказалась неверной, и докучаемый смутным ощущением того, что с формой этого помещения что-то не вполне в порядке.

Вероятно, именно эта секундная нерешительность вызвала все то, что произошло далее. Я оказался на пути Пенлан, когда она отступала назад из помещения — спиной вперед, прикрывая свой отход, несмотря на видимое отсутствие опасности, как и должен был действовать хороший солдат. Заблудившись в собственный мыслях и попытках решить, куда направиться теперь, я не успел достаточно проворно отойти с дороги, так что задел на ходу локоть сержанта. Как результат — палец ее рефлекторно нажал на спусковой крючок, послав град лазерных зарядов в противоположную стену. Весь остальной отряд мгновенно бросился на пол в поисках укрытия.

— Виновата. — Лицо Пенлан от смущения приобрело пурпурный оттенок; белым остался лишь старый ожог на щеке, приобретенный еще на Гравалаксе.

Ее подчиненные поднимались на ноги, сияя ухмылками оттого, что их командир вновь подтвердила свое прозвище.

— Ничуть, — произнес я, понимая, что нужно срочно восстановить ее авторитет перед отрядом. — Это целиком моя вина.

Где-то выше по коридору уже слышался глухой топот. Кто-то спешил сюда, чтобы проверить источник шума. Ну отлично! Вот тебе и проникли тайно, чтобы найти то, что хотели, незамеченными…

— Все внутрь!

Спустя мгновение после моего приказа лазерные заряды и стабберные пули усеяли попаданиями камнебетон вокруг дверного проема. Наши солдаты моментально перестроились, дабы встретить новую угрозу. Кучка вооруженных культистов, разряженных крайне экстравагантно либо вовсе голых, вывалилась из боковых коридоров. Еретики весьма приятно мешали друг другу, предоставляя нам отличную, наполненную целями огневую дорожку, которой мои спутники воспользовались незамедлительно и полностью.

— Перекрываем огнем весь коридор. Не позволяйте им даже дернуться, и можем держаться здесь сколько угодно, — произнес Лустиг.

— Это весьма ободряет, — отозвался я. — Но не думаю, что так будет долго.

Судя по переговорам в моем микронаушнике, четвертый и пятый отряды там, снаружи, наконец-то прибыли вместе с сопровождающими их «Стражами», чтобы присоединиться к веселью. Так как культисты отвлеклись от дверей, чтобы встретить неожиданную угрозу изнутри, Грифен и ее солдаты уже смели с пути незначительное сопротивление оставшихся вокруг основного грузового отсека, и наши силы свободно вливались в купол. Я подал знак Юргену:

— Не будете ли вы так добры очистить коридор?

— С удовольствием, комиссар. — Помощник ухмыльнулся, поднимая мелту. — Боюсь, картошки снова не захватили, но еретики запекаются даже лучше.

Он нажал на спусковой крючок, и поток термальной энергии жадно пронесся по коридору, поглощая все на своем пути. Последствия было нетрудно предсказать. Немногие уцелевшие еретики с визгом разбежались, и через несколько секунд треск лазерных ружей сообщил мне, что они наткнулись на солдат четвертого отряда.

— Постарайтесь взять парочку живыми, — снова напомнил я всем, и через некоторое время был заверен, что никто об этом не забывал, радостным тоном Маго:

— Не беспокойтесь, сэр. Уже взяли одну. Немного продырявлена, но выживет.

— Отлично, — отозвался я, ощущая, что события наконец-то поворачиваются так, как нам нужно.

Лустиг и его солдаты уже бежали по открытому Юргеном проходу, не обращая внимания на липнущие к сапогам серые пятна, оставшиеся от еретиков, в стремлении обрушиться со спины на защитников основной двери. Я был только счастлив оставить их с этим занятием; у меня совершенно не было намерения нарываться на случайные пули теперь, когда я мог этого избежать.

Я повернулся к выходу, чтобы несколько более размеренно последовать за солдатами, и в этот миг заметил что-то необычное в той стене, куда попали заряды от первого выстрела Пенлан. Они пробили стену насквозь, в то время как те лазерные заряды, которые обрушили на нас еретики, были полностью остановлены внешней стеной комнаты. Внезапно то грызущее чувство неправильности, которое я ощущал от формы этого помещения, стало мне вполне понятно. Здесь была ложная стена, предназначенная что-то скрывать.

Первым моим желанием было приказать Юргену решить эту задачу с помощью мелты. Но я подавил это намерение: вдруг заодно с куском стены лазерный заряд отправит прямиком к Императору какие-нибудь ключевые улики? Я стал осторожно осматриваться в поисках какой-нибудь потайной входной панели или задвижки, ощущая себя до абсурда похожим на какого-нибудь героя мелодрамы про дом с тайнами и привидениями. Но я, в отличие от этих персонажей, не смог ничего отыскать, и в конце концов мне пришлось-таки поманить вперед Юргена, надеясь, что его оружие не принесет таких уж больших разрушений тому, что находилось за перегородкой…

— Подожди, — произнес я, когда он уже поднял мелту и готовился выстрелить.

По какой-то причине — возможно, оттого, что тень легла на стену[173], — контуры сдвижной панели внезапно стали видны.

Я всмотрелся тщательнее, недоумевая, как мог пропустить что-то настолько очевидное, и спустя мгновение понял, как она открывается.

— Император, Сущий на Земле! — Мы оба отшатнулись, давясь от зловония, которое вырвалось из узкого помещения.

Только через несколько секунд, потраченных на то, чтобы восстановить дыхание, мы подались вперед и осторожно заглянули внутрь. Юрген достал откуда-то из подсумков осветитель и повел им по обнаруженной нами комнате.

Первое, что бросилось нам в глаза, были, вероятно, тела. Не знаю, сколько уж их было — масса плоти и костей, обожженных и перекрученных колдовством, которое я даже не хотел себе представлять. Наиболее приводил в замешательство тот факт, что немногие оставшиеся различимыми лица несли на себе выражение, которое я могу описать только как безумный экстаз.

Юрген, столь же невозмутимый, как и всегда, повел лучом осветителя по стенам, выхватывая для взгляда загадочные знаки. Мои глаза мгновенно заслезились, а взгляд, подобно водоплавающей птице над замерзшим прудом, закружил над письменами, не решаясь остановиться на каком-либо из них.

— Так себе украшения, — произнес мой помощник, весьма похвальным образом занижая эффект увиденного.

Я кивнул, тяжело сглатывая.

— Здесь совершалось мерзкое колдовство, — произнес я. — Вопрос в том, какое и почему?

— Я боюсь, что не могу знать, сэр, — ответил Юрген, как и всегда буквально понимая риторический вопрос.

— Я тоже, благодарение Императору, — согласился я. Это была работка для прирученных псайкеров Живана — совершенно не из тех вещей, что должны касаться честного человека. Ну или даже подобного мне. Отвернувшись, я ощутил невероятное чувство облегчения. — Закрой и оставь это экспертам.

— С удовольствием так и поступлю, сэр, — отозвался мой помощник, покидая комнатку ужасов со всей поспешностью, на которую был способен.

Мы торопливо, с немалой долей суеты, вручную вернули на место отодвинутую нами панель. Вспомнив, какие трудности мы испытали, пытаясь обнаружить ее, я смотал с пояса положенный мне по званию пурпурный кушак и всунул в проем, прежде чем окончательно закрыть его, так что конец пояса остался висеть снаружи подобно яркому флагу.

— Ну вот, — произнес я. — Вроде все в порядке.

К моему удивлению, эти простейшие действия заставили меня трястись, будто от переутомления[174]. Впрочем, у меня не оказалось времени поразмышлять об этом. Подзабытая за последние минуты Сулла внезапно раскричалась в моем наушнике:

— Комиссар! Они покидают купол!

— Повторите, — произнес я, сомневаясь в том, что услышал.

Выжившим еретикам некуда было податься. Какое бы несомненное безумие ими ни владело, предпочесть смерть от переохлаждения сдаче нам или быстрой гибели в бою было невероятной глупостью. Затем в моем сознании молнией промелькнула мысль о том, что они могли заложить самоубийственный заряд под здание. В тот же момент я понял, что на полной скорости несусь к ближайшему выходу.

— Все наружу! — проорал я в передатчик. — Они могли заминировать все внутри!

Как выяснилось позже, они этого не сделали. Но в тот момент мои ноги от страха стали поистине крылатыми. Я оказался снаружи как раз вовремя, чтобы увидеть дальнейшую часть представления.

— Приближается воздушная цель, быстро! — врезался в канал связи напряженный голос оператора предсказателя.

Я сощурил глаза, вглядываясь против летящего снега, затем надел очки и протер их трясущимися пальцами. Небольшая группка еретиков с трудом преодолевала снежные заносы, выходя на открытое место. Они обменивались редким огнем с пятым отрядом и с помощью чего-то похожего на ракетометы с разрывными зарядами пытались держать в отдалении налетавших на них «Стражей». Это у еретиков не особо получалось, но «Стражам» все же приходилось держаться вне радиуса заградительного огня мультилазеров и огнеметов. Я мог вполне понять, почему Шамбас не приказывал своим пилотам сближаться с врагом. Было очевидно, что предатели сломлены, и капитан хотел просто дождаться, пока у них не закончатся ракеты, прежде чем идти в ближний бой…

Визг мощных двигателей разорвал небо над нашими головами, и обширный темный движущийся абрис обозначился на фоне звезд.

— Грузовой шаттл, — отметил Юрген очевидное. — Откуда еще они его добыли?

Это был, конечно, хороший вопрос, но в данный момент он не имел большого отношения к происходящему.

— Цельтесь по двигателям! — приказала Сулла за мгновение до того, как я хотел крикнуть то же самое.

Но все равно это было бы бесполезным трюком. Даже гражданские шаттлы сделаны очень прочными, так что пара лазерных пушек и кучка тяжелых болтеров в лучшем случае поцарапали бы ему краску.

— К фрагу! — резко возразил Шамбас. — Жек, Карие, огонь по пилотской кабине!

Два названных «Стража» откинулись назад в «коленях», дабы максимально задрать к небу орудия, и окатили приближающийся шаттл ярко светящейся смертью из стволов. Это был, конечно, отчаянный блеф. На мгновение я подумал, что они, возможно, и сумеют что-то сделать, но бронекристалл, укрывавший светящуюся в темноте кабину, был достаточно прочным, чтобы выдержать даже тяготы входа в атмосферу. Двух выстрелов из лазерных пушек было недостаточно, чтобы пробить его. Да и точно в цель на таком расстоянии попал лишь один из зарядов. Он оставил темный цветок термального ожога на ранее прозрачной поверхности, а пилоты «Стражей» тут же ударились в оживленный и естественный для них спор о том, кто сделал этот мастерский выстрел.

Впрочем, его одного оказалось достаточно, чтобы сорвать нервы тому, кто вел шаттл. Звук двигателей снова поднялся до верхней ноты, когда пилот врубил основные усилители, набирая высоту, чтобы вернуться туда, откуда прибыл, — где бы это ни было. Кучка еретиков внизу подняла вой разочарования, увидев, что их долгожданное спасение исчезает так же быстро, как и появилось. Затем, как это часто происходит с последователями Хаоса, они начали озлобленно спорить между собой. Одна группа бросила оружие и потащилась назад к куполу, подняв руки, в то время как остальные начали еще более отчаянно обстреливать окруживших их солдат. И как неизбежность — под огонь еретиков угодили те их дружки, кто пытался сдаться.

Несколько мгновений я наблюдал за этим, пока не разыгрался неизбежный финал. Затем я поплелся обратно к командной «Химере». Состояние моего духа было куда более удрученным, нежели в тот момент, когда мы только отправились на задание. Да, мы нашли то, что искали, но вместо того, чтобы ответить на наши вопросы, это лишь многократно увеличило их количество.

Примечание редактора

Как и обычно в своих мемуарах, Каин не склонен вдаваться в детали того, что он считает неинтересным. Это угрожает оставить читателя без общего представления о том, на фоне каких событий развивается далее его повествование. В соответствии с этим я чувствую назревшую необходимость дополнить текст Каина иными материалами, которые, как я надеюсь, создадут у читателя более ясную картину происходящего.

Из «Помрачения в Едваночи: Краткая история вторжения Хаоса» за авторством Дагблата Тинкроузера, 057 М41

Несмотря на тот страх, что, по понятным причинам, сковал большую часть нашего мира в недели, последовавшие за нежданными, дерзкими атаками еретиков на только что прибывшие экспедиционные войска, предатели предпочли некоторое время не поднимать более головы. Обладая возможностью судить с высоты прошедшего времени, можно легко понять, что это произошло лишь оттого, что их ближайшая задача была выполнена. Силы защитников были вынуждены тратить неисчислимое количество человекочасов и драгоценных ресурсов, готовясь к войне с повстанческими силами, которая так никогда и не стала реальностью. Чем дольше продолжалось такое состояние дел, тем прочнее люди, облеченные властью, убеждали себя в том, что культы, с которыми они столкнулись, были невелики, слабы и малоорганизованны.

Это впечатление было внезапно разрушено той находкой, которую лично совершил комиссар Каин. Состояла она в посадочной зоне для шаттлов, искусно спрятанной в долине холодной стороны на расстоянии, удобном для нанесения удара по Ледяному Пику. Стало мгновенно ясно, что заговор оказался гораздо сильнее и организованнее, чем подозревалось ранее, и все, что до сих пор было предпринято в его рамках, служило лишь тому, чтобы отвлечь внимание от наиболее коварных исходящих от него угроз. Кто мог знать, сколько еретиков и сочувствующих им сумели проникнуть на Адумбрию незамеченными и какие мерзейшие подлости они принесли с собой? Конечно же, не будет преувеличением сказать, что многие из входящих в Совет Претендентов убедили себя в том, что головные части флота противника уже прибыли и только ожидают нужного момента, дабы атаковать.

Подобный взгляд на ситуацию, конечно же, был в излишней степени паникерским. Но не многие на Адумбрии в тот момент — и даже среди имперских войск, призванных защищать ее, — были готовы совершенно не допустить подобной возможности.

А также нижеследующий документ.

Кому: в ставку лорда-генерала, милостью Его Божественного Величества защитника сей части Его Священных Владений, известных как Дамоклов Залив и Прилегающие По Ходу Вращения Галактики Сектора.

От: комиссара Томаса Бежье, назначенного Комиссарской Службой поддерживать Соответствующий Воинский Дух среди самых верных и пламенных его воинов, талларнцев 229-го полка.

Мой лорд-генерал!

В день сей, 273 973 М41, получил я последнее из ваших официальных заявлений, касающееся открытий, совершенных моим коллегой Кайафасом Каином вместе с тем сбродом, что составляет его полк, и с интересом ознакомился с ним. Можете быть уверены, что, по мнению моему и полковника Асмара, никакого подобного опорного пункта не может быть основано на так называемой жаркой стороне Адумбрии, под взглядами самых верных и пламенных воинов Его Божественного Величества.

Несмотря на это и в соответствии с тем, сколь значительные усилия вы прилагаете, дабы от нас не ускользнул тот факт, что лишняя осторожность никогда не повредит, я одобрил предложение полковника Асмара расширить периметр наших патрулей до радиуса пяти километров и наказал священникам нашего полка произносить дополнительные славословия, призывающие руку Императора направлять наши стопы. В том маловероятном случае, если извращенные еретики подобного описанному рода пятнают собой ту часть Божественного Владения, которая вверена нам, солдаты наши, несомненно, будут ходатайствами наших священников ведомы прямо к источникам этой скверны Провидением самого Императора.

Я уверен, что это окажется эффективными мерами для того, чтобы обеспечить успех нашей Священной миссии.

Томас Бежье, полковой комиссар.

Мысль дня: Вера — вернейший из щитов.

Глава восьмая

Надейся на лучшее, готовься к худшему.

Из тактической методички Имперской Гвардии

И снова в конференц-зале штаба лорда-генерала собралась маленькая и мрачная группа людей. Она почти целиком совпадала с той, что была созвана для прошлого совещания, столь грубо прерванного. К счастью, конференц-залов, подобных тому, в конфискованном под нужды штаба отеле было несколько. Частичный разгром одного из них в ходе сорванной мною попытки еретиков устранить Живана стал лишь небольшой заминкой при организации нынешнего заседания.

Как и принято в роскошных отелях по всей Галактике, выделить различия между той комнатой и этой было практически невозможно. Даже маленький кофейный столик с закусками стоял будто на том же самом месте, как я запомнил.

Впрочем, несколько значимых изменений все-таки произошло. В частности, теперь мы заседали на первом этаже, а снаружи была припаркована целая батарея установок «Гидра», которым было приказано стрелять во все, что позволит себе пересечь периметр, какими бы подлинными ни казались их коды доступа. Вид этих противовоздушных орудий живо напомнил мне о том прошедшем событии, и я поинтересовался, как продвигается его расследование.

— Медленно, — признал Живан, сцапав со столика в углу булочку с корицей.

Я, страшно оголодав за время обратной поездки из Ледяного Пика (хоть и прошедшей с изрядной скоростью на борту летательного аппарата, посланного за мной самим лордом-генералом), не теряя времени последовал его примеру.

— Мы, конечно же, арестовали владельца воздушной машины, но он утверждает, что она была украдена и он ни о чем не знает.

— Да уж ясно, что он так и должен себя вести, — откомментировал я. — Кто-то знакомый?

— Вентриус, — ответил Живан, застав меня совершенно врасплох.

Этот аристократ, разумеется, показался мне надутым идиотом и вдобавок слишком уж жадным до власти. Но это было и все, что, как я знал по опыту, могло водиться за людьми подобной породы. Как я ни старался, я не мог представить культистом Слаанеш краснощекого радетеля за отечество, которого наблюдал выдающим на-гора приступ гнева в зале совета. Начать хотя бы с того, что он бы выглядел совершенно смехотворно в розовом.

— Вы верите тому, что он говорит? — спросил я.

Живан кивнул:

— Наши люди, проводившие допрос, делали это весьма тщательно. Если бы он что-то знал, они бы уже тоже знали.

В этом я не сомневался, что и поспешил высказать. Живан только бледно улыбнулся:

— В любых нормальных обстоятельствах мы бы не стали проявлять такую настойчивость. Но мы имеем дело с возможностью колдовства варпа, помните об этом. Я должен был увериться, что те воспоминания, которые он выдает, настоящие.

— Понимаю вас, — произнес я, невольно передергиваясь, после чего как можно сердечнее кивнул бледному молодому человеку в отглаженной рабочей форме, лишенной знаков отличия, которого Живан не потрудился представить.

Хеквин, Винзанд и Колбе — все устроились настолько далеко от него, насколько позволяли рамки приличия, — и, надо сказать, я их не винил. Мне и раньше доводилось встречаться с псайкерами, и это редко заканчивалось чем-то хорошим. К счастью, я отослал Юргена подготовить мне жилье, как только мы прибыли, так что наш с ним секрет не мог быть внезапно раскрыт по чистой случайности. Но я все равно сделал себе мысленную заметку — держать моего помощника так далеко от ставки лорда-генерала, как только возможно. Кто знает, сколько других способных читать мысли сотрудников еще могло шнырять вокруг?

— Его мозг был нетронут, — заверил меня молодой псайкер. — По крайней мере до того, как мы начали.

Он, вероятно, увидел на моем лице некоторые из возникших по этому поводу мыслей, потому как невесело улыбнулся:

— Я действовал так осторожно, как мог. Он оправится, более или менее.

— Сир Мейден является одним из наиболее способных санкционированных псайкеров среди моего персонала, — добавил Живан.

— Не сомневаюсь, что так оно и есть, — согласился я.

Как я уже говорил, мне доводилось встречать нескольких из них, хотя большей частью не в столь мирной обстановке. Мейден (я отметил, что его по протоколу величают гражданским титулом)[175] был, несомненно, одним из острейших умов среди них, хотя и не спешил раскрывать всего себя до конца. Рахиль, ручной телепат Эмберли, была, например, придурковатой, как джокаэро, и в основном не более полезной[176].

Возможно, вы подумали, что человек, которому есть что скрывать (особенно в таком количестве, как мне), должен приходить в ужас лишь от мысли сесть за один стол с телепатом. Но если я что и усвоил касательно них за все прошедшие годы, так это тот факт, что они никогда не услышат твоих самых глубинных, самых черных тайн. Если, конечно, очень не постараются.

Рахиль однажды, в момент наибольшего просветления, рассказала мне, что ловить случайные мысли окружающих для нее подобно попытке выделить один голос из шума переполненной большой залы; и даже тогда ей удавалось прочесть лишь самые поверхностные из них. Для того чтобы проникнуть глубже, требуются значительное усилие и концентрация. Для псайкера они практически так же опасны, как и для того человека, которого он пытается расколоть. Добавлю, что у человека, подобного мне, настолько наловчившегося притворяться, на поверхности не могло быть вообще ничего сколько-нибудь важного.

— Я посетил то строение, которое вы обнаружили, — сообщил мне Мейден.

Голос его был на удивление лишен интонации, что как нельзя более подходило к внешнему виду псайкера. Единственное определение, которое ему можно было дать, — это, простите за каламбур, «человек неопределенной наружности». Вероятно, за прошедшие годы я оказывался в одном помещении с ним десятки раз, но все так же не могу припомнить его рост, сложение, цвет глаз или волос.

— Это было… занимательно, — продолжал Мейден.

Я ощутил в воздухе какое-то покалывание, подобное заряженности атмосферы перед грозой. Гололит перед нами заморгал, пробуждаясь, хотя никто даже не прикасался к управлению. Винзанд и Колбе, как один, поморщились и, несомненно, пробормотали по молитве Императору себе под нос. Это вызвало у Мейдена едва заметную, но теперь уже неподдельную улыбку, которую он, впрочем, почти сумел спрятать, но не от всех. Из присутствующих только Хеквин никак не отреагировал на это маленькое происшествие. Несомненно, потому, что он был подготовлен спокойно встречать самые разнообразные неожиданности своей службой с Арбитрами.

— Я бы выразился иначе, — спокойно произнес я, твердо намерившись не дать псайкеру такой радости, как увидеть хоть какое-то проявление моего замешательства.

— Вот как? — Взгляд Мейдена перелился на меня. — И как бы выразились вы?

— Это было ужасающе, — признал я. — Напомнило мне…

Я кинул быстрый взгляд на троицу в дальнем конце стола, и Живан разрешающе моргнул.

— Учитывая сложившиеся обстоятельства, — произнес он, — можете априори считать, что все допущенные сюда могут слышать любую информацию, какой бы вы ни захотели поделиться. Даже касательно свойств Хаоса.

Я мрачно кивнул, отдавая себе отчет в том, с какими выражениям глядят на меня трое мужчин. Это была примечательная смесь любопытства и дурного предчувствия. Каждый из них знал, что им предстоит услышать такое, о чем сообщалось очень немногим жителям Империума. Каждый не был вполне уверен, хочет ли он это знать.

— Несколько лет назад, — начал я, — мне пришлось столкнуться с ковеном культистов Слаанеш, которые пытались создать демонхост[177].

Колбе на этом месте едва не подавился рекафом, а Винзанд побледнел — даже по сравнению со своим обычным адумбрианским цветом кожи. Хеквин приподнял бровь на миллиметр-другой и начал смотреть немного более заинтересованно.

— В куполе, что мы обнаружили вблизи Ледяного Пика, было нечто, что мне напомнило тот случай.

— А что случилось с тем демонхостом? — задал вопрос Хеквин.

Я пожал плечами:

— Полагаю, был уничтожен. Я вызвал артиллерийский огонь и сровнял то местечко с землей. — Я не захотел добавлять, что и сам при этом едва не погиб.

Мейден коротко кивнул:

— Да, это иногда помогает. — Легкомысленный тон, которым это было произнесено, только усилил неуютное чувство во мне.

— Простите. — Винзанд неуверенно откашлялся. — Когда вы говорите, что они собирались создать демонхоста, вы имеете в виду… — Он развел руками. — Боюсь, для меня это все несколько внове, простите еще раз…

— Они призывали демона из варпа и собирались заключить его в тело-носитель, — пояснил я, стараясь ни за что не вспоминать о том, что тело это принадлежало одному из гвардейцев, сопровождавших меня тогда. Мой собеседник, впрочем, все еще глядел озадаченно, так что, получив от Живана еще один едва заметный кивок, я постарался развить объяснение: — Демоны являются созданиями варпа и черпают в нем свою силу. Как бы они ни были опасны, они не могут долгое время существовать в материальной Вселенной. Их утягивает из нее назад — туда, откуда они явились. Но, заключив демона в человеческое тело, можно позволить ему оставаться здесь. Хотя его мощь и уменьшается от этого, да и сам он тогда находится под контролем того, кто его призвал.

— До определенной степени, — подтвердил Мейден, и я уступил ему слово — как человеку, более искушенному в делах колдовства варпа. Должен признать, я сделал это с превеликим облегчением. — Любой контроль над ними очень слаб, — пояснил молодой псайкер. — Нужно быть безумцем, чтобы пытаться проделать подобное[178]. — Он пожал плечами. — Но в основном комиссар вполне верно излагает. Единственный способ, которым демон может воздействовать на материум в течение продолжительного времени, кроме демонхоста, — это вылезти в особых местах, на планете или в регионе космоса, где два мира пересекаются. К счастью, подобные места редки.

— Око Ужаса, — произнес я, осенив себя при этих словах знамением аквилы.

Мейден снова кивнул.

— В основном — да, — откомментировал он мою реплику. — А также несколько других мест, посещение которых запрещено Инквизицией[179].

— Которая гораздо лучше нашего сможет побеспокоиться о подобных вопросах, — вмешался Живан, давая понять собравшимся, что разговор отклонился от основной темы.

Зная несколько больше об Инквизиции и ее методах, чем даже он, я отчасти сомневался, что она в целом так уж хороша, но высказать это было бы риском для здоровья. Так что я промолчал, наблюдая, как Мейден переводит взгляд обратно на гололит. Картинка на нем впервые была устойчивой и кристально четкой, и я вдруг понял, что таращусь на миниатюрное изображение той самой, обнаруженной нами омерзительной комнаты.

— Что там за символы? — спросил Колбе, стараясь, впрочем, особенно в них не вглядываться.

Я вряд ли мог его за это винить, да и сам поступал точно таким же образом, несмотря на то что гололитическое воспроизведение рисунков гораздо меньше выбивало из колеи, чем они сами в реальности.

— Некоторые из них охранные, — ответил Мейден. — Если хотите услышать мою догадку, то я бы сказал, что внутри что-то было заточено. Нечто, тронутое варпом.

Теперь уж, как я заметил, я был не единственным, кто рефлекторно повел рукой, призывая жестом защиту Императора.

— А остальные? — спросил я.

Молодой псайкер впервые за весь вечер показался неуверенным.

— Я раньше не видел ничего подобного, — неохотно признался он. — Могу сделать одно предположение. Они были предназначены для передачи энергии варпа, возможно, для того, чтобы призвать что-то из него. — Он снова пожал плечами. — Течения варпа в таком месте, как Адумбрия, могли показаться странными даже в лучшие времена. Честно говоря, вам лучше спросить об этом навигатора или астропата. Это больше по их части.

— Возможно, они пытались каким-то образом повлиять на ток варпа? — предположил Колбе. — Ускорить свой флот вторжения или оттянуть прибытие ваших подкреплений?

— Это, конечно, имело бы смысл, — согласился Живан, медленно кивая как раз в той манере, по которой я легко мог определить, как сильно ему не нравится подобная мысль. — Я обсужу это со старшим представителем Навис Нобилите.

Не надо было и говорить, что навигатор его флагмана не опустится до того, чтобы напрямую общаться с подобными нам. Признаюсь, я был всем сердцем рад этому факту. Жутковатые отродья эти навигаторы, да и снобы такие, что планетарный губернатор с родословной, уходящей во времена до Хоруса, позавидует. И в довершение всего они могут вас просто убить взглядом. И это не в переносном смысле.

— А что за тела? — спросил Винзанд, поглядывая на них с очевидным усилием.

— Завтрак? — предположил я. — Для того, что у них там застряло?

Мейден ответил на это высказывание улыбкой, которая, как ни удивительно, содержала даже некоторое количество благорасположения.

— Возможно, — подтвердил он. — Или что-то для развлечения. Чтобы не скучать, проводя время. Но я бы все-таки предположил жертвоприношение. Еретики очень любят жертвоприношения, особенно когда вызывают всякую всячину.

— Возможно, кто-то из наших пленных сможет это прояснить? — напомнил я.

Нам удалось захватить около полудюжины сравнительно непотрепанных представителей еретиков, что было неплохим уловом. Хеквин в свою очередь пообещал, что эксперты Арбитров облазят весь купол сверху донизу, выискивая любую, Император знает какую улику, так что наконец начинало казаться, что мы продвигаемся в нашем расследовании.

— Возможно, — ответил мне Живан.

Я приподнял бровь:

— Мне казалось, что ваши следователи уже должны были вытянуть из них все, что они могут знать.

— Задержанные отнеслись к нашим методам с неожиданным энтузиазмом. Некоторые, кажется, даже наслаждались происходящим.

— Но по крайней мере, — произнес Хеквин, громко выдохнув от облегчения, когда гололит с громким щелчком отключился, — мы, пока суд да дело, начали разматывать сюжет о контрабанде оружия. Начиная с того конца, который удалось зацепить в Ледяном Пике. — Он наградил меня улыбкой и кивком. — Несмотря на мой скептицизм по этому вопросу, кажется, оценка ситуации, данная комиссаром Каином, не была столь уж далека от истины. Единственной ошибкой было предположение, что оружие поступает в этот город из Едваночи, в то время как направление потока этого груза было совершенно противоположным.

— Я рад слышать, что ваша уверенность в безопасности операций звездного порта подтвердилась, — любезно ответствовал я.

— Ну, это до определенной степени, — нахмурился арбитратор. — Шаттл, который вы спугнули, должен ведь был откуда-то вылететь. Я предполагаю, что с одного из грузовых судов на орбите.

— Мы уже прочесываем записи службы контроля движения, — вставил Винзанд. — Но, учитывая тысячи полетов шаттлов в день, его будет нелегко отследить. Не говоря уж о предыдущих его посадках в том месте.

— Это в том случае, если шаттл действительно с одного из наших кораблей, — мрачно предположил Колбе. — Возможно, его послали рейдеры — те, что скрываются на внешних границах системы.

— Нет. — Живан решительно покачал головой. — Если бы прибыл хоть один корабль Хаоса, мы бы его засекли в тот же миг, как только он покинул варп. А наши заставы перехватили бы все, что вышло в реальный космос с момента нашего прибытия. Если только оно не прибыло скрытно по одной из торговых линий.

Я вспомнил хоровод огней, которыми я имел возможность любоваться с наблюдательной палубы «Благоволения Императора». Да, не позавидуешь тем, кому досталась эта работенка — выяснять, какой же из кораблей был нашим любезным контрабандистом…

— Есть какие-нибудь уточнения по поводу того, когда должны прибыть рейдеры? — спросил я.

Лорд-генерал снова покачал головой:

— От трех до двадцати дней — это самое лучшее приближение, которое могут дать навигаторы. Но мы обязаны учесть, что генерал Колбе может быть прав и их соратники на холодной стороне нашли какой-то способ ускорить течение варпа.

— Значит, лучше всего отталкиваться от предположения, что они могут прибыть в любой момент, — произнес Колбе. Он, как мне показалось, даже оживился при этой мысли. Тут до меня дошло, что все наши разговоры о демонах и колдовстве варпа так крепко его запугали, что он с неприкрытой горячностью стремился уцепиться за любую возможность вернуть разговор к вещам, в которых хоть что-нибудь понимал. — Я приведу все отряды СПО в состояние боевой готовности, как только вернусь в свой штаб.

Это мудрая предосторожность, — произнес Живан, включая гололит обычным, нормальным способом нажимая руны на пюпитре и стуча по нему кулаком, пока машина со скрипом не заработала.

Возникшая картинка была, по обыкновению, размытой, что я нашел несколько успокаивающим. Почти сверхъестественное качество тех изображений, что ранее демонстрировал Мейден, вызывало неуютное чувство, во многом подобное тому, что я испытал в куполе еретиков.

В данный же момент перед нами открылось трехмерное изображение планеты, усеянное сотнями зеленых точек. Они отмечали присутствие боевых порядков СПО, призванных защищать свой родной мир. Большинство, конечно же, было сосредоточено в теневом поясе. Особенно густыми скоплениями они окружали главные населенные пункты и стратегически важные локации, хотя некоторые были рассеяны по горячей и холодной сторонам — там, где города и другие объекты предоставляли удобные пункты для размещения гарнизонов.

Несколько секунд поизучав холодную сторону, я смог найти Ледяной Пик и внушающую уверенность янтарную руну, которая обозначала присутствие нашего полка, хотя россыпь подобных ей значков была почти незаметна среди локаций, занятых СПО. Легко, конечно же, было обнаружить Вальхалльские танковые войска, потому как их значок был наложен на Едваночь, да и талларнцы достаточно четко выделялись на фоне слабо насыщенной гарнизонами горячей стороны. А вот Кастафорейские полки мне пришлось искать довольно долго. В целом впечатление складывалось удручающее.

— Сколько до прибытия наших подкреплений? — спросил я.

— От пяти до восемнадцати дней, если судить по последнему полученному сообщению. — Живан немного помедлил, прежде чем продолжить: — А это было три дня назад.

— Три дня? — переспросил Винзанд.

Дрожь недоброго предчувствия в его голосе, к счастью, достаточно привлекла всеобщее внимание, так что мне не пришлось трудиться и сохранять невозмутимое выражение лица. Мои ладони снова начали зудеть, что никогда не предвещает ничего хорошего.

— Я надеялся, — продолжал регент, — что вы получаете новости об их продвижении каждые двадцать четыре часа.

— В идеале — да, — признал Живан с таким выражением, будто откусил горькокорня и теперь прожевывал его. — Так должно быть. Но наши астропаты больше не могут пробиться к остальной части флота.

— Они сообщают, что в варпе, кажется, наблюдается какое-то возмущение, — любезно вставил Мейден.

Могу вас заверить, эти слова отнюдь не рассеяли моих страхов.

Очевидно, что бы там ни делали культисты в Ледяном Пике (кроме того, чтобы запасать Император знает какое количество смертельно опасных предметов, что уже само по себе было не слишком хорошо), у них это получилось. Чем еще они были заняты, я, конечно, не имел ни малейшего понятия. Но я достаточно хорошо знал Великого Врага, чтобы понимать, что ничего хорошего ждать от него не приходится. Я мог только надеяться, что никто не заставит меня выяснять гибельные замыслы из первых рук (и в этой надежде, забегу вперед, мне предстояло, на свое горе, разочароваться).

— Таким образом, до прояснения обстоятельств мы должны рассчитывать только на себя, — подвел итог Живан.

Колбе пожал плечами:

— Мои солдаты и офицеры вас не подведут, лорд-генерал. У них может быть не столько опыта, сколько у ваших гвардейцев, но они сражаются за свой мир, за свои дома. Это может восполнить и не такой недостаток.

— Не сомневаюсь, — ответил Живан, хотя, вероятно, только я знал его достаточно хорошо, чтобы увидеть, насколько он не был убежден этими словами.

— Меня беспокоит то, что наши силы очень размазаны, — произнес я, озвучивая только что пришедшую мысль. Но, поняв, о чем говорю, я продолжал так гладко, будто и не собирался на этом останавливаться: — Если мы собираемся эффективно поддерживать войска генерала Колбе, нам нужно будет развернуть наши силы сразу же, как только станет известно, где враг давит на них крепче всего. Пока прибудут десантные катера, пока мы загрузимся и вылетим — уйдет куча времени. Мы успеем разве что к параду победы.

Или, скорее, к закапыванию трупов, но сказать так было бы не слишком тактично. Впрочем, говорить мне ничего и не нужно было — Живан достаточно хорошо знал, каков будет счет, и понял меня без слов.

— Я размышлял об этом, — произнес он.

Изображение планеты на гололите сжалось, чтобы показать несколько значков на орбите над столицей. Его флагман и «Благоволение Императора», как я предположил. И не ошибся, потому как следующим жестом лорд-генерал указал на десантный корабль:

— Держать десантные катера в резерве — так я собирался изначально — будет не особенно полезно, как и указал комиссар. В любом случае на орбите они будут подобны сидячим уткам — легкими мишенями для прибывшего вражеского флота.

— Тогда какова альтернатива? — спросил Винзанд, вероятно только теперь сообразив, что все гражданские звездные корабли в небе над нами также станут для рейдеров легкой стрелковой разминкой.

Живан вздохнул:

— Пять десантных катеров — пять полков. Я приставлю к каждому свой. Таким образом, по крайней мере одна рота будет готова развернуться в течение считанных минут. Если немного повезет, то катера смогут переправить гвардейские подкрепления туда, где они будут нужны, и вернуться к местам базирования, чтобы снова загрузиться. — Генерал глянул на меня, полагая, что сможет прочесть мою реакцию по выражению лица, и пожал плечами. — Я знаю, Кайафас, что это не слишком удачное решение, но это самое лучшее, что мы можем предпринять.

— Полагаю, что так, — произнес я, стараясь, чтобы голос мой прозвучал озабоченно.

Конечно же, те, кому повезет идти первым, подвергнутся значительному риску, но рота была формированием достаточной силы, чтобы позаботиться о себе до прибытия второй и третьей с последующими рейсами.

Важнее же было другое. Все, что мне надо сделать, дабы убраться с планеты в том случае, если нам придется солоно — а именно так оно и выглядело на данный момент, — это отыскать какой-нибудь предлог держаться поближе к десантному катеру. Казалось, что дела лично для меня повернулись немного к лучшему.

Но конечно, не надо было мне доверять этому ощущению.

Глава девятая

Его верность нельзя было купить ни за какие деньги, но ее можно было удивительно дешево взять напрокат.

Инквизитор Аллендайн, в качестве эпитафии к казни свободного торговца Парниса Вермонда по обвинению в перевозке запрещенных ксено-артефактов

Юрген, столь же расторопный, как и всегда, сумел разместить мои личные вещи в том самом номере, который я занимал и в прошлый раз, когда мне довелось проводить время при штабе лорда-генерала. Когда совещание наконец закончилось, я немедленно направился туда, чтобы порадовать себя горячей ванной, хорошим ужином и широкой мягкой кроватью — именно в таком порядке. Единственное, чего, пожалуй, не хватало, была женская компания, что приятно довершило бы картину, так что, засыпая, я поймал себя на мысли о том, где же сейчас Эмберли и чем она занята[180].

Эта мысль, вообще-то, должна была сделать мои сны довольно приятными… Но, увидев в гололитическом изображении ту проклятую комнатку, которую обнаружил в обжитом еретиками куполе, я разбередил в себе глубинные, отнюдь не радостные воспоминания, так что дрема моя была далека от расслабленной и восстанавливающей силы.

Как я упоминал ранее, у меня случались иногда кошмары, порожденные моим предыдущим столкновением с гнездом культистов Слаанеш. Обычно они были смутными, лишенными четкого содержания, и я лишь чувствовал, как мое ощущение себя, своей личности вновь и вновь ускользает под психическим ударом колдуньи Эмели. Она появлялась в виде нематериального призрака, толкающего меня на путь вечного проклятия, до тех пор пока я с дрожью не просыпался, весь завернутый в пропитанные потом смятые простыни.

В этот же раз, впрочем, сны были яркими и четкими. Образы, возникшие в них, не исчезли из сознания по пробуждении, так что я мог достаточно детально припомнить их.

Они начались в покоях Эмели, куда она заманила меня с помощью своих колдовских чар; сознание мое было затуманено негой чувственной роскоши, которая полностью разоружила моих спутников[181].

В манере, свойственной всем снам, комната была в деталях точно такой, как я и припоминал. В то время я их и не заметил, а теперь они выделялись очень ярко, и вся перспектива при этом была удивительным образом искажена — казалось, будто помещение не имеет физических границ. Эмели лежала, откинувшись на кровати, лишь наполовину прикрытая зеленым шелковым платьем, столь подходившим к цвету ее глаз. Она притягательно улыбалась мне, призывая подойти ближе, — так, как делала и тогда, в реальности. Но в отличие от той, реальной, в ее груди был отчетливо виден зияющий кратер раны от выстрела из лазерного пистолета. Тем выстрелом я навылет пробил ее тело и сбросил чары, которые она наложила на мое сознание, — единственным, отчаянным и прямолинейным методом, который смог использовать.

— Ты же мертва, — говорил я ей.

Я осознавал, как это иногда бывает, что сплю, но по какой-то причине не был способен отбросить все происходящее и вернуться в реальность.

Ее улыбка от этих слов становилась еще шире.

— Я возвращаюсь, — отвечала она, как будто это была самая обыденная вещь в Галактике.

И я снова чувствовал, как меня влечет к ней, а внутри моего существа перемешиваются желание и отвращение, так что я переставал различать их.

— И я попробую твою душу на вкус, как обещала…

— Не думаю, — откликался я, протягивая руку за лазерным пистолетом, который в реальной жизни носил в кобуре на поясе, но я обнаруживал лишь то, что кобура куда-то исчезла, равно как и вся моя одежда.

Эмели смеялась, знакомый зачаровывающий трепет в этом звуке вновь тянул меня к ней, и она раскрывала объятия, дабы заключить меня в них. Я старался отшатнуться, внутри вспыхивала паника, а ее лицо начинало меняться, перетекать, становиться чем-то, на что я не решался даже посмотреть, но не в силах был и отвернуться. Представшее передо мной было одновременно красивее и ужаснее всего, к восприятию чего приспособлен человеческий мозг…

— Вы в порядке, сэр?

Я проснулся рывком, с бешено колотящимся в груди сердцем, и увидел Юргена. Он стоял рядом с выключателем верхнего света, в руках держал лазерное ружье.

— Вы кричали, — продолжал он.

— Просто сон, — сказал я, шатко добрался до графина с амасеком и опрокинул в себя полный стакан гораздо более поспешно, чем того заслуживало доброе содержимое. И, тут же налив следующий, выпил его уже с большей расстановкой. — О той ведьме со Слокенберга.

— А, — лишь коротко кивнул мой помощник. Несомненно, и его собственные воспоминания пробудились при моих словах. — Нехорошее было дельце там.

И оно могло бы обернуться еще много хуже, если бы не его примечательная способность, о которой, впрочем, мы оба в то время не догадывались.

Юрген пожал плечами:

— И все же сны… Они никому толком не вредят, так ведь, сэр?

— Конечно же нет.

Впрочем, спать мне уже все равно не хотелось, и я стал одеваться.

— Можете найти мне немного рекафа?

— Сию минуту, сэр. — Он закинул лазерное ружье за плечо и повернулся, дабы покинуть комнату, едва сдерживая при этом зевок.

Я наконец догадался, что разбудил его. Юрген занял для себя диван в гостиной, используемой мной в качестве кабинета: она была частью номера и находилась через ванную от спальни. Да уж, ничего себе кошмар, если он услышал меня с такого расстояния!..

— И себе тоже налейте, — добавил я. — По вам видно, что вам без этого не обойтись.

— Конечно, сэр. — Он снова кивнул. — Будете принимать завтрак?

Я, конечно, не был вполне уверен в том, остался ли у меня аппетит. Меня все еще подташнивало от кошмара и амасека, который, кажется, пришелся не вполне к месту, но, поскольку он ударил еще и в голову, мне пришлось-таки кивнуть.

— Что-нибудь легкое, — произнес я, уверенный, что он знает мои вкусы в достаточной мере, так что я могу довериться его выбору даже лучше, чем собственному, особенно в такой момент. — И сами себе возьмите что захочется.

Он покинул комнату, сопровождаемый своим неподражаемым ароматом, и я сразу же поймал себя на том, что ищу повод позвать его назад.

«Но это же просто смешно, — жестко сказал себе я. — Ты имперский комиссар, а не испуганный подросток». Я накрепко перетянул кушак, глубоко надвинул фуражку и постарался отмести чувство слишком уж глубокого облегчения, подвязывая пояс с оружием.

Впрочем, когда я прошел в гостиную, брезгливо переступив через целый выводок наполовину пустых тарелок, скопившихся около спального места Юргена, я понял, что размышляю о том, было ли пережитое мной всего лишь сном? Мог ли какой-то психический осадок культистского ритуала заползти мне в голову там, в открытой нами комнате?

Подобная мысль настолько выбивала из колеи, что я захотел было позвонить Мейдену по воксу и спросить, есть ли такая вероятность. Затем здравый смысл восстановил свои права. Начнем с того, что со мной все это время был Юрген, и я знал доподлинно, что ничего подобного не могло произойти в его присутствии. К тому же, подняв вопрос о такой возможности, я бы любезно пригласил молодого псайкера покопаться в моих мозгах. Он уж не упустит такого случая, залезет туда, прежде чем я успею сказать: «Император, благослови».

А одной мысли об этом, не сомневайтесь, было достаточно, чтобы мгновенно выбить меня из состояния отупения. Во-первых, я хранил немало дискредитирующих меня тайн, в которые четко намеревался никого не посвящать. Во-вторых, мой мозг был под завязку набит чувствительной к разглашению информацией об Инквизиции, ее ресурсах и связях. Эти сведения, стань известными кому-либо еще, могли бы десять раз подписать мне смертный приговор[182].

Как оказалось, подобных мыслей вполне хватило для того, чтобы парочка дурных снов резво нырнула в положенное им место на задворках сознания. Когда Юрген вернулся, толкая перед собой тележку, тяжело нагруженную съестным (потому как принял мое предписание взять все, что ему понравится, буквально, как понимал все и всегда), я уже сидел за столом, просматривая бумаги. Это может показаться странным, учитывая происходившие события, которые мы обсуждали лишь несколько часов назад, но они ведь совершенно не влияли на поток подобных документов. Солдаты всегда оставались солдатами, в конце концов, и если враг не проявлял такой любезности и не занимал их, то они сами находили себе развлечения по душе.

Теперь, когда завтрак прибыл, я понял, что зверски голоден, и сумел нанести запасу дольчеягодных вафель, которые Юрген предусмотрительно для меня выбрал, достаточно серьезный урон. Что касается моего помощника, то наблюдать за его трапезой было занятием не для слабонервных, так что со своей порцией я возвратился к столу, где мог не обращать внимания на все аспекты этого процесса, за исключением долетавших звуков. И если на раздавшийся вызов по воксу я ответил самостоятельно, едва отзвучал первый сигнал.

— Каин, — коротко представился я, стараясь не замечать придушенных хрипов — это Юрген пытался сдержать возмущение подобным нарушением протокола.

Он полагал собственную задачу отфильтровывать мои входящие сообщения — самим Императором данной привилегией. Таким образом он отводил от меня основную их часть, используя свои, кажется, неисчерпаемые терпение и настойчивость; за что обычно я и был ему всем сердцем благодарен.

— Комиссар, — произнес Хеквин удивленным тоном, — я полагал, что вы будете еще спать.

— Но вам ведь тоже отчего-то не спится? — произнес я, размышляя, почему он звонит мне в такой ранний час. Ничем хорошим, как я подозревал, это не могло быть вызвано.

— «Империум не спит никогда»[183], — процитировал он с ноткой недоброго веселья в голосе. — И произошло кое-что, что может быть вам интересно.

Если бы я в тот момент представлял, к чему приведет эта безобидная с виду фраза, я бы воспользовался любым пришедшим в голову предлогом, чтобы повесить трубку и бежать обратно — в относительную безопасность Ледяного Пика, наплевав на холод и прочие неудобства. Но я подумал, что любое дело, способное меня отвлечь, поможет мне восстановить душевное равновесие, так что просто откинулся в кресле и приготовился слушать.

— Звучит занимательно, — произнес я. — Что у вас там произошло?

— Провели немного детективной работы, вполне по старинке, — ответил Хеквин. — Или, по крайней мере, понаблюдали, как этим занимаются преторы на местах. Они сцапали одного из посредников в той контрабандистской операции, которую вы раскрыли.

— Впечатляет, — произнес я, в кои-то веки говоря то, что думаю.

Голос Хеквина прозвучал с тихим самодовольством:

— He то чтобы это было слишком сложно. Как вы и посоветовали, мы пристальнее взглянули на тех, кто имеет доступ к составам железной дороги, курсирующим в Ледяной Пик и обратно. И фраг меня раздери, если мы не обнаружили грузового диспетчера, который умудрялся потратить на девочек и тайные развлечения в три раза больше денег, чем зарабатывал за год.

— И как имя этого образца добродетели? — спросил я.

— Химеон Слаблард. Мы его упекли в камеру предварительного задержания. Сейчас он там — и, вероятно, размышляет о всех тех ужасных вещах, что происходят с гражданами, которые отказываются сотрудничать с представителями власти в интересах всего общества.

Это было разумно. Если Слаблард просто завербованная пешка, то он, вероятно, готов будет выложить нам всю подноготную при первой возможности. В этом случае заставить его вначале попотеть только поможет делу. Если же, с другой стороны, он является участником культа, расколоть его будет так же сложно, как и остальных. И значит, промедление в час или два, которые он проведет в одиночке перед началом допроса, не сыграет особой роли.

— Я подумал, что вы можете захотеть поприсутствовать, — сказал Хеквин. — Когда он сообразит, что связался и с Гвардией тоже, он сломается как тростинка.

— Стоит попробовать, — произнес я.

Рискнув бросить взгляд на Юргена, я решил, что он может закончить еду, прежде чем мы отправимся. В конце концов Слаблард вроде никуда в ближайшее время отлучиться не собирался.

— Будем у вас в течение часа, — пообещал я и отбился.

В действительности путь у нас занял немного больше времени. Улицы Едваночи были полны граждан, направлявшихся на работу. Они вели себя так, будто над ними сиял ясный день, ничего особенного вокруг не творилось и весь их мир не находился в шаге от того, чтобы быть разоренным флотом мародеров Хаоса. Я полагаю, именно это качество и делает Империум таким, какой он есть, — несгибаемый дух даже самых скромных его жителей. Либо удивительная глупость, что в доброй половине случаев примерно одно и то же[184].

Городские проезды были битком забиты наземными машинами, со скрипом продвигавшимися вперед на такой скорости, что их мог бы обогнать любой достаточно энергичный пешеход. Даже выдающихся водительских способностей Юргена было недостаточно, чтобы маневрировать «Саламандрой» в узких пространствах между мелкими и легкими гражданскими машинами. Я уже подумывал о том, что нам следовало бы реквизировать воздушную машину, несмотря на неохоту, которую проявлял к полетам мой помощник, когда он внезапно прибавил газу, заставив «Саламандру» карабкаться по пролету каменных ступеней меж двумя возвышающимися зданиями.

— Короткий путь, — произнес он, совершенно не обращая внимания на стадо трутней из Администратума; они разбегались перед нами, изрыгая небезынтересный набор ругательств.

Юрген же направил нас прямо через широкую плазу, плотно усеянную статуями родовитых адумбрианских бюрократов. Спустя несколько головокружительных поворотов и столь же поспешного спуска по еще одной лестнице, которая, похоже, вела напрямую через торговый квартал и трамвайный вокзал, он затормозил перед зданием Арбитров на стоянке, предназначенной для машин администрации.

Двое офицеров подозрительно покосились в нашу сторону, но беглый взгляд на мою форму и тяжелые орудия, установленные на нашей надежной машине, похоже, склонили их к тому, чтобы не оспаривать правомерность этого здесь и сейчас.

— Благодарю вас, Юрген, — произнес я, выбираясь из салона, неожиданно все-таки благодарный выпитому амасеку. — Это было весьма находчиво с вашей стороны.

— Не мог допустить того, чтобы вы опоздали, сэр! — браво ответил он.

Дальнейшее развитие темы показалось мне излишним. Я оставил его разбираться с преторами, которые, кажется, к тому времени набрались смелости приблизиться, и проследовал внутрь здания.

— Комиссар, — в прохладном мраморном холле за тяжелыми деревянными дверьми меня поджидал молодой претор.

На секунду я затруднился вспомнить его, но затем зудящее чувство узнавания разрешилось. Это был младший Колбе. Теперь, когда на нем не было шлема, его фамильное сходство с отцом просто бросалось в глаза, хотя он был выше и стройнее.

— Рад видеть вас снова.

— Рад, что вы уже поправились, — произнес я.

Колбе склонил голову, точно так же как это делал отец:

— Ваш медик отлично поработал. Я должен выполнять только не требующие усилий задания, но в текущих обстоятельствах… — Он обвел рукой колготню вокруг нас: преторы в форме торопливо сновали во всех направлениях, многие из них вели задержанных, которые, в зависимости от темперамента, либо оглашали холл громкими ругательствами, либо оправдывались, доказывая свою невиновность.

Я даже заметил нескольких членов Арбитража, с их черными перчатками.

— Кажется, дела идут несколько сумбурно, — произнес я, пока Колбе провожал меня через гулкое пространство холла к группе лифтов под обширным и безвкусным настенным барельефом Императора, бичующего неверных.

— Мы задерживаем всех преступников в Едваночи, которые могут иметь какое-то отношение к еретикам, — радостно сообщил мне собеседник. — Да и беспокойства тоже случаются — обычные в случае угрозы для гражданского населения.

Мы посторонились, уступая дорогу проповеднику из Ордена Искупителей и его свите. Они, несмотря на частое и полное энтузиазма приложение шоковых дубинок конвоирами, продолжали вопить во все горло об апокалипсисе, который падет на головы всех недостойных и отдельно — городских отрядов по контролю над беспорядками.

— Так что арбитратор Хеквин решил, что будет не лишним послать меня вам навстречу, — заключил Колбе.

— Это была хорошая идея, — признал я.

Мы наконец скрылись в оазисе тишины возле лифтов, защищенном огромными каменными орлами. Молодой Колбе долбанул по паре рун на одной из управляющих панелей, и двери с лязгом открылись. Медная филигрань на них разошлась в форме двух прежде смыкавшихся между собой орлов, которые отражали, будто зеркало, своих больших каменных собратьев.

— Подземный семнадцатый, — произнес Колбе, оглядываясь и вынимая собственную дубинку, когда банда Искупителей с шумом и гамом врезалась на пути к соседним камерам в кучку девиц легкого поведения. — Не могли бы вы меня извинить?..

— Конечно, — заверил я его, благодарный за то, что по меньшей мере ту кашу, что творилась здесь, мне лично разгребать не нужно было.

Юный Колбе бросился в свалку со всей радостью, которую, наверное, только мог являть человек. Я, потеряв его из виду, нажал указанный значок. Двери со скрипом затворились, и начался медленный спуск на самый нижний этаж.

Путь занял не более тридцати секунд, мучительных благодаря шипящей записи «Смерти Отступникам». Исполнял ее, кажется, оркестр глухих крысят, дудящих во флейты исключительно ноздрями. Затем двери с новым дребезгом разошлись и открыли нечем не украшенную прихожую с потертым ковром и арбитратором женского пола в полной броне. Она восседала за конторкой, направив мне в лоб ружье, предназначенное для усмирения обезумевшей толпы.

— Комиссар Каин, — представился я так спокойно, как только мог, учитывая, что глядел при этом в дуло пушки, куда мог бы спокойно засунуть большой палец. — Меня ждут.

— Комиссар. — Она отложила неказистое орудие и что-то набрала на клавиатуре в своей конторке. Женщина, вероятно, была снаряжена микрокоммуникатором, вмонтированным в шлем; она кивнула чему-то неслышимому для меня и указала рукой на стул в углу. — Садитесь. Старший арбитратор скоро к вам выйдет.

Доводилось мне слышать эту фразу и раньше, так что я уж было подумал, что зря не прихватил с собой что-нибудь почитать… Но в этот раз, едва я успел присесть, как тяжелая стальная дверь за охранницей откатилась в сторону и появился Хеквин.

— Я рад, что вы все-таки пришли, — приветствовал он меня, протягивая новой аугметической рукой планшет данных. Он, кажется, достаточно привык к ней и мог рассчитывать жесты так же легко, как и с родной, органической.

Я принял планшет и быстро, насколько смог, проглядел личное дело Слабларда. Оно мало чем отличалось от военных листков провинностей, которые были мне столь близко знакомы, так что эта задача не отняла много времени. К тому мгновению как я закончил читать, мы прошли около половины столь же пустынного, как и прихожая, коридора. В стенах из некрашеного камнебетона через равные интервалы были врезаны металлические двери с выбитыми номерами, но без иных надписей. Воздух был спертым, отдавал застарелым потом, физиологическими жидкостями и ни с чем не сравнимым привкусом острого страха, который не сможет забыть никто, лично знакомый с внутренностями рабской ямы эльдарских работорговых кораблей.

Следующая дверь выглядела ничем не отличимой от остальных, но Хеквин уверенно набрал шестизначный код на цифровом замке, проделав это так быстро, что я не успел разглядеть последовательность. Дверь отворилась, выпустив в коридор запах телесных газов, и я предпочел со всей вежливостью пропустить арбитратора вперед. Я почти не сомневался в том, что у нашего контрабандиста не найдется достаточно ума и храбрости, дабы устроить засаду, огреть по голове первого, кто войдет в дверь, и дать деру. Но и рисковать понапрасну не стоило[185].

Как оказалось, шансов на что-либо подобное у него все равно не было. Он был достаточно плотно прикован к стулу, возвышающемуся посреди комнаты, и не выглядел типажом, способным отгрызть себе руку, дабы сбежать (что, я полагаю, сразу вычеркивало его из тех, кто мог бы составлять часть культа Хаоса).

Честно говоря, я ожидал, что задержанный будет выглядеть иначе. Я не очень представлял, как именно, но уж точно он рисовался мне более внушительным. Перед нами же сидел маленький человечек с редеющими пегими волосами и водянистыми глазами, которые совершенно не желали останавливаться на том, к кому он обращался. В общем и целом он был неприлично похож на испуганного грызуна.

— Я желаю видеть своего представителя, — выпалил он сразу, едва мы появились. — Вы не можете вечно держать меня здесь.

— Наши желания и наши возможности редко совпадают, — с сожалением заметил Хеквин.

Слаблард заерзал:

— Я хочу поговорить с начальством.

— Я начальство, — произнес Хеквин, проходя в комнату.

Глаза Слабларда расширились при виде формы старшего арбитратора и совершенно уж выкатились, когда он разглядел мою.

— Я отвечаю за все операции Арбитров на Адумбрии, — объяснил Хеквин. На мгновение он помедлил, давая арестованному возможность осознать сказанное, затем представил меня: — Это комиссар Каин, о котором вы, возможно, также наслышаны. Я пригласил его составить нам компанию из вежливости, поскольку акты предательства подпадают и под военное судебное ведомство во время чрезвычайного положения, подобного нынешнему.

— Предательства? — Голос Слабларда поднялся на несколько тонов выше, на рукавах грубой голубой рубахи затемнели пятна пота, будто кто-то открыл внутри нее кран. — Я просто передвинул пару ящиков!

— Которые содержали оружие, впоследствии использованное с тем, чтобы атаковать гвардейцев Его Величества, — отрезал я так жестко, как только смог. — И это, насколько я знаю, и есть предательство.

Слаблард отчаянно переводил взгляд с меня на Хеквина, пока не решил, что арбитратор все-таки будет менее устрашающей фигурой.

— Я не знал, — проныл он. — Откуда мне было знать?

— Возможно, нужно было поинтересоваться? — ровно подсказал Хеквин.

Маленький человечек на глазах поник:

— Вы не знаете этих людей. Они опасны. Вы бы не захотели переходить им дорогу, вы понимаете, о чем я?

— Эти люди — еретики, — произнес я. — Поклонники Разрушительных Сил, посланные сюда впереди флота вторжения, чтобы подточить нашу оборону, — Я подался вперед, направив на Слабларда свой лучший, пристальный комиссарский взгляд, который, бывало, и генералов заставлял бледнеть. — Вы хоть представляете, какой вред причинили?

— Они говорили мне, что это просто руда для черного рынка! — Слаблард почти плакал. — Вы должны мне поверить, я никогда не стал бы иметь с ними дела, если бы знал, что это еретики!..

— Вам не меня надо бы убеждать, — ответил я. — А самого Императора. Лучше бы вам молиться о том, чтобы ваша душа не оказалась попорчена связью с агентами тьмы и что вы не будете прокляты на веки вечные.

Разумеется, мои слова были дешевым вздором, но я постарался изложить его столь же горячо, как это сделал бы сам Бежье, и был почти удовлетворен своими актерскими способностями.

— Это, конечно, не нам судить, — подыграл Хеквин, будто бы меня подобные материи действительно заботили. Я начал подозревать, что он, проведя годы за перебиранием бумажек в высших эшелонах власти, наслаждался возможностью оторваться и провести допрос из первых рук. — После того как угроза Хаоса будет нейтрализована, решать, кого запятнали Темные Силы, будет Инквизиция.

Этого оказалось, как я и был уверен, достаточно. При упоминании Инквизиции Слаблард разразился истерикой. Она обещала продолжаться так долго, что мне пришлось даже пожертвовать частью содержимого своей фляги, дабы успокоить его в достаточной мере, чтобы он мог говорить. Это, конечно, было бездарной тратой хорошего амасека, даже если предположить, что глотка Слабларда была способна различать такие тонкости (в чем я сомневался). Но в комнате отеля меня ждало много подобного напитка, и я был уверен, что Юрген найдет еще не одну бутылочку, едва мы закончим с этим делом.

Я осторожно обошел лужу мочи, растекающуюся по камнебетонному полу, наконец поняв предназначение слива в углу комнаты, и принял ту же расслабленную, но угрожающую позу, с которой опирался на дверь.

— Эти люди, — начал спрашивать я, — кто они и где нам их найти?

Глава десятая

Компетентность на поле боя является мифом. Выигрывает та сторона, которая совершает на одну непростительную ошибку меньше.

Лорд-генерал Живан

Единственной настоящей проблемой, которую в итоге доставил нам Слаблард, было заткнуть его. Я закачал на гололит в конференц-зале выданный им длинный список имен, дат и мест с таким видом, будто я фокусник на детском утреннике, достающий кролика из шляпы.

— Если у нас и есть какие-то трудности, — заключил я, — так это то, что на нас сваливается разом слишком много возможностей, которым надо уделить внимание.

Живан и старший Колбе кивнули, оценивая информацию, ползущую по экрану. Винзанд, как я заметил, отсутствовал, вероятно, потому, что данный вопрос был чисто процедурным и его не затрагивал. Что ж, это значило, что предстоит меньше дебатов и больше действия. Такая ситуация меня вполне устраивала.

— Я полагаю, что мои люди смогут выловить любую из этих личностей, даже если они проскользнут через общую гребенку, — подал голос Хеквин. — Но в данный момент мы несколько растягиваем наши ресурсы уже тем, что проводим одновременные налеты на десяток отдельных адресов.

— Я вас понял, — ответил Живан, который, очевидно, внимательно следил за ситуацией в городе[186].

Он обернулся к Колбе. — Возможно, СПО будут столь любезны, что предоставят нам нужные людские ресурсы?

Я бы, конечно, призвал на это гвардейцев. Но мы были настолько широко разбросаны по планете, что доставка необходимого контингента обратно в город должна была занять часы. Если же еретики заметят пропажу Слабларда, они могут исчезнуть задолго до того, как мы будем готовы выступить. Вальхалльские танки, конечно, были уже в городе, но я старался не представлять себе картину подразделения «Леман Руссов», скрытно громыхающих по переполненным улицам, дабы не пришлось подавлять желание широко улыбнуться. Если бы уж дошло до такого, то легче было бы сообщить культистам по воксу, что мы идем за ними.

— Разумеется, — спокойно кивнул Колбе, явно уверенный в том, что его солдаты справятся с любой угрозой, какая бы ни ожидала. Мне оставалось только надеяться, что так оно и будет. — Я мог бы отрядить пару рот в ваше распоряжение в течение нескольких минут, — предложил генерал.

— Уверен, этого будет достаточно, — произнес Живан, сохраняя невозмутимое выражение лица.

Это давало нам два полных взвода на каждую цель, что было верным рецептом для самой замечательной неразберихи, которую я только мог придумать. Такое количество солдат скорее будет путаться друг у друга мод ногами, чем атаковать врага.

Но возможно, нам стоит для начала определить условия, в которых предстоит действовать, и тогда решить, какие силы нам понадобятся, — закончил мысль Живан.

Это заняло, как вы можете понять, некоторое время. Но по крайней мере, мы определили оптимальный состав сил для каждой из целей и Колбе смог отдать свои приказы. Я потянулся, кинул взгляд на хронограф и, к своему удивлению, обнаружил, что еще не было и полуночи.

— Что ж, похоже, здесь мы закончили, — сказал я, когда Хеквин отправился обратно в здание Арбитров, а двое генералов встали, дабы отбыть на командный пункт Живана.

Лорд-генерал кивнул:

— Полагаю, вам не терпится вернуться к вашему полку.

Я подумал о пронизывающем до костей холоде Ледяного Пика и нескончаемой скуке путешествия на поезде, которое пришлось бы совершить, дабы добраться туда… В общем, я кивнул, изо всех сил изображая энтузиазм.

— Мое место рядом с ними, — согласился я, не найдя весомой причины, чтобы отложить отъезд.

Единственным утешением было то, что я, вероятно, смогу пробыть здесь еще достаточно долго, чтобы перехватить перед отъездом приличный завтрак.

Живан улыбнулся, — разумеется, он был уверен, что может прочесть мои настоящие мысли.

— Но вы бы предпочли остаться ненадолго и поглядеть, чем закончатся рейды? В конце концов, если бы не вы, у нас не было бы этих зацепок, — произнес Живан.

— Не сомневаюсь, что люди арбитратора Хеквина обнаружили бы их не менее быстро, — ответил я, стараясь не подать виду, насколько его предложение меня заинтересовало.

Если он имел в виду то, что я подумал, то, похоже, мне удастся поболтаться в тепле, наслаждаясь всем тем комфортом, которое может предоставить это место, по крайней мере еще денек… Возможно, и дольше, если удастся потянуть время, прикидываясь, что я оцениваю ту разведывательную информацию, которую мы получим.

— Уверен, что так оно и было бы, — произнес Живан, голосом выразив ту же степень уверенности, что владела мной. — Надеюсь, вы будете не против немного отложить отъезд? Мне кажется, дела пошли бы несколько глаже, если бы сегодняшним утром в нашей операции поучаствовал представитель комиссариата. — Он кинул косой взгляд на Колбе. — Конечно же, ваши подчиненные вне упреков. Это просто позволило бы нам не направлять впоследствии формальный отчет этой структуре.

— Конечно же, — ответил Колбе.

Вне сомнения, он был счастлив тем, что действия его солдат буду оценивать я, а не какой-нибудь штабной бумагомаратель, который вдобавок будет смотреть на них с перспективы прошедшего времени.

— Почту за честь служить бок о бок с вашими офицерами, — заверил я его. — Хотя бы и недолгое время.

Если бы я знал, во что себя втравливаю, мой ответ, разумеется, был бы совершенно иным. Я бы едва ли не бегом поскакал на этот проклятый поезд, но в то время я предвкушал лишь перспективу провести еще несколько дней с хорошей едой и мягкими перинами.

Так и вышло, что спустя около часа я оказался в заднем отсеке «Саламандры», движущейся по городскому бульвару. За нами ехало полдесятка «Химер», и возбужденный гомон находившихся в них солдат СПО, взвинченных в предчувствии первого своего боя, заполнял мой микрокоммуникатор.

— Разговорчики по воксу! — напомнил я, стараясь все-таки делать скидку на их неопытность. Излишние переговоры, к моему удовольствию, тут же стихли. — Пересекаем внешнюю границу цели.

По некотором размышлении, я присоединился к группе, целью которой был пригородный дом, принадлежащий одному, а точнее, одной из тех людей, которых упомянул Слаблард. От этой женщины по имени Кирия Сейвек, как заявил Хеквин, тянулись ниточки к немалому количеству фигур в организованной преступности. Вдобавок она, вероятно, содержала стайку дорогих девушек по вызову. Также она располагала очень хорошим адвокатом и связями с некоторыми из людей, заседавших в Совете Претендентов. Оттого Арбитры до сих пор и не сумели собрать весомых доказательств, чтобы инициировать ее арест.

Разбираться с пригоршней охранников и домом, полным девушек, мне показалось гораздо более безопасным, чем штурмовать склад, в котором оказались незаконные оружие и боеприпасы. Он, несомненно, хорошо охранялся и был напичкан взрывчаткой, хотя я, конечно же, не стал делиться с генералами своими тайными соображениями.

— Главная цель наиболее очевидна, — произнес я вместо этого, высвечивая контрабандистский склад на голографической карте и выказывая всем своим видом полную готовность штурмовать его хоть единолично. Несколько других значков светились рядом с ним, выделяя вторичные цели, и я указал на дом Сейвек, изобразив ровно необходимый уровень задумчивой хмурости. — Но что-то вот в этом месте мне кажется неправильным.

— Почему вы так считаете? — весьма своевременно спросил Колбе, на что я пожал плечами:

— Точно не могу сказать. Но личное дело этой женщины — высокое положение, связи с преступными развлечениями… Возможно, я слишком переоцениваю эти факты, но…

— Это может быть центр культа Слаанеш в городе? — закончил за меня попавшийся на удочку Живан.

Я продолжал делать вид, что не уверен:

— Конечно, это только возможность. Склад же определенно наша самая многообещающая наводка.

— И все же, — проговорил лорд-генерал, в то время как посеянная мною идея, очевидно, укреплялась в его сознании, — это такая возможность, которую мы не можем игнорировать. Наверное, вам имеет смысл отправиться именно с этим взводом.

— Это может быть весьма разумно, — согласился Колбе. — Если там окажутся свидетельства колдовства, то именно ваше присутствие внушит солдатам необходимую уверенность.

— Ну что же, — проговорил я, всячески изображая неохоту. — Если вы оба считаете, что это необходимо…

К тому времени как я закончил ломаться, они оба наперегонки уговаривали меня отправиться в рейд туда, где, по моему убеждению, не скрывалось ничего более зловещего, чем высококлассный бордель. Так что я сдался на милость их мнения со всем изяществом, на какое только был способен.

— Должно быть, прибыли, — проговорил Юрген, указывая на высокую кирпичную стену, бегущую вдоль полотна дороги.

Я подумал о том же. В этом квартале повсюду, вдалеке от дороги, теплым светом горели окна массивных, беспорядочно разбросанных строений. Широкие тротуары и густые, аккуратно подстриженные кусты признаны были подчеркнуть размах и показную роскошь расположенных за ними домов; лишь один из них был скрыт чем-то похожим на настоящее укрепление. Мои ладони вновь начали столь привычно зудеть, — возможно, все это обещало оказаться не таким уж плевым делом. Но, с другой стороны, то, что мы знали о личности и возможном роде занятий Сейвек, позволяло предположить, что ей и впрямь есть что скрывать в своем доме.

— Ваша правда, — подтвердил я, украдкой бросив взгляд на планшет с картой, чтобы уж точно не ошибиться. Затем включил микрокоммуникатор на передачу. — Прибыли, — передал я по тактической сети взвода, чтобы каждый мог меня услышать[187]. — Мне не нужно объяснять вам, насколько наша задача важна для Адумбрии и Империума в целом. Я надеюсь также, не надо и повторять, что генерал Колбе полностью вам доверяет и знает, что вы не подведете свое командование и Императора. Вперед, к победе!

Это была одна из тех вдохновляющих перед битвой речей, которые я повторял — чисто механически — несметное число раз с того дня, как покинул Схолу. Но солдаты СПО ни разу прежде ее не слышали, так что она вполне сработала. И даже лучше, чем я ожидал, как выяснилось в ходе последующих событий.

— Вы слышали комиссара, — это вклинился командир взвода, молодой впечатлительный мужчина по имени Наллион. Он выглядел так, будто только что начал бриться, и носил офицерскую фуражку заломленной особенно щегольским (как он сам полагал) образом. — Выдвигайтесь на позиции!

Командиры отрядов бодрым хором подтвердили получение приказа. Строй «Химер» разделился. Командная машина Наллиона и машина первого отряда затормозили перед главными воротами, состоявшими из безвкусной металлической кованой вязи, в которой угадывались склоненные лилии, покрытые совершенно излишним количеством позолоты. Остальные «Химеры» рассыпались по сторонам, вспахивая газоны, ломая кустарники и, без сомнения, вызывая праведный гнев у соседей осажденного дома. Юрген и я держались левого фланга, оставив одну из «Химер» напротив стены, в то время как остальные последовали дальше, проломили зеленую изгородь и соединились с транспортами, обогнувшими строение с другого бока.

— Третий и пятый отряды позицию заняли, — доложил я, больше для того, чтобы напомнить о своем присутствии, чем по необходимости.

Садовник-Крысеныш пялился на нас и на глубокие борозды в том, что когда-то было любовно обихоженным газоном, с выражением ошеломленного удивления, даже более выраженного, чем обычное для его рода. Когда его взгляд остановился на Юргене, он побледнел и бросился наутек.

— Мистер Спавин! — кричал он на бегу. — Мистер Спавин! Конец нам пришел!

Он, вероятно, принял моего помощника за порождение варпа, но у меня не было времени отвлекаться на садовника и его работодателя. Я вслушивался в хор отчетов о выходе на заданные позиции, звучавший в моем микронаушнике. Когда все командиры отрядов доложили, Наллион отдал приказ атаковать.

— Всем отрядам — выдвигаться! — воскликнул он чуть дрожащим голосом, и с ревом оживших двигателей «Химеры» сорвались с места.

Их тяжелые болтеры открыли огонь, выгрызая из стены значительные участки кладки. «Саламандра» дернулась под моими ногами, когда мы пропахали то, что осталось от стены. Я инстинктивно удержал равновесие, воспитанное почти двумя десятилетиями юргеновского вождения, и поднялся чуть выше, скрывшись за внушающей уверенность тушей болтера. Облаков взметнувшейся пыли и дроби тяжелого оружия вдалеке было достаточно, чтобы я мог понять: остальные три группы нашего штурма также не прохлаждались без дела. К их чести, командиры отрядов совершенно не теряли головы и передавали ровный поток отчетов о своем положении столь же четко и лаконично, как это делали бы гвардейцы.

— Второй отряд, продвигаемся вперед, — доложил их сержант, и почти сразу же за ним с такими же сообщениями последовали его коллеги из первого и четвертого. — Сопротивление противника незначительное.

Треск ручного оружия теперь был слышен со стороны дома: его обитатели отреагировали на неожиданную атаку. Я отстраненно вычленил звуки стабберного огня из более резких разрядов лазерных ружей, которые должны были быть на вооружении у СПО, а не их противников. По крайней мере подтверждался тот факт, что у защитников дома был доступ к незаконному вооружению. Пули забарабанили и по броне «Саламандры». Я без промедлений повел ответный огонь, разнося повернутый к нам фасад дома, в то время как Юрген продолжал двигаться к нему через газон — не менее безукоризненный, чем тот, который мы перепахали в клочки по соседству.

Без какого-либо предупреждения одна из «Химер» впереди нас взяла юзом, тормозя, а на ее боку расцвел взрыв, особенно яркий в окутывающем все постоянном сумраке. Из машины стали вываливаться перепуганные солдаты. Двое из них упали, застигнутые целой бурей стабберного огня.

— Третий отряд! В укрытия, фраг вас раздери! — У меня хватило времени прокричать лишь это, когда Юрген бросил кренящуюся «Саламандру» в резкий левый поворот. Что-то пронеслось едва ли в метре от нас, оставляя за собой дымный след, и разорвалось на остатках садовой стены за нами. — У них ракетные установки! — передал я по воксу, стараясь навести болтер таким образом, чтобы дать ответный огонь. Совершенно некстати я подумал, что в данную минуту вполне мог бы ехать в Ледяной Пик на замечательном неудобном поезде, вместо того чтобы снова подвергаться смертельной опасности. — Покиньте машины и передвигайтесь вперед пешим ходом!

— Принято, — отозвался Наллион. — Всем отрядам, продвигаться вперед перебежками с огнем по противнику![188]

Он, надо отдать ему должное, быстро втянулся и полностью владел ситуацией.

— Юрген! — окликнул я. — Видели, откуда ушла ракета?

— Примерно на один час, комиссар, — ответил он столь спокойно, как будто я спросил его принести добавку танны.

Я крутанул закрепленное на выносной консоли орудие в указанную сторону, и у меня внутри все сжалось. Из высоких застекленных арок в первом этаже на нас глядели по меньшей мере два ракетомета и что-то вроде тяжелого стаббера на треноге. К моему изрядному удивлению, с ними управлялись молодые женщины, мало что прикрывающая одежда которых не оставляла сомнений относительно их основного рода занятий[189], и управлялись с немалой сноровкой! В любую секунду мы могли повторить судьбу двигавшейся перед нами «Химеры», которая в данный момент весело полыхала огнем.

— К ближайшему укрытию! — проорал я, вдавливая спусковой крючок и надеясь, что таким образом хотя бы собью нападавшим прицел на достаточное время, чтобы Юрген увел нас с линии огня.

К моему ошеломлению, он только глубже утопил педаль газа, быстро сближаясь с домом.

— Так точно, сэр! — Он врубил смонтированный на переднем щите тяжелый болтер, размазав нескольких воинственных амазонок в неприятные пятна.

Прежде чем я смог сообразить, что же он творит, мы с ревом ворвались в прилегающий к стене дворик, разметав мимоходом какие-то декоративные кусты, и врезались прямиком в тонкую перегородку из дерева и стекла, за которой заняли позицию нападавшие на нас. Одна из тех, кто не погиб сразу, исчезла под гусеницами с коротко оборвавшимся визгом, и «Саламандра» наконец ударилась в дальнюю стену роскошно обставленной гостиной, развалив при этом на куски мраморный камин.

— Пятый отряд! За комиссаром! — пролаял по воксу сержант отряда, Варант, если память меня не подвела.

Раньше чем я опомнился, десяток солдат последовал за нашим импровизированным и стремительным прорывом, мимоходом приканчивая оставшихся защитников, что, конечно, сберегло нам нервы и патроны. Уцелевшие солдаты третьего отряда присоединились к ним мгновение спустя, и все они выжидательно уставились в мою сторону.

— Отлично, — произнес я, поправляя фуражку и сходя с «Саламандры» так невозмутимо, как только мог. — Давайте доделаем нашу работу.

— Есть, сэр, — произнес Варант, с выражением благоговейного трепета поглядев на меня, и начал строить своих подчиненных.

Я глянул в сторону своего помощника.

— Юрген… — произнес я, но затем решил, что отчитывать его не имеет ни малейшего смысла. Он, в конце концов, просто следовал моим приказам, да и все обошлось настолько хорошо, как редко бывало. — Это было…

В кои-то веки мой словарный запас меня подвел.

— Находчиво? — подсказал Юрген, залезая обратно в водительское отделение, чтобы вытащить оттуда мелту, которую, верный себе, он снова прихватил в дорогу.

— Это слабо сказано, — заверил я его, расчехляя лазерный пистолет.

— Второй отряд, продвигаемся вперед, — доложил у меня в микронаушнике их сержант; голос его не потерял ни капли спокойствия. — Сопротивления нет.

— Принято, — отозвался Наллион. — Четвертый отряд, докладывайте.

Возникла пауза, заполненная только шипением статики.

— Первый отряд, докладывайте.

Мои ладони снова начали зудеть, и тяжелое предчувствие, вкус которого я едва ли не ощущал на языке, заставило затрепетать все внутри.

В голосе лейтенанта зазвенела нотка отчаяния:

— Первый отряд, где вы?

— Четвертый отряд, — врезался в переговоры новый голос с отчетливо звучащей в нем сдавленной паникой. — Мы нашли тела. Возможно, это первый.

— Что значит — возможно?! — гаркнул Наллион.

— Не могу сказать точно, сэр. Не так уж много от них осталось… — Голос оборвался, будто у говорившего перехватило дыхание.

Ну это совсем никуда не годилось! Мы определенно вляпались, сами того не зная, во что-то очень опасное. Если кто-нибудь сейчас поднимет панику, она разлетится, как огонь по луже прометия.

— Говорит комиссар Каин, — вмешался я. — Оставайтесь начеку. Сфокусируйтесь. Стреляйте во все, что движется и не является одним из наших. Вы поняли?

— Да, сэр. — Мое внушение, кажется, сработало, поскольку голос солдата стал менее дрожащим. — Движемся к следующей отметке.

— Хорошо, — ответил я, надеясь приподнять провисающий на глазах боевой дух отряда. — Помните: Император — наша защита.

Мне едва удалось договорить эту избитую фразу до конца, когда канал вокса внезапно утонул в звуках, которые громовым, перекатывающимся эхом донеслись до нас через несколько секунд и в реальности. Крики, беспорядочные выстрелы лазерных ружей на полном автоматическом режиме огня и еще звук, который вздыбил волоски на моей спине, — мелодичный, совершенно нечеловеческий смех. Мгновение спустя звуки столь очевидно бесполезного для одной из сторон боя внезапно оборвались.

— Четвертый отряд, докладывайте! — взвыл Наллион, но не получил никакого ответа.

Честно говоря, тот, кто на нашем месте действительно рассчитывал бы на ответ, был бы самым большим оптимистом в этой звездной системе.

— Что нам делать, сэр? — спросил Варант, и через мгновение я осознал, что он смотрит только на меня, совершенно не обращая внимания на голос своего лейтенанта.

Я быстро оценил ситуацию. Отступление, которое в списке возможных решений у меня всегда стояло на хорошем счету, было невозможно. Кроме того факта, что оно сильно подмочит мою репутацию, таким образом мы подставились бы под Император знает какой объем огня в спину, пробираясь от дома назад по огромному открытому газону. Я же никак не собирался делать из себя мишень для несложных упражнений в стрельбе какого-нибудь гражданского да еще и шлюхи, у которой появилась новая шумная игрушка.

Поэтому я лишь пожал плечами, прилагая все усилия, дабы выглядеть неколебимо, и постарался заставить звуки нормально вылетать из внезапно пересохшего, как горячая сторона этого мира, рта.

— Мы завершим то, что начали, — просто ответил я. — В этом месте скрывается что-то нечистое, и мы должны удалить эту скверну.

В тот момент уже было болезненно очевидно, что мой тщательно выдуманный повод направиться именно сюда оказался не более и не менее чем правдой. Это, я полагаю, доказывает по меньшей мере тот факт, что Император обладает великолепным чувством юмора.

Что до меня, то я в свое время повидал достаточно колдовства, дабы понимать, что лишь прямая и непосредственная конфронтация является единственным шансом на выживание, когда встречаешь подобного врага. Не особенно большим шансом, конечно, но пытаться бежать — значит только дать врагу время набраться сил и прийти за вами уже на своих собственных условиях, а не на тех, которые навяжете ему вы.

— Я очень надеюсь, что эта критика не обращена к нашим уборщикам, — прозвучал новой, медоточивой йотой незнакомый голос. — Они, знаете ли, стараются как могут, но это место такая старая развалюха, что сложно поддерживать его в хорошем состоянии.

Женщина, произнесшая эту тираду, лучезарно улыбнулась и проследовала легким шагом в комнату, будто найти в ней два десятка вооруженных мужчин, стоящих над телами соратников, было для гостьи самой естественной вещью на свете. Я начал инстинктивно поднимать пистолет; палец уже застыл на спусковом крючке, но почему-то словно скованный морозом. Только сердце колотилось, как молот: я ведь был на полосок от того, чтобы застрелить Эмберли! На мгновение или около того я настолько испугался, что меня охватил буквально паралич изумления, который, надо сказать, я прежде считал лишь стандартной фигурой речи, используемой в наиболее нетребовательной к читателю популярной литературе.

Улыбка Эмберли слегка расцвела, когда она глянула на меня и на кучку солдат, в руках которых — теперь уже безвольно — болтались лазерные ружья.

— Я знаю, что вам, должно быть, удивительно видеть меня здесь, — промурлыкала она, и ее слова прозвучали невозможно ласково и соблазняюще.

Что-то пыталось пробиться к моему мозгу сквозь чувства, переполненные видением ее — такой милой, как тогда, в момент последнего расставания, с цветком хеганты в волосах, который я, подчиняясь порыву, сорвал с куста и заложил за ее ушко.

— Маргритта? — спросил один из солдат, будто неспособный поверить своим глазам, и прорастающая в сознании мысль начала обретать более четкие очертания: что-то шло очень неправильно…

— Да, любовь моя, — протянула руку Эмберли, нежно провела ею по щеке солдата, и внутри меня будто прорвался вулкан раскаленной добела ревности.

Но прежде чем я смог хоть как-то отреагировать на это чувство, солдат вскрикнул, его тело свело судорогой. Он, казалось, сморщился подобно высохшему плоду, прежде чем рухнуть на пол.

— Комиссар? — Юрген с недоумением на лице потянул меня за рукав. — Вы позволите ей делать такое?

— Она — инквизитор, — заговорил было я. — Она может делать то, что ей вздумается…

И тут я снова поглядел на нее, но Эмберли исчезла (хотя, разумеется, никуда она не исчезала, потому что ее там и не было, но вы меня поняли). На ее месте, над скрюченным телом поверженного солдата, стояла коренастая женщина средних лет, в не особенно идущем ей розовом платьице, которое неплохо смотрелось бы на ком-нибудь десятком лет моложе и многими килограммами стройнее. Теперь она смотрела уже только на меня, и на ее лице, в толстых, напоминавших свиноматку чертах, росло выражение удивления и возмущения.

— Мадам Сейвек, — произнес я, наслаждаясь промелькнувшим в ее глазах недоумением и едва не теряя прицел под мощью затопившего меня гнева — такого, что руки тряслись от его силы[190]. К счастью, мои аугметические пальцы были к подобной реакции нечувствительны, так что держали лазерный пистолет нацеленным прямиком в центр ее лба. — Попытка выдать себя за инквизитора карается смертной казнью.

Она еще успела приобрести вид чуть более растерянный, чем прежде, но в это мгновение я нажал спусковой крючок. Запятнанный варпом мозг Сейвек вырвался фонтаном из затылка, совершенно испоганив шпалеру за ней, которую, впрочем, и так выбирали явно за суть изображенного на ней, а не за художественную ценность.

— Что произошло? — спросил Варант, глядя несколько ошеломленно.

Остальные солдаты тоже выходили из ступора, приглушенно бормоча молитвы, осеняя себя знамениями аквилы и, в общем, выглядя совершенно по-дурацки.

— Это была ведьма, — пояснил я сержанту, стараясь излагать все настолько просто, насколько мог. — Она что-то сотворила с нашими мозгами. Заставила нас видеть… — тут я сделал предположение, основанное на чистой дедукции, но которое Мейден позже подтвердил, указав, что подобные фокусы характерны для псайкеров Слаанеш, — видеть кого-то, кто нам дорог.

— Ясно, — произнес он и несколько раз встряхнул головой. — К счастью, она не смогла провести вас.

— Комиссары специально обучены замечать подобные трюки, — гладко соврал я, не желая привлекать внимания к Юргену, если у кого-то возникнет такая мысль.

Говоря по правде, я был крайне озабочен тем, что Сейвек вообще сумела пролезть ко мне в голову, в то время как Юрген находился в такой близости. (К своему облегчению, я узнал позже, что он отошел к «Саламандре» за лазерным ружьем, тогда как я был слишком сосредоточен на поступавших по воксу сведениях и находился вне его защитной ауры. Юрген, видите ли, запоздало сообразил, что его горячо любимая мелта может принести больше вреда, чем пользы, в такой потенциально горючей обстановке, как это здание. Как всегда, его прагматичность была вне всякой критики, чего не скажешь о своевременности ее проявления, которая оставляла желать много лучшего.)

— Что ж, я полагаю, теперь мы знаем, что случилось с первым и четвертым отрядами, — произнес сержант, поглядывая на лежащую ведьму и на высохшую оболочку своего бывшего подчиненного.

— Возможно, — ответил я. Но, честно говоря, у меня это все как-то не складывалось в голове. Четвертый отряд погиб быстро, в бою, а не удерживаемый иллюзией — так их пришлось бы убивать по одному. — Но проверить доподлинно мы можем только одним методом.

И мы проверили. Бренные тела наших соратников, сколь бы мало их ни осталось, были разбросаны в длинном холле на цокольном этаже, у подножия массивной деревянной лестницы. Балясины ее перил были вырезаны в форме предающихся греху пар в приводящем в замешательство разнообразии анатомически не слишком возможных поз. Кровь и выжженные пятна покрывали стены, украшенные той же скандального содержания росписью, которую я уже видел в жилом куполе, запрятанном далеко на холодной стороне. Грызущее чувство узнавания вновь стало пробиваться на поверхность моих мыслей.

— Остальная часть дома чиста, — доложил подошедший Наллион. Он выглядел несколько зеленовато от всего этого разора, но определенно не желал, чтобы его вырвало перед комиссаром. — В прилегающих постройках тоже никого.

— Ложные стены, потайные комнаты? — спросил я, потому как во мне еще была свежа память о подобном помещении в куполе.

И тот странный запах, который насыщал воздух там, здесь тоже был хоть и едва, но заметен на фоне всепроникающей вони свершившейся бойни.

Наллион покачал головой:

— Никаких следов подобного. Мы можем вызвать техножрецов со специализированным оборудованием…

— Не волнуйтесь об этом, — заверил я, к его очевидному облегчению. — Этим займется Гвардия. Вы и ваши люди сделали достаточно, и на славу.

— Благодарю вас, сэр. — Он понял намек и отвалил, по-быстрому отдав честь и являя собой вид неприкрытого облегчения.

— Юрген, — произнес я, указывая ему на лестницу. Она была огромна и казалась сплошной; в пространстве, занятом ее основанием, можно было припарковать «Саламандру». — Не изволите ли?

— Конечно же, сэр, — заверил он меня.

Спустя мгновение знакомый рев мелты и яростная вспышка, пронзившая мои плотно закрытые веки, подсказали мне, что он понял меня именно так, как нужно. Несмотря на то что он несколько побаивался поджечь все вокруг (в коих опасениях он признался мне далее, чуть запоздало для того, чтобы это нам помогло, если бы они оказались обоснованными, но ведь это был Юрген, и для него следование приказам всегда стояло на первом месте перед размышлениями), окружающее дерево совершенно не взялось огнем. Но в ступенях образовалась огромная дымящаяся дыра, жутко похожая на вход в какую-нибудь пещеру. Я вытянул осветитель из подсумка, множество которых всегда украшало моего помощника, и осторожно заглянул внутрь.

— Император, Сущий на Земле! — Я отшатнулся, задыхаясь от вони. Она была даже хуже, чем в той комнатке, которую мы обнаружили первой, хотя остальные детали были угнетающе знакомы.

Гора перекрученных тел, все еще ухмыляющихся в инфернальном наслаждении, разрушающие сознание знаки на стенах… Я принялся пятиться, пока не оказался на другой стороне длинного холла, после чего связался напрямую с лордом-генералом.

— Похоже, мы были правы касательно этого места, — доложил я ему. — Оно использовалось для нечистых целей. — Тут я помедлил. — И если я не ошибаюсь, — добавил я, потому как узел, завязавшийся у меня в кишках, вернее всего свидетельствовал о моей правоте, — мы опоздали. Что бы здесь ни творилось, оно уже произошло.

Примечание редактора

Учитывая дальнейший ход событий, я привожу сообщение, которое может пролить некоторый свет на то, почему они сложились именно так, а не иначе.

Куда: в Управление Комиссариата, Департамент Муниториум, Коронус Прайм.

От: Томаса Бежье, комиссара Талларнского 229-го полка.

Дата: 285 937 М41

Астропатический адрес: в данный момент заблокирован. Доставка сообщения отложена.

Джентльмены, мои уважаемые коллеги!

С тяжелым сердцем приходится мне поставить под вопрос компетентность моего собрата-комиссара, и не в последнюю очередь тяжело мне это оттого, что офицер, о котором я веду речь, приходился одноклассником мне в Схола Прогениуме, а как мы все знаем, подобные связи навсегда остаются крепки. В то же время я уклонился бы от своего долга, если бы не довел данное дело до вашего сведения, и потому должно мне оставить в стороне мои личные чувства во ими блага всей Гвардии, Империума и самого Императора.

Личность, о которой я говорю, является не кем иным, как Кайафасом Каином, полковым комиссаром 597-го Вальхалльского. Я осознаю, что он обладает в своем роде раздутой репутацией, которая может склонить некоторых из вас отмести в сторону мои заботы. Но, несмотря на это, я ощущаю, что у меня не остается иной альтернативы, кроме как высказать их. Конечно же, возможно и то, что именно эта-то репутация и привела к настоящему печальному упадку его способностей как комиссара: правду глаголят, что слава, которая выпадает нам, не замедляет ослепить нас своим сиянием[191].

Я мог лично наблюдать тот факт, что дисциплина и соответствующий воинский порядок в полку, который был вверен комиссару Каину, практически отсутствуют, и даже его личный помощник совершенно не соответствует тем нормам, которые ожидаемы от всех солдат священных легионов Его Божественного Величества, в то время как серьезные нарушения и проступки расцениваются как вещи незначительные, которые едва заслуживают его внимания. С того времени как мы прибыли на Адумбрию, он вообще не обращался более к своим обязанностям, проводя все свое время в столице планеты, а не с 597-м, доходя до того, что присоединялся к операциям местного СПО, вместо того чтобы быть со своим Гвардейским полком, который должен бы был его заботить в первую очередь.

Можно было бы утверждать, что его открытие не одного, а даже двух скрытых еретических колдовских гнезд оправдывает его действия, но подумайте вот о чем: ни в одном из этих случаев он не смог предотвратить выполнения той низкой задачи, для которой они были предназначены, а его вмешательство в дела СПО, к которым он не должен был иметь никакого официального касательства, могло в то же время привести к существенному их затягиванию, каковое и обеспечило провал в последнем из этих двух случаев. Я, конечно же, не делаю из этого никаких далеко идущих выводов, но просто говорю о том, что такое совпадение было уж очень счастливым для наших врагов.

Да озарит божественный свет Его Славного Величества ваши размышления над этими фактами.

Ваш скромный слуга,

Томас Бежье.

Мысль дня: касание предательства всегда ближе, чем ты догадываешься.

Глава одиннадцатая

Мне все равно, насколько чертовски они санкционированы. Псайкер все равно — псайкер, а от всего, что касается варна, больше проблем, чем может быть пользы.

Генерал Карис

Честно говоря, меня от вида этой совещательной комнаты уже с души воротило. С каждым разом, как я переступал ее порог, жизнь моя все более усложнялась. Даже предвкушение полноценного ужина и удобной кровати, которого этим утром оказалось достаточно, чтобы удержать меня в Едваночи, не могло меня утешить. Вдобавок и ужин, и кровать теперь откладывались на неопределенное время.

Проклятая комната все наполнялась и наполнялась народом. Кроме Живана и меня, присутствовали двое его помощников, имен которых я не запомнил, даже если кто-то потрудился их представить, а также Колбе, Хеквин и Винзанд. Каждый из них решил отметить серьезность происходящего тем, чтобы притащить с собой двоих-троих лакеев. Мейден тоже присутствовал и, как всегда, мог всецело располагать одной из сторон стола. В этот раз он нашел себе компанию в виде женщины, ввалившиеся глазные орбиты которой столь же хорошо выдавали в ней астропата, как и ее отличительные одежды. Неудобство, которое ощущали остальные при виде этих двух пугал, было практически осязаемым. В тот миг я еще не знал, что со временем этому чувству предстоит значительно усилиться.

— С вами все в порядке, Кайафас? — спросил Живан, и я кивнул, стараясь прогнать из сознания образ комнаты, которую мы недавно обнаружили.

Это было нелегко, должен вам сказать, и это показалось мне довольно странным, учитывая, что мне случалось повидать немалое количество ужасов в течение всей предшествующий карьеры. Но именно эти продолжали возвращаться ко мне, накладываясь на воспоминания о подобном же помещении, которое мы обнаружили в занятом еретиками куполе, и на память о том проклятом смехе, который мне пришлось слушать, пока умирали солдаты СПО. Он тоже был отмечен преследующим меня ощущением знакомства, хотя откуда и как оно взялось — я не мог понять.

— Да, все хорошо, — ответил я, поднимая кружку танны с закусочного стола. Как обычно, я единственный пил ее. Оглядев совещательную комнату, которая все еще наполнялась (кроме того ее конца, где расположились пугала), я постарался перевести разговор на другую тему, прежде чем генерал задаст еще какой-нибудь неудобный вопрос: — Если все на месте, полагаю, надо бы начинать?

— Почти все, — кивнул Живан, протягивая руку за сандвичем с копченым гроксом.

Прежде чем я смог спросить, кого он имел в виду, за дверью случилось какое-то оживление. Говорили на повышенных тонах, и я понял, что инстинктивно тянусь к цепному мечу. Но расслабленный вид лорда-генерала и его хитрый взгляд, брошенный в мою сторону (потому как он, надо добавить, заметил это движение), остановили мою руку на полпути.

— Я что, должна выкатить вашим прихлебателям верительные грамоты? — вопрос от двери был обращен к Живану, как будто в комнате, кроме него, вообще не было людей. И вполне может быть, что всех остальных она за людей и не посчитала.

Молодая женщина, удивительно миниатюрная, но при этом каким-то образом умудрившаяся занять весь дверной проем чистой силой своей личности, прошла между резными косяками, заставив даже их задрожать в почтении. В коридоре позади нее нарисовались пепельные физиономии двух штатных телохранителей лорда-генерала. Живан одним жестом отослал их, и они поспешили с примечательной горячностью закрыть дверь за новой гостьей.

— Ну конечно же не должны. — Живан отвесил величавый поклон. — Ваше присутствие делает честь всему нынешнему собранию.

— Естественно, делает! — раздраженно отрезала она. — И не рассчитывайте, что это войдет у меня в привычку.

Волосы ее были черны и блестящи, оттенка холодной темноты космоса, и ниспадали на плечи, открытые платьем простого и изысканного кроя. Само оно, казалось, было выткано из нитей чистого золота и отражало свет так, что почти слепило, обтекая ее приятно упитанную фигурку. Глубокое декольте (оставлявшее очень мало простора воображению) открывало гладкую и ненормально бледную кожу гостьи.

Что мгновенно захватило мой взгляд, да и любой другой в этой комнате, так это повязка на ее лбу. Она была из того же материала, что и платье, но в самом центре ее горело изображение глаза, вышитое нитью столь же темной, как ее волосы. Совершенно помимо воли я сотворил знамение аквилы — и, поверьте, не я единственный.

— Позвольте мне представить вам леди Джианеллу Димарко, навигатора «Несокрушимого», — произнес Живан, обращаясь ко всем присутствующим, словно кто-то из них мог не понять, кто она такая (впрочем, допускаю, что ее можно было перепутать с астропатом, если не знать тонкостей).

Димарко вздохнула:

— He стоит ли нам просто приступить к делу, а?

Она опустилась в свободное кресло на пугальном конце стола, вне сомнения ощущая гораздо больше общего с Мейденом и слепой женщиной, нежели с остальными из нас[192].

Все прочие неуютно поерзали в креслах, стараясь отодвинуться от псайкеров, насколько это было возможно.

— Согласен с вами. — Живан опять галантно склонил голову. — Уверен, каждый из присутствующих благодарен вам за то, что вы нашли время, дабы присоединиться к нам лично.

Генерал мог продолжать быть уверенным, сколько ему вздумается. По мне, так хватило бы и письменного отчета. А если уж явилась лично, думал я, так и держаться стоило бы попроще. К чему здесь эти манеры превосходства, даже если она действительно могла привнести в собрание что-то полезное? (Разумеется, могла. И если бы я чуть лучше соображал в тот момент, я бы понял, что она сама должна была до безумия бояться, угодив в компанию подобных нам грубых мужланов и работяг.)

— Да, это следовало бы ценить! — раздраженно заявила Димарко. Ее темные глаза пробежались по комнате, и, несмотря на осознанное понимание, что никакого вреда они мне не причинят, а убивать в доли мгновения может лишь тот, что скрыт повязкой, я все же содрогнулся, не желая встречать их взгляд. — Но вам не понравится то, что я скажу.

Уверен, это было бы абсолютно справедливым замечанием, даже если бы мы просто болтали о погоде или музыке, учитывая ту малость характера Димарко, что мне уже удалось увидеть. Хотя, надо отдать ей должное, для навигатора она держала себя почти дружелюбно.

Но даже при этом я ощутил знакомые уколы предчувствия в ладонях.

— И все же? — произнес Живан, наклоняя голову.

Димарко снова вздохнула:

— Я постараюсь излагать так просто, как могу. Надеюсь, что даже кучка слепцов[193] вроде вас будет способна воспринять мои слова. Она поставила локти на полированную деревянную поверхность стола и коснулась подбородком сцепленных пальцев, еще сильнее открывая декольте. — Течения варпа вокруг Адумбрии сильны, но предсказуемы. Обычно.

— Обычно? — переспросил Винзанд с очевидной ноткой тревоги в голосе.

Димарко поглядела в его сторону с видом экклезиарха, который только что услышал, как кто-то из прихожан выпустил газы посреди благословения (к чему, впрочем, вполне привыкаешь, когда посещаешь службы[194] в сопровождении Юргена).

— Я как раз собиралась перейти к этому, — отчеканила она. — Я вам что, советую, как скрепки пересчитывать?! — Спустя мгновение, полное неловкой тишины, она продолжила свою речь: — В обычных условиях течения образуют сложный, но стабильный водоворот, в центре которого находится сама планета. Это, в частности, объясняет положение системы как крупного торгового порта.

Адумбрианцы, которые присутствовали в комнате, кивнули на это, совершенно не скрывая самодовольства.

Димарко только пожала плечами, что вызвало небезынтересные подвижки в ткани ее платья и в ракурсах, новизну которых я теперь смог оценить.

— Я, впрочем, не могу вам сказать, чем это вызвано, — сказала она и почти незаметно кинула взгляд на своих коллег-псайкеров.

— Кажется, это как-то связано с орбитальным движением, — сухо пояснил Мейден. — Тот факт, что этот мир остановлен в своем вращении, вызывает резонанс в варпе, что приводит к закручиванию потоков.

— Это, конечно, чрезмерное упрощение, — произнесла сидевшая здесь же астропат удивительно юным голосом. — Но если вы не способны ощущать их непосредственно, лучшего не придумаешь.

— Подождите-ка, — произнес Колбе. — Вы хотите сказать, что теперь эти течения сбиваются?

Димарко ответила совсем уж громогласно:

— А разве мы именно этого и не сказали? Конечно, они к фрагу сдвигаются! — Ее голос сорвался, и до меня начало доходить, что она не просто является снобистской занозой в заднице, но еще и чистосердечно взволнована. Возможно, более взволнована, чем ей приходилось за весьма долгое время, а учитывая тот факт, что служила она на военном корабле, который, несомненно, бывал не раз подбит, это говорило о многом. — И уже в третий раз с тех пор, как мы прибыли сюда. Значительные, внезапные сдвиги. Что, повторяю для слушавших невнимательно, определенно происходить не должно.

— Три раза? — спросил я, не успев поймать себя за язык, и черные как ночь глаза женщины вновь остановились на мне, выплескивая презрение с интенсивностью хеллгана. Прежде чем она могла бы произнести какую-нибудь едкую банальность — например, спросить, не глухой ли я, — мне удалось вставить кивок и продолжить, не давая ей времени на саркастические замечания: — Вы могли бы дать нам точное время, когда это произошло?

Эффект от заданного мною (и вполне очевидного) вопроса превзошел самые радужные ожидания. В чертах Димарко промелькнуло удивление, и она с едва заметным покашливанием проглотила те слова, которыми явно уже готовилась выпороть меня.

— Не вполне точное, нет, — произнесла она, оборачиваясь к астропату. — Проводница Агнета?

Слепая женщина кивнула:

— Поскольку первый из них был именно тем, что отрезало нас от остального флота[195], я могу назвать время с точностью до секунд. Прочие я должна перепроверить, если вы желаете получить более точные данные, чем с погрешностью в час или два.

— Такой точности вполне достаточно, — произнес я.

Внутри меня все опустилось и похолодело, и я понял, что сделал интуитивную догадку, в которую очень, очень не хотел бы поверить. К сожалению, она подтвердилась: последний сдвиг в течениях варпа произошел спустя короткое время после нашего богатого событиями рейда к дому Сейвек.

(Добавлю, что остальные атаки прошли как одна — без сучка и задоринки. Разумеется включая налет на склад, которого я так стремился избежать: еретики уже вывезли из него все оружие, и к тому времени, как туда прибыли СПО, место было совершенно безлюдно. Единственное утешение было в том, что я все-таки выжил в заварухе, в которую сам и вляпался, и непреднамеренно еще более подстегнул свою репутацию проницательности и отваги.)

— Что же, — произнес Живан, глядя столь встревоженно, как я ни разу не видел, — еретики делают что-то, что влияет на течения варпа. Главный вопрос — зачем?

— Со всем уважением, мой лорд, — произнес Мейден. — Но главный вопрос не в этом, а в том, что же именно они делают. Если культисты действительно ответственны за это все, то мы имеем дело с силами гораздо большими, чем те, которыми может владеть любой смертный псайкер.

Растущее недоброе предчувствие комом встало у меня в кишках. Из открывшихся нам фактов можно было сделать только один вывод, и я не хотел, чтобы именно мне пришлось объявить его во всеуслышание. Этого, похоже, никто не хотел, несмотря на то что некоторые из лиц обрели пепельный цвет, а значит, я далеко не один пришел к подобному заключению.

— Когда вы проверяли ту комнату, которую мы нашли в куполе еретиков, — наконец произнес я, — вы сказали, что находившиеся там знаки могли быть частью ритуала призыва. Так вы решили… Вы нашли подобные знаки в доме Сейвек?

— Да, нашли, — ответил Мейден. — Практически идентичные. — Он позволил себе тень улыбки. — Сложно сказать, точно ли такие же, потому как ваш метод проникновения туда некоторые из них повредил.

Вместе со стеной, на которой они были нарисованы, конечно же.

— По вашему мнению, — произнес Живан, явно не желая слышать ответ, — могли бы они призвать какую-то сущность из варпа, которая обладала бы достаточными силами, чтобы оказать влияние на его потоки?

— Это возможно, — кивнул юный псайкер. — Существуют демоны достаточно сильные, чтобы сделать подобное.

По комнате пронесся вздох ужаса от того, как походя он проронил слово, которого все столь тщательно избегали. Димарко выглядела так, будто ее сейчас стошнит, и я слышал, как Хеквин бормочет под нос одну из литаний.

— Я, впрочем, сомневаюсь, что можно удерживать под контролем что-то настолько сильное, — предположил Мейден. — По крайней мере продолжительное время.

— Возможно, им это и не требуется, — предположила Агнета. — Если оно сотрудничает с еретиками по своей воле…

Ее голос прервался, предоставив нам самим размышлять над подобной неуютной мыслью. Какую сделку могли предложить человеческие культисты демону, чтобы он стал работать заодно с ними, и какая богохульная общая цель могла быть у них?

— Значит ли это, что подобная тварь все еще где-то поблизости? — спросил Хеквин, с видимой натугой беря себя в руки.

— Они не могут длительное время оставаться в материальном мире, — напомнил я ему. — Тварь должна уже вернуться в варп, где ей и место.

Я обернулся к Колбе:

— Возможно, благодаря героической жертве, принесенной вашими солдатами, — добавил я. — Из того, что мне удалось услышать по воксу, они сражались достойно.

В действительности, судя по тем звукам, что я слышал, они паниковали и умирали страшной смертью.

Но это было и ожидаемо, если мы действительно оказались лицом к лицу с угрозой настолько ужасной. Так что чем изящнее мне удалось бы поддержать всеобщий боевой дух, тем лучше.

— Но это все только до следующего раза, когда они его вызовут, — вяло произнесла Димарко, чья надменность была крепко выбита осознанием того, с чем мы столкнулись (впрочем, ненадолго: она все-таки была истинным навигатором).

— Если мы предположим, что они это сделают? — откликнулся Живан.

— Конечно же сделают, — продолжила Димарко, явно находя утешение в том, что можно с кем-то поспорить. — Если бы они уже довели до логического конца то, что они стараются сделать, нам бы ведь не пришлось вот так сидеть здесь и обсуждать это, верно?

Да уж, это звучало весьма солидным аргументом…

— Вы можете предположить, какова может быть их главная цель? — спросил я, стараясь распространять вокруг себя вид спокойной уверенности, как меня и учили в Схоле.

Конечно же, я был совершенно неспокоен и не уверен в себе, тут уж можете положиться на мое слово. Но знакомые телодвижения, имитирующие присутствие боевого духа, надеюсь, помогали мне выглядеть так, будто я хоть отчасти владел ситуацией.

Агнета задумчиво прикрыла свои невидящие глаза.

— Очевидно, по крайней мере перерезать наши коммуникации, — произнесла она. — Но этого они добились уже в первый раз…

— Физически отрезать нас от остального флота, — подсказала Димарко, с явственным усилием заставляя голос звучать ровно. — Когда я смотрю на сами течения, похоже, будто они складываются в местных масштабов шторм варпа с планетой в центре. Они уже становятся достаточно турбулентными, чтобы в них нелегко было прокладывать курс.

— Но это ведь не имеет смысла, — возразил Колбе. — Они таким образом отрежут и свой флот вторжения.

— Возможно, в этом и заключается их идея, — предположил я. — Впустить их, а затем захлопнуть дверь, прежде чем прибудут наши подкрепления.

Мейден поглядел на меня с сомнением:

— Для этого надо ухитриться очень точно подгадать время. А варп обычно в этом не слишком помогает.

— Но возможно, они знают что-то неизвестное нам, — отрезала Димарко, с каждой минутой все более превращаясь в себя прежнюю.

— Без сомнения, так оно и есть, — произнес Живан. — Но и мы, в свою очередь, знаем кое-что, чего не знают они. — Он обернулся к Хеквину и Колбе. — Мы должны проследить за каждой из ниточек, которую только сможем вытянуть из тех объектов, которые накрыли сегодня. Остальная часть культа могла где-то залечь под землю.

— Мы уже проверяем такую возможность, — заверил его Хеквин и обменялся коротким взглядом с Колбе. — Мы их найдем, не беспокойтесь.

— Уверен, что вам это удастся, — ответствовал Живан. — Но время у нас заканчивается. Если они действительно пытаются вызвать шторм варпа, для того чтобы запечатать нас здесь, мы станем легкой мишенью для их флота вторжения.

Это, вероятно, не было самым тактичным высказыванием с его стороны в подобных обстоятельствах. Винзанд и его гражданские советники принялись что-то бормотать друг другу, в то время как Димарко издала придушенный писк.

— Ну, давайте сделаем так, чтобы до этого не дошло, — произнес я.

У меня, Император помоги, к тому времени уже истощился запас обнадеживающих банальностей, а собрание обещало растянуться на часы.

В действительности же, впрочем, оно оборвалось довольно скоро.

— Простите, сэр, — к Живану приблизился один из его помощников с торчащим за ухом микронаушником и планшетом данных, стиснутым в руке. — Вам нужно это видеть.

— Благодарю. — Живан взял планшет и стал изучать экран.

Выражение лица генерала при этом невозможно было прочесть, но мои проклятые ладони вновь засвербели. О чем бы ни были принесенные вести, они вряд ли были для нас добрыми.

Спустя мгновение Живан передал планшет мне.

— Что там? — спросил было я, но слова застряли у меня в горле от одного взгляда на страницу данных, и дыхание замерзло столь же верно, как если бы я попал под вальхалльский душ.

— Леди и джентльмены, — серьезно произнес лорд-генерал, — мне только что доложили, что наши корабли заграждения вступили в бой с врагом на внешних подступах к системе. С данного момента Адумбрия переводится на военное положение. Все отряды Гвардии и СПО должны быть приведены в полную готовность к вторжению неприятеля.

«Раздери его фраг! — подумал я. — После всего, что мне выпало, я еще и не получу ужин, на который возлагал такие надежды».

Примечание редактора

Как и обычно, Каин не особенно вникает в то, что не касается лично его, так что повествование в данном месте делает внезапный скачок. В соответствии с этим я почувствовала необходимость привнести в него некоторые материалы из других источников, дабы вы могли представить более сбалансированную картину общей ситуации.

Из «Помрачения в Едваночи: краткая история вторжения Хаоса» за авторством Дагблата Тинкроузера, 957 М41

Если первую кровь в наземной кампании пришлось пролить Вальхалльскому 597-му, то честь первой победы в космическом сражении, несомненно, принадлежит экипажам кораблей заграждения, которые патрулировали дальние границы торговых маршрутов в системе. Для того чтобы полнее осознать все мужество их и командира эскадрильи, командующего Горацио Баглера. мы не должны забывать, что приближающиеся войска вторжения превосходили их числом настолько, что у отважных пилотов не было ни малейшей надежды на победу, и они знали об этом. Задача их состояла в том лишь, чтобы доложить все, что смогут выяснить о размере и диспозиции вражеского флота, после чего списать свои жизни, если сумеют. Они же сделали намного более. Это являет собой немеркнущее свидетельство того, как высок воинский дух Имперского Флота, а также демонстрирует выдающиеся качества капитана Баглера как тактика и боевого командира[196].

Имея в своем распоряжении только два сторожевых корабля: его собственную «Эскападо» и столь же легковооруженную «Воительницу», он каким-то образом умудрился вывести из строя три вражеских судна, прежде чем отступить; при этом лишь два корабля под его командованием получили незначительные повреждения.

А также из произведения «Блестящие Клинки! Сторожевые корабли класса "Сабля" в действии» за авторством Леандера Касмидеса, 126 М42

Интереснейшее столкновение произошло во время попытки вторжения на Адумбрию, незначительный торговый мир на окраине Дамоклова Залива, силами предателей в 973-м М41. Две «Сабли» были оставлены на заградительной миссии во внешней части системы, в то время как основная часть флота вторжения появилась из варпа. «Эскападо» под командованием капитана Баглера и «Воительница» капитана Валенброка к тому времени были совершенно не испытаны в сражениях. Едва сойдя со стапелей верфи в Воссе несколько месяцев назад, они сразу были приставлены к экспедиционным силам, посланным в систему Кастафора. В своем первом задании им не представилось случая проявить себя, поскольку они главным образом совершали продолжительные патрульные рейды в не особенно насыщенных целями регионах системы. Возможно, так случилось, потому что оба относились к сравнительно новому классу судов, и командование флота мало догадывалось о их возможностях, предпочитая полагаться на более знакомые корабли класса «Меч», которые также находились в их распоряжении.

«Сабли» же должны были еще доказать свою полезность, что они, вне всякого сомнения, и сделали в описываемом бою, — и это при том, что против них выступала армада из приблизительно десятка вражеских судов. К счастью, основная часть их оказалась лишь вооруженными торговцами, которые несли наземные войска, предназначенные для того, чтобы сломить сопротивление планеты, но даже при этом численное превосходство, несомненно, должно было бы раздавить два одиноких сторожевых корабля. Однако же благодаря грамотному маневрированию они сумели атаковать врага с тыла, где ни одно из грузовых судов не могло вести ответный огонь, и взорвать два из них залпами торпед, прежде чем сосредоточить огонь основных батарей на третьем и полностью его выпотрошить. К этому моменту корабли военного эскорта начали вести по ним ответный огонь, и «Эскападо» с «Воительницей» с ускорением отступили, прежде чем те смогли приблизиться на расстояние эффективного огня и причинить значительный ущерб.

Этот факт можно счесть неудачным для нашего рассказа, поскольку два корабля противника были определены как рейдеры класса «Неверный». Этот дизайн был похищен предателями с верфей в Монске, и попытка его восстановления привела к созданию несравненного класса «Сабля». Дуэль между столь непохожими братьями стала бы первым известным столкновением этих двух классов в пределах сектора. Но с этим эпическим сражением пришлось подождать еще немного, до Сабатинского инцидента, который произошел на семь месяцев позже и более чем в сотне парсеков вдали…

Глава двенадцатая

Поторопитесь и ждите.

Традиционное описание процесса развертывания гвардейцев

Обратное путешествие на Ледяной Пик выдалось именно таким утомительно скучным, как я и ожидал, несмотря на то что оказалось относительно коротким. Лорд-генерал озаботился тем, чтобы предоставить в мое распоряжение все ту же летающую машину. В течение каких-то двадцати минут, после того как мы взлетели, квадрат смотрового окна затемнила нескончаемая ночь холодной стороны, подсвеченная мерцанием неподвижных звезд. Я апатично наблюдал за отливающим голубизной снежным ландшафтом. Кризис наконец-то обрушился на наши головы, и осознание этого лишало присутствия духа. Даже отличного амасека во фляге у бедра, которую мне удалось пополнить из личного запаса лорда-генерала, оказалось недостаточно, дабы поднять настроение.

Я поймал себя на том, что наблюдаю за небом в ожидании какого-то движения… Хотя я прекрасно знал, что вражеский флот еще далеко и их суда пока не могут быть видны.

Мы начали снижаться, заходя на посадку. Я выпрямился в кресле и только сейчас заметил, что все расчищенное ледяное поле занимал громоздкий корпус десантного катера. Наш пилот сделал полный круг над космическим бегемотом, чтобы позволить нам полюбоваться им или, что более вероятно, дабы отыскать местечко для приземления.

Под непрекращающимся плотным сиянием осветительных башен я мог видеть столь же непрерывный поток машин; каждая из них была размером с ноготь моего большого пальца. Они карабкались по загрузочным пандусам, подгоняемые машущими руками фигурками, похожими на муравьев. По крайней мере Кастин была на коне. И правильно: пока предатели не достигли нас, нужно подготовить наши силы быстрого реагирования и уже затем спокойно выжидать. Я понял, что соглашаюсь, когда наши полозья наконец коснулись вечной мерзлоты. Далее мне пришлось отдирать от места посеревшего лицом Юргена, который, не изменяя своим привычкам, совершенно не наслаждался нашим небольшим перелетом…

— Десантный катер прибыл около трех часов назад, — подтвердила Кастин, когда я вошел в относительное тепло командного центра, смахнул с козырька фуражки пару сантиметров снега и отослал Юргена найти немного танны. — Поскольку мы не знали, когда вы сможете вернуться, Рупут и я решили, что должны отдать приказы относительно его, не дожидаясь вас.

И это, добавлю я, было совершенно в их праве. Технически полковой комиссар должен был лишь тогда проверять командные решения и предлагать альтернативные варианты, когда у него были основания полагать, что иначе может пострадать способность подразделения сражаться с врагом. То, что мы выработали привычку включать меня во все предварительные обсуждения и тактические совещания, было абсолютно неформальным состоянием дел[197].

— Это было правильно, — ободряюще сказал я, тщательно скрыв горькое ощущение, будто меня оставили в стороне. Оно несколько удивило даже меня самого. — Какую роту выбрали?

— Вторую, — ответил Броклау, стоявший возле гололита.

Изображение на экране плясало не менее жизнерадостно, чем до моего отъезда. Вероятно, без меня никто не озаботился тем, чтобы вызвать техножреца и благословить гололит (в оправдание скажу, что наши двигателеведы наверняка были слишком заняты приведением машин в боевое состояние, чтобы отвлекаться на такие мелочи).

— В то время как прибыл десантный катер, ни один из их взводов не имел заданий вне базы, — продолжал майор, — да у них вдобавок уже наработана практика в быстром развертывании.

Броклау ухмыльнулся, и спустя секунду я понял, что он говорит о нашем импровизированном спасении талларнцев в день прибытия. Так много неприятностей уже произошло с того времени!.. Мне казалось сложным поверить, будто мы появились здесь всего две недели назад.

— Правильный выбор, — сказал я, оборачиваясь, когда вернувшийся запах Юргена подсказал мне, что он прибыл с моей танной. Я с благодарностью принял напиток и позволил чашке греть мне пальцы, возвращая тем из них, которые не были аугметическими, чувствительность (пилоту пришлось посадить летающую машину на некотором отдалении от командного пункта, и мне только что выдалась длинная, холодная прогулка). — Я уверен, что Сулла уже загрузила на борт «Химеры» свой взвод.

— И теперь делится полезными советами с другими командирами взводов[198], — сухо подтвердил майор.

— Так какие новости из штаба? — спросила Кастин.

— Мы, как всегда, влипли по уши. — Я потянул тайны, благодарно ощущая, как пахучая жидкость согревает меня изнутри. — Вы видели последние доклады о текущей обстановке?

Полковник кивнула, и ее рыжие волосы легко рассыпались по плечам.

— Вражеский флот наступает, — сказала она, — расчетное время прибытия через три дня. Еретические колдуны играют в «поймай фраг с варпом», и, вероятно, где-то невдалеке разгуливает демон. Вдобавок Император знает, сколько провезенного контрабандой оружия находится в руках до сих пор не определенного количества инсургентов, которые скрываются среди гражданского населения. Я что-то забыла?

— Да нет, не особенно, — утешил я. — Если не считать того факта, что у флота, кажется, недостаточно огневой мощи, чтобы остановить врага, прежде чем тот доберется до нас.

Я не завидовал Живану, которому пришлось принимать такое решение. Я не столь глубоко понимал возникшую проблему, потому что флотские тактики не были тем, на что мне приходилось часто обращать внимание в обычной ситуации. Но план генерала строился на том, что еретики разделили свои силы.

В том виде войны, с которым я был знаком, суть боевых действий заключалось в захвате и удержании позиций. В масштабах звездной системы эта тактика стала бы фатальной ошибкой. Дело в том, что звездному кораблю приходится тратить столько времени на то, чтобы куда-либо добраться, что, снявшись с определенной позиции, он никогда не вернется на нее в необходимый момент. В наземных сражениях мы привыкли использовать мобильные резервы, чтобы в нужных участках поддерживать провисающую линию обороны. В космосе они неизбежно оказались бы вне игры.

К тому времени как мы покидали главный штаб, лорд-генерал все еще обсуждал происходящее со своими капитанами. Они гадали, стоит ли попытаться перехватить отдельные группы врага одну за другой и тем самым рискнуть, что одна из них прорвется, или оставить находящуюся в нашем распоряжении горстку военных кораблей на орбите. Там враг может нанести им удар в любой момент когда заблагорассудится и почти наверняка прорвется где-то, сосредоточив напор на одной уязвимой точке.

— Да, по уши — это звучит соответствующе, — радостно согласился Броклау. Он снова обернулся к гололиту, заставив тот настроиться на фокус хорошо отрепетированным ударом. Я уже начал думать, что, возможно, майор прошел мимо своего истинного призвания. — Какие соображения касательно нашей собственной диспозиции?

— Ну, честно говоря, у меня таковых не было — или, но меньшей мере, было не более, чем у самих Кастин с Броклау. Но сам процесс обсуждения нас успокоил: как ни странно, я отправился давить койку в гораздо более счастливом расположении духа, чем рассчитывал.

Что бы нас ни ожидало, 597-й подготовился к бою, как только это было возможно. Все же остальное находилось в руках Императора.

После тяжелого дня, как и можно было бы ожидать, я чувствовал себя довольно измотанным. Даже мои спартанского вида комнаты в Ледяном Пике показались мне сказочно уютными к тому времени, как я скинул одежду и повалился на кровать. Заснул я практически мгновенно, но мой сон был далек от спокойного. Проснулся я некоторое время спустя с пульсирующей головной болью, сбитый с толку и дезориентированный, в то время как моя спальня наполнилась таким знакомым запахом.

— Вы в порядке, сэр? — спросил Юрген от двери, и с примечательным ощущением дежавю я обнаружил, что он опять держит лазерное ружье на изготовку.

Я продрал ставшие резиновыми веки и громко зевнул, внезапно поняв после этого, что сжимаю в руке лазерный пистолет (по давней привычке я держал его аккуратно припрятанным там, откуда мог без усилий достать, даже не вылезая из кровати)[199].

— Дурные сны, — произнес я, стараясь поймать ускользавшие фрагменты видений, которые разбегались из моей головы, по мере того как она возвращалась к бодрствованию.

Юрген нахмурился:

— Те же, что и раньше, сэр?

От этого обычного с виду вопроса я дернулся, как от удара электричеством. Медленно кивнул, смутно припоминая сквозь колеблющейся туман в моей голове зеленые глаза и издевательский смех.

— Полагаю, что да, — произнес я, постепенно все более убеждаясь сам, что снова грезил об Эмели. Я подумал, что это не особенно удивительно, после того как мне пришлось встретить еще одно существо из ее породы. Но эта мысль не была особо утешительной; все, что творилось со мной, изрядно выбивало из колеи. Чем более я пытался припомнить детали, тем более они ускользали. — Снова колдунья.

Я пожал плечами. Как бы жуток он ни был — это всего лишь сон. Несмотря на это здравое рассуждение, идея лечь спать обратно показалась мне не самой удачной из всех.

— Не могли бы вы принести мне немного рекафа?

— Конечно, комиссар. — Юрген закинул лазерное ружье за спину и вышел.

Я же поднялся и побрел в душ.

По прошествии некоторого времени, ощущая себя лишь немного освеженным, я снова приплелся в командный центр. Мне здесь совершенно нечего было делать, но, как всегда, подсознательное ожидание того, что приближающийся враг должен сделать первый ход, давило. Немудрено, что я находил утешительным зрелищем колготню солдат, выполняющих свои обязанности, и непрерывный гомон сообщений, поступающих и отправляемых. Это значило, что мы готовы ко всему, что бы ни произошло (или так мне виделось на тот момент; как оказалось, никто находящийся в своем уме не мог даже вообразить величину той угрозы, с которой мы все столкнулись. И это было определенно к лучшему: если бы я хоть на мгновение представил себе подобное, я бы впал в оцепенение от ужаса).

Я, впрочем, был не единственным, кому не сиделось в своей келье. Когда я нацедил танны из чайника и обернулся, дабы обозреть комнату, мой взгляд уловил проблеск рыжих волос. Я направился к столу Кастин. Она свернулась в кресле, положив ноги на столешницу, и едва слышно посапывала. Не желая тревожить ее сон, я отвернулся и хотел было занять себя чтением текущих отчетов о солдатских провинностях, которые, несомненно, должны были снежной лавиной завалить мой стол. Но Кастин была слишком хорошим солдатом, чтобы звук близких шагов не разбудил ее.

— Что? — Она села прямо, запустила левую руку в волосы, а правой схватилась за рукоять болтерного пистолета на бедре. — Кайафас!..[200] Это вы?

— Не волнуйтесь, — сказал я. — Простите, что разбудил. — Я протянул ей кружку с танной: показалось, что ей напиток в данный момент нужнее. — А своя койка для этого чем плоха?

— Полагаю, ничем. — Полковник широко зевнула. — Я просто хотела на секунду расслабиться. Наверное, отключилась. — Она ухмыльнулась. — Наверное, теперь вы должны меня расстрелять за сон на посту.

— Технически говоря, — отметил я, — вы должны были бы смениться уже несколько часов назад. Так что я, пожалуй, могу закрыть на это глаза. — Я пожал плечами. — К тому же представьте себе количество бумаг, которое мне пришлось бы потом заполнить.

— Не хочу подвергать вас такому неудобству, — серьезно согласилась Кастин, потягиваясь и вставая. — Я что-нибудь пропустила?

— Понятия не имею, — признался я радостно. — Сам только что здесь появился. — И чтобы избежать вопросов, на которые мне не хотелось отвечать, я выдал полуправду: — Не мог заснуть.

— Хорошо вас понимаю, — произнес Броклау, появляясь около нашей секции командного пункта с наполовину съеденным сандвичем в руке. — Вас тоже достает ожидание.

Он выглядел столь же взвинченным, как и все остальные, в том наполненном адреналином состоянии, когда чувствуешь себя слишком усталым, чтобы уснуть.

Помимо моей собственной воли улыбка начала расползаться у меня по лицу.

— Хорошенький же пример мы подаем младшим по званию, — произнес я. — Волнуемся, будто кучка подростков перед Днем Императора.

— Только вот подарочки будем вручать еретикам, — откликнулся Броклау с неприкрытой радостью. — Смерть и проклятие в подарочной упаковке от пятьсот девяносто седьмого.

Я могу только предположить, что виной тому была нехватка сна, которая уже начала ощущаться всеми троими, но это замечание показалось нам ужасно смешным. Когда гололит ожил, представив нам лорда-генерала, первое, что он увидел, была наша троица, подвывающая от смеха подобно кучке пьяных идиотов.

— Рад видеть, что вы там в пятьсот девяносто седьмом сохраняете такое присутствие духа, — суховато заметил Живан, в то время как мы поспешно приходили в себя, а двое гвардейских офицеров отчаянно оправляли форму. — Хотя я удивлен, что застал вас вообще на ногах в столь поздний час, да еще всех троих.

Он, конечно же, был совершенно не удивлен, потому как сам был старым воякой и прекрасно понимал наше состояние.

— Аналогично, — произнес я, единственный из троих, кто мог вот так свободно болтать с ним, не будучи связанным рамками протокола. Мои ладони снова начали зудеть. Живан явно хотел поделиться какими-то новостями; едва ли он будет звонить нам в такой час ночи, для того чтобы просто поздороваться, — Что произошло?

К моему удивлению, картинка разделилась и на противоположном генералу конце появилось изображение полковника Асмара. Без сомнения, мы возникли на его экране в тот же самый момент, и он не сумел скрыть враждебности, хотя и постарался как можно быстрее стереть злое выражение с лица.

— Комиссар, — коротко кивнул он, совершенно не обращая внимания на остальных, что подсказало мне, по крайней мере, с кем именно хотел пообщаться Живан.

— Талларнский двести двадцать девятый обнаружил в своем секторе нечто, вызывающее беспокойство, — объяснил лорд-генерал. Его лицо выражало при этом слабо прикрытое отчаяние. — Несколько поздновато, но я полагаю, мы должны быть благодарны, что это вообще произошло.

— «Император дает только то, что нам нужно, — процитировал откуда-то[201] Асмар, — а не то, чего мы хотим».

Челюсть Живана напряглась, хотя и почти незаметно.

— Чего я хочу, — процедил он, — так это чтобы мои полковые командиры проводили операции по поиску и уничтожению врага, когда им приказывают, а не изображали, что они это делают, надеясь, что и так сойдет. Еще мне нужны комиссары, которые не боятся запачкать рук.

Мои ушки встали при этом на макушку, можете быть уверены. Я не имел ни малейшего понятия, что же так разозлило Живана, но не сомневался, что именно Асмар при активной помощи Бежье значительно вывели его из себя. Вероятно, тем, что бормотали утомляющую самого Императора напыщенную религиозную белиберду, вместо того чтобы выполнять приказы, насколько я мог судить.

Но конечно же, если Асмаров комиссар покрывал полковника в стремлении увиливать от приказов, лорд-генерал не особенно многое мог с этим поделать.

— Мы с удовольствием поможем восполнить недостаток, если это в наших силах, — произнес я, со всей готовностью цепляясь за возможность еще подлить масла в огонь.

Живан кивнул:

— Вот тут я не сомневаюсь. — Содержавшийся в этом укор Асмару был столь же сдержанным, как орк, пускающий газы, и лицо талларнского полковника слегка омрачилось. — Я надеялся, что вы сможете что-то сказать об этом. Все-таки именно вы владеете наибольшим опытом в делах, которые касаются вражеской колдовской активности.

К моему тщательно скрытому наслаждению, Асмар при этих словах приобрел очень нервный вид и осенил себя знаком аквилы.

— Я застрелил двоих еретиков и провел налеты на несколько их укрытий, — произнес я, осознавая, что Живан будет ожидать от меня чего-то, что соответствовало бы моей (увы, незаслуженной) репутации скромного героизма. — Но я полагаю, что эта же честь принадлежит и любому солдату из тех, что были со мной. Они приняли на себя основной масштаб сражения, и не всем так повезло, как мне.

— Пожалуй, — ответил лорд-генерал, целиком заглотив наживку. — Но у вас есть опыт в том, чтобы оценивать данные, полученные в ходе таких рейдов, и вы уже в прошлом сражались с Великим Врагом.

— Верно, — признал я, склонив голову. — Так что же за информацию добыли наши доблестные талларнские соратники?

Асмар глянул с подозрением, несомненно полагая, что я к фрагу нарываюсь, но сделал над собой усилие и изобразил чистосердечный интерес (безусловно, в его наборе имелась благочестивая цитата и на этот случай).

— Один из наших конных патрулей встретился сегодняшним утром с охотником за наугами[202] — начал он. — Тот упомянул, что видел следы какой-то деятельности возле пещер к северу от наших позиций, так что солдаты отправились, чтобы проверить.

С каждой секундой выражение лица Живана все более ужесточалось, как я заметил.

— И там они нашли… — кажется, словарный запас подвел Асмара на мгновение, он икнул и вновь осенил себя знаком аквилы, — нашли… нечистое.

С этими словами его лицо еще более побледнело.

— Дайте угадаю, — произнес я. — Тела, перекрученные неестественным образом, примечательные знаки, нарисованные на стенах?

Асмар кивнул.

— Ваши солдаты встретили сопротивление? — продолжал я.

— Нет, — ответил Асмар. — Это место было покинуто.

Если бы он еще быстрее осенял себя знаками аквилы, подумал я, у него оторвались бы пальцы…

— Но миазмы зла были ощутимы, — выдавил талларнский полковник.

— К счастью для них, сам демон уже ушел, — сказал я, не удержавшись, чтобы не поддеть его снова. Наградой мне было выражение неприкрытого ужаса, которое промелькнуло в глазах Асмара. Я обернулся к Живану, переключив все внимание на него. — Похоже, мы нашли место, где совершался третий ритуал.

— Я тоже пришел к такому выводу, — согласился лорд-генерал.

— Это может быть тем прорывом, который мы искали, — продолжал я. — Если Мейден ознакомится с местом проведения ритуала, не затронутым следами боя, то, возможно, сможет определить точно, чего же добиваются еретики.

— Он мог бы, — согласился Живан. — Если бы полковник Асмар и комиссар Бежье не взяли бы на себя такой труд, как сровнять обнаруженное с землей.

— Это было единственное, что можно предпринять, — настойчиво заявил Асмар. — Не написано ли в «Размышлениях святых», что нечистые храмы должны быть очищены огнем праведным?

— А в учебнике здравого смысла не написано, что деянием полного кретина является разрушать вражеские строения, которые вам повезло захватить в целости, прежде чем их можно будет рассмотреть на предмет разведданных? — ответил я, все еще не веря, что кто-либо, даже Бежье, мог быть настолько глуп.

Асмар налился краской гнева:

— Я знаю свой долг перед Императором! Когда я буду стоять перед Золотым Троном, ожидая Его суда, моя совесть будет чиста.

— Восхитительно, — произнес я. — Рад за вас всей душой. — И снова обратился к Живану: — Так что если подвести итог, то все, что мы знаем о деятельности врага на горячей половине, — это то, что она была?

Лорд-генерал кивнул:

— Примерно так.

— Но где хоть конкретно — нам известно? — спросила Кастин.

Вместо ответа Живан наклонился вперед, чтобы что то набрать на клавиатуре пульта, и лицо Асмара сменилось видом планеты с орбиты. Одинокая руна означала местонахождение еретического алтаря, которой в этом масштабе, казалось, лежала ровно напротив той, что была на Ледяном Пике.

Полковник кивнула:

— Хм… Интересно получается.

— Что? — поторопил Живан.

— Вероятно, это просто совпадение, но они составляют треугольник. Смотрите. — Кастин указала на Едваночь, где был обозначен еще один алтарь. Планетарная столица оказалась равноудаленной от двух первых точек.

— Когда речь идет о подобных вещах, совпадений быть не может, — произнес я. — Это должно иметь какое-то значение.

— Если только вы проведете линию от талларнцев до нас прямо через ядро планеты, — заметил Броклау. — Может это быть нормально?

— Только Император знает, — ответил Живан. — Мы имеем дело с колдовством варпа. Такие незначительные детали, как планета, случайно подвернувшаяся на пути, могут и не быть помехой. Я поговорю об этом с Мейденом и остальными; посмотрим, что они смогут придумать. — Он раздумчиво кивнул. — Отличная наблюдательность, полковник.

Он, кажется, собирался прервать связь, поэтому я быстро вмешался с вопросом:

— Не касаемо всего этого, есть новости от флота?

Живан покачал головой:

— Варп еще слишком взбудоражен, чтобы астропаты могли послать сообщение. Когда они прибудут, и прибудут ли вообще — все это в воле Императора.

— Я не ожидал иного, — оставалось только произнести мне.

Живан отключил связь. Кастин, Броклау и я переглянулись в молчании. Спустя мгновение майор облек в слова то, о чем мы все думали:

— Похоже, дерьмо только что поднялось нам до подбородка.

Примечание редактора

Только потому, что битва в космосе сыграла решающую роль и в последующих событиях на земле, а Каин при этом не думает упоминать о ней вообще, я почувствовала, что пришло время вставить еще один короткий отрывок из описания кампании Тинкроузером. Он, в некотором роде, не очень вдается в детали, как и можно ожидать от гражданского, но основные моменты описывает верно.

Из «Помрачения в Едваночи: краткая история вторжения Хаоса» за авторством Дагблата Тинкроузера, 957 М41

Вражеский флот продолжал свое движение в сторону Адумбрии, будучи разделенным на три отдельные группы. Не могло быть сомнений, что они пытаются избежать встречи с доблестными защитниками. Две из этих частей состояли из легковооруженных судов[203] и казались относительно не представляющими угрозы, в то время как третью составляли в основном транспорты и эскортирующие их военные суда.

Показав, чего стоят уже в первом бою и будучи единственными, кто мог перехватить их до выхода на орбиту, «Эскападо» и «Воительница» получили задание истребить по одной небольшой флотилии. Это им удалось достаточно хорошо, но ни одна из них не смогла удержать все назначенные ей цели от выхода на орбиту. «Эскападо» справилось несколько лучше, потому как сумело разгромить всех своих врагов, кроме одного, и при этом понесло только незначительный урон, в то время как «Воительнице» удалось уничтожить лишь одного противника. К сожалению, в ходе атаки она была поймана в перекрестный огонь оставшейся парой неприятелей. Они смогли нанести достаточный урон двигателям судна; вскоре «Воительница» отстала и не смогла далее преследовать их.

Основные же вражеские силы[204] продолжали дрейфовать в сторону системы Адумбрии, вызывая оставшуюся часть флота атаковать их, но те отказались проглотить эту наживку. «Несокрушимый» оставался на орбите над Едваночью, где к нему присоединилась эскадрилья эсминцев[205], до того патрулировавших внутренние торговые маршруты.

Именно поэтому три судна вражеского авангарда сумели достичь орбиты и выгрузить несомые ими войска, первыми запятнавшие землю нашего возлюбленного мира.

По меньшей мере одному из них пришлось тут же пожалеть о своей наглости. По его горячим следам подошло «Эскападо», настигло и практически сразу же сбило его, посылая навстречу огненной гибели в верхних слоях атмосферы.

Впрочем, даже это было для храбрых защитников недостаточным утешением. Война, полыхавшая до того в небесах, началась и на земле. И, как и прежде, вальхалльцы оказались первыми, кто ступил на острие битвы.

Глава тринадцатая

Если ваш план битвы работает — это, вероятно, ловушка.

Колтон Фэй. О войне. 739 М41

Мы крайне утомились ждать прибытия врага — это верно. Но когда он все-таки явился, мы оглянулись назад и поняли, что монотонное напряжение последних нескольких дней было довольно-таки приятным состоянием.

Я находился на командном пункте вместе с большей частью офицерского состава. Кастин, Броклау и нее командиры рот, которые не были в данный момент отправлены на какое-либо задание, — все мы наблюдали за значками контактов с врагом, зажигавшимися на гололите, когда вражеские войска достигали поверхности Адумбрии. Я ожидал массированной атаки на столицу, но через несколько мгновений изображение стало выглядеть так, будто планета заболела подулейной оспой. Красные значки покрыли ее всюду, и казалось — случайным образом.

— Чего они хотят добиться? — пробормотал Детуа, стоя возле моего локтя, очевидно раздраженный отсутствием явных скоплений врага, против которых можно бы было немедленно выступить.

— Понятия не имею, — отозвался я, ничуть не кривя душой.

Имея некоторый опыт сражений с Хаосом, я и не ожидал, что их действия будут понятны. Уже потом, когда все закончилось, цели врага стали объяснимы, но в то время нам еще не хватало нескольких жизненно важных кусочков, дабы сложить эту мозаику.

— Похоже, они просто спускают войска так быстро, как только могут, — произнесла Кастин. — Они вряд ли ожидают, что транспорты долго продержатся в небе без огневой поддержки.

Будто для того, чтобы подчеркнуть ее слова, один из трех вражеских значков на орбите внезапно вспыхнул ярче и стал падать, разбрасывая по дороге обломки и несколько последних успевших стартовать шаттлов.

— Ну, уже что-то, — произнес я, указывая на происходящее. — Похоже, флот нам все-таки немного сэкономил на вражеских могилках, так что лопатами придется работать меньше.

Я глядел на беспорядочное приземление врага и вспоминал те случаи, когда мне и моим солдатам доводилось перемещаться в космосе грузовыми судами, а не специализированными десантными. Мы не раз высаживались на планеты гражданскими шаттлами, которые были на борту этих судов. Опираясь на собственный опыт, я понимал, что нашему теперешнему врагу потребуется несколько ходок туда и обратно, дабы высадить все войска, находящиеся на борту. Конечно, я не ожидал, что фанатики Хаоса будут слишком заботиться о безопасности перевозки солдат или перегрузки шаттлов, но, даже учитывая это, снижающийся шар пламени над нашими головами успел высадить лишь около трети пушечного мяса, которое нес на себе. В обычном случае транспортный корабль таких размеров должен был вмещать целый полк Имперской Гвардии, но опять-таки невозможно было сказать, не набился ли враг туда еще большим числом.

— Талларнцев потреплют, — заметил Броклау, не особенно, судя по голосу, этим озабоченный.

И верно: казалось, что вражеские силы сосредоточиваются возле их позиций на горячей стороне, но с этой задачей целиком и полностью предстояло разбираться самим талларнцам. Наша же состояла в том, чтобы защитить население Ледяного Пика. Я снова бросил взгляд на гололит: последняя волна шаттлов из обреченного грузовика рвалась, снижаясь сквозь слои атмосферы, в направлении теневой стороны.

Мы были готовы их встретить; наши солдаты расположились вокруг города, чтобы создать врагу непроницаемый заслон. Вторая рота оставалась в резерве, поскольку их техника была все еще загружена в десантный катер. Как я внезапно осознал, он может оказаться крайне заманчивой целью для врага, если тот располагает аэрокосмическими истребителями.

(Впрочем, оказалось, что волновался я напрасно. Грузовики врага несли лишь гражданские шаттлы. Они были не вооружены и представляли собой весьма неповоротливую и легкую цель для пилотов истребителей СПО, которые позаботились, чтобы не очень многие из этих машин смогли сделать хоть пару рейсов.)

Детуа был еще здесь; он вместе с нами наблюдал за гололитом.

— Позаботьтесь о том, чтобы ваши подчиненные не теряли бдительности, — обратился я к нему. — Может потребоваться, чтобы они вышли на защиту здесь, если их не призовут куда-то еще.

Я в тот момент просто старался подбодрить его, зная, что капитан предпочел бы, чтобы они высадились где-то на далеком фронте битвы. Но моими устами говорила правда. В теории первая рота имела в запасе пару взводов для защиты расположения полка. Но вверенный ей Ледяной Пик был достаточно крупным населенным пунктом, чтобы охватить его весь. Поэтому было вполне возможно предположить, что и второй роте, прежде чем она снимется с места, придется заняться кое-какой работой здесь.

Детуа молча кивнул.

— Приближается враг, — доложил один из операторов предсказателя; ее голос при этом напряженно зазвенел. — Пять воздушных целей, быстро снижаются.

— Всем отрядам — приготовиться к бою, — произнесла Кастин так спокойно, будто просила принести ей еще чашечку танны. — Комиссар?

Я добавил по открытому каналу вокса несколько подбадривающих фраз, призывая защиту Императора к его солдатам, и обернулся к Детуа:

— Если вы не против, капитан, пожалуй, мне стоит на время всего происходящего присоединиться к вашей роте.

Это могло бы показаться странным, учитывая, что в данный момент я находился в теплом, защищенным от пуль строении. Но обычная моя паранойя уже рисовала в воображении не слишком уютные варианты развития событий. Для начала нам было известно, что еретики располагали достаточным временем, чтобы проникнуть в структуру СПО, даже если никто из старших офицеров и не попал в сети внутреннего расследования Колбе. Разумеется, у них были свои люди в Совете Претендентов (или по меньшей мере среди их семейств). Вполне логичным было предположить, что они могли знать о местонахождении нашего полкового штаба. Если хоть один из приближающихся шаттлов окажется вооружен — штаб (и я заодно) станет одним из самых заманчивых объектов для бомбардировки. На открытой же местности, как бы неприглядна она ни была, у меня был гораздо больший шанс пережить воздушный налет.

— Развлекайтесь! — ухмыльнулась Кастин, несомненно уверенная, что я просто с готовностью ухватился за первую же возможность лицом к лицу сойтись с врагом.

Я обернулся к ней с тщательно отрепетированной улыбкой.

— Постараемся оставить вам парочку выстрелов, — пообещал я, как будто она была права в своем предположении, и присоединился к Детуа, оставив позади шумное помещение командного пункта.

— Комиссар. — Юрген уже ждал снаружи — и немалое время, судя по тому, что коридор был пропитан ароматом его несвежих носков.

Он принял позу, чем-то похожую на стойку «смирно». Обычный его набор разнообразного инвентаря в разномастных подсумках отозвался дребезгом, когда он забросил на плечо свою любимую мелту, слегка звякнув ею о лазерное ружье. Детуа отдал честь в ответ — четко и без следа улыбки. Он был одним из немногих офицеров в полку, кто по меньшей мере делал вид, что принимает Юргена за нормального солдата.

— Юрген, — кивнул я в ответ, чувствуя немалое облегчение при виде своего помощника и лишний раз поправляя завязки пластинчатой брони, скрытой у меня под шинелью. Очевидно, мы оба готовились к неприятностям. — Мы собираемся немного прошвырнуться по расположению полка.

— Я так и знал, что вы можете это надумать. — Мой помощник покопался в одном из подсумков, — Так что я взял на себя вольность приготовить вам термос чаю. Подумал, что вам может показаться холодновато.

— Весьма предусмотрительно с вашей стороны, — ответил я, жестом показывая ему не волноваться. — Может быть, попозже.

Звук двигателей уже доносился до ушей. Если враг собирался атаковать здание, у нас было не слишком много времени, чтобы выбраться наружу. Я обернулся к Детуа:

— Идемте?

— Определенно. — Он первым двинулся в сторону нескончаемого холода и тьмы.

Выйдя наружу, я сразу глянул вверх. Небо было еще яснее в отсутствие люминаторов, затушенных в ожидании вражеской атаки, и только звезды светили на нас холоднее и жестче, чем когда-либо. Некоторые из них, впрочем, ползли, и гул двигателей становился все сильнее с каждой минутой.

Я постучал по микрокоммуникатору в ухе.

— Визуальный контакт, — произнес я, — Вижу троих, приближаются с востока. На большой высоте и быстро.

— Странно, — заметил Броклау. — Два из них точно пройдут мимо города.

— Возможно, направляются прямо к нам? — врезалась в беседу Кастин.

— Они разделяются, — подтвердил оператор предсказателя. — Выходят на позицию снижения, но, похоже, машины их не слушаются.

— Неудивительно, — произнес я, с кивком благодарности приняв от Юргена ампливизор и приставив его к глазам. После секундного поиска я нашел один из шаттлов и настроил резкость на его увеличенное изображение. — С такими повреждениями — чудо, что они вообще еще летят.

В слабом оранжевом свете раннего восхода я мог рассмотреть зазубренные дыры в корпусе и шлейф дыма, тянущийся за двигателями. Машина яростно дрожала, и, вероятно, над ней было чертовски сложно не потерять управления.

Ну что ж, это и хорошо. Если они разобьются к фрагу, одной кучей лунатиков у нас на руках будет меньше!..

Я опустил ампливизор и передал Юргену, который тут же куда-то его убрал. Мой помощник был все лучше виден в поднимающемся за моей спиной солнце, и от его ног уже протянулась слабая тень. Моя тоже становилась все более заметной на укатанном снегу. Я заметил, что отстраненно размышляю: ведь я вижу свою тень впервые с тех пор, как мы прибыли на Адумбрию… Откуда же здесь взялось солнце?

— Император на Земле! — выдохнул я, когда до меня все-таки дошло, и обернулся, чтобы уставиться на шар огня, который разрезал небо над нами.

В первый и последний раз в истории Адумбрии холодная сторона оказалась хоть слабо, но освещена лучами предсмертной агонии транспортного корабля предателей. В ее честь солдаты за моей спиной разразились овацией и радостными криками. Впрочем, кто их мог за это винить? Падающий корабль медленно уходил за западный горизонт, и рассвет превращался в закат так же внезапно, как возник, сопровождаемый звуком, подобным вою демонов, рвущихся из варпа.

После этого установилась почти неестественная тишина, будто выпившая весь звук из окружающего воздуха. Свет все затухал, пока не превратился в обычное слабое мерцание нескончаемых голубоватых звезд.

— Да, вороночка от него останется![206] — предсказал Детуа и легко бегом удалился, дабы присоединиться к своему командному отряду.

После этого у нас уже не осталось времени для пустой болтовни: враг внезапно оказался среди нас.

— Одна цель села. Нет, три, — доложил оператор предсказателя. — Одна в двух километрах к югу, другая — в северо-восточных пригородах.

— Можем видеть ее, — вклинился новый голос, который я распознал как одного из командиров взводов четвертой роты. — Первый и третий отряды выдвигаются с целью не дать им высадиться.

— Третья цель села в центре города, — продолжал оператор предсказателя.

— Пятая рота, окружить и уничтожить! — приказала Кастин, в то время как еще один взвод четвертой выдвинулся, чтобы поддержать своих соратников в пригородах.

Я начал было подумывать о том, чтобы нырнуть обратно в укрытие и следить за обстановкой по картам, разложенным на столе, что было куда предпочтительнее, нежели замерзать снаружи, в то время как угроза с воздуха практически исчезла.

— Цель номер четыре движется к востоку, — продолжал о своем оператор. — Похоже, они перелетают город.

— Идем за ними, — вставила лейтенант четвертой роты, и ее голос слегка сорвался на фальцет от возбуждения. — Они практически над нами.

Ее слова почти потонули в реве полудесятка «Химер», одновременно разрядивших свои тяжелые болтеры, так что я не очень удивился, что услышал на этом канале буквально через мгновение слабый звук радостных криков. Со всей этой огневой мощью они должны были во что-нибудь да попасть, даже по чистому везению.

— Сделали его! Дымится… Фраг побери, все еще летит.

Я задрал голову, наблюдая, как по небу с визгом проносится темный силуэт шаттла; вокруг его главного двигателя вилось яркое оранжевое пламя. Затем он пропал где-то далеко в общем направлении купола, найденного нами ранее. «Там они не найдут никакой поддержки», — подумал я с мрачным удовлетворением.

Асмар в чем-то прав: место, настолько запятнанное, нельзя было оставить существовать. Разница заключалась лишь в том, что мы постарались выкачать из него всю возможную информацию, прежде чем позволить Федереру поиграть с ним. Все, что найдут направившиеся туда еретики (если, конечно, приземлятся не развалившись, что на тот момент уже не казалось столь вероятным), — это груду оплавленного щебня и третий взвод четвертой роты, который сидел там лагерем уже почти неделю и у которого просто руки чесались кого-нибудь прибить, дабы развеять скуку.

— Разведчики первый, второй и третий, направляемся ко второй цели, — доложил капитан Шамбас. — Поглядим, чего задумали эти фрагоголовые.

В этом был смысл: три небольших отряда «Стражей» как раз подходили для такой работы. Они прибыли бы к шаттлу, который коснулся земли на юге, гораздо быстрее, чем любой другой отряд.

— Удачи, капитан! — пожелала Кастин, официально подтвердив приказ.

Теперь, когда пилотам «Стражей» представилась возможность без помех побарахтаться в наполненном мишенями пространстве, их было бы трудно переубедить. Любой другой ответ от командования вылился бы в значительно большее число проблем, чем от него случилось бы пользы. Отзывать их было сложно и заняло бы слишком много времени, да и то, скорее всего, дело бы застопорилось на необычайном количестве необъяснимых поломок вокса. Так что, вероятно, и к лучшему было отпустить их с миром и позволить заняться делом (что и произошло; в результате они подчистили всю эту группировку врага, ни разу не обратившись за подкреплением, и остались абсолютно счастливы).

Теперь от всех шаттлов остался единственный, который до сих пор не удалось обнаружить. И тут я с дрожью ужаса осознал, что звук двигателей, который покуда составлял всего лишь громкий постоянный фон для всего происходящего, теперь угрожающе быстро нарастает.

— Приближается! — проорал я в то самое мгновение, когда оператор предсказателя наконец-то отвлеклась от поисков собственной задницы, для чего, очевидно, требовались обе руки и карта в придачу.

— Пятая цель приближается быстро, — доложила она. — Ориентировочное место посадки в полукилометре…

— Она фраг знает насколько ближе! — гаркнул я.

Замерзший воздух прорезали лазерные заряды: солдаты начали дерзкий огонь из ручного оружия по спускающемуся кораблю. Тяжелые болтеры на «Химерах» роты еще могли бы что-то сделать, но они до сих пор находились на борту десантного катера — и, значит, я мог бы с тем же успехом желать, чтобы здесь оказалась батарея «Гидр».

— Готовьтесь к бою! — скомандовал я.

— Осторожно, комиссар! — Юрген схватил меня за руку, утягивая пригнуться.

Неуклюжий шаттл пронесся над головами, казалось, настолько близко, что мог бы задеть наши макушки. Ветер от его туши сорвал фуражку с головы и, кружа, стал уносить в темноту. Тиски холода сражу же сомкнулись на моих висках, загоняя ледяные иглы в мозг, за глаза. Я инстинктивно погнался за весело катящимся прочь головным убором. Вероятно, это спасло мне жизнь, потому что снег вокруг начал испаряться под энергией многочисленных лазерных попаданий.

— Да что за фраг! — Я выхватил верный лазерный пистолет и в тот же миг сумел наконец схватить свою уворотливую фуражку и напялить ее на голову.

Мигрень слегка утихла, зато теперь что-то похожее на пару килограммов тающего снега размазалось мне по волосам и стало, змеясь, соскальзывать по шее.

Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как раненый шаттл тяжело приземлился в снег, пошел юзом и остановился наконец в длинной глубокой луже, заполненной растаявшим от трения льдом, который тут же начал замерзать. Прежде чем замереть, машина стряхнула с себя несколько фигур, которые до того болтались в заднем грузовом люке, отчаянно стреляя и едва не попадая в меня.

Они, крутясь, пролетели по воздуху и врезались в вечную мерзлоту с силой, достаточной, чтобы раздробить кости и размазать плоть. И поделом, подумал я. Ни один из них не пошевелился, и саваном им стал лишь легкий несомый ветром снег, в то время как вокруг разразилась битва.

И что это была за битва! Немалое число их соратников, оставшихся на борту шаттла, выкатилось кипенью тел из окутанного паром остова, будто паразиты, покидающие мертвого грокса. Отличались они только тем, что по дороге стреляли как сумасшедшие. Вальхалльцы отвечали огнем со всем вышколенным профессионализмом, который от них можно было ожидать. Враги падали десятками, но выжившие продолжали наступать, одуревшие не хуже оркской боевой банды.

— Что-то с ними не так, — произнес я, разрядив пистолет в наступающую толпу и нырнув в укрытие за занесенной снегом бочкой какого-то неприятно пахнущего смазочного материала, которым наши техножрецы пользовали до того наполовину разобранную «Химеру».

Культисты, с которыми мы сталкивались прежде, конечно, тоже были фанатичны, но проявляли хотя бы долю тактической мысли.

— Да ну, правда? — Капрал Маго пробежала мимо с радостной ухмылкой и своей огневой командой на хвосте, забрасывая фраг-гранаты куда-то в направлении врага. — Это же почти детская прогулка!

Один из ее солдат неожиданно упал, разбрасывая фонтан едва ли не мгновенно замерзающей крови из яркого глубокого пореза поперек груди.

— Медика, — передал я по воксу, затаскивая солдата в укрытие.

Это был хороший повод, чтобы не высовываться, да и показать заботу о простых солдатах никогда не повредит. Маго озарила меня благодарной улыбкой, под которой скрывалось другое, направленное, к счастью, не на меня, чувство — холоднее и острее, чем пронизывающий до костей ветер.

— Благодарю вас, босс. — Она повысила голос. — Неужели мы не ответим на оскорбление?!

— Ответим непременно! — хором прокричала в ответ ее команда.

— Ну тогда всех на фраг за Смитти!

С ревом, которому позавидовала бы толпа орков, солдаты бросились дальше в снега, выискивая, кого бы убить. Я даже слегка посочувствовал врагам, которым будет суждено попасться им под ноги…

Я же занялся тем, что присматривал за раненым солдатом, лишь время от времени кидая взгляд поверх нашей импровизированной баррикады, пока не прибыл медик. Посадочная площадка была вся в движении, кучки предателей в тонких кроваво-красных[207] форменных одеждах и черной легкой броне атаковали наши отряды и огневые команды вне какого-либо боевого порядка.

Они дрались с яростью одержимых или по-настоящему спятивших, не заботясь о личной безопасности или чем-то хоть отдаленно напоминающем тактику, похоже, просто бросаясь в ближний бой так скоро, как только могли.

— Если они хотят еще больше облегчить нам работку, им бы нужно перейти на нашу сторону, — провозгласил Юрген, разряжая мелту уже в третий или четвертый раз.

Всяким выстрелом он укладывал, казалось, большую часть вражеского отряда. Снег вокруг него был усеян дымящимися кусками мяса — там, где предшественники нынешних его жертв подбежали немного ближе.

— Кровь Кровавому Богу! — Солдат в красной форме с воплем отделился от бесконечной ночи, держа старомодный автомат наперевес, будто древковое оружие, и, похоже, намереваясь воспользоваться свирепо зазубренным штыком.

Я в то время решил, что у него закончились патроны, но, учитывая все дальнейшее, он мог просто заблудиться в собственной жажде крови.

— «Кубок скрамболла» — «Ястребам»![208] — ответил я в том же духе, стреляя ему в лицо.

Голова нападавшего растеклась от соприкосновения с лазерным зарядом, и он тяжело упал мне под ноги. Я оглянулся, чувствуя, что события начинают выходить из-под контроля.

— Капитан Детуа, докладывайте. — Голос Кастин звучал достаточно спокойно, так что, вероятно, никто из фанатиков пока не добрался до командного бункера. — Что у вас там?

— Капитан выбыл из строя, — доложила вместо него Сулла. — Я приняла командование.

«Ну отлично», — подумалось мне. Как будто нам и без этого не хватало неприятностей. Но Сулла была следующей после Детуа по званию, так что вмешиваться теперь было бы в высшей степени контрпродуктивно. Я просто отвесил ей пару вдохновляющих банальностей.

— Мы их сдерживаем, — отозвалась она, — но эти маленькие фрагеры очень настойчивые.

— Ну, долго нам их сдерживать не придется, — ободрил я, выхватывая ценной меч как раз вовремя, чтобы разрезать напополам вражеского солдата, который пытался нагло прервать наш разговор с помощью ржавого боевого лезвия. Его движения были медленными и вялыми, а плоть на лице и руках натянулась и посинела. — За нас их скоро прикончит холод.

После этого я заткнулся и предоставил Сулле разбираться самой. Я внимательно прислушивался к вокс-каналу, дабы убедиться, что она не предпримет чего-нибудь совсем уж глупого. И, надо отдать ей должное, она неплохо справлялась с задачей координации взводов. Она даже оказалась достаточно умна, чтобы отдать Лустигу командование тем взводом, который прежде возглавляла сама. К этому времени солдат Смитти уже был унесен на медицинскую приемную станцию, и мне ничто более не мешало вернуться в командный пункт, позволив событиям развиваться по накатанной без моего непосредственного участия.

Я похлопал Юргена по плечу:

— Возвращаемся внутрь. Тут осталось только подчистить — и все.

Я, конечно, должен был знать, что ничего не бывает так просто. Иногда я начинаю думать, что Император специально меня слушает, чтобы выдать небольшой сюрпризик всякий раз, когда я произношу что-нибудь подобное.

— Второй отряд, повторите! — прокричал голос в моем наушнике, и я узнал лейтенанта Фарила, офицера, командующего пятым взводом. Эфир заполняли десятки текущих переговоров, которые я, находясь в центре сражения, едва отмечал сознанием, но в голосе лейтенанта звучала нотка тревоги — ее не было раньше. — Второй отряд, докладывайте!

— Его невозможно остановить! — отозвался другой голос. — Направляется к периметру…

Доклад оборвался криком. Я быстро повел головой, уверенный, что слышал накладывающийся отзвук, — значит, источник вокс-передачи был достаточно близко, чтобы донестись обычным путем, по воздуху, почти одновременно с ней. И тут же интенсивность огня лазерных ружей в непосредственной близости стала нарастать.

— Поддержку второму! — четко приказала Сулла, и Фарил направил туда еще пару отрядов.

Услышанного было вполне достаточно, чтобы окончательно убедить меня: пора сматываться на командный пункт, и чем быстрее, тем лучше, дабы выяснить, что за чертовщина происходит. Я поспешил обогнуть разобранную «Химеру», за которой укрывался, чтобы попросту вернуться кратчайшим путем. Вместо этого меня внезапно окружили бегущие солдаты нашего полка. Оказалось, дурное везение свело меня с теми самыми подкреплениями, которые только что отослал Фарил.

— Комиссар! — Один из сержантов кинул взгляд в мою сторону, и на его лице нарисовалась маска приятного удивления.

Волна новой решимости, почти видимая, прокатилась по двадцатке солдат, которые на удвоенной скорости бежали за ним, так что я про себя выругался. Теперь я не мог позволить себе направиться в укрытие без того, чтобы серьезно подорвать их боевой дух и не менее сильно повредить своей репутации.

Я кивнул, приветствуя сразу всех, и выловил из глубин памяти имя обратившегося ко мне парня.

— Дайзин, — пожал я плечами, — надеюсь, вы не против, если я суну нос в ваши дела? Просто все выглядит так, будто у вас тут что-то интересное происходит.

— Рад видеть вас, сэр! — произнес он, выказывая полную искренность.

И убей меня Император, если я преувеличиваю, но все они начали распевать мое имя, будто боевой клич:

— Каин! Каин! Каин! Каин!

Возможно, этим-то они на секунду и смутили поджидавшего их врага. Он повернул голову, вероятно приняв солдатский клич за псалом, который его последователи пели собственному еретическому богу, и поглядел на нас, неохотно оторвавшись от созерцания тел второго отряда, что лежали вокруг него. Лишь несколько выживших еще шевелились, слабо пытаясь поднять оружие или уползти в безопасное место.

— Император на Земле! — выдохнул я, в то время как у меня судорогой свело все внутренности.

Человек (если это был еще человек) оказался гигантом, возвышавшимся над всеми нами. Месяцы, проведенные в качестве представителя Гвардии у Укротителей, заставили меня попривыкнуть к сверхчеловеческой природе Астартес и внушили уважение к прочности брони, которую они носили. Но перед нами был не паладин воли Императора — вовсе наоборот. Его броня была кроваво-красного с черным цвета — подобно формам культистов, которые все еще пачками умирали вокруг нас, — гравированная нечистыми символами, выполненными в полированной, отражающей свет бронзе. На поясе он нес болтерный пистолет, но, очевидно, пренебрегал этой игрушкой. В руках же, закованных в массивные перчатки, он сжимал причудливое орудие, похожее на боевой топор, но с быстро крутящимися вокруг лезвия металлическими зубьями, как на моем верном цепном мече.

— Ты провозглашаешь имя бога-трупа? — Голос твари был нутряным, исходящим из глотки, пережатой яростью, и настолько глубоким и резонирующим, что я ощутил его вибрацию где-то в костях. — Твой череп станет украшением к трону настоящей силы!

— По большой красной штуке пять выстрелов очередью! — приказал Дайзин, удивительно спокойный в подобной обстановке, и солдаты вышли из ступора, чтобы последовать его словам.

Но эта дурная пародия на десантника оказалась быстрее — почти столь же быстрой, как герои, которых она пыталась изображать, — и потому отпрыгнула в сторону, избежав большинства попаданий. Несколько лазерных зарядов все-таки ударили в его броню и оставили на ней зарубки, добавив их к отметинам несчастного второго отряда. Я вновь ощутил, как злобный смех твари вибрирует в моих костях.

И так уж мне не повезло, что прыжок врага пронес его над большинством солдат и заставил приземлиться буквально у моих ног. Разряд чистого ужаса пронзил все мое существо, когда закованный в металл гигант повернул голову, чтобы поглядеть вниз, на стоящего рядом меня, и взмахнул цепным топором. Что оказалось первой его ошибкой. Ударь он меня как-либо иначе — мог бы убить на месте, все еще парализованного ужасом, но нытье цепного лезвия запустило во мне рефлексы дуэлянта, и я парировал удар собственным мягко напевающим клинком, не потратив ни секунды на раздумье. Это действие выбило меня из оцепенения, можете уж поверить, — и я принялся сражаться за свою жизнь со смертельной серьезностью.

— И это все, на что ты способен? — подразнил я его, ставя на то, что в своей гордыне враг рассчитывал на легкое убийство.

Я надеялся принудить его совершить ошибку. Не то, чтобы я питал серьезную надежду превзойти десантника в длительном поединке, конечно же нет. Мои не укрепленные аугметикой мышцы быстро устали бы даже без вытягивающего силы холода, а его нечеловеческая выносливость была еще умножена броней силовых доспехов.

Я рассчитывал продержать великана на месте достаточно времени для того, чтобы стоящие рядом солдаты смогли выцелить надежный залп. А затем оторваться от противника, чтобы они могли произвести этот залп, — и тогда, я надеялся, нам удалось бы стереть с его лица улыбочку… Если, конечно, под этим гротескным шлемом еще оставался хоть намек на лицо.

Так что я рубанул противника поперек груди, вызвав дождь искр из мучимого цепным лезвием керамита.

— Я полагал, что прислужники Хорна должны быть воинами, а не кучкой жеманниц!

— Да я тебе твои кишки скормлю! — взревел гигант, опуская на меня свое тяжеловесное оружие.

В этот раз я отразил лезвие так, что оно врезалось в его собственную ногу, вызвав еще один дождь золотистых искр и одобрительный вопль окружавших нас солдат.

— Скажи чего-нибудь поновее! — окрысился я, снова ударил его и бросился на снег.

Я стремился откатиться как можно дальше от исполина, краем глаза замечая, что он вновь поднимает топор.

Движения этого он так никогда и не закончил. Яростный огонь юргеновской мелты пронзил темноту, испарив среднюю часть его грудной клетки; великан пошатнулся и медленно опустился на колени. Я поспешно вздернул себя на ноги, совершенно не желая быть paздавленным гигантской массой рухнувшего вместе с ним металла, и зачехлил оружие.

— Благодарю вас, Юрген, — произнес я, стряхивая налипший на шинель снег.

— Всегда пожалуйста, сэр. — Мой помощник опустил свою неуклюжую пушку, в то время как наш поверженный враг соприкоснулся с вечной мерзлотой, издав звук, который можно было принять за взрыв на колокольной кузнице. — Еще приказания?

— Да, раз уж вы об этом заговорили, — произнес я, осознавая, какое восхищенное внимание направлено на меня со стороны солдат. Так что мне оставалось только поправить фуражку со всем безразличием, какое только удалось изобразить. — Пожалуй, неплохо бы теперь отведать чайку.

Примечание редактора

Почти по всей Адумбрии в этот момент происходили и другие стычки, столь же тяжелые; хотя, естественно, Каин не считает, что они заслуживают чего-либо большего, нежели упоминания вскользь. Конечно же, атака на полковой штаб, в защите которого Каин столь преуспел, была всего лишь интермедией к настоящей битве за Ледяной Пик. В ней основная часть полка и местный гарнизон СПО показали себя с самой лучшей стороны.

В очередной раз мы должны обратиться к сторонним источникам, с тем чтобы заполнить этот пробел в повествовании, и в очередной раз популярное изложение Тинкроузера весьма искусно обрисует нам общую картину происходившего.

Из «Помрачения в Едваночи: краткая история вторжения Хаоса» за авторством Дагблата Тинкроузера, 957 М41

К удивлению многих из нас, Едваночь не увидела большого количества боев в первую волну вторжения. Оглядываясь назад, это, конечно же, нужно приписать наличию боевых кораблей на орбите над городом, которые сделали любую попытку приблизиться к нему самоубийственной. Эскадрилья «Кобр» и триумфальное «Эскападо» быстро расправились с оставшимися двумя звездными кораблями врага, прежде чем они сумели скрыться в глубоком космосе. Но к тому времени, как им был дан решительный отпор, они успели причинить свою долю урона, высадив на планету несколько тысяч солдат врага.

Общая стратегия этого рейда — если, конечно, он имел таковую — была источником многочисленных догадок и спекуляций в последовавшие двадцать лет. Только в некоторых, весьма немногочисленных случаях враг собирался в группы, достаточные для того, чтобы представлять серьезную угрозу. Кажется наиболее вероятным, что эти первые волны вторжения были предназначены своими повелителями, находившимися в основном флоте, для того, чтобы лишь ослабить оборону планеты. А затем уже потрепанные силы защитников Адумбрии должны были стать легкой добычей для главных сил вторжения.

Любые повреждения, которые можно было нанести тактикой удара и отхода, были ее дополнительным плюсом. Разумеется, нельзя отрицать, что и психологический эффект столь быстрых атак был значительным. Паника и беспорядки среди гражданского населения во многих главных населенных пунктах, безусловно, на время возросли. За этим последовал период относительного спокойствия, и большинство граждан, несомненно, решили, что самое ужасное уже позади.

Как и было замечено ранее, относительно немногие враги высадились в самой Едваночи и защита, выставленная вокруг звездного порта, оказалась замечательным средством, дабы отпугнуть тех, кто попытался бы. Она оказалась настолько мощной, что те немногие шаттлы, которые прорвались к городу, были вынуждены совершить посадку на окраинах, далеко от центра, где местные СПО, умело поддерживаемые вальхалльскими танками и кастафорейской пехотой Имперской Гвардии сумели оттеснить их в самые короткие сроки. Ходившие в то время слухи о патриотически настроенных горожанах, формировавших на месте импровизированные отряды ополчения, чтобы встретить угрозу лицом к лицу, теперь, с перспективы прошедших лет, можно считать лишь мечтами, принятыми в то время за действительность. Впрочем, эти слухи были небесполезными. Они, вне всяких сомнений, оказали свое влияние на решимость гражданского населения по мере сил препятствовать врагу.

Наиболее крупные битвы первой волны произошли в наименее ожидаемых местах: в городке Ледяной Пик на холодной половине и в дикой пустоши горячей стороны, которая выделялась лишь тем, что талларнская часть армии, прибывшей на защиту планеты, расположила там свой штаб в остатках ботанической исследовательской станции[209].

Учитывая, что Ледяной Пик был штабом Вальхалльского 597-го полка, кажется вероятным, что одной из задач первой волны и являлась попытка нанести урон двум гвардейским соединениям, наиболее изолированным от своих соратников. Если так оно и было, то предателям пришлось испытать жестокое разочарование.

Талларнский 229-й полк полностью подтвердил, что его репутация мастеров пустынных сражений была целиком заслуженной. Гвардейцы отогнали и уничтожили нападавших с почти пренебрежительной легкостью. В этом им, без сомнения, немало помогло глубокое знание той жестокой местности, в которой они сражались, в то время как еретики должны были найти условия, в которых оказались, в крайней степени обескураживающими. Один из современных трудов предполагает, что от обезвоживания и сердечной недостаточности погибло не меньшее их число, нежели от рук и оружия гвардейцев.

Те же слова — разумеется, с поправкой на климат — могут быть сказаны и о контингенте, который атаковал холодную сторону планеты. Многие из нападавших сдались морозным температурам столь же легко, как и воинскому рвению вальхалльцев, которые, будучи уроженцами ледяного мира, находили подобные условия совершенно незатруднительными. Город Ледяной Пик предоставлял, впрочем, достаточно много убежищ от убийственного холода, так что борьба в его пределах выросла в продолжительное соревнование стойкости, когда вторгшегося врага выбивали дом за домом, улица за улицей. И, несмотря на все старания солдат Гвардии, многие гражданские лица пострадали или погибли, застигнутые перекрестным огнем. Впрочем, жертва их не была напрасной. В течение сравнительно недолгого времени еретические отбросы были вычищены из города, а те из них, кто попытался сбежать, бросив вызов леденящему холоду дикой местности, отловлены поодиночке. Но даже то, что они попытались бежать, свидетельствовало о полной безнадежности, владевшей ими. У них не было ни единого шанса найти где-либо иное убежище…

Глава четырнадцатая

Все всегда может стать еще хуже.

Вальхалльская поговорка

— Что же, это было не вполне ожидаемо, — со всей серьезностью кивнул Живан, чье изображение находилось в центре гололита.

Его голова, уменьшенная примерно до четверти настоящего размера, была окружена другими, будто газовый гигант лунами на его орбите. Присутствовали командиры остальных гвардейских полков и их комиссары, Мейден, Колбе и еще пара личностей, которых я не узнавал; они, вероятно, были как-то связаны с СПО. К моему смутному облегчению, там не было и следа Винзанда, так что дела должны были пойти еще глаже. Вне сомнения, Живан полагал, что мы будем обращаться к вещам, в которые ни один гражданский, какое бы высокое положение он ни занимал, не мог быть посвящен.

Я также со смешанными чувствами отметил отсутствие леди Димарко. Она приятно украшала собой прошлое собрание, и я был бы только рад подобной добавке к постному сборищу военных-мужчин, но в то же время едкая враждебность навигатора в немалой степени перебивала все достоинства ее фигуры.

Да, если уж речь зашла о язвах… Бежье-то был здесь, — разумеется, как и Асмар, который отчаянно делал вид, будто понимает все происходящее. Само собой, я решил, что всегда могу развлечься, всовывая ему шпильки, если дела пойдут уж слишком тяго мотно.

— Вы абсолютно в этом уверены? — Бежье, как обычно, не мог не сунуть свой нос в любой разговор, абсолютно не заботясь о мнении по этому поводу всех остальных на конференц-связи. — Не то чтобы я хоть на секунду сомневался в правдивости комиссара Каина…

Его тон весьма явно свидетельствовал, что подразумевается совершенно обратное.

— …но уверен, я не единственный из присутствующих, кто находит несколько затруднительным принять его сообщение на веру.

Асмар кивнул, соглашаясь, хотя большинство присутствующих сохраняли непроницаемое выражение лиц. Остальные же, как один, ощетинились на подобное заявление, особенно командующий валхалльских танкистов и их комиссар.

— Я знаю, что он заслужил определенную репутацию в том, что касается драки, — продолжал трещать Бежье, радостно не замечая того приема, что оказывали его словам остальные. — Но в слухи о том, что какой-либо человек мог победить десантника Предательских Легионов в бою один на один, я нахожу сложным поверить.

— Разумеется, сложно было бы в такое поверить, — отозвался я, — если бы даже я пытался убедить вас в подобном. Но я и в малой степени не хочу присвоить себе заслуги, которые принадлежат другим.

По крайней мере я не делаю ничего подобного, когда это может не сойти мне с рук.

— Я просто обменялся с ним парой ударов, отвлек внимание. Уничтожили его мой помощник и два отряди солдат, — добавил я, обращаясь к Живану, — которых я хотел бы представить к наградам.

За свою речь я был вознагражден: проектор наполнился кивками и благожелательными улыбками. Этот трюк всегда играл мне на руку — прикинуться скромным касательно моего предполагаемого героизма. Теперь новая легенда вырастет до невероятных масштабов, и добрая половина солдат на планете, разумеется, будет убеждена в том, что я лично победил проклятого громилу в поединке клинков.

Исключение из общей картины, как всегда, составили Асмар и Бежье.

— И вы вполне убеждены, что это был один из ненавистных Императору предателей? — спросил Бежье, обсасывая спор, будто крут свежую косточку. Его закостенелый ум никак не мог осознать, что чем более рьяно он старался подорвать веру в мое предполагаемое всеми свершение, тем более он утверждал факт оного у всех в сознании. — Это мог быть просто один из культистов выдающейся физической силы.

— Весьма уверен, — сухо произнес за меня Живан, и картинка на гололите сменилась изображением тела мертвого Десантника Хаоса.

Я лишился удовольствия полюбоваться на выражение лиц генерала и компании, но общий судорожный вдох сказал все сам за себя. Было совершенно невозможно перепутать эти чудовищные останки с чем-либо.

Спустя секунду изображение массы лиц опять вернулось.

— Мы без сомнения определили его как воина из Легиона Пожирателей Миров, — заключил Живан.

— И мы, таким образом, предполагаем, что следующая волна нападения будет осуществляться Предательским Легионом? — спросил Колбе, сумев удержать голос ровным лишь с усилием, — впрочем, оно было едва уловимым; ребята вроде Асмара и Бежье, куда хуже моего умевшие читать людей, могли его и не заметить.

Живан покачал головой:

— Разумеется, когда речь идет о Хаосе, ничего с уверенностью сказать нельзя, но я сомневаюсь. Если бы это было так, то мы бы столкнулись с гораздо более мощным флотом. И Пожиратели Миров заявили бы себе открыто, вместо того чтобы скрываться под флагом Опустошителей.

— У них не слишком получается хитрить, у этих культистов Хорна, — ко времени вставил я, подчеркивая тот факт, что у меня было больше опыта в сражениях с различными фракциями Хаоса, чем у кого-либо на планете, возможно за исключением Живана.

Кастин с любопытством посмотрела на меня:

— Я полагала, они поклонялись чему-то, зовущемуся Слайниш?

— Еретики, с которыми мы сражались до сих пор, кажется, являлись поклонниками культа Слаанеш, — произнес я, почти незаметно подчеркивая верное произношение. — Что, мягко говоря, странно.

— В чем разница-то? — нетерпеливо спросил Бежье. — Еретик — он и есть еретик. Мы должны убить их всех, а уж Император пускай разбирается.

— В общем, согласен, — произнес я на это, наслаждаясь мгновенной гримасой недоумения на его лице. — Но возможно, в данном случае все не так просто.

— Именно, — кивнул Живан. — Что осознает комиссар Каин и также, вероятно, некоторые из вас — это тот факт, что Хаос не является единым врагом с общей целью. По крайней мере так бывает не часто, благодарение Императору.

Те некоторые, кого он имел в виду, глянули с очевидным испугом при одном этом упоминании, несомненно представляя себе картины Готической Войны или последнего Темного Крестового Похода (на тот момент никто из нас не мог предположить размаха, который примет следующий из них. Он скрывался всего в шестидесяти годах в нашем общем будущем; и незнание этого, вероятно, было для нас истинным милосердием).

— Да, это так, — подтвердил я. И вновь обратился к Живану лично: — Я так полагаю, что все присутствующие обладают должным уровнем доступа к секретной информации, чтобы обсуждать данные вопросы?

Конечно, они должны были обладать подобной привилегией, иначе я вообще не поднял бы эти вопросы. Но генерал так же любил эффектные мелодрамы, как и я; посему он с абсолютно серьезным лицом кивнул:

— Продолжайте, пожалуйста.

Ну это было несколько неожиданным поворотом: я-то надеялся продремать большую часть собрания, изредка развлекаясь тем, чтобы подразнить Бежье, если представится возможность. Но быть в центре внимания я тоже никогда не отказывался, так что просто кивнул, будто и ожидал подобного.

— Есть четыре основные Разрушительные Силы, — начал я. — По крайней мере, насколько известно нам. Еретики поклоняются им как богам, и из всех сущностей варпа, обнаруженных до сих пор, только они достаточно сильны, чтобы побороться с Императором за контроль над Имматериумом.

— Побороть Императора?! — Бежье был вне себя от ярости. — Даже подумать такое уже богохульно! — Он наклонился вперед, очевидно протягивая руку к управлению своим пикт-передатчиком. — Я более не намерен слушать эту еретическую болтовню!

Его лицо исчезло из набора бестелесных голов, плававших в пространстве изображения гололита. Асмаровское осталось, но выглядело отнюдь не лучащимся от счастья.

— Оставшиеся могут отдельно заметить, — добавил я, с немалым трудом скрывая веселье, — что я сказал «бороться», но не «победить». Что, конечно, было бы недопустимой ересью, и кроме того — это совершенно невозможно.

Большинство из присутствующих голов важно кивнули.

— Точная природа этих сил является предметом, требующим дальнейшего исследования и рассмотрения теми, кто гораздо умудреннее меня[210]. Наиболее важное, что я хочу подчеркнуть, состоит в том, что все четыре эти силы по сути являются враждебными друг другу. Они могут создавать непостоянные союзы время от времени, но в конце концов они ищут полновластия только лишь для себя.

Это я знал по собственному опыту. Колдунья Эмели, которая по какой-то причине продолжала вторгаться в последнее время в мои сны, была частью культа Слаанеш, схватившегося в смертельной борьбе за контроль за Слокенбергом с Нурглитской фракцией.

— И ни одни из них не враждуют так люто, как Хорн и Слаанеш, — сказал я и перешел к выводу: — Так что если они действуют здесь заодно, это практически не будет иметь прецедентов.

— Абсолютно не иметь, — подтвердил Живан. — Единственные подобные случаи зарегистрированы во время происшествий, подобных Темным Крестовым Походам, когда приверженцы всех четырех фракций как-то оказываются способны отставить свои разногласия в сторону. Впрочем, на счастье, они все равно через некоторое время начинают бить друг друга в спину и все их предприятие разваливается.

— То, что происходит сейчас, вряд ли может сравниться по масштабу с Темным Крестовым Походом, — мягко заметил один из кастафорейских комиссаров.

Я провел некоторое время в его компании на борту «Благоволения Императора» и решил, что перед ним может простираться достаточно продолжительное и приятное будущее. Он не был откровенной докукой Императора, любил выпивку и карты и достаточно хорошо понимал, когда стоит посмотреть сквозь пальцы и не бросаться на каждое мелкое нарушение, допущенное солдатами.

— Скорее, Темная Потасовка, — предположил он.

— Именно, — отозвался я, улыбаясь ввернутой им шутке, так что и остальные головы решили последовать моему примеру. — Что оставляет нам только две возможности. Одна из них состоит в том, что здесь, на Адумбрии, есть нечто, на что хотят наложить лапу обе фракции.

— И что это может быть? — спросил Колбе, крайне обеспокоенный подобной идеей.

Он даже не очень пытался это беспокойство скрыть. Для Колбе немалым потрясением стал тот факт, что даже одна из Разрушительных Сил заинтересовалась его родным миром, не говоря уже о том, что две из них одновременно…

— Кто знает? — откликнулся Живан. — Адумбрия была заселена тысячелетия назад. Это достаточный промежуток времени для того, чтобы кто-то спрятал или потерял здесь мощный артефакт. Или это может быть нечто, что находилось здесь дольше, чем даже сам Империум.

Я подавил дрожь, пронизавшую меня при этой мысли. Она против воли выдернула из моей памяти воспоминания о гробницах некронов, на которые мы наткнулись на Интеритусе и Симиа Орихалке. И все же, напомнил я себе, металлические чудовища не были единственным источником археотехнологии. Вполне возможно, что и здесь, на этой примечательной планетке, остался погребенным давно потерянный склад чего-то подобного.

— А другая возможность? — спросила Кастин.

— То, что хорниты явились, дабы помешать Слаанеш проделать что-то, что нарушит равновесие сил между ними, — ответил я.

— Например, поднимать демонов и делать фраг знает что с течениями варпа, — заключила полковник.

Мне оставалось лишь кивнуть, соглашаясь:

— Учитывая то, что мы уже знаем о действиях культа Слаанеш здесь, я бы поставил на эту возможность. Хоть и не представляю себе, чего они рассчитывают добиться или почему хорнитам так отчаянно нужно это предотвратить.

Что было и к лучшему. Если бы у меня была хоть отдаленная догадка, я бы уже бормотал околесицу, потеряв остатки разума и скорчившись от страха под столом, вместо того чтобы с умным видом разглагольствовать обо всех этих делах.

— Есть еще какая-то информация о том, что происходит с течениями варпа? — обратился Живан к Мейдену.

Юный псайкер покачал головой:

— Как мы и говорили раньше, они замыкаются сами на себя. Как если бы ими управлял кто-то, желающий создать локальный, но очень мощный шторм варпа, центром которого являлась бы планета. Как и зачем, все еще сложно сказать.

— Благодарю, — сухо ответил на это лорд-генерал, затем пожал плечами. — Я открыт для предположений.

Не стоит ли рассмотреть схему вражеских атак? — спросила Кастин и вызвала на экран изображение с гололитического картографа. — Первая волна обрушилась на талларнцев. Затем на Ледяной Пик.

— Они ударили почти повсюду, — заметил Асмар, явно наслаждаясь возможностью срубить на корню любую теорию, которую она могла выдвинуть.

На что Кастин только кивнула:

— Да, именно. Что совершенно неудивительно, учитывая, сколько огня с земли было направлено на их шаттлы. И не забывайте: по меньшей мере один из их транспортов был уничтожен, прежде чем сумел высадить большую часть солдат, которых нес на борту. Большинство их сил не столько приземлялось, сколько совершало экстренные посадки.

— Правильно подмечено, — согласился Живан. — Но я пока что не вижу, к чему вы ведете.

— Я наблюдала за перемещениями врага здесь, в Ледяном Пике. — Кастин увеличила карту города и его окрестностей. — Сюда добралось пять шаттлов. Два из них высадились в городе, один около нашего штаба, и два обогнули обе цели. Один приземлился здесь, к югу, второй же разбился на западе, возле жилого купола, который обнаружил комиссар.

— Я читал отчеты[211], — напомнил Живан. В его тоне забавно мешались любопытство и упрек за излишнюю основательность ее рассуждений.

Кастин снова кивнула:

— И я тоже. И лишь когда начала сопоставлять их результаты, меня что-то зацепило. Когда еретики высадились, они все продвигались только в одном направлении. Строго на запад. Мы предположили тогда, что они надеялись занять город или усилить войска, атакующие расположение нашего полка. Но вскоре я начала сомневаться в том, что же было их настоящей целью.

— И в таком случае, к какому же выводу вы пришли? — подсказал лорд-генерал.

Кастин в ответ подсветила жилой купол еретиков:

— Что, если их целью было место проведения ритуала? Шаттл, который почти долетел дотуда, не промахнулся мимо цели, просто все остальные недотянули.

— И какой в этом для них был смысл? — пренебрежительно спросил Асмар. — Еретики завершили свое грязное колдовство задолго до того, как эти отступники даже вошли в систему.

— Но возможно, им не было этого известно, — произнес я. Звенья логической цепочки, составленной Кастин, сошлись так плотно, что уже убедили меня в ее правоте. Но даже если она не была права, я не собирался позволить Асмару выставить ее на посмешище перед лордом-генералом. — Они и вас атаковали, не так ли? А вы практически сидели еще на одном еретическом храме.

Как я и думал, напоминание об этом заставило его болезненно передернуться.

— Кто-нибудь из них, по вашему мнению, прорывался туда? — наседал я.

— Возможно, — спустя мгновение заключил талларнский полковник. Казалось, он еще не оправился от потрясения, вызванного новой информацией. — Я должен проверить. Наша традиционная тактика предполагает множество ударов и отходов, а также быстрых маневров, так что еретики бежали от нас во всех направлениях.

Если вы сумеете что-то обнаружить, поставьте нас в известность как можно быстрее, — мягко произнес Живан, и на лице Асмара мигом появилось выражение угодливой решительности. Очевидно, тем выговором, который мне удалось услышать, их общение тогда не ограничилось.

Асмар кивнул:

— Милостью Императора, это будет сделано.

— Отлично. — Живан обратил свое внимание на Колбе. — Кто-нибудь из врагов приближался к колдовскому месту в Едваночи?

— Несколько вражеских отрядов прорвалось, — доложил Колбе. — Мы предположили в тот момент, что они надеются получить там подкрепление.

— Понятно. — Живан отрывисто кивнул. — Нам нужно будет еще лучше укрепить каналы связи с вашими людьми — это очевидно.

— Все это вызывает к жизни интригующую возможность, — произнес Мейден обычным тусклым, монотонным голосом. — Места расположения колдовских объектов определенно представляются важными, как и предположила ранее полковник Кастин. Даже наш новый враг имеет представление о том, где они находятся. И для него они значат не меньше, чем для того противника, которого мы все это время пытаемся выследить.

— И как это нам поможет? — спросил Колбе.

Мейден развел руками:

— Ну как же?.. Это значит, что колдуны еще не достигли своей цели. Простой вывод состоит в том, что они должны провести свой ритуал по крайней мере еще один раз — вероятно, в определенном месте или местах. Если мы проанализируем схему вражеской высадки, как и предложила полковник, мы, возможно, сможем определить их местонахождение.

— Отлично, — кивнул Живан. — Я сегодня же натравлю своих экспертов по разведке на эту задачу.

Впрочем, полученные ими результаты нас разочаровали. Лихорадочная работа аналитиков заняла два дня, в течение которых нам оставалось только нервно крутить большими пальцами и реорганизовывать подразделения так, чтобы закрыть бреши в личном составе, оставленные прошедшими стычками. На третий день Живан позвонил нам, чтобы лично рассказать печальные новости.

— Похоже, рассуждения были тупиковыми, — мрачно произнес он. — Полковник Кастин была определенно права насчет того, что войска вторжения стремились к местам проведения ритуалов. Но это, кажется, не поможет нам найти следующее место.

— Почему нет? — спросил я.

Вместо ответа изображение генеральского лица в гололите, который — благодарение Императору! — у кого-то из наших техножрецов наконец нашлось время поправить, сменилось знакомым уже глобусом Адумбрии. Он почти не дрожал на обновленном экране, как и прежде усеянный оспинами значков огневых контактов, основная часть которых сосредоточилась в теневой зоне.

— Большинство вторгшихся войск, кажется, двигалось без особой цели, — пояснил Живан, — в отличие от тех группировок, которые полковник уже назвала.

Скопления врага вокруг Ледяного Пика, талларнцев и Едваночи зажглись немного ярче, чтобы подчеркнуть их местонахождение.

— Остальные же просто начали атаковать ближайшие отряды СПО, Гвардии или гражданское население.

— Ну ясное дело, это ведь хорниты, — с кривой улыбкой ответил я, заметив, что Кастин едва сдерживает разочарование, и желая хоть немного подсластить ей пилюлю. — Покажите им что-нибудь, что можно убить, — и вот они уже обо всем забыли.

— Это так, — проговорил Живан, очевидно столь же разочарованный, как и полковник: в очередной раз ниточка, которая выглядела многообещающей, на наших глазах сошла на нет. — Не слишком заботливо с их стороны.

— Логически говоря, — ввернул Броклау, с полной лояльностью вступаясь за своего непосредственного командира, — следующее место для ритуала должно запершить некоторый рисунок. Неужели ваши псайкеры не могли бы предсказать, где он должен произойти?

На экране вновь появилось лицо Живана, выражающее истинную муку.

— Вы не особенно много общались с псайкерами, так недь, молодой человек?

Броклау покачал головой, очевидно не слишком сокрушаясь об этом упущении. Лорд-генерал вздохнул:

— Тогда просто поверьте на слово. Получить от них ответ, который имел бы хоть какой-то смысл, не всегда так просто, как вы можете подумать.

Я припомнил мои несколько последних разговоров с Рахилью и сочувственно кивнул:

— Мейден кажется относительно уравновешенным типом для пугала.

Живан лишь издал новый вздох:

— Даже слишком уравновешенным, если это только возможно. Он не берется ничего сказать, пока не получит все возможные данные, в то время как остальные мои сотрудники подобного ранга ведут себя… более для них характерно. Единственная, у кого есть определенное мнение на это счет, — это леди Димарко. Она полагает, что наиболее разумным ходом действий в данной ситуации было бы покинуть систему, пока течения варпа еще хоть немного проходимы, и не стесняется постоянно доводить это мнение до моего сведения.

— И мы действительно можем так поступить? — спросил я так, походя, уже гадая, как бы лучше протиснуться на борт флагмана.

Живан яростно помотал головой, приняв, очевидно, мой вопрос за шутку:

— Конечно же нет. Мы прибыли, чтобы защищать это место, и мы будем это делать, что бы ни бросил на нас варп.

— Некоторые из этих отрядов, кажется, куда-то двигались, — произнесла Кастин, все еще изучавшая расположение высадок еретиков на дисплее картографического стола. Она подсветила несколько таких единиц, которые, похоже, пробирались вдоль берегов большего из внутренних морей. — Возможно, нам стоило бы прочесать побережье?

— Все шестнадцать тысяч километров? — спокойно спросил Живан.

Кастин слегка покраснела; судя по моему опыту, это не предвещало ничего хорошего, и я предпочел поспешно вмешаться:

— Это море находится точно на противоположной от Едваночи стороне. Четвертое колдовское место может быть где-то там — тогда они составят правильную геометрическую фигуру.

— Мы уже рассмотрели эту возможность, — отозвался Живан, слабо улыбаясь. — Каин, я, знаете ли, не совсем уж непроходимо глуп.

— А меня-то последняя партия в регицид заставила задуматься, — отшутился я.

Будучи одним из величайших тактических умов в сегментуме, генерал весьма легко проигрывал мне в эту игру, по этому поводу я его постоянно подкалывал. Полагаю, что ее абстрактные условия была излишне просты и скучны для Живана по сравнению с передвижениями целых армий и огромными расстояниями пустоты. Но, несмотря ни на что, он всегда был радушным хозяином и охотно составлял мне компанию за доской.

— Судя по тому, что говорит Мейден, любое место на берегу будет слишком удалено от правильного положения относительно других колдовских мест. Несколько псайкеров предложили как возможные варианты полюса, но ни одна из вражеских единиц, кажется, не питала к ним особого интереса.

И в этом не было ничего удивительного. Один из полюсов был занят провинциальным городком, который, кажется, существовал исключительно на культивировании уже упомянутых канделябров; на втором располагалась тренировочная база СПО, по самые жабры набитая солдатами. Они в предельно короткие сроки разнесли в пух и прах единственный шаттл с культистами, который умудрился там приземлиться.

— Может быть, остров? — предположил Броклау.

Живан пожал плечами:

— Нет там островов. По крайней мере достаточно далеко от берега, чтобы была какая-то разница.

— Значит, так, — подытожил я. — Мы вернулись к тому, с чего начали.

— Не совсем так, — вмешалась Кастин. Я с удивлением поглядел на нее, и она невесело улыбнулась. — Все, что от нас теперь требуется, — это дождаться новой атаки войск вторжения и проследить, куда они направятся.

— Если мы не расколем эту задачу в самое ближайшее время, — без выражения отозвался Живан, — может дойти и до такого.

Примечание редактора

Как нам уже не раз случалось делать, теперь мы должны обратиться к иному источнику информации, дабы получить более полную картину происходящего. И, как и ранее, произведение Тинкроузера охватывает все наиболее значимые моменты не хуже и не лучше любого другого фолианта подобного рода.

Из «Помрачения в Едваночи: краткая история вторжения Хаоса» за авторством Дагблата Тинкроузера, 957 М41

Вторая волна нашествия, как все и ожидали, началась со схватки в воздухе между двумя противоборствующими флотами. К тому времени войска вторжения целиком и полностью выдали свои намерения; их курс был предсказуем, и имперские военные суда выступили с орбиты с намерением завязать бой. «Эскападо» и «Воительница», из которых последняя все еще не до конца оправилась от полученных повреждений, но тем не менее была вполне готова к драке, первыми с ускорением направились к врагу, сопровождаемые лишь эскадрильей эсминцев.

В полученные ими приказы входило избегать столкновения с вражескими линейными кораблями, насколько это возможно, и сосредоточить усилия на транспортных судах. Но это оказалось сложнее, нежели в предыдущих сражениях. Вражеские корабли эскорта обладали достаточным запасом времени, чтобы развернуться против приближающихся кораблей защитников планеты, и вскоре эсминцы оказались связаны отчаянным боем с двумя рейдерами, защищавшими фланги вражеской флотилии.

Впрочем, в нем воинам Императора сопутствовала полная удача. Им удалось выпотрошить и оставить дрейфовать в пустоте одного из врагов, второго же заставить повернуться и бежать со страшными повреждениями. Вскоре он разлетелся на куски, когда его варп-двигатели не выдержали попытки перейти обратно в ту нечистую среду, откуда он прибыл. В то же время победа была приобретена дорогой ценой, поскольку все три эсминца понесли немалый урон; один же из них был побит настолько серьезно, что превратился в дрейфующий остов, когда его экипажу пришлось оставить судно на произвол судьбы[212].

Победа же, доставшаяся остальным двум эсминцам, также была недолгой. Когда они сблизились с вражеским флотом, головной корабль его, оказавшийся не более и не менее чем линкором, впервые выступил вперед торговых судов и открыл огонь в полную силу своих носовых батарей. Оба выживших ранее имперских судна были выведены из строя, прежде чем смогли подойти на расстояние выстрела своих орудий. При этом один из них был низведен до облака кружащихся обломков уже первым залпом[213].

Двум фрегатам предстояло показать себя не намного лучше, хотя они и смогли к тому времени сократить число вражеских транспортов на три штуки[214]. Но главным батареям ужасающего космического бегемота оказалось достаточным лишь один раз мазнуть по этой паре, чтобы уничтожить мостик «Воительницы> и вывести из строя двигатели «Эскападо». Так что скоро они оказались слишком далеко позади, чтобы продолжать участие в сражении.

Теперь между Адумбрией и Армагеддоном стоял один «Несокрушимый». Он грудью встретил превосходящего числом и огневой мощью противника. Некоторые ожидали, что он выступит на помощь подбитым кораблям своего эскорта, но этот корабль остался на высоком рейде Едваночи, отгородив тяжеловооруженного левиафана от роя дружественных торговых судов.

Не встречая, таким образом, сопротивления, оставшиеся транспортные корабли флота вторжения скользнули на орбиту и принялись сбрасывать несомый ими груз еретического сброда на лежащую внизу планету.

Глава пятнадцатая

Никогда не может быть слишком много врагов. Чем больше их у тебя, тем вероятнее они будут путаться друг у друга под ногами.

Джарвин Валланкот. Ленивые размышления. 605 М41

В итоге предсказание Живана оказалось не так уж далеко от истины. Мы провели время, оставшееся до прибытия вражеского флота, в лихорадочной подготовке, зная, что предстоящий штурм заставит выглядеть совершеннейшим пустяком тот, который мы уже выдержали.

К счастью, наши потери были сравнительно небольшими, по крайней мере по сравнению с талларнцами и СПО. Количество организационных изменений, которые нам предстояло пережить, было меньшим, нежели я опасался.

— Детуа готов в строй, — доложил Броклау, налив себе еще одну порцию танны из чайника, который Юрген притащил в мой кабинет.

Помещение было далеко от роскоши конференц-залов в штабе лорда-генерала, и закуска, соответственно, недотягивала до изысканных тамошних буфетов. Но мой помощник постарался сделать долгое заседание как минимум терпимым для его участников. Принимая в расчет сверхъестественный талант Юргена к добыванию различных вещей, это значило, что ему удалось с избытком обеспечить нас едой и питьем. Мне даже пришлось отодвинуть тарелку с тремя паловинскими пирожными к краю стола, дабы освободить место для планшета данных.

— Рад слышать, — отозвался я, проглядывая медицинский рапорт.

Готов в строй — это было несколько преувеличенно, потому как Детуа получил лазерный заряд в грудь, и ему чертовски повезло, что легкая броня под шинелью поглотила большую часть удара. Как бы то ни было, медики не могли ему ничем особо помочь, разве что подождать, пока ребра срастутся и он оправится естественным образом. Само по себе лежание в лазарете ничего не прибавило бы и не убавило в скорости его выздоровления. Но без сомнения, мысль о том, что чем дольше он проваляется, тем дольше Сулла будет командовать его ротой, была чертовски мощным стимулом выписаться пораньше.

— Что же, это упрощает перемещения в командовании, — произнесла Кастин и смахнула крошку пирожного с уголка губ.

Броклау важно кивнул.

Нас троих, не считая Юргена, который время от времени приходил и уходил, хватило для того, чтобы совершенно переполнить мой кабинет. Но все же в нем было куда легче работать, нежели в командном пункте. То, чем мы занимались, было необходимостью прискорбной и требующей деликатного подхода: переназначение личного состава, заполнение потерь полка.

В большинстве подобных ситуаций лучшим решением было не предпринимать вообще ничего. Отряд, поредевший на одного-двух солдат, все еще готов хорошо сражаться, в то время как перетасовка людей из одной слаженно работающей команды в другую может стать губительной для их боевого духа.

В нескольких случаях, впрочем, — когда погибли члены сержантского состава или офицеры, — кого-то необходимо было выдвинуть, дабы заполнить оставленную ими командную должность. Если же офицер был ранен, нам предстояло назначить временного командира до тех пор, пока основной не сможет снова встать в строй. Что и приводило нас к весьма чувствительному вопросу о первой роте.

— По крайней мере теперь мы должны подыскать замену всего одному командиру роты, — сказала Кастин.

Я был согласен с ней. Капитану Колтону в изрядной степени не повезло: он нарвался на группу еретиков, вооруженных ракетометами, и пара снарядов пробила-таки с неизбежным результатом броню его командной «Химеры». Командиры его взводов сумели удержать ситуацию под контролем, но ни один из них не был уверен, кто же должен по старшинству принять командование. Так что в конце концов Броклау пришлось руководить ими лично, направляя по воксу из командного бункера. Это было далеко от идеального решения, а вся ситуация в целом являла собой яркий пример того, насколько чертовски рискованно использовать БМ[215] в городском бою против пехоты.

— Вопрос в том, кого же назначить? — произнес Броклау. — После того разброда, что мы имели счастье видеть, никто из лейтенантов не кажется мне способным занять подобную должность.

— Тут я с вами согласна, — подтвердила Кастин. — Все они достаточно хороши, чтобы управляться на уровне взводов, не более. Кто-то должен был принять на себя ответственность и командование сразу же, как только выбыл Колтон. Никто не был достаточно уверен в себе, чтобы заступить на его место, и это меня беспокоит.

— Ваша правда, — в свою очередь согласился я, сделав решение единогласным. — А вот Сулла, по меньшей мере, проявила инициативу, когда слег Детуа. И, учитывая все обстоятельства, она весьма неплохо справилась.

И это была истинная правда. Возможно, Дженит Сулла и была самым раздражающим младшим офицером во всем полку и вдобавок слишком безрассудной, чтобы это мне могло нравиться, но дело под ее командованием спорилось, и солдаты, кажется, отчего-то ее любили. Так что, несмотря на мои личные сомнения, я полагал, что не имею права не отдать ей должное в том, что она действительно заслужила.

— Сулла?.. — повторила Кастин с ноткой задумчивости, закравшейся в голос.

Броклау перебросил озабоченный взгляд с нее на меня, уже понимая, куда нас приводит данная цепочка размышлений. Но, по чести говоря, я не видел достойной альтернативы.

Броклау наконец кивнул.

— У нее достаточно хорошо получилось организовать вторую роту под свое командование в бою, — осторожно произнес он. — Но она служит с ними со времен слияния полков, и другие командиры взводов привыкли доверять ей. Будет ли другое соединение так же готово сработаться с Дженит?

— Вот эту задачу после назначения она будет решать сама, — пришлось уже напрямик заявить мне. — Или она подходит для этой работенки, или нет. И есть только один способ это выяснить, — Я вздохнул. — Впрочем, да и кого еще мы можем назначить?

— Это верно, — подтвердила Кастин. Она поглядела задумчиво. — Некоторые, надо сказать, не очень-то захотят получать приказы от другого лейтенанта… Особенно если они служат не меньше, чем Сулла.

— Присвойте ей досрочно звание капитана[216], — посоветовал я. — Если она не потянет или будет слишком терять голову, всегда сможет получить назад свой взвод, когда мы найдем кого-нибудь на ее место.

— Справедливо, — кивнул Броклау. — А что мы пока будем делать с третьим взводом? Поднимем Лустига в лейтенанты?

— Вот уж он вас не поблагодарит за это, — произнес я, вспомнив некоторые из наиболее острых замечаний ветерана-сержанта касательно офицерства вообще. — Лучше просто сообщите, что он утвержден как сержант взвода на некоторое время, пока не освоится с тем, чтобы командовать им, а потом уже, в свою очередь, дайте ему лейтенанта. Таким образом, если нам придется поставить Суллу обратно во взвод, никто не потеряет лица.

— Хорошо придумано, — решительно кивнула Кастин. — А его капрал пока что справится с тем, чтобы самой командовать отрядом?

— Я бы сказал, что да, — отозвался я. — Пенлан — хороший солдат. Она и Лустиг должны суметь выбрать себе новых ПРО без нашего вмешательства.

— Пенлан? — Кастин на некоторое время задумалась. — Это не у нее ли прозвище Семь Несчастий?

— Да, — кивнул я. — Но она не настолько уж склонна ко всяким происшествиям, как кажется. Да, однажды провалилась в амбулловый ход, а еще был случай с разрывной гранатой в выгребной яме, но вообще дела у нее идут все лучше и лучше. Орки на Кастафоре были удивлены не меньше ее, когда пол фабрики начал уходить из-под ног. Да и на Сквеки мы зашли бы прямо в ту засаду хрудов, если бы она не привела в действие мину, выкинув жестянку из-под консервов… — Я оборвал сам себя, наконец-то услышав, что несу. — Ну, вы же знаете, солдаты склонны придавать подобным вещам слишком большое значение, — окончательно сбившись, невнятно закончил я.

— Пожалуй, — раздумчиво произнесла Кастин. — Ну что, тогда вроде все решили?

Да, более-менее так оно и было. Мы провели еще несколько минут, уточняя новые назначения, разобрались с несколькими логистическими вопросами и были уже готовы разойтись по постам, когда в кабинет вошел Юрген. Я не особенно обратил на это внимание, честно говоря, потому что он входил и уходил несколько раз за вечер, разбираясь с рутинной бумажной работой и снабжая нас закусками. Но теперь он тягуче кашлянул: это было неизменной прелюдией к тому, чтобы передать сообщение, когда он полагал, что мое внимание занято чем-то другим.

— Прошу прощения, комиссар, мэм, сэр, но из штаба срочное сообщение. Флот еретиков вступил в бой с нашими военными кораблями на орбите. Лорд-генерал ожидает, что они начнут высадку войск так скоро, как только смогут.

— Благодарю вас, Юрген, — произнес я, в свою очередь так спокойно, как только смог, и потянулся к оружию.

Так или иначе, но битва за душу Адумбрии должна была начаться с минуты на минуту, хотя насколько буквальна эта мысль, я в то время совершенно не представлял.

Несмотря на все мои опасения, первые доклады с фронтов не содержали упоминаний о гигантах в силовой броне. Поначалу дела выглядели так, будто нас не ожидало полномасштабное вторжение Десантников Хаоса. Присутствие отдельных громил было не столь уж неожиданным. Судя по некоторым весьма секретным записям, которые предоставил мне Живан, Орден[217] Пожирателей Миров довольно часто посылал своих членов для того, чтобы наставлять те орды желающих поиграть в мастеров войны, которыми была наводнена Галактика (впрочем, каким еще советам могли внимать последователи Хорна, кроме как «Убей их всех!», было моему пониманию недоступно).

Можно было предположить, что во всей армии вторжения их насчитывалось не более одного-двух отрядов. Уверяю вас, это само по себе явилось бы крайне беспокоящим фактом. Но все-таки значительно менее ужасным, чем целая армия психопатов-исполинов (особенно учитывая, что в первом случае у меня еще оставалась надежда избежать личных разборок с ними).

— Восемь шаттлов. Приближаются, — огласила оператор ауспекса.

Мы с Кастин обменялись быстрыми взглядами. Мои ладони нестерпимо зудели, и во рту внезапно пересохло.

— Мы чертовски рискуем, — произнес я.

Полковник напряженно кивнула:

— Но теперь уже поздно менять решение.

Мы примерно в сто пятидесятый раз оглядели диспозиции наших сил на голографическом проекторе. Дрожь моего дурного предчувствия стала напоминать электрические удары. Сомневаться не приходилось: если мы поставили не на то, на что следовало бы, дела пойдут весьма неприглядно.

После долгих размышлений мы решили довериться интуиции Кастин и предположить, что изолированный обитаемый купол был основной целью гостей. Соответственно, мы развернули там целиком четвертую и пятую роты. Солдаты засели широким кольцом, камуфлированные так, как могут быть только вальхалльцы в снежных полях, надеясь стянуть петлю на шее врага, едва он окажется на планете.

Не забудем, что вторая рота все еще ждала приказов, будучи погруженной на десантный катер. Это значит, что для защиты города мы оставили только третью роту — фактически без всякой помощи, если не считать отряженной туда же горстки хеквиновских солдат. Не в первый раз я забеспокоился о том, действительно ли Сулла готова к той работе, что мы ей доверили, и не получу ли я ответ в виде горы гражданских трупов?

Это также оставляло открытой проблему безопасности расположения полка. Теоретически второй роты было бы достаточно для этого дела, как и ранее. Но в данный момент (не забудем!) она находилась в катере, который стоял, гоняя двигатели вхолостую, готовый вылететь Император знает в какую часть планеты по первому же приказу лорда-генерала.

У нас, конечно, оставалась пара сотен живых душ в третьей роте. Будучи прежде всего и в основе своей гвардейцами, они были способны стрелять не хуже остальных. Но мысль о том, что пестрое собрание поваров, медиков, технических служащих и музыкантов полкового оркестра будет защищать наши шкуры от толпы истекающих пеной изо рта, нацеленных на убийство безумцев, не была особенно утешительной.

(Хотя, замечу в скобках, даже это было гораздо более приемлемо, нежели идея выдать двигателеведам лазерные ружья и показать им, с какого конца стреляют. Будучи шестереночками, они могли рассказать вам в деталях, как эти штуки работают, но ни за что не попали бы даже в борт космического корабля, стоя в его грузовом трюме. Вид тесной группки техножрецов в белых одеждах, держащих новенькое, ни разу не использованное ручное оружие так, будто у них в руках были хрупкие предметы искусства, в то время как на них орал сержант Лустиг, пытавшийся сообщить им хотя бы начальные знания о реальном применении этих предметов, будет преследовать меня до самой могилы.)

— Враг приближается, в пятидесяти километрах, — продолжала бормотать оператор; голос ее был столь же лишен эмоций, как у сервитора. — Быстро снижаются… Сорок три километра, и приближаются…

Карминово-красные точки неуклонно ползли по экрану гололита, направляясь прямиком к нам и Ледяному Пику. Я решил подсчитать число вражеских солдат, которое могли нести восемь гражданских шаттлов, и мигом пожалел, что подобная мысль взбрела мне в голову. Если они были забиты до отказа, то каждый мог нести в себе полную роту — это значило, что в худшем сценарии мы окажемся с одним нашим солдатом на двоих врагов.

— С положительной стороны, они, вероятно, забыли захватить теплую одежду, как и те, что были до них, — произнесла Кастин, очевидно выполнив в уме решение той же арифметической задачки, что и я.

— Будем на это надеяться, — кивнул я. Это казалось весьма вероятным; если судить по моему опыту, солдаты Хаоса были склонны очертя голову бросаться в бой, совершенно не заботясь о том, подходит или нет для этого их снаряжение, да даже о том, адекватно ли задаче несомое ими оружие. А культисты Хорна были наиболее безразличны к подобному из всех. — Если нам немного повезет, то холод сделает большую часть работы.

— В прошлый раз так и произошло, — с надеждой произнес Броклау.

— Тридцать восемь километров, приближаются, — снова врезался в наш разговор голос солдата за ауспексом. — Держат тот же вектор и снижаются…

— Еще не можете определить приблизительную зону посадки? — спросила Кастин; ее голос едва не ломался от напряжения.

— Все еще может быть любая из целей, — отозвалась оператор. — Тридцать два километра, и снижаются…

— Ну здорово. — Рука Кастин сжалась на рукоятке ее болтерного пистолета в непроизвольной реакции на стресс.

Я давно привык к ней; мне и самому частенько приходилось тянуть руку к оружию в моменты неуверенности.

— Двадцать девять километров, и приближаются, — продолжался все тот же напев. — Вектор снижения неизменный…

— Регина, взгляните. — Броклау с явным облегчением указал на картографический стол. Вероятная зона посадки проецировалась туда, представляя собой равномерно сжимающийся круг. Он съеживался, по мере того как шаттлы забирали все ближе к земле. Большая часть круга располагалась уже далеко к западу как от Ледяного Пика, так и от позиции нашего штаба. — Вы были правы!

— Слава Императору! — горячо отозвалась Кастин и распрямила напряженную спину.

Теперь оставалось уже не много сомнений в том, что место, где находился жилой купол, и было основной целью еретиков. Если они продолжат следовать тем же курсом, то сядут как раз внутри заготовленного силка, к нашему вящему удовольствию. Расставленная нами ловушка скоро захлопнется…

— Три цели сворачивают, — доложила оператор предсказателя. — Остальные держат курс и скорость; в восемнадцати километрах, и приближаются…

— Сворачивают — куда? — спросил я, возможно более резким тоном, чем она заслуживала. Ведь все шло так стройно!..

Вместо ответа на экране картографического стола возникли и, в свою очередь, стали сжиматься дополнительные круги посадочных областей.

— Как вы полагаете, куда? — мрачно спросил Броклау, и мне оставалось только прикусить язык, чтобы не добавить пару избранных эпитетов из языка нижних уровней улья.

Два шаттла направлялись к городу, а один, несомненно, нацелился на нас. Кажется, враг все-таки чему-то научился в первой атаке, вероятно перехватывая вокс-сообщения боев. Теперь он собирался прижать нас к земле, пока основные силы будут разделываться с главной своей целью. Там их, конечно, ждет неприятный сюрприз, но от этого не станет легче ни нам, ни жителям Ледяного Пика.

— Первая рота, сохранять позиции. К вам приближаются два шаттла, расчетное время прибытия… — Кастин бросила взгляд на оператора предсказателя за подтверждением и затем продолжила: — Три минуты. Вступайте в бой, как только враг окажется в зоне видимости.

— Принято! — Голос Суллы звучал четко и уверенно; впрочем, он неизменно был таковым, когда близилось неизбежное сражение. В любом случае волноваться об этом уже было поздно. Ей оставалось лишь проявить себя наилучшим образом, а мне — надеяться на Императора, что мы не совершили фатальной оплошности. — Будем готовы их встретить, — заверила Сулла, переключила канал на частоты своих командиров взводов и принялась подстегивать лейтенантов.

Я мгновение послушал, как это у нее получается: она, кажется, вполне понимала, что делает. Так что мое внимание вновь обратилось к картографическому столу.

— Сколько у нас времени? — спросил я.

— Пять минут или около того, — отозвался Броклау.

Мне удалось лишь напряженно кивнуть в ответ. Пожалуй, могло быть и хуже.

«Единственный шаттл, — напомнил я себе, — и в нем не может быть более одной роты врага, даже если он набит под самую завязку». Значит, нам предстояла довольно-таки равная битва. Это если предполагать, что солдаты тылового эшелона достойно проявят себя, но именно к этому они и должны были быть готовы. И если вдруг неприятель прорвется — в резерве у нас есть рота солдат, бывавших на передовой.

— Должен ли я приказать выгружаться второй роге? — спросил Броклау, будто мог читать мои мысли. — Усилить нашу оборону?

Кастин покачала головой:

— Оставьте их на борту десантного катера. — Она указала на основной гололит, где значки контакта с врагом расцветали по всей планете. — Весь ад прорвался на наши головы. Только Император знает, где они вскоре могут понадобиться.

С нею было трудно не согласиться. Из того, что я мог наблюдать, выходило, что жесточайшие сражения должны были разразиться практически в каждом населенном пункте. СПО по всей теневой зоне, даже притом, что их поддерживали кастафорейцы, принимали на себя жестокий удар врага. Можно было ставить деньги против моркови, что Живан в любой момент может призвать свои мобильные резервы к действию. Он будет не особенно рад услышать, что они собирались как можно быстрее прийти на зов, но их вдруг что-то отвлекло.

— Мы должны суметь справиться с ними, — согласился я, пинком подбадривая надежду.

— Враг, идущий на первую цель, будет в зоне посадки через минуту, — вклинился снова оператор. — Идущий на цель два приближается…

Этой целью, по всей вероятности, были мы. Я с некоторым родом утомленного смирения наблюдал за скользящим пятнышком на картографическом столе.

— К цели три враг прибудет через четыре минуты тридцать секунд.

— Четвертая и пятая роты, держать позиции! — приказала Кастин. — Приближаются пять шаттлов, ожидаемое время прибытия — пять минут. Они заглотили наживку.

— Пускай приземляются, сколько душе угодно, обратно все равно ни один не поднимется! — пообещал командующий пятой ротой, и Кастин с удовлетворением кивнула.

— Не сомневаюсь. — Она поглядела через стол на нас с Броклау. — Удачи нам, джентльмены!

— Надеюсь, что нам не придется уповать только на нее, — отозвался я.

Что нам действительно было нужно, так это немного серьезной огневой мощи. Но все «Стражи» были развернуты вместе с ротами в засаде возле бывшего купола еретиков. Все, что мы сумели собрать, — это ручное оружие и несколько переносимых солдатами тяжелых орудий. К сожалению, на базе было не очень много людей, знающих толк в таком вооружении. Специалисты из первой роты оставались примотанными к аварийным сеткам на борту десантного катера с того самого момента, как поступил первый сигнал тревоги. Не в первый раз я начал задумываться о том, что более здравой идеей было бы переждать все в каком-нибудь другом месте… Или нет! Какая-то тревожная мысль начала грызть меня, и тем настойчивее, чем более я старался не обращать на нее внимания.

Я повернулся к ближайшему оператору вокса:

— Дайте мне канал связи с офисом лорда-генерала. Высшая срочность.

Дабы убедиться, что все будет как надо, я прибавил еще свой комиссарский код экстренного выхода на связь.

— Кайафас. — Голос Живана звучал раздраженно, чему я отнюдь не удивился с учетом всех обстоятельств. — Вы не вовремя.

— Знаю, — ответил я. — Прошу простить. Но это важно.

— Не сомневаюсь, — вздохнул Живан. — В чем дело?

Его голос сопровождался рокотом разрывов снарядов тяжелой артиллерии, который я не спутал бы ни с чем иным. Судя по звукам, в Едваночи дела шли достаточно жестко.

— Кастин оказалась права, — сказал я. — Еретики определенно имеют целью места ритуалов.

В этот миг отдаленный треск лазерного огня просочился сквозь стены командного пункта, и я добавил, отдавая дань очевидному:

— В основном, конечно.

— Интере-есно, — протянул Живан, не менее моего способный анализировать ситуацию и делать из нее выводы. — Я сверюсь с талларнцами и колбенской толпой здесь в городе. Чтобы быть уверенным. Но это, кажется, и правда важно.

— Это все еще остается лучшей возможностью для нас, чтобы обнаружить, чего хотят колдуны, и остановить их, — заметил я. — Если войска вторжения собираются еще где-нибудь, мы должны быстро попасть туда. Желательно опередить их.

— Я займусь этим, — пообещал Живан.

Я кинул взгляд на медленно вращающийся глобус Адумбрии в гололите и был поражен числом вражеских значков, скопившихся вдоль линии побережья большего из морей. Некоторые места выглядели так, будто весь берег залит кровью.

— Я бы сосредоточился на линии побережья, — подсказал я. — Там что-то должно быть, что бы ни думал себе Мейден.

— Приму к сведению, — дипломатично проговорил Живан, что в переводе на обычный язык значило: «Спасибо, но, с вашего позволения, способен принять решение сам».

— Мы что-то упускаем из виду, — произнес я, оборачиваясь к Кастин.

Звуки ружейного огня к этому времени стали много громче.

— Вся военная разведывательная информация, которой мы обладаем, выведена на гололит, — указала она очевидное.

И тут монетка в моей голове наконец проскользнула в щель, упав со звоном, и я повернулся к оператору вокса так стремительно, что солдат вздрогнул.

— А что по гражданским каналам? — вопрос был обращен к нему.

— Прощу прощения, комиссар, я не прослушивал…

— Ну конечно нет, — пришлось терпеливо проговорить мне. — Это и не входит в ваши обязанности. Но вы можете соединить меня с кем-нибудь, кто этим занимается.

И оператор постарался соединить.

— Хеквин. — Голос арбитратора звучал так, будто он находился где-то на улице и говорил в вокс. И меня совершенно не удивил тот факт, что фоном к его голосу шла ружейная стрельба. — Чем могу служить, комиссар?

— Нам нужно знать, были ли какие-то необычные происшествия в районе экваториального моря? — спросил я.

Он коротко, невесело засмеялся:

— Как я слышал, пара-тройка врагов человечества сейчас творят там разор.

— Что-нибудь более конкретное, — произнес я, быстро поставив его в курс происходящего.

Его тон сразу изменился.

— Я с вами свяжусь, — пообещал Хеквин. — Но это может занять некоторое время.

— Будем надеяться, что у нас его достаточно, — заключил я и прервал связь.

Почуяв неподалеку от себя знакомый запах, я обернулся и увидел Юргена. Он стоял у двери с мелтой в руках, как и обычно во время заварушек. И из нее недавно стреляли, потому как жаркий, резкий запах перегретого металла исходил от ее ствола. Я поднял бровь, задавая мысленный вопрос.

— Подумал, что вам, возможно, захотелось бы снова прогуляться наружу, сэр, — ответил Юрген.

Вряд ли захотелось бы, поскольку наш штаб в данный момент захлестывали пехотинцы-еретики. Но я все равно кивнул, чтобы это увидели все, кто мог обратить на нас двоих внимание.

— Боюсь, что в данный момент все еще нужен здесь, — произнес я со всем подобием едва сдерживаемого, рвущегося в бой воинского чувства, какое только мог изобразить. И в этот момент до меня дошло, что ружейный огонь снаружи стал очень уж громким и что шапка и шинель Юргена покрыты тающим снегом. — Что там происходит, уточните?

Прежде чем мой помощник сумел ответить, от внешней двери донесся громкий взрыв. Ударная волна докатилась до внутреннего помещения, прихватив с собой двоих солдат. Кастин, Броклау и я так быстро выдернули свое оружие, что никто не взялся бы определить самого проворного, и обернулись, чтобы встретить неожиданную угрозу. Клубок фанатиков в красно-черной форме ворвался в комнату, не обращая внимания на лазерный и болтерный огонь, градом косивший их в то время, как они бежали к нам.

— Кровь Кровавому Богу! — выкрикнул один, которому удалось забраться дальше остальных. Он бросился вперед, в то время как лазерные заряды вырывали куски из его легкой брони и находящейся под ней плоти, но он находился в таком отрешении, что, кажется, вовсе не замечал ран. Я перенес прицел и выстрелил ему в ногу. Он обрушился на пол передо мной, выставив окровавленное лезвие. — Кровь Кровавому Богу!

— Отлично, твоя тоже сойдет, — кивнул я и раздавил его позвонки, с размаху наступив на шею.

Это был не самый элегантный способ добить врага, но по крайней мере он заткнулся.

— Они по всему расположению полка, — произнес Юрген.

Я окинул взглядом комнату и понял, что теперь, командный пункт уже не будет таким хорошим убежищем. Даже когда мы очистим его от врага, вход уже не закроем. Мне же совершенно не казалась ободряющей идея остаться в замкнутом пространстве, которое штурмует рой сумасшедших человеконенавистников.

Я повернулся к Броклау, который не пострадал, если не считать царапины на лбу.

— Лучше-ка выберусь наружу, — произнес я, — и постараюсь собрать наших солдат.

— Отлично придумано! — воскликнул он, очевидно не замечая текущей по лицу крови. — Если мы потеряем вокс-связь с четвертой и пятой, наша ловушка пойдет к фраговой бабушке!

— Мы отгоним врага, — заверил я, немного успокаивая совесть тем, что уж кто-нибудь это сделает. Я обернулся к помощнику. — Вперед, Юрген. У нас появилась кое-какая работка.

— За вас всегда готов, сэр, — ответил он так же флегматично, как и всегда.

Я вытянул цепной меч из ножен и начал прорубать себе путь к двери, благословляя то — чем бы оно ни было, — что заставляет фанатиков Хорна бежать с холодным оружием и диким криками, а не стрелять, как поступил бы любой здравомыслящий противник. Мне оставалось использовать лазерный пистолет лишь для того, чтобы пристрелить тех, кто являл собой редкое исключение из этого правила.

Кастин явственно наслаждалась возможностью замарать руки, вместо того чтобы направлять действия полка издали, полагаясь на цепочку подчиненных. Она со счастливейшим лицом палила из своего миниатюрного болтера, будто находилась в ярмарочном тире и ей за каждый удачный выстрел должны были выдать купон на игрушку. Разрывные снаряды с одинаковой легкостью косили еретиков в броне и без, так что стены вскоре стали будто расписаны абстрактными картинами, на которые я вовсе не желал бы полюбоваться ближе.

— Что, здесь вам врагов уже недостаточно? — спросила она, когда Юрген и я проскользнули мимо.

Мой помощник, к счастью, перешел с мелты на обычное лазерное ружье, уважая условия замкнутого пространства и большого числа дружественных солдат и непосредственной близости от врага.

Я вовремя налепил на лицо лучшую из своих бесшабашных ухмылок.

— Было бы неучтиво с моей стороны отнимать у вас мишени, когда они вас так развлекают, — произнес я. К тому же вам и Рупуту необходимо оставаться здесь.

И шагнул в сторону, чтобы Юрген мог без помех выстрелить в красно-черного солдата, вбегавшего в дверь. Когда тот упал, я понял, что за ним больше никого нет.

Кастин, с видом несколько разочарованным, вернула оружие в кобуру.

— Ну вот, теперь мне лишь предстоит не пускать этих ребят сюда, — заключил я.

— Полагаю, что так. — Полковник повернулась обратно к пульту вокс-передатчиков, уже впитывая в себя доклады с других фронтов.

Несколько человек с нашей стороны пострадали, но очень немного, учитывая, что некоторые из них были способны даже оставаться в строю.

Броклау координировал солдат, возвращая их к рутинной работе.

Я поспешил по коридору с Юргеном, наступавшим мне на пятки, и группа медиков попалась нам навстречу. При виде их мне вздохнулось с огромным облегчением. Да, они все несли лазерные ружья, но те были закинуты за спины. То, что ребята смогли так быстро откликнуться на призыв из командного пункта, означало, что они уже не были нужны для его защиты. Мое настроение стало потихоньку выправляться.

— Комиссар! — приветствовал меня юный капрал, как только мы вышли на открытый воздух и мне пришлось на бегу натянуть шарф поверх рта и носа (при этом заехав себе по физиономии рукояткой лазерного пистолета, но это пришлось пережить, поскольку я не собирался в текущих обстоятельствах выпускать ни одного из своих орудий).

Лицо парня показалось мне смутно знакомым. Через секунду я вспомнил, что еще на Кастафоре назначал ему порку по причине драки с гражданскими за благорасположение шлюхи. Пришлось выудить из глубин памяти его имя.

— Альбрин, — сказал я, кивнув, и этот приятель засиял совершенно абсурдным довольством оттого, что его узнали. — Кто командует?

— Полагаю, что я, сэр. — Он повел рукой куда-то в темноту. Она простиралась сбоку от нас, чуть разбавленная светом, истекающим из проема, который недавно защищала толстая металлическая дверь. Ее обгоревшие остатки молчаливо свидетельствовали о том, что по меньшей мере некоторые из еретиков не настолько забылись в жажде крови, чтобы разучиться ставить заряды взрывчатки. — Мой отряд заметил кучу еретиков, — продолжал Альбрин, — они двигались в эту сторону. Так что мы побежали за ними и атаковали с тыла.

— Отлично сработано, — произнес я, различая в снегу немалое количество холмиков, которые, вероятно, еще несколько секунд назад были вражескими солдатами.

Вполне резонный ход: фанатики Хорна должны были так увлечься идеей прорваться в здание и порезать всех внутри, что, вероятно, им и в голову не пришло оглянуться за спину, даже когда команда Альбрина открыла по ним огонь.

Капрал закраснелся:

— После того как мы тут от них почистили, мы стали укреплять вход. Мне показалось, это самое разумное, что можно предпринять.

Мне оставалось только снова кивнуть. Для секретаря интенданта он весьма неплохо разбирался в тактике.

— Так оно и есть, — произнес я.

Солдаты к этому времени уже начали сваливать грузовые платформы и прочий мусор в подобие баррикады; казалось даже, что ее можно весьма неплохо защищать.

Я попытался найти еще кого-нибудь из защитником расположения части, пользуясь своим микрокоммуникатором. Ни у кого из них не оказалось тактического устройства связи, так что это был пустой жест. В конце концов я довольствовался тем, что связался по воксу с командным центром и дал им знать о том, что происходит снаружи и кто их защищает.

— Вы остаетесь с ними? — спросила Кастин.

— Нет, — ответил я и, зная, что мои речи будут слышны этим импровизированным защитникам полка, добавил: — Они, как мне кажется, отлично понимают свое дело.

Как я и ожидал, волна гордости и обновленной уверенности в себе прокатилась по маленькой группе мужчин и женщин.

— Направлюсь дальше, — продолжал я. — Попробую найти отряд-другой, чтобы прислать им на подмогу.

Это решение ничуть не противоречило тактической мысли. И, кроме того, оно давало мне куда больше шансов избежать встречи с врагом, чем если бы я оставался в том месте, которое было очевидным объектом для нападения.

— Доброй охоты! — откликнулась Кастин, прочитав только один из двигавших мною мотивов.

Я отпустил несколько воодушевляющих замечаний в адрес защитников командного пункта и в сопровождении Юргена направился в окружающую тьму.

По правде говоря, бой за расположение полка к тому времени практически завершился. Превосходящие мастерство и разум защитников вкупе с пронизывающим до костей холодом косили фанатиков подобно комбайну, убирающему зерно. Но в то время, как вы легко можете понять, я этого не знал и, продвигаясь вперед, оставался настолько осторожен, насколько мог. Я нашел время проверить тактические частоты связи и между прочим узнал, что ловушка, расставленная возле бывшего жилого купола еретиков, сработала даже лучше, чем мы могли рассчитывать. Четвертая с пятой роты полностью окружили добычу и немало продвинулись в том, чтобы выдавить из нее все живые соки. Новая рота Суллы в это же время, к моему смешанному удивлению и облегчению, продолжала методично защищать город от поползновений армии вторжения (хоть, разумеется, и не без гражданских потерь).

— Комиссар. — Юрген был не более чем силуэтом в бесконечной ночи, хотя мои глаза уже приспособились к темноте достаточно, чтобы различать его без лишнего труда. Это было весьма кстати, поскольку морозная температура и шарф, намотанный поверх носа, не давали мне привычным методом отслеживать перемещения верного спутника в темноте. — Движение, комиссар.

Я проследил за тем, куда он указывал, на секунду задумавшись о том, что за ноющий звук забивает мне уши, пока не вспомнил, что это гудят все еще запущенные двигатели десантного катера. Что же, это было хорошо: по крайней мере мы сумеем откликнуться на призыв лорда-генерала сразу же, как только он поступит. Вероятно, катер и был основной причиной удара, под который угодила наша база, — так мне подумалось. Если и первая волна доложила о присутствии здесь орбитального транспорта, то их руководители во флоте вторжения — вероятно, кто-то из Десантников-Предателей — должны были обладать достаточным разумом, чтобы понять, зачем здесь эта машина.

Впрочем, более размышлять об этом у меня не осталось возможности. Тот движущийся объект, который заметил Юрген, стал проявляться из окружающей ночи подобно некой бесформенной массе. Он заслонял стоящие низко над горизонтом звезды, которые можно было увидеть в промежутках между зданиями. Поначалу я принял это за отряд пехоты, но, когда оно выдвинулось дальше на открытое пространство, осознал, что для отряда оно слишком массивно.

— Император на Земле! — только и сумел выдохнуть я, уловив слабую вибрацию льда под ногами. Слишком хорошо знакомые звуки скрежета и лязга пробились сквозь заполняющий все вой двигателей десантного катера. — Они притащили с собой долбаный танк!

— Повторите? — произнесла Кастин удивленным голосом.

— «Леман Русс», — произнес я. — Или, по крайней мере, когда-то им был.

Знакомый контур был изменен знаками и трофеями, которые — сердечная благодарность окружающей темноте — мне не удавалось по-настоящему разобрать, а также куском металлической ограды, приделанной к машине за каким-то непонятным резоном.

— У них, вероятно, ушло много времени, чтобы выгрузить его из шаттла, — добавил я.

— Принято. — Кастин несколько мгновений посовещалась с капитанами рот. — Около купола тоже есть несколько единиц их бронетехники. Благословение Императору, ни одной в городе.

— Мы можем взять его на себя, комиссар, — произнес Юрген, снимая со спины свою заслуженную мелту.

Возможно, так оно и было, ведь в конце концов именно для этого сие оружие и разрабатывалось. Правда, в плане Юргена был один изъянчик — по крайней мере с моей точки зрения. Пытаясь это проделать, мы, вероятно, привлекли бы внимание экипажа, что, в свою очередь, обернулось бы градом болтерного огня с ближайшей выносной турели.

Впрочем, от необходимости искать достоверную причину, чтобы не высовываться, меня спасло внезапное выступление слева. Отряд вальхалльцев выбрался из укрытия, дабы выплеснуть на металлический корпус машины дождь совершенно неэффективного огня лазерных ружей. Мотор танка рыкнул, и башня повернулась, наводя основное орудие.

— Да к фрагу такое дело! — высказал я все наболевшее, в то время как тяжелые болтерные заряды начали вгрызаться в снег вокруг нас, вырывая дыры из легкобронированных зданий и приводя в состояние полного беспорядка все в зоне видимости. — Стреляйте уже!

По правде говоря, это была наша лучшая возможность выжить, потому как путей выбраться из заварушки без того, чтобы быть разорванными на куски, уже не осталось.

— Отлично, сэр. — Юрген вдавил спусковой крючок, целясь в более тонкий участок брони на боковой поверхности танка, и идиоты, которые его только что атаковали, подняли дикий крик радости (по крайней мере те из них, кто не бился на снегу при смерти, истекая кровью).

Удар перегретой плазмы пробил боковые свесы танковой брони, разнес в куски гусеницы, и металлический гигант застыл на месте с воющим от перегрузки двигателем.

— Вперед, солдаты! Или вы собираетесь жить вечно?

Мне подумалось, что сержант, возглавляющий этот отряд, видимо, накачался какой-то дурью. Никто подобным образом не выражался за пределами страниц дурно написанных военных романов. Впрочем, кажется, оно подействовало: с воем, подобным воплю баньши и, вся группа солдат сразу поднялась и бросилась вперед, карабкаясь на проклятую штуковину, стараясь сорвать люки и закинуть внутрь фраг-гранаты.

Мне оставалось только пожелать им удачи. Башня снопа крутанулась, будто пытаясь сбросить солдат, но затем понял, что танк выцеливает что-то. Я повертел головой, и мой взгляд остановился на обширном металлическом борте десантного катера.

— Фрагов варп раздери! — взвыл я. — Они собираются стрелять по катеру!

Я принялся махать руками солдатам, копошащимся на подбитом танке:

— Уберитесь оттуда!

Юрген не мог стрелять, пока эти идиоты стояли между ним и целью, а если Предателям удалось бы навестись и шарахнуть с такого малого расстояния, они бы уж точно попали в наш орбитальный транспорт. Я попытался вообразить себе размер взрыва, который последует, коли им удастся пробить борт, и не сумел. Единственное, в чем уверенность моя была полной, — от расположения полка тогда останутся рожки да ножки, а сам я превращусь в облачко быстро замерзающего пара.

Значит, выбора у меня не оставалось. Ухватив Юргена за воротник шинели, я рванул в сторону десантного катера, отчаянно стараясь настроить вокс на частоту кабины пилота[218].

— Немедленно взлетайте! — проорал я ему.

— Повторите? — Пилот, по крайней мере, ответил, но недоуменно и недоверчиво. — Кто говорит?

— Комиссар Каин, — произнес я; от криков на холоде у меня уже разрывалось горло. — Вы в непосредственной опасности. Взлетайте!

Все было даже хуже, чем я полагал. Основной погрузочный пандус еще не был поднят, и наружу исходил теплый желтый свет. Так что если танку предателей все же удастся выстрелить оттуда, где он застрял, у нас не будет надежды на броню корпуса, которая могла бы остановить снаряд. Я устремился вперед с удвоенной силой; гонка по-предательски скользящему снегу заняла, вероятно, не более десятка секунд, но мне показалась вечностью. Наконец я был вознагражден гулом твердого металла под ногами. Юрген, конечно, ничуть не затруднялся окружающим ландшафтом, поэтому легко обогнал меня. В тот миг, когда я поравнялся с ним, он уже давил пальцем руну закрывания пандуса на пульте управления люком.

Со скрежещущим зудом наклонная металлическая плоскость начала подниматься, отрезая вид на смертоносное главное орудие танка. Последнее, что я увидел, были вальхалльцы, которые разбегались в разные стороны от него, очевидно найдя уязвимое место и запихнув туда гранату. Возымела ли она какой-то эффект, я так и не узнал, потому что внезапный крен палубы под ногами сбил меня на колени.

К добру или к худу, но теперь мы были в воздухе: Юрген и я вместе с мобильной ротой направлялись Император знает куда. Впрочем, доведись мне в то время узнать, куда именно и что нам предстоит там обнаружить, я бы, вероятно, сам бросился на этот фрагов танк, еще и полагая при этом, что мне чертовски повезло.

Примечание редактора

В который раз нам следует обратиться к иным источникам, для того чтобы должным образом понять общую картину происходящего. По крайней мере первый из этих отрывков можно читать. Второй же — непереносим, как и прочие акты насилия Суллы над готиком, но я включила его в рассказ, поскольку в нем отражены события, происходившие с полком в то время как Каин нашел себе другие забавы.

Поскольку Тинкроузер и так достаточно адекватно подводит итог событиям, читатели с утонченной чувствительностью к языку могут пропустить второй отрывок, если пожелают, хотя он и предоставляет нам отчет от первого лица о том аспекте конфликта, касательно которого первый автор, как и большинство адумбрианцеву до сих остается в полном неведении.

Из «Помрачение в Едваночи: краткая история вторжения Хаоса» за авторством Дагблата Тинкроузера, 957 М41

Вражеский линейный корабль продолжал надвигаться на флотилию торговых судов. Непокорный «Несокрушимый», казалось, был единственной преградой, отделявшей их от неминуемого уничтожения. Выжившие транспортные суда противника оставались на орбите, выплескивая груз предателей и еретиков на планету, застывшую внизу. Многие из осажденных защитников все еще надеялись на то, что могучий имперский корабль вмешается в ход высадки, но он со всей уверенностью оставался на месте.

По правде говоря, теперь он и не мог предпринять большего, потому что отвернуться и начать преследование горстки разбросанных целей значило для него подставиться под огонь вражеских орудий. Кроме того, нужно было думать и о торговых кораблях: их на орбите к этому времени находилось чуть более тысячи и все они казались беззащитными перед лицом хищника, наползавшего на них.

Никто не хотел признавать этого вслух, но защита торговых судов была важнейшей из задач линейного крейсера Империи. Эти суда могли понадобиться в случае, если бы дело дошло до самого худшего — необходимости эвакуации планеты. Они должны были быть спасены, в то время как уже опустевшие транспортные суда врага, выполнив свое низкое предназначение, не представляли более какой-либо угрозы.

Несмотря на правоту всех логических доводов, мы можем представить себе то чувство досады, которое ощущал экипаж «Несокрушимого», и недобрые предчувствия, владевшие экипажами торговых судов, пока левиафан Хаоса продолжал спускаться к ним по орбите.

Битва в космосе превратилась в игру на выдержку, и в это же время сражение внизу, на планете, достигло лихорадочного пика. Войска вторжения наносили удары по всей поверхности, собираясь, как и можно было ожидать, в значительных количествах вблизи планетарной столицы. Едваночь превратилась в мрачное поле боя, где отряды СПО и Имперской Гвардии сражались за каждую улицу с, казалось, неистощимыми количествами фанатичных еретиков, чьей единственной и главной целью, несомненно, было причинить как можно больше смерти и разрушений.

Не делая очевидных различий между военными и гражданскими, убивая направо и налево, они прорвались в центр города, в то время как храбрые защитники отступили, дабы перегруппироваться в северных пригородах. Здесь сражения закипели еще более жестоко, потому как сторонники тех, кто вторгся на планету, вышли из тайных укрытий, чтобы и самим добавить головной боли защитникам.

И так происходило по всей Адумбрии. На холодной стороне объявились затаившиеся отступники; они намеревались подорвать оборону Ледяного Пика, но вальхалльцам удалось расправиться с ними так же уверенно, как и с внешним врагом. Талларнцы же на горячей стороне оказались под не менее тяжелым давлением врага, нежели прежде, несмотря на то что в месте их расположения не было очевидных целей стратегического характера, и их кавалерии только и оставалось, что галопом мчаться на защиту обитателей разбросанных по пустыне деревушек. По всей же территории теневой зоны с неослабевающей силой кипела битва за то, чтобы стереть с лица нашего родного мира нечистое пятно.

Из произведения «Как феникс, ложащийся на крыло: Ранние кампании и славные победы Вальхалльского 597-го», за авторством генерала Дженит Суллы (в отставке), 101 М42

Несмотря на ту видимость невозмутимости, которую я со всем возможным старанием демонстрировала моим подчиненным, мои читатели, уверена, легко поймут те страшные предчувствия, которые овладели мною, едва я услышала предупреждение моего полковника. У меня едва ли было довольно времени, дабы осознать внезапное и неожиданное продвижение по службе, не говоря уже о том, чтобы как следует узнать моих новых подчиненных глубже, чем просто по обыденным встречам в офицерской столовой, какими до сего времени и ограничивалась наша с ними связь. Несмотря на это, мы все были одинаково солдатами Гвардии, лучшими и благороднейшими членами человечества, так что моя вера в их способности была так высока, как только могла быть, и, со своей стороны, я дала себе зарок предоставить им то руководство, которого эти героические мужчины и женщины заслуживали.

Имея в своем распоряжении пару минут до того времени, как вражеская атака должна была накрыть нас, я проверила диспозиции взводов, подчиненных мне, на тактическом дисплее командной «Химеры» роты, найдя это рутинное действие утешительно знакомым. И правда, если не считать дополнительных устройств вывода данных и вокс-соединений, окруживших меня, я вполне могла бы представить себе, что опять командую своим старым добрым взводом.

К моему облегчению, все наши отряды хорошо отвечали на тревогу и командиры взводов действовали так эффективно, как я только могла пожелать. Так что, кидая взгляд на гололит, я не могла даже сомневаться в том, что мы встретим еретическую угрозу готовыми к ней так, как только можем быть. Все, что мы могли делать теперь, — это только ждать, когда их шаттлы коснутся земли, и выступить вперед так быстро, как только сможем, дабы сдержать их высадку.

И нам не пришлось долго дожидаться. Через считанные секунды я услышала визг их двигателей даже с сквозь толстый бронированный корпус «Химеры», и этот звук быстро оборвался звуком льда, раскалывающегося от удара при их приземлении. По крайней мере один шаттл уже не должен был вернуться к тому наполненному сбродом кораблю, откуда прибыл, потому как ему не повезло пролететь прямо над головами третьего взвода, который приветствовал его так горячо, как только можно было ожидать, с объединенной мощью их тяжелого ручного оружия и закрепленных на «Химерах» болтеров.

— Один упал и горит, — доложил лейтенант Роксвелл, не сдержавшись, чтобы не произнести это удовлетворенным тоном, за что я едва ли могла порицать его в текущих обстоятельствах.

Даже прежде чем я могла бы отдать приказ, он двинул отряды под своим командованием вперед, дабы подчистить выживших, которых, впрочем, оказалось слишком много, чтобы подобное начало боя стало совсем уж утешительным. Как и те, что атаковали нас прежде, эти сражались будто одержимые, совершенно не заботясь о личной безопасности или какой-то определенной тактической доктрине, которой надо следовать. Бой стал кровавым, но их излишняя уверенность в себе оказалась нашим лучшим союзником, не считая, конечно, нашей же веры в Императора. Прошло совсем немного времени, и наш превосходящий боевой опыт и дух стали отчетливо сказываться на ходе сражения.

Второй шаттл приземлился в двух километрах от первого, около шахтных выработок, но мы этого ожидали. Первый взвод уже ждал их, готовый по достоинству пустить кровь любому, кто осмеливается поднять оружие против Императора, что они весьма заслуживают и неминуемо получают. Однако же наступление врага было ожесточенным, так что наша линия обороны в некоторых местах прогнулась, позволив им прорваться в город, прежде чем четвертый взвод смог подойти, чтобы поддержать своими силами достойных воинов первого.

Так и вышло, что мы теперь смотрели в лицо не одной, а двум ордам фанатиков, неистовствующих в Ледяном Пике. Они двигались к его центру с противоположных направлений, без разбору паля по солдатам Гвардии, отрядам преторов, призванным охранять спокойствие граждан, и самим невооруженным жителям. Конечно же, многие из них предпочли заняться вырезанием невинных жертву чем глядеть в дула наших ружей, — такими трусами они были.

И тогда настало время для смелой инициативы, так что я приказала всем отрядам, не связанным боем с врагом, собраться вокруг моей командной машины на городской площади, где двойной напор врага можно было бы встретить одновременно и воспрепятствовать его воссоединению. Потому как, если бы им довелось встретиться и слиться, такая единая орда могла бы, несомненно, причинить гораздо больше ущерба, чем каждая из групп по отдельности. И в нашей задаче нам помогли такие обстоятельства, которых никто не мог бы предугадать; это была прямолинейность мышления вторгшихся врагов, которая позволила первому и третьему взводам обогнуть их фланги и изнурять врага все время, пока они продвигались к центру города, и никем не ожидаемое вмешательство подпольного культа, который мы с такими трудами и потерями времени пытались уничтожить со времени нашего прибытия на Адумбрию.

Можно теперь напомнить, что комиссар Каин первым указал на тот факт, что вторгшаяся в систему армия и те, кто проник на планету тайно и с кем мы сражались до прибытия второго врага, принадлежали, кажется, к соперничающим Силам Хаоса. Это и подтвердилось самым, как я и говорила, неожиданным образом, потому как пестро одетые группки гражданских появились на улицах, дабы своими действиями доставить неприятности тем, кто вторгся в город. Я должна с удовольствием доложить, что наши мужчины и женщины не делали между ними никакого различия, с готовностью пристреливая затаившихся еретиков, едва только они показывались на виду, равно как и солдат предательской пехоты в карминово-красных формах. Мятежные жители совершенно не отвечали на наш огонь, сосредоточив усилия лишь на том, чтобы убить как можно больше слуг своего ненавистного соперника, даже тогда, когда сами падали под очищающими лазерными зарядами Гвардии. О себе же я могу сказать, что была в значительной мере удивлена их сосредоточенностью на одной-единственной цели, найдя ее доказательством того безумия, которое, несомненно, и должно владеть сознанием любого, кто отвернул свой взгляд от света Императора.

Впрочем, как бы ни были испорчены их души, они теперь поработали на благородную цель, потому как их вмешательство, несомненно, ускорило неизбежную победу тех героев, которых мне довелось вести в бой.

Рискуя показаться нескромной, я должна все же сказать, что моя стратегия сработала: оба крыла сил вторгшегося врага встретились в центре и были с успехом заблокированы. Не имея возможности прорываться дальше, они были легко окружены солдатами преследовавших их первого и третьего взводов, которые использовали превосходящую мобильность, предоставленную нашими «Химерами», во всей полноте и практически свели вражеские силы на нет в достаточно короткие сроки.

Надо признать, что огромной удачей для нас явилось то, что все, кто вторгся в Ледяной Пик, были пешими солдатами, потому как многие другие отряды врага также имели собственные военные машины. Конечно же, надо упомянуть группировку, штурмовавшую нашу базу при поддержке танка, который комиссар Каин лично и в одиночку вывел из строя, продолжая неустанно направлять и вдохновлять наши силы в том бою. Да и в основной массе врага, которая приземлилась к западу от города, дабы быть встреченной большей частью наших войск, было определенное число танков и бронированных транспортных машин. Эти в самые краткие сроки были выведены из строя четвертой и пятой ротами, которые скрыли свои команды тяжелого ручного оружия в засадах еще до приземления предателей. Как я с удовлетворением могу отметить, их победа была не менее полной, чем наша, несмотря на большее число войск, задействованных с обеих сторон.

Глава шестнадцатая

Жизнь — это путешествие. Прискорбен пункт назначения.

Аргун Слейтер. Ну что вы ожидали? Акт 2, сцена 2

Подняв десантный катер в воздух, мы спаслись от неизбежной, казалось, гибели. Мое облегчение было столь всеобъемлющим, что пару секунд я восстанавливал дыхание, даже не пытаясь подняться с холодной металлической палубы грузового трюма. Катер между тем набирал высоту, мой вокс разрывался от голосов, желающих знать, какого варпа творится, и у меня было не так уж много драгоценного времени, чтобы поразмышлять обо всем происшедшем.

— Мы на борту десантного катера, — доложил я Кастин, осознавая, что мой ближнего действия личный вокс-передатчик не позволит мне долго поддерживать связь с ней, — Это была единственная возможность обезопасить его.

И меня, разумеется; надо сказать, что это и было в действительности моей основной задачей.

— Лучше и не садитесь, — посоветовала она. — Дела у нас пока идут жарко.

Как мне довелось выяснить позже, битва внизу была почти завершена, но в то мгновение ни у кого из нас не было возможности окинуть взглядом всю картину. Поступить именно так, как она сказала, выглядело наиболее разумным. Десантный катер и солдаты на его борту были жизненно важной частью оборонной стратегии Живана, и потерять его теперь, когда он только что едва избежал уничтожения, было бы весьма постыдно — и это еще слабо говоря.

С особенной радостью я последовал этому совету еще и вот почему. Предатели не озаботились тем, чтобы захватить с собой аэрокосмическую огневую поддержку. Все, что болталось в атмосфере, не считая их приземлявшихся посудин, принадлежало только нам. Этот факт привел в полный восторг пилотов истребителей СПО: наслаждаясь собственной неуязвимостью, они играли с неповоротливыми шаттлами как хотели. Очень быстро они извели все свои цели и с неменьшим энтузиазмом принялись косить на бреющем полете сухопутных предателей.

— Это действительно может быть лучше всего, — признал я правоту Кастин со всем нежеланием, какое только смог изобразить. — Хотя замечу, что это не вдохновляет — отсиживаться в стороне, пока вы делаете всю работу.

Кастин засмеялась:

— Уверена, лорд-генерал скоро найдет вам какое-нибудь развлечение по вкусу.

Эта незатейливая шутка спугнула пришедшее было ко мне хорошее настроение. Облегчение оттого, что мне удалось вырваться из пекла, было слишком велико. Оно захлестнуло мою голову и на время затопило ту часть сознания, чья работа заключалась в анализе ситуации и планировании дальнейших действий. Полковник, выражаясь фигурально, вернула меня с небес на землю.

Но разумеется, Кастин была права. В любой момент мы могли начать снижение к какой-нибудь отдаленной зоне боев. «Ну так и что же, — решил я. — Мучить себя этой мыслью — нецелесообразно». Лучше всего было разбираться с проблемами по мере их поступления, как и всегда доверяя хорошо отточенному инстинкту выживания и сейчас, и по прибытии туда, куда мы направимся.

Пилот все еще ныл на другом канале, запрашивая пояснений, что же происходит. Я ответил ему, хотя бы просто для того, чтобы он замолчал.

— Держите крейсерский курс, — сказал я. — Иду на летную палубу, чтобы дать вам инструкции.

Разумеется, для этого мне не обязательно было видеть его лично. Но в грузовом отсеке было чертовски неуютно, и вдобавок я хотел подключить свой микрокоммуникатор к корабельному воксу для связи с быстро удаляющимся штабом. К тому же разговор заставил нашего пилота почувствовать себя кем-то значимым — это полезно, когда хочешь получить от человека то, что тебе нужно.

Как я и мог предугадать, мое присутствие на корабле и то, как мы с Юргеном прошествовали по пассажирскому отделению, произвело впечатление на солдат. Новость эта летела впереди нас. Когда мы достигли командной группы Детуа — он расположился возле летной палубы, как это было и в прошлый, полный событиями спуск с «Благоволения Императора», — капитан уже солнечно улыбался нам.

— Я так и подумал, что вы не откажете себе в удовольствии присоединиться к нам, — произнес он, мгновенно сделав именно то умозаключение, к которому подталкивала моя репутация. — Так что оставил вам свободное местечко.

И действительно, места, которые мы с Юргеном занимали, когда прибывали на Адумбрию, были все еще свободны (что не так уж удивительно, как можно подумать. Десантные катера рассчитаны так, чтобы нести полную роту солдат, которая в некоторых полках составляет до шести взводов. В 597-м же их, по обычаю, было пять — по крайней мере все то время, которое я провел с ними; и наши взводы состояли из пяти отрядов вместо шести, теоретически позволенных по ПРО[219]).

— Это очень мило с вашей стороны, — ответил я с аккуратно нарисованной на лице улыбкой и расположил Юргена в одном из свободных кресел.

— Так куда мы направляемся? — задал вопрос Детуа.

Он выглядел на удивление бодрым, учитывая то, что случилось с ним ранее. Я полагаю, перспектива близкого действия его немало приободрила. А вдобавок и знание того, что Сулла наконец-то перестала быть у него занозой в мягком месте.

— Еще не вполне уверен, — пришлось признать мне. — Собираюсь сейчас поговорить с пилотом.

На летной палубе, конечно же, было не развернуться; именно поэтому я предпочел оставить Юргена снаружи. Во-первых, мне не хотелось оберегать ребра от утыкавшихся бы в них поминутно его локтей или ствола мелты. Во-вторых, находиться с ним в одной комнате было нелегким испытанием и в лучшие времена. Я-то к нему привык, а вот экипаж, как мне представлялось, мог в достаточной мере отвлечься, чтобы протаранить носом гору или сотворить еще что-нибудь, столь же неприятное.

— Комиссар. — Пилот кинул на меня взгляд от полированной деревянной панели управления, которая была вся расцвечена подмигивающими рунами, чрезмерно сложными для моего понимания. Затем он подправил большую медную рукоять; я предположил, что она была как-то связана с нашей высотой, потому что это действие пилота привело к легкому крену палубы под ногами. — Что происходит?

Пока я прояснил ему ситуацию, один из техножрецов, сидевший возле боковой панели управления, отданной целиком ему, совершил какие-то настройки в моем передатчике. Остальные шестереночки продолжали непрерывную череду молитв и песнопений, очевидно необходимых для того, чтобы наши двигатели работали еще более гладко и четко. Когда я закончил рассказ, удержавшись от желания приукрасить его — потому как знал по долгому опыту, что простое, ровное изложение впечатляет людей гораздо больше, чем, сколь угодно героическое позерство, — пилот рассудительно кивнул.

— Нам повезло, что вы там оказались, — произнес он. — Снаряд, пролети он через грузовой люк, прикончил бы нас всех неминуемо. — Он пожал плечами, выбрасывая эту мысль за борт. — И все же мне надо знать, куда лететь.

— Лучше просто держите крейсерские высоту и курс, — произнес я, выигрывая время. На холодной стороне было достаточно мало важных целей, которыми мог бы заинтересоваться враг. В данный момент мы были так далеко от боя, как только могли, учитывая все обстоятельства, и я желал продлить это счастливое состояние дел как можно дольше. — Мне бы не хотелось поставить лорда-генерала в неловкое положение тем, что мы начнем тут гоняться за дикими птеробелками.

И именно в этот момент, разумеется, судьбе было угодно вмешаться. Не позже и не раньше, чем я засунул горошину вокса обратно в ухо, смутно знакомый голос начал вызывать меня на связь.

— Каин, — ответил я, все еще стараясь припомнить, кто же это был.

— Комиссар! Рад слышать, что вы целы. — Голос был на секунду придавлен чем-то, что прозвучало как близкий взрыв. — Простите. Они пытаются прорваться по мосту возле звездного порта…

За этим последовал короткий треск болтерной очереди.

— Из всех узких мест, которые есть в Едваночи, я просто обязан был оказаться именно здесь. Ирония?

— Колбе, — произнес я, наконец узнав молодого претора, — чем могу быть вам полезен?

— Я полагал, что вроде бы это я могу быть полезен вам. Минутку, извините.

Его перебил шквал несвязных воплей, судя по всему изданных в боевом запале фанатиком Хорна. Далее послышался удар силовой дубинки, работающей на полной мощности, и крики сменились горловым стоном, явно дававшим понять, что здоровье нападавшего сильно подпортилось.

— Ну, моей он не получит… Простите, комиссар, на чем мы остановились?

— Полагаю, у вас было ко мне некое сообщение? — предположил я.

— А, да. Арбитратор Хеквин сказал, вы хотели, чтобы вам сообщили о необычных событиях в районе экваториального моря. Мне удалось наскоро просмотреть отчеты, но там нет ничего неожиданного, учитывая текущее чрезвычайное положение. Как раз начал проглядывать морские сводки, когда нас мобилизовали в поддержку СПО здесь.

— Что за морские сводки? — спросил я, ощущая, как едва заметная дрожь предчувствия поползла вверх по спине. И ладони снова начали зудеть, а это никогда не было хорошим знаком.

— По обоим морям есть довольно обширное транспортное сообщение, — произнес Колбе с удивлением в голосе. — А вы не знали?

Мне это просто не приходило в голову, как, полагаю, и любому человеку, рожденному и воспитанному в улье. Для меня моря были всего лишь большими пространствами открытой воды, которые никому ни для чего не нужны, так что я просто отметал их из своих рассуждений как пустынные земли. Но разумеется, Колбе говорил вполне резонные вещи. Оба здешних моря протянулись между теплой и холодной сторонами планеты. Огибать их — особенно экваториальное, лежащее на противоположной стороне от Едваночи, — было бы долго и неудобно. Так что громоздкие грузы, которые нельзя было отправить по воздуху или суборбитальным транспортом, доставлялись с одного берега на другой по воде. Короче говоря, адумбрианцы располагали кораблями, а это значило, что и колдуны легко могли попасть, куда им только было нужно, для того чтобы завершить свои дела.

— Вы можете передать мне эти морские файлы? — спросил я, пронесясь обратно в пассажирский отсек и выхватив у Детуа планшет.

К счастью, Колбе-младший был не слишком занят наматыванием еретиков на дубинку. Он сумел передать мне информацию, и она побежала по экрану планшета с головокружительной быстротой.

— Что мы ищем? — спросил капитан.

— Что-то необычное. — Улыбка у меня вышла довольно унылой. — Знаю, что это не слишком точное указание.

— Если там что-то есть, то мы это найдем, — пообещал Детуа и зарылся в список, призвав на помощь своего заместителя.

Я же поспешил обратно на летную палубу и хлопнул по плечу шестереночку, которая недавно настраивала мой микрокоммуникатор.

— Мне нужен канал связи с офисом лорда-генерала, — сообщил я ему и был приятно удивлен тем, что он не стал спорить, а просто ввел коды срочности, которые я ему предоставил, словно это было абсолютно обыденное дело.

— Кайафас, — приветствовал меня Живан несколько отстраненным тоном человека, который очень надеется, что у тебя нет для него еще каких-нибудь дурных известий, потому как ему и своих более чем достаточно. — Слышал, вы угнали один из моих десантных катеров.

— Долгая история, — заверил я. — Но кажется, нам он может пригодиться именно сейчас. В экваториальном море имеются корабли. Колдуны могут прибыть на них прямиком туда, где им требуется совершить ритуал по всей схеме.

— Вы не поверите, но нам это приходило в голову, — произнес Живан. — Мейден, впрочем, заверил, что это не сработает. Место для ритуала должно быть каким-то образом привязано к твердой поверхности планеты. Псайкерские штучки, вы понимаете. — Его голос приобрел оттенок веселья. — Боюсь, в этот раз вы напали не на ту грибницу.

— Если вы так считаете, — произнес я, не особенно убежденный его словами.

Весь рисунок слишком хорошо сходился, и я доверял своей паранойе; в конце концов, ведь именно она хранила мою жизнь столько лет.

Голос Живана приобрел стальную окраску:

— Считаю, нашей главной и первейшей задачей в данный момент является защита столицы. Я призываю вас, а также Талларнскую и Кастафорейские роты быстрого реагирования и придаю вам дивизион четыреста двадцать пятого бронетанкового. Если вы сможете развернуться в тылу наступающих и отрезать им пути отступления, то мы вскоре положим конец этой войне.

— А в это время слаанешиты снова призовут своего демона и завершат то, что они творили с течениями варпа, — отозвался я. У меня в тот момент не было ни малейшего предположения, чем они занимались, — вероятно, это и к лучшему, что не было. Но я ни капли не сомневался, что, свершившись, оно означало бы конец для нас всех. — Не могу поверить, что вы просто отвернетесь от подобной возможности.

— Я не собираюсь от нее отворачиваться. — В голосе лорда-генерала уже скрежетали ноты раздражения. — Но нам все еще не за что зацепиться. Когда найдем, мы покончим с этим тоже. Но я солдат, а не фрагов инквизитор. Я могу сражаться только с теми врагами, которых вижу перед собой!

И на это мне нечего было возразить. В конце концов, мы были его армией и, с очевидностью, в данный момент запустили руки по локти в рой хорнитов. Проведя все эти недели в попытках раскрыть наших невидимых врагов, Живан был не единственным, кто испытал облегчение, наконец-то увидев перед собой цель, в которую можно стрелять.

— Передавайте координаты, — произнес я. — Наш пилот проложит курс.

И вернулся на свое место в салоне в удивительной тревоге. С одной стороны, наша новая задача выглядела довольно простой; мне никогда раньше не приходило в голову отказаться пострелять врагу в спину. Мне это нравилось, надо сказать, даже больше, чем стоять с ними лицом к лицу: так было безопаснее. Но я никак не мог сбросить грызущее ощущение того, что настоящая угроза осталась где-то в стороне и что если мы в скорейшем времени не перехватим инициативу, то едва ли получим шанс сделать это когда-либо вообще.

— Что такое рудодобывающая драга? — спросил Детуа, глянув на меня поверх планшета данных, на котором все еще значились сброшенные мною на попечение капитана отчеты о событиях в море.

— Понятия не имею, — отозвался я. — У нас в ульях их точно нет.

— На ледяных мирах тоже, — заключил Детуа. Он секунду поколдовал над планшетом, вызывая файлы брифинга, касающиеся местных традиций и культуры, которые я не сподобился прочитать, будучи еще на борту десантного корабля. — О, интересно. Это настоящие плавучие фабрики, которые выбирают минеральные отложения со дна океана и тут же перерабатывают их. Похоже, здесь это возможно, потому что моря очень мелкие.

— Физический контакт с твердой поверхностью планеты, — произнес я, чувствуя, как волны ужаса медленно катятся вверх по позвоночнику.

Детуа кивнул.

— Полагаю, что технически можно сказать и так… — Он оборвал себя, вероятно заметив выражение моего лица.

— Что привлекло ваше внимание к этим драгам? — спросил я так ровно, как только мог.

— Арбитры приняли сигнал бедствия с одной из них примерно в то же время, как началось вторжение. В тех обстоятельствах они не могли сразу же расследовать его — не было времени.

— Покажите, — попросил я.

— Передача была короткой и быстро оборвалась, но тот, кто был на другом конце вокса, успел упомянуть пиратов, прежде чем замолчал.

Я указал на расшифровку:

— Заметили? Пираты. Не солдаты, не армия. Кто-то другой на них напал, или среди экипажа были мятежники.

— Да, — раздумчиво кивнул Детуа. — Больше похоже на культистов, с которыми мы сражались до того. — Но он все же пожал плечами. — Если только это действительно не пираты, которые хотят поживиться с этого местечка.

— Не слышал, чтобы на Адумбрии это было обычным делом, — возразил я. — Да и где бы им сбывать руду? На планете только один звездный порт, и даже в мирные времена он пристально охраняется.

Я нашел координаты места, откуда был послан сигнал, и ладони мои заныли сильнее, чем когда бы то ни было прежде. Оно находилось практически на обратной стороне планеты от Едваночи. Именно там, где, по словам Мейдена, должен был проходить последний ритуал, чтобы колдунам удалось осуществить свои гнусные замыслы, какими бы они ни были.

— Меняем курс! — приказал я, вызвав пилота, и назначил новые координаты.

Я было ожидал, что он начнет спорить, но он, вероятно, провел немало времени среди вспомогательного персонала Гвардии и усвоил, что полномочия комиссара превосходят даже таковые лорда-генерала[220].

Он кратко отозвался, что понял, и я почувствовал слабый звон во внутреннем ухе, который сказал мне, что десантный катер поворачивает. Юрген тяжело сглотнул, белый с лица.

— Держись, — приободрил я его. — Скоро приземлимся, ты даже обернуться не успеешь.

И надо добавить, окажемся лицом к лицу с одной из самых ужасающих передряг в моей жизни. Но в тот момент, разумеется, мне ни слухом ни духом не было известно о предстоящем.

Глава семнадцатая

Если ищешь проблем, то, несомненно, обрящешь.

Гильбран Трус. Собрание сочинений

Если вы читали эти мои мемуары хоть мало-мальски внимательно, то, вероятно, должны подумать теперь, что подобная готовность — сломя голову лететь навстречу опасности — является для меня по меньшей мере необычной. Ну что же, возможно, так оно и есть. Но вероятнее всего, я просто оценил создавшееся положение на свой манер. Именно то (незнамо что), чего хотели достичь слаанешиты, и было настоящей угрозой моей жизни. А отправить в последний путь кучу полоумных берсерков, слишком поглощенных жаждой крови, чтобы держаться разумной тактики или хотя бы в доброй половине случаев стрелять из имевшегося у них оружия, — это было не более чем способом проворонить главное.

Да и, как я уже упоминал, мне было известно из горького опыта, что единственный способ разобраться с колдовством варпа — это сразу же нанести удар, прежде чем ведьмы, или кто там его творил, получат возможность довести дело до конца.

Так что, призвав на подмогу весь опыт многолетнего притворства, я скрыл обуявший меня ужас. Утешением был тот факт, что какой бы тревожащей ни казалась перспектива встретиться в бою с колдовством, уклонение от этого боя приведет к куда более страшным последствиям. Как много раз и бывало в моей жизни, все свелось к тому, чтобы выбрать из двух вариантов действий тот, который предоставит больше шансов сохранить мою шкуру в целости. Хоть и он тоже был связан со смертельным риском.

Я не забыл и о том, что у меня была с собой целая рота гвардейских солдат, за спинами которых можно укрываться, и замечательная способность Юргена вставлять палки в колеса любым Темным Силам, которые только могли быть брошены на нас. Так что шансы мои, казалось, были изрядно выше нуля.

Отложив на время все эти раздумья, я набрался вежливости предупредить Живана о том, что его план подрыва сил вторжения все-таки недосчитается одной роты. Но когда я попытался вызвать генерала по воксу, мне ответил лишь один из его помощников.

— Лорд-генерал не может в данный момент вам ответить, — сообщил он ни с чем не сравнимым тоном человека, которому представилась возможность побыть занозой в заднице и который наслаждается ею на полную катушку. — Он отбыл, дабы инспектировать наши передовые позиции.

— Ну так переключите меня на его вокс, — посоветовал я.

Помощник звучно вздохнул:

— Наши приказы велят сохранять тишину в эфире. Если враг узнает о его местонахождении…

— Ладно, — снова отрезал я, дав себе мысленный зарок узнать, с кем сейчас разговаривал, и сделать его жизнь как можно менее приятной, едва лишь представится возможность. — Тогда соедините меня с Мейденом.

К счастью, юный псайкер все еще был в штабе. Знакомый сухой тон его голоса, отозвавшийся в моем передатчике, оказал на меня удивительно успокаивающее действие. Если кто-то из окружения лорда-генерала и мог оценить ту опасность, с которой мы столкнулись, то это, несомненно, был Мейден.

— Комиссар… — он взял небольшую паузу, — я так понимаю, вам не просто захотелось вдруг поболтать.

— Нашлось место проведения четвертого ритуала, — пришлось обойтись без всяких предисловий. — Это рудодобывающая драга в центре экваториального моря. Я завернул наш десантный катер, полный солдат, и веду его туда.

— Драга. — Голос Мейдена сделался настолько невыразительным, что на секунду я подумал, будто он не поверил мне и вот-вот заявит, чтобы я не терял времени на ерунду. — Не знал, что у адумбрианцев они были, — продолжал псайкер. — Никто никогда ничего толком не сообщает адептам Астра Телепатика, да. — Он громко вздохнул. — Это совершенно все усложняет.

— Так ритуал может происходить на таком месте? — спросил я.

— Вне сомнений. — В его голосе появилась незнакомая раньше нотка тревоги. — Мне остается только молиться Императору, чтобы вы успели туда ко времени.

Не самое утешительное, что он мог сказать, как и вы наверняка поняли.

— То есть время дорого? — спросил я.

— Вероятно. — Намек на эмоции вновь исчез из его голоса, когда псайкер погрузился в насущный вопрос. — Мы с коллегами анализировали рисунок варпа и время происшедших сдвигов. Очень вероятно, что следующий, и последний из них, произойдет в течение нескольких ближайших часов.

— Ну, это здорово! — только и произнес я, размышляя, не стоит ли приказать пилоту направиться прямиком в космос, а там реквизировать способное ходить в варпе торговое судно и больше не иметь с происходящим никакого дела. Но, с другой стороны, там вверху вроде должен ошиваться вражеский линкор — по крайней мере что-то подобное я слышал, — так что эта идея тоже не показалась здравой. Пусть уж все идет, как шло… — Значит, у нас есть шансы успеть туда?

— И довольно неплохие, если не потеряете курс, — сухо отозвался псайкер.

— Мы должны проинформировать лорда-генерала в самые короткие сроки, — произнес я.

— Не могу не согласиться. К сожалению, у меня нет возможности связаться с ним. — Тут в голосе Мейдена едва заметно блеснула нотка веселья, если мне не показалось. — Но впрочем, постараюсь убедить кого-нибудь из его помощников передать сообщение. Они иногда удивительно сговорчивы, если я с ними пообщаюсь должным образом.

Зная, насколько нервно реагировали люди на присутствие подобных ему «страшил», я вполне готов был в это поверить.

— Тогда оставляю это на вас, — произнес я и приготовился к долгому напряженному ожиданию.

Небо за бронекристаллом переднего обзора летной палубы просветлело до состояния полумрака. Звезды над головой стали меркнуть одна за другой, в то время как цвет их фона постепенно прояснился от знакомого сине-черного — через фиолетовый — к серо-голубому. Это уже напоминало мне предутреннее небо какой-нибудь обыкновенной планеты с должным циклом дня и ночи.

Лишь самые яркие звезды остались гореть над нашими головами. Если бы мы находились на противоположной стороне планеты, мы бы имели возможность наблюдать гораздо больше светлых точек в небесах, танцующих подобно искрам костра, когда невидимое еще солнце отражается от корпусов многих сотен звездных кораблей на орбите (по крайней мене, если бы наблюдению не помешали уличные огни Едваночи). Но здесь лишь горсть настоящих звезд все еще сияла в небе.

С трудом я оторвался от размышлений о той битве, что происходила за полпланеты от нас. Здесь, где двигались только холодные серые волны под нами, было тяжело осознать масштаб той бойни, что происходила в нескольких тысячах километров, на другой стороне.

Я выборочно вслушался в переговоры по воксу. Не преувеличу, если скажу, что дела выглядели не слишком хорошо. Контратака, предпринятая Живаном, как и ожидалось, расколола основные силы вторжения, вбив клин прямо в сердце их формации и заставив их рассеяться, несмотря даже на отсутствие в том бою нашего полка. Но удивительное дело, хорнитам удалось восстановить боевые порядки и отчаянно сопротивляться из последних сил, что обещало превратить окончание боев в затяжное и кровавое дело. Отдельные рапорты повествовали о гигантах в силовой броне, которые направляли войска врага. Выходило, что по меньшей мере еще один из Десантников Хаоса прорвался-таки на планету, и я совершенно не завидовал тем, кому в итоге пришлось с ним разбираться[221].

Я также сумел понять из обрывочных фраз, что, Бежье присоединился к роте талларнцев, которые участвовали в отражении осады города. Вне сомнения, он занимался тем, что выплескивал на сражающихся набожные банальности и в общем и целом путался у них под ногами. Я не мог не задуматься о том, как бы он отреагировал, доведись ему лично столкнуться с десантником Хаоса. После его ехидных замечаний о моей собственной встрече с одним из громил — это по меньшей мере стало бы весьма поэтической справедливостью.

(Этого, разумеется, не произошло. Хотя если бы что-то подобное все же случилось, дальнейшие дела мы бы обтяпали с гораздо меньшим количеством суеты и хлопот, чем предстояло в действительности.)

— Прибываем, — доложил пилот.

Мне едва удалось разглядеть отблеск металла и намек на что-то неподвижное в массах воды под нами. Я оставался на летной палубе уже некоторое время, стараясь-таки связаться с Живаном по воксу (с полным отсутствием на тот момент успеха) и обмениваясь сообщениями с Мейденом. Мы пытались выяснить, что же стоит ожидать по прибытии, но так и не сошли с точки «можно только гадать».

Если быть честным, я поддерживал этот разговор лишь для того, чтобы хоть чем-то занять сознание. Это было предпочтительнее, нежели сидеть и мрачно размышлять о предстоящем. Заодно мне удавалось выгадать еще и то преимущество, что Юрген на всем протяжении полета находился как можно дальше от меня. Его желудок совершенно не переносил длительного нахождения в воздухе. До сей поры моему помощнику удавалось держать последнюю съеденную пищу внутри, но я не хотел рисковать находиться поблизости в тот момент, когда сила воли его покинет.

— Приземляемся через пять минут, — сообщил пилот.

— Пятиминутная готовность всем, — передал я по командной сети роты.

Я старался отыскать в голове какой-нибудь подходящий стандартный текст, чтобы дополнить это простое сообщение, но не мог выудить ничего, что подошло бы к ситуации.

Я передвинулся так, чтобы свободно опереться о косяк двери, ведущей на летный мостик катера. Все воины, находившиеся в переднем, пассажирском отделении могли меня видеть, и я, в свою очередь, вгляделся в ряд напряженных, взволнованных лиц.

— Честно говоря, я не могу вам сказать, чего ожидать по прибытии. Но знаю, что судьба этого мира, весьма вероятно, зависит от наших действий, от того, как мы справимся там, внизу. — Мне пришлось сделать паузу, подыскивая верные слова. — Все, что я могу сказать вам с точностью, — это тот факт, что я и раньше сражался с колдовством варпа. И как видите, я все еще здесь с вами — и могу этим похвастаться!

По рядам в ответ на эту мою игру в спокойный героизм прокатилось несколько нервных смешков. Все знали, что, конечно же, герой Каин никогда не хвалился своими подвигами.

— Псайкеров и тех, кто способен придавать форму варпу, нельзя не принимать всерьез, — продолжал я. — Но, как показывает мой опыт, они умирают так же легко, как и все остальные. Я еще не встречал такой ведьмы, для которой лазерный болт в голову не стал бы серьезной помехой.

Ответом мне была новая волна смеха — на этот раз более громкого и уверенного. Я отбросил мысленный образ Эмели, ее зеленых глаз, наполнившихся возмущенным изумлением, когда застрелил ее, и мне пришлось помедлить, поскольку ход моих мыслей моментально прервался. Завершил я речь знакомой банальностью, найдя в ней немалое утешение:

— Император защищает.

— Начинаем посадку, — окликнул меня пилот. — Лучше пристегнитесь, комиссар.

Мне удалось кинуть последний взгляд за спину через лобовое стекло, и я почувствовал, как дыхание замерло в груди. Драга была обширной и занимала теперь все поле зрения, а ведь мы еще находились на некотором расстоянии от нее.

В своем незнании я ожидал увидеть что-то похожее на обычный океанский корабль, возможно только немного больше размерами, ведь ему нужно где-то перерабатывать руду, которую он добывает. Но все мои догадки были крайне далеки от истины. В действительности, эта штука возвышалась над морем подобно заброшенному сюда жилому сектору улья. Не менее двух километров от носа до кормы, примерно вполовину уже и несколько сотен метров высотой. И я внезапно осознал, что это была лишь та ее часть, которая возвышалась над водой. Под водой должно скрываться не меньше. Даже с полной ротой солдат на обыск строения подобных размеров можно затратить часы. Если не дни…

Но впрочем, мой многолетний опыт говорил о том, что врага отыскать гораздо проще, когда стрельба уже началась. Так что я отложил данную задачу до того времени, как нам придется реально с ней столкнуться, и, пошатываясь, вернулся в кресло.

Я обнаружил Детуа, поглощенного набором схем сооружения, которые он умудрился вытащить откуда-то из файлов на планшете данных[222].

Кинув быстрый взгляд на моего окончательно побледневшего помощника, который умудрился выглядеть даже хуже, чем всегда, я перегнулся через поручень в другую сторону и взглянул на схемы.

— Где, вы думаете, они могут быть? — спросил Детуа.

Я вгляделся в головоломное переплетение отсеков, сквозных проходов и перерабатывающих установок, стараясь целиком воссоздать это место в сознании.

— Уверенно не могу сказать, — признал я наконец.

Как я убедился за свою жизнь, еретические культы склонны уходить в норы как в буквальном, так и в переносном смысле. Мне казалось, что лучшее место для них — где-то около ватерлинии или ближе к килю. С другой стороны, внизу, кажется, было полно разных машин, которые могли бы им помешать. Вдобавок у меня имелись некоторые смутные воспоминания о том, что вода вроде бы должна как-то разрушать колдовство[223].

Я постарался в деталях припомнить тайные комнаты, которые мы нашли в обитаемом куполе еретиков и в доме увеселений, надеясь, что в их расположении может быть какая-то подсказка.

— Им потребуется какое-то большое и открытое помещение с высоким потолком…

— Это не особо сужает поиск, — задумчиво произнес Детуа. — Под такое подходят ангары рядом с посадочной площадкой шаттлов на верхней палубе, несколько залов отдыха, церковь техножрецов, доки для грузовых судов около ватерлинии… Да и некоторые из фабрик тоже достаточно просторны.

— Последние вычеркните, а заодно и ангары с доками, — произнес я. — По крайней мере пока что. Те ритуальные комнаты, которые мы видели раньше, велики, но не настолько.

Детуа кивнул.

— И все равно остается до фрага всего, что нужно обследовать, — заключил он.

На это мне нечего было возразить.

— Ну что же, придется полагаться на Императора, чтобы дал нам знак, — произнес я, ощущая в этих словах гораздо меньше сарказма, чем обычно.

— Приготовиться к посадке, — вклинился пилот.

Мужчины и женщины задвигались в предчувствии касания земли или чего бы то ни было. Они удобнее перехватывали оружие, готовились отстегнуть аварийные сетки. Юрген обнял мелту, будто ребенок, нянчащий любимую игрушку, и поглядел более счастливо, чем за все последние часы.

Внезапно врубились двигатели обратного хода, сдавив позвоночник резким торможением, и по корпусу судна пронесся громкий звук удара металла о металл.

— Прибыли, — добавил пилот очевидное.

— Третий взвод, высадиться и закрепиться! — приказал Детуа, назвав отряд, расположенный ближе всех к грузовому пандусу. Ответил ему спокойный и уверенный голос Лустига, и капитан неожиданно ухмыльнулся мне. — Дженит будет злая, как ледяной хорек, что пропустила такое дело.

— Сулле будет чем заняться в Ледяном Пике, — заверил я его, поскольку не забывал использовать вокс, дабы следить за тем, как идут дела в полку, пока мы мотались по воздуху.

Но мой собеседник уже вовсю занимался высадкой собственных солдат, и я даже не уверен, что он меня услышал.

— Пойдемте, Юрген, — произнес я, оборачиваясь к помощнику. — Поглядим, может быть, немного свежего морского бриза вас взбодрит.

— Всегда рад, сэр, — отозвался он, теперь уже выглядя несколько лучше (хотя, когда речь идет о Юргене, все подобные утверждения могут звучать только в относительном ключе).

— Увидимся снаружи, — бросил я, обернувшись к Детуа, и поспешил к ближайшему выходу.

Спускаемые космические аппараты на земле становятся ужасно уязвимыми, если только у врага имеется достаточная огневая мощь. Я хотел оказаться снаружи раньше, чем по нам начнут стрелять.

Не то чтобы я ожидал немедленной пальбы: пока мы спускались, никто не встретил нас даже чихом противовоздушного огня. И все-таки мне казалось сложным поверить в то, что еретики могли прозевать прибытие десантного катера; в конце концов эти машины не предназначены для того, чтобы быть скрытными.

К тому же если в игру были замешаны сверхъестественные силы, я хотел, чтобы Юрген своим замечательным даром врезал по их работе сразу, как только возможно. В текущих обстоятельствах я ни за что в целой Галактике не отошел бы далеко от его защитной ауры.

Когда мы покинули пределы катера, я наконец ощутил пронзительный ветер, летящий вдоль обширной стальной равнины, окружавшей нас. Он был полон тем океаническим привкусом озона и соли, который ни с чем невозможно перепутать. Впрочем, по сравнению с морозящими кровь температурами холодной стороны он казался довольно нежным. Я с благодарностью вдохнул его полной грудью, постаравшись сперва оказаться с наветренной стороны от Юргена.

Если бы мне не довелось видеть этой конструкции с воздуха, я бы, вероятно, был убежден, что мы находимся в какой-то индустриальной зоне, а не на борту плавающей машины. Некие сооружения размерами с крупный ангар возвышались вдалеке, угрожающе маяча на грани видимости в постоянном здесь полумраке. Даже объемистый корпус десантного корабля, казалось, сжался до размеров обычного шаттла по сравнению с окружающими масштабами. Я редко испытывал подобное ощущение незначительности, разве что в ангаре, предназначенном для ремонта титанов, было что то похожее.

Третий взвод развертывался все более широкой цепью, дабы обеспечить безопасность посадочной площадки. Отряды, входящие в него, отдалялись друг от друга с отработанной практикой точностью: бойцы одной огневой команды продвигались вперед, перебегая от укрытия к укрытию, в то время как вторая команда прикрывала их. Мимо меня пробежала Пенлан, со спокойной решимостью направляя свой только что полученный в командование отряд, и я отметил, что мое доверие к ней явно не было напрасным. Лустиг, стоя у основания пандуса, с выражением молчаливой гордости глядел, как она удаляется.

— Хорошо идет, сержант, — произнес я.

— Она справится, — кивнул Лустиг.

Мне пришлось повести рукой в сторону остальных солдат, которые продолжали расторопно высаживаться, и пояснить:

— Я имел в виду весь ваш взвод в целом.

Лустиг снова кивнул:

— Мы вас не подведем, сэр.

— Четвертый отряд позицию занял. Врага не видим, — поступил доклад.

Я узнал голос сержанта Грифен и распорядился:

— Пока что оставайтесь на месте. И не спускайте глаз со всего.

— Без проблем, комиссар, — заверила она.

Я был рад узнать, что именно ее отряд возглавлял наше продвижение. Грифен была отличным командиром: она заботилась о солдатах под своим началом, но и не боялась, если нужно, рискнуть. Я был впечатлен ее способностями еще на Симиа Орихалке, где наше рутинное разведывательное задание так внезапно превратилось в жестокую схватку за жизнь. За прошедшие с тех пор годы Грифен только подтвердила доверие, которое я к ней испытывал.

— Периметр вокруг посадочной площадки установлен, — доложил через мгновение Лустиг.

Остальные четыре взвода начали торопливо спускаться по пандусу, дабы присоединиться к нам. Как вы можете понять, вся эта масса сапог, грохочущих по палубе, производила ужасно много шума, так что мне потребовалась пара секунд, дабы осознать, что к нам присоединился Детуа.

— В данных обстоятельствах я полагаю, что машины нам особенно не пригодятся, — произнес он.

— Полагаю, вы правы, — согласился я.

Вне всякого сомнения, здесь было достаточно открытого пространства, чтобы их развернуть; в конце концов, но краям посадочной площадки было расставлено даже несколько грузовых подъемников, некоторые еще с поклажей из ящиков и тюков. Но шум, который наши «Химеры» выбьют из металлической поверхности, достигнет самого Императора, и к тому же нам вскоре придется войти в узкие переходы, где они окажутся слишком уязвимы. Гораздо лучшим решением было продолжать развертывание пешим порядком.

— Лустиг, — продолжал капитан, — оставьте пару отрядов охранять посадочную площадку. Я не хочу, чтобы нас отрезали от катера как раз в тот момент, когда нам потребуется срочно отступить.

Это, как мне подумалось, была весьма разумная предосторожность. В обычных условиях десантный катер отступил бы на орбиту или в наше расположение части, для того чтобы доставить сюда еще одну роту солдат. Либо он кружил бы над нами, пока мы не обеспечим надлежащую безопасность на земле. Но в данных обстоятельствах ни один из этих вариантов не казался особенно привлекательным для нас. Во все стороны простиралась вода; отступать, если что, было некуда, и десантный катер оставался нашей единственной дорогой жизни.

— Первый и третий отряды, прикрываете площадку. Второй и четвертый, ждите приказа, — сразу же отозвался Лустиг.

Я поймал себя на мысли о том, что, нравится это ему или нет, он не избежит повышения в офицеры, если продолжит командовать столь же толково.

Детуа быстро раздал приказы своим командирам взводов, каждому выделив область для разведки. Мне оставалось лишь со смешанными чувствами наблюдать, как растекаются вокруг наши силы. Конечно, таким образом мы имели возможность разведать гораздо больше. Но все равно двести пятьдесят с небольшим солдат казались едва ли достаточной силой, чтобы отыскать неизвестного врага в строении такого размера. Я надеялся найти безопасность в гуще солдат, и когда один за другим они исчезли в окружающих тенях, я почувствовал себя беззащитным, как младенец.

Впрочем, стоя на месте, я от этого ощущения ни за что бы не избавился. Я двинулся вперед легким бегом, намереваясь присоединиться к ближайшему отряду. И надо же такому случиться — он оказался четвертым, под командованием Грифен. По ходу дела я кинул быстрый взгляд через посадочную площадку — туда, где Пенлан шла впереди своего отряда. Они как раз достигли следующей отметки — легкого погрузчика, в котором было навалено что-то похожее на баки с обработанной рудой. Пенлан обернулась, чтобы жестом показать второй команде своего отряда продвигаться вперед, оступилась на чем-то, угодившем под ноги, и сделала пару быстрых шагов, чтобы восстановить равновесие. Что-то в том, как она и ее солдаты посмотрели себе под ноги, было весьма тревожащим.

— Второй отряд, — доложила она через мгновение. — Мы нашли тело. Гражданский, застрелен в спину. Судя по ранам, из автомата.

— У него было оружие? — спросил я.

— Нет, сэр. — Даже на таком расстоянии я мог видеть, как напряглись ее плечи. — Это было просто убийство, вот так.

— Похоже, он пытался сбежать, — добавил один из солдат. — Возможно, забился сюда в поисках укрытия.

— Это ему явно не помогло, — произнесла Пенлан, и ее тон обещал неизвестному убийце самое кровавое возмездие. — Он, должно быть, работал здесь, когда они приземлились.

— Если они именно приземлились, — отозвался я.

Юрген посмотрел на меня с удивлением.

— На посадочной площадке наш транспорт единственный, — пояснил я.

— Возможно, они уже улетели, — предположил он.

Это, разумеется, было возможно… Но я не верил, что наши скрытные враги покинули это место, до того как завершили то, что намеревались. А все вокруг казалось слишком нормальным, чтобы поверить, будто это уже совершилось.

— Первый отряд, — вклинился новый голос на канале пятого взвода[224]. — Мы в доке для водных судов. Похоже, здесь была серьезная перестрелка. В основном лазерные попадания и следы от автоматического пулевого оружия. Возможно, пара стабберов.

— Ну вот — это и был наш ответ. Рейдеры прибыли, на борту одного из регулярных судов снабжения. Возможно, они захватили его по дороге, если только культисты не составляли экипаж изначально.

— Выжившие? — задал вопрос лейтенант Фарил.

Его обычная веселость в этот раз куда-то делась, что в подобных обстоятельствах меня ничуть не удивляло.

— Нет, — откликнулся сержант. — Только тела. В основном служба охраны, судя по форме. Похоже, они пытались сдержать нападавших, пока рабочие выбирались из заварушки.

Впрочем, и работяги не ушли далеко, судя по полному отсутствию следов жизни на драге с самого нашего прибытия. По тем данным, которые нашел Детуа, здесь на борту должно было быть около трех тысяч работников. Было трудно поверить, что нападавшие могли уничтожить столь много народу. Но в ходе дальнейших поисков счет тел стал неуклонно расти, и нам становилось все яснее, что именно так они и поступили.

— Иначе говоря, мы тут бродим, разыскивая фрагову армию, — произнесла Маго, вероятно не слишком обеспокоенная подобным положением.

Я кивнул, вжимаясь в тень возле лестницы на нижнюю палубу, в то время как Грифен и ее огневая команда выступили к следующему укрытию.

— Теперь уж похоже, что именно так, — произнес я.

Армия была некоторым преувеличением, но для того, чтобы пробиться наружу из дока, рейдерам потребовалось бы сила не менее чем в несколько десятков человек, а по всей вероятности, их было гораздо больше. Как я был рад выяснить, не все из них ушли оттуда. Безумная одежда (или во многих случаях отсутствие таковой) на некоторых телах отчетливо показывала, что команда драги, может, и погибла, но не забыла прихватить с собой какую-то часть нападавших.

После того как они вырвались из дока, охота и убийство паникующих рабочих, разбросанных группками по всему кораблю, должны были стать простой задачей. Особенно если у нападавших были союзники на борту, которые указали наиболее вероятные места, где люди могли укрыться.

Впрочем, мне не пришлось долго размышлять о такой мрачной возможности. Мои мысли были внезапно прерваны раздавшимся по воксу треском ионизированного воздуха, который всегда сопутствует лазерному выстрелу. Он был тут же подхвачен другими, а также более грубым лаем автомата и чего-то еще, что, судя по звуку, было парой пистолетов.

— Контакт с врагом, — произнес чей-то голос в моем воксе. — Уровень двадцатый, сектор второй.

Спустя мгновение лейтенант Луско, командовавшая вторым взводом, вклинилась на своей частоте:

— Третий отряд вступил в бой. Сектор второй, уровень двенадцатый. Посылаю первый и четвертый в подкрепление.

— Сектор два, — произнес я, припоминая ту карту, которую показывал мне Детуа, и прикидывая нашу позицию на ней. — Должно быть, туда и вниз. — Я указал рукой, хотя необходимости в этом уже не было.

Звуки сражения нарастали, все новые отряды вступали в перестрелку с врагом.

— Мы пойдем им в помощь? — спросила Грифен, но я покачал головой:

— Они, похоже, справляются. Мне больше интересно, что там такое, что стараются защитить предатели. Если нам повезет, то первый отряд заставит их глядеть в свою сторону, а мы в это время подойдем с другой, чтобы выяснить.

К сожалению, наших врагов можно было назван, безумцами, но никак не глупцами. Когда мы обогнули ряд накопительных контейнеров, кое-как защищавших от нескончаемого ветра, треск лазерного огня заставил нас метнуться в укрытия. Колкий дождь разлетевшейся ржавчины застучал по моей фуражке и шинели, оставляя на ткани пятна, вывести которые будет работкой для самого Императора. Я осторожно, по сантиметру, подвинулся, чтобы аккуратно выглянуть за угол.

— Фраг! — с чувством заметил я.

Еретики возвели импровизированную баррикаду, которая тем не менее выглядела достаточно прочной. Состояла она из грубо наваленных балок, упаковочных ящиков, металлических бочек и прочего крупного строительного мусора. Что было особенно важно, так это то, что они установили в ней тяжелый стаббер, который прикрывал пустое пространство перед баррикадой. Любая попытка приблизиться мигом отправила бы нас всех к Императору.

Как будто желая подтвердить эту мысль, орудие заработало и мгновенно пробило в обшивке палубы ряд глубоких дыр.

— Этим путем нам не пройти, — сказала Грифен, когда я присоединился к ней, поспешно отступив вдоль стены.

— Мы могли бы обойти их, попытаться ударить с флангов, — предложила Маго. — Бросить пару разрывных за преграду. Это бы их заставило призадуматься.

— Возможно, и да, — произнес я. — Проблема будет в том, как подобраться достаточно близко.

По чистой удаче или по здравом рассуждении, но еретики выбрали свою позицию очень хорошо. Для фланговой атаки у нас было не так уж много укрытий: накопительные баки, за которыми мы стояли, находились ближе всего к врагу, и я мог лишь уповать на то, что содержимое их не огнеопасно. Даже юргеновская мелта в этот раз не могла нам помочь, поскольку расстояние до врага было слишком большим. Юргену удалось пару раз выстрелить, что, по крайней мере, заставило еретиков не высовываться из укрытия, но термальная энергия оружия рассеивалась в воздухе и лишь немного оплавляла металлическую фортификацию.

Я с раздражением вздохнул:

— У нас нет времени на эти игры. Придется найти другой путь.

Это легче было сказать, чем сделать. Положение наше становилось все сложнее. Пока мы отступали под звенящие в ушах оскорбления и свист культистов, поток тактических отчетов в моем воксе все нарастал. К этому времени едва ли не каждый отряд в роте встретил сопротивление врага. Те немногие, с кем этого не произошло (не считая отряженных Лустигом для охраны десантного катера), спешили на помощь собратьям по оружию.

По многолетней привычке я оценил позиции этих огневых столкновений, сопоставил их в памяти со схемами, которые видел ранее, и мрачно кивнул. Еретики отсекли двенадцатый сектор, укрепив его периметр так, чтобы выдержать осаду. Что бы они ни стремились совершить, это происходило где-то в той части драги.

— Детуа, — произнес я, — мы должны найти уязвимое место. Если не прорвем оборону в ближайшее время, будет уже поздно.

— Я понимаю. — Его голос был полон раздражения. — Но у нас недостаточно сил. Они так зарылись и эти переходы, что могут удерживать нас сколько угодно времени.

— Можем вызвать подкрепление? — произнес я, не особенно питая на это надежду. Даже если Живан уже вышел на связь, все равно любому подразделению слишком долго придется сюда добираться. — Но сомневаюсь, что они успеют прибыть вовремя.

— Возможно, мы могли бы сконцентрировать наши силы, — тяжело произнес Детуа. — Отозвать всех и сосредоточиться в одном месте, чтобы попытаться прорвать с боем один участок.

Судя по голосу, эта идея не вызвала у него ни капли энтузиазма — и я мог легко понять отчего. Подобным образом мы, во-первых, окажемся зажатыми в бутылочном горлышке. А во-вторых, даже если прорвемся на одном участке, у врага будет возможность укрепить его, чтобы не выпустить нас обратно. Драка будет ожесточенной и кровавой, мы неизбежно понесем тяжелые потери. И даже при этом шансы на успех невелики.

— Должно быть что-то еще, что можно предпринять, — произнес я.

Мне очень не хотелось бросать всех наших людей на столь отчаянные действия без самой крайней необходимости. Но выбора, кажется, и впрямь не было.

— Лучше бы нам придумать — что, да побыстрее, — произнес Детуа глухим, разом помертвевшим голосом.

Я понял, что и у лейтенанта вышел весь запас иллюзий по поводу нашей истинной силы.

— У меня на ауспексе цель, приближается, — встрял в разговор пилот катера. — Быстро приближается.

— Есть контакт по воксу? — спросил я, но знакомая судорога в животе уже подсказала ответ.

— Еще нет, — подтвердил мои догадки пилот. — Но система «свой — чужой» распознает его как имперский.

Во мне вспыхнул внезапный огонек надежды. Мейден, должно быть, смог наконец пробиться к лорду-генералу. Теперь, если вдруг нам прислали подмогу, мы наверняка сможем пробить оборону еретиков и свергнуть их нечистые замыслы, в чем бы они ни заключались.

— Лустиг, — передал я по воксу, — на всякий случай не выпускайте его из прицелов.

И данный момент все и так было очень рискованно для нас. Совершенно ни к чему было еще и попадаться на какую-нибудь еретическую стратагему с ворованным шаттлом.

— Принято, — произнес невозмутимый сержант, так что мне удалось вернуть свое внимание к Детуа.

К этому времени солдаты, Юрген и я уже находились на полпути обратно к катеру, наши ботинки громыхали по металлу посадочной площадки, и я четко видел капитана и Лустига, стоящих на грузовом пандусе. Приложив руки ко лбу, они вглядывались в западном направлении[225].

— Лучше бы вам подготовить всех к выходу из боя, — произнес я. — Просто на всякий случай.

— Уже занимаюсь, — откликнулся он. — Приказал держать врага прижатым к земле, не высовываться и быть готовыми отступить.

— Отлично, если так, — произнес я с немалым облегчением.

Это давало нам возможность маневра — по крайней мере в течение ближайшего времени.

Я обернулся и посмотрел в том же направлении, что капитан с сержантом. Вой двигателя, уже хорошо слышный, быстро приближался, а на его волне к нам, стремился обтекаемый курьерский шаттл. Я ощутил внезапный укол разочарования. Еще одного катера с полной ротой солдат было бы слишком наивно ожидать, но я надеялся хотя бы на грузовой шаттл с парой взводов. В курьере не могло поместиться более одного отряда.

Я наблюдал за его посадкой с примечательной смесью эмоций, которую можно описать лишь как недобрая любознательность. События опять стали выходить из-под контроля, и мне это ощущение не нравилось. Двигатели машины сбавили обороты до холостых, и я шагнул к ней, смутно благодарный за знакомое присутствие Юргена у моего локтя.

Грифен и ее солдаты держались в паре шагов передо мной и не выпускали из рук оружия. Когда мы приблизились, сходни летательного аппарата опустились и из него бегом выплеснулся отряд Имперской Гвардии с лазерными ружьями наготове.

— Талларнцы? — с удивлением отметила Грифен.

Я, надо сказать, разделял ее чувство.

За пустынными воинами из аппарата выбралась знакомая фигура в черной комиссарской форме. Человек протиснулся сквозь кучку солдат и встал передо мной. Он очень старался хранить на лице невозмутимое выражение, но это не получалось: пухлые черты то и дело искажались чем-то вроде усмешки.

— Бежье, — без всякого выражения произнес я, уверенный, что любые вести, которые он мог принести сюда, будут дурными. — Вы не совсем вовремя.

— Кайафас Каин, — ответил он, покачиваясь на подошвах, набитый по горло чувством собственной важности, — вам предъявляется обвинение в дезертирстве, трусости перед лицом врага и незаконном присвоении военных ресурсов. — Он подал знак отряду талларнских воинов, подгоняя их вперед. — Арестуйте его.

Примечание редактора

И снова я вынуждена приоткрыть вам общую картину событий, происходивших на Адумбрии, иначе последующий рассказ Каина может оказаться не вполне понятным. На помощь себе я призвала еще один отрывок из отчета Тинкроузера. Он хоть в какой-то мере объясняет события: в ином случае они могут показаться совпадением таких масштабов, которые едва ли смогут представить даже наиболее мыслящие читатели. Каин, разумеется, сосредоточивает повествование лишь вокруг собственных впечатлений, практически не рассуждая о более глубоких причинах и последствиях того, что происходило вокруг него.

Из «Помрачения в Едваночи: краткая история вторжения Хаоса» за авторством Дагблата Тинкроузера, 957 М41

Силы вторжения были остановлены благодаря смелой и решительной стратегии, примененной лордом-генералом Живаном, и ход сражения наконец переломился в пользу осажденных защитников. Не менее четырех рот Имперской Гвардии высадилось из десантных катеров, дабы обрушиться на незащищенный тыл врага. Окруженные войска вторжения дрогнули и тщетно попытались восстановить боевые порядки. Гвардейцы же, усиленные отрядами СПО, непоколебимо сжимали кольцо, тесня врага шаг за шагом, дом за домом, улицу за улицей.

В то же время в космосе положение одинокого крейсера, стоящего на страже на высоком рейде над Едваночью, казалось все еще весьма мрачным. Испуганная горстка торговых кораблей выглядела легкой добычей для злобного левиафана, который надвигался на осажденную планету. На расстояниях, слишком огромных, чтобы их можно было оценить сознанием, началась жестокая битва, и жадные уничтожающие заряды недоступной разуму энергии выплеснулись, чтобы ударить по имперским кораблям на орбите.

«Несокрушимому», впрочем, предстояло соответствовать своему славному имени. Несмотря на тяжелые повреждения, полученные от первого удара, имперский корабль ответил залпом главной батареи, которая единственная могла сравниться по дальности действия с той чудовищной огневой мощью, что была выпущена судном Хаоса. Это был героический жест, но некоторым наблюдателям он показался совершенно напрасным, потому что этот ответ был гораздо менее мощным, чем те выстрелы, которые принял на себя имперский корабль. Но даже если он не принес иной пользы, он по меньшей мере вынудил вражеский линейный корабль увеличить скорость и броситься в необдуманную атаку с намерением сблизиться и поскорее закончить дело. Ко всеобщему удивлению, «Несокрушимый» начал отступать перед лицом агрессора, сохраняя расстояние между ним и собой.

Об отчаянии, которое должны были испытывать экипажи торговых судов при виде этого, можно только догадываться. Казалось, что имперский крейсер поврежден до состояния полной бесполезности в бою и надеется выйти из него. Естественно, именно такое ощущение возникло и у мародерского судна. Вместо того чтобы сосредоточить огонь на охромевшем «Несокрушимом», его дополнительные батареи начали поливать огнем торговые суда, в то время как он изменил курс в направлении того манящего множества целей, которое оказалось открыто перед ним.

А это было именно тем, чего хотел добиться героический капитан «Несокрушимого», Игорь Йейтс, чей тактический гений сиял и в этой ситуации. Как раз в тот момент, когда надвигающийся враг был отвлечен в наибольшей мере, «Несокрушимый» выпустил заряд торпед, которые достигли судна Хаоса с самыми удовлетворительными последствиями. Теперь, слишком сильно поврежденный, чтобы атаковать своими торпедными аппаратами, и с выведенным из строя центральным вооружением, тяжелый бегемот начал разворачиваться на реверсе, дабы навести на имперское военное судно бортовые орудия. Но его поворот был слишком нерешителен, а набранная им инерция — слишком велика; ловушка капитана Йейтса захлопнулась.

Все еще пытаясь завершить разворот, подбитый левиафан врезался в самую середину флота торговых судов. До того момента он рассматривал их лишь как легкую добычу, которую можно лениво собрать с неба. Слабое вооружение торговца в обычном случае не составляло бы ни малейшей угрозы столь могущественной военной машине, но теперь он был окружен едва ли не тысячей этих судов. Они же, вместо того чтобы попытаться бежать, как, несомненно, полагали трусливые убийцы на борту линкора, начали роиться вокруг него, наводя свои слабые оборонительные батареи. И как массивный грокс может быть закусан до смерти роем разъяренных огненных шершней, так и мощный военный корабль постепенно сдался и погиб. Роковую роль сыграло само число напавших на него судов. Хотя его мощные орудия огрызались снова и снова, смахивая с неба каждый раз не одного и не двух атакующих, но никогда вражескому линкору не расправиться с таким количеством кораблей. Вскоре «Несокрушимый» при соединился к бою и одним залпом вывел из строя двигатели врага. Конец его был предрешен.

На мгновение, как говорят, новое солнце разгорелось в небе над Едваночью, достаточно яркое, чтобы кратко ослепить наблюдавших его с планеты. При виде этого и гвардейцы, и солдаты СПО, как один, подхватили клич радости, зная, что хребет вторжения окончательно переломлен. Все, что им оставалось, — зачистить то пятно, которое успело лечь на наш славный мир, и за эту непростую задачу они взялись со всем рвением.

В последующие годы эта битва была изучена многими, и почти все изумлялись тому, что капитан Хаоса был столь очевидно беспечен. Ведь конечно же, задают они себе вопрос, у него должна была быть причина поступить именно так? Какая необходимость была настолько важнее всего остального, чтобы продолжать держаться столь самоубийственного курса?[226] Подобные размышления, впрочем, бесполезны, поскольку бесплодны. Какой урок нужно извлечь нам из этого, так это тот, что самая большая слабость Великого Врага состоит в его излишней самоуверенности, — и оставить дальнейшие прения об этом.

Глава восемнадцатая

Нда, это было неожиданно…

Последние слова Варана Непобедимого, воителя Хаоса.

Выражением «полное изумление» можно лишь начать рассказ об эмоциях, которые овладели мною в тот момент. Без сомнений, я так бы и стоял в совершенном оцепенении Император знает сколько времени и с какими последствиями, если бы не сопровождавшие меня солдаты. Когда талларнцы шагнули вперед, дабы выполнить приказ Бежье, Грифен и остальные бойцы ее отряда подняли лазерные ружья, предупреждая их движение. Пустынные воины помедлили, глядя на своего комиссара в ожидании пояснений, как им поступать далее.

— Это бунт, — произнес Бежье, совершенно потерянный в себе на данный момент. Он вытащил лазерный пистолет и начал наводить его на вальхалльского сержанта. — Вы приговорены к смерти по главе…

— Молчать, вы, смешной человечек! — отрезал я, нацелив пистолет ему в грудь. — Никто не смеет расстреливать моих солдат, кроме меня. Только подумай о том, чтобы нажать на спуск, — будешь мертв раньше, чем до нее долетит заряд. Я тебе обещаю.

— И правда, — согласилась Маго, вставая между Грифен и возмущенным комиссаром. — Если хочешь получить ее, сначала перешагни через меня. Попробуй.

— Убейте их всех! — Бежье высокомерно махнул рукой талларнцам.

Они начали переглядываться с видом людей, которые внезапно поняли, что только что слепо подошли к краю пропасти.

— Никто ни в кого не будет стрелять, — спокойно отозвался я. — Если только в еретиков, на зачистку которых мы сюда прибыли.

Мне нужно было лишь вытянуть руку в направлении, откуда доносились звуки сражения, все еще очевидно слышимые. Сержант, командовавший талларнцами, почти незаметно кивнул своему отряду. Они приопустили оружие, и, к моему облегчению, вальхалльцы поступили так же.

— Вы не соизволили заметить, что тут у нас идет сражение? И если мы его как можно быстрее не выиграем, то попадем в настоящий ад. Говоря буквально.

— На этот раз тебе не удастся укрыться за позерством и риторикой! — прорычал Бежье, делая шаг вперед и наставляя лазерный пистолет уже на меня. — Ты сбежал с битвы за Едваночь и прихватил с поля боя целую роту солдат. Ты просто одержим был найти любой повод для того, чтобы спрятаться здесь, так далеко от битвы, как только мог. С тех самых пор как эта ваша пародия на полковника в юбке родила эту смехотворную теорию… — Он осекся, внезапно заметив выражение неприкрытого гнева на лицах вальхалльцев, стоявших напротив него, и их готовые к бою лазерные ружья.

— Можете обвинять меня во всем, в чем вам угодно, — произнес я, играя на эмоциях сопровождавших меня солдат с легкостью, которую давала долгая практика. — Но вы не станете говорить низко о полковнике Кастин в моем присутствии. Она — один из лучших солдат, с которыми мне только выпадала честь служить. А полк, который она возглавляет, один из сильнейших в Галактике. — Я зачехлил лазерный пистолет жестом, который счел достаточно театральным. — Без сомнения, весь этот фарс исказил, подобно варпу, ваше восприятие, как и ваши манеры. Когда вы успокоитесь, буду ожидать от вас извинений в адрес полковника Кастин. Если их не последует, я уверен, что мы сможем, ко всеобщему удовлетворению, решить этот вопрос на дуэли.

Если быть честным, я не ожидал, что мне вообще придется заходить так далеко — вызвать его на поединок. Но, как часто происходит в подобных ситуациях, мой язык бежал впереди моего рассудка. Результаты в данном случае все равно были положительны до умиления. Лицо Бежье за пару секунд переменило несколько таких оттенков, которые я редко видел у живого и здорового человека, прежде чем он сумел хоть как-то собраться с мыслями. Вальхалльцам же идея понравилась. Я был уверен, что по всему полку в течение считанных минут после нашего возвращения разнесется весть о том, что я вызвал эту помпезную маленькую никчемность на дуэль за оскорбление в адрес полковника и, соответственно, всех нас в целом[227].

— Когда все это закончится, у вас уже не будет времени для дуэлей или чего-то еще! — огрызнулся Бежье.

— Комиссар, — прозвучал голос Детуа в передатчике, и я был очень рад вернуться к делу. — Комиссар, нам необходимо решать, что предпринимать. Еретики все еще плотно держатся по всему периметру.

— Где-то должно быть слабое место, — отозвался я, с интересом наблюдая за тем, как Бежье исподтишка подкручивает свой микрокоммуникатор, чтобы послушать, о чем это мы говорим. — Попытайтесь проверить схемы корабля еще раз. Возможно, там имеется кабель-канал или вентиляционная шахта, через которую мы можем запустить убойную команду.

— Уже подумал об этом, — произнес капитан. — Все отрезано. — Он вздохнул. — Если не произойдет чуда, нам предстоит лобовой штурм. И он будет кровавым.

— Боюсь, что вы правы, — отозвался я, и все внутри меня перевернулось от этой мысли. — У нас кончились альтернативы. — Я повернулся к Бежье и талларнцам и поглядел на них так мрачно, как только мог. — Вы меня слышали. У нас больше нет времени, чтобы терять его на смехотворные фантазии. Если собираетесь стрелять в нас, вам придется делать это в спину. И вы таким образом совершите работу врагов Императора за них.

Это, не спорю, был риск. Но я ни капли не сомневался, что именно такой выверт собьет их с толку достаточно, чтобы склонить на нашу сторону. По крайней мере их сержанту вроде бы хватало здравого смысла, чтобы понять, что он влип в ситуацию, намного превышающую его кругозор.

Талларнцы неуверенно качнулись на месте, глядя на Бежье в поисках совета и очевидно морщась, когда оказались на подветренной стороне от Юргена. Я отвернулся немного театрально, и вальхалльцы четко последовали за мной. На мгновение я напрягся, ожидая лазерного заряда в спину и надеясь, что пластинчатая броня под моей шинелью его выдержит, но они всё продолжали сомневаться. И этого оказалось достаточно, чтобы я, без всякого сомнения, целиком перехватил инициативу.

— Если хотите сразиться с настоящим врагом Императора, то мы рады будем приветствовать вас как братьев в бою, — добавил я через плечо.

Талларнцы шагнули было вперед, намереваясь последовать за нами, но опять замерли, оглядываясь на Бежье. Пухлый комиссар же смотрел только на нас, очевидно растерянный и мало представляющий, как бы ему восстановить свой авторитет у солдат.

— Отправляемся с ними! — наконец раздраженно отрезал он. — Я не собираюсь позволять этому шуту-дезертиру скрыться из виду.

— Отлично, — произнес я, размышляя про себя о том, найду ли возможность толкнуть его на линию огня, прежде чем это все завершится. — Давайте сделаем нашу работу, прежде чем созывать трибунал, не так ли?[228]

К моему облегчению, Бежье угрюмо молчал все то время, пока мы с Детуа держали совет. Мы низко склонились над планшетом данных, пытаясь разработать стратегию, которая позволила бы нам взять еретическое подобие крепости штурмом.

— Если мы сможем пробить стены вот здесь? — указал я на мастерскую; длинный участок ее стальной стены был достаточно удален от двух соседних огневых точек врага. — Если пробьем — мы должны успеть прорваться внутрь, прежде чем они смогут хотя бы осознать опасность.

— Это если предположить, что они не подумали об этом и не оставили за стеной пару сюрпризов, — отозвался Детуа. — Придется сосредоточить наши силы против их позиций здесь и здесь. Если чуть повезет, то мы сможем провести вашу убойную команду в мертвую зону их огневых точек, пока огнем прижимаем их к полу.

— Как вы собираетесь пробить стены? — спросил Бежье. — Вы и заряды взрывчатки с собой прихватили?

До него начало доходить, что все мы здесь работаем не менее ревностно, чем где-либо еще на фронте, и действительно готовы сложить головы за Императора. Ну или положить головы кучи других людей, наших подчиненных. Я лично рассчитывал держаться поблизости от Юргена в надежде, что мы каким-то образом сможем избежать эффектов того адского колдовства, которое собирались выпустить на волю последователи Слаанеш.

По той же причине я собирался пойти со штурмовой командой, несмотря на риск. Это казалось не намного, но все-таки менее самоубийственным, чем атаковать постоянные огневые точки врага, на которых засело Император знает сколько еретиков, готовых поливать наши ряды огнем.

— У Юргена мелта, — произнес я. — Должно сработать.

И это, добавлю, было отличным поводом оказаться в его компании, подальше от настоящей линии огня.

Мой помощник кивнул и покачал своей любимой игрушкой в воздухе:

— Она справится.

— Кого еще берете? — спросил Детуа.

Я кивнул на отряд Грифен; солдаты все еще обменивались с талларнцами взглядами, полными взаимного недоверия.

— Четвертый отряд третьего взвода, — произнес я. — Нам уже приходилось бывать в подобной ситуации.

Ну по крайней мере некоторым из них. Из тех, кого я взял с собой в ледяные пещеры Медной Обезьяны, осталось не так уж много знакомых лиц, кроме Грифен и Маго. Я встретился взглядом с солдатом Ворхеезом. Он ответил ухмылкой и вновь принялся шептаться о чем-то с Дрере, своей подружкой. Ей сильно досталось от амбулловых когтей в той экспедиции, но она выжила (надо сказать, к моему удивлению) благодаря моему решению отослать раненых назад к полку так скоро, как только было возможно. С того самого времени Ворхеез считал меня кем-то вроде личного кумира. Должен признаться, это совершенно не ослабило мою позицию в глазах полка, лишний раз убедив всех, как я забочусь о благе простых солдат.

И теперь моя репутация придавала неуютную иронию тому факту, что столь многие из них готовились по моему слову отправиться на смерть…

— У них неполный отряд, — произнес. Детуа.

Я кивнул, признавая его довод:

— Только на одного солдата. — Смитти все еще находился в лечебнице в Ледяном Пике; и надо сказать, что при мысли об этом я испытал моментальный укол зависти. — К тому же они здесь при мне. Да и Юрген более чем способен заполнить этот пробел.

— И одного отряда будет достаточно? — продолжал сомневаться Детуа.

— Должно хватить. Все остальные потребуются для отвлекающих штурмов, если мы хотим, чтобы у нас была хоть надежда прорваться.

— Мы пойдем с вами, — провозгласил Бежье, указывая на талларнцев. — Я тебе не доверяю и не собираюсь выпускать из виду. — Он злобно улыбнулся, обращая против меня мои же слова, произнесенные несколькими минутами назад. — Конечно же, все эти игры до тех пор, пока мы не сможем созвать трибунал.

— Разумеется, — отозвался я, намеренный демонстрировать полную невозмутимость, и снова обернулся к Детуа. — Вам удалось хоть немного сузить нам список целей?

Капитан кивнул:

— Я бы предположил, что это здесь. — Он указал на помещение глубоко в центре двенадцатого сектора. — Часовня Омниссии. Она примерно тех размеров, что вы указали, и она так удалена от их линии обороны, как только возможно.

— Звучит разумно, — кивнул я. — Осквернение священного помещения должно лишь усилить их ритуал.

— А это ты откуда знаешь? — спросил Бежье, подозрительно пожирая меня глазами. — Ты, похоже, очень уж хорошо знаешь секреты колдовства варпа.

— Я сражался с ним и ранее. — Мне пришлось сыграть на кротость. Отчасти я не желал припоминать те случаи, отчасти — не собирался тратить время на то, чтобы их пересчитывать. — Если вам не приходилось, считайте себя везунчиком.

— Император защитит! — парировал Бежье. — Чистым сердцам нечего опасаться.

По его мнению, я-то уж точно не входил в число подобных людей… Но в данной ситуации я однозначно предпочел бы хорошую дозу тревоги слепой надежде на кого бы то ни было.

— Остается их только поздравить, — произнес я, нарочито проверяя, как ходит оружие в кобуре. После чего повернулся к Детуа, совершенно не желая отдать ему приказ обречь многие храбрые души на смерть. — Похоже, пора отводить войска, — начал я. — Нам потребуется около десяти минут, чтобы перегруппироваться. Этого должно хватить на то, чтобы штурмовая команда заняла свою позицию. Затем можете начинать отвлекающую атаку, когда будете готовы…

Меня прервало внезапное покалывание: оно потекло по телу подобно ощущению электричества в воздухе перед разрядом молнии. Затем показалось, что давление внутри моего черепа подскочило до нестерпимого и в ушах зазвенели колокола.

Бежье дико озирался кругом и размахивал лазерным пистолетом, не находя цели, в которую можно выстрелить.

— Колдовство! — выдохнул он, мертвенно побледнев.

— В укрытие! — проорал я солдатам. Вальхалльцы так и сделали со всей поспешностью, привыкшие доверять моей паранойе в подобных ситуациях. Талларнцы присоединились к ним после секундного оцепенения, оправившись так быстро, как и положено было хорошим солдатам, которыми они являлись. — Ждите врага!

— Направление? — спокойно спросил Детуа, кидая презрительный взгляд на другого комиссара.

— Через секунду увидим, — ответил я, указывая на открытый участок вблизи защитного периметра культистов Слаанеш. — Я бы предположил, что где-то ближе к ним.

Мне за прошедшие годы несколько раз доводилось оказываться рядом с телепортационными полями. Я даже проходил через вызывающую их процедуру за время службы с Укротителями, так что мне не составило труда узнать неприятные ощущения, которые сопровождали нахождение вблизи такого поля. И использовал одно из этих тайных устройств, несомненно, враг, потому что наш боевой флот не располагал ничем подобным, в этом я был уверен.

Спустя пару мгновений или около того моя догадка вполне подтвердилась. С громовым ударом вытесненного воздуха, более или менее в том месте, где я и предполагал, возникли пятеро гигантов в кроваво-красной с черным броне[229].

Мои уши со щелчком прочистились, и неестественное давление, созданное присутствием такого количества энергии варпа, рассеялось так же внезапно, как и появилось.

— Огонь! — завизжал Бежье, размахивая цепным мечом куда-то в общем направлении десантников Хаоса. — Очистить скверну именем Императора!

— Зарядов не тратить, — отрезал я, и треск лазерного огня из наших порядков (который в любом случае почти целиком принадлежал талларнцам) сошел на нет. На таком расстоянии они все равно не приносили пользы, да и последнее, что нам было нужно, — это привлекать к себе внимание Предателей. — Мы это используем, — пояснил я.

— Каким образом используем? — спросил Бежье, подозрительно сузив глаза.

Я указал на Пожирателей Миров, обрушивших на баррикаду последователей Слаанеш град болтерного огня. Преграда, которая еще так недавно свела на нет все наши усилия, медленно поддавалась. Культисты погибали, а их ответный огонь просто отскакивал от керамитовой брони сверхчеловеческих воинов, которые столь нежданно присоединились к потасовке.

— Они же делают за нас нашу работу, — сказал я на удивление спокойным голосом, учитывая все обстоятельства. И обернулся к Детуа. — Оставляйте наших солдат на местах и держите как можно больше культистов прижатыми около других слабых мест периметра. Если кто-то из них станет отступать, чтобы усилить оборону против Предателей, то наши могут сесть им на хвост и пойти в прорыв. Четвертый отряд идет со мной. Мы последуем за этими безумцами на должном расстоянии и проскользнем через ту брешь, которую они проделают.

Я сделал несколько осторожных шагов из укрытия, готовый нырнуть обратно, едва лишь кто-нибудь из гигантов в карминовом взглянет в мою сторону. Но, верные себе, они не обращали ни малейшего внимания на нас, намереваясь разнести в пыль лишь то, что имело отношение к Слаанеш. Уверенный в своей безопасности, я обернулся, чтобы обратить презрительный взгляд на Бежье.

— Идете? — спросил я. — Или предпочтете дождаться, пока перестанут стрелять?

Мне не надо было оборачиваться еще раз. Не сомневаясь, что заставил его идти за собой, я повел вальхалльцев в кильватере хаоситских машин убийства. К моему молчаливому облегчению, Грифен и ее половина отряда заняли место в строю впереди меня, так что мы с Юргеном оказались защищенными с двух сторон огневыми командами.

Честно говоря, я бы предпочел, чтобы впереди шли талларнцы, — так они окажутся первыми, кто, в случае чего, примет огонь врага. Но теперь мне было еще более важно, чем всегда, делать вид, что я иду в первых рядах войска, ведя его за собой. Этого все и должны были ожидать, зная мою незаслуженную репутацию. К тому же я не доверял Бежье даже на ту йоту, на которую мог бы столкнуть танк «Клинок». Чем дальше от меня оставался этот мелкий дурной проныра, тем меньше он мог доставить неприятностей.

Быстрый взгляд за спину подтвердил, что талларнцы бегом догоняют нас и Бежье тоже пыхтит, суетливо стараясь не отставать. Затем я целиком сосредоточил внимание на десантниках впереди.

— Золотой Трон, защити! — пробормотал талларнский сержант.

Я мог понять отчего. Пожиратели Миров наконец-то добрались до баррикады и разносили ее в клочки в стремлении достичь и уничтожить культистов. Как и ранее, они, казалось, пренебрегали болтерами. Едва подойдя на расстояние ближнего боя, громилы пустили в ход свои удивительные цепные топоры. Точно такой же я имел счастье наблюдать в непосредственной близости от себя — в руках их коллеги, который руководил атакой на расположение нашей части.

С каждым шагом десантников кровь летела вокруг них фонтанами. Экстатически орали культисты Слаанеш, бросаясь вперед, чтобы быть жестоко зарезанными, но, вне сомнения, все же надеясь забрать нападавших с собой.

— Они не заговоренные, их тоже можно ранить, — заверил я талларнца. — Мне уже доводилось сражаться с ними прежде.

Он с сомнением кивнул. Я заметил с проблеском зловредного веселья, с каким явным неудовольствием Бежье наблюдает за тем, как я вселяю боевой дух в одного из его солдат.

— Да, и он хорошенько им надавал, — добавила Маго. — Своими собственными руками. Так что держитесь комиссара — и с вами все будет в порядке.

На секунду мне показалось, что Бежье вот-вот самовоспламенится, но Вселенная все же не настолько расположена предоставлять мне удобства. Так что пришлось довольствоваться лишь его придушенным бульканьем при словах рыжей подруги.

— Ждем, — произнес я, распластываясь на том же месте, за накопительными баками, которые укрывали нас и ранее. — Убедимся, что они прорвались, прежде чем двинуться дальше.

— Я так и знал! — злорадно хрюкнул Бежье. — Трусость, простая и явная. Верный слуга Императора никогда не робеет перед врагом.

— Тогда прошу вперед, — предложил я со всей возможной вежливостью. — Покажите нам, как нужно себя вести.

Я гостеприимно повел рукой в сторону сечи, которая продолжалась возле разрушенной баррикады. Гиганты в карминовом уничтожили уже почти всех дегенератов, защищавших ее, но энтузиазм хаоситов на этом, как я мог видеть, совершенно не иссяк.

Бежье только облизал губы.

— Это ваша боевая задача, — наконец родил он. — Поступайте так, как считаете должным. Совьете себе еще одну веревку, на которой вас можно повесить.

— С веревкой подождем. Для начала попробуем завершить хотя бы это дело, — подытожил я и сверился с передатчиком, дабы понять, что происходит в других местах по периметру вражеской обороны.

Насколько я мог судить, остальная часть роты четко следовала приказам, прижимая к земле и надежно связывая основную массу культистов. Это было и к лучшему: чем больше их мы сможем отвлечь, тем меньше их встретится на пути и будет мешаться под ногами у Пожирателей Миров, стремившихся пробиться к центру этого зараженного ядом места.

Запятнанные десантники, впрочем, тоже не правили бал безраздельно. Я как раз наблюдал за ними, когда один из слаанешитов, молодое существо неопределенного пола, задрапированное в несомые ветром шелка, кинулся на первого из гигантов, истерически смеясь, и заключил эту дурную пародию на сливки человечества в некое подобие похотливого объятия. Это выглядело настолько гротескно, что я почувствовал что-то вроде облегчения, когда гермафродит взорвался дождем внутренностей, прихватив с собой и десантника. Мне стало ясно, что у него, должно быть, где-то под объемистыми одеждами был спрятан заряд взрывчатки.

За время, проведенное с Укротителями, я привык к их обрядам. Я ожидал, что оставшиеся Пожиратели Миров прекратят бой сразу же, как только избавятся от последнего из защитников баррикады, дабы принести последние почести, требуемые по традиции их Ордена[230]. Но они не обратили ни малейшего внимания на своего павшего соратника, несомненно слишком поглощенные захлестнувшей их жаждой крови. Они без задержек продолжили двигаться в глубины сектора двенадцать.

— Время, выступаем, — произнес я и подал пример действием.

Отряд двинулся вперед быстрым шагом. Когда мы достигли поверженных остатков баррикады, я приостановил движение, чтобы проверить, не осталось ли выживших, но, учитывая, что здесь поработали служители Хорна, большой надежды на это не было. Кинув быстрый взгляд на разбитое тело мертвого десантника, я содрогнулся. Даже мертвый, он распространял вокруг себя мощную ауру злонамеренности и ужаса. Бежье, как я отметил не без злорадства, пялился на останки так, будто перед ним был сам Хорус, готовый восстать из пепла.

— Мерзкие фрагеры, не правда ли? — радостно объявил я, похлопывая его по спине.

— Вы и вправду свалили одного из таких цепным мечом? — спросил талларнский сержант, и в его голос закралась нотка благоговейного трепета.

За ним, как я отметил с удовлетворением, собрались его соратники по отряду. Все они сгорали от нетерпения услышать ответ, но старательно делали вид, что даже не прислушиваются.

— Эти слухи несколько преувеличены, — произнес я, совершенно укрепляя как факт в их сознании, что именно это и произошло в реальности, и в то же время поддерживая мою репутацию скромного солдата. — Но они не столь уж сильны, как кажутся.

— Рад слышать, — глухо отозвался талларнец.

Мы продолжали двигаться вперед, следуя в кильватере Пожирателей Миров. Для этого вовсе не требовалось быть следопытом: путь громил наглядно отмечали тела культистов, которые пытались им помешать. На каждой развилке переходов, на каждом пересечении с сервисными туннелями направление к конечному пункту было очевидно.

— Определенно это находится в часовне, — доложил я Детуа.

Он в свою очередь известил меня о том, что в некоторых местах по периметру оборона культистов слабеет, потому что они отступают, дабы встретить новую угрозу.

— Десантники Хаоса направляются прямиком туда, — подтвердил я наши догадки.

Внутреннее пространство драги стало для меня таким же сюрпризом, как и чуть раньше — ее внешний вид. Я ожидал встретить лабиринт коридоров, подобный тому, что находится в чреве звездного корабля. Но проходы внутри этого сооружения были широкими подобно городским бульварам, а потолки настолько высокими, что некоторые комнаты, которые оставались по сторонам, напоминали скорее небольшие здания. В целом только свет люминаторов над головой и слабое ощущение замкнутого пространства, которое не мог бы упустить ни один парень из улья, каким являлся и я, напоминали о том, что мы все еще находимся внутри некоего сооружения. Многие из перекрестков, по размерам равные уличным, содержали следы наскоро организованной обороны; тела разнообразно вооруженных культистов лежали повсюду в разной степени расчлененности. На стенах и полу зияли следы от попаданий пуль и лазерных болтов.

Было также очевидно, что Предатели, при всем их воинском умении, тоже не всегда могли пройти такие заставы без потерь. Даже обычное вооружение представляло для них угрозу, если его было достаточно много, а еретики, с которыми приходилось сражаться громилам, смогли расположить на пути несколько тяжелых орудий поддержки пехоты. Для глаза опытных воинов, каковыми были вальхалльцы (я полагаю, что и талларнцы тоже), было очевидно, что продвижение вперед становилось для хорнитов труднее с каждым шагом. Изобилие малых, незначительных, но все же ранений замедляло их.

— Стоп. — Ворхеез, на этом перекрестке оказавшийся впереди, решительным жестом подкрепил выдохнутое по воксу сообщение. — Впереди движение.

Мы одним броском преодолели отделявшее нас от передового солдата расстояние и осторожно выглянули на перекресток. Как и ранее, здесь тоже была баррикада, наскоро сваленная, с тем чтобы встретить продвигавшихся вперед проклятых исполинов, и столь же походя, как и предыдущие, отброшенная ими в сторону. Но в этот раз один из защитников, кажется, еще шевелился.

— Выживший, — произнес Бежье. — Мы можем допросить его и уж точно выяснить, что же здесь такое происходит.

— Прошу вас, — сухо предложил я, зная по опыту, что не следует даже надеяться получить годную информацию.

Пытать мазохиста является делом выдающейся непродуктивности, как уже удалось убедиться живановским следователям. Но если Бежье хочет попробовать — пусть старается сколько угодно. Это по меньшей мере на какое-то время избавит меня от его внимания.

Мы снова двинулись вперед, прижимаясь к стенам широкого прохода — по привычке и из очевидного здравого смысла. То, что культисты, которые были на виду, уже слегка потеряли форму, дабы с нами сражаться, не значило, что здесь не могло быть других, относительно не пострадавших, ждущих в засаде за тем, что осталось от баррикады.

— Чисто, — доложила по прошествии нескольких секунд Маго, на всякий случай все же швырнув за преграду пару фраг-гранат, просто чтобы убедится доподлинно.

Мы окружили выжившего, и я вгляделся в лицо очередного из погибающих культистов. Как и заметил Ворхеез, он был еще жив, но и только. Я был уверен, что близкие взрывы гранат, брошенных Маго, не особенно его приободрили. Он слабо подергивался; куски металла, застрявшие в таких частях тела, что глядеть на это было больно даже его врагу, тихо брякали о покрытие палубы. Но он все-таки сумел протянуть руку и ухватиться за мою штанину возле колена.

— Она идет, — произнес он с выражением имбецильного восторга на лице. В тот момент, я думаю, он уже не мог разобрать, кто мы такие. — Новый мир грядет!

— Кто еще идет? — дернулся Бежье, отбросил пинком его руку и присел на корточки рядом с несчастным. — О чем ты бормочешь?

Он навел лазерный пистолет на живот допрашиваемого — явно излишний жест; не забывайте, что большая часть кишок фанатика уже и так была разбросана по полу. Видимо, также осознав это, комиссар быстро перевел ствол на руку лежащего человека. Оружие рявкнуло, дырявя ладонь едва живого культиста.

— Вы только себя послушайте, — захихикал он, подтянувшись к самой груди Бежье во внезапном порыве вернувшихся сил — что само по себе заставило толстого комиссара громко втянуть воздух от неожиданности, — а затем влепил ему поцелуй взасос, прямо в губы.

Бежье отпрыгнул назад; на его лице смешались изумление, возмущение и брезгливость. Столь сложная гримаса, надо признать, показалась мне чрезвычайно комичной. Маго, Ворхеез и еще двое вальхалльцев выдали очередь придушенных, но все равно громких смешков.

— Сами поймете, — закончил мысль умирающий.

— Злобный дегенерат! — выплюнул ему в лицо Бежье. — Да как ты смеешь!.. Я не… Это отвратительно!

На секунду мне показалось, что он в порыве злобы расстреляет лежащего, но культист не оставил ему даже этого удовольствия, скончавшись раньше, чем толстый комиссар успел осуществить свою незатейливую месть.

— Если вы уже закончили тут играться, — саркастически обронил я, — не думаете ли, что нам пора двигаться дальше? Спасать планету, мешать призванию демона, еще не запамятовали?

— Вы думаете, сэр, что он об этом говорил? — спросил меня Юрген, покачивая мелту, будто она могла оказаться полезна против какого-нибудь выплюнутого варпом отвратительного исчадия (если его, конечно, успеют призвать). — Когда сказал, что она идет?

— Все возможно, — отозвался я. Мои предыдущие встречи с демонами были милосердно коротки, за что оставалось лишь благодарить их неспособность долго оставаться в физическом мире. И в то время меня совсем не заботило, имеют ли для демонов какое-то значение вопросы пола. — В любом случае он, вероятно, имел в виду, что ритуал уже начался.

— У нас нет времени, чтобы им разбрасываться, так ведь, да? — Грифен снова построила отряд. — Живее, ребята, часики тикают.

— И вам тоже пора, — посоветовал я талларнскому сержанту. — Как ваше имя, кстати?

— Махат, сэр. — Он отдал честь, заработав полный черной злобы взгляд от Бежье, и, не замечая его, отвернулся, дабы последовать за Грифен.

И внезапно дурное предчувствие, которое я ощущал тупой болью в глубине живота, настолько знакомой, что я уже притерпелся и почти забыл о ней, — вдруг оно возобновилось с удесятеренной силой, заставив меня содрогнуться. Юрген удивленно посмотрел на меня, затем порылся в одном из подсумков и вынул флягу-термос:

— Немного танны, сэр? Кажется, она вам не помешает.

— Совсем не помешает. — Я сделал пару глотков ароматной жидкости из горлышка, ощущая, как она медленно прогревает все внутри на пути в желудок. — Благодарю вас, Юрген.

Откладывать что-либо на потом уже было поздно. Если я был прав и призвание демона уже началось, то для нас не осталось бы надежды на спасение, промедли мы сейчас. И все, казалось, были готовы к предстоящему, кроме меня (да, вероятно, и Бежье. Он оказался настолько не в своей тарелке, что удивительно было, как его сознание еще не пошло ко дну. Это, я полагаю, лишь подтверждало ту старую поговорку, что Император бережет слабых на голову).

Я кивнул Грифен:

— Выдвигаемся, сержант.

Мы бегом двинулись по переходам, держа в головах только цель, ждущую впереди. Достигнуть ее — и чем быстрее, тем лучше!.. Я подумал на скаку, что даже не сама мысль о столкновении с демоном настолько пугает меня. По-настоящему страшны были слова умирающего культиста. Что значит «новый мир», который он упомянул? Ничего хорошего — в этом я был уверен точно.

Я был словно разодран на части. Страх того, что мы можем найти в сердце этого гнездилища зла, тянул меня назад. Но он уступал стальной, закаленной опытом уверенности в том, что, если мы не встретим это именно сейчас, нас неминуемо ожидает смерть или что-то худшее. Я видел на своем веку достаточно, чтобы знать: есть множество вещей гораздо более неприятных, чем смерть.

Вместе со всеми я торопился вперед, к столкновению, которое должно было определить судьбу не только этого мира, но и всего сектора Галактики.

Глава девятнадцатая

Прошлое всегда остается с нами.

Гильбран Трус. Собрание сочинений

Чем глубже мы проникали в это сердце тьмы, тем большую резню видели вокруг себя. Культисты Слаанеш, вероятно, защищали место проведения ритуала из последних сил, снимая с периметра остававшихся там бойцов. Детуа докладывал, что все наши отряды начали продвигаться вперед и в паре уязвимых мест баррикады врага пали перед ними.

— Мы можем доставить вам подкрепление в считанные минуты, — произнес он.

Несмотря на вспыхнувшее облегчение, которое сопровождало его слова, я понял, что сомневаюсь.

— Лучше пускай охраняют периметр, посоветовал я.

Какой бы заманчивой ни была перспектива получить в свое распоряжение дополнительных солдат, за которыми можно прятаться, она была ложной. Если я не ошибался касательно того, что ждало нас в часовне, то погоды они все равно не сделают. Численность ни фрага не помогла бойцам СПО в том борделе в Едваночи. Я не сомневался, что демон, если ему вновь позволить материализоваться, уничтожит и наших солдат с той же легкостью. Единственной надеждой против него оставался Юрген, и чем меньше людей об этом догадаются, тем лучше.

— Если вы так считаете, — отозвался Детуа потухшим от разочарования голосом.

Я не преминул подсластить ему пилюлю.

— Нам нужно думать еще и о Предателях-десантниках, — напомнил я. — Мне будет гораздо спокойнее знать, что им некуда податься, если нам здесь придется от них отвязаться.

И именно в этот момент мы наткнулись на одного из них, чуть ли не буквально. Я заметил на стенах зарубки от ружейного огня. Они становились все многочисленнее с каждой из последних перестрелок. Как много огневой мощи сумели собрать еретики, я все еще не мог определить, пока не увидел раненого Пожирателя Миров, хромающего по коридору. Его броня, еще недавно сиявшая, была покрыта вмятинами и пятнами от неисчислимых попаданий легкого оружия. Часть из них все-таки достигла цели, взяв свою дань: левая нога воина тянулась за ним, броневой сустав доспехов заклинил — и гиганту приходилось опираться одной рукой в массивной перчатке на стену, дабы поддерживать себя в вертикальном положении. Там, где он всем весом наваливался на стену, в металле обшивки оставались вмятины. Оружие его исчезло Император знает куда; кровь текла из нескольких зарубок на броне, собиралась на полу в глубокие лужи и за считанные секунды застывала до густоты смолы.

— Не прикасайтесь к этому, — предупредил я, когда один из солдат Махата нагнулся, чтобы осмотреть такую кляксу. — Может быть токсично[231].

Он мгновенно распрямился с выражением тревоги на лице.

— Это совершенно лишенное основания суеверие, — с насмешкой произнес Бежье, тем не менее огибая следующее пятно крови как можно дальше.

— Если вы так уверены… — произнес я, вполне довольный возможностью предоставить ему проверить это лично.

В этот самый миг Предатель-десантник, кажется, впервые заметил наше присутствие. Он развернулся, прекратив свой упорный путь вперед, к оскверненной часовне.

— Кровь Кровавому Богу! — проревел он и качнулся вперед, раскинув руки, готовый хватать и рвать на части.

— У меня эта фраза уже в печенках сидит, — произнес я и, наведя лазерный пистолет, несколько раз нажал спусковой крючок.

Солдаты, сопровождавшие меня — как вальхалльцы, так и талларнцы, — последовали моему примеру. Передние пластины брони гиганта зазвенели, будто котел, от многочисленных ударов лазерных зарядов. Несмотря на это, он продолжал наступать, нанося размашистые дикие удары руками. Они достигли двоих не слишком везучих солдат и распластали их по стенам. Я поднырнул под один из огромных кулаков, вздрогнув от примечательной силы чувства дежавю, и отпрыгнул в сторону, надеясь, что Юрген сумеет сразить врага из мелты, как и в прошлый раз. Но теперь вокруг было слишком много своих. Мой помощник в нерешительности поднимал и опускал свою громоздкую пушку.

У меня теперь был только один шанс. Лазерный пистолет против гиганта казался совершенно бесполезным, но цепной меч, как всегда, уже был в моей другой руке. Высмотрев зарубку в керамитовой броне, оставленную, если я мог судить, крак-гранатой, я вогнал напевающее лезвие глубоко в эту щель. К великому облегчению, крутящиеся зубы достигли цели и прожевали на своем пути как плоть, так и кости.

Гигант взревел от боли, шока и ярости. Мне пришлось поднырнуть под новый безумный замах этих кулаков, подобных паровому молоту, прежде чем вогнать лезвие еще глубже изо всей силы. Внезапно мой враг рухнул, вызвав сотрясение палубы.

— Уже второй! Отличная работка, комиссар! — Маго широко ухмыльнулась мне, проходя мимо, чтобы проверить раненых.

Махат продолжал взирать на меня с выражением на лице, которое можно было назвать только благоговейным, в то время как я вытаскивал меч из тела (и очень осторожничал при этом, чтобы ни одна капля крови не коснулась моей кожи). Бежье же пялился просто так, без всякого выражения, с отвисшей челюстью, как будто не мог поверить в то, чему только что был свидетелем.

Я дал знак Юргену. Мой помощник подошел достаточно близко к поверженному гиганту и прикончил его, испарив голову десантника выстрелом мелты.

— Как там раненые? — спросил я, более для того, чтобы сохранить свою репутацию, чем действительно интересуясь.

Мне очень хотелось отпустить несколько язвительных замечаний о том, как несправедливо, скептически эта мелкая докучная комиссарская тварь повела себя, когда я скрестил оружие с Пожирателем Миров в первый раз. Но я понимал, что если уступлю этому желанию, то низким и жалким злорадством подорву всеобщее ощущение величия момента…

Маго покачала головой:

— По крайней мере дальше они точно не пойдут.

Берсеркское нападение десантника Хаоса вывело из строя троих вальхалльцев. Все они должны будут встать и вернуться в строй после надлежащего медицинского ухода, что я мог приписать лишь крайней, удивительной степени истощения у Пожирателя. Также был ранен один из талларнцев.

Я мог сделать лишь одно — оставить с ними отрядного медика и вести оставшихся солдат к цели — чем скорее, тем лучше.

И когда мы продолжили путь, кинув прощальный взгляд на пострадавших и вызвав Детуа, чтобы он кого-нибудь прислал за ними, я оглядел сократившийся отряд и вздрогнул от предчувствия, которое тут же постарался спрятать. Кроме меня и Юргена, у нас осталось всего пятеро человек: Грифен, Маго, Ворхеез, Дрере и Ревик, солдат из огневой команды Маго. Я не слишком хорошо знал его: Ревик добавился к полку с последней группой солдат, присланных на замену выбывшим, и пока не совершил серьезных нарушений дисциплины (хотя, имея в качестве модели поведения Маго, он едва ли долго продержится в этом блаженном состоянии).

Талларнцев и Бежье я до сих пор более или менее не принимал в расчет. Но сейчас я глядел на них по-другому. Несмотря на то что Махат явно убедился в моем лидерстве, мне не удавалось заставить себя доверять ему. Мысль о том, что теперь они превосходят нас числом, меня отнюдь не радовала. Если вдруг им стукнет в голову опуститься до того, чтобы сыграть в предателей?..

Так что вы можете понять: на душе у меня было вовсе неспокойно, когда мы продолжали торопливо красться за Пожирателями Миров. Опасаясь приблизиться, чтобы не привлечь к себе их убийственного внимания, мы все же остро осознавали, как дорого время, если мы только хотим остановить культистов, сорвать богохульные замыслы в центре сплетенной ими порочной паутины.

— Почти у цели, — доложил я Детуа, полагаясь, как и всегда, на свою способность ориентироваться в замкнутых пространствах.

Капитан подтвердил прием моего сообщения с очевидным облегчением в голосе:

— Мы удерживаем периметр, как вы и сказали. Все защитники отступили, чтобы встретить Предателей-десантников. Мы в любой момент можем двинуться за ними, чтобы все подчистить.

— Пока не надо, держите позиции, — вновь распорядился я, не желая, чтобы его вполне похвальное желание скорее завершить работу помешало нам в последний момент. — Мы свяжемся с вами по воксу, как только поймем, что же здесь внизу происходит. Я бы не хотел, чтобы мы все свели на нет, если вдруг попадемся на ложный маневр врага. Особенно сейчас, когда мы почти у цели.

— Это было бы прискорбно, — согласился он, почти сумев скрыть разочарование.

— Слушайте! — подняла руку Грифен.

Мы замерли, стараясь разобрать то, что услышала она. Драгу наполняло множество фоновых шумов; почти все они были настолько привычны, что не обращали на себя внимания. Гул и лязг механизмов вдалеке, стоны ветра в переходах огромного сооружения, гораздо более назойливые отзвуки ружейного огня и крики умирающих, когда десантники Хорна продолжали свою бойню… Я постарался отсечь все это вместе с непрерывным шипением в аугметическом легком Дрере, и в ту же секунду мне удалось услышать.

— Полагаю, вы правы, — мрачно произнес я.

Низкий повторяющийся звук — он долетал до нас по воздуху и ощущался как вибрация палубы под ногами. Пение поднималось и опадало в ритме, недоступном человеческому горлу. От этого звука все волоски на моей спине поднялись дыбом.

Солдаты — и вальхалльцы, и талларнцы — неуверенно переглядывались.

— Что? — спросил наконец Бежье, в недоумении вылупив глаза.

— Вперед! — Я сорвался на бег, пока моя решимость не успела испариться. — У нас очень мало времени!

Почему я был так уверен в этом — не могу объяснить даже сейчас, по прошествии стольких лет. Но инстинкт выживания подхлестнул меня так жестко, как только мог, и мне оставалось лишь довериться ему. Если мы не встретимся с врагом сию же минуту, будет уже поздно! Нас поглотят смерть и вечное проклятие. Я понимал это так же ясно, как то, что брошенный предмет упадет на пол, или то, что Бежье полный идиот.

Я понял, к своему смущенному удивлению, что веду всех за собой, вырвавшись вперед. Но вальхалльцы не отставали ни на шаг, что я отметил со всем возможным облегчением.

— Да не стойте за ним! — завопил Бежье. — Не видите, что он пытается уйти?

Талларнцы последовали за нами, буквально наступая на пятки. Впрочем, я не сомневался в том, что их гонит вперед надежда схватиться с врагом, а не идиотские обвинения толстяка комиссара. Он сам, раскрасневшись как рак и пыхтя, трусил следом за нами.

Там, впереди, звуки битвы становились все сильнее — скорее свалка, чем бой; и она заполняла собой весь проход шириной с добрую улицу, лежащий перед нами.

Я отметил, что Детуа, безусловно, был прав. Все культисты, какие только были на драге, собирались здесь в одну кучу с очевидным намерением защитить некое помещение. На паре бронзовых дверных створок, почти скрытых массой борющихся тел, был отчеканен символ Адептус Механикус — шестерня, в высоту превосходящая рост человека. Мое сознание с дрожью ужаса отметило, что священный символ жреческого братства был осквернен дорисованными линиями. О субстанции, из которой они состояли, я предпочел не задумываться. Шестерня была изменена таким образом, что исказилась, превратившись в символ нечестивого бога плотских излишеств[232].

Несомненно, мы добрались до цели нашей миссии, но окончательно достичь ее — это было легче сказать, чем сделать. Вся мощь адумбрианского культа Слаанеш была мобилизована, дабы защитить эту цель от оставшихся Пожирателей Миров, и ни одна из сторон явно не собиралась подвинуться, чтобы дать нам пройти.

Мне показалось, что сверхчеловеческие воины наконец-то встретили достойного противника. На стороне войска, выставленного против гигантов, был колоссальный численный перевес. На ногах оставались еще более сотни культистов — и по меньшей мере половина этого количества уже купалась в собственной крови. Редко мне доводилось становиться свидетелем резни такого масштаба — по крайней мере в локальном бою. Вид ее поразил даже воинов-ветеранов, сопровождавших меня.

— Император, Сущий на Земле! — произнесла Грифен. — Откуда их столько взялось?

Я предположил, что вопрос риторический. Мы уже убедились, что по крайней мере часть культистов Слаанеш пришла с боем через корабельный док. Было очевидно также, что многие из них числились в команде драги. Некоторые все еще оставались в рабочей одежде — она составляла эксцентричный контраст абсурдным одеяниям их извращенных соратников. Как ни сложно было в это поверить, я заметил среди них даже белые одеяния техножрецов, бывших теперь в числе культистов.

Победа над Предателями-десантниками, казалось, была предрешена. Вся эта масса столь густым валом обрушилась на врага, что не было сомнений: окажись на месте Пожирателей Миров гвардейцы или СПО — они давно были бы разбиты, а культисты не потеряли бы и десятой части своих людей.

Но они были гражданскими, а не солдатами и в дополнение к этому — совершенно спятили. Они, не помня себя, бросались на бронированных гигантов, без малейшего следа координации или тактики, который я мог бы заметить, — и, как следствие, умирали подобно скоту. Хуже того — они при этом мешали друг другу. Добрая половина выстрелов, предназначенных Предателям-десантникам, убивала или калечила соратников самих стрелявших.

Впрочем, и хорнитам тоже доставалась не легкая прогулочка. У меня на глазах один из десантников был пойман со спины грузовым сервитором[233] величиной не меньше его самого, и металлические руки безжалостно, сомкнулись на шлеме врага.

Некоторое время усиленные аугметикой мышцы боролись с кёрамитовой броней, затем она подалась и лопнула, точно перезрелый плод молина. Впрочем, долго праздновать победу этой штуковине не удалось: двое выживших десантников разом обернулись к ней и распороли на части цепными топорами.

Как ни удивительно, но оставшаяся парочка Пожирателей Миров умудрилась пробиться сквозь ряды врагов. Десантники настолько покрылись пролитой ими кровью, что уже невозможно было сказать, какие части их брони изначально были красны, а какие черны. Исполины вломились в огромные бронзовые двери с такой силой, что отзвук удара был слышен даже сквозь крики и ружейный огонь. И как бы внушительно и твердо ни выглядели огромные врата, они не могли поспорить с проклятыми топорами, которые были в руках у десантников. Керамитовые зубья с визгом вгрызлись в металл, выдавая фонтаны искр, которые могли бы сравниться с иным фейерверком. Бронза мгновенно покрылась дырами и скрутилась подобно бумаге, и десантники продолжили рвать ее своими мощными перчатками.

— И что теперь? — спросил Махат.

Я с немалым удивлением и гордостью понял, что он обращается напрямую ко мне, игнорируя собственного комиссара.

— Нам нужно следовать за ними, — мой ответ был вполне очевиден. — Вперед, несмотря ни на что.

Талларнский сержант мрачно кивнул, отразив выражение лиц вальхалльцев. Они, судя по взглядам, были едино непреклонны в желании дойти до конца этой заварушки (который, позвольте уж заявить, казался в тот момент неуютно близким).

— Через эту кучу нам будет трудно пробиваться, — отозвалась Грифен, взвесила лазерное ружье в руке и загнала в него свежую батарею с выработанной долгой практикой точностью.

Большинство солдат последовали ее примеру, явно осознавая, что посредине славного самоубийственного штурма было бы плохо остаться без зарядов.

— Может быть, и не так уж, — произнес я, подзывая Юргена выйти вперед и остро понимая, что Пожиратели Миров уже скрылись внутри часовни. Большая часть выживших защитников попытались гурьбой броситься за ними, совершенно запрудив арку входа, и путаясь друг у друга под ногами, — настолько же, кажется, организованные, как толпа пьяных орков. — Они все сбились вместе и на нас не смотрят.

— Как отстрел айраков[234], — счастливо вставила Маго. — Люблю, когда враг на нашей стороне.

Я отдал довольно-таки театральный салют цепным мечом и ринулся на врага, краем глаза следя за тем, чтобы несколько солдат меня все же обогнали. Мы пали на ослепленных культистов подобно гневу самого Императора. Мелта Юргена проделала в их рядах дыру с неровными краями, испарив на пути выстрела и плоть, и кости. Нам открылся узкий коридор; по его бокам кричали и бились в агонии полусожженные жертвы, которых заряд перегретой плазмы только опалил, но не прикончил. Я и солдаты вклинились в него, обрушились на выживших, дабы расширить открывшийся путь. Первая волна врага пала, не успев даже осознать нашего присутствия. Мы уже подходили к развороченным дверям, когда культисты начали перестраиваться и оборачиваться к нам.

— Еще! — приказал я Юргену.

Он с радостью подчинился и расчистил нам путь до самых дверей, вдобавок расширив пролом, оставленный в створках десантниками Хаоса.

— Ну что, вам уже весело? — кинула Маго Махату, срезая группу культистов залпом лазерного огня как раз в тот момент, когда они начали поднимать оружие.

— Выполнять любую работу, данную Императором, само по себе награда, — урезонил ее талларнец. — Но эта и правда весьма недурна.

Как оно неминуемо и должно было произойти, еретики немного оправились и начали стрелять в ответ, хотя и с приятным отсутствием всякой меткости. Если бы мы попробовали действовать подобным образом против хоть немного организованного врага, даже калибра банды из нижних уровней улья, наш малочисленный отряд был бы перебит в мгновение ока. Но культистов было все еще много, и они палили совершенно дико, без всякого прицела, как и раньше — в Пожирателей Миров. Некоторые из этих выстрелов все же достигли цели: Ревик упал, истекая кровью из зазубренной дыры в нагрудной броне. Ворхеез и Дрере подхватили его каждый под руки, практически не замедлив бега. При этом они продолжали вести огонь, хотя прицел из лазерного ружья с одной руки не слишком хорошо сказывался на меткости их выстрелов. Двое талларнцев тоже упали и были подхвачены товарищами по отряду, действовавшими не менее быстро и точно, нежели вальхалльцы.

Едва ли не внезапно я очутился в укрытии за медными створками. Я торопливо нырнул в пролом и даже не стал тратить время и силы на то, чтобы скрыть облегчение. Лазерные заряды и пули уже колотили по металлу за моей спиной. Густой, удушливый запах, подобный тому, который я заметил еще в жилом куполе еретиков на холодной стороне, ворвался в мои ноздри. Я ощутил смутную благодарность юргеновской вони, истекавшей от него на полную катушку, когда он занял место у меня за плечом.

— Прикройте остальных! — скомандовал я, хотя указания в этом были излишни: Юрген уже оборачивался, чтобы поступить именно так.

Солдаты один за другим пролезли в двери. Я кинул быстрый взгляд на ту привратную комнату, где мы очутились, отыскивая что-нибудь, что сгодилось бы в качестве укрытия. Бронзовые двери уже не давали нам особой защиты, после того как их силой вскрыли Пожиратели Миров, да еще и хорошо оплавила юргеновская мелта.

К моему огромному облегчению, неподалеку оказался верстак из полированной стали, благочестиво убранный свечами и ярко раскрашенными частями механизмов. Вне сомнения, они были предметами огромной важности для техножрецов, которые обычно приходили сюда к молитве…

Я поспешно обогнул верстак и попытался вытолкнуть в проем, но у меня при этом все мышцы едва не лопнули от натуги.

— Помогите же мне! — воззвал я, глядя на Бежье и Махата.

Но они стояли столбами, в то время как большинство солдат из обоих отрядов залегли, кто где мог, и поливали огнем врага через дверной проем. Единственным исключением были Маго, которая срывала с Ревика броню, пытаясь добраться до его ран и остановить кровотечение, и двое талларнцев, делавших то же самое для своих братьев по оружию. Мелта Юргена вновь изрыгнула очистительный столб нагретого добела воздуха и на несколько мгновений совершенно прекратила ответный огонь врага.

— Вы оскверните эти святые символы, — с сомнением произнес Махат, и Бежье кивнул с чопорным согласием, похожий на самого педантичного из преподавателей Схолы (пока я сам не стал одним из преподавателей, ни за что бы не поверил, насколько жалкими личностями могут быть некоторые из них. Но мы отвлеклись…).

— Вряд ли их можно осквернить более, чем уже сделали эти еретики, — сказал я с возрастающей яростью и прибавил несколько таких выражений, которые сейчас не хотел бы выносить на суд читателя. — И если вы не заметили, это место вообще не посвящено даже фрагову Императору! Это шестереночная часовня их шестереночного бога!

— Это интересное теологическое замечание, — начал Бежье. — Многие бы вам возразили, что Омниссия просто является еще одним из аспектов Его Божественного Величества, что означало бы…

— Если не двинете задницами и не поможете мне сдвинуть эту фрагову штуку, то скоро спросите у него лично! — отрезал я. — Потому что еретики ворвутся сюда через пару минут, если не поторопитесь!

Надо сказать, что я не самый склонный к теологическим спорам человек в Галактике, но этот конкретный спор я выиграл с легкостью. Обменявшись смущенными взглядами, Бежье и талларнский сержант поспешно присоединились ко мне. Мы втроем сдвинули громоздкий кусок металла, который представлял собой этот верстак, прямо в проем. Для пущей уверенности мы уронили его крышкой вперед (что, конечно, заставило свечи и вообще всю эту скобяную лавку полететь на землю, к очевидному ужасу моих помощников, но, впрочем, с этим я уже не мог ничего поделать). Затем я велел Дрере и Ворхеезу укреплять нашу импровизированную баррикаду всем, что можно было к ней подтащить, и впервые оценил наше положение в целом.

— Как Ревик? — спросил я у Маго, весьма желая знать, в состоянии ли он будет держать в руках лазерное ружье.

— Плохо. Но видали и похуже, — откликнулась она, даже не подняв головы и затягивая на ране давящую повязку. — К счастью, это был лазерный болт.

Надо сказать, что мне тоже приходилось благодарить за это судьбу, и не раз, потому как лазерные заряды сами прижигают те раны, которые наносят, и таким образом останавливают значительную часть кровотечения. Твердый же снаряд оставляет такую дыру, от которой можно истечь кровью до смерти с пугающей скоростью. Впрочем, как Ревик, так и раненые талларнцы не имели возможности в ближайшее время подняться в строй.

— Грифен, — произнес я, — вы командуете здесь.

Я кинул взгляд на Бежье и Махата, ожидая каких-то возражений, но ни от одного из них ничего подобного не поступило. Как вы можете понять, я нашел это даже, более тревожным.

— Удерживайте врага любой ценой. Если они сейчас сумеют прорваться и помешать нам остановить ритуал…

Мне даже не нужно было заканчивать свою фразу.

— Мы не дадим им вцепиться вам в спину, — заверила меня вальхалльский сержант. — Можете на это рассчитывать.

Я обернулся к Юргену.

— Идемте, — произнес я, полностью поглощенный ощущением фаталистической отстраненности, которая часто снисходит в те моменты, когда знаешь, что шансы на выживание минимальны, но все равно это чертовски лучше, чем никакие. — Давайте заканчивать с этим.

— Махат, — подозвал Бежье, — идешь со мной. Захвати Карима и Стоха.

Те двое солдат, на которых он указал, сразу же покинули свои огневые позиции, оставив Дрере с Ворхеезом затыкать оставшуюся дыру в обороне, насколько это было в их силах. Все вальхалльцы кинули на пухлого комиссара такой взгляд, который обещал близкую групповую расправу.

— Они понадобятся здесь! — жестко сказал я.

Бежье невесело усмехнулся:

— А я думал, что вы целиком и полностью доверяете своим людям. Они же, как вы выразились, в конце концов, из лучших полков в Галактике, не так ли?

— Мы справимся, — произнесла Грифен, снимая пару еретиков, которые имели неосторожность, пока мы говорили, высунуть головы из укрытий.

— Нам спорить некогда, — произнес я, повернулся на каблуках и двинулся из привратной комнаты вглубь часовни.

Путь был очевиден: Пожиратели Миров, прошедшие его, вели себя по дороге так же тихо и мирно, как и всегда, — судя по тому, что еще несколько украшенных тонкой гравировкой медных дверей были выломаны из петель. Вдобавок и пение впереди только усиливалось, так что заблудиться было тем более невозможно. Когда я прислушался, то разобрал еще и вой цепных лезвий, который ни с чем нельзя было спутать, и радостный рев десантников Хорна, наваливающих все новые груды жертв.

— Похоже, большие красные уроды нам еще немного облегчат работенку, — произнес Юрген, держась возле моего локтя, пока мы бежали на звук.

Я ожидал, что пение прервется, когда служители, исполняющие его, начнут умирать. Но казалось, оно вместо этого только нарастало, отдаваясь будто бы в самых костях. Не зная, что бы это значило, я бы в то же время поставил годовой выигрыш в таро на то, что ничего хорошего.

— Золотой Трон! — проблеял Бежье, едва мы прорвались через разорванные занавеси в основную часть часовни.

И тут я впервые мог ему искренне посочувствовать. У меня уже было некоторое представление о том, чего ожидать: не забывайте, я видел остатки ритуальных комнат в куполе и в борделе. Но полный, разрушающий сознание ужас совершенно нетронутых символов, окруживших нас, был даже для меня чем-то совершенно неизведанным. Я почувствовал, как все мои мысли пошли кругом. Уверен, что только присутствие Юргена, с его удивительным талантом, защитило мой мозг от худшего.

— Не смотрите, — предупредил я, стараясь сосредоточить внимание на сердоликово-блестящих от крови гигантах, пробирающихся сквозь скопище дегенератов-культистов с решимостью, которая не оставляла места для чего-либо еще. Они все так же рубили и полосовали фанатиков своими цепными орудиями на длинных древках. — Думайте о цели.

Впрочем, для одного из талларнских солдат мое предупреждение оказалось запоздалым. Кажется, это был Стох; он свернулся в позе эмбриона, из его глаз капали кровавые слезы. При этом бедняга бормотал что-то, кажется бывшее первой строкой славословия Императору, повторяя его снова и снова. Бежье весь посерел и согнулся в спазме, но сумел, к моему удивлению, тут же собраться, повторяя одну из литаний командования срывающимся голосом.

— Что же нам делать, сэр? — спросил Юрген, так же флегматично, как и всегда. Его голос был совершенно незамутнен, будто мой помощник предлагал мне еще чашечку танны. — Убить их всех?

В действительности, это казалось единственным, что мы вообще могли предпринять. Так что я просто кивнул.

— Сосредоточьте огонь на культистах! — проорал я, стараясь, чтобы меня было слышно за адским хоралом. — Десантники Хаоса в последнюю очередь!

В помещении наверняка было не меньше служителей, чем защищало его снаружи. Нам нужна была любая возможная помощь, дабы уничтожить как можно больше фанатиков, прежде чем ритуал достигнет своего пика.

Впрочем, вышло так, что нам не удалось даже начать. Едва последние слова слетели с моих губ, как песнопения оборвались. Внезапная тишина залила комнату, нарушаемая только звуками резни, поскольку Пожиратели Миров все так же творили свою грязную работенку, и стенаниями Стоха.

— Она идет! Она идет! — Пять сотен глоток взревели одновременно, и лишь несколько из них оборвали крик внезапным бульканьем, когда в них врезались цепные мечи хорнитов.

Потом даже эти последние внезапно замерли, и их обладатели застыли посреди шага, будто сервиторы, у которых выдернули питание. Тягучее свечение стало наполнять воздух, распространяясь по толпе. Куда бы я ни глянул, выражение имбецильной радости и экстаза скользило по лицам, искажая их до таких пределов, которые не были даже физически возможны.

— Фраг все это разнеси! — произнес я, в то время как мой взгляд метался по комнате, выискивая цель, хоть какую-нибудь достойную цель. Но он натыкался лишь на символы, грубо намазанные на стенах, и отдергивался, прежде чем они могли бы проникнуть до коры моего мозга. — Давайте уже кого-нибудь убьем.

— Ох, ну Кайафас! — мелодичный смех раскатился по всей комнате. — Ты, как я погляжу, совершенно не изменился.

Некоторые из культистов поблизости от нас начали вдруг дрожать, завывая в экстазе, в то время как плоть их тел сплавлялась воедино, растекаясь подобно свечному воску. Вид этого был так отвратителен, что я не могу даже описать. Если вы разочарованы этой моей неспособностью, то зря. Заверяю, что вы можете считать себя счастливчиками, оттого что никогда, даже с чужих слов, не увидите этой картины…

— Император, защити! — несвязно пробормотал Бежье, хватаясь за мой локоть. — Это же колдовство, колдовство самое грязное…

— Хуже, — отозвался я, в то время как холодок чистого ужаса волнами пробегал по всему телу.

Холмик плоти перед нами с каждой секундой менял очертания, становясь все более гладким, начиная принимать определенные, четко видимые контуры. Не менее чем вдвое выше обычного человека, с конечностями невероятно тонкими и телом, чьи округлости и изгибы, удивительно женственные, являлись в одно и то же время отвратительными и привлекательными — все это могло сочетаться только в чем-то совершенно нечеловеческом. Лицо отличалось от всего, что я мог бы назвать знакомым, но изумрудно-зеленые глаза, холодные и презрительные, рассматривавшие меня с отстраненным весельем, я определенно где-то уже видел.

— Давненько не виделись, — произнесло исчадие, обращаясь не к кому иному, как ко мне. — Как делишки?

Оно наклонилось, подняло оцепеневшего Стоха и откусило ему голову. Некоторое время задумчиво пожевало ее, прежде чем откинуть тело в сторону…

Махат и Карим — оба содрогнулись, стараясь поднять лазерные ружья. Но воины, кажется, были столь же парализованы, как и Пожиратели Миров.

— Так-то лучше. Невежливо бормотать, когда кто-то разговаривает, вы так не считаете?

И тут ночной кошмар затопил меня с новой силой и принес чувство узнавания, от которого невозможно было отвернуться. Я знал, что это невероятно, но не мог и сдержаться, чтобы не выплюнуть это имя.

— Эмели, — сказал я, и демон кивнул.

— Я же говорила, что вернусь, — произнесла тварь.

Глава двадцатая

И сказал пророк: иди к фрагу, моя вера суть щит крепкий от твоих речей льстивых!

Алем Махат. Книга Каина. Глава IV, стих XXI[235]

Возможно, я и не самый головастый тип в арсенале нашей армии, но уж сложить дважды два могу не хуже любого другого.

— Эти сны, — медленно произнес я. — Они были не просто снами, да?

— Что еще за сны? — спросил Бежье, вперяясь в застывшее перед нами видение, охваченный ступором ужаса и, казалось, неспособный оторвать взгляд от отвратительно красивой картины, как и остальные из нас.

Демон не обратил на него ни малейшего внимания, продолжая беседовать со мной, точно мы были совершенно одни. Только Юрген проявлял хоть какие-то признаки живого сознания, хотя его обычное выражение лица, как и всегда, хорошо скрывало этот факт, выдавая обычный для него затрудненный мыслительный процесс. Я же изо всех сил старался удержать внимание твари на себе, не давая переключить его на Юргена. Если только существо поймет, что мой помощник собой представляет — а он был единственным оставшимся у нас шансом пустить планы твари под откос, — у нас останутся считанные секунды в запасе, если не менее того, чтобы среагировать. И скорее всего тогда мы превратимся в неприятного вида пятна на палубе или станем еще одной случайной закуской.

— Мы связаны, — произнес демон голосом столь же глубоким и манящим, как я помнил по встрече с женщиной, которой он был раньше. — Когда течения варпа нам в помощь или когда я физически присутствую в этом грязном маленьком мирке, я нахожу способы время от времени ласкать твое сознание.

Оно снова рассмеялось, и длинный гибкий язык прошелся по губам в гротескной пародии на то, как это делает флиртующая куртизанка.

— Не вполне понимаю, — произнес я, стараясь выиграть время.

Если бы Юргену удалось придвинуться немного ближе и таким образом отсечь ту силу, которая держала наших соратников порабощенными ее воле, у нас мог бы появиться некоторый шанс застать тварь врасплох. Я не рассчитывал, честно говоря, что пара лазерных ружей сделает погоду, но юргеновской мелты могло быть достаточно, чтобы повредить телу исчадия и прервать его физическое присутствие здесь, так чтобы его затянуло обратно в варп. Там тварь тоже не станет совершенно уж безобидной, но по крайней мере мы лично от этой занозы будем избавлены.

Демон вновь рассмеялся моим словам. И, совершенно того не желая, я ощутил дрожь удовольствия, пробежавшую сквозь мое существо. Подобные ощущения рождаются чистым, прозрачным осенним утром, когда солнце светит ярко и мир кажется наполненным простыми удовольствиями.

— Когда мы встречались в последний раз, я полагал, что ты человек, — пришло на ум добавить мне.

— Я и была человеком, глупенький.

Демон скользнул в сторону в тот самый миг, который отделял меня от того, чтобы отдать Юргену сигнал действовать. Я едва успел удержаться, ожидая лучшей возможности. Эмели — Император помоги, мне все еще сложно было не думать об этой штуке как о женщине, которая едва не стоила мне моей души там, на Слокенберге, — она двинулась между рядов своих служителей, скользя вокруг них, награждая нежными прикосновениями пальцев, языка и гибкого, подрагивающего хвоста. Тела, которых она касалась, падали наземь. Она высасывала из них души — и фанатики оглашали зал криками смертельного экстаза.

— Но я хорошо служила моему принцу в жизни, так что он с радостью принял мою душу, — продолжала она. — Я стала сильнее в варпе и через некоторое время обрела способность влиять на происходящее в физическом мире.

— Но ненадолго, слава Императору, — произнес я, и демоница вся ощетинилась, так что отвратительное чувственное совершенство ее черт на мгновение исказилось ужасной и неприкрытой злобой.

— Как смеешь ты произносить имя своего трупного бога в этом святом месте?

Тварь в ярости разорвала одного из Пожирателей Миров напополам. Жест этот каким-то невероятным образом оставался кокетливым и гротескно-привлекательным, в то время как керамитовая броня великана сминалась подобно бумаге. Второго она просто подняла и швырнула в стену, которая промялась на глубину моей руки от подобного удара. Тело же рухнуло на палубу с таким звуком, будто кто-то уронил кучу стальных ванн (и раздавило при этом несколько культистов демоницы, но, полагаю, это ее не особенно смутило).

— Мой бог был здесь раньше, — указал я на очевидное.

Если подходить к делу формально, был тут Омниссия, но мне спор об этих различиях надоел уже тогда, когда мы цапались с Бежье.

Эмели в ответ хихикнула, вновь становясь пародией на ту кокетку, которой была когда-то, и с улыбкой начала двигаться опять к нам. Провоцировать ее было рискованной игрой. Если бы мне только удалось заставить ее сознание сосредоточиться на мне одном, завести ее в круг действия необычных способностей Юргена!.. Возможно, мы и выбрались бы из этой передряги живыми.

— Что упало, то пропало, — произнесла она, скользя мимо еще одной группы умирающих в безумном экстазе культистов. — Теперь оно мое, и вскоре я буду королевой всего этого мира. — Выражение отвращения скользнуло по ее чертам. — Насколько помню, это должно быть угрюмое местечко, но я скоро все исправлю. Как ты полагаешь, фиалковый цвет подойдет небесам? Или, может быть, розовый? — На этом ужасающем лице разлилась блаженная улыбка. — Я так люблю все украшать…

— Уверена, что у тебя найдется для этого время? — спросил я, все еще стараясь заманить ее поближе. — Мне помнится, ваше племя не способно очень уж долго ошиваться в физическом мире.

Будто приливная волна медоточивого смеха захлестнула меня, заставив тело искриться радостью. И я, несмотря на то что отчетливо видел стоящую перед нами смертельную опасность, понял, что на моем лице разливается улыбка.

— Бедный, бедный Кайафас. Ты действительно ничего не понимаешь, да? — В ее глазах танцевала озорная радость, и они были так же притягательны, как тогда, много лет назад, когда я впервые встретился с этой сверхъестественно красивой женщиной, которая едва не заманила меня к погибели. — На этот раз не я вернусь в варп. Той энергии, которую мне собрали вот эти мои игрушки, будет достаточно, чтобы сломать наконец барьер между мирами.

Дрожи ужаса, пронзившей меня при этих словах, было достаточно, чтобы рассеять одуряющую привлекательность демона, которой эта тварь почти сумела меня заморочить. Я почувствовал, как воздух едва ли не сворачивается у меня в легких подобно молоку. Но она подошла ближе — и я вновь ощутил, как запах ее тела омывает меня, маня и соблазняя, угрожая вновь поработить, как когда-то давно…

— Ты открываешь портал в варп, — задушенно выдавил я и услышал, как позади меня Бежье застонал от ужаса перед самой этой мыслью.

Улыбка Эмели стала еще шире, и вновь между ее губ пробежал нечеловеческий, гибкий хлыст языка.

— Нет, глупенький. Я делаю всю эту планету порталом в варп. Половина ее будет в нем, половина — снаружи, и мои друзья смогут ходить туда и обратно сколько захотят, и мы сможем изменять реальность вокруг как только пожелаем. Это ли не веселье?

— Может быть, для тебя и да, — произнес я, чувствуя, как голова идет кругом от ее близкого физического присутствия.

Несмотря на тот страх и отвращение, что поглощали мое существо, желание, которое я однажды испытал к ее человеческому обличью, тоже шевелилось во мне, и его каким-то образом усиливала нереальная чувственность ее демонического тела. Мне приходилось сражаться с порывом распахнуть ей объятия, и вся кожа чесалась от предвкушения ее прикосновений. Но у меня, впрочем, оставался и мой верный инстинкт выживания, за который я цеплялся теперь, как это было и в той ее спальне, когда она попыталась в первый раз соблазнить меня и получить мою душу. Сдаться искушению, я знал, значило погибнуть.

— Но не для остальных, — закончил я свою мысль.

— У меня предложение, — выдохнула демоница, и горячий аромат, разлившийся по моему лицу, затуманил чувства. — Удовольствия, которые мы можем увидеть вместе, блаженство, которое лишь мы вдвоем способны разделить. Я уже говорила тебе раньше, ты мог бы быть одним из нас. Обладать такими силами, которые смертный и представить себе не способен, испытать вечность восторга. Все, что тебе нужно сделать, — овладеть всем этим. Овладеть мной…

— Фраг тебя раздери! — выдохнул я, внезапно выхваченный из транса знакомым запахом, который вытеснил собой колдовской аромат.

В который уже раз я возблагодарил Императора за то, что подарил мне Юргена! Он боком подобрался немного ближе, пока Эмели сосредоточилась на том, чтобы соблазнить меня… Хотя почему она так заботилась о том, чтобы получить именно мою жалкую душу? У нее был целый мир, набитый этими душами под завязку, и она могла бы заиметь любую. Почему именно я — вряд ли отвечу что-то определенное. Возможно, она просто не умела признавать поражений и хотела как-то отыграться за нашу последнюю, закончившуюся для нее плачевно встречу.

— Моя душа принадлежит только мне, и мне хотелось бы и дальше оставить ее при себе!

Чисто рефлекторно я поднял лазерный пистолет и выстрелил.

— Ты такой скучный, — обидчиво произнес демон. Разрыв лазерного болта лишь немного попортил бледную кожу на его лице. — Ну, будь по-твоему.

Синяк, оставленный выстрелом, исчез быстрее, чем отбили два удара сердца.

— Поглядим, что ли, как тебе понравится умирать?! — Она бросилась вперед, прекрасная и вселяющая ужас, разбрасывая на своем пути немногих оставшихся прислужников.

Я снова выстрелил, и не раз, но лазерные заряды оставались так же бесполезны, как и ранее. Я уже сжался, когда демон потянулся ко мне…

Но вдруг она отшатнулась с выражением смятения и недоверия, клубящимся в ее странно удлинившихся глазах.

— Что? — Она в недоумении повела взглядом вокруг и стала отступать. — Что такое ты вытворяешь?

Я опять выстрелил, и на этот раз лазерный заряд оставил на ней настоящую рану, что-то вроде неглубокой зарубки, из которой потекла гнойная жидкость. Я ткнул Юргена под локоть, чтобы он шагнул вперед. Нам нужно было оставаться как можно ближе к ней.

— Вперед! — заорал я. — Сейчас или никогда!

Я рубанул цепным мечом по одной из тянущихся к нам рук демона и вызвал целую волну сукровицы. Визг бешенства звоном отдался в моем черепе, словно оперная певица взяла самую высокую ноту и остановилась на ней. Махат и Карим разом вышли из ступора и принялись стрелять. К счастью, они оказались достаточно хорошими снайперами, чтобы не промахнуться по огромной цели, воздвигшейся перед ними, и при этом не подвергнуть опасности нас с Юргеном. На бледной чувственной коже демона открывались все новые раны.

— Вы не можете так поступить! Это нечестно! — взвыла демоница, снова бросаясь вперед.

Я отчаянно увернулся, полоснув цепным мечом на этот раз по ее ноге, и Юрген отпрыгнул в сторону, поднимая мелту. Но прежде чем ему удалось выстрелить, длинный гибкий хвост твари хлестнул его прямо в висок. Юрген рухнул на землю, оглушенный, и драгоценное тяжелое орудие оказалось на полу вместе с ним.

— Прекрати! Прекрати, ты, ужасный человечек!

Тварь отмахнулась от Карима; он отлетел назад перепутанной кучей конечностей и оружия, но Махат продолжал стрелять как заведенный. Бежье, как я отметил, все еще стоял на месте, с отвисшей челюстью, подобный идиотическому магазинному манекену.

— Стреляй в нее, придурок! — проорал я, бросаясь на пол за упавшей мелтой.

Я молил Императора о том, чтобы им удалось занять демона достаточно, и я успел бы дотянуться до мелты, и тварь осталась бы там, где стояла, в границах удивительной ауры Юргена… Мой помощник зашевелился, поднялся на ноги, поматывая головой, будто пьяный, сделал неверный шаг вперед и попытался снять с плеча лазерное ружье.

— Что? — Бежье, кажется, только теперь понял, что все еще держит в руках лазерный пистолет, и выпустил из него, не целясь, несколько зарядов — чем, по крайней мере, привлек внимание Эмели.

Ее голова рывком повернулась к нему, длинный язык вылетел вперед и обернулся вокруг его руки. Визжащего от ужаса Бежье неумолимо притягивало к ее раскрытой пасти.

— Так держать! Займи ее! — ободряюще проорал я, в то время как толстяк комиссар отчаянно нашаривал цепной меч.

Я же перекатился на ноги, баюкая в руках тяжелое орудие, которое подобрал. Секунду подивившись легкости, с которой Юрген способен был таскать эту штуковину, я вдавил спусковой крючок.

Яростная, истекающая жаром вспышка обожгла мои глаза даже сквозь закрытые веки, оставив на сетчатке пляску огненных фантомов. Мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы прочистить зрение, и лишь тогда я увидел, что демон стоит покачиваясь, со сквозной дырой, украсившей торс. Для любого смертного подобная рана оказалась бы последней, но Эмели только отшатнулась, собралась с силами и вновь обернулась ко мне.

— На этот раз у тебя не выйдет, — произнесла она, и выражение откровенной злобы залило ее нечеловеческие черты.

Но по крайней мере, тварь выпустила Бежье. Затем демоница качнулась ко мне со скоростью, превосходящей любую естественную, совершенно не заметив Юргена, в стремлении сдавить пальцы у меня на шее.

— Комиссар, я иду, — проговорил мой помощник, все еще ошеломленный ударом.

Он совершено запутался в ремне своего лазерного ружья, споткнулся о ногу бегущего демона, и она заверещала, точно Юрген был из раскаленного добела металла. Тварь отпрыгнула назад с выражением лица, которое я могу описать только как ужас.

И это было достаточной паузой для меня. Я снова выстрелил из мелты, вырвав добрый кусок из ее головы. Демоница взвыла, растеряв всю свою показную цивилизованность, и вновь бросилась, намереваясь уничтожить меня. Отчаянно пытаясь навести мелту на приближающегося врага, я проклинал вес и инерцию оружия, не уверенный, что успею вовремя…

И тут она покачнулась на полушаге, и все ее тело взорвалось фонтанчиками белесого гноя. Треск лазерных ружей эхом наполнил помещение, совершенно оглушив меня и перекрыв даже визг обреченного исчадия варпа. Секунду она еще корчилась в мучениях, вертясь на месте и не зная, куда кинуться, а затем исчезла с громовым ударом ворвавшегося в освобожденное пространство воздуха. Оглушенный, я озирался вокруг, понимая, что комната внезапно до краев наполнилась вальхалльской формой.

— Вы запамятовали связаться с нами по воксу, — лаконично произнес Детуа от входа. — Так что мы пришли поинтересоваться, как вы здесь справляетесь.

— Не так уж хорошо. Поэтому вы меня совсем не огорчили, — откликнулся я, указывая внезапно ослабевшей рукой на горстку едва шевелящихся служителей, которые до сих пор оставались в помещении. — Забирайте этих и давайте к фрагу сваливать. Постарайтесь не смотреть на стены, они вам мозги выжгут.

— Да без проблем. — Капитан подозвал нескольких солдат с огнеметами. — Сжечь тут все.

— Пойдет, — прокомментировал я, на секунду задумался о том, что сказал бы Мейден, и решил, что меня это ну ни на единый фраг не волнует.

Обернувшись к Юргену, который казался таким же готовым к любому моему приказу, как и всегда, я протянул ему мелту. Он принял ее с тем выражением лица, которое обозначало наивысший энтузиазм.

— Вы обронили, — сказал я ему.

— Простите, сэр, — отозвался он.

— Вы думаете, что победили, не так ли? — обернулся ко мне один из культистов.

Он глядел довольно дерзко, и Маго подтолкнула его к выходу, не очень-то нежно, прикладом лазерного ружья. В его лице что-то было смутно знакомым, и спустя мгновение я узнал одного из тех аристократических выродков, которые как бараны скопились в Совете Претендентов. Если мне и называли тогда его имя, я его счастливо забыл[236].

— Но тварь вернется. Слаанеш вечен, и так же вечны его слуги.

— Но только не ты, — отрезал я, борясь с искушением доказать ему этот факт наглядно с помощью заряда в голову. — И будешь болтаться на веревке много раньше меня.

С этим я обернулся к Бежье, который пялился на слюну демона, измаравшую ему рукав, как будто ожидал, что субстанция эта может внезапно зашевелиться и укусить его.

— Увидимся на трибунале, — произнес я.

Глава двадцать первая

Месть — это блюдо, которое лучше всего подавать с майонезом и этими маленькими сырными штучками на палочках.

Озрик Чудаковатый, планетарный губернатор Корании (полномочия получены в 756 М41, изъяты Оффицио Ассассинорум в 764 М41).

Мне пришлось не так уж долго ждать суда. В текущих обстоятельствах Живан милостиво позволил Комиссариату собрать трибунал в своем штабе на Адумбрии. Как только течения варпа достаточно стабилизировались и астропаты вновь стали на что-то пригодны, краткий обмен важнейшими сообщениями установил, что никто не собирался выезжать из секторального штаба Комиссариата на Корании. Так что решать мою судьбу доверили тем, кто был под рукой.

К этому времени наконец-то прибыл остаток наше-то флота, метафорически выражаясь, с красными лицами и запыхавшись. Им осталось лишь сыграть пару быстрых матчей в забавную игру «найди еретика». Последние выжившие из вторжения хорнитов были разгромлены заскучавшими без дела гвардейцами в самый короткий срок.

Те же пять полков, которые вынесли на себе основную тяжесть сражений, наслаждались весьма заслуженным отдыхом и восстанавливали силы, так что Кастин и Броклау нашли время встретиться со мной в Едваночи. Вместе мы и явились на заседание трибунала.

— Ценю то, что вы сумели приехать, — произнес я, расположившись на скамейке за дверью конференц-зала, где двое кастафорейских комиссаров и вальхаллец из 425-го подводили итог своим пересудам.

Бежье восседал на противоположной стороне холла, не сопровождаемый никем, кроме Асмара. Он все еще, сам не замечая, потирал руку в том месте, где его облизнул демон. У меня возникло подозрение, что у Бежье от тех впечатлений развилось что-то вроде нервного тика.

— Это самое меньшее, что мы могли для вас сделать, — заверил меня Броклау, с хрустом разминая кулаки и сдерживая зевок. — Вы же вставали ради нас на линию огня уж не знаю сколько раз.

Это была, конечно, правда, но ведь я никогда не делал этого намеренно.

— Именно так. — Кастин бросила ядовитый взгляд на другого комиссара. — А правду говорят, что вы вызвали его на дуэль за то, что он меня чем-то оскорбил?

— Полагаю, что это было, скорее, оскорбление всему полку, — произнес я, как всегда слегка принижая свой поступок.

Кастин кивнула, очевидно ни на секунду не поверив в такое объяснение.

— И все равно благодарю, — произнесла она.

— Как у вас с лордом-генералом? — спросил Броклау, нарушив установившуюся было неловкую тишину.

Я пожал плечами:

— Ничего особенного. Он все никак не научится играть в регицид.

Несмотря на это, неформальный ужин, на который Живан пригласил меня накануне вечером, был весьма приятен, хотя мое настроение и портила мысль, что он может оказаться последним. Ни один из нас, конечно, не думал, что смехотворные обвинения Бежье кого-то в чем-то убедят, особенно учитывая, что Живан потихоньку подбросил триумвирату комиссаров, составлявших трибунал, некоторые весьма секретные сведения, которые не оставляли сомнений в том, что бы произошло, не поступи я так, как поступил. Но все равно оставалась небольшая вероятность того, что кто-то из кастафорейцев станет вдруг гнуть все к букве устава, а не склонится к здравому смыслу (которого, как я недавно в очередной раз убедился, в природе слишком мало, чтобы хватать всегда и на всех).

— Я тут подумал, что вам может не помешать освежиться, — проговорил Юрген, появляясь чуть позже, чем его букет запахов.

В руках моего помощника был неизменный поднос с чашками танны.

— Благодарю вас, Юрген, — удалось лишь обыденно произнести мне, после того как мы отпили по глотку ароматной жидкости.

— Господа комиссары, — один из личных охранников лорда-генерала появился в дверях конференц-зала, — трибунал готов огласить вердикт.

— Ну как обычно, — произнес я, тяжеловесно пытаясь пошутить. — Все утро ждешь, пока заварится нормальный чай, и вот на тебе…

Мне пришлось вернуть чашку обратно на поднос.

— Я подогрею чайник к вашему возвращению, сэр, — произнес Юрген. Этими словами он в своей сдержанной манере желал мне удачи и выражал беспокойство, так что мне оставалось просто кивнуть.

— Долго не задержусь, — добавил я, подавляя внезапную нервную дрожь, которая застала меня совершенно врасплох.

Да пропади оно все пропадом, мне только что пришлось смотреть в глаза демону, и не впервые в жизни! Несколько минут выслушивать пыхтение моих коллег, исполненых чувства собственной важности, — это так же страшно, как штрафная кружка за столом.

Сохраняя абсолютно невозмутимый вид, я парадным шагом вошел в зал трибунала, сопровождаемый Бежье, и вытянулся в струнку перед троицей затянутых в черное комиссаров, восседавших за столом из полированного дерева.

Дравин, комиссар Вальхалльских танковых, председательствовал на трибунале, заслужив это право длительностью службы (которая была едва ли не вдвое дольше, чем у любого из присутствующих коллег). Он восседал, облокотясь на столешницу и положив подбородок на сцепленные пальцы.

— Дело, рассмотренное нами, было весьма необычным, — начал он без лишнего вступления. — И таковым, которое я и мои коллеги должны были рассмотреть со всей возможной серьезностью. К счастью, наш вердикт оказался единогласным по всем пунктам.

Он сделал паузу для пущего драматического эффекта. Бежье нервно облизнул губы; я же оставался столь же бесстрастен, как и ранее. Не стоило бы и играть в азартные игры так часто, как это делаю я, для того чтобы научиться скрывать свои эмоции.

Дравин указал на планшет данных, лежащий перед ним:

— Мы не затруднились выяснить, что все обвинения, выдвинутые против комиссара Каина, совершенно лишены оснований и беспочвенны.

Я склонил голову, рассчитывая, что именно этот жест будет достойным ответом от человека моей репутации. И в то же время порадовался разочарованному стону, который сорвался с плотно сжатых губ Бежье.

Дравин ответил на мой кивок таким же.

— В то же время, — продолжал он, — мы ощутили необходимость в данных обстоятельствах выдвинуть собственные обвинения. Они, как я должен отметить, чрезвычайно нас огорчают, поскольку отражаются не лучшим образом на той репутации безупречного командования, которую всегда строго хранит Комиссариат.

Это было неожиданностью — и, хочу добавить, неприятной. Но я столь же тщательно, как и прежде, не позволил никаким чувствам выплыть на поверхность. Насколько это возможно, я постарался не заметить выражения мстительного триумфа на физиономии Бежье и снова кивнул: паниковать пока что толку не было.

— С интересом ожидаю вашего вердикта, — ровно отозвался я.

— Вне сомнения. — Дравин кинул новый взгляд на планшет данных. — Томас Бежье, вы обвиняетесь данным трибуналом в поведении, недостойном комиссара. Ваше непрошеное вмешательство в действия комиссара Каина при исполнении им его долга могли иметь катастрофические последствия не только для Адумбрии, но и для всего сектора.

Я кинул быстрый взгляд на Бежье. Казалось, тот сейчас рухнет в обморок, так часто он задышал при этих словах, неспособный произвести иного звука, кроме «ч… ч… чт…».

— В данных обстоятельствах мы считаем целесообразным рекомендовать ваше немедленное отстранение от полевого командования вплоть до дальнейшего расследования вашего дела. Уверен, вы должны знать, какими являются высшие наказания, которые могут быть признаны необходимыми, когда против вас будут сформулированы соответствующие обвинения.

Как вы можете понять, к Кастин, Броклау и Юргену, ожидавшим в коридоре за дверью, я присоединился с самым легким сердцем. Бежье вывалился спустя секунду после меня, глядя так, будто он уже видел перед собой дула расстрельной команды, и мне доставило истинное удовольствие нежно взять его за локоть.

— Если это вас ободрит, — произнес я со всей искренностью, которую только смог наскрести, — то я буду свидетельствовать, что, по моему мнению, вы поступили так из лучших и самых благородных побуждений. Уверен, что вы бы сделали то же самое для меня.

— Разумеется, — без всякой искренности произнес он и попытался вырваться. — А теперь извините меня, я должен сообщить обо всем этом полковнику Асмару…

— Конечно же. — Я сильнее придержал его, сочувственно кивая. — Что же касается еще одного повода для нашей встречи, то моим секундантом будет Юрген. Когда у вас появится возможность выбрать своего, возможно, он согласится лично передать нам время и место, удобные для вас.

— Это… кхм… не понадобится. — Бежье нервно облизнул губы и покосился на мой ценной меч, вне сомнения вспоминая, как я в последний виденный им раз отправил этим оружием на тот свет десантника Хаоса и демона в придачу. Пухлый комиссар обернулся к Кастин. — Я, возможно, позволил себе некоторые замечания в пылу момента. Если они вас чем-то оскорбили, то приношу свои глубочайшие извинения.

— Извинения приняты, но уверяю вас, мне и в голову не приходило считать себя хоть как-то оскорбленной.

— Хорошо. Тогда, если вы позволите… — Бежье неверной походкой удалился, я же улыбнулся с совершенным удовлетворением.

Позволю ему подрожать несколько дней, решил я, а затем дерну за пару ниточек и вытащу из ямы. Я не слишком, по правде говоря, мстительный человек. Он, возможно, что-нибудь да почерпнет из этой истории, а даже если и нет, то мне будет гораздо веселее наблюдать, как он станет дергаться всякий раз, когда ему напомнят, что он обязан мне головой.

— Ну что же, — заключил я, вновь обращаясь к друзьям. Несмотря на те разрушения, которые принесло трехстороннее сражение между нашими войсками и двумя культами Хаоса, жизнь в Едваночи налаживалась, и мне казалось, нам всем есть что отметить. — Кажется, я припоминаю маленький, но уютный ресторанчик неподалеку. Проверим, жив ли он еще?

[И на этом, может быть, излишне самодовольном месте отчет Каина об инциденте на Адумбрии приходит к логическому концу.]

Смерть или слава

Примечание редактора

Все извлечения из архива Каина, ранее подготовленные мною к распространению и вызвавшие, что не может не радовать, интерес среди довольно большого числа моих коллег-инквизиторов, относятся, за исключением нескольких отрывков, к относительно недолгому периоду его долгой и насыщенной событиями карьеры — от прикомандирования к 597-му Вальхалльскому в 931.М41 до инцидента, происшедшего в 937.М41, то есть по прошествии едва ли трети срока его службы в этом подразделении. Из более коротких фрагментов три касаются первого назначения — в 12-й Вальхалльский полевой артиллерийский полк, остальные же — ко времени службы независимым комиссаром, приданным бригадному уровню, в год 928. О последующей деятельности Каина в качестве представителя Комиссариата при штабе лорд-генерала, а также преподавателя у кадетов-комиссаров в Схола Прогениум после официального выхода в отставку, не говоря уже о его вовлечении моим повелением между этими занятиями в дела Инквизиции — в годы после нашей первой встречи на Гравалаксе, — не было до сих пор сказано ничего, помимо случайных упоминаний в уже распространенных мною выдержках из его мемуаров.

Именно с осознанием этого ко мне пришло решение в данном томе возвратить рассказ к его истокам, если мне будет позволено так сказать. Обстоятельства прибытия Каина в 12-й полевой артиллерийский полк в начале 919.М41 и его последующее крещение огнем в противостоянии с ордой тиранидов, угрожавших горнодобывающей колонии Дезолатия, уже были освещены в некоторых из коротких отрывков, как и его участие в последующей кампании по зачистке Кеффии от проникновения генокрадов, предварявших появление осколка из мигрирующего флота; того, кто пожелает обратиться к более полному и, надо сказать, несколько менее чистосердечному отчету о тех событиях, я отсылаю к первым главам его официально опубликованных мемуаров «На службе Императору: Жизнь комиссара». В любом случае я не вижу большого смысла сейчас повторно публиковать этот материал.

Хотя данные инциденты и заложили краеугольные камни его героической репутации, которую, оставаясь верным себе, он настоятельно характеризует в своих мемуарах как совершенно незаслуженную, тем раствором, что по-настоящему скрепил ее, явились его действия во время Первой осады Перлии, и посему именно на этой кампании я решила сосредоточить внимание, публикуя новый отрывок.

Проницательные читатели, обладающие к тому же необходимыми разрешениями и правами доступа к соответствующим записям Инквизиции, вероятно, смогут угадать и еще одну причину моего интереса к тому, что остальной галактике показалось не более чем рутинной зачисткой от орочьего вторжения изолированного имперского захолустья. Действия Каина в этой кампании оказали неожиданное влияние на будущие события в его жизни и всего Империума в целом. Встретиться с ними ему предстояло спустя дюжину лет, в своих первых подневольных предприятиях, как тайного агента Инквизиции, и почти на семь десятков лет позднее, во время 13-го Черного Крестового Похода, чья гибельная тень легла на весь сегментум, и Каину пришлось защищать Перлию во второй раз. Последний инцидент, впрочем, все еще лежал в будущем, отдаленном на год или чуть более от того момента, когда были написаны эти мемуары, так что все упоминания об осаде планеты относятся только к первой из них и все примечания, сделанные с позиции более поздних времен, принадлежат исключительно мне.

Как и всегда, я разбила практически лишенный структуры отчет Каина на главы, дабы облегчить чтение, и перемежила его материалами из других источников там, где мне показалось необходимым придать его обычному, сосредоточенному на себе самом рассказу более широкий контекст. Кроме этого, а также нескольких моих примечаний, я позволила Каину рассказывать историю собственной жизни самому, в его обычной отрывистой и небрежной манере.

Эмберли Вейл, Ордо Ксенос

Глава первая

Если я чему и научился за время своей длинной и постыдной карьеры, помимо того что самая вопиющая ложь заставляет в себя поверить более любой другой, так это истине, что никогда не следует недооценивать врага. Эту ошибку, надо признать, я и сам совершал несколько раз в свои младые годы, но, как и всегда, когда это касалось сохранения моей шкуры в целости, усвоил преподанные мне уроки достаточно быстро; именно поэтому, честно говоря, шкура эта до сих пор цела и находится в предназначенном для нее природой месте, не считая пары аугметических протезов там да сям.

Конечно же, тогда, в далекие двадцатые,[237] я был гораздо наивнее, потому как сумел не только выйти из ранних своих переделок живым, но еще и вынести из них залог той репутации героя, которая в дальнейшем увязалась за мной, подобно телесным запахам Юргена, а кроме того, можете быть уверены, весьма определенную долю самомнения.

Так что вообразите меня в сравнительно беззаботные дни моей юности, нахального и излишне самоуверенного, все еще купающегося во всеобщем признании после того, как я собственноручно спас Кеффию от коварных генокрадов; а им едва не удалось подорвать ход нашего славного крестового похода против них в этом замечательно приятном аграрном мире (говоря по правде, меня в этом подвиге сопровождали небольшой отряд гвардейцев и пара арбитров,[238] но ребята из новостей не позволили этому незначительному факту подпортить красивую историю).

Подобно всему хорошему, война своим чередом подошла-таки к концу, или, если быть более точным, истощилась до того состояния, когда местные уже были способны сами присмотреть за собой с помощью инквизитора[239] и пары отрядов Астартес из Караула Смерти, так что 12-й полевой артиллерийский отзывали для следующего назначения, как и прочие подразделения Имперской Гвардии.

— Что вообще за Перлия такая? — спросил я, повышая голос, чтобы перекрыть ворчание «Троянцев», тянущих наши лафетные «Сотрясатели» в направлении основной грузовой посадочной площадки главного звездного порта Кеффии, который на самом деле представлял собой добротное камнебетонное посадочное полотно, а также некоторые рудиментарные ремонтные и снабженческие службы для шаттлов, приземлявшихся здесь.

Остальные же порты были не более чем расчищенными полями, куда шаттлы с зерновых барж могли сесть, загрузиться и снова отправиться на орбиту без лишних церемоний. Неудивительно, что генокрадам удалось так легко проникнуть на эту планетку.

Лейтенант Дивас, помощник полковника и единственный человек во всей батарее, которого я мог бы назвать другом, пожал плечами, что, как обычно, заставило челку сползти ему на глаза.

— Где-то ближе к оси, я полагаю.

Если он и собирался что-то к этому добавить, то ему пришлось отказаться от этой мысли, поскольку большегрузный подъемник разорвал воздух над полем ревом врубившихся в самый последний возможный момент посадочных двигателей, так что последовавший звук от его соприкосновения с камнебетоном отдался у меня в позвоночнике даже через подошвы сапог. Очевидно, пилот не собирался пока что принимать нашу полную победу на веру и заходил на посадку так, будто округа по-прежнему оставалась потенциально горячей точкой, и, учитывая, что численность культистов и гибридов все еще была значительной, я не мог упрекнуть его за это.[240]

Я пожал плечами в ответ, поджидая, пока вой двигателей не стихнет настолько, чтобы мой голос стал хоть немного слышен за ним.

— Уверен, что полковник заполнит пробелы в наших знаниях, когда вернется! — проорал я и обернулся, уже выкинув этот вопрос из головы и довольный тем, что можно оставить нудную работу по наблюдению за укладкой наших драгоценных артиллерийских орудий в шаттлы целиком и полностью на Диваса.

Он кивнул со столь же абсурдной энергией, как и всегда, определенно предвкушая новую войну.

— Я слышал, у них там небольшая проблема с орками! — проорал он в ответ.

Ну, это звучало не так уж плохо. Никогда до той поры не сталкивавшийся с зеленокожими, я был уверен, что они не способны быть и близко столь же устрашающими, сколь генокрады или орда тиранидов, которых я уже встречал лицом к лицу и вышел победителем. В конце концов, популярная версия рисовала орков как неотесанных, тупоголовых варваров, а значит, и воспринимались они как некоего рода шутка, а не угроза, по крайней мере теми, кому повезло никогда не встречаться с ними во плоти, так что я налепил на лицо самоуверенную ухмылку и на этом оставил Диваса одного.

Винета[241] как раз взяла несколько дней увольнения, чтобы как следует проводить меня, и мне не нужно было даже выдумывать более приятных способов провести мой последний вечер на Кеффии, чем наблюдение за тем, как артиллеристы в поте лица перетаскивают туда-сюда всякие тяжести.

Как и предполагалось, ночь моя прошла весьма приятно, и на последовавшем утреннем инструктаже мне пришлось то и дело подавлять зевоту. Окна конференц-зала были открыты настежь, чтобы впустить сквознячок, остро наполненный свежестью приближающейся осени, и, что необычно, на этот раз я оказался весьма благодарен этому обстоятельству, потому как находил его весьма полезным, чтобы глаза мои не слипались. Все командиры батарей[242] собрались здесь же, стараясь выглядеть заинтересованными, в то время как полковник Мострю — офицер, командовавший полком, — продолжал пережевывать нам информацию, переданную для него и остальных командиров подразделения от лорд-генерала или кого-то еще в высоких чинах.

В последующие годы мне конечно же приходилось лично присутствовать на встречах высокого уровня, и я всегда находил их намного более прямыми и откровенными, не говоря уже о том, что напряженными, но в то время я все еще принимал многое из того, что говорилось здесь, за чистую монету.

— Мы заставляем вас скучать, комиссар? — едко вопросил Мострю, обращая на меня льдисто-синие глаза.

Он не особенно поверил моему импровизированному, на скорую руку сляпанному объяснению моего неумышленного геройства на Дезолатии, когда моя совершенно естественная попытка сбежать от приближающихся тиранидов по ходу дела заманила внезапное их фланговое наступление в зону поражения наших орудий. Впрочем, Мострю был слишком осторожен, чтобы позволить сомнениям относительно моей личности проявиться открыто. Вместо этого он старался подначивать меня при каждой возможности, несомненно надеясь таким образом спровоцировать, чтобы подтвердить свои подозрения. Как и обычно, я отказывался как-либо реагировать, встречая все выпады так, будто не видел в них ни малейшей двусмысленности или полагал их не более чем незлобивым добродушным подшучиванием.

— Напротив-напротив, — заверил я его, позволив себе уже откровенно зевнуть сразу за этими словами. — Просто немного засиделся вечером, было много бумажной работы перед предстоящим отбытием.

И то и другое было совершеннейшей правдой, а если он собирался связать оба замечания воедино и сделать неверные выводы, то это ведь не моя вина, не так ли? В действительности же я перекладывал большинство рутинной работы на Юргена, своего зловонного, но неутомимого помощника, и был вполне уверен в том, что он разберется с нею в своей обычной дотошной манере.

Несмотря на не располагающий к себе внешний вид, полное отсутствие навыков поведения в обществе и всепроникающий телесный запах, которым можно было бы свалить и грокса, Юрген оказался идеальным помощником, по крайней мере для меня. Начать хотя бы с того, что приказы он исполнял по-собачьи дословно и упрямо, ибо был лишен воображения настолько, что просто принимал все, что бы я ни сказал ему, без единого вопроса, и это вскорости сделало его бесценным буфером между мною и некоторыми наиболее тягостными аспектами моей работы. С другой стороны, оказалось, что он обладает едва ли не сверхъестественным талантом к добывательству, что сделало мою жизнь намного более комфортной, чем она могла бы быть при других обстоятельствах (и, вероятно, его жизнь тоже, хотя я из осторожности старался не вникать в этот вопрос). В то время, задолго до состоявшейся лишь десяток лет спустя судьбоносной встречи с Эмберли на Гравалаксе,[243] ни он, ни я не были в курсе его величайшего по ценности личного качества, но, даже если мы не осознали этого, несколько раз и оно сослужило нам хорошую службу.

— Тогда, полагаю, мы должны быть вам признательны за то, что вы вообще уделили время, дабы присоединиться к нам, — отозвался Мострю, и в голосе его не было ни крупицы той благодарности, которую он озвучивал на словах.

— Ну, вы же меня знаете, — произнес я, кивая, будто полковник сделал мне комплимент, и наливая себе свежую чашку рекафа. — Долг прежде всего.

Учитывая любовь вальхалльцев к низким температурам, я завел привычку всегда быть уверенным в том, что у меня будет достаточное количество теплого питья каждый раз, когда мне приходилось высиживать собрание старшего офицерского состава подразделения.

— Именно, — сухо подчеркнул Мострю, оборачиваясь обратно к гололиту.

На гололите очертилась звездная карта, в одном из углов которой легко узнавалась Кеффия — по скоплению контактных иконок, означающих позиции собравшихся над нею кораблей имперской армады. Казалось, что теперь на орбите их появилось еще больше, чем мне запомнилось, и я отметил это наблюдение вслух.

Полковник кивнул, слабо стараясь скрыть неудовольствие от того факта, что его прервали:

— Верно. К нашим транспортным судам и кораблям эскорта присоединилась боевая группа из Флота сектора.

Я глотнул рекафа, который внезапно стал горьким, и ощутил, как в глубине живота зарождается неприятная дрожь: сказанное значило, что мы, судя по всему, направляемся в зону крупных боевых действий. И все же я постарался утихомирить зудящее чувство недоброго предчувствия. Даже если и так, мы все равно, скорее всего, высадимся за линией фронта, на приличном расстоянии от основной массы вражеских сил. Именно по этой причине я так старался занять пост в артиллерийской части, такой, где мог бы оставаться как можно дальше от стрельбы; и в целом до сих пор это работало. Исключения из этого правила конечно же были ужасающи, но и из этих инцидентов я вышел, лишь осыпанный почестями героя, и у меня не было причин полагать, будто моя удача не продолжит демонстрировать себя на Перлии, где бы это место ни находилось. Так что я постарался оставаться спокойным и говорить беззаботно.

— Значит, должно быть, большая операция? — опять встрял я, больше для удовольствия вновь перебить поток мысли Мострю.

— Да, именно так. — Полковник кивнул, будто бы мое замечание действительно несло хоть какую-то смысловую нагрузку. — И это только одна флотилия из многих. Подкрепления созываются со всего сектора.

Теперь у меня начался зуд в ладонях. С каждой секундой происходящее выглядело все серьезнее. Мострю что-то подкрутил на гололите, отцентровывая его на системе в нескольких субсекторах от нас, которая в ином случае совершенно ничем бы не выделялась. Заметив, что направление к ней действительно было по ходу вращения галактики, Дивас ухмыльнулся мне, и я кивнул в ответ, подтверждая его правоту.

— И направляются все эти войска, как видно на карте, к Перлии.

— Которая, мнится мне, ничем особенно не примечательна?

Мострю покачал головой:

— Не примечательна. Кроме того факта, что на нее нацелились вот эти.

Картинка в гололите внезапно сменилась, вызвав пару изумленных вздохов у кучки офицеров вокруг нас. Двое же из тех, кто был постарше, вздрогнули и рефлекторно потянулись к личному оружию, не сумев сразу подавить первый импульс.

— Это орк, — произнес я.

Мне уже случалось видеть их голограммы и даже пару законсервированных тел, когда я еще учился в Схола Прогениум, но этот по сравнению с теми выглядел куда более внушительным. Я предположил (как выяснилось позже, совершенно напрасно), что Мострю сделал масштаб проекции больше, чем один к одному, для драматического эффекта. Существо было весьма мускулистым, ничем не уступая остальным своим соплеменникам и даже, если это только возможно, превосходя их, а также было облачено в самодельную дырявую броню, по-видимому собранную из разнообразных кусков металлолома. Кроме того, в его распоряжении был грубо сработанный болтер — настолько огромный, что им мог бы пользоваться разве что один из Астартес, — который существо держало в одной из своих уродливых рук так, будто это был какой-то пистолетик, в другой при этом удерживая огромный боевой топор. Маленькие глазки пристально смотрели из-под низких надбровных дуг.

— Не просто орк, — отозвался Мострю. — Как считает лорд-генерал, это их вожак Гаргаш Корбул. Он объединил зеленокожих семи племен и объявил Вааагх![244] против имперских миров по всему субсектору.

Орочье слово он произнес с очевидным отвращением и, как мне предстояло вскорости выяснить, с объемом звука и слюней, который даже отдаленно не мог передать его смак. Позволив нам еще несколько мгновений полюбоваться отвратительным орочьим полководцем, Мострю переключил изображение обратно на звездную карту.

— На сегодняшний день они ударили здесь, здесь и здесь, — указал он на системы, которые при этом окрасились зелеными значками контакта с орками. — В основном эти вторжения были сдержаны, по крайней мере на некоторое время. Критической точкой является именно эта, Перлия, потому как здесь располагаются основные имперские индустриальные мощности. Если они смогут совладать с ней, у них будут все ресурсы, чтобы проехаться по всему субсектору.

— Так давайте убедимся, что они не смогут этого сделать, — произнес я, подводя итог.

Мострю кивнул.

— Вы так говорите, будто в этом нет ничего сложного, — произнес он. Его холодные голубые глаза на секунду глянули прямо в мои, и мне пришлось подавить дрожь, которая едва ли была вызвана привычкой обитателей ледяного мира заседать при настежь открытых окнах. — Будем надеяться, что вы правы.

Примечание редактора

Поскольку, как обычно, Каин не утруждает себя расширением контекста, похоже, едва ли не любое место в его повествовании одинаково хорошо подходит, чтобы прервать авторское изложение обзором очередной ситуации, в которой он неожиданно оказывается. Книга, из которой взят этот отрывок, описывает все важнейшие вопросы не хуже и не лучше, чем большинство научно-популярных рассказов о Первой осаде: читатели, которые желают далее углубиться в детали, могут быть отосланы к 37-томному «Вааагх! и мир: Осада Перлии и прилегающих систем». (Если бы автор не был трагически убит упавшей на него стопкой рукописей, прежде чем сумел закончить свою работу, этот труд, безусловно, считался бы наиболее точным по данному вопросу. Но даже в таком виде он остается непревзойденным источником справочного материала для любого, кто интересуется всеми мелочами первых девяти недель двухлетней военной кампании.)

Из книги «Зеленая кожа, черные сердца: Вторжение орков на Перлию» за авторством Гисмиони Каллиса, 927.М41:

«Хотя зеленокожие ударили практически без всякого предупреждения и их грубые звездолеты вышли из варпа в четырех наших системах почти одновременно, им предстояло встретиться с гораздо более сильным сопротивлением, чем они ожидали. Канонерки местных: Сил Космической Обороны в каждом из этих случаев понесли тяжелые потери, стремясь ослабить атаки на Савию, Метриум и Сноваминералку,[245] и благодаря этому Силам Планетарной Обороны удалось достаточно эффективно сдерживать дикие орды, сумевшие высадиться на поверхность планет, до прибытия Флота и полков Гвардии, которые явились переломить ход сражения.

На Перлии, впрочем, картина оказалась иной, потому как именно сюда высадилась основная масса орочьих войск. Несмотря на отвагу героев, оборонительные укрепления системы были в самое кратчайшее время подавлены, что позволило жестоким зеленокожим основать несколько плацдармов на поверхности планеты. Поскольку подкреплениям Имперской Гвардии предстояло добираться еще несколько месяцев, высшее командование СПО со всем нежеланием приняло решение оставить восточный континент, отведя все силы, которые удавалось спасти, с тем чтобы усилить оборону наиболее плотно индустриализованного и заселенного западного континента. Несмотря на то что были предприняты все попытки эвакуировать обреченный регион, примерно двадцать миллионов гражданских и неизвестное до сих пор число отставших от своих солдат СПО могли надеяться лишь на милость орков, которые, что обычно для их вырожденной расы, не обладали ею даже в малой степени.

О страданиях и лишениях, которые вынуждены были терпеть эти благородные мученики, и о героизме, который многие проявляли за те долгие недели, что последовали за отводом войск, было много написано в последующие годы. Этот стоицизм, впрочем, был вознагражден, потому как освобождение было ближе, чем кто-либо мог осмелиться предполагать в те темные и безнадежные времена. А случилось так оттого, что среди первых же подкреплений от Гвардии прибыл Кайафас Каин, человек, чьему вдохновенному лидерству предстояло повлиять на ход событий на планете сильнее, чем любому другому фактору на всем протяжении той войны…»

Глава вторая

Что ж, в словах полковника содержалось даже больше правды, чем он сам предполагал, но, конечно же, в то время я об этом даже не подозревал и выбросил сказанное из головы, сочтя еще одной безуспешной попыткой подкопаться ко мне. И, думать забыв о предостережениях Мострю, я намеревался как можно лучше провести время путешествия на борту «Длани возмездия» — типичного крепенького войскового транспорта, который пережил уже Император знает сколько веков пыхтения туда-сюда через варп с грузами военного снаряжения и пушечного мяса к нему, от одной из зон бессчетных военных конфликтов к другой. На тот момент я ни разу не встречался лично с живым зеленокожим, но отсидел достаточно лекций в Схоле, чтобы уверить себя, будто имею достаточно хорошее представление о том, что они собой представляют. Сам же 12-й артиллерийский видел сражения против орков достаточно часто, чтобы некоторые из старших офицеров могли и сами кое-что о них порассказать. Конечно же, что совершенно естественно, совсем не многие из них были готовы по-свойски поболтать с полковым комиссаром, а те, кто все-таки потратил время на то, чтобы поделиться со мной, произвели на меня впечатление сильно преувеличивающих, несомненно с намерением выбить меня из колеи. То, что они говорили чистейшую правду или, по крайней мере, приукрашали ее не больше, чем это обычно делают старые вояки, мне еще предстояло выяснить на собственной шкуре — и довольно-таки скоро.

— Да не могут они быть такими уж крепкими, — бросил я Дивасу, когда мы проводили наш последний вечер путешествия за партией Таро в принадлежащей мне каюте. В тот момент, как вы можете догадаться, душа моя уже не особенно лежала к светскому времяпрепровождению, но знакомое дело помогало отвлечься от мыслей о том, с чем же нам предстояло столкнуться через несколько коротких часов. — Вы ими пол подтерли на Дезолатии еще до того, как я у вас появился.[246]

— Верно, — кивнул он, в то время как на лице его явно отражался внутренний спор, тянуть ли еще одну карту или нет, окончившийся решением держаться того, что уже есть на руках. — Конечно же, двенадцатый артиллерийский никогда не видел их вблизи, но сдались они и правда быстро.

— Уверен, вы сыграли в этом не последнюю роль, — продолжал я, внутренне готовясь в который уже раз помочь претвориться в жизнь старой поговорке о дураке и его деньгах.

Находиться вдалеке от фронта, забрасывая ряды врага осколочно-фугасной смертью с безопасного расстояния, все еще казалось мне идеальным способом времяпрепровождения на войне. Несмотря на дрожь дурного предчувствия в животе, рациональная часть моего сознания не испытывала сомнения в том, что эта кампания окажется столь же лишенной событий, как и большая часть моей службы в составе 12-го полевого артиллерийского.

— Конечно же, — произнес Дивас, — но я никак не перестану завидовать некоторым линейным соединениям. Они-то уж по-настоящему столкнулись с зелененькими.

Правда, вскорости после этого их схарчевали тираниды, но это к делу не относилось. Дивас ведь, в конце концов, был вальхалльцем, что означало, что он наслаждался перспективой убийства орков больше, нежели чем-либо еще,[247] так что я понимающе кивнул и выложил карты на стол:

— Беру, полагаю. — Легко побив своими картами его пару экклезиархов, я потянулся, чтобы сгрести ставки.

— Не так быстро. — Третий игрок в нашей любезной компании улыбнулась мне, блестя идеальными белыми зубами на темно-коричневом лице, обрамленном волосами цвета космоса, которые отбрасывали, впрочем, яркие отблески, стоило ей начать двигаться. — У меня три инквизитора и Император.

Она, победно ухмыляясь, придвинула к себе маленькую горку монет, давая нам возможность на весьма впечатляющую глубину заглянуть в вырез расстегнутой на груди форменной рубашки, пока тянулась за ними. Несмотря на проигрыш приличной суммы, я улыбнулся в ответ. Просто не мог удержаться — такой приятной она была девушкой.

Я повстречал Кэрри Строун в первый же день нашего путешествия, когда она была отряжена к нам, дабы убедиться, что наши транспортные средства и артиллерийские установки соответствующим образом складированы в трюме. Нам не потребовалось много времени, чтобы сблизиться: она была весьма впечатлена теми историями, что ходили про меня, я же, как можно ожидать, был приятно удивлен хотя бы тем, что увидел одно милое личико в столь нерасполагающем окружении. Слово за слово, и, несмотря на риск быть раскрытыми (что, надо сказать, по нашей молодости и глупости мы находили даже несколько пикантным), мы уже проводили вместе столько времени, сколько могли выкроить.[248]

Не будь у нее необходимости заступать на вахту менее чем через час, не сомневаюсь, для нас нашлись бы гораздо более интересные способы провести последний мой вечер на борту, чем обдирать Диваса как липку.

— Не сердись, Каи. — Она ухмыльнулась, зная, насколько меня раздражает такое фамильярное сокращение моего имени. Дивас конечно же пользовался им постоянно, но он-то был просто идиотом с чувством такта как у орка и так никогда и не заметил, насколько это мне не нравится. — Не везет мне в картах… — Прежде чем закончить цитату, она вдруг умолкла, и ее идеальные черты затуманились выражением задумчивого удивления. — Странно…

— Что странно? — переспросил я, в то время как мои ладони начали вдруг отчаянно зудеть, как всегда, когда дела намеревались пойти наперекосяк.

Кэрри склонила голову набок, будто прислушиваясь к чему-то:

— Не знаю. Двигатели работают с перебоями.

Тут я был вполне готов поверить ей на слово. Она, звездоплаватель в третьем поколении, выросшая в коридорах этого корабля, вне сомнения, была чувствительна к малейшим звукам и вибрациям своего привычного окружения в той же мере, в какой я сам был адаптирован к происходящему в глубинах подулья.[249]

Выражение лица моей собеседницы снова изменилось, на этот раз став более чем серьезным.

— Лучше держитесь за что-нибудь.

Едва она успела договорить, ее перебил другой голос, жесткий и механический, эхом раскатывающийся из вокс-передатчиков, расположенных на всех палубах корабля:

— Приготовиться к переходу в Материум. Экипажу по местам! Экстренный переход через…

Нам так и не удалось услышать, когда же ожидается это событие. Внезапно мне почудилось, что нечто огромное и злобное запустило когти в самый центр моего существа, выворачивая меня наизнанку. Я покачнулся и упал, больно ударившись подбородком о ножку стола, но тут же, шатаясь, поднялся на ноги, стараясь не обращать внимания на ноющую боль, все еще полыхающую в висках.

— Что это была за чертовщина? — вопросил Дивас, и в данных обстоятельствах вопрос не был лишен оснований.

Кэрри встряхнулась, но выглядела выбитой из колеи; за те несколько недель, что мы находились в компании друг друга, я ее такой никогда не видел.

— Переход, — ответила она, с очевидным трудом сражаясь за то, чтобы удержать в желудке свою недавнюю еду, и натягивая китель. — Мне нужно идти.

— Мне тоже, — произнес я, затягивая на поясе перевязь с цепным мечом и лазерным пистолетом и оглядываясь в поисках форменной фуражки. — Если что-то назревает, мне должно быть со своим полком, — сказал я, — прежде чем Мострю представится шанс в мое отсутствие назначить меня добровольцем для какой-нибудь смертельно опасной попытки вмешаться в происходящее, конечно же.

— Да и мне тоже, — добавил Дивас, по обыкновению принимая мой ход мыслей за свой собственный.

— Это не было похоже ни на один из переходов, какие мне доводилось испытать прежде, — добавил я. — Отчего это?

— Без понятия. — Кэрри уже понемногу оправлялась и первой шагнула за пределы моей каюты, оглядываясь, когда говорила, через плечо. — Единственный раз, когда я ощущала что-то подобное…

Она оборвала фразу, очевидно не испытывая никакого желания завершать свою мысль.

— Ну и?.. — подстегнул ее Дивас.

Кэрри помотала головой:

— Когда умер навигатор. Подвели обереги, и демон материализовался прямо на палубе управления. Но сейчас дело не в этом — иначе сработала бы тревога.

— Комиссар? — Ошибиться в принадлежности этого нового голоса было невозможно, поскольку отличительный запах Юргена предварял, как и всегда, его появление. Он возник из каюты, смежной с моей, с обычным для него выражением легкого непонимания на лице, которое я нашел отчего-то весьма ободряющим. — Что-то не так?

— Более чем не так, — откликнулся я.

Коридор начал наполняться взволнованными офицерами других гвардейских полков, находившихся на борту. Я заметил майора из катачанцев, возвышающегося над всеми остальными и прокладывающего себе путь в толпе с такой легкостью, будто был космодесантником, окруженным обычными смертными, в то время как рыхлого вида взволнованный комиссар пристроился у него в кильватере.

Смущенные и озлобленные голоса эхом отдавались в замкнутом пространстве. Путь через подобную толпу обещал быть настоящим кошмаром.

— Сюда. — Кэрри, получив доступ с помощью короткого отрывка катехизиса, который она проговорила в забранный решеткой микрофон, похоже распознавший ее голос[250], уже вела нас дальше через технический проход, который я едва ли заметил бы прежде.

Когда люк снова закрылся за нашими спинами, отсекая суматоху общего коридора, мы остались в тускло освещенном проходе с раскрашенными в кодовые цвета, но изрядно скрытыми пылью трубами, значительно более узком, чем только что покинутый нами.

— Где это мы? — поинтересовался Дивас.

— Двадцать третий технологический канал, — откликнулась Кэрри так, будто кому-нибудь, кроме нее, это что-либо говорило, и повела нас вперед, двигаясь легкой трусцой, вызвавшей к жизни весьма примечательные колыхания под ее форменной одеждой. — Тут мы пройдем быстрее.

Она, очевидно, что-то искала, потому что через несколько минут внезапно остановилась, так что я от неожиданности приложился к ее спине, впрочем без всякого неудовольствия от полученного ощущения.

— Чего мы ждем? — спросил Дивас, глядя почти столь же непонятливо, как Юрген.

Вместо ответа Кэрри сняла настенную трубку вокс-линии и отбила код на цифровой клавиатуре.

— Хочу выяснить, что происходит, — пояснила наконец она. Пока звучали эти слова, я ощутил, как по плитам пола под моими ногами пробежала едва заметная дрожь, и, если это только возможно, выражение озабоченности на ее лице только усилилось. — А вот это уже совсем нехорошо.

— Комиссар? — Юрген показал на маленький информационный пюпитр, установленный в нише неподалеку, под знаком Омниссии, вне сомнения предназначенный для использования технопровидцами, проводившими рутинный осмотр и ремонт тех жизненно важных систем корабля, что сейчас окружали нас. — Может, выясните что-нибудь тут?

— Возможно… — протянул я.

Конечно же, техножрецом я не был, но, как и любой другой, еще в Схоле освоил базовые ритуалы вызова данных и был готов попробовать. Пока Кэрри шепотом поспешно переговаривалась с кем-то, кто находился на другом конце вокс-линии, я пробормотал катехизис активации и шмякнул по руне питания. Гололит ожил, проецируя вращающееся изображение шестерни Адептус Механикус, и я ввел свой комиссарский код, надеясь, что он окажется столь же эффективным в отношении флотского оборудования, как и его гвардейского эквивалента.

— Похоже, работает, — озвучил свои наблюдения Дивас шепотом, но достаточно громким, чтобы нарушить мою сосредоточенность. — Что вы ищете?

— Да фраг меня раздери, если знаю, — огрызнулся я — этого оказалось достаточно, чтобы его заткнуть, — и вернулся к клавиатуре.

Юрген указал на одно из тех изображений, что появились поверх рисунка шестерни.

— Похоже на картинку корабля, — любезно подсказал он, подчеркивая свое заявление волной дурного запаха изо рта.

Ни одна ни другая не была похожа вообще ни на что известное мне, так что я выбрал эту единственную, что вызвало к жизни трехмерное изображение «Длани возмездия», медленно поворачивающееся вокруг своей оси и мерцающее, как и на всех подобных гололитических устройствах. Несколько точек на его корпусе были отмечены красными или ярко-алыми пятнами, простиравшимися на одну-две палубы в глубину, вызывая сходство с кровавыми ранами. Пока мы вглядывались, стараясь осознать предоставленную нам информацию, появилось еще одно такое пятно, одновременно я ощутил все ту же слабую вибрацию, снова прокатившуюся по плитам палубы.

— Что это все значит? — спросил Дивас.

Мои ладони снова принялись зудеть. Ничего хорошего это не означало, уж тут-то я был уверен.

— Повреждения. — Кэрри вернула трубку вокса на место, глядя с напряженным выражением лица. — Нас поджидал орочий флот.

— Но откуда они знали? — не поверил Дивас. — Мы же совершили переход совершенно случайно, не так ли?

— Выходит, что нет. — Тон Кэрри стал резким и решительным. — Навигатор выбыл из строя из-за какого-то значительного психического шока, и он не единственный. Почти половину флотилии вышибло обратно в Материум, далеко от предполагавшейся зоны выхода, и зелененькие теперь используют нас вместо мишеней в тире. К счастью, некоторые боевые корабли тоже оказались здесь, иначе мы уже были бы кучей дрейфующего мусора.

— Но как им это удалось? — продолжал настаивать побледневший Дивас.

Кэрри только пожала плечами.

— Да какая разница? — вмешался я, в то время как мое сознание уже заработало на полную мощность. — Нам нужно соединиться с полком и вывести наши шаттлы из корабля.

Я потянулся к своему микропередатчику, надеясь, что у Мострю хватит здравого смысла начать посадку в преддверии эвакуации.

— Если мы не сумеем спустить артиллерию на планету, то с тем же успехом могли оставаться на Кеффии.

Конечно же, орудия волновали меня в самую последнюю очередь, но обеспечение их безопасности будет лучшим предлогом для того, чтобы как можно быстрее покинуть корабль. При некоторой удаче зеленокожие окажутся настолько заняты разнесением на куски крупных кораблей, что у них просто не хватит внимания или лишних зарядов на миниатюрные шаттлы. Но мне тут же пришлось опустить руку — микрокоммуникатор, как, впрочем, и многое другое, что могло бы пригодиться нам в этой неожиданной передряге, остался в моей каюте.

— Вы правы конечно же, — согласно кивнул Дивас, очевидно ободренный моими словами. — Как быстрее пройти к ангарной палубе?

— Сюда. — Кэрри показала на схеме корабля путь, которым мы должны были последовать, и отключила информационный пюпитр, несомненно полагая, что мы запомнили дорогу.

Выросший на нижних уровнях улья, я подсознательно запечатлел в памяти трехмерный лабиринт корабельных переходов, едва только взглянул на его изображение, так что был теперь уверен, что моего врожденного чувства направления будет достаточно, чтобы безопасно добраться до пункта назначения, случись нам разделиться с нашим проводником. Дивас же глядел с большим сомнением, но поневоле пристроился замыкающим, стараясь держаться так далеко от Юргена, как только было возможно в данных обстоятельствах.

— Проведу вас до эксплуатационного прохода по правому борту, дальше отправитесь сами. Мне нужно быть на посту.

— Понятно, — произнес я, переходя следом за ней на бег и устремляясь вперед через внутренности корабельного подбрюшья.

По правде говоря, мы двигались таким ходом всего пару минут, но это время растянулось едва ли не в вечность из-за выброса адреналина и того неприятного ощущения, что постоянно ожидаешь следующего дрожания плит палубы и размышляешь, ударит ли на этот раз оружие врага достаточно близко, чтобы убить нас. Однако по прошествии этих минут Кэрри благополучно указала нам на еще один люк, по виду абсолютно идентичный тому, через который мы попали в это странное пространство за стенами тех обычных коридоров, к которым успели привыкнуть за несколько недель путешествия.

— Сюда, — распорядилась она, нажимая на руну, расположенную сбоку от створки, чем заставила ее с шипением отойти в сторону.

И снова гул возбужденных голосов и лязганье подошв о плиты палубы ворвались в мои уши. Впрочем, по своей интенсивности эти звуки были все-таки заметно меньше; можно было предположить, что большинство гвардейцев, находившихся на борту, уже успели присоединиться к своим полкам, а большинство членов экипажа заняли свои места.

Когда мы появились в коридоре, я на секунду замер, ощущая присутствие Юргена совсем рядом и стараясь сориентироваться. Я уже достаточно хорошо представлял себе, где мы оказались, а через мгновение нашел глазами и четкий указатель на это в виде ярко-красной иконки спасательной капсулы, одной из сотен ей подобных, разбросанных в стратегических позициях по всему объему корабля. Идентификационный номер на ней сообщал, что мы находимся на палубе семьдесят четыре, в секторе двенадцать, всего в нескольких сотнях метров от того ангара, где были складированы наши «Сотрясатели».

— Отсюда вы должны легко найти дорогу, — произнесла Кэрри, наблюдая, как мимо поспешно проходит пара гвардейцев, несомненно катачанского происхождения: мощные, бугрящиеся мышцами торсы говорили об их родном мире так же красноречиво, как и их форма.

Я уже собирался что-то ей ответить, как вдруг палуба под моими ногами будто скрутилась с визгом раздираемого металла, а потолок неожиданно оказался гораздо ближе, чем ему полагалось быть. Свет столь же внезапно погас, а через мгновение зажглись мутно-красные люминаторы, которые мерцали в темпе охваченного паникой сердца. Завыли сирены, но звук их раздавался удивительно приглушенно.

— Что за чертовщина опять? — выкрикнул Дивас, стараясь перекрыть ревущий звук, напомнивший мне эхо далекой мусорной лавины[251], разносящееся по пространствам нижних уровней улья.

Я помотал головой, на мгновение ошеломленный происходящим, затем попытался снова обрести почву под ногами и двинуться вперед по коридору. Почему-то эта задача оказалась вдруг труднее, чем должна быть, потому как мне пришлось бороться с довольно сильным ветром. Уже поднимаясь на ноги, я осознал, что именно происходит.

— Пробоина в корпусе! — Кэрри, выкрикивая эти слова через плечо, сама уже бежала по коридору, также сражаясь с цепляющим ветром, от которого ее не застегнутый китель и длинные темные волосы развевались подобно штандартам. — Быстрее, пока палуба не перекрыта!

Нас не понадобилось подгонять, уж можете быть уверены, и мы поплелись за ней так быстро, как только могли. В нескольких метрах впереди, к моему ужасу, тяжелые стальные двери начали скользить в пазах, перекрывая проход, запечатывая палубу и обрекая нас всех на агонию и мучительную смерть. Это было похоже на сон, когда бежишь и чем больше прикладываешь усилий к тому, чтобы заставить свои конечности двигаться, тем медленнее они работают, а то, к чему ты так стремишься, с каждым шагом отодвигается все дальше.

— Вперед, сэр! Уже почти! — Юрген протянул мне покрытую глубоко въевшейся грязью руку, и я принял ее со всей благодарностью, поскольку сам все больше и больше отставал от остальных.

Моя комиссарская шинель ловила поток ветра, подобно парусу, заставляя меня двигаться еще медленнее. Я уже начал проклинать тот подсознательный импульс, что заставил меня пристегнуть оружие перед тем, как покинуть каюту, — хотя мне вскоре предстояло оказаться бесконечно благодарным за то, что поступил именно так, — потому как туго затянутая портупея не давала мне скинуть стесняющую одежду. Я мог уже точно сказать, что мы не успеем, потому что толстые металлические плиты прямо на моих глазах сходились все ближе и ближе…

И внезапно остановились — за секунду до того, как взор мой отметил двух катачанских солдат, которые, напрягая все силы, так что вздувались их непомерно развитые мышцы, старались не дать створкам сойтись. Никакому обычному человеку это не удалось бы, но уроженцы адских джунглей сделаны из необычайно прочного материала, и, к моему радостному изумлению, у них, кажется, получалось. Несмотря на нагрузку, исказившую лица, они все еще были способны выкрикивать что-то ободряющее нашему побитому ветром квартету, почти избежавшему опасности.

— Каи! — Дивас задержался в проеме, поворачиваясь, чтобы протянуть руку Юргену и мне, подгоняя нас вперед и, соответственно, перекрывая по ходу дела путь к спасению. Кэрри проскользнула мимо него — в данных обстоятельствах ее стройная фигурка оказалась явным преимуществом. — Давай же!

— Да проходи же! — проорал я в ответ, врезаясь в него и стараясь протолкнуть дальше в отчаянном стремлении оказаться в безопасности.

Пошатнувшись от моего яростного натиска, он толкнул одного из катачанцев.

Как ни мала была сила этого столкновения, ее оказалось достаточно. Хоть они и относились к сильнейшим представителям человечества, даже их мощные мускулы не могли выдержать долгого напряжения, которое требовалось, чтобы удерживать створки открытыми. Едва их концентрация на этой задаче была поколеблена, катачанские богатыри наконец оказались побеждены отчаянно визжащими сервомоторами. Мне еще удалось разглядеть искаженное ужасом лицо Кэрри, перед тем как огромные куски металла ударились друг о друга и мы с Юргеном оказались в западне — без надежды на избавление, в считаных секундах от гибели.

Примечание редактора

Засада на освободительный флот во внешних пределах системы стала первым знаком того, что Корбул обладает более развитым пониманием тактики, чем большинство его сородичей: несомненно, ловушка эта была расставлена с точностью, которая сделала бы честь и имперским силам. Вопрос о том, каким образом им это удалось и как было проделано, весьма ясно раскрывается в нижеследующем документе.

Выдержка из расшифровки записей доклада инквизитора Чингиза Синглтона, Ордо Ксенос, для комиссии Адмиралтейства по проблемам потерь, понесенных во время так называемой Осады Перлии, сделанного в 449 924.М41:

«Адмирал Бенджамин Бовэ (председатель): Вы хотите сказать, что у зеленокожих тоже есть псайкеры?

(Общее напряжение у собравшихся, глубокие вдохи, а также воззвания к Святому Имени.)

Инквизитор Синглтон: Да, именно так, по-видимому, и обстоит дело. У каждого из трех Орденов Инквизиции имеются отдельные свидетельства этого, хотя детальное исследование данного феномена обычно относят к моей личной компетенции. Впрочем, когда мне требовалось больше информации о данных нечестивых материях, ее любезно предоставлял Ордо Еретикус, весьма осведомленный в подобных вопросах.[252]

Адмирал Бовэ: Насколько же многочисленны данные исчадия среди орков?

Инквизитор Синглтон: Исключительно редки, намного более редки, чем среди большинства других рас, о которых мы знаем, включая людей.

(Общее выражение облегчения среди собравшихся.)

Адмирал Бовэ: Но они, как представляется, чрезвычайно сильны.

Инквизитор Синглтон: Это зависит от конкретного случая, как и у всех других рас.

Адмирал Бовэ: Но выбить десяток навигаторов всего лишь одним ударом…

Инквизитор Синглтон: Это потребовало бы от орков введения в действие исключительно одаренного адепта либо, что вероятнее, нескольких более слабых индивидуумов, работающих совместно. Мы знаем, что орки имеют врожденную склонность к групповым действиям в условиях стресса, и кажется разумным предположить, что то же самое относится и к псайкерам.

Комиссар Андерсен Тривеллиан (наблюдатель от Комиссариата): Другими словами, вы располагаете только предположениями.

Инквизитор Синглтон: Я делаю заключения из предыдущих наблюдений за данным видом. Мои коллеги в Ордо Еретикус, у которых понимание вещей, связанных с колдовством варпа, превосходит мое, в общем подтверждают данную гипотезу.

Достойнейшая Джианелло Марчези (наблюдатель от Навис Нобилитэ): Также у подобных способностей имеется свойство усиливаться при прямом соприкосновении носителя с варпом, не так ли?

Инквизитор Синглтон: Насколько я понимаю, да. Но подобные действия были бы невообразимо опасны. Использование психических возможностей в варпе без экранирования привлекло бы внимание сил и существ невероятной мощи и злобности.

Навигатор Марчези: И все же. (Включает гололит.) Если мне будет позволено, я укажу вам на данный сенсорный контакт, записанный несколькими из уцелевших кораблей непосредственно перед их внезапным переходом в Материум. Орочье судно, скрывающееся в варпе, не так ли?

Адмирал Бовэ: Мы уже задумывались о подобной возможности. Оно, несомненно, является скитальцем, жестоко поврежденный штурмовой корабль типа „Зверюга“, его оставшейся двигательной мощности должно едва хватать на то, чтобы поддерживать свое положение относительно течений варпа. Бортовой системы жизнеобеспечения хватит не более чем на несколько часов.

Инквизитор Синглтон: Вероятно, на нем был не полный экипаж, а горстка чудил?

Адмирал Бовэ: Простите, инквизитор, но мне последнее слово незнакомо.

Инквизитор Синглтон: Это орочий термин, эквивалент нашего „псайкер“. Мог ли такой корабль поддерживать существование небольшой группы существ в течение длительного периода?

Адмирал Бовэ: Полагаю, что так. К чему вы клоните?

Навигатор Марчези: Во имя Императора, вы всегда такой тупой? Совершенно же очевидно, что он предполагает. Данное судно, вероятно, было намеренно поставлено туда, где находилось, то есть в наиболее вероятном течении варпа для подхода наших подкреплений, и на нем был экипаж из орочьих псайкеров. Так как возможности их были многократно усилены прямым контактом с варпом, они сумели вызвать психическую атаку, достаточную для того, чтобы вывести из строя навигаторов приближающихся кораблей и заставить их перейти в Материум как раз там, где поджидали в засаде основные силы.

Адмирал Бовэ: Император Земной! Насколько велика вероятность того, что мы снова столкнемся с подобной тактикой?

Инквизитор Синглтон: Учитывая, что псайкеры, о которых мы в данный момент рассуждаем, вне всякого сомнения, были поглощены существами варпа, привлеченными вспышкой энергии, в течение считаных мгновений после атаки, я бы сказал, что ответ на ваш вопрос зависит от того, как много чудил наши враги имеют в своем распоряжении и насколько военный вождь готов с ними так вот запросто расстаться».

Глава третья

Мои чувства в тот момент, когда мне оставалось лишь пялиться на свое отражение в этих проклятых дверных створках, вы можете разве что попытаться представить. Естественно, сам я совершенно не имею желания припоминать их в точности. Гнев на исполненного благих намерений тупицу Диваса, из-за которого мы оказались в подобном положении, несомненно, должен был преобладать, но это только если в моем эмоциональном багаже оставалось в тот момент место для чего-либо, кроме сжимающего внутренности ужаса. Оглядываясь вокруг в панике, я встретил невозмутимый взгляд Юргена, и его обычный флегматизм удивительным образом сразу же меня успокоил. Как и обычно, он, кажется, был непоколебим в мнении, что я держу все происходящее под контролем, и по какой-то причине потерять лицо перед моим помощником начало казаться мне едва ли не страшнее, чем близость неизбежной смерти. Если это действительно были наши последние минуты, подумал я, то по крайней мере мне нужно суметь встретить их со всем достоинством, которое удастся наскрести в данных обстоятельствах.

— Что нам делать теперь, сэр? — спросил он голосом столь же приглушенным в быстро разрежающемся воздухе, как и его запах, что, несомненно, было единственным, пусть даже сомнительным, преимуществом того положения, в котором мы оказались.

Блуждая взглядом по коридору над его плечом, я внезапно вычленил выступающий из стены здоровенный многогранник и на мгновение задумался, поскольку кислородное голодание уже начало замедлять бег мыслей в моей голове. Я не мог сообразить, что бы это могло быть. Возможно, открытый сервисный люк, подобный тому, через который мы вошли…

— Бегом! — выдохнул я, когда драгоценная монетка мысли наконец-то стукнулась о дно моего сознания, и принудил свои конечности снова передвигаться пусть неверной, словно у пьяного, походкой.

Панель располагалась совсем недалеко и была окрашена в красный цвет, тот же, что у аварийного освещения: это был знак, отмечающий местонахождение спасательной капсулы, которую я походя отметил считаные минуты назад. Шторм, который трепал нас с того самого момента, когда в корабль попала торпеда,[253] теперь стих до легкого ветерка, и до исчезновения последних следов воздуха оставались какие-то мгновения. Не нуждаясь в другом напоминании, Юрген двинулся в ногу со мной.

Говоря по чести, я не думаю, что любой из нас смог бы преодолеть это короткое, но такое бесконечное расстояние без помощи другого. Если вам случалось видеть парочку пьянчужек, поддерживающих друг друга в вихляющем пути по городскому бульвару, то вы можете хорошо представить себе, какую картинку мы собой являли. К счастью, как я уже сказал, быстро исчезающий воздух забрал с собой и телесный запах Юргена, иначе физический контакт с ним сделал бы перспективу поскорее задохнуться гораздо более привлекательной. Но как оно было, так и было, и мне оставалось лишь стараться не задумываться о его обычном пренебрежении личной гигиены. Это оказалось не так уж и сложно, учитывая, что большая часть моего мозга просто медленно отключалась и все оставшиеся мысли сосредотачивались лишь на том, чтобы ставить одну ногу впереди другой и заставлять с натугой работающие легкие делать следующий, с каждым разом все более трудный вдох.

Внезапно мы врезались в переборку, и мне пришлось, насколько можно, сморгнуть клубящийся коричневый туман, что застилал мои глаза. Красная плита оказалась прямо передо мной, мерцающая, как плохо настроенный пикт-передатчик, и я, уцепившись за здоровенную рукоятку люка капсулы в углублении стены, потянул за нее со всей силой, какую только мог собрать.

Если бы у меня был хоть один лишний вздох — да хоть бы и не лишний, а просто еще один, — вероятно, я заорал бы от разочарования. В моем ослабленном состоянии я едва мог сдвинуть рычаг с места. Я попытался позвать Юргена на помощь, но нереальная тишина опустилась на нас вместе с ощущением, как последний воздух вырывается из моих легких в сотрясающем всю грудную клетку выдохе-извержении. Через пару мгновений все должно было закончиться.[254]

К счастью, Юрген и сам сообразил, чего я пытаюсь добиться, так что его неухоженные руки сомкнулись поверх моих — обкусанные ногти поверх моих гладких черных перчаток — в странном контрасте. Наш объединенный вес оказался достаточным, чтобы по крайней мере начать смещать рукоятку, и она плавно опустилась, почти мгновенно достигнув горизонтального положения. В ту же секунду люк на стене скользнул в сторону, и мы покатились внутрь, заботясь лишь о скорости, но никак не о достоинстве, пока не рухнули под коротким пролетом неуютных металлических ступенек. Благословенный свет — стандартное желтоватое мерцание нормально работающих люминаторов — затопил нас, являя взорам помещение размером примерно с грузовой контейнер. В тот момент большего мне различить не удалось, потому как оно, казалось, все было наполнено аварийными ремнями безопасности, которые полностью заслоняли стены и дальний конец. С боем выпутавшись из конечностей моего помощника, я, шатаясь, поднялся и долбанул всей ладонью по легко заметной активационной руне на стене.

Металлический люк мягко закрылся, отрезая вид на ступеньки, по которым мы столь поспешно спустились, и в обретенном нами убежище послышался глухой, постепенно нарастающий рев.

Внезапно мои страдающие легкие нашли что-то, что можно было вдохнуть, и я почувствовал, как снова расширяется грудная клетка. После отчаянной нужды, которую мы только что испытали, ощущение это было пьянящим, и я понял, что дико смеюсь, когда кислород достиг синапсов в мозгу.

— Добрались! — выкрикнул я, хотя мой голос и был все еще лишь немногим громче, чем писк летучей мыши, а Юрген в это время тяжело поднимался на ноги, но тоже с широченной ухмылкой на лице.

— Это да, мы это сделали, — согласился он. Затем это проявление эмоций снова скрылось за обычным выражением недоумения на его лице. — И что же делать теперь?

— Ну, обратно мы не пойдем, — резонно заметил я.

Все начинало выглядеть для нас гораздо лучше, насколько мне удавалось в тот момент судить. Казалось, мы нашли убежище, где я мог немного передохнуть, а затем постараться понять, что же происходит, и решить, как лучше всего навести словесный лоск на то, что произошло. Мне не пришлось бы прилагать много усилий, чтобы заставить Диваса поверить, будто, увидев захлопывающиеся двери, я героически втолкнул его в безопасное место, не заботясь о том, что это практически наверняка будет стоить мне жизни…

— Экстренное восстановление воздушного давления завершено, — пропел механический голос сквозь звон у меня в ушах. — Программа запуска активирована. Старт через десять секунд.

— Чего? — Я едва мог поверить в услышанное. Едва я уверился, что мы в безопасности, как оказалось, что нам предстоит вот-вот быть выплюнутыми прямо в середину космической битвы. — Отменить старт! Отмена!

— Старт через пять секунд, — настаивал голос с бесхитростностью всех вычислительных систем.

Кажется, голосовой контроль здесь не был установлен, либо если и был, то у меня не оставалось времени выяснить, как он включается. Я бросился к ближайшему набору аварийных обвязок и проорал:

— Юрген! Пристегнись!

Мы успели только-только, прежде чем я почувствовал, будто очень большой сапог наподдал мне по седалищу, и весь мир превратился в карусель.

Глава четвертая

С того случая мне не раз пришлось побывать в гораздо большем числе космических сражений, чем я хочу припоминать, но должен сказать, что Осада Перлии осталась в моей памяти особняком — как одно из самых зрелищных. Конечно же, отчасти благодаря тому, что большинство из них мне приходилось наблюдать по гололиту, а это вызывает некоторую отстраненность от происходящего, или, в других случаях, я был занят рукопашной схваткой с вражеской абордажной командой (или, если выражаться точнее, старался избежать встречи с ними), что оставляет не так много времени для беспокойства о том, что происходит с остальной частью флота. Но в основном, я подозреваю, в яркости тех впечатлений сыграла роль новизна ситуации, в которой я оказался.

Когда основное ускорение закончилось, я осознал, что свободно дрейфую в аварийной обвязке, смутно благодарный за то, что прошло несколько часов с момента, когда я последний раз вкушал пищу. Очевидно, автоматические системы на борту не пошли в своей заботе так далеко, чтобы включить для нас искусственную гравитацию.[255] С некоторым трудом выбравшись и отпихнув связывавшие меня ремни, я смог оценить то, что нас окружало.

Наше убежище оказалось удивительно вместительным, будучи разработанным, как мне предстояло выяснить позже из планшета с инструкцией к подобному устройству, для того, чтобы принять двадцать эвакуирующихся при идеальных условиях или, как максимум, в два с половиной раза больше. Отсек, в котором мы оказались, занимал основную часть доступного объема, по кругу его располагались личные ящички, разделенные подпорками, прочный вид которых был, на мой взгляд, весьма утешителен, а на полу располагались толстые маты, которые способны были вдвое увеличить место для сна в том случае, если капсула приняла бы на борт больше людей, чем ее номинальная вместимость. Десять шкафчиков, как позднее обнаружилось, содержали в себе откидные койки, так что нам так и не пришлось довериться сомнительному комфорту напольного покрытия. Впрочем, в тот момент большая часть интерьера была все еще удушающе заполнена тяжами аварийной сетки, которые судорожно метались в потоке воздуха из рециркуляторов, что придавало всему помещению совершенно неуместное впечатление заброшенности, будто оно было ввергнуто некогда в полное небрежение и стало прибежищем для неисчислимых орд пауков.

Отбрасывая с пути мешающиеся тяжи, я медленно вспоминал уроки, болезненно, но надежно вбитые в меня в нуль-гравитационной комнате Схолы, и оттолкнулся в общем направлении люка, находящегося на противоположной от входа стороне помещения. Как ни удивительно, но я промахнулся меньше чем на метр, и нескольких секунд барахтанья оказалось довольно, чтобы приблизиться достаточно, дабы отпихнуть створку в сторону.

Я не был уверен, что в точности ожидал увидеть за ней, но явно не космос. Однако дело обстояло именно так. Впрочем, мое сознание оставалось достаточно сфокусированным, чтобы осознать: я не могу просто так взять и выйти в него, поэтому, приглядевшись внимательнее, я быстро сообразил, что моему взгляду предстал бронекристаллический щит, ничем не отличающийся от того, что защищает место пилота на обычном шаттле. Холодный свет неисчислимых звезд пробивался в тесную пилотажную кабину, которая была не более пары метров в любом измерении, и свет этот описывал круги через открывающийся сектор обзора с головокружительной скоростью.

— Что это за полоски? — спросил Юрген, вваливаясь через проход позади меня, подобно уродливому небесному киту,[256] и, как всегда, его появление предварялось обычным запахом, заставившим меня остро осознать в себе глубокую надежду на скорое прибытие спасателей.

— Звезды, — коротко ответил я. — Мы, должно быть, вращаемся.

Затем я пробрался к кафедре управления, затянул ремни, весьма предусмотрительно имевшиеся там для того, чтобы пилот мог всегда оставаться в своем кресле, и начал разбираться, как обрести какое-то подобие контроля над нашим убежищем. Полагаю, что именно то счастливое обстоятельство, что мы беспорядочно кувыркались, способствовало нашему выживанию более, чем любое другое, потому как ни один из орочьих канониров не захотел сделать нас своей мишенью, несомненно полагая, что мы являемся всего лишь еще одним куском мусора, появившимся в результате сражения.[257]

К счастью, наша капсула была, очевидно, разработана в расчете на то, что случайный человек, нашедший себе убежище на ее борту, не будет способен разобраться со сложными системами, и большинство функций, как выяснилось, находилось под контролем когитатора, который в первую очередь и занялся тем, что так поспешно вышвырнул нас в космос. Пары минут, потраченных на изучение пиктограмм, весьма любезно спроецированных перед моим взором, едва я только уселся, оказалось достаточно, чтобы дать мне общее представление о требующихся от меня действиях, и несколько осторожных экспериментов с переключателями и рукоятками, находившимися передо мной, уже сделали наш полет намного более стабильным.

Полосы света за бронекристаллом медленно исчезли, снова превратившись в те точечки света, какие я привык наблюдать с обзорных палуб кораблей, на которых мне пришлось путешествовать, а я повидал их немало, с тех пор как мое детство на нижних уровнях улья было так внезапно прервано. И только тут мы наконец-то начали осознавать масштаб конфликта, который разворачивался вокруг нас. В отличие от того, что вы можете увидеть в каком-нибудь из эпизодов «Стремительной атаки»,[258] звездные корабли в бою редко приближаются один к другому на расстояние огня прямой наводкой, вместо этого они обмениваются выстрелами с расстояния сотни, если не тысячи километров.

Конечно же, встречаются и исключения. К примеру, для того, чтобы высадить абордажные отряды или выбить звено истребителей, обороняющих корабль, нужно максимально сблизиться с целью, не говоря уже об излюбленной орками таранной тактике.[259]

Даже учитывая все это, мы могли установить позиции сражающихся только по внезапным вспышкам света там, где очередной заряд батарей излучателей или торпедный залп достигал своей цели, и один раз по странному чувству тошноты и дезориентации, когда сам космос, казалось, искривился в центре сектора обзора, когда какая-то несчастная жертва была затянута в варп взрывом собственных двигателей.[260]

— Похоже, у нас есть несколько возможностей, — произнес я через некоторое время, когда красочное представление фейерверков и огней вдалеке приобрело совсем уж прерывистый характер. Одной из систем, которую я обнаружил в капсуле, был приводной радиомаяк, который мог указать наше точное местоположение любому, кто в этот момент прослушивал пространство или специально искал выживших. — Мы можем просто включить эту штуку и подождать, когда нас спасут.

Но хотя мой палец уже висел над руной активации, я медлил. В кафедру управления передо мной был встроен экран ауспика, и его в данный момент затуманивала настоящая метель из иконок, обозначавших контакт с тем или иным объектом. Конечно же, некоторые из них могли быть не более угрожающими, чем просто оставшийся от битвы мусор, но абсолютное большинство казалось слишком плотным для этого, не говоря уже о том, что активно маневрировали и слишком многие из них были отчетливо ближе, чем небольшая кучка имперских иконок, упорно остававшихся на самом краю отображаемого пространства.

— Хотя это может быть и не таким уж хорошим решением, — заключил я, наконец отводя руку.

Было очевидно, что мы двигаемся через основную часть орочьего флота и включенный аварийный маячок с гораздо большей вероятностью привлечет внимание врагов, а не находящихся в не такой уж близости друзей. Кроме того, у последних, кажется, было достаточно и собственных проблем. Юрген кивнул, видимо уловив ход моих мыслей.

— А еще возможности? — спросил он.

Я только пожал плечами и ответил:

— Двигаться к планете и выйти на контакт с нашими силами там.

Согласно инструкции, которую мне удалось найти, когитатор должен был справиться с такой задачей. Став на нужный курс, мы имели неплохие шансы на то, чтобы проскользнуть сквозь вражеский флот, не привлекая к себе слишком пристального внимания. Я на это надеялся. В любом случае это давало нам больший шанс на выживание, чем визит на борт к зеленокожим.

— Сколько это займет? — спросил Юрген.

Я снова пожал плечами и после недолгого поиска в ограниченной базе данных нашего маленького суденышка вывел соответствующую информацию:

— Около трех недель.

Звучало это не так уж плохо, войсковому транспорту потребовалось бы чуть меньше половины этого срока, чтобы своим ходом добраться от дальних границ системы, если предположить, что он вообще пережил столкновение. К моему смутному удивлению, я понял, что питаю надежду на то, что последнее предположение все-таки окажется верным. Как уже было сказано, я всегда оставался некоторым образом чужаком для командования батареи, и единственным другом среди офицеров для меня был Дивас, но большинство остальных, по крайней мере, проявляли любезность по отношению ко мне (во всяком случае, заслуженная мною по неосторожности героическая репутация уравновешивала инстинктивную нелюбовь и недоверие, питаемые ими к членам Комиссариата, но, впрочем, перевесить их не была способна).

Что касается простых солдат, я всегда тщательно создавал впечатление, что забочусь об их благополучии, так что они обычно присматривали за моей спиной, когда приходилось жарко, вместо того чтобы начать размышлять, не пора ли случиться одному из тех случайных инцидентов с огнем по своим, которые продолжают обрывать карьеры комиссаров, подходящих к своим обязанностям с излишним энтузиазмом.

В общем и целом я чувствовал себя в этом полку настолько уютно, насколько только мог ожидать, и мысль о том, что придется снова ставить себя в каком-нибудь новом подразделении, была неожиданно неприятной.

Как выяснилось позже, именно событиям последующих нескольких месяцев предстояло впервые привлечь внимание старших членов Комиссариата к моей персоне, отметив меня как того, за чьей карьерой стоило бы приглядывать, чтобы в конце концов вышвырнуть меня на пост при самом штабе бригады и, как результат, подвергнуть мою жизнь опасности в таком числе случаев, о котором я предпочитаю даже не задумываться; впрочем, тут я забегаю вперед.

— Три недели, не так уж плохо, — озвучил мои мысли Юрген, наклоняясь, чтобы получше разглядеть написанное на маленьком экранчике, и снова позволяя мне в полной мере оценить запах у него изо рта.

Тут мне вдруг внезапно пришло в голову, что рискнуть пообщаться с зеленокожими, может быть, в конце концов, не такая уж и плохая идея, но, к счастью, здравый смысл и мой врожденный инстинкт выживания вместе подавили этот внезапный порыв, так что я только кивнул. Три недели в замкнутом пространстве вместе с Юргеном обещали стать не лучшим воспоминанием моей жизни, но определенно это казалось предпочтительнее тех альтернатив, которые у меня имелись (и насколько предпочтительнее, я конечно же не имел в тот момент ни малейшего представления, но этому благословенному состоянию незнания очень скоро предстояло быть разрушенным).

Обращая свой взор назад, впрочем, могу сказать, что затяжной спуск к Перлии показался едва ли не расслабляющим отпуском, хотя временами мне так не думалось. Достаточно признать, что находиться вместе с Юргеном в замкнутом пространстве, объем которого едва ли больше грузового контейнера, оказалось тяжелым испытанием для терпения и органов чувств, как я и опасался; впрочем, осознание того, что каждый проходящий день приближает нас к отчаянному, кровавому конфликту, тоже не особенно улучшало мне настроение. Единственной отрадой было то, что припасов, которые мы обнаружили в ящичках, оказалось более чем достаточно для нас двоих, так что, по крайней мере, рацион можно было не рассчитывать. Если уж на то пошло, то я даже немного прибавил в весе, несмотря на монотонный состав нашей диеты.

Поскольку мой помощник несколько не дотягивал до титула блестящего собеседника, я провел большую часть нашего путешествия в тренировках с цепным мечом, часами повторяя вращения, стойки и различные комбинации атак. Я всегда был достаточно компетентен в обращении с оружием, но такой объем непрерывной практики, как мне пришлось с удовлетворением отметить, поднял мой уровень владения им на ранее недоступную мне высоту. И надо сказать, мне предстояло порадоваться этому факту гораздо раньше, чем я мог предполагать.[261]

Как результат, у меня не оставалось времени предаваться размышлениям о том, что ждало нас по прибытии к месту нашего назначения, и это было совершенно нелишне, учитывая количество дурных предчувствий, которые я испытал бы за это время. Как еще одно несомненное преимущество, пространство жилого отсека было неуютно тесным для любого стороннего наблюдателя, который желал бы сохранить число конечностей во время моих тренировок, и потому Юрген большую часть времени проводил в безопасности рубки, где он чем-то себя по мере возможности занимал (я предпочел не вдаваться в исследование того, чем именно), несмотря на отсутствие его коллекции порнографических инфопланшетов.

В общем и целом с течением дней я привык к этой своего рода рутине под придающим всему дремотный эффект мерцанием люминаторов нашей хрупкой скорлупки, окруженной темнотой и крапинками звезд, так что, когда одним прекрасным утром когитатор отзвонил побудку и своим обычным монотонным голосом объявил, что мы приближаемся к орбите планеты, это застало меня врасплох.

— Хотите, чтобы я активировал маячок, сэр? — спросил Юрген, вставая, чтобы освободить мне единственное сиденье в крохотном пилотажном отсеке.

Я покачал головой:

— Сейчас это было бы неразумно. — Я указал на россыпь контактных иконок, будто порошей усеивающих экран ауспика. — У нас нет ни малейшего понятия, которые из них враждебные.

Без сомнения, хоть немного более сложная сенсорная система могла бы сообщить необходимые сведения и, насколько я теперь понимаю, избавить нас от неисчислимого количества последующих трудностей, но без этих данных риск включить маяк казался настолько же большим, как и в эпицентре битвы. Вместо этого я подкрутил вокс:

— Предлагаю сначала получить представление об обстановке, а потом уже принимать решения.

Моя предосторожность оказалась совершенно оправданной. В то время как лимб планеты медленно расцветал в нашем переднем обзорном иллюминаторе, я вращал рукоятку настройки вокса, стараясь прослушать столько переговоров, сколько мог поймать. Большинство, конечно же, было закодировано, так что толку от них не было никакого, но мне удалось услышать обрывки чего-то, звучавшего как флотские приказы, а также жесткие гортанные звуки орочьего языка, впрочем, ни то ни другое много мне не сказало.[262]

Через некоторое время, однако, я смог выделить нечто, смутно похожее на переговоры центра контроля полетов звездного порта, и врезаться в передачу с помощью моего комиссарского «приоритетного» кода.

— Говорит комиссар Кайафас Каин с борта спасательной капсулы «Длани возмездия», — передал я. — Запрашиваем возвращение на борт либо информацию по условиям посадки.

По правде говоря, я не имел ни малейшего понятия о том, как сажать эту штуку, но когитатор, как я полагал, был способен выполнить это за нас, так же как и все остальное, с чем он справлялся с той поры, когда мы ввалились на борт.

После краткой паузы, во время которой, могу поклясться, я слышал переговаривающихся на заднем плане людей, мне ответил прерывающийся женский голосок:

— Неопознанный контакт, повторите.

С четким чувством внезапной слабости я так и сделал, впитывая вид планеты под нами, которая полностью заняла обзорный иллюминатор. Тонкие клочки высоких облаков дрейфовали в верхних слоях атмосферы, рассеивая свет, отражающийся от бирюзовых океанов, в то время как богатая зелень и насыщенные коричневые тона отмечали лежащие под нами континенты. После трех недель, проведенных в окружении гнетущей серости стен и в необходимости дышать переработанными запахами Юргена из системы воздухоснабжения, я находил вид почти невозможно красивым. Голос же, с которым я общался, ответил мне несколько недоумевающе:

— «Длань возмездия» вышла на орбиту три дня назад. — Слова эти подняли мне настроение больше, чем я вообще считал возможным. — Все выжившие в битве уже должны были быть учтены.

— Мы были заняты на стороне, — ответил я тем, что на тот момент мне показалось весьма похвальным иносказанием. — Двенадцатый артиллерийский не пострадал?

— Вы же не думаете, что я отвечу на такой вопрос? — Голос собеседницы приобрел слегка подозрительный оттенок. — Вы можете мне предоставить какое-нибудь точное подтверждение личности?

— Оскал Императора! — откликнулся я с несколько излишней резкостью. — Ради варпа, я же использую комиссарский вокс-код! Что может быть точнее?

— Да, этот код приписан к комиссару, который, по отчетам, погиб в бою, — огрызнулся в ответ голос.

Я выдохнул, с заметным трудом сдерживая гнев, и недоверчиво спросил:

— Вы предполагаете, что я могу быть орком?

— Вы пытались выяснить диспозицию имперских боевых частей, — отчеканила портовая труженица.

— Да я просто пытался выяснить, живы ли мои друзья! — отбил я эту нападку.

Возможно, это было немного чересчур, но некоторое давление на эмоции никогда не бывало лишним, если я хотел получить от женщины ту реакцию, которая была мне необходима. Впрочем, с этой конкретной особой это мне помогло не больше, чем если бы я общался с сервитором.

— Если вы действительно комиссар, вам следовало бы первому воздержаться от обсуждения таких вопросов по открытому каналу! — отрезала она.

— Что значит «если»? — перебил я уже в совершенном возмущении. — Поднимайте сюда спасательный шаттл — и быстро убедитесь, кто я такой!

— Операции на низкой орбите в данный момент слишком опасны, — заключила эта особа с легкоуловимым оттенком удовлетворения. — Выходите на локаторный луч звездного порта и включайте автоматические системы посадки. Мы обеспечим вам комитет по встрече.

— В каком смысле «слишком опасны»? — переспросил я, в то время как мои ладони снова начали зудеть.

Но вокс-связь уже была разорвана с того конца.

Через секунду или две, посвященные изобретательным ругательствам, которые не имели особого практического смысла, кроме как помочь мне немного разрядить эмоции, я начал обшаривать системы когитатора в поисках необходимых и соответствующих ритуалов. Задолго до того, впрочем, как мне удалось завершить данную задачу, предстояло получить ответ на свой последний вопрос; пришел он в виде серии тяжелых ударов в корпус, вызвавших перезвон тревожных сигналов и слишком уже знакомый звук, с которым воздух начал вырываться из нашего маленького хрупкого суденышка.

Примечание редактора

Сейчас, пожалуй, нам стоит взглянуть на несколько более широкую и детальную картину тактической обстановки того момента. Как и прежде, Каллис предоставляет похвально лаконичное описание того, как в основе своей складывалась ситуация, в которой оказался и которую описывает Каин, и, возможно, несколько прояснит его эгоцентрическое повествование.

Из книги «Зеленая кожа, черные сердца: Вторжение орков на Перлию» за авторством Гисмиони Каллиса, 927.М41:

«Хотя и не повторившаяся в ходе дальнейшей кампании,[263] Битва при Гало,[264] несомненно, явилась величайшим тактическим сюрпризом той части войны, что происходила в космосе, и установила непререкаемое орочье аэрокосмическое превосходство в этой части театра военных действий; и за это преимущество им предстояло с мрачным упорством цепляться до самого исхода конфликта.

Достаточно сказать, что до сего дня изолированные группировки орочьих пиратов, как говорят, остаются в системе Перлии, время от времени прибирая случайное грузовое судно и снова скрываясь, чтобы выждать время до нового нападения.

Хотя в данном бою оркам удалось уничтожить лишь пять кораблей-освободителей,[265] тогда как их собственные потери оказались, мягко говоря, несколько большими, засада все-таки достигла своей цели.

Предупрежденным астропатическими сообщениями, следующим за ними конвоям пришлось ускоренно выйти из варпа, гораздо дальше от того места, где это было бы сделано при обычном раскладе, из страха повторить судьбу первого; таким образом, они были вынуждены противостоять постоянным атакам орков на протяжении двух или более недель вместо той пары дней, которые, как ожидалось, им предстояло выдержать. Возникшее в результате этого истощение как необходимых припасов, так и личного состава, не говоря уже о боевом духе экипажей тех торговых кораблей, которые оказались поставлены в столь ужасающие условия, не могло не сказаться самым тяжелым образом на боеспособности гвардейских подразделений, в том числе тех, которые уже успели высадиться на планету, а также испытывающих жестокое давление со стороны врага выживших из числа Сил Планетарной Обороны. Несмотря на это, милостью Императора они продержались, и каждая капля помощи, которой удавалось прорваться сквозь блокаду зеленокожих, приближала победное окончание войны.

На этот момент орки также приобрели полное превосходство в воздухе над оккупированной территорией, и их пилоты перешли к рейдам в стиле „ударил — отступил“ против кораблей снабжения на орбите с захваченных армией вторжения взлетно-посадочных полос.

Противостояли же им суда Имперского Флота, которые установили нерушимую защиту над стратегически важным звездным портом на западном континенте, и их собственные отряды истребителей-перехватчиков вступали в бой с мародерами всякий раз, когда те появлялись за пределами атмосферы. К сожалению, не каждый из этих рейдов мог быть перехвачен до того, как врагу удавалось нанести нашим силам некоторый урон, и один из таких пользующихся случаем рейдеров едва не подошел к тому, чтобы решить судьбу всего хода войны…»

Глава пятая

Не находись мы в рубке, один Император знает, какой бы стала наша судьба. Что касается меня, то я совершенно не имел желания восстанавливать близкое знакомство с физиологическими эффектами полного вакуума, так что сразу же начал отчаянно выбираться из кресла, стремясь добраться до места утечки и перекрыть ее, прежде чем будет поздно. Впрочем, Юрген меня опередил, захлопнув люк, ведущий в основное отделение капсулы, и тем самым отрезав вой вырывающегося воздуха с гудящим лязгом, поскольку перепад давления, уже образовавшийся за переборкой, буквально выдернул рукоятку люка у моего помощника из рук.

— Отлично, Юрген, — произнес я, снова оседая в кресло с колотящимся сердцем, хотя было ли то от паники или инстинктивной реакции на разреженный воздух, не могу сказать точно.

Мой помощник флегматично кивнул:

— Ну, вроде я все правильно сделал. Что нас такое стукнуло?

— Вероятно, это, — ответил я, указывая на быстро движущуюся по экрану ауспика точку и удерживая голос ровным лишь значительным усилием воли. — Скорее всего, падающие в атмосферу обломки с орбиты. От здешних сражений должны были остаться тонны такого мусора.

Но даже при этих словах ладони мои снова отчаянно зудели. Пятнышко начало менять курс, с очевидностью готовясь ко второму заходу.

— Как это у мусора так получается? — спросил наивный Юрген.

— Это потому, что этот конкретный кусок кто-то пилотирует, — бросил в ответ я, снова вцепляясь в вокс-передатчик.

На этот раз все, что мне удалось услышать, была статика; очевидно, некая часть нашего оборудования связи не пережила первой встречи с нападающим. Теперь оставалась лишь одна очевидная мне возможность.

— Мы должны сесть на планету, быстро!

Конечно же, это было гораздо легче сказать, чем сделать. Дрожащими от отчаяния руками я пролистывал страницу за страницей пиктограмм в поисках нужного набора инструкций. Несмотря на срочность задачи, взгляд мой продолжал раз за разом возвращаться к экрану ауспика и быстро приближающемуся сигналу на нем. Если бы мы столкнулись с любым другим врагом, кроме орков, то, несомненно, уже были бы сняты с орбиты, но оружие зеленокожих имеет склонность быть недальнобойным, и, даже если оно не подпадает под это правило, те, кто его направляет, обычно стараются подобраться достаточно близко, чтобы как следует насладиться последующим ба-бахом. И как раз в тот момент, когда я уже подумал было, что мы все равно не успеем, мне попалось как раз то, что нужно, и я повернулся к своему помощнику.

— Держись за что-нибудь! — проорал я и ввел код экстренного входа в атмосферу.

— Данная программа несет значительный риск, — занудил когитатор. — Пожалуйста, подтвердите инструкцию.

— Просто делай, ты… — Тут уж я даже не нашел подходящих эпитетов, и, вероятно, к лучшему, потому что просто снова ударил по тому же коду.

Каким бы значительным ни оказался риск, быть разнесенным на куски орудийным огнем мне в тот момент казалось гораздо худшей перспективой.

Пятнышко на экране почти совместилось с нашим, и, подняв взгляд от приборов, я заметил силуэт небольшой, быстро движущейся тени за поверхностью броне-кристалла. И как раз в этот момент на нем вспыхнули яркие точечки огня.

— Инструкция подтверждена, — пропел механический голос. — Пассажирам рекомендуется занять безопасное положение.

Слабая вибрация от новых орудийных попаданий начала сотрясать корпус, но заднее отделение на данный момент уже должно было совершенно лишиться воздуха, так что звук оттуда почти не проникал в рубку. У меня еще хватило времени, чтобы поволноваться, не слишком ли сильно повреждены системы капсулы, чтобы вообще заработать, когда внезапно нахлынувшее ускорение бросило меня обратно в кресло и мы начали падать на самое дно Мира.

— Держись! — прокричал я Юргену, больше для того, чтобы просто сказать что-нибудь и не бояться самому, чем полагая, что он действительно сможет удержаться.

Монотонно повторяющиеся ругательства за моей спиной, сопровождавшиеся — каждое — глухим ударом, подтверждали эти сомнения. Юрген страдал весьма выраженным неприятием атмосферных полетов даже в самых наилучших условиях, а нынешние были от этого весьма далеки, — вероятно, нам обоим стоило благодарить судьбу за тот факт, что сейчас мой помощник был слишком занят, чтобы понять, что его еще и укачивает. Через минуту или две сквозь нарастающий визг воздуха вокруг нашего побитого аппарата донесся еще более громкий удар, и все затихло. Несмотря на все беспокойство о Юргене, я остался сидеть на месте — либо с ним и так будет все в порядке, либо придется смириться с противоположным, потому как попытка добраться до него в данный момент привела бы лишь к тому, что я тоже слег бы с какой-нибудь травмой.

За годы своей жизни я совершал путешествия с орбиты на планету бессчетное число раз, с разной степенью комфорта, но редко когда мне выпадало пережить это событие столь ярко, как тогда. Отчасти, как я предполагаю, потому, что в тот момент я орал от ничем не сдерживаемой паники (говоря по правде, я не могу быть в этом совершенно уверен, потому как шум раскаленного воздуха, рвущегося вокруг нашего корпуса, был слишком силен); отчасти оттого, что я редко оказывался там, где мог бы наблюдать за происходящим столь непосредственно. Воздух за слоем бронекристалла приобрел насыщенный оттенок красного, мерцая, подобно сиянию, возникающему вокруг обнуляющих защитных полей линейного титана, и поверхность под нами была закрыта от взгляда массой кипящего воздуха, сразу позади смерзающегося в инверсионный след. Близкая к невыносимой перегрузка, казалось, выжимала весь кислород из легких, а сама капсула тряслась, будто былинка на ветру.

Несмотря на невозможность увидеть что-либо, кроме адского тумана, который окружил нас, я несколько раз старался повернуть голову, тщетно надеясь увидеть, последовал ли за нами орочий истребитель, чтобы довершить начатое, но мои попытки не увенчались успехом. Могу лишь предположить, что пилот, увидев наш пылающий след, счел нас погибшими, и отправился искать себе другую жертву.[266]

Спустя время, показавшееся мне вечностью дрожи и громыхания (которые делали все происходящее по звучанию подобным подулейному землетрясению, если бы оно застало вас в цехе по переработке металлолома), тряска наконец-то стала утихать, и я начал различать синее небо и завитки белой кипени за бронекристаллом. Постепенно, когда красноватое мерцание угасло и облака расступились, я смог различить что-то похожее на ландшафт, расстилающийся под нами. Проявились однообразные пески пустыни — вид, чрезвычайно отличающийся от того, как выглядели с высоты столь привычные мне богатые пастбища Кеффии, — но все же то тут то там угадывались крапинки поселений: поселки, деревни и даже один достаточно крупный город; их окружали орошаемые поля, связанные ярко-голубыми водными артериями, берега которых представляли собой зеленеющие полоски в километр или два шириной. Впрочем, вне пределов поселений они уже иссякали, и было видно, как пески снова вторгаются в пределы земли, которую занимала поддерживаемая этими потоками растительность.

Что представлялось более зловещим, так это тот факт, что большая часть поселений, как было видно, жестоко пострадала от боев. Густая пелена дыма расстилалась едва ли не над каждым из них, и с такой высоты нельзя было сказать, сохранилась ли в хоть каком-нибудь виде когда-то поддерживаемая ими жизнь. Это, впрочем, было, вероятнее всего, очень кстати, потому что я и без того уже пребывал в таком ужасе, что мысли мои и близко не подходили к понятию разумности.

— Предупреждение, — вступил когитатор как раз в нужный момент, чтобы задавить робкие шевеления оптимизма, которые я начал ощущать впервые с того момента, как начался наш поспешный спуск. — Системы обратной тяги серьезно повреждены. Подъемная сила уменьшена до тридцати семи процентов от расчетной. Соприкосновение с поверхностью ожидается значительно более сильным, чем заданные рамки безопасности.

— К фрагу, великолепно! — окрысился я, настолько потеряв ощущение реальности, что начал словесно выражать свое недовольство когитатору. И с некоторым запозданием осознал, что довериться машинному духу капсулы было все же нашей единственной надеждой на выживание и злить его, вероятно, не лучшая затея.

Кинув взгляд вдоль горизонта, я на самой границе зрения отметил в окружающей нас теперь пустыне клочок зелени; в это самое время мы продолжали терять высоту, и барханы становились все более угрожающе близкими, так что за нами, отмечая на земле путь нашего продвижения, создался маленький, с острым концом песчаный смерч. Бормоча молитвы и в то же время осознавая, что Император слишком занят, чтобы к ним прислушиваться, я отключил системы когитатора от управления и слегка коснулся рукояток перед собой, надеясь, что запомнил, как вручную управлять этой пикирующей капсулой смерти.

К счастью, похоже, я все-таки сохранил в голове достаточно информации для того, чтобы рулить этой штуковиной, так что мне удалось повернуть нос в направлении оазиса, который я заметил несколько секунд назад. Он быстро приближался — полоска воды и деревьев, нависающих над окружающей пустыней, — и с ударом, от которого, как мне показалось, расшатались все до единого зубы в моих челюстях, мы проехались по вершине одного из самых высоких барханов, окружавших его.

«Вырубить двигатель, вырубить двигатель…» — речитативом повторял я про себя, оглядывая кафедру в поисках крупного красного переключателя, который, как я был уверен, попадался мне на глаза лишь мгновение назад. Едва ли не в последнюю минуту я нашел его и долбанул по нему рукой. С тошнотворным креном, который, несомненно, стал бы последней каплей для Юргенова желудка, если бы его хозяин еще оставался в сознании, чтобы ощутить что-либо, система обратной тяги полностью отключилась, и мы наконец попали под ничем не сдерживаемое действие гравитации.

Впрочем, я довольно хорошо рассчитал наш прицел, если только могу говорить за себя. Мы рухнули, подобно раскаленному добела камню, почти в самый центр озера, скользнули по его поверхности в облаке пара и снова отскочили в воздух, будто серпом срезая ряд деревьев, идущих по краю береговой линии. В этот момент мне показалось, что я вижу где-то среди них мерцание металла, но из-за круговерти поднятой нами водяной взвеси, едва ли не сразу сменившейся обломками дерева и тяжелым черным дымом, когда они разом занялись огнем, у меня не было времени, чтобы взглянуть еще хоть разок или вообще задуматься об этом. Каждая мышца и косточка в моем теле, казалось, рвется и колеблется в своем собственном направлении, а привязные ремни врезались в ребра, подобно ногтям эльдарской ведьмы. Мое зрение начало туманиться, заставляя опасаться, что я близок к потере сознания.

Внезапно, впрочем, ощущение давления стало слабеть, и постепенно мне в голову начало проникать понимание того, что моя отчаянная ставка оказалась выигрышной. Деревья поглотили весьма приличную часть инерции нашего движения, и теперь мы, как казалось, мчались вперед гораздо медленнее (хотя это все еще оставалось для нас весьма относительным понятием). Мимо пронесся самый большой бархан из всех, которые я видел до сих пор, — или, возможно, я просто наблюдал его с гораздо более близкого расстояния, чем все предыдущие, — и наш крепкий маленький кораблик весь сотрясся, делая зарубку в самом гребне бархана; после чего мы рухнули прямо вниз, пропахивая длинную траншею, оставляя за собой клочки стекла там, где с каждым ударом и отскоком наш корпус превращал в него обычный песок.[267]

Спустя некоторое время визг металла затих, и, к моему удовлетворенному изумлению, я осознал, что мы на земле и в безопасности. Ну, по меньшей мере, на земле и живы. Как я должен был вскорости узнать, на безопасность здесь рассчитывать сложновато.

Секунду-другую я просто оставался на месте, стараясь втянуть воздух в многострадальные легкие и стараясь не замечать кратких уколов боли, пробегавших через любой мускул, стоило мне только попытаться его напрячь. Через некоторое время, когда голова моя перестала идти кругом и разогретое добела ядро боли прямо за глазами остыло до тупого, тошнотворного биения, подобного тому, какое бывает с жесточайшего похмелья, я наконец потянулся к застежке привязных ремней. Она легко поддалась, и мне пришлось наполовину вывалиться из кресла, в первый раз отметив, что наше суденышко замерло, довольно сильно завалившись набок.

Ни одна из рун на кафедре управления не светилась, и вскоре стало очевидно, что система питания расплавилась во время аварийной посадки. Наш бравый маленький когитатор воссоединился с Омниссией, вне всякого сомнения погибнув от энергетического недокорма, так что с этой стороны помощи ждать не приходилось. Не имея возможности раздобыть техножреца, мы не могли запустить и вокс, так что вариант позвать на помощь человеческих существ тоже отпадал.

— Юрген! — С трудом балансируя на накренившейся палубе, я неловко обогнул кресло и нашел моего помощника распростершимся за ним, с лицом, изуродованным отвратительного вида раной на лбу (настолько, насколько она могла казаться таковой, учитывая его обычный внешний вид).

Впрочем, быстрый осмотр, проведенный мною при слабом свете, проникавшем через завал песка, едва ли не целиком скрывающий бронекристалл переднего обзора, показал, что ничего особенно угрожающего жизни в его ранении не было, поскольку, очевидно, череп Юргена был слишком тверд, чтобы расколоться под воздействием чего-нибудь слабее болтерного заряда, — и, пока я заканчивал свои попытки проверить его состояние, мой помощник уже начал шевелиться.

— Мы мертвы? — вопросил он, разлепляя глаза и вглядываясь в меня с еще меньшей степенью понимания в глазах, чем обычно.

Я покачал головой:

— Не думаю. Полагаю, иначе пора бы уже было появиться и Императору.

Оставив Юргена собираться с мыслями — сколько уж их у него было, — я потянул на себя дверь между отсеками, открывая ее, и шатаясь вышел в основное отделение.

Первое, что меня поразило, был запах оплавленного песка и прокаленного металла, конечно же, но перебитый ими и почти совершенно скрытый от чувств благословенный аромат свежего, чистого, непереработанного воздуха. Я жадно вдохнул его, подобный зависимому, принимающему понюшку обскуры, едва ли не пьяный от притока кислорода. Очевидно, корпус был пробит не в одном месте, хотя были ли эти дыры от орудийного огня, который по нам вели, или последствия излишне поспешного прибытия, я не мог точно сказать. Некоторые из шкафчиков от ударов открылись, разбросав свое содержимое, и я передвигался теперь по щиколотку в упаковках пищевых рационов и обломках, которые, без сомнения, еще обещали пригодиться. Сейчас же думать о них было некогда. Подобно человеку, погруженному в транс, я выбрался к входному люку, карабкаясь по вставшему стеной полу так же упорно и с такими же усилиями, как если бы преодолевал горную гряду.

По прошествии некоторого времени, впрочем, я достиг своей цели и с помощью рычага ручного управления, рассчитанного как раз на подобный случай, заставил крышку люка открыться. Она скользнула в сторону с удивительной легкостью, и я благословил способность к предвидению у Адептус Механикус в целом и у того аколита, который разрабатывал эту деталь, в частности. Яркий прямоугольник теплого чистого света озарил меня, а следом затопил оглушающий чувства поток чистого воздуха. Подтянувшись, я выбрался на корпус капсулы, который все еще ощущался весьма разогретым даже через толстые подошвы сапог и издавал скрипы, щелчки и потрескивания остывающего металла, и приставил руку козырьком ко лбу, нетерпеливо желая осмотреть то место, где мы очутились.

На самой границе поля зрения шевельнулась какая-то тень, и запах свежего воздуха внезапно был совершенно подавлен новым — зловонным.

— Юрген? — спросил я, поворачиваясь к источнику смрада, но, уже произнося эти слова, осознавал напоминание от мыслящей части моего сознания, что это никак не может быть мой помощник.

Начать с того, что он все еще оставался в не слишком хорошем здравии на летном мостике, да и донесшееся зловоние заставило бы его обычный букет запахов сравниться со свежим ветерком ранним весенним утром. Я едва успел заметить присутствие кого-то еще, нависшего надо мной, подобно, как мне показалось, небольшой разъяренной горе, прежде чем орк издал рев ярости и бросился в атаку.

Глава шестая

Оглядываясь назад, я представляю себе все происшедшее так, что зеленокожий был удивлен увидеть меня не меньше, чем я его, иначе, без сомнения, закончил бы бой раньше, чем мое усталое и онемевшее сознание успело толком отметить его присутствие. Но поскольку все случилось именно так, как случилось, несмотря на слабость и неподвижность в моем едва оправившемся теле, во мне сработал инстинкт, и я на чистом рефлексе уклонился от броска противника, развернувшись на каблуке, и нанес свободной ногой удар под колено, пока орк пролетал мимо, рыча, подобно гроксу-самцу, уловившему запах соперника. Мне пришлось пережить секунду паники и сомнения, сработает ли старый приемчик против этого гигантского куска нечувствительных мышц, возвышавшихся на добрую голову над любым человеком, с каким мне вообще приходилось сходиться в драке — даже учитывая тех катачанцев, с которыми мне время от времени доводилось тренироваться, — но, кажется, суставы зеленокожих все же были достаточно похожи на наши, чтобы добиться эффекта. Тварь рухнула на одно колено, вопя еще громче, если такое только можно было возможно, потому как раскаленный металл с шипением прожег грубую ткань штанов, в которые он был одет. Не успев встать, орк снова бросился и тут же повалился спиной вперед в открытый люк с едва ли не комичным вскриком изумления, когда я что есть силы пнул его ногой в лицо, не дав шанса восстановить равновесие. Окрестности огласились звуком мощного удара, а за ним знакомым треском лазгана — два одиночных выстрела один за другим.

Будучи уверен, что Юрген вполне способен разобраться с проблемой, я снова прикрыл глаза от солнца и быстро огляделся, стараясь различить, откуда пришел противник и был ли он один.

Конечно же, так далеко, чтобы последнее предположение оказалось верным, наше везение простираться не могло. Грубые, утробные крики эхом раскатились по барханам вокруг, и со своей возвышенной позиции наверху корпуса спасательной капсулы я сумел разглядеть еще два зеленых пятна, движущиеся с ошеломительной скоростью в нашем направлении. Быстрая рукопашная стычка с их собратом не дала мне достаточно времени, чтобы вполне впитать весь ужас и отвращение от образа твари, с которой мне пришлось сразиться, но наблюдения за этими вполне хватило, чтобы разглядеть весь их поразительный гротеск.

Сказать, что открывшийся вид не заставил меня внутренне содрогнуться от страха, значило бы соврать. Несмотря на мое самоуверенное заявление в адрес Диваса, что твари эти не казались такими уж мощными, и относительную простоту, с которой мне удалось расправиться с первым из атакующих, я был достаточно смышлен, чтобы понимать, насколько серьезную угрозу для меня они представляют. В первой стычке мне повезло, это я осознал в полной мере, и только инстинкт и рефлексы, отточенные годами тренировок, позволили мне в полной мере воспользоваться запальчивостью моего противника, да и вмешательство Юргена не повредило (ну, разве что собственно орку, но это было и к лучшему).

С одной стороны, бегущие в нашем направлении существа были весьма корпулентными, и на их телах бугрились такие мышцы, которые раньше я видал только у огринов. Даже катачанцы определенно выглядели бы слабаками рядом с любым из этих монстров. Крошечные красные глазки злобно уставились из-под излишне крупных надбровных дуг, но, в отличие от голографических реконструкций, которые мне доводилось видеть, они светились злонамеренностью и чем-то, что, не будучи в прямом смысле слова интеллектом, было в то же время инстинктивной находчивостью, которая весьма во многих случаях вполне заменяла оный. За век с лишним, что прошел с момента той первой ошеломительной встречи, я имел возможность гораздо больше узнать об этих существах, и одним из наблюдений относительно них — которое, как я убедился, подтверждалось на практике снова и снова — было, что списывать их со счетов как примитивных, лишенных рассудка скотов — скорейший путь на кладбище (или, что гораздо более вероятно, к самим оркам в желудок). Несмотря на свою массивность, передвигались они споро, с особенной грацией, которая совершенно не вязалась с их внешним видом, когда каждое движение было, насколько только возможно, экономным и точным.

Это наблюдение более всего остального оказалось способным вдохнуть страх в мое сердце. Какой бы огромной ни была чистая сила их массивных мышц, она оставалась под контролем и четко направлялась владельцами, несомненно, на одну-единственную цель — мою скорую кончину.

— Комиссар!

В проеме люка появился Юрген, баюкая в руках лазган из оружейного ящика капсулы; и — благослови Император моего помощника на целую вечность — через разнообразный набор подсумков и разгрузочных ремней, которыми, по обыкновению, он был украшен, оказался продет цепной меч, оставленный каких-то несколько часов назад, завершив последнюю тренировку. Я с благодарностью принял у него эту ношу, одновременно вынимая лазерный пистолет из кобуры на поясе, и ощущение оружия, вновь оказавшегося в руках, мгновенно позволило мне почувствовать себя намного уютнее. Мой помощник повернулся, чтобы взглянуть на атакующих, и его лицо приняло выражение, напоминающее ухмылку довольного жизнью человека. Только позже до меня дошло, что, только-только расправившись с орком, свалившимся в нашу капсулу, он должен был быть в столь же приподнятом состоянии духа, как и любой вальхаллец в подобной ситуации.

— Мерзкие фраггеры, не правда ли, сэр?

— Безусловно, мерзкие, — дипломатично ответствовал я, как и всегда, прекрасно осознавая, что пытаться указать ему на самоиронию, содержавшуюся в этих его словах, было бы бесполезно.

К тому же нападающие на нас орки уже достигли той дистанции, с которой могли открыть огонь из грубых болт-пистолетов, находившихся в их распоряжении, к счастью оказавшись не более меткими стрелками, чем большинство представителей их вида, так что реактивные заряды разрывались каждый раз в паре метров от того места, где стояли мы. Но, даже учитывая это, сами по себе звуки стрельбы, казалось, еще больше возбудили их, так что бег тварей ускорился и они принялись карабкаться через барханы в таком темпе, что на секунду я было испугался, что они достигнут нас раньше, чем мы сумеем отреагировать. Солнце блестело на несомых ими в свободных руках орудиях ближнего боя — это были широкие тупорылые топоры на коротких рукоятках, выглядевшие так нелепо, что скорее пригодились бы на кухне, чем на поле боя.

— По готовности.

Я первым начал стрелять, и Юрген с радостью присоединился. С облегчением я увидел, как наши лазерные заряды врезаются в грудные клетки этих монструозных нападающих, прожигая дыры в их темно-коричневых одеждах (кстати, весьма затруднявших нам огонь, сливаясь с цветом пустынного песка, так что контуры врагов размывались и казалось, будто гнойно-зеленые их конечности и лица перемещаются сами по себе, без тел) так же легко, как и плоть под ними. К моему ужасу, впрочем, те раны, которые заставили бы упасть человека, лишь немного их замедлили, а затем подвигли еще быстрее броситься вперед. Если мы чего и добились, как мне показалось, так это сумели их разозлить.

— Вааагх! — раздался боевой клич, спровоцированный болью и яростью, и тот, кто слышал его, не забудет никогда.

Мне раньше не доводилось сталкиваться с ним иначе чем через громкоговорители гололита, и хотя, как мне позднее суждено было выяснить, этот конкретный совершенно ни в какое сравнение не шел с подобным, но, порожденный сотнями, если не тысячами орочьих глоток, нас он привел в замешательство ничуть не меньше, уж позвольте мне свидетельствовать. Внезапно я услышал, как тот же звук эхом повторяется со спины, как раз вовремя, чтобы успеть повернуться и встретить лицом к лицу вторую пару врагов, незаметно подошедших к нам с фланга, пока наше внимание сосредотачивалось на их соратниках.

— К фрагу!

Я парировал прямой верхний удар одного из огромных пугающих топоров моим слабо гудящим цепным мечом, одновременно выпуская четыре или пять лазерных зарядов из пистолета прямо в открытый живот твари. К моему облегчению, та отшатнулась, на секунду преградив путь отчаянному рывку своего приятеля, который отреагировал именно так, как поступил бы любой из их рода, что мне довелось узнать довольно скоро: без всякого раздумья рубанул лезвием своего орудия по черепу собрата, выпустив фонтан дурнопахнущего ихора, и плечом оттолкнул падающее тело в сторону, весь поглощенный стремлением добраться до меня. Спертый запах, хуже любого другого, какой я только когда-либо обонял (и это говорит о многом, учитывая, что я только что провел три недели запертым вместе с Юргеном в крохотной спасательной капсуле), обдал мои рецепторы, когда второй орк изумительно широко распахнул челюсти, чтобы снова проорать сотрясающий кости боевой клич. На мгновение мое поле зрения оказалось заполнено острыми зубами, клыками и глоткой, которая выглядела так, будто я мог войти туда целиком.[268]

Едва ли совершенно не задумываясь над своими действиями, я поднял пистолет в левой руке и снова выстрелил короткой быстрой очередью прямо в эту огромную смердящую пасть. Затылок твари буквально взорвался, прихватив с собой те немногие мозги, которые у нее могли быть. Создание пошатнулось, уставившись на меня с выражением скучающего недоумения на морде, после чего рухнуло с корпуса капсулы и ударилось о превратившийся в стекло песок с таким звуком, словно разбилась самая большая тарелка в галактике.

Я крутанулся на месте, снова поворачиваясь к первой группе атакующих, и заметил, что Юрген перевел лазган в режим стрельбы непрерывной очередью и поливает тварей с тем же мстительным энтузиазмом, который все вальхалльцы обычно проявляли к убиению своих заклятых врагов. Попав в настоящую метель лазерных зарядов, двое зеленокожих наконец-то зашатались, рухнули на песок и покатились с вершины бархана, чтобы истечь кровью у его подножия, слабо подергиваясь, — как я ожидал, за секунду-две, не более. К моему изумлению, впрочем, они тут же поползли в нашем направлении с жаждой кровопролития, по-прежнему горящей в глазах, пока пара более точно положенных выстрелов моего невозмутимого помощника не расколола им головы, словно перезревшие арбузы.

— Хорошо сработано, Юрген… — начал было я, но мой помощник вдруг крутанулся на месте и направил свое оружие в мою сторону.

— Берегитесь, комиссар! — выкрикнул он, все еще стараясь навести лазган, а я, предупрежденный его криком, как раз вовремя сумел поднять меч.

С ревом, который заставил звенеть мои и так уже много претерпевшие барабанные перепонки, орк, походя отброшенный с пути собственным товарищем, снова несся на меня, замахиваясь своим мясницким топором. Невероятно, но рана в голове, которая, несомненно, стала бы смертельной для любого человека, его лишь ненадолго отключила, а дыры в животе от моих лазерных зарядов едва замедлили его движения. Не обращая внимания на атавистический голос из глубин подсознания, который невнятно нашептывал в панике про очевидную неуязвимость существа, я инстинктивно двинулся вперед, чтобы встретить его бешеную атаку. Этот орк не был бессмертным, и целых четыре свидетельства тому уже лежали вокруг — мне просто требовалось найти у него уязвимое место. Но пока что рубящий удар моим верным цепным мечом через всю грудь должен был его несколько притормозить… Я взмахнул оружием, подныривая под массивное предплечье, и был вознагражден еще одной порцией яростного рева, едва лезвие соприкоснулось с его плотью.

Заученным движением уходя прочь от противника, я мог наблюдать, как ихор льется из его черепа; я же стремился увеличить дистанцию, чтобы позволить Юргену сделать надежный выстрел по твари, но та была адски проворна и сблизилась со мной быстрее, чем я смог отойти на достаточное расстояние. Зрение его, видимо, все-таки было затуманено, потому как он моргнул, и я воспользовался этой его мгновенной заминкой для того, чтобы снова пробить его оборону, на этот раз целясь в ногу. Гудящее лезвие цепного меча врезалось глубоко, на секунду заскрежетав по кости, и зеленокожий пошатнулся, снова выкрикивая свой рычащий вызов мне. В первый раз за все это время, впрочем, он показался несколько менее уверенным в себе, а его движения потеряли точность, так что я увернулся от следующего отчаянного взмаха его топора едва ли не с пренебрежительной простотой. Удар был совершенно исступленным, и я легко ответил на него тем, что отсек руку существа как раз над локтем, чем вызвал поток дурнопахнущей жидкости, которая окатила окружающий песок и металл корпуса, миновав меня на какие-то миллиметры.

Этого хватило бы, чтобы усмирить любого противника, но я опять недооценил способность орков совмещать в себе ярость берсеркера и полное отсутствие инстинкта самосохранения. Вместо того чтобы просто рухнуть, он снова вскочил на ноги, рыча едва ли не громче, чем раньше, но слегка пошатываясь, явно оберегая раненую ногу.

Однако с меня было уже достаточно: я сделал рывок в сторону, нанося удар в спину существа, перерубая позвоночник. Наконец он упал и покатился вниз, присоединяясь к своим товарищам, еще подергиваясь, прежде чем наконец застыть неподвижно.

— Красивая работа, сэр, — произнес Юрген, опуская оружие.

Я огляделся, тяжело дыша, не решаясь поверить, что все уже закончилось:

— Это был последний?

Мой помощник кивнул.

— Должно быть, — произнес он с уверенностью, которой я весьма позавидовал; впрочем, его народ имел за плечами поколения сражений с этими существами, так что, я полагаю, у него были все основания ощущать нечто подобное. — Если бы поблизости были еще, то они бы уже набросились на нас.

— Да уж, утешил, — откликнулся я с гораздо меньшим сарказмом в голосе, чем намеревался, а затем мне пришла в голову очевидная мысль. — Но хотелось бы знать, как они нашли нас так быстро.

Как оказалось, ответ на этот вопрос лежал совсем близко, что мы и обнаружили после сравнительно недолгого поиска. Впрочем, даже такая простая задача оказалась весьма трудоемкой, поскольку оба мы все еще страдали от последствий излишне поспешного спуска, а пустынная жара была бы немалой нагрузкой для наших сил, даже если бы мы находились на пике физической формы. Не в первый раз я проклял того, кто придумал, что черный якобы идеально подходит для обмундирования комиссара, и мне даже пришлось оставить шинель (которая обычно была чрезвычайно кстати, потому как находился я большую часть своей службы в окружении обитателей ледяного мира, склонных приводить температуру выделенных им помещений к той, при которой нормальные люди хранят скоропортящиеся продукты). Юрген, вне сомнения, находил высокую температуру окружающей среды еще более тягостной, но, как и все прочее, принимал это с обычным своим стоицизмом.

Я же настоял на том, чтобы перед началом нашей разведывательной экспедиции мы отдохнули и перехватили еды и питья, и был впоследствии весьма благодарен себе за это, несмотря на то что приходилось терпеть присутствие в капсуле незваного гостя. Температура внутри значительно увеличилась,[269] и вы можете представить себе, что запах запекающегося орка абсолютно не способствовал улучшению аппетита.

Через некоторое время, приложив немалые усилия, мы сумели перевалить труп наружу, где он воссоединился со своими товарищами в импровизированной братской могиле.

— Мы должны будем их сжечь, — заявил Юрген, что, как я сумел понять, было своеобразным суеверием среди вальхалльцев, потому как, учитывая, что зеленокожие были, вне сомнения, мертвы,[270] не видел толку в подобном ритуале.

Впрочем, вопрос оказался праздным, поскольку в бортовом арсенале нашего маленького суденышка огнеметов не нашлось, и мы оставили его до лучших времен, занявшись подготовкой разведки, которую собирались провести в том направлении, откуда явились нападавшие.

К счастью, идти по оставленным ими следам было легко, и после некоторого времени, прошедшего в барахтанье вверх-вниз по осыпающемуся песку бесконечных барханов, мы достигли узких каменистых ущелий, которые талларнцы называют «вади». Там оставленные врагами цепочки следов окончательно сошли на нет, хотя время от времени на тонком слое летучей пыли, покрывавшей землю, и встречался след сапога, руководствуясь которым мы вполне могли двигаться вперед. По правде говоря, теперь, когда мы вырвались из оков песка, где проваливались по щиколотку при каждом шаге, я почувствовал себя едва ли не воодушевленно, несмотря на удушающую жару.

К этому времени мы оба уже вовсю отдавали тепло через пот, и я на мгновение замешкался, чтобы отхлебнуть воды из фляги, которую перебросил через плечо еще до выхода. И как раз в этот момент мне в глаза бросилась яркая вспышка отраженного света из следующего поворота теснины, так что я жестом призвал Юргена к тишине. Впереди, вне всякого сомнения, находилось что-то металлическое, хотя я пока что не представлял, что бы это могло быть.

С оружием на изготовку мы осторожно двинулись вперед, причем рот мой пересох еще сильнее, чем до того, как я остановился глотнуть воды, а ладони снова зудели, хотя на этот раз скорее просто от нервного напряжения, чем от какого-то подсознательного сигнала. Несколько раз во время этого мучительно медленного продвижения мои глаза засекали то же предупреждающее мерцание, хотя о том, что оно могло предвещать, я все еще даже не догадывался.

Наконец мы достигли поворота ущелья и, распластавшись по каменным стенам, осторожно заглянули вперед. Дыхание против воли вырвалось из моего горла шипением через плотно сжатые зубы.

— Машины, — произнес я, хотя, говоря по правде, это был для них ничем не заслуженный комплимент.

Если бы с нами оказался техножрец, не знаю, разразился бы он прямо на месте взрывом хохота или попытался провести над этими извращениями машинного духа экзорцизм. Вероятно, и то и другое; как ни полезны они бывали временами, но большинство шестереночек,[271] которых мне довелось встречать за мою длинную и постыдную карьеру, были, мягко говоря, без Императора в голове.

Юрген кивнул.

— Орочьи, — произнес он со всей уверенностью своего культурного наследия, хотя это мог с точностью сказать и я.

Всего в более широком каньоне, куда наша расщелина выходила подобно притоку, вливающемуся в реку,[272] было оставлено три машины, и я никогда не встречал такой коллекции развалюх.

Две из них были любопытнейшими гибридами трактора с мотоциклом, с широкими гусеницами в той части, где должны были находиться задние колеса; одна, очевидно, предназначалась для сольной езды, в то время как вторая несла два расположенных бок о бок сиденья, разделенные плоской платформой с закрепленным на ней огромным тяжелым орудием весьма пугающего вида — явно предназначенным для того, чтобы стрельбу из него вел пассажир, а не водитель. Именно эта машина была ответственна за те вспышки света, что бросились мне в глаза. Грубое прицельное устройство, приделанное к орудию, наполовину отвалилось и теперь слабо колебалось под порывами ветра, время от времени отражая поток яростного солнечного света в горловину узкого каньона, по которому мы пришли.

Третья машина выглядела немного более привычно, потому как смонтирована была все-таки на четырех обычных, хоть и мощных, колесах. Как и остальные, она обладала закрепленным на кронштейне орудием, которое я опознал как тяжелый болтер имперского типа, вне сомнения захваченный и установленный сюда тем низкопробным эквивалентом техножрецов, которым располагали эти гротескные создания. Оглядев прилегающую местность с помощью ампливизора, найденного в хорошо подобранном содержимом личных ящичков нашей спасательной капсулы, и не обнаружив никаких следов жизни, я подал сигнал, что начинаю спускаться в каньон.

Вблизи то собрание самодвижущегося лома, которое нам повезло обнаружить, выглядело еще менее располагающим. Четырехколесное чудище, которое Юрген уверенно поименовал «багги», было, безусловно, весьма капитально бронировано толстыми листами металла, грубо приклепанными к корпусу, но при этом обслуживалось явно из рук вон плохо, если вообще обслуживалось. Пятна ржавчины и яркие серебристые зарубки были в равной мере разбросаны по его поверхности — последние, вне сомнения, являлись последствиями недавних боев, ибо еще не успели окислиться, — и по причине, которую я не мог понять уж совершенно, вдоль обоих бортов была неровно намалевана краской толстая красная полоса.[273]

— Эта, должно быть, принадлежала их вожаку, — высказал свое мнение Юрген, забираясь на борт четырехколесной штуковины и осторожно осматриваясь.

Спустя секунду я присоединился к нему, не переставая обшаривать взглядом окрестности, готовый заметить малейшее предательское движение в нагромождениях камней, окружавших нас, и по привычке проверил болтер. Кажется, он полностью функционировал, был заряжен, и даже несколько коробок с зарядами внавалку лежали вокруг основания кронштейна.

— С чего ты взял? — спросил я, безоговорочно признавая его более глубокое знание тех существ, с которыми нам пришлось столкнуться.

Мы служили вместе достаточно долго, чтобы я доверял ему больше, чем кому-либо еще в полку, а он, в свою очередь, знал меня достаточно хорошо для того, чтобы не принимать желание выслушать его совет за слабость как командира. (В действительности это одна из именно тех вещей, которые я изо всех сил стараюсь внушить юным птенцам, что попадают теперь ко мне на воспитание; если вы спросите меня, то момент смущения незнанием всегда лучше, чем целая жизнь этого самого незнания; а на поле боя — там, где то, чего ты не знаешь, определенно отольется тебе болью, — эта самая жизнь в результате незнания может стать весьма короткой. Кроме того, нет ничего более расчетливого, чем показать гвардейским офицерам, с которыми привелось служить, что уважаешь их мнение — или, по крайней мере, сделать вид, что уважаешь, — дабы заставить их немного расслабиться и установить с тобою хотя бы терпимые рабочие отношения.)

Юрген на мой вопрос пожал плечами.

— У нее самая большая пушка, — резонно заметил он.

Ну, по мне, это было вполне себе толковое объяснение, поскольку и сам я с трудом оторвался от драгоценного болтера, чтобы подробно осмотреть содержимое ящичков машины. Кроме нескольких грубых инструментов, очевидно использовавшихся для того, чтобы производить ремонт повреждений, которые нельзя было полностью игнорировать, в бардачках ничего особенного не нашлось — только в одном хранилась человеческая рука, ссохшаяся от пустынного жара, немало пожеванная и смердящая так, что, казалось, доставало до самого Золотого Трона.

— Чей-то завтрак? — предположил я, выкидывая эту гнусь за борт машины и стараясь подавить поднимающуюся в желудке революцию.

Юрген мрачно кивнул:

— Они что угодно съедят, даже друг друга.

— Очень мило, — проговорил я, содрогаясь от отвращения. После этого случая я стал открывать оставшиеся ящики несколько более осмотрительно, как вы и можете ожидать, но новых неприятных сюрпризов не обнаружилось. — Я так понимаю, что остальная провизия должна быть где-то на другой машине?

Возможно, к счастью, но вокруг не было ничего, что орки могли бы воспринимать как пищу.

— Должно быть, как раз отряд фуражиров, — заключил Юрген, и я согласно кивнул.

— Вопрос в том, — произнес я, — куда они направлялись за провизией и откуда вообще прибыли.

От внезапного порыва холодного ветра меня пробрала дрожь. У нас ушло больше времени, чем я ожидал, чтобы обследовать нашу находку, так что солнце уже начало склоняться к горизонту. Наше предшествующее краткое пребывание на Дезолатии все же достаточно хорошо познакомило меня с пустынными условиями, чтобы я осознавал: температура вскоре упадет до того уровня, который покажется весьма привлекательным Юргену, но никак не мне.

— Нам лучше бы возвращаться к капсуле.

Там можно было, по крайней мере, укрыться на ночь и постараться выработать план дальнейших действий. Мы не могли до скончания веков оставаться здесь, в пустыне; но у меня не было и никакого желания случайным образом удаляться в глубину диких пустынных пространств, надеясь с помощью слепой удачи и Императора найти линию обороны собственных войск раньше, чем на нас наткнется еще один орочий патруль. Конечно же, в то время я не имел ни малейшего представления о том, насколько далеко мы оказались от основной массы имперских войск на Перлии, а если бы знал, то, скорее всего, уже бился бы в приступе паники.

Мой помощник кивнул.

— Может быть, вот это пригодится? — спросил он, вытаскивая изодранный кусок пергамента, который обнаружился в одном из бардачков багги.

Я принял обрывок, ощутив, насколько он неприятно жирный на ощупь, и вгляделся в паутину грубо начерченных линий и странных орочьих значков, которые усеивали его поверхность, казалось, в совершенно случайном порядке.

— Похоже, карта.

Глава седьмая

Мы возвратились к нашему полуразбитому убежищу в состоянии духа и так гораздо более высоком, чем я мог бы ожидать, а Юрген еще вдобавок развлекся тем, что притащил с собой канистру с топливом, позаимствованную с одной из меньших орочьих машин. Мне это поначалу показалось впустую потраченными усилиями, но, впрочем, если сожжение тел наших недавних противников сделало бы его счастливее, то я мог только пожелать ему хорошего огонька. Что же касается меня, то я захватил с собой лишь тот самый обрывок пергамента, засунув его для надежности под рубашку — стараясь не замечать мурашек, которые поползли по коже от столь близкого соприкосновения с покрывавшим его салом, — и теперь со сравнительно легким сердцем наблюдал за тем, как мой помощник запаливает костерок. Юрген же, несомненно, выглядел в должной мере воодушевленным, наблюдая, как огонь охватывает свою пищу, нежно мерцая на фоне глубокого пурпура расцветающего звездами неба, так что и я позволил себе немного поразвлечься, пытаясь угадать, какие из точек света над нами — корабли на орбите, пока ветер внезапно не поменялся и вонь горящего мяса совместно со все усиливающимся холодком не загнали меня наконец обратно в спасательный модуль.

Там, конечно же, практически ничего не было видно, потому что система освещения отрубилась, как и все остальные, но — в очередной раз — на помощь пришел умело подобранный кем-то комплект для выживания. Я принялся ломать голову над грубо сработанной орочьей картой при свете ручного люминатора, установленного на одной из коек.

Сами койки, разумеется, оказались слишком наклонены для комфортного сна, но я был достаточно измотан, чтобы чувствовать себя совершенно уютно в гнездышке, устроенном из скатанных спальных мешков, затиснутых в угол между стеной рубки и иолом, и, когда пришло время спать, отрубился сразу же, едва выключил свет. Юрген, к моему несказанному облегчению, вызвался вместе со своей скаткой ночевать снаружи, где мог в полной мере насладиться морозным воздухом, и его всепроникающий запах, как и всегда, усиленный дневной жарой, милосердно удалился вместе с ним.

Как и большинство вальхалльцев, Юрген обладал передающимся по наследству знанием орочьего письма[274] и был так любезен, что познакомил меня с самыми основами или, по меньшей мере, с их эквивалентом на готике, так что спустя некоторое время я уже мог разобрать значение некоторых записей.

— Если я правильно прочел вот это, — осторожно произнес я, когда мы, расположившись на корпусе нашей капсулы, наслаждались неторопливым завтраком, состоящим из восстановленных зеленых соевых ростков, — они стояли лагерем вон в том оазисе.

Я указал в направлении протяженного шрама в земле, оставленного капсулой, еще вчера подпрыгивавшей и скользившей там при посадке. Юрген кивнул, наклоняясь, чтобы лучше вглядеться в карту, которую я держал, и не оставляя тем самым у меня никаких сомнений в том, что поднимающееся солнце уже начало свою безукоризненно выполняемую работу по извлечению всего самого лучшего из и так весьма характерного букета его телесных запахов.

— Это символ, обозначающий лагерь, да, — согласился он, — и правда, кажется, на том самом месте.

Карта не содержала в себе ничего уточняющего, вроде масштабной сетки, но значок, на который он указывал, располагался примерно в центре, и после некоторого раздумья мне удалось сопоставить в уме выделяющуюся волнистую линию на краю пергамента с некоторым участком побережья восточного континента.[275] Я пожал плечами. В том месте, где мы в первый раз соприкоснулись с поверхностью, сила удара составила пару килотонн фуцелина, так что идти проверять, выжил ли кто-нибудь из зеленокожих, даже не стоило. Что важнее, там не осталось и ничего, что могло бы помочь нам с Юргеном продержаться.

— Ну хорошо, мы знаем, откуда они пришли, — заключил я. Затем указал точку на небольшом расстоянии от сровненного с землей оазиса. — А мы сейчас находимся где-то здесь. — Дальше в том направлении располагалась только одна грубая руна, и именно по ней я постучал указательным пальцем. — Так что они, должно быть, направлялись сюда, что бы ни значила эта клякса.

— Похоже на символ сражения, — вызвался просветить меня Юрген. — Либо большое количество врагов.

Он пожал плечами и снова наполнил мою кружку рекафом из чайника, который до того мирно посвистывал на переносной жаровенке, извлеченной Юргеном все из того же спасательного набора еще до моего пробуждения. Я, если быть честным, предпочел бы чайник танны,[276] но пайки на борту капсулы комплектовались не с расчетом на конкретно вальхалльцев, поэтому эта приятная мелочь откладывалась до того момента, когда мы воссоединимся с нашим полком. Если, конечно, они сумели без особых потерь пережить атаку на наш транспортный корабль.

— Значит, туда и направимся, — решительно заявил я.

Если вы прочитали уже достаточный объем моих каракулей, то мое кажущееся желание выдвинуться в сторону того, что выглядело зоной военных действий, может показаться вам по меньшей мере не слишком обычным для меня, но, по моим расчетам, все, что могло показаться оркам скопищем врагов, было весьма привлекательным местом для нас. При некотором везении мы могли выйти на связь с нашими силами или, по крайней мере, обнаружить кого-то из троллей СПО, за спинами которых можно отсидеться до соединения со своим полком. По этим размышлениям вы можете разумно заключить, в каком благословенном неведении я оставался касательно того, насколько же плохим было положение, в котором мы оказались.

— Это будет немалая пробежка, — заметил Юрген. — Нам нужно запихать как можно больше в рюкзаки. Сколько сможем.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть.

— Особенно воду, — уточнил я.

В подобных условиях ее нам должно было понадобиться не меньше, чем мы сможем унести. На пути вниз с орбиты у меня не было времени особенно наслаждаться видом пейзажа, но я видел достаточно, чтобы понимать, насколько редко и нерегулярно расположены здесь островки цивилизации. Было весьма вероятно, что пройдет не менее недели, прежде чем мы доберемся хоть куда-нибудь, и это еще при должном везении. Ирония состояла в том, что спасательная капсула содержала все необходимое, чтобы поддерживать наше существование при необходимости в течение пары месяцев, но все равно рано или поздно мы погибли бы от голода или жажды. Лучше было отправляться сейчас, пока мы были еще достаточно сильны, чтобы преодолеть столь тяжелый путь. Кроме того, тот факт, что мы, несомненно, полностью уничтожили орочий лагерь, рухнув на него с орбиты, абсолютно не гарантировал, что не появятся новые непрошеные визитеры. Если вперед того патруля, который атаковал нас, был выслан другой, они могли легко наткнуться на брошенные машины своих соратников по пути назад и решить выяснить…

— Юрген, я идиот, — сообщил я своему помощнику. Тот глянул недоуменно, приоткрыв в смущении рот как раз достаточно, чтобы я мог достаточно хорошо разглядеть его полупережеванный завтрак. — Возможно, нам вообще не придется бросать провизию. Как думаешь, сможешь ты завести этот самый багги?

После некоторого числа осторожных попыток мы убедились, что мой помощник вполне способен водить орочью машину, и едва ли не с той же уверенной стремительностью, как «Саламандру», которую я обычно реквизировал для своих нужд; а с ней он управлялся в манере, которую большинство имевших несчастье оказаться поблизости описывали не иначе как опасную для жизни. Орочьи машины, несомненно, были очень грубо сработаны, но это также значило, что, соответственно, и управлялись довольно просто, и даже мой помощник был способен без особого труда в них разобраться. По правде говоря, там ничего и не было, кроме руля и педалей газа и тормоза. Вскоре после того, как мы начали повторный осмотр машины, Юргену удалось завести движок, и, потратив несколько минут на то, чтобы приловчиться к маленькой, но тяжелой машине, он вдавил педаль газа на полную, исчезнув из виду за гребнем ближайшего бархана в облаке пыли и ругательств.

Мне оставалось только следить за его передвижениями по звуку мотора, но через несколько мгновений он с широченной ухмылкой во все лицо снова показался над барханами и лихо тормознул возле меня, подняв небольшую, но полноценную песчаную бурю.

— Сойдет, — заключил он, что было, вероятно, максимальной степенью одобрения касательно чего-либо орочьего, так что мне оставалось только кивнуть.

С чем бы нам ни пришлось еще столкнуться, по крайней мере идти на встречу с этим пешком все-таки не придется. Я указал на два оставшихся транспортных средства.

— Лучше бы нам слить топливо и с этих, — произнес я, принимаясь отвязывать с ближайшего запасной бак. — Один Император знает, где мы сумеем найти еще.

Юрген кивнул:

— Перестраховаться лучше.

Больше ничего такого, что имело бы смысл забирать с собой, ни на одной из машин не нашлось, и, едва только все канистры с топливом были соответствующим образом увязаны, я вспрыгнул на борт и приказал Юргену направляться обратно к нашей спасательной капсуле.

— Только вот еще что… — произнес я, едва машина под его управлением дернулась, снова набирая ход, и развернул тяжелый болтер, на который опирался для равновесия. На секунду я задумался, а будет ли он работать в моих руках и не испорчен ли его машинный дух насильственным служением нашим врагам, но, очевидно, он оставался верен Императору, потому как открыл огонь с той же готовностью, будто был все еще установлен на «Химере», с которой, очевидно, и был орками вырван. Град зарядов разорвал орочьи мотоциклетки на куски, что было абсолютно неудивительно на таком расстоянии, и одновременно подпалил боезапас в их собственных орудиях, как и остатки топливных паров, все еще остававшихся в баках, вызвав весьма удовлетворительный рев пламени. — Мы же не хотим, чтобы зеленокожие снова их прибрали к рукам, не так ли?

(И если вы недоумеваете, то скажу, что было бы совершенно непродуктивно пытаться прибрать их к рукам самим: будучи принципиально спроектированными с учетом орочьей физиологии, они поставили бы попытку прокатиться на них где-то между «крайне неуютно» и «просто невозможно».)

— Так точно, сэр, не хотим, — подтвердил мой помощник, давая полный газ.

Наше путешествие обратно к капсуле было милосердно коротким, но от этого не менее неприятным. Зеленокожие, построившие это развалюшное средство передвижения, либо вообще не имели представления о такой вещи, как мягкая подвеска, либо считали ее уделом слабаков.

К тому времени, как мы достигли нашего недалекого пункта назначения, я уже начал испытывать серьезные сомнения в мудрости подобного решения нашей проблемы, но на самом деле у нас не было особого выбора. Попытка выбраться из пустыни пешком заняла бы у нас гораздо больше времени, если бы даже вообще завершилась успехом, и, каким бы неуютным ни представлялся этот багги, он был, по крайней мере, приспособлен к подобной местности. Я предполагал, что барханы, окружающие место нашей вынужденной посадки, станут для него серьезным препятствием, но Юрген провел машину по предательским осыпям так же легко, как помойная крыса пробегает по водосточной трубе, и подкатил к самой капсуле, излучая всем своим видом триумф, на который, я должен признать, он целиком и полностью имел право.

Следующей нашей задачей было загрузить на борт машины столько припасов, сколько позволил бы здравый смысл. Конечно же, еда и питье оставались нашей первой необходимостью, после чего шли принадлежности для лагеря и различные инструменты. По большей части я оставил выбор Юргену, потому как его знания в этой области значительно превосходили мои, а сам отправился осматривать оружейный шкафчик. Кроме того лазгана, который мой помощник уже использовал против орков и который с тех пор постоянно оставался переброшенным на ремне через его плечо, в оружейной капсуле оставалось еще одиннадцать таких же лазерных винтовок стандартного образца и к ним в придачу пять ящиков запасных батарей.[277]

Не желая оставлять хоть что-нибудь, что мог бы использовать враг, я присовокупил все это к той куче снаряжения, которую мы собирались взять с собой, и это импульсивное решение, хотя и казалось в то время пустой тратой ограниченного места в багги, оказалось более чем оправданным. Я надеялся, что удастся добавить и что-нибудь потяжелее, но разработчики капсулы определенно решили, что если ее обитателям вдруг окажутся необходимы орудия тяжелой поддержки, то они либо сумеют добыть их самостоятельно, либо их ситуация будет такой, что им даже с подобным вооружением ничего светить не будет, так что отвели ограниченное место на борту инструментам для выживания и дополнительному запасу провизии.

Последнее, что я обнаружил в оружейной, был ящичек, полный микрокоммуникаторов, несомненно предназначенных для того, чтобы позволить выжившим исследовать район посадки, при этом не теряя связи друг с другом. Я с удовлетворением сунул один в ухо и быстро пробежался по всем доступным частотам. Моих комиссарских кодов было достаточно для того, чтобы дать мне полный доступ ко всем имперским передачам, какие только могли вестись поблизости, но, к полному отсутствию удивления с моей стороны, все, что мне удалось поймать, — это разряды статики.[278]

И все равно привычное ощущение этой игрушки в ухе было смутно ободряющим, так что я захватил и один для Юргена вместе с пригоршней запасных. Мы вряд ли могли наткнуться поблизости на техножреца, и последнее, что я хотел бы, так это потерять возможность оставаться на связи со своим помощником в какой-нибудь критический момент.

К тому времени, как мы закончили загружать багги, оставив ровно столько места, чтобы нам двоим втиснуться на борт, утро уже было в самом разгаре, и я решил, что нужно еще раз перекусить, перед тем как отправляться. Несмотря на все наши старания, в капсуле еще осталось приличное количество припасов, или, по меньшей мере, обычных пищевых плиток, и казалось просто постыдным оставлять за спиной больше, чем мы были абсолютно вынуждены бросить. (Хотя, насколько я могу понять, они и по сей день все так же лежат там, похороненные под наносами песка, столь же близкие к состоянию съедобности, как и совершенно свежие экземпляры. Как гласит старая гвардейская шуточка, хранятся эти штуковины так долго только потому, что никто, имея хоть малейшую альтернативу, жрать их не будет.)

Несмотря на обычное для них и, как правило, тотальное отсутствие какого-либо определенного вкуса, каждый из нас умял по паре таких плиток, и еще несколько мы рассовали по карманам просто затем, чтобы быть абсолютно уверенными в пропитании (моя шинель, конечно же, была уже погружена в багги, потому как испепеляющая температура пустыни сделала бы любую попытку носить ее смехотворной, но у меня нашлось немного места в карманах штанов, а Юрген, как и всегда, был украшен коллекцией разнообразных подсумков и подстежных карманов, болтавшихся на его бронежилете, подобно лесной подросли, затянувшей старую могилу).

— Ну хорошо, — наконец произнес я с удивительным нежеланием покидать наше скромное убежище. — Полагаю, нам пора выдвигаться.

Вскарабкавшись на борт багги и по возможности комфортно устроившись между тяжелым болтером и какими-то ящиками с чем-то необходимым для нашего выживания, я дождался, пока Юрген не заведет мотор, выплюнувший целый хвост дурнопахнущего выхлопа прямо в прозрачнейший воздух пустыни.

— Пора бы уже поглядеть, что нас ждет впереди.

Конечно, знай мы это наперед, я бы, вероятно, вырыл себе самую глубокую яму в песке, какую бы смог, и обрушил за собой вход, но на тот момент мне все еще удавалось пребывать в уверенности, что мы достаточно близки к порядкам нашей армии и вскоре обретем защиту в ее рядах. Так что я изготовился к дороге, и Юрген дал газу, тронув нашу колымагу с места в реве и качке, которые, казалось, сразу же расшатали все зубы в моих челюстях, — и это было только начало той бесконечной тряски, с которой мы направились навстречу нашей судьбе.

Глава восьмая

Несмотря на мои вполне естественные дурные предчувствия, рожденные тем, что нашим передвижением мы могли бы привлечь внимание любых врагов, находящихся в ближайшей округе (не говоря уже о наших собственных силах — если бы Гвардия или СПО заметили нас раньше, чем мы их, то, учитывая наше средство передвижения, я даже не смог бы осудить их, коли они открыли бы огонь прежде, чем нам выпала бы возможность представиться как друзьям), остаток дня прошел без происшествий. Мои страхи, впрочем, не были лишены основания, потому как любой затаившийся неприятель получил бы более чем достаточное предупреждение о нашем приближении: рев двигателя, эхом отдававшийся от окружающих нас барханов, был достаточно громок, чтобы заглушить практически любой иной звук в моих многострадальных ушах, так что я успел благословить предусмотрительность, которая внушила мне еще до выезда передать Юргену микрокоммуникатор. Без него любые переговоры между нами были бы теперь невозможны. Впрочем, и с ними разговаривать было не так уж легко. Двигались мы сериями дробящих позвоночник толчков и ударов, каждого из которых было достаточно, чтобы выбить дыхание из моих легких, так что, какими бы фразами мы ни обменивались, они обычно были разорваны паузами, отведенными перестуку зубов, и повторялись эти паузы едва ли не через каждое слово. Некоторое время спустя я обнаружил, что ощущение дискомфорта немного ослабевает, если стоять за болтером или, говоря точнее, отчаянно цепляться за эту штуковину, позволяя коленям сгибаться в такт прыжкам нашей норовистой машинки, — одновременно все это позволяло мне лучше обозревать окрестности. Использовать ампливизор в таких условиях было невозможно, так что мне приходилось довольствоваться тем, что я мог разглядеть невооруженным взглядом, а надо признать, это было не так уж и много.

В то же время не хочу сказать, что расстилающийся перед нами ландшафт был неизменно монотонным. Редкие выступы красновато-коричневого камня там и сям пробивались сквозь мелкий песок, подобно рифам в океане, вместе с которыми встречались некрупные пятна низкорослого кустарника, мрачно укрепившегося в расщелинах. Также поверхность этих скальных выходов покрывали лишайники, демонстрировавшие ошеломительное богатство расцветок, хотя, вероятнее всего, наш глаз просто отмечал их благодаря тому контрасту, который эти наросты составляли со всем, что их окружало. Никаких следов животной жизни я не видел, хотя при этом не сомневался, что она здесь существует. Если я что и вынес из своих путешествий по галактике, так это тот факт, что жизнь изумительно цепка и упряма до такой степени, что умеет найти способ существовать даже в самых минимальных условиях. Когда через некоторое время езды сквозь эти ландшафты тени от предметов стали значительно удлиняться и небо окрасилось фиолетовым, я решил объявить остановку. Юрген со всем рвением согласился — что было не особенно удивительным, учитывая, что именно ему приходилось сражаться с неуклюжими органами управления машиной всю вторую половину дня, — и зарулил, останавливаясь, к подветренной стороне одного из выходов камня. Я с удовольствием соскочил на землю, едва не упав, когда песок подался под сапогами, и постарался потянуться так, чтобы вернуть хоть какую-то чувствительность своим сведенным судорогой и перекошенным конечностям.

— Как далеко, думаешь, мы продвинулись? — спросил я, протягивая руку к ближайшей связке сухпайка и переваливая ее с машины на землю перед собой.

Юрген пожал плечами.

— Около восемнадцати кломов,[279] — произнес он, начиная разбирать жаровенку.

Я в удивлении приподнял бровь.

— Так много? — переспросил я, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком скептически.

Юрген кивнул, воспринимая риторический вопрос так же буквально, как он был склонен принимать в принципе все окружающее.

— Довольно быстро, учитывая местность и то, как перегружен багги, — ответствовал он.

Добавить или возразить мне было нечего, так что я оставил его разбивать лагерь и побрел вверх по одной из сторон останца, выискивая дорогу с более надежной опорой для ног, в поисках места, где я мог бы попытаться немного поработать цепным мечом и вернуть такой практикой некоторую гибкость моим конечностям, — теперь, когда воздух снова остыл настолько, чтобы сделать саму мысль о физических упражнениях возможной. К счастью, мне посчастливилось найти подходящее место, и к тому времени, когда наскоро закончил обычные повторения выпадов и защит, я уже чувствовал себя намного спокойнее и гораздо уютнее.

Я вернулся к нашему лагерю в настроении, которое могу описать лишь как приятное, и убедился, что Юрген в мое отсутствие времени не терял. Темнота уже вовсю наступала на пустыню, принося с собой ночной холодок, и я забрал с багги свою шинель. После горячей еды и чашки рекафа я удалился в спасательную палатку-пузырь, также установленную для меня моим помощником, завернулся в спальный мешок, который нашел там же, и тут же уснул, чтобы насладиться последней спокойной ночью, выпавшей на ближайшие недели.

Не то чтобы последовавшее за нею утро породило хоть какое-нибудь предчувствие того, что ждало впереди. Когда я проснулся, то обнаружил, что Юрген уже поднялся и помешивает нечто серое и комковатое на сковороде портативной жаровни. Несмотря на отталкивающий внешний вид, пахло это нечто неожиданно аппетитно. Мой помощник посмотрел, как я аккуратно переступаю через его скатку, которую он расстелил прямо за входом в мое убежище, и протянул мне чашку рекафа.

— Почти готово, сэр, — заверил он меня и вернулся к заботам о своем вареве.

Император лишь знает, что входило в его состав, но оно было просто напичкано питательными веществами, которые, будучи употребленными, оставили меня с ощущением, будто я готов встретить буквально все что угодно (что, полагаю, звучит весьма иронично, учитывая, какие сюрпризы нам уготовил этот день). Я даже начал непринужденно насвистывать, свертывая лагерь. Убрав обратно в багги некоторое количество инструментов и перенеся туда пару свертков наших пожитков, я поймал укоризненный взгляд моего помощника, заставивший меня припомнить, что все эти манипуляции входят в его обязанности; так что я почел за лучшее не мешаться под ногами и предоставить ему заканчивать начатое мною. Юрген был, мягко говоря, ярым приверженцем протокола, что в обычной ситуации делало мою жизнь гораздо легче, чем она могла бы быть в ином случае. В последующие годы даже генералам случалось быть вежливо, но твердо отшитыми этим человеком тогда, когда у меня не было возможности отвлекаться на них.

Зная, что настаивать на выполнении того, что он, несомненно, считал недостойной заботой, находящейся непростительно ниже моего комиссарского достоинства, значило привести Юргена в ворчливое настроение до конца дня, я вернулся на останец, куда забирался вчера, — и на этот раз с ампливизором, дабы обозреть горизонт в надежде получить хоть какую-нибудь подсказку относительно нашего местонахождения. Со своей возвышенной позиции, как оказалось, я мог видеть намного дальше, чем даже рассчитывал, благодаря чистому пустынному воздуху, и мое внимание было мгновенно привлечено едва различимым пятном на горизонте примерно в том направлении, куда двигались и мы (и куда, естественно, я и взглянул в первую очередь). Мне стало любопытно, так что я максимально увеличил изображение и попытался разобрать более тонкие детали.

— Полагаю, мы приближаемся к городу, — передал я Юргену, в то время как едва слышные шуршание и звяканье подсказали мне, что он со своей обычной эффективностью продолжает заниматься упаковкой нашего многочисленного снаряжения. Я постарался навести четкий фокус на изображение вдали, но от разогревающегося песка уже начала подниматься легкая дымка, и оказалось сложно разглядеть что-либо, кроме смутного очертания стен и зданий. Как бы я ни старался, я не мог получить никаких точных сведений о том, какова была судьба населения, если, конечно, там вообще хоть кто-нибудь остался. — Это может оказаться той закорюкой на карте, куда мы направляемся.

— Вполне возможно, — согласился мой помощник. — Орки могли пометить один из наших городов как множество врагов. — Он помедлил, затем продолжил с ноткой осторожности в голосе: — Учтите, сэр, они бы так сделали, даже если бы там были только гражданские.

— Ясно. — Я в задумчивости опустил свой оптический усилитель. Это мне раньше в голову не приходило, а идея радостно на рысях влететь в кишащую орками зону смертоубийства (а таковой является для пехотинца любая городская местность, и не позволяйте никому внушить вам, что это не так) была напрочь лишена какой бы то ни было привлекательности. В то же время я не мог придумать никакой альтернативы. Мы определенно не могли продолжать бесцельно колесить по пустыне, дожидаясь, когда закончатся припасы. — Лучше б тогда продвигаться с большей осторожностью.

— Отличная мысль, сэр, — откликнулся Юрген, сдержанно выражая облегчение, испытанное при озвучивании мною решения. Через мгновение рев нашего плохо настроенного движка расколол тишину пустыни. — Не хотим привлекать слишком много внимания, так ведь?

Ни на секунду не выпуская из виду указанное намерение, мы приближались к городу на скорости, лишь ненамного превышавшей пеший темп, потому как обнаружили свойство нашего двигателя на низких оборотах быть чуть более тихим, чем обычно; вдобавок мы до последнего оставляли между собой и поселением пространство тянущихся барханов, которые еще сильнее глушили звук нашего приближения.

Через некоторое время мы встретили полосу дорожного покрытия — прямое как стрела шоссе, ведущее из города Император знает куда, — и свернули на нее. К этому моменту о скрытном передвижении говорить в любом случае уже не приходилось, так что наилучшим вариантом для нас было просто постараться как можно быстрее добраться до укрытия в пригородах, каким бы относительным оно ни было. Это если предположить, что никто не поджидал в засаде тех, кто окажется достаточно глуп, чтобы использовать шоссе…

Быстрый взгляд вокруг убедил меня в том, что такая возможность была очень незначительной. Если судить по тонкой кисее нанесенного ветром песка, которая устилала гладкую серую поверхность дорожного покрытия, по нему уже долгое время никто не передвигался, а это означало, что с очень малой долей вероятности кто-то взялся бы защищать его и вообще обращать на него какое-то внимание. Это, конечно, не означало, что проезды не были заминированы, но я был достаточно уверен в том, что Юрген заметит любые следы саперных работ, так что и об этой возможности старался не задумываться.

— Не нравится мне все это, — доложил я ему, скользя ампливизором по линии стен, образовавших границу города.

По гладкому шоссе поездка выходила значительно более ровной, и мне удалось навести резкость на ожидавшие нас улицы с ненамного большими усилиями, чем если бы мы катили на старой верной «Саламандре». Там, куда мы стремились, все было в следах недавних боев, и ни одно из зданий, которые я осматривал, не осталось неповрежденным, а некоторые обрушились целиком. Улицы были завалены мусором и обломками, хотя, к своему облегчению, я, кажется, видел, что они не были собраны в баррикады или огневые точки.

— Да, скверно смотрится, — согласился Юрген, сбрасывая скорость, чтобы обогнуть несколько выгоревших наземных машин, которые, очевидно, были подбиты из какого-то тяжелого оружия.

Выглядели они гражданскими моделями, и тонкий металл их корпусов был разворочен, подобно консервным банкам, так что я постарался не приглядываться к их содержимому. Кем бы ни были их пассажиры, они явно набились туда совершенно без учета нормальной вместимости этих машин, так что теперь их обугленные кости ссыпались в один смертный холмик и настолько перемешались, что потребовался бы магос-генетор, дабы установить принадлежность. Шансом же на такую роскошь можно было пренебречь; кем были эти люди — теперь ведомо лишь Императору, и, вероятно, только Ему и осталось до них дело.

— Беженцы, если хотите знать мое мнение, — сказал Юрген.

— Очень похоже, — согласился я, выбрасывая эту проблему из головы.

Сумели ли остальные жители города избежать опасности, разделили участь этих или спаслись от орков, чтобы вместо этого погибнуть в пустыне, сказать было невозможно. Все, что я мог вынести из этого зрелища, — это тот факт, что орки здесь, несомненно, побывали, хотя оставались ли они еще поблизости или двинулись дальше в поисках чего-нибудь, что еще можно осквернить и уничтожить, не мог сказать ни с малейшей уверенностью. Единственно разумным в нашем случае было предполагать, что округа все еще наводнена ими, так что я приказал Юргену продвигаться с максимальной осторожностью.

— Найди, где мы можем припарковать эту штуковину подальше от посторонних глаз, и продолжим движение пешим ходом. Не хочу ломиться вслепую.

Ладони мои снова начали зудеть, и я достаточно доверял своей интуиции, чтобы отметить это предчувствие опасности.

— Так точно, комиссар, — подчинился мой помощник, с обычной своей расторопностью и эффективностью заворачивая и останавливаясь в останках ближайшего фабричного корпуса.

Что в нем производилось, я не мог определить, потому как разбитая и перекрученная техника вокруг нас была полупохоронена под обломками крыши, и я лишь кивнул, соглашаясь с выбором места. Толстые куски рухнувшего металла, окружавшие нас со всех сторон, отлично бы защитили, случись нам отступать. Кроме того, они затруднили бы опознание нашей машины на экранах ауспиков (если, конечно, у зеленокожих было достаточно мозгов, чтобы пользоваться подобными вещами[280]), а также предоставляли достаточное прикрытие, чтобы начать движение в глубь разрушенного поселения, не привлекая никакого внимания… Я так надеялся.

Едва Юрген вырубил двигатель, как я принялся напрягать слух, но не мог, как ни старался, разобрать ничего, кроме шума собственного сердца и едва заметных щелчков охлаждающегося механизма.

— Лучше бы мне пойти первым, с вашего разрешения, сэр. — Юрген взял лазган на изготовку и перебежками направился в сторону ближайшего пятна дневного света, слегка прищурившись от него, когда залег и принялся выцеливать улицу снаружи. Через секунду он поднял руку, показывая, что все чисто. — Ни следа жизни.

— Хорошо, — отозвался я более эмоционально, чем предполагал, и неуклюже покинул пост возле тяжелого болтера.

Пару мгновений я ощущал себя несколько неустойчиво на собственных ногах — несомненно, потому, что внезапно прекратилась та качка, к которой я уже успел привыкнуть, — но к тому времени, как я начал пересекать свободное пространство пола, чтобы присоединиться к своему помощнику, приступ головокружения прошел так же внезапно, как и начался. Вытаскивая лазерный пистолет и цепной меч, я быстрым шагом пересек открытое пространство, почувствовав себя намного более спокойным, как только знакомое оружие оказалось у меня в руках, и залег рядом с Юргеном, стараясь не вдыхать слишком глубоко, пока мой нос находился в непосредственной близости от него.

Снаружи полуденное солнце тяжело отражалось от фасада здания на противоположной стороне еще одного индустриального сооружения, которое, судя по завиткам трубопроводов, расходящихся от него во всех возможных направлениях, вероятно, когда-то вмещало в себя теплоэнергоцентраль. Теперь это были руины без всяких признаков крыши, очевидно унесенной каким-то мощным взрывом, прогремевшим внутри; к счастью, архитектор, очевидно, рассчитал само здание на такое стечение обстоятельств, о чем можно было, пожалуй, судить по метровой толщины стенам. Но даже при этом фасад был весь в трещинах и в некоторых местах обреченно проседал, а уж двери и окна были просто разнесены в щепки, которые усеивали бульвар, отделяющий это здание от нашего. Я предположил, что взорвалось само оборудование энергостанции, вероятно, в результате того, что присматривающие за ним техножрецы были убиты или вынуждены покинуть свои посты, — вокруг было не так уж много заметных последствий самих боев.

Впрочем, для всего окружающего последствия взрыва были также весьма выраженными, и здание, где мы нашли укрытие, являло собой один из примеров — та дыра в стене, через которую мы могли теперь рассматривать всю эту сцену, очевидно, была оставлена пролетевшим через нее осколком.

— Да, беспорядочек здесь получился, — прокомментировал очевидное мой помощник.

Я только кивнул:

— Будем надеяться, что этим делом прихватило и большинство зеленокожих.

— На все воля Императора, — ответил Юрген фразой, которую он был склонен выдавать как словесный эквивалент пожатия плечами.

Держась поближе к стенам, мы проскользнули в дыру перед собой и начали осторожно пробираться глубже в разрушенный город.

В первое время мы не видели никаких следов жизни, хотя было множество свидетельств того, что ее товарка-смерть это место стороной не обошла, и я уже начал надеяться, что все-таки оказался прав и зеленокожие уже покинули это место.

Тела лежали повсюду, в основном человеческие, обоих полов, очевидно пристреленные или изрубленные на куски во время безуспешной попытки к бегству. Враг, впрочем, не всегда творил без препон все что хотел, потому как вокруг валялись и трупы зеленокожих — тех массивных, мускулистых животных, с которыми мы успешно сражались в пустыне, и нескольких более тощих представителей размерами примерно с их человеческих жертв.

— Это случилось довольно давно, — заключил я, останавливаясь, чтобы осмотреть тело местного арбитра,[281] который, очевидно, погиб, пытаясь защитить группу гражданских.

Его оружие, конечно же, исчезло, подобранное убившим его зеленокожим, но это, судя по всему, был некий крупнокалиберный автоматический пистолет — на то указывали раны, которые он оставил в валяющемся неподалеку гретчине.[282]

Тело, как и остальные, высушенное безжалостным солнцем, совершенно мумифицировалось в постоянной сухой жаре, что означало, что пролежало оно тут уже порядочно времени. Юрген кивнул, не сводя взгляда с трупов зеленокожих и, очевидно, мечтая иметь под рукой немного лишнего прометия.

— Похоже на то, — как обычно, согласился он.

Если это только возможно, то по мере продвижения в глубину погубленного города, по иронии судьбы носившего, как мы выяснили из муниципальных указателей и рекламных плакатов, гордое имя Колодцы Благоденствия, открывавшийся нам вид становился лишь хуже. Везде, куда бы ни упал взгляд, мы наблюдали признаки дикостей, творимых завоевателями, когда смерть и разрушение приносились просто ради них самих, и, несмотря на мой прагматический склад характера, я начал ощущать гнев от разгульного, ничем не сдерживаемого буйства, происходившего здесь. Что чувствовал при этом Юрген, я могу только воображать, и тогда в первый раз я начал понимать всю глубину ненависти, которую испытывали вальхалльцы по отношению к оркам. Видеть, как мирное людское сообщество подобным образом лишается всякого права на существование, было уже достаточно тяжело; знать, что подобное происходило с твоим собственным родным миром, хотя бы и поколения назад, должно было быть невыносимым вызовом всем чувствам.

К этому моменту Юрген и я разошлись по крайней мере на десяток метров и перебегали по очереди, так что один прикрывал другого, пока тот двигался от укрытия к укрытию. Для связи мы пользовались микрокоммуникаторами, хотя по привычке продолжали дополнять вокс-переговоры языком жестов, сводя передачи к минимуму. Я как раз готов был покинуть укрытие в дверном проеме какого-то магазинчика, если правильно помню, апотекарии, когда мой помощник поднял руку в останавливающем жесте, и я стек в тень за урной с отходами.

— Враг, — передал он, изготавливая оружие.

Я направил лазерный пистолет, держа его обеими руками, низко пригнувшись и целясь вдоль улицы. Мне не пришлось долго ждать появления мишеней. Буквально секунду спустя толпа гретчинов неторопливо появилась в поле зрения, вереща и скрежеща на своем варварском языке, толкая перед собой здоровенную тачку. С ними был единственный орк, очевидно руководитель, поторапливавший их с помощью неразборчивых рыков и частых ударов, которые маленькие зеленокожие по большей части игнорировали, больше цапаясь друг с другом. Тачка была нагружена телами, и, вспоминая мрачную закуску, которую обнаружил в бардачке раздобытого нами багги, я с ужасом предположил, для чего был предназначен этот груз.

— Не стрелять, — отозвался я так тихо, как только мог, и увидел, как на некотором расстоянии от меня мой помощник мрачно кивнул.

Какую бы заманчивую мишень они ни представляли собой и как бы оба мы ни были, несомненно, обуяны благородным гневом, который должен был охватить в подобный момент любого подданного Императора, смысла в том, чтобы, дав волю чувствам, привлекать к нам внимание, не было. Как раз в это время слабое журчание статики в моем наушнике на секунду усилилось.

— …повторите? — попросил приглушенный голос и снова ушел за грань слышимости.

Я глянул на Юргена, готовясь повторить свой приказ, но он, в свою очередь, смотрел в моем направлении, и даже на разделявшем нас расстоянии я вполне мог различить выражение недоумения на его лице (что, впрочем, было не так уж сложно, учитывая, как хорошо я знал именно это проявление его мимики).

— Комиссар? — Его голос прозвучал у меня в ухе так же четко, как если бы он стоял рядом.

Я снова оглянулся на шествие зеленокожих, но они, очевидно, не имели ни малейшего понятия о нашем присутствии, удаляясь в таком оживленном темпе, в каком только мог гнать своих подопечных орк-командир. Я жестом призвал Юргена к тишине.

— Кто-то передает на этой частоте, — пояснил я, усилив сигнал насколько возможно. К счастью, дальше Юргену хватило ума молчать и только кивнуть в знак того, что он понял, прежде чем снова перенести внимание на удаляющихся зелененьких. Я напряженно вслушивался, стараясь вычленить тот, другой голос из шипения статики в моем наушнике. — Неопознанный контакт, прием.

— …ержант Тайбер, отделение Браво… — профильтровалось сквозь шум на этот раз. — …то ради…ного варпа вы тако?..

— Комиссар Каин, приписанный к Двенадцатому Вальхалльскому полевому артиллерийскому полку, — отозвался я. — Ваше положение?

— …овски отчаянное.

Зеленокожие к этому времени уже скрылись из виду, и Юрген покинул свой пост, чтобы присоединиться ко мне. Даже такой исполосованный статикой голос моего собеседника принял весьма недоверчивый оттенок:

— …али, что вы…коми…ар?

— Да. Где вы находитесь? — повторил я, не зная точно, какую часть того, что я говорю, слышат на той стороне.

Я привык к вокс-сетям Гвардии, но эта, судя по звуку, была установкой CПO и поэтому должна была быть гораздо менее совершенной. Насколько я знал, мы могли бы сейчас находиться практически друг у друга на голове.

— Южный…ектор, гидро…анция. Что оста…ось от нее.

— Южный сектор, гидростанция, — подтвердил я прием. — Мы найдем вас.

— Если…нокожие не н…йдут вас прежд… — ободряюще заметил голос. — …есь горо… кишит…ными…ыми.

— Мы будем продвигаться с осторожностью, — заверил я его как раз в тот момент, когда ко мне присоединился Юрген, и оборвал связь.

Звучало все это не слишком многообещающе. Кем бы ни был этот сержант Тайбер, он, насколько можно было судить по разговору, находился где-то на полпути через эту кишащую орками бойню, и присоединяться к нему значило пойти на немалый риск. Вероятно, самым безопасным было направиться обратно к багги и продолжить наше путешествие тем же манером. С другой стороны, это были первые имперские солдаты, с которыми мы смогли выйти на связь с тех пор, как приземлились на этот забытый Императором кусок камня, и, возможно, имевшие представление о том, где располагаются основные силы. В общем, выглядело все так, что лучшим шансом на выживание для меня было, по крайней мере, постараться соединиться с ним, и если кто-то из его отряда все еще был в строю, это было бы еще лучше. Чем больше солдат я мог выставить между собой и орками, тем счастливее я себя чувствовал.

— На юг — это сюда, — произнес Юрген, кидая взгляд на компас, который он извлек откуда-то из своего набора подсумков, и указывая — надо же такому случиться — именно в том направлении, в котором только что прошел отряд орочьих фуражиров.

Я глубоко вздохнул и констатировал:

— Иначе и быть не могло.

Глава девятая

Несмотря на очевидные дурные предчувствия, владевшие мною, наше путешествие сквозь сердце разрушенного города прошло без всяких происшествий; этим я хочу лишь сказать, что Юрген и я добрались до южного сектора живыми. По дороге возникали ситуации, когда мы избегали гибели лишь со скрипом. Чем больше мы приближались к центру происходившего в городе, тем больше зеленокожих видели наравне с другими вещами, о которых даже по прошествии стольких лет я предпочитаю не вспоминать слишком подробно. Один раз мы проходили мимо святилища Императора, разбитого и оскверненного, подношения к которому были разграблены, а чаши для них теперь, судя по вони, использовались орками в качестве импровизированного сортира[283].

Но даже это, как бы отвратительно оно ни было, меркло перед одним-единственным взглядом на здание Администратума, располагавшееся в центре городка.

Когда-то, вне сомнения, это было элегантное, пропорциональное строение, выходящее на широкую мощеную площадь, на которой играли струи фонтанов и искусно расположенные колоннады предоставляли укрытие в тени для граждан, спешащих по своим обычным делам. Теперь оно несло на себе гирлянды перекрученных тел, свисающих из окон и со статуй и, несомненно, принадлежавших ранее гражданским и духовным лидерам городского сообщества, насколько можно было судить по тому, что они были облачены в одеяния Администратума и Экклезиархии. Лишь немногие умерли быстро, это было очевидно, несмотря на обычную для здешних мест иссушенность трупов.

Юрген отхаркнулся и сплюнул, и я только кивнул, потому что сам испытывал чувства, которые выразить словами было затруднительно. В последующие годы мне, конечно, предстояло наблюдать и худшие картины, не говоря уже о подобных этой, но в то время я еще не встречался ни со слугами Темных Сил, ни с некронами, ни с бесконечно утонченным садизмом затронутых Хаосом эльдар, и, вероятно, именно поэтому воспоминания о том разе остаются так сильны. Тогда я ничего не желал больше, чем истребления каждого зеленокожего на планете, и, если необходимо, готов был способствовать этому даже голыми руками, но мой инстинкт выживания взял верх раньше, чем я мог дать волю порыву отомстить за этих несчастных жертв следующему же орку, которого встречу на своем пути.

Впрочем, даже тогда мы могли видеть немало этих существ, больших и маленьких, суетящихся на площади по своим недоступным нашему пониманию делам, причем большинство этих дел, кажется, с необходимостью включали как можно больше крика и тумаков. Пару раз для прояснения спора даже вынималось оружие, хотя никто из вступавших в схватку, похоже, не нес какого-либо непоправимого урона от какого-то там ранения топором или пулевого отверстия, так что большинство находившихся поблизости собратьев просто игнорировали подобные инциденты. В общий шум постоянно вносил свою лепту нескончаемый рев их ветхих средств передвижения, которые носились по всему пространству с совершеннейшим презрением к безопасности как пассажиров, так и попадавшихся на пути пешеходов. Вдобавок к багги и байкам, каковые нам уже довелось подробно рассмотреть, я заметил некие более крупные машины, которые смотрелись как тяжелобронированные грузовики, и один раз мимо проскрежетало что-то, что, вероятно, предназначалось быть танком, но выглядело исключительно как обуреваемая демонами[284] куча металлолома, нагруженная вопящими орками.

Несколько раз мы видели отряды фуражиров, подобные встреченному первым, хотя не все они занимались сбором мяса. На некоторых тачках громоздились высокие груды чего-то, что опознал бы только техножрец, в то время как другие группы, похоже, стремились собрать лишь побольше металлолома. К моему превеликому удивлению, в некоторых случаях существа, которых я поначалу принял за особенно тощих гретчинов, при рассмотрении в ампливизор оказались пленными людьми. Я с неразборчивым звуком отвращения указал Юргену на эти изможденные, волочащие ноги фигуры, и он мрачно кивнул.

— Долго не протянут, — сказал он, и я вынужден был согласиться.

Конечно же, они должны были изначально обладать выдающейся силой либо верой в Императора, чтобы так долго выжить в подобном рабстве.

Вне сомнения, зверства, результаты которых виднелись в окнах Администратума, были направлены на то, чтобы с помощью устрашения вселить покорность в выживших, и, судя по всему, орки преуспели в этом отношении.

— Мы ничего не можем для них сделать, — произнес я, отодвигаясь чуть дальше под прикрытие разрушенной стены.

Пытаться освободить эти несчастные развалины значило бы лишь быть убитым самому, да и никто из них не выглядел способным к тому, чтобы бежать, даже дай мы им такую возможность. Несмотря на подобные размышления, продолжили мы свой полный опасностей путь в печальном расположении духа.

Через некоторое время мы достигли водовода и с благодарностью побрели по течению по пояс в благословенно прохладных струях. Солнце стояло почти в самом зените, и облегчение от окружающего жара, которое приносила вода, было более чем необходимым. Впрочем, пить я ее все-таки не стал, продолжая пользоваться для утоления жажды запасом из фляги. Не было никакой возможности судить, где канал берет свое начало и чем могла быть заражена вода в нем, особенно учитывая армию зеленокожих, находившуюся в городе. Если вы подумали, что с нашей стороны было примечательно дурным решением пойти поплескаться, то, очевидно, никогда не испытывали на себе действия пустынной жары либо никогда не пытались играть в прятки с орками, не говоря уже о том, чтобы делать и то и другое одновременно.

Несмотря на то что продвигались мы как можно осторожнее, чтобы не выдать своего присутствие слишком громким плеском, мы покрыли приличное расстояние таким образом. На всем основном протяжении акведук проходил между камнебетонными стенами, которые поднимались выше наших голов, делая сложным как обнаружение нас врагом, так и ориентирование на окружающей местности. Впрочем, компас Юргена указывал, что мы все еще двигаемся примерно в нужном направлении, и спустя некоторое время, когда гул орочьей деятельности снова затих в отдалении, я посчитал, что пора бы уже рискнуть высунуться и осмотреться, чтобы решить, где мы находимся.

К счастью, к тому времени стены акведука стали наклонными и были выложены из готовых камнебетонных блоков, щели между которыми представляли идеальную опору для ног, так что мы смогли добраться до самого верха и залечь так, что наши головы оказались вровень с краем стены. Осторожно приподняв голову еще чуть-чуть, я огляделся и, не увидев признаков жизни, выбрался наружу. Юрген проделал то же самое, едва не наступая мне на пятки, затем сразу же пригнулся, держа лазган наготове, я же поднял к глазам ампливизор.

— Добрались, — произнес я, разбирая на ближайшем индустриальном здании надпись, информирующую, что оно находится в собственности Трубопроводной компании южного сектора. Как и везде в этом подвергшемся жестокому нападению поселении, здания вокруг несли на себе шрамы, оставшиеся от сражений или орочьего вандализма, хотя на улицах было меньше трупов и большое число строений все еще стояли целыми и под крышами. Я включил микрокоммуникатор:

— Тайбер, говорит Каин. Отвечайте.

Несколько мгновений ничего не происходило, и мне оставалось только вслушиваться в ставшее привычным шипение статики, ощущая, как этот звук, вливаясь в уши, заставляет мои внутренности неумолимо сжиматься от напряжения. Если все это было просто погоней за черной мусорной крысой в черном туннеле и мы прошли через все это орочье воинство зазря…

— Минуту, — произнес голос у меня в наушнике с удивительной четкостью. Канал, вероятно, оставался далее открытым, потому как я мог различить доносящиеся по нему голоса, хотя слов было уже не разобрать. Через минуту голос и правда вернулся: — Он идет.

— Хорошо, — произнес я. — А кто вы?

— Гренбоу, сэр, то есть, я хотел сказать, комиссар. Сэр. Вокс-специалист второго класса, сэр, то есть, я хотел сказать, комиссар…

— Хватит и одного из двух обращений, — отрезал я, стараясь, насколько мог, скрыть раздражение.

Несомненно, это были СПО, вероятно никогда за всю жизнь не видевшие алого кушака, так что их представление о том, что являет собой комиссар, было самым расплывчатым. Я полагал, что надеяться встретить здесь настоящих гвардейцев было бы слишком, но если этот самый Гренбоу был типичным местным бойцом, то выходило так, что мне было бы легче последовать первому импульсу и просто убраться из Колодцев Благоденствия, пока у меня была такая возможность. Ну что ж, теперь об этом беспокоиться было уже поздно, и, по крайней мере, выходило так, что Тайбер располагал парой единиц пехтуры, за которыми я мог некоторое время прятаться. В конце концов, если эти ребята все еще были на свободе, хотя прошло столько времени с того момента, как орки захватили город, то уж чем-то они должны были быть хороши.

— Сколько вас?

— Семеро в строю, двое раненых на ногах, — прорезался в воксе новый голос, более спокойный и уверенный, а также смутно знакомый; очевидно, это был тот самый человек, с которым мы разговаривали ранее. — Где вы находитесь?

— Снаружи пакгауза Трубопроводной компании, что на Прометиепродуктовой улице.

С помощью ампливизора я мог достаточно четко прочесть уличный знак.

— Как мы доберемся до вашей позиции?

— Вы не доберетесь. — Голос Тайбера звучал с той же степенью доверия, что в свое время проявлял полковник Мострю. — Я не могу быть уверен, что вы не просто коллаборационист на службе у зелененьких, подобравший где-то вокс. Мы сами придем за вами.

— Фраг раздери! — горячо возразил я. — Если вы полагаете, что мы будем здесь сидеть как на ладони и дожидаться, пока нас снимут…

— Ну, так найдите себе укрытие.

Вокс-передача оборвалась. Мы с Юргеном переглянулись. Очевидно, этот Тайбер был настолько же осторожен, как и я сам. Несмотря на нарушение протокола с его стороны, я начал думать, что все-таки сделал правильный выбор, а если выйдет, что я все же в нем ошибаюсь, всегда можно позже пристрелить его за неподчинение приказу.

— Ну, нельзя винить его за осторожность, — произнес я, стараясь не ухмыляться при виде пышущей возмущением физиономии моего помощника, и указал в сторону пакгауза. — Можем и переждать здесь.

— Отлично, сэр.

Низко пригибаясь за рядами грузовых платформ с керамической сантехникой, как ни удивительно, неповрежденной, несмотря на все происходящее, мы начали продвигаться под защиту стен здания. И мы уже почти добрались, когда Юрген вдруг помедлил, слегка приподняв голову над укрытием:

— Слышите, сэр?

— Да. — Звук донес легкий ветерок, который обдувал нас нежной прохладой, остужая уже начавшую обильно парить на солнце мокрую ткань моих штанов. Я мрачно кивнул, поскольку ошибиться и принять треск лазерных разрядов, а также более резкий рев грубого орочьего оружия за что-то иное было невозможно. — Перестрелка.

Выходило так, что сержант Тайбер к нам все-таки не придет.

— Что же нам делать теперь, сэр? — спросил Юрген.

Я с сожалением покачал головой. В сложившейся ситуации самым благоразумным я мог посчитать только рассудительное отступление, прежде чем шум перестрелки привлек бы каждого зеленокожего в пределах слышимости. Конечно же, доблестному сержанту не повезло, но, как казалось, мы ничего не могли предпринять по этому поводу, по крайней мере в данный момент. Ему оставалось надеяться лишь на удачу и горстку своих оставшихся солдат.

— Убираемся, к фрагу, отсюда, — произнес я за мгновение до того, как один из упакованных горшков в стойке непосредственно рядом с моей головой разлетелся на тысячу кусочков.

На нас неслись трое орков, паля из грубых болт-пистолетов. К счастью, полное отсутствие всякой меткости, столь характерное для всего их рода, не подвело и на этот раз. Это, впрочем, не означало, что под огнем зеленокожих мы могли долго оставаться без царапинки, так что мы сразу ответили тем же, но целясь и не спеша, аккуратно укладывая свои выстрелы. Еще раз, как и обычно, я убеждался в том, что та доля секунды, которая требуется, чтобы убедиться, что каждый следующий лазерный заряд достигнет цели, значит больше, чем вся самая отчаянная пальба в галактике. Конечно же, если просто разряжать оружие куда-то в сторону врага, обычно удается убедить его не высовываться — если, разумеется, имеешь дело не с зеленокожими, некронами или одержимыми кхорнитами, — но если враг умеет держать себя в руках лучше, чем ты, то он использует все появившееся у него в результате время, чтобы твоя дурная голова не осталась на плечах в следующий раз, когда он все-таки нажмет на спусковой крючок. Гораздо лучше, на мой взгляд, взять на себя труд прицелиться, прежде чем это сделает противник.

В любом случае, вынеся из схватки, происшедшей на месте нашей посадки, достаточно, чтобы сразу целиться только в голову, я уложил вожака лазерным разрядом в черепушку, в то время как Юрген поступил точно так же с бегущими на его флангах подчиненными. Памятуя о том, как сложно их убить, я не стал надеяться на лучшее и, едва они упали, бросился вперед, чтобы снести то, что осталось от их голов, с помощью цепного меча. Не важно, насколько орки были упрямы; после такого они уже не должны были подняться.

— Я за вами, сэр, — заверил меня Юрген, хотя его отличительный запах возвестил об этом за секунду до того, как это сделал его голос. — Куда?

— Отходим, — отозвался я, показывая в направлении, противоположном тому, откуда появились нападавшие.

Если поблизости были еще орки, то можно ставить собственное доброе имя против моркови в заклад, что они сейчас уже направляются сюда же. Юрген кивнул, проверяя уровень заряда в батарее своего оружия. Видимо посчитав его достаточным, он снова взял лазган на изготовку, пока я быстро осматривался. Конечно же, именно в том направлении, как я и опасался, промелькнуло какое-то движение, и мы начали отступать, стараясь двигаться под углом по отношению к приближающемуся подкреплению врага, держа головы как можно ниже и надеясь, что площадка перед пакгаузом вмещает в себя достаточный запас унитазов, дабы скрыть наше продвижение.

Но конечно же, так сильно нам повезти не могло, хотя и удалось довольно сильно оторваться, прежде чем преследователи снова заметили нас. Кинув взгляд назад, я заметил десяток или около того таких же, как и прежде, возвышающихся горой мышц существ, рысящих с той же неожиданной легкостью, что я ранее заметил в их собратьях, так что их головы и плечи на каждом шаге показывались над стеллажами с фарфоровыми санитарно-техническими изделиями. Двое из них внезапно бросились вперед, завывая что-то неразборчивое на своем варварском языке, затем остановились, подзывая остальных. Очевидно, они только что обнаружили ту троицу, с которой я и Юрген разделались несколькими секундами назад.

— Пора бы нам отсюда убираться, — пробормотал я в сторону своего помощника, и он просто кивнул, ибо нужды отвечать не было.

Я указал на стену пакгауза, находившуюся всего в нескольких метрах впереди. Окрашенная в синий цвет металлическая дверь стояла, будто приглашая, распахнутой настежь, казалось, так близко, что можно было дотянуться рукой, но до нее простиралось открытое место без всякого следа укрытий. Возвращаться той же дорогой, которой пришли, мы уже не имели возможности, так что нам оставалось лишь рискнуть. Внезапно усилившийся вой орков заставил меня на секунду обратить взор в обратном направлении, и этого мне хватило, чтобы подтвердить мгновенное предположение: между ними вспыхнула свара за личные вещи тех, кого мы только что убили. Я решительно кивнул. Нам определенно не представилось бы лучшей возможности.

— Вперед! — поспешно шепнул я.

— За вами, сэр, — ответствовал мой преданный помощник.

Мы что есть силы припустили к спасительному дверному проему и почти уже достигли его, когда за нашими спинами раздался единый вопль «Вааагх!», сопровождаемый разлетающейся во все стороны кирпичной крошкой, выбитой залпом плохо нацеленных болтерных зарядов и тяжелых пуль, которые вычерчивали на стене свою неподдельную подпись, в целом делая совершенно очевидным, что нас заметили.

— Внутрь!

Я подкрепил слова делом, слишком поздно ловя себя на мысли, нет ли внутри еще зеленокожих и не стоит ли пропустить вперед Юргена, но, к моему облегчению, пакгауз оказался абсолютно пуст. Через мгновение ко мне присоединился и сам мой помощник, и вместе, вызвав к жизни дикий визг ржавого металла, мы налегли на тяжелую дверь, захлопывая ее. Очевидно, она так и стояла нараспашку с того самого момента, как орки атаковали город, оставленная в небрежении всеобщей паники, и на одно ужасное мгновение я подумал, не слишком ли она заржавела, чтобы вообще встать на место. Но тот прилив адреналина, который мы испытывали, оказался более чем достаточным, чтобы сломить ее сопротивление, так что она — ни секундой раньше, чем абсолютно необходимо, — со стуком закрылась.

— Это их долго не удержит, сэр, — своевременно напомнил Юрген, задвигая пару на редкость внушительно выглядевших засовов.

Спустя секунду стальная дверь содрогнулась, когда наши преследователи врезались в нее, явно не потрудившись предварительно затормозить. Как и обычно, впрочем, слова Юргена прозвучали на удивление лишенными какой-либо озабоченности, очевидно в связи с полной убежденностью в том, что у меня все схвачено, — и я, как ни странно, нашел эту его флегматичную уверенность ободряющей.

— Давай надеяться, что не придется это проверять, — произнес я и снова активировал микрокоммуникатор. — Тайбер, ваша дислокация?

— В заднице, — почти сразу же отозвался он. — Прижаты к земле и окружены. Вы?

— Тоже. — Я рефлекторно дернулся, когда грубое подобие гранаты, похоже являвшееся не более чем консервной банкой, привязанной на рукоятку из куска трубы, влетело в окно и закатилось под полки с чем-то, что смахивало на промышленные кондиционирующие установки. Юргену и мне едва хватило времени на то, чтобы нырнуть в укрытие за убедительно прочно выглядевшей паллетой с водонагревательными аппаратами, прежде чем она рванула, осыпав помещение осколками, которые срикошетили от защищавших нас металлических цилиндров с грохотом, подобным ливневому шторму на Галаване[285]. — У вас есть план?

— Забрать с собой как можно больше гроксолюбов.

И тут вокс-передача прервалась с внезапностью, которая заставила бы меня сразу обеспокоиться добрым здравием Гренбоу, коли бы мне не нужно было так волноваться за свое собственное. В любом случае их план мне не слишком понравился.

— Вы целы, сэр? — спросил Юрген, аккуратно привставая, чтобы оценить масштабы разрушений.

Я кивнул.

— Пока что да, — произнес я так невозмутимо, как только мог, стараясь не обращать внимания на ритмично повторяющиеся удары в дверь.

По взрывам сиплого смеха, которые сопровождали каждый из них, я догадался, что орки, очевидно, по очереди разбегались и били в преграду, надеясь своротить ее своими головами, и это впечатление было тут же подтверждено Юргеном, который осторожно выглянул в ближайшее окно.

— Почему им просто не взорвать ее? — спросил он, откровенно изумленный.

Я только пожал плечами и отозвался:

— Фраг знает.

Но чем дольше они продолжали эту игру, тем больше она была мне по душе; это давало нам шанс побороться за то, чтобы найти выход из этой ловушки. Только когда я начал лучше понимать, что происходит в сознании этих существ, этот инцидент — ретроспективно — начал казаться мне понятным. С точки зрения зеленокожих, мы все равно никуда не могли деться, и, учитывая их склонность к импульсивным поступкам, а также к постоянной внутренней борьбе за социальный статус, было практически неизбежно, что орочьи попытки добраться до нас превратятся в одно из их нескончаемых хвастливых состязаний в силе и храбрости.

— Они и с той стороны тоже, — доложил Юрген, что, впрочем, было излишне, потому как такие же удары начали эхом разноситься со стороны способных пропустить грузовик ворот, ведущих на погрузочную рампу.

Мне подумалось, что не следует питать ложной надежды выбраться тем путем, и это было весьма прискорбно, поскольку на рампе был припаркован самый настоящий грузовик, который мог бы оказаться значительно более комфортабельным, чем тот костедробильный орочий багги, который мы присвоили. Если, конечно, нам удалось бы этот грузовик запустить — полоса вытекшей смазки тянулась откуда-то из-под машины до дренажного отверстия в углу помещения.

— Юрген, проверь, нет ли где-нибудь технического прохода, — указал я на решетку, которая была едва четверть метра в поперечнике и не оставляла нам возможности, конечно же, протиснуться за нее, но мне показалось неплохим предположением, что она вела в канализацию, которая должна была требовать периодической прочистки.

Конечно же, город Колодцы Благоденствия был слишком мал, чтобы за прошедшие сотни лет образовать приличные подземелья, но в нем должна была быть хоть какая-то система технических туннелей, в которую мы могли бы попасть.

Но разумеется, таковой не оказалось. Как правило, вовремя попадающиеся под руку сливные решетки, ведущие к легкому спасению, могут в огромных количествах встречаться в самого дешевого подбора и эскапистского духа литературе, но, насколько можно положиться на свидетельство моего многолетнего жизненного опыта, в реальной жизни они попадаются угнетающе редко (ну конечно, я несколько раз даже находил их в нужный момент, но гораздо реже, чем вы могли бы ожидать, учитывая, как часто я оказывался в ситуациях, подобных этой). Нескольких секунд отчаянных поисков было достаточно, дабы убедиться: на этот раз дело с ними обстоит туго. Я как раз начал размышлять, не воспользоваться ли паяльной лампой, чтобы предпринять пустую попытку расширить слишком маленькое сливное отверстие, обнаруженное мною, когда мне в голову пришла гораздо более практичная идея.

— Проверь, можно ли завести эту машину, — приказал я, прежде чем прихватить охапку паяльных ламп и ринуться обратно к осажденному черному ходу.

К моему облегчению, дверь все еще держалась, хотя и выглядела к этому времени достаточно побитой, а болты, крепившие дверную раму к стене, уже заметно вылезли из кирпичной кладки. Судя по шуму снаружи, толпа орков тоже подросла, и весьма значительно, но об этом, как и о состоянии двери, мне беспокоиться времени не было.

На мое счастье, все, что было мне необходимо сейчас, нашлось прямо под рукой, включая стойку с водонагревателями, за которыми мы прятались от разрыва гранаты. Я направился к ближайшему и ссыпал всю охапку паяльных ламп внутрь, задержавшись лишь для того, чтобы отвинтить от одной из них сопло вместе с запальником; газ, находившийся под давлением в небольшом баллоне лампы, начал с шипением выходить наружу, и я поспешно кинул ее вслед остальным, задержав дыхание, пока прикручивал позаимствованную с ближайшей полки заглушку на широкое отверстие в верхушке бойлерного котла, которое, очевидно, предназначалось для основной выходной трубы. Спустя всего секунды металлический контейнер должен был наполниться горючим газом, по крайней мере так я надеялся. Входную трубу я заглушил запальником паяльной лампы, заделав оставшиеся щели мастикой, позаимствованной где-то по дороге, и остановился, чтобы оглядеть дело рук своих. Пока что все шло хорошо, но теперь как раз начиналась сложная часть.

Горячо вознося молитвы Императору (который, как я был уверен, все равно был слишком занят, чтобы к ним прислушиваться), чтобы Он не позволил мне теперь ошибиться, я продел кусок тонкой проволоки через рычажок запальника и обвязал ее концы вокруг дверной ручки. Только я отступил, как дверь снова заметно сдвинулась в креплениях, что сопровождалось более громким, чем до того, ударом и, соответственно, усилившимся хором одобрительных звуков, издаваемых собравшимися снаружи зеленокожими. Сердце пропустило пару ударов, когда проволока от этого натянулась, но удача от меня не отвернулась, и самодельный взрыватель не подался достаточно, чтобы спустить мою импровизированную мину-ловушку. С пересохшим ртом я поспешил обратно к Юргену, надеясь, что за прошедшее время он тоже сумел чего-то добиться.

— Выглядит не очень, сэр. — Мой помощник мрачно покачал головой и указал на струйку смазки, тянущуюся из-под грузовика. — Маслобак пробит. Это работенка для технопровидца или техножреца.

Едва его слова дошли до моего сознания, я начал ощущать, как тяжелое облако отчаяния начинает собираться надо мной, будто саван, поднимающийся из моей будущей могилы, чтобы потребовать меня в свои объятия. Вот, вероятно, и пошел прахом весь мой блестящий план, и последняя робкая надежда на то, чтобы спасти свою шкуру и, конечно же, шкуру Юргена тоже, испарилась…

— Двигатель встанет намертво уже через клом, самое большое — через два.

— Ты хочешь сказать, что все-таки сможешь его завести? — уточнил я, в то время как волна облегчения снова начала затапливать меня, едва он завершил постановку диагноза.

Мой помощник взглянул на меня с видом еще более недоуменным, чем обычно, и кивнул:

— На несколько минут, так я думаю. Но, как я сказал, сэр…

— Нам и потребуются только эти несколько минут, — заверил я его, принимаясь забрасывать остаток паяльных ламп, а также все выглядящее потенциально горючим, взрывчатым, а лучше и то и другое вместе, что мог найти, в грузовое отделение машины.

В этом отношении мы вряд ли могли найти себе убежище лучше; пакгауз был просто набит удовлетворяющими этому определению вещами. Собрав весьма впечатляющую коллекцию растворителей и баллонов со сжатым газом, я привязал ко всей этой куче маленький таймер, найденный здесь же и предназначавшийся для системы управления отопительной системой, а вместе с ним самую обычную аккумуляторную батарею и еще один запальник от паяльной лампы плюс бутыль чистящего средства, украшенную удовлетворительно крупным желтым треугольником предупреждающего значка и надписью: «Огнеопасно. Токсично. Беречь от детей и огринов». Несомненно, техножрец, окажись он здесь, пришел бы в ужас от столь откровенного использования даров Омниссии не по прямому назначению, и у меня совершенно не было уверенности в том, что все сооруженное мною заработает без соответствующего благословения, но убивать орков, в конце концов, было одним из тех трудов, что благословил сам Император, так что я понадеялся, что подобная небольшая вольность сойдет мне с рук[286].

— Есть, сэр.

Выражение непонимания так и не сошло с лица Юргена, но он завел двигатель, как я приказал. Тот, судя по звуку, определенно был настроен не лучше, чем у нашего ворованного багги, но очень скоро набрал обороты, издавая при этом вой протестующего металла.

— Вылезай из кабины. — Я придавил педаль газа большой канистрой с болтами и показал на запоры, удерживавшие гаражные двери от проникновения орочьей орды снаружи. Таймер я поставил примерно на две минуты и надеялся, что этого окажется достаточно. Было бы воистину высшей иронией, если бы мы сами погибли в огне моего хитроумного плана. — Отвори тихо.

Верный себе, мой помощник так и сделал, хотя продолжал глядеть столь же непонимающе и, вытащив до упора тяжелые полосы металла, которые служили засовами, обернулся ко мне, ожидая дальнейших инструкций.

— Да убирайся уже с дороги! — крикнул я, снимая грузовик с тормоза и бросаясь прочь от него.

Надо признать, даже спустя столько времени воспоминание о происшедшем далее порождает во мне ощущение радостного, мягкого тепла. Говоря кратко, все сработало как по нотам. Едва Юрген нырнул в сторону, орки, напиравшие на гаражные двери, внезапно обнаружили, что те начали подаваться. Издав очередной пробирающий до костей «Вааагх!», они потоком устремились через расширяющийся проем — как раз вовремя, чтобы столкнуться с набирающим скорость во встречном направлении грузовиком. Мучительно завывая двигателем, несчастная машина, будто плуг, прошла прямо через центр толпы зеленокожих, разбросав тех, кому повезло, и раздавив не столь удачливых, исчезнувших под ее колесами с хрустом и чавканьем, которое было неловким образом сходно со звуками, какие обычно издавал Юрген, заполучивший тарелку с дарами моря. Если гибнущие и успевали исторгнуть последние крики, то они потонули в разъяренном боевом кличе остальных, как один повернувшихся, чтобы преследовать удаляющуюся машину, дико паля на бегу.

— Вперед, — окликнул я Юргена, устремляясь за ними. Как я и надеялся, диверсия удалась просто чудесно — все до единого орки теперь устремились в погоню за пустым грузовиком. Я лелеял надежду на то, что по крайней мере некоторые из них догонят свою цель прежде, чем таймер дойдет до назначенной мною отметки. — Через пару секунд тут будет не очень здоровая атмосфера.

И в этом я абсолютно не ошибся.

Я устремился прочь от пакгауза и одновременно от грузовика с его дико завывающим эскортом зеленокожих, большинство которых продолжало впустую и с приятным отсутствием всякого результата тратить на него патроны; точнее, если быть до конца честным, то я просто бежал куда глаза глядят, лишь бы только поскорее убраться оттуда. Мы как раз достигли огораживающей периметр складов сетчатой стены, которой хватило мимолетного взмаха моего цепного меча, чтобы согласиться пропустить нас, и осматривались, стараясь решить, куда рвануть дальше, когда отряд орков возле черного входа, очевидно, преуспел в том, чтобы ворваться на склад. Последовал громкий, но удивительно глухой звук «бамм!», раскатившийся по плоскому пустому пространству между ним и более крупным, лежащим в руинах зданием, на которое мы вышли, — как я полагаю, стены пакгауза удержали внутри большую часть звуковой волны. Медленно, сопровождаемая поднявшимся вокруг грибовидным облаком пыли, крыша склада рухнула внутрь.

— Это научит их не врываться без приглашения, — констатировал Юрген с очевидным удовлетворением.

Толпа орков, преследовавших грузовик, смешалась, в недоумении оглядываясь назад и пытаясь понять, что происходит, когда второй взрыв разметал машину и ее горящее содержимое в радиусе, гораздо более широком, чем я мог предполагать. Рев злости и боли был даже сильнее воинственных криков, и многие зеленокожие, мгновенно превращенные в живые факелы, ничего не видя вокруг, закружились на месте, прежде чем пьяно споткнуться и упасть на обожженный солнцем камнебетон. Юрген улыбался, и его настроение с каждой минутой явно улучшалось.

— Похоже, для этих нам прометий уже не понадобится.

Тут бурная радость овладела и мною тоже, так что я едва смог удержаться от того, чтобы не вскинуть высоко в воздух сжатую в кулак руку, будто я только что забил выигрышный гол в скрамбольном матче, и только осознание того, что Юрген найдет подобную жестикуляцию недостойной и, несомненно, до конца дня повесит на лицо мину, подобную выражению мордочки щенка, страдающего несварением желудка (которая, как он полагал, выражала многострадальное терпение), удержало меня от подобного поступка. Впрочем, это было очень даже кстати, потому как торжество нашей победы, как вскоре должно было выясниться, было несколько преждевременным.

— О нет, — произнес я, вложив в эти слова все свои чувства. — Да ты просто, к фрагу, шутишь!

Еще одна кучка зеленокожих с оружием на изготовку появилась из руин прямо по курсу и тут же устремилась в нашу сторону со столь уже знакомым боевым кличем. Я кинул взгляд вокруг, выискивая укрытие, и как раз в этот момент из сливной канавы перед нами выметнулся орк и обрушил мне на голову свой громадный мясницкий топор.

Глава десятая

Как мы умудрились не заметить эту тварь, мне, видимо, не узнать никогда, потому как была она вполне достаточных размеров и злобности, чтобы быть мгновенно обнаруженной, но, полагаю, наше внимание в тот момент было почти полностью поглощено наблюдением разрушений, которые мы учинили в пакгаузе и вокруг него. Первую атаку я парировал чисто инстинктивно, используя свой цепной меч, который, хвала Императору, все еще был активирован после того, как я разрезал им сетчатую изгородь, окружавшую складской двор. С потоком разлетевшихся вокруг искр я отвел неповоротливое орудие врага и сам отступил в сторону, позволяя зеленокожему продолжать движение в том направлении, которое он считал нужным, — до того как я столь непослушно убрался с его пути. Пока враг медленно восстанавливал равновесие, расцепляя наши клинки, возвратным движением я глубоко рубанул по его грудной клетке и вызвал рев ярости и боли, а также очередной фонтан дурнопахнущих жидкостей. Он отшатнулся на шаг назад, пытаясь восстановить боеспособность, и я выстрелил из лазерного пистолета, остававшегося у меня в другой руке. Памятуя о первой встрече с этими созданиями, я ни в коем случае не был уверен в том, что даже после подобных повреждений он просто не соберется с духом и не бросится на меня снова, но тут Юрген не замедлил присоединиться ко мне, разворотив торс существа очередью из лазгана.

Еще мгновение зеленокожий, казалось, сомневался в своей судьбе, и почти комичное выражение удивления как раз начало формироваться на его лице, когда он повалился спиной вперед обратно в камнебетонный канал, откуда столь неожиданно появился. Я кинул взгляд вниз, почти ожидая, что он начнет снова карабкаться за нами, но, благодарение Императору, орк затих навсегда.

Впрочем, наслаждаться победой времени по-прежнему не было, потому как десяток или около того приятелей этой твари продолжали наступать на нас. Я нырнул в укрытие за обширной металлической трубой, увенчанной каким-то вентилем, и начал прикидывать, как нам использовать окружающую местность. Через мгновение знакомый запах несвежих носков сообщил мне, что Юрген укрылся поблизости, и очень вовремя, поскольку на наше импровизированное укрытие с грохотом и звоном посыпались плохо нацеленные выстрелы из ручного оружия.

— Из какого ада они выбрались? — задал я риторический вопрос, и Юрген пожал плечами, переводя свое оружие обратно на стрельбу одиночными.

— Кажется, из вон того здания, — обстоятельно пояснил он, принимаясь тщательно нашпиговывать рвущуюся к нам орду разрядами с обычной, весьма похвальной меткостью.

Несколько из его попаданий вышли очень удачными, так что двое нападавших упали, но, подобно тем, кого мы встретили в пустыне, большинство просто не обращали внимания на полученные раны, даже такие, которые в момент вывели бы из строя любого человека. На таком расстоянии шансы причинить какой-то реальный ущерб с помощью моего лазерного пистолета почти отсутствовали, но, несмотря на это, я со всем рвением присоединился к Юргену в его трудах и, по крайней мере, был вознагражден тем, что еще двое пошатнулись и приотстали[287].

В то же самое время я не переставал вглядываться в руины, на которые указал Юрген. Они были огромны и возвышались над большинством окружающих зданий, к тому же из остатков этого строения — или же, наоборот, в него — струились многочисленные трубопроводы. Что ж, это было неплохо, — похоже, та труба, за которой мы прятались, соединялась со многими другими, так что мы могли оставаться под ее надежной защитой по меньшей мере все то время, пока будем убегать. Однако оставался один вопрос: в каком направлении бежать? Возвращаться тем путем, которым мы пришли, в очередной раз оказалось невозможным; несмотря на разрушения, которые мы оставили за собой, я не сомневался, что достаточному числу орков удалось выжить, чтобы сделать попытку отступления в том направлении проблематичной для нас. Двигаться вперед мы также не могли: оттуда прямо к нам бежали зеленокожие, а камнебетонный канал, из которого выскочил мой недавний оппонент, был слишком широк, чтобы его перепрыгнуть, моста же не было и в помине. Я, впрочем, не думал, что такая мелочь остановит зеленокожих, ибо, судя по мускулатуре, они, вероятно, способны были сигануть прямо через него и даже не сбиться с шага. Спускаться в канал в надежде найти убежище, подобное тому, что нам предоставлял акведук, было бы самоубийством. Этот был всего лишь пару метров глубиной, и, будучи застигнутыми внизу, мы могли бы лишь ждать, когда нас разнесут на мелкие кусочки.

— Сюда, — произнес я, уводя своего помощника вдоль трубы, которая продолжала звенеть и вибрировать в унисон с ударами пуль и болтов, которые выбивали дыры в противоположной ее стороне.

Насколько я мог судить, оставались считаные секунды до того, как орда нас настигнет.

— За вами, сэр, — заверил меня, как и обычно, Юрген, хотя мой нос возвестил об этом раньше его, и мы припустили со всех ног в сторону небольшого камнебетонного блокгауза, в котором скрывалась труба, вдоль которой мы следовали.

— Ох ты, фраг, — только и вымолвил я, когда еще один зеленокожий появился из-за угла здания.

Я свалил его одним выстрелом, через секунду с невероятным облегчением осознав, что это всего лишь гретчин. Впрочем, данный факт означал, что следом должна появиться целая компания его приятелей, что вскоре и подтвердилось, поскольку, как почудилось мне тогда, приливная волна мелких вредителей — которая, по всей вероятности, была не более чем десятком или около того — выкатилась из-за угла бетонного зданьица, вереща и размахивая оружием, казавшимся еще более примитивным, чем то, которое использовали их повелители. И правда, по меньшей мере одно из этих орудий взорвалось прямо в руках владельца, когда тот попытался выстрелить. Впрочем, несмотря на это, Юргену и мне снова пришлось круто сменить направление и искать спасения, забираясь все глубже в переплетение трубопроводов, тянувшихся вокруг нас, и как раз вовремя — еще один хаотичный залп грохнул по металлу за нашими спинами.

— Кажется, тупик, сэр, — произнес Юрген.

Я понял, что он прав, и почувствовал, как мною овладевает сжимающий внутренности страх. По сторонам от нас те трубы, которые до сих пор предоставляли защиту от выстрелов врага, скрывались в обширном баке-накопителе пяти или шести метров высотой. Вскарабкаться туда, чтобы оказаться в безопасности, было абсолютно невозможно, особенно за то время, которое у нас оставалось до подхода противника. К тому времени, как они достигли бы горловины узкого прохода, в котором мы так неосторожно поймали сами себя, мы просто представляли бы собой легкую мишень на стене.

— Назад, — решительно произнес я.

По крайней мере, если бы мы постарались вступить в бой в самой горловине узкого металлического ущелья, им пришлось бы атаковать нас по одному, и мы могли бы принимать бой один на один с каждым, а не с толпой. Это был, конечно, очень слабый шанс на спасение, один Император знает насколько, но все же бесконечно лучше, чем отсутствие всякого шанса вообще. Я повернулся назад с пересохшим ртом и ощущением, как тошнотворный узел ужаса все туже завязывается где-то в кишках. Более глубокие, нутряные звуки, перекрывавшие визг меньших по размеру зеленокожих, явно сказали мне, что мои недавние страхи были совершенно обоснованы и толпа орков пересекла сточный канал абсолютно без всякого труда.

Ну что же, выбора у нас не было, и я обернулся лицом к своей судьбе, чтобы встретить ее наилучшим образом. По какой-то причине как раз в тот момент мне вспомнилась последняя передача от сержанта Тайбера: «Забрать с собой столько гроксолюбов, сколько сумеем». Мне это по-прежнему не казалось удачным планом, но на данный момент подходил и такой. Инстинкт выживания меня еще не подводил, так что я просто уповал, что не подведет и сегодня.

Я поднял лазерный пистолет, прицеливаясь так спокойно, как только мог, в прямоугольник солнечного света впереди. За ним двигались тени, и внезапно, как солнечное затмение, в нем появился орк. У меня достало времени лишь на то, чтобы отметить, какое гротескно огромное орудие находится в его руке, дополненное вращаемым над головой мясницким топором, без которого эти твари мне уже не представлялись, — и мой движимый страхом палец уже готовился нажать на спусковой крючок…

Столь же внезапно земля содрогнулась, в ушах зазвенело от грохота накладывающихся друг на друга взрывов. Орк исчез в облаке дыма, от которого у нас заслезились глаза и которое за секунду взметнулось вокруг нас, подобно огромной волне. Ошеломленный, я помотал головой, затем мой инстинкт выживания включился на полную катушку — сильнее, чем когда-либо ранее. Я схватил Юргена за руку и проорал, кашляя от царапающей горло пыли:

— Вперед! Двигай!

Сквозь звон в ушах прорвались звуки редкого ружейного огня — и грубый лай орочьих орудий, и знакомый треск ионизированного воздуха, который мог исходить только от имперских лазганов. К чести моего помощника, он сумел собраться с теми мыслями, которые у него вообще были, почти мгновенно, и более его поторапливать не приходилось.

Мы вылетели из нашего убежища прямо на сцену кровавой бойни. Большинство зеленокожих лежали на земле и явно были не только не в состоянии встать и продолжить бой, но и просто существовать, потому как их разбросало по окружающему ландшафту в виде не могущего не радовать числа кусочков. Несколько выживших гретчинов, очевидно, вполне пресытились сражением, поскольку удалялись куда-то в сторону горизонта со всей скоростью, которую позволяли развить их коротенькие нижние конечности, что, надо отдать им должное, было достаточно быстро. Лишь горстка орков, то ли слишком глупых, то ли слишком воинственных, чтобы бежать, еще отбивалась, поливая градом болтов и пуль окружающие металлические конструкции, откуда им отвечали точно положенными лазерными разрядами.

Пока мы наблюдали, еще двое орков упали, разорванные на части четким перекрестным огнем, и этого, очевидно, оказалось достаточно даже этим тварям. Оставшиеся трое, удивительно обильно истекая тошнотворной кровью, уставились друг на друга в немом изумлении, пока в их черепушки не проникла наконец-то мысль, что они, несомненно, скоро разделят участь товарищей, если только не последуют примеру гретчинов. Как один, зеленокожие развернулись, побежали было и тут обнаружили, что мы с Юргеном закрываем им путь к спасению. С неизбежным своим «Вааагх!» они отреагировали на это ровно так, как их род склонен реагировать в критических обстоятельствах: пригнули головы и бросились в атаку.

Не надо и говорить, что первой и непосредственной моей реакцией было просто убраться с дороги и позволить им бежать, пожелав скорее оказаться как можно дальше от нас, но, похоже, для данной ситуации этот вариант не подходил. С одной стороны, Юрген и я были зажаты с двух сторон проклятыми трубопроводами и деваться с пути орков было некуда, так что нас бы, скорее всего, просто растоптали в спешке, попробуй мы пропустить их. С другой стороны, у меня не было никакой гарантии, что орки просто пронесутся мимо, даже если мы сумеем освободить им дорогу. Если судить по тому, что я уже видел, эти существа были вполне способны теперь, когда им представилась видимая цель, перебороть порыв к бегству с помощью врожденной жажды крови и сначала расправиться с нами, прежде чем продолжить отступление. И наконец, нужно было учитывать и наших спасителей. Первое произведенное впечатление должно было укрепить в них авторитет моей формы.

Как я сегодня не устаю пытаться вбить в молодняк под моим надзором, что не алый кушак и не занятная фуражка делают вас комиссаром, а то, как вы носите эту форму. Солдаты, с которыми вы служите, никогда не станут вас любить, но если вы сможете заставить их уважать себя, это почти так же хорошо. Помните, говорю я, что вы должны провести большую часть своей карьеры на одном поле боя с ними и у каждого в руках будет по ружью, так что заставлять их думать, что вы для них обуза, никогда не будет хорошей идеей.

Почти не размышляя, я отступил в сторону так, чтобы столкнуться только с одним из зеленокожих, и хлестанул цепным мечом.

— Врешь, не уйдешь! — оскалился я, изображая, насколько возможно в текущих обстоятельствах, воинское усердие, и поднырнул под руку твари, несущую какой-то гротескно огромный стаббер.

Как и его приятели, выбранный мною орк держал во второй ручище тяжелый топор, и у меня хватало здравого смысла, чтобы не атаковать его с той стороны, где он мог свободно махать этой штуковиной. Почему ни один из них не выстрелил по нам, прежде чем броситься, я в то время не представлял совершенно, но с тех пор мне приходилось неисчислимое количество раз видеть такое же поведение. Едва зеленокожие подходили к врагу достаточно близко, тактического мышления, которое у них имелось, становилось не больше, чем у культистов Кхорна, — их настолько захватывала перспектива вступить в рукопашную, что, казалось, орки полностью забывали о стрелковом оружии, которое у них было. Мой противник, например, попытался использовать свое ружье как дубинку и проломить мне череп, однако я легко уклонился, одновременно обнаружив, что он был так любезен, чтобы этим движением широко открыться для удара в грудь. Благодаря больше удаче, чем расчету, мое цепное лезвие вошло глубоко, прорезав существо насквозь, так что он еще пробежал несколько шагов, прежде чем резко рухнуть, развалившись пополам, подобно хорошо прожаренному стейку из мяса амбулла.

Юрген схватился с орком на другом фланге, упрямо поливая его лазерными разрядами в автоматическом режиме стрельбы. Я лишь мельком отметил результат, и это было крайне непривлекательное зрелище, потому как несчастный зеленокожий буквально распался на части под нескончаемым огнем в упор, эффект которого мог едва ли не сравниться с попаданием некронского шкуродера. Таким образом, оставался один орк, в середине, который промчался мимо меня подобно несущейся с горы бочке, еще когда между мною и ним находился тот зеленокожий, которого я позже прикончил. Подняв тесак и завывая от ярости, он надвинулся на Юргена. Мой помощник легким движением взял новую цель, сразу же влепив несколько лазерных разрядов в грудь врага, и тут его ружье замолкло. Каждый из нас потратил немало выстрелов с тех пор, как мы покинули наш багги припаркованным на разрушенной фабрике всего лишь этим утром, а автоматический режим стрельбы опустошает батарею быстрее, чем огрин пивную кружку.

К счастью, я все еще имел некоторый момент инерции, поворачиваясь после удара, который располовинил моего орка, и, что еще более удачно, зеленокожий наступил на то, во что мы превратили его товарищей. Он поскользнулся, потерял равновесие, и Юрген с удивительной быстротой сделал шаг вперед, нанося удар прикладом лазгана в нос твари; послышался отчетливый хруст, орк пошатнулся и начал заваливаться назад, все еще отчаянно пытаясь восстановить равновесие, когда я довершил скользящее движение моего слабо напевающего цепного клинка, отрезав ему ногу под коленом. Тварь рухнула, лишившись правой нижней конечности, и попыталась было встать с видом тупого изумления, но в этот момент я обратным взмахом снес зеленокожему голову с плеч. Обезглавленное тело содрогнулось в конвульсиях и замерло на пропитанной кровью земле.

— Ловкий удар, — сказал я Юргену, оглядываясь, дабы убедиться, что орки в округе закончились.

Мой помощник просто пожал плечами, загоняя в лазган свежую батарею.

— Есть парочка уязвимых мест, — пояснил он.

Я кивнул. Учитывая исторически сложившуюся антипатию, которую его народ питал к зеленокожим, я не был удивлен, что он их знает (на самом деле, если бы я дал себе труд поинтересоваться заранее, вместо того чтобы отмахиваться от историй, которые мне довелось слышать на борту «Длани возмездия», как от совершеннейшего преувеличения, я бы уже не сомневался, что едва ли не любой вальхаллец этим знанием владеет столь же хорошо).

— Нужно тебе будет меня подтянуть в этом вопросе, — произнес я (что, конечно же, Юргеном было принято не за комплимент, а за приказ, так что на следующий день он предоставил мне планшет данных, где в деталях описывалось несколько способов победить зеленокожего в рукопашной; впрочем, мне еще пришлось неисчислимое количество раз быть благодарным ему за эту науку).

— Так точно, сэр. — Он оглянулся, опуская свой уже перезаряженный лазган. — Это был последний?

— Надеюсь, — произнес я. В ближайших окрестностях и правда зеленокожих больше не наблюдалось, так что я, выключив цепной меч, вернул его в ножны. — Полагаю, нам стоит выяснить, кого же благодарить.

Я указал на разбросанные куски орков, испоганившие собою камнебетон вокруг.

— Нас.

Из переплетения труб появился человек, глаза которого скрывались за солнечными очками, — в их стеклах мы с Юргеном отражались похожими на два манекена с огромными головами. Поверх пыльной формы на нем была одета легкая броня, хотя, в отличие от цветов хаки, которые носил мой помощник, она была раскрашена в оттенки городского камуфляжа. На рукавах были видны сержантские нашивки, хотя обвислая широкополая шляпа от солнца, которую он носил вместо шлема, была лишена каких-либо знаков различия. При себе человек имел лазган стандартного образца, который свободно держал в руках, не направляя на нас, но и не закидывая за плечо.

— Классный трюк, — произнес я.

Он кивнул, указывая подбородком на троицу мертвых орков у наших ног.

— Возвращаю вам ваш комплимент. — Человек с ног до головы смерил меня взглядом. — Полагаю, вы Каин.

— Если вы не считаете, что тут мог пробегать еще какой-нибудь комиссар, — согласился я. — А вы, должно быть, Тайбер.

— Да уж, доводится быть таковым. — Он подал знак рукой, и горстка людей начала появляться из того же самого переплетения труб, где скрывался он сам. — Вижу, вы все-таки нас нашли.

Ну конечно же. Руины, возвышавшиеся перед нами, просто должны были оказаться гидростанцией. Это, полагаю, объясняло и переплетения труб. Впрочем, я просто кивнул, налепляя на лицо самую спокойную улыбку, какую только мог, и произнес:

— Насколько было слышно, вас немного отвлекли. В этих обстоятельствах было бы грубо настаивать на том, чтобы вы высылали за нами эскорт.

Тайбер все так же продолжал всматриваться в меня, так что я решил взять инициативу в свои руки:

— Как Гренбоу? Ваша передача прервалась весьма внезапно.

— В порядке, сэр, — доложил молодой парень, едва вышедший из подросткового возраста, с громоздким вокс-передатчиком за спиной. Судя по виду агрегата, можно было догадаться, что он остановил собой один из выстрелов, определенно сохранив этим жизнь бойцу.

— Рад слышать, — откликнулся я и снова переключил внимание на сержанта: — Нам нужно выдвигаться. Позади еще осталось сколько-то зеленокожих. — Я указал на колонну дыма, поднимавшегося в небо с того места, где мы подорвали грузовик.

Тайбер кивнул:

— Нужно. Теперь они знают, где мы скрываемся. Собирайте ваших людей — и вперед.

— Это все, что у меня есть, — сказал я, указывая на своего спутника. — Мой помощник, стрелок Юрген. Наш десантный корабль был подбит на входе в систему, и наша спасательная капсула лишь несколько дней назад упала здесь, в пустыне.

— Занимательная история, да. — Тайбер отвернулся, чтобы дать сигнал своим подчиненным. — Пойдемте. Мы выдвигаемся, хотя Император знает куда.

Примечание редактора

Поскольку Каин обычно сосредотачивается исключительно на личных переживаниях, забывая обо всем остальном, добавлю несколько слов, способных пролить чуть больше света на события, описанные им в предыдущем фрагменте. Конечно, мемуары сержанта Тайбера, как и у остальных отставных мужчин-военнослужащих (впрочем, сразу вспоминается мне и не раз уже упомянутая женщина), написаны весьма своеобразным стилем. Тем не менее они сохраняют неизменную популярность на его родном мире, как сохраняет ее и автобиографическое произведение Каина «На службе Императору: Жизнь комиссара» (стоит заметить, что эта книга куда менее интересное чтиво, чем личные дневники; должно быть, это объясняется тем, что попытка переосмыслить свой житейский опыт для передачи его последующим поколениям ставит в тупик бывалых вояк, привыкших решать все проблемы куда более прямолинейно).

Из книги «Поступь Освободителя: Каин, как я его знал» за авторством Аларика Тайбера, 337.М41:

«Возможно, это слишком малая малость, чтобы хвалиться ею, и она меркнет по сравнению со значимостью тех несчетных тысяч жизней, сохранением которых мы обязаны его вдохновенному лидерству, но именно моя оказалась первой из спасенных Каином Освободителем, вернее, если быть более точным, это были жизни горстки бойцов, что осталась от моего отряда.

С того самого момента, когда зеленокожая чума опустилась на наш родной мир, мы сражались с ней, прилагая все наши способности, применяя тактику удара и отхода, в то время как орки, имеющие подавляющее численное превосходство, собирали кровавую дань со смелых защитников планеты. В предыдущей главе я обрисовал обстоятельства, в которых, будучи отрезанными от быстро разрушающейся командной структуры, мы ушли в подполье, затаившись на разрушенной гидростанции, где прежде работал Ласкинс, и использовали туннели, соединяющие ее с остальными частями города, чтобы устраивать партизанские рейды против тех целей, которые могли обнаружить. По какому-то дурному стечению обстоятельств мы в ходе одной из таких вылазок выдали местонахождение нашей импровизированной цитадели и были атакованы немалых размеров бандой орков прямо на месте нашего базирования. Ирония заключалась в том, что именно в тот день на контакт с нами вышел комиссар Каин, и это был первый вокс-сигнал, который мы получили почти за целый месяц.

Если бы не это случайное совпадение, мы, несомненно, были бы застигнуты врагом врасплох и до единого перебиты в нашем укрытии. Но мы как раз вышли навстречу комиссару, когда знакомые звуки орочьих голосов, которые нельзя спутать ни с какими другими, предупредили нас, что наша база обнаружена. Мы тут же вступили в бой и сумели отбить первый натиск, но я отдавал себе отчет, что положение наше безнадежно. Как если бы специально, чтобы сделать его еще печальнее, или так мне показалось в тот момент, комиссар Каин также встретился с некоторыми частями банды, окружившей нас, и оказался в ловушке наедине с превосходящим врагом и глядя в глаза неминуемой смерти.

Если бы я только знал, какими бесподобными глубинами смелости и умения обладает Освободитель, я тревожился бы гораздо меньше. Использовав блестящую стратагему, он сумел не только превзойти окруживших его врагов, но и оттянуть на себя основную массу тех зеленокожих, что осаждали нас. Несомненно, устрашенные шумом и разрушениями, которые смог произвести этот несравненный тактик, они решили, что столкнулись с массированной контратакой, и большая их часть повернулась, чтобы встретить лицом к лицу этого выдуманного врага, давая нам столь необходимую возможность отступить. Благодаря великой удаче, избранный врагом путь отступления привел в проход, который мы заранее заминировали, ожидая нападения с той стороны, и по причинам, которые мы не могли в тот момент осознать, все они остановились как раз в середине убойной зоны. Одного простого сигнала на детонацию было достаточно, чтобы превратить основную боевую силу орков в горстку оглушенных выживших.

Именно тогда мы впервые имели честь узреть Каина Освободителя, смело противостоящего атаке орков, которая, несомненно, заставила бы задуматься более слабого человека. Он же, неустрашимый, ринулся прямо им навстречу, разбираясь с нападавшими шквалом умелых ударов и защит, позволяя своему цепному мечу рубить тела врагов столь же невозмутимо, как топор дровосека валит огромные деревья.

Когда он зачехлил оружие и двинулся вперед, чтобы поприветствовать нас, со скромнейшей улыбкой, будто смущенный тем, что его застали за незаконченной работой, я был поражен, насколько он молод. У нас в СПО комиссаров не было[288], так что все, что я знал о них, было лишь обычными историями, но вскоре мне предстояло убедиться самому, что, несмотря на очевидную молодость, зрелость и точность суждений Каина несравненны.

Конечно, первый же его вопрос, после того как мы приветствовали друг друга, был о здоровье моего оператора вокса, который принял выстрел на свою установку как раз в тот момент, когда мы, чуть ранее, обменивались сообщениями с комиссаром, и это было, как мы вскоре поняли, первым проявлением глубочайшей заботы, которую он проявлял ко всем, кто даже случайно попал под его крыло.

И только когда мы покинули былое пристанище, я осознал, насколько вдохновляющей была природа его лидерства. Со всех точек зрения, как ни погляди, мы были в тот момент гонимы, вынуждены снова и снова бежать, но комиссару Каину это, очевидно, сокрушительное отступление виделось совершенно иначе.

И естественно, ибо это, по сути своей, положило начало движению к победе настолько полной, какую никто из нас тогда не мог представить даже в мечтах».

Глава одиннадцатая

Возвращение туда, где мы с Юргеном оставили наш позаимствованный у орков транспорт, оказалось гораздо менее мучительным, чем я предполагал. Выяснилось, что один из солдат работал на гидростанции, прежде чем записаться в СПО, и поэтому был достаточно хорошо знаком с сетью туннелей и коллекторов под городом, чтобы провести нас без всякого опасения снова столкнуться с зеленокожими. По крайней мере, я так надеялся. Для меня становилось все более очевидным, что, какими бы злобными и импульсивными они ни были, общепринятое поверье, будто они тупы, как пни болотные, не вполне соответствовало действительности. Сказать по правде, среднестатистический зеленокожий по сравнению с человеком (да и ратлингом, если уж на то пошло) и правда довольно глуп, но абстрактное мышление им особенно и не требовалось. Но что-то же привело их к укрытию Тайбера на гидростанции, и им не должно было потребоваться много времени, чтобы сообразить, что мы ушли по начинающимся от нее туннелям. И несмотря на то, что вся моя натура жителя улья приветствовала те ощущения, которые порождало замкнутое пространство, интерпретируемое инстинктами как нечто знакомое и безопасное, все время, что мы пробирались по нему, я не переставал вслушиваться в расходившееся по туннелям эхо, стараясь вычленить звуки преследования или залегшей впереди засады.

Чем дальше мы удалялись от южного сектора, тем больше я позволял себе расслабиться и теперь уже мог более внимательно прислушиваться к рассказу Тайбера. Он и его подчиненные использовали эти самые туннели уже не одну неделю, нападая на отдельные патрули орков, устраивая набеги за припасами и, в целом, отравляя жизнь зеленокожих самим фактом своего существования. Ну, молодцы конечно, но, собственно, в этом и состояла их работа, и чем больше зеленокожих они уже уложили, тем я был счастливее, но из тех подробностей, которые он излагал, мне все очевиднее становилось, что они лишь отсрочивали неизбежное.

— А что нам еще оставалось делать? — наконец вопросил Тайбер, уже когда мы добрались до разрушенной фабрики, где был припаркован наш багги. Он осторожно оглядывался, очевидно прикидывая, нельзя ли превратить это место еще в одну импровизированную базу операций, откуда можно было бы досаждать зеленокожим. — Не сдаваться же?

— Конечно нет, — согласился я.

Теперь уже он, кажется, убедился в том, что мы не орочьи коллаборационисты, что, конечно, привело к некоторому улучшению в отношениях, по крайней мере теперь он уже желал выслушать мое мнение. Не знаю уж, что сыграло здесь роль — мой авторитет как комиссара, мои личные качества, с помощью которых я старался подспудно, насколько мог, укрепить то доброе впечатление, которое, очевидно, произвела на него сцена разделки мною парочки орков, или, наконец, полная тарелка разогретых зеленых соевых ростков, которые он уплетал, в то время как мы продолжали разговор. Если что и убедило солдат СПО в наших добрых намерениях, так это целая куча личных сухпайков, которые мы забрали со спасательной капсулы, — похоже было, что теплой еды они не пробовали уже много дней.

— Теперь они знают, что вы скрываетесь где-то в городе. Возможно, пора уходить.

— Уходить куда? — спросил Тайбер, слегка морщась, когда Юрген наклонился, чтобы подлить рекафа в его чашку (чего, по мне, в его положении делать не следовало — месяц пожив в крайне стесненных условиях, он тоже не особенно благоухал).

На его вопрос я лишь пожал плечами, отправляя в рот еще одну порцию восстановленной соевой бурды, и пояснил:

— Мы надеялись соединиться с основными силами. Мы знаем, что наш полк добрался в целости, и нашим долгом является вернуться в его ряды как можно быстрее.

Для того, конечно же, чтобы я мог снова заняться спокойным сидением за линией фронта, не испытывая на себе ничего более страшного, чем обычные попытки полковника Мострю убедиться, что я действительно настолько герой, насколько должен бы быть, но говорить с Тайбером так откровенно, мне казалось, не стоило. Впрочем, к моему удивлению, он все равно только рассмеялся на мои слова и заявил:

— Ну, удачи. Вам она понадобится в таком случае.

Что-то в том, как он отреагировал, заставило мои ладони снова начать зудеть, но я лишь улыбнулся, будто мы обменялись комплиментами.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил я.

Вместо ответа он вытащил из рюкзака планшет с картой и предложил поглядеть.

— Мы находимся здесь, — произнес он, указывая, к моему тщательно сдержанному удовлетворению, примерно то же место, которое мы рассчитали по грубо начерченной орочьей карте. Я кивнул, показывая, что понял. — А ближайшие силы обороны здесь. — Тайбер прокрутил карту до самого западного континента и постучал по узкому перешейку, который соединял два больших пространства суши. — Примерно вот так, — пожал плечами он, — если не считать случайных разрозненных групп типа нашей, конечно же.

— Ясно, — протянул я, с непринужденностью опытного обманщика пряча тот факт, что желудок мой, казалось, опустился куда-то ниже пяток, и тоже пожал плечами. — Похоже, наша тактическая информация была несколько устаревшей.

— Можно и так сформулировать, — согласился Тайбер.

Я глотнул еще рекафа, отчаянно желая, чтобы вместо него была танна. Голова моя шла кругом от тех выводов, что подсказывала эта новая информация. Как ни посмотри, а мой изначальный план все еще выглядел как единственный, дающий хоть малейший шанс обеспечить мое выживание. Оставаться за сотни кломов во вражеском тылу, ничего не предпринимая, было просто очень долгим самоубийством. Раньше или позже, но даже моя удача должна была подойти к концу.

— И все же, — медленно проговорил я, — мне нужно попытаться. Я должен. Этого требует мой долг перед полком и Комиссариатом, а также… — Я снова пожал плечами и слабо ухмыльнулся в сторону Юргена, зная, что только он поймет и шутку, и тот факт, что в целом в ней содержится большая доля правды. — Вы знаете, ближайшая чашка танны находится где-то на том континенте. И я собираюсь ее получить.

В конце концов убедить Тайбера следовать за мною оказалось гораздо легче, чем я ожидал. Я беспокоился, не придется ли давить на него с позиции моего комиссарского ранга, но он был достаточно умен, дабы осознавать, что заварушка в южном секторе расшевелила зеленокожих до той степени, что шнырять по округе никем не замеченным будет гораздо сложнее, чем раньше. Что же касается солдат под его командованием, я не знал и совершенно не заботился о том, что они по этому поводу думают; заполучив на свою сторону Тайбера, я собирался отдавать им приказы через него, а им просто полагалось выполнять их, как всякой доброй пехтуре. Если я и заметил какие-то знаки нежелания покидать город, то отнес их на предвидимые практические трудности путешествия, которое мы собирались предпринять.

— Мы никогда не доберемся туда пешком, — заметил Тайбер и, чтобы подчеркнуть свою мысль, уменьшил масштаб карты так, чтобы наше нынешнее местонахождение и наша цель были видны на пикт-экране одновременно.

Опускались сумерки, и я не имел ничего против, ведь мы собирались выскользнуть из этого гнезда огненных шершней так, чтобы орки вовсе не заметили, и лучше всего будет осуществить это в темноте. Я кивнул, соглашаясь, и Тайбер, чье лицо было слабо подсвечено скудным светом экрана карты-планшета, пожал плечами, показывая, что добавить ему нечего.

— Ну что ж, тогда нам придется раздобыть какой-нибудь транспорт, — произнес я.

Нечего и упоминать, что взять их на борт нашего багги мы не могли. Он был настолько набит запасами со спасательной капсулы, что там едва оставалось место поставить ноги, но, даже если бы мы все это выбросили (каковой возможности у нас не было, учитывая, какие пространства нам предстояло преодолеть и лишние восемь ртов, которые нужно было кормить[289]), все равно весь отряд в машину не влез бы.

Тайбер приподнял бровь.

— И где вы предлагаете найти транспорт? — спросил он.

Я указал на добытую нами орочью машину небрежным кивком:

— Уверен, орки переживут, если мы позаимствуем у них еще парочку.

И опять, хоть я ожидал, что Тайбер будет спорить, к моему изумлению, он только кивнул и проявил, пожалуй впервые с начала нашей дискуссии, какие-то намеки на энтузиазм:

— Я знаю, где это можно сделать.

Если бы дело происходило в последующие, более зрелые мои годы, полагаю, уже тогда вмешалась бы моя врожденная паранойя, но в те дни я был намного более наивен и чувствовал такое облегчение от его согласия, что даже не подумал о скрытых мотивах, которыми мог руководствоваться этот человек.

Глава двенадцатая

В конце концов тот план, на котором мы остановились, оказался достаточно простым, но в то же время в немалой степени отчаянным. Тайбер и его подчиненные хорошо знали город — это было неудивительно, учитывая, что большинство жили в нем с самого рождения; при этом они все прошедшее с начала вторжения время с весьма похвальной тщательностью следили за деятельностью зеленокожих. Тайбер вызвал на картографическом планшете план улиц и указал нам с Юргеном, склонившимся над крохотным изображением, главные местные ориентиры. Как и всегда, едва я бросил взгляд на картинку, включилось мое врожденное чувство направления, и мне пришлось с удовольствием отметить, что могу самостоятельно и без труда проследить ту дорогу, которой мы прошли этим утром.

— Большинство не используемой постоянно техники они держат здесь, — произнес Тайбер.

Узнав обычный картографический значок для обозначения храма Адептус Механикус, я кивнул. Это было понятно, хотя, учитывая то состояние, в котором мы обнаружили наш позаимствованный багги, с трудом верилось, что регулярное обслуживание техники находилось на первом месте в списке приоритетов его хозяев. Я озвучил это соображение, и один из солдат, по имени Хаском, неуверенно вмешался.

— В основном они заезжают туда за горючим, — произнес он. — И там же строят новые.

— Новые? — эхом откликнулся я.

Хаском кивнул:

— У зеленокожих есть какие-то свои техножрецы. Они делают всякую… всячину.

Я кивнул в ответ, чтобы показать, что прислушался к его словам. Еще у Юргена я узнал, что некоторые из орков обладают рудиментарными знаниями в технических вопросах, но новость о том, что зеленокожие способны производить новые опасные игрушки, чтобы заменить те, которые ломаются, придавала всему абсолютно иную окраску. Я бросил взгляд на Тайбера:

— Мне кажется, что именно это место вы должны были разрушить как можно скорее.

Сержант неловко замялся.

— Все не так просто, — произнес он. Я нацепил на лицо выражение вежливого интереса, и, когда он осознал, что выпытывать детали у него не будут, в конце концов сам рассказал мне явно гораздо больше, чем изначально собирался (что является хорошим примером того, почему я стараюсь внушить своим воспитанникам некоторую долю терпения, хотя эти мелкие сопляки обычно слишком юны и восторженны, чтобы понять, для чего оно необходимо). — Там мощная охрана. Нам ни разу не удалось проникнуть внутрь, а даже если бы мы это сделали…

Он помедлил, и я исподволь отметил возросшее напряжение среди солдат, подобное легкому предчувствию надвигающейся грозы.

— Мы не можем взорвать его.

— Почему? — спросил я. — Если это станция дозаправки, там должны быть прометиевые баки.

Я бросил взгляд на солдата Ласкинса, ту самую туннельную крысу, по совместительству несшего ракетную установку, и его напарника Йодрила, чей короб с ракетами был почти пуст.

— Право слово, если хорошо выбрать расположение для стрелка, то бронебойного кумулятивного заряда, выпущенного из-за пределов ремонтного комплекса, будет более чем достаточно.

— Было бы, — мгновенно согласился Ласкинс с видом человека, который именно об этом более чем достаточно спорил сам с собой.

— Но это будет огонь по своим, — вставил Гренбоу.

Он все еще таскал с собой бесполезный теперь вокс-передатчик, но, хоть убей, я не мог понять зачем. Возможно, он просто настолько привык к нему, что уже не замечал веса за спиной.

Ласкинс пожал плечами:

— Они то же, что мертвецы. Просто еще двигаются и дышат.

Гренбоу и еще пара солдат налились краской злобы, и я вмешался, разряжая обстановку, с легкостью, выработанной долгой практикой.

— Прошу прощения, — произнес я, — но я не вполне понимаю, о чем речь.

Тайбер тяжело вздохнул.

— Там же они держат пленных, — произнес наконец он.

Я подумал о тех истощенных развалинах, которых мы видели сегодня утром, и внутренне не мог не согласиться с Ласкинсом: никто из них не выглядел способным протянуть слишком долго. Впрочем, произносить это вслух значило ничего не добиться, так что я просто рассудительно кивнул, будто признавая его точку зрения.

— Мы должны принять все меры для того, чтобы защитить гражданских, — заявил я, даже не представляя себе, насколько эта простая ложь осложнит мне жизнь. В тот момент, впрочем, я добился именно того эффекта, на который рассчитывал, и атмосфера напряженности исчезла так же быстро, как возникла. — Это даже не подлежит обсуждению. — Я снова обернулся к сержанту. — Но и наша задача изменилась по сравнению с той, которую вы рассматривали раньше. Мы должны лишь проникнуть внутрь, добыть себе транспортные средства и выбраться обратно. Как бы вы решили ее?

— Мне потребовалась бы диверсия, — откликнулся Тайбер. — Но координировать действия было бы проблематично. Как только мы разделимся, мы потеряем всякую связь друг с другом.

— Нет, не потеряем, — заверил я его, постучав по микрокоммуникатору в своем ухе. — У нас достаточно таких штучек, чтобы хватило на всех.

Сержант всего мгновение выглядел удивленным.

— Отлично, — произнес он. Потом взглянул на Йодрила. — Осколочные остались?

— Один, — подтвердил заряжающий. — И два бронебойных.

— Этого вполне достаточно для диверсии, — заверил я, оборачиваясь к команде ракетомета. — Вы сможете найти такое место, чтобы оно возвышалось над ремонтным блоком?

Ласкинс лениво улыбнулся.

— Я знаю как раз одно такое, — произнес он, совершенно меня этим не удивив.

— Рад слышать, — вернул я ему улыбку. — Расположитесь там и ждите нашего сигнала. По нему запустите осколочный в самую большую толпу зеленокожих, какая найдется в поле зрения.

— Затем отступаете к точке встречи, — твердо произнес сержант Тайбер, очевидно обеспокоенный, что тот энтузиазм, который питал Ласкинс к идее поджечь прометиевые баки, возобладает, пока мы еще будем внутри.

Я рассудительно кивнул, как будто именно такой приказ и рассчитывал отдать.

— Это, вероятно, будет наиболее разумно, — согласился я и повернул планшет с картой к Ласкинсу. — Где вы будете находиться?

— Здесь, — указал он, и я снова кивнул.

— Вы можете оттуда видеть основные ворота?

— Как день ясный, — заверил меня ракетометчик, а заряжающий потряс головой, живо подтверждая его слова.

— Тогда я предлагаю, — обращаясь к Тайберу, произнес я тонко рассчитанным тоном, дабы дать понять, что предложение это является обязательным к исполнению, — чтобы они оставались на месте до того момента, пока мы не окажемся в безопасности. На тот случай, если нам понадобится прикрытие при отступлении.

— Это может оказаться весьма предусмотрительным, — с очевидным нежеланием согласился сержант.

Я обернулся к Ласкинсу, скрывая собственные дурные предчувствия, будто я лично, своими руками вручаю пироманьяку огромнейшую коробку спичек.

— Однако не стрелять без четкого приказа сержанта Тайбера или лично моего, — добавил я, будто только что подумав об этом. — Запасные ракеты, знаете ли, на деревьях не растут.

— Никак нет, сэр, не растут, — печально кивнул тот и тут же расплылся в ухмылке. — Но было бы неплохо, коли б росли, а?

Когда солдаты ушли на назначенные посты, нам с Юргеном не оставалось ничего другого, кроме как ждать. Ночь уже вступила в свои права, и с ней пришел холод, так что я почувствовал себя гораздо уютнее, затянув шинель. В темноте ее мрачный черный цвет был определенным преимуществом, и в ближайшие часы я собирался использовать его во всей возможно полной мере. Как и всегда, когда приходилось ждать, пока придет время боя, я нашел, что размышляю о том, правильные ли решения принял. Мы с Юргеном подвергнемся огромному риску, и я был совершенно не уверен в наших новообретенных союзниках. Возможно, наиболее разумным было просто отбыть самим по себе, направившись к западу и надеясь проскочить мимо орков незамеченными.

Но нет. Это было бы самоубийством. Возможности преодолеть все это расстояние без огневой поддержки у меня практически не было. Если я хотел увеличить шансы добраться к своим до разумного предела, мне нужно было взять солдат с собой, а для этого добыть им какой-нибудь транспорт. Это, в свою очередь, означало, что я был обречен и дальше развивать наш смехотворный план, который, когда мне представилось время рассмотреть его без спешки, был дыряв, подобно юргеновским носкам. Было, впрочем, некоторым утешением услышать наконец в микронаушнике, где до того лишь шипела статика, голос Ласкинса, запыхавшийся и возбужденный:

— Вторая команда. На месте.

— Отлично. — Чисто инстинктивно голос мой оставался спокойным. — Ждите сигнала. Первая команда, докладывайте.

— Приближаемся к цели, — произнес Тайбер, и все снова смолкло, поскольку он, как всякий хороший сержант, был верен вокс-дисциплине, по крайней мере такой, какую предусматривали стандарты СПО.

Я глубоко втянул ночной воздух и вскарабкался на борт багги, где уже поджидал Юрген, закутанный в одеяло.

— Ну что ж, — сказал я, когда мой помощник завел двигатель и машина дернулась, набирая ход, — поглядим, сработает ли все это.

Поначалу, казалось, все шло удачно, и Тайбер, вскорости после того, как мы выдвинулись, передал по воксу, что он и пятеро солдат с ним ждут в дренажной штольне, которую им указал Ласкинс и которая выведет их едва ли не внутрь самого периметра охраняемой ремонтной зоны без того, чтобы им пришлось подставляться под вражеский огонь; или, если удача будет нам сопутствовать, они вообще не встретят охраны, если, конечно, зеленокожие вообще были достаточно организованны, чтобы выставить таковую. Нетрудно предположить, что они этого не сделали, или, по крайней мере, не здесь, потому как металлическая решетка, через которую производился слив отходов от сокровенных процессов, вершившихся здесь в более счастливые времена, делала доступ с этого направления невозможным без применения взрывчатки или подобного рода не самых потайных средств. Взрывчатки, конечно, у нас в достатке не было, да и я на месте Тайбера вовсе не был бы рад заниматься взрывными работами в тесных трубах, но, как и всегда, мой помощник легко бросил вызов проблеме, выудив из множества подручных инструментов, которые он забрал с нашей разрушенной капсулы, небольшую паяльную лампу.

Конечно же, подобный способ все-таки был несколько шумноват, но, если бы все пошло по плану, у зеленокожих ко времени, когда перлийцы начали бы прожигать решетку, должна была образоваться гораздо более примечательная забота. Так что все было бы хорошо, пока их внимание не сосредоточилось бы на нас…

Путешествие к бывшему храму техножрецов вытянуло из нас все нервы. Я скорчился за грудой тюков с добром, украшающих нашу самодвижущуюся развалюху, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы скрыть меня от посторонних взглядов. Впрочем, того, что я сам все же мог видеть на ночных улицах, мне хватало с избытком, поскольку там наблюдалась все та же бурная деятельность, нисколько не ослабленная ночными часами. Тут и там пылали костры, озаряющие отвратительные картины мерцающими оранжевыми бликами, и один раз я заметил горящее здание, очевидно подожженное просто ради освещения[290]. Машин, впрочем, было меньше, чем днем, и большинство из тех, которые мы видели, двигались в том же направлении, что и мы, так что разведданные Тайбера, как казалось, были верны по меньшей мере в этом отношении.

Один раз, к моему ужасу, целое стадо гретчинов попыталось взобраться к нам на борт, вереща и бормоча в сторону Юргена, очевидно демонстрируя, что наш импровизированный маскарад работал, по крайней мере при взгляде издалека. Ожидая неприятностей, я не вкладывал оружия в ножны, и мой большой палец уже лег на руну-активатор цепного меча. Но прежде, чем я обнаружил свое присутствие, запустив его, Юрген ударил одного из непрошеных попутчиков точно и сильно, заставив перевалиться обратно через борт, и громко захохотал. Это возымело должный эффект, потому как остальные гретчины последовали за своим упавшим товарищем, сами разразившись истерическим хихиканьем.

— Что это была за чертовщина? — тихо спросил я.

Юрген пожал плечами:

— Они просили подвезти. Я сказал «нет». — В его голос начала закрадываться тень неуверенности. — Обычно мелкие не водят машин.

— Вовремя ты это вспомнил, — откликнулся я, в то время как дрожь дурного предчувствия начала карабкаться вверх по моему позвоночнику.

Если бы кто-то из орков заметил что-то необычное, с нами было бы покончено. Впрочем, теперь поворачивать было уже поздно: мы были обречены довести дело до конца. Я активировал микронаушник.

— Вторая команда, приготовиться, — произнес я. — По моей команде…

— Уже заряжено, — заверил меня Ласкинс. — И мы выбрали хорошенькую сочную мишень.

— Вижу вас, — перебил Йодрил.

Теперь, когда орудие было заряжено и готово к стрельбе, он, очевидно, наблюдал за местностью с помощью ампливизора. Выглянув поверх оружейной консоли и плеч моего помощника, я смог увидеть, что мы приближаемся к воротам из кованого железа, чей рисунок включал шестереночный символ Адептус Механикус. Створки были распахнуты настежь, открывая проход в высокой стене, покрытой изображениями Омниссии, оскверненными теперь, по большей части, отвратительной орочьей мазней.

— Если мы проскочим, то едва-едва, — предупредил я Ласкинса. — Будьте готовы в любую секунду.

К моему несказанному облегчению, он даже не озаботился ответить, очевидно сосредотачиваясь на том, чтобы точнее навести выстрел. Юрген начал замедлять ход. Крупный орк, хотя, вероятно, не более крупный, чем те, которых мы видели ранее, просто кажущийся огромным моему охваченному ужасом сознанию, отлепился от теней, окружающих ворота, и легко двинулся к нам, подняв кулак величиной с добрый окорок, приказывая нам остановиться. Юрген еще сбросил скорость.

— Огонь!

Росчерк пламени разрезал небо над нашими головами, привлекая внимание каждого зеленокожего в округе, и скрылся за стеной. Приближавшийся к нам охранник молниеносно повернулся, чтобы отследить его движение, инстинктивно реагируя на угрозу, и Юрген снова вдавил педаль газа, пока враг на мгновение отвлекся. Звук столкновения, с которым зеленокожий исчез под колесами нашей машины, заставив ее корпус заметно вздрогнуть, был поглощен более мощным грохотом взрыва внутри огороженного стеной пространства и последовавшей едва ли не сразу за ним какофонией криков и рева.

— Вперед! — проорал я одновременно Тайберу и Юргену, и мой помощник врубил двигатель на полную, швырнув нас между створками ворот за мгновение до того, как второй охранник захлопнул их, умудрившись при этом еще и вынырнуть из-под колес и складывая при этом на нас многоэтажную лингвистическую конструкцию, смысл которой был, очевидно, ясен без всякого знания орочьего.

— Входим, — сообщил сержант, и Юрген снова дернул рулевую рукоять, разворачивая нас к кучке машин, стоящих возле огромного бака, который не мог быть ничем иным, кроме как топливным запасом. В процессе мы пронеслись мимо еще одного зеленокожего, который, расширив от шока и внезапного понимания глаза, наставил на нас украшенный когтем палец.

— Члвеки![291] — проорал он.

Прежде чем я сумел что-либо предпринять по поводу этого его открытия, голова твари взорвалась, и Ласкинс удовлетворенно хмыкнул у меня в наушнике:

— Не извольте беспокоиться, комиссар, блох мы с вас снимем.

— Буду весьма признателен, — произнес я, поднимаясь на ноги и размышляя о том, что чем дольше он развлекается прицельной стрельбой по оркам из своего лазгана, тем выше вероятность, что он случайно поджарит нас всех.

Толку скрываться все равно уже не было, так что я просто крутанул тяжелый болтер и начал разряжать его в наиболее плотные скопления зеленокожих, которые мог найти.

И вовремя. Никто не мог бы обвинить орков в излишней организованности, но на угрозу они реагировали едва ли не мгновенно, и потому каждый схватил какое-нибудь оружие и бросился в нашу сторону так быстро, как только мог. К счастью, по большей части они, как и все предыдущие, казалось, были слишком сосредоточены на том, чтобы лично схватиться с нами, чтобы тот ответный огонь, который велся в нашу сторону, был весьма редким и легко отражался толстой броневой обшивкой, прикрученной ко всем поверхностям пашей машины. Что было еще более удачно, орки приближались такими тесными группами, что промахнуться на подобном расстоянии было просто невозможно; все, что мне нужно было делать, — это нажимать спусковой крючок и наблюдать, как они валятся штабелями и большинство легкораненых затаптываются в спешке теми, кто выступал из задних рядов, чтобы заполнить образовавшиеся бреши.

— Тайбер, — произнес я, с усилием сохраняя невозмутимость, — где вы? — Определенно у него не должно было уйти столько времени на то, чтобы прожечь барьер, перекрывающий дренажную штольню. — Вы внутри?

— Идем к вам, — заверил меня сержант, хотя единственные потери в стане врага, которые я мог видеть, кроме тех, причиной которых являлся сам, были результатом редкого снайперского огня Ласкинса и Йодрила, заставляющего упасть то одного то другого зеленокожего (правда, по большей части они просто встряхивались и бежали дальше, но, по крайней мере, это заставляло их немного сбавить ход и начать оглядываться в смутном раздражении тем, что они не видят источника угрозы).

— Рад слышать, — ответствовал я, допуская лишь самую малую нотку сарказма. Юрген затормозил с рывком, который едва не оторвал меня от моего орудия, а в следующий момент я увидел, как он карабкается на ближайшую из стоящих здесь же машин. Это был один из бронированных грузовиков, которые я ранее замечал на улицах, и выглядел он так, будто был способен нести целый взвод. — Ваше такси уже подано. — Я переключил вокс и бросил взгляд на Юргена. — Если его, конечно, удастся завести.

— Без проблем, комиссар, — заверил он меня, и через мгновение двигатель грузовика с ревом ожил, на слух еще более громкий и еще хуже настроенный, чем на нашей машинке, если только это вообще было возможно.

— Отлично.

Я бросил взгляд вокруг, отметив, что наступающие зеленокожие приблизились как никогда раньше. Тяжелый болтер под моими руками вдруг перестал сотрясаться выстрелами, и с криком «Вааагх!», который я мог слышать даже за грохотом двигателей, орки устремились вперед. У меня кончились боеприпасы.

— Тайбер! — взвыл я. — Сейчас или никогда! Что вас держит?

— Нужно было кое-что сделать, — спокойно произнес сержант. — Сколько машин вы завели?

— Одну.

Я нагнулся, стараясь выудить ближайшую из валяющихся под ногами коробок с зарядами, и неумело перехватил в руке тяжелую обойму. Зеленокожая орда была уже всего в нескольких метрах, и по какой-то причине воспоминание о генокрадах-гибридах, с которыми я столкнулся на Кеффии, всплыло у меня в памяти. Сейчас все обстояло еще хуже — по крайней мере тогда у меня были прочные стены, за которыми я мог прятаться, и союзники, на которых мог рассчитывать… Когда я вогнал обойму в болтер, у меня оставались какие-то секунды, чтобы нажать на спусковой крючок и снова открыть огонь, оттесняя зеленокожих назад на шаг-другой, но все равно теперь они были настолько близко, что я мог различить индивидуальные черты каждого из них: сломанный клык, шрамы, отсутствующий глаз, залатанный какой-то грубой аугметикой.

— Нам потребуются несколько, — произнес Тайбер.

Я не сразу сообразил, о чем он говорит. Потом монетка мысли провалилась-таки в щель машины моего мозга. Не мог же он…

— Вы освободили гражданских, что ли? — вопросил я, возвысив от недоверия и ужаса голос.

Слыша наши переговоры, Юрген перепрыгнул в соседний грузовик, заводя и его тоже, затем пошел повторять тот же процесс с остальными, не обращая внимания на изрядное количество болтов и пуль, разрезающих воздух вокруг него и грохочущих по броне окружающих его машин. Один из орков попытался ухватить меня за ногу, и я рубанул цепным мечом вниз, отсекая его руку и обратным ударом рассекая глотку. Несмотря на все мои усилия, зеленокожие подобрались в мертвую зону болтера, и теперь мне не оставалось ничего иного, кроме как схватиться с ними врукопашную, по крайней мере на ту пару секунд, что им потребуется, чтобы стащить меня вниз и четвертовать.

— Сами же сказали, мы должны сделать все возможное, чтобы обеспечить их безопасность, — напомнил Тайбер, и я про себя проклял каждого слишком буквально все понимающего сержанта в этой галактике.

— Нам бы ваша забота тоже не помешала, — парировал я, стреляя еще одному зеленокожему в морду из лазерного пистолета.

Внезапно я осознал весьма долгожданное присутствие и такой удивительно приятный запах возле моего плеча — это Юрген, встав рядом со мной, открыл огонь прямой наводкой из своего лазгана. Экономить заряды смысла уже не было, поскольку мы должны были либо выбраться отсюда, либо все равно погибнуть, так что он косил зеленокожих на полном автоматическом огне, совершенно не задумываясь о том, что может снова остаться без боезапаса, как это случилось вчера.

— Мы идем, — снова заверил меня Тайбер, и с внезапным приливом облегчения я увидел, как задняя часть толпы, стремившейся к нам, разделяется и поворачивается, в то время как сосредоточенный залп лазерного огня настиг их со спины.

И там были не только лазерные залпы, как я с изумлением заметил. Некоторые из орков упали с развороченными грудными клетками, разбрасывая внутренности, несомненно в результате попадания болта. Когда строй фигур позади толпы постепенно вступил в зону видимости, причина этого стала понятна. Многие из заключенных подобрали оружие павших зеленокожих и с легко понятным мне мстительным энтузиазмом обратили его против своих тюремщиков. Как им при таком истощении удавалось даже просто поднять тяжелые орудия, я сказать не могу, не говоря уже о том, чтобы прицелиться и стрелять из них, но, без сомнения, только представившийся шанс свершить возмездие за перенесенные лишения и страдания мог придать им достаточно сил.

Это неожиданное обстоятельство оказалось достаточным, чтобы переломить бой в нашу пользу. Захваченные врасплох и, вероятно, решившие, что столкнулись с человеческой армией, а не с изнуренным сбродом, едва способным стоять на ногах, зеленокожие, наступавшие до того сплошной волной, наконец-то дрогнули. Взвыв в смятении орки повернулись и бросились бежать, демонстрируя такое же единство, как и в недавнем кровавом угаре, оставив нас с Тайбером глядеть друг на друга через унылое пространство, покрытое слабо подергивающимися телами.

Я жестом указал на ворчащие двигателями машины за моей спиной.

— Загружайте, — произнес я, не доверяя голосу, чтобы произнести что-то еще, и Тайбер кивнул, с трогательной заботой, подобно пастушьей собаке, направляя своих новых подопечных в сторону захваченного нами транспорта. Я же снова занял свой пост за болтером, ожидая, что враг в любой момент может собраться с духом и контратаковать, но, к моему облегчению, похоже, с них, по крайней мере пока что, хватило. Я постучал по микрокоммуникатору. — Ласкинс, заряжайте бронебойным.

— Уже сидит в стволе, — откликнулся ракетометчик с нескрываемой радостью. — Просто на всякий случай.

Юрген забрался обратно на сиденье водителя перегруженного и теперь изрядно помятого багги. Я был изумлен тем, что после всего того избиения, которое этой машине пришлось только что перенести, она еще могла бегать, но она, дернувшись, пришла в движение ничуть не хуже, чем делала это раньше, и мы повели импровизированную автоколонну в сторону ворот со всей скоростью, которую Юрген мог выжать. За нашими спинами раздались нестройные крики радости, когда заключенные поняли, что наконец убираются из этого места, и я переключил передачу на общую волну отрядных коммуникаторов.

— Заградительный огонь! — приказал я. — Не позволяйте им перегруппироваться, или нам конец!

Я подчеркнул свои слова тем, что срезал группу зеленокожих, изготавливавших к стрельбе какую-то ракетную установку, которая, как я был уверен, несмотря на свой топорный внешний вид, была более чем способна своим выстрелом пробить нашу броню, и потому с удовольствием увидел, как они упали в волнах сукровицы и перепутанного, разорванного металла. К нашей удаче, один из болтов детонировал боеголовку, которую они заряжали, и она взорвалась, расширяя радиус полнейшего разрушения вокруг себя до самого что ни на есть удовлетворительного.

— Этим и занимаемся, — заверил меня Тайбер, и солдаты открыли стрельбу из лазганов, не заботясь о прицельности, но полагаясь на то, что сама по себе настоящая метель автоматического огня, которую они производили, заставит зеленокожих поплясать.

Говоря по правде, любая попытка прицелиться с борта одной из наших дико подпрыгивающих машин все равно была бы обречена на провал. К моему удивлению и облегчению, некоторые из солдат отряда или, скорее, кто-то из освобожденных пленников начал палить и из тяжелых орудий, смонтированных на позаимствованных нами машинах, с полным отсутствием чего-либо отдаленно напоминающего стрелковые способности, но, несмотря на это, добавляя изрядного хаоса к происходящему.

— Ворота закрыты, — напомнил мне Юрген, и я снова крутанул болтер, выцеливая филигранное переплетение металла и небольшую кучку впавших в истерику зеленокожих, сжавшихся под створками ворот.

— Уже нет, — произнес я с определенным удовлетворением, в то время как град разрывных снарядов разнес на куски равно и ворота, и орков.

Юрген протаранил образовавшийся проем, заставив машину подскочить на телах и выбив снопы искр из толстой бронеплиты, защищавшей переднее отделение нашего крепкого маленького багги, когда остатки препятствия разлетелись от него в ночь. Мы выметнулись на улицу, все еще ускоряясь и уносясь в приветливую тьму, с моторами, завывающими подобно душам проклятых, эхом отдаваясь от строений вокруг нас.

— Все покинули пределы стены, — передал Тайбер, и я снова активировал микрокоммуникатор на передачу.

— Ласкинс, — передал я, — подрывайте баки.

— А я уж думал, вы никогда не попросите.

Еще одна огненная полоса вырвалась из лежащего в руинах особняка, где окопался расчет нашего ракетомета, и исчезла в глубине огороженной стеной зоны. Через мгновение весь мир вокруг окрасился красным и в мои уши ударил звук, который превосходил предел слышимого, так что ощущался просто как физическое воздействие. Наш несущийся в ночь багги содрогнулся и пошел было юзом, но Юрген восстановил контроль над машиной с обычным своим невозмутимым видом. Оглянувшись, я увидел огромный шар пламени, вздымающийся за нами, будто расплавленное ядро планеты внезапно соскучилось у себя внизу и решило на минутку подняться сюда, чтобы прошвырнуться по округе.

Голос ракетометчика приобрел несомненный оттенок удовлетворения:

— Хорошо вошло.

— Хаском, — приказал я, — отделяйтесь и подберите их.

Сам я не собирался останавливаться сейчас ни для чего, кроме, пожалуй, личного визита Императора, и, только когда бушующий огонь за нашими спинами уменьшился до далекого зарева, я велел Юргену притормозить, чтобы позволить остальной части автоколонны нагнать нас.

Насколько я мог судить, теперь наше положение стало хуже некуда: вместо группы тренированных бойцов, за которыми я мог прятаться, мы приобрели целый поезд гражданской обузы, каковой, вне всякого сомнения, привлечет каждого зеленокожего на этой планете по наши души. Я мог бы с тем же успехом рассчитывать на безопасность, присоединившись на марше через континент к полковому оркестру. Но конечно же, выражать хоть одну из этих мыслей даже на лице не было никакого смысла, если я только хотел, чтобы солдаты оставались в полной боеспособности и подчинении, так что я лишь тяжко вздохнул, поправил фуражку и спустился с нашего багги на дорогу, излучая столько невозмутимости, сколько мог.

— Ну, пошли, Юрген, — произнес я. — Пора бы поприветствовать наших новых гостей.

Примечание редактора

Хотя в то время ему и правда не приходилось радоваться такому повороту событий, в действительности действия Каина в Колодцах Благоденствия привели к последствиям гораздо более серьезным, чем он мог себе представить. И снова мы обращаемся к популярной истории войны за авторством Каллиса, поскольку отчет Тайбера о том инциденте, конечно же, сосредоточен на роли Каина в нем почти столь же, сколь и отчет самого Каина. Впрочем, должна заметить, что там, где Каллис обращается к подробностям, его повествование становится несколько размытым, однако не более, чем можно было ожидать, учитывая, что он работал с официальной версией происходившего.

Из книги «Зеленая кожа, черные сердца: Вторжение орков на Перлию» за авторством Гисмиони Каллиса, 927.М41:

«Если можно сказать, что война за освобождение Перлии имела некую определенную поворотную точку, то это, несомненно, должна быть битва в Колодцах Благоденствия. Многое было с тех пор написано о ней, в том числе живыми участниками событий, так что нет необходимости детально разбирать этот инцидент здесь, но простые факты уже сами по себе изумительны. Пережив падение своей спасательной капсулы, комиссар Каин один, без чьей-либо помощи[292], выбрался из пустыни, что само по себе уже является подвигом, доступным не каждому.

Впрочем, если он надеялся найти какую-то помощь в этом городе с названием, являвшим в то время удивительную иронию и позднее переименованным в Каиноград,[293] когда на пепле старого поселения выросло новое, то ему пришлось жестоко разочароваться. Зеленокожие сделали это место своим оплотом, дико неистовствуя в доселе мирном оазисе посреди песков пустыни, оскверняя все, к чему бы ни прикоснулись, и превратив в рабов немногих выживших, лишенных воли к сопротивлению. К счастью для последних и для будущего этого мира, несколько смелых защитников города еще продолжали сражаться, и героический комиссар, не теряя времени даром, заручился их поддержкой в своем бесстрашном плане освобождения жертв зеленокожих.

Ночь большого пожара, как ее назвали позже, все еще празднуется по всей Перлии весело горящими кострами на каждую годовщину того события, которое застало врасплох орочью сволочь. Пойманные в своих логовах, они умирали тысячами, когда недавние пленники поднялись как один в сопротивлении, слетаясь под знамена того единственного человека, который вел их вперед. — Каина Освободителя.

Лишь убедившись, что все они находятся в безопасности, Каин все-таки был убежден отступить — и сделал это последним из своего доблестного отряда, остановившись только для того, чтобы взорвать прометиевые баки, на которые орки так рассчитывали, с тем чтобы питать свои богохульные пародии на священные мистерии наших техножрецов. Последовавший огненный шквал пронесся по городу, стирая орочью массу едва ли не начисто и отражаясь как некая аномалия в данных, собираемых орбитальной сенсорной сетью.

К этому моменту, конечно, имперское высшее командование еще не имело ни малейшего понятия о подлинном значении титанического взрыва, который отметили их аналитики, но он был достаточен для того, чтобы убедить их, что в восточных пустынях происходит нечто необычное, так что они начали присматриваться к дальнейшим следам происходивших там событий. И долго ждать им не пришлось».

Глава тринадцатая

К моему удивлению, впрочем изрядно приправленному облегчением, следов погони не было по причинам, которые стали очевидны, стоило мне только взобраться на вершину очередного бархана и направить ампливизор туда, откуда мы явились. Взрыв, который мы устроили в качестве прощального подарка зеленокожим, оказался только началом. Пылающий прометий, вырывающийся из разорванных баков топливохранилища, поджигал все, чего касался, а оттуда, в свою очередь, огонь перекидывался на другие запасы горючих материалов, патронов и Император знает чего еще. Даже с расстояния, на котором мы оказались, слабое эхо ударных волн от вторичных взрывов, когда еще какие-то запасы загорались и взрывались в потоках пламени, звучало подобно отдаленному, непрерывному грому, заставив меня почувствовать непостижимую ностальгию по звукам и милому образу 12-го артиллерийского полка. Не последним в этом образе стояла добрая кружка горячей танны, как мне тогда подумалось.

— Сегодня они за нами не двинутся, — отметил Тайбер, появляясь возле моего плеча и поднимая свой собственный ампливизор, дабы окинуть взглядом созданный нами огненный ад.

Я подышал на руки и потер их друг о друга, потому как холод пустынной ночи легко проникал даже сквозь материю моей шинели, составляя иронический контраст буйному веселью пламени вдалеке.

— Смею надеяться, — согласился я. — Но нам лучше все равно выставить часовых.

Несколько из тех гражданских, которых мы подобрали, как оказалось, были не в состоянии перенести долгую дорогу, и теперь я досадовал на задержку, к которой они нас принудили. Что касается меня, то чем дальше и быстрее мы убрались бы от пылающего города, тем мне было бы лучше. Несмотря на это, я тщательно прятал свое нетерпение — с той же легкостью, что и любые другие чувства. Коли бы случилось самое худшее, я всегда мог рвануть в бега, пока зеленокожие расстреливали бы легкие мишени. Это, впрочем, напомнило мне о том, что не стоит терять расположение доброго сержанта.

— Как держатся наши беженцы?

— Хорошо, насколько это только возможно, — уклончиво ответил Тайбер. — Определенно лучше теперь, когда они могут поесть.

— Рад слышать, — произнес я. Первое, что мне пришлось сделать, — это организовать для всех горячее питание, или, если быть более точным, переложить организацию его на Юргена; я подумал, что наши гости по-настоящему не ели неделями, да и, пока у них заняты руки и рот, имели меньше возможности разбрестись и как-то нам помешать. Однако само по себе это ставило передо мной отдельную проблему. Те запасы, которые нес наш багги, могли позволить нам с Юргеном прожить месяцы или несколько недель кормить наш отряд СПО, но теперь, когда у нас на руках оказалась едва ли не сотня голодных ртов, такое небольшое количество пищи означало для нас значительные трудности. — Проблема состоит в том, чтобы они и в будущем оставались накормлены. — Я указал на пустынные пески, расстилавшиеся вокруг. — Вряд ли в этом ландшафте можно прожить собирательством.

— Да, едва ли, — согласился Тайбер, глядя по-прежнему слегка самодовольно. — Но у нас среди гражданских есть несколько песчаников[294]. Я поспрашиваю.

— Отлично, — похвалил я, с усилием перехватывая командную инициативу. — И по ходу дела выясните, какие еще таланты есть в нашем распоряжении. Большинству этих бедняг чертовски не помешало бы посетить медика, но я не думаю, что нам настолько повезет.

Тайбер коротко, отрывисто кивнул, и я продолжил свою мысль:

— Нашими основными задачами, кроме снабжения, будет обеспечение транспортом и обороной. Проверьте, есть ли у кого-нибудь базовые навыки ведения боя или, на худой конец, хотя бы охотничьи, или что-то вроде, и вооружите их. Переговорите с Юргеном насчет запасных лазганов, которые у нас с собой, а нехватку восполните, если таковая возникнет, из орочьего оружия. Если окажется, что у нас достаточно доходяг со способностями, чтобы организовать приличную оборону, разделите их на отряды и поставьте во главе каждого одного из своих солдат. И нам, честно говоря, совершенно не помешал бы кто-нибудь, кто знал бы, как поддерживать эти кучи металлолома на ходу.

Я бросил взгляд на полудюжину, или около того, грузовиков и багги, которые нам достались, выстроенных грубым кольцом, образующим всю возможную в данный момент оборону, и покачал головой:

— Но это уж будет просто чудом.

— То есть именно тем, что Омниссия, как известно, иногда ниспосылает нам, — вмешался в разговор незнакомый голос, и я, немного повернув голову, увидел молодую женщину, остановившуюся в нескольких шагах от Тайбера.

Ее черты заострились от голода, как и у прочих несчастных, которых мы спасли, но глаза были живыми и искрились юмором в мерцающем свете горящего города. Этот же свет окрашивал в бледно-оранжевые тона ее волосы и фигуру, которые, как выяснилось позже при свете дня, оказались весьма привлекательными, а также поблескивал на ее перепачканном и рваном одеянии и выпущенной поверх него цепочке с символом в виде шестерни.

Хотя мы никогда не встречались ранее, что-то в ее чертах было знакомое, и когда я сделал шаг вперед, протягивая ей руку, то осознал, что у нее есть определенное сходство с нашим сержантом.

— Технопровидец Фелиция Тайбер, к вашим услугам.

— Тайбер? — вопросительно повторил я, поднимая бровь в сторону сержанта, в то время как пожимал протянутую ею в ответ руку.

Она оказалась более холодной на ощупь, чем мне ожидалось, и мозолистой от обращения с инструментами, но я мог точно сказать, что плоть у нее своя собственная. Впрочем, техножрецы и не склонны бросаться в эту их полную замену органов аугметическими примочками прежде, чем достигнут гораздо большего, чем у нее, уровня в иерархии. Тайбер же в ответ поглядел несколько смущенно, хотя красноватый свет пылающего ада вдалеке не позволил мне сказать точно, покраснел он при этом или нет. Наконец он откашлялся:

— Моя сестра.

— Понятно, — произнес я, начиная подозревать, что твердое его намерение спасти гражданских было вызвано отнюдь не только излишне буквальной трактовкой моих приказов. Впрочем, доказать что-либо в связи с этим мне не удалось бы, а он сам был мне нужен для того, чтобы удерживать в повиновении солдат, так что я решил не заострять на этом внимания, вместо этого снова обернувшись к молодой женщине. — Похоже, нам обоим есть за что благодарить вашего брата.

— Я бы сказала, что тут мы еще поглядим, — откликнулась она с тенью улыбки на лице. — Мне прежде всего нужно поглядеть на эти машины.

Она обернулась, оглядывая ближайшую, и на мгновение будто глубоко задумалась. У этого конкретного грузовика на борту был нарисован желтый череп.

— У этого что-то не в порядке с трансмиссией.

— Вы можете это определить прямо отсюда? — спросил я, раздумывая, не были ли ее глаза аугметикой, хотя выглядели они вполне настоящими.

Те немногие техножрецы, которых я встречал тогда (и большинство тех, которые мне попадались потом, если уж на то пошло), предпочитали, чтобы их улучшения были очевидны, а не похожи на те настоящие органы, которые замещали; очевидно, они испытывали ощущение, что чем менее человечно выглядели, тем ближе оказывались к своему Богу-Машине.

Фелиция покачала головой:

— Я на нем ехала. И моя задница до сих пор не отошла. — Из-под складок ее одеяния появился механодендрит и выудил из моего кармана запасную плитку сухпайка (о которой сам я к тому времени совершенно забыл). Она ухмыльнулась, разворачивая угощение своими настоящими руками, и принялась со смаком его уплетать. — Сколько у нас времени, прежде чем нужно будет отправляться?

Я пожал плечами, захваченный врасплох этой маленькой пантомимой:

— Полагаю, до рассвета, — и бросил взгляд на Тайбера.

Он согласно кивнул и пояснил:

— Это около шести часов.

— Ну, тогда лучше бы мне начинать. — Фелиция радостно помахала нам рукой и припустила вниз по склону бархана в каскадах отблескивающего красным песка. — Где-то там должны быть инструменты.

— Спросите у Юргена, — лишь оставалось посоветовать мне ей вслед. Если кто-то и мог найти все, что ей было необходимо, так это он. Затем я снова обернулся к Тайберу. — Ваша сестра — она не совсем типичный техножрец, не так ли? — медленно спросил я.

Сержант слегка смутился:

— Она любит возиться с разными штуковинами. И всегда любила — так мы поняли, что у нее такое призвание. Она обычно проводила все свободное время в храме Механикус, медитируя на части машин. — Выражение его лица смягчилось, когда он вспомнил более счастливые времена, и мне пришлось напомнить себе, что они, вероятно, были единственными выжившими из всей семьи. — Мы очень гордились ею, когда она дала священные обеты. Но в семинарии у нее не все шло гладко.

— Сложно в это поверить, — выразил я удивление.

Обычно мне не приходилось жаловаться на неспособность определить тип личности человека, возможно, потому, что постоянное сокрытие своего собственного сделало меня неплохим знатоком характеров вообще, и мне определенно показалось, что Фелиция за любое дело, которое брала на себя, принималась со всей душой. Это, как оказалось, и было ее проблемой.

Тайбер покачал головой:

— Она так и не смогла толком разобраться в теологической части, а это весьма серьезный недостаток, если хочешь преуспеть среди Механикус. Так что они просто сказали ей остановиться на том, чтобы всю жизнь оставаться технопровидцем.

— Есть занятия и похуже, чем быть хорошим технопровидцем, — произнес я. — Гвардия без них не прожила бы.

— Знаю. — Тайбер с сожалением покачал головой. — Да и она, кажется, была довольна. Просто немного жаль, вот и все.

— Мы все служим Императору в меру своих возможностей, — процитировал я так, будто это было какое-то глубокое откровение, а не фраза, которую я однажды обнаружил в печенье с сюрпризом[295], но Тайбер кивнул.

— Ну, тогда мне пора, пожалуй, организовать пару отрядов ополчения, — заключил он.

К моему смутному удивлению, я сумел после этого разговора даже перехватить несколько часов сна, а проснувшись, обнаружить, что орки еще не вырезали всех до единого под покровом ночи, да и в целом все выглядело несколько более организованным, чем вчера. Юрген впихнул мне кружку рекафа и подогретый бутерброд с солониной из мяса грокса, и я с благодарностью умял эту горячую закуску. Солнце едва поднималось над горизонтом, и в пустынном воздухе все еще чувствовалась свежесть ночи.

— Они вас ждут, сэр, — проинформировал мой помощник, как будто я должен был иметь хоть малейшее понятие, о чем он говорит, так что я просто кивнул, потягивая горький напиток и согревая руки о кружку, и отозвался:

— Отлично. Кто и зачем?

К счастью, это было не первое утро, когда мой помощник наблюдал меня в совершеннейшей дезориентации, иногда усиленной похмельем, так что он воспринял мою очевидную непонятливость в привычном ключе. Я принял из его рук вторую чашку рекафа и попытался смахнуть паутину, застилающую все уголки моего сознания.

— Сержант Тайбер, — уточнил Юрген. — С отчетом об организации обороны. Леди-техножрец. Хочет поговорить относительно машин. Одна, похоже, доездилась, и она хочет разобрать ее на детали. И еще пара гражданских — полагают, что могут быть полезны, и вызвались помочь.

— Ясно, — произнес я, на самом деле понимая не многим больше, чем до того. — И кто-нибудь из этих посвятил тебя, в отношении чего они собираются выразить добрую волю?

Зная Юргена, конечно, нетрудно было догадаться, что он разыгрывал из себя вежливую стену до тех пор, пока они ему это не выложили, и тот факт, что он их все-таки решил допустить до моей персоны, был практически гарантией, что они могли нам пригодиться.

— Один, по имени Эриотт, полагает, что может помочь с позиции медицины. — (Настроение мое тут же повысилось — это, несомненно, было хорошей новостью.) — А еще дорожный рабочий Колфакс провел много времени в пустыне, прежде чем появились зеленокожие, и говорит, что кое-что знает о здешних местах.

— Да, это может быть весьма полезно, — признал я. Затем поправил фуражку, смахнул, насколько смог, с шинели песок и куски орков. — Идем послушаем, что они могут сообщить.

В общем и целом разговор вышел удивительно конструктивным, но мне пришлось долго добираться до них — это оказалось тяжелее, чем я полагал. Я пробирался через колготящуюся толпу беженцев, в умах которых, очевидно, уже началось некоторое брожение. Когда я проходил мимо, они, почти без исключения, оборачивались, чтобы проводить меня взглядом, перешептываясь между собой, с выражением, которое я могу описать лишь как благоговейный трепет на исхудалых и грязных лицах. О стоявшем вокруг запахе умолчу, заметив только, что впервые со времени нашей первой встречи мне приходилось оборачиваться, дабы проверить, не отстал ли от меня Юрген.

— Комиссар! — Женщина неопределенного возраста, но, вероятно, достаточно молодая, потому как она должна была быть в добром здравии, чтобы вообще пережить недели заключения у орков, бросилась мне в ноги, едва не повалив меня, будто бы проводила — едва ли не идеальную — подсечку в скрамбольном матче. — Император храни вас всегда!

— Благословенно будь Имя Императора! — хором подхватила добрая половина оказавшихся поблизости идиотов.

Я постарался отлепить ее от себя так нежно, как только мог.

— Благодарю вас, — произнес я, в то время как у меня скулы сводило от смущения. — Это очень мило. Благословение и с вами.

Мне наконец-то удалось ее стряхнуть, и женщина осталась сидеть на песке с отвисшей в экстазе челюстью.

— Благословение, — прошептала она.

Несколько беженцев, немного менее одурманенных всем случившимся с ними, подошли, чтобы позаботиться о ней, и мне оставалось лишь покачать головой.

— Я простой солдат, — произнес я. — Если хотите благословения, вам нужно найти жреца.

К счастью и удивлению, среди них не оказалось этих утомляющих самого Императора личностей, что было едва ли не первым положительным моментом из тех, которые я мог отметить во всей этой печальной заварухе. К сожалению, очевидное проявление скромности с моей стороны оказалось достаточным, чтобы вызвать новый хор похвал и славословий, который, кажется, привлек внимание всех до единого мужчин и женщин, у которых не было никакого другого дела, что, конечно же, относилось к большей их части. В конце концов, дабы спасти остатки своей психики, я поднял руки, призывая к тишине, больше в надежде, чем реально рассчитывая, что это сработает. К моему удивлению, весь этот вонючий сброд мгновенно затих.

— Вы оказываете мне слишком большую честь, — произнес я, ничего так не желая, как убраться отсюда куда-нибудь, где можно спокойно прикончить свой рекаф и постараться придумать, что делать дальше. — Если кого и должно славить, так это солдат вашего родного СПО.

Пускай лучше идут и достают Тайбера. В любом случае он-то сам виноват.

К сожалению, как и всегда, чем больше я старался преуменьшить свою роль в событиях предыдущей ночи, тем прочнее укреплял ее в сознании своей аудитории (чего должен был, казалось бы, ожидать, поскольку часто сознательно прибегал к этому приему; могу только предположить, что сознание мое в тот момент было слишком затуманено усталостью). В ответ мне поднялся новый шквал одобрительных возгласов и затих только тогда, когда я снова поднял ладони:

— Теперь мне нужно вас покинуть, чтобы заняться… гм… военными обязанностями. — Завершение речи в моем исполнении вышло особенно жалко. — Приятного завтрака.

Как я и надеялся, перспективы получить еду было достаточно, чтобы отвести от меня всеобщее внимание, и все-таки без дальнейших инцидентов мне удалось добраться до того места, где ждали Тайбер и остальные, расположившиеся в тени одного из грузовиков.

— Комиссар, — поприветствовал меня, отдав честь, Тайбер, полагаю, больше для присутствующих гражданских, чем потому, что этого требовал протокол[296], но все равно я ответил столь же четким приветствием.

Произвести впечатление и внушить серьезность происходящего окружающим не мешало, как и сделать вид, будто мы знаем, как справиться с нашей ситуацией.

— Сержант, — произнес я с точно рассчитанным кивком и присел на подвернувшийся ящик.

Здесь их было несколько, стащенных в подобие круга и в большинстве занятых собравшимися. Либо Юрген, как всегда, оказался столь любезен, что приволок для меня лишний заранее, либо те, кто собрался в этой маленькой группке, принесли один ради находящихся в нем продуктов. И верно, Тайбер сидел на коробке с пайками (которые, судя по тому, как работали челюсти гражданских, уже были открыты, что заставило меня твердо решить поставить этот вопрос под личный надзор; конечно же, еще недавно эти люди голодали, поэтому нельзя было винить их за то, что им постоянно хотелось перекусить, но на пищевом фронте дела и так уже обстояли критически, и нам вовсе не следовало усложнять их еще больше). Единственной, кто оставался стоять, была Фелиция, хотя при этом выглядела она весьма расслабленно. Только спустя некоторое время я понял, что она опиралась на механодендрит, используя его подобно импровизированному сиденью, — это, как мне довелось узнать за время нашего знакомства, было ее привычкой. Поскольку эта штуковина крепилась к основанию позвоночника[297], являя собой нечто вроде цепкого хвоста, то для подобного использования подходила идеально.

Я кивнул, приветствуя ее, и она ухмыльнулась в ответ, очевидно совсем не выбитая из колеи целой ночью, проведенной за ковырянием во внутренностях орочьей машинерии, а скорее даже наоборот.

— Хорошо, — начал я. — Времени у нас не много. Рано или поздно выжившие зеленокожие оправятся достаточно, чтобы выйти за пределы города, либо какая-нибудь другая группа будет проходить по направлению к ним. В любом случае тогда нам настанет полный фраг.

— Если, конечно, там есть выжившие… — вставил лысеющий человек в рваных одеждах Администратума, и остальные гражданские кивнули.

— Выжившие есть всегда, — сообщил я ему. — И даже если их нет, то предполагать надо, что есть. Самоуверенность сейчас для всех нас смертельна.

Это заставило собравшихся должным образом подтянуться, а трутень из Администратума снова кивнул.

— Весьма рассудительно, — произнес он.

Я бросил взгляд на других гражданских в группе. Один из них был одет как ремесленник и, соответственно, должен был оказаться Колфаксом, в то время как другой носил побитые временем остатки вязаного свитера с протертыми кожаными заплатками на локтях. Очевидно, на гардероб этого субъекта орочий плен не оказал столь катастрофического воздействия, как у остальных, в силу изначальной поношенности. Несмотря на это, он излучал вид надежности и в целом заботы об окружающих, так что я про себя его отметил как медика Эриотта. Что, конечно, оставляло открытым вопрос о том, что же это за администратор, с которым я говорю. Взглянув на Юргена, я вопросительно поднял бровь, но мой помощник только пожал плечами, очевидно столь же не сведущий в этом вопросе.

— Не знал, что с нами оказались представители Администратума, — гладко заметил я.

Тайбер глянул на меня с некоторым смущением.

— Прошу прощения, сэр, — произнес он, — нужно было поставить вас в известность. Однако мне показалось, что лучше позволить вам выспаться.

— Благодарю за заботу, — отозвался я. Затем снова повернулся к лысеющему маленькому человечку в рванье. — Как вы уже, вероятно, догадались, я комиссар Каин.

К его чести, он вовремя улыбнулся и откликнулся:

— Не думаю, что остался хоть один человек, который не был бы в курсе. А я нотариус Норберт. Ваш сержант, кажется, полагал, что я могу оказаться полезен.

— Вот как? — сказал я, позволяя закрасться в свой голос самой малости скептицизма.

Впрочем, Норберт, казалось, не был этим смущен и лишь улыбнулся еще шире — чем заработал от меня еще один плюс.

— Конечно, мы еще не выяснили чем, так что вопрос о моей полезности остается открытым.

— Согласен, — кивнул я, откладывая это на потом. — Сначала самое главное. — Я обернулся к Тайберу. — Наша оборона.

— Мы набрали восемнадцать человек, которые знают, с какой стороны стреляет ружье. Трое солдат СПО, пятеро трибунов[298], остальные просто развлекались с оружием в качестве хобби. — Он нахмурился, глядя с некоторым сомнением. — По крайней мере, они так утверждают. Если хотите знать мое мнение, то как минимум пара из них бандиты.

— Ну и хорошо, если так, — откликнулся я, к его очевидному удивлению. — Тогда они хотя бы знают, как драться без правил. Как вы распределили силы?

— Три команды.

Я слегка наклонил голову, признавая правильность избранной им формулировки — в нынешних обстоятельствах называть их отрядами было бы до дикости оптимистично. Да и понятие «команда» подразумевало все же нечто более организованное. Если они смогут схватиться с врагом, не перестреляв по ошибке друг друга, это уже будет чудом.

— Во главе я поставил Хаскома, Гренбоу и Тарвила, придав каждому одного из освобожденных из плена солдат, по крайней мере пока что.

Я снова кивнул. Тренированные солдаты будут естественными лидерами для новообразованного ополчения, и, когда мы немного натаскаем их, члены тайберовского отряда Браво смогут снова собраться в старом составе (в котором они будут сражаться намного эффективнее). Подбодренный мною, Тайбер продолжал:

— Мы распределили лазерные винтовки между командами так равномерно, как было возможно. Те, кто остался без них, как мы надеемся, могут взять на себя тяжелое вооружение на грузовиках.

— Хорошая идея, — произнес я. — Они неплохо все крушили прошлой ночью.

Если нам предстояло встретиться с патрулями врага, дополнительная убойная мощь могла оказать решающее влияние.

Я обернулся к Фелиции:

— Эти орудия еще работают?

— Большинство. — Она откинулась под неправдоподобным, казалось бы, углом и пожала плечами. — Я гляну получше, прежде чем мы отправимся.

— Юрген сказал, что вы собираетесь разобрать один из багги на куски, — добавил я.

Она кивнула:

— Это и так уже металлолом. Почти половина деталей совершенно изношена. Остальные, впрочем, сойдут в качестве запасных. Не то чтобы у зеленокожих было хоть какое-то подобие стандартных конструкций, конечно, но я, вероятно, смогу как-нибудь все залатать и подогнать.

Впрочем, она определенно выглядела предвкушающей подобную работу.

— Как долго займет разборка? — спросил я.

Фелиция снова пожала плечами, казалось нарушая законы гравитации все больше и больше.

— Я заарканила себе пару ремесленников. Они не знают должных молитв, сопутствующих разборке машины, но выкрутить гайку без того, чтобы я над ними стояла, могут, да и не думаю, что орочье барахло соответствующим образом благословлено. Я просто проведу краткий молебен, прежде чем использовать что-либо, и буду надеяться на лучшее.

— Так они уже разбирают его для вас? — уточнил я.

В первый раз за время нашего знакомства Фелиция глянула немного неуверенно.

— Мне это показалось наиболее разумным, — ответила она, словно защищаясь. — А вас не было под рукой, чтобы спросить.

— Вы эксперт в этих делах, — оставалось только ободрить ее мне. — Я в любом случае сказал бы вам поступать по собственному усмотрению.

Она кивнула с очевидным облегчением, и я окинул взглядом нашу группку.

— То же самое относится и ко всем остальным, — пришло в голову добавить мне. — Если вам придется принимать решение, имеющее отношение к безопасности всех нас, просто действуйте самостоятельно.

Ответом были кивки, неуместно напомнившие мне движения механических фигур на карнавальных платформах. Я снова обратился к нашей технопровидице:

— Сколько времени это займет?

— Будем готовы выдвигаться, как только будете готовы вы, — заверила меня Фелиция.

— Отлично. — Я и сам кивнул, будто болванчик. Черт, похоже, эта манера была заразной. — Это что касается защиты и передвижения. Как с припасами?

— Едва хватает, — поспешно вступил Норберт и протянул мне инфопланшет. — Я провел большую часть ночи, инвентаризуя то, что у нас есть. Если не считать некоторых находящихся в частной собственности вещей, полагаю, здесь перечислено все.

Я быстро пролистал список на крохотном экране.

— При текущем уровне потребления запас еды на три дня, воды на два дня. Я взял на себя смелость прикинуть некоторые меры по введению рационов, которые с легкостью позволят увеличить этот срок вдвое или — с некоторой натяжкой — втрое.

Пролистал я и его заключения. Похоже, если он что-то и упустил из виду, то немногое.

— Вы нам очень помогли, — сказал я, стараясь скрыть волну шока и ужаса, которая прокатилась по мне, когда мне удалось полностью осознать цифры, занесенные в планшет.

Все шло еще хуже, чем я себе представлял, — если до нас не доберутся орки, то прикончит пустыня. Норберт глядел столь же тревожно.

— Чего еще у нас в обрез, это топлива, — указал он. — Предсказать его потребление проблематично, учитывая уникальный характер конструкции отдельных двигателей и особые условия пустынной местности, но я попытался ввести осторожную поправку. Если предполагать самое худшее, то мы можем рассчитывать преодолеть не более двух сотен километров, прежде чем столкнемся с этой проблемой лицом к лицу.

Комок напряжения в моем желудке начал затягиваться все туже, превращая съеденное мною недавно в плотный комок свинца.

— Значит, мы должны найти, где пополнить припасы, — произнес я, стараясь, чтобы голос мой звучал уверенно.

К моему облегчению, Тайбер согласно кивнул.

— В этом радиусе должен быть опорный склад, — произнес он.

— Что? — переспросил я, стараясь, чтобы внезапная вспышка надежды не отразилась в моем голосе.

Очевидно, мне это удалось, потому как тон Тайбера оставался столь же безукоризненно деловым.

— СПО поддерживает цепочку потайных складов по всему континенту. По обоим континентам, конечно, но это сейчас не важно. Это для того, чтобы даже в случае полномасштабного вторжения нам было чем воевать.

— В текущих обстоятельствах подобная предосторожность, думается мне, оказалась весьма полезной, — произнес я с едва заметным следом иронии.

Тайбер, впрочем, воспринял это замечание без всякого подтекста.

— Если зеленокожие пока что не нашли и не разграбили их, — согласился он.

Ну, это была проблема будущего; по крайней мере на данный момент можно было заняться чем-то менее отдаленным или хотя бы отрядить для решения этого вопроса кого-нибудь другого.

— Поскольку вы так умело оцениваете ситуацию, — произнес я, протягивая планшет данных обратно Норберту, — можете считать себя нашим уполномоченным по снабжению. — Я указал на Юргена: — Мой помощник поможет вам уладить все необходимые, по вашему мнению, вопросы. — Будто только что вспомнив, я перевел взгляд на Эриотта, который до сих пор молча наблюдал за происходящим с вежливым интересом. — Можете начать с того, чтобы выяснить, что понадобится медику Эриотту.

— Медику? — Голос этого человека был настолько же скромным, как и его одежда. — Полагаю, что произошла какая-то ошибка. Я ветеринар.

— Ну, вы все равно лучшее, что у нас есть, — ответил я, с некоторым трудом скрывая истинные чувства. Все веселее и веселее. — Если вы можете лечить все от грокса до носух, то столь средних размеров пациент, как человек, не должен создать для вас такой уж проблемы.

На это Эриотт только ухмыльнулся и вскочил с ящика, на котором сидел.

— Полагаю, вы правы, — согласился он и направился к Норберту и Юргену.

Через несколько секунд обсуждения они отошли, сопровождаемые Фелицией, которая хотела поговорить с нашим бюрократом касательно распределения топлива, так что мне оставалось лишь обернуться к Тайберу.

— Ну хорошо, — заключил я. — Как далеко мы от этих припасов?

Глава четырнадцатая

Как выяснилось, у нас был выбор из двух возможных направлений в пределах обозначенного Норбертом двухсоткилометрового радиуса. Мы с Тайбером рассматривали картографический планшет, сравнивая относительное расположение этих точек, в то время как Колфакс слонялся вокруг, очевидно чувствуя себя неуютно от самого факта, что взят нами в оборот. Ну, он все-таки больше других соответствовал понятию эксперта по местным условиям, так что ему оставалось только привыкать.

— Эта ближайшая по координатам, — произнес Тайбер, указывая на опорный склад примерно в южном направлении от нашей нынешней позиции.

Я вглядывался в планшет данных, и ладони мои зудели все в той же старой доброй манере. Что-то было в этом месте не то, помимо того факта, что оно увело бы нас на добрую сотню километров в сторону от намеченного маршрута (по крайней мере моего — я все еще собирался миновать перешеек и оказаться в безопасности западного континента так скоро, как только возможно).

— И почти весь путь проходит по основному шоссе.

— Которое, вероятно, просто кишит зеленокожими, — вставил я, позволяя причине своего беспокойства пробиться к поверхности сознания.

Тайбер кивнул, признавая мое замечание, но все еще готовый отстаивать этот вариант.

— Это справедливо для любой дороги, какую бы мы ни выбрали, — возразил он.

Я покачал головой, все более убеждаясь, что второй выбранный мною путь был верным, и указывая на склад, к которому он вел, расположенный на добрые тридцать километров дальше, но более или менее к западу от места, где мы находились.

— Этот, конечно, более отдален, но он и в более укромном месте. Если мы направимся сюда, то должны избежать встречи с большинством зеленокожих. — Я взглянул на Колфакса. — Не так ли?

— Верно. — Это был низенький коренастый человечек, очевидно, обладатель плотных мышц, по крайней мере до того, как орочий плен взял свое. Его немногословие граничило с грубостью, но это, скорее всего, объяснялось тем, что он много времени провел в одиночестве пустыни. Он ткнул в карту на планшете коротким пальцем. — Там есть обходные дороги, и даже зеленокожие дважды подумают, прежде чем на них соваться.

— И надо полагать, вам хорошо знакомые, — закончил я.

Колфакс кратко кивнул:

— Не больше, чем любому, кто там работал.

— Значит, удовлетворимся этим, — решил я. — Займете ведущую машину вместе с одной из команд ополчения.

— Правильно, — снова кивнул Колфакс.

А мне в голову внезапно пришла еще одна мысль:

— Возможно, вы знаете, как там найти воду?

— Взять с собой. — Колфакс позволил себе секундную усмешку над своей собственной остротой. — В любом другом случае много вы не найдете.

— Лучше бы нам надеяться на то, что удастся обнаружить хоть что-то, — произнес я, — иначе у нас на руках окажется куча страдающих от жажды людей.

Колфакс в третий раз кивнул, снова принимая обычный мрачноватый вид.

— Нам может и повезти, — заключил он. — Если Дожди в горах выпадают как положено, то иногда с аквифера поднимается достаточно воды там, где есть трещины в породе. — Он указал пару точек на карте. — Я раньше встречал обводненные низины здесь и здесь. Но существуют они в лучшем случае очень недолго.

— Под песком есть водоносный слой? — удивился я.

Если бы мы каким-то образом сумели добраться до него, то все наши проблемы были бы решены. Ну, по меньшей мере одна — с нехваткой воды.

Тайбер кивнул:

— Примерно на глубине трехсот метров. Именно из него мы поднимали воду, чтобы поддерживать существование города.

Я вспомнил размеры гидростанции, на которой они скрывались до моего прибытия. Определенно имевшиеся в нашем распоряжении инструменты абсолютно не подходили для глубокого бурения, даже если бы мы располагали требующимся на это временем.

— Значит, попытаем удачи с этими распадками, — подытожил я и снова сверился с картой на планшете. — Крюк выйдет небольшой. И даже если они пересохли, нам просто нужно будет сократить рационы, чтобы сохранить имеющееся.

Тайбер глянул на меня обеспокоенно, и я, кажется, мог понять почему. Если бы нам пришлось прибегнуть к таким мерам, наиболее слабые из наших беженцев могли умереть. Но если и базовый склад окажется разграбленным, нам всем предстоит погибнуть от жажды прежде, чем мы столкнемся даже с проблемой нехватки горючего, в то время как восполненный в природных источниках запас воды даст нам, если все обернется именно так, несколько дней отсрочки. Не в первый раз — и далеко не в последний — я понял, что размышляю, в какой мере принятие столь сложных решений является частью моей должности и что это один из тех ее аспектов, без которых я мог бы вполне обойтись (конечно же, не считая столкновений с бесконечными ордами врагов Императора, только и помышляющих, чтобы прикончить меня).

— Это увеличит нагрузку на наши запасы топлива, — отметил Тайбер голосом человека, понимающего, что уже проиграл спор.

Ощущая великодушие победителя и молчаливое облегчение оттого, что не понадобилось привлекать во всей полноте авторитет своей формы, дабы добиться желаемого, я согласно кивнул.

— Да, это так, — признал я, — но на базовом складе его должно быть полно. Когда мы его получим, сможем двигаться куда душе угодно.

— И куда же? — спросил Колфакс, внезапно напомнив мне о собственном существовании.

Я вызвал соответствующий масштаб на экранчике картографического планшета и, указав на западный континент, пояснил:

— В конечном итоге сюда.

Мой собеседник издал короткий резкий горловой звук, очевидно обозначавший всю полноту его недоверия, на который я, впрочем, не обратил никакого внимания, ибо периодические отхаркивания Юргена были куда более взрывными и впечатляющими.

— Но если говорить о ближайших целях… — Я снова изменил увеличение карты, нацеливаясь на окружающий нас район. — Наилучшим путем кажется вот этот. — Я провел пальцем, следуя цепочке опорных складов. — Здесь мы выйдем из пустыни, пройдем по долинам, затем поднимемся в горы.

Этот последний момент внушал мне некоторое беспокойство, потому как я видел только один крупный перевал, и он должен был кишеть зеленокожими. Ну что ж, с этой проблемой нам предстояло столкнуться много позже.

— Затем по прибрежной равнине перейти перешеек — и мы дома.

Если произносить все на одном дыхании, чтобы не успеть задуматься, звучало вполне правдоподобно. Колфакс снова фыркнул.

— Вы забыли сказать «пройти сквозь орочью армию», — добавил он.

Это был достойный аргумент. Большая часть вражеских сил должна была сосредоточиться как раз на прибрежной равнине, стекаясь в компактную массу, стремящуюся, как и мы, пересечь узкую перемычку земли, ведущую на запад. Мне оставалось лишь просто пожать плечами.

— Как-нибудь решим эту проблему, — произнес я, стараясь, чтобы голос мой звучал уверенно. — Пока что у нас есть о чем поволноваться, кроме этого.

Коренастый гражданский кивнул.

— Верно, — выразил полное согласие он. — А к тому времени мы все будем уже, вероятно, мертвы.

Давние привычки, как я обнаружил, удивительно сильны. Даже учитывая, что количество настоящих солдат в нашей дружной маленькой шайке было один к десяти по отношению к тем, кто был просто мертвым грузом, я понял, что перед отправкой автоколонны собираюсь пройтись вдоль нее, ободряя случайных встречных словами поддержки, раздавая благочестивые банальности и в целом повторяя все телодвижения по поддержанию боевого духа. К моему удивлению, они работали. Общее настроение казалось весьма приподнятым, и лица большинства тех несчастных человеческих обломков, которых мы спасли, осветились широкими улыбками, когда мы готовы были выступать. Стоит держать в уме тот факт, что в подобных обстоятельствах, полагаю, им вполне было чему улыбаться, учитывая, что они променяли определенно неминуемую смерть на почти неминуемую (и смею вас заверить, это ощущение, которое мне и самому слишком часто приходилось испытывать за последний век с небольшим, является удивительно уютным).

Я начал свою прогулку с хвоста колонны, где Гренбоу все еще пытался вбить некоторое понятие порядка в вверенное ему подразделение импровизированного ополчения, в чем ему помогал суровый человек в изодранных остатках формы СПО — единственный из новых рекрутов, кто знал, как обращаться с лазганом. На мой вопрос о том, как идут дела, бывший оператор вокса лишь пожал плечами.

— В целом неплохо, — отозвался он.

Он наконец-то, как я заметил, скинул ненужную заплечную станцию, закрепив ее в кузове грузовика, которым командовал, вместе с некоторой частью драгоценных припасов, которые Норберт постановил им взять на борт. К моему некоторому изумлению, этот планшетомаратель выказал достаточно здравого смысла, обеспечив такое распределение груза, при котором запасы воды и пищи перевозились в сопровождении вооруженного эскорта на тех пяти машинах, в которых находились наши военные силы; при этом он умудрился не делать слишком очевидным факта, что задачей этого было свести разграбление к разумному минимуму.

— Большей боеготовности от них уже не добиться. — Тон его голоса достаточно красноречиво говорил, насколько, по его мнению, велика их нынешняя подготовка, так что я лишь кивнул в ответ.

— Уверен, что вы сумеете построить их в бой, если на нас насядут, — подбодрил я его.

Гренбоу невесело усмехнулся.

— Я сказал им в случае орочьей атаки переключаться на автоматический огонь, — объяснил он, — и просто держать спусковой крючок зажатым, пока не иссякнет батарея.

Видимо, какие-то чувства при этих словах отразились на моем лице, потому что он добавил, пожав плечами:

— Знаю, это преступный расход боезапаса. Но, по крайней мере, так они смогут некоторое время держать зеленокожих на расстоянии, пока мы их отстреливаем. А если не смогут, то растрата зарядов будет последним, о чем мы тогда будем волноваться.

— И мы сможем пополнить их позже, — убежденно сказал я. — На базовом складе будет еще куча батарей.

— Мы сделаем так, что все туда доберутся, — заверила меня одна из рекрутов, жилистая молодая женщина с холодными глазами и татуировкой на лице, вне сомнения принадлежавшая к тем подозреваемым бандитам, о которых упоминал Тайбер.

Она с видом собственника опиралась на тяжелое орудие командной машины, являвшее собой, судя по внешнему виду, своего рода крупнокалиберный пулемет; как мне явственно представилось, женщина эта была из той породы, что с презрением отвергла бы любое предложенное ей стандартное личное оружие, лишь бы завладеть самым разрушительным стволом, на который только могла наложить руки.

— Не сомневаюсь, — согласился я.

— Привет, комиссар, — подошла к нам Фелиция, нагруженная перекинутой через плечо сумкой с чем-то издававшим металлическое звяканье, которую она поддерживала одной рукой и механическим хвостом.

Как я предположил, там были инструменты. За ней следом плелись двое гражданских, оба с подобными же тюками, которые они затем передали ей, а техножрица закинула один за другим через бронированный задний борт грузовика с грохотом, достаточным, чтобы несколько наиболее нервных рекрутов обернулись к ней с оружием на изготовку, тут же, впрочем, расслабившись и изо всех сил постаравшись изобразить на лицах полную невозмутимость. Двое мастеровых, как я предположил, ныне рекрутированные в качестве ее помощников, похоже, стали ее подручными на более или менее постоянной основе.

— Явились напутствовать перед отправлением?

— Просто убеждаюсь, что все в порядке, — возразил я. — Например, что вы не опоздаете на наш маленький поезд.

Она рассмеялась, карабкаясь на борт грузовика, сопровождаемая гораздо менее грациозными подручными. В теории, путешествуя на последней машине в колонне, они могли вовремя остановиться и прийти на помощь любой из остальных, случись какая-то поломка, без того, чтобы разворачиваться и возвращаться. А это, как нас проинформировал Колфакс, было как раз тем, чего лучше избегать на избранных нами окольных дорогах; учитывая, что его гражданской обязанностью было следить, чтобы они вообще оставались проезжими, я был склонен доверять его мнению на этот счет.

— Не опоздала бы и за целую галактику, — заверила она меня, в то время как ее внимание уже было поглощено поврежденным воксом. — Ух ты, досталось же этой штуковине.

— Вы можете ее починить? — спросил я, ибо мысль о такой возможности только что пришла мне в голову.

Если бы ей это удалось, мы могли бы использовать вокс-установку в качестве передающей станции, увеличив таким образом радиус действия наших микрокоммуникаторов, а также получив возможность прослушивать возможные передачи от каких-то еще оставшихся в округе имперских боевых единиц. Если поблизости были еще отряды СПО, то они должны, как и мы, направляться к складам, так что допустимо было предположить, что они окажутся в зоне приема, по крайней мере в какие-то моменты времени.

— Могу попробовать, — живо откликнулась Фелиция, уже тыкая куда-то внутрь корпуса вокса своим механодендритом. — Но, учтите, без обещаний.

— Конечно же. — И я двинулся дальше.

Следующий грузовик был занят Эриоттом и самыми тяжелыми с медицинской точки зрения пострадавшими, по большей части просто до крайности истощенными выпавшими на их долю злоключениями, но в некоторых случаях и с более выраженными последствиями плохого обращения со стороны орков: переломами, вывихами и внутренними кровотечениями. Наш дружелюбный ветеринар поднял на меня взгляд, едва я подошел.

— Комиссар, — поприветствовал он меня таким тоном, будто мы встретились на какой-нибудь официальной вечеринке.

Несмотря на растущее во мне нетерпение закончить обход, мне пришлось замедлить шаг.

— Доктор, — отозвался я, заставив его иронически улыбнуться, — как ваши пациенты?

Он лишь пожал плечами, на секунду показавшись совершенно вымотанным свалившейся на него ответственностью. Затем благодушный вид вернулся.

— Если бы они были моими обычными клиентами, половину я уже усыпил бы. — Улыбка его стала немного менее натянутой. — Но, учитывая особенный характер этих среднего размера пациентов, мне приходится рассчитывать на время и анальгетики. Небольшая молитва Императору тоже не мешает. — Он понизил голос. — Для наиболее тяжелых случаев я мало что могу сделать, честно говоря. Лишь держать их в стабильном состоянии до того момента, пока мы не найдем нормального медицинского оборудования.

— Значит, их шансы выше, чем были бы без вас, — заметил я, оставляя его, насколько можно судить по лицу, немного более вдохновленным, чем ранее.

Несколько следующих багги были набиты гражданскими. Затем я достиг грузовика, занятого тем, что осталось от отряда Браво. С Тайбером я уже переговорил, так что теперь прошел мимо, обменявшись лишь несколькими словами и кивнув Норберту, который путешествовал с ними, надзирая за некоторыми наиболее ценными из наших запасов. Их машина была примерно в середине колонны, подобно начинке в сэндвиче, между двумя группами гражданских машин и двумя грузовиками ополчения. Когда я проходил мимо беженцев, волна радостных приветствий, казалось, преследовала меня, раскатываясь на моем пути, и я на секунду задумался, не следует ли мне утихомирить их, но, едва мы запустим двигатели, любая попытка скрытного передвижения все равно не будет иметь смысла. Лучше уж позволить людям спустить лишний пар. Вскорости дела наши должны были снова пойти много хуже, так что следовало дать им испытать довольство собой, пока это возможно.

Солдат Тарвил в переднем грузовике более или менее управлялся со своей импровизированной командой бойцов. Если что и было плохо, так это их лишняя уверенность в себе и горячечное желание поскорее начать мстить зеленокожим, поэтому я отозвал их командира, чтобы переговорить с ним наедине.

— Вам, возможно, придется немного их приструнить, — сказал я.

Он кивнул:

— Знаю. В том настроении, в каком они сейчас, можно вести себя опрометчиво. Я подожду до тех пор, пока один из них слишком занесется, и осажу перед всеми, прежде чем что-нибудь случится. Таким образом, мне придется облаять одного, а научатся все.

— Может сработать, — согласился я. — Но если хотите моего совета, вам придется быть с ними как можно более жестким, едва мы отправимся. Это разведка боем, а не увеселительная прогулка.

Он оказался достаточно умен, чтобы послушаться, — это я могу про него сказать точно. Когда все-таки началась стрельба, несмотря на мое дурное предчувствие, он построил их в бой гораздо лучше, чем я мог ожидать.

Следующим был наш собственный багги, где уже ждал готовый к отправлению Юрген, так что мне оставался лишь ведущий грузовик, где обретался ополченский сброд, ведомый солдатом Хаскомом, и наш местный проводник Колфакс. Я кратко переговорил с обоими, подчеркивая жизненно важный характер нашего предприятия, но стараясь при этом не внушить им большей напряженности, чем они и без того чувствовали.

— Я вас проведу, будьте спокойны, — заверил Колфакс, забираясь в грузовик на место рядом с водительским.

Хаском с сомнением посмотрел на дорожного рабочего:

— Уверены, сэр, что не хотите взять его в свою машину? Я полагал, вы собираетесь сами вести колонну.

Я покачал головой:

— Лучше мне немного приотстать, чтобы точно знать, если где-то возникнут проблемы, и иметь возможность вмешаться. К тому же, если дороги заминированы, не думаю, что мне стоит убеждаться в этом лично.

Хаском кивнул, принимая эти слабые оправдания за чистую монету.

— Как пожелаете, сэр. — Он четко отдал честь. — Мы вас не подведем, обещаю.

Едва он запрыгнул на борт орочьей развалюхи, несшей его отряд, этот сброд приветствовал его так радостно, будто они были на гуляньях сектора[299], а не в преддверии битвы, и до меня вдруг запоздало дошло, что они полагали право идти на острие честью.

«Ну что же, тем лучше для них, если уж им досталось заслонять меня от линии огня, то никто не будет мешать им чувствовать от этого удовлетворение».

— Проверка связи, — произнес я, возвращаясь к своей машине, забираясь на борт и включая передатчик в ухе. Пространство кузова теперь, когда основная часть наших припасов была распределена между машинами колонны, казалось гораздо просторнее, и я свободно распахнул шинель, пока Юрген, Тайбер, Гренбоу, Тарвил и Хаском по очереди докладывали о готовности. Становилось все теплее, и я наконец просто свернул тяжелую ткань в качестве импровизированной подушки и положил ее на одну из коробок с болтерными зарядами. Секунду я слушал шипение статики в своем наушнике, пока перестегивал оружейный пояс и устраивался как можно более комфортно, втиснувшись в угол между ящиками. — Колфакс, слышите меня?

— Да. — Ответ дорожного мастера был настолько же кратким, как и обычно. — Не сразу понял, как управляться с этой штукой.

— Ясно. — Я легко скрыл раздражение. — Если все готовы, можем выдвигаться.

Рев запускаемых двигателей нашей колонны разорвал тишину пустыни. Шум поднимался скачками, когда дурно отрегулированные двигатели один за другим с натугой оживали. Каждый раз, когда я было думал уже, что грохот ни при каких условиях не может стать еще громче или еще нестерпимее, он увеличивался едва ли не вдвое, и вечное эхо от барханов, окружавших нас, только ухудшало дело. После того, что показалось мне вечностью, грузовик впереди нас, покачиваясь, тронулся с места. Затем с рывком, который будто специально был предназначен для того, чтобы подчеркнуть тщету моих усилий поудобнее устроиться на сложенной шинели, Юрген тронул и наше транспортное средство. К добру или к худу, но теперь мы были обречены идти вперед, к судьбе, которая с тех самых пор направляет течение моей жизни.

Глава пятнадцатая

День завершался в монотонном дурмане пыли, шума, жары и скуки, не говоря уже о болях в спине, вызванных примитивным устройством багги. Вскоре после того, как мы отправились, я уже чувствовал настойчивую необходимость глотнуть воды, но сдерживался, хоть и значительным усилием воли. Отчасти это было для того, чтобы поддержать свое положение среди столь многих отчаявшихся и не имеющих способностей к выживанию личностей, которых я должен был вести своим примером; кроме того, я знал, что позволить себе первый глоток сейчас значило испытать на себе муки жажды гораздо скорее и вдвое мучительнее. Если нам предстояло найти ту воду, на которую надеялся Колфакс, я мог бы подчиниться подобным порывам с чистой совестью (насколько, в принципе, она у меня может быть чиста), но, если нам предстояло разочароваться в этом нашем устремлении, у нас не оставалось бы иного выхода, как перейти к предложенной Норбертом схеме водных рационов, и в этом случае мне определенно следовало оставить некоторый личный запас на то время.

Дорога, которой мы следовали, уводила нас прочь от главного шоссе, и очень вовремя. Оглядываясь назад с помощью ампливизора, я смог, несмотря на тряску нашего неровно идущего транспортного средства, разглядеть группу орочьих байков и грузовиков, быстро движущихся по нему. Опасаясь, что мы будем замечены и привлечем преследователей, я предупредил Гренбоу и его команду, но зеленокожие не обратили на нас никакого внимания — несомненно, приняли нашу автоколонну развалюх за одну из своих, если вообще заметили. Я облегченно выдохнул, довольный, что мое мнение касательно того, куда отправиться нашему отряду, оказалось верным, и нашел в себе даже достаточно такта, чтобы не напоминать об этом Тайберу.

— Похоже, мы от них улизнули, — сам признал сержант.

Я согласился, при этом позволив себе немного осторожности в голосе:

— По крайней мере на данный момент.

Я включил в передачу остальных, кроме Колфакса, которому не нужно было знать подробности происходящего.

— Не расслабляемся. Впереди могут еще оказаться отдельные единицы[300] и группы врага, что-нибудь ищущие.

Ответом мне был хор заверений в том, что все остаются начеку, и я снова уселся, обнимая болтер, ожидая малейшего признака нападения, которое, впрочем, так и не произошло.

Вскоре после полудня нам пришлось остановиться, и Колфакс прибежал к моей машине, чтобы переговорить с глазу на глаз. Несмотря на то что он не испытывал сложности в обращении с микрокоммуникатором, дорожный рабочий не чувствовал себя спокойно, обмениваясь по нему какой-либо информацией, особенно когда ему приходилось быть носителем дурных вестей.

— Если поблизости есть вода, то за тем гребнем, — без всякого вступления выложил он. — Но, как я понимаю, ее не будет.

Он повел указательным пальцем, едва ли не столь же грязным, как у Юргена; хотя, если быть честным, я и сам был к тому времени здорово покрыт похожей коркой. Дорога, которой мы следовали, за время, прошедшее с начала пути, перестала быть достойной называться этим словом, превратившись в просто немного более ровный участок плотно укатанной грязи, поверх которой скользил песок, поднимаясь тонкой удушливой пленкой в воздушных потоках, вызванных нашим продвижением, и превращаясь в нашу личную маленькую песчаную бурю. Какими должны быть условия путешествия в хвосте автоколонны, совершенно скрытой облаком песка, я мог только воображать (и весьма живо, почему я и выбрал для себя и Юргена второе место в ряду машин, вместо того чтобы засунуть нас в середину, где мы были бы лучше всего прикрыты от вражеского огня).

— Откуда вы знаете? — спросил я, разматывая комиссарский кушак, прикрывавший мое лицо от пыли, наподобие импровизированной маски. Несмотря на такую защиту, горло, казалось, было покрыто слоем этой мерзости, и я сделал четко отмеренный глоток воды из своей фляги, прежде чем продолжить разговор. Казалось, мне пришлось проглотить целый комок песку, но, когда я снова заговорил, внутренне борясь с желанием осушить всю емкость и вместо этого опуская ее на место, мой голос звучал намного чище. — По мне, так все одно и то же.

— В том и беда, — отозвался Колфакс.

Я слез с машины, благодарный за возможность размять свои затекшие и болящие конечности, и Юрген, как и обычно, присоединился, встав у меня за плечом. Он нес лазган и теперь отнял от него одну руку, чтобы убрать ото рта тряпку, которую повязал на лицо в качестве маски.

— Что-то не так, сэр?

— Сейчас выясним, — ответил я, окинув взглядом машины, которые постепенно появлялись из оседающего облака поднятой нами же пыли, делающей их одинаково окрашенными в цвет пустыни.

Маленькие пассажиры того же объединившего все цвета сырой красной глины посыпались из них, указывая на нас и жестикулируя, очевидно недоумевая, чего мы ждем. Ну, отлично, этого только нам и не хватало.

Я включил микрокоммуникатор и объявил:

— Остановка на отдых. Передайте по цепочке. Никто не должен уходить за пределы видимости своей машины.

Это должно было приглушить любые другие предположения и удержать любопытных от того, чтобы последовать за нами. Но чтобы убедиться в этом окончательно…

— Раздайте немного еды. Одну плитку на человека и чашку воды.

Это вполне укладывалось в рекомендации Норберта, да и как раз пришло время чем-нибудь перекусить. Как я и ожидал, этого оказалось более чем достаточно, чтобы занять мысли гражданских, а солдатам подкинуть работку в виде распределения пищи и воды.

Если уж на то пошло, теперь, когда возникла сама мысль о еде, я тоже почувствовал голод. Вытащив пару питательных плиток из кармана штанов, я протянул одну из них Колфаксу, в то время как Юрген сам добыл себе одну откуда-то из глубин своего обмундирования. Несмотря на подобное хранение, кажется, ни одна из этих плиток особенно не пострадала, и на вкус они оставались так же хороши, как и всегда, — что в их случае заключалось в полном отсутствии какого-либо вкуса. Несмотря на сей факт, пайки позволили унять первый голод, и, когда мы добрались до гребня, я обнаружил, что пребываю в несколько более оптимистическом настроении.

— Как я и боялся, — произнес Колфакс с набитым ртом, пережевывая плитку из Император знает чего, спрессованного в единую массу.

Я окинул взглядом понижение местности, открывшееся, когда мы перевалили за хребет. Оно заросло колючками такого вида, будто они были способны проткнуть керамитовую пластину.

— Но это же должно быть хорошим знаком, — удивился я. — Если тут повсюду растения, то должна быть и вода.

Лицо Колфакса перекосилось — наверное, это следовало считать иронической ухмылкой.

— Была, — поправил он. — Но вся высохла.

Он наклонился, чтобы заглянуть под крупный булыжник, и указал на небольшую трещину под ним. Маленькое иссохшее растение все еще цеплялось за нее, стремясь выжить, несмотря ни на что. Я, кажется, знал, что оно должно было чувствовать.

— Видите?

Юрген кивнул.

— Растение, — произнес он, вероятно на тот случай, если кто-то не понял, что это такое.

— Каменная полынь, — пояснил Колфакс. — В последний раз тут ее был просто ковер. — Он указал на задушенную терновыми кустами расщелину. — Хотите верьте, хотите нет, здесь находился пруд. Ну, я не рассчитывал, что в этот раз повезет, тут редко можно найти настоящую воду. Была бы каменная полынь, можно было бы лопатой докопаться.

— А эти? — спросил я, в свою очередь указывая на терновые заросли. — Они, наверное, тоже нуждаются в воде, нет?

— Шиподер. У него корни метров десять, а то и двадцать. У нас нет ничего, с чем можно добраться так глубоко, верно?

Молчание с моей стороны было для него достаточным ответом.

— А если бы и добрались, — горько заключил он, — сначала-то надо было бы все тут расчистить, а об этом нечего и думать.

Я всмотрелся в изобилие шипов и совершенно с ним в этом согласился.

— Тогда лучше двигаться дальше, — произнес я. — И надеяться, что у следующего распадка повезет больше.

Колфакс кивнул.

— Не загадывайте, — посоветовал он.

Мы вернулись к грузовикам в мрачном настроении духа, но у меня не оказалось времени дальше предаваться размышлениям об этом эпизоде. Едва мы спустились с гребня, скрывавшего за собой пустынное разочарование, мой микрокоммуникатор ожил.

— Комиссар, — голос принадлежал Гренбоу, и звучал он взволнованно, — у нас проблема.

— В чем дело? — поинтересовался я, преодолевая порыв перейти на бег, несмотря на обессиливающую жару. Вместо этого я просто зашагал быстрее и решительнее.

Бывший вокс-оператор помедлил, очевидно пытаясь найти верные слова.

— Пара ополченцев повздорили.

— Можете сами разобраться? — спросил я, в то время как Колфакс отошел, чтобы снова присоединиться к команде головного грузовика. Юрген, как и обычно, оставался при мне. — Вы там командуете.

— Меня они не слушают, — доложил он.

Ну, отлично. Наше путешествие не продлилось и половины дня, а все уже начало разваливаться. Расстегнув кобуру лазерного пистолета, я поспешил, как только мог себе позволить, к месту происшествия, недоумевая, отчего, во имя Терры, мне пришло в голову выдать этим фрагомозглым оружие. Впрочем, по крайней мере, чем бы ни была вызвана неприязнь, они не начали палить из него друг в друга. Пока что.

Это было, как я обнаружил спустя мгновение-другое, в основном оттого, что Гренбоу сам встал между двумя задирами, каковое решение, по моему мнению, было скорее смелым, чем умным, но, по крайней мере, он таким образом предотвратил нарастание конфликта. Девушка с татуировкой на лице уже вытащила нож и переступала с ноги на ногу, будто стараясь улучить момент, чтобы обогнуть солдата, но пока что здравый смысл или, скорее, лазган в руках нашего вокс-оператора не давал ей сделать подобную попытку. Это, впрочем, не мешало ей кидать злобные взгляды на мужчину в побитых жизнью остатках формы, идентичной той, что я видел на местном арбитре, которого мы нашли лежащим на улице Колодцев Благоденствия; этот же представитель был жив и кидал убийственные взгляды в ответ, сжимая собственное оружие так сильно, что суставы побелели.

— Что происходит? — вопросил я, широким шагом приближаясь к этой небольшой пантомиме, выказывая весь до последней капли авторитет, какой только внушила мне Схола.

Остальные ополченцы расступились, давая мне пройти и продолжая наблюдать за происходящим со всем возможным интересом, хотя, к моему облегчению, казалось, что никто не был настроен вписываться за одну из сторон. По крайней мере это уже облегчало мою задачу. Мастеровые помощники Фелиции тоже наблюдали, рассевшись на заднем борту грузовика с таким видом, будто ожидали, что им сейчас передадут орешки каба. Сама техножрица была все еще поглощена внутренностями поврежденной вокс-установки. Она едва удостоила меня взглядом и, взмахнув рукой в качестве приветствия, вернулась к работе, радостно напевая что-то себе под нос. Мне потребовалась секунда-другая, чтобы узнать мотив «Хрустят еретики под траками „Ленд Рейдера“…»[301].

Гренбоу обернулся ко мне с видом явного облегчения:

— Демара разлила часть водного рациона Тэмворта.

— Это вышло случайно! — отрезала девушка. — Дурной орколюб не глядел, куда идет!

Бывший блюститель правосудия налился кровью еще сильнее, чем до того, и попытался было поднять свой лазган, несмотря на то что между ним и целью по-прежнему оставался Гренбоу.

— Ты меня намеренно толкнула под руку и прекрасно это знаешь, ты, лживый кусок грязи!

Гренбоу попытался было приструнить его, но Тэмворт ударил молодого солдата прикладом в живот. Гренбоу изогнулся, пропуская удар по касательной и позволяя броне принять на себя большую часть его силы, и быстро поднял собственное ружье, метя бунтарю-ополченцу в лицо. Тэмворт отшатнулся, и тут Демара ринулась к нему с занесенным ножом.

— Достаточно! — Я плавным движением вытащил лазерный пистолет и всадил один-единственный заряд в песок между ними. Оба драчуна застыли на месте. — Юрген, забери у них оружие.

Мой помощник послушно шагнул вперед, вырвал лазган из рук Тэмворта и перекинул его ремень через плечо.

Демара, когда он потянулся за ее ножом, сделала шаг назад.

— Но это мое, — запротестовала она. — Я сняла его с зеленокожего, которого сама свалила!

— Так уберите, пока не пришлось против них с ним же и выйти, — ровно сказал я.

У меня не было сомнений в том, что для Юргена не станет проблемой отобрать нож, если женщина продолжит им размахивать, но это была не такая ценная вещь, чтобы не позволить Демаре сохранить ее. Кроме того, накал ситуации начал спадать, а она выглядела достаточно разумной, чтобы понять это. К счастью, именно так и оказалось, поскольку она вогнала лезвие обратно в ножны без дальнейших препирательств.

— Отлично. — Я тоже убрал свое оружие. — Так что произошло?

Тэмворт и Демара набрали было воздуху в легкие, чтобы продолжить взаимные обвинения, и мне пришлось вновь потянуться к кобуре, одновременно поднимая другую руку.

— Гренбоу, пожалуйста.

— Мы только закончили раздавать порции гражданским, — четко доложил Гренбоу. — Так что я отдал приказ обслужить самих себя.

— Еле дождались, — проворчал один из рекрутов за моей спиной.

Я обернулся и посмотрел так, что тот мгновенно заткнулся. Гренбоу одновременно со мной наградил его столь же устрашающим пристальным взглядом.

— Поздравляю, — произнес он. — Вы только что вызвались нести двойную вахту.

Я кивнул, подтверждая его слова. Похоже было, что Тайбер хорошо выбрал из своего отряда неплохих командиров. Едва с мелким нарушением дисциплины было покончено, Гренбоу вернулся к нашему делу:

— Эти двое сидели рядом. Демара толкнула Тэмворта под локоть, когда поворачивалась, и он пролил часть своего питья.

— Сколько он потерял? — спросил я.

Гренбоу пожал плечами:

— Около половины чашки.

— Это ложь! — выкрикнул Тэмворт. — Я уронил всю чашку!

— Ты ее выпустил из рук, когда бросился на меня! — парировала Демара, снова сжимая руки в кулаки, хотя при этом проявляя достаточно здравого смысла, чтобы не потянуться вновь за ножом. — Если ты остался совершенно без питья, так это по собственной глупости!

— Достаточно, — вновь заставил обоих умолкнуть я. — Если запамятовали, напомню, что вы вызвались служить защитниками этой автоколонны, а потому подпадаете под военные правила и нормы. Включая военную дисциплину.

— О, я уже боюсь, — саркастически перебила девушка. — Что вы можете мне показать такого, что было бы хуже, чем у орков?

— К примеру, могу вас пристрелить, — мягко отозвался я и повернулся к Тэмворту. — Это, к слову говоря, предписано в качестве наказания за нападение на старшего офицера.

Он внезапно сник, кровь отхлынула от лица, так что шрам проступил четче; мужчина, очевидно, не испытывал сомнений в том, что я могу привести свою угрозу в исполнение. Отлично, пусть немного помаринуется в собственном поту.

Остальные неловко зашептались между собой, затем продолжили наблюдать за происходящим еще внимательнее, чем раньше.

— Вы не станете этого делать, правда? — спросила Демара, ее гнев постепенно уступал место рассудительности. — Он, возможно, и тупоголовый…

— Не заступайся за меня, ты, бандитская дрянь! — рявкнул Тэмворт, и я тут же придавил его своим вторым по суровости комиссарским взглядом.

Вот мы и докопались до сути.

— Если вы не заметили, — ровно пояснил я, — ваш мир изменился. Какие бы различия между вами ни существовали, они погибли и похоронены. Если же нет, то я легко могу сделать так, чтобы это произошло буквально. Ясно?

Тэмворт молча кивнул.

— Отлично. — Я обернулся обратно к Гренбоу. — На следующей остановке он получает вполовину меньше воды за растрату. И она тоже.

— Я же сказала, это вышло случайно! — воспротивилась Демара.

Ответом ей с моей стороны было лишь пожатие плечами.

— Мне без разницы. Вы ее пролили, и этого достаточно. Пусть это будет для вас поводом быть осторожнее со следующей порцией.

Оба бывших соперника теперь злобно глазели уже не друг на друга, а на меня, что я воспринял как положительный знак и снова обратился к Гренбоу:

— Я не собираюсь расстреливать этого фрагомозглого за то, что он вас ударил. Сейчас нужны все бойцы, которые у нас имеются. Если считаете, что ему полагается дальнейшее наказание, придумайте его сами, вы их командир. — Я ткнул большим пальцем в сторону Демары. — То же касается и ее. Я не хочу видеть, что кто-то из них снова затеял драку.

— Так точно, не увидите, — заверил меня Гренбоу.

— Рад слышать, — одобрил я, затем немного повысил голос: — Это касается и всех остальных. Выживание каждого из нас зависит от того, сможете ли вы выполнять ту работу, на которую подвизались, и мы не можем нести мертвый груз. В следующий раз, если случится драка, я оставляю зачинщиков в пустыне. Без воды и припасов. Передайте это всем.

Зная, что портить драматический эффект дальнейшими рассуждениями не следует, я развернулся на каблуках и двинулся прочь. Через мгновение Юрген передал конфискованный лазган Гренбоу и поспешил за мной.

В целом, я предположил, что достаточно хорошо справился с ситуацией.

Но даже при этом я позаботился о том, чтобы найти Гренбоу сразу, едва мы встали на ночной отдых возле маленького камнебетонного бункера; как сообщил мне Колфакс, тот предназначался для подобных ему работников в мирные времена, когда дорожный рабочий занимался тем, что поддерживал в таком же, как сейчас, минимально проходимом состоянии кружные пути, которыми мы теперь следовали. Дверь не имела замка, что было неудивительно, — красть там было нечего или, по крайней мере, не было ничего такого, за чем стоило бы проделать весь этот путь вдаль от цивилизации. Несмотря на это, я приказал под надзором Норберта забрать все полезное, добавив таким образом к нашим запасам некоторое количество инструментов, немного постельных принадлежностей и пугающе маленькую коробку с консервированными продуктами. Единственным, что еще нашлось в этом домике, оказался планшет порнографических данных, очевидно забытый кем-то из коллег Колфакса (по крайней мере, сам он на него не претендовал), который я тайком сплавил Юргену. Моему помощнику за последние несколько дней выпало много работы, так что самое малое, что я мог для него сделать, — это позволить ему предаться на некоторое время любимому хобби. Танны, конечно, не оказалось и следа, и я почувствовал даже минутную зависть к Юргену, сожалея, что мои желания не удовлетворяются так же просто, как его.

— Были сложности? — спросил я у юного вокс-оператора, и он в ответ только покачал головой, осторожно прикладываясь к своей чашке с водой; его черты лишь едва различались в слабом свете переносного нагревателя, который мы позаимствовали из рабочей сторожки.

Я поплотнее запахнул шинель, осознав, что мечтаю о чашке рекафа, но горячие напитки на ближайшее будущее оставались нам недоступными. Кипятить драгоценную влагу значило слишком много ее разбазаривать в виде пара, а судя по вычислениям Норберта, воды у нас было и так пугающе мало; в результате я не имел права даже на такое малое утешение. Я потянул тепловатой жидкости из своей фляги, ожидая ответа и сражаясь с тягой проглотить все ее содержимое. Пить медленно и бережно было единственным способом, гарантирующим, что вся влага окажется поглощенной иссохшими тканями моего тела, вместо того чтобы пройти прямиком в том или ином виде наружу.

— Никаких, — сказал Гренбоу. — Никто не нашел в себе решимости проверить, блефуете вы или нет насчет того, чтобы бросить нарушителей в пустыне.

— Не блефую, — заверил я, надеясь, что доказывать это все-таки не придется. — Мы не можем себе позволить внутренней вражды. — Я снова отпил отвратительно теплой жидкости, стараясь не обращать внимания на слабый металлический привкус. — Что приводит нас к вопросу, как вы поступили в отношении Демары и Тэмворта, после того как я вас оставил?

— Худшее, что мог только придумать, — откликнулся он с ноткой веселья в голосе. — Сделал эту парочку командой, приставив его заряжающим к ее пулемету.

— Это весьма находчиво, — признал я.

Если составляющие одного расчета тяжелого орудия и не были спаяны физически, то с тем же успехом могли бы быть, так близко друг к другу они должны были работать.

Молодой солдат кивнул:

— Теперь им придется сойтись. Жизни обоих будут зависеть от этого, едва мы попадем в бой. — Он пожал плечами. — А если они все еще находятся под впечатлением, будто легко отделались, то, скажу я вам, будут стоять совместные вахты, начиная с сегодняшней ночи и пока звезды не замерзнут. Одни.

— Тот, кто приставил вас к связистам, плохо знал свою работу, — произнес я. — Похоже, вы без каких-то минут сержант — по меньшей мере.

К моему удивлению, он рассмеялся:

— Но, похоже, нелегкая это работенка.

Ощущая себя несколько ободренным этим разговором, я отправился пройтись по нашему импровизированному лагерю, стараясь не слишком задумываться о предстоящем дне. Сегодняшний же принес далеко не одни лишь хорошие новости: двое пациентов Эриотта умерли, не перенеся тягот пути, и я понял, что размышляю, насколько это позволит растянуть наш запас пищи и воды. К сожалению, едва ли надолго. Я зашел к Тайберу, чтобы утвердить позиции часовых, и провел ампливизором по округе, убеждаясь, что все они расположились там, где положено.

К моему облегчению, я смог различить их смутные фигуры на фоне более светлого оттенка усеянного звездами неба, так что, по крайней мере, мы знали, что орки не подкрадутся к нам под покровом ночи (хотя это вообще было не в их стиле). Тэмворт и Демара сидели на вершине бархана, очевидно храня угрюмое молчание, но уже спина к спине и не помышляя, кажется, о том, чтобы снова проявить агрессию, так что, похоже, неортодоксальное решение Гренбоу работало.

И последним я решил найти Колфакса, который по-прежнему оставался в бараке, о чем свидетельствовал слабый свет притушенного люминатора, который просачивался оттуда. Когда я вошел, он взглянул на меня и продолжил отрывать от стены решетку вентилятора.

— А, комиссар, — произнес он, швыряя кусок перфорированного металла на пол, затем потянулся в открывшуюся за ним полость и что-то оттуда достал. — Да, так я и думал, она еще там.

— Что такое? — спросил я.

Вместо ответа он выдернул пробку из добытой бутылки и сделал большой глоток, удовлетворенно выдохнув, когда оторвался от горлышка. Сладковатый запах дешевого, ширпотребного амасека вырвался вместе с его дыханием, и он поднял бутылку, протягивая ее мне:

— Спрятал ее тут в последний раз, когда был, так, на всякий случай. Не желаете?

Конечно, отхлебнуть хотелось, еще как, но у меня сохранилось достаточно здравого смысла воздержаться. В моем нынешнем иссушенном состоянии пить крепкий алкоголь было бы неосмотрительно. Я покачал головой:

— Не сейчас. Приберегите до того момента, когда достигнем цели нашего пути.

Колфакс уставился на меня в ошеломлении:

— Вы и правда верите в эту чушь, что ли? — Он снова приложился к бутылке. Теперь уже я, по зрелом размышлении, протянул за ней руку. — Правда ведь в том, что все мы умрем здесь. Лучше бы вам привыкнуть к этой мысли.

— Может быть, для вас и лучше, — возразил я, — но я этого делать не собираюсь. Давайте бутылку, с вас довольно.

Он на мгновение встретился со мной взглядом.

— Вы мне нужны завтра в трезвой памяти.

— Отвалите. — Он сделал еще один глоток дешевого алкоголя.

Я вытащил пистолет.

— Последняя возможность, — предупредил я.

Колфакс лишь рассмеялся:

— Вы не сможете в меня выстрелить. Сами сказали, я вам понадоблюсь уже завтра.

— Могу, — заверил я. — Просто не так, чтобы убить. Вы ведь не потеряете способность искать воду, лишившись коленных чашечек, не правда ли?

Он вперился в меня, очевидно размышляя, выполню ли я свою угрозу, впрочем, не он один в этом сомневался, но знать ему об этом было незачем. Через мгновение он сник, протянул мне бутылку и произнес:

— Тяжелый вы человек.

— Это моя работа — быть таковым. — К его явному удивлению, я не взял ее. — Будьте любезны передать это медику Эриотту. Полагаю, что он найдет ему лучшее применение, чем любой из нас.

Набор первой помощи, который мы взяли из спасательной капсулы, к этому времени уже изрядно истощился, и Эриотт мог бы использовать алкоголь как замену антисептику. Колфакс кивнул, и стало ясно, что его негодование не выстояло перед выражением полного доверия, которое я только что выказал. Если я правильно понимал стоявшего передо мной человека, этого было достаточно, чтобы удержать его в строю, по крайней мере пока что.

— Увидимся завтра, — сказал я, поворачиваясь, чтобы уйти.

Следующий день, за исключением драк среди личного состава ополчения, оказался точной копией предыдущего. Наша ветхая автоколонна с рычанием и тряской преодолевала пустынный ландшафт, покрывая нас все новыми слоями пыли, покуда мне не стало казаться, что я с радостью убил бы за стакан холодной воды. И не я один. Когда мы остановились на полуденный отдых, ко мне перемолвиться словечком наедине подошел Норберт.

— Количество воды подошло к критической отметке, — предупредил он. — Сколько еще до базового склада?

— Послезавтра должны прибыть, — ответил я, — если с Колфаксом не заблудимся.

Норберт кивнул, глядя с гораздо меньшим облегчением, чем я надеялся.

— Должно хватить, но едва-едва, — проинформировал он меня. Потом помедлил. — Хотите, чтобы я установил еще более жесткие нормы? Это даст нам по крайней мере еще пару дней.

— Не станем этого делать. — Я указал на колготящуюся толпу грязных гражданских, которые едва могли спокойно ждать своей очереди, дабы получить чашку воды и пригоршню еды. — У них и так осталось не много, на что они могут точно рассчитывать. Отнять и эту малость — значит… — Я оборвал фразу, не желая заканчивать свою мысль.

Норберт кивнул:

— Конечно, должно хватить и так. Но если возникнут задержки…

— Вы об этом узнаете первым, — заверил я его.

К счастью, ничего такого не произошло, и остаток дня прошел в такой же скуке и костедробительной тряске, как и утро.

Дело уже близилось к вечеру, а в нашем путешествии не наметилось и малейшей перемены; солнце склонилось так близко к горизонту, что заставляло при взгляде вперед прикрывать глаза, так что я задумался, не настало ли время для следующей ночевки, и активировал микрокоммуникатор.

— Колфакс, — передал я, — здесь есть какое-нибудь место, чтобы остановиться на ночь?

— Надеюсь, — ответил тот.

Мы едва перекинулись парой слов со времени нашей беседы в рабочем бараке прошлой ночью, но, казалось, он стал вести себя со мной немного более открыто, будто наше столкновение из-за бутылки амасека внушило ему какую-то дополнительную уверенность во мне. И конечно же, если он все еще продолжал испытывать сомнения по поводу наших шансов на успех, то теперь держал их при себе, что уже было значительно лучше, с моей точки зрения.

— Скоро узнаем.

— Что это значит? — спросил я и встал, держась за станину болтера, чтобы более пристально взглянуть на идущую впереди машину.

Завидев мою появившуюся в поле зрения голову, Колфакс помахал рукой:

— Мы продвинулись дальше, чем я предполагал. Глядите. — Он показал вправо, и, сузив до предела глаза, я смог различить, что там цвет почвы несколько отличается от обычной расцветки камней, и определить, что он зеленоватый, прежде чем пыльное облако снова взвихрилось, застилая вид.

— Это ведь то, что я думаю? — спросил я с проблеском надежды.

Несмотря на обычный цинизм, голос Колфакса, оказывается, мог выражать и некоторую грань осторожного оптимизма:

— Надеюсь. Мы узнаем, едва перевалим за следующий гребень.

Хотя для этого потребовалось не больше нескольких секунд, мне они показались невероятно мучительными, растянувшимися, подобно некоему предвкушению вечности. В конце концов следовавший перед нами грузовик миновал последний подъем дороги и начал скрываться за каменистым пригорком.

— Ну? — поторопил я, но, прежде чем Колфакс успел ответить, команда, сопровождавшая его, взорвалась радостными криками.

— Повезло нам, — заверил он меня несколько запоздало.

Мне не пришлось долго ждать, прежде чем в этом убедиться. Юрген рывком перевалил нашу машину через гребень, и я понял, что гляжу на обширный распадок посреди пустыни, покрытый крохотными листочками, плотно свернувшимися под палящим солнцем.

— Каменная полынь? — спросил я.

— Точно, теперь вы видите. — Колфакс на идущей впереди машине махнул рукой, охватывая этим жестом всю низину, протянувшуюся почти на километр. — Но даже не это самое главное.

Дорога здесь расширялась, и Юргену удалось немного прибавить ходу, поравнявшись с грузовиком и позволяя мне разглядеть что-то, помимо его заднего борта.

Целую секунду мое сознание отказывалось определить всю значимость того, что я видел, а было это ослепительное кроваво-красное пятно, соперничающее с заходящим солнцем, и я подумал было, что это цветут покрывающие все вокруг растения. Но затем монетка все-таки упала на дно моего сознания.

— Это вода! — воскликнул я. — Да тут целое озеро!

— Похоже, что так, — согласился Колфакс, и в его голосе прозвучала нотка благоговейного трепета. — Никогда раньше ничего подобного не видел. Вам всегда настолько везет?

— Пока что да, — заверил я его, размышляя, сколько еще могла продлиться моя удачливость.

Глава шестнадцатая

Всеобщий подъем духа, который последовал за нашим прибытием к временному оазису, был просто удивителен, даже для кого-то, кто, подобно мне, был привычен отслеживать его приливы и отливы. Я полагаю, это оттого, что впервые за свою карьеру мне приходилось иметь дело с гражданскими как с массой. До сего времени я сталкивался с ними лишь как с отдельными личностями и, как правило, в минимизированных протоколом социальных ситуациях или в процессе рассмотрения их самодовольных жалоб на, скажем, дурное поведение вне службы пары-другой артиллеристов, о поддержании морального облика которых я должен был фраг знает как заботиться (впрочем, последнего рода посетители редко подбирались ко мне ближе приемной перед моим кабинетом, где Юрген, на которого я полагался целиком и полностью, мог бесконечно сдерживать жалобщиков, если только нарушение, о котором шла речь, не было, на его взгляд, особенно серьезным или, наоборот, забавным). Должен признаться, я был в достаточной мере удивлен той стойкостью, которую до сих пор проявляли наши нечаянные подопечные, хотя, полагаю, тут можно поблагодарить орков за проделанную весьма серьезную работу, в процессе которой отсеялись все лишние и остались лишь самые крепкие обитатели этого несчастного небольшого сообщества.

Первое, что я сделал, — передал по воксу лидерам СПО и ополченцев приказ выдвинуться в голову автоколонны, как только расширяющаяся дорога позволит обгон, так что к тому времени, когда прибыла основная масса гражданских, между ними и озером влаги стояла цепь вооруженных мужчин и женщин. Я слишком хорошо мог представить себе, как, подобно леминам,[302] они бросаются в воду, и не собирался позволить, чтобы десятки не разбирающих дороги ног сделали драгоценную влагу непригодной для питья.

К счастью, нашего оцепления и обещания горячей еды теперь, когда мы наконец обрели возможность приготовить ее, было достаточно, чтобы сдержать любой их порыв, по крайней мере на некоторое время.

— Сколько мы можем взять с собой? — спросил я Норберта, наслаждаясь чашкой рекафа, которую заботливо приготовил мне Юрген.

Нотариус пожал плечами, сияя широченной улыбкой в первый раз с тех пор, как я вообще увидел его, и посчитал что-то на планшете, с которым не расставался.

— Если мы заполним каждую имеющуюся емкость, полагаю, сможем забыть о рационах вообще, — ответил он с чем-то подозрительно похожим на ликование, которое готово было вот-вот пробиться сквозь обычную его бюрократическую сдержанность. — У нас будет более чем достаточно воды, чтобы добраться до базового склада, и еще останется запас на несколько дней.

— На тот случай, если это место окажется разграбленным, — вставил Тайбер.

Мы втроем сидели несколько в стороне от основной массы людей, в тени одного из грузовиков, наслаждаясь едой в уединении настолько полном, насколько вообще мог предоставить наш импровизированный лагерь.

Норберт склонил голову в согласии:

— Именно так. Даже при таком несчастливом раскладе нам предстоит беспокоиться в основном о еде и горючем.

Он с выражением полного довольства подцепил полную вилку омлета из яичного порошка, который приготовил нам Юрген.

— Значит, так и поступим, — произнес я. — Если возможно, то пусть ваши помощники как можно скорее приступают к сбору воды.

Норберт кивнул:

— Приступим сразу же. — Он, казалось, был уже готов оставить трапезу незаконченной, чтобы начать выполнение этой задачи, так что мне пришлось заставить его успокоиться и доесть; впрочем, он не слишком сопротивлялся. — Есть что-то еще, о чем нам следует позаботиться?

— Ну, не знаю, как вы, — пришлось указать мне на очевидное, — но я бы не отказался от хорошего мытья. И возможно, не лишено смысла организовать заодно и наряды по стирке. — Я снова взглянул на Норберта. — Нам ведь не потребуется брать отсюда питьевую воду завтра утром, так?

— Не потребуется. — Казалось, он стал еще счастливее, несмотря на только что взваленный на его плечи дополнительный объем работ. — У нас будет более чем достаточный запас.

Нотариус подчистил тарелку куском хлеба и отошел, дожевывая на ходу.

— Ну, это уже совсем хорошая новость, — согласился Тайбер, даже не стараясь скрыть подъем, который сам испытывал от перспективы предложенного мною мытья.

Император свидетель, я уже спустя несколько дней в этой пустыне весь чесался и смердел, так что нечего и говорить о тех страданиях, которые должен был испытывать в связи с этим он.

— Рада слышать, — подала голос Фелиция, появляясь из-за грузовика с вокс-аппаратом Гренбоу, лениво покачивающимся в механодендрите. — Что тут у вас? О-о-о, яичный порошок! Давненько не пробовала.

— Присоединяйтесь, — пригласил я и перевел взгляд на Юргена. — Можешь приготовить еще порцию для нашего технопровидца?

— Есть, — козырнул Юрген и принялся возиться со своей переносной жаровенкой, я же указал Фелиции на складной стул, только что освобожденный Норбертом, и она благодарно присела на него, поставив вокс на песок передо мной.

— Мне удалось его починить, — сказала она. — Но не ожидайте слишком многого. Мне пришлось позаимствовать некоторые части из перфоратора, который я нашла в бараке у дорожников, чтобы сделать временный конденсатор, а еще у меня закончилось благословленное машинное масло, так что пришлось освятить немного старой застывшей смазки и использовать ее. — Она пожала плечами. — Но более или менее он теперь функционирует.

— Что намного лучше, чем если бы он совсем не работал, — поспешил заверить я. — Какой у него теперь радиус действия?

— Пара километров, полагаю. — Она приняла из рук моего помощника тарелку с едой, подняв на него взгляд и одарив радостной улыбкой. — Спасибо, Юрген, ты заставляешь этот мир крутиться[303].

— Всегда пожалуйста, мисс. — Тот зарделся от смущения и быстро нашел себе какое-то дело в сторонке, которое, как он показывал всем своим видом, требовало его незамедлительного и полного внимания.

— Замечательно, — сказал я.

Это было не настолько далеко, как мне бы хотелось. О чем-то, чему хватило бы мощности и дальности, чтобы вызвать шаттл, который бы забрал меня отсюда (конечно, с почетным эскортом из истребителей, чтобы уж долететь наверняка), можно было лишь мечтать, но теперь мы хотя бы могли заметно увеличить дальность действия отельных микрокоммуникаторов. А это, в свою очередь, значило, что мы можем разделить наши силы и, возможно, выслать несколько разведывательных отрядов, чтобы не продвигаться вслепую, как до сих пор. В общем, наши шансы на выживание сегодняшним вечером весьма существенно увеличились.

— Кто будет с ним управляться? — спросил Тайбер. — Гренбоу теперь командует одной из команд ополченцев.

И это назначение он получил, конечно же, потому, что, покуда вокс был сломан, его специальные навыки не были нужны, а сейчас внезапно снова оказались востребованы. С другой стороны, если убрать его из команды теперь, когда он только начал приводить их в подобие слаженной боевой единицы, не обошлось бы без катастроф.

— По тому, что я видел, могу заключить, что мы были бы идиотами, если бы не оставили его на этом посту, — произнес я. — По крайней мере, пока у них там все не устроится получше.

— Согласен, — кивнул Тайбер, очевидно пребывая в плену счастливого самообмана, будто его мнение могло оказать здесь какое-то влияние на мое решение. — Но больше поставить некого.

— Я могла бы разобраться, — вмешалась Фелиция несколько неразборчиво из-за того, что не отвлекалась при этом от еды, и кивнула на объемистый заплечный аппарат. — В принципе, это не должно быть слишком сложно.

— Но ты не знаешь нужных процедурных моментов, — возразил Тайбер, — позывных, протоколов связи…

— А ей и не нужно, — возразил я. — Если микрокоммуникаторы все равно будут связаны с базовым аппаратом в общую сеть, вы или я всегда сможем ответить на входящий запрос.

Тайбер кивнул, внезапно оценив возможности маленького передатчика, закрепленного у него в ухе.

— Все, что Фелиции нужно будет делать, — это держать каналы связи открытыми и прослушивать случайные переговоры, которые мы можем поймать.

— Это я могу, — заверила нас технопровидица, проглотила последнюю порцию омлета и неожиданно громко рыгнула. Она ухмыльнулась, лишь немного смущенно, и отдала тарелку моему помощнику. — Прошу прощения, просто еще не привыкла снова иметь полный желудок. Спасибо, Юрген, тебе удался настоящий деликатес.

Это было, конечно, некоторым преувеличением, учитывая несколько базовый характер кулинарных способностей моего помощника, но, вероятно, следовало учесть, чем ей приходилось питаться последние пару месяцев, и тогда все становилось на свои места. Я улыбнулся, стремясь рассеять остатки неловкости, и произнес:

— Не думал, что услышу нечто подобное из уст техножреца. Мне как-то казалось, что вы полагаете вкус пищи совершенно не имеющим значения.

Фелиция снова ухмыльнулась.

— Мы должны бы, конечно, игнорировать удовольствия плоти, устремляясь к идеалам машины, — радостно согласилась она, — но с некоторыми из них так сложно расстаться.

Я кивнул в ответ, начиная понимать, почему учителя в семинарии находили ее столь сложным учеником.

— Ну, что у нас на десерт?

Следующий рассвет мы встретили в осязаемой атмосфере оптимизма, охватившего всю автоколонну. Несмотря на прохладу начала дня, я еще разок, напоследок, окунулся в пруд, понимая с некоторой печалью, что определенно слишком много времени провел среди вальхалльцев[304], но в то утро я оказался не единственным; казалось, едва ли не половине наших беженцев пришла в голову та же идея.

Направляясь к пруду, я повстречал Фелицию, уже идущую в противоположную сторону с мокрыми волосами и в одежде, так плотно облегающей влажное тело, что становилось очевидным: теперь, когда с едой стало получше, ее формы вновь приятно округлились.

— Вы все еще не против быть при воксе? — спросил я, отчасти чтобы лишний раз убедиться, отчасти — подольше насладиться представившейся картиной.

Фелиция кивнула, как я полагаю, ни в малой степени не обманутая в отношении того, какая из причин была главной.

— Все отлично, — откликнулась она. — Гренбоу со мной в одном грузовике, не забывайте. Я всегда могу спросить у него совета, если он потребуется.

— Уверен, вы справитесь, — заверил я ее и возобновил ленивую прогулку к кромке воды.

Всего меня опередила, казалось, добрая пара десятков человек, и теперь все они со смехом плескались на мелководье, будто отдыхающие на водном курорте, а не беженцы глубоко в тылу врага. Двое, как я с удивлением заметил, оказались Демарой и Тэмвортом, и заняты они были тем, что окатывали друг друга пригоршнями воды, веселясь, подобно паре дошколят.

Отбросив полотенце, я вошел в воду, сжавшись в ожидании тонизирующего холода, и, нырнув, проплыл пару метров, наслаждаясь относительной тишиной. Звук здесь был приглушен, и свет лишь тускло цедился сквозь рефлекторно опущенные веки. В первый раз со времени моего слишком круто обернувшегося прибытия на Перлию я чувствовал настоящий мир и покой.

Но конечно же, это было слишком хорошее ощущение, чтобы продлиться долго. К тому времени, когда я высушился, оделся и перехватил приготовленный Юргеном (который уже успел снова покрыться обычной своей патиной грязи, несмотря на то что вчера мылся не менее тщательно, чем я) завтрак, мне уже пришлось разобраться с десятком маленьких кризисных ситуаций или, точнее, спихнуть их на Тайбера или Норберта. Ни одна из них сама по себе не была достаточно серьезной, но в целом все это были досадные неприятности, которые, как я пытался себя убедить, не должны были, впрочем, определить дальнейшее течение дня.

К несчастью, именно так и произошло. Колфакс продолжал вести нас столь же безошибочно, как и раньше, все еще купаясь в лучах всеобщей благодарности за то, что привел нас к воде, но дорога не становилась лучше, если не сказать больше. Наши топорно сработанные средства передвижения, качаясь, будто больные, преодолевали пересеченную местность, и нескончаемый грохот нашего похода вкупе с головокружительной качкой и неослабевающей безжалостной жарой обеспечили мне совершенно ослепляющую головную боль менее чем через час после того, как мы двинулись в путь.

— Дегидратация, — поставил мне диагноз Эриотт, едва я обратился к нему на первой же нашей остановке. — Старайтесь принимать воду равномерно — это все, что я могу посоветовать.

Я и не ожидал, что он предложит мне анальгетик, ибо пациенты медика нуждались в ограниченном его запасе гораздо более меня, и знал, что потребовать его — значит нанести смертельный удар моему хрупкому лидерству. Вместо этого мне оставалось лишь мрачно ухмыльнуться.

— Легче сказать, чем сделать, — откликнулся я.

Глотнуть из фляги, не пролив половины, в условиях поездки на орочьей машине было фокусом не для среднего человека. Впрочем, под критическим взором нашего медика я выпил еще немного, в энный раз промыв рот от пыли. К этому моменту все уже снова покрылись ею с ног до головы; это раздражало тем сильнее, что мы еще так недавно с такой радостью отмылись от этой гадости.

— Да что там говорить, — согласился Эриотт, и мне пришлось запоздало вспомнить, что в его обязанности входило соблюдение водного режима как для себя, так и для своих пациентов. Я поинтересовался их самочувствием, и наш медик поневоле покачал головой. — Новых смертей вроде пока нет, и за это стоит благодарить Императора.

— Безусловно, на все Его воля, — отозвался я настолько тактично, насколько мог, и оставил его разбираться с другими делами.

Послеполуденное время оказалось немногим лучше и ознаменовалось двухчасовой задержкой, когда Фелиции пришлось использовать некоторые части разобранного багги, чтобы вернуть в строй один из гражданских транспортов, в двигателе которого что-то не выдержало нагрузок и разлетелось с катастрофическим треском, разнесшимся эхом от окружающих нас барханов, так что часовые схватились за оружие. Я развлек себя тем, что нарычал на не сделавших этого за невнимательность, рассудив, что если уж чувствую себя несчастным, то и им неплохо бы ощутить немного того же самого, но по какой-то причине они оказались только польщены и ободрены. Через некоторое время, к всеобщему облегчению, техножрица выбралась из-под кучи разнообразного хлама и объявила, что полностью довольна ремонтом и желает чего-нибудь холодненького.

— Вокс чем-нибудь порадовал? — спросил я, присоединяясь к ней возле канистры с отвратительно теплой водой — единственным «холодненьким», которое было в нашем распоряжении.

Она покачала головой:

— Совсем ничего. — (Памятуя о том, как я совершенно случайно вышел на контакт с Тайбером, я попросил ее и в дальнейшем продолжать прослушивать все имперские частоты в поисках чьих-нибудь передач.) — Но я могу попробовать что-нибудь передать, и поглядим, кто откликнется.

Мне пришлось отрицательно покачать головой.

— Это могут оказаться орки, — заметил я. — Лучше никому не давать знать, где мы, пока не будет уверенности, что это друзья.

— И верно. — Фелиция кивнула и глотнула воды; в ее глазах заплясали чертики. — Правда, только при том раскладе, что все остальные не руководствуются теми же соображениями, а?

Она ухмыльнулась и удалилась, неосознанно отмахивая механическим хвостом в противофазе с движениями бедер и оставив меня в редком для меня состоянии безмолвного ступора.

— Ах ты фраг! — протянул я.

Об этом-то мы и не подумали.

Как выяснилось, следующему дню предстояло ответить на заданный ею вопрос с совершеннейшей ясностью, но, когда мы разбивали лагерь на ночь, я не имел никакой возможности предугадать такое течение событий. Головная боль все еще была со мной, милостиво сбавив силу, лишь когда начал задувать холодный ночной ветерок, но недостаточно, чтобы вид появившегося передо мной Колфакса, размахивающего картографическим планшетом, меня обрадовал.

— Насколько плохо дело? — спросил я, и он пожал плечами, более темным силуэтом выделяясь на фоне богатого, сочного индиго неба за ним.

— Не так, как могло бы быть, — сообщил он, падая на соседний раскладной стул, и протянул мне планшет. — Я надеялся, что сегодня мы продвинемся немного больше, но мы все равно должны быть на месте чуть позже середины дня.

— Если только ничего не случится, — закончил я его мысль.

Несмотря на это, новости меня порадовали. Как только мы доберемся до базового склада, дела пойдут гораздо легче, по крайней мере на некоторое время.

Колфакс кивнул.

— Одна радость во всем этом, — указал он, — неплохое место для лагеря. Лучше, чем то, о котором я думал, — в любом случае.

Я решил, что это хоть какая-то компенсация за проволочки этого дня, если кто-то был так уж нацелен их искать. Мы остановились в небольшом каньоне немного в стороне от дороги, зато он был закрыт с одной стороны и имел узкий вход с другой. Если бы нам потребовалось, мы могли бы сколь угодно долго держать здесь оборону.

— Да, этого не отнимешь, — согласился я, стремясь избавиться от Колфакса как можно скорее, однако преуспеть в этом можно было лишь после обсуждения некоторого количества вопросов касательно завтрашнего отрезка нашего путешествия.

Лучшим лекарством от моей головной боли, как мне казалось, должен был стать добрый ночной сон. Я потянул за закрывающий клапан своего спального мешка, прячась в него с головой, стараясь заглушить окружающие звуки и вернуть то ощущение спокойствия, которое обрел во время купания. У меня ничего не получилось, и в итоге я просто заснул.

Юрген разбудил меня до рассвета — мой нос предупредил меня о его присутствии в палатке за мгновение до того, как он коснулся моего плеча:

— Комиссар, просыпайтесь.

— Просыпаюсь, просыпаюсь, — заверил я, отпуская рукоятку лазерного пистолета, который неведомо как оказался у меня в руке. — В чем дело?

— Орки, — просто ответил он. — Сотни.

Как выяснилось, это было некоторым преувеличением, но заставило меня схватиться за микрокоммуникатор прежде портков.

— Тайбер, — отчеканил я, — что происходит?

Выбираясь на свежий воздух вслед за Юргеном, я уже примерно представлял себе это. Рев плохо настроенных двигателей разносился но пройденному нами вчера устью каньона, хотя, следовали ли машины по нашим следам или ехали в противоположном направлении, сказать было невозможно.

— К нам приближается колонна машин, — доложил Тайбер. Встревоженные гражданские колготились в окружающей темноте, что-то блея друг другу, хотя, к моему удивлению, лишь немногие из них порывались схватить какое-нибудь импровизированное оружие и побежать на подмогу командам ополченцев и отряду Браво, которые занимали оборонные позиции. — Часовые насчитали около дюжины.

— Принято, — произнес я, стараясь не обращать внимания на тревожную дрожь, возникшую в глубине желудка, когда я перевел эту цифру в примерное число зеленокожих.

Если предположить самое худшее из возможных вариантов — что часовые недосчитали одну-две машины и что все они были забиты до предела, — мы могли столкнуться с силой в сто пятьдесят полностью вооруженных орочьих воинов. Я не питал никаких иллюзий относительно того, что мы сможем устоять против такого количества в прямом бою, но, используя преимущества местности, нам, возможно, и не придется принимать вызов. Устье каньона было естественным огневым коридором, и мы должны были суметь удержать их на этом рубеже. Так я надеялся…

Ласкинс и Йодрил заняли позицию за подходящим камнем, и их единственная оставшаяся ракета уже была приготовлена для того, чтобы пробить дыру в первом же багги, экипаж которого будет достаточно неосторожен, чтобы сунуться в наше убежище; я и сам вытащил цепной меч, больше инстинктивно, чем полагая, что под руку в данный момент могло подвернуться что-то, чтобы его применить. Сам по себе этот жест, кажется, немного успокоил толпу. Люди отодвинулись, во все глаза разглядывая меня, и мне оставалось лишь указать им на застывшие позади машины.

— В укрытие, — приказал я как можно спокойнее и авторитетнее, и, к моему облегчению, они подчинились. Хорошо, — по крайней мере, это значило, что у них меньше шансов попасть под перекрестный огонь и затруднить нам стрельбу. Когда гражданские укрылись, я заметил несколько знакомых фигур, бегущих в противоположном направлении, чем остальное ополчение, и выступил вперед, чтобы остановить их. — Куда это вы, черт побери, направляетесь?

— К грузовику, — парировала Демара. — Наше орудие к нему прикручено, не забыли?

Я кивнул. Это была разумная мысль.

— Не двигайте грузовик с места, — приказал я. — Если зеленокожие прорвутся, прикройте гражданских. И, что гораздо важнее, дайте мне немного огневого прикрытия, пока я буду отступать.

Тэмворт кивнул, и было видно, как готовность служить и защищать прямо-таки взметнулась в нем при моих словах.

— Так точно. Вперед, Дем.

Он снова припустил по направлению к грузовику. Девушка отстала от него едва на шаг или два, но протестующе закричала:

— Я тут стрелок, а ты заряжающий! Значит, я говорю «вперед», а ты слушаешь! Понял?!

Покачав головой, я только вздохнул. Похоже, их совместная работа еще нуждалась в некоторой корректировке, но сейчас времени беспокоиться об этом не было. Я обернулся к нашей формирующейся засаде и соединил Тайбера и трех командиров в вокс-подсеть.

— Не показывайтесь, — распорядился я, распластываясь за подходящим валуном и опирая на него руку с лазерным пистолетом. Через мгновение рядом уже был знакомый запах Юргена, а еще через секунду и он сам, появившись, так же распластался и нацелил лазган ровно в проем окружающих нас скал. — Ждите, пока они не заберутся слишком глубоко, чтобы бежать, прежде чем откроете огонь.

Что касается засад, должен признать, что наша была не из худших, особенно учитывая, в какой спешке она организовывалась. Стоило зеленокожим завернуть за поворот ущелья, им открылся бы замечательный вид на гражданских. Это должно было очень легко заманить их в ловушку, принимая во внимание стремление этих тварей к убийству, и позволило бы нам отстреливать их с флангов, особенно если бы Ласкинсу удалось остановить ведущую машину врага, сломив инерцию атаки.

— Ждем, спокойно… — подбодрил подчиненных Тайбер, и я услышал слабое эхо его слов, повторенных Хаскомом, Тарвилом и Гренбоу для рекрутов.

Оружие, казалось, намертво прилипло к моим потным ладоням, и влага эта, надо признаться, была обязана своим появлением не только пустынной жаре[305]. Теперь уже в любой момент…

— Они здесь, — доложил Тарвил, чья команда удостоилась сомнительной чести быть развернутой на передовой позиции. — Оставайтесь начеку.

Это был самый ненужный из всех ненужных советов, но, кажется, в данный момент он оказался необходимым для его едва оперившейся команды, поскольку никто из них не дал воли нервам и не выдал нашего расположения, выстрелив раньше времени. Что, как выяснилось, было совершенно нелишне. Когда я снова услышал голос Тарвила, в нем звучала нотка недоумения.

— Ведущая машина идет дальше. Вторая тоже… Они не останавливаются.

— Пропустили, — произнес я, чувствуя, как внезапно расслабляется напряженное тело, буквально превращаясь в студень.

— Похоже, что так. — В голосе Тайбера, кроме того, проскакивали нотки облегчения. — Никому не покидать позиций.

Впрочем, на этот раз его осторожность оказалась излишней. Гул орочьих моторов затих вдалеке, и мы наконец перевели дыхание, ощущая удивительную разрядку напряжения.

— Как они могли пропустить наши следы? — спросил я у Колфакса, обнаружив, что крепко сбитый проводник стоит поблизости.

Тот только пожал плечами и предположил:

— Судя по звуку, они двигались весьма быстро и, должно быть, подняли приличное облако пыли. Они, вероятно, сами их и затерли.

— К счастью для нас, — согласился Тайбер, присоединяясь к моей импровизированной сходке командования. — Вопрос в том, как долго они уже следуют за нами.

Мои ладони снова начали знакомо зудеть.

— Вопрос в том, а за нами ли.

Тайбер посмотрел на меня, не находя слов или не желая закончить цепочку рассуждений, которую я только что начал.

— А за кем же еще? — сказал он, пожимая плечами. — Что им еще тут может понадобиться?

— Базовый склад, — проронил я.

Глава семнадцатая

Не надо и говорить, что мысль эта была очень горька и мы возобновили наше странствие в гораздо более подавленном настроении.

— Мы не можем быть уверены, что они направились именно туда, — заявил Тайбер, когда мы остановились на первый из дневных перекуров.

Для этого мы съехали в небольшой распадок, просто понижение ландшафта, которое защитило бы нас от ветра, но ни от чего другого, случись нам заночевать здесь прошлой ночью, как планировал Колфакс, так что я внутренне содрогнулся, осознавая, насколько близка была беда. Орочий конвой не мог нас не заметить, и нам пришлось бы столкнуться с ними в ожесточенном бою.

— Верно, — согласился я.

Ни он, ни я не верили в это, но оба старались удержать зародившийся в наших сердцах страх в узде. В этих местах не было других очевидных целей, но, в конце концов, это были зеленокожие, и кто знает, что они здесь могли искать. Насколько я мог судить, поблизости просто мог находиться один из их лагерей, подобный тому, который мы с Юргеном столь удачно уничтожили нашей аварийной посадкой. Эта мысль, конечно, тоже была далека от обнадеживающей, но была немного лучше предположения, что в данный момент те припасы, в которых мы так нуждались, исчезают в орочьих глотках. Я обернулся к Колфаксу, который как раз околачивался вокруг, пожевывая питательную плитку:

— Все еще ни следа, что они свернули?

— Нет, — откликнулся он с уверенным кивком. — Но впрочем, чему удивляться?

Порывы ветра усиливались час от часу, перекатывая друг за другом волны горячего, плотного воздуха (вместе с еще большим количеством всепроникающей пыли), обдающие мое лицо и тело так, что я начал чувствовать себя, будто за мной по пятам ходит слишком дружелюбный, но излишне огромный зверь.

— Мы и сами поднимаем тучи песка, а скоро еще и задует.

— Вы имеете в виду песчаную бурю? — уточнил я, и наш проводник кивнул:

— Небольшая, к рассвету должна улечься.

Тайбер и я переглянулись, поскольку нам одновременно пришла в голову одна и та же мысль. Орки там или нет, но, если мы не найдем себе убежища в зданиях базового склада, у нас будут серьезные проблемы. Пациенты Эриотта вряд ли переживут еще одну ночь под открытым небом даже в нормальных погодных условиях, но и предположить нельзя, сколько людей падет жертвой дурной погоды. Что еще более важно, мы должны были укрыть машины. Как бы крепки они ни были, полный двигатель песка искалечит даже орочью технику, — в этом у меня не было сомнения, и я не видел способа, каким Фелиция и ее мастеровые могли бы починить весь наш маленький автопарк.

— В таком случае лучше бы нам выдвигаться, — заключил я, допивая воду и поворачиваясь, чтобы брести обратно к багги.

Тайбер кивнул.

— Лучше бы, — согласился он.

Последние два часа пути до места назначения были невыносимо напряженными, и мои нервы натягивались все сильнее с каждым остающимся позади километром, словно внутреннее эхо зловещей серой полосы, что с каждым мгновением неуклонно росла на горизонте. Колфакс время от времени обращал к ней ампливизор, отвечая на мои вопросы лишь раздражающе расплывчатыми предсказаниями вроде «ну да, приближается». Так что для меня явилось некоторым шоком, когда мы наконец выбрались на последний гребень и грузовик перед нами затормозил, а наш добрый проводник привстал, чтобы указать что-то на равнине под нами.

— Вот оно, — произнес он голосом, немного искаженным микрокоммуникатором. Юрген остановил нас бок о бок с грузовиком, и я тоже поднял свой ампливизор. — Похоже, зеленокожие добрались-таки первыми.

— Не вполне, — возразил я.

Наша цель лежала как на ладони — кучка готовых куполов, установленных здесь и в качестве грубой маскировки наполовину засыпанных песком (если, конечно, и об этом позаботился не ветер), защищенная обрывистыми краями бетонной платформы, служившей фундаментом, и оградой из колючей проволоки. Крохотные султанчики песка выдавали местонахождение орков, которые проехали мимо нас утром и теперь носились вокруг огороженной территории на бешеной скорости, закладывая чрезвычайно небезопасные виражи. Расстояние и нескончаемый рев наших собственных двигателей лишали это маленькое представление звукового сопровождения, хотя редких вспышек со стороны нарезающих круги машин и ответных из осажденного строения было достаточно, чтобы подтвердить: там идет сражение.

— Кто-то защищает склад.

— Есть предположения, кто именно? — вклинился в разговор Тайбер. — Они могут просто драться за добычу.

— Не важно, — произнес я. — Кто бы это ни был, мы вступаем в бой. — Затем я окинул взглядом колонну развалюх за спиной. — Выгружайте гражданских и скажите им найти любое убежище. Мы вернемся за ними позже.

Я на это надеялся. А если не судьба, то у них определенно было больше шансов выжить, уйдя на своих двоих, чем отправившись с нами на колесах в гнездо огненных шершней.

Тут я на минуту задумался, оценивая разумность своего приказа, но все равно не видел другого выхода. Двигаться к следующему базовому складу мы не могли — у нас не хватило бы топлива, даже если бы по какому-то чудесному стечению обстоятельств приближающаяся песчаная буря не вывела из строя наши средства передвижения. Единственным шансом на спасение было отогнать орков и надеяться, что неизвестные защитники окажутся на нашей стороне. Не обращая внимания на холодок дурного предчувствия, который, казалось, плотно обосновался на дне моего желудка, я продолжал разворачивать нашу стратегию:

— Когда перевалим за хребет, направляйтесь прямиком к основной массе врага. Начинайте стрелять по готовности.

Другими словами, мы должны были использовать против них их же тактику и надеяться, что они будут слишком ошеломлены, чтобы ответить, предоставив нам возможность вывести их из строя, по крайней мере некоторых.

— Не стреляйте, пока не окажемся совсем рядом. Если немного повезет, они будут принимать нас за подкрепление до тех пор, пока не станет поздно.

Это, конечно, был не самый лучший план, но других предложений или возражений ни от кого не поступило (не считая некоторых гражданских, которых совершенно не прельщало быть брошенными посреди пустыни, но которые живо вняли гласу разума и угрозе расстрела). Несмотря на то что это шло вразрез со всеми моими представлениями, я вскоре уже дал отмашку нашей импровизированной наступательной группе, подавая сигнал к атаке.

Говоря по правде, ощущение было неожиданно бодрящим. Мы набрали скорость, двигаясь вниз по склону гребня, подняли по пути огромную тучу пыли, и я определенно услышал, как некоторые из рекрутов завывают, подобно самым настоящим зеленокожим, перекрикивая даже грохот движков.

Я же ощутил лишь слабый укол беспокойства, когда увидел тот гордый стяг из песка и пыли, который мы оставляли за собой и который совершенно лишал наше приближение хоть какого-то элемента внезапности.

Оставалось только надеяться, что этот факт будет несколько уравновешен тем, что мы собирались скрывать свое настоящее лицо до того момента, пока не придет время нанести удар. Впрочем, волноваться по поводу того, сработает это или нет, было некогда, поскольку зеленокожие с каждой секундой становились все ближе, и я передал по общей вокс-связи последнее предупреждение.

— Не стрелять, пока не будете твердо держать кого-нибудь на мушке, — напомнил я. — И постарайтесь, чтобы каждый выстрел зачелся. У нас будет только один шанс, и если мы его упустим, то дела пойдут дурно.

Ответом мне был хор выражающих согласие голосов, и я занял позицию за тяжелым болтером, стараясь компенсировать дикие рывки кузова, с которого мне предстояло стрелять. Ярко размалеванный красной краской чужой багги прыгал и вилял в прицеле оружия, и я поводил стволом, стараясь не выпускать цель из перекрестья.

— Комиссар, — раздался в моем микронаушнике голос Фелиции, — я принимаю сигнал. Очень слабый.

— Передавайте, — приказал я. Раздалось шипение статики, сквозь которое пробивалось несколько голосов, однако слов было не разобрать. — Похоже, еще одна тактическая сеть.

— Именно то, о чем я подумала, — подтвердила техножрица. Я испытал некоторое облегчение; по крайней мере, кто бы ни занимал базовый склад, это были люди. — Я стараюсь пробиться в нее, но этот конкретный дар Омниссии просто настоящий фра…

— Продолжайте, — распорядился я.

Как раз в этот момент в паре метров слева от нашего несущегося вперед багги взметнулся фонтан песка. Юрген начал поворачивать, выполняя маневр по уходу от огня, и я, не теряя времени, приказал остальным повторять.

— Похоже, зеленокожие нас заприметили, — произнес мой помощник.

— К фрагу зеленокожих! — яростно отозвался я, замечая клуб дыма от выстрела, поднявшийся из-за ограды склада. — Это свои!

Которых, надо отдать должное, нельзя было винить за то, что они сделали ту ошибку, на которой мы надеялись поймать орков. Я отчаянно вцепился в кронштейн болтера, когда Юрген юзом обошел что-то, неуютно напоминающее пылающие обломки точно такой же машины, как та, в которой ехали мы сами, и еще один кусок пустыни взорвался — достаточно близко, чтобы на этот раз осыпать меня землей.

— И у них дальнобойное оружие, фраг бы их побрал! — Теперь оставались считаные секунды до того, как скрытые за решеткой минометы подобьют нас. — Фелиция, мне нужна их частота!

— Работаю над этим, — радостно заверила она, но, как я предположил, занималась технопровидица этим ничуть не спустя рукава, хоть и сидела в тишине и покое на оставленном нами гребне, наслаждаясь представлением издалека.

— Таллок, у них подкрепление, — внезапно ворвался мне в ухо новый голос, четкий и уверенный. — Подстриги их прежде, чем они смогут приблизиться. Остальные, продолжайте давить первую волну.

Кто бы это ни был, он, очевидно, хорошо знал свою работу.

— Так точно, лейти[306], — отозвался кто-то, вероятно Таллок, что бы за черт это ни был.

Я сразу же врезался в передачу, как никогда ощущая благодарность своим комиссарским приоритетным кодам.

— Говорит комиссар Каин, веду автоколонну с восточного направления, — передал я и, оглядевшись, с дрожью ужаса осознал, что сказал правду: обычный для Юргена мастерский стиль вождения вывел нас несколько вперед остальных, которые теперь рассыпались веером по равнине, приближаясь к зеленокожим. — Везем имперские войска и гражданских беженцев в захваченных вражеских машинах. Сосредоточьте огонь на орках перед нами.

— Докажите.

Безымянного пока что лейтенанта, очевидно, было столь же тяжело убедить, как в свое время Тайбера, но, по крайней мере, он придержал град минометного огня, который, у меня не было сомнений, уже готовился обрушить на нас.

— Собираюсь это сделать в самый кратчайший срок, — пообещал я и снова взял в прицел карминово-красный багги.

Если Таллок чего и достиг своей стрельбой по нам, так это того, что орки были теперь совершенно убеждены: мы находимся на их стороне. Эту иллюзию я готов был теперь разрушить со всем возможным удовлетворением:

— Целься!

Хор голосов заверил меня, что остальная часть нашей бравой своры готова к тому же, и я нажал спусковой крючок.

Мы уже были достаточно близко, чтобы я различал экипаж развалюхи, в которую целился. Он состоял из пары мускулистых зеленокожих, один из которых вел, а второй висел на стойке некоего тяжелого орудия, направляя поток плохо нацеленного огня куда-то в сторону окопавшихся защитников.

Когда стрелок повернулся, наконец-то обратив на нас внимание, я смог рассмотреть, что вся его нижняя челюсть заменена грубой аугметикой, свинченной крупными болтами. Я снова вдавил спусковой крючок, и, по счастью или волею Императора, поток разрывных снарядов раскроил тело вражеского стрелка пополам, заставив его запрыгать по песку в ошметках внутренностей и потоках крови. Водитель отреагировал немедленно: повернул машину нам наперерез и пошел на таран.

— Ну уж нет! — Юрген жестко вжал тормоза, едва не вышибив из меня дух о твердую поверхность болтера, но годы знакомства с его стилем вождения предупредили меня о том, чего ждать, и я смягчил удар ладонью, в то же время направляя поток болтерных зарядов в освобожденное заднее отделение вражеской машины.

Как я и надеялся, там располагались запасные заряды или топливо, потому что она внезапно взорвалась шаром огня. Оглушенный водитель потерял над ней управление и вывалился наружу, в то время как полыхающие обломки покатились по инерции дальше, пока не врезались в бархан. Юрген бросил наш транспорт в широкую дугу, выискивая следующую цель.

Наша внезапная атака имела ошеломительный успех, потому как не менее четырех вражеских грузовиков и багги пали жертвами первых же залпов, а остальные панически рассыпались. К моему облегчению, орочьих солдат несла лишь пара больших грузовиков, и один из них уже был выведен из строя, а его пассажиры выбирались наружу, потрясая ручным оружием. Несколько попаданий без всякого результата простучали по нашей бронеплите, и я не обратил на них ни малейшего внимания, понимая, что не стоит тратить патроны, пытаясь подавить огнем орочью пехоту. Впрочем, я сделал совершенно правильно, потому что через мгновение один из наших грузовиков с ревом пронесся прямо через центр группы врагов, размазав пару зеленокожих под колесами, в то время как Гренбоу и его ополченцы нашпиговывали остальных одиночными выстрелами (это, конечно, мало чем могло помочь, кроме как дезориентировать орков еще больше — что, в общем, не так уж и сложно, когда дело касается этих существ, — но по крайней мере это не давало им шанса сплотить ряды).

— Осторожнее, комиссар! — выкрикнул Гренбоу, забыв в возбуждении боя о микрокоммуникаторе и в результате едва не оглушив меня.

К счастью, Юргена было смутить гораздо труднее, и он развернул нашу машинку еще одним дробящим позвоночник кульбитом как раз в тот момент, когда град крупнокалиберных патронов начал барабанить по бронеплите, прикрывающей мою позицию. Я крутанулся, выискивая цель, и обнаружил три байка, надвигавшиеся на нас в стробоскопических вспышках пулеметов или чего-то подобного, плюющегося смертью в нашу сторону.

Я открыл огонь почти одновременно с тяжелым орудием на грузовике и разглядел Демару, мрачно вцепившуюся в дико дергающийся тяжелый пулемет, из которого она пыталась целиться, и край белого одеяния, которое, казалось, само собой зацепилось за задний борт грузовика и крепко там заякорилось.

— Фелиция! — взвыл я. — Какого фрага вы здесь делаете?

— Поддерживаю связь, видимо. — Она радостно помахала мне рукой, когда подпрыгивающий грузовик пошел с нами параллельным курсом, крепко удерживаемая на месте механодендритом, который обвился вокруг подходящей металлической распорки. — Как вы полагаете, я вас связала с той сетью?

Впрочем, дальнейшее обсуждение этого вопроса пришлось отложить, поскольку орочьи байки быстро приближались, — их водители низко пригнулись к рулям. Лидер, который был широк и мускулист даже для орка, дико ухмылялся, наблюдая за сближением, и я разглядел, что на его шлеме прикреплены рога какого-то животного[307].

Через мгновение эта ухмылка пропала, как и большая часть байка, которая, казалось, просто перестала существовать в тот момент, когда Демара наконец совладала со своим пулеметом.

— Вааааууух! Один есть!

— Молодец! — отозвался я. — Но не зарывайтесь.

Я направил болтер на ближайшего из оставшихся двоих и снес ему переднее колесо. Несшаяся на нас штуковина зарылась вилкой в песок, сделала полный кувырок и погребла водителя под своим весом.

— Мой, — произнес Юрген, будто принимая голевую передачу на поле «кузнечика»[308].

Прежде чем я понял его намерения, он снова вывернул руль и протаранил оставшийся байк, заставляя нашу машину подпрыгнуть на том, во что мы его превратили. Глубоко уйдя в песок под нашим весом, задние гусеницы байка продолжали некоторое время крутиться, и пара ног, торчащих оттуда же, слабо подергивалась, нелепо загребая воздух, будто их владелец пытался бежать.

Через мгновение за нами последовал грузовик, превратив то, что еще оставалось после нас, в металлолом и слизь.

Мы, впрочем, не везде играли с врагом как хотели. Окинув взглядом ландшафт, я заметил, что один из наших багги перевернут, а его экипаж разлетелся по округе. Прямо на моих глазах один из бойцов попытался подняться, но лишь затем, чтобы быть рассеченным напополам убийственным топором зеленокожего.

— Помогите уцелевшим! — передал я по воксу Гренбоу, и грузовик оторвался от нас, чтобы выполнить приказ, насколько было возможно. Я переключил частоты, снова настраиваясь на волну безымянного лейтенанта. — Убеждены?

— В достаточной мере.

Еще один орочий грузовик завалился набок, когда в его борту образовалась приличных размеров дыра, пробившая броню и залившая несчастный экипаж расплавленным металлом, что определенно выдавало работу какого-то энергетического оружия. Я обернулся и разглядел знакомый силуэт имперской «Химеры», воздвигшейся на ближайшем бархане; ее лазер поворачивался, отслеживая движение цели. Он полыхнул снова, поджигая топливный бак грузовика, и тот взорвался шаром пламени. Еще две «Химеры» выкатились из укрытия, их мультилазеры ударили, находя собственные цели, и я с внезапной волной облегчения понял, что все оставшиеся орочьего производства машины — это уцелевшие из нашей автоколонны. Кроме того, багги, что перевернулся, мы не лишились ни одного, и наши потери, по крайней мере на первый взгляд, казались на удивление минимальными.

— Рады стараться, — сухо прокомментировал я последние слова неизвестного собеседника, когда Юрген уже глушил мотор и останавливался возле командной машины, легко отличимой от остальных по куче вокс-антенн, собранных на его броне.

«Химера», в свою очередь, тоже остановилась, переведя двигатель на холостые обороты, в то время как ее товарки покатили дальше, облизывая местность с разбегающимися выжившими зеленокожими языками пламени тяжелых бортовых огнеметов, легко подчищая пытающихся спастись пешим ходом противников. Впрочем, это были не многие, и, насколько я мог наблюдать, наши гражданские ополченцы, которые, вне сомнения, только и ждали возможности отплатить врагу, с энтузиазмом разделывались с теми, кто умудрялся избежать огнеметов. Я спрыгнул на землю и пошел к остановившейся «Химере», на ходу поправляя сбившуюся фуражку и возвращая свой пропитанный песком кушак на пояс, где ему и полагалось находиться.

— С кем имею честь?

— Лейтенант Пирс. — Люк в башне машины откинулся, и на меня воззрился удивительно молодо выглядящий мужчина в форме СПО. — Должен сказать, что, услышав слово «комиссар», я ожидал немного другого.

— Я тут был, как вы могли заметить, немного занят, — коротко отозвался я. Потом указал на гребень позади. — Мы оставили наших нестроевых спутников в паре километров отсюда. Не будете так любезны отрядить за ними кого-нибудь?

Как я и ожидал, проявления заботы о гражданских было достаточно, чтобы объехать по кривой все возможные подозрения, которые он мог бы высказать. Лейтенант все еще глядел удивленно, и кто бы мог его за это винить, но при этом согласно кивнул.

— Я этим займусь, — пообещал он. Его глаза расширились, едва он толком взглянул на отбитые нами у орков машины и пиратского вида толпу солдат нашей нерегулярной армии, которые на них разъезжали, но, когда с багги спустился Юрген, контролировать выражение лица он уже перестал совершенно. — Я могу вам еще чем-нибудь помочь в данный момент?

— Может быть, у вас найдется немного танны? — с надеждой спросил я.

Пирс только покачал головой.

— Никогда ни о чем таком не слышал, — отозвался он.

Глава восемнадцатая

Ну, танны у них могло и не быть, но остального, чего только можно было пожелать, было в достатке, вплоть до душа и кондиционеров. Я все еще купался в подзабытом ощущении комфорта, хотя прошел уже час после нашего прибытия, и наслаждался ощущением чистоты, прохлады и чашкой рекафа, которую раздобыл для меня Юрген, сидя за столом в одном из куполов и посвящая Пирса в подробности нашего путешествия. Приглушенный шум песчаной бури, с шуршанием бьющейся в стены купола, был в своем роде успокаивающим и внушающим покой, несмотря на то, каким осязаемым напоминанием о лишь недавно обретенном убежище являлся.

— Вы действительно полагаете, что мы сможем преодолеть все это расстояние? — спросил мой собеседник.

Я слегка склонил голову.

— Иначе бы и не пытался это сделать, — произнес я, избегая касаться того очевидного факта, что большей части моего импровизированного эскорта, насколько мне это виделось, может и не настолько повезти. Кивком я указал на картографический планшет. — Между нами и равнинной частью располагаются еще два базовых склада. После этого, если придется, можем находить пропитание и воду на местности, хотя нам все равно придется пополнять где-то топливо и патроны.

— Придется, — ответно кивнул Пирс, уже принимая за свершившийся факт то, что он участвует в нашей маленькой экспедиции, и за это я был ему более чем благодарен.

Мне казалось, что придется убеждать и его тоже, возможно упирая на мой авторитет как комиссара, но по каким-то своим причинам идея схватиться с главной частью армии зеленокожих едва ли не врукопашную ему почему-то казалась очень привлекательной. В то время я не задался вопросом почему, и просто поблагодарил Императора за очередных простодушных идиотов, и перешел к решению практических задач. Да и сам этот парень-лейтенант меня почему-то сразу расположил к себе, возможно, потому, что чем-то напоминал мне Диваса.

— Чем вы занимались все это время? — спросил Тайбер.

Он присутствовал в основном по той причине, что я не хотел тратить время, донося до него потом результаты совещания, а к тому же до сих пор он был старшим по званию в нашей автоколонне, и я счел хорошим политическим ходом включить и его в обсуждение нашей стратегии. Кроме того, Тайбер меня до сих пор ни в чем не подводил (если не считать того, что подбросил мне толпу гражданских, с которыми теперь приходилось нянчиться), а Пирс был пока что темной лошадкой, так что мне вовсе не мешало присутствие сержанта-ветерана, дабы поддержать меня в том случае, если произойдет столкновение интересов.

— Насколько я понял из вашего рассказа, тем же самым, что и вы, — откликнулся Пирс. — После того как наш полк был рассеян, мы ушли в подполье и обратились к тактике удара и отхода, с тем чтобы поражать цели, которые могли отыскать.

Тайбер кивнул. Именно в этом, как он мне рассказывал вскоре после нашей встречи, заключался последний связный приказ, поступивший по цепи командования, прежде чем она окончательно распалась.

— Сюда мы пришли вчера на пополнение боезапаса и провизии и сегодня были застигнуты зеленокожими, которые как-то отыскали это место.

Он покрутил настройки карты на планшете, и пиктограмма, обозначающая базовый склад, приобрела красный цвет.

— К сожалению, придется взорвать все, что не сможем унести, когда будем выступать. Они знают про это место, значит, вернутся с новыми силами.

Я кивнул. Причина готовности Пирса присоединиться к нам теперь была очевидна и ясна: он, судя по всему, был столь же ярым приверженцем понятия «совместная безопасность», как и ваш покорный слуга. В его доводах я ошибок не видел; никто из зеленокожих, конечно, как мне представлялось, не выбрался живым из столкновения, происшедшего снаружи, но, поскольку они не вернутся с добычей, тот, кто послал их сюда, приведет на подмогу еще больше войск.

— Они, кажется, точно знали, куда направляются, когда обогнали нас, — произнес Тайбер.

Я задумчиво глянул на Пирса:

— Есть догадки, откуда бы?

Молодой лейтенант лишь пожал плечами.

— Карту нашли? — предположил он. — Возможно, один из других отрядов, которые посещали это место, оказался не столь удачлив, как мы.

— Другие отряды? — переспросил я.

— Мы здесь в третий раз, — пояснил Пирс. — Когда я записывал в расходную книгу то, что мы взяли для себя, я заметил, что за последний месяц были и другие списания.

Ну, отлично — все их общество разваливалось на куски вокруг них, а они, те, кто остался от СПО, все еще продолжали заполнять бухгалтерские книги.

— Покажите, — попросил я.

Это заняло некоторое время, но после некоторого количества поисков и перекрикивания через коридоры купола сержант Пирса — крупный неразговорчивый мужчина по имени Винер — появился с соответствующим планшетом и положил его на стол между нами. Пирс повозился с настройками, вызвав экран, заполненный стандартными бланками реквизиции.

— Вот. Это были мы. — Он указал на пару из них. — Похоже, в округе есть еще по меньшей мере три активных боевых единицы. — Он кинул оценивающий взгляд на Тайбера. — Считая вашу — четыре.

— Мы довольствовались тем, что находили в городе, — сказал Тайбер. — Мне так казалось надежнее.

Молодой лейтенант ухмыльнулся:

— Какие зеленокожие молодцы, что давали вам позаимствовать награбленное.

— Есть какая-нибудь информация о том, что это могут быть за отряды? — спросил я.

Пирс покачал головой:

— Нет, все зашифровано. Из соображений безопасности. На случай, если враг захватит это сооружение. Так он хотя бы не будет знать, кто из наших есть в округе.

Я медленно кивнул. Возможно, Фелиция могла что-то с этим шифром поделать, возможно, и нет. В любом случае, когда утихнет песчаная буря, у нас будет гораздо более прямой способ выяснить это.

— Мне нужно поговорить с вашим оператором вокса, — произнес я.

К рассвету буря почти сошла на нет (как и предсказывал Колфакс, к его мало скрываемому удовлетворению), и я рискнул бросить вызов все еще налетавшим шквалам колючего песчаного ветра, дабы как следует осмотреть наше убежище. Самый большой из куполов содержал запасы воды и пищи, с распределением которых я оставил разбираться Норберта и с легким сердцем двинулся дальше, найдя в следующем Фелицию и наши оставшиеся машины. Даже если нам довелось бы пополнить наши ряды новыми рекрутами, мы все еще были вполне достаточно снабжены самым необходимым, чтобы пройти сколь угодно большое расстояние. Это, конечно, в том случае, если на этом складе имелся и запас топлива.

— Да тут его хоть бочками отливай, — заверила меня техножрица. — Омниссия знает как мы его все увезем, но как-нибудь постараемся. — Она провела меня в отдельный бункер с большой дверью, излучая странную ауру ожидания чего-то. — Вот тут есть то, что должно помочь. — Она легко распахнула створку механодендритом, да так, что источенное непогодой дерево завибрировало, упершись в стопор.

Двое солдат Пирса выскочили нам навстречу, подобно потревоженным мусорным крысам, с лазганами на изготовку, но затем успокоились, обнаружив лишь нас и никакого врага. Я обходительно кивнул им, обрадованный уровнем их боеготовности, и снова обернулся к Фелиции, дабы взглянуть на то, что вызывало такое возбуждение.

— Да это «Часовой»! — ошеломленно заключил я.

Технопровидица расплылась в улыбке.

— Даже лучше, — произнесла она, включая люминаторы верхнего света. — Это погрузчик.

Я, конечно же, уже видел подобные, и не раз, но они всегда казались мне довольно странными приспособлениями. Вместо оружия эти шагающие машины были снабжены набором механических захватов, предназначенных для того, чтобы поднимать и переносить тяжелые грузы, а также массивным противовесом, привешенным за спиной, подобно камнебетонному рюкзаку.

— Как только мне удастся завести и разогреть его, мы все погрузим мгновенно.

Не было нужды спрашивать, кто, по ее мнению, будет пилотировать эту штуковину, потому как она буквально поедала ее обожающими глазами, так что я сделал себе мысленную заметку найти важное и срочное дело где-нибудь вне открытого пространства склада, как только она начнет баловаться с этой игрушкой.

— Рад слышать, — произнес я. — Как наши машины?

— Как всегда, не лучше и не хуже, — откликнулась она, и это звучало очень верно в отношении орочьих развалюх. — Мы крайне вовремя загнали их в укрытие. Алдиман и Лидди как раз проводят общую диагностику.

После секундного недоумения я понял, что она говорит о своих помощниках, которые, насколько можно было понять, продвинулись несколько дальше простого откручивания гаек (конечно же, к концу нашего путешествия на обоих появились значки в виде шестерен, и, кажется, они начали полагать себя технопровидцами во всем, кроме формального посвящения[309]).

— А что из имперского тут есть? — спросил я.

Фелиция пожала плечами, с явным усилием и нежеланием отрываясь от своей большой игрушки.

— У нас теперь имеется пять «Химер», и все они в достаточно хорошем состоянии, учитывая, как их эксплуатировали. Им не помешал бы текущий ремонт, но сейчас возможности для этого нет. — Она пожала плечами, и механодендрит хлестанул в унисон за ее спиной. — Если я правильно понимаю, времени у нас не много.

— Вы понимаете правильно, — заверил я ее. — Мы должны выдвинуться отсюда не позднее завтрашнего утра.

После некоторого обсуждения мы с Пирсом и Тайбером решили, что ближайшее скопление орков должно было ожидать возвращения своих рейдеров около сегодняшнего полудня и начать шевелиться лишь к следующему рассвету, если собирались всей массой сняться и выяснить, что же с ними произошло. Конечно, ни то ни другое не было с надежностью верным предположением, но в наших обстоятельствах рисковать мы не хотели.

— Сможете выпотрошить этот склад к тому времени?

— О да, — отозвалась Фелиция с несколько большим энтузиазмом, чем тот, что мог бы внушать мне спокойствие, и я покинул ее, чтобы найти вокс-оператора отряда Пирса, стремясь убраться прочь прежде, чем техножрица заведет свой погрузчик.

Связист оказался тощим, болезненного вида бойцом, насколько я могу припомнить, и встретил меня на пандусе командной «Химеры», как и было оговорено, при этом выказывая все признаки недоумения по поводу того, положено отдавать честь комиссару или нет. В конце концов он пришел к компромиссу, изобразив некое незаконченное движение рукой, на которое я не замедлил ответить полным парадным салютом, добавив достаточно дружелюбную ухмылку, дабы не слишком его запугать.

— Все готово, — заверил он меня и пропустил в уютное нутро бронетранспортера, прочь от постепенно стихающего ветра.

Внутри было немного теснее, чем в обычной модели, потому что часть объема кузова была отведена для ауспика и дополнительной аппаратуры связи, к которой меня и пригласил Маркони, связист. Мне приходилось иногда бывать в командной машине Мострю, так что я был знаком с внутренним расположением приборов — хотя, конечно же, в этой было достаточно небольших отличий — и уверенно занял свое место рядом с хозяином аппаратуры.

— Все, кто находится в зоне досягаемости, должны каждые две минуты слушать возможные передачи.

Это был еще один постоянный приказ-инструкция, оставшийся с начала вторжения, и, надо сказать, он пришелся весьма кстати. С мощностями передающей станции командной «Химеры» я мог достичь ушей возможных союзников в радиусе гораздо большем, чем позволяла переносная станция Гренбоу (которая теперь почила с миром, после того как Фелиция отслужила над ней соответствующую заупокойную).

— Благодарю, — откликнулся я, вводя свой комиссарский код.

Учитывая то скептическое отношение, которое я встретил у Тайбера и Пирса, с самого начала следовало установить формат передачи, возможный лишь для моего положения, чтобы по мере сил оградить и нас, и ее получателей от множества противоречий. Маркони посмотрел на хронограф, подкрутил какие-то рукоятки и переключатели и кивнул мне:

— Вы в эфире.

— Передает комиссар Кайафас Каин, для всех имперских боевых единиц, кто может меня слышать, — произнес я, стараясь наполнить голос легким ожиданием полного подчинения, как меня тому учили в Схоле. — Общий сбор на базовом складе «Сигма двенадцать» к завтрашнему утру. Конец передачи.

Я кивнул Маркони, и он сразу же заглушил передатчик. Мы добрые двадцать минут вслушивались в разряды статики, но никакого ответа не было, даже удивленного «Вы сказали „комиссар“, мы не ослышались?», которого я наполовину ждал.

Маркони ухмыльнулся в мою сторону.

— Хорошая вокс-дисциплина, — произнес он. — Тем меньше зеленокожие могут услышать.

— Или так, или никого уже не осталось, чтобы дисциплину нарушить, — произнес я, стараясь, чтобы это прозвучало как шутка.

Как оказалось, мои страхи оказались необоснованны. Первый из разрозненных отрядов выживших прибыл вскоре, еще до полудня, добавив к нашей разношерстной компании еще пару «Химер» и больше дюжины солдат. С ними у нас образовался почти полноценный взвод, если добавить выживших из отряда Пирса, не говоря уже о том, что теперь по крайней мере одну «Химеру» мы могли использовать целиком и полностью для транспортировки различных припасов. Я оставил сержанта разбираться с новоприбывшими, дабы обсудить насущные вопросы интеграции нашей цепи командования с Пирсом и Тайбером, после чего направился еще за одной чашкой рекафа.

Так получилось, что по пути я столкнулся еще и с Норбертом, который, очевидно, искал того же, что и я, и потому присоединился ко мне за общим столом.

— Это прямо-таки зигзаг удачи, — заявил он, разворачивая ко мне планшет данных. — Теперь я могу распределить часть наших запасов топлива и амуниции в полностью бронированную машину. Так меньше шансов, что их подорвет шальной снаряд.

Конечно, в этом был известный риск, потому что одно хорошее попадание крак-ракеты или энергетического заряда заставило бы нас потерять значительную часть и того и другого, но у зеленокожих, кажется, не было большого количества подобных орудий. Так что это было определенно безопаснее, чем везти крупные части наших взрывчатых запасов в полуоткрытых орочьих штуковинах.

— А что касательно остальных припасов? — поинтересовался я.

Нотариус пожал плечами:

— Я разделяю их между грузовиками и некоторыми багги. Насколько возможно, равномерно. Даже если мы потеряем одну или несколько машин в предстоящих боях, это не нанесет нам большого ущерба. — Судя по голосу, его, конечно, не воодушевляла такая перспектива, и я совершенно не мог его за это винить. — Но все равно часть придется оставить. У нас не хватит транспорта, чтобы увезти все.

— Уверен, вы проконтролируете, чтобы у нас было необходимое, — сказал я.

— Я набросал список приоритетов, — подтвердил Норберт. — Вода, пища и медицинские принадлежности, конечно, а также достаточное количество боеприпасов для нашего вооружения. — Он указал на некоторые из пунктов в составленной им описи. — Некоторые из ополченцев запросили новые ружья вместо орочьих, которые им достались.

— Скажите, чтобы брали что захотят, — сказал я. — В оружейной достаточно добра.

И чем больше его мы смогли бы раздать по рукам, тем меньше пришлось бы везти мертвым грузом: будь я проклят, если оставлю за собой что-нибудь пригодное для зеленокожих, но и взрывать то, что могло оказаться необходимо нам в будущем, было против моей натуры. Кроме того, то оружие, которое мы позаимствовали у орков, имело склонность быть не менее опасным для стрелка, чем для его мишени.

— Именно так я и сделаю, — кивнул Норберт. — Что касательно остальных гражданских?

Я пожал плечами:

— А почему бы и нет? — С оружием в руках они почувствуют себя увереннее, в этом я не сомневался, а целиться с тех подпрыгивающих на ухабах орочьих монстров, на которых они ехали, все равно было бесполезно. — Все, кто пожелает, могут взять оружие, но только при условии, что кто-то из людей Тайбера покажет им, как с ним обращаться, и если они готовы слушать приказы, когда начнется стрельба.

Это, конечно, должно было позволить большинству из них не отстрелить себе ноги, когда дойдет до дела, а в моем распоряжении оказывалось еще больше пушечного мяса, которое можно было поставить между мною и орками в том случае, если дела пойдут совсем уж отчаянно.

— Вполне разумно, — согласился Норберт.

Оглядываясь назад, я, впрочем, могу сказать, что это была не самая удачная из моих идей, но, кажется, тогда она вдохнула в наших беженцев новые силы, и в конце концов едва ли не каждый из них обзавелся лазганом или чем-то подобным, закрепив свой статус в качестве части нашей нерегулярной армии. Даже Эриотт, когда мне случилось его встретить, уже добыл себе лазерный пистолет, хоть и заверил меня, что не собирается им пользоваться. Я был несколько озабочен тем, что регулярные бойцы СПО могут косо посмотреть на такое развитие событий, но они, кажется, были всеми руками за. Поскольку теперь гражданские вроде как могли позаботиться о себе сами, солдаты получили возможность сосредоточиться на том, чтобы биться с врагом без того, чтобы отвлекаться на беззащитную массу (или, по крайней мере, они так считали — я обнаружил, что немало солдат выразили полную готовность преподать персональные уроки стрельбы женщинам). В целом я посчитал это признаком поднятия боевого духа.

И действительно, весь наш лагерь вскоре излучал ощущение общей цели, что я нашел несколько удивительным. Незадолго до заката состоялся наш следующий разговор с Пирсом — на открытом воздухе, но все же за бутербродами с солониной и чашкой рекафа. К этому времени появилось еще немного оставшихся от регулярных сил СПО отрядов, приведших с собой пару тяжелых армейских грузовиков, которые заставили Норберта едва ли не откровенно потирать руки от удовольствия, и три «Саламандры» (разведывательного образца) с полными экипажами, а также медицинскую «Химеру». Я направил ее и двух санитаров, прибывших с нею, к Эриотту и его раненым, которым должно было быть гораздо удобнее на борту этой новой машины, чем на орочьих колымагах, к которым они были приговорены до сих пор.

— Никто из нас не ощущал себя так с тех пор, как появились зеленокожие, — произнес молодой лейтенант, откусывая от бутерброда. Он кинул на меня взгляд, яростно работая челюстями, с примечательным выражением на лице. — Мы просто старались выжить, и все. Но теперь у нас снова есть цель.

— Цель остается той же, что и всегда, — откликнулся я. — Очистить этот мир от орков.

— Вам легко говорить. — Пирс допил остатки своего рекафа, непроизвольно отшатнувшись, когда Юрген шагнул к нему, чтобы снова наполнить чашку. — Для вас это всего лишь еще одна военная кампания. Но мы здесь потеряли все, что у нас было.

— Но только не боевой дух, — возразил я, легко входя в ту роль, к которой Комиссариат так старался меня подготовить. — А это все, что вам нужно, дабы снова отвоевать свою планету.

А также позволить мне оставаться невредимым, как я искренне надеялся.

Пирс кивнул, полностью покупаясь на мои слова.

— И мы это сделаем, — торжественно провозгласил он. — Или умрем сражаясь.

Пирс слегка повысил голос, и тот эхом разнесся по пространству между куполами, перекрыв даже шум людской суеты, всех этих солдат и ополченцев, сновавших туда-сюда с коробками и тюками.

— Пришел тот день, когда мы перестанем бежать и прятаться. Сегодня мы закончим просто досаждать врагу, мы станем наносить ему настоящие раны! Настало время зеленокожим бояться нас!

Рев согласных голосов поднялся от добрых шести десятков глоток вокруг, эхом отозвавшись от высоких стен. Я отступил в тень, позволив перлийцам наслаждаться собой в этот миг. Император знает, что им придется туго, едва лишь снова начнется наше путешествие.

— С дороги! А, это вы. Простите. — Демара, тащившая на себе переносной пулемет огневой поддержки, который был едва ли не с нее размером, шагнула в сторону, чтобы обойти меня. Тэмворт следовал за ней в двух шагах с треногой, заброшенной за спину бронеплитой, долженствующей защищать расчет орудия, и с коробками патронов в обеих руках. На лице девушки-бандитки появилось странное, смешанное выражение недовольства, уважения и вызова, когда она обратилась ко мне: — Или я должна добавить «сэр»?

— Обычно да, — произнес я. — Но я не гонюсь за формальностями.

— Мы это поняли, сэр, — вставил Тэмворт.

Демара кивнула:

— Спасибо, что разрешили брать всякую всячину. — В ее глазах промелькнуло сомнение. — Вы ведь не имели в виду только ружья и тому подобное, правда?

— Что вам больше подходит, — заверил я.

— Круто. — Она оглянулась на Тэмворта. — Видишь? Я же говорила, что все будет тип-топ. — Затем девушка снова обратилась ко мне: — Тэм говорил, что мы можем брать только легкие штуки. — Она бросила на тяжелое орудие в своих руках такой нежный взгляд, будто это был котенок тринкса. — Но я как увидела ее, так сразу сказала: вот она, моя пушка.

— Наслаждайтесь, — напутствовал я.

Оба ухмыльнулись и быстро удалились в сгущающуюся темноту. Через мгновение из-за угла ближайшего здания вывернул погрузчик и с шипением пневматических приводов остановился, легко удерживая в клешнях коробку высотой почти с меня. Фелиция улыбнулась мне, превращенная своими белыми одеждами и наступающим сумраком в благожелательного призрака.

— Почти последняя, — сообщила она. — Из того, по крайней мере, что может нам пригодиться.

— Отлично. — Я кивнул. — А что в остатке?

— В основном крупные снаряды, но нам не из чего ими стрелять. — Ее ухмылка расширилась. — Когда будем взрывать это местечко, должно неплохо жахнуть.

— Рад слышать, — только и произнес я. — А как с машинами?

— Неплохо. Я проведу за ночь последние проверки.

Ее энергичность в то время показалась мне ошеломительной; лишь позже я узнал, что, как и у многих техножрецов, мозжечок ее был заменен аугметической системой, которая, помимо всего прочего, позволяла ей обходиться без сна едва ли не бесконечно.

— Если у вас есть минутка, то я обсудила бы несколько идей по поводу этой вот машинки.

— Вы хотите взять ее с собой? — изумленно вопросил я.

— О да. Конечно, пока она славна только перетаскиванием туда-сюда коробок, но не забывайте, этот агрегат выполнен на основе «Часового». — В ее голосе появилась определенная нотка энтузиазма. — Он будет намного быстрее и маневреннее на пересеченной местности, чем даже «Химера».

Технопровидица подняла одну из клешней погрузчика в подобии салюта, заставив меня сжаться от предчувствия, что коробка рухнет мне на ноги, но та оставалась на месте, ловко сбалансированная Фелицией на одной точке.

— И он окажется более чем полезен, если какая-то из наших машин застрянет.

— Хороший довод, — признал я, сторонясь, чтобы дать ей пройти, затем обернулся к Юргену. — Пора бы и нам собираться.

Мой помощник согласно кивнул.

— Завтра будет еще полно дел, сэр, — отозвался он.

Хотя если бы я в тот момент знал, насколько слабое это выражение для того, что нам предстояло, уверен, мне всю ночь не пришлось бы сомкнуть глаз.

Глава девятнадцатая

Как мы ни старались, а уже перевалило за полдень, когда наше разношерстное собрание машин было готово отправляться, и я, как мог, скрывал свое нетерпение, пока гражданские рассаживались по местам. Последние несколько тюков драгоценной поклажи привешивались на борта наших «Химер», уже и так настолько увешанных ею, что противопехотные лазеры сделались совершенно бесполезны, и Тайбер был уже готов устроить из покидаемого нами места такой фейерверк, чтобы было видно с самого Золотого Трона. Мы расположили заряды взрывчатки в каждом из зданий и еще несколько подрывных патронов к оставшемуся в хранилище оружию и снарядам, просто на удачу, но все же я намеревался быть отсюда как можно дальше, прежде чем позволить саперам передать по воксу импульс, который приведет все это в действие.

— Последнее, — в конце концов доложил Тайбер, подбегая к командной «Химере», где Юрген и я расположились вместе с Пирсом и остатками его подразделения.

В нормальных условиях я последовал бы своей привычке и забрал бы для собственных нужд одну из «Саламандр», но с меня уже хватило езды в открытой машине по подобной местности. Разведывательные же машины были назначены для той работы, для которой и были сконструированы, — они патрулировали впереди основной автоколонны и на флангах, время от времени докладывая, что все еще не видно и следа зеленокожих, хотя я все равно не собирался позволять себе погрузиться в обманчиво-спокойное состояние. С самого первого момента прибытия на Перлию я научился доверять своей хронической паранойе больше, чем чему бы то ни было.

Вдобавок к прочим положительным моментам командная машина должна была идти в центре нашей импровизированной армии и быть защищенной настолько, насколько это вообще возможно. Я, конечно, и не думал сообщать Пирсу, что именно это было основной причиной пересесть к ним, а вовсе не необходимость контролировать любую нештатную ситуацию, чему должен был весьма способствовать набор специализированного вокс-оборудования и ауспиков, которые командная «Химера» несла на борту. То, что я мог почти с таким же успехом получать информацию и отдавать приказы с помощью моего старого доброго микрокоммуникатора, по-прежнему глотая при этом пыль в нашей орочьей костоломке, ему, кажется, в голову не пришло, а если и пришло, то он оставил эту мысль при себе.

— Отлично, — похвалил я Тайбера, в последний раз перед отправлением окидывая взглядом тот сброд, который мы назвали военным конвоем.

А что еще оставалось делать, если в нашем распоряжении была лишь примечательная смесь имперских и орочьих машин, настолько перегруженных закрепленным снаружи грузом, что эта разница все равно была малоразличима, — оставалось лишь смириться с тем, что выглядим мы, как куча бездомных со своим барахлом, а не военное формирование.

Я уже готов был дать сигнал выдвигаться, когда знакомый свист поршней и звяканье валов предупредили меня о появлении погрузчика. Обернувшись на звук, я был вознагражден особенно радостным помахиванием рукой Фелиции, перегнувшейся через дверь кабины, притом что сам я мог лишь пялиться в полном ошеломлении на труды ее рук.

— Император, Сущий на Земле! — воскликнул я. — Что вы с ним сотворили?

— Я же предупреждала, что у меня есть на его счет некоторые идеи. — Голос технопровидицы звучал совершенно обыденно, эхом отдаваясь у меня в ухе, что хорошо, я полагаю, поскольку в противном случае я не мог бы разобрать ни слова за ревом запускающихся вокруг нас двигателей.

Одна из идей, которая ей пришла в голову, очевидно, заключалась в установке на погрузчике вокс-оборудования.

Место камнебетонного противовеса за спиной шагающей машины занял обширный металлический бак, полный, судя по ведущему в нутро машины переплетению труб, прометия. С таким количеством топлива на борту Фелиция, должно быть, могла добраться без остановки до самого побережья, хотя, очевидно, часть этого запаса планировала иначе: под кабиной «Часового» был смонтирован тяжелый огнемет, чей поджигающий элемент нежно шипел, наполняя воздух слабым запахом гари. Как, во имя всей галактики, Фелиция собиралась использовать его, учитывая, что панель управления огнем в кабине у этой модификации была предназначена для управления клешнями, я не имел ни малейшего понятия. Лишь позже, когда мне случилось наблюдать, как она со всем и всяческим удовольствием набросилась на встреченный по дороге орочий патруль, я осознал, что она наскоро прикрутила к нему подобие гашетки, которой могла управляться с помощью своего механического хвоста.

— Это… очень находчиво, — только и смог вымолвить я, стараясь, чтобы это прозвучало как можно нейтральнее.

Фелиция снова ухмыльнулась и со звоном удалилась на поиски своих помощников, которые забрали себе один из новоприбывших транспортов, погрузив в него набор инструментов и запчастей (которых теперь, когда их запас был пополнен за счет хранившегося на складе, было обнадеживающе много). Я обернулся к Пирсу:

— Мы можем выступать.

— Эскорт-второй, — зазвучал в моем ухе новый голос. — Вижу цель, движется в юго-восточном квадранте, быстро приближается.

Одна из команд на «Саламандрах» выполнила, как видно, свою задачу. Пирс поглядел мрачно.

— Быстро они выдвинулись, — заметил он.

Я кивнул и осознал, что внезапно пересохшее горло стало таковым вовсе не из-за сухой пустынной жары или вони горящего прометия, распространяемого моторами наших машин, подобно тому как Юрген распространял вокруг свой особый запах. Похоже было, что оправдывается наш самый пессимистический прогноз относительно того, как скоро орки отреагируют на уничтожение их разведывательного отряда.

Я поспешил укрыться в тенистом чреве командной «Химеры», и некий отстраненный уголок моего сознания порадовался холодку внутри нее, в то время как я встал за спиной оператора ауспика.

— Можете дать мне приблизительную оценку численности врага? — спросил я.

Оператор по имени, если я правильно помню, Орилли покачал головой.

— Они еще не вошли в наш радиус действия, — объяснил он и указал на пятно у самого края экрана, успокаивающе помеченное имперским значком. — Это «Эскорт-второй».

— Говорит Каин, — передал я, прервав рутинное подтверждение приема от Маркони. — Визуально можете определить цель?

— Никак нет, сэр. — Капрал, командовавший состоявшей из четырех человек командой разведчика, ответил сразу же, вне сомнения удивленный моим вмешательством и полный надежд произвести на меня хорошее впечатление. — Все, что пока видим, — это облако пыли, которое они поднимают.

Потом он взял паузу, и я легко представил себе, как он вглядывается в ампливизор, стараясь настроить более четкую картинку.

— Облако, впрочем, большое.

— Дайте знать, когда получите какую-то информацию, — сказал я. Затем обернулся к Пирсу и Тайберу. — Время принимать решение. Остаемся и надеемся, что сможем отбиться в укрепленном расположении, или выдвигаемся, рискуя тем, что придется драться на открытой местности, если будет погоня?

— Выдвигаемся, — решил Пирс и указал на экран ауспика. — Они по меньшей мере в двадцати минутах пути.

Тайбер кивнул, соглашаясь:

— Мы все равно собирались подорвать все строение. Отойдем за линию холмов, пока еще есть время.

— Вопрос в том, есть ли оно, — задумчиво протянул я. Будь с нами лишь военные, мы, несомненно, должны были успеть скрыться, но сможет ли гражданский сброд так быстро взять ноги в руки, было весьма спорно. Впрочем, я лично задал вопрос чисто в риторическом ключе, ради того чтобы показать свою заботу о беженцах. Я не собирался рассиживаться здесь, ожидая подхода зеленокожих, а если кто-то из гражданских поработает для нас в качестве живого щита, то уж это мне как-нибудь удалось бы пережить. Так что я кивнул, будто неохотно принимая тяжелое решение. — Но, впрочем, выбора у нас нет, все согласны? Выдвигаемся.

К моему удивлению, отход с территории склада прошел удачно, по крайней мере в том, что касается его первой части. Гражданским вполне удавалось не отставать, несмотря на то что они по большей части были размещены на орочьих машинах, и, хотя наша цепь немного растянулась, «Химеры» смогли достаточно хорошо держать общий строй под контролем. Основной моей заботой было узкое место на выходе из главных ворот, через которые вел единственный спуск с отвесного основания складов, но все живо оказались на равнине и уже через каких-нибудь десять минут весело поднимали пыль по направлению к холмам.

— Вижу цель, — доложил Орилли вскоре после того, как и мы начали движение. — Одна машина средних размеров. Большего на таком расстоянии сказать не могу.

— Отлично, — подбодрил я его, стараясь скрыть испытываемое облегчение.

Кто бы это ни был, похоже, они не представляли особой угрозы. Через секунду вышла на связь команда «Саламандры», подтверждая выводы оператора ауспика.

— Имперская машина, — доложил капрал. — Один «Леман Русс». — Он на секунду замолчал, затем продолжил: — Похоже, ведет какой-то конвой. За ним гораздо большее облако, тянется на несколько километров.

— Какое, к чертям собачьим, ведет! — врезался в передачу новый голос, четкий, командный и, несомненно, женский. — У нас куча зеленокожих на хвосте. Кто бы вы там ни были, лучше бы вам приготовить серьезные пушки, или от нас останутся одни шкварки.

— Говорит комиссар Каин, — ответил я, стараясь ничем не выдать тревожную дрожь, охватившую меня при ее словах. — Назовитесь, пожалуйста.

Намек на то, что пора бы перейти на официальные формулировки, должен был внушить окружающим уверенность в том, что их комиссар контролирует ситуацию, но и грубить экипажу танка не стоило. Я всегда находил, что от людей можно добиться гораздо большего, если дать им почувствовать твое уважение, а если это не сработает, всегда можно их пристрелить.

— Сержант Вивика Сотин, Пятьдесят седьмой бронетанковый. Все, что от него осталось, насколько мне известно[310]. У нас нет снарядов для основных калибров. Заехали сегодня пополнить боезапас на точке «альфа», а там кишмя кишат зеленокожие.

Я бросил взгляд на Тайбера, узнав имя того склада, к которому он предлагал направиться вместо теперешнего, но был даже так галантен, что не стал вслух произносить ничего вроде: «А что я говорил?»

— С этого момента мы только уносим ноги, — продолжала Сотин. — Думала, что оторвались от них, но с рассветом они углядели наши следы.

— Обходите склад, — передал я, надеясь, что зеленокожие все же не прослушивают наши вокс-передачи. — Встречаемся на гребне противоположной стороны долины.

— Вы что, невнимательно слушаете? — отозвалась она с резкостью, которую я могу списать только на состояние стресса, в котором она находилась, и обычное для СПО недопонимание значимости Комиссариата. — Мы совершенно на нуле. Если не перевооружимся, то остается выйти на врага с одними лишь матюгами.

— Они в десяти минутах за вами, — заметил я, вопросительно посмотрев на Орилли, чтобы он подтвердил мой расчет. Тот кивнул. — Если вы не способны перевооружиться с такой скоростью, склад станет смертельной ловушкой.

Я не сказал обо всех тех взрывчатых мерах, которые мы приняли, дабы не допустить попадания запасов снарядов в лапы орков, все-таки опасаясь, что связь наша прослушивается. Сотин, впрочем, очевидно, оказалась достаточно умна, чтобы самой прийти к такому выводу.

— Получение приказа подтверждаю, — отозвалась она.

Я снова повернулся к Орилли и светящимся оспинкам, покрывшим экран его ауспика. Что-то касаемо их движения показалось мне смутно неправильным, но я некоторое время не мог сообразить что же. Через пару секунд на меня снизошло озарение, и я указал на одну из крапинок.

— Этот почему движется не в том направлении? — спросил я.

Что бы это ни было, оно обладало изрядной скоростью и маневренностью, протискиваясь сквозь массу других машин с поспешностью и легкостью, которые исключали большинство из транспортных средств нашей импровизированной роты. Мне пришлось заключить, что это «Часовой», что через мгновение подтвердилось радостным окликом по воксу:

— Не волнуйся, Кайафас. Я обо всем позабочусь[311].

— О чем позаботишься? — переспросил я, уже боясь услышать предполагаемый ответ.

Как и всегда, голос Фелиции просто лучился обычным оптимизмом, который в моем сознании давно уже плотно увязался с ее личностью.

— У меня куча времени, чтобы смотаться на оружейный склад и обратно, — заверила она меня. — Мы ведь не захватили с собой снарядов, а?

— Немедленно вернись в строй, — произнес я так авторитетно, как только мог, не забыв отключить все остальные вокс-каналы от этого разговора.

Я не мог рисковать подрывом собственного авторитета прямым неповиновением, о котором стало бы к тому же известно всем и каждому.

Фелиция лишь рассмеялась:

— Это я и сделаю, как только раздобуду снарядов для леди-танкиста. Болтерные заряды у нас есть, да и пара батарей для лазеров тоже.

Непокорная точка на экране теперь выбралась из основной части конвоя и была ближе к складу, чем к безопасной цепи холмов. Я прикинул время. Если все будет происходить столь же быстро, она обернется с делами внутри примерно к тому моменту, как спасающийся бегством танк достигнет базового склада, а затем они смогут вместе отступить. У нас не было никакого вооружения, которое позволило бы обеспечить им огневое прикрытие на таком расстоянии, и я понял, что мечтаю иметь в своем распоряжении хоть парочку «Сотрясателей» (или, что предпочтительнее, «Василиск», оборудованный этим орудием, который мог бы выполнять все те же функции и при этом передвигаться наравне со всеми).

— Разрешаю, — произнес я, смиряясь с неизбежностью.

У меня не было никакой возможности переубедить ее, так что оставалось лишь создать впечатление, что я сам утвердил ее действия. В этом вся беда с гражданскими: они вечно одержимы какими-то своими идеями, вместо того чтобы просто делать, что сказано. Я переключился на другой канал связи.

— Тайбер, — распорядился я, — отложите детонацию до дальнейшего приказа.

— Так точно, сэр. — Его голос даже по воксу донес некоторое удивление, но дисциплина превыше всего. Фоном я слышал рык «Химеры», в которой теперь разместился отряд Браво, и свист ветра, обдувающего микрокоммуникатор, — это говорило о том, что сержант стоит, высунувшись из верхнего люка. — Какие-то трудности?

— Фелиция возвращается, чтобы кое-что забрать, — пояснил я, вполне уверенный, что он достаточно хорошо знает сестру, чтобы понять все остальное.

— Ясно, — произнес он таким тоном, который с очевидностью показал, что он все понял. — Еще приказы?

— Стройтесь на гребне, — сказал я. — Как и обсуждалось.

Я бросил взгляд на Пирса, и тот кивнул. Если зеленокожие обойдут склад и двинутся за нами, у нас хотя бы будет то преимущество, что им придется идти в атаку вверх по склону. С нашими перегруженными машинами у нас не было возможности уходить от продолжительной погони, так что нас просто уничтожили бы по одному, а значит, необходимо было встать и принять бой, а в нем я хотел использовать любое возможное преимущество.

— Приказ понял.

Канал связи замолчал. Я снова посмотрел на экран ауспика. Фелиция как раз достигла базового склада, да и танк был почти на месте. Эскорт-второй тоже быстро приближался к нашим позициям — хорошо настроенный двигатель разведывательной «Саламандры» позволял держаться вне радиуса обстрела орочьих машин, пока он огибал их по широкой дуге, стараясь визуально определить численность. Я затаил дыхание. Первые точки вражеского построения появились на экране ауспика Орилли, отразившись в маленьких круглых очках, которые он носил.

— Время поджимает, — предупредил я всех.

— Спешу, — заверила меня Фелиция. — У меня две налеты со снарядами для главного калибра лежат около ворот. Сотин, сможете зарядить пушки?

— Нет, — кратко отозвалась командир танка, — но можем погрузить снаряды на броню. За пару минут принайтовим.

— Это хорошо, — заверила Фелиция, как всегда полная оптимизма. — Я прихвачу еще одну с собой.

Этого, если я правильно помнил, должно было хватить, чтобы полностью заполнить их боеукладку, и еще останется несколько лишних.

— У вас только две минуты, — предупредил я.

— Эскорт-второй, — врезался в переговоры наш разведчик, идеально подчеркивая мою мысль. — Подтверждаем, восемь орочьих грузовиков, двадцать багги. Наступают с достаточными силами.

— Сколько там пехоты? — сразу задал вопрос я.

Если каждый из этих грузовиков был заполнен до отказа, мы могли столкнуться с гораздо более многочисленными силами зеленокожих, чем какая-то сотня. Даже с преимуществом, которое давала возвышенная позиция, нам потребовалось бы приложить все возможные усилия, чтобы выиграть этот бой.

— Пара дюжин, в основном в мелких машинах, — доложил разведчик с некоторой ноткой удивления в голосе. — Грузовики едва ли не пусты.

— Они направлялись поживиться, — констатировал я, и детали происходящего внезапно сложились в целостную картину.

Разграбив склад, расположенный к югу, они, вероятно, нашли информацию еще об одном и послали разведчиков, чтобы захватить его, после чего последовали за ними с тяжелым транспортом. То, что они наткнулись на след, оставленный танком Сотин, было лишь несчастливым совпадением, и ничем другим, но я абсолютно не питал иллюзий относительно того, что, каковы бы ни были их изначальные цели, предвкушение битвы уже должно было распалить их врожденную жажду крови. Водитель нашей «Химеры» остановил машину, и я подхватил ампливизор, собираясь лично пронаблюдать, как будет развиваться ситуация.

— Похоже, вы правы, — согласился Пирс, опуская задний пандус машины.

Я выбежал наружу, как обычно, с Юргеном, следующим за мной по пятам, и поднял наблюдательный прибор. Солдаты вокруг занимали позиции для обороны, подкрепленные силами ополченцев, в то время как остальные гражданские сбились в кучу позади них, отчаянно и мрачно цепляясь за свои лазганы. Это было не к добру. Если на нас попрут зеленокожие, то эти, весьма вероятно, начнут палить в полной панике, не обращая внимания на то, что между ними и врагом находятся свои, и в результате по их милости мы понесем больше потерь, чем от рук орков.

— Колфакс, — подозвал я нашего проводника, — уводите гражданских. Если зеленокожие атакуют, мы будем сдерживать их до тех пор, пока вы не отступите на достаточное расстояние.

— Ясно, — кивнул он, к моему невыразимому облегчению даже не вздумав возражать, и начал загонять гражданское стадо обратно на машины.

— Хорошо придумано, — одобрил Пирс, уважительно глядя на меня. — По крайней мере беженцы будут в безопасности.

— На некоторое время, — произнес я, размышляя, смогу ли быстренько выдумать оправдание, чтобы улизнуть с ними, но затем пришел к выводу, что в окружении профессиональных тренированных солдат мои шансы на выживание побольше. Нам ведь еще предстояло преодолеть целый континент, наводненный зеленокожими. — А потом мы их нагоним. — Я отвернулся, но тут заметил Эриотта. — Вам бы тоже лучше отправляться, — произнес я.

К моему удивлению, он покачал головой:

— У вас могут быть раненые. А если так, то у них будет больше шансов, если «Кэти» останется здесь.

— Кто? — переспросил я, на секунду выбитый из колеи, и он указал на медицинскую машину, на носу которой, как я только сейчас заметил, было грубо выведено «Кэти» — как я предположил, имя подружки кого-нибудь из санитаров[312]. Сообразив, о чем он, я кивнул. — А как же ваши пациенты?

Не то чтобы я очень о них заботился, но это были те слова, которых от меня ожидали.

— Их состояние достаточно стабильно, — со всей серьезностью отозвался Эриотт, явно просто подразумевая, что те, кто должен был умереть, уже умерли. — Им было бы удобнее в «Кэти», но они переживут час или два в грузовиках, а это освободит нам носилки — на всякий случай.

— Отлично, — кивнул я. — Займитесь этим, хорошо? Если нам будет сопутствовать удача, они не понадобятся, но приготовиться стоит.

Знать, что медицинское оборудование под рукой, всегда было очень хорошим подспорьем для боевого духа идущих в бой солдат.

— Положитесь на меня. — Эриотт отошел, чтобы обсудить все с Колфаксом, и я наконец приник к ампливизору, со внезапной вспышкой дежавю поняв, что расстилавшийся внизу вид был очень похож на открывшийся мне в момент, когда я смотрел на простирающуюся внизу равнину и орков, осадивших базовый склад.

Погрузчик был хорошо виден в главных воротах площадки склада, в его манипуляторных клешнях уже была зажата палета со снарядами для главной штурмовой пушки «Леман Русса», да и сам танк почти доехал до них. На моих глазах он резко остановился, верхний люк распахнулся настежь, а следом за ним и боковые. Экипаж начал выбираться наружу, направляемый энергичными приказами командира, которую легко можно было отличить по надетому на ней особой формы шлему, напоминающему гораздо более грубый и массивный вариант моего микрокоммуникатора. Весь экипаж танка, кажется, состоял из женщин, что меня не удивило, — смешанные подразделения были редкими исключениями из правил как в Имперской Гвардии (хотя мне, конечно же, повезло служить с одним из таких в дальнейшем[313]), так и в СПО.

Фелиция опустила одну из палет со снарядами точно на левый обтекатель шасси, и танкистки принялись накрепко принайтовливать ее, в то время как погрузчик подхватил вторую налету и обогнул корпус танка, чтобы провернуть ту же операцию с другой стороны.

Я повел ампливизором, сместив угол обзора на катящуюся вперед тучу пыли в отдалении. Она быстро приближалась, в ней уже угадывался блеск металла, и я был уверен, что различаю смутные силуэты отдельных машин. Пытаясь лучше сфокусировать изображение, я разглядел время от времени взблескивающие там вспышки, вылетающие из орудийных стволов, указавшие, что некоторые из зеленокожих стрелков уже дали волю инстинктивной агрессии, впустую растрачивая патроны в слепом проявлении кровожадности, задолго до того, как могли рассчитывать во что-либо попасть. Тем не менее зрелище это было подобно холодному душу.

— Достаточно, — передал я по воксу. — Время вышло. Двигайтесь!

— Один момент. — Голос Сотин звучал так спокойно, что не мог не выводить из себя. — Лина, Белль, хватайте по жестянке.

Я снова перевел взгляд на танк. Две танкистки выломали из оставшейся палеты, лежавшей на песке, по снаряду. Спустя секунду обе пошатываясь припустили обратно к своей машине, заметно кренясь под весом, который тащили на себе.

— У вас нет на это времени! — повысил голос я.

Фелиция подхватила разграбленную палету и повернула «Часового» обратно в сторону занятого нами гребня, заставив его перейти на тот примечательный порывистый бег, который характерен для подобных машин, когда они передвигаются на высоких скоростях и который для меня всегда делал их зловеще похожими на огромных напуганных снежных куропаток[314].

— Я не уйду, не имея чего-нибудь, чтобы стряхнуть их со своей задницы! — огрызнулась в ответ Сотин.

Я снова повел ампливизором в сторону надвигающихся орков и тут же вернулся обратно к танку. К моему облегчению, обе женщины из экипажа уже исчезали внутри, а гусеницы его начали вращаться. Сотин забралась на борт, когда танк уже пришел в движение, а от его бронеплиты полетели куски краски, отбитой парой случайных орочьих попаданий, и захлопнула за собой люк. Когда ее голос снова зазвучал в воксе, она лишь немного запыхалась.

— Видите? У нас была еще куча времени.

— Будем надеяться, — произнес я, приникнув к ампливизору. Танк набирал скорость, но и орки быстро сближались с ним, ободренные близостью давно преследуемой добычи. Я сглотнул, чувствуя ужасную сухость во рту, и внезапно осознал, что рядом, едва не касаясь меня плечом, так же напряженно застыл Пирс. — У нас есть что-нибудь, чем прикрыть их с такого расстояния?

— Ничего, — мрачно отозвался лейтенант.

— Мы теперь и сами о себе позаботимся. — Сотин в любом случае оставалась уверенной в себе.

Башня спасающегося танка начала поворачиваться, и пушка, пройдя половину окружности, замерла, направленная назад, в сторону подступающей орочьей орды. Как раз тогда, когда я начал было подозревать, что командир танка все-таки опоздала с отбытием, потому как стрелки зеленокожих уже почти взяли прицел, из дула главного калибра вырвался клуб дыма, и через секунду или две до нас приглушенным рокотом грома донесся разрыв танкового снаряда.

Выстрел был хорош и полностью оправдал тот риск, на который пошел экипаж танка, позволив врагу подойти так близко, поскольку снаряд угодил точно в идущий впереди багги, который, кажется, нес на себе грубую ракетную установку. Легко пробив броню, он взорвался внутри, превратив машину в шар огня. Через мгновение детонировали и боеголовки ракет, посылая во все стороны пылающие обломки и совершенно нарушив строй врага. Благодаря невероятной удаче основная часть пылающего корпуса машины, завалившись, пошла юзом и протаранила второй багги, перевернув его. Намертво сцепившись, две кучи металлолома принялись оживленно полыхать, и лишь один оглушенный зеленокожий из их экипажей шатаясь поднялся на ноги, очевидно чудом выброшенный из кузова. У него как раз хватило, должно быть, времени порадоваться своей удаче, когда его размазала по песку следующая развалюха орочьей колонны, водитель которой слишком сосредоточился на погоне за танком, чтобы обращать внимание на пешеходов.

— Это заставит их призадуматься, — заметил Пирс.

Я покачал головой:

— Они не отступят. Всем приготовиться. Как только наши войдут в сектор стрельбы, я хочу, чтобы у них было как можно больше огневого прикрытия.

Песок вокруг танка и погрузчика теперь кипел от вражеского огня, вздымаясь волнами, подобно прибою. Фелиция увертывалась, используя всю до последней капли скорость, которой располагала ее легкая машина, но, должно быть, ей оставалось совсем немного до того момента, когда какой-нибудь выстрел угодит в массивный бак с прометием и все будет кончено. Очевидно, та же мысль пришла в голову и ей. В очередной раз к моему изумлению, она крутанула шагающую машину на месте и продолжила бег задом наперед едва ли не с той же скоростью, что и до того (а это, надо сказать, был маневр, о проведении которого даже пилот-ветеран «Часового» дважды бы подумал, но связь Фелиции с машиной была по-настоящему из ряда вон выходящей, даже для техножреца). Еще один багги попытался приблизиться к ней, и технопровидица окатила его из огнемета. Поток пламени не причинил заметного вреда самой машине, но водитель был охвачен огнем прямо на своем месте, вспыхнув, подобно бумажной кукле в Ночь очищения[315].

Впрочем, учитывая, что это был все-таки орк, даже этого не было достаточно, чтобы сразу убить его, и, прежде чем сдохнуть, он попытался протаранить «Часового». К счастью, Фелиция была к этому готова и, сделав пируэт, ушла с пути неповоротливой машины врага, после чего багги исчез где-то за барханами, оставляя за собой след жирного дыма.

— Всем отрядам по местам стоять! — приказал Пирс, и волна ожидания прокатилась по ряду солдат и ополченцев, почти сразу сменившись ощущением смертельной готовности.

Везде, куда бы я ни бросил быстрый взгляд, не желая надолго отрываться от драматического зрелища, разворачивающегося в узком поле зрения ампливизора, были лазганы, взятые на изготовку, и расчеты крупнокалиберных орудий, готовящиеся к стрельбе. Ласкинс, очевидно, уже отыскал себе цель, едва заметно поводя стволом ракетомета вслед за ее передвижением, в то время как Йодрил выкладывал в линию запасные ракеты, готовый заряжать, едва его напарник произведет свой выстрел; он чередовал кумулятивные и осколочные, очевидно намереваясь первыми останавливать машины, а вторыми, разрывными добивать экипаж, пытающийся покинуть свое средство передвижения. Слева от меня я заметил Демару, которая растянулась за своей новой игрушкой, в то время как Тэмворт изготавливал запасную патронную ленту.

— Эскорт-второй, — доложил командир разведчиков. — Враг проходит базовый склад.

Это было и неудивительно, но в то же время явилось и некоторым разочарованием. Похоже было, что нам все-таки придется разбираться с ними тяжелым и неприятным путем.

На равнине под нами «Леман Русс» дал еще один выстрел, уничтожив грузовик, и этот выстрел был последним — мы все это знали. Через мгновение Сотин подтвердила это по воксу.

— Мы пусты, — доложила она как о само собой разумеющемся.

— Продолжайте движение, — сказал я насколько мог ободряюще, в то время как Фелиция превратила в барбекю еще один багги, который оказался настолько неосторожен, что влез в зону действия ее огнемета. — Вы уже почти на месте.

Я взглянул на Пирса, и тот кивнул, соглашаясь.

— Таллок, не подбросите ли пару подарков сразу за нашими друзьями?

— Есть, лейти!

Через секунду-другую я услышал знакомый хлопающий звук, с которым вылетали снаряды из миномета, и снова поднял ампливизор, чтобы нацелить его на танк и погрузчик. Казалось, снаряды нашего орудия летят целую вечность, прежде чем упасть, но, когда это произошло, облако превращенной в крошево земли поднялось между спасающимися машинами и их преследователями, которые, казалось, были в должной мере захвачены врасплох. Идущие впереди багги были почти в накрытой огнем зоне, и по крайней мере некоторые из них мгновенно потеряли управление, когда взрывы выросли прямо перед ними, но остальные, подчиняясь звериной натуре своих водителей, просто продолжали переть дальше, не заботясь о том, что также могут попасть под удар. Фелиция снова крутанула погрузчик на месте и заставила его скакать вверх по склону, сразу же увеличив расстояние между собой, преследователями и танком, который с рычанием начал карабкаться по склону за ее спиной.

— Время, — сказал я. — Они в зоне обстрела. Огонь по готовности, старайтесь только не попадать по своим.

Последнее я добавил в шуточном тоне, но предупреждение все равно было нелишним. Стрелки ополчения едва разобрались со своим новым оружием, и я не мог надеяться, что их стрельба будет хоть сколько-нибудь прицельной.

К счастью, этого никак нельзя было сказать про солдат СПО. Может, они и недотягивали до стандартов Гвардии, но прошедшие месяцы боев более чем восполнили недостаток как тренированности, так и дисциплины. Ласкинс снял один из грузовиков — чисто, как только можно было пожелать, — как раз прежде, чем орочьи машины накрыл второй минометный залп, который весьма категорично вывел их из боя. Вся наша разношерстная армия открыла дружный огонь, хотя шансы попасть во что-либо из лазгана на таком расстоянии иначе чем по чистой дурной случайности были минимальны (но все же были, как доказал почти сразу же Юрген, сняв водителя багги, после этого услужливо завалившегося в одну из воронок, оставленных минами). Ракеты, залпы из крупнокалиберных пулеметов, болтерные и лазерные заряды — все это дождем сыпалось на зеленокожих, усиливая их растерянность и выкашивая экипажи машин, которые оказывались подбиты или остановлены.

— Не переставать стрелять! — проорал я, вытаскивая лазерный пистолет и посылая совершенно бесполезные заряды вниз по склону, ни во что особенно не целясь, но являя собой достаточно красивую иллюстрацию воинской доблести, как я надеялся. Ответный огонь тоже был, но редкий и настолько же плохо нацеленный, как мы и привыкли ожидать от зеленокожих, так что лишь несколько людей получили ранения. — Тесни их!

— Со всем возможным удовольствием. — «Леман Русс» присоединился к нашей линии обороны, наконец выкатившись на гребень; несколько одиноких орочьих выстрелов отскочили от его бронеплиты, и Сотин распахнула верхний люк, едва только танк замер на месте. — Ну-ка, тащите сюда остальные снаряды!

Фелиция не замедлила подвести свою шагающую машину поближе, поднося палету, которую, вопреки всему, она продолжала сжимать в клешнях погрузчика все время, что за ней гнался враг, и теперь танкисты принялись по цепочке передавать снаряды куда-то в глубины их громогласной колесницы (которая по какой-то причине была украшена грубо выполненным рисунком зверя с пушистым хвостом, покрытого рыжим мехом, одетого в легкий бронежилет и вооруженного лазганом, под которым было выведено «Лисички»[316]).

— Они бегут, — доложил «Эскорт-второй» через мгновение.

Юрген покачал головой:

— Нет, не бегут. Они перегруппируются и снова пойдут в атаку. Они всегда так делают.

Ну, он был среди нас лучшим экспертом по оркам и их поведению, так что я был склонен его послушать.

— Что мы можем сделать, чтобы их отвадить? — спросил я.

Мой помощник пожал плечами:

— Не давать собраться вместе. Чем меньше группа, тем они больше трусят. Но если они смогут объединиться, то снова перестанут бояться потерь. — Кажется, тут ему в голову пришла какая-то запоздалая мысль. — Сосредоточьте огонь на самых больших. Тогда маленькие сбегут.

Быстрый взгляд в ампливизор подтвердил его правоту, по крайней мере в этом, потому что фигурки более мелких гретчинов уже разбегались с места бойни с такой скоростью, с которой их только несли уродливые нижние конечности. Они, кажется, направлялись прямиком к оставшемуся позади складу, надеясь найти убежище за его камнебетонными стенами. И это, как я мрачно подумал, им тоже должно было вскорости выйти боком.

Вокруг той информации, которой поделился со мной Юрген, стала формироваться идея.

— Осколочными — огонь! — приказал я. — Держите выживших разрозненными.

Если кто-то и удивился той игре, которую я затеял, то они не потрудились возразить. Через мгновение у меня в ушах зазвенело, когда в них ударил гром выстрела «Леман Русса», и еще один орочий грузовик взорвался, превратившись в груду металлолома.

— У нас таких не водится, — лаконично сообщила мне Сотин. — Если вы не против, мы продолжим в том же духе.

— Ни в коем случае не возражаю, — заверил я.

Основное же движение моего наскоро сляпанного плана, кажется, набирало обороты: пока группки орков все сокращались, их бойцовский дух, по всей видимости, тоже сходил, как и предсказал Юрген, на нет, так что они поворачивались к нам спиной и бежали в одиночку или парами, иногда даже кучками до полудюжины особей. Я, насколько позволяли сложившиеся обстоятельства, направлял огонь наших солдат, разделяя зеленокожих пулеметными очередями или внезапным минометным шквалом, пока, к своему огромному облегчению, не осознал, что их отступление перерастает в повальное бегство. Одна за другой уцелевшие машины разворачивались и устремлялись к иллюзорной безопасности склада, а крохотные кучки пеших орков, как могли, следовали за ними. Ликующие крики раздались по всей длине гребня, когда наша импровизированная армия почувствовала вкус первой победы; выстрелы постепенно прекратились, когда даже самые полные энтузиазма ополченцы сообразили, что выжившие зеленокожие бежали далеко за пределы досягаемости их орудий. Я следил за врагом в ампливизор, пока последняя хромающая фигурка не исчезла за воротами склада.

— Тайбер, — передал я по воксу, — подрывайте по готовности.

— Давно готов, — откликнулся сержант, очевидно намеренный ни на йоту не уступить мне в наигранном спокойствии.

На секунду все стихло и ничего не двигалось, так что я было уж начал размышлять, не были ли наши тщательные приготовления раскрыты и обезврежены и не придется ли просить Сотин попытаться забросить на территорию склада пару снарядов в надежде, что это сработает, когда земля под моими ногами вздрогнула.

— Золотой Трон! — вымолвила Демара с благоговейным страхом и восхищением, и она была не единственной.

Все строения склада исчезли в режущей глаза вспышке, через один удар сердца сменившейся плотным столбом песка, обломков и дыма, поднявшимся в прозрачном пустынном воздухе, подобно зловонному выдоху из самых кишок ада.

— Ну что же, с орками покончено, — резюмировал я, убирая оружие с соответствующей моменту театральностью. — По крайней мере на сегодня.

— Ну и ладно, — пожала плечами Демара, очевидно предвкушая возможность повторить свое сегодняшнее выступление. — Там, откуда они прибыли, их еще полно.

— Вы абсолютно правы, мисс, — согласился Юрген, рассудительно кивнув.

Примечание редактора

Далее в рассказе Каина о своих похождениях следует одно из многочисленных упущений, свойственных для его архива. Обычно подобные лакуны встречаются там, где, как он посчитал, не произошло ничего особенно интересного и он может снова начать свой рассказ с событий, которые произошли часами, днями или, как в данном случае, неделями позже предыдущего инцидента, описанного им. В данном случае он хотя бы во вступлении немного обрисовывает происходившее в этот опущенный промежуток времени, но, так как делает Каин это крайне кратко и в своей обычной небрежной манере, я решила, что здесь назрела необходимость дополнить его рассказ более широким обзором тех событий.

Читатели, которые пожелают подробнее узнать об этой части путешествия Каина, могут обратиться к ранее упомянутой книге мемуаров сержанта Тайбера, который в утомительных подробностях описывает каждую мелкую стычку, сопровождая все это невероятным количеством нюансов выживания в условиях пустыни, особенно касаемо необходимых мероприятий по очистке мочи для питья.

Из книги «Зеленая кожа, черные сердца: Вторжение орков на Перлию» за авторством Гисмиони Каллиса, 927.М41:

«Разрушение базового склада было достаточным событием, чтобы подтвердить впечатление, начавшее формироваться среди высшего командования на Перлии, о том, что нечто неожиданно важное происходит в самом сердце удерживаемых орками территорий, хотя на тот момент они не имели представления, кто мог быть ответствен за это. Если они и знали о существовании такого человека, как Каин, то лишь из печальной сноски к списку потерь в Битве при Гало, где он упоминался в качестве единственного выжившего, почти сумевшего оказаться в безопасности, прежде чем быть убитым случайным орочьим мародером.[317]

В любом случае взрыв был настолько силен, что привлек к себе внимание орбитальной сенсорной сети, и с ее помощью командование смогло отслеживать движение того, что войдет в историю под именем легендарного Марша Освободителя.

Мы можем лишь воображать себе изумление генералов при появлении, казалось бы, из ниоткуда первой значительной по размерам военной силы на восточном континенте с тех пор, как зеленокожие полностью покорили его территорию. Конечно же, изначально они заключили, что автоколонна Каина принадлежит оркам, которые начали очередной раунд внутренней грызни, характерной для этой расы, а имперские машины в ее составе посчитали захваченными врагом, хотя все обстояло как раз наоборот.

Это мнение, впрочем, не продержалось и недели. Анализ последующих боевых столкновений колонны показал, что тактическая сложность, проявленная в них, неслыханна для орков, и доказал, что отдельные боевые единицы в нем действуют в соответствии со стандартными имперскими полевыми военными доктринами. Начиная с этого момента, когда лоскутное войско продвигалось от одной победы к другой, а его численность прирастала с каждым освобожденным гражданским и каждым привлеченным маленьким отрядом, оставшимся от регулярных сил, было уже невозможно отрицать, что контроль над оккупированной территорией неумолимо уплывает из рук захватчика».

Глава двадцатая

Несмотря на выказанный Юргеном после нашей первой победы пессимизм, мы достаточно быстро двигались вперед в течение следующей пары недель. Мы продолжали путь отрезками от одного базового склада до другого, и на каждой подобной остановке в наши силы вливался еще один тоненький ручеек затерянных на вражеской территории отрядов, отвечавших на наши призывы по воксу, да и наши разведчики то и дело натыкались на отдельных солдат или беженцев. Впрочем, пока мы не выбрались из пустыни, говорить о том, что наши дела пошли много лучше, не приходилось. Но постепенно жара и желтизна песков сменились прохладой и зеленью, а мимо вместо монотонных барханов поползли столь же нескончаемые заброшенные поля.

Это, конечно же, вызвало и новые проблемы. Теперь мы вступили на территорию, охваченную чем-то, хоть отдаленно напоминающим дорожную сеть, и мягкая культивированная земля за ее пределами оказалась гораздо менее приспособленной для того, чтобы наше шаткое сборище машин прорывалось напрямик, чем открытая, ровная пустыня. Это не говоря уже о стенах и изгородях, а также прочих препятствиях, которые затрудняли бы наше продвижение, если бы мы попытались преодолеть их. К счастью, Колфакс еще раз доказал, что способен справляться со своей задачей, и отыскал официальный планшет с картой дорог в региональном офисе его бывших работодателей, расположенном в разбомбленном городке, через который мы прошли утром, покидая пустыню (конечно же, добавив к нашему обозу кучку гражданских, но в целом я посчитал это ничтожной платой за столь ценную информацию[318]).

С подобным инструментом в руках мы смогли спокойно разделить наши силы между параллельными дорогами, координируя все по воксу. Это позволило нам продвигаться через пахотные земли с достаточной скоростью, избежав многих бутылочных горлышек на пути, развертываясь фронтом, широким ровно настолько, чтобы мы всегда без проблем могли прийти на помощь отдельным частям нашей армии, столкнувшимся с большим количеством зеленокожих, чем то, с которым они могли без хлопот справиться и сами.

— Пока что все идет отлично, — обронил я на одном из командных сборов, удобно устроившись на кухоньке расположенного в предгорьях одинокого фермерского домика, умудрившегося, в отличие от многих других, даже сохранить свою крышу.

Мы поднялись уже на приличную высоту, чтобы воздух стал заметно прохладнее, к нескрываемому удовольствию Юргена, хотя остальные присутствующие, кажется, все-таки разделяли мое сдержанное отношение к данному факту, стараясь держаться поближе к огню, разведенному моим помощником за каминной решеткой.

Колфакс кивнул, изучая карту на своем планшете.

— Далеко забрались, и все благодаря вам, — сообщил он тоном человека, признающего что-то, чему он никогда не ожидал стать свидетелем. — Но теперь все станет по-настоящему сложно.

Остальные члены нашей маленькой командной группы склонились над полированной столешницей, исчерченной зарубками за долгие годы, наверное даже целые поколения использования, отодвинув кучу грязной посуды, которую Юрген только начинал прибирать.

Конечно же, здесь были Пирс и Тайбер, де-факто возглавлявшие наш военный контингент. За время путешествия мы пополнили свои ряды еще несколькими офицерами и унтер-офицерами, не ниже их по званию, но эти двое были со мной дольше, чем кто-либо иной, и заслужили соответствующее доверие (или, что более верно, меньшее недоверие с моей стороны, доверие же из всего нашего воинства я мог испытывать, вероятно, лишь к Юргену). Мы выросли в численности до размеров роты[319], хотя авторы «Тактики Империалис» едва ли признали бы наш лоскутный отряд таковой, так что я повысил обоих офицеров в звании прямо на поле боя, чтобы цепочка нашего командования оставалась относительно понятной. Пирс теперь был в чине капитана, по крайней мере для наших целей[320], а Тайбер назначен его СРС[321].

Я также пригласил на текущую встречу Норберта, который продолжал руководить хозяйственно-логистической частью, все усложнявшейся в соответствии с неуклонным ростом численности нашей милой маленькой банды, и делал это с поражавшей меня легкостью, а также Фелицию, которая была нашим техническим экспертом и просто наиболее миловидной частью сборища.

— Вы имеете в виду переход через горы? — уточнил я.

Колфакс кивнул:

— Именно. — Он показал на дисплей, увеличив тот сектор, в котором мы в данный момент находились. — Сейчас мы растянуты в двухкилометровый фронт, продвигающийся по дорогам здесь и здесь.

Мы располагались примерно в центре построения и поблизости от той дороги, где бронетанковая[322] часть наших сил служила острием наступления с моторизированной пехотой на флангах, дальше которой рассредоточились разведчики, готовые заранее обнаружить любые неприятные сюрпризы.

Ополченцы и просто гражданские также шли в центре, защищенные настолько, насколько это было для нас возможно, и добавляя еще один слой расходного пушечного мяса между мною и зеленокожими на тот случай, если нам встретится группа орков, достаточно большая, чтобы представлять непосредственную угрозу.

— Проблема в том, что мы уже почти в самых горах и чем дальше продвигаемся, тем меньше у нас остается возможностей свернуть. — Колфакс указал на дорожную сеть, которая уже начала сужаться по направлению к единственному бутылочному горлышку, ведущему сквозь горную гряду. — Мы подойдем к перевалу меньше чем через неделю, и, когда окажемся там, обратного пути у нас не будет.

— И зеленокожие прекрасно это знают, — закончил за него мысль Тайбер, как будто мне нужна была чья-то помощь, чтобы разглядеть ослепляюще явное.

Мы достаточно насолили оркам по ходу нашего движения вперед и теперь могли быть вполне уверены, что они не упустят возможности прихлопнуть нас раз и навсегда, и, как бы плохо они ни соображали, даже для них должно было стать совершенно очевидным, куда мы стремимся.

Ладони мои снова зудели от неприятного ожидания засады, которая — я был в этом уверен — должна была поджидать нас, попытайся мы вступить в лежащее впереди узкое ущелье.

— Это, должно быть, объясняет те доклады, что поступают от эскорта, — добавил Пирс.

Я уважительно кивнул. Разведчики отметили значительные скопления орков, следовавших по нашим следам в течение последних нескольких дней, но державшихся поодаль с терпеливостью, которая шла совершенно вразрез со всем, что я начал было понимать касательно натуры этих существ. Вне сомнения, они ожидали, пока мы начнем преодоление перевала и столкнемся со ждущей там засадой, для того чтобы обрушиться на нас со спины.

— Вы абсолютно уверены, что через горы нет другого пути? — спросил я Колфакса, уже зная, каким будет ответ. — Никаких обходных путей вроде того, в пустыне?

Колфакс покачал головой:

— Ничего такого, где могли бы пройти машины. — Он постучал пальцем по экрану планшета, почти над перевалом. — Только здесь. Конечно, если мы не хотим огибать всю гряду. Если направиться на север и пройти почти восемьсот кломов в том направлении, то мы сможем обогнуть нагорья, держась холмов.

Самого тона, которым это было произнесено, было достаточно, чтобы сообщить мне, что он думает о подобной затее, и мне оставалось лишь понимающе кивнуть. Всю дорогу мы будем подвергаться атакам орков, и даже если каким-то чудом сумеем обогнуть горы, сохранив большую часть наших сил, то перед нами будет еще приличное расстояние, на которое придется продвинуться к югу, прежде чем мы достигнем перешейка. Все это время мы будем заперты на узкой береговой полосе, где орки смогут собрать силы против нас еще проще, чем здесь, на перевале.

— Похоже, нам некоторым образом фраг, — произнес я. Затем обернулся к Пирсу, стараясь не показать дурных предчувствий, все нарастающих где-то у меня в кишках. — Нам придется рискнуть и преодолеть перевал. Если мы сможем пробиться прежде, чем преследователи подберутся достаточно близко, чтобы навязать нам бой, то, возможно, сумеем уйти.

— Это очень натянутое предположение, — произнес юный капитан.

Я со всем согласием кивнул:

— Даже если так, полагаю, это лучшая из имеющихся у нас возможностей.

Самое ужасное заключалось в том, что это была совершеннейшая правда, и все это знали. Небольшой шанс все-таки лучше, чем никакого, и выбор между этими двумя вариантами мне в последующие годы приходилось делать неисчислимое количество раз и, как правило, в обстоятельствах гораздо более суровых (как, например, мой отчаянный прыжок через варп-портал некронов на Интеритус Прайм или тот момент, когда оказалось, что я бегу на демона Кхорна с ржавым штыком и бутылкой святой воды; оба этих происшествия, надо признаться, все еще часто оказываются сюжетом моих снов даже спустя столько лет). Тогда же я лишь мрачно усмехнулся, стараясь вдохнуть отвагу в остальных совершенно обманным проявлением решимости.

— По воздуху мы не пролетим, под землей не пройдем, так что придется…

— Возможно, и пройдем, — задумчиво произнесла Фелиция, разглядывая карту на планшете с видом, который я могу описать лишь как выражающий крайнее любопытство.

Она указала на озеро, заполняющее горную долину недалеко от основной дороги на перевал. На берегу было обозначено какое-то крупное здание, помеченное значком Адептус Механикус. Я глянул на Фелицию, стараясь не поддаваться наплыву внезапной надежды, которую ощутил при ее словах. Несмотря на ее импульсивную натуру и непреходящий оптимизм, я научился за последние несколько недель вполне доверять ее суждениям.

— Что вы имеете в виду? — спросил я. Вместо ответа она увеличила карту до максимального разрешения. Я изучил проявившуюся топографию клочка местности вокруг озера, ощущая некоторое непонимание. — По мне, выглядит как тупик.

Озеро располагалось в высоком конце длинной узкой долины, перекрытой дамбой, создававшей этот обширный искусственный резервуар. По краю долины вилась узкая дорога, следующая изгибам русла, на дне которого теперь струился слабенький ручеек, несомненно питаемый шлюзами; берега же отстояли довольно далеко друг от друга, делая очевидным, что ранее там текли гораздо большие массы воды. Приближаясь к дамбе, дорога сворачивала от пустынного русла и поднималась по стене долины серией резких поворотов, чтобы петлей обвиться вокруг обширного сооружения и окончиться перед тем самым зданием, которое я сразу заметил на карте. Оно, казалось, было поистине огромным, почти достаточным по размерам, чтобы вместить титан[323], и я совершенно не представлял себе, каково могло быть его предназначение.

Норберт нахмурился, потому как его врожденное административное чувство, очевидно, отметило некоторую неправильность в том, что он видел, и указал на частично пересохшее русло.

— Куда уходит остальная вода? — спросил он.

Теперь, когда он обратил на это общее внимание, стало очевидно, что верхняя часть реки, располагавшаяся над озером, приносит в него гораздо больше влаги, чем спускается сквозь шлюзы у подножия дамбы.

Фелиция улыбнулась:

— Она уходит под горы.

Затем девушка снова уменьшила масштаб карты и указала еще на один храм Механикус у нижних склонов хребта, на другой стороне гор по отношению к нам и первому строению. Я затаил дыхание. Он располагался едва ли не на той самой прибрежной равнине, куда мы хотели выйти, в сотне кломов от перешейка. Если мы бы смогли как-то достичь его без того, чтобы преодолевать перевал, то вышли бы оркам во фланг и застали бы основную часть их войска, которая, несомненно, все еще собиралась на соединяющем континенты естественном мосту суши, совершенно врасплох. В первый раз за все прошедшее время мне стало казаться, что у нас есть реальный шанс невредимыми пересечь горы и перешеек.

— Здесь находится генераторная станция, питаемая водой из резервуара, а соединяет их акведук.

— Все это очень хорошо, — сказал я, ощущая легкое головокружение. — Но у нас уйдет несколько дней, чтобы все могли добраться так далеко пешком. А если зеленокожие найдут вход в туннель раньше…

Фелиция рассмеялась, несомненно разгадав, что в моем сознании сформировалась картина, чем-то похожая на тот бетонный канал, которым мы с Юргеном преодолели большую часть Колодцев Благоденствия.

— Что за глупости, мы возьмем машины с собой. Акведук питает целый храм с турбинами, а не пару кранов на кухнях. Он почти десять метров в поперечнике.

— А он не полон воды? — спросил Юрген, вычленяя самый очевидный недостаток подобного плана.

Фелиция кивнула:

— Конечно же полон. В этом вся и суть его работы. Но мы можем его осушить. — Она снова указала на дамбу. — Когда мы откроем шлюзы, уровень воды в резервуаре быстро упадет. Через пару часов обнажатся входные решетки акведука. Открыть их не будет большой проблемой. — Она пожала плечами. — Они для того и предназначены, чтобы команды ремонтников могли проникать внутрь для текущего обслуживания.

— Звучит хорошо, — согласился я, начиная ощущать осторожный оптимизм в первый раз с начала нашей импровизированной конференции. — Как мы спустим туда машины?

— Так же, как это делают ремонтные команды, — объяснила Фелиция с ноткой раздражения в голосе. — Вы что, полагаете, что они пешком преодолевают все это расстояние?

Это была разумная мысль, и я кивнул, соглашаясь.

— Думается мне, у нас появился план, — произнес я.

На следующее утро план этот выглядел все так же привлекательно, несмотря на то что моя паранойя заставила меня всю ночь беспокойно размышлять о нем в поисках потенциально смертельных ошибок. Я сумел найти лишь одну и чуть свет поделился ею с Фелицией.

— Долина закрыта с одного конца, — заметил я. — Если орки найдут нас раньше, чем мы будем готовы отправляться, мы окажемся в окружении.

— Верно.

Технопровидица задумчиво жевала свой утренний тост и уже выуживала еще один из моей тарелки своим механодендритом. После нескольких месяцев, проведенных на приличном питании, она приятно округлилась во всех нужных местах, но все еще не избавилась от привычки при малейшей возможности есть все, что не прибито.

— Но нам придется сдерживать их лишь короткое время. Да и преимущество местности будет за нами.

Как и все остальные в этом конвое, она обрела достаточно прочный опыт в практических вопросах боевых действий пехоты. Я кивнул, соглашаясь, и пояснил:

— Это не совсем то, что меня волнует. Представьте, что они последуют за нами или затопят туннель, пока мы будем еще в нем.

Фелиция ответно склонила голову и приняла новую чашку со свежим рекафом от внимательного Юргена, нависающего неподалеку, который, в свою очередь, не сумел подавить нервную дрожь при мысли о таком количестве воды.

— Взорвем за собой туннель, — сказала технопровидица. — К тому времени, как они прокопаются через обломки, мы уже давно будем на месте. А если разрушим затворы шлюзов до того, как войти в туннель, они не смогут снова поднять уровень воды и смыть нас.

— Ну, звучит обнадеживающе, — сказал я. У нас с собой было достаточно взрывчатки, чтобы справиться с подобной работой так чисто, как мы только пожелаем, так что я не видел проблемы в подобном решении. Теперь, когда последнее мое возражение исчезло, я едва ли не предвкушал это предприятие. — Жалко, что мы не можем остаться и поглядеть, какие у них будут физиономии, когда они поймут, что добыча сбежала.

Мы продолжили наше путешествие, ощущая себя некоторым образом в приподнятом настроении. Да, нам приходилось снова собирать наши широко развернувшиеся силы в единую массу, но эту заботу я легко мог оставить Пирсу и Тайберу. Уверенный, что ближайший вражеский патруль находится в паре километров отсюда, я без опасений высунулся из верхнего люка «Химеры», по мере сил наслаждаясь чистым утренним воздухом. План Фелиции, возможно, и поможет нам обойти бутылочное горлышко, но, пока мы будем проходить оставшийся отрезок горной местности, станем гораздо уязвимее для вражеских засад, и мне уже не захочется находиться где-либо, кроме как под уютным прикрытием прочной бронеплиты.

В действительности же наше дальнейшее продвижение происходило практически без сучка без задоринки, если не считать нескольких столкновений между отрядами фуражиров и отдельными группами зеленокожих, которые заканчивались весьма быстро и удовлетворительно для нас, особенно в том случае, если на сцене появлялась Сотин; еще до исхода недели я обнаружил, что мы уже катимся по узкой долине, ведущей к дамбе.

Горная местность здесь была еще более суровой, чем можно было заключить по топографическому изображению, которое мы изучали, но, оказалось, не лишена определенного величия. Высокие пики нависали повсюду над нами, увенчанные ледяными полями, на которые Юрген поглядывал с неизбывной жаждой, хотя наш поход и должен был его в этом разочаровать; место нашего назначения лежало гораздо ниже линии снегов, а противоположный конец акведука и подавно спускался на пару тысяч метров, почти до уровня моря. В стороне от дороги, по которой мы следовали, ниточка воды бежала, журча и волнуясь, в слишком большом для нее канале, а обе стены долины покрывал густой кустарник, окрашивавший их в разнообразные оттенки коричневого, зеленого и неожиданного желтого или фиолетового цветов.

Сама дамба возвышалась над всей долиной, представляя собой обширную стену ровного серого камнебетона, тянущуюся впереди подобно внешним городским укреплениям, и я старался не задумываться о чистом объеме воды, который она удерживала собой. Умом я, конечно, понимал, что дамба стояла неколебимо десятки лет, но не мог не представлять себе картин того, что произойдет, если она внезапно уступит напору. Содрогнувшись, я обернулся в башне нашей машины и помахал Фелиции, которая легко трусила за нами в своем модифицированном «Часовом».

— Откуда вы, кстати, столько знаете об этом месте? — не удержался я от вопроса.

Она ответила голосом, в котором сквозила особенная теплота, слышимая даже через вокс-связь:

— Это одно из величайших чудес нашей планеты. Любой техножрец знает о нем. Мы изучаем системы дамбы в семинарии.

— Как удачно для нас, — суховато заметил я.

Фелиция только рассмеялась:

— Это поистине обворожительное сооружение, даже если не принимать во внимание местные суеверия, касающиеся этого места.

— О чем вы? — поинтересовался я. — Уверен, это место соответствующим образом благословлено во имя Императора.

Я, конечно, никогда не был самым благочестивым человеком и первым готов признать это за собой, но даже в те дни я уже навидался достаточно всяческих недобрых сил в этой галактике и дважды подумал бы, прежде чем искушать судьбу встречей с ними, а пересечение границ каких-либо нечистых земель именно таким искушением, в моем понимании, и было. (Разумеется, это ничто по сравнению с тем, что мне пришлось повидать в будущие годы внутри цитадели эльдаров-убийц, на мире-гробнице некронов или в городе, оскверненном прикосновением Хаоса, — воплощениях богохульной мерзости, какие и не представить неоперившемуся юнцу, каковым я тогда являлся. Но, впрочем, я отклонился от темы.)

— Во имя Омниссии, — поправила Фелиция, откровенно забавляясь. — Но конечно же да. Впрочем, истории, которые рассказывают местные, уходят своими корнями в прошлое задолго до того, как здесь появилась дамба.

— Правда?

Несмотря на очевидную рукотворность этого сооружения, было сложно поверить, что такие времена когда-либо были. Неким образом гигантское сооружение выглядело так, будто находилось здесь от начала времен.

Фелиция кивнула:

— На тысячи лет назад. Когда, вы полагаете, это место получило свое название?

— Да что это за название? — спросил я, стараясь побороть растущее дурное предчувствие.

Голос Фелиции приобрел знакомый оттенок озорства.

— Долина Демонов, — радостно заявила она.

Глава двадцать первая

Несмотря на множество вопросов, требовавших моего внимания, я не мог избавиться от того дурного предчувствия, которое разбудили во мне походя брошенные слова Фелиции, но времени расспросить ее подробнее не оказалось, поскольку наш конвой наконец-то достиг огромной цитадели, возвышающейся над самой дамбой, и начал развертывать лагерь на площади перед зданием. Достаточно большая, чтобы сойти за парадный плац, она была покрыта плитками размером с ноготь моего большого пальца, которые образовывали обширные картины, священные для культа Бога-Машины. Я ожидал, что столь тонкие мозаики будут стерты гусеницами нашего транспорта в порошок, но, к моему удивлению, они не оставили на покрытии даже царапин.

— Установите тяжелую артиллерию так, чтобы прикрывать дорогу, — приказал я Сотин, которую поставил командующей нашими бронетанковыми силами.

— Уже занимаемся. — Она жестом указала на свою «Лисичку», чья башня и лазерные пушки были устремлены на долину вдоль узкой ленты камнебетона, которая карабкалась по склону, и на застывшие с флангов другие два «Леман Русса». — А «Василиск» установлен так, чтобы забросать устье долины тяжелыми снарядами, если только зеленокожие попытаются пройти его в последний момент, когда мы будем почти готовы отправляться.

— Хорошо задумано, — похвалил я.

Мобильная артиллерия лучше всего подходила как раз для подобной работы там, где ее превосходящая дальность огня могла использоваться наилучшим образом. Пара снарядов к «Сотрясателю» должна была весьма неплохо помешать наступлению орков по узкому месту внизу долины, как мне тогда думалось.

— Жалко, что мы не можем подорвать всю дамбу, — заметила Сотин, с сожалением разглядывая дорогу, которая бежала поверху двухсотметровой стены, чтобы окончиться там, где мы стояли сейчас. — Это бы гарантированно остановило любое преследование с их стороны.

— Именно так, — согласился я, но тем не менее у нас не было такой возможности; во всем нашем конвое не нашлось бы достаточно взрывчатки, чтобы проделать даже серьезную зарубку в столь огромной массе камнебетона. — Мы можем, впрочем, попробовать заминировать дорогу, идущую по ней.

— Я пошлю кого-нибудь заняться этим. — С этими словами Сотин развернулась и ушла по своим делам.

Ну что же, о нашей обороне, таким образом, было кому позаботиться. Пришло время выяснить, права ли Фелиция, полагая, что наше спасение лежит в нескольких метрах под поверхностью огромной, плоской, как зеркало, тянущейся во все стороны обширной водной преграды, или мне просто довелось завести нас всех в смертельную ловушку.

Я повернулся и прошагал сквозь толчею солдат и ополченцев, обмениваясь с некоторыми случайной шуткой или словом, расточая поднимающие боевой дух банальности еще стольким же и поглядывая, не покажутся ли где знакомые белые одежды.

Технопровидица, как выяснилось, ждала меня у самого входа в высившийся над нами храм, украшенный чудотворными статуями, которые умудрялись вмещать в себя всю строгость линий и форм, характерную для лучших эстетических традиций Механикус. Юрген был здесь же, с неразлучным лазганом, и я должен признать, что рад был видеть его. Фелиция очень доходчиво объяснила, что часовня управления была священной территорией, на которую могли вступать лишь специально посвященные техножрецы, и что право сопровождать ее является привилегией, которой удостаивались немногие, не принадлежащие к Адептус Механикус (говоря по правде, я был бы совершенно счастлив обойтись без этого и позволить ей самой сделать все, что ей там было нужно внутри, но она указала на то, что при этом могут потребоваться командные решения, а их я мог принимать наиболее эффективно, лишь находясь в этот момент рядом с ней).

Ее мастеровые слонялись неподалеку с выражением зависти на лицах, несомненно надеясь, что их присутствие в гордо вознесшемся храме технологических чудес тоже окажется необходимым.

— Готовы? — спросила Фелиция, посмотрев на меня, и я кивнул, размышляя, так ли это на самом деле. — Хорошо. Тогда можем отправляться.

Только в этот момент я осознал, что она нервничала гораздо сильнее, чем хотела мне показать, и это каким-то непонятным образом вернуло мне присутствие духа. Предоставив Юргену, как обычно, встать у меня за плечом и, даже не поворачивая головы, удостоверившись посредством его отличительного аромата, что мой помощник так и поступил, я повел маленький отряд к массивным бронзовым дверям, перекрывающим вход в храм. Через секунду Фелиция присоединилась ко мне, держась примерно на шаг впереди нас, как и полагалось нашему проводнику на священную землю.

— Странно.

Ее тон выражал скорее недоумение, чем тревогу, но я тем не менее ощупал свое оружие как в ножнах, так и в кобуре. Если случится что-нибудь нехорошее, я сначала применю его, а потом уже буду спорить о теософских последствиях этих действий.

— Что странно? — спросил я, краем глаза отмечая, что Юрген последовал моему примеру и снял лазган с предохранителя.

Двери теперь высились прямо перед нами — тяжелые бронзовые плиты с вытесненными на них шестереночными символами Механикус, каждый размером в четыре человеческих роста. Одна из створок была слегка приоткрыта, как раз достаточно, чтобы мог пройти наш небольшой отряд, и Фелиция указала на нее, хмурясь в недоумении:

— Они должны быть закрыты. Лишь посвященные техножрецы имеют возможность отворить эти двери.

— Может быть, персонал оставил все так, когда эвакуировался? — предположил Юрген.

Фелиция покачала головой:

— Да нет, ответ может быть только один. Они все еще здесь и проводят ритуалы рутинных операций. Это священное место, они не могут просто так покинуть его.

— Почему же они не вышли поприветствовать нас? — поинтересовался я, затем показал на площадь за нами, на сотни солдат и беженцев и на нашу сборную солянку машин. — Они не могли не заметить, как мы прибыли.

— Может, зеленокожие уже добрались сюда? — опять высказал догадку Юрген, осторожно оглядываясь в поисках цели для своего лазгана.

Тут уже я отрицательно покачал головой:

— Посмотри по сторонам. Все цело. Орки разнесли бы все на куски.

Вокруг не было видно разрушений, которые доставляли такое удовольствие оркам и которые были бы результатом штурма этого места; на безукоризненной каменной резьбе не было ни единой щербины от пуль, даже от случайного выстрела из стаббера. Казалось, единственными существами, которые оставили здесь свой след, были птицы. К собственному удивлению, впрочем, я нашел отсутствие последствий орочьей грубой игры еще более зловещим, чем могло бы стать их присутствие. Как мог, я подавил растущее чувство тревоги.

— Они просто, должно быть, прячутся, — добавил я решительно. — Когда они поймут, что мы друзья, то выйдут.

— Если их не сожрали демоны, — мрачно сказал Юрген.

— Да это просто местное суеверие! — рявкнула на него Фелиция, даже слишком поспешно, и мой помощник счел за лучшее умолкнуть.

— И все же, — произнес я, вынимая лазерный пистолет, — полагаю, мы с Юргеном все-таки пойдем первыми.

Сказано это было, конечно, в расчете на то, что она станет возражать, иначе я никогда не предложил бы ничего подобного, но, к моему тщательно замаскированному удивлению, техножрица кивнула.

— Это может быть разумной предосторожностью, — согласилась она.

Ну что же, делать было нечего, ибо я не мог рисковать потерей лица, так что я взял оружие на изготовку и скользнул в проем, чувствуя, как нервы мои скрутились туже, чем жилы струн на арфе. Юрген сразу последовал за мной, выцеливая врага, и через мгновение к нам присоединилась Фелиция.

— Еще не поздно привести какой-нибудь отряд на подмогу, — предложил я, осматривая окружающую обстановку.

Никто в нас, кажется, не стрелял, но здесь было огромное число мест, где мог бы засесть снайпер, так что я на всякий случай продолжал держать свое оружие в руках.

Мы оказались в обширной комнате с высоким потолком, искусно подсвеченной скрытыми люминаторами, создающими ощущение одновременно функциональности и медитативности. Таинственные механизмы, которые я не мог опознать, были выставлены на отдельных постаментах для наблюдения их или поклонения им, и Фелиция оглядывала все это собрание широко раскрытыми пытливыми глазами, хотя, по мне, машины выглядели просто кучей металлолома.

— Нет, — произнесла она приглушенным голосом. — Мы не можем осквернять это место своим присутствием больше, чем абсолютно необходимо.

— Ну хорошо, — согласился я. — Вы тут эксперт. — Несмотря на это, я связался по воксу с Тайбером и приказал: — Подготовьте несколько штурмовых команд. Будьте готовы прийти ко мне, как только позову, но ни секундой раньше. — Я взглянул на необычно подавленную Фелицию: — Согласны?

К моему облегчению, технопровидица кивнула:

— Да. Если нам понадобится их помощь, значит, это место уже осквернено гораздо сильнее, чем это может сделать их присутствие.

Это прозвучало довольно прагматично, полагаю, но спокойствия не внушало.

— Ну хорошо, — сказал я, стараясь сориентироваться. — Куда?

— Контрольная часовня должна находиться там, — указала девушка на лестницу в дальнем конце холла, ступени которой двигались, поднимаясь вверх.

Мы направились туда так быстро, как только позволяли обстоятельства. — Юрген и я оставались начеку, чтобы заметить любые следы движения за витринами.

— Комиссар!

Мой помощник внезапно застыл на месте, хотя я некоторое время не мог понять, что привлекло его внимание, из-за перекрывающего обзор очередного экспоната этой выставки скобяных изделий. Обогнув эту штуковину, я тоже увидел то, что лежало на полированном мраморном полу у ног Юргена, и обернулся, надеясь загородить Фелиции дорогу, но было поздно. Она уже стояла прямо за мной, уставившись на мертвого техножреца со смесью растерянности и ужаса.

— Ты его знала? — спросил я, и она медленно покачала головой, все еще, очевидно, стараясь осознать всю чудовищность картины: член ее Ордена, убитый посреди собственного храма.

— Я никогда здесь не была, — напомнила она мне. — Только смотрела чертежи.

— Он мертв пару недель, — услужливо подсказал Юрген. — Убит уже после вторжения, значит.

— Похоже, зеленокожие все-таки сюда добрались.

— Да, не думаю, что демоны использовали бы болтер, — согласился я. Разрывной снаряд сдетонировал внутри грудной клетки человека, мгновенно убив его, несмотря на многочисленные аугметические улучшения, по всем признакам заполнявшие его грудную полость. — Но если бы это были орки, они перевернули бы все здесь вверх дном.

— Да, так бы и было, — согласился Юрген. — И они не стреляют так прицельно.

Я понял, что он абсолютно прав: зеленокожие вели бы огонь в автоматическом режиме, оставив в полу и деталях машин вокруг дыры от промахов.

— Вы полагаете, это могли сделать люди? — Фелиция переводила напряженный взгляд с одного из нас на другого в совершеннейшем недоумении. — Но зачем?

— Понятия не имею, — признал я. — Но в данный момент это не имеет значения. У нас тут есть дело, и множество жизней зависит от того, справимся ли мы с ним.

К ее чести, Фелиция быстро собралась с мыслями, вне сомнения привыкшая к различным непотребствам подобного рода за то время, которое она провела среди орков, а также будучи участником многих из тех битв, которые мы вели со времени ее освобождения. Так что она кивнула, лишь бледностью лица выдавая то усилие, с которым сохраняла самообладание.

— Тогда лучше бы нам приступать, — отозвалась она. — Кто бы ни был в ответе за это, его уже давно здесь нет.

Это было, скорее всего, верно, но насколько верно и что вся эта загадка означала, мне предстояло оставаться в неведении еще более десяти лет, а когда я узнал наконец, что же произошло в том храме, это, надо сказать, совершенно меня успокоило.

— Вверх, вы говорите?

Я повел наш отряд в сторону самодвижущейся лестницы, напрягая в ожидании опасности все чувства, настропаленные находкой мертвого тела, — и хорошо, что это было именно так. Когда мы приблизились к нашей цели в конце холла, я, едва заметив краем глаза проблеск движения, сразу же рефлекторно бросился за один из кусков металла, столь нарочито расставленных по всему залу. Едва я скрылся за ним, как ни с чем не сравнимый треск крупнокалиберной автопушки эхом разнесся по окружающему нас пространству, и машина, за которой я нашел убежище (чем бы она ни была), зазвенела от ударов, подобно церковному колоколу.

— Тайбер! — проорал я в передатчик. — Нужна поддержка, сейчас же! С тяжелым вооружением! Выдвигайтесь!

— Идем, — заверил меня ветеран-сержант, и я, насколько решился, высунул голову из укрытия, стараясь разглядеть, кто же это пытается нас убить.

Фелиция тоже залегла, и ее белая одежда выглядывала из-за постамента с куском машины в паре рядов от меня, а внезапный треск ионизирующегося воздуха позволил мне обнаружить местонахождение Юргена (за секунду-другую до того, как то же самое сделало мое обоняние). Лазерный заряд ударил в цель и безвредно расплескался по странной смеси аугметики и плоти, высокой и широченной, как огрин, и, вероятно, вдвое более умной.

— Боевой сервитор, — передал я по воксу Тайберу. Не было причины заставлять нашу огневую поддержку слепо влетать в бой. — Одна автопушка, один цепной кулак.

Я также выстрелил в эту штуковину, больше в слепой надежде, чем разумно ожидая чего-то добиться, и она медленно повернулась в моем направлении. Стрелять, кажется, было все же глупой затеей, как запоздало подумалось мне, — стоило позволить Юргену принять огонь на себя. Ну что ж, поздно метаться.

— Он сильно поврежден, — добавил я, получше присмотревшись к устройству.

Казалось, кто-то буквально поливал его из тяжелого болтера — впрочем, с нынешней моей точки зрения, явно недостаточно усердно, — но все же панцирь сервитора был покрыт дырами и шрамами от разрывных снарядов. Орудие ближнего боя было, кажется, совершенно выведено из строя, что не могло не радовать, однако он все еще мог произвести немалые разрушения просто закованной в броню рукой, а человека бы просто размазал в кашу.

— Уничтожить вторгшихся, — проскрежетала штуковина с помощью какого-то встроенного вокс-синтезатора, одержимо повторяя последний приказ, отданный ему, в раздражающей манере, характерной для всех подобных механизмов. — Защитить святилище.

Говорящий механизм дал новый залп из автопушки куда-то в моем направлении и сделал тяжелый шаг вперед.

На мгновение мне показалось, что он вот-вот бросится в атаку, но Юрген потратил на него еще один заряд, и тот замер с выражением недоумения, если так можно сказать о безмозглом автомате. Затем его голова развернулась к моему помощнику, снова повторив: «Уничтожить вторгшихся. Защитить святилище».

— Продолжаем его занимать! — окликнул я Юргена, как раз когда механизм выстрелил в направлении новой цели и неуверенно шагнул к нему.

Шансы были, как я подумал, невелики, но, как и всегда, это было лучше, чем ничего; ко времени подхода штурмовой команды мы могли уже быть мертвы, так что не было толку дожидаться, пока они придут и спасут наши шеи. Включив цепной меч, я ринулся что было силы к врагу, прежде чем мог подумать о том, что делаю, и переменить решение.

Я почти добрался, когда тварь почувствовала мое приближение и развернулась, чтобы встретить наиболее близкую угрозу. Мой гудящий клинок отскочил от кабелей питания, скрывающихся у него в спине (которые, как мне подсказала бы даже секунда рационального мышления, и должны были быть бронированы), вызвав лишь ливень искр. Механизм размахнулся цепным кулаком, который, слава Императору, не функционировал, и я поднырнул под удар лишь в самый последний момент, ощутив с внезапным холодком, как изощренно зазубренная цепь скользнула по черепу.

Я ударил в ответ снизу вверх цепным мечом, найдя, больше благодаря везению, чем расчету, телесную часть корпуса, за что был вознагражден потоком дурнопахнущего заменителя крови, который обрушился за воротник моей рубахи. Тварь снова махнула в мою сторону, но движение ее теперь стало более скованным. По крайней мере эту руку я вывел из строя.

— Назад, комиссар! Вы на линии огня!

Женский голос показался мне смутно знакомым, но об этом размышлять времени не было, поскольку я дрался не на жизнь, а на смерть с машиной, которая была создана для того, чтобы жизни забирать, и пытаться сбежать сейчас было лучшим способом позволить ей взять и мою. Юрген сделал еще один аккуратный выстрел точно в спину твари, и та пошатнулась, чем я не преминул воспользоваться, крутанувшись вокруг корпуса сервитора и снова рубанув по тем же самым кабелям. Впрочем, надо признать, этот прием имел ровно такой же успех, что и раньше.

— Уничтожить вторгшихся. Защитить святилище.

Тварь снова поворачивалась вслед за моим движением, и, как раз когда сервитор начал наводить автопушку, я наконец нырнул в укрытие, но, уже проделывая это, знал, что не успею и что этот механизм никаким образом не промажет на таком расстоянии… а затем, уже перекатываясь за очередную колонну с металлоломом на ней, услышал приглушенный, смехотворно тихий щелчок и вознес благодарность всем известным мне святым, которых только мог припомнить. У монстра кончились патроны. Тот бой, в котором сервитор побывал ранее, должно быть, почти совершенно опустошил его боезапас. Через мгновение я подумал было, что ошибся, поскольку определенно услышал, как снова заработала крупнокалиберная автопушка, но в этот раз вокруг меня не раздалось визга рикошетящих пуль, так что я рискнул высунуть голову и взглянуть, что же происходит.

Сервитор качался, принимая на себя в упор целый град свинца, которыми его поливали Демара с Тэмвортом — с уверенностью ветеранов, каковыми они и стали за прошедшее время. Остальная часть отряда Гренбоу была здесь же, поддерживая их усилия огнем лазганов, и бывший оператор вокса не преминул оторвать одну руку от оружия, чтобы приветственно помахать мне. Уже прилично поврежденная, опасная машина не могла долго выдерживать подобного обращения. Внезапно колени сервитора подломились, и он тяжело упал, подергиваясь в агонии, будто человек.

— Прекратить огонь! — крикнула Фелиция, осторожно выбираясь из своего металлического укрытия, и после моего кивка ополченцы послушались.

Сервитор продолжал слабо шевелиться, пытаясь встать, и наша техножрица сделала к нему несколько опасливых шагов. Голова твари повернулась, очевидно воспринимая ее присутствие, и девушка выставила вперед свой талисман в виде шестерни так, чтобы механизм мог рассмотреть его (или зарегистрировать его присутствие тем методом, которым обычно пользовался).

— Уничтожить вторгшихся, — снова заскрежетал он, на этот раз, кажется, несколько медленнее и как будто смущенно. — Защитить…

— Отмена инструкций, — раздельно и четко произнесла Фелиция, в то время как механодендрит покачивался за ее спиной, подобно хвосту обеспокоенной кошки. — Отключение энергии.

Она замолчала, очевидно готовая сейчас же броситься в ближайшее укрытие, если тварь не распознает ее как человека, которому разрешено находиться здесь, но та не сделала и движения, чтобы атаковать техножрицу.

Пауза растянулась невыносимо.

— Отключаю энергию, — наконец эхом откликнулся механизм. — Вхожу в режим ожидания. Возможно, понадобится ремонт.

Он перестал двигаться.

— Что подобная штуковина делает на гидростанции? — спросила Демара.

— Хороший вопрос, — поддержал я, подбирая фуражку и водружая ее на голову со всем спокойствием, которое только мог изобразить, учитывая, что одежда моя была вся пропитана кровезаменителем и воняла хуже, чем Юрген. Затем обернулся к Фелиции. — Есть предположения?

— Ни малейших, — ответила та, пребывая в таком же недоумении, как я сам.

— Ну ладно, обсуждать это некогда, — произнес я. — Надо открыть шлюзы. — Затем обернулся к Гренбоу. — Вы со своими людьми сопровождайте техножрицу — на случай, если тут бегают еще подобные штуковины.

Нечего и говорить, что самому мне вовсе не улыбалось долее оставаться в этом месте. Снова обратившись к воксу, я связался с Пирсом:

— Еще три отряда сюда. Обыщите все здание сверху донизу. Если обнаружатся еще неприятные сюрпризы, я хочу, чтобы мне о них сразу же доложили.

Я ожидал, что Фелиция будет возражать, но она кивнула, лишь плотно сжав губы.

— Нужно приниматься за работу, — сказала она, поворачиваясь к лестнице.

— Уже прочесываем, — заверил меня знакомый голос Тайбера. — Мы на нижнем уровне.

— Каком еще нижнем уровне? — резко обернулась Фелиция. — Судя по чертежам, этот и есть нижний.

— Ну а мы нашли еще один, — заверил ее брат. — За той самодвижущейся лестницей.

Мы поспешили туда, куда он указал, что, впрочем, для Фелиции было все равно почти по пути к часовне управления шлюзами, и действительно нашли в стене за лестницей большую дыру.

— Что могло проделать такое? — спросила Фелиция.

Края отверстия были зазубрены, а камнебетон опален и оплавлен каким-то ужасным жаром.

Я пожал плечами:

— Плазмаган, возможно, или мелта. — На тот момент мне еще не приходилось видеть ни одно из этих орудий на поле боя, но я был достаточно знаком с их действием благодаря демонстрационным занятиям в Схоле, чтобы сделать резонное предположение. — Кто бы это ни был, он хотел войти и отрицательного ответа не признавал.

— Войти куда, зачем? — поинтересовался Юрген.

За стеной располагалась лестничная клетка, вероятно скрывавшаяся за потайной панелью в стене до тех пор, пока кто-то или что-то не решило избавиться от такой помехи.

— Здесь, внизу, много помещений, — доложил Тайбер. — Они полны всякой техники. — Он помедлил. — И трупов. В основном — при жизни хорошо вооруженных.

— Нам лучше бы взглянуть самим, — решил я.

Мне не хотелось и пытаться разобраться с проблемами, которые предвещал весь это бедлам, без того чтобы как можно лучше понимать, что же все-таки происходит; да и в любом случае именно таких слов ожидали от меня все окружающие.

Я взглянул на Фелицию:

— Простите, что спрашиваю, но, возможно, вы смогли бы заметить там что-то, что не обнаружим мы?

— Согласна, — кивнула она. — Шлюзам придется пару минут подождать. Будем надеяться, что зеленокожие тоже не будут спешить.

— Они пока что даже не сунулись сюда, — сказал я.

Техножрица мило кивнула.

— Но это было до того, как вы привели сюда армию, — заметила она.

Загадочный нижний уровень оказался именно таким, как его описывал Тайбер. Он встретил нас троих у подножия лестницы (Гренбоу и остальные охраняли наш тыл), имея на лице выражение крайнего беспокойства. Остальные солдаты отряда Браво были здесь же, с ним, оглядываясь с выражением беспокойства и трепета.

— Это центральная точка этажа, — пояснил сержант, указывая на коридоры, разветвлявшиеся в трех направлениях (четвертое, конечно же, просто вело бы прямо в водный резервуар станции).

На входе в каждый из них лежали тела, разорванные на куски болтерным огнем, хотя, чтобы точно определить их принадлежность, оставалось достаточно примет. Кроваво-красная форма, большое количество аугметики и хеллганы, которыми они были вооружены, вполне подтверждали мои догадки.

— Скитарии, — констатировал я. Тайбер поглядел непонимающе. — Пехота Адептус Механикус. Они составляют гарнизоны миров-кузниц, служат поддержкой легионам титанов, и все такое прочее. Другой вопрос, что они делали здесь?

Я взглянул на Фелицию, которая, впрочем, выглядела не более понимающей что-либо в увиденном, чем ее брат.

— Что-то защищали, я так понимаю. — Она огляделась. — А техножрецы?..

— Да, — кивнул Тайбер. — Все мертвы, в основном в том крыле.

Он показал на коридор по левую руку. Комнаты, открывавшиеся из него, были обширны, хорошо освещены и заполнены загадочными устройствами, которые, кроме тех, в которых было полно дыр от болтерных зарядов, казалось, все еще функционировали. В большинстве комнат тоже были тела техножрецов, в состоянии примерно такой же целости, как их погибшие охранники.

— Есть предположения, чем они могли тут заниматься? — спросил я Фелицию, когда мы осторожно вступили в одну из комнат, содержавшую такую же коллекцию технологических таинств, как и остальные, а также парочку мертвых служителей Омниссии.

Девушка оглядела окружающее нас оборудование, единственной знакомой мне частью которого были гололитические дисплеи и пара пикт-экранов.

— Похоже, изучением чего-то, — сказала она. — Большинство приборов здесь являются аналитическими инструментами того или иного рода. Впрочем, что они исследовали, я не могу сказать.

Она прошла к контрольной кафедре и активировала находившийся неподалеку от нее гололит. Дисплей ожил, показав пиктограммы, мне ничего не говорившие, но заставившие техножрицу нахмуриться, будто от испуга.

— Все их базы данных полностью очищены.

— Очень полезно для нас, — сухо сказал я.

Техножрица лишь посмотрела на меня долгим взглядом, с самым серьезным выражением на лице:

— Вероятно, это и правда к лучшему. Если сокрытие того, что они нашли, стоило, чтобы всех здесь перебить, то я совершенно не хочу знать, что это было.

— Абсолютно согласен, — отозвался я и повернулся, чтобы покинуть это помещение. — Давайте закончим то, зачем сюда пришли.

— Комиссар! — Ласкинс ждал нас за пределами комнаты, как всегда на пару с Йодрилом, и даже его громоздкий ракетомет был переброшен на ремне через плечо, застревая в любом узком месте. — Мы кое-что нашли. Что-то вроде хранилища.

Именно хранилищем оно и оказалось, и толстенная имперская дверь только подтверждала это. Несомненно, вскрыли ее силой, причем тем же энергетическим оружием, которое было использовано, чтобы войти на этот этаж, — то, что, вероятно, было когда-то сложным запорным механизмом, сплавилось в шлак в его жадном огне. Что содержалось внутри, сказать было нельзя, потому как теперь там остались лишь пустые металлические полки, отражающие свет люминаторов над головой.

— Мы потратили уже достаточно времени, — решил я, когда, быстро пробежавшись по остальным помещениям, мы не обнаружили ничего, кроме еще нескольких тел. — Идемте, нужно открыть шлюзы и отправляться так скоро, как только сможем.

— Я возражать не стану, — согласилась Фелиция, и мы поспешили вверх по лестнице, ведущей прочь из этой братской могилы, со всем возможным проворством.

Вновь оказавшись в мягко освещенном холле, я почувствовал, как неопределенное ощущение подавленности покинуло мою душу, и мы направились прямиком к движущейся лестнице, теперь полностью сосредоточившись на нашей основной задаче. Остальные поисковые группы не нашли больше ничего необычного и никаких блуждающих боевых сервиторов, так что я подумал, что пока могу следовать за техножрицей — на случай, если мое присутствие все же потребуется в контрольной часовне.

Моему улучшившемуся было самоощущению, впрочем, не суждено было продлиться долго. Едва я ступил на поднимающиеся ступени, мой микрокоммуникатор снова ожил.

— Комиссар, — сквозь шипение статики доложил Пирс, — орки пришли.

Глава двадцать вторая

Еще несколько секунд мне удавалось цепляться за надежду, что это всего лишь разведывательный отряд, наткнувшийся на нас, но эта успокоительная иллюзия была быстро развеяна. Контрольная часовня, куда привела нас Фелиция, была снабжена широким чистым окном, из которого открывался отличный вид на долину внизу, несомненно дабы обеспечить должное благоговейное наблюдение за дамбой и резервуаром, потому как, в общем и целом, техножрецы были слишком далеки от бренностей мира, чтобы посвящать время чему-то столь человеческому, как простое наслаждение красотами пейзажа (который в чуть менее напряженных обстоятельствах я бы, несомненно, нашел весьма захватывающим).

Совершенно не обращая внимания на широкие наборы медных ручек и бесчисленные переключатели, вделанные в столешницы потемневшего от времени дерева, я поспешил к полотну прозрачного бронекристалла и посмотрел наружу и вниз. Открывшееся зрелище едва не заставило мое дыхание замереть навсегда.

— Их тысячи, — произнес Юрген, остановившийся возле моего локтя, и на этот раз мне пришлось согласиться с тем, что он не преувеличивает.

Все устье долины было запружено раскачивающимися машинами, заполненными воющими зеленокожими, и они уже начали, подобно орде тиранидов, роем надвигаться на нас. Их численность мешала продвижению вперед, потому что все оказались одновременно зажатыми в узком ущелье, но они уже наводили порядок в своих рядах обычным грубым, но эффективным способом: наиболее агрессивные и хорошо вооруженные выбивались вперед, чтобы повести за собой всю стаю. Те, что продвигались по дороге, приближались быстрее остальных. Основная же часть просто не озаботилась тем, чтобы биться за место на камнебетоне. Вместо этого они веером рассыпались по дну долины в надежде на то, что грубая, но прочная конструкция машин и собственное мощное сложение не подведут, и просто продвигались вперед по едва проходимой местности в русле бывшей реки на скоростях, в которые я никогда бы не поверил, если бы не видел собственными глазами.

Я уже готов был отдать приказ «Василиску» стрелять, когда знакомый звук разорвавшегося снаряда «Сотрясателя» подсказал мне, что Сотин уже это сделала. Наша артиллерия быстрым залпом выплюнула три таких заряда, и каждый из них взорвался в самом центре рвущейся вперед толпы, но с тем же успехом можно было кидать камни, надеясь поранить пруд, потому как поток завывающей зеленой смерти, казалось, только ускорился.

— Сколько у нас времени в запасе? — спросил я по воксу у Пирса, сожалея сейчас лишь о том, что не направился сразу к командной «Химере» с ее полноценным инструментарием, вместо этого потащившись сюда, чтобы приглядывать за техножрицей.

Наблюдение за происходящим на экране ауспика, несомненно, вызвало бы гораздо меньше желания испачкать штаны, чем вид зеленокожих во плоти.

— Передовая волна должна сойтись с нами примерно через двадцать минут, — информировал меня молодой капитан удивительно спокойным тоном. — Они не смогут поднять сюда машины без того, чтобы пройти по дамбе, но мы относительно уязвимы для атаки со стороны склона, если их пехота примется карабкаться сюда.

— Ну, это уже что-то, — сказал я. — Если Сотин сможет держать проезд по дамбе, мы легко подчистим их на высадке.

Конечно, даже это давало, как я понимал, весьма хилую надежду на победу, потому как чистая численность зеленокожих в конце концов сказала бы свое веское слово. Похоже было, что все те группки, которые преследовали нас все это время, собрались в единую армию, превосходя нас по меньшей мере восемь к одному[324].

Если даже половина этого количества поджидала нас в ущелье, мы никогда бы не пережили попытки прорваться через него, хотя я должен был признать, что теперешняя альтернатива тоже не выглядела слишком уж привлекательно. Я обернулся к Фелиции:

— Сколько времени потребуется, чтобы туннель показался из воды?

— Я не знаю. — Она говорила рассеянно и осматривала контрольную кафедру, совершенно не обращая внимания на ужасающую картину, разворачивающуюся за окном, проявляя то, что мне лично показалось граничащим с нечеловеческим самообладанием[325]. — Зависит от того, сколько времени займет у меня открытие шлюзов. Ритуалы довольно просты, но они все же должны занять некоторое время, пока я смогу одна со всем разобраться. — Она оглянулась, скользя взглядом по комнате. — Ну-ка, если бы я была кадильницей, где бы я спряталась?

— Тайбер, — передал я по воксу, стараясь, чтобы в моем голосе не сквозило очевидное нетерпение, — поднимите сюда мастеровых. Фелиции потребуется помощь.

Я глянул на нее с неким недобрым предчувствием, размышляя, не пересек ли некую черту дозволенного, но она просто кивнула:

— Может помочь.

— Отлично, — произнес я так ровно, как только смог себя заставить, что само по себе, как вы, несомненно, понимаете, было уже большим достижением в тех обстоятельствах. — Если все пойдет хорошо, сколько понадобится времени на полное осушение туннеля?

— Около двух часов, — ответила Фелиция как ни в чем не бывало. — Это, конечно, после того, как шлюзы будут открыты. А на это уйдет час или около того, если мы сможем чисто провести ритуалы и призвать благословение Омниссии с первой же попытки.

— У вас меньше двадцати минут до того момента, когда наши задницы будут похоронены под зеленокожими, — заметил я опять же так спокойно, как только мог, надеясь, что облечь эту мысль в слова не значило сделать такой поворот событий неизбежным. — Через три часа мы все уже будем мертвы… а вероятно, и гораздо раньше.

— Я не вольна менять теологические законы! — рявкнула в ответ Фелиция. — Если мы хотим безопасно открыть шлюзы, то это должно занять именно столько времени. Вам придется сдерживать орков столько, сколько нам потребуется, чтобы закончить.

— Мы постараемся, — сказал я со всей решимостью, стараясь одновременно спрятать те ужас и отчаяние, которые угрожали взять надо мной верх при этих словах. — Вы уверены, что ничего нельзя сделать, чтобы ускорить процесс?

— Абсолютно, — ответила техножрица и жестом указала на длинные панели с инструментами, полные перемигивающихся указателей, регистрирующих информацию, ничего мне не говорящую. — Мы должны будем действовать с огромной осторожностью. Это место функционирует без всякого присмотра уже недели, и работа части систем должна стать нестабильной. Ошибка может привести к катастрофе.

— Катастрофа была бы бесконечно предпочтительнее верной смерти, — произнес я, когда в моей голове начала пускать корни полуоформившаяся мысль. — А в чем, по сути, проблема?

— В терминах, если вы сумеете их осознать. — В голосе Фелиции прорезалась нотка раздражения, — очевидно, она была уязвлена моей попыткой вмешаться в дела, которые лучше бы было целиком и полностью предоставить помазанникам Омниссии. Техножрица снова указала на ряды тех индикаторов, которые все горели одинаковым адским, красным огнем. — Энергия, которая требуется для функционирования этого места, а также ближайших нескольких городков, генерируется турбинами, находящимися в основании дамбы. Когда ток не потребляется, он запасается в конденсаторах, а с тех пор, как вторглись орки, никто не пользовался здесь никакой энергией. Это значит, что запасающие элементы полностью заряжены, даже, как факт, перегружены, а это делает их чрезвычайно нестабильными. Если мы полностью откроем шлюзы без того, чтобы отключить генераторы и сбросить излишек заряда, то они взлетят на воздух, как взрывчатка. Это вам ясно?

— Вполне, благодарю. — Я повернулся и выбежал из часовни с Юргеном, как и обычно следующим за мной по пятам, на ходу активируя микрокоммуникатор. — Сотин, как быстро вы можете перенаправить «Василиск»?

— За несколько минут, — откликнулась танкистка-«лисичка» несколько недоуменно, но тем не менее доверяя моим решениям. — Какова новая цель?

— Ворота шлюзов в основании дамбы, — объяснил я. — Они могут настолько опустить дуло?

— Если не смогут, накреним саму машину, — заверила меня Сотин, очевидно мгновенно схватывая мою мысль. — Планируете устроить зеленокожим головомойку?

— И даже более того, смею надеяться, — подтвердил я, вырываясь на открытое пространство как раз в тот момент, когда в обратном направлении в здание пробегали мастеровые Фелиции, торопясь, будто перевозбужденные подростки.

Горный ветер яростно ударил мне в лицо, стоило только появиться из дверей, напомнив, что моя одежда все еще неуютно пропитана липким, но сейчас беспокоиться об этом было некогда. Я поспешил к краю площади, где Сотин непрерывным потоком брани понуждала команду «Василиска» поскорее поворачивать свою неуклюжую установку.

— Уже почти готовы, комиссар, — заверила она меня, перекрикивая скрежет гусениц, с которым водитель установки осторожно, шаг за шагом, поворачивал ее, стараясь совместить дуло с потоком воды, вырывающимся из-под основания плотины.

— И орки тоже, — напомнил я ей.

Едва я произнес это, треск лазерных установок и рев тяжелых орудий встретили первые машины зеленокожих, выкатившиеся на другую сторону дамбы. Это были в основном все те же байки, и даже на таком расстоянии они легко подбивались и горели, а ответный огонь вполне предсказуемо был очень неточен, обеспечив всего пару попаданий в нашу сторону. Две машины попытались с разгону преодолеть разделяющий нас отрезок дороги, и первая тут же взорвалась ярким шаром огня, когда ракета Ласкинса нашла цель, а шедшая второй врезалась в пылающие обломки, подскочила и завалилась через парапет. Было видно, как водитель мрачно цеплялся за рукоятки управления на протяжении всего полета вниз, пока не превратился в неприятного вида пятно на дне водосброса.

— Перекройте дорогу, — приказала своим подчиненным командир «Леман Руссов».

Они выстрелили едва ли не одновременно, выплюнув из дул своих штурмовых пушек огонь и дым, взблескивая и треща лазерными орудиями, так что с того места, где находился я, показались эпицентром маленькой, но яростной грозы.

Вся ярость ее, впрочем, обрушилась на зеленокожих, заполнивших собой узкую дорогу впереди, разрывая на части с равной страстью машины и пассажиров, несомненно уже пожалевших о том пыле, с которым вырвались вперед своих соратников, используя шоссе, вместо того чтобы наступать вместе со всеми по открытому пространству внизу. Впрочем, это напомнило мне и о тех, других. Я посмотрел вниз и обнаружил, что все подножие долины кишит зеленокожими, словно грязная миска, оставленная на солнцепеке, — личинками мух.

— Открыть огонь! — приказал Пирс так спокойно, насколько вообще было возможно в подобных обстоятельствах, и солдаты, равно как и ополченцы, разом дали залп из своего ручного оружия, поливая склон таким количеством зарядов, какое только было в нашем распоряжении.

Человеческая армия уже дважды подумала бы, продолжать ли наступление, в этом я не сомневался, но верные своей природе орки лишь еще пуще разъярились. С пробирающим до костей криком «Ваааарргх!», который я научился всем сердцем ненавидеть (и остаюсь при этом чувстве до сих пор, несмотря на все прошедшие годы), они полезли по склону, бросив машины, как только те достигли крутого подъема, который уже не могли преодолеть. Это было весьма неплохо, потому как иначе тяжелые орудия мототехники быстро разобрались бы с нами, — тут я не сомневался. Зеленокожие, возможно, все еще смогли бы причинить нам гораздо больший урон, если бы стрелки остались по местам и вели оттуда огонь, но, будучи такими же точно орками, вместо этого они тоже покинули машины и устремились со своими соратниками в ужасающий, казалось необоримый, штурм.

Ряд за рядом враги падали под огнем нашего оружия, но они все равно продолжали наступать, давя своих раненых множеством ног в стремлении схватиться с нами врукопашную и совершенно не заботясь о собственной безопасности. Никакие людские войска, кроме, я полагаю, Астартес, не могли бы пойти на подобный штурм, медленно катящийся по невероятно крутому обрыву, но зеленокожие перли вперед, будто по ровному полю, едва замедленные наклоном.

— Не прекращать огня! — проорал я.

«Леман Руссы» очистили находящуюся перед ними дорогу залпом тяжелых болтеров, пережевав в кашу всех оставшихся зеленокожих, и теперь пара горящих грузовиков не давала остальным оркам двинуться вперед и попытаться штурмовать нас со стороны дамбы. К сожалению, танки не были способны настолько опустить закрепленные на выносных пилонах орудия, чтобы атаковать зеленокожую волну, медленно, но упорно продвигавшуюся к нам вверх по склону долины, и нам приходилось рассчитывать лишь на переносные тяжелые орудия, которые мы могли бросить в бой. Надвигающийся прилив смерти был уже достаточно близок, чтобы некоторые из их наугад совершаемых выстрелов перелетали за парапет, и я нырнул за «Василиск» как раз в тот момент, когда что-то очень похожее на болтерные и стабберные заряды начало с визгом вспарывать воздух вокруг меня.

— Это было близко, — выразила наше общее наблюдение Сотин, падая в укрытие следом за мной.

Впрочем, не всем так повезло, как нам с ней. Двое солдат неподалеку упали и, если я мог правильно судить, уже не должны были встать. Сотин осторожно подняла голову:

— Какого фрага он творит?

— Один Император знает, — отозвался я, заметив Эриотта примерно в тот же момент, когда и она.

Маленький этот человек полз вперед, плотно прижимаясь к земле в попытке представлять собой наименьшую возможную мишень и, очевидно, намереваясь помочь раненым, несмотря на едва ли не абсолютную возможность в процессе присоединиться к их числу. Я активировал микрокоммуникатор:

— Команда Тарвила, прикройте нашего коновала.

Тарвил дал отмашку, что понял, и его ополченцы перенесли направление огня, сосредоточившись на том месте, откуда вылетала большая часть зарядов, продолжавших решетить воздух вокруг Эриотта. Не то чтобы подавляющий огонь когда-либо имел на зеленокожих какое-то действие, но, возможно, завалив нескольких, ополченцам удалось бы немного сбить прицел остальным, когда им пришлось бы переступать через тела шедших в передних рядах.

— Мы нацелены, — доложил командир «Василиска», и я внезапно заметил, что кусок металла, за которым я укрылся, вдруг перестал двигаться. Дуло, достигнув низшей точки, проскрежетало по опорам. — Дальше опустить невозможно.

— Будем надеяться, что этого хватит, — отозвался я.

Первые орки уже показались над краем склона, переваливая через него, чтобы, наткнувшись на настоящий шквал лазерного и пулеметного огня, падать целыми стадами, но шедшие сзади просто отбрасывали убитых и раненых в сторону, неуклонно продвигаясь вперед в своем стремлении вступить в ближний бой. К сожалению, слишком многие также вставали и продолжали, пошатываясь, упорно переть в атаку, несмотря на раны, которые уже трижды убили бы любого человека.

— Гранаты! — приказал Тайбер, и орочьи внутренности взметнулись фонтанами, но даже это, казалось, не могло унять их поток.

— Да кончайте уже мудохаться с фраговой[326] штуковиной! — рявкнула Сотин, выказывая удивительную в наших обстоятельствах сдержанность в выражениях.

Артиллеристов, впрочем, и не требовалось подгонять; длинноствольное орудие класса «Сотрясатель» уже в следующее мгновение подтвердило право на это имя — гром его выстрела эхом раскатился по долине, перекрывая даже шум битвы. Я в это время парировал удар орочьего топора цепным мечом, отхватил противнику кисть и оставил Юргена заканчивать работу с помощью лазгана, сам же обернулся, дабы посмотреть на основание дамбы.

Выстрел пришелся ровно в цель, доказывая высокое мастерство экипажа «Василиска» и разорвавшись о скользкую от брызг стену на волосок выше водной струи, бьющей из шлюза в камнебетонный водосброс внизу. Фонтан превращенного взрывом в крошево материала вырвался из поверхности стены, и, нацелив туда ампливизор, который протянул мне мой помощник, переступив через тело только что застреленного им орка, я, как кажется, заметил, что поток воды усилился.

— Еще, — приказал я, хотя это было и излишне, потому как торопящиеся артиллеристы уже забивали еще один снаряд в свою пушку.

— Кайафас! — взвизгнула Фелиция в моем микрокоммуникаторе. — Что, во имя Омниссии, ты творишь, а?

— Сберегаю тебе немного времени, — огрызнулся в ответ я, и, какой бы еще комментарий мы оба ни хотели приложить, он потонул в рокоте нового выстрела «Василиска» и быстро оборвавшегося тонкого завывания его снаряда в полете.

Учитывая, насколько короткой была траектория, звук разрыва последовал почти мгновенно, накладываясь на эхо, порожденное выстрелом, подобно раскатам грома.

В этот раз я уже не мог усомниться, что цель достигнута. За тучей камнебетонной крошки последовала струя воды, едва ли не вдвое увеличившая поток в водосбросе, и орки, чьи машины все еще подходили по высохшему ложу реки, обнаружили, что ленточка воды начала подмачивать им ноги, а затем и просто заполнять все старое русло. Через считаные секунды они оказались по грудь в воде, когда яростный поток ее вновь гордо занял свои берега, подхватывая неосторожных и унося прочь в месиве бьющих конечностей и незакрепленного снаряжения.

— Ну, некоторое количество тварей мы из головы вымыли, — удовлетворенно прокомментировала Сотин, вынимая пистолет, чтобы выстрелить в лицо показавшемуся из-за «Василиска» зеленокожему, который размахивал топором в поисках, кого бы прикончить, и монотонно выкрикивал боевой клич.

Он упал, и я закончил дело тем, что снес ему голову цепным мечом, просто чтобы быть уверенным, что он умер. Как бы выносливы они ни были, после такого еще ни один не поднимался.

К моему удивлению, краем глаза я заметил Эриотта, все еще не поймавшего свою пулю и вытаскивавшего одного из раненых солдат в более безопасное место с величайшим презрением к наличию вокруг голосящих зеленокожих, по-прежнему, едва ли уже не на него, укладываемых ополченцами Тарвила.

— Да ты понял хоть слово из моих объяснений? — вопросила но воксу Фелиция, удивительно взволнованная для члена культа, посвящавшего себя, помимо прочего, преодолению простых человеческих слабостей вроде того, чтобы проявлять эмоции относительно чего бы то ни было. — Мы даже еще не начали отключать генераторы, не говоря уже о том, чтобы опустошать конден…

— Ну и хорошо, — произнес я так, что она захлебнулась потоком слов. — Можете сказать, как сильно рванет?

— Достаточно, чтобы нарушить устойчивость всей дамбы, — мрачно отозвалась техножрица, как будто в наших обстоятельствах в этом было что-то дурное. — Вам лучше бы надеяться…

Я так и не узнал, на что именно, потому что к тому времени самые оптимистические мои прикидки целиком и полностью оправдались. С низким ворчанием, отдаленно похожим на звук ульетрясения где-то в глубинах самых огромных мусорных отвалов, поток вытекающей воды увеличился, казалось, сразу тысячекратно, унося с собой куски камнебетона размером с «Химеру», которые сыпались на долину внизу, размазывая под собой весьма удовлетворительное число зеленокожих.

— Кровь Императора! — воскликнула Сотин. — Да вся гребаная дамба рушится!

И она была права. Стена плотины пошла трещинами, не выдерживая напора изнутри, и из них стала потоками хлестать вода. С задумчивой неторопливостью все сооружение начало осыпаться, поддаваясь давно накопленному стремлению запертой жидкости освободиться. Внезапно целая секция камнебетона, казалось, мгновенно исчезла внизу, а на ее месте образовалась сплошная стена воды в несколько десятков метров высотой, с ревом устремившаяся в долину под нами, начисто смывая занявших ее зеленокожих. Орки и их машины были поглощены ею в считаные мгновения, не успев бежать (впрочем, напиравшие сзади соратники сделали бы такую попытку невозможной). Все они были подхвачены и унесены, кружась, подобно отбросам в сточной канаве.

Несколько более разумных, если этот термин вообще имеет какой-то смысл применительно к зеленокожим, пробовали найти спасение на возвышенностях, но это значило лишь, что большинство из них ринулось прямо на стену плотного огня, посылаемого нашими защитниками вниз по склону. Хотя они и были захвачены врасплох внезапным наводнением не меньше, чем орки, большинству наших людей хватило ума не прекращать стрельбу, да и, в общем, боевой дух был значительно поднят тем, как внезапно обстоятельства повернулись в нашу пользу.

— Не щадить! — проорал я, вскидывая цепной меч в соответствующей моменту героической манере. — Гони врага!

Перлийцы ответили на этот призыв со всем возможным энтузиазмом. Лишившись подкреплений, передовые зеленокожие, уже врезавшиеся в наши ряды, враз обнаружили, что оказались в меньшинстве, и были быстро рассеяны и вырезаны до единого.

С ревом, который заставлял поблекнуть все звуки, которые мне только доводилось слышать до сих пор, настолько громким, что я скорее почувствовал, чем услышал его, остаток дамбы наконец сдался перед напором воды, разорванный на куски бьющими из проломов струями. Весь покрытый брызгами, которые казались ледяными в холодном горном воздухе, но, по крайней мере, хоть немного смыли с меня вонь пропитавших одежду жизненных соков сервитора, я с благоговейным ужасом наблюдал, как долина внизу заполняется смятенной серой водой в пятнах пены и вся орочья армия разом исчезает, унесенная, будто ее и не было. Уверенный, что те грязные враги, что умудрились пережить все это, будут быстро подчищены нашей торжествующей армией, я обернулся к Сотин, выражая всю, какую только возможно, невозмутимость.

— Ну что же, — проронил я, поправляя фуражку, — все прошло почти так хорошо, как и ожидалось.

Примечание редактора

Внезапное решение Каина оказало значительное влияние как на ход войны (в краткосрочной перспективе), так и на судьбу всего сегментума (в ближайшие десятилетия). Подробное исследование роли, которую он сыграл в более поздних событиях, связанных с этим, волей-неволей придется отложить до момента, когда я закончу работу над последующими частями данного архива. Для ознакомления с кратким и, в общем, точным обзором влияния разрушения дамбы в так называемой Долине Демонов на ход кампании по зачистке Перлии я в очередной раз отошлю читателей к популярному историческому труду.

Из книги «Зеленая кожа, черные сердца: Вторжение орков на Перлию» за авторством Гисмиони Каллиса, 927.М41:

«В то время как Герои Каина[327] продолжали свой неудержимый марш к победе и имперским позициям, аналитики от разведки, наблюдавшие за их продвижением с помощью орбитальных сенсоров, начали осознавать истинную значимость достигнутого этими людьми.

Силы Освободителя стали такой костью в горле врага, что ресурсы, которые ранее использовались для атак на доблестных защитников перешейка, соединяющего два континента, теперь были брошены на устранение этой помехи. Пока что число их было не столь велико, чтобы значительно ослабить орочью осаду, но достаточно, чтобы это было замечено. Но все изменилось в одно мгновение благодаря событиям в Долине Демонов.

Мы можем лишь представить ту мучительную тоску, которую испытало высшее командование, когда обнаружило, что доблестные силы Каина вошли прямиком в ловушку, призванную уничтожить их, и вступили в неравный бой в этой пустынной долине с дурной репутацией, а также наблюдая последовавшее за этим полное исчезновение всей маленькой армии с экранов сенсорной сети.

Смелое и неожиданное решение Каина о разрушении дамбы должно было иметь гораздо более значительные стратегические последствия, чем мог в то время осознавать он сам. Считая, что он и его соратники погибли в результате действий, призванных их спасти, имперские командиры тем не менее, не теряя времени, воспользовались смятением среди орков, занимавших восточный континент. К тому времени, когда наводнение, вызванное Освободителем, улеглось, пронесшись по долинам до самых холмов у подножия гор, стало ясно, что в нем погибло не менее семи тысяч захватчиков[328].

Учитывая запоздалое прибытие на орбиту еще трех кораблей Имперской Гвардии, командующие в первый раз за время, прошедшее с начала вторжения, увидели возможность контратаковать и воспользовались ею со всей готовностью, высадив десант таким образом, чтобы окружить и подавить оставшиеся укрепленные гарнизоны орков на оккупированных ими территориях.

Ирония заключается в том, что к тому времени, как первые гвардейские подразделения ступили на оскверненную землю Восточной Перлии и начали медленно отвоевывать ее, убивая зеленокожих одного за другим, Каин и его соратники уже приступили к следующему этапу своего путешествия, все еще не имея ни малейшего представления о том, что только что сместили баланс кампании в пользу сил Императора».

Глава двадцать третья

— Тебе просто повезло, — коротко бросила Фелиция не в силах выбрать между праведным гневом на то, как грубо я обошелся с храмом Механикус, и простым человеческим облегчением оттого, что благодаря этому моему поступку она все еще жива и может злиться на меня за него.

Я же просто стоял, рассматривая с края площади перед зданием открывшийся внизу мокрый и покрытый водорослями пандус, достаточно широкий, чтобы провести бок о бок три наши машины (хотя, к счастью, никто не собирался, кажется, ставить подобных экспериментов; когда пришло время выступать, мы спускали их по одной и водители старались держаться как можно дальше от крутого обрыва с правой стороны), оканчивавшийся плоской платформой под возвышавшимся над ней несколько заржавленным переплетением металла, скрывающим туннель, ради которого мы сюда и явились. Фелиция уже заняла кабину погрузчика, готовясь снимать массивные решетки, забирающие вход в туннель и перекрывающие нам путь под горами, но, пока она не запустила двигатель, мы могли еще достаточно нормально переговариваться без того, чтобы использовать вокс-передатчики.

— Если бы нам не удалось найти кадильницу и зажечь ее прежде, чем ты выкинул этот свой фортель, Омниссия знает, что только могло произойти.

— Ну, благодарение Императору, что ты смогла призвать должное покровительство, и вовремя, — произнес я так вежливо, как только мог.

Что касается моего собственного опыта, Его Божественное Величество обычно был слишком занят вращением этой галактики, чтобы тратить время на мое благополучие. Полагаю, то же относилось к Его шестереночному близнецу, именно поэтому я был склонен заботиться о себе самостоятельно. Но все же, несмотря на это, не мешало иногда и отпустить комплимент в их адрес просто на всякий случай. Я указал на металл решеток под нами — десяток метров шириной и не меньше пяти высотой — со всей обыденностью, какую мог изобразить:

— Ты действительно можешь снять вот это?

— Да не проблема.

Как я и ожидал, едва перед нею встала техническая задача, техножрица сосредоточилась на ней настолько, что совершенно позабыла о том, что должна была на меня злиться. Она завела двигатель своего модифицированного «Часового» и заклацала по скользкому от влаги пандусу, чтобы осмотреть вход в акведук поближе. Я отвернулся, вполне удовлетворенный тем, что могу оставить эту работу на нее, и огляделся, все еще пытаясь полностью осознать те внезапные перемены, которые произошли как в окружающем нас пейзаже, так и в наших общих судьбах.

Озеро, удерживаемое дамбой, перестало существовать, сменившись глубоким провалом в склоне горы, где еще так недавно почти у наших ног плескались мирные воды. Теперь это была картина полнейшего разрушения, открывавшая стенки и дно резервуара, покрытые запекшейся толстой коркой дурнопахнущей грязи, обрывавшейся там, где прежде находилась кромка воды. Над этой линией все еще цвели пестрые кустарники, отмеченные мною на подъезде сюда, которые являлись живым контрастом тому виду и вони разложения, что теперь царили вокруг. Узкий серебристый поток воды был единственным, что нарушало монотонность этой заполненной грязью чаши, — река, которую сдерживали разрушенные ныне стены, возобновила свое течение. Она медленными изгибами стекала в небольшой пруд, образованный устоявшим основанием дамбы, переливалась через край и стремилась дальше по водосбросу, вдоль которого ранее шла дорога, прежде чем мы столь безжалостно изменили окружающий ландшафт.

От долины внизу, под бывшей дамбой, тоже мало что оставалось, поскольку поток, очистивший ее от орков, унес с собой и растения, и почву, на которой они росли, смыв едва ли не все до скального основания. Обнажившиеся утесы нависали, серые и мрачные, над разбитыми остатками дороги, по которой мы поднялись сюда. Возвращаться тем же путем мы уже явно не могли, даже если бы собрались попробовать. А я, хоть и сильно подозревал, что мы на некоторое время отогнали преследователей, уже кое-чему научился и запретил себе впредь недооценивать орочью настойчивость, так что идея оказаться где-нибудь, где они не будут ожидать нас встретить, по-прежнему казалась мне наилучшей из возможных.

— Да, навели беспорядок, — произнес Пирс, материализуясь возле моего локтя.

Совершенно потерявшись в размышлениях о той разрушительной силе, которую мы выпустили на свободу, позволив ей обрушиться на лежащую внизу землю, я не заметил, как он подошел. В ответ на его слова мне оставалось только печально кивнуть.

— Это была для нас единственная возможность, — сказал я.

Молодой капитан, впрочем, лишь пожал плечами.

— Ну, полагаю, потом всегда можно отстроить новую дамбу, — произнес он, не представляя себе, насколько пророческими окажутся его слова, и находясь в равно счастливом неведении относительно того, какие вселяющие ужас последствия будет иметь проект восстановления этого маленького сооружения для меня в последующие годы. Потом Пирс протянул мне планшет, который принес с собой. — Я собрал данные о потерях, если желаете взглянуть.

Как и обычно, цифры оказались лучше, чем я опасался, но хуже, чем надеялся, так что я придал лицу выражение соответствующей серьезности и вознес хвалу благородной жертве, принесенной этими людьми, как от меня и ожидалось. Я уже готов был отдать планшет обратно, когда мой взгляд остановился на одном из имен.

— Мы потеряли Колфакса? — спросил я, сам удивленный тому, насколько задет этим фактом.

Конечно, он был не самым приятным членом нашей маленькой компании, да и, честно говоря, его роль как проводника подходила, по большей части, к своему концу, но он до последнего оставался надежен и верен в тех пределах, в каких это было для него возможно.

Пирс кивнул:

— Получил стабберный заряд в грудь, когда они бросились через край склона. Эриотт сделал все что мог.

— Уверен, что так, — сказал я, подлаживаясь под шаг капитана. Около дюжины покрытых саванами тел лежали возле медицинской машины, что мне показалось уж слишком нетактичным по отношению к нашим раненым, которых как раз там же и латали, но Эриотт и его санитары и так сбивались с ног, ухаживая за выжившими. Значит, мертвым предстояло подождать. Я сделал жест в сторону свободной от врага долины под нами. — По крайней мере, ему обеспечен чертовски хороший почетный эскорт.

— Уверен, он уже удостоился похвалы из уст Императора, — произнес Пирс тоном человека, который не вкладывает большого смысла в подобные слова. Один из его взводных сержантов пробежал было мимо, спеша по какому-то своему делу, и молодой офицер подозвал его, очевидно благодарный за возможность сменить тему. — Винер, не организуете ли похоронный отряд?

— Сейчас же, капитан. — Коренастый сержант небрежно отдал честь и принялся собирать оказавшихся в округе солдат с животворной эффективностью, которая отличает всех старших сержантов в галактике. — Нужны добровольцы! Так, Таффли, Бел и Хайланд…

Оставив его с этим занятием, мы повернулись к Эриотту и его импровизированной станции медицинской помощи.

— Комиссар… — Этот маленький человек бросил на нас взгляд, едва мы приблизились, хотя его обычный приветливый вид теперь был несколько подпорчен очевидным истощением сил.

Двое полевых медбратьев, которых мы приобрели вместе с медицинской машиной, продолжали заниматься своим делом, латая переломы и пулевые ранения с выработанной практикой уверенностью и видом ощутимого облегчения. Это подсказало мне, что самые худшие случаи уже прошли через их руки и теперь они занимаются теми, кто мог самостоятельно передвигаться.

— Боюсь, мы немного заняты в данный момент.

— Прекрасно вижу. — Я посмотрел на носилки, развернутые в задней части машины. Их было больше, чем то число, для которого она была предназначена, так что пару менее тяжелых раненых расположили на полу в проходах. — Должен признать, что, увидев вас в бою сегодняшним утром, я почти ожидал, что вам самому предстоит воспользоваться услугами «Кэти».

— А, вы об этом. — К моему изумлению, Эриотт зарделся. — Ну, не мог же я оставить их там, правда же?

А я бы мог, и с легкостью, и именно так и поступил бы, по крайней мере до того момента, как утихнет стрельба, но такое признание не слишком хорошо повлияло бы на общий боевой дух. Так что вместо этого я лишь серьезно кивнул.

— Ну конечно же нет, — произнес я. — Если бы вы были гвардейцем, вас следовало бы представить к награде. Но в следующий раз помните, пожалуйста, и о том, что вы для нас незаменимы. Хорошо?

Если я чего-то и добился этими словами, то лишь того, что Эриотт смутился еще больше, хотя не понимаю почему[329].

Чтобы предотвратить сползание дальнейшего разговора к обмену банальностями, я махнул в сторону раненых солдат и ополченцев:

— Можете предположить, когда мы будем готовы выдвигаться?

— Через час или около того, — ответил Эриотт, очевидно благодарный мне за смену темы. Он указал на кучку ходячих больных, ожидающих своей очереди на оказание медицинской помощи, и устало пожал плечами. — Теперь нам остались лишь самые легкие случаи. Большинство из них будет способно снова идти в бой после хорошей горячей еды и небольшого отдыха. — Он кивнул на медицинскую машину. — У нас двадцать тяжелораненых, четверо в критическом состоянии. Я поговорю с Норбертом о том, чтобы перевести тех, у кого ранения средней тяжести, в другие машины, чтобы мы могли более эффективно позаботиться об этих.

— Отлично, — произнес я, прогоняя цифры в голове.

Учитывая двенадцать погибших, из строя выбыли тридцать два солдата и ополченца. Это казалось не самой высокой ценой за целую армию зеленокожих, но тем не менее очень заметной прорехой в наших рядах. К счастью, как и обычно, основные жертвы пришлись на ополчение, и мы потеряли не так уже много тренированных бойцов. У меня же начало закрадываться подозрение, что мне еще понадобятся все настоящие солдаты, которые только были в моем распоряжении, прежде чем мы закончим эту войну.

Они, впрочем, не слишком бы мне помогли, если бы у них не осталось достаточного количества патронов, чтобы воевать с врагом. Эта мысль оказалась в нужной степени отрезвляющей, чтобы, обменявшись лишь еще парой укрепляющих дух слов с медиками и сразу же покинув наш импровизированный лазарет, отправиться на поиски Норберта, с которым можно было обсудить этот вопрос. Нотариус был как раз там, где я и рассчитывал его найти, — в самом центре каравана, за логистику которого он отвечал, — и как раз спорил касательно этого самого вопроса с Сотин.

— Вам просто придется распределить оставшиеся снаряды между танками, — говорил он. — У нас есть еще одна налета в оружейном грузовике, и мы можем ее раздать, но тогда у нас не останется ровно никакого запаса. Если вас это как-то утешит, то могу сказать, что снаряды для «Сотрясателя», установленного на «Василиске», закончились совершенно, если не считать тех, что есть у них в машине.

Этот обрывок разговора заставил кровь застыть у меня в жилах. За время своей службы в 12-м артиллерийском я достаточно хорошо узнал подробности функционирования подобных машин[330], чтобы теперь понимать, что у артиллеристов должно было остаться не более пары снарядов.

Если бы дамба оказалась чуть прочнее и моя затея потребовала бы хоть немного больше выстрелов, чтобы сработать, нам их могло попросту не хватить.

— Ну ладно, хорошо. — Радости в голосе Сотин явно не наблюдалось. — Похоже, придется экономить заряды, пока не удастся где-нибудь пополнить запас.

— Это не должно продлиться слишком долго, — заверил ее Норберт. — Если туннель выходит там, где полагает техножрец, то мы окажемся всего лишь в двадцати кломах от следующего базового склада.

— В регионе, где кишмя кишат зеленокожие, — парировала Сотин. — Хотите побиться об заклад, что он давно подчищен?

Пока что, впрочем, нам везло, и лишь два из располагавшихся на нашем пути складов оказались разграблены раньше, чем мы подходили к ним, а способностей Норберта вполне хватало на то, чтобы растянуть наши убывающие запасы на то время, которое требовалось для достижения следующего. Однако на другой стороне гор мы окажемся в регионе, где сконцентрированы основные силы врага, так что шансы на то, что столь болезненно необходимые нам припасы оказались не замеченными всеми находившимися там ордами врага, резко сокращались.

— Тогда все, что нам будет нужно, — это отбить их обратно, — произнес я, стараясь излучать спокойную уверенность, как это и полагалось комиссару, несмотря ни на какие обстоятельства.

— Ну и ладно, едрить его, — откликнулась Сотин. — Досюда мы добрались… — Она пожала плечами, затем снова обернулась к Норберту. — Я пришлю кого-нибудь захватить то, что у вас есть.

— А что с топливом? — спросил я, едва она исчезла из виду.

Если у нас не было возможности доставить танки к врагу, то о недостатке снарядов можно было уже не беспокоиться.

Норберт улыбнулся, не разжимая губ.

— Его достаточно, — произнес наш бюрократ тоном, который живо предупредил меня, чтобы я не пытался вникать, насколько тонкая грань отделяла нас от недостатка. И я понял намек. В конце концов экспертом по этому вопросу у нас был он. — Вы, я полагаю, слышали все касательно тяжелого вооружения?

Я кивнул и сухо заметил:

— Голосок у Сотин звонкий, особенно когда она нервничает.

В этот момент воздух вокруг нас завибрировал от громкого металлического лязга, который эхом отдался и сквозь камнебетон под моими сапогами. Очевидно, Фелиция как раз закончила демонтировать первую из сливных решеток.

— Определенно, — кивнул Норберт. — Хорошая новость только одна: у нас все еще полно боезапаса для личного оружия и тяжелых орудий поддержки. А если кончится и он, то мы всегда можем перейти обратно на орочье добро.

Орудийные гнезда на захваченных нами машинах были за прошедшее время снабжены более знакомым, надежным и безопасным для стрелка имперским вооружением, но мы, несмотря на это, сохранили большую часть стоявших там ранее орудий. Отчасти потому, что они восхищали Фелицию, которая заявляла, что половина из них вообще не должна функционировать, отчасти для уверенности в завтрашнем дне: если бы нам пришлось перейти на захваченный у орков боезапас, чтобы поддерживать собственную боеспособность, то нам требовалось и что-то такое, из чего можно им стрелять. Зная все это, я лишь кивнул.

— Пища? — задал я следующий вопрос.

— Здесь тоже без неприятностей, — заверил меня Норберт, хотя я и не ожидал, что на этом фронте что-то не так.

С тех пор как мы покинули пустыню, нам удавалось до определенной степени кормиться тем, что предоставляла окружающая местность, неплохо дополняя стандартные рационы, и потому у нас еще оставался солидный запас последних. Норберт улыбнулся, являя ту часть своей натуры, которая знала, что такое юмор:

— Впрочем, вы могли бы позволить нам запастись свежей водичкой, прежде чем отдать ее всю зеленокожим.

— «Щедрое сердце — суть дар Императора»[331], — процитировал я, и он рассмеялся.

— Ну что ж, там, куда мы направляемся, с этим перебоев быть не должно, — заключил нотариус.

И в том, что это его предсказание верно, нам предстояло убедиться в самом скором времени лично. После мучительно медленного продвижения вперед, которое отличало последние несколько недель нашего пути, переход по акведуку показался ошеломительно быстрым и легким. Десятки кломов под горной грядой мы пролетели за несколько часов в отличие от дней, которые занял бы этот путь, случись нам карабкаться между горными пиками, — даже если не учитывать те задержки, которые принесло бы вмешательство орков; так что я начал ощущать себя настолько расслабленно, насколько было вообще возможно в нашей ситуации. Туннель гладко ложился под гусеницы машин, лучи люминаторов рассеивались рукавами тумана, поднимавшегося от пропитавшей камнебетон влаги, а эхо нашего движения раскатывалось во все стороны, отмеряя пройденный путь.

Время от времени я замечал некие малые трубопроводы и другое оборудование, назначения которого не знал, встроенное в стены, а также технические люки, неприятно напоминающие о том, через который провела нас Кэрри на борту «Длани возмездия»; впрочем, холодок и монотонность нашего движения (не говоря уже о непрекращающемся грохоте) быстро отрывали меня от наблюдений и загоняли обратно во внутренности «Химеры». Перемешивающиеся запахи Юргена и рекафа всегда готовы были приветствовать меня, и я радостно брал в руки чашку, ощущая, как тепло растекается по пальцам. Как бы я ни любил обычно оказаться в условиях подземелья, по крайней мере когда в нем по мне никто не стрелял, я начал ощущать, что этот конкретный опыт окажется несколько скучноват.

— Благодарю, Юрген, — произнес я в очередной раз и подошел, чтобы поглядеть на экран ауспика. Орилли немного отодвинулся от кружки с горячим напитком, которая была у меня в руке, — неудивительно, учитывая, что «Химера» обычно не отличается плавностью хода, — и позволил мне хорошенько рассмотреть ход нашего продвижения. — Сколько нам еще осталось пути?

— Уже прошли почти половину, сэр. — Очкастый оператор ауспика указал наше положение на тактическом дисплее: цепочку значков, растянувшуюся, будто бусины четок, с командной «Химерой», уютно устроившейся в середине строя.

Фелиция, как я отметил без всякого удивления, была почти первой в ряду, впереди шли только «Саламандры». Шансы того, что в туннеле перед нами окажутся орки, в общем-то невелики, но моя паранойя была взвинчена вдвое против обычного. Чем скорее мы должны были оказаться в безопасности, тем сильнее мне начинало казаться, что мы все-таки не доберемся и что удача моя подходит к концу, уготавливая мне катастрофу, поджидающую за любым углом. (И именно это состояние ума совершенно не изменилось и не ослабло в течение последовавшей сотни лет, если уж на то пошло. Но по крайней мере в последние годы все, о чем мне приходится беспокоиться, — это должная выправка моих кадетов и узколобый идиотизм некоторых коллег.)[332]

— Возможно, мы могли бы остановиться на отдых, прежде чем проследуем дальше, — предложил Пирс, и я кивнул, ибо помышлял о том же. — Если мы вышлем вперед разведывательный отряд, чтобы расчистить нам выход, то сможем выбраться отсюда прежде, чем зеленокожие вообще поймут, куда мы подевались.

— Такой план мне нравится, — согласился я и оставил его отдавать соответствующие приказы.

Техножрице в любом случае должно было понадобиться некоторое время для того, чтобы убрать решетки на нижнем конце акведука.

Исходя из того, что рассказывала мне Фелиция, я было предположил, что акведук приведет нас прямиком к лопастям генераторных турбин, которые определенно должны были оказаться во всех отношениях больше и внушительнее, чем те, которые мы разрушили на другом конце, но девушка над подобной идеей лишь посмеялась.

— Вход располагается выше турбинного храма, — пояснила она, — так что ремонтные команды могут входить в туннель и с другого конца тоже. Все, что нам нужно, — это не пропустить ворота и открыть их, когда окажемся на месте.

— А если зеленокожие найдут его раньше? — спросил я, и Фелиция лишь пожала плечами.

— Уверена, мы об этом так или иначе узнаем, — заявила она.

Пока что на нас не перла плотная волна завывающих орков, и я посчитал это добрым знаком, да и ауспик Орилли был приятно чист от вражеских единиц, так что я решил, что в целом мы неплохо устроились. Конечно же, случись мне узнать, что ожидает нас на другой стороне гор, я нашел бы себе маленькую уютную расщелину в камне и не вылезал бы оттуда, несмотря ни на какие уговоры.

Глава двадцать четвертая

Мы остановились незадолго до рассвета, и слабый серый свет отступающей ночи просачивался через филигрань искусно украшенных входных ворот, которые закрывали тот выход из туннеля, о котором говорила Фелиция. Как и большинство в нашем конвое, я провел многие часы путешествия по пещерам в неглубоком сне, таком, для которого у любого прошедшего достаточное количество военных кампаний солдата всегда найдется время и место, но все еще ощущал себя одеревеневшим и усталым, когда выбрался из «Химеры», чтобы присоединиться к техножрице. К моему смутному удивлению, она тоже явилась пешком, а ее погрузчик верно ждал свою хозяйку в нескольких шагах позади.

— Это здесь, — подтвердила она, когда я приблизился, кивнув в сторону ворот. Они были гораздо менее внушительных размеров, чем решетки на входном отверстии акведука, и ведущий к ним пандус был значительно уже, но похоже было, что проход достаточно высок и широк, чтобы мы могли провести без помех свои танки и артиллерийскую установку, и по крайней мере это беспокойство я мог смело сбросить со своих плеч[333]. — Открывайте, и мы дома.

Если не учитывать, конечно, стоящую между нами и нашей безопасностью армию зеленокожих, но об этом я тоже предпочитал не задумываться.

— Хорошо, — отозвался я, ожидая, что она заберется обратно в свой погрузчик и просто оторвет решетку с помощью его клешней, освободив нам дорогу.

Но вместо этого технопровидица подозвала своих мастеровых и начала подготавливать небольшую бронзовую чашу на треноге. Один из ее подручных (я так и не запомнил, который из них Алдиман, а который Лидди) высыпал в жертвенник некий дурнопахнущий порошок и поджег образовавшийся внутри холмик (отчего вонь усилилась многократно), в то время как второй передал техножрице фиал с маслом. Фелиция осенила его знаком шестерни и принялась прикладывать к воротам в местах, которые мне виделись совершенно случайными, но, вне сомнения, имели некий тайный смысл для техножрицы, которая по ходу своих действий непрерывно что-то бормотала себе под нос. Лишь спустя еще несколько секунд она поглядела в мою сторону.

— Это может занять некоторое время, — произнесла она наконец.

Подавив внезапный порыв просто прикрепить к воротам пару зарядов взрывчатки, и дело с концом, я решил, что самое малое, что мы все могли для нее сделать во искупление того, что развалили милую сердцу техножрицы дамбу, — это позволить ей хотя бы здесь провести все так, как она желает, без лишнего вмешательства, и потому лишь серьезно кивнул, после чего возвратился в командную машину.

— Базовый склад должен быть здесь, — указал Пирс точку на картографическом планшете, когда я подошел. Даже на максимальном приближении склад оказывался в пределах одного экрана с нашим нынешним местоположением, но на самом его краю. — Мы должны достигнуть его через час или около того. Может быть, и быстрее, если все пойдет хорошо.

— И если зеленокожие оставят нас в покое, — кивнул я.

Капитан, в свою очередь, согласно склонил голову:

— Возможно, нам следует выслать вперед разведчиков. Если врага поблизости нет, то мы можем двинуть все наши силы. Если ими там все кишит, то можем залечь здесь, оценить наши возможности.

— И оказаться пойманными, как крысы в сточной трубе.

Мне подобная мысль ничуть не нравилась. Если орки застанут нас здесь, внизу, то мы будем просто вырезаны — все до единого. Наш единственный шанс в случае, если придется принимать бой, заключался в том, чтобы развернуться как можно шире и иметь возможность ударить по врагу одновременно всей имеющейся в нашем распоряжении огневой мощью.

Пирс снова кивнул:

— Я понимаю ваш аргумент, но если они вообще не знают, что мы здесь…

— Заметив наших разведчиков, они сообразят, что поблизости есть кто-то еще, — указал я. — Полагаю, мы должны быть готовы выдвигаться, как только разведчики вообще оценят обстановку. Если снаружи чисто, мы направимся к складу. Если нет… — я пожал плечами, — придется придумывать что-то на ходу.

— Ну, пока что этот подход, кажется, работал, — признал Пирс.

Как оказалось, открытие ворот не заняло у Фелиции так много времени, как я опасался. Через полчаса или около того мы увидели, как створки плавно откатываются в стороны и три наших «Саламандры», не теряя времени, ринулись вперед, подобно вспугнутым мусорным крысам, бегущим вверх по сточному желобу. Слабый желтый свет дня проникал в покинутый ими туннель, поднимая боевой дух наших людей, я же вдруг ощутил совершенно незнакомую мне раньше боязнь замкнутого пространства. Сопровождаемый Юргеном, как всегда следующим за мной по пятам с изготовленным к стрельбе лазганом, я пешком поднялся по пандусу, моргая, когда наконец вышел на открытое пространство. Так как мы не слышали никакой стрельбы со стороны ушедших вперед разведчиков, я постановил, что снаружи безопасно, и это впечатление было подкреплено спустя мгновение их лидером.

— Эскорт-первый, — четко раздалось в моем микрокоммуникаторе, — врага не вижу. Выдвигаюсь на цель.

Я позволил Пирсу откликнуться на сообщение, вполуха прислушиваясь к кратким переговорам по воксу, в то время как остальная часть моего сознания наслаждалась ощущением солнечного тепла и свежего воздуха. Здесь, внизу, на краю прибрежной равнины, температура была значительно выше, несомненно к тщательно замаскированному недовольству Юргена, и живой контраст с сыростью туннеля поистине влил в меня новые силы.

— Всем подниматься наверх, — приказал я, отходя в сторону, дабы позволить медленному ручейку наших машин с ворчанием выползать из нутра гор, и наконец-то по-настоящему оглядывая окружающую местность.

Мы оказались на крыше обширного строения размером со средний кафедральный собор, откуда, врезаясь в склон горы, вниз вела дорога, неуютно похожая на ту, по которой мы достигли вершины резервуара в оставшейся наверху долине; далее она вливалась в более широкую полосу камнебетона, ведущую к основному входу на территорию храма Механикус в десятках метров под нами. Этот второй участок, в свою очередь, выводил на многополосное, с хорошим покрытием шоссе, которое в более счастливые времена, очевидно, было одной из главных местных транспортных артерий. После минутного размышления я сумел сопоставить его с автобаном, уходящим в сторону перешейка и служившим для коммерческих перевозок, которые ранее непрерывно осуществлялись между двумя континентами.

Вместо долин и окружающих их горных пиков, из кольца которых мы вырвались, спустившись в недра, ландшафт уходил вниз и вдаль перспективой низких покатых холмов, которые, в свою очередь, переходили в плоскую приморскую низменность. Приняв ампливизор, заботливо протянутый мне моим помощником, я смог разглядеть за ней еще более плоскую искрящуюся поверхность воды.

— Мы вышли к морю, — произнес я, едва способный поверить в это.

Конечно же, чтобы действительно омыть в нем ноги, нам еще нужно было преодолеть не один десяток километров, не говоря уже о том, что затем предстояло пересечь разделяющий его перешеек, но вид открытого водного пространства сам по себе вызывал у меня ощущение некоторой нереальности и дезориентации. Юрген кивнул, очевидно столь же довольный тем, что мы наконец приблизились к нашей цели, которую и не думали на самом деле увидеть.

— Будем там скоро, — согласился он.

Ну, это было несколько поспешное заявление, но к тому времени, как мы получили доклад от наших разведчиков, мы уже успели построить колонну походным порядком, а Норберт отрядил некоторое количество гражданских пополнить наши водные запасы из водоема ниже турбин. Из уважения к тому факту, что теперь мы находились на территории еще более враждебной, чем когда-либо ранее, мы выбрали защитное построение, но, учитывая количество вражеских сил, которое мы действительно встретили, можно было и не беспокоиться так. Я подумал было, не приказать ли Тайберу заложить взрывчатку и обрушить туннель за нами, просто для того, чтобы быть уверенными, но шансы, что зеленокожие смогут последовать за нами этой дорогой, и без того были более чем малы, в то время как столь мощный взрыв привлек бы то самое внимание, которого мне так хотелось избежать. Кроме того, я не видел повода снова злить Фелицию. Так что, когда пришел доклад от разведки, я просто стоял рядом с командной «Химерой», наслаждаясь чашкой рекафа и горячей булочкой с мясом грокса, которые каким-то образом уже умудрился раздобыть для меня Юрген.

— Эскорт-первый, — доложил их командир, — видим цель. Занята врагом, но с данного направления, кажется, слабо защищена.

— Можете описать детальнее? — запросил я, торопясь внутрь машины к тактическому дисплею, где уже возился Орилли, накладывая изображение позиций врага на карту с самым большим увеличением, какое только была способна выдать его аппаратура.

Командир разведчиков прокашлялся:

— Мы передаем координаты всех вражеских сил, которые видим. Орки окопались в сторону запада, и все укрепления направлены туда.

Другими словами, они были развернуты в сторону имперских порядков, очевидно ожидая полномасштабного контрнаступления через перешеек. Несомненно, силы людей в то же самое время повторяли их расположение зеркальным образом, но на другой стороне перешейка; пытаться идти в массированный прорыв по столь узкой полоске земли значило стать дичью в охоте на траки[334].

Так как ни одна из сторон не могла ожидать, что достаточному для дальнейших успешных боевых действий числу солдат удастся преодолеть этот коридор смерти, обе армии оказались в патовой ситуации с того самого момента, когда защитники планеты отошли на этот рубеж[335] (хотя орки, будучи верны себе, предприняли пару попыток прямого штурма, прежде чем до них это дошло, и теперь просто выжидали, стягивая силы, чтобы выставить достаточное количество пушечного мяса в следующий раз).

О том, какой фортель нам еще придется выкинуть, чтобы преодолеть это расстояние самим, я предпочел в тот момент не задумываться, отложив этот вопрос на потом. Возможно, к тому времени, как мы достаточно приблизились бы к имперским порядкам, удалось бы послать по воксу сигнал о своем подходе. Маркони прослушивал все обычные армейские частоты, но пока что не сумел поймать никакой разборчивой передачи, а рисковать, передавая широковещательное сообщение из такой глубины вражеских рядов, никто из нас не хотел.

— В этом направлении выставлено лишь несколько часовых на подступах.

— Можно было бы легко убрать их, — задумчиво произнес Пирс, разглядывая дисплей, и мне пришлось согласиться.

Орки, казалось, не могли расположиться лучшим для нас образом, даже если бы постарались специально. Сам базовый склад находился в стороне от дороги, в небольшом понижении холмистой гряды, последней в ряду, который мы должны были преодолеть на пути к прибрежной равнине. Устье долины с дальней от нас стороны было перекрыто окопавшимися защитниками, вся тяжелая огневая мощь которых была любезно обращена к западу, в противоположную от нас сторону, в то время как направление, с которого мы собирались атаковать, защищали лишь несколько разрозненных постов. Очевидно, мысль, что имперские силы могут оказаться у них за спиной и ударить с востока, оркам в голову просто не приходила (да и, честно говоря, не должна была приходить: насколько им было известно, весь континент за спиной был в их абсолютной власти).

— Можно было бы…

Я проследил за линией шоссе. Если бы нам удалось двигаться достаточно быстро, мы прорвали бы эту хрупкую оборону тылов и врезались в их порядки раньше, чем орки догадались бы о нашем присутствии. Если предположить, что враг еще не растащил все припасы из склада, мы могли отправить небольшой отряд, чтобы занять это строение, в то время как основная часть наших сил пойдет дальше и ударит массе врагов у выхода на равнину в тыл. Когда они будут уничтожены, мы сможем выйти на перешеек, не тревожась о том, что нам будут палить в спину. Это была опьяняющая перспектива, и я с трудом заставил себя мыслить спокойно, выискивая любые заметные изъяны этого плана.

— Но расколоть вот эти укрепления может быть сложнее, чем кажется на первый взгляд.

— Для Сотин и минометчиков тут ничего сложного, — радостно заметил Пирс. — У них осталось достаточно снарядов для этого. Да и если бы зеленокожие не сидели все еще на запасах, из которых мы сможем пополнить свои, то отчего бы им так защищать это место?

Ладони мои, едва я принял во внимание его последние слова, снова начали зудеть. Казалось, слишком уж много здесь возведено укреплений, чтобы защищать лишь какие-то купола с амуницией и провизией.

— Как мне видится, они укрепляли вход в долину сам по себе, независимо от наличия склада, — предположил Тайбер. Он уменьшил разрешение карты. — Если бы контратака с запада докатилась сюда, преодолев равнину, то наши войска могли бы попытаться пройти быстрым маршем вверх по долине, до перевала, и выйти остальной орочьей обороне на основных направлениях в тыл.

— По мне, звучит разумно, — признал я с облегчением, и сомнения мои постепенно рассеялись. Конечно же, при взгляде на карту подобное предположение казалось вполне допустимым, а то, насколько катастрофически он ошибался, мне еще предстояло выяснить. Сейчас же я затаил дыхание, стараясь излучать ощущение рассудительности и осторожности. — Ну что же, джентльмены, похоже, у нас есть план.

Конечно же, дальнейшие наши действия были не столь прямолинейны, как может представиться, потому как процесс построения колонны, а также подробное и длительное обсуждение различных деталей операции заняли весьма немалое время, но Император, кажется, в кои-то веки оставался с нами. Движение зеленокожих по шоссе внизу, казалось, было очень редким, даже по сравнению с тем, что мы видели в пустыне (каковой факт, полагаю, должен был предупредить меня, во что же мы готовы вляпаться, или, по меньшей мере, намекнуть, что все пойдет не столь гладко, но в тот момент я был слишком воодушевлен, чтобы придираться к обстоятельствам нашей удачи), а немногочисленные орочьи воздушные машины, пролетавшие над нами, то ли находились слишком высоко, чтобы их пилоты могли различить нашу подлинную сущность, то ли были настолько заняты гораздо больше занимавшими их экипаж воздушными потасовками с имперскими пилотами, что вообще не обращали на нас внимания.

Впервые, когда мы увидели в небе над головами звено «Молний», в наших рядах раздался спонтанный хор радостных голосов, приветствующих это очевидное свидетельство того, что мы уже почти добрались до дома, пронесшийся вдоль всей колонны, еще более укрепив наш дух в предвкушении скорой победы. Никто из нас, конечно же, не был даже тогда до конца уверен в успехе нашего предприятия, и меньше всего я сам, но во всех росло ощущение, что битва, в которую мы готовились вступить, будет если не последним столкновением из тех, что нам придется пройти, то по крайней мере решающим на нашем долгом пути к спасению. Это, конечно же, именно так и оказалось, но, насколько правильным было это ощущение, никто из нас в тот момент не мог предсказать.

Несмотря на все проволочки, мы были готовы в путь перед самым полуднем, и бронетанковый клин нашего наступления выдвинулся вперед. За ним последовала моторизированная пехота, а разношерстная коллекция орочьих развалюх, переполненная ликующими ополченцами, поддерживала фланги и тыл, выстраиваясь, насколько возможно, оборонным кольцом вокруг «Кэти», фургонов с амуницией и провизией и прочих не способных сражаться частей нашего конвоя. После некоторого раздумья я покинул командную «Химеру», предоставив Пирсу самому вести в наступление основные силы, и подсел к Тайберу и остаткам отряда Браво в их самой обычной боевой машине. Базовый склад, как мне в то время представлялось, должен был оказаться защищен гораздо слабее, так что я вызвался лично возглавить рейд на эту цель.

— Вам не нужно, чтобы вас вели за руку, — пояснил я молодому капитану, который, не скрываясь, наполнился гордостью от подобного выражения моего доверия (и, по правде говоря, действительно был неплохим командиром, по меркам СПО). — Вы уже много раз испытали себя в подобных ситуациях, а базовый склад может дать мне некую полезную информацию о положении на фронтах.

Пирс кивнул.

— Значит, именно туда вам и нужно направиться, — согласился он слишком уж поспешно, очевидно уже предвкушая перспективу в одиночку пожинать славу грядущего прорыва.

Ну, с моей точки зрения, да и пожалуйста. А все, что нужно мне самому, так это маленькое стороннее дело, где я смогу поберечь свою шею и голову.

Начало нашего пути я провел, впрочем, высунувшись из верхнего люка, наслаждаясь свежестью воздуха (что было особенно важно, учитывая, что Юрген, как и всегда, отправился со мной), и нырнул внутрь лишь для того, чтобы обсудить последние детали с Тайбером, когда мы уже приближались к цели. Остаток нашей импровизированной команды рейдеров тесно собрался вокруг нашей машины. Здесь был один из орочьих грузовиков, совершенно пустой, за исключением водителя и расчета тяжелого орудия (которым, к полному отсутствию моего удивления, оказались Демара с Тэмвортом, каковые, как и всегда, готовы были вызваться на любое дело, лишь бы только пустить в ход любимую игрушку), багги, несший остаток команды Гренбоу[336], и погрузчик Фелиции, который семенил за нами, подобно верной гончей; и каждый раз, когда я обращал взор на его одетую в белое водительницу, она радостно махала мне рукой.

Прежде всего я приложил значительные усилия, чтобы отговорить ее следовать с нами, ощущая, что дело это для опытных бойцов, но она оказалась столь же адамантиево упрямой, как и всегда, настояв, что у нее получится быстрее, чем у любого из нас, найти то снаряжение, в котором мы более всего нуждались, не говоря уже о том, что загрузить его окажется намного проще, если в нашем распоряжении будет помощь ее погрузчика. Не сумев выдавить из себя какого-либо контраргумента ни на один из этих доводов, что убедило в правоте техножрицы даже меня самого, я в конце концов со всем возможным изяществом, которое смог изобразить, уступил.

— Все точно понимают план наших действий? — спросил я, окидывая взглядом напряженные лица пассажиров «Химеры».

Тайбер кивнул.

— Мы начинаем, как только услышим, что наши ввязались в бой, подавляем возможное сопротивление, забираем то, что сможем, и уходим, прежде чем враги сумеют перегруппироваться и контратаковать, — повторил лишний раз он.

— По мне, звучит приемлемо. — Голос Фелиции в воксе прозвучал столь же беззаботно, как и всегда.

Гренбоу также включился в передачу, доложив готовность своей команды действовать по этому плану, и мне оставалось лишь набрать в легкие побольше воздуху, несмотря на близкое присутствие Юргена, и затаить дыхание.

— Ну что же, — произнес я, — значит, пора.

Глава двадцать пятая

В самом начале расчеты наши оправдывались, и орочьи дозоры были сметены скоростью и яростью нашего наступления, явившегося для них столь же неприятной неожиданностью, какой для их не более удачливых собратьев был давешний урок плавания.

Когда мы проходили мимо выгоревшего остова боевой платформы зеленокожих, ополченцы так шумно восславили командиров, что перекрыли даже громыхание по-прежнему плохо настроенных двигателей занятых ими машин, которое поглощало едва ли не все остальные звуки[337].

— Отряд рейдеров, ждем, — отдал я распоряжение в микрокоммуникатор, высунувшись из люка «Химеры».

Я уже привык следить за ходом наших стычек с орками с помощью оборудования К-3[338] командной машины и теперь ощущал себя без него совершенно отрезанным от информации о ходе сражения; несмотря на несколько больший риск поймать лихой заряд, я чувствовал острую потребность дополнить краткие доклады, которые получал благодаря приемопередатчику у меня в ухе, тем, что мог увидеть собственными глазами.

Наш водитель сбавил ход, готовясь отойти от основного конвоя, когда мы приблизимся к дороге на цель, и Фелиция ухмыльнулась мне, легко держась наравне с машиной на своем механическом скакуне.

— После вас, о бесстрашный вождь, — радостно прощебетала она, совершенно не заботясь о соблюдении должного вокс-протокола, которого я уже было привык от всех ожидать, и демонстрируя при этом тот несомненный факт, что техножрецы очень плохо разбираются в человеческих характерах.

— Принято, — передал Гренбоу, и в его рубленой фразе звучал немалый упрек Фелиции за подобное нарушение дисциплины.

— Отсоединяемся, — доложил я Пирсу или, скорее, его вокс-оператору, потому как ответил мне именно Маркони.

— Подтверждаем, комиссар. — Он переключил частоты, чтобы далее координировать основные позиции атакующих и защитных частей основных наших сил с Сотин и другими командующими подразделениями.

«Василиск» тоже отделился от остальной колонны, готовясь с дальнего расстояния накрыть артиллерийским огнем нашу основную цель, с тем чтобы отвлечь внимание и дезориентировать врагов прежде, чем наш основной бронированный строй разнесет их на куски; команды же минометов, которые угнездились на борту «Саламандр», несомненно теперь некомфортно перегруженных, должны были зайти с флангов и начать уничтожение пехоты, пользуясь преимуществом окружающей возвышенной местности[339].

Через считаные минуты должно было завязаться основное сражение, а перед нами замаячили стены базового склада. Остальная часть нашего с миру по нитке собранного конвоя пронеслась мимо его укрепленных стен, и ошеломленные морды зеленокожих появились над валом, окружающим территорию, чтобы проводить машины взглядами. В этот момент я отдал приказ атаковать. И в ту же секунду увидел, как в небо на некотором расстоянии от нас начинает подниматься колонна жирного черного дыма. Похоже, первый удар наших основных сил нашел свою цель.

Подобно складу в пустыне, который мы обнаружили самым первым, этот был устроен в соответствии с местными условиями. Вместо набора готовых куполов мы увидели перед собой стену, собранную из какого-то местного камня, высотой около двух метров. Это само по себе должно было бы показаться достаточно устрашающим, но зеленокожие дополнительно укрепили ее, наворотив поверху нечистое собрание всякого металлолома и мусора. Большая часть его была вырезана в форме варварских тотемов, похожих на те картографические символы, что были на добытой нами сразу после аварийной посадки в пустыне карте. Полагаю, что Юрген сумел бы предположить, что означали эти украшения на стене, выпади ему возможность их увидеть, и, вероятно, уберег бы нас от большого количества последовавших вскоре трудов и неприятностей, но, конечно же, в верхнем люке хватало места лишь для меня самого. Обычные ворота в стене были усилены заплатами из листов того же металлолома, несомненно, с тем, чтобы восстановить их после повреждений, появившихся в результате орочьего штурма этого места, но нас они все равно не должны были особенно задержать.

— Огонь по воротам! — приказал я нашему стрелку, и мультилазер, закрепленный на турели нашей «Химеры», разразился яростным треском, заставив волоски на моей шее подняться дыбом от ионизированного воздуха.

Выстрел разнес препятствие на куски в весьма ярком фейерверке искр, и тут заговорил смонтированный в передней части корпуса тяжелый болтер, заставив куски расплавленного металла, кувыркаясь, разлететься во все стороны, на пару с разрывными снарядами превратив в месиво собравшихся за воротами зеленокожих.

— По стенам, бегло! — распорядился я, и Демара откликнулась на приказ из так полюбившегося ей тяжелого пулемета, скосив тех орков, которые отчаянно пытались успеть нацелить свои собственные орудия.

Некоторым, впрочем, это даже удалось, и их залп вразнобой ударил по нашей броне, заставив меня рефлекторно пригнуться до уровня отверстия люка, хотя шанса прицелиться получше у врага и не оказалось. Вызвав к жизни рев, подобный тому, что можно услышать от прочищающего глотку карнифекса, Фелиция дала залп из огнемета, окатив верх стены от одного края до другого потоком горящего прометия. Большая часть зубчатого навершия была сделана орками, очевидно, из дерева, так как занялась веселым пламенем вместе со своими защитниками, в то время как мы пронеслись внутрь, стремясь поскорее ввязаться в настоящую схватку с врагом.

С треском, который отозвался во всем прочном бронированном корпусе нашей машины, мы протаранили то, что осталось от ворот, сорвав их с петель, и пошли юзом, выискивая цели для стрельбы. Закрепленные на корпусе лазерные пушки заговорили, эхом отзываясь на треск и разрывы полыхающего по верху стены пламени, хотя крики умирающих от их огня врагов и не были столь впечатляющи, как доносившиеся со стены, — очевидно, Тайбер и его люди считали, что тоже имеют право повеселиться. Я окинул взглядом картину бойни, стараясь сориентироваться, и, едва мне это удалось, у меня перехватило дыхание от ужаса. Что-то в нашей затее пошло более чем не так.

Внутреннее строение территории склада было именно таким, как его описывал планшет данных Тайбера: параллельные ряды низких, крытых шифером зданий, построенных из того же серого камня, что и стены, тянулись вдоль центрального четырехугольного плаца. Но в документации не было ни слова о том, что он будет весь забит орочьими багги, по меньшей мере парой дюжин их, не говоря уже о множестве зеленокожих, толпой выбегающих из зданий, дабы встретить нашу неожиданную атаку.

— О фраг! — с трудом выдохнул я.

Фелиция подарила нам немного времени, еще раз залив драконьим огнем передние ряды с яростным воем наступающих варваров, положив между нами препятствие из полыхающего топлива, на попытку преодоления которого не сразу решились бы и наиболее агрессивные из них. Но, казалось, числа прибывающим новым врагам не будет, и, едва техножрица преградила дорогу первой толпе, тут же с тыла на нас бросилась еще одна.

— Назад! Убираемся!

Наш водитель попытался было подчиниться, но, едва он принялся разворачивать машину, грубая ракета разорвалась под нашей правой гусеницей. Я услышал леденящий душу скрежет, с которым ведущие колеса соскочили с ленты траков, зарываясь в утоптанную грязь вокруг, — и мы, дернувшись, встали намертво.

Багги, который должен был последним из машин нашего отряда войти в пределы стены, почти сумел выбраться наружу, прежде чем водитель пал жертвой огневого шквала из ручного оружия зеленокожих, пусть и все так же плохо нацеленного. На этот раз огонь оказался настолько плотным, что орки просто не могли промахнуться. Машина, потерявшая управление, кувыркнулась, придавив при этом нескольких нападавших, прежде чем врезаться в серокаменную стену одного из зданий. Гренбоу и его команда ополченцев едва сумели, шатаясь, выбраться из-под обломков своего транспорта, когда на них навалилась орда завывающих, размахивающих топорами врагов.

Ополченцы, по правде говоря, проявили себя более чем достойно, успев дать несколько залпов но приближающемуся противнику, но у них, конечно же, не было ни единого шанса устоять против толпы. Лишь пара надвигающихся орков зашаталась, когда лазерные заряды ударились в их грубую броню, но это было и все, чего удалось добиться команде ополченцев, прежде чем они были вырезаны под корень. В яростной демонстрации воистину звериной дикости орки буквально разорвали несчастных на куски прямо на моих глазах.

— Пирс! Требуется немедленная эвакуация! — вспомнил я о воксе.

— Простите, комиссар, мы тут и сами несколько завязли, — откликнулся он после некоторой паузы. — Мы пошлем за вами кого-нибудь, как только сможем выйти из боя.

А к тому времени, вероятнее всего, я превращусь еще в одну кучу кровавых обрубков. Орки уже разворачивались и тут же всей толпой готовы были броситься на нас, принеся нам скорый конец, если бы один из все еще слабо подергивающихся подчиненных Гренбоу не сумел каким-то образом привести в действие одну из гранат, которые у них были с собой, совершив последний отчаянный акт посмертного возмездия[340].

Внезапный взрыв застал врага врасплох, сбив несколько орков с ног (хотя я обладал достаточным уважением к их жизнестойкости, чтобы не принимать на веру тот факт, что они не поднимутся снова) и заставив остальных развернуться к неожиданному источнику угрозы со скоростью жалящей змеи.

Этот краткий миг, на который их внимание было отвлечено, стал моим спасением. Не успев даже осознать, что мое тело куда-то двигается, я выпрыгнул из люка и бросился бежать, стараясь держаться за преградой из горящего прометия и направляясь к укрытию у ближайшей стены. Только достигнув ее, я понял, что из-за этого поступка теперь между мной и воротами оказался не только пылающий ад прометия, но и основная масса зеленокожих вместе с подбитой «Химерой».

Но, по крайней мере, я получил некоторый шанс остаться незамеченным. Пока орки сосредотачивали внимание на тех целях, что были у них непосредственно перед глазами, я мог бы попытаться выскользнуть отсюда, не привлекая лишнего внимания. Тайбер, очевидно, решил оставаться за броней своей машины, отстреливаясь из закрепленных на броне лазерных пушек, в то время как стрелок, как мог, резал врага из тяжелого вооружения. Но, насколько я мог судить, всего этого было недостаточно — уничтожение обездвиженной машины оставалось лишь вопросом времени. Прямо на моих глазах отряд орков бросился вперед, волоча заряды взрывчатки размером немногим меньше крышки того люка, который я столь недавно освободил от своего присутствия. Уже когда мне было показалось, что им удастся приладить заряды к броне машины, они упали, скошенные огнем автопушки Демары, рев которой разнесся, перекрыв даже крики зеленокожих и треск пылающего топлива.

С надсадно завывающим двигателем грубая орочья машина, которую мы захватили такие долгие недели назад, ринулась в сторону затерянной в массе врага «Химеры», в то время как двое стрелков поливали все вокруг огнем своего орудия, очевидно рассчитывая прийти на помощь выжившим солдатам. На мгновение мне стало нехорошо. Похоже, мое рефлекторное стремление обезопасить себя на этот раз предало меня и я в своем инстинктивном порыве лишь удалился от возможного спасения.

Это впечатление, впрочем, продержалось не более секунды. Еще две столь же грубо сработанные ракеты ударили в рвущийся вперед грузовик, а град болтерных и стабберных зарядов забарабанил по его небрежно сваренной броне. Демара завалилась назад, зияя кровавой дырой там, где была ее татуировка, а большая часть ее мозга, должно быть, последовала за тем снарядом, который вырвался у нее из затылка. Едва она упала, Тэмворт вместо нее встал к автопушке, пытаясь не прекращать стрельбы, но, в свою очередь, был срезан, вероятно, болтерным зарядом, разнесшим в клочки его грудную клетку. Не знаю, что произошло с водителем, но сильно подозреваю, что также ничего хорошего. В любом случае подвергшийся столь дурному обращению грузовик завалился набок и покатился, размазав по пути несколько зеленокожих, но не так много, как мне хотелось бы.

— Осторожнее, сэр. — За мной раздался треск лазерного выстрела, и я обернулся, в то время как обоняние мое уже отметило знакомый запах. Юрген стоял с поднятым к плечу лазганом, а зеленокожий с большой дырой в голове лежал лицом вниз в нескольких шагах от него. — Этот до вас почти добрался.

— Благодарю, Юрген, — произнес я, невыразимо обрадованный его появлением.

Вне сомнения, увидев, как его комиссар исчезает в люке, он просто устремился следом, рассудив, что место его возле меня, и в текущих обстоятельствах я ни за что не собирался спорить с логикой своего помощника. Если вы вдруг обнаруживаете себя в окружении завывающих, обезумевших от вида крови орков, то, поверьте мне, нет ничего лучше, чем иметь за плечом вальхалльца, и не было ни одного вальхалльца, который сравнился бы с Юргеном. Мой помощник просто кивнул, бросая взгляд на картину резни, которой я был заворожен лишь мгновение назад, со своим обычным выражением тупой безмятежности.

— Всегда готов, сэр. Вот вляпались, а?

— Да уж, боюсь, что так, — согласился я, вытягивая из ножен цепной меч со всей решимостью, которую только мог в себе отыскать.

Мой лазерный пистолет, как мне пришлось отстраненно отметить, уже давно был в моей другой руке, несомненно выхваченный чисто рефлекторно, когда я ринулся прочь из нашей бронемашины. При беглом взгляде вокруг мне не удалось обнаружить ничего, что могло бы помочь нам. Осажденная «Химера» продолжала, впрочем, стягивать на себя огонь врага, и это было, я уверен, единственное, почему зеленокожие до сих пор не уничтожили ее. Они могли бы завалить защитников одной лишь массой своих тел, но, как и всегда, орочья меткость приносила больше разрушений им самим, чем крепкой броне машины, и, кажется, рикошеты и промахи косили едва ли не такое же число врагов, как неутихающий и дисциплинированный огонь со стороны окопавшихся в ней солдат. Модифицированного «Часового» не было видно, так что я мог питать надежду хотя бы на то, что Фелиция выбралась в безопасное место.

Как и частенько в тех случаях, когда смерть казалась неотвратимой, я почувствовал, что на меня снисходит странный фатализм, охватывая меня целиком. Это чувство мне приходилось испытывать не раз и не два в своей жизни, и уверен, что оно является частью того острого инстинкта выживания, который, вопреки всем шансам и ожиданиям, позволил мне теперь, спустя почти век после тех событий, сидеть здесь, в тихом кабинете, с бокалом амасека и планшетом, чтобы писать эти мемуары для будущих поколений. Хоть эти записи вряд ли когда-нибудь будут прочитаны, потому как Эмберли или кто-нибудь подобный ей, несомненно, хорошо об этом позаботится, так что, честно говоря, один Император знает зачем я вообще этим занимаюсь. Но поскольку я не приходил к исповеди с тех самых пор, как, на горе этой галактике, вырвался из стен Схолы, и, вероятно, если попытаюсь сейчас, то Нюта[341] определенно хватит удар, похоже, эти записки являются просто единственным для меня способом выговориться и попробовать расставить все события мой жизни по своим местам[342].

В любом случае время от времени на протяжении своей жизни мне приходилось замечать, что, когда шансы на то, чтобы пережить ближайшие десять минут, представляются в лучшем случае незначительными, доступная сознанию перспектива изрядно сужается и все мысли сосредотачиваются на том, чтобы не погибнуть в ближайшие несколько секунд, а если это удалось, то лишь тогда задумываешься о следующем, столь же коротком отрезке времени. Вероятно, этому я обязан тем фактом, что следующий мой шаг, возможно, покажется совершенно контрпродуктивным в общем контексте того, где мы оказались и что происходило вокруг нас, но, несомненно, именно он в конечном итоге выиграл нам несколько следующих секунд безопасности, которые потребовались, чтобы заново оценить ситуацию и поискать другую стратегию, которая сохранила бы наши жизни еще на мгновение-другое.

— Сюда, — бросил я, направляясь к сомнительному укрытию за кучей вывернутых деталей машин, лишь раз оглянувшись на продолжавшуюся яростную битву, победа в которой могла прийти лишь к одной заранее известной стороне.

Мы же метнулись под защиту ближайшего здания и вырвались в относительно спокойное пространство между ним и еще двумя, на краю той площади, что была занята орочьими машинами. Что-то в этих экземплярах техники зеленокожих показалось мне отличным от тех, которые я видел (а также взрывал или экспроприировал) за последние недели, так что мне захотелось присмотреться тщательнее, чтобы понять, что же это было. Они определенно содержались не в большем порядке и были не чище, чем любые другие, но бронеплиты на них казались толще, чем обычно, и большинство из них были так или иначе украшены. Безвкусные штандарты или отвратительные трофеи были выставлены на шестах над ними, и едва ли не все они были разрисованы грубо намалеванными символами, подобными тем, которые мне довелось видеть над воротами. Я указал на них Юргену, который, в конце концов, был единственным поблизости экспертом по привычкам этих тварей:

— Что ты об этом скажешь?

Мой помощник пожал плечами.

— Нобы, — произнес он, как будто это все объясняло.

Спустя мгновение я вспомнил значение орочьего слова, которое он сообщил мне, когда пытался объяснить их систему командования и организации армии (которая, в целом, сводится к тому, что самые крупные и злые отдают приказы, а все остальные соглашаются либо становятся закуской[343], — что, полагаю, по здравом размышлении не столь уже отличается от того, как все происходит в человеческих сообществах).

Юрген указал на пару знамен:

— Похоже, тут разные собрались.

Внутренности мои сжались от того, какие последствия для нас подразумевала эта походя брошенная фраза.

— То есть мы что, забрели прямо в какой-то их штаб? — уточнил я.

Мой помощник кивнул.

— Похоже на то, — согласился он.

Прежде чем мы смогли развить свою мысль, дверь ближайшего здания распахнулась достаточно грубо, чтобы дерево ее треснуло, и самый громадный, самый злобный орк, какого только видели мои глаза с самой посадки на Перлию, с завываниями вылетел из проема с явным намерением лично разобраться с людьми, имевшими наглость вторгнуться в его личное пространство. На добрую голову выше пристроившихся по сторонам от него телохранителей, которые сами по себе были крупнее и мускулистее любого другого зеленокожего, которого нам приходилось встречать, он скачком бросился вперед, являя собой зрелище того истинно хищного зверя, которым и являлся. Смутное чувство узнавания промелькнуло в лобных долях моего скованного ужасом мозга, и через секунду все встало на свои места.

— О нет, — произнес я. — Да это же проклятущий Корбул.

Возможно, я привлек его звуком своего голоса или он уловил запах Юргена, но эта огромная, украшенная клыками голова мгновенно повернулась в нашу сторону, чтобы окинуть нас немилостивым взором, и с ревом, потрясшим меня до основания костей, самый большой и злобный орк во всем этом секторе галактики бросился на меня в атаку.

Время застыло, до бесконечности растянув каждую секунду, как это всегда казалось, когда в дело вступали мои воинские рефлексы. Если бы у меня в тот момент не было цепного меча наготове, враг, возможно, просто размазал бы меня чистой мощью и дикостью своего рывка, но вся та практика, через которую я себя прогнал за время, проведенное на борту спасательной капсулы, и все те битвы, в которых мы участвовали с момента нашего прибытия сюда, пришли мне на помощь, и мне удалось увернуться от первого выпада — тогда мне показалось, что лишь чудом. Я даже успел всадить несколько выстрелов в его тушу, но с тем же успехом мог кидаться гнилыми овощами. Лазерные заряды, не причинив никакого вреда, ударились в скрежещущие пластины грубого металла, закрывавшие тело и конечности орочьего полководца, и мне подумалось, что, какой бы грубой ни была несомая им броня, она, на мой взгляд, демонстрировала несомненную эффективность. Тут он принялся за меня вплотную, нанося удары механической клешней, приваренной к его металлическому панцирю.

Лишь увернувшись от нее и выбив ответным ударом фонтан искр из его брони, мне удалось полностью осознать то, что видели мои глаза. С содроганием ужаса я понял, что это была силовая броня, подобная той, которую носят наши Астартес или Сороритас, и что вторая механическая рука чудовища представляет собой встроенную пушку с дулом, как показалось моему застланному паникой взгляду, таких размеров, что я мог бы просунуть в него голову[344].

Если бы Корбулу хватило мозгов выстрелить в меня из этого орудия, то, несомненно, все было бы кончено за считаные секунды, но, вероятно, он был настолько охвачен яростью и жаждой крови, что подобная мысль не пришла ему в голову. Поэтому я просто продолжал увертываться от его выпадов, бесполезно нанося рубящие удары визжащим о его броню цепным мечом, отчаянно выискивая уязвимое место, в то время как закованный в металл монстр раз за разом бросался на меня с проворством, которое совершенно не соответствовало массивности его тела, щелкая и рубя своей металлической клешней, подобно тираниду-ликтору, и изливая поток хриплых нутряных криков, очевидно бывших угрозами и проклятиями, так что я лишь порадовался, что совершенно не говорю на орочьем.

— Юрген! — выкрикнул я. — Ради Императора, пристрели фраггера!

Не то чтобы у моего помощника было много шансов причинить твари значительный вред, но, возможно, я мог бы воспользоваться хоть небольшим его замешательством, дабы найти брешь в его броне либо путь к бегству.

— Не могу, сэр. — Юрген держал нас обоих на мушке, и я был уверен в своей способности заставить Корбула развернуться так, чтобы он оказался между нами, чтобы мой помощник мог сделать чистый выстрел, но что-то в тоне его ответа не дало мне повторить приказ. Конечно же, сделай я это, мой помощник выполнил бы распоряжение, но он знал повадки этих зверей и по какой-то причине посчитал это плохим решением… — Остальные бросятся на нас, если я так сделаю.

Только в этот момент ко мне пришло осознание того факта, что приближенные военного вождя орков держатся поодаль, наблюдая за битвой, подобно зрителям подпольного боя на арене в нижних уровнях улья, вместо того чтобы наброситься на меня сообща, как я ожидал бы от их породы. Очевидно, они не хотели вмешиваться, хотя даже ради собственного спасения я не мог придумать почему бы[345].

Впрочем, тогда этот вопрос меня не слишком занимал — имело значение только желание победить соперника и убраться к дьяволам оттуда, пока нашей аудитории не наскучило щелкать орешки, наблюдая, вместо того чтобы самим приложить руки к стычке.

Единственной частью тела моего оппонента, не защищенной броней, как я мог видеть, была морда, так что мне оставалось лишь рубануть, целясь в нее, направляя основную мощь удара прямо меж налитых кровью маленьких глазок и лишь в последний возможный момент меняя положение лезвия так, чтобы попасть в то самое уязвимое место прямо над переносицей, которое показывал мне Юрген. Но, как ни стремителен был удар, Корбул оказался быстрее. С нечеловеческой силой и скоростью, дополнительно увеличенными энергетической броней, которую зеленокожий нес на себе, он легко остановил мой визжащий клинок своей клешней, завывающе расхохотавшись, когда искры от крутящихся адамантовых зубьев, встретившихся со сплавом его брони, дождем рассыпались вокруг нас.

Несмотря на то что я прилагал все силы, до последней капли напрягая руку, он начал медленно отжимать мой же меч ко мне. Я дернулся, будто бы рефлекторно увертываясь, и он надавил еще сильнее всем своим весом, наслаждаясь этой садистской игрой, — таким уж полным ненависти дерьмососом[346] он был.

Его морда приблизилась к моему лицу, когда он придвинулся ближе, и зловонное дыхание заставило меня поперхнуться, а вид слюны, потекшей из углов его пасти, когда он зашелся радостным хохотом, вызвал острый приступ тошноты. Его сородичи подхватили смех, хотя было ли это из честной радости или из вызванного чувством собственного сохранения лизоблюдства, я не мог с точностью сказать[347].

— Ну давай! Взгляни хорошенько! — подбодрил я врага, внезапно расслабляя руку, оборачиваясь вокруг оси и таким образом уходя от опускающегося лезвия, как изначально и задумывал.

Другой рукой я вогнал дуло лазерного пистолета так глубоко в его глазницу, как только мог, забрызгав себя кровью и гноем.

Корбул взвыл от ярости и боли, но прежде, чем он смог как-то отреагировать, я несколько раз нажал на спусковой крючок. Лазерные заряды разорвали мозг, сколько бы его там ни было, и ударились о толстый металл, призванный защищать затылок орка, весьма качественно превратив содержимое его черепа в пюре. Не желая быть задавленным насмерть прямо на месте своей победы, я отпрыгнул в сторону, и едва ли не четверть тонны мяса и металлолома повалилась на землю передо мной с задумчивой неотвратимостью горной лавины.

Опустилась тишина, нарушаемая только треском ружейного огня вдалеке. Это указало мне на тот факт, что, несмотря на превосходство врага, Тайбер все еще сражается. Если уж на то пошло, шум в том направлении, казалось, только усилился. Здесь же десяток орочьих рож пялились на меня с расстояния всего нескольких метров, разделявшего нас, с одинаковым выражением совсем уж имбецильного ошеломления, если сравнивать с обычным для зеленокожих. Я начал было шарить ногой, чтобы сделать шаг назад.

— Не сходите с места, сэр, — посоветовал Юрген, сам стоя как пришитый. Мне оставалось только с мокрым хлюпающим звуком освободить свой пистолет, подобрать цепной меч и последовать его совету. Он больше знал о зеленокожих, чем я, и пока что не дал мне ни единого плохого указания. — Если мы побежим, то они бросятся на нас, как блохи на гончую.

— А если мы останемся стоять? — мрачно спросил я.

Мне не пришлось долго ждать ответа. Один из бывших наблюдателей, самый большой и грозно выглядящий из всех, но все же значительно недотягивавший по представительности до Корбула, гаркнул что-то, вероятно являвшееся приказом, и указал в нашем направлении. Мой помощник, впрочем, и не подумал двинуться с места, так что я снова последовал его примеру, остановившись на том, что театрально крутанул цепным мечом, чтобы смахнуть с него железную стружку, и навел пистолет на подавшего голос, искренне надеясь, что оружие пропиталось соками их военного вождя не настолько, чтобы потерять возможность стрелять.

— Я не уверен, — произнес Юрген, что было совершенно неутешительно, — но мой папаша всегда говорил…

Голос его был заглушен еще одним ревом, на этот раз исходившим от другого орка, очевидно не слишком желавшего принимать приказы от первого попавшегося выскочки. Спустя мгновение уже все они орали друг на друга, подобно подросткам на спортивной площадке, и, будучи зеленокожими, не замедлили перевести диспут в чисто физический план. Первый выстрел раздался через секунду или две, а через десяток перебранка готова уже была перерасти во всеобщее смертоубийство.

— Кайафас! Сюда! — окликнул меня знакомый голос, и я внезапно осознал, что возле угла ближайшего здания стоит заглушенный погрузчик Фелиции. Одна из его клешней исчезла, а другая была погнута, но сама техножрица бешено ухмылялась. Окатив просто на всякий случай передравшихся между собою зеленокожих из огнемета, она двинула свою машину к нам и жизнерадостно помахала сверху из кабины. — Залихватский был трюк с пистолетом. Я уж думала, он до тебя добрался.

— Он тоже так полагал, — произнес я, стараясь не задумываться о том, как близко была гибель. — В этом-то весь и фокус.

— Покажу вам пикты, вот только выберемся отсюда, — произнесла она, и это было первым упоминанием о том, что она снарядила кабину своей машины, помимо вокса, еще и записывающей аппаратурой, хотя, полагаю, учитывая, что она все-таки оставалась в первую очередь техножрецом, это было неизбежно. И оказалось весьма, надо сказать, полезным, чтобы подтвердить всю нашу историю перед командованием, хотя, если бы я только знал, как широко разойдутся эти пикты и как много ненужного внимания они привлекут ко мне в дальнейшем, я, вероятно, постарался бы собственноручно стереть их[348]. Однако в тот момент, бросив эти слова, Фелиция сразу же обратила мысли к совершенно другим материям. — Пламя подбирается слишком близко к машинам. Думаю, пора бы нам сваливать.

— Вероятно, не помешало бы, — согласился я, когда первый из стоящих багги за нашими спинами взорвался от жара. Я сделал жест в сторону ворот, куда, как подсказал треск переговоров в моем микронаушнике, наконец-то прибыл Пирс с подкреплением и вызволил Тайбера из ловушки. Несмотря на столь желательное вмешательство, вокруг еще было достаточно бегающих на воле зеленокожих, и «Часовой» был гораздо более пуленепробиваем, чем мы с Юргеном. — После вас, леди.

Примечание редактора

Как мы и привыкли на протяжении этих записок, отчет Каина о его приключениях на Перлии обрывается довольно внезапно. Я, таким образом, решила предварить этот момент последним отрывком из книги Каллиса, с тем чтобы представить более удовлетворительный обзор результатов похождений нашего героя, и доверяю этому фрагменту восполнить большинство пробелов в повествовании самого Каина.

Из книги «Зеленая кожа, черные сердца: Вторжение орков на Перлию» за авторством Гисмиони Каллиса, 927.М41:

«Бесстрашный рейд Каина в логово того монстра, который принес столько разрушений и страдания народу Перлии, оказался последним гвоздем в гроб орочьего вторжения. Со смертью Корбула коалиция орочьих племен, которую он с таким успехом вел вперед, распалась без следа в последовавшем водовороте внутренних свар, сделав их по отдельности легкой мишенью для сил Имперской Гвардии, которые во все увеличивающемся числе прибывали на орбиту. В течение года Перлия была совершенно очищена от зеленокожей заразы, и лишь несколько рассеянных в пространстве звездных кораблей оставались в системе, учиняя иногда некоторый разор[349], в то время как и другие миры, затронутые вредоносным присутствием орков, постепенно были вырваны из их отвратительных лап.

Не нужно и говорить, что местонахождение Корбула было предметом пристальнейшего интереса имперского командования, и орбитальное наблюдение за его штабом было достаточно плотным, чтобы атака Освободителя не осталась незамеченной. Мы можем лишь предполагать, с каким ошеломлением были приняты новости о подобном нападении на него, которое затмилось лишь осознанием, что честь эта принадлежала той загадочной армии, которую полагали погибшей на другой стороне гор днем раньше.

Рассуждений о том, кто эти выдающиеся воины и кто вел их за собой, несомненно, было более чем достаточно. И на оба эти вопроса вскоре был получен определенный ответ.

Поскольку орочьи войска пришли в совершеннейшее смятение, ставка имперских войск, не теряя времени, подняла свои силы в столь долго ожидавшуюся контратаку через перешеек.

Теперь, когда зеленокожие не могли более организовать эффективной обороны, отряды Имперской Гвардии и СПО ударили по варварским пришельцам подобно молоту, сметая их в ряду славных побед, пока наконец не вошли в зону вокс-связи с нашими возвращающимися домой героями. И именно тогда народ Перлии впервые узнал имя человека, которого они до сих пор не устают благодарить за свое спасение. — Кайафаса Каина, Освободителя».

Глава двадцать шестая

Конечно же, даже после всех этих событий наше путешествие не стало похоже на плавание под парусом по спокойной воде, потому как нам все еще предстояло прорваться через основную массу орочьей армии, — только тогда мы могли оказаться в безопасности. Но когда начала разлетаться весть о смерти их вожака, орки вокруг нас, казалось, совершенно лишились скреплявшего их силы боевого духа. Каждый из них в отдельности оставался таким же сильным и яростным, как и раньше, ведь, в конце концов, орками они быть не перестали, однако трещины, пробежавшие по всему их хрупкому содружеству, которое спаивалось Корбулом и чистой силой его личности (или чем уж она заменялась у военного вождя орков), начали показываться все более явно и едва ли не по всей их армии одновременно[350].

Несколько раз на протяжении последнего отрезка пути мы приближались к чему-то напоминающему зону активных боевых действий, чтобы обнаружить, что все сражавшиеся были орками, выяснявшими свои разногласия единственным путем, что был отточен долгим существованием их рода, совершенно не заботясь о вреде, который они причиняли этим достижению своей главной цели.

Не то чтобы мы собирались жаловаться на подобный поворот событий. Чем больше они убивали один другого, тем меньше их оставалось на нашем пути. Более организованные группы врага, которые нам не удавалось обойти, мы просто походя сметали с дороги, и в целом задача продвижения вперед была в немалой степени облегчена для нас тактическими сведениями, которые мы начали получать из имперской командной сети, дававшими нам гораздо лучшее понимание того, что нас ждет на пути, чем в начале этого долгого странствия. По ходу дела Маркони наконец сумел достучаться до кого-то среди имперских сил, кто с весьма похвальной скоростью передал связь вверх по цепи командования, пока вокс-оператор не информировал меня с таким выражением, будто сам себе не верил, что кто-то по имени Алкас, оказавшийся главнокомандующим армиями западного континента, желает переговорить со мной.

— Каин на связи, — сказал я, повышая голос, дабы перекричать рев двигателя «Химеры», и вкладывая в него ровно отмеренную дозу собственного комиссарского достоинства. — Чем могу быть полезен вам, генерал?

— Для начала мне не помешал бы полный рапорт, — откликнулся голос на другом конце с некоторым оттенком веселья. Никогда раньше мне не приходилось говорить ни с кем столь высокого ранга, кроме как на местных светских приемах, так что я был приятно удивлен, что юмор входил в число его качеств. — Но это подождет. Вы можете подтвердить смерть Корбула?

— Оставлял его определенно мертвым, — произнес я, понимая, что чем менее многословным буду сейчас, тем больше доверия мне будет, когда выдастся время придумать красивую историю, объясняющую, почему я вообще столкнулся с военным вождем орков.

Голос на другом конце вокса ненадолго исчез, но я мог слышать, что он передает полученную информацию кому-то поблизости. Когда генерал вернулся к разговору со мной, то, казалось, сделался еще более доброжелательным.

— Как следует из доклада вашего сержанта, вы покинули защищенную позицию, чтобы лично уничтожить вражеского лидера.

Как хорошо, подумалось мне, что Тайбер так полагает: он, должно быть, решил, что я покинул «Химеру», когда заметил орочьего военачальника, — мне самому никогда не придумать лучшей трактовки. Теперь оставалось лишь подтвердить впечатление, созданное у командования Тайбером.

— Когда я его заметил, размышлять времени не было, — произнес я, и это была чистая правда. — Но, полагаю, по зрелом размышлении более верным решением было бы не покидать позиции и дождаться подхода подкреплений.

— Нам всем очень повезло, что вы так не поступили, — произнес Алкас, и я почувствовал по голосу, что он в довольно большой мере впечатлен моим поступком. — Предвкушаю услышать всю историю целиком, когда увижу вас. Наши передовые части должны выйти на соединение с вами в любую минуту.

— Если зеленокожие будут так добры, чтобы подвинуться и дать нам пройти, — отозвался я, затем взглянул на тактический дисплей.

Первая волна имперских войск уже двигалась через перешеек, орочьи оборонительные рубежи сметались воздушными налетами и прицельными ударами бронетанковых подразделений. Продвижение наших сил почти не встречало помех, и мне пришлось признать, что я впечатлен тем, как быстро им удалось прорвать орочьи ряды[351].

Но едва я оценил наше нынешнее расположение, как мои ладони снова объял знакомый зуд, ощущать который теперь мне уж совершенно не хотелось.

— Похоже, довольно большая часть их направляется к нам.

Конечно же, пока еще далеко не все орочьи силы дрогнули и обратились в бегство, но те, к которым это относилось, казалось, все как один бежали как раз в нашу сторону.

— Я уверен, что после всего, через что вам довелось пройти, это не станет для вас такой уж проблемой, — радостно заявил Алкас, и мне пришлось поднапрячься, чтобы голосом не выдать своего отношения к его словам.

— Конечно же, мы что-нибудь придумаем, — произнес я, остро осознавая, что любая другая реакция опасно подорвет доверие ко мне, хотя внутренне бранился так, как вы едва ли можете себе представить, затем посмотрел на Пирса, который все еще купался в лучах славы после нашего удачного нападения на штаб Корбула и, казалось, полагал меня в результате лучшим тактическим умом со времен Махариуса.

Молодой капитан кивнул на мои последние слова.

— Непременно, — согласился он.

В конце концов же, тот план, к которому мы пришли, совершенно нельзя было назвать идеальным, но это было лучшее в текущих обстоятельствах. Мы уже далеко продвинулись по прибрежной равнине, устремившись со всей возможной силой и скоростью в сторону занятой нашими войсками дуги, которая продолжала расширяться продвигавшейся по перешейку, подобно приливной волне, имперской армией. К счастью, мы уже оставили за спиной пахотные земли на перешейке, выйдя на относительно открытые вересковые пустоши, примыкавшие к самому берегу моря, по которым наши машины способны были продвигаться с хорошей скоростью, сохраняя правильный оборонительный строй (со мной, расположившимся, конечно же, так близко к его центру, насколько можно было себе позволить). Когда основная масса удирающих зеленокожих приблизилась, мы вывели бронетанковое подразделение вперед, готовясь пробить их скопление в самом тонком месте, которое только могли обнаружить.

Показания ауспика подсказывали мне, что последний термин будет, в лучшем случае, условен. Настоящая метель контактных значков усеивала экран прибора, и я высунулся в верхний люк, чтобы оценить ситуацию более непосредственно с помощью ампливизора.

Вскоре я уже пожалел, что подобное вообще пришло мне в голову. Прохладный ветер побережья, благоухающий солью и острым запахом водорослей, пахнул мне в лицо. Я поднял оптический прибор и обнаружил, что неясная колеблющаяся линия на горизонте — это идущие волна за волной орочьи машины, набитые солдатами и приближающиеся к нам со всей возможной для них скоростью. Впрочем, менять решение было уже поздно, потому как пытаться бежать от них в другую сторону, впереди этого стремящегося на восток потока, было бы совершенно бессмысленно, да и организовать оборону на едва холмистом, поросшем лишь пятнами папоротника пространстве было совершенно негде. Скорость и огневая мощь теперь были нашими единственными союзниками вместе с надеждой, что страх перед имперскими силами, наступающими им на пятки, окажется для орков сильнее порыва остановиться и уничтожить нас.

— Проредить строй врага! — приказал я.

И наши танки открыли огонь, едва приблизившись на оптимальное расстояние, пробивая бреши в крупных соединениях зеленокожих, в то время как противопехотное вооружение наших машин било с прицелом на то, чтобы не дать им более воссоединиться.

Позади орочьих машин, второй волной, бежали бесчисленные фигуры — те из орков, кому не повезло найти себе транспорт, без устали спешили вслед за своими более везучими собратьями. Заряды наших минометов, рискованно расположенных в открытых орочьих машинах, начали рваться в гуще врага — как и ожидалось, провоцируя у них приступ неконтролируемой ярости, с которой зеленокожие бросились на нас, едва не догнав разношерстное собрание багги и грузовиков, идущее впереди, прежде чем те прибавили газу, а их стрелки принялись вести огонь куда-то в нашем направлении, как и обычно, совершенно не заботясь о его точности.

— Не позволяйте им сплотить ряды! — подбадривал я, надеясь, что мы сможем преодолеть инстинкт орков к групповым действиям, как мы это сделали в пустыне несколько недель назад.

Если бы мы сумели повторить это, то можно было бы просто пройти через их строй как сквозь масло…

Один из наших багги взорвался всего в нескольких метрах от нашей несущейся вперед «Химеры», пав жертвой случайного попадания, и я нырнул под защиту люка, как раз когда остатки машины и ее несчастного экипажа забарабанили по нашей броне, затем поспешил к недавно покинутому мной экрану ауспика:

— Работает?

— До определенной степени, — отозвался Пирс, указывая на мерцающие точки.

Наша атака, несомненно, вызвала замешательство в рядах зеленокожих, но, кажется, они восстанавливали свои порядки, несмотря на все наши усилия предотвратить подобное развитие событий, и делали это до отвращения успешно. На моих глазах им удалось подбить один из наших «Леман Руссов». Теперь в любой момент они могли сосредоточить огонь на центральной части нашего конвоя, и все было бы кончено. Я начал ощущать горький вкус желчи во рту. После всего, что нам удалось пережить, споткнуться здесь, почти избежав опасности…

— Приближаются воздушные объекты, — доложил Орилли, указывая на кучку быстро движущихся пятен на экране, утешительно помеченных имперскими символами.

Еще несколько дружественных значков появилось на самой границе экрана, и эти двигались медленнее, предположительно являясь нашими наземными силами, преследующими тех самых орков, с которыми мы столкнулись. Возможно, ситуация все же не была настолько безнадежной. Несмотря на врожденную осторожность, я снова выглянул поверх люка, как раз вовремя, чтобы увидеть, как подоспел имперский авианалет.

Три быстро движущихся точки, едва ли не слишком стремительные, чтобы за ними вообще мог уследить глаз, отвесно рухнули к земле, превратившись в знакомые силуэты «Молний», которых мы видели раньше (или, конечно, очень похожих). Они пронеслись над орочьими рядами, завывая, подобно демонам мщения, и их орудийные пилоны сверкали, будто роса на ярком утреннем солнце, сея за собой смерть и разрушение. Густой столб дыма поднялся из самого центра вражеского построения, и оглушенные выжившие бестолково закружились на месте в крайнем смятении.

— По слабому месту! — приказал я, и наши стрелки взяли прицел на выживших орков, как никогда хорошо помня о необходимости удержать их от восстановления сплоченного строя (конечно же, «сплоченного» в понимании лишь самих орков).

Наш, подобный ярости берсеркера, прорыв, едва ли менее отчаянный или безумный, чем только что демонстрировали противостоящие нам орки, снова начал набирать силу, метя в ту брешь, которую нам так заботливо открыли пилоты Имперского Флота. В то время я просто вознес благодарность Императору за подобное счастливое стечение обстоятельств, мало представляя себе, как плотно следили за нашим продвижением вперед в эти последние дни и как велико было желание высших эшелонов командования заполучить нас живыми для рапорта.

Сближаясь с врагом, мы, конечно же, оставались под его огнем и потеряли еще несколько отрядов ополчения и даже пару «Химер»[352], но основная часть наших машин продолжала движение вперед, несмотря ни на что, нанося врагу не меньшие, если не сказать большие потери.

Я увидел, как орочий дредноут получил от «Лисичек» снаряд в грудь и исчез в яростном взрыве, прихватив с собой несколько оказавшихся поблизости байков, боезапас которых тоже воспламенился от жара.

Внезапно мы очутились в самой середине вражеских рядов, и я вцепился в установленный на турели болтер, поливая огнем все зеленое, что появлялось в поле моего зрения. Было уже слишком поздно нырять обратно и позволить позаботиться об этом Юргену, потому как те несколько секунд, которые на это потребовались бы, могли дать оркам достаточную передышку, чтобы собраться с теми мыслями, которые у них еще были, и снова открыть по нам сколько-нибудь эффективный огонь. Попадал ли я тогда вообще во что-то, не имею ни малейшего понятия, но мой облик, кажется, воодушевил идущих за мной людей, которые продолжали действовать в том же духе, заставляя выживших орков поплясать, и я постепенно осознал, что плотные группки слабо отстреливающихся врагов, которые появлялись в моем прицеле, становятся все меньше и меньше и что в перекрестие больше не попадает ни одной их развалюшной машины. Стрелок нашей «Химеры» уничтожил залпом из мультилазера последнюю кучку врагов, и я внезапно понял, что мы прорвались.

— Дружественные войска приближаются с запада, — доложил Орилли с ноткой неверия самому себе в голосе. — Вражеских единиц впереди не видно.

— Прорвались! — хлопнул меня по спине Пирс, едва я соскользнул обратно в машину, и спонтанный крик радости поднялся по всей длине нашего побитого, но выжившего конвоя.

Гораздо больше половины солдат и большинство ополченцев, кажется, все еще были с нами[353], и, когда наша машина остановилась вместе с остальными, а Пирс опустил пандус, оказалось, что выкрикивают они все не что иное, как мое имя.

— Хорошо сработано, Кайафас. — Фелиция перегнулась из кабины своего «Часового», который теперь выглядел еще более помятым, чем раньше, и наградила меня такой знакомой бесшабашной улыбкой. — Кажется, из-за вас у нас все-таки вышел весь запас орков.

— И вовремя, — произнес я, вкладывая в эти слова все, что чувствовал в тот момент.

Знакомая смесь запахов появилась возле моего плеча.

— Рекафа, сэр? — вопросил Юрген, как всегда безукоризненно выбирающий время для подобных вопросов, и я с благодарностью отхлебнул предложенного напитка, прищурив глаза, наблюдая за отрядом «Часовых», спешащих в нашу сторону.

Что-то в их маркировке мне показалось знакомым, и, когда они подобрались ближе, я выдохнул благодарение Императору. Издали я мог ошибиться, но все же…

— Комиссар Каин? — спросил командир эскадрона, спускаясь на землю подле нас и подтверждая своим акцентом заключение, сделанное мною минутой раньше.

Я кивнул, четко возвращая его салют.

— Капитан Ренкин, Триста шестьдесят второй Вальхалльский, — представился он. — Я послан, чтобы сопровождать вас. — Он показал на запад, где нарастал рев двигателей «Химер». — Вы в чем-нибудь нуждаетесь?

— В медицинской помощи для раненых, — без раздумья отозвался я, с легкостью долгой практики играя на свою аудиторию.

Капитан немного расслабился, несомненно ободренный моей заботой о солдатах, и кивнул:

— Будет сделано. Что-то еще?

Я эхом повторил его жест, в свою очередь легко склонив голову.

— У вас не найдется немного танны? — с надеждой спросил я.

[На коем, типично эгоцентричном, пассаже Каин обрывает описание данного инцидента в своем архиве.]

Зов долга

Примечание редактора

Каин не раз пользовался возможностью намекнуть — в тех частях своих мемуаров, которые у меня достало времени к данному моменту отредактировать и распространить, — на факт, что время от времени ему приходилось быть впутанным в дела Инквизиции, и обычно происходило сие по моему личному повелению. Поэтому вполне естественным мне видится то, что обстоятельства, при которых он оказывался действующим, хоть и невольным, агентом Священной Инквизиции, стали предметом ряда умопостроений со стороны некоторых моих собратьев-инквизиторов. Подразумевая сей аспект, я выбрала нижеследующий отрывок из архива Каина для циркуляции в наших кругах. В отрывке собственными словами комиссара дан отчет о самом первом из тех случаев, когда мне довелось использовать его таланты — отчасти сомнительного свойства — после нашей первой встречи на Гравалаксе, которая случилась за несколько лет до описываемых событий.

Проницательный читатель поймет, что отчет Каина о его деятельности во время Первой Осады Перлии предвосхищает некоторые события данного повествования. Однако же в представленном здесь отчете речь идет о событиях, имевших место десятилетие спустя, на раннем этапе службы Каина с Вальхалльским 597-м полком. Поэтому, когда он ссылается на предшествующий опыт, мы должны понимать: все оглядки на прошлое делаются с новым пониманием о происходящем тогда (хотя и не настолько полным, как приобретенное им позже, во время Второй Осады в 999.М41, в самый разгар Тринадцатого Черного Крестового Похода).

Как обычно, отчет Каина о событиях в основном сосредоточен на его собственном вкладе и практически полностью исключает из рассмотрения все остальные аспекты происходившего, так что, как всегда, мною была предпринята попытка восполнить данный недостаток материалами из других источников там, где я сочла это необходимым. К сожалению, одним из наиболее надежных, хотя и наименее удобочитаемых, свидетельств того периода карьеры Каина продолжает оставаться книга генерала Дженит Суллы, в которой генерал раз за разом обрушивает свое вызывающее всяческое восхищение воинское мастерство на беззащитный готик. Читатели, питающие более чем рудиментарное почтение к литературе, вольны пропустить данные пассажи. Дополнительная достоверная информация является слишком малым вознаграждением за то суровое испытание, каковым будет для них это чтение.

Несмотря на личное участие во многих из описанных событий, мне удалось преодолеть искушение сопроводить отчет комиссара детальными комментариями и ограничиться сносками и лаконичными вставками, которые показались мне обоснованными. Помимо этого, мое вмешательство проявилось в том, что изначальный неструктурированный отчет был разбит на главы для более удобного прочтения. Основная же часть повествования принадлежит подлинному перу Каина.

Эмберли Вейл, Ордо Ксенос

Глава первая

Ежели я и питал какие-то надежды на спокойное существование по прибытии на Периремунду, им не суждено было продержаться хоть сколько-нибудь долгое время. Хотя не стоит забывать о том, что время — штука весьма относительная. Ко дню прибытия наш полк почти полгода не вылезал из варпа, если не считать немногих дней в реальном космосе Симиа Орихалки на Коронус Прайм, где я давал подробнейший отчет о происшедшем Эмберли и ее лакеям из Инквизиции, — поэтому даже тот факт, что планета нашего назначения была готова скатиться в пучины анархии, не уменьшал энтузиазма, который в солдат вселяла перспектива на ближайшее поддающееся обозрению время оказаться на твердой земле. Говоря по правде, большинство считало настоящей наградой даже перспективу столкновения с врагом из плоти и крови, а не с металлическим ужасом без лиц, против которого мы выстояли в замороженном мире-гробнице[354].

— По крайней мере, эти ублюдки умеют истекать кровью, — заявил майор Броклау, выражая общее настроение полка в своей обычной прямолинейной манере.

Полковник Кастин, командир 597-го полка, рассудительно склонила голову, поддерживая суждение своего старшего помощника.

— Знает кто-нибудь, отчего бунтует местное население? — спросила она.

Я в ответ лишь пожал плечами:

— Понятия не имею.

Как обычно, я не удосужился прочитать протокол совещания, проведенного Муниториумом, и, как всегда, считал, что не много потерял. Я знал, что Броклау в подобных вопросах крайне педантичен и старается избавить Кастин от необходимости самой одолевать все содержащееся в подобных документах многословие, всегда предоставляя полковнику сжатую до нескольких слов суть. А если ни один из них не поставлен в известность о том, с какого перепугу на этой планете готов вспыхнуть вооруженный мятеж, значит, найти эти сведения в протоколе попросту нельзя.

— Подобные ситуации настолько изменчивы, что любые известия, которые мы получили до отбытия с Коронуса, к настоящему моменту безнадежно устарели.

Офицеры согласно кивнули, и, как и много раз прежде, я поразился тому, насколько они разные: рыжие волосы Кастин ярко контрастировали с ее бледной кожей и приглушенными тонами военной формы, в то время как серо-голубые глаза Броклау почти сливались цветом с формой, что в сочетании с темными волосами и таким же бледным, как у полковника, лицом[355] позволяло ему почти без остатка растворяться в окружающих тенях.

Мы стояли в самом тихом, какой только смогли найти, уголке здания, которое постепенно превращалось в наш командный пункт. Опираясь на ограждение сигнального мостика, мы взирали на просторное помещение с камнебетонным полом. Внизу, под нами, солдаты перетаскивали туда-сюда коробки и оборудование, горячо споря друг с другом касательно того, куда и что предназначается, а наши технопровидцы тянули кабели, причем таким характерным манером, что кто-нибудь менее привычный непременно заподозрил бы попытку самоубийства в их действиях. Но поскольку технопровидцы состояли из металла почти в той же степени, что из плоти, полагаю, что случайный электрический разряд их не смутил бы в любом случае и даже доставил бы удовольствие.

Проще говоря, наша высадка шла своим чередом, с той же оперативностью, что и всегда, я же, как и было заведено, вполне удовлетворялся тем, что стоял в стороне, предоставляя низшим чинам заниматься их солдатской работенкой и отправляя свои мысли к более масштабным задачам. К примеру, как обеспечить свое пребывание на этой своеобразной планете максимальным уровнем комфорта? Тут, впрочем, я рассчитывал на бесценный дар Юргена, моего помощника, чья незаменимость могла сравниться лишь с невыносимостью его телесного запаха. Так что я вновь обратил все свое внимание на офицеров, будучи уверен в том, что прямо сейчас мой помощник занимается тем, чтобы в мое личное пользование были выделены апартаменты самого высокого класса, а также устраивает мой рабочий кабинет таким образом, чтобы добраться до него можно было только в случае очень и очень острой необходимости.

— Да отчего крестьяне вообще бунтуют? — риторически вопросил Броклау.

Сложно отрицать, что подобные восстания возникают по всему Империуму с завидной регулярностью лишь затем, чтобы быть подавленными соответствующими полномочными властями, так что, в конце концов, сами по себе они вряд ли представляют сколько-нибудь заметное событие.

Как правило, мятежи оказываются спонтанными и плохо организованными, вспыхивая из-за недовольства действиями властей или из-за несправедливости. Эти вспышки легко гасятся местными службами обеспечения правопорядка либо Силами Планетарной Обороны. Но восстание на Периремунде было иным.

Для начала само по себе было редким то, что настоящая кампания насилия развернулась едва ли не одновременно по всей поверхности планеты, ее не предваряли обычные для событий такого рода сигналы — не было ни беспорядков, ни протестов, ни хотя бы сожжения чучела губернатора[356]. Еще более редким оно было потому, что планета, о которой шла речь, в целом являлась процветающей, населенной лишенными воображения и глубоко верующими в Императора людьми, а ее губернатор в довершение всего, кажется, не понарошку заботился о благополучии своих граждан.

Да и развертывание в качестве ответной меры десятка полков Имперской Гвардии тоже было чем-то беспрецедентным. Все это подсказывало, что какая-то шишка в командовании субсектора полагала СПО неспособными сдержать ситуацию в случае ухудшения, а это, в свою очередь, намекало на то, что лояльность Сил Планетарной Обороны была поставлена под сомнение. И уж вы можете быть уверены, что этого мне вполне хватило. Ладони мои охватил тот специфический зуд, сигнализирующий, что мое подсознание проводит какие-то связи и рисует такую картину, которая моему прозэнцефалону совсем не понравится, если он решит сфокусироваться на ней[357].

— Без совещания не обойдется, — произнесла Кастин, проходя вслед за проклинающими все и вся потными солдатами, волокущими рабочий стол полковника в кабинет, который она зарезервировала для себя; произошло это, как только мы получили в свое полное распоряжение это нагромождение ангаров на периферии посадочного поля космопорта.

Такое расположение гарнизона меня, с одной стороны, более чем устраивало — мне всегда приятно осознавать, что я нахожусь близко к путям отступления на случай, если дела обернутся плохо, а местность, заставленная готовыми выйти на орбиту шаттлами, расположенная на расстоянии, которое можно быстро преодолеть пешочком, — едва ли не наилучшее из возможных обстоятельств. Впрочем, с другой стороны, столь милое моему сердцу расположение означало, что полк, возможно, должен будет осуществить быстрое развертывание и с помощью десантного катера передислоцироваться в любую точку погорячее. Чтобы подобная вероятность осуществилась (если только моим зудящим ладоням можно доверять), не нужно много времени.

Еще одна группа солдат поспешно проследовала внутрь уютного кабинета Кастин и обратно, добавив в интерьер стульев, подходящих по стилю к рабочему столу, и мы все присели, по-прежнему глядя наружу, на основное помещение склада. Мне подумалось, что полковник поступила правильно, выбрав один из отдельных кабинетов, расположенных на галерее бельэтажа, прилепившегося к стене приблизительно на половине высоты склада, с наружной стеной из стекла, которая выходила прямо на большие ворота, ведущие к погрузочным платформам. Отсюда ее властному взгляду открывалось все происходящее как внутри, так и снаружи.

В данный момент ворота были распахнуты, позволяя непрерывному потоку носильщиков, курсирующих от грузовиков со снятыми бортами, поданных к погрузочным платформам, вливаться в помещение вместе с вихрем снежинок, влетавших снаружи — оттуда, где наши «Химеры» с рычанием пробивали себе путь по тонкой пленке подмерзшей снежной каши. По вальхалльским меркам было достаточно тепло, и большинство мужчин и женщин, попадавшихся мне на глаза, щеголяли в рубашках с длинными рукавами, у некоторых даже закатанными. Для меня же было довольно прохладно, так что моя комиссарская шинель, в которую я кутался, была как нельзя кстати. Внезапно морозный ветерок принес запах месячной давности носков, полежавших некоторое время в навозе, и в проеме двери появился мой помощник.

— Танны, сэр? — спросил он, выставляя поднос с напитком на недавно занявшую свое место столешницу цельного дерева, вокруг которой мы расположились.

— Спасибо, Юрген, — отозвался я, с благодарностью принимая благоуханную жидкость, и он обернулся, чтобы протянуть чайные чашки Кастин и Броклау, которые почти рефлекторно задержали дыхание при его приближении.

Они пригубили напиток раздумчиво, так что и мне пришлось сдержать побуждение проглотить содержимое своей чашки в один присест, — и все же я ощущал, как тепло постепенно расплывается по моему телу с каждым глотком. Юрген снова наполнил мою чашку.

— На здоровье, комиссар. — Он протянул мне инфопланшет. — Доставили на ваше имя несколько минут назад.

Я принял его и бегло просмотрел, затем поднял взгляд на офицеров.

— Ну что же, — произнес я, стараясь подавить внезапную вспышку энтузиазма, возникшую от предвкушения представившейся вдруг возможности увильнуть на время куда-то, где хоть немножко теплее. — Полагаю, это возможность получить некоторые ответы.

— От кого? — спросила Кастин, не пытаясь скрыть удивление, — мы находились на поверхности этого грязного шарика всего лишь несколько часов, что вряд ли было достаточным, чтобы кто-либо на Периремунде заметил наше присутствие, не говоря уже о том, чтобы посылать нам сообщения.

— От местного арбитра[358], — ответил я, подвинув к ней планшет, чтобы она тоже могла прочесть информацию. — Он желает обсудить, согласно каким протоколам будут распределяться наши полномочия при отправлении правосудия, на случай если вашим мальчикам и девочкам случится слишком бурно провести свободное от несения службы время.

Подобный запрос был обычен для тех случаев, когда тот или иной полк Гвардии останавливался на какой-нибудь планете. Делалось это для того, чтобы, случись солдатам устроить дебош (что они и проделывали всегда, без исключения, и без этого моя должность потеряла бы значительную часть своего смысла), все заинтересованные стороны знали бы, должно ли их передать местному судопроизводству, офицерам военной полиции либо напрямую Комиссариату.

На все эти вопросы, вероятно, было столько же различных ответов, сколько комиссаров на планете, но что касается меня, я всегда просил, чтобы все солдаты, попадавшие в неприятности, были переданы непосредственно на мое попечение, и изменять спустя много лет привычке, приобретенной еще в самом начале моей карьеры с 12-й полевой артиллерией, не видел никакого резона. Начать уже с того, что у солдат она порождала иллюзию попечения об их благе, у них складывалось мнение, что я сделаю все возможное, чтобы у любого из них было все хорошо, насколько это возможно. Таковое мнение в целом благотворно влияло на боевой дух, и к тому же все эти хлопоты давали мне хороший повод регулярно выезжать из расположения полка, чтобы поискать и для себя более приятные способы провести время. В тех же случаях, когда мне было недосуг либо я был самым честным образом слишком занят, я всегда мог положиться на Юргена в том, что он выполнит за меня всю бумажную работу.

Я пожал плечами:

— Полагаю, было бы возможно просто связаться с ним отсюда, но…

— Вы раздумываете о том, чтобы явиться лично? — спросила Кастин.

Я кивнул:

— Уверен, что он оценит подобную обходительность, а ведь произвести хорошее впечатление никогда не повредит.

Не говоря уже о том, что столица планеты располагалась на добрых пару тысяч метров ниже нас и потому в ней было, черт побери, несколько теплее, чем на Хоарфелле, где мы в данный момент пытались расквартироваться.

Броклау поглядел с беспокойством.

— По крайней мере, сначала отдохните хоть немного, — посоветовал он. — Вы на ногах с тех пор, как мы вышли на орбиту.

— Не долее, чем все остальные, — ответил я, напуская на себя такой вид, будто с трудом сдерживаю зевоту.

По правде говоря, я вовсе не был настолько усталым, потому как сумел урвать немного сна во время спуска на шаттле, что не только меня освежило, но и в качестве дополнительной награды позволило не быть свидетелем неизбежного характерного для Юргена смущения перед атмосферными перелетами. Я никогда не видел, чтобы его по-настоящему тошнило, потому как подобное было ниже того достоинства, которое, как он наивно полагал, даровала ему высокая должность личного помощника комиссара, но его волнение перед тем, что это может произойти, соединенное с чисто физическим дискомфортом, заставляло его потеть, подобно орку, что, в свою очередь, позволяло обычному букету его запахов расцветать до поистине ошеломительной силы.

Я снова пожал плечами:

— К тому же это слишком хорошая возможность, чтобы ее упускать. Если кто-то и может нам сказать по всей правде, что здесь происходит, то это местный арбитр.

— Верно подмечено, — согласилась Кастин. — Конечно же, если вы сами чувствуете себя готовым к подобному визиту. — Она строго взглянула в мою сторону. — Все, что вы сможете у него вызнать, окажется гораздо более надежным, чем та лапша, которую мы получаем по обычным каналам.

— Именно это я и хотел сказать, — отозвался я. — А чем больше мы знаем о том, с чем предстоит столкнуться здесь, тем лучше сумеем с этим справиться.

Конечно же, рассматривая эти надежды с перспективы прошедшего времени, я должен признать, что они оказались пустыми, но на тот момент у меня не было ни малейшего представления о том, насколько мало кто-либо осознавал истинное положение дел на Периремунде. Кроме горстки людей, которые, наоборот, знали слишком много, чтобы спать спокойно.

Примечание редактора

Хотя Каин и высказывается достаточно ясно о необычных топографических чертах Периремунды, делает он это лишь в той мере, которая ему кажется необходимой. Его отношение к подобным аспектам повествования вынуждает меня прервать его собственное изложение следующим отрывком, который, как я надеюсь, сделает многие из последующих событий более понятными.

Из произведения Жервала Секара «Скучные люди в интересных местах: путевые заметки скитальца», 145.М39:

Как и у многих миров, обладающих необычными чертами, ранняя история Периремунды скрыта пеленой домыслов и легенд. Достоверно известно, что впервые открыта она была в середине М24 исследователем Ацером Альбой лишь затем, чтобы быть наглухо забытой до самой его безвременной кончины, наступившей, вероятно, в момент защиты чести какой-нибудь куртизанки и пресечения притязаний на ее внимание. Планета была наконец колонизирована в ранние годы двадцать седьмого тысячелетия, вслед за обнаружением записок Альбы, что было сделано магосом Провокари, неустанным искателем неведомого, чьи неортодоксальные взгляды частенько навлекали на него насмешки со стороны коллег.

Делает же эту планету хотя бы и ненадолго, но достойной внимания разборчивого путешественника тот факт, что мир сей является по большей части неподходящим для жизни. Экваториальные области его настолько горячи, что остаются в прямом смысле расплавленными, и сам камень там поднимается, кипя, из-под поверхности постоянно движущегося моря жидкой магмы, в то время как остальная часть поверхности представляет собой иссушенную пустыню, в которой, кажется, не может обитать ничто живое. Но конечно же, в этом мире имеются уголки, условия жизни в которых не хуже, чем на других удостоившихся большей милости Императора мирах. Обширные плато, слишком многочисленные, чтобы назвать точное их количество, возвышаются над засушливым основанием, поднимаясь на такие высоты, где воздух достаточно прохладен и сама жизнь становится возможной; сотни наиболее крупных из них простираются иногда на десятки километров в поперечнике, и на них располагаются города, фермы, мануфактуры, дающие Периремунде возможность сравниться с теми гостеприимными планетами, которые большинство из нас счастливы называть своим домом.

Климат и температура изменяются здесь в зависимости от высоты, позволяя пресыщенному путешественнику наблюдать все разнообразие природных условий, не прилагая к этому усилий больших, чем те, что требуются, дабы нанять воздушный автомобиль с водителем, — хотя, как это часто случается на окраинных планетах, рекомендуется проявлять разборчивость всегда, когда вам потребуется найти место для отдыха, потому как самые престижные местные отели могут, при ближайшем рассмотрении, предоставлять путешественникам лишь самые базовые удобства.

Глава вторая

И действительно, арбитр оказался польщен моим предложением обсудить наши дела лично, и не в малой степени, как мне показалось, оттого, что репутация моя летела впереди меня, как это нередко случалось, и прошел едва ли час, прежде чем мне вновь пришлось ощутить, как земля уходит подо мною вниз. Юргену удалось забронировать нам места на курьерском шаттле, направлявшемся по срочному поручению в Принципиа Монс[359], Главную Гору, и законная гордость, испытываемая им по этому поводу, лишь слегка была подпорчена осознанием того, что он создал самому себе необходимость снова подняться в воздух во второй раз за день.

Несмотря на это, Юрген переносил свои мучения с флегматичным стоицизмом, с которым принимал любые удары судьбы, так что лишь густеющий запах вокруг него и побледневшие костяшки пальцев являли молчаливое свидетельство того дискомфорта, который он начал испытывать раньше, чем мы прибыли на посадочную площадку (хотя, если уж мы говорим о Юргене, я полагаю, немного точнее будет сказать, что суставы его пальцев приобрели более бледный оттенок глубоко въевшейся грязи). Вероятно, для нас обоих было бы гораздо удобнее, если бы мне не пришлось брать его с собой, но правила этикета требовали, чтобы мой помощник сопровождал меня во время официального визита к имперскому официальному лицу столь высокого ранга. Так что нам обоим оставалось лишь терпеть, что для Юргена означало не обращать внимания на бунтующий желудок, а для меня — не живописать себе реакцию арбитра, когда мы вместе предстанем перед ним.

Возможно, именно по этой причине я перенес все свое внимание на ландшафт, постепенно остающийся внизу, под нами, в первый раз по-настоящему взглянув на ту планету, которую мы прибыли защищать из такого далека. Умом я понимал, что мы оказались, будто на насесте, на самом высоком и наиболее безрадостном из плато этого мира-мозаики, но, лишь увидев реальность с высоты по-настоящему, я понял странность нашего расположения.

Сам Хоарфелл был огромен, простираясь на такое количество кломов[360], что, когда мы высаживались из десантного катера, нам казалось, планета ничем не отличается от других миров Империума. Теперь же, когда наш челнок уваливался на юго-восток, я понял, что впервые могу оценить уникальность этого плато.

Первым, что привлекло мое внимание, было посадочное поле, на котором мы изначально приземлились и которое, как и все подобные наземные обслуживающие объекты, разбросанные по лику планеты, сочетало в себе функции космопорта и аэродрома для местного сообщения. Последняя, конечно же, имела немалое значение, учитывая примечательную топографию этих мест. За очень редким исключением, когда соседние обитаемые плато оказывались достаточно близкими и схожими по высоте, чтобы позволить сооружение между ними виадуков, путь по небу был единственным способом перевезти что-либо от одного маленького островка жизни к другому. Как результат объем воздушного движения, пересекающего планету во всех направлениях, был по-настоящему ошеломительным, и это учитывая скромную численность населения — около миллиарда человек. Даже за время нашего короткого путешествия к Принципиа Монс, которое заняло менее часа, мне удалось отметить не поддающееся исчислению количество всевозможных летучих транспортных средств — от двухместных небесных машин до медлительных грузовых дирижаблей размером с ангар, — вокруг которых суетились, подобно насекомым, рои более мелких самолетов.

По мере того как мы поднимались над городом Дариен — наиболее плотной жилой агломерацией Хоарфелла, — я понял, что нескончаемый рой ярких металлических насекомых, кружащихся над посадочными площадками, постепенно уменьшающимися вдали, напоминает мне гнездо огненных шершней на Кальцифри (которое оказалось необыкновенно полезным для того, чтобы отпугнуть отряд эльдарских разбойников, преследовавших меня, — но это я отвлекаюсь от темы). Хотя самое плотное скопление воздушного транспорта висело над аэродромом, немалая его часть роилась и над прочими районами города, в основном частные маломерные суда и воздушные машины. Я сделал себе мысленную заметку — посоветовать Кастин как можно быстрее развернуть наши «Гидры» на позиции: мне не нравилось, что в воздушном пространстве над нашим гарнизоном будут порхать все кому не лень. Конечно же, как оказалось, Кастин приняла это решение и без моих советов и к моменту моего возвращения уже ввела исключительную воздушную зону с радиусом достаточно большим, чтобы она широко простиралась вокруг нашего расположения, и этим весьма разозлила местных диспетчеров[361].

По мере того как мы поднимались все выше, прочь от города, мне удалось лучше разглядеть окружающий его ландшафт, представлявший собой дикие пространства снега и льда, сквозь которые прорастали холмы и эскарпы приглушенных черных и серых тонов, пронизывающие свинцовые облака над ними, так что было трудно различить, где же кончается камень и начинается испаренная влага. Где-то среди этих возвышенностей расположилась и самая высокая точка планеты, но я не мог сказать, которая из расплывающихся клякс является ею, да и не очень-то интересовался.

Затем внезапно этот ландшафт оборвался ошеломляющей крутизной. Мне хватило времени на то, чтобы кинуть самый краткий взгляд на гладкую поверхность обрыва, глубина которого была более чем потрясающей, хотя и едва просматривалась, окутанная скрывающим все сумраком, — прежде чем нас самих окутало туманом, что взвился вокруг нашей хрупкой маленькой машины и полностью скрыл собой окружающий мир.

К счастью, мой первый взгляд на Принципиа Монс оставил гораздо более благоприятное впечатление. По мере нашего спуска облака истончались, поначалу лишь становясь белее, а затем и совершенно раздались в стороны, позволив столбам яркого солнечного света пробиться сквозь завесу и явив небо весьма примечательного ярко-голубого цвета (или оно показалось таким только мне, вынужденному последние несколько месяцев провести на звездных кораблях). Юрген пребывал не в своей тарелке, хотя не более, чем обычно, так что я оставил его в покое, снова переключив внимание на вид за иллюминатором, с нетерпением ожидая увидеть, что же откроют отступившие облака.

Не будет преувеличением сказать, что за свою жизнь я повидал немало примечательных ландшафтов — от шпилей самой Святой Терры до северных сияний Фабулона, но панорама Периремунды была единственной в своем роде. Внизу, под нами, последние капли дождя исчезали, превращаясь в водяной пар, поднимаясь вновь вверх, чтобы сложиться в новые облака, никогда не достигая иссушенной поверхности мира, где голые, обожженные камни перемежались океанами зыбучих песков.

В какой-то момент мы пролетали над песчаной бурей, такой, что содрала бы плоть с костей незащищенного человека за считаные секунды и достигала нескольких километров в высоту, но все равно оставалась настолько далеко внизу, что казалась лишь тонкой пленкой пыли, несомой по поверхности планеты. Режущие глаза вспышки электрических разрядов блестели и сверкали глубоко в ее сердцевине, зловеще вторя звуковой волне, остающейся за нашим быстро несущимся вперед воздушным судном. И во всех направлениях до самой границы видимости поднимались колонновидные скалы, отделенные друг от друга десятками или сотнями километров, стоящие одиноко и гордо, подобно стволам некоего необъятного окаменевшего леса.

Их вершины сверкали и бурлили жизнью, что составляло безоговорочный контраст с величественной пустотой, их окружающей. Когда путь наш пролегал неподалеку от какого-нибудь из этих плато, мне удавалось рассмотреть леса и озера, холмы и долины и те признаки человеческого жилья, которые невозможно было спутать ни с чем, и все это было похоже на вивариумы, которые иногда держат любопытные дети.

За время нашего путешествия мы пересекли или миновали десяток или около того этих примечательных пиков, хотя большинство из них пронеслись мимо настолько быстро, что у меня едва ли было время разглядеть какие-либо детали. Местность на некоторых из них была сравнительно открытой и, похоже, давала кров каким-то сельскохозяйственным общинам, в то время как другие будто бы полностью заросли лесом, задушенные таким обилием перепутанной растительности, которое пришлось бы по нраву лишь катачанцу. Некоторые, как мне показалось, были заселены людскими сообществами, застроены небольшими городами, в то время как другие, шириной не более километра, казались совершенно необитаемыми.

Откуда-то я припомнил статистические данные о том, что примерно восемнадцать тысяч подобных плато, разбросанных по поверхности планеты, обитаемы[362], и содрогнулся при мысли о логистических проблемах, которые этот факт подразумевал для сил Имперской Гвардии, разворачивающихся для их защиты.

Даже будучи разбитыми на отдельные отряды, что есть полный абсурд, наши полки не будут в состоянии защищать и малой части этих поселений. Все, что нам оставалось делать, — это ждать и надеяться, что наши враги проявят себя открыто там, где мы сможем собрать против них наши силы воедино. Конечно же, надежда на это была весьма жалкой, если только противник знает свое дело, а то немногое, что нам известно о нем на данный момент, говорило, что знает. Если какая-то планета когда-либо и приближалась к идеалу места для ведения партизанской войны, то это была именно Периремунда.

Возможно, и к лучшему, что у меня не нашлось времени, чтобы предаться подобным пессимистическим размышлениям. Юрген наконец приподнялся из кресла с вопросительным и полным надежды выражением лица.

— Вы полагаете, мы прибываем, сэр? — спросил он.

Я кивнул и отозвался:

— Должно быть, так.

В подобном мире могло существовать лишь несколько по-настоящему урбанизированных мест, и я сомневался, что остальные настолько же плотно застроены, как Принципиа Монс. Слабая дрожь пробежала по корпусу нашего маленького кораблика, когда он начал замедляться, позволив скорости движения стать меньше, чем скорость исходящей звуковой волны, и рев двигателей стал басовитым. Мы могли созерцать открывшийся город, пока шаттл медленно снижался, направляясь к посадочному полю.

Принципиа Монс был во многих отношениях приятно узнаваем, поскольку всю поверхность плато покрывал расползшийся во всех направлениях лабиринт жилых построек, мануфакторий, храмов и других подобных строений, которые можно увидеть на подлете к любому достаточно густо населенному городу Империума. Несколько открытых участков оставались незастроенными, в основном возле крутого обрыва, который являл собой границу этого примечательного города, похожего на орлиное гнездо. По периметру города было разбито с полдюжины парков, а еще один находился почти в самом центре, окружая нечто, что выглядело как укрепленный замок[363], но в целом местечко это казалось целиком и полностью урбанизированным.

Когда мы приблизились, я смог разглядеть, что верхний километр или около того каменного столба был источен, подобно сотам, туннелями, выходившими наружу строениями и индустриальными зданиями, что лепились прямо к каменной стене. В целом все это производило такой эффект, который не мог не вызвать ассоциации с миром-ульем, и при этой мысли я ощутил слабый, но теплый намек на ностальгию[364].

Впрочем, долго это ощущение не продлилось, быстро сменившись осознанием того, что, несмотря на возвышенное положение, планетарная столица обладает подземным «чревом», которое могло бы дать фору обычным городам. Как свидетельствовал мой опыт, смутьяны склонны кучковаться в подобных подземных лабиринтах, подобно тому как мусорные крысы тяготеют к сточным трубам, и уж когда им удается там угнездиться, вытравить их оттуда — работенка, достойная самого Хоруса.

Впрочем, это не моя проблема, строго сказал я себе, потому как более чем достаточно нахлебался подобного на Гравалаксе и Симиа Орихалке. В любом случае мое место было с 597-м на Хоарфелле, который, как бы холоден и неприветлив ни был, по меньшей мере имел то преимущество, что нижних уровней, благоприятных для разведения еретиков, на нем не наблюдалось. Впрочем, времени на дальнейшие подобные размышления у меня не осталось, поскольку внезапно возросшее давление на позвоночник сообщило о том, что включились маневровые двигатели, и уже через несколько минут мы снова были на твердой земле, к красноречивому, хоть и невысказанному, облегчению Юргена.

На посадочной площадке нас встретил свежий ветер, слегка окрашенный ароматами сгоревшего прометия и остывающего металла, но, несмотря на это, приятный, и я рефлекторно зажмурился. Солнце еще не касалось горизонта, и, хотя первые краски заката начали расцвечивать облака над нами, светило все равно казалось ослепительным по сравнению с безрадостным сумраком снеговых облаков, укрывающим Дариен. Веяло приятным теплом, и я расстегнул шинель, стараясь держаться подветренной стороны от Юргена. Я служил с ним вместе уже достаточно долгое время, дабы понимать, что за внезапным потеплением последует его телесный запах. Кинув взгляд окрест и сориентировавшись в обстановке, я отметил:

— Кажется, нас ожидают.

Через посадочную площадку от здания терминала к нам приближалась наземная машина, эскортируемая по флангам двумя верховыми, восседающими на моноциклах, чьи передние крылья были увенчаны хлопающими на ветру флажками с эмблемами Адептус Арбитрес. Мой помощник кивнул, отступая в сторону, чтобы дать дорогу сервитору, который был настолько поглощен задачей — забрать депеши из трюма почтового шаттла, — что даже не заметил нашего присутствия.

— По высшему разряду все устроили, — одобрительно отметил мой помощник.

Если и было что-то, к чему Юрген питал пристрастие, если не считать планшеты с порнографией, так это дотошное следование протоколу, желательно с максимально возможной помпезностью и церемониальностью. «Саламандра» или армейский грузовик мне вполне подошли бы, если честно. Хотя если бы мне было известно заранее, к чему приведет это маленькое проявление учтивости… Но в тот момент, надо признаться, я почувствовал себя вполне польщенным. Мне не так уж часто приходилось путешествовать в лимузинах, и уважение, которое было мне таким образом оказано, казалось добрым предзнаменованием. Прием, на который я должен был таким образом быть доставлен, обязан пройти хорошо.

Машина с легким шорохом остановилась у подножия посадочного трапа, и молодой человек в ладно сшитой форме выскочил из нее, чтобы приветствовать нас: меня — четкой отдачей чести, а Юргена — косым взглядом, в котором читалось плохо сдерживаемое изумление.

— Комиссар Каин? — спросил он, как будто что-то позволяло сомневаться в данном факте, и я кивнул, отдавая честь в своей лучшей парадной манере.

— Все верно. — Я указал на своего зловонного спутника. — Мой личный помощник, стрелок Ферик Юрген.

— Юстикар[365] Биллем Найт. — Молодой человек кивнул Юргену со всей учтивостью, которую только смог изобразить, вне сомнения отмечая для себя контраст между своей собственной, без единой складочки формой и весьма неряшливой манерой моего помощника: на Юргене форменная одежда словно старалась отодвинуться как можно дальше от тела и, казалось, висела больше вокруг, чем на нем самом. — Арбитр Киш выслал меня встретить вас.

— Это очень любезно с его стороны, — произнес я, кивком поприветствовал наш эскорт и утонул в сиденье настолько мягком, что мне на мгновение подумалось, что выбираться из него придется, прорезая путь цепным мечом. Ни один из сопровождающих, казалось, на меня не взглянул, хотя отражающие забрала их шлемов не позволяли утверждать это с уверенностью. Я подавил промелькнувшее было воспоминание о некронах и опустил стекло, поскольку как раз в этот момент Юрген втиснулся следом за мной, снимая лазган с ремня, дабы протолкнуть его через дверь (как и большинство солдат Гвардии, он скорее отрезал бы себе руку, чем отправился бы куда-то без своего оружия, и этой привычке я оказывался более чем благодарен несчетное количество раз). — Я должен признать, что все организовано гораздо более комфортабельно, чем я мог бы ожидать.

Небольшой застекленный шкафчик из дерева наал, который сам по себе, вероятно, стоил больше, чем тот челнок, на котором мы прибыли, предоставлял в наше распоряжение шесть хрустальных бокалов и несколько полных графинов. Обнаружив, что один из них содержит в себе амасек весьма выдающейся выдержки и аромата, я налил себе добрую меру и откинулся на сиденье, готовый к тому, чтобы насладиться поездкой.

— Это личная машина арбитра, — сообщил нам Найт с оттенком гордости в голосе, явно наслаждаясь своим положением, благодаря которому он, несомненно, был одним из немногих юстикаров, которым доводилось поиграть этой дорогой игрушкой. — Я его личный секретарь.

— Что ж, вне сомнения, мне следует лично поблагодарить его при встрече, — сказал я, краем глаза отмечая выражение лица Юргена и быстрым жестом пресекая неизбежное соревнование, которое непременно должно было начаться между двумя помощниками за то, чтобы выявить, чье же положение выше теперь, когда Юрген осознал, что Найт шишка покрупнее, чем просто шофер.

Найт также уловил намек и проследовал на место водителя, бесконечно благодарный судьбе за то, что между ним и пассажирским салоном находится лист бронекристалла.

На первый взгляд Принципиа Монс мало отличался от любого другого имперского города, который мне случалось посетить за последние несколько лет, если не считать отсутствия повреждений от залпов артиллерии. Машина наша неслась по широкому проспекту меж зданий приятных пропорций, и, казалось, нехватка места на плато, которое занимает город, не оказала видимого влияния на местную архитектуру. Я ожидал большей тесноты, но в целом открывшийся вид, к моему удивлению, не производил впечатления скученности. Спустя некоторое время я сообразил, что подобное кажущееся противоречие объяснялось наличием обширного подземного города, который я отметил при подлете: периремундцы просто-напросто строили вниз, а не вверх (хотя я на их месте не был бы слишком счастлив подобному раскладу, потому как это означало ослаблять верхушку того столба, на котором сидишь, но, как я решил для себя, они должны сами разуметь, что делают).

Таким образом, это была во всех отношениях приятная поездка, по крайней мере до того момента, как кто-то попытался нас прикончить.

Глава третья

Если уж говорить о засадах вообще, то, должен признать, конкретно эта была устроена чисто и профессионально. Полагаю, я должен был ожидать чего-то подобного, будучи предупрежденным еще до нашего отбытия с Коронуса, что мятежники, против которых мы выступаем, хорошо организованы и действуют с эффективностью, совершенно непропорциональной их численности, но незнакомый вкус роскоши и непритворная естественность тех уличных сцен, что проплывали за окном, убаюкали меня, внушив ложное ощущение безопасности, шедшее вразрез с редко изменявшей мне паранойей.

Верховой эскорт расчищал нам путь, сверкая огнями и завывая сиренами, так что постоянный поток гражданского транспорта, который в другом случае затруднял бы наше приближение, суетливо, с угодливой поспешностью расступался перед нами; оттого я совершенно не удивился, когда заметил, что за нами в кильватере следует больших размеров, чем у нашего эскорта, и более тяжелый моноцикл, — он использовал тот свободный фарватер, что мы оставляли за собой, дабы двигаться с гораздо большей скоростью, чем мог рассчитывать на обычно запруженных городских дорогах. Лицо водителя было скрыто защитным шлемом, похожим на те, которые были у нашего эскорта, — за исключением того, что по нему струилось яркое изображение пламени, повторяющее красно-желтую раскраску самого моноцикла; на самом водителе была ярко-красная кожанка, как и на его пассажире. Девушка, что ехала на заднем сиденье, была, впрочем, с непокрытой головой, если не считать пары очков-банок, и ее золотисто-каштановые волосы хлестали по ветру, подобно штандарту, так что я даже подавил побуждение помахать ей рукой, когда они приблизились.

— Что за черт… — произнес Найт, голос которого эхом раздался у меня в воксе как раз в тот момент, когда он вдавил тормоза со внезапностью, которая вырвала меня из объятий мягкой обивки и едва не заставила расплескать амасек. Прямо перед нами оказался большой транспортный агрегат, развернутый поперек проезжей части, причем его кабина, будто клин, втиснулась между быками, поддерживающими виадук. Очевидно, водитель не рассчитал габариты, стараясь съехать на обочину, уступая нам путь, застрял да так и бросил свой большегрузный трейлер болтаться посреди дороги, перекрывая ее. — Уберите эту штуку!

— Уже занимаюсь этим, — заверил его один из моноциклистов эскорта, очевидно на той же самой частоте, и дал газ, отдаляясь от нас.

Он боком затормозил возле кабины и принялся горячо браниться с водителем.

— Что-то тут не так, — произнес я, ощущая знакомый зуд в ладонях.

Водитель уже должен был находиться вне кабины, по меньшей мере осматривая повреждения или хотя бы из уважения к полномочиям юстикара, который его теперь распекал. Доверяя моим инстинктам безоговорочно после всего, через что нам довелось вместе пройти, Юрген поднял лазган, который до сих пор просто лежал у него на коленях, и снял с предохранителя.

— Что вы хотите сказать, сэр? — спросил Найт за секунду до того, как моноцикл, который прежде следовал за нами, с ревом возник сбоку и я понял, что гляжу в дуло автоматического дробовика.

Девушка, держащая его, улыбнулась мне — причем в широком рту на ее угловатом лице, как мне почему-то показалось, оказалось слишком много зубов, — после чего нажала на спусковой крючок. Шикарный салон автомобиля заполнил громкий треск, и мгновение я с удивлением размышлял, отчего еще не мертв, но затем ни с чем не сравнимый запах ионизированного воздуха сообщил мне, что Юрген сумел выстрелить первым. Девушка кувырнулась с заднего сиденья моноцикла, и крупнокалиберный бронебойный патрон, очевидно предназначенный для того, чтобы пробить окно из бронекристалла (нападавшие вполне могли ожидать его в такой машине, и, вероятно, оно не было бы опущено, если бы меня сопровождал менее пахучий помощник), взрезал вместо этого усиленный корпус автомобиля в каких-то сантиметрах от моего плеча.

— Это что за чертовщина? — вопросил Найт, который соображал, кажется, несколько туговато для агента имперского правосудия, впрочем, извинительно для человека, которому нужно было следить за дорогой.

— Засада! — кратко откликнулся я, вытаскивая лазерный пистолет, но так и не получив возможности использовать его против водителя моноцикла, все еще державшегося рядом с нами.

Теперь уж Найт отреагировал мгновенно, заставив тяжелую машину вильнуть в сторону и, будто тараном, сметя противника с дороги. Наш неудавшийся убийца ударился о поручень безопасности, описал изящную параболу и отскочил от контрфорса моста, путь под которым, конечно же, все еще был блокирован фраговым грузовиком.

— Его мне не объехать, — доложил Найт, тормозя с разворотом, который после удара о пару других наземных машин привел к тому, что лимузин наш полностью остановился, обращенный теперь в противоположном направлении, с которого наплывал, казалось, бесконечный поток попавшего в безвыходную пробку транспорта, заполняя каждый квадратный метр камнебетона в зоне видимости, подобно воде, заполняющей кадушку.

Легкий грузовик, принадлежащий, если верить яркому знаку на его борту, ассенизаторской конторе, ударился нам в борт, намертво придавив двери.

— Эта сторона тоже заклинена, — любезно сообщил Юрген, затем выпустил еще один лазерный заряд, на этот раз по гражданскому в жилете с узором в желчно-зеленую и оранжевую клетку, чьи выкрашенные в фиолетовый цвет волосы стояли на его голове так, будто он только что засунул палец в электрическую розетку.

Сам по себе жилет был достаточно отвратителен, чтобы оправдать высшую меру в отношении обладателя, но причина, почему Юрген выбрал его своей целью, была гораздо более прагматичной — парень был вооружен дробовиком того же типа, который пытались использовать против нас затейники-моноциклисты лишь несколько секунд назад; и, вне сомнения, у них это получилось бы, если бы мое простительное желание глотнуть свежего воздуха не позволило Юргену выстрелить первым.

— Мы в ловушке! — констатировал Найт, причем прозвучало это скорее зло, чем испуганно, что, я полагаю, показалось бы весьма обнадеживающим, если бы сам я не паниковал к тому времени так, что хватило бы на всех нас.

Мистер Отвратительная Жилетка нырнул в укрытие за машиной, полной вопящих гражданских, которые посыпались прочь из нее и кинулись бежать; я же огляделся, надеясь обнаружить наш эскорт, который по идее должен был быть неподалеку. Но поле зрения было перекрыто во всех направлениях.

— Нет, ничего подобного, — произнес я, движением большого пальца переводя цепной меч на самую большую скорость, после чего резко поднял его над головой.

Пассажирское отделение наполнилось искрами и запахом горелого, но все же я справился с задачей резки усиленного металла; и спустя некоторое время мне удалось откинуть достаточно широкий кусок крыши нашего экипажа, чтобы червем протиснуться наружу, на крышу.

Там я, как, впрочем, вы можете быть уверены, задерживаться не стал, поскольку идея представлять собой очевидную мишень никогда не стояла высоко в списке моих желаний. Соскальзывая вниз в поисках какого-нибудь укрытия, я постарался восстановить в памяти то, что успел увидеть.

Обладатель дробовика и дурного вкуса занял удобную позицию для того, чтобы сделать жизнь нашу весьма неприятной в тот самый момент, когда нам вздумается высунуть голову или еще как-то подставиться под прямой огонь. Я знал, что дробовики могли еще и быть заряженными всяческими сюрпризами, и сомневался, что наши враги, кем бы они ни были, ограничат свой выбор чем-то столь банальным, как дробь или пули. Само по себе количество крутившихся вокруг гражданских не позволяло угадать, сколько же еще из них имеют к нам претензии огнестрельного характера, но в том, с какой стороны ждать атаки, я не сомневался. Ныряя за обнадеживающе массивный борт бронированного лимузина, я увидел, как водитель грузовика, того самого, который перегораживал дорогу, выпрыгнул из кабины, сжимая в руке лазерный пистолет.

— Семь неприятелей приближаются к «Катящемуся правосудию»![366] — передал тот из наших сопровождающих, который в самом начале был послан разобраться с затором. Затем раздался треск ружейного выстрела. — Поправка, шесть продолжают движение, с одним покончено.

— Ролин, Доуз, ко мне! — приказал Найт, при этом голос его приобрел особенный ровный тембр, который выдает того, кто осознанно старается контролировать себя, несмотря на выброс адреналина, достаточный, чтобы разбудить впавшего в спячку кета. — Всем, кто находится поблизости, проследовать к нашим координатам!

— Я все еще не могу покинуть укрытие, — отозвался один сопровождающий, и треск ручного оружия был подтверждением его словам.

Второй голос зазвучал на том же канале, вероятно принадлежащий второму из них, куда бы он ни подевался:

— Вижу его, Доуз. Он за тем красным спортивным автомобилем, от тебя на два часа. Я могу обойти его и снять.

— Отставить! — отрезал Найт. — Возвращайтесь сюда и охраняйте комиссара.

Полагаю, вы со мной согласитесь, что слова эти звучали ободряюще, но я достаточно представлял себе расклад, чтобы понимать, насколько проще это было сказать, чем сделать. У Ролина было больше шансов остановить лавину с помощью чайной ложечки, чем пробиться сквозь окружающую нас толкотню, и то же самое относилось к подкреплению, вызванному Найтом. Если нам и суждено уцелеть в сложившейся ситуации, то позаботиться об этом должен я сам, как обычно.

Ну или почти сам. Знакомый запах за спиной принес добрую весть о том, что ко мне присоединился тот единственный помощник, на которого я мог по-настоящему рассчитывать.

— Юстикар снял одного, — подтвердил Юрген, втискиваясь в зазор между передним бампером нашей машины и моторизованной трехколесной повозкой с большой металлической коробкой, установленной между двумя передними колесами.

Судя по аромату зеленоватых соевых ростков, который она источала, и одеянию растерянной девушки-водителя, что глядела на нас так, будто перед ней внезапно выскочила пара орков, эта штука была полна чего-то съестного, предназначенного для уличной продажи. Юрген снова поднял лазган и дал очередь в направлении обладателя дробовика.

— Фраг! Промазал по этому гретчелюбу. — Он кинул взгляд на тихонько скулящую уличную продавщицу и залился краской. — Простите, мэм. Не сообразил, что здесь леди.

Неуместность этой демонстрации хороших манер убедила девушку в том, что она не галлюцинирует, по крайней мере, она конвульсивно сглотнула.

— Ничего, не обращайте на меня внимания, — выдала она, причем голос ее дрожал гораздо меньше, чем я того ожидал. Очевидно, приободренная до той меры, которая вообще была возможна в текущих обстоятельствах, девушка нервно откашлялась. — Кто вы такие? И какого варпа происходит?

— Кайафас Каин, полковой комиссар, Пятьсот девяносто седьмой Вальхалльский. Мой помощник, стрелок Юрген. А происходит террористическая атака, — сказал я, удовлетворяя ее любопытство настолько кратко, насколько мог, прежде чем вернуть свое внимание к тому, что было в данный момент важным.

Доуз вывел из строя как минимум одного из нападавших и поддерживал перестрелку с другим. Это оставляло нам пять противников, вполне возможно приближающихся к нашему местоположению. Об одном из них мы знали, и он никуда не мог от нас деться, что оставляло четверых, о которых мы не имели ни малейшего представления. Ладони мои снова начали зудеть.

— Где остальные нападающие? — передал я по воксу, надеясь, что Ролин или Доуз могут меня проинформировать. Но конечно же, это было бы слишком крупной удачей.

— Потерял в толпе, — любезно отозвался Ролин.

— Да какого фрага! — взорвался я. — Глазами гляди! Все, кроме них, должны уже разбегаться прочь!

Внезапно заряд из стаббера пробил дыру в металлической коробке трицикла, и его обладательница, взвизгнув, нырнула мне под ноги, будто перепуганный щенок. Я кинул взгляд наверх как раз вовремя, чтобы увидеть молодого человека в одеянии чиновника Администратума невысокого ранга. Он стоял на крыше ассенизаторского грузовика и выверял прицел. Прежде чем он закончил это дело, я, вскинув цепной меч, перерубил ему ногу в колене, и он рухнул на камнебетон перед нами, где я сумел отделить его голову от тела одним простым взмахом. Продавщица закусок снова взвизгнула, когда покрашенные зеленым пряди в ее волосах дополнились кроваво-красным, что был ей куда менее к лицу.

— Еще одним меньше, — доложил я. — Найт, вы, фраг побери, где?

— Уже иду, — отозвался юстикар, появляясь наконец-то на крыше лимузина, и тяжелый стаббер у него в руках сразу сделал ясной причину его долгого отсутствия: вне сомнения, все это время он копался в каком-то хорошо замаскированном оружейном ящике.

Развернув свое орудие, он срезал градом крупнокалиберных зарядов переднюю часть автомобиля, за которым нашел укрытие вооруженный дробовиком террорист. Отвратительная Жилетка откатился в сторону, поднимая оружие, но, прежде чем он сумел выстрелить, Юрген всадил ему в грудь короткую, сдержанную очередь, так что тот, подергавшись еще мгновение, затих. Найт, обернувшись, поглядел на меня и отсалютовал стаббером.

— Вычеркивайте троих, — произнес он с ноткой самодовольства в голосе.

Затем, прежде чем я сумел сказать что-нибудь полезное, вроде «Слезай, к фрагу, вниз, ты, идиот», новый выстрел из дробовика попал ему в грудь, и он тяжело рухнул на землю. Нагрудник бронежилета, кажется, принял на себя основную силу удара, но и крови тоже было порядочно. Через секунду юстикар сумел подтянуться, чтобы принять более-менее вертикальное положение и привалиться к корпусу машины, не вставая при этом с проезжей части, но, насколько я мог судить, большого толку в бою от него с этого момента ждать не приходилось.

— У нас раненый, — отметил Юрген, как будто это могло укрыться от моего внимания, но, полагаю, его слова могли предназначаться и для слушающих нас сопровождающих.

— Контакт с противником, — доложил Ролин за мгновение до того, как это стало очевидно по треску выстрелов ручного оружия. — Две вражеские единицы, женщины, кажется, вооружены автоматами.

Возникла секундная пауза.

— Одна прорывается на вашу позицию…

Затем на вокс-канале внезапно воцарилось молчание.

— Ролин выведен из строя, — почти сразу же подтвердил Доуз. — Противник, с которым я вел перестрелку, отступает. — В голосе его прорезалась нотка недоумения. — Зачем бы им так делать? Он же держал меня прижатым к месту.

— Не знаю, — откликнулся я, в то время как мои ладони зудели уже вовсю, — но их действия, кажется, отлично координируют.

Я взглянул на остывающие тела тех террористов, от которых мы успели избавиться. Ни на одном из них не было видно никакого рода коммуникационного оборудования.

— Возможно, вы видите того, кто ими командует?

— Никак нет, — откликнулся Доуз. Он уже не скрывал недоумения. — Если уж на то пошло, я не заметил, чтобы кто-нибудь из них вообще говорил.

Ужасающее подозрение начало шевелиться в глубине моего сознания. Впрочем, в тот момент у меня не было времени побеспокоиться о нем, потому как грянула настоящая канонада направленного против нас огня.

— Император, защити нас, мы все умрем! — простонала продавщица закусок, так плотно вжимаясь в камнебетон, словно хотела сойти за один из знаков разметки.

Каким бы вероятным ни был подобный исход, вряд ли подобные замечания могли нам помочь, так что, пока Юрген возвращал нападавшим любезность в виде пары-другой неприцельных очередей, просто направленных в ту сторону, откуда на нас сыпался металл, я посмотрел на девушку своим самым комиссарским взглядом.

— Мы пока еще не мертвы, — произнес я со всей уверенностью, какую только смог собрать. — И мы не погибнем. Я принес клятву защищать Империум от врагов Императора, когда надел форму, и сегодня вы — та часть Империума, которую я должен защитить. Ну хорошо же…

Тут я запнулся, внезапно вспомнив, что не имею ни малейшего представления о том, как девушку зовут. Та кивнула, с очевидностью разгадав мое затруднение.

— Земельда Клет. — Она глубоко вздохнула и распрямилась, подбирая стаббер, оброненный молодым человеком, которого я чуть раньше разъединил на три части. — И я способна сама постоять за себя, спасибо большое.

— Хорошая девочка, — только и осталось мне сказать, и мои мысли приняли другое направление: даже притом, что ее собственные шансы попасть во что-то из неуклюжего орудия были минимальны, она все же могла отвлечь на себя огонь противника. — Берешь вот так, под мышку, нажимаешь на спусковой крючок, нежно, и да направит Император твой прицел.

Она последовала моим указаниям с некоторой робостью, морщась от громкого звука выстрела и отдачи, но затем лицо ее растянулось в жестокой улыбке.

— Живая штучка! — с одобрением заметила она, а затем направила мерный поток выстрелов в сторону противника, который, как мне подумалось теперь, совершенно не желал воспользоваться своим все еще сохраняющимся в неизменности перевесом в огневой мощи.

— Почему они не наступают? — спросил Юрген, в действительности не рассчитывая на ответ. — Они полностью нас обложили.

— Возможно, они ждут, что мы запаникуем, — откликнулся я, стараясь, чтобы слова прозвучали вскользь, как нечто незначительное, хотя на самом деле они довольно близко соответствовали текущему состоянию дел, по крайней мере в том, что касалось меня. — Покинем укрытие и попытаемся прорваться.

Конечно же, это было бы равносильно самоубийству, но и происходит подобное чаще, чем вы могли бы поверить. Рефлекс «сражайся или беги» глубоко заложен в человеческой душе и склонен выплывать на поверхность в самые неподходящие моменты; именно поэтому солдаты Гвардии проходят столь тщательную подготовку в том, чтобы подавлять его, — а на тот случай, если и этого окажется недостаточно, за ними всегда присматривают такие люди, как я.

— Для этого мы должны быть сущеглупыми, — совершенно излишне указал Юрген. — Здесь мы можем сдерживать их хоть целый день.

Это было истинной правдой: мы находились на позиции, которую могли защищать с легкостью, даже если занять ее у нас получилось благодаря удаче, а не здравому рассуждению; теперь, когда последние невинные прохожие (не считая Земельды) превратились в быстро удаляющиеся точки на горизонте, обороняться стало еще легче, поскольку любой, кто не был одет в форму юстикара, являлся очевидной мишенью. Мой помощник пожал плечами, развив свою мысль подробнее:

— Это если у них нет гранат или огнемета, конечно.

— Конечно, — эхом повторил я, ощущая, как по спине пробегает холодок ужаса при мысли о подобном.

Внезапно их тактика приобрела гораздо больший смысл — заставить нас держаться пониже, пока кто-то постепенно подбирается достаточно близко, чтобы перекинуть пару фраг-гранат через защищающую нас металлическую баррикаду. Это если некоторые из тех дробовиков, которые нападающие предпочитали в качестве оружия, не были заряжены снарядами инферно, в каковом разе им даже не требовалось приближаться, а лишь хорошенько прицелиться и начать делать из нас барбекю.

Я связался с Доузом:

— У кого-то, кого вы можете видеть, имеются при себе гранаты?

— Нет. — Голос его изменился, приобретя оттенок любопытства. — Я снова вижу движение в грузовике. Двое, может быть, трое. Обхожу их, чтобы лучше разглядеть.

— Соблюдайте осторожность, — произнес я, в то время как тот самый слабый голос, что желал предупредить меня о чем-то, уже просто-напросто кричал.

Дав пару выстрелов из лазерного пистолета в сторону неясного движения за синего цвета грузовым прицепом в четырех или пяти машинах от нас, я был вознагражден внезапной лихорадочной суетой — кто бы там ни был, он спрятался снова. Пара бессистемно выпущенных стабберных зарядов и целый град дроби простучали по нашему укрытию, когда я нырнул обратно, и все опять затихло.

— Определенно трое, передвигаются, укрываясь, — доложил Доуз через несколько мгновений. — Передвигаются быстро. Зубы Императора, а они шустрые! Иду наперехват.

— Не суйтесь туда! — предупредил я, потому как то подозрение, которое я все еще не хотел допускать в сознание, снова поднялось во мне, оставив зудящее ощущение страха где-то в самом низу живота.

Я раздраженно постарался стряхнуть это ощущение. Дела и так шли худо, без того чтобы хвататься еще и за призрачную опасность.

— Все в порядке, — заверил меня Доуз. — Они не знают, что я здесь. Я смогу снять одного из них, пока остальные… — Тут голос его поднялся до крика. — Император на Земле, что это за черт!..

Его вокс-связь замолчала.

— Вот они и двинулись, — возвестил Юрген с таким же спокойствием, с каким докладывал обо всем, начиная от того, что моя ванна готова, и до внезапного появления порабощающей орды демонов-поработителей, после чего открыл огонь из своего лазгана. Мгновение спустя он уже вновь нырнул в укрытие рядом со мной, принеся с собой мощный заряд личного благоухания, и скривился: — Кажется, отступать не намерены.

— Да уж, тут ты не шутишь. — Земельда припала к земле с другой стороны от меня, с бледным лицом.

Град направленного огня разрывал воздух над нашими головами, и я мог только надеяться, что у Найта тоже хватит здравого смысла, чтобы не высовываться.

— Они не пытаются убить нас, — произнес я, вовсе не утешенный этой мыслью. — Все это предназначено лишь для того, чтобы не дать нам стрелять в ответ.

— Ну, это у них получается. — Челюсти Земельды мрачно сжались. — Но зачем?

— Для того, чтобы они могли приблизиться. Они, должно быть, знают, что подмога к нам уже идет, так что должны закончить все быстро.

Юрген кивнул:

— Мы называем это подавляющим огнем. Когда он прекращается, противник готов что-нибудь предпринять.

Мы поглядели друг на друга с мрачным пониманием.

— Так что, как только он прекращается, начинаем стрелять мы, — объяснил я, стараясь все упростить для гражданской. — Стреляй во все и вся, что может показаться представляющим угрозу. Ясно?

— Ясно. — Земельда, казалось, стала зеленее своих волос, но все же кивнула.

— Отлично.

И как раз тут шум прекратился, и мы, как один, поднялись, выискивая себе цели. Юрген нашел одну сразу же, и это были две женщины, вооруженные автоматами, которые устремились к нам с яростью берсерков. Одна была в одежде медика, а если точнее, то санитарки, другая же в рабочем халате цвета морской волны, который смазывал очертания ее тела, но все же недостаточно, чтобы скрыть некую едва различимую неправильность, которая, впрочем, стала вполне очевидной, когда из-под полы высунулась третья рука, дабы заменить опустевший магазин.

— Гибриды генокрадов, — произнес Юрген, сразу же узнав, кто перед нами, потому как участвовал в нашей стычке с их собратьями на Гравалаксе, и открыв огонь в полностью автоматическом режиме, так что обеих накрыла густая метель лазерных зарядов.

Лжемедичка упала, и разошедшаяся одежда на груди позволила увидеть защитные хитиновые пластины, в то время как чудовище с тремя руками снова нырнуло в укрытие за брошенным автомобилем. Земельда с выражением ошеломления и ужаса на лице принялась превращать борт машины в дуршлаг зарядами из стаббера. Краем глаз уловив молниеносное движение, я повернулся как раз вовремя, чтобы упредить выстрелом из лазерного пистолета еще одного нападавшего, одетого столь же безвкусно, как и давешний парень с дробовиком. Заряд угодил нападавшему прямо в лицо. Он заверещал и, выгнувшись назад, рухнул с крыши ассенизаторского грузовика с мокрым шлепком, словно кусок сырого мяса, а в это время еще один террорист в спецовке прыгнул ко мне, раскинув ощетинившиеся когтями руки, готовясь рвать и кромсать. К несчастью для него, у моего цепного меча радиус действия был гораздо шире, чем у его рук, так что он упокоился в виде нескольких отдельных кусков прежде, чем успел подобраться достаточно близко.

— Что это за уроды? — спросила Земельда, все еще играя в морской бой с гибридом, спрятавшимся за машиной, в то время как Юрген пытался уловить момент для прямого попадания по очередному «медику».

— Ксеносы, — отозвался я, — от скрещения с людьми, которые даже не знали, что заражены чужеродными генами. Мы находили их на многих мирах по всему сектору.

Я кинул взгляд вверх и застыл. Три чистокровных генокрада неслись в нашу сторону, перепрыгивая через горы скопившегося на автостраде металла, со злобной уверенностью охотничьих собак, учуявших кого-то маленького и пушистого. Я крутанулся к Юргену:

— Забудь о гибридах!

Даже будучи чрезвычайно опасными, гибриды теряли всякую значимость в сравнении с этой угрозой. На борту «Порожденного проклятием»[367] я видел, как чистокровные прорывают насквозь терминаторскую броню, и знал, что, стоит им подобраться на расстояние удара, мы все будем мертвы.

Мы сосредоточили огонь на приближающихся тварях, но они были адски быстрыми и проворными, так что большая часть наших выстрелов прошла мимо. Нам удалось задеть ближайшего из них, но он почти сразу же поднялся снова, в то время как остальные пронеслись мимо упавшего, не сбавив хода. И словно нам этого было мало, мы снова оказались под огнем вооруженных автоматами гибридов, заставившим нас пригнуться и не дававшим толком прицелиться. Глядя на истекающие слюной челюсти, я не имел ни малейшего сомнения в том, что все мы будем мертвы через считаные секунды, и, как это не раз бывало со мной в подобных ситуациях, обнаружил, что чрезвычайно подробно воспринимаю мельчайшие детали всего, что меня окружает.

Возможно, в другой ситуации я бы и не заметил едва ощущаемую дрожь камнебетона под подошвами ботинок, как будто что-то большое и быстрое передвигалось у меня под ногами. В любом случае я отчетливо помню, что ощутил эту легкую дрожь, но, прежде чем смог сообщить о своем наблюдении соратникам, осознал, что нечто новое происходит на дороге перед нами. Ярко-желтый грузовик-платформа на пути наступающих генокрадов, казалось, смещался и поднимался, так что на мгновение я заподозрил вмешательство какого-то варпового колдовства. Но затем машина приподнялась еще выше, и я увидел то, что стояло под ней.

— Благословение Императору! — проговорила Земельда со всей возможной искренностью, и, должен признать, вряд ли я был бы более удивлен, если бы упомянутый явился передо мной лично.

Грузовик отодвигало в сторону нечто обладавшее в целом человеческими пропорциями, но при этом полностью заключенное в изящно украшенный металл, отражавший сияние солнца и не оставляющий сомнений в своем благородстве. Меньший по размеру, чем доспех, используемый Астартес, тем не менее это был самый что ни на есть силовой доспех, причем изготовленный таким оружейником, уровень мастерства которого определенно произвел бы впечатление даже на Тобамори[368].

Пока мы наблюдали, едва осмеливаясь поверить в то, что видим, золотой воин опрокинул тяжелый грузовик на головы генокрадам. С пронзительным визгом раздираемого металла две твари оказались размазаны о другие машины. Едкая сукровица просочилась между обломками, удостоверяя тот факт, что ни один из генокрадов оттуда внезапно не выберется.

— Откуда он появился? — спросил Юрген, и обычное для него выражение некоторого умственного затруднения на лице показалось мне в текущих обстоятельствах вполне обнадеживающим.

— Я бы предположил, что вот оттуда, снизу, — сказал я, указывая на крышку люка, лежащую на проезжей части поблизости от темной дыры в камнебетоне. — Должно быть, прошел через подземный город.

Для дальнейших предположений у меня времени не осталось, потому как выживший чистокровный бросился на золотого воина, и дыхание застряло у меня в глотке; но заключенная в доспехи фигура с легкостью уклонилась от существа, с едва ли не легкомысленной грацией, более приемлемой в бальном зале, чем на поле брани, захватила одну из оканчивающихся губительными когтями рук и с мясом вырвала ее из сустава. Генокрад завизжал и попытался вновь перейти в нападение, но враг, с которым он столкнулся, кажется, был не менее ловок. Увидев, что хитиновый ужас подбирается вплотную, загадочный воин опустил правую руку, в наручь которой, как оказалось, был встроен болтер. Одной короткой очереди хватило, чтобы от омерзительного существа осталось лишь грязное пятно.

— Ну что же, нам повезло, — сказал я, ради Земельды произнося слова как можно более непринужденно, но, впрочем, мог бы и не стараться. Она все еще была настолько ошеломлена неожиданным поворотом событий, что в данный момент вряд ли заметила бы даже самого Императора, если бы Он похлопал ее по плечу.

— Но кто это? — спросил Юрген.

Я пожал плечами:

— Полагаю, мы выясним в самом скором времени.

И правда, наш загадочный спаситель двигался к нам самым неторопливым шагом, задерживаясь лишь для того, чтобы избавиться от оставшихся гибридов короткими болтерными очередями. Они попытались, конечно, сражаться за свою жизнь, но это было по-настоящему бесполезное занятие, потому как их снаряды лишь отскакивали от сверкающей золотой брони, подобно летнему дождику.

Должен признать, что шип определенного подозрения пророс во мне, когда сияющая фигура приблизилась, позволяя мне оценить в полной мере все великолепие брони, в которую была облачена. Как я и предположил в самый первый момент, это была работа настоящего мастера, вне сомнений. Элегантность конструкции была очевидна для того, кто провел столько же времени, сколько я, слушая восторженные рассуждения Тобамори о той или иной техноадептовской игрушке. Заряды дробовиков не оставили на ней ни царапины, ни красота, ни сложность доспеха не понесли ни малейшего урона.

Броня не была, как показалось в первый момент, сделана целиком из золота (что, учитывая мягкость этого металла, в любом случае не предоставило бы ее обладателю значительной защиты). Золотой оказалась гравировка, покрывающая отполированную поверхность гораздо более темного металла и представляющая собой замысловатую филигрань, которая, в свою очередь, обрамляла переплетением лики святых и хорошо известные сцены из жизни Его, сущего на Земле. Вся эта красота, впрочем, не могла скрыть смертоносную сущность силовых доспехов, и дуло болтера на правом предплечье, а также легкое потрескивание и запах озона вокруг силового кулака на левой руке вместе являли молчаливое свидетельство разрушительной силы своего обладателя.

Фигура замерла в паре метров от нас и, к моему изумлению, обратилась ко мне по имени.

— Привет, Кайафас, — донеслось из вокс-аппарата на груди. Голос казался знакомым, хотя я и не мог быть до конца в этом уверен, пока золоченая перчатка не поднялась, чтобы поднять щиток шлема. С шипением разъединяющихся герметичных замков мне открылось очень памятное лицо, обрамленное золотистыми волосами. Мне предназначались широкая усмешка и играющая в бездонных голубых глазах чертовщинка. — Пора бы нам уже начать встречаться при других обстоятельствах.

Откровенно наслаждаясь изумленным выражением моего лица, Эмберли улыбнулась мне еще шире.

Глава четвертая

При всей скромности я должен все же заявить, что опомнился, учитывая все сопутствующие обстоятельства, необыкновенно быстро[369].

Я вернул меч и лазерный пистолет на свои обычные места, а Юрген, закинув лазган за спину, отправился на поиски базовой аптечки, чтобы принести ее раньше, чем Найт истечет кровью. Лимузин, к счастью, оказался хорошо оснащен не только припрятанным вооружением, так что уже через несколько секунд мой помощник занимался тем, что срезал броню с юстикара с помощью боевого ножа. Найт выглядел все хуже и хуже, так что Юрген разломил у него под носом ампулу с нашатырем, находясь в блаженном неведении о том, насколько это бесполезное средство в присутствии его самого.

— Последняя встреча, припоминаю, была более приятна, — признал я, вспоминая ее роскошные апартаменты в отеле и приятную беседу об угрозе нападения некронов. Затем созрел наконец очевидный вопрос: — Какого варпа ты здесь делаешь?

Эмберли вновь улыбнулась:

— Полагаю, то же, что и ты. Пытаюсь спасти Периремунду от заражения генокрадами. Хотя я надеялась, что у Киша будет возможность объяснить происходящее раньше, чем ты вляпаешься в него сам.

— Я бы тоже предпочел этот вариант, — с чувством сказал я, прежде чем весь смысл сказанного дошел до моего сознания. — Ты хочешь сказать, что Арбитрес уже знают?

— Конечно же знают. Почему, как ты полагаешь, они настаивали на том, чтобы для подавления восстания была прислана Имперская Гвардия? Ты же знаешь, что СПО непременно должны быть подвержены порче.

Я кивнул. Мне доводилось видеть то же самое на Гравалаксе, а до того на Кеффии.

— Значит, инвазия уже глубоко укоренилась?

Эмберли вроде бы кивнула, хотя при обилии скобяных изделий, надетых на нее, я могу и ошибаться.

— Хуже, чем на Гравалаксе, насколько я могу судить. Мы избавились от патриарха, что должно их немного замедлить, но не пройдет много времени, как разовьется другой чистокровный, чтобы занять его место, уж тут можно побиться об заклад. — Она слегка повернула голову со слабым жужжанием сервомоторов и кинула взгляд на Земельду, которая все еще стояла за моей спиной с открытым ртом и безжизненно свисающим из руки стаббером. — Может быть, представишь меня своей маленькой подружке?

— Земельда Клет, — произнес я, переводя взгляд с одной женщины на другую так, будто мы лишь случайно повстречались где-нибудь на светском рауте, — которая, к несчастью, оказалась вовлечена в эти события. Земельда, это инквизитор Вейл, мой давний друг.

— Инквизитор?

Лицо Земельды побледнело настолько, насколько это вообще возможно, и на секунду показалось, будто она собирается удариться в бега просто из принципа, но затем здравый смысл победил, и она приросла к месту. Эмберли кивнула и улыбнулась теплой дружеской улыбкой, которую, как ей, видимо, казалось, люди должны были считать успокаивающей.

— Из Ордо Ксенос. Так что, если ты не из чужаков, беспокоиться на мой счет не стоит.

— Все ясно. — Продавщице закусок было ясно далеко не все, но она тем не менее попыталась улыбнуться. — Знаете, мне никто не поверит, что я повстречала настоящего инквизитора и настоящего комиссара.

Девушка снова посмотрела на меня, и что-то, казалось, в ее взгляде переменилось.

— Ой, я только что сообразила, вы ведь тот самый комиссар Каин — тот, кто освободил Перлию и все такое прочее.

Как ни лестно быть узнанным такой привлекательной (как я оценил теперь, когда появилось на это время) молодой женщиной, я все равно ощущал, что меня охватывает беспокойство. Болтовня ее казалась мне не более чем запоздалой шоковой реакцией, что было бы неудивительно в подобных обстоятельствах.

— Ну, тогда точно никто не поверит, что я все это не выдумала.

— Боюсь, у тебя не будет возможности кому-нибудь рассказать, — мягко сказала Эмберли, очевидно приходя к тому же выводу, что и я. — Мое присутствие здесь является секретом, как и настоящая природа противостоящего нам врага.

Эмберли подняла правую руку, и я поймал себя на мысли о том, не собирается ли она решить эту проблему короткой очередью из болтера, но инквизитор всего лишь потянулась и открыла ящик со снедью на трицикле Земельды. Оттуда она извлекла кусок сероватого цвета выпечки, проделав это с удивительной ловкостью, учитывая массивность механических клешней, что облегали в данный момент ее руки, но затем остановилась с выражением печали на лице.

— Прошу прощения, у меня с собой совершенно нет мелочи. У этого платья не предусмотрено карманов. Кайафас, не сможешь одолжить мне пару кредитов?

— Полагаю, что смогу.

Порывшись в карманах шинели, я выудил пригоршню монет.

Земельда только покачала головой:

— Да забудьте. Вы только что спасли мне жизнь. Порция глопов — меньшее, чем я могу за это отплатить. — Она пожала плечами. — В любом случае термоизоляция пробита, они не так долго останутся достаточно теплыми, чтобы их продавать. Так что угощайтесь на здоровье.

По правде говоря, закуски эти не показались мне такими уж аппетитными, но у Эмберли, очевидно, выдалось напряженное утро (насколько в действительности напряженное, я узнал позднее), так что она набросилась на них с таким же рвением, как и Юрген, когда сообразил, что еду эту предлагают совершенно бесплатно[370].

— Жить будет, — набив полный рот восстановленными белками, доложил мой помощник, кидая последний раз взгляд на Найта, который теперь, когда кровотечение было остановлено, а спаситель его оказался с подветренной стороны, смотрел гораздо веселее. — Хотите, чтобы я позаботился об остальных?

— Не имеет смысла. — Эмберли слизнула вытекшую начинку с уголка рта и поглядела на экран ауспика, встроенный в ее шлем. — Поблизости не отмечается больше никакой жизнедеятельности, так что мы можем просто продолжить наш путь.

— Путь куда? — спросил я.

Эмберли кинула взгляд на крышку того люка, из которого появилась совсем недавно.

— А ты как полагаешь? — намекнула она, в то же время одной рукой взваливая Найта себе на плечо.

— А что с трупами? — задал я новый вопрос. — Если присутствие генокрадов должно оставаться в секрете…

— Это не проблема, — радостно заверила она, походя отсоединяя что-то от подвески на силовых доспехах и кидая в сторону. — Вокруг столько разлитого прометия, что он превратит все улики в пепел.

Она сделала пару шагов в сторону темной дыры в проезжей части и оглянулась на нас:

— Я бы на вашем месте прибавила шагу. Таймер инферно поставлен всего лишь на две минуты.

Этого было вполне достаточно, чтобы привести меня в движение, уж вы можете быть уверены. Остановившись лишь для того, чтобы ухватить Земельду под руку и настойчиво заставить ее пошевеливаться, — это потому, что один раз я уже имел возможность прошвырнуться по зараженным генокрадами подземельям в компании Эмберли и желал, чтобы между мною и возможными неприятностями стояло как можно больше теплых тел, — я припустил к люку. Мы едва успели плечами задвинуть за собой тяжелую металлическую крышку, когда земля над нашими головами вздрогнула и с едва заметным шорохом с потолка полетела пыль, оседая на моей фуражке, потерявшей от этого часть своего блеска.

Земельда робко откашлялась.

— Простите, — сказала она, выглядя довольно потерянно в свете люминаторов, встроенных в костюм Эмберли, — но что нам делать теперь?

Ну что же, это был, безусловно, неплохой вопрос, но меня совершенно не удивило, что Эмберли, проигнорировав его, зашагала вперед в темпе, который мог показаться прогулочным, но нас заставил поспешать за нею чуть ли не рысью. Туннель здесь был широким, с высокими потолками, по стенам тянулись кабели и трубы, чье назначение осталось для меня загадкой, но я предположил, что они относились к инфраструктуре находящегося над нашими головами города.

Местные техножрецы, видимо, часто посещали это место, о чем можно было судить по свежим восковым печатям на щитках, которые встречались через каждые несколько десятков метров или около того, и едва заметному не выветрившемуся запаху благовоний, витавшему в воздухе, но почти заглушенному более свежими ароматами пыли и влаги. Пару раз мы прошли мимо посвященных Омниссии алтарей, и их вид возвратил мне присутствие духа. Я никогда по-настоящему не разбирался во всех аспектах той доктрины, согласно которой шестеренки[371] почитали модель Императора в виде часового механизма, но если они появлялись здесь так часто, как на то намекали эти Его изображения, то и для нас не было большого риска нарваться на гнездо генокрадов (не то чтобы я ожидал встретить их так близко к поверхности, обычно они обретаются глубже, но на тот момент, как вы можете себе представить, я не был склонен принимать на веру что-либо вообще).

Размышляя об этом, я заметил впереди еще один источник света, продвигающийся в нашу сторону, и снова схватился было за оружие. Эмберли, впрочем, не разделила моего порыва, а лишь скосила на меня глаза, в которых плясали веселые искорки, после чего дружески окликнула встречных:

— Я их нашла.

— Блестяще!

Я сразу же узнал говорившего — хоть он и держался в арьергарде группы; его одеяние писца казалось еще более нелепым, чем обычно. Даже если бы мне на глаза не попались его лицо и одежда, то сухой, педантичный голос выдал бы моментально, не говоря уже о присущем ему словесном недержании.

— Я бы оценил ваши шансы на своевременное прибытие, — продолжал он, — с учетом максимальной скорости, которую могут поддерживать данные доспехи, и сравнительно не обремененной препятствиями дороги к поверхности, как восемьдесят семь и две трети процента, хотя те наблюдения в данной системе туннелей, что я сделал, пока мы следовали путем, который вы проделали перед нами, вероятно, должны снизить данную оценку — ориентировочно до восьмидесяти шести и одной четверти…

— Привет, Мотт, — произнес я, и принадлежащий к свите Эмберли ученый-эрудит наконец прервал свое бормотание на достаточное время, чтобы сердечно кивнуть, приветствуя меня.

— Комиссар Каин. Какое удовольствие вновь встретиться с вами!

Я уже было внутренне собрался, готовясь выдержать еще одну словесную лавину, но, видимо, последняя фраза не включила никаких случайных ассоциаций в его своеобразном мозгу, за что я был благодарен. Когда мы подошли ближе к этой небольшой группке людей, я не был удивлен, обнаружив еще одну знакомую личность, которая старалась держаться от нас как можно дальше. Догадываясь о причинах такой сдержанности, я отодвинул Юргена в конец нашего отряда, стараясь, чтобы расстояние между ними оказалось максимально возможным.

— И Рахиль. Как себя чувствуете?

Вечно находящаяся в состоянии помраченного рассудка, принадлежащая Эмберли прирученная женщина-псайкер, казалось, была настолько в здравом уме, насколько это вообще для нее возможно, и просто пялилась на Юргена с отвращением куда более глубоким, чем это случается делать обычным людям. Хотя надо признать, что для обычных людей приблизиться к нему не значило потерять сознание или начать биться в конвульсиях, в отличие от нее[372].

— Я ощущаю тень, — пробормотала она, и, как обычно, ее монотонный, гнусавый голос вызвал у меня зубную боль. — И она голодна.

Одета Рахиль была в солдатскую рабочую форму, которая, как и вся принадлежавшая ей одежда, казалась ей немного маловатой, тем самым слишком хорошо и даже несколько излишне демонстрируя все богатство, данное ей природой в области декольте, Но по меркам Рахиль, полагаю, нынешний наряд ее был весьма практичен. К моему удивлению, она была вооружена лазерным пистолетом. Я бы предположил, что любое оружие в ее руках должно представлять больше опасности для ее спутников, чем для врага, но если Эмберли считала, что ей можно доверять, то уж я спорить не собирался.

— Какая незадача, — сухо произнес я. — Если бы мы знали, то захватили бы с собою тот ящик с глопами.

— Кайафас, — осуждающе глянула на меня Эмберли, — не дразни псайкера. У нее был тяжелый день.

— У всех нас, — вставил энергичный молодой человек с непослушной блондинистой челкой.

В ее отряде было три незнакомых мне человека: двое из того рода наемной силы, которую Эмберли использовала и на Гравалаксе, пока до них не добрались генокрады, в то время как третий был облачен в одежды техножреца. Я кивнул им, от всего сердца приветствуя, потому как в окружении вооруженных людей чувствовал себя намного более счастливым (правда, если не считать Рахили, конечно же, но, пока она не направляла пистолет на меня или Юргена, я не видел смысла возражать).

— Жду не дождусь услышать ваш рассказ о нем, — сказал я, — как только мы попадем туда, куда собрались, где бы это ни было.

— Неужели я не сказала? — наивно поинтересовалась Эмберли, которая все это время продолжала держать на плечах Найта, похожего на слабо подергивающийся шарфик. — Мы двигаемся к зданию Арбитрес. — Она снова усмехнулась. — Я бы не хотела, чтобы вам пришлось пропустить назначенную встречу.

— Как заботливо с вашей стороны! — произнес я, намереваясь не выдавать слишком большого удивления, что бы она ни говорила. — Вы именно там вошли в подземный город?

— Да, — подтвердил ее молодой сотрудник. У него через плечо был перекинут автомат, а на груди красовался патронташ с запасными магазинами. Подобно Рахиль, одет он был в ничем не примечательную солдатскую рабочую одежду, хотя на нем она сидела по размеру и к тому же не была расстегнута до пупа. Он, кажется, вызвался быть личным проводником Земельды, против чего та не возражала, поскольку его любезные манеры сочетались с внешностью если и не определенно привлекательной в общепринятом смысле, то все же весьма приятной. Это только подчеркивалось копной белокурых волос, которые постоянно лезли молодому человеку в глаза. Каждый раз, когда это происходило, он откидывал пряди легким кивком, причем, кажется, чистосердечно не замечал этого автоматического жеста, который, как я предположил, стал источником его прозвища (но это лишь до того момента, когда я в первый раз увидел, как он буквально исчезает в темноте). — Зовут меня Пелтон, но друзья называют Мельком.

— А как тебя называют враги? — лукаво спросила Земельда, на что Пелтон лишь пожал плечами.

— У меня их нет, — ответил он, — я их всех убил.

Земельда рассмеялась, а у меня по спине пробежал холодок. Тогда, на Гравалаксе, Эмберли рекрутировала группу убийц и психопатов для налета на гнездо генокрадов, и один из них обернулся против нас в самый неподходящий момент. Вне сомнения ощутив мою тревогу, Эмберли улыбнулась, глядя на меня.

— Мельком безвреден, — заверила она. — Вплоть до моего приказа.

Я посмотрел на второго мужчину, который занял место в голове отряда, рядом с Рахиль, либо из ранее оговоренного построения, либо по собственной инициативе:

— А что касательно вот того?

Если вопрос и возымел какое-то действие, то ее улыбка в результате лишь стала шире.

— Симеон? О, вот он опасен, это точно. В основном, впрочем, для себя самого.

Верилось с трудом. Человек этот был худощавого сложения и, казалось, горел от нервной энергии, которая едва ли не светилась вокруг него в сумраке туннеля. Одет он был в куртку без рукавов, весь увешан подсумками, а его жидкие сальные волосы не могли закрыть тонкую, гибкую трубку, которая входила в основание черепа откуда-то из-под одежды.

— Слот, психон, «улет», назови что угодно, и на это он будет подсажен тоже. Уберите то, что ему вживлено, и он умрет. Рано или поздно это, конечно, все равно случится. Но пока что автоматические системы поддерживают его в состоянии относительной стабильности, варьируя пропорции смеси.

— Подобный человек может быть весьма полезен, — медленно проговорил я. — По крайней мере, пока действуют транквилизаторы.

— Он отработал свое место в отряде, когда мы были в гнезде генокрадов, — отозвалась Эмберли. — Дала ему быструю дозу валева и спустила с поводка. После мне оставалось только не отставать, а это уже о чем-то говорит.

Я кивнул и спросил:

— Почему ты не использовала силовые доспехи на Гравалаксе?

Эмберли пожала плечами, и сервомоторы заныли, пытаясь повторить это движение, а лежащее на ее плечах тело Найта слегка покачнулось.

— Там предполагался разведывательный рейд, — напомнила она. — Эта штука очень хороша, когда ожидается открытое столкновение, но не вполне скроена для того, чтобы в ней куда-то прокрадываться.

Сервомоторы снова издали тот же звук.

— К тому же они не до конца надежны. Не прекращают ломаться в самый неподходящий момент.

— С доспехом все в порядке, — укоризненно произнес техножрец, в голосе которого слышалось отчетливое грассирование, характерное для системы Каледонии. — Если будешь продолжать вставать под огнем тяжелого оружия, я мало что смогу сделать, чтобы он продолжал функционировать.

Он повел в мою сторону механодендритом, будто отметая что-то.

— В то время как она носилась вместе с вами по Гравалаксу, я восстанавливал основную гидравлическую подачу и заново освящал бутыль синтеза.

— Что-то я не слышала, чтобы ты жаловался, когда стоял под этим самым огнем за моей спиной, — отозвалась Эмберли, и ее добродушного тона было достаточно, чтобы подтвердить для меня тот факт, что техножрец, по-видимому, был частью ее свиты по меньшей мере столь же долго, как Мотт или Рахиль.

Техножрец пожал плечами, что для таких, как он, было удивительно человеческим жестом, хоть и показавшимся мне немного скованным, что намекало на многочисленные аугметические улучшения, прятавшиеся под его грязно-белой робой. Пара механодендритов лениво покачивались у него за плечами, а глаза под капюшоном были пустыми и отражали свет люминаторов.

— Верный слуга Омниссии благодарит Его за защиту, в какой бы форме она ни проявлялась, — выдал он в ответ. — А болтеры не очень полезны для моего здоровья. — Его серебряные глаза задержались на мне в задумчивости. — И поскольку наша леди, кажется, не помышляет дать себе труд нас представить… вычислитель Янбель.

— Кайафас Каин, — совершенно автоматически ответил я. Затем махнул в сторону моего помощника, который, кажется, отыскал в одном из своих подсумков, которыми обычно был увешан как гирляндами, глоп из Земельдиных закромов и теперь заталкивал его, более или менее попадая, себе в рот. — А это Юрген. Не позволяйте первому впечатлению обмануть вас, большую часть времени он вполне сносен. Если, конечно, вы не будете стоять слишком близко.

— Пустой, — кивнул Янбель. — Я знаю. Эмберли потребовалось приложить немалые усилия, чтобы заполучить сюда вас обоих.

Он оборвал фразу под ее колючим взглядом, который она быстро сменила, послав мне ослепительную улыбку. Впрочем, новость, которую позволил себе сболтнуть техножрец, не стала для меня особенным сюрпризом, хотя и не была слишком приятной. И все же перспектива провести рядом с Эмберли некоторое время, прежде чем она втянет меня в какую-нибудь из своих самоубийственных эскапад, во многом искупала подобные неудобства.

— Польщен, — сказал я, обращаясь к ней лично, — но не могу не поинтересоваться, зачем вам это понадобилось.

— Все в свое время. — Кокетливое выражение, которое было мне слишком хорошо знакомо, обозначилось на ее лице, так что я сразу осознал, что настаивать на разъяснениях не имеет смысла. — Киш объяснит. Здесь происходят значительные события, которые я вряд ли могла бы описать парой предложений. — В глазах ее снова появился озорной огонек. — К тому же не хочу испортить сюрприз.

— Сюрприз? — переспросил я, стараясь, чтобы тревога не звучала в голосе слишком отчетливо.

Эмберли кивнула.

— Увидите сами, — радостно заявила она.

Глава пятая

Через некоторое время мы остановились возле тяжелой железной двери, подобной многим другим, мимо которых мы прошли, удаляясь от места засады. Симеон тут же распластался по стене, как будто ожидал еще одной атаки. Он переводил лихорадочный взгляд вперед и назад по ходу туннеля, напряженно ловя намек на движение, которым неприятель мог выдать себя, и я в первый раз заметил, что его бледное лицо и руки покрыты шрамами, судя по рубцовой ткани старыми. Симеон был вооружен дробовиком, — наверное, потому, что бессмысленно было предъявлять ему какие-либо требования по точности стрельбы. Он держал дробовик прижатым к телу, но в постоянной готовности применить без размышлений.

Каждый раз, когда он переводил взгляд с одного конца туннеля на другой и скользил взглядом этим по мне, он чуть вздрагивал — что, как вы должны понять, я не находил успокаивающим, учитывая его психическое состояние и сам факт вооруженности. Когда я поделился этим наблюдением с Эмберли, она только покачала головой.

— Дело не в тебе, — сказала она, нажимая на дверь. Металл немного прогнулся, но не сдвинулся с места, и она сделала шаг назад, с раздражением выдыхая. — В твоей форме.

Я счел это хорошим объяснением, потому как именно полковой комиссар должен был для начала сослать Симеона в тот ад, которым являлись штрафные легионы.

— Чем он провинился? — спросил я, невольно заинтересованный, и Эмберли снова пожала плечами, заставив подвывать сервомоторы, к чему я уже начинал привыкать.

— Сломался в тяжелой обстановке. Приказал расстрелять целый взвод за то, что не поприветствовали должным образом вышестоящего офицера во время вражеского артиллерийского обстрела, и сам застрелил семерых солдат из личного оружия, прежде чем его сумели свалить с ног. Трагично.

— Такое случается. — Я тоже пожал плечами. — Некоторые молодые офицеры не могут выдержать того давления, которое оказывает на них битва. Именно поэтому за ними стоят комиссары.

— Так он и был комиссаром, — отозвалась Эмберли, и я глянул на этого жалкого грешника со смесью ужаса и жалости.

Иногда приходится слышать истории о тех, кто принадлежал к Комиссариату, но в результате оказался на самом дне и ниже, но никто не придает им большого значения — и в тот раз впервые я увидел одного из своих соратников опустившимся до такого состояния. Впрочем, на мрачные размышления у меня оказалось не очень много времени.

— Позвольте. — Янбель мягко проскользнул мимо меня на маленьких колесиках своих аугметических ног и принялся производить какие-то сложные манипуляции своими механодендритами с одной из кабельных коробок, в то время как его обычные руки были заняты небольшой ароматической курильницей и, к моему удивлению, глопом из зеленоватой сои, который он, очевидно, выклянчил у Юргена. Поймав мой взгляд, он только пожал плечами. — С того времени, как мы позавтракали, прошло немало времени.

Объяснение это прозвучало не вполне членораздельно.

Вспоминая о том, что большинство техножрецов, с которыми мне довелось быть знакомым, совершенно не заботились о вкусе еды, рассматривая ее только как топливо для организма (что, полагаю, в данном случае было преимуществом), я решил рассматривать устроенный Янбелем импровизированный перекус как подтверждение давно сложившемуся впечатлению, что некоторая доля эксцентричности является необходимым условием для включения в свиту Эмберли[373].

— О, разобрался. — С гулом сервомоторов лист металла перед нами начал сдвигаться в сторону, пропуская нас внутрь, и техножрец усмехнулся, глядя на Эмберли. — Тридцать семь секунд. Возможно, пора посоветовать арбитру обновить протоколы безопасности.

— Учту, — сухо отозвалась Эмберли, входя в ярко освещенное пространство за дверью.

Я последовал за нею, понимая, что мы оказались в подсобном помещении, которое мало отличалось от любых других подвалов по всему Империуму: пыль, трубопроводы, пара убегающих прочь грызунов и лестничный пролет, ведущий наверх. Основным отличием от прочих, которое я отметил, была группа юстикаров с нацеленным на нас оружием, но Эмберли это, казалось, не слишком заботило, а учитывая, что большая часть ее окружения находилась между мной и стволами, — меня тоже. Впрочем, стражи порядка начали расслабляться сразу, как только тяжелая дверь в подземный город стала закрываться за нами.

— Инквизитор вернулся, — четко доложил командир отряда, видимо кому-то вышестоящему, через встроенный в шлем вокс-передатчик, поскольку для всех находящихся в помещении факт этот и так должен был быть очевиден. Затем юстикар слегка запнулся: — С дополнительным… персоналом.

— Комиссар Каин, — представился я, выступая вперед и перехватывая инициативу прежде, чем кто-то подумает, что я являюсь всего лишь еще одним из подручных Эмберли. — Арбитр ожидает моего визита. Сожалею, что пришлось использовать несколько обходной путь.

— Похоже, это будет занимательная история, — раздался голос с лестницы. Я поднял взгляд и увидел седовласого человека в черной форме арбитра сениорис, который разглядывал нас сверху вниз с выражением легкого любопытства. — Я хотел бы услышать ее в деталях и в более подходящей обстановке.

— Нам потребуется медик, — произнесла Эмберли, позволяя Найту соскользнуть с ее плеча на руки оказавшихся поблизости юстикаров.

Арбитр Киш отступил на пару шагов, дабы дать им возможность пройти, затем снова утвердился наверху лестницы.

— А что остальные двое? — спросил он.

— К сожалению, они погибли. — Эмберли посмотрела в мою сторону. — Я уверена, что Кайафас расскажет вам подробнее.

— Вы не собираетесь присутствовать на совещании? — спросил Киш.

Эмберли покачала головой.

— Присоединюсь к вам, как только смогу сменить одежду на что-нибудь более комфортное, — ответила она, проследовала вверх по лестнице во главе своей банды не вписывающихся в нормальное общество личностей, которое теперь пополнилось Земельдой, и скрылась от наших взоров.

С моей привычкой читать язык жестов, я не мог не заметить, что Пелтон и Киш избегали встречаться взглядами и каждый из них буквально ощетинился, когда они оказались вблизи друг от друга: разговор Пелтона с зеленовласой продавщицей закусок внезапно стал самым захватывающим трепом в Галактике, в то время как внимание арбитра полностью поглотил какой-то вокс-9 докладом[374].

Впрочем, задумываться об этом мне было некогда, потому как к тому времени мы с Юргеном, в свою очередь, достигли вершины лестницы.

— Комиссар Каин. — Киш протянул руку для пожатия, улыбаясь со всей возможной открытостью, и я совершенно автоматически протянул свою в ответ, — добро пожаловать на Периремунду. Сожалею, что прием, вам оказанный, был вовсе не настолько сердечным, насколько мне хотелось бы.

— Не беспокойтесь, — гладко ответил я. — Сожалею, что поцарапали вашу машину.

— Должно быть, это попросту случайность, противник перепутал цель, — произнес Киш, когда мы с комфортом расположились в его кабинете, а я бегло и сжато пересказал ему наши приключения на дороге от аэродрома. Приемной ему служило обширное помещение, хорошо обставленное и с эффектным видом на простирающийся внизу город и открытую пустошь за ним, где небо полыхало багрянцем и золотом, поскольку солнце наконец-то садилось за каменные колонны на горизонте. — Мятежники, очевидно, полагали, что в машине окажусь я, и надеялись, что мое устранение подорвет усилия по их искоренению.

— Это кажется наиболее вероятным, — согласился я, потягивая амасек еще более изысканный, чем тот винтаж, который я обнаружил в машине, а Эмберли испарила своей огненной бомбой. — Вряд ли проведенного мною здесь времени достаточно, чтобы обзавестись собственными врагами.

— Кроме тех, которым противостоим все мы, — сухо добавила Эмберли; она расположилась, откинувшись, на диванчике возле одной из стен, баюкая в руке тонкого фарфора чашечку с рекафом.

Я кивнул, соглашаясь, и спросил:

— Насколько глубоко закрепились проникшие в наш тыл генокрады?

— Достаточно глубоко, — ответил Киш, не отрываясь от огней люминаторов, которые начали, мерцая, зажигаться в Принципиа Монс. — Если судить по количеству ячеек, которые мы раскрыли за последний год, они находятся здесь уже несколько поколений. Никто не подозревал об их присутствии, пока они не начали свою кампанию по разжиганию мятежей.

— Что поднимает перед нами вопрос о том, почему именно сейчас? — Я кинул взгляд на Эмберли. — Мы в большой беде, не так ли?

— Именно так. — Она пожала плечами, заставив заволноваться дымчатую материю платья. — По крайней мере, мы уничтожили патриарха, что должно дезорганизовать их хотя бы здесь, в Принципиа Монс. Но должны быть еще — в гнездах на других плато.

— Например, на Хоарфелле? — обеспокоенно спросил я, но, к моему облегчению, она покачала головой:

— Конечно же, мы не можем полностью исключить этого, но, кажется, подобное маловероятно. Мы до сих пор не получали докладов о беспорядках там. — Она оценивающе поглядела на меня, без сомнения догадавшись об основной причине моего беспокойства. — Конечно же, даже там должна найтись ячейка гибридов. Дариен достаточно большой город, чтобы они могли в нем спрятаться и без обширного туннельного комплекса.

— Это верно, — согласился я, когда картина этого привольно раскинувшегося города с пригородами, увиденная мною с высоты, встала перед моим внутренним взором. — Могу я сообщить полковнику Кастин о том, против чего мы на самом деле выступаем?

— Можете, хуже от этого не будет, — признала Эмберли, обменявшись быстрыми взглядами с Кишем, который, очевидно, не очень обрадовался этому, но по понятным причинам не склонен был спорить с инквизитором. Впрочем, от Эмберли беспокойство арбитра не укрылось, потому что она сразу же снова поймала его взгляд. — Пятьсот девяносто седьмой принимал участие в зачистке Гравалакса, — пояснила она, — сражался с тиранидами и прежде. Их эффективность увеличится, если они будут знать, с чем имеют дело.

— Я понимаю. — Киш кивнул, вроде бы успокоенный. — Тогда, конечно же, сообщите им, комиссар. Полагаю, вы можете полагаться на осмотрительность своего полковника?

— Безусловно, — ответил я, стараясь, чтобы это не прозвучало так, словно я уязвлен подобным вопросом. На его месте я задал бы точно такой же.

— Ну хорошо. — Киш повернулся и активировал гололит, встроенный в его стол. Медленно вращающееся и, что характерно для всех подобных устройств, слегка помаргивающее изображение Периремунды появилось на нем, усеянное голубыми значками, обозначающими основные населенные центры, и помеченное красным там, где удалось выследить и уничтожить гнезда генокрадов за последний год или около того, с тех пор как они начали демонстрировать свою деятельность. Янтарные точки отмечали места, где, как полагалось, культисты сумели избежать очистительного огня юстикаров и СПО, и обширная сыпь тошнотворно-фиолетовых показывала те места, где существование таких ячеек подозревалось, но не было доказано. Арбитр кивнул Эмберли. — Если так, то я понимаю, почему вы настояли на размещении в Дариене этого подразделения.

— Это показалось мне предусмотрительным, — произнесла Эмберли, мельком скосив глаза на Юргена, который потерянно сидел в углу комнаты, с отсутствующим видом жуя еще один глоп из припрятанных в недрах формы.

Догадываясь о том скрытом смысле, который мог быть вложен в этот взгляд, я не мог не согласиться с нею. Удивительный дар моего помощника, который разрывал телепатическую связь в выводке тиранидов, что обнаружилось в туннелях под Майо,[375] мог оказаться эффективным и здесь.

Конечно, для этого инквизитор должна была ожидать, что мы окажемся достаточно близко к проклятым тварям, для того чтобы способности Юргена сделали свое дело, что само по себе внушало беспокойство. Стремясь не думать о подобном, я указал на гололит:

— Можем ли мы увидеть на этой карте расположение наших собственных сил?

— Конечно же. — Киш повозился с управлением, и на изображении появилось внушающее уверенность число зеленых значков.

Я достаточно легко узнал идентификационный код 597-го, да и другие гвардейские полки оказались развернуты настолько грамотно, насколько вообще было возможно в текущей ситуации; два из них стояли прямо здесь, в столице. В то же время основная часть отмеченных имперских боевых единиц принадлежали СПО, и я с немалой долей трепета заметил, сколь многие из них расположены в непосредственной близости от янтарных или фиолетовых контактных иконок.

Я указал на них, поведя рукой, и спросил:

— Нужно ли понимать так, что данные боевые единицы считаются потенциально ненадежными?

Киш кивнул:

— Конечно же.

Дрожь недоброго предчувствия охватила меня, когда полномасштабная картина сложилась в моем мозгу. Разумеется, не все отряды СПО будут в итоге подвержены порче, но вполне достаточно, чтобы их назначение на любые боевые задачи стало рискованным. Я видел инфицированных солдат, которые обращали оружие против собственных товарищей на Кеффии и Гравалаксе, и сама возможность того, что это произойдет, уже оказывала не лучшее влияние на боевой дух. Но что еще хуже, по мере того как проблема будет становиться все более очевидной, усиливающееся недоверие в рядах приведет, вне сомнения, к стычкам и учащению «дружественного огня» даже между теми отрядами, которые совершенно чисты от инфекции.

Я задумался о том кошмаре, который готовился упасть на наши головы, и моя тревога превратилась в ужас. Если даже часть того, что я увидел сейчас, была правдой, то Периремунда находилась на грани падения в пучину анархии, в ситуации гораздо худшей, чем виденное мною на Кеффии или Гравалаксе. На тех мирах заражение генокрадами было вовремя выявлено и эффективно нейтрализовано прежде, чем котел закипел, но здесь он готов был взорваться. Раздумывая над своими выводами, я заметил незнакомый мне значок среди небольшого числа зеленых росчерков на карте — которое начинало казаться мне все более жалким — и в некотором смущении указал на него.

— А здесь что такое? — спросил я. — Это не Гвардия и не СПО.

— Это женский монастырь, — объяснил Киш, удивленный тем, что я не узнал символа. — Орден Белой Розы[376] содержит на нашей планете небольшой Дом Сестринства, благословляя Периремунду своим присутствием. — Он пожал плечами. — Конечно же, для нас это очевидная удача — в наших обстоятельствах.

— Немалая, — дипломатично согласился я.

Этого нам только и не хватало — кучки распевающих псалмы фанатичек в силовых доспехах, путающихся у нас под ногами и мешающих дать скоординированный военный ответ врагу. Мне не часто в прошлом представлялась возможность лично контактировать с воинствующими Орденами Экклезиархии, но из тех немногих случаев, когда это все-таки происходило, я вынес мнение, что несомненная воинская доблесть их монахов и монахинь идет рука об руку с наихудшими проявлениями ограниченности и узости взглядов, способными достать до печенок самого Императора. Эффективно ввести их в бой в рамках того, что хоть немного напоминало бы связный план битвы, — практически невозможная задача. Лучшее, что можно было сделать, — указать им направление, выкрикнуть «Еретик!» и предоставить их самим себе. Если повезет, они могут пробить дыру во вражеских войсках, которой вы сможете воспользоваться. А если им это не удастся, по крайней мере, вы избавитесь от них раньше, чем они вынесут вам мозг своими проповедями.

— Уверена, что мы сможем найти для них какое-нибудь важное дело, — произнесла Эмберли, похоже не более моего убежденная в их полезности.

Но что-то в ее тоне заставило мои ладони зудеть, и я пристально поглядел на инквизитора. На задворках моего сознания зашевелилось ужасающее подозрение.

— Есть что-то еще, что вы мне не сообщили, не так ли? — спросил я, встречаясь с Эмберли взглядом.

Спустя мгновение она кивнула:

— Есть, но это все еще засекречено. Вы можете сообщить своему полковнику и майору Броклау, если сочтете нужным, но, если эта информация просочится дальше до того момента, когда будет сделано официальное оповещение, меня это самым серьезным образом огорчит.

— Понял. — Я даже не желал представлять себе последствия ее огорчения. — И какова же эта информация?

Я не был уверен в том, что хочу это знать, но пойти теперь на попятный, не потеряв лица, я не мог. Уверен, что Эмберли прекрасно догадывалась о свойствах моей настоящей личности, но Киш, конечно же, верил в легенду о Герое Каине, и разочаровывать его было не время.

Эмберли сделала глоток рекафа.

— Ты сам слышал Рахиль там, в туннеле, — произнесла она, и я кивнул; мне слова псайкера показались обычной для нее бессмыслицей, но теперь, с моими нынешними знаниями о заражении генокрадами, приобретали подобие смысла.

— Она говорила что-то о тени, — сказал я, стараясь сделать вид, что добрый глоток амасека последовал за этими словами просто для того, чтобы дать мне паузу на размышления, а не затем, чтобы скрыть, как нервно дернулся мой кадык в подступившей панике, — и что она голодна.

Я уставился на болезненную сыпь значков, обозначающих известные и предполагаемые культы генокрадов, едва осмеливаясь поверить тому заключению, которое не мог не вынести из всех имеющихся свидетельств.

— Они начали звать, не так ли?

— Начали, — подтвердила мои слова кивком Эмберли и поставила чашечку с рекафом на специально для нее пододвинутый столик — внешне столь же невозмутимая, как если б мы болтали о погоде. — Рахиль заметила это несколько дней назад. Именно поэтому мы пошли в рейд на гнездо, надеясь избавиться от патриарха и тем самым помешать им.

— Это сработало? — спросил Киш, и, к моему невыразимому облегчению, Эмберли кивнула.

— В определенной степени — да. Они, конечно же, все еще могут телепатически общаться друг с другом, но без повелителя выводка, который связывает их в сознание улья, колония больше не является маяком. — Инквизитор пожала плечами. — Разумеется, это был лишь самый сильный из сигналов, но это позволяет надеяться на то, что другие гнезда просто значительно слабее и их сигнал пока что не проходит. Возможно, это даст нам достаточно времени, чтобы положить конец и им тоже.

— Если Рахиль справится с подобным напряжением, — сказал я, ощущая неожиданное сострадание к псайкеру. Конечно же, голос у нее был подобен скрежету ногтей по школьной доске и даже в удачный день шарики изрядно заходили за ролики, но не иметь возможности сбежать из своей головы, чтобы не слышать тот нечистый психический вопль, исторгаемый генокрадами, призывающими собратьев к месту кормления… Вряд ли это приятно. А уж быть вынужденной активно участвовать в поисках источника этого голоса… Это немалый груз для ее хрупкого сознания и кругленьких плечиков. — Я так полагаю, именно поэтому она вас сопровождала?

Эмберли кивнула.

— Привела нас прямиком в сердце гнезда, — ответила она и широко улыбнулась. — Они, должно быть, совершенно не ожидали гостей: на нашем пути почти не попалось охранников.

Вспомнив мою собственную отчаянную дуэль с патриархом гравалакского культа — цепной меч против когтей, которые вполне способны порвать броню «Гибельного клинка», — я печально покачал головой.

— Не думаю, что они полагали, будто им понадобится охрана, — сказал я так безразлично, как только смог. — Насколько свидетельствует мой опыт, повелитель выводка вполне способен постоять за себя сам.

— Он не сдался без боя, — согласилась Эмберли, и в глазах ее на мгновение мелькнула тень, совершенно не вяжущаяся с легким тоном. — Но доспех помог, а остальные не позволили чистокровным вцепиться мне в спину, пока я его не прикончила.

Несмотря на беззаботный вид собеседницы, я не мог не представить себе, хотя бы отчасти, каким ужасом должна была быть наполнена эта ожесточенная схватка в темноте. Инквизитору и ее агентам повезло, что они вернулись живыми, и не было никакой гарантии, что в следующий раз им будет сопутствовать такая же удача. Конечно, если бы она не вернулась, если бы не прослушивала вокс-частоты юстикаров, если бы не услышала о том, что происходит на поверхности в тот момент, когда они уже возвращались с победой, мы с Юргеном были бы мертвы и все события на Периремунде приобрели бы совершенно другой оборот.

— Но Рахиль все еще чувствует тень, — сказал я, возвращаясь к словам псайкера. — Значит ли это…

— Да. — Эмберли резко кивнула. — Мы пресекли сигнал, но он уже был услышан. Возможно, мы выиграли для себя чуть больше времени на подготовку, но на пути к нам находится флот-улей, и мы не в силах остановить его.

Примечание редактора

Поскольку не все читатели этих записок знакомы с настоящим положением дел касаемо тиранидской угрозы, каковой она была в начале девятьсот тридцатых годов М41 (что, надо сказать, верно и в отношении самого Каина), следующий отрывок может оказаться полезен, в особенности для того, чтобы прояснить конкретную цель инвазии генокрадов, которая обычно предваряет собой нападения флота-улья.

Из произведения Артена Буррара «Отвратительный хитин: краткая история Тиранических войн», 095.М42:

Всю последнюю четверть М41 считалось, что угроза Империуму со стороны тиранидов была если не полностью устранена, то, во всяком случае, минимизирована. И правда, отдельные не связанные между собой ошметки, оставшиеся от флота-улья «Бегемот», еще продолжали появляться время от времени на восточных окраинах как напоминание о той, казалось необоримой, колеснице смерти, продвижение которой лишь ужасной ценой удалось остановить Ультрамаринам в отчаянной битве за Макрагге. Какими бы опасными ни были остатки «Бегемота», в целом объединенная мощь Флота, Астартес и Имперской Гвардии вполне способна была справиться с ними. Изредка тиранидам удавалось полностью захватить какой-либо мир, и каждый раз, когда это происходило, они увеличивали запас биомассы и сила их росла. Таким образом, преобладающая стратегическая доктрина, основанная на опыте противостояния «Бегемоту» в 745-м и действующая до ужасающего обнаружения в последние годы тысячелетия двух новых флотов, каждый из которых был на порядок больше и смертоноснее, чем их предшественник, заключалась в уничтожении любого следа дьявольских организмов, где бы они себя ни проявили.

Учитывая обширность Империума и непредставимые пространства между системами, которые составляют его, вряд ли можно назвать удивительным то, что подобные флоты-ошметки оказались трудноуловимыми. Впрочем, бдительные защитники благословенных владений Императора обладали одним значительным преимуществом, которое позволяло им в достаточной мере успешно предсказывать появление роев.

Здесь необходимо упомянуть о том, что одним из первых и наиболее шокирующих открытий, сделанных после разгрома флота «Бегемот», было обнаружение среди многообразия тиранидских организмов, встречавшихся защитникам Империума, такой формы, как генокрады. Коварная эта порода с тех пор стала широко известна: многие миры оказались наводнены их предательскими отпрысками, и лишь бдительность Священной Инквизиции, вырезающей подобные раковые опухоли из тела Империума с неустанным усердием — за что мы и должны вознести ей хвалу,[377] — защитила многие другие планеты от заражения.

Десятки лет механизм, позволяющий генокрадам достигать цели, оставался загадкой, до того момента, когда, анализируя инцидент на Ихаре IV — тот самый, что стал предвестником флота-улья «Кракен», — инквизитор Агмар доказал со всей очевидностью то, что прежде лишь предполагалось. Вероятно, когда выводок генокрадов успешно проникает на заселенный людьми мир (или, если уж на то пошло, запятнанный присутствием одной из менее разумных рас, таких как орки, тау или эльдары), он остается в тени, скрытно пополняя свои ряды и наращивая свое влияние до тех пор, пока не достигнет определенной пропорции в численности населения. Вслед за этим телепатическая связь выводка становится настолько сильна, что начинает излучать вовне, через варп, действуя в качестве маяка для роев.

На Ихаре IV по причине беспрецедентных масштабов заражения впервые этот зов был обнаружен астропатами по всему субсектору — настолько он был силен, — что подтвердило предположения некоторых инквизиторов Ордо Ксенос относительно механизма привлечения флотов. А некоторые даже заявляли о том, что использовали санкционированных псайкеров, чтобы успешно прервать зов и вычислить источник, и такие случаи были далеко не единичны[378].

Сомневающиеся, предлагавшие другие объяснения, были вынуждены признать неоспоримый факт: где бы культ генокрадов ни набирал достаточно силы, чтобы начать открытые выступления против имперских властей, там в течение каких-то месяцев обязательно должен был появиться флот-улей. Таким образом, и Муниториум, и Адмиралтейство взяли за правило жестко отслеживать подобные мятежи и выделять для защиты подобных миров в самые краткие сроки столько ресурсов, сколько можно было на текущий момент отвлечь с других фронтов.

Впрочем, должно помнить, что славный наш Империум огромен и не все миры, которые таким образом оказались под угрозой, имеют счастье быть вовремя избавленными от беды.

Глава шестая

Как вы можете представить, мое возвращение на Хоарфелл было изрядно омрачено той информацией, которую мне предстояло переварить, и настроение мое вовсе не улучшило то, что, едва покинув здание Арбитрес, я оказался окружен толпой недоумков из пикт-передач и печатных листов, размахивающих перед моим лицом визуализаторами и выкрикивающими в мой адрес ошеломляюще идиотские вопросы. Я не имел ни малейшего понятия, как они вообще узнали о моем местонахождении, но тем не менее подозрения питал. Присутствие Эмберли на Периремунде должно было оставаться тайной, так что подлинный (по крайней мере, в глазах всех остальных) Герой Империума, который ошивался в это время неподалеку, просто обязан был обеспечить ей столь необходимое прикрытие. В любом случае мне удалось скрыть свое раздражение с легкостью, выработанной за время жизни в притворстве, и я выдал несколько банальных фраз о причинах моего визита (которые были не на первом месте среди заботивших меня вещей, хотя и с ними тоже предстояло разбираться, — поэтому Юрген по моему поручению передал необходимые бумаги кому-то в офисе Киша, а я рассудил так, что Найту будет занятие на то время, пока он валяется, выздоравливая).

— Можете ли вы как-то прокомментировать происшедшее сегодня нападение террористов на дороге из аэропорта? — выкрикнул кто-то, и я жестко улыбнулся, специально для пикт-репортеров.

— Любой, кто угрожает подданным Императора, в моем понимании, не что иное, как еретик, — изрек я, решив играть грубовато-откровенного солдата, что, как я знал, гражданские примут за чистую монету, и принял героическую позу, утвердив одну руку на рукояти цепного меча. — Для меня не имеет значения, насколько террористы, как им кажется, хорошо спрятались, они все равно будут обнаружены и дорого заплатят за предательство. Можете не сомневаться.

Все это была, как вы понимаете, всего лишь добротная демагогия, рассчитанная на толпу, подобные заявления я делал с того самого момента, как получил свой алый кушак, и потому никак не ожидал, что кто-то способен воспринять их всерьез. По крайней мере, не настолько, чтобы попытаться меня убить.

Но я забегаю вперед. Тогда же я выкинул свое короткое интервью из головы, посчитав еще одним досадным моментом и без того дурного дня. Ладно, неожиданное удовольствие снова увидеть Эмберли и перепробовать принадлежащую Кишу коллекцию хорошо выдержанного амасека делали этот день даже сносным. Особенно с учетом грядущего. Отбрехавшись от репортеров и выдав на-гора кучу успокоительных банальностей, я последовал за Юргеном к несколько менее шикарной машине, которую Киш отрядил, чтобы доставить нас обратно на аэродром. Аромат, исходящий от моего помощника, заставил толпу охотников за новостями расступиться столь же эффективно, как это сделала бы болтерная очередь, ничто более не мешало мне отправиться в безрадостное путешествие обратно, дабы воссоединиться со своим полком. Я имел веские основания подозревать, что этот час или около того будет временем покоя и тишины, чем мне вряд ли доведется насладиться в ближайшие месяцы.

— Генокрады, — склонив голову, проговорил Броклау и скривился так, словно только что откусил от пирожного из горькокорня, думая, что начинка у него — варенье из лепестков роз. По крайней мере, он не выдал: «Вы уверены?» — как сделали бы многие на его месте, но ведь он, как и Кастин, достаточно хорошо меня знал и понимал, что преувеличивать в таких делах я не стану (во всяком случае, они в это верили, по мне, так это одно и то же). — Полагаю, мы могли бы и догадаться.

— Теперь мы хотя бы знаем, с каким врагом имеем дело, — сказала Кастин, принимая чашку с танной, которую протягивал ей Юрген, пока мы разговаривали.

Мы собрались на совещание в ее кабинете, который выглядел уже совершенно обжитым благодаря инфопланшетам, в изобилии разбросанным по поверхности стола, а также стопке чашек из-под танны, которая опасно громоздилась на самом краю. Командный пункт под нами тоже приобрел более деловой вид: все ауспики, вокс-передатчики и когитаторы уже были подключены и работали, а вокруг них суетилось обычное количество личного состава. Технопровидцев не видно — это указывало на то, что они привели все свои устройства в действие настолько, насколько те вообще были способны функционировать, и отправились заниматься нашими военными машинами, что ввиду перспективы весьма утешительно. Последнее, чего хотелось бы, — во время внезапного нападения врага обнаружить, что половина огневой мощи, которой мы располагаем, вообще не при делах.

Я отхлебнул из чашки, подавил зевок и кивнул. Напряженные события этого дня начали сказываться и на мне. Но хотя бы погрузочные ворота закрыли, так что больше не было того завывающего сквозняка, который заставил меня лететь на Принципиа Монс, хотя в Дариене за время моего отсутствия шел снег и в комнате было определенно прохладно, во всяком случае для меня. Я грел пальцы о чашку (оставшиеся, конечно, — аугметические не чувствовали разницы).

— Аккуратно поставьте в известность личный состав, — посоветовал я. — И ни слова местным СПО.

— Разумеется, — отозвалась Кастин, откидываясь на стуле.

Мы все знали, что если СПО подвержены порче — а в этом, учитывая обширность заражения на Периремунде, не приходилось сомневаться, — любой намек на то, что игра их раскрыта, со всей определенностью стал бы искрой, которая зажгла бы мятеж во всех зараженных подразделениях. Оптимальным решением был бы осторожный сбор всей возможной информации, идентификация зараженных, а затем превентивный удар, раньше, чем они сообразят, что мы их обнаружили.

— В любом случае, похоже, инквизитор знает, что делает, — произнес Броклау.

Учитывая, насколько хорошо я знал Эмберли, а также по крохам собранные впечатления о функционировании Инквизиции (слишком много, чтобы спать спокойно, но слишком мало, как мне довелось уяснить еще до завершения битвы за Периремунду), я не разделял мнения майора. Я, впрочем, считал, что лишать его иллюзий было бы нечестно с моей стороны, не говоря уже о том, что не очень мудро, так что пришлось придержать язык.

— Сказала ли она еще что-нибудь? — спросила Кастин, пристально вглядываясь в меня сквозь пар, поднимающийся из ее чашки с танной.

До того момента, честно говоря, я не успел прийти к решению относительно того, делиться ли последней бомбой, которую выдала мне Эмберли, с соратниками, но теперь, когда Кастин спрашивала напрямую, я не смог найти никакого достойного повода скрыть это. Я доверял этим двоим офицерам настолько, насколько вообще мог доверять кому-нибудь, кроме Юргена, и, по меньшей мере, так я оказывался не единственным, кто будет мучительно раздумывать над этими новостями.

Я медленно кивнул:

— Да, несомненно, но то, что она сказала, не должно покинуть стен этой комнаты. — Я вгляделся в них обоих по очереди, подчеркивая со всей утонченностью второразрядного актера, который играет на публику, находящуюся в заднем ряду галерки, необходимость в благоразумии. — Она особо указала, что вы двое являетесь единственными, кому я могу доверить эти сведения.

Кастин и Броклау торжественно кивнули, едва позаботившись скрыть самодовольство, вполне понятное для посвященных в тайну, относительно которой вышестоящие офицеры останутся в блаженном неведении ближайшие несколько недель. Конечно же, их удовлетворенному состоянию не суждено было продлиться дольше, чем несколько ближайших минут, но уж в этом я не был виноват. Я кинул наигранный взгляд на дверь, дабы убедиться, что она закрыта, и это заставило выражение жадного ожидания на лицах моих коллег только усилиться.

— Вы можете положиться на нас, — сказал Броклау.

— Именно так я и доложил арбитру. Инквизитору Вейл, конечно же, это уже известно.

Кастин склонила голову, принимая подразумевавшийся комплимент.

— Вы можете передать, что мы оправдаем оказанное доверие, — произнесла она.

Я никогда точно не знал, какой вывод сделала для себя полковник относительно моего сотрудничества с Эмберли, но, кажется, она принимала как должное наши деловые контакты и, возможно, подозревала, что я — один из многочисленных агентов инквизиции под прикрытием (каковым мне приходилось становиться время от времени, поскольку отвертеться было трудно: уверен, что большинству мужчин в Галактике знакомо чувство падения в пропасть, сопровождающее слова: «Могу я попросить об одном одолжении, мой дорогой?» — а когда женщина, задающая подобный вопрос, оказывается инквизитором, ответить отрицательно — значит поступить очень и очень глупо). Если полковник думала именно так, это уводило ее внимание от Юргена, который в действительности был для Эмберли гораздо более ценным достоянием, чем я, как, впрочем, и наименее вероятным кандидатом на роль агента.

— Хорошо, — произнес я, понижая голос, — потому что, если хоть что-то из того, что я сообщу, выйдет наружу, начнутся такие беспорядки, по сравнению с которыми все, с чем тут имели дело до сих пор, покажется уличной дракой двух выпивох. Все население ударится в панику, а учитывая, что на СПО мы положиться не можем, нам никогда не справиться с последствиями.

— Замечен флот-улей, не так ли? — спросила Кастин, и лицо ее было даже бледнее, чем всегда.

— Еще нет, — отозвался я, — но Эмберли уверена, что он на пути сюда. Рахиль, кажется, ощущает его присутствие в варпе.

— Тогда у нас осталось не так много времени, — сказал Броклау.

Он казался гораздо более потрясенным новостями, чем полковник, но, впрочем, оба быстро вновь обрели присутствие духа; да я и не мог винить их за некоторое смятение. 597-й полк был сформирован из остатков двух других, 296-го и 301-го, после защиты Корании, сократившей численность обоих подразделений больше чем наполовину. Именно тираниды безжалостно уничтожили их друзей и соратников, и если мысль о столкновении в бою с каким-то из врагов Империума и могла заставить их задуматься, то это именно воспоминание о копошащемся хитиновом ужасе. Если уж на то пошло, я и сам вдоволь нагляделся на эту мерзость, хватило бы на три жизни.

— Я начну разрабатывать план экстренных мер по очистке плато от спор, когда они начнут падать. Если мы справимся с этой задачей, то сможем обороняться здесь едва ли не бесконечно.

— Хорошая мысль, — сказала Кастин, кидая на меня взгляд, уже полный обычной для нее уверенности. — Если что хорошего и есть в здешней фраговой географии, так это то, что она дает нам шанс постоять за себя. Большая часть тиранидских спор упадет в пустыни или лавовые котлы, где они не найдут ничего, что можно было бы сожрать. Мы потеряем некоторые плато, в этом не приходится сомневаться, необитаемые просто стерилизуем с воздуха, а остальные отобьем старым добрым способом в открытом столкновении.

— Уже похоже на план действий, — сказал я, стараясь не показать своего облегчения.

Конечно же, Кастин права: условия, которые делали Периремунду таким кошмаром, когда речь шла о выкуривании из подполья гнезд генокрадов, должны были сыграть нам на руку, когда дело дойдет до сражения с, основной массой тиранидов. Во всяком случае, именно на это оставалось надеяться. Подобные размышления казались вполне обнадеживающими, и именно им я и собирался предаться, но внутренний голос сообщил мне, что все не так просто.

— Немедленно начнем тренировки, специфичные для тиранидской угрозы, — добавила Кастин. — Если мы добавим их в стандартный курс по подавлению мятежей, то никто вне полка этого не заметит и в целом для боевого духа полка это будет очень неплохо.

— Ротные командиры подготовят все необходимое, — согласился Броклау, затем посмотрел на меня. — Как только младшие офицеры узнают о том, что нам противостоят гибриды, они в любом случае начнут отрабатывать с личным составом приемы боя против тиранидов. Нам даже не придется сообщать им, что приемы эти понадобятся в действительности.

— Согласен, — отозвался я, безусловно радуясь тому, что наши бойцы будут настолько хорошо подготовлены к надвигающейся буре, насколько это вообще возможно, и мне даже не пришлось нарушать соглашение с Эмберли.

Большая часть личного состава еще очень хорошо помнила, что отчаянная битва за Коранию началась с рутинной операции по зачистке гнезда генокрадов, которая очень скоро превратилась в полномасштабное сражение за выживание, когда один из флотов-ошметков, который подозвали генокрады, прибыл на орбиту. Лишь такая счастливая случайность, как присутствие в системе кораблей Флота, а также относительная слабость того роя не позволили превратить осаду в нечто гораздо худшее[379].

К сожалению, действительность всегда была сложнее, чем казалось.

Я добрался до квартиры, которую нашел для меня Юрген, — приемлемой комфортности комнаты в тихом уголке нашего гарнизона, избегаемом большинством вальхалльцев из-за тепла, которое выделяла находящаяся в подвале энергетическая установка, — и рухнул в постель. Сон, впрочем, пришел ко мне далеко не сразу, и, когда это случилось, он был беспокойным из-за видений, наполненных роями тиранидов, неудержимо движущихся через города, подобно копошащейся смертельной лавине.

Глава седьмая

В течение последующих нескольких дней, несмотря на совершенно понятное беспокойство, владевшее мною, Дариен не сотрясли никакие гражданские восстания — обстоятельство, которое должно было быть утешительным, но вместо этого заставляло лишь отчетливее предчувствовать беду. Моя паранойя, а я ей вполне доверяю, продолжала настаивать на том, что чем длительнее будет затишье, тем хуже станет тогда, когда дела все же пойдут под откос. Не утешало меня и такое счастливое открытие, как присутствие на Дариене изрядного количества приличных ресторанов, а также весьма привлекательных игорных домов, которые были рады-радехоньки — едва ли не слишком — заполучить ту особую оценку, которую, как они, наверное, полагали, даст им визит Героя Империума. Так что мое свободное время протекало достаточно мило, несмотря на низкие температуры, которые мои братья по оружию полагали едва ли не знойными.

— Мы полностью завершили развертывание, — доложил Броклау, делая жест в сторону гололита, при этом рукава его были закатаны выше локтей, невзирая на то что каждое сказанное им слово вылетало вместе с облачком пара.

Я наклонился над проектором, запорошив его тонким слоем снега, который успел собраться на моей фуражке за время короткого путешествия до штаба, и сразу отметил для себя позиции наших сил. Они развернулись равномерно по всему плато, причем проделано все было с эффективностью и скоростью, которые не мог бы повторить никто, кроме выходцев с ледяного мира, — и на первый взгляд никакой критики я высказать не мог.

Двум полным ротам, первой и второй, вменялась обязанность защищать Дариен, и они продолжали использовать в качестве базового лагеря наш импровизированный гарнизон; если вам это кажется несколько излишним сосредоточением войск, то вы должны вспомнить, что город являлся также самым большим скоплением жизни на Хоарфелле и потому должен был привлечь любые формы тиранидов, которые достигнут поверхности, с той же неотвратимостью, с какой Юргена привлекал любой фуршет, не говоря уже о том, что здесь располагался космопорт, который представлял собой последний путь для отступления в том случае, если дела примут совсем дурной оборот.

Поскольку все мы фактически угнездились на тонком каменном шпиле, места для маневра у нас фактически не было, так что, случись осаде врага увенчаться успехом, единственным спасением для нас станут шаттлы, и Хорус забери тех, кто отстанет. Не в первый раз я обнаружил, что благословляю предусмотрительность того, кто расквартировал нас так близко к посадочному полю.

Я одобрительно кивнул:

— Город надежно защищен.

— Полагаю, — согласился Броклау. — Я подумал о том, не выделить ли пару взводов от первой роты на усиление кордона внешних пикетов, но если дела пойдут совсем плохо, то здесь они будут остро необходимы, чтобы защитить гражданских.

Он говорил об этом так, словно последнее вообще было возможно, но мы все понимали, что гражданские станут легкой добычей для тиранидов, а если рой окажется на улицах города, мы будем слишком заняты собственным выживанием. Если кому-то из гражданских удастся при этом уцелеть, это будет не более чем приятной неожиданностью.

— Четвертая и пятая[380], на мой взгляд, вполне способны удержать оборону, — заверил я его, и Кастин согласилась:

— Именно так.

По холмам и долинам вокруг города располагался еще пяток деревень, и все они теперь предоставляли кров где одному, где двум взводам, которые были готовы с максимальной оперативностью, учитывая зимний ландшафт, ответить на любое, желательно не очень массированное, вторжение тиранидов.

— Нам удалось расположить их так, чтобы области патрулирования пересекались, так что шансы спор достичь поверхности и остаться незамеченными снижаются настолько, насколько это вообще возможно.

— Хорошо задумано, — произнес я.

Конечно же, ставить на чью-либо удачу обнаружить ликтора или кого-то еще из специальных разведывательных организмов я бы не стал (если только тварь не решит по-быстрому перекусить), но развернутая стратегия должна была затруднить обычным хормагаунтам и им подобным незаметное проникновение сквозь наши кордоны. Я указал еще на несколько разбросанных деревушек и горнодобывающих станций, возле которых не было значков, указывающих на присутствие наших войск:

— А что здесь?

Кастин пожала плечами, явно не принимая их во внимание.

— Поселения на сотню душ максимум, кое-где вообще не больше дюжины. Они не стоят усилий, которые потребуются для их защиты.

Полагаю, что обитатели деревушек имели бы на этот счет иное мнение, но я не мог пойти против военной логики и потому согласился.

— Мы сообщили местным, что необходимо эвакуироваться в ближайший населенный пункт. Некоторые так и поступили, но, как обычно, есть такие, что наотрез отказываются. — Она снова пожала плечами. — Это их выбор. Если они хотят корчить из себя приманку для тиранидов, я не собираюсь рисковать своими людьми, чтобы их от этого удержать.

— Справедливо, — согласился я, поскольку сам был бы счастлив иметь как можно больше тяжеловооруженных солдат между мною и хитиновыми ордами, и обернулся к помаргивающему монитору. — Мы как-то продвинулись в других областях, которые обсуждали ранее?

— Не слишком, — ответила Кастин, разворачиваясь и поднимаясь по лестнице в свой кабинет.

Следующий вопрос был слишком секретным, чтобы обсуждать его там, где нас могли услышать солдаты; хоть я был более чем уверен, что они уже сами сообразили, что к чему, особенно теперь, когда просочилось сообщение о том, что нужно держать ухо востро и выискивать следы деятельности генокрадов. Подождав, пока я не закрою за нами дверь, понизив таким образом непрекращающийся шелест голосов из командного пункта до приглушенного, неясного шума, полковник продолжила:

— Мы поддерживаем контакт со всеми гражданскими организациями, но пока что не можем сказать с точностью, какие из местных подразделений СПО заражены. — Она пожала плечами и протянула мне инфопланшет, который говорил о том же самом, но только более подробно, так что я просто положил его обратно на стол, удостоив лишь беглым взглядом. — Конечно же, мы не можем полностью доверять ни одному из этих источников. Вполне возможно, что гибриды проникли в ряды юстикаров, Администратума, службы безопасности космопорта, — да что там говорить, я бы не поручилась здесь ни за кого — от местных экклезиархов до сборщиков мусора.

— Именно так, как мы и ожидали, — заключил я, стараясь, чтобы в голосе моем не прозвучало уныния перед теми бескрайними просторами недоверия, которые стояли за ее словами.

Броклау задумчиво созерцал меня:

— Возможно, ваш друг в Принципиа Монс мог бы несколько сузить круг подозреваемых?

Я вернул ему задумчивый взгляд. Эмберли, вполне вероятно, обладала какой-то точной информацией, но если она ею не поделилась, значит, у нее имелись причины поступить подобным образом. В любом случае я не собирался ее расспрашивать. Принцип выдачи информации лишь по мере надобности был двадцать третьей строкой инквизиторского катехизиса[381].

— Сомневаюсь, — сказал я. Вопрос в любом случае был праздным, потому как Эмберли не выходила на связь уже более недели, занимаясь зачисткой всех тех гнезд чистокровных генокрадов, которые только могла отыскать, — в попытке прервать психический сигнал, который, как ощущала Рахиль, патриархи выводков посылали в пустоту над нами. — К тому же ее нет в городе.

— Ясно. — Кастин, казалось, была несколько разочарована. — Может быть, вы могли бы лично обратиться к арбитру?

— Могу попробовать, — ответил я без особого энтузиазма.

Киш продвигался в решении этой проблемы очень короткими, хоть оттого и не менее ценными шагами, и уж он-то передал бы нам все новости, какие только удалось бы узнать и могущие повлиять на нашу оборону. С другой стороны, личная встреча с ним означала возможность вернуться, хоть на короткий срок, в более приемлемый климат Принципиа Монс — проведя, казалось, вечность за отмораживанием конечностей, я не собирался упускать возможность даже самого кратковременного избавления.

— Я прикажу Юргену сделать соответствующий запрос.

— Мы можем признаться себе, — подвел итог Броклау, — что единственными людьми на этой планете, которым мы можем доверять, являются наши однополчане. — Он кинул на меня взгляд. — Это, надеюсь, все еще верно?

— Да, — подтвердил я.

На Кеффии генокрады сумели инфицировать десятки гвардейцев, которые были посланы на планету с целью их искоренения, используя для этого бары и бордели, где жертвы легко могли быть изолированы для внедрения в их тела чужеродной ткани. Получив такой опыт, я поместил все подобные заведения под строгий запрет, едва возвратившись на Хоарфелл с недобрыми вестями. Солдаты поворчали, конечно же, но смирились с подобным ограничением. Некоторым из них пришлось в свое время лично наблюдать, как я расстрелял их зараженных товарищей на Гравалаксе, и рассказ об этом достаточно быстро обошел весь полк, так что никто, кажется, в очередь не вставал. Конечно же, с неизбежностью нашлось несколько таких, кто на личный страх и риск все же нарушил запрет — из дурной бравады или просто по глупости, — но ни один, когда юстикары доставили их обратно в полк, не выказал выдающих чужеродное внедрение ран; а уж я, со своей стороны, постарался, чтобы все веселье, которое они могли получить за ночь отсутствия, не искупило того, каким стало для них утро. После этого проблема постепенно сошла на нет.

— Ну что же, по крайней мере, это уже что-то, — сказала Кастин.

Ответ на мой запрос о встрече с Кишем был настолько же оперативным, насколько и неожиданным, поскольку разбудил меня мой помощник ранним утром с помощью чашки горячей танны и новостей о том, что сам арбитр находится на вокс-связи и желает поговорить со мной. Вытащив себя из постели и вынув свой вокс из-под подушки, где рядом с ним ночевал и мой лазерный пистолет, я засунул миниатюрный передатчик в ухо и сделал большой глоток обжигающего ароматного напитка, в то время как Юрген подавал мне штаны.

— Каин, — произнес я так четко, как только мог, одновременно стараясь продышаться после горячего. — Благодарю вас, что так быстро откликнулись на мой запрос.

— Наш общий друг со всей очевидностью дал понять, что мы должны сотрудничать, — откликнулся Киш, который обладал достаточной мудростью, чтобы не упоминать Эмберли по имени или званию, даже разговаривая на шифрованном канале связи. — Так что я подумал, что стоит предупредить вас заранее о том, что вы узнаете по обычным информационным каналам через час или около того. Мы только что получили астропатическое сообщение с Коронуса.

— Это хорошие новости, — произнес я, делая еще один глоток танны, на этот раз аккуратнее.

Сам по себе факт, что сообщение это прошло, означало, что флот-улей или находится от Периремунды еще на некотором расстоянии, там, где тень, которую он отбрасывает в варпе, еще не способна разорвать связь с нами, либо не настолько силен, чтобы область вызываемых им помех была значительной. Тон Киша приобрел гораздо более осторожный оттенок.

— И да и нет, — проговорил он, и мои ладони снова начали зудеть. Несмотря на то что арбитр пытался придать голосу невозмутимость, очевидно, что-то серьезно возмущало его. — Думаю, вы будете довольны, услышав, что нам выслано подкрепление.

Конечно, это в любом случае было поводом для оптимизма. Но Киш медлил.

— Я так чувствую, что теперь последует «но», — произнес я, сумев спрятать свое собственное предчувствие беды намного лучше его.

Киш откашлялся:

— Мое ведомство получило разведывательные данные, которые проливают на происходящее совершенно новый и очень тревожный свет. Лорд-генерал приказал собрать совещание для всех командующих полками, лично, — сказал он, а несказанное стало очевидным. Информация была такого рода, какую он не хотел распространять даже по воксу. — Конечно, это касается только гвардейских офицеров.

Все лучше и лучше. То, что СПО оставят в неведении, только подтверждало щепетильность новых сведений. Ладони мои зачесались, как никогда прежде.

— Разумеется, комиссары также приглашены.

— Разумеется, — эхом повторил я и стал запоминать подробности, касающиеся времени и порядка обеспечения безопасности предстоящего совета, которые Киш принялся отработанно проговаривать.

Когда сеанс связи завершился, я поймал себя на размышлениях о том, не поздно ли еще заползти обратно в кровать, накрыться с головой одеялом и пролежать так, пока все не закончится. Но такой возможности у меня не было. Задержавшись лишь для того, чтобы допить танну да перехватить горячий пирожок с гроксом, раздобытый для меня Юргеном, я отправился к полковнику с добрыми вестями.

Глава восьмая

— Есть у вас какие-нибудь предположения, о чем пойдет речь? — спросила Кастин, хотя вряд ли ожидала ответа.

Я покачал головой, про себя проклиная ветер, что разгуливал по просторам космопорта, и ответил:

— Арбитр не стал вдаваться в подробности.

Полковник и я обменялись кучей подобных фраз за последние несколько часов, и ни одна не привела нас ни к какому умозаключению, поскольку запас всех, даже самых безумных, предположений мы исчерпали еще ранее. Что и к лучшему, потому что эти гадания лишь еще больше портили нам настроение. Хотя, нужно сказать, ни одно из наших предположений по пессимизму и близко не стояло с тем, что предстояло услышать в ближайшее время — едва достигнем столицы. Я плотнее закутался в шинель и постарался, чтобы озноб был не слишком заметен.

Мы стояли на краю посадочной площадки, расположенной в самом центре аэродрома, и ворчание двигателя одинокой «Химеры», которая доставила нас сюда, скрашивало наше ожидание, заодно наполняя воздух запахом сгоревшего прометия; леденящий ветер умудрялся бросать грязноватый снег мне в лицо с любого направления, куда бы я ни повернулся. Ни один из вальхалльцев, сопровождавших нас, конечно же, не испытывал совершенно никакого неудобства, по их меркам, погода стояла вполне комфортная. Большая часть отряда (который являлся разумной предосторожностью в свете давешнего визита на Принципиа Монс) была облачена в шинели и меховые шапки, но бойцы, как один, оставили тяжелые одеяния не застегнутыми (кроме Кастин, которая для особого случая нарядилась в парадную форму и не хотела, чтобы та промокла перед встречей с арбитром), позволяя рассмотреть под шинелями стандартные легкие бронежилеты.

— С шаттла есть какие-нибудь известия? — спросил я Юргена, и тот скорбно покачал головой, потому как уже начал испытывать дискомфорт предстоящего путешествия по воздуху.

— Потороплю их, комиссар, — пообещал он, движимый чувством долга, и стал вызывать кого-то по воксу в своей обычной манере, сочетавшей спокойную рациональность и несокрушимую настойчивость.

— Благодарю, — я взглянул на хронограф, — не хотелось бы заставлять арбитра, не говоря уже о лорде-генерале, ждать.

По правде говоря, я мог бы заставить обоих дожидаться своей персоны неограниченное время (само мое положение обеспечивало такое право, не говоря уже о репутации), но поступать подобным образом было нежелательно. С одной стороны, я хотел как можно скорее услышать дурные вести, которые приготовил для нас Киш, чтобы начать беспокоиться уже по реальному поводу, а не строить ужасные предположения, которые подкидывало мне мое воображение; а с другой стороны, мне, кажется, удалось произвести положительное впечатление на лорда-генерала еще при встрече на Гравалаксе, и я был бы не прочь усилить его. Как свидетельствует мой опыт, никогда не вредно быть на короткой ноге с теми, кто командует всеми остальными, особенно в тех случаях, когда принимаемые ими решения могут весьма существенно повлиять на мои шансы пережить следующие двадцать четыре часа, не потеряв никаких важных частей тела. Короче, на тот момент я просто хотел забраться на борт челнока, который опаздывал уже на десять минут, и спрятаться от этого гнилого, болезненного ветра.

— Кажется, у диспетчеров возникли проблемы, — доложил Юрген через несколько мгновений. — Они задерживают все рейсы и пока не могут разобраться, в чем дело.

— Проблема? — спросил я, переключаясь на частоту, на которой я мог слышать все сам, и тревога моя мгновенно вскипела оттого, что у распорядителя воздушного движения в голосе были отчетливо слышны тусклые нотки сдерживаемой паники.

— HL — шестьсот восемьдесят семь, отвечайте. Говорит Дариен Нижний,[382] вызываю HL — шестьсот восемьдесят семь. Вы отклонились от предписанной траектории полета. Вернитесь на курс и немедленно доложите.

— Они упустили один из тяжелых транспортных дирижаблей, — любезно пояснил Юрген. — Вез прометий для топливных хранилищ на краю плато, но затем у него порвались крепежные тросы, и теперь его сносит к городу.

— Мою задницу сносит, — произнесла Кастин, прикрывая глаза рукой и глядя вверх. Обширная тень закрыла переливчатую дымку, которая обозначала здесь солнце, пробивающееся через снеговые облака, тем самым погружая нас в частичное затмение. — Эта штука идет с двигателями.

— Вы правы, — откликнулся я, и дрожь от осознания этого факта ударила больнее, чем порывы ветра. Низкий гул двигателей эхом отражался от припорошенного снегом камнебетона вокруг нас. Я кинул взгляд на замершую «Химеру». — Ластиг, можем ли мы сбить его из тяжелых болтеров?

— Попробуем, — сказал сержант, опытный воин, под командованием которого находился сопровождавший нас отряд. — Семь Несчастий, за мной!

— Есть, сержант!

Рядовой Пенлан, чье прозвище было, надо сказать, не вполне незаслуженным, бегом последовала за командиром, и след теплового ожога на ее щеке раскраснелся от внезапной физической активности. Несмотря на ее репутацию человека, с которым постоянно случаются какие-то происшествия, я понимал, что Ластиг сделал правильный выбор. Она была надежным и компетентным солдатом, не склонным терять голову, а нам как раз нужна была твердая рука на тяжелом вооружении, если мы собирались заставить надутого газом бегемота над нами снизиться без того, чтобы зацепить его высоковзрывчатый груз. Что напомнило мне о…

— Говорит комиссар Каин, — передал я, используя свой комиссарский код доступа, для того чтобы вклиниться на частоту диспетчеров. — Ввиду очевидной и непосредственной опасности для гражданского населения я перевожу данный инцидент под военную юрисдикцию, немедленно. — В действительности, конечно, гражданское население меня заботило не больше брошенного фрага, но прозвучало это неплохо, и, если я только мог судить, сотрудники аэропорта только рады были переложить проблему на плечи любого, кто окажется достаточно слабоумным, чтобы вызваться добровольцем. — Сколько прометия на этой штуке?

— Три килотонны, — сообщил мне диспетчер, заставив кровь мою похолодеть даже больше, чем ей случалось на Симиа Орихалке. — Если они сдетонируют…

Голос его сошел на нет, и я его не винил; взрыв такой силы сровняет с землей большую часть города, прихватив заодно космопорт и наш гарнизон. И тут мне явилось наконец-то головокружительное осознание того, почему ни Эмберли, ни Киш не засекли никакой деятельности генокрадов в Дариене. Фраговы гибриды покинули это место, приготовив вот этот сюрприз, который, несомненно, вызовет панику и восстания по всей планете, если все пройдет как задумано. И что более важно, я превращусь в барбекю вместе с городом. Чего бы это ни стоило, дирижабль необходимо остановить.

— Цельтесь по газовым ячейкам,[383] — передал я по воксу Ластигу и Пенлан, с облегчением отметив, что покрывающая ячейки оболочка немного нависает над скоплением топливных цистерн, которые были закреплены под туго натянутым полотном, — а надо сказать, каждая из цистерн была такого размера, что в ней можно было разместить все наши «Химеры» и еще осталось бы свободное место.

Град тяжелых разрывных зарядов должен был разорвать на куски относительно слабый материал ячеек баллона, выпустив газ, и тем самым лишить воздушное судно подъемной силы. Я повернулся к остальным солдатам, сопровождавшим нас:

— Цельтесь в двигатели!

Двигатели, по правде сказать, должны были быть прочнее ячеек, но все равно не бронированными, поэтому лазерные заряды нашего легкого вооружения обязаны были причинить им достаточные повреждения.

— Верно говорите, — согласилась Кастин, вскидывая личное оружие и кладя два заряда точно в двигатель правого борта, который тут же стал истекать топливом и струйками дыма.

Лишь теперь я вспомнил, что Кастин обычно носила при себе болт-пистолет, но пока что, кажется, нас не подорвала, так что я предоставил ее самой себе и направился обратно к «Химере», Юрген следовал за мной по пятам. Из машины я мог наблюдать за происходящим с большим комфортом, без того чтобы ветер бросал мне в лицо снег каждые пару секунд и отвлекал меня в самый ответственный момент. А если дела пойдут совсем скверно, у меня есть некоторый шанс избежать самых дурных эффектов образовавшегося в результате шара огня за толстой броней (разница была бы совершенно незаметной, но дайте мне выбор между почти неминуемой смертью и гарантированной — и я всегда выберу хоть жалкую, но надежду). Мне показалось, что Кастин сейчас присоединится ко мне, но она, похоже, разрезвилась, всем своим видом демонстрируя полное удовлетворение жизнью и профессией, и продолжала дырявить мучительно воющие двигатели.

Я нырнул в нашу крепкую небольшую машинку как раз в тот момент, когда Пенлан выпустила очередь из болтера, которым была оснащена башня, а Ластиг секунду спустя открыл огонь из второго орудия на переднем скате, хотя и не мог добиться нужного угла. Не думаю, впрочем, чтобы это имело какое-то значение, потому что цель наша все равно была достаточно большой. Дирижабль уже находился над нами, и я высунулся из верхнего люка, чтобы видеть происходящее. Ластиг сделал череду дыр в заднем нависающем крае. Конечно, мой поступок выглядел несколько безрассудно, но я рассчитывал успеть нырнуть обратно в том случае, если обстановка снаружи станет совсем уж неуютной; и, в конце концов, надо же беречь незаслуженную репутацию лидера, ведущего людей за собой.

— Фраг! — выругался Ластиг, когда корма дирижабля наконец прошла ту точку, где он еще мог навести свой болтер на цель.

Пенлан, впрочем, подобных затруднений не испытывала, и потому глаза ее были прикованы к ауспику наведения — она поворачивала башню из стороны в сторону, оставляя на боках неуклюже ползущего бегемота длинные рваные раны.

— Юрген, — позвал я, — нужно развернуть машину!

— Слушаюсь, сэр, — отозвался он; мгновение спустя работавший на холостых оборотах движок взревел, и из-под гусениц «Химеры» полетели брызги ледяной каши, когда она повернулась вокруг своей оси, давая возможность Ластигу вновь применить орудие. — Так удобнее?

— Неплохо, неплохо, — отозвался сержант, подтверждая свои слова удачным выстрелом болтера, прогрызшим очередную дыру в газовом баллоне.

— Работает! — доложила Кастин снаружи, и ее напряженный голос отозвался эхом в моем передатчике.

Кинув взгляд на продырявленный дирижабль, я был вынужден согласиться. Он определенно терял высоту, обшивка висела складками и хлопала на ветру сразу в нескольких местах, там, где до того была туго натянута давлением газа: летающая машина была если не искалечена, то серьезно подранена. За ее двигателями тянулись полосы дыма, но ни один из них до сих пор не отключился, а лопасти теперь развернулись в горизонтальной плоскости, чтобы дать дополнительную подъемную силу, насколько возможно, пока дирижабль продолжал свое неуклонное движение в сторону ничего не подозревающего города.

— Продолжайте огонь!

Возможно, это был самый ненужный приказ из всех, какие она когда-либо отдавала, но тем не менее все мы последовали ему с пламенным энтузиазмом, и Пенлан снова крутанула башню, чтобы разорвать еще несколько газовых ячеек, да так, что я едва не потерял равновесие.

Именно в этот момент я заметил еще одну опасность, которая укрылась от моего внимания за угрозой всесожжения. По мере того как левиафан все более снижался, швартовы, которые болтались под ним, начали скрести по земле, подобно щупальцам огромных размеров медузы, поднимая за собою миниатюрные снежные бури. Вспомнив о том, что любой, кто запутается в них, будет разорван на куски и, таким образом, потеряет способность далее продолжать свои труды по обеспечению моей личной безопасности, я передал общее предупреждение по воксу.

— Берегитесь причальных тросов. — Произнося эти слова, я еще раз взглянул наверх.

Последняя очередь болтерных зарядов, кажется, завершила дело; в любом случае дирижабль определенно терял не только высоту, но и маневренность — его водило из стороны в сторону.

— Будет исполнено, сэр, — откликнулся Юрген, как и обычно принимая мои последние слова за буквальный приказ и исполняя его наиболее прямолинейным способом.

Он резко подал «Химеру» назад.

— Фраг!

Захваченная врасплох неожиданным толчком, Пенлан сжала рукоятку поворота башни, так что та дико мотнулась, взвизгнув сервомоторами, протестующими против столь жесткого обращения. Очередь болтерного огня вильнула прочь от цели, взорвавшись где-то среди переплетения металлических опор, которые, подобно вуали, окутывали зловещую тушу топливного хранилища, под завязку наполненного прометием. Пенлан отдернула палец от гашетки, будто она внезапно раскалилась добела, и уставилась на меня, причем глаза ее под нависающей шапкой были до предела расширены.

— Простите, сэр, меня застало врасплох.

— Меня тоже, — признал я, с усилием заставляя безмятежную улыбку пробиться сквозь гримасу ужаса, которая, казалось, закаменела на моем лице. — Никакой беды не произошло…

— Вижу всполохи огня, — доложила Кастин, и голос ее прозвучал напряженно, как никогда.

Ледяная рука коснулась моего сердца, а затем сжала пальцы, и мне пришлось сделать над собою усилие, чтобы взглянуть вверх. Яркий оранжевый цветок появился на расположенной по правому борту цистерне и, помилуй нас Император, расползался все шире прямо на глазах. Теперь в любой момент все цистерны могли взорваться, унеся в прошлое космопорт и нас с ним заодно. Даже если бы нам как-то удалось попасть на борт этой штуковины и преодолеть сопротивление гибридов, которые управляли ею из кабины экипажа, все равно мы искалечили аппарат слишком сильно, чтобы увести его куда-нибудь, где он мог бы взорваться без особого вреда, я уже не говорю о том, чтобы самим спастись с него и уцелеть.

И как раз в этот момент на меня нахлынуло вдохновение. В отчаянии оглядываясь вокруг в поисках какого-нибудь способа спасти наши шкуры — или хотя бы свою собственную, — я увидел, как один из швартовов бороздит посадочную площадку прямо перед нами, поднимая вокруг небольшое облако снега, пара и сточенного в пыль камнебетона, будто давая нам ощутить в миниатюре нависший над нами апокалипсис.

— Юрген! — проорал я. — Тарань причальный канат!

Не сомневаюсь, что большинство людей на его месте помедлили бы, сомневаясь и, возможно, размышляя, не рехнулся ли комиссар, — но одной из хорошо замаскированных добродетелей моего помощника было его непоколебимое уважение к приказам. Он опять отреагировал без вопросов и хотя бы секундной задержки. «Химера» качнулась назад, а затем вперед, когда он швырнул рычаг переключения скоростей снова на переднюю передачу, причем сразу такую высокую, что ни один другой водитель не помыслил бы даже попытаться проделать подобное, дал газу, да так, что высокий визг мотора заставил бы скривиться от зубной боли эльдарского баньши, и лишь затем отпустил сцепление. Несмотря на претерпеваемое жестокое обращение, «Химера» прыгнула вперед, подобно спущенной со сворки гончей, шарахнув меня о край люка с такой силой, что я ощутил удар, который должен был оставить синяк, даже через толстую ткань своей шинели (что, в свою очередь, заставило меня на короткий миг пожалеть, что мне не пришла в голову идея надеть под нее свою личную нательную броню), но затем все мое внимание было полностью захвачено необходимостью вцепиться во что-нибудь, чтобы держать равновесие. Все прочие в нашей компании находились на сиденьях, которые защищали их от большей части ударов, но я не решался покинуть свою позицию в башне машины. У нас был лишь один шанс, чтобы претворить задуманное в жизнь, и тот достаточно слабый. Точный расчет времени имел для нас первейшую важность.

— Пенлан, — распорядился я, заклиная Золотой Трон, чтобы обычная для Юргена жесткая манера вождения не перемешала ей все мозги, — будьте готовы повернуть башню, как только я укажу. И как можно быстрее, не останавливаясь, что бы ни произошло. Ясно?

— Так точно, сэр, — кивнула она, мрачная и решительная, слишком многое повидавшая, чтобы задавать какие-либо вопросы в решающей ситуации.

— Приготовьтесь к столкновению! — предостерег Ластиг со своего места, рядом с сиденьем водителя.

Я именно так и поступил, когда Юрген пропахал «Химерой» болтающийся стальной трос толще моего предплечья, который рыл узкую канавку в более чем твердом камнебетоне посадочной площадки. Машина содрогнулась от удара. Со своего возвышения я увидел, как передний скат проминается, и на какое-то пронизанное паникой мгновение мне показалось, что швартов или разрежет машину, или перевернет ее, но Юрген вступил в сражение за власть над «Химерой», и гусеницы снова вцепились в прочную поверхность под тонким слоем льдистой слякоти. Трос угрожал снести мне голову, болтаясь из стороны в сторону, на какое-то мгновение заякоренный весом нашего гусеничного транспорта.

— Давай! — взвыл я, и Пенлан тут же принялась раскручивать башню, поворачивая ее вокруг оси быстрее, чем могли поверить технопровидцы, которые занимались нашим транспортным парком, и определенно быстрее, чем одобрили бы.

Мне казалось, что моя отчаянная игра провалилась, когда башня сделала два полных оборота, а затем со звуком раздираемого металла внезапно остановилась, заполнив пассажирский отсек запахом сгоревших изоляционных материалов.

— Прошу прощения, сэр, — сказала Пенлан, глядя в совершенном уж унынии. — Она застряла.

— Отлично. — Я снова осторожно высунул голову наружу, просто чтобы быть уверенным, и сердце мое воспарило. Болтающийся швартов, как я и надеялся, плотно обмотался вокруг башни, едва не оторвав болтер, который теперь совершенно бесполезно болтался на том, что осталось от его крепежа. — Юрген, опускай рампу!

— Есть, сэр! — Мой помощник выполнил приказ, и погрузочный пандус с резким металлическим звуком откинулся за нами, царапая поверхность посадочной площадки, — свисающий сверху металлический кабель дернул нас вперед, как попавшуюся на крючок рыбу.

— Ластиг, Пенлан, наружу! — гаркнул я, мечтая последовать за ними, но сейчас такой возможностью не располагая; солдаты выполнили приказание, дисциплина и непостижимая уверенность во мне заставили их двигаться даже быстрее, чем я мог надеяться. Когда они протиснулись мимо меня, я вытащил цепной меч и принялся резать шарниры, поддерживающие этот тяжелый пласт брони. — Юрген, вперед! Правь прямиком на обрыв!

— Кайафас? — Голос Кастин отчего-то звучал немного странно, менее четко и резко, чем обычно. — Какого дьявола вы творите?

— И сам не до конца понимаю, — пришлось признаться, когда мой меч с пронзительным визгом и фонтанами искр начал прорезать петли. Под вой протестующего двигателя мы начали тянуть, сначала болезненно медленно. Корпус «Химеры» громыхал, будто принимал прямые попадания из тяжелого орудия, истязаемый металл принимал натяжение троса и безмерную инерцию медленно падающего дирижабля. Внезапно задний скат отвалился, и «Химера» покатилась вперед, постепенно набирая скорость. — Но это все, что я могу придумать.

— Император да пребудет с вами, — произнесла Кастин.

Я искренне полагал, что мне еще очень рано пребывать с Императором, но, если везение изменит мне, пожелание полковника осуществится. Я как можно беззаботнее помахал ей и нырнул в люк, занимая место, освобожденное Ластигом.

— Куда, сэр? — спросил Юрген, потому как его смотровая щель была едва ли не целиком перекрыта свисающим швартовом, а также паутинкой трещин, которые лучами разбегались по бронекристаллу.

Сказать по правде, на месте стрелка было немногим лучше, чем в башне, но мне удалось разглядеть достаточно через прицел болтера, чтобы направлять наше движение. И к моему огромному облегчению, оружие все еще было исправно. Это немного облегчало нашу задачу.

— Немного левее, — сказал я, заметив один из ярких оранжевых светоотражателей, которые обозначали границу посадочной площадки. Нам нужно было как можно дальше уйти от прометиевых терминалов.

Не стоило ухудшать положение дел, если только это вообще еще было возможно. Наш помятый броневик отозвался на легкое прикосновение Юргена к рукоятям управления, издав звук, откровенно напоминающий предсмертный стон.

— Кайафас! — раздался в моем воксе голос Кастин; судя по тону, вопрос не терпел отлагательства. — Дирижабль все быстрее теряет высоту. Он упадет прямиком на вас!

— Тогда лучше бы нам закончить дело побыстрей! — произнес я, подавляя желание поглядеть вверх, чтобы убедиться, насколько близко находятся три тысячи тонн горящего прометия и как быстро они приближаются. — Как там пожар?

— Быстро распространяется, — мрачно откликнулась Кастин.

Чудесно! Отодвинув тяжелые мысли на задворки сознания усилием воли, которое несколько удивило меня самого, я вернул свое внимание к прицелу болтера и узкой полосе припорошенного снегом камнебетона, которую видел через него. У меня была всего одна попытка, чтобы выполнить задуманное.

— Можешь чем-нибудь заклинить газ? — спросил я Юргена, и он кивнул.

— Будет исполнено, — заверил помощник, обдав меня дурным запахом изо рта, и принялся свободной рукой копаться в своих неисчислимых подсумках и обвязках. — О, а я-то думал, куда оно делось.

С этими словами он выудил штуку, подозрительно похожую на окаменевший кусок глопа из тех, что везла на продажу Земельда; хотя точно сказать не могу, поскольку сосредоточил все внимание на прицеле болтера, да и в целом не склонен был к праздному созерцанию. В любом случае Юрген втиснул это нечто в прорезь рукоятки газа и кивнул с очевидным удовлетворением:

— Твердо, как наша вера в Императора!

— Хорошо, — отозвался я, надеясь, что оно окажется более прочным, чем — во всяком случае, моя — вера, но в тот момент задумываться над подобными вопросами было некогда.

Ограничивающая звездный порт по периметру стена надвинулась на нас, и я зажал гашетку болтера, надеясь, что барьер этот окажется настолько хрупок, насколько мне нужно. Обычно подобные стены больше похожи на укрепления, чем на простое обозначение границ, потому как предназначены сдержать собою взрыв, который может последовать за крушением орбитального челнока, но в этом месте принимать подобные меры предосторожности необходимости не было. Все, что находилось за этой стеной, — крутой обрыв Император знает сколько километров глубиной, так что предназначение стены заключалось в том, чтобы уберечь от падения за край редкого сотрудника космопорта, который посещает вынесенные на периферию строения. При некоторой удаче стена должна была оказаться дешевкой, не более прочной, чем большинство других гражданских построек.

К моему несказанному облегчению, я оказался прав: стена перед нами исчезла под градом тяжелых зарядов в облаке кирпичной пыли, открыв ужасающе узкую полоску покрытой снегом грязи, за которой открывалась головокружительная панорама облаков.

— Кайафас! Он прямо над вами! — пронзительно прокричала Кастин, и я выпрыгнул из своего кресла.

— Бежим, быстро! — проорал я Юргену, и мы ринулись к зияющему проему в задней части «Химеры».

Мы прыгнули почти одновременно с тем, как днище машины, накренившись, ушло из-под наших ног; «Химера» подпрыгнула на обломках, оставшихся от стены, а затем исчезла за краем бездонной пропасти.

На мгновение я было усомнился, что мы допрыгнем. Затем мои сапоги ударились о скользкую от инея траву, и я, потеряв равновесие, тяжело упал на колени. Полное паники мгновение, пока я отчаянно шарил вокруг в поисках опоры, — мне казалось, что я соскальзываю туда, в эту ужасающую бездну. Затем руки мои впились в куст, крепко прицепившийся к самому краю мира, и сердце мое постепенно стало замедлять темп. Я глубоко вздохнул, причем знакомые миазмы, исходящие от моего помощника, сообщили мне, что ему тоже удалось выбраться. Пошатываясь, я сумел встать на ноги.

— Ну, пошла, — совершенно обыденным тоном заметил Юрген, усаживаясь на кучку обломков, в то время как пылающий дирижабль проскрежетал по верхушке неповрежденных секций стены, задевая оба края пролома, вызвав, в свою очередь, небольшую лавину из кирпичей.

У меня перехватило дыхание — я понял, что мне во время нашей безумной поездки по пространству космопорта не было видно, насколько широко распространилось пламя. Оно жадно со всех сторон облизывало баки с прометием, и металл стал красным от жара, так что катастрофа, безусловно, должна была вот-вот разразиться.

Раненое чудище завалилось в бездну — сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, по мере того как улетучивались последние остатки газа, увлекаемое вниз собственной смертоносной тяжестью, а также раскачивающейся на конце троса, подобно свинцовому грузу, нашей доблестной «Химерой».

— Кайафас! Вы там? — спросил в моем ухе голос Кастин, и я глубоко вздохнул, стараясь унять дрожь в голосе.

— В порядке, — заверил я полковника. — Юрген тоже.

Что-то пророкотало, подобно далекому грому, и секунду спустя выдох жара пронесся совсем рядом с нашими лицами, мгновенно превращая снег на краю пропасти в пар. Далеко внизу облака зарделись алым светом, как будто каким-то образом под нашими ногами заходило второе солнце. Я еще раз глубоко вдохнул, стараясь не закашляться от попавшего в легкие окружившего нас теплого тумана.

— Но боюсь, нам потребуется еще одна «Химера».

Примечание редактора

Следующий отрывок публикуется без каких-либо комментариев с моей стороны, кроме одного: это типичный пример словоизвержения, которое вышло в печати в тот день.

«Периремунда сегодня: новости, которые важны для нашей планеты», 224.933.М41:

Героический комиссар спасает Дариен!

Огненный апокалипсис предотвращен!

Источники, близкие к офису Адептус Арбитрес в Принципиа Урби,[384] подтвердили слухи, которые широко разошлись этим утром, будто террористы, которые ведут презренную кампанию против всего, что обладает добротой и святостью на нашей благословенной Императором планете, были упреждены в своем наиболее дерзком из совершенных до сих пор нападении и их планы разрушены не кем иным, как комиссаром Кайафасом Каином, прославленным Героем Империума, чей недавний публичный обет сокрушить предателей в наших рядах столь сильно воодушевил нас и наших соотечественников.

Доблестный комиссар находился на аэродроме Дариена, когда прометиевый танкер, в команду которого пробрались еретические отродья, был направлен в самое сердце города в самоубийственной попытке взорвать несомый им груз и тем самым стереть с лица планеты как стратегически важный космопорт, так и миллионы невинных жизней. Действуя по секундному наитию, без какой-либо оглядки на свою личную безопасность, комиссар Каин присоединил один из швартовочных канатов дирижабля к оказавшемуся поблизости танку, чтобы лично отвести машину к краю плато и затем спустить с обрыва, дабы увлечь туда же и смертоносный груз, всего за какие-то мгновения до взрыва, который нанес бы смертельную рану беззащитному поселению.

К счастью для Периремунды и для Империума, жизненно важной частью которого является наш мир, комиссар Каин был милостью Императора избавлен от участи разделить судьбу тех, чей низкий заговор он столь героически пресек, и он вышел из происшествия без единой царапинки, с тем чтобы продолжать свой безжалостный поход с целью раскрыть и уничтожить врагов Его Священного Величества везде, где бы они ни прятались.

Выдающаяся храбрость комиссара Каина и его преданность долгу своим свидетелем имели полковника Кастин, величавую рыжеволосую валькирию, что командует полком, к которому приписан комиссар. Но на наш вопрос, есть ли правда в слухах о романтической связи между ними, она со всей скромностью отказалась ответить.[385]

Глава девятая

Новости о происшедшем, как оказалось, разлетались по Периремунде с удивительной скоростью, и я снова задумался, не рука ли Эмберли придала им ускорение.[386]

Едва прибыв на аэродром Принципиа Монс, мы чуть ли не в то же мгновение оказались окружены толпой пикт-репортеров и писцов из печатных изданий, которые орали, подобно вааагх орков, что-то по поводу проявленного мною героизма там, на Хоарфелле. К счастью, мы с Кастин оставили при себе наш эскорт, несмотря на потерю «Химеры», и потому сумели пройти через эту орду, не доставая оружия, пока Ластиг и его подчиненные удерживали напиравших на расстоянии вытянутой руки от нас с помощью прикладов и ругательств.

Возможно, не менее удачным обстоятельством оказалось то, что вальхалльцам климат здесь, так далеко внизу, казался неуютно жарким и от своих шинелей они избавились, а легкая летняя парадная форма Кастин весьма благоприятным образом облегала ее фигуру, демонстрируя в самом лучшем свете и таким образом отвлекая на нее немалую долю всеобщего внимания.

— Комиссар. Полковник. — Найт поджидал нас возле выхода из главного вестибюля воздушного вокзала, немного потрепанный, что неудивительно при обстоятельствах, в которых мы расставались в прошлый раз. Он был окружен тесным кольцом вооруженных юстикаров и явно не собирался повторять ошибку. Я начал чуть меньше сожалеть о потере «Химеры». Юстикар приветственно кивнул нам с Кастин, подчеркнуто не замечая при этом Юргена. — Не ожидал, что с вами будет настолько значительный эскорт.

— Могу сказать то же самое о вас, — парировал я, осознавая, насколько много вокруг нас любопытных ушей и что мне надо играть именно ту роль, которой от меня ожидали. О том, чтобы упомянуть причину нашего общего беспокойства, конечно же, не могло быть и речи. Я мотнул головой в сторону выхода. — Проследуем далее?

— Конечно же, — отозвался Найт, направляясь впереди своих слишком многочисленных юстикаров наружу. К моему удивлению, вместо обычной машины, которую я ожидал увидеть, нас поджидал приземистый бронированный «Рино» с включенным двигателем, аквилой и гербом Адептус Арбитрес на развевающихся знаменах, которые украшали его в той манере, которая мгновенно напомнила мне о злосчастном лимузине Киша. Наш провожатый поглядел на ожидающую машину с сомнением. — Я не уверен, что в ней хватит места для всех.

— Первая команда[387] может поехать на броне, — вызвался Ластиг, кинув взгляд на полковника. — Будем приглядывать, не появится ли какая-нибудь проблема.

Кастин кивнула:

— Это будет вполне уместно, не так ли?

— Конечно же, — произнес Найт, в то время как тон, которым это было произнесено, говорил совершенно противоположное.

Пока первая команда карабкалась на броню, находя для себя подходящие выступы, за которые можно было держаться, остальные залезли внутрь через одну из боковых дверей, которая с веским чавканьем захлопнулась за нами.

Я огляделся, почти сразу же сориентировавшись внутри машины. Прошло немало лет с тех пор, как нога моя ступала в чрево «Рино», но нутро было почти таким же, как и у тех, на которых мне приходилось кататься во время моей краткой приписки к Отвоевателям, — за исключением того, что здесь скамьи были закреплены на высоте более удобной для людей, а не закованных в броню гигантов Астартес. В их машинах ноги мои болтались в воздухе, как у ребенка на высоком стуле, что всегда заставляло меня испытывать удивительную неловкость. Потолок был, впрочем, столь же высок, как мне помнилось, так что над головой оставалось пространство большее, чем то, к которому я привык в «Химере», потому как рассчитан «Рино» все-таки на то, чтобы вмещать Астартес. Единственное настоящее отличие, которое я отметил, заключалось в оружейной стойке, разделявшей водительское и пассажирское отделения. Вместо громоздких болтеров, слишком тяжелых и плохо сбалансированных, чтобы ими мог эффективно пользоваться обычный человек, там находились травматические ружья, танглеры и стабберы.

— Мы едем по той же дороге, что и раньше? — спросил я, когда мы с рывком тронулись с места, но Найт покачал головой:

— Шоссе все еще закрыто на ремонт. — Он обернулся ко мне с улыбкой. — Кажется, мы наделали в нем немало дыр.

Я кивнул, понимая, что он не хотел упоминать о присутствии Эмберли перед рядовыми солдатами и, возможно, перед своими собственными подчиненными тоже.

— Комиссар Каин рассказывал нам обо всем, что случилось, — произнесла Кастин, делая достаточное ударение на «всем», чтобы успокоить любые сомнения, которые могли возникнуть у юстикара на предмет того, посвятил ли я ее в подробности. Найт склонил голову, сразу же уловив, что она хотела сказать, и полковник продолжила с уверенной гладкостью, с которой иной дипломат увиливает от вопросов о своем политическом курсе. — Я рада, что вы столь быстро оправились от ран.

— Достаточно, чтобы исполнять свои обязанности, — заверил ее Найт.

Юрген пробормотал что-то про перекладывание инфопланшетов и полив цветов в горшках, но я предпочел сделать вид, что не услышал.

Спустя сравнительно небольшое время, которое мы провели, трясясь в «Рино», который, впрочем, был лишен комфорта не более, чем другие подобные машины (по крайней мере, по нам не била тяжелая артиллерия), мы остановились и люк распахнулся. Я последовал за Найтом и Кастин наружу и был приветствован несколько растрепанным Ластигом.

— Никаких поводов для беспокойства, — доложил он, отдавая честь одновременно мне и полковнику одним быстрым движением.

— Лучше бы вам собрать своих людей и поискать, чем их накормить, — сказал я ему. У меня было подозрение, как оказалось вполне справедливое, что совещание затянется. Я кинул быстрый взгляд на Кастин. — Здесь мы должны быть в достаточной безопасности.

— Уж я надеюсь, — ответила полковник, и в глазах ее промелькнула тень веселья.

Остановились мы в подземном бункере, который, несомненно, был вырублен в камне под зданием Арбитрес, вместе с нашим там припарковалось еще несколько «Рино». В резком свете люминаторов они выглядели угловатыми и сугубо функциональными, с некоторыми из них уже возились технопровидцы. Толстая адамантиевая противовзрывная дверь скользнула, закрываясь, за нами, полностью перекрыв пандус.

— Я и не предполагала, что местные защитники правопорядка так хорошо вооружены.

— Это оборудование принадлежит Арбитрес, — проинформировал нас Найт, отряжая одного из своих подчиненных, чтобы тот позаботился о Ластиге и его солдатах, сам же повел нас вперед по коридору со стенами из камнебетона, который находился за другой, более привычных размеров дверью. — Мы получаем доступ к нему лишь в случае значительной угрозы гражданскому населению.

— Я так представляю, что нынешняя ситуация более чем подходит под данное определение, — сказал я, и он серьезно кивнул:

— Боюсь, что вы правы.

Что бы Найт ни собирался сказать еще, ему пришлось оставить это при себе, потому как впереди послышался оживленный голос:

— Кайафас! Тебе все-таки удалось добраться!

Эмберли поджидала нас возле деревянной двери без каких-либо обозначений, которая могла вести куда угодно. Одета инквизитор была просто, но при этом замечательно — в переливающийся оттенками серого камзол поверх облегающего костюма, который я привык видеть на офицерах Арбитрес, хотя тот, который носила она, был глубокого, насыщенного красного цвета, а не полночно-черного. Волосы ее были собраны сзади и удерживались лентой того же красного цвета, идеально сочетавшегося с рубинами, вложенными в глазницы миниатюрного черепа в центре стилизованной буквы «I» на инсигнии, украшавшей ее шею.

— Ты, кажется, удивлен?

— Именно так, — признал я. — Хотя и самым приятным образом.

Что, как ни странно, было правдой, и улыбка ее стала шире.

— Ты беззастенчивый льстец. Но все равно спасибо. — Толчком распахнув дверь, Эмберли шагнула внутрь. — Впрочем, боюсь, у нас недостанет сегодня времени на приятный разговор.

Я последовал за нею, оказавшись в помещении, застланном ковром, ноги в котором утопали едва ли не по щиколотку, и увешанное портретами, которые, как я предположил, изображали тех арбитров, которые в прежние времена оказались достаточно невезучими, чтобы получить назначение на этот захолустный мирок. Гобелены, изображавшие наиболее заметные судебные решения или цитирующие какие-то тонкие аспекты закона на высоком готике, заполняли оставшееся место, так что, кинув взгляд назад, я уже не мог сказать, где находится служебная дверь, через которую мы попали в публичную часть здания. Эмберли немного замедлила шаг, чтобы пойти рядом со мной, и взяла меня под руку.

— Хорошая работа, — сказала она. — Позволь ты этой топливной барже взорваться, мы попали бы в довольно неловкое положение.

— Для нас оно было бы очень неловким, — произнес я.

Эмберли покачала головой, и в глазах ее на секунду промелькнула какая-то тень.

— Я имею в виду более широкую перспективу. Если дела обстоят так плохо, как мы предполагаем, нам потребуется Дариен. — Она дружески сжала мне руку и снова усмехнулась. — Не говоря уже о тех ценных активах, которые у нас там расположены. — Произнося это, она кивнула Кастин, давая понять, что имеет в виду полк, но взгляд ее скользнул по Юргену, который, как и обычно, был на шаг или два позади меня.

Заметив это, я ощутил слабый, предостерегающий укол в ладонь и снова подумал о том, сколь многое в нынешнем положении остается для меня тайной. Но впрочем, именно чтобы тайн стало поменьше, и затеяно предположительно сегодняшнее совещание.

Прежде чем я смог сформулировать адекватный ответ, мы уже перешли в широкое фойе и Эмберли задержалась перед двойными дверьми, покрытыми затейливой резьбой, из-за которых слышался гул голосов.

— Вот мы и на месте, — произнесла она, отстраняясь.

Возможно, Эмберли и собиралась сказать что-то еще, но вокс-бусинка, встроенная в кулон на ее шее, издала легкий звон, и едва различимый голос неясно проговорил что-то, чего я не сумел разобрать.

— Она абсолютно уверена? — спросила инквизитор и снова прислушалась. — Я знаю, что у нее не получается быть точной, но все же… Сейчас буду. — Эмберли снова перевела свой взор на меня. — Пора идти. Нужно спасать планету, ну, ты знаешь, как это бывает.

— Ты не останешься на совещание? — удивленно спросил я.

Эмберли покачала головой, явно развеселившись:

— Мое присутствие здесь является тайной, помнишь? Я не собираюсь выходить на подиум перед половиной шишек этой планеты. — Она одарила меня своей ослепительной улыбкой, в глазах ее плясали чертики. — Не говори никому, что видел меня здесь, — очень не хочется тебя расстреливать.

— Я бы тоже предпочел, чтобы такой необходимости не возникло, — заверил я, стараясь, чтобы это прозвучало как ответная шутка, но сам в этом уверен не был.

— Постараюсь присоединиться к вам позднее, — сказала Эмберли и собралась было уйти, но помедлила. — Или, если у меня не получится, выйду на связь как только смогу. Услышав то, что намерен сообщить Киш, ты будешь понимать гораздо больше.

— Весь в предвкушении, — отозвался я и протянул руку, чтобы открыть дверь.

— Дальше мы вас сопровождать не можем, — произнес Найт, поспешно выступая вперед, чтобы загородить дорогу Юргену. — Совещание закрыто для всех, кроме командного состава.

Обычное для Юргена туповатое выражение начало было трансформировать его физиономию в нечто такое, что даже адмиралов и генералов заставляло ждать, когда же я соизволю уделить им внимание, и он окинул Найта испепеляющим взглядом:

— Я иду с комиссаром, если сам он не прикажет иначе.

Заметив плохо скрываемую усмешку на лице Эмберли, я кивнул.

— Формально вы правы, конечно, — сообщил я Найту. — Воинское звание Юргена недостаточно высоко, чтобы позволить ему сопровождать меня. — В действительности настоящее его положение было настолько низким, что еще ниже — и его пришлось бы считать не гвардейцем, а просто элементом подсобного хозяйства, но это, впрочем, к делу отношения не имело. — Но в то же время, поскольку он присутствует здесь в качестве моего помощника, то является представителем не Имперской Гвардии, но Комиссариата, что подразумевает карт-бланш на проход туда, где могут потребоваться его услуги. Не так ли, инквизитор?

— Вне всякого сомнения, — согласилась Эмберли, с определенным трудом сохраняя серьезное выражение лица.

— Я понимаю. — Найт даже немного покраснел, вне сомнения уже жалея, что вообще затеял подобный разговор. — Тогда я оставляю решение вам.

Он ушел дальше по коридору, Юрген же лишь без выражения поглядел на меня, и всякая агрессивность ушла из его лица.

— Могу я быть вам полезен, комиссар?

— Ничего не приходит в голову.

— Хорошо, сэр. — И он со вздохом удовлетворения оккупировал один из диванчиков, вынул откуда-то флягу с танной и планшет, несомненно с порнографией. — Тогда я жду вас на этом месте, так?

— Вероятно, это будет наилучшим решением, — признал я. В конце концов, у него сегодня тоже выдался трудный день, так что я мог позволить ему задрать ноги и расслабиться, пока есть такая возможность. Подавляя мучительный приступ зависти, я обернулся к Кастин и жестом указал на дверь. — Не пора ли нам?

— Определенно.

Я распахнул створки, кинув последний полный сожаления взгляд на удаляющийся силуэт Эмберли пониже спины, и шагнул за полковником в зал заседаний.

Первое, что я отметил, был гомон перекрывающих друг друга голосов, которые эхом отражались от сводчатого потолка, а затем глаза мои восприняли всю открывшуюся картину. Мы находились в обширном амфитеатре с рядами добротных скамей, спускавшимися вниз, к подиуму, на котором уже восседал Киш, беседуя с лордом-генералом Живаном, командующим нашими скромными экспедиционными войсками, фигуру которого невозможно было не узнать. Очевидно, он тоже запомнил меня с Гравалакса. Быстро посмотрев вверх, он встретился со мною взглядом и склонил голову в приветствии. Конечно же, это привлекло к нам внимание всех остальных, несколько десятков голов повернулись в нашу сторону, и сразу же окружающий шум значительно уменьшился, поскольку собравшиеся высокопоставленные лица заметили присутствие Героя Последнего Часа. Я огляделся, выискивая, где бы присесть.

— Комиссар, — произнес Живан, и дружелюбная улыбка пробила себе путь через его аккуратно подстриженную бороду, — какое удовольствие вновь встретиться с вами. — И кивнул Кастин. — И конечно же, с вами, полковник.

Кастин церемонно поклонилась.

— Мой лорд-генерал, — произнесла она, одновременно ненавязчиво выискивая место, где можно было сесть.

— Будьте любезны.

Это произнес техножрец и немного подвинулся, предоставляя место нам обоим, и мы с Кастин с благодарностью скользнули на скамью возле него. Одеяние адепта скрывало несколько непонятных твердых выступов, которые время от времени неуютно впивались мне в бок, но, по крайней мере, я больше не возвышался, подобно учебной мишени на стрельбище. Нижняя челюсть нашего соседа была из металла, а на том месте, где должен был бы находиться рот, была установлена мелкоячеистая сетка. Несмотря на невозможность улыбаться, техножрец кивнул так, что движение это вышло достаточно радушным, а его вокс-кодировщик справился с тем, чтобы придать речи дружелюбный тон:

— Магос Лазур, к вашим услугам.

— Комиссар Каин, — ответил я, как будто он и так уже не знал, и указал на свою спутницу. — И полковник Кастин, Пятьсот девяносто седьмой Вальхалльский.

— Ваша слава летит впереди вас, комиссар, — сказал Лазур с оттенком веселья.

Поскольку мне напомнили о необходимости укреплять репутацию и покуда я являлся центром всеобщего внимания, я снова встретился взглядом с Живаном.

— Мои извинения за задержку, — сказал я, легко преодолевая голосом приглушенный теперь гул голосов, чему меня научили, когда я был еще желторотым кадетом. — Наш пилот не смог вылететь по расписанию.

— И это для всех нас оказалось немалой удачей. — Живан принял мое извинение именно с той учтивостью, на которую я и рассчитывал, затем, к моему удивлению, снова улыбнулся мне. — Возможно, вы будете так любезны, что расскажете мне все в деталях за ужином, прежде чем вернетесь на Дариен.

— С удовольствием, — заверил я, не сомневаясь в том, что его личный шеф-повар окажется гораздо более искусным, чем кухонные работники 597-го.

— Если мы не ожидаем больше никого, возможно, нам стоит начать, — произнес Киш, пристально оглядывая комнату, и Живан кивнул.

— Запечатать помещение, — сказал арбитр, и отряд его личной охраны занял позиции по периметру круглого амфитеатра с хеллганами на изготовку, перекрыв выходы.

Пока они продвигались вверх по проходам между рядами скамей, я воспользовался возможностью рассмотреть присутствующих и был немного удивлен их разнообразием. Конечно же, было очень много народу в гвардейской форме, поскольку присутствовали полковники всех подразделений, какие находились в данный момент на Периремунде, и некоторых из них сопровождали избранные старшие офицеры, да и большинство комиссаров тоже увязались за ними. Я разглядел несколько лиц, знакомых по прежним кампаниям, но большинство было мне неизвестно. Кроме Лазура, здесь находилось еще несколько техножрецов, и все они, казалось, собрались вокруг магоса, как будто представляли некую отдельную партию.

После всех сомнений, которые Киш высказывал относительно лояльности СПО, я вовсе не был удивлен отсутствием их представителей, но одна местная организация все-таки, кажется, завоевала доверие арбитра. Внизу, возле самого подиума, внимательно наблюдая за ним и Живаном из первого ряда, расположилась небольшая группка фигур в серебристой силовой броне, и чернота стихарей, в которые они были облачены поверх доспехов, нарушалась лишь изображением одинокой белой розы.

— Сестры Битвы, — сказала Кастин, и голос ее приобрел оттенок благоговейного трепета.

Я кивнул.

— Полагаю, если и может быть какая-то планетарная военная сила, которую можно автоматически считать не подверженной порче генокрадов, так это они, — признал я.

В конце концов, любая из них вряд ли могла передать заразу далее, даже если бы оказалась инфицирована, да и в той атмосфере благочестия, от которой свело бы зубы даже у Императора, вряд ли инфицированный смог бы долго оставаться незамеченным.

— Милостью Императора, — отозвалась Кастин.

Я снова кивнул, хотя был куда менее рад их видеть, нежели мой полковник. Мне случалось наблюдать Сороритас на поле боя раньше, и, как я уже упомянул, всегда создавалось впечатление, что с точки зрения тактики они представляют собой дубину, а для нас в данный момент важна изощренность. Конечно же, моему мнению по этому вопросу еще предстояло заметно измениться, но в то время я не имел для этого ни малейших оснований.

— Как многие из вас уже были проинформированы, — начал Живан, пока гололит, неверно мерцая, оживал, проецируя над его головой карту субсектора, — мы получили сообщение с Коронуса. Еще две группы Имперской Гвардии были успешно сформированы и ожидаются в нашей системе чуть позже чем через неделю вместе с усиленной группой Флота сектора, если течения варпа останутся благоприятными.

— Благословим Императора за дарованное спасение, — произнесла женщина, чьи силовые доспехи были наиболее пышно украшены, и остальные при звуках святого имени осенили себя знамением аквилы.

Живан кратко кивнул:

— Конечно же. Но мы еще не спасены. Флот-улей также находится на пути к нам, и, насколько мы можем оценить его положение по той тени в варпе, которую заметили наши астропаты, он где-то неподалеку.

На дисплее появился расплывчатый пузырь, поглотив собою большой кусок космоса.

— Как вы можете легко увидеть, в зависимости от того, в какой части тени находится рой, он способен появиться и за неделю до прибытия подкрепления, и на следующую ночь после. Не существует способа определить точнее, вплоть до того момента, как они явятся пред нами.

Волна беспокойства будто заплескалась в помещении, и я подумал, что пора снова напомнить этим людям, каким героем меня полагается считать.

— Мне приходилось сталкиваться с тиранидами и ранее, — произнес я, — как и присутствующему здесь моему полковнику. Эти ксеносы, смею вас заверить, достаточно грозны, но мы являемся живым доказательством того, что их можно победить.

— Хорошо сказано. — Живан глянул на меня с одобрением. — Но нужно принимать во внимание дополнительные трудности.

— Культы генокрадов, — подхватил я, кивая. — Мы должны зачистить СПО до того, как сюда доберутся тираниды, с тем чтобы появилась возможность бросить эти части в бой с полным к ним доверием.

— Мы делаем все возможное, чтобы ускорить этот процесс, — заверил нас Киш, — и именно это позволило вскрыть новую проблему.

Что-то в том, как он это сказал, снова вызвало зуд в моих ладонях, и я просто склонил голову, позволяя ему продолжить, неуверенный, что смогу вполне овладеть своим голосом и не выдать внезапно охватившее меня дурное предчувствие.

— Именно так, — произнес Живан, стальным взором обведя амфитеатр, и его харизма буквально пролилась на каждого по очереди. — То, что мы собираемся услышать, требует самого деликатного обращения. Не будет преувеличением сказать, что выживание этого мира может зависеть от вашего благоразумия.

«Все лучше и лучше», — в который раз подумал я. Мне была знакома склонность Живана драматизировать, но что-то в его жестах и мимике в данный момент говорило мне, что сейчас не тот случай. Лорд-генерал кивнул Кишу.

— Прошлой ночью мы накрыли выводок гибридов в Силах Планетарной Обороны, — начал арбитр без всякого вступления. — Зачистка все еще продолжается, но среди тех станций, которые подверглись порче, оказалась вот эта.

Гололит мигнул и принялся демонстрировать нечеткую картинку системы Периремунды, на которой одна из станций, вращающихся по дальней орбите, была выделена красным.

— Орбитальная станция Аргус-пять, — любезно пояснил Живан. — Одна из восьми эфирных платформ, которые составляют общесистемную ауспик-сеть.

— Именно, — сказал Киш, возвращаясь к своему докладу. — Конечно, едва осознав, что установка такой важности находится под контролем врага, мы начали немедленный просмотр журналов данных. Обнаруженное вызывает беспокойство, если не сказать сильнее.

— Вызывает беспокойство? Чем? — снова вклинилась женщина в кричаще украшенной броне, и несказанное, но подразумевавшееся «да не тяни же!» будто эхом разнеслось по помещению.

Чувство нетерпения я начинал понемногу разделять. К чему бы ни подводил нас арбитр, ничем хорошим оно быть не могло, в этом-то я был уверен, так что ощущал острое желание наконец услышать самое худшее — и на том закончить.

— Канониса Эглантина, — кивнул Киш, отмечая ее присутствие в зале с таким усталым видом, который в полной мере указывал на то, что им уже приходилось встречаться раньше и редко случалось при этом сходиться во мнениях, что, полагаю, вряд ли могло быть удивительным: закон оперировал в рамках твердых доказательств, в то время как Экклезиархия жила предметами веры, и обычно область общих положений у обоих была очень узка. — Вы хотели бы что-то добавить?

— Лишь то, что настоящий служитель Императора не должен ощущать смятения, какими бы предвещающими несчастье ни были новости, — произнесла женщина. — Он защищает.

Она склонила голову, и все ее окружение последовало этому примеру. Прежде чем Сороритас превратят собрание в мессу, Киш поспешил перейти к сути дела.

— Журналы были подправлены, — сказал он, — в целях сокрытия факта, что машинные духи ауспиков-предсказателей были ослеплены в узком радиусе, но на всю глубину системы.

Нечто похожее на резкий вдох сотрясло грудь техножреца рядом со мной: сама мысль о том, какое богохульное осквернение постигло вычислители на станции Аргус, должна была очень сильно его опечалить. Гололит снова изменил изображение — теперь появился подкрашенный фиолетовым узкий туннель, подобный царапине на лице системы Периремунды, соединяя саму планету с отдаленной окраиной системы. Масштаб изображения на гололите начал уменьшаться, пока наконец Периремунда, ее звезда, а также остальные планеты системы и космические жилища не сжались до одной точки, будто плавали в наполненной водой ванне, а теперь затягивались водоворотом в сливную трубу.

— Область слепоты распространялась лишь до гало,[388] — произнес Живан, — но наши техноадепты и навигаторы смогли экстраполировать направление, на которое она указывала за пределами сети ауспиков.

С мрачным ощущением полной неизбежности я наблюдал за тем, как изображение снова изменило масштаб, пока не охватило весь субсектор. Как я и предполагал, тонкая фиолетовая линия протянулась на несколько парсеков от Периремунды, чтобы в конце концов исчезнуть в той самой зловещей тени, что окружала флот-улей тиранидов.

— Как давно было совершено это предательство? — спросил я в нетерпении, готовый услышать самое дурное.

Киш посмотрел мне прямо в глаза, и его лицо при этом было очень серьезным.

— Записи были подменены на 847.932, — со значением произнес он.

Я начал отсчитывать время, ощущая холодок, скользящий вниз по спине, но, прежде чем осознал все целиком, Киш подтвердил все самое худшее:

— Таким образом, представляется весьма вероятным, что некая часть флота-улья приземлилась незамеченной около шести месяцев назад. Тираниды не просто на подходе, леди и джентльмены. Они уже здесь.

Глава десятая

Ну что я могу сказать… Уж это-то последнее замечание точно привлекло всеобщее внимание, в этом можете быть уверены, и последовавший нестройный шум, по крайней мере, дал мне время, чтобы спрятать собственный ужас. Это было гораздо хуже самого пессимистического сценария из тех, что мы с Кастин сумели выдумать, пока ждали на холодном аэродроме там, в Дариене.

Полковник глянула на меня, плотно сжав губы.

— Надо будет скорректировать нашу стратегию, — произнесла она, а я раньше не замечал за ней склонности к преуменьшениям. — Мы действовали, полагая, что будем противостоять вторжению из космоса. Если тираниды уже на планете, нам нужно укреплять фронт на достаточную глубину.

— Когда будем знать, откуда они собираются атаковать, — согласился я.

Если они уже на Хоарфелле, их лазутчики могли скрываться где угодно. Маскировка и камуфляж были у них врожденными.

Имелась, правда, слабая вероятность, что мы сможем вычислить их присутствие, основываясь лишь на косвенных данных.

— Как только вернемся, запросите доступ ко всем файлам СПО и юстикаров на Хоарфелле за последние шесть месяцев. Пропавшие люди, сбои ауспиков, слухи, сплетни, байки — все, что может показаться странным или подозрительным.

Кастин кивнула.

— Если, конечно, можно доверять этим данным, — отозвалась она, подняв уже привычный вопрос о том, насколько мы можем рассчитывать на другие организации, в любую из которых могли проникнуть генокрады.

— На текущий момент придется считать, что можно, — сказал я. — Это все, что нам остается.

Кастин вновь кивнула, и взгляд ее выражал отнюдь не счастье.

— Свяжусь с Рупутом, как только можно будет отправить сообщение.

В данный момент снестись с Броклау не позволяли меры предосторожности, которые установил Киш для этого собрания. Направленные вовне вокс-передачи были полностью блокированы.

— Хорошо, — сказал я и снова повысил голос, перекрывая возобновившийся гул: — Могу ли я задать вопрос?

Как часто случается в подобных случаях, единственного голоса, который звучал так, будто говоривший владеет ситуацией, оказалось достаточно для того, чтобы все остальные глубоко вдохнули — образно выражаясь — и немного успокоились. Вероятно, в данном случае сыграла свою роль и моя ложная репутация человека, который в любой кризисной ситуации остается спокойным и решительным.

— Конечно же, комиссар, — проговорил Киш с видимым облегчением, потому как я опередил делегацию Сороритас, собиравшуюся затянуть второй стих «Он прижимает нас к сияющей груди Своей».[389]

В очередной раз став объектом всеобщего внимания, я принял вид скромный и деловой.

— Были ли действительно отмечены следы деятельности тиранидов на каком-либо из плато?

На память пришли слова Эмберли о том, что нам может понадобиться Дариен, и с тактической точки зрения они имели смысл в том случае, если другие плато, оборудованные космопортами, оказывались под большей угрозой — а так, видимо, и было. В конце концов, необходимо учитывать, что на подходе еще две дивизии Имперской Гвардии и, когда они прибудут, нам необходимо будет их где-то высадить.

— Нет, — признал Киш, и его очевидное облегчение раскатило по аудитории волны уверенности, которую потихоньку вновь обретали присутствующие. — Надеюсь, это означает, что, какое бы вторжение в наш тыл ни произошло, оно весьма ограничено в масштабе.

— Как вы можете быть так в этом уверены? — спросила Эглантина с некоторой резкостью в голосе, как будто обращалась к послушнице, которая не сумела правильно припомнить какую-то заветную часть вероучения.

Киш поглядел на нее едва ли не с жалостью:

— Залогом этому уникальная география нашей планеты, ваше благочестие. Пригодная для обитания часть Периремунды составляет незначительный процент всей поверхности и плотно заселена. Если тиранидам удалось успешно приземлиться, их численность либо настолько невелика, что позволяет оставаться незамеченными в подобных условиях, либо они оказались изолированы на одном из небольших необитаемых плато и фактически заперты там. Лорд-генерал и я сам склоняемся к последнему и не ожидаем больших затруднений в том, чтобы справиться с врагами, когда те обнаружат себя.

Эглантина смотрела на него и не выглядела убежденной его словами.

— Если они вообще приземлились на одном из плато, — заметила она.

— Если они высадились в пустыне, то давно мертвы, — заверил ее Киш.

Будучи не понаслышке знаком с тем, насколько жизнестойкими бывают хитиновые уроды, я бы не поручился за подобное, и, судя по сомнению на лице, Живан разделял мое мнение на этот счет.

— Несмотря на это, — вклинился я, — не повредило бы провести сканирование с орбиты. Возможно, находящиеся там наши корабли могли бы этим заняться?

— Уже занимаются, — заверил меня Живан с одобрительным кивком. — Пока что ничего обнаружить не удалось, хотя, надо заметить, с наиболее глубоких участков поверхности сложно снять точные картины.

Вспомнив ту обширную песчаную бурю, над которой мы пролетали перед моим первым визитом в Принципиа Монс, я кивнул. За нею могло скрываться все что угодно, равно как и за дымом экваториальных вулканов. Но тот факт, что до сих пор не удалось обнаружить копошащейся орды, появления которой все мы с ужасом ожидали, возвращал крупицу уверенности в себе.

Теперь, когда наше сознание освободилось от картины приливной волны из хитина, которая накроет нас с головой, стоит высунуть нос из этой комнаты, внимание всех вернулось к более прозаическим вопросам тактического характера. В конце концов решение свелось к тому, чтобы предоставить каждому командиру на местах свободу действий в том, каким образом закрепиться на плато, к которому приписано его подразделение. Проработали экстренные планы эвакуации преимущественной части населения на те пики, что находятся под защитой Гвардии, на случай если появится флот-улей или силы противника в нашем тылу поднимут голову прежде, чем прибудет наше подкрепление. Заслушали доклад Киша о мучительно медленном процессе определения, какие из частей СПО свободны от порчи генокрадами, чтобы на них соответственно можно было полностью положиться в бою — без того, чтобы кто-то постоянно приглядывал за ними, готовый призвать артиллерийский огонь при первом же признаке предательства. Число подразделений, оказавшихся вне всяческих подозрений, все еще оставалось угнетающе малым, и, возможно, нам придется возложить все надежды на те соединения, которые попадали во вторую категорию доверия, то есть отмеченные Кишем как относительно свободные от подозрений. Именно тогда, когда гололит вывел этот, гораздо более длинный, список, Эглантина снова перебила арбитра.

— Да это практически то же самое, что сомневаться в лояльности моего сестринства! — воскликнула она не без драматизма.

Оказалось, что канониса заметила в списке Гаварронское ополчение — соединение СПО, базировавшееся на том самом плато, где Орден Белой Розы основал свой сестринский Дом, — и, поскольку Гаваррон являлся ленным владением Экклезиархии, формально независимым от планетарного правительства и подчиненным лишь власти каноника, предпочла интерпретировать это как плохо прикрытую попытку поставить под сомнение лояльность самой церкви.

Честно говоря, я почти не сомневался, что Киш с наслаждением воспользуется возможностью немного подначить соперницу в бесконечной сваре церкви и государства, но в текущих обстоятельствах такой конфликт слишком сильно затрагивал общие интересы, поэтому арбитр просто склонил голову перед разъяренной канонисой.

— Уверен, что никто здесь не желает выказать подобных сомнений, — заверил он. — Если вы верите в чистоту Гаварронских СПО так же, как в чистоту ваших Сестер Битвы, вы вольны распоряжаться ими так, как сочтете необходимым.

Не имея возможности пойти на попятный теперь, когда Киш так ловко вернул ей ее же слова — без того, чтобы вызвать как раз те подозрения, против которых она так возражала. — Эглантина резко кивнула.

— Мы побеждаем милостью Императора, — произнесла она.

— Ну что ж, тогда победа наша предрешена, — мягко произнес Киш, тем самым еще раз проворачивая нож в ране оппонента, а затем собрание продолжилось и тянулось до самого позднего вечера.

Но все скучные посиделки, к счастью, когда-нибудь заканчиваются, так что спустя некоторое время Киш и Живан пожелали нам доброго пути и напомнили о необходимости соблюдать абсолютную секретность. Правду сказать, предостережения были не так уж необходимы, потому что все без исключения присутствующие, полагаю, представляли себе последствия, если информация о тиранидской угрозе просочится в гражданские круги до того, как будут закончены все военные приготовления. Простые люди и так уже были запуганы известиями о том, что вокруг снуют предатели и еретики, походя взрывая разные детали окружающего ландшафта. Стоит лишь намекнуть, какая угроза в действительности нависла над их родным миром, панику невозможно будет сдержать.

С головой, пульсирующей от усталости, я с удовольствием вышел из зала заседаний и вдохнул относительно свежий воздух холла. Кинул взгляд вокруг, ожидая увидеть Юргена, но он будто испарился, оставив лишь слабое напоминание о себе, витавшее в воздухе возле того диванчика, который он занимал. Были здесь и несколько более вещественных доказательств его давешнего присутствия — поднос, на котором стояли тонкого фарфора чайник с танной и наполовину опустошенная кружка, а также еще один поднос, украшенный размазанными остатками того, что, вероятно, было когда-то эклером с дольчеягодами. Небольшая горка из крошек и менее опознаваемого мусора окружала то место, где, должно быть, стояли его ноги.

— Комиссар? — раздался за моим плечом голос Лазура, и что-то под его одеянием слабо загудело. — Вас что-то беспокоит?

— Да нет, ничего, — отозвался я, пряча раздражение. Зрелище остатков юргеновского пикника напомнило мне о том, насколько сам я голоден. Где Юрген раздобыл провизию, я не хотел даже спрашивать. — Просто недоумеваю, куда подевался мой помощник.

— Уверен, что он вскоре появится, — учтиво сказал Лазур и понизил голос до шепота: — Инквизитор Вейл, кажется, весьма доверяет вашей способности находить утерянное.

Он вгляделся в мое лицо, ожидая увидеть на нем реакцию, но хотелось надеяться, что долгая практика не позволила выдать ему что-либо, хотя, признаюсь, услышать имя Эмберли из уст (которых, как я уже упоминал, у него по-настоящему не было) совершенного незнакомца было достаточно ошеломительно.

— На Гравалаксе нам просто повезло, — пояснил я, стараясь вести себя настолько мило, насколько возможно.

Будучи слишком опытным притворщиком, я старался не искать спасения во лжи, которая могла быть легко поставлена под сомнение и раскрыта.

Очевидно, Лазур был в курсе, что мы с Эмберли знакомы, и если хотя бы подозревал о ее присутствии на Периремунде (если не знал наверняка), то мог пытаться выудить информацию об этом, хотя, конечно, в его словах могло заключаться и что-то совершенно иное. Видимо хорошо зная правила подобной игры, Лазур дружелюбно кивнул:

— Именно так я и слышал. Ну что же, тогда просто пожелаю вам удачи в поисках вашего подчиненного. — Он уже начал поворачиваться, чтобы уйти, но, как я и ожидал, будучи знакомым именно с подобной тактикой беседы, обернулся, будто запоздало вспомнив о чем-то. — О, чуть не забыл. Есть ли какие-то зацепки касательно Метея?

Я не имел ни малейшего представления ни о каком Метее, но был в тот момент достаточно устал и голоден, чтобы удержаться немного не поддразнить собеседника.

— Ничего сколько-нибудь основательного, — произнес я, выдержав небольшую паузу, чтобы он подумал, будто я принимаю решение, скрывать ли от него информацию, и он снова кивнул, будто я что-то только что подтвердил.

— Конечно же. Сначала вам нужно поговорить об этом с инквизитором. — Он снова дружелюбно кивнул и сотворил знак шестерни. — Омниссия регулируй ваши системы.

— И ваши тоже, — вежливо отозвался я, размышляя, о чем же еще умолчала Эмберли.

— Кажется, вы неплохо сошлись, — произнесла Кастин, подходя поближе, теперь, когда техножрец ушел.

По какой-то причине шестереночки всегда приводили ее в легкий трепет, даже наши собственные технопровидцы, хотя ей удавалось хорошо скрывать свои чувства. Полковник не жаждала находиться в их компании и обычно стремилась, если только возможно, увильнуть под условно важным предлогом. В то время как мы столь эксцентричным образом беседовали тет-а-тет с Лазуром, она болтала с офицером одного из полков Харракони и — вероятно, к счастью — пропустила весь наш диалог.

— Возможно, — осторожно отозвался я и снова огляделся в поисках Юргена. Толпа в холле стала редеть, моего помощника по-прежнему нигде не было видно. Я было повернул голову, заметив краем глаза какое-то движение, но, посмотрев прямо, никого не обнаружил. Последние офицеры Имперской Гвардии расступались, чтобы дать возможность пройти Эглантине и ее эскорту, оставив Кастин и меня в одиночестве. — Наверное, лучше вам отправляться. Я нагоню, когда найду Юргена.

— Хорошо. — Полковник кивнула, не меньше моего осознавая необходимость как можно быстрее привести полковые дела на Хоарфелле в движение, и направилась по коридору, одновременно проверяя связь в своем воксе легким постукиванием пальца. Я услышал, как она произнесла: — Ластиг, мы отправляемся. Мне нужна вокс-связь с майором Броклау сразу же, как только окажемся за пределами действия глушилок.

Оставшись в совершенном одиночестве, я нетерпеливо вздохнул и в очередной раз огляделся, надеясь обнаружить хоть какой-то намек на то, куда удалился Юрген. Он не мог уйти далеко, потому как чайник с танной все еще был горячим.

Это простое умозаключение спасло мне жизнь. В тот момент, когда я низко наклонился, чтобы на ощупь определить температуру фарфора, краем глаза заметил новое движение, такое же быстрое, как и прежде, и прохладный ветерок пронесся возле моей щеки. Уж с этим ощущением я был знаком слишком хорошо. Это не прибавило мне хорошего настроения, и я рефлекторно выхватил цепной меч, проводя им защитную комбинацию ударов, которую практиковал так часто, что она претворялась в жизнь уже без всякого сознательного усилия. Быстро оборачиваясь вокруг своей оси в поисках цели, я обнаружил, что нахожусь в совершенно пустой комнате.

Во рту у меня пересохло, на корне языка внезапно зародилось ощущение холода, и вокруг разлился запах озона, сопровождающий колдовство. Мне, конечно же, уже приходилось сталкиваться в бою с псайкерами, но почти всегда это происходило в компании Юргена, так что теперь пришлось подавить поднимающуюся, подобно приливу, волну паники. Отодвинув ее в задние отделы мозга, туда, где она могла работать мне на пользу, ускоряя рефлексы, вместо того чтобы уменьшать мои шансы на выживание, я снова внимательно осмотрел комнату, выискивая выдающий врага размазанный след движения.

Заметил его проблеск я периферическим зрением и в самый последний момент инстинктивно парировал, скорее ощутив, чем увидев последовавший удар, — впрочем, наградой мне был вполне знакомый звук, с которым твердые как алмаз зубья врезаются в сталь.

— Твою!.. — произнес голос, в котором сквозило обиженное удивление, совсем рядом с моим ухом, и я ударил на звук, но, конечно же, невидимый противник обладал тем преимуществом, что мог прекрасно видеть гудящее оружие в моих руках, и потому легко уклонился.

— Юрген! Кастин! — проорал я. — Назад, ко мне!

Но в моем микронаушнике раздавалось лишь шипение статики, отсекая все остальные звуки. Кажется, псайкер, кем бы он ни был, обладал сверхъестественной способностью блокировать средства связи так же, как и мои органы чувств.[390]

— Ты остался один, герой, — решил поддразнить меня голос, в то время как я чисто инстинктивно снова перешел в защитную позицию и опять смог отбить невидимую атаку. — О да, ты очень хорош или большой счастливчик.

В голосе его я угадал ноющие нотки, характерные для малодушных и слабых, получивших наконец возможность поиздеваться над кем-то, кого он полагает еще слабее себя. Внезапно нахлынувший гнев, который вызвало это понимание, оказался достаточно силен, чтобы смыть почти весь мой страх. После всех тех чудовищных врагов, которых я встретил лицом к лицу и победил, в мои планы никак не входило проиграть какому-то ничтожеству.

— Мне доводилось сражаться с демонами и настоящими ведьмами, — откликнулся я, стараясь, чтобы голос мой звучал легко и беспечно. — Псайкер, каких отдают по три штуки за монетку, для меня не слишком серьезное препятствие.

Вы могли бы подумать, что подстрекать этого типа к нападению было не самым разумным решением, но в тех обстоятельствах я полагал, что терять мне все равно особенно нечего. Рано или поздно, но он пробьет мою оборону, и мой шанс заключался в том, чтобы вывести его из равновесия и надеяться, что он допустит ошибку, если мне только немного повезет, — ошибку, которая откроет его точное местоположение на достаточное время, чтобы цепной меч лишил его, предположим, ног.

— Я достаточно силен, чтобы выпустить тебе кишки!

Ну что ж, разозлить псайкера мне удалось. Голос его поднялся до капризного визга, и находящееся неподалеку кресло слегка качнулось, как будто что-то врезалось в него. Мне оставалось лишь мгновенно ударить, и, когда гудящее лезвие моего меча прорубило обивку из гроксовой кожи, я был вознагражден целым облаком мягкого наполнителя и приглушенным ругательством. Возможно, мне даже удалось зацепить его.

Продвигаясь вперед, пока в обороне противника образовалась брешь, инстинктивно пользуясь достигнутым преимуществом, я внезапно увидел мерцающие очертания человеческой фигуры, которая конденсировалась, подобно туману, передо мной, колеблясь между видимым и невидимым состоянием, словно изображение на плохо настроенном гололите. За моей спиной раздался грохот падения чего-то керамического и стоящего немалых денег, и знакомый долгожданный запах наполнил комнату.

— Держитесь, комиссар! Я здесь! — выкрикнул Юрген, но уже самого его присутствия было достаточно.

Внезапно озоновый привкус колдовства исчез и сменился запахом старых носков и кишечных газов, в то время как прямо передо мной предстал похожий на хорька мелкий тип, размахивающий страшно зазубренным боевым лезвием, которое он едва ли знал, за какой конец держать, и глаза его были полны потрясения.

— Что вы… — начал он было произносить с возмущенным выражением, прежде чем мой цепной меч отделил его голову от туловища.

Псайкер продолжал еще мгновение пялиться на меня, пытаясь осознать собственную смерть, прежде чем давление, нагнетаемое сердцебиением, не выдавило из его шеи фонтан крови, заставив голову скатиться с плеч.

— Где вы были, Юрген? — спросил я, стараясь, чтобы голос мой прозвучал спокойно, пока руки протирали и возвращали в ножны меч, который только что в очередной раз спас мне жизнь.

Мой помощник пожал плечами и указал на поднос, валяющийся на полу в окружении осколков, и разбросанные бутерброды.

— Я увидел, что охранники возле двери расступаются и дают всем выйти, так что решил принести вам и полковнику чего-нибудь перекусить. Подумал, что оно будет нелишне после всех этих разговоров.

Он задумчиво обозрел то, во что превратилась его ноша, и снова забросил за спину лазган, который изготовил для боя.

— Принесу что-нибудь еще.

— Благодарю, — отозвался я, хотя нельзя сказать, что действительно желал сейчас выпить танны, и собрался последовать за ним. — Пойдемте вместе, чтобы не заставлять вас ходить понапрасну.

Маловероятно, что неподалеку скрываются еще какие-нибудь сверхъестественные убийцы, иначе они напали бы на меня все вместе, но у меня совершенно не было настроения рисковать.

— Комиссар?

Из аудитории вышли ни больше ни меньше лорд-генерал Живан и арбитр Киш с целым отрядом личной охраны, которая тут же взяла хеллганы на изготовку, едва увидев неожиданную картину погрома. Лорд-генерал кинул взгляд на мертвого псайкера и выгнул бровь:

— Вижу, наш разговор за ужином будет еще более интересным, чем я ожидал.

Глава одиннадцатая

— Кем бы ни был покушавшийся на вас, но только не гибридом, — произнес Живан, кладя на стол инфопланшет, который только что просматривал.

Мой помощник передал планшет мне, церемонно поклонился и снова исчез из поля зрения, оставив нас в компании рекафа. Предшествовавший этому ужин превзошел все мои ожидания, и, хотя мне предстояло в будущие годы гораздо ближе познакомиться с гением персонального повара Живана, на тот момент я редко прикасался к пище настолько же вкусной, как эта.

Лорд-генерал оказался радушным и обаятельным хозяином, чем только усугубил благоприятное впечатление, которое у меня сложилось о нем после нашей первой встречи на Гравалаксе. В конце концов я осознал, что наслаждаюсь удивительно приятным вечером, и он стал еще лучше, когда к нам присоединилась Эмберли.

Ее появление где-то в середине второй перемены блюд с вежливыми извинениями за то, что ее задержали совершенно безотлагательные хлопоты, стало для меня более чем приятной неожиданностью; энтузиазм, с которым она принялась наверстывать упущенное, едва завладев вилкой, был отличным намеком на то, что отвлекшие ее дела, кажется, потребовали изрядного напряжения сил. Сама она не пожелала поделиться информацией о них, и я знал, что не стоит и пытаться спрашивать, — как, похоже, и Живан, если ему, конечно же, не было все известно и так.[391]

Оба выслушали мой отчет о происшедшем за день, проявляя неподдельный интерес и прерывая меня только затем, чтобы задать совершенно уместные вопросы либо попросить передать что-нибудь из закусок. Я начал с происшествия на Дариене, удержавшись от искушения приукрасить события, поскольку знал из большого личного опыта, что чем более прозаичным выглядит рассказ о моем предполагаемом героизме, тем больше разрастается в дальнейшем снежный ком моей героической репутации.

— Подчиненные Киша выясняют все, что касается экипажа дирижабля, — проговорила Эмберли, набив полный рот нежнейшим сердцем грокса в подливе. — Некоторые из ключевых работников транспортной компании уже исчезли, но пока что ни один из тех, кого удалось перехватить, кажется, не был испорчен генокрадами.

— Значит, они не попытаются снова проделать то же самое, — произнес я, озвучивая скорее надежду, чем реальные ожидания, и, к моему облегчению, Эмберли кивнула.

— Киш повышает уровень безопасности в отношении всех экипажей коммерческих рейсов, так что никто отныне не поднимется в воздух без того, чтобы пройти генетический контроль.

Она зачерпнула тертого редиса, украсив им благоухающие субпродукты, заполняющие ее тарелку.

— Я должна сказать, что Киш кажется мне весьма эффективным арбитром, и потому неясно, за что его направили в такое захолустье, как Периремунда.

— Возможно, он дразнил не тех людей, — произнес я.

Подобное случалось во всех родах имперской службы: способные и амбициозные личности оказывались сдвинутыми на вторые роли излишне озабоченными своей карьерой некомпетентными начальниками либо просто поддерживали не ту сторону, которую следовало, во внутренних дрязгах и, таким образом, сводили свою карьеру с прямой дорожки. Сам я, человек, которому ничего не хотелось бы сильнее, чем высидеть все годы своей службы на какой-нибудь бессмысленной должности, не требующей особенных трудов и настолько далеко от неприятностей, как только возможно, все время огребал нечто совершенно противоположное. Это лишнее доказательство тому, что у Императора очень дурное чувство юмора.

— В любом случае для нас его назначение сюда оказалось большой удачей, — произнес Живан.

Он пригласил и Киша также присоединиться к нам за ужином, но арбитр отказался, предпочитая лично пойти по следу, оставленному нашим загадочным псайкером, и как можно быстрее, прежде, чем тот остынет. Я не был слишком удивлен, когда пришел предварительный отчет Киша, сообщавший, что неудачливый убийца оказался целиком и полностью человеком (в той мере, конечно же, в какой подобное определение вообще может применяться к тем, кого коснулся варп). Ни одно из порождений генокрадов, которых мне доводилось встречать раньше, не выказывало никаких способностей к колдовству, что я и отметил для своих собеседников.

— Никто никогда не описывал подобных случаев, — согласилась Эмберли, и это был редкий случай, когда инквизитор признала что-то невозможным.

— Перед нами встает вопрос, откуда взялся этот тип, — указал Живан, дегустируя рекаф, — и почему он стремился убить именно комиссара.

Мне оставалось только кивнуть:

— Я и сам недоумеваю по этому поводу. Вы или Киш куда более очевидная цель.

— Нужно так понимать, что вы не смотрели последнее время пикт-передач, — сухо отозвалась Эмберли. Конечно же нет, потому как каждодневные сплетни местных гражданских интересовали меня не больше, чем на любой другой планете из тех, где мне случалось побывать, и потому наша соблазнительная инквизитор не замедлила восполнить этот пробел в моих знаниях, не скрывая веселья в глазах. — Все новостные ленты переполнены тобой, так же как и печатные листки. Спроси любого периремундца на улице — и он ответит, что ты являешься публичным лицом Имперской Гвардии на этом мире.

— Ясно, — выдавил я, делая глоток горького напитка из своей чашки и ощущая, будто у меня между лопатками вдруг нарисовалась мишень. Насколько свидетельствовал мой личный опыт, гражданские не имели даже самого общего представления о том, как в действительности работает военная машина, и было жутко похоже на правду, что какой-то недоумок вообразил, будто, убрав меня, он в какой-то значительной мере подорвет нашу способность к обороне данной системы.[392] Это вернуло мои мысли к более фундаментальной проблеме. — Так кто же он такой и кто мог послать его?

— Ну, очевидно, что это был псайкер, — произнесла Эмберли, — надо сказать, сравнительно слабенький.

Я кивнул, стараясь показать, что тут мне все ясно, и, к счастью, Живан задал очевидно напрашивавшийся вопрос раньше, чем это пришлось сделать мне.

— Но как вы определили, что он был не очень силен? — Он снова взглянул на планшет. — Из данных вскрытия следует, что он был примерно сорока лет от роду, возможно ближе к пятидесяти. Он должен был успешно скрывать свое проклятие десятилетиями, иначе его уже давным-давно забрал бы Черный Корабль.

Я кивнул. Испорченность варпом, как правило, проявлялась с началом пубертатного периода, и именно это я и высказал вслух.

— Обычно это верно, — признала Эмберли, — но бывают и исключения.

Она пожала плечами, и бледно-желтая ткань платья скользнула по ее коже так, что мысли мои самым приятным образом отвлеклись от темы беседы на секунду или две.

— Вам стоило бы, впрочем, спрашивать об этом кого-нибудь из Маллеус или Еретикус: неподконтрольные псайкеры в их юрисдикции. Но я знаю о них достаточно, чтобы отличить ведьмака, неспособного контролировать свои силы. — Она кивнула мне. — Ты говорил, что все время замечал проблески движения возле того места, где он находился.

— Да, и это тоже. — Все это было в моем отчете о происшедшем, и именно таким образом мне удалось отбрехаться и объяснить, каким образом удалось располовинить этого выродка, без того, чтобы раскрыть тайну необычайного дарования Юргена. Насколько оставалось известно Кишу и Живану, мне просто повезло с одним из вслепую нанесенных ударов. — И я все время провоцировал его на болтовню, что давало мне знать о том, где он находится.

— Именно так. — Эмберли снова кивнула. — Если бы он был привычен к своим силам, он бы отмалчивался, максимально увеличивая свое преимущество, и знал, как не выдать своего местоположения. Его волнение позволяло тебе замечать его краем глаза, а он не мог достаточно сконцентрироваться и поддерживать целостной ту ауру, которой окутал себя.

— Похоже на правду, — сказал я. — Некоторым образом. Что оставляет нас с версией о безымянном ничтожестве, которое внезапно обнаруживает в себе способности псайкера и устраивает покушение на человека, которого только что увидел в пикт-передаче. Какие шансы, что подобное могло произойти?

— Не очень высокие, я бы сказал. — Живан поставил пустую чашку на стол и передал по кругу графин с амасеком, который по своим качествам был уж по меньшей мере равен всему, что могло найтись в коллекции Киша. — Я спрошу арбитра, существовали ли на Периремунде активные культы Хаоса. Где бы ни гнездились ведьмаки…

— Верно подмечено, — поддержал я, придя к такому же выводу.

Мы оба поглядели на Эмберли, которая снова пожала плечами — со столь же приятным глазу эффектом, как и в прошлый раз.

— Да, должен быть по меньшей мере один, — отозвалась она, и, что касается меня, светский тон, которым это было сказано, вызвал у меня беспокойство. — А может, и несколько.

Ну хорошо, конкретно ее Орден был призван справляться с угрозами со стороны чужаков, подобными той, с которой мы столкнулись в настоящее время, но я все-таки ожидал, что она проявит немного больше озабоченности ввиду вероятности обнаружить кучу еретиков поблизости, проводящих свои богохульные ритуалы и призывающих всяческие ужасы из варпа. Какие-то из этих мыслей, вероятно, отразились на моем лице, потому что Эмберли только улыбнулась мне:

— В подавляющем большинстве так называемые культисты не имеют ни малейшего представления об истинной природе Хаоса. Они сбиваются вместе потому, что ощущают отчуждение от общества, а не потому, что действительно желают обрушить на Галактику Губительные Силы. — Глаза ее на мгновение стали жесткими. — Конечно же, есть и исключения.[393]

— И можно предполагать, что одно из таких исключений действует на Периремунде? — спросил я.

Эмберли покачала головой:

— Я в этом сомневаюсь. Иначе мы бы уже давно обнаружили следы их деятельности. Но вполне возможно, что одна из менее опасных групп окопалась где-то на этой планете. Даже если все, что они делают, — воспроизводят какие-то бессмысленные ритуалы, увиденные в пикт-передачах, то все равно они должны являться естественным прибежищем для любого неучтенного псайкера на планете. Подобных нашему анонимному другу.

Она кинула взгляд на инфопланшет. Мой несостоявшийся убийца не имел при себе никаких документов и одет был в кричаще-яркий клоунский костюм, который в любом другом месте привлек бы внимания не меньше, чем орк в бальном платье, но периремундцы такой стиль в одежде сочли бы, наверное, консервативным. Вне сомнения, Киш выяснит, кто же это был, но к тому времени соратники псайкера, вероятно, давно уже скроются.

— Таким образом, вы придерживаетесь точки зрения, — медленно произнес Живан, стараясь переварить новую и неуютную информацию, которую только что предоставила нам инквизитор, — что та группа, к которой принадлежал этот человек, не представляет для нашей военной операции угрозы?

Эмберли безнадежно закатила глаза и вздохнула:

— Конечно же, они представляют угрозу, это же сумасшедшие поклонники Хаоса. Просто в данный момент эта угроза гораздо меньше той, что исходит от флота-улья, нацеленного сожрать все живое на этой планете. — Она сделала глоток амасека. — Когда мы справимся с насущной проблемой, сможем побеспокоиться и о мелочах.

Я был не очень убежден в том, что культ Хаоса, даже такой, который инквизитор считала относительно слабым, можно назвать мелочью, но то, что она хотела этим сказать, понял.

— Что ж, посмотрим на это с положительной стороны, — сказал я. — Возможно, тираниды будут так любезны, что всех их слопают.

Эмберли сладкозвучно рассмеялась:

— Возможно, именно так и получится.

— И все же я не понимаю, — произнес Живан, снова кидая взгляд на планшет, — почему они проявили себя именно сейчас. Он должен был знать, что мы его вполне можем взять живым.

— Возможно, он не был наиболее рационально мыслящей личностью на планете, — отозвался я, припоминая Рахиль и других псайкеров, которых мне приходилось встречать, — и вспомните, он считал, что его невозможно увидеть. Полагал, что сможет просто так пройти в здание Арбитрес, выполнить свое задание… — Отчего-то мне не хотелось произносить словосочетание «убить меня», поскольку это напомнило мне, насколько близко в действительности прошла моя смерть. — А затем просто выйти обратно. Если бы ему удалось провернуть такое, всю вину списали бы на обычных мятежников и никто даже не заподозрил бы существование культа.

— Это именно то, что я хочу сказать, — произнес Живан. — Если бы они не показали себя этим вечером, то мы бы даже не знали, что они вообще здесь есть. Зачем же им это понадобилось?

— Мы заглядывали под очень многие камни в поисках выводков генокрадов, — указал я. — Возможно, они просто испугались, что мы начнем хватать их людей тоже и, таким образом, выйдем на их организацию. Так что они впали в панику превентивно, раньше, чем мы случайно наткнемся на их культ.

— Звучит правдоподобно, — согласился Живан.

Ну, не более иррационально, чем все остальные версии. Мне пришлось на своем веку полюбоваться проделками последователей Хаоса, и придумывать им объяснения — самое гиблое дело на свете, так что мы оставили эту тему.

Остаток ужина прошел в приятной дымке светской беседы, за партией в регицид с Живаном (которую я достаточно легко выиграл, хотя Эмберли каждые пять минут, чуть оперевшись на мое плечо, предлагала альтернативные ходы) и распитием выдающегося амасека из запасов лорда-генерала, и это укрепило нас всех в ощущении беззаботной радости, несмотря на ту ужасную угрозу, что нависла над нами. В целом я уже долгое время не чувствовал себя настолько расслабленным, даже в свете суровых событий дня, и Живан, похоже, ощущал то же самое. С того самого вечера я начал получать периодически приглашения отужинать с ним, каждый раз, когда только у нас обоих появлялось свободное от несения службы время.

Но в конце концов вечер исчерпал себя, и я предложил Эмберли проводить ее до отеля. Конечно же, ни в каком эскорте она не нуждалась, поскольку вполне была способна уложить даже орка, случись такая необходимость, но это было вежливо с моей стороны и к тому же позволило бы мне провести в ее обществе еще немного времени. Мгновение подумав, она кивнула и улыбнулась:

— Это было бы очень приятно.

Живан устроил свою штаб-квартиру в здании Арбитрес, как я подозревал, исходя скорее из соображений безопасности, чем из каких-либо иных, и Эмберли сама провела меня по лабиринту служебных коридоров, пока мы вновь не очутились в том подземном помещении, где утром запарковался наш «Рино». Теперь здесь стояла сверкающая спортивная машина размером с лимузин, с затемненными окнами, висевшая в паре сантиметров над камнебетонным полом, негромко напевая гравитационными установками.

— Очень мило, — произнес я, оценив плавные обводы агрегата и в целом исходившее от него впечатление сдерживаемой мощи.

Я не был так уж хорошо знаком с гражданскими машинами, но сомневался, что нечто столь эффектно и дорого выглядящее могло быть произведено на Периремунде.[394]

Когда мы приблизились, передняя дверца машины с шипящим звуком распахнулась и нам изнутри улыбнулся Пелтон: фуражка водителя на его копне пшеничного цвета волос угнездилась совершенно неподобающим образом.

— Домой, миледи? — спросил он, играя роль с убедительностью деревянной марионетки, но Эмберли кивнула, проскальзывая на заднее сиденье, почти столь же широкое и мягкое, как то, которое мне пришлось занимать в безвременно почившем лимузине Киша.

— Домой, Пелтон. — Она взглянула на меня. — Вы все-таки меня сопроводите?

— Конечно же. — Я скрыл удивление с легкостью, выработанной долгой практикой, и неуклюже залез следом за нею. И пока дверца с шипением закрывалась за мной, уточнил: — Миледи?

Эмберли кивнула, в то время как Пелтон дал полную мощность на мотиваторы, и лоснящийся аппарат пришел в движение, развернулся вокруг собственной оси, одновременно поднимаясь на метр или около того над полом, и с легким гудением направился в сторону взрывозащитной двери.

— Я путешествую под именем высокородной леди Вейл, аристократки системы Критенвард. Это объясняет кучу народу, ошивающегося возле моих апартаментов.

Последняя фраза была произнесена протяжно, как принято у благородных, с выражением утомления и скуки.

Пелтон снова ухмыльнулся, очевидно оценив шутку.

— Это она о нас, — пояснил он на тот случай, если я не догадался, и снова вернул свое внимание к управлению машиной. — Ой, а этого-то я и не заметил!

Он дал чуть больше энергии на репульсоры, заставив нас перелететь через «Рино», который как раз появлялся из входного туннеля, причем между громоздкой бронированной машиной, нами и потолком туннеля оставалось едва ли по сантиметру зазора.[395]

— Мельком, прекрати выпендриваться перед комиссаром, — пожурила его Эмберли с милостивой укоризной в голосе.

— Прощения просим, мэм.

Мы вылетели из туннеля, будто ядро из ствола «Сотрясателя», и направились вверх, к небу, со скоростью, которая, несомненно, подвергла бы серьезному испытанию желудок Юргена, если бы он все еще находился при мне (мой, сказать по правде, тоже, если бы воздушная машина не была оборудована инерционными амортизаторами). Пока что, впрочем, поездка казалась весьма гладкой, так что мне оставалось лишь откинуться на спинку сиденья, готовясь насладиться ею в полной мере.

— Говорил после совещания с Лазуром, — небрежно сообщил я. Эмберли поглядела на меня с выражением холодной отстраненности, на ее лице не отразилось никаких чувств, однако было понятно, что это имя ей известно, хотя и совершенно безразлично. — Он интересовался, как ты поживаешь.

— И ты ответил? — таким же небрежным тоном спросила Эмберли.

Я покачал головой:

— Сказал, что на Гравалаксе, где мы встречались, ты выглядела неплохо.

К моему удивлению, в ответ на это она рассмеялась — столь же благозвучно, как и раньше.

— У тебя и правда талант к подобным вещам, не правда ли?

— Не уверен, — осторожно отозвался я. Эмберли знала меня лучше, чем кто-либо в Галактике, и заглядывала глубже, чем все остальные, под поверхность той маски, которой я обычно поворачивался к миру, но у меня все еще не было твердой уверенности в том, насколько же глубоко. — Зависит от того, о чем мы говорим.

— Дипломатия, направление других по ложному следу, увиливание. — Она вновь обернулась ко мне со счастливой улыбкой. — Ты знаешь все эти инквизиторские штучки.

— Ты больше знаешь об этом, — сказал я, и она снова рассмеялась:

— Вот видишь? Ровно то, о чем я и говорю.

— Кажется, тот техножрец полагал, что я разыскиваю кого-то по имени Метей, — сказал я, не позволяя ей перевести разговор в другое русло. — Отчего бы он мог так подумать?

— Потому что он знает, что его ищу я, и знает, что ты являешься моим соратником. Мы с Лазуром работаем над одним делом в некотором роде.

— В некотором? — уточнил я, глядя на огни Принципиа Монс, что мерцали теперь внизу и вокруг нас; ночь гудела жизнью, и мысль об алчущем рое, готовом спикировать на головы всех этих счастливых, не ведающих об опасности людей, весьма угнетала.

Эмберли кивнула:

— Механикус и Ордо Ксенос ведут общий проект. Он существует уже многие десятки лет и как раз около десяти лет назад, на Перлии, столкнулся с некоторыми затруднениями.

Она пристально взглянула на меня, и спустя мгновение внезапное, полное ужаса понимание прошило меня, будто очередь автоматического оружия.

— Долина Демонов, — только и выдавил я, и воспоминание о тайном храме Механикус, на который я наткнулся, когда уводил свою с мира по нитке набранную армию от смертельной опасности, всплыло в памяти — в первый раз за многие годы.

То место было выпотрошено, когда мы обнаружили его, все и вся были мертвы, кроме единственного выжившего боевого сервитора, который доставил мне несколько тревожных минут; но в тот момент я был слишком занят отражением атаки целой армии кровожадных орков, чтобы позволить себе должным образом поразмыслить над загадкой. Теперь же, впрочем, мне пришлось это сделать снова в свете новой и тревожной информации.

— Именно так, — ровно произнесла Эмберли, несомненно выжидая, до чего я смогу додуматься сам.

Я постарался припомнить как можно больше деталей и будто снова увидел, как рушится обширная дамба и вызванная таким образом нами приливная волна размывает долину внизу, одновременно увлекая осаждающую нас армию орков к столь желанному для нас финалу. Но то, что я видел своим глазами непосредственно перед атакой, было еще более ужасно.

— Там все были убиты, — медленно проговорил я. — Мы подумали сначала, что это сделали орки, но в целом повреждений было мало. Кто-то нанес чистый и хирургически точный удар. — Я припомнил еще кое-что: — К тому же накопители данных у вычислителей были вычищены и что-то взято из укрепленного хранилища. Было такое ощущение, что там использовали мелту.

— Это дело рук Метея, — объяснила Эмберли. Она наклонилась вперед и положила руку на плечо Пелтона. — Езжай видовым маршрутом, Мельком.

Хорошо понимая, что именно она имеет в виду, Пелтон изменил курс и принялся вольно кружить над дворцовыми садами, где губернатор, кажется, давал бал. Огни мерцали сквозь листву под нами, и элегантно одетые пары прогуливались рука об руку по освещенным дорожкам либо кружились на танцевальной площадке, которая покачивалась на воде в центре озера. Никто даже не взглянул вверх, когда мы пролетали над ними, очевидно приняв нас просто за припозднившихся гостей, если, конечно, вообще заметили наше присутствие.

— Сам, один? — спросил я, находя, что в это сложно поверить.

Эмберли покачала головой:

— Конечно нет. Ему помогали как непосредственно, так и косвенно, но он сам долгое время был одним из старших магосов, работавших над проектом.

— Который заключался?.. — спросил я.

Эмберли помедлила, как будто размышляя, насколько она может мне довериться в этом деле.

— Во время постройки дамбы, — наконец произнесла она. — Механикус откопали артефакт. Он не был похож ни на что виденное ими ранее, так что они передали его Ордо Ксенос, чтобы узнать, не сможем ли мы помочь им в установлении его происхождения.

Я почувствовал, как мурашки побежали у меня по коже. Было лишь одно объяснение подобного открытия.

— Позволь мне угадать, — сказал я. — Он оказался древнее, чем те времена, когда человек впервые пришел на Перлию.

Эмберли медленно покачала головой.

— Древнее, чем зарождение человека в Галактике, — тихо сказала она. — Человека и любой другой расы, которую мы знаем, возможно за исключением некронтир. — Она сделала секундную паузу. — И он все еще работал.

Мурашки побежали уже вниз по спине, и ощущение это было весьма неприятным.

— И что же он делает? — спросил я, не сумев сдержать нотки страха в голосе.

— Мы все еще не знаем, на исследования ушло время, за которое успело смениться несколько поколений людей, но те немногие данные, которые мы сумели восстановить, после того как орочья угроза была сведена на нет и появилась возможность вернуться на место исследований, кажется, указывают на то, что как раз Метею удалось совершить некий прорыв.

— Которым он, похоже, не желает поделиться, — заключил я.

Эмберли мрачно кивнула:

— Совершенно не желает. Он должен был иметь сообщников на месте исследований, для того чтобы нападение, организованное им, увенчалось столь полным успехом. Восемь его собратьев-техножрецов пропали вместе с ним, и нетрудно догадаться, что в храме похозяйничали именно они.

— Те повреждения, которые я видел, согласуются с нападением извне, — сказал я. — Так что с этой стороны ему тоже должны были помогать. Отряд наемников или что-то подобное. — Ко мне невольно вернулось нежелательное воспоминание о мертвых техножрецах и их охранниках. — И наемников очень компетентных. Не было лишних разрушений. Даже отряд Астартес вряд ли мог быть более точен в своих действиях.

— Именно такой вывод мы и сделали, — отозвалась Эмберли, — и в неразберихе, сопровождающей вторжение орков, они сумели бесследно убраться с планеты, прежде чем кто-то вообще понял, что они сбежали.

— Ясно, — проговорил я, хотя на самом деле голова у меня шла кругом. — И вы полагаете, что они могли укрыться на Периремунде.

— Это один из вариантов, — сказала Эмберли. — Я прибыла сюда, чтобы проверить ее, и обнаружила, что Лазур идет по тому же следу. С тех самых пор мы обмениваемся данными, какие удается обнаружить. — Она прикусила нижнюю губу, выглядя несколько раздосадованной: — К сожалению, вся эта история с тиранидами несколько затрудняет дело. Я не могу просто оставаться в стороне и позволить генокрадам обрушить небо нам на голову, так что у Лазура появляются все шансы первым добраться до Метея, в то время как я буду давить этих жуков.

— Но мне показалось, вы на одной стороне, — запутавшись, промямлил я.

Эмберли поглядела на меня задумчиво:

— Ты же знаешь, как это бывает. Инквизиция и Механикус должны быть равноправными партнерами, но тот из нас, кто вернет артефакт, будет обладать несколько более равными правами, чем другой.

Мне пришлось вздохнуть и покачать головой.

— В Гвардии все гораздо проще, — сказал я. — Видишь врага, убиваешь врага. Нам не приходится заботиться обо всех этих политических делах.

Это, конечно же, не совсем так, но жизнь на тех постах, которые я обычно занимал, была и правда намного менее запутанной.

— Вне сомнения, — отозвалась Эмберли, впрочем ни на секунду не позволяя себя обмануть, и пожала плечами. — Так что вот как обстоят дела: непредставимо древний артефакт ксеносов, который находится где-то на планете в руках отступника, флот-улей, нависший над нашими головами и готовый нас сожрать, выводки генокрадов с их терактами, а теперь еще и этот проклятый культ Хаоса, который вылез откуда-то из-под плинтуса на тот случай, если мы тут вдруг заскучали. — Она заставила себя изобразить беззаботную улыбку, и усилие, которое ей для этого понадобилось, мало кто, кроме меня, смог бы заметить. — Добро пожаловать в мир, каков он есть для меня, Кайафас.

Примечание редактора

В то время как Каин обретался в планетарной столице, все больше впутываясь в мое расследование, остальная часть Имперской Гвардии в обычной для нее эффективной манере занималась тем, что реагировала на те новости, в которые Живан посвятил высший офицерский состав. Поскольку, что едва ли не неизбежно, Каин не дает себе труда коснуться каких-либо аспектов этого в своем отчете, я привлекла следующий отрывок из мемуаров Дженит Суллы, которая в то время служила в чине лейтенанта в 597-м полку, надеясь на то, что он может пролить свет на данный вопрос. Как и всегда, когда речь идет об этом конкретном авторе, читатели, обладающие утонченным языковым чутьем, вправе полностью пропустить данный отрывок.

Из произведения «Как феникс, вставший на крыло: ранние кампании и славные победы Вальхалльского 597-го» за авторством генерала Дженит Суллы (в отставке), 101.М42:

Мои читатели, конечно же, сразу поймут тот ужас, с которым были восприняты новости, принесенные полковником Кастин по ее возвращении из столицы, и остроту, с которой мы ощущали отсутствие рядом с нами комиссара Каина, чья непоколебимая уверенность и железная решимость в любых, даже самых безнадежных ситуациях продолжали, ни разу не подведя нас, воодушевлять тех, кто удостоился чести служить с ним. Впрочем, я, к примеру, внушала себе мужество мыслью, что он скоро снова будет среди нас, и была твердо намерена сделать так, чтобы по возвращении он обнаружил, что и я, и все женщины и мужчины под моим командованием готовы к противостоянию самым ужасающим из врагов не меньше, чем сам комиссар. В конце концов, мы стояли лицом к лицу и победили тиранидских дьяволов на Корании, хоть и заплатили за это самую ужасающую цену, и у меня не было сомнений в том, что мы снова выйдем победителями под твердым командованием нашего полковника и во вдохновляющем присутствии нашего комиссара.

К тому времени, когда он возвратился, хоть обычно живая манера его была несколько приглушена тяжелейшей ответственностью,[396] наши приготовления к встрече с грозным врагом уже немало продвинулись вперед.

Предусмотрительность полковника Кастин заключалась в том, чтобы предугадать по присутствию генокрадов на этом раздробленном мире возможность прибытия флота-роя. Ее предвидение оказалось на высоте, и мне думается, что 597-й был на тот момент наиболее подготовленным из всех подразделений на Периремунде к тому натиску, который вскоре последовал. Я, со своей стороны, муштровала свой взвод, повторяя болезненно полученные уроки, которые мы вынесли с Корании, и делала это с тех самых пор, как полковник издала свой дальновидный приказ об их отработке, и потому ощущала лишь уверенность в тех мужчинах и женщинах, что находились под моим командованием.

Если бы хитиновая мерзость роя посмела показать себя в открытую, она нашла бы нас не иначе как преисполненными боевого духа, в этом я не испытывала ни малейшей крупицы сомнения. Когда же враг наш в действительности явился перед нетерпеливо ждущими стволами, этому суждено было произойти вдалеке от милого сердцу холода Хоарфелла и таким образом, который никто из нас никогда не смог бы предугадать.

Глава двенадцатая

Целиком и полностью используя те преимущества, которые давало ей положение аристократки, Эмберли заняла апартаменты в пентхаусе самого роскошного отеля во всем Принципиа Монс, которые, наряду со множеством других приятных вещей, могли похвастаться собственной посадочной площадкой, надежно укрытой за небольшим, источающим приятные ароматы садиком. Пелтон, не сбрасывая скорости, повел машину по наклонной на посадку, пока наконец не остановился и не распахнул задние дверцы нашего шикарного транспорта со всем апломбом настоящего шофера, за которого себя выдавал. Запахи эганты и каллиума проникли в салон воздушной машины, и это были именно те цветы, которые, как я помнил, особенно любила Эмберли. Я поймал себя на мысли о том, выбрала ли она данный пентхаус из-за наличия этих растений или заставила высадить их уже после заселения?[397]

— Очень приятное место, — прокомментировал я, выходя на холодный ночной воздух.

Можно было бы сказать, что город раскинулся, сколько хватало глаз, если бы он не обрывался внезапно на темном краю плато, где свет и движение заканчивались так резко, будто их обрубили клинком. Преимущественно он находился под нами, достаточно далеко, чтобы непрекращающийся гул его доносился лишь приглушенно, а наземные машины, словно юркие светящиеся жуки, почти бесшумно скользили по освещенным люминаторами широким проспектам.

Эмберли кивнула:

— Сойдет. Подходит к моей легенде, а летная площадка означает, что мы можем появляться и исчезать так часто, как захотим, не вызывая больше слухов, чем необходимо.

Я покивал, представил, как она проходит в своей силовой броне через холл отеля, и постарался не расхохотаться. Не сомневаюсь, персонал подобного заведения умел хранить секреты, но некоторые вещи все-таки заставили бы даже их глаза полезть на лоб.

— Уверен, что тебе это легко удается, — сказал я.

Эмберли пожала плечами:

— Здесь привыкли к эксцентричному поведению. Они готовы терпеть практически все что угодно, если им достаточно заплатить, и не станут задавать лишних вопросов. Но, даже учитывая это, осмотрительность лишней не бывает.

— Не бывает, — снова подтвердил я.

Впоследствии мне предстояло привыкнуть к ее методам работы, потому как Эмберли раз за разом втягивала меня в свои секретные операции, но я никогда так и не смог отделаться от ощущения, что она склонна принимать различные обличья и разрабатывать сложные легенды для прикрытия лишь потому, что это весело, а не оттого, что так уж нуждалась в том.[398]

Гостиная была огромной, с тонированными стеклами, сквозь которые открывался вид на расстилающуюся внизу панораму города. Обстановку составляла милая и удобная мебель, цветы в безупречно подобранных керамических вазах дополняли интерьер, сюда плохо вписывалось разве что большое количество оружия, валяющегося там и тут по всему помещению. Эмберли пожала плечами, увидев, что глаза мои остановились на этой огневой мощи.

— Боеготовность всегда окупается, — радостно заявила она.

— Именно так, — согласился Янбель, проделывая с помощью механодендритов что-то со стволом тяжелого болтера, который я в последний раз видел приделанным к предплечью принадлежащего Эмберли силового костюма.

Янбель поднял ствол к свету, поглядел вдоль него, прищурившись, что вызвало слабое жужжание, пока его аугметические глаза фокусировались на чем-то слишком микроскопическом, чтобы я мог это разглядеть, — после чего издал довольное ворчание, прежде чем потянуться к небольшой баночке освященного машинного масла одной из настоящих своих рук и приняться благословлять эту штуковину.

Забившаяся в дальний угол Рахиль подняла на меня взгляд, оторвавшись от того, что, кажется, являлось тихим разговором с Симеоном (они, как мне показалось, проводили немало времени вместе, возможно, потому, что каждый лишь отчасти сохранял здравый рассудок), и окинула злобным взглядом.

— Это ты, — сообщила мне псайкер очевидное, и глаза ее заметались по пространству за моей спиной, прежде чем она снова заговорила: — Но я не чувствую пустоты.

— Юрген все еще в здании Арбитрес, — сказал я, сообразив, что значит эта конкретная околесица.

Помощник оставался там, чтобы первым узнать, если Киш раскроет что-то новое касательно нашего загадочного убийцы или к Живану поступят какие-то новые данные об угрозе со стороны тиранидов; Юрген, находясь поближе к этим двоим, служил наглядным и пахучим напоминанием о том, что они должны держать меня в курсе.

Псайкер немного расслабилась.

— Тень голодна, — с самым серьезным видом сказала она мне, затем снова обернулась к Симеону. — Его сознание все сияющее, как зеркало.

Я совершенно не представлял себе, как это понимать, так что просто вежливо улыбнулся.

— Комиссар! Легки на помине!

В комнату вошла Земельда, которая выглядела как плохая актриса в костюмированном фарсе, поскольку до хруста накрахмаленная форма горничной совершенно несовместимо контрастировала с зеленой челкой, лохматящейся надо лбом, и топорщившимся под левой грудью плохо спрятанным лазерным пистолетом. Впрочем, она, кажется, была искренне рада меня видеть, и, несмотря на то что толку в ней было не больше, чем в Рахиль, у меня не получилось не улыбнуться в ответ.

— Взаимно рад встрече, — отозвался я, с некоторым трудом разбирая периремундский уличный диалект, на котором она говорила, и лицо бывшей уличной продавщицы расплылось в такой ослепительной улыбке, будто я только что сообщил ей, что она выиграла тысячу кредитов. — Я так вижу, вы неплохо освоились.

— Уж не сомневайтесь. — Она оживленно закивала. — Лучшая работа, какая у меня только была в жизни. Чертовски лучше, чем барыжить пирожками со всякой хренью или расклеивать афиши подпольных слэшерских концертов.[399] Уж я-то знаю, будь спок.

— Рад слышать, — проговорил я, стараясь не показать некоторого своего смятения.

Земельда всплеснула руками:

— Прямо как когда мы были подростками — играли во всякие игры, но только в этот раз все по-настоящему, понимаете?

Я кивнул, не вполне доверяя себе, чтобы заговорить. Это был именно тот энергичный энтузиазм, какой я привык видеть у фангов,[400] только что прибывших с призывных пунктов на Вальхалле, пылающих воинским рвением и страстным ожиданием предполагаемой воинской славы.

Наиболее умные из них быстро соображали, что к чему, старались держать голову пониже и начинали постигать мрачную науку выживания. Остальные становились или героями, или мертвецами, а зачастую и тем и другим. Я осознал, что с неожиданной душевной болью размышляю о том, в какую же категорию попадет Земельда.

— Она оказалась очень полезной, — вмешалась Эмберли, покровительственно улыбнувшись своей новой энергичной помощнице. — Имбецилка, рожденная в результате кровосмешения, которую я должна изображать, даже в гроб не ляжет без личной горничной, которая бегала бы от нее по всяким поручениям, и Земми отлично подходит, чтобы играть подобную роль. — Она кивнула на псайкера в уголке. — А Рахиль не очень-то смахивает на горничную даже в лучшие дни.

— А я в платье выгляжу как клиб, — добавил Пелтон, входя следом за нами в помещение.

Это вызвало в моем сознании такую картину, воздействию которой я предпочел бы не подвергать свои синапсы, поэтому лишь кивнул и произнес:

— Я поверю на слово.

Земельду потянуло к Пелтону, едва он возник в дверях, и мне не составило труда заметить легкие улыбки, которыми они обменялись, едва заметив друг друга.

Пелтон пожал плечами:

— Шутки в сторону, у нее действительно настоящий талант к тайным операциям. — (Земельда слегка покраснела от похвалы). — Вживается в легенду как профи и начинает показывать все лучшие результаты в стрельбе из пистолета. Уложила гибрида в последнем из тех выводков, на которые мы ходили в рейд, одним лазерным зарядом, как раз когда он уже нацелился было на Симеона. — На лице его появилась уже знакомая мне легкомысленная улыбка. — Хотя вряд ли он заметит, если его подстрелят.

— Это к делу не относится, — вмешалась Эмберли, и в голосе ее был некоторый упрек. — Предпочитаю, чтобы мои агенты не ходили продырявленными. В целом виде они более полезны.

Не в первый раз я осознал, что восхищаюсь тем, как у Эмберли получается вселить дух товарищества в тот разношерстный сброд, которым она склонна была окружать себя. Я видел многие лица, которые появлялись и исчезали в ее окружении за многие годы, но все они, казалось, разделяли это чувство, какими бы различными ни были их истории и жизнь до того, как они оказались затянутыми на орбиту инквизитора.

— От меня возражений не ждите, — согласился Пелтон, и парочка удалилась куда-то, оставив меня и Эмберли вдвоем разглядывать укрытый ночью город.

— Кажется, они сошлись, — сказал я, и Эмберли кивнула.

— Ничего дурного в этом нет, — откликнулась она. — Если девушке предстоит продолжать водить с нами знакомство, ей нужно будет пройти хорошее базовое обучение боевым техникам, а Мельком — единственный в нашей группе, кто достаточно хорошо ими владеет. — На ее лице появилась улыбка, в которой сквозила самоирония. — Если не считать меня, конечно же, но у меня нет времени работать нянькой.

— Кажется, Пелтон немало знает о работе под прикрытием, — сказал я.

Эмберли снова кивнула:

— Он был под очень глубоким прикрытием, и долгое время — проник в структуру нелегального картеля в Торрендонской Бреши. Даже, вероятно, слишком долгое. Ему приходилось совершать весьма сомнительные поступки, дабы поддержать свою легенду, и были даже подозрения, что он переметнулся.

Я понимающе покачал головой. Субсектор Торрендон был раздираем варп-штормами, оставлявшими лишь несколько безопасных путей, по которым могли перемещаться торговые суда, курсирующие по своим деловым маршрутам, так что пиратство оставалось там самой насущной проблемой.

— Значит, он был из числа офицеров флотской военной полиции, когда ты его рекрутировала? — уточнил я.

Эмберли покачала головой:

— Он был арбитром, пока надзирающий офицер, который его вел, не решил, что он сделался скорее частью проблемы, чем ценным кадром, и не попытался отозвать его. Мельком не согласился с подобной оценкой, и все кончилось дурно.

— Насколько дурно?

Эмберли вздохнула:

— Было много трупов. Мельком решил, что если уж его выдергивают с полевой работы, то ему стоит прежде устроить генеральную уборку, и принялся выводить из игры всех тех, кого он успел определить как ключевые фигуры картеля. — В голосе ее появилась нотка восхищения. — Он поступил умно — это я могу точно сказать: подставил одного из старших директоров, сделав его претендентом на высший пост, затем убил нескольких из второго эшелона, и дальше ему оставалось только указать пальцем. Это была кровавая баня. К тому времени, как его вышестоящие, ставшие на то время укротителями, до него добрались, картель буквально разорвало на куски.

— Так что же в этом плохого? — спросил я в чистосердечном недоумении.

По мне, звучало это так, что он сделал Галактике большое одолжение.

Эмберли взглянула на меня с сожалением:

— Подумай хорошенько. Арбитр, который ступил за грань закона, какими бы достойными ни были причины, не является чем-то, что Арбитрес могут игнорировать и не принимать всерьез. К счастью, я оказалась неподалеку, как раз когда они собирались не оставить от него даже воспоминаний, и решила, что подобный талант не должен отправиться на свалку.

— Понимаю. — Я кивнул, в очередной раз задумываясь о том, насколько же проще обстоят дела в Имперской Гвардии. На поле боя нужно лишь делать все необходимое для победы, и не более. — Ну что же, по крайней мере, Земельда, кажется, находится в хороших руках.

Эмберли поглядела на меня изучающим взглядом.

— Надеюсь, этой ночью не только ей выпадет такая возможность, — сказала она.

Следующим утром мы как раз наслаждались ленивым завтраком, когда неожиданно прибыл Лазур в лязгающем орнитоптере, несущем на себе изображение шестерни Адептус Механикус, который приземлился за эгантовыми кустами, трепеща крыльями со всей грацией, какую только можно было ожидать от металлической курицы. Эмберли поглядела поверх лежащих перед нею вафель с дольчеягодами, как техножрец входит в двери открытого внутреннего дворика, и кивнула, приветствуя его с искренним радушием.

— Берите стул и присаживайтесь, — пригласила она несколько неразборчиво, в то время как Земельда, все еще наслаждавшаяся своей маскировкой, которую, конечно, никто-никто не смог бы разгадать, налила в чашку рекафа и поставила ее на стол перед новоприбывшим.

Один Император знает, с чего она решила, что Лазур сможет отведать напитка, учитывая, что у него не было рта, но это было именно то, что должна была делать служанка, так что, вероятно, Земельда думала, что таким образом только усилит непроницаемость своей легенды — или что-то в этом роде. Когда с этой простой задачей было покончено, она вернулась к тому, чтобы тыкать сервировочной ложкой салат из рыбы, риса, яиц и еще чего-то, стоящий на буфете, и выглядеть так, будто совершенно не подслушивает разговор за столом.

Лазур учтиво склонил голову и занял предложенное место.

— Благодарю вас, но я уже поглощал питательные вещества на этой неделе, — отозвался он, пытаясь изобразить хорошие манеры. В мою сторону он бросил быстрый взгляд, но если и был удивлен, увидев меня здесь, то ничем не показал этого. — Комиссар, вы хорошо выглядите. Я так понимаю, что ваше взаимодействие с инквизитором в результате оказалось удовлетворительным?

— Да, и весьма, — ответила Эмберли, послав мне едва заметную усмешку, — но я боюсь, что вы зря проделали весь путь сюда. Кайафас не более нашего представляет себе, где обретается Метей.

— Это неутешительно, — произнес магос, умудрившись проговорить это так, что смысл изменился до обратного. — Я надеялся, что человек его находчивости сможет отворить такие двери, которые прежде оставались для нас закрытыми.

— Я тоже, — пришлось мне заверить техножреца ничего не значащей фразой, создавая впечатление, что я с самого начала был посвящен в поиски шестереночника-отступника, и едва начал говорить следующую фразу, как обнаружил, что вижу сразу несколько открывающихся в этом плане возможностей. — Мое положение в Комиссариате предоставляет мне доступ к разведывательным данным, которые в данный момент анализируются Гвардией и Арбитрес, к примеру. — Я кинул взгляд на Эмберли. — Если, конечно, вы уже не посвятили в подробности Живана и Киша.

— Только не касательно этого, — заверила инквизитор. — У них и так хватает забот с генокрадами и роем. — Она пожала плечами, отодвинула тарелку и сделала глоток рекафа. — К тому же тенесвет…

— Что-что? — переспросил я, не донеся до рта полную ложку того самого салата.

Лазур любезно подхватил:

— Артефакт ксеносов, с которым скрылся Метей. После его отбытия мы нашли в Долине Демонов и другие предметы, включая набор металлических табличек из неизвестного нам состава, которые содержали фрагменты надписей, одна из которых, как нам кажется, упоминает об артефакте именно таким образом.

Знакомое сухое покашливание ознаменовало прибытие Мотта, который прислушивался к последним фразам нашего разговора и, кажется, был более не в силах удержаться, чтобы не претворить в слова тот поток связанной с темой обсуждения информации, которая была закодирована в его аугметическом мозжечке.

— Язык этот так и не был расшифрован, — встрял он, протягивая руку за кувшином-термосом с рекафом, который Земельда только что выставила на буфет, и налил себе полную чашку. Я уже было напрягся, ожидая увидеть, как он обваривает пальцы, а чашка падает на ковер, но он проделал все с идеальной точностью, продолжая в то же время говорить и, похоже, не делая пауз, чтобы вдохнуть. — Но необходимо упомянуть, что ранее похожие надписи уже обнаруживались в самых разных частях Галактики и была предпринята не одна попытка вчерне расшифровать значения некоторых символов. Главной сложностью оказалось то, что эти надписи, хотя и являются древними настолько, что их возраст невозможно даже вообразить, все же относятся к разным временным периодам, между которыми проходили целые геологические эры, и нет никакой уверенности, что какая-либо система символов могла сохраниться в неизменности за такое время.

Вспоминая ломаный готик, на который соскальзывала Земельда, когда забывала, что остальные присутствующие здесь не с этого мира, я счел последний довод вполне убедительным, но все же не торопился соглашаться. Если уж Мотт начинал говорить, то последнее, что вам захочется делать, так это поощрять его словоизвержение.

— С другой же стороны, повторяемость надписей и единство методов, которыми были изготовлены те немногие артефакты и другие фрагменты, собранные в столь разнообразных местах раскопок, кажется, должны свидетельствовать, что это было весьма устойчивое общество, просуществовавшее весьма продолжительное время, что могло сохранить относительную неизменность языка, — это никоим образом нельзя сбрасывать со счетов.

— Благодарю, Карактакус, — произнесла Эмберли, яростно глядя на меня с выражением «гляди, что ты наделал». — Само существование артефакта, как бы он ни назывался, является секретом, известным очень немногим, и как Инквизиция, так и Механикус предпочли бы не менять это положение.

Лазур согласно кивнул, но до моего сознания только сейчас дошли те слова, которые он сказал перед тем, как мы вызвали у Мотта логорею, и я уставился на техножреца с некоторым недоумением.

— Погодите-ка минутку, — произнес я. — Вы обнаружили там еще какие-то из этих артефактов? Когда это произошло?

— А ты сам как думаешь? — спросила Эмберли, протягивая руку за подрумяненным на огне тостом. — Конечно же, в ходе восстановления той дамбы, которую ты развалил.

Лазур снова кивнул:

— Последовавший за этим потоп значительно изменил топографию долины. — Предупреждающий взгляд Эмберли не позволил Мотту просветить нас по поводу того, насколько значительно и какой толщины слой почвы сошел в процессе и как много орков промочили тогда ноги. — В частности, было обнаружено совершенно новое место для раскопок, которое содержало в себе немало интересного для нас, включая и другие устройства, которые до настоящего момента не открыли нам свои тайны.

— Что, конечно, в целом очень интересно… — вставила Эмберли, перекусив свой тост пополам точным движением челюстей, так что на меня только крошки полетели, и лишь затем закончила фразу: —…но мы отклоняемся от темы нашего разговора. — Она с любопытством поглядела на меня. — Каким образом твой доступ к военной разведывательной сети может помочь нам узнать местоположение Метея? Желательно раньше, чем он спровоцирует несварение желудка у какого-нибудь несчастного тиранида.

— У нас есть шанс, поскольку аналитики ищут только свидетельства заражения генокрадами, — сказал я, — и ничего более. Тот факт, что они проморгали культ Хаоса, последователь которого совершил на меня покушение прошлым вечером, лишь подтверждает это предположение.

Говоря это, я смотрел на Лазура, но он не выразил при моих словах никакого удивления. Не то чтобы я рассчитывал прочесть что-то на его лице — шестереночки его ранга становятся больше механизмами, чем людьми, — но, как я представлял себе, тот разговор, который состоится между ним и Эмберли, после того как я покину их общество, всяко стоит того, чтобы его услышать.

— Я могу попросить Живана дать мне доступ к необработанным данным и, возможно, смогу обнаружить что-то, что они пропустили, потому как это выпадало за рамки тех параметров, в которых они искали.

— Стоит попробовать, — сказала Эмберли, задумчиво кивая. — Я получала уже процеженную информацию, а если бы потребовала дать мне возможность взглянуть на исходный материал, это вызвало бы неудобные вопросы. Насколько известно командованию Гвардии, я здесь всего лишь консультант по тиранидам.

— К сожалению, мое положение не выгоднее, — посетовал Лазур. — Мне, конечно, выпала честь быть советником лорда-генерала в том, что касается наиболее благоразумного использования щедрых даров Омниссии для поддержки нашего общего дела, но поскольку я являюсь лишь гражданским лицом, то вся разведывательная информация предоставляется мне лишь строго по мере надобности.

— Я поговорю с Живаном, — сказал я. — С Кишем тоже. Сообщу им, что ищу наводку на нашего загадочного убийцу, и, полагаю, они окажут мне содействие. — Я бросил взгляд в сторону изысканного хронографа на стене, который спешил на десять минут и, кроме всего прочего, был облеплен толпой позолоченных ангелов. — В любом случае мне нужно сделать крюк к зданию Арбитрес, чтобы забрать Юргена.

Честно говоря, я думал, что все, к чему приведет моя помощь в их поисках, так это приятная возможность наносить Эмберли визит каждые несколько дней, с тем чтобы лично отчитаться в прискорбном отсутствии результата. Но, как это происходит слишком часто, совершенно незначительный жест оказался именно тем пинком, что отправил меня в круговерть опасностей и предательства, которая намного превосходила все, что когда-либо могло породить мое воображение.

Глава тринадцатая

Несколько последовавших за этим дней буквально лишали нас силы духа. Насколько — вы сами можете себе представить: к слабому свету системы Периремунды, расположенному всегда по центру поля изображения наших гололитов, неумолимо подкрадывался расплывчатый контур роя тиранидов, пока однажды утром не поглотил его целиком. Мне на тот момент случилось находиться на командном пункте вместе с Кастин и Броклау, и все мы тяжело вздохнули, когда край темной зоны наконец лизнул мерцающую булавочную головку света, а затем начал затягивать ее все глубже и глубже в себя, подобно амебе, поглощающей некий микроскопический кусочек съестного.

— Вот оно, — лаконично произнес Броклау, и я понял, что пялюсь на окна, расположенные в крыше бывшего склада, поскольку некая иррациональная часть моего сознания ожидала, что нас сейчас скроет самая настоящая тьма.

Ничего подобного, конечно же, не произошло. Даже по иронии судьбы почти нескончаемая пелена над Хоарфеллом в тот день разошлась, и ярчайший солнечный свет копьями опускался с голубого неба, лишь кое-где испятнанного кляксами облаков, на солдат, занимающихся своими обыденными делами. Конечно же, снаружи все еще было слишком холодно, чтобы мне это понравилось, и ветер пронизывал прямо до костей даже через плотную ткань шинели, но вальхалльцы распахнули огромные ворота настежь, чтобы как можно полнее насладиться хорошим деньком. Я, впрочем, тоже находил избавление от обычной промозглой полутьмы несколько духоподъемным, по крайней мере до того момента, когда мне зачем-то пришло в голову заглянуть и проведать, что происходит у старшего командного состава.

— Есть какие-то подвижки? — поприветствовала меня Кастин, когда я прибыл, но мне лишь оставалось с сожалением покачать головой.

Как следовало ожидать, Живан и Киш вместе собрали впечатляющий объем разведданных и обеспечили постоянный приток новых, так что необходимость просматривать их я находил довольно тягостной, не говоря о том, что совершенно бессмысленной. К счастью, я сообразил передать большую часть файлов Мотту, который просто-таки наслаждался подобными задачками, и он сократил их до точных, снабженных перекрестными ссылками сводок, прежде чем подкинуть мне все это обратно для экспертной оценки, которая на данный момент, следует признать, не дала ровным счетом ничего.

И все же я был благодарен возможности отвлечься, потому что в противном случае мне не оставалось бы беспокойство о приближающихся к нам тиранидах и о том, что же затевает до сих пор не обнаруженный авангард роя на планете. Полагаю, мне просто не повезло заглянуть к Кастин именно в тот момент, когда ударная волна, предшествующая в варпе рою тиранидов, накрыла нашу систему.

— Теперь мы можем рассчитывать только на себя, — согласилась полковник со своим подчиненным, наблюдая, как грязное пятно расплывается все дальше по колеблющемуся, неустойчивому изображению звездного поля, проецируемому гололитическим аппаратом.

И это была истинная правда. Теперь, когда мы находились внутри тени, не осталось надежды на астропатическое сообщение ни с Коронусом, ни с флотилией звездных кораблей, что спешили нам на помощь. Мы все еще могли примерно оценить местоположение нашего Флота, и я уставился на маленькую группку обозначавших его значков, желая, чтобы они прибыли раньше, чем приливная волна хитиновой смерти затопит нас с головой. Конечно же, вероятность этого была теперь еще меньше, чем прежде, потому что масса роя могла оказать влияние и на сами течения варпа, но ускорит это или замедлит продвижение наших спасителей, мог сказать лишь Император.

— Лучше бы повысить уровень боевой готовности, — предложил я, и Кастин резко кивнула:

— Уже. Когда бы они ни появились, мы будем готовы. — Она кивнула на гололит. — Я знаю, что это иррационально, но мне казалось, что они посыплются на нас с потолка, как только прибудет эта тень.

Говорила она вроде бы шутя, но все же несколько натянуто, что в достаточной мере выдавало едва сдерживаемый страх. Зная историю нашего полка, я едва ли мог винить ее за это: оба подразделения, которые теперь составляли 597-й, были буквально перемолоты на Корании. Сама Кастин была в то время лишь командиром роты, а закончила кампанию обремененная ответственностью за весь полк просто потому, что осталась практически единственной выжившей из всего офицерского состава. И улыбкой фортуны было то, что она оказалась столь уравновешенным и одаренным командиром.

— Мне тоже, — признал я, и мы секунду наслаждались нашим несколько неуместным весельем.

Я уже не раз сталкивался с тиранидами, и необходимость снова встать лицом к лицу с этой машиной смерти была достаточно удручающей, если не сказать больше.

— Мы противостояли им раньше, выстоим и сейчас, — резко произнес Броклау, и мы все сделали вид, что верим в это.

— Полковник! — Оператор вокса подняла взгляд от панели управления и махнула рукой, чтобы привлечь наше внимание. — Сообщение от лорда-генерала.

— В мой офис. Передавайте сообщение туда, — кратко откликнулась Кастин женщине-оператору, как будто момента сомнений никогда и не было, и первой проследовала к металлической лестнице, ведущей на галерею. Когда мы уже торопливо поднимались по звенящим ступеням, Кастин оглянулась на нас с Броклау. — Похоже, все случится скорее раньше, чем позже.

Ее предположение не оправдалось, впрочем ко всеобщему, кроме меня, облегчению. Голос Живана был четким и резким, когда он откликнулся на ее приветствие.

— Полковник, комиссар Каин с вами?

— Он здесь.

Кастин кинула на меня взгляд через комнату, и я присоединился к разговору.

— Чем могу быть вам полезен, генерал? — спросил я, стараясь не обращать внимания на дрожь дурного предчувствия, которая пробежала где-то в районе живота.

Как свидетельствовал мой личный опыт, когда кто-то весьма могущественный и обладающий самыми разнообразными связями спрашивает о тебе, это редко предвещает что-либо хорошее.

— У меня сообщение от инквизитора Вейл, — произнес Живан, почти успешно пряча свое раздражение от того, что ему приходится передавать ее послания. Но в этом, конечно же, был свой смысл. Если Эмберли по-прежнему желала держать в секрете присутствие на Периремунде, было мало более защищенных линий связи, чем непосредственно из офиса лорда-генерала. — Она находится на пути к Хоарфеллу и хочет, чтобы вы встретили ее на аэродроме.

— Можете сообщить ей, что уже отправляюсь, — сказал я со всем энтузиазмом, какой только смог изобразить.

Приятная перспектива снова повидаться с Эмберли не перевешивала уверенности в том, что она собирается втянуть меня еще глубже в те дела, ради которых в действительности прибыла на эту планету. Отказаться, впрочем, было тоже совершенно немыслимо, и мне оставалось лишь искать спасения в своей публичной личине скромного героя. Я обернулся к Кастин и Броклау, которые выглядели несколько потрясенными таким неожиданным поворотом событий, не говоря о том, что были охвачены определенным благоговением при новом напоминании о моих связях в высших кругах.

— Боюсь, вам придется некоторое время обходиться без меня, — только и оставалось, что сказать мне им.

— Мы справимся, — со всей серьезностью заверила меня Кастин, как будто мое присутствие способно было повлиять на ее план сражения. — Есть какие-нибудь предположения, к чему все это?

— Ни малейших, — заверил я, стараясь, чтобы прозвучало это так, словно встреча с Эмберли настолько же ужасающа, как и встреча с тиранидами. Я пожал плечами в преувеличенно беспечной манере. — Расскажу, когда вернусь, если все это не будет слишком сильно засекречено.

Произнес я это веселым тоном, при этом внутренне надеясь, что проживу достаточно, чтобы у меня появилась подобная возможность.

Путешествие на аэродром оказалось коротким и полным небольших происшествий, обычных, когда Юрген оказывался за рулем. Наша «Саламандра» прорезала поток гражданского транспорта, как если бы тот представлял собой пеших солдат противника, — хотя, надо сказать, жертв было значительно меньше. Юрген был настолько же хорошо знаком с крепкой маленькой машиной, насколько со своим лазганом, и, хотя его манера вождения оставалась такой же жесткой, как раньше, мы так и не столкнулись ни с одной из машин, которым не посчастливилось делить с нами дорогу. Впрочем, несколько раз мы были к этому близки, но, поскольку нас окружала броня, ни Юрген, ни я не нашли эти близкие возможности столкновений слишком уж тревожащими. Гражданские, подозреваю, думали иначе.

Пока мы прокладывали себе путь по основной подъездной дороге аэропорта, оставляя за собой кильватерный след ругательств и надрывающихся клаксонов, я заметил, что мелта, которую мой помощник обычно прихватывал с собой, когда дела должны были пойти хуже, чем обычно, была приткнута в водительском отделении за его спиной. Очевидно, он тоже ожидал проблем, что было весьма неглупо с его стороны.

Если наши опасения окажутся правдой, то именно Юргена, и никого другого в целой Галактике, я выберу, чтобы прикрывать мне спину, а мелта уже не один раз становилась именно тем, что позволяло реализоваться нашим шансам на выживание.

Я также принял меры предосторожности, загнав в мой цепной меч и лазерный пистолет свежие энергетические батареи и надев под шинель панцирную броню, которую заполучил еще на Гравалаксе.

— Вы полагаете, что это уже они? — спросил Юрген, резким поворотом огибая тяжелый грузовик, на плоскую платформу которого был погружен, кажется, двигатель шаттла со снятой оболочкой, опасно нависающий во все стороны над дорогой, и я рефлекторно пригнулся, когда переплетение труб толщиной с мое предплечье едва не смело фуражку у меня с головы.

Помощник же мой вытянул руку, убрав ее на мгновение с рукоятки газа, чтобы указать на стройный шаттл класса «Аквила», опускавшийся на ту самую посадочную площадку, возле которой нам было сказано ожидать.

Совершенно не обращая внимания на выразительные жесты испуганного водителя грузовика, я кивнул:

— Должно быть.

Желая сохранять инкогнито как можно дольше, Эмберли избегала лепить на свой личный транспорт эмблемы Инквизиции, но темно-красная с серым раскраска была весьма хорошим указанием на то, кому именно принадлежит данное транспортное средство, для любого, кто был знаком с организацией, той самой, на которую и мне в данный момент предстояло поработать. На мгновение я задумался, означает ли присутствие способного к выходу в космос челнока, что на орбите терпеливо дожидается давно работающий с Эмберли Орелиус, но в этом я сомневался. Периремунда была маленьким и совершенно провинциальным местечком, так что присутствие в системе капера не могло долго оставаться незамеченным.[401]

Я взглянул на свой хронограф:

— В любом случае она весьма пунктуальна.

Мне, конечно же, нужно было догадаться, что озвучивать данную мысль не стоит. Как я уже отмечал бессчетное количество раз на протяжении этих мемуаров, приверженность Юргена этикету имела свойство одержимости. Теперь, решив, что хорошие манеры требуют встречать челнок на посадочной площадке, он поддал газу, да так, что меня откинуло назад, впечатав в закрепленный на турели болтер, а группу бойцов СПО на блокпосте заставив рассыпаться по сторонам. Кинув взгляд назад, я увидел, как один из солдат орет что-то в вокс-передатчик, но, по крайней мере, ни один из них не додумался открыть по нам огонь,[402] что уже было нежданным благословением. Вознеся хвалу Императору за эту небольшую услугу, я вцепился в какие только смог найти опоры, пока Юрген преодолевал полосу препятствий, состоящую из топливозаправщиков-подогревателей, технопровидцев, застывших с открытыми ртами, грузовых сервиторов и прочего. Машину бросало так, будто нам на голову сыпался огонь артиллерийской батареи, а Юрген пытался увернуться от каждого снаряда в отдельности. Мой вокс ожил:

— Комиссар Каин, говорит Дариен Нижний. — Голос диспетчера был напряженным, что неудивительно. Бедняга, вероятно, полагал, что нас опять собираются взорвать, да так, чтобы Периремунда пролетела половину расстояния до Золотого Трона, а я мчусь предотвращать катастрофу. — Произошло ли что-то непредвиденное, о чем нам должно быть известно?

— Все в порядке, — заверил я со всей убедительностью, которую только мог выдавить из себя, когда дыхание было из меня выбито юргеновским вождением. — Я должен получить жизненно важные депеши, только и всего.

— Ясно.

Очевидно было, впрочем, что ничего ему не ясно, но, насколько свидетельствует мой опыт, гражданские и не ожидают, что военные заботы будут им понятны. Ему лишь хотелось знать, что мое поведение не предвещает новых бед для космопорта.

Несмотря на героические усилия Юргена, шаттл приземлился за несколько секунд до того, как мы достигли посадочной площадки, прямо на ходу опуская пандус, так что край его коснулся камнебетона за мгновение до того, как это сделали шасси. Я выжидательно глянул в открывшийся проем, ожидая, что в верхней точке серой наклонной поверхности появится Эмберли, но проем оставался пуст, да и звук двигателей не уменьшался, потому как обороты были сброшены лишь для того, чтобы летательный аппарат снова не рванул ввысь. Распознав эти признаки, говорящие, что пилот готов как можно быстрее вновь смахнуться,[403] как в горячей ЗВ, я инстинктивно пригнулся за окружающую меня броню и принялся оглядывать окрестности, выискивая угрозу.

— Поднимайтесь на борт как можно быстрее! — произнес голос Эмберли у меня в ухе, и, принимая ее слова так буквально, как воспринимал любое другое указание, Юрген снова дал по газам, рванув к узкому пандусу со скоростью, которую любой другой счел бы безумной.

Даже будучи достаточно привычным к бесцеремонному обращению с нашей маленькой машиной после полутора десятилетий, которые были у меня на то, чтобы сжиться с моим помощником, я понял, что вздрогнул, когда мы запрыгнули на металлический язык, превышавший ширину нашей машины на пару миллиметров, и влетели в миниатюрный грузовой трюм. Я не знаю, как мы не впилились в переборку, но Юрген рассчитал все с микронной точностью, совершенно недопустимым образом перекинув передачу и остановив нас так, что до металла оставался буквально сантиметр свободного пространства. Как только он заглушил наш двигатель, пилот дал полную мощность своему, и я почувствовал знакомое давление в основании моего уже немало претерпевшего позвоночника. Выбираясь из «Саламандры», я кинул последний взгляд на Дариен, ухнувший далеко вниз, прежде чем поднимающийся пандус не вернулся на положенное место, полностью перекрыв обзор. Я глотнул воздуха, полного юргеновского благоухания.

— Хорошо водите, — сказала Эмберли, появляясь в узком пространстве трюма через дверь в переборке перед нами.

Юрген почесал голову и засиял от нежданного комплимента.

— Благодарю, мэм, — проговорил он, и краска залила его щеки под слоем въевшейся грязи.

Эмберли улыбнулась мне, и я как мог ответил тем же.

Одета она была в облегающий, как вторая кожа, закрытый костюм, которого в обычных обстоятельствах было бы вполне достаточно, чтобы поднять мне настроение; он был полночно-черного цвета и увешан разъемами и кабелями питания. Это определенно был кожный интерфейс управления ее силовых доспехов, и этот факт заставил мои ладони зудеть самым серьезным образом. Куда бы мы ни направлялись, Эмберли полагала, что броня ей понадобится.

— Всегда считал, что невежливо заставлять леди ждать, — произнес я, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более непринужденно, но Эмберли усмехнулась, ни на миг не обманувшись.

— Проходите, — сказала она, указывая на дверь в переборке. — Можете устраиваться поудобнее.

— Куда мы направляемся? — спросил я, проследовав в пассажирский отсек, обставленный так, что мог с успехом справляться с ролью гостиной небольших апартаментов какого-нибудь отеля (только набор страховочных ремней на каждом сиденье портил это впечатление).

Я опустился на ближайший диванчик рядом со столиком для напитков с прозрачной столешницей, и Земельда поставила передо мной бокал с амасеком, от которого я точно не собирался сейчас отказываться. Девушка все еще с неугасающим энтузиазмом играла горничную.

— Подумала, что вам оно пригодится, — сказала она.

— И правильно подумали, — согласился я, ополовинивая бокал слишком быстро, чтобы в достаточной мере оценить шедевр искусных винокуров, и наконец удивившись факту присутствия Земельды на борту.

В отличие от Эмберли, бывшая уличная продавщица была уже полностью экипирована для тех неприятностей, которые нас ожидали. На ней была темная рабочая солдатская форма с камуфляжным рисунком «улей».[404] Голова ее была повязана банданой той же раскраски, удерживающей волосы. Лазерный пистолет находился в кобуре на поясе, уже нескрываемый, а к жилету-разгрузке были прицеплены несколько фраг-гранат, как раз возле свирепого вида боевого ножа. Эмберли опустилась в кресло напротив меня и одобряюще улыбнулась своей протеже.

— Наша малышка взрослеет, — радостно заявила она.

— Вижу, вижу, — только и оставалось ответить мне.

Пустынные пространства периремундского ландшафта проносились под нами слишком быстро, чтобы можно было разглядеть какие-либо детали. Встречные плато появлялись и исчезали, подобно мелькающим теням. Большая часть команды инквизитора была здесь. Пелтон, одетый почти так же, как и его зеленовласая подружка, будто защищая, баюкал автоматическую винтовку, Симеон сердито разглядывал нас из угла, подергиваясь время от времени, когда его импланты впрыскивали необходимые химические вещества. Ружье свое он положил на колени и непрестанно ощупывал запасные магазины, висящие на ремне поперек груди. Он бормотал при этом что-то, слишком тихо, чтобы можно было разобрать слова, но, судя по интонациям, это была молитва. Рахиль стояла рядом с ним, лицо ее было еще более напряженным, чем обычно, полным боли и ненависти взглядом она смотрела поверх моей головы. Обоняние сообщило мне о причине этого, и я обернулся к Юргену.

— Возможно, вам лучше проверить состояние «Саламандры», — предложил я ему. — Не исключено, что она нам понадобится сразу после приземления.

— Будет исполнено, сэр. — Рука Юргена сделала конвульсивное движение, которое имело слабое сходство с отдачей чести, и он исчез обратно через дверь в перегородке.

Когда мой помощник скрылся за толстой металлической плитой, Рахиль несколько расслабилась — до обычного уровня рассеянности — и кивнула, как будто прислушивалась к разговору, который могла слышать она одна.

— Ветер дует вновь, — произнесла псайкер, — и зубы его остры.

— Рад, что вы чувствуете себя лучше, — дипломатично заметил я, дав себе зарок держать Юргена как можно дальше от нее.

Не то чтобы я хоть на фраг заботился о запуганном маленьком чудовище, конечно, но Рахиль снова была вооружена, а мне совершенно не хотелось, чтобы беспокойство из-за Юргена заставило бы ее уменьшить дискомфорт посредством лазерного пистолета. Удивительный дар моего помощника уже не раз спасал мне жизнь, и я хотел, чтобы так и продолжалось впредь как можно дольше; да и сама мысль, что Рахиль может начать стрелять в таком тесном помещении, мне совершенно не нравилась. Конечно же, пробить корпус она не смогла бы, поскольку он был достаточно крепким, чтобы выдержать ударные нагрузки при входе в атмосферу, так что какой-то жалкий лазерный заряд ему совершенно не повредил бы, но рикошет вполне мог поставить под угрозу мою собственную жизнь.

Мотт также сидел вместе с нами за столом, держа в руке чашку с рекафом, с выражением смутного предвкушения на физиономии. Он явно был готов пуститься в объяснения по поводу того, что же мы все здесь забыли, едва только Эмберли позволит ему это. Янбель расположился в углу, возле небольшой двери, ведущей на летную палубу, и производил загадочные манипуляции с силовым костюмом Эмберли, который возвышался над всеми нами, подобно капитану Астартес, заглянувшему на пикник. Когда я наконец отметил для себя присутствие всех и каждого, мне пришел в голову очевидный вопрос (в компанию к «какого фрага и где мы забыли?», который не стоило задавать).

— Кто пилотирует эту птичку? — спросил я.

Эмберли пожала плечами.

— Я полагаю, Понтий, — отозвалась она, как будто это имя должно было мне что-то сказать.

Пелтон откинул с глаз непослушную прядь, выбившуюся из-под банданы:

— Пилот Флота, бывший, конечно, как и все, кто служит у нашего командира в корабельной команде. Он хорош. Если понадобится, может изобразить из этой машины истребитель в воздушном бою.

— Ну что ж, тогда понадеемся, что у него не возникнет необходимости демонстрировать свои умения, — сказал я, принимая эту последнюю порцию новостей настолько спокойно, насколько мог.

Значит, у Эмберли был собственный звездный корабль. Что же, это неудивительно, учитывая, что инквизиторам необходимо было добираться до мест, где требовалось их присутствие, как можно быстрее. Мне просто не приходилось задумываться, каким образом они это проделывают, поскольку в первую нашу встречу Эмберли пользовалась услугами капера, и с тех пор я полагал, что она просто использует полномочия своего ведомства, чтобы реквизировать, когда требуется, любой корабль.[405]

— Это зависит от того, что мы обнаружим по прибытии, — произнесла Эмберли, наконец-то переходя к сути.

— Прибудем куда же, позвольте уточнить? — спросил я, потягивая остатки налитого мне амасека и стараясь выглядеть настолько расслабленным, насколько возможно.

Эмберли кивнула на Мотта:

— Горнодобывающая станция на одном из наиболее низко расположенных плато. Карактакус объяснит. — Она ободряюще улыбнулась своему ученому. — В конце концов, именно он обнаружил тот след, по которому мы идем.

— В немалой степени благодаря вам, комиссар, — начал Мотт своим обычным педантичным и сухим тоном. — Ваш запрос в Адептус Арбитрес был удовлетворен более чем в полной мере, и один из полученных файлов содержал служебные записки медика, осуществлявшего вскрытие того псайкера, который покушался на вас.

— Я думал, что вы и так уже видели отчет о вскрытии? — спросил я Эмберли.

Она кивнула:

— Конечно. Киш передал его мне сразу же, как тот был получен, но в нем не было ничего, что могло бы нам помочь. По крайней мере, тогда нам так показалось. Но то, что увидел Карактакус в изначальных данных, послуживших основанием для отчета… Медик упустил в окончательном заключении нечто важное.

— Сознательно? — уточнил я, и Эмберли помотала головой, заставив светлые волосы разметаться по плечам.

— Похоже, нет. Киш, конечно, проводит расследование и этого факта, но, кажется, это всего лишь недосмотр.

— Что также вполне можно понять, — вставил Мотт. — Там были лишь следовые количества, такие, что их едва можно было обнаружить. Медиков едва ли можно было бы винить, даже упусти они их совершенно. То, что этого не произошло, является для нас величайшей удачей.

— Следовые что? — переспросил я, подозревая, что пожалею об этой провокации.

К счастью, вопрос оказался достаточно точным, чтобы не вызвать лавину случайных ассоциаций.

— В легких трупа были обнаружены мельчайшие частицы, — ответил Мотт. — Все, конечно, совершенно обычные, и лишь некоторые из них проявили необычные свойства. Когда я перекрестно сравнил их с геофизическими данными Периремунды, для меня стало очевидно, что псайкер должен был посетить одно совершенно определенное плато — и сделать это относительно недавно.

— Горнодобывающая станция, — сказал я. — Изолированная, самоподдерживающаяся, вдалеке от цивилизации. Чем они могли там заниматься?

— Это мы и собираемся выяснить, — сказала Эмберли. — Киш попытался подойти более тонко, связавшись с ними по воксу и запросив списки персонала, но никто ему не ответил.

— Ясно. — Мне снова оставалось лишь покивать, и ладони мои начали зудеть в полную силу. На таком мире, как Периремунда, поддержание постоянной связи с другими населенными центрами было жизненно важно, и каким бы изолированным ни был этот аванпост, на нем уж точно должны были находиться запасные установки, которые позволят справиться с простой поломкой вокса. — Имеет ли это любопытное горнодобывающее поселение какое-то название?

— Окраина Ада, — проговорила Эмберли, радостно усмехаясь.

— Звучит просто очаровательно, — произнес я, оглядываясь и выискивая, где в помещении притаился графин с амасеком.

Глава четырнадцатая

Я должен признать, что, если уж на то пошло, Окраина Ада вполне соответствовала своему наименованию. Конечно же, мне приходилось видеть и менее подходящие для жизни места за век или более того, что пришлось помотаться по Галактике, но очень немного. Для начала — плато это, как и сказала Эмберли, было одним из самых невысоких на планете, то есть находилось очень близко к границам, за которыми выживание было уже невозможно. Едва мы высадились, как горячий, плотный воздух обжег мои легкие и я поспешно прикрыл концом кушака лицо, соорудив импровизированную дыхательную маску и ощущая слабый укол зависти при мысли о прохладном рециркулированном воздухе внутри силового костюма Эмберли.[406]

В дополнение к висящей в воздухе мелкой пыли атмосфера здесь провоняла серой, что согласовывалось с названием места.

Когда Понтий только заходил по низкой траектории на тонкий стержень плато, я невольно подобрался, слишком ярко вспомнив многочисленные боевые десанты и наше излишне скоростное прибытие на Симиа Орихалку, за которое следовало благодарить удачный выстрел орка из переносной ракетной установки. В этот раз, впрочем, никакие вспышки огня не замелькали, приветствуя нас, и, пока мы уваливались на борт, чтобы еще один раз пройти над местом высадки, я в первый раз как следует разглядел то место, куда мы прибыли.

— Могу понять, как это местечко получило свое название, — сухо заметил я.

Массивный выход скальных пород, на котором стояло поселение, выпирал из экваториального лавового каньона, омываемый густым, тускло светящимся супом из жидкого камня. Трубы и другие созданные человеком наросты спускались по сторонам плато, исчезая в лаве. Я указал на них, и Мотт покивал, пока его улучшенные синапсы затапливала волна информации, связанной с тем, что мы видели.

— Поток в этом месте богат металлами, которые с легкостью могут быть выделены, поскольку уже находятся в расплаве, — начал он. — В обычном случае сложность заключалась бы в том, чтобы отсеивать нужные материалы из магмы, в которой они взвешены, но своеобразные местные условия существенно облегчают эту задачу. Особенный интерес представляет способ, которым…

Игнорируя дальнейший его монолог, я оглядел поверхность плато. Оно было совсем маленьким, если сравнивать с прежде виденными мною на этой планете. Хотя мне приходилось ступать до сего момента лишь на поверхность Хоарфелла и Принципиа Монс, я мельком видел немало других с воздуха, и ни одно из тех, что имели столь же небольшой размер, кажется, не давало убежища сколько-нибудь значительному числу людей. Окраина Ада простиралась чуть более чем на километр в диаметре, и самым большим открытым участком, который я заметил, было посадочное поле. Размером примерно с площадку для скрамбола, оно имело возможность принять грузовой шаттл, буде возникнет такая необходимость, хотя причальная мачта для дирижаблей на дальнем его конце указывала на то, что здешняя продукция покидала это место в рабочем порядке.

Как и на Дариене, посадочное поле расстилалось, примыкая к самому краю плато, но в данном случае не было и намека на какую-либо стену или ограду, способную предупредить от неосторожного шага за край. Представляя себе отчаянное падение на два или три километра, в озеро лавы, я содрогнулся и для себя постановил держаться как можно дальше от обрыва. Оставшаяся поверхность плато была застроена зданиями, в основном различными мануфакториями, которые, надо полагать, являлись перерабатывающими заводами, а также складами для готового металла. К промышленным зданиям лепилась россыпь жилых построек.

— Вокс-переговоры? — было моим первым вопросом, когда мы, звеня железом, спустились по пандусу.

Рахиль старалась держаться как можно дальше от Юргена.

Оружие мы держали на изготовку; Юрген нес свою обожаемую мелту, в то время как его штатный лазган был закинут за спину. Всепроникающий запах серы лишал меня привычной осведомленности о местонахождении моего помощника. Я оглядел пустынную местность перед нами, выискивая любые признаки засады. Эмберли покачала головой, состроила гримасу, когда затхлый воздух коснулся ее ноздрей, и наглухо задраила шлем.

— Ничего, — ответила она. — Понтий сканирует частоты, но никакого обмена сигналами не происходит до самой Ацеральбатерры.[407]

К моему облегчению, пилот не только занимался этим, но и держал двигатели шаттла на холостом ходу, просто на тот случай, если нам потребуется немедленно и поспешно отступить. Толку в том, чтобы десантировать нашу «Саламандру», не было; как бы ни была утешительна ее броня, не говоря уже о тяжелом вооружении, здесь просто некуда на ней поехать.

— В целом все это отметает версию о поломке вокса, — произнес я, в то время как миниатюрные вспышки паранойи водили хоровод в моих синапсах, вспыхивая каждый раз, когда мне случалось краем глаза заметить малейшую игру теней.

Пелтон согласно кивнул.

— Группа встречающих уже должна была бы показаться на глаза, — подтвердил он и, следуя моему примеру, наскоро превратил свою бандану в импровизированную маску.

Мгновением позже то же сделала и Земельда, и едва она сняла сдерживающий лоскут ткани, как вокруг ее головы в беспорядке рассыпался водопад зеленых волос, таких же непослушных, как и блондинистая шевелюра Пелтона. Юрген же попросту не обращал внимания на омерзительный запах, как поступал и в отношении всех других источников дискомфорта, хотя, будучи выходцем с ледяного мира, он, вне сомнения, находил это место еще менее привлекательным, чем все мы, вместе взятые.

— Должна была, — согласился я, взвешивая лазерный пистолет в потеющих пальцах и уже сожалея о том, что не оказался настолько дальновиден, чтобы избавиться от шинели еще в шаттле. Несмотря на удушающую жару, тонкие ручейки ледяной воды, казалось, так и бегут у меня по позвоночнику. Вокруг не было ни следа жизни, а это означало, что здесь произошло нечто весьма дурное. — Сколько здесь должно быть людей?

— Двести тридцать семь человек, — произнес Мотт, чья гортань не была подвержена действию жары и пыли. Как и Янбель, он был избавлен от худших влияний окружающей среды своими многочисленными аугметическими имплантами, в то время как Рахиль и Симеон просто были настолько не в себе, каждый в своей манере, что им было все равно. — Сто девяносто шесть работников, сорок один человек обслуживающего персонала и восемнадцать членов семей, из которых семь еще детского возраста.

— Так где же, фраг побери, все они? — Симеон вцепился в свое оружие так, что суставы пальцев побелели, поскольку паранойя его возрастала параллельно химически усиленной бдительности.

Рахиль резко помотала головой:

— Никого нет дома, все ушли.

Произнесла она это нараспев, подобно детскому стишку, и я едва сдержался, чтобы не ответить не самым подобающим образом. В конце концов, не по своей вине она была придурковатой, да и сейчас не самое лучшее время раздражать Эмберли. Вместо этого, придав своему голосу как можно больше спокойствия, я заговорил с псайкером, понадеявшись, что этим смогу вытащить из нее чуть больше информации.

— Что вы подразумеваете под «ушли»? — задал я вопрос, и она уставилась на меня с таким оскорбленным видом, будто я спутал ее с девушкой по вызову и предложил пару кредитов.

— То, что их здесь нет, идиот! Ты что, не знаешь готика?

Ну, толку устраивать перебранку с душевнобольной не было никакого, так что я просто пожал плечами и решил не связываться, стараясь не замечать ухмылки Симеона и не представлять себе, какое выражение сейчас написано на лице Эмберли.

— Мы разделимся, — сказала инквизитор, чей голос, звучавший в моем воксе, был очень спокоен, хотя не задумываться о возможной засаде гораздо легче, если разгуливать окруженным парой сантиметров керамита (хотя и в этом случае нельзя быть слишком самоуверенным: я видел, как генокрады разрывают на куски терминаторскую броню так же легко, как Юрген расправляется с тарелкой моллюсков, и, надо сказать, оба этих зрелища не заслуживают того, чтобы становиться им свидетелем). Черно-золотая рука доспеха со слабым гулом сервомоторов поднялась, указывая направление. — Мельком, бери Рахиль, Симеона и Земми, проверьте те жилые постройки. Если что-то покажется необычным, свяжитесь со мной по воксу и ждите нас, сами ничего не предпринимайте без необходимости.

— Понял, — отрывисто кивнул бывший арбитр. — Не волнуйтесь, мэм, я не собираюсь вставать на мины-сюрпризы и не буду тыкать палкой в отродье Хаоса.

— Вот и хорошо. — В голосе Эмберли прорезались нотки веселья. — Рахиль должна распознать любые остатки активности псайкеров, так что вы вряд ли наткнетесь на что-либо подобное, во всяком случае без предупреждения. — Она обернулась к остальным. — Все остальные за мной. Начнем с перерабатывающего завода.

— Мы могли бы обнаружить больше, если бы разделились на пары, — робко предложила Земельда, кидая взгляд на Пелтона, который явно показывал, какого напарника она подразумевала для себя.

Эмберли покачала головой, и золоченый шлем мягко повернулся туда-сюда на подшипниках.

— Нет, — сказала она. — Мне нужно, чтобы все оставались в отрядах достаточно больших, чтобы справиться с чем-то неожиданным, на что мы можем наткнуться. Зовите на помощь при первых признаках неприятностей и бегите. Мертвые герои мне не в помощь.

— Так точно, мэм, — кивнула Земельда и заняла свое место у плеча Пелтона.

Спустя мгновение за ними последовали Симеон и Рахиль, и четверка двинулась в сторону жилых построек, используя все укрытия, которые встречались на их пути. Пелтон, кажется, был достаточно уверен в том, что сможет командовать своим отрядом, и они с Симеоном прикрывали продвижение друг друга с эффективностью, которую я вполне мог оценить, имея за плечами опыт службы в Имперской Гвардии. Земельда, насколько умела, пыталась подражать их действиям и, к моему удивлению, выказывала все признаки того, что сможет хорошо себя показать, если станет горячо. Рахиль же, конечно, просто плелась следом за ними, столь же несобранная, как и всегда, либо достаточно уверенная в том, что живых в округе нет и бояться некого, а может быть, просто слишком безумная, чтобы беспокоиться о своей возможной ошибке.

— Вперед! — обернулась Эмберли к ближайшему промышленному зданию. — Пойдемте-ка попробуем определить, куда подевались все эти люди.

— Если они действительно пропали, — сказал я, смещаясь так, чтобы между мною и переплетением труб находилась внушительная масса силовых доспехов, потому как любой, даже плохо обученный, снайпер не преминул бы залечь именно там.

— Предсказания Рахиль достаточно надежны, — заверила меня Эмберли, прежде чем несколько поубавить мой оптимизм, добавив: — Обычно.

Уловив внезапный приток знакомых запахов моего помощника даже сквозь пронизывающую все здесь вонь и ткань на лице, я кивнул: из слов Эмберли мне было совершенно ясно, почему инквизитор все-таки не теряла осторожности.

— Но выразилась она весьма ясно.

— В кои-то веки, — сухо заметил Янбель.

Ближайший перерабатывающий завод находился в нескольких десятках метров слева от нас, и мы устремились прямо к нему, хоронясь за сложенными на палеты брусками тусклого металла, приготовленными к отправке на краю посадочной площадки. На первый взгляд штабели выглядели вполне пристойным прикрытием. Лишь подобравшись поближе, я ощутил, как ноющее ощущение неправильности начало шевелиться в моем подсознании.

— А эта штука что здесь делает? — спросил я вслух. — Не должна ли эта машинерия находиться на складе?

— Определенно подобная техника не должна оставаться под открытым небом, — подтвердил техножрец. — Пыль и пепел, содержащиеся в воздухе, приведут в негодность ее движущие элементы. Ей потребуется полная переборка и новое освящение, это уж точно. — Он покачал головой. — Технопровидцы не должны были допустить подобного небрежения.

— Возможно, они полагали, что тут же уведут ее обратно под крышу, — высказался Юрген, сохраняя на лице свое обычное выражение туповатого недоумения, которое на данный момент было зеркальным отражением того, что испытывал я.

— Это разумное предположение. Если они как раз вывезли слитки для погрузки в челнок…

— Челнок мы бы уже заметили, — резонно возразила Эмберли.

Ее отполированный шлем, чье убранство уже начало тускнеть под пленкой бледно-серого пепла, развернулся в сторону нашей «Аквилы», грузно присевшей в самом центре посадочной площадки. Наш челнок был единственным.

Я пожал плечами.

— Возможно, на нем и улетели люди? — предложил я как вариант, ни на мгновение не веря своим собственным словам.

— В высшей степени интересно. — Мотт провел пальцем по слою вулканического пепла на краю палеты и поднес палец к глазам. Я почти не сомневался, что он его лизнет, но ученый просто прищурился, разглядывая, прежде чем вытереть палец о край своего одеяния. — Судя по глубине скопившегося осадочного слоя и предполагая, что выпадал он равномерным образом, данное транспортное средство было оставлено здесь около пяти дней назад.

— Не просто оставлено, — сказал я. Как раз в этот момент мне предстало сиденье водителя, представлявшее собой маленький выступ возле рукоятки управления, с помощью которой, кажется, регулировались как направление, так и скорость движения. Пепел скапливался в рваных дырах, оставленных в ткани, которой было обито сиденье, и, хотя это трудно было определить наверняка, под тонким серым покровом проглядывали темно-коричневые пятна, и, словно веером, брызгами такого же цвета были усыпаны слитки металла. — Похоже на кровь.

— Это она и есть, — через секунду подтвердила Эмберли, за это время успевшая получить информацию от сенсоров, встроенных в ее силовую броню.

Юрген потыкал в разрывы обивки стволом мелты.

— Великоваты для гаунта, — произнес он. — Ликтор, вы думаете?

— Возможно, что так, — сказал я, глядя на характерный рисунок, оставленный когтями. Несмотря на адскую жару, царившую здесь, кровь моя заледенела в венах. Ни один из нас больше не испытывал ни малейшего сомнения в том, что мы обнаружили причину, по которой перестал отзываться персонал Окраины Ада, но еще более тревожная мысль продолжала настойчиво лезть мне в голову. Я обернулся к Эмберли. — Может ли Рахиль предсказывать присутствие любых тиранидов так же, как генокрадов?

— Я так полагаю, — откликнулась инквизитор, но прозвучало это без той железной уверенности, на которую я надеялся. — Она говорит, что может ощущать тень флота-улья, но ни она, ни я никогда еще не встречались с настоящим роем на поверхности планеты. — Голос ее несколько изменился, приобретая командные нотки. — Мельком, будь начеку. Мы обнаружили следы тиранидов.

— Подтверждаю, — передал Пелтон по воксу в ответ. — Мы внутри жилых зданий. Ни следа людей, но зато масса личных вещей. Как будто они просто встали и ушли.

— Ищите следы боя, повреждения, — вежливо вставил я. — Если на это место напали тираниды, должны были остаться какие-то следы, возможно, есть выжившие.

Я попытался представить себе пару сотен гражданских, которые стараются оказать сколько-нибудь эффективное сопротивление наваливающемуся на них хитиновому кошмару, и сразу же отмел подобную возможность. Они все были зарезаны в считаные секунды, а их тела сожраны на месте или оттащены туда, где их разложат на биомассу для флота-улья.

— Фу-у! — внезапно вклинился голос Земельды, и ее отвращение легко можно было услышать даже в этом нечленораздельном восклицании. — Весь пол усыпан жуками. Мертвыми.

— Телоточцы, — произнес я, подтверждая свою догадку. Осознав, что она не имеет ни малейшего представления о том, что я только что сказал, я продолжил объяснением: — Патроны их оружия. Они выстреливают этими маленькими, похожими на насекомых штуками, которые проедают в тебе дыры. К счастью, они почти сразу же и умирают.

— Слизьнево, — отозвалась Земельда, что я посчитал неким выражением отвращения, которое, впрочем, было вполне понятной реакцией в подобных обстоятельствах.

— Именно так, — сухо подтвердила Эмберли. — Продолжайте поиски, оставайтесь начеку.

— Принято, — подтвердил Пелтон.

Поскольку погрузчик с палетами больше ничего не мог нам сообщить, мы снова двинулись к мануфактории. Эмберли по-прежнему шла впереди, что, по мне, было более чем приемлемо. Я же быстро шагал следом за нею, ощущая, что должен показать свою заинтересованность в происходящем, да и к тому же сознавая, что таким образом между мною и бедой, которая могла поджидать нас впереди, по крайней мере, остается ее тяжелый болтер. Юрген, как обычно, держался поблизости от меня, обводя окрестности дулом мелты, выискивая признаки угрозы моему благополучию. Ученый и шестереночка держались у нас в кильватере, при этом Мотт, не останавливаясь, болтал что-то про анатомию и физиологию тиранидов, горюя о том факте, что покрывающий все и вся налет пепла уничтожил любые следы, которые могли бы помочь ему приблизительно указать их число и подвиды, в то время как Янбель просто осматривал угрюмый ландшафт, будто удивляясь про себя, что он, почитающий Омниссию верный слуга Бога-Машины, забыл в столь неопрятном месте, как это.

Не побоюсь признать, что все то время, пока мы шли через посадочное поле, меня преследовало неуютное ощущение незащищенности, и наоборот, едва мы приблизились к главным воротам мануфактории, я испытал что-то похожее на облегчение. Сознанию моему, конечно, было ясно, что тиранидам легче скрываться в засаде внутри здания, чем здесь, на открытом месте, но примитивные задние отделы моего мозга проводили знак равенства между закрытым помещением и безопасностью. Я поспешил пройти вслед за Эмберли в настежь распахнутые металлические ворота так быстро, как только было возможно.

Воздух внутри был на удивление чист, и я размотал кушак с явным облегчением, хоть и вдохнул при этом в полную силу дурной запах, источаемый Юргеном. Обширное помещение, в котором мы оказались, окутывала ошеломляющая тишина, сложные агрегаты, которые его заполняли, были тихи и неподвижны, хотя кто мог их выключить и как нашлось время для того, чтобы прекратить работу оборудования при атаке тиранидов, я не мог понять совершенно.[408]

— Это что такое? — спросил Юрген, тыча стволом мелты в кучку металлолома.

Янбель быстро подошел к нему, — очевидно, здесь его колеса передвигались намного лучше, чем по толстому слою пыли снаружи, и к тому же он был, по-видимому, нечувствителен к миазмам моего помощника, которые постепенно становились все заметнее теперь, когда мы были избавлены в значительной степени от серной вони. Техножрец подобрал ближайший кусок покореженного металла золотистого цвета и пристально его изучил.

— Биометрическое реле. — Он подобрал еще один кусок. — Звено лимфатического управления. — Он уверенно кивнул, убедившись в своем заключении. — Это сервитор, точнее, был — до того, как кто-то выдрал из него все освященные детали.

— Или выплюнул их, — произнес я, ощущая определенную неловкость.

Что-то полностью сожрало биологические компоненты этой конструкции из живой плоти и металла, по ходу отделив неорганические детали.

— Вероятно, так оно и было. — Голос Эмберли оставался ровным, хотя, как мне показалось, я сумел уловить в нем оттенок неуверенности, который не прибавил бодрости. — Но тираниды для нас сейчас имеют второстепенное значение. Мы здесь, чтобы искать доказательства существования культа Хаоса, не забыли?

Я мрачно кивнул. Хитиновые ужасы, каким бы тревожащим ни было их присутствие, являлись уже известной величиной, в отличие от тех, кто послал на охоту за мной неподконтрольного псайкера, и мы не могли позволить, чтобы нам и дальше преподносились сюрпризы, способные подорвать нашу боеготовность. Если только здесь обнаружится хоть какая-то ниточка, ведущая к псайкеру-убийце, нащупать ее — наша первейшая необходимость.

Я включил вокс:

— Пелтон, что-нибудь обнаружили?

— Целую кучу ничего, — радостно сообщил мне бывший арбитр. — Если здесь действительно действовал культ Хаоса, то это были самые преданные Императору культисты, каких я только видел.

— Что ты хочешь сказать? — спросила Эмберли, и тон Пелтона мгновенно стал гораздо более деловым.

— Мы обыскали не менее тридцати жилых ячеек, и во всех были изображения Императора. Религиозные брошюры и жития святых более чем в половине. Если среди них и были поклонники Хаоса, должно быть, им очень нравилось жить в постоянной опасности разоблачения.

— А шахтеры обычно настолько набожны? — спросил я.

Конечно же, мне с людьми такого сорта приходилось встречаться не слишком часто, но почему-то я в их особенном благочестии сомневался. С другой стороны, обитание в таком месте, как Окраина Ада, кого хочешь заставит надеяться на милосердие Императора.

Эмберли покачала головой:

— Не знаю. Придется изучить этот вопрос.

Мы продолжили наше движение, проходя через лабиринт механизмов размерами больше «Химеры», назначение которых оставалось для меня тайной, и наши голоса, а также гулкая поступь Эмберли эхом разносились вокруг.

— Какого фрага?! — рявкнул я, застигнутый врасплох, когда мы завернули за угол очередного такого загадочного устройства, и порыв насыщенного запахом серы ветра буквально прокатился по мне.

Сначала я подумал, что кто-то просто оставил открытой дверь, но затем, когда глаза мои, наполнившиеся слезами от ужасающей вони, ударившей мне в нос, снова сфокусировались, осознал, как в действительности обстоят дела. В толстой камнебетонной стене была пробита дыра настолько большая, что в нее могла бы проехать «Саламандра», и пол под нею усеивали обломки. Я посмотрел на Эмберли.

— Полагаю, мы нашли те самые следы сражения, — оставалось лишь заметить мне.

— Да, сэр, — подтвердил Юрген со своим врожденным иммунитетом ко всякому сарказму. Он оценивающе поглядел на проем. — Кто-то приложил здесь пару тяжелых болтеров. И мелту тоже, судя по оплавленным краям.

— Не то оружие, которое обычно встретишь в гражданском поселении, — согласилась Эмберли, с лязганьем проходя вперед, чтобы поближе разглядеть пролом.

Янбель кивнул, оценивая картину улучшенными органами чувств, которые скрывались под его скромным одеянием.

— Кто-то отчаянно хотел попасть внутрь, — заметил он.

Пока он говорил, в сознании моем всплыло воспоминание об оскверненном храме Механикус в Долине Демонов на Перлии, и во рту у меня внезапно пересохло. Затем эта мысль ушла, так же внезапно, как и родилась, потому как что-то в расположении обломков помогло другой мысли выбраться из подсознания в передние отделы мозга.

— Скорее уж, отчаянно пытался выбраться, — сказал я. — Повреждения наносились с этой стороны стены.

— Вы правы, — в свою очередь кивнула Эмберли, также анализируя в уме все, что мы видели, и пытаясь уложить это в цельную картину.

Мы совершили еще целую серию зигзагов, оставаясь, насколько возможно, под прикрытием оборудования, оставляя его между собой и открытым пространством, где рой тиранидов мог бы сбиться в общую массу. В этом случае целесообразно заставить их двигаться по узким простреливаемым проходам, где они могли бы нападать на нас лишь по нескольку штук одновременно, вместо того чтобы позволить им в полной мере воспользоваться численным преимуществом и мгновенно подавить наше сопротивление. Я следовал за Эмберли без малейших возражений, хотя, надо признать, и высматривал сидящих в засаде генокрадов или что-то похожее все то время, пока мы плутали по этой скобяной лавке. Вдруг инквизитор отступила на пару шагов от еще одной зияющей дыры и указала на что-то:

— Да, точно. Глядите!

Я встал рядом с Эмберли, остальные также сгрудились возле, и все мы уставились туда, куда она указывала. Широкий открытый проход между рядами техники, оборудования, панелей управления, переплетенных труб и Император знает чего еще тянулся от того места, где мы стояли, до самых входных дверей, через которые я с облегчением заметил наш маленький челнок, терпеливо дожидающийся нас на посадочной площадке. Гораздо менее утешительным было состояние тех механизмов, что окружали открытое пространство. Обгоревшие участки были повсюду, а в некоторых местах прямо в тяжелых металлических кожухах были пробиты настоящие дыры.

— Болтеры, — сказал я, опознавая следы, оставляемые бронебойными снарядами, и Эмберли мрачно кивнула.

— А также, судя по всему, огнеметы, — сказала она, указывая на обширный опаленный участок на полу примерно в двадцати метрах от нас.

Едва я сделал шаг к ближайшему агрегату, намереваясь поближе осмотреть его, рассчитывая найти какую-нибудь подсказку относительно происшедшего здесь, как что-то захрустело под подошвами моих сапог. Я глянул вниз с дрожью недоброго предчувствия, уже уверенный в том, что увижу. Пол был усыпан бесчисленными трупиками жуков (хотя Мотт способен был выдать мне вполне достоверную справку на этот счет).

— Телоточцы, — сообщил я очевидное.

Эмберли кивнула.

— Теперь ясно, что здесь произошло, — сказала она, и мне оставалось лишь согласиться с ней.

Кто-то пытался покинуть это здание, когда обнаружил, что выход перекрыт роем наступающих гаунтов, которых было слишком много, чтобы прорваться через них с боем, даже учитывая впечатляющую огневую мощь, которая, очевидно, была в распоряжении беглецов. Таким образом, они поставили между собой и врагом временный барьер из полыхающего прометия, выиграв достаточно времени, чтобы прогрызться сквозь стену и спастись через пролом.

Снова мурашки забегали по моей спине.

— Это говорит о том, что тиранидам противостоял отряд, сравнимый с отрядом Астартес в полной экипировке! — произнес я в неподдельном изумлении. Чудовищная вероятность оформилась в вопрос. — Мог ли псайкера направлять какой-то из Предательских Легионов?

— Я в этом сомневаюсь, — успокоила меня Эмберли. — Обычно их присутствие гораздо более заметно.

— Возможно, скитарии? — предложил свою версию Янбель.

Это звучало вполне вероятно. Я кивнул, вновь вспоминая тела пехотинцев Механикус в темно-красных одеждах, устлавших секретную лабораторию на Перлии, и вновь взглянул на Эмберли.

— У Лазура при себе имелась личная охрана? — спросил я.

Невозможно было представить себе еще какую-либо легальную причину, по которой отряд скитариев находился на планете, столь далеко отстоящей от основных транспортных путей, как Периремунда.

— Мне, во всяком случае, ни о чем подобном не известно, — ответила инквизитор.

Юрген громко откашлялся и сплюнул мокроту в угол.

— И потом, — произнес он, как будто следующая мысль была очевидной, — шестереночные солдаты вооружены хеллганами, нет?

— Обычно да, — согласился я. Мне редко приходилось видеть кого-либо из них с болтером, это правда. — И для начала что им вообще делать в такой помойке?

— Это нам и предстоит выяснить, — отозвалась Эмберли. Спустя мгновение она повернулась и зашагала вглубь индустриального комплекса. — Беглецы должны были прийти с этого направления.

Конечно же, это было понятно, потому как к тому месту, где состоялась битва с тиранидами, вел лишь один широкий проход. Всякие дальнейшие предположения были бы совершенно бесплодны. Единственным способом выяснить, кем же были загадочные воины и что они делали на Окраине Ада, было найти место их дислокации. Полный самых дурных предчувствий, я покрепче сжал лазерный пистолет и отправился вслед за инквизитором, надеясь, что те ответы, которых мы жаждали, не потребуют оплаты нашей кровью.

Глава пятнадцатая

Предмет наших поисков мы обнаружили спустя полчаса или около того. Это время мы провели, заглядывая во все углы, подпрыгивая от каждой неверной тени в ожидании, что на нас бросится из какого-нибудь укрытия истекающий слюной ликтор, но нас никто не сожрал к тому моменту, как Эмберли остановилась возле стены, которая для меня выглядела не хуже любой другой.

— Хорошо сработано, — произнесла она, а затем без всякого предупреждения размахнулась и силовым кулаком пробила дыру в камнебетоне, открыв, что изнутри она была выстлана слоем тонкого металла.

Пара секунд ушло на то, чтобы расширить пролом, плечом вперед протиснуться внутрь и, спровоцировав небольшой камнепад, оказаться в секретном помещении. Убедившись, что оно безлюдно, Эмберли щелкнула креплениями шлема, намереваясь все осмотреть своими глазами.

Янбель и Мотт последовали за нею, легко перепрыгнув через препятствие с помощью своих аугметических ног, и после секундного колебания я неуклюже полез следом за ними. В конце концов, есть ведь такая вещь, как безопасность в толпе, даже если б данном случае это означало лишь, что между мною и голодными тиранидами окажутся ученый и шестереночка. Юрген, конечно же, шел за мной, затаскивая свой арсенал в пролом с некоторым количеством приглушенных ругательств, но отвлекаться на трудности помощника я уже не мог. Слишком занят был тем, что стоял в онемелом изумлении, подобно какому-то деревенщине из трущоб, который в первый раз увидел торговую факторию верхних уровней улья.

Помещение, в котором мы оказались, было намного меньше цехов, через которые мы так медленно продвигались до сего момента, но при этом наполнено щедрыми дарами Омниссии под завязку: когитаторы и накопительные устройства, вычислители, занимающие все пространство вдоль стен, загадочные механизмы, о назначении которых я не мог даже догадываться. В очередной раз это напомнило мне лабораторию, на которую я наткнулся на Перлии, и ту скверную тайну, которую она хранила, — но здесь, по крайней мере, не было тел с выпущенными кишками, способных подпортить царивший здесь дух чистой функциональности.

Осторожно выбирая путь среди переплетения кабелей, соединявших между собой все это оборудование, я догнал Эмберли и Янбеля, которые приглушенными голосами обсуждали наше открытие. Оба они выглядели удивленными не меньше моего, но мне не совсем понятно было, какой из всего этого следует вывод. С одной стороны, это разрушало с самого начала раздражавшее меня убеждение в том, что все участники нашей маленькой прогулки (кроме, конечно, Юргена) знают о происходящем намного больше меня, но, с другой стороны, несколько утешало то, что Эмберли, как я полагал, отлично знает, что делает. Мысль о том, что для нее все происходящее представляет собой точно такой же темный лес, заставила меня поумерить оптимизм. Так что, как обычно в такого рода ситуациях, я принял уверенный вид и постарался разобраться в том, что мои спутники говорили друг другу.

— Определенно все выглядит так, будто он был здесь, — согласно кивал Янбель, но в его голосе ощущалось сомнение. Он указал на аналитические аппараты, окружающие нас. — Это именно то оборудование, которое ему потребовалось бы для продолжения исследований, в этом нет сомнения. Но зачем горнодобывающему поселению укрывать его?

— Один Император знает, — откликнулась Эмберли довольно резко. — Но ему нужно было залечь где-то вне основных населенных центров, и это все подтверждает его присутствие. — Слабое гудение сервомоторов сопроводило указующий жест, которым она обвела помещение, едва не снеся при этом техножрецу голову. — Да здесь на всем буквально написано его присутствие!

— Ты имеешь в виду Метея? — уточнил я, сумев сложить дважды два столь же быстро, как и любой другой на моем месте, и Эмберли повернулась со странным удивлением на лице, как будто забыла, что я вообще здесь нахожусь.

— Наверняка именно его, — отозвалась она.

— Погляжу, что можно вытянуть из вычислителей, — вызвался Янбель, — но на вашем месте я бы не надеялся на большой улов.

Он отошел в сторону и начал проводить ритуал извлечения данных, используя ближайшую панель управления.

Мотт откашлялся.

— Похоже, данное помещение пустует с тех же самых пор, что и все поселение в целом, — сказал он, — и покидали его тоже в некоторой спешке.

Он указал на дверь в потайную комнату, изнутри видимую как на ладони, расположенную в метре или около того от альтернативного входа, который так любезно предоставила нам Эмберли.

— К дверному проему подключены сканер генного кода, сигнализация, должная предупреждать о проникновении посторонних, но ни то ни другое устройство покидающие это место и не подумали активизировать.

— Положим, голова у них была занята другими заботами, — сухо заметил я. — Тираниды и все такое…

Конечно же, мне не стоило встревать.

— Это весьма вероятно, — заключил ученый. — Учитывая то, как человеческий мозг реагирует на стресс, в особенности если ситуация создает угрозу жизни, я бы предположил очень вероятным, что личности, о которых идет речь, не помышляли о других задачах, кроме простого выживания. С другой стороны, те следы столкновения, что мы обнаружили, должны указывать на факт, что они были в крайней степени находчивы и высокомотивированы…

— Уж это точно, — произнесла Эмберли, прерывая его монолог прежде, чем мы впадем в коматозное состояние, — но это по-прежнему не отвечает на вопрос, кто же, черт побери, здесь был.

— Все записи начисто стерты, — доложил Янбель, и в тоне его явственно слышалось «я же говорил».

Мне оставалось лишь пожать плечами.

— Точно так же, как на Перлии, — произнес я.

Кто бы ни работал здесь, он явно не собирался возвращаться, но, учитывая условия, при которых им пришлось покинуть укрытие, это не было удивительно.

Эмберли мрачно кивнула.

— Тщательно обыщите это место, — сказала она и состроила мне гримасу. — Не могу поверить, что только что произнесла нечто подобное. Вряд ли где-то здесь завалялся тенесвет, но лучше все-таки убедиться в этом, прежде чем уходить. Я не хочу давать Лазуру возможности заявить, что мы плохо сработали.

Она задействовала вокс-передатчик, встроенный в доспех.

— Мельком, мы нашли убежище. Похоже на то, что тут укрывался Метей.

— Вы уверены? — Даже по вокс-связи скептицизм в его голосе можно было пощупать руками. — Но зачем техножрецу связываться с псайкерами?

— Ни малейшего понятия. — Прорывавшееся раздражение в голосе Эмберли стало сильнее. — Когда мы поймаем этот мешок с шурупами и призовем его к ответу, спросишь у него лично, хорошо?

— Ладно, мэм. — Голос Пелтона звучал примирительно, что было разумно в данных обстоятельствах. Злить инквизитора не стоит, даже если давно работаешь на нее. — Мы видим вас на ауспике, будем у вас через пять минут.

Связь прервалась, и Эмберли вздохнула, посмотрев на присутствующего техножреца с некоторым раскаянием.

— Прошу прощения за ремарку про мешок с шурупами, — произнесла она, — сегодняшний день меня уже напрягает.

День еще не закончился и, как выяснилось, собирался стать намного более напряженным, но в тот момент мы все еще находились в счастливом неведении относительно его намерений.

Янбель кинул взгляд на вычислитель, все еще бормоча молитвы и нажимая на клавиши в надежде, что сможет убедить какой-то клочок данных вернуться из небытия, но Метей хорошо знал свое оборудование и, очевидно, заметал следы так же умело, как он сделал это в Долине Демонов многие годы назад.

— Без обид, — заверил Янбель Эмберли, вне сомнения для себя решив, что служителю Омниссии положено стоять выше таких мелочных реакций, как раздражение, хотя голос его выдавал совершенно иное.

— Пелтон, впрочем, в чем-то прав, — осторожно попробовал почву я. — Даже будучи отступником, стал бы Метей в действительности сотрудничать с культом Хаоса? Эти душевнобольные настолько же далеки от идеала Машины, насколько вообще возможно.

Эмберли глубоко вздохнула и, кажется, про себя сосчитала до десяти.

— Насколько свидетельствует мой опыт, враги Императора пользуются всем, до чего только смогут дотянуться. Возможно, он выменял у них место, где можно укрыться, на оружие.

Я примирительно кивнул.

— Это кажется разумным, — пришлось признать мне.

И все-таки что-то тревожило меня. Не думаю, что связка болтеров была достаточной платой за то, чтобы предоставить техножрецу-отступнику столь шикарно оборудованную лабораторию, но, конечно, не я, а инквизитор в этом деле являлась экспертом, и, поскольку бикфордов шнур ее терпения был очень короток, мне совершенно не хотелось быть тем, кто его подожжет.

— Вижу движение на ауспике, — включился в вокс-связь новый голос, и секунду спустя я понял, что это Понтий. Кажется, наш пилот занимался чем-то кроме созерцания своих ног, задранных на штурвал, пока мы прогуливались, наслаждаясь пейзажами, по Окраине Ада. В его голосе слышалась нотка замешательства. — Северо-восточный сектор. Это там, где лава.

— Назад к челноку! Сейчас же! — В голосе Эмберли прозвенел металл, вне сомнения, потому, что она пришла к тем же выводам, какие сформировались к этому моменту и у меня. К моему невыразимому облегчению, она решила действовать таким же образом, каким действовал бы я сам (хотя, разумеется, из гораздо более благородных побуждений, чем чувство самосохранения).[409] — Мельком, уводи своих на челнок, немедленно! Понтий, будь готов стартовать!

— Двигатели под полной тягой, готов смахнуться, — заверил ее пилот, в то время как Пелтон также подтвердил неожиданное изменение в наших планах — сжато, не расходуя лишних слов.

Задержавшись лишь для того, чтобы сорвать с петель настоящую дверь, Эмберли повела нас обратно через лабиринт коридоров и застывшего в неподвижности оборудования такой рысью, которая заставила меня полным ртом хватать жаркий и зловонный воздух. Я не собирался, впрочем, отставать, весьма отчетливо представляя себе то, что может ждать нас на поверхности этого пустынного каменного прыщика посреди лавы, и слишком хорошо зная: быть застигнутым внутри здания означает неминуемую гибель.

Мы довольно быстро добрались до пролома в стене, оставленного нашими загадочными предшественниками. Пока мы приближались к нему, запах серы становился все сильнее. Не задержавшись и без всякого колебания Эмберли повернула налево, устремляясь прямо к широко открытому основному входу, за которым терпеливо ждал нас такой милый сердцу силуэт нашей «Аквилы».

Когда мы вышли из здания, горячий пыльный воздух будто ударил меня в солнечное сплетение, пробивая путь в мои легкие. Эмберли сразу же закрыла шлем, но я не стал терять время на обматывание лица тканью.

Кинув взгляд вокруг и оценив ситуацию, я почувствовал, как рефлексы, отточенные на полях сражений по всему сегментуму, заработали в полную силу, сразу же попытавшись нащупать непосредственную угрозу. Группа Пелтона была уже почти у самого шаттла, на бегу поднимая небольшие облачка серой пыли, держа оружие наготове и поспешая так, будто за ними гнался сам Хорус. Симеон, очевидно, был полностью в боевом режиме, движения его стали неестественно быстрыми, а головой он крутил во всех направлениях так энергично, что я бы не удивился, если бы она оторвалась или начала вращаться на триста шестьдесят, подобно сенсорным антеннам ауспика на командной «Химере».

Сквозь вой двигателей нашей «Аквилы», а также постоянный низкий гул геотермальных процессов сложно было быть до конца уверенным, но мне показалось, будто далеко справа слышен зловещий шелест множества хитиновых тел, и потому я повернул голову к основному скоплению индустриальных зданий. Как раз в этот момент по самому краю моего зрения скользнуло нечто, почти скрытое облаками ядовитых испарений, поднимающихся из фумарол, усеивающих основание той узкой колонны камня, на которой мы в данный момент находились.

— Симеон, на пять часов, сейчас! — прокричал я, едва не опоздав, но его реакция была совершенно сверхъестественной благодаря той омерзительной алхимии, которая оскверняла в данный момент его кровь, и он развернулся быстрее, чем вообще возможно, наводя оружие.

Глухой звук его выстрела разнесся по открытому посадочному полю, и в воздухе разорвался шар чего-то состоявшего из хрящей, со щупальцами, похожий на какое-то медлительное водное беспозвоночное. Брызгами разлетелась отвратительная сукровица, заливая камнебетон. Там, где ихор коснулся тонкого слоя пепла, земля зашипела, испуская зловонный дым. В то же мгновение два новых взрыва эхом отразились от оставшихся за нашими спинами зданий, когда еще пара монстров взорвались, не найдя свою цель.

— Это что еще за чертовщина? — спросила Земельда голосом гораздо более высоким, чем обычно.

— Споровые мины, — жестко отозвалась Эмберли, очевидно совершенно не желая терять времени на пустые разговоры.

— Содержащие своеобразную биологическую кислоту, насколько я могу судить, — любезно пояснил Мотт.

К счастью, все мины в одной группе склонны были взрываться в одно и то же время, а значит, от них относительно несложно защититься, если сохранять бдительность…

— Пригнись! — рявкнул я на нашего эрудита, навскидку стреляя из лазерного пистолета и сбивая еще один смертоносный воздушный шар, который уже нацелился на его голову.

Еще несколько разорвалось вместе с ним, и шрапнель из осколков со стуком отлетела от брони Эмберли, заставив нас, остальных, неуютно передернуться.

— А эти, кажется, являются аналогом гранат… — В голосе Мотта звучала обычная заинтересованность, несмотря на то что смерть только что прошла очень близко от него. — Понадобится, конечно, нетронутый экземпляр, чтобы сказать с уверенностью, но моя догадка заключается в том, что внешний панцирь состоит из небольших сегментов хитина, связанных хрящевой тканью или, возможно, мышечными волокнами…

— Заткнись и беги, — посоветовал я, подавая самый наглядный пример.

То зрелище, которое я больше всего страшился увидеть, — колышущаяся масса хитиновой брони и бритвенно острых когтей, — надвигалось на нас со стороны мануфакторий, и была эта волна настолько плотной и так хорошо скрытой пылью, которую поднимали бесчисленные когтистые конечности, что становилось совершенно невозможно рассмотреть, где в ней заканчивается одна форма жизни и начинается соседняя.

— Высматривайте больших тварей! — посоветовал я, устремляясь к челноку. — Если сможете завалить их, то весь рой в целом потеряет связность действий.

— В теории это отличная идея, — сказал Пелтон, в то время как его команда залегла за посадочным пандусом и принялась с энтузиазмом стрелять в живую стену из когтей и жвал. — Только вот разглядеть их сложновато.

И конечно же, он был прав, но от этой правоты было не легче. Масса верещащих хищников надвигалась на нас, подобно цунами, и прикрывающие нашу группу выстрелы были не более эффективны, чем попытки забросать врага мелкими камешками. Орда кошмарных тварей неумолимо настигала нас со скоростью, которая казалась бы невозможной, если бы мне не приходилось видеть это ранее (а еще — бежать от нее, подобно вспугнутой крысе из водосточной канавы, когда у меня имелась подобная возможность. Но это к делу не относится).

С другой стороны, рой держался настолько плотно, что промахнуться было тоже трудно, даже на расстоянии, на котором вести прицельную стрельбу обычно невозможно. Следуя примеру наших товарищей, мы тоже начали стрелять, поливая хитин лазерными зарядами, а Эмберли — разрывными снарядами из тяжелого болтера. Если говорить честно, никакого реального действия это не возымело, но особых усилий с нашей стороны тоже не требовало, а почувствовали мы себя гораздо лучше (насколько это было вообще возможно в столь опасных для жизни обстоятельствах). Мелта Юргена, конечно, могла бы сказать более веское слово, но если бы он остановился на время, требующееся для стрельбы из тяжелого орудия, то уже через несколько секунд стал бы кормом для гаунтов. Отчего ему не пришло в голову просто выкинуть эту тяжесть и взять лазган, я не имел ни малейшего понятия, но ведь речь идет, как вы понимаете, о Юргене, а если какое-то решение приходило ему в голову, там оно и застревало (и к счастью для нас, как выяснилось).

— Они не успеют! — раздался в воксе голос Земельды с прорывающимися нотками паники; это не было особенно полезным для нас замечанием, хотя и не согласиться с нею я не мог.

Орда истекающих слюной тварей была теперь до ужаса близко, и передовая линия хормагаунтов вырвалась вперед, нетерпеливо растопырив когти. Термагаунты позади них двигались в чуть более спокойном темпе, и у меня внутри все перевернулось, когда я заметил, как их наросты, полные телоточцев, раздвинулись, готовясь выплюнуть их в нас прямой наводкой. За ними вырисовывался еще более крупный силуэт, в котором самым опасным была не способность плеваться жуками, не когти и жвала, а разум, способный направлять коллективную волю роя, координируя действия этой разномастной орды и, по сути, сплавляя ее в единый организм, нацеленный на наше уничтожение.

— Понтий, — произнесла Эмберли, и в голосе ее, как мне показалось, было лишь некое раздражение, что показалось мне странным, учитывая смертельную угрозу, которой мы подвергались. — Ты полностью готов?

— Просто жду, когда вы подберетесь поближе, — спокойно отозвался пилот, и во мне вспыхнул внезапный огонек надежды.

«Аквила», конечно же, в первую очередь была и остается рабочей лошадкой, но этот челнок также является наиболее распространенным вспомогательным транспортом Флота. Разумеется, тот, что принадлежал Эмберли, мог выглядеть как стандартная гражданская модель, но это вовсе не значило, что он не был вооружен, как можно было бы подумать. Едва у меня созрела эта мысль, я увидел, как по обеим сторонам короткого носа нашего маленького челнока отодвигаются заслонки потайных орудийных люков, открывая взгляду столь милые сердцу силуэты спаренных лазерных пушек.

— Цели входят в оптимальную зону поражения… есть!

Лазерные пушки выплюнули свои тяжелые заряды, ударив в преследующую нас лавину хитиновой смерти и заставив полдюжины злобных созданий рухнуть после первого же залпа, — но, впрочем, остальные даже не притормозили.

— Мельком! На борт, сейчас же! — отрывисто скомандовала Эмберли.

Выпустив заключительный залп, уложивший еще пару гаунтов, которые тут же были втоптаны в пыль сородичами, отряд Пелтона поспешил вверх по пандусу, в безопасное чрево челнока. Мои легкие горели, а ноги вязли в слое пепла, но я продолжал бежать к благословенному убежищу, которое мог предоставить только трюм «Аквилы», ни о чем больше не помышляя, кроме как только добраться до него живым. Лазерные пушки снова выпустили залп, пожиная щедрый урожай, но непреклонные чудовища продолжали преследование, не обращая внимания ни на что, совершенно нечувствительные к потерям в своих рядах.

— Быстрее!

Земельда маячила в проеме, посылая заряды из лазерного пистолета, которые гудели у самых наших ушей, так что ее похвальное стремление помочь несколько омрачалось тем, что этак она сделает за тиранидов всю работу. Янбель и Мотт прогрохотали каблуками по пандусу, чтобы присоединиться к ней, мне же пришлось вздрогнуть, когда стайка телоточцев пролетела мимо меня буквально в каких-то сантиметрах, разбившись о посадочный полоз правого борта, где, в отсутствие чего-либо съедобного слабо подергавшись, жуки испустили дух.

— Я здесь, следую за вами, комиссар, — заверил меня Юрген, задержавшись у основания пандуса, чтобы навести свою мелту.

Мои же ботинки в конце концов загрохотали по металлу, и я обернулся, чтобы поглядеть, что там с Эмберли.

А с ней было не слишком хорошо. Карнифекс, направлявший рой, очевидно, определил ее как наибольшую угрозу и сосредоточил дальнобойную мощь роя на силовом костюме. Замысловатый орнамент его уже был покрыт мириадами мельчайших сколов, там, где в броню били не поддающиеся счету телоточцы. Они не находили пока что слабого места, где могли бы пробраться внутрь, но очевидно было, что их усилия направлены на сочленения силового доспеха. Эмберли двигалась теперь с трудом, словно потеряв гибкость, и медленнее, чем раньше, а болтер на предплечье исчерпал все свои заряды. Толпа хормагаунтов тяжело наседала на инквизитора, длинные, словно лезвие косы, когти оставляли на керамите с изысканным рисунком заметные глазу зарубки, и в очередной раз на поверхность моего сознания всплыла картина, как когти тиранида рвут на куски терминатора Отвоевателей. Это только вопрос времени, когда они нащупают слабое место и доберутся-таки до женщины внутри.

Мгновение спустя, к собственному изумлению, я понял, что бросаюсь в атаку, лазерным пистолетом снимая одного из ближайших к Эмберли хормагаунтов, и сапоги мои снова скрипят по ковру вулканического пепла, в то время как верный цепной меч уже покинул ножны, завывая не хуже того тиранида, в хитин которого глубоко врезались его зубья. Мне хотелось бы верить, что хотя бы в тот раз соображения собственной выгоды были отодвинуты чувством, которое я испытывал к Эмберли, но должен признать, не последнюю роль сыграло и понимание, что Понтий не поднимет «Аквилу» до тех пор, пока командир не окажется в безопасности на борту, а каждая секунда, отодвигавшая отлет, увеличивала шансы тиранидов зарезать и меня тоже.

— Юрген, большую тварь! — прокричал я, благословляя тот факт, что самый смышленый тиранид, кажется, стремился держаться в стороне, в то время как пушечное мясо истощало силы Эмберли.

Мой помощник кивнул, и, восприняв это как предупреждение, я закрыл глаза буквально на секунду как раз в тот момент, когда вспышка мелты полыхнула, подобно второму солнцу, всего в паре метров слева от меня. Когда я снова поднял веки, карнифекса больше не было, как и его ближайшего окружения, а на их месте остались лишь куски исходящего паром мяса и запах жженой плоти, настолько сильный, что сумел перебить даже всепоглощающую серную вонь, царившую на Окраине Ада.

— Отлично сработано, — произнесла Эмберли, откручивая кому-то из гаунтов голову силовым кулаком.

Я выпустил кишки еще одному цепным мечом, и окружающий инквизитора рой отступил, постепенно лишаясь всякого намека на общую цель. Мне оставалось лишить жизни еще одного врага быстрым лазерным зарядом в грудной сегмент, и они начали разбегаться, копошась в той манере, которая характерна для тиранидов, лишившихся контролирующего влияния объединяющего их разума. Эмберли последовала за мною вверх по пандусу, в гостеприимное брюхо челнока.

— Понтий, можешь взлетать по готовности.

— Есть, мэм!

Нота, на которой пели наши двигатели, стала более глубокой, и земля начала уходить от нас вниз. Я успел сквозь зазор закрывающегося пандуса увидеть узкий каменный перешеек, протянувшийся над лавовым потоком, а затем тяжелая металлическая плита гладко встала на свое место. Вне сомнения, именно по этому мосту рой сумел пересечь озеро лавы и захватить нас врасплох.

Эмберли с шипением раскрывающихся герметических замков сняла и отложила в сторону шлем.

— Спасибо, Кайафас, — сказала она, встряхивая головой, так чтобы волосы свободно разметались. — Я даже на мгновение подумала, будто серьезно влипла.

Я лишь пожал плечами, не будучи уверенным в благородстве собственных мотивов и ощущая неловкость от ее благодарности, которой по-настоящему не заслуживал.

— Рад был помочь, — пробормотал я, укрываясь за маской скромности, которая так верно служила мне столько лет.

Эмберли же сердечно улыбнулась мне. К счастью, от продолжения этого неловкого разговора меня избавил Янбель, который торопливо подошел поближе, чтобы осмотреть броню, и при этом шумно втянул воздух.

— Этого вам в ближайшее время больше не носить, — сказал он, качая головой. — Мне потребуется полностью разобрать ее, благословить все составные части, и только Омниссия знает, где я сумею найти новую гидравлическую подачу по эту сторону Залива.

— Уверена, что ты сделаешь все от тебя зависящее, — проговорила Эмберли, выпутываясь из экзоскелета и довольно потягиваясь так, что облегающий, как вторая кожа, сенсорный костюм эффектно продемонстрировал все ее достоинства.

Она снова улыбнулась мне и первой прошла через переборку в салон.

— Не знаю, как тебе, — сказала она, протягивая руку к графину, — а мне после всех этих треволнений не мешает пропустить рюмочку.

— Я уже было подумал, что ты не предложишь, — благодарно отозвался я.

— Одного не понимаю: как они узнали, что мы будем именно здесь, — сказала Земельда, падая в соседнее кресло и не отводя взгляда от иллюминатора.

Выжившие части роя уже поспешно спустились по склону плато, выказывая свою обычную скорость передвижения, и были почти на середине той узкой дамбы, которую пересекли, чтобы добраться до нас. Понтий на несколько градусов развернул челнок и заставил его зависнуть неподвижно.

— Должно быть, заметили нашу посадку, — объяснил я. — Они достаточно умны, чтобы прибытие шаттла означало для них возможность сожрать еще кого-нибудь, так что они выслали небольшой разведывательный рой, чтобы прикончить нас. После легкой расправы с шахтерами они не ожидали, что мы окажемся хорошо вооружены.

Эмберли кивнула и пригубила амасек, всем своим видом выражая удовлетворение. Палуба «Аквилы» под нашими ногами слегка вздрогнула, когда узкий каменный перешеек исчез под градом выстрелов из лазерных пушек, и оставшиеся тираниды посыпались в поток лавы, кратко вспыхивая и оставляя за собой облачка жирного дыма.

— Они наращивают резервы биомассы, — произнесла Эмберли. — Теперь, когда флот-улей находится так близко, они будут создавать армию, чтобы солиднее закрепиться и вымостить дорожку для основных сил вторжения.

Поразмыслив над ее словами, я ощутил едва заметный холодок страха.

— Это значит, что они нанесут еще удары, — удалось проговорить мне. — Будут налеты на другие поселения.

Эмберли мрачно кивнула.

— Боюсь, что ты прав. — Она залпом осушила свой бокал и наполнила его снова. — Окраина Ада была только началом.

Примечание редактора

Каин, конечно же, не озаботился тем, чтобы шире описать те последствия, которые несло за собой это происшествие для планеты в целом или для кампании по ее обороне. Ниже я привожу выдержки из других источников в надежде, что они в определенной степени смогут заполнить пробелы в данном повествовании.

Из издания «Периремунда сегодня: важные новости для нашей планеты», 264.933.М41:

Террористы — это лазутчики ксеносов!

Не забывайте смотреть в небо!

В сообщении Адептус Арбитрес, подтвержденном лордом-генералом Живаном — командующим героическими силами Имперской Гвардии, которым вменено было искоренить заразу неприемлемого отступничества на нашем славном мире, — арбитр Киш открыл нам шокирующую правду о том, что террористическая кампания, сотрясавшая Периремунду столь долгое время, имеет более зловещую цель, чем противостояние благому владычеству помазанных самим Императором правителей нашего мира. Будучи не просто предателями и еретиками, хотя и подобное преступление заслуживает полного уничтожения и вечного проклятия, эти погрязшие в преступлениях личности оказались даже более нечистыми — перевертышами, отпрысками злобного вида ксеносов, известного как генокрады, которые оскверняют самое чистое — телесность подданных нашего Императора, тем самым обращая их к делу тиранидов, что пожирают целые миры.

Хотя один из их ужасающих флотов-ульев, как было указано, находится на пути к Периремунде, все жители нашего мира, которые являются настоящими людьми, должны воспрянуть духом при известии, что к нам также стремится экспедиционный корпус, включающий в себя все лучшее, что может дать Имперский Флот, и отважных воинов Имперской Гвардии, которые вместе являются более чем достаточной силой, чтобы полностью уничтожить раковую опухоль, поразившую наш благословенный уголок Галактики. Более того, с нами пребывает неустанная бдительность комиссара Каина и его отважных собратьев по оружию, защитников всех истинных поборников веры.

Что же до запятнанных ксеносами вредителей, что до сих пор еще продолжают скрываться среди нас, пусть они дрожат от страха, осознавая, что их неизбежное искоренение является не более чем вопросом времени.

ВАШ СОСЕД — ГЕНОКРАД?

2 °CПОСОБОВ УЗНАТЬ ТОЧНО!

(На странице 7)

Расшифровка обращения губернатора планеты, Меркина В. Пимайра-младшего, 266.933.М41:

Мои собратья-периремундцы, с тяжелым сердцем обращаюсь я к вам нынешним вечером. Гм… конечно, если вы не в другой временной зоне, тогда, разумеется, полагаю, у вас как раз завтрак, или вы спите, или что там еще. Эмм…

Теперь все вы узнали о том, что же в действительности происходило в последние несколько месяцев, и, вне сомнения, были так же удивлены, как и я, увидев первые пикт-сообщения этим утром. Гм… я хочу сказать, мои дочки увидели и, не теряя времени, все мне рассказали. Гм…

Все вы можете быть уверены, что я связался по воксу с арбитром Кишем сразу же, как только узнал о сложившейся ситуации, и потребовал полного отчета, который, я уверен, всех нас в высшей мере успокоит, едва будет доставлен или когда тот молодой человек, с которым я говорил, передаст мое сообщение.

В любом случае я могу с достаточной уверенностью сказать, что все находится под полным контролем. Мы все слышали эти глупые слухи о том, что расположенные на небольшой высоте поселения внезапно прекращают выходить на связь, но я совершенно уверен, что правды в них никакой нет. Вероятно, это просто те самые генокрадские плуты распространяют страшилки, чтобы подорвать наш дух.

Я хочу сказать, если бы враг уже был здесь и во всеоружии, уверен, все знали бы об этом. Мои сотрудники очень хорошо информируют меня обо всем важном.

Так что доброй ночи и благослови вас всех Император. Вы можете быть уверены: все, что можно сделать, будет сделано.

Эмм… Ну как оно было? Достаточно по-губернаторски? Или нам нужно будет еще раз повторять?

Ох… Это что, значит, мы были в прямом эфире?

Глава шестнадцатая

Конечно же, Эмберли оказалась права. В течение следующих двух дней была потеряна связь с семью отдаленными поселениями, и все они были расположены на самых низких плато, наименее приспособленных для жизни. Это означало, что в когтях тиранидов пропало и было использовано в качестве сырья для рождения следующего поколения омерзительных тварей относительно немного людей.[410]

— У вас должны уже появиться какие-то идеи по поводу того, где находятся их пищеварительные резервы, — сказал я.

Мы находились в кабинете Кастин вместе с полковником, майором Броклау, а также переносным гололитом, в изображении которого неверно мерцали лишенные тел головы офицеров нашего уровня из других полков, выстроившиеся вокруг Живана, подобно херувимам, витающим вокруг экклезиарха. Флота-улья до сих пор не было и следа, как, впрочем, и обещанного нам подкрепления, так что в текущих обстоятельствах созывать высший командный состав на Принципиа Монс для личного присутствия на совещании было бы в высшей степени недальновидно.

Живан покачал головой:

— Поверьте мне, их искали, но песчаные бури блокируют слишком большие площади, делая их недоступными для наших орбитальных визуализаторов, и разведывательные полеты тоже ничего не дали. Когда мы узнаём о проблемах связи с очередным поселением и высылаем отряд возмездия, уже поздно.

— Комиссар, впрочем, говорит дело, — вставила Кастин, поддерживая меня со всей возможной лояльностью, даже когда это можно было расценить как сомнение в выбранной Живаном стратегии. — На Корании они собирались вокруг таких резервов, доставляя тех мертвецов, которых им удавалось добыть, и порождая новых существ. Бомбардировки с воздуха тогда доказали свою высокую эффективность и лишали их подкрепления. По крайней мере, на некоторое время.

— Трудно не согласиться, — произнес Живан, — и, как только они будут найдены, наши корабли начнут полномасштабную бомбардировку с орбиты. Это единственный способ искоренить их. — Он позволил себе холодную улыбку. — Если и можно сказать что-то хорошее об этом местечке, так только то, что нам не придется особенно беспокоиться о побочном ущербе.

Некоторые из голов вокруг него кивнули, соглашаясь, и я понял, что это те, кто участвовал в Гравалакской кампании много лет назад, но чьи имена я так и не удосужился запомнить. Кастин и Броклау, кажется, тоже до определенной степени приободрились от этого последнего замечания, и, надо сказать, я тоже оценил сказанное. Несмотря на все приложенные усилия, на Гравалаксе мы нанесли немалый урон местной планетарной столице, да и потери среди гражданских шли как-то вразрез с принципом, согласно которому мы, вообще-то, должны были их защищать. (Хотя, говоря начистоту, добрая половина тех, кто не оказался тогда гибридами генокрадов, были фанатичными культистами, которые, не моргнув глазом, продали бы нас тау, так что, полагаю, от наших рук пострадало не так уж много верных подданных Императора, как могло бы показаться.)

— Это уже до определенной степени утешительно, — произнес я, беззастенчиво используя направление разговора, для того чтобы закрепить доброе мнение, которое у Живана, очевидно, сложилось в моем отношении.

После того как мы покинули Окраину Ада, Эмберли приказала своему пилоту направляться прямиком в Принципиа Монс, где мы, не теряя времени, посвятили лорда-генерала в то, что нам удалось обнаружить в злосчастном поселении (по крайней мере, что касается присутствия тиранидов; о секретной лаборатории инквизитор не проронила ни слова, и я очень хорошо понимал, что мне поднимать этот вопрос также не стоит).

Живан показал себя столь же радушным хозяином, как и в прошлый раз, вежливо не заметив, что все мы распространяли ароматы покрепче юргеновских (но все же предложил нам воспользоваться его ванной, которая была скорее похожа на плавательный бассейн, только с мылом, и отослал мою форму в чистку, пока мы обедали). Он задал несколько весьма уместных вопросов о численности и типах организмов, которые атаковали нас, на что я постарался дать сколь возможно подробный ответ. Похоже, мой отчет вполне удовлетворил лорда-генерала, потому как он лично пожал мне руку, когда мы с Юргеном отбывали, чтобы успеть на курьерский челнок, ожидающий нас на аэродроме.

— Не можем ли мы хотя бы сократить круг поисков? — спросила Кастин, снова подходя к однажды поднятому вопросу, будто круут — к косточке. — Мы знаем, где они уже наносили удары и в какое время это приблизительно произошло. Уверена, мы можем вычислить с большой степенью достоверности, откуда пришли эти рои.

— Наши аналитики именно это и пытались определить, — одобрительно кивнул Живан, явно радуясь тому, что у него под рукой есть хоть один полковник, который представляет себе, с чем мы столкнулись.[411] — К сожалению, они выяснили лишь то, что поселения разбросаны по всей планете и нападения происходили в самое разное время.

— Их, похоже, больше чем один. — Броклау пробормотал еще что-то себе под нос, чего лорд-генерал предпочел не услышать. — Можете ли вы, по крайней мере, предоставить нам хотя бы приблизительный подсчет, со сколькими роями мы столкнулись?

Живан покачал головой.

— Наиболее вероятное предположение состоит в том, что мы имеем дело по крайней мере с тремя отдельными роями, — тяжело проговорил он, вызвав волнение на лицах парящих вокруг него голов, — но это если опираться лишь на число рейдов противника, которые мы уже обнаружили. Мы также предполагаем, что рои эти состоят из достаточного числа особей, чтобы высылать единовременно больше чем одну группу организмов, и что каждая такая стая основала собственный пищеварительный резерв, чтобы перерабатывать биомассу, которую им удается собрать.

Я заметил использованный им эвфемизм с некоторой долей удивления. Живан всегда казался мне достаточно прямолинейным в выражении своих мыслей и даже был знаменит этой отличительной чертой характера, так что я никак не ожидал, что он спасует признать: биомассой, о которой он говорил, были тела убитых гражданских.[412]

— Если же они не начали перерабатывать тот материал, который собрали, и просто поглощают его ради пополнения энергии, значит, нам предстоит столкнуться с гораздо большим числом свободно перемещающихся роев без определенной общей цели, кроме обычной для них задачи — найти следующий закуток с жизнью на этой планете и сделать все, чтобы он перестал быть таковым.

Лорд-генерал пожал плечами, очевидно полагая, что, раз уж карта легла, он может выдать нам все дурные новости в один присест.

— Если наши самые худшие предположения все-таки окажутся верны, мы должны будем обнаружить не менее пяти этих чертовых роев, бесконтрольно перемещающихся по округе. — (Слова его вызвали на лицах гололитически передаваемых голов еще большее оцепенение) — Это, конечно же, если думать, что нет таких рейдов, о которых нам пока что ничего не известно. Иначе, возможно, придется увеличить это число.

— Император, сущий на Земле! — проговорила Кастин, и лицо ее при этом было бледнее, чем обычно у вальхалльцев.

Мне пришлось задумчиво покивать, прежде чем заговорить.

— В этом есть тактический смысл, — сказал я. — Флоты-ульи часто засылают передовые отряды, чтобы связать силы защитников прежде, чем начнется основной штурм, а эта планета как специально сделана для этого. Они могут оказаться вообще где угодно, в то время как мы развернуты лишь в немногих крупных центрах и должны ждать, пока они нападут сами. Мы также не осмелимся распылить наши силы больше чем есть, и это оставляет большую часть поселений совершенно беззащитными.

— Если не считать местных гарнизонов СПО, — заметил энергичный молодой комиссар, которого я не узнавал. Он был приписан к одному из Харраконских полков, его форменную фуражку украшало синее перо, обозначающее ветерана боевых высадок с гравишютом, так что, очевидно, он не был комиссаром того сорта, что уклоняются от выполнения своего долга или считают себя выше того, чтобы соблюдать традиции солдат, вместе с которыми служат. Несмотря на излучаемый им почти щенячий энтузиазм, который раздражал тем, что напоминал слишком живо лейтенанта Суллу,[413] самого энергичного из командиров наших взводов, я склонен был все же прислушаться к этому юному дарованию. — Есть ли среди них достаточно благонадежные, чтобы их можно было отрядить на эти плато?

— Арбитр поставил меня в известность о том, что приблизительно две трети подразделений СПО на данный момент считаются свободными от проникновения генокрадов, — сухо отозвался Живан. — Насколько это мнение обоснованно, нам еще предстоит выяснить. И напомню, за лояльность Гаварронских СПО лично поручилась канониса Эглантина.

Едва заметная пауза, которую он сделал, прежде чем продолжить, выразила его отношение к этому поручительству.

— Таким образом, мы можем рассчитывать, что значительная их часть способна обеспечить до определенной степени эффективную оборону, когда дойдет до дела.

— Судя по всему, Киш времени зря не терял, — произнес я, удивленный и ободренный словами о том, что столь большая часть СПО эффективно зачищена за такое короткое время.

Живан кивнул:

— Очевидно, его учреждению было передано немало информации из первых рук, собранной во время рейдов против гнезд генокрадов, — сказал он.

Поняв, кто именно осуществлял эти рейды, я ответил в соответствии.

— Ну что же, будем надеяться, что источники его точны, — произнес я, хотя целиком и полностью был уверен, что это именно так.

— Конечно, — согласился Живан, переводя разговор на менее зыбкую почву с ловкостью настоящего дипломата. — Если все обстоит именно так, у нас будет возможность продержаться до той поры, когда прибудет наш Флот.

— Это если предположить, что флот-улей не появится здесь раньше, — вставил полковник из Харраконского полка.

Я был приятно удивлен, заметив, что его молодой комиссар согласно кивает. Реалист, да к тому же еще и популист, — возможно, из него выйдет один из тех редких примеров людей нашего призвания, которые не заканчивают жизнь героями на поле боя в первых рядах атакующих или с лазерным зарядом в спине — приветом от озлобленного солдата, уставшего от частых угроз расстрела или физической расправы.

— Наша возможность продержаться подольше зависит от того, сколько подразделений СПО, в которых не были проведены чистки, останутся лояльными, — разумно отметил он.

— Ну что же, тогда нам стоит надеяться, что таковыми окажется большая их часть, — произнес Живан. — Я в любом случае собираюсь развернуть их на внешних оборонных рубежах.

То есть там, куда наша артиллерия может обрушить свою мощь при первых признаках предательства, да и тираниды раньше всего доберутся именно до них. Скормить эту стратегию командующим СПО будет сложнее, чем СПО — тиранидам, и я не завидовал тому, кому достанется эта миссия. Но впрочем, недостатка в молодых и перспективных наследниках имперской аристократии, которым семьи купили назначения в генеральную ставку Живана и которые настолько заполняли все пространство вокруг него, что он не мог не раздражаться в отношении хоть кого-нибудь из них ежедневно и ежечасно, не было. Наверняка ему уже подвернулся кандидат на эту роль (более очевидное решение — назначить всю их когорту куда-нибудь на передовую, где бы до них добрались если не враги, то уж собственные подчиненные точно, — кажется, ни разу не приходило ему в голову все те годы, которые нам суждено было служить вместе).[414]

— Если это тот флот-ошметок, с которым мне пришлось встретиться в системе Дезолатии, — произнес я скорее для того, чтобы напомнить окружающим, кто здесь Герой Империума, нежели действительно соотносясь с предметом разговора, — то он будет относительно слабым. Наши боевые корабли уничтожили около семидесяти процентов их кораблей, прежде чем те сумели скрыться в варпе, и потом, нам также удавалось справиться с генокрадами на Кеффии и Гравалаксе[415] достаточно эффективно, чтобы Флот туда вообще не был призван. Конечно, признаю, с того времени прошло около десятка лет, но я сомневаюсь, что они за это время сожрали достаточно, чтобы восстановить свои силы.

— Да, это так. — Живан согласно кивнул. — Конечно, там, где дело касается тиранидов, ничего нельзя сказать с уверенностью, но вполне вероятно, что это один и тот же флот. — Он снова улыбнулся — совершенно нерадостно. — Разумеется, предпочтительнее верить, что у них в этой части Галактики вообще лишь один флот-улей.

— Тогда мы должны продержаться, — заключил я, рассудительно кивая и стараясь, чтобы голос мой излучал уверенность, которой я не испытывал. — По меньшей мере в течение нескольких дней. Он уже достаточно слаб и подранен, так что наше подкрепление легко сможет завершить дело.

Само собой, учитывая, что мы имели дело с тиранидами, это было лихо сказано, потому как они склонны объявляться снова и снова как раз в тот момент, когда вам кажется, что с ними покончено, с настырностью, которой позавидовали бы даже некроны, но именно такие слова каждый хотел сейчас услышать, и потому выражения лиц и голоса всех, кто был на связи, после этого стали гораздо более уверенными и решительными.

— Все, что сейчас нужно, — это стратегия, которая позволит нам продержаться, — заметил Броклау так, будто в этом-то не было уже ничего особенно сложного, и Кастин поддержала его:

— Мы должны быть готовы к мгновенному развертыванию, чтобы иметь возможность схватиться с тиранидами в любом месте, где бы они ни появились. — Знакомая уверенная улыбка теперь, когда застарелый страх перед тиранидами сменился чистосердечной убежденностью в том, что нам вновь удастся победить, осветила ее лицо. — По крайней мере, реквизировать пару челноков на такой планетке не проблема.

— Комитет по коммерции поднимет по этому поводу славную бучу, — заметил Живан, но при этом за его бородой скрывалась достаточно широкая усмешка, чтобы навести меня на подозрения, что еще одному из его подчиненных — какому-нибудь молодому человеку с наглаженными до бритвенной остроты стрелками на форменных брюках и неудачной привычкой раздражать лорда-генерала — придется вскоре проявить свои дипломатические возможности. — Но они могут катиться фрагом в варп — таково мое мнение. У нас война, и мы должны ее выиграть, так что если они не желают нам в этом помочь, то могут сесть перед линией обороны и пожаловаться на нас тиранидам.

— Мы не сможем наладить оборону везде, — указал Броклау. — Даже если все полки получат воздушную мобильность, для каждой контратаки потребуется время.

— Точно так, — подтвердил Живан, — и именно поэтому мы будем применять стратегию поэтапного подкрепления. — Он улыбнулся и выглядел при этом более спокойным, чем за все время с тех пор, как я оставил его посреди напряженной дискуссии с Эмберли, — очень похожей на отражение атаки Гвардией.

— Я не уверен, что понимаю вас, — вмешался молодой комиссар.

— Все довольно просто, — заверил его Живан. — Когда тираниды нападут на населенное плато, против них выдвинутся местные силы СПО и доложат о состоянии дел. Подкрепление с ближайших плато, располагающих гарнизонами СПО, начнет прибывать сразу же, выигрывая, таким образом, время для ближайшего гвардейского полка на то, чтобы поднять в воздух силы быстрого реагирования.

— Это должно сработать, — согласился я.

Таким образом, сотрудникам Киша оставалось немного больше времени на эвакуацию гражданских, а то пушечное мясо для гаунтов, которое представляли собой СПО, должно было хотя бы замедлить продвижение тиранидов — на достаточное время, чтобы в бой вступили настоящие солдаты. Как мне показалось, я не мог бы выдумать лучшего плана действий, хотя, если бы знал, что Живан, сам о том не догадываясь, предоставил мне еще одну возможность расстаться с жизнью, я, вне сомнения, отнесся бы к подобному раскладу с гораздо меньшим энтузиазмом.

Глава семнадцатая

В продолжение нескольких следующих дней казалось, что предложенная Живаном стратегия работает. Насколько можно было судить, тираниды, как и предсказывали аналитики, все еще ограничивали свои разорительные набеги низкими и малонаселенными плато, — должен признаться, я был весьма рад тому, что Хоарфелл не подпадал ни под одно из этих определений. Конечно же, не хочу сказать, что мы расслабились и перестали ожидать нападения на наши позиции: все мы знали по опыту одну важнейшую вещь касательно хитинового ужаса, которому противостояли, — непредсказуемость. Поэтому Кастин держала полк в состоянии боевой готовности на тот случай, если ликтор или выводок чистокровных генокрадов каким-то образом сумеет пробраться на плато, несмотря на все предосторожности.

Кроме этой, конечно, оставалась еще одна забота — угроза появления флота-улья никуда еще не делась. Хотя его прибытие все еще откладывалось, что неплохо, но в тот момент, когда он вынырнет из варпа, следовало ожидать, что всю планету покроют споры тиранидов и нам придется вступить в яростное сражение независимо от готовности и местоположения.

Единственной хорошей новостью было то, что нам, 597-му, больше не нужно было беспокоиться о террористических нападениях со стороны гибридов генокрадов, потому как те меры безопасности, которые мы установили после инцидента с топливной баржей, очевидно, оказались достаточными, чтобы не дать им снова обосноваться в Дариене, — хотя по всей остальной планете, даже там, где о наличии гнезд до того не подозревали, поднимали голову другие выводки, случались теракты, нацеленные на подрыв обороны против прибывающих роев. Я не часто получал сообщения от Эмберли во время этой напряженной интерлюдии, перемежавшейся время от времени огневыми контактами, поскольку внимание инквизитора, очевидно, полностью сосредоточилось на том, чтобы искоренить раковую опухоль предательства среди СПО, одновременно не теряя обнаруженного ею на Окраине Ада следа, который мог привести ее к техножрецу-отступнику прежде, чем до него доберутся тираниды (либо Лазур со своей командой, что, на ее взгляд, было одинаково плохо).

Киш тоже времени зря не терял. Он и его юстикары предпринимали попытки эвакуировать поселения, находившиеся, как предполагалось, в наибольшей опасности. Переместить население низко расположенных плато на более высокие и потому безопасные (по крайней мере, до того времени, пока не появится флот-улей, потому что тогда понятие «безопасно» будет подразумевать лишь крепкий металлический бункер с противовзрывной дверью), и эта стратегия, кроме того чтобы спасти бессчетное количество жизней, должна была также не позволить захватчикам пополнить ресурсы, необходимые им для увеличения собственных сил. Конечно, предприятие это было чрезвычайного размаха, и слишком часто флот дирижаблей прибывал в какое-нибудь несчастное поселение лишь для того, чтобы обнаружить, что от него не осталось ничего, кроме таких же опустевших построек, какие мы обнаружили на Окраине Ада.

Пока развертывались все эти события, полк наш в первый раз получил возможность выступить против тиранидов. Несколько наших батальонов были по воздуху доставлены для укрепления прогибающейся обороны СПО там, где тираниды выступали против городов или индустриальных зон, достаточно крупных, чтобы был смысл их защищать, — и должен с удовольствием сказать, что солдаты наши показали себя с самой лучшей стороны, несмотря на ту психологическую травму, которую несла с собой новая встреча с ужасным врагом.[416]

Конечно, чем успешнее мы эвакуировали небольшие поселения, тем вернее подталкивали тиранидов к тому, чтобы осуществлять массированные наступления на более крупные и потому жизненно важные цели, так что, оглядываясь назад, я могу предположить, что победы, которые мы одерживали, были некоторым образом пирровыми и попросту вынуждали нас вступать через несколько часов в еще более отчаянные схватки, но мрачная статистика жертв была, кажется, до некоторой степени в нашу пользу. Я не сомневался, что мы заставляем тиранидов платить за каждый сантиметр захваченной земли пролитым ихором. Любой другой неприятель приостановился бы под теми ударами, которые мы им наносили, но тираниды обращали на потери в своих рядах не больше внимания, чем мы — на отработанную энергетическую батарею. И все же как мы оказались бы в затруднении, истратив весь боезапас, так и каждая брешь, пробитая в их рядах, представляла собой пусть небольшое, но снижение их способности сражаться дальше, а установка сжигать все тела тиранидов, которые оказывались в наших руках (не говоря уже о телах собственных солдат), лишала их возможности легко и быстро восстановить численность. Если бы флот-улей, породивший их, по какой-либо причине задержался, полагаю, мы могли бы даже довести свое превосходство до переломной точки и успешно зачистить от врага поверхность Периремунды.

Конечно же, этого не произошло. Флот-улей прибыл в свое время, как и наше подкрепление, после чего главный фронт кампании сместился в космос и сражения на орбите стали настолько же важны, как и битвы на поверхности планеты (по крайней мере, так говорится в официальных отчетах; те события, в которые я оказался вовлеченным, вполне могли бы изменить судьбу Галактики, хотя относительно того, насколько далеко идущие последствия они имели, мне предстояло оставаться в неведении еще десятилетия, до тех времен, когда начался безумный поход Аббадона, направленный в самое сердце Империума).[417]

Но я забегаю вперед. О чем мне хотелось бы рассказать, так это о дне, когда все двери ада разверзлись и мои тайные враги предприняли еще одну попытку убить меня, а мне, в свою очередь, пришлось узнать гораздо больше, чем я когда-либо желал, об истинной природе Инквизиции.

Впрочем, начиналось все достаточно безобидно, как и бывает как раз тогда, когда мне вот-вот придется столкнуться еще с одной смертельной угрозой и выжигающим все внутренности ужасом. Я болтался на командном посту, пытаясь, как и все остальные, не показать, что пялюсь на гололит, выискивая первые признаки флота-улья, выходящего из варпа, и потому обсуждал с Кастин степень нашей готовности к этому. На данный момент четыре наших взвода были развернуты для поддержки СПО, и все они вернулись в хорошем расположении духа, несмотря на неизбежные потери.[418]

Я не преминул высказать похвалу полковнику за ее решение начать отработку тактических приемов боя с тиранидами, столь дорогой ценой приобретенных ветеранами нашего полка, и она благодарно приняла ее.

— Кажется, эти действия окупают себя, — признала Кастин.

Я кинул взгляд на планшет, показывающий текущую обстановку. Вторая рота ожидала в резерве, и ее можно было почти мгновенно мобилизовать, пара взводов даже находилась непосредственно на аэродроме, ожидая лишь вокс-сообщения, чтобы набиться в транспортные челноки, реквизированные нами вместе с парой гражданских пилотов, которые, похоже, не считали ежедневные вылеты в зоны боевых действий большим удовольствием, но и не решались спорить с такой кучей вооруженных людей. Десантные катера с военных кораблей, конечно, были бы предпочтительнее, но, как уж заведено, их всегда меньше, чем требуется, и наша позиция на Хоарфелле ставила нас в наименее выгодное положение. Живан постановил, что транспортные средства, способные вместить роту, гораздо эффективнее использовать для перемещения тех подразделений, что находятся ближе всех к врагу (это означало также, что этих самых солдат можно будет увести в безопасное место, если дела пойдут из рук вон плохо, но, конечно же, никто не был настолько бестактен, чтобы сообщить об этом гражданским властям).

Мне оставалось лишь одобрительно кивнуть.

— У нас на данный момент наилучшие показатели выживаемости личного состава, чем у какого-либо другого полка, — сказал я, и это, как ни странно, было правдой.

Харракони получили серьезную трепку этим утром, и я подумал об их молодом комиссаре. А о чем я не хотел думать, так это о потерях СПО. Сомнений в том, что стратегия Живана будет эффективной, у меня не было, но она выставляла эти недостаточно тренированные и плохо оснащенные отряды ополчения на первую линию обороны от тиранидских ужасов до прибытия настоящих солдат — и, вне сомнения, цена, которую они за это платили, была очень велика. Если бы не удивительная география их родного мира, не сомневаюсь, эти бойцы ломали бы ряды и бросались бежать.

Но поскольку бежать им все равно было некуда, а сражались они за свои дома и своих близких, то и случаев немыслимого героизма среди них было предостаточно. Смертельная угроза способна из самого кроткого человека сделать терминатора. СПО стояли в передних рядах обороны и гибли тысячами. Но и опыт наших ветеранов, их умение противостоять хитиновому кошмару и выходить из битв с минимальными потерями никак не гарантировали сохранения моего драгоценного здоровья; потому я дал себе зарок стоять над схваткой столь долго, насколько возможно, по крайней мере до того, как начнут падать споры тиранидов: тогда я уже не смогу избежать встречи с ними, где бы ни находился.

К счастью, никто не спорил с тем, что мое место — в штабе полка (где я располагал целой ротой солдат, за которыми, если что, можно будет спрятаться). Если споры посыплются, когда я буду прогуливаться по горячим точкам, то могу завязнуть в какой-нибудь рядовой стычке. Годы практики помогли мне донести эту информацию до окружающих таким образом, чтобы у них сложилось впечатление, будто я ничего не хотел бы столь сильно, как встретиться лицом к лицу с тиранидом покрупнее, но, обладая обостренным чувством долга, должен подавить столь эгоистический порыв и дальше слоняться по надежно защищенному гарнизону, попивая танну и путаясь под ногами, пока солдаты занимались защитой мирных жителей этой планеты.

— Пока что да, наши показатели выше, — сказала Кастин, оглядываясь вокруг, и выражение ее лица было суровым. Какие бы сомнения она ни испытывала, здесь было не место их обсуждать. Командный пункт был битком набит народом, занимавшимся обычными своими обязанностями, и мы оба знали, что боевой их дух ничем не поднимешь, если допустить лишь намек на то, что старший командный состав чуть менее уверен в полной победе, чем показывает. Повинуясь взаимному, хоть и не высказанному, согласию, мы двинулись к лестнице, ведущей на галерею, к кабинету полковника. — Но нам еще предстоит столкнуться с флотом-ульем. Это будет уже совершенно другая игра.

— Верно, — сказал я, немного сторонясь, чтобы дать ей первой подняться на ступени, — но подкрепление должно прибыть сразу за ним.

Внимание было отвлечено на мгновение прекрасным зрелищем нижней части спины полковника Кастин, проплывающей как раз на уровне моих глаз, и я, уже поставив одну ногу на нижнюю ступень лестницы, не смог удержаться от того, чтобы ненадолго замереть, дабы продлить момент любования, слегка задрав голову.

Каким бы незначительным ни было это торможение, именно оно спасло мне жизнь, потому как иначе я никогда бы не заметил едва заметное шевеление среди поддерживающих крышу балок. Первой моей мыслью было, что какая-то птица залетела в обширное пространство закрытого склада через высокие двери в дальнем его конце, которые были открыты, чтобы внутрь беспрепятственно проникали наши солдаты, сквозняк и снег. Холод был важной составляющей вальхалльского понимания комфорта. Впрочем, версия птицы сразу же показалась мне не слишком вероятной, потому как постоянный шум, стоявший в помещении, должен был отвадить любое уважающее себя пернатое от намерения найти здесь комфортное убежище. Да и если бы действительно произошло подобного рода вторжение, мы уже обнаружили бы характерные следы внизу. Ладони мои снова начали зудеть, и, памятуя о своем недавнем опыте встречи с убийцей-псайкером, я изогнул шею, чтобы разглядеть эту загадку получше, недоумевая, куда Юрген снова подевался как раз в тот момент, когда он мне по-настоящему нужен.

— Что-то в стропилах, — произнес я, вынимая лазерный пистолет и сосредоточивая взгляд на стропилах.

Кастин посмотрела вверх и тоже потянулась за оружием. Вокруг нас, как я заметил, будто волной распространялась тревога и напряжение, и солдаты, занятые до сих пор своими воксами и ауспиками, потянулись за своими лазганами. Что бы ни пряталось под потолком, оно было очень небольшим, и в памяти моей отчетливо всплыли споровые мины, которые атаковали нас на Окраине Ада.

— Я тоже вижу, — мрачно сказала Кастин, наводя болт-пистолет. Взгляд ее скользнул в сторону. — И еще.

— К оружию! — выкрикнул я, хотя на тот момент этот совет уже оказался несколько излишним, потому что все солдаты в поле зрения, у кого были под рукой лазганы, уже держали их на изготовку.

Затем, будто среагировав на наше внимание к ним, загадочные нарушители спикировали вниз.

— Что за черт? — произнесла Кастин, разглядев атакующих. Это было звено сервочерепов, числом пять, и они падали прямиком на нас, но полковник колебалась. Она окликнула технопровидца, лицо которого ничего не выражало. — Кто пустил сюда эти штуки?

— Это не наши, — заверил ее адепт монотонным голосом вокс-кодировщика. Что-то прожужжало в его аугметических глазах, когда он, похоже, сфокусировал их на чем-то, что прочие видеть не могли. — Идентификационные метки не принадлежат ни одному из местных храмов Механикус…

Если он собирался сообщить нам что-то, нам не суждено было этого узнать. Прогремел выстрел, похожий на выстрел из болт-пистолета, и грудь адепта разорвалась фонтаном крови и осколков, которые, несомненно, были частью его аугметических систем, прежде чем их перемешало разрывным патроном. Я открыл огонь в ответ, и не я один. Каждый, кто дотянулся до оружия, палил по вторгшимся черепам. Больше всего мы были похожи на компанию перепивших на охоте аристократов, заприметивших стаю диких уток. Впрочем, черепа были чертовски быстрыми и ловкими, уворачиваясь от лазерных зарядов, подобно тем летающим тарелкам, которые используют тау, когда соображают, что самим высовывать голову из укрытия не стоит. Лишь один из черепов рухнул, грянувшись о камнебетонный пол, разбив и кость, и оружие.

— Не прекращать огонь! — отдал я совершенно излишний приказ, но солдаты все равно послушались со всем возможным рвением.

Мне оставалось лишь поспешно укрыться под лестницей, и как раз вовремя, потому как еще пара болтерных снарядов разворотила металлические ступени там, где я стоял всего мгновение назад, в то время как для Кастин оказался отрезан путь к отступлению. Она кинулась вверх, на галерею, стреляя на бегу. Ни во что она, конечно, не попала, если не считать крышу, в которой образовалось созвездие миниатюрных дырочек, но ведущему черепу пришлось вильнуть, уворачиваясь от ее снарядов.

Я ожидал, что по крайней мере один из стаи теперь последует за полковником, когда она была настолько открыта для нападения на площадке перед своим кабинетом — даже притом, что пригнулась за ограждением, — но ни один не обратил на нее никакого внимания, опустившись ниже уровня бельэтажа, и я с ужасом сообразил, что все они направляются прямиком ко мне. Собственно говоря, если бы не плотный огонь, который заставлял их лавировать, они бы уже оказались нос к носу со мной (ну, строго говоря, носов ни у одного из них уже не было, но вы понимаете, что я имею в виду).

У меня не было времени задумываться, чего им от меня надо, хотя позже образовался даже излишек. В тот же конкретный момент первейшей моей задачей было выживание, так что я внимательно присмотрелся к летающим убийцам, выискивая какую-нибудь слабость. Двое из них, кажется, несли по встроенному болт-пистолету, чьи дула гротескно торчали у них между зубов, будто у самоубийц наоборот, и, если бы они не были вынуждены танцевать в воздухе, чтобы не дать себя выцелить, я, вне сомнения, уже разделил бы судьбу несчастного технопровидца. У третьего черепа имелся цепной клинок, приделанный снизу, видимо, в расчете, что его огнестрельные собратья смогут отвлечь меня на достаточно долгое время, чтобы он подобрался и подправил мне пробор. Между тем четвертый, кажется, вообще не был вооружен.

Значит, это именно он. Если у него нет никакого оружия, значит, именно этот аппарат координирует остальных. Тщательно прицелившись и оперев предплечье на ступень лестницы, в который раз благодарный своим аугметическим пальцам, которые позволяли мне держать лазерный пистолет тверже, чем это мог бы сделать самый опытный дуэлянт, я нажал на спусковой крючок.

К моему невероятному облегчению, выстрел достиг цели, и костяной корпус треснул, разбрасывая детали ауспика и сенсорных антенн, которые были в него встроены. Благодаря какому-то странному, извращенному стечению обстоятельств, миниатюрная антигравитационная установка, которая поддерживала череп в воздухе, продолжала работать и, потеряв весь тот вес, который должна была нести, устремилась вверх, чтобы пробить еще одно отверстие в крыше над нашей головой и исчезнуть в слабом сером сумраке, привычном для Хоарфелла. Дождик из разбитого стекла застучал по металлу галереи, за ним последовал целый сугроб. Я попытался снова прицелиться, но как раз в этот момент увидел, что череп, оборудованный цепным лезвием, пикирует мне на голову.

Я отреагировал мгновенно, рефлекторно выхватывая собственный цепной меч, и отбил атакующую штуковину в сторону. Она отскочила, ударившись о балки, поддерживающие галерею, демонстрируя отвратительную зарубку поперек челюсти там, где лезвие моего оружия глубоко вонзилось в кость. Кажется, мне повезло и я перерубил кабель питания гравитационного двигателя, так что череп беспомощно рухнул на пол, злобно жужжа и пытаясь пробурить себе путь сквозь пол, пока солдаты не избавили его от мучений, обрушив град хорошо нацеленных лазерных зарядов.

Два черепа, снабженные огнестрельным оружием, зависли, когда аппарат-наводчик перестал функционировать, а вокруг так много разного народа желали стереть их в порошок. Через несколько секунд, которые они провели, болтаясь в воздухе и каким-то чудесным образом избегая обращения в пар, оба резко, будто подброшенные, устремившись вверх, исчезли в дыре поврежденной крыши.

— Кто-то, кажется, серьезно настроен против вас, — заметила Кастин, спускаясь по лестнице обратно и с некоторой робостью проверяя на прочность ступени, принявшие на себя болтерные заряды. — Сначала невидимый псайкер, а теперь вот это.

Она бросила на меня ироничный взгляд, и то любопытство, которое полковник по своему хорошему воспитанию не могла проявить открыто, было слишком уж выразительно написано на лицах окружавших нас солдат. Обнаружив, что они все столь заинтересованно разглядывают нас обоих, Кастин внезапно повернулась к ближайшему военнослужащему среднего звена:

— Сержант, ну-ка приберите тут все.

— Есть, мэм! — Он четко отдал честь и принялся собирать на эту работу всех, кто не понял намека или недостаточно проворно нашел для себя срочное дело. — Ты и ты, найдите пластиковый мешок для тела. Шестереночки, вероятно, захотят провести для Живчика какую-нибудь прощальную церемонию, так что лучше сохранить его свеженьким.

Кажется, покойный технопровидец был достаточно популярен среди солдат, чтобы даже заслужить личное прозвище, что меня несколько удивило. Сержанту пришла в голову дельная мысль, и он окликнул одного из солдат, которые направились было за мешком:

— Захватите швабру, он немного подтекает.

— Да уж, что-то они зачастили, — сказал я, отвечая на реплику Кастин, затем обозрел дыру в потолке, через которую сбежали сервочерепа, и весьма тревожная мысль пробилась на поверхность моего сознания. — Им ведь необходимо было миновать наши посты охраны.

— Мы выясним, как им это удалось, — решительно заверила меня полковник.

Я старался выглядеть спокойным и рассудительным.

— Вне сомнения, выясним, — сказал я, — но эти штуковины, похоже, могут проникнуть практически куда угодно.

Если уж на то пошло, те, что отступили сейчас, могли вернуться, чтобы продолжить начатое, в любой момент, как только им это будет угодно. Хорошим решением для меня стало бы убраться чертовски далеко отсюда, прежде чем они опомнятся и попытаются завершить запрограммированное. Пока я оглядывал командный пункт, идеальный путь отступления представился сам собой.

— Кто бы ни стоял за этим, определенно ему известно, где я нахожусь, так что они могут предпринять еще одну попытку.

— Пускай, — произнесла Кастин, как будто перспектива встретиться еще с каким-нибудь возможным убийцей была ей даже по нраву. — Никто из нас совершенно не против помочь предателям совершить самоубийство.

Я улыбнулся так, будто не чувствовал себя достойным:

— Мне льстит ваше мнение, Регина, но у вас хватает куда более важных поводов для волнения, чтобы беспокоиться еще и об обеспечении моей безопасности. Нашей первейшей задачей является защита этой планеты, а еще одно нападение на штаб гарнизона способно подорвать нашу обороноспособность, возможно, самым фатальным образом. — Я сделал паузу, достаточно длинную, чтобы подчеркнуть всю серьезность возложенной на нас ответственности. — Меньше всего мне хотелось бы подорвать оперативность полка лишь для того, чтобы самому оставаться в безопасности.

— Что вы хотите предпринять? — спросила Кастин, восхищенная моей преданностью долгу и старающаяся скрыть озабоченность моей судьбой за маской солдатской суровости.

Я указал на оперативный планшет, который попался мне на глаза ранее:

— У нас два взвода торчат на аэродроме. Я присоединюсь на некоторое время к ним.

Тот, кто послал черепа-сервиторы, мог после этого перевернуть наш штаб хоть вверх ногами, мне это было бы уже не важно. Все шансы на то, что они никогда не додумаются искать меня в небольшом отдельном отряде, да даже если бы это и пришло им в голову, то у меня все равно будет около сотни солдат, за которыми можно спрятаться.

Кастин кивнула.

— Это разумно, — признала она. Затем помедлила. — Мы что-нибудь можем для вас сделать, перед тем как вы отправитесь?

— Сделайте полный пикт-обзор этих двух сервочерепов, — сказал я, указывая на обломки, — и перекачайте его на инфопланшет. Возьму его с собой, отправляясь.

— Ясно, — задумчиво произнесла Кастин. — Вы действительно полагаете, что можете получить представление о том, откуда они появились, из этих пикт-изображений?

Мне пришлось отрицательно покачать головой.

— Нет, — медленно проговорил я, — но я знаю одну женщину, которая может.

В конце концов, именно по вине Эмберли мне пришлось оказаться тогда перед пикт-репортерами, тем самым создав у каждого мятежного недоумка на планете впечатление, что я пришел лично за ним. Так что будет только справедливо, если теперь инквизитору придется прикрывать мне спину. И я оказался прав: все мои неприятности напрямую проистекали из ее деятельности на Периремунде, но узнал я об этом таким образом, о котором на тот момент не мог даже и догадываться.

Примечание редактора

Следующий милосердно короткий текст восполняет собой небольшой пробел в повествовании Каина. Не без некоторого сомнения я все же решила включить его из соображений полноты повествования. Читатели, как я уже говорила, вольны пропустить его, и я такое решение вполне поддерживаю.

Из произведения «Как феникс, вставший на крыло: ранние кампании и славные победы Вальхалльского 597-го» за авторством генерала Дженит Суллы (в отставке), 101.М42:

Для тех, кто до сих пор внимательно читал мой отчет о героических деяниях нашего полка, не будет неожиданностью услышать, что как женщины, так и мужчины под моим командованием с не меньшей страстью, чем обычно, желали сойтись в битве с тем чудовищным врагом, против которого мы стояли, и это желание лишь усиливалось оттого, что наши отважные товарищи из первой роты уже оказались достаточно везучими, чтобы не менее чем три раза отбивать нападения нечеловеческих орд. Наконец и вторая рота заступила на боевое дежурство, готовая и только ожидающая того, чтобы откликнуться на призыв к оружию, и, к едва скрытому нашему удовольствию, третий взвод был именно тем, кому выпало ожидать в звездном порту Дариена, предвкушая отправку без промедления туда, где в нас нуждались, дабы принести кару Императора на хитиновые орды, которые позволили себе загрязнять собою Его благословеннейшие владения.

Впрочем, я оказалась бы небрежным летописцем этих событий, если бы не признала некоторую степень трепета, который лежал под готовностью схватиться с ордами тиранидов. Потому как для слишком многих из нас последний раз, когда мы встречались лицом к лицу с этими монстрами, помнился как ночной кошмар, кровавая резня, в которой мы теряли друзей и товарищей по оружию в неисчислимых количествах, и, несмотря на непоколебимую решимость, дарованную нам нашей верой в Императора, воспоминания о Корании оставались еще свежи в наших сердцах. И потому новость, что к нам присоединится не кто иной, как комиссар Каин, была настолько же приятной, насколько и неожиданной, и каждая женщина и каждый мужчина были намерены целиком и полностью доказать, что достойны служить под командованием этого человека, являющего собой непреклонный пример всех возможных воинских доблестей.

Глава восемнадцатая

— Очаровательно, — произнес Лазур, точнее, изображение его металлического лица, которое трепетало над переносным гололитом на борту командной «Химеры», принадлежавшей третьему взводу.

Я полчаса как прибыл на аэродром, и за это время покушений на мою жизнь не было, если не считать юргеновскую манеру вождения. После того как мы успешно преодолели посадочное поле, которое его стараниями превратилось в полосу препятствий, пройденную на головокружительной скорости, мой помощник загнал нашу «Саламандру» по посадочному пандусу ближайшего шаттла — с поспешностью почти такой же, с какой влетели на борт принадлежащей Эмберли «Аквилы». Изрядно перепугав солдат, Юрген остановил нашу машину возле уже расположившихся в трюме «Химер», повернутых носами к выходу, с тем чтобы обеспечить быстрое развертывание, и, лишь когда я осознал, что на них эмблема третьего взвода, сердце мое ушло в пятки. Лейтенант Сулла уже быстро шагала через грузовой трюм в нашу сторону, переполненная тем самым раздражающим энтузиазмом, который она обычно выказывала перед перспективой попасть в горячую точку. Я горько пожалел, что Юрген не направил нашу машину к другим челнокам, спеша найти нам укрытие со всей возможной скоростью. Лейтенант Фарил, офицер, командовавший пятым взводом, был куда менее порывист, и в окружении солдат под его командованием у меня было гораздо больше шансов остаться целым и невредимым. От Суллы же вполне можно было ожидать чего угодно. Например, вместо того, чтобы, удобно расположившись за укрытием, поливать врага огнем с безопасного расстояния, ей взбредет в голову осуществить самоубийственное наступление на тирана улья. Почему-то солдаты под ее командованием следовали за ней в гущу сражения и орали во всю силу легких, подобно обезумевшим оркам, и были вполне способны порвать тирана на кровавые лоскутки, прежде чем тот переборет изумление перед их наглостью.[419]

— Комиссар, — четко отдала честь лейтенант, и ее узкое лицо, собранные в хвост на затылке волосы и улыбка, демонстрирующая отличные зубы, делали ее еще больше похожей на лошадь, при этом еще и весьма энергичную. — Должна ли я расценивать ваше прибытие сюда как сигнал к отправке?

— Если на то будет воля Императора, — отозвался я, размышляя про себя о том, что вот-де никогда нет под рукой споровой мины, когда она так нужна. — У меня в данный момент нет дел в штабе, если не считать текущей бумажной работы, так что я подумал, что неплохо бы прокатиться на боевое задание, если, конечно, вы или Фарил не возражаете взять на борт лишний груз.

Как обычно, я говорил в расчете на уши простых солдат, которые выбрались из люков своих бронемашин, подобно снежным хорькам, вынюхивающим, нет ли поблизости хищников, и желающих, конечно же, знать, к чему шум. Не было причины не сыграть снова роль скромного героя, особенно если я рассчитываю именно этих людей поставить между собой и тиранидами.

— Счастливы приветствовать вас, — заверила меня Сулла, пытаясь незаметно отодвинуться подальше от Юргена, чей аромат заметно сгустился в узком пространстве между припаркованными машинами. — Можем ли мы быть вам полезны на время ожидания?

— Благодарю. Могу ли я воспользоваться вашей командной «Химерой»? — спросил я после секундного размышления. — У меня на руках не подлежащие огласке данные, которые нужно передать на Принципиа Монс для анализа, и, возможно, мне придется обсудить их с лордом-генералом. Конечно же, я вполне доверяю каждому из вас, но протоколы безопасности…

— Конечно же. — Сулла, совершенно выведенная из равновесия возможностью поучаствовать, хоть и на второстепенных ролях, в делах ставки, стала похожа на лошадь, которой предложили кусочек сахару.

Мне всегда было любопытно узнать, была ли она разочарована много лет спустя, когда ей представилась возможность лично оценить, насколько нудной является большая часть задач ставки.

В любом случае в результате я оказался в командной машине взвода, отрезанный от любопытствующих глаз и ушей, а Юрген возился с вокс-передатчиком и регулярно приносил мне чашки, полные танны. У меня было достаточно времени для того, чтобы не спеша выпить их, потому как Живану потребовалось не менее двадцати минут, чтобы отследить Эмберли по тем загадочным каналам связи, которые существовали между его кабинетом и разгуливающей по округе инквизитором, но, после того, что показалось мне долгим ожиданием, в изображении гололита появилось ее лицо и вместе с нею — Лазура, который, очевидно, остановился в ее апартаментах, с тем чтобы в очередной раз провести ритуал обмена полным отсутствием информации.

— Эти материалы и правда весьма нам помогут, — в который раз произнес техножрец, бросая взгляд в сторону от визуализатора гололита, где, вероятно, появились пикт-изображения сервочерепов, которые я только что передал на его инфопланшет.

Лазур и Янбель внимательнейшим образом принялись изучать данные, обмениваясь замечаниями на своеобразном щебечущем языке своей касты.[420]

— Вы можете определить, откуда они взялись? — прямиком спросил я.

Лазур кивнул:

— Я могу предоставить вам всего лишь приблизительный ответ, конечно же, но, судя по конфигурации поточных накопителей, об аппарате-наводчике можно сказать, что он был произведен на одном из миров-кузниц Гефеста примерно шесть или семь сотен лет назад. Мне удалось бы узнать много больше, если бы вам удалось захватить его неповрежденным.

— Постараюсь это учесть, если они снова на меня нападут, — отозвался я, и Лазур просто кивнул, похоже столь же нечувствительный к сарказму, сколь и мой помощник.

— Это было бы весьма полезно, — произнес он, — хотя я бы не стал расценивать подобное как весьма вероятное. Потерпев неудачу с сервочерепами, он, вероятно, в следующий раз попробует что-то еще.

— Кто попробует? — спросил я, изумленный тем, что получил нечто весьма похожее на прямой ответ.

Я сам себе напоминал круута, который заприметил лакомый свежий труп.

Лазур поглядел настолько удивленно, насколько это вообще возможно, учитывая, что в его распоряжении была лишь половина лица.

— Метей, конечно же, — сказал он, как будто это была самая очевидная вещь во всей Галактике. — Кто же еще, вы полагаете?

— О, даже и не знаю, — протянул я несколько раздраженно. — Культ Хаоса с невидимыми псайкерами? Гибриды генокрадов? Такое ощущение, что я болтаюсь по округе с нарисованной на спине мишенью с того самого момента, как прибыл на этот забытый Императором кусок скалы. Действительно, отчего бы и вашему шестереночнику-отступнику не встать в очередь?

— Возможно, он опасается, что мы слишком близко подошли к нему, — предположила Эмберли, — и, подобно всем остальным на этой планете, Метей мог поверить, что именно ты координируешь охоту за всяческими еретиками и предателями. — Она пожала плечами, и озорная улыбка чуть приподняла уголки ее губ. — Ну что же, это лишь демонстрирует тот факт, что не всему, что читаешь в печатных листках, нужно верить.

Я воздержался от указания, по чьей конкретно вине каждый идиот, ведущий подрывную деятельность на Периремунде, оказался во власти этого заблуждения (что потребовало от меня усилия, мне самому показавшегося героическим), и просто кивнул.

— Он, должно быть, находится в настоящей панике, иначе не попытался бы подослать ко мне эти штуковины прямо в центр расположения полка, — сказал я. — Шансы незамеченными пробраться мимо нескольких сотен солдат изначально должны быть очень небольшими.

— Он, вероятно, не рассчитывал найти тебя именно там, — радостно заметила Эмберли. — Большинство пикт-сообщений показывают тебя в столице, посреди открытой местности, кроме того, гражданские ожидают, что комиссары будут находиться вместе с солдатами на передовой, где ты стал бы легкой мишенью для внезапного нападения. Метею просто не повезло, что тебе случилось оказаться в столь надежно защищенном помещении, когда его маленькие посланники тебя нашли.

— Именно так, — согласился Лазур. — Они могли выискивать вас в течение многих дней. — Он указал на кусок чего-то металлического, сплавленного зарядом моего лазерного пистолета, в углу одного из пикт-изображений. — Если это не сканер генного кода, то я орк и готов поставить комплект аугметики с самого Марса на то, что он был настроен на вашу ДНК.

Я поежился, и не только оттого, что кондиционирование воздуха в передвижном командном пункте Суллы было настроено на вальхалльский манер. Мысль о том, что эти молчаливые убийцы дрейфовали в небесах Периремунды с единственным намерением уничтожить меня, изрядно подрывала присутствие духа.

— Полагаю, что возможности определить, откуда они были отправлены, нет? — спросил я, уже заранее зная ответ.

Янбель покачал головой:

— Совершенно никакой. Эти энергетические элементы могут работать десятилетиями. Они могли быть запущены откуда угодно на планете.

— Великолепно, — сказал я, размышляя о том, что же еще может выползти из-под плинтуса, чтобы в меня пальнуть, прежде чем вся эта история закончится. С тиранидами, по крайней мере, все было просто: убивай или будь убитым. Я даже ощутил укол зависти к ничем не замутненному взгляду на мир лейтенанта Суллы. — Полагаю, вы все еще не имеете понятия о том, где Метей может скрываться?

— Мы сузили круг поисков, — заверила меня Эмберли.

Почему-то меня ее слова не обнадежили.

После этого беседа как-то быстро увяла, мы завершили сеанс, и я вылез наружу, намереваясь слегка проветрить голову, прогулявшись по посадочной площадке. Это выглядело достаточно безопасно, потому как мы находились слишком далеко от какого-либо достойного укрытия, из которого мог бы стрелять снайпер, а широко распахнутые небеса над нашими отдыхающими транспортами, несомненно, не дали бы каким-либо летающим убийцам подобраться ко мне незамеченными.

Впрочем, едва я направился к погрузочному пандусу, как на моем пути возникла Сулла, и глаза ее сияли, будто у девчонки, которую позвал на жаркое свидание капитан скрамбольной команды Схолы. Дурное предчувствие поселилось у меня в животе, будто послевкусие от несвежей питательной плитки. Насколько свидетельствовал мой опыт, в такое возбуждение ее могла привести одна-единственная вещь — перспектива скорого сражения.

— Комиссар, поступило сообщение от полковника. — Она замялась. — Я бы доложила раньше, но, учитывая секретность ваших переговоров…

— Благодарю вас, лейтенант. — Мне пришлось важно кивнуть, в то время как последние солдаты охранения, которые стояли у подножия пандуса, побежали внутрь шаттла, стуча подошвами сапог по ячеистому металлу, и каждый из них шарахнулся, пробегая мимо Юргена. — Ваша предупредительность делает вам честь.

Я снова вернул в ухо бусину вокса и услышал, как своим характерным холодным тоном Фарил подтверждает, что все его подчиненные на борту и они стартуют. Мгновения спустя палуба под ногами чуть накренилась и знакомое ощущение внизу живота подтвердило, что мы также поднялись в воздух. Челюсти Юргена страдальчески стиснулись, когда он увидел, как посадочное поле уходит вниз, но затем поднимающийся пандус закрыл головокружительный вид.

— Куда мы направляемся?

— Ацеральбатерра, — проинформировала меня Сулла.

Я уже где-то слышал это название и через мгновение сумел выудить из болота своей памяти контекст. Пилот челнока Эмберли упоминал его во время нашей небольшой, но полной событий прогулки на Окраину Ада. Я кивнул, как будто сразу же узнал его.

— Я так понимаю, что это близко к экватору.

— Так точно, сэр. — Сулла с энтузиазмом кивнула. — Удивительное место по всем соображениям. Один из самых больших аграрных районов на планете, хотя находится слишком низко и в слишком жарких условиях, чтобы разводить обычные сельскохозяйственные растения. Похоже, там сплошные джунгли, которые растут с такой же скоростью, как катачанская трава, так что там бессмысленно пытаться расчищать поля.

— Так как они производят еду в таком случае? — спросил я, уже страшась возможного ответа.

Сулла пожала плечами:

— Разведением животных. Местные завезли туда тысячи зауроподов с Арихоузена, и они там у них на свободном выпасе, выедают растительность под корень, а ей хоть бы что. Некоторые зауроподы, говорят, размером с титан.

Ну, это было некоторым преувеличением. Я видел этих существ и ранее, и большинство из них едва дотягивали титану до колена, но, даже учитывая эту поправку, само по себе это известие заставило мою кровь застыть в жилах.

Тиранидам нужна биомасса для увеличения армии, и они только что обнаружили очень ценный ее источник. Если Ацеральбатерра падет, то Периремунда падет вместе с нею. Как оказалось, вместо того чтобы найти себе тихое убежище, я снова поставил себя перед фактом личного участия в решающей битве всей этой войны.

Глава девятнадцатая

Ацеральбатерра оказалась местом неприветливым, как и следовало из описания Суллы, и я покривил бы душой, если бы не признал, что внутренне содрогнулся, когда мы подлетели к ней, проходя быстро и довольно низко, чтобы избежать плотных облаков, состоящих сплошь из горгулий, стаями парящих возле окраин Конандойля — основного поселения на плато. В отличие от тех деревень, которые ранее подвергались нападениям тиранидов, Конандойль был достаточно крупным поселением, и, когда мы пронеслись над ним, я мог видеть по всему городу следы сражения, там, где хитиновые волны когтей и челюстей были отброшены упорным сопротивлением защитников. Или где все обороняющиеся, несмотря ни на что, были сожраны подчистую.

— Там, — указал я широкую открытую площадь, на которую выходил фасад, украшенный аквилой, оставшийся от того, что когда-то, очевидно, было зданием Администратума этого злосчастного города.

Три другие стороны площади были окружены променадом с колоннадами, которые в более счастливые времена укрывали собой россыпь ярких ярмарочных палаток от почти непрекращающегося мелкого дождя.[421]

Наш пилот не испытывал радости от перспективы подобной посадки, но был довольно разумен и осознавал, что выбранный мною клочок земли находится достаточно далеко от основной части роя, чтобы челнок имел хоть какие-то шансы убраться отсюда прежде, чем коллективный разум улья осознает его присутствие как новую угрозу или источник питания и бросит свои силы на площадь.

Я, как нетрудно догадаться, использовал авторитет Комиссариата, чтобы устроиться в кабине на время полета, что давало мне двойное преимущество — возможность избежать общества Суллы и того эффекта, который путешествие по воздуху должно было оказать на физиологическое состояние Юргена. А еще мне представилась возможность оценить почти всю панораму плато, которое мы прибыли спасать, и составить о нем возможно более полное впечатление.

Как я уже успел отметить ранее, наш пилот, хоть и являлся всего лишь гражданским, которого призвали на службу в армии заодно с челноком, очевидно, все-таки обладал здравым смыслом, чтобы уже обучиться некоторым умениям, позволяющим ему и его пассажирам выжить. Конечно, ветеран Флота был бы намного искуснее, но и этот делал все, что от него зависело: подвел нас к плато ниже уровня вершины, а затем резко поднял вверх перед самым склоном в последнюю остававшуюся секунду. Я должен признать, что даже привстал, наблюдая, как огромная каменная колонна вырисовывается все ближе и ближе, занимая передний обзорный иллюминатор, но затем, когда пилот задрал нос нашего судна и перевалил через самый край плато по элегантной параболе, ускорение внезапного подъема вдавило меня обратно в сиденье. Размышляя о том, какой эффект произвел этот маневр на слабый желудок моего помощника, и шепотом благодаря Императора за то, что не присутствую при подобных проявлениях, я кинул взгляд вниз, увидев, что мы теперь летим над самыми верхушками джунглей, не менее пышных, чем на самом Катачане.[422]

Мое первое впечатление, что буйная растительность простирается во всех направлениях, насколько хватает глаз, продержалось недолго. Несколько разбросанных там и тут селений разрывали гладкий ковер зелени под нами, и, вне сомнения, это были жилища тех закаленных душ, что перерабатывали зауроподов, пасущихся на здешнем неисчерпаемом зеленом изобилии. Иногда показывалась дорога, будто ножом прочерченная среди зелени, но по большей части богатая растительность, казалось, все-таки властвовала над всем безраздельно.

К тому же, к моему изумлению, Сулла, оказывается, не слишком преувеличивала энергичность местной флоры. В некоторых местах шоссе, проложенные через джунгли, уже заросли подлеском, и я начал осознавать, что в нормальных обстоятельствах их расчистка должна была стать постоянной заботой для местных жителей. Одна из подобных уже перекрывающих дорогу рощиц, как оказалось, даже была окружена сервиторами, которые с усердием рубили и жгли вторгшуюся растительность, не имея понятия о том, что мир вокруг них изменился необратимо и усилия их по восстановлению привычного порядка совершенно напрасны.

Затем в одно мгновение ландшафт под нами поменялся совершенно. Огромные, с зазубренными краями раны были пробиты в сплошном ковре растительности, и голая земля была видна там, где рои тиранидов вычистили ее, пробивая себе путь через когда-то зеленевшие джунгли, оставив за собой прямые как стрела следы, простиравшиеся от того места, где они забрались по отвесному склону, и направленные в сердце города. Гигантские кости показывали, что стадо зауроподов оказалось недостаточно быстрым, чтобы убраться с пути наступающих ксеносов, и уже на подлете к нашей цели мне довелось увидеть, как еще одно несчастное чудище пало под натиском копошащейся орды. Несмотря на свои огромные размеры, зауропод погиб в считаные секунды, поглощенный бесстрастной массой клыкастого хитина. Десятки тиранидов гибли под его массивными ногами и были размолоты в кашу его челюстями, которые могли бы перекусить пополам танк «Леман Русс», но гаунты взяли количеством, набросившись на него, и очень скоро гигантское существо полностью исчезло, оставив взгляду лишь спазматически подергивающийся холм хитина, который, в свою очередь, также начал быстро уменьшаться.

— Кости Императора! — Лицо пилота было пепельно-серым. — Вы когда-нибудь видели подобное?

— Даже слишком часто, — отозвался я, не переставая выглядывать подходящую посадочную площадку. Вспомнив о своем призвании поддерживать боевой дух, а в основном просто для того, чтобы самому забыть об отвратительном зрелище, свидетелями которому мы только что стали, я улыбнулся пилоту самой ободряющей улыбкой. — Но у нас чуть больше стволов, чем у этих ящериц.

— Надеюсь.

Пилот, кажется, был уверен в значимости этого различия не больше, чем я сам, но снова вернул свое внимание к летным приборам, что уменьшило количество поводов для волнения на один.

Я принялся рассматривать приближающийся город чуть более внимательно, мысленно отмечая для себя все горячие точки и стараясь составить общее представление о той битве, что вели его защитники.

Тираниды, очевидно, ударили по Конандойлю с одного направления, сломив сопротивление в пригородных кварталах, подобно необоримому цунами холодной злобы. Гарнизон СПО ответил тем, что выставил линию обороны на самом краю внешней жилой зоны, предоставляя гражданским время для того, чтобы укрыться в центре города, где те обрели бы разве что возможность быть съеденными в более престижном интерьере.

Казалось, надежды на эвакуацию этих выживших в обозримом будущем беспочвенны, — насколько я мог судить, все доступные воздушные транспортные средства были задействованы для доставки новых солдат на поле боя. Впрочем, импровизированная линия обороны все-таки продержалась некоторое время, прежде чем солдаты СПО снова отступили, чтобы присоединиться ко второй линии укреплений, которые были наскоро построены теми подкреплениями, что продолжали прибывать, то есть дополнительным контингентом СПО с ближайших плато.

Ко времени нашего прибытия мрачный хоровод успел сделать еще один круг, и выжившие местные воинские единицы, набранные с полудюжины разбросанных в округе плато, сплотились на третьем и четвертом периметрах обороны, которые теперь прикрывали не более двух третей осажденного поселения.[423]

Уловив из обрывочного обмена вокс-сообщениями, что большая часть выживших гражданских согнана в храм — видимо, в надежде, что Император за ними присмотрит, пока все остальные слишком заняты, — я сосредоточил основное внимание на области, находящейся на равном удалении и от этого здания, и от линии обороны, продолжая поиски подходящего места для посадки (ведь если бы тираниды прорвались, они направились бы прямиком к храму с бесхитростной решимостью Юргена, который углядел фуршетный стол, что, как я надеялся, предоставило бы нам шанс ударить им во фланг).

Обнаружив площадь, принадлежавшую когда-то местной администрации, я направил пилота к ней, после чего покинул кабину, намереваясь забрать Юргена и вскарабкаться на борт нашей «Саламандры». Меня несколько поздновато посетила мысль, что, будучи последней из машин, загрузившихся на борт челнока, наш маленький, но крепкий разведывательный агрегат оказался прямо перед люком, тем самым отрезав кому-либо еще возможность покинуть погрузочный пандус прежде, чем это сделаем мы. Как вы можете понять, с моей точки зрения, такое положение было очень далеко от идеального расклада. Но поделать с этим уже ничего было нельзя (я, по крайней мере, сделал все от меня зависящее, чтобы высадиться как можно дальше от тиранидов), так что теперь мне оставалось лишь обратить ситуацию максимально себе на пользу.

Именно так мы и поступили. Юрген вывел машину по металлическому склону, мне же оставалось лишь как можно крепче держаться за смонтированный на турели тяжелый болтер, который я всегда предпочитаю видеть установленным на моем персональном транспорте, дабы иметь возможность делать вид, что веду всех в бой в первых рядах. В то же время эта небольшая страховка делала меня готовым к любым неприятностям.[424] Командная «Химера» Суллы последовала за нами, а остальные несущие транспортные машины выстроились за ней, заполняя собой открытое пространство площади, выложенное затейливым рисунком из разноцветных плиток, до того как посадочные двигатели шаттла и гусеницы наших броневиков превратили изразцы в пыль.

— Четвертый отряд, за мной!

Голос Суллы в воксе был четким, а приказы такими же лаконичными, как и всегда, когда ей доводилось командовать развертыванием войск, и на секунду я задумался о том, не стоило ли мне все-таки найти местечко в ее «Химере». Тогда бы у меня была возможность воспользоваться системами вокса и ауспиками на ее борту, чтобы следить за всеми перипетиями сражения и сделать мои шансы выжить максимальными. К тому же меня окружала бы со всех сторон броневая плита; «Саламандра» же не имела верха, что делало ее по сравнению с «Химерой» неуютно открытой. С другой стороны, наша маленькая, но крепкая машинка была быстрее и поворотливее любой другой, находившейся в распоряжении полка, и мне уже удавалось убегать от роя тиранидов на такой технике (хотя в тот раз, в отличие от нынешнего, мне было куда бежать), да и прилепиться к экрану ауспика лично означало бы, что придется всю битву провести в одной маленькой металлической коробочке с Суллой. Короче, испытывать судьбу в открытой разведывательной «Саламандре» показалось мне в целом более разумным. Пока я размышлял так, лейтенант продолжала отдавать приказы:

— Первый и второй, занять левый фланг! Третий и пятый — правый!

Хор голосов подтвердил получение приказа и эхом отозвался в моем воксе. Я перегнулся через переборку водительского отделения, повышая голос, чтобы меня было слышно сквозь рев нашего мотора и вой синтез-реактивных двигателей челнока, который как раз в этот момент поднимался над нашими головами и круто забирал в том направлении, с которого мы прибыли.

— Держись ближе к лейтенанту, — сказал я Юргену, и он только один раз кивнул, мягко ускоряясь, чтобы пристроиться на свободное место рядом с командной «Химерой».

Коли уж приходится рассчитывать на Суллу, а главное — предстоит как-то убедить ее держать меня и всех нас подальше от челюстей тиранидов, мне нужна была возможность приглядывать за лейтенантом, чтобы не позволить ей выкинуть какой-нибудь необдуманный фортель. Быстрый обмен сообщениями по воксу указал мне, что Фарил также высадился и уже встретил небольшое сопротивление врага в попытке соединиться с частями СПО, на подкрепление которым мы и были присланы.

— Впрочем, ничего такого, с чем мы не могли бы справиться, — живо проинформировал он нас, — просто парочка гаунтов. Наши тяжелые болтеры хорошо их перемалывают.

— Рад слышать, — откликнулся я.

Инфопланшет, который мне пришло в голову захватить с Хоарфелла, легонько стукнулся о мои колени, когда Юрген повел машину через разделительный центральный островок перекрестка с кольцевым движением, и у меня родилась запоздалая идея: все-таки я не останусь без доступа к тактической информации лишь потому, что не нахожусь внутри командной машины. Я выудил из кармана переносной вычислитель, открыл стандартный гвардейский защитный чехол и пробормотал молитву об активации, нажимая нужные кнопки. Давненько мне не приходилось самостоятельно присоединять планшет к местной сети обмена данными: я уж слишком привык скидывать подобное дело на кого-нибудь из полковых технопровидцев. К счастью, память меня не подвела, и через мгновение именно то, что я надеялся увидеть, обозначилось на миниатюрном пикт-экране.

— Сулла, может ваш вокс-оп[425] загрузить на мой планшет изображение тактической ситуации?

— Конечно, комиссар, — прозвенел ее энергичный голос, и через мгновение детальный план города с наложенными поверх него движущимися значками, показывающими расположение наших сил, а также неясной, не имеющей четких границ массой тиранидов появился на экране.

Я с удовлетворением отметил, что Фарил, кажется, уже соединился с тем, что оставалось от левого фланга сил СПО, и, как результат, наступление тиранидов там, судя по всему, замерло, в то время как центр и так держался молодцом. Надо сказать, что наши силы, кажется, даже наступали, что было сюрпризом не только приятным, но и удивительным, учитывая, что там сражалось всего лишь местное ополчение. Опознав значок командного подразделения, я указал Сулле на необходимость соединиться с ними.

— Отличная идея, — произнесла она, видимо находясь под влиянием некой иллюзии, что я озабочен ее мнением по этому вопросу. — Если мы зайдем с их правого фланга, то сможем расширить клин наступления. Иначе они окажутся отрезанными, если продолжат наступать в таком же темпе, не закрепляясь на позициях.

— Вы правы, — произнес я, взяв изображение интересующего меня участка линии фронта крупным планом, чтобы разглядеть происходящее подробнее.

И правда, располагая изначально более крупным, детализованным изображением переносного гололита в командной машине, Сулла сумела заметить то, что в уменьшенном варианте на переносном дисплее было для меня гораздо менее очевидным.

То подразделение, что наступало впереди нас (кем бы они ни были), продвигалось вперед, безрассудно не обращая внимания на собственную безопасность, вбивая клин все глубже и глубже в плотную массу тиранидов. Если за наступающими не последуют отряды на флангах и не начнут также продвигаться вперед, тираниды будут вполне способны окружить их. Еще более важным было то, что часть роя получала возможность ринуться в обратную сторону, прорываясь через ту дыру наших оборонительных порядков, которую оставили эти горячие головы. Это причинило бы Император знает сколько ущерба, пока следующая группа прибывающих гвардейцев не зачистит этот беспорядок (это если предположить, что кто-то вообще сможет исправить положение, после того как наша линия обороны окажется прорвана).

— Следуйте за ними и укрепляйте оборону, а я попробую взять этих фрагоголовых под уздцы, пока они не пригласили к нам тиранидов на танну и пирожки из флорна.

— Можете на нас рассчитывать, комиссар, — заверила меня Сулла, радуясь возможности во что-нибудь пострелять, и принялась раздавать приказы подчиненным: — Тренировки все проходили. Продвигайтесь вперед под прикрытием «Химер», используйте все возможные укрытия и прикрывайте друг другу спину. Сосредоточьте огонь на самых больших тварях, как только появится возможность, но и не позволяйте маленьким подобраться слишком близко, особенно если это генокрады. Тяжелое вооружение сосредоточить на крупняке, стараться разбить строй врага.

— Также не выдвигайтесь слишком далеко, — добавил я. — Если эти безответственные идиоты излишне вырвутся вперед, просто бросайте их полоскаться на ветру, а сами отступайте и держите оборону. Наша первейшая задача — защитить гражданских.

Не говоря уже о моей нежной шкуре, но об этом нетактично было заявить по сети, да и, как я убедился на собственном опыте, единственное, что вообще могло удержать Суллу на коротком поводке, — это воззвать к ее гипертрофированному чувству долга.

— Ясно, — четко отозвалась она и принялась давать более детальные указания командующим отдельными отрядами.

К этому времени мы уже приблизились к фронту, и окружающий ландшафт демонстрировал жуткие следы разрушений, а плотный от влажности воздух доносил отголоски смертельной битвы, запахи дыма и сожженной плоти. Для вальхалльцев условия являлись в высшей степени некомфортными, но я знал их достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что они будут сражаться с одинаковой эффективностью как здесь, так и в любом другом месте. Исключение составляли ледяные поля, где никто и ничто в принципе не могло сравниться с ними.

Юрген притормозил, объезжая круглую лужу чего-то вязкого и зеленоватого, отвратительно вонявшего и, кажется, растворившего часть дорожного покрытия. Я заметил в середине несколько металлических предметов, которые подозрительно напоминали остатки лазерных ружей, со слабым шипением погружавшихся в вязкую субстанцию. Другие пятна биокислоты разъедали фасады нескольких окружающих зданий, и я выдохнул краткие слова благодарности Императору за то, что какая бы тварь их не изрыгнула, она, кажется, давно исчезла отсюда.

Предоставив Сулле продолжать движение вперед, я заметил горстку солдат СПО в форме более тусклых цветов, чем та, которой отдавало предпочтение большинство местных подразделений.[426] Я решил переговорить с их командиром и получить современную оценку текущей ситуации.

Тактические дисплеи — это, конечно, хорошо, но, если по-настоящему хочешь знать, что же происходит на острие битвы, лучше спросить у самих солдат. Те солдаты, возле которых Юрген резко затормозил в обычной для себя энергичной манере, подняв облако перемолотого гусеницами дорожного покрытия, повернули ко мне изможденные лица, когда я спрыгнул с «Саламандры», приветствуя их.

— Комиссар Каин, — представился я, повышая голос, как сделал бы это на плацу, однако ровно настолько, чтобы привлечь внимание ближайшего солдата, но без нужды не настраивать его против себя. У него к воротничку темно-синей формы были пришпилены капральские нашивки, что было единственным знаком различия, который я сумел обнаружить. Темно-серая легкая броня на его груди носила зарубки от когтей генокрадов, которые спутать с чем-либо иным было невозможно. — Приписан к Пятьсот девяносто седьмому Вальхалльскому.

Спустя секунду что-то похожее на узнавание мелькнуло в его глазах.

— Я видел вас на пиктах, — медленно произнес он.

Поза его приобрела чуть больше выправки, и он кинул взгляд на потрепанную горстку бойцов, окружавших его. Невредимых среди них не было, каждого украшали незначительные, но разнообразные ранения, в основном укусы, порезы от когтей или шипов, а также в паре случаев тепловые ожоги, которые наводили на мысль о близких разрывах биоплазменных зарядов. Затем капрал обратился к ним:

— Подтянитесь и держите себя как солдаты, а то вами только гальюны чистить.

Вместо того чтобы отдать, как я ожидал, честь, он осенил себя знамением аквилы, и почти все остальные последовали его примеру, попытавшись изобразить то, что очень отдаленно приближалось к стойке смирно.

— Мы рады видеть вас, сэр!

— Вольно! — произнес я, включая то обаяние, которое обычно мне столь хорошо помогало. — Если кто-то и заслужил право немного расслабиться, так это, определенно, те герои, что перенесли столь многое, дабы защитить этот город.

— Мы сможем позволить себе отдых, лишь когда эти исчадия исчезнут, — ответил капрал, как мне показалось несколько косо на меня поглядывая. Но с другой стороны, учитывая, через что им, очевидно, пришлось пройти за последние несколько часов, было бы не слишком удивительно, что шарики у него слегка заходили за ролики. — Мы просто перегруппировываемся перед тем, как последовать за основным наступлением.

— Ваше рвение делает вам честь, — сказал я, одобрительно кивая и проводя мысленно очень быстрый анализ ситуации. Если потери, понесенные его подразделением, были такими, как следовало ожидать, у него осталось не более нескольких десятков боеспособных человек, и это в лучшем случае. К тому же при их истощении им было бы трудно и надоедливых бабочек прогнать, не говоря уже о тиранидах, которые сейчас разрывали на кусочки все живое, что только есть на этом плато. — Но Гвардия прибыла на поле боя. Позвольте нам пополнить оборону, пока вы восстанавливаете силы.

Таким образом, хотя бы некоторые из них, возможно, будут в достаточно приличной форме, чтобы снова вступить в бой, — если мои худшие страхи осуществятся и те, кто ведет сейчас самоубийственное наступление в самое сердце вражеских рядов, не сумеет прыгнуть выше головы и позволит тиранидам проникнуть вглубь нашей обороны.

К моему удивлению, капрал покачал головой и лицо его приобрело выражение тихой решимости.

— Мы не можем так поступить, сэр. Нашей священной обязанностью является следовать за Сестрами туда, куда они поведут.

— О…

Наконец-то я заметил, что у каждого из этих солдат были или четки, или геральдические лилии, или изображения Императора. Не то чтобы это было совершенно необычно, конечно же, но теперь я сознательно отметил этот факт и то, что предметы эти были куда более многочисленны и выставлены напоказ гораздо сильнее. — Вы с Гаваррона.

— Вы правы. — Капрал кивнул.

Отметив для себя, что спорить с кучей религиозных фанатиков бесполезно и что, если им приспичило выбросить свои жизни в помойку, то, по крайней мере, они могут отвлечь на себя тиранидов, пока вальхалльцы будут наносить орде реальный урон, я просто отошел с их дороги.

— Тогда, конечно же, поступайте так, как диктует вам ваше чувство долга, — сказал я, осеняя себя знамением аквилы, пока произносил эти слова (и, должен добавить, сохраняя на удивление честное лицо). — Император защищает.

— И да хранит Он вас! — хором отозвались бойцы, так, во имя Галактики, будто подхватывали песнопение в какой-нибудь тихой пригородной церквушке.

Затем они отвернулись от меня и, спотыкаясь, побрели вслед нашим «Химерам».

Я забрался на борт «Саламандры», ощущая, что безотлагательность ситуации приобрела совершенно новый оттенок. Причина, которая привела к безумному наступлению прямо в глотку врага, стала теперь мне абсолютно ясна. Эглантина и ведомые ею затворницы не остановятся, пока не будут разорваны на куски, вне сомнения полагая при этом, что каждый отвоеванный шаг является личной милостью от Него, сущего на Земле. Они абсолютно не имели понятия о далеко идущих последствиях своих действий. Удивившись, отчего Живан сразу не отмел идею послать их в бой, я сразу же осознал свою ошибку. Разумеется, лорд-генерал и не думал поступать подобным образом, просто канониса сама решила отправить отряд-другой Сестер Битвы для сопровождения Гаварронских СПО, которые запросил лорд-генерал. В любом случае причина, по которой они здесь находились, совершенно не имела значения. Единственное, что оставалось важным, — отозвать их назад, и быстро, прежде чем их направленный совершенно не в то русло фанатизм станет приговором для всех нас.

Глава двадцатая

Одно хорошо: Сестер было легко найти. Требовалось лишь держать курс в сторону самого плотного скопления тиранидов на всем плато, и, конечно же, когда Юрген круто завернул за очередной угол, оставшийся от того, что, наверное, когда-то было модным торговым пассажем, они там как раз с энтузиазмом врезались в плотное скопление наваливающихся на них хормагаунтов, и похожие на косы когти производили мало впечатления на женщин в сверкающих силовых доспехах. Сестры, конечно, тоже понесли некоторые потери, и две уже навзничь лежали в грязи — и им не помог бы уже и сам Император, не говоря уже о смертных медиках, — но чокнутое Сестринство, кажется, оставалось настолько же равнодушным к своим потерям, как тираниды — к своим, и, надо сказать, весьма внушительное число хитиновых тушек было разбросано по округе. Среди них большое количество гаунтов, что не особенно удивительно, но также несколько варриоров и карнифекс, что, вероятно, и было причиной достигнутых поразительных успехов. Благодаря удаче либо расчету (почти наверняка первому, хотя я не сомневаюсь, что Сестры объявили бы это направляющей их дланью Императора) они, кажется, вырезали все формы, которые могли быть координаторами коллективного сознания роя, что оставило, по сути, лишь безмозглых трутней, которые медленно отступали перед лицом фанатичного натиска Сестер, — но это лишь до тех пор, пока что-нибудь башковитое не появится в зоне досягаемости и не возьмет ситуацию под контроль. Что должно произойти очень скоро. Как кровь сворачивается в ране, не осознавая этого, так рой скоро закроет ту брешь, что возникла в управлении.

Когда это случится, дела обернутся самым неприятным образом, и за считаные минуты, потому как вся орда целиком подчинится новому стремлению и начнет действовать как единое целое. Несмотря на это, кажется, дела обстояли не настолько отчаянно, как я опасался. У меня еще было немного времени для того, чтобы вмешаться, прежде чем Сестры внезапно окажутся перед лицом вражеской атаки на фланг. Быстрый взгляд на планшет заверил меня в том, что Сулла как раз укрепляла наши фланги, так что, если бы произошло самое худшее, мы, по крайней мере, удерживали бы копошащуюся орду до прибытия подкреплений, хотя это слабое утешение на случай, если к тому времени сам я стану не более чем причиной тиранидного несварения, — так что я, для пущего спокойствия, постарался крепко запомнить самые быстрые пути отступления к нашим оборонительным линиям.

— Мы занимаем позиции по краям от выступа, — доложила лейтенант через мгновение, и звук ее голоса в моем воксе был необычно приятен. — Нужно ли нам выступить вперед и поддержать вас?

Конечно же, я не желал бы ничего иного, особенно учитывая, что, прежде чем дать ответ, мне пришлось расстрелять стаю горгулий, которые заметили нас и сочли легкой добычей. Но если бы гвардейцы поступили именно так, дела могли с легкостью обернуться весьма дурно, и это несмотря даже на тот уют, который обеспечили бы мне отряд-другой тяжеловооруженных солдат. Но если придется в спешке сматываться отсюда, мне хотелось бы, чтобы оставалось место, куда бежать, а еще лучше, чтобы там находился хорошо окопавшийся взвод, способный предоставить мне соответствующее огневое прикрытие, а не добавить свои окровавленные куски к моим.

— Лучше окапывайтесь и крепите оборону, — отозвался я. Не берусь оценить, кто при этих словах ощутил больший упадок духа — я или лейтенант. — У вас будет еще возможность поохотится на жуков, и довольно скоро.

Я сделал паузу, затем меня вдруг осенила идея:

— Где-то у нас в тылу бродят выжившие из СПО и собираются последовать за этими святыми психопатками в прорыв. Если сумеете, сделайте так, чтобы они не пошли дальше вас, и постарайтесь заставить их окопаться как нормальных солдат. Судя по тому, что я видел, они не будут серьезной поддержкой, но и позволять им разбрасываться своими жизнями толку нет, — по крайней мере, они могут в кого-нибудь пострелять из укрытия.

Позже выяснилось, что с моей стороны посоветовать такое было огромной ошибкой.

— Есть, сэр, — заверила меня Сулла, и я снова обратил свое внимание на насущную проблему.

Юрген выехал на площадь, где все еще работал фонтан, демонстрируя совершенно дикую картину: обширная чаша запружена телами генокрадов и останками одной из Сестер Битвы, которая, если судить по тому, как далеко ее разбросало, взорвала весь свой запас фраг-гранат в тот момент, когда враги все-таки смяли ее сопротивление. После гибели бедной девушки битва прокатилась дальше и теперь, похоже, сосредоточилась на дальнем краю площади, там, где три узкие улицы вливались в широкое открытое пространство, по одной на каждом углу и одна ровно между ними. Я кинул взгляд окрест и содрогнулся от дурного предчувствия. Как было понятно с первого взгляда, подобный расклад повторялся с каждой стороны площади, таким образом складываясь в восемь потенциальных направлений, с которых следовало ожидать нападения, — и, совершенно предсказуемым образом, Сестры всем гуртом навалились на те три, где углядели врага, совершенно не обращая внимания на вероятность его захода им в тыл.

— Где командир? — спросил Юрген, и я осмотрел одну за другой разгоряченные группки воительниц в силовой броне, высматривая ту, что руководила всем этим погромом. Всю жизнь я старался, насколько это было возможно, держать дистанцию с воинствующей ветвью Экклезиархии, и те встречи, которых я не смог избежать, касались Ордена Мажорис, так что знаки воинского отличия Ордена Белой Розы для меня оставались совершенно неизвестными.

Все Сестры были в такой же сверкающей серебром броне, которая была на Эглантине, — с черными или темно-синими стихарями, отмеченными символом их Ордена; все палили из болтеров или испепеляли гаунтов шипящими огнеметами — по оружию я тоже ничего не смог определить. Впрочем, отряд в самом центре, кажется, был немного меньше по численности, чем остальные, и действия воительниц, казалось, были чуть лучше скоординированы и более дисциплинированны, что выдавало в них ветеранов, так что, решив для себя, что наиболее опытный воин на поле боя и должен командовать, я приказал Юргену поторапливаться в этом направлении.

— Прибыли два отряда СПО, — сообщила мне Сулла, как раз когда Юрген повел нашу «Саламандру» напролом через груды строительного мусора. Гусеницы «Саламандры» крушили тела мертвых тиранидов, и я осознал, что невольно восхищаюсь безусловной воинской доблестью Сестер Битвы, но это не отменяло того факта, что их прямолинейное рвение вот-вот поставит нас всех на волосок от смертного приговора. — Но они не слишком внемлют нашим приказам.

— Тогда действуйте по ситуации, — сказал я, потому как больше не мог терять времени.

Битва теперь стала гораздо ближе, и мы начали привлекать собой внимание все большего числа тиранидов. Сулла произнесла «конец связи», и, к своему невероятному облегчению, я тут же поймал другой источник сигнала.[427]

— Говорит комиссар Кайафас Каин, — незамедлительно передал я, быстро разворачивая болтер, дабы уничтожить стаю хормагаунтов, которые перепрыгнули через головы Сестер на их левом фланге и теперь направлялись ко мне с самыми недобрыми намерениями. Я с содроганием отметил, как внезапно вернулась к ним слаженность действий. Очевидно, по меньшей мере одна тварь с синапсами уже вошла в зону досягаемости, и направление, в котором двигались тираниды, должно было вот-вот смениться, возможно в течение каких-то секунд. — Выходите из боя и отступайте!

Командир отряда, которая теперь, когда мы подобрались достаточно близко, чтобы можно было отличить одну психованную, распевающую псалмы воительницу от другой, явно выделялась тем, что была вооружена цепным мечом и болт-пистолетом, обернулась и кинула взгляд в мою сторону. Подобно почти всем Сестрам, она пренебрегала шлемом, несмотря на очевидную глупость подобного поведения,[428] и потому ее узкое лицо было мне хорошо видно, в обрамлении той безвкусной прически, характерной для большинства женщин ее призвания. Темные глаза воззрились на меня из-под прямо обрезанной вороной челки, которая не скрывала геральдические лилии, вытатуированные на челе. Помимо лилий, чело было украшено изрядным количеством прыщей.

Тонкие губы ее неодобрительно сжались.

— Мы служим Его Благословенному Величеству! — огрызнулась она. — Ваша власть на нас не распространяется. Пойдите и пристрелите пару-другую отлынивающих гвардейцев, как вам и положено, и дайте нам спокойно выполнять нашу священную обязанность.

— Вас вот-вот раздавят, — отозвался я. — Позволить себя разорвать вряд ли будет хорошей помощью Императору, не так ли?

— Наши судьбы лишь в Его руках, и ничьих более, — отозвалась она, отворачиваясь, чтобы выпустить кишки гаунту, который лишь мгновение назад выпустил заряд телоточцев в упор по одной из Сестер.

Несчастная женщина завизжала, когда живые патроны за доли секунды сжевали без следа большую часть ее лица и начали закапываться куда-то под броню, дабы отыскать какой-нибудь жизненно важный орган, что случилось милосердно быстро, — то, что осталось от воительницы, спазматически дернувшись, рухнуло на землю. Я ожидал было, что Сестры каким-то образом отреагируют на происшедшее, но жуткая кончина их соратницы, кажется, лишь заставила их еще больше утвердиться в своем намерении сражаться до смерти.

Ну что же, фраг с ними, подумал я, наводя болтер на цель, которую на этот раз представляла группа чистокровных генокрадов, появившихся в одной из замеченных мною ранее аллей, выходящих на площадь. Пора было сматывать удочки. Но я решил попробовать еще разок.

— Если вы не отступите сейчас, вы не только погибнете зря, но также пропустите рой в ту дыру, которую оставили позади в нашей обороне, — произнес я, хотя, сказать по правде, был уверен, что даже у тиранидов мои слова встретят больше понимания. — Затем внезапно меня осенило. — И как только это произойдет, — продолжил я свою мысль, — они направятся прямиком к храму, где убьют всех до единого гражданских, которые нашли там убежище и в данный момент молятся Императору о спасении. Если действительно хотите предстать перед Золотым Троном, позволив произойти подобному осквернению, когда прекрасно могли бы предотвратить его… Ладно, это ваши отношения с Ним, сущим на Земле. — Я повернулся к своему помощнику: — Уводи нас отсюда, Юрген. Мы сделали что могли.

— Ваша правда, комиссар, — согласился он столь же флегматично, как обычно, и крутанул нашу быструю маленькую машинку, устремляясь обратно по собственным следам.

Оглянувшись на происходящее теперь у нас за спиной, я почувствовал, как внутренности мои свело судорогой. Худшие опасения становились реальностью. Настоящая лавина хитина выливалась на площадь из боковых улиц, и мы оказались почти отрезаны от пути к безопасности.

Оставив Сестер заботиться о спасении, если они того пожелают, я пригнулся так низко, как только мог, продолжая поливать огнем закрепленного на пилоне орудия все, что, как мне казалось, подбиралось излишне близко, отчаянно выискивая более крупных созданий, которые должны были сообщать этой массе копошащегося непотребства направление и цель. Я срезал одного из варриоров, который уже наставил на нас свою пушку, плюющуюся смертью, но, уже падая, он все-таки выстрелил, забрызгав корпус нашей «Саламандры» каплями дурно пахнущей биокислоты, в то время как заряд телоточцев размазался по нашей броне. Несколько случайных капель принялись проедать мою шинель, но, к счастью, мне удалось скинуть ее быстрее, чем они сумели проникнуть через плотную ткань, и я остро пожалел о том, что не додумался надеть под нее свою драгоценную панцирную броню с Гравалакса.

— Юрген, огнемет! — приказал я, и мой помощник расчистил нам путь струей полыхающего прометия; на наше счастье, обратным током воздуха, устремившегося в сторону пламени, в него затянуло еще одного варриора вместе с теми гаунтами, которых он направлял. Тварь упала, визжа и полыхая, и мгновение спустя наша «Саламандра» качнулась, поскольку отвратительная тварь наконец нашла покой под ее гусеницами. Я пригнулся, когда еще одна стая горгулий пронеслась низко над нашими головами, и весь сжался в ожидании смертоносного дождя из жуков-телоточцев, но, кажется, у них была на примете другая цель, вне сомнения, потому, что сознание тиранидов посчитало, что между нами и укрытием все равно достаточно хитина, чтобы мы стали не особенно сложной добычей. С этим трудно было не согласиться. Горгульи принялись кружить над одним из отрядов Сестер Битвы, проносясь над ними на бреющем полете, а затем почти лениво ударяя крыльями, чтобы набрать высоту для еще одного захода. Две женщины упали, в то время как остальные открыли ответный огонь из своих болтеров, сбив несколько чудовищ. Те целестинки, с которыми я пообщался, по крайней мере, пытались пробиться назад, но меня не оставляло ужасающее подозрение, что они слишком поздно попытались выйти из боя. Это было со всей определенностью верно для их соратниц на правом фланге, которые угодили в клубок шипастых лоз-душителей. Одной из Сестер удалось воспользоваться огнеметом, чтобы прожечь себе путь на свободу, но для ее спутниц все уже было кончено, потому как странные, покрытые колючками побеги проросли прямо сквозь не прикрытую броней плоть. Отчего Сестры не дали себе труда надеть шлемы в дополнение к своим силовым доспехам, было моему пониманию совершенно недоступно.[429]

— Сулла, — передал я по воксу, стараясь, чтобы паника не пробивалась в моем голосе, — мы на подходе, идем по горячему. Тираниды прорвались.

— Подтверждаю. — Голос ее звучал настолько спокойно, что провоцировал подлинное бешенство, хотя, если уж на то пошло, я отлично знал, что она прилагает усилий не меньше моего, для того чтобы создавать подобное впечатление. — Прикроем вас, как только вы окажетесь на огневой дистанции.

— Счастлив слышать! — отозвался я, чуть повышая голос, чтобы перекричать треск установленного на корпусе нашей машины тяжелого болтера, который Юрген использовал в паре с огнеметом, дабы расчистить дорогу впереди. Я снова развернул болтер на турели, в полной мере используя его возможность бить по площадям, для того чтобы не дать тварям вцепиться нам в спину. Штатное вооружение «Саламандры» позволяло вести огонь только по ходу движения (и надо добавить, что я не в первый раз благословил свою предусмотрительность, которая заставила меня установить именно такое дополнительное орудие). — Есть какие-то соображения, когда этот счастливый момент настанет?

— Теперь уже вот-вот, — заверила меня Сулла, что меня несколько приободрило. — Четвертый отряд поддержит ваш отход. — Она сделала паузу. — Также с ними хочет выйти местный сброд. Сколько уж ни есть от них толку — весь ваш.

Не много, а если они в таком же состоянии, как те, которых мы встретили ранее… Но любая малость могла нам помочь, и даже если гаварронцы просто послужат приманкой для тиранидов — это хотя бы отвлечет тварей на секунду-другую, чтобы мы могли прорваться.

— Комиссар, — доложил Юрген, — на два часа, очень большой.

Я повернул болтер, куда он указывал, с колотящимся, будто молот, сердцем. И правда, как раз в зоне досягаемости нашего главного калибра вырисовывался силуэт тирана улья, чью массивную фигуру нельзя было спутать ни с какой другой, и его ядовитая пушка как раз нацелилась в нашу сторону. Мне удалось рефлекторно нырнуть за бронированный борт, что окружал меня, за мгновение до того, как смертоносный дождь ядовитых зарядов заколотил по нему, и после этого почти сразу же я снова распрямился, хватаясь за болтер прежде, чем тварь успеет еще раз выстрелить. Мне удалось пробить ряд отверстий поперек груди тирана, и тварь покачнулась, но устояла на ногах, визжа подобно навечно проклятому еретику.

— Держитесь, комиссар! — вклинился в переговоры новый голос. — Мы на подходе!

С острой вспышкой облегчения я узнал сержанта Грифен, чья храбрость и опытность заслужили мое полное доверие, потому как именно вместе с нею мы прошли насквозь гробницу некронов на Симиа Орихалке. Конечно же, она по ходу дела потеряла большую часть своего отряда, но мне не хотелось вменять ей это в вину, и к тому же меня она вывела целым и невредимым, а что может быть лучше?

— Рад, что вы пробрались к нам, — сказал я, осознавая, что должен поддерживать у них определенное представление о себе, и постарался снова выцелить тирана.

Если бы только удалось свалить его, подумалось мне, этого могло оказаться достаточно, чтобы расстроить деятельность роя на достаточно долгое время, чтобы я успел убраться в безопасное место. Надежда на это была довольно слабой, потому как в настоящий момент в зоне досягаемости уже должны были появиться и другие тираниды-синапсы, но когда ничего больше не остается, то я нахожу даже слабую надежду весьма заманчивой.

Верещание возвышающейся теперь над нами чудовищной туши усилилось, и, предупрежденный подобным образом, я снова нырнул за броню как раз в тот момент, когда тварь выплюнула шар биоплазмы в мою сторону, одновременно кидаясь в атаку и нанося удары когтями. Толстая металлическая плита, защищавшая меня до сего момента, разъехалась, подобно бумажной салфетке, и даже наша стремительная «Саламандра» замедлила движение, я же отчаянно откатился, стараясь избежать тянущихся ко мне лезвий. Добираться до тяжелого вооружения было уже некогда, и даже если бы я успел навести дуло на вздыбившееся чудовище, меня бы это не спасло. Так что я вытащил цепной меч, ударив совершенно рефлекторно, и был вознагражден потоком вонючей сукровицы, когда лезвие глубоко зарылось во врага. Существо зарычало от ярости и снова нанесло удар, который я отразил инстинктивно, еще раз рубанув поперек грудного сегмента, расширяя те раны, что были ранее нанесены моим болтером.

— Я им займусь, — произнес Юрген, невозмутимый, как всегда, поворачиваясь на своем сиденье.

Пока он произносил эти слова, мне как-то удалось краем глаза отметить мелту в его руках, когда ослепительная белая вспышка ее выстрела и запах горелого мяса полностью отрубили чувства. Тварь отшатнулась назад, а наша побитая, но непреклонная «Саламандра» отпрыгнула от раненого колосса.

— Хорошо сработано, — похвалил я своего помощника, хотя дышать мог при этом разве что урывками и на ноги вставал несколько неуверенно.

Даже если не принимать во внимание манеру вождения моего помощника, которая по понятным причинам была еще более дерганой, чем обычно, я определенно испытывал переизбыток неприятных ощущений. Юрген улыбнулся, демонстрируя состояние зубов, от которых отшатнулся бы и орк, и вернулся к управлению «Саламандрой». К моему глубочайшему огорчению, мне пришлось признать, что болтер пришел в совершенную негодность. Он был расплавлен и переклинен плазменным зарядом и уже ни на что не годился, так что я просто вынул лазерный пистолет и принялся стрелять по всякой мелочи, которая ошивалась поблизости, не ожидая, впрочем, никакого положительного результата этой деятельности.

— Держитесь, комиссар, — передала по воксу Грифен, и я наконец увидел «Химеру» четвертого отряда в проеме между рестораном и магазином одежды, витринные манекены которого продолжали наблюдать за сражением с элегантной небрежностью. Хотя одному какой-то шальной снаряд все же оторвал голову. Впрочем, его, одетого в пару квадратных сантиметров прозрачной ткани и несколько веревочек, видеть без головы было даже утешительно.

Юрген снова включил огнемет, прожигая путь в плотной массе гаунтов, и мы оба пригнулись так низко, как только могли, когда телоточцы затрещали по броне, подобно смертоносному граду.

Раздавив каблуками сапог парочку этих чудовищных тварей, которые упали рядом со мной, я рискнул выглянуть за броню как раз вовремя, чтобы увидеть, как заговорило вооружение «Химеры», разорвав на куски подраненного тирана, — тот продолжал все это время упрямо преследовать нас, несмотря на то что мы далеко от него оторвались.

— Хорошо стреляете, — поддержал я невидимых мне бойцов как раз в тот момент, когда треск и вспышки лазганов начали вырываться из нескольких зданий на этой стороне площади. Я углядел за окном второго этажа, там, где когда-то были апартаменты владельца ресторана, пару солдат, выцеливающих тиранидов-синапсов из удобной позиции над площадью. Варриор всего в нескольких десятках метров от нас отшатнулся, когда их лазерные заряды угодили в него практически одновременно. — Благодарю, Ворхеез.

— Всегда пожалуйста, комиссар, — заверил меня мужчина в этой паре, в то время как дуло его лазгана уже следило за очередной целью. — Ленни, на одиннадцать.

— Вижу, — заверила нас солдат Дрере, умудрившись на этот раз выстрелить за мгновение до своего напарника, и в воксе мне слышно было слабое шипение ее аугметических легких. — Фраг, а оно быстрое!

Я повернулся, увидев, что к нам резво приближается еще один варриор и у ног его бежит свита гаунтов. Благодарение Императору, тиранов больше в округе не наблюдалось, так что я начал верить, что мы действительно прорвемся. Выжившие Сестры Битвы сумели тесно сбиться вместе, и моя давешняя знакомая с плохой прической все еще поддерживала среди них должный порядок, хотя, кажется, число их сократилось едва ли не вдвое против изначального; но, несмотря на это, они в огне ковали свой путь к отступлению, ведомые все той же силой своей веры. Надо признать, что выжившие тираниды-синапсы все еще по праву считали воительниц основной угрозой и потому поддерживали нападение основной части роя на них, что, на мой взгляд, было и неплохо. Если уж я и считал что-то справедливым, так это что задолбавшие самого Императора имбецилки получат по заслугам за то, что втянули меня в эту заваруху.

Еще несколько лазганов присоединилось к общему хору, менее дисциплинированно и прицельно, чем вальхалльцы, но все равно я приветствовал и их, наблюдая краем глаза, как гаварронцы в своей сине-серой форме занимают те укрытия, которые могут отыскать, или распластываются вдоль стен на подходящих к площади улицах. Каким бы бестолковым ни казался их огонь, его оказалось достаточно, чтобы свалить по крайней мере нескольких гаунтов и даже случайного генокрада. Другие выстрелы дали знать о местонахождении пешей группы нашего отряда за прикрытием, которое предоставляла им «Химера». Я мог видеть их руки, обнаженные и покрытые пленкой пота,[430] когда они прицеливались в тиранидов.

— Продолжайте движение, — подтолкнул я Юргена, и он снова включил огнемет, испепелив очередной выводок чистокровных, которые подбирались к нам с очевидным намерением убить нас, прочно засевшем в том, что заменяло им мозги.

Даже учитывая, что нам снова удалось раздробить коллективное сознание роя, генокрады все равно оставались весомой угрозой. Если они выживут, то способны будут продолжать функционировать, проявляя единство намерений, даже независимо от основного общего разума. Я уложил еще одного удачным выстрелом в голову, и выжившие рассыпались в разные стороны, решив, что мы не стоим тех усилий, которые приходится на нас тратить. Или, что более вероятно, давая своим более тупым собратьям истощить нас, а затем уже нанести смертельный удар.

Мы почти добрались!

Некоторые из солдат СПО, как я теперь видел, несли тяжелое вооружение, и одна такая команда, состоящая из двух человек, как раз с трудом ворочала свою ракетную установку, готовя ее к стрельбе. Я рефлекторно прижал голову, когда ракета покинула трубу установки, проносясь в неуютной близости от нас, чтобы разорваться, доставив свою фраг-боеголовку в самый центр плотного скопления гаунтов, которые как раз заходили в атаку на Сестер.

— Это было с их стороны немного безответственно, — ровно прокомментировал Юрген, теперь полностью полагавшийся на огнемет, дабы провести нас через ряды наваливающихся хитиновых чудовищ, поскольку болтерные заряды, если бы мы принялись стрелять, рвались в опасной близости от наших соратников.

Я кивнул.

— Передайте этому идиоту, чтобы глядел, куда направляет свою водосточную трубу! — передал я по воксу, но, прежде чем Грифен успела отозваться, ракетчики выстрелили снова.

На этот раз боеголовка ударилась о землю посреди гаунтов, продолжающих без всякого эффекта засыпать нашу броню телоточцами, — и большая часть тварей разлетелась на куски. Что было куда менее приятно, так это металлический звон, с которым некоторые из кусков боеголовки срикошетили от нашей и так жестоко побитой брони, и раздавшийся почти сразу за этим тревожный звук рвущегося металла. Наша «Саламандра» резко завалилась на левый борт, больно ударив меня перегородкой по голове, а затем, к моему ужасу, Юрген заглушил мотор.

— Трак заклинило, — спокойно доложил он, словно неприятность была не больше, как если бы мои кальсоны сели при стирке на пару размеров. Он взвесил в руках мелту. — Придется бегом.

— Прекрасно, — проговорил я, стреляя в морду хормагаунту, который приковылял к нам с явным намерением откусить мне голову.

Шансов выбраться отсюда на своих двоих у нас просто не было. Даже священное Сестринство испытывало серьезные проблемы, пытаясь это проделать, а они были, на минуточку, в силовых доспехах. Но мне все же пришлось встать на ноги, чтобы отразить еще один подобный косе коготь своим нежно напевающим цепным мечом, благословляя по ходу дела свои рефлексы фехтовальщика. Похоже, удар по голове оказался гораздо серьезнее, чем я решил вначале. Я чувствовал слабость и головокружение, и, если бы не обстановка, в которой подобная роскошь была бы непозволительной тратой времени, я уже оставил бы на земле свой завтрак. Стараясь сморгнуть коричневую дымку, которая вращалась где-то в уголках глаз, я рубил и отражал удары, словно человекоподобный автомат, вне сомнения являя собой образец полного отсутствия утонченности, который определенно прогневал бы старину Миямото де Бержерака.[431] Но по крайней мере, я умудрялся сохранять голову на плечах.

Когда толпа гаунтов наконец раздалась, больше устрашенная умелым обращением Юргена с мелтой, чем моими слабыми усилиями, я внезапно обнаружил себя лицом к лицу с куда более грозным противником. Это был еще один тиран улья, очевидно выведенный специально для ближнего боя, и он поднялся над своими подчиненными, обрушивая вниз двойной набор похожих на косы когтей. Я попытался отразить град его ударов, но запнулся, и ноги мои без предупреждения подкосились, в то время как темная пелена с границы зрения устремилась вперед, затягивая взор, — и я осознал только, что переваливаюсь через борт «Саламандры», падая на щебень у ее гусениц.

Это неожиданное движение спасло мне жизнь, потому как следующие удары тирана лишь проделали еще одну внушительную дыру в нашей крепкой маленькой машинке, но я, растянувшись на земле, был по-настоящему уверен, что пришел мой последний час. Юрген не мог стрелять из мелты, пока я находился настолько близко к врагу, потому как превратил бы меня в пар заодно с ним, и даже последний еретик в аду не понадеялся бы, что мой помощник успеет вовремя дотянуться до лазгана. И даже если бы ему это удалось, его выстрелы лишь разозлили бы тирана. Я рубанул цепным мечом по ноге твари, надеясь вывести ее из строя на достаточное время, чтобы откатиться в сторону, хотя, если б мне это удалось, меня просто разорвал бы на куски какой-нибудь другой тиранид. Несуществующее облако заслонило мне зрение, будто одеяло, и приглушенный визг наполнил уши. Я знал, что в любой момент могу потерять сознание, и это означало бы конец. Можно было утешаться тем, что я его уже не почувствую.

Да на фраг такое, подумал я, и яростный инстинкт выживания, который служил мне верой и правдой в столь многих отчаянных ситуациях, врубился со всей своей мстительной силой. Если уж мне суждено умереть, то, по крайней мере, я заберу с собой эту мерзость. Поднявшись на ноги, я, шатаясь, двинулся к твари, которая отпрыгнула от моего слепого замаха, и постарался держаться ближе к корпусу противника, отчаянно надеясь попасть хоть в какое-нибудь уязвимое место. Император помоги мне, если таковые у него и были, я их не видел.

— Комиссар, вниз! — рявкнул голос Грифен у меня в ухе, и я подчинился без размышлений, потому как колени мои просто подломились.

Визг был теперь громче, но лишь тогда, когда к нему присоединился дробный стук тяжелого болтера, я сообразил, что слышу не просто шум крови в ушах. «Химера» четвертого отряда спешила нам на помощь, и оба ее тяжелых орудия яростно плевались огнем, так что возвышающаяся надо мною чудовищная тварь, которая столь близко подошла к тому, чтобы отнять у меня жизнь, буквально развалилась, подобно слишком потрепанной мишени для штыковых тренировок. Куски хитина застучали вокруг меня, подобно отвратительным градинам, в то время как ужасающее существо медленно, тяжело рухнуло на землю.

— Поднимайтесь, сэр. — Низенькая рыжеволосая женщина явилась через тот туман, что заслонял мне зрение, одной рукой держа лазган, без каких-либо эмоций стреляя на ходу в ближайшего хормагаунта. Другую руку она протягивала мне, и я благодарно принял ее, позволив поднять меня на ноги, и так и остановился, пристально глядя по сторонам, испытывая чувство смутного непонимания. — Ну вот и хорошо, комиссар, вот вы и на ногах.

— Благодарю вас, Маго, — удалось произнести мне, и туман сгустился плотнее, чем когда-либо ранее.

Я снова пошатнулся, но меня удержало от падения облако знакомого и удивительно милого сейчас аромата, исходящего от Юргена. Мой помощник проступил через коричневые ядовитые испарения в моих глазах, сжимая мой пистолет и цепной меч, равно как и свое собственное вооружение, и покрытые грязью черты его лица несли непривычное выражение обеспокоенности.

— Я забрал ваши вещи, сэр. Боюсь только, от шинели уже ничего не осталось.

— Пошевеливайтесь! Потом поболтаете.

Грифен подхватила меня под одну руку, Маго под другую, и вместе они поспешно повели меня вверх, по посадочному пандусу «Химеры», в то время как башня машины повернулась, скосив залпом тиранидов, которым случилось оказаться поблизости.

— Премного благодарен, — произнес я, и люк с металлическим стуком захлопнулся за нами, водитель дал газу двигателю, бросая машину назад, к относительной безопасности наших позиций.

Было что-то, что я должен был сказать, подумалось мне, что-то важное, но мне никак не удавалось сообразить что. Затем туман наконец закружился вихрем, и больше меня не интересовало уже ничего.

Примечание редактора

По весьма понятным в данных обстоятельствах причинам Каин продолжает свой рассказ о событиях после почти трехдневного перерыва. Подобные промежутки в его мемуарах, конечно, не являются редкостью, и я обычно стремлюсь восполнить их, когда попадаются источники, которые предоставляют соответствующий материал. Хотя следовало бы отметить, что в очень редких случаях подобные вставки являются действительно важными. И в очередной раз я ощущаю необходимость принести свои извинения за то, что включаю в текст еще одну попытку Дженит Суллы насилием призвать готический язык к повиновению, но ее положение на периферии деятельности Каина позволило ей оставить для нас текст, позволяющий очертить более широкую картину событий, таких, на которые сам Каин редко обращает внимание.

Из произведения «Как феникс, вставший на крыло: ранние кампании и славные победы Вальхалльского 597-го» за авторством генерала Дженит Суллы (в отставке), 101.М42:

Весть о том, что наш отважный комиссар пал в бою, была встречена нами со смесью неверия и ужаса. Всем нам пришлось уже терять дорогих друзей и соратников, конечно же, потому как такова судьба простого солдата и каждый из нас был в равной мере готов положить свою жизнь на службу Императору, но сердца наши заледенели внутри нас при первом же намеке на столь болезненные вести.

Голос оператора вокса заметно дрожал, когда он сообщил мне о той передаче, которую он только что получил, и я должна признать, что сама едва сумела удержать крик горя. Комиссар Каин выковал и закалил 597-й, и его вдохновляющие лидерские качества вели нас от одной победы к другой, даже против самых безнадежных обстоятельств. Но не только по этой причине он воплощал в себе все то доброе, что было в нашем полку. В подобные моменты величайшего напряжения я всегда понимала, что вспоминаю неисчислимые примеры его никогда не подводящей смелости, постоянной заботы даже о самом ничтожном солдате и те многие разговоры с ним, в которых его врожденное доброе расположение и его очевидное уважение к моим качествам лидера сделали столь многое, дабы укрепить мою веру в те смутные времена, когда доля неуверенности в себе угрожала ослабить мою эффективность как командира.

Оттого с немалым облегчением мы восприняли радостные вести от медика четвертого отряда, который осмотрел комиссара и объявил, что жизнь его вне опасности. Конечно же, должно потребоваться много большее, чем кучка тиранидов, чтобы отдать последнюю дань столь прославленному воину! Благородный комиссар, как оказалось, претерпел небольшую травму головы, последствия которой были отягощены ядовитыми парами тиранидской желчи.

«Химера», несущая его находящееся без сознания тело к безопасности, прибыла к нам спустя краткое время, и я, не теряя времени, обеспечила его возвращение на Хоарфелл первым же транспортным челноком, что доставил подкрепление, и произошло это менее часа спустя. К тому времени в наших рядах было уже довольно много и других раненых, которые составили комиссару компанию, но те из нас, кто не пострадал или был ранен легко и мог продолжать исполнять свой долг перед Его Священным Величеством, продолжили настойчиво защищать Ацеральбатерру и в итоге, милостью Императора, одержали победу над врагом.

Не нужно и говорить, что комиссару Каину должна принадлежать большая часть славы за эту замечательную победу, потому как именно он, единолично, уничтожил двух из пяти тиранов, что направляли массу копошащейся мерзости, осаждающей нас со всех сторон. Лишенный направляющей воли этих существ, рой стал терять связность действий, а оставшиеся низшие существа были слишком малочисленны, чтобы эффективно координировать его, и то, что до тех пор казалось несокрушимым наступлением, начало спотыкаться.

Что же касается лишенных всякого разума солдат СПО, вмешательство которых столь дорого обошлось комиссару, их судьба покрыта тайной. Преданные прежде всего праведным воительницам Адепта Сороритас, на помощь которым они и пришли со столь пагубными последствиями, они оставались позади, дабы прикрыть отступление святых Сестер столько, сколько могли. Если кто-то из них и выжил, я об этом не могу сказать с уверенностью, потому как сама была занята тем, чтобы обеспечить наиболее эффективное развертывание наших сил, и своей очевидной заботой о благополучии комиссара Каина.

Как бы ни обстояли дела, я об этом не знаю, но предполагаю, что все спасшиеся должны были благодарить его за избавление от смерти. Потому как сколь бы лишенным набожности ни показалось мое заявление, но я полагаю, что нашему благородному комиссару они должны были быть благодарны за него не меньше, чем самому Императору.

Из издания: «Периремунда сегодня: новости, важные для нашей планеты», 287.933.М41:

Периремунда спасена!

Тираниды бегут, Флот спасения прибывает!

Стоическая оборона наших осажденных сограждан была вознаграждена сегодняшней ночью долгожданными новостями о том, что экспедиционный корпус, высланный с Коронус Прайм, только что вышел из варпа на окраинах нашей системы, и эта могущественная флотилия военных судов в настоящий момент уже защищает наш возлюбленный родной мир от нависшего над ним ужаса. И более того, война на поверхности также приняла положительный оборот с прибытием двух свежих батальонов, ветеранов Имперской Гвардии, жаждущих подчистить тех оставшихся нарушителей наших границ — тиранидов, что продолжают марать собой священную землю нашей благословенной Императором планеты. Располагая столь могущественными силами, мы можем быть уверены в том, что тот день, когда Периремунда будет навек очищена от заражения ксеносами, является лишь вопросом времени.

В своем полном и честном интервью губернатор Писмайр прокомментировал это так: «Ну надо же, это хорошие новости. А вы уверены? Вам кто сказал?»

Коммюнике 47783/320/34598543, датировано 292.933.М41:

От кого: Адмирал Бове, командующий экспедиционным корпусом Флота «Божественное вмешательство».

Кому: лорд-генерал Живан, командующий имперскими наземными силами, система Периремунды.

Я рад доложить, что развертывание сил Флота прошло согласно плану и восемь независимых флотилий, состоящих из крупных: боевых кораблей и кораблей конвоя, находятся в готовности к перехвату приближающегося флота-улья непосредственно после его выхода из варпа. Транспортные суда на подходе и начнут десантировать войска в течение часа. Я уверен, что вы найдете им применение.

Наши астропаты не могут сказать с уверенностью, потому как тень в варпе по-прежнему скрывает собою все, но предположительно основная часть флота-улья тиранидов прибудет не ранее чем через день или два, так что вам лучше закончить развертывание в самые краткие сроки.

Надеюсь, когда пыль уляжется, мы сумеем встретиться, чтобы пропустить по стаканчику и сыграть партию в регицид.

С наилучшими пожеланиями,

Бенжамин.

Из произведения «Как феникс, вставший на крыло: ранние кампании и славные победы Вальхалльского 597-го» за авторством генерала Дженит Суллы (в отставке) 101.М42:

Первые залпы решающей битвы за Периремунду должны были вот-вот прозвучать, и, когда буря эта разразилась вокруг нас, я поняла, что размышляю о том, насколько комиссар Каин должен был находить раздражающим то, что доблестный воин оказался заперт в медицинской палате, в то время как остальная часть полка отправилась на битву с ксеносами.

Сражение началось, конечно же, в глубоком космосе, где органические корабли флота-улья были извергнуты из варпа, будто даже это омерзительное пространство не способно переварить ту мерзость, каковой являются тираниды, и были встречены сливками Имперского Флота. Битва, которая прогремела в вечной ночи между звезд, должна была, конечно же, быть титанической. С наших позиций на поверхности мы могли очень четко видеть неисчислимые вспышки в небесах, когда живые гиганты из противоестественно вылепленной плоти сошлись с металлическими корпусами, благословленными Адептус Механикус во имя Императора, очищающим огнем их могущественных орудий и несгибаемой храбростью их экипажей.[432]

Хотя боевой дух экипажей этих кораблей оставался неизменно высоким, само по себе количество организмов тиранидов, которые стояли против них, в конце концов начало сказываться точно так же, как это происходит, когда наземные формы этих чудовищ встречаются с неослабевающей обороной Имперской Гвардии. Адмирал Бове весьма разумно сосредоточил преимущественную часть огня своих линейных кораблей против наиболее гигантских особей, намереваясь таким образом уменьшить эффективность флота в целом, что оставило более мелких тиранидов крейсерам и кораблям эскорта его Флота. Как бы успешны они ни были в выполнении своей задачи, весьма большое число этих коварных организмов сумели пробраться через кордон и, как мы и опасались, начать высеивать споры на поверхность планеты.

По нашей огромной удаче, преимущественная часть этих смертоносных семян упала в пустынные земли между плато, и лишь относительно немногие приземлились в обитаемых местностях, многие из которых уже получили защиту в лице гарнизонов Имперской Гвардии, ничуть не менее способных в битве, чем тот, с которым мне выпала честь служить. Достаточно сказать, что какие бы надежды на легкую победу зловредный, нечеловеческий разум флота-улья ни питал, его ждало жестокое разочарование. Одно плато за другим оказывалось способно отразить вторжение, в то время как те населенные центры, что имели несчастье рассчитывать на Силы Планетарной Обороны, были эвакуированы со всей возможной поспешностью.

На Хоарфелле, я должна с удовлетворением заявить, дальновидные приготовления полковника Кастин оказались более чем достаточны для обороны, и лишь один раз вторжение преуспело в том, чтобы поставить наши позиции на Дариене под серьезную угрозу.

Глава двадцать первая

— Это мог быть просто несчастный случай, — произнесла Кастин, хотя в голос ее вплеталась слабая нотка сомнения. — Вы сами говорили, что они совершенно истощены, и СПО никогда не были самыми лучшими солдатами в Галактике, если уж на то пошло.

Броклау кивнул и передал мне чашку с танной, которую я принял, благодаря свои аугметические пальцы, которые позволили мне держать ее достаточно крепко, чтобы пить не проливая. Этим утром мне наконец стало муторно от всех уколов и дурного обращения наших медиков — несмотря на очевидно привлекательные моменты моего недомогания, такие как возможность валяться на койке в то время, когда полк сражается с последними из вторгшихся тиранидов без моего участия, — и мне все-таки удалось подняться на ноги, стараясь не обращать внимания на волны тошноты, которые продолжали одолевать меня каждый раз, когда я слишком резко поворачивал голову. Мою врожденную паранойю терзала мысль, что тираниды могут наступать на наш гарнизон, пока я валяюсь в лазарете, ни о чем не подозревая и страдая лишь от того, что было не хуже обычного жестокого похмелья. Подозрение это разрослось до такой степени, что ничто уже не могло успокоить моего предчувствия надвигающейся беды, кроме короткого путешествия на командный пункт, где я мог лично проверить тактическую обстановку.

— Я бы не советовал, — сказал мне тогда хирург, держа перед моим лицом пальцы, которых было слишком много, и расплывчатых. — Сотрясение — непростая штука. — Он кивнул на пару аугметических пальцев на моей руке. — Мозг вы не замените так же легко, как вот их.

— Постараюсь не забывать о такой возможности, — коротко отозвался я и улыбнулся, чтобы сгладить невольную резкость ответа. — По крайней мере, пока мозги мои остаются в сохранности.

— Ну что же, если вы так решительно настроены… — сказал хирург, пожимая плечами.

Я, честно говоря, ожидал, что споров будет больше; лишь позже на меня снизошло озарение: благодаря моей незаслуженной репутации он должен был принимать как должное, что мне до зуда хочется попасть на передовую так быстро, как только возможно, и что я должен быть не в настроении принимать «нет» в качестве ответа. Либо это, либо он не мог упустить представившуюся наконец-то возможность избавиться от угрозы уже своему здоровью, каковую представлял собой Юрген, самочинно разбивший бивуак в коридоре возле моей палаты. Через секунду или две после того, как мой нос отметил присутствие моего помощника, явившегося с чистой одеждой и моим верным оружием, я уже скинул ноги с койки и начал ощущать все большее удовлетворение от собственного решения.

Но после того как мы покинули госпиталь, я начал сомневаться в мудрости оного, когда первый заряд холодного ветра, весьма умеренного по стандартам Хоарфелла, заставил меня покачнуться, едва только внешние двери закрылись за нашими спинами. Юрген протянул мне руку для опоры, которую, с простительным колебанием, я принял — поразмыслив, что по меньшей мере нахожусь от него выше по ветру, да и для боевого духа полка, не говоря уже о моем статусе Героя Империума, будет совсем не полезно, если я хлопнусь на задницу прямо перед окнами госпитального здания, развлекая скучающую там солдатню.

— Теперь уже не очень далеко, — заверил меня Юрген и отвел к уютно обустроенной представительской машине, которую он где-то раздобыл, заранее предположив — и очень верно, — что я не в состоянии (и настроении, если уж на то пошло) болтаться в кузове очередной «Саламандры».

Я устроился на мягком сиденье и невольно вспомнил о памятном путешествии в лимузине Киша, хотя, конечно же, данная машина ни в какое сравнение не шла с почившим персональным транспортом арбитра.

Когда Юрген выруливал от края тротуара, я понял, что в мельчайших деталях вспоминаю ту поездку как первую попытку покушения на меня. По крайней мере в тот раз мотивы моих неудавшихся убийц были вполне прозрачны. В действительности именно Киш был той целью, которую они преследовали, а я оказался просто жертвой неудачного стечения обстоятельств и путаницы.

Другие попытки отнять мою жизнь, конечно же, были совершенно иными, с очевидным намерением убить именно меня, в чем не оставалось и тени сомнения, но, как ни старался, я все еще не мог представить себе причины, почему техножрец-отступник мог бы сговориться с культистами Хаоса.

Или, если уж на то пошло, почему кто-то из них дает себе труд устранить меня, не представляющего для них никакой существенной угрозы. Ну что ж, по крайней мере, никто из них не предпринял второй попытки.

И тут ладони мои начали зудеть. Солдаты СПО с ракетной установкой, конечно же, могли просто переволноваться в боевой обстановке или просто слажать, но они все равно были на волосок от того, чтобы убить меня, и таким способом, в котором никто не заподозрил бы преднамеренности, если, конечно, не обладал разумом столь же параноидальным, как мой.

Я озвучил свои подозрения, едва оказался наедине с Кастин и Броклау, теми двумя людьми в полку, которые были настолько по-дружески близки мне, насколько это было вообще возможно, учитывая занимаемые нами должности; только им двоим я был склонен доверять.

Офицеры молча выслушали мои предположения и, как только мой монолог закончился и я откинулся на стуле, всем видом показывая, что я ожидаю их реакции, реакция последовала.

— Если вы правы, — сказал майор, возвращаясь на свое место и наполняя чашку танной, — то вам придется потратить Хорус знает сколько времени, чтобы доказать это. Если они действительно хотели убить вас там, на поле боя, то почему бы просто не прихлопнуть вас крак-гранатой — и дело с концом?

Кастин согласно кивнула.

— Они могли легко уничтожить вашу «Саламандру», — указала она. — Фраг-боеголовки практически бесполезны против бронированной техники. Это была просто редкостная неудача, что ваши гусеницы вот так заклинило.

— В обычном случае мне пришлось бы согласиться, — сказал я, с благодарностью отпивая благоуханного напитка, — но нужно учесть открытое пассажирское отделение, в котором я находился около болтера на турели. Если бы они ударили чуть ближе, меня бы убило шрапнелью так же легко, как и тиранидов.

— И не забывайте к тому же, что большая часть четвертого отряда могла наблюдать происходящее, — добавил в мою пользу Броклау, видимо осененный свежей мыслью. — Если это действительно было еще одно покушение, то, возьмись они стрелять крак-ракетой по тиранидам, нашим солдатам это должно было показаться совершенно неестественным.

— В то время как фраг-ракета была именно тем, что все участники боя могли ожидать в тех обстоятельствах. Если бы меня разорвало на кусочки, никто ничего не заподозрил бы. — Я с сожалением пожал плечами. — Будем смотреть правде в глаза: вряд ли мне суждено стать первым комиссаром, погибшим от руки своих же союзников.

— Это так, — признала полковник, кинув многозначительный взгляд на Броклау. Было бы не совсем справедливо сказать, что от рук их соратников и сослуживцев погибло столько же моих коллег, сколько и от действий врага, но гораздо больше, чем это всеми признается, что, учитывая специфику моей работы, вряд ли удивительно. Между прочим, именно по этой причине я пытаюсь заставить молодых птенцов-кадетов, за которых ныне в ответе, осознать, что для них же самих будет гораздо лучше опираться на тактичность и здравый смысл более, чем на букву Устава (по крайней мере, так они дольше протянут). — Но зачем бы им желать вашей смерти? Вы же не расстреливали никого из их друзей, не правда ли?

— Понятия не имею, — признал я. Затем вздохнул, уже сожалея о том порыве, что выдернул меня из постели. Голова моя снова начинала легонько пульсировать, как будто я выпил амасека на три бокала больше, чем было надо, и без утешения в виде весело проведенного времени, которое обычно поддерживало меня в похмелье. — Но зачем бы и культу Хаоса заодно с техножрецом-отступником, о которых я до сих пор и слыхом не слыхивал, пытаться меня застрелить?

— Понятия не имею, — осторожно произнесла Кастин. — Но я могу предположить, что на этот вопрос скорее могли бы ответить другие ваши знакомые.

— Полагаю, вы правы, — отозвался я, заранее понимая, что рассчитывать на какую-либо информацию от Эмберли, которой она сама не намерена поделиться, наивно. — Не знаю. Возможно, я слишком сильно на это реагирую.

— Сложно не реагировать, когда какой-то гретчелюб почти отстреливает тебе голову, а затем пытается скормить тиранидам, — тактично заметил Броклау. Я только пожал плечами. — Вот если бы это был кто-то из наших, вы могли бы их взять в оборот и порасспросить обо всем.

— Мог бы, — сказал я, и при этих словах у меня начала зарождаться определенная идея. Возможно, виной тому была головная боль, но в тот момент мысль показалась мне весьма неплохой. — Да и сейчас могу. Комиссариат предоставляет мне широкие полномочия при расследовании, когда есть подозрение на то, что подорвана безопасность Имперских вооруженных сил. Можем ли мы быть совершенно уверены в том, что Гаварронские СПО не подверглись инвазии генокрадов?

— Канониса, кажется, была вполне уверена, — напомнила мне Кастин.

— Именно так, — кивнул я и сразу же пожалел о подобном неосторожном жесте. — Это значит, что Киш не проводил с ними обычных проверок. Но если эти тролли были гибридами, они не могли напасть на Сестер, не разрушив своего прикрытия, а вот шанс убрать имперского комиссара был слишком хорош, чтобы его упустить.

— Особенно если учесть, что пикты рисуют вас так, будто вы являетесь единоличным спасителем всей планеты, — произнес Броклау. Затем добавил: — В каком-то извращенном смысле их логику даже можно понять.

— Почту это за комплимент, — откликнулся я и, пошатываясь, встал на ноги, опираясь на стол Кастин и делая вид, что не заметил взгляда, которым обменялись мои собеседники. Я улыбнулся Кастин. — Если вы не возражаете, я бы хотел получить связь с лордом-генералом, как только это будет удобно.

Несколько наших взводов были в данный момент задействованы в текущих схватках с тиранидами, которые нападали с неба за то время, пока я наслаждался своим вынужденным отдыхом, так что наша сеть была довольно сильно перегружена. Как бы мне ни хотелось как можно скорее последовать за своим умозаключением, с этим приходилось подождать до того момента, пока нападения не будут отражены.

— Это не сложно. — Полковник поглядела на меня в некотором замешательстве. — Но могу я спросить зачем?

Я мрачно улыбнулся:

— Если я прав, то гаварронцы должны быть моментально отозваны со всех фронтов, пока не будет закончено полноценное расследование.

— Ясно. — Броклау поглядел на меня сардонически. — Которое, конечно же, будете проводить вы сами.

— Кому же еще можно его доверить? — Вопрос был риторический.

Еще несколько минут мирно поболтав и попив танны в кабинете Кастин, я почувствовал себя почти вернувшимся к своему обычному состоянию и потому решил поинтересоваться на пункте связи, как продвигается наша война. На тот момент, конечно, я совершенно не намеревался по-настоящему принимать участие в каких-либо еще сражениях, потому как, если повидать их столько, сколько довелось мне, роль зрителя приобретает изрядную привлекательность. По давней привычке я сунул бусину вокса в ухо, еще когда одевался, подобно тому как на автопилоте застегнул оружейную портупею, и потому теперь продолжал вполуха прислушиваться к потоку сообщений, даже когда беседовал с Кастин и Броклау, так что у меня уже сложилось некое общее представление о ситуации. Но возможность взглянуть на нее в гололитическом изображении сделала все гораздо более ясным, как я, впрочем, и ожидал. Все то время, что я вынужденно провалялся на койке, тираниды, похоже, накидали спор по всему Хоарфеллу (в других местах, конечно, тоже, но это уже были не мои трудности) и, естественно повинуясь генетически закодированным императивам, свойственным их племени, роем двинулись к Дариену, привлеченные биомассой города. Кастин, конечно же, предугадала это и расположила своих солдат так, чтобы они имели возможность наносить врагу урон по ходу его наступления, разбивая меньшие рои, пока они не успели набрать численность, и в целом доставляя хитиновым уродам столько неприятностей, сколько только могли придумать наши солдаты. И если верить изображению на гололите, то выдумкой Император их не обидел. Большую часть мелких выводков полностью истребили прежде, чем они получили возможность соединиться со своими собратьями, и лишь относительно немногие смогли прийти на подмогу тем, что упали непосредственно в городе.

— Мы по большей части сумели удержать их вне улиц, — сказала Кастин, указывая на наши оборонительные порядки в пригороде Дариена. — Те, что сумели проникнуть в районы городской застройки, направляются прямиком к космопорту, стараясь соединиться с тамошней группировкой. — Ухмылка промелькнула на ее лице. — А это означает, что мы можем устроить им засаду и уничтожить без особого труда.

— Таким образом, единственной нашей проблемой являются вот эти, в космопорте, — сказал я, отмечая с некоторым облегчением, что те страхи, что подняли меня с больничной койки, оказались в целом необоснованны. Пока что, по крайней мере, ни один из выводков, которые мы обнаружили, не собирался атаковать наш гарнизон.

Броклау кивнул.

— Вы не знаете даже половины проблемы. У нас там около тысячи беженцев, запертых в здании терминала, — сказал он. — Эвакуированы с нижележащих плато.

— Большинство из них находятся там уже несколько дней безвылазно, — добавила Кастин, — в ожидании генетического контроля, который выявит среди них возможных гибридов, но юстикары были в последнее время слишком заняты, чтобы заняться этим.

— Могу себе представить, — сухо произнес я.

Широкие, открытые пространства посадочного поля были будто на заказ сделаны для сил вторжения, конечно же, а наши средства противовоздушной обороны смогли сбить лишь малую часть падающих спор. Если бы Флот не связывал собой основную массу флота-улья, мы бы имели куда больше проблем. В очередной раз, впрочем, Кастин предугадала именно такое развитие событий, вспоминая уроки, столь болезненно выученные на полях Корании, и потому развернула наши силы так, чтобы эффективно сдерживать неприятеля.

— Если быть честной, — сказал Кастин, — то беженцы становятся почти такой же проблемой, как тираниды. Им слышны звуки сражений, и все они на грани паники. СПО стараются не дать им сорваться, но достаточно будет, чтобы один идиот заистерил, и нам вдобавок к жукам придется разбираться с восстанием.

— Не больно это хорошо, — произнес я, мгновенно осознавая проблему. Последнее, чего хотелось бы осажденным защитникам города, так это толпа пораженных ужасом гражданских, бегающих по округе, перекрывающих линии огня и пробуждающих у тиранидов неистовый аппетит. Стоит тварям сообразить, что они находятся на расстоянии плевка от хорошей, плотной закуски, как они бросятся напролом, таким образом увеличивая нагрузку на наши позиции. — Вы собираетесь усилить оборону в этом районе просто на всякий случай?

Броклау подтвердил:

— Мы выдвигаем туда дополнительный взвод, как только их «Химеры» будут дозаправлены и восстановят боезапас. — Кажется, ему в голову внезапно пришла какая-то мысль, и, содрогнувшись от дурного предчувствия, я осознал, что именно Броклау собирается предложить. — Вы могли бы отправиться с ними, если пожелаете.

— Этого должно быть достаточно, чтобы успокоить гражданских, — согласилась Кастин. — Половина из них, кажется, полагает вас величайшим воином после Махариуса.

Я поглядел на них обоих, проклиная тот порыв, что вытащил меня из милой уютной больничной койки без всякой на то причины и который, кажется, вот-вот готов был снова кинуть меня прямо под ноги беде. Конечно же, всегда оставалась возможность пожаловаться на усталость после боя и слабость, но насколько пострадало бы мое реноме несгибаемого героя и пошатнулась та верность, которую оно обеспечивало в полку?

В этом вся и сложность с репутацией: однажды заработав, ее необходимо поддерживать. Кастин и Броклау, несомненно, были в плену того же самого заблуждения, что давешний хирург, и заключалось оно в том, что я покинул лечебный блок оттого, что пылал желанием вернуться в бой, несмотря на раны, и если бы я разрушил эту иллюзию, то тем самым подорвал бы доверие, которое они ко мне питали. А если бы это произошло, мой авторитет командира, до того момента не подвергавшийся никакому сомнению, тоже начал бы разрушаться. Так что мне оставалось лишь изобразить на лице легкую улыбку, как будто высказанная идея мне понравилась.

— Ну что же, — произнес я, изображая именно такую степень сомнения, как было нужно, чтобы заставить их думать, будто мне действительно не терпится поскорее оказаться на передовой, — убаюкивать нервных гражданских — это не совсем то, что я планировал на сегодняшнее утро.

Это было весьма правдиво. Пришлось даже чуть пошатнуться, как раз достаточно, чтобы напомнить о том, что я в гораздо худшем состоянии, чем хочу выглядеть, — за что вознаграждением мне был еще один быстрый обмен обеспокоенными взглядами.

— Но мне не помешал бы глоток свежего воздуха, да и, полагаю, на линии фронта я бы только путался под ногами. — На мгновение я испугался, что переиграл и сейчас меня любезно пригласят на передовую, но Кастин и Броклау согласно закивали.

— Со всем должным уважением, Кайафас, — произнесла Кастин, давая понять, что говорит со мной скорее как с другом, чем просто с соратником, — вы выглядите так, будто вас только что пожевал и выплюнул орк. И правда не советовала бы вам сегодня наведываться в места боевых действий.

— Ну что же, — произнес я, позволив своему нежеланию ввязываться даже в относительно безопасную миссию отразиться на лице, чтобы собеседники пребывали в уверенности, будто только что отговорили меня от очередного раунда стрельбы по тиранидам, — я полагаю, что вы правы и мне стоит принести хоть немного пользы этим гражданским.

В целом, как я тогда полагал, все могло обернуться гораздо хуже. Конечно, мне предстоит оказаться ближе к сражению, чем хотелось, но если верить тактическому экрану, то перспективы столкнуться с тиранидами в ближнем бою не было, и я не считал беженцев серьезной проблемой. На тот момент я оставался в блаженном неведении о том, насколько необоснованны были эти рассуждения.

Глава двадцать вторая

Попасть в терминал космопорта, куда запихнули беженцев, оказалось достаточно простой задачей, потому как взвод Фарила как раз выходил из своих казарм, чтобы сменить взвод Суллы, которая наслаждалась дракой с хитиновым ужасом все последние дни, если не дольше.

Мы с Юргеном отыскали себе местечко в командной «Химере», и, хотя салон этой машины не был призван улучшать состояние моего организма, не говоря уже о том, что к тряске и грохоту добавлялось присутствие моего помощника в столь замкнутом пространстве, я все же был рад здесь находиться. Вне сомнения, Юрген мог бы найти нам еще одну «Саламандру» без особых проблем, потребуй я именно ее, но после Ацеральбатерры я ощущал себя гораздо комфортнее в окружении сплошной брони и к тому же имел возможность воспользоваться вокс- и ауспик-аппаратурой, чтобы получить гораздо более четкую картину идущих сражений.

К моему облегчению, оказалось, что ситуация не изменилась с того времени, как я глядел на гололит командного пункта. Наши войска держали периметр вокруг аэродрома и медленно продвигались вперед, постепенно затягивая рой тиранидов в сжимающуюся петлю, заставляя их отступать постепенно все ближе и ближе к отвесному склону, за который я едва не выбросился всего несколько недель назад. Не то, конечно же, чтобы я рассчитывал, будто тираниды в действительности упадут с него и разобьются, потому как видел неоднократно, что они способны карабкаться вверх по отвесным краям с потрясающей ловкостью, так отчего бы им с той же уверенностью не спускаться по ним, если это понадобится. Но как бы то ни было, разрыв между передовой и зданием терминала даже увеличился, и я начал думать, что поездка на это пустое, по сути своей, задание позволит мне оставаться далеко от настоящей сватки, в то же самое время позволяя имитировать бурную деятельность в передних рядах.

Благодаря этим мыслям и к моему собственному смутному удивлению, я выпрыгнул из «Химеры» с ощущением, похожим на душевную легкость, и направился к ступеням, ведущим в здание терминала, а Юрген, который повсюду таскал за собой свою излюбленную мелту, шел за мною по пятам. Фарил отдал нам жизнерадостный салют из верхнего люка, затем боевая машина, взревев двигателем, отправилась восвояси на поиски того, какого бы врага уничтожить.

— Стой, кто идет?

Пара солдат СПО, разодетых в сиреневую с красно-коричневым форму, которую даже слаанешит посчитал бы кричащей и безвкусной, трясущимися руками направили на меня лазганы. Я слегка склонил голову, позволяя им как можно лучше разглядеть мое лицо в профиль, как его предпочитали показывать те печатные листки, которые мне довелось видеть.

— Комиссар Кайафас Каин, — величественно отозвался я. — Желал бы переговорить с вашим офицером.

Солдаты опустили оружие и затеяли переговоры с несколькими своими сотоварищами, вышедшими из широких бронзовых дверей, украшенных аквилой и чем-то, что я сначала принял за представителей местной летающей фауны, но на самом деле являлось изображением летающих машин. Через приоткрытые створки можно было видеть широкий, с мраморным полом главный вестибюль здания. По крайней мере, то, что он мраморный, я понял, когда прошел внутрь. Снаружи нельзя было разглядеть даже самой малой малости свободной поверхности, потому как практически каждый квадратный сантиметр его занимали импровизированные спальные места-скатки и лежащие на них гражданские.

— Это он. Действительно он, — услышал я бормотание одного из солдат. — Да не стойте там, идите за лейтенантом!

— Премного благодарен, — сказал я, стараясь, чтобы мое тяжелое дыхание не было слышно окружающим. Солдат, к которому обратился постовой, поспешил исполнить поручение. Сам же постовой, как оказалось, имел уголок-нашивку младшего капрала и при моем приближении совершил какой-то жест, наивно полагая, что это и есть отдача чести. Я отсалютовал ему как на параде и улыбнулся дружелюбно. — Можете ли вы просветить меня касательно текущей ситуации?

— Ну, мы просто сидим тут тихо, выжидаем, — ответил этот человек, очевидно затрудняясь дать ответ, — на тот случай, если нападут тираниды. — Он попытался глянуть на меня чуть более браво: — Мы не боимся ввязаться в драку, вы же знаете, сэр, просто те, кто командует, решили оставить это Гвардии, а нам велели присматривать за беженцами.

— И это самая благородная задача, какую только можно представить, — заверил я его, серьезно кивнув, обрадованный и удивленный тем, что голова моя при этом не начала пульсировать от боли так, как я ожидал. — Эти люди являются будущим Периремунды. Они должны получить защиту, и любой ценой.

— Я так об этом никогда не думал, — заявил младший капрал, на глазах приобретая некое подобие воинской выправки, — видимо, остаток солдатской гордости заявил свои права.

К сожалению, через мгновение этот эффект был слегка подорван, когда он наконец заметил Юргена, и челюсть у него буквально отвалилась, как у напуганного сквига. Но впрочем, мы беспрепятственно прошли мимо охранения и вошли в само здание терминала, так что какие бы мысли ни пришли в голову постового, высказать он их уже не успел.

Внутри я увидел одно из самых гнетущих зрелищ в Галактике, несмотря на яркую одежду, в которую были одеты люди. Конечно, это не так плохо, как некоторые вещи из тех, что мне довелось повидать, но впечатление все же было тяжелое: мужчины и женщины с пустыми глазами, согнувшиеся под грузом утрат, апатичные дети, слишком усталые и голодные, могли только сидеть и поскуливать, вместо того чтобы наслаждаться своими самыми беззаботными годами, как им и положено, а также наполняющий собой все помещение нескончаемый шум сотен голосов, к которым давно уже никто не прислушивался. Запах был едва ли не столь же мучителен, как шум, и даже все те годы, что я провел в компании Юргена, не смогли подготовить меня к столь концентрированной и пронзительной дозе человеческого.

Когда я прошел на небольшой участок свободного пространства возле дверей, через которые веял пронизывающий все и вся ветер и заметала поземка, то был поражен внезапным зарядом тепла, поскольку такое количество тел оказалось способно перебороть даже холодный климат Хоарфелла. Большая часть тех солдат, которых я видел снаружи, теперь расселись около импровизированного барьера, который отгораживал пятачок свободного пространства от главного вестибюля терминала: сооружена эта преграда была из мебели, сдвинутой сюда для того, чтобы освободить больше места для вездесущих скаток, которые устилали холодный каменный пол. В баррикаде были и конторки, все еще несущие на себе символику той или иной компании воздушных перевозок, что ранее совершали регулярные рейсы на другие плато; скамейки, а также рекаф-машина с давно истощившимся запасом того напитка, которым она когда-то щедро одаривала желающих. Двое солдат СПО располагались по сторонам своеобразных ворот, сделанных из грузовой палеты, и на руках у них лежали лазганы. По тому как солдаты не сводили глаз с толпы, вместо того чтобы присматриваться к тому, что происходит снаружи, я начал подозревать, что они опасались неприятностей именно с этого направления, и куда больших, чем мог бы причинить любой ксенос.

И, как подумалось мне, у них были к этому все предпосылки. Вонь отчаяния была едва ли не столь же мощной, как и немытых тел, и я начал понимать, что у Кастин был повод для тревоги. Очень немного потребовалось бы, чтобы превратить эту угрюмую человеческую массу в неистовую толпу, которая немногим лучше орочьей орды, и, если подобное произойдет, какая-то пара лазганов не станет нам защитой. У меня, впрочем, не было времени предаваться подобным деморализующим размышлениям, поскольку через толпу ко мне пробирался слегка полноватый молодой человек в столь же экстравагантной форме, что и у солдат СПО.

Он непрерывно бормотал извинения, избегая прикасаться к разношерстным гражданским, ему и в голову не пришло использовать локти и статус, как должен был бы сделать настоящий офицер, и я понял, почему его нагрузили столь неблагодарной работенкой. Вне сомнения, вышестоящие командиры решили, что это тот самый человек, которого им меньше всего будет не хватать на передовой.

— Комиссар, какая честь! — Он повысил голос достаточно, чтобы поприветствовать меня, не доходя некоторого расстояния, и несколько ближайших гражданских повернулись, чтобы посмотреть в мою сторону.

Как только это произошло, в их лицах вспыхнуло узнавание, сопряженное с чем-то, что заставило кровь мою застыть едва ли не до той температуры, что царила снаружи. Это была возродившаяся надежда. К моему ужасу, шепот волнами раскатился вокруг и все больше и больше лиц поворачивалось ко мне, и все они, очевидно, верили в то, что неожиданное мое прибытие знаменовало для них быстрый исход из этого преддверия ада. Как только они поймут, что я не могу им предоставить ничего подобного, дело обернется весьма скверной стороной.

— Лейтенант, — повернулся я к подошедшему, стараясь изображать непринужденную уверенность в себе. Когда все идет наперекосяк, никогда не вредно потянуть время. В худшем случае это дает возможность заметить ближайший выход, вытащить оружие первым, а если уж оказываешься совсем везунчиком, то может случиться нечто идущее на пользу. — Надеюсь, вы не против, что я вот так свалился вам на голову, но, как я слышал, эти люди оказались взаперти чуть ближе к боевым действиям, чем это может быть безопасно, так что я подумал: возможно, мне удастся что-нибудь для них сделать.

— Я очень на это надеюсь, сэр, — произнес пузатенький офицер, глядя почти с надеждой на толпу за барьером, которая постепенно стекалась ближе к нам по ходу разговора.

Солдаты, охраняющие ворота, задвинули их за прошедшим лейтенантом и без всякого эффекта попытались отодвинуть толпу. Лейтенант сказал что-то еще, но мое внимание было на мгновение отвлечено голосом Суллы в воксе.

— Пятый отряд, отвечайте! — В голосе ее проскальзывало необычное напряжение, и спустя мгновение, заполненное шипением статики, отозвался неуверенный голос:

— Пятый-второй, отвечаю. Мы потеряли связь с первой командой,[433] лейтенант. Возможно, неполадки с воксом, но…

— Четвертый отряд в пятый сектор! — Как бы ни раздражало меня ее общество, я должен был признать, что Сулла отреагировала на ситуацию молниеносно. — Возможно, это ликтор, так что продвигайтесь с осторожностью. Марскил, удерживайте позицию и оставайтесь начеку!

— Прием подтверждаю, — отозвался капрал, чей голос звучал с некоторым облегчением, и через секунду знакомый четкий голос Грифен также подтвердил получение приказа.

— Выдвигаемся, лейтенант.

Ладони мои снова принялись зудеть. Если тиранидам удалось проскользнуть через наши порядки или выводок генокрадов незамеченным проник в город, то плотная толпа вокруг меня привлечет их так же, как канонада привлекает орков. Возможно, давно пора было обратиться по поводу состояния дел у беженцев к местным юстикарам в их штабе, где бы он ни находился, — главное, чтобы подальше отсюда.

— Мы, конечно же, предпримем все от нас зависящее, — заверил я лейтенанта, как будто слышал все то, что он мне только что говорил, и придавал этому хоть какое-то, на фраг, значение.

Я попытался припомнить тактические карты, которые просматривал на борту командной «Химеры» Фарила. Где, ради варпа, находится пятый сектор? Приведет ли попытка ускользнуть отсюда к тому, что я окажусь посреди еще одного роя тиранидов или стаи генокрадов?

— Ваша помощь была бы очень ценной, — сказал мне молодой офицер. — Вы сами можете видеть, что условия здесь далеки от идеальных.

Эта фраза спровоцировала волну визгливого смеха и пару ругательств, брошенных из толпы гражданских, но, к моему облегчению, ни одно из этих замечаний не было слишком враждебным. Впрочем, мне было хорошо известно, насколько легко и быстро это может измениться. Настало время применить немного старого доброго каиновского шарма, подумал я про себя и обратился непосредственно к гражданским.

— Граждане Периремунды! — произнес я, повышая голос без всякого очевидного усилия, так что он прорезал бормотание толпы так же легко, как пробивался сквозь шум на поле боя. — Могу заверить вас, что вы не забыты, как и та огромная жертва, которую вы принесли, покинув свои дома, позволив Гвардии более эффективно организовать усилия в борьбе против тиранидов. Мое присутствие здесь должно заверить вас в этом. Но я должен попросить вас о терпении еще лишь на краткое время. Даже сейчас битва за очищение вашего мира от пятнающих его ксеносов все еще продолжается.

Более подходящего момента для этих слов я не смог бы выбрать, даже если бы очень постарался. Снаружи кто-то закричал коротким, придушенным воплем боли и ужаса, который через мгновение эхом повторил другой голос, и между ними был лишь один-единственный выстрел лазгана.

Я развернулся на каблуках, будто пораженный током, и страх с застарелыми рефлексами совместными усилиями подавили краткий приступ тошноты, сопровождавший это движение. Глазам моим предстал ходячий ужас более чем в два человеческих роста, рубящий и рвущий своими когтями и шипами, и снежная каша стала красной от останков разорванного в клочья капрала, что первым приветствовал меня, и его напарника.

— Огонь! — заорал я, выхватывая собственное оружие и выпуская заряд из лазерного пистолета, в то время как солдаты СПО вокруг меня все еще стояли, парализованные ужасом. Возвышающийся как башня монстр, казалось, мерцал при каждом движении, и мой выстрел совершенно не причинил ему вреда, выбив кусок камня из колонны, поддерживающей портик над входом. — Защищайте гражданских!

Я бы не дал за этих вояк ломаного фрага, но если что-то и могло заставить СПО поднять свои задницы и открыть огонь по жуткой твари, то именно такие слова. Толстенький лейтенант наконец-то вытащил свое личное оружие, да и солдаты наконец вышли из ступора и принялись палить по врагу, хотя никакого стоящего результата это не принесло.

— Да стой же на месте, фрагом тебя! — пробормотал рядом со мною Юрген, пытаясь навести мелту, но ликтор двигался слишком быстро, и к тому же на линии огня мельтешили солдаты СПО.

За нашими спинами гражданские бросились к дальнему концу терминала, завывая в ужасе, и это, на мой взгляд, с их стороны было весьма разумно. Еще пара солдат ополчения в огненно-алой форме упали, разбрызгивая кровь, голова толстенького лейтенанта прокатилась по мраморному полу совсем рядом с моим ботинком, добавив к прожилкам в камне длинную красную полосу.

— Когда будете готовы, будьте любезны выстрелить, — сказал я своему помощнику, не удержавшись от некой доли укоризны в голосе, но он, как обычно, оставался совершенно нечувствителен к сарказму в любой его форме.

— Уже почти, — заверил он меня и наконец-то выстрелил, испарив мусороприемник, питьевой фонтанчик, а также разукрашенный горшок, в котором, кажется, некогда произрастали декоративные растения.

К счастью, Юргену удалось также задеть и ликтора, опалив один из его длинных шипов, а также превратив рвущие когти на левой верхней конечности твари в бесполезные куски зажаренного мяса, — и это несмотря на невероятную скорость врага. Конечно, чтобы убить ликтора, одного ожога недостаточно, но более чем достаточно, чтобы его хорошенько разозлить. Завизжав от ярости, враг кинулся прямиком ко мне, ворвавшись в здание и прижав меня к импровизированной баррикаде прежде, чем я смог снова выстрелить из своего пистолета.

Бормоча проклятия, я уклонился от первого выпада противника, насколько возможно смещаясь на сторону его поврежденной конечности, и рубанул по дымящемуся хитину цепным мечом. Юрген неплохо его пропек, кажется, потому как сукровица и ядовитые ручейки превратившейся в жидкость плоти стекали из трещин в покрывавшем тиранида панцире, так что мой меч, визжа, вонзился глубоко в тело врага, проводя на его боку широкий открытый разрез. Я, впрочем, знал, что не стоит ожидать, будто эта рана станет смертельной, и потому пригнулся, как раз когда противник развернулся, пытаясь снести мне голову оставшимся когтем-косой.

— Назад, комиссар! — настойчиво проговорил Юрген, который не мог стрелять из опасения задеть меня, и я отчаянно рванулся, врезавшись в одну из перевернутых конторок, чувствуя, как кровь пульсирует у меня в ушах.

Если бы проклятая баррикада не стояла на пути, у меня была бы половина шанса спастись, потому как, возможно, тварь бросилась бы мимо меня, дабы начать поедать гражданских, я мог нанести ей неплохую рубленую рану в спину — но теперь этого уже не случится. Окруженный со всех сторон горой ломаной мебели, я мог ожидать столь же некрасивой смерти, какая постигла солдат СПО.

Внезапно, к моему изумлению, сильно смешанному с облегчением, ликтор отшатнулся, и кайма усиков, что свисали с его жвал, беспокойно задрожала. На мгновение я предположил, что это особенный дар Юргена каким-то образом снова пришел мне на помощь, но, кажется, не было никакой особенной причины, почему этот дар именно сейчас повлиял на тварь; определенно они находились сейчас не ближе друг к другу, чем до этого.[434]

Но затем, пытаясь сосредоточиться на ближайшем окружении через тошнотворную дымку, которая, казалось, смыкается над моим сознанием, я заметил, что за моей спиной происходит нечто необычное.

Гражданские, как я уже говорил, попытались бежать, когда беспощадное чудовище ворвалось в здание терминала, но сейчас крики паники, казалось, еще больше усилились. Рискнув кинуть краткий взгляд через плечо, заставивший кровь в висках болезненно запульсировать, но одновременно каким-то непостижимым образом прояснивший сознание, я заметил, что толпа расступается и сбивается плотно у стен здания, вместо того чтобы убраться как можно дальше от ликтора, что было бы самым первым, и совершенно понятным, побуждением. Что-то еще напугало гражданских не меньше, чем чудовище, которому я сейчас смотрел в пасть, так что я предположил, что он не единственный тиранид, прорвавшийся внутрь. Если дело обстояло именно так, то я совершенно не удивился бы, потому как ликторы склонны призывать прочих хищников, как только обнаружат достаточное скопление еды, чтобы оправдать целенаправленное нападение. Но вместо прилива гаунтов, или чистокровных генокрадов, мое зрение оскорбило нечто еще более ужасающее.

Три человека двигались сквозь расступающуюся толпу, не обращая ни на кого внимания: пожилой человек, девушка и мальчик-подросток. Девушка и мальчик сами по себе являли собой достаточно жуткую картину, потому как глаза их были пусты, а волосы развевались вокруг голов, как будто подхваченные яростным ветром, который не дано было ощутить никому из окружающих, но старик был в тысячу раз хуже, потому как попросту левитировал над полом на разрядах молний, блещущих и гремящих вокруг него. Похохатывая, словно безумец, он вскинул руку, и колдовской огонь окутал ликтора. Существо отшатнулось прочь, визжа, и через мгновение девушка из троицы пробормотала что-то, призывая из чистого воздуха заряд кипящей плазмы. С жестокой усмешкой на лице она одним движением ладони запустила его через весь вестибюль, заставив разбиться о кучу мебели, за которой, съежившись, укрылся я.

— Изыди, ведьма, именем Императора!

Лысеющий, средних лет мужчина в одеждах экклезиарха низкого ранга выступил из толпы, размахивая аквилой, и голос его эхом отозвался по всему вестибюлю, когда он принялся зачитывать молитву экзорциста. Мальчик повернулся к нему с презрительным выражением на лице, будто человек этот был чем-то, что прилипло к подошве ботинка.

— Что Император вообще когда-либо для нас сделал? — спросил он, и экклезиарх рухнул на пол, будто его ударили по лицу, корчась и завывая, как одержимый. — Лишь Истинные Силы могут спасти нас теперь.

Пригвожденный к месту паникой, я переводил взгляд с одной угрозы на другую; ликтор, все еще окутанный колдовской энергией, вслепую наносил удары, а трио псайкеров неуклонно приближалось ко мне. По крайней мере, тиранид из боя выбыл, хоть и временно, так что я выстрелил по ближайшему ведьмаку. Лазерный заряд сгорел в молниях, что окружали старика, и он снова расхохотался, очевидно будучи не более в своем уме, чем это заведено среди культистов Хаоса.

— Передает Каин! — отчаянно крикнул я в вокс, смещая прицел на девушку, которая как раз метнула в меня еще один заряд плазмы. Я пригнулся, и заряд попал в завывающего ликтора, заставив его пошатнуться. Он мог бы и вообще уничтожить эту тварь, если бы призрачное поле, которое все еще трещало вокруг тиранида; не поглотило часть энергии, — но что тут поделаешь, это же Хаос. Даже пытаясь работать вместе, его служители постоянно наступают друг другу на ноги. — Тираниды в терминале! И еще псайкеры!

Я выстрелил наугад в ведьму, и она пошатнулась, когда в груди ее открылась кровавая рана. Ожидал, что она упадет, но те таинственные энергии, которыми она распоряжалась, кажется, поддержали ее, и девица лишь мрачно улыбнулась, призывая из чистого воздуха еще один адский заряд. Перед тем как я нырнул обратно в свое убежище, мальчик, что был третьим из них, встретился со мною взглядом и приливная волна отчаяния захлестнула меня. Не было смысла сражаться далее, уж это было очевидно. Победа их была предопределена, как и победа Хаоса, и лишь вопрос времени, когда сила его вырвется из Глаза Ужаса, чтобы изгнать Империум со звезд, как будто его никогда и не существовало. Даже сам Император падет, и Его душа будет разорвана, чтобы насытить отвратительных демонов…

На кошмарное, бесконечное мгновение я почувствовал, что балансирую на самом краю здравого рассудка, но затем мой настырный инстинкт выживания вновь заработал на полную силу, и я начал сражаться за свою душу так же отчаянно, как бился за нее на Слокенберге. Гибельные Силы не сумели забрать меня к себе тогда, несмотря на все свои усилия, и сейчас, варп их побери, у них ничего не выйдет.

Я глубоко втянул воздух, насыщенный благоуханием Юргена, и будто рывком снова стал самим собой, внезапно осознав, что мой помощник пробился ко мне через баррикады из мебели и уже снял с ремня лазган, очевидно не желая использовать мелту, когда в зоне обстрела было столь много невинных граждан. Невообразимый кошмар, тот, что юный псайкер каким-то образом внедрил мне в сознание, отступил, быстро превращаясь во что-то столь же лишенное значения, как и любой другой сон по пробуждении.

— Лжец! — проревел я, и глаза юнца расширились от потрясения за секунду до того, как заряд из моего лазерного пистолета расплескал его мозги вместе с той скверной, что проникла в них.

Экклезиарх тоже затих, очевидно более не находясь под зловещим влиянием псайкера, хотя в сознании ли он, я не имел ни малейшего понятия.

Два оставшихся псайкера замедлили свое продвижение, куда менее уверенные в легкой победе, и девушка даже немного пошатнулась, как будто ощутила наконец последствия своего ранения. Старик, кажется, тоже опустился поближе к полу, и колдовские энергии, что трещали вокруг него, уже не были столь могущественны, как ранее, так что я ощутил вспышку пробудившейся надежды. Юрген, кажется, разрушал их возможности даже на таком расстоянии. У меня родилась отчаянная идея.

— Нам нужно сойтись с ними вплотную, — сказал я, и Юрген кивнул, принимая этот самоубийственный приказ так же, как если бы я попросил чашку танны.

— Готов, когда вы прикажете, сэр, — заверил он меня, вытаскивая из подсумка совершенно невероятных размеров штык-нож и пристегивая его к стволу своего лазгана точными и экономными движениями.

— Всегда в вас уверен, — заверил я Юргена, и мы выстрелили одновременно, дабы отвлечь псайкеров. Позади нас ликтор, шатаясь, вывалился обратно в дверной проем, наугад нанося вокруг себя удары когтями и выдирая из бронзы дверей целые куски с зазубренными краями, в то время как выжившие солдаты СПО продолжали палить по нему столь же неприцельно, как и раньше. — Пошли!

Мы перевалились через остатки баррикады, причем я по ходу дела умудрился порвать обо что-то полу шинели, и ринулись к ошеломленным еретикам, стреляя на бегу. Они отступили на пару шагов, но та странная нечувствительность к нашему огню, кажется, все еще действовала, пока мы не приблизились на расстояние всего в несколько ярдов. Девушка, лицо которой вдруг исказил страх, попыталась призвать еще один комок кипящей плазмы, но он лишь зашипел и исчез в небытии, не долетев до нас, в то время как старик неожиданно рухнул на пол, когда исчезли его молнии. С криком страха и отвращения я одним взмахом цепного меча снес ему голову с плеч, прежде чем он успел среагировать, и увидел, как та пару раз подскочила, прежде чем остановиться, негодующе воззрившись на меня.

— Но как… — Она не смогла задать вопрос.

Очевидно, до нее наконец дошел факт отсутствия большей части грудной клетки. Колени ее подогнулись, и выражение ошеломленного непонимания промелькнуло на краткий миг в ее глазах, а затем свет жизни в них померк. Когда она соскользнула на пол и застыла, большинство гражданских вокруг нас сотворили знак аквилы и сплюнули на три мертвых тела.

— Хорошо сработано, Юрген, — произнес я, все еще тяжело дыша.

Но конечно же, дело не было закончено. Смерть псайкеров освободила ликтора от их влияния, и он снова перешел в нападение, отбросив в сторону кучу мебели, преграждавшую ему путь. Ему явно не терпелось добраться до нас.

И я, и Юрген подобрались, готовясь отражать натиск чудовища, в то время как гражданские рассыпались вокруг нас, подобно паникующим гретчинам, а солдаты СПО застыли в нерешительности, очевидно опасаясь далее стрелять в тварь из опасения задеть нас. Однако, раньше чем мы смогли разрядить в тиранида свое оружие, рев мощного двигателя эхом разнесло по обширному помещению, и, будто из ниоткуда, появилась «Химера», вспрыгнув по ступеням и ударившись о много претерпевшие двери со звуком, с которым, должно быть, падают колокольни. Голова и плечи Грифен были видны в открытом верхнем люке, и она нам помахала рукой.

— Прошу прощения, что задержались, — услышал я в воксе. — Водитель сломал руку, когда нас попытался перевернуть карнифекс, и мы потратили секундочку на то, чтобы посадить кого-то еще за руль.

— Вы прибыли очень вовремя, — заверил я ее, думая в то же время, как она намерена расправиться с ликтором, что все еще ковылял к нам, слишком быстро для тяжело раненной твари. Болтеры «Химеры», попытайся она ими воспользоваться, представляли смертельную опасность для гражданских, а закрепленные на броне лазганы защищали фланги машины. Впрочем, через мгновение я получил ответ. Вместо того чтобы остановиться и десантировать солдат, как я того ожидал, тяжелая машина просто с ревом рванула внутрь терминала, раскатав по дороге остатки баррикады и превратив очень обиженного таким поворотом дел ликтора в большое дурно пахнущее пятно под гусеницами, и все это прежде, чем я сумел как-то отреагировать на происходящее. — Хорошо водите, Маго.

— Не стоит благодарности, комиссар, — заверили меня знакомые жизнерадостные нотки в голосе той, что вечно подкидывала мне проблемы с дисциплиной. Затем в интонации появилось удивление. — Но как вы узнали, что я за рулем?

— Просто угадал, — ответил я, в то время как меня постепенно окутывало всепоглощающее желание прилечь.

Гражданские не переставали орать, но уже не от ужаса. Моя отчаянная атака против псайкеров стала подтверждением всему, что они слышали о моей легендарной храбрости под огнем противника. В голове у меня снова начало гулко постукивать, и казалось, ничего из происходящего вокруг меня не имеет ни малейшего смысла.

Ну или почти ничего. Юрген почтительно откашлялся, затем вынул флягу-термос откуда-то из своего собрания подсумков.

— Танны, сэр? — предложил он.

Я кивнул и поморщился от неприятных последствий этого действия.

— Благодарю вас, Юрген, — произнес я, когда зрение мое снова прояснилось. — Полагаю, я заслужил.

Глава двадцать третья

— Вы в этом уверены? — спросил я, с большим трудом маскируя немалое удивление.

Киш кивнул:

— Абсолютно. Пришлось немного повозиться, но, как только мы идентифицировали наших неподконтрольных псайкеров, мы сумели проследить все их передвижения за последние несколько лет с большой точностью.

Он вывел данные на гололит в центре стола для переговоров, и Эмберли кивнула, как будто увиденное лишь подтверждало то, что она уже давно предполагала.

— У них есть, конечно же, как вы можете предположить, общие знакомые, но никаких связей вне их родного плато. За одним исключением.

— Но возможно, это просто совпадение, — проговорил я, пытаясь не обращать внимания на покалывание в ладонях. — Все-таки есть лакуны в записях.

— Что неудивительно в текущих обстоятельствах, — мягко напомнила Эмберли.

Хотя на тот момент уже можно было сказать, что мы наконец обратили тиранидов в бегство, удержав все важнейшие центры Периремунды и снова заняв те немногие, которые им удалось поглотить, война все еще была далека от завершения. Наш Флот наконец-то переломил хребет флота-улья, заставив то, что от него осталось, отступить в поисках более простых целей, так что споровый дождь прекратился еще неделю назад. Несмотря на это, еще очень много тварей оставалось на поверхности, чтобы представлять собой серьезную проблему для Гвардии и того, что оставалось от СПО, и такое положение дел продлится еще немалое время. Даже когда все плато были зачищены, там еще оставалась уйма бродячих тиранидов, с которыми тоже нужно было что-то делать.

Но все же проблема с каждым днем теряла остроту. Теперь, когда не осталось больше биокораблей, которые можно было убивать в космосе, Флот перешел к тому, чтобы в меру сил отстреливать самые крупные скопления врага с орбиты, при этом уделяя особое внимание пищеварительным резервам, которые способны были породить для тиранидов подкрепление. Орбитальные бомбардировки, впрочем, не сильно помогали против значительно разбросанных на местности войск противника, и последние упорствующие из тиранидов заставляли выслеживать и отстреливать себя традиционным способом. Это, впрочем, было уже не нашей проблемой, благодарение Императору. Обычные люди не могли даже надеяться выжить в адских условиях вне плато, не говоря уже о том, чтобы сражаться там, так что честь наконец-то объявить Периремунду полностью свободной от заражения ксеносами выпала Орденам Астартес.

Я кивнул и вновь приятно удивился тому, что за этим движением не последовало прилива тошноты. Не то чтобы я отдыхал те две недели, которые прошли со дня очень нервной стычки в терминале космопорта, но и настоящего боя с тех пор я не видел, распределяя свое время между рутиной службы и пробиванием заявки на проведение инспекции в Гаварронских СПО (теперь, когда дела шли достаточно мирно для того, чтобы уделить этому некоторое внимание). Еще я бегал от местных пикт-репортеров, которые писали что-то очень похожее на жития святых. Вообще окружающие вознамерились поверить в героическое единоличное спасение тысячи гражданских от орды изголодавшихся ликторов и отряда культистов Хаоса.

Запрос Киша о личной встрече для обсуждения глубоко секретных вопросов оказался для меня в определенной степени неожиданным (как, впрочем, и присутствие в конференц-зале Эмберли, что было сюрпризом еще большим и много более приятным), но я ухватился за него с благодарностью в надежде на то, что, если сбегу на Принципиа Монс без предупреждения, то, по крайней мере, смогу пережить пару следующих дней без того, чтобы какой-нибудь идиот принялся совать мне в лицо визуализатор и просить прокомментировать какое-нибудь событие, о котором я никогда и слыхом не слыхивал.

— Ваша правда, — сказал я.

Основная часть архивов, которые я просмотрел, была вывезена со Скайвеста[435] элитным отрядом юстикаров под личным руководством Найта всего через несколько часов после того, как оттуда выбили тиранидов, и получила такой гриф секретности, что я сомневался в том, что даже Живану позволялось на них взглянуть.[436]

Я указал на имена, тонкими красными стрелками связанные с теми тремя, которые представляли для нас особый интерес.

— Кого-то из этих людей мы можем допросить?

— Только если вы желаете засунуть голову в пасть тираниду и покричать: «Эй, есть кто живой?» — сухо отозвалась Эмберли.

Киш поглядел на нас с некоторым неодобрением, ему не нравилась наша легкомысленность.

— Как свидетельствуют проверенные источники, никто из них не пережил нападения тиранидов на Скайвест, — деловым тоном проговорил он, — но мы все равно можем сделать интересные выводы относительно их взаимодействия.

— Культ Хаоса, — сказал я, распознав характерные признаки. — Или, по крайней мере, местная ячейка оного.

Эмберли кивнула, и вид у нее был несколько удивленный скоростью моего дедуктивного мышления, но мне ведь уже приходилось встречать подобные вещи, и достаточно часто, чтобы с первого взгляда узнавать почерк.

— Я тоже так это интерпретировал, — сказал Киш. — Хотя мне кажется достаточно необычным, что небольшая группа обладала тремя умелыми колдунами.

Арбитр адресовал инквизитору вопрошающий взгляд.

— Так и есть, — подтвердила Эмберли. — И именно поэтому нужно как можно скорее последовать и по другому следу тоже. — Затем поглядела на меня, радостно улыбаясь, и я постарался подавить дрожь дурного предчувствия. — К счастью, Кайафас предоставил нам идеальную возможность именно для этого.

— Правда? — спросил я. Затем показал на гололит. — Конечно, можно допустить, что каждый из этих псайкеров действительно наведывался на Гаваррон по крайней мере один раз за последние пять лет, но мои полномочия распространяются исключительно на СПО.

После обмена многочисленными дипломатическими записками и совершенно бесстыдной игры на своей репутации я сдвинул дело с мертвой точки и в конце концов добился разрешения расследовать инцидент на Ацеральбатерре, раз уж поблизости нет местного комиссара, который мог бы принять это дело.[437]

Поскольку никаких других событий, способных вызвать дополнительные вопросы о лояльности местного ополчения, за прошедшее время не произошло, были все шансы на то, что моя затея в итоге окажется пустой тратой времени, но она давала мне возможность еще день или два оставаться на комфортном расстоянии от операций по зачистке планеты от тиранидов.

— Так что не вижу, как бы я мог расследовать еще и этот случай.

— Вам и не придется, — заверила меня Эмберли. — Но ваше расследование о случае «дружественного огня» будет отличным прикрытием для того, чтобы, не привлекая внимания, мы могли поинтересоваться и другими вопросами.

— Например, такими как?.. — спросил я, ощущая все меньше энтузиазма.

Эмберли взглянула на меня так, как обычно глядели старые добрые наставники в Схоле, когда собирались мне указать на какое-то очевидное упущение с моей стороны.

— Ну, когда вы предполагали, что в СПО Гаваррона мог проникнуть враг, подразумевались гибриды генокрадов. Это, конечно же, само по себе вполне вероятно, но у Империума имеются и другие скрытые враги, о чем не стоит забывать.

— Вы действительно полагаете, что имеется культ Хаоса, нашедший укрытие в ленных владениях Экклезиархии? — Я не сумел удержаться от скепсиса в голосе.

Эмберли пожала плечами:

— Почему бы и нет?

Я почувствовал, как челюсть моя пару раз спазматически открылась и закрылась, прежде чем смог говорить членораздельно.

— Ну, для начала потому, что Эглантина и ее гарпии выжгли бы всех еретиков скопом уже много лет назад, — резонно заметил я.

Эмберли вновь пожала плечами.

— Это если бы они вообще их заметили, — сказала она, совершенно не тронутая моим уже совершенно неприкрытым недоверием. — Насколько свидетельствует мой опыт, такие люди, как она, склонны очень многое принимать от окружающих как само собой разумеющееся.

— Ну что же, сообщу, если обнаружу что-нибудь, — сказал я, надеясь перевести разговор на более безопасную почву.

Улыбка Эмберли стала еще шире, и мне стало ясно, что дрожь дурного предчувствия становится только сильнее.

— А вот этого не потребуется, — радостно заверила она меня. — Я отправлюсь вместе с вами. — И она кокетливо улыбнулась. — Думаю, что буду очень неплохо смотреться в гвардейской форме.

Ну что же, насчет последнего она оказалась права, и это служило мне некоторым утешением. Эмберли радостно усмехалась мне из-под вальхалльской шапки, темный мех которой отлично оттенял ее чуть бледные черты и светлые волосы. Прилагавшаяся к форме шинель не была застегнута, открывая облегающую все ее округлости форму, а вот отсутствие нательной брони меня сначала удивило. Но с другой стороны, наш визит не должен был превратиться в боевое задание. Хотя я не сомневался, что Эмберли столь же хорошо экипирована, как была на Гравалаксе, несмотря на отсутствие каких-либо видимых защитных элементов.

— Ну что, как я выгляжу? — спросила она, отпивая глоток амасека из хрустального бокала.

Мы занимали места в пассажирском отделении ее «Аквилы», которая оказалась перекрашена специально для этого случая в тусклые цвета Муниториума и теперь выглядела снаружи как второразрядная грузовая машина, не видевшая ремонтного дока со времен Готических Войн. То есть выглядела как транспорт, который я мог бы реквизировать для дел не самой большой важности.

— Очаровательно, — заверил я Эмберли, не покривив душой. — Можешь сойти за солдата, если никто не будет слишком присматриваться.

Последнее было более или менее верно и для всех остальных из ее команды. В конце концов, в сравнении с Юргеном даже Симеон выглядел настоящим штурмовиком. Поскольку его импланты были спрятаны под форменной вальхалльской шинелью и шапкой, бывший комиссар выглядел более по-человечески, чем я его когда-либо видел, а мощная доза какого-то из транквилизаторов свела к минимуму его обычный набор припадков и тиков. Пелтон тоже хорошо играл свою роль, потому как годы, проведенные в Адептус Арбитрес, несомненно, добавляли ему внешней дисциплинированности не меньше, чем военная форма.

Слабым звеном, конечно же, являлась Земельда, которая, как бы ни старалась, могла сойти только за гражданскую, позаимствовавшую военную форму. Во всяком случае, для любого, кто знал, что такое Имперская Гвардия. Она, впрочем, старалась как могла, даже вернула себе натуральный цвет волос (каштановый весьма приятного оттенка). Столкнувшись с непреклонным намерением Эмберли взять Земельду с собой, я склонился перед неизбежностью и лишь посоветовал добавить к ее образу несколько повязок, якобы ее недавно контузило в бою. Таким образом, если кого насторожит ее выправка или поведение, это можно будет списать на дезориентацию, с которой я излишне хорошо познакомился за последние пару недель. Конечно, надо признать, надежда на этот трюк была довольно слабой, но, поскольку мы собирались вести дела с СПО, которые и сами недалеко ушли от гражданских, это могло сойти нам с рук.

Не надо и говорить, что Земельда была просто в восторге от возможности снова закрутить водевиль с переодеваниями и репетировала роль контуженой с не меньшим энтузиазмом, чем роль горничной благородной леди. Нам с Эмберли пришлось воспользоваться всем нашим влиянием, дабы самым строгим образом запретить ей кривляться как в вертепе.[438]

К моему немалому облегчению, Рахиль и Янбель оставались на борту, поскольку даже Инквизиции не под силу выдать эту парочку за солдат Гвардии.

Я пригубил амасека из своего бокала, стараясь унять трепет сомнения. Конечно же, инквизитор знала, что делала, это надо принимать как само собой разумеющееся; проблема была в том, что у меня не было ни малейшего представления, чего же конкретно она хотела добиться. В теории, конечно, все выглядело достаточно разумно: позволить ее подчиненным проникнуть на Гаваррон под видом моего эскорта, который не должен был вызвать оторопь у встречающих. В конце концов, если бы среди гаварронцев и правда оказались гибриды, было бы наивно рассчитывать на серьезную поддержку со стороны их бывших товарищей при возможном огневом контакте.

Учитывая именно последнюю вероятность, я собирался взять с собой отряды Ластига или Грифен, до тех пор пока Эмберли не предложила себя в качестве ложной замены, и, надо сказать, я все равно предпочел бы взять с собой гвардейцев. У меня не было сомнений в умении ее людей сражаться, но я не стоял с ними бок о бок в сражениях и не мог рассчитывать на то, что они будут действовать как гвардейцы и прикрывать мою спину. В первую очередь они были преданы Эмберли, Инквизиции и той миссии, которую она на них возложила. Не было и сомнения в том, что если бы возник конфликт интересов, то они оставили бы меня на мели, не задумавшись даже ни секунду. А самое паршивое, я все еще не представлял себе, кроме как в самых общих чертах, что же они собираются предпринимать, когда мы прибудем к месту нашего назначения. Хотя, может, это было и к лучшему. Если бы я знал, что они рассчитывают отыскать на Гаварроне, будьте уверены, недобрые предчувствия терзали бы меня, на зависть тиранидам.

По крайней мере, я знал, что могу всецело доверять Юргену, и потому дал себе зарок оставаться как можно ближе к нему, несмотря на все отрицательные стороны этого нелегкого решения. Юргену же, в свою очередь, пришлось мириться с необходимостью оставить свою любимую игрушку, потому как мелта была совсем не тем оружием, которое помощник комиссара постоянно носит с собой на рутинные проверки в собственном тылу. Юрген явно не был рад такому раскладу, потому как тоже не считал беды наши оконченными (что, учитывая, как у нас шли дела с самого момента прибытия на Периремунду, вряд ли можно было поставить ему в вину). Лишенный такого успокоительного, как мелта, Юрген сидел в одном из кресел, баюкая на коленях лазган, навязчиво проверяя исправность каждого из компонентов оружия. Ну, но крайней мере, это отвлекало его от обычных горестей воздушного полета, так что я просто благословил Императора за подобные маленькие милости, а сам попытался полностью охватить взором картину ленного владения Гаваррон, пока Понтий облетал его по кругу, заходя на посадку к одной из площадок местного расположения СПО.

Первое, что меня поразило, — чистота, резко контрастирующая с другими плато, которые мне выдалось повидать с момента моего прибытия на Периремунду. Беспорядочные скопления жилищ и буйная, вольная природа, боровшиеся друг с другом за каждый дюйм пространства, здесь сменились широкими, прямыми проспектами через ухоженные поля, где любые сорные травы или полевые цветы, что решались поднять голову над поверхностью земли, искоренялись так же беспощадно, как и еретики. Квадраты этих полей были ограничены аккуратно подстриженными живыми изгородями, которые, как мне показалось, образовывали между собою идеальные прямые углы. Город, над которым мы пролетали, был спланирован с такой же геометрической строгостью, и улицы его образовывали идеальную координатную сетку, приводя, как и положено, к обширной площади в центре, где храм Императора величаво возносил к небу множество шпилей, зубцов и статуй.

— Город словно игрушечный, — произнесла Земельда, и в голосе ее была нотка неодобрения: она сравнивала его с уютным, живым столпотворением Принципиа Монс — сравнение было не в пользу Гаваррона. И я был согласен с ней. Идеальность здешнего ландшафта, долженствовавшая отражать преданность Ему, сущему на Земле, в каждой, самой незначительной детали повседневной жизни, мне показалась стерильной и чужеродной в той же мере, как, к примеру, четкая функциональность клановых жилищ тау.[439] Затем Земельда вытянула шею, чтобы лучше видеть что-то в отдалении. — Мы туда направляемся?

— Нет. — Эмберли покачала головой. — Это монастырь. Мы садимся на летном поле СПО.

Орден Белой Розы, судя по всему, не был скован обетом бедности. Монастырь их выглядел так, будто это было загородное имение какого-нибудь провинциального аристократа одного из аграрных миров, и вытянутые белые здания Сестринства поднимались над землей не более чем на три этажа, составляя сложные композиции переплетающихся между собой квадратных двориков, в центре которых били фонтаны и цветы склонялись под нежным ветерком. Другие, более обширные дворы, очевидно, имели более утилитарное назначение: там Сестры, облаченные в силовые доспехи, практиковались в боевых искусствах и выполняли упражнения с четкостью, которую сержант Лерми[440] хоть и скрепя сердце, но нашел бы похвальной. В других дворах, заполняя пространство четкими линиями, стояли блестящие черные «Рино», украшенные эмблемами Сестринства и облепленные свитками обетов, из-за чего выглядели скорее как самодвижущиеся часовни, чем практичные БМП. Удивляло лишь то, как далеко от монастыря располагался пункт нашего назначения. В нескольких километрах. От осознания этого ладони мои начали зудеть под перчатками.

— Не подходим ли мы слишком близко к их воздушному пространству? — спросил я, и Эмберли кивнула.

— Определенно, — согласилась она, связываясь по воксу с рубкой управления, причем голос ее при этом звучал скорее заинтригованно, чем обеспокоенно. — Понтий, что происходит?

— Инквизитор? — Нашего пилота, судя по всему, вопрос откровенно поставил в тупик. — Я следую тем координатам, что предоставил мне диспетчер. Желаете ли вы, чтобы мы прекратили снижение?

— Нет, не сейчас. — Эмберли откинулась в кресле с таким выражением, как будто подтвердилось то, о чем она и раньше сильно подозревала. — Давайте разыграем сценку до конца и поглядим, как пойдут дела. — Инквизитор кинула на меня взгляд и усмехнулась. — Полагаю, он только что сделал свою первую ошибку, — сказала она, и удовольствие в голосе можно было потрогать руками. — Ты, похоже, здорово его раздразнил.

— Кого? — спросил я. — Метея?

— Вероятно, и его тоже, — подтвердила Эмберли.

Застарелое и очень неприятное чувство, что мне сообщили далеко не все о происходящем, снова начало подниматься во мне, но смысла проявлять сейчас свою тревогу открыто не было никакого, так что я только кинул взгляд в сторону Юргена. Тот, кажется, был наконец удовлетворен состоянием своего лазгана и потому загнал энергетические батареи на место с решительностью, которая очень успокоительно на меня подействовала.

— Захожу на посадку, мэм, — раздался голос Понтия по воксу, и я выглянул наружу, стараясь сориентироваться.

Широкие, низко подстриженные газоны, окружающие монастырь, внезапно исчезли из виду, как и все остальное, кроме панорамы пустынной местности на невозможной глубине под нами, и я внезапно осознал, что лужайки эти граничили с отвесным обрывом. В отличие от космопорта на Хоарфелле, здесь не было никакой ограды, способной предотвратить очень долгий полет какого-нибудь несчастного, вздумавшего здесь прогуливаться. И не в первый раз я задумался о том, а все ли бусины в сестринских четках были на месте?[441]

И прежде чем взору предстала — на этот раз гораздо ближе — ровная зеленая трава, я успел заметить краткую актиническую вспышку в низко нависающих облаках к юго-западу от нас — словно самую большую молнию, которую только можно себе представить. Но мы уже летели низко над рощицей фруктовых деревьев, чьи ветви лениво закачались от ветра, поднятого нашим движением, а затем оказались над красными черепичными крышами, причем черепицей разных оттенков были выложены повторяющиеся рисунки аквилы и геральдических лилий.

— Приготовьтесь к посадке, — сообщил нам Понтий, прежде чем включить маневровые двигатели, и знакомое ощущение пустоты внизу живота вместе с характерными звуками юргеновского дискомфорта сообщили мне, что мы вертикально опускаемся на посадочную площадку.

Белые стены поднялись в смотровых иллюминаторах, обступая нас со всех сторон, и через мгновение слабый толчок эхом отозвался в корпусе, когда наши посадочные полозья пришли в соприкосновение с поверхностью. Понтий снизил обороты двигателей.

— Вот и хорошо, — произнесла Эмберли, решительно вставая, — давайте пойдем и посмотрим, в чем же тут дело.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.

— Юрген, — обронил я и подождал, пока мой помощник не займет свое обычное место возле моего плеча, чтобы позволить себе насладиться этим недолгим моментом полной самоуверенности. А заключался он в том, что я рукой чуть придержал Эмберли, не позволяя ей первой выйти из челнока.

— Капрал, вы знаете свою задачу, — сказал я.

— Комиссар. — Она четко отдала честь, входя в роль, которую выбрала для себя, демонстрируя лишь тень веселья, и принялась строить остальных в подобие огневой команды,[442] с тем чтобы все они могли последовать за мною вниз по пандусу, держа лазганы «на плечо». Юрген, впрочем, свой закинул за спину, как привык делать в подобных обстоятельствах, что оставляло его руки свободными, дабы иметь возможность быстрее выполнить какие-то мои приказания, буде таковые возникнут.

Мы вышли на посадочную площадку, окруженную белыми зданиями монастыря, и плотный отряд закованных в силовую броню Сестер выдвинулся быстрым шагом навстречу, дабы приветствовать нас, причем болтеры они держали на изготовку. Стараясь заглушить все возрастающее недоброе чувство, что узлом заворачивало мой желудок, я вежливо приветствовал их отдачей чести, ожидая, когда они подойдут на расстояние, где можно будет начать разговор.

Как только наши ноги коснулись камнебетона, Понтий вновь подал мощность на двигатели и «Аквила» легко поднялась в воздух позади нас. Немедленное отбытие нашего транспортного челнока подразумевалось как совершенно нормальное явление, будь мы именно теми, кого изображали, — а самое последнее, чего нам хотелось бы, так это давать нашим невидимым врагам (если они вообще существовали здесь) хоть малейший намек на то, что в моем визите есть нечто необычное. Но вместо того чтобы вернуться на Принципиа Монс, Понтий должен был держаться в воздухе поблизости от Гаваррона, надежно укрываясь ниже края плато, в мертвой зоне любых местных ауспик-систем, которые могли бы выдать его местонахождение.

Когда рев двигателей затих в небе, я осознал, что слышу звук, подобный очень отдаленным артиллерийским залпам, и вспомнил ту вспышку света, что заметил еще в воздухе.

— Гром? — спросил Юрген, с подозрением поглядывая на небо.

Эмберли покачала головой.

— Флот, — сказала она. — Должно быть, где-то неподалеку обнаружили большое скопление тиранидов.

— Очень мило, — пробормотал я про себя, вызвав у инквизитора под прикрытием краткую, совершенно неуставную усмешку.

Придав лицу выражение спокойной уверенности, я шагнул вперед, обращая взгляд к старшей Сестре среди тех, что приближались к нам, и поднял руку в официальном приветствии.

— Комиссар. — Женщина лаконично ответила тем же жестом, и ее короткие пепельно-серые волосы слегка откинулись, позволяя мне заметить, что татуировку в виде геральдических лилий на ее щеке пересекает тонкая белая полоса зажившего шрама. Ее манеры лишь подтверждали, что она является опытным воином, и, таким образом, принимать ее нужно было со всей серьезностью. Ну что же, вполне справедливо, но на меня это утверждение тоже распространялось. — Добро пожаловать в монастырь Белой Розы.

Взгляд ее быстро метнулся мне за спину, пробежав по Эмберли и ее окружению, оценивая, какую возможную угрозу они могли собой представлять, и, очевидно, приходя к заключению, что никакой особенной.

— Мне не доложили, что с вами будет кто-то еще.

— Мой помощник, стрелок Юрген, — представил я, отмечая его присутствие коротким жестом. — Он сопровождает меня по любому официальному делу.

Я кинул взгляд на Эмберли, будто едва замечая ее присутствие.

— Это капрал Вейл, командует выделенной мне личной охраной.

— Мэм, — отреагировала Эмберли, отдавая честь и, к моему некоторому изумлению, застывая по идеальной стойке смирно, как на параде, будто ожидая дальнейших приказов.

Остальные остались стоять вольно, не опуская оружия, но и не перекладывая его в боевую готовность, что было с их стороны весьма неглупо, поскольку Сестер было вдвое больше и к тому же они были облачены в силовую броню и вооружены болтерами.

— Для меня встреча с вами также является приятной неожиданностью, — произнес я, стремясь сохранить за собой инициативу в разговоре. — Планировалось, что мы приземлимся в расположении приписанных вам СПО.

— Решение перенаправить вас сюда было принято на самом высоком уровне, — заверила меня Сестра Битвы с таким благоговейным придыханием в голосе, от которого у меня волосы зашевелились на загривке.

Живан и Киш определенно полагали, что мы будем придерживаться изначально разработанного плана, и, принимая во внимание Эмберли, я не мог назвать больше ни одной крупной шишки на этой планете. Но впрочем, Экклезиархия склонна была играть по совершенно особым правилам, так что я начал подозревать, что вламываться в их карманное королевство без приглашения было не такой уж хорошей идеей. Закованная в броню женщина повернулась, жестом предлагая нам следовать за собой. И, находясь в окружении тяжеловооруженных фанатичек, я, как вы можете понять, не намерен был с нею спорить.

— Пройдемте со мной, инквизитор вам все объяснит.

Глава двадцать четвертая

— Инквизитор? — эхом повторил я, бросая, помимо собственной воли, быстрый взгляд в сторону Эмберли, но та продолжала, не пропуская ни единого вдоха, играть роль невозмутимого вальхалльского капрала, а кроме нее, кажется, никто больше не заметил моей секундной слабости.

Старшая Сестра только кивнула, когда я пошел в ногу рядом с нею, остальной же отряд построился вокруг нашей маленькой группки так, чтобы, изображая почетный эскорт, они в то же время не оставляли ни малейших сомнений в том, что разнесут нас градом болтерного огня, случить нам только сделать что-нибудь непозволительное. Все вместе мы прошли через посадочное поле к широкому дверному проему в одном из окружавших нас зданий.

Как мне вспоминается, воздух был замечательно свеж, вне сомнения благодаря близкому соседству с краем плато, и напоен ароматами свежескошенной травы и цветущих фруктовых деревьев, ощутить которые не составляло никакого труда, даже несмотря на гораздо более приземленное и близкое благоухание Юргена. На этой высоте солнце светило чисто и светло, все еще оставаясь теплым, хотя задувающий ветерок нес прохладу, которая делала вполне оправданными наши шинели. Настоящие вальхалльцы, конечно, уже отказались бы от теплой одежды, предпочитая оставаться в рубашках до той поры, пока все не покрылось добрым слоем изморози, но Сестры находились в неведении относительно этого факта.

— Присутствие его здесь является тайной, — объяснила Сестра, как будто это должно было быть для меня совершенно очевидным. — Я уверена, что вы понимаете, насколько важна секретность в подобных обстоятельствах.

— Конечно же, — отозвался я, важно кивая, несмотря на то смятение, в которое она только что ввергла мой разум.

Эмберли, впрочем, не казалась особенно удивленной таким развитием событий, что заставило меня заподозрить, и совершенно, как выяснилось, справедливо, что она все это время знала о присутствии на планете второго инквизитора. Из тех замечаний, что случалось отпускать Эмберли за время нашей совместной работы, я вынес мнение, что не каждый в Инквизиции — если говорить образно — проповедовал одни и те же истины, но до сих пор мне не приходило в голову, что настоящей целью ее визита на Периремунду был один из коллег. Если, конечно, именно так и обстоят дела. Справившись с замешательством как сумел, я постарался, чтобы голос мой звучал столь же спокойно и деловито, как и у нашей проводницы:

— Победа или поражение в битвах, бывало, зависели от одного неосторожного слова.

— Отлично сказано, — вмешался в наш разговор новый голос.

Беседуя с Сестрой, мы вышли к широкому мраморному портику, увешанному изображениями Императора и испещренному неизбежными геральдическими лилиями, от вида которых меня уже тошнило. Говоривший же был мужчиной средних лет, с хорошо очерченными мускулами, карими глазами и каштановыми волосами. Но мне случалось видеть столетних людей, которые выглядели на двадцать — по причине излишнего увлечения ювенальной терапией, — так что принимать его физический облик за надежное указание на истинный возраст я бы не стал. Наша скромная процессия как раз готова была войти под колоннаду, когда человек этот поднялся со скамьи, что стояла поблизости от декоративной решетки, увитой сладко пахнущими розами цвета свежевыпавшего снега; он подошел, чтобы приветствовать нас, дружелюбно улыбаясь и протягивая мне руку для пожатия:

— Вижу, что репутация ваша вряд ли хоть в чем-то преувеличена.

— Больше, чем вы можете себе представить, — отозвался я, твердо отвечая на его пожатие, поскольку моих аугметических пальцев было вполне достаточно для того, чтобы пресечь любую скрытую попытку сбить с меня уверенность излишней приложенной силой.

Прикосновение его было четким и решительным, но не более того. Очевидно, необычный человек, гостями которого мы оказались, полагал, что не имеет причины опускаться до таких ребяческих состязаний, чтобы продемонстрировать свой статус. К моему удивлению, он легонько хмыкнул, отпуская мою руку, как будто нашел мой ответ чрезвычайно остроумным.

— Именно подобных слов я и ждал от такого человека, как вы. — Он оправил лацканы своего опрятного черного камзола и кивнул нашей проводнице. — Сестра Каритас, не могли бы вы позаботиться о том, чтобы товарищам комиссара предоставили все необходимые удобства? Склонен полагать, что в трапезной найдется что-нибудь приемлемое на солдатский вкус.

— Это очень любезно с вашей стороны, — отозвался я, не выказывая ни малейшего смущения, что бы ни происходило, даже если опасаюсь разлучаться в подобных обстоятельствах с Эмберли, — в конце концов, она гораздо больше знала о том, что тут происходит. — Но не уводите их слишком далеко. Нас еще ждут дела в расположении СПО, и они мне потребуются, когда я туда направлюсь.

— Они будут ждать вас, как только вы будете готовы покинуть нас, — заверил меня этот странный инквизитор.

Мне оставалось лишь кивнуть.

— Вольно! — бросил я Эмберли.

Та снова отдала честь, повернулась к остальным и, ловко копируя интонации младшего сержантского состава, когда те выговаривают своим подчиненным, как будто служила в этом звании с Первого Основания, сказала:

— Так, мы все тут гости в доме Императора, так что я жду, чтобы вы вели себя соответственно. Выказывайте почтение Сестрам, следите за манерами и не распускайте фрагов язык.

— Есть, капрал! — со всей серьезностью отозвался Пелтон, и остальные закивали, не выходя из своей роли.

Когда они построились, чтобы покинуть помещение, я жестом велел Юргену остаться.

— Пройдите за мной, — сказала Сестра Каритас остальным, неодобрительно поджимая губы, и повела псевдовальхалльцев прочь; весь ее отряд, к моему несказанному облегчению, отправился следом.

Инквизитор посмотрел на оставшегося Юргена и чуть приподнял бровь.

— Юрген является моим личным помощником, — просто объяснил я. — Его допуск к секретной информации является равным моему.

Мужчина кивнул, и в глазах его зародился огонек веселья.

— Конечно же, оставьте его при себе. На вашем месте я бы тоже желал, чтобы у меня был кто-нибудь под рукой. — Он указал в направлении арочного прохода, ведущего в глубину монастырского комплекса. — Возможно, вы будете не против легкого обеда, пока мы разговариваем.

— Определенно, но прежде хотелось бы получить некоторые объяснения. — Я не собирался раскрывать карты и не испытывал ни малейших сомнений в том, что, несмотря на дружелюбные манеры, этот тип чрезвычайно опасен. Лишившись присутствия Эмберли, я счел наилучшей тактикой поощрять этого нового инквизитора раскрываться передо мной, а дальше оставалось лишь надеяться на Золотой Трон, что удастся выделить из сложившейся ситуации какое-то подобие смысла и без того, чтобы выдать ему, насколько же я по-настоящему мало знаю о происходящем. — Например, неплохо для начала было бы узнать, кто вы такой и почему прервали мою инспекцию.

— Дорогой друг, как невнимательно с моей стороны. Я инквизитор Киллиан, Ордо Еретикус. — Мы продолжали идти вперед, продвигаясь по лабиринту коридоров столь широких, что по ним с легкостью можно было водить «Саламандру». Затем прошли через анфиладу комнат, видимо служивших гостевыми апартаментами, удивительно хорошо обставленными для монашеской общины. Широкие скользящие двери в стене одной из гостиных выходили на лужайку, окруженную ухоженными кустами роз, и мой проводник чуть поспешнее, чем требовали приличия, указал на них. — Возможно, вы будете не против того, чтобы отобедать на свежем воздухе, al fresco?

— Как пожелаете, — любезно отозвался я, следуя за ним в сад.

Как раз когда мы выходили, над моей головой пронеслось нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся сервочерепом, несущим большую серебряную супницу. Я подозрительно проследил за ним, пока он, выгружая свою ношу, завис над витым кованым столиком, расположенным в самом центре сладко благоухающей беседки. Там уже кто-то сидел — техножрец с лицом, представляющим собой ничего не выражающую маску. Он медленно поднялся, когда мы приблизились. Киллиан с кривой улыбкой отметил мою реакцию на сервитора.

— Эти совершенно безопасны, — заверил он меня, затем повел рукой в сторону техножреца. — Поскольку вы настояли на том, что вас будет сопровождать ваш помощник, надеюсь, вы не будете возражать, если такая же любезность будет распространяться и на меня.

— Разумеется, нет, — заверил я инквизитора и протянул руку, которую, к моему несказанному облегчению, техножрец пожал также рукой, а не одним из тех механодендритов, что медленно развевались над его плечами. — Неуловимый магистр Метей, я полагаю.

Догадка была, очевидно, совершенно верной, потому что техножрец, услышав мои слова, отшатнулся и кинул на Киллиана быстрый взгляд из-под клобука. На его лице не оставалось достаточно плоти для того, чтобы передать ошеломленное выражение, но после подобной реакции это уже не имело значения.

— Вы, я так понимаю, пообщались с Лазуром, — произнес Киллиан, устраиваясь в одном из свободных кресел, расположенных вокруг стола, и жестом приглашая меня садиться. Все еще продолжая изображать хорошую мину при плохой игре, я так и сделал, воспользовавшись этой возможностью для того, чтобы проверить, как ходит цепной меч в ножнах, пока устраивал его поудобнее. Киллиан отметил это мельчайшее движение, но предпочел не заострять на нем внимания, вместо этого указав на богатый выбор кушаний, что были выставлены на столе между нами. — Могу я предложить вам кусочек пирога?

— Мы обменялись с Лазуром парой слов, — вежливо признал я, при этом отказываясь принять то блюдо, что он мне протягивал. — После того совещания, на которое заглянул подосланный вами убийца. Ведь, полагаю, он был вашим?

Это было весьма разумное предположение, потому как Ордо Еретикус постоянно имел дело с ведьмами и неподконтрольными псайкерами и с гораздо большей вероятностью, чем любая другая имперская служба, мог получить доступ к санкционированным представителям этой породы.

— Нашим, — признал Киллиан, нимало не смутившись. Он снял крышку с супницы и налил себе полную тарелку супа из гроксовых хвостов, не замедлив с видом знатока снять пробу. — Вы уверены, что не хотите? Очень неплохо приготовлено. В него добавляют какую-то местную дикорастущую травку, которая растет на некоторых из нижних плато. Пока есть такая возможность, нужно наслаждаться, не думаю, что ее много осталось после того, как там побывали тираниды.

— Рискну показаться невежливым, — осторожно произнес я, — но мне не внушает оптимизма мысль отведать чего-то, что мне предлагает человек, уже предпринявший несколько попыток отнять мою жизнь.

— Никаких обид, — заверил меня Киллиан. — Но если бы я все еще желал вашей смерти, достаточно было бы приказать Сестрам позаботиться обо всем, едва вы сошли с челнока. Я сомневаюсь, что даже человек ваших внушительных воинских качеств смог бы победить целый монастырь.

Ну что же, этот довод прозвучал достаточно убедительно, да и я к тому времени почувствовал, что с каждой минутой становлюсь все голоднее, так что пришлось оставить сомнения и налечь на еду. Надо сказать, угощение оказалось на славу. К моему удивлению, Юрген отказался почти от всего, кроме хлеба с холодным мясом, держась все время достаточно близко за моим плечом, чтобы усеивать его непрерывным дождем из крошек; но при этом лазерное ружье моего помощника продолжало свободно висеть на плече, так что он мог в любое мгновение дотянуться до него, и, чуть довернув, стрелять от бедра — а этот салонный фокус, надо сказать, уже не раз в прошлом становился неприятным сюрпризом для моих врагов. Метей, конечно же, к еде не притрагивался.

— Я рад слышать, что ваши планы изменились, — произнес я, кладя себе кусочек пирога. К тому времени инквизитор уже попробовал его и сам, что, конечно же, не было несомненным указанием на то, что угроза моему здоровью отсутствует, но определенно казалось более безопасным, чем любое из тех блюд, которое он еще не попробовал на моих глазах. — Хотя мне все еще не слишком понятно, зачем вам вообще потребовалась моя жизнь.

Киллиан широко повел рукой и проглотил еще ложку супа.

— Мой дорогой Каин, мы оба — люди галактического масштаба. Не стоит притворяться несведущим, хотя я уверен, что Лазур был бы рад узнать, как тщательно вы придерживаетесь своего прикрытия. Он ведь обратился к вам за помощью сразу же, едва узнал, что вы находитесь на Периремунде, не так ли?

— Он переговорил со мной при первой представившейся возможности, — пришлось осторожно произнести мне в ответ, стараясь не слишком отступать от правды. Я был уверен, насколько вообще позволительно было быть в чем-либо уверенным, что этот добродушный псих, сидевший со мной за одним столом, сам не был псайкером, потому что в ином случае он, вне сомнения, должен был бы столь же резко отреагировать на присутствие Юргена, как это обычно делала Рахиль. Таким образом, мне не нужно было беспокоиться о том, что он вытащит информацию непосредственно у меня из сознания. Но этот инквизитор, разумеется, не хуже меня или Эмберли умел читать язык тела, и нельзя было сказать, какие системы биометрического наблюдения входили в аугметику Метея, так что смысла лгать не было. Киллиан задумчиво кивнул. — Он, кажется, очень беспокоился о том, чтобы в кратчайшие сроки установить, где находится вот этот ваш товарищ.

— Так я и полагал, — сказал Киллиан, похоже поверив (что и входило в мои намерения), что работа в связке с Лазуром началась для меня за некоторое время до нашей первой встречи с техножрецом в здании Арбитрес, и это само по себе представлялось мне достаточно важным. Настолько же очевидно было и то, что он не имеет ни малейшего представления о присутствии на Периремунде Эмберли. — Он знает, что вы были на Перлии, так что, должно быть, решил, что может поделиться с вами данным секретом.

— Теперь я знаю немного больше, чем ранее, о том, что именно было мною обнаружено в Долине Демонов, — признал я, переводя тяжелый взгляд на Метея. — И кто очевидным образом ответствен за это. — Я снова поглядел на Киллиана. — Хотя, надо сказать, странно видеть, что инквизитор предоставляет убежище предателю. У меня сложилось впечатление, что Инквизиция и Адептус Механикус были в этом проекте партнерами.

— Часть Инквизиции, — объяснил Киллиан, намазывая варенье из дольчеягод на свежую подогретую булочку из флорна. Затем он откусил, с грустью разглядывая меня, и начал медленно жевать, видимо стараясь привести мысли в порядок. Только проглотив, инквизитор сказал: — Это достаточно сложно объяснить человеку со стороны, но, несмотря на все то, чему вас учили верить, Инквизиция не является единой в своей битве против злонамеренных сил, угрожающих Империуму.

Это я уже знал, конечно же, от Эмберли, но сумел изобразить легкое удивление, что ожидаемым образом побудило его продолжить:

— Тот артефакт, что был найден на Перлии, попал в распоряжение Ордо Ксенос, что было на тот момент правильным, но, после того как Метей обнаружил его потрясающие свойства, стало очевидно, что дело относится к Ордо Еретикус.

— Могу представить себе, что этот аспект проблемы мог стать почвой для разногласий, — произнес я, предлагая ему продолжать, а про себя удивляясь, какие такие свойства, во имя Императора, он имеет в виду.

Метей наконец заговорил:

— Конечно. Некоторые из техножрецов согласились со мной, что Ордо Еретикус должен быть поставлен в известность немедленно, но большая часть склонялась к тому, чтобы поддержать Ордо Ксенос, не желая конфронтации, которая была бы вызвана всем этим делом. — Голос его приобрел нотку возбуждения, которая была совершенно не похожа на ту выдержанную манеру речи, которая отличает людей его призвания. — Я не мог поверить их глупости! Ключ к тому, чтобы стереть такое бедствие, как Хаос, с лица Галактики, наконец оказался в наших руках, и все равно они откладывали окончательное решение! Я осознал, что обязан лично проинформировать инквизитора Киллиана о том, что нам удалось обнаружить, будучи уверен — и осведомлен о личных качествах этого человека, — что он, несомненно, воспользуется этим разрушительным оружием против Великого Врага при первой же возможности.

— Правильно ли я понимаю, что вы и ранее с ним встречались? — спросил я, недоумевая, какого же варпа он тут болтает.

Если техножрец действительно сумел открыть свойства тенесвета и это было настолько опасно, насколько можно было понять из его слов, то использовать его любым образом было бы по всем раскладам не самой лучшей идеей.

— Да, встречались, — подтвердил Киллиан. — Метей помогал мне уничтожить еретический культ среди техножрецов небольшой астропатической станции за несколько лет до того и потому знал о моей готовности использовать любое оружие, которое только окажется под рукой, в нашей общей битве за выживание.

— Понимаю, — произнес я, и кусочки мозаики наконец начали складываться в общую картину. — Таким образом, вы попытались умыкнуть артефакт, а Ордо Ксенос предложил вам отправляться вон и возлюбить себя самого.

Может показаться, что это была не самая осторожная фраза, которую можно было произнести в тот момент, но я раз за разом убеждаюсь, что наносить уколы чужой гордости подобными неожиданно прямолинейными заявлениями часто помогает человеку раскрыться так, как он не собирался.

— Что-то вроде того, — признал Киллиан, затем пожал плечами. — К сожалению, мое вмешательство лишь заставило их обратить внимание на тот факт, что в Долине Демонов происходит нечто такое, что техножрецы слишком боятся придать огласке. Вне сомнения, они направили бы инспекцию, чтобы прояснить этот вопрос, если бы орки не вторглись туда первыми.

— Я хорошо помню, — только и оставалось произнести мне.

Даже несмотря на прошедшие годы и все те разнообразные ужасы, которые я повидал с тех пор, все равно отчаянная битва за выживание, которую пришлось выдержать на этом несчастном мире, все еще продолжала являться мне время от времени в кошмарах.

— Это был будто знак от Императора, — сказал Киллиан, и отсвет чего-то не вполне нормального промелькнул в его взгляде. — Я не мог позволить артефакту попасть в лапы орков, зная, что с его помощью могу очистить Галактику так, как бестолковый и малодушный Ордо Ксенос никогда не позволил бы себе даже помыслить.

— Так что вы просто пошли и взяли его, — закончил я.

Киллиан кивнул, разбрасывая при этом вокруг себя крошки флорна с не меньшим рвением, чем мой помощник.

— На то была воля Императора, — просто произнес он. — У меня были возможности и была уверенность в этом. Мы взяли этих трусов и предателей штурмом прежде, чем они успели сообразить, что к чему, и сокрушили их во славу Святого Имени.

— Вы использовали Сестер, — произнес я, вспоминая раны от болтеров, которые видел на телах убиенных, и хирургическую точность, с которой был нанесен удар.

Несмотря на то внешнее спокойствие, которое демонстрировали в ту минуту мои черты, кровь моя стала холоднее, чем вальхалльский душ, когда ко мне пришло это внезапное осознание. В монастыре должны были находиться сотни воительниц, и все они беспрекословно подчинялись этому маньяку. Если мы не сумеем пройти сейчас по очень тонкой грани, то определенно шансов выбраться отсюда живыми не больше, чем способов научить орка чечетке.

Киллиан кивнул.

— Орден Белой Розы был верным союзником во всех проводимых нами зачистках и войнах веры в течение многих тысяч лет, — сказал он. — Они сделали все, что требовалось от них, ради Славного Имени Его.

— Нет никакой особенной славы в том, чтобы расстреливать безоружных шестереночек, если хотите знать мое мнение, — произнес я, в ответ на что Метей тяжело вздохнул:

— Это было необходимо. Все следы нашей работы там должны были быть ликвидированы, если только мы хотели успешно продолжить ее.

— На Окраине Ада, — сказал я, и Киллиан кивнул, самым абсурдным образом демонстрируя удовлетворение, будто мне только что довелось вытащить на его глазах какой-то предмет из пустой шляпы.

— Так, значит, вы нашли наше старое убежище. Весьма предприимчиво с вашей стороны.

— К сожалению, — произнес я, — к тому времени, когда нам удалось попасть туда, его уже обнаружили и тираниды тоже.

— Да, это так, — признал Киллиан. — Сестрам едва удалось вытащить нас оттуда вовремя.

— А шахтеров? — спросил я, уже заранее зная ответ.

Киллиан с сожалением покачал головой:

— Место было лишь для Метея и его команды. К огромному сожалению. Нам пришлось пристрелить нескольких гражданских, которые пытались подсадить на борт своих детей, и остальные отреагировали не слишком благоразумно.

— Как же это должно было вас огорчить, — сухо произнес я.

Император знает, что самые лучшие люди, бывало, гибли на поле боя, в то время как я занимался спасением своей жалкой шкуры, и чаще, чем мне хотелось бы помнить, но бессердечие этого человека заставило волосы у меня на загривке встать дыбом, не побоюсь этого признать. К счастью, Киллиан принял мое замечание за чистую монету, кажется будучи настолько же нечувствительным к иронии, как и мой помощник.

— Путь долга часто каменист, — небрежно процитировал он, как будто эта фраза все извиняла, и, видимо, забыв, как заканчивается цитата.[443]

Я кивнул, наливая свежайшего рекафа в чашечку тонкого фарфора, такую маленькую, что она вмещала не более одного глотка, благодаря судьбу за то, что есть чем занять руки. Каким бы искушением ни было выхватить цепной меч и снести сволочную голову Киллиана с плеч, поддаться этому порыву было бы довольно глупо. В конце концов, передо мной сидел инквизитор, и я вряд ли был бы первым из желающих проделать с ним подобное. Да даже если бы мне это удалось, раздражение Сестер вылилось бы на меня, вероятнее всего, вместе с обильным огнем в упор.

— Как вы вообще убедили шахтеров позволить вам обосноваться у них? — спросил я вместо этого.

Мне становилось все яснее и яснее, что Киллиан был одним из тех мегаломаньяков, что испытывают самые жестокие страдания без внимательной аудитории, — они настолько поглощены ложным мнением о своей непогрешимости, что им требуется кто-то, кто может оценить их по достоинству. Мне лишь оставалось услаждать эту его черту как можно дольше. Чем дальше я позволял ему разливаться в речах, тем больше в моих руках оказывалось информации для Эмберли, если мы снова встретимся. По меньшей мере, пока мы тут мило болтаем, он вряд ли предпримет очередную попытку убить меня.

— Мне и не требовалось убеждать, — просто сказал он. — Окраина Ада была колонией Гаваррона, и поселенцы с радостью приняли друзей монастыря, что прибыли работать вместе с ними.

— Ясно. — Я задумчиво кивнул, отпивая рекафа и сожалея лишь о том, что он налит не в нормальных размеров кружку. То, что сообщил инквизитор, объясняло удивительное количество религиозной литературы в домах шахтеров. Мне лишь подумалось о том, сколько злосчастных поселенцев пожалели о своем выборе друзей, когда святые Сестры бросили их на съедение тиранидам. Я отставил фарфоровую чашечку, опасаясь, что она треснет в моих пальцах, и поспешил забросить еще одну наживку. — Правильно ли я понимаю, что вы нашли другое место для того, чтобы продолжать ваши исследования?

— Конечно. — В голосе Метея прорезались знакомые мне нотки фанатичного трудоголизма и всегдашней готовности обсудить свои деяния. Я уже начал понимать, почему он так хорошо сошелся с Киллианом. — Сестры оказали мне все возможное гостеприимство.

— О, уверен, что так оно и было.

Теперь мне нужно было лишь демонстрировать полное внешнее спокойствие. Если слова его были правдой и значили именно то, что значили, то ключ ко всему делу находился прямо здесь, в монастыре Белой Розы. Вопрос заключался в том, как мне его найти. Здание было огромным, и тенесвет мог находиться где угодно. Но тут Метей энергично предложил:

— Хотите посмотреть своими глазами?

Глава двадцать пятая

— Конечно же, — ответил я настолько спокойно, насколько мог, не решаясь поверить в подобную удачу. Затем, памятуя о том фасаде цивилизованности, который все мы пытались сохранять, взглянул на Киллиана, который все еще занимался тем, что набивал рот. — Конечно же, если у вас нет возражений.

Инквизитор покачал головой, улыбаясь, хотя последнее, как вы догадываетесь, не слишком меня приободрило.

— Никаких, — объявил инквизитор, наконец-то отодвигаясь от стола. — Как раз наоборот.

Он теперь буквально источал горделивое самодовольство, подобно тому как Юрген — телесный запах.

Я поднялся со своего места. Как раз в этот момент грохот орбитальной бомбардировки снова прокатился над нами, подобно первому предвестнику летней грозы, и я кинул взгляд на Юргена, разделяя с ним моментальное и не слишком спокойное понимание. Мы оба начинали нашу продолжительную и бесславную карьеру в артиллерийском подразделении, и если только можно было полагаться на наш многолетний опыт, то артиллерийская канонада на этот раз раздавалась несколько ближе, чем раньше. Это, в свою очередь, подсказывало, что в нашем направлении движется рой достаточно крупный, чтобы привлечь внимание находящегося на орбите Флота, даже несмотря на песчаные бури, блокирующие сенсоры кораблей. Впрочем, считать, что именно мы являемся целью тиранидов, причин не было. Гаваррон находился гораздо выше, чем любые из тех плато, на которые взбирались блуждающие рои до того, как прибыл флот-улей, так что я просто загнал тревогу на задворки сознания и вернул внимание к более насущным проблемам.

— Лазур — сущий глупец, — высказался Киллиан, первым пересекая идеальный газон под сенью шелестящих деревьев, — и не представляет ни для кого угрозы, но человек вашей широко известной проницательности является для нас препятствием совершенно другого уровня. Как только стало известно, что вы возглавляете поиски скрытых врагов, я осознал: это только вопрос времени, когда вы выйдете на нас. После того как Лазур заручился вашей поддержкой и вы доподлинно узнали, что ищете, не осталось надежды, что вы не обратите внимания на Завет Благословенных лишь потому, что подобная антиправительственная организация является слишком мелкой и незначительной.

— Культ Хаоса, — вслух предположил я, делая вид, что знаю это наверняка, и Киллиан кивнул, проводя нас сквозь ризницу, уставленную изображениями святых, в центре которой возвышались несколько очень помятых силовых доспехов.

Судя по числу молельных свечей, что окружали их, нетрудно было догадаться, что здесь собраны самые почитаемые святыни Ордена, что, в свою очередь, говорило о том, что мы забрались уже очень глубоко в святая святых монастыря, дальше, чем любым посетителям со стороны когда-либо позволялось заходить.

— Разумеется, — согласился Киллиан. — Даже в самом лучшем случае это очень грубый инструмент, но их легко обвести вокруг пальца, и для нашей работы они являлись идеальными объектами.

У меня по-прежнему не было ни малейшего представления, о чем он толкует, но все равно я кивнул так, будто все понимаю, ибо остро осознавал, что лишь то знание, которое, как инквизитор полагает, находится в моем распоряжении, все еще позволяет мне оставаться в живых.

— Впрочем, это ведь должно было идти вразрез с вашими убеждениями, — осторожно заявил я.

Киллиан поглядел на меня, оторвав взгляд от очередной порции геральдических лилий, что украшали одну из стен зала с цилиндрическим сводом и отличались от всех прочих тем, что с ними инквизитор производил какие-то манипуляции, которых я не мог видеть из-за его спины. Участок каменной стены, перед которым он остановился, повернулся, отделяясь от основного массива и открывая ярко освещенное пространство за собой, и инквизитор отступил в сторону, приглашая нас войти.

— Я полагал, что вашим долгом является искоренение ереси везде, где вы только обнаружите ее.

— Прямо и по делу, — произнес Киллиан и одобрительно усмехнулся. — Замечательные качества, я уверен, когда речь заходит о делах военных, но в тех теневых сражениях, что ведет Инквизиция, не все так просто.

Он пристально вгляделся в меня, и оживление мгновенно сменилось напряженной серьезностью.

— Вы боитесь Хаоса, не правда ли? Конечно же, настолько, насколько вы вообще способны чего-либо бояться, — ваше бесстрашие слишком широко известно, чтобы в нем можно было сомневаться.

Последнее он высказал удивительно умиротворяющим тоном, как будто опасался, что заденет своими словами мои чувства.

Ладони мои снова начали зудеть, как только я по-настоящему задумался над его вопросом. Определенно он подразумевал гораздо большее, чем просто смелость перед лицом врага или ее отсутствие. Отчего-то я знал, что тот ответ, который я дам на его вопрос, либо убедит Киллиана в его правоте относительно решения не убивать меня, либо же представит меня как возможную угрозу, которую лучше всего устранить при первой же возможности. Мысленно проклиная пикт-передачи, которые заставили его думать, будто я представляю опасность для его маньяческих планов, я ощутил, что во мне вновь растет подозрение, согласно которому Эмберли и привлекла ко мне их внимание.[444] Лишь подавив это чувство, я взялся формулировать безопасный ответ.

— Вопрос не так прост, чтобы говорить лишь о смелости или трусости, — постарался я потянуть время, призывая на помощь все дипломатические способности, которые только сумел обрести за прошедшие годы. — Я слишком часто сталкивался в бою с силами Хаоса, и скрывались они под столь разными обличьями, что я не могу позволить себе их недооценивать. Если вы пожелаете приравнять осторожность к страху, то вправе назвать меня трусом, но на полях сражений я был свидетелем гибели столь многих самоуверенных идиотов, что сам не хотел бы повторить их судьбу. — После этого мне оставалось лишь пожать плечами, изображая спокойную уверенность в себе, которой на деле я совершенно не ощущал. — Император свидетель, очень многих из их числа мне пришлось убить собственными руками.

Я сделал паузу, готовый выхватить оружие, если это понадобится, но Киллиан лишь задумчиво кивал, и на лице его лежала спокойная улыбка, как будто мой ответ был именно таким, который он надеялся услышать.

— Вижу, что не ошибся в вас, — произнес инквизитор, в то время как каменная стена за нашими спинами скользнула на свое место и Метей рванул вперед, едва ли не вприпрыжку, по ярко освещенному коридору, нетерпеливо ожидая возможности похвастаться своими игрушками. Каменная кладка стен была гладкой, без каких-либо ликов, статуй или вездесущих трехлистных сорняков, и Юрген озирался со своим обычным выражением некоторого умственного затруднения (если бы я не контролировал себя с опытом бывалого обманщика, вне сомнения, такое же выражение отразилось бы и на моем лице тоже).

— Где это мы? — спросил мой помощник, и вопрос этот был не лишен резона.

Киллиан в ответ повел рукой вокруг, указывая на некоторое количество закрытых дверей и электросвечи между ними, которые вполне ярко освещали наш путь.

— В сердце Ордена Белой Розы, — объяснил он, вне сомнения довольный тем, что нашел еще одну причину поважничать. — Все здесь сделано для того, чтобы обеспечить сохранность священных реликвий, дабы уберечь их от поругания, буде какой-либо враг подойдет близко к тому, чтобы взять монастырь. Лишь канониса и ее стража знают о существовании этого места и обладают необходимыми кодами. — Он скромно откашлялся. — И конечно же, Инквизиция. В последние несколько тысячелетий эти помещения оказались очень полезны для некоторых представителей Ордо Еретикус.

— Могу себе представить, — отозвался я. — Так зачем вообще было заморачиваться с Окраиной Ада?

Киллиан рассмеялся:

— Я вижу, военный ум снова в действии. Но не мог же я приводить сюда членов Завета Благословенных для проведения исследований, не правда ли?

Он посторонился и пригласил нас пройти в дверь, на мой взгляд ничем не отличавшуюся от всех остальных, но за которой только что скрылся Метей. Я шагнул за порог, и меня вдруг охватил секундный приступ головокружения, заставив оступиться и опереться на протянутую мне для поддержки руку Юргена. Затем ощущение это отступило, что не помешало мне пробормотать себе под нос проклятие. Из всех моментов, когда мое сотрясение мозга могло неожиданно вновь проявить себя, этот был наиболее неудачным. Киллиан взглянул на меня с неожиданной заботой.

— Многих людей оно вот так захватывает, когда те впервые приближаются к нему, — с сочувствием произнес он. — Это скоро пройдет. — Он засмеялся. — Или, если не пройдет, то вы, возможно, благословенны более, чем кто-либо из нас мог предположить.

Правду говоря, я едва ли расслышал его последнее замечание, не говоря уже о том, чтобы его разгадать, потому что как раз в этот момент я в первый раз хорошенько рассмотрел помещение, куда мы попали. Вне сомнения, это была вотчина Метея, которая демонстрировала все обычные признаки принадлежности рабочего пространства техножрецу: жужжащие и щелкающие вычислители, множество оборудования (которое не обладало никакой функцией из числа тех, какие я мог бы понять, но которое определенно получало откуда-то и для чего-то питание), а также разбросанные тут и там инфопланшеты; некоторые присоединялись к пикт-экранам или гололитам. Связки кабелей, похожие на клубки змей, соединяли все это воедино, причем с обычным для техножрецов небрежением к тому, что кто-то может тут запутаться и переломать себе ноги; большинство этих кабелей, кажется, отходили от металлического постамента, на который был помещен некий предмет размером с инфопланшет, на котором, как я понял, было удивительно сложно сосредоточить взгляд и внимание.

Изображение Омниссии размещалось на небольшом алтаре из полированной стали, несколько в стороне, что заставило меня задуматься о том, как бы отреагировала Эглантина, если бы до ее сведения дошел тот факт, что один из уголков в святая святых ее монастыря был отдан часовой модели Императора. Думаю, реакция ее была бы бурной и непродолжительной для техножреца.

Хотя я никогда не был прежде именно в этом помещении, но расположение предметов в нем порождало ощущение странного узнавания, которое так и не сделалось более четким, пока не заговорил Юрген.

— Совсем как алтарь, который мы нашли на Перлии, — произнес он, и я кивнул.

Конечно же, были и различия, но большая часть оборудования выглядела точно так же, если не считать отсутствия дыр от болтерных снарядов. Еще одним важным отличием был примечательный предмет на постаменте, и я сделал к нему пару шагов, осторожно ступая среди переплетенных кабелей, в надежде получше разглядеть, что же это такое. Вблизи он не казался таким уж внушительным, просто гладкая каменная плита примерно в три раза больше в высоту, чем в ширину, настолько черная, что свет электросвечей на стенах, который падал на него, казалось, без следа всасывается внутрь.

— Осторожно, — произнес Метей, и я осознал, что уже подошел к этой штуковине гораздо ближе, чем собирался. — Вокруг него поле энергии варпа.

Техножрец бросил взгляд на приборы, и голос его прозвучал озадаченно:

— Странно, кажется, оно пропадает. Нет… возвращается к изначальному уровню. — Он стукнул по планшету, затем пожал плечами, в то время как я заметил краем глаза, что Юрген делает шаг назад, пока я тоже осторожно отступал прочь. — Где-то, наверное, контакт отошел. Вечная морока с временными установками.

— Временными? — переспросил я, и Киллиан кивнул:

— Периремунда больше не подходит для наших целей. Нам требуется население определенных размеров, имеющее в своей среде организованный культ Хаоса, в который мы можем проникнуть и контролировать его, чтобы обеспечить себе постоянный приток субъектов для эксперимента. Как же нам еще находить псайкеров со спящими способностями в достаточных количествах?

Я ощутил, как холодок пробегает по моему позвоночнику от этих рассуждений, поскольку я наконец-то стал соображать, что все это значит. Пришлось постараться, чтобы выражение ошеломленного ужаса не отпечаталось на лице. Если моя догадка верна и этот маньяк узнает о моих настоящих чувствах касательно его чудовищных планов, я буду мертв в ту же секунду — если не чего похуже. Поэтому я лишь рассудительно заметил:

— Ваша правда. Здесь тираниды их несколько подъели.

Затем я обратился к Метею, надеясь, что, поступая так, тем самым не позволю Киллиану слишком легко прочесть мои чувства:

— Вам, кажется, не очень-то везет с чужаками в целом. Сначала орки на Перлии, а теперь вот тираниды.

— О, как раз напротив, — счастливо отозвался Метей. — Именно нашествие орков позволило нам наконец-то выйти на прорыв в исследованиях. Артефакт оставался совершенно инертным, до того как выплеск энергии варпа, который сопровождал прибытие их космического остова, активировал его.

Я кивнул, вспоминая, как спящий портал некронов на Симиа Орихалке был включен схожим явлением.

— К сожалению, они оказались слишком многочисленны, чтобы их можно было легко отпугнуть.

— Я заметил, — произнес я. Затем, сам того не желая, снова кинул взгляд на предмет, который не мог быть не чем иным, как тенесветом, — эта лишенная каких-либо определенных черт черная плита вызывала странное, жутковатое восхищение. — Значит, вам все-таки удалось узнать, каково его истинное предназначение?

— Настоящая его функция? — Метей покачал головой. — Это все еще остается для нас загадкой, но, если так можно выразиться, его побочный эффект, который и интересует нас более всего прочего, очевиден.

— Очевиден, — эхом повторил я, искренне надеясь, что побочный эффект этот вовсе не тот, о котором я подумал. — И сам по себе ошеломителен.

Киллиан охотно кивнул, и в глубине его глаз снова зажегся прежний нездоровый огонек, в очередной раз упрочив мои и без того значительные сомнения в здравом рассудке инквизитора.

— Более чем ошеломителен, — произнес он. — Он потрясет всю Галактику! Подумайте об этом, Каин, подумайте об открывающихся возможностях! Если мы обретем надежный способ усилить психические способности сотен, возможно тысяч, индивидуумов на каждом из миров Империума — какое подспорье окажется у нас в руках против орд Хаоса! Мы могли бы обратить против врага его собственное оружие, сокрушить, очистить само Око Ужаса от нечистого присутствия! А когда Губительные Силы лягут к нашим ногам, сломленные, падут к подножию Золотого Трона, мы сможем стереть со звезд все до единого выводки ксеносов, и Галактика будет принадлежать лишь ее полноправным хозяевам — чистому, незапятнанному Человечеству!

— Это впечатляющая картина, — осторожно произнес я, уверенный, что этот инквизитор не менее помешанный, чем культисты Хаоса, на которых он призван был охотиться. — Но в Империуме немало миров, а подобный камень у вас всего один.

— В настоящий момент это так, — кивнул безумец, как будто я только что выдвинул возражение в разумном диалоге. — Именно поэтому исследования Метея настолько важны. Если ему удастся установить истинную природу и частоту энергии варпа, которая активирует превращение латентного псайкера в подлинного, мы могли бы сами производить устройства, служащие для той же самой цели.

— Нам также необходимо будет немного отточить методику, — несколько застенчиво добавил Метей. — На данный момент он действует лишь на очень небольшой процент латентных псайкеров. Для остальных тенесвет оказывается столь же смертелен при прикосновении, как и для обычного, незапятнанного человека.

— Ясно, — снова кивнул я. — Значит, добровольцев находить, должно быть, очень затруднительно.

— Именно по этой причине мы и подчинили себе Завет Благословенных, — объяснил Метей. — Они достаточно безумны, чтобы рискнуть, а те, что выживают, открывают в себе полезные умения и становятся орудиями Императора, даже не подозревая о том, кому же теперь служат.

— В иронии уже содержится немалый смак, не правда ли? — Киллиана снова понесло. — Солдаты врага, которых обманом заставляют защищать тот самый Империум, который они мечтают разрушить.

— Понимаю, отчего вы находите это столь занятным, — заверил я, — и почему вы так остро желаете продолжать сие доброе дело.

Я не удержался, вложив в эти слова немалую долю сарказма, но Киллиан страстно вцепился именно в них:

— Я знал, что вы поймете! — Он кинул победный взгляд на Метея. — Ну что я тебе говорил? Ради этого стоило рисковать, приводя комиссара сюда!

Как вы, вне сомнения, можете понять, изумление — слово, которое в очень малой степени описывало мои ощущения на тот момент. Чувствуя себя так, будто осторожно передвигаюсь по узкому карнизу над бездонной пропастью безумия, я медленно кивнул:

— Вы рассчитываете, что я передам от вас послание для Лазура и заставлю его отступиться?

— Именно! — воскликнул Киллиан. — Для того чтобы наша работа увенчалась успехом, мы должны быть свободны от вмешательства извне. Наш челнок отправится в течение часа, и, если вы доложите по возвращении, что все мы погибли на этом плато, никто не усомнится в ваших словах — только не в ваших, человека с подобной репутацией!

Плотный ледяной узел завязался где-то внизу моего живота, и я кинул беспокойный взгляд на Юргена.

— Не вполне уверен, что понимаю вас, — произнес я, и снова в моей памяти, будто призрак прошлого, возникло воспоминание о бойне в Долине Демонов.

Но перестрелять всех находившихся в тайном храме Механикус — это одно дело, а на Гаварроне проживают тысячи человек, не говоря уже о сотнях воительниц Сестринства только в этом монастыре. Как именно Киллиан предполагает устранить всех их без посторонней помощи — совершенно непонятно. На лице инквизитора промелькнуло выражение ненормальной хитринки.

— Сестры полностью верны нам, в этом нет сомнения, но слишком многие из их числа знают о нашем здесь присутствии. Так что я заранее принял определенные меры.

Велев мне следовать за ним, он вышел из лаборатории, и я послушно отправился следом, как обычно сопровождаемый наступающим мне на пятки Юргеном. Метей остался, где был, осуществляя те приготовления, которые, очевидно, были необходимы для их скорого отбытия.

— Если вы откажетесь помочь нам, что, должен сказать, меня не слишком удивит, то, к сожалению своему, должен сообщить, что у нас хватит способов обеспечить и ваше молчание также.

— Что за меры вы приняли? — спросил я, немного задохнувшись, но наконец-то поравнявшись с собеседником.

Киллиан задержался возле одной из дверей, которые вели из коридора.

— Вот эти, — произнес он, распахивая створку.

Я отшатнулся, рефлекторно потянувшись к цепному мечу, в то время как Юрген вскинул лазган, выпуская весь заряд энергетической батареи на полном автоматическом режиме поверх моего плеча. Ликтор тиранидов, который обнаружился в открывшейся комнате, с визгом отпрыгнул и рухнул на пол, собственной тяжестью выбив пыль из щелей каменной кладки. Я осторожно ступил вперед, не спуская с него прицела лазерного пистолета, давая Юргену время перезарядить оружие, и только сейчас заметил, что тиранид еще до наших выстрелов был тяжело ранен и к тому же надежно прикован к стенам цепями, которые выглядели достаточно крепкими, чтобы удержать даже дредноута.

— О, браво! — Киллиан захлопал в ладоши, взглянув на Юргена с интересом, прежде чем снова обратить свое внимание ко мне. — Я понимаю теперь, почему вы настояли на том, чтобы ваш помощник остался при вас. Очевидно, в нем скрыто многое, что не видно глазу.

— Какого фрага эта тварь здесь делает? — спросил я, слишком потрясенный и ошеломленный, чтобы продолжать притворяться, будто все мы — рассудительные, спокойные люди.

Киллиан воззрился на меня как на недоумка, считая, что цель присутствия здесь тиранида очевидна.

— Привлекает рой, — пояснил он. — Эти существа источают феромоны, которые…

— Да знаю я, что они делают! — Я сорвался на крик, затем активировал бусину вокса. — Эмберли! Этот идиот припрятал в катакомбах ручного ликтора! Сюда идет целый фрагов рой!

— Предатель! — взвизгнул Киллиан, почти заглушив подтверждение приема от Эмберли, и выхватил из-под плаща плазменный пистолет.

Мое оружие, впрочем, было уже в руке, так что я просто нажал на спусковой крючок, прежде чем инквизитор успел поднять свое. Но вместо того чтобы ожидаемо рухнуть, безумец внезапно исчез с громким хлопком воздуха, устремившегося в освободившееся пространство.

— Фраг! — злобно выругался я, узнав работу телепорта.

Эмберли использовала такое на Гравалаксе, и мне было известно, что миниатюрное устройство телепортации не могло закинуть Киллиана слишком далеко. Пришла пора убираться отсюда, пока инквизитор не выбрался из какой-нибудь ниши. Почему-то я сомневался в том, что он все еще пожелает использовать меня в качестве мальчика на побегушках.

— Кайафас! Что у вас происходит? — спросила Эмберли, и голос ее прозвучал с неожиданной заботой.

Я как мог кратко посвятил ее в то, что мне удалось узнать, и одновременно со всех ног бежал к выходу из этого ненормального тайного лабиринта, благословляя свою врожденную способность ориентироваться в любых подземных катакомбах[445].

— И еще надо найти Эглантину, — подвел я итог. — Эта заблудшая женщина — единственная, кроме Киллиана, кто знает, как попасть сюда.

— Эта заблудшая женщина уже в курсе происходящего, — холодно сообщила мне канониса, очевидно прослушивавшая весь наш разговор. — Инквизитор Вейл раскрыла свою истинную личность Сестре Каритас, как только они оказались вне слышимости Киллиана, потребовала встречи и убедила меня в подлинных намерениях предателя.

— Вот это хороший фокус! — произнес я, про себя недоумевая, как же это у Эмберли получилось,[446] но для подобных рассуждений времени у меня оказалось не так уж много.

Вспышка впереди по коридору на мгновение ослепила меня, и заряд плазмы разбился о каменную кладку неподалеку, выпарив в камне дыру размером с мою голову. Видимо, это мое невезение заставило телепорт закинуть Киллиана ровнехонько между нами и спасением.

Глава двадцать шестая

— Назад! — крикнул я Юргену, направляя куда-то в сторону инквизитора-отступника град выстрелов из лазерного пистолета, и это заставило безумца нырнуть в нишу за одним из дверных проемов.[447]

Поскольку в голом каменном коридоре было совсем немного пригодных укрытий, я начал отступать к ближайшему пересечению проходов, откуда мой помощник уже вел отрывистый прикрывающий огонь, поскольку достиг столь желанного укрытия за несколько мгновений до меня. Я, мрачно усмехаясь, наконец присоединился к нему.

— Никогда не думал, что мне будет так не хватать этих их кошмарных статуй, — произнес я, а Юрген недоуменно нахмурился.

— Которых? — спросил он.

— Не важно, — отозвался я как раз в тот момент, когда очередной плазменный заряд разорвался достаточно близко, чтобы жар от него опалил нам лица. — Давай назад в лабораторию. Мы должны заполучить тенесвет раньше, чем Метею удастся снова сбежать вместе с ним.

Мысли о том, что вещь, подобная этому артефакту, окажется без присмотра где-то в Галактике, было достаточно, чтобы заставить меня уползти и забиться куда-нибудь, завывая от ужаса, но в то же время я скорее готов был схватиться с невооруженным техножрецом, чем с психованным инквизитором. Если нам немного повезет, мы сможем забаррикадироваться в лаборатории на то время, которое потребуется Эмберли, чтобы добраться сюда и разобраться с Киллианом, так чтобы я мог объявиться в самый нужный момент и прибрать себе славу за спасение столь ценного артефакта.

— Это может оказаться немного затруднительно, сэр, — заметил Юрген. — Он нас хорошо прижал. Если попытаемся отступить, он поджарит нас раньше, чем мы доберемся до следующего перекрестка. — Тут в голос его закралась нотка укоризны. — Если бы со мной была моя мелта, я мог бы легко достать его прямо отсюда.

— Только не тогда, когда на нем портативный телепорт, — возразил я. И с этими словами оптимальная стратегия сама пришла мне на ум, так что я осторожно прицелился, положив лазерный пистолет на чуть согнутую руку. — Беги назад. И как можно больше шуму.

— Сэр?

Юрген, казалось, принял вид еще более недоуменный, чем обычно, но, как всегда, последовал моим приказам буква в букву и припустил по тому коридору, в котором мы укрывались. Звук ударов подошв его ботинок эхом раздался в закрытом пространстве, и, как я и предполагал, Киллиан клюнул. Очевидно поверив, что оба мы обратились в бегство, он спустя мгновение появился на перекрестке со злорадным выражением лица.

— Приятного путешествия, — пожелал я, укладывая лазерный заряд прямиком в центр груди инквизитора.

Злорадство сменилось удивлением, а затем он снова исчез все с тем же громким хлопком занявшего его место воздуха. Сказать, насколько далеко он окажется на этот раз, конечно, было нельзя, поэтому я поспешил следом за Юргеном так быстро, как только мог, нагнав его как раз в тот момент, когда мой помощник достиг лаборатории.

— Что-то вы быстро… — начал Метей, прежде чем взглянул на нас и, очевидно, начал понимать, что дела пошли совсем не так, как предполагалось. — Что происходит? Где инквизитор?

— Император его знает, — ответил я, уставив лазерный пистолет в лоб техножрецу. Вероятно, даже там он состоял в основном из аугметики, так что, даже если бы я выстрелил, особых повреждений могло и не быть, но уж пара зарядов определенно даже ему подпортила бы настроение. — Отойдите от тенесвета и держите руки так, чтобы мы могли их видеть. Да, и механодендриты тоже.

— Я возьму эту каменную штуку, — вызвался Юрген, перекидывая лазган через плечо и протягивая покрытую неотмываемой грязью руку за артефактом.

Метей наблюдал с самодовольной мстительностью, как пальцы с обгрызенными ногтями сомкнулись на артефакте, но очень скоро ему пришлось забеспокоиться.

— Вы его отключили! — Покрутив головой, он вгляделся в приборы, и голос его задрожал, словно от обиды. — Этого просто не может быть! — Он снова повернулся ко мне: — Что вы наделали?!

— Возможно, Лазур не такой глупец, как вы думали, — произнес я, запуская свободную руку в карман шинели и позволяя техножрецу на мгновение увидеть, что его оттопыривает на вид безобидный инфопланшет.

Очевидно поверив, что я оснащен каким-то техно-колдовским приспособлением, которое предоставил мне его бывший коллега, техножрец-отступник подался ко мне, явно раздираемый любопытством более сильным, чем страх того, что его застрелят.

— Он нашел какой-то способ разрушить поле варпа? — Голос Метея звучал одновременно жадно и недоверчиво. — Вы должны позволить мне взглянуть. Это может открыть совершенно новое направление в моих исследованиях.

— Что мы и обсудим, как только поднимемся на наш корабль и начнем удаляться от этой планетной системы, — вступил в разговор Киллиан, появляясь в дверном проеме со своим плазменным орудием наготове. Кинув на меня злобный взгляд, он навел короткий ствол прямо мне в грудь. — Медленно достаньте то, что там у вас, и передайте Метею. Вряд ли я промахнусь на таком расстоянии.

— Вероятно, нет, — отозвался я, стараясь внешне сохранять уверенность. В сложившихся обстоятельствах это очень непросто. К счастью, Киллиан, кажется, оставался под очень сильным впечатлением от моей ложной репутации и считал, что запугать меня невозможно, поэтому и не пытался. — Но плазмаган стреляет не слишком чисто. Скорее всего, вы испарите разрушающий поле варпа аппарат вместе с верхней частью моего тела. — Я пожал плечами, все еще направляя лазерный пистолет в центр лба Метея со всей твердостью, которую придавали мне аугметические пальцы. — К тому же вы, должно быть, достаточно убивали, чтобы знать, что мой палец на спусковом крючке рефлекторно согнется прежде, чем я упаду. Если застрелите меня, убьете и Метея.

Я рискнул кинуть быстрый взгляд на Юргена, но у него в правой руке все еще был тенесвет, так что он не мог выхватить лазган.

Киллиан кивнул, как будто соглашаясь с неизбежным.

— Я всегда смогу найти нового техножреца, — медленно произнес он, — а вот артефакт у нас только один.

Палец его начал сгибаться на спусковом крючке, и я повидал достаточно безумцев, чтобы знать, что он не блефует. За мгновение до выстрела мне пришлось опустить руку с оружием.

— Ладно, — произнес я, вкладывая пистолет в кобуру.

Конечно, Киллиан все еще мог застрелить меня из чистой мстительности, но если я прочел этого человека правильно, то он не сделает этого еще по крайней мере ближайшие пару минут. Подобные типы всегда хотят сначала восторжествовать, особенно если считают, что вышли победителем. Я вытащил инфопланшет из кармана и протянул ему:

— Ваша взяла. Берите.

— Не держите меня за такого дурака, — отозвался Киллиан. — Передайте Метею. Уверен, что у вас бродят мысли броситься на меня, как только я опущу оружие.

Разумеется, здравый смысл не позволял мне затевать борьбу с безумцем, так что я просто пожал плечами.

— Не можете же вы винить меня за попытку, — произнес я, затем протянул инфопланшет в его лишенном отличительных признаков полевом футляре техножрецу, который тут же принялся возиться с застежкой, очевидно, в нетерпении увидеть, как выглядит чудесное устройство, которое, как он был уверен, создано его соперником. — Просто нажмите, и крышка откроется.

Я добавил это самым дружелюбным тоном.

Метей застыл, разглядывая матово-зеленый футляр в своих руках так, будто он внезапно начал тикать.

— Ну, разумеется, там должна быть мина-ловушка, — произнес он, сверля меня взглядом так, будто я только что едва не заставил его открыть футляр. На такой эффект я и рассчитывал. Если бы он увидел, что в действительности скрывается внутри чехла, уверен, дело приняло бы самый неприятный оборот. — Настроен на ваш генный код, конечно же?

— А вы эксперт, — ответил я, позволяя его паранойе сделать всю работу за меня и стараясь не выдать облегчения при виде того, как он засунул футляр куда-то в складки одеяния, не предпринимая больше попыток как-то исследовать его. — Теперь, полагаю, вы ожидаете, что мы отдадим вам и тенесвет?

Вопрос этот я обратил к Киллиану. Душевнобольной инквизитор только покачал головой.

— Нет, я ожидаю, что убью вас и возьму его из мертвых рук, — ответил он, очевидно наслаждаясь такой перспективой.

Про себя недоумевая, сколько же еще времени потребуется Эмберли, чтобы добраться до нас, я с сожалением произнес:

— Ну что же, если вы полагаете, что он выдержит заряд плазмы в упор, тогда, конечно, вперед. — Трудно было выдерживать обыденный тон, руку я держал так близко к рукоятке лазерного пистолета, как только осмеливался. — Само собой, если вы сначала выстрелите в Юргена, у меня появится шанс узнать, работает ли мое устройство и в отношении вашего телепорта тоже. Вы, должно быть, стоите как раз в радиусе действия. — Я быстро взглянул на моего помощника. — С другой стороны, если вы выстрелите сначала в меня, то у него будет время бросить камень и начать палить из своего лазгана.

Как мне часто приходилось убеждаться, одним из главных преимуществ моей совершенно незаслуженной репутации абсолютно прямолинейного человека было то, что чем более возмутительную ложь я выдавал, тем больше было шансов на то, что в нее поверят, а Киллиан, не будем забывать, и так уже витал головой где-то в стране херувимов. Воинственное выражение его лица постепенно начало сменяться колебанием.

— Ты. — Инквизитор перевел взгляд на Юргена, все еще держа плазменный пистолет нацеленным в мою грудь. — Передай артефакт Метею и положи оружие на пол, медленно. Если увижу хоть намек на предательство, превращу комиссара в пар.

Юрген, как всегда, посмотрел, испрашивая подтверждения приказа, и я кивнул.

— Делай так, как он говорит, — ровно произнес я. — Мы всегда можем забрать артефакт позже.

Киллиан рассмеялся.

— Не будет никакого «позже», — напомнил он мне. — Тираниды подъедят все на этом плато дочиста, включая вас.

Это наблюдение, конечно же, и от меня не ускользнуло, но, как обычно в подобных ситуациях, я предпочел сосредоточиться на насущной проблеме на том резонном основании, что если не поступать всегда именно так, то до возникновения следующих проблем меня может не быть в живых.

— Тогда вам лучше поторапливаться, — предложил я, когда Метей с сомнением протянул механодендрит, чтобы принять тенесвет от моего помощника. Как только загадочный артефакт покинул пальцы Юргена, тот сразу же со свирепым выражением лица скинул лазган с плеча, очевидно испытывая величайшее искушение привести его в действие, но, как обычно, вместо этого буквально исполнил мой приказ, позволив оружию упасть на пол. Метей подхватил его еще одним механическим щупальцем, после чего быстро подошел к Киллиану и встал рядом с ним, очень довольный собой. — Тираниды не склонны придерживаться разработанного кем-либо расписания.

— И вы бросайте оружие, комиссар, — приказал Киллиан, обращая все свое внимание ко мне.

Я расстегнул портупею, ощущая странное смущение оттого, что с моего пояса исчез столь привычный вес, и, когда пистолет и цепной меч звякнули о плиты пола у моих ног, перешагнул через кожаное кольцо портупеи. Метей мгновение помедлил, а затем сделал то, на что я едва смел надеяться, — передал тенесвет Киллиану, чтобы подобрать с пола мое оружие, при этом не слишком приближаясь ко мне самому.

— Благодарю вас. — Безумный инквизитор заткнул каменную планшетку под мышку и сделал шаг к дверному проему. — Не думаю, что нам предстоит еще раз свидеться.

— От всего сердца надеюсь, что нет, — заверил я его, наконец-то услышав в коридоре шаги.

Прежде чем Киллиан успел сообразить, что наше подкрепление прибыло, Эмберли уже входила в лабораторию со всей свитой, буквально наступающей ей на пятки, и приветствовала меня самым обыденным кивком, пока Пелтон, Симеон и Земельда наводили оружие на инквизитора-отступника. Юрген при их появлении сразу же с яростным выражением лица двинулся вперед и вырвал свой лазган и мою портупею с оружием из механодендритов ошеломленного техножреца.

— Эрнст Ставрос Киллиан, — громко и четко произнесла Эмберли, высоко подняв руку, дабы продемонстрировать инсигнию Инквизиции, которая, мерцая, проявилась на ее предплечье. — Серым Советом триединых Орденов Инквизиции вы признаны Экскоммуникате Дьяболус, и данной ими властью я приказываю вам сложить оружие и проследовать для ответа по обвинениям в предательстве и ереси, выдвинутым против вас.

Она вытащила откуда-то из своей шинели свиток пергамента такой длины, что им можно было бы задушить грокса, и теперь потрясала им перед обвиняемым.

— Именно этого я и должен был ожидать от малодушной пуританки, — презрительно усмехнулся Киллиан. — Именно недалекую слабачку Совет и должен был выбрать, чтобы послать по моему следу.

— У недалекой слабачки больше пушек, чем у тебя, — радостно отметила Эмберли, пока я снова пристегивал портупею и вытаскивал лазерный пистолет, тем самым подчеркивая ее слова. Юрген, который выглядел необычайно довольным собой, встал между Земельдой и Пелтоном, добавив свой ствол к ряду лазганов, направленных на зажатого в угол инквизитора, совершенно не обращая внимания на то, как эти двое торопливо расширили кольцо окружения, едва он усилил его своей персоной. — И мандат Инквизиции дает мне право по своему усмотрению привести высшую меру наказания в исполнение, в случае если вы откажетесь от сотрудничества.

— Ну что же, тогда вы не оставляете мне выбора, — смиренно произнес Киллиан, опуская наконец-то свой плазменный пистолет.

Я едва успел облегченно выдохнуть, когда он нажал на спусковой крючок, пробив дыру в полу под своими ногами и заставив нас отшатнуться от яркой вспышки яростного пламени.

— Вниз! — прокричала Эмберли, пока я промаргивался от пляшущих после яркого света на сетчатке изображений.

Без колебаний она прыгнула в дыру за Киллианом, и Пелтон с Симеоном сразу же последовали за нею.

Мне пришлось вытянуть руку, чтобы остановить Земельду, колеблющуюся на самом краю.

— Стойте! — произнес я, затем указал на Метея, который все еще стоял, покачиваясь, дезориентированный и заметно обожженный близким разрывом плазменного заряда, но определенно достаточно скоро должен был очнуться благодаря своим аугметическим составным частям. — Если сможете, удерживайте его на месте, если не сможете, просто застрелите. Юрген, за мной!

Заключив по отсутствию пальбы, что Эмберли со товарищи не встретили ничего особенно враждебного в помещении внизу, которое, насколько было видно, являлось идентичным по размерам и форме лаборатории, но при этом совершенно пустым, я спрыгнул в дыру.

Приземлился я тяжело, но погасил удар благодаря рефлексам, отточенным на штурмовых полосах препятствий в Схола Прогениум и опытом настоящих сражений, быстро откатился в сторону как раз вовремя, чтобы Юрген не приземлился прямо мне на голову. Он же огляделся, подняв лазган и всматриваясь в полумрак, окружавший нас. Кажется, Киллиан не озаботился тем, чтобы засветить люминаторы здесь, внизу, но я полностью доверял своим инстинктам уроженца улья, так что просто тщательно прислушался, без труда определяя направление по звуку, который издавали бегущие люди.

— Куда, сэр? — спросил Юрген как раз в тот момент, когда дальний топот ног оборвался, утонув в полном страдания вопле, вслед за которым воцарилась гулкая тишина.

Я указал в ту сторону:

— Полагаю, нам туда.

В полном соответствии с моим предположением коридоры здесь шли точно так же, как и на верхнем этаже, да и моя способность к ориентированию в подобной обстановке не подвела. Через считаные минуты мы нагнали Эмберли и остальных, которые в этот момент таращились на то, что осталось от Киллиана, в свете переносных люминаторов, которые они, очевидно, прятали до поры где-то в стандартных гвардейских подсумках.

— Что случилось? — спросил Пелтон, и лицо его в этот момент было бледным даже для настоящего вальхалльца. — Он бежал впереди нас, а затем просто остановился. Как будто все его тело вдруг перекорежило.

Бывший арбитр оборвал сам себя, видимо не испытывая желания продолжать, но в действительности ему и не нужно было ничего говорить. Тело Киллиана было деформировано, будто у самого жуткого мутанта, кости и мышцы, казалось, расплавились и потекли, подобно свечному воску, когда сама душа его была вырвана из тела.

— Это сделал тенесвет, — сказал я, обращаясь напрямую к Эмберли, и слова мои буквально наползали друг на друга в отчаянной спешке передать представляемую им угрозу. — Он пропитан энергией варпа, как маринадом. Киллиан думал, что мы как-то отключили его, потому как видел, что мы можем его касаться, но как только Киллиан вышел из зоны юргеновской «пустоты», на него тут же обрушилась вся мощь этой штуковины.

— Ясно, — кивнула Эмберли, сразу же поняв, что к чему. — Нам потребуется соответствующая защита, чтобы безопасно перевезти его.

— Метей готовился упаковать его для перевозки, — продолжал я. — В лаборатории должно быть что-то, что справлялось с этой задачей.

— Тогда нам следует вернуться туда, — решила Эмберли. Она указала на зловещий черный камень. — Юрген, не будете ли вы так любезны взять это?

— Конечно же, мэм, — широко заулыбался мой помощник и быстро шагнул, чтобы забрать проклятый артефакт.

Я уже готов был с облегчением выдохнуть, когда сквозь треск статики в моем воксе пробился голос Эглантины.

— Инквизитор Вейл, — произнесла она, — тираниды атакуют.

Глава двадцать седьмая

Канониса, стоя возле покореженных силовых доспехов, красующихся на почетном месте, ожидала нас в той самой комнате, через которую мы вошли в лабиринт, в окружении личной охраны из числа целестинок. Старшая Сестра, что стояла во главе отряда, показалась мне смутно знакомой, но, лишь когда она заговорила со мной, я узнал в ней командира того небольшого подразделения, которое изрубили на куски на Ацеральбатерре и чье фанатичное рвение едва не стоило нам плато. Я, впрочем, ответил на ее приветствие с достаточным радушием, потому как неясно отчего, но она, кажется, была рада меня видеть, а тактическая ситуация располагала к тому, чтобы радоваться любому человеку в силовых доспехах, готовому встать между мной и тиранидами.

— Я вам более чем обязана, комиссар, — сообщила она и при этом выглядела на удивление смущенной. — Вы напомнили мне о долге, когда собственное тщеславное рвение настолько увлекло меня, что заставило совершенно позабыть о нем.

— Это моя работа, — скромно ответствовал я, но женщина только серьезно кивнула в ответ, очевидно принимая мои слова за чистую монету.

— Сам Император послал вас, в этом у меня нет сомнения. Оставить храм Его без защиты, осажденным ксеносами… — Она вздохнула. — Тяжело было бы исповедоваться в этом, представ перед Золотым Троном.

— Будем надеяться, что туда вас не потребуют еще долгое время, — ответил я.

Эглантина, которая до сего момента подчеркнуто игнорировала мое присутствие, оторвалась от разговора с Эмберли и кинула на меня быстрый взгляд. Выражение лица ее было самым серьезным.

— Никто из Сестер не ожидает пережить это сражение, — произнесла она так спокойно, будто говорила о сегодняшней погоде. — Да мы и недостойны остаться в живых. Орден наш стал инструментом самого отвратительного святотатства. Единственное, что мы можем сделать теперь, — это пытаться искупить грех и молиться Императору, чтобы деяния наши оказались достойны Его прощения.

— Киллиан лгал многим людям, — сообщил я ей, на секунду задумавшись о том, не было ли безумие недавно почившего инквизитора каким-то образом заразным и не передалось ли канонисе. — Вы следовали его приказам, ни в чем не преступая своей веры.

— Это лишь усиливает нашу вину, — мрачно произнесла Эглантина. — Мы были настолько уверены в пути своем и столь горды тем, что выполняем волю Его, что и не подумали молиться о божественном напутствии, которое открыло бы глаза и сердца для правды. Гордыня стала семенем нашего падения.

Все это звучало очень похоже на те проповеди, что гарантированно доводили меня до полного ступора всякий раз, когда нас загоняли в церковь Схолы. С тех самых пор я старался держаться подальше от храмов во всех случаях, кроме тех, когда правила этикета и мое положение в Комиссариате делали мое присутствие на какой-нибудь службе совершенно неизбежным.

Очевидно, взывать к ее здравому смыслу было бесполезно, так что я не стал тратить дыхание на попытки переубедить канонису. Вместо этого я лишь склонил голову в согласии.

— Император защищает, — произнес я, снова отступая в границы привычных солдатских банальностей, и Эглантина ответила таким же поклоном, очевидно вдохновленная этим избитым набором слов.

— И Ему придется очень постараться, — мрачно вставила Эмберли.

Возвращенная таким образом к насущной ситуации, Эглантина кивнула.

— Рой уже преодолевает внешние укрепления, — сообщила она. — Сестра Боника и ее целестинки проводят вас к вашему челноку. После этого наши судьбы будут в руках лишь Его, сущего на Земле. — Она посмотрела на гладкий черный футляр, который находился в левой руке Юргена, в то время как в правой он нес лазган, ремень которого был переброшен через плечо, чтобы позволить ему стрелять с бедра, и даже с некоторым подобием точности. — Здесь ли та отвратительная вещь, что осквернила нашу цитадель?

— Именно, — подтвердила Эмберли.

Эглантина вздохнула:

— Слишком она кажется небольшой, эта вещь, чтобы принести столь много зла.

— Зло совершал Киллиан, — произнес я, не удержавшись от злобного взгляда в адрес Метея, тащившегося за нами с видом паиньки, в чем ему помогали регулярные подталкивания ганом Земельды. — Не без помощи, конечно. Теперь важно исправить совершенное.

— Именно. — Канониса снова обратила свое внимание к Эмберли. — Как только вы окажетесь в воздухе, мы перегруппируемся и попытаемся удержать рой, чтобы он не достиг города. Мы будем сдерживать их столько, сколько сможем.

— Волей Императора этого должно оказаться достаточно, — ответила Эмберли.

— Молюсь об этом.

Эглантина провела нас обратно по тем широким коридорам, что мы пересекали не далее как час назад, и при этом продолжала обмениваться отрывистыми сообщениями с подчиненными, которые, кажется, теперь сражались на нескольких фронтах. Я прислушивался к своему воксу, но для меня очень немногое из того, что удалось услышать, имело какой-то смысл. Взаимное расположение зданий монастыря не было мне известно, да и Сестры использовали свои собственные протоколы обмена сообщениями и боевой язык. Впрочем, было понятно, что дела у них идут не слишком хорошо.

Через некоторое время мы отклонились от того пути, который запомнился мне, обходя стороной принадлежавшие Киллиану гостевые комнаты, и тут мне начали попадаться на глаза первые свидетельства повреждений: обожженные огнеметами фрески, болтерные дыры в статуях и драпировках, а также несколько тел, оставленных там, где они пали, когда приливы и отливы битвы увели сражающихся прочь. Глубокие зарубки в керамитовой броне первой из погибших Сестер, на чье тело мы наткнулись, показались неприятно знакомыми, и я совершенно не удивился, обнаружив останки нескольких генокрадов, сваленных в кучу на следующем перекрестке. Кажется, коллективное сознание роя придерживалось традиционной для него тактики, включающей проникновение в тыл противника организмов-разведчиков, способных подорвать ту оборону, с которой рою лишь предстояло столкнуться, так что я покрепче сжал лазерный пистолет и цепной меч, хоть меня и окружала масса черных и серебристых силовых доспехов.

— Сюда, — наконец-то произнесла Эглантина и указала дальше по коридору, на пересечение с которым мы только что вышли. Она обернулась к одной из Сестер-целестинок и осенила себя знамением аквилы. — Император да пребудет с тобой, Боника.

— И с вами, — отозвалась та, — пока мы не встретимся снова перед Золотым Троном.

Эглантина запомнилась мне размытым пятном движения, когда она со всей скоростью своих усиленных доспехами мышц устремилась к отдаленному грохоту битвы. На краткий миг я увидел страшные разрушения во внутреннем дворике, куда она направлялась.

Широкий коридор, где мы остались, выходил в еще недавно ухоженный сад с широкими лужайками и цветущими живыми изгородями, ныне втоптанными в грязь, сожженными, искалеченными челюстями тиранидов, болтерным огнем и сариссами[448] Сестер.

— Понтий, — передала по воксу Эмберли, — нам требуется эвакуация, и быстро.

— Уже близко, мэм, — отозвался наш пилот, и я ощутил слабый проблеск надежды. — Примерно в шести сотнях метров от вас есть внутренний двор, до которого еще не добрались тираниды. Большая мозаика на стене.

— Я знаю, о чем вы говорите, — заверила его Боника, и мы бегом рванули за ней, удаляясь от битвы, хотя некоторые из Сестер в нашем охранении были явно разочарованы тем, что не могут последовать за своей канонисой в пасть смерти (в данном случае вполне буквальным образом).

— Отлично. — Эмберли снова переключилась на вокс пилота. — Продолжай отслеживать наше местоположение на случай, если нам потребуется отклониться от прямого маршрута.

Ей пришлось перепрыгнуть через еще одну павшую Сестру Битвы, у которой отсутствовала большая часть головы.

— Есть признаки, что враг уже проник в здание.

— Держу вас на ауспике, — заверил ее Понтий, что, по мне, было весьма неплохо.

Мы как раз проходили через очередной крытый портик, когда на нас бросилась целая свора генокрадов, беззвучно вытекшая из полумрака часовни. Это было само по себе устрашающе, но, кроме того, возвышаясь над ними гибельным силуэтом, их сопровождал повелитель выводка, который, растопырив похожие на косы когти, надвигался на нас во главе своего мерзкого потомства.

— Бегите! — рявкнула Боника, а Сестры дали первый залп из болтеров, выкашивая передний ряд противника. Меня поторапливать не было нужды, потому как я-то сразу сорвался в галоп, стремясь к единственному оставшемуся выходу. — Мы удержим их здесь.

«Ненадолго», — подумал я, потому что врагов было слишком много.

Эмберли, очевидно, разделяла мое мнение, поскольку бросилась бежать к открытой двери и прямоугольнику синего неба за ней столь же отчаянно. Земельда замешкалась, чтобы выпалить разок по надвигающейся орде, и Пелтон, на секунду отделившись от нас, вернулся и схватил ее за руку, побуждая снова бежать. И пока их внимание таким образом оказалось отвлечено, Метей использовал представившуюся возможность для побега, припустив прочь со скоростью, которая оказалась буквально ошеломительной. Я полагаю, что ноги у него были аугметическими, потому как он умудрился обогнать даже меня, что не слишком-то легко сделать в тех случаях, когда мне приходится спасать свою жизнь.

— Во имя Императора! — выкрикнула Боника, размахивая цепным мечом и бросаясь вперед, чтобы врукопашную сразиться с патриархом.

К моему изумлению, ей даже удалось ранить тварь, заставив отшатнуться, но ее соперник тут же пришел в себя и просто отмел Сестру в сторону ударом когтей, вскрывшим ее броню. Прежде чем он покончил с нею, еще одна Сестра окатила тварь струей из огнемета, выкосив добрую часть его более мелких сородичей и заставив тирана отшатнуться от намеченной жертвы.

Конец этого боя мне увидеть не удалось, поскольку я наконец-то достиг дверного проема, который вел во внутренний двор с мозаикой, именно той, которую приметил с воздуха Понтий, и, благословение Императору, наша «Аквила» уже была там. Челнок завис в нескольких метрах над землей, завывая двигателями, что перекрыло крики целестинок, умирающих страшной смертью за нашими спинами. Я был настолько сосредоточен на спасении, которое обещал медленно опускающийся посадочный пандус, что даже не заметил новой напасти, угрожавшей нам, пока буквально из ниоткуда на нас не спикировала горгулья — чтобы подхватить Метея и унести его с собою.

Техножрец медленно поднимался вместе с тварью в воздух, отчаянно извиваясь в ее когтях, пока та не оторвала ему голову от плеч, забрызгав мозаику кровью и смазкой. Сочтя, что в добыче слишком много органики, крылатая нечисть развернулась в поисках свежей добычи, и, к своему ужасу, я понял, что вижу целую стаю этих злобных созданий, перелетающих через стену и направляющихся прямиком к нам.

Если бы у них в распоряжении были телоточцы, то, вне всякого сомнения, все закончилось бы за считаные секунды, но эти, кажется, были выведены для ближнего боя и использовали для расправы с врагами только когти и челюсти. Мне удалось единственным выстрелом из лазерного пистолета вывести из строя ту тварь, что утащила Метея, да и Эмберли, открыв пальбу из лазгана, прикончила еще одну.

— Пелтон! Уведите Юргена на борт! — приказала инквизитор. — Мы вас прикроем.

И даже тогда именно ко мне мой помощник повернулся, ожидая подтверждения приказа.

— Мы сразу за вами, — заверил я его со всей убежденностью, которую только мог найти в себе.

Спорить с Эмберли было бесполезно и в лучшие времена, а в текущих обстоятельствах и просто самоубийственно. Мне приходилось просто верить, что она знает, что делает, и, когда артефакт окажется в безопасности, нам будет позволено последовать за ним. Паля из ружей, Пелтон и Земельда начали пробиваться к пандусу, по дороге сбив не меньше дюжины летающих кошмаров, в то время как Эмберли, Симеон и я отличились, уничтожив более двух десятков из числа тех, что еще оставались в воздухе над нами.[449]

Симеон носился зигзагами, отслеживая цели и расправляясь с ними с такой скоростью и эффективностью, которой позавидовала бы батарея «Гидр», и мне не надо было видеть раздутые вены на его лице и руках, чтобы осознавать, что ему в этом помогает большая доза слота. Сейчас, когда рефлексы и агрессия Симеона были усилены до пределов, на которые не рассчитано человеческое тело, он более всего походил на берсеркера Кхорна, и впечатление это еще более усилилось тогда, когда энергетическая батарея его лазгана иссякла.

Вместо того чтобы поставить на ее место свежую, как должен был поступить любой тренированный солдат, он просто издал вой разочарованной ярости и стал использовать свое оружие в качестве дубины, сбив одну из горгулий на землю, едва она попыталась спикировать ему на голову и всадить в него когти. И что неизбежно, оказался настолько увлечен превращением упавшего существа в кровавую кашу, что совершенно позабыл о присутствии остальных тварей. Очевидно, обезумевшие от вида ужасной кончины своего соплеменника[450] остальные твари всей кучей набросились на бывшего комиссара, подобно облаку сверкающей когтями смерти, разрывая его в клочья.

— Вперед!

Что бы инквизитор ни почувствовала при виде страшной смерти своего подчиненного, она определенно не потеряла присутствия духа и воспользовалась тем, что это событие отвлекло горгулий от нас. Пока внимание летучей стаи было сосредоточено на Симеоне, мы опрометью бросились к посадочному пандусу.

— Генокрады быстро приближаются, — передал Пелтон, и они с Юргеном принялись стрелять из своих лазганов с борта — помощник мой наконец-то сложил с себя бремя тенесвета (в теории, я полагаю, любой из нас мог бы теперь нести артефакт, когда он был соответствующим образом изолирован, но никто не стремился попробовать). Через мгновение к ним присоединилась и Земельда, выражение лица которой было более мрачным, чем я когда-либо видел. Полагаю, ее маленькая игра в инквизиторов и еретиков внезапно перестала быть такой уж веселой.

Я рискнул кинуть взгляд назад и тут же пожалел об этом. Рой генокрадов выливался из здания, которое мы покинули считаные минуты назад, где, очевидно, тираниды уже разделались со всеми Сестрами и теперь быстро приближались к нам, хотя, кажется, повелитель выводка из битвы выбыл. Самым же неприятным было то, что от Симеона не осталось ничего, что могло бы и дальше привлекать уцелевших горгулий, и они снова начали подниматься в воздух, тяжело взмахивая кожистыми крыльями. Подстегнутый новой порцией адреналина, я постарался вытряхнуть подкашивающее ноги сомнение в том, что мы успеем, и устремился в сторону «Аквилы» и спасения, которое она сулила.

Понтий наконец открыл огонь из смонтированных под кабиной лазерных пушек, и стремительно надвигающаяся орда генокрадов рассыпалась в смятении.

Одну из горгулий зацепило шквальным огнем, и она тяжело рухнула с порванным в клочья левым крылом, чтобы забиться в липкой луже, оставшейся на месте бренного тела Симеона, но остальные ее товарки оказались достаточно проворными, чтобы избежать смертоносных лучей.

Какой бы короткой ни была данная нам передышка, ее оказалось достаточно. Подошвы моих сапог наконец-то загрохотали по металлическому покрытию пандуса, и «Аквила» начала подниматься с земли, и мы уже с борта продолжали расточать лазерные заряды в качестве нашего прощального жеста учтивости. Инквизитор переговаривалась с кем-то по своему воксу, и, секунду повозившись с частотой, я сумел ухватить последний обрывок передачи.

— Артиллерия готова, — сообщил незнакомый голос, затем помедлил в нерешительности. — Вы можете подтвердить, что координаты верны?

— Подтверждаю! — отрезала Эмберли тем тоном, который приводил в страх даже планетарных губернаторов, и снова обратила свое внимание на разворачивающуюся внизу битву.

Глядя через зазор быстро поднимающегося пандуса, я ощутил, как дыхание запирает у меня в горле. Весь монастырь погребла под собою копошащаяся волна хитина, стены и крыши были равно покрыты движущейся скользкой пленкой машин для убийства, и казалось, им нет и не будет конца. Но самым ужасным было другое. Когда мы взлетели над пропастью, удаляясь от плато, я смог разглядеть, что большая часть роя все еще поднимается по скале необозримой массой брони, шипов и когтей, простирающейся вниз так глубоко, что края не было видно.

— Сестры не смогут сдержать все это, — мрачно произнес я, и Эмбрели покачала головой.

— Не смогут, — согласилась она, и закрывающийся пандус наконец-то со стуком встал в пазы, скрывая мрачное зрелище.

Выражение лица инквизитора было строгим, когда она направилась в пассажирское отделение челнока. Я последовал за нею, и взгляд мой помимо воли оказался прикован к картине ужаса за иллюминаторами, пока нос не подсказал мне, что к нам присоединился и Юрген. Он положил футляр с тенесветом на стеклянный столик.

К моему удивлению, оказалось, что некоторые Сестры еще оставались в живых и крохотные очаги сопротивления внутри монастыря пылали болтерным огнем, но лишь жалкая горстка Сестер попыталась следовать плану боя Эглантины, заняв позиции рядом с «Рино», которые позволили им отступать до поры до времени на безопасное расстояние и предпринять последнюю отчаянную попытку смирить надвигающуюся волну смерти. Мое внимание на минуту привлек караван быстро движущихся точек, приближающихся со стороны города, которые оказались дюжиной грузовиков, битком набитых солдатами СПО из того самого гарнизона, что мы намеревались посетить еще этим утром; очевидно, они, как обычно, были готовы последовать за своим Сестринством.

Но конечно же, они никак не могли успеть на подмогу монастырю, в этом у меня не было ни малейшего сомнения. Да и успевать не было смысла.

И я был прав. Мы в последний раз прошли над тем, что осталось от святой обители, и как раз в этот момент последние Сестры Битвы, удерживавшие клочки, на которых стояли, были раздавлены хитиновым цунами. Разумеется, СПО должны были вскоре разделить их судьбу.

— По моему приказу, — спокойно произнесла Эмберли, и голос, с которым она переговаривалась ранее, с треском помех, но уже уверенно ответил:

— Мы готовы, инквизитор. Похоже, вы на безопасном расстоянии.

Эмберли пожала плечами.

— Ну, тогда огонь! — просто сказала она.

Я напрягся, недоумевая, какую же новую угрозу для нас она углядела, и ожидал, что Понтий снова приведет в действие лазерные пушки, но несколько секунд не происходило, кажется, ничего.

Внезапно, без всякого предупреждения, раскаленные столбы огня ударили с неба над нашими головами, врезавшись в землю точно перед основным фронтом волны тиранидов. Плюмаж дыма от расплавленного камня и хитина поднялся в воздух, и наш маленький челнок заплясал от ударных волн, прокатившихся в потревоженной атмосфере.

Юрген громко сглотнул.

— Они промахнулись! — воскликнул я, ошеломленный таким разочарованием, и, честно говоря, минуту-другую казалось, что линейные батареи звездных кораблей на орбите и правда промазали, едва опалив ведущий край роя, вместо того чтобы попасть прямо в его центр, как я того ожидал.

Эмберли продемонстрировала мне белозубую усмешку:

— Ты так полагаешь?

Через секунду вся мощь флотилии обрушилась на плато, озарив пространство нестерпимо белым огнем, испаряя здания, стирая само воспоминание об этом месте до самого скального основания. Уцелевшая часть роя закрутилась на месте, когда направляющий их интеллект оказался ослаблен образовавшимися в рое дырами.

— Нехило поднатаскались! — произнесла Земельда с явным восхищением в голосе, из чего я заключил, что она таким манером выразила одобрение.

Эмберли кивнула, и в этот момент целый кусок плато откололся и пополз вниз, в глубину, по пути разваливаясь на множество обломков, так что через считаные секунды стало сложно различить в этой лавине тиранидов. Через минуту огонь с орбиты прекратился, и мне удалось увидеть напоследок, как грузовики СПО, пройдя юзом, останавливаются у новой, расплавленной кромки плато, словно недоумевая по поводу происшедшего, а затем Понтий развернул челнок на Принципиа Монс, и все скрылось из виду за краем иллюминатора.

— Весьма неплохо, — констатировала Эмберли. — Мы вернули тенесвет, а Киллиан мертв, как и все, кто знал о нем. — Она радостно ухмыльнулась. — Конечно же, не считая нас.

— Конечно же, — повторил я.

Но мне бы очень хотелось, чтобы мысль о своем исключительном положении доставляла поменьше неуютных ощущений.

Эмберли снова улыбнулась, протягивая мне бокал амасека, который я опрокинул в себя с поспешностью, оскорбительной для этого шедевра винокурения.

— Было бы еще неплохо получить возможность должным образом допросить Метея, но, по крайней мере, у нас есть копии данных его исследований, — добавила она, затем кинула задумчивый взгляд на зловещий черный футляр, лежащий в центре стола между нами. — Теперь, когда на Перлии обнаружились новые артефакты, возможно, мы получим лучшее представление о том, для чего эта штука предназначена в действительности.

— Вполне возможно, — согласился я, размышляя с некоторым облегчением о том, что мне никогда больше не придется увидеть эту адскую штуковину (конечно же, я снова ошибался, но на тот момент мне было суждено пребывать в счастливом неведении о потрясших Галактику событиях, скрывающихся за порогом нового тысячелетия).

Эмберли задумчиво смотрела на меня.

— Что ты собираешься предпринять теперь? — спросила она.

Я пожал плечами:

— Полагаю, вернуться к полку. Мы проведем здесь еще немалое время, подчищая оставшихся врагов, а где есть солдаты, там должно быть и комиссару.

Внезапно мне пришла в голову свежая мысль, и я вздохнул с некоторым раздражением.

— Юрген, — продолжил я, — отметьте для себя, что необходимо связаться с СПО на Гаварроне и перенести наш визит с инспекцией.

Конечно же, теперь в этой поездке не было никакого смысла, поскольку я уже знал, что могу более не беспокоиться о возможности дальнейших покушений на мою жизнь, а готовность солдат Гаваррона схватиться с тиранидами плечом к плечу с Сестрами Битвы разрешила любые оставшиеся сомнения относительно заражения генокрадами, но отмена проверки без понятной причины могла вызвать дополнительные вопросы, а это, уверен, совсем не понравилось бы Эмберли. Я задумался о той горе бумажной работы, в которую выльется эта непредвиденная задержка. Снова уловил знакомый запах над плечом.

— Будет сделано, сэр, — произнес Юрген и потряс графином. — Налить вам еще?

Мне оставалось лишь лениво улыбнуться.

— Вы просто читаете мои мысли, — отозвался я.

— Надеюсь, что нет, — вставила Эмберли, с осторожностью покосившись на тенесвет.

[Что не вполне справедливо, потому как вряд ли существует кто-то менее склонный к проявлению псайкерских способностей, чем Юрген, и я на тот момент была вполне в курсе этого факта. Но как бы то ни было, на этой несколько натянутой попытке рассмешить читателя данный отрывок из архива Каина подходит к своему естественному завершению.]

Последнее противостояние Каина

Глава первая

Никогда мне не посмотреть на Перлию с орбиты без того, чтобы испытать удивительную смесь эмоций. С одной стороны, всякий раз, когда выпадает возможность взглянуть на нее, будучи за пределами атмосферы, ко мне с поразительной ясностью возвращаются воспоминания о моем первом взгляде на этот мир и о том, насколько близок я был к тому, чтобы украсить его поверхность большим кратером. И все благодаря орочьему пилоту, который решил использовать мою спасательную капсулу в качестве мишени. С другой стороны, за последние несколько лет я, в общем, сумел оценить положительные качества этого местечка, сочтя его вполне сносным. Почти сто лет мотаясь по Галактике в непосредственной близости от смертельной, как правило, опасности, я высоко ценю и всякий раз полагаю освежающе-новой возможность назвать какое-либо место домом. Принимая во внимание вышесказанное, неудивительно, что момент выхода нашего челнока из атмосферы тем судьбоносным днем в начале последнего года старого тысячелетия[451] застал меня уставившимся в иллюминатор в несколько задумчивом настроении.

— Танны, комиссар? — прозвучал знакомый голос где-то возле моего локтя, и отражение Юргена возникло в армированном бронекристалле, заслоняя собой мирную панораму синих, зеленых и темно-коричневых пятен, раскрасивших палитру, лежавшую в пустоте за иллюминатором. Случилось это через секунду после того, как мой нос предупредил меня о том, что помощник наклонился в мою сторону.

Заявить, что годы оказались добры к Юргену, было бы некоторым преувеличением. Правильнее сказать, что они были к нему прохладно вежливы, если вообще дали себе труд заметить его существование. То, что осталось от его волос, уже с десяток лет было совершенно седым, но большая часть шевелюры все же предпочла покинуть поверхность черепа, оставив псориаз пировать на этой поляне в компании прочих дерматологических феноменов.[452]

Но мой помощник оставался таким же деятельным, как и я сам, благодаря ювенат-медицине, услугами которой его втихомолку пичкала Эмберли. Несмотря на множество плохо совместимых с жизнью дел, которыми мне по ее воле пришлось заниматься в течение прошедших лет, я никогда не питал иллюзий касаемо того, кто из нас двоих в скромном табуне подчиненных Эмберли является более ценным приобретением. Герои Империума идут пятачок за пучок, когда поблизости есть «пустышка», и я сам, не раз испытавший благодарность к необъяснимой способности своего помощника обнулять силы варпа (а причины испытывать эту благодарность подворачивались гораздо чаще, чем хотелось бы), очень хорошо понимаю, почему Эмберли так высоко ценит присутствие моего помощника.

— Благодарю вас, Юрген, — ответил я, невозмутимо принимая чашку с танной, в то время как небольшая группка моих кадет-комиссаров держалась настолько далеко от нас обоих, насколько это позволяло тесное пространство пассажирского отсека. Я не мог их за это винить. — Вы очень предусмотрительны.

— Всегда к вашим услугам, сэр. — На лице моего помощника на мгновение возникла и пропала гримаса, отдаленно похожая на улыбку. Он осторожно вернул крышку термоса на положенное место и спрятал сосуд в одном из не поддающихся подсчету подсумков, украшающих его бронежилет. — У меня где-то еще были бутерброды, не желаете ли?

— Чая будет вполне достаточно, — ответил я поспешно, поскольку Юрген уже начал рыться среди своих кульков и свертков.

Бросалось в глаза то, насколько комфортнее ему стало, когда корабль вышел за пределы атмосферы. И не только в глаза — я даже позволил себе дышать чуть глубже, чем раньше. Пригубив ароматного напитка, я наблюдал, как тот мир, который мы стали называть домом, уменьшается в иллюминаторе за отражениями наших с Юргеном лиц. По правде сказать, и на мне годы начали сказываться столь же очевидным образом, и проблески седины показались на висках, несмотря на периодические ювенат-процедуры, положенные мне в силу моего возраста, ранга и признанного статуса Героя Империума. Ну, на седые волосы мне вряд ли пристало жаловаться: после всего, что мне довелось повидать и переделать на своем веку, удивительнее то, что не вся шевелюра бела как снег.

К этому моменту мы прожили на Перлии уже около шести лет с небольшими перерывами, наслаждаясь тем, что мне представлялось мирной отставкой. Если не брать в расчет нескольких случаев, это она и была. К собственному удивлению, мне пришлась по душе роль наставника, и молодые щенки, отданные на попечение Схолы Прогениум (которую кто-то решил основать на Перлии за время, прошедшее с момента моего прошлого, насыщенного событиями визита),[453] оказались куда менее беспокойными по сравнению с гвардейским полком.

Конечно же, взаимопониманию с учениками всемерно способствовало то, что сам я оказался первым из их воспитателей, кто был сравнительно нетребователен к поддержанию дисциплины на том уровне, который обычно устанавливается в подобных учебных заведениях. Еще в начале своей карьеры я сообразил, что более тонкий подход эффективнее обеспечивает лояльность подчиненных, нежели банальное запугивание. И мне подумалось, что если я сумею донести этот урок на своем живом примере, это значительно повысит для моих учеников шанс на выживание. Не скрою, подобная метода всемерно раздражала тех личностей, что заведовали Схолой и могли своим занудством довести самого Императора до белого каления. Я находил это забавным.

Впрочем, к моему сожалению, подолгу наслаждаться этим покоем мне не довелось: флоты-ульи тиранидов выбрали год моего прибытия на Перлию для того, чтобы начать свое наступление на Восточный Рукав, и с тех самых пор меня несколько раз снова призывали в строй. Иногда это был Комиссариат, в котором наивно полагали, будто мое присутствие в некомфортной близости к линии огня может заставить копошащийся рой тиранидов выплюнуть тот мир, который они поглощают, или, по крайней мере, обеспечит им несварение желудков. Примерно тогда же и Эмберли, которая, как и большинство инквизиторов Ордо Ксенос в сегменте Ультима, обнаружила, что у нее слишком много хлопот, посчитала совершенно необходимым передать изрядную долю воспоследовавшего кризисного управления тем из своих подчиненных, кто проявил наибольший талант в искусстве выживания[454].

Как бы то ни было, я оказался на некоторое время оторван от Перлии и вернулся домой лишь в самом конце 998-го, дабы обнаружить, что за время моего отсутствия произошли немалые изменения. К счастью, основное наступление тиранидов миновало систему (хотя об этом я знал задолго до возвращения, поскольку сам все предшествующее ему время торчал именно там, где это самое основное наступление и проходило), но тем не менее избежать царапин и этому миру не удалось. Флот-разведчик завернул в систему около восьми месяцев назад в поисках доступной цели для восполнения своей биомассы, так что наши отряды системной обороны получили ту еще работку — не допустить, чтобы тираниды достигли самой Перлии.

Превыше всяких ожиданий, с этой работой они справились хорошо, и лишь единичные боевые организмы сумели достичь поверхности планеты, где были быстро подчищены СПО. Но цена победы в целом оказалась высока. Почти все космические сооружения были либо захвачены тиранидами, либо сданы, чтобы позволить Флоту сосредоточиться на обороне самой Перлии. И теперь, когда осела пыль сражений, каждую станцию, каждый халк нужно было зачистить от затаившегося хитинового ужаса, прежде чем он сумеет выбраться оттуда.

И именно по этой причине я сейчас смотрел в иллюминатор потрепанной школьной «Аквилы», которую не списывали в утиль, я полагаю, лишь потому, что на ней кадеты Флота могли приобрести иммунитет к космической болтанке, не заблевав секторальный флот. А также с тем, чтоб семинаристам Адептус Механикус из храма, примыкающего к территории Схолы, было на чем практиковать ритуалы поддержки работоспособности.

— Время до встречи с военным транспортом? — спросил я, поворачиваясь в кресле, дабы окинуть взглядом два ряда кадетов, большинство которых предприняли поспешную попытку придать себе такой вид, будто они сидели смирно и были готовы к любому моему вопросу, а не резались в регицид на своих инфопланшетах, попутно обмениваясь голографической порнушкой. Исключением был кадет Нелис, который и правда сидел, будто кол проглотив, и, пожалуй, не смог бы расслабиться, даже если бы я ему приказал. Зубы Императора, да мне порой казалось, что этот парень и спит навытяжку!

— Семнадцать минут, комиссар.

Ответивший мне голос был чистым контральто, четким и отрывистым, легко выделяющимся на фоне дурашливого хора ничем не подкрепленных предположений и вялых отмазок, выданных прочими кадетами, и раздался он за полсекунды до того, как Нелис собрался ответить сам. Это заставило его густо покраснеть от злости. Его опять опередила единственная девушка во всем отряде.

— Отлично, Кайла, — отозвался я, совершенно не имея представления о том, права она или нет. Она утерла нос Нелису, и этого было для меня совершенно достаточно. Этот парень обладал всеми задатками идеализированного комиссара: благочестивый, рьяный и абсолютно убежденный в том, что чувство юмора случается с какими-то другими людьми. Именно поэтому я сделал целью своей педагогической карьеры заставить его расслабиться до того, как придет время выпуска. С подобным подходом к жизни он, едва получив первое назначение в полк, стал бы просто еще одним телом с дыркой в спине.

— Комиссар, — коротко кивнула кадет Кайла, и ее фуражка слегка покачнулась на копне блестящих каштановых волос, которую девушка под нее заправляла.

Отказ от короткой стрижки пока что был единственным проявлением женственности, которое, насколько я мог видеть, она себе позволяла. Если не считать этой мелочи, она была почти столь же серьезной, как и Нелис, хотя можно было с уверенностью заявить, что ее серьезность обусловлена лишь желанием утвердить свое присутствие в полностью мужском окружении[455].

Император свидетель, ей было непросто, но она вполне соответствовала этому окружению. Если быть совершенно честным, то она была одной из наиболее многообещающих кадетов из всей своры, и, вероятно, сможет занять высокое положение, как только ей удастся приобрести чуть больше уверенности в собственных решениях.

Прямо противоположная задача предстояла парню, сидящему рядом с ней. Донал изрядно меня беспокоил, хоть трудно было точно сказать, почему. Во всяком случае, сделать это, не покривив душой. Его оценки были всегда удовлетворительными, а боевые навыки выше среднего, пусть и ненамного. Он был умен, без сомнений, хотя и не настолько сообразителен, как Кайла, но обладал редкой способностью думать на ходу и пользоваться любым подвернувшимся преимуществом в любой неожиданной ситуации. Говоря по существу, он напоминал мне меня самого в этом возрасте, а это означало, что даже в отсутствие сколь-нибудь определенных оснований для беспокойства я не позволю себе полностью доверять этому кадету. Вероятно, Донал заметил, что взгляд мой задержался на нем на секунду, поскольку он склонил голову, проявляя все возможное уважение.

— Пойдете ли вы с нами, сэр?

— Нет, конечно. Я же планировал попить здесь чайку, — ответил я шутливо, и все, кроме Нелиса, прилежно рассмеялись, тот же лишь взглянул удивленно.

К сожалению, теперь у меня не было возможности поступить именно так, и я не мог не задаваться вопросом: заговорил ли Донал об этом специально, намереваясь подорвать мой авторитет в том случае, если бы я проявил намерение уклониться от личного участия в задании? Именно так я сам провоцировал своих воспитателей. — Но если вы считаете, что вас нужно водить за ручку, то я могу и прогуляться за компанию.

— Благодарю вас, сэр, — произнес Донал. — Я уверен, что всем нам будет спокойнее, если вы присмотрите за нашими спинами.

В его голосе не было и следа скрытого сарказма, сколько ни ищи.

— Если вы дадите себе труд взглянуть на свои инфопланшеты, то сможете найти план объекта, — продолжил я. Какого варпа, если я уж завладел их вниманием, то нужно это использовать хотя бы для того, чтобы провести инструктаж. — Астероид семьсот шестьдесят один — Каппа. Горнодобывающая база, которую мы отбили у жуков шесть месяцев назад.

— Тогда зачем мы туда возвращаемся? — спросила Кайла, и, поскольку именно этот вопрос я сам задавал себе три дня назад, мне оставалось только с умным видом кивнуть.

— Это хороший вопрос. К сожалению, мы не узнаем ответа на него до той поры, пока не прибудем на место. Все, что известно к настоящему моменту, — Администратум потерял связь с шахтерами около недели назад и запросил у сил системной обороны проверить, не случилось ли чего. У тех же не оказалось достаточно людей, чтобы сформировать нормальный десантный отряд, поэтому они, в свою очередь, запросили помощи у сил планетарной обороны, которые, недолго думая, выдали им взвод фанговой зелени[456], едва прошедшей базовую строевую подготовку. А это означает, что они будут очень нервными, особенно если выяснится, что при первой зачистке упустили каких-то тиранидов и жуки закусывают гражданскими. Короче, у вас будет возможность получить столь необходимый вам опыт полевого командования.

Конечно же, командовать стадом уродов из СПО — не такая уж сложная задача, и мне представлялась идеальная возможность посмотреть в деле, насколько хорошо мои кадеты справятся с задачами вне стен Схолы.

— Еще вопросы?

— Как будет происходить высадка? — снова Кайла. Девушка бросила взгляд на схему. — Эти туннели выглядят слишком узкими, чтобы можно было сконцентрировать наши силы.

— Именно так. — Мне, уроженцу подобного места, было легко представить себе эти переходы. — СПО разделятся на отделения, каждое возьмет по сектору. А это означает, что вы по двое будете сопровождать каждый отряд. Если отделение, к которому вы будете приписаны, разделится на огневые команды, вам придется решить самостоятельно, кому с какой идти.

— Пока что все выглядит понятно, — согласилась Кайла, но лицо девушки затуманилось.

— Я рад, что вы так полагаете, — отозвался я. — Еще вопросы?

— Сэр, — произнес Нелис, — должны ли мы считать, что в ходе этого задания располагаем всей полнотой власти комиссара?

— До определенной степени. — У меня появилось нехорошее чувство. — Вы должны воодушевлять солдат в той манере, которую сочтете необходимой. Но это не значит, что вам позволительно кого-либо расстреливать, не спросив прежде у меня, это ясно?

Не хватало мне только, чтобы какой-нибудь рьяный кадет обеспечил меня горой бумажной работы.

— Так точно, сэр, — отозвался Нелис, не сумев скрыть некоторого разочарования, и все остальные кивнули, подтверждая.

— Отлично. — Я развернулся обратно в своем кресле и стал размышлять, к лучшему ли та перемена в направлении движения нашего катера, случившаяся во время моей краткой беседы с кадетами. Пилот взял курс в сторону глубокого космоса, и Перлия исчезла из иллюминатора. Вместо нее на меня смотрели острые, булавочные звезды, усеивающие пустоту снаружи подобно перхоти на воротнике Юргена, и я понял, что пытаюсь отыскать среди них движущуюся, ту, что окажется транспортным судном, вместе с которым мы продолжим путь. Это скучное занятие не заняло много времени — транспорт появился в моем поле зрения и в течение десяти минут превращался из светящейся точки в помятое корыто. Мне хватило одного взгляда на внутрисистемный грузовик, чтобы посочувствовать отрядам СПО, втиснутым в трюм, приспособленный для перевозки руды, но никак не пассажиров.

— Мы в строю, — произнес голосом пилота вокс-коммуникатор у меня в ухе. — Предположительное время прибытия на объект — семь часов тридцать две минуты.

— Благодарю вас, — ответил я, откидывая кресло в положение полулежа. Прежде чем устроиться поудобнее, я обернулся к кадетам: — Рекомендую вздремнуть. Неизвестно, представиться ли нам возможность урвать сна позже, особенно если окажется, что мы все-таки направляемся в зону боевых действий.

По правде сказать, немногим из них удастся заснуть и сейчас, когда Юрген, закаленный многими военными кампаниями, еще раньше воспользовался моим советом и теперь храпел так, что напугал бы и орка.

Сам я смог достаточно быстро задремать. Вряд ли мне удалось бы сделать это так быстро, имей я хоть малейшее представление, с чем придется столкнуться на вращающемся в пустоте безымянном камне, ожидающем нашего визита. И всякий сон превратился бы в кошмар при осознании того ужаса, который уже навис над Галактикой, готовясь промчаться по ней, поглотив нас и все остальное.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА

В свете последних событий и ввиду склонности Каина не писать ничего, что не касалось бы его лично, я считаю своевременным вставить короткую заметку об астероиде, на который Каин и его подопечные были посланы в разведку. Это выдержка из «Краткого указателя внепланетных ресурсов», документа объемом в двести тридцать семь тысяч страниц, который содержится в Перлианском бюро десятины, минералогической экспертизы и рыбных ресурсов и, к сожалению, является столь же сухим, как и все прочие документы Администратума подобного рода. В то же время он указывает нам на одну характеристику данного космического камня, которая, в свете последующих событий, определенно имеет большую важность:

Астероид 761 Каппа:

Размер 4,75 километра на 1,39 километра.

Основные полезные ископаемые: черные металлы.

Вторичные полезные ископаемые: силикаты, летучие вещества.

Станция по добыче полезных ископаемых основана 887.М41, отбита у орков 923.М41, отбита у тиранидов 998.М41, 999.М41.

Прочее: Орбита объекта следует за таковой Перлии под углом в постоянные два градуса и на постоянном расстоянии от звезды.

Глава вторая

Не могу сказать, насколько это удалось моим кадетам, но сам я отхватил вполне приличный кусок времени для сна, пока мы двигались к пункту нашего назначения. Когда я, наконец, был разбужен смесью ароматов танны и Юргена, астероид уже можно было рассмотреть в иллюминатор. Похож он был на очень большую картофелину, серого цвета, длина примерно вдвое превышала наибольшую ширину.

— Завтрак, сэр? — спросил мой помощник, протягивая мне свежую чашку ароматного напитка, которую я принял со всем энтузиазмом. Затем, уже гораздо сдержаннее, стандартную плитку солдатского рациона. — Простите, что все так просто, но на борту нет кухни, которой я мог бы воспользоваться.

— Этого достаточно, — неискренне заверил я Юргена, пережевывая невнятную массу, обладающую неопределенным вкусом, про который нельзя было сказать, плох он или хорош. По крайней мере, танна оказалась столь же бодрящей, как обычно, и позволила смыть странное отсутствие вкуса с языка после того, как я прикончил рационную плитку.

Юрген, прихлебывая, пил из своей чашки.

— Может, получится найти кухню или что-то похожее, когда пристыкуемся…

— Будем надеяться, что это станет для нас самой сложной задачей, — откликнулся я, не упуская из виду цель нашей экспедиции. Меня совершенно не удивил тот факт, что никто из шахтеров не вышел на связь за то время, пока я спал, и ладони моих рук снова принялись зудеть — эта их манера всегда предупреждала меня о приближающихся неприятностях. Я обернулся к группке кадетов, которые тоже закусывали рационными плитками, хотя некоторые предпочли их проигнорировать. Некоторым из моих подопечных, похоже, было совсем не до еды. Не удивительно, учитывая, что совсем скоро — через какой-то час — они могут оказаться в бою с самым настоящим врагом, впервые в своей жизни.

— Все готовы?

— Да, сэр.

В хор утвердительных ответов определенно вплелась неуверенность. Однако ни Нелис, который явно испытывал нетерпение, ни Кайла, явно собравшаяся кому-то что-то доказывать на поле боя, никаких сомнений не испытывали. Донал вообще промолчал, хотя кивнул, демонстрируя невозмутимость, которая меня лично заставила почувствовать себя совсем не в своей тарелке.

— Рад это слышать, — отозвался я. — Потому что я лично цепенею от ужаса.

— Сэр? — и изумленный взгляд Нелиса. Обычный в ситуации, когда кто-то откалывал при нем шутку (или, в моем случае, притворялся, что шутит). Однако с удовольствием заметил, как на лицах других моих кадетов появились слабые улыбки.

— Ну, возможно, ужас — это некоторое преувеличение (на самом деле я вовсе не преувеличивал). Некоторые из кадетов важно закивали, делая вид, что поняли, о чем речь.

— Но я не постесняюсь признать, что испытываю нехорошее предчувствие по поводу предстоящей операции.

— Но вы же Герой Империума, — подала голос Кайла и в этом голосе звучало плохо спрятанное недоумение. — Вы были в бою сотни раз. Чем этот особенный?

— А кто сказал, что он особенный? — я обернулся к иллюминатору. — Не имею ни малейшего понятия о том, что нас ждет на этом булыжнике.

Я указал на астероид, который успел вырасти до пугающих размеров. Разломы и трещины, в которых лежали глубокие тени, были теперь отчетливо видны на его рябой поверхности, не говоря уже о неисчислимом количестве возвышенностей и хребтов, перемежаемых здесь и там рукотворными выступами, которые, на мой непросвещенный взгляд, могли оказаться чем угодно — как антенными полями ауспиков, так и бельевыми веревками.

— Но я знаю, что, как только мы пристыкуемся, нам придется убедить вверенных нам солдат, что с чем бы мы ни столкнулись, мы сможем это победить.

Я указал на транспорт, перевозивший вышеупомянутых солдат, казавшийся огромным по сравнению с нашим челноком и закрывавший часть астероида.

— А для того, чтобы это сделать, нам нужно почувствовать хотя бы частичку того, что чувствуют они.

Девчонка кивнула, как и Донал и еще пара кадетов. Только Нелис, похоже, все еще не врубался.

— То есть вы говорите, — медленно произнес он, — что для того, чтобы вести трусов в бой, мы сами должны вести себя как трусы?

— Конечно же, нет, — произнес я, стараясь, насколько возможно, скрыть раздражение его тупостью. Выражение на лицах Кайлы и Донала дало мне понять, что я не вполне в этом преуспел. — Но осторожность и трусость вовсе не одно и то же. Страх, который вы испытываете, является вашим другом — он оттачивает вашу реакцию и помогает оставаться в живых. Без него вы пойдете на никому не нужный риск, подвергая опасности свою жизнь и жизни тех солдат, которые служат с вами. На поле боя жертвы неизбежны, но мы служим Императору лучше всего тогда, когда потери несет противник. Каждый погибший солдат Империума — это ошибка с нашей стороны или со стороны их непосредственных командиров, и каждая такая потеря является ударом как по силе наших армий, так и по самому Золотому Трону.

На мгновение воцарилась изумленная тишина, и я начал задумываться, не перегнул ли палку. Но вот Нелис медленно кивнул.

— Звучит разумно, — произнес он.

— Рад, что вы согласны со мной, — отозвался я, ощущая, что пришла пора разрядить обстановку. Поэтому я улыбнулся своим кадетам. — Боюсь, наша работенка не является самой простой. В ней есть кое-что еще помимо необходимости носить кушак и красивую фуражку. Вы все находитесь здесь потому, что являетесь лучшими, самыми выдающимися из людей Империума. Даже если временами ответственность будет казаться вам слишком тяжелой, что ж, такой она и должна быть. Но это та ноша, которую вы понесете с гордостью, когда настанет срок.

И, вот так просто, они оказались полностью во власти моего обаяния. Произнося подобные духоподъемные банальности по всякому удобному случаю уже более века, я мог бы теперь делать это даже во сне. Стараясь не думать о том, скольких из этих ребят я недосчитаюсь на челноке после того, как наша миссия завершится, я отвернулся от их воодушевленных лиц, чтобы снова взглянуть в иллюминатор. Мы уже медленно приближались к открытым створам массивных железных врат, вделанных в каменную поверхность астероида. Из проема струился свет, подсвечивая и ту часть корпуса «Аквилы», которая была мне видна в иллюминатор.

Через минуту вид, открывающийся через бронекристалл, разом сменился. Вместо холодных колючих звезд открытого космоса и нависающего над нами массивного корпуса грузового судна моим глазам предстали внутренности пещеры размером с поле для скрамбола. Люминаторы, подвешенные к потолку, находились почти в двадцати метрах над полом, который даже можно было назвать ровным, хотя его явно просто слегка поскоблили с помощью горнодобывающих машин.

Пара рабочих челноков, топорщившихся различным навесным оборудованием, напоминали техножрецов с механодендритами. Они были припаркованы на пусковых площадках этого каменного ангара и, судя по всему, предназначались для того, чтобы поддерживать в порядке смонтированные на внешней поверхности астероида приспособления. Глядя на обилие проводов и свитков с молитвами, торчавших из технических лючков, легко было понять, что эти машины находились в не самой лучшей форме для того, чтобы покинуть этот на скорую руку вырубленный ангар. Я внимательно рассматривал маленькие космические машины, пока наш пилот аккуратно подводил «Аквилу» к этой парочке, а ворота за нами начали закрываться. И мои недобрые предчувствия стали набирать обороты. Никогда я не замечал за шестереночками[457] привычки бросать неоконченную работу, во всяком случае, по доброй воле. Если те ритуалы ремонта, что осуществлялись здесь, были прерваны, то можно с большой долей уверенности утверждать, что случилось это не потому, что все перепились в честь какого-нибудь праздника. Ладони мои начали зудеть в полную силу.

— Мы на поверхности, сэр, — Юрген констатировал очевидное, поскольку вой наших двигателей уже сходил на нет, и узкая дверь в кабину пилота распахнулась, едва не хлопнув мне по коленям.

Из рубки вылез рыжеволосый юнец в форме флотского кадета, причем сделал это так внезапно, будто был одной из фигурок на тех уродских механических часах, что установлены на площади Освобождения[458]. Он отсалютовал в направлении, где, по его предположению, находился я. Нашивка на груди его летной куртки сообщала бесценную информацию — «Спри». Видимо, на тот случай, если пилот позабудет, как его зовут. Нашивка на предплечье изображала помесь гербов секторального флота и Схолы Прогениум, вероятно, чтобы мальчик не позабыл, в какой части космоса живет и в каком военном подразделении проходит подготовку.

— Будут ли дальнейшие указания, сэр? — спросил Спри.

— Да. — Мне пришлось думать быстро. — Взлетайте, как только мы сойдем, и держитесь поблизости от основного воздушного шлюза.

— Приказ понял, — он снова отдал честь и скрылся в узкой рубке, где я смог разглядеть еще нескольких кадетов, управляющихся с инфопланшетами и пюпитрами, и инструктора, наблюдающего за этой сворой. Я провел немало времени в компании Юбера Визитера, седовласого коммодора, ответственного за воспитание флотских кадетов. Я бы сильнее удивился, если бы компанию в этой прогулке нам составил кто-то другой из преподавателей.

— Ожидаете неприятностей, Каин? — Спросил он без обиняков, и его аккуратно подстриженные усики так и заходили над верхней губой.

— Всегда, — отозвался я вполне искренне. — И если они станут совсем уж серьезными, я бы хотел быть уверен, что вы все еще будете в состоянии забрать нас.

По крайней мере, лично меня, и, если возможно, Юргена. Что касается всех остальных, пусть Хорус забирает припозднившихся, мне до этого не было ровно никакого дела.

— Потребуется около трех минут, чтобы восстановить давление воздуха в пещере после того, как мы снова пристыкуемся, — вызвался просветить меня Спри, заслужив одобрительный кивок от своего наставника. — Это довольно много времени, если вам потребуется сниматься в спешке.

Я начал проникаться симпатией к этому парню. Всегда приятно, когда пилот задумывается о том, как вытащить солдата из заварушки, да побыстрее.

— Верно подмечено, — согласился Визитер. — Вы сможете продержаться достаточное время на другой стороне шлюзовой двери, если понадобится?

— Это не должно нам понадобиться, — возразил я. — Если потребуется уносить ноги настолько срочно, мы побежим прямиком на грузовой корабль. Если понадобится, вы сможете потом забрать нас через один из их пассажирских шлюзов.

— Возможно, так будет вернее, — согласился Визитер.

Наша пародия на десантный корабль была слишком велика, чтобы зайти в док астероида. Из переговоров в моей вокс-бусине, к которым я по укоренившейся привычке вполуха прислушивался, я узнал, что грузовик навел жесткий шлюз к грузовым дверям уровнем выше.

— Ну что же, встретимся, когда соберемся домой, — подытожил я.

Прозвучал звуковой сигнал в кабине пилотов, и руна на одном из пюпитров зажглась зеленым.

— В ангаре восстановлено нормальное давление, — проинформировала нас флотский кадет, судя по голосу, женского пола.

— Ну что же, тогда отправляемся, — произнес я, оборачиваясь к своей разношерстной стайке будущих комиссаров. Они, надо признаться, выглядели соответствующе, хоть и без кушаков[459]. Испытав изрядные внутренние колебания, я все же принял решение выдать им по единице стрелкового оружия и по цепному мечу. Если нам действительно предстоит поиграть в «охоту на нида» среди узких коридоров, то оставить их безоружными равнозначно смертному приговору.

Большинство из них уже освоились с оружием, и можно было почти не опасаться, что кто-нибудь отстрелит себе ногу или срежет цепным мечом собственную голову. Исключение представлял кадет Стеббинс — худшего стрелка из лазерного пистолета мне не приходилось встречать (учитывая, что я за годы службы не раз оказывался под огнем гретчинов и совершенно сбрендивших культистов Хаоса, это о чем-то да говорит).

— Есть, сэр! — На этот раз ответный хор голосов прозвучал гораздо более внушительно.

Вынув лазерный пистолет из кобуры и проверив, как ходит в ножнах верный цепной меч, — я всегда считал такие драматические жесты весьма уместными в подобные моменты — я двинулся во главе отряда на выход.

— По крайней мере, гравитация все еще работает, — заметил Юрген, когда мы сошли с катера, и подозрительно огляделся вокруг — в руках его была мелта, которую он упрямо таскал с собой каждый раз, когда предполагал серьезную заварушку, и вид ее меня весьма приободрил.

— Будем благодарны за это, — согласился я, оценивая окружающую обстановку. К удушливому ощущению близкой угрозы примешивалось чувство, будто я оказался дома. Какое-то мгновение я удивлялся этому, но скоро осознал, что сеть туннелей этого астероида не слишком-то отличается от нижних уровней любого улья[460]. Под подошвами моих сапог захрустела каменная крошка, едва я только ступил с трапа, и от острого запаха минеральной пыли защекотало в ноздрях. Впрочем, этот запах был быстро перебит знакомым запахом Юргена. — Меня не позабавила бы необходимость провести эту миссию в невесомости.

— Даже при нормальной гравитации это будет мало похоже на прогулку в парке, — заметил Донал, проверяя батарею своего лазерного пистолета, прежде чем убрать его обратно в кобуру. Убедившись, что стая смертоносных гормгаунтов не собирается выскочить из-за припаркованных челноков, я последовал примеру Донала. Не стоит нервировать солдатню из СПО раньше времени, размахивая перед их носом оружием, если, конечно, они меня не вынудят.

— Нет, конечно же, нет, — ровным голосом произнес я. — Мне уже приходилось сражаться с нидами, и самый лучший совет, который я могу вам дать на этот случай: никогда не недооценивайте этого противника. Они могут казаться просто животными, и по отдельности они таковыми и являются, но сознание, которое направляет их всех, отнюдь не животное.

— Будет учтено, — отозвался Донал. Он выглядел слишком уверенным в себе, чтобы мне это понравилось. Но и выказывать раздражение по этому поводу тоже было бесполезно, так что я просто пошел вперед, направляясь к массивным герметичным дверям ангара, расположенным в стене пещеры примерно в десятке метров от нас. Они открылись, скрипя петлями, когда Нелис поднажал плечом, а затем протиснулся в образовавшуюся щель. Криков не последовало, и его голова не вкатилась обратно в ангар отдельно от тела, из чего я заключил, что можно продвигаться дальше с меньшими опасениями.

Помещение за дверями было именно таким, каким я его ожидал обнаружить. Когда Стеббинс и Фристер, замыкающие кадеты, прошли через дверь и задвинули ее на место, дабы шаттл мог покинуть ангар, я на мгновение приостановился, чтобы кинуть взгляд на схему, предусмотрительно загруженную в мой инфопланшет.

Внутреннее строение станции представляло собой беспорядочное переплетение коридоров, пронизывающее внутренности этого булыжника совершенно случайным образом. Генеральным планом астероид похвастаться не мог, тот, кто пробурил эти шахты, скважины, туннели и каверны, руководствовался только наличием чего-нибудь, что можно выковырять из породы. Там и сям более крупные пещеры отмечали места, некогда скрывавшие богатые месторождения полезных ископаемых, некоторые из таких пещер использовались в качестве подсобных помещений, большинство же пустовали или служили узловыми точками, от которых производилось дальнейшее бурение.

То помещение, в котором мы оказались, на первый взгляд являлось именно такой узловой точкой. Мы находились в обширной каменной полости, чьи грубо обтесанные стены пестрели выходами шахт, а на неровном полу там и сям наличествовало горнодобывающее оборудование, функции которого мне были совершенно не знакомы. Переносные люминаторы были установлены неподалеку от двери, через которую мы попали сюда, и возле другой точно такой же двери в противоположной стене. От обеих дверей тянулись кабели, исчезая в одной из шахт посередине, и кроме них больше не было никакого указания на то, куда нам продвигаться далее. Я сунул планшет обратно в карман шинели, к которой уже успел проникнуться благодарностью за защиту от промозглого холода, царящего здесь. Вряд ли теперь планшет понадобится мне для ориентировки на местности, поскольку мое врожденное чутье уже включилось в полную силу и я смогу найти путь назад, если мне это понадобится.

— Куда мы направимся, сэр? — уважительно поинтересовался Стеббинс, вероятно рассчитывающий, что я поставлю его первым. Ну уж нет. Он был настолько плохой стрелок, что находиться позади него было ничуть не менее опасно, чем перед ним. Если дело дойдет до огневого контакта (не скажу, что в случае тиранидов понятие «огневой контакт» вполне отражает суть дела, но в дальности плевка им равных мало, а плюются они не менее смертоносно, чем мы стреляем, хоть и менее эстетично).

— Хороший вопрос, — отозвался я, ощущая, как педагогическая рутина немного развеивает нервозность, по крайней мере, на некоторое время. — Кто-нибудь готов ответить на него?

— Туда, — произнес Нелис, указывая на дверной проем в противоположной стене. — Куда еще?

— Мы могли бы последовать туда, куда тянутся эти кабели, — предложила Кайла. — Они должны вести в обитаемую часть комплекса.

Донал пожал плечами.

— По крайней мере, шахта с кабелями освещена, — заметил он.

Верное наблюдение. Все прочие туннели были темны и малопривлекательны на вид, и я очень старался не воображать осторожных шагов ликтора в каждом случайном звуке, эхом разносящемся по обширному помещению. Если здесь и правда есть ниды, то можно ставить морковку против пачки кредитов, что они будут скрываться в неосвещенных проходах. Таким образом, я не собирался соваться ни в одну из темных дырок, не послав туда предварительно парочку отрядов СПО, дабы они собрали все неприятные сюрпризы.

— Хорошо подмечено, Донал, — произнес я. — И Кайла молодец. Этот технический проход соединяется с внешними доками, где в данный момент высаживаются солдаты, за которыми нам предстоит присматривать.

По крайней мере, это было так, если верить карте в моем инфопланшете, а верить ей или нет, зависит от многих факторов. Подобные этой горнодобывающие базы имели склонность менять внутреннюю планировку быстрее, чем аристократ костюмы. К счастью, в данном случае информация оказалась надежной, да и мой внутренний компас уверил меня в этом, и скоро мы уже поднимались по пологому туннелю, ориентируясь по характерным звукам, которые издает большое количество людей, втиснутых в узкое пространство и совершенно не обрадованных этим обстоятельством.

— Сюда, — решительно заявил Донал, сворачивая в поперечный коридор, к которому мы подошли через минуту или две подъема, и я понял, что вновь согласен с ним. Здесь имелось еще больше кабелей и электросветильники были прикреплены к стенам на равных расстояниях друг от друга, не говоря уже о металлических дверях в каменных стенах. Очевидно, что мы достигли одной из часто используемых подсобных зон. Поправка — часто используемых до того, как три сотни или около того шахтеров исчезли, не оставив даже записки. Это неприятное обстоятельство усилило зуд в моих ладонях. Руки мои невольно легли на рукоятки меча и пистолета.

Пещера, в которую мы вышли из этого коридора, была самой большой из тех, что нам встретились до сих пор, и это было очень кстати, поскольку СПО пошли на беспрецедентные меры, чтобы заставить нас гордиться ими: они пообещали выделить нам аж полный взвод! И сдержали обещание — именно такое количество человек мы получили: пять полных отрядов и командное подразделение, и вдобавок к ним отдельная группа солдат с тяжелым пехотным оружием, приписанных к командному подразделению. Когда мы прибыли, все эти бойцы пытались изображать — и это у них даже получалось — безупречное построение. Я же не преминул отдельно отметить, какие из имеющихся здесь во множестве металлических дверей ведут к створу дока, где пришвартована доставившая солдат рудная баржа. Определить нужные двери оказалось не очень сложно, поскольку они оставались открытыми и за ними отчетливо просматривался потрепанный грузовой шлюз, резко контрастирующий своими угловатыми металлическими обводами с необработанным камнем вокруг.

— Комиссар!

Молодой офицер, командующий предоставленным нам сбродом, бегом приблизился ко мне, сопровождаемый оператором вокса и тремя солдатами с лазганами наизготовку — у этих, по крайней мере, были лица закаленных вояк. Конечно же, я чувствовал бы себя много более счастливым, если бы рядом со мной в этом деле были настоящие гвардейцы, но надо признать, что СПО Перлии не так уж плохи для местного ополчения. Они многому научились в тяжелых боях с орочьим Вааагх! около века назад и не собирались предоставлять зеленокожим ни единого шанса, вздумай те снова поднять голову. Впрочем, и расслабляться эспэошникам не приходилось — время от времени появлялся отряд-другой орков, что характерно для миров, которые хоть однажды были запятнаны их присутствием. Как бы тщательно ни была проведена кампания по зачистке, эти твари все равно находили способ вылупиться[461]. В результате ополченцы Перлии оказались наиболее готовыми к настоящей войне, в отличие от большей части секторальных СПО. Это достоинство, я уверен, многим из них вышло боком: в течение нескольких последующих лет почти все они были призваны в Гвардию, дабы восполнить потери, понесенные ею в столкновении с первой волной тиранидов.

— Лейтенант Ворленс, командующий офицер, к вашим услугам, сэр!

— Лейтенант. — Я отдал честь, стараясь составить представление о том, что это за человек. Конечно же, он был молод, как и большинство наших солдат, но казался достаточно сообразительным и решительным. Возможно, это скомпенсирует нехватку опыта. По крайней мере, он не уставился на меня с отвалившейся челюстью, подобно большинству обитателей Перлии, впервые встретившихся со мной. То, что он способен не отвлекаться от своих непосредственных обязанностей по пустякам, было очень отрадно видеть. Учитывая, что большая часть СПО отправилась сражаться с флотами-ульями (честнее было бы сказать — послужить им подножным кормом), Ворленс — лучшее, на что мы могли рассчитывать. — У вас имеется план разведки?

— Не слишком четкий, — признался он, что меня парадоксальным образом ободрило — излишняя самоуверенность убивает не хуже, чем лазерные заряды. — Сложный план в подобных условиях в любом случае развалится.

— В этом вы совершенно правы, — согласился я, к удивлению и облегчению молодого офицера. — Мне приходилось оказываться на подобных зачистках, и, скажу сразу, можно отбросить мысли о каком-либо общем развертывании.

— Именно так я и подумал, — произнес Ворленс. Достав свой собственный инфопланшет, он вызвал копию той карты, на которую я сам смотрел некоторое время назад. — Поэтому я разделяю взвод на отряды и назначаю каждому из них сектор, с тем чтобы они разошлись по радиусам, следуя основным транспортным туннелям. Несколько коридоров освещены синим, обозначая основные линии планируемого продвижения войск. Когда отряды достигнут боковых коридоров, они могут отрядить одну огневую команду для разведки, в то время как вторая будет оставаться на перекрестке, дабы прикрывать разведчиков[462].

Он кинул на меня косой взгляд, очевидно, приготовляясь к моему несогласию и надеясь, что я не буду применять свои полномочия, чтобы заставить его отказаться от неортодоксальной тактики.

— Именно так поступил бы я сам, — заверил я его, оборачиваясь к кадетам. — Вы распределитесь по отрядам так, как мы уже обсудили на челноке. По одному с каждой огневой командой.

Я заметил, как один из кадетов едва не поднял руку, чтобы задать вопрос, прежде чем этот импульс был подавлен. Отлично. Их, конечно, еще нельзя считать полностью оперившимися комиссарами, но не стоит лишний раз подчеркивать их неопытность, это вряд ли благотворно скажется на боевом духе солдат.

— Кайла, у вас есть вопрос?

— Так точно, комиссар.

Ворленс моргнул, очевидно, только сейчас обратив внимание на ее половую принадлежность.

— По двое на каждый отряд означает, что останутся двое лишних. Чем займутся они?

— Кто-то же должен присматривать за командой с тяжелым вооружением, — произнес я. Затем кинул взгляд на Ворленса. — Я полагаю, у вас есть какие-то соображения по поводу того, как их расположить?

Целых две стрелковые команды, обслуживающие тяжелые пулеметы, во время нашего разговора крепили свои орудия на лафеты по обе стороны от дверного проема, ведущего в воздушный шлюз и на грузовой корабль за ним. Лейтенант кивнул.

— Прямо здесь, — произнес он. — Они не смогут таскать пушки по шахтам комплекса, не мешая всем и каждому.

Представив себе неуклюжие орудия в настолько замкнутом пространстве, я совершенно не собирался с этим спорить.

— А это ржавое корыто является нашим единственным шансом на отступление с этого камня. Если здесь действительно резвятся тираниды, я хочу, чтобы оно было хорошо защищено, — добавил Ворленс.

— Именно так, — согласился я. Затем выбрал наугад одного из кадетов. — Гарви, остаетесь с ними.

— Так точно, сэр, — ответил он, глядя одновременно серьезно и разочарованно, и я одарил его улыбкой.

— Не думайте, что пропустите все самое интересное, — заверил я его. — Если ниды сообразят, насколько для нас важно это помещение, забот у вас будет по горло.

Гарви снова кивнул, старательно сохраняя бесстрастное выражение лица, и отправился мешаться под ногами у стрелков, организующих охрану шлюза.

— Значит, вы уверены, что тираниды здесь есть? — спросил Ворленс.

— Поставил бы на это, — отозвался я. — Три сотни шахтеров не исчезают просто так.

И мгновенно обрывок воспоминания холодом пронесся по синапсам моего мозга, и я содрогнулся от сходства этого разговора с беседой, состоявшейся почти семьдесят лет назад. Я тогда отправился на розыски нескольких пропавших шахтеров на Симиа Орихалке, а закончил тем, что наткнулся на гробницу некронов и сумел выжить лишь благодаря совершенно невероятной удаче. С трудом вернувшись к настоящему, я мысленно обругал себя за то, что позволил подобным воспоминаниям запугать себя, пусть и на секунду. Тем более что по сравнению с некронами даже перспектива столкнуться с выводком генокрадов выглядела привлекательной.

— Так где же они? — спросил Донал, несколько театрально оглядываясь вокруг.

— Скоро налюбуетесь, — заверил я его, больше всего желая оказаться плохим пророком. — Они очень скрытные, — произнес я, обращаясь к Ворленсу. — Прячутся в тенях и атакуют со всей возможной внезапностью. Ваши подчиненные не должны выключать люминаторов, и следует проверять любую нишу, мимо которой будете проходить. Даже если она выглядит слишком маленькой, чтобы в ней спрятаться. Поверьте мне, тираниды способны протиснуться едва ли не везде.

— Благодарю за совет, — отозвался молодой лейтенант. — Еще что-нибудь, что нам следует иметь в виду?

— Да, — кивнул я. — Приглядывайте за потолком тоже. Некоторые из них способны залезть туда и прыгать сверху.

Я кинул взгляд на Нелиса, на лице которого застыло выражение ошеломленного недоверия, что заставило меня испытать нешуточное раздражение.

— Я видел, как эти твари расправились с целым отрядом Астартес именно подобным образом. — Не стоило упоминать здесь, что те злополучные космодесантники были в терминаторской броне, наличие которой совершенно не помешало рою генокрадов разорвать их на клочки. Солдаты и так были достаточно взвинчены, не хватало, чтобы еще и я запугал их до полусмерти перед боем. — Самая лучшая тактика — всегда оставлять себе достаточно пространства для стрельбы и удерживать возможно большее расстояние между собой и любым местом, где они могут прятаться. В этих узких туннелях им придется тесно сбиваться в кучи, и они обычно нападают целыми роями, так что у вас будет возможность расстрелять их до того, как они сумеют приблизиться и нанести какой-либо урон.

Это если предположить, что мы не столкнемся с тиранидами, обладающими дальнобойным оружием. Хотя приспособленные для ближнего боя формы этих тварей адски быстрые и увертливые. Однако напоминать было бы нетактично. Солдаты, собравшиеся вокруг нас, внимательно слушали и, похоже, начали приободряться от моих тщательно подобранных, уверенных слов. Теперь мы были настолько готовы к выступлению, насколько это вообще возможно.

— Ну что же, можно и начинать, — заключил Ворленс, подавая знак своему вокс-опу[463]. — Передайте приказ выдвигаться и следовать по назначенным маршрутам. — Он бросил взгляд на меня. — Конечно же, как только ваши подчиненные присоединятся к отрядам.

— Естественно, — отозвался я, с удовлетворением отмечая, что лейтенант легко и непринужденно включился в идеальную модель взаимоотношений между солдатом и комиссаром: он был готов прислушиваться к моим советам и воспользоваться теми из них, которые сочтет дельными, но в то же время он не собирался ронять в моем присутствии тот авторитет, которым пользовался у подчиненных. И это был наиболее правильный подход, комиссары здесь для того, чтобы поднимать боевой дух, а не отдавать приказы[464].

Мне оставалось лишь надеяться, что Нелис тоже это понимает и будет выдерживать необходимую субординацию.

Впрочем, я мог кое-что предпринять по этому поводу. Жестом я подозвал кадета ближе.

— Нелис, — произнес я, — идете с первым отрядом. Держитесь поближе к сержанту взвода.

У меня не было ни малейших сомнений в том, что наиболее опытный сержант во взводе сумеет удержать кадета на коротком поводке и не позволит ему слишком занестись. Мой собственный опыт неоднократно подтверждал, что люди не достигали таких чинов, если терпели дураков. Ну а в случае, если бы этого оказалось недостаточно…

— Кайла, пойдете вместе с ним.

Я надеялся, что ее здравого смысла хватит на двоих.

— Комиссар, — одарив меня взглядом, в котором не было ни намека на благодарность за такое решение, она отдала честь. Разумеется, она отлично поняла, почему я поставил ее с Нелисом.

Они отделились от нашей группы и присоединились к назначенному отряду, который немедленно вышел из пещер. Эхо их шагов раскатилось по туннелю. В целом все происходящее меня несколько успокоило. У парней Ворленса, возможно, еще молоко на губах не обсохло, но они определенно не пропускали мимо ушей то, чему их учили на занятиях по боевой подготовке.

— Стеббинс, Фристер, вам второй отряд, — произнес я. Эти двое были друзьями и достаточно хорошо работали в паре. — Маклин и Деллори, берете третий. Хескин и Кларч — четвертый. Тилар и Бриль — пятый.

Все отряды по очереди, получив свою пару кадетов-комиссаров, выдвигались из пещеры на заданный маршрут, и наконец остались только Юрген, я и командный отряд. И, конечно же, Донал. Я обернулся к нему:

— Вы пойдете с лейтенантом, — пояснил я очевидное.

— Польщен вашим доверием, — отозвался он, и это было так похоже на мой собственный ответ в его возрасте в подобной ситуации, что мне стало неуютно. И еще раз подтвердило верность моего намерения не выпускать парня из поля зрения. Сам он обернулся к Ворленсу:

— Вы собираетесь наблюдать за ходом операции отсюда?

— Нет.

К моему хорошо замаскированному ужасу, юный лейтенант отрицательно помотал головой. До этого момента я полагал само собой разумеющимся, что он с командным отрядом останется на месте и будет руководить зачисткой, находясь в нескольких шагах от пути к спасению, который представлял собой шлюз. Именно так обстояло бы дело в любом из гвардейских полков, с которыми мне довелось служить. Но, следует признать, у нас не было удобной и уютной командной «Химеры», в которой можно было бы отсидеться, снабженной полным набором вокс-оборудования и ауспиков. Ворленс располагал лишь инфопланшетом и вокс-оператором. Не исключено, что даже я обладал большей полнотой информации, чем лейтенант, благодаря сети бусин-коммуникаторов, связывающей меня, Юргена и кадетов.

— Мы будем продвигаться к основной жилой зоне. Если здесь есть выжившие, то вероятнее всего обнаружить их там, — сказал Ворленс.

— Я, со своей стороны, согласен, — произнес Донал, освобождая лазерный пистолет из кобуры и бросая на меня взгляд. — Составите ли вы нам компанию, комиссар?

— Безусловно, — отозвался я, доставая собственное оружие. В очередной раз моя незаслуженная репутация героя вела меня в смертельную опасность, и я опять не мог отвертеться от этого, не подорвав свой авторитет в глазах кадетов.

— Ну что же, если вы готовы, — подытожил Ворленс, — пойдемте, поохотимся на тиранидов.

Глава третья

Вряд ли лейтенант понимал, насколько иронично прозвучали его слова, но уж кто-кто, а я злую иронию ситуации осознал хорошо. Едва мы ступили в лабиринт туннелей, как стало понятно, чьи это охотничьи угодья. Мне случалось бывать в подобных ситуациях несчетное количество раз, и ни одна из них не оканчивалась ничем хорошим, кроме разве того удивительного факта, что я выходил из них живым. Сейчас мы шли по одному из основных транспортных туннелей, относительно широкому и ярко освещенному, так что у нас было достаточно времени, чтобы заметить любые организмы издалека. По крайней мере, я на это надеялся.

— Сектор двенадцать чист, — доложил Стеббинс, голос которого в коммуникаторе был слегка приглушен толщей породы между нами, и мгновение спустя вокс-оп Ворленса передал такой же доклад от сержанта, командующего вторым отрядом: — Переходим в шестнадцатый.

— Принято, — произнес я, заставляя голос звучать ровно. Ни одна из других команд пока что ничего не обнаружила, и чем больше времени проходило, тем меньше мне это нравилось. Если вы читали мои прежние записи, для вас это не будет сюрпризом: да, довольно скоро я начал чувствовать себя здорово перепуганным. Для меня была слишком очевидна истина: чтобы смять три сотни человек, не позволив ни одному из них добраться до вокса и выкрикнуть призыв о помощи, нападающих должно было быть достаточно много. Значит, мы просто обязаны были уже наткнуться на какое-то свидетельство их присутствия. Если этого еще не случилось, значит ниды сконцентрировались где-то и поджидают в засаде.

— Возможно, они снова впали в спячку, — предположил Юрген. — Как гнездо, которое мы нашли на Ютоксите.

— Это возможно, — произнес я, желая, чтобы он оказался прав, но сомневаясь, что нам настолько повезет. Я обернулся к Ворленсу: — Если это так, то они сосредоточатся где-то в одной пещере, переваривая шахтеров в ожидании десерта.

— Насколько большая должна быть пещера? — спросил Донал, доставая свой инфопланшет.

Я пожал плечами.

— Это зависит от того, сколько их здесь. Я бы предположил поголовье в тридцать-шестьдесят особей, но с тиранидами сложно быть в чем-то уверенным.

— Это очень много, — произнес Ворленс, глядя на меня с сомнением. — Где они могли скрываться все это время? Один или два еще могли ускользнуть от поисковых команд, но мне сложно представить себе, как это мог сделать рой такого размера.

— Бои за очистку этой станции были довольно жаркими, — заметил Донал, демонстрируя, что он хотя бы просмотрел материалы задания во время перелета. Или, что вероятнее, хотел, чтобы я в это поверил. — Если какая-то из галерей в ходе боев была разрушена, то и целый выводок могли просто не заметить за завалом.

— А ниды только того и ждали, чтобы пришел какой-нибудь умник и откопал их, — продолжил Ворленс, бросив в мою сторону быстрый взгляд, а затем вновь обратив все свое внимание к теням между люминаторами, расположенными через определенные промежутки на стенах туннеля. — Когда мы доберемся до основной административной секции, можем поискать расписание работ. Узнаем, не вскрывались ли в последнее время ранее заваленные шахты.

— Отличная идея, — подтвердил я, поудобнее перехватывая рукоятку своего лазерного пистолета. Ладони мои снова зудели, и хотя я не мог с уверенностью назвать источник беспокойства, что-то в коридоре впереди казалось мне каким-то неправильным. Осознание ударило меня как кувалдой. Все предыдущие двери, мимо которых мы проходили, были закрыты, и каждая из них задерживала нас на некоторое время — надо было проверить складские помещения и боковые шахты (в большинстве своем тупиковые), прежде чем продолжить движение к сердцу этой крутящейся в космосе смертельной ловушки. Но дверь в дюжине или около того метров впереди была слегка приоткрыта. Я ощутил, как волоски у меня на загривке встают дыбом, и незамедлительно позволил Ворленсу с парой солдат обогнать меня.

— Насчитывается двести семь пещер, достаточно просторных, чтобы вмесить рой того размера, о котором вы говорили, — произнес Донал, отрывая взгляд от своего инфопланшета. — Ни одна из них не является изолированной от остального комплекса…

Взглянув на меня, кадет замолк и поспешно убрал планшет в карман шинели.

— Что случилось?

— Вон тот дверной проем, — сказал я, вытаскивая цепной меч и указывая на приоткрытую дверь впереди нас.

К его чести, парень оказался смышленым, его оружие тут же очутилось у него в руках. Ворленс дал солдатам знак, поведя стволом лазерного пистолета, и двое бойцов заняли позиции по обеим сторонам от висящего на петлях куска металла, в то время как третий прикрывал их с лазерной винтовкой наизготовку. Остальные, в том числе и я с Доналом, держались чуть позади, и хотя я считал это неплохой позицией, все же не забывал все это время кидать взгляды в обе стороны туннеля, вслушиваясь в гуляющее по нему эхо и напрягая слух. Характерный скрежет хитина и когтей по камню мог бы предупредить нас о приближении стаи гаунтов.

— На счет три, — произнес Ворленс и приготовился начать отсчет, загибая пальцы один за другим.

Как только третий палец спрятался в кулаке, один из солдат пинком распахнул дверь вовнутрь, а второй нырнул в открывшийся проем с лазганом наизготовку. Как на тренировке по базовой боевой подготовке[465]. Спустя мгновение еще двое последовали за ним.

— Чисто! — доложил первый солдат, и мы потянулись следом — кроме Юргена, который остался прикрывать снаружи, просматривая туннель на тот случай, если противник вознамерится ударить с флангов. Это было разумно, конечно же, потому что мелта в замкнутом пространстве могла оказаться для нас столь же опасной, сколь и для врага, да и длительное нервное напряжение не оказывало положительного влияния на интенсивность запаха Юргена. Как и большинство тех помещений, которые мы уже осмотрели по мере продвижения к сердцу астероида, эта пещера была вырублена в камне с незначительной оглядкой на прямоту линий или гладкость поверхностей. Очевидно, что использовалась она как склад, потому как тут присутствовали ряды металлических стеллажей, разделявших все пространство на узкие проходы, в которых можно пройти только по одному, и большая часть этих стеллажей заставлена коробками, на которых маркером были начертаны ничего мне не говорящие цифры и буквы.

— Образцы пород, — произнес Донал, заглянув в одну из коробок и доставая оттуда кусок чего-то, похожего на кварц. Кусок громыхнул, когда Донал бросил его обратно в коробку, и я поднял руку, призывая блюсти тишину.

— Тихо! — произнес я, напрягая слух. Что-то в ответившем эхе показалось мне настораживающим, и настороженность эту понял бы лишь тот, кто привычен к звукам, наполняющим нижние уровни улья. Я чуть повернул голову, пытаясь определить источник аномалии. — В эту пещеру есть еще один вход!

— Не может быть. — К этому моменту Донал уже вернул свое оружие в кобуру и теперь снова возился с инфопланшетом. — Это одно помещение. Смотрите, здесь определенно указана только одна дверь.

— Значит, карта врет! — оборвал его я, направляясь по узкому проходу между двумя металлическими стеллажами.

В тот момент я отдал бы едва ли ни что угодно за то, чтобы шагнуть назад за металлическую входную дверь и поплотнее закрыть ее, но я знал по долгому и горькому опыту, что незнание в подобных ситуациях бывает смертоносным. «Лишь один быстрый взгляд, — решил я, — лишь для того, чтобы понять, с чем мы столкнулись, и все». Ворленс снова проявил себя смышленым парнем: как только я начал двигаться вперед, он дал сигнал двоим из сопровождавших солдат двигаться по обе стороны от меня, так, чтобы я мог видеть их время от времени в промежутках между ящиками.

В нескольких метрах передо мной что-то проскрежетало по камню, но я не смог разглядеть, что это было, и пожалел, что не последовал собственному совету прихватить люминатор. Световые панели в потолке давали мало света, да и тот воровал лабиринт из стеллажей, создавая в помещении слишком много темных углов, где могло прятаться что угодно. Я навострил уши, стараясь определить источник звука и отделить его от звуков, издаваемых нашим отрядом.

Вот оно! Я крутанулся на месте, наводя лазерный пистолет, едва заслышав шкрябанье по камню чего-то достаточно крупного и всего в паре метров от меня. Палец мой едва не нажал на спуск.

— Не стреляйте! — раздался пронзительный, истерический выкрик, и мне лишь в последний момент удалось удержаться от выстрела. Тощая фигура в форме Администратума, перепачканной каменной пылью и другими, плохо поддающимися определению, субстанциями скорчилась передо мной и, похоже, пыталась зарыться в камень. — Я не один из них!

— Да, это я вижу, — отозвался я, стараясь, чтобы это прозвучало настолько утешительно, насколько возможно, и поднял руку, давая знак солдатам, что все под контролем. Не стоило пугать этого типа еще больше. Я сунул пистолет в кобуру и убрал в ножны цепной меч. Это, кажется, несколько приободрило человека, и для закрепления успеха я протянул ему руку. — Я комиссар Каин, нахожусь здесь со спасательным отрядом СПО.

Как и следовало ожидать, мое имя и репутация окончательно успокоили этого типа, не менее эффективно, чем какое-нибудь седативное средство. Теперь от него можно было получить ответы на имеющиеся у нас вопросы.

— Валлен Клод, лекс-писец начальника шахт. — Голос его был хриплым, так что я протянул ему флягу; он взял ее трясущимися руками и, запрокинув голову, принялся пить, проливая немалую часть воды, которая проделала себе чистые дорожки на покрытом грязью лице.

— Что здесь произошло? — Это Донал возник за моим плечом и заставил Клода поперхнуться и подскочить, будто запуганную помойную крысу.

— Мы нашли полость в камне, — придя в себя, наконец произнес Клод, возвращая мне практически пустую флягу. — Время от времени так случается, просто проходишь породу — и натыкаешься на каверну. Тогда никто ничего особенного не подумал. А потом они стали появляться, по всему комплексу! — Голос его снова начал дрожать в подавляемой истерике. — Они выходили прямо из стен!

— Кто выходил? — спросил я, ощущая, как знакомый ужас поднимается во мне при этих словах. Я будто вновь услышал, как они движутся внутри гробниц на Интериус Прайм, мысленным взором увидел блестящих металлических убийц, выходящих из каменных стен подобно призракам, убийц, не более материальных, чем клочки дыма, но от этого не менее смертоносных. Я не мог стряхнуть с себя ужас, каким бы иррациональным он ни казался. При мысли, что мне вот-вот предстоит вновь пережить свой худший кошмар, я почувствовал, как мои аугментические пальцы непроизвольно сжимаются, напоминая о своих предшественниках из плоти и крови, срезанных скользящим попаданием гауссового шкуродера.

Тут вмешался Донал.

— Как вы выжили? — спросил он.

— Спрятался в воздуховодах, — произнес писец, показывая на дыру в стене, едва ли метр в поперечнике, с которой свисала металлическая решетка. Слабый поток воздуха лился из отверстия, и я подозрительно вгляделся в темноту проема. Возможно, это просто мое разгулявшееся воображение, но сам я был уверен в том, что слышу слабое, но слишком уж знакомое шебуршание, разносимое эхом по узкому стволу вентиляционной шахты.

— Все на выход, — произнес я, вновь доставая лазерный пистолет и делая шаг назад. И это было очень кстати; едва я начал двигаться, как нечто, обладающее множеством конечностей и украшенное дополнительно изрядным числом когтей и зубов, вывалилось из дыры в стене и метнулось в мою сторону. Я нажал на спусковой крючок скорее рефлекторно, чем осознанно, проделав дыру в его груди. Это несколько убавило его энтузиазм в отношении меня, и тварь, решив удовлетвориться более доступной добычей, быстрыми взмахами когтей растерзала Клода. Несчастный лекс-писец заверещал, но длилось это не долго: челюсти генокрада сомкнулись на его шее, отделяя голову от тела.

— Трон Земной! — заорал Донал, также делая шаг назад, в то время как солдаты открыли огонь из лазганов.

Генокрад упал, разорванный на кровавые куски, и, падая, отпустил бьющееся в конвульсиях тело Клода.

— Огонь по воздуховоду! — скомандовал я, слишком хорошо зная, что генокрады всегда передвигаются стаями. И точно — еще несколько кошмарных силуэтов вынырнуло из темной шахты с визгом, замораживающим кровь в жилах. Вид их бритвенно-острых когтей не добавлял оптимизма. Лазерные импульсы освещали пещеру стробоскопическими вспышками, и треск ионизируемого воздуха был оглушителен, и в этом пляшущем свете было уже невозможно определить, сколько тварей выбралось из шахты, спрыгивая на качающиеся стеллажи.

Ионизированный лазерными вспышками воздух был наполнен визгом тиранидов и треском ружей. Один из солдат упал, разорванный на куски прямо на моих глазах, и его кровь на мгновение повисла в воздухе подобно розовому туману. Оказалось, что мы уже достигли коридора. Отряд быстро разбежался по сторонам от двери, стараясь держать ее в прицеле лазганов. Оттуда уже лезли монстры, размахивая своими косами-клешнями.

— Комиссар! — крикнул Юрген, делая шаг вперед и поднимая мелту, и я закрыл глаза, чтобы защитить их от засвечивающей сетчатку вспышки, в тот момент, когда он нажал на спуск. Ослепительно-белый конус энергии, вырвавшийся из жерла орудия, испарил генокрада, который как раз тянулся ко мне, высунувшись из-за порога. Ближайшие ко входу коробки с образцами загорелись. Завыла пожарная сигнализация.

— Закройте проклятую дверь! — выкрикнул я, и Донал потянулся, чтобы выполнить приказ. Генокрад вцепился в его руку как раз в тот момент, когда пальцы кадета сомкнулись на ручке двери, и, несомненно, тварь утянула бы его, если бы я не отсек ей конечность цепным мечом. Обратным движением я снес генокраду голову и я всадил лазерный заряд в морду следующего за ним монстра.

— Благодарю! — выдохнул серый лицом Донал и потянул за ручку двери. Та начала закрываться, но затем замерла, заблокированная еще одной когтистой лапой. Вокс-оп и другие солдаты пришли на помощь Доналу, но, несмотря на яростное сопротивление, зазор становился все шире — тираниды лишь усиливали натиск.

— Граната! — выкрикнул Ворленс и метнул взрывчатку в проем.

Это было очень своевременно, потому что я как раз отсек просунутую в зазор конечность генокрада, что обеспечило окружающих душем из дурно пахнущей сукровицы, и проклятая дверь наконец-то захлопнулась. Приглушенный грохот разорвавшейся фраг-гранаты заставил лист металла вздрогнуть и вспучиться сотнями мелких бугорков от шрапнели, простучавшей по внутренней поверхности двери. Затем все стихло.

— Мы убили их всех? — потрясенно произнес Ворленс.

— Сомневаюсь, — ответил я, запирая механизм двери и для надежности расплавляя его лазерным зарядом. — Если вентиляционные шахты такие же разветвленные и протяженные, какими они обычно бывают в подобных местах, то ниды могут теперь отправиться куда угодно.

— Они были розовыми, — произнес Донал с выражением ошеломленного недоверия на лице. — Никто никогда не говорил нам, что они розовые.

— Они бывают самых разных цветов, — пояснил я. С излишком насмотревшись на проклятых тварей за все эти годы, уж в этом я был точно уверен. — Император знает, с чего вдруг такое разнообразие.[466]

Я постучал по своей капле-коммуникатору.

— Каин — всем отрядам, — произнес я. — Контакт с врагом. Определенно генокрады, других организмов пока что не замечено.

Хор голосов, подтверждающих прием, заверил меня, что кадеты готовы к бою настолько, насколько вообще возможно. Трудно придумать что-либо еще, способное подготовить их лучше.

— Комиссар!

Я едва перевел дух, когда голос Хескина, слегка подрагивающий от предвкушения, раздался в моей капле-коммуникаторе:

— Мы обнаружили свежий туннель. Его нет на нашей карте.

— Покажите, — отозвался я, доставая инфопланшет и уменьшая масштаб карты, насколько это было возможно, вокруг контактных значков, которые отображали позиции Хескина и Кларча. Если верить изображению, то они находились посреди одного из главных туннелей, в десятке метров от ближайших пересекающих его проходов.

— Секундочку, — произнес Хескин. — Мне нужно достать планшет.

Через секунду пикт-экран мигнул, и карта пропала, сменившись зернистым изображением лица кадета. Хескин выглядел так, будто вокруг него кружила метель. — Получаете изображение, сэр?

— Еле-еле, — ответил я. Конечно же, виновата была толща камня, что отгораживала нас друг от друга, она мешала осуществлять сколько-нибудь сложные передачи, такие, как пикт-изображение. Хескин начал поворачивать планшет, давая мне насколько возможно широкий взгляд на окружающее его пространство.

— Похоже на новую шахту, — произнес Ворленс, вытягивая шею над моим плечом.

Донал снова достал собственный планшет, внимательно изучая передаваемое изображение, но в другой руке он все еще сжимал лазерный пистолет, и я не сомневался в том, что костяшки его пальцев под перчаткой были совершенно белыми. Парень определенно получил хороший урок. Юрген и выжившие солдаты с опаской поглядывали в обе стороны туннеля, держа оружие наготове.

Уверенный, что такого количества народу будет достаточно, чтобы предупредить меня о любых возможных неприятных сюрпризах, я сосредоточился на размытой картинке с инфопланшета.

— Похоже, — согласился я. Дыра в каменной стене, которую показывал нам Хескин, была куда более неровной, чем отверстия туннелей, виденных нами ранее. Возле дыры валялось оборудование, загромождающее проход через основной туннель, по которому следовал отряд солдат и кадетов. Надо сказать, что проход этот оказался на удивление широким, намного просторнее того, по которому следовали мы, и я не преминул отметить этот факт вслух.

— Это одна из шахт, обеспечивающих собственно добычу полезных ископаемых, — подтвердил Ворленс. — Около шестидесяти лет назад в этом направлении началась разработка крупной рудной жилы.

Ну что же, ему лучше знать, он-то изучил буквально каждый сантиметр этого забытого Императором камушка, когда планировал эту разведывательную операцию, так что я поверил ему на слово. Это объясняло и рельсы для вагонеток, видневшихся на заднем плане, и даже пару самих вагонеток, грустивших на путях в ожидании руды из нового раскопа.

— Что там за оборудование? — спросил я, пока инфопланшет показывал мне десяток переминающихся с ноги на ногу солдат, пытающихся изобразить готовность отразить любую угрозу, и Кларча, сидящего на ящике и подкрепляющегося плиткой из пайка. Странные металлические конструкции отбрасывали кривые тени на пол туннеля, но сами были слишком плохо видны сквозь дымку статики, чтобы составить мнение об их предназначении.

— Проходческие буры, — ответил Хескин, пиная ближайший из них. — Выглядят так, как будто их просто бросили здесь.

Я снова ощутил зуд в ладонях. Почему-то я сомневался, что шахтеры так небрежно относились к инструментам, которыми зарабатывали свой хлеб.

— И шахтная взрывчатка, — добавил Кларч, вставая и указывая на ящик, только что служивший опорой его седалищу. — Полный ящик. И бикфордовы шнуры тоже.

Моя тревога от этого только усилилась. Даже если допустить, что шахтеры-раздолбаи просто оставили свой инструмент валяться в беспорядке, то предположить, что они просто так оставили запас взрывчатки… Никто не мог быть настолько беспечен. Кларч немного повысил голос, чтобы его услышали все солдаты вокруг:

— Так что неплохо бы нам всем быть поосторожнее со стрельбой.

Кажется, спорить с этим никто не собирался, так что кадет просто сунул в рот остаток плитки и принялся энергично жевать.

— Продвигайтесь аккуратно, — посоветовал я. — По последней информации, ниды появились как раз тогда, когда открыли какую-то новую шахту. Если это именно она, то вы, возможно, направляетесь прямиком к основному рою.

— Не видели пока что ни одного тиранида, — невнятно прочавкал Кларч, вытаскивая лазерный пистолет. Затем проглотил свой харч и произнес более четко: — Первая команда — со мной. Вторая — стойте здесь и прикрывайте нам спину.

— Возможно, нам не следует разделяться, — предположил Хескин. — Если впереди действительно основной выводок, то нам понадобится вся огневая мощь, которой мы располагаем.

— Говорит первый отряд, — в дискуссию врезался голос Нелиса. — Мы можем выдвинуться к вам на подкрепление.

— Или можем оставаться там, где находимся, и завершить полученное ранее задание, — с ноткой нетерпения в голосе внесла свое предложение Кайла.

— Это не повод для обсуждения, — оборвал я их всех. — Придерживайтесь заданных целей до поступления новых приказов. Мы здесь для того, чтобы поддерживать боевой дух солдат, а не замещать командование.

Такая постановка вопроса, безусловно, позволяла мне надежно прикрыть задницу на тот случай, если в ближайшее время дела пойдут настолько плохо, как я полагал. Я обернулся к Ворленсу.

— Боюсь, что решение принимать вам, лейтенант.

Вряд ли его осчастливило такое бремя власти, но он не попытался увильнуть от ответственности. Подозвал к себе вокс-опа и принял протянутый им микрофон.

— Сержант Фрил, — произнес он, — вышлите вперед одну из огневых команд. Оставьте вторую у входа в туннель. — Он обернулся ко мне. — Мы не знаем, что там такое и насколько широка шахта. Не имеет смысла подвергать весь отряд опасности, к тому же они будут только путаться друг у друга под ногами, как только начнется стрельба.

— Согласен, — сказал я и выключил на время свою каплю-коммуникатор, чтобы добавить: — К тому же это напомнит моей своре, что, формально говоря, они здесь только наблюдатели.

Ворленс кивнул, успокоенный тем, что кадеты будут придерживаться его плана, не обсуждая его приказы, а я снова включил свой коммуникатор.

— Продолжайте передавать пикт-изображение, если сможете, — сказал я Хескину. — Чем больше мы увидим, тем лучше. Надо знать, с чем мы столкнулись.

— Будет исполнено, — заверил меня кадет.

Припорошенная статикой пещера на экране моего планшета пережила краткое, но бурное сотрясение, пока инфопланшет переходил от Хескина к Кларчу. Кажется, Фрил не принадлежал к числу тех сержантов, что отправляют своих подчиненных туда, куда не пошли бы сами (что, как показала практика, было с его стороны не очень разумно), так что он повел первую огневую команду на разведку сам. Когда изображение на инфопланшете немного стабилизировалось, я сумел разглядеть вторую руку Кларча, держащую лазерный пистолет наготове.

— Мы выступаем, — произнес кадет слегка севшим голосом, и Фрил пробурчал что-то подтверждающее, что капля-коммуникатор не смогла передать. Тени на маленьком экране передо мной двигались сквозь метель помех, и я сморгнул, поскольку у меня уже начали болеть глаза от усилий разобрать изображение. Через секунду я понял, что тени эти были силуэтами солдат, которым досталась сомнительная честь отправиться в эту дыру и, метафорически выражаясь, потыкать палкой в то, что скрыто в ее безднах. Экран позволял мне разглядеть совсем немного, но все равно было понятно, что ни один из бойцов не пылает энтузиазмом, — и вряд ли я мог винить их за это. Однако я пометил для себя необходимость присмотреть за Кларчем и убедиться, что он в состоянии поддерживать боевой дух на должном уровне.

Это странно, учитывая, сколько раз я сам находился в обстоятельствах, в которые сейчас поставил своего кадета, но я обнаружил, что быть наблюдателем, а не участником — тоже весьма неуютно. Если быть до конца честным, я испытывал некоторое облегчение от того, что в кои-то веки удается избежать непосредственной опасности самому, но размытая картинка на экране планшета окрашивала происходящее в цвета ночного кошмара. В конце концов, если бы я присутствовал там непосредственно, я бы мог как-то влиять на происходящее. (И, разумеется, спустя очень короткое время я был бы мертв наравне с остальными отправившимися в тот туннель. Но на вышесказанное это никак не влияет.)

— Мы подходим к еще одной пещере, — доложил Кларч через несколько секунд. Он шел во главе группы, держась поближе к сержанту, как я и советовал всем своим кадетам. Возможность следовать по пятам за наиболее опытным бойцом — наилучший шанс выбраться из заварушки в целости. Идущий впереди основной группы солдат пропал в сумраке, оставался виден лишь отраженный свет его люминатора, но он становился все слабее, и скоро его стало невозможно отличить от помех, которые по-прежнему покрывали пятнами экран планшета.

— Видите какой-нибудь свет? — спросил я. — Кроме вашего собственного, конечно.

— Нет, комиссар. — В голосе Кларча прозвучал вопрос, и, конечно, у него были все основания озадачиться, поскольку не имел представления о том застарелом ужасе, который всколыхнули во мне слова Клода. Это смехотворно, но едва воспоминания об отвратительном мире-гробнице некронов были разбужены, я уже не мог отделаться от них. — А должны видеть?

— Кишки Императора, надеюсь, что нет, — отозвался я машинально, и Ворленс заинтересованно посмотрел на меня. Ну, поскольку уже было поздно осторожничать в словах, да и трудно удержаться, я добавил: — Если увидите что-нибудь, похожее на зеленое свечение, сразу же поворачивайте назад.

Если здесь действительно присутствуют некроны, то единственной эффективной тактикой станет решительное бегство на корабль и вызов парочки артиллерийских катеров сил планетарной обороны, чтобы они перемололи этот астероид на гравий. И как можно скорее сообщить Эмберли.

— Принято, — произнес Кларч, и, судя по его тону, кадет призадумался, не перебрал ли его наставник втихаря амасека (учитывая обстоятельства, я был бы весьма не прочь). Оторвавшись от планшета, я встретил изучающий взгляд Ворленса.

— Зеленое свечение? — переспросил он.

Я кивнул.

— Кое-что, с чем я однажды встретился в похожем на это месте, — ответил я. — Просто стараюсь проработать все возможные версии.

— Ясно. — Ворленс задумчиво кивнул. — И если я спрошу, что же это такое было?

— Предпочту не отвечать, — со всей возможной искренностью произнес я. — Иначе один инквизитор может быть очень недоволен.

Эмберли весьма четко провела ту границу, которая оставляла основную часть населения в блаженном неведении касательно некронов, а учитывая, что практически все, кто с ними когда-либо сталкивался, оказывались мертвы, хранить этот секрет было несложно.

— Поверьте мне на слово, если что-то подобное здесь есть, мы очень скоро об этом узнаем.

Но если бы я только мог представить, насколько катастрофические события в скором времени нахлынут на нас, я бы, наверное, даже приветствовал схватку с врагом столь прямолинейным и понятным, как некроны…

Ворленс, похоже, собирался что-то сказать, но тут разведотряд, за которым мы наблюдали посредством инфопланшета, вошел в искомую пещеру.

— Большая, — вновь подал голос Кларч. — Наши люминаторы едва достают до противоположной стены.

Он повел рукой, показывая нам гладкие стены помещения, — это были первые гладкие стены с тех пор, как мы приземлились на этом зловещем булыжнике. Я ощутил, как узел дурного предчувствия туже стягивается внизу моего живота. Я, возможно, еще позадавал бы Кларчу какие-нибудь вопросы, чтобы успокоить себя, попросил бы дать картинку с более близкого расстояния, способную показать мне, что стены пещеры такие же кривые и корявые, как все прочие стены здесь, но такой возможности мне не представилось.

— Враг! — закричал кто-то, открывая огонь в автоматическом режиме, и через считаные мгновения микро-коммуникатор у меня в ухе наполнился звуками сражения. На миг моему взгляду предстала колыхающаяся масса хитина, надвигающаяся на Кларча, — три или четыре генокрада, и, кажется, парочка гаунтов, прежде чем кадет выронил планшет и изображение пропало. У меня, впрочем, еще оставалась возможность слышать этот неравный бой — через каплю-коммуникатор Кларча, которая еще работала. Треск лазерного оружия, смешанный с воплями гибнущих солдат, завываниями нидов и узнаваемым, тошнотворным звуком выстреливаемых пожирателей плоти.

— Отступление! Стреляйте на ходу! — орал сержант Фрил, но выстрелы лазганов становились все реже.

— Они уже в туннеле! — отчаянно прокричал Кларч. — Хескин, готовьтесь встретить их!

Парень, вероятно, стал бы хорошим комиссаром, потому как продолжал думать о более широкой картине боя даже в тот момент, когда его собственная жизнь висела на волоске. Но теперь у него не оставалось на это шансов. Последний крик кадета все еще эхом звучал у меня в ушах, когда я повернулся к Ворленсу.

— Нам нужно удержать их в проходе! — произнес я. — Если они теперь попадут в туннели, то смогут охотиться на нас, как заблагорассудится.

Лейтенант мрачно кивнул и потянулся к воксу.

— Блейн, Торвен, девятнадцатый сектор. Идите на подкрепление четвертому отряду. — Он взглянул на меня, но я только пожал плечами. — Тому, что от него осталось.

Я кивнул, вспомнив, что одно из имен принадлежит сержанту взвода, который сопровождают Нелис и Кайла.

— Нелис, докладывайте, — потребовал я.

— Идем на подкрепление, — заверил меня Нелис, и на его голос накладывалось эхо поспешных шагов.

— Мы тоже, — напряженным голосом заявил Стеббинс.

— Хескин, держите позицию, — приказал я. Конечно же, он должен был слышать все, что было сказано до этого, и я намеренно не ограничивал частоты, так что кадет, если нам хоть немного повезло, уже должен был со своим отрядом строить баррикаду, при этом определенно зная, что помощь на подходе. — Не отступайте и ждите подкрепление.

— Что с Кларчем и первой огневой командой? — спросил меня Хескин. — Возможно, если мы выступим достаточно быстро, мы еще можем…

— Им уже не помочь, — коротко ответил я. — Вы слышали, что сказал Кларч, ниды уже в туннеле. Ваш единственный шанс — сидеть на месте и отстреливать их, когда они полезут наружу.

— Приказ понял, — произнес он, судя по голосу, мало довольный этим обстоятельством.

— Если мы воспользуемся вот этим вспомогательным туннелем, то можем и сами быть там через пару минут, — произнес Донал, кидая на меня взгляд поверх планшета, на котором снова отражалась карта. Узкий туннель, обозначенный на ней, позволял идти цепочкой по одному человеку, но едва я увидел этот проход, как осознал, что Донал прав. «Ну вот, снова не получается отсидеться в стороне», — подумалось мне.

— Чего вы ждете! — Ворленс дал знак своим подчиненным и побежал в направлении, указанном Доналом. И я не видел для себя иного выбора, кроме как последовать за ними. Задача поддержания моей репутации и моего авторитета среди кадетов требовала поступить именно так.

— Иду! — отозвался я, готовясь последовать за лейтенантом, но так, чтобы Донал обязательно вошел в обнаруженный им проход впереди меня. Если уж идея броситься в самую гущу роя тиранидов видится ему столь привлекательной, то пусть идет туда первым.

Глава четвертая

Донал оказался прав: в десятке метров далее по нашему коридору мы обнаружили узкий проход, полный кабелей и трубопроводов, ведущий в нужном направлении. Проход оказался даже более узким, чем я опасался, его ширины едва хватало, чтобы по нему вообще можно было пройти, при этом постоянно цепляясь за всякие скобы, вентили, трубы и провода, проложенные по стенам. К счастью, Ворленс все так же продолжал идти вперед, двигаясь в этой норе подобно хорьку, и его подчиненные следовали за ним. Донал практически наступал им на пятки, что позволило нам с Юргеном на минуту остаться вдвоем.

— Чего-то я не понимаю, — проронил мой помощник, заговорщицки понижая голос и наклоняясь поближе ко мне. С этим были связаны некоторые неудобства, но я был намерен его выслушать. Несмотря на вид и запах, от которого стошнило бы и орка, мой помощник был единственным человеком, которому я когда-либо доверял. И это было совершенно не удивительно, учитывая, сколько раз за прошедшие годы он спасал мою жалкую шкуру.

— И что же? — спросил я.

Юрген нахмурил брови, сломав корку грязи, образовавшуюся на его физиономии.

— Если этот бумагомарака действительно прятался в воздуховодах, — медленно произнес он, — как получилось, что генокрады не добрались до него раньше?

— Меня это тоже удивило, — признал я. У меня толком не было времени как следует поразмыслить над невежливо прерванным рассказом Клода, но кое-что не давало мне покоя. Как подсказывал мой опыт, воздуховоды и сервисные туннели — это излюбленные места, которые тираниды обживали сразу по прибытии. Любой, кто надеялся обрести спасение в этих норках, был бы очень быстро — и смертельно — разочарован. — Возможно, он просто провел там не очень много времени.

В любом случае беспокоиться об этом сейчас не имело смысла. Как вы можете догадаться, куда большую тревогу у меня вызывала мысль о том, куда делись недобитые в пещере генокрады, учитывая, что сам я втиснут в очень-очень узкий туннель.

Все, что я могу рассказать про те минуты, которые потребовались нам, чтобы добраться до шахты, где Хескин пытался сдержать, насколько это в его силах, наступление врага, — они пролетели быстро. Сервисный туннель был до того узок, что вызывал клаустрофобию даже у меня. В нем практически невозможно было бы повернуться назад, и у меня меж лопаток зудело так, словно с минуты на минуту меня достанут когти генокрада. Лишь присутствие Юргена позади до некоторой степени сглаживало мои страхи. Ему явно было не очень удобно пробираться в столь узком пространстве с громоздкой мелтой, о чем он практически непрерывно сообщал посредством разнообразных непристойностей.

Судя по голосам, которые я мог слышать через свою каплю-коммуникатор, через минуту-другую нам потребуется вся огневая мощь, какую только сможем обеспечить.

Хескин и его огневая команда пока неплохо проявили себя, поместив вылезающих из устья туннеля нидов под изничтожающий перекрестный огонь. Самих тиранидов, естественно, это не особенно озаботило, но несколько замедлило — достаточно для того, чтобы первый отряд подкрепления смог включиться в бой, несколько приподняв наши шансы. По прибытии еще двух отрядов мы, наверное, сумеем остановить врага. По крайней мере, я на это надеялся.

— Сюда! — позвал Ворленс, и через минуту заслонявшая мне обзор фигура Донала ушла в сторону.

Шагнув из узкого прохода вслед за кадетом, я бросил взгляд окрест, повинуясь давно укоренившейся привычке как можно быстрее оценивать окружающую обстановку. Пещера оказалась еще просторнее, чем выглядела на экране моего инфопланшета, и была достаточно широкой, чтобы по ней можно было проехать на «Химере», не опасаясь застрять. Рельсы для вагонеток, которые я отметил ранее, уходили куда-то вглубь, наверное, к отвалу породы или перерабатывающему цеху.

Со смешанным чувством радости и удивления я увидел, что соединенные силы моих кадетов и солдат СПО все еще держат оборону, хотя ниды, насколько можно было заметить, были весьма близки к тому, чтобы перетащить преимущество на свою сторону. Ни один из генокрадов или гормгаунтов не приблизился достаточно, чтобы вступить в ближний бой. Это само по себе являлось небольшим чудом, но тем не менее выводок гаунтов засел у самого выхода из пролома, выплевывая в шахту потоки жуков-пожирателей. Несколько наших солдат уже корчились с воплями на полу, несколько уже затихли, но выжившие неустанно поливали хитиновую орду потоками лазерного огня.

— Комиссар! — Хескин увидел меня, и на лице его отразилось облегчение — совсем ненадолго, потому что в следующую минуту лицо его с большей частью головы просто исчезло. Тело кадета отлетело назад от мощного удара — гораздо более мощного, чем способны нанести смертоносные жуки, вылетающие из биопушек гаунтов. Я повернулся к пролому в стене, чувствуя, как ужасающая догадка скручивает мои внутренности в тугой комок. Разумеется, я увидел то, чего опасался в эту минуту более всего. Одна из крупных боевых форм присоединилась к гаунтам, придавая их действиям целеустремленность. У нижних конечностей твари легко угадывались очертания ядовитой пушки.

— Стреляйте в самого крупного! — прокричал я, надеясь, что таким образом мы сможем нарушить синаптическую связь роя хотя бы на пару минут, но все, чего я этим достиг, это привлек внимание карнифекса к себе, и, к моему ужасу, чудовищное оружие стало поворачиваться в мою сторону. Я нырнул за ближайшую вагонетку, услышав, как трескается деревянная обшивка ее бортов, а также шипение смертоносного потока ядовитых кристаллов, пролетающих над моей головой. Через мгновение запах нестиранных вечность носков, который я не спутал бы ни с чем на свете, доложил мне о том, что Юрген присоединился ко мне в моем импровизированном убежище.

— Комиссар! — С другой стороны от меня появилась Кайла, всадила пару лазерных зарядов в отвратительную тушу, нависшую над полем боя, и тоже нырнула за вагонетку. — Нам вот-вот надерут задницу.

Прямо скажем, на оперативную сводку это наблюдение не тянуло, но с выводом я был в целом согласен, так что не стал придираться к формулировке.

— Могу стрелять, — проинформировал нас Юрген таким будничным тоном, будто предлагал выпить танны. Карнифекс отшатнулся, когда Ворленс и трое его оставшихся в живых солдат сделали по нему каждый по полдюжины выстрелов, и как раз в этот момент Юрген нажал на спуск мелты. Результаты, надо признать, меня удовлетворили. Возвышающееся словно гора существо взвизгнуло, качнулось и начало источать пар подобно поджаренному стейку из грокса (хотя запах от тиранида шел куда менее приятный). Стало очевидно, что его пушка выведена из строя опаляющим жаром мелты. Еще несколько мгновений тварь царапала пол, чертя на камне параллельные борозды и пытаясь подняться, но еще один залп лазерного огня окончательно вывел этого противника из схватки. Лишенные его организующей поддержки, гаунты нерешительно потоптались на месте, а затем отступили глубже в туннель, хотя и продолжили плевать в нас жуками-сверлильщиками.

— Они отступают! — прокричал Нелис и даже начал вставать, размахивая цепным мечом подобно герою голографической драмы. — Следуйте за ними и прикончите врага!

— Пригни свою фрагову голову, пока они не прикончили тебя! — заорал я, хотя можно было и не кричать, поскольку капля-коммуникатор все еще находилась у него в ухе. Клянусь, он даже поморщился, прежде чем выполнить мой приказ. — Сунетесь в туннель — можете считать себя мертвецами!

Кадет подчинился, хотя и не выказывая никакого почтения к приказу, но, по крайней мере, его послушания хватило на то, чтобы нырнуть обратно за груду породы. Возможно, послушанию поспособствовала сопровождавшаяся истошными криками кончина одного из солдат СПО, который встал в атаку рядом с ним.

— Может быть, получится обрушить и запечатать туннель с этой взрывчаткой? — спросил Ворленс, показывая на ящик, тот самый, на котором совсем недавно сидел Кларч, наслаждаясь последней трапезой.

— Понятия не имею, — признал я. — Не исключено, что тут рухнет вообще все. И рухнет на нас.

Конечно же, мне это казалось самым вероятным исходом, независимо от того, сколько взрывчатки в ящике. В конце концов, я имел представление, что способен наделать взрыв в замкнутом помещении, и совершенно не склонен был рисковать подобным образом. Но в данных обстоятельствах выбор у нас был весьма ограничен.

Шебуршание в боковом туннеле снова становилось все целеустремленнее, что означало прибытие свежего существа с развитыми синапсами, которое принялось наводить порядок среди подчиненных форм. Нам следовало с минуты на минуту ожидать новой скоординированной атаки. Я кивком указал на ящик:

— К тому же проблемой будет ее заполучить.

— Не вопрос, — заверил меня Нелис и, прежде чем я смог что-либо возразить, поднялся и побежал, пригнув голову, сквозь поток выстреливаемых гаунтами жуков, как будто он был не смертоноснее обычного ливня.

— Фрагоголовый, — произнесла Кайла с ноткой восхищения, пробившейся через неодобрение в ее голосе, и повела огонь по пролому.

— Прикройте его! — приказал я, хотя Донал и солдат уже сообразили, что именно так и следует поступить. Юрген снова привел в действие мелту, и ослепительный поток раскаленного воздуха дохнул в пролом, вызвав такое верещание, от которого у меня заныли зубы. По звуку похоже было, что мы только что добавили ниду-синапсу личных проблем со здоровьем, и я уже понадеялся, что новый штурм будет отложен на минуту-другую. Надежда не оправдалась. Нелис почти достиг коробки со взрывчаткой, когда новоприбывший тиранид-воин, чье тело было обожжено и истекало сукровицей, но все еще слишком хорошо функционировало, вырвался из дыры в стене и направил являющийся частью его тела ствол орудия в сторону моего кадета.

— Нелис, на два часа! — выкрикнул Донал.

Очень вовремя. Наш буйный кадет нырнул за вагонетку с рудой, которая почему-то была снята с рельс. Тиранидская кислота проела камень как раз в том месте, где Нелис должен был оказаться, если бы решил продолжить свой бросок. Жуки-сверлильщики полопались, разбрызгивая свою смертоносную начинку, а несколько случайно долетевших капель кислоты стали проедать деревянные доски вагонетки, за которой Нелис нашел укрытие.

— А теперь он что делать будет? — пробормотала Кайла, снова стреляя по тираниду, и на мгновение я подумал, что она имеет в виду именно его, но она продолжила: — Совершенно все соображение растерял.

Нелис осторожно выглянул из укрытия, видимо решая: снова рвануть к ящику или погодить. Как раз в этот момент Кайла нетерпеливо постучала по капле-коммуникатору.

— Эта штука на колесах, оркоголовый.

— О, и правда. — Нелис мгновенно сообразил, что имеется в виду, и начал осторожно продвигаться в сторону ящика с взрывчаткой, только теперь толкая перед собой свое импровизированное убежище. Вагонетка была слишком ненадежной, чтобы выдержать еще хотя бы пару попаданий из кислотной пушки, но, если нам немного повезет, ниду не хватит времени, чтобы накопить кислоты более чем на пару выстрелов.

— Продолжайте огонь, — подбодрил я всех. — Один раз мы уже обратили их в бегство.

Это была не совсем правда, но, в конце концов, мы же сдержали врага, а это было за пределами того, что я вообще мог ожидать, ввязываясь в эту переделку. Юрген кивнул и снова выстрелил из мелты, превратив нида-синапса в барбекю.

— Отлично, Юрген!

— Всегда пожалуйста, сэр, — кивнул мой помощник, как будто я поблагодарил его за поданную танну или пирожок из флорна, после чего вновь обратил свое внимание на поле боя, где танк-тиранид некоторое время корчился и размахивал конечностями, а затем издох, выпустив облако воняющего тухлым мясом пара.

— Они пошлют еще одного? — спросил Ворленс, но я покачал головой.

— Возможно, нет. — Я вгляделся в туши, лежащие вперемешку с прискорбно большим количеством тел наших солдат, и провел в уме быстрый подсчет. — Вряд ли тут у них собралось много организмов-синапсов. И если предположить, что нам очень повезло и у них остался только один руководитель, скорее всего, они постараются уберечь его и не выпускать на передовую.

— Им придется очень постараться, чтобы уберечь его, сэр, — голос Нелиса в моей капле-коммуникаторе вновь источал самоуверенность, которая пугала меня в нем больше всего. Кадет уже добрался до ящика с взрывчаткой и поднял крышку, принимаясь активно рыться внутри. — Здесь довольно фицелина, чтобы обрушить весь туннель.

Он снова поднялся, держа что-то в руках.

— И бикфордов шнур. Полагаете, двух минут будет достаточно?

— Никак не достаточно! — рявкнул я, но было уже поздно. Даже раньше, чем я начал говорить, он уже отрезал необходимый для двух минут горения кусок шнура и забросил полный ящик взрывчатки в вагонетку.

— Да он псих! — произнесла Кайла тоном, выражающим невольное восхищение. Теперь стало понятно, что задумал Нелис, и я должен был признать: на этот раз в его действиях наличествовала достойная идея, которая, к сожалению, не учитывала весьма высокой вероятности похоронить нас всех тут вместе с тиранидами.

— Очевидно, — согласился я с Кайлой и обернулся к Доналу. — Не стойте столбом, помогите ему!

— Есть, комиссар! — Донал вскочил и помчался к Нелису, а остальные продолжили поливать лазерными зарядами туннель. Там вроде бы уже не во что было стрелять, но рассчитывать на «вроде бы», учитывая, что нашим противником являются тираниды, было никак нельзя, так что я не стал уговаривать солдат экономить батареи. У бойцов было занятие, полезное для поддержания боевого духа и способное отвлечь внимание роя от того подарка, который готов был свалиться ему на голову. Нелис и Донал налегли на вагонетку и хорошенько поднажали. Скоро она уже двигалась с приличной скоростью, и кадеты уже почти бежали рядом с нею, в то время как смертоносный груз громыхал и подпрыгивал внутри. Надо признать, меня это нервировало.

— Прекратить огонь! — скомандовал я в тот момент, когда Нелис и Донал приблизились к зеву туннеля достаточно близко, чтобы попасть под обстрел своих же солдат. Но тут я напрасно беспокоился: подчиненные Ворленса были достаточно дисциплинированны по стандартам СПО и, надо добавить, не видели в данную секунду непосредственной опасности для себя, поэтому стрельбу остановили. Кадеты обогнули тушу тиранида, которого поджарил Юрген, и толкнули вагонетку вниз по небольшому уклону бокового туннеля. В тот момент, когда она начала двигаться сама, кадеты отпрыгнули в сторону, опасаясь залпа жуков-сверлильщиков, но, похоже, моя догадка оказалась верна: ниды отступили на заранее заготовленные позиции. Надеюсь, это им не слишком помогло. Донал и Нелис уже бежали обратно, когда вагонетка скрылась в темноте, и до нас доносилось только эхо ее громыхания. Очевидно, движение и шум привлекли наших отвратительных противников, потому как я услышал еще один залп сверлильщиками — инстинктивная реакция на вторжение. Затем я бросился под хлипкую защиту нашей вагонетки, уверенный, что две минуты Нелиса истекли.

И я оказался прав. Из жерла туннеля с ревом выплеснулся поток огня и каменной крошки. Наверное, в этом месиве были и части тел тиранидов, но я не стал поднимать голову, чтобы удостовериться. Вход в туннель превратился в миниатюрный вулканический кратер.

Кашляя, как и все остальные, я с трудом поднялся на ноги, пытаясь проморгаться и отделить гул голосов вокруг от звона в ушах.

— Донал! Нелис! Докладывайте! — потребовал я, не уверенный в том, что состояние моих кадетов позволяло им шевелить языком.

— Еще здесь, комиссар, — кратко заверил меня Донал. — Оба.

— Мы их достали? — спросил Нелис, отплевываясь от результатов собственных усилий.

— Можно сказать и так, — отозвался я.

Прилегающий туннель рушился на глазах, здоровенные куски камня с треском отрывались от потолка и раскалывались на куски, корежа и так-то не особо ровный пол. Более мелкие куски породы стучали подобно граду. На мой взгляд, туннель оказался завален наглухо, и те тираниды, которым удалось избежать сожжения, должны были быть растерты в кашу.

— Ура! — прокаркал Нелис, продемонстрировав радостный оскал от уха до уха, и я подавил желание отчитать его здесь и сейчас. Пусть насладится мгновением славы. Во всяком случае, идея со взрывом выбила, так сказать, немного крахмала из его нижнего белья, и он уже не был так чопорен, как прежде. А это совсем не лишне.

— Отличная работа, — заверил я кадетов, не забыв отметить и Донала в этом коллективном похлопывании по плечам. — Хотя, надо сказать, довольно дерзкая.

Я обернулся, заслышав топот сапог, и увидел, как Стеббинс, Фристер и весь второй отряд в целости подбегают к нашей зоне боевых действий.

Стеббинс мгновение глазел на царящую разруху с открытым ртом, затем собрался и отдал честь.

— Комиссар. Что здесь произошло?

— Нелис задавил пару жуков, — ответила за меня Кайла.

— О! — Кадет выглядел несколько разочарованным. — Чем мы можем помочь, раз уж прибыли?

— Позаботьтесь о раненых, — произнес я, памятуя, что должен поддерживать определенное мнение о себе, и повернулся к Ворленсу: — Затем я предлагаю продолжить зачистку. Какие-то остатки роя еще могут скрываться в округе.

— Верно. — Лейтенант кивнул и собрал своих сержантов для совещания, оставив меня задумчиво рассматривать груду рухнувших камней. Под этой грудой был погребен и шанс облегчить грызущую меня тревогу, поскольку для этого надо было обследовать помещение на противоположном конце взорванного туннеля (само собой, наилучшим образом с такой операцией справился бы кто-нибудь другой, не я). Даже если предположить, что пещера обрушилась вместе с туннелем…

Я снова и снова старался убедить самого себя, что слова Клода были не более чем фигурой речи. В самом деле, кому как не мне знать, что если бы здесь были некроны, никто из нас не ушел бы далее пещеры у стыковочного шлюза, не говоря уже о том, чтобы проникнуть так глубоко в недра астероида. И они убили бы и тиранидов тоже, на этот счет я не имел ни малейшего сомнения. Но что-то во всей этой ситуации казалось мне совершенно неправильным, и если меня чему-то и научил мой более чем вековой опыт избегания всех возможных неприятностей, коими не устает осыпать меня эта Галактика, — так это доверять своей паранойе.

— Хорошие новости, сэр! — Знакомый голос и знакомый запах прервали мои размышления. Юрген стоял за моим плечом с мелтой, перекинутой за спину вместе с лазганом. То, что у моего помощника не было безотлагательной надобности ни в одном из этих оружий, несколько развеяло мою меланхолию. Юрген держал в руках инфопланшет и хмурился от мыслительного напряжения, изучая прихотливую схему планировки горнодобывающей станции. — Похоже, я нашел кухню.

Ну что же, как выяснилось, он оказался прав, и надо признать, что несколько булочек с соленым мясом грокса и кружка свежего рекафа весьма улучшили мое настроение. Впрочем, сколько-нибудь уютно себя почувствовать я смог, лишь оказавшись снова на борту «Аквилы», когда мы наконец-то завершили нашу разведывательную операцию, загнав и уничтожив последних генокрадов.

— Я так понимаю, вы провернули неплохую работенку, — поприветствовал меня по возвращении Визитер, в то время как притихшие кадеты рассаживались по местам, стараясь не смотреть на пустующие кресла Хескина и Кларча.

Со своей стороны, я постарался выдумать для своих кадетов достаточное количество ненужной работы, с тем чтобы отвлечь их от слишком глубоких переживаний по поводу наших потерь. Теперь мне нужно было хорошенько приглядывать за ними раньше или позже, но реакция на происшедшее наступит. Если мне повезет, большинство из них проспит ближайшие несколько часов, но и после этого мне придется обращаться с ними достаточно осторожно до тех пор, пока они не примут случившееся полностью. Все они знали то, что на поле боя погибают, но это был первый раз, когда им пришлось лично взглянуть этой истине в глаза, потерять своих товарищей и осознать, насколько сами они были близки к смерти.

— Приличную, — устало кивнул я Визитеру. Он уже знал, конечно же, о наших потерях, так что вдаваться в эти подробности мне не потребовалось. — Вы хотели что-то мне показать?

— Именно так, — кивнул командор, похоже, про себя потешаясь какой-то шутке. — Взгляните внимательно в иллюминатор.

Он опустился в кресло рядом со мной, совершенно не смущенный близостью Юргена, и постучал по своей капле-коммуникатору.

— Вывозите нас, мистер Спри.

На борт челнока мы взошли в той же самой пещере, где покинули его менее суток назад, и бледно-серые стены за бронекристаллом иллюминатора, как и выпотрошенные челноки техобслуживания, ни на йоту не изменились за это время. Огромные железные ворота, ведущие в открытый космос, неторопливо открывались, пока мы занимали свои места, и вскоре рябая поверхность Каппы стала видна в иллюминаторе. Спри дал топлива двигателям, поднимая «Аквилу» над площадкой и осторожно выдвигая наш кораблик в более привычное для него пространство космоса.

— Самое забавное в том, — поведал мне Визитер, — что мы никогда не заметили бы этого, если бы вы не приказали нам ошиваться поблизости. Оно заметно, только если подлететь очень близко.

— Что заметно? — спросил я, в то время как Спри выворачивал из ангара, ведя челнок по изящной параболе. Мы двигались едва ли не над самой поверхностью астероида, низко проносясь над растрескавшейся пустыней, так близко, что некоторые из смонтированных на поверхности мачт, которые я заметил на пути сюда, кажется, были выше траектории нашего полета.

— К счастью, пока мы вас поджидали, мне пришла в голову мысль поучить своих молокососов совершать боевой заход на малой высоте, — продолжал Визитер, словно не слышал моего вопроса. «Ну что же, добро, — подумал я, — если он напускает туману ради спецэффекта, не стану портить ему удовольствие». — И вы, должно быть, знаете, что орки используют подобные камешки в качестве транспортников не реже, чем корабли.

Верно, я это знал более чем хорошо, и мне даже довелось побывать на паре таких в свое время.

— Обычно они это делают перед полномасштабным нападением на планету, — произнес я.

С орочьей точки зрения, ближние астероиды идеальны в качестве наступательного плацдарма. Нередко зеленокожие оснащали такие астероиды собранными из хлама маневровыми двигателями, что позволяло им перебрасывать много большее количество бойцов, чем посредством кораблей. Также нередко у оснащенных такими двигателями астероидов отказывали тормоза, результатом чего становились армагеддоны различного масштаба. Впрочем, армагеддоны нравились оркам едва ли меньше, чем успешные вторжения.

— Именно, — подтвердил Визитер, и его усики словно подпрыгнули на лице. Через секунду он показал в иллюминатор. — Вот оно.

Мне понадобилось мгновение, чтобы проследить направление его взгляда, после чего у меня буквально отвалилась челюсть. На поверхности Каппы красовался биологический конструкт тиранидов, глубоко втиснутый в расщелину, почти скрытую тенями.

— Это спора тиранидского мицелия! — произнес я, даже не стараясь скрыть потрясения.

— Определенно, так оно и есть, — согласился командор, явно довольный моей реакцией. — Вероятно, дрейфовала в космосе с тех пор, как ССО уничтожили в прошлом году корабли-ульи, и зацепилась тут.

— Можете предположить, сколько времени она находится здесь? — спросил я.

Визитер пожал плечами.

— На первый взгляд, не очень долго. Но я готов поставить половину пенсии на то, что именно этой дорогой сюда пришел ваш рой.

— Не стану спорить, — согласился я.

Когда Спри подвел «Аквилу» еще ближе, я легко смог разглядеть в свете прожекторов челнока прореху на боку споры, через которую тираниды выбрались наружу. Внутренняя плоть самой споры была, конечно же, здорово подсушена вакуумом, но на вид сохраняла еще некоторый запас эластичности, отличавший ее от твердой внешней оболочки. Это означало, что спора треснула сравнительно недавно, но за более точной информацией нужно было обращаться к какому-нибудь магос-биологису.

— Находили вы другие споры?

— Другие? — теперь настала очередь Визитера выглядеть изумленным. — Нет. А должны были?

— Не знаю, — признался я, и тревога вспыхнула во мне с новой силой. Это семя, определенно, могло содержать лишь десятка два тиранидов, и в шахтах астероида мы перестреляли примерно столько же. А до настоящего момента я полагал, что наиболее значительное число врагов было истреблено взрывом или замуровано в обрушившемся туннеле. Но если это не так, и то помещение, которое обнаружил отряд Кларча, было практически пустым, когда взорвалась вагонетка Нелиса… Это возвращает нас к вопросу, которым я озадачился в самом начале. Что могло убить всех шахтеров так быстро и с такой эффективностью? Почему никто не успел подать сигнал? И если ответственным за происшедшее было нечто другое, не прибыли ли тираниды лишь после того, как за этим другим осела пыль, просто воспользовавшись уже заброшенной станцией? Еще более неприятны были размышления о том, что если именно другая враждебная сила атаковала горнодобывающую станцию, то куда же она делась теперь?

В конце концов мне удалось заснуть, но сны мои были неспокойными, полными кошмаров с участием металлических убийц с их бесстрастными лицами и паукообразными сервиторами.

Конечно, с одной стороны, я хотел получить ответы на свои вопросы как можно скорее, но с другой… Если бы я имел хоть малейшее представление о том, в какой форме придут эти ответы, будьте уверены, сны мои были бы бесконечно более жуткими.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА

Я предполагала поместить данный отрывок в качестве эпиграфа ко всем главам этой части Архива Каина, но, после некоторого размышления, решила, что здесь наиболее подходящее для него место.

Из сочинения Айжепи Клотир «В самой темной ночи: профессиональная оценка Войн Тысячелетия», 127.М42.

Сорок первое тысячелетие, как и многие до него, завершилось широкомасштабным конфликтом. Однако справедливо будет заметить, что редко когда в истории Империума человечество оказывалось осажденным столь разнообразными врагами и едва ли не со всех сторон. Разделяющие линии, которыми наиболее популярные сочинения стремятся очертить различные зоны боевых действий, являют собой пример ничем не обоснованного стремления к локализации конфликтов и весьма затрудняют понимание обстановки в целом. В то время как все эти конфликты имели взаимосвязи и взаимовлияние, проистекали один из другого и накладывались друг на друга. И нигде эта ошибочная концепция не проявляет себя столь явственно, как в общепринятом представлении о двух наиболее важных фронтах того времени: так называемом Черном крестовом походе и Тиранидских войнах. Наиболее предвзятые рассказчики помещали Черный крестовый поход в рамки Темного сегментума (довольно точное название) и сегментума Обскура, в то время как флоты тиранидов якобы представляли собой угрозу лишь для систем, находящихся в Восточном Рукаве. Реальная картина же была куда более сложной, потому как флоты Извечного Врага наносили свои удары далеко за пределами основного театра боевых действий, сосредоточенного возле Кадианских Врат и прилегающих к нему секторов. Достоверно известно, что по меньшей мере одна флотилия Хаоса вела активные действия далеко на востоке, возле самого Дамоклова Залива, вблизи границ Империи Тау, хотя вопрос, почему изолированная флотилия Хаоса находилась там, как и обстоятельства ее разгрома, остаются в области домыслов и предположений.

Я предполагаю посвятить этому эпизоду отдельную, пусть небольшую, главу, потому если что-то и остается совершенно неоспоримым, так это участие в тех событиях героя, имя которого стало легендарным, — Кайафаса Каина. Его упорная защита Перлии стала, и не без причины, основанием для учреждения планетарного праздника, отмечаемого по сей день.

Глава пятая

— Мне сообщили, что вы рекомендовали установить полный карантин этой станции, — произнес Браскер, и его сухой, похожий на шелест бумаги голос прозвучал одновременно снисходительно и скептически. За некоторыми исключениями (главными из них были командор Визитер и полковник в отставке Роркинс, заведовавший воспитанием кадетов-штурмовиков) я находил общество своих коллег по преподавательскому и административному составу довольно утомительным, а казначей Схолы раздражал меня более всех остальных. Будучи иллюстрацией к самым острым пародиям на функционера Администратума, вечно перемазанный чернилами, с кожей серого оттенка и в мятых одеждах, Браскер обладал собственным мнением по любому вопросу и щедро делился им с каждым, кто не успел увернуться, не обращая внимания на заинтересованность собеседника.

Правда, это совершенно не касалось воспитанников, которых он полностью игнорировал, полагая, что их присутствие — это единственное препятствие к тому, чтобы Схола стала тем идеальным учреждением, какое удовлетворило бы его, Браскера, запросы. К сожалению, терпеть его общество было той повинностью, которую прочие преподаватели были вынуждены нести, если желали столоваться в Схоле. Тамошняя команда поваров была достаточно профессиональной, чтобы можно было вытерпеть некоторую порцию занудства.

Я прибыл в общий зал несколько поздно, за что следовало благодарить административную рутину, которую мне не удалось свалить на Юргена. Сердце мое упало, когда я, пройдя к преподавательскому столу мимо жующих кадетов, обнаружил, что единственное свободное место осталось по соседству с казначеем. Конечно, этого следовало ожидать, поскольку избежать его компании можно было, только прибыв к столу как можно ранее. Но я до последнего цеплялся за надежду, что кто-то опоздает больше моего.

— Значит, вам сообщили верную информацию, — усаживаясь, вежливо ответил я, несмотря на раздражение.

Годы службы при штабе лорда-генерала и сопутствующая необходимость посещать разнообразные дипломатическо-бюрократические сборища сделали способность изображать вежливый интерес моей второй натурой. И я был достаточно опытным солдатом, прошедшим немало военных кампаний, чтобы не заводить лишних врагов там, где этого можно было избежать. Особенно глупо было делать врагом человека, который контролирует бюджет Схолы и по сей день остается изумительно доверчив ко всему, что касается расходов моей кафедры.

— Но, конечно же, ваше требование было отклонено высшей инстанцией, — продолжал Браскер, как будто он не просто констатировал факт, а таким прозрачным образом пытался выудить у меня сведения для подпитки слухов.

— Боюсь, что так, — произнес я, отдавая должное припущенному плойну в своей тарелке.

Переброситься с Браскером парой фраз о том о сем было не так уж и бессмысленно, как могло бы показаться. Возможно, казначей был предвзятым занудой с обаянием сервитора, но, как и большинство бюрократов, поднявшихся до определенного уровня, он имел связи в Администратуме, а кроме того — был блаженно болтлив. Те крохи информации, которые я позволял себе уронить в его присутствии, вознаграждались сполна куда более интересными историями, а я слишком долго общался с Эмберли, чтобы не лелеять потенциально полезный источник информации.

— Я все еще не убежден в том, что возобновление работ на Каппе будет безопасным делом.

Конечно же, моя фраза вызвала у Браскера живейший интерес.

— И почему же это? — спросил он, когда официант убрал остатки блюда, с которого Браскер начал трапезу, и поставил перед ним тарелку с рыбой, источающей нежный пар и украшенной тонко нарезанными клубнями фри.

Я пожал плечами.

— Просто потому, что я так полагаю, — признал я, с удивлением осознав, что сообщаю этому типу чистую правду. Я могу объяснить подобное, лишь признавшись, что неделя после нашего возвращения была для меня наполнена смутными предчувствиями, которые к настоящему моменту не то чтобы не ослабели, а значительно усилились. И я действительно испытал облегчение, наконец-то высказав их вслух.

Если я и был в чем-то твердо уверен, так это в неисправимой склонности Браскера к распространению слухов. Всему перлийскому Администратуму вскоре станет известно, что комиссар Каин испытывает тревогу относительно упомянутого горнодобывающего предприятия. Это неплохо прикроет мою задницу, не говоря уже о том, что добавит нужных штрихов моей репутации, если, Император сохрани, дела на Каппе снова пойдут плохо.

— Ничего конкретного, на что я мог бы указать. Просто инстинкт старого солдата, я полагаю.

— Хмм. — Браскер некоторое время задумчиво двигал челюстями. — Я хорошо понимаю тогда, почему ваше мнение не пошло далеко. Администратум построен на прочном фундаменте явных и поддающихся проверке фактов. Инстинкт одного человека, каким бы отточенным он ни был, не обладает для Администратума таким уж большим весом.

— Это оттого, что вы верите своим инфопланшетам более чем душе. — Это включилась в разговор сестра Юлианна, покрытая шрамами селестинка, наставница послушниц Сороритас[467]. — Вы не прислушались бы и к словам самого Императора, если бы они не были поданы вам в трех экземплярах.

Эти двое были давними соперниками в спорах, более-менее дружелюбно перебраниваясь с тех самых пор, как познакомились, хотя их взгляды на мир были настолько же различны, насколько глубоко впечатаны, что я так и не смог понять, отчего они вообще все еще пытались друг друга в чем-то убедить.

— И я боюсь, что на этом фоне слово комиссара вообще не примут во внимание, — обратился я к новой собеседнице, прячась за фасадом скромности, который я возвел столь тщательно много лет назад.

Сестра Юлианна была неплохой собеседницей, насколько это вообще возможно для людей, способных утомить самого Императора своей духовностью. Мы провели немало удивительно приятных вечеров за воспоминаниями о старых военных кампаниях. Но я слишком часто оказывался на одном поле боя с Сороритас, чтобы полагаться на них в том случае, если дело поворачивало в дурную сторону. Слишком уж меня напрягала их склонность мчаться вперед в поисках мученической смерти, ну или, на худой конец, еретиков, которых можно истребить, вместо того чтобы придерживаться заранее разработанного плана сражения. Такая тактика нередко оставляла армию полоскаться на ветру всякий раз, когда сестры поступали по своему разумению. Это плюс риск оказаться вовлеченным в молебен всякий раз, как только в разговоре повисала пауза, препятствовало тому, чтобы между мной и Юлианной возникла настоящая дружба.

— Ну и глупо с их стороны, — решительно заявила селестинка. У нее были карие глаза, и сейчас они весело рассматривали меня поверх бугра, в который превратился ее не единожды сломанный нос. — Если и был когда-либо человек, за которым приглядывал бы сам Император, то это определенно вы, комиссар.

— Да, мне уже говорили что-то подобное, — признал я, чувствуя себя несколько неловко от того, в каком направлении повернула беседа. — Но я уверен, что Он интересуется моей персоной не более, чем всеми остальными людьми.

Кажется, это ее удовлетворило.

— Если уж говорить об этом, — произнес Браскер, — я бы предположил, что Его внимание в данный момент приковано к Кадианским Вратам.

— О? — я с готовностью уцепился за возможность сменить тему. — И почему же это?

Мне принесли мою рыбу, и я принялся работать ножом и вилкой, разрезая тонкое тесто, в котором она запекалась.

— Так вы не слышали? — Браскер изобразил удивление. — Началось массированное вторжение из Ока Ужаса. Предательские легионы собираются предпринять полномасштабное наступление, насколько я понял, и боевые действия уже охватили большую часть сегментума Обскура.

Полагаю, что со стороны совершенно ошеломительным выглядит то, что мы могли обсуждать катастрофические явления галактического масштаба в столь небрежной манере, но в оправдание я должен указать на тот факт, что происходили они едва ли не на противоположной стороне Галактики. Там, где находились мы сами, тираниды представлялись куда более явной угрозой. На тот момент у нас не было ни малейшего повода предполагать, что последняя яростная выходка Абаддона ударит по Восточному Рукаву сильнее, чем все предыдущие, отозвавшиеся разве что смутными слухами и отчетами о сражениях, просочившимися по астропатической связи спустя годы после того, как пыль самих сражений уже осела.

— Ну, кто бы это ни сказал, можете передать им, что они не правы, — встрял Роркинс с противоположной стороны стола. — И можете добавить, что если они понимают что-нибудь в собственном благополучии, то им стоит прекратить распространять еретическую болтовню, подобную этой.

Мы обменялись взглядами. Конечно же, я не мог этого доказать, но практически не сомневался в том, что свою службу полковник нес в рядах личной армии Инквизиции, а не в Имперской Гвардии, и что он поддерживал связь, хотя бы эпизодическую, со своим прежним начальством. Он, вне всякого сомнения, имел подобные же подозрения относительно моей связи с Эмберли.

Браскер, к сожалению, был либо туповат, либо слишком наивен, чтобы осознать, в какой опасной близости он находится от вероятности, что его имя загремит в списки, обеспечивающие проблемы со здоровьем. Вместо того чтобы прикусить язык, он надулся от важности.

— Моя информация происходит из очень надежного источника, — провозгласил он. — От кодициев из миссии при Астра Телепатика.

Вот тут я насторожил уши, полагая, что, пусть и преувеличенные (мне еще не приходилось встретить астропата, не склонного все драматизировать), эти рассказы содержат в себе некоторую долю истины.

— Насколько можно понять, это вторжение уже называют Тринадцатым черным крестовым походом.

— Чушь и небылицы, — отрезала Юлианна, презрительно хмыкнув и протянув маячащему возле стола официанту свою металлическую кружку, чтобы тот наполнил ее рекафом. — Абаддон как серьезная военная сила закончился после Готической войны, и все это знают. Он не посмеет более сунуть нос во владения Императора.

— Ну что же, будем надеяться, что вы правы, — произнес я, обнаружив, что аппетит мой значительно уменьшился. Я уже встречался ранее со слугами Извечного Врага, чаще, чем хотелось бы вспоминать, и, насколько свидетельствовал мой опыт, недооценивать их было нельзя. Особенно это касалось психа десяти тысяч лет от роду, который большую часть этого времени мариновался в субстанциях Хаоса.

Прервав свою трапезу, я оглядел переполненный обеденный зал с возвышения, на котором располагался преподавательский стол, и отыскал взглядом поредевшую группку своих кадетов-комиссаров, с аппетитом наворачивающих свою еду — попроще, чем на нашем столе. Кажется, они уже свыклись с фактом гибели товарищей, хотя Бриль все еще беспокоил меня. Он стал гораздо более сосредоточенным, чем до встречи с тиранидами. Они с Кларчем дружили, и, без сомнения, Бриль был потрясен его гибелью. Но, в конце концов, нужно понимать, что ни у одного из кадетов не осталось семей или каких-либо других связей кроме тех, которые они сами заводили уже в Схоле. Я хорошо помню, какое ощущение оставляли у меня самого подобные события.

Взгляд мой упал на Кайлу и Стеббинса, которые одновременно с поглощением пищи поглощали информацию со своих планшетов и переговаривались, видимо, сравнивая свои ответы на задание, которое я дал им на вторую половину этого дня («какой объем доказательств необходим, чтобы расстрелять солдата по сумме обвинений на поле боя», если я правильно помню). Потом я взглянул на Нелиса, который задумчиво жевал, прислушиваясь к их разговору и время от времени вставляя какие-то реплики. Донал смеялся вместе с Фристером и Даллори над какой-то шуткой. Именно в тот момент я решил, что должен принять сплетни Браскера со всей серьезностью, чтобы подготовить своих подопечных, насколько это возможно, к наихудшему развитию событий. Даже если, на наше счастье, ничего не случится. И хотя бы за это свое решение я, полагаю, должен поблагодарить маленького смешного казначея.

— Проникновение еретиков в ряды солдат? — услышал я вопрос Донала, заданный скорее с удивленной, нежели с вопросительной интонацией.

Погода стояла необычно теплая для наших широт, и я решил, что утреннее занятие стоит провести на свежем воздухе, оккупировав для этих целей крышу одной из внешних башен Схолы. Мне уже случалось поступать так, и потому никто не подумал об этом как о чем-то из ряда вон выходящем. На таком расстоянии от главного здания у нас было гораздо меньше шансов быть подслушанными. Последнее, чего бы мне хотелось, так это чтобы слух о том, чем мы занимаемся, вернулся к Браскеру и таким образом стал известен половине планеты еще до истечения недели. Роркинс был прав, в данный момент главное — успокоить всеобщие страхи, а не раздувать их, сообщая всем и вся о том, что Герой Империума комиссар Каин принял всерьез слухи о грозящей нам всем жестокой участи.

Я кивнул Доналу и бросил быстрый взгляд через парапет, чтобы убедиться, что поблизости нет никого, кто мог бы услышать наш разговор. С башни открывался вид на долину внизу, от которого захватывало дух. За долиной вставали горные вершины, многие из которых круглый год оставались покрыты снегом. В паре километров от нас и на несколько сотен метров ниже холма, на котором стояла цитадель Схолы, крыши Салюбрии[468], сгрудившиеся вдоль реки, отражали теплый свет весеннего солнца. Неумолкающий гул самой Схолы доносился до нас, создавая почти не затрагивающий сознание шум человеческой жизни.

Группа рекрутов занималась на стрельбище, разнося картонные мишени на конфетти под строгим взглядом одного из инструкторов-настоятелей, в то время как другой отряд едва вступивших в отрочество юнцов собирался в поход по близлежащим горам, подгоняемый классными надзирателями[469].

Прищурившись, я едва мог различить знакомый силуэт черного грузовика Арбитрес из Хейвендауна, пробирающегося по серпантину, ведущему к воротам Схолы. В грузовике — еженедельная поставка осужденных преступников для упражнений в допросах, казнях и стрельбе по живым мишеням. Определенно, все вокруг было исполнено мира и порядка, и не было ни малейшей возможности, что кто-то подслушает нас.

— Проникновение еретиков, — подтвердил я.

Нелис поднял руку.

— Мне казалось, что мы сегодня утром должны были изучать методы допросов и получения разведданных, — произнес он несколько разочаровано.

— Совершенно верно, именно этим мы и займемся, — заверил я его. — Но данный вопрос непосредственно связан с упомянутым вами, потому как, насколько свидетельствует мой опыт, нет более важных сведений, чем информация о возникновении еретической ячейки, ведущей подрывную деятельность среди солдат Империума.

Как я и ожидал, вскользь помянутый собственный опыт сразу же заставил кадетов навострить уши, даже Нелис приободрился, глядя на меня оживленнее обычного. Бриль, кажется, тоже вынырнул из своей сосредоточенности, что меня несколько порадовало. Я сделал мрачное выражение на лице и вновь кинул взгляд окрест, на этот раз более для драматического эффекта, нежели из опасения быть подслушанным.

— Мне не стоит даже напоминать вам, что все, что вы слышите на наших уроках, должно оставаться между нами. Некоторые из моих более консервативных коллег могут не согласиться с теми изменениями, которые я вношу в ваш курс обучения.

Определенно, изо всех когда-либо произнесенных мною преуменьшений это было одним из самых ярких. Наш директор, Катберт Каткарт, невысокого сана экклезиарх, посвятивший себя тому, чтобы осложнять молодняку Империума жизнь и учебу, пребывал в сей должностной роли благодаря своему уму, столь ограниченному, что я удивлялся его способности носить на голове шляпу так, чтобы она не падала за отсутствием какой-либо поддержки… Так вот, наш директор, вероятно, получил бы разрыв мозга, если бы узнал, что же я им преподаю. На счастье, к тому моменту, когда подопечные Каткарта переходили под крыло той или иной службы, Визитер, Роркинс и я (а также некоторые другие преподаватели, я надеюсь) обычно исправляли то, что он напортачил[470].

Я кинул взгляд на кадета, который, казалось, на мои слова обращал внимания много меньше, чем на послушниц Сороритас, которые именно в этот момент начали тренировку на площадке внизу.

— Кадет Маклин. Что вы знаете о Губительных Силах?

Могу поклясться, что внезапная тишина была настолько глубока, что я задался вопросом, не перестали ли мои ученики дышать, глядя на меня десятью парами глаз, в которых ошеломления и ужаса было примерно поровну.

Маклин с минуту открывал и закрывал рот, как вытащенная на берег рыба.

— Они очень… очень плохие? — наконец-то выдавил он.

— Верно, — заверил я кадета. — И вы лично должны быть настороже, чтобы не пропустить незамеченными их прислужников-людей.

Я мгновение колебался, затем решил все же не обременять их дополнительными знаниями о самих Губительных Силах. Император свидетель, это не самая приятная вещь из тех, что скребется у человека в голове, и обеспечить своих подопечных ночными кошмарами не входило в мои планы и вряд ли пошло бы на пользу делу.

— Еретики организуют культы и стараются привлечь внимание самих Губительных Сил, преследуя те цели, которые, как они воображают, являются и целями их покровителей. Если им везет, то их деятельность обычно оказывается ерундой. Они проводят ритуалы, смысла которых совершенно не понимают, или начинают пробираться на должности, наделяющие их достаточным влиянием, дабы мешать праведной деятельности Империума.

— А если не везет? — спросила Кайла.

— Они получают то, к чему стремились, — совершенно серьезно ответил я. — Их покровитель действительно проявляет к ним интерес. Как правило, этот интерес выходит боком для них и оборачивается кошмаром для всех окружающих.

— Но их можно победить, не правда ли? — спросил Стеббинс с некоторой неуверенностью в голосе. — Вы же сражались с ними и победили.

— Даже несколько раз, — признал я, решив, что стоит обойти стороной подробности моих столкновений с демонами и проклятыми. За то, что из этих переделок мне удавалось выбраться в относительной целости и сохранности, в отличие от большого числа моих соратников, мне следовало благодарить примечательный талант Юргена сводить на нет любые проявления силы варпа. — Но у меня всегда были помощники, и это никогда не было просто. Культисты могут гнездиться где угодно, даже в рядах Имперской Гвардии. Думаю, не нужно объяснять, насколько серьезными последствиями чревата такая ситуация.

— В Гвардии? — снова Донал. — Уверен, подобное происходит не слишком часто.

— Почти никогда, — подтвердил я. — Но мне приходилось видеть целые полки, обратившиеся к Хаосу, сражающиеся за своих новых хозяев с тем же упорством и самоотречением, с которым они когда-то служили Императору.

Донал все еще смотрел скептически, но по выражению ужаса и отвращения, которое я мог видеть на лицах остальных, было понятно, что они стараются переварить эту новую и весьма неприятную истину.

— А что же их комиссары? — возмущенно спросил Нелис. — Почему те их не остановили?

— Главным образом потому, что были мертвы, — пояснил я. — Одним из сомнительных преимуществ нашего призвания является то, что в любом мятеже мы оказываемся в списке первоочередных мишеней.

Я невесело улыбнулся.

— Что для вас должно стать веским поводом постараться, чтобы никому в том полку, с которым вам доведется служить, не пришло в голову взбунтоваться.

Кадеты покивали, принимая мой ответ за чистую монету, хотя, честно говоря, абсолютно искренним я не был. Я знавал по меньшей мере одного комиссара, который переметнулся на сторону Извечного Врага, и, надо сказать, пребываю в уверенности, что он был не единственным.

— Так как же нам определить среди солдат культистов Хаоса? — спросила Кайла, как обычно, первее остальных переходя к сути вопроса.

— Есть ряд признаков, — сказал я, — которые указывают на проникновение ереси в ряды солдат. Стоит особенно приглядывать за любыми группами, которые собираются вокруг ветеранов, прикрываясь фронтовым братством того или иного рода, особенно если они выказывают склонность все время переходить в ближний бой вместо того, чтобы использовать свои ружья…

Когда подоспело и едва не миновало время ланча, я уже обговорил со своими учениками наиболее очевидные сценарии развития событий и решил, что настало время сделать особое предостережение:

— Не существует никаких определенных правил, по которым можно было бы принять быстрое решение, когда речь идет о культистах. Вам придется полагаться на ваше чутье.

— Не думаю, что у меня есть таковое, — со всей серьезностью заявил Нелис, что вызвало смех у его однокашников. Он посмотрел на них с недоумением.

— Ты следовал своему чутью на том астероиде, — напомнила ему Кайла. — Там у тебя вполне получилось.

— Наверное, — сдался Нелис, но даже я не смог сдержать улыбки при виде его серьезной мины.

Донал снова нахмурился, размышляя вслух:

— Это очень хорошо, конечно, что вы учите нас отличать скомпрометированный врагом гвардейский полк, — произнес он. — Но, конечно же, Гвардия является одной из тех организаций, куда проникновение врага наименее вероятно.

— Это верно, — признал я. — В большинстве случаев вы обнаружите культы Хаоса среди гражданского населения. Но где только возможно, они будут пытаться, и зачастую успешно, перетянуть на свою сторону отряды СПО и местных арбитров[471]. С очевидными долгосрочными намерениями.

— Ну, я полагаю, что в таком случае они не являются нашей заботой, — заключил Донал, пожимая плечами. — Вряд ли мы слишком плотно будем общаться с гражданскими.

— Кроме как во время отдыха и развлечений, — добавил Фристер, провожая взглядом парочку молоденьких кухарок, примерно его ровесниц или чуть старше, которые, покачивая бедрами, проплыли под нами, вызвав на лице кадета выражение нежного томления. Я подумал, не предупредить ли подопечных соблюдать осторожность и в этой сфере, памятуя о том борделе на Кеффии, среди персонала которого имелись гибриды генокрадов, но все же не стал этого делать. Не хватало еще наградить парнишку каким-нибудь комплексом. С моей стороны было куда милосерднее не рушить его мечты. В конце концов, они пока единственное, что ему в этом плане доступно.

— Что вы думаете обо всем этом, Каин? — спросил Роркинс, прищуривая свои глаза цвета серого сланца поверх веера карт в руках. Мне, похоже, удалось заставить его думать, что у меня на руках пара инквизиторов, с которыми я могу сорвать банк.

Будучи слишком опытным игроком в таро, чтобы по моему выражению лица можно было угадать расклад, я просто пожал плечами и кинул еще пару монет на выросшую посреди стола горку.

— Фраг его знает, — признал я вполне чистосердечно. — Я уверен, что слухи все преувеличивают, но, в то же время, что-то они никак не утихнут.

Я потянулся к бокалу хорошо выдержанного амасека, который полковник держал для своих наиболее дорогих гостей, и пригубил напиток. Комната, где мы расположились, была также весьма приятным местечком — личные помещения Роркинса содержались в чистоте и были уютно обставлены, а кроме того предлагали чудный вид на тающую в сумерках долину и далекие вершины гор, окрашенные закатным солнцем в кроваво-алый цвет.

— А вы ожидали, что они сойдут на нет? — спросил Визитер, позволяя себе многозначительно ухмыльнуться, по обыкновению дернув усиками. Он, похоже, решил, что разгадал мой блеф, и поддержал только что поднятую мной ставку.

— Не особенно. Не так быстро, во всяком случае, — признал я. Прошло менее месяца с тех пор, как Браскер впервые заговорил о начале нового Черного крестового похода. — Но я ожидал, что к настоящему моменту появится какое-то официальное опровержение. Чем дольше этим россказням позволено бродить в умах людей, тем более дикими преувеличениями они обрастают и тем сильнее тревожат гражданское население. — Я снова пожал плечами. — Мне уже приходилось видеть, как такое происходит. Если губернатор не предпримет что-нибудь по этому поводу в самом скором времени, толпы могут выйти на улицы.

— Уже, — произнесла сестра Юлианна, бросая взгляд поверх своих карт лишь для того, чтобы тоже поднять ставку.

Я был удивлен, когда увидел ее у Роркинса за нашей вечерней партией в таро: она никогда ранее не присоединялась к нам, и я полагал, что ее принципы не поощряют азартные игры, но теперь было очевидно, что в игре она не новичок. Если уж на то пошло, то Юлианна соображала в этом деле не хуже меня, что сделало наше состязание весьма интересным. Я настолько привык к своему преимуществу за любым карточным столом, что необходимость по-настоящему стараться для того, чтобы выиграть, показалась мне весьма приятной и освежающей.

— Во всяком случае, весьма близко к тому. Я была вчера в Хейвендауне на соборной мессе. Трибуны[472], группы быстрого реагирования были расставлены по всей столице.

— Совсем не лишняя предосторожность, — произнес Роркинс, в конце концов решившись сложить карты.

— Более, чем просто предосторожность, если хотите знать мое мнение, — отозвалась Юлианна, опрокидывая стакан амасека, слишком поспешно, на мой взгляд, чем позволительно по отношению к столь изысканному образцу искусства винокуров. Селестинка выразительно посмотрела на бутылку. Уловив намек, Роркинс встал и вновь наполнил бокал сестры. — Клирик читал проповедь об укреплении веры в тяжелые времена и грехе отступничества.

— По мне так обычная проповедь, — заметил Визитер, рука которого нерешительно зависла над горкой монет. Однако он так и не решился поддержать ставку. Отлично. Значит, весь банк остается за мной, решил я.

— Особенным является упоминание отступничества, — заметила Юлианна. — Он не вытащил бы подобную тему из воздуха. Эта проповедь была прямым ответом на царящие настроения, можете мне поверить.

Судя по тому, как она это говорила, Юлианна была совершенно убеждена, что я нашел особенно тревожным. Она понимала работу Экклезиархии так же хорошо, как я ориентировался в лабиринтах Муниторума, и если даже Сестры Битвы обеспокоены тем эффектом, который слухи производят в настроениях гражданского населения, это означает, что дела обстоят скверно. Юлианна бросила на меня взгляд, содержащий в себе скрытый вызов, и протянула руку к горке наличности в центре стола.

— Собираетесь поддержать ставку, Каин, или я могу забирать все это здесь и сейчас?

— Мне кажется, что я могу больше, чем просто поддержать, — легко заявил я, снова поднимая ставку, и селестинка одобрительно кивнула.

— Я так и думала, что вы взяли последнего инквизитора, — таким же непринужденным тоном произнесла она. Я расценил это как попытку выудить у меня какой-то сигнал, но лишь улыбнулся в ответ.

— Полагаю, вам придется заплатить, чтобы узнать это, — заявил я. У меня были не только два инквизитора, но еще и примарх в придачу. Рука была сильная, одна из лучших, что мне приходили за этот вечер, и я уже выиграл пару кругов с гораздо менее сильными картами.

— Проблема в том, — включился в разговор Визитер, — что никто по-настоящему ничего не знает. Астропатическая связь в чертовски плохом состоянии — все из-за тени, которую флоты-ульи отбрасывают в варпе, так что флот сектора находится практически в изоляции. Все новости, которые приходят с почтовыми и курьерскими судами, устаревают еще до того, как корабли достигают этой части Галактики.

— Ну, на меня не нужно оглядываться, — произнесла Юлианна. — Я не получала никаких известий от ордена уже много месяцев. — Судя по интонации, это не казалось ей особенным лишением. — Ну что же, веруй в Императора и рискни, как говаривала моя старенькая аббатиса. — Селестинка поддержала мою ставку и открыла карты. — Император предержащий. Все еще полагаете, что можете побить такой расклад, комиссар?

— Только в случае, если бы у меня в рукаве завалялся еще один император, — произнес я, стараясь не слишком ошарашенно таращиться на самый сильный и самый редкий расклад в игре и пытаясь не выдать собственной растерянности.

Роркинс и Визитер рассмеялись, и полковник наполнил мой бокал.

— Не уверен, что молитва о чуде входит в правила игры, — произнес он, а Юлианна сгребла к себе весь банк.

— Не входит, — заверила его селестинка. — Иногда Он творит чудеса без дополнительных просьб.

Она снова перемешала колоду с ловкостью, которой позавидовал бы и владелец игорного притона с нижних уровней улья, и принялась сдавать.

— Я так понимаю, что все вы в игре?

— Определенно, — заверил ее Визитер. — Я надеюсь отыграть некоторую часть прежде, чем вы ссыпете все в ящик для пожертвований.

— По правде сказать, я собиралась промотать выигрыш в кутеже, — отозвалась Юлианна и выдержала паузу, в течение которой заставила всех присутствующих подумать, что она это серьезно. А затем расхохоталась, наслаждаясь выражениями наших лиц. — Но вы правы, гораздо полезнее ему оказаться в чаше с пожертвованиями.

Лично я не собирался соглашаться с этими планами и намеревался до конца вечера переложить как можно большую часть ее выигрыша в свой карман, рассматривая это как очень серьезное пожертвование в поддержку отдельно взятого Героя Империума.

— Что бы ни происходило в сегменте Обскура, я полагаю, это не должно как-либо напрямую затронуть нас, — задумчиво произнес Роркинс, выстраивая в руках карты, которые получил при сдаче, и открывая банк парой монеток. — Во всяком случае, не в ближайшее время. — Учитывая последующие события, он был, мягко говоря, неправ, насколько это вообще возможно, но на тот момент все мы пребывали в блаженном неведении. — Но, вне сомнения, наше положение довольно уязвимо, особенно если гражданские власти будут действовать столь же нерешительною, как до сих пор.

— Согласен, — вставил я и обвел взглядом лица партнеров, собравшихся со мной за этим столом. — Мы четверо, вероятно, являемся наиболее опытными военными на всей планете.

Произнося эти слова, я не был достаточно искренен в отношении Юлианны, но, в конце концов, нельзя было отрицать тот факт, что она побывала во многих сражениях, так что было просто вежливо включить и ее тоже.

Визитер мрачно кивнул.

— Если не в целом подсекторе. — Он поднял ставку и поглядел на Роркинса. — И я так понимаю, что вы пригласили нас сюда этим вечером не только для партии в таро.

— Партия в таро показалась мне хорошим прикрытием, — признал полковник. — Мы уже встречались в подобном составе достаточно часто, чтобы никто не счел наши посиделки чем-то особенным. — Он сердечно кивнул Юлианне: — Большая часть здесь присутствующих. Должен сказать, знай я наперед, что вы окажетесь столь отличным игроком, мы бы уже давно пригласили вас присоединиться к нам.

— Подлиза и джентльмен в одном флаконе, — произнесла Юлианна. Явно забавляясь. Затем бросила взгляд в моем направлении. — Каин, вы играете?

Ощущая усиливающийся трепет, я бросил несколько монеток на стол. Ладони мои снова зудели, и я не мог стряхнуть с себя чувство, будто стою над каким-то обрывом.

— Играю, — произнес я. — Вопрос лишь — во что? — Произнося это, я пристально поглядел на Роркинса. — Потому как предпочел бы избежать выбора между дружбой и долгом.

Не то чтобы мне было не наплевать на то и на другое, но именно таких слов от меня все ожидали, а мне не трудно было их произнести.

— Я полагал, что это очевидно, — ответил Роркинс. — Планирование на крайний случай. Если дела покатятся совсем под гору в ближайшие несколько месяцев, возможно, мы окажемся единственными, кто может с этим совладать.

Ну, касательно этого он тоже оказался совершенно прав, хотя ни один из нас не имел тогда ни малейшего понятия о том, с насколько же катастрофической ситуацией нам придется иметь дело.

— Звучит разумно, — согласился я. По крайней мере, Схола была в достаточной мере изолирована от цивилизации, так что в случае широкомасштабных беспорядков среди гражданского населения это позволяло нам оставаться в стороне от наиболее явных их проявлений. — Нам будет не так уж сложно защитить данное расположение, если понадобится.

По меньшей мере, что касается толпы гражданских мятежников, которая была в тот момент самым дурным сценарием, который я только мог придумать.

Юлианна кивнула и сделала ставку.

— Я уже начала проводить для своих послушниц занятия по подавлению мятежей, просто на всякий случай, — она подняла взгляд и вгляделась в сидящих за столом, стараясь прочитать выражения наших лиц. — Да бросьте. Как будто сами вы не задумывались о чем-то подобном.

— И не только задумывались, — признал Роркинс. — Что касается моих кадетов… Уличные бои и зачистка зданий.

Он сбросил несколько карт, оценил новый расклад в своей руке, и сделал еще одну чисто формальную ставку.

— Оптимальное развертывание флота с учетом тех сил планетарной обороны, которыми мы располагаем, — продолжил Визитер с явным облегчением. — Конечно же, чисто теоретические упражнения.

Он прикупил карту, тщательно разыграл сомнение, что для меня выглядело блефом, и поднял ставку. Все поглядели на меня.

— Как распознать еретиков, начальный курс, — произнес я, сбрасывая пяток карт, не имеющих особенной ценности, и с удивлением обнаруживая, что прикупил императора, инквизитора да еще одного примарха, которого решил придержать. Воодушевленный, я значительно поднял ставку, что заставило всех присутствовавших принять озабоченный вид, и только Юлианна решилась поддержать.

— Вы полагаете, что это будет основная угроза, с которой нам придется столкнуться? — серьезно спросила она, более не меняя карт, что было довольно грозным признаком.

— Наиболее очевидная, — осторожно ответил я, решив не оглашать свои параноидальные предположения касательно той пещеры на астероиде. К тому времени мне удалось убедить себя, что мои страхи по поводу гробницы некронов были не более чем страхами, обычным результатом того, что старые воспоминания оказались раззадорены стрессовой ситуацией, и что те препятствия, с которыми нам придется столкнуться в предстоящие недели, будут гораздо менее ужасающими. — Если на Перлии действуют еретические культы, они постараются как можно активнее воспользоваться всеобщим замешательством.

Конечно же, мой набор карт оказался самым сильным, и, поскольку никто более не собирался поддерживать, я забрал банк, скудноватый, надо сказать.

— Это, ясное дело, в их стиле, — признал Роркинс, тем самым практически подтверждая мои подозрения касательно своего послужного списка. Он поглядел на меня, прищурившись, пока я сдавал следующий круг. — Вы полагаете, что есть и другие угрозы?

— Всегда, — заверил я его, загибая пальцы рук, дабы перечислить таковые, и стараясь не вспоминать, при каких обстоятельствах я приобрел те из них, что были аугметическими. — Ниды кишат по всему сектору. Основной фронт может находиться в парсеках от нас, но лишь Император знает, сколько флотов-щепок все еще находится где-то неподалеку, не говоря уже о том, что могут обнаружиться другие гнезда, уцелевшие с последнего заражения, все еще остающиеся где-то в границах нашей системы.

Визитер раздумчиво кивнул, и я продолжил.

— Не говоря уже об орках. Прошло уже немало времени с тех пор, когда их тут видели в последний раз, и мы совершенно не можем сбрасывать со счетов вероятность, что какая-нибудь их банда объявится где-то за перешейком. — Подавляющая часть появлений орков происходила на другой стороне узкого перешейка земли, соединяющего нас с восточным континентом, где я провел столь насыщенные опасностью несколько месяцев во время своего первого визита на Перлию и куда я старался путешествовать как можно реже теперь, когда стал обитателем этой планеты. Я загнул еще один палец. — И поскольку мы говорим обо всех возможных опасностях, что вы можете сказать о рейде, который под шумок способны затеять тау? Они никогда еще не упускали возможности воспользоваться нестабильностью в Империуме с целью раздвинуть собственные границы.

— Все возможно, — признал Роркинс. Присутствующие перестали усердно демонстрировать интерес к игре. — Но я слышал, тау испытывают не меньше проблем с тиранидами, чем мы.

Визитер кивнул.

— Если верить одному из моих друзей в разведке флота, это именно так. Пара влиятельных кланов тау находится в осаде, и ксеносы привлекают значительные ресурсы, дабы справиться с этой проблемой. — Он пожал плечами. — По крайней мере, так было шесть месяцев назад. Вполне возможно, что их уже сожрали, и мелкие синие паразиты как раз приглядывают себе пару миров на замену.

— Я остаюсь при мнении, что еретики являются основной проблемой, — вполне ожидаемо подвела итог Юлианна. В то время, впрочем, я не мог с нею не согласиться.

— Основная проблема в том, — отозвался я, — что в данный момент Перлию не защитить даже от пары хрудов, вооруженных лишь своими дурными манерами. СПО ободраны до костей ради того, чтобы восстановить численность Гвардии после потерь в боях против тиранидов.

Мне задним числом подумалось, что лучше было бы использовать другую метафору, не вызывающую столь ярких ассоциаций, но было поздно об этом волноваться. Поэтому, уже в интересах поддержания солидарности, я кивнул Юлианне. — Но сестра права, самая непосредственная опасность, несомненно, заключается в подрывной деятельности еретиков.

После этого разговор перешел на более общие темы, каждый из нас выдал несколько более-менее толковых идей касательно действий, которые мы могли далее предпринять, и все сошлись на том, что нам необходимо снова собраться через неделю, чтобы сравнить проделанную работу.

— Проблема в том, — пожаловался мне Роркинс, уже прощаясь, — что мы ввязываемся в бой с закрытыми глазами. Нам нужна надежная информация о том, с чем нам предстоит столкнуться.

Ну что же, ждать оставалось не так уж долго, и когда эта информация оказалась у нас в руках, более обнадеживающей она не стала. Определенно, если бы мог предвидеть то, что станет ясным в ближайшие несколько дней, я бы возвращался в свои апартаменты в куда менее приподнятом настроении. Но в тот вечер я еще мог себе позволить пребывать в блаженном неведении и отошел ко сну, все еще лелея надежду, что мы сможем предотвратить катастрофу.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА

Хотя Каин и высказывается чуть щедрее обычного касательно ситуации, что сложилась в тот период на Перлии, он, как и обычно, сосредотачивается на аспектах, с которыми ему пришлось столкнуться лично. Посему я прикладываю нижеследующий текст, который может оказаться достаточно информативным, несмотря на житийную интонацию, которой грешат произведения подобного рода.

Ортен Бассит. «Возвращение освободителя: Кайафас Каин и Вторая осада Перлии», 037.М42.

Основные события Тиранидских войн слишком хорошо известны, чтобы нам требовалось дополнительно освещать их здесь, и не будет преувеличением сказать, что они оказали глубокое влияние и на Перлию, несмотря на то что планета оказалась достаточно удалена от основных зон конфликта. Конечно же, ни один из обитателей нашего благословенного Императором мира не может не испытывать законной гордости за то, насколько быстро откликнулся наш народ на призыв Империума к оружию, а также за ту оперативность и эффективность, с которой силы планетарной обороны, полк за полком, оказались призваны в Имперскую Гвардию и развернули действия на фронтах.

К сожалению, вследствие этого те силы, что остались в распоряжении Перлии, оказались растянуты до предела, но все равно смогли возобладать над страшным врагом, что так неожиданно вторгся в нашу мирную систему. Отражение нападения недешево обошлось Перлии: потери исчислялись тысячами жизней солдат СПО и сотнями экипажей кораблей сил системной обороны.

Впрочем, как бы ни были серьезны те события, настоящий кризис все еще никак не заявил о себе; и, сказать начистоту, это было совершенно естественно, потому как корни его тянулись к происходящему на другом конце Галактики. Но подобная отдаленность ничем не помогла бы Перлии, если бы не счастливое возвращение Кайафаса Каина, героя Первой осады. Возвращение, случившееся в самый нужный момент и без которого события следующих нескольких месяцев обошлись бы Перлии много дороже.

Как это обычно бывает в тех случаях, когда мы говорим о кознях Извечного Врага, первым признаком грядущего нашествия стал не грохот орудий легионов-предателей, но подлое распускание слухов, которое изрядно подорвало общий боевой дух. Это, вне всякого сомнения, было приметой заговора предателей, скрывающихся в наших рядах.

Весть о Черном крестовом походе распространялась по Галактике с той скоростью, которую только позволял варп, и впервые слухи достигли Перлии около 400.999 М41. Еще тогда те, кому было предназначено исполнять волю Императора во священное имя Его, могли бы обуздать те дикие и ничем не подкрепленные сплетни, оказавшие столь разъедающее действие на волю нашего населения. Но, к удивлению и нарастающему смятению верных слуг Его, губернатор и назначенные им руководители никак не комментировали происходящее, равно как старшие чины Администратума и генеральная ставка СПО. Наиболее снисходительным объяснением этому необъяснимому пренебрежению долгом будет то, что высшие чины были настолько озабочены ходом Тиранидской войны, что просто не смогли уделить внимание явлениям, казавшимся незначительными проблемами на ближнем фронте. Если учесть, каким образом развивались события в течение последующих нескольких месяцев, становится понятно, что по меньшей мере некоторые из этих высоких чинов имели собственные причины для того, чтобы если и не активно подстрекать, то во всяком случае позволить ситуации развиваться в худшем направлении.

К счастью для Перлии, комиссар Каин не стал праздно наблюдать за развитием событий и сумел уже тогда предугадать тот кризис, что обрушился на нас всех, предприняв собственные, гораздо более благородные шаги к тому, чтобы совладать с положением. Конечно же, именно он оказался первым, кому удалось получить надежную информацию о враге, с которым нам предстояло столкнуться, и конечно же, не теряя времени, он предпринял все необходимые для защиты планеты действия.

Глава шестая

Есть старая вальхалльская поговорка, которую мне впервые довелось услышать во время моей службы с Двенадцатым полевым артиллерийским полком[473] и которая весьма справедливо доносит идею, что «Все всегда может стать еще хуже».

Действительно, временами меня посещает такое чувство, будто вся моя карьера была не более чем вещественным доказательством этой поговорки, хотя она ни разу не оказывалась настолько верной, как сейчас. Прошла почти неделя после нашего тайного военного совета, и, хотя никто из нас не был столь опрометчив, чтобы обсуждать те же вопросы во время наших случайных встреч на территории Схолы, было ясно, что все причастные к этой тайне становились все более и более настороженными, как, впрочем, и я сам. Слухи продолжали просачиваться и кружить вокруг, население становилось все более нервным, а мы ничего не могли поделать, кроме как постараться подготовить находящуюся на нашем попечении горстку зеленых юнцов к готовому разразиться шторму.

Это может показаться странным, я полагаю, учитывая мою анекдотически раздутую репутацию. Конечно же, я мог запросто строевым шагом пройти во дворец губернатора и потребовать аудиенции, либо обрушиться на высшее командование СПО подобно гневу Императора и заставить этих имбецилов воспринимать положение намного серьезнее, но осторожность не позволила мне сделать ни того, ни другого. Если за беспорядками действительно стоял тайный заговор приспешников Хаоса, окопавшихся среди правящей олигархии, то в высшей степени неразумно было бы дать им знать о моих подозрениях. В лучшем случае они постарались бы вставить палки в колеса всех наших полезных начинаний, противопоставив свое влияние нашему, а в худшем — могли перейти к куда более прямолинейным действиям. А я был уже сыт по горло количеством покушений на свою жизнь и не испытывал ни малейшего желания отражать новые.

— О, сестра, — произнес Роркинс, галантно склоняя голову при виде Юлианны, идущей к нам в сопровождении Браскера, произносящего в своем обычном педантичном тоне нудную тираду, начатую еще за дверями комнаты отдыха для преподавателей. Тирада касалась прискорбного падения нравов среди послушников третьего курса. — Мы все хотели бы знать, присоединитесь ли вы к игре сегодня вечером?

— Отчего бы нет? — сестра перехватила поудобнее стопку инфопланшетов, которую несла под мышкой, и села за стол, в то время как Браскер остался стоять рядом, переминаясь с ноги на ногу подобно сервитору, озадаченному двумя противоречащими друг другу приказами. Спустя минуту он вежливо склонил голову, приветствуя нас и переходя обратно к совершенно нехарактерному для него молчанию. — Снова в ваших апартаментах?

— Я полагаю, что на этот раз моя очередь, — ответил я. Мы принимали всю компанию по очереди, а едва ли не сверхъестественный талант Юргена добывать все необходимое был гарантом того, что все будут хорошо накормлены.

— Звучит неплохо, — согласилась Юлианна. — Я бы вызвалась и сама быть хозяйкой, но вы знаете, бывают языки совершенно без костей. — Она ухмыльнулась Браскеру, который, впрочем, не сообразил, что камешек был в его огород. — В то же время?

— Если вам это подходит, — отозвался я. Обменявшись еще несколькими ничего не значащими фразами, Юлианна встала и вышла. Браскер последовал за ней, таким образом снова предоставив мне и Роркинсу наслаждаться поздним утренним рекафом. Мы еще некоторое время поболтали, довольно рассеянно, поскольку мысли наши кружили вокруг гораздо более важных вопросов, а затем небольшое, но характерное замешательство у двери дало мне знать о том, что Юрген пренебрег общим правилом, открывающим доступ в эти комнаты лишь преподавателям и строго ограниченному кругу обслуживающего персонала.

— Все в порядке, — успокоил я пожирателей чужого времени, что шумели и жестикулировали за спиной моего помощника. — Это со мной.

Впрочем, мог бы и не уточнять. Моего помощника было сложно не узнать, тем более что он паразитировал на Схоле все то время, что и я сам. Никому не удавалось игнорировать присутствие Юргена, даже с открытыми настежь окнами.

Мой помощник с кислым выражением лица протянул мне инфопланшет.

— Сообщение для вас, сэр. Помечено как личное. — Он обвел взглядом комнату, и в этом взгляде ясно читалось, что любой, кто встанет между ним и его долгом, заслуживает судьбы орка. — И срочное.

— Ясно. Благодарю вас, — приняв у него инфопланшет, я ознакомился с содержанием. Через минуту я поднял взгляд, встретился глазами с Роркинсом и едва заметно кивнул: — Полагаю, мы теперь сможем устранить часть того досадного затруднения, которое вы упомянули после недавней нашей партии в таро.

Это был максимум того, что я мог сказать, будучи окруженным навостренными ушами. Роркинс был достаточно сообразителен, чтобы понять это, и просто кивнул в ответ.

— Рад слышать, — отозвался он. — Не слишком дурные вести, я надеюсь.

— Далеко от этого, — ответствовал я, ощущая смутное шевеление оптимизма. — Это приглашение на ужин.

Учитывая все обстоятельства, я понимал, что обладаю достаточным авторитетом, дабы убедить Визитера выделить мне «Аквилу» и пилота. К моему приятному удивлению, пилотом оказался Спри, который немедленно подтвердил положительное впечатление, которое произвел на меня во время нашего визита на горнодобывающую базу: он сразу же занялся предполетным осмотром челнока, оставив меня и командора разговаривать на посадочном поле без риска быть услышанными.

— Он хороший парень, — подтвердил Визитер. — Лучший пилот во всей моей своре. И что еще более важно, он достаточно умен для того, чтобы держать рот на замке, если ему указать на такую необходимость.

Это свойство могло оказаться необходимым. Видите ли, я не был совершенно честен со своими соратниками по тайным планам, дав им знать лишь о том, что приглашен на ужин со знакомым капером. Эта новость все равно облетела всю Схолу, не пропустив ни одного закоулка, во многом благодаря Браскеру, который постарался оказаться достаточно близко, дабы подслушать мой изначальный диалог с Роркинсом. Но только Юрген, Визитер и теперь Спри знали о том, что я встречаюсь с капером на борту его собственного корабля.

Чего не знал никто, кроме Юргена, так это того факта, что Орелиус был не просто торговцем — он был одним из агентов Эмберли, собирающим для нее информацию с половины этого сегментума. Если кто-то в этом секторе и знает по-настоящему, что же происходит, определенно это должен быть он. Конечно, его прибытие вряд стало простым совпадением, хотя выслеживание еретиков было не совсем в специализации Эмберли, но я был уверен в том, что у нее имеются связи в Ордо Еретикус, которым она могла бы скинуть мои проблемы, узнав о них[474].

Закончив предполетную подготовку, Спри мягко поднял нас в небо, забираясь на орбиту с такой легкостью, что даже Юрген не пожаловался бы, если бы я взял его с собой. Должен признать, что приятное предвкушение овладело мной при виде знакомых золотых шпилей могучего капера по имени «Ненавидящий корысть». Эмберли, я это знал, вряд ли находилась на борту, она обычно предпочитала собственную яхту, «Экстернус Экстерминатус», на которой порхала по всей Галактике, но даже слабая надежда встретить ее вызвала весьма приятные переживания, захватившие меня настолько, что я почти забыл о прочих своих заботах. Деловой настрой вернулся ко мне лишь тогда, когда «Аквила» миновала створки ангара — широко распахнутые толстенные пласты меди, украшенные филигранным золотым тиснением, — и Спри включил маневровые двигатели, посадив челнок так нежно, будто он был несомой ветром пушинкой одуванчика. «Аквила» замерла аккурат в центре круга, обозначенного десятком или около того палубных люминаторов.

— Мой драгоценный Каин. Какое счастье вновь встретить вас! — приветствовал меня Орелиус, когда я ступил на посадочный пандус, и я отметил, что трупный цвет его лица и орлиный нос были столь же впечатляющи, как и в первый раз, когда мы с ним встретились, однако теперь волосы капера были тронуты сединой (как, впрочем, и мои), а помимо этого новшества он обзавелся внушающим почтение шрамом через правую щеку. Вкус в одежде не изменился — Орелиус был облачен в кроваво-красные чулки под ярко-желтым кителем, поверх которого была небрежно наброшена плетеная из золотых нитей пелерина.

— Орелиус. Взаимно, — ответил я, стараясь не показать разочарования очевидным отсутствием Эмберли.

Если не считать этого, я был совершенно искренен в своем комплименте, потому как находил общество капера неизменно приятным, а его гостеприимство — щедрым. Прошло уже значительное время с тех пор, как мы последний раз видели друг друга, поэтому, вышагивая бок о бок по громыхающей палубе, мы с удовольствием принялись болтать о наших приключениях. Однако мы оба были достаточно осторожны в том, чтобы не брякнуть лишнего до того момента, как окажемся в уединении капитанской каюты.

Когда мы проходили мимо тяжелых грузовых челноков, возвышающихся над «Аквилой», я вежливо-вопросительно приподнял бровь. Все эти машины несли вооружение и имели на своих корпусах следы недавней битвы.

— Кто-то попросил вернуть деньги? — спросил я.

— Не в этот раз, — отозвался Орелиус, и, что бы он ни собирался добавить к этому, слова потонули в топоте сапог по листам палубы, когда личная охрана торговца выбежала сопровождать нас. Мне не раз доводилось побывать в бою рядом с этими бойцами, и я знал, что не стоит обращать внимание на кричащие цвета их формы и уж тем более — недооценивать их. По большей части это были ветераны Имперской Гвардии, и многие обладали специальными навыками и умениями, весьма эффективными и смертоносными. Я кивнул при виде пары знакомых лиц, и, хотя они были слишком хорошо вышколены, чтобы показать это, они, несомненно, оценили мою обходительность. Как я не уставал твердить тем щенкам, которых пытался обтесать для комиссарской работы, солдатам лучше быть уверенными, что вы видите в них людей, а не пушечное мясо. Поверьте мне, когда вокруг начинают плясать лазерные всполохи, такая уверенность дает вашей заднице шанс уцелеть.

Мы вышли из ангара в устланный ковром коридор, где группки людей торопились по каким-то загадочным делам, которыми, казалось, постоянно был занят экипаж корабля, и где вдоль занавешенных гобеленами стен стояли мраморные бюсты на постаментах высотой мне по грудь. Лица этих изваяний были мне совершенно не знакомы.

— С вами нет вашего подчиненного, — заметил Орелиус.

— Не в этот раз, — отозвался я. — В данных обстоятельствах было правильнее оставить его на месте.

Поскольку ситуация на Перлии оставалась все такой же шаткой, я желал, чтобы Юрген стал моими ушами и оповестил меня, если что-то начнет затеваться. Роркинс и остальные, конечно, были неплохими союзниками, но я не мог заставить себя доверять ни одному из них так, как я доверял Юргену, или полагаться на то, что они, в случае чего, прикроют мою спину. За почти целый век совместных солдатских похождений доверие между мною и Юргеном стало совершенно уникальным. Кроме того, я знал, что Орелиус время от времени использует санкционированных псайкеров, и, случись один такой вблизи Юргена, секрет моего помощника быстро перестал бы быть таковым.

— Пожалуй, это и к лучшему, — согласился Орелиус, отступая в сторону и жестом приглашая меня в свои личные апартаменты. Они были богато обставлены и украшены, именно так, как я и запомнил из предыдущих посещений: карминно-красные гардины с вышитым фамильным гербом в значительной мере закрывали металлические переборки — позолоченные и отполированные так, что поверхность стен светилась собственным богатым светом, оставляя ощущение, что комната залита жидким медом. Говоря начистоту, я всегда находил подобную нарочитую роскошь вульгарной и был доволен, когда торговец прошел без задержки через приемные комнаты, тоже, видимо, предпочитая более уютные недра прячущегося за ними кабинета. Там он любил расслабиться, когда не требовалось производить впечатление на какого-нибудь аристократа с задворок Галактики. — Возможно, вы захотите немного позднее переговорить с навигатором.

В этом я, надо сказать, сомневался, потому что мне еще не приходилось встречать ни одного представителя Навис Нобилите, не испытывая при этом с трудом подавляемого желания пристрелить его при первом же взгляде. Я знаю, что их нельзя назвать злом, и Империум вряд ли смог бы функционировать без них, но любой, кто чувствовал себя в варпе как дома, был слишком близок к Извечному Врагу, чтобы мне это нравилось. Однако же я не стал заострять внимание на этом вопросе и просто кивнул Орелиусу. Внутренние покои торговца были на удивление уютными, с деревянными панелями на стенах и темно-синим ковром, почти такого же цвета, как океаны Перлии. Последние можно было видеть, кинув взгляд через широкий обзорный иллюминатор в дальнем конце кабинета. Без этого несколько головокружительного напоминания не трудно было бы вообще позабыть о том, что мы находимся на борту звездного корабля.

— До вас уже доходили слухи, как я понимаю? — спросил я хозяина, когда мы уселись и он принялся снимать крышки с целой батареи пышущих жаром блюд, загромоздивших стол. То, что он сам прислуживал нам за ужином, просто кричало о том, насколько секретным являлся предстоящий разговор: даже самые доверенные его слуги были выставлены за дверь на время нашей беседы.

— Которые из? — Орелиус отрезал себе пирога, в то время как я налил себе добрый бокал вина, избранного сопровождать нашу трапезу. Напиток оказался настолько превосходным, насколько следовало ожидать.

— Вся планета только об этом и гудит, — поведал я ему. — Черный крестовый поход. Абсурдное преувеличение, конечно, но местные власти просто просиживают задницы вместо того, чтобы выступить с опровержением, и от этого все становится только хуже. Если кто-нибудь что-нибудь не предпримет в самое ближайшее время, гражданские волнения дойдут до того, что губернатору придется призывать флот, дабы восстановить порядок.

— Флот сектора связан по рукам и ногам, — ответствовал Орелиус, и совершенно меня не удивил. — Основное наступление тиранидов отчего-то свернуло в сторону контролируемого орками пространства[475], но хватит и осколков роя, чтобы большая часть нашей военной мощи была задействована в боях все ближайшее время. — Орелиус пожал плечами, принимая от меня бокал, который я наполнил, пока хозяин стола говорил. — Но в данный момент, кажется, они являются последней из наших бед.

— Так, значит, слухи правдивы, — произнес я, скорее заявляя, чем задавая вопрос, и Орелиус кивнул.

— Боюсь, что так, — произнес он несколько невнятно, поскольку успел набить рот пирогом. — Легионы предателей перешли в массированную атаку несколько месяцев назад, пытаясь прорваться через Кадианские Врата. И некоторым это удается, так что сегментуму Обскурус не позавидуешь.

— Но это же за полгалактики от нас, — сказал я, налегая на мясное ассорти, разложенное передо мной, хотя аппетит мой несколько поубавился. — Не могу понять, как это касается нас.

В действительности я вполне это осознавал, потому как это была именно та тема, которую мы обсуждали с Роркинсом и остальными, но я все еще отчаянно надеялся, что Орелиус заверит меня в том, что ситуация находится под контролем.

— Если не считать того, что у нас отберут и те силы, что остались, дабы перебросить на тот фронт… И оставят перед тиранидами без штанов, — добавил я.

— Боевые действия в данное время ограничиваются сегментумом Обскурус, — подтвердил Орелиус, легко отмахнувшись от четверти Галактики, словно это малозначительная аграрная провинция. — Но рейдерские флоты противника наглеют. Некоторые были замечены далеко за линией фронта.

Он выдержал паузу, прихватывая пирожное и ожидая, когда я сделаю очевидный вывод.

— Разведка на нашем направлении, — сказал я, осознавая, к чему он клонит.

Орелиус кивнул.

— Сюда направляется целый флот, небольшой, но движется он со всей поспешностью, какую только позволяет варп. И в настоящий момент это достаточно большая скорость. Как сообщает наш навигатор, из Ока исходят течения более сильные, чем мы когда-либо отмечали.

— Даже с учетом этого, — произнес я, ощущая знакомый холодок дурного предчувствия, — между нами и этим флотом должно быть достаточное число привлекательных для них мишеней.

— На это можно было бы надеяться, — согласился Орелиус. — Но они, похоже, не особенно задерживаются по дороге.

Он прикоснулся к крупному изумруду на толстом браслете, и внезапно с гудением ожил замаскированный гололит, демонстрируя мерцающую карту Галактики в пустом пространстве над столом. Затем на карте появилась линия, исходящая из Ока Ужаса, определенно нацеленная в направлении нашей системы. Орелиус повел рукой сквозь проекцию, отмечая несколько звездных систем, близких к красному прочерку. — Они прошли мимо этих систем, несмотря на то, что те были словно рыбы в бочке, совершенно беззащитные, максимум — со слабенькими силами планетарной обороны.

— Это не похоже на тех рейдеров Хаоса, каких мне приходилось видеть, — сказал я. В обычном случае слабозащищенные цели с их точки зрения были предпочтительнее. Такими уж трусливыми подлецами они являлись. Я указал на пару значков, свидетельствующих о боевых столкновениях на пути врага. — Они вступали в бой здесь и вот здесь.

— Так оно и было, — озабоченно покивал Орелиус. — Вступили в бой и победили. Чего не должно было произойти. — Он увеличил изображение и вывел на него данные о боях за эти системы. Цифры оказались такими, что мне было сложно в них поверить. — Они были в меньшинстве и обладали меньшей огневой мощью в каждом из этих случаев. На Мадасе они даже столкнулись с целым монастырем Адепта Сороритас, который, тем не менее, пал в течение единственного часа.

— Это невозможно, — заявил я. Император знает, я не питал никаких иллюзий и теплых чувств в отношении этих распевающих псалмы гарпий, но я видел, как они держат строй против любого, сколь угодно превосходящего противника. — Они бы сражались до последней.

— Насколько нам известно, они сражались, да. — Орелиус был мрачен. — На стороне врага.

Затем, похоже, осознав, насколько абсурдно звучит данное обвинение, он добавил с извиняющимися нотками в голосе:

— Насколько мы могли определить, по крайней мере. От одного из отрядов СПО, который сдался позже остальных, нам поступили разрозненные донесения о том, что Сестры Битвы вступили с ними в бой.

— Дезориентация и пропаганда, — решительно заявил я.

Орелиус медленно кивнул.

— Я надеюсь, что вы правы, — произнес он, хотя уверенности в его тоне не было. — В любом случае система Мадасы теперь находится под контролем неприятеля и оказывает сопротивление любым попыткам Астартес вернуть ее.

Орелиус вернул гололит к изначальному изображению и продолжил красную линию до ее точки назначения. Как и следовало ожидать, линия пролегла точнехонько через систему Перлии, прежде чем ее траектория затерялась где-то в пустом пространстве, проеденном в сердце Империума флотами тиранидов.

— Возможно, им что-то потребовалось от нидов, — предположил я, но прозвучало это не убедительно даже для меня самого.

— Может оказаться и так, — произнес Орелиус, решив подарить мне капельку надежды прежде, чем добавить: — Но я в этом сомневаюсь.

— Я тоже. В любом случае становится понятным, за чем они так спешат.

Я был уверен в том, что, будучи агентом Ордо Ксенос, Орелиус был хорошо осведомлен о секретном исследовательском центре Инквизиции, расположенном в Долине Демонов, где-то под завитками облаков, которые тянулись над восточным континентом Перлии, медленно поворачивающейся в панорамном иллюминаторе.

— Тенесвет, — подтвердил Орелиус. — Инквизитор Вейл придерживается того мнения, что Абаддон, или, что более вероятно, один из его клевретов, желающих выслужиться, каким-то образом узнал о существовании этого артефакта. Если это так, то вопросом первостепеннейшей важности становится изъятие его с Перлии до прибытия врага.

Округлая формулировка. Последний раз проклятую штуковину я видел более чем шестьдесят пять лет назад, но память о ней все еще была способна вызвать дрожь в моем позвоночнике.

— Полагаю, именно поэтому вы здесь, — произнес я.

— Именно. — Орелиус кивнул. — Мы все еще не знаем, откуда он и на что способен, но мы знаем из исследований Киллиана, что тенесвет превращает латентных псайкеров в активных. И очень сильных.

— Это я вряд ли смогу забыть, — сказал я, стараясь не ежиться от этого воспоминания. Инквизитор-радикал намеревался использовать эту штуковину для массового производства псайкеров, надеясь побить силы Хаоса в их собственной игре. Ага, сжечь дом, дабы избавиться от клопов. К счастью, Киллиан довольно быстро (и неприятно) отправился в варп, позволив нам с Эмберли заполучить загадочную штуковину и хорошенько припрятать — от моих подошв сотня километров вниз и немного левее. Случись силам Хаоса завладеть тенесветом, не извольте сомневаться: они последуют плану не к ночи будь помянутого Киллиана, продолжив с того же места, и мы окажемся по уши в псайкерах. Этого просто нельзя допустить.

— Я так понимаю, что проклятая штуковина уже заперта в самом надежном из ваших трюмов? — спросил я, но Орелиус покачал головой.

— Хотел бы я, чтобы так оно было. Но есть одна проблема.

— Всегда есть одна проблема, — отозвался я, стараясь скрыть горечь. Машинально зажевав какой-то деликатес, я не ощутил никакого удовольствия от процесса. Словно это была плитка из солдатского пайка. — Какого рода на этот раз?

— Магосы, руководящие исследовательским центром, за прошедшие десятилетия сумели откопать еще несколько артефактов, — мрачно поведал мне Орелиус. — На данный момент их основная рабочая гипотеза: тенесвет является частью сложного механизма, который они уже несколько лет пытаются восстановить. То есть теперь его разборка станет оскорблением Омниссии или чем-то вроде. Я пытался донести до них простую истину, что придет Абаддон и просто отберет у них эту штуковину, как конфетку у ребенка, и станет совсем нехорошо, но вы же знаете, что такое техножрецы. Мне потребуется немало времени, чтобы убедить их запаковать артефакты и убраться отсюда поскорее и подальше.

Я снова кивнул и пригубил вина, позволяя его аромату несколько приглушить тревожные колокола, что били в моем сознании. Я и сам мог предугадать подобное затруднение; исследовательская станция в Долине Демонов была совместным проектом Ордо Ксенос и Адептус Механикус, и, насколько я мог судить со слов Эмберли, это партнерство было весьма напряженным. Техножрецы, возившиеся с тенесветом восемьдесят лет назад, предложили Киллиану подорваться на фраге, едва он попытался слегка придавить их авторитетом. И это несмотря на его статус в Инквизиции[476]. Возможно, Механикус сожалели впоследствии об этом решении, поскольку Киллиан, как выяснилось, не любил отказов и потому вернулся с небольшой армией. Прихватил проклятую штуковину, а взамен оставил лишь обугленные трупы.

— И вам не удалось добиться никаких уступок? — спросил я.

— Не совсем, — сказал Орелиус. — Я хотя бы сумел убедить их предоставить мне копии всех результатов исследований. Но они нам вряд ли пригодятся, если Абаддон заполучит само устройство.

— Полагаю, что так, — покачал я головой. — И это напоминает мне вот о чем. — Я вытащил из кармана инфопланшет и выложил его на стол. — Здесь разведданные, которые мне удалось собрать с тех пор, когда я в последний раз виделся с Эмберли.

— Я лично передам их ей, — пообещал Орелиус, несколько обескураженный тем, как легко я называю инквизитора Вейл просто по имени. Для него, как, впрочем, и для большинства ее сотрудников, не являлись секретом наши с ней отличные от сугубо профессиональных отношения, но по какой-то причине ни один из них не любил напоминаний об этом.

— Благодарю вас, — произнес я, решив не упоминать о беспокойстве по поводу шахты на астероиде. Я не стал включать это происшествие в отчет, полагая, что Эмберли отринет мои домыслы как параноидальные, каковыми они объективно и являлись. Некроны, насколько можно доверять моему опыту, совершенно не склонны скрытничать, и если бы они действительно заинтересовались Перлией, мы бы об этом уже узнали. Мне, впрочем, все равно потребовалось некоторое усилие, чтобы вернуть свои мысли к основной теме разговора: — Как вы полагаете, сколько времени уйдет на то, чтобы убедить техножрецов?

— Надеюсь, не слишком много, — отозвался Орелиус, безрадостно улыбаясь. Мне даже на мгновение не пришло в голову предположение, что он не сможет добиться своего; каперы были очень хорошо вооружены для всякого рода переговоров. Во всех смыслах. Никто из нас не был настолько нетактичен, чтобы высказать вслух ту очевидную мысль, что если переговоры затянутся, Орелиусу хватит огневой мощи, чтобы повторить решение Киллиана. Тенесвет однозначно будет доставлен в безопасное место, хотя это вряд ли заставит Механикус благосклонно смотреть в нашу сторону впоследствии. — Полагаю, они станут лучше различать голос разума, когда враг подберется достаточно близко.

— Есть предположения о том, насколько далек этот момент? — когда я произносил эти слова, внутренности у меня в животе скручивались в тугой узелок.

Орелиус пожал плечами.

— Я полагаю, около недели для основного флота. — Он достал из кармана своего кителя инфопланшет и положил рядом с моим. — Здесь содержатся самые свежие данные о числе и силе врага, которые мы можем предоставить вам, но я должен предупредить: и они во многом основаны на домыслах.

— Лучше, чем ничего, — сурово отозвался я, засовывая планшет в карман шинели.

Покажу его Роркинсу и остальным; если повезет, мы, возможно, успеем разработать такие варианты стратегии, с которыми сможем обратиться к командованию СПО. Сохранялась вероятность, что командование силами планетарной обороны тоже подпорчено врагом, но в любом случае эти войска — единственное, что отделяет Перлию от тотального уничтожения. И чем скорее данная информация окажется в руках командующих офицеров, тем больше шансов спасти планету.

И пока Орелиус не выцарапал тенесвет, сохраняется соблазнительная возможность придумать в ближайшие несколько дней благообразный повод улететь отсюда вместе с ним. Насколько мне известно, Юрген был единственным человеком, способным прикасаться к этой штуковине без изощренных мер предосторожности, и наш предыдущий опыт обращения с этим артефактом должен был доказать каперу нашу полезность.

— Надеюсь, это вам поможет, — Орелиус мог бы сказать и более, но, прежде чем нам представилась такая возможность, картинка гололита мигнула и сменилась. Красный росчерк через всю Галактику, похожий на кровавый порез от вражеского когтя, исчез, сменившись панорамой системы Перлии. Я нашел те значки, которые обозначали наше присутствие на орбите, и с неприятным ощущением где-то внизу живота, похожим на то, которое возникает при падении, отметил целую россыпь точек, означающих контакт с противником.

— Прошу простить меня за то, что прерываю ваш ужин, мой лорд, — раздался голос капитана судна, исходящий из какого-то искусно замаскированного вокс-передатчика, — но варп-порталы открываются по всей системе. Враг, кажется, явится быстрее, чем мы надеялись.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА

Отчет Каина о том, что происходило далее, недостаточно полон, что объяснимо. В связи с этим мне показалось необходимым привести еще один отрывок из менее эмоционального и более авторитетного источника.

Айжепи Клотир. «В самой черной ночи: профессиональная оценка Войн Тысячелетия», 127.М42.

Первое вторжение флота еретиков встретило гораздо более жесткое сопротивление, чем они могли ожидать. Торговое судно «Ненавидящий корысть» подошло к Перлии незадолго до их прибытия и находилось на стационарной орбите над Хейвендауном как раз в тот момент, когда разведывательный флот врага вышел из варпа. Как противник отреагировал на неприятный сюрприз, мы можем только догадываться, поскольку корабли каперов построены с расчетом на путешествие как в границах Империума, так и вне неустанной защиты Императора, и способны внушить трепет любому противнику.

Нет сомнений в том, что хаоситы изначально предполагали, что горстки их судов будет достаточно для того, чтобы смести с небес корабли планетарной обороны, и если бы это было все, что стояло между ними и беззащитным миром внизу, то, возможно, атака проклятых увенчалась бы успехом. Но «Ненавидящий корысть» был испечен из крутого теста — он уничтожил или вывел из строя почти все суда наступающего флота, прежде чем из-за повреждений был вынужден отступить. Если верить живучей местной легенде, сам Кайафас Каин находился на борту этого корабля во время битвы. Но мы можем отвергнуть эту вероятность, поскольку в тот же самый момент он, по подтвержденным свидетельствам, принимал участие в наземных боях, когда хаоситы из числа выживших в орбитальном сражении десантировались на поверхность Перлии и встретились с мобилизованными против них силами защитников.

Глава седьмая

— С сожалением должен сказать, что придется прервать наш ужин, — произнес Орелиус, вставая и проводя меня к выходу из кабинета. Не в первый раз я с восхищением отметил самообладание этого человека. Другой на его месте уже визжал бы в панике или бегал кругами, потрясая кулаками в воздухе. Возможно, я и сам бы поступил подобным образом, если бы не обладал столь развитой способностью к лицемерию, являющемуся сутью комиссарской должности.

— Очень жаль, — все, что я ответил, стараясь выглядеть столь же невозмутимым, как и хозяин судна. — Ваш повар вновь подтвердил свое мастерство.

Я прижал каплю-коммуникатор в ухе.

— Спри, мы снимаемся немного раньше, чем предполагалось. Враг игнорирует наши пожелания и является, когда ему вздумается.

— Обещаю, мы сообщим противнику о вашем неудовольствии самым доходчивым образом, — заверил меня Орелиус, провожая меня до коридора, протянувшегося от ангара до мостика. — Наши орудийные расчеты всегда доставят сообщение по назначению, в этом на них можно полностью положиться.

— Ну что же, оставляю все в ваших руках, — произнес я, когда мы остановились, готовясь разойтись в разные стороны.

Мне и ранее случалось участвовать в космических сражениях, конечно же, и одно из них особенно отпечаталось в моей памяти — то самое, что предшествовало моему первому прибытию на Перлию. Однако я всегда ощущал, что космос не место для обычного солдата. Мне гораздо удобнее встречаться с врагом лицом к лицу, имея твердую почву под ногами и, желательно, достаточно крепкое укрытие, за которым можно спрятаться.

— Это будет к лучшему, — согласился Орелиус. — Если мы не сможем доставить тенесвет в безопасное место, вы станете единственной нашей надеждой удержать артефакт подальше от лап Абаддона.

— Сделаю все, что только в моих силах, — произнес я, надеясь, что тошнотворный ужас, скрутивший мне внутренности, не отразился у меня на лице. — Но я уверен в том, что вы сумеете разобраться с этим сбродом без особых проблем.

— Надеюсь на то, — отозвался Орелиус. — Мы обладаем огневой мощью, сравнимой с крейсерским судном, и большая часть целей, которые мы захватили, являются слишком мелкими для военных кораблей высших классов. Но если эта свора сможет нанести нам достаточное количество повреждений, нам придется отступить.

Мне оставалось лишь мрачно кивнуть, поскольку я пришел к тому же выводу. Раз уж Орелиусу не удалось добыть тенесвет, вопросом жизни и смерти стала задача передать Эмберли ту информацию, которую он получил от техножрецов в Долине Демонов. Если случится самое худшее, то Инквизиция хотя бы будет иметь представление о том, с чем нам пришлось столкнуться. Конечно же, это оставляло меня на линии огня, лицом к лицу с армией хаоситов и их приспешников. Я должен будут костьми лечь, чтобы в их руки не попала распроклятая штуковина. Но эту проблему я решил обдумать позднее; в данный момент все, чего я хотел, это достичь Перлии раньше, чем «Ненавидящий корысть» вступит в бой.

— Император да пребудет с вами, — произнес я, в кои-то веки вкладывая в эту фразу подлинное чувство, и повернулся, чтобы проследовать в ангар, махнув на прощанье рукой. Торопливо шагая к ангару, я не мог не подумать о том, случится ли мне еще когда-нибудь увидеть Орелиуса.

К своей радости, я обнаружил, что Спри вновь проявил себя сообразительным парнем: он уже сидел в кабине «Аквилы», трап опущен, двигатели прогреты, челнок готов в любой момент покинуть капер. Пандус начал закрываться ранее, чем я ступил на борт, и наш крепкий маленький кораблик взлетел под шипение атмосферных замков, замыкающих люк за моей спиной.

— Хорошая реакция, Спри, — подбодрил я юношу, входя в кабину и падая в кресло, которое занимал Визитер во время нашей экскурсии на астероид. Пилот если и удивился, обнаружив, что я предпочитаю находиться рядом с ним, а не спокойно лететь пассажиром, то был либо слишком вежлив, либо слишком занят и потому ничего не сказал по этому поводу. Если по нам собираются стрелять, я хотел иметь возможность видеть то, что пробует меня убить. — Вылет из зоны боев, как по учебнику.

— Кроме того, что никто по нам не стреляет, — отозвался Спри, и в голосе его прозвучала нотка некоторого разочарования этим фактом.

Ну что ж, у нас еще достанет времени и возможностей полетать под обстрелом. Спри дал топлива двигателям, и мы плавно скользнули к начищенным до блеска бронзовым створам. В расширяющейся между ними щели виднелась вечная ночь, усеянная звездами. Когда мы вышли в открытый космос, я заметил тени на листах обшивки капера, движущиеся параллельным нашему курсом, и бросил взгляд вверх, чтобы увидеть эскадрилью тяжелых челноков, которые кружились над огромной тушей торгового судна, словно мухи над гроксом, защищая «Ненавидящего корысть». Они, конечно же, не могли составить конкуренции настоящим штурмовикам, но их возможностей должно хватить для отражения торпед или десантных капсул. Я с радостью отметил, что команда Орелиуса не растеряла своих навыков.

— До встречи и удачи, — голос Орелиуса в капле-коммуникаторе сопровождался эхом, и в тот же миг главные двигатели мощного корабля ожили, уводя «Ненавидящего корысть» от гравитационного колодца Перлии с небрежной легкостью, с какой человек сбрасывает с плеч промокший плащ.

— Император защищает, — автоматически отозвался я.

— Они вступают в бой, — сказал Спри через минуту-другую.

Я кинул взгляд на экран ауспика, стараясь по максимуму охватить тактическую панораму. Как обычно, когда речь шла о сражениях в космосе, я почувствовал себя на мгновение дезориентированным, пока мой мозг не учел третье измерение, куда менее значимое в битвах на поверхности планеты. Три вражеских корабля, похоже, шли на «Ненавидящего корысть», или, напротив, это он искал встречи с ними. Два оставшихся корабля противника без промедления направились к планете. В любом случае Орелиус выстрелил первым, потому как впереди идущий корабль Хаоса внезапно исчез с экрана.

— Первая кровь за нами, значит, — произнес я.

От наблюдения за ходом разворачивающейся битвы меня отвлек истерический хор голосов едва ли не на каждой частоте, которую был способен принимать мой вокс. Остатки наших СПО наконец заметили, что нас атаковал противник[477].

— Обратно в Схолу, сэр? — спросил Спри.

— Нет, — я покачал головой. — Курс на Хейвендаун.

Если губернатор так и не предпринял шагов, чтобы привести в чувство сброд Перлии, враг пройдется парадным шагом до дворца и вообще куда угодно, чем немало осложнит мне жизнь, не говоря уже о том, что сделает ее довольно короткой.

— Есть, сэр, — рыжий кадет склонился над панелью, прокладывая оптимальную траекторию и ухмыляясь. — Ну что же, это должно быть интересно.

— Это в каком смысле — интересно? — вопросил я.

Россыпь точек приближалась к одному из вражеских кораблей, из тех двух, что проскользнули мимо Орелиуса, и Спри кивнул на экран ауспика со снисходительной усмешкой.

— Вон летят наши штурмовики, — сказал он. — Заглатывают наживку, как и положено.

— Какую наживку? — спросил я, чувствуя, как волосы у меня на загривке встают дыбом. Корпус нашего челнока вздрогнул, едва заметно, как если бы «Аквила» почуяла мою неуверенность, хотя рациональная часть моего мозга узнала это ощущение — первое касание корпуса машины к уплотняющейся атмосфере.

— Корабли обороны находятся на внешних орбитах, — напомнил мне Спри, — на случай, если вернутся ниды. Корабли противника появились глубоко внутри нашего периметра обороны.

Он покачал головой.

— Слишком близко к гравитационному колодцу, чтобы это было безопасно: они, должно быть, безумны.

— Разумеется, они безумны, — раздраженно напомнил ему я, — это придурки, поклоняющиеся Хаосу. Самосохранение — не основной их профиль. Но что вы имели в виду, говоря о наживке?

— Эти корабли оставались теми немногими боевыми единицами, которые способны сражаться в космосе, — сказал Спри. — Само собой, они бросились делать именно это. Таким образом, в атмосфере не осталось никого, кто мог бы перехватить спускаемые суда.

— Какие спускаемые суда? — спросил я, но уже и сам начиная осознавать, что означает траектория приближающихся кораблей.

Спри пожал плечами.

— Те самые, которые враг будет спускать. Он может начать в любой момент, но дождется, когда наши летуны окажутся на траектории атаки против кораблей-носителей. Конечно, как только наши поймут, что их водят за нос, они постараются выйти из боя и переключиться на другую цель, но к тому времени вражеские баржи будут уже глубоко в атмосфере, и штурмовики не смогут догнать их прежде, чем те приземлятся. Весьма скользкий фокус, если подумать.

Я кивнул. Парень, конечно, был всего лишь кадетом, но определенно соображал в том, что касалось трехмерной тактики. И гордость моя не была хоть сколько-нибудь уязвлена тем, что приходилось довериться этому сопляку. Только не тогда, когда моя шея зависела от его знаний.

— А что касательно этих двух кораблей? — спросил я. Мысль о том, что фактически у нас на хвосте будут висеть две ничем нам не обязанные боевые баржи, способные разнести в пыль любой объект на поверхности, была далека от утешительной.

— Эти никуда уже не денутся, — произнес Спри, и в голосе его прозвучало удовлетворение. — Это самоубийственный маневр.

Вновь кинув взгляд на ауспик, я сам увидел, что Спри прав. В любом другом случае корабли уже должны были бы тормозить вовсю, чтобы не сорваться с орбиты, но вместо этого они продолжали спуск следом за нами, уже входя во внешние слои атмосферы. Возможно, они надеялись воспользоваться гравитацией, как пращой, и пройти по касательной. Но, похоже, штурмовики капера все же причинили какие-то повреждения их двигателям.

— В любом случае они послужили нашим очевидными мишенями, — добавил Спри.

Я кивнул, к этому моменту уже узнав все из переговоров в моей капле-коммуникаторе.

— Именно так, — подтвердил я, и Спри мстительно ухмыльнулся.

— Они или сгорят в атмосфере, или пройдут ее насквозь, — произнес он.

Впоследствии оказалось, что они сделали и то, и другое. Едва целое облако мелких значков, подобное семенам одуванчика, покинуло ближайший к нам корабль врага, как обе вражеских баржи врезались в атмосферу, чтобы пылающим росчерком пронестись по небу, подобно метеоритам-близнецам.

— Держитесь, сейчас будет трясти!

Предупрежденный, я вцепился в страховочные ремни за мгновение до того, как нас достигла ударная волна, несущаяся через кипящий воздух подобно цунами. Нашу бравую «Аквилу» швыряло из стороны в сторону, как горошину в барабане, и я благословил Визитера за то, что он предоставил мне именно этого пилота. Спри оставался методичным и спокойным, работая с рычагами и реле управления подобно органисту-виртуозу, и вскоре снова вполне успокоил челнок, положив его на нужный курс и стабилизировав полет. Когда «Аквила» выровнялась, я бросил взгляд сквозь лобовой фонарь и невольно зажмурился: мы были намного ближе к поверхности, чем раньше, фиолетовые вересковые пустоши и распаханные поля проносились под нами, сливаясь в пестрый ковер. Это заставило всплыть из глубин моей памяти картину моего первого прибытия на этот мир.

— Хорошо летаете, — похвалил я Спри, но пилот мрачно покачал головой.

— Мы еще не приземлились, сэр. Некоторые наши системы изрядно расшатало. — Он принялся листать экран вычислителя, проговаривая про себя молитву о диагностике повреждений, затем снова кинул взгляд на ауспик. Два корабля Хаоса (точнее, то, что от них осталось) прошли сквозь атмосферу и снова вышли в космос, но теперь траектория их была совершенно непредсказуемой[478].

Главным образом чтобы отвлечься от размышлений об их дальнейшем поведении, я попробовал связаться с Орелиусом, и, к моему удивлению, это мне удалось.

— Как держитесь? — спросил я ровно в тот момент, когда второй из кораблей, с которыми вел бой капер, исчез с экрана ауспика.

— Держимся, но не более того, — отозвался Орелиус. — Потеряли батареи правого борта и основные системы управления огнем. Остается только гонять челноки, но они разве что поцарапают последний корабль противника.

— Лучше выбирайтесь отсюда, пока можете, — неохотно посоветовал я.

Насколько можно было судить по переговорам в капле-коммуникаторе, суда системной обороны вот-вот прибудут к месту боя и должны совладать с единственным уцелевшим кораблем вторжения. Но им еще потребуется некоторое время, и если «Ненавидящему корысть» не повезет, данные, которые он должен доставить Эмберли, будут потеряны. С другой стороны, последуй Орелиус моему совету, шансов убраться с Перлии до прибытия основных сил врага у меня не останется.

— Так я и собираюсь поступить, — тон капера был мрачен. — Мы готовимся прыгать в варп прямо сейчас. Защищайте тенесвет, что бы ни случилось.

— Можете на это рассчитывать, — не очень искренне заверил я его, размышляя, как, во имя Императора, я должен это проделать? Ну что ж, времени поволноваться об этом будет более чем достаточно. Через несколько мгновений сигнал, показывающий расположение капера, мигнул и исчез, «Ненавидящий корысть» оставил последнего своего оппонента в одиночестве, и вскоре тот тоже исчез. Наверное, полетел докладывать о результатах первой проверки нашей обороны.

— Приближаемся к Хейвендауну, — сообщил мне Спри через минуту, в то время как слабая дрожь корпуса «Аквилы» становилась все более выраженной. — Где вы желаете сесть?

Несмотря на то что нашему кораблику приходилось туго, голос кадета прозвучал вполне буднично, и уверенность Спри немного приподняла мне настроение.

— Направляйтесь к штабу СПО, — приказал я ему. — Нам нужно разработать план встречных мероприятий, а времени не так много, так что не будем его терять.

— Есть, сэр, — отозвался пилот и занялся рычагами управления. «Аквила» неохотно набрала немного высоты, переваливаясь при этом из стороны в сторону, и я в первый раз за этот полет углядел вдалеке планетарную столицу с мраморными куполами храма, окрашенными заходящим солнцем в красный цвет крови. Я понадеялся, что это не станет дурным предзнаменованием.

— Говорит комиссар Каин, — передал я по воксу, — нахожусь на борту челнока Схолы Прогениум «Молодая кровь», примерное время прибытия в Ритепат[479] через…

Я сделал небольшую паузу, чтобы кинуть взгляд на Спри.

— Около семи минут, — заверил он меня.

— Через четыре минуты, — четко передал я. — На посадочном поле меня должна ожидать машина, готовая доставить меня на командный пункт.

Я снова взглянул на пилота, заметив недоумение на его лице.

— Всегда полезно заставить их подергаться. И теперь появилась хотя бы слабая надежда, что они действительно что-то придумают к тому времени, как мы прибудем на место.

Спри кивнул и вернул свое внимание приборам.

— Нам не помешал бы техноадепт, который мог бы взглянуть на системы и подправить двигатель. — В голосе прозвучали просительные нотки.

— Верно замечено, — я снова активировал каплю-коммуникатор и добавил: — И пришлите шестереночку. Мы оказались слишком близко к хаоситским баржам, и теперь у нас на борту не вполне комфортно.

Конечно же, я не стал уточнять, почему так произошло, но никогда не вредно создать впечатление, что я первым вступил в бой с врагом.

— Есть, сэр! — отозвался оператор вокса слегка севшим голосом и отключил связь.

— Я уже вижу посадочное поле, — спокойно заявил Спри, пролетая над самым центром города и проявляя при этом вопиющее безразличие к нормам движения для гражданского транспорта. К тому времени, когда мы начали заходить на посадку, наша траектория уже пролегла между башнями самых высоких зданий, и не сомневаюсь, что она теперь хорошо прослеживается по рядам выбитых окон[480]. — Преодолеваем границу летного поля.

Я снова убедился в том, что моя страховочная сбруя как надо застегнута, просто чтобы не рисковать при ударе, когда наша многострадальная «Аквила» будет садиться, но, к моему облегчению и удивлению, никакого удара не случилось. Спри врубил маневровые двигатели, задирая нос челнока высоко вверх, и вот перед нами возникла посадочная площадка, размеченная мигающими огнями, очень яркими в собирающемся полумраке, возле которой уже притормаживал транспорт, из которого готовился высыпаться мой почетный караул.

Мы приземлились на рокрит с заметным толчком, который заставил Спри поморщиться, но со всей искренностью могу сказать, что у меня были посадки куда более жесткие, хотя при этом пилот полностью контролировал машину. Я был на ногах даже раньше, чем пилот снизил обороты двигателей.

— Благодарю вас, — искренне произнес я.

— Не лучшая из моих посадок, — отозвался Спри с горечью, — но тем не менее работа сделана.

Он нажал на кнопку спуска трапа, и атмосфера Перлии, пропитанная запахом сожженного топлива и плохо сдерживаемой паникой, с шипением вторглась в недра челнока.

— Лучше бы вам поспешить, сэр. — Спри указал на экран ауспика, где только что появилось небольшое скопление быстро движущихся точек. — У нас скоро появится компания.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА

Мне кажется правильным именно здесь привести следующий отрывок, представляющий более широкий взгляд на последующие события, чем с точки зрения Каина.

Айжепи Клотир. «В самой черной ночи: профессиональная оценка Войн Тысячелетия», 127.М42.

Хотя первая волна вторжения была отражена соединенными усилиями «Ненавидящего корысть» и тактического звена штурмовых кораблей, базировавшегося на аэродроме Ритепат, расположенном в окрестностях Хейвендауна, спрыгнувшие с баржи на челноках и капсулах еретики оставили за собой весьма ядовитый след. Их челноки приземлились в нескольких местах, и десантировавшиеся войска сумели произвести большие разрушения прежде, чем местные гарнизоны СПО прижали их к ногтю. Более всего досталось планетарной столице, принявшей на себя основной удар. Именно в этом бою, впервые в разворачивающейся драме, принял участие сам комиссар Каин, примчавшийся влить свои усилия в благородное дело защиты столицы, обитатели которой, вне сомнения, оказались ему за это в должной мере благодарны.

Глава восьмая

— Кто командует? — спросил я, торопливо спускаясь по трапу и всем своим обликом выражая целеустремленность. Если ауспик передал верную информацию, то минуты, что оставались нам до прибытия врага, можно было пересчитать по пальцам, и мне хотелось оказаться в уютном командном бункере прежде, чем это случится.

Сержант, командующий группой солдат, выстроившихся возле грузовика, отдал честь.

— Я, сэр. Сержант Бентен.

— Комиссар Каин, — представился я, как будто он этого не знал. — Благодарю вас за то, что нашли время встретить меня. — Я кивнул на девятерых солдат, что сопровождали его. — Я, надо сказать, не ожидал эскорта.

Именно такого рода изречения положено произносить скромному герою, и за мной не заржавеет. Никогда не любил разочаровывать людей, особенно если имеется вероятность, что они проживут достаточно долго, чтобы утолить обиду. Не могу не признаться, что я был рад видеть этих солдат. Если мне все-таки суждено оказаться на открытом летном поле в момент прибытия врага, нелишним было располагать десятком вооруженных лазерными ружьями тел, способных встать между мною и хаоситскими психопатами. С другой стороны, на то, чтобы вся наша компания смогла загрузиться в машину, уйдут несколько драгоценных секунд. Я отдал честь, стараясь скрыть нетерпение, и сделал шаг к кабине грузовика.

— Возможно, нам лучше отправляться. Я опасаюсь, что у нас осталось не так много времени.

— Не много, сэр. — Бентен забрался в грузовик следом за мной, и спустя короткое время водитель также прыгнул за руль машины, двигатель которой он, хвала Императору, оставил работающим. — К нам приближается противник. Но вы, я полагаю, об этом уже знаете.

— Было сложно пропустить их появление, — заверил я, очень желая почувствовать то же спокойствие, которое демонстрировал.

Ладно, по крайней мере, недоумки на командных постах вроде как сообразили, что происходит, и отреагировали чем-то, напоминающим боевое развертывание. Едва мы отъехали, батарея «Гидр» с ревом прогрохотала мимо нас, дабы расположиться вокруг посадочных площадок и взлетных полос, используемых тяжелыми военно-транспортными летательными аппаратами[481]. Расположившись, они стали грозно вертеть своими многоствольными пушками, пытаясь как можно раньше обнаружить приближающегося противника.

По периметру аэродромного комплекса толпились отряды солдат, обустраивая долговременные огневые точки, в то время как наш грузовик стал набирать скорость, направляясь к расположению штаба СПО. Я смог увидеть, что схожие военные приготовления ведутся и возле комплекса складов и казарм, расположившихся за сетчатым ограждением, разделяющим два военных объекта.

— Гасите люминаторы, — передал я по воксу в командный центр.

За нашим челноком более никаких дружественных воздушных средств не следовало, а значит, яркие огни, обрамляющие посадочные площадки и взлетные полосы, послужат лишь удобству нашего врага. Через мгновение все огни погасли, а через несколько секунд стал гаснуть свет в окнах зданий. Когда спустившаяся ночь полностью окутала военные объекты, отдаленные огни города, казалось, засияли ярче и сильнее по контрасту с темнотой вокруг, и я задумался, не было ли это проколом в моей тактике. Если пилоты противника проигнорируют наше расположение и направятся к самой очевидной цели, то сядут они в самом центре планетарной столицы.

Впрочем, беспокоиться об этом было уже поздно, да и большого значения освещение не имело: насколько свидетельствовал мой опыт, силы Хаоса с куда большей охотой занимались избиением невооруженных гражданских, чем ведением боев с настоящими войсками (в нашем случае, правда, речь шла об остатках СПО, но тут уж чем богаты).

Наш водитель потянулся к выключателю фар на приборной панели машины и немного помедлил, прежде чем все-таки потушить их.

— Теперь погоди, — подсказал ему Бентен. — Дай глазам привыкнуть.

Теперь у нас при огневом контакте будет преимущество, поскольку наше ночное зрение уже полностью работало, в то время как наши враги все еще будут пытаться сориентироваться, вываливаясь из приземляющихся челноков.

Порадовавшись сообразительности сержанта, я кивнул.

— К тому же здесь вам не во что врезаться, — постарался я ободрить водителя.

Именно в этот момент буквально из ниоткуда перед нами возникла «Гидра», заставив наш грузовик резко вильнуть в сторону. Через секунду уверенность водителя в себе вернулась, и он поддал газа, ускоряясь в густеющих сумерках. Ворота штабного комплекса были все ближе и, казалось, неярко светились отраженным желтоватым сиянием расположенного далеко за ними города. Я начал уже думать, что мы успеем добраться до безопасного места прежде, чем начнется атака.

Разумеется, я ошибался. Над нашими головами провыло что-то крупное, вереща, словно демон, впервые учуявший запах Юргена, и пропахало рокрит перед нами, организовав поперек дороги глубокую траншею. Наш грузовик, двигавшийся с большой скоростью, подпрыгнул на рессорах. Водитель отчаянно выкрутил руль, в то время как падающий вражеский челнок пер себе дальше, сминая сетчатое заграждение впереди, окатывая все вокруг размолотым в пыль рокритом и полыхая огнем, будто его изрыгнули глубины ада. Наконец он все-таки застыл в неподвижности. Благодаря скорости мы сумели перепрыгнуть ту борозду, что он отставил за собою, но потом наша машина лишь чудом не ушла в занос на луже горящего прометия. Через пару мгновений загоревшиеся покрышки лопнули, не в силах выдержать давление распирающего их нагретого воздуха.

— Все наружу! — скомандовал я, как только мы остановились. В обездвиженном грузовике мы стали бы легкими мишенями, как утки на привязи. Придется убираться отсюда пешком и поискать более надежное убежище.

Я кинул взгляд окрест. «Гидры» теперь с упоением вели огонь по приближающимся челнокам, и их пушки работали со звуком, подобным грохоту множества молотков, и расцвечивали тьму яркими оранжевыми сполохами, разрывая большую часть вражеских машин на куски.

Одна из них взорвалась прямо в воздухе едва ли в сотне метров от нас, просыпавшись огнем, обломками и трупами на плиты аэродрома. Я смог увидеть в свете пламени, что большая часть вражеских челноков состоит из лишенных брони гражданских судов, явно поставленных на военную службу не от хорошей жизни. Странно, я ожидал увидеть прочные военные корабли. Это значило лишь то, что данная партия была послана впереди основного флота и собрана в изрядной спешке, хотя в тот конкретный момент у меня не было времени сделать все приличествующие выводы из данного наблюдения.

— Сюда, сэр! — Бентен указал в сторону блокгауза, стоявшего немного в стороне от дороги. Сооружения такого рода всегда в достатке разбросаны по звездным портам и аэродромам, и редко кто задумывается над их предназначением.

Мы бегом припустили к нему. После того как мы с помощью нескольких лазерных зарядов и одного взмаха моего цепного меча убедили дверь открыться, выяснилось, что данный образчик забит противопожарным оборудованием (в чем, согласитесь, была определенная ирония). Мы набились внутрь здания, благодарные его толстым стенам, и солдаты перекатили наиболее внушительные единицы пожарной техники из имевшихся в блокгаузе поближе ко входу, изобразив что-то вроде огневой позиции.

— Кажется, в этом месте можно будет обороняться, — произнес Бентен, и я мрачно кивнул.

— Можно или нельзя — все равно придется, — отозвался я.

Несмотря на все усилия «Гидр», несколько челноков приземлились более-менее в целости, и теперь темные фигуры вываливались из них, выискивая, с кем бы вступить в бой. На фоне пламени горящих челноков четко вырисовывались их силуэты. Солдаты СПО спешили на перехват противника: в грузовиках и легковых машинах они мчались по полю аэродрома, поливая врага огнем из стабберов, в то время как более медлительные бронетранспортеры — «Химеры» — следовали за ними по пятам, выцеливая своими мультилазерами наиболее плотные скопления вражеских солдат.

Впрочем, у защитников было не все гладко. Некоторые из отрядов противника были вооружены ракетными установками и встречали надвигающуюся на них бронетехнику не менее эффективно, чем это сделали бы солдаты Имперской Гвардии; команды, обслуживающие тяжелые орудия, работали на удивление слаженно. Я ощутил покалывание в ладонях и поморщился, когда взорвалась одна из «Химер». Вместо того чтобы терять время в истерической радости, что было обычно для сброда Хаоса, с которым мне прежде приходилось встречаться, эти солдаты быстро и деловито принялись готовить орудие к новому залпу.

— Цельтесь в расчеты, — подсказал я Бентену, который передал мое указание остальным солдатам нашего отряда.

Враг еще не заметил нас, и хотя это было всего лишь вопросом времени, я не собирался терять преимущество, которое дарит эффект внезапности. Если нам удастся уничтожить расчет ракетной установки, это позволит «Химерам» безопасно продвинуться вперед, а я смогу продолжить свой путь, будучи окружен пластинами брони, которой было вполне достаточно для того, чтобы защитить меня от любого ручного оружия, которое могло найтись у атакующих.

Первый залп наших лазганов ударил по флангу расчета, заставив канонира и заряжающих залечь. Это привлекло внимание их вооруженных обычным стрелковым оружием соратников. К моему удивлению, ответный огонь, обрушившийся на стены нашего блокгауза, был выпущен из лазганов, а не из того древнего барахла, которым обычно пользуется сброд Хаоса. И тут ладони мои принялись зудеть еще сильнее, чем раньше. Что-то во всем происходящем было определенно не так.

— Мы получаем доклады от трибунов в Хейвендауне, — произнес напряженный голос в моей капле-коммуникаторе. — Три вражеских челнока приземлились в городе. Противник развертывает войска и ведет огонь по местному населению. Трибуны мобилизуют свои спецотряды по противодействию беспорядкам, но они не смогут полноценно сдерживать такого врага.

— Пошлите пару взводов им в подкрепление, — приказал я, в очередной раз сожалея, что не успел добраться до бункера, где в моем распоряжении был бы большой гололит, на котором я мог бы отслеживать местонахождение всех отрядов, не говоря уже о том, что в бункере гораздо меньше еретиков, готовых причесать меня на пробор лазерным зарядом. И тут меня осенило. Я выудил инфопланшет данных из кармана шинели[482]. — Передавайте тактическую ситуацию на мой планшет!

К счастью, техножрецы оказались достаточно расторопны, чтобы прочитать все правильные молитвы, и мой комиссарский код доступа позволил мне вклиниться в самую гущу данных СПО безо всяких проблем, так что, пока Бентен и его подчиненные играли в «пристрели еретика», выказывая при этом надлежащий энтузиазм, я глянул на диспозицию наших сил. Стены нашего импровизированного укрепления были крепки, и пока что с нашей стороны не было ни одной потери (что вообще-то удивительно).

— Третья рота, первый, четвертый и шестой взводы — в город, — приказал я. — Они уже на колесах, но еще не вступили в бой.

Судя по полученным данным, эти солдаты сидели в «Химерах» и готовились идти в атаку на смерть или славу не раньше, чем когда несуществующая толпа еретиков пойдет по основной дороге на Хейвендаун.

— Но это оставит наш южный периметр совершенно незащищенным, — возразил мой невидимый собеседник.

— Чтобы его защищать, вам придется долго ждать, пока враг в городе устанет убивать гражданских, — отрезал я, надеясь, что прав. — Просто пустите их в бой и прекратите избиение мирного населения.

В тот момент, конечно же, я был более озабочен спасением собственной шеи, но понимал, что если мы хотим удержать этот мир, нам необходимо сейчас убедить гражданских в том, что мы способны их защитить. В противном случае настроение у обывателей упадет ниже подвала, и у нас не останется ни единого шанса сохранить какой-либо порядок.

— Да, сэр, — кто бы ни отвечал мне из командного пункта, ему мое решение определенно не понравилось, но меня это не заботило. Принимая во внимание тот факт, что самого меня бросили здесь с более чем неприятной миссией от самой Инквизиции, я старался не упускать из вида как широкую панораму событий, так и собственную узкую задачу — выжить, чтобы иметь возможность сказать им всем: «Вот видите, я же вас предупреждал!»

— Они выдвигаются, — сообщил мне Бентен. — Короткими перебежками с ведением огня.

— Вы уверены? — спросил я. Мой опыт подсказывал, что силы Хаоса имеют обыкновение наступать нескоординированной толпой, выкрикивая богохульную невнятицу и послушно умирая целыми табунами, не сделав даже попытки применить хоть что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее тактику.

Бентен кивнул, явно огорченный моим, как ему, видимо, казалось, недоверием к его наблюдательности, и кивнул на дверной проем.

— Взгляните сами, — предложил он.

— Не сомневаюсь в верности вашего наблюдения, — отозвался я, стараясь как можно быстрее исправить свою оплошность. — Но все же это чрезвычайно необычно.

Я все-таки бросил взгляд наружу, на погруженное во мрак поле боя. Какое-то время я не мог различать в освещенной лишь пожарами и выстрелами ночи своих и чужих, что само по себе изрядно нервировало. Но когда глаза привыкли, я понял, как обстоит дело в непосредственной близости от нас: «Химеры» и более быстрые машины уже заходили во фланг противнику, а поскольку мой отряд подорвал возможности врага разить бронированную технику, теперь основная часть сил Хаоса отступала под натиском машин в нашем направлении. Что было не слишком хорошо. Я нырнул обратно в укрытие, когда залп лазерных импульсов проделал небольшие кратеры в рокритовых стенах блокгауза. Хотя я не забыл прежде послать несколько ответных выстрелов из своего лаз-пистолета, безо всякого, правда, заметного результата. Половина из заметившей нас группы солдат вступила с нами в перестрелку, заставив нас вжать головы в плечи, но остальные продолжили продвижение, перебегая от укрытия к укрытию или просто к более густой тени.

— Необычно? — переспросил Бентен, и я кивнул, уже всерьез начиная опасаться.

Оставалось лишь вопросом времени, когда один из приближающихся силуэтов подберется достаточно близко, чтобы закинуть к нам сюда гранату и вывести нас из игры.

— Весьма. Мне редко когда приходилось видеть столь дисциплинированные войска Хаоса, — отозвался я, пролистывая файлы в поисках нужного мне позывного. Я всегда мог связаться через командный пункт, но, как вы догадываетесь, я не питал особой надежды на их расторопность. И вообще, когда речь идет о спасении моей шкуры, я предпочитаю не взваливать ответственность за нее на третьих лиц. Обнаружив наконец нужный мне код, я врезался в сеть со своим комиссарским доступом. — Вакка Ферреус, говорит комиссар Каин, требую эвакуации для своего эскорта.

Как обычно, я осторожно сформулировал все таким образом, чтобы казалось, что основной моей заботой является благополучие сопровождавших меня солдат, а не собственная жалкая шкура.

— Прижаты к укрытию превосходящим противником, — добавил я.

— Вакка Ферреус, принято, — ответил голос, в котором было слишком много восхищения, и ближайшая «Химера» ускорилась в нашем направлении, выплевывая из своих мультилазеров, смонтированных на главной башне, горячую смерть, в то время как ее тяжелый болтер принялся пережевывать тех еретиков, что подобрались к нашему блокгаузу. Машину встретил залп из ручного оружия, покрыв ее броню ожогами и окружая огненным нимбом от сгорающей краски, но, кажется, жизненно важные узлы уцелели, судя по тому, что спустя несколько секунд машина затормозила рядом с нашим блокгаузом. Водитель развернул тяжелый броневик так, чтобы его орудия были направлены на врага. Да и вообще, эту технику лучше разворачивать лбом к противнику — там у нее наиболее толстая броня.

На рокрит с лязгом опустился пандус.

— Сюда! — Командир экипажа ждал внутри с лазерным пистолетом в руке и жестом призвал нас поспешить. — Мы вас прикроем!

— Премного благодарен, — отозвался я, немного посторонясь, чтобы пропустить солдат вперед и убедиться, что ни один из них не был застрелен каким-нибудь снайпером на этом коротком, но чрезвычайно нервирующем пути по открытому пространству между блокгаузом и машиной, который нам предстояло преодолеть. Так что я намеревался забраться в «Химеру» последним, лишний раз подкрепив мою незаслуженную репутацию комиссара, превыше всего ставящего заботу о вверенных его попечению солдатах.

Преодолев открытое пространство примерно до половины, я краем глаза засек движение и, разумеется, именно в тот момент до меня дошло. Конечно же, враг зашел нам во фланг, как я того и опасался, но он не был настолько глуп, чтобы выдать свои позиции, постреливая по рядовым, когда у него появилась возможность кокнуть Героя Империума. Я поднял пистолет, но замешкался. Фигуры, выступившие из полумрака, несли на себе стандартную легкую броню, которую Муниторум выдавал всем гвардейцам.

— Комиссар, подождите! — выкрикнул, приближаясь, командир новоявленной группы. — У меня сообщение из командного бункера!

Я выстрелил, мгновенно утратив все сомнения, и еретик рухнул, но его собратья продолжали наступать. К счастью, для того, чтобы не разоблачить свой маскарад раньше времени, они держали стволы опущенными, и теперь должны были вскинуть и навести их. Это подарило мне долю секунды для того, чтобы что-то предпринять, и я метнулся к открытому заднему люку «Химеры», испускающему теплый желтый свет. Меня сопроводил залп лазерных зарядов, но, к счастью, бежать и вести прицельный огонь довольно сложно, так что я успел упасть на землю и перекатиться, изгваздав шинель в грязи и добавив своему гардеробу несколько подпалин.

— Комиссар! Как вы догадались? — командир «Химеры», сержант Близ, если верить выгравированному на нагруднике его брони, потрясенно смотрел на меня.

— Если бы у бункера было для меня сообщение, они бы передали его по воксу, — отозвался я, пока бронированная плита пандуса поднималась, чтобы защитить нас от лазерных лучей. Захлопнулась она как никогда вовремя. К этому времени воздух вокруг нас был настолько насыщен огнем, что стал совершенно не полезен для здоровья. Орудийная башня «Химеры» взвыла сервомотором, и мультилазер лишь один раз гавкнул, чтобы заставить огонь противника притихнуть. Я обернулся к Бентену.

— Давайте наружу. Подчистим их прежде, чем они перегруппируются.

— Есть, сэр, — ответил он, хотя на его лице ясно читалось желание, чтобы я, наконец, определился с тем, где же все-таки хочу находиться, — внутри или снаружи.

Сам я, разумеется, больше всего хотел последовать изначальному своему плану: как можно быстрее двигать к укрепленному бункеру, оставив зачистку солдатам СПО. Но отряд еретиков, напавший на нас возле «Химеры» меня беспокоил. И я знал, что покоя мне не будет, пока я не выясню причину. И, что важнее, Эмберли будет очень недовольна, если я не смогу подтвердить или твердо опровергнуть ту пугающую догадку, которая меня только что посетила.

— Включайте фонари, — приказал я Близу. У нас оставалось не так уж много преимуществ для боя в темноте, и я хотел быть абсолютно уверен в том, что бы мне ни пришлось обнаружить. Если сержант и удивился, то никак не выказал этого, а просто кивнул, получив приказ, и включил внешние световые приборы, одновременно вновь опуская пандус. Снаружи царил бардак, обычный для большинства перестрелок, в которых мне довелось бывать: люди бежали, падали, орали и стреляли друг в друга сквозь темноту, окрашенную мерцающими маяками оранжевого огня там, где горели машины или их обломки. Чистый белый свет фонарей нашей «Химеры» казался ослепительным, и я на мгновение прищурился, пока мои глаза не привыкли к освещению, отчетливо понимая, что, едва я шагну в конус света, стану магнитом, притягивающим огонь еретиков. Я обернулся к Бентену.

— Подавляющий огонь, — приказал я, и отряд подчинился со всем имеющимся энтузиазмом, выдав залп из лазерных батарей в автоматическом режиме по ближайшему сосредоточению сил Хаоса. Наш стрелок, Вакка Ферреус, также подключился, и еретики порхнули в стороны, подобно стае голубей.

Очень неплохо, и лучший шанс мне вряд ли представится. Я поспешил вперед, брезгливо огибая пахнущие горечью зарубки в камнебетоне и пятна жирной золы, отмечавшие места последнего упокоения тех еретиков, что попробовали застать меня врасплох. Наконец я увидел их командира. К моему удивлению, он все еще слабо шевелился, поскольку его броня частично защитила мерзавца от моего выстрела, и он даже попытался поднять свое оружие, увидев меня.

— Смерть лакеям бога-трупа! — выдохнул он, и безумие сверкало в его глазах.

Я ударом ноги вышиб лазган из его рук прежде, чем палец еретика смог потянуть за спусковой крючок.

— И вам приятного вечера, — отозвался я, направляя лазерный пистолет ему в голову. Он в любом случае не должен слишком долго протянуть, но я согласен был потратить на него лишний выстрел, если он попытается выкинуть еще что-нибудь.

Быстрый взгляд на его одежду сказал мне все, что нужно было знать, и я ощутил холодное прикосновение беспримесного ужаса к своему позвоночнику. Да, на нем была стандартная форма Имперской Гвардии. Имперский орел отчеканен на шлеме и нагруднике, но выглядел так, словно его пытались стесать каким-то строительным инструментом. Восьмиконечный символ Хаоса намалеван поверх аквилы. Оружие подверглось такому же обращению, и я сделал мысленную пометку: отдать приказ, чтобы все взятое у врага оружие было уничтожено. Если машинный дух этих лазганов исковеркан так же, как души их обладателей, то оружие не может быть возвращено на имперскую службу.

— Что произошло на Мадасе? — спросил я, разглядев на плече еретика значок одного из подразделений СПО этой планеты[483]. Раненый некоторое время с усилием пытался вдохнуть, а затем, к моему ошеломлению, улыбнулся.

— Варан, — произнес он.

— Варан? — переспросил я, несколько сбитый с толку. Имя ровным счетом ничего для меня не значило. — Кто такой Варан?

— Он показал нам правду. Он освободил нас.

Отлично, у меня тут целое летное поле, вымощенное умирающими еретиками, пригодными для допроса, но нет, мне попался совершенно спятивший. — И вам он даст то же самое, когда прибудет.

— Всячески постараюсь этому воспрепятствовать, — пробормотал я, терзаемый дурными предчувствиями. — Мне вполне хватает Истины Императора.

— Тогда вы все навечно прокляты, как и ваш разлагающийся повелитель…

Император, помоги мне! Он произнес это с искренней жалостью. Совершенно сбитый с толку, я еле-еле успел среагировать на едва заметное движение его руки.

— Смерть слугам…

— Повторяетесь, — отрезал я, нажимая на спусковой крючок.

Голова еретика взорвалась кровавым фонтаном, и он замер на рокрите. Граната, которую он пытался активировать, не доставая из подсумка, выкатилась из раскрывшейся ладони и уткнулась в носок моего ботинка.

— Сэр! Вы в порядке? — спросил Бентен, и я внезапно осознал, что перестрелка вокруг нас практически прекратилась.

Я прислушался к голосам в капле-коммуникаторе, и вокс подтвердил тот факт, что мы выиграли сражение.

— Нет, — сообщил я сержанту, покачав головой. — У меня появились причины для беспокойства. И меня это совершенно не радует.

Я повернулся и зашагал в сопровождении своего почетного эскорта к спасительной «Химере», и все это время ладони мои зудели как никогда отчаянно. Дела шли в определенно неправильном направлении и, если мои многие-многие годы опыта чего-то да стоили, они намерены сделаться хуже некуда.

Глава девятая

К счастью, к тому времени, когда я добрался до командного бункера, все, кроме победных кличей, затихло, во всяком случае, в окрестностях Ритепата. Так что вместо того, чтобы ввязаться в еще какую-нибудь перестрелку, я получил возможность выпить рекафа, поглядывая на отчеты, приходящие со всех уголков планеты. Это было достаточно приемлемым времяпрепровождением, несмотря на мрачные новости, скопившиеся в сводках. Враг нанес нам серьезный ущерб в десятке различных мест, хотя, милостью Императора, большая часть вражеских сил оказалась задействована в налете на штаб СПО вместо того, чтобы по своему обыкновению ударить по гражданским объектам. Оказавшись перед превосходящими их если не выучкой, то числом войсками, отряды противника, напавшие на аэродром и казармы СПО, были вырезаны до последнего человека. За это я получил львиную долю совершенно незаслуженных почестей, просто потому, что оказался в эпицентре боя[484]. Впрочем, картина сражения в Хейвендауне была совершенно иной, не говоря уже о других больших и малых городах, подвергшихся нападению. Практически во всех случаях гражданские приняли на себя основной удар противника, потому как слишком долго оставались фактически безо всякой помощи, пока наконец командование СПО не расплело пальцы и не предприняло весьма оживленную контратаку, нанесшую даже больше ущерба, чем разрушения, причиненные врагом.

— Весьма печальные дела, — произнес губернатор планеты, грустно качая головой, чтобы всем нам стало понятно, сколь серьезно он воспринимает происходящее. — Представляете ли вы себе, чего они надеялись достичь?

— Просто-напросто посеять панику до прибытия основных сил вторжения. Панику настолько обширную, насколько возможно, — сообщил ему Роркинс.

Мы беседовали с губернатором, Лио Тревельяном, в садах его резиденции, обширном пространстве тщательно обустроенного ландшафтного парка в самом центре города. Лишь башни жилых домов и мануфакторий, возвышавшиеся над стеной, окружающей сады по периметру, нарушали иллюзию загородного особняка. Мы сидели в благоуханной, увитой зеленью эганты беседке, служившей защитой от ветра, любопытных глаз и настороженных ушей. От последних совершенно невозможно было спрятаться в самом дворце. Мне были хорошо видны отряды дворцовой стражи, патрулирующие стену. Тонкие столбы дыма все еще поднимались в небо, отмечая места вчерашних боев.

— Кажется, так оно и есть, — согласился я, стараясь не обращать внимания на аромат цветущей эганты. Это был любимый цветок Эмберли, и, сколь ни приятны были воспоминания о ней, это совершенно не помогало мне сосредоточиться. Напротив, это служило дополнительным источником тревоги по поводу той, похоже, невыполнимой задачи, которую повесил на меня Орелиус, прежде чем сбежать из системы Перлии, поджав хвост. — Но не исключено, что главной целью еретиков было обезглавливание СПО. Они планировали одним ударом уничтожить ставку… Хотя в других атакованных городах не было значительных военных целей. И, на мой взгляд, командующий состав, оставшийся нам после того, как Гвардия призвала всех сколько-нибудь компетентных военачальников, вряд ли мог действовать более безмозгло, даже по-настоящему лишившись головы.

— Мы проанализируем те данные, которые сумели собрать; возможно, они укажут нам на какой-то скрытый мотив, который мы до сих пор упускаем из вида.

Головы собравшихся за столом совещаний, наскоро воздвигнутым в беседке раздраженными нашим вторжением садовниками, склонились в согласии. Помимо Роркинса, меня самого и губернатора Тревельяна здесь присутствовали Визитер и Юлианна, а также горстка старших офицеров СПО, имен которых я не запомнил, поскольку и не пытался. Их вчерашняя готовность оставить гражданских Хейвендауна на произвол судьбы, только бы не отступить от стандартного плана сражения, все еще изрядно меня раздражала. Не то чтобы я особенно заботился о гражданском населении, с большей частью которого даже шапочно не был знаком, но их защита — это то, для чего вообще существуют СПО. И если они были готовы забыть про этот свой долг, то кто сможет предсказать, что еще они готовы отчебучить? Более того, их действия продемонстрировали негибкость мышления, катастрофическую на поле боя, в быстро меняющихся обстоятельствах. Неспособность реагировать на них означала, что многие люди могут погибнуть, и не исключено, что среди этих погибших окажусь я.

Приглашение губернатора пришло вскоре после рассвета и застало меня как раз в момент сборов обратно в Схолу. Я, пользуясь моментом, отослал Спри обратно к «Аквиле»[485] с тем, чтобы он смог доставить к губернатору моих сообщников по карточным посиделкам.

Если мы действительно собирались перехватить управление военными силами планеты и выскоблить отмершую древесину, в которую превратилась ставка командования СПО, то у нас не могло быть лучшего повода для этого, чем сейчас.

— Нельзя исключать и то, что вы, губернатор, могли быть целью группы, атаковавшей столицу, — произнесла Юлианна.

Сестра для подобного случая замуровалась в свою силовую броню, и я первый раз видел ее в боевом облачении: ярко-красный цвет керамитового панциря контрастировал с черным сюрко поверх доспехов, украшенным вышитым на нем символом ордена[486]. Определенно, сие произвело впечатление на Тревельяна, во всяком случае, мне так показалось, — он едва удостоил всех прочих парой взглядов, не считая, разумеется, моей скромной персоны.

— Вы являетесь помазанником Императора, защитником этого мира, и ваша гибель определенно помешала бы нашим усилиям наладить оборону.

— Хотелось бы в это верить, сестра, но, честно признаю, я в этом сомневаюсь, — отозвался Тревельян. — Если мне суждено погибнуть, моя племянница просто примет бразды правления там, где я их оставлю.

Он улыбнулся в неожиданно самоуничижительной манере, которую я не привык видеть на лицах аристократов, и, к собственному удивлению, я понял, что он мне симпатичен.

— Сказать по правде, она управилась бы с этой работой намного лучше, чем я сам. Но, милостью Императора, похоже, мне придется еще немного погреть для нее губернаторский трон.

Когда я впервые увидел губернатора, у меня сложилось впечатление, что Тревельян удивительно молод для столь высокого положения, но в продолжение этого разговора я понял, что он гораздо старше, чем может показаться на первый взгляд. Вне сомнения, он принимал ювенант-процедуры, но не столько медицина заставляла его выглядеть юным, сколь неприкрытая любовь к жизни. И эта любовь, насколько я мог судить, была приправлена трудно доставшейся жизненной мудростью.

— Как бы то ни было, я полагаю, что вы не будете сильно возражать, если мы вынудим вашу племянницу подождать своей очереди как можно дольше, — вставил Визитер.

И все мы согласились с тем, что должны представлять собой группу с возможно более единым мнением, поддерживать друг друга, о чем бы ни зашла речь на совещании, подчеркивать наш богатый опыт деятельности в подобных обстоятельствах и тот факт, что мы способны функционировать как команда профессионалов. Конечно, даже если нам удастся отстранить командование СПО от принятия ключевых решений, все, что мы могли предпринять, подпадало под номинальную юрисдикцию губернатора. И он, кажется, был достаточно благоразумен, чтобы позволить нам беспрепятственно заниматься нашим делом по спасению его мира, вмешиваясь в нашу деятельность как можно меньше.

— Совершенно не возражаю, — заверил Тревельян Визитера, и губы его тронула улыбка.

— Отлично, — я нацепил на лицо самое что ни на есть комиссарское выражение, которое было способно даже у генералов вызывать дурные предчувствия вплоть до непроизвольного выделения газов, и навис над столом, дабы подчеркнуть всю серьезность положения. — Значит, мы можем приниматься за работу. Ночной рейд является лишь побудкой для нас, и если мы желаем, чтобы планета еще существовала к концу этого месяца, мы обязаны сделать выводы.

— Все наши части находятся в состоянии полной боевой готовности, — заверил меня представитель СПО, обладавший огромной коллекцией золотых позументов, а также наибольшим числом лишних подбородков. — Готовы дать ответ любому вторжению.

— Я уверен, что жители Хейвендауна, которых вы едва не оставили полоскаться на ветру ради своего сугубо административного удобства, испытают истинное облегчение, услышав это, — саркастически заметил я. — Но что касается меня, я далеко не уверен в том, что этого будет достаточно.

Я почти не сомневался, что он будет спорить, но либо моя раздутая репутация, либо отчетливое понимание, что такое комиссар и что он может сделать, если его спровоцировать, заставили эспэошника придержать язык. Я обернулся к губернатору:

— Хотел бы рекомендовать полковника Роркинса к назначению главнокомандующим силами обороны на все время чрезвычайного положения. Он обладает значительным опытом боев с Извечным Врагом, и если кто-то на Перлии и способен удержать оборону против такого противника, то это он.

— А вы, комиссар? — произнес Тревельян, с прищуром глядя на меня. — Я мог бы подумать, что вы являетесь наиболее логичным выбором для подобной задачи.

— Роль комиссара — это всегда роль советника, — осторожно объяснил я, осознавая, что в глазах большинства гражданских комиссары ничем не отличаются от других офицеров Имперской Гвардии, только фуражки у нас красивее. — Комиссариат стоит особняком от вертикали командования.

Разумеется, большинство гвардейских офицеров весьма внимательно прислушивались к советам комиссара, поскольку тот вправе расстрелять этих самых офицеров, если они не будут этого делать, но это к делу не относилось.

— Именно так, — согласился Визитер. — И даже если комиссар Каин желал бы принять на себя непосредственное командование, все равно пользы было бы намного больше, если бы он занялся своим привычным делом — поддержанием высокого боевого духа, а также преследованием еретиков и тунеядцев, которые уже могли окопаться в наших рядах.

Взгляд Визитера быстро скользнул по ряду парадных мундиров, украшавших противоположную сторону стола, быстро, но достаточно, чтобы подчеркнуть его мысль и заставить наименее осторожных эспэошников принять негодующий вид.

— Определенно, этим мне и следует заняться, — согласился я.

А еще мне следовало принимать во внимание тенесвет и то, что возможности незаметно отлучиться для выполнения задания Инквизиции сойдут на ноль, если я окажусь заперт в окружении этих фрагоголовых, ожидающих от меня спасения целой планеты. Мои зудящие ладони настаивали на том, что в скором времени дела пойдут настолько плохо, насколько это возможно, а при таком развитии событий пусть уж все шишки сыпятся на Роркинса. В конце концов, если, несмотря на мои обоснованные сомнения, нас ждет успех, почестей хватит на всех.

— Ну что же, хорошо, полковник. — Тревельян склонил голову. — На время чрезвычайного положения назначаю вас магистром войны. — Взгляд губернатора остановился на шишках из СПО: — Я полагаю, ни у кого не будет возражений?

— Конечно же, нет, — заявил обладатель множества подбородков, не пытаясь скрыть свое негодование. Впрочем, он не собирался оспаривать решение губернатора, во всяком случае, не в присутствии комиссара, восседающего за столом, небрежно опустив руку на кобуру. Поэтому он просто повернулся к Роркинсу и кивнул. — Приказывайте, магистр войны.

— Просто «сэр» вполне достаточно, — мягко отозвался Роркинс. — Никогда не питал приязни к этому конкретному титулу. Кажется, он взращивает в людях нездоровые амбиции.

Неявное упоминание самой знаменитой добычи Разрушительных Сил не осталось незамеченным, и Тревельян задумался.

— Вряд ли мы можем ограничиться званием полковника, — заметил он. — Это смутит ваших непосредственных подчиненных, превосходящих вас в звании. Приказы, подписанные…

Роркинс несколько нетерпеливо пожал плечами.

— Военмейстер тогда. У нас есть более насущные заботы, чем табличка на двери моего кабинета.

— Именно так, — вмешался еще трутень из СПО, умудрившись придать своему голосу одновременно снисходительный и заискивающий оттенок. — Нам следует разработать эффективную стратегию противодействия войскам вторжения, и как можно скорее.

— Первое разумное предложение, которое я услышал из вашего лагеря, — произнес Роркинс, поочередно оглядев своих новых подчиненных. — Совет по стратегии организовать в моем кабинете. Я ожидаю, что вы подберете подходящее помещение до моего прибытия в командный бункер. Девяноста минут должно быть достаточно, чтобы вы могли составить полный список наших боевых резервов, так что буду рад видеть вас спустя указанное время. — Он подождал буквально долю секунды. — Приступайте.

Это было не предложение, а приказ.

— Есть, сэр! — с очевидным усилием проглотив возмущение по поводу своего отстранения, представители СПО покинули совещание, и мы наконец-то смогли заняться планами обороны Перлии.

— Ну что же. — Тревельян дождался, пока эспэошники удалились за границу слышимости. — Мне интересно будет узнать, что вы задумали.

— На данный момент, — признался я, — мы действуем по наитию. Но, следует признать, ситуация выглядит не слишком хорошо.

— Определенно, — задумчиво кивнул Тревельян и наградил всех нас весьма холодной улыбкой. — Но сегодня она выглядит намного более обнадеживающей, чем этой ночью.

— Что не меняет того факта, что СПО обескровлены ради пополнения рядов Гвардии, — вставила Юлианна. — В строю сейчас менее четверти необходимой численности, способной обеспечить защиту населения Перлии, сами бойцы зачастую не имеют боевого опыта, а высшие чины хорошо если умеют завязывать шнурки. — Она бросила взгляд в мою сторону. — Каин, замечены ли какие-то проблемы с лояльностью?

— Пока нет, — обнадежил я. — Солдаты сражаются за свои дома и семьи — это довольно сильная мотивация. — Я пожал плечами. — В прошлый раз на Перлии мне пришлось начинать с куда более слабыми надеждами.

— И вы закончили тем, что выкинули орков прочь с планеты, — согласился Тревельян. — Так что давайте будем надеяться, что с флотом еретиков вам повезет не менее.

— Все будет совсем не просто, — произнес Визитер, — но нам, возможно, удастся что-то предпринять, используя корабли системной обороны, и немного уравнять шансы.

Он вытащил инфопланшет и принялся чертить на нем замысловатые диаграммы кончиком светового пера.

— Ваш знакомый капер сообщил вам хотя бы приблизительно, с каким числом кораблей нам предстоит столкнуться?

— Нет, — признал я. — Ясно только, что их будет немало. Они катком прокатились по двум системам, обладающим значительными силами обороны, — походя. Если они и понесли какие-то серьезные потери на Мадасе, все равно наша пригоршня лодок надолго их не задержит.

— Если будет встречать врага в линейном строю, — уточнил Визитер, который, похоже, не слишком волновался по поводу нехватки орбитальных сил. — Но имеется другая возможность.

Он продемонстрировал нам свой инфопланшет, пометки на котором, должен признать, ни о чем мне не говорили.

— Если мы расставим корабли по внешней линии системы, в гало[487] или в одном из полей астероидов, с заглушенными двигателями, их будет практически невозможно засечь. Как только враг устремится к планете от внешних границ системы, мы можем начать рейды по его тылам и флангам, истребляя их транспортные корабли по одному. Если на то будет воля Императора, это позволит нам предотвратить высадку изрядной части их войск на поверхность.

— Самоубийственная миссия, — произнес Роркинс. — Транспорты будут под защитой штурмовиков. Я не могу потребовать от ваших экипажей жертвовать собой в столь отчаянном гамбите.

Эта фраза подразумевала как само собой разумеющееся назначение Визитера командующим всеми нашими космическими силами. И возражений не последовало.

Визитер усмехнулся и покачал головой.

— Пока я командую, о самоубийстве речь не идет, — заверил он нас. — Просто оставьте тактику флота мне.

— Ну хорошо, — Роркинс улыбнулся, хоть и безо всякого веселья. — Нам остается беспокоиться лишь о том, чтобы СПО начали работать так, как им положено. — Он посмотрел на меня. — Кто-то из ваших кадетов способен справиться с подобной работой?

— Любой, — заверил я. — Они отлично стояли против тиранидов, что является неплохой рекомендацией. Но нам понадобится много более, чем моя десятка, для того, чтобы удерживать тот сброд, который остался от СПО, в должной кондиции.

«Возможно, Нелису наконец представится возможность кого-нибудь пристрелить за трусость», — мрачно подумал я.

— Я надеялся, что мы сможем придать ваших ребят офицерам генерального штаба, — произнес Роркинс.

Я почувствовал облегчение. Идея разбросать своих подопечных по всей планете, предоставив самим себе, меня, скажу без преувеличения, пугала. Как бы хороши не были мои ребята…

— Это не должно стать проблемой, — согласился я. — Я планировал уже сейчас занять их анализом оперативных сводок.

Это входило в курс обучения, и таким образом я мог удерживать молодняк подальше от беды, пока сам буду прокрадываться в Долину Демонов, чтобы обезопасить тенесвет. Что я буду с ним делать, если даже предположить, что преуспею в том, в чем не преуспел сам Орелиус, и сумею убедить Механикус расстаться с проклятой штуковиной? Пока это знал только Император, поэтому я решил побеспокоиться об этом позже, когда непосредственно случится такая необходимость.

— Отлично. — Роркинс снова кивнул и обернулся к Юлианне: — Можем ли мы с вами скоординировать некоторые аспекты наземной стратегии?

— Можете, — заверила его селестинка. — Как только мы вернемся в Схолу, я сформирую из своих старших послушниц мобильный резерв. Они, конечно, еще зеленые, но все же способны держать в руках болтер.

— Отлично, — согласился Роркинс, поразмыслив над данным предложением. Послушницы Сороритас обладали полудюжиной давно не пригодных к серьезному бою силовых доспехов, куда более потрепанных, чем те, что сияли на Юлианне. Школьные доспехи использовались разве что для отработки навыка обращения с ними, но какими бы жалкими они ни были, это все же была внушительная сила в столкновении с лазерным огнем и в рукопашной. — Будут ли еще у кого предложения?

— Мы могли бы позвать на помощь, — сухо предложил губернатор. Честно говоря, я даже позабыл, что он вообще находится за столом, настолько мы увлеклись своими планами. На Тревельяне сосредоточились непонимающие взгляды. — Мы здесь на Перлии тоже держим астропатов, знаете ли.

Вспомнив об источнике слухов, распространяемых Браскером, я медленно склонил голову.

— Конечно же, астропаты тут есть. Но они вряд ли смогут серьезно нам помочь.

Это было еще мягко сказано. Астропатическая связь и в лучшие времена работала через раз, а сейчас, когда потоки варпа взбудоражены злобными силами, коими кровоточило Око Ужаса, не говоря уже о той обширной тени, что отбрасывало в варп сознание тиранидского роя, шансов достучаться до флота сектора было меньше, чем если бы мы запечатали послание в бутылку и выкинули ее из шлюза «Аквилы». И все же иметь пусть и очень незначительный, но шанс было лучше, чем не иметь никакого. Поэтому я пожал плечами:

— Но стоит попробовать. Возможно, кто-то нас услышит.

Как оказалось, кто-то и впрямь прислушивался, причем весьма внимательно, к некоторым передачам, но на тот момент я оставался в счастливом неведении относительно этого факта.

— Я отдам соответствующие распоряжения, — произнес Тревельян, откидываясь в кресле. — Есть ли еще что-то, что мне необходимо знать?

— В данный момент нет, ваше превосходительство, — тактично ответил Роркинс.

Не следовало забывать, что вероятность заговора сторонников Хаоса, подтачивающего основы власти, мы не исключили. Собственно, именно поэтому нами и было принято решение взять дело спасения Перлии в свои руки. И, как ни неприятно об этом думать, губернатор вполне мог оказаться участником подобного заговора. Да даже если нет — совершенно невозможно предугадать, кому он может проболтаться. — Я пришлю вам полный отчет при первой же возможности.

— Конечно, — произнес Тревельян, деликатно улыбаясь и, вне сомнения, догадываясь, что никакого отчета он в ближайшее время не дождется. — Надеюсь, вы извините меня, сестра и джентльмены, у меня в ближайшее время назначено посещение санитариума в Хейвендауне. Слишком внезапно на порогах домов наших мирных граждан возникла война, и я не хотел бы пренебрегать своими пасторскими обязанностями в отношении переживших вчерашнюю ночь.

— Конечно же, вы не забудете прихватить с собой команду с пикт-передатчиком, — кисло заметил Роркинс, когда губернатор достаточно удалился, чтобы не услышать последнее замечание.

— Очень на то надеюсь, — отозвался я. — Нам нужно нечто духоподъемное для гражданского населения, и если он готов взяться за эту работу, можно только пожелать ему удачи.

— Отлично, — кивнул Роркинс, возвращаясь к нашим заботам. — Тогда давайте сосредоточимся на военном положении. — Он снова кинул взгляд вокруг, убеждаясь, что рядом нет лишних ушей. — Я собираюсь устроить большое представление из моего переезда в бункер Ритепата, но собираюсь проводить там как можно меньше времени. Вообще же я намерен руководить всем происходящим из Схолы Прогениум. Если в ставке действительно обосновалась еретическая ячейка, я хочу, чтобы они были изолированы от важной тактической информации.

— Разумно, — согласился я, Визитер и Юлианна молча кивнули. — Учитывая, что врагу наверняка известно, где находится основной штаб обороны, не стоит облегчать противнику задачу и становиться самой заметной мишенью.

Одной короткой бомбардировки вполне достаточно, чтобы довершить начатое противником вчера. Если бы не наличие Орелиуса в небесах над Перлией и тот урон, который он сумел причинить прибывшему авангарду врага, у нас над головами уже висела бы флотилия военных кораблей, изрыгающих смерть. Я внутренне содрогнулся.

— К тому же территория Схолы лучше приспособлена для обороны, — добавила Юлианна.

Это меня несколько встревожило. Конечно, селестинка была права, и расположение Схолы в гористой местности могло сработать нам на руку в деле отражения атаки, но ровно так же могло стать ловушкой, сумей враг прорвать нашу оборону. Я не преминул указать на это.

— Возможно, стоит разработать планы эвакуации Схолы — на крайний случай, — добавил я.

О героических оборонах до последнего бойца гораздо приятнее читать в книгах, нежели участвовать в них самолично.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал Визитер, и я немного приободрился.

— Ну что же, — произнес Роркинс, на мой взгляд, с мало обоснованным удовлетворением, — если никто не хочет более ничего добавить, давайте приступим к спасению планеты.

То, как повернулись события впоследствии, показало, насколько все обстояло непросто.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА

Несмотря на циничное отношение полковника Роркинса, пикт-обращение губернатора Тревельяна оказалось удивительно эффективным и значительно уменьшило ту объяснимую тревогу, что охватила гражданское население после первой атаки врага. Ниже приведены выдержки из губернаторского обращения, которое Тревельян произнес в санаториуме Хейвендауна, предварительно посетив нескольких наиболее фотогеничных жертв. Похоже, он вполне преуспел в том, чтобы поддержать дух гражданского населения, хотя бы на ближайшее время.

«Мерзавцы, совершившие акт непростительного зверства в столице и других местах нашей планеты, жестоко недооценили жителей Перлии, если полагают, что подобные варварские действия способны подорвать нашу уверенность в победе. Напротив, они служат лишь тому, чтобы усилить ее, и в том уже убедились те, кто решился вчера ступить на нашу благословенную Императором планету. Не более двух поколений минуло с тех пор, как армия Освободителя очистила Перлию от зеленокожих. Та армия в первую очередь состояла не из профессиональных солдат, а из простых обитателей нашего мира, таких, как вы или я, которым просто пришлось защищать свой мир.

Я знаю, что могу быть полностью уверен в том, что нынешние жители Перлии выкажут такую же стойкость, что и наши прославленные предки. Ведь Каин Освободитель намерен снова взять в руки оружие, дабы сражаться плечом к плечу с нами, и я не испытываю сомнений, что мы снова одолеем неприятеля.

Благословение Императора да пребудет с вами!»

Глава десятая

Я провел оставшуюся часть того дня и последовавшую ночь в лихорадке тщательно скрываемого нетерпения. У меня не было возможности просто обратиться к Роркинсу и остальным с заявлением типа «увидимся позже, у меня тут небольшое задание от Инквизиции, удачно вам отразить вторжение, пока я буду в отлучке», поэтому я развил бурную деятельность по подготовке к визиту Губительных Сил, постоянно изыскивая возможность ускользнуть под каким-то убедительным предлогом. Сказать, что подобное промедление раздражало меня, — значит серьезно преуменьшить масштабы испытываемого мною. Я со всей остротой осознавал, что у нас нет ни малейшего представления о том, сколько времени осталось до прибытия основного вражеского флота, но сколько бы ни оставалось, его все равно было слишком мало.

— Нам потребуется больше живой силы, — произнесла Юлианна. — Все сводится к этому.

Мы встретились в дверях столовой, где намеревались перехватить давно причитающийся нам ланч и выпить по чашке рекафа, и продолжили обсуждение за едой. Селестинка до поры сняла силовую броню, но оставила при себе болт-пистолет и цепной меч, едва ли не такой же потрепанный, как и мой собственный. Практически все инструкторы передвигались по Схоле вооруженными, предпочитая чеканы и шоковые молоты, которые, похоже, имеют особую прелесть в глазах зануд, утомляющих Императора молитвами[488], в то время как более практичный административный состав предпочитал огнестрельное оружие.

Даже Браскер таскал с собой автоматический пистолет, гравированный ликами святых и золотой филигранью. Он прятал его в кармане своего одеяния, хотя «прятал» — не совсем верное слово: оружие топорщилось всеми гранями и, похоже, даже несколько перекашивало Браскера своим весом.

— Вы правы, — согласился я. Отчет, который Сестра Битвы только что продемонстрировала мне, был весьма депрессивным чтивом. Хотя ее изначальные оценки о сокращении численности СПО до четверти от обычного оказались пессимистическими, но недалеко отстояли от истины. — Вопрос в том, где нам их взять?

— У вас это неплохо получилось во времена орочьего нашествия, — сухо заметила селестинка.

— Там была другая ситуация, — отозвался я. — Весь континент был оккупирован противником. Все, кто сумел выжить, уже прошли через ад. Все, что от меня требовалось, — вручить этим людям оружие, показать в сторону зеленокожих и сказать, что настало время расплаты. — Я мрачно ухмыльнулся. — Но если вы посмотрите старые голографические записи, увидите, что основу моей армии все-таки составляли ветераны СПО. Гражданскому ополчению досталось больше внимания просто потому, что это всем кажется более романтичным по какой-то причине.

— Ну конечно же, это очень романтично, — подтвердила Юлианна. — Каждый хочет верить, что способен стать героем, если так выпадут кости.

Она улыбнулась мне и покачала головой.

— Вы не очень хорошо понимаете, как мыслят гражданские, не правда ли?

— Это не является частью моей работы, — ответил я, стараясь, чтобы это не прозвучало как попытка оправдаться. Конечно, за долгие годы мне довелось иметь дело со многими гражданскими, и среди них нашлось несколько таких, которые мне понравились, но я оставался в чисто военном окружении с тех самых пор, как Схола, подобная нашей, выпинала меня в Комиссариат. Поэтому большинство тех гражданских, с кем мне приходилось поддерживать отношения, казались мне едва ли не более странными, чем тау (хорошо хоть, никто из них не был столь выраженного синего цвета).

— Тогда поверьте мне на слово, мы можем воспользоваться этим романтизмом, — заявила Юлианна. Я пожал плечами, не возражая. Ее сестринство, конечно же, имело постоянные контакты с простыми людьми, во всяком случае, та его часть, что не являлась боевым звеном, так что я вполне резонно предположил, что Юлианна знает, о чем говорит. — Во всяком случае, стоит попробовать.

— Может показаться, что я с трудом схватываю, — произнес я, допивая свой рекаф и мысленно делая пометку «Послать Юргена за танной». — Но мне до сих пор не понятно, каким же образом?

Несмотря на все мои старания, я не смог удержать зевоту. Рассвет уже окрашивал небо за окнами в изумительный, слегка подернутый дымкой синий цвет, напоминающий глаза Эмберли, а у меня еще не было ни минуточки сна с предыдущей ночи. Конечно же, среди многочисленных военных кампаний, в которых мне доводилось бывать ранее, попадались и более выматывающие, но ведь и я не молодею.

— Это же так просто, — произнесла Юлианна и понимающе улыбнулась. Надо сказать, сама она была моложе меня, наверное, вдвое, к тому же ее питал огонь религиозного рвения. — Вам просто нужно записать несколько пикт-обращений и призвать добровольцев в новое ополчение. Они прилетят к вам целыми стаями.

— И окажутся в мясорубке, — заметил я. — У нас нет времени обучать их.

— Они окажутся на бойне, как только прибудет враг, — возразила Юлианна. — Вы это понимаете не хуже моего.

Оставалось лишь признать ее правоту. Мне не раз приходилось видеть последствия вторжения Хаоса, и если я в чем-то и был уверен, так это в том, что понятия «мирное население» для дегенератов, что служат пешками у Разрушительных Сил, не существовало вообще. Если эти обреченные хотя бы на несколько минут придержат атакующих, не говоря уже о том, чтобы прихватить хотя бы парочку еретиков с собою… Мне никогда не претила идея поставить между собой и чем-то неприятным как можно больше пушечного мяса.

— Стоит попробовать, — сказал я. — Скажу Юргену, пусть все приготовит.

— Вот и славно, — Юлианна ободряюще улыбнулась. — А пока ждете ваших новобранцев, можете повселять страх перед Троном в командующих полками.

Она вывела свежие донесения о состоянии дел в СПО на экран инфопланшета, и я в глубине души застонал. Самого поверхностного взгляда хватило, чтобы понять: дела обстоят весьма скверно. Юлианна нахмурилась, затем выключила инфопланшет и убрала его в подсумок рядом с болтером и запасным магазином к нему.

— Я пошлю кого-нибудь из своих кадетов составить сводку, — предложил я.

Я и так уже переложил почти всю аналитику на моих подопечных — весьма полезное для них упражнение — с тем, чтобы выкроить время для задач поважнее.

— Отличная идея. А пока они этим заняты, постарайтесь немного поспать, — посоветовала Юлианна. — Вы должны выглядеть как Герой Империума, а не как грузчик космопорта после недельного запоя.

Пусть и поданный в несколько бестактной форме, ее совет был не лишен смысла, и я решил последовать ему. Мне удалось перехватить лишь пару часов сна, но я провел достаточно времени на фронтах Империума, чтобы ценить даже такой короткий и неглубокий, как у кошки, сон, особенно если после него следует большая чашка с танной и тарелка омлета с мясом грокса, которые Юрген предусмотрительно приготовил, прежде чем разбудить меня. Благодаря этим мерам предосторожности я был в достаточно вменяемом состоянии к тому времени, как Кайла и Донал заявились ко мне в кабинет с первыми результатами обработки той информации, что я скинул им предыдущим вечером.

— Очевидно, полковник оказался прав, — сказал Донал. — Кроме нападения на Ритепат все остальные высадки совершались как будто случайным образом.

Он передал мне инфопланшет, где уже были размечены основные моменты столкновений.

— Красные обозначают установленный контакт с противником, желтые — неподтвержденный.

— Неподтвержденный? — переспросил я. — Мне казалось, что мы отследили все их траектории до высадки.

— СПО утверждают, что так оно и было, — произнесла Кайла с оттенком скепсиса в голосе. — Но вот эти два места высадки были оставлены противником раньше, чем СПО прибыли туда, чтобы вступить в бой.

Она указала на пару желтых значков. Оба на восточном континенте, хотя все же слишком далеко от Долины Демонов, чтобы считать исследовательский центр Инквизиции очевидной целью противника.

— Доклады от офицеров, командовавших теми отрядами, оказались настолько подробны, насколько можно было ожидать. — По ее голосу было понятно, что многого она от них не ждала.

— Позвольте взглянуть, — сказал я и стал просматривать файлы, отыскивая нужные. Доклады офицеров были полны увиливающих и оправдательных формулировок, так что я пробежал их взглядом по диагонали и бросил планшет на стол. — Ладно, они тут главным образом прикрывают собственные задницы. Что в сухом остатке?

— Немногое, — признал Донал, умудрившись вложить в это слово усталость, совершенно ошеломительную для парня его лет. — В обоих местах были обнаружены признаки жесткой посадки, но челноки были повреждены незначительно, хотя и не могли более подняться в воздух. Ни в одном не нашли тел, так что следует предполагать, что вторженцы спокойно высадились на поверхность Перлии. Лейтенант, который командовал взводом в Барренсе, говорит об обнаружении вытоптанной площадки и нескольких разряженных лазбатарей. Он даже взял на себя смелость предположить, что это указывает на огневой контакт противника с кем-то, о ком нам пока ничего не известно. Взвод, который отправился обследовать второе место высадки, ничего, кроме челнока, не обнаружил.

— Неудивительно, — произнес я. Второе место посадки, отмеченное желтым значком, располагалось посреди пустыни, занимавшей почти весь восточный континент, и я слишком хорошо помнил, как постоянно дующий там ветер переносил барханы, заметая любые следы. Чтобы что-то бесследно исчезло там, иногда было достаточно нескольких минут. — Но все равно стоит предупредить жителей ближайших поселений, что к ним могут нагрянуть гости.

Вот чего нам не хватало для полного счастья, так это бродячих хаоситов, рыскающих по нашим тылам.

— Однако с кем же они могли вступить в перестрелку? — спросила Кайла, и Донал только пожал плечами.

— Лейтенант полагает орков наилучшей кандидатурой, — ответил он, пытаясь сострить, но ему было явно не до смеха. — Кажется, в том регионе они еще встречаются, но он уверен, что никто из наших солдат не мог там оказаться, чтобы вступить в бой с противником.

— Это должны были быть чрезвычайно аккуратные орки, — проговорил я, стараясь прогнать непрошено всплывшие в мозгу образы металлических убийц с пустыми лицами. — Если бы они напали на вторгшихся, там все было бы перепахано.

Не говоря уже о том, что завалено трупами.

Стараясь не обращать внимания на зуд в ладонях, я снова стал листать отчет, уже более внимательно. Этот лейтенант, Тайсо, оказался довольно внимателен к деталям, ясно осознавая необходимость отвести обвинения в том, что он позволил вооруженным налетчикам в Трон знает каком количестве проникнуть в наши тылы. Тайсо приложил даже несколько пикт-изображений, а также план местности, где точно указал расположение разбросанных лазерных батарей, которые, к моему смиренному неудивлению, оказались стандартными боеприпасами, используемыми Имперской Гвардией. Значит, в Барренсе побывал другой отряд мадасских отступников. В том, что это всего лишь люди, было мало утешительного. Таким образом, вместо очевидных культистов, которые уже начали обрастать рогами и обзаводиться лишними конечностями, мы заимели у себя в провинции солдат, способных оставаться совершенно незамеченными, затеряться среди мирных жителей, и один Император знает, какие разрушения способен причинить такой враг.

Затем мое внимание привлекло то, как лежали разряженные батареи. Примерно по периметру вокруг упавшего челнока, именно там, где, учитывая особенности местности, я бы расставил пикеты охранения зоны высадки. Не требовалось большого воображения, чтобы заполнить лакуны: неумолимое наступление врага, защитники корабля держатся до последнего выстрела, затем бросают разряженные батареи и, вынужденные перезарядить оружие, отступают. Они поливают огнем сжимающееся кольцо молчаливых врагов, и свет встающего солнца отражается от металлических тел, без задержки движущихся сквозь лазерный огонь…

«Довольно!» — приструнил я себя. Недосып, а также моя объяснимая озабоченность проблемой тенесвета вытаскивали на свет старые кошмары. Несмотря на то что мои мысли постоянно возвращались к этой теме, не было совершенно никаких реальных причин предполагать наличие некронов даже в пределах сектора, не говоря уже о том, чтобы предположить их непринужденные прогулки по поверхности Перлии.

Но моя паранойя — дама настойчивая, и мне никогда не удавалось заставить ее заткнуться. Тенесвет является невообразимо древним, не так ли? И россказни о загадочных расах-предтечах, вымерших миллионы лет назад, в существование которых едва ли верили даже эльдары, имели место. С той зари времен определенно живыми[489] и, к сожалению, довольно бодрыми остались только некроны. Что если тенесвет принадлежал им, и они хотят заполучить его обратно?

— Сэр? Вы в порядке? — спросила меня Кайла с ноткой озабоченности в голосе.

Я вернулся к настоящему и покачал головой, загоняя призраков в глубины моего измученного страхом и недосыпом мозга.

— Мне почти не удалось поспать этой ночью, — ответил я, делая вид, будто подавляю зевок, это должно было стать приемлемым объяснением моей рассеянности. — Одна из издержек нашей работы.

Я снова уставился в инфопланшет.

— Есть ли какое-то указание на цель этих двух атак? — Если бы таковые нашлись, это значительно упростило бы картину. Вместо того, чтобы прочесывать местность в поисках противника неизвестной численности, достаточно было бы приставить охрану к преследуемой им цели и просто подождать.

— Ни малейшего, — произнес Донал с таким выражением, как будто этот факт был личным оскорблением в его адрес. — Весь этот район является малозаселенной, почти дикой местностью. Ничего на километры в любом направлении.

Он заметно поморщился, когда за его плечом возник Юрген с подносом, и даже, кажется, на некоторое время просто перестал дышать.

— Я подумал, что вы захотите танны, сэр, — произнес мой помощник, ставя чашку на стол передо мной и наполняя ее из чайника.

— Благодарю вас, Юрген. Это очень кстати, — заверил я его, пригубив благоуханной жидкости. — И в пустыне тоже ничего, — вновь обратился я к кадетам.

— Если не считать песчаных дьяволов, — неожиданно ответила Кайла, хотя моя последняя фраза тянула разве что на риторический вопрос и была произнесена лишь для того, чтобы прочистить свои собственные мозги.

— Песчаные дьяволы? — переспросил я, вспомнив, что она, как и многие кадеты Схолы, была уроженкой Перлии.

— Просто местная легенда, — уточнила Кайла тоном, не предполагающим серьезного к этому отношения. — Среди тамошних жителей ходят разные байки, и, конечно же, случись кому-нибудь пропасть в песках, в этом винят дьяволов. — Она помолчала. — Так оно было до нашествия орков.

— И как эти дьяволы выглядят? — спросил я самым обыденным, на какой только был способен, тоном.

Кайла кинула на меня немного озадаченный взгляд, но затем пожала плечами.

— Полагаю, это зависит от рассказчика, — сказала она, — и количества выпитого. Вряд ли эти дьяволы существуют где-то, кроме воображения, чтобы дать им общее описание.

— Разумеется, — отозвался я, несколько успокоенный ее скепсисом. Но за минувшие годы я повидал слишком много странных вещей, чтобы просто отбросить столь очевидное совпадение. Долина Демонов тоже обладала нездоровой репутацией, на что намекало само ее название, а именно там откопали тенесвет.

Не нужно было даже сильно напрягать фантазию, чтобы предположить: создатели артефакта могли оставить следы своего пребывания по всей планете, но эти следы могли быть закопаны столь же глубоко, что и сам тенесвет, сигнализируя о себе лишь остаточными психическими миазмами, все еще висящими над ними. А псайкеров у Хаоса — как у собаки блох. Возможно, кто-то из проклятых почувствовал излучение этих артефактов и навел налетчиков на места, которые Инквизиция и Адептус Механикус пока что не сумели обнаружить. Но оставалась неувязка: если они в состоянии проделать что-то подобное, почему налетчики не отправились прямиком в Долину Демонов, а десантировались на самом дальнем краю самого пустынного региона планеты?[490]

Впрочем, без каких-либо явных доказательств подобные размышления были совершенно бесполезными, так что я вернул свое внимание к более достоверным вещам.

— Те вражеские отряды, с которыми был установлен огневой контакт, — их цели определены? — спросил я.

Конечно же, над этой задачей работали все мои кадеты, но докладывать результаты я приказал Кайле и Доналу, поскольку среди моей своры эти двое обладали наиболее развитой интуицией и с наибольшей вероятностью могли заметить связи, ускользавшие прежде.

Донал покачал головой.

— Они являются — или кажутся — случайными, — ответил он. — В большинстве случаев они совершили посадку возле населенного пункта, вошли в него и принялись крушить все, что под руку попадется, вплоть до появления СПО. Затем вступали в бой и дрались до гибели последнего еретика.

Я вспомнил трюк, который попытался провернуть один из бойцов врага, и гранату, которая должна была взорвать нас обоих.

— Все в целом выглядит как попытка утолить жажду разрушения, и не более того, — согласилась Кайла. — В их действиях не прослеживается никакой сколько-нибудь долгосрочной стратегии.

Она принялась листать файлы на своем инфопланшете.

— Рынки, музеи, жилые здания, храмы Механикус, продовольственные склады и пара зданий Трибунала. — Она пожала плечами. — Последние, пожалуй, больше всего подходят на роль стратегических объектов.

— А как насчет храмов Экклезиархии? — спросил я, ощущая внезапную дрожь. Кадеты поглядели на меня удивленно, затем одновременно уткнулись в планшеты.

— Только один, — наконец отозвался Донал. — В Мистфолле. Был поврежден в ходе боев, когда СПО прижали к нему еретиков.

— Тут определенно что-то не в порядке, — произнес я. Я на своем веку повидал немало хаоситских рейдов, и общим для них было то, что налетчики никогда не отказывали себе в удовольствии осквернить храмы и символы Императора везде, где только возможно, вплоть до того, что плавили монеты, если находилось время. Каждое поселение на Перлии обладало как минимум часовней, посвященной Ему, Сущему на Земле, а в городках, как правило, имелся полноценный храм — тем крупней и разукрашенней, чем крупнее городишко. Чтобы Губительные Силы проигнорировали святилища своего самого ненавидимого врага — такому я не мог припомнить прецедента. — Если они проигнорировали храмы, значит, искали что-то конкретное, уж можете мне поверить.

Я не стал делать предположения, что бы это могло быть. Не вслух и не в присутствии кадетов, во всяком случае.

— Теперь, когда вы об этом сказали, оно и правда выглядит странно, — согласился Донал несколько смущенно. — Я еще раз просмотрю данные.

— Займитесь этим, — кивнул я. — Возможно, есть какое-то общее место, которое мы не увидели. — Я обернулся к Кайле. — Могу я уже заверить губернатора, что он не был целью атаки, или ДПБ[491] из Хейвендауна поддерживают гипотезу сестры Юлианны?

— Ни одна из вражеских боевых единиц, насколько мы можем судить, не направлялась напрямую к губернаторскому дворцу, — заверила меня Кайла. — Хотя, полагаю, противник переключил на себя внимание защитников, чтобы отряд специального назначения мог проникнуть во дворец.

— Но это маловероятно, — добавил Донал, вызывая на своем планшете схему планетарной столицы. — Челноки приземлились вот здесь, здесь и здесь, на набережных, центральной площади и площади Освобождения.

— Скажите мне, что проклятые часы были повреждены! — с надеждой попросил я, но Донал покачал головой.

— Ни единой царапины, — заверил он меня, увеличивая масштаб карты. — Если бы губернатор был основной целью, враг вполне мог бы приземлиться в дворцовых садах.

— Понятно. — Разумеется, это очевидно. — Таким образом, мы возвращаемся к предположению, что они просто пытались посеять панику среди гражданского населения.

— Похоже на то, — согласилась Кайла. — Те, что высадились на набережных, заняли здания университета и были выкошены, когда попытались пересечь открытое пространство между корпусами театра, исторического факультета и факультета готической литературы. Трибунам удалось сдерживать группу, высадившуюся на площади Освобождения, до прибытия СПО, так что противник лишь попытался закрепиться в здании архивов Администратума. Группа, приземлившаяся на площади Освобождения, будучи окруженной, подорвалась на собственной взрывчатке в Музее колонизации.

Кайла пожала плечами.

— В музее тоже не было ничего особенно ценного. Несколько моделей и панорам.

— Ясно, — ровно произнес я. Прислужники Извечного Врага, если верить моему опыту, обычно имели какую-то причину в основе своих действий, даже если для того, чтобы понять эту причину, нужно было предварительно слететь с катушек. В данном же случае можно было предположить, что им для чего-то потребовалась информация о древней истории Перлии. Я решил придерживаться подозрения, что наши враги ищут пути к тенесвету и способы завладеть им. Разумеется, я не стал этого озвучивать. — Возможно, их целью было отвлечь наше внимание от основного нападения на штаб СПО.

Это прозвучало вполне убедительно, но я был уверен в том, что Роркинс и остальные не купятся на такое простое объяснение. Донал и Кайла кивнули, явно удовлетворенные моей версией, и я откинулся в кресле, уже собираясь отпустить их.

Как раз в этот момент кто-то постучал, и усилившийся гомон голосов сказал мне, что Юрген свято блюдет мое желание приватности.

— Это не может ждать! — настаивал голос Нелиса за дверью, и я вздохнул.

— Пропустите его, Юрген! — крикнул я, надеясь, что не очень сильно пожалею об этом.

Я прикрепил Нелиса к команде наблюдателей, контролирующей допросы тех немногих солдат противника, что пережили сражение, и не предполагал, что кадет сумеет получить какие-нибудь ощутимые результаты так быстро. Дверь распахнулась настежь, и в комнату влетел Нелис, даже не пытаясь скрыть свое нетерпение.

— Комиссар, мы кое-что обнаружили, — выдал он безо всякого вступления, удостоив своих однокашников лишь беглым взглядом. Он бросил на стол инфопланшет, настолько довольный собой, что я ощутил моментальное желание наградить его печенькой, как хорошую собаку. — Я полагал, что вы захотите увидеть запись как можно скорее.

— И что же это такое, позвольте спросить? — поинтересовался Визитер, хмуро разглядывая миниатюрную картинку.

— Это, — драматически возвестил я, — наш враг.

Я кивнул техножрецу, производившему в углу совещательной комнаты какие-то загадочные манипуляции с оборудованием. Тут же копия маленького пикта возникла над гололитом, встроенным в столешницу. Слабо мерцающее изображение показывало нам человека, затянутого в строгую форму военного кроя, с восьмиконечным символом Хаоса на нагрудном кармане шинели и кокарде фуражки.

— Военачальник Варан. Насколько нам известно, последователи зовут его также Завоевателем, Непобедимым, Великим Лидером и другими не менее пафосными эпитетами.

— Откуда взялась эта запись? — спросил Роркинс.

— Один из моих кадетов нашел этот пикт в личных вещах одного из пленников, которых допрашивал, — ответил я ему. — Выжившие налетчики не спешили делиться планами операции, равно как и информацией о тех ресурсах, которыми располагает их основной флот, но, знаете, их почти невозможно заткнуть, если речь заходит об этом человеке. Если верить им, Варан является величайшим лидером, которого когда-либо видела Галактика.

— Мне он кажется слегка коротковатым для этого, — произнесла Юлианна, издав презрительное фырканье. — А эти смехотворные маленькие усики делают его настоящим кретином.

— Похоже, он очень умелый оратор с неслабой харизмой, — сказал я.

Пикт, воспроизводимый гололитом, показывал нам Варана, стоящего на каком-то подиуме и произносящего длинную речь о вероломстве Императора и всех его последователей. Толпа ловила каждое его слово. И толпа эта была многотысячной. Многие слушатели были одеты в форменную одежду различных служб Империума, но энтузиазм на их лицах, обращенных к несущему ахинею коротышке, был неподдельным, и это заставило меня поежиться.

— Не понимаю, что в нем такого особенного, — произнес Визитер, и в этом я был с ним согласен. Даже с учетом невысокого качества звука, воспроизводимого с инфопланшета, голос Варана обладал какой-то ноющей приторностью, способной спровоцировать зубную боль, а его акцентированные, театральные жесты создавали впечатление какой-то пародии. Мне было непонятно, почему вместо того, чтобы время от времени поощрять этого паяца яростными аплодисментами, толпа до сих пор не закидала оратора гнилыми овощами.

— Думаю, мы достаточно наслушались, — сказал Роркинс, и техножрец в углу послушно отключил голографического демагога. — Определенно, вся его речь является набором бессмысленных фраз.

— Мне уже приходилось все это слышать ранее, — согласился я.

Да, я уже слышал эти лозунги. Варан обладал довольно ограниченным словарем, а его набор аналогий и метафор не блистал разнообразием. Речи, возбуждающие всякий сброд и производящие столь оглушительное воздействие на новообращенных, был пустой трескотней, повторяемой дегенератами, напавшими на Перлию.

— Очевидно, что все это снято с целью пропаганды, — согласилась Юлианна. — Никому в голову не пришло бы выслушивать подобное добровольно.

— И тем не менее пленный, у которого Нелис конфисковал эту запись, был чрезвычайно огорчен ее утратой, — заметил я, листая отчет своего кадета. — Она служила ему источником вдохновения на поле боя и видимым доказательством неуязвимости Варана. Если верить материалам допроса, складывается впечатление, что этот тип был совершенно ошеломлен тем, что мой кадет не перешел на сторону Хаоса, едва узрев эту запись.

— Понятно же, что пленный просто не в ладах с действительностью, — сказал Роркинс, затем пожал плечами. — Полагаю, этого и стоит от них ожидать.

— Это уж точно, — согласилась Юлианна. — Никто в здравом уме не повернется спиной к Его Величеству, особенно по указке подобного жалкого отродья.

Все присутствующие покивали, и я среди них, а затем продолжили наши приготовления к войне.

Оглядываясь назад, я нахожу ошеломительным тот факт, что мы с такой небрежностью исключили вражеского командующего из дальнейшего рассмотрения, тем более учитывая уже нам известное: к тому времени он смог подмять под себя две системы, гораздо лучше защищенные, чем наша. Все, что я могу сказать в оправдание, — на тех пикт-кадрах Варан абсолютно не производил впечатления серьезной угрозы. А когда стало ясно, насколько мы недооценили его, было уже слишком поздно что-либо менять.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА

Следующий отрывок я привожу без дальнейшего комментария, поскольку, честно говоря, я совершенно не нахожу, что тут можно было бы добавить.

«Граждане Перлии!

Некоторые из вас могли слышать обо мне; кто-то, возможно, узнает меня в лицо. Мое имя Кайафас Каин, и почти два поколения назад я сражался, дабы очистить этот мир от зеленокожих захватчиков, дерзнувших осквернить его. Я сражался тогда плечом к плечу с простыми мужчинами и женщинами, такими же, как вы. Смелость и находчивость ваших предков по праву вошли в анналы истории, где им и по сей день воздается хвала.

Теперь их благородное наследие оказалось под угрозой. Перлия попала в поле зрения еще более страшного врага. До всех нас доходили слухи о том, что Извечный Враг отправился в один из своих так называемых „крестовых походов“ против Империума, и я с сожалением должен подтвердить, что в данных россказнях есть доля правды. Силы Империума успешно бьют врага на другой стороне Галактики, и некоторые ошметки вражеских флотов теперь бегут в ужасе перед неумолимой карой. Один из таких флотов уже совершил ошибку, посчитав Перлию лишенной защиты, и заплатил за свою дерзость кровавую цену. Но у нас есть основания полагать, что еще один, возможно, более крупный флот идет по его стопам.

Силы планетарной обороны и их собратья по оружию из сил системной обороны хорошо подготовлены к тому, чтобы встретить любые вражеские поползновения, но война с тиранидами заставляет армию просить вашей поддержки. Поэтому военмейстер Роркинс принял решение возродить гражданское ополчение, столь славно проявившее себя в темные дни орочьего вторжения, с тем чтобы освободить профессиональных солдат для службы на передовой линии фронта.

Именно поэтому я призываю сейчас граждан, здравых телом и духом, которые полагают, что могут помочь в борьбе СПО с врагом, присоединиться к этому героическому движению. Пункты по набору в ополчение уже сейчас открываются в зданиях Трибунала, храмах и административных центрах ваших общин. Региональные пикт-передачи и печатные листки снабдят вас всей необходимой информацией. Грядущие дни и недели, несомненно, станут испытанием для всех нас, но если мы встанем плечом к плечу, мы возобладаем над врагом во имя Его Священного Величества.

Император защищает!»

Глава одиннадцатая

Ну что же, должен признать, несмотря на мой скепсис, что Юлианна действительно знала гражданских. Не прошло и суток с выхода моего пикт-обращения, как вербовочные пункты оказались в настоящей осаде. Граждане приходили записываться сразу группами, готовые пожертвовать своими жизнями во имя Императора или, что более вероятно, лелея мысль о том, что голову сложит кто-нибудь другой, а их ждет более приятная перспектива — утомлять внуков историями о войне.

— Не то чтобы я жаловался, — сухо сообщил мне Роркинс, — но вы, кажется, создали нам дополнительную проблему. Один Император знает, как нам прокормить и разместить всю эту орду.

— Это не ваша забота, — заверил я его во время прогулки по периметру парадного плаца Схолы, когда утренняя роса блестела на имперском орле, изображение которого было выгравировано на плитах. Парочка послушников расплачивалась за какую-то мелкую провинность проверенным временем методом: чистила эту самую гравировку от мха своими зубными щетками. — Мы с сестрой Юлианной уже предприняли некоторые шаги в этом направлении.

Очевидно, что мы никак не могли взять и просто влить столько сырых новобранцев прямо в ряды СПО, потому как это внесло бы разброд и шатание в войска и серьезно подкосило бы властную вертикаль, так что мы приняли решение никуда не перемещать завербованных в ополчение, оставив их жить в собственных домах и предоставив им самим заботиться о себе. Насколько было возможно, мы отобрали понимающих в военном деле людей, которым вменялось в обязанность собирать отряды этого лоскутного воинства раз в день, обычно вечером, чтобы преподать им основы обращения с лазганом и обучить навыку пригибаться пониже, когда кто-то начинает стрелять в ответ. Если паче чаяния враг припозднится и у нас окажется больше времени, инструкторам было предоставлено право прививать новобранцам навыки боевого мастерства на свое усмотрение.

— Мне это кажется несколько рискованным, — произнес Роркинс. Слова вылетели изо рта вместе с облачком пара, затуманив перламутровое сияние рассвета, которое окружало нас в тот момент. — Что произойдет, если враг объявится, когда они будут сидеть по домам?

— В этом случае им приказано собраться на ближайшем тренировочном пункте. Едва прозвучит сигнал тревоги, — ответил я. Затем пожал плечами, тактично давая знать о своих сомнениях на этот счет. — Безусловно, один Император знает, как они себя проявят, когда начнется настоящая стрельба.

Роркинс наградил меня слабой улыбкой.

— Я полагал, что это входит в круг ваших обязанностей, комиссар. Делать так, чтобы пушечное мясо соответствовало поставленной задаче.

— Легче сказать, чем сделать, военмейстер, — отозвался я. — Солдат надо довольно долго муштровать, чтобы добиться нерассуждающего исполнения, даже сброд из СПО. Ополчение — это всего лишь гражданские, которым дали оружие.

— Ну что же, это еще один аргумент за то, что не стоит им давать лишней свободы, тем более на столь неопределенное время, — произнес Роркинс.

— Напротив, — не согласился я. — Имея возможность продолжать свою обычную жизнь, они обретают иллюзию, будто все идет своим чередом. Для них это может оказаться жизненно необходимым костылем, когда понимание того, во что они на самом деле ввязались, накроет их с головой.

— Ну, если вы так считаете… — судя по тону Роркинса, я его не убедил.

Не желая упустить подвернувшуюся возможность, я задумчиво кивнул и словно походя заметил:

— Я планирую провести инспекцию в ополчении. Думаю, их воодушевит мое личное присутствие, и вместе с тем у меня появится возможность повисеть над душой провинциальных командиров СПО. — Произнося это, я кинул взгляд окрест, оглядывая Схолу, и увидел, как клочья холодного тумана закручиваются вокруг зданий, придавая зловещий облик знакомым башням. Словно там подстроена для нас засада… — Должен признаться, что необходимость просиживать штаны в ожидании делает меня несколько раздражительным.

Роркинс понимающе улыбнулся, как один старый солдат другому.

— Знаю, о чем вы говорите, — кивнул он. — Если от меня потребуется высидеть еще одно совещание с теми фрагоголовыми из Ритепата, я наверняка кого-нибудь да застрелю. Не исключено даже, что себя самого. — Он вздохнул с ноткой зависти. — Среди нас нет тех, кто был бы доволен необходимостью просто сидеть и ждать.

— Конечно, я понимаю, что мои визиты в ополчение — это имитация деятельности, — сказал я, стараясь просчитать его реакцию, — но все же какое-то занятие. А если это прибавит к числу боеспособных отрядов хотя бы парочку, нам ведь это никак не помешает.

— Да, вы правы, — кивнул Роркинс. — Когда отправляетесь?

— Сегодня утром, — оповестил его я. Пока мы тут прогуливались, Спри уже подготовил «Аквилу» к полету, Юрген рассовывал необходимое по подсумкам, и я не видел ни малейшего повода откладывать. — Мне только нужно перекинуться парой слов с Браскером перед вылетом.

— С Браскером? — Роркинс изумленно воззрился на меня. — Во имя Терры, для чего?

— Пара административных вопросов, — выдал я обтекаемый ответ. Несмотря на то, что Донал перепроверил все поступившие данные о столкновениях с противником, он так и не смог определить какие-либо цели, к которым стремился противник, а значит, настало время ставить наше расследование на другие рельсы. Если кто-то из знакомых мне людей и мог откопать необходимую информацию среди миллиардов бумажек, распиханных Администратумом по архивам и благополучно забытым, то этим человеком был наш казначей. Он имел слишком неразвитое воображение, чтобы интересоваться, для чего мне эти бумаги. Во всяком случае, я на это надеялся. — Можете мне подсказать, где его сейчас найти?

— Полагаю, он у себя, — отозвался Роркинс, кутаясь в плащ с таким недовольным видом, словно предрассветный холод персонально его обидел. — Если, конечно, у него есть хоть крупица мозгов.

— Ну что же, попробую начать оттуда, — сказал я.

Идеально. Я сомневался, что Браскер обрадуется тому, что его разбудили в столь ранний час, но это было не моей проблемой. Что еще лучше — в его личных апартаментах у нас не будет лишних ушей. Конечно же, имелся и отрицательный момент: мне предстояло доверить некоторые из моих тайных забот человеку, чья неразборчивость в деле разглашения информации не имела аналогов в нашем сегменте Галактики. Но я понадеялся, что нескольких аккуратно подобранных фраз относительно военного положения и пары туманных намеков на плачевную судьбу тех, кто не в состоянии держать язык за зубами в такое время, будет достаточно даже для Браскера. В конце концов, он не мог не понимать, насколько просто мне будет отыскать источник утечки той информации, которую я намерен сообщить ему для пользы дела.

Мы с Роркинсом обменялись еще парой фраз и разошлись по своим делам, он направился в лекционные залы, переделанные под штаб, а я — к жилым корпусам, расположенным на другой стороне главного плаца. Там держали комнаты Браскер и другие старшие администраторы. Иерархия, согласно которой разбирались квартиры, установилась в Схоле давным-давно: понятно, что Экклезиархия оставляла за собой самые лучшие помещения, каковыми считались те, что, во-первых, предоставляли вид на часовню, а во-вторых — до минимума сокращали расстояние до нее. Служащие Администратума располагались чуть ниже по цепочке и занимали места в самом центре комплекса Схолы, где они, предположительно, могли с наименьшими для себя сложностями приглядывать за делами в нашем учреждении. И уже на самом краю комплекса зданий Схолы селились заслуженные ветераны вроде меня, Роркинса и Визитера (Юлианна, разумеется, имела свой вид на часовню, как и положено духовному лицу). Единственной группой, которая была больше нашего удалена от центра Схолы, был небольшой штат трутней из Адептус Механикус, которые большую часть времени занимали сами себя. Впрочем, делали они это ко всеобщему облегчению, включая мое собственное[492]. Не сомневаюсь, что, будучи обладателем самой раздутой репутации на Перлии, я мог бы отхватить себе любые, самые высококлассные покои, но мне и в голову не пришло бы затеять подобное. С одной стороны, это не очень хорошо сочеталось бы с личиной скромности, которую я старался полировать как можно тщательнее, а с другой стороны, меня вполне устраивали мои комнаты, из которых я мог свободно ускользнуть по своим делам, когда нужно, и никто бы слова не сказал по поводу моего пренебрежения своими обязанностями. Однако самое главное достоинство доставшихся мне помещений заключалось в том, что они мне искренне нравились. Вид на горы из окон открывался замечательный, компания стареющих соседей-ветеранов была вполне дружелюбной, и не приходилось терпеть звон колоколов и запахи[493], несущиеся из часовни.

Следует упомянуть еще один плюс: жилище мое располагалось неподалеку от посадочной площадки челноков и большой парковки наземных машин. Мне спалось гораздо лучше, когда я знал, что пути к отступлению находятся поблизости на тот случай, если дела пойдут плохо (что, как подсказывал мой опыт, всегда лишь вопрос времени).

Ранним утром лишь немногие обитатели Схолы были уже на ногах, так что мне удалось достичь корпуса, где располагались квартиры Администратума, не привлекая к себе излишнего внимания[494].

Только ступив на резную деревянную лестницу, я осознал, что не имею ни малейшего представления о том, где в этом, тряси его Император, здании находятся комнаты Браскера. К счастью, минутного поиска было достаточно, чтобы обнаружить будку портье под нижним пролетом лестницы. Разумеется, в такое время в ней никого не было, но доска полированного дерева с инкрустацией из более светлой древесины несла на себе таблички с именами обитателей и номерами апартаментов. Более того, рядом с именем и цифрой имелась поворачивающаяся плашка с надписями по сторонам, сообщающими интересующимся, «отсутствует» или «присутствует» искомый фигурант. Если верить плашке напротив имени Браскера, казначей был у себя, так что я запомнил номер его апартаментов и начал подъем по лестнице.

Следуя старой привычке, передвигался я с некоторой скрытностью, потому как за свою жизнь я чаще, чем хотелось бы, оказывался в незнакомом здании с подготовленной в нем для меня засадой. Возможно, именно поэтому я приобрел привычку, находясь в незнакомом месте, более внимательно прислушиваться к любым изменениям в окружающем меня звуковом фоне. И вот, когда я поднял руку, чтобы постучать в дверь Браскера, мне почудился какой-то шорох за этой самой дверью. Ну что же, если он уже проснулся, то у него не будет повода для лишнего неудовольствия.

Однако прежде, чем костяшки моих пальцев коснулись деревянной панели, я попробовал разобраться в том, что же именно я слышу. Вне сомнений, это было журчание приглушенного разговора. Конечно, разобрать слова было решительно невозможно, поэтому, после секундного размышления, я все же постучал.

— Да? — произнес Браскер, отворяя дверь ровно настолько, чтобы иметь возможность выглянуть и увидеть визитера. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга во взаимном изумлении. — Комиссар Каин. — Удивление заставило Браскера произнести мое имя чуть громче, чем рекомендовали хорошие манеры, и он поспешил оправдаться: — Я думал, что это кто-то из обслуги.

— Очевидно, вы ошибались, — пробормотал я, ошеломленный зрелищем того, что являлось, по всей видимости, ночным одеянием казначея. Это была пижама из нежного шелка цвета фиалки с вышитой золотой нитью монограммой на нагрудном кармане. — Прошу прощения за то, что вынужден побеспокоить вас в столь ранний час, но я собираюсь покинуть пределы Схолы на один или два дня, и мне необходимо срочно переговорить с вами до того, как это произойдет.

— Ясно. — Разумеется, это означало, что ничего ему не ясно, но невежливо будет заявить об этом вслух. — Полагаю, тогда вам лучше войти.

При этом он не сделал ни малейшего движения с тем, чтобы отодвинуться и позволить мне пройти. Вместо этого он бросил взгляд куда-то в глубину своих комнат, еще немного помялся, собираясь с мыслями, что потребовало от него видимого усилия, и наконец распахнул передо мной дверь.

Право, не знаю, что я ожидал увидеть внутри. Кипы инфопланшетов и бумаг, скорее всего. Но в реальности моему взгляду предстала небольшая прихожая, откуда имелся выход в изящно обставленную гостиную, размерами сходную с моей собственной, кроме того, здесь наличествовали две закрытые двери, которые вели, вероятно, в ванную и спальню, но какая куда, я не понял, поскольку моя квартира имела более линейную планировку. Ставни на окнах были опущены, и Браскер засветил люминатор, когда я прошел вслед за ним в гостиную.

— Прошу прощения за беспорядок, — извиняющимся тоном заявил он. — У меня прошлым вечером был посетитель.

На самом деле комната выглядела аккуратной и прибранной, если не считать пары кубков на приставном столике, в которых, если верить обонянию, еще хватало амасека на пару глотков. Рядом с кубками стоял графин, много более полный, а также имела место аккуратно сложенная колода таро и пара тарелок.

— Уверены, что только вечером? — я не удержаться от искушения поддеть его. — Мне показалось, что перед тем, как постучать, я слышал голоса.

— Я смотрел новостные пикт-передачи, — Браскер слегка покраснел, и цветовое сочетание его лица с шелковой пижамой оказалось совершенно чудовищным.

И хотя никакого пикт-приемника в комнате не наблюдалось, я не стал настаивать. Что бы ни скрывал Браскер (а догадаться было нетрудно), он имел право на свои интрижки и альковные тайны. Я бы поставил половину своей пенсии на то, что гостья все еще находится в спальне, ожидая, пока я уберусь отсюда на фраг, чтобы она могла вернуться к своим хлопотам на кухне, или где там еще она подвизалась. Поэтому я поторопился перейти к делу и постарался говорить как можно тише.

— Мне необходимы некоторые архивные записи, — сообщил я ему безо всякого вступления. — И нужно, чтобы кто-то их отыскал. Это будет непросто, но это важно для обороны планеты, так что я счел возможным обратиться к тому, кому я могу всецело доверять и кто при этом имеет обширные связи в Администратуме. Вы были первым, о ком я подумал.

— Действительно, — Браскер поглядел на меня со странным выражением лица. — Я удивлен тем, что вы полагаете, что на меня можно положиться в полной мере. Мне хорошо известно, что меня преследует репутация человека, рассуждающего свободно и без оглядки.

— Репутации могут вводить в заблуждение, — произнес я. — А в данном случае ваша будет нам весьма полезна. Никто ничего не заподозрит, если вы начнете задавать вопросы, и никто не удивится, что вам известна какая-либо действительно секретная информация.

К моему облегчению, он кивнул в ответ. Обычно мне достаточно хорошо удается читать людей, это часть моей работы, и я начал ощущать, что прийти к Браскеру с моей проблемой не было такой уж отчаянной идеей.

— Можете на меня положиться, — произнес он, поразмыслив несколько мгновений. — Но если хотите, могу поклясться на аквиле.

— Уверен, что этого не требуется, — заверил его я, в свою очередь удивившись. — Вашего слова для меня достаточно. В любом случае, если вы примете данное поручение, вы будете работать под эгидой Комиссариата.

Другими словами, если он меня подведет, у меня будут полномочия его расстрелять. И мне даже не пришлось озвучивать это: быстрый взгляд, который он кинул на мое оружие, дал мне понять, что подтекст прочитан.

— Если я как-то могу помочь защите Перлии, можете полностью мной располагать, — сказал Браскер и придвинулся ближе ко мне. — Какие записи я должен для вас разыскать?

— Вся необходимая информация содержится здесь, — сказал я, передавая ему инфопланшет. — Противник не просто так высадился именно в этих местах, там есть что-то важное для него, но я не могу представить себе, что именно. Однако подозреваю, что это может быть что-то очень древнее, возможно, относящееся ко времени первой волны колонизации. Вплоть до того, какие в этих местах ходят страшилки и сказки.

— Сказки? — Браскер на мгновение поглядел озадаченно. — Я, конечно, постараюсь и сделаю все возможное, но мне уже кажется, что искомые записи будут в самом лучшем случае фрагментарными.

— Именно поэтому мне нужен человек вашего склада, чтобы заняться разысканиями, — ответил я, полагая, что немного лести не повредит.

— Я вас не подведу, — заверил меня Браскер, и более серьезным я его никогда еще не видел. — Если хоть что-то сохранилось, я добуду эти материалы.

— Очень ценю ваше содействие, — заверил я его, собираясь уходить. Но прежде, чем ступить за порог гостиной, я замер, застигнутый новой и очень неприятной мыслью. — Если у меня не получится скоро вернуться или вторжение врага случится раньше, передайте все, что вам удастся найти, полковнику Роркинсу и сестре Юлианне, и сообщите им, что вы искали это по моей просьбе. Они будут знать, что делать с этой информацией.

Во всяком случае, я подстраховался, хотя и не планировал быть убитым в обозримом будущем и в целом надеялся, что наше с Браскером небольшое дельце останется между нами. И если все пойдет так, как я задумывал, и мы сможем уберечь Перлию от Варана, кем бы он ни был, мне могут понадобиться связи Браскера и в будущем, например, в качестве источника информации для Эмберли. Ее всегда радовали небольшие сюрпризы такого рода, и, несомненно, она будет мне благодарна за те золотые крупицы информации, которые добудет для меня казначей.

Конечно же, мне бы в голову не пришло сказать ему, на кого я работаю, но даже если он сам догадается о наличии у меня подобных связей, это не станет серьезной проблемой. Он уже удивил меня сегодня тем, что успешно скрывал свою связь в стенах Схолы, так что ему явно не чужда осторожность там, где он полагает ее необходимой.

Покидая его комнаты, я не удержался от соблазна обернуться и кинуть взгляд на закрытые двери. Все-таки интересно, кто же была его любовница — и чего она вообще могла найти в Браскере? Впрочем, это были совершенно досужие размышления, а меня уже ждал челнок.

Утро выдалось весьма холодным, поэтому я ненадолго задержался в холле здания, чтобы не вести разговоры по воксу на улице. Я связался с Юргеном и убедился, что приготовления идут по плану. Помощник заверил меня в том, что все в порядке и сам он уже на пути к посадочной площадке. После этого я связался с пилотом, и Спри радостно отрапортовал:

— Готов стартовать, как только вы будете на борту, сэр!

Только я успел дать отбой связи, как услышал шаги на лестнице и, побуждаемый своей застарелой паранойей, я отступил под пролет, за конторку портье. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь начал задавать неудобные вопросы касательно целей моего пребывания в здании Администратума, особенно после того, как я втолковал Браскеру всю важность конфиденциальности. К тому же, признаю честно, мне все еще было любопытно, кем могла бы оказаться леди, водящая столь близкую дружбу с Браскером, — возможно, это именно она сейчас покидала место событий. Хотелось бы взглянуть.

И что же вы думаете, это мне удалось, и взгляд этот стал для меня немалым потрясением. Эхо разносило звук тяжелых шагов, и наконец в поле моего зрения появился силуэт, который я не перепутал бы ни с чьим другим. Сестра Юлианна, закутанная в темный плащ, который почти справился даже с тем, чтобы скрыть силуэт цепного меча на поясе. Селестинка поспешно пересекла холл и исчезла в свете утра. Еще с минуту я просто таращился ей вслед, совершенно ошеломленный. Теперь меня не удивляло, почему Браскер, не желая быть пойманным на горячем, так хорошо скрывал эти отношения. И так как я уже знал, что она не гнушалась игрой в карты и была не прочь выпить, то вкус Юлианны к еще более острым развлечениям[495] удивления тоже не заслуживал. Ухмыльнувшись, я отправился к Юргену и Спри, а когда челнок наш оторвался от посадочной площадки, вдруг почувствовал неожиданную легкость на сердце, с трудом сочетавшуюся с неохватностью задачи, стоящей передо мной. И в свете дальнейших событий это было весьма кстати. Потом мне еще долго не представилось случая улыбнуться.

Глава двенадцатая

Несмотря на мое нетерпеливое желание поскорее добраться до Долины Демонов, осторожность требовала соблюдать легенду, придуманную для прикрытия своей истинной цели, поэтому мы воспользовались кружной дорогой, с промежуточными посадками в нескольких поселениях по пути. Где бы мы ни остановились, в городе или деревне, прием был абсолютно одинаковым: духовой оркестр, извергающий какой-нибудь до неузнаваемости искаженный, но бравурный марш; несколько местных шишек, не очень убедительно врущих о том, как они рады приветствовать меня; парад только что набранных рекрутов ополчения. Хотя последние, надо признать, выглядели вполне целеустремленными. Впрочем, так выглядят почти все, кто еще не видел кровавых реалий настоящего боя. Романтично.

В конце концов на второй день мы прибыли в Чилинваль, самый близкий город к моей настоящей цели, и сделали перерыв на обед, прежде чем продолжить инспектировать ополчение. Городок оказался довольно приятной маленькой общиной, угнездившейся в холмистых предгорьях того самого хребта, что отделял внутреннюю часть восточного континента от береговой океанской равнины и узкого перешейка, ведущего на более населенный и индустриализованный западный континент. Архитектура в южной части городка была удивительно однообразной, и дома по большей части выглядели довольно новыми, все построены в стиле, которому не было и ста лет. Я отметил этот факт, беседуя с нашим гидом, младшим сержантом Манрином, присланным в городок из ближайшего гарнизона СПО натаскивать местное ополчение. Сержант только кивнул, потому как рот его был набит хлебом и сыром.

— Работы по восстановлению, — сообщил он мне, наконец проглотив. — После Освобождения.

— Орки порезвились, — понимающе кивнул я, насмотревшись в свое время на ту разруху, которую оставлял за собой этот противник.

Манрин покачал головой.

— На самом деле это были вы, — уточнил он. — Вода фактически смыла все в этой долине, когда вы разрушили дамбу. От городка после этого мало что осталось.

Затем, видимо не желая, чтобы я счел его слова за осуждение, он пожал плечами:

— К счастью, тогда это местечко кишело зеленокожими, так что все к лучшему, как я думаю.

— Рад, что вы одобрили, — сухо заметил я.

Группа ополченцев, которыми он командовал, была похожа на все прочие, которые мне удалось до сих пор повидать: десяток мужчин и женщин в возрасте от позднего отрочества до преклонной старости и могущих похвастаться скорее энтузиазмом, нежели каким-либо опытом. К несчастью, когда начинают сверкать лазерные лучи, энтузиазм быстро улетучивается. Я совершенно не завидовал Манрину в его работе, которая сведется к тому, чтобы эти люди оставались в живых и продолжали смотреть в сторону противника. В данный момент ополченцы расположились вдоль линии ворот на поле для скрамбола, которое было оборудовано под импровизированное стрельбище, и глазели на меня и Юргена, даже не пытаясь скрыть изумления. Я не мог их винить, потому как ничего более отдаленного от красавцев с агитационных плакатов, чем Юрген, придумать было бы невозможно.

— Еще рекафа, комиссар? — Мой помощник приблизился к нам с горячим чайником, и Манрин поморщился, но, к его чести, не сдвинулся с занимаемых позиций ни на дюйм.

— Благодарю вас, Юрген, — ответил я, протягивая ему свою чашку, хотя, честно говоря, уже не хотел рекафа, мне лишь нужно было адресовать Юргену следующую свою фразу так, чтобы присутствующий здесь сержант не обратил на нее внимания. — Возможно, мы могли бы немного задержаться, чтобы взглянуть на поля былых сражений, прежде чем отправляться в обратный путь. Я совсем забыл, что это место так близко к старой дамбе.

Это поможет избежать неудобных вопросов о том, куда мы подевались, если вдруг кому-то взбредет в голову нас искать. Пусть знают, куда мы направляемся: в конце концов, отдать дань памяти павшим товарищам — это именно тот поступок, которого вправе ожидать от меня окружающие. Если хочешь сохранить что-то в тайне, не стоит выглядеть так, будто тебе есть что скрывать.

— Я посмотрю, можем ли мы что-то организовать, — отозвался Юрген. — Уверен, что смогу найти нам какое-нибудь средство передвижения после того, как вы закончите трапезу.

Он удалился, не забыв прихватить стопку сандвичей с ближайшего стола и запихнуть их в один из своих бесчисленных подсумков.

— Вы могли бы просто полететь туда, — предложил Манрин, кивая на Спри, чья рыжая шевелюра мелькала в рядах ополчения. Пилот болтал с парочкой молоденьких ополченок, которых явно впечатлила его военно-космическая форма. Оказавшись вне регламентированного мира Схолы, кадет выглядел несколько ошарашенным свалившимися на него новыми впечатлениями и явно собирался получить от этого все удовольствия, какие только успеет.

— Могли бы, — произнес я, как будто это совершенно не относилось к делу. — Но, думаю, наш пилот высоко оценит небольшую передышку.

Это было совершенной правдой, поскольку парень весь прошедший день и еще половину только тем и занимался, что перебрасывал нас с одной точки глобуса на другую. И, что уже серьезнее, он не имел ни малейшего понятия об истинной цели нашей поездки. Я полагал, что будет лучше, если его неведение продлится как можно дольше, а если мне сильно повезет, то так никогда и не будет развеяно. Когда я обнаружил, что городской совет закатил нам фуршет в павильоне, возведенном на самом краю спортивного поля, мне показалось невежливым не пригласить Спри к столу. И пока он работает челюстями и пытается выяснить, для чего существуют на свете симпатичные девушки, Юрген и я вполне могли бы отлучиться и совершить уединенную ностальгическую прогулку.

— Как проходит подготовка новобранцев? — спросил я сержанта, и Манрин пожал плечами.

— Настолько хорошо, насколько вообще можно ожидать, — ответил он. — Люди настроены решительно, но они не умеют думать, как настоящие солдаты. Большинство из них с тем же успехом могли бы ходить по полю боя с нарисованными на груди мишенями. — Он тяжело вздохнул. — Но обещаю вам, некоторые сумеют прихватить с собой на тот свет по парочке мерзавцев. Да, это я вам обещаю.

— Большего не смею просить, — заверил я его, надеясь, что до этого дело вообще не дойдет. — Как у вас обстоят дела со снабжением?

— Достаточно хорошо, — сообщил мне Манрин после небольшой заминки. — По лазгану на каждого, и три запасных батареи в придачу. Если они не забудут про дисциплину и не станут просто истерически поливать все вокруг огнем, то смогут продержаться до прибытия подкрепления.

Он мог бы добавить, что те немногие солдаты-любители, что не погибнут в первую же минуту боя, смогут взять запасные батареи с тел своих товарищей, но не стал — мысль эта была угнетающе очевидна.

— Что меня волнует, так это… — сержант оборвал сам себя, видимо, размышляя, не зашел ли он слишком далеко в неформальном разговоре.

— Продолжайте, — попросил я его ободряющим тоном. — Насколько я могу судить, никогда не стоит отмахиваться от тревог простых солдат.

— Ну, сэр, — произнес Манрин. — Все эти лазганы и батареи должны были откуда-то взяться. Тысячи, по всей планете.

— Это кошмар для любого снабженца, — признал я. — По большей части ополченцы тренируются с рукоятками от метел. Но мы вручим каждому его оружие до того, как прибудет враг, в этом можете быть уверены.

— О, я не сомневаюсь! — сказал он, старательно изображая искренность. — Но единственное место, откуда они могут взяться, — это неприкосновенные армейские склады, созданные на случай чрезвычайного положения.

— Это верно, — согласился я.

Поколения назад для СПО Перлии была создана целая сеть складов снаряжения и продовольствия, раскинувшаяся по всей планете, так что в случае полномасштабного вторжения боевые соединения могли эффективно сражаться, даже будучи отрезанными от верхушки командования. И я не уставал благодарить неведомых интендантов за эту предусмотрительность в ходе моих приключений на оккупированной орками территории во время Первой осады. Если бы не эти раскиданные повсюду склады продовольствия, оружия и боеприпасов, моя собранная на живую нитку армия была бы разорвана на куски, если бы раньше не загнулась от голода.

— Значит, крайний случай действительно настал, и мы собираемся сражаться в последнем окопе, — подытожил Манрин.

Я кивнул, отдавая должное его проницательности.

— Боюсь, что так, — признал я. — Но мы можем победить, и мы победим.

— Именно так, сэр, — к нам подошел мужчина настолько старый, что я удивился, как он может стоять без посторонней помощи. Тем не менее он отдал мне честь по всей форме, четко, как на параде. — Еретики — они трусы, я их во сколько повидал. Они боятся серебра и побегут, едва мы примкнем штыки. — Он усмехнулся. — А затем можно просто пристрелить их в спину.

— Отлично сказано, — признал я, изо всех сил стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Возможно, старик этот и выглядел не намного лучше Юргена, но плечи его были расправлены, а в глазах сохранялась живость. — По вашей выправке понимаю, что вы военный.

— Солдат Жак, Триста шестьдесят первый Коранийский полк. Двадцать лет в Гвардии. Демобилизован на Перлии в девятьсот сорок третьем, и с тех пор здесь. — Он покачал головой. — Но не настолько стар, чтобы не встать под знамена. — Он с гордостью указал на свою нарукавную повязку[496]. — Мы обратим этих негодяев в бегство раньше, чем вы успеете сказать: «Император защищает!»

— Уверен, что так оно и будет, — произнес я со всей искренностью, которую только смог изобразить. Правда же состояла в том, что если враг примет решение атаковать Чилинваль, независимо от причины эти восторженные идиоты будут вырезаны все до единого. Единственная причина, по которой они нам потребовались, — это выиграть время и позволить регулярным войскам СПО перегруппироваться для контратаки, но то, что я до сих пор наблюдал, не давало сколько-нибудь твердой надежды даже на такой результат.

— Командуй войскам построение, Жак, — сказал Манрин, затем поправился: — Ополчению, я имею в виду.

Как и большинство солдат СПО, приставленных няньками к ополчению, он все еще не привык к тому, что под его началом оказались не просто гражданские, но вдобавок еще и женщины[497].

— Будет исполнено, сэр! — Жак снова отдал честь, повернулся на каблуках и зашагал к ополченцам удивительно бодрой и пружинистой для мужчины его лет походкой, при этом он еще и голосил во всю глотку: — Строиться, да поживее!

— Он хороший человек, — проговорил Манрин, и в голосе его прозвучали извиняющиеся нотки. — По крайней мере, еще помнит, с какого конца держать лазган.

Мне стало ясно, что новобранцы, во всяком случае, на данный момент, имели о том весьма смутное представление. При построении они для начала сбились в какой-то бесформенный комок, а затем разбрелись на две примерно параллельные линии и взяли на караул.

— Равнение на середину! — проревел Манрин. — Франка, к тебе это тоже относится!

Одна из отроковиц, флиртовавших со Спри, с явным неудовольствием оторвала взгляд от флотского кадета.

— А моя мама говорит, что неприлично не смотреть в лицо гостям, мистер Манрин.

— Это не гость, а проверяющий офицер, — проговорил Манрин, с видимым усилием выдерживая ровный тон. Очевидно, отдельные новобранцы ополчения испытывали особенные проблемы с тем, чтобы следовать требованиям воинского протокола. — Десять отжиманий, сейчас же!

Молодая женщина вздохнула, но тем не менее принялась, отдуваясь, отжиматься приказанное число раз.

— Я вижу, с чем вам приходится иметь дело, — произнес я с пониманием в голосе.

Манрин кивнул.

— Отсутствие дисциплины является серьезной проблемой, — признал он. — Это всего лишь добровольцы, так что я не могу по-настоящему надавить на них, иначе они просто развернутся и уйдут.

— Мне, когда я подобным занимался, было гораздо легче, — сказал я. — Угрозы расстрела на месте обычно хватало. Да и в любом случае им некуда было деваться.

— Да, я об этом наслышан, — кивнул Манрин с ноткой зависти в голосе и стал дожидаться, пока Франка сумеет подняться на ноги, снова возьмет лазган и встанет в строй.

Я пошел вдоль строя, старясь не морщиться при виде небрежных поз ополченцев. Только Жак стоял, как положено солдату, и его выправка даже создавала иллюзию, будто на нем гвардейская форма.

— Отличные солдаты, — сказал я Манрину, повышая голос так, чтобы мои слова услышали все. В ответ на это в строю раздались смешочки, а Франка снова навела прицел своих глаз на Спри. — Уверен, что они хорошо покажут себя в бою.

— Милостью Императора, — отозвался Манрин, прекрасно понимая, что сказал я это не потому, что так считаю, а затем, чтобы поднять боевой дух новобранцев.

«Императору придется здорово попотеть с этим сбродом», — подумал я и попрощался настолько поспешно, насколько позволяли приличия.

Пока я ужасался боеготовности (точнее, ее отсутствию) манриновских вояк, Юрген оставался верен себе. Он раздобыл для наших целей гражданскую наземную машину, и вскоре мы выехали из Чилинваля. Юрген был за рулем и демонстрировал свое обычное пренебрежение ко всему, чему не повезло оказаться с нами на одной дороге. Как правило, это не сильно меня беспокоило, потому что моим обычным транспортом была разведывательная «Саламандра», чья броня позволяла пережить, едва заметив, почти любые столкновения на дороге, но на этот раз от серьезной травмы меня защищал лишь хрупкий металл легковой гражданской машины. Ну и еще феноменальная реакция моего помощника. Надо сказать, что мы выбрались из городка без потерь, если не считать нескольких новых седых волос на моей голове, а на загородной трассе, где дорожное движение было менее интенсивным, я расслабился и начал наслаждаться поездкой.

Весна уже пришла в эти края, поэтому я опустил стекло (это очень полезная опция, когда находишься в замкнутом пространстве с Юргеном) и глотнул свежего воздуха. Горы отсюда выглядели монолитной стеной фиолетового оттенка, подобно приближающемуся грозовому фронту, и очерчивали горизонт именно так, как я запомнил с тех давних лет, когда вел к ним свою разношерстную армию. На этот раз, впрочем, они выглядели не столь угрожающими. Тогда же горы казались смертельной ловушкой, западней, которой невозможно избежать, поскольку за спиной у нас не было ничего, кроме орочьих орд. Как показали дальнейшие события, нам удалось обойти врага больше благодаря удаче, чем тонкому расчету, а в процессе еще и нанести оркам удар, переломивший ход войны в нашу пользу.

— Вон там, наверху, мне кажется, сэр, — проговорил Юрген, резко выворачивая руль и пересекая две встречных полосы под завывания клаксонов, визг шин, а также ругательства водителей, от которых на нашей машине должна была бы кипеть и пузыриться краска. Мы съехали на гораздо худшего качества дорогу, ведущую выше в горы, и запрыгали по ней так, что я мысленно попрощался с подвеской и начал беспокоиться о структурной целостности собственных внутренностей.

— Что-то я не узнаю местности, — признался я настолько ровным голосом, насколько было возможно при такой тряске, и Юрген кивнул.

— Все изменилось, это да, — согласился он. — И мы подъезжаем немного с другой стороны.

— Конечно же, — мне оставалось лишь признать его правоту и поймать себя на том, что я ожидал увидеть Долину Демонов такой, какой видел в последний раз. То есть до того, как мы спустили на нее потоп, значительно изменивший топографию. Сейчас же я почти не узнавал местности, пока, перевалив за гребень, мы не увидели отраженный блеск солнца на обширной водной глади.

То, что когда-то было узким ручейком, петлявшим между стен ущелья, фиолетово-зеленых от вереска и травы, кое-где разбавленных настойчивыми деревьями, теперь превратилось в пенный поток, пляшущий на перекатах. Голые камни склонов ущелья лишь кое-где были покрыты пятнами мха и лишайников, но они не слишком сильно оживляли этот пустынный пейзаж. Там, куда не достала прокатившаяся в свое время по долине стена воды, снова начинались верещатники, и линия раздела между ними и голыми стенами была проведена четко, будто обрезанная ножом.

Впрочем, трудно было не узнать обширное водохранилище в верховьях долины, как и тяжелые очертания храма Адептус Механикус, угнездившегося на склоне холма над ним. Эта часть ландшафта совершенно не изменилась, и когда я увидел это здание, то смог полноценно сориентироваться. Вместо того, чтобы повторить наш старый путь от устья долины и вверх, через дамбу, мы вошли в долину по гребню, с другой ее стороны. Я обвел взглядом противоположный склон, пытаясь найти хотя бы следы старой дороги, которая вилась по нему, упираясь в дамбу и храм, но от нее не осталось ни следа. Та новая дорога, по которой приехали мы, очевидно, была построена позднее, когда восстанавливали дамбу. Она была проложена по верхам и вела к основным воротам храма, вообще не приближаясь к озеру. Это было ее большим достоинством и облегчением для меня. Хорошо знакомый с манерой вождения своего помощника, я полагал, что приближаться к вертикальной серой стене, перегородившей долину и удерживавшей собой гекатонны воды, неразумно.

Новая дамба практически не отличалась от своей предшественницы — по крайней мере, мне так не показалось, хотя вроде бы внизу появились лишние ворота для водосброса и несколько лишних контрфорсов, чьим призванием было дополнительно укрепить дамбу, если еще кто-нибудь решит пострелять по ней из артиллерийского орудия. Несмотря на эти видимые меры предосторожности (не сомневаюсь, что были и такие, которых я не мог обнаружить, просто глядя на дамбу снаружи), я все равно ощущал себя неуютно перед этим огромным сооружением, легко представляя себе ту волну, которая сорвется с цепи, если камнебетон не устоит. Воспоминание о том, что мы устроили в наш прошлый визит сюда, было все еще слишком отчетливо. Огромная орочья армия была сметена как горстка щепок.

— Значит, выстроили ее заново, — прокомментировал Юрген и, судя по тону, он был совершенно не впечатлен этим обстоятельством.

Мы продолжили трястись по направлению к храму.

— И именно отсюда проистекает наше небольшое затруднение, — произнес я, оглядывая голые каменные стены. Спасибо Императору, свежих артефактов чужеродных рас, которые мог бы вскрыть устроенный мною потоп, я не обнаружил[498].

Меня настолько поглотило это занятие, что я совершенно не заметил, когда мы очутились перед самым храмом. Грохот нашей колымаги по изрытой колеями дороге внезапно прекратился, и я обнаружил, что мы на огромной скорости пересекаем изощренную мозаику, украшавшую площадь перед главными воротами храма.

— Возможно, вам стоит сбросить скорость, — предложил я. — Не хотелось бы вызывать у хозяев лишнего беспокойства.

Это было слишком мягко сказано. В первый раз, когда мы забрели сюда и наткнулись на секрет, который скрывало это здание, нас встретил боевой сервитор — хоть и поврежденный, но весьма агрессивный. Это было единственное относительно живое существо, оставшееся после штурма Киллиана. Тот сервитор едва не прикончил меня прежде, чем мое ополчение смогло завершить его существование. У меня не было никаких сомнений, что подобные ему — только полностью функционирующие — системы и сейчас стоят на защите этого объекта, и я не испытывал ни малейшего желания провоцировать их.

— Слушаюсь, сэр, — Юрген вдавил педаль тормоза, оставляя полосы жженой резины на изысканной мозаике, и остановился в десятке метров от главных ворот. Они оставались все такими же огромными и внушительными, какими я их запомнил: двойные створки полированной бронзы восьми метров в высоту с выгравированной шестерней — символом Адептус Механикус.

Я с трудом вылез из машины, поправил фуражку, перевязь с оружием и собственное достоинство. Подождал, пока ко мне присоединится Юрген с лазганом, и когда это произошло, створки ворот начали открываться.

— Кажется, наше появление не прошло незамеченным, — проговорил я и сделал шаг, но затем одернул себя. Силуэты, которые можно было различить в ширящейся щели, выглядели слишком крупными для того, чтобы оказаться людьми, и настолько массивными, что заставляли вспомнить об огринах, а когда они ступили на солнечный свет, у меня едва не подкосились колени. Те охранники, которых я опасался встретить, были олицетворением гостеприимства по сравнению с выросшими над нами глыбами из плоти и металла, чье живое мясо соединялось с аугментикой столь искусно, что трудно было определить, где проходит граница. Чудовища преградили нам путь.

— Кажется, сервиторов они тоже подлатали, — заметил Юрген тоном, каким люди обычно говорят о погоде.

— Похоже, что так, — отозвался я и, намереваясь выглядеть столь же невозмутимым, как и мой помощник, направился к охранникам.

Однако эти сервиторы сильно отличались от своего предшественника. Тот был гибридным, вооруженным гранатометом вместо одной руки, а другая была усилена цепным кулаком. Двое из встречающих нас теперь несли только оружие дальнего боя — плазменную пушку и тяжелый болтер, в то время как третий был предназначен для ближнего боя, и его спаренные цепные лезвия взвыли, набирая обороты. Очень нервирующий звук. Спустя секунду или около того знакомый и удивительно приятный в данных обстоятельствах запах сообщил мне о том, что Юрген, как обычно, прикрывает мою спину. Ободренный этим обстоятельством, я поднял руку.

— Я комиссар…

Я успел произнести только эти два слова, а затем конструкция, стоявшая ко мне ближе всех, заглушила мои слова голосом, исходившим из вокс-динамика удивительной мощности:

— Сканирование завершено. Нарушители вооружены. Уничтожить.

— Погодите-ка минутку, — начал я, когда стволы орудий повернулись ко мне, а модель, предназначенная для ближнего боя, придвинулась поближе.

Мне не стоило тратить дыхание на попытки поговорить с ними.

— Уничтожить нарушителей. Защитить святилище, — проскрежетал сервитор, повторив фразу, которую мне довелось услышать восемьдесят лет назад, и остальные повторили за ним. — Уничтожить… Уничтожить…

Затем, едва ли не одновременно, два сервитора выстрелили в меня.

Глава тринадцатая

Разумеется, я не стоял на месте в ожидании, когда меня разнесут на молекулы: едва нависающие надо мной автоматические защитники начали поднимать оружие, я уже мчался к ближайшему укрытию, которым оказался уродский обелиск из полированной стали, возникший тут в промежутке между моими визитами. Бежать к машине было бесполезно: вооружение, которое несли атаковавшие нас штуковины, превратило бы легковушку в пар за несколько секунд, та же участь ждала бы любого, кто оказался бы настолько глуп, чтобы попытаться уехать или укрыться в ней. Правда, то же самое можно было сказать и в отношении того гигантского скобяного изделия, к которому я направлялся со всей поспешностью. Его отличие от машины заключалось лишь в том, что у меня не было полной уверенности, что он меня не защитит. Учитывая оперативную обстановку, имело смысл попытать своего счастья с ним. Третий вариант — остаться на открытом пространстве в ожидании, пока наступающие сервиторы оставят от меня неприятные пятна на мозаике, — меня категорически не устраивал. К счастью, хорошей реакцией сервиторы никогда не славились, поэтому первый свой залп они потратили впустую. Мозаика на том месте, где я несколько секунд назад находился, взорвалась, превратившись в летящую шрапнель, от которой меня в определенной степени защитила шинель, но несколько осколков ужалили меня в загривок. Шар плазмы уничтожил еще больший фрагмент мозаичной картины, оставив вместо нее полыхающее облако огня. Зная, что неповоротливое энергетическое орудие отнимет у нападающего несколько драгоценных секунд, я выхватил лазерный пистолет и сделал несколько выстрелов по сервитору, вооруженному болтером. Не то чтобы я рассчитывал вывести эту штуковину из строя, нет, но, по крайней мере, это могло заставить сервитора заколебаться, оценивая новую угрозу.

Разумеется, он выстрелил в ответ практически сразу же, но, предвидя такую возможность, я очень своевременно отпрыгнул в сторону, и сервитор вновь промахнулся, хотя на этот раз снаряд прошел совсем близко. Мне оставалось только нырнуть за обелиск как раз в тот момент, когда зарядилась плазменная пушка. Раскаленный сгусток звездного вещества с визгом пролетел мимо блестящего куска металла, за которым я укрылся, чтобы в конце своей траектории удариться о поверхность озера. Тысяча литров воды мгновенно превратилась в пар, окутав картину сражения плотным туманом, отрезавшим солнечный свет так, словно в небе закрылась дверь. Я вообразил, что у нас, в конце концов, появился шанс. Надежда слабенькая, но этот искусственный туман мог сбить сенсорные датчики боевых сервиторов на время, достаточное для того, чтобы можно было приблизиться, провернуть какую-нибудь диверсию и что-нибудь им повредить или попросту убраться в более безопасное место. Я бросил взгляд вокруг, ожидая увидеть Юргена, но он пропал где-то тумане, — похоже, я мог рассчитывать сейчас лишь на собственные силы.

— Прекратить огонь! — гаркнул я, передавая на всех частотах, какие только способна была охватить моя капля-коммуникатор. — Говорит комиссар Каин, я нахожусь здесь по распоряжению инквизитора Вейл!

Трудно сказать, насколько благосклонно Эмберли отнеслась бы к тому, что я вот так запросто пользуюсь ее именем, но в нынешних обстоятельствах я был готов рискнуть и вызвать ее гнев. Я прислушался, ожидая ответа, но его не было, и я попытался осторожно выглянуть из-за металлической штуковины, одновременно вынимая цепной меч из ножен.

— Уничтожить нарушителей. Защитить святилище, — проскрежетал синтетический голос где-то за моей спиной, и я успел пригнуться буквально за долю секунды до того, как взмах спаренного лезвия снес бы мне голову. Возблагодарив склонность этих конструкций декламировать полученные инструкции, изрядно снижавшую их реакцию, я рефлекторно отразил следующий удар, мгновенно распознавая стандартную технику работы двумя мечами, с которой можно ознакомиться в любом учебнике Муниторума. Рассудив, что этот монстр из плоти и металла запрограммирован отражать все стандартные контрудары, я не стал упражняться в фехтовании, а просто прострелил противнику колено из лазерного пистолета. Конечно же, как и все суставы, этот был защищен броней, поэтому сервитор не упал, как это сделал бы человек, но все же пошатнулся, а когда снова попытался ударить меня, то всего лишь выбил сноп искр из обелиска. Его мобильность была явно подорвана. Теперь мне было легче избегать его атак, но я ни в коем случае не собирался списывать его со счетов: все-таки он оставался достаточно быстр. Если честно, я держался лишь на рефлексах, отточенных бесчисленными тренировками и, что гораздо важнее, отчаянными схватками за свою шкуру.

— Юрген! — прокричал я, но туман заглушил звук моего голоса. — Где вы, фраг вас подери?!

— Буду через секунду, сэр, — раздался в вокс-коммуникаторе спокойный голос моего помощника. — Мне просто нужно было взять…

Если он и собирался уточнить, что именно, ему не представилось такой возможности. Снаряды штурмового болтера вспороли воздух, и я увидел вспышку пламени, в сером тумане подобную молнии. Через мгновение над площадью прокатился приглушенный звук взрыва. Оранжевое зарево окрасило туман, и сердце мое на мгновение остановилось. Конечно же, Юрген не мог быть настолько глуп, чтобы вернуться к машине, даже под прикрытием этого тумана…

Я начал осознавать, что серая мгла вокруг уже стала рассеиваться, и очертания солнечного диска проступили в небе, поэтому я решил заканчивать дело как можно быстрее, пока на нашей стороне все еще остается это слабенькое преимущество. Что-то двигалось в сумраке у меня за спиной, и на секунду я посмел надеяться, что это Юрген, однако голос из вокс-динамика в очередной раз проскрежетал:

— Уничтожить нарушителей. Защитить святилище.

Ну что ж, возможно, одна из моих проблем поможет решить другую. Увернувшись от очередного взмаха цепного лезвия, я выстрелил во второго сервитора, хотя луч моего оружия просто растекся по его тяжелому нагруднику, не причинив никакого вреда. Однако моя мишень отреагировала так, как я надеялся. Я метнулся в сторону, и заряд плазмы с шипением пролетел в тумане мимо меня. Мы разминулись на считанные миллиметры[499]. Шар звездного вещества врезался в грудь сервитора, с которым я только что сражался на мечах. Раздалось шкворчание испаряющегося металла и плоти.

Однако, хотя и серьезно поврежденная, эта штуковина осталась стоять. Хотя это уже не имело значения, потому как внутренние системы конструкции обнажились и стали видны, как на ладони, поэтому я отвел цепной меч, готовясь ударить по каким-нибудь жизненно важным компонентам. Но прежде, чем я смог нанести сервитору удар милосердия, он сделал несколько неверных шагов мимо меня, направляясь к той конструкции, что нанесла ему столь сокрушительный ущерб.

— Установлена цель большего приоритета. Вступить в бой, — проскрежетал сервитор, и сердце мое подпрыгнуло от радости. Неспособные отличить случайное попадание от намеренной атаки, примитивные вычислительные системы ошибочно определили второго сервитора как врага. И сервитор ближнего боя совершенно забыл о моем существовании, вступив в бой с тем, кого он полагал большей угрозой. Прежде, чем вооруженный плазменной пушкой сервитор смог осознать внезапное изменение ситуации, вооруженный мечами успел нанести ему несколько ударов, перерубив кабели энергетического оружия. Когда плазменная пушка была выведена из строя, атакованный сервитор перешел к действиям, которые диктовали ему его протоколы, то есть сошелся со своим соратником в неуклюжей рукопашной, которая живо напомнила мне о парочке огринов, разминающихся в свободное от службы время.

Я окинул взглядом поле боя. Туман почти рассеялся, и вместо него теперь все было затянуто пеленой дыма, тянущегося от горящей машины. Площадь перед храмом просматривалась плохо, и я не видел ни Юргена, ни третьего сервитора, но бронзовые ворота храма Механикус стояли полуоткрытыми всего в нескольких десятках метров от меня, словно приглашая войти. Конечно же, они предлагали лишь иллюзию безопасности, и скорее всего внутри здания найдутся и другие оборонительные системы, а мне вряд ли удастся быстро найти кого-нибудь, обладающего властью над цепными псами. Однако если я останусь стоять тут, то в самое ближайшее время меня ожидает резкое ухудшение состояния здоровья из-за переизбытка в организме болтерных зарядов. Положась на Императора, я побежал.

Я уже неоднократно замечал и ранее, что у Императора очень скверное чувство юмора. Мне удалось сделать едва ли десяток шагов, прежде чем третий сервитор выступил из пелены дыма, наводя на меня тяжелый болтер. Я оглянулся, но деваться было некуда: обелиск уже был слишком далеко, чтобы имело смысл к нему вернуться. Не в первый раз я пожалел о решении оставить свой драгоценный, пусть и потрепанный, набор пластинчатой брони[500] в Схоле. Конечно, этот доспех не смог бы всерьез противостоять болтеру, но, как свидетельствует мой опыт, в обстоятельствах, подобных этим, каждая мелочь бывает спасительной.

Осознавая всю бессмысленность жеста, я поднял лазерный пистолет, намереваясь оставить хотя бы зарубку на проклятой штуковине, прежде чем сервитор убьет меня, однако прежде, чем я сумел нажать на спусковой крючок, мой противник пошатнулся, и его голова превратилась в шар перегретого воздуха.

— Благодарю вас, сэр! — с этими словами из дыма появился Юрген, удовлетворенно кивая, словно он только что принес мне особенно удавшийся омлет. При этом он не выпускал завалившегося на бок сервитора из прицела мелты, готовый пресечь любые воинственные поползновения. Так вот ради чего он так рисковал, возвращаясь к машине! — Вы отвлекли его как раз достаточно, чтобы я мог прицелиться прямо в голову.

— Рад, что оказался полезен, — произнес я и обернулся к воротам храма.

Я заметил какое-то движение в полумраке за ними и поднял лазерный пистолет, готовый встретить любые сюрпризы.

— Прекратите сию же минуту! — раскатисто прогремел сильный женский голос с вполне понятным раздражением. — Полагаю, что для одного дня вы нанесли достаточно ущерба.

Женщина в белых одеждах техножреца вырвалась из дверей на солнечный свет, который отразился от аугментики, спаянной воедино с ее человеческим лицом, и быстрыми шагами направилась к нам. Сначала я подумал было, что она обращалась ко мне, но пристальный взгляд, насколько можно было судить, был направлен на сражающихся сервиторов позади нас, которые уже были близки к тому, чтобы разобрать друг друга на составляющие.

— Шестеренки Омниссии! Дезактивация! Вот ведь тупые комки смазки!

К моему облегчению, оба выживших сервитора, вернее, то, что от них осталось, подчинились, со щелчками и хлюпаньем осев на раскуроченную мозаику. Техножрец раздраженно развернулась ко мне, в то время как поднявшийся ветерок играл полами ее балахона.

— Ну что же это, Кайафас! — произнесла она. — Что ж ты за наказание такое? Всякий раз, когда ты у нас здесь появляешься, ты что-нибудь да ломаешь!

С первой же секунды, как я увидел эту женщину, меня преследовало смутное ощущение узнавания, но когда дело касается техножрецов, весь тот скобяной товар, который они на себя лепят, делает процесс их различения довольно сложным. Даже если вы успели хорошо узнать кого-то из них, при следующей вашей встрече он может выглядеть совсем иначе.

В лице этой женщины оставалось совсем немного человечьих черт, по которым я мог бы произвести идентификацию. Верхняя часть черепа техножреца была закрыта металлическим «колпаком», на котором блестели аугментические сенсоры, — примерно в том месте, где ранее находились глаза. Специализированные механодендриты покачивались над плечами. Рот еще оставался вполне человеческим, и кожа вокруг губ была покрыта возрастными морщинками. И голос — голос ее будил эхо воспоминаний, что само по себе уже было очень необычно. Если я правильно прочитал знаки на одежде техножреца, она стояла достаточно высоко в иерархии Механикус, а техножрецы, достигшие подобного статуса, обычно уже успевали заменить свои голосовые связки вокс-кодировщиками.

Наконец ключик повернулся, и дверка в памяти приоткрылась. Кто еще из Механикус мог бы называть меня по имени, особенно на Перлии? И, если уж на то пошло, кто мог вести себя в столь необычной для шестеренок манере?

— Фелиция? — осторожно произнес я, боясь ошибиться. — Что, во имя Трона, ты здесь делаешь?

— Делаю свою работу, — насмешливо ответила она. — Хотя твой визит, скорее всего, означает, что это в очередной раз станет предметом обсуждения.

— Станет, как только враг доберется сюда, — сообщил я и посмотрел на нее в упор: — Я так понимаю, что вам известно про флот вторжения, который вот-вот сядет нам на головы?

— До нас доходили слухи, — она легкомысленно кивнула. — Тут недавно появлялся капер, пытавшийся напугать нас парой страшных сказок.

— Смею думать, что речь идет о чем-то пострашнее сказок, — заметил я, прочищая горло. — Полагаю, что Орелиус дал вам понять, от чьего имени действует?

— От какого-то очень настырного инквизитора, насколько я слышала. — Фелиция взглянула на меня, и, несмотря на непроницаемую металлическую маску, которая заменила ей половину лица, мне показалось, что я увидел промелькнувшую озорную искру, — и невольно вспомнил ее прошлые проделки. — Того, на которого работаешь и ты, если то, что мы услышали, было правдой.

— Боюсь, что так оно и есть, — неохотно признался я. Смысла скрывать мою связь с Эмберли не было никакого, потому как все, находящиеся в этом здании, все равно посвящены в тайну тенесвета и хорошо осознают, перед кем за него отвечают. Однако это не делало присутствие здесь Фелиции менее удивительным для меня.

— Вижу, что ты несколько продвинулась в своем служении.

— Да, определенно, — Фелиция легко усмехнулась, прежде чем вспомнила о том, что Омниссия не одобрял подобного проявления эмоций. — Показала среднее арифметическое всем тем тупицам из семинарии, которые говорили, что из меня ничего путного не выйдет.

Я кивнул, памятуя по нашей прошлой встрече, что ее несколько своенравный склад характера был не слишком хорошо принят старшими техножрецами, и это неприятие выразилось в таких однозначных терминах, которые не сулили ей в будущем занятия более интересного, чем наладка двигателей. Впрочем, прогноз этот совершенно Фелицию не смутил, поскольку ей всегда больше нравилось полоскать руки по локоть в машинном масле, чем заниматься теологической стороной своего призвания. Было очевидно, что продвижение по иерархической лестнице не сильно изменило этот аспект, что меня определенно порадовало. С ее кипучей натурой мне было много легче найти общий язык, нежели с холодным интеллектом, характерным для большинства других техножрецов, с которыми мне приходилось иметь дело.

— Так что произошло? — спросил я, придвигаясь поближе к Юргену.

К моему удивлению, Фелиция зашагала рядом с нами, плечом к плечу, так естественно и компанейски, как будто расстались мы буквально несколько дней назад, а не без малого век.

— Мы наткнулись на это местечко, — напомнила она, останавливаясь около металлической колонны, за которой я искал убежища лишь несколько минут назад. — Никто из вас не мог даже предположить, что здесь находится, да вы особо и не интересовались, но как только руководители проекта сообразили, что тут побывал техножрец, они занервничали.

Я постарался представить себе сборище нервничающих инквизиторов и понял, что тут мое воображение отказывает.

— Они предположили, что я могла понять, чем они здесь занимались, так что, когда это предприятие снова открылось, они завербовали меня в свои ряды.

— Предусмотрительно с их стороны, — прокомментировал я, когда взгляд мой случайно зацепился за имя, выгравированное на повернутой ко мне стороне обелиска. Оно было мне знакомо — Колфакс, проводник, что вывел нас из пустыни — лишь для того, чтобы быть убитым орками в том отчаянном сражении, что мы выдержали здесь. Я поежился, внезапно осознав, что сегодня мою жизнь спасла мемориальная плита в честь погибших в том кровавом и решающем бою. С каким-то болезненным уколом я понял еще, что совершенно не могу вспомнить лица Колфакса, как и многих из тех, чьи имена с таким тщанием были вытравлены на гладкой металлической поверхности.

— Да, в предусмотрительности им не откажешь, — согласилась Фелиция. — Хотя сначала они не имели никакого представления, на какой талант наткнулись, а потому назначили меня девочкой на побегушках. Но затем до них все же дошло, что подобная работа требует нестандартного подхода.

— Который ты, вне всякого сомнения, и продемонстрировала, — сухо согласился я.

— Именно, — кивнула Фелиция, вынула из складок своего балахона рационную плитку и принялась ее задумчиво жевать. Манера перекусывать в самые неожиданные моменты ее не покинула даже спустя все эти годы. Одна из черт ее характера, которую большинство техножрецов должны были полагать в лучшем случае эксцентричной. — Конечно же, некоторые консервативно настроенные участники проекта сопротивлялись решению приставить меня к какой-либо ответственной задаче, но им трудно оказалось спорить с теми результатами, которые мне удалось получить.

— Так что теперь ты здесь всем заведуешь, — подытожил я.

На этот раз Фелиция не просто усмехнулась — я уже и позабыл, насколько приятным для слуха был ее смех, еще одна черта, вне сомнения, совершенно не производившая положительного впечатления на ее начальство.

— Шестеренки Омниссии, конечно, нет! Кому нужна вся эта бумажная волокита? Я руковожу командой, непосредственно занятой работой над проектом.

— Доброго дня, мэм, — произнес Юрген без всякого удивления. Но, впрочем, я вообще редко видел, чтобы он чему-либо удивлялся.

— Привет, Юрген. Хорошо выглядишь. — Фелиция вытерла руку о свое одеяние и протянула ее моему помощнику для пожатия. После секундного замешательства Юрген в свою очередь постарался оттереть хотя бы частично ту грязь, что покрывала его собственную ладонь, о форму, а затем искренне пожал руку Фелиции.

Насчет «хорошо выглядишь» она, конечно, покривила душой, но вложенное в комплимент чувство было добрым, так что я не стал возражать.

— И мне приятно снова встретить вас, мэм, — отозвался Юрген совершенно искренне, отбирая у нее свою руку настолько быстро, насколько позволяли приличия.

— Ну что же, все это очень мило, — заявила Фелиция, оглядывая руины, в которые превратилась наша машина, а также разбросанные повсюду куски сервиторов, и с сожалением вздохнула. — Но, я полагаю, лучше нам перейти к тому делу, которое вас сюда привело. — Она пошла впереди нас, направляясь к храму и брезгливо обходя куски разорванной плоти и металла. — Уверена, вам тоже не терпится поскорее вернуться к вашей войне.

Главное помещение храма мало изменилось с тех пор, как я видел его в последний раз: все те же высокие своды, расставленные повсюду металлические объекты, назначение которых я не мог определить, установленные на постаментах, располагавшихся относительно друг друга в каком-то прихотливом, но строгом порядке. Как и раньше, источники света в храме были скрыты таким образом, чтобы давать ровное, наполняющее все пространство свечение, придающее залу атмосферу задумчивого покоя и созерцания.

Несмотря на настроение, царившее здесь, я оставался настороже. Волей-неволей перед мысленным взором вставало зрелище растерзанных тел техножрецов и смертоносной машины, которая пыталась отрезать мне голову.

— Сюда, — указала Фелиция, словно я мог позабыть, и мы повернули к самодвижущейся лестнице, которая позволяла добраться до часовни управления на верхнем уровне храма.

Я кинул взгляд на галерею второго яруса, но все двери там были закрыты. Я не сомневался, что там все осталось без изменений за долгие годы моего отсутствия: все те же ряды панелей с датчиками, шкалами, диаграммами, перемигивающихся и сообщающих разнообразную информацию о состоянии генераторов, спрятанных в основании дамбы. А еще там есть широкие панорамные окна, из которых открывается захватывающий дух вид на искусственное озеро и долину. Впрочем, подниматься наверх мы не стали. Приблизившись к эскалатору, Фелиция повелительным жестом подняла руку, и часть стены легко скользнула в сторону, негромко поскрипывая на металлических рельсах.

— Это вы тоже подлатали, значит, — произнес Юрген с понимающим видом.

Последний раз, когда мы здесь были, замаскированная дверь была снесена мелта-зарядом, выпущенным из орудия моего помощника, и лестницу, что находилась за нею, тогда мог видеть каждый, кому взбрело бы в голову заглянуть на огонек.

— Нам показалось, что так будет лучше, знаете ли, — ровно произнесла Фелиция, — учитывая уровень секретности.

Большинство мужчин, вероятно, оскорбились бы едва скрытой насмешкой в ее голосе, но Юрген по самой своей природе был совершенно нечувствителен к сарказму, так что просто кивнул.

Должен признаться, что я задержался на долю секунды, прежде чем начать спуск, потому как не мог выбросить из головы давнишнюю, но не ставшую от времени менее жуткой картину резни, обнаруженную мною в помещениях под храмом. Впрочем, нынче все служители Омниссии, которых нам довелось встретить по дороге, пребывали в добром здравии, если такое выражение применимо к существам, состоящим из механизмов более чем из человеческой плоти, а скитарии в красной форме, кажется, были готовы к отражению любого врага. Двое из них занимали пост у основания лестницы, с адскими орудиями наготове, и если бы с нами не было Фелиции, уверен, мы бы тут просто так не прошли. Они отдали честь при виде техножреца, и ее ответный дружелюбный кивок, похоже, смутил их больше, чем отряд хаоситских налетчиков с лазганами наперевес.

— Кажется, вы неплохо защищены, — признал я.

Мне приходилось, и не один раз, воевать плечом к плечу с солдатами Механикус, и в большинстве случаев они показали себя отличными бойцами. Ужасным исключением была катастрофическая экспедиция на Интериус Прайм, в которой я оказался по чистой случайности и которая была до единого человека вырезана некронами. Воспоминание это не прибавило мне душевного покоя, и мои параноидальные фантазии касательно пещер на астероиде вновь получили возможность порезвиться на переднем плане, прежде чем куда более срочные заботы снова загнали их подальше в глубины мозга. На нас вот-вот должен упасть Варан со своими ордами, и моя паника по поводу воображаемой гробницы некронов вряд ли станет подспорьем в этой борьбе.

— Вероятно, те тоже так думали, — промолвил Юрген, и я кивнул, благодарный ему за то, что не мне пришлось озвучивать эту мысль.

— Смею надеяться, что сейчас мы лучше подготовлены, — отозвалась Фелиция, и в голосе не было и намека на угрозу или хотя бы предупреждение. Но я не стал обольщаться. Ясно, что решение, которое в свое время принял Киллиан, исчерпав все возможности дипломатии, нам было уже недоступно. Техножрец остановилась на мгновение перед широкими бронзовыми дверьми, произвела какие-то манипуляции с запирающим механизмом с помощью старого механодендрита, произрастающего из основания ее позвоночника и, когда двери распахнулись, посторонилась, давая нам пройти.

— Леди вперед, — произнес я. Ведь нельзя было даже предположить, что ждет нас внутри.

Фелиция рассмеялась.

— Ты совсем не изменился, — заметила она, вряд ли догадываясь, насколько была права, и пошла вперед. Сделав несколько шагов, она оглянулась на меня, одарив вызывающей улыбкой: — Ну что же, пойдем. Раз уж ты добрался сюда, тебе следует увидеть то, чего нам удалось достичь.

— Ждите здесь, Юрген, — вполголоса приказал я.

С одной стороны, я чувствовал себя намного спокойнее, когда он прикрывал мне спину, а кроме того, следовало помнить, что тенесвет терял свою силу в присутствии моего помощника. Насколько мне было известно, никто из находящихся в этом здании не знал, что Юрген является «пустым», и этот секрет я намеревался скрывать как можно тщательнее. С одной стороны, Эмберли пришла бы в ярость, узнав, что ее наиболее ценный инструмент стал всеобщим достоянием[501], с другой — возникни у меня необходимость умыкнуть проклятую штуковину ради ее же безопасности, я не хотел, чтобы кто-то знал о таком преимуществе. Никто из нынешних владельцев тенесвета понятия не имел о том, что Юрген способен без вреда для себя переносить его, не нуждаясь ни в каких дополнительных мерах предосторожности.

— Иду, — отозвался я, входя в помещение следом за техножрецом, и тут же застыл на месте, глядя в изумлении. В первый раз за последние шестьдесят лет я оказался от тенесвета на расстоянии вытянутой руки, но увиденное здесь настолько ошеломило меня, что я едва отметил этот факт.

Глава четырнадцатая

— Ну, что скажешь? — спросила Фелиция, отступая в сторону и давая мне возможность получше все рассмотреть. — Что думаешь по этому поводу?

— Не знаю, что и сказать, — заметил я осторожно, делая лишь один шаг вперед, чтобы встать рядом с техножрецом. Памятуя о том тошнотворном ощущении, что охватывало меня всякий раз вблизи тенесвета, не говоря уже о той каше, в которую артефакт превратил попавшего под его влияние Киллиана, я удивился, что сейчас не чувствую никаких дурных воздействий. Однако испытывать на прочность свое везение у меня не было ни малейшего желания, так что я не стал подходить ближе. — На чем это оно стоит?

— Мы все еще не до конца уверены, — жизнерадостно признала Фелиция, — но ведь впечатляет, не правда ли?

— Впечатляет — это не то слово, — согласился я, произнеся это как можно более ровно.

Ужасает — вот это было бы ближе к истине, если кого-то интересует мое мнение. Вся конструкция в целом выглядела изощренно неестественной, и я мог ощутить присутствие варпа в одной с нами комнате: он закручивался вокруг артефакта, словно готовящаяся ужалить змея.

Но я забегаю вперед — полагаю, для начала мне стоило бы описать всю эту штуковину целиком. Хотя я не смогу словами передать то чувство, которое рождалось вблизи артефакта, ибо сложно передать, насколько чуждым для человеческого восприятия был производимый им эффект, поэтому ограничусь лишь описанием физической формы этой вещи.

Первым, что я определил на взгляд, конечно же, был тенесвет, по-прежнему имеющий вид плиты из полированного камня, размером примерно с инфопланшет, который, казалось, впитывал любой падающий на него свет подобно губке. Теперь он почивал в узкой прорези в верхней части пьедестала, сделанного из сияющего кристалла. Пьедестал удерживал плиту тенесвета в вертикальном положении, примерно на уровне моего пояса. Вокруг этой уже знакомой мне части артефакта по кругу располагались три полированные сферы какого-то голубоватого минерала, которые выглядели так, будто вода вдруг стала твердым телом, не превратившись при этом в лед. Каждая сфера была размером примерно с мой кулак, и располагались они в углублениях кристаллической колонны, являвшейся опорой всему сооружению. Там же, в горизонтальной поверхности на вершине колонны, были и другие углубления, сходные по размеру и форме с уже занятыми, которые оставались пустыми. Я кивнул на них:

— Кажется, вам еще предстоит отыскать несколько этих шариков прежде, чем у вас будет полный набор, — произнес я.

— Хм, — отозвалась Фелиция. — Мы тоже так думали поначалу, но затем осознали, что сферы являются каким-то управляющим устройством. Гляди.

Прежде чем я сумел возразить, она ухватила одну из сфер механодендритом, вытащив ее из углубления, где она до того покоилась, и переставила в другое, поблизости. У меня по коже словно прошлись иголками, в воздухе повис статический заряд, и я ощутил слабое биение в висках, как предчувствие подступающей головной боли.

— Что ты сделала? — спросил я, справляясь с желанием выхватить оружие.

Только Юрген мог не почувствовать, как ничем не сдерживаемое колдовство внезапно наполнило комнату.

Фелиция пожала плечами.

— Не имею ни малейшего представления, — ответила она. — Но интересно, правда ведь?

Мягкое сияние кристаллической плиты изменилось, и в его белизне замерцали едва различимые полосы цвета, подобные бликам, которые появляются на больших водных пространствах с восходом. Это производило гипнотический эффект, и я с трудом оторвал взгляд от поверхности плиты, ощущая, как зловредное дыхание варпа касается меня. Казалось невероятным, что Фелиция не ощущает ничего подобного, судя по тому, что он совершенно не была обеспокоена. Возможно, она все же была уже более машиной, нежели человеком, и потому менее чувствительна к присутствию неестественного.

— Мы знаем, что тенесвет может сам по себе усиливать психические силы, — сказал я, понимая, что несу первое, что приходит в голову, лишь для того, чтобы успокоить нервы. И испытал неловкое ощущение, осознав, что техножрец достаточно хорошо знает меня, чтобы отметить это.

— Да, — кивнула Фелиция. — И, как мы смогли установить, он собирает и фокусирует энергию напрямую из эмпирей, вероятно, питая таким образом работу всей остальной системы.

— Что само по себе делает ее уже достаточно опасной, — сказал я. — Поверь, мне довелось видеть, что этот кусок камня способен сделать с человеком, — ничего сколько-нибудь эстетичного.

— Не сомневаюсь, — сухо отозвалась Фелиция. — Я читала отчет и знаю, что это ты помог вернуть тенесвет[502].

— Значит, ты должна понимать и то, что у меня есть серьезные основания для беспокойства, — раздраженно отозвался я, в первый раз по-настоящему оглядываясь вокруг. Удивительное устройство ксеносов своим неестественным видом притягивало все мое внимание до сего момента, но теперь я начал осознавать, что стены вокруг облицованы плоскими плитами камня, отполированными едва ли не так же гладко, как сам тенесвет, но, благодарение Императору, без его пугающих свойств. Каждая плита была покрыта угловатыми насечками, которые вызывали у меня необъяснимое чувство отвращения. Я прошел немного вперед, чтобы рассмотреть ближайшие, не потому, что мне было особенно интересно, но постольку, поскольку это давало мне хороший повод отойти подальше от тенесвета. — А это что такое?

— Мы полагаем, что это руководство пользователя, — произнесла Фелиция, пристально глядя на таблички с характерным выражением лица, которое я могу описать лишь как «голодное» (ну, в той мере, в какой ее лицо вообще способно принимать какие-либо выражения). — Но оно не так-то просто поддается расшифровке.

— Да уж наверное, — отозвался я и попытался припомнить то, что рассказывал Мотт, ученый Эмберли, об этих загадочных письменах во время наших поисков тенесвета на Периремунде. Похожие плиты были обнаружены в различных мирах по всей Галактике, и, судя по всему, остались от цивилизации, которая исчезла за многие века до того, как человечество сделало первый шаг по пути эволюции на древних равнинах Святой Терры. И поскольку у этой цивилизации и человечества не нашлось никаких точек соприкосновения, не стоило и рассчитывать на какой-либо прогресс в деле расшифровки письменности этих ксеносов[503].

Волей-неволей всплыла мысль о том, что единственным звеном, связывающим нашу эпоху с теми невообразимо древними временами, являлись некроны, и я пристальнее всмотрелся в таблички с насечками. С некоторым облегчением я понял, что не вижу среди значков примечательного рисунка из кругов и линий, который, кажется, являлся элементом письменности вышеупомянутых исчадий ада[504].

— То есть у вас нет ни малейшего понятия, что же делает эта штуковина, — заключил я, и Фелиция пожала плечами.

— Я бы выразилась иначе, — уклончиво отозвалась она, — но я полагаю, что тебе стоит встретиться с другими членами исследовательской команды, прежде чем я скажу что-либо еще. Ситуация здесь не самая простая.

— Ну разумеется, — сказал я со вздохом. На какое-то мгновение я ощутил что-то вроде ностальгии по былым денечкам, когда всех забот у меня было — бегать от орков по ландшафтам Перлии. Хоть и не самое приятное, зато прямолинейное занятие, суть которого сводилась к тому, чтобы продвигаться вперед с возможно большей скоростью, расстреливая по дороге все зеленое или хотя бы зеленоватое.

— Ну что же, полагаю, нам пора приступить к переговорам, — произнесла Фелиция, отворачиваясь наконец от адской машины и направляясь к выходу. Я последовал за ней со всей поспешностью и едва ли не с наслаждением втянул знакомый запах прокисших носков и немытого тела, который встретил меня в коридоре. Наконец створки двери отрезали меня от зловеще светящегося пьедестала.

— Комиссар, — приветствовал меня Юрген, держа свою мелту наготове. Очевидно, что, несмотря на появление знакомого лица, он не сбрасывал со счетов вероятность новых неприятностей. Что, по моему мнению, было весьма разумно — все обитатели этого здания должны хорошо помнить, что произошло в последний раз, когда инквизитору было отказано в доступе к тенесвету. Вне сомнения, за нами сейчас пристально наблюдали, опасаясь предательства. Не то чтобы мы собирались захватить эту гнусную вещь силой, конечно же, нет, — особенно теперь, когда я увидел, насколько громоздким оказался собранный техножрецами механизм, — но я прекрасно мог представить себя на месте хозяев и потому не винил их за параноидальное мышление, столь свойственное мне самому. — Все в порядке?

— До некоторой степени, — осторожно ответил я. — Кажется, передвинуть эту штуковину стало гораздо труднее.

Да уж, только не теперь, когда Орелиус со своим кораблем, а вместе с ними и сервиторы-грузчики, способные вытащить отсюда эту мерзкую штуковину, дали деру из нашей звездной системы, рванув на встречу с Эмберли[505].

Услышав мои слова, Фелиция приняла самодовольный вид.

— Я собрала совещание в зале переговоров, — заявила она, и я не стал спрашивать, как ей это удалось за то время, пока мы шли сюда и рассматривали тенесвет. Возможно, у нее было какое-то встроенное передающее устройство, которое она могла использовать, одновременно разговаривая со мной (когда я позднее спросил у нее об этом, Фелиция сказала что-то о своих корковых имплантах, позволяющих ей думать о множестве вещей одновременно, и назвала это таинство «многозадачностью»)[506].

— Отлично, — отозвался я, стараясь не показывать свое удивление. — Чем раньше мы разберемся со всем этим, тем лучше.

— Хотите, чтобы я сопровождал вас, сэр? — спросил Юрген, но я покачал головой.

— Лучше оставайтесь снаружи и приглядывайте за дверьми. — Мне и так предстояло вывернуться наизнанку, чтобы склонить людей, с которыми я вот-вот должен был встретиться, на свою сторону, и присутствие за моим плечом помощника с мелтой в руках никак не помогло бы мне завоевать их доверие. — Не хотелось бы, чтобы нас прервали, пока мы ведем переговоры.

— Именно так, — согласилась Фелиция, сохраняя бесстрастное выражение лица.

Мы проследовали за ней по коридору, который я не узнал (но я ведь и не исследовал в подробностях подземный комплекс в свой первый визит сюда, да и многое явно было перестроено за эти восемьдесят лет, во всяком случае, что-то в отраженных звуках и циркуляции воздуха казалось мне новым, а своим инстинктам жителя улья я доверял), и наконец достигли дверей из полированного дерева. Это дало мне знать о том, что мы перешли в часть комплекса, которая принадлежала Инквизиции, потому как шестереночки предпочитают отделку внутренних помещений из металла. И почему-то это заставило меня вздохнуть с облегчением. Возможно, здесь я тоже не нашел бы союзников, но, по крайней мере, они выслушают то, что я им собирался сообщить.

Я оставил Юргена снаружи, в компании парочки скитариев (которые, вероятно, уже мечтали об аугментических носах в дополнение к зрительным имплантатам), и вид этой охраны дал мне понять, что Механикус все еще соблюдали осторожность и питали сомнения относительно чистоты наших намерений. Фелиция едва бросила взгляд на солдат в ярко-красной форме, прежде чем открыть двери и пропустить меня вперед, так что, возможно, охрана все же была просто знаком уважения к моей персоне[507].

Первым моим впечатлением было смутное ощущение узнавания при всей странности открывшегося мне помещения. В целом обстановка комнаты была довольно обычной, с располагавшимся по центру большим столом, по сторонам от которого стояли ряды стульев; пол покрыт красным ковром, в орнамент которого вплетена готическая литера «I», знак Инквизиции, окруженная белым изображением шестерни Адептус Механикус. Стол, однако, был не деревянным, а из полированной бронзы, и те же два переплетенных символа были инкрустированы золотом на столешнице. Единственным деревянным предметом мебели в комнате был небольшой столик в углу, на котором гостеприимно мерцали хрустальные графины и бокалы на серебряном подносе. Со столиком соседствовал лакированный шкафчик, так же украшенный переплетающимися символами двух учреждений, в котором, насколько я понимаю, хранились напитки. Стулья возле стола для совещаний тоже были металлическими, но те, что располагались по одной из сторон, были снабжены мягкими сиденьями. Несложно догадаться, с какой стороны стола сидят обычно делегаты от Инквизиции, даже когда в помещении никого нет. Но сейчас понять это было еще проще. Когда мы с Фелицией вошли, десяток лиц повернулись к нам, и те, что располагались по левой стороне, имели разнообразные аугментические импланты, в то время как лица с правой стороны стола не были столь щедро модифицированы, но были столь же непроницаемы. Все, кроме одного человека в делегации Механикус, носили белые одежды техножречества, но ни у кого из присутствовавших одеяния не были украшены столь же вычурно, как у Фелиции, поэтому меня не удивило уважительное «магос», произнесенное адептами при ее появлении. Фелиция проследовала к месту во главе стола. Там не было стула, но я помнил по прежним временам, что седалище ей без надобности — вместо них она пользовалась механодендритом, растущим из основания ее позвоночника.

— А вы говорили, что не заведуете здесь, — легко произнес я, обходя стол, чтобы отдать должное предложенным напиткам. Для начала мне просто необходимо было выпить. То оживление, которое последовало за нашим с Юргеном прибытием, все же изрядно меня утомило, а кроме того, я хотел присмотреться к присутствующим так, чтобы не показалось, будто я намеренно тяну время. Конечно же, лица большинства присутствовавших не были настолько выразительны, чтобы о чем-то поведать, но все же мне удалось выделить нескольких субъектов, поведение которых было немного легче читать. Это должно было помочь держать руку на пульсе и понимать, насколько хорошо для меня складываются обстоятельства. Или, памятуя о моем везении, насколько плохо.

— Я не заведую, — сказала Фелиция. — Я руковожу технотеологической стороной предприятия, но данный совет определяет общий курс деятельности, а книжники из Инквизиции берут на себя бумажную работу.

Техножрецы буравили меня непроницаемыми взглядами, в которых эмоций отражалось не более, чем на лицах некронов. Единственным исключением на их стороне стола, отмеченным мною ранее, был темноволосый мужчина в ярко-красной форме офицера скитариев, во взгляде которого на меня читалось уважение. Я склонил голову в его сторону, отмечая вежливое приветствие, и спустя мгновение он кивнул в ответ. Неплохой признак, так что я не стал торопиться, наливая себе амасека (к моему разочарованию, графин на столике содержал прискорбно малое его количество, а я, проведя столько времени в обществе Эмберли, как-то привык к тому, что оперативные работники Инквизиции не склонны отказывать себе в простых радостях жизни)[508].

Я улыбнулся собравшейся компании в максимально дружелюбной и открытой манере, выработанной годами тренировок:

— Кто-нибудь еще желает выпить, пока я на раздаче?

Никто не выказал желания, так что я прошел к одному из свободных кресел на стороне Инквизиции. В любом случае я уже более чем открыто признал свою связь с этой организацией, так что не было никакого смысла скрывать это теперь, кроме того, у нейтрального, противоположного месту Фелиции, конца стола все равно не было кресла. Я занял ближайшее к ней свободное место, во-первых, потому, что мне хотелось быть ближе к той, чье мнение имеет столь большой вес среди Механикус, а во-вторых, потому, что мне хотелось держаться как можно далее от молодого человека с остекленевшим взглядом и нечесаной копной каштановых волос, который сидел напротив капитана скитариев в дальнем конце стола. Я на своем веку имел достаточно дел с псайкерами, чтобы их опасаться, будь они хоть сто раз санкционированы. «Правильно, что я оставил Юргена снаружи», — подумал я.

— На тот случай, если кто-то не знает, — произнесла Фелиция с нарочитой серьезностью, — позвольте представить моего старого друга, Кайафаса Каина. Героя Империума, Освободителя Перлии и все такое прочее, что можно прочитать на постаментах воздвигнутых в его честь статуй. — Она насмешливо склонила голову. — А также, как стало очевидным, тайного сотрудника Инквизиции, работающего на инквизитора Вейл. Хотите ли вы что-то добавить к этому списку, комиссар?

— Да, насколько это в моих полномочиях, — произнес я, придавая лицу выражение солдатской прямоты. Мне было хорошо известно, насколько инквизиторов занимают их внутренние игры в рыцарей плаща и кинжала и как решительно эти ребята борются за положение в своей тайной иерархии, поэтому с моей стороны было совершенно нелишне намекнуть на наличие неизвестных им аспектов моей деятельности. — Хотя я не являюсь в полном смысле слова сотрудником Инквизиции. Скорее, нас с инквизитором Вейл связывают личные дружеские отношения, да в паре случаев я оказался способен немного подсобить ей, вот и все.

Человек с жесткими чертами лица, сидевший слева от меня, понимающе кивнул, явно убежденный теперь в том, что я посвящен в тайны Ордо Ксенос больше, чем он сам.

— Зная об этом, предыдущий посланник инквизитора Вейл попросил меня принять возложенную на него миссию с того момента, как он сам вынужден был ее оставить, покидая систему в результате первой волны вторжения врага.

— Я видел отчеты, — ровно произнес человек с жестким лицом и протянул мне руку для пожатия. — Поскольку протокол был изрядно нарушен, нас не представили друг другу. Тери Макан, начальник безопасности проекта. — Он обменялся взглядами с офицером скитариев. — Я действую со стороны Инквизиции. Капитан Йаиц занимается тем же со стороны Механикус.

— Господин Макан, — я пожал его руку, немного меняя улыбку на моем лице.

Взгляд, которым обменялись эти два человека, сказал мне многое. Они в целом были расположены к сотрудничеству друг с другом, но лишь в оговоренных обеими сторонами границах. Я кивнул капитану скитариев.

— Капитан Йаиц, мне не терпится ближе познакомиться с вами обоими.

Почти одинаковое изумление на их лицах подсказало мне, что подобное развитие разговора было совершенно неожиданно для обоих мужчин.

— Должны ли мы заключить из данного замечания, что смехотворная идея, которую высказал нам ваш приятель-капер, была отложена в сторону? — спросил один из техножрецов.

Я кивнул.

— Магос Тайбер была настолько любезна, что показала мне артефакт в сборке, — отозвался я, чувствуя, что официальный титул Фелиции звучит в моих устах очень странно для меня самого. — Мне стало ясно, что нет никакой реальной возможности переместить устройство, во всяком случае за то время, что у нас осталось.

Со стороны шестереночной части стола потекли эманации облегчения и самодовольства, в то время как беспокойный шорох охватил сторону Инквизиции.

— Но в этом случае мы должны предпринять шаги к тому, чтобы обеспечить его безопасность, — произнес Макан. — Даже если это будет означать, что в какой-то момент мы окажемся перед необходимостью уничтожить артефакт.

Я ожидал, что это замечание будет встречено протестами, но вместо этого установилась такая тишина, что я мог услышать, как все собравшиеся за столом дружно задержали воздух в легких (за исключением парочки техножрецов, которые поднялись выше таких человеческих слабостей, как необходимость дышать).

— Это, конечно же, крайняя мера, — произнес я спустя мгновение, и все немного расслабились.

— Я не уверен, что мы сможем уничтожить его, даже если встанет такая необходимость, — подал голос один из техножрецов. — Артефакт существует с незапамятных времен и за все миллионы лет не получил и царапины. Я не думаю, что обычная взрывчатка может нанести ему какие-то повреждения.

— Киллиан, кажется, думал, что плазменный заряд способен ему повредить, — осторожно, с надеждой попытался я.

— Киллиан был имбецилом, — доложил Макан, с каковым заявлением, кажется, согласились все собравшиеся, как со стороны Инквизиции, так и со стороны Механикус. — Он не имел ни малейшего представления о том, с чем имеет дело.

— Помешанные вообще редко задумываются о том, с чем имеют дело, — ровно заметил я. — Что возвращает нас к вопросу об ордах Хаоса, которые вот-вот спустятся на эту планету. Свихнувшиеся настолько, насколько это вообще возможно, и можете быть уверены, что Варан не замедлит поэкспериментировать с этой штуковиной, если она попадет в его руки. — Я сделал паузу. — И даже если, по какому-то чудесному стечению обстоятельств, он избежит подобного искушения, не следует того же ожидать от Абаддона…

— Осквернитель? — пронзительный голос псайкера прозвучал так, будто он одновременно прислушивался к отдаленной музыке, играющей только у него в голове. — Вы полагаете, что он имеет отношение к происходящему?

— Кто знает? — я пожал плечами, стараясь сохранять прямодушный вид и в то же время скрыть тот ужас, что окутал меня при мысли о том, что я мог привлечь персональное внимание наиболее полного воплощения ненависти, которое только посещало Галактику со времен Хоруса. — Варан, вне сомнения, ему подчиняется. Равно как и все военачальники Хаоса.

— Это верно, — Йаиц согласно кивнул. — Единственное преимущество, которое у нас все еще остается, — то, что этот Варан, предположительно, не знает о существовании устройства.

— К сожалению, это, скорее всего, не так, — возразил я, и после этих моих слов в помещении повисло ощутимое напряжение. — По имеющимся у нас данным, Перлия не без причины оказалась целью флотилии Варана. Никто из командующих силами обороны еще не поставлен в известность, но я полагаю, что все мы, здесь присутствующие, знаем, какая вещь на Перлии могла заставить рейдерский флот пересечь почти всю Галактику.

— Но как они могут знать о тенесвете? — спросил Йаиц, бросая многозначительный взгляд на Макана. — Предполагалось, что это один из самых надежно охраняемых секретов сегментума.

— Так и есть, — отрывисто кивнул начальник безопасности от инквизиции. — Но секреты имеют свойство всплывать на поверхность. За последние несколько сотен лет на данном объекте перебывало столько народу, что и не сосчитать, от обеих наших организаций. А чтобы проболтаться, достаточно одного человека — по глупости или попав в руки врага…

— Смею заверить вас, ни один слуга Омниссии не допустил бы подобного небрежения, — ледяным тоном произнес Йаиц.

— Я бы поставил на Киллиана, — вклинился я в их перепалку, желая разрядить нараставшее раздражение. На самом деле у меня не было ни малейшего представления о том, как тайна тенесвета стала известна врагу, да меня это не особенно и волновало, но я отслужил комиссаром достаточно времени, чтобы осознавать всю опасность раскола в наших рядах, — это равносильно роте астартес-предателей, зашедшей в тыл. — Он поддерживал зародившийся на Периремунде культ Хаоса, поставлявший ему латентных псайкеров для его сумасбродной затеи. Если кто-то из них сумел пережить зачистку…

К моему облегчению, все присутствовавшие за столом, кажется, с готовностью приняли эту версию, и назначение Киллиана козлом отпущения не встретило каких-либо возражений.

— Что меня по-настоящему волнует, так это возможность того, что Варан или Абаддон, или кто-либо еще, сможет продолжить дело Киллиана. Они не остановятся перед тем, чтобы производить проклятых в промышленных масштабах, если у них появиться такая возможность, и один Император знает, какой ущерб они смогут таким образом причинить.

— Это уничтожит Галактику, — тихо произнес молодой псайкер, но его невыразительный голос каким-то образом перекрыл все звуки в помещении.

— Мастер Спарсен, может быть, и преувеличивает, — начал Макан, — но…

— Я ни в малейшей степени не преувеличиваю, — заверил его бледный молодой человек. — Сила варпа потечет через них, не сдерживаемая теми защитными кругами, что налагает благословение Императора на сознания своих слуг. Кроме того вреда, что они смогут причинить непосредственно, многие окажутся одержимы демонами или чем-то похуже, позволяя ужасам эмпирей бесноваться вольно и бесконтрольно среди звезд. За время жизни двух поколений Око Ужаса разрастется достаточно, чтобы поглотить нас всех.

Голос псайкера оставался таким же невыразительным, чего нельзя было сказать о его лице — такого беспримесного ужаса мне давно не приходилось видеть. А если учесть тот факт, что передо человек, который смотрит в глубины варпа каждый день, и вряд ли его легко напугать чем-то, что он мог там увидеть… Следует сделать вывод — сказанное им является не преувеличением, а самой что ни на есть правдой.

— Ну что же, давайте сделаем так, чтобы до этого дело не дошло, — спокойно промолвила Фелиция, и молодой псайкер кивнул.

— Это было бы к лучшему, — тихо заметил он.

— Если мы не можем перевезти тенесвет и не можем его уничтожить, нам просто нужно позаботиться о том, чтобы он не достался врагу, — произнес я. — Капитан Йаиц, возможно, мы могли бы позже переговорить о том, какие существуют возможности для защиты данного объекта. Я уверен, что у вас есть соображения на этот счет.

— Несомненно, — кивнул Йаиц. — И я уверен, что ваш собственный опыт окажется неоценим в том, чтобы определить значимость моих выкладок. Я уверен, что у вас также возникнут собственные предложения.

— Ну, на худой конец, можно еще раз взорвать дамбу, — произнес я шутливо. — Однако, полагаю, что к этому враг может быть готов.

Я-то точно знал, что был бы готов к такому развитию событий, если бы слышал о прошлом сражении за эти места, но даже если Варан и его соратники и не обладали подобной информацией к настоящему моменту, они точно получат ее, едва только ступят на Перлию. «Последний бой Каина» — так лестно, хотя и не вполне верно, называют местные (с упорством, достойным лучшего применения) то давнее сражение. Оно стало настоящей легендой для этого маленького и в целом довольно скучного мира и, как следствие, послужило источником вдохновения для бесчисленных книг, пикт-драм, голографических и пикт-комиксов, полных преувеличений и неточностей.

— Мы все равно установим взрывные устройства, — решительно заявила Фелиция, чем несколько меня озадачила, учитывая, в какое раздражение ее привело мое решение взорвать дамбу в прошлый раз. Мне стало казаться, что время и груз ответственности придали ей не только кучу нового металлического хлама, но и значительную долю прагматизма. Магос обвела взглядом всех собравшихся за столом техножрецов, как если бы ожидала возражений. Но ни один не подал голоса, хотя наверняка среди них было достаточно недовольных подобной перспективой. — Мы всегда сможем построить еще одну дамбу, но у нас есть только один тенесвет.

— За что спасибо Императору, — пробормотал я несколько громче, чем намеревался, и обернулся к Макану: — Я хотел бы, чтобы вы также приняли участие в обсуждении аспектов обороны. Уверен, что у вас уже имеется достаточно подробный анализ имеющихся возможностей, учитывающих максимум вероятных сценариев развития событий.

— Все, от возвращения орков и до миграции хрудов, — заверил меня Макан. — Не исключая переворота со стороны подстрекаемых тау сепаратистов. Пути подхода вражеских войск, проникновение лазутчиков в штат организации… Только назовите — я об этом подумал.

Отчетливо ощущая напряженные взгляды всех присутствующих, он высокомерно пожал плечами.

— Я не утверждаю, что кто-то здесь является предателем, но я составил планы противодействия на подобный случай, наряду со всеми прочими, которые только смог вообразить. Это моя работа.

— И мы должны благодарить Императора за то, что вы подходите к ней с такой серьезностью, — заметил я, наученный жизнью сглаживать неловкие моменты в подобных ситуациях. — Кто-то еще может добавить что-то полезное для собравшихся?

— Лишь то, что целиком, в сборе, тенесвет является чем-то много большим, нежели просто усилитель психических способностей, — вставила Фелиция. Она снова бросила взгляд на техножрецов, снова ожидая возражений, и заметно расслабилась, когда таковых не поступило. Следующая ее фраза была обращена непосредственно ко мне: — Мы еще далеки от того, чтобы понять истинное предназначение устройства, но некоторые предварительные выводы нам удалось сделать.

— Именно так, — вмешался один из техножрецов. — Как магос Тайбер, возможно, уже объяснила, тенесвет как компонент более сложного устройства является лишь деталью, добывающей энергию непосредственно из варпа. Это, видимо, и является причиной, по которой он также способен усиливать латентные психические возможности.

— Да, магос пояснила данный момент, — подтвердил я. — Но продолжайте, пожалуйста.

— Прочая же часть устройства, как мы полагаем, является системой фокусировки этой энергии, — перехватила нить объяснения Фелиция, наградив своего излишне говорливого подчиненного таким взглядом, который я обычно приберегал для стрелка Эрлсена — моей дисциплинарной занозы в те сравнительно беззаботные денечки, что я провел с Двенадцатым полевым артиллерийским полком. — Для чего это делается, мы еще не поняли, но если наши догадки правильны, то тенесвет способен изменять саму ткань реальности.

— Святой Трон! — невольно воскликнул я, и набросок кошмарного будущего, сделанный псайкером Спарсеном, превратился в моем сознании в сравнительно оптимистическую картину. Вместо того, чтобы медленно уничтожать Галактику на протяжении десятилетий, тенесвет, кажется, был способен проделать эту работу за время, которое мне потребовалось бы для того, чтобы моргнуть. Что бы Фелиция ни говорила на этот счет (или Эмберли, если уж на то пошло), я решил, что обязательно найду какой-нибудь способ уничтожить проклятую штуковину. — Зачем кому-то понадобилось строить нечто столь чудовищное?

— Из страха, — подал голос один из делегатов от Инквизиции — это была молодая женщина с заостренными чертами лица в одеждах сестер Ордо Диалогис, то есть человек, пытающийся вынести какой-то смысл из тех письмен, которые я имел возможность видеть на плитах, покрывающих стены комнаты с тенесветом. — Мы знаем из нескольких фрагментов, найденных в местах раскопок по всей Галактике, что Древние находились в состоянии войны. С кем или чем, нам не известно, хотя некоторые ученые выдвигали предположения, что знак, соответствующий имени врага, звучит на готике как «катарн» или «к’тан».

— Никогда о таких не слышал, — сказал я с некоторым облегчением. Спасибо Императору, не некроны.

— Обе стороны конфликта, насколько нам представляется, были полностью уничтожены в ходе войны, — произнесла сестра. — Полное взаимное уничтожение. Лишь немногие реликвии Древних пережили то время, и от к'тан[509] совершенно ничего не осталось. Но у эльдар бытуют легенды, которые, возможно, своими корнями уходят в тот конфликт. Конечно же, остроухие модники слишком давно и прочно уселись на собственные задницы и не спешат делиться важной информацией с низшими расами, но мы сумели, используя несколько неортодоксальные средства, добыть крупицы информации, которая может оказаться полезной.

Я лишь в самых общих чертах представлял себе возможности Инквизиции. Но мне было известно, что имели место случаи сотрудничества некоторых эльдар с отдельными представителями Ордо Ксенос. Редкие, но не неслыханные случаи. Эмберли, кстати, довольно прилично говорила на их языке, и я полагаю, что выучить его она смогла именно благодаря такому случаю. В детали она, конечно же, меня не посвятила[510], так что я предположил, что сестра Ордо Диалогис также не станет пускаться в подробные объяснения.

— Информации о тенесвете? — осторожно спросил я, главным образом для того, чтобы произвести впечатление, будто я все еще понимаю, о чем идет речь.

— Возможно, — отозвалась инквизитор. — Если верить малоизвестному широкой общественности произведению «Лэ о Кельсе», Древние предприняли попытку напрямую использовать энергию варпа, желая защититься от своих врагов. Некоторые из ученых-эльдар считают, что они были первыми, кто выпустил проклятие Хаоса в Галактику.

— Ничем не подкрепленные и слишком далеко идущие домыслы, которые сестра Розетта, кажется, воспринимает серьезнее, чем они того заслуживают, — твердо заявила Фелиция, игнорируя посланный в ее сторону и не сулящий ей ничего хорошего яростный взгляд.

— Учитывая то, насколько древним и, несомненно, мощным является наш артефакт, было бы крайне неразумно списывать такую вероятность со счетов, и это все, на чем я настаиваю, — произнесла Розетта с видом человека, которому слишком часто приходится произносить эти слова.

Когда я осознал всю значимость сказанного ею, мне показалось, что все мои внутренности обратились в воду, и я собрал всю свою волю в кулак, чтобы ужас не отразился у меня на лице. Вот ведь незадача, а я уж начал было думать, что хуже дела уже не могут пойти.

— Мне представляется, что, независимо от разности взглядов на природу явления, все наши дальнейшие совместные действия должны быть сопряжены с чрезвычайной осторожностью, — тактично заметил я.

— Не волнуйтесь, именно так мы и поступаем, — отозвалась Фелиция столь прохладно, что я поежился.

Я хорошо знал ее упрямство, и не приходилось даже сомневаться, что если бы возникла непосредственная угроза упустить артефакт из своих рук, она бы рискнула привести его в действие — просто для того, чтобы посмотреть, что же случится. И что еще хуже — Император, помоги мне! — я позволил бы ей это сделать, если бы увидел пусть слабый, но шанс, что это нам поможет.

Ну что же, во всяком случае это не тот вопрос, решать который нужно сегодня. В настоящий же момент нам с Юргеном еще предстояло вернуться к вопросам грядущей войны.

— В соответствии со всем сказанным, — произнес я, — полагаю, что могу оставить вас с вашими исследованиями. — В конце концов, не взорвали же они до сих пор Галактику, несмотря на то, что столько лет прилагали к этому усилия своих лучших умов. Если имеется шанс, что Фелиция и ее подчиненные обнаружат безопасный способ применить устройство против наших врагов, то в совсем уж отчаянном положении мы попробуем это сделать. Но даже если такого способа не отыщется, они будут заняты делом и не станут путаться у меня под ногами. Я бросил взгляд на Макана и Йаица, вставая из-за стола: — Джентльмены, полагаю, что у вас найдется какое-то помещение, где мы могли бы посмотреть наши оборонительные стратегии, не докучая остальным?

На самом деле мне куда важнее было увести Юргена из коридора прежде, чем с ним встретится Спарсен.

— Мой кабинет ближе всего, — произнес Макан, явно готовый к возражениям от своего коллеги, но Йаиц кивнул.

— Это сэкономит нам немного времени, — признал он.

— Отлично, — произнес я тоном, приличествующим Герою Империума. — Давайте же приступим. — Я кивнул Фелиции. — Вне сомнения, мы еще увидимся до моего отъезда.

— Если вы не собираетесь добираться до Чилинваля пешком, то, вне сомнения, мы обязательно встретимся, — жизнерадостно согласилась она. — Вашу машину теперь не очень просто завести.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА

Очевидно, что Каин, или, что более вероятно, Юрген сумел отыскать какое-то средство передвижения, поскольку когда рассказ комиссара начинается снова, инспекционная поездка, служившая ему прикрытием, уже завершена. Как обычно, Каин лишь в очень общих чертах сообщает о течении времени, но из других ссылок в тексте мы можем предположить, что следующая часть повествования начинается через три дня.

Глава пятнадцатая

— Позвольте мне спросить прямо, — произнес Визитер с несколько недоумевающим видом. — Вы всерьез намереваетесь эвакуировать Схолу в какой-то храм Механикус в глуши?

Мы стояли на посадочной площадке Схолы, и голоса наши были едва слышны за ревом двигателей «Аквилы», которым Спри, готовясь к отлету, прибавил оборотов. Это было лучшей защитой от лишних ушей и объясняло то, почему я вообще вызвался провожать командора. На последнем совете, посвященном вопросам обороны, Визитер достаточно жестко настоял на том, чтобы разместить свой штаб на одной из канонерок ССО, которая свернула к планете для пополнения припасов как раз вовремя, чтобы быть рекрутированной на роль флагмана нашего космического флота. И сейчас Визитер собирался отбыть на ее борт, ибо не видел никакого смысла в попытках руководить битвой в космосе с поверхности планеты.

— Я надеюсь, что до этого не дойдет, — сообщил я ему, и это было правдой. — Но если нам придется сдавать позиции и сматывать удочки, то у нас невеликий выбор в плане мест эвакуации. Храм же достаточно отдален для того, чтобы обеспечить врагу определенные сложности в деле преследования, а кроме того, на подходах к нему мне уже приходилось держать оборону. У нас там будет пусть небольшое, но преимущество, которое мы вряд ли получим в других местах.

Я не мог, конечно же, сообщить ему истинную причину, по которой собирался сосредоточить в Долине Демонов как можно большее количество боеспособных людей. Как никто понимая необходимость обеспечить максимально возможную безопасность секретного объекта Инквизиции, я решил, что озвученная причина хорошо объясняет избранные пути отступления. Стратегия сражения, согласованная с Йаицем и Маканом, предполагала, что Долину Демонов мы удержим, и это добавляло достоверности моему вынужденному обману.

— Хороший довод, — признал Визитер. Он поставил свой вещмешок, который до того держал на плече, перед собой и покопался в нем, доставая инфопланшет. — Мне удалось прикинуть план эвакуации на тот случай, если вам придется оставить Схолу.

Он перекинул несколько файлов на мой планшет, и я сделал себе заметку внимательно их рассмотреть при первой же возможности. Затем Визитер взглянул на кабину «Аквилы», где за лобовым стеклом из бронекристалла можно было увидеть рыжую голову флотского кадета.

— Удачи всем вам.

— И вам также, — искренне отозвался я.

Идти в бой на металлической скорлупке, окруженной пустотой, никогда не казалось мне хорошей идеей, но жесты и поза Визитера ясно говорили, что ему не терпится снова оказаться на борту боевого корабля, даже если это всего лишь уязвимая и плохо вооруженная канонерка ССО. Но, полагаю, Визитер за свою долгую и примечательную карьеру во Флоте привык встречать врага в космосе, а оседлая жизнь на поверхности планеты, должно быть, заставляла его скучать[511].

— Император защищает! — Я привычно выдал эту застарелую формулу и внезапно понял, что в данном случае очень надеюсь на справедливость этих слов.

Визитер отдал честь, снова вскинул на плечо свой «матросский сундучок»[512], и взошел по трапу на борт «Аквилы». Я в свою очередь отдал честь и, когда Визитер скрылся внутри челнока, повернулся и отступил на безопасное расстояние от «Аквилы», наблюдая, как кораблик набирает высоту, постепенно превращаясь в быстро движущуюся точку на фоне чистого горного небосвода.

— Первый пошел, — сказал я себе и отправился искать Роркинса.

Схола за время моего отсутствия прониклась и пропиталась деловитым духом предвоенной целеустремленности, и если бы не крайняя молодость лиц, мелькавших вокруг, я мог бы представить себя на каком-нибудь форпосте Имперской Гвардии. Даже самые юные обитатели готовились к войне, обучаясь сворачивать бинты и перезаряжать батареи, и, надо сказать, многие демонстрировали заметное разочарование тем, что им не выдали собственного оружия. Но насколько бы отчаянным ни было наше положение, мы еще не дошли до того, чтобы вооружать детей пяти лет от роду.

— Комиссар! — Ко мне приблизился Маклин с инфопланшетом в руке, сияя от радостного предвкушения. — У меня здесь последние тактические сводки, которые вы запрашивали.

— Отлично, — я принял инфопланшет, даже не взглянув на него, потому как для подробного изучения время еще будет, а сейчас я жестом велел кадету следовать за мной. — Дайте выдержку.

Я воспринимал как само собой разумеющееся то, что он просмотрел файлы перед тем, как представить их мне, — именно в надежде на то, что я попрошу выдать краткое резюме. Как и мои кадеты, он очень быстро учился.

— Уровень нашей боеготовности повысился, — осторожно признал он с видом человека, который еле сдерживается, чтобы не сказать «но».

Я кивнул и сделал это за него.

— Но все равно недостаточно, — сказал я.

— Боюсь, что так, — согласился Маклин. — СПО настолько подготовлены к боям, насколько их вообще можно подготовить за такое короткое время, но все же им не хватает как сработанности, так и технических средств. Но по сравнению с ополчением даже они выглядят штурмовиками.

— В этом я не сомневаюсь, — я почувствовал, что настроение у парня становится совсем уж мрачным, и потому счел полезным ободряюще хлопнуть его по плечу. — К счастью, у них есть мы, чтобы поддерживать их настроение в соответствии с поставленной целью. И к тому времени, как все это закончится, вы точно заработаете комиссарский кушак, не сомневаюсь.

На мгновение мне показалось, что несколько глуповатая улыбка, расплывшаяся на его лице, ознаменовала мой успех в поднятии боевого духа, но я быстро понял свою ошибку, когда проследил за взглядом Маклина.

— Каин. Уже проводили командора? — спросила, подойдя к нам, сестра Юлианна. Она снова была облачена в полный силовой доспех и вела за собой группу старших послушниц в сторону стрельбища. Девушки были облачены в учебную броню. Я опять отметил тот резкий контраст, который создавали старый, исцарапанный и тусклый керамит с начертанными на нем обетами и ликами святых с молодыми, свежими лицами отроковиц. Я невольно подумал о том, что этим девушкам скорее пристало думать и беспокоиться о скрамболе или подростковых прыщах, а не о сборке-разборке болтера или того хуже, максимально эффективных способах потрошения еретиков посредством штыка-сариссы.

— Только что, — отозвался я, глянув вверх, на почти растаявший инверсионный след челнока.

— Ну что же, удачи ему, — сказала Юлианна, сотворяя знамение аквилы.

— Ему понадобится вся удача, какая только есть, — согласился я.

Кайла сейчас сортировала для меня данные, которые предоставил нам Орелиус, касавшиеся численности и тактико-технических характеристик вражеского флота. Очень приблизительные данные, но все-таки лучше, чем ничего. По самым оптимистичным предположениям моего кадета, сила, которая в данный момент надвигалась на нас, на порядок превосходила все, что смог собрать для космической битвы Визитер. Нам оставалось только надеяться на то, что тактика «удар — отход», которую наметил командор, окажется эффективной. — Я вижу, что и вы не сидели сложа руки, пока я был в отъезде.

— Делали все, что могли, — сказала Юлианна. — Схола строилась, конечно, с тем расчетом, чтобы ее можно было защитить, но не против полномасштабного планетарного штурма.

К явному удовольствию Маклина, сестра пошла рядом со мной плечом к плечу, разговаривая на ходу, а группка ее подопечных плелась следом, грохоча бронированными сапогами и подвывая сервомоторами.

— Визитер предложил нам стратегию отступления, — сказал я. — На тот случай, если она нам понадобится.

Нет нужды повторять, что, по моему мнению, так оно и будет. Но все же нельзя было слишком спешить с переброской войск и персонала Схолы в Долину Демонов, это было бы равносильно тому, чтобы вывесить над нею указатель для прибывающего врага с надписью: «Вам сюда!»

— Отлично, — кивнула Юлианна и перепрыгнула через обложенное мешками с песком гнездо автопушки, сузившее вход в один из внутренних дворов до щели, в которой было бы легче удерживать врага. Приземлилась селестинка с лязгом, подобным падению ведра, полного гвоздей.

Маклин остановился с отвисшей челюстью. Вряд ли он до этого видел, как спец в ношении силовой брони использует ее дополнительные возможности. Однако изумление моего кадета ни в какое сравнение не шло с ошеломлением кадетов-арбитрес, составлявших расчет этой огневой позиции, когда селестинка пролетела над их головами. К моему облегчению — и к сожалению будущих защитников правопорядка — воспитанницы Юлианны не последовали ее примеру, а чинно и без толкотни, одна за одной, миновали узкое место.

— Мы можем сколь угодно долго оборонять Схолу от взбунтовавшихся гражданских и обезумевших толп, но военный целенаправленный штурм — это совсем другое дело.

— Вы правы, — отозвался я. Мы уже пересекли квадратный двор и дошли до арки в противоположном корпусе. Здесь наши пути расходились, но Юлианна помедлила, явно желая продолжить наш разговор.

— Моника! — окликнула она, и одна из послушниц, девушка с лицом, присыпанным веснушками, прекратила беседовать с Маклином и виновато взглянула на сестру, полагая, что ее сейчас отчитают за неуставные разговоры. — Вам поручается командование. Два прохода по штурмовой полосе препятствий, затем выдвигайтесь на стрельбище. Я присоединюсь к вам через минуту.

— Будет исполнено, сестра! — явно не сразу поверив, что ей представился шанс пощеголять перед Маклином, Моника дала знак остальным послушницам. Издав такой набор визгов и криков, которым могло бы гордиться и стадо орков (правда, значительно выше октавой), громыхающая свора девиц поскакала к полосе препятствий.

— Не знаю, конечно, как враг отреагирует на подобную атаку, — через некоторое время сумел выговорить я. — Но меня они повергают в ужас.

— Меня тоже, — кивнула Юлианна, но шутка прозвучала как-то натянуто (похоже, ей недоставало такого опыта притворства, какой был наработан у меня). Она огляделась вокруг, словно желая убедиться в том, что нас не подслушают. — Я надеюсь, что вы подготовили хорошую позицию для отступления. Если те рейдеры, с которыми вы столкнулись в Хейвендауне, похожи на войска, которые бросит на нас враг, нам не долго придется защищать это местечко.

— В этом и состоит основной вопрос, — согласился я. — Те, с которыми мне пришлось иметь дело, похоже, недавно перекинулись на сторону врага. Сложно сказать, послали их первыми потому, что они еще не успели деградировать до стандартной для Хаоса безмозглой орды, или же потому, что их сочли более дешевым расходным материалом по сравнению с заслуженными культистами.

— Возможны оба варианта, — с кислой миной произнесла Юлианна. — В любом случае вели они себя как полноценно спятившие.

— Да, определенно, — согласился я. — Мне нужно будет встретиться с Нелисом, он должен представить информацию по итогам допросов пленных.

Не то чтобы я ожидал чего-то особо ценного, но и самая незначительная крупица информации могла дать нам преимущество, которого у нас нет на данном этапе. Попрощавшись со мной, Юлианна отправилась к своим визжащим подопечным, а мы с Маклином зашагали к корпусу, реквизированному Роркинсом под командный пункт.

— О, комиссар! — мы только завернули за угол основного здания Администратума, как в дверном проеме возник Браскер, так внезапно, что это напомнило мне повадки генокрадов с астероида (к счастью, казначей еще никому не отгрыз головы). — Я тут подумал, не могли бы мы по-быстрому перекинуться парой слов? Я давно жду от вас бюджетный отчет по весеннему семестру, а вас последние несколько дней очень сложно поймать.

— Я прошу прощения, казначей, — произнес я, вкладывая в голос достаточную степень раздражения, чтобы Маклин ничего не заподозрил. — Я был немного занят обороной нашей планеты. — Затем я помедлил, так, чтобы показалось, что я вот-вот просто пройду мимо. — Ну, хорошо же, давайте разберемся с этим прямо сейчас, и дело с концом. Я уверен, что Хаос подождет, пока я заполню пару формуляров.

— И в самом деле, это было бы очень кстати, — ответил Браскер, похоже, столь же неподвластный сарказму, как и Юрген, и посторонился, давая мне пройти. — Если нам предстоят неспокойные времена, нужно постараться, чтобы все необходимые документы были готовы заранее. Возможно, нам стоит обсудить это в моем кабинете: уверен, там вам будет гораздо комфортнее.

До этих слов я еще мог сомневаться, что подлинной причиной сегодняшнего обращения Браскера было то тайное задание, которое я ему доверил, но теперь все сомнения растаяли.

Я обернулся к сопровождавшему меня кадету.

— Это может занять несколько минут, — сказал я. — Я попросил бы вас найти полков… военмейстера Роркинса и сообщить ему, что я хотел бы перекинуться с ним парой слов, когда это ему будет удобно.

Конечно же, я мог просто войти в кабинет Роркинса без доклада в любой момент, но пусть будут соблюдены все формальности, если это поможет отослать Маклина подальше. Кадет удалился почти бегом. Вряд ли такой энтузиазм вызвало само поручение, а вот возможность, выполнив его, поволочиться за Моникой… Короче, у него тоже были свои причины желать, чтобы я не путался у него под ногами.

Я проследовал за Браскером в его нору.

Как и его жилые комнаты, кабинет казначея оказался на удивление аккуратным, и я расположился в удобном кресле для посетителей, с любопытством оглядывая помещение. За все время моего пребывания в данном учреждении я умудрился ни разу тут не побывать. Стены кабинета были скрыты книжными полками и держателями для инфопланшетов, но персональный когитатор на столе имел вполне работоспособный вид, и нигде не было и следа заплесневелых бухгалтерских книг. Я внимательнее присмотрелся к рабочему столу и понял, что моя паранойя снова подталкивает меня под локоть.

— Что-то не так, комиссар? — без выражения спросил меня Браскер.

Я покачал головой и удержался от желания потянуться к оружию.

— Да нет, в общем-то, — сказал я настолько ровно, насколько мог. — Я просто не вижу чернильницу.

— Чернильницу? — мгновение Браскер выглядел сбитым с толку, но затем улыбнулся, и это был первый раз, когда я видел выражение искренней душевной теплоты на его лице. — О, вы имеете в виду это? — Он оттянул ткань одежды там, где ее украшала одна из многочисленных клякс. — Сугубо в целях производства нужного впечатления, должен признать. Это то, что люди ожидают увидеть. — Он вздохнул. — Администратум является очень консервативной организацией, и чтобы преуспеть в ней, желательно соответствовать ожиданиям окружающих. Или хотя бы делать вид. Я уверен, что в вашей профессии тоже случаются подобные моменты.

— Бывает, — признался я, удивленный тем, что обнаружил знакомые мотивы в столь далеком от собственного призвании. — Я так понимаю, что подобное соответствие чужим ожиданиям и на этот раз принесло нам определенные плоды?

— С некоторыми оговорками — да. Определенно, это помогло мне выполнить ваше задание. — Казначей взял инфопланшет из лежащей перед ним стопки и подвинул его ко мне. — Результаты изложены здесь, но не могу сказать, будет ли вам хоть сколько-нибудь полезна эта информация. — Он вежливо откашлялся. — Полагаю, излишне говорить, что эта копия единственная.

— Благодарю вас.

Небольшой экранчик планшета засветился, и я быстро пролистал содержимое. Как я и опасался, там оказалось немало файлов, которые нужно было просмотреть, а у меня не было ни малейшего шанса спихнуть эту работу на кого-нибудь из моих кадетов. Если, конечно, в мои планы не входит убедить подопечных в том, что я окончательно рехнулся. Это в лучшем случае. Упаси Император, они ведь могут начать задавать неудобные вопросы, а то еще, чего доброго, им взбредет в голову идея покопаться в этом деле самостоятельно.

— Возможно, вы могли бы предоставить мне краткую выдержку, своими словами?

— Разумеется, — Браскер кивнул и откинулся в своем кресле, сцепляя пальцы, чем напомнил мне ученого Мотта, когда тот принимался излагать свои выводы. — Если говорить кратко: похоже, вы правы. Все места высадки противника объединяют бытующие там легенды, персонажами которых являются злонамеренные сверхъестественные существа.

— Вроде песчаных дьяволов, — сказал я, и Браскер кивнул.

— Песчаных дьяволов, лесных духов, железных людей, а также…

— Железных людей? — эхом повторил я, чувствуя себя так, будто окунулся в вальхалльский душ (не то ощущение, которое я рекомендовал бы не прошедшим специальную подготовку).

— Это очень старая сказка, восходящая ко времени первой колонизации, — сказал Браскер, несколько удивленный моей реакцией. — Легенда рассказывает, что одна из исследовательских экспедиций наткнулась на руины неизвестного происхождения в глуши. Примерно в этом месте.

Он взял у меня из рук планшет и вызвал карту, затем протянул устройство мне обратно. Как и следовало ожидать, указанное место совпадало с одной из зон вражеских атак, но не той, где солдаты Хаоса необъяснимым образом исчезли. Не знаю, было ли это хорошим знаком или совсем наоборот.

— И что случалось? — спросил я.

Браскер пожал плечами.

— Никто толком ничего не знает, неизвестно даже, была ли реальная подоплека у той истории. Наиболее распространенная версия повествует, что исследователи нашли в руинах склад археотеха и каким-то образом сумели активировать какую-то из находок. Спустя некоторое время они связались по воксу с главной базой — на ее месте сейчас стоит Хейвендаун — и сообщили о нападении каких-то «металлических людей». Более о той экспедиции никто не слышал. Не было также обнаружено ни руин, ни големов.

— Как и следовало ожидать, — произнес я задумчиво, не сразу сообразив, что Браскер далеко не такой недалекий тип, каким я его считал долгое время. — Все эти рассказы на привале обычно так заканчиваются.

Я задал еще несколько вопросов, рисуя для себя более полную картину действий противника, и распрощался с казначеем в выражениях настолько сердечных, что удивился самому себе.

Снова выбравшись на свежий воздух и солнечный свет, я, впрочем, не испытал того удовольствия, на какое вправе была рассчитывать нежная весенняя погода. Все мое существо было затянуто в тугой узел страха, угнездившийся где-то внизу живота. Расследование Браскера подтвердило самые худшие из моих кошмаров. Во всяком случае, его находки, кажется, показывали, что некроны активировались на Перлии не далее, как десять тысяч лет назад, плюс-минус пара столетий, и все мои подозрения касательно шахтеров, пропавших на астероиде, лавиной обрушились на меня. Слишком много сходства, чтобы отвергать вероятность того, что металлические разорители обосновались десять тысяч лет назад в одном из мест, которые, похоже, являлись истинными целями Варана. Наверняка в этих местах располагались (или до сих пор располагаются) артефакты Древних. Если некроны действительно являются этими самыми Древними, или же то были загадочные катарны, о которых говорила сестра Розетта, то флот Хаоса рискует оказаться наименьшей из наших забот.

Но все же на данный момент он оставался наиболее актуальной угрозой. Поэтому я глубоко вдохнул и загнал свои страхи поглубже. А затем отправился на встречу с Роркинсом.

— Да, похоже, там можно обороняться, — согласился Роркинс, посмотрев план отступления, который я ему предоставил. — И если, как вы говорите, вам известна эта местность, это будет для нас определенным преимуществом.

К моему облегчению, он принял Долину Демонов как наиболее предпочтительную позицию для эвакуации с такой готовностью, что я даже поймал себя на мысли: а не известно ли ему о существовании там секретного объекта? В конце концов, у меня были подозрения, что Роркинс ранее служил в войсковых подразделениях Инквизиции, так что за годы службы он мог узнать о многих подобных проектах. Возможно, и об особенностях храма Механикус в Долине Демонов он тоже догадывался?

— Вы уверены, что сможете нас туда доставить? — как и Юлианна, Роркинс не питал никаких иллюзий по поводу обороноспособности Схолы в случае целенаправленного штурма.

— Предложение Визитера выглядит выполнимым, — сообщил я. — Но я не хотел бы оказаться на месте пилота.

— Какие соображения по альтернативному плану? — Командор, надо сказать, позаботился разработать запасной план на случай провала эвакуации, но мне он казался еще более рискованным. Я потратил изрядную часть утра, просматривая файлы, которые он переслал на мой планшет, и, оставаясь верен своей натуре, постарался оценить свои шансы уцелеть, если придется действовать по резервному варианту.

— В теории он неплох, — сказал я, не сумев скрыть нотку скепсиса. — Если дороги все еще будут свободны и если Ритепат к тому времени не сровняют с землей орбитальной бомбардировкой.

Я представил, как мы рассаживаем всех обитателей Схолы по машинам и чинно едем на аэродром Ритепат, а по обе стороны дороги нам салютуют орды Хаоса из всех орудий. Отрезвляющая картинка. Я всей душой понадеялся, что первоначальный план сработает.

— А когда мы окажемся на месте, то что? — спросил Роркинс.

Я пожал плечами.

— Примем бой. У нас невеликий выбор.

Выбора у нас не было вообще, неважно, известно об этом Роркинсу или нет. Если враг получит тенесвет, то лучше бы нам всем быть мертвыми к тому моменту, когда варп поглотит все.

— Последний бой Каина? Решили освежить? — спросил Роркинс с невеселой усмешкой. Мне тоже было не до смеха. — Вам выпала немалая честь. У большинства людей последний бой случается только один раз.

— Я не отношусь к большинству людей, — заметил я, вставая. — Если вы позволите, военмейстер, мне надо бы завершить некоторые дела до того, как тут станет слишком шумно.

— Разумеется, — произнес Роркинс и тут же потянулся к одному из инфопланшетов, оккупировавших его рабочий стол.

Я застал Нелиса в столовой за попытками целиком засунуть в рот сэндвич с гроксовым мясом и обзавестись косоглазием, одновременно просматривая инфопланшет. На столе перед ним остывала кружка рекафа. Донал сидел рядом, наблюдая за этим цирком с обычной сардонической усмешкой и грея руки о свою кружку.

— Вряд ли дело пойдет быстрее, если ты поперхнешься, — заметил он, обращаясь к Нелису, а затем поднял глаза на меня: — Комиссар.

Нелис вскочил, отчаянно работая челюстями, и четко отсалютовал. Донал позволил себе встать чуть медленнее и также вытянулся по стойке «смирно».

— Вольно, во имя милосердия Императора, — приказал я, садясь на свободное место. — Я не могу допустить потерь среди личного состава от посещения буфета, дождитесь хотя бы прибытия врага.

— Именно это я пытался донести, — произнес Донал, отпивая рекафа. — Двадцать третий принцип[513], верно?

— Именно, — сухо заметил я. — Возможно, вы будете так добры, чтобы предоставить для заточки моего лезвия несколько булочек и рекафа? У меня выдалось долгое утро.

— Сию минуту, — Донал встал и глянул на Нелиса. — Тебе еще что-нибудь принести, раз уж я иду? Хотя рекафа в твоих венах уже должно быть больше, чем крови. Раза в три.

— Я в порядке, — произнес Нелис, сумев наконец протолкнуть сэндвич в пищевод. С сомнением покачав головой, Донал неторопливо удалился, чтобы раздобыть мне еды.

— По вам не скажешь, — сообщил я Нелису. — Когда вы в последний раз спали? Или как следует ели?

— Вчера. Мне так кажется. — Кадет задумался. — Но я только что ел, вы же видели.

— Видел, — кивнул я. — В свои молодые годы я был таким же. Практически жил на подобной пище, — я с легким кивком принял кружку и тарелку из рук Донала.

В некоторой степени это даже было правдой, хотя косоглазие я предпочитал зарабатывать на женщинах и картах, а не инфопланшетах. И никогда не был слишком занят для того, чтобы хорошенько перекусить, если имелась такая возможность. Впрочем, сказал я это лишь затем, чтобы Нелис чувствовал, что я держу его за своего. Так он скорее прислушается к моему совету. Конечно, я мог бы просто приказать ему отдохнуть, и он подчинился бы безо всяких вопросов, но ему необходимо было отрастить собственный здравый смысл относительно служебного рвения. Я позволил своим губам изогнуться в моментальной самоуничижительной улыбке, ровно настолько, чтобы кадеты могли ее отметить.

— Просто чудо, что я вообще выжил, право слово.

— Простите меня, сэр, еще столько материалов, которые мне нужно просмотреть, — сказал Нелис. — Я хорошо понимаю, насколько это срочно, но каждый раз, когда я, кажется, уже все обработал, дознаватели передают мне очередную пачку признаний.

— Тогда возьмите Стеббинса и Гарви в подмогу, — сказал я. — Они уже почти справились с поиском источников снабжения и оружия для ополчения. После того как передадите им файлы, я предлагаю вам хорошенько поесть и выспаться. Если залить в себя побольше вот этого, то вы, конечно, сможете оставаться на ногах… — я отхлебнул рекафа. — Но когда его эффект закончится, вас ждет совершенно ослепляющая головная боль.

— Да уж, его ногам рекаф покоя точно не дает, — добавил Донал. — Выбил колею между столом и туалетом.

— С другой стороны, — сказал я, переключая свое внимание на второго кадета, — некоторым из нас случается придавать отдыху слишком большое значение. Неужели вам не нужно чем-нибудь или кем-нибудь заняться?

— Проверка персонала Схолы, — подтвердил Донал, опустошая свою кружку и вновь вставая. Намеки он понимал превосходно, даже если не собирался им следовать. — Я уверен, что вы будете рады услышать, что декан Каткарт не приносит учеников в жертву Губительными Силам — во всяком случае, последние пару семестров. Или тщательно скрывает это.

— Очень хорошо, — сухо заметил я, дождался, пока Донал окажется за пределами слышимости, и снова обернулся к Нелису. Император знает, этот парень действительно напрашивался на то, чтобы его дразнили больше, чем кого-либо из тех, кого я знал, но в данный момент он был нужен мне максимально адекватным и сосредоточенным, несмотря на кофеиновый туман, стоящий сейчас в его голове. — Забудьте о формальностях хотя бы на данный момент. Вам удалось найти среди протоколов допросов что-то новое или необычное?

— В одном из них, и я думаю, это важно. — Нелис подавил зевок. — Я наткнулся на него несколько минут назад и как раз собирался пойти доложить вам, как только поем. Пленные по большей части по-прежнему несут все тот же вздор про Варана, но один из выживших оказался гражданским, и он проявил большую сговорчивость.

— Правда? — Я потянулся за его инфопланшетом и взглянул на экран. — Пилот челнока? Почему его не допросили в первую очередь?

— Потому что идиоты из Ритепата почему-то вбили себе в головы, что нужно сначала разобраться с солдатами, — сказал Нелис. — На тот случай, если Варан оказался столь предупредителен, чтобы снабдить их копиями плана вторжения.

Возможно, из-за усталости или слишком большого количества рекафа, но Нелис внезапно обнаружил способность к сарказму, и это сделало его в моих глазах гораздо более приятным собеседником. Возможно, в нем заложено что-то большее, чем просто заводной солдатик.

— Мой недосмотр, — покачал я головой. — Все-таки это СПО, не следует забывать. Я должен был приставить кого-то, кто дышал бы им в затылок все это время.

Затем, на тот случай, если он вдруг воспримет это как критику его собственных действий, я добавил:

— Но вы проделали выдающуюся работу, чтобы заставить их сосредоточиться на этой задаче.

— Благодарю вас, сэр. — Нелис, как мне показалось, был несколько сконфужен комплиментом и заторопился доложить детали: — В любом случае они все-таки добрались до этого типа. Он утверждает, что был пилотом челнока с торгового корабля «Мегги Мун», захваченного вражескими силами вскоре после швартовки на Мадасе. Капер впоследствии был ими использован как транспортный корабль для перевозки солдат. Пленный не имел ни малейшего представления, кто такой Варан, знал только, что тот является главным. Ни о планах, ни о составе флота Хаоса сведений у него не нашлось. Он утверждает, что наверняка ему известно только то, что его и нескольких других пилотов под страхом смерти заставили пилотировать челнок, и, похоже, он искренне рад тому, что смог снова оказаться в руках Империума.

Вряд ли его радость продлится долго. Тот, кто был в контакте с силами Хаоса, даже если сам и не присоединился к ним, не мог рассчитывать, что его здесь примут с распростертыми объятиями.

Нелис пролистал несколько параграфов отчета:

— А вот это уже очень интересно.

Я вытянул шею, заглядывая в его инфопланшет, и второй раз за этот день почувствовал, как кровь застывает у меня в жилах.

— Псайкер? Он уверен?

— Похоже, да, — отозвался Нелис. — Пилот утверждает, что встречался несколько лет назад с санкционированным псайкером, тот был его пассажиром, и потому может распознать признаки.

— То есть именно псайкер давал челнокам координаты посадки? — вслух спросил я, вспомнив о своих предположениях по поводу того, каким образом враг смог определить места, связанные с Древними. Такие места, должно быть, сохраняли какую-то остаточную связь с варпом, и псайкер, одаренный должным талантом, мог бы засечь эти эманации, несомненно, ставшие причиной дурной репутации этих мест по сей день. По настоящему же меня сейчас волновало, смог ли загадочный псайкер Варана засечь Долину Демонов, и ее секрет, способный вывернуть Галактику наизнанку. — Что стало с ведьминским отродьем?

— Вероятно, в живых он не остался, — ответил Нелис. — Корабли сгорели в атмосфере почти сразу после того, как десантировали челноки, не забывайте.

Я кивнул. У нас не было свидетельств обратного, по крайней мере, на тот момент, но, если опираться на мой опыт, нельзя быть уверенным в чем бы то ни было, когда в деле замешаны псайкеры.

— Благодарю вас, Нелис, — произнес я. — Вы дали мне много пищи для размышлений.

И я надолго задумался, забыв про остывающий рекаф и сэндвичи. За этими размышлениями на этом же самом месте меня и застигло вторжение Хаоса.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА

Несмотря на склонность Каина время от времени преувеличивать для драматического эффекта, из его последующих замечаний можно сделать вывод, что последняя его фраза была вполне буквальной. Конечно же, вторжение в звездную систему, даже такую слабозащищенную и недостаточно подготовленную, как система Перлии, не является простой задачей. А за время, которое требуется для космического сражения, предваряющего высадку на поверхность, защитники планеты хотя бы получают уведомление о начале вторжения. Следующий источник позволяет нам кратко обрисовать основные события начальной фазы вторжения.

Отрывок из произведения Нельсона Лоуфорда «Я здесь просто гость. Жизнь Героя Флота», 087.М42.

Воодушевляющая оборона Перлии во время Второй осады доказала, что уважаемый командор не потерял ни крупицы своего тактического таланта, несмотря на вынужденную отставку. Как он и ожидал, первая волна вражеских судов вышла из варпа в самоубийственной близости от планетарной массы, вне сомнения, придерживаясь той же тактики, которую продемонстрировали первые рейдерские корабли. И тактика вполне бы себя оправдала, если бы не счастливая случайность в виде присутствия на орбите «Ненавидящего корысть». Видимо, уже зная о том, что капер был вынужден покинуть систему, нападающие не ожидали значительного сопротивления и не боялись повторить судьбу своего авангарда. До сих пор не существует единого мнения относительно того, какие меры противник был намерен предпринять против базирующихся на поверхности боевых кораблей, усилиями которых были уничтожены транспортные суда первой рейдерской атаки. В любом случае противник не получил возможности эти меры применить.

Командор Визитер позднее признавался, что, принимая во внимание размеры системы Перлии и ограниченное число доступных ему ресурсов, при минировании наиболее вероятных точек выхода противника из варпа приходилось больше надеяться на удачу, чем на точный расчет. Но благодаря везению, проницательности командора или благосклонности Императора первая волна кораблей противника, выпрыгнув из варпа, обнаружила, что неотвратимо мчится в самый центр минных полей, в отчаянной спешке расставленных силами системной обороны.

Хотя было бы преувеличением сказать, что первые ряды вражеского флота были выкошены до последнего корабля, но все же количество выведенных из строя либо полностью уничтоженных кораблей противника было весьма ободряющим, а те немногие, что преодолели минные поля, были встречены звеньями перехватчиков. И хотя почти сотня штурмовых челноков все же достигла поверхности планеты и осквернила святую землю Перлии, эти высадки уже очень плохо координировались, поэтому СПО и их гражданские соратники из СОП быстро ответили на эту угрозу, нанеся еретикам значительный ущерб.

Однако же вторая волна вражеского флота вышла из варпа в отдалении от планеты, и, несмотря на непрерывные изматывающие атаки ССО, эта волна оказалась много более эффективна в осаде Перлии.

Глава шестнадцатая

Первой ласточкой готового обрушиться на нас шторма была волна оживления, прокатившаяся по рядам воспитанников за другими столами. Вскоре за нею в ноздри ударил очень знакомый запах, вырвавший меня из задумчивости.

— Юрген, — произнес я, глядя на своего помощника и уже осознавая, что что-то пошло не так. Иначе сложно объяснить, почему при нем снова была мелта. — Я так понимаю, что дела идут неважно.

— Да, сэр, именно так, неважно, — подтвердил он. — Корабли еретиков повыскакивали из варпа по всей системе.

Это было некоторым преувеличением, как позже выяснилось, но не таким большим, как мне хотелось бы. Я встал, позабыв о своем холодном рекафе и несъеденном сэндвиче (который, тем не менее, не пропал даром, найдя уютное местечко в одном из бесчисленных подсумков Юргена. А я сделал себе мысленную заметку не принимать от него предложений перекусить, кроме как при острой необходимости).

— Пойдемте, — сказал я. — Нужно встретиться с Роркинсом.

Разумеется, известие уже разнеслось по всей Схоле, и кадеты бежали к укрепленным позициям, чтобы занять оборону, в то время как ученики, слишком юные для армейской службы, собирались в группы под присмотром своих преподавателей, чтобы не путаться под ногами у остальных. Я с удовлетворением отметил, что никто не поддался панике. Более того, молодняк, казалось, пребывал в приподнятом настроении, не выказывая ни малейшего страха, словно им не терпелось оказаться в перестрелке. Ну что же, пусть наслаждаются этим ощущением, пока можно. Грубая изнанка войны покажет себя сама, и очень скоро.

Я нашел Роркинса и Юлианну в импровизированном командном центре, который, надо признать, весьма успокоил меня привычной атмосферой. Несмотря на юный возраст большинства штабных работников, бегающих туда-сюда с различными поручениями или поглощенных сведениями, поступающими от воксов или ауспиков. Нескончаемая спираль конфликтов, закручивающаяся вокруг Империума, втягивала в себя множество миров, и я провел больше времени в импровизированных штабах Имперской Гвардии, на скорую руку развернутых после высадки на какой-нибудь планете, чем в постоянных штабах, подобных расположенному в Ритепате. В результате последние казались мне скорее декорацией к вербовочным плакатам, а не реально функционирующими военными комплексами. Тот внешний беспорядок, который царил в нашем импровизированном штабе, являлся отличительным признаком настоящего командного пункта, целеустремленного и предназначенного для решения стратегических и оперативных задач, каким бы парадоксальным это ни казалось тем, кто лично не был знаком с функционированием военной машины.

— Что происходит? — спросил я, и Роркинс оторвал взгляд от экрана ауспика. Лицо его было очень серьезным.

— Пожалуйста, передайте мои поздравления той юной леди, которой вы поручили оценку угрозы, — сообщил он. — Ее худший сценарий развития событий оказался очень точным.

— Значит, все не слишком хорошо, — сказал я, привычно пряча свой ужас. Я уже видел расчеты, которые сделала Кайла, и самый худший сценарий был действительно очень, очень плохим. Он подразумевал достаточное количество боевых барж, чтобы перебрасываемые ими войска катком прокатились по нашим защитникам. Даже если гражданское ополчение внезапно окажется эффективным в бою — а питать такую иллюзию, особенно после инспекционной поездки, я не имел никаких оснований. Защищал вражеские баржи целый рой военных кораблей, в основном крейсерского класса, если не круче.

— К счастью, командор смог вовремя убраться с планеты, — подала голос Юлианна, и сервомоторы ее силовой брони тихонько застонали.

Всякий раз, когда сестра двигалась, раздавался такой звук, будто она окружена целым роем сердитых насекомых. Селестинка указала на гололит, реквизированный из офиса Администратума. Я пригляделся к изображению, стараясь поймать какой-то смысл в бесформенном облаке значков, кружащих вокруг Перлии.

— Похоже, он здорово удивил авангард противника.

— Каким образом? — спросил я.

Селестинка усмехнулась:

— Они попытались провернуть старый трюк — выйти внутри нашего периметра обороны. В прошлый раз это позволило им посадить на поверхность несколько челноков. А в этот раз у них были десятки десантных кораблей, но Визитер заминировал подходы. Даже те, кто не подорвался на минах, получили повреждения от разлетевшихся обломков. Наши перехватчики подчищают тех, кто еще барахтается.

Стало понятно, почему в движении значков на гололите имеют место такие странные траектории. Многие корабли явно дрейфовали без двигателей.

— Чертовы СПО! — рявкнул Роркинс, выхватывая вокс-микрофон у молодого человека в форме кадета-штурмовика. — Никогда не научатся. Передаю Бежевому, выходите из боя и преследуйте челноки!

— Есть, сэр! — заверил его невероятно молодой голос. Пилот, кто бы он ни был, еще секунду держал свой канал вокс-передачи открытым, пока переключался на командную сеть своего звена, и мы могли слышать, как он передает приказ с непринужденностью, которая заставила мою кровь застыть в жилах. — Ну, хорошо, все слышали приказ? Ать-два!

— Император, дай мне силы! — Роркинс всем своим видом демонстрировал, что сейчас это для него не просто слова, а подлинная молитва. — Как они могли попасться на одну и ту же уловку два раза подряд? — вновь обратил он свое внимание на гололит.

— Летуны приходят в слишком большой ажиотаж, если вокруг них имеется переизбыток мишеней, — пояснил я, потому как однажды имел возможность разделить графин амасека и несколько часов душеспасительного ворчания по поводу наших подопечных с одним из своих флотских коллег[514].

— Не лучшее оправдание. Они проворонили эти челноки, — сказал Роркинс, с явным усилием осадив себя, и снова обернулся к операторам ауспика. — Как только появится сколько-нибудь точный расчет их приземления, оповещайте ближайшие к этим точкам гарнизоны. Мы не сможем помешать всем приземлиться, но мы обязаны не допустить развертывания вражеских войск.

— Будет сделано, сэр, — отозвался ближайший кадет.

На самом деле не было даже малейшего шанса на то, что наши перехватчики смогут сбить все вражеские челноки на подлете, даже если бы они с самого начала занимались только этим, а не пытались покусать корабли-носители. Так что щенячий энтузиазм сорвиголов из штурмовых звеньев вряд ли сильно нам повредил. Я попытался представить себе, какая армада сейчас опускалась бы на наши головы, если бы не гамбит Визитера, и поежился. Нас просто смыло бы этой волной, и планета сдалась за считанные часы, а это стало бы концом всего. Но благодаря тактической проницательности командора мы, похоже, обзавелись шансом продержаться хотя бы до следующей волны.

— В любом случае мы, по крайней мере, разобрались с большинством их транспортников, — заметил я, выудив наконец какой-то смысл из кружения значков на мониторе. Тонкости космических сражений никогда не были моим коньком.

Роркинс кивнул.

— Да, кажется, так оно и есть, — сказал он, увеличивая один сектор изображения и показывая нам вторую волну, вышедшую из варпа далеко от планеты. — А здесь в основном боевые корабли. Один или два торговца. Один Император знает, что у них на борту.

— Элитные подразделения противника, — сказал я. — В авангарде шли их самые бросовые войска, как и в прошлый раз, с намерением прощупать нашу оборону и занять плацдармы там, где только сумеют. Подзадержавшиеся являются настоящими солдатами, которые предназначены для захвата… — Я вовремя одернул себя. — …тех целей, которые смогут продолжать сопротивление на момент их прибытия.

— Именно так я и прочел эту ситуацию, — согласился Роркинс.

— Под элитными частями, — произнесла Юлианна, — вы подразумеваете предательские легионы?

Лишь человек, настолько поднаторевший в чтении еле заметных знаков, как я, мог заметить легкий отзвук отвращения и неуверенности, закравшийся в голос селестинки.

— Это возможно, — сказал я, содрогаясь от подобной мысли. Мне приходилось встречаться в бою с пародиями на Астартес Императора, и не раз, и выйти целым я смог лишь благодаря большой удаче. — После паузы я продолжил свою мысль: — Но если они зачем-то присоединились к войскам Варана, то их не должно быть очень много.

Во всяком случае, я на это надеялся. По моему опыту, подобные флоты-рейдеры могли сопровождать советники от предательских легионов, но по большей части десантники Хаоса предпочитали собственные битвы: даже друг с другом, если поблизости не случилось другого врага. Я постарался ободряюще улыбнуться:

— Они, конечно, сильны, но их тоже можно победить, и мне это уже удавалось.

— Любого врага можно победить, если за твоим плечом стоит Император, — произнесла Юлианна, наконец-то став похожей на других Сестер Битвы, чего обычно за нею не водилось, и мне показалось, что она просто пыталась подбодрить себя этими словами.

— Именно так, — сказал Роркинс, всматриваясь в мерцающие точки на гололите так пристально, словно хотел потянуться сквозь него, вытащить Варана из его флагмана за шиворот и прикончить здесь и сейчас. Затем командующий кинул взгляд на меня: — Я полагаю, что вы правы, вторая волна — это элитные войска. Если хотите, личная гвардия. Один лишь Трон знает, чем она окажется на самом деле.

— Ничем хорошим, — сказал я, руководствуясь долгим и горьким опытом.

Несколько следующих часов мы втроем наблюдали за поступающими данными, стараясь предугадать места высадки врага, чтобы, когда первые челноки начнут приземляться и выплевывать орды фанатиков, наши наземные силы были к этому готовы насколько возможно. Визитеру, безусловно, удалось скорректировать планы врага в нашу пользу, но ясно было и то, что выжившие доставят нам немало хлопот.

— Первый штурм отбит, — произнес наконец Роркинс. — Но этого недостаточно. Они все еще отвлекают на себя слишком много наших сил, а мы не можем допустить новых прорывов противника.

Это было очевидно. СПО реагировали на действия противника более эффективно, чем при первом налете, но меньшего я от них не ожидал, в конце концов, на этот раз они не могли сослаться на то, что противник застал их врасплох. Оказалось достаточно провести несколько вокс-переговоров, чтобы самые нерасторопные преисполнились страха перед Императором, — невзначай упомянутые расстрельные команды очень помогают людям сосредоточиться.

В нескольких местах высадки противника ополчение тоже ввязалось в бой, именно в той неорганизованной манере, которой следовало ожидать, так что результаты помощи с их стороны были, мягко говоря, неоднозначными. Немногие отряды ополчения удосужились как-то координировать свои действия с местными СПО (слишком занятыми врагом, чтобы отвлекаться на гражданских), так что вступили в бой в привычном смысле этого слова только те из ополченцев, кто оказался в непосредственной близости от зон высадки противника. Они похватали оружие и бросились защищать свои дома. При этом некоторые проявили немалое упорство, но многие бросались бежать, едва успевал упасть первый убитый. И очень многие отряды СОП были просто вырезаны до последнего человека. Единственное, чем СОП действительно смогли помочь, так это выиграть время, благодаря чему еще до наступления ночи[515] почти все зоны высадки врага были окружены, и нам удалось предотвратить их соединение и локализовать бои.

Плохо было лишь то, что сама по себе эта задача вычерпала практически все имевшиеся в нашем распоряжении ресурсы. Император знает, как мы будем отбиваться от элитных войск Хаоса, когда те подойдут к Перлии…

— Я предполагаю, что они попытаются укрепить основные очаги вторжения, — сказал Роркинс, принимая кружку рекафа, протянутую ему Юргеном, и даже не морщась, что уже само по себе показывало, насколько военмейстер устал. Юлианна к этому времени уже покинула командный пункт и отправилась надоедать техножрецам Механикус, которые пытались сделать все возможное, чтобы привести учебные силовые доспехи ее послушниц в состояние, смахивающее на боеготовность. Насколько я мог судить, для этого им придется сжечь немало благовоний.

— Благодарю вас, Юрген, — я принял протянутую мне кружку и на мгновение задумался о происхождении сэндвича, который он подал мне вместе с нею. Понадеявшись, что бутерброд не из Чилинваля, а откуда-нибудь поближе, я все же решил, что слишком голоден, чтобы придавать этому большое значение. — Вам и самому не мешало бы перекусить чем-нибудь. Нам предстоит очень долгая ночь.

— Будет сделано, сэр.

Юрген удалился в один из незанятых уголков, откуда вскоре послышалось чавканье, я же вновь уставился на гололит. Поверхность Перлии была покрыта символами, обозначающими места контакта с врагом, словно сыпью какого-то очень заразного заболевания, и я принялся изучать руны, что сопровождали эти значки, разбираясь в тактической информации и стараясь найти место наиболее крупного скопления врага. Это не заняло очень много времени.

— Основной целью, судя по всему, опять является столица, — сказал я, и Роркинс устало кивнул, увеличивая изображение так, чтобы нам стали видны окрестности Хейвендауна. Там шли десятки разрозненных боев, происходили стычки и в самом сердце города. Второе по величине скопление врага сосредоточилось по периметру Ритепата, стремясь захватить аэродром как можно быстрее. Ну что же, этому не следовало удивляться, так как базировавшиеся на нем штурмовые челноки были по сути единственной угрозой для приближающейся второй волны флотилии, и их нейтрализация должна была стоять первой в списке дел Варана.

— Это вполне понятно, — согласился военмейстер. — Если они захватят Хейвендаун и дворец губернатора, это будет чудовищным ударом для гражданских. Даже оркам это не удалось во времена Первой осады.

— Значит, мы должны сделать так, чтобы это не удалось и еретикам, — сказал я. СПО, похоже, по-прежнему держали оборону, но силы нападающих и обороняющихся были почти равны, так что исход сражения еще не ясен.

Мои дурные предчувствия усилились, когда Роркинс, заломив бровь, задумчиво воззрился на меня. Я приготовился к неизбежному.

— Мне так кажется, что нашим людям не помешал бы комиссар за плечом, — сказал военмейстер.

— Уверен, что не помешал бы, — ответил я ровным голосом, яростно проклиная, как, впрочем, и всегда, свою репутацию сорвиголовы. Героический ореол всем хорош, но вот эти его побочные эффекты… Слава в очередной раз зажала меня в углу, и я снова должен выбирать: либо рискнуть своей шеей в бою с врагом, либо потерять доверие и уважение своих соратников. А упасть в их глазах — значит сильно уменьшить шансы пережить эту войну. — Я прикажу Юргену организовать для нас какое-нибудь транспортное средство.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА

По своему обыкновению. Каин не распространяется о ходе осады, предпочитая сосредоточиться на тех ее аспектах, которые создавали ему личные неудобства. В соответствии с этим я прилагаю нижеследующий короткий отрывок, который передает более подробную картину.

Айжепи Клотир. «В самой темной ночи: профессиональная оценка Войн Тысячелетия», 127.М42.

Первая волна вражеского вторжения встретила отпор более яростный, чем еретики могли рассчитывать, и понесенные ими потери оказались весьма значительны. Благодаря умело расставленным силами системной обороны минным полям большая часть кораблей вторжения была серьезно повреждена и оказалась неспособна высадить свой контингент в полном составе, но все же достаточное количество войск противника достигло поверхности, чтобы сойтись с защитниками в боях за стратегически важные пункты и населенные центры по всей планете. После ожесточенных боев региональные командные центры в Мидвале и Фоллендайке были оставлены, а выжившие защитники последнего взорвали его при отступлении, чтобы не допустить ни малейшего шанса, что какие-либо данные попадут в руки противника. В то же время десятки городов, обороняемых лишь гражданским ополчением, были сданы почти без единого выстрела. Несколько тщеславная попытка комиссара Каина воссоздать подобие армии, с которой он прошел через Первую осаду, себя не оправдала. К ошеломлению уцелевших обитателей, вместо того, чтобы подвергнуть захваченные города погрому и кровопролитию, оккупационные войска продемонстрировали необычайно высокий уровень дисциплины и удерживали порядок в ожидании прибытия своего военачальника.

Долго ждать им не пришлось. Вторая волна флотилии достигла орбиты Перлии через несколько часов. По дороге она подвергалась атакам кораблей ССО, чей командующий избрал неортодоксальную тактику: корабли сближались с противником на высоких скоростях, производили единственный залп из всех орудий на расстоянии, которое не подразумевало промаха, и продолжали движение на той же скорости. В большинстве случаев вражеский конвой не успевал навести на атакующих свои орудия. В целом эта тактика не принесла значительного результата, если не считать таковым раздражение врага, но всего лишь одна канонерка ССО была уничтожена ответным огнем, остальные же успевали выйти за пределы огневой дальности противника прежде, чем стать мишенями. Основной целью этих наскоков являлся тяжелый крейсер Варана «Непобедимый», но пострадали главным образом только суда его эскорта. И хотя полностью уничтожить удалось очень немногие корабли врага, повреждения оставшихся сделали их менее защищенными впоследствии.

Несмотря на героические усилия ССО, «Непобедимому» не составило больших трудностей встать над Хейвендауном, а это означало, что Варан лично присоединился к битве за Перлию. И в очередной раз местные легенды поместили комиссара Каина в самый центр этого конфликта, настаивая на том, что он и главнокомандующий Варан сразились в поединке, хотя нет никаких надежных свидетельств, подтверждающих столь экстравагантную историю.

Глава семнадцатая

Пока мы неслись по шоссе к Хейвендауну — вождение Юргена не претерпело никаких изменений в лучшую сторону — я воспользовался относительным одиночеством и чистым ночным воздухом для того, чтобы привести свои мысли в порядок настолько, насколько это было возможно. Я сделал все, что от меня зависело, для безопасности тенесвета, хотя, честно признаться, все эти меры самому мне казались малоперспективными. Но теперь моей основной задачей было провести остаток этой ночи, сохранив голову на плечах во всех смыслах этого выражения.

Когда за спиной у нас растаяли последние огни деревни, я бросил взгляд на ночное небо, благо откинутый верх нашей «Саламандры» давал мне отличный вид, и на мгновение дыхание застыло у меня в груди. Старые добрые звезды были на своих местах, и я, после стольких лет жизни на Перлии, даже мог назвать некоторые местные созвездия. Я сразу нашел Слис[516] и Адзи там, где ожидал их увидеть. Но теперь в небе появилось и нечто новое — слабо светящаяся полоса протянулась через весь небосвод подобно уменьшенной копии самого Млечного Пути.

На мгновение, не побоюсь признаться, сердце мое затрепыхалось в груди, охваченное страхом. Я вдруг подумал, будто это не что иное, как варп-разрез, организованный колдунами Варана (или Фелицией, беспечно расковырявшей тайну Долины Демонов и заигрывающей с вещами, не предназначенными для человеческого понимания). Но здравый смысл вернулся ко мне, и я понял, что представляет собой этот феномен. Явление не такое страшное, как я было подумал, но тоже малоприятное: Перлия обрела новое кольцо космического мусора, состоящее из обломков кораблей, влетевших на минное поле Визитера. Так что теперь я глядел на вновь образовавшуюся туманность и думал о сотнях и тысячах трупов в ледяной пустоте. Конечно же, это ненадолго, отпор первой волне был дан едва ли не на границе стратосферы, поэтому скоро гравитация стащит весь этот хлам с небес и предаст сожжению. Уже сейчас то тут, то там небо расцвечивали огненные росчерки — первые поленья погребального костра, разгорающегося в толще атмосферы[517].

— Будем на месте примерно через час, — сообщил мне Юрген, и громкость его голоса в моем воксе застала меня врасплох, так что я кивнул, прежде чем сообразил, что он не может видеть меня в пассажирском отделении.

— Очень хорошо, Юрген, — отозвался я, опираясь на станину турели тяжелого болтера, который я всегда желал видеть на приписанных мне машинах. Встроенное орудие «Саламандры» было нацелено по ходу движения, хотя враг относительно моей персоны редко оказывался именно в этом направлении. Если, конечно, у меня был выбор в этом вопросе. Я предпочитал сделать противнику какую-нибудь пакость во время своего поспешного отступления — такая тактика не раз спасала мою шею. Кроме того, это давало мне возможность самому предпринять какие-нибудь меры, когда дела начинали идти дурно. Делать хоть что-то, даже когда действие кажется малоэффективным или вообще бессмысленным, — это успокаивает нервы и выгодно подчеркивает мой героический ореол. — Притормозите немного, не стоит терять кадетов из вида.

— Не стоит, комиссар, — согласился мой помощник с некоторым сожалением в голосе. — Я так полагаю.

На этой петляющей горной дороге он уже серьезно увеличил дистанцию между нашей «Саламандрой» и той, которую вела Кайла, все-таки сохраняющая некоторую осторожность, несмотря на склонность молодежи верить в собственное бессмертие. Но Юрген почти целый век практиковался в деле выжимания из машин всего, на что они были способны.

Надо признаться, я сомневался, стоит ли брать с собой кадетов, но они уже доказали свою состоятельность на астероиде, а ситуация в Хейвендауне была крайне сложной, так что любое дополнительное преимущество, которое я мог привести с собой, стоило риска.

— Вы там в порядке? — спросил я по воксу самым будничным тоном, вглядываясь во мрак позади и пытаясь различить темную массу едущей позади машины. Я не надеялся увидеть ее фары, конечно же, поскольку никакого желания демонстрировать себя врагу сверх неизбежного никто из нас не испытывал, а чтобы не вылететь в кювет, хватало и света звезд над нашими головами[518]. К счастью, глаза наши на тот момент уже приспособились к такому освещению, и я мог различать не только края шоссе, но и скопления более темных силуэтов по сторонам дороги. Правда, чем именно являлись эти силуэты при дневном свете, я бы не решился определить, и старался умерить пыл своего воображения, стремящегося населить придорожные заросли полчищами врагов. Мне слишком часто доводилось видеть, как солдаты сами себя вгоняли в такой страх, что начинали палить по совершенно безобидным теням, выдавая свое местоположение противнику.

— Мы в порядке, — заверил меня Нелис (слишком самоуверенно, чтобы мне это понравилось).

Я выбрал его, Кайлу и Донала сопровождать меня в этой небольшой экспедиции. Нелиса — потому, что он всегда будет следовать моим приказам, а Кайла была способна удержать этого кадета от сумасбродства на случай, если мы разделимся, а кроме того, я полагался на ее здравый смысл (который только кажется необходимым для любого человека, а на самом деле встречается довольно редко); Донал же все еще слишком сильно напоминал мне меня самого в этом возрасте, чтобы оставить его на Роркинса, у которого и без того забот было по горло. Четвертое сиденье в их «Саламандре» я заполнил Брилем, на том резонном основании, что он оказался первым из кадетов, попавшихся мне на глаза после того, как я отобрал первых трех.

— Какова наша основная цель? — спросила Кайла, когда Юрген замедлил наше головоломное продвижение по шоссе и я стал различать угловатый силуэт второй «Саламандры» позади нашей. Честно говоря, до того момента я и сам не знал ответа на этот вопрос, размышляя о том, где бы мы могли принести наиболее ощутимую пользу. Битва за Ритепат к тому времени свелась к ничьей, и меня подмывало наведаться именно туда, хотя бы для того, чтобы поддержать ложное впечатление, будто командные бункеры и гарнизон СПО остаются главными точками приложения наших военных усилий. С другой стороны, еретики не сильно продвинулись в деле захвата аэродрома, и взлетно-посадочные полосы все еще были достаточно далеко от линии фронта, и с них все еще могли взлетать звенья наших истребителей. Кроме того, не думаю, что способен терпеть компанию напыщенных идиотов из СПО сколько-нибудь продолжительное время (конечно, я мог бы просто расстрелять их, если вдруг станут слишком досаждать, но это наверняка взволнует младший офицерский состав, делающий всю полезную работу, а кроме того, генералы СПО могли бы пригодиться позже, чтобы свалить на них всю вину в случае, если дела продолжат идти севером)[519].

Как часто бывает в подобных случаях, я обнаружил, что именно незначительные вещи способны склонить наше решение в ту или другую сторону в то время, когда мы еще не имеем представления о грядущих событиях. В данном случае моей антипатии к высшим чинам СПО суждено было в скором времени спасти мою жизнь.

— Дворец губернатора, — сказал я, пытаясь сфокусировать взгляд на экране своего инфопланшета, невзирая на попытки Юргена вытряхнуть меня из пассажирского кресла на очередном повороте. Свечение небольшого пикт-экрана было почти неразличимым снаружи, к тому же нас защищала броня, поэтому я решил, что риск оказаться замеченным противником увеличится ненамного. И конечно же, названный мною объект был второй по значимости целью для врага, да и ситуация вокруг него балансировала на лезвии ножа, поэтому именно там мне следовало вмешаться в происходящие события. Я подумал, что надо бы разделить своих кадетов, чтобы они могли надоедать различным соединениям наших войск, но у меня не было твердой уверенности в том, что они готовы к такому. К тому же защита дворца была очень важна для поддержания боевого духа, и нельзя было потерять его, не потеряв всю планету.

Подтвердив, что мои указания получены, кадеты снова затихли, слишком дисциплинированные, чтобы позволить себе праздные переговоры по воксу, я же погрузился в мрачные размышления, глядя на дорогу. Мы почти достигли места назначения, когда я снова услышал голос в моей капле-коммуникаторе.

— Уже рассвет? — спросил Бриль, и в голосе его прозвучало некоторое недоумение.

Я снова подобрался к турели орудия и оперся на кожух болтера, разглядывая лежащую перед нами местность поверх броневой плиты, защищавшей стрелка. Действительно, небо впереди было раскрашено алым и оранжевым, и эти яркие цвета расплывались в предрассветной серости подобно чернилам по мокрой бумаге.

— Это не рассвет, — сообщил я ему. — Это Хейвендаун. Город горит.

К тому времени, когда мы добрались до столицы, стало очевидным, что мое первоначальное впечатление оказалось преувеличением, но не настолько большим, как мне хотелось бы. Пожары и правда полыхали во многих кварталах, постепенно затягивая клубами плотного черного дыма настоящий утренний свет, который пытался просочиться сквозь горький воздух. Но на улицах, по которым мы проносились с ревом, не было видно следов такого уж ожесточенного сражения, если не считать обычного мусора, который оставляют за собой убегающие гражданские. Кое-где нам попадались наскоро возведенные баррикады (хотя можно было только догадываться, с какой стороны были наши войска, а с какой — противника). Некоторые магазины и жилые здания демонстрировали пробоины, определенно нанесенные тяжелыми орудиями. Еще реже нам встречались следы настоящих боев, где еще горели одна-две выпотрошенных бронемашины или наличествовали обрушенные здания. Когда возникали подобные препятствия, Юрген давал кадетам шанс нагнать нашу машину: он притормаживал, в то время как я осматривал поле боя, выискивая выживших. Но пока все солдаты, которых нам довелось увидеть, были уже мертвы. Некоторые — в форме СПО Перлии, некоторые — в оскверненной гвардейской форме, предатели с Мадаса.

— Мне не очень нравится, как оно выглядит, сэр, — кисло прокомментировал Юрген, когда мы огибали догорающий «Леман Русс», на башне которого был грубо намалеван восьмилучевой символ Хаоса. Мой помощник умудрился плюнуть в него через броневую плиту, прикрывающую водительское отделение. — Когда у еретиков были только лазганы, это уже было нехорошо.

— Этого следовало ожидать, — произнес я буднично. — Мадасцы, очевидно, имели за душой пару-другую танковых подразделений. У планетарной обороны они есть.

Конечно, я надеялся, что они оставят их на родном мире, чтобы защитить его от имперской контратаки, которая, несомненно, вскоре последует. Ну или хотя бы забудут в спешке на кораблях-носителях, потрепанных ребятами Визитера[520].

— Мы все равно их уничтожим, — заверил меня Нелис, чей боевой задор снова взял верх над здравым смыслом.

Кайла пробормотала что-то похожее на «фрагоголовый», но прежде, чем я смог сказать что-либо, чтобы предупредить назревающую перебранку, мой вокс принял вызов на командной частоте.

— Комиссар, слышите меня? — спросил Роркинс.

— Да, военмейстер, — ответил я, соблюдая протокольную форму в присутствии кадетских ушей.

Рассвело достаточно, чтобы я мог видеть Донала в «Саламандре» за нами. С момента въезда в город он не покидал места стрелка за тяжелым огнеметом и сейчас беспокойно оглядывал улицы, по которым мы двигались. Я похвалил себя за то, что выбрал его, а не Стеббинса, поскольку меня внезапно взбодрила мысль о том, какие разрушения мог бы организовать этот неловкий молодой человек, имея в руках такую зажигалку. — Что у вас происходит?

Что-то весьма серьезное, если Роркинс отвлекся на то, чтобы лично связаться со мной.

— Враг прибыл, — напряженно промолвил Роркинс. — Вторая волна выходит на орбиту.

— Противник понес потери? — с надеждой поинтересовался я, не ожидая положительного ответа, но страстно мечтая, чтобы Визитер сотворил еще одно чудо.

— Нет, все корабли врага достигли нашей орбиты, — сказал Роркинс, и я подумал о том, что голос его звучит удивительно четко при столь дальней вокс-передаче. Конечно же, сигнал усиливало оборудование нашей «Саламандры», но это не могло быть единственной причиной столь высокого качества связи. Затем я сообразил, что сигнал, должно быть, шел через командный бункер в Ритепате, находящийся едва ли в паре километров от нас.

Прежде чем я успел что-то ответить, небо налилось белым, растопив все свои краски во вспышке плотной, горячей энергии невероятной силы. К счастью, окружающие нас здания заслонили источник этого света, иначе все мы рисковали мгновенно потерять зрение. Через секунду земля вздрогнула, стекла в окнах домов взорвались и осыпали нас дождем осколков. Юрген ударил по тормозам, и только длительный опыт совместных поездок с ним позволил мне остаться на ногах.

— Это еще что за чертовщина? — спросила Кайла, юзом заворачивая вторую «Саламандру» и перемалывая гусеницами запаркованную гражданскую машину, прежде чем остановиться, впечатав нос в пьедестал статуи, уродующей центр той площади, на которую мы в тот момент выехали.

— Орбитальный удар, — сказал я, видевший подобное ранее. — Вероятно, лазерные пушки боевого корабля.

Озноб прошел у меня между лопаток, пока я ждал следующего удара. Если уж вояки Хаоса начали палить из тяжелого оружия с орбиты, то они не успокоятся, пока не сровняют с поверхностью все, что выше муравейника. Я лихорадочно пытался определить самый быстрый способ выбраться из города, сосредоточившись на карте, которую демонстрировал мой планшет, но бомбардировка не продолжилась, а голос Роркинса теперь звучал в моем наушнике более приглушенно.

— Ритепат стерт с лица планеты, — мрачно сообщил мне военмейстер. — Выбирайтесь-ка из города, пока не стало слишком поздно.

Раздалось шипение статики, сквозь которое можно было услышать, как четверка моих потрясенных кадетов одновременно втянула воздух в легкие.

— Следовало ожидать, что они попробуют нейтрализовать ставку командования, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос не отразил того шока, от которого у меня все еще тряслись все поджилки. То количество войск, которое еретики задействовали в штурме укреплений аэродрома и штаба, позволяло предположить, что наступление будет продолжено обычными средствами. Так что единственным положительным моментом столь неожиданного развития событий являлось то, что залп с орбиты заполировал вместе с Ритепатом и несколько рот противника. — Варан, вероятно, торопится.

Это соображение, мягко говоря, не радовало и было единственной причиной, которая, как я мог предположить, могла бы заставить вражеского военачальника до основания разрушить потенциально для него полезную стратегическую базу, которую он мог бы получить целехонькой, если бы потерпел еще пару дней. Ритепат мог пригодиться Варану в ходе оккупации, но нетерпеливое желание покорить планету и начать поиски тенесвета было сильнее.

— Ну что же, это лишнее подтверждение его безумия, — рявкнул Роркинс. — Я предлагаю вам отступать той же дорогой, которой вы пришли. Враг, вероятно, начнет бомбардировку города от окрестностей Ритепата, постепенно расширяя границы разрушения.

— Не думаю, что они так поступят, — сказал я, наконец-то сориентировавшись относительно нашего местоположения. — Если бы они собирались продолжать бомбардировку, они бы это уже сделали.

У нас было достаточно времени, чтобы определить состав вражеского флота, подступившего к планете, и Визитер отсылал нам пикт-передачи и данные ауспиков, полученные в ходе налетов на корабли противника штурмовиков ССО. Это значительно расширило имеющуюся у нас информацию, и теперь я мог быть уверен в том, что противник способен выпустить по меньшей мере десяток залпов из высокоточного лазерного оружия, не говоря уже о тех разрушениях, которые мог нанести Хейвендауну прицельный огонь торпедных батарей. — Если бы Варан захотел сровнять город с землей, он бы уже это сделал.

— Тогда почему же он этого не делает? — задал Донал резонный вопрос.

— Потому что он планирует дальнейший штурм, — ответил я, — и этим залпом хотел лишь максимально ослабить нашу защиту. Похоже, ему неизвестно, что мы переместили штаб после первого нападения. — Я снова бросил взгляд на карту. — Мы направляемся к губернаторскому дворцу.

Обширные сады дворца не могли уберечь нас от следующего орбитального удара в том случае, если я ошибался относительно намерений Варана, но они располагались вдалеке от сколько-нибудь привлекательных военных мишеней и сами по себе не могли являться целью.

— Разумно, — прокомментировал Роркинс. — Извлеките оттуда его превосходительство и притащите сюда до того, как он попадет в руки Варана. Если сможете отыскать его наследницу, будет еще лучше. Не помешает иметь при себе персоны, символизирующие продолжающееся сопротивление, когда Хейвендаун падет.

— Если Хейвендаун падет, — поправил я его, как то подобает комиссару, заботящемуся о поддержании боевого духа. Сам-то вполне соглашался с военмейстером.

— Если. Конечно же, — произнес Роркинс тоном, преисполненным тяжелого сарказма, и дал отбой связи.

— Значит, во дворец, — повторил я, и Юрген дал газа двигателю, в то время как Кайла осторожно пыталась задом вырулить «Саламандру» из-под опасно закачавшейся статуи.

Если у меня еще и оставались какие-то сомнения в правильности направления, они были вскоре развеяны знакомыми звуками сражения, которые вскоре стали слышны сквозь рев наших двигателей. Враг окружил дворец, если верить последней тактической информации, и мне показалось, что я смог определить слабое место в кольце еретиков. Второстепенные ворота. Основные силы противник сосредоточил возле главного входа, там, где городские дома ближе всего подступали к стене дворца, предоставляя еретикам удобное прикрытие от огня защитников. В то же время лишь сравнительно небольшой отряд врага оставался присматривать за отдаленными боковыми воротами, обычно использовавшимися лишь садовниками, что ухаживали за дворцовыми парками. Отряд наших СПО, окопавшийся с другой стороны этого входа, пока что пресекал любые попытки проникновения. К моменту нашего прибытия обе стороны развлекались тем, что без особого успеха вели перестрелку через ограду дворца.

Было сложно сказать, которую из сторон больше удивило наше появление; надеюсь, что все-таки врага. Мы с ревом ворвались им в тыл, открывая огонь на ходу. Юрген привел в действие штурмовой болтер, снаряды которого разорвали в клочки баррикаду, которую враг возвел поперек улицы, ведущей к воротам, и уничтожили находившуюся там автопушку с ее расчетом. Сам я взялся за болтер на турели и, развернув орудие, прошелся по рядам окон, выходящих на улицу перед дворцом. Уверен, что таким образом прикончил пару-другую снайперов, надеявшихся пострелять по защитникам с возвышения. Лазерный луч, растекшийся по броне вблизи от моей головы, сообщил мне, что хотя идея сама по себе была вполне разумной, я применил ее не к той стороне улицы. Однако прежде, чем я смог развернуть тяжелое орудие и ответить огнем, жар и вонь горящего прометия дали мне знать, что Донал привел в действие тяжелый огнемет второй «Саламандры», поливая огнем окна, из которых стреляли по мне.

— Благодарю вас, — произнес я по воксу, и Донал радостно помахал мне рукой.

— Всегда пожалуйста, сэр! — он бросил взгляд вниз. — Давай, Нел, тут куча еретиков для пострелять. Не пропусти все веселье!

Нелис управлял болтером, неподвижно укрепленным в носовой части, и все, что он мог видеть в свой прицел, — зад нашей «Саламандры», так что я очень надеялся, что он удержится от искушения открыть огонь прямо сейчас. Едва я сумел додумать эту мысль, как кадет привел тяжелое орудие в действие, и я икнул, ожидая, что залп сейчас поднимет на воздух нашу машину, но Нелис ухитрился поймать момент и ракурс, уничтожив еще одну обложенную мешками с песком огневую точку врага, которую я только сейчас заметил за углом здания. Когда еретик, управлявший расположенным там орудием, превратился в кровавые ошметки, мой сдержанный кадет все же завопил от радости.

— Да!

— Мальчишки, — пробормотала Кайла с ноткой зависти в голосе и пристроила свою «Саламандру» вплотную за нашей, в то время как нашу Юрген заставил подпрыгнуть на остатках той баррикады, которую он чуть раньше разнес в хлам. Беспорядочный лазерный огонь все еще молотил по нашему корпусу, так что я развернул болтер, поливая очередью противника и заставляя еретиков держать головы пониже, в то время как Донал для порядка окатил фасады ближайших домов еще одним потоком огня.

К счастью, защитники дворца тоже не дремали: несколько голов мелькнули над стеной, подобно испуганным снежным курам, и тоже поддержали нас огнем в то время, как кто-то наконец сообразил открыть для нас ворота. Я поморщился, ожидая удара, уверенный, что Юрген не станет сбрасывать скорость, чтобы дождаться достаточного раскрытия створок. Но он все же сбросил скорость ровно настолько, чтобы проскочить сквозь проем, когда между створами и бортами были считанные сантиметры. Кайла последовала за нами в несколько более спокойном темпе и при этом все же оставила слой краски на одном из толстых каменных столбов. Затем тяжелые створы ворот захлопнулись за нами.

— Сэр! — Сержант, командующий отрядом СПО, четко отдал честь, стараясь при этом не слишком изумленно пялиться на меня, в то время как его бойцы даже и не пытались скрывать удивление.

Я вернул приветствие.

— Доброе утро, сержант. Простите, что без предупреждения, но нам пришлось поторопиться. Можете ли вы передать губернатору приветствие от комиссара Каина и проинформировать его, что я хотел бы переговорить с ним при первой возможности?

Конечно же, я мог бы и сам связаться с дворцом по воксу, используя мою каплю-коммуникатор, но у меня не было никакого желания ломиться сквозь ряды бесчисленных лакеев, требующих подтвердить мою личность.

— Разумеется, сэр, — сержант подозвал своего вокс-оператора и не терпящим отлагательств тоном стал говорить в микрофон, кидая исподтишка взгляды в мою сторону.

— Отлично, — заключил я и обратился к Юргену: — Пожалуйста, следуйте к дворцу, и как можно быстрее.

— Будет сделано, сэр! — радостно отозвался мой помощник, газуя так, что двигатель завизжал на ноте, которая заставила бы любого техножреца взвыть едва ли не столь же пронзительно. К счастью, техножрецов поблизости не случилось. Затем Юрген отпустил сцепление. Как обычно, он принял мои слова совершенно буквально и потому не счел необходимым объезжать широкую лужайку формального сада. Сокрушив изящную живую изгородь, пропахав широкую двойную колею, уничтожив несколько цветочных клумб и изысканную куртину из кустарников, а также небольшую статую женщины, одетой слишком легко для столь ранней весны, мы прибыли к месту назначения. Кайла следовала за нами по пятам, по мере своих скромных возможностей добавляя штрихи к пейзажу, создаваемому Юргеном[521].

— Комиссар! — Тревельян собственной персоной стоял у подножия лестницы, ведущей на широкую террасу, и весьма радушно приветствовал нас, затормозивших только под самой балюстрадой, не заглушив двигателей. — Чем могу быть полезен?

— Тем, что отправитесь с нами, сэр, — сказал я, вылезая из «Саламандры», чтобы пожать ему руку. Может показаться, что это был не самый подходящий момент для соблюдения формальностей, но если я хоть немного понял этого человека за время нашего короткого знакомства, лучшим успокоительным для губернатора было бы то, что мы все еще придерживаемся официального протокола. — Ваша безопасность — жизненно важный элемент в обороне Перлии.

Конечно, это можно было счесть некоторым преувеличением, но я еще не встречал аристократа без хоть сколько-нибудь раздутого чувства собственной важности, так что манипуляции на этом поле всегда были эффективны.

Тревельян, надо сказать, взглянул на меня с недоумением.

— Я не могу просто так покинуть дворец, — сказал он. — Данное здание является средоточием власти Империума. Какой пример мы покажем населению, если я просто ударюсь в бега?

— Пример того, что представитель этой власти все еще жив? — предположил я, подпуская в голос нотку раздражения. — Вражеская орбитальная бомбардировка уже уничтожила командный центр СПО. Точно так же может быть стерт с лица земли и дворец.

— Тогда почему враг этого еще не сделал? — спросил Тревельян.

Резонный вопрос. И я попытался ответить в непринужденно-светской манере:

— Не имею ни малейшего понятия. Но примите во внимание, что мы имеем дело с приспешниками Хаоса, а они все сумасшедшие. Их стратегические решения обычно не несут никакого смысла для кого-либо, кроме них самих.

— Мне кажется, что здесь я буду в такой же безопасности, как и в любом другом месте, — произнес губернатор.

— Со всем уважением, сэр, — начал я. — Это решение уже не в вашей компетенции.

Я осознал, что голос мой стал выше тоном, и сделал над собой усилие, чтобы заставить себя говорить спокойнее. Я начал говорить громче лишь потому, что общий уровень шума вокруг нас увеличился. Я поднял руку к глазам, защищая их от яркого света, и сумел различить в небе три быстро приближающиеся точки.

— Штурмовые челноки, — доложил Нелис, поднимая ампливизор к глазам. — Три, быстро снижаются.

— Все внутрь! — гаркнул я. — Мы здесь все равно что утки на гнезде!

Я почти ожидал, что Тревельян снова примется спорить, но он лишь коротко кивнул и кинулся со всех ног вверх по ступеням лестницы к широким дверям зимнего сада. Я последовал за ним, но затем притормозил и обернулся: — Это всех касается!

Кадеты как горох высыпались из «Саламандры» и поскакали по лестнице следом за нами. Через мгновение я учуял юргеновский аромат и скосил глаз на помощника, баюкающего на руках свою ненаглядную мелту.

— Кажется, они намерены сесть в дворцовом парке, — сказал Нелис, и я протянул руку за ампливизором.

— Да, определенно, — подтвердил я, наводя фокус устройства, в то время как четверка кадетов пробежала мимо меня в здание, выхватывая на бегу оружие.

Уверенный в том, что враг приземлится не ранее, чем через несколько минут, я притормозил, демонстрируя приличествующее Герою Империума спокойствие перед лицом превосходящего противника и заодно стараясь узнать больше о возможностях врага, чтобы успешнее ему противостоять. В отличие от захваченных гражданских судов, доставивших первую партию рейдеров, эти три челнока были военными десантными машинами, тяжело бронированными и несущими достаточное количество вооружения для огневой поддержки высаживающихся войск. Охрана дворца с похвальной поспешностью открыла огонь по штурмовикам противника, едва машины оказались в зоне досягаемости орудий, но залпы автопушек и ракеты, выпущенные из ручных установок, даже не поцарапали краску на неумолимо снижающихся аппаратах. Все, чего по-настоящему достигли защитники, это выдали свои собственные позиции, и те, что оказались в непосредственной близости от вражеских челноков, замолкали одна за другой под лазерными залпами штурмовиков. Я надеялся, что пилоты сменят курс, выискивая другие мишени, но снова еретики показали себя удивительно целеустремленными для приспешников Хаоса и продолжали намеченный полет столь же гладко и эффективно, как это делали бы пилоты-ветераны Имперского Флота.

— Все, пора уходить, — сказал я после того, как посадочные полозья зарылись в газон, трава которого сначала стала коричневой, а затем почернела под яростным жаром сопел.

Но что-то заставило меня задержаться еще на мгновение. Я очень не люблю вступать в схватку с неизвестным врагом, поэтому стараюсь не убегать раньше, чем выясню, от чего же я, собственно, бегу.

Следует признать, противник хорошо выбрал место для посадки. Ближние оборонительные посты были выкошены им на бреющем полете, это мы имели возможность наблюдать воочию, а особенности местности там, где враги намеревались приземлиться, предоставляли наиболее безопасную зону высадки в достаточном удалении от дворца и его защитников. Конечно, это также давало и нам время перераспределить свои силы и приготовиться встретить нападавших. Я снова навел ампливизор, благодарный своим аугментическим пальцам на правой руке за то, что они позволили мне держать прибор твердо, незначительная дрожь изображения была вызвана биением моего сердца, несколько более частым, чем обычно.

Я увидел, как челноки выдвинули трапы и в проемах люков замельтешили какие-то фигуры. Мне еще не удавалось разглядеть детали, но массивность силуэтов не оставляла сомнений: прибывшие облачены в силовые доспехи. Волна ужаса окатила меня при мысли о том, что сейчас мы будем вынуждены противостоять тому, что больше всего походило на отряды десантников-предателей, и я вывел увеличение ампливизора на максимум, слабо надеясь получить опровержение своим страхам. Первый из прибывших ступил по трапу. Кажущийся карликом рядом с нависающими над ним гигантами, но легко различимый и узнаваемый в ампливизоре, Варан собственной персоной зашагал по металлическому скату и наконец ступил на землю Перлии.

Глава восемнадцатая

— Положение хуже, чем я предполагал, — сказал я Тревельяну, изрядно приукрасив ситуацию. Зимний сад, располагавшийся на краю террасы, позволил нам попасть в сам дворец, и теперь мы торопливо шагали по коридору, отделанному деревянными панелями и уставленному произведениями искусства, но предаваться созерцанию не было ни времени, ни особенного желания. Единственным из увиденного, что мне по-настоящему понравилось, был мускулистый сержант СПО с отрядом солдат, которые перетаскивали тяжелые книжные шкафы и обеденные столы из соседних комнат, чтобы соорудить поперек прохода баррикаду. Вряд ли она сможет надолго задержать врага, но если моя догадка верна, нам потребуется каждая лишняя секунда, чтобы спасти губернатора и скрыться в каком-нибудь безопасном месте.

— Враг, очевидно, собирается захватить дворец и наверняка захочет убить вас по ходу дела.

— И таким образом посеять тревогу и неуверенность среди гражданского населения, я так понимаю, — произнес Тревельян спокойно и рассудительно. Думаю, для него было столь же привычно скрывать свои настоящие чувства, как и для меня.

— В то время как мы предпочли бы, чтобы вы оставались живы и продолжали барахтаться, поднимая боевой дух и укрепляя сопротивление, — сказал я. — Теперь покажите, где ваш путь отступления?

— Путь отступления? — переспросил он, тщательно изображая наивность.

Я коротко кивнул.

— Мне еще не приходилось встречать губернатора, у которого не было бы запасного плана по спасению собственной шкуры на случай крестьянского восстания, — сказал я. — Даже в самых благополучных мирах. — Мне пришлось добавить жесткую нотку в голос: — И поверьте мне, ваше превосходительство, у нас нет сейчас времени на дипломатические увертки.

В это мгновение моя паранойя нарисовала мне ужасную картину: этот конкретный губернатор является уникальным исключением, и я оказался в ловушке, беспечно предположив, что из дворца непременно есть тайный выход (именно поэтому я вообще сунулся во дворец, вместо того чтобы последовать предложению Роркинса и вернуться в Схолу, пока оставался такой шанс).

К моему невыразимому облегчению, Тревельян кивнул.

— У меня есть проход в подземелья города, — в его голос прокрались извиняющиеся нотки, — в моих личных покоях. Построен одним из моих предшественников, столетия назад. Конечно же, я никогда не пользовался им.

— Конечно же, — эхом отозвался я, совершенно не заботясь о том, было ли это правдой (хотя позже у меня появился повод поблагодарить Тревельяна за эту информацию). — Куда нам идти?

В отдалении послышалась перестрелка, и кадеты обменялись тревожными взглядами. Еще один отряд СПО прошагал мимо нас, и лица солдат выражали твердое намерение поддержать своих товарищей на баррикаде. Затем послышался звук, сопровождавший разбитие какой-то вазы. Очень дорогой, судя по всему. И треск антикварной мебели, заставивший губернатора поморщиться.

— Сюда, пожалуйста, — произнес Тревельян, проводя нас по изысканно обставленной анфиладе комнат.

Яркий солнечный свет лился в окна, из которых открывался некогда приятный вид на сады, теперь испорченный разбросанными повсюду телами солдат СПО. Закованные в силовую броню фигуры неумолимо продвигались к окопавшимся защитникам, словно отряхивая с себя лазерный огонь. Но вот одна из фигур пошатнулась и упала прежде, чем несомый ветром дым скрыл от меня картину боя. Несмотря на то, что нападающие были все еще слишком далеко, чтобы их можно было рассмотреть в деталях, что-то в них выглядело пугающе знакомым, провоцируя то неприятное ощущение, когда не можешь вспомнить что-то важное. Ладно, в любом случае у меня есть гораздо более спешные дела, которым следует уделить внимание.

Мы торопливо миновали гостиную с диванчиками и креслами, расположившимися вокруг камина, изящество которого было бы оскорблено даже намеком на золу. Далее мы проследовали через столовую, в которой можно было с удобством разместить дюжину человек, а затем снова нырнули в коридор, устланный шикарными коврами. Я прибавил шагу, поскольку выстрелы внезапно послышались очень близко, и знакомый треск ионизированного воздуха, который сопровождал выстрелы из лазганов, смешивался с ревом болтеров. Из этого следовало сделать вывод, что враг уже добрался до той баррикады, которую мы так недавно оставили у себя за спиной.

Ладони мои зудели, а это верный признак, что поблизости что-то не в порядке. Конечно, десантники-предатели были впечатляющей силой, это я знал по собственному горькому опыту, но даже против них охрана дворца должна была продержаться чуть дольше. Затем стрельба в коридоре также смолкла, причем так внезапно, как будто кто-то выключил проигрыватель.

— Что-то не так, — сказал Донал. — Пойду посмотрю, что происходит.

— Вы останетесь с нами! — отрезал я.

Если вам интересно мое мнение, от происходящего просто разило колдовством. Вспомнив свой разговор с Роркинсом и Юлианной, я внезапно осознал, что единственным объяснением такому мгновенному отказу сопротивления могло быть лишь присутствие в окружении Варана чрезвычайно сильного псайкера. Что, в свою очередь, означало: единственный шанс выбраться отсюда и сохранить наши шкуры в целости — держаться поближе к Юргену с его удивительным даром. Я обернулся к губернатору.

— Пора бы уже продемонстрировать нам плоды трудов вашего предка, — предложил я настолько мягким тоном, какой только мог себе позволить в текущих обстоятельствах.

Бледный Тревельян кивнул.

— Конечно же, — сказал он. — Сюда, пожалуйста.

Как я и ожидал, вход в спасительную нору обнаружился в личной опочивальне губернатора. По какой-то причине тайные ходы имели свойство обнаруживаться именно в этом помещении. Видимо, предполагалось, что крестьянские бунты вспыхивают только в нерабочие часы. Или это делалось для того, чтобы знающий о секретных ходах мог ускользать из своих покоев по личным делам таким образом, чтобы никто из прислуги не заметил отсутствия[522].

— Лучше бы вам поторопиться, — подсказал я, проходя следом за ним в дверь. Я оглянулся на Юргена и кадетов. — Прикройте коридор. Они придут оттуда.

— Будет исполнено, сэр, — отозвался Юрген, нацеливая мелту в сторону прохода, в то время как четверо моих кадетов укрылись в дверных проемах, а также за предметами мебели, разбросанными в холле перед опочивальней.

— Ваша племянница во дворце? — спросил я Тревельяна, который налег плечом на солидный изукрашенный гардероб, который выглядел так, словно стоял на этом месте с тех времен, когда Император бегал в коротких штанишках. Впрочем, даже если ответ оказался бы утвердительным, племяннице предстояло самой о себе позаботиться, поскольку я ее спасать не собирался. Но никогда не лишне поинтересоваться судьбой второстепенных персонажей. Я понял, что гардероб не намерен идти на уступки, поэтому присоединил свои усилия к губернаторским, и вдвоем мы сумели сдвинуть проклятую штуковину достаточно, чтобы открыть сканер генетического кода и едва различимые границы узкой двери, неотличимой от стены.

— Иллирия? — Тревельян покачал головой. — Нет, она уехала на охоту. И останется в своем домике в Марксельском поместье.

У меня не было ни малейшего представления, где бы это могло быть, но, вне сомнения, Роркинс может послать туда кого-нибудь, чтобы забрать наследницу или просто приглядеть за нею. Как только я доберусь до военмейстера, чтобы сообщить ему эту информацию лично. Не стоило доверять столь важное сообщение воксу.

— Ну что ж, это уже неплохо, — сказал я, в то время как Тревельян положил растопыренную пятерню на считывающую панель. Долгое мучительное мгновение ничего не происходило, а затем дверь утонула в стене, выплюнув облако пыли и сопроводив это запахом, который сообщил мне, что где-то внизу проход соединялся с системой сточных вод города.

— Комиссар, они здесь! — произнесла Кайла напряженно. Выругавшись, я вытащил лазерный пистолет и выскочил в холл перед спальней. Топот бегущих ног был слышен уже в коридоре, так что я тщательно прицелился в пока что пустой дверной проем, в котором непременно должны нарисоваться наши преследователи. К моему облегчению, это был топот обычных солдатских сапог, а не тяжеловесное громыхание астартесовских керамитовых подошв, так что я даже немного расслабился.

— Не стрелять, пока с точностью не определите цель, — приказал я, держа оружие нацеленным на двери. Моя предосторожность оправдалась мгновение спустя, когда солдаты СПО, которых мы оставили на баррикаде, вывалились на открытое пространство. Тот факт, что они бежали от противника с неприличной поспешностью, сам по себе повергал в уныние, но в данных обстоятельствах я готов был спустить это на тормозах. Даже солдаты Имперской Гвардии два раза подумали бы, прежде чем выступить против предательских легионов. Тем более что если бы мне удалось привести в чувство солдат СПО и прихватить их с собой, это было бы очень даже неплохо: я ничего не имел против того, чтобы между мною и смертельной опасностью было побольше пушечного мяса. Но даже планируя все это, я продолжал держать свой лазерный пистолет нацеленным, ибо ладони мои зудели сильнее.

— Все в порядке, это свои! — произнес Бриль, чей голос буквально звенел от облегчения. Кадет выступил из укрытия как раз в тот момент, когда приближающиеся солдаты подняли свои лазганы.

Вот что меня беспокоило, сообразил я. Они держали оружие так, как это делали бы солдаты, сближающиеся с противником, а не как беглецы. Прежде чем я успел выкрикнуть предупреждение, они открыли огонь. Бриль получил четыре или пять лазерных зарядов в грудь, и его практически разорвало надвое, отшвырнув назад. Не было никакого проку рисковать ради него еще чьей-либо шеей, потому как мой кадет, очевидно, был на полпути к Золотому Трону еще до того, как его тело упало на ковер, утративший свою безукоризненную чистоту.

— Смерть прислужникам бога-трупа! — прокричал давешний мускулистый сержант, в то время как все мы без лишних слов открыли огонь, мстя за своего погибшего. Во всяком случае, это касалось оставшихся кадетов. Юрген и я были слишком опытными бойцами, участниками многих военных кампаний, чтобы принимать потерю Бриля близко к сердцу, и собственное выживание представлялось нам куда более насущным вопросом. Первый ряд атакующих пошатнулся под залпом лазерных зарядов, а выстрел юргеновской мелты прикончил большую часть группы.

— Выходим из боя! — прокричал я, жестом приказывая своим двигаться к спальне губернатора.

Мы замедлили продвижение врага, но я не питал ни малейших иллюзий по поводу того, что следующую волну нападающих будет остановить гораздо труднее. Особенно с учетом того, что они получили подкрепление в виде наших же бойцов. Что бы ни втемяшилось им в мозги, похоже, это сделало их фанатиками вроде мадасцев. Юрген и кадеты стали отступать, чтобы присоединиться ко мне, и мои самые дурные предчувствия подтвердились. Те солдаты, которым удалось выжить после удара мелты, продолжили вести огонь почти без всякой паузы.

Почти, но не совсем. У Кайлы и Нелиса хватило времени на то, чтобы перебежать в безопасное место, прежде чем враг дал новый залп. Мой нос подсказал мне, что Юрген тоже успешно передислоцировался, а вот Донал оказался не настолько удачлив. Он был на полпути через открытое пространство холла, когда враг вновь открыл стрельбу, и несколько зарядов ударили кадета в грудь и по ногам. Он упал, беззащитный под огнем противника, посреди ковра.

— Прикройте его! — рявкнул я, надеясь, что он сможет отползти в безопасное место, но парень только корчился на полу, подобно выброшенной на берег рыбине, и истекал кровью. Ярко-алый поток заливал грудь его шинели, придавая ей неприятный цвет ржавчины. И лицо Донала уже становилось серым.

— Будет исполнено, сэр, — Юрген выставил дуло мелты из дверного проема и послал очередной заряд яростного жара вдоль по коридору. На этот раз он прицелился чуть выше, чем нужно, и поджег деревянные панели на потолке, однако это заставило атакующих поспешно ретироваться в коридор, оставляя за собой мертвых и раненых.

Я помедлил мгновение, заставляя себя совершить следующий шаг, потому как знал, что у меня нет другого выбора. Если я брошу своего кадета истекать кровью или, что еще хуже, допущу, чтобы он попал в руки врага, я утрачу всякое уважение выживших учеников, а мне все еще нужно, чтобы они следовали за мной без колебаний. Я все-таки еще надеялся выбраться из этой переделки. К тому же нельзя забывать и о Тревельяне. В его глазах я — легендарный Освободитель, воин, уже спасавший его планету, и малейший намек на то, что мне присущи слабости обычного человека, приведет, скорее всего, к тому, что мы утратим последний шанс использовать губернатора для сплочения гражданского населения. Сделав глубокий вдох, я выпустил пару лазерных зарядов куда-то в сторону противника и выскочил из дверного проема так же внезапно, как это делает изображающий меня механический уродец в отвратительном часовом механизме на площади Освобождения.

Время, казалось, замедлило свое течение — оно часто это делает в моменты, когда я нахожусь перед лицом гибели, и его оказывается более чем достаточно, чтобы отметить все детали. Поднимая Донала на ноги, я несколько раз выстрелил в сторону коридора, просто на всякий случай, поскольку единственной видимой мне целью был обожженный зарядом мелты солдат. Затем я начал отступать к опочивальне губернатора, прикрываясь телом раненного кадета от возможных выстрелов врага. В конце концов, еще несколько дырок ненамного ухудшат его нынешнее состояние, в то время как я сам все еще на ногах, и для всех будет лучше, если я продержусь на них подольше.

Только уже достигнув дверей в спальню, я осознал, что умирающий солдат не просто дергается в конвульсиях, а движется с очевидным дурным намерением. Мне следовало ожидать чего-то подобного после столкновения с мадасцами в Ритепате. Потребовался лишь один выстрел для того, чтобы прикончить фанатика, но было уже слишком поздно — взведенная граната покатилась из раскрывшейся ладони солдата.

— Граната! — выкрикнул я, вваливаясь вместе с Доналом в спальню и сшибая изящный туалетный столик. Юрген отреагировал мгновенно, распластавшись по стене сбоку от дверного проема, в то время как Кайла и Нелис упали на пол за пышной кроватью губернатора (думаю, они были благодарны смягчившему их падение толстому ковру).

Только Тревельян остался стоять, в недоумении пялясь на нас. Император знает, почему он до сих пор не скрылся в спасительной норе, что должен был бы сделать, едва проход откроется. Возможно, протокол требовал от него последним покинуть дворец? Если так, то церемонность дорого ему обошлась. У него хватило времени лишь произнести: «Что вы сказа…» — прежде чем фраг-граната взорвалась. К счастью, взорвалась она в холле, а не в опочивальне. Осколки с визгом рассекли воздух и незадачливого губернатора, который сложился вдвое, подобно мешку с песком, слишком долго служившему для отработки штыковой атаки.

— Ему здорово досталось, — сообщил Нелис совершенно лишнюю информацию. Я в своей жизни достаточно насмотрелся на ранения и прекрасно понимал, что никакая помощь, которую мы могли оказать в этих условиях, губернатору впрок не пойдет.

Я обернулся к Юргену, который уже стал накладывать тугую повязку на отвратительную дыру в груди Донала. Наша самая большая неудача заключалась в том, что сержант-изменник имел в качестве личного оружия стаббер, почему-то предпочитая его обычному лазгану. Ясен день, лазерные заряды тоже не подарок, но положительным моментом является то, что если лазерный импульс не убил, то нанесенная им рана тут же прижигается. Патроны стаббера такой способностью не обладают и оставляют вас истекать кровью.

— Как вы, Донал? — спросил я.

— Бывало и лучше, — отозвался он с тенью своей прежней иронии, хотя я видел, насколько трудно ему это давалось.

Юрген покачал головой.

— Ему нужен медик, — доложил он мне.

Ну что же я мог сказать? Не припасли.

— Сделайте, что сможете, — сказал я. — Подлатайте так, чтобы он мог двигаться.

Юрген кивнул, хотя выражение его лица сказало мне все, что он думает относительно этого приказа. К счастью, Донал решил избавить его от необходимости претворять эту мысль в слова.

— Я никуда уже не двинусь, — сказал он. — Истекаю кровью, как грокс на бойне, и даже если меня спустить в подземный ход, я буду только задерживать вас.

Кажется, я думал об этом парне хуже, чем он того заслуживал. Донал с трудом принял сидячее положение, прислонился к стене и поднял лазерный пистолет так, словно тот весил вдвое больше обычного.

— Я отыграю для вас немного времени. Очень немного. Воспользуйтесь им разумно.

— Будет сделано, — заверил я его и повернулся к Нелису. — Мы сможем нести его превосходительство?

— Не говорите обо мне в третьем лице, молодой человек, — произнес Тревельян, который наконец-то стал выглядеть и говорить соответственно своему возрасту. — Мне уже не помочь, и мы оба это знаем. Лучшее, что я могу сделать, это последовать примеру этого юноши.

Он закашлялся, выплевывая кровь.

— Вы найдете болт-пистолет для меня в шкафу, вон там. Если будете так добры, что зарядите его для меня, я почту за честь остаться здесь с вашим кадетом.

— Нелис, — произнес я, — принесите губернатору его оружие.

Мне было необходимо сделать еще одно дело прежде, чем мы уйдем. Движимый побуждением, которое не мог вполне объяснить, я развязал свой комиссарский кушак и протянул его Доналу.

— Полагаю, что вы заслужили его сегодня, — произнес я. — Благодарю за службу, комиссар.

— Спасибо, сэр. — Донал сглотнул, и голос его прозвучал неожиданно хрипло. — Я постараюсь оправдать ваше доверие до конца.

Мы еще мгновение смотрели друг на друга в неловком молчании, затем, к облегчению обоих, Кайла окликнула нас от дверного проема.

— Наступают! — она несколько раз выстрелила в холл и нырнула обратно в спальню как раз вовремя, чтобы избежать залпа ответного огня.

Я ощутил, как пол вибрирует под моими ногами, подчиняясь ритму чьих-то неспешных шагов. Мне стало понятно, что наше время вышло. Через секунду громыхание закованных в керамит ног эхом разнеслось по зданию.

— Цельтесь в сочленения брони, — посоветовал я Доналу и Тревельяну, посылая лазерный заряд в сканер генетического кода — потому как слишком хорошо представил себе, как кто-то в силовой броне поднимает Тревельяна, или, что более вероятно, его труп, дабы приложить ладонь к сканеру. Не то чтобы я ожидал, будто стена задержит десантников-предателей на сколько-нибудь долгое время, но, как я уже говорил, в таких делах решает и мгновение.

Я обернулся к Кайле и Нелису.

— Вперед. Немедленно.

Мне почему-то показалось, что они сейчас начнут спорить, но они подчинились беспрекословно и исчезли в проеме. Я последовал за ними, и мне не надо было оглядываться, чтобы удостовериться, что Юрген следует за мной по пятам, но я все же обернулся, чтобы кинуть взгляд в комнату. Мой помощник ударом приклада привел в действие запорный механизм и тут же навел оружие на щель закрывающейся двери.

Последним, что я увидел в оставленной нами комнате, были Донал и Тревельян и темные силуэты, движущиеся в дверном проеме спальни, слишком массивные, чтобы оказаться чем-то иным, кроме как десантниками Хаоса. Затем потайная дверь с легким стуком захлопнулась, и нас поглотила тьма.

Глава девятнадцатая

К счастью, у Юргена нашелся люминатор, а секунду спустя и Кайла, к моему удивлению, достала еще один из кармана шинели, позволив нам хорошенько осмотреться. Тайная комната, примыкающая непосредственно к покоям губернатора, не содержала ничего, кроме винтовой лестницы, к моему огромному облегчению, слишком узкой, чтобы кто-то в силовой броне мог по ней протиснуться. Лестница опускалась на дюжину или около того метров к проходу, который был достаточно широк, чтобы продвигаться по нему гуськом, не задевая плечами стены.

Наши шаги эхом разносились по проходу.

Юрген бежал впереди, пристегнув люминатор к штыковому креплению своего лазгана, а мелту закинув за спину, отчего ее приклад то и дело бил по каменным стенам. Каждый раз, когда орудие ударяло о стену, мне в глаза летела пыль. Губернатор не преувеличивал, проходом действительно не пользовались очень давно. Я следовал за своим помощником, за мной Кайла, Нелис замыкающим, так, чтобы его широкоплечая фигура закрывала от возможных преследователей свет наших люминаторов. Я напрягал слух, пытаясь услышать, когда враг высадит дверь в тайный ход, но либо Донал и губернатор сумели сдержать врага гораздо более долгое время, чем я мог надеяться, либо потайная дверь оказалась очень хорошо укреплена. Спустя короткое время мы вошли в подземелья города, представляющие собой настоящий лабиринт сервисных проходов, канализационных туннелей и цоколей каких-то давно забытых домов. В целом я ощущал себя довольно бодро, ибо окружающая обстановка напоминала мне нижние уровни улья, где я играл в детстве. Пару раз обнаружилось, что мы движемся вдоль настоящих улиц, к которым подступали старинные здания, ныне ставшие основаниями тех домов, в которых обитали потомки людей, некогда гулявших по этой мостовой.

— Никогда не думала, что здесь внизу есть что-то подобное, — сказала Кайла с ноткой восхищения в голосе, проведя лучом люминатора по архитраву старинной покосившейся часовни, откуда пристально взглянул на нас покрытый пылью, будто саваном, лик Его, Сущего на Земле. Он словно был сердит на нас за то, что мы потревожили Его здесь. Нелис склонил голову и сотворил знамение аквилы, проходя мимо, но все остальные не стали задерживаться, продвигаясь вперед настолько быстро, насколько возможно. Я по-прежнему не слышал никаких звуков погони, и вообще ничего, кроме обычного шебуршания грызунов и людей-изгоев, которые были напуганы не меньше, чем крысы, и ни в малейшей степени не стремились к встрече с группой вооруженных людей, движущихся со столь очевидной целеустремленностью. Однако отсутствие погони сейчас не означало, что Варан не отправит за нами поисковый отряд.

— Вы можете найти нечто подобное в подземельях большинства имперских городов, — сообщил я кадетам, чтобы несколько развеять собственное напряжение и отвлечь мысли Кайлы и Нелиса от участи Донала и Бриля. Во всяком случае, проявленное Кайлой любопытство относительно этого места было очень положительным сигналом. Она способна сосредоточиться на окружающем, несмотря на последние события. — Города растут и развиваются в течение целых тысячелетий, их первые постройки уходят в землю, поверх строятся новые, и о нижних уровнях часто просто забывают. Мне доводилось видеть города, чья подземная часть достигала километра и более вглубь.

— Удивительно думать, что никто никогда не спускается сюда, — сказал Нелис.

— Почему же, — отозвался я. — Вы можете здесь обнаружить техножрецов и обслуживающий персонал, присматривающий за городскими коммуникациями, такие места часто становятся обиталищем низших слоев общества: гангстеров, содержателей и посетителей незаконных игорных домов, беглых преступников, а также всех тех, кто предпочитает обделывать свои делишки в укромном месте. А на самых глубоких уровнях подчас дела обстоят совсем дурно. Именно там вы можете найти мутантов и еретические культы, беглых псайкеров… Или чего похуже.

— Что может быть хуже того, что вы перечислили? — спросила Кайла, и я сделал себе выговор за то, что напугал ее. Выбросив из головы образ металлических убийц с пустыми лицами, я пожал плечами.

— Много чего. Но я сомневаюсь, что вы найдете что-либо подобное под Хейвендауном, даже на самых нижних уровнях, — бодро сообщил я. — Не говоря уже о том, что сам я рос в недрах старого мира-улья, прежде чем меня подобрала Схола, почти на самом дне, и как-то выжил. И даже сумел выбраться с родного мира, а это куда больше того, чем может похвастаться большинство подобных мне туннельных крыс.

Я постарался произнести это весело, но все равно вышло несколько натянуто.

— Так что я здесь как дома. — Тут я оборвал свою болтовню, поскольку внезапно услышал изменения в разносящемся за нами эхе. — Сюда, вниз, и погасите люминаторы.

Я направил всех к узкой щели между двумя плитами обрушившегося камнебетона, которая, как мне сообщил слабый сквозняк, скрывала за собой более обширное помещение. Все последовали за мной без промедления, а Юрген с Кайлой выключили люминаторы с похвальной поспешностью. Во внезапной темноте я мог слышать слабый шорох, когда Юрген снимал с плеча мелту, беря ее наизготовку, а сам я вытащил лазерный пистолет.

— Что там такое? — спросил Нелис шепотом и получил от Кайлы тычок локтем в ребра.

Даже если бы я собирался ему ответить, в этом уже не было необходимости: к нашему укрытию приближалось слабое свечение, сопровождаемое звуком поспешных шагов. Топот был каким-то неправильным. Когда толпа появилась в поле нашего зрения, кадеты ахнули, к счастью, не настолько громко, чтобы выдать наше местоположение. Люди, составлявшие толпу, выглядели более или менее как люди, но не все. Многие были самым ужасающим образом деформированы и даже не пытались скрывать отвратительные трансформации плоти. У некоторых было оружие: несколько единиц стрелкового, но по большей части примитивное — арбалеты, собранные из металлолома, алебарды из кусков металла, примотанных к палкам, дубинки.

Конечно, по этому описанию можно заключить, что выглядели они не слишком опасными, и я не сомневался в том, что мой отряд может прикончить всю эту толпу за пару минут, если появится такая необходимость, но я воздержался от того, чтобы открывать огонь. С одной стороны, если Варан все-таки отправил погоню, то стрельба может привлечь их к нашему местоположению, как мух к Юргену жарким летним утром. А с другой стороны, мне совершенно не нравился тот неестественный свет, которым мутанты освещали себе путь. У него не было никакого отчетливого источника, и он словно висел над их головами, перемещаясь вместе с толпой. Единственное объяснение, которое приходило мне в голову, было вполне очевидным: где-то среди этой толпы уродов затесался псайкер, и только Император знает, какими еще способностями тот может обладать. Конечно же, какими бы они ни были, Юрген их нейтрализует, в этом я ничуть не сомневался, но достаточно лишь одному мутанту ускользнуть от нас и доложить Варану, что на Перлии имеется «пустой»… Короче, я предпочитал держать этот козырь в рукаве. Если вражеский военачальник действительно возлагал большие надежды на псайкеров, как я предполагал, удивительная способность Юргена могла оказаться принципиально важна для нашей победы. В этом предположении я был прав, но прав таким образом, какой не смог был предугадать в тот момент.

Так что мы остались на месте, затаив дыхание (впрочем, дыхание всегда приходилось сдерживать, находясь в сколько-нибудь замкнутом пространстве с Юргеном), в то время как неестественный свет и неритмичная поступь растаяли за углом.

— Вы говорили, что мутанты скрываются только на нижних уровнях, — заметил Нелис несколько обиженно, и я пожал плечами, решая, можно ли уже засветить люминаторы.

— Обычно так и бывает, — мрачно сказал я. — Возможно, они прослышали про вторжение и выбираются на поверхность, чтобы присоединиться к веселью.

— Тогда нам следует предупредить об этом военмейстера Роркинса, и как можно быстрее, — решил Нелис, и я согласился.

— Разделяю ваше мнение. Давайте этим и займемся.

Несмотря на мое вполне понятное беспокойство, более нам не встретилось никаких банд, и мы выбрались из подземелий на окраинах Хейвендауна поздним вечером того же дня. Не имея в своем распоряжении вокс-оборудования «Саламандр», мы не могли отправлять никаких сообщений, поскольку дальности действия наших вокс-бусин было недостаточно, чтобы связаться со Схолой. В конце концов нам пришлось реквизировать грузовик у разнервничавшегося отряда СПО, оставленного защищать блокпост на одной из дорог. Солдаты не получали новых приказов с момента, когда был разрушен Ритепат. В данных обстоятельствах я взял на себя властные полномочия и сказал, что они могут оставить свой пост и уйти в подполье готовиться к партизанской войне, до которой оставалось совсем немного времени. Возможно, это спасло их жизни, возможно, и нет, но в любом случае я их более никогда не видел и потому не имею ни малейшего представления о том, как обошлась с ними война[523].

Поездка до Схолы прошла без происшествий ровно настолько, насколько это возможно для поездки с Юргеном за рулем. Когда мы приблизились к Салюбрии Парва, и я снова увидел Схолу, гордо возвышавшуюся над крышами городка, я было понадеялся, что худшее для нас осталось позади. Конечно же, оптимизм оказался преждевременным.

— А вы не торопились, — поприветствовал меня Роркинс, когда я вошел комнату совещаний. Я уже сообщил ему о результатах нашей попытки эвакуировать губернатора, как только мы оказались в зоне досягаемости вокса, так что снова заговаривать на эту тему не было необходимости. Так что я пожал плечами, демонстрируя полную невозмутимость на тот случай, если кто-то желал лицезреть мою реакцию.

— Мы встретились с небольшими затруднениями, — сказал я. — Как я уже сообщал.

— Я вам скажу, что ваш дружок-губернатор доставляет слишком много неприятностей для мертвеца. А вы прогуливаетесь по окрестностям, наслаждаясь видами, — грубовато заметил Роркинс. — Вам стоило бы прикончить его, пока у вас была такая возможность.

— Простите, вы сказали «прикончить губернатора»? — переспросил я, чувствуя себя на краю тех самых тартараров, куда имеет обыкновение лететь все.

Юлианна бросила на меня взгляд с другой стороны гололита и сочувственно осклабилась.

— С тех пор, как вы в последний раз связались с нами по воксу, ситуация развивалась в нежелательном ключе, — сказала она.

Я связывался со штабом не более получаса назад. Варану едва ли хватило бы этого времени, чтобы осуществить еще какую-нибудь серьезную атаку, и я не мог придумать, что могло настолько вывести Роркинса из себя.

— Вот это сообщение было передано около пяти минут назад.

То есть пока я шел от парковки, где Юрген оставил машину. Это несколько объясняло настроение полковника — шок, который вызвала у него эта пока что неизвестная мне передача, еще не успел выветриться.

— Что такое? — спросил я.

Селестинка включила гололит. На нем возникло лицо Тревельяна, столь же бледное, как в последний раз, когда я его видел. Это было похоже на жестокий удар под дых. Варан, видимо, смог в самый последний момент доставить к нему медиков, и была лишь одна причина, чтобы враг озаботился здоровьем губернатора.

Разумеется, когда Тревельян заговорил, мои худшие опасения подтвердились.

— Граждане Перлии, — начал он. — Я обращаюсь к каждому из вас в надежде предотвратить дальнейшее ненужное кровопролитие. Силы освободителей, только что прибывшие на нашу планету, не являются нашими врагами. Несмотря на ложь и пропаганду, которую вам скармливали прежде, чтобы взрастить предвзятое отношение к ним, они несут свободу любому, кто готов принять ее с распростертыми объятиями. Свободу от удушливого правления Империума, подавляющего любой расцвет личного таланта серым покровом соответствия единым нормам; Империума, чья военная машина вырвала любимых из наших объятий, дабы скормить их ненасытным тиранидам. Сложите же оружие и приветствуйте наших братьев, чтобы мы могли рука об руку войти в новое и славное будущее!

— Ублюдок. Предатель, — проговорил Роркинс сквозь стиснутые челюсти.

Тревельян бормотал еще что-то столь же пафосно-идиотическое, и я жестом показал Юлианне, чтобы она выключила запись. Я увидел достаточно.

— И вот это вот на каждом пикт- и вокс-канале, до какого враг смог дотянуться, — сказала селестинка. — Наши техножрецы глушат их, насколько возможно, но, конечно, что-то все равно проходит.

— Конечно, — эхом повторил я, все еще пытаясь оценить все последствия этого удара. — Я должен сделать собственное заявление, заклеймить его как предателя.

Я все еще могу играть на своей репутации Освободителя, многие жители Перлии уважают этот мой титул. Каким бы дутым он на самом деле ни был.

— Стоит попробовать, — сказал Роркинс. — Запишите что-нибудь при первой возможности, и Визитер передаст это из космоса. Противник контролирует большую часть гражданских вокс- и пикт-сетей, но мы сможем обойти их, если будем передавать с орбиты.

— Хорошо бы нам найти его племянницу, — добавил я, только что вспомнив об этом. — Привести ее к присяге как нового губернатора — и мы развеем все, что еще остается от авторитета Тревельяна.

Население Перлии скорее проявит преданность самому титулу, нежели стоящей за ним персоне, так что, если мы достаточно быстро сумеем организовать переворот, поставив заслуживающего доверия кандидата, это предотвратит массовый переход населения на сторону врага. Во всяком случае, я на это надеялся.

— Уже выслали штурмовой шаттл, он находится на пути к ее охотничьему домику, — сказал Роркинс, согласно кивая. — Леди Иллирия забралась в самую задницу самой глухой провинции, так что пусть там пока и остается. Если Варан попытается посягнуть и на нее тоже, у нас будет достаточно времени, чтобы узнать об этом его намерении.

— Ну что же, неплохо, — сказал я, хотя ладони мои зудели так, будто я только что обменялся рукопожатием с Юргеном. Причина дурного предчувствия недолго оставалась для меня загадкой. Монетка упала. — Нам необходимо срочно эвакуировать Схолу. Если Тревельян рассказал Варану, что центром сопротивления тут является не Ритепат…

— Странным образом, — сказал Роркинс с несколько натянутой улыбкой, — вы не единственный, кто сделал такой вывод. Люди Визитера уже находятся в пути, так что лучше бы вам побыстрее заняться этой вашей пикт-передачей.

— К счастью для нас, пояс космического мусора заставил вражескую флотилию сместиться на низкую полярную орбиту, вместо того, чтобы занять геостационарную над столицей, — сказал Юлианна. — Так что боевые корабли противника не смогут нанести орбитальный удар по нашим нынешним координатам еще около часа. Более или менее.

— Давайте надеяться, что более, — сказал я и отправился на поиски Юргена и техножреца, который мог бы заняться моим пикт-обращением. Конечно же, дело это должно было занять больше времени, чем мне хотелось бы, но, выйдя из командного пункта под вечерний затухающий свет, я был рад увидеть, что первая фаза эвакуации уже в разгаре и на основном плацу собирались юные послушники под присмотром своих воспитателей. У всех были с собой солдатские скатки и наборы первой необходимости, а порядок в рядах наводил Браскер с такой же скаткой за плечами.

— А, комиссар, — сказал он, увидев меня. — Пришли проводить нас?

— Не совсем, — признался я. — Я ищу техножреца с работающим пикт-устройством, но, надо сказать, очень рад видеть, что вы вместе с ребятами отправляетесь в безопасное место. Пока еще есть время.

К собственному удивлению, я понял, что говорю это от всего сердца. Казначей приятно улыбнулся мне, поддерживая прежний имидж слегка чудаковатого бюрократа, которого все (кроме, надо думать, Юлианны) видели в нем, и перекинул ношу на другое плечо.

— Думаю, что в настоящий момент безопасность — это довольно относительное понятие. Но, я уверен, вы оцените то, что у вас под ногами в зоне боевых действий не будет ползать малышня.

Браскер, конечно, не имел ни малейшего понятия о причинах, побудивших меня избрать Долину Демонов в качестве последнего рубежа обороны, но он был достаточно сообразителен, чтобы понять: куда бы ни отправилась основная часть наших войск, враг определенно последует туда же.

Я кивнул, признавая его правоту.

— Уверен, что наши юные подопечные в надежных руках, — сказал я, и Браскер слабо улыбнулся.

— Надеюсь, вы не имеете в виду мои руки. Я всегда терпеть не мог вылазок на природу, знаете ли. Ветер, влажность, и все очень грязное. Но положение обязывает, как говорится…

Использовать те немногочисленные челноки, которые выделил нам Визитер, чтобы эвакуировать недорослей по воздуху, — такой вариант даже не обсуждался. К тому времени, когда машины смогут вернуться за оставшимися, Схола превратится в дымящийся кратер. Поэтому Роркинс решил прибечь к запасному плану Визитера. Те из нас, кто был способен сражаться, будут доставлены в Долину Демонов по воздуху, как только прибудут челноки. А неспособные к боевым действиям персонал и ученики Схолы уйдут в горы, окружающие Салюбрию, и переждут там, пока не осядет пыль сражения.

Никто на поверхности планеты не мог чувствовать себя в безопасности, но мы надеялись, что у врага найдутся более важные дела, чем охотиться за детьми в необжитой глуши. Конечно же, мы могли ошибаться, потому как силы Хаоса не блистали рациональностью своих поступков даже в лучшие времена, но если, упаси Император, такое произойдет, что же, по крайней мере, это оттянет часть ресурсов противника от тенесвета.

— Император защищает, — напутствовал я Браскера, на автомате выполняя свои обязанности, и поспешил дальше, придумывая слова, которые убедили бы население планеты не сдаваться сразу и толпами.

К тому времени, когда я справился с этой маленькой задачей и целеустремленный техножрец поспешно удалился с получившейся пикт-записью, чтобы передать ее Визитеру, времени у меня уже оставалось совсем немного, так что я вернулся на командный пункт в сопровождении Юргена. Он умудрился раздобыть для меня кружку свежей танны, и я снова ощущал себя полноценным человеком, присоединяясь к Юлианне и Роркинсу.

Не стоит и говорить, что мое возрожденное чувство полноты жизни не продержалось долго. Стоило мне взглянуть на гололит, который теперь демонстрировал точные орбитальные координаты и обратный отсчет до момента, когда флотилия Варана сможет занять удобную позицию для орбитального удара. Насколько я смог понять, оставались считаные минуты, и я бросил нервный взгляд на изображение в поисках совершенно других контактных значков. Идущих за нами челноков не было и следа.

— Не кажется ли вам, что командор излишне пунктуально рассчитал время нашего отбытия? — поинтересовался я, поскольку ожидал, что погрузка на шаттлы уже вовсю идет.

Роркинс пожал плечами.

— Большая часть его флотских ресурсов припрятана в гало, — заметил он. — Оттуда непросто выслать челноки только потому, что они нам срочно понадобились.

— И они еще должны будут обойти противника, — добавила Юлианна.

— Тогда, возможно, более безопасным решением было бы последовать примеру младших послушников, — сказал я.

Конечно, в таком случае тенесвет останется без защиты, но это вряд ли будет моей виной, и я точно не смогу присматривать за ним, если превращусь в пар. Конечно, идея залечь в горах и возиться с малышней тоже не обещала приятного времяпрепровождения, но это хотя бы давало бы нам шанс перегруппироваться и продолжать сопротивление.

Роркинс покачал головой.

— Визитер передает, что у него все под контролем, и я ему верю. Так что остаемся на месте.

Строго говоря, я мог, конечно же, просто отменить решение командора, но если мы все-таки не будем мертвы в ближайшие несколько минут, то последствия моего демарша окажутся самыми недобрыми: нет ничего хуже, чем ослабить гниющей раной взаимного недовольства и недоверия наше и без того хрупкое сопротивление. Так что я просто кивнул и снова уставился в гололит, надеясь, что командор снова удивит нас всех.

Ну что же, это у него получилось. После напряженного ожидания, которое, вероятно, длилось не более пары минут, но показалось едва ли не неделей, мой взор отметил быстро передвигающуюся точку на самом краю голографического изображения.

— Единственный контакт, приближается из глубокого космоса, — доложил оператор ауспика, вероятно, на тот случай, если всех нас внезапно поразила слепота. — Это «Посторонний Вилли», — просветил меня оператор, — рудная баржа, которую реквизировал командор.

Это заставило меня вспомнить корабль, который доставил Ворленса и его подчиненных на астероид, и я на секунду задумался о том, как обстояли дела у этого молодого лейтенанта[524].

— Ну, на этом они нас эвакуировать не смогут, — произнес я.

Если это судно схоже с тем, что доставило нашу экспедицию на астероид, стало быть, оно не предназначено для приземления на поверхность.

— Не думаю, что Визитер это планирует, — ровно отозвался Роркинс.

И тут до меня дошло. Этот корабль был лишь очень большим снарядом, направленным прямо в центр вражеской флотилии. Даже если он не вооружен, то его массы и скорости было достаточно для того, чтобы уничтожить любой корабль, с которым он столкнется, а флагман Варана находился точнехонько на траектории движения «Постороннего Вилли».

Экипажи флотилии Хаоса, должно быть, пришли к тому же мнению, потому как их строй стал распадаться, корабли засуетились в несколько запоздалом стремлении уцелеть. Теперь, когда у них появилась несколько более срочная, чем мы, цель, корабли открыли огонь, но к тому времени «Посторонний Вилли» уже мчал слишком быстро, чтобы у кого-то был шанс в него попасть.

— Император, Сущий на Земле! — выдохнула Юлианна. — Он так уничтожит «Непобедимый»!

И какое-то время мы все были в этом уверены. Но один из боевых кораблей в последний момент привел в действие главный двигатель, едва-едва успев загородить собой «Непобедимого». Столкновение кораблей сопровождалось фейерверком, а самые крупные куски, разлетевшиеся от места столкновения, даже получили свои собственные иконки на ауспике. Всеобщий выдох разочарования пронесся по штабу.

— Ну что же, попробовать стоило, — сказал Роркинс. — По крайней мере, они упустили свой шанс выстрелить по нам.

Я с невероятным облегчением убедился, что он прав: движущиеся по орбите корабли оказались слишком заняты тем, чтобы избежать столкновения друг с другом и разлетающимися обломками, и у них не было возможности подумать о чем-то настолько сложном, как точечный удар по поверхности планеты. Во всяком случае, на этом витке. Когда они снова займут удобное положение и нацелят свои пушки на Схолу, мы уже будем за пределами их досягаемости.

— Что-то с этим обломком не так, — произнес я, вглядываясь в гололит. Осколки разлетались во всех направлениях от места столкновения, но один из кусков, кажется, замедлялся, проходя по параболической траектории вокруг планеты. Я указал на него: — Что бы это ни было, оно движется на собственной тяге.

Зуд в моих ладонях вспыхнул с новой силой, едва я прикинул курс этого объекта и понял, что он устремился прямо к нашему расположению.

— Система опознавания свой-чужой подтверждает, — произнес оператор ауспика, чей голос буквально звенел от возбуждения. — Это свой!

— Двух орков одним болтом, — с удовлетворением произнес Роркинс. Затем пожал плечами. — Ну что же, полагаю, это довольно остроумный способ провести челнок сквозь блокаду так, чтобы враг его не заметил.

Однако положение оставалось по-прежнему тревожным. Я не ждал, конечно, что за нами прибудет целая эскадра, но все же рассчитывал на то, что Визитер выделит нам достаточно кораблей, чтобы эвакуироваться до того, как враг перейдет к наземному наступлению или разнесет нас в пыль из космоса. Если у нас будет всего лишь один транспорт, шансы на успех предприятия оказывались весьма немногочисленными. Я снова пришел в дурное расположение духа, которое лишь усилилось после следующих слов Юлианны, отвлекших нас от созерцания гололита.

— Доклад от одной из моих послушниц, — произнесла она. — Я послала небольшой отряд на разведку этим утром, и они только что обнаружили противника. Колонна бронетехники движется в нашу сторону по дороге из Салюбрии. Ожидаемое время прибытия — через двадцать минут.

Меня будто пнули в живот.

— Ну что же, — сказал я, — значит, Варан все-таки предпочел брать нас сложным путем.

Глава двадцатая

Так как никакой пользы от меня на командном пункте не было, если не считать таковой созерцание разноцветных иконок и размышление о том, кто же окажется здесь раньше, враг или челнок, я предпочел отправиться наружу и проверить нашу готовность к обороне. К счастью, небоеспособная публика уже не болталась у нас под ногами, покинув Схолу, и это значительно упрощало задачу. Мы могли свободно вступать в бой, не волнуясь о побочном ущербе. Конечно же, нам предстояло по ходу дела разнести саму Схолу, но о ее восстановлении можно будет подумать позже, когда осядет пыль. Все оставшиеся в ее стенах были достаточно взрослыми и сообразительными, чтобы вовремя пригибать головы и не лезть под огонь. Во всяком случае, я на это надеялся.

— Мы готовы встретить врага, комиссар, — заверил меня Маклин, стоя возле главных ворот Схолы вместе с Фристером и Даллори и вглядываясь в даль через ампливизор.

Стеббинс расположился всего в нескольких метрах от нас, за броневым щитом, прикрывающим стрелка автопушки, обложенной мешками с песком. Кадет проверял патронные ленты на наличие дефектов, способных заклинить механизм подачи, и ободряюще помахал мне рукой, почувствовав на себе мой взгляд.

— Определенно, готовы, — согласился он, и его голос в моей микробусине прозвучал удивительно буднично.

— Засекли что-нибудь? — спросил я, и Даллори указал на узкую подъездную дорогу, петлявшую по горному склону, прежде чем слиться с основным шоссе на Салюбрию.

— Пока нет, — сказал он. — Но мы уже можем их слышать.

И он был прав, потому как рев двигателей и лязг гусениц эхом разносились по горной долине. Кем бы ни был враг, у него есть бронетранспортеры, похоже, «Химеры». Это не сулило ничего хорошего. Машины, находившиеся на вооружении СПО Перлии, как правило, были снабжены мультилазерами в качестве основного орудия, и если мадасские машины могли похвастать тем же, то им не придется сильно напрягаться, чтобы привести наши фортификации в полную негодность.

— Возможно, нам стоит запереть ворота, — предложил я, стараясь, чтобы это не прозвучало как личная просьба.

— Именно для этого мы здесь, сэр, — заверил меня Фристер. — Как только вернутся разведчики.

Ну конечно. Вряд ли будет вежливо оставить послушниц Юлианны за стеной. Я только надеялся, что они поторопятся.

— Вижу их! — воскликнул Маклин, и раньше, чем стало возможно невооруженным взглядом различить силуэты в сгущающихся сумерках, по энтузиазму в его голосе я понял, кто была старшей в отряде разведчиц.

На мгновение кровь застыла у меня в жилах, поскольку приближающиеся фигуры в силовой броне смахивали на силуэты десантников-предателей, которых я мельком видел в Хейвендауне. Что помешало бы им и теперь оказаться на острие атаки на Схолу? Но здравый смысл быстро взял свое. Это определенно послушницы Юлианны, которые на полную катушку использовали возможности их силовой брони.

Через пару секунд я убедился, что прав, и немного расслабился, только сейчас заметив, что крепко сжимаю рукоять своего лазерного пистолета.

— Комиссар!

Как и следовало ожидать, Моника предводительствовала в этой группе послушниц, и Маклин не просто так ошивался поблизости, стараясь одновременно оставаться незаметным и выглядеть полезным, в то время как Даллори и Фристер затворяли тяжелые ворота Схолы. Я, однако же, пережил достаточно осад, чтобы слишком уж полагаться на запоры, и потому с огромным интересом выслушал доклад Моники:

— В нашу сторону направляются шесть «Химер» и еще четыре грузовика. Впрочем, тяжелого вооружения мы не заметили, если не считать установленного на бэтээрах.

— Благодарю вас, Моника, — сказал я, отметив приятное удивление послушницы тем, что я запомнил ее имя. — Думаю, вам стоит сделать подробный доклад сестре Юлианне. Она ожидает вашего возвращения на командном пункте.

— Будет сделано, — сказала она, и по ее лицу проскользнула тень разочарования. — Пообещайте, что оставите нам пару еретиков?

— Вот уж чего-чего, а этого удовольствия на всех хватит, — заверил я ее, кидая взгляд на небо цвета свежего синяка, где только начали загораться первые звезды и мерцала полоса космического мусора.

Одна из светлых точек, кажется, двигалась, и я позволил себе испытать облегчение. Челнок забирал в сторону Схолы, и я намеревался быть на его борту, когда он снова взлетит отсюда. У меня не было ни малейших соображений, как провернуть подобное, не подорвав свою репутацию воина, стоящего против врага до последнего, или, на худой конец, как засунуть в один челнок достаточно бойцов, чтобы защитить тенесвет. Я лишь надеялся использовать все, даже самые маленькие, возможности, что подвернутся мне. Все как обычно. Когда я оторвал взгляд от неба, Моника и сестры уже ушли, а Маклин глядел им вслед с несколько отрешенным видом.

— Пойдите и помогите Стеббинсу, — приказал я ему, и мне уже пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным в шуме двигателей челнока. Низкая нота в этом шуме заставила меня снова посмотреть вверх с внезапным приливом надежды. Вместо «Аквилы», которую я ожидал увидеть, в небе вырисовывался массивный корпус тяжелого транспортного челнока, подобного тому, что я видел в ангаре капера Орелиуса. Транспортник медленно заходил на посадочную площадку Схолы. Это была огромная машина, размерами сравнимая с десантными кораблями, способными перевозить целую роту солдат и к полетам на которых я привык за время своей службы с Имперской Гвардией. Мне стало намного легче дышать. Теперь мы сможем вывезти всех наших бойцов одним рейсом, хотя и не в самых комфортных условиях.

— Я отзываю всех с внутренних линий обороны, — раздался в воксе голос Роркинса. — Чем скорее мы начнем погрузку, тем лучше.

В этой логике я не находил ни малейшего изъяна, хотя она предполагала, что я останусь держать оборону в компании Юргена и горстки моих кадетов. Если оценка Моники касательно численности врага верна, это означает, что нам предстоит противостоять примерно сотне человек, полным двум взводам противника, если, конечно, противник оперирует такими понятиями, как «взвод». Я даже не хочу упоминать бэтээры, которые должны были стать нашей главной проблемой…

— Мне показалось, что вам захочется танны, сэр, — произнес Юрген, возникая за моим плечом подобно небольшому и очень пахучему заводному демону в деревенской театральной постановке.

— Вам правильно показалось, — подтвердил я, немного приободренный его присутствием. — Здесь становится немного прохладно.

— По правде говоря, не заметил этого, сэр, — сказал Юрген, вынимая флягу-термос. Памятуя о ледяном мире, откуда родом был мой помощник, я и не ожидал иного. В представлении вальхалльцев приятной погодкой была такая, при которой оконные стекла покрывались изморозью, а не шли трещинами от холода. Юрген наполнил чашку и снова убрал флягу в один из своих подсумков, а затем снял мелту с плеча.

— Ну что же, еще немного, и здесь станет совсем жарко, — сказал я, вслушиваясь в лязг гусениц за стенами, который уже не заглушал рев двигателей челнока.

Мы поспешили занять укрытие среди мешков с песком.

Юрген пожал плечами.

— На все воля Императора, — произнес он, флегматичный, как всегда.

— Они высаживаются, — произнес Фристер, и голос его в микронаушнике прозвучал несколько придушенно, поскольку кадет явно пытался справиться с приливом адреналина, который прокатился сейчас по его телу. Он был наверху вместе с Даллори и разглядывал происходящее через ампливизор, находясь в сравнительной безопасности на стрелковом парапете чуть ниже края стены. Я с удовлетворением отметил, что мои подопечные стараются без особой необходимости не высовываться. Не было никакого смысла провоцировать какого-нибудь из особо нетерпеливых солдат противника на выстрел.

— Выпрыгивают из машин. Похоже, собираются продвигаться под их прикрытием.

— Благодарю вас, Фристер, — произнес я, отметая дурные предчувствия, и обернулся к Юргену: — Мы должны перегородить им вход в ворота, как только они их пробьют.

— Будет сделано, — отозвался он все так же буднично, а я открыл канал связи с командным пунктом.

— Как проходит погрузка? — спросил я.

— Как и следовало бы ожидать, — коротко отозвался Роркинс. Мне не составило труда догадаться, что он под этим подразумевает, и я переключил частоты: — Кайла, Нелис, отправляйтесь на посадочную площадку и помогите поддерживать порядок, — сказал я. — Людей и оружие грузить в первую очередь, все остальное подождет. Тилар, Гейм, вы на командный пункт. Поможете командующему забрать или уничтожить информацию, которой мог бы воспользоваться противник.

Я подождал, пока затихнет хор подтверждающих приказ голосов, затем вернулся на канал штаба.

— Это вам поможет?

— Весьма, — отозвался Роркинс, в голосе которого прозвучал слабый намек на облегчение. — Мы можем вам чем-то помочь?

— Дайте нам подкрепление, — сказал я. — Противник превосходит нас численностью — двадцать к одному, не говоря уже о технике.

Расклад мне совершенно не нравился, и я переключился на закрытую сеть связи с моими четырьмя оставшимися кадетами.

— Наша задача здесь заключается только в том, чтобы задержать врага, — предупредил я их. — И когда я прикажу отступать, вы рванете отсюда так, как если бы за вами гнался сам Хорус, и не будете как фрагоголовые изображать героев и даже притормаживать для того, чтобы пристрелить лишнего еретика. Борт не будет ждать, и я не буду ждать тоже. Ясно?

— Как день, комиссар, — заверил меня Стеббинс, и остальные тоже выразили согласие.

— Отлично, — сказал я, доставая свое оружие и ощущая, как напряжение узлом завязывает мои внутренности.

У нас не осталось времени на обсуждения, это было очевидно. Через минуту или около того тяжелые керамитовые ворота затряслись, когда по ним открыли огонь мультилазеры вражеских «Химер», частые хлопки их выстрелов эхом разносились над плацем Схолы. Воздух, ионизированный их разрядами, наполнился едким привкусом озона, и броневые плиты ворот стали медленно оседать в петлях.

— Три «Химеры» остановились, чтобы вести огонь по воротам, — сквозь шуршание статики в воксе пробился голос Даллори. — Стреляют по очереди.

Это было совсем нехорошо. Какими бы прочными ни были ворота, да и окружающие нас стены, они не могли выдерживать подобное избиение.

Я обернулся к Юргену.

— Теперь уже скоро, — произнес я, и мой помощник кивнул, наводя мелту на готовые обрушиться створы. К этому времени они уже светились глубоким цветом, а алмазной прочности композитный материал стал мягким, будто сливочная тянучка, так что это звено наших фортификаций очень скоро будет разорвано.

— Первая машина выдвигается! — передал по воксу Фристер за мгновение до того, как ослабевшие створы прогнулись под тараном с внешней стороны. Но все-таки первый удар они выдержали, и двигатель машины противника взревел, когда водитель сдавал назад; затем звук его снова стал выше, и от удара содрогнулся уже проем. Толстые каменные колонны, несущие створки ворот, пошли трещинами, и целые куски каменной кладки стали сыпаться с арочного свода.

— Берегись! — предупредил я, но Фристер и Даллори не стояли на месте, уже отступая дальше по стене в более безопасное место. Третий таран оказался для противника удачным: ворота сорвались с петель, рухнув на камни плаца, и первая из вражеских «Химер» всунулась в пролом, подминая створы под гусеницы и поводя башенным мультилазером в поисках цели. Дуло носового орудия также повернулось, и мне на одно биение сердца показалось, что тупое рыло автопушки смотрит прямо на меня.

— Ну, этого достаточно, — рассудил Юрген, нажимая на спуск мелты. Зная, что за этим последует, я прикрыл глаза, но яркую вспышку было видно даже сквозь закрытые веки. Еще какое-то мгновение я мог видеть окружающее только сквозь танцующие блики на сетчатке.

— Отличный выстрел, — заключил я. Юргену удалось разнести одну из гусениц машины, и когда та рассыпалась на звенья, «Химера» прошла юзом и остановилась, едва ли не намертво перегородив пролом. Осталась только узкая щель, по которой в могли пройти одновременно один или два человека. Слабая надежда, что мы все-таки сможем сдержать неприятеля, вновь возродилась во мне. Надо сказать, что тяжелое вооружение подбитой «Химеры» еще нельзя было сбрасывать со счетов. Закрепленная в передней части машины автопушка в нынешнем ее положении не угрожала ничему важному, спасибо Императору, но башня была вполне мобильна, и, кажется, стрелок в ней намеревался сполна отыграться за причиненный нами урон.

— Бегом! — бросил я Юргену, и мы рванули ко второй линии мешков с песком за секунду до того, как на месте, где мы только что стояли, взвился столб дыма и обломков. У нас не было времени останавливаться, чтобы Юрген смог еще раз навести мелту на башню «Химеры» и выстрелить, равно как не было и желания хорошенько прожариться в лазерном огне, так что мы просто нырнули в укрытие. Очень вовремя. Разряд когерентного света прошелся над нашими головами подобно взмаху косы, достаточно низко для того, чтобы опалить мешки укрепления. Едкий запах горящей дерюги щекотал мне ноздри, пока я низко пригибался, ожидая следующего залпа.

— Сейчас мы этим займемся, — доложил Фристер, и я рискнул бросить взгляд вверх.

Фристер с Даллори бежали по верху стены в развевающихся шинелях, уже плохо различимые на фоне грозовых облаков в вечернем темнеющем небе. Вполне вероятно, что это и спасло им жизнь, потому что еретики снаружи не могли толком прицелиться, хотя некоторые наиболее ретивые и окатили моих кадетов фонтаном лазерных вспышек, к счастью, не причинивших им никакого вреда. Спустя еще мгновение оба спрыгнули со стены на крышу застрявшей «Химеры». Наводящий машины совершил классическую ошибку: открыл люк, дабы посмотреть, что происходит. Даллори пристрелил его из лазерного пистолета, едва тот высунул нос, и враг провалился внутрь «Химеры», а вслед ему Фристер бросил для надежности гранату.

— Граната! — проорал он со всей мочи, и кадеты спрыгнули с машины, приземлившись едва ли не в ту же секунду, когда фраг-граната внутри взорвалась. Башня «Химеры» перестала поворачиваться, и Фристер с Даллори присоединились ко мне и Юргену в нашем укрытии. Оба ухмылялись так радостно, будто только что побывали в борделе.

— То, что вы проделали, было опасно, безответственно и очень правильно, — сообщил я им, когда они залегли за горой мешков, с надеждой поглядывая в сторону ворот: не высунется ли оттуда еще парочка неосторожных еретиков. — Вам повезло. Но что бы вы делали, если бы этот идиот не открыл для вас люк?

— Использовали бы вот это, — отозвался Фристер, доставая из кармана пару бронебойных крак-гранат. — Засунули бы их под ствол башни и дали деру.

— Вы всегда нас учили, что нужно иметь запасной план, — добавил Даллори.

Это было правдой, да и мне как-то совсем не хотелось ругать своих кадетов за то, что они только что спасли мою шею.

— Весьма похвальная находчивость, — сказал я. — Придержите эти гранаты, они вам могут понадобиться.

Я заметил движение за разрушенной «Химерой» — это был солдат в форме СПО Перлии, осторожно оглядывающий двор из-за кучи обломков. Какой-то невезучий тип, вытащивший короткую спичку или каким-то образом досадивший своему сержанту, чтобы заработать честь погибнуть первым.

— Перлиец, — доложил Маклин, поднеся к глазам ампливизор. — Но я не могу расшифровать его знаки отличия. Там нацарапан какой-то рисунок типа тележного колеса.

Большего и не нужно было знать. Следовало ожидать, что не только охрана губернаторского дворца перешла на сторону противника, но насколько широко распространился мятеж, я не мог пока предположить. Однако серийные номера на разбитой нами «Химере» говорили о ее принадлежности к одной из Хейвендаунских рот, чему тоже не следовало удивляться: в округе не было других гарнизонов, чьи машины могли бы добраться сюда так же быстро.

— Прекратить огонь, — передал я на общекомандной частоте. — Пусть решатся на прорыв. Преимущество неожиданности мы сможем использовать лишь один раз.

Солдат-перебежчик осторожно пробрался на пару шагов вперед, оглядывая плац так же настороженно, как это делала бы крыса, вылезая из своей норы в сточной канаве. Он явно был ошеломлен тем фактом, что его все еще не пристрелили. Через минуту он обернулся и дал знак следовать за собой. Похоже, он несколько расслабился и был готов поверить, что наше сопротивление эффективно подавлено.

— Мы почти закончили погрузку, — предала по воксу Кайла, как раз в тот момент, когда из-за подбитого БТР стали вылезать новые персонажи. — Можете дать нам еще несколько минут?

— Сделаем все возможное, — ответил я очень тихо, чтобы не выдать вражеским солдатам наше местоположение.

Солдаты противника все прибывали, просачиваясь в щель между полуразрушенными колоннами портала и выведенной из строя «Химерой» с оружием наготове. Первые солдаты оказались перлийцами, в форме цвета хаки, но вскоре к ним прибавились бойцы, одетые в зеленое с серым[525]. Мадасцы. Мне очень не понравились выводы, которые напрашивались из этого факта. Каким бы психом ни был Варан, он смог включить свежих перебежчиков в свою армию так, будто они прошли подготовку в тренировочном лагере вместе с его старой армией. А это означало такое полководческое мастерство, за которое многие из знакомых мне имперских командующих с радостью продали бы душу. Хотя, насколько мне известно, такая форма оплаты популярна как раз у Губительных Сил, и я не сомневался, что душа была самой первой, но не последней ценой, которую заплатил Варан.

Через несколько секунд я решил, что пора. Еще парочка вражеских солдат, которых не мешало бы прикончить, стали бы неплохим дополнением, но промедли мы чуть более, и еретики смогут рассредоточиться и лишить нас возможности прикончить их скопом.

— Огонь! — выкрикнул я, и Стеббинс привел в действие автопушку, откровенно наслаждаясь тем, что наконец-то нашел такое орудие, из которого просто невозможно промахнуться. Он выкосил первый ряд вражеских солдат раньше, чем они смогли отреагировать на опасность. Затем Юрген в кои-то веки отложил мелту, дабы воспользоваться обычным своим лазганом. Мои кадеты также открыли огонь. Зажатые между ТОП[526] и вихрем лазерных вспышек, большинство вражеских солдат послушно упали, и только нескольким повезло прожить достаточно долгое время, чтобы найти укрытие, откуда они начали постреливать без какого-либо заметного эффекта. — Прикройте проем!

— Делаем все возможное, сэр, — заверил меня Маклин.

Автопушка на секунду замолчала, пока Стеббинс менял патронную ленту, а затем вновь загавкала, заставив парочку солдат противника нырнуть обратно в укрытие за корпусом «Химеры». Два или три бойца переминались позади бэтээра, и еще парочка, оказавшаяся чуть более расторопной, бегом устремилась к дымящемуся укрытию из мешков с песком, тому самому, которое мы с Юргеном покинули так поспешно пару минут назад. Один из еретиков упал, скошенный лазерным огнем, но его приятель добрался до укрытия и присоединился к перестрелке. Я принялся мысленно прикидывать численность противника, и выводы мне совершенно не понравились. Конечно, созданное нами узкое место замедляло продвижение противника, но в отличие от обычных орд Хаоса, с которыми мне приходилось сталкиваться, эти враги не собирались тупо бросаться навстречу нашему огню и гибнуть десятками. Они вели себя как тренированные и хорошо мотивированные солдаты, грамотно выбирая удобный момент для того, чтобы продвинуться вперед, при этом не забывая вести огонь на подавление и пользоваться в полной мере подвернувшимися укрытиями. При этом они оказались столь же фанатичны, как и всякие приспешники Губительных Сил, и совершенно не обращали внимания на потери в их рядах, рискуя так, как не стали бы рисковать даже имперские штурмовики.

Другими словами, нам противостоял самый опасный противник, какого только можно представить, сочетавший самые эффективные стороны двух противоположных явлений. У меня не было сомнения в том, что солдаты врага продолжат просачиваться мимо разрушенной «Химеры» поодиночке или по двое всякий раз, когда нам придется взять паузу, чтобы перезарядить оружие. В конце концов они достигнут численного перевеса, и когда это произойдет, мы уже не сможем отступить. Они навяжут нам бой на своих условиях. Идея бежать к челноку с ордой кровожадных фанатиков, наступающих нам на пятки (не говоря уже о том, что постреливающих на ходу) мне не понравилась.

Когда я задумался обо всем этом, Маклин и Стеббинс перестали стрелять, и я бросил взгляд на расположение автопушки. Маклин отчаянно передергивал механизм подачи патронов, стараясь убрать заклинившую ленту, и град лазерных вспышек, обрушившийся на броневой щиток, защищающий его и Стеббинса, подсказал мне, что противник не намерен упустить преимущество, подаренное ему заминкой в нашей обороне.

— Ничего не получится, орудие перегрелось, — произнес Стеббинс, вставая и вынимая лазерный пистолет.

— Тогда я его охлажу! — заявил Маклин, практически силком затаскивая Стеббинса обратно на сиденье стрелка, и стал возиться с ширинкой форменных штанов. — А ты стреляй!

Поднявшееся через мгновение облако дурно пахнущего пара дало мне знать о том, что Маклин где-то подцепил старый трюк канониров, который помогает срочно охладить орудие в разгар боя. Я поблагодарил Трон за то, что все техножрецы, имевшиеся в нашем распоряжении, в данный момент находятся на борту грузового челнока и не могут видеть такого богохульства, как осквернение даров Омниссии. Мы бы от них никогда не отбрехались.

Стеббинс снова нажал на гашетку, и, ко всеобщему облегчению, кроме, разумеется, врага, автопушка снова разразилась очередью. Но надо сказать, что нашей обороне все равно уже был нанесен значительный урон, потому как почти десяток еретиков сумели пробраться через узкий проход, несмотря на все наши усилия. И чем больше врагов вступали в бой, тем чаще нам приходилось нырять в укрытие, прячась от ответного огня, а это опять-таки позволяло противнику подтягивать дополнительные силы. Успех Маклина с автопушкой несколько укротил этот поток, но ненадолго. В любом случае у нас скоро кончатся патронные ленты для автопушки, даже если ее снова не заклинит. И тогда еретики облепят нас, как лишай Юргена.

Оглядываясь в поисках путей к отступлению, я отметил трещины в кирпичной кладке стены, и в моем мозгу проклюнулась идея. Это был, конечно, весьма незначительный шанс, но мне приходилось полагаться и на куда более призрачные, и я все еще дышу. Даже самое малое преимущество лучше никакого. Я дал знак Юргену.

— Арка ворот, — произнес я. — Можете с ней что-нибудь сделать с такого расстояния?

Мгновенно поняв мое намерение, Юрген кивнул.

— Конечно же, — заверил он меня, откладывая лазган, чтобы воспользоваться мелтой. Его выстрел, как обычно, оказался точен, и раскаленный поток плазмы вонзился в свод ворот аккурат над взорванной «Химерой». Огромный блок сначала пошатнулся, а затем рухнул вниз, раздавив еретика, не вовремя нырнувшего за корпус подбитой машины, чтобы переждать очередь автопушки. Выдохнув, Юрген еще раз тщательно прицелился, но до того, как он выстрелил, Фристер и Даллори метнули оставшиеся фраг-гранаты в проем ворот. Заряды взорвались с характерным ревом, который почти сразу же был перекрыт грохотом обрушившихся камней.

— Ну вот, мы заткнули дыру, — произнес Даллори с удовлетворением в голосе, и тут же в воксе послышался голос Кайлы.

— Почти все на борту, комиссар, — доложила она несколько усталым голосом.

Когда мне довелось переговорить с ней позднее, выяснилось, что некоторые техножрецы никак не желали оставить какие-то из своих железяк ради того, чтобы живые люди поместились на борту, но Нелис быстро разрешил эту проблему, поинтересовавшись, есть ли среди шестереночек желающие добровольно покинуть челнок, дабы освободить место для этого хлама. Парень определенно схватывал суть нашей работы.

— Скоро будем, — сообщил я, гадая, каким образом мы это сможем провернуть. На нас вот-вот набросится свора еретиков, уже укрепившихся внутри наших стен, не говоря уже о тех, которые готовились перебираться через груду обломков, оставшихся от ворот. Эта груда была для них чуть менее удобна, чем лестница, в отличие от прежней щели. Я обернулся к кадетам:

— Отступаем. Движение и огонь. Стеббинс и Маклин — вы первые.

Не было никакого резона на своей шкуре проверять прорвавшуюся группу на наличие снайперов. Стеббинс и Маклин оставили автопушку и бегом перебрались в безопасное место за контрфорсом здания, в котором располагались апартаменты классных надзирателей Схолы, в то время как остальные прикрывали их огнем. Каким-то чудом двоим кадетам удалось добраться до укрытия невредимыми, но наша задача была еще сложнее. Трудно было рассчитывать, что два их лазерных пистолета смогут прикрыть нас от десятка — если не более — вооруженных и весьма раздраженных еретиков. Если пробираться вдоль стенки из мешков с песком, можно было бы добраться до одного из подсобных зданий и укрыться там. Но, поразмыслив, я отбросил этот вариант — врагу было достаточно пробить две бреши в этой стене и спокойно ждать, пока мы появимся в поле зрения. Пришлось понадеяться на то, что Стеббинс и Маклин убедят противника пригнуться пониже, чтобы Юрген произвел еще один выстрел из мелты.

— Я полагаю, гранат у вас не осталось? — с затаенной надеждой спросил я, но Даллори только покачал головой.

— Никак нет, сэр, — с сожалением отозвался он.

Я высунул голову из-за мешков с песком (не очень далеко, можете мне поверить) и сразу нырнул обратно. На том месте, где только что находилась моя голова, вился черный дым и сыпались несколько струек песка из пропоротых мешков. Окружающая обстановка мне не понравилась. Принимая во внимание отсутствие альтернатив, сомнительное качество стрельбы Стеббинса, мою обветшавшую броню и то количество внимания, которое может уделить мне Император в сравнении с остальной Галактикой… Я бы не сказал, что наши шансы на успешный прорыв были очень велики.

— Вам подсобить, Каин? — произнес знакомый голос, и Юлианна выбежала на плац в своей броне цвета свежепролитой крови, с болт-пистолетом и цепным мечом в руках. За нею рысил отряд послушниц с болтерами, к подстволью которых были пристегнуты мрачно посверкивающие штыки-сариссы.

— Не стану возражать, — отозвался я. Мне еще ни разу в жизни не приходилось так радоваться появлению на поле боя Сестер Битвы.

Еретики переключили огонь на них, но лазерные заряды не могли повредить ни кроваво-красному доспеху Юлианны, ни чисто-белым доспехам ее подопечных. С небезопасным для барабанных перепонок визгом «Во имя Трона!» послушницы бросились в атаку, градом болтерного огня разнося на куски как солдат противника, так и их укрытия. Тех еретиков, кому не повезло оказаться поблизости, девицы дорезали сариссами, и в целом устроили весьма впечатляющую бойню.

Предоставив сестрам наслаждаться процессом, мы поспешили прочь через открытые пространства непривычно безлюдной Схолы, чьи внутренние дворы и плацы, лишенные обычно бурлящей тут жизни, производили теперь жутковатое впечатление. Только сейчас я осознал, что я никогда не видел их иначе, как переполненными людьми и движением. Несмотря на спешку и подхлестывающий адреналин, я понял, что представшая моему взору картина порождает во мне странную меланхолию, подобную той, когда навещаешь старого друга в санитариуме, и вы оба понимаете, что это, скорее всего, в последний раз. Я поймал себя на том, что стараюсь подметить и запомнить как можно больше деталей этого места, пожалуй, единственного во всей Галактике, которое мог бы назвать домом.

Звуки сражения давно затихли за нашими спинами, когда мы достигли посадочной площадки и я смог увидеть огромный грузовой корабль. Почему-то я не удивился, увидев знакомую рыжую копну всклокоченных волос за лобовым стеклом шаттла. Бросив взгляд вниз, Спри радостно помахал мне рукой и вернулся к своим приборам.

— Побыстрее, комиссар! Некогда смотреть по сторонам! — это снова был голос Юлианны в моей капле-коммуникаторе, и я обернулся, чтобы увидеть ее.

Она была еще довольно далеко, ее прикрывали с флангов послушницы, чьи белые, хотя уже заляпанные кровью доспехи в окружающем полумраке делали их похожими на мстительных призраков. Я с облегчением отметил, что все они целы. Мы уже понесли слишком много потерь, и следовало помнить о том, что по прибытии в Долину Демонов нам потребуются все, кто способен сражаться. Сестры быстро приближались, используя свои усиленные доспехами мускулы. Ни я, ни мои кадеты не были приспособлены для таких скоростей. В итоге керамитовые сапоги сестер прогрохотали по трапу почти одновременно с нашими.

— Мы пустили им кровь, но они скоро перегруппируются и снова накинутся на нас.

— Мы не дадим им на это времени, — произнес я с искренним облегчением, когда пандус начал подниматься за нашими спинами.

Грузовой трюм был забит под завязку, как и следовало ожидать, так что меня тут же осенила мысль пойти понадоедать Спри на летной палубе, едва представится такая возможность. Я оглянулся на сужающийся проем и отметил какое-то движение, но толстая металлическая плита с лязгом закрылась прежде, чем я смог определить, что же это было. Через секунду знакомая вибрация прошла по палубе под моими ногами, и не менее узнаваемое страдальческое выражение оформилось на лице Юргена. Мы взлетели.

— Благодарю за помощь, от всей души. Это было очень своевременно.

— Всегда пожалуйста, — ответила Юлианна самым искренним тоном. Затем улыбнулась, несколько мрачновато. — Это также позволило моим послушницам попробовать первой крови, что, по-своему, тоже неплохо. — Она кинула взгляд на Монику и Маклина, которые несколько глуповато улыбались друг другу, и понизила голос, хотя вероятность того, что наши подопечные нас услышат, была минимальна, с учетом гула голосов и рева двигателей челнока. — Я не сомневаюсь, что следующая битва, в которую нам придется вступить, не будет столь же легкой.

В этом она была целиком и полностью права, хотя я на тот момент не мог даже намекнуть ей, в каком отчаянном положении окажемся мы в самом скором времени. Когда Варану станет известно о местонахождении тенесвета, сражаться придется уже не только за этот мир: судьба всей Галактики ляжет на чашу весов, и я не был уверен, что мы сможем склонить ее в свою пользу с теми незначительными средствами, что есть в нашем распоряжении.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА

Как уже, несомненно, очевидно для внимательных читателей, ситуация на Перлии в тот момент была более чем запутанной. Поскольку Каин лишь походя упоминает о данном обстоятельстве, я приложила здесь еще одну краткую выдержку из популярного источника, который, хотя и не претендует на всестороннее освещение событий, все же касается всех важнейших фактов. Причем довольно кратко, что является дополнительным достоинством.

Ортен Бассит. «Возвращение Освободителя: Кайафас Каин и Вторая осада Перлии», 037.М42.

Хотя Комиссар Каин не сидел сложа руки, а прилагал все усилия к тому, чтобы организовать эффективное сопротивление отвратительному врагу, мятежи и волнения время от времени вспыхивали то тут, то там на Перлии. Пикт-обращение Освободителя, переданное с орбиты героическими его соратниками из ССО, сделало много для того, чтобы держать ситуацию под контролем. Без этого она была бы, несомненно, гораздо хуже, особенно после того, как губернатор Тревельян сбросил маску и предстал перед гражданами приспешником Губительных Сил. Но последующие события укрепили уверенность жителей планеты в том, что атака Извечного Врага будет успешно отбита. Решительные действия Иллирии Тревельян, поспешно приведенной к губернаторской присяге после предательства дядюшки, также подкрепили боевой дух войск и населения.

Ее собственные пикт-передачи нанесли врагу не меньше ущерба, чем ее охотничье ружье, которое леди Иллирия обратила против предателей, осмелившихся напасть на ее охотничий домик[527].

И хотя локальные мятежи вспыхивали то тут, то там по всей планете, все же, как правило, в оккупированных городах лишь небольшая часть СПО переходила на сторону врага. Большинство же последовало примеру своих предшественников, отражавших вторжение зеленокожих, и перешло к ведению партизанской войны, рассеявшись по местности, не имея связи с высшим командованием и лишь в редких случаях координируя действия между отдельными формированиями. В сложившемся положении значительную помощь оказали только что созданные отряды СОП, которые, будучи гражданскими во всем, кроме наименования, легко могли раствориться среди населения, нанося удары и исчезая, когда вздумается. Их подрывная деятельность внесла весомый вклад в дело сопротивления.

Единственным исключением являлся Хейвендаун, где пятно заражения Хаосом распространилось с невероятной скоростью, захватив большинство столичных военных формирований. Там отряды СПО до последнего человека присягли на верность Варану. Даже то обстоятельство, что его флагманский корабль едва не был уничтожен дерзким налетом со стороны перлийских сил системной обороны, не поколебало их веру в своего предводителя.

Вот так расположились силы на этом театре боевых действий, готовясь к последнему противостоянию между олицетворением всего дурного в лице вражеского военачальника и живым воплощением самых высоких человеческих качеств, которое представлял собой Кайафас Каин.

Глава двадцать первая

Полет в Долину Демонов оказался удивительно коротким — или показался мне таковым. Или я просто забыл о времени, погрузившись в размышления об участи, ожидающей нас на последнем рубеже обороны. Я старался отвлечь себя от этих болезненных размышлений, болтая со Спри, пока тяжело нагруженный челнок летел на восток, отматывая ночь назад и преодолевая по дороге несколько часовых поясов — так что к тому времени, как мы достигли места назначения, солнце из позднего вечера прыгнуло за полдень.

Когда я появился на летной палубе, молодой пилот приветствовал меня с явной приязнью, в то время как его экипаж — пара флотских кадетов, которых я не узнал и которых он не потрудился представить, — не оторвал взглядов от панелей управления. Я не имел ни малейшего представления об их работе, но предположил, что она заключается в том, чтобы доставить нас к месту назначения в целости и сохранности, поэтому решил не отвлекать ребят без лишней необходимости.

— У меня были сомнения, что вы сумеете приземлиться одним куском, — заметил я, и Спри радостно осклабился.

— По правде говоря, в какой-то момент там наверху этот вопрос стоял довольно остро, — радостно признал он. — Но я справился.

— Еле-еле, — неодобрительно проворчал один из безымянных кадетов, но улыбка Спри стала только шире.

— Мы удержались в пределах прочности корпуса, — пожал он плечами. — Ну ладно, признаю, мы превысили безопасные параметры, но эта старая канистра прочна, как стальная чушка, и я не собирался попадать в прицел вражеских торпед.

— Из того, что я видел на тактических дисплеях, — заметил я, — противнику было о чем подумать в тот момент помимо вас.

— Это была идея командора, — сообщил мне Спри. — Он надеялся использовать грузовой корабль как корабль-приманку[528], но у нас не хватало вооружения, так что он решил сделать из него высокоскоростной таран. Мы пришвартовали челнок к одному из внешних док-шлюзов и спрыгнули в самый последний момент, прикинувшись обломком до входа в атмосферу.

— Ну что же, это сработало, — сказал я. — Отлично сработало. — Затем меня осенило. — А что с экипажем корабля? Не говорите мне, что это было самоубийство.

— Почти, — сообщил Спри со своей обычной благожелательностью. — Мы трое вызвались занять посты на мостике, зафиксировали курс, а затем просто очень быстро добежали до дока с челноком.

Я взглянул на двух сопровождавших его кадетов с уважением. Оказывается, они более чем единожды рисковали сегодня ради нас жизнью.

— Техножрецы выделили нам нескольких сервиторов для работ в ходовой части, так что нам не пришлось ставить людей у двигателей. Оттуда сложнее добираться до шлюзов, и я сомневаюсь, что кто-нибудь успел бы.

— Все вы — гордость Флота, — искренне произнес я и устроился в свободном кресле, намереваясь немного поспать.

Я проснулся незадолго до того, как мы достигли Долины Демонов, что оказалось очень кстати — мне никогда еще не приходилось видеть ее с воздуха, и эта точка зрения помогла мне закрепить в памяти тактическую картину и сделать ее более ясной для восприятия. Воздух был чист, и лишь легчайшая дымка закрывала землю. Вода в озере блестела, как начищенное серебро, в лучах послеполуденного солнца, напоминая мне блеск чешуи только что выловленной рыбы. Глубокий шрам ущелья ниже дамбы выглядел еще более пустынным, чем обычно, и, к моему облегчению, нигде не наблюдалось ни малейшего следа присутствия сил Хаоса. Хотя у меня не было иллюзий, что такое положение продержится долго.

— Сажайте нас возле самого храма, — сказал я, указывая на черное пятно копоти там, где недавно сгорела наша машина.

Меня совершенно не удивило, что скитарии в своей красной форме уже выстраивались на площади перед воротами, и я потянулся к трубке вокс-передатчика на консоли пилота. У меня не было ни малейшего представления о том, какими смертоносными сюрпризами Адептус Механикус могли нафаршировать свой храм, чтобы отразить нападение с воздуха, и мне совершенно не хотелось испытать их на себе.

— Капитан Йаиц, говорит комиссар Каин. Я привел нескольких друзей, как и обещал.

Я скосил глаза на Спри, произнося это, но если его и удивили мои слова, то он ничем не показал этого, спокойно и точно заводя челнок на посадку.

— Принято, комиссар, — отозвался Йаиц через мгновение, но сквозь лобовое стекло я хорошо мог видеть, что никто из его подчиненных не покинул боевых постов. Впрочем, я на их месте поступил бы так же, признаю. Спри сбавил тягу двигателей, и я поднялся с кресла, готовясь первым сойти с корабля.

Когда ботинки мои коснулись мозаики плаца и сам я наконец вышел из тени челнока, окружившие нас скитарии немного расслабились, взяв хеллганы в положение «вольно», и я смог ощутить, как в ответ на это напряжение отчасти покидает и меня. Я не стал бы первым комиссаром, жизнь которого прекратилась под дружественным огнем, но в таком завершении моей карьеры было бы слишком много иронии, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства.

Йаиц лично поспешил встретить меня, и я коротко кивнул, приветствуя его, прежде чем повернуться и указать на пестрое сборище кадетов и их инструкторов, высыпавшее из челнока за моей спиной.

— Капитан Йаиц, командир скитариев, — отрекомендовал я его, предоставив своей разномастной компании теряться в догадках, что означает присутствие вооруженной охраны в мирном захолустном храме Механикус. Если немного повезет, беженцы Схолы сочтут, что Йаиц и его люди собрались здесь на случай появления хаоситов, и не станут придавать этому значения. Однако Роркинс был достаточно прозорлив, чтобы догадаться о наличии скрытых мотивов в происходящем. С другой стороны, у него на данный момент слишком много других дел и забот, и вряд ли он горит желанием пополнить их список. Я обернулся: — Военмейстер Роркинс, верховный главнокомандующий планетарной обороны.

— Сэр, — Йаиц даже удосужился отсалютовать, хотя, будучи подчиненным Адептус Механикус, он подпадал под юрисдикцию Роркинса не более, чем ваш скромный слуга. — Большая честь. Мы слышали, что вы погибли при орбитальной бомбардировке.

— Очевидно, вы плохо расслышали, — отозвался Роркинс, смягчая сказанное улыбкой. — Но, кажется, противник тоже заблуждается на этот счет.

— Ну что же, пока враг не ведает, что вы прибыли сюда, все в порядке, — заключил Йаиц. — В противном случае это сделало бы нас весьма притягательной мишенью.

«А вот это ловко», — подумал я, сам поднаторевший в подобном. Как легко капитан скитариев заронил мысль, что само присутствие Роркинса может привлечь к нам внимание врага. Это объяснило бы нападение, которого я и Йаиц ожидали в самое ближайшее время, большинству присутствующих, не ставя под угрозу разоблачения секрет, припрятанный в храме.

Йаиц жестом подозвал ближайшего скитария:

— Отправляйтесь с главнокомандующим, проследите, чтобы ему было предоставлено все необходимое. — Он снова обернулся к Роркинсу. — Я полагаю, что вам потребуется место, где развернуть штаб?

— Это было бы весьма кстати, — заверил его Роркинс и проследовал во главе группы штабных офицеров за воином в красной форме.

Мои кадеты, как заметил я с удовлетворением, взяли на себя организацию высадки, распределяя прибывших по группам и проверяя их вооружение. Техножрецы, которых мы прихватили из Схолы, просто стояли, пялясь на храм и дамбу подобно мусорщикам с нижних уровней, впервые оказавшимся на верхней обзорной площадке улья. Но, надо признать, в первый раз, когда мы здесь оказались, Фелиция выглядела столь же ошарашенной и рассказывала мне, что этот храм считается одним из главных чудес Омниссии на Перлии, изучается в семинариях Механикус по всей планете и лишь немногие счастливчики имеют возможность лицезреть его чудеса. Полагаю, мне не стоило удивляться поведению наших техножрецов.

Звон закованных в броню ног по металлической решетке трапа, который ни с чем нельзя было спутать, дал мне знать, что Юлианна и ее послушницы приступили к высадке, и лица окружающих нас скитариев посуровели. Я не мог винить их за это: в последний раз, когда здесь видели Сестер Битвы, они подчинялись Киллиану и истребили тут все живое, кроме агентов инквизитора-отступника. А также выкрали для него тенесвет.

— Позвольте представить вам сестру Юлианну и ее послушниц, — гладко произнес я, не желая, чтобы недоразумения прошлого помешали нашим усилиям в совместной обороне.

Если селестинка и заметила какие-то колебания в поведении Йаица, то никак этого не проявила и просто поприветствовала его, сотворив знамение аквилы. Через мгновение Йаиц ответил, растопырив пальцы в знамении Омниссии.

— Я уверен, что ее помощь в обеспечении безопасности нашего предприятия будет незаменимой.

— Не сомневаюсь, — нейтрально произнес Йаиц.

Между ними готова была повиснуть неловкая пауза, но от этого нас избавило появление Макана, рукав которого был украшен повязкой СОП, призванной, видимо, объяснить наличие болт-пистолета на его поясе.

— Сир Макан является представителем Чилинвальского ополчения, — представил я.

Юлианна наградила его малозаметным кивком.

— Мы можем доставить наших добровольцев сюда, если это потребуется, — сообщил мне Макан, и по его голосу я понял, что вряд ли войска Хаоса поставят нас в положение настолько отчаянное, чтобы решиться на такие крайности. Затем, словно с опозданием вспомнив о той роли, которую должен был играть, кинул взгляд на храм. — Магос Тайбер просила меня передать, что желала бы встретиться с вами при первой возможности.

Это означало — незамедлительно. Если Фелиция хотела мне сообщить то, что нельзя было доверить воксу, это с высокой вероятностью было вопросом жизни и смерти.

— Буду сию же минуту, — произнес я, стараясь отогнать подальше внезапно вспыхнувшее во мне дурное подозрение, скрутившее мои внутренности.

— О, явился! — приветствовала меня Фелиция, когда я спустился по потайной лестнице в лабиринт под алтарем. — Очень вовремя.

Хотя она старалась выглядеть спокойной и лишенной эмоций, чтобы соответствовать своему статусу в иерархии Механикус, я ее слишком хорошо знал, чтобы купиться. Ее интонации и жесты были почти такими же, как в тот день, когда мы обнаружили на оружейном складе в пустыне брошенный шагающий подъемник. Я узнал это еле сдерживаемое желание поскорее заняться новой игрушкой.

— Вовремя для чего? — спросил я, следуя за ней по коридору в темпе, который больше напоминал легкий бег. Макан был с нами, и с очередным приливом дурного предчувствия я понял, что мы приближаемся к помещению, где содержится тенесвет.

— Полагаем, что добились некоторого прорыва, — сообщила мне Фелиция. — Сестра Розетта отметила, что несколько фрагментов текста, которые, как мы полагали, принадлежали к разным дощечкам, имеют друг к другу определенное отношение. Если она права, то, вероятно, мы только что обнаружили одну из комбинаций сфер, которую можем использовать.

— Использовать для чего? — спросил я, подавляя побуждение развернуться и рвануть обратно к челноку. Если они действительно намерены ковыряться в настройках этого загадочного устройства, я хотел бы быть отсюда как можно дальше, лучше всего — в соседнем сегментуме. Но вместо этого я оказался приглашен на зрительское место в первом ряду.

— В том-то и дело, — сказала Фелиция. — Мы не вполне уверены. Но вполне убеждены в том, что это позволит нам регулировать количество варп-энергии, передаваемой тенесветом основному устройству.

— И что это должно означать? — спросил я, отчаянно жалея, что не прихватил с собою Юргена, отправив его подыскать нам комнаты поудобнее. Помещения гидроэлектростанции и так не были особенно вместительными, не говоря уже о том, что предназначались для техножрецов, что означало тотальную нехватку элементарных удобств, а нынешний наплыв гостей заставил эти скромные помещения трещать по швам. В большинстве случаев моему помощнику все равно удавалось урвать мне какой-нибудь угол, в котором можно было, как минимум, выспаться, но сейчас этот вопрос меня волновал куда менее, чем в момент приземления нашего челнока. Я активировал каплю-коммуникатор.

— Юрген, немедленно спускайтесь вниз, — приказал я и ощутил проблеск облегчения, когда он сразу же отозвался. Если мои опасения имеют под собой почву, как оно обычно бывает, редкий талант моего помощника — единственное, что способно встать между нами и катастрофой.

— Я хочу сказать, возможно, мы сумеем его отключить, — произнесла Фелиция. — Или уменьшить локационную сигнатуру в варпе. Храм хорошо экранирован, но если у Варана найдутся достаточно сильные псайкеры, они смогут засечь тенесвет, когда окажутся достаточно близко.

«И не только они», — подумал я, но постарался приструнить свою паранойю. Фелиция никогда не слышала о некронах, да и я не имел сколько-нибудь надежного доказательства, что они неподалеку и также охотятся за тенесветом. Сейчас не лучшее время сеять панику.

— Это было бы неплохо, — осторожно заметил я, уверенный, что лучше всего было бы просто оставить проклятую штуковину в покое, или, еще лучше, закопать поглубже и полностью забыть о ее существовании. Но здешние техножрецы изучали странную штуку ксеносов десятилетиями, и можно было надеяться, что как-то научились обращаться с ним. Все-таки они должны были понимать, с чем заигрывают. С другой стороны, Маклин явно разделял мою тревогу, держа руку на рукояти болт-пистолета, готовый начать стрельбу в любое мгновение. Отметив данный факт, я осознал, что мои пальцы тоже лежат на рукояти лазпистолета.

Мы почти бегом ворвались в помещение тенесвета, которое по-прежнему казалось мне наполненным неестественными энергиями, словно некая зловещая сила сочилась из него и наполняла самый воздух. Я и агент инквизиции обменялись нервозными взглядами. Кроме нас в комнате не было никого, что, я надеялся, было неплохо. По крайней мере, в случае, если догадка Фелиции о предназначении новой комбинации управляющих сфер окажется неверной, число жертв будет ограничено нами троими.

— Ну что же, давайте посмотрим, — радостно произнесла она, приближаясь к возвышению, на котором располагался прибор, и протягивая к нему все три свои механодендрита. — Вот эту сюда, вот эту сюда…

Она вынула три сферы из ниш, где они покоились, и переместила их в другие, отступила назад, чтобы оглядеть результат своей работы, и задумчиво склонила голову. — Вот, так должно быть правильно.

Мы с Маканом дружно выдохнули. Мы все еще оставались на месте, и, предположительно, Галактика вокруг нас тоже никуда не делась. Переливы света и цвета, играющие в глубине пьедестала, стабилизировались в новом положении, а затем принялись случайным образом перемешиваться, становясь более темными, словно кто-то вылил чернил в аквариум, полный мечущихся рыбок.

— Что-то тут не так, — произнесла Фелиция, но в голосе ее прозвучало не более, чем легкое любопытство.

— Отойдите прочь! — лазпистолет прыгнул мне в руку, и только мощная комплекция Макана не позволила мне отскочить к самой двери.

Макан тоже выхватил болт-пистолет, но ни он, ни я еще не видели цели. У меня складывалось впечатление, что, не стой Фелиция на дороге, инквизитор пальнул бы в тенесвет просто так, для порядка.

— Подождите минутку, — сказала Фелиция с отстраненным любопытством. — Мне нужно обдумать…

— Просто положите проклятые шары как было! — рявкнул Маклин, двинувшись так, словно собирался сделать это сам. Хорошо помня, какой эффект тенесвет оказывает на незащищенную плоть, я решил, что это очень плохое решение.

— Подождите, — сказал я. — Что-то происходит.

Сначала я не был уверен в том, что это не игры моего воображения, но три синие сферы действительно теперь мелко дрожали в своих гнездах, и пока я таращился на них, колебания постепенно становились все более значительными.

— Кишки Императора!

Внезапно один из шаров принялся левитировать, поднимаясь из своего гнезда и становясь на орбиту вокруг гладкой обсидиановой пластины тенесвета.

— Весьма занятно, — согласилась Фелиция. — Раньше он ничего подобного не делал.

— Вон! Сейчас же! — отрезал я, внезапно обнаружив, что у меня заняты обе руки: одна — лазерным пистолетом, другая — цепным мечом. Это лишало меня возможности утащить техножреца насильно. К счастью, Макан оказался достаточно смышлен и схватил Фелицию за предплечье свободной от болт-пистолета рукой, потянув за собой в сторону двери.

— Прекратите, глупцы, — произнесла Фелиция, отталкивая его механодендритами. — Необходимо продолжить наблюдение за этим явлением без каких-либо отвлекающих факторов. — В голосе ее прорезалась неуверенность. — Это единственная возможность понять, что же происходит.

— А я полагаю, что уже все понял, — произнес я с дрожью ужаса.

Воздух словно пошел рябью, сгущаясь во что-то более плотное, хоть я еще мог видеть таблички на противоположной стене сквозь этот сгусток. Затем пространство пошло волнами, подобно куску ткани, и нечто проникло через образовавшийся зазор, пропахав когтями борозды в каменном полу и силясь освободиться из воздушного кокона.

— Во имя Императора, что это такое?! — выкрикнула Фелиция, наконец выбросив из головы идею отстраненного наблюдения. Полные злобы глаза жуткой сущности пристально взглянули на нас с лица, которое выглядело словно вывернутым наизнанку и было покрыто острыми длинными шипами. Мне не оставалось ничего, кроме как выпустить в сторону твари несколько лазерных зарядов, которые не произвели на нее совершенно никакого впечатления.

— Это демон! — гаркнул я. — Какого фрага вы еще ждете?

К счастью, тварь была из низших демонов, насколько я способен об этом судить, — а надо сказать, за прошедшие годы мне довелось встречать обитателей варпа много чаще, чем хотелось бы, — и, несмотря на это, не подлежал сомнению тот факт, что даже низший демон способен убить нас троих без малейшего усилия. Не говоря уже о том, что разрыв в ткани реальности все еще висел в воздухе позади него, заливая демона энергией варпа, и не было никакого способа загнать тварь обратно в имматериум, кроме как причинив ей очень серьезный физический урон. Или неизвестно сколько подождать, пока варп-сущность дестабилизируется сама, — иногда они к этому склонны.

— Умри! — рявкнул Макан, выпуская в демона очередь из болт-пистолета. Снаряды разорвались внутри физической формы демона, вырывая куски плоти или что там было вместо нее.

Противник наш пошатнулся. На мгновение я позволил себе надеяться, что он все-таки будет повержен, но тот выпрямился, прокричал что-то, чего человеческая глотка никогда не могла бы воспроизвести. Слова, которые у меня в мозгу разлетелись с эхом подобно бритвенно-острым осколкам льда. А потом демон рассмеялся глубоким лающим смехом, в котором не было радости, и его разорванная плоть срасталась обратно у нас на глазах.

— Уберите отсюда Фелицию! — скомандовал я.

Макан по-прежнему загораживал мне проход к двери, и если бы я попытался протиснуться мимо него, тварь набросилась бы в ту же секунду, как я отвел бы от нее взгляд. Конечно же, Макан решил, что я веду себя благородно и героически, и моя репутация славного воина сработала мне на пользу. К моему облегчению, агент инквизиции подчинился, уволакивая за собой притихшего магоса.

Едва освободился дверной проем, я попытался бочком двинуться к нему, но у демона, очевидно, были на меня другие планы. С яростным ревом он метнулся в сторону, чтобы пресечь мне дорогу, одновременно делая попытку снести мне голову когтистой лапой. Я пригнулся чисто рефлекторно, парируя удар цепным мечом. Воющее лезвие глубоко вонзилось в плоть, исторгая из нее что-то, отдаленно похожее на кровь, но пахнущее совершенно отвратно. Рана на теле демона тут же начала затягиваться, так что спустя пару биений сердца ущерб, который я причинил демону, был полностью возмещен. Я крутанулся, нанося колющий удар в живот твари. Это заставило демона отступить на шаг, но он мгновенно восстановил равновесие и совершил несколько выпадов, заставивших отступить уже меня. Тварь же опять отделалась несколькими порезами от цепного меча.

С ужасом я осознал, что отступаю прямиком к прорехе в реальности. Не знаю, можно ли провалиться через нее в варп, но проверять это я не имел ни малейшего желания. Я упал, прокатившись возле ног исчадия и попутно ударив по ним мечом. Мое лезвие глубоко рассекло конечность, и демон пошатнулся, неловко поворачиваясь следом за мной. Вскакивая на ноги, я выпустил в него несколько зарядов из лазерного пистолета, и, к своему неописуемому облегчению, отметил, что раны от лазера, кажется, затягивались медленнее, чем раньше.

Это могло значить лишь одно. И действительно, от двери потянуло знакомым запахом, предваряющим появление Юргена. И раздался столь же знакомый голос:

— Держитесь, комиссар, я иду!

Юрген вбежал в помещение с мелтой наперевес, и я не постесняюсь признаться, что сердце мое воспарило при виде моего помощника. Демон призадумался, несколько озадаченный появлением Юргена. Даже какое-то подобие человеческих эмоций проступило на том, что заменяло ему лицо. А затем он снова кинулся в атаку. К счастью, я успел воспользоваться замешательством противника и увеличить дистанцию достаточно, чтобы Юрген смог выстрелить из мелты.

Обжигающий поток энергии врезался твари точно в грудь, пробив сквозную дыру, и отвратительный монстр тяжело рухнул на пол. Я, разумеется, не собирался принимать его кончину за данность и нанес удар цепным мечом, пока тварь корчилась у моих ног, царапая каменный пол и пытаясь снова подняться на ноги. Голова демона отделилась от тела и оскорбленно уставилась на меня. Даже для демона отсоединение головы обычно является несколько затруднительным обстоятельством. Спустя минуту он прекратил дергаться, смирно вытянувшись на полу.

— Благодарю вас, Юрген, — произнес я с искренним облегчением.

— Рад быть полезным, сэр. — Мой помощник снова закинул мелту за плечо и стал рыться в подсумках. — Не желаете ли немножечко танны? У меня тут где-то был термос.

— Одну секунду, — прервал я его, указывая на устройство. Варп-портал все еще оставался открыт, и я хотел, чтобы он был запечатан как можно быстрее, прежде чем сквозь него проберется еще какое-нибудь когтистое недоразумение. — Не могли бы вы сначала положить вот эти шары вот в эти отверстия?

— Разумеется, сэр.

Если Юрген и удивился, то никак этого не показал, а просто шагнул к кристаллическому постаменту. Как я и ожидал, разрыв в реальности сам начал затягиваться, стоило «пустому» приблизиться к нему, и все три шара замедлили кружение. Мой помощник протянул грязную ладонь, чтобы взять ближайший, остальные застыли на месте, продолжая при этом висеть в воздухе там, где остановились.

— Куда их положить?

Я указал на отверстия, где шары находились изначально, основываясь на предположении, что, по крайней мере, тогда они были относительно безопасны, и дождался, пока Юрген вложит сферы в предназначенные для них пазы, одну за другой. Когда последняя со щелчком упала на место, дыра в реальности залатала сама себя, воздух вернулся в свое обычное состояние, а тело демона замерцало и исчезло со звуком, подобным отдаленному раскату грома, похожим на тот, который сопровождает работу перемещающего поля, используемого Эмберли[529].

— Ну что же, с этим мы разобрались, — заключил я, тогда как громыхание сапог в коридоре ознаменовало возвращение Макана в комплекте с Йаицом и всеми скитариями, которых они смогли собрать. Они столпились в дверном проеме, удивленные отсутствием демона.

— Что произошло? — спросил Макан, недоверчиво оглядывая помещение, словно ожидал, что отвратительная тварь выскочит откуда-нибудь с криком «Не ждали?».

— Дестабилизировался, — сказал я, по опыту зная, что небольшой кусочек правды всегда лучше, чем полная ложь. — Очень вовремя.

— А портал?

— Исчез вместе с демоном, — ответил я ему, тоже почти не соврав. Я вышел в коридор, испытывая желание поскорее оказаться на воздухе, и Юрген последовал за мной. Скитарии вежливо посторонились, пропуская нас, и я не знаю, было ли это демонстрацией уважения к человеку, который только что победил демона, или нежеланием оказаться близко к моему помощнику.

— Ну что же, все прошло не так, как мы надеялись, — произнесла Фелиция, встречая нас в конце коридора.

— Я уже догадался, — согласился я, благодарно принимая от Юргена термос с танной. — Есть какие-то предположения по поводу?

— Кажется, мы усилили подачу энергии варпа вместо того, чтобы приглушить ее, — сообщила она, но это я и сам уже сообразил. — К счастью, вы были с нами и сумели сгладить краткосрочные последствия.

— Надеюсь, что так, — осторожно согласился я, прежде чем весь смысл ее слов проник в мое сознание. Я с подозрением прищурился: — А какими, вы полагаете, будут долгосрочные?

— Ну, выплеск энергии был очень мощным, сильнее, чем мы когда-либо отмечали, — несколько неохотно признала она. — Если у Варана имеются псайкеры или специализированное оборудование, они тоже могли зарегистрировать этот выплеск. Из чего следует, что теперь он знает, где мы находимся.

— Ясно, — произнес я, и все мои старые страхи разом обрушились на меня.

Оставалось только надеяться, что Варан — единственный из наших врагов, кто засек всплеск варп-активности на Перлии.

Глава двадцать вторая

Мне не досталось особенно много времени, чтобы предаваться мрачным размышлениям. Едва я оказался на поверхности, выйдя из лабиринта под храмом, и с благодарностью вдохнул свежий воздух, который сейчас не мог испортить даже аромат Юргена и мертвой рыбы с берега озера, меня отловил Нелис.

— Военмейстер Роркинс хотел бы с вами переговорить, — сказал он. — Об обороне этого места. Он полагает, что у вас могут быть какие-то полезные соображения, поскольку вам уже приходилось здесь сражаться.

Кадет взглянул на обелиск и прищурился от слепящего света, отраженного металлом. С моей точки зрения, давешний бой с сервиторами сделал монумент только краше, хотя сейчас его было трудно разглядеть в подробностях, потому как лучи заходящего солнца сверкали на нем так, что на глазах выступали слезы.

Я кивнул. В конце концов, именно под этим выдуманным предлогом я нас всех сюда и затащил, так что теперь, когда мы благополучно разместились, я не мог просто оставить Роркинса разбираться тут самостоятельно.

— Прямо сейчас и подойду, — сказал я. — Можете показать, где расположился штаб?

Наш новый командный пункт оказался очень похож на предыдущий. Самое необходимое оборудование, которое нам удалось втиснуть в челнок, было расставлено теперь в помещении, никогда для него не предназначавшемся. Фелиция, или, что более вероятно, Макан (кажется, именно Инквизиция принимала большинство административных решений на этом объекте) передали в наше пользование склад строительных материалов, в более мирное время использовавшихся для текущего ремонта зданий и сооружений гидроэлектростанции. На подходе я заметил технического сервитора, толкавшего нам навстречу вагонетку, полную обрезков труб, — видимо, вывозил со склада остатки. Освобожденное для нас помещение оказалось куда более чистым и лучше оборудованным, чем большая часть подобных складов, особенно в том, что касается розеток питания. Когда я вошел, коммуникационное оборудование и приборы обнаружения уже работали, поскольку техножрецы Схолы получили подмогу от персонала Фелиции.

— Каин. Отлично. — Роркинс поманил меня к гололиту, и я постарался аккуратно проделать путь к нему, ничего не опрокинув, поскольку манера техножрецов разбрасывать свои кабели как попало не претерпела никаких изменений. — Что вы можете об этом сказать?

Несмотря на то, что гололиту пришлось трястись в грузовом отсеке вместе с прочим оборудованием и толпой народу, устройство работало лучше, чем когда-либо прежде, что многое говорило об уровне техножрецов, которых Фелиция послала нам в помощь.

Я бросил взгляд на дисплей, показывающий трехмерную карту долины, испещренную значками, в которых я без труда узнал расположение наших войск, которое мы с Йаицем установили во время моего предыдущего визита. Роркинс сделал несколько поправок, сократив наши линии связи и поставив несколько дополнительных укреплений, с чем я не мог не согласиться.

— Должно сработать, — признал я, выдержав достаточно большую паузу для того, чтобы сделать вид, будто вижу эту схему впервые. — Но нам понадобится больше солдат.

Мы с Йаицем исходили из предположения, что скитарии и все те, кого я приведу из Схолы, и составят наше войско.

— Капитан скитариев сказал то же самое, — сообщил мне Роркинс. — Но, похоже, мы сумеем получить дополнительные души. Этот молодец, Спри, вызвался подбросить нам СПО из гарнизона Каинграда[530].

— Почему бы и нет, — согласился я, переключая гололит на картинку медленно поворачивающегося глобуса Перлии и наводя резкость испытанным приемом — ударом по корпусу проектора. Не обращая внимания на возмущенный протест старшего из присутствующих техножрецов, я сосредоточился на значках, отмечающих присутствие вражеских и дружественных сил. — В этой пустыне все равно охранять нечего.

Тут я вспомнил о рейдерском отряде, бесследно исчезнувшем во время первого штурма, и упоминание Кайлы о песчаных дьяволах. Не без усилия я задвинул эти мысли подальше. Колодцы Благоденствия (я никогда так и не научился принимать новое их название всерьез) находились в отдалении от места высадки солдат противника, и даже если в пустыне бродят некроны, местные СПО все равно ничего не смогут сделать, кроме как скопом умереть. Куда полезнее присоединить их к нашим рядам тут. Это увеличивало шанс, что тенесвет не попадет в руки Варана.

— Йаиц проделал очень неплохую работу, учитывая все факторы, — сказал Роркинс, пристально глядя на меня. — Словно ожидал, что оборона здесь будет укреплена отрядом примерно нашей численности.

— Уверен, что у него разработаны планы всех возможных вариантов обороны, — ровно ответил я. — Ему стоило лишь сдуть пыль с того, который лучше всего подходил для сложившейся ситуации.

— Возможно, — произнес Роркинс тоном человека, который не верит ни единому вашему слову, но на данный момент слишком занят, чтобы спорить. — У вас есть еще какие-то соображения?

— Полагаю, что представленный план является наилучшим из того, что мы можем придумать, — сказал я, поскольку потратил достаточно много времени, отметая альтернативы, выдвигаемые как Йаицем, так и Маканом. — Слабым местом будет новая дорога. Старая позволяла направлять любого противника через устье долины к дамбе, что сыграло нам на руку в свое время, но новая дорога идет по гребню, минуя узкие места.

Дабы скомпенсировать это, Йаиц заминировал подъездную дорогу и расположил на гребне укрепленные орудийные расчеты так, чтобы они могли простреливать дорогу по всей протяженности. Но все же против упорного штурма этого может оказаться недостаточно.

— Да, я это отметил, — сказал Роркинс. — Но вряд ли мы можем что-то еще предпринять на этом участке. Разве что поставить там побольше солдат.

— Возможно, Спри может подвести нам еще кого-нибудь после того, как вернется из Колодцев Благоденствия, — сказал я, разглядывая гололит. — Есть же еще какие-то гарнизоны, оставшиеся в стороне от основных очагов фронта, которые можно перебросить сюда.

Разумеется, речь шла лишь о том континенте, где располагались мы сами. Все войска на западном обеспечивали блокаду Хейвендауна, стремясь сдержать неутомимое распространение скверны. Казалось, пятно все еще разрасталось, хотя сражения не становились менее напряженными, и мне все это напомнило опухоль, которая неотвратимо обращает ресурсы организма против него самого. Ладони мои опять начали зудеть, а это было надежным признаком, что мое подсознание отметило нечто такое, на что сознание еще не навело резкость. Я уже было отвернулся от гололита, когда перемещение вражеских значков привлекло мое внимание. Слишком многие из них, как оказалось, пришли в движение и устремились на восток, к нам.

К счастью, Спри возвратился до темноты и привез с собой полный взвод регулярных СПО, который присоединился к нашей обороне, значительно подняв боевой дух. Что еще приятнее, с моей точки зрения, они привезли с собой полдюжины «Химер». Я, конечно, не отказался бы и от парочки «Леман Руссов», но в отсутствие настоящих танков и расположенные в башнях бэтээров мультилазеры способны были произвести нужное впечатление на врага. Да, они не такой уж неопровержимый аргумент в военном противостоянии с силой, обрушившейся на Перлию, но я был рад любой помощи.

— Выглядит все не очень хорошо, — сообщил я Макану, которого, ради поддержания его легенды, мы не включали в состав штаба.

Теперь мы стояли возле обелиска на площади, прикидываясь, будто судачим о делах давно минувших. Я мог бы встретиться с ним и в подземелье храма, но мне не хотелось, чтобы кто-то стал интересоваться, куда я постоянно пропадаю, и, если уж говорить начистоту, меня почему-то совершенно не тянуло туда. — От Хейвендауна к нам движется эскадра челноков, они будут через час, и еще одна волна ожидается вскоре после них. Более масштабная, конечно же.

— Похоже на их прежнюю стратегию, — задумчиво произнес Макан. — Сначала послать пушечное мясо, подточить нашу оборону, а затем бросить основные войска.

— Именно так, — согласился я, несколько повышая голос, чтобы перекрыть ворчание «Химер», — наше подкрепление выгружалось из челнока.

Но самым острым для меня оставался вопрос: что приказано сделать этим бросовым войскам? Установить местонахождение тенесвета или просто причинить нам как можно больше неприятностей? Полагаю, что та, самая первая волна вторжения, отбитая нами в планетарном масштабе, была выслана вперед именно для того, чтобы найти артефакт и, по возможности, захватить, но вмешательство корабля Орелиуса не позволило врагу достичь этой цели.

Я достал инфопланшет и подробно описал Макану умозаключения относительно якобы случайных мест десантирования врага, а также о разысканиях Браскера и связанных с этими местами древних легендах.

— Интересно, — заключил Макан, после того как выслушал меня, не перебивая. — Я попрошу Спарсена быть начеку и прощупать, есть ли среди них псайкер. В этом случае враг, вероятно, проявит себя в попытках обнаружить тенесвет. Если нет, то это просто еще один рейдерский налет.

Оставив агента Инквизиции переваривать полученную информацию, я вернулся на командный пункт, щурясь от лучей заходящего солнца, из-за которого широкое зеркало воды напоминало бассейн, заполненный кровью. Роркинс и Юлианна обсуждали с Йаицем последние тактические донесения, и когда я вошел на бывший склад, мне стало понятно: даже если неприязнь между скитариями и Сороритас никуда не делась, обе стороны успешно задвинули ее подальше перед лицом общей угрозы. Я, не теряя времени, присоединился к ним, осторожно пробравшись через хитросплетение кабелей.

— По нашей последней информации, первая эскадрилья состоит из пяти единиц, — произнес Роркинс, когда я присоединился к группе, собравшейся у гололита. — Ауспик-контакты сильные, и мы можем хорошо оценить их скорость и время прибытия.

— И какова последняя оценка? — спросил я как можно равнодушнее.

— Тридцать пять — сорок минут, если ветер не переменится, — ответила мне Юлианна.

— Другими словами, прямо перед заходом солнца, — добавил Йаиц.

Это было совсем не хорошо. Приближаясь с запада, противник будет заходить на посадку со стороны солнца, в то время как наши стрелки окажутся ослеплены закатными лучами.

Я кинул взгляд на хронограф.

— Наши «Химеры» к тому времени должны быть на позициях, — сказал я. — По крайней мере, это предоставит нам какие-то возможности в противовоздушной обороне.

Но ничего серьезного. Теоретически мультилазеры могли причинить достаточно повреждений летательным аппаратам, особенно не защищенным боевой броней. Но чтобы добиться такого результата, «Химеры» должны были вести огонь с максимальной точностью. Я понял, что с ностальгией вспоминаю о батареях, направляемых ауспиками «Гидр», на которые можно было положиться в случае воздушной угрозы в те годы, когда я служил с Имперской Гвардией. И о тяжелых болтерах, несомых «Химерами» 597-го полка и способных заполнить небо таким количеством разрывных снарядов, что шанс сбить один или даже несколько челноков не становился чем-то фантастическим. Но сейчас нам приходилось рассчитывать лишь на то, чем мы уже обладали. Я прикоснулся к капле-коммуникатору.

— Кайла, как проходит высадка?

— Все идет как по маслу, — заверила меня кадет, — нам остается только выгрузить последние «Химеры», Гарви уже распределяет солдат по позициям.

— Отлично. Продолжайте. — Я кивнул присутствующим. — Мы будем готовы встретить противника, когда он появится.

Я произнес это с уверенностью, которой совершенно не ощущал.

— Рад слышать, — отозвался Роркинс и повернулся к Йаицу. — Дамба заминирована?

— Да, — кивнул Йаиц. — Хотя не нужно и говорить, что она будет взорвана лишь в самом крайнем случае. Благословенные дары Омниссии необходимо уважать и не разбрасываться ими.

— Конечно же, — отозвался Роркинс, хотя я знал, что он достаточно практичен, чтобы предпочесть тактическое преимущество нежным чувствам техножрецов. — В любом случае велика вероятность того, что противнику хватит здравого смысла не приземляться там, где мы можем его попросту смыть.

Тут трудно было бы возразить.

— Как держится боевой дух? — спросила Юлианна, бросая на меня взгляд.

— Достаточно хорошо в данных обстоятельствах, — заверил я ее. Большую часть моих кадетов я отправил слоняться по расположению и декламировать вдохновляющие монологи, а заодно пресекать любые пораженческие настроения. Но пока что все бойцы Схолы демонстрировали сосредоточенность на задаче и дисциплинированность. По правде говоря, другого я от них и не ожидал, поскольку их готовили к этому с самого детства, не говоря уже о том, что каждый из их учителей мог похвастаться долгой и бестрепетной службой Империуму (конечно, за исключением меня, но этого никому не нужно было знать). А вот подкрепления из СПО были несколько взвинчены, и я сделал себе мысленную заметку навестить их командиров лично и послать кадетов поговорить с простыми солдатами. Это должно восстановить порядок.

— Я проведу краткую службу у мемориала павшим, дабы испросить защиты Императора, — сказала Юлианна. — Если кто-то желает присоединиться — через десять минут.

— Я скажу об этом своим подопечным, — только и смог пообещать я. Я сомневался, что многие смогли бы присутствовать, поскольку большая часть людей были уже на позициях, слишком далеких от центральной площади, чтобы успеть проделать путь туда и обратно до прибытия врага. Но, безусловно, это могло бы значительно укрепить решимость некоторых не самых стойких душ. Еще я сомневался, что у Него, Сущего на Земле, нет более важных забот, чем прислушиваться к нашему нытью и уделять особое внимание нашим персонам. Впрочем, сама по себе попытка нам ничего не стоила, и, если уж судьба Галактики действительно решается здесь и сейчас, Он мог проявить больше интереса к происходящему, чем обычно.

— Наверное, стоит транслировать службу по воксу, чтобы те, кто не может покинуть своих постов, могли бы таким образом к ней присоединиться.

— Отлично придумано, — отозвалась Юлианна, кивая. Она жестом подозвала ближайшего техножреца, одного из тех, что сопровождали нас от самой Схолы и которого мне случалось там время от времени наблюдать за развертыванием или свертыванием кабелей, протянутых из одного помещения в другое. — Грэй, можете это для меня устроить?

— Да, мэм. Никаких трудностей, — заверил ее техножрец и удалился выполнять.

Еще некоторое время мы провели за обсуждением, которое в целом свелось к тому, что мы готовы к отражению нападения неприятеля настолько, насколько вообще можем быть готовы. Наконец я отвернулся от гололита, собираясь последовать за Юлианной прочь из командного пункта. Нет, я не испытывал желания терять время на ее молитвенном собрании, поскольку мне еще надо было напоследок встряхнуть своих кадетов, не говоря уже об СПО, которых предстояло мотивировать к битве, но уход Юлианны, кажется, обозначил конец совещания, которое уже грозило пойти по второму кругу. Все мы знали, что вскоре предстоит тяжелая битва и что перевес в численности на стороне противника. Несмотря на мой обычный цинизм, я понадеялся на то, что сестра Юлианна все-таки вымолит для нас маленькое чудо.

— Сэр, — произнес вокс-оператор, оборачиваясь к Роркинсу, — я получаю сообщение от командора Визитера. Что-то срочное.

— Ну конечно же срочное, — тяжело произнес Роркинс. — Если нам немного повезло, он только что обнаружил, что орки вернулись и готовы ко второму заходу. — Он тяжело вздохнул. — Дайте связь.

Через секунду или две лицо командора появилось в гололите, слегка кривоватое, как обычно на подобных устройствах.

— У нас только что случилось интересное развитие событий, — доложил Визитер безо всякого вступления. — Поскольку мы не можем нанести урона вражеским кораблям, стоящим на низкой орбите над планетой, мы начали эвакуировать пустотные станции во внешней части системы.

Это было мудрой предосторожностью, поскольку вражеский флот, конечно, пропустил эти базы по пути сюда, направляясь к наиболее стратегически важному объекту, Перлии, но враг определенно должен был обратить на них внимание, как на потенциальные очаги сопротивления. Просто пока у него не было на это времени. А ресурсы этих станций могли поддержать боеготовность разномастной флотилии Визитера.

— Когда мы прибыли на станцию астропатической передачи в гало, там только что расшифровали сообщение с Кеффии. В нашу сторону движется ударная группа Имперского Флота. Астропаты не дали оценок по времени прибытия, но определенно корабли заглянут сюда, чтобы помочь.

— Благословен Император! — прочувствованно произнес Роркинс, и я должен признать, что и у меня на сердце стало значительно легче. Спонтанные аплодисменты прозвучали в комнате совещаний, но Роркинс предпочел не обращать внимания на столь очевидное нарушение дисциплины, и это, на мой взгляд, было очень мудро. — Передайте новость по всем вокс-каналам и пикт-передачам, отстучите на барабанах, если сумеете!

Он обернулся ко мне, и на лице нашего главнокомандующего я увидел уверенность, которая, казалось, зажгла в его глазах новый свет.

— Мы более не одни. Все, что от нас требуется, это продержаться до прибытия Флота.

— Верно, — согласился я.

Новости были столь же приятны, сколь и неожиданны, и на самом деле представляли собой обоюдоострое лезвие. Конечно же, это придаст уверенности осажденным защитникам и предотвратит дальнейший переход деморализованных граждан на сторону противника (никто не будет перекидываться с одной стороны на другую, когда грядет скорое возмездие врагам Империума), но враг тоже поймет, что у него не остается времени для достижения поставленных задач. Варан, вне сомнения, приложит вдвое большие усилия, чтобы заполучить тенесвет.

— Но Флот еще не здесь.

Кеффия действительно находилась неподалеку, но когда дело касается путешествий в варпе, не существует никаких гарантированных сроков, поскольку время само по себе не имеет смысла на борту путешествующего в варпе корабля. И у нас не было ни малейшего представления о том, когда силы освобождения решили двигаться в нашу сторону. Я постарался припомнить, сколько времени потребовалось моему прежнему полку, чтобы проделать ту же дорогу во времена относительно беззаботных дней моей полузабытой юности, но не смог. Сроки варп-переходов занимали меня тогда гораздо меньше, чем приятное романтическое приключение на борту корабля. Память услужливо выудила для меня приятный образ некой Кэрри, но тут же всплыл и образ спасательной капсулы, которая чуть позднее чрезвычайно стремительно занесла меня в самый центр захваченной орками территории.

Я бросил взгляд на гололит, который уже сменил изображение командора на тактическую карту. Первая волна вражеских кораблей быстро приближалась к нашим позициям, и в сражение мы должны были вступить в течение ближайших минут. Когда я покидал командный пункт, то через каплю-коммуникатор мог слышать, как Юлианна начала возносить молитву. И впервые в жизни испытал желание присоединиться.

Глава двадцать третья

— А вот и они, — произнес лейтенант Грубер, щурясь от яростного света закатного солнца. Я добрался до командной «Химеры» СПО за несколько минут до начала атаки противника, и меня очень утешил тот факт, что молодой офицер оказался достаточно профессионален, а кроме того, впечатлен присутствием героя, которого привык почитать как спасителя своей планеты. У лейтенанта хватило смекалки расположить свою машину неподалеку от перевала над долиной, где он одновременно мог и видеть весь ход сражения, и не привлекать излишнего вражеского огня, что и для меня было немаловажным соображением. Отсюда, сверху, я мог видеть основное здание храма Механикус и располагать отличным видом на площадь перед ним, стоящий там наш челнок и дамбу позади. Сине-серая масса озера выглядела зловеще и мрачно в гаснущем свете, и поверхность воды слабо колебалась под небольшим ветерком. Диск солнца, казалось, балансировал на вершинах далеких горных пиков и окрашивал рокритовую стену, удерживающую массу воды, в теплый красный свет, который совершенно не к месту напомнил мне об осенних лесах и пылающих вечерних кострах.

Другие «Химеры» были рассредоточены в долине, стараясь не представлять собой легкую цель, и прочие наши бойцы также окопались в соответствии с разработанным ранее планом битвы. Если у меня и оставались какие-то сомнения по поводу нашей стратегии, теперь было бы очень не вовремя их осознать. К счастью, никаких изменений, которые хотелось бы сделать в последнюю минуту, мне в голову не приходило, так что я постарался сосредоточить свое внимание на отдаленных точках, что приближались к нам, держась вблизи горных склонов.

— Держите, сэр, — произнес Юрген, протягивая мне ампливизор, и я поднял прибор к глазам. Мой помощник уже установил поляризацию, так что, несмотря на свои опасения, я не был ослеплен сиянием солнца.

— Идут низко над землей, — заметил я и понял, что невольно восхищаюсь маневром. Даже такой пилот, как Спри, дважды подумал бы, прежде чем прижиматься к поверхности в столь гористой местности, не говоря уже о том, чтобы делать это в плотном построении и в условиях сложного освещения. Впрочем, напомнил я себе, отчаянное поведение противника было и его слабостью, что типично для последователей Хаоса, которые очень мало значения придавали собственным жизням, не говоря уже о чужих.

— Не стрелять, — произнес Роркинс на общем командном канале, и голос его звучал спокойно и профессионально, так что подчинились все, даже СПО, к моему удивлению. — Дайте им подобраться достаточно близко, пусть станут удобной мишенью.

Уже можно было слышать завывание двигателей — поднимающуюся все выше ноту, которая заставила встать дыбом волоски у меня на загривке, и я вытащил лазерный пистолет из кобуры, хотя, конечно же, ни малейшей угрозы ни одному из приближающихся челноков он не представлял. Башня ближайшей ко мне «Химеры» осторожно повернулась с подвыванием сервопривода, позволявшего ей вращаться вокруг собственной оси, и я взглянул вверх.

— Стрелкам — не спешить, — произнес я.

Не хватало только, чтобы какой-нибудь ретивый идиот слишком рано нажал на спусковой крючок, открыл огонь и заставил нас утратить маленькое преимущество, которым мы обладали. С другой стороны, если бы все смогли сохранить самообладание, при определенном везении враг не сообразил бы, что мы получили подкрепления, и не успел скорректировать свои действия.

— Он ни при чем, сэр, — уважительно сообщил мне Грубер. — Это все та штуковина, которую установили техножрецы.

— Какая штуковина? — спросил я, опуская ампливизор. Молодой офицер взглянул на меня из башенного люка с некоторым недоумением. А в это время его насест продолжал поворачиваться, едва заметно.

— Не могу точно знать, сэр, — наконец выдал он. — Но техножрец с металлическим лицом сказала, что вы дали добро.

— О, вы об этом, — произнес я, будто бы теряя интерес к теме, и отвернулся, активируя каплю-коммуникатор. — Фелиция, вы что сотворили с моими «Химерами»?

— Добавила им немного боеспособности, — радостно заверил меня знакомый голос. — Привязала автоматическую систему наведения к набору ауспик-оборудования в командной машине и повесила ее на вокс-связь с остальными. Конечно же, все это держится соплях, учитывая, сколько у нас было времени, но придется вам потерпеть, пока появится время зажечь благовония и откалибровать все как следует. Конечно, если оно вообще заработает.

— Ну, кажется, что-то оно делает, — заверил я ее, ощущая слабые подергивания оптимизма — впервые за уже очень долгое время.

— Отлично. — Голос Фелиции прозвучал как обычно самодовольно, так что мне даже показалось, что она наслаждается возможностью вновь пережить приключения своей молодости. — Если у нас получилось задобрить дух машин правильными молитвами и программированием, они должны открыть огонь автоматически, как только возьмут цель. Если нет, придется вашим стрелкам сделать это самостоятельно.

— Как они узнают, нужно ли им делать это вручную? — спросил я, и Фелиция ответила мне тем теплым смешком, который я так хорошо помнил, несмотря на многие годы, пробежавшие со дня нашей первой встречи.

— На пикт-экране появится надпись «ОГОНЬ!», — сказала она. — Я же помню, что ты всегда предпочитал прямолинейность.

— Лейтенант, — окликнул я, кидая взгляд на башню машины. — Магос сообщает мне, что ее подчиненные благословили системы наведения таким образом, что сам Омниссия может проявить свою волю через них, уничтожая наших врагов. Не волнуйтесь, если…

Я не успел закончить фразу, потому что мультилазер в башне открыл огонь, и миниатюрные громовые разряды поглотили все прочие звуки, даже усиливающийся визг двигателей заходящих на посадку вражеских челноков. На мгновение мне показалось, что звук эхом доносится от окружающих нас холмов, но затем я понял, что вокс-передача сделала свое дело, несмотря на так и не воскуренные благовония, и остальные пять «Химер» тоже повели огонь, почти одновременно. Снова подняв ампливизор к глазам, я попытался навести резкость на приближающиеся машины противника.

— Одного подбили, слава Императору! — радостно воскликнул я, и тут же поправился: — Нет, даже двоих!

Челноки, летевшие по краям построения, стали терять скорость и высоту, что мне показалось вполне понятным, потому как наши «Химеры» располагались по обе стороны долины, а машинный дух, будучи логичной сущностью, просто обеспечил обстрел наиболее близких целей. Башня «Химеры» быстро повернулась за целью, пока когитаторы пытались захватить еще одну. Грубер при этом выглядел как человек, внезапно скрученный приступом морской болезни. Четыре из пяти пилотов противника среагировали почти мгновенно, заставив челноки нырнуть на самое дно ущелья, ниже, чем могли опускаться дула наших орудий. Двигатель челнока, летящего ближе к противоположному от нас склону долины, оставлял за собой дымный след, и, похоже, корабль отвечал на управление несколько менее проворно, чем его неповрежденные собратья, но все равно продолжал следовать в строю.

— Наш даже не пытается менять курс, — произнес Грубер, и я сосредоточил внимание на ближайшей к нам подбитой машине. Казалось, челнок был поврежден значительно, о чем говорил сильный боковой крен. Большая часть его аэродинамических рулей была снесена выстрелами. Пламя вспыхивало у него под брюхом, и я совершенно не завидовал находящимся внутри.

— Попытайтесь еще разок по нему выстрелить, — подсказал я, и башня «Химеры» снова повернулась, но слишком поздно: подраненный челнок с ревом пронесся над нашими головами, окатив нас сильным воздушным потоком, и скрылся на другой стороне хребта. Через секунду рев двигателя оборвался, и мы услышали хруст удара, который сложно было с чем-либо спутать.

— Император святый! — выдохнул Грубер. Я было подумал, что это реакция на крушение первой машины, но, проследив за взглядом лейтенанта в направлении дамбы и гидроэлектростанции, увидел, что челноки атакующих теперь поднялись выше. Я узнал этот маневр, не единожды побывав пассажиром у пилотов, проделывавших этот трюк: использовать обрыв — в данном случае дамбу — чтобы взвиться свечой в самый последний момент, используя вертикальную поверхность как прикрытие и как можно дольше оставаясь ниже оборонительного огня. Я начал по воксу передавать предупреждение, но в этом не было необходимости — с нашей возвышенной позиции хорошо были видны скитарии Йаица, которые разворачивали свои позиции на площади перед храмом, готовясь отразить угрозу, за ними по пятам следовали массивные фигуры тяжеловооруженных сервиторов, что заставило меня даже призадуматься о том, сколько же этих монстров из металла и плоти техножрецы припрятали под храмом (не говоря уже о том, как они собирались объяснить их присутствие Роркинсу).

— Не думаю, что вот этот сможет перевалить за гребень дамбы, сэр, — будничным голосом заметил Юрген, словно комментировал появившиеся на небе тучки, и я снова навел ампливизор.

Мой помощник был прав, поскольку подбитый челнок, пытавшийся удержаться в составе группы, уже совсем плохо слушался пилота. В то время как неповрежденные машины вырвались из-за края дамбы, встреченные залпом огня скитариев и кадетов-штурмовиков, поврежденный челнок пропахал рокрит, не дотянув до края несколько метров. Он взорвался огненным шаром — столь ярким, что я испугался за свою сетчатку.

— Ну вот, двоих уже нет. — Теперь в голосе Юргена можно было услышать некоторое удовлетворение.

— Будем надеяться что он не… — начал было я, но тут случилось как раз то, о чем я подумал. Второй взрыв проделал рваную дыру в передней стене дамбы. Один из наших зарядов, которые мы поставили на крайний случай, если у нас возникнет необходимость снова снести дамбу, сработал. Я задержал дыхание, но, благодарение Императору, больше ни один из зарядов не сдетонировал. Но урон все же был нанесен немалый. Целая секция стены рухнула вниз, сопровождаемая водой, чтобы разбиться о крышу турбинного зала, находящегося в основании сооружения, и широкий водопад зашумел, изливаясь через прореху и заполняя старое русло реки так, словно кто-то открыл кран в ванной.

— Есть жертвы? — спросил я по воксу, надеясь, что никого из наших не накрыло взрывом и не унесло стихией. Поток воды, мчащийся по дну долины, все же был очень скромным по сравнению с тем цунами, которое мы спустили на орков, но все равно тому, кто оказался бы на его пути, не поздоровилось.

— Пока нет, — заверил меня Роркинс, — но мы потеряли возможность смыть их, если они приземлятся внизу в долине.

Это было правдой: вряд ли Варан окажется достаточно безумен, чтобы приземлиться внизу теперь, когда пробоина в дамбе видна с первого взгляда, даже если ранее он не предполагал, что мы сможем намеренно обрушить все сооружение. Вероятность, что дамба в любой момент может рухнуть сама, была слишком очевидной.

Дальнейшие комментарии были излишни, так что мы с Роркинсом обратили свое внимание к другим проблемам. Прорвавшиеся челноки садились — жестко садились — и первые солдаты высаживались из них, укрываясь, насколько возможно, от огня, которым их поливали скитарии и кадеты Роркинса. Более того — платили той же монетой. Наши бойцы сразу же оказались прижаты к укрытиям плотным огнем тяжелых орудий пехоты еретиков, и враг очень скоро закрепился бы на пятачке перед челноками, если бы не боевые сервиторы, которые продолжали просто идти вперед, принимая повреждения, но не прекращая огня.

— Каин! — голос Макана пришел на частоте, которая, я знал, недоступна никому кроме нас двоих. — Спарсен утверждает, что с ними идут псайкеры. Кажется, ваша догадка была справедливой.

— Ну что же, тогда нам лучше надеяться, что мы сможем их сдержать, — отозвался я, засекая краем глаза движение. Два отряда СПО Грубера перешли в атаку на фланг противника. Лейтенант уже находился внутри командной «Химеры», координируя происходящее с помощью специального вокс- и ауспик-оборудования, которым была оснащена машина, и, кажется, делал это весьма профессионально, так что я решил, что лучше не отвлекать его от дела. Я собрался было взглянуть, как продвигается бой на другом фланге, когда заметил пару черных шинелей среди наших солдат и снова взялся за ампливизор.

— Нелис, — спросил я по воксу, — что, во имя Трона, вы затеяли?

— Поддерживаем наших солдат, сэр, — расстояние было слишком велико, чтобы разглядеть выражение его лица, но я и без того хорошо мог себе представить его упрямую физиономию. — Как вы нам и поручили.

— Мы подумали, что если мы не вступим в бой наравне с ними, это не очень хорошо скажется на боевом духе, — поддержала напарника Кайла, и следовало признать, что в тот момент оба они рассуждали как настоящие комиссары.

— Отлично, — произнес я, стараясь, чтобы голос мой не прозвучал слишком озабоченно. — Приглядывайте друг за другом и не слишком рискуйте.

Я понадеялся, что здравомыслие Кайлы убережет их от неприятностей, насколько это возможно на поле боя.

У меня не было возможности своими глазами видеть большую часть того, что происходило потом, хотя я слышал обмен репликами через свою каплю-коммуникатор и мог оставаться в курсе того, как продвигалось сражение. Мое же непосредственное внимание было внезапно захвачено знакомым визгом лазганов. Перестрелка шла на другой стороне гребня.

— Похоже, на первом подбитом челноке остались выжившие, — произнес Грубер, отводя взгляд от своего тактического дисплея и выжидающе глядя на меня.

При лейтенанте было четверо солдат, но они были заняты ауспиками и связью, координируя действия боевых отрядов взвода, и в первый раз я пожалел о том, что мы так рассредоточили наши силы. Конечно же, можно было отрядить экипаж командной «Химеры», вручить им лазганы и послать их выяснить, что же происходит за гребнем. Но это значило бы, что мы не сможем убраться отсюда с нужной скоростью, если нам это понадобится. А такая надобность нередко возникает там, где стреляют.

— Но с кем они дерутся? — спросил Грубер, и мои ладони словно покрылись иголочными уколами.

Все наши силы были развернуты внутри долины. Я активировал вокс:

— Если кто-то находится на внеплановой позиции, немедленно доложите.

Никто не откликнулся. Я смог по вокс-переговорам определить, что Юлианна и ее послушницы вступили в бой внизу, возле храма, где их болтеры и броня оказались более чем адекватным ответом лазганам еретиков.

— Нам придется самим выяснить, что происходит, — заключил я, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком неохотно. Никого другого, кто мог бы этим заняться, у нас не было, а я не мог подрывать свою героическую репутацию в глазах Грубера. Для моей безопасности будет лучше, если он продолжит доверять моим решениям. Кроме того, как это нередко бывало в моей жизни, самым важным в этот момент мне казалось знать, с чем мы столкнулись. Риск, которому нас подвергало неведение, превышал тот, который представляла собой разведка.

Так что мы с Юргеном выскользнули из машины в сгущающуюся темноту — солнце к тому времени практически полностью село — и я ощутил утешительную тяжесть лазерного пистолета в руке, а присутствие моего помощника с мелтой еще больше взбодрило мой дух и обоняние. Небо все еще было достаточно светлым, чтобы можно было разглядеть окружающее, но это не продлится долго. Цвета окружающих предметов растворялись, сменяясь серым различной интенсивности, а удлиняющиеся тени становились все более глубокого синего цвета, до черноты.

Мы осторожно взобрались на гребень холма, прячась за кустами и стараясь, чтобы наши силуэты не проступили на фоне неба, затем принялись спускаться с другой стороны. Место, где разбился челнок, было хорошо видно, поскольку яркое оранжевое пламя хорошо различимо на фоне фиолетового небосклона. Я испытал прилив благодарности за то, что подходили мы с наветренной стороны. Заросли сухих папоротников, покрывающих склон, явно обладали хорошей горючестью, а значит, при другом направлении ветра пожар мог бы распространиться в нашем направлении.

Мы приближались, взвизги лазганов не замолкали, и я получил представление, что за перестрелка происходила перед нами. Челнок был значительно поврежден и раскололся при ударе, но несколько предателей, должно быть, пережили катастрофу. Теперь они укрылись за искореженным куском металла, который, судя по всему, был когда-то частью двигателя, и вели перестрелку с рассредоточенной группой, использующей более густую темноту вне круга света от пожара. Эта группа стреляла, когда подворачивалась возможность, и при этом оставалась в приемлемой безопасности, поскольку, ослепленные огнем пожара, еретики не могли разглядеть атакующих, в то время как сами были освещены как на сцене. Когда мы с Юргеном приблизились к этой адской сценке, еще один из выживших еретиков завалился набок, забился в конвульсиях и затих.

— Еще одного достала! — выкрикнул женский голос.

— Заткнись, Франка! Если они тебя не видят, то слышат прекрасно! — отчитал раздраженный хрипловатый шепот. Через мгновение, словно желая подчеркнуть его правоту, лазерный луч прорезал темноту, устремившись на голос. Еще один взвизг и треск в кустах подсказали мне, что девушка запоздало нырнула в укрытие, но, к счастью, луч оказался промахом.

— Дурная девка! — добавил еще один голос.

— Манрин? — спросил я осторожно, стараясь держаться спиной к огню, чтобы дать глазам возможность привыкнуть к неверному освещению. Юрген, я был уверен, уничтожит любого, кто окажется недостаточно почтителен к моей персоне, — настолько, чтобы в меня прицелиться. — Какого дьявола вы здесь делаете?

— Комиссар? — ошеломленно промолвил капрал, постепенно проявляясь в поле зрения как часть густой тени в нескольких метрах от меня. — Я полагал, что вы улетели обратно в Хейвендаун.

— Долго объяснять, — сказал я таким тоном, который не предполагал никакого разъяснения в принципе, но затем смягчил голос, добавив четко отмеренную долю дружелюбия. — К тому же я задал вопрос первым.

— Мы увидели, что тут разбился челнок, — объяснил Манрин. — И прибыли, чтобы выяснить, что произошло. Они открыли огонь, как только мы приблизились, так что это еретики.

Логично. Лояльным войскам известно, что Чилинваль все еще верен Империуму.

— А что делается там, в долине?

Смысла отрицать, что там действительно что-то делается, не было, поскольку звуки сражения разносились далеко за ее пределы, не говоря уже о том, что вспышки выстрелов освещали ночное небо подобно фейерверкам в Ночь Всесожжения.

— Враг пытается захватить храм Механикус, — ответил я, не выходя в своем объяснении за пределы минимально необходимого. — Мы предотвращаем. — Я на секунду прислушался к переговорам в своем воксе, узнав, что нами захвачены два вражеских челнока и что атака Юлианны, похоже, переломила хребет вражескому наступлению. — Сейчас мы выигрываем это сражение.

Ну то есть пока сюда не добралась вторая волна. Я оглянулся на обломки челнока и группку еретиков в сомнительном убежище. Энтузиазм отряда ополченцев, похоже, компенсировал нехватку боевого мастерства, так что осажденные отступники долго бы не продержались.

— Как вы полагаете, Манрин, возможно ли захватить одного из них живым?

Не то чтобы я надеялся получить много полезной информации, памятуя о допросах мадасцев, но все, что мы могли узнать об основных силах врага, прежде чем он доберется сюда, могло оказаться полезным.

— Отличная идея, сэр, — вставил свое мнение Жак, возникая возле моего плеча. — Их осталась всего парочка. Пойдем в атаку серебром штыков, да, они этого не любят, еретики, ой не любят! Они сдадутся прежде, чем вы сможете сказать: «Император защищает!»

Не особо изощренный план, но лучшего у нас не было, да и я готов был поставить на свои навыки фехтовальщика против любого рядового солдата-еретика. Спустя несколько минут, потраченных на инструктаж ополченцев, мы повели огонь на подавление. Меткость стрельбы в данном случае значения не имела, и, убедившись в том, что внимание еретиков плотно занято, я кинулся к горящему обломку корабля. Юрген следовал по пятам (честно говоря, на тот момент меня больше волновало, как бы не словить шальной выстрел от ополченцев, чем какое-либо сопротивление со стороны еретиков).

Жар пламени был сильнее, чем я того ожидал, и был подобен удару по лицу, едва я оказался между обломками челнока, стараясь не наступать на тех его пассажиров, которые не пережили крушения. Выживших предателей мы застали врасплох, и солдат в форме СПО Перлии превратился в жирное пятно на земле после выстрела юргеновской мелты, сам я одним выстрелом из лазерного пистолета расправился с мадасцем на другом фланге. После этого остался лишь один выживший, в покрытой грязью шинели, с повязанным под нею красным кушаком. Предатель попытался навести на меня лазерный пистолет.

На секунду я замешкался, пораженный, даже понимая, что промедление может означать смерть, но не в силах преодолеть смятение.

— Донал? — спросил я, все еще не желая верить в то, о чем свидетельствовали мне мои глаза.

— Смерть слугам… — начал он, затем недоумение пробежало по его лицу, и рука, держащая пистолет, покачнулась. Мощный заряд юргеновского запаха, усиленный высокой температурой окружающего воздуха, ударил в ноздри. — Комиссар? Что происходит? — Его лицо исказила мучительная гримаса, так не вяжущаяся с той ироничной самоуверенностью, которую я привык видеть в своем воспитаннике.

— Не могу сказать с уверенностью, — отозвался я и сделал шаг вперед. Юрген следовал по пятам, не опуская мелту. Чем ближе мы подходили, тем более отчаянным становилось выражение лица Донала. — Я считал вас погибшим.

— Я хотел бы, чтобы так и было! — произнес Донал, с неожиданной яростью срывая шинель и отбрасывая ее в огонь. Пока ткань загоралась, прежде чем вспыхнуть ярким пламенем, я успел увидеть, что имперские знаки на ней осквернены символами Хаоса. — Я все еще чувствую скверну, это шевеление в моем сознании…

Он, кажется, готов был потерять контроль над собой, так что я сделал еще шаг вперед, и Юрген, как обычно, послушно последовал за мной.

— Комиссар Донал, докладывайте по форме, — отчеканил я командирским тоном, не зная, было ли это правильным подходом в данном случае. К счастью, я не ошибся. Старые привычки и выученные реакции преодолели то, что сотворило с Доналом воздействие Хаоса. — Что произошло после того, как мы покинули дворец губернатора?

— Это был Варан, — сказал Донал, и голос его прозвучал так, будто он силой протаскивал его через ком в горле. — Он говорил с нами.

Лицо его снова перекосила судорога, отражая битву, которая шла в его сознании между двумя диаметрально противоположными идеологиями.

— Он просто сказал нам, что правда — это ложь, и ложь стала правдой.

— Парень рехнулся, сэр, — поставил диагноз Юрген, который в принципе был лишен способности к пониманию парадоксальных изречений.

— Не совсем так, — сказал я, и образ расползающейся опухоли, возникший при взгляде на тактический дисплей в командном пункте, расцвел новыми красками.

До сих пор мы принимали как данность, что в окружении Варана имеются псайкеры, и это было, скорее всего, правдой, но что, если он и сам был псайкером? С одним очень характерным и очень опасным талантом… Холодная нить ужаса стянула мне сердце до рези. Если я прав, и Варан лично направляется в Долину Демонов, то мне нечего противопоставить ему, чтобы не допустить перехода тенесвета в его руки. Каждый мой нынешний союзник, которого я сумел обманом или приказом привлечь к этой миссии, становился лишь еще одним потенциальным рекрутом врага, увеличивая его шансы на победу.

— Ну что за фраг! — Я смотрел на Донала. — Насколько близко ему пришлось подойти, прежде чем он смог воздействовать на ваше сознание? Ваше и губернатора?

— Он был с нами в одной комнате, — сказал Донал, все больше становясь похожим на горячечного больного.

— Значит, довольно близко, — попробовал уточнить я, надеясь, что получу какое-то более четкое указание. Если Варану необходимо находиться не более чем в паре метров для того, чтобы провернуть этот хитрый фокус, возможно, дела наши не так уж и плохи…

— Достаточно его видеть, — выдохнул Донал, в котором, видимо, остатки влияния Хаоса испарились ввиду способности Юргена обнулять психические воздействия. — Достаточно его слышать. Все, кто может его видеть или слышать…

Лицо его снова перекосилось.

— Они заполнили стадион для скрамбола пленниками: СПО, гражданским, всеми, кого они могли собрать. В ту минуту, когда он заговорил, мы все стали его рабами…

«Ну, замечательно, — подумал я. — Все, что требуется от Варана, это выйти из челнока, найти ампливокс для усиления голоса, и мы все дружно перейдем на сторону противника». В таком случае даже снайперы не помогут. Даже глухие. Им ведь надо будет достаточно отчетливо разглядеть Варана, чтобы выстрелить. Варан превратит наших солдат в свои марионетки прежде, чем они смогут открыть огонь. Затычки в уши? Сомнительно, эффект воздействия, скорее всего, основан на более сложных психических процессах.

Оставался еще один способ проверить, насколько велика угроза, но я понял, что очень не хочу узнавать результат. Донал и без того достаточно перенес. Но он был комиссаром, я сам вручил ему красный кушак. Он должен был понять, как никто другой, строгий приказ долга.

— Юрген, — произнес я, — отступите на три шага от комиссара Донала.

Большинство солдат, по крайней мере, проявили бы некоторое любопытство, но, верный себе, мой помощник просто дословно выполнил приказ.

Донал передернулся, и его рука снова начала подниматься, неуверенно нацеливая на меня лазерный пистолет.

— Смерть… прислужникам… — выдохнул он, и как раз в тот момент, когда я уже было подумал, что это знание достанется мне слишком поздно и слишком дорогой ценой, обломок стержня его прежней личности заявил о себе.

— Прошу меня извинить, сэр, — слова прозвучали с уверенностью, похожей на ту, которую я помнил. — Оно слишком сильное, чтобы с ним долго бороться. Надерите ему задницу за меня.

Затем он ткнул дуло лазерного пистолета себе под подбородок и нажал на спуск.

— Что там произошло? — спросил Манрин, когда мы с Юргеном вернулись из горящих остатков челнока. — Вы убили их всех?

Я вложил оружие в кобуру.

— Они все мертвы, — ответил я очень ровным голосом. Не было никакого смысла демонстрировать свои эмоции и тем более срывать их на ополченцах. — Но мы получили необходимую информацию.

Я сложил кушак, который так недавно вручил Доналу, и сунул его в карман. Перестрелка за гребнем также прекратилась, отстраненно отметил я, на мгновение прислушавшись к голосам в моем воксе. В основном это были взаимные поздравления. Убедившись, что никто из моих кадетов не присоединил свое имя к списку потерь, я обернулся к Манрину:

— Отправляйте своих людей по домам.

— Прошу простить, сэр, но мы хотели бы помочь в обороне, — произнес Жак.

До встречи с Доналом я, скорее всего, поймал бы его на слове, но сейчас пришло понимание, что каждый живой человек, вставший между Вараном и тенесветом, станет дополнительным подспорьем в стремлении хаоситского военачальника наложить лапы на проклятый артефакт. Не в первый раз я поймал себя на остром сожалении в отношении того, что откопавший этот артефакт не обладал достаточным разумом, дабы сразу же снова закопать проклятущую штуковину обратно.

— Ваше рвение отмечено, и я высоко ценю его, — сказал я. — Но эта битва окончена. Война продолжается, и ваша линия фронта проходит в Чилинвале. Вы можете защитить свои дома и тех, кто вам дорог.

— Так точно, сэр, — произнес Манрин с плохо скрытым облегчением и стал собирать своих подчиненных. Через несколько минут они уже растворились в темноте, и я наконец заметил, что наступила самая настоящая ночь. В этой ночи я услышал, как завелся двигатель грузовика, а затем невидимая во тьме машина двинулась в сторону Чилинваля. Мы с Юргеном также стали карабкаться по склону к гребню и находящейся за ним долине.

Ночь была совершенно лишена облаков, благодарение Императору, так что слабого свечения звезд, дополненного красиво мерцающим поясом космического мусора, нижний край которого расцвечивал небо огненными полосами каждые несколько секунд, было вполне достаточно, чтобы не сбиться с пути. И все же мы продвигались с осторожностью, потому как я не испытывал ни малейшего желания подвернуть ногу на камнях или запутаться в колючем кустарнике. Наше медленное продвижение раздражало меня, но я могу с уверенностью заявить, что это спасло нам жизнь.

Когда мы приблизились к гребню холма, я краем глаза заметил какое-то движение и жестом призвал моего помощника к тишине. Что-то отражало звездный свет, словно слабое сине-белое свечение на поверхности металла. Заподозрив, что это могло быть дуло ружья, возможно, в руках бегущего из проигранного сражения врага или кого-то из тех, кто все-таки выбрался из ловушки возле разбившегося челнока, я поднял ампливизор, чтобы разглядеть получше.

Реальность оказалась в тысячу раз хуже. Гуманоидные фигуры, вылепленные из металла, движущиеся со зловещей целеустремленностью и нечеловеческой текучей грацией. Создания жуткой красоты и функциональности, они шли, не торопясь, вдоль гребня, и впереди идущий нес некое устройство, с помощью которого, похоже, сканировал долину внизу. Остальные были вооружены, и хорошо знакомые мне очертания гауссовых шкуродеров в их руках сейчас не сочились зловещим некротическим светом, будучи прикрыты кожухами из какой-то гибкой металлической материи.

— Некроны, — сообщил я Юргену едва слышным шепотом.

Страхи, которые я так упорно гнал от себя, все-таки имели реальную основу. Спустя некоторое время, показавшееся мне целой жизнью, а на самом деле не превышавшее нескольких минут, некрон, возглавлявший группу, остановился, вероятно, считывая данные с устройства сканирования, затем поднял руку, указывая в направлении храма Механикус.

— И, кажется, они нашли тенесвет.

Что совсем не удивительно, учитывая их мастерское владение технологиями варпа и тот объем энергии, который выплеснулся этим утром с появлением демона.

— Это не очень хорошо, не правда ли, сэр? — спросил Юрген, выражаясь слишком уж мягко.

— Нет, не хорошо, — согласился я.

Разведывательный отряд некронов остановился, металлические фигуры застыли неподвижно, будто статуи, а через мгновение исчезли со слабым треском энергии и хлопком всосавшегося в вакуум на их месте воздуха. Насколько можно судить, теперь события превратились в соревнование между Вараном и металлическими кошмарами за то, кто первым завладеет тенесветом. В этой ситуации нашей армии доставалось место ровно между молотом и наковальней. Как ни рассматривай происходящее, наши шансы пережить следующие несколько часов только что уменьшились с невеликих до совершенно ничтожных.

Глава двадцать четвертая

— Кажется, вариантов у нас не осталось, — сказал Роркинс, глядя на гололит. Я выпроводил с командного пункта всех, кроме высшего состава, и оставшиеся теперь вглядывались в значки тактического дисплея, отмечавшие продвижение воздушной армады Варана, словно ее можно было повернуть назад одной лишь силой воли. Насколько я мог предположить, вторая волна вражеской армады будет здесь менее чем через час. То есть перед самым рассветом. Варан, надо сказать, был более чем предсказуем в выборе тактики. — Эвакуация, очевидно, нам недоступна.

— Несмотря на это, я намерен приказать всем отступать к челнокам, если произойдет самое худшее, — отозвался я.

Нам ни за что было бы не втиснуть солдат Грубера, подчиненных Фелиции, контингент Инквизиции и Схолы в тот единственный челнок, на котором мы прибыли сюда. Но враг был так любезен, что предоставил нам три достаточно целых машины, и для двух из них у нас нашлись пилоты из кадетов экипажа Спри. Если уж очень сильно будет надо, они смогут каждый в одиночку поднять челнок в воздух.

— Но что же делать с тенесветом? — спросила Фелиция. — Его нужно защитить любой ценой!

Я долго и тяжело раздумывал над тем, открывать ли тайну артефакта Роркинсу и Юлианне, пока возвращался к «Химере» Грубера, вытрепав себе все нервы — малейший звук заставлял меня вздрагивать. Я решил, что их прежние связи с Инквизицией делали обоих достаточно надежными хранителями подобной тайны, и если им суждено погибнуть в течение следующих нескольких часов, они заслужили право знать, за что. Фелиция и Макан не были довольны подобным решением, как вы можете догадаться, но мне показалось, что если уж придется молиться за сохранность тенесвета, то лучше нам всем петь один и тот же псалом.

— Йаиц по моей просьбе минирует помещение, где находится устройство, — сказал я. — Если придется отступать, мы обрушим на него весь храм. Чтобы выкопать его обратно, потребуются большие инженерные работы, это позволит нам выиграть время для контрудара.

— Взорвать. Весь. Храм, — повторила Фелиция с расстановкой. — Возможно, вам лучше организовать орбитальный удар, чтобы быть совершенно уверенным?

— Ни одно из находящихся в распоряжении Визитера корабельных орудий не является достаточно точным, — отозвался Роркинс, который не уловил опасных ноток сарказма в предложении Фелиции. Человеческая часть лица магоса приобрела выражение, которым можно было бы напугать и орка. — И даже если бы было, ему не выйти на нужную орбиту, миновав военные корабли противника.

— О них позаботится Флот, как только доберется сюда, — нетерпеливо вставила Юлианна. — Давайте придерживаться темы, пожалуйста?

— Конечно же, взрыв храма — это крайняя мера, — заверил я Фелицию. По правде говоря, я в любом случае не предполагал, что кто-нибудь из нас останется живых для того, чтобы нажать на кнопку. Что совершенно не мешало мне изо всех сил доказывать обратное.

— Про подрыв дамбы вы говорили то же самое, — резонно заметила магос, смиряя свой норов с усилием, которое заметил лишь я.

К счастью, как раз в этот момент гололит засветился, и на нем появилось лицо Визитера.

— Прошу прощения, что прерываю, — заявил он, с некоторым удивлением оглядывая собрание, — но у нас тут случилось еще кое-что интересное.

— Прибыла группа Флота? — нетерпеливо спросил Роркинс, но Визитер только покачал головой.

— Их пока не видно, но мы следим за всеми частотами. Мы сообщим вам, как только они вывалятся из варпа. — Изображение командора мигнуло, затем снова уравновесилось. — И именно потому, что мы так плотно за этим следим, мы сумели заметить кое-что. Во вновь образовавшемся поясе космического мусора прячется корабль. Мы сумели его заметить лишь потому, что на несколько минут он врубил двигатели на полную мощность.

Картинка в гололите снова мигнула, затем сменилась, продемонстрировав силуэт, который я помнил слишком хорошо, несмотря на более чем семьдесят лет, минувшие с тех пор, когда я его видел в первый раз. Это был такой же корабль, который уничтожил «Благословение Омниссии» на орбите Интериус Прайм одним-единственным энергетическим импульсом, оставив меня в некронской гробнице. Это мог быть даже тот самый корабль — или корабль того же класса. Голос Визитера звучал фоном к изображению:

— Класс нам неизвестен[531], но размером он со сторожевой корабль. Мы легко могли бы его уничтожить.

— Ни в коем случае! — в ужасе воскликнул я, слишком хорошо представляя себе результат подобной попытки. Хрупкие лодчонки ССО рассыпались бы на атомы после первого же залпа некронов. — Даже не думайте вступать в бой с этим кораблем!

— Кажется, что у нас и не будет такой возможности, — произнес Визитер с ноткой сожаления в голосе. — Еретики заметили его. Пара их эсминцев выдвигается на перехват.

Он оставил гололит показывать неизвестный корабль, и звездное поле за кораблем некронов принялось слабо смещаться, в то время как приборы увеличения сохраняли его в центре изображения. Через секунду корабль ударил завитками мерцающей энергии.

— Эсминец уничтожен, — прокомментировал Визитер ничего не выражающим от ошеломления голосом. Через секунду рейдер некронов снова выстрелил, с той же легкостью сметя второй военный корабль еретиков. — Теперь он движется к флоту врага. Не знаю, как он собирается справиться с крейсером.

— Ему это и не понадобится, — сказал я. Некроны, которых я видел на гребне долины, телепортировались с поверхности куда-то, и это судно выглядело наиболее вероятным местом назначения. И если на его борту имеется функционирующий варп-портал, значит, все, находящиеся на борту «Непобедимого», уже мертвы, только еще не знают об этом. — Они телепортируют абордажную команду.

— Что сделают? — успел спросить Визитер, прежде чем его изображение сменилось рябью статики. Через мгновение дисплей перенастроил картинку, возвратившись к демонстрации тактической сводки, которую все мы разглядывали до выхода командора на связь. Значки, которые изображали нашего противника, оказались зловеще близки к нашему расположению.

— Что произошло? — спросила Юлианна. — Он все еще там?

— Связь была прервана, — сообщила нам Фелиция, прислушавшись к своему внутреннему воксу. — Массивным выбросом энергии варпа. — Она, не разжимая губ, улыбнулась мне: — На этот раз мы ни при чем.

— На борту этого корабля работает варп-портал, — сказал я. — Некроны, должно быть, воспользовались им.

— Кто, простите? — переспросила Фелиция. Макан, судя по всему, знал, о чем речь, поскольку принадлежал к Ордо Ксенос, но Роркинс и Юлианна тоже уставились на меня озадаченно.

— Это ксеносы, — сказал я, сокращая объяснение насколько возможно. — Мне приходилось с ними встречаться пару раз, чем немногие из живущих могут похвастаться. По сравнению с ними ниды — сельскохозяйственные вредители, не больше. Галактика заражена некронами так давно, что, скорее всего, они уже существовали, когда создавался тенесвет. Вчера ночью я видел на гребне долины их разведывательный отряд, и не думаю, что они прибыли сюда порыбачить.

— Как же так случилось, что мы о них никогда не слышали? — задал Роркинс резонный вопрос.

— Потому что подавляющая часть людей, которые с ними когда-либо встречались, не пережили этой встречи, — пояснил Макан. — Они, кажется, существуют лишь для убийства. Слухи о них ходили давно, но первые настоящие доказательства их присутствия стали поступать в восемьсот девяносто седьмом, когда они атаковали базу Сороритас.

Юлианна побледнела.

— Святилище сто один, — произнесла она, и Макан кивнул. Это название мне ни о чем не говорило, но выражение лица селестинки теперь исполнилось праведного гнева. — Тогда пусть приходят и обретут должное возмездие.

— На это я бы не слишком рассчитывал, — заметил я, — а вот Варан, определенно, будет здесь еще до рассвета.

Я отнюдь не намеревался сбрасывать со счетов угрозу со стороны некронов, учитывая, что был единственным из присутствовавших, кто по-настоящему представлял себе могущество этого врага. Но, по моему мнению, не имело никакого смысла строить планы по противодействию им. Никакой план не защитит от врага, способного телепортироваться по желанию в самое сердце нашей территории и проходить сквозь стены. По моему опыту, единственным разумным планом против некронов было бежать и прятаться. Куда менее эффективной тактикой, на случай совсем уж безвыходной ситуации, был массированный огонь на подавление, ведущийся в надежде, что некроны телепортируются прочь и позволят выиграть время. Все равно неизвестно, где и когда они появятся вновь. В любом случае нам оставалось только ждать, пока ксеносы сделают первый ход. Варан хотя бы являлся непосредственной угрозой, с которой можно было хоть что-то сделать, и я намеревался именно так и поступить.

— И вы полагаете, что придумали, как отбить эту атаку? — спросила Фелиция.

— У меня есть одна идея, — признал я. — Но я не думаю, что вам она понравится.

Ну что же, я оказался совершенно прав, чему стала доказательством разразившаяся буря протестов, едва я изложил свои соображения. Но поскольку орда Хаоса должна была свалиться на нас в течение ближайшего получаса и никто не предложил лучшей альтернативы, пришлось принять мой план. Со вздохом я прошел к ближайшему вокс-аппарату, пару раз споткнувшись о проклятые кабели, и внимательно всмотрелся в шкалы приборов.

— Кто-нибудь знает, какую частоту использует противник? — спросил я.

— Давай я помогу, — поспешила ко мне Фелиция, явно радуясь тому, что нашлось хоть какое-то занятие, позволяющее отвлечься от мыслей о ближайшем будущем, и недолго повозилась с настройками. — Попробуй теперь.

Помещение заполнил голос, звучавший удивительно спокойно и делово. Он требовал свежую сводку о готовности к высадке боевого подразделения, которое, судя по названию, недавно было охраной губернаторского дворца, но теперь направлялось к нам в составе окутанной мороком армии Варана.

Я взял микрофон и помедлил, поскольку миллионы сомнений внезапно всплыли на поверхность моего создания, чтобы вцепиться и утопить мою решимость, но мне удалось подавить их чистой яростью. Гортань моя была словно посыпана пеплом, но я произнес:

— Говорит комиссар Кайафас Каин. Передаю для военачальника Варана, требую личных переговоров с целью обсуждения условий капитуляции.

— А вот и они, сэр, — произнес Юрген, стоя рядом со мною, в то время как персональный челнок Варана закладывал круг над храмом Механикус, подобно хищной птице, готовой упасть на добычу. Кажется, это была та же машина, которую я впервые увидел на лужайке губернаторского дворца. Знание, которым я располагал теперь, заставило меня выдохнуть тихую благодарственную молитву Императору, который не позволил задержать взгляд на Варане. Не то чтобы я рассчитывал, что Его Священное Величество прислушивался к моим молитвам в данный момент, но этого никогда нельзя знать наверняка. В любом случае, учитывая высокую вероятность того, что я встречусь с Ним лично в самое ближайшее время, нелишне было немного подлизаться, пока есть такая возможность.

Я взглянул вниз с нашего головокружительного насеста, туда, где первые лучи поднимающегося солнца слегка разбавили свинцовый цвет небес, и подавил детское желание помахать Роркинсу и остальным, которые все еще оставались в тени; для того, чтобы поддержать тот маскарад, который мы затеяли, все наши люди были выстроены парадными колоннами на площади перед храмом, а «Химеры» Грубера ровными рядами выставлены перед челноками. Мои кадеты прохаживались вдоль колонн, якобы наводя последний лоск на тех, кто стоял недостаточно навытяжку, на самом же деле они отмечали места посадок вражеских кораблей и расположение высаживающихся из них солдат.

Эта картина должна была говорить о полной готовности к сотрудничеству с врагом и предназначалась не только для того, чтобы питать чувство собственного величия Варана, который не мог отказать себе в удовольствии принять капитуляцию Героя Империума. Основной причиной такого построения было то, что мы таким образом предотвращали посадку вражеских машин непосредственно перед храмом. Конечно же, будь это обычные хаоситы, они бы не отказались от удовольствия хлопнуть свои челноки прямо на скопление наших войск, сжигая тех, кого не смогли бы раздавить, и я, надо сказать, пережил несколько тревожных минут в ожидании именно такого развития событий. Но, как оказалось, я хорошо прочитал своего врага. В полном соответствии с моими предположениями, Варан не собирался лишать себя свежей порции отличных, сочных марионеток, которые смогут пополнить его растущую армию.

— Восемнадцатый челнок приземлился, — тихонько прозвучал голос Кайлы в воксе. — Двести метров ниже по склону, на тридцать градусов от маркера.

Поскольку у нас не было другой точки отсчета, все движения противника, которые подмечали мои кадеты, они обозначали углом и расстоянием до обелиска на площади. Кадет добавила с отвращением:

— В нем еще мутанты, десятки.

— Принято, — передал я в ответ.

Это был последний из челноков противника, кроме личного транспорта военачальника, лениво заходящего на новый круг над нашими головами, — его хозяин явно желал насладиться. По мне, так и неплохо — пускай этот изъеденный оспой сын мутанта порадуется, пока можно. Чем тверже его уверенность в том, что он полностью контролирует ситуацию, тем больнее он ушибется, когда я выдерну из-под его ног ковровую дорожку.

— Тишина в эфире до моего сигнала, — приказал я.

Один из маленьких черных силуэтов внизу кивнул, и я обернулся к Юргену.

— Готовы? — спросил я.

— Конечно же, сэр, — отозвался мой помощник, и, надо сказать, ничего другого я и не ожидал.

Юрген был рад исполнять мои приказы, пусть в своей, несколько своеобразной манере. С тех самых пор, когда я впервые встретил его на Десолатии так много лет назад, мне никогда не приходилось еще оказываться в ситуации, когда особый талант Юргена подвел бы нас. Даже в противостоянии с демонами. Поэтому я не ожидал, что выскочка-псайкер с комическими усиками добавит нам каких-то новых проблем, но наверняка этого знать нельзя. Всегда именно то, чего не ожидаешь, оказывается смертельно опасным.

— Ну что же, приступим, — произнес я, завидуя спокойствию Юргена, уверенного, что я держу ситуацию в своих руках. Хотел бы я, во имя Трона, разделять эту уверенность.

Но в конце концов, должна же была целая жизнь, проведенная за оттачиванием искусства обмана и лицемерия, подготовить меня к этому моменту? Так что внешне я оставался совершенно спокоен, наблюдая, как челнок военачальника наконец приземляется на рокритовую крышу огромного сооружения, где стояли мы с Юргеном (сооружения, заминированного под завязку и готового разлететься в пыль, если только Йаиц сделал свою работу качественно. Я старался об этом не думать). Я сморгнул запорошившую мне глаза пыль, поднятую маневровыми двигателями челнока, и поправил фуражку, стараясь выглядеть настолько солидно, насколько того требовал повод — тот, о котором мы поставили в известность нашего врага.

Через минуту двигатели челнока сбросили обороты, опустился трап. Какие-то тени двигались в проеме, как и в тот раз, когда этот челнок сел в саду Тревельяна. Я внутренне сжался, когда военачальник появился наверху трапа. По случаю торжества он был облачен в черный китель, украшенный невероятным количеством золотых позументов, алый плащ, расшитый золотом, штаны киноварно-красного цвета с серебряными лампасами. Завершала ансамбль широкополая шляпа с торчащим белым пером.

Но больше всего ошеломил меня не щегольской вид Варана, а его сопровождение. Когда его телохранители ступили на трап по обе стороны от военачальника и с лязганьем зашагали вниз, безупречно чеканя шаг, мне пришлось приложить все свои силы, чтобы сдержать изумленное восклицание. Нависающие над Вараном фигуры, которых ранее с дальнего расстояния я принял за десантников-предателей, были закованы в силовую броню Сороритас. Геральдические лилии, некогда украшавшие ее, были замалеваны рунами Хаоса, а визоры шлемов, казалось, недобро всматривались в меня. В свое время я не смог поверить Орелиусу, что монастырь Сестер Битвы на Мадасе пал менее чем за час. Придется принести каперу свои извинения при следующей встрече. Если псайкерская сила Варана повергла в прах веру самых преданных Императору воительниц, то, похоже, я серьезно недооценил противника.

Когда Варан в сопровождении своих телохранительниц достиг нижней части трапа, он поднял руку, и сестры застыли, как вкопанные, похожие в своей неподвижности на сервиторов, у которых обрубили питание. Военачальник мило улыбнулся мне и повел плечами, небрежно сбрасывая тяжелый плащ. Рука одной из его охранниц двинулась, взвыв сервомоторами, подхватила одежду, замерла в неподвижности. Во второй руке застыл в смертоносной готовности болтер.

Я же не собирался приближаться или заговаривать. Театральный жест Варана утвердил меня во мнении, сложившемся еще в тот момент, когда я увидел конфискованные у одного из пленных мадасцев пикты. Именно это мнение побудило меня применить сегодняшнюю, достаточно отчаянную тактику — я рассчитывал лишь на то, что Варан охоч до драматических жестов и не отказывает себе в удовольствии продемонстрировать окружающим свою власть над ними. Классическая модель поведения неуравновешенного типа, раздираемого спесью и неуверенностью. Это и не удивительно, учитывая переменчивую природу, характерную для всех даров Губительных Сил, а также вечную, полную коварных ударов и предательств борьбу между бесчисленными фракциями сил Хаоса.

— Комиссар. Наконец-то мы встретились, — произнес Варан, и я внутренне вздрогнул, почти ожидая, что мой мозг вот-вот потечет у меня из ушей.

Однако пока что я все еще оставался самим собой, таким, каким знал себя многие годы, а мой нос подсказывал мне, что и Юрген остался верен себе. Уверенный в том, что выдающийся талант моего помощника действительно защищает меня, как я и надеялся, я немного расслабился. Варан подал знак дрону-черепу, который вылетел откуда-то из недр челнока и стал кружиться вокруг нас. На секунду я снова напрягся, опасаясь, что Варан заподозрил подвох, но когда череп подлетел ближе, я смог увидеть, что он не вооружен ничем более смертоносным, чем пикт-передатчик.

— Вы не станете возражать, если мы запишем наши переговоры? Я полагаю, жители Перлии заслуживают, чтобы на них пролился свет правды.

— Разумеется, — согласился я как можно более дружелюбно.

Это было неплохим поворотом, хотя я вправе был бы ожидать чего-то в этом духе. Такой человек, как Варан, не сможет полноценно насладиться триумфом, если не раззвонит о нем на пол-Галактики, чтобы все его подлизы могли поздравить своего военачальника с победой. Излишне говорить, что пропагандистскую ценность всепланетного прямого репортажа о том, как легендарный Освободитель пресмыкается перед захватчиком, вообще нельзя было оценить. Боевой дух среди лояльных сил лопнет, как мыльный пузырь.

— Я уверен, что последнее мое пикт-обращение гражданам уже поднадоело.

— Вы правы, — согласился напрягшийся Варан, которого явно как крапивой ожег сам факт, что я способен шутить и выбиваться из выстроенного в его голове хода переговоров. Ну что же, мне предстояло рассердить его еще больше, и очень скоро. — Уверен, что посмотреть на вашу капитуляцию им будет куда интереснее.

— Мою капитуляцию? — переспросил я, а затем расхохотался. Получилось достаточно естественно — лицо врага превратилось в маску неприкрытой ненависти. — Боюсь, что возникло какое-то недопонимание. Я приказал вам явиться сюда для того, чтобы принять вашу полную и безоговорочную капитуляцию.

— Приказали мне явиться? — его ярость и неверие в происходящее оказались столь сильны, что Варану даже не пришло в голову поинтересоваться, почему вдруг его способности не сработали. — Да кто вы, к дьяволу, такой, чтобы приказывать мне?

— Комиссар Кайафас Каин, — ровно проговорил я. Говоря начистоту, я не без удовольствия играл на висящий над нами пикт-передатчик. — А поскольку я комиссар, то отдавать приказы входит в мои обязанности.

Тень сомнения проступила во взгляде Варана, до него начал медленно доходить тот факт, что я не подпадаю под его контроль.

— Сдавайтесь или умрите, мне все равно, — добавил я.

— Убейте его! — выкрикнул Варан, подавая знак своим телохранительницам, и я сжался, когда их болтеры повернулись ко мне. Теперь для меня оставался только один шанс, и я им воспользовался, упреждая движение сестер и совершая несколько быстрых шагов к трапу. Юрген, как обычно, следовал за мною по пятам.

— Я так понимаю, что сдаться вы отказываетесь, — заметил я, доставая свое оружие и надеясь, что успел преодолеть нужное расстояние. К счастью, мой расчет оказался верен: направленные на нас болтеры задрожали в руках воительниц, как недавно дрожал лазерный пистолет Донала, попавшего под действие особенного дара Юргена.

— Держитесь ближе к Сороритас, — велел я своему помощнику.

— Так точно, сэр, — согласился он, снимая лазган с плеча. Мелта была бы полезна в том случае, если отступницы-Сороритас все-таки обратили бы свое оружие против нас, но мелта сразу же разоблачила бы наш маскарад, в то время как гвардеец без лазгана — явление куда более редкое, чем гвардеец без руки. Отсутствие лазгана в руках Юргена скорее заставило бы Варана заподозрить ловушку.

Когда Юрген приблизился к сестрам почти вплотную, обе женщины завопили, и звук этот был чудовищно усилен вокс-передатчиками их шлемов. Обе принялись биться в конвульсиях так, будто на их доспехи подали мощный заряд электричества. Даже для Донала травмирующий эффект вырванного из плена сознания оказался, в конечном счете, смертелен, а он пробыл в психическом рабстве всего лишь несколько дней, и к тому же был молод и обладал гибким мышлением. Внезапное же осознание того, что творилось с ними последние несколько месяцев, вероятно, мгновенно свело несчастных сестер с ума.

К моему ошеломлению, Варан бросился мне навстречу, вопя едва ли не так же громко, как его жертвы, но крик военачальника был криком обманутой ярости, и мне пришлось напомнить себе еще раз, что не стоит недооценивать его как противника. Когти выросли из его пальцев, разрывая мягкие перчатки, и я всадил пару лазерных зарядов ему прямо в грудь. Он пошатнулся, и я было позволил себе понадеяться, что все на этом и закончится, но Варан злобно ухмыльнулся и опять бросился ко мне.

— Неожиданно, не правда ли? — не упустил возможности похвастаться он, прыгая на меня подобно атакующему гормгаунту. Мне удалось уйти в сторону в самый последний момент, и его когти вспороли рукав моей шинели. Я рубанул цепным мечом по спине противника. Вместо того, чтобы вонзиться в плоть, как следовало ожидать, зубья с визгом отскочили, — похоже, спина врага оказалась прочнее керамита. Под разорванным кителем я сумел разглядеть покрывающую тело Варана чешую. Даже если основным инструментом вербовки в орды Абаддона был псайкерский дар Варана, ему нельзя было отказать в грубой силе или ярости, которыми славились военачальники Хаоса. И этот не был хлюпиком, как бы на то ни намекала его мелкая фигура.

Времени мне хватило лишь на то, чтобы восстановить равновесие после выпада, прежде чем Варан снова атаковал. Я решил метить в шею, надеясь отделить его голову от тела, но он ожидал подобного и блокировал удар предплечьем, которое оказалось столь же прочно бронировано, как и торс. Враг снова нанес удар, и я опять уклонился в последний момент, ощущая, как когти царапнули пластинчатый доспех под моей шинелью. Если бы мне не пришло в голову сегодня надеть по случаю нашей встречи свою старую броню, вполне вероятно, я был бы уже выпотрошен этим единственным ударом. Я вынужден был признать, что давно не встречал столь же смертоносного соперника для поединка. Необходимо было срочно придумать способ с ним совладать, иначе он вполне способен взять надо мною верх.

— Не могу стрелять, сэр! — крикнул мне Юрген, целясь из лазгана. — Вы слишком близко к нему!

Да даже если бы и мог — Варан, скорее всего, даже не почешется. Вряд ли лазерные заряды Юргена способны нанести его бронированной шкуре ощутимый вред. То же самое относилось и к зарядам моего лазерного пистолета. Болтеры порабощенных Сороритас могли оказаться достаточно мощными, чтобы справиться с задачей, но это было слишком тяжелое оружие, чтобы мой помощник мог воспользоваться хотя бы одним из них.

Но вскоре даже эта гипотетическая возможность была у нас отнята. Видимо, восстановив какую-то часть осознания себя, сестры прекратили свои завывания — так внезапно, словно у них перегорели вокс-аппараты. А затем они побежали. Прежде чем Юрген или я смогли среагировать, хотя один Император знает, как тут реагировать, они достигли края и бросились вниз, исчезнув за краем рокритовой крыши. Через мгновение раздался лязг, словно пригоршня чайных ложек упала со стола, и эхо разнесло этот звон над площадью.

Пока мне приходилось лишь отступать перед яростными ударами Варана, отчаянно уворачиваясь и парируя, и лишь мои навыки фехтовальщика пока берегли меня от участи быть выпотрошенным, но в мозгу начала оформляться кое-какая идея. Отступая насколько возможно ближе к отвесному обрыву, я намеренно ослабил свою защиту на долю секунды, словно ошибся, рассчитывая время для контрудара, и Варан попался на удочку. С триумфальным криком, более похожим на крик животного, нежели человека, он ринулся вперед, намеренный раскроить меня до позвоночника.

В последнее мгновение я увернулся, позволяя инерции пронести противника мимо меня. Внезапно осознав, в какой опасности находится, взбесившийся мутант попытался затормозить, перенести центр тяжести назад, и ему это даже почти удалось. Если бы меня не было поблизости, несомненно, он бы смог удержаться на краю.

— Комиссар Донал передает привет! — прорычал я и со всей силы пнул точно в центр Варанова седалища. Нелепо замахав руками, объявивший себя неуязвимым хаосит перевалился за край крыши и вопил от ужаса всю недолгую дорогу вниз. Вопль оборвался треском, похожим на треск рвущейся ткани. Я взглянул вниз, на окружающую нас армию, в глубине души надеясь, что освобожденные от влияния псайкера сложат оружие, впечатленные гибелью своего лидера. Но происходящее не было доброй сказкой на ночь, в которой заклятие рассеивается со смертью злого колдуна. Вместо этого над холмами взметнулся хор яростных воплей, и еретики бросились в атаку.

Ну что же, такого развития событий мы и ожидали, и как раз на такой случай разрабатывали свои планы. «Химеры» Грубера рявкнули одновременно — модификации Фелиции, похоже, функционировали так, будто сам Омниссия лично был заинтересован в исходе битвы. Передние ряды прущей на нас орды сломались, а выжившие рассыпались по складкам местности. Наши войска тоже разбегались с открытого пространства площади к заранее подготовленным оборонительным позициям и готовились встретить врага.

— Ну что же, Юрген, полагаю, нам пора быть где-нибудь в другом месте, — сказал я, кидая последний тревожный взгляд на челнок Варана. Желающих померяться с нами силами вроде как больше не было[532], и мы бегом направились к лестнице, ведущей на первый этаж здания.

Из тишины храма мы вышли прямиком в бойню, которая слишком уж ярко напомнила мне прошлое отчаянное сражение, которое я принял здесь. Настолько, что события прошлого совершенно перемешались со смертоносной реальностью настоящего, и я едва не позвал по воксу Сотин, чтобы выдвигала свои танки на позиции. Но потом вспомнил, что она умерла в преклонном возрасте уже много лет назад.

— Комиссар! — Нелис появился возле моего плеча, поддерживая окровавленного Стеббинса, у которого была пробита голова и левая рука совершенно изуродована. — Они прорываются в юго-западном углу!

— Так возвращайтесь туда и остановите их! — рявкнул я. На секунду я прислушался к голосам в воксе, стараясь выделить нужную мне информацию, затем врезался в переговоры на командной частоте: — Фристер, соберите кадетов-арбитрес на юго-западе и держите оборону так долго, как сможете. Нелис скоро будет у вас и по дороге соберет всех, кого встретит.

— Есть, сэр!

Нелис поспешил прочь, собирая за собой, будто комета, разношерстный хвост более-менее подвижных бойцов, способных держать лазган. Я же обернулся к Стеббинсу:

— Найдите, кто перевяжет вам раны, и доложите командующему Роркинсу о возвращении в строй.

Даже если кадет не может сражаться, он вполне пригодится за ауспиком или воксом, освобождая свежего бойца, способного включиться в заварушку.

— Будет исполнено, комиссар!

Он, спотыкаясь, удалился, а я, несмотря на жгучую потребность последовать за ним, направился в противоположную сторону, к оборонительному периметру. Все мы теперь сражались за свои жизни, и мне нужно было своими глазами видеть, насколько плохо идут дела.

«Химеры» вели непрекращающийся огонь, выкашивая солдат противника десятками, но это было все равно что сверлить воду — бреши в рядах предателей почти сразу же заполнялись, и враг медленно наступал, передвигаясь от укрытия к укрытию, и каждое мертвое тело предоставляло ему лишнее убежище. Один из наших бэтээров превратился в шар пламени, подбитый ракетой из переносной установки, и бойцы Грубера отреагировали, нашпиговав куст, из которого вырвался снаряд, лазерным огнем. Эту угрозу они нейтрализовали, но вряд ли у врага была всего одна ракетная установка. И тут же пронзительный свист предварил целую серию взрывов позади меня, совсем близко к храму.

— Кто-нибудь, прихлопните их минометы! — приказал я, и через мгновение голос Кайлы врезался в переговоры у меня в капле-коммуникаторе:

— Они поставили их позади своих челноков, номера девять и двенадцать, комиссар. Нам нечем им ответить.

— Фраг! — с чувством произнес я и переключил частоты. — Спри, если вы и ваши товарищи уже налюбовались своими новыми игрушками, пора бы уже проверить, могут ли они летать.

— Уже занимаемся, комиссар, — заверил меня пилот. — Наш челнок уже на старте, захваченные будут готовы через десять минут.

— Быстрее было бы предпочтительнее, — сказал я, выказывая при этом удивительную сдержанность. За десять минут враг может прорвать нашу оборону. Йаиц со своими скитариями и с ними несколько сервиторов бегом пронеслись мимо меня, чтобы снова вступить в бой. — Роркинс, будьте готовы к эвакуации.

Фелиция не обрадуется, если нам придется взорвать храм, но ситуация приобретала такие очертания, что, похоже, у нас не будет другого выхода. Враг наступал лавиной, ведя огонь на подавление, и должен был вот-вот выйти на позиции для завершающего штурма. Вот если бы это были обычные культисты Хаоса, а не тренированные солдаты, которые не забывали о тактике боя, они уже начали бы этот штурм, таким образом позволив бы нам сократить их количество.

— Принято, — отозвался Роркинс, голос которого был совершенно лишен энтузиазма. У него ведь был тактический дисплей, на котором отражена полная картина того, насколько фрагово обстоят наши дела. Не могу сказать, что сам хотел бы обладать подобным знанием в данный момент.

— Наступают, — произнес голос Нелиса в моем коммуникаторе, и на юго-западной линии обороны усилилась перестрелка.

— Движемся к вам, — ответила Юлианна, и я услышал громыхание бронированных сапог, высекающих искры из мозаики плаца. Я оглянулся и увидел, как она со своими послушницами бежит к позициям, где положение становилось все более отчаянным. Селестинка ухмыльнулась, поймав мой взгляд, глаза ее сияли благочестивой яростью битвы. — Присоединитесь к веселью, Каин?

Про себя проклиная ее, но не имея возможности отказаться от такого приглашения, я кивнул, изображая непоколебимость.

— Дамы вперед, — шутливо произнес я, сопровождая слова галантным жестом.

Если что и можно было сказать о ситуации по периметру нашей обороны, то она являлась откровенно плохой. Враг уже один раз прорвался внутрь, судя по валяющимся телам в оскверненной форме СПО, но был отброшен защитниками, которые также заплатили немалую цену. Стеббинс оказался одним из счастливчиков, большинство солдат, которых он вдохновлял на битву, не пережили этого боя. Нелис и Фристер взглянули с облегчением на нас с Юлианной и послушницами-Сороритас, и разношерстная компания кадетов-арбитрес, бойцов СПО и скитариев тоже приободрились. Прилив необоснованного оптимизма не уменьшился даже от ракетных залпов.

Прорваться сквозь артобстрел к челнокам, определенно, будет нелегкой задачей, но эту проблему предстояло решить позднее. В ближайших планах у нас было прожить несколько минут и отбросить врага с достаточной решимостью, чтобы нас не вырезали сразу же, как мы начнем отступление.

— Атакуют, — заметил Йаиц, поскольку его аугметические глаза позволяли ему лучше разглядеть окружающее, и подал знак орудийным сервиторам. Те открыли огонь сразу же, а мы скорчились за импровизированными баррикадами, наскоро возведенными здесь из материалов, вывезенных со склада, освобожденного для штаба Роркинса. Через минуту-другую, впрочем, оба сервитора превратились в гору искореженного металла и плоти, разорванные вихрем болтерного огня. С похолодевшим сердцем я приподнял голову над краем баррикады, насколько посмел, то есть совсем чуть-чуть, вознося молитвы, чтобы картина оказалось не той, которую следовало ожидать. Разочарование не заставило себя долго ждать. Ряды подвергнутых скверне Сороритас наступали на наши позиции в утренней дымке, и я знал, что у нас нет ни малейшего шанса их остановить. Если уж на то пошло, я сомневался, что мы сможем заставить их хотя бы сбиться с шага.

— Наши приборы зафиксировали еще один выплеск энергии варпа, — прозвучал голос Фелиции в моем вокс-коммуникаторе, скорее удивленно, чем взволнованно.

Я еще раз глянул поверх баррикады, и ужас открывшейся мне картины не позволил мне больше отвести взгляда, несмотря на очевидный риск поймать болт в голову.

— Это еще что? — спросил Йаиц, когда три огромных объекта пирамидальной формы появились из ниоткуда аккурат посреди армии противника. Атака хаоситов, явно задававших себе тот же вопрос, смешалась, а затем буквально захлебнулась, когда дуги яростной энергии выплеснулись из пирамид. Словно молния ударила в ближайший челнок противника, разорвав его едва ли не на пылевые частицы. Надвигавшиеся на нас проклятые Сороритас остановились, а затем развернулись, дабы встретить новую угрозу, какое-то время неуверенно топчась, чего, несомненно, не позволили бы себе, находясь в здравом рассудке. Затем они открыли огонь по зашедшему в их тыл противнику.

— Нечто очень и очень плохое, — ответил я Йаицу и включил вокс-передачу на всех частотах. — Каин — всем подразделениям. Немедленно отступайте к челнокам!

На некотором расстоянии от нас замелькали вспышки мертвенно-зеленого света, и зловещие металлические фигуры двинулись к нам, неспешно выкашивая по дороге отступниц-Сороритас в силовой броне.

— Но нам приказано защищать тенесвет, — возразил Йаиц.

— От Варана, — сказал я. — Против этих существ мы не выстоим. Если попытаемся, то умрем все, а они заберут все, что им нужно.

Ряды Сороритас-отступниц были смяты, некоторые пытались отступить, но далеко не ушли. Я указал на одну из них, застигнутую лучом гауссового шкуродера, — она кричала, испаряясь, как дым только что затушенной свечи.

— Наш единственный выход — добраться до челноков, а потом похоронить тенесвет под взорванным храмом.

Везде за периметром нашей обороны, куда ни кинь взгляд, я замечал ужасающие детали происходящего. Металлические убийцы вырезали наших противников с леденящей кровь эффективностью, еще более жуткой оттого, что их действия были начисто лишены эмоций. Представители разумных рас сражаются со смесью страха и возбуждения, но некроны убивали просто потому, что были для этого предназначены. Впрочем, они позаботились о минометных расчетах, так что теперь для нас открылся путь к челнокам без риска быть разорванными на куски.

Йаиц и Юлианна обменялись взглядами, и я мог легко прочитать повисший в воздухе незаданный вопрос. Ни командир скитариев, ни Сестра Битвы не обязаны были подчиняться моим приказам, и, если бы один из них выбрал остаться и принять бой, я уверен, второй поступил бы так же.

— Вы слышали приказ комиссара? Пошевеливайтесь! — выкрикнул Нелис, и вверенные ему солдаты подчинились с радостью, рванув к кораблям. По пятам за ними последовали Фристер и кадеты-арбитрес. Этого оказалось достаточно, чтобы переломить настроение обоих командиров. К моему облегчению, когда мы с Юргеном последовали за солдатами и кадетами, Юлианна и Йаиц со скитариями и послушницами последовали за нами. Единственное, чего я боялся, когда наши челноки, наконец, оторвались от земли, — что нас собьют парящие над поверхностью пирамиды, неотвратимо продвигавшиеся все это время в направлении храма, выдерживая скорость, равную скорости некронской пехоты, кишащей у оснований монолитов. Но либо мы были за пределами досягаемости их оружия, либо они были слишком сосредоточены на своей непосредственной задаче, чтобы замечать что-либо, не стоящее между ними и целью[533].

Мы сделали несколько кругов над долиной, держась подальше от парящих монолитов, пока передовые отряды армии некронов прошествовали внутрь храма, и тогда я подал сигнал.

— Фелиция, — сказал я. — Мне очень жаль, но нам придется его взорвать.

— Я знаю, — для техножреца она позволила удивительной силы эмоциям прорваться в голос. — Это единственная логичная альтернатива.

Повисла долгая пауза.

— Фелиция, — поторопил я настолько тактично, насколько мог. — Нажми на фрагову кнопку.

— Уже нажала, — ничего не выражающим голосом отозвалась она. — Несколько раз. Они блокируют сигнал. Мы не можем взорвать храм.

Уже совершенно бесцельно мы еще несколько минут кружили над Долиной Демонов, совершенно бессильные что-либо предпринять, но и не желающие покидать поле боя. Внезапно, но вполне ожидаемо армия некронов замерцала, будто рассеивающийся туман, и исчезла, оставив единственным свидетельством своего пребывания истребленное воинство Варана посреди искореженного ландшафта.

— Что произошло? — ошеломленно спросил Спри, отрывая взгляд от панели.

— Они вернулись туда, откуда пришли, — отозвался я.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА

Официальная версия тех событий достаточно широко известна, чтобы возникла необходимость подробно описывать их здесь. Нижеследующий отрывок не хуже и не лучше других может дать нам представление об этом.

Айжепи Клотир. «В самой темной ночи: Профессиональная оценка Войн Тысячелетия», 127.М42.

Дуэль комиссара Каина с военачальником Вараном придала происходящему несколько мелодраматический оттенок. И в нее было бы сложно поверить, если бы не знаменитая пикт-запись, отметившая собой фактический конец вторжения Хаоса на Перлию. Деморализованные армии, которые Варан сколотил вокруг себя, распались в результате внутренних конфликтов, когда офицеры приступили к борьбе за рычаги высшего командования, но тем только лишили себя сколько-нибудь значимых сил, которые можно было бы повести в бой. Разбитые остатки этих армий было легко подавить и уничтожить силами планетарной обороны, бойцы которых, не теряя времени, принесли кару Императора предателям, пережившим внутренние стычки. Весьма своевременное прибытие из соседней системы патрульной эскадры, отправившейся к Перлии сразу после получения сигнала бедствия, позволило решить проблему вражеской орбитальной блокады — она была снята одним хорошо скоординированным ударом.

Глава двадцать пятая

— И вот в таком виде вы обнаружили помещение, когда вернулись? — спросила Эмберли. Я кивнул, в то время как она, прищурив синие глаза, обошла возвышение, на котором когда-то стояли кристаллический постамент и тенесвет. Словно если бы ей удалось взглянуть под нужным углом, то древнее устройство материализовалось бы на прежнем месте.

— Мы подумали, что самым правильным решением будет запечатать помещение до вашего прибытия, — произнес я спокойно.

Разумеется, я сделал все от меня зависящее, чтобы исполнить невыполнимую миссию, которую спихнул на меня Орелиус, но я не был уверен, что у Эмберли сложится такое же впечатление.

— Весьма разумно, — отозвалась она, откидывая со лба прядь светлых волос. Затем, к моему облегчению, на ее лице появилась знакомая озорная улыбка. — Хотя, когда лошадь свели, поздно запирать конюшню.

— По крайней мере, Варан его не получил, — попробовал зайти с другой стороны я.

— Это уже кое-что, — согласилась Эмберли. — Хотя я не могу не думать о том, зачем же тенесвет понадобился и некронам тоже. — Слабая тень озабоченности омрачила ее чело. — Можно быть полностью уверенными, что ничего полезного для нас они не планируют.

— Возможно, он их пугал, — произнес я.

У меня было достаточно времени, чтобы поразмышлять над этим, за недели, последовавшие после битвы в Долине Демонов. Помимо того, чтобы добивать последышей Варана силами планетарной обороны, возводить своих выживших кадетов в ранг полноправных комиссаров и прятаться от средств массовой информации Перлии. В последнем я сильно не преуспел.

— Некроны, возможно, так же стары, как и те ксеносы, что создали тенесвет. Возможно, они были союзниками этих катарнов, или сражались с ними, или оказались втянуты в их конфликт с кем-то как третья сторона. В любом случае они, должно быть, были озабочены угрозой возвращения Древних и оставили поблизости своих наблюдателей в стазисе на этот случай. Или на случай, если кто-то еще обнаружит и применит технологию Древних.

— Та пещера на астероиде, которую ты заподозрил в том, что она может оказаться гробницей некронов, — задумчиво кивнула Эмберли. — В отсутствие луны этот астероид оказался наиболее подходящим местом для наблюдения за планетой.

— Шахтерам просто не повезло, они случайно проникли в гробницу, — продолжил я, воодушевляясь. — Некроны пробудились к жизни, заметили тенесвет, но поскольку он был замаскирован средствами глушения, они не смогли определить его точное местонахождение. Тогда они призвали на помощь корабль и принялись прочесывать те места, которые, как им было известно, снискали интерес Древних. — Я сделал паузу. — Астероид…

— Его сейчас обследует отделение Караула Смерти, — заверила меня Эмберли. — К тому времени, как они закончат, там не останется и следа некронов.

— Я полагаю, в некотором смысле мы некронам обязаны, — сказал я. — Они разобрались с армией Варана за нас, не говоря уже о его военных кораблях. — Я улыбнулся, наслаждаясь иронией ситуации. — К счастью, население Перлии уже уверилось, что к нам на помощь движется группа Флота, так что несложно было убедить их в том, что блокаду сняли имперские военные корабли.

— Тебе еще предстоит многое объяснить, когда в систему прибудет настоящий Имперский Флот, — заметила Эмберли и поглядела на меня с необычным для инквизитора удивлением, когда я рассмеялся.

— Он не придет, — сказал я. — Нет никакого флота, идущего нам на помощь.

Я вынул инфопланшет и показал инквизитору полный текст сообщения, который получил от Визитера вскоре после того, как командор вернулся в Схолу.

— Видишь, послание подписано капитаном флота Лири.

— И что? — Эмберли никогда особенно не любила, когда ее заставляли гадать, так что я как можно более кратко завершил свое объяснение:

— Лири вышел в отставку в девятьсот пятьдесят четвертом. В то время я служил при штабе Живана. Помнится, вечеринка по этому поводу была отменная. — Я убрал инфопланшет. — Сообщение было просто эхом в варпе. Такое случается.

— Но оно пришло как раз тогда, когда вы в нем нуждались, — сказала Эмберли. — Какое совпадение.

Мне оставалось лишь пожать плечами.

— Всегда был удачлив, — похвастался я.

Эмберли усмехнулась, и взгляд ее стал оценивающим.

— Не всегда, — сказала она. — Но, может быть, сегодня ночью — да.

На сей приятной и оптимистической ноте данный том Архива Каина подходит к своему завершению.

Гамбит предателя

Заметка редактора

Это один из самых длинных фрагментов, разбросанных по всему Архиву Каина, и хотя он достаточно независим, я сопротивлялась соблазну включить его в более полный отчет о его деятельности в тот период, который я в настоящее время собираю.

Эмберли Вейл, Ордо Ксенос.

Как я уже упоминал ранее на протяжении этих мемуаров, на мою долю выпало больше сюрпризов, чем я того заслуживал. Одним из редких приятных исключений было мое назначение на должность координатора от Комиссариата при штабе лорда-генерала, видимо, по собственному наущению Живана: мы всегда неплохо относились друг к другу, и, я полагаю, ему понравилась идея дальнейшего нашего знакомства при более благоприятных обстоятельствах. Конечно, меня все еще таскало из одной боевой зоны в другую, но, по крайней мере, принадлежность высшим эшелонам держала меня от шума немного дальше, чем прежде. (Разумеется, не настолько, насколько мне хотелось, потому что мои обязанности все еще находились ближе к линии фронта, чем рисковал приближаться Живан; и природа этого назначения состояла в том, что Эмберли могла найти меня намного легче, всякий раз, когда ей нужно было взвалить на меня особенно опасное поручение, но я не могу так же отрицать, что ее более частые появления были положительной стороной.).[534]

Так что в первые недели 990го жизнь казалась мне довольно приятной. Мы только что прибыли в систему Глубоководья вместе с космической целевой группой и парой десятков солдатских транспортников, якобы поднять стяг и уверить наших лояльных граждан, что силы Империума всегда готовы защитить их от хищных амбиций тау, хотя, как всегда, чужаки умудрились убедить значительную часть населения, что они несут Высшее Благо, и народ массово переметнулся. По крайней мере, ситуация не усугубилась столь же сильно, как на Гравалаксе, но дела были настолько плохи, что местного губернатора, кажется, до глубины души радовало наше прибытие.

К моему удивлению, этот человек произвел на меня приятное впечатление, когда мы впервые встретились. Я встречал довольно много планетарных губернаторов на протяжении своего беспорядочного странствия по галактике, и, в целом, те, кто не был некомпетентен, был либо коррумпирован, либо безумен, либо то и другое; по крайней мере, в одном случае достаточно, чтобы заложить свою душу и управляемый мир Губительным силам.

Впрочем, среди них имелись исключения, и Ланден Хой был определенно одним из них; энергичный мужчина примерно моих лет, чьи седеющие виски придавали ауру мудрости и авторитета его манере поведения, именем Императора руководил своей вотчиной с тем, что показалось мне разумной степенью компетентности и добросовестности. Когда в наше первое (и, как оказалось, единственное) посещение губернаторского дворца.

Живан и я, обратили его внимание на тактические последствия ситуации, он оказался в состоянии понять их, что было необычно для штатского. Как и подразумевало имя, Глубоководье был водным миром, совершенно без материков, за исключением редкой цепочки островов, так что большинство населения жили в городах-ульях, закрепленных на морском дне, от этих корней шпили возвышались над водой, часто на километр или выше, формируя стеклянные и стальные рифы, способные противостоять любым стихиям, которые были готовы обрушиться на них. Лабиринт тоннелей и шахт растянулся от подулья, грабя богатый запас минералов, лежащих под водой, и периодически угрожая утоплением случайным отбросам общества при прорывах. Как уроженцу улья, место показалось мне странной смесью уютно-родного и чуждого одновременно, и я наслаждался соленым привкусом воздуха, пока почетный караул из солдат Хоя сопровождал нас к нашей цели по увешанным гобеленами коридорам. Кроме них, за нами трусила более многочисленная личная охрана Живана, образуя живой щит. Лорд-генерал не дослужился бы до своего нынешнего высокого поста, будучи халатно безрассудным, и был слишком уж осведомлен, каким большим подарком врагам Его на Земле было бы его внезапное устранение.

Хой принял нас в расположенном ниже уровня воды хорошо обставленном кабинете, где обитые бирюзовым шелком банкетки располагались так, чтобы предоставлять наилучший вид на рыб, плавающих вокруг рифа за мощным листом армокристалла, формирующего дальнюю стену. Зрелище ошеломляло, но я был слишком закаленным ветераном, чтоб столь легко отвлечься, и со спокойной уверенностью пожал руку нашему хозяину, решив, что именно так буду лучше вписываться в воображаемую картинку, которую он, несомненно, составил о "Герое Империума". Он решительно ее пожал и официально поприветствовал Живана.

— Я не могу отрицать, что рад видеть вас, — сказал он, присаживаясь на диван и жестом приказав сервитору предложить напитки. Я выбрал амасек из множества графинов на подносе, но, обнаружив его удивительную посредственность, без труда скрыл свое разочарование.

— Ксеноисты преуспели среди населения, несмотря на все, что мы делаем, чтобы помешать им. По крайней мере, ваше прибытие означает, что они больше не смогут распространять ложь, что мы были оставлены Империумом.

— И не будете, — уверил его Живан, очевидно посчитав амасек приятным не более, чем я.

За последние несколько лет Империя Тау умудрилась аннексировать несколько систем Империума в этом регионе, просто потому что росла угроза вторжения флота-улья тиранидов, а у нас не было ресурсов, чтоб должным образом защитить их. На самом деле, если бы ниды не были для них столь же большой проблемой, какой являлись для нас, они уже, вероятно, оттяпали бы половину сектора[535]. Но этого было достаточно, и Глубоководье стало тем местом, где мы решили положить этому предел: извлекаемые здесь ресурсы были жизненно важны как в военном, так и экономическом плане. Если он падет, нас зажмут.

— Рад это слышать, — сказал Хой, кивая в сторону груды бумаг на маленьком столе, рядом с его локтем. Они лежали слишком далеко от меня, чтобы можно было прочесть, но я и так не нуждался в этом, поскольку лично разрешил передать их ему. Это подразумевало просто-напросто жест доверия, и мысль о том, что он на самом деле озаботится чтением материала, была столь же неожиданна для меня, как и, очевидно, для Живана.

— Тем более, что, кажется, очевидно, в вас также нуждаются в других системах.

— Это еще пока неясно, — сказал я осторожно. Звездное скопление, частью которого являлось Глубоководье, было слишком уязвимо для внезапного нападения тау, чтобы привести к душевному спокойствию меня или Живана; поэтому мы определили стратегию старой, доброй маневренной обороны, двигаясь от системы к системе насколько возможно непредсказуемо. Тау понятия не имели, в какой системе флот будет в следующий раз, и должны были держать основу сил вторжения достаточно мощной, что бы победить, где бы ни попытались. Даже если бы нас там не оказалось в тот момент, имеющихся укреплений должно было хватить, чтобы связать их, пока наша флотилия отреагирует, решив исход дела в пользу Империума. Мы на это надеялись. Конечно, если наши разведданные о располагаемых ими ресурсах окажутся ошибочны, мы здорово фраканемся, но я беспокоился бы об этом в свое время, если оно когда-либо наступит.

— На данный момент наш высший приоритет — защита Глубоководья.

— Я заинтересован в любых ваших предложениях, — сказал Хой, игнорируя амасек и потянувшись за незнакомым напитком в конце подноса. Он улыбнулся.

— Вот ка (**), — то ли назвал напиток, то ли предложил его губернатор, — я боюсь, что наш местный амасек не совсем хорош. Прежде всего, тут едва где-нибудь можно вырастить зерно.

Я взял местный напиток и осторожно отхлебнул его, он оказался намного приятней на вкус, чем содержимое моего предыдущего стакана. Возникла шальная мысль спросить, из чего он был приготовлен, затем я решил, что возможно, я не хотел бы этого знать.

— Наша первоочередная задача заключается в оценке состояния боеготовности уже имеющихся у вас в системе сил и средств, — сказал Живан, удивленный столь же приятно, как я. Он кивнул в мою сторону.

— Это будет работой комиссара Каина. Как только он ее завершит, мы сможем начать любые показавшиеся необходимыми мероприятия по дополнительной подготовке, произвести чистку рядов от исключительно некомпетентных офицеров, призвать любые дополнительные силы, какие затребует СПО, и расквартировать полк или два Гвардии здесь, чтобы компенсировать любую возможную нехватку, которая может оставаться.

Он наградил губернатора пристальным, серьезным взглядом поверх края стакана.

— Надеюсь, вы не имеете возражений?

— Никаких, — заверил его Хой. Он снова обратил пристальный взгляд ко мне.

— К тому же, послезавтра я должен приступить к смотру внепланетных поселений и космических станций. Если захотите присоединиться, уверен, обнаружите, что моя яхта намного более комфортабельна, чем военный шаттл.

Что ж, отказывать было бы грубо, да и идея провести значительную часть месяца взаперти на Аквиле с Юргеном была не самой приятной перспективой, которую я мог вообразить, так что я изобразил краткие раздумья и кивнул.

— Спасибо, — ответил я, еще не понимая, насколько далека от истины будет моя следующая фраза, — будет очень приятно.

Мое первое впечатление от "Гребня волны" не сделало ничего, чтобы рассеять излишне оптимистичную иллюзию, что на этот раз я счастливо отделался и могу ожидать скорее роскошный круиз, нежели инспекционную поездку. Моя каюта была обставлена настолько щедро, насколько я мог только надеяться со времени причисления к личному составу штаба Живана; едва ли не до того сверх меры, что матрас на кровати был таким податливым, что забираться на него скорее походило на поглощение клоком мховых зарослей, чем на попытку отдохнуть. После одной бессонной ночи, измученный кошмарами, в которых меня переваривали, я дал Юргену инструкции убрать его и утилитарная обивка оказалась мне больше по вкусу. Он кивнул и к моему облегчению отошел от решетки термостата, где его обдувало холодным воздухом[536], позволяя его выдающейся вони свободно разгуливать по комнате. Юрген точно не был самым располагающим к себе солдатом в Имперской Гвардии: на самом деле, я видел солдат, мертвых несколько дней, и все же выглядевших более прилично, чем он. Тем не менее, он обладал рядом качеств, которые делали его идеальным помощником, не последним из которых было буквальное следование отданным приказам, вкупе с непоколебимой верой в мои решения, уступающей только его уважению Самому Императору. Он спасал мою жизнь чаще, чем каждый из нас мог вспомнить, хотя я старался не беспокоить его чем-то, подразумевающим счет больше десятка, поскольку подозревал, что это может привести к снятию его носков, перспективе, которая заставила бы даже орка содрогнуться.

— Мой был таким же, — сказал он, свирепо глядя на негодный матрас, — я бы глаз не сомкнул, если бы не сбросил его на пол.

У него была маленькая комнатушка, смежная с моей, это было обычной практикой для гостевых кают, подразумевалось, что гостю понадобятся камердинеры, горничные, стилисты, да все что угодно, что нужно было иметь под рукой. Я не находил причин, чтоб рискнуть войти внутрь, но быстрого взгляда через дверной проем мне хватило, чтоб у меня не осталось сомнений, что Юрген разместился там как дома, обосновав там гнездо хурда из огрызков еды, отброшенного нижнего белья и планшетов с порно. Я без понятия, кто будет приводить тут все в порядок, когда мы выгрузимся, но сильно подозреваю, кого бы ни назначили на эту работу, он наверняка перед этим сильно разозлил своего начальника.

Несмотря на чрезмерно мягкие матрасы, большая часть путешествия оказалась приятной, как я и предполагал. Мы провели почти месяц, прыгая с одного аванпоста на другой, где Хой оставлял приписанного местным Администратумом специалиста, в то время, я наводил именем Императора страх на тех представителей личного состава Системных Сил Обороны, которых мне удавалось застать бездельничающими. В основном я должен признать, я был достаточно благоприятно впечатлен, конечно, они не дотягивали до стандартов Гвардии или Флота или они были бы заменены кадрами из десятины, но они были достаточно компетентны, чтоб утереть носы тау, если дело дойдет до драки. Не надолго, конечно, их подавят за несколько дней, но синенькие будут знать, что они вступили в бой и волей Императора, достаточно ослабнут для нашего флота, когда мы опять вернемся для освобождения системы.

Между аванпостами, мы в основном проводили два, три дня в открытом космосе, которые очень были похожи на выходные. Конечно, у меня было достаточно работы, оставаться на связи с Живаном и своевременно передавать последние разведданные, но как всегда, Юрген был моим неоценимым оплотом против наиболее тягостных аспектов моей работы, разбирая большинство бумажных завалов с его обычной эффективностью.

Это позволило мне поиграть в дипломатические игры, смешаться с обычным сборищем аристократических паразитов и старших бюрократов, которые срослись с домашним хозяйством губернатора и которые были приятно осведомлены о моей незаслуженной репутации. Ловко разыгрывая комбинацию старого вояки и скромного героя, я надоил из них приличное количество полезных сведений, которые я должным образом отправлял Живану вместе с кусочками информации о наиболее вероятных влиятельных приверженцах тау, которые я отправлял прямиком Эмберли.

Несомненно, наиболее приятным аспектом путешествия, была возможность поближе познакомиться с Хоем; он несколько раз приглашал меня в его каюту на ужин, где Стин, его персональный повар, демонстрировал свои кулинарные навыки по приготовлению морепродуктов[537], которые граничили с гениальностью. Когда ужин заканчивался, мы удалялись в несколько безвкусный зал, где проводили время за партией, двумя в регицид, перед стеной из армокристалла, за которой простирались потрясающее владение Императора. Я возмутительно переоценил свои навыки в передней линии обороны.

— Это почти чудо, что вы наконец-то здесь, — сказал Хой, опрокидывая в себя кубок с ка и оглядываясь в поисках добавки. — Хотите еще?

Я оторвал взгляд от доски с регицидом, где был на грани проигрыша уже третьей игры подряд, довольный возможностью отвлечься. По правде говоря, я бы предпочитал перекинуться в таро, но я чувствовал, что губернатор полагал это слишком вульгарным времяпрепровождением и если бы на проверку он оказался хорошим соперником, я бы никогда не смог перебить его ставки.

— Нет, спасибо, — ответил я, рассмотрев его предложение.

Ка был хорош по своему, но у него было несколько пересыщенное послевкусие и я начал скучать по более чистому аромату своей любимой выпивки.

— В этот раз я налью амасека.

— Ну если вы так хотите, — ответил Хой, выглядевший несколько удивленным и передал сигнал слуге. Необычно, что вокруг не было ни одного, так как он распустил их всех после ужина. В отличии от большинства аристократов, которых я встречал, он был достаточно благоразумен, чтоб понимать, что они тоже люди и склонны распускать сплетни обо всем, что услышат.

— Но я подумал, что вы предпочтете кое-что получше, чем то, что мы можем предложить.

— Так и есть, — ответил я, зная его достаточно хорошо, чтоб быть уверенным, что он не воспримет искренность, как оскорбление его родному миру, — и у меня есть особенно хорошая бутылочка в каюте.

Если Живан и знал о ее исчезновении из его персонального запаса, то он был слишком вежлив, чтоб упомянуть об этом.

— И так как эта наша последняя ночь, перед выходом на орбиту, — продолжил я. — то я не могу представить лучшего времени, чтоб раздавить ее.

Хой медленно кивнул. Как только мы вернемся в Глубоковолье, наши собственные обязанности сделают такой дружелюбный вечер вместе невозможным, так что мы должны были насладиться им, пока могли.

— Во всех смыслах, — согласился он и нажал кнопку на подлокотнике своего кресла. Кажется слуги чрезвычайно долго не отвечали.

— Попросите своего человека принести ее сюда.

Я встал, чуть с большей осторожностью, чем ожидал; ка может быть не совсем в моем вкусе, но нельзя было отрицать, что это сногсшибательное пойло.

— Я принесу ее сам, — сказал я. Так как я умудрился не подпускать Юргена к губернатору и думал, что благоразумнее поступать в таком ключе и далее.

— Возможно, так будет лучше, — согласился Хой, с нетерпением нажимая на кнопку вызова еще раз, — если он похож на моих сотрудников, то мы умрем от жажды, до того как он принесет ее.

— Верно, — дипломатично согласился я и выскользнул из каюты губернатора. Когда солидные золотые двери скользнули закрываясь за мной, мои ладони начали зудеть; давным давно я научился не игнорировать это предчувствие, даже как сейчас, когда не было явных причин беспокоиться.

Ослабив лазпистолет в кобуре, я пошел по коридору, на этот раз покрытому пышным, слегка пружинящим под ногами ковром. Мои шаги были бесшумны и я напряг слух в поисках любых неординарных звуков. Я не слышал ничего не обычного, хотя это не принесло мне облегчения. По моему опыту убивает вас именно то, чего вы не замечаете. Тихо жужжали воздуховоды и постоянный напев их двигателей, скорее чувствовался, чем был слышим и он был как всегда стабильным.

Вот это меня и насторожило, не сам звук, а полное отсутствие других звуков. Все время, с тех пор как мы зашли на борт, я всегда слышал слабый шум человеческого присутствия, смешанного с другими звуками; теперь эта туманная смесь далеких голосов, инструментов и шаги непритязательных работяг по непокрытым участкам корабля полностью испарились. Окончательно убедившись что, что-то пошло совсем плохо, я достал свой пистолет и ослабил в ножнах свой преданный цепной меч. Завернув за угол на следующем перекрестке, я напрягся, заметив движение вдалеке, затем расслабился. Слуги Хоя наконец-то ответили на вызов. Трое. Золотые элементы их ливрей вспыхивали, когда попадали в свечение люминаторов над головами.

Я только подумал о том, чтоб поприветствовать их, когда что-то в том, как они двигались, заново заставило мои ладони зудеть. Они рассредоточились, как пехота, продвигающаяся на вражеской территории, двое на флангах быстро осматривали боковые коридоры, в то время как третий пристально смотрел в проход впереди. У меня хватило времени, чтоб увидеть в его ухе комм-бусину и лазпистолет, который он сжимал в руке, когда наши взгляды встретились.

Соотношение вряд ли было честным, трое против одного, но я всю жизнь отражал попытки убить меня со стороны противников, куда более серьёзных, чем шайка гражданских мятежников, которые едва отличали приклад от дула. Я замешкался буквально на долю секунды, только чтоб удостовериться, что не возникло недопонимания ситуации, но в момент, когда идущий впереди остановился, вытаращившись на меня, и стал поднимать свой пистолет, что только доказало, какой он фракоголовый. Я уже держал его на виду и опрокинул его единственным выстрелом еще до того, как он смог представить для меня хоть какую-то опасность.

Двое других чуть быстрее разобрались в ситуации, хотя ни тот, ни другой, кажется, не заметили моего присутствия до тех пор, пока не услышали треск ионизированного воздуха от моего лазерного выстрела и приглушенный стук падения их друга на ковер. Только тогда они повернули свои головы с идентичным выражением ошеломленного удивления.

Я не мог уложить их обоих до того, как они предпримут ответные меры, они слишком далеко стояли друг от друга, так что я навскидку треснул в сторону женщины с левой стороны, несмотря на то, что я промахнулся, выстрел превратил в хлам какую-то безвкусную фреску в миллиметрах от ее головы, и она нырнула в укрытие за пьедесталом мраморного бюста какого-то страдающего несварением предшественника Хоя. Мужчина справа пришел в себя первым, открыв ответный огонь, очень энергично, но не точно, и собирался упасть на пол за огромной керамической урной, которую прекрасно разнес на черепки мой следующий лазерный луч. Как только я смог еще раз нажать спусковой крючок, я выстрелили в него второй раз, благословляя дополнительную скорость и готовность, которую даровали мне мои аугметические пальцы и он грохнулся на черепки, на его груди зиял опрятный, кровавый кратер. Увидев, как он упал, женщина развернулась и кинулась в поисках сомнительного убежища в коридор, который она осматривала до этого. Она успела преодолеть половину дистанции за пару панических прыжков, прежде чем мой лазерный выстрел снес ей затылок.

Я медленно встал, убедившись, что у них нет подкрепления в пределах слышимости, и пошел к троице тел, задумываясь о том, какого варпа, здесь твориться. Мне льстило думать, что я был их предполагаемой целью, но столкновение явно было скорее случайным, если бы у меня не возникло случайного намерения принести бутылочку амасека из каюты, я бы все еще сидел за доской регицида с Хоем, в сладком неведении относительно происходящего.

Я приложил руку к уху, запоздало вспомнив, что оставил свою комм-бусину в каюте, вместе с инструкцией Юргену, чтоб меня не беспокоили по любому поводу, кроме внезапного появления военного флота тау. Шалопаи, которые атаковали меня, были уже далеко за гранью, чтоб дать ответы, поверхностного осмотра было вполне достаточно. Я уже почти развернулся, когда слабое шипение в наушнике лидера привлекло мое внимание, каким-то чудом, он все еще функционировал. Я поднял комм и с интересом прислушался.

— Янис, где ты? — Спрашивал женский голос, судя раздраженным ноткам, уже не в первый раз. — Команда три, ответьте! Вы сейчас уже должны были встретить Кравена в каюте губернатора!

— В данный момент, никто из твоих людей не может ответить, — сказал я, во мне гудел остаточный адреналин от схватки, вместе с ка, они до сих пор гуляли по системам организма и глушили мои более осторожные инстинкты, — они немножко мертвы.

— Кто это? — теперь голос излучал скорее любопытство, чем раздражение и я внезапно почувствовал лишающее духа ощущение, что привлек внимание хищника, похожее на то, которое я испытал в подулье Хоуп Спрингс, как раз перед тем, как генокрады выпрыгнули из стен. Без разницы, сказал я себе, поздно жалеть о нехарактерной для меня браваде, кто бы там не был с другой стороны вокса, вряд ли он уболтает меня до смерти.

— Комиссар Каин, — ответил я, вставив нотки беззаботной самоуверенности, которую я любил излучать в свои молодые годы, всякий раз, когда в комнате оказывались впечатлительные дамочки[538].

— И ваше имя….?

— Совершенно не важно, — ответил голос, несомненно, его владелица надеялась говорить с презрением. Пережив неудовольствие множества женщин за годы, включая инквизитора, наследницу планеты и ведьму, которая вернулась из мертвых демоном, я был совершенно не впечатлен[539], - очень скоро ты умрешь.

— Простите, если это прозвучит не вежливо, — я нанес ответный удар, — но я это уже слышал.

Я уже двигался, пока говорил, бежал обратно к каюте Хоя, вслушиваясь в звуки, которые могли бы выдать приближение еще одной команды слуг-ренегатов.

Я не думал, что женщина будет настолько глупа, чтоб раздавать приказы своим бандитам на той же частоте, на который мы разговаривали, но я в любом случае, принципиально оставил канал открытым.

— Ханар, это Роксвел, — через мгновение вклинился новый голос, и я благословил нехватку воображения среднестатистического гражданского. Наушники, которыми их экипировали были с заданной частотой, так что никому не пришло в голову сменить ее.

— Машинариум под охраной.

— Очень глупо с вашей стороны! — Врезался я, учуяв возможность внести немного неразберихи. — Давай посмотрим сколько у меня займет времени, чтоб опять освободить его.

Разумеется, у меня даже намерения не было идти в ту сторону. Если мне немного повезет, и мои неизвестные враги так поверят в мою дутую репутацию, что окопаются там и стянут подкрепление, ожидая, что я буду ломится в дверь, то это даст мне хороший шанс уложить остальных на корабле. Который теперь не казался мне таким-уж большим, по крайней мере, в сравнении с варп-прыгающими транспортниками, на борту которых я провел значительную часть жизни.

Кроме того, было достаточно ясно из того, что я подслушал, что Хой был или целью или был вовлечен в заговор, и в целом первое было наиболее вероятным. Если я доберусь до него быстрее Кравена, кем бы он не был, и если повезет, он даст мне ответы о том, что здесь происходит.

Когда я приблизился к каюте губернатора, я замедлил шаги, проверяя заряд энергоячейки моего лазпистолета и доставая свой цепной меч. Золотые двери были открыты, волна холодного предчувствия обосновалась у меня между лопаток.

Войдя, мне хватило единственного взгляда, чтоб подтвердить мои худшие опасения. Губернатор был мертв, большая часть его груди была сожжена энергетическим разрядом весьма поразительной силы; характер раны был знакомым, я слишком часто видел попадания из плазменного оружия и нехорошее предчувствие возросло еще сильнее. Кем бы ни были люди Ханары, они были хорошо обеспечены; мягко говоря, плазменное оружие было редким и по большей части твердо держалось в руках преданных слуг Императора.

Ладони опять зазудели, я продвинулся внутрь, спиной к стене и приглядывая за дверью. Моего бывшего компаньона по выпивке явно застали врасплох, но не уложили без боя, на ковре растянулось еще одно тело, одетое в простую, утилитарную униформу члена корабля, маленькая, аккуратная дырка у него во лбу подтверждала мое подозрение, что декоративное кольцо на указательном пальце Хоя было своего рода оружием-перстнем.

Я быстро осмотрел комнату, но простого факта, что моя голова до сих пор покоилась на моих плечах, было достаточно, чтоб подтвердить, что убийца был один. Кроме того, если с ним были бы компаньоны, они, несомненно, забрали бы оружие, которое он уронил, когда Хой совершил свою финальную месть. (По правде говоря, было сложно сказать, кто умер первым, так как последний, непреднамеренный мышечный спазм мог спустить крючок любого оружия, но учитывая явную точность выстрела Хоя, я бы поставил деньги на то, что губернатор первым уложил своего противника. Просто ему не повезло, что Кравен был вооружен тем, что у него было, лаз или автопистолет запросто бы промазали в Хоя, но плазменный заряд разрастается при выстреле).

Я наклонился, чтоб подобрать пистолет убийцы с пола, вложив свой цепной меч в ножны, хотя я бы скорее поцеловал орка, нежели бы выпустил из рук свой лазпистолет. У пистолета была гладкая поверхность, лишенная религиозных символов и освещенных печатей, дарованных техножрецами, выдавая его нечестивое происхождение и я не смог подавить дрожь отвращения, когда моя рука приблизилась к нему. Его изготовили тау, за эти годы я видел достаточно их ксено-технологий, чтобы быть уверенным в этом, и у меня в голове начало формироваться мрачное умозаключение. Убийство Хоя наверняка было обезглавливающим ударом, призванным посеять замешательство и раздор перед вторжением ксеносов. Что, в свою очередь, означало, что масштабное вторжение в систему Глубоководья было неизбежно.

Я глубоко вздохнул, чтоб подавить растущие опасения. Я знал где была комната связи, потому что периодически отчитывался перед Живаном; все что мне нужно было сделать — добраться до нее и предупредить флот. Конечно, чтобы это сделать, мне придется пробиться через неизвестное количество ксенолюбов, но мне доводилось сталкивался и с худшими раскладами, и тем не менее я все ещё могу рассказать вам эту историю.

Несмотря на свои опасения, перед тем как покинуть комнату, я спрятал плазменный пистолет за кушак на талии так осторожно, как если бы он был яйцом грича[540]. Он был очевидным доказательством причастности ксеносов, которое убедит даже самых скептически настроенных подчиненных Живана и я был уверен, что Эмберли оценит шанс сделать с ним то, что все инквизиторы делают с нечестивыми артефактами[541].

Я уже почти вышел, когда заметил, что у распростертого убийцы в ухе была комм-бусина и пораженный мыслью, я поменял ее на ту, конфискованную у приснопамятного Яниса.

— Кравен. Ты слышишь?.

Почти сразу же донесся голос Ханар и я мрачно усмехнулся про себя, когда выскальзывал из комнаты. Не помешает разделить силы оппозиция еще больше, подумал я, к тому времени, когда они ответят, меня тут уже давно не будет.

— Опять привет, Ханар, — сказал я, — Кравен мертв. Может быть я приму сообщение?

Я побежал по коридору, высматривая других мятежников, но кажется целый корабль был устрашающе тих и безмятежен. Вскоре я нашел этому причину, когда я обогнул угол, я почти споткнулся о трупы парочки горничных, застреленных явно при попытке сбежать и любые мысли, которые у меня были об условиях сдачи пиратов, внезапно испарились. Потери среди гражданских, печальная неизбежность войны, но каждый верный слуга Императора старается как можно меньше причинять вреда Его поданным. Вот такая небрежная бойня была отличительным знаком таких существ, как орки или дебильные последователи Губительных Сил и в первый раз я понял, насколько безжалостны мои враги в достижении своих целей.

Несчастная женщина была всего лишь первой из многих, как я обнаружил, пока шел по проходу; слуги и такие же представители были убиты там, где стояли, или, намного чаще, пока бежали или дрались, в попытке убежать.

Гостевые каюты, где спало большинство аристократов и специалистов когда мятежники начали переворот, теперь оказались склепами.

Я приближался к своей собственной каюте с растущим нехорошим предчувствием, в любой момент боясь найти своего помощника среди трупов, но к моему облегчению, обе комнаты были пусты, только слабый запах его телесной вони напоминал о том, что он вообще был здесь.

У меня не было понятия, куда он ушел, но вместе с ним пропал его лазган, и это было добрым знаком. Как любой гвардеец, он скорее расстанется со своей правой рукой, чем со своим оружием и я был уверен, что он был готов применить его.

Уверенный в этом, насколько это было возможным в данных обстоятельствах, я взял бутылку амасека из своей комнаты и опустил ее в карман шинели, предварительно подкрепившись быстрым глотком. Такой отличный образчик винодельческого искусства, несомненно, заслуживал лучшей участи, но у меня не было времени должным образом насладиться его вкусом, но будь я проклят, если я оставлю его горстке бандитов. Затем, готовый как никогда, я направился в вокс-комнату.

Проведя на борту "Гребня волны" большую часть месяца, я имел приемлемое представление о его планировке, мое врожденное чувство пространственной ориентации в закрытых помещениях услужливо обострилось. Всегда, с тех пор как Керри вела меня через технические проходы "Длани Мщения" во время атаки орков на Перлию, я укреплял в себе привычку делать мысленные пометки о люках, ведущих в такие области, на каждом корабле, на борту которого я путешествовал, так что я имел грубое представление о том, как они соединены. На транспортниках или военных судах, они были защищены кодами безопасности, которые я обычно разными путями получал на руки, но в случае с "Гребнем Волны", такой возможности не представилось, поэтому я решил, что застряну в основных коридорах. Это раздражало, так как я был уверен, что люди Ханары уже сейчас их тщательно обследуют, но для такого давнишнего жителя улья как я, играть в охотника на крыс, в лабиринте проходов было второй натурой, так что я был уверен, что у меня все еще есть преимущество.

На первый взгляд, кажется все шло хорошо. Я знал, что вокс комната была тремя палубами выше гостевых кают, рядом с мостиком, так что направился к ближайшей лестнице. Конечно, там были и лифты, но я был слишком благоразумен, чтоб загнать себя в коробку и ждать пока меня подстрелят как тракки[542]. Если бы я был на месте Ханар, я бы держал их под прицелом, и как я видел, кем бы она не была, то точно далеко не дурой.

Когда я приблизился к лестнице, я услышал голоса. Кажется я правильно просчитал своих невидимых врагов и у нее было достаточно людей, чтоб прикрыть лестницы тоже. Опять достав свой цепной меч, я вжался в стену коридора, осторожно выглядывая за угол.

Вполне уверенный что увижу там ожидающий меня комитет по встречам, я обнаружил двух парней в ливреях слуг, одного члена экипажа и четвертую личность, чье присутствие стало для меня настоящим сюрпризом. Я видел его танцующим котильон в бальной комнате пару ночей тому назад, он долго и утомительно болтал о экономике рыбных хозяйств и о расширении его огромного фамильного состояния на будущее, но теперь я осознал, что за его многими ловкими и бесхитростными вопросами таились вопросы о полках Имперской Гвардии, включенных в наши силы. (Конечно же, на них я отказался отвечать, предпочитая вешать ему лапшу на уши о моих собственных прошлых похождениях, что в ретроспективе приносило облегчение). Кажется, в заговоре участвовали как низшие классы, так и представители аристократии Глубоководья, и исходя из той свободной манеры разговора со стоящими ниже по социальной лестнице, я решил что пагубная идея эгалитаризма, занесенная тау, несомненно нашла своих новообращенных даже среди тех, кто определенно терял от её принятия.

Я ещё несколько мгновений изучал группу предателей, после чего решил, что любая попытка прикончить их на этой лестнице будет обречена на провал. У них было много пространства чтобы рассеяться по сторонам и если я опоздаю с атакой, они просто разделятся и прижмут меня. Кроме того, по крайней мере у одного из группы была комм-бусина, а остальных я не мог разглядеть достаточно хорошо, чтоб быть уверенным, что она единственная. Если кто-то из еретиков передаст по воксу предупреждение до того, как я убью их всех, сеть вокруг меня сожмется быстрее, чем я успею сказать "Император защищает".

Я уже был на грани того, чтоб прокрасться обратно, когда внезапно заметил, что парень, с видимым наушником кажется был вовлечен в срочные переговоры, хотя никто из его компаньонов кажется не разговаривал. Заинтригованный, я постарался опять вернуть наушник в ухо и почти мгновенно услышал голос Ханары. Кажется она быстро усваивала уроки и переключила частоту в попытке оградить меня от прослушивания.

— Удерживайте позиции, — сказала она, ее голос был немного раздражен тем, что еще никто не доложил, что меня убили, — о н не сможет выбраться с палубы, кроме как по лестнице или на лифте, и когда он попытается, мы достанем его.

— Вы можете прислать нам вниз еще одну команду для зачистки коридоров? — спросила троица, подтверждая мои подозрения, что в комм сети было больше чем одна группа. — Роксвел сказал, что он уже установила термоядерный реактор на перегрузку, так что его группа больше не нужна в машинариуме.

От этих слов у меня возникло ощущение, что в позвоночник вонзились осколки льда. Кажется предатели готовились замести свои следы полностью уничтожив "Гребень волны", чтобы выдать гибель губернатора за несчастный случай. Я уже раньше видел взрыв реактора, хотя в большинстве случаев катастрофа была вызвана попаданием лэнс-излучателем или торпедной атакой. Я знал, что если они осуществят свой трусливый план, от яхты не останется ничего, кроме облака перегретой плазмы, быстро сгорающей миниатюрным солнцем, сжигая все в радиусе пары километров от эпицентра.

К варпу вокс комнату, подумал я, пришло время искать спасательную шлюпку. Я осторожно отступил от угла и рассмотрел возможные варианты.

Пусковые установки были расположены на нижней палубе, по понятным соображениям, что в экстренной ситуации все с верхних уровней направятся в ангар шаттла, что означало, что мне все таки придется прорваться через пикеты.

Подавив желание в этот раз присоединиться к разговору, я слушал ответ Ханары с большим интересом.

— Нет, — сказала она, к моему огромному облегчению, — Роксвел останется на месте. Они уже заварили там дверь. Каин говорил, что он идет отбивать это место, так пусть тратит своё время, пытаясь ворваться, если вообще дело дойдет до этого. Даже если у него получится, они будут его ждать.

Я с удивлением переваривал услышанное, раздумывая о том, как они намереваются выбраться оттуда до взрыва реактора, если сами запечатали комнату, но потом до меня во всей красе наконец-то дошло понимание их фанатизма. Они не собираются оттуда выходить. Это была самоубийственная миссия, по крайней мере для некоторых из них, и насколько я понял, все заговорщики намеревались умереть вместе с кораблем. В этом просто не было смысла. Они достигли своих целей, насколько я мог судить. Почему не свалить в сторону, чтоб насладиться этим и получить свою порцию ласки от их хозяев-ксеносов?

Ладно, как я уже наблюдал много раз, еретики все невменяемы по определению, хотя более всего такого рода вещей я ожидал от поклонников Хаоса, чем от так называемых последователей Всеобщего Блага. Я оставил попытки понять их, в угоду спасения своей жизни, что всегда оставалось одним из моих любимых занятий. Однако как не взгляни на это, положение вещей было безысходным. Я был на грани рискнуть пробиться по лестница и доверить прикрывать мою спину Императору при прискорбном отсутствии Юргена, когда инициатива внезапно выскользнула из моих рук.

— Вот он! — закричал кто-то и через мгновение лазерный луч долбанул в стену, очень далеко от места где я стоял, такая точность вызвала бы апоплексический удар у среднестатистического инструктора Имперской Гвардии по ручному оружию. Я развернулся, уже подняв свой лазпистолет, и увидел троицу членов экипажа, бегущих ко мне с изяществом толпы гретчинов, по ходу размахивая пистолетами. Я отправил лазерный луч в того, кто стрелял в меня, так как он был немного впереди и к моему огромному удовлетворению он опрокинул остальных, когда падал. Я уже был готов уложить остальных еще до того как они поднимутся, когда стабберный снаряд срикошетил от стены позади меня.

Развернувшись, я увидел группу с лестницы, огибающих угол, с жаждой убийства в глазах и поднял пистолет, пока в отчаянье шарил по окрестностям в поисках какого-нибудь укрытия.

Его не было. По сущему невезению, я был между перекрестками, слева и справа от меня не было ничего, кроме полированных, металлических стен. Мне не оставалось ничего, кроме как довериться Императору и и постараться запугать их так, чтоб они не могли выстрелить напрямую, так что я со всем удовольствием орка завопил: "Ваааааааааааааааааагггггггггггггххххххх!" и ринулся на них, размахивая цепным мечом и опустошая энергоячейку лазпистолета настолько быстро, насколько успевал нажимать на спуск. Конечно, я не рассчитывал на точность в таких обстоятельствах, даже опытный стрелок[543] нашел бы невозможным подстрелить двигающуюся цель на бегу. Но, в конце концов, видимо Он на Земле присматривал за мной, потому что один из моих диких лазерных лучей попал аристократу-ренегату в плечо как раз когда она нажимал на спусковой крючок плазменного пистолета тау, это сбило его прицел и он выжиг оплавленную дыру в стене коридора.

Мне еще оставалось несколько прыжков, чтоб ввести в игру свой цепной меч, и к моему огорчению моя надежда не исполнилась: его вид не заставил их поколебаться. Это устрашающее орудие, и у обычного неподготовленного противника не хватало смелости встретиться с ним лицом к лицу без содрогания, так как они слишком живо представляли себе, как он разрезал их собственную нежную плоть. Может они и были неподготовленными, но они были фанатиками, готовыми умереть за свои идеалы и они устояли, прицелившись из своего оружия, уверенные, что если один из них падет, то кто-то из друзей убьет меня мгновением позже. Кроме того, двое выживших позади меня уже вставали на ноги, готовясь выстрелить мне в спину.

Как я уже высказывался ранее, даже самый слабый шанс лучше, чем ничего, так что я сделал то, что они не ожидали: прыгнул кубарем вперед, надеясь покрыть оставшееся расстояние и ударить им по ногам своим жужжащим клинком до того как они смогут заново прицелиться. Едва я ударился о ковер, буря лазерных лучей опалила воздух надо мной и отличительный треск лазгана в режиме непрерывного огня эхом отразился от стен. Когда я поднялся на ноги, мои предполагаемые цели в беспорядке валялись на дорогом напольном покрытии, уже заляпанном их физиологическими жидкостями, и я облегченно вздохнул, несмотря на акт вандализма, которому при этом подверглось мое обоняние.

— Отлично, Юрген, — сказал я, — как всегда вовремя.

Предупрежденный его внезапным сдвигом прицела, я развернулся и разделал одного из членов экипажа позади себя, этого стюарда я смутно запомнил, когда он вручал мне напитки на паре светских сборищ и которому так трудно было не дать чаевых, в это же время Юрген уложил другого точным выстрелом в голову.

— Всегда пожалуйста, сэр, — флегматично как всегда ответил он и взглянул на меня. — Что мы теперь будем делать?

— Спасательная шлюпка, — ответил я.

Я убедился, что у них всех были вокс наборы и с учетом "Гребня волны", готового взорваться у нас под ногами, я был бы намного счастливее предупредить Живана о неизбежной атаке тау из относительной безопасности открытого космоса, чем пробиваться ради этого в вокс-комнату.

— Как ты умудрился избежать расправы над всеми остальными?

— Я спрятался в техническом проходе, — ответил Юрген, подходя к открытому люку доступа в стене, который я едва бы заметил раньше. — Я посчитал, что они не будут ожидать такого.

Он посмотрел на меня с некоторым недоумением.

— Я подумал, что вы сделаете тоже самое.

— Как ты получил коды доступа? — спросил я, не желая больше тратить время на удивление. Способность Юргена организовать снабжение, посредством изъятия у населения самых разнообразных вещей граничила со сверхъестественной и если кто-то и мог наложить свои ручонки на охраняемую информацию, то только он. Его выражение лица еще сильнее озадачилось.

— Коды доступа? — тупо повторил он и на меня свалилось запоздалое понимание, что запирающие замки на таких люках в целом отсутствовали.

Очевидно, просто потому, что пассажирам, обычно путешествующим на "Гребне волны", даже не приходило в голову что такие области существуют, не говоря уже о том, чтоб они туда зашли.

— Забудь. — Сказал я, закрывая люк позади нас и стараясь не слишком глубоко дышать в замкнутом пространстве. — Как ты нашел меня?

Юрген пожал плечами.

— Они убили всех остальных, так что я просто слушал, где стреляют.

Очевидно, что ему не приходило в голову, что я мог бы не выжить и это замечание необычайно меня тронуло.

— Нам нужно добраться до спасательных шлюпок, — сказал я, — они перегрузили реактор, чтоб замести следы и я не знаю сколько у нас есть времени до взрыва.

Большинство людей сочли бы эту информацию в некотором роде беспокоящей, мягко говоря, но Юрген просто кивнул, как будто я комментировал погоду.

— Тогда лучше двигаться, сэр, — согласился он.

Мы ускорились в направлении, где я надеялся будет располагаться вертикальная шахта и нашли такую достаточно быстро; в конце концов я начал думать, что Император приглядывает за мной, хотя должен признать, я очень хорошо старался, чтоб не утруждать Его.

Когда я неохотно убрал свое оружие и Юрген повесил за спину лазган, то со страхом огляделся. Я знал, что некоторые из экипажа присоединились к еретикам, это означало, что они вряд ли выпустили из внимания сервисные туннели, в которых мы сейчас находились.

— Ты видел здесь еще кого-нибудь? — спросил я.

— Не совсем, — к моему огромному облегчению ответил Юрген, — некоторое время назад тут проходила парочка предателей, но они не заметили меня. Они были немного заняты.

— Заняты чем? — спросил я и мой помощник пожал плечами.

— Ну, каким-то оборудованием, — бесполезно ответил он, — как шестеренки, только без ладана и песнопений.

Влияние тау, подумал я. У них нет уважения к духам-машин, просто запугивают их, вместо того, чтоб заручиться их поддержкой с надлежащими ритуалами и их человеческие простофили ведут себя точно так же. Почему их механизмы просто не перестают работать из-за такой явной враждебности было вне моего понимания, но, возможно, у них были другие методы, чтоб успокоить их[544].

— Тогда нам лучше двигаться потише, — сказал я, по крайней мере частично уверенный, что мысль о том, чтоб кто-то из пассажиров забрался в сервисную зону, кажется не доходила до ренегатов из экипажа. Я спустился по лестнице, которую мы быстро нашли, выходя в коридор с низкими потолками и уложенными кабелями. Внизу тоже было тело, младшего технопровидца, судя по его робе, так что кажется не все из экипажа взбунтовались. Юрген присоединился ко мне секундами позже и оглянулся, доставая лазган.

— В какую сторону, сэр? — спросил он, как всегда уверенный, что у меня есть ответ.

— Вниз, — сказал я, указывая на проход, который, я был уверен, приведет нас к спасательным шлюпкам и побежал в его сторону.

Несмотря на врожденную паранойю и почти век сюрпризов, что если кажется, что все идет хорошо, то только потому что ты не заметил настоящей угрозы, я начал чувствовать слабый оптимизм. Даже если спасательные шлюпки охранялись, мы точно сможем подавить любое сопротивление и я потянулся открывать люк, ведущий в коридор, с растущим чувством уверенности. Не достаточно, чтоб заглушить мою осторожность, которая теперь снова наполнила меня, когда ка выветрился, так что я прислушивался в поисках любых звуков от предателей, которые до сих пор могли ошиваться поблизости.

Я все ещё слушал комм-бусину, наугад переключая частоты и надеясь найти разговоры, но, кажется, Ханар наконец-то бросила играть в эту игру, перейдя к полному вокс-молчанию; я хотел бы надеяться, что это означало что они слишком заняты, чтобы продолжать беспокоиться обо мне, но я был через чур реалистом, чтобы поверить в это.

Мы вышли в широкую галерею, одна стена которой была из любимого Хоем армокристалла, и я с облегчением увидел что там отсутствуют следы чьего-либо присутствия. По крайней мере, никого живого: на одном из мягких диванчиков, выстроившихся вдоль стены зала, растянулись тела молодой пары, очевидно прерванные посреди романтического свидания. Люминаторы здесь были притушены, чтобы можно было насладиться всем светом звезд, и их синеватое сияние отбрасывало холодную бледность на лица убитых любовников.

Несмотря на неотложность нашего дела, я на мгновение заколебался, с тревогой всматриваясь в звездный пейзаж в поисках движущихся бликов, выдающих присутствие прибывших мародерских линкоров тау, хотя и знал, что эти усилия будут бесполезны. Если бы дела на самом деле пошли так плохо, то Живан бы в любом случае мобилизовал флот, предупрежденный следами появлявшихся из варпа захватчиков.

Ну и ладно, пусть прилетят и будут прокляты, подумал я. Как только мы с Юргеном поднимем тревогу, они беспечно попадут прямиком в ловушку, что будет поделом этим трусливым собакам.

Размышляя в таком духе, я последовал вперед, к пусковым установкам быстрой эвакуации, сбившись с шага только один раз, случайно наткнувшись на ещё один труп, который мог бы быть признаком наличия охраны. Однако, к моему удивлению и облегчению, её не оказалось.

У самого дальнего челнока валялась группа трупов, что было не удивительно: несложно было представить как их расстреливали, когда они пытались добраться до безопасности, удрав прямо в космос. Юрген громко фыркнул в нескольких шагах позади меня.

— Что-то забавно пахнет, — сказал он, как обычно забывая об иронии.

— Плазменный выстрел, — сказал я, чувствуя смешанные запах горелого мяса и озона, как в каюте Хоя, и покалывание тревоги по всему телу.

Сколько еретиков имели это проклятое оружие?

Тем не менее у меня не было много времени, чтобы волноваться по этому поводу, потому что я как раз добрался до ближайшего спасательного челнока и вознес сердечную, благодарственную молитву Императору. Однако, когда я рассмотрел что творилось внутри, разочарование скрутило мои кишки. Интерьер был разрушен без всякой надежды на восстановление, вокс и механизм запуска сплавились в шлак под действием плазменных разрядов.

— Тут то-же самое, — сказал Юрген, бросив беглый взгляд на следующий, — и тут.

— Проверь их все, — сказал я, понимая, что это бесполезно, но, как обычно, цепляясь даже за самый жалкий клочок надежды.

Может тут было что-то, что позволило бы нам спастись, или, в крайнем случае, нам придется всего-то вломиться в машинариум, перебить охраняющих его еретиков и надеяться что сможем найти какой-то способ обезвредить то, чем бы оно ни было, с помощью чего они смогли превратить "Гребень волны" в огромную бомбу.

Тем не менее, когда мы добрались до последнего челнока, Юрген обернулся ко мне с небольшим поклоном, который он обычно использовал, когда был чем-то доволен, но считал ниже своего достоинства демонстрировать слишком много энтузиазма.

— С этим все в порядке, — сказал он.

— Хорошо, — сказал я, с трудом стараясь выглядеть не менее спокойным, чем мой помощник и начал обходить находившееся у меня на пути скопление трупов. При этом я мельком взглянул на них и мои ладони снова начали покалывать. Что-то было определенно неправильным. Они все были вооружены, то же самое сочетание стабберов и лазерных пистолетов, которое, как я заметил, предпочитали еретики. Поэтому было вполне возможно, что они не были, как я предположил раньше, невинными жертвами, но манера, в которой они были убиты, явно характерна для них самих.

Ну, какая бы междуусобная война не разразилась между предателями, меня это не слишком беспокоило, и я последовал за Юргеном в челнок. При этом моя нога зацепила несколько звякнувших сумок, оставленных кем-то на полу, и, опасаясь мины-ловушки, я наклонился, чтобы изучить их. К моему удивлению, они были набиты разными дорогими безделушками, которыми был завален "Гребень волны": маленькие золотые статуэтки, инфопланшеты, инкрустированные драгоценными камнями, платиновое зубчатое колесо из часовни Омнисси технопровидцев и тому подобными вещами. Между нами говоря, в этих двух сумках должно было быть целое состояние.

— Пристегивайся! — сказал я, теряя дальнейший интерес к находке, которая оказалась безобидной, но от которой у меня перехватило дыхание.

Без сомнения вспоминая не приятную ситуацию, в результате которой мы оказались выкинутыми с "Длани Мщения", Юрген уже застегнул свою сетку безопасности, его лазган аккуратно был уложен у ног.

В отличие от спасательного шаттла, который мы случайно присвоили в тот раз и который был достаточно просторен, чтоб принять десятки выживших, этот был тесным, предназначенным для горстки людей и его узкие сиденья определенно не были рассчитаны на Гвардейца в обмундировании, не говоря уже о комиссаре с цепным мечом и кобурой пистолета. Пристегнуться с надетым оружейным поясом было нельзя, и я неохотно снял его, стараясь при этом держать как можно ближе к рукам; к несчастью обивка сидений была такой-же необыкновенно мягкой, как и выброшенные мной матрасы и я так глубоко погрузился в сиденье, что едва дотягивался кончиками пальцев до своего оружия. Не важно, подумал я, и поднял руку, чтоб ткнуть кнопку запуска, которую предусмотрительные ремесленники встроили в подлокотник каждого сиденья.

Однако до того, как я смог активировать ее, в люке появилась женщина среднего возраста в робе писчего Администратума, неся ещё одну кучу награбленного. Ее глаза расширились, когда она заметила нас, она бросила свою поклажу, чтобы плавным движением достать один из тех пистолетов тау из разреза своей робы.

Пока она там стояла, я не мог нажать на кнопку; если она будет поймана запирающимся люком шлюпки, та не стартует, а если нет, то она пристрелит нас обоих еще до того как мы вырвемся из ремней безопасности и достанем наше оружие. Вместо этого я улыбнулся, излучая спокойную уверенность в надежде перехватить инициативу.

— Ты должно быть Ханара, — сказал я, как будто мы просто встретились на общественном мероприятии.

— Ага, — согласилась она, попав в западню болтовни, вместо того чтоб сразу пристрелить меня.

— А ты Каин. — Ее выражение лица немного изменилась, когда она в первый раз в полную силу почувствовала аромат Юргена и на ее лице возникло удивление. — А он кто?

— Артиллерист Юрген, мой помощник, — ответил я, — весьма находчивый малый.

— Несомненно. — Ее глаза изучали нас по очереди, безучастно и что-то прикидывая. — Еще кто-то избежал зачистки?

Я пожал плечами.

— Кто знает? — Я сомневался в этом, но не повредит ей подсунуть что-то еще, о чем можно поволноваться.

— Без разницы, — Ханар повторила жест, — все остальные взлетят на воздух вместе с кораблем, в том числе и твой драгоценный Лорд Генерал.

— Живан? — Удивился я. — Что он делает…

Затем я понял.

— О, понимаю. Вот почему ты оставалась на борту. Тебе все еще нужно было управлять этой банкой.

— Верно, — призрак улыбки возник в уголках ее губ и опять исчез. — "Гребень волны" — гигантская торпеда, нацеленная прямо в ваш флагман. Когда он исчезнет, ваши силы будут обезглавлены, тау смогут освободить целый сектор от притеснений Империума.

— Жаль разочаровывать тебя, — сказал я, с непринужденностью, данной мне прожитой жизнью, маскируя ужас от этой мысли, — но смерть Живана ничего не изменит. У военных есть такая штука, называется цепь командования. Старший выживший офицер просто продолжит начатое.

Но у него не будет таланта Живана руководить и не будет той неустрашимой уверенности наших солдат, как была под командованием Лорда-генерала. Не сомневаюсь, что если этот отвратительный план исполнится, у нас всех будут огромные неприятности.

— Увидим, — сказала Ханар, жестикулируя дулом оружия ксеносов, которое держала в руках, — теперь, если вы оба свалите с этих мест и из шлюпки, я полечу дальше.

— Оставайся на месте, Юрген, — сказал я, внезапно осознав почему мы до сих пор живы, — она не посмеет стрелять внутри этой штуки, опасаясь фракнуть оборудование.

— Я рискну, если придется, — сказала Ханар, тень неуверенности разрушил ее маску непоколебимости.

— Я сомневаюсь, — сказал я, пустив в голос нотку презрения, — мне интересно, что почувствуют твои товарищи, если узнают, что их лидер всего лишь трус и банальный воришка.

— Ничего подобного, — сказала Ханар, она так сильно контролировала свой голос, что я услышал как внутри нее бурлит гнев, ища выход, — я совершенно выдающийся вор. И если эти идиоты сильно жаждут сложить свои головы за Всеобщее Благо, то отлично, я это только приветствую. Я же намереваюсь жить дальше, чтобы снять сливки.

Она выдавила из себя безрадостный смех, который совершено ей не подходил.

— Почему я не должна быть хорошо вознаграждена за свои усилия? Сколько вы когда-либо получали за то, что ставили свою жизнь на грань, разве все это время вы не скучали с этими паразитами, с момента как поднялись на борт?

— Я получаю стандартную оплату, определенную Муниторумом для комиссара моего звания с учетом выслуги лет, — ответил я, в конце концов, неприятно понимающий, сколько у нас казалось общего, — плюс размещение и питание, когда потребуется.

Я медленно улыбнулся и у меня возникла идея. Это было рискованно, но если я вскоре что-либо не сделаю, она в любом случае нас убьет. Я поднял руку и указал на свою фуражку. Конечно же, на фуражку и на кушак.

— Ни один комиссар не будет объявлен мертвым, без этого.

Я оставил свою руку покоится под темно-красным кушаком на талии. Ханар мстительно улыбнулась, наконец решившись.

— Тогда должно быть это твой счастливый день, — сказала она и ее палец сжал спусковой крючок.

Я выстрелил первым, плазменный заряд из найденного мной оружия испарил переднюю часть кушака и поджег штанины моих брюк, потом полетел дальше в предательницу, прямо в правую сторону ее груди, сжигая ключицу и плечо. Завопив, она отшатнулась назад, и ее рука глухо шлепнулась на плиты палубы, все еще сжимая рукоятку пистолета тау.

— Юрген, вперед! — Заорал я, облегченно увидев, что она вышла из люка, но мой преданный помощник уже нажал на кнопку на подлокотнике своего сиденья.

У меня как раз хватило времени, чтоб последний раз взглянуть на Ханар, которая, несмотря на свои ужасающие раны, отчаянно кинулась в шлюпку, после чего с лязгом закрылся люк и запустился двигатель, выкидывая нас из "Гребня волны" с таким ускорением, что я был почти благодарен за чрезмерную обивку сидений.

— Что теперь будем делать, сэр? — спросил Юрген, как только мы нашли вокс и отчитались о ситуации Живану, который уверил меня, что будут приняты все необходимые меры.

— Я думаю, сидеть тихо и наслаждаться фейерверком, — ответил я, когда маленькая новая звезда быстро вспыхнула среди звездного неба, "Гребень волны" детонировал слишком далеко от предполагаемой цели, когда экипаж флагмана получил неожиданный шанс попрактиковаться в стрельбе. Пройдет несколько часов, прежде чем дух-машины шлюпки привезет нас домой, и я задумчиво выудил бутылку амасека из своего кармана.

— Я предполагаю, что на борту этой штуковины не найдется стаканов?

Избранные воины Императора

Заметки редактора

Этот отрывок из архива Каина охватывает относительно короткий, но вовсе не простой период его жизни, когда он был прикомандирован к штабу бригады в качестве независимого комиссара. После изучения записей за эти полдюжины лет становится понятно, почему он при первой же возможности устроил свой перевод в полк, готовый к боевым действиям, так как даже это казалось относительно безопасным, по сравнению с некоторыми заданиями, которые встречались на его жизненном пути благодаря его нежеланной героической репутации, которую он, кажется, считал, как естественной, так и одновременно крайне неудобной. (Репутация, которую он, верный себе, по ходу всего отрывка настойчиво называет полностью незаслуженной).

Многие из моих читателей приняли это утверждение за правду, а многие считают, что он скорее очаровательно слеп к своим собственным достоинствам. Зная его лично, я склонна считать, что правда куда сложнее, чем любое утверждение). Я уже опубликовала несколько его последующих подвигов в 597-м Валхальском и не вижу необходимости резюмировать результаты, к которым привело исполнение его желания. Вместо этого я бы хотела сконцентрироваться на том, что, возможно, стало основным инцидентом этого периода его жизни, чьи последствия отражались на ней еще многие десятилетия.

Теперь, оглядываясь назад, мы можем различить слабое дуновение того ветра, которому суждено было стать штормом, угрожающим в начале следующего тысячелетия охватить весь Восточный Рукав.

Так же на мой выбор материала повлиял тот факт, что в предыдущих отрывках, которые я редактировала и распространяла среди коллег-инквизиторов, было поднято и осталось без ответов множество вопросов, не в последнюю очередь связанных с орденом Отвоевателей и обстоятельствами, окружающими его причастность к их опрометчивой высадке на борт скитальца "Отродье Проклятия".

Детали начала его миссии в качестве офицера по связи между Имперской гвардией и орденом, и богатая событиями поездка к ним, уже были описаны в одном из ранее вышедших коротких отрывков, то я хотела бы здесь не повторяться, а начать изложение событий непосредственно с кампании на Виридии.

Как всегда, я пыталась, насколько возможно, пояснять происходящие события при помощи примечаний и вставок дополнительной информации из других источников, особенно там, где привычка Каина концентрировать внимание на затрагивающих его лично тривиальных инцидентах грозит потерей общей картины. Большая часть последующего материала, тем не менее, принадлежит Каину и как всегда специфична.

Эмберли Вэйл, Ордо Ксенос.

Глава первая

Нечасто я бываю рад отправиться в зону боевых действий со всей скоростью, с которой меня могли нести течения варпа, но для кампании на Виридии я был готов сделать исключение. Моё путешествие не было скучным, и это ещё мягко сказано.

Заняв место на транспорте Адептус Механикус, который направлялся примерно в правильном направлении, я принял участие в забеге за мою жизнь через мир-гробницу некронов, в котором моим достаточно неосторожным хозяевам вздумало ковыряться по пути. Если бы не случайное прибытие корабля ордена астартес Отвоевателей, в этой истории совершенно не осталось бы выживших. Но даже после случившегося, лишь благодаря исключительному везению я смог унести ноги. В общем-то, я не думаю, что кто-нибудь поверит в случившееся со мной тогда[545], а потому лучше расскажу ту историю, события которой могу доказать. Впрочем, я сомневаюсь, что кто-то когда-либо будет читать мои разрозненные заметки, хотя они могут быть весьма поучительными.

Я не могу сказать, что помню многое о нескольких первых днях на борту ударного крейсера "Ревенант"[546], но это не удивительно, учитывая состояние, в котором я попал туда. Когда я пришёл в себя, то обнаружил себя в по-спартански строгом санаториуме, лежащим на слишком большой для себя кровати. Незнакомые лица выплывали и исчезали в тумане, застилающем мне глаза.

— Комиссар, — спросил голос, невероятно глубокий, низкий и гулкий, — вы уже проснулись?

На мгновение я засомневался в этом, всё ещё находясь во власти медикаментов, наполнявших мою кровь. Для моего затуманенного лекарствами разума голос звучал подобно гласу Самого Императора, и я задумался, может стоит проводить чуточку больше времени в храме, и немного меньше — в барах, игровых притонах и борделях, хотя было похоже, что об этом уже поздно беспокоиться. Если я действительно прибыл к Золотому Трону, то мне оставалось лишь надеяться, что его хозяин в хорошем настроении, и постараться при малейшей возможности перевести разговор с ним на безопасные для меня темы[547]. Затем одно из лиц подплыло ко мне достаточно близко, чтобы я смог сфокусировать на нём свой взгляд, и в тот же миг на меня нахлынули запоздалые воспоминания.

— Думаю, да, — прошелестел я, удивлённый тем, как слабо звучит мой голос. На секунду я решил, что это из-за того, что долго им не пользовался и испугался, что провел без сознания недели, но когда по капле начали возвращаться мои способности, я осознал, что он звучит слабо по сравнению с голосом того, кто обратился ко мне. Почти сразу же вернулись воспоминания, и я заново пережил свой отчаянный прыжок через варп-портал некронов и прибытие на их корабль как раз в момент столкновения с абордажной командой космодесантников.

— Металлические твари, — взволнованно спросил я, — они мертвы?

— Спорный вопрос, — ответил один из окружающей меня троицы гигантов и как-то тревожно улыбнулся. Механическая клешня, которая бы более уместно смотрелась на силовом погрузчике, висела за его плечом, словно механодендрит какого-нибудь техножреца. Тот, который нависал надо мной, с упреком посмотрел на него и вновь повернулся к моей кровати. К слову, она оказалась чертовски жесткой для лазарета.

— Отнеситесь снисходительно к чувству юмора Драмона, комиссар. Оно не всегда уместно.

Ладонь шириной с обеденную тарелку поднырнула под мою спину и помогла принять сидячую позу. Моё поле зрения заметно расширилось, и я смог лучше разглядеть место, в котором оказался. Повсюду были блестящие металлические поверхности, начищенные как строевые ботинки сержанта, что делало помещение более похожим на святилище Механикус, нежели на учреждение здравоохранения. Если бы не распространяющийся аромат контрасептиков и икона Императора, в Его ипостаси Великого Целителя, сурово смотрящего на меня с противоположной стены, я бы никогда не догадался, что нахожусь в санаториуме. Большинство оборудования, которое я ожидал увидеть в таком месте, отсутствовало, возможно просто спрятанное в невыразительные металлические ящики расставленные у стены и то немногое, что я все еще мог разглядеть ни о чем мне не говорило.

— Апотекарий Шолер из ордена Отвоевателей. И, отвечая на ваш вопрос, сообщу, что их судно было уничтожено.

Это был, конечно, не совсем ответ на мой вопрос, но меня он удовлетворил. (Теперь, обладая моими нынешними знаниями о некронах, я бы даже не стал спрашивать о подобном, но не забывайте, что в тот раз я столкнулся с ними впервые). Сейчас я не был бы уверен, что они мертвы, покуда вся планета, на которой они находились, не будет уничтожена[548].

— Кайафас Каин, — сказал я, вежливо склонив голову, о чем тут же немедленно пожалел.

— Я полагаю, что я ваш новый офицер по связям с Имперской Гвардией.

— Я тоже так понимаю, — ответил третий гигант, заговоривший впервые. Как и остальные, он был облачён в керамитовую броню тусклого, бело-желтоватого оттенка, с жёлтыми латными перчатками, но отделанную куда более богатым орнаментом, нежели доспехи его товарищей. Он склонил голову.

— Капитан Грайс, командующий Виридийскими Экспедиционными Силами. Кажется, ваша репутация не столь преувеличена, как мы думали.

— Действительно, — сказал технодесантник, которого Шолер назвал Драмоном. Его механическая клешня слегка сжималась в такт его словам.

— Мало кто смог бы сбежать невредимым с мира-гробницы некронов.

— Вряд ли невредимым, — ответил я, внезапно вспоминая два своих пальца, срезанных выстрелом по касательной из чудовищного оружия металлических убийц. Не желая лишний раз шевелить головой, я поднял к глазам свою правую руку, и уставился на бесформенную связку бинтов, которая раздулась так, что разглядеть под ней что-либо было невозможно. Напоминание о её существовании как будто щелкнуло выключателем и я внезапно почувствовал по всей руке отвратительный зуд.

— Аугметика приживается хорошо, — заверил меня Шолер так, словно я имел хоть малейшее представление, о чем он говорил. Прежде чем я успел его спросить, в разговор снова вмешался Драмон.

— Вы единственный выживший, — сказал он, — тогда как все ваши товарищи погибли. Думаю, два пальца — невысокая цена за это.

— Ну… Если вы ставите вопрос таким образом, — ответил я, — то не могу не согласиться.

Я даже не заметил, что лишился их, пока не помахал рукой на прощание этим существам в туннеле. Понимаю, что шуточка вышла так себе, но, учитывая обстоятельства, я вряд ли смог бы выдать что-то получше. К тому же она должна была убедить моих слушателей в том, что я достаточно скромно оцениваю свой, с позволения сказать, героизм. Я снова и снова обнаруживал, что чем больше я пытался преуменьшить свою незаслуженную репутацию, тем, кажется, больше людей в неё верило. Драмон, кажется, был приятно удивлен моим легкомыслием. Его обычно неподвижное широкое, покрытое шрамами лицо на мгновение озарила улыбка. Грайс же вовсе проигнорировал сказанное и вернулся к сути беседы с прямотой сервитора, пытающегося следовать своей простой программе.

— Я хотел бы как можно быстрее получить полный отчет о ваших действиях на Вечном Рассвете[549], — сказал он.

Технически, думаю, я мог бы порекомендовать ему держать свои тонко завуалированные приказы при себе, поскольку единственные, перед кем я обязан был отвечать, были представители Комиссариата, но вряд ли это будет вежливо или благоразумно. Я буду вынужден достаточно долго работать с ним и его людьми и ставить его на место еще до того, как мы официально начали сотрудничать, точно не поможет делу. Кроме того, мне нужно было придумать для генерала Локриса и его штаба какое-то объяснение относительно того, каким образом я ухитрился потерять целый корабль. А так как экспедиция принадлежала Адептус Механикус, то я был почти уверен, что они тоже проявят живой интерес и мне придется пересказывать все это ещё и им.

Ну и не будет особого вреда, если у капитана Отвоевателей будет копия, так как чем шире я смогу распространить свою версию событий, тем меньше шансов что кто-то сможет назначить виновным меня. (На этот раз я и не был виновен, просто оказался в неподходящем месте в неудачное время, что, кажется, случалось слишком часто за время моей продолжительной и бесславной карьеры). Поэтому я просто кивнул и постарался проигнорировать фейерверки в голове, вызванные этим неосторожным движением.

— Если кто-то сможет разыскать мне планшет, я займусь этим, — сказал я, — не то, чтобы у меня было много занятий, пока я здесь.

Заниматься этой бесполезной работой, вновь переживая кошмар, из которого только что выбрался, было не самым приятным выбором, но, поскольку я выздоравливал, мне удалось излагать события более непринужденно и плавно, вспоминая большее число подробностей, чем я ожидал. Несомненно, этому поспособствовало то, что я получил неожиданного союзника в лице Драмона. Он взялся опросить меня насчёт моего приключения и подготовить мне апартаменты, в которые мне предстояло переселиться после выхода из санаториума. Пока я описывал свои похождения, он задавал вопросы об оборудовании, которое использовали техножрецы для исследования руин и о разных богохульных артефактах, которые я видел в глубинах мира-гробницы. Я не питал иллюзий на счёт интереса десантника, конечно, занимала его не моя компания, а возможность больше узнать о технологических диковинах, о которых я мог ему рассказать. Но полёт был долгим, наши беседы захватывали всё более широкий спектр тем, и я не могу отрицать, что он был куда приятнее в общении, нежели астартес, с которыми мне до этого доводилось сталкиваться.

Я, конечно, не был единственным обычным человеком на борту: фактически, на несколько дюжин Отвоевателей[550] приходилось втрое или вчетверо больше сервов ордена, занятых обслуживанием судна. Мне эта прислуга казалась утомительной компанией, утомительной даже больше, чем скитарии, которых я встретил на борту "Благословение Омниссии". Кажется, они почитали астартес, которых обслуживали, сразу после Императора, и отношение к любому, кто не входил в их маленький мирок, оставалось отчужденно вежливыми. Они пресекали любую попытку завязать беседу формальными и строго конкретными ответами.

Юноша по имени Гладден, назначенный обслуживать меня, был эффективным, скромным и безупречным до такой степени, что я обнаружил себя скучающим по Юргену намного больше, чем по моему мнению это вообще было возможно. Правда, мой помощник был ходячим оскорблением униформы Имперского Гвардейца и в сравнении с ним, среднестатистический орк казался чистоплотным и благоухающим, но я привык доверять его непоколебимой преданности, и он стал неоценимой преградой между мной и многими наиболее тягостными аспектами моей работы. После некоторых раздумий я решил оставить его в штаб-квартире бригады; частично из-за того, что идея появления Юргена рядом с самыми прекрасными воинами, каких только порождал Империум, пугала даже меня. А также, потому что подозревал, что Локрис задумал отправить меня на другое задание, более подходящее для такого героя как я, и решил, что мой помощник отвлечет его от этой идеи своим обычным закоренелым нежеланием отклонятся от протокола.

В результате единственным, кого я мог бы назвать здесь сносным компаньоном, оказался Драмон. По крайней мере, покуда мы не достигнем Виридии — этого момента я ждал с нетерпением. Когда он последний раз заглянул в мои апартаменты, то застал меня корректирующим распечатку отчёта при помощи авторучки, и лёгкая улыбка, которую я не раз видел раньше, вновь появилась на его лице.

— Новые пальцы, кажется, работают удовлетворительно, — сказал он с оттенком гордости в голосе.

— Так и есть, — ответил я, с облегчением откладывая в сторону утомительную писанину и сгибая свою новоприобретенную аугметику. Я всё ещё чувствовал некоторую неуверенность, но новые пальцы наконец начали ощущаться частью организма, и я уже мог брать предметы, не рассчитывая предварительно, как бы их ухватить, не промахнувшись на пару миллиметров. Драмон, как оказалось, лично изготовил и установил их вместе с Шолером, поэтому у меня, кажется, было за что поблагодарить технодесантника. Я кивнул на кипу бумаг.

— По крайней мере, я закончил с этим до того, как мы вышли из варпа, — добавил я.

— Брат-капитан будет доволен, — сказал Драмон.

Как обычно, он остался стоять и, кажется, ему было вполне удобно. За все время, которое я провел с Отвоевателями, я редко видел чтобы кто-то из астартес сидел, а когда это случалось, то почти всегда это было вызвано практической необходимостью, вроде вождения или езды в десантном отсеке "Носорога".

— Когда мы доберемся до Виридии на бумажную работу останется мало времени.

— Не сомневаюсь, — согласился я, плеснув себе остро необходимую порцию амасека. На самом деле я предпочел бы перелопатить столько файлов, сколько вообще возможно, чем попасть на фронт, но не мог же я признаться в этом одному из избранных воинов Императора. Хотя, как оказалось, пока мы двигались в варпе, восстание продолжало разрастаться и ко времени нашего прибытия понятия фронта и тыла утратили всякий военный смысл. Вся система представляла собой один огромный бурлящий котел конфликта и нам было суждено появиться как раз в его центре.

— Нашли время, чтобы проанализировать стратегический обзор? — спросил Драмон и я кивнул на лежащий рядом на столе инфопланшет.

— Пробежался по нему, — признался я. Это было лучшее, на что можно было рассчитывать, и куда лучше чем обычно попадавшие ко мне брифинги Муниторума. Обычно на борту корабля я находил куда более приятные занятия, чем продирание через напыщенный слог трутней Администратума, тем более что имеющиеся там сведения неизменно утрачивали актуальность за время путешествия в варпе, но на борту "Ревенанта" с развлечениями было туго.

— Восстановление порядка на Виридии выглядит довольно простым делом.

В тот момент моя уверенность казалась более чем оправданной. Восстания в таких захолустных системах, как правило, были вызваны не самим Империумом, а планетарным правительством и прибытия нескольких полков Гвардии обычно хватало чтобы утихомирить обе стороны. Насколько я мог оценить ситуацию, она едва ли требовала развёртывания астартес, и Отвоеватели наверняка придут к выводу, что их время можно потратить на что-нибудь более полезное. Если бы не тот факт, что система Виридия была главным поставщиком провизии и сырья для миров-ульев сектора: если в самое ближайшее время поток десятины с неё не будет восстановлен, то на них в свою очередь начнутся социальные и экономические проблемы. И если оставить происходящее без должного внимания, то в результате мы можем получить волну нестабильности в секторе, которая в течение многих лет будет будоражить дюжину миров. Чтобы справиться с этим потребовались бы неисчислимые ресурсы и трудозатраты.

— Согласен, — сказал Драмон с той уверенностью, которую я и ожидал от одного из избранных Императором, и, признаться, тогда я счел ее тоже совершенно оправданной. Обычная плохо организованная толпа мятежников не продержалась бы и пяти минут против нескольких отделений гвардейцев, не говоря уж о генетически усовершенствованных космических десантниках. Может быть он сказал бы что-то ещё, но знакомое чувство дезориентации, возникающее когда корабль проходит через барьер, отделяющий материальную вселенную от варпа, охватившее меня в этот момент, лишило нас желания продолжать беседу.

— Не думаю, что смогу когда-нибудь привыкнуть к этому, — сказал я, совершенно не представляя, насколько продолжительными и частыми будут в последующие годы мои путешествия, что в последствии я смогу забыть об этой вялой тошноте почти сразу. Но в тот момент я был более чем благодарен за амасек, который налил себе несколькими мгновениями ранее и осушил его в несколько глотков. Я только-только почувствовал, что прихожу в норму, когда замерцали огни, и слабая вибрация пробежала по плитам палубы под ногами. Воспоминания о пережитом несколько лет назад на борту "Длани Мщения" заставили моё сердце забиться сильнее, и я успел достать своё оружие, когда Драмон, несколько мгновений послушав комм-бусину сообщил мне то, что я уже успел понять и сам.

— Кажется, нас атакуют, — сказал он.

Как обычно, Каин даёт только самое поверхностное описание событий, в которых не участвовал лично, и здесь я считаю нужным приложить к тексту краткий объективный обзор Виридийской кампании на тот момент, когда он присоединился к ней.

Из "Вирус предательства: Чистка Виридии и её последствия" за авторством леди Отталин Мелмот" 958.М41

Будет справедливо сказать, что первые несколько месяцев того, чему предстояло стать Виридийским Восстанием, давали немного поводов предположить надвигающийся хаос и резню. То, что началось как общественный протест против поставленного на обсуждение Администратумом вопроса о введении двухпроцентного налога на ладан и свечи, почти одновременно перешло в насилие в нескольких областях. Теперь, оценивая прошедшие события, мы можем увидеть как тщательно все было организовано, с того момента, как агент заговора втиснул спорную оценку в финансовый прогноз на следующий год. Несмотря на заявления губернатора планеты, что он никогда не видел такого законопроекта, а если бы и видел, то, разумеется, никогда бы его не одобрил, большая часть населения продолжала обвинять его в этом, а некоторые даже пошли дальше, начав называть его "Аларик — еретик" (этим прозвищем обременили даже останки бедняги, хотя теперь уже в шутку).

Какая часть из вполне предсказуемого осуждения Экклезиархией так называемого "налога на благочестие" была истинной, а какая была результатом проникновения врага в их ряды, мы можем только гадать, но нет никакого сомнения в том негодовании, которое Виридийцы выплеснули на улицы. Мы всегда с гордостью называли себя Императоро-боязненным народом, и перспектива что мы не сможем себе позволить содержать крошечные святыни, несущие благодать самым скромным лачугам, или сможем это сделать за счет голода и нищеты, в которую впадут многие из самых бедных наших сограждан, несомненно, была невыносима для основной массы трудящихся.

Напрасно губернатор ДюПанья пообещал, что он лично убедится в том, что законопроект никогда не будет принят. К началу 928-го "налог на благочестие" стал объединяющим фактором для всякого рода недовольных, единых только в своей неприязни к планетарному правительству. После того, как первые бунты были подавлены Стражами[551] при поддержке частей Сил Планетарной Обороны, неизбежные жертвы среди мирного населения послужили поводом к новой волне народного негодования.

Со скоростью, казавшейся в то время удивительной, но, при повторном изучении, явно являющейся результатом осторожной координации скрытого врага, о существовании которого пока ещё никто не подозревал, Виридия стала почти неуправляемой, и Губернатору ДюПанья не оставалось иного выбора, кроме как обратится за помощью к Имперской Гвардии.

Помощь не замедлила прибыть, но расстояния между звездами весьма обширны и нам пришлось провести много месяцев в агонии, прежде чем авангард сил спасения прибыл в нашу систему. К радости и удивлению всех лояльных Имперских граждан, судно принадлежало вовсе не Имперской гвардии, а было боевой баржей[552] астартес, которая привезла к нам не только таких несравненных воинов, как Космические Десантники, но и комиссара Каина, героя, чьи деяния против орков-захватчиков Перлии вдохновили миллиарды по всему сектору.

По иронии судьбы, едва "Ревенант" вернулся в материальную вселенную, как тут же подвергся предательскому нападению со стороны, поскольку к этому моменту анархия уже сокрушила наш домашний мир и расползалась вокруг, охватывая разбросанные по всей системе космические станции и жилые блоки шахтеров.

Глава вторая

Не придумав ничего умнее, я потащился на мостик вслед за Драмоном. В случае чего, я был готов утверждать, что должность офицера по связи обязывает меня быть в курсе любых неожиданных событий, хотя, если честно, я справедливо посчитал, что это будет лучшим местом чтобы выяснить, что, во имя Трона, происходит. Я в свое время пережил немало космических сражений — куда больше, чем может повидать любой простой гвардеец. И слишком во многих из них единственным, что я мог сделать, было сидеть и ждать, когда транспорт, в котором я нахожусь, собьют. По крайней мере, на мостике можно наблюдать разворачивающиеся события через гололит, который выводит увлекательное зрелище иконок контактов, движущихся в величественном танце жизни и смерти.

Однако на этот раз никто не оспаривал моё право там находиться, что было приятным сюрпризом. На самом деле, единственное, что меня немало удивило, что до прихода Драмона, на мостике вовсе не было астартес.

— Технодесантник.

Капитан судна, который почему-то носил звание "шкипер"[553], встал со своего управляющего трона и почтительно склонил голову. (Не думаю, что Флот обрадовался, если бы имел в своем составе человека, способного посреди боя отказаться от выполнения своего долга ради соблюдения протокола, но, кажется, ордена космических десантников имели свой взгляд на подобные вещи. Однако ещё в течение десятилетий я полностью не понимал, насколько глубоко это различие).

— Продолжайте, шкипер.

Драмон ответил на приветствие едва заметным кивком головы и шкипер снова сел, погрузившись в шквал информации, снежной бурей несущейся по его пикт-экрану. Один из постов управления, находившийся в тихой и слабо освещённой камере, из которой доносилось приглушенное пение и несло ладаном от техноадептов, обслуживавших системы прицеливания, пустовал. Высокая фигура технодесантника заняла его ещё до того, как я понял, что этот пост был куда выше остальных, чтобы за ним мог комфортно работать стоящий человек более двух метров ростом. Другие кафедры были заняты сервами ордена в униформе, похожей на униформу Имперского Флота, и хотя знаки различия были другими, они, без сомнения, каким-то образом отражали их принадлежность и статус, хотя в данный момент я не беспокоился о том, чтобы это выяснить.

— Что происходит? — спросил я. Драмон мельком взглянул в мою сторону, словно с удивлением вспомнив о моём присутствии, а его пальцы в бронированных перчатках продолжали греметь по клавишам кафедры. Ураган символов, отблески которого танцевали на его лице, менялся слишком быстро, чтобы я мог понять смысл увиденного на экране.

— Мы получили незначительные повреждения, — заверил он меня, немало порадовав. Когда я в последний раз оказался под огнем на борту корабля, это закончилось тем, что мне пришлось дышать вакуумом. К счастью, это продолжалось всего нескольких секунд, но мне и Юргену показалось, что прошло куда больше времени. Однако "Ревенант" был бронирован куда лучше, чем тот почтенного возраста войсковой транспорт, что доставил меня на Перлию, поскольку должен был быть в состоянии наравне сражаться с линейным кораблём, да и голоса членов экипажа, звучащие вокруг меня, были обнадёживающе спокойны.

— От кого? — настаивал я, и если Драмон и был раздражен, он был слишком вежлив, чтобы показать это. Вместо ответа он активировал соседний пикт-экран и я увидел немного расплывчатое изображение корвета Системной Обороны.

— Виридианский корабль, это ударный крейсер "Ревенант" ордена Отвоевателей астартес, — произнес шкипер голосом, лишённым всяких эмоций, — остановитесь и сдавайтесь, или вы будете уничтожены именем Императора.

— Они разворачиваются, — сказал один из вассалов таким же безразличным голосом, — похоже, они готовятся к следующей атаке.

— Орудийным постам быть наготове, — велел шкипер и оглянулся на Драмона, в ожидании одобрения приказа.

Технодесантник снова кивнул.

— Все батареи заряжены и готовы, — заверил он экипаж и его голос легко достиг каждого уголка мостика.

— Огонь по готовности, — сказал шкипер, его голос был спокоен, словно он только что заказал кружку рекафа, — ожидайте захвата цели.

Секунды тянулись невыносимо, пока нападающее судно росло на моём экране, с каждым ударом сердца я ожидал увидеть вырвавшиеся из него лучи всепожирающей энергии лэнс-излучателей.

— Цель захвачена, — доложил один из членов экипажа, выглядящий столь же спокойным, как и шкипер. Тут я окончательно уверился в том, что это присутствие Драмона делает их столь бесстрастно эффективными. Никто не желал уронить честь экипажа в глазах повелителей, так что всё делалось строго по уставу, без расхлябанности и импульсивного сквернословия, которое я так часто слышал от солдат Гвардии во время особо жарких схваток. Через секунду атакующий корвет развалился на части, словно сухой плод на ветру, когда батареи нашего правого борта выдрали ему внутренности, оставив в космосе рассеянное облако медленно дрейфующих обломков.

— И всё же, кто это был? — спросил я, не особо рассчитывая на ответ. Однако оператор, работавший за ауспексом, ответил:

— Система опознавания "свой-чужой" отметила его как "Леди Елена", один из корветов[554] местной Системной Обороны.

— Тогда они должны были быть на нашей стороне, — сказал я, чувствуя, что вопрос не так прост, как казалось вначале. Если часть ССО взбунтовалась, тогда шансы, что существенная часть их коллег из СПО последуют за ними, увеличивались (или, скорее, их вдохновит пример).

— Подтверждаю, — прогрохотал Драмон. Сначала мне показалось, что он отвечает на мой комментарий, но тут же понял, что он не расслышал его, слушая новости в своей комм-бусине.

— Я проинформирую комиссара.

— Проинформируете насчет чего? — спросил я, практически уверенный, что не желаю знать ответ. Его первых слов было достаточно, чтобы я понял что угадал.

— Ситуация значительно ухудшилась, — сказал он с похвальной сдержанностью, — согласно перехваченным нами сигналам, вся система охвачена гражданской войной.

— Фрак их за ногу, великолепно! — сказал я, не видя в данной ситуации особой необходимости сдерживаться. — У Капитана Грайса есть какие-то идеи, что с этим делать?

К этому времени я уже достаточно хорошо узнал Драмона, чтобы понять, что мелькнувшее на его лице выражение было следом слабого удивления, и не потрудился переспрашивать.

— Немедленно вмешаться, — сказал он, затем прервался, чтобы послушать голос в своем наушнике, — пока мы говорим, он спускается в ангар и приглашает вас присоединиться к нему.

Да, не стоило даже думать, чтобы отказаться от такого предложения. Я должен был находиться там, чтобы поддерживать связь с Отвоевателями, а на практике в основном с Грайсом, поэтому мне придется тащиться за ним, куда бы он ни пошел. По крайней мере, до тех пор, покуда не прибудут части Имперской гвардии, и я не смогу отыскать какой-нибудь благовидный предлог, чтобы свалить куда подальше, вместо того, чтобы путаться у них под ногами.

— С удовольствием, — сказал я, надеясь, что это звучало так, словно я на самом деле так и думал.

Я попал на борт "Ревенанта" через телепорт, да к тому же был при этом без сознания, поэтому в тот момент я впервые увидел ангарный отсек военного корабля.

Первым моим впечатлением, пока я проходил через герметичный люк, который закрылся у меня за спиной скользя с визгом трущегося металла, было ощущение единой целенаправленной деятельности. Неизбежная толпа сервов ордена суетилась под руководством горстки людей, чья осанка и поведение выдавали их более высокий ранг даже при том, что знаки различия на их форме были по прежнему мне не понятны. Поражающее количество имело видимую аугметику, которая достаточно ясно указывала или на степень опасности их профессии (даже по меркам службы на военном корабле), или на готовность добровольно принять любые, полезные в работе усовершенствования, которую я раньше встречал только среди Адептус Механикус. Я подозревал последнее, поскольку из того что я узнал от скитариев на борту "Благословения Омниссии", между Отвоевателями и аколитами Бога-машины существовал некий договор. Но думать об этом времени не было. Грайс с его свитой были ясно видны издали, возвышаясь над ближайшими членами экипажа, и я как можно быстрее направился к ним через отдающую эхом металлическую равнину.

Как и все ангары, которые я видел, этот отсек был огромен, но само его пространство было на удивление приятным. Впервые с момента прибытия на борт я избавился от ноющего чувства неестественности окружающего, которое я испытывал всюду на судне, чьи коридоры и люки были предназначены для космодесантников, размерами превосходящих обычного человека. Из-за этого мне постоянно казалось, что я уменьшился. Однако, в отличие от тех стыковочных отсеков, в которых мне доводилось побывать, этот обширный зал создавал ощущение какой-то фантастической аккуратности.

Все оборудование, необходимое для заправки и снаряжения пары "Громовых Ястребов", сейчас было аккуратно убрано, и отчетливо ощущалось отсутствие грузовых поддонов и прочего, загромождавшего место, хлама.

Сами "Громовые Ястребы" выглядели настолько внушительно, что приблизившись к ним, я даже замедлил шаг. Они были меньше десантных кораблей, используемых для высадки взводов Гвардии, не говоря уже о бегемотах, вмещающих роту, на которых мне доводилось путешествовать, но их гранитная основательность выглядела весьма обнадеживающе. Их тяжёлая броня наверняка могла отразить множество попаданий, а судя по количеству торчащих из них пушек, они без труда могли вернуть врагу все полученные снаряды, да ещё с надбавкой. Окрашены они были в желтый и белый цвета, такие же, как и броня астартес, которые, пока я подходил, поднимались синхронными шагами по гудевшей как барабан посадочной рампе. При этом они выглядели такими новыми, будто это был их первый вылет после выхода с верфи. Зная кое-что из традиций ордена космических десантников, я не сомневался, что их возраст был куда более почтенным, чем они выглядели и составлял, возможно, века, но безупречное состояние оказывало честь Драмону и обслуживающим их сервам, технопровидцам. Это тоже меня порадовало, поскольку, должен признаться, мне было трудно представить себе врага, способного выстоять против такого грозного судна.

Я забежал по рампе вслед за гигантами в силовой броне и оказался в салоне, сконструированном по тем же циклопическим шаблонам, что и все остальное, предназначенное для астартес. Была занята примерно только половина мест. Я вскарабкался в одно из свободных, и, пока возился с ремнями безопасности, испытал странное чувство, словно я ребенок, севший во взрослое кресло. Мои ноги неловко болтались, не доставая до палубы, и мне не удалось затянуть ремни так туго, как я хотел. Но, по крайней мере, тут хватало места для моего цепного меча и мне не потребовалось снимать его с пояса, как в обычной неуклюжем десантном транспорте Имперской Гвардии.

— Комиссар.

Увенчанный зелено-черным гребнем шлем Грайса, которого было легко узнать по богато украшенным доспехам, повернулся ко мне.

— Вы готовы?

— Милостью Императора, — ответил я, выдав один из заготовленных ответов, которые я всегда имел в запасе, опасаясь скомпрометировать себя и когда чувствовал, что не повредит выглядеть более набожным в глазах окружающих. Всего их было пятнадцать: отряд Грайса, в котором я с радостью обнаружил Шолера с готовым к применению нартециумом на левом наруче, включал десять тактических бойцов, уже разбитых на два боевых отделения. Большинство держало болтеры, которые я привык видеть на бронетехнике, так легко, как гвардеец свой лазган, а двое несли тяжелое оружие, которое, для эффективного его использования на поле боя, потребовало бы целого расчета обычных солдат. У одного была ракетная установка и несколько сумок с зарядами на поясе, а второй небрежно держал переносную лазерную пушку, которую я впервые увидел без лафета. Лицевые щитки их шлемов были того же желтого цвета, что и перчатки, хотя доспехи капитана были не окрашены, а сияли позолотой.

— Пусть Он следит за всеми нами, — произнес Грайс в ответ, хотя, к моему удивлению, он сделал не аквилу, а знак шестеренки, который у меня обычно ассоциировался с членами Адептус Механикус.

Однако времени подумать над этим у меня уже не оставалось, потому что посадочная рампа начала втягиваться внутрь, а от запуска двигателей, у меня ещё долго звенело в ушах. Может для астартес, чьи головы были закрыты шлемами, это было и приемлемо, но мне — явно неудобно. Но не было никакого смысла жаловаться на это, даже если бы меня кто-то и услышал, поэтому я поглубже натянул на уши фуражку и решил, что прежде чем подняться в следующий раз на борт "Громового ястреба", я добуду какие-нибудь затычки для ушей.

— Посмотрите в шкафчике слева от вас, — сказал соседний Отвоеватель, и его голос, даже усиленный шлемом, был едва слышен за воем двигателей. Я с трудом последовал его совету, так как там все было уложено куда глубже, чем доставали мои руки, и обнаружил гарнитуру с мягкими наушниками и микрофоном на стебельке. Я с радостью надел её, и шум тут же снизился до терпимого уровня.

— Спасибо, — ответил я, чувствуя себя слегка глупо.

— Вот наша главная цель, — сказал Грайс, активируя пикт-экран. Кажется, кто-то в его штате работал весь этот относительно короткий срок, с момента нашего прибытия в систему и сумел собрать немало информации.

— Фиделис, столица планеты. В настоящее время арена борьбы трех главных фракций мятежников. Силы лоялистов окопались вокруг монастыря Администратума, собора, святыни Механикус и дворца губернатора, несомненно, надеясь, что мятежники перебьют друг друга для них.

Ориентиры, которые он указал, вспыхнули на карте зеленым.

— Мы высадимся возле дворца. Если мы убедимся в верности губернатора, то Имперское правление должно быть незамедлительно восстановлено.

Я кивнул в знак согласия — конечно, если предположить, что этот человек ещё жив. Если нет, и он оказался достаточно небрежен, чтобы умереть, не оставив явного наследника, то неразбериха, которую учинят дерущиеся за престол претенденты, может сделать ситуацию вдесятеро хуже.

— Я так понимаю, у вас есть серьёзные основания полагать, что он ещё у власти, — сказал я, скорее продемонстрировать что сохранял внимание, чем по любой другой причине. Грайс, подтверждая, почти незаметно кивнул шлемом.

— Он сделал пикт-запись около пяти часов назад, призывая к спокойствию и обещая неизбежное возмездие тем, кто продолжает игнорировать волю Императора. Мятежники ответили так, как и ожидалось.

— Обстреляли дворец? — Спросил я, и шлем капитана снова кивнул. Учитывая, какое количество повреждений уже выдержало здание, можно предположить, что последующий обстрел оно переживет без особых проблем. Он изменил изображение на пикт-экране и дворец с прилегающей территорией прыгнул на нас, заполнив весь экран. Или "Ревенант" был оснащен самыми сложными датчиками дальнего действия, с какими мне только приходилось сталкиваться, или Драмон смог получить доступ к орбитальной сети СПО, потому что отметка времени в углу изображения совпадала с текущим. Дворец нес на себе следы обширных повреждений, одно крыло было сожжено и стояло без крыши, остальное здание было покрыто отметинами тяжелой артиллерии. Стены периметра, который, видимо, был построен на случай таких непредвиденных ситуаций, явно пережили уже несколько штурмов и были кое-где уже подперты или укреплены, хотя, к моему облегчению, я не нашел явных проломов. Разделявший их грязный пустырь, видимо, бывший когда-то садами, был перерыт траншеями и следами броневиков, некоторые можно было заметить стоящими возле здания. По крайней мере, это были хорошие новости, поскольку означали, что за ними прятался существенный гарнизон лоялистов СПО, за чьими спинами я мог бы укрыться, если по какой-то прихоти судьбы мне пришлось бы расстаться с космическими десантниками.

Грайс выделил открытую местность между линиями траншей и зданием, которая, как подсказывал мне здравый смысл и опыт, должна была быть прикрыта орудиями по крайней мере с двух направлений.

— Это — наше место приземления, — сказал он, — мой отряд и комиссар выразят наше почтение губернатору ДюПанья, а отделение сержанта Трока сразу выдвинется на обеспечение безопасности собора и святыни Омниссии."

Сержант, которого я уже определил по цепному мечу в ножнах на одном бедре и болт-пистолету на другом, не сделал никакого подтверждающего жеста, но почти сразу же ответил голосом.

— Одного боевого отделения должно хватить на каждую цель. Мое будет охранять святыню, Верена — собор.

— А что насчет "Громового Ястреба"? — спросил я, надеясь услышать в ответ что-то вроде того, что он будет ждать нас с двигателями наготове, на случай если нам понадобится срочная медицинская помощь, но понимая, что это было крайне маловероятно.

— Поиск и уничтожение, — сказал Грайс, у которого была лучшая идея. Если учесть что изменники, принадлежащие к разным фракциям, сгребли себе все, что хотя бы выглядело более менее по-военному, то барражирующий боевой корабль будет справедливой поддержкой местным лоялистам, окопавшимся в четырех известных местах.

— Покажем изменникам что мы прибыли.

Учитывая ту огневую мощь, которую я видел во время посадки, это будет нетрудно. Я кивнул, старательно демонстрируя согласие.

— Можно приступать к тому, что мы планировали, — согласился я.

Грайс еще раз покрутил управление пикт-экрана и изображение сменилось на внешний вид, переданный частью системы управления огнем, если судить по графику ориентиров, наложенных на изображение. Мы были все ещё на большей высоте, но, бесспорно, уже в атмосфере[555].

Когда дымящиеся руины Фиделиса появились на горизонте, я, пораженный, попробовал найти ориентиры, которые указывал Грайс во время брифинга. Найти собор было самой легкой задачей, он все ещё возвышался над тем кварталом, в котором был построен, несмотря на то, что большинство его шпилей превратились в руины. Сориентировавшись по нему, я вскоре смог обнаружить голые плиты зиккурата Администратума и полированную стальную облицовку святыни Механикус. Другое дело — дворец губернатора. Он был ниже остальных и все ещё находился достаточно далеко, окруженный особняками с их угодьями, словно самка грокса малышами. По мере нашего приближения становилось видно, что многие из них сожжены, и все — разграблены, причем в манере, которая сразу напомнила мне беснующуюся толпу, а не боевые повреждения.

Тут покров дыма исчез, и мы скользнули над внешней стеной дворцовой территории, слишком быстро для зенитного огня, и только на вздернутых лицах осажденных и осаждающих было одинаковое выражение изумления[556]. Внезапно я повис в аварийных ремнях, когда наш пилот начал снижать скорость и падать вниз. При этом, пока мы летели к земле, мне показалось что мой желудок начал плавать отдельно от тела. Хорошо, что со мной нет Юргена, подумал я. Он и в лучшие времена был склонен к воздушной болезни, а сейчас вряд ли был такой момент. Безо всякого предупреждения я получил в зад такой пинок, словно его выдал орочий ботинок и тут же шум двигателей стих почти до терпимого уровня. Мы сели.

— Приготовиться к высадке, — сказал Грайс, когда рампа начала опускаться, позволяя попасть внутрь водовороту влажного воздуха, слегка наполненному ароматом сожженной нашими посадочными двигателями растительности. Огневая группа Трока[557], высаживавшаяся первой, быстро сбежала по рампе и заняла позиции вокруг нее; я был рад видеть, что они ничего не принимают на веру, несмотря на то, что нас, предположительно, должны были встречать союзники. Спустя мгновение сержант сообщил, что все в порядке и Грайс со своим отрядом последовали за ним. Не найдя больше причин задерживаться, и убедившись, что если нам и готовили предательство, то лучше места, где можно обнаружить этот факт, чем за сплошной стеной вооруженного болтерами керамита не было, я рванул следом, старясь выглядеть как можно более внушительно, учитывая что моя голова едва дотягивалась до их наплечников.

Как только мои ботинки ударились о землю, раздавив пепел и спеченную грязь, все ещё слегка дымившуюся под "Громовым Ястребом", я получил полные легкие гари и попытался подавить кашель. Меньше всего я хотел быть тем, кто нарушит значимость момента.

Когда Грайс сходил с рампы, он на мгновение задержался и двое сопровождавших, шедшие у него за спиной, в точности это повторили. Застигнутый врасплох, я тоже остановился и почти уткнулся в их спины, учитывая остальных, стоящих линией, четырех астартес, я, конечно же, стал невидимым спереди.

— Добро пожаловать на Виридию, — сказал чей-то голос и я сдвинулся немного вбок, чтобы лучше видеть. Нас, очевидно, ждали, потому что на встречу нам приехала целая делегация. Солдаты почетного караула, чья безвкусная униформа теперь выглядела потрепанной, державшие свои лазганы так, как люди, совсем недавно узнавшие для чего они предназначены и готовые немедленно стрелять, окружали человека в настолько смехотворно разукрашенных одеждах, что не оставалось никаких сомнений о том, кто он такой ещё до того, как он произнес это вслух.

— Я Губернатор ДюПанья.

Затем, к моему удивлению, он опустился на одно колено.

— Ваше присутствие для нас честь.

— Пожалуйста, поднимитесь, — сказал Грайс, и вокс система его шлема милостиво очистила голос от следов удивления или веселья.

— Нам нужно слишком многое обсудить и слишком мало времени, чтобы впустую тратить его на церемонии.

Он поднял руки, снял шлем и ДюПанья, увидев его лицо, заметно расслабился. Оно было не особо фотогеничным, потому что состояло главным образом из аугметики и шрамов, но все равно выглядело более дружественно, чем ничего не выражающий лицевой щиток изъеденного керамита.

— Я капитан Грайс ордена Отвоевателей, это — мои боевые братья, а это…, — он повернулся, похоже, удивленный, обнаружить меня так близко рядом со своей рукой, — комиссар Каин, обеспечивает нашу связь с подразделениями тактической группы Имперской Гвардии.

— Имперская Гвардия? — Спросил ДюПанья, вставая, как ему и предложили, и у меня появилась первая возможность по-настоящему его рассмотреть. Он, похоже, был среднего возраста, хотя я был слишком хорошо знаком с пристрастием благородных, даже на подобных захолустных мирах, к ювенантным процедурам, чтобы не слишком доверять внешности. И он был склонен к полноте. Однако его взгляд был проницательным, и он смотрел на меня оценивающе.

— Мне не сообщали об их прибытии.

— Они все ещё в варпе, — печально сказал я. Потому что если бы я задержался с отъездом и поехал с ними, то мог бы избавить себя от массы неудобств, в какие меня мог втравить фанатичный идиотизм Локриса. Хотя они вряд ли были бы хуже той металлической мерзости, от которой я едва спасся на Вечном Рассвете.

— Они должны прибыть в течение недели, если на то будет воля Императора.

На самом деле, если потоки варпа не сильно изменились, то они должны прибыть в течение нескольких дней. Но о Царстве хаоса ничего нельзя сказать с уверенностью, поэтому я, из осторожности, предпочел ошибиться. Я немного поднял голос, чтобы перекричать двигатели "Громового Ястреба", которые снова включились после высадки команды Варена.

— Но, возможно, это не лучшее место для обсуждения оперативных вопросов.

— Совершенно верно, — согласился Грайс и его голос прорезал шум, словно тот был просто шуршанием деревьев на ветру.

— Мы прибыли сюда, чтобы обеспечить вашу безопасность, и будет несколько неразумно говорить здесь, где враг может лишить нас этой цели удачным выстрелом миномета или снайпера.

Эта мысль, похоже, в голову губернатора не приходила, и, к его чести, он остался сравнительно равнодушен к такой возможности. Но он все же развернулся и повел нас внутрь. Его эскорт, оказавшись под прикрытием твердых стен, похоже, почувствовал некоторое облегчение.

Грайс со своим окружением последовал за ним, а я колебался между двумя сторонами, будучи связанным протоколом с ними обеими, но толком не являясь частью ни той, ни другой.

Когда мы дошли до тяжелой деревянной двери дворца и входили внутрь, я оглянулся на "Громового Ястреба", который поднимался с земли, словно хищник в поисках добычи. Под ним Трок и Варен расходились в стороны, ведя свои группы к внешним стенам, направляясь к ближайшим к их целям воротам и я про себя поблагодарил Трон за то, что буду под надежным прикрытием, когда начнется серьёзная стрельба. Я не сомневался, что астартес расправятся с любыми предателями, вставшими между ними и их целью, но первый контакт обеих групп должен будет произойти достаточно близко от нас, что могло повлечь за собой сопутствующие разрушения.

Ну, может "Громовой Ястреб" поможет им расчистить путь. Он в последний раз сделал несколько ленивых кругов у нас над головами, а затем с ревом улетел в поисках, во что бы пострелять.

Глядя ему вслед, я почувствовал легкое беспокойство, сообразив, что хорошо это или плохо, но теперь я тоже буду защищать этот плацдарм, с которого некуда уйти, кроме как через врага. Потом вмешался рассудок и уверил меня, что я должен быть в такой же безопасности здесь, как и где угодно на Виридии. В конце концов, дворец так и не пал, а теперь его оборона была усилена пятью самыми грозными бойцами Империума.

Плюс я. Так что здесь у меня наверняка не должно быть неприятностей.

Заметки редактора

Во время перелета к субсектору Каин уже упоминал о важности Виридии, но зная немного больше о мире, частью которого была эта система, можно намного яснее понять, почему её умиротворение было настолько важно, что оправдывало развертывание экспедиционных сил астартес. Приведенная ниже выдержка по своему стилю столь же своеобразна, как и проза Каина, но она может многое разъяснить, не принося в жертву читаемость ради педантичности. Тот, кто захочет ознакомиться подробнее, должен обратиться к Полному Перечню Завоеваний Дамоклова Залива и Сопредельных Регионов (в сокращении), том MCLXXIV, приложения 17, 2,378 и 3,452,691, с которым можно ознакомиться в любом архиве Администратума, предварительно подав соответствующий запрос в трех экземплярах. Когда-нибудь.

Взято из: "Интересные места и скучные люди: Путеводитель Бродяги" за авторством Джерваля Секара 145M39.

Аграрный мир Виридия лежит немного в стороне от наиболее густонаселенных регионов Дамоклова Залива, но из-за плотного транспортного сообщения с соседними мирами-ульями до него можно удивительно легко добраться. Это делает его отличным местом остановки, поскольку там сосредотачиваются начала дорог во многие места, и задержавшийся путешественник, которому начало надоедать здешнее пасторальное очарование, легко может тронуться в путь.

Однако это краткое пребывание может быть ценным, поскольку этот мир сумел объединить в себе и сельскую простоту и городскую изощренность в манере, которая если и не уникальна, то, несомненно, весьма необыкновенна в этой части Империума. Частично это происходит из-за огромного объема перевозок, так как предприимчивые капитаны перевозящих зерно барж энергично конкурируют друг с другом, чтобы выжать максимальную прибыль от своих перелетов и обеспечивают стабильные поставки разнообразных товаров с иных миров, почти беспрецедентные для других мест субсектора. Местная пословица гласит, что если вы не можете найти чего-то на Виридии, то, скорее всего, этого просто не существует.

Все это сделало мир достаточно богатым, с процветающим торговым классом, который, на обычный манер выскочек, растрачивает свою прибыль на грандиозную архитектуру и компании филантропов намерено улучшают жизнь ремесленников, хотят они того или нет. В результате столица планеты, Фиделис, безусловно наводнена грандиозными общественными зданиями, которые украшаются каждое мгновение их срока службы, и отделены друг от друга разбросанными повсюду многочисленными парками и садами. Местное население трудолюбиво и благочестиво до такой степени, что почти на каждой улице находится часовня или храм Императора. Несмотря на это, они искренне используют любой повод для празднеств, и особенно популярны ежегодные фестивали, посвященные каким-либо аспектам или тонкостям сельскохозяйственного цикла. Но, безусловно, воплощением экклезиархической архитектуры, привлекающим паломников со всей системы, нужно признать собор в Фиделисе, который по размерам и великолепию может соперничать с теми, которые встречаются в куда более густонаселенных мирах.

Потому что, в отличие от других аграрных миров, Виридия экспортирует куда больше, чем просто продовольствие. Эта планетарная система исключительно богата полезными ископаемыми и миллионы её граждан, живущих вне планеты, на орбите, в космических станциях и добывающих центрах, так же усердно посвящают себя сбору этого щедрого урожая, как и их, вооруженные вилами, собратья на поверхности. Фактически, можно без преувеличения сказать, что приблизительно половина населения Виридии никогда не ступала и не ступит на поверхность планеты, которую они зовут домом. Собираемое ими сырьё бесконечным потоком отправляется в мануфактории соседних систем, так же эффективно утоляя голод конвейеров, как баржи с зерном — голод рабочих.

Глава третья

ДюПанья и его телохранители быстрым шагом вели нас через дворец, куда-то вниз по застеленным коврами и завешанным гобеленами коридорам, через галереи. Богатым, блестящим, поколениями вощёным деревянным полам сильно не повезло оказаться под тяжелыми шагами космических десантников, обдиравших и раскалывавших все, что попадалось под ноги. Посмертные маски предков губернатора неодобрительно смотрели со стен на этот небрежный вандализм, хотя сам ДюПанья, кажется, не возражал или совсем этого не замечал. В конце концов, по сравнению с опустошением, которое устроила в его доме артиллерия повстанцев, повреждения были совсем небольшими.

Астартес, казалось, оставались столь же безразличны к этому, шагая, как я уже не раз за ними замечал, совершенно синхронно. Их подошвы ударяли о пол одновременно, с точностью сервиторов. При каждом шаге пол содрогался от их одновременных ударов, и я это ощущал ногами. По сути, я начал чувствовать себя так, словно находился на борту какого-то неустойчивого судна. К счастью, это ощущение длилось не долго, потому что в скором времени деревянный пол сменился голым рокритом, отделка стен тоже сменилась на этот же материал, и я понял, что мы уже в бункере под дворцом. Когда мы спустились на несколько этажей, я почувствовал, что моё беспокойство уменьшается: это скрытое убежище без всякого ущерба перенесло неисчислимые артиллерийские обстрелы, и, несомненно, сохранится и в будущем. Поэтому я с легким сердцем прошел через пару противовзрывных дверей, которые в данный момент держали открытыми охранники все в той же униформе из комической оперы, что и их соотечественники, но, по крайней мере, они проявили подобие заинтересованности, когда мы проходили мимо. Войдя внутрь, мы оказались в неплохо оборудованном командном центре.

Рассматривая прочные опоры и защищавший нас толстый потолок, между бронированными фигурами, закрывавшими мне большую часть обзора, я мельком заметил пикт-экраны и информационные кафедры. Я не мог разобрать, что там, пока они не разошлись в стороны, давая понять, что мы в конце концов добрались до операционного центра.

— Губернатор.

Мужчина средних лет, его униформа, напоминавшая стандартный камуфляж Имперской гвардии, была покрыта серыми и светло-голубыми пятнами[558], и выглядела чуть практичнее, чем попадавшаяся ранее. Он оторвался от гололита, возвышавшегося в центре помещения. Тот проецировал слабо мерцающий образ города, усыпанный иконками, которые наверняка означали позиции дружественных и вражеских войск.

— Астартес атаковали врага за восточными и северо-западными воротами.

Если он и был удивлен, увидев меня и моих товарищей, то никак не показал этого, просто приветственно кивнув в нашем направлении, и я решил, что кем бы он ни был, он мне нравится. Либо он был слишком занят обороной нашего анклава, либо просто решил, что будь он проклят, если покажет изумление от нашего появления. Эту игру я хорошо знал и всегда ей наслаждался.

Грайс кивнул, наверняка постоянно оставаясь в курсе ситуации благодаря системе мониторинга, встроенной в его доспехи, и я начал жалеть, что покидая "Громовой Ястреб" оставил громоздкие наушники. Конечно, они были тяжелыми и неудобными, потому что были рассчитаны на гораздо большую голову, чем моя, но я так привык следить за ходом боя через свою комм-бусину, что без неё чувствовал себя отрезанным от хода событий. Без этого ни один член комиссариата не сможет чувствовать себя комфортно, тем более такой параноик как я. Что ж, мне просто придется обойтись гололитом.

— Это они, — подтвердил капитан Отвоевателей, — и выдвигаются к своим целям. Сопротивление слабое.

Из того что мне было видно со своего места, было похоже, что враг бросил против двух команд все что мог, но, думаю, что с точки зрения Грайса только что побывавшего в мире-гробнице, полной некронов, толпа мятежных солдат СПО представляла собой просто удобные мишени для стрельбы.

— Спасибо, генерал.

ДюПанья с явным облегчением сбросил свою мантию и, к моему удивлению, оказалось, что он носит такую же униформу, как и поприветствовавший его офицер, только без знаков различия на воротнике.

— Так-то лучше.

Он передал богато вышитую одежду ближайшему охраннику и улыбнулся мне с видом уверенного в себе человека.

— Терпеть не могу эту проклятую штуку. Я в ней выгляжу как диван.

Оспаривать это утверждение было глупо, так что я не стал даже пытаться.

Вместо этого, я повернулся к гололиту и обратился к генералу.

— Несомненно, вы знаете, кто мы, — сказал я, — поэтому я не буду тратить время на представление.

Тем более что я в любом случае не знал кем были трое компаньонов Грайса: на мой взгляд, в своих шлемах они выглядели одинаковыми, да и если бы они их сняли, вряд ли бы это мне особо помогло.

— Что тут у нас?

— Расположение всех подразделений, о которых мы знаем в настоящее время, — ответил человек в сине-сером. Видимо он был столь же доволен, как и я, что мы обошлись без формальностей.

— Голубым обозначены лоялисты, желтым, зеленым и красным — различные фракции противника. Они охотятся друг за другом не меньше, чем за нами, поэтому мы с удовольствием позволили им продолжать в том же духе, в то время как сами ожидаем появления армии освобождения.

— Мы уже прибыли, — напомнил ему Грайс, внезапно появившись сбоку от меня и уставившись на изображение с задумчивым выражением лица, — их расположение не имеет смысла.

Я посмотрел на дисплей более внимательно, стараясь разглядеть то, что он имел в виду. Красные, желтые и зеленые иконки группировались вокруг синих анклавов словно пена вокруг водосброса, в зависимости от того, в чей сектор попал окруженный имперский опорный пункт. По одному цвету на каждый, плюс дворец, который, казалось, находился на стыке их зон влияния и был окружен красным на юге и востоке, желтым на севере и зеленым на западе.

— Вы правы, — сказал я через минуту.

На границах фронта они приближались друг к другу, но не соприкасались. Это не было неожиданностью, так как борющимся фракциям нужно было куда больше солдат, чем у них было, чтобы укрепить произвольную линию фронта длинною в несколько километров. Но позиции, на которых они окопались, не выглядели стратегическими, а несколько потенциально слабых мест вообще остались без защиты. Грайс подошел к кафедре управления, и, бормоча унылые литании, которые, кажется, использовали технопровидцы, обслуживающие подобные системы в Гвардии, начал возиться с кнопками. Он, должно быть, нажал на правильные, потому что три цвета внезапно сменились болезненно-фиолетовым, вся картина встала на своё место.

— Трон Земной, — сказал я в ужасе, — весь город сплошная ловушка!

— Это очевидно, — сказал Грайс так, словно ему это было ясно с самого начала. Так вполне могло и быть. Только ДюПанья выглядел смущенным.

— Генерал Ортен? — спросил он, по крайней мере, ответив на повисший вопрос о том, как зовут его товарища. — Что он имеет в виду?

— Он говорит, что мы были идиотами, — ответил Ортен, его поразило неприятное понимание ситуации и от этого он выглядел не более радостным чем остальные, — междоусобица, которая, как мы надеялись, сведет за нас их численность на нет была только для отвода глаз.

Он тяжело вздохнул.

— Я останусь в своей квартире, пока вы сможете созвать военный трибунал.

— Вы не сделаете ничего подобного, — отрезал я, — если вы действительно виноваты во всем этом безобразии, то будь я проклят, если позволю вам так легко уйти от ответственности, просто встав перед расстрельной командой.

Ортен и ДюПанья уставились на меня, и хотя Астартес оставались такими же невозмутимыми, как и всегда, что-то в их позах выдало не меньшее изумление, чем у остальных[559].

— Комиссар Каин прав, — согласился Грайс, — сейчас не подходящее время, чтобы лишать себя старшего офицера СПО.

Я кивнул, развивая неожиданную поддержку.

— Сейчас нам нужно ваше знание местных условий. А разобраться, кто виноват, мы сможем позже, когда справимся с повстанцами.

— Разумеется, я в полном вашем распоряжении, — произнес Ортен. Своим выражением лица он напоминал прыгуна со шпилей, беспечно сиганувшего в отверстие в обшивке улья прежде, чем оглянуться и осознать, что оно ведет в выгребную яму.

— Боюсь, я все ещё не понимаю, — сказал ДюПанья слегка извиняющимся тоном и Грайс ткнул в гололит рукой в желтой латной перчатке.

— Подобное расположение отрядов совершенно логично, если повстанцы действуют как единая сила. Они могут весьма эффективно оборонять город от внешнего вторжения, так и препятствовать движению любых имперских подразделений, пытающихся развернуться внутри него.

— Имперская Гвардия должна была приземлиться на аэродроме, — добавил я, указывая на посадочную площадку в окрестностях Фиделиса, где в более спокойные времена приземлялись и взлетали самолеты и орбитальные шаттлы.

— Это единственное достаточно большое открытое место, которое можно использовать как плацдарм. Но как только они опустятся, то окажутся в роли уток в тире под скоординированным огнем вот этих подразделений "Василисков" и "Мантикор".

Ортен кивнул.

— Которые в это время вроде бы как обстреливают друг друга, или делают вид, чтобы мы в это поверили.

— Они могут быть нейтрализованы, — спокойно произнес Грайс, — теперь мы знаем о масштабах обмана и их хитрость не сработает.

— В любом случае не сейчас, пока мятежники все ещё думают, что мы одурачены, — сказал я, задаваясь вопросом, как мятежникам удалось провернуть столь выдающийся фокус.

Требовалась потрясающая степень координации, которая напряжет навыки даже самого опытного штаба высшего командования, не говоря уже о толпе разочаровавшихся ополченцев. Мои ладони снова начали зудеть, но на этот раз я не видел никакого смысла в моем смутном беспокойстве, поэтому вернул своё внимание к текущим проблемам.

— Плохо то, что как только мы выдвинемся отбить эти позиции, они поймут, что их раскусили.

— Я тоже так считаю, — согласился Грайс, — перенаправление наших боевых отделений сразу выдаст наши намерения, поскольку сейчас враг наверняка знает их текущие цели.

Он снова изучил гололит.

— Однако батарея "Мантикор" находится близко к тому маршруту, который ведет к осажденным защитникам обители Администратума. Если я с боевыми братьями сделаю третью вылазку, то они слишком поздно поймут, какова наша настоящая цель.

— После этого останутся только "Василиски", — сказал я, в его логических доводах не было ошибок.

— Может ли их уничтожить "Громовой Ястреб"? — Спросил Ортен и я отрицательно покачал головой.

— Сомневаюсь в этом, — ответил я, — мне довелось служить с артиллерийским подразделением, и я могу сказать, что они всегда готовы к воздушному налету. Через минуту после того как он появится на ауспексах, "Василиски" рассредоточатся. Мы сумеем уничтожить несколько, но нет гарантии, что оставшиеся не смогут устроить эффективный обстрел аэродрома.

— Тогда вам придется подкрасться к ним, правда? — Вмешался новый голос и, повернувшись, я оказался перед молодой женщиной в ещё более абсурдной версии той сложной униформы, которую носили большинство солдат в бункере. Темно-красная ткань была украшена серебряным галуном, а полковой герб на погонах был вышит золотой нитью, которая сверкала под люминаторами почти так же ярко, как пуговицы её туники. Две верхние были не застегнуты, оставляя роскошный разрез. Весь этот ансамбль явно был обязан своим происхождением кутюрье, а не интенданту. Хотя лазерный пистолет в кобуре на поясе создавал впечатление боевого оружия, но может быть это была его единственная функция — создавать впечатление.

— Комиссар, уважаемые астартес, это моя дочь Мира, — сказал ДюПанья, хотя сходство было настолько сильным, что я и сам уже это понял. Мира ДюПанья явно унаследовала конституцию своего отца, хотя пока генетическая склонность к полноте не пошла дальше намека на пышную зрелость лица и приятных округлостей во всех нужных местах под туникой и брюками. Ради них я, несомненно, выкроил бы время, чтобы оценить в более спокойных обстоятельствах. Её светлые волосы были тщательно заплетены в косы, а зеленые глаза смотрели на нас с легким разочарованием, так, словно не нашли ничего более интересного.

— Это легче сказать, чем сделать, — ответил я ей тоном, который хотя и был формально вежливым, но все же смог передать невысказанное пожелание бежать отсюда и оставить военные дела профессионалам. К сожалению Мира, как я вскоре узнал, не смогла бы распознать намек, даже если бы его поднесли ей в подарочной упаковке с привязанным ярлыком "Намек".

— Только если вы достаточно глупы, чтобы оставаться на поверхности, где они смогут вас увидеть, — презрительно ответила она и подошла к отцу, который, похоже, начал чувствовать себя не очень комфортно. Не могу сказать, что я его осуждал, поскольку он явно лучше понимал, кто мы такие и что из себя представляем. Хотя, к моему удивлению, Ортен задумчиво кивал.

— Ты предлагаешь пройти по подземельям? — Спросил он и Мира повторил его жест.

— Конечно предлагаю, — ответила она. Презрение и самоуверенность смешивались в её голосе, я нашел это довольно раздражающим.

— Мы же провели немало времени в технических туннелях, расставляя ловушки, чтобы туда не могли войти мятежники? Почему ваши бойцы не могут выйти тем же путем?

— Это вполне убедительно, — сказал я, к тому моменту уже успев потратить немало времени на беготню по подземельям различных миров и хорошо представляя себе природу растянутых коммуникаций, наверняка подпиравших Фиделис.

— У вас здесь есть какие-то карты, с которыми мы можем ознакомиться?

— Должны быть, — сказал Ортен и отошел поговорить с помощником. Я повернулся к Грею.

— Мне уже приходилось спускаться в туннели, — сказал я, — они обычно довольно тесные.

Я попробовал представить его со своими воинами, протискивающихся через трубопроводы, в которых я играл в детстве[560] и уныло потерпел фиаско.

— Кажется, вам лучше придерживаться вашего первоначального плана и оставить "Василиски" местным.

— Действительно, — согласился Грайс, — двойная атака, через подземелья и по земле, похоже, лучшая стратегия. Как только мы вступим в бой, нас смогут поддержать боевые отделения и "Громовой Ястреб".

— Чудесно, — согласился я.

— Тогда мы приступим, как только вы выберете себе отряд сопровождения, — сказал Грайс и я слишком поздно понял, во что только что вляпался. Разумеется, я ни в коем случае не собирался лично возглавить нападение на "Василиски", но зная, что Грайс поверил в справедливость моей, фактически дутой, репутации, я запоздало понял, почему он сделал такое предложение. Теперь я не мог отступить, не ударив лицом в грязь перед астартес, с которыми мне ещё предстояло служить, и не уронив своего авторитета перед губернатором, так что мне оставалось просто сделать все как можно лучше. По крайней мере, думал я, ситуация не может быть хуже.

— Я займусь этим, — снова вклинилась Мира со всем мимолетным высокомерием надоедливого богатого ребенка, рожденного чтобы управлять планетой. Она спокойно кивнула капитану астартес.

— Мы будем готовы выдвинуться в течение получаса.

На самом деле прошел почти час, прежде чем СПО смогли организоваться. За это время мы получили воодушевляющие новости о том, что боевые команды добрались до своих целей не понеся потерь, а рыскающий "Громовой Ястреб" подействовал на мятежников как палка, засунутая в муравейник. К тому же, я поучаствовал в совершенно неприятной беседе с дочерью губернатора. Ей кажется и в голову никогда не приходило, что чья-то власть может превосходить её собственную.

— Мне очень жаль, миледи, — сказал я, собрав все дипломатические навыки, чтобы подавить порыв высказаться без изысков, — но я на самом деле не могу позволить вам пойти с нами.

Мира посмотрела на меня с выражением, которое, по моему мнению, предназначалось для горничной, неправильно выставившей ей температуру в ванной.

— Я возглавляю эту вылазку, — сказала она едко, — смиритесь с этим.

— Забота о вашей безопасности это все что меня волнует, — сказал я, все же решив, что тонкости явно не для нее, — поле боя не место для гражданских.

Особенно, если их присутствие могло создать какую-то опасность для моего выживания. А она наверняка ее создаст. Дочка губернатора выпрямилась в полный рост, едва доставая мне до подбородка, и несмотря на это, каким-то образом все равно умудрялась смотреть на меня сверху вниз.

— Так приключилось, что я почетный командир в Домашнем Полку, — сказала она, махнув рукой вдоль своего тела, чьи выпуклости решительно смотрели на меня, — или вы не можете опознать военную униформу?

— Как правило, опознаю, — ответил я, огрызаясь в ответ на очевидное возражение по поводу ее пестрого костюма, — но звание почетного командира обычно остается не более чем почетным.

Ее щеки начали краснеть, вслед за этим она нахмурилась. Несомненно, ощущение, что ей не подчиняются беспрекословно, было для нее неприятной новинкой.

— Сколько настоящих военных курсов вы закончили? — спросил я.

— Мои обычные обязанности не оставляют времени для такого рода занятий, — неохотно признала девушка, — но я несколько раз была за стенами.

Она подняла подобранный где-то лазган с гораздо большей уверенностью, чем я ожидал увидеть от гражданского. Мне пришлось признать, что она обращалась с ним так, словно знала, что необходимо делать.

— С самого детства я привыкла обращаться с оружием во время охоты.

— Я полагаю, добыча отстреливалась только в исключительных случаях, — саркастически ответил и повернулся к ДюПанья, оказавшимся поблизости вместе с отделением солдат, которые эскортировали его для встречи "Громового ястреба". Несмотря на аляповатый прикид, они выглядели, словно были достаточно хорошими бойцами, что я и ожидал: на большинстве миров охраняющие губернатора солдаты были сливками СПО, или хотя бы творогом, оставшимся после десятины Гвардии. Я был бы достаточно счастлив, ввязаться в этой глупое задание с настоящими Гвардейцами, за которых можно было спрятаться, но, по крайней мере, они были лучшими из всего, что можно было выбрать. Большинство из них обдуманно сохраняли нейтральное выражение лица, однако некоторые не делали секрета из того, насколько они наслаждались представлением, когда их почетный командир встретил неожиданное сопротивление.

— Вы можете воззвать ее к благоразумию?

— Не часто, — признал ДюПанья так, как будто гордился этим фактом, — хоть ее звание и почетное, как вы сказали, но она относится к нему со всей серьезностью. В конце концов, оно делает ее самым старшим офицером в полку.

— Превосходно, — ответил я, обрадованный осознанием, что в этом случае я на законных основаниях могу ее расстрелять, если она будет меня слишком сильно раздражать, — но у нас нет времени спорить по этому поводу.

Грайс и его астартес уже покинули командный бункер и к этому времени, уже должны были быть на полпути к воротам. Если мы собираемся появиться на позиции до того, как враг осознает, что артиллерийская батарея является настоящей целью Отвоевателей, и одновременно желаем быть готовыми к нашей собственной атаке, то нам нужно уже выдвигаться. В противном случае, когда мы прибудем, наша цель будет всецело настороженной, и мы упустим преимущество внезапности.

— Тогда хватит его тратить, — сказала Мира. Она развернулась и махнула бойцам, у большинства из которых были подрывные ранцы, в дополнение к обычному вооружению.

— Выдвигаемся.

— На месте, стоять! — рявкнул я, мгновенно обездвижив дернувшееся отделение. Я повернулся к Мире, со своим самым пугающим комиссарским выражением лица.

— Вы остаетесь. Смиритесь с этим.

Как я и ожидал, ее собственные слова она восприняла не очень хорошо.

— Поправьте меня, если я не права, комиссар, — ответила она, произнося мое званием таким тоном, от которого замерз бы и гелий, — но у меня впечатление, что ваша должность является исключительно консультативной и вне обычной цепи командования.

— Технически да, — признал я, маскируя внезапную неловкость, — но наши советы обычно учитываются офицерами.

Поскольку если нет, то у нас было право расстрелять их, что обычно склоняло их прислушиваться.

— Тогда считайте, что я услышала ваш совет, — сказала Мира, разворачиваясь и снова отдавая приказ бойцам, — выдвигаемся!

Что ж, я вряд ли мог пристрелить ее перед собственным отцом, если надеялся сохранить продуктивные рабочие отношения, и, казалось, что в данном случае, существует огромная вероятность, что враг исполнит эту работу за меня, так что я просто пожал плечами и понадеялся, что это будет выглядеть как спокойное безразличие.

— Должным образом предупредил вас, командир, — сухо ответил я.

Глава четвертая

Сначала, как ни удивительно, все шло хорошо, так что мне приходилось тщательно прятать удивление. Слишком наивная или высокомерная, чтобы принять во внимание опасность стать мишенью, Мира вела нас, держась впереди солдат и уверенно шагая через отзывающийся эхом подземный лабиринт так, словно мы просто вышли не прогулку, а не углублялись с каждым шагом в территорию врага. Эта ситуация меня полностью устраивала. Кроме того, что я наслаждался зрелищем совершенных по форме ягодиц, так она ещё и гарантированно примет на себя огонь любых прячущихся внизу врагов или спустит механизм ловушек, которые они могли установить, тем самым предупредив остальных.

Войти в лабиринт туннелей оказалось на удивление просто. Для этого было достаточно спрыгнуть через люк в коридоре возле дворцовой кухни, и после того, как я выпрямил колени, согнутые чтобы смягчить удар приземления, я сразу почувствовал себя наиболее комфортно с момента прибытия на Виридию. Сопровождали меня нелепо одетые мишени для стрельбы или нет, в этой среде я чувствовал себя как дома и меня захлестнули инстинкты жителя подулья. Оглядевшись, я с одобрением отметил оплавленные куски металла на стене, которые раньше поддерживали идущую вверх лестницу. Ортен уверял меня, что были предприняты все необходимые меры, чтобы обезопасить дворец и его окрестности от проникновения врага, за исключением полного разрушения туннелей взрывами (если бы осаждаемый мятежниками дворец пал, то это не дало бы ДюПанье сбежать, а потому было совершенно немыслимо) и я с удовольствием увидел, что он был прав. Исключая прискорбную склонность доверять сведениям разведки, не задавая много вопросов, он, кажется, был достаточно компетентен, и я почувствовал определенное удовлетворение от того, что решил оставить его в живых и не смещать с поста.

Внезапно над нами захлопнули крышку люка, мы погрузились во тьму. Как всегда, я ощутил, как напряглись мои чувства при отсутствии света. Ощущение слабого сквозняка на лице давало чувство направления, а отражавшееся от рокрита эхо ботинок позволяло точно определить положение стен.

— Закройте на мгновение глаза, — посоветовал я, — это поможет им адаптироваться.

— Или мы можем просто зажечь люминаторы, — сказала Мира, подкрепляя слова действием. Внезапная вспышка света заставила меня зажмуриться. Несколько солдат последовали её примеру, заполнив узкий коридор пляшущими лучами, отражавшимися от протянутых по стенам и потолкам труб и кабелей. По крайней мере, она сообразила, что можно прикрепить его к штыку лазгана, оставив руки свободными и остальные незамедлительно проделали то же самое.

— Отличная идея, полковник, — сказал я с мрачным сарказмом, — как насчет того, чтобы затянуть хором "Солдаты Трона", чтобы пока мы идем, враги могли нас не только видеть, но и слышать?

— Вы же говорили что у нас мало времени, — сказала она и трусцой побежала вперед, из-за чего с её туго натянутой униформой стали происходить интересные вещи, — мы никуда не доберемся, если будем ковылять в темноте.

С неохотой признав, что тут она права, я удовлетворился тем, что отстал настолько, чтобы прятаться в тенях, в утешительной уверенности, что моя черная шинель в темноте будет почти идеальным камуфляжем, особенно для противника, все ещё ослепленного расстрелом Миры. Через сотню метров, и, по моим подсчетам, мы более или менее вышли за внешнюю стену, я смог увидеть причину её уверенности. Впереди коридор был блокирован новой рокритовой стеной, в которой была установлена металлическая дверь, такой ширины, чтобы в неё одновременно мог пройти только один человек. Мира остановилась перед ней и шлепнула ладонь на пластину сканера генокода. Тот был прикручен к запирающей плите, техножрец явно был загружен неотложными делами, чтобы выполнить свою работу аккуратно. Устройство мгновение погудело и пожужжало, дав мне время догнать её, после чего замок щёлкнул и дверь распахнулась наружу. Невероятно, но прикрывал её только я[561].

— Откуда вы знаете, что с другой стороны нас не ждет враг? — спросил я, уязвленный её ухмылкой, когда она, оглянувшись на меня, задержалась на пороге.

— Потому что не сработала ни одна из мин, — ответила она, — лучше поторопитесь, они снова взведутся через тридцать секунд.

После этого она исчезла, убежав в темноту за дверью, а следов в проем попрыгали её солдаты. В тусклом свете её люминатора я заметил, как за моей спиной захлопнулась дверь, и уже на бегу увидел, что насчет мин она не преувеличивала. Большое количество осколочных зарядов было прикреплено к потолку и стенам, и их изогнутые корпуса были сделаны так, чтобы как можно шире раскидать свою смертоносную начинку. Они были достаточно убийственны и на открытой местности, а в этом ограниченном пространстве они распылят в кровавый туман любого, кто по неосторожности приблизится к ним. Я прибавил ходу, пока не удостоверился, что выбрался из зоны поражения смертельных устройств. Через секунду или две, после того, как я преодолел узкий проход, я услышал, как они со слабыми щелчками стали взводиться и подавил дрожь.

— Ещё будут маленькие сюрпризы, вроде этого? — Спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Ни одного, о котором нам придется беспокоиться, — заверила меня Мира.

По моему опыту, такие заявления только искушают судьбу, и, конечно же, ещё до конца дня, мы получили куда больший и смертельный сюрприз, чем могли себе вообразить. Но тогда я пребывал в блаженном неведении и побежал следом за ней, вместо того, чтобы повернуться и со всех ног броситься обратно.

Примерно через час быстрой ходьбы мы добрались до нашей цели. Согласно предоставленной Ортеном карте, которую я немедленно загрузил в свой планшет, это был не самый прямой маршрут, зато он позволял избежать необходимости проходить через барьеры, где нам пришлось бы ползать, карабкаться и преодолевать препятствия, для чего у Миры не было ни соответствующего характера, ни телосложения. Так как я считал, что мы не потеряем много времени на обход, который вел нас через обычное скопление технических проходов, водостоков и коллекторов (последние заставили Миру топорщить свои привередливые аристократические перышки, чем я втихомолку забавлялся), то я не стал указывать ей на это.

Несмотря на все мои страхи, её люминатор, кажется, не привлек ничьего нежелательного внимания, однако, вопреки вашему ожиданию, это не уменьшило ощущаемое мной напряжение. Чем дольше мы оставались не обнаруженными, тем сильнее во мне росла уверенность, что это не так и заметил, что прислушиваюсь к любым звукам, которые могли бы выдать засаду, ожидающую нас в темноте впереди. Конечно же, я много чего услышал, но инстинкт и опыт позволили мне почти сразу идентифицировать большинство шумов и отбросить их, как не представляющие угрозы.

Наиболее распространенными были шорохи грызунов, удиравших в поисках укрытия при приближении света и шума, но иногда возня была и погромче, указывая на присутствие человека. Однако они тоже неизменно убегали, вместо того чтобы приближаться, это означало что они были гражданскими и с понятной осторожностью относились к вооруженным людям. Были ли это мастеровые, пытающиеся защитить поврежденную инфраструктуру города от полного разрушения, или же просто несчастные и обездоленные масштабными беспорядками, местные жители, отчаявшиеся и напуганные настолько, что пытались найти здесь убежище, я не знал. Они в нас не стреляли, и это все, что имело для меня значение.

— Мы на месте, — наконец сказала Мира, и я проверил свой хронограф, гадая, как далеко продвинулись Грайс со своей командой. Я видел их в действии и существовал огромный шанс, что они уже добрались до своей цели и сейчас расправляются с ней. Я снова потянулся к комм-бусине, обычно вставленной в ухо, и пожалел об её отсутствии. Мне, конечно, пришла в голову мысль раздобыть себе такую в командном бункере, но оказалось, что такого оборудования у Виридианских СПО было недостаточно. Лучшее, что они могли мне предложить, был большой переносной вокс-передатчик, который сейчас подпрыгивал на спине своего оператора. Остановка для его использования заняла бы больше времени, чем мы могли бы себе позволить, поэтому мне пришлось смириться с тем, что я ещё какое-то время останусь без связи. Так что я постарался изо всех сил игнорировать свои предчувствия.

— Хорошо, — сказал я, тайком глянув на свой планшет, чтобы проверить, где находится это "место".

Оказалось, что это канализация прямо под площадью, которую повстанцы решили использовать в качестве артиллерийского парка и у меня появились первые наметки плана боя. Вы могли подумать, что для этого немного поздновато, и, наверное, вы правы, но я попал на это задание не по своей воле, а по дурацкому стечению обстоятельств и у меня было мало времени подумать о чем-то, кроме неотложных задач по обеспечения собственного выживания. Я помахал бойцу с воксом и тот подошел, передавая большую телефонную трубку.

— Каин — Астартес, — сказал я, молясь Императору, чтобы выданная мне частота была правильной, делая короткие передачи на случай, если нас прослушивали, — на позиции. Прием.

— Принято, — к моему облегчению ответил Грайс, — сопротивление слабое. В течение двух минут "Громовой Ястреб" начнет отвлекающие атаки.

— Спасибо, — ответил я, обращаясь от лица всего отряда и явно невоенной персоны Миры, которая внимательно слушала разговор, но, на этот раз, спасибо Императору, смогла удержаться от соблазна вмешаться.

— Нам будет нужна любая помощь, какую мы только сможем получить.

— Оставьте канал открытым, — сказал Грайс и отключился.

— Что он имел в виду? — потребовала Мира так, словно я знал ответ, но не говорил, чтобы уязвить её. Я пожал плечами.

— Вероятно, хочет чтобы "Громовой Ястреб" знал наше точное местоположение, чтобы мы не попали под обстрел своих же, — рискнул предположить я.

Учитывая, насколько концентрированную смерть представляет из себя боевой корабль, это казалось мне разумной предосторожностью. Я обернулся к руководящему отрядом сержанту, имя которого не знал. Мира не позаботилась представить нас, если вообще считала личностями находившихся под её номинальным командованием солдат.

— Нам нужно подняться наверх и точно выяснить, где находятся подразделения артиллерии. Если нам немного повезет, то мы сможем использовать подрывные заряды, чтобы обрушить тоннели под орудиями и повредить их, не пробиваясь через часовых.

— Если они расположены достаточно близко, — согласился сержант, указывая на слабое место моего плана, но не подрывая мой авторитет. Фактически, он сделал то, что делал всякий компетентный сарж[562] с тех пор, как человечество впервые слезло с деревьев на святой Терре и начало окучивать друг друга палками.

— Давайте надеяться, что так и будет — сказал я — или нам придется все добывать тяжким трудом.

Из службы с 12-м Вальхалльским[563] я знал, скорее всего возле каждого орудия будет его экипаж, плюс несколько часовых, вспомогательный технический персонал и несколько младших офицеров и лейтенантов, следивших за тем, чтобы призывники совали снаряды нужным концом. Учитывая то, что мы видели на орбитальных пиктах, тут была батарея из пяти "Василисков". В свою очередь, это означало, что при них находилось от тридцати до пятидесяти бойцов. Если бы у меня за спиной были гвардейцы, я бы с удовольствием дал им три, а то и пять к одному против простых мятежных СПО, но наши теперешние войска, вероятно, по качеству будут немногим лучше тех, с которыми мы столкнулись. И это, если не считать Миру, которая, наверняка, сама по себе стоила дополнительного вражеского отделения.

— Ну, есть только один способ это выяснить, — сказала она, и прежде чем я успел её остановить, полезла по лестнице, ведущей к крышке люка. Понаблюдав за ней, я уже понимал, спорить с ней бесполезно, и пристрелить ее здесь, где нас мог услышать часовой, не могло быть и речи, поэтому мне сейчас оставалось только пойти с ней.

— Ждите здесь, — приказал я сержанту, который был более чем счастлив подчиниться, — пока меня нет, проверьте заряды.

Не было никакого смысла тащить за собой все неуклюжее отделение, отчего-то я был уверен, Мира совершенно самостоятельно сможет отлично привлечь внимание врага. Но вряд ли я мог бросить её на произвол судьбы, так что я взбирался за ней. Правда, выждав момент, дабы убедиться, что сразу за её появлением на поверхности не последует шквал огня из лазганов.

Этого не произошло, поэтому я, осторожно высунув голову из отверстия, обнаружил, что нахожусь прямо посредине улицы, которая выглядела очень потрепано: здания с обеих сторон были рябыми и дырявыми от продолжительного и неразборчивого применения тяжелой артиллерии. Проезжая часть в нескольких метрах впереди была наглухо заблокирована остовом сгоревшей "Химеры". Воспользовавшись им как прикрытием, я выскочил из норы словно крыса, почуявшая свежий труп, и притопил под укрытие брошенной машины.

— Где остальные? — Спросила Мира примерно с уровня моих колен: для дополнительной защиты она забралась под поднятый бульдозерный отвал. Первый разумный поступок, который я когда-либо видел от нее. Она держала свой лазган наперевес, направив его на люк, видимо, для того, чтобы прикрыть меня, и я выдохнул тихую благодарственную молитву Золотому Трону за то, что она была не настолько напугана, чтобы потянуть спусковой крючок.

— Внизу, в норе, — тихо ответил я, — приказал им оставаться там.

— Что вы сделали? — Она встала и посмотрела на меня. Эффект был несколько испорчен толстым слоем грязи на её куртке и коленях брюк; по крайней мере она теперь сливалась с окружением намного лучше, а это хоть что-то. — Нам они нужны здесь!

— Вы когда-нибудь выслеживали кого-нибудь на охоте? — Спросил я.

Мира угрюмо кивнула.

— Конечно, — сказала она, проявив здравый смысл и понизив голос, что стало приятным сюрпризом.

— А при этом вокруг вас топал десяток солдат? — Разумно спросил я.

Мира отрицательно покачала головой.

— Конечно нет, это бы распугало все зверье… — Тут она сообразила. — Конечно, я понимаю. Нам нужно будет двигаться тихо.

Я отрицательно покачал головой.

— Мне нужно будет двигаться тихо, — сказал я, — а вы останетесь здесь, на случай если меня нужно будет прикрыть огнем.

Я был первым готов признать, что самому рисковать на разведке вражеских позиций, вместо того, чтобы позволить Мире продолжать начатое, было для меня несколько нехарактерно, но на тот момент у меня были достаточно весомые причины. Во-первых, у меня более чем хватало практики подкрадываться незамеченным прямо к врагу, в то время как соответствующие навыки Миры были неизвестны. Во-вторых, благодаря времени, проведенному с 12-м Вальхальским, я знал об артиллерии достаточно, чтобы с одного взгляда оценить, насколько большой угрозой была батарея, в то время как самое полезное, что, вероятно, сможет сделать Мира, так это сообщить, что Василиски были покрашены в ужасно немодный цвет. В-третьих, благодаря моему врожденному пониманию подземелий, просто посмотрев, я мгновенно мог определить, насколько близки они были к канализационным каналам и где лучше заложить заряды, чтобы нанести максимальный ущерб.

На мгновение показалось что Мира собирается поспорить по этому поводу, но, прежде чем она получила такую возможность, пилот кружившего "Громового Ястреба" решил приступить к диверсиям, о которых говорил Грайс. Что бы она ни хотела сказать, все было поглощено грохотом отдаленного взрыва и над искусственным горизонтом из окружающих нас зданий взметнулся столб дыма, а немного спустя, через подошвы ботинок, я почувствовал слабое сотрясение. Кажется, он нашел склад боеприпасов или что-то другое, не менее горючее. В любом случае теперь можно было с уверенностью сказать, что он полностью захватил внимание повстанцев.

Воспользовавшись моментом, я бросился к ближайшему зданию, которое казалось прочным, несмотря на множество дыр в наружных стенах. Видимо, это был какой-то торговый центр, но что здесь продавали, я мог только догадываться, так как мародеры побывали тут задолго до меня, и все разграбили. Войдя через широкий пролом, в том месте, где раньше было окно, и на мгновение, поскользнувшись на хрустящих осколках стекла, я нырнул в тени в задней части магазина. Там, как и в туннеле, моя мрачная униформа позволит мне легче сливаться с окружением.

Удача или Император были со мной, и за деревянной дверью, которую сорвали с петель ударом ноги или тарана, я нашел лестницу. Тут был и лифт, но я бы им не воспользовался, даже если бы было электричество; мысль, что враг найдет меня, запертого в маленьком металлическом ящике, была тревожной, если не сказать больше. Я легко преодолел пять или шесть пролетов лестницы, прежде чем холодный сквозняк задержал мое продвижение, и я рискнул подняться туда, где раньше, видимо, находился один из верхних этажей магазина.

Действительно, независимо от того, сколькими этажами раньше мог похвастаться торговый центр, сейчас выше уже было не пройти. Так как половина потолка рухнула и повсюду валялись горы щебня, я крепко сомневался, что наверху осталась хоть какая-то часть изначальной конструкции, способная выдержать мой вес. Тем не менее, беглый осмотр позволил мне убедиться, что этот этаж был достаточно высоким для моих целей. Отсутствующая дальняя стена и пол, обрывавшийся примерно в метре от того места, где она должна была быть, открывали мне отличную панораму большей части города. Я двигался осторожно, прислушиваясь к звуку каждого шага, но все выглядело достаточно прочным и через минуту или две я был достаточно близко к краю, чтобы посмотреть вниз, на парк артиллерии повстанцев за разрушенными останками здания на другой стороне улицы. Ему повезло куда меньше чем моему, и, хотя несколько этажей ещё сохранились, оно стало примерно вдвое ниже того места в разрушенном здании, на котором я стоял.

Даже поверхностного взгляда мне было достаточно, чтобы осознать — мой план с взрывом канализации не сработает. Только одно орудие было в нужном месте, чтобы его можно было вывести из строя, остальные, окруженные мешками с песком и огневыми точками, рассеялись по площади, используя руины зданий как укрытия. Не было никакой возможности забросить или заложить ранец с зарядом: нас расстреляют до того, как мы сможем хотя бы приблизиться. Ветер переменился и принес ворчание работающих на холостом ходу двигателей и сильный, резкий запах сожженного прометия; я был прав относительно их готовности разбежаться, если "Громовой Ястреб" просто чихнет в их направлении. Возможно, если бы мы заминировали дороги, то смогли бы задержать их достаточно долго, чтобы боевой корабль смог их уничтожить. Однако шансы, заложить взрывчатку на открытом месте и остаться незамеченными, были минимальны.

Я все ещё размышлял над проблемой, когда рядом со мной прошипел лазерный луч, попавший в остаток одной из колонн, поддерживающих потолок. Я обернулся, вынимая оружие и проклиная себя за глупость. Причина, по которой я выбрал это место для разведки одновременно делало его идеальным местом для часовых, и я должен был предвидеть что враг будет здесь. Двое мужчин с лазганами бежали ко мне, одновременно стреляя. К счастью, почти невозможно точно стрелять на бегу, и если бы им хватило мозгов остановиться и нормально прицелиться, то, возможно, они застрелили бы меня до того, как я узнал бы об их присутствии.

К сожалению, для них, я был не столь глупым, поэтому отойдя на пару шагов, чтобы спрятаться за столбом, уже остановившим один выстрел, я пригнулся к земле и сделал пару выстрелов. Мой первоначальный прицел был едва ли лучше, но один из выстрелов задел край грудной брони правого, заставив того пошатнуться. Пока он озирался в поисках укрытия, я избавил его от этих волнений, вогнав третий и менее поспешный выстрел прямо в лицо. Он тяжело рухнул, без обычных рефлексивных судорог и больше не двигался.

Оставался второй, который пошел в сторону, к обрыву, надеясь обойти меня с фланга и выстрелить, обогнув колонну, за которой я укрывался. Я нырнул обратно, пытаясь прицелиться в него с другой стороны, но с запоздалым всплеском здравого смысла он переключился на непрерывный огонь, и начал, поливая мою импровизированную позицию ураганом огня, слишком сильного, чтобы я рискнул высунуться и продырявить его. Внезапно обстрел прекратился, воспользовавшись моментом затишья, я прыгнул в сторону, размахивая цепным мечом, предвосхищая что он кинется на меня и ища цель лазерным пистолетом.

К моему удивлению, он уже лежал на усыпанном обломками полу и был мертвее чем Хорус. Я осторожно приблизился, ожидая какой-то уловки, но, подойдя поближе, увидел, что затылок у него отсутствовал, вынесенный ещё одним лазерным разрядом. Судя по расположению раны, в него стреляли явно откуда-то ниже, снаружи здания.

Я осторожно подошел к краю провала и взглянул вниз. Мира все ещё сидела под защитой сожженной "Химеры", её лазган был поднят и смотрел в моём направлении. Увидев меня, она опустила оружие и помахала рукой так, что даже на таком расстоянии было видно, как она довольна собой. В данных обстоятельствах сложно было негодовать, поэтому я помахал в ответ и вернулся к телам ныне покойных часовых. Ни у кого из них не было никаких вокс-устройств или чего-то ещё, что могло бы дать дополнительные сведения, поэтому я начал отступать к лестнице, намереваясь сделать ни что иное, как залезть обратно в люк и убраться с глаз долой раньше, чем кто-то найдет пропавших.

Я прошел всего один или два шага прежде чем воздух словно сгустился вокруг меня, волосы на руках встали дыбом, как при грозе, в глазницах начало расти неприятное ощущение давления. Я почувствовал себя так, словно мой нос законопатили рокритом, и, когда зрение размылось, споткнулся. А потом, так же внезапно, как и началось, все закончилось, оставив меня с почти головокружительным чувством облегчения.

С тревогой я поспешил обратно к дыре в стене, чтобы выглянуть наружу, тотчас же эхом разнесся грохот потревоженного воздуха, похожий на отдаленные взрывы там, где продолжал развлекаться экипаж "Громового Ястреба". Артиллерийский парк мятежников был в полном замешательстве, повсюду бегали люди, подобно крысам в комнате, где кто-то внезапно включил свет, и когда началась стрельба я начал понимать, почему. Высокие фигуры в бело-желтой броне медленно шли через толпу, с высокомерным презрением игнорируя лазерные разряды и редкие, летящие в их сторону гранаты. Они были огроменными, больше чем астартес, которых мне приходилось видеть раньше; хотя позже мне предстояло с ними познакомиться, это был первый случай, когда я увидел броню Терминатора в действии, если не считать нескольких секунд на борту судна некронов, перед тем как потерять сознание. Кажется, большинство астартес были вооружены болтерами со сдвоенными стволами, которые извергали ошеломляющее количество огня, с высокомерной непринужденностью разрывающего в клочья любые признаки сопротивления, и у каждого за плечами была пара ракетных пусковых установок.

Пока я смотрел, Терминатор выстрелил по разу из каждой, уничтожив попытавшегося уехать "Василиска". Ударная волна от взрыва сбила с ног многих защитников, но, по-видимому, оставила мрачно шагающего вперед астартес совершенно равнодушным. Другой подошел к ближайшему орудию и начал буквально разрывать его на части установленными на его перчатках длинными металлическими когтями. Вокруг них потрескивал слабый ореол таинственной энергии, так, словно они были не более материальным, чем туман и тени[564].

Охваченный паникой экипаж, спасаясь, побежал в разные стороны, отчаянно пытаясь уйти, прежде чем грозные когти найдут плоть. Неохотно оторвав взгляд от зрелища, так как я нечасто оказывался так близко к месту сражения, чтобы никто не отвлекал моё внимание, пытаясь убить, я мельком взглянул вниз, удостоверяясь что Мира в порядке. Я обнаружил, что она выглядит явно напуганной, сложно было винить ее в этом: кроме замешательства, вызванного эффектом нахождения на окраине телепортационного поля, она теперь слышала весь шум, не представляя, что там происходит. Поймав её взгляд, я помахал рукой как можно беспечнее и пошел вниз по лестнице, чтобы успокоить её. В конце концов, была она надоедливым раздражающим ребёнком или нет, она только что спасла мою жизнь, чему я всегда был рад. К тому же она была куда более фигуристой, чем Юрген, который обычно занимался этой работой.

— Что происходит? — потребовала она спустя минуту, когда я оказался в пределах слышимости.

— Космические Десантники уничтожают артиллерию за нас, — сказал я, пытаясь не выглядеть при этом слишком радостным, — эта головная боль, несколько минут назад, была из за телепортации отряда Терминаторов.

Кажется, это было несколько избыточным, учитывая, что обычное боевое отделение астартес могли бы перебить мятежников даже не вспотев, но только терминаторы имели соответствующую подготовку и опыт для использования телепортера. Меня поразила мысль, и я кивнул, внезапно осознав.

— Не удивительно, что Грайс хотел, чтобы вокс-канал оставался открытым. Он наверно использовал нас как маяк.

— Тогда нужно собрать здесь всех солдат, — сказала она, поворачиваясь к люку, из которого мы вылезли, — астартес может потребоваться какая-то поддержка.

— Я в этом сомневаюсь, — сказал я, с усилием сдерживая облегчение в голосе. Возможно, это было влияние громады мешающих зданий, но мне показалось, что стрельба стала менее дикой и интенсивной.

— Но вы правы насчет возвращения в укрытие со всей возможной скоростью.

Если я правильно понимал ситуацию, несколько оставшихся мятежников в любой момент могли бросить сражение и попытаться спастись бегством, а сейчас было неудачное время, чтобы столкнуться с ними в открытую. Я ожидал, что Мира станет со мной спорить, словно более-менее инстинктивно сопротивляясь, всякий раз, когда я взывал к ее разуму, но даже если она и собиралась так поступить, возможности ей не представилось. Вместо этого она присела позади разбитой "Химеры" и подняла лазган.

— Слишком поздно, — сказала она.

Глава пятая

Быстрого взгляда из-за корпуса Химеры было достаточно, чтобы подтвердить — Мира была права: у нас не было больше возможности вернуться в туннели так, чтобы нас не обнаружили. Целое отделение восставшей пехоты, все еще одетое в останки их старой униформы СПО, украшенные какими-то каракулями вместо отодранных с рукавов нашивок подразделения, расположились дальше по дороге в боевом порядке. Пока я смотрел на их приближение, мои ладони начали зудеть. Я бы еще не стал на это ставить, но что-то было не так.

— Там вверху их еще больше, — сказала Мира, качнув своим лазганом в направлении верхнего этажа, с которого я наблюдал за врагом и где оставил несколькими минутами ранее двух мертвых часовых. В подтверждение ее слов там что-то промелькнуло, кто бы там ни был, он просто с неприличной поспешностью скрылся из вида.

— Фрак! — выругался я, невзирая на присутствие дамы. Мы будем дохлым пушечным мясом, если кто-то начнет стрелять в нас сверху и даже если Мира снимет одного человека с этого расстояния, я даже на секунду не мог поверить, что она будет способна повторить этот трюк с летающими вокруг нее лаз разрядами.

— Видимо все это время там был третий.

Хотя я не мог понять, как такое было возможно, в противном случае он бы точно вступил в перестрелку. Но единственное объяснение, которое приходило на ум, тоже не имело смысла. Ни один из убитых нами часовых, не имел вокс-оборудования, так как они могли вызвать подмогу?

— Меня больше волнуют те, внизу, — сказала Мира, пару раз выстрелив до того, как я успел ее остановить. Выстрел уложил одного из солдат, идущего к нам, а остальные рассыпались в поисках укрытия. Она торжествующе ухмыльнулась мне перед тем как вернуться к прицелу.

— Я сняла одного.

— Вместо того чтобы придержать огонь до тех пор, пока они не подойдут ближе и не уложить нескольких, — ответил я, стараясь не выдать, что я раздражен ее поступком. Я подготовил свое оружие, ныряя вниз как раз, когда лаз разряд обесцветил металл над нами, осыпая мою фуражку небольшим дождиком ржавчины. Как я и боялся, человек наверху здания тоже целился в нас, хотя, спасибо Императору, он, кажется, был посредственным стрелком.

— На самом деле, я думаю, что хорошо справляюсь, — отрезала Мира, разворачиваясь, чтобы послать пару ответных разрядов в направлении верхнего этажа. В этот раз она, кажется, не попала, но зато на пару секунд отбила охоту стрелять у того, кто бы там ни был.

— По крайней мере я стреляю в них, вместо того чтобы все время критиковать.

Все мои годы службы в комиссариате не могли меня подготовить к такому ответу, но я никогда не встречал никого похожего на Миру, по крайней мере, одетого в пародию военной униформы и, вероятно, старающегося вжиться в это. Мои контакты с дочерьми аристократов до сего момента ограничивались различного рода вечеринками, моя незаслуженная репутация притягивала к себе такие приглашения. И обычно в качестве представителя делегации от Имперской Гвардии, которая только что прибыла в систему, чтобы разобраться с какой-то донимающей угрозой или отбывающая после выполнения задания. Я знал, что достаточно хорошо танцую, умеренно скучный собеседник и терпимо приятная компания на ночь, но на этом все. Впрочем, не было смысла растрачивать несколько мгновений на бессмысленный спор, поэтому я сдержался от автоматического ответа и снова выглянул из-за отвала "Химеры".

— Что-то тут определенно не так, — сказал я.

Никто в панике не убегал от астартес: они двигались стремительно и целенаправленно, от одного укрытия к следующему. Пока одна половина бежала, вторая прикрывала своих товарищей. Я втянул голову назад за толстую стальную пластинку как раз перед бурей лаз разрядов.

— Ты думаешь? — Мира нацелила свой лазган для ответной стрельбы, не обращая внимания на энергоячейку, я послал несколько выстрелов в направлении верхнего этажа, уверенный, что снова видел там движение. Ситуация через секунды станет более отчаянной: это только вопрос времени, когда снующие сверху расположатся для стрельбы или пока наступающие солдаты обойдут нас с флангов.

Оглядываясь назад, теперь я понимаю, что в следующие несколько минут мы, вероятно, были бы мертвы или что-нибудь намного хуже, если бы не выжившие повстанцы из парка артиллерии. Милостью Императора, они выбрали именно этот момент, чтобы дрогнуть и побежать, ринувшись на авеню хаотичной, воющей толпой, любые требования воинской дисциплины были полностью забыты в отчаянной гонке за спасение своих собственных жизней.

— Пойдем! — сказал я, хватая Миру и рванув в открытый люк до того, как у нее появится шанс опять начать спорить. — Это наш шанс!

К ее чести, она, кажется, поняла мысль, врубаясь и развивая потрясающую скорость, для женщины, которая обычно представляла физические упражнения в виде прогулки вниз по коридору в обеденную. Отсчет времени был критическим: по крайней мере было бы иронией, защититься от лазразрядов телами их товарищей, только для того чтобы тебя насмерть растоптала истеричная толпа.

Тем не менее, мы умудрились добраться до дыры в дороге с легкостью, которую никто не мог ожидать. И это несмотря на риск подвернуть лодыжку на раздробленном щебне проезжей части, получить пару выстрелов от самых глазастых врагов, пока бежали; конечно, не надеясь даже выстрелить в ответ, но смутно уповая, что они не выстрелят, когда мы появимся. Не видя больше причин, чтобы откладывать, я поднял свой лазпистолет и цепной меч над головой, чтобы не застрять в ободке люка и прыгнул в темноту ногами вперед. Взрослея в подулье, я не был новичком в такого рода вещах, и уже согнул колени, чтобы амортизировать удар, когда долбанусь в рокрит тремя метрами ниже. Должен признать, что это потрясло меня куда больше, чем, когда я проделывал это во времена малолетнего шалопайства, но удержался на ногах и сделал несколько осторожных шагов, чтобы проверить что мои лодыжки все ещё были там, где нужно, а не вмялись, как мне казалось, в голени.

— Вы с ума сошли? — спросила Мира, карабкаясь вниз по лестнице. Её люминатор, все ещё закрепленный на стволе лазгана, стал стробоскопом в узкой комнате.

— Откуда я знаю? — спросил я, не особо волнуясь насчет ее ответа. За время своей карьеры я встретил столько душевнобольных, что их хватило бы на сумасшедший дом, но все они думали, что совершенно нормальны. Но, к моему облегчению, Мира сочла ответ ниже своего достоинства и нашла себе того, на кого можно излить свое презрение.

— Сержант! — во всю глотку завопила она, подняв помчавшееся по туннелям эхо. — Где вы?

— Тихо! — сказал я, только сейчас заметив отсутствие оставленного здесь отделения. — Что-то здесь не так.

— Я это вижу, — раздраженно ответила она, наугад шаря по туннелю лучом люминатора, что совершенно не помогало. По крайней мере, признаков предположительно недавно произошедшего боя не было видно.

— Они должны были ждать нас.

Кажется, до неё все ещё не дошла вся серьёзность ситуации: её раздражение было не сильнее раздражения на опаздывающего шофёра.

— Нам надо идти, — сказал я. Независимо от того, что случилось с нашими компаньонами, эта тайна могла подождать.

— Преследователи могут оказаться здесь в любой момент.

Как бы подчеркивая мои слова, что-то загремело вниз по ступенькам лестницы, и без дальнейших размышлений я помчался по проходу.

— Граната! — закричал я, не оборачиваясь. К счастью, в нужный момент Мира соображала быстро, и уже наступала мне на пятки, когда осколочный заряд взорвался, нашпиговав каменную кладку там, где мы только что находились.

— Вы только что бросили меня там! — возмущенно пискнула она, как только эхо затихло настолько, чтобы я мог её слышать.

— Я предупредил вас! — огрызнулся я. — Чего вы ещё хотите? Правило "дамы вперед" не учитывается на поле боя.

И, если вы спросите меня, то это хорошо, иначе нас обоих бы уже нашинковало. Мира смотрела на меня, и, хотя её губы двигались, впервые с момента нашей встречи она находилась в ошеломленном молчании. И, пока мое мгновенное преимущества не закончилось, я схватил ствол её лазгана[565] и погасил люминатор.

— И держите эту фраканую штуку выключенной, — добавил я, — если хотите выбраться отсюда живой.

Я был уверен, что сейчас последуют возражения и готовился к ним, но, кажется, пока наши приключения убеждали Миру в том, что игра в солдат куда опаснее, чем ей казалось, поэтому она удовлетворилась бормотанием что-то вроде "мужлан". В общем, в свое время меня обзывали гораздо хуже, так что это я, безусловно, переживу.

— Идем, — сказал я, взяв её за руку и направляясь в боковой проход, который я почувствовал по изменениям в эхе. Возможно, наши преследователи оставили нас после того, как бросили в люк осколочную гранату, но если бы я так страстно желал кому-то смерти, как они, то я бы не считал это само собой разумеющимся, пока бы не увидел тела.

— Куда? — Спросила Мира, по крайней мере, понизив голос.

— Туда, куда он ведет, — ответил я, сопротивляясь искушению пожать плечами, чего она в любом случае не увидела бы. Тут был слабый сквозняк, который говорил, что, в конечном счете, этот проход должен вести к выходу, или хотя бы соединяться с ведущим к нему. Тут я услышал в проходе, который мы только что покинули, безошибочно узнаваемый шум бега и крепче сжал её бицепс.

— Замри.

По крайней мере, у нее хватило сообразительности не жаловаться на это, и мы остались неподвижными, когда шлепанье подошв стало громче, сопровождаемое растущим свечением, которое просачивалось в наше убежище — хотя, к счастью, достаточно далеко чтобы не добраться до нас. Если любой из преследующих солдат озаботится направить луч вдоль бокового прохода, они точно пришпилят нас, но, кажется, они удачно решили, что мы застряли в главном туннеле и что поймают нас, если побегут достаточно быстро. Когда свечение и спешащие шаги затихли, Мира с облегчением выдохнула и осела рядом со мной.

— Кем были эти люди? — спросила она.

— Без понятия, — ответил я, довольный тем, что оставил ее там на пару минут, пока ориентировался и переводил дыхание. На некоторое время мы определенно ускользнули от преследователей, я достал планшет из кармана и сверился с картой Ортена, предварительно убедившись, что заслоняю спиной проход позади нас от слабого свечения пикт-экрана. В темноте замерцало лицо Миры, когда она наклонилась вперед, чтобы заглянуть в планшет. Нескольких секунд исследования было достаточно, чтобы найти боковой проход, в котором мы укрылись, и я несколько воспарил духом. Мы ушли недалеко, и если я буду следовать сквозняку — я все еще ощущал его на лице — то на поверхность мы выйдем достаточно близко к астартес, чтобы связаться с ними.

— Мы должны вернуться, — сказала Мира, пока она изучала пикт-экран, ее едва видимое лицо обеспокоенно нахмурилось. — Этот проход ведет совершенно в другую сторону.

— В нужную, если уводит нас от тех солдат, — кратко ответил я. — В любой момент они поймут, что мы ускользнули и с удвоенной скоростью рванут обратно.

Ей это явно не приходило на ум.

— А что насчет наших людей? — спросила она. — Разве мы не попытаемся найти их?

Я покачал головой, забывая о том, что этот жест невидим в темноте.

— В этом нет смысла, — прямо заявил я, — с ними, видимо, что-то случилось, или они бы ждали нашего возвращения. В лучшем случае, они заметили нескольких мятежников, пытающихся убежать по туннелям, и все еще преследуют их.

— И в худшем случае, мятежники нашли их первыми, — заключила Мира.

— Верно, — сказал я, не желая больше об этом думать. Слишком большое было несоответствие, между дисциплинированными, скоординированными солдатами, которые преследовали нас и дезорганизованной толпой, которой мы случайно попались на пути.

— Тогда пойдем дальше, — согласилась она, — мы можем снова зажечь люминатор?

Через секунду я неохотно согласился. Мы слишком малого добьемся без него, у губернаторской дочки отсутствовало чувство направления в этом лабиринте, и я не желал оставаться тут, когда команда, от которой мы сбежали, вернется проверять боковые туннели.

— Ненадолго, — сказал я, — но будем прислушиваться. Когда услышим движение позади, я хочу чтобы ты погасила его. Ясно?

— Кристально, — ответила она и опять его включила.

Луч выхватил все ту же побитую временем кирпичную кладку, которую я видел в главном туннеле, ее поверхность была сырой и облепленной лишайником. Хотя к явному облегчению Миры, боковой коридор, в который мы вошли, кажется, был дренажным для дождевой воды, а не канализационным. Ручейки воды под нашими ботинками были чистыми и явно менее зловонными, чем поток, который мы недавно покинули.

— Что такое?

— Ничего хорошего, — сказал я, останавливаясь, чтобы проверить пятно подсвеченного ею лишайника. Он был оцарапано кем-то, виднелись две параллельные борозды до самой кладки. Я растопырил пальцы и едва достал до них.

— Есть ли какие-нибудь истории про мутантов, живущих здесь в туннелях?

— Конечно, — Мира начала смеяться, до того, как осознала, что я не шучу, — всегда есть истории про подземелья. Я сомневаюсь, что в Империуме есть такие места, где нет про них баек.

Что ж, насчет этого она была права, но это не означало, что в некоторых из них не было крупицы правды. Хотя не было смысла волноваться об этом: солдаты позади нас были весьма реальными и все, с чем мы могли столкнуться, было только потенциальной угрозой. Я ткнул вперед, в темноту.

— После вас, — сказал я.

— Вы же вроде бы говорили, что правило "дамы вперед" не работает на поле боя, — сказала с усмешкой Мира, выдвигаясь.

— Работает, если у тебя свет, — ответил я, достаточно далеко отставая, чтобы если что, воспользоваться преимуществом камуфляжа своей черной шинели в темноте. Слабое изменение в отголосках эха взволновало мою настороженность, и я поторопил Миру, убыстряя свой темп.

— Лучше идти. Они возвращаются.

Мира не нуждалась в дальнейших понуканиях и побежала, держа наготове лазган. Я последовал за ней, приготовив собственное оружие, хотя и уповал, что оно мне не понадобиться, но подозревал обратное. Слабый поток воздуха теперь немного усилился, и я начал надеяться, что мы выберемся на поверхность до преследующих солдат, взявших наш след, но в этом меня разочаровали.

— Туши свет, — пробормотал я, как раз перед тем как в переходе позади нас послышались шаги и к моему облегчению, Мира не споря сразу же так и сделала.

— Я вижу дневной свет, — с ощутимым облегчением в голосе прошептала она, я должен признаться, чувствовал то же самое. Откуда-то сверху в туннель сочилось слабое, серое свечение и мы поторопились к нему, уверенные, что наши преследователи уже подбираются к нам. Шарканье подошв позади внезапно стало более гулким, что явно говорило мне, что они вошли в узкий проход позади нас и мои лопатки начало покалывать, в любой момент ожидая лаз разряда. Сияние впереди стало светлее, но в туннель стало проникать желтое свечение люминаторов, и я развернулся, выпуская шквал лазерных разрядов из пистолета. Я почти не ожидал что кого-то достану, но надеялся, что это, по крайней мере, уменьшит их энтузиазм.

— Вы уверены, что им нужно подсказывать? — спросила Мира саркастически, но я был слишком занят, прислушиваясь к шуму за нами, чтобы обращать на неё внимание. Раскачивающийся свет исчез и ритм ботинок, стучащих по кирпичу, резко изменился. Из-за эха было сложно понять, но, по-моему, звучало так, словно передний солдат споткнулся или, если мне повезло, даже упал и остальные либо спотыкались об него, либо нарушили шаг чтобы переговорить о внезапном препятствии.

— Я только что добыл нам несколько секунд, — отрывисто сказал я. — Не тратьте их!

К этому времени свет впереди был достаточно ярок, чтобы я мог рассмотреть, что нас окружали покрытые лишайником кирпичные стены, и даже заметил капельки воды, которые разбрызгивали наши ноги, шлепающие по тонкому слою воды на полу туннеля.

Воздушный поток тоже стал сильнее и пах свежее: мы почти выбрались на открытый воздух. Внезапно мы выскочили из туннеля в большую камеру, в которую сходилось множество туннелей, похожих на тот, из которого мы вышли. Мира остановилась почти в центре, освещённая одним бледным лучом солнечного света, который резко подсветил украшения на её тунике и, теперь уже довольно растрепанную, прическу.

— Фраканый варп! — с чувством высказалась она.

Я был так удивлен казарменным диалектом из уст воспитанной дамы, что мне потребовалось время вникнуть в причины её внезапной вспышки. А когда понял, то, признаться, почувствовал сердечное желание добавить к ее выражению пару изысканных фраз. Дневной свет и свежий воздух шли из-за металлической решетки в потолке, по меньшей мере, в метре над нашими головами. Не было никакого способа добраться до неё, а если бы и был, то мы все равно не смогли бы в нее пролезть.

— Ко мне на плечи, — сказал я, убирая оружие, чтобы освободить руки, и наклонился. Она посмотрела на меня как на сумасшедшего.

— Я хозяйка поместья, а не карнавальная танцовщица, — отрезала она.

— А будете трупом, если мы не сможем открыть эту решетку, — парировал я, — или вы хотели бы вместо этого поднять туда меня?

Любой устный ответ на это был полностью бессмысленен, она просто повесила лазган за спину и неуклюже взобралась на мои плечи, ее ноги свисали с каждой стороны моей шеи, словно пухлый шарф. Я потянулся к ней, чтобы стабилизировать, и она отбила мои руки прочь, почти потеряв из-за этого равновесие.

— Держите руки при себе! — оскорбленно пискнула она.

— Я уверен, вы убеждены, что являетесь даром Императора для мужчин, — рубанул я, — но поверьте мне, в данный момент незаметно вас лапать, это последнее что приходит на ум. Открывай эту фрагову решетку!

Команда преследующих уже была неприятно близко, хотя было сложно что-то разобрать, пока бедра Миры закрывали мои уши, я внезапно понял, что тоже слышу движение в некоторых других туннелях.

— Она не поддается! — крикнула она, в ее голосе появились нотки паники. — Она приварена!

— Шары Императора, — выругался я, затем до меня дошло посмотреть вверх на то, что она делает и заметил пару маленьких тупых обломков металла на краю решетки. Я видел похожие выступы ранее, там, где под люком была убрана лестница, когда мы входили в туннель под дворцом. Внезапно я стал готов поставить годовую зарплату, что точно такая же недавно стояла здесь.

— Нас тут не преследовали, нас собирали в стадо.

— О чем ты говоришь? — потребовала ответа Мира, когда я со значительным чувством облегчения спустил ее вниз. Все ее выпуклости может и были эстетически приятны, но я бы не сказал, что они не придавали ей веса.

— Я имею в виду, мы в ловушке, — сказал я, со всей сдержанностью, которую мог собрать и снова поднял свое оружие. В нескольких туннелях определенно было движение, я не был уверен в каких точно и сколько всего: слишком сильно накладывалось эхо. Хотя, если бы я мог определить в каком из них пусто, мы могли бы побежать в него…

Внезапно эта надежда испарилась, когда отряд повстанцев, который атаковал нас на поверхности, вылетел в зал с поднятыми лазганами. Хотя их было на пару человек меньше, что придало мне чувство мстительного удовлетворения; если я буду на пути к Золотому Трону, по крайней мере, у меня будет почетный караул. Мира сдернула свое оружие и подняла его, но я опередил ее, положив руку на дуло.

— Спокойно, — сказал я, — они определенно хотят взять нас живыми, но явно передумают, если ты начнешь стрелять.

— Совершенно верно, комиссар, — сказал кто-то позади нас.

Голос был смутно знакомым, но я был не уверен, пока не повернулся и не увидел сержанта из команды Миры, появившегося из другого туннеля и тогда все стало на места. В его руках тоже был лазган, его расслабленная уверенность говорила мне, что он тотчас же точно пустит его в ход, как только почувствует необходимость. Рядом с ним стояло еще трое-четверо знакомых бойцов, в такой же нелепой униформе, включая вокс-оператора, его ранец-передатчик все еще был при нем. У всех в руках все еще было оружие, но ранцы с зарядами явно припрятали где-то в другом месте ради безопасности. Куда делись остальные из отделения, я не имел понятия, но серьезно подозревал, что они дорого заплатили, отказавшись переметнуться. Сержант и его дружки выглядели намного хуже, их бронежилеты были обожжены и в царапинах, на лицах было страдальческое выражение.

— Миледи будет ценным приобретением, когда присоединится к нам, но ты, в самом сердце боевой машины Империума, просто бесценен.

— Размечтался, — презрительно бросила Мира, — если ты думаешь, что я собираюсь предать свой мир и моего отца, значит ты еще больший тупица, чем выглядишь.

— Ты будешь думать по-другому, когда выводок возьмет вас, — уверил ее сержант и мою спину, кажется, залил поток холодного пота. У перебежчиков было множество незначительных ран, но у всех имелась идентичная, чуть ниже грудной клетки, отмеченная подтеками уже свернувшейся крови. Я уже видел раньше такие раны и снова осмотрел лица мужчин. Как я и ожидал, они выглядели изумленными и дезориентированными, но следовали за сержантом. Кажется, он один оставался настороже и управлял, его собственная броня была чистой — значит третье поколение гибридов, или даже старше, способное полностью сойти за людей.

Несмотря на свой увеличивающийся ужас, я сохранил спокойный голос, пряча знание о том, что я увидел и понял, отчаянно осматривая зал в поисках путей к спасению. Все больше людей или, если быть более точным, тварей, похожих на людей, выползали на свет из одного туннеля за другим. Некоторые вооруженные, большинство нет. У некоторых были видимые признаки их нечеловеческого наследия: у одних была дополнительная конечность или две, снабженные бритвенно-острыми когтями, в то время как у других кожа затвердела, превратившись в естественную броню. Были и такие, которых выдавала не более чем мимолетная неправильность позы, подобно Камелле, девочки для удовольствий, которая пыталась откусить мне голову на Кеффии.

— Кто они такие? — спрашивала Мира, на ее лице смешалось любопытство и отвращение. — Мутанты?

— Истории теперь не кажутся натянутыми, не так ли? — спросил я, не желая раскрывать гибридам, что я знаю об их природе. Я не знал, чем нам может помочь это, но не желал отдавать любое потенциальное преимущество над врагом, даже малейшее. Один туннель, кажется, оставался еще чистым, и я включил свой цепной меч, подталкивая туда локтем Миру. Конечно, это было как раз то, что от нас требовалось — мне не нужно было залезать в мозг выводка, чтобы узнать — но претворяясь, что мы одурачены, выигрыш даже в пару секунд, мог сместить баланс в нашу пользу. Это был безумно слабый шанс, но прошло всего пару недель с тех пор как я головой вперед кинулся в варп-портал некронов и по сравнению с этим, то что я обдумывал, выглядело достаточно разумно.

Как я и ожидал, все, проклятье, до одного разом ответили, в жуткой тишине шагнув к нам на пару шагов. Выходя из туннелей на открытое пространство, они сжимали вокруг нас с Мирой кордон. Включая, к моему хорошо спрятанному облегчению, сержанта-гибрида и его свеже-инфицированных друзей.

— Следуй за мной, — пробормотал я, уверенный, что если меня не услышат эти нечеловеческие уродцы, то прочтут по губам и поделятся этим знанием со своим выводком, — отступай к туннелю, позади нас. Если кто-то из них захочет выстрелить, стреляй первой.

Мира один раз сурово кивнула, ее поза выдавала волнение.

— Положитесь на меня, — сказала она, ее голос почти дрожал.

— Хорошая девочка, — ответил я, продолжая шараду и чувствую, что слегка подбодрить ее, будет выглядеть уместно по-комиссарски, — если они кинутся на нас, просто поливай их непрерывным огнем.

Если нападение толпы на Кеффии меня чему-то и научило, то, возможно, это будет столь же эффективно против них, как строгий выговор. Разум выводка не волнуют небольшие потери, как и армию тиранидов, но это была из тех стратегий, которая работает против орды мутантов, и я больше был заинтересован обмануть обобщенный чужеродный разум, с которым мы столкнулись, чем давать практичные тактические советы.

И это почти сработало. Моя отчаянная игра находилась на грани провала, сержант-гибрид практически был в пределах досягаемости моего жужжащего цепного меча, когда я услышал зловещий шепот в глубинах туннеля позади нас. Я медленно повернулся, чтобы посмотреть, Мира сделала так же и мой желудок скрутило. Я узнал этот звук: шуршание быстро движущегося хитинового экзоскелета.

Я поднял свое оружие, но до того, как смог выстрелить, призрачный силуэт чистокровного генокрада вылетел из темнеющего входа и тот кинулся на нас.

Глава шестая

Когда Мира в первый раз увидела монстра ксеносов, она завопила со всей мочи; если бы я не видел его ранее, то возможно бы сделал то же самое. Но так как я уже был с ними знаком, то бесполезно резанул его цепным мечом и нырнул в другую сторону, чтобы убраться с пути. Благодаря огромной удаче, движение приблизило меня к моей настоящей цели, но не было времени воспользоваться этим фактом — существо повернулось, потянувшись всеми четырьмя конечностями, чтобы распотрошить меня. Мира нажала на спусковой крючок лазгана, выпустив очередь, и я вздрогнул, ожидая упасть от дружеского огня; но она целилась дальше в туннель, секундой позже из которого появился другой крад, несущийся на нее словно "Химера" на полной скорости. Я не представлял сколько еще этих тварей рыскает в глубинах под городом, но, к счастью, разум выводка, кажется, решил, что по одному на каждого будет достаточно, чтобы заразить нас обоих[566].

— Бросайте оружие, — убеждал сержант-гибрид, — они не причинят вам вреда, если не будете сопротивляться.

— Ага, точно, — саркастически ответил я, отбивая тянущиеся конечности цепным мечом. Он глубоко вгрызся, прорезая хитин до плоти и ихора, который щедро разбрызгивался по комнате, орошая лица ближайших наблюдателей. Никто не испытывал отвращения, которое вы могли бы ожидать при обычных обстоятельствах, они просто продолжали наблюдать в безразличном молчании, что по-своему нервировало меня сильнее, чем существо передо мной.

— Просто превратят нас в такую же гнусность, как ты[567].

Существо дрогнуло, уводя поврежденную конечность и я поднырнул под другую, как раз когда сжалась пытающаяся схватить меня клешня, упуская на миллиметры. Приближающийся к Мире тоже моментально сдержал свой порыв — его грудная клетка покрылась кратерами от выстрелов лазгана, затем снова кинулся, когда тот утих, истощив энергоячейку. С воплем, который чуть было не разорвал мою барабанную перепонку, она бросила опустошенное оружие в наступающего монстра, надеясь, один Император знает, на что. В мгновение ока крад отбросил в сторону массивный кусок металла и тот прогромыхал по полу, наблюдающие гибриды проигнорировали его.

— Не могла просто перезарядить? — Раздраженно спросил я, осознав, что достаточно близко, чтобы отсечь второй твари ногу, поскольку пытался удержать дистанцию от атакующей меня, что с энтузиазмом и проделал. И снова лезвие глубоко вонзилось, тварь отшатнулась в бок, врезаясь в другого крада, который все еще отчаянно бросался в мою сторону.

— Запасные ячейки были у него! — огрызнулась Мира, пользуясь преимуществом и проскальзывая мимо запутавшихся существ, все это время с негодованием глядя на сержанта. Толпа гибридов начала приближаться, подходя к узкой арене, где мы сражались, и я пару раз пальнул из пистолета, снимая двух ближайших к туннелю, из которого появились крады.

Конечно, они были у него, раздраженно подумал я. Благородные никогда сами ничего не несут, для этого есть слуги.

— Подними, проклятую винтовку! — заорал я, когда она почти проскочила мимо твари и, не замедляя шага, она снова схватила ее. Если ей выдали лазган, то она, черт побери, должна была о нем заботиться, подумал я[568]. Чистокровные распутались и выглядели теперь серьезно разозленными, даже еще больше, чем обычно выглядит их родня[569]. Как один они развернулись и уставились на меня, разум выводка, без сомнения, посчитал меня большей угрозой. Ладно, он был прав, я видел губку для ванной, которая пугала меня намного сильнее, чем Мира в тот момент, и так как мне нечего было терять, я сделал единственную вещь, которую они от меня не ожидали. Я кинулся на обоих существ, ревя:

— ВААААААААААААААААГГГГГХХХ!!

Так громко и с таким энтузиазмом, как орки, которых я слишком часто видел на Перлии. Как я и надеялся, гибриды сконцентрировали все свое внимание на чистокровных, так что когда я свернул в сторону, они оба прыгнули на то место, где меня внезапно уже не стало. Вместо них, я выстрелил в сержанта и в течении нескольких критических мгновений, ни одна из ошарашенных тварей даже не дернулась.

Когда сержант упал на пол, меня окружила толпа. Размахивая цепным мечом в оборонительных связках, выученных за годы тренировок и дуэлей, и делая их настолько инстинктивно, что едва осознавал, я пожинал обильный и отвратительный урожай из отрезанных выступающих частей и извергающегося ихора. Свеже инфицированные солдаты СПО все еще были слишком ошеломлены, чтобы отреагировать, они умирали даже не попытавшись оказать сопротивление и в этот момент я почувствовал небольшое сомнение в своей правоте, сдерживаемый мыслью, что мой долг не только зачистить их, но и нести милосердное избавление. Когда согнулся вокс-оператор и его голова улетела куда-то в неизвестном направлении, я позволил своему пистолету незамеченным упасть у ног на промокший рокрит и схватил трубку, молясь Трону, чтобы аппарат все еще был настроен на ту же частоту, что я помнил.

— Астартес! На помощь! — это все что я успел прореветь перед тем как меня похоронила на скользком полу волна уродливых тел. Конечно, я сопротивлялся как мог, отпинывался и дико вращал цепным мечом, пока его не вырвали из моей хватки и даже возможно кусался, если кто-то оказывался слишком близко, но все это было безнадежно; их было слишком много. Одно мгновение я мог видеть только искаженные лица, их взгляды были пусты, и они все еще двигались в жуткой тишине. Никто не кричал, не орал и не проклинал меня, это было самым тревожным. По крайней мере, до тех пор, пока они не разошлись, и я не уставился в глаза генокрада, которого искалечил.

За мою долгую и бесславную карьеру было слишком много моментов, когда я с достаточным основанием был убежден, что пришел мой последний миг, но лишь немногие из них сопровождались таким совершенным чувством абсолютной беспомощности. В большинстве других случаев у меня хотя бы была иллюзия, что я могу хоть как-то воздействовать на результат, сообразив что-то в последний момент. Сейчас же, я вообще ничего не мог сделать, кроме как бесполезно корчиться и разбрасываться такими отборными ругательствами, от которых покраснели бы даже культисты Слаанеш. Хотя это не тревожило крада; его грудь зашелестела, и он невообразимо широко раскрыл свою пасть, демонстрирую чересчур много зубов и добавляя слой липкой слюны к другим неприятным субстанциям, уже текущим по моей шинели.

Что-то шевельнулось в задней части его глотки, и вместо языка появилась толстая, мускулистая трубка. Я вздрогнул, ожидая острую боль в груди и, что хуже, полное разрушение всего, кем я являлся. Буду ли я все еще чувствовать себя собой через пять минут и если нет, меня это вообще будет волновать? Я пытался вспомнить зараженных солдат, которых я знал и с которыми сражался рядом на Кеффии. Они казались совершенно нормальными, ничем не выдавая свою измененную сущность, пока не раскрыли себя, атаковав нас в горячке боя против их выводка. Если я стану как они, с доступом, который я имел в ордене космодесанта и высшие эшелоны Имперской Гвардии, урон, который измененный «я» мог нанести интересам Империума, был бы неисчислим. Даже если не говорить о том, что я был совершенно счастлив, оставаясь самим собой, и перспектива превратиться в марионетку тиранидов от рук таракана-переростка была абсолютно невыносима.

Внезапно нависшее надо мной существо дернулось и затряслось, завопив так, что перекрыло треск поставленного на автоматический огонь лазгана, ливень выстрелов которого прогрыз бронированный панцирь и начал превращать его внутренности в отвратительную мешанину. Снова застигнутый врасплох, разум выводка на мгновение отвлекся, и хватка множества державших меня рук и когтей ослабла.

Этот шанс мне и был нужен. Вырвавшись, я схватил свое оружие, которое все еще, слава Императору, лежало рядом на полу, и повернулся лицом к своему избавителю. Я, по своей природе, скорее оптимист, но никогда не смел надеяться, что ответ на мое послание придет так быстро. Если вообще придет.

— Что, черт возьми, вы все ещё здесь делаете? — спросил я с удивлением, снова размахивая цепным мечом и хаотично треская в разные стороны лаз-разрядами, в уверенности, что в этой плотной толпе они все равно найдут свою цель. Мира сделала секундную паузу, вытащив израсходованную батарею и мгновенно вставив новую, после чего начала обстреливать второго крада короткими точными очередями, видимо, только сейчас обнаружив, насколько быстро их исчерпывает автоматический огонь.

— И это вместо "спасибо за то, что спасли мою шею, миледи", — ответила она саркастически, — о, не берите в голову, комиссар.

Она стояла над телом сержанта, что хотя бы объясняло, откуда она взяла боеприпасы. Не сомневаюсь, что теперь она будет носить их с собой, если, конечно, у неё не пропадет желание играть в солдата.

— Сейчас спасаемся, благодарности позже, — сказал я, прорубаясь в её сторону, — но я действительно рад вас видеть.

— Я польщена, — ответила она, отступая к входу в ближайший туннель и продолжая осыпать выстрелами чистокровного. Однако, этот был покрепче своего товарища и непреклонно продолжал двигаться, неловко прыгая на своей раненой ноге. Ему помогал тот факт, что Мире постоянно приходилось менять прицел, чтобы не дать рою гибридов зайти нам в тыл. Если бы те, у кого было оружие, начали стрелять, то мы бы умерли в считанные секунды, но, к моему изумлению и облегчению, они все ещё этого не делали, видимо полагая, что их количественного превосходства было достаточно чтобы взять нас живьём и сделать частью коллективного разума. Вероятно, в этом они были правы, потому что стягивались вокруг нас с точностью и скоростью, в которые я вряд ли бы поверил, если бы не видел сам, и, как и всякие тираниды, не обращали внимания на свои потери. На место каждого, павшего от наших выстрелов или моего воющего цепного меча, вставал другой, и оставался просто вопрос времени, когда нас оглушат и свалят.

Я выстрелил в ещё одного гибрида, стоявшего между нами и входом в туннель, и увидел, что уже слишком поздно: этот вход уже был заблокирован и молчаливая толпа давила на нас со всех сторон. Уже второй раз за последние пять минут я оказался перед пониманием неизбежной смерти — или, по крайней мере, смерти того, что я считал собой.

— Для меня было честью служить с вами, полковник, — сказал я, чувствуя, что своим последним поступком я мог бы поднять дух Миры. Император знает, я едва ли был образцовым комиссаром, но хотя бы мог умереть как один из них.

— Мы оба знаем что это — большая жирная ложь, — ответила она мрачно, так как её последняя батарея иссякла, несмотря на её попытки экономить, и она начала использовать тяжелый лазган как дубину, — но я ценю ваше мнение.

— Пожалуйста, — сказал я, тоже бросив свой лазерный пистолет и замахнувшись цепным мечом на крада. У нас оставались секунды, но я был настроен забрать с собой побольше этой мерзости. Как бывало в подобных обстоятельствах, время замедлилось и растянулось, и внезапно я понял, что слышу пронзительный визг, который все усиливался. Я со страхом стрельнул глазами на ближайший вход в туннель, ожидая внезапного появления ещё какого-нибудь кошмара, например кричащего убийцу[570] — сейчас уже ничего не могло удивить меня… за исключением того, что затем произошло.

С громоподобным грохотом и взрывом озона, отчего волоски на моих руках закололи и встали вертикально[571], потолок над нами исчез во вспышке такого ослепительного света, что у меня несколько минут в глазах оставались блики. Осколки оплавленного мусора стучали вокруг нас, но, к счастью, среди них не было ничего существенного размера, что могло бы нанести удар; турболазер, должно быть, ударил в землю над нами, чтобы не оставить ничего, кроме нескольких горстей гравия.

— Что это, черт возьми, было? — закричала Мира сквозь шум, который, без слоя земли, кирпича и рокрита, усилился вдвое.

— Это "Громовой Ястреб"! — проревел я в ответ, узнав характерный силуэт, мелькнувший над нами. Его тень на мгновение накрыла открытую яму, в которой мы теперь оказались.

Секундой позже вой двигателей внезапно был прерван отчетливым стаккато тяжелого болтера и гибриды рассеялись в поисках укрытий в окружающих туннелях, в то время как генокрадов разорвало в кашу как раз до того, как они приблизились к нам.

— И астартес!

Характерные громады терминаторов, которых я видел разрывающими на части артиллерию еретиков, прогромыхали, вставая по кругу на краю ямы, поливая ее огнем из своих штурмболтеров, в то время как гибриды разбегались и толпами умирали. Едва ли можно было назвать комфортной позицию внизу, даже учитывая феноменальную точность космодесантников, но они отстреливали цели, даже не приближая огонь к нам, в любом случае они расстреляли всех настолько быстро, насколько можно было ожидать, учитывая, сколь стремительно кончились цели.

Я и Мира пялились друг на друга, ухмыляясь как идиоты, не в состоянии поверить по какому узкому проходу над пропастью мы пронесли нетронутыми свои души и жизни.

— Кажется, я задолжала вам свои извинения, — сказала она через секунду, ее роскошное декольте выпирало от эмоций, — я должна была послушать вашего совета и остаться позади.

— В этих обстоятельствах, — уступил я, — я могу быть только признателен, что вы так не сделали.

Теперь, когда у терминаторов закончились твари для истребления, они поспешили в яму, главным образом сочтя целесообразным просто прыгнуть, что отозвалось серией маленьких землетрясений. Я не представлял, как они намереваются выбираться[572]. Мира многозначительно посмотрела на меня.

— Я уверена, мы найдем способ загладить возникшие между нами трения, — сказала она с таким исполнением, что было предельно ясно какого вида репарация у нее на уме. Я кивнул, перспектива на тот момент казалась явно привлекательной, и Император знает, я чувствовал, что заслужил это.

— Уверен, что так и будет, — сказал я, затем повернулся к Терминатору во главе, легко узнав его по силовому клинку вместе со штурмболтером.

— Спасибо, сержант. Ваше вмешательство было крайне своевременным.

— Пока вы остаетесь гостем Отвоевателей, ваша смерть стала бы пятном на чести ордена, — ответил он мне своим замогильным тоном из вокс-устройства на шлеме. К этому времени я уже привык к этому тембру, но Мира была явно потрясена, заметно вздрагивая, пока он говорил.

— Мы со всей поспешностью отследили источник вашего сигнала.

— Тогда я сделаю все от себя зависящее, чтобы сохранить вашу честь, — ответил я, чувствуя странное смущение от этого хладнокровного заявления. Остальные Астартес разошлись веером, с оружием наготове, тыкая трупы генокрадов и гибридов. Я указал на останки ближайшего, привлекая к нему внимание сержанта, хотя не сомневался, что встроенные в шлемы космодесантников вокс-аппараты уже гудят новостями.

— В данный момент положение несколько усложнилось.

Заметки редактора

Прибытие Отвоевателей на Виридию, оказалось столь же проворным и решительным, как и любое вмешательство ордена астартес и эта новость стремительно распространилась.

Хотя, в эти первые несколько часов, их присутствие было полностью ограничено планетарной столицей, эффект на остальную планету был произведен мощнейший; Каин, как обычно, не потрудился упомянуть об этом, как и о битве за освобождение Фиделиса.

Так как мои читатели не разделяют его слабый интерес к картине в целом, был добавлен следующий отрывок.

Из "Вирус предательства: Очищение Виридии и его последствия" за авторством леди Отталин Мелмот 958.М41

Верные слуги Императора приветствовали прибытие астартес, это было настолько поразительно, что многие сочли это знаком Его особого интереса к нашему благословенному миру. Действительно, по всему миру во многих храмах и часовнях было начато множество благодарственных служб ещё до того, как они закончили свой первый бой. Для пыла празднующих это не имело никакого значения: последующее сражение по очищению Виридии от ереси и чего-то похуже казалось не более чем формальность, так как вся галактика знала, что Его космодесантники являются сильной правой рукой Самого Императора и раз они отправились на задание с Его святым именем, то задание уже можно было считать завершенным[573].

Астартес впервые приземлились в Фиделисе у дворца Губернатора ДюПанья, и без промедления сломили осаду еретиков, которая оставила помазанника Императора, хранителя планеты заключенным и беспомощным, без возможности напрямую вмешаться в постоянные гражданские беспорядки, которые так сильно запятнали честный лик Виридии. Когда это произошло, он немедленно взял разорванные бразды правления, в то время как астартес устремились к еще более грандиозным победам. Собор всегда оставался маяком надежды в это отчаянное время и поэтому при постоянной угрозе от диссидентских элементов, был освобожден в течение часа, как и святыня Омниссии. Освобожденные техножрецы начали совершать богослужения раненным духам машин города с чрезвычайной поспешностью.

Наверняка самые отчаянные схватки велись по уничтожению батарей артиллерии, которые повстанцы установили, чтобы предотвратить массовое приземление солдат Имперской Гвардии. И если бы их оставили нетронутыми, они бы собрали чудовищную плату жизнями и ресурсами. Критическая важность этой миссии может быть доказана тем фактом, что ее возглавлял Командующий экспедиционными силами астартес лично, вместе с персональной стражей. В то же время, расположить маяк и направить ударную команду по телепорту, которая уничтожит остальных, была доверена никому иному, как Комиссару Каину в сопровождении Полковника Миры ДюПанья, младшей дочери губернатора и по праву, грозной воительнице.

Едва ли стоит говорить, что обе миссии закончились безусловным успехом и полным уничтожением назначенных целей, хотя одна из них имела неожиданные и серьезные последствия. Промежуточная вылазка ДюПанья и Каина к пункту назначения открыла истинную природу врага, с которым мы столкнулись, и впервые, полный размах отвратительного заговора, грызущего остов нашего общества (оказалось, весьма в буквальном смысле) стал ясен.

Глава седьмая

Следующие несколько дней прошли в предсказуемом вихре из совещаний, конференций и случайных стычек, когда стал ясен полный размах культа генокрадов.

Не говоря уже о том, что проклятые твари были повсюду, от местных Артбитрес[574] до гильдии сантехников и выдавить их, было работенкой, которую я от всего сердца не желал бы заполучить в свои руки. К счастью, десантные корабли гвардии прибыли в систему по расписанию, неся в своих закромах смесь Талларанских, Востроянских и Каледонских полков, так что не было нехватки в иномирянах, бесспорно чистых от заражения ксеносами, чтобы сузить круг подозреваемых и начать процесс чистки.

— Проблема в том, — сказала Мира, в один из своих периодических, дружеских визитов в мое жилище, — что в эти рамки попадает практически все население. Она пожала плечами, пустив волнующую рябь по материи платья, которое почти всегда носила и наклонилась вперед, чтобы изучить доску регицида на столе между нами, дав мне возможность полностью оценить эффект. Она была инициативным, иногда несколько прямолинейным игроком, это отношение, кажется, распространялось на все, что касалось отдыха и несмотря на то, что мы начали не с той ноты, она оказалась удивительным компаньоном.

По крайней мере, на некоторое время я надеялся задержаться на Виридии. Я знал, что через некоторое время ее врожденная эгоистичность начнет меня утомлять[575], хотя я полагаю, учитывая ее воспитание, в этом вряд ли можно было ее винить.

— Критически важно вычистить самые влиятельные организации как можно быстрее, — сказал я ей, основываясь на том, что вынес из кампании на Кеффии, в которой вся политика пронеслась у меня далеко над головой, практически в стратосфере. В эти относительно беззаботные дни, все, что меня волновало — проводить облавы на нарушителей, приглядывать за тем, как снаряды наших "Сотрясателей" улетают в слишком далекого, чтобы ответить, врага и пресекать периодические попытки полковника Мострю отправить меня на линию огня. (Конечно, за исключением случая, когда меня засосало в рукопашную с ордой гибридов генокрадов, неприятно напоминающих того, с которым относительно недавно мы столкнулись с Мирой).

— Начиная со Стражи и СПО.

Чем скорее Виридийцы начнут разбираться в собственном бардаке, тем быстрее я вернусь в бригадный штаб, подальше от всего, что желает моей смерти; по крайней мере пока генерал Лоркис не найдет другое безумно рискованное поручение, чтобы свалить его на меня.

Отвоеватели вряд ли захотят слоняться тут, когда первоначальный шквал боев затих, и хребет восстания был в большей степени уже сломан. Еще оставались несколько мятежных подразделений СПО, составленных из гибридов и зараженных людей под влиянием разума выводка, или вцепившихся в идеологическую болтовню, которой их пичкали, чтобы те присоединились к революции и не желавших признать, что их одурачили ксеносы. Но они вряд ли долго продержатся против гвардейцев, не говоря уже об избранных Императором воинах. Грай не делал секрета из того факта, что намеревался улететь в поисках более интересной войны, как только Отвоеватели закончат зачистку поселений вне планеты. И когда астартес покинут Виридию, мое назначение исчезнет вместе с ними, поскольку у них вряд ли будет необходимость продолжать сотрудничать с Имперской Гвардией.

Тем временем, я расположился настолько комфортно, что даже не мог такого ожидать. Мира надавила на отца, чтобы тот нашел мне гостевую комнату во дворце, ссылаясь на необходимость держать меня в качестве военного консультанта с опытом по заражению генокрадов, и если губернатор знал о ее настоящих мотивах, то оставался в достаточной степени джентльменом, чтобы разыгрывать неосведомленность. По правде, жилье было слишком роскошным и если хотите, я спал на одной из кушеток, так как кровать была слишком мягкой для меня, по крайней мере, для ее непосредственного предназначения.

— Полагаю что так, — она съела одного из моих экклезиархов, эффективно окружила короля собственными пешками и с самодовольным видом села обратно, — я думаю, игра за мной.

— Похоже на то, — ответил я.

По правде, я, возможно, мог бы развернуть эту партию вспять за пару ходов, но конец игры был бы неприятно затянут и неизбежная обида Миры за то, что ее заставили выглядеть глупо, поставила бы крест на остальной части вечера. А вот моя капитуляция порадовала бы ее, и помогла бы перейти к более приятному делу, которое, как мы оба знали, было реальной целью ее визита.

Так что я со смешанными чувствами услышал, как с грохотом открылась дверь в мои апартаменты, за этим последовал характерный звук удара переполненного вещмешка о ковер. Глаза Миры так широко открылись, как и когда она впервые увидела генокрада и, хотя знакомый аромат еще не долетел до моего обоняния, я бы поставил значительную сумму денег на то, что знаю, кого увижу за спиной.

— Юрген, — сказал я, с такой долей теплоты в голосе, что это удивило даже меня, — как, во имя Терры, ты попал сюда?

Он выглядел таким же зачуханым, как я его помнил. Словно нурглик каким-то образом запутался в случайном наборе из снаряжения гвардейца. Но, тем не менее, я был рад снова его увидеть.

— На одном из десантных кораблей, — ответил мой помощник, глубокомысленно теребя свой нос, отвечая на риторический вопрос буквально, так он поступал и во всем остальном, — затем я попал на первый же шаттл вниз. Генерал не обрадовался этому, но я сказал ему, что должен быть с вами, так что они нашли мне место.

— Готов поставить, что так оно и было, — ответил я, слишком хорошо зная, как непреклонный Юрген мог следовать тому, что считал своим долгом, независимо от рангов или статусов, вставших между ним и несчастной целью его гнева. Я не сомневаюсь, что без защиты врученного ему комиссарского мандата и должности моего помощника, он был бы несчетное количество раз расстрелян за нарушение субординации. Я указал на свою гостью, которая, казалось, еще сильнее была удивлена тем фактом, что я знаком с этим наваждением, чем его оригинальной внешностью.

— Это Мира ДюПанья, дочь его Превосходительства и старший офицер СПО. Мира, мой помощник, артиллерист Юрген.

— Рад знакомству, мисс, — сказал Юрген, стоя милосердно далеко, чтобы протянуть руку. Находясь в когнитивном диссонансе от ее очевидного гражданского статуса и от того что я сказал насчет ее военного звания, он поднял руку к торчащим длинным волосам, высунувшимся из под шлема, в каком-то среднем жесте между приветствием и тем, чтобы отдать честь, после чего в недоумении почесал голову.

— Я думал, вы тут с астартес, сэр.

— Поддерживаю связь с ними, — ответил я, — но главный командный центр СПО здесь, во дворце, а это означает, что оперативный центр Гвардии тоже будет находиться здесь же.

— Понятно, — сказал Юрген, рассудительно кивая, — значит вы действительно нужны здесь. Чтобы эти связывающие штуки работали.

— Это гораздо удобнее, — сказала Мира, задыхаясь от хихиканья, — для связывающих штук.

— Да, так и есть, — ответил я намного короче, чем собирался.

Мы вместе с Юргеном через многое прошли, и он уже спасал мою жизнь больше раз, чем я мог сосчитать. Я привык, что люди судят о нем по зачуханой внешности, но тонко завуалированная насмешка Миры заставила меня нахохлиться. Возможно, к счастью, что каждый из них был толстокожим по-своему и она не обратила внимание на мое неодобрение так же, как Юрген на ее насмешки.

— Мы найдем тебе какое-нибудь жилье.

— Это не проблема, — сказал Юрген роясь в своем вещмешке, — у меня есть спальник.

Он начал осматривать щедро обставленную комнату в поисках места, где можно было его раскатать.

— Я рад видеть, что ты готов как всегда, — сказал я, стараясь не представлять в воображении руины, в которые он превратит эту элегантную комнату в день заселения. Не говоря уже о том разрушении, которое внесет его присутствие в мое длительное и удачное взаимодействие с особенно почетным полковником Домашнего Полка.

— Но я уверен, что мы можем расположить тебя чуточку комфортнее чем здесь.

— Конечно можем, — сказала Мира, наконец-то оживая и восстанавливая свои манеры, — гостевые комнаты в этом крыле имеют смежные комнаты для слуг.

Она показала на запертую дверь на внутренней стене, которая, как я решил, просто соединяла смежный со мной номер, к удовольствию гостей, которые нуждались в чуть большем пространстве.

— Ты можешь занять эти.

— Я бы не хотел утруждать вас, мисс, — сказал Юрген, очевидно под впечатлением, что она предложила позаботиться об этом вопросе лично. Мира покачала головой.

— Не проблема, — уверила она его, с похвально искренним выражением лица, — главная дверь из коридора должна быть все еще незапертой, для уборщиц.

К которым — хотя я их никогда еще не видел — я почувствовал острый приступ сочувствия.

— И утром мы можем попросить мажордома открыть эту.

Она с немым вопросом посмотрела на меня, указав на соединяющую дверь, и я кивнул. Несмотря на своей неряшливый вид и висящий вокруг него миазм грязных носков, проницательность Юргена была выше похвал; он бы не вломился без особой причины. Не говоря уже о том, — с учетом возможно рыскающих за деревянными панелями генокрадами, — что я буду спать намного спокойнее, зная, что меня слышит мой помощник со своим лазганом. Конечно, я всегда держу свое оружие под рукой, но удивительно комфортно знать, что у меня опять есть поддержка, на которую я всецело могу положиться. По правде, едва ли было преувеличением сказать, что я полностью осознал, насколько мне не хватало Юргена, только когда он так неожиданно материализовался в моей комнате.

— Тогда, если ничего больше не нужно, я пойду спать, — сказал мой помощник, наклоняясь, чтобы собрать свои пожитки.

— Мудрое решение, — ответил я, — теперь, когда прибыла Гвардия, у нас будет завтра тяжелый день.

— Почти наверняка, — согласилась Мира, когда дверь закрылась, оставив в воздухе задержавшиеся следы его присутствия в виде зловонного фантома.

Она вопросительно подняла бровь.

— Возможно, нам лучше поработать с кое-какими связями, пока мы еще можем.

Хорошо, я не ошибался по поводу того, какой эффект окажет на мое спокойствие, внезапное прибытие на планету нескольких десятков тысяч Гвардейцев. Теперь в системе действительно находились силы Имперской Гвардии, с которыми нужно было координироваться, Грайс стал вызывать меня по воксу намного чаще раза в день и разговаривать намного дольше в отличие от кратких сообщений, к которым мы привыкли. Они в основном состояли из обмена счетом уложенных в мешок крадов со стороны астартес (очень много) и со стороны СПО Ортена (ничтожно мало) с момента последнего коммюнике. Учитывая насколько были скомпрометированы силы СПО, Грайс решил развернуть операционный штаб Отвоевателей в святыне Адептус Механикус. Я решил, что там, он и его воины были желанными гостями, словно они не были посторонними, а вечными учениками Омниссии. И все же, я не рискнул пересечь город, чтобы присоединиться к ним, чувствуя, что мой долг велит мне оставаться как можно ближе к командному бункеру СПО, чем принять спартанские условия, предложенные этим местом.

Однако через несколько дней после прибытия Гвардии, я начал считать перспективу вкусить частицу аскетизма Механикус значительно более привлекательной. Губернатор ДюПанья с радостью отдал бункер под своим домом в распоряжение экспедиционных сил[576], что втянуло меня в практически не прекращающиеся переговоры со штабом генерала. Очевидно все из полкового командования и комиссаров возжелали встретиться со мной, получить мое мнение о делах, про которые я даже не слышал и спросить, а не мог ли я предложить астартес, чтобы те впихнули их насущные проблемы во главу своего списка текущих дел. Если бы Юрген не отклонял большую часть этих просьб со своей обычной комбинацией упорства и буквального следования протоколу, я бы вообще никогда не смог отключить вокс-связь с Грайсом. Даже присутствие Миры начало казаться малой компенсацией за непрекращающуюся литанию запросов, жалоб и перетасовки данных.

Исходя из того, что я видел у астартес во время нашего вояжа сюда, я не сомневался, что их терпение к такого рода неразберихе будет в лучшем случае ограниченным. Так что вы по достоинству оцените мое удивление, когда одним утром Грайс вызвал меня по воксу и запросил при ближайшей возможности организовать совещание с губернатором и старшими офицерами Гвардии. Это произошло как раз, когда я завтракал с Мирой и она насмешливо взглянула на меня из-за тарелки, которую только что наполнила соленым гроксом, вареными яйцами и какой-то разновидностью местной копченый рыбы.

— Как ты думаешь, что он хочет? — спросила она и я пожал плечами, как всегда совершенно завороженный тем количеством еды, которое она могла умять без каких-либо последствий для желудка.

— Я думаю, мы очень скоро узнаем, — ответил я, отпивая с благодарностью из кружки танна[577], запас которого принес с собой Юрген и я даже не подозревал насколько мне не хватало этого напитка, пока он снова не появился.

— Он в любом случае был нам нужен для совещания по поводу совместной стратегии. Возможно, будет намного проще, если он подумает, что это была его идея.

— Возможно, — несколько не отчетливо согласилась Мира, — но если бы ты попросил, почему бы ему не прийти? Я думала, мы все должны работать единым фронтом.

— Астартес любят сотрудничать на своих условиях, — ответил я, подчеркивая свои слова глотками ароматной жидкости. Я не сомневался, что они рьяные слуги Его на Земле, но какая бы алхимия не сделала их больше чем людьми, она, бесспорно, создала их обособленными. Возможно, если бы приключения на Вечном Рассвете не так сильно затронули меня, как физически, так и духовно, я возможно бы взаимодействовал с ними намного сильнее во время путешествия сюда и нашел бы гораздо больше точек соприкосновения, но я как-то в этом сомневался. Самые похожие на личное знакомство отношения я установил с Драмоном и его больше интересовали некроны и их инфернальные устройства, чем что-либо похожее на социальные тонкости.

— А кто не любит? — Достаточно разумно спросила Мира.

Я не смог придумать на это ответ, который не звучал бы как банальность или как пафос, так что я сделал вид что завтракаю и просто пожал плечами.

* * *

Надо отдать должное губернатору, он не терял времени на организацию совещания, о котором попросил Грайс. Когда я вошел в командный бункер, во рту все еще оставался привкус танна и я был приятно удивлен увидев там Ортена, очевидно по приглашению ДюПанья. Иметь его под рукой в качестве источника местных знаний было полезно и ограждало нас от необходимости пересказывать ему все после совещания, в том маловероятном случае, если нам понадобятся силы, которыми он командовал. Я приветливо кивнул и обменялся с ним несколькими словами, весело отмечая про себя, как моё дружелюбие к нему, кажется, меняло отношение множества офицеров Гвардии с безразличия или скрытого презрения на немного вынужденную любезность. Они мало контактировали с СПО, даже если не учитывать, что значительная часть этого времени была потрачена на стрельбу по ним. Но в данных обстоятельствах я был бы не удивлен, если хотя бы некоторые из них не подозревали Ортена в том, что он сам гибрид[578].

Удивительным было скорее присутствие Миры, одетой в одну из своих, похожую на свадебный наряд, униформу, хотя на этот раз она сообразила убрать разрез, так что он не будет никого отвлекать. Когда я вошел, она улыбнулась мне, хотя, если это и было замечено собравшимися здесь офицерами, у них было достаточно такта, чтобы принять это в качестве естественного увлечения лихим героем, которым я обычно считался. Я пробирался к девушке и её отцу, приветствуя знакомых офицеров Гвардии, или тех, с кем я делал вид что знаком.

— Губернатор, — сказал я, приветствуя его первым, как того требовал протокол, потом кивнул Мире, — полковник. Приятная неожиданность.

Так и было. С час или около того назад, в моих комнатах, она ничего не сказала о том, что тоже будет присутствовать. Видимо, все изменилось чрезвычайно быстро, по крайней мере, по её меркам. Многие из слонявшихся здесь Имперских офицеров показались мне смущенными её видом, так как даже если они и приняли её звание как настоящее (в чем я сомневаюсь), то она была самой младшей в комнате. Она опять улыбнулась, но прежде чем успела ответить, ДюПанья вклинился так проворно, как я протыкал противника своим цепным мечом.

— Моя дочь здесь — как потенциальный преемник, комиссар[579], — сказал он, — в эти смутные дни очень важно, чтобы она была в курсе политических вопросов, на случай, если ей придется взять на себя бразды правления.

— Конечно, — сказал я так серьёзно, словно власть на Виридии на данный момент какого-то черта стоила, не считая, конечно, нервных гвардейцев с лазганами. С которыми они обращались по запомненным обрывкам из оккупационного кодекса[580], пока не было никого или ничего, выглядящего как угроза их отрядам, и начинавшие стрелять без разбора, если спровоцировать их паранойю. (Кодекс, правильно это или нет, не стоило брать за правила).

— Но я уверен, и мы все на это надеемся, что до этого не дойдет.

Конечно, в случае, если бы я был Виридианцем.

— Действительно.

ДюПанья взглянул на дочь, видимо, без усилий понимая, что я хотел сказать, и перевел разговор на более безопасную тему.

— Как думаете, что хотят обсудить астартес?

— Я понятия не имею, — признался я, стараясь, чтобы это не выглядело так, будто я раздражен. В конце концов, мы должны быть на одной стороне, но, как я упоминал раньше, астартес были сами себе законом и доверяли своим союзникам настолько, насколько это было им удобно. По крайней мере, это было верно для Отвоевателей, и у меня нет причин сомневаться, что у других орденов было иначе[581].

— Но, я уверен, достаточно скоро мы это узнаем.

Долго ждать нам не пришлось. В назначенный час, практически секунда в секунду, лязг бронированных ботинок по рокриту, который я ассоциирую с астартес, эхом разнесся по бункеру, поднимая тонкий слой пыли с поддерживающих балок и слегка засыпая всех искусственной перхотью. Все взгляды устремились к главной двери. Через секунду или две, лязг и вибрация усилились почти до неприятного уровня. Появился Грайс, в сопровождении своих обычных компаньонов из отделения[582]. А через секунду я действительно удивился. В шаге или двух позади них шел Драмон. Даже если бы он все еще был в шлеме, который сейчас висел на поясе с множеством подсумков, рядом с кобурой плазменного пистолета, я бы его мгновенно узнал по металлической клешне за спиной. Присоединенная рука была аккуратно уложена параллельно позвоночнику. На другой стороне от пистолета висели ножны с мечом, с активационной руной в своего рода помеле. Он, очевидно, привык использовать их в тандеме, в той же манере, в которой я использовал свой цепной меч и пистолет, и я ненароком улыбнулся, приятно обрадованный, что нашел еще одну общую маленькую черту с возвышающимся технодесантником.

Поймав мой взгляд, Драмон улыбнулся в ответ и приветственно кивнул, что явно удивило тех офицеров среди собравшихся, которым это еще сильнее было заметно, чем мне. По правде говоря, это столь потрясло и меня, что потребовались секунды, чтобы заметить техножреца в красной робе, плавно скользящего у него по пятам, подобно гретчину за орком[583]. Я не имел понятия, что предвещало присутствие техножреца, но был вполне уверен, что ничего хорошего.

— Капитан.

ДюПанья вышел вперед, чтобы поприветствовать Грайса, тот взглянул на него сверху вниз, затем снял шлем и повесил его на бедро, как у Драмона. Увидев этих двух человек рядом, я неуместно представил взрослого, склонившего голову, чтобы терпеливо выслушать назойливого ребенка.

— Чем мы обязаны столько неожиданному удовольствию?

— Мы посовещались со служителями Омниссии, — без преамбулы начал объяснять Грайс, — магос Яффел уверен, что идентифицировал источник заражения генокрадов.

Это привлекло внимание губернатора, я уверен, вы можете себе представить насколько. Комната, которая и так притихла при появлении астартес, теперь полностью погрузилась в тишину. Я мог слышать свое собственное дыхание, и вполне был уверен, что многие другие на мгновение даже перестали дышать. К счастью, до того как все в комнате испугались, Драмон и техножрец оккупировали гололит, уговаривая его включиться ловкими прикосновениями керамитовых рукавиц и механодендритов соответственно, бормоча при этом литанию активации. Мы все столпились вокруг, стараясь взглянуть, хотя и не толкались локтями, чтобы занять места получше. Я старался изо всех сил игнорировать близость Миры, которая воспользовалась скоплением, чтобы стать ко мне настолько близко, что нарушало обычный этикет в присутствии других.

— Я уверен, вы узнаете это, — начал техножрец пронзительным тоном вокс-передатчика, который нуждался в ремонте. Как и многие из его братства, он, вероятно, заменил свои голосовые связки и множество других систем на аугметику. Пока он говорил, слегка шатался вперед и назад, как пьянчуга, пытающийся устоять на полу; через секунду или две я заметил отблеск металла под его робой, и все встало на свои места. Нижняя часть его тела была полностью удалена, верхняя оставалась на металлической пластине, далее шла толстая стальная труба, прикрепленная к единственному колесу с широким протектором. Несомненно, там где-то был гироскоп, обеспечивающий устойчивость, если это так, то он, кажется, едва справлялся с задачей, и требовал постоянной незначительной подстройки, чтобы сохранить баланс и не опрокинуть хозяина.

Все кивнули, когда показалось изображение солнечной системы Виридии, планета, на которой мы располагались, была отмечена, несколько оптимистичной зеленой руной, которая говорила, что теперь она благополучно вернулась в руки Империума. Так же были помечены большинство из значительных внепланетных поселений. Что было не удивительно. Отвоеватели оставили "Ревенанта", который вряд ли бездействовал пока шли наземные бои, и отбили крупнейшую крепость у повстанцев с такой легкостью, что у большинства остальных не возникло желание драться. В это время ударный крейсер вышиб все корветы Системной Обороны, которые сменили флаг, так же мимоходом, как и ту, которая была настолько глупа, чтобы атаковать нас при выходе из варпа. Только несколько красных иконок отмечали наиболее твердолобых диссидентов, которые весьма эффективно указывали на внепланетные поселения, на которых крады умудрились основать существенный плацдарм. Я был приятно удивлен, насколько их мало осталось[584].

— Сто сорок семь лет назад, — продолжал техножрец, явно безразличный к нашим кивкам и шепоту, — в гало[585] был зарегистрирован выброс варп-энергии. Исследования того времени предполагали появление объекта значительной массы и были отправлены корветы Системной Обороны для расследования. Однако, возможно, к счастью для них, объект вернулся обратно в имматериум до того, как они успели сделать несколько записей сканерами дальнего действия.

Драмон сделала что-то с контрольной панелью, и картинка сменилась на смутную каплю, по мне, так она не походила скорее на больной клубень. Казалось, что он ничем особо не страшен, но лицо ДюПанья побледнело. Мира взглянула на своего отца, впервые за все время с момента нашей встречи она заметно забеспокоилась хоть о ком-то.

— Космический скиталец, — тяжело проговорил губернатор, и это вызвало бурную реакцию, уж будьте уверены. Изломанное лицо Грайса нахмурилось и тот взглянул на ДюПанья, словно школьный учитель на ученика, запнувшегося над катехезисом.

— Вы знали об этом? — спросил он, его голос прогрохотал в бункере подобно отдаленному землетрясению. ДюПанья кивнул.

— Конечно, — быстро оправившись, ответил тот, — но он был в системе в течение нескольких часов, мы полагали что риск, который он представляет для нашей безопасности, незначителен. Мы сохраняли ССО в боеготовности некоторое время, но стрелять было не в кого, и, казалось, нет смысла продолжать наблюдение.

Я скрыл свое удивление от того, что он явно разменивал второй век. Полагаю, стоило ожидать такого, учитывая уже установленное пристрастие благородных к ювенантным процедурам и рассудительно кивнул.

— Это понятно, — сказал я, впервые задаваясь вопросом, а была ли Мира на самом деле так юна, как казалась и решив, что это меня в любом случае не волнует, — если на борту были зеленокожие, я уверен вы бы заметили.

Несколько офицеров Империума улыбнулись при этом преуменьшении, вторжение орков едва ли можно было назвать неуловимым, но, кажется, у Грайса не было времени на легкомыслие, как и на все остальное, что не касалось убоя врагов Императора.

— Такая халатность чрезвычайно небрежна, — сказал он.

ДюПанья покраснел.

— Мы вряд ли могли оставаться настороже бесконечно, — заметил он, шутливо защищаясь, — население бы запаниковало, а это не привело бы ни к чему хорошему. И этого бы не случилось, в любом случае, если бы наши силы защиты были созданы для борьбы с коварным проникновением.

Грайс не сказал, "возможно, вам следовало бы". Его молчание было достаточно выразительным. Чтобы развеять повисшее в атмосфере напряжение, и чтобы предотвратить взаимные обвинения, которые похоже созрели из-за этого, я вмешался, чтобы восстановить наше единство, как хороший маленький комиссар, которым мне предполагалось быть.

— Из всего этого напрашивается вопрос, как крады в конце концов проникли на планету, — сказал я, как будто действительно хотел знать ответ, — магос, я уверен что люди с вашими всесторонними знаниями смогут это установить?

Шатающийся получеловек выглядел настолько польщенным, насколько это возможно с лицом, составленным в основном из металла. Послушники Омниссии должны были быть выше человеческих эмоций, но я заметил, что они, кажется, так же восприимчивы к лести, как и все остальные.

— Баланс вероятностей склоняется к версии, что они обходными путями попали на борт ищущих добычу геологоразведчиков, — продудел он, его слабый голос создавал контраст по сравнению с голосом капитана космодесантников, — внешние границы полны маленьких судов, которые экипажам ССО чрезвычайно трудно различить с дальней дистанции, учитывая маскирующий эффект скитальца и множество осколков астероидов, которые регистрировали их ауспексы.

Для меня это звучало достаточно убедительно.

Нужна была всего горстка людей, чтобы заражение пустило корни и укреплялось с каждым поколением гибридов. Экипаж маленького судна идеально подходил для начала. Особенно если у них на борту было место для одного-двух чистокровных, чтобы несколько ускорить процесс.

— Что вызывает еще одну тревожащую возможность, — сказал я, — учитывая количество грузовых перевозок в системе и количество судов, как мы можем быть уверены, что эти отродья не отправились в другие части сектора, намереваясь распространить свою заразу как можно шире?

Выражения на лицах окружающих меня старших офицеров подсказало мне, скольким из них вообще приходила в голову такая мысль.

— Это кажется маловероятным, — к явному облегчению всех вклинился Драмон, — хотя будет благоразумно отправить астропатическое сообщение соответствующим властям в близлежащие системы.

— Я одобряю, — согласился Грайс, — культы генокрадов в основном остаются сфокусированы на ниспровержении одной планеты за раз.

Ладно, я предположил, что он знает о чем говорит, являясь величайшим экспертом из местных по врагам Империума и что лучший путь соскоблить их с подошв — совместный.

— Более насущная проблема — сам по себе скиталец, — вставил Яффел, с характерным тоном человека, вернувшего всех к проблеме, — куда бы он не направился, он продолжит заражать необитаемые системы.

— Не говоря уже о тех, которые он уже прошел, — сказал я. Окинув взглядом бункер, я наконец-то умудрился встретиться взглядом с главным аналитиком разведки среди штата генерала.

— Нам нужно просмотреть записи, чтобы найти другие совпадения…

— Мы уже идентифицировали его, — уверил меня Драмон, на краткий миг на его лице проскочило слабое выражение радости, которое я видел на борту "Ревенанта" во время своего выздоровления, — это "Отродье Проклятия", первый раз замеченный в 447.M36, в дрейфе по направлению к вращению галактики. Или, по крайней мере, в первый раз его заметили те, кто выжили, чтобы рассказать. О его передвижении столь же известно, как и любом куске варп-мусора.

— Что ж, по крайней мере, это удобно, — сказал я, стараясь говорить словно действительно это подразумевал и не выдать свое смущение его названием. Кто выбрал такое имя и почему они не назвали эту штуку как-то более радостно, осталось для меня за гранью понимания[586].

— Жаль, что мы не сможем предупредить тех, к кому бы он не направился следующим.

— К несчастью, учитывая природу варпа, такое предсказание невозможно сделать, — сказал Яффел, даже не потрудившись выразить хоть капельку сожаления своим механическим монотонным голосом, — однако, вполне возможно проследовать за скитальцем к следующему пункту назначения.

— Как? — Спросил ДюПанья, достаточно здраво в данных обстоятельствах, в то время как Мира лишь поморщилась мне в лицо и сделала весьма вульгарный жест, означающий психическое расстройство. Лично я был согласен с ней, но если астартес принимают этот бред серьезно, то мы хотя бы должны выслушать этого парня.

— Войти в варп в той же точке, что и скиталец, — сказал Яффел, — и последовать по течению. Мы изучили многочисленные журналы грузовых судов, входящих и покидающих систему Виридии за последние сто пятьдесят лет и есть показатели, что течение имматериума в этом регионе космоса и времени остается достаточно стабильными.

— Достаточно стабильными — это относительное понятие, — опять сухо вклинился Драмон, — следование неправильному течению приведет нас в совершенно другую систему. Но на борту "Ревенанта" у нас хороший навигатор и он решил — игра строит свеч.

— Не говоря уже о моих вычислениях, которые значительно сузили возможные вероятности, — добавил Яффел.

— Тогда поправьте меня, если я ошибаюсь, — сказал ДюПанья, — мы правильно понимаем, что вы намереваетесь выследить "Отродье Проклятия" на своем собственном корабле?

— Так и есть, — категорически заявил Грайс. Его голова повернулась, он охватил взором собравшихся офицеров.

— Теперь, когда хребет восстания сломлен, Имперская Гвардия вполне способна справиться с проблемами на Виридии. Сражения, в которых мы участвовали, завершены, мы улетаем.

— Вас будет не хватать, — дипломатично заявил я, выдвигаясь вперед, пока офицеры Гвардии не смогли сказать что-то неудачное, что могло задеть чувства или что-то похуже, — но мы все должны выполнять свой долг, куда бы он нас не привел.

Оглядываясь назад, я иногда задумываюсь, независимо от того, если бы у меня хватило здравого смысла придержать свой язык в тот момент, избежал бы я огромных неприятностей, но я в этом как-то сомневаюсь. Грайс явно держал на уме все это до того, как утром связался со мной по воксу и капитан астартес был твердым человеком, чтобы не рассказать об этом. Его пристальный взгляд остановился на мне.

— Комиссар. Вы можете сопровождать нас, если пожелаете. "Отродье Проклятия" угроза целому сектору и будет таковой до тех пор, пока ее не нейтрализуют. Несомненно, для высших эшелонов Имперской Гвардии ваши отчеты о наших действиях будут ценным материалом.

— Не сомневаюсь, что так и будет, — вежливо ответил я, пока отчаянно пытался найти убедительную причину не позволить втянуть себя в эти сумасшедшие поиски. Ничего на ум не приходило, и я снова проклинал свою необоснованную репутацию. Как я мог отказаться, в комнате полной генералов и старших комиссаров, смотрящих на меня, в большинстве с явной завистью? Я пожал плечами, стараясь выжать из ситуации все что можно.

— Мой приказ был взаимодействовать с вами столько, сколько посчитаете нужным, так что конечно, я рад продолжить. Я проинструктирую своего помощника сделать все необходимые приготовления к нашему отлету.

— Очень хорошо, — Грайс кивнул и широкими шагами без слов покинул бункер, сопровождаемый остальными Астартес и шатающимся техножрецом.

Вспыхнул гам голосов, с преобладанием недоверия и возмущения и я осознал, что Мира сжала мою руку с решительным выражением лица.

— Кайафас, — сказала она твердо, — нам нужно поговорить. О нас.

Глава восьмая

Юрген принял новости о нашем неизбежном отлете в своей обычной флегматичной манере, хотя я, к слову, был менее чем воодушевлен перспективой вернуться на борт космического корабля столь быстро после приземления. Но для Юргена приказы были священными. Я иногда подозреваю, что он верил, что цепочка командования простирается непрерывно во все стороны от самого Золотого Трона, даже такие мирские заботы, как назначение дневальным по уборной, наполнено недосягаемой властью Самого Императора. В любом случае, он просто кивнул и занял себя упаковкой моего личного имущества, не говоря ничего кроме:

— Очень хорошо, сэр. Не желаете перекусить перед поездкой?

— Думаю да, — ответил я, после размышления.

Я потратил время реквизируя комм-бусину у вновь прибывшего контингента Гвардии, чтобы заменить ту, которая испарилась вместе с "Благословением Омниссии", так что я был способен следить за приготовлениями астартес к отлету, не тревожа Грайса. Возможно, это обрадовало нас обоих. Собрать свои активные боевые отделения, разбросанные по половине системы, заняло некоторое время даже для воинов с такой потрясающей эффективностью. К чести кодекса их ордена, никто из них не пожелал оставлять врага в живых и выполнить поставленную задачу только наполовину.

Завтрак так же был хорошей возможностью расстаться с Мирой (которую я быстро и как можно тактичнее умудрился отцепить от себя в командном бункере), по понятным приятным причинам. Ее слова потрясли меня, учитывая некоторые опасности, с которыми я сталкивался во имя Императора, вы сочтете сие удивительным, но в бою, вы хотя бы знаете, с какой стороны на тебя бежит орк. Когда женщина говорит вам, что хочет поговорить "о нас", то единственная вещь, в которой точно можно быть уверенным, что никакой боевой опыт не поможет вам остаться невредимым.

Однако к моему удивлению, и, я должен сознаться, облегчению, мое приглашение осталось без ответа, его забрала угрюмая горничная, которая со смешанным чувством наслаждения и презрения информировала меня, что ее госпожа "не доступна". Памятуя сумрачное выражение лица Миры, когда я отцеплял ее руку по якобы неотложному делу с аналитиком разведки, с которым пытался переговорить ранее, я охотно в это поверил. Для меня было очевидно с того момента, как мы в первый раз закрутились с нашей "связью", что она будет столь же мимолетна, как и остальные за прошедшие года. Моя должность и обязанность перед комиссариатом делала неизбежным путешествие к другой зоне боевых действий, как только ситуация на Виридии стабилизируется, но маленький мирок Миры всегда вращался вокруг нее, и я начал осознавать, несколько запоздало, что она не воспримет благожелательно мой отъезд ни на каких условиях, кроме как своих. Ну ладно, очень жаль, подумал я. Она будущая наследница планеты[587], но я не думаю, что это придаст ей веса в глазах Грайса, если она попытается оспорить с ним мой отлет. На мгновение в воображении возникла картинка, как раздраженная молодая аристократка поучает капитана космодесанта, что вызвало мимолетную улыбку, затем я отбросил эти мысли и вернул свое внимание к более насущным проблемам.

— Проверьте, может быть у них осталось немного этих штук из ящериц и чего-нибудь из копченой рыбки на кухне, — сказал я Юргену. Конечно, рацион на борту "Ревенанта" был пригодным, но слишком элементарным, маленькие радости жизни имеют слишком низкий приоритет для космодесантников и я намеревался наслаждаться всем мастерством повара губернатора, пока у меня еще была такая возможность.

— В противном случае, на ваш выбор. И себе достаньте чего-нибудь тоже.

— Очень хорошо, сэр, — сказал он и отбыл так быстро как мог, чтобы не компрометировать достоинство, которое он считал подходящим для кого-то на возвеличенной позиции персонального помощника комиссара и которое он постоянно пытался поддержать, находясь в блаженном неведении относительно того факта, что оно было полностью невидимо для кого-либо кроме него самого. Он вскоре вернулся с огромным накрытым подносом, содержимое которого оставалось для меня загадкой, и с термической сумкой, источающей пар. К моему несказанному облегчению, он утащил ее в свою комнату, поскольку в галактике существовало очень мало вещей, столь же сильно отбивающих аппетит, как картина (или звуки) набивающего рот Юргена.

Дел, после приема пищи, не нашлось, так как вещей у нас было мало, к тому же Юрген их уже упаковал, поэтому я оказался в неприятном и новом для меня положении человека с избытком свободного времени. Я придумал себе работу и в последний раз спустился в бункер, чтобы передать последнюю информацию о делах, которые оставляли астартес (скорее о телах множества мертвых еретиков) и забрать последние новости о текущей кампании Гвардии, на случай, если вопреки моим ожиданиям, Грайсу это будет интересно. (Тут я оказался прав — его это не заинтересовало.

Как только мы оставили Виридию, его внимание полностью сфокусировалось на преследовании космического скитальца, и я не помню, чтобы он когда-либо снова упоминал о той кампании).

К моему облегчению, я не наткнулся в коридорах дворца на ДюПанью, поскольку я совершенно не был уверен, насколько хорошо он знал о моей связи с его дочерью или о её недавнем недовольстве. С последнего совещания, я ни разу его не видел. В командном центре я нашел Ортена, от которого шарахались офицеры Гвардии, но который храбро решил сделать все возможное, чтобы не дать им устроить слишком сильный бардак в его родном мире. Я удостоверился, что попрощался с ним настолько публично, насколько мог: не знаю, заставило ли это воспринимать его более серьёзно, но я надеялся на это[588].

Что до Миры, то до моего ухода из дворца от нее не было ни слуху, ни духу, что вызывало двойственные чувства. С одной стороны, я не мог избавиться от некоторого чувства облегчения, в том смысле, что избежал конфронтации, которая, наверное, закончилась бы взаимными обвинениями, а с другой, я никогда не любил оставлять незаконченные дела. Когда Юрген вывез нас из внутреннего двора и поехал через разрушенный сад по главной дорожке, которая выглядела как прямая, но не так сильно изрытая, как окрестности, полоса грязи, я понял, что оглядываюсь из-за брони пассажирского отсека "Саламандры", которую он где-то реквизировал, чтобы взглянуть на сотни окон в поисках мелькнувших светлых волос; но напрасно. Наконец, когда мы проехали разбитые ворота во внешней стене, через которые Трок начал свою атаку на осаждающие войска. Дворец исчез из поля зрения, и я обратил свое внимание на то, что нас окружало.

За то, относительно небольшое, время, которое прошло с момента нашего прибытия, я не видел большую часть Фиделиса. В тех редких случаях, когда я решался отправиться на разведку, чтобы в полевых условиях проверить записи командования Гвардии или астартес, я это делал на борту "Носорога", который благоразумно прислали мои хозяева, и чье появление всегда вызывало интерес среди Гвардейцев и лояльных СПО. Кажется, Отвоеватели по-прежнему относились к вопросу моей безопасности так же серьёзно, как и говорил спасший меня сержант терминаторов. Единственный обнаруженный мной недостаток, заключался в невозможности увидеть что-то, кроме интерьера броневика, который был куда более просторен, чем знакомые мне "Химеры". К тому же многоместные сиденья, спроектированные по тому же масштабу, что и на борту "Громового Ястреба", прекрасно подходили для нечеловеческого роста космических десантников, но были крайне неудобны для простых смертных. В результате я на самом деле видел только снимки города, потому что, как правило, это была часть города, в которой шли бои и масштабы обстрела и шума делали личный осмотр совершенно неблагоразумным занятием.

Теперь, когда Юрген, в своей обычной манере, пушечным ядром мчал нас, объезжая немногочисленные и слишком крупные, чтобы переехать их нашими гусеницами, препятствия, я был приятно удивлен. Похоже, война наконец отступила от столицы, оставив только несколько заметных островков беспорядков, и первые признаки чего-то, похожего на нормальную жизнь, начали пробиваться, словно зеленые ростки сквозь пепел лесного пожара. Дорога к космопорту была очищена от обломков, разрушенная поверхность исправлена рокритовыми заплатками, что было неудивительно, учитывая количество военного транспорта, грохочущего по ней в обе стороны. Чего я не ожидал, так это большого количества вклинивавшихся среди них гражданских автомобилей, главным образом грузовиков, заполненных в основном мебелью, имуществом и людьми с мрачными лицами, изо всех сил цепляющимися за осколки своих прошлых жизней. Я думаю, они возвращались к своим домам, или к тем местам, где они были, надеясь, вопреки всему, начать все с начала. Большинство ветхих грузовиков были украшены символами Императора, в придорожных святынях было несколько скудных подношений, которые, без сомнения, в нарушение комендантского часа, будут похищены, как только наступят сумерки[589].

Переулки, куда в итоге свернул Юрген, потому что плотность движения на главной дороге не давала ему привычно разогнаться по максимуму, были, конечно, более загромождены, но даже здесь я с радостью замечал признаки возрождения. Люди двигались среди разрозненных обломков зданий, спасая что могли, хотя, если торговый центр, в котором я столкнулся с часовыми улья, был сколько-нибудь типичен, я сомневался что мародеры много чего им оставили[590]. В нескольких местах из руин, где сохранившиеся конструкции, иногда дополненные брезентом и подручными материалами, давали укрытие от дождя, поднимался дым костров, на которых готовили пищу.

Мало кто из людей, мимо которых мы проезжали, смотрел на нас. Исключение составляли игравшие в развалинах дети, которые не обращали внимания на проблемы текущего времени, что так характерно для юности. Они смотрели, как мы мчались, разбрасывая камни и куски рокрита, крича или размахивая руками, прежде чем вернуться к своим играм.

И все же, казалось, что до сих пор еще не много было организованных работ по восстановлению, хотя мы увидели намеки на то, что должно было стать началом скоординированных усилий по возвращению Фиделиса к жизни. Складывалось впечатление, что повсюду были техножрецы. Они бродили поодиночке и парами, делали какие-то отметки в своих инфопланшетах или копались в трубопроводах. В это же время группа саперов одного из Востроянских полков возводила в парке временные жилища из прессщитов (Юрген не утруждал себя объездом), предположительно предназначенные для размещения полных надежды пассажиров грузовиков, виденных нами ранее. Единственное здание, активный ремонт которого мы увидели, было местным храмом, в котором оборванные беженцы клали кирпичи под руководством пожилого экклезиарха, наверняка в обмен на обещание пищи и приюта на ночь[591].

Через несколько минут наша скорость снова начала падать, и я поднял голову над окружавшей пассажирский отсек бронёй, при этом рефлекторно потянувшись к лазпистолету. Обычно я предпочитал устанавливать на реквизированных для меня "Саламандрах" турель, чтобы иметь что-то более смертоносное, на случай если дела пойдут плохо, но сейчас Юргену пришлось взять тот транспорт, который он сумел найти, предоставив мне, в случае чего, обходится пистолетом. Каледонский сержант, в стандартном пятнистом камуфляже, похожем на тот, что предпочитал Ортен, махнул рукой, останавливая нас, а его отряд смотрел на нас настороженными взглядами боевых ветеранов. Они держали свои лазганы направленными на нас, именно так, как и должны были делать, учитывая сколько ещё снаряжения СПО находилось в руках мятежников и смутьянов. Меня порадовало то, что они не отвели их даже тогда, когда увидели мою форму.

— Комиссар, — сержант приветственно кивнул, несомненно задаваясь вопросом, не возникли ли у него или кого-то из его людей проблемы, но стараясь не показывать этого. Совсем немного гвардейцев были рады увидеть красный кушак, это несомненно подтверждало немалое число моих коллег, погибших в несчастных случаях от дружественного огня.

— Мы вас не ожидали.

— Наверное, потому что я понятия не имел, что кто-то из вас будет здесь, — сказал я, замечая слабое облегчение среди его солдат, — мы с помощником едем на аэродром.

Я улыбнулся солдатам, которые все ещё держали нас под прицелом.

— Вы можете отменить боевую готовность. Мы не гибриды или марионетки крадов.

— Конечно нет, — согласился сержант, слегка нервно выступая вперед с портативным ауспексом, — но вы не могли бы помочь мне, сэр? Я уверен, вы не хотели бы, чтобы мы пренебрегали своими приказами.

— Ни в коем случае, — согласился я, убирая в кобуру лазпистолет и спускаясь на шоссе, чтобы ему было проще проверить меня своим геносканером. Устройство подало звуковой сигнал и зажгло зеленую руну, после чего все заметно расслабились, особенно когда было подтверждено, что Юргена с приблизительной точностью тоже можно считать человеком.

— Ваша осторожность достойна похвалы. Как я и думал, они с удовольствием купились на это. Такой способ управлять войсками куда лучше, чем просто внушать им страх перед Императором, в чем я и пытаюсь сегодня убедить вверенных мне щенков, в смутной надежде, что их карьеры продлятся немного дольше первого же ночного патруля. Сержант кивнул.

— Это самое худшее в войне с крадами, — согласился он, — никогда не знаешь, кто может оказаться гибридом или зараженным. Мой командир отделения, который был с нами с самого начала, напал на нас на Кеффии просто так, без предупреждения. Мне пришлось самому его застрелить.

— Я тоже там был, — сказал я, не желая вспоминать об этом слишком много, — случалось подобное. Повсюду было плохо.

Сержант пожал плечами.

— Насколько помню, я никогда его не любил. И я получил его нашивку. За проявленную инициативу. Так что, могло быть и хуже.

Я снова улыбнулся.

— Вы оптимист, сержант. Гвардии нужны люди, вроде вас.

— Спасибо что так думаете, сэр.

И, помоги мне Император, он на самом деле покраснел.

— Но, боюсь, вам придется вернуться. Улица непроходима.

— Мы проедем, — сказал Юрген с полной уверенностью. Как я и предполагал, он воспринял это заявление как вызов. Сержант покачал головой.

— Сомневаюсь я в этом, — сказал он. Юрген, возможно, стал бы спорить, но взглянув на меня, промолчал.

— Насколько непроходима? — Спросил я и сержант пожал плечами.

— Её вообще нет, — ответил он просто.

Ну, это звучало достаточно своеобразно, поэтому я оставил "Саламандру" с работающим двигателем и пошел вниз, по усыпанной щебнем проезжей части. Первую сотню метров, кажется, ничего не изменялось. Надо мной нависал все тот же разрушенный городской пейзаж, а ботинки скрипели на мелких кусках мусора, усыпавшего рокрит.

Затем дорога закончилась, так резко и внезапно, словно её обрезали ножом. Несколько метров дорога шла волнами, словно застывший поток лавы, а затем просто оборвалась в широкую яму, трех-четырех метров глубиной. Тому, кто читает это сейчас, может показаться невероятным, но моя первая мысль была о том, как нам повезло, что мы столкнулись с солдатами. Если бы они не помахали рукой, останавливая нас, то возможно мы нашли бы эту яму только рухнув туда. Только тогда, когда я стал понимать, что края зданий вокруг нас тоже оплавились и потекли, как восковая свеча, до меня с опозданием дошло. Это было то самое место, где я и Мира вступили в свое отчаянное подземное сражение, и находились на волосок от смерти, когда "Громовой Ястреб" сорвал перекрытие, позволив терминаторам прийти к нам на помощь.

Не знаю, сколько я стоял там, снова переживая ужас и поражаясь точности наших спасителей, прежде чем знакомая вонь вернула меня к действительности.

— Большая дырка, — прокомментировал Юрген, материализуясь за моим плечом, как всегда с готовым к стрельбе лазганом. Я кивнул.

— В самом деле, — согласился я, разыскивая туннель, из которого в конце выбрались чистокровные. От напавших на нас существ не осталось ничего, кроме жирных пятен, дождем усыпавших рокрит внизу; некоторые из терминаторов несли огнеметы, и прежде чем закончить, они удостоверились, что все убитые были преданы огню. Я не мог не задуматься о том, сколько ещё отродий ксеносов таилось под нашими ногами или сколько внешне невинных все ещё несло в себе их заразу. Но, благодаря Грайсу и неустойчивому техножрецу Яффелу, это была уже не моя проблема.

— Её придется засыпать, — сказал Юрген, подумав ещё пару секунд.

— Уверен, что так и будет, — сказал я, отворачиваясь прежде чем моё воображение разыгралось от эха.

— Ты можешь найти дорогу в объезд? Нам все ещё нужно попасть на челнок.

Юрген кивнул.

— Предоставьте это мне, — сказал он.

Благодаря обычному резкому стилю вождения моего помощника, неожиданный объезд не слишком нас задержал: мы прибыли к посадочной площадке как раз, когда "Громовой Ястреб", на борту которого я прилетел (или его близнец), взревел над нашими головами и начал опускаться между противовзрывными стенами подобно хищнику, возвращающемуся в своё гнездо. Не только я повернул голову, чтобы понаблюдать за ним: множество снующих повсюду гвардейцев и флотских наверняка уже привыкли к непрерывному прилету и отлету "Валькирий", "Аквил" и один Трон знает каких ещё типов шаттлов, десантных и боевых кораблей, но характерный силуэт судна астартес сразу привлек их внимание.

К счастью, Юрген остался как всегда флегматичен, по-видимому решив, что это судно ничем не отличается от остальных, и начал с обычным апломбом прокладывать путь через отвлекшийся наземный персонал, не замечая погрузчики и ноги простых работяг. Хорошо, что шум нашего и работающего в холостую двигателя "Громового Ястреба" заглушали несущиеся вслед комментарии, хотя сопровождавшие их жесты более чем ясно передавали их суть.

Когда он провез нас резкими поворотами мимо противовзрывных стен, окружавших посадочную площадку[592], стало ясно — мы с Юргеном были не единственными гостями ордена, собирающимися сегодня отправиться на "Ревенант". Здесь был магос Яффел, сильнее обычного раскачивающийся в струях воздуха от работающих на холостом ходу двигателей, сопровождаемый горсткой техноадептов и несколькими сервиторами, деловито грузившими на борт неправдоподобно большое количество коробок и связок. Юрген запарковал "Саламандру" и начал собирать наши вещи, а я спрыгнул вниз и сердечным кивком поприветствовал шестеренку[593].

— Магос, — сказал я, увеличивая громкость голоса, чтобы перекричать ревущий двигатель, — я не знал, что вы будете сопровождать нас.

— Омниссия направляет нашу поступь по пути знания, — ответил Яффел, усиливая громкость своего вокскастера, чтобы перекричать шум.

Воздержавшись от замечания о том, что в его случае это будет особенно трудной задачей, я лишь кивнул, словно эта очевидная цитата[594] что-то для меня значила.

— И потенциальный массив данных, который можно собрать на этом пути, не поддается исчислению.

В то время я думал, что это просто фигура речи. Если бы я тогда знал, куда это приведет, я бы тогда залез назад на борт "Саламандры" и приказал Юргену мчаться к горизонту, со всей скоростью, какую он мог из неё выжать (а я уверен, она бы была немалой).

Но тогда я просто автоматически обменялся с ним несколькими шутками, прежде чем поднимаясь по посадочному трапу вслед за своим перегруженным помощником, увернуться от сервитора, возвращавшегося за тем, что Яффел со своими соратниками сочли необходимым взять в рейс.

Пока я восстанавливал равновесие, рядом с брошенной нами "Саламандрой" плавно остановилось ещё один автомобиль, и я ощутил, что меня охватило странное беспокойство. Это был длинный и гладкий лимузин, чьи армокристалловые окна были поляризованы до того-же глянцевого черного цвета, что и кузов. Почему-то в памяти сразу всплыли гладкие, зеркальные лица металлических убийц, от которых я сбежал на Вечном Рассвете. Я снова предпочел бы с ними столкнуться, если мое внезапное предчувствие о том, кто был пассажиром автомобиля, было правильным.

Так и оказалось. С водительского места вышел шофёр в ливрее, которая, с момента моего прибытия сюда, стала мне хорошо знакома, и скользнул к задней двери. Когда он её открыл, оттуда появилась Мира, внезапно изменившееся выражение её лица ясно указывало что автомобиль был изолирован от звука не хуже, чем от вульгарных взглядов простонародья. Она весело помахала в моём направлении.

Я помахал ей в ответ, пряча своё облегчение при виде её хорошего настроения, и слабо улыбнулся, демонстрируя радостное удивление. Она побежала рысью, ухмыляясь как щенок, который только что узнал, как открывать холодильник с мясом. Похоже, она устала играть в солдат, поэтому отказалась от униформы в пользу чего-то более женственного: блуза цвета индиго с низким вырезом (как и большинство одежды в её гардеробе), темно-красная юбка до колен, которая, как и блуза, была пошита из какой-то ткани, которая мерцала подобно застывшему свет. В воздушных вихрях, непрерывно отбрасываемых работающем на холостом ходу "Громовым Ястребом", та постоянно трепетала, мерещилось будто Мира одета в радугу. Обута она была на удивление практично: высокие ботинки из кожи какого-то местного животного, хотя я и сомневался, что её прежний владелец был флуоресцентно-розового цвета.

— Мира, — сказал я, выдыхая несколько сильнее чем хотел, поскольку она заключила меня в такие объятия, что и у орка ребра бы затрещали.

— Было очень любезно с твоей стороны навестить меня перед отбытием.

— Я не навещаю.

Она снова усмехнулась. С нехорошим предчувствием я запоздало отметил тот факт, что шофер начал выгружать из автомобиля ненамного меньше багажа, чем собрали все вместе взятые техножрецы.

— Я тоже еду. Разве это не замечательный сюрприз?

— Сказать замечательный — это вообще ничего не сказать, — честно ответил я.

Глава девятая

Возможно, к счастью, забивающий слух шум взлетающего "Громового ястреба" сделал все дальнейшие переговоры бессмысленными. Конечно, у меня были наушники, которые показал мне Верен, когда мы спускались, но последнее что я желал — обсуждать детали нашей близости по открытой вокс-сети. В связи с этим, я удостоверился, что те, которые я дал ей перед вылетом, были отключены. Хотя я был благодарен за защиту своего слуха, свои я тоже не включил: мне было не интересно то, что могли сказать техножрецы. Из своего обширного опыта я знал, что Юрген впадет в угрюмое молчание, как только вторая опора отрывается от земли, слишком озабоченный удержанием своего последнего обеда, пока мы не пройдем турбулентную зону атмосферы. Он был готов перекинуться парой фраз только по поводу чего-либо угрожающего жизни. Ну, может быть, еще по поводу острой нехватки танна. В любом случае, его едва можно было назвать блестящим собеседником и в лучшие времена, так что я не чувствовал себя лишенным.

Все вместе это оставило мне слишком много времени на размышления. У меня была пара секунд перед взлетом, чтобы спросить Миру, какого фрака она здесь делает, хотя конечно я был достаточно осмотрителен насчет конкретной формулировки вопроса. В ответ она так улыбнулась, что меня явно встревожило. Хотя, до того, как она успела ответить, начали загружаться толпой техножерцы и вернулся Юрген, проинформировав меня о том, что наш багаж должным образом закреплен, так что у меня не было выбора, кроме как последовать за стадом и надеяться, что всему есть рациональное объяснение. Мира определенно вела себя не так, как люди, надолго прощающиеся со своим родным миром, которые обычно смотрят в иллюминаторы как можно дольше, пока это возможно, стараясь буквально выжечь картину в своей памяти, почти уверенные, что никогда не увидят его снова. Вместо этого она предпочитала ухмыляться, неприятно напоминая скучающего темного эльдара на "разбойнике", который ищет жертву, чтобы запытать до смерти в попытке скоротать время. Возможно, она просто не представляла себе, что на самом деле означает путешествие через варп. Даже если она вернется домой, были все шансы что пройдут десятилетия или даже пара веков, и она будет чужой для изменившейся Виридии, подобно иномирянину, впервые увидевшему планету[595].

Очевидно, что у меня не было другого шанса поднять этот вопрос, пока "Громовой ястреб" не пришвартуется к "Ревенанту" после полета (возможно для Юргена он показался милосердно коротким). Ударный крейсер был все еще на орбите Виридии, на относительно низкой орбите, едва выше точки, где корпус могла задеть дымка верхних слоев атмосферы, несомненно для облегчения работы телепортариума или чтобы позволить оружейным батареям ударить по целям на поверхности, при маловероятном событии, когда космодесантникам могла бы понадобится маленькая дополнительная помощь. Но полет показался мне все же достаточно долгим и у меня возникло чувство огромного облегчения, услышать, что смолкает рев наших двигателей, а за этим следует серия металлического лязга, возвещающего о нашем прибытии. Я не имел ни малейшего понятия, что Яффел и его техножрецы нашли в этом забавного. Возможно, они болтали меж собой, на особом языке своего ордена, или просто были поглощены общением через инфо-планшеты.

После выгрузки мне снова не представилась возможность поговорить с Мирой. К моему приятному удивлению, у подножья рампы стоял Драмон, парой слов поприветствовав меня, он прошествовал на беседу к техножрецам и начал осматривать оборудование, которое они привезли с собой. К тому времени, когда я завершил обмен любезностями и оглянулся в поисках миледи ДюПанья, она уже заманила пару несколько ошеломленных сервов ордена, которые явно неосторожно попали в радиус действия ее угроз и были пришпилены к месту потоком распоряжений относительно правильной доставки ее багажа. Я решил оставить ее разбираться с этим самостоятельно и пошел разнимать Юргена и Гладдена, секретаря, который был приставлен ко мне на время путешествия. Они уже, с воинственным упорством и холодной вежливостью, соответственно, ругались насчет того, кто будет отвечать за мой багаж. Вероятно, никто не ожидал, что со мной прибудет личный помощник, не говоря уже о том, что он будет выглядеть скорее, как культист Нургла, чем как воин Имперской Гвардии, его прибытие застало их врасплох.

К тому времени, когда я развел их по углам, Драмон вместе с техножрецами исчез по каким-то своим делам. Груда багажа, который Мира привезла с собой, уменьшилась до чего-то более-менее транспортабельного. Я задержался пока остатки не были заброшены на тележку, которая выглядела так, как будто обычно предназначалась для перевозки боеприпасов к "Громовому ястребу" и зашагал рядом с ней.

— Я сдаюсь, — беспечно заявил я, стараясь выглядеть так, словно шучу, — что ты говорила по поводу того, что делаешь здесь?

— Я официальный уполномоченный губернатора Виридии, — ответила она, бесенком ухмыляясь из-под челки, — мой отец послал меня оценить, несет ли космический скиталец какую-либо еще угрозу для нашей системы.

— Как такое может быть? — я ощущал, что сбит с толку, и, несомненно, говорил и выглядел соответственно. — Он улетел почти полтора века назад и вряд ли собирается вернуться.

— Но он мог оставить другие опасности, наподобие генокрадов, — сказала Мира таким тоном, что было четко понятно, она верит в это не больше чем я, — мы потерпим неудачу в исполнении своего долга перед жителями Виридии, если не приложим всех усилий, чтобы убедиться в их безопасности, особенно сейчас.

— Значит, твой отец попросил тебя отправиться на охоту за "Отродьем"? — спросил я, стараясь не выдать голосом свой скептицизм. Мира опять усмехнулась.

— Я вызвалась своего рода добровольцем, — весело ответила она, схватив мою руку. Я кивнул, слишком легко представив себе эту беседу. Явно это была ее идея, хотя я все еще с трудом верил, что она совершенно потеряла голову за время нашего короткого романа, чтобы сказать "до свидания" всему, что она знала и последовать за мной через варп[596].

— Ты преисполнена сознанием своего долга, — ответил я, — несомненно, население будет соответствующим образом благодарно.

— Несомненно, — согласилась Мира, явно плевав на то, что думает простонародье и прижимаясь ко мне еще сильнее, — так что, похоже в обозримом будущем, мы будем работать вместе в тесном контакте.

Несмотря на слабое ощущение неловкости по поводу этой ситуации, которая продолжала меня угнетать, особенно в те тихие моменты, когда у меня было время подумать о потенциальных последствиях, я должен признать, что сказанное Мирой в ангаре, одновременно приободрило и дало повод для беспокойства. Как я и говорил ранее, она была достаточно приятной компанией, и я скорее изголодался по дружескому общению во время вояжа к Виридии, пока восстановился достаточно, чтобы обращать внимание на окружающих. В то же время сейчас, хотя обстоятельства были причудливыми, у меня был кто-то, с кем я мог разговаривать, как и привлекать ее в разнообразные увеселительные мероприятия, все это обещало сделать мое второе пребывание на борту "Ревенанта" намного приятнее, чем в первый раз.

К тому же, со мной снова был Юрген, сам по себе этот факт значительно меня расслаблял. Мы прошли через многое с тех пор как первый раз встретились на Десолятии (и впоследствии пройдем еще больше за последующие годы, хотя, возможно, к счастью, у меня было весьма отдаленное представление об ужасе и кровопролитии, которое меня ожидало до того, как я смогу слиться в относительно мирную отставку[597], и перспектива столкнуться с любыми ужасами, которые нас ожидали на борту "Отродья Проклятия" казалась намного менее пугающей, из-за знания, что он прикроет мою спину столь же непоколебимо, как и всегда. Конечно, не то чтобы у меня было намерение облазить тысячу километров этого проклятого куска варп-мусора, и любые шастающие существа в этом месиве переплетенных кораблей мало интересовали меня; пока мы не натолкнемся на них, если вообще натолкнемся. Шкипер и его стрелковые команды расстреляют их на досуге, и если произойдет такое маловероятное событие, что они смоются, то вряд ли будут чрезвычайно глупы, чтобы попытаться пролезть на борт судна космодесантников.

В целом, я полагаю, что ощущал радость по поводу этого дурацкого назначения, сколь это было возможно в этих обстоятельствах, и пришел к решению сделать свое путешествие как можно более комфортным, с чем Мира, кажется, решительно хотела мне помочь.

— Я все еще не понял, как ты умудрилась убедить Грайса позволить подняться на борт, — сказал я, рассуждая над удивительно аппетитным обедом в моих комнатах, через несколько часов после подъема на борт. Большая часть ее гор багажа оказалась забита деликатесами разного вида. Несомненно, мои комментарии по поводу спартанского проживания во время путешествия к Виридии были еще свежи у нее на уме. Странным было есть второй завтрак, когда мои внутренние часы настаивали, что уже поздний вечер, но я надеялся, находясь меж двух миров, что вскоре настроюсь на внутреннее время на борту "Ревенанта". Во время предыдущего путешествия Гладден привык приносить мне еду и продолжил это делать, не спрашивая; несомненно, сервам было бы так же неудобно видеть нас с Мирой в общем зале, как и нам находиться там. Что ели Отвоеватели, у меня не было ни малейшего представления (если они вообще что-то ели) и был уверен, что обслуживать нужды и вкусы простого смертного они сочли бы тяжким испытанием. В любом случае нас с Мирой никогда не приглашали присоединиться к ним, я уверен, мы сочли это таким же большим облегчением, как и наши радушные хозяева[598]. Мира пожала плечами и откусила пирожное из флорна, которое только что намазала вареньем из аккенберри.

— Ты знаешь, каково это, — начала она, несколько неразборчиво, после чего проглотила и продолжила более четко, — ты можешь заставить людей делать почти все что угодно, если подойдешь к этому с умом. Тебе просто нужно знать, как просить.

Конечно, на самом деле это не отвечало на мой вопрос и, будучи старым специалистом по уклончивым ответам, я упорствовал, хотя и восхитился ее техникой. После нескольких секунд вербальной пикировки, которой, я должен сознаться, наслаждался, я в конечном итоге подвел ее к прямому ответу.

— Было достаточно просто, — призналась она, с кокетливым видом слизывая несколько липких потеков варенья на пальцах, чтобы посмотреть, не отвлечет ли меня этот старый трюк. (Должен сказать, я мог бы попасться, если бы уже не был с ней хорошо знаком, так что я просто продолжал смотреть на ее с выражением вежливой заинтересованности, пока она не бросила это безнадежное дело и не продолжила).

— Я просто сказала ему, что это мой долг, как члена правящего дома, подтвердить безопасность Виридии, как и его — помочь вселить в людей уверенность, что все закончилось.

— Понятно, — сказал я, стараясь выглядеть не впечатленным, хотя если б все еще был в фуражке к тому времени, снял бы ее перед ней. По существу, она просто сказала капитану астартес, что улетать по личной инициативе, до того как тот убедился, что все крады, гибриды и внедренные на Виридии были отслежены и уничтожены[599], является огромным нарушением его долга, но он сможет достичь желаемого, не подвергая сомнению честь своего ордена, если возьмет ее с собой, словно это будет дополнением его изначального задания. Если бы она не была так полностью поглощена собой, она могла бы стать замечательным приобретением для Имперской дипломатии.

— Как ты думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем мы поймаем "Отродье"? — спросила Мира, после того как ее финальные поиски съестного на пустых тарелках, разбросанных на подносе, окончились неудачей. Я пожал плечами.

— Сложно сказать, — ответил я, это звучало чуть более авторитетно чем "фракните меня, если я знаю", хотя в данном случае было правдой, — я полагаю, это зависит от того, насколько хорошо навигатор читает течения варпа и правильно ли Яффел провел свои вычисления. Даже если все пойдет гладко, чего обычно не бывает, мы, возможно, будем следовать за этой проклятой штуковиной месяцами — если вообще, в конце концов, ее выследим.

— Тогда, похоже, у нас будет полно времени для скуки, — заключила Мира.

— Да, боюсь что так, — согласился я, мало догадываясь о том, насколько я далек от истины в свете последующих событий и насколько это было благотворно для моего душевного спокойствия, — нам придется развлекать самих себя так, как сможем.

— Я уверенна, мы сможем кое-что придумать, — сказала она, перед тем как эффектно зевнуть и потянуться так, чтобы решительно приятным образом подчеркнуть ее натуральные выпуклости.

— Похоже, ты готова пойти в кровать, — сказал я, звоня в колокольчик Юргену, чтобы он мог войти и убрать остатки нашей еды. Казалось он с Гладденом достиг своего рода компромисса, который возникает среди завистливых подчиненных при столкновении интересов. Отныне теперь напитки и остатки еды передавались из рук в руки, от одного к другому через коридор, ведущий в гостевые комнаты — что по мне было похоже на бессмысленное дублирование, но если мои помощники были счастливы таким раскладом, то осталось пожелать им удачи. Со знакомым шаловливым выражением лица Мира улыбнулась мне.

— Я думала, ты никогда не попросишь, — сказала она.

В конце концов, мы не рассуждали о нашей миссии очень долго. После нескольких часов сна, что достаточно освежило меня для дальнейшего исполнения своих обязанностей (но оставило Миру, мягко говоря, некоторым образом в плохом настроении), в мои комнаты снова просочился отчетливый аромат Юргена, сопровождаемый более приятным запахом свежезаваренного танна.

— Капитан Грайс передает свои наилучшие пожелания и жаждет видеть вас на мостике при первой же возможности, — информировал он, занимаясь чайником с танном и парой чайных чашек.

— А что по поводу меня? — Спросила Мира, следую за ним из своей собственной комнаты, все еще выглядевшая неподобающее одетой, несмотря на смену одежды и капельный душ. Похоже, она посчитала предоставляемые гостям кровати Отвоевателей слишком жесткими для удобства, хотя по мне, так они значительно лучше подходили для сна, чем чересчур мягкие матрасы во дворце Фиделиса. Юрген кивнул.

— Я принес дополнительную чашку, мисс, если вы тоже пожелаете.

— Юрген, сделай мне рекаф, — отрезала она, — и я не это имела в виду.

Слишком знакомое для меня бескомпромиссное выражение начало проявляться на грязном лице моего помощника, и я стремительно вступился, желая предотвратить неизбежное столкновение.

— Если вас не затруднит, Юрген, — добавил я.

— Конечно нет, комиссар, — ответил он, его невозмутимость была по крайней мере частично восстановлена запоздавшей вежливостью, хотя он и прибыл по поручению. Однако, когда он уходил, взгляд, которым он одарил спину Миры, совершенно очевидно говорил о том, что проявленное к нему неуважение не будет забыто столь быстро и просто.

— И у меня нет сообщений, касающихся молодой дамы.

— Спасибо, — сказал я, когда он исчез в коридоре, и дверь с шипением закрылась за ним. Я взял кружку напитка, который он приготовил и с благодарностью отхлебнул, наградив Миру сквозь пар серьезным взглядом.

— Пожалуйста, не обращайся с Юргеном как с одним из своих домашних слуг, — сказал я, как только убедился, что тот не услышит, — он имперский гвардеец и помощник комиссара, с образцовой репутацией храбрости перед лицом врага. Он заслуживает капельку уважения.

Мира уставилась на меня, ее челюсти на секунду сжались, как у размышляющего быка и ее личико скривило мрачное выражение, которое я не видел со дня нашей первой встречи. Затем, так же внезапно, подобно дымке вокруг жилого шпиля ранним утром, оно исчезло, замененное еще одним широким зевком.

— Конечно, — ответила она, — извини. Не выспалась.

Затем вернулась шаловливая усмешка.

— Все же, это того стоило.

Возможно, к счастью, меня уберегло от поисков ответа возвращение Юргена, которого сопровождал силуэт Гладдена, тот катил подносы и радостно махал Мире. Запах рекафа начал смешиваться с остальными запахами в комнате, которые к этому времени, несмотря на высокие потолки, уже переполняли комнату.

— Она здесь, — небрежно произнес Юрген, затем обратил свое внимание на меня, — я встретил Гладдена снаружи, сэр, он искал молодую леди, так что я взял на себя смелость направить его сюда. Понимая, что она, кажется, слишком нетерпелива.

— Спасибо, Юрген, — ответила Мира с улыбкой, которая удивила меня почти так же, как очевидно удивила моего помощника, — очень предусмотрительно с твоей стороны. Особенно, учитывая мою непростительную грубость. Я боюсь, веду себя не подобающим образом, как только проснусь.

— Все в порядке, мисс, — ответил Юрген, полностью смягчившись от неожиданного извинения, — видели бы вы с утра комиссара.

— Верно, — сказал я, когда Мира отвернулась от него, с явным трудом сдерживая смех, — что-то еще, Юрген?

— На данный момент нет, сэр, — ответил мой помощник, удаляясь из комнаты явно удовлетворенным, когда Мира накинулась на рекаф словно крут на свежее мясо. Гладден деликатно кашлянул.

— Брат-капитан передает привет посланцу Виридии от имени Отвоевателей и предполагает, что вы сочтете визит на мостик содержательным, мадам.

— Тогда от имени гегемонии Виридии, я отвечаю взаимностью на его приветствие и посещу его со всей подобающей скоростью, — с необыкновенно серьезным лицом ответила Мира.

— Я тоже присоединюсь, как только допью чай, — ответил я, наполняя кружку танном. На мгновение Гладден выглядел смущенным, но быстро оправился.

— Тогда я передам, что вы появитесь незамедлительно, — ответил он и покинул комнату настолько быстро, насколько мог, чтобы не показаться спешащим. Мира осуждающе посмотрела на меня.

— Кайафас, это означало, — сказала она, не совсем успешно скрывая свое изумление, — что он просто делает свою работу. Он подняла крышку с тарелки, рядом с рекафом и несколько подозрительно нахмурившись, изучила кучки появившегося восстановленного протеина, после чего покорно пожав плечами, отправила одну в рот.

— Я полагаю, ты права, — ответил я, чувствуя, словно она меня подловила, — но я всегда был в неладах с этими цветистыми протоколами.

Конечно, я несколько пообвык, с тех пор как был приставлен к бригадному штабу, это назначение предполагало уделять больше внимания утомительным дипломатическим функциям (я и не думал, что такое вообще возможно, возвращаясь в мои ранние дни в 12-ом полку полевой артиллерии), но все же предпочитал, чтобы люди говорили то, что они думают или врали мне простым, доступным языком. Если быть честным, до сих пор так считаю, хотя для моей дальнейшей карьеры это было хорошей практикой, когда меня приставили к штабу лорда генерала и почти ежедневно заставляли прорубаться сквозь заросли вежливых, путанных формулировок. К счастью, к тому времени, моя незаслуженная репутация была столь раздута, что я мог полностью отойти в сторону от этих игрищ, изображая крутого вояку, предпочитающего действие, так что мне было не суждено научиться так разговаривать. Возможно, это было к лучшему, в противном случае с целью самозащиты мои мозги отрубились бы. Мира пожала плечами, не предложив мне питательно сбалансированного чего-бы-то-там-ни-было, что она проталкивала себе в рот. Залпом допивая рекаф, она умяла последний кусочек.

— Как ты думаешь, что я чувствую? — риторически спросила она. — Я выросла, считая, что эти мусорные добавки и есть простой Готик.

— Тогда я восхищен тем, как ты умудрилась приспособиться, — сказал я, задумываясь на мгновение, насколько я был саркастичен, но Мира, кажется, приняла ремарку за чистую монету.

— Это было не просто, — самодовольно отметила она и смахнула крошки со своих неизменно выпирающих выпуклостей, — как ты думаешь, это несколько одиозно для появления на мостике?

Критическим взглядом я изучил ее дневное платье. Оно было сшито из какой-то мерцающей золотой ткани, которая, кажется, держалась на ее теле одной силой воли, и тесно облегало все, к чему прикасалось[600]. Эффект определенно был потрясающим, особенно если бы вы метили на место дорогой куртизанки, но вряд ли такое было уместно в боевой обстановке. Я был уверен, что астартес и гудящих механикус совершенно этим не отвлечешь, (если они вообще заметят), но корабль и его защита находилась в руках смертных из плоти и крови, чье внимание в критический момент могло блуждать в приятных абстрактных картинках…

— Возможно, — ответил я помедлив, — возможно что-то чуть более в деловом стиле подойдет.

— Почему, Кайафас Каин, — Мира опять ухмыльнулась мне, кокетливо склонив голову, что еще сильнее напомнило девицу для развлечений за пятьдесят кредитов, — я начинаю верить, что ты ревнуешь.

Затем, до того, как я смог собрать все свое остроумие, вместо того чтобы раззявить рот в изумлении, она выпорхнула из комнаты.

Глава десятая

К тому времени, когда Мира вернулась в более подходящей одежде, она сказала, что это было снаряжение для охоты, я умудрился убедить себя, что она шутила. Кроме прочего, сама идея, что я буду обижен на других мужчин за то, что они оценивают ее физические формы, была смехотворна, не говоря уже о том факте, что большинство потенциальных конкурентов за ее расположение на борту "Ревенанта", были техножрецы или космодестантники, и, следовательно, не участвовали в забеге. Что оставляло только сервов, которых, я не сомневался, она не удостоит даже взглядом, учитывая ее типичную аристократическую склонность видеть в низших чинах не более чем продвинутых сервиторов, не проливающих на ковры смазку. И, разумеется, Юргена, которого вряд ли можно было назвать персонажем девичьих грез, если только она не съест перед сном слишком много сыра.

— Очень подходяще, — похвалил я, до этого момента даже не предполагая, что в ее гардеробе вообще есть что-либо отдаленно практичное. Однако в этот раз одежда определенно подходила к случаю, представляя собой жакет и брюки приглушенных цветов и пару крепких ботинок, все это без преувеличения подчеркивало ее деловую эффективность. К счастью, она, кажется, не взяла охотничье ружье, которое дома прилагалось к этому обмундированию. Мира скорчила гримасу.

— Если спросите меня, это несколько неряшливо, — сказала она, критически изучая эффект в ближайшем зеркале, — наверно нужно переодеться.

— Нас ожидают на мостике, — сказал я, памятуя время, которое она уже потратила, роясь в своем багаже, и потянулся к присвоенному Мирой зеркалу, чтобы поправить фуражку к зеркалу. Юрген подал мой оружейный ремень.

— Мы не можем больше заставлять ждать наших хозяев, — продолжил я, проверяя уровень заряда в лазпистолете и ячейках цепного меча, перед тем как вложить его в ножны, — это будет не вежливо и не дипломатично.

— Сказал человек, который думает, что "тактичность" означает "прибить кого-то", — ответила Мира, следуя за мной в коридор. Она хотя бы не стала спорить с этим, что, я полагаю, уже было хоть чем-то.

— Я солдат, — сказал я, прячась за публичную маску. Было очевидно, что до нее стало что-то доходить, хотя я не мог понять, что именно.

— Это означает, что я воспринимаю свой долг серьезно.

По крайней мере, всякий раз, когда был огромный шанс, что за мной кто-то наблюдает.

— Ты правда иногда можешь быть напыщенным, ты знаешь это? — спросила Мира, тем тоном, который женщины используют, когда не хотят или не ждут ответа и широким шагом вырвалась вперед, выглядя еще более мрачной, чем когда-либо. Я достаточно хорошо помнил план "Ревенанта", чтобы без проблем найти мостик и к счастью, к тому времени как мы добрались, или настроение Миры улучшилось или она опять использовала свои дипломатические навыки. Как я и ожидал, лабиринт коридоров совершенно обескуражил ее, и она присоединилась ко мне, не говоря ни слова. Через несколько мгновений после ее необъяснимой вспышки плохого настроения, в присутствии хозяев, она видимо решила снова проявить свои лучшие манеры.

— Комиссар, вы как всегда поспешны, — вежливо и незаслуженно поприветствовал меня Грайс когда мы вошли на мостик. Драмон оторвал взгляд от толпы техножрецов, с которыми он беседовал рядом с гололитом, ровно настолько, чтобы приветственно кивнуть мне. Мира одарила меня колким взглядом, как будто я каким-то образом, с какой-то целью умудрился отодвинуть ее на задний план.

— Миледи ДюПанья. Мы признательны за ваше присутствие.

— Очевидно не совсем, — пробормотала она тихим голосом, явно забывая о сверхъестественно обостренном восприятии, которым Император посчитал одарить своих избранных воинов. Однако, даже если присутствующие астартес услышали ее, они были слишком вежливы или безучастны, чтобы ответить.

— Ваши последние боевые группы уже на борту? — спросил я, сильно желая выглядеть проявляющим интерес, и Грайс кивнул.

— Уже, — уверил он меня, — отделение Троска завершило очищение комплекса кузниц на Астероиде 459 пока вы спали и несколько секунд назад их "Громовой ястреб" был пришвартован. Ничего не осталось стоящего, кроме как уничтожить несколько изолированных очагов заражения и восстановить управление, кажется, с этими задачами превосходно справится Имперская Гвардия.

— Я соглашусь, — сказал я, хотя лучше него знал, как работает Гвардия, и чувствовал себя менее оптимистично, чем капитан Отвоевателей, насчет того, насколько простая работенка их ждет[601].

— Тогда, похоже мой народ задолжал вам значительную благодарность, — сказала Мира, формально склонив голову перед возвышающимся космодесантником, который повернулся к ней с таким взглядом, словно заговорило одно из кресел.

— Наша служба Императору сама по себе награда, — ответил он, — хотя ваше уважение оценено.

— Рада это слышать, — сухо ответила Мира.

— Значит, мы уже вылетаем? — спросил я, чувствуя себя глупым от того, что приходилось спрашивать. Едва заметный напев двигателей "Ревенанта" стал мне столь привычным за время путешествия к Виридии, что я не замечал его с момент посадки, хотя он определенно приятно ощущался в виде фонового шума. Конечно же, находясь на орбите они были в режиме холостого хода, работая для обеспечения энергией бесчисленных духов-машины, от которых зависело состояние корабля. Я напряженно вслушался, стараясь определить глубокую нотку, но если она и была, то я не почувствовал разницы.

— Так и есть, — проинформировал меня шкипер со своего управляющего трона. Я был немного удивлен, но очевидно вопросы функционирования корабля были делегированы ему хозяевами, что было не плохо; я ненавидел в бою находиться на борту судна, чей капитан обращался за каждым тактическим решение к высшему руководству.

— Мы войдем в варп по назначенным материальным координатам приблизительно через семь часов.

— Шесть часов, сорок четыре минуты двенадцать и триста четырнадцать тысячных секунды, — резко вклинился магос Яффел со своего места у гололита, — как я уже объяснял, время очень критично, если мы входим в течения варпа в этом конкретном регионе пространства и времени. Они должны быть в совершенно верной конфигурации, чтобы поймать самую быструю часть потока.

— Мы ее поймаем, магос, — уверил его шкипер, — Омниссия охотно дающий.

Затем, к моему изумлению, он сотворил знак шестеренки, который одновременно повторили техножрецы и присутствующие астартес.

— Простите мое невежество, — сказал я, приближаясь к гололиту, — но если мы просто последуем тем же течением, что и космический скиталец, как мы надеемся поймать его? Разве мы не будем плыть с той же скоростью?

— Очень проницательный вопрос, — сказал Яффел, тоном занудного дидакта, ухватившегося за возможность дать разъяснения по его любимой теме, — но ситуация не столь безнадежна, как вы можете полагать. Не забудьте, что "Отродье Проклятия" дрейфует, тогда как "Ревенант" движется. Это означает, что мы можем корректировать наше положение и ориентацию в течении, чтобы оптимизировать поток вокруг нашего поля Геллера.

— А простыми словами для всех остальных? — пробормотала Мира, затем покраснела, когда Драмон ответил на комментарий, который она явно считала неслышимым.

— Я полагаю увлечение катанием на волнах[602] популярно в прибрежных районах вашего мира? — спросил он, и Мира кивнула, хотя один Император знает, как он об этом узнал. — Тогда считайте, что мы едем на доске, тогда как скиталец качается на волнах как пошлет Император.

— Так понятнее?

— Я думаю, да, — ответила Мира, вежливая как никогда, — спасибо.

— В дополнение, — сказал Яффел, стараясь не показывать раздражение от того что его прервали, — "Отродье Проклятия" возвращается в реальную вселенную беспорядочно, через неопределенное время, некоторые из отрезков составляют годы. Мы, с другой стороны, можем входить и покидать варп по желанию. Как только мы определим, что это не является точкой его выхода, мы сможем снова войти в имматериум и продолжить преследование.

— Понятно, — ответил я, смутно удивленный тем, что так оно и было, — но как мы можем быть уверены, что нашли точку выхода?

К тому моменту, когда я закончил говорить, я знал, что пожалею о том, что задал этот вопрос: колебания Яффела заметно возросли, словно он едва мог сдерживать свое волнение, и он поднял руку, указывая на гололит. Очевидно, предугадав что я только что натворил, Мира резко пнула меня по лодыжке, хотя я полагаю, мои стандартные ботинки Гвардии сделали этот удар более неприятным для нее, чем для меня. К счастью нам на выручку пришел Драмон, вмешавшийся как раз перед тем как магос разразился тирадой на технологическом жаргоне, которую я, грешным делом, чуть было не освободил.

— По существу, — сказал он, — проход столь огромного объекта между двумя реальностями оставляет слабое пятно на границе между ними, которое могут обнаружить наш библиарий и навигатор.

— Насколько слабое? — Спросила Мира, несомненно раздумывая о таком же пятне, существующем в ее родной системе и возможно воображая себе полчища демонов, просочившихся через него с целью разорения Виридии. Яффел уверенно кивнул ей, явно чтобы успокоить страхи значительного, к этому времени, количества слушателей, предугадав, что она думает и, хватаясь за шанс, в конце концов, продемонстрировать свои познания.

— Недостаточно, чтобы позволить любому жителю варпа получить доступ в реальную вселенную, — ответил он, приглушенно и монотонно, что само по себе звучало странным образом уверенно, — слабое место скорее похоже на деформацию связи, чем на разрыв.

— Понятно, — ответила Мира, умудрившись сказать это так, как будто, это так и было, — но если вы можете предсказать такие слабые места, может быть вы можете просто сказать какие системы в зоне риска и предупредить их через астропатов до того, как скиталец появится там?

— Все не так просто, — сказал Драмон, снова привлекая внимание к гололиту. Пары секунд мне было достаточно, чтобы узнать астрономическое изображение сектора и нескольких прилегающих систем.

— Вот Виридия, — система вспыхнула зеленым, — а вот границы, в пределах которых может лететь "Отродье Проклятия".

Прозрачный канал начал расходиться от зеленой точки, его диаметр рос по мере расширения, к тому времени, когда он достиг своего полного предела, мерцающий туннель поглотил порядка двух десятков систем.

— Жизни не хватит обыскать все эти системы, — сказал я, смутно успокоенный осознанием того, насколько невозможную задачу мы взвалили на себя. Через несколько месяцев я найду оправдание, чтобы уехать от них и вернусь за свой стол, с уверенностью осознавая, что в какое бы безрассудное задание меня не планировал бросить генерал Локрис, там будет более безопасно.

— К счастью, нам и не нужно будет, — сказал нам Яффел, выглядевший в ту секунду самодовольным, — каждая найденная точка появления уменьшит потенциальным объем пространства, в котором может быть наша добыча и уточнит наши вычисления. Как только появятся несколько первых, мы сможем точно определить его местоположение.

— Рад это услышать, — сказал я.

— Если они смогут для начала найти слабые места, — пробормотала стоящая рядом со мной Мира.

— Как мы узнаем, если не попробуем? — ответил Драмон, сбивая с толку всех остальных. После этого, наш брифинг во всех смыслах явно был завершен, хотя я и задал несколько дополнительных вопросом, чтобы продемонстрировать подходящую заинтересованность в том, во что мы влезаем. К этому моменту Мира оставила даже попытки выглядеть заинтересованной и просто стояла как можно ближе ко мне в угрюмом молчании, которое я начал находить все более и более гнетущим. В конечном счете, когда мы ушли, оставив шкипера и его команду заниматься тем, чтобы там не делали офицеры на мостике, я счел благоразумным сделать на секунду паузу и отдать дань уважения Грайсу. К моему удивлению, он отреагировал на мое приветствие и кивнул.

— Я полагаю, у вас есть все, в чем вы нуждаетесь, комиссар?

Игнорируя чопорное выражение лица Миры, я кивнул.

— Ваша гостеприимство столь же велико, каким я его помню, — правдиво ответил я, — но я подумал, если вас не затруднит, не найдется ли где-нибудь немного свободного места, где бы я мог проводить ежедневные боевые тренировки?

Я скорее пренебрегал ими, пока выздоравливал и почти поплатился за это в гнезде крадов. Меня встряхнуло то, насколько близко мы были к смерти, и я немедленно заново начал свои регулярные тренировки с цепным мечом и по возможности больше не хотел отказываться от них, но мои апартаменты были слишком тесны для любых физических упражнений, которые не включали в себя Миру.

— Конечно, — Грайс одобрительно взглянул на меня и кивнул, — я не ожидал меньшего от воина с вашей славой. Я прослежу, чтобы вы получили доступ в одну их наших тренировочных часовен.

— Благодарю, — ответил я, даже слишком хорошо осознавая огромную почесть, которую он столь неожиданно даровал мне. Все, на что я рассчитывал — какой-нибудь угол в грузовом трюме; но это было подобно тому, как если бы высший экклезиарх отворил двери в склеп святого и спросил, сколько костей я желаю унести с собой[603].

— Я постараюсь оказаться достойным этой чести.

Капитан Отвоевателей сдержал свое слово. Мы едва переместились в варп, когда Юрген постучался в мою дверь с новостями, что на час в день в мое распоряжение поступила тренировочная часовня третьего братства. Я понятия не имел, на что были похожи две первые, но эта оказалась просторным залом размером с поле для скармбола, покрытая металлической сеткой и с люминаторами в потолке, которые можно было настроить на любой уровень освещенности от мерцающего звездного неба безлунного мира до ослепительно яркого света полуденного солнца. Большая часть снаряжения, расставленного по стенкам, было так же мне не знакома или предназначалось для людей намного больше и сильнее меня, так что я оставил его в покое, предпочитая пройтись по комплексу из связок атак и защиты с цепным мечом. За годы дружественных отношений с ним, я управлялся уже скорее инстинктивно, чем сознательно.

Возможно, не будет преувеличением сказать, что эти часы уединенных тренировок с мечом на борта "Ревенанта" были одними из счастливейших в моей жизни. Один Трон знает, я не докучаю Императору, но века использования этого места Его лучшими воинами наполнили каждую стену духом уважения и почитания традиций. Это заставляло меня ощущать, словно мои занятия были частью чего-то большего, чем я сам. Это было не то чувство, к которому я привык, и при нормальном ходе событий оно не было особенно приятным, но в то время я не мог его отрицать.

Если быть честным, то эти периоды уединения становились все более приятной отсрочкой от компании Миры. Это не означало, что ее компания стала меня утомлять. Точнее, так как ей не чем себя было занять, она, кажется, желала проводить каждую свободную от моих обязанностей минуту, прицепившись ко мне словно катачанский лицеед. Для человека, который привык к своей собственной компании, на самом деле это было неоднозначным счастьем, причем настолько, что время от времени я изобретал себе поручения, чтобы задержать возвращение в свою каюту. Один раз я даже зашел настолько далеко, что спросил магоса Яффела о конкретных деталях техники, которую он использовал для отслеживания космического скитальца в имматериуме. Все сказанное я покорно переписывал в отчет, который (я слишком хорошо это знал), генерал Локрис в любом случае даже не удосужится прочитать, когда я в конечном итоге его закончу. И это несмотря на то, что я понимал одно слово из двадцати.

Где-то на десятый день нашего рейса мы все испытали небольшую бурю волнения, когда Грайс объявил, что библиарий Отвоевателей почувствовал деформацию мембраны между варпом и материальной вселенной, которую предсказывал Яффел. Но когда для быстрого осмотра мы выскочили в реальный космос, то выяснили что дрейфуем в пустом пространстве между звезд. На световые годы в любых направлениях ауспексы не показывали ничего кроме случайного газового облака. Тем не менее, Отвоеватели и техножрецы были сердечно обрадованы тому, что было найдено подтверждение теории, и так как никто всерьез не ожидал с первой же попытки догнать этот инфернальный реликт, мы продолжили наше путешествие с серьезным подъемом боевого духа. Все, кроме Миры, которая в сомнительных терминах объяснила мне, что ее утомило это занудство и что в этом была какая-то моя вина, что это вообще я убедил ее отправиться в эту абсурдную увеселительную поездку за казенный счет. Но не могу отрицать того факта (когда она окончательно успокоилась, чтобы извиниться), что ее мысль о том, как загладить вину определенно была стоящей.

Выйдя второй раз в реальный космос по пути "Отродья", мы очутились в звездной системе, что означало несколько дней лихорадочной активности, пока мы анализировали данные ауспекса и рассылали "Громовые ястребы" по округе проверить все, что выглядело многообещающе, но, в конце концов, получили полный ноль. К счастью, по удаче или по милости Императора, звезда в центре системы была неярким, сжимающимся карликом, экономно сжигающим угли остатков новой после взрыва, который уничтожил все пригодные для жизни места миллиарды лет тому назад. И теперь по орбите вокруг него летели не более чем бесплодные куски сожженных скал, это означало что крады тут не найдут ничего или никого чтобы заразить. Так что, быстро вознеся молитву благодарности Золотому Трону, мы снова отбыли, посылая себя дрейфовать по течениям варпа.

Прошел день или два после того как мы продолжили наше путешествие, когда я прибыл в тренировочную часовню в назначенное время и увидел, что она уже занята. Я едва сделал пару шагов внутрь, когда заметил в центре часовни Драмона, окруженного кружащимися киберчерепами, которых он отгонял мечом, (я заметил его еще в бункере под дворцом в Фиделисе), в другой его руке был плазменный пистолет. Клинок был окутан ореолом потрескивающей энергии, как коготь, которым, как я видел, Терминаторы разрывали на части мятежную артиллерию. Хотя он видимо как-то уменьшил его силу, так как воздушные сервиторы просто отлетали в сторону после каждого удара (хотя и заторможенные попаданием), вместо того чтобы разлететься на части. Его плазменный пистолет явно был настроен так же, чтобы выпускать малую долю своего заряда. Вместо того чтобы испариться, каждый череп, в которого попал выстрел, на мгновение отлетал в сторону прежде чем снова атаковать.

Скорость и точность его движений была поразительной. Я достаточно посредственный дуэлянт[604], но я никогда не видел ничего похожего на этот вихрь ударов и стоек, который демонстрировал технодесантник. Не говоря уже о том, что он каким-то образом умудрялся с потрясающей точностью использовать ручное оружие, мало отвлекаясь, чтобы отбиться от атакующих его сзади киберчерепов, привитой к задней части его брони серво-рукой. Он использовал ее с тем же непринужденным знанием дела, которое (возвращаясь на Перлию) демонстрировала Фелиция с похоже расположенным механодендритом.

Как бы я не хотел остаться и насладиться представлением, я начал бочком отходить к двери, через которую вошел. Мне казалось, что Драмону тренировочная часовня нужна была намного больше чем мне, так как его обязанности требовали заботиться о потребностях гостей ордена. К тому же мое присутствие как будто вмешивалось во что-то сокровенное и личное. (Хотя к этому момент я все еще ощущал мало общего с суперлюдьми астартес, в результате дарованной мне чести капитаном я узнал их чуточку лучше. В последствии я сделал вывод, что мало чем можно было вознаградить космодесантника, кроме как позволить ему оттачивать свои боевые навыки). Однако, я должно быть каким-то образом выдал свое присутствие, потому что Драмон прервал свои упражнения чтобы взглянуть в мою сторону, в то время как стремительные сервочерепа прекратили двигаться, некоторые немного корректировали свое местоположение в исходящих из рециркуляторов воздушных потоках.

— Комиссар. Мои извинения.

Он склонил голову и перед тем как вставить меч в ножны и положить пистолет в кобуру, поставил свое оружие на предохранители.

— Я недавно немного отрегулировал свое боевое снаряжение и хотел проверить качество. Я сожалею, что испытания заняли несколько больше времени, чем я полагал.

— Время летит, когда развлекаешься, — ответил я, намереваясь уверить его что все в порядке, затем подумал, что это звучало слишком легкомысленно, почти тоже самое, что шутить с экклезиархом по поводу причастия. Хотя, к моему облегчению, Драмон улыбнулся.

— В самом деле, — согласился он, распуская сервочерепа жестом, они прожужжали мимо в угол комнаты, подобно остеогенным гроксовым мухам и технодесантник последовал за ними, сделав остановку перед одной из управляющих кафедр, о назначении которой, до сего момент, я не догадывался.

— Может быть, желаете, чтобы я оставил спарринг-дронов активными? — спросил он, его закованная в броню рука зависла над рунами на экране.

— Я думаю, их будет слишком много для меня, — честно ответил я, памятуя о стремительности и точности с которой двигался Отвоеватель, не обремененный даже носимой громоздкой броней. Драмон взглянул на меня сверху вниз, шутливо склонив голову в сторону.

— Вы можете выбрать скорость и число атакующих с кафедры, — объяснил он, демонстрируя процедуру, его пальцы проворно двигались по дискам, несмотря на толщину и керамитовую броню, в которую были упакованы, — используйте эти рычаги управления, чтобы активировать и деактивировать систему. Если захотите воспользоваться ими в другой день, я могу научить вас правильным ритуалам пробуждения системы.

— Спасибо, — ответил я, — это заманчивое предложение.

Так как я наслаждался последние несколько недель тем, что мой старый дуэльный инструктор схолы Миямото де Бержерак всегда называл боем с тенью, что было не похоже на работу с оппонентом. И хотя это не было тем же самым, учебные дроны были подходящей заменой.

— Вы уверены, что мой лазпистолет не повредит их?

— Хороший вопрос, — сказал Драмон, — я добуду тренировочные энергоячейки, подходящие к нему и настрою мощность выстрелов, чтобы не повредить структурную целостность дронов.

Так вот почему они отскакивали выстрел за выстрелом вместо того чтобы их распылило.

— А пока что…

Он выключил систему и сервочерепа уселись на свои места, словно птицы на насест.

— Я с нетерпением буду ждать, чтобы попробовать их, — сказал я, — тренироваться в одиночку конечно хорошо, но ничего так не оттачивает твое мастерство как спарринг с партнером.

— В самом деле, — согласился Драмон и задумчиво взглянул на меня, — у меня есть немного времени перед тем как вернуться к своим обязанностям. Если сочтете меня подходящей парой, то для меня будет честью помочь гостю нашего ордена заточить свои навыки.

— Более чем, — сказал я, задумываясь, проживу ли я достаточно долго, чтобы пожалеть о том, что принял предложение. Но я вряд ли мог отказаться, не обидев его и, как следствие, всех остальных хозяев. Не в первый раз я раздумывал, почему меня убедили покинуть 12ый полк полевой артиллерии, где моя жизнь была относительно проста, но моя растущая как снежный ком репутация, в конце концов, привлекла внимание влиятельных людей и произошло то, что произошло. Если быть честным, я думал, что в бригадном штабе меня ожидает длинная и утомительная карьера за столом и вдалеке от всего смертельного.

Реальность, быть независимым комиссаром с репутацией безрассудного героя и, следовательно, магнитом для всех рискованных заданий, была скорее неприятным сюрпризом.

— Я предлагаю начать только с клинков, — сказал Драмон, доставая свой и нажимая активационную руну. Силовое поле вокруг него с треском вернулось к жизни и на моем лице видимо отразилось сомнение, поскольку он добавил:

— Интенсивность поля уменьшена до безопасного уровня.

Я улыбнулся, всем своим видом демонстрируя спокойствие.

— Безопасного для астартес или для простого смертного как я?

— Для всех, я думаю, — с улыбкой ответил Драмон, — это будет не более неприятным, чем удар шоковой булавы по касательной.

Этого самого по себе хватит, чтобы вернуть меня в обитель Шолера, если он не будет осторожен, так что он совершенно меня не успокоил, к чему очевидно стремился. Было уже слишком поздно отступать, так что я достал свое собственное оружие и запустил вращение зубцов.

— Я боюсь, что не могу сделать то же самое со своим, — сказал я, — если он бьет, то бьет.

Драмон принял защитную стойку, которая казалась достаточно знакомой, и жестом позвал меня.

— Если сможете пробить мою броню, — здраво заметил он, — значит, я заслужил несколько отметин.

Мы осторожно начали, прощупывая стиль и любимые стратегии друг друга, но как только приценились, ритм ударов и блоков начал стремительно возрастать. Я осознавал, что он сдерживает себя, дает мне шанс и, хотя я старался, я тоже не выкладывался по полной, сдерживая свой темп вместо того чтобы полностью вложить всю свою энергию в один единственный порыв "победить или умереть". Конечно, как я уже видел, он был ослепительно быстр, но я скорее полагался на свои рефлексы, чем слишком сильно думал о том, что делаю. По моему опыту ближнего боя, которого было намного больше, чем мне хотелось бы, лучше всего обычно подождать пока оппонент ошибется, вместо того чтобы бросаться вперед очертя голову и потом на четвереньках искать ее по кустам. В целом, кажется, игра подходила к концу: я принял пару ударов от силового поля его меча, но отразил их своим и увидел внезапно открывшуюся брешь в обороне Драмона у груди. Зубцы моего клинка только едва коснулись его грудной пластины, когда проснулись его собственные рефлексы, и он парировал мою атаку со скоростью и точностью, от которых у меня перехватило дыхание.

— Очень хорошо, — сказал технодесантник, с большим воодушевлением, чем я когда-либо видел от него (или от любого другого в этом отношении), — первая кровь за вами комиссар.

— Я надеюсь, не повредил вашу броню, — сказал я, зная, насколько он ее ценил, но Драмон покачал головой.

— Я оставлю эту отметину как напоминание, — сказал он, — никогда не недооценивать оппонента.

— Я полон грязных, коварных трюков, — сказал я достаточно откровенно, но выставляя это шуткой. Драмон кивнул.

— По моему опыту, выжить на поле боя само по себе достаточно почетно. Не желаете продолжить?

Что ж, я желал, и мы продолжили, хотя я не смог снова пробиться через его защиту: даже несмотря на то, что он все еще сдерживался, он всегда был на шаг впереди меня. К тому времени, когда мы закончили, мы договорились снова встретиться в следующий раз, как позволят его обязанности и за следующие пару недель мы умудрились несколько раз потренироваться вместе. Я не представлял как его приятели-космодесантники относились к нашему соглашению[605], но многие из них, казалось, прилагали большие усилия, чтобы быть дружелюбными, когда мы с Драмоном начинали совместные тренировки.

В целом, несмотря на это, затаенное чувство напряжения между мной и Мирой росло. Я начал встраиваться в достаточно приятную рутину на борту "Ревенанта"; настолько, что начал считать, что путешествие продолжится без происшествий, пока мы не поймаем нашу добычу или прервем поиски. Но, конечно же, я стоял на грани, чтобы получить целительное напоминание о том, насколько опасно наше предприятие и что галактика содержит намного больше опасностей, чем та, за которой мы так усердно гнались.

Глава одиннадцатая

Наша третья попытка найти скитальца в материальном космосе оказалась почти смертельной; не говоря уже о том, что мы получили предупреждение, когда готовились выйти обратно в реальное пространство. Пожалуй, я считал, что к тому моменту в нас росла некоторая удовлетворенность, уверенность что можно положиться на расчеты Яффела и что сверхъестественных талантов библиария хватит, чтобы выкинуть нас в материум более-менее к верхушке искомого космического скитальца, или, что более вероятно, к тому месту, где он недавно находился.

Соответственно, когда Грайс пригласил меня на мостик понаблюдать за переходом, я непосредственно ожидал повторения предыдущих попыток: просто глушь космоса, детали возможно будут немного отличаться от того места, которое мы исследовали ранее, но по существу, не более чем еще один тупик перед дальнейшим продвижением. Конечно, как требовал протокол, Мира тоже была приглашена.

Но, несомненно, к всеобщему облегчению, она отказалась вылезать из постели, так как вызов пришел в то время, которое она и хронографы корабля считали серединой ночи.

Я конечно же был достаточно закаленным участником походов чтобы поставить себя вертикально, вытащить из-под подушки свой лазпистолет (спровоцировав в процессе совершенно не подобающую для леди тираду) и нахлобучить униформу через секунды, после того как сообщение было доставлено сонным Юргеном. Я вооружился кружкой танна, которой он размахивал в моем направлении и направился к выходу. Прибыл я на мостик где-то через пару минут после захватившей меня тошноты, которая обычно сопровождает переход из варпа в реальность.

— Как успехи? — спросил я и член экипажа, стоящий у монитора сенсориума кивнул мне.

— Система изобилует жизнью. Если крады здесь или были здесь, то тут много чего можно заразить.

— Жизнь какого рода? — спросил я. Система, в которую мы прибыли, не могла быть Имперской, иначе бы к этому времени наши вокс-передатчики уже были бы заполнены общими переговорами и вызовами от местных ССО.

— Где, во имя Трона, мы оказались?

— В данное время обрабатываем карту звездного неба, — спокойно уверил меня Яффел, пристально глядя на гололит, — после корректировки ошибок смещения, наша самая возможная точка нахождения здесь, плюс минус приблизительно восемь световых секунд.

Одна из звездных систем внутри зеленой трубы (которая существенно уменьшила размеры, с тех пор как я впервые на нее взглянул), светилась намного ярче и прозрачный конус любезно сократился еще сильнее.

— Есть что-то на ауспексах? — спросил я, и оператор поднял голову, чтобы бросить на меня взгляд.

— У меня тысячи контактов, — рапортовал он, — займет некоторое время, чтобы опознать их.

— Тысячи? — спросил я. Когда он вернулся к работе, мои ладони зудели сильнее, чем когда-либо.

— Пустотные щиты на максимум. Всем оружейным постам приготовиться, — сказал шкипер разворачиваясь ко мне и отлично подтверждая то, чего я больше всего боялся.

— Большинство из них, кажется, двигаются и приближаются к нашей позиции.

— Великолепно, — сказал я до того, как осознал, что сарказм — это не совсем то, каким все наивно представляют такого бесстрашного воина как я. И напялил на лицо улыбку, которая, я надеялся, казалась достаточно беззаботной.

— Всегда нужно что-то говорить в такой насыщенной целями обстановке. Есть мысли о том, кто станет нашем трофеем сегодня?

— Все еще сканируем частоты, — отчитался вокс-оператор, его голос был почти таким же спокойным, как и механический голос Яффела, — есть что-то….

— Выведи на спикеры, — приказал Грайс и через секунду в комнату ворвалась волна накладывающегося бормотания грубых и гортанных голосов. Мой желудок скрутило, и я глубоко вдохнул, успокаивая инстинктивный прилив паники, который меня поглотил. Мне слишком хорошо были знакомы эти звуки, я даже смог разобрать одно, два слова, которые знал.

— Орки, — сказал я.

— Несомненно, — согласился Грайс, явно знакомый со всеми врагами Империума о которых я слышал и с толпой в два раза больше тех, о которых я вообще ничего не знал.

— Они жаждут поприветствовать нас на свой характерный манер.

Он взглянул на шкипера.

— На досуге поразите цели.

— По вашему приказу, — ответил шкипер, важно склонив голову, — всем батареям, огонь по готовности.

Я подошел к гололиту, где Яффел задумчиво вывел тактический дисплей, который позволил мне оценить насколько глубоко мы фракнуты.

Неисчислимое количество кораблей зеленокожих роем летело к нашей позиции, вызывая в памяти забавное воспоминание о Драмоне, окруженном спарринговыми дронами, после чего серьезность нашего положения отпихнула причудливую игру воображения в сторону.

Сервы-стрелки ордена были дисциплинированными, обязан отдать им должное, они сдерживали огонь до тех пор, пока не убедятся в цели[606], а потом выпускали полную мощь своей поразительной деструктивной силы единым концентрированным залпом, который потрошил взятые на прицел ветхие суденышки зеленокожих. Но на место каждого сбитого, устремлялись десятки, чтобы заполнить ряды и, если бы они могли сконцентрировать свой огонь, все бы закончилось через секунды. Однако к счастью, они были дезорганизованы, как и все толпы орков, кажется, совершенно не целясь, они просто палили из всех орудий примерно в нашем направлении, и только немногие выстрелы действительно попадали. Я чувствовал слабую дрожь от ударов по корпусу, в ответ вздрагивая от дурного предчувствия, после чего с силой отогнал воспоминания об атаке зеленокожих на "Длань мщения", которая чуть было не лишила меня жизни.

— "Громовые ястребы" вылетели, — секундой позже отчитался матрос у ауспекса и группа маленьких повторяющихся[607] точек окружила отметку цели, которая показывала нашу позицию, весьма успешно сдерживая истребители зеленокожих и стряхивая с нашего хвоста редкие торпедные залпы.

— Все еще нет признаков нашей основной цели.

— Тогда возможно ее тут нет, — сказал я, обращаясь главным образом к Грайсу, но поднимая голос так, чтобы мой спокойный, рассудительный тон разнесся почти по всему мостику, — и даже если он здесь, нужен будет не один корабль, чтобы пробиться через такое сопротивление.

— Я согласен, — через секунду прогрохотал капитан космодесантников к моему хорошо скрытому облегчению. Верхний люминатор замерцал, на мгновение, погружая нас в темноту, нарушаемую только жутким свечением пикт-экранов и огней кафедр, прежде чем снова загореться.

— Пустотные щиты держатся, — доложил кто-то из экипажа мостика, — второй и девятый генераторы отключились. Начаты ремонтные работы.

Грайс обратился к Яффелу, явно игнорируя последствия того, что мне показалось неразумной прямотой.

— Ваша оценка, магос?

— Вероятность обнаружения "Отродья Проклятия" в пределах этой системы — сейчас приблизительно семнадцать процентов и продолжает падать, — ответил Яффел, посовещавшись с парой младших техножрецов, — однако анализ откликов ауспекса продолжается; непреодолимым минимумом будет пять процентов, найденных с первого раза аномалий, требующих дальнейшего исследования.

— Тогда мы остаёмся, пока вероятность не упадет до пяти процентов, — сказал Грайс, — прежде чем отправимся к следующей точке возможного появления. Если в итоге ничего не будет найдено, тогда мы вернемся сюда с силами, достаточными для обеспечения безопасности в этой системе на время, пока мы исследуем оставшиеся аномалии.

Ну, подумал я, если нам повезет убраться отсюда целиком, то я скорее поцелую в задницу гретчина, чем позволю себя втянуть в такое самоубийственное мероприятие. Это мне напомнило… Я воткнул комм-бусину в ухо.

— Юрген, — сказал я, — корабль атакуют зеленокожие. Не тревожьте чрезмерно мисс ДюПанья, но если сможете убедить её одеться и быть готовой спешно двигаться, то это будет мудрым решением.

— Хорошо, сэр, — ответил мой помощник в своей обычной флегматичной манере, — не желаете, чтобы нас захватили врасплох, как тогда на Перлии, не так ли?

— Не хочу, — согласился я, не завидуя той задаче, которую я ему поручил. Мира наверняка только что заснула и не будет любезна с тем, кто снова её разбудит. Хотя, на мой взгляд, лучше злой, чем мертвый, и если орочьи артиллеристы прицелятся получше, то через несколько минут, тем из нас, кто ещё будет на ногах, придется дышать вакуумом. (Не очень приятный опыт, и уж тем более я не хотел бы его повторения).

Палуба снова вздрогнула под ногами, и мы опять погрузились в темноту, на этот раз почти на две секунды. Когда люминаторы снова заработали, их свет приобрел красный оттенок, что сделало вид мостика неприятным зрелищем, словно кто-то обрызгал его кровью.

— Щиты правого борта отключились, — беспристрастно сообщил матрос из-за терминала технопровидца, — КУП[608] сообщает, что на то, чтобы заново благословить их, потребуется, по меньшей мере, десять минут.

— Это слишком долго… — начал я, когда матрос за ауспексом выглянул из-за своего пикт-экрана.

— Зафиксирован массовый торпедный залп, — сказал он. В пространство между нами и орками врывалась буря иконок контактов.

— Трон на Земле! — выдохнул я с перепугу. Никакими способами в галактике, "Громовые Ястребы" не могли бы перехватить столько ракет, но они сделали все что было в их силах, сумев, до того, как торпеды попали, снизить количество примерно до 10 процентов. Оставшихся было достаточно, чтобы выпотрошить, но не испарить наш крейсер. Я приготовился к встряске от ударов, но вместо ожидаемых мной взрывов, я почувствовал не более чем слабую дрожь подошвами ботинок, как будто быстро летящие снаряды без детонации ударили в адамантиевые пластины корпуса.

— Они не взорвались! — выкрикнул я, поддерживаемый неожиданным приливом облегчения, который почти сразу же смыло, как только до меня дошло очевидное объяснение.

— Это должно быть…

— Приготовьтесь отразить абордаж, — передал по-корабельному воксу Грайс, подтверждая мой вывод до того, как я успел его озвучить. Он повернулся к Яффелу.

— Магос?

— Вероятность позитивного обнаружения упала до восьми с половиной процента, — информировал его техножрец, голос остался как всегда неизменным.

Конечно, это может быть только мое воображение, однако я был уверен, что он шатается сильнее чем обычно.

— Тогда отзывайте "Громовые ястребы", — сказал Грайс, — и приготовьтесь отступить, как только вероятность упадет до пяти процентов.

Шкипер кивнул и открыл свой собственный вокс-канал.

— Мостик машинариуму, — решительно сказал он, — подготовиться к переходу в варп.

Во второй раз за несколько минут, мой вздох облегчения задохнулся, еще не завершившись. Вместо подтверждения, ожидаемого нами от Драмона или одного из сервов-технопровидцев под его началом, в спикерах зазвучали звуки боя и боевые кличи ревущих орков. Зеленокожие ворвались в машинариум и пока мы их оттуда не выкурим, никуда не двинемся.

Должен сказать, что в данных обстоятельствах мы восприняли все это достаточно спокойно. Или, если быть правдивым, все остальные восприняли, отвечая на неожиданное изменение планов потоком коротких, сжатых приказов, в то время как я в панике искал на гололите признаки дальнейшего нападения зеленокожих. Они не заставили себя долго ждать, еще несколько волн абордажных торпед уже летели к нам, хотя, когда "Громовые ястребы" ушли с линии огня, наши стрелки собрали обильную жатву, переключив прицелы с больших военных кораблей. К счастью, явное сражение означало что они хотят взять нас в качестве трофея. Деструктивные залпы от окружающего флота стали в лучшем случае редкими и не сильно точными, как вы и могли бы ожидать, но все я не мог поверить, что мы так легко отделались. Неплохо было то, что теперь несколько кораблей зеленокожих стреляли друг в друга, инстинктивная агрессивность их рода нашла более непосредственную форму выражения, когда с их точки зрения битва за "Ревенант" достигла затишья.

— Отделение Троска на пути в машинариум, — информировал шкипера Грайс и в меня внезапно впились острые коготки предчувствия. Я находился в самом центре главной цели абордажа, один только Император знает какое количество орков со всей возможной скоростью неслись сюда на своих уродливых и кривых ножках. Я снова нажал на комм-бусину.

— Юрген, — сказал я, — зеленокожие взяли на абордаж "Ревенант". Их количество неизвестно. Вы там их уже заметили?

— Еще нет, комиссар, — ответил мой помощник, насколько я мог судить, чуточку рассерженный. Мира была явно столь резка, как я и предвидел. Хотя, по крайней мере, я не сомневался, что он сможет выместить это на орках, с таким наслаждением, с каким любой валхаллец рассматривает орка через прицел[609].

— Вы желаете, чтобы я пошел поохотиться?

— Нет, лучше оставайтесь на месте, — ответил я ему, — и приглядывайте за посланницей Виридии.

О последней я ничего не знал, но мыль о том, что Мира будет разгуливать по кораблю полному орков, вряд ли можно было назвать скучной. Учитывая ее настроение, она скорее вызовет одного из них на соревнование по сшибанию лбами.

— О, — сказал Юрген таким тоном, с которым я был слишком хорошо знаком и который предшествовал тому, что он скажет сейчас что-то такое, что я совершенно не хочу знать, — я боюсь молодая леди в данный момент не здесь, сэр. Она сказала мне, что собирается пойти на мостик к вам.

— Да? — ответил я, ощущая, как внутренности упали куда-то в район моих ботинок. Не было смысла спрашивать, почему он не сопроводил ее. Я приказал ему разбудить ее, это он и сделал, исполнив приказ в точности, как и все остальные полученные им приказы. И, если быть честным, на его месте я бы тоже обрадовался тому, что она развернулась и ушла, несомненно, так оно и было.

— Желаете, чтобы я пошел за ней, сэр? — предложил Юрген.

— Нет, оставайтесь в гостевых каютах, — после секундного размышления ответил я. Они были настолько далеки от всего стратегически важного на борту ударного крейсера, насколько это было возможно, и, хотя орки не славились как искушенные тактики, их жестокие инстинкты часто служили достойной заменой. Конечно, все еще была вероятность, что часть из них по ошибке наткнется на них, но с другой стороны, это было самым безопасным местом, которое мы могли найти.

— Делайте все возможное, чтобы защититься, и ждите меня там. Я пойду искать мисс ДюПанья.

Я мог обернуть это к своей выгоде, подумал я, когда посвящал Грайса в события настолько кратко, насколько мог.

— В данный момент я полезен здесь не сильнее ругающегося еретика, — подвел я итог почти в тот же момент, когда Яффел отчитался, что если проклятый космический скиталец и был где-то в системе, то сейчас его нет, и мы можем уходить, как только маленькая проблема с орками в машинариуеме будет решена[610], — и в данных обстоятельствах, мы вряд ли можем оставить ее шататься самой по себе. Если нет возражений, я пойду отведу ее обратно в каюту.

Это позволит мне свалить, если зеленокожие атакуют мостик, чего я ожидал от них в любой момент.

— Конечно, — сказал Грайс, очевидно приняв мое явное нетерпение выбраться, за слабо замаскированное желание упаковать в мешки пару орков, — да пребудет с тобой Император.

Он снова сотворил знак шестеренки Механикус и отвернулся, чтобы обсудить тактическую ситуацию со шкипером, несомненно, обрадованный тем, что Мира не будет путаться под ногами и отвлекать кого-либо в критическую секунду боя, если я доберусь до нее первым.

Я покинул мостик так быстро как мог и припустил по главному коридору с оружием в руках. Я был точно уверен, что знаю маршрут, по которому Мира пойдет от гостевых кают и думал, что без проблем смогу ее перехватить. Когда я добежал до первого перекрестка, то увидел, как экипаж корабля устанавливает на треноге лазпушку, в то время как остальные с лазганами в руках устроили позади искусственную баррикаду и задумался, может быть, мое решение покинуть мостик было чуточку поспешным. Но с этим уже ничего нельзя было поделать; по крайней мере, теперь у меня был маршрут отступления, если зеленокожие окажутся между мной и относительно безопасными гостевыми каютами. Почувствовав себя несколько обнадеженным, я двинулся дальше, обменявшись перед этой парой слов со старшиной во главе отряда.

Однако это были последние люди, которых я видел. Коридоры казались устрашающе тихими, сервы ордена, которых я привык видеть снующими туда-сюда, отсутствовали, занятые более неотложными делами и мои шаги по плитам палубы отражались эхом намного громче, чем обычно, не заглушаемые постоянным шумом их деятельности. Казалось, ушло слишком много времени на поиски Миры, и я был уже почти на грани, чтобы повернуть, веря, что она, видимо, потерялась в лабиринте связанных проходов, когда наконец-то услышал звук чужих шагов.

Я напрягся, сильнее сжал рукоять цепного меча и распластался по металлической стене в коридоре. Я оказался рядом с одним из люков обслуживания, которые с некоторым интервалом пронизывали стены. Хотя в данном случае было бессмысленно искать убежище в одной из технических зон, так как все люки были надежно заперты, и я еще не нашел подходящего предлога, чтобы запросить коды доступа. После того как напряженно вслушался, я уверил себя, что поступь слишком легка для орка, да и если на голоса в моей комм-бусине можно было положиться, то абордажную команду зеленокожих всецело втянули в схватку где-то в других районах корабля.

Это придало мне уверенности, и я вышел из ниши с сервисным люком как раз в тот момент, когда мимо меня с мрачным выражением лица быстрыми шагами прошла Мира. Я предположил, что она не была рада меня видеть.

— Я думаю, ты считаешь это какой-то шуткой, — начала она, до того, как увидела оружие в моих руках и несколько сбавила тон. — Зачем тебе это здесь? Ты же не можешь просто открыть окна и палить во врага.

— Я надеюсь, не придется, — коротко ответил я, — они взяли нас на абордаж. Где твое оружие?

— Конечно же, все еще в моем дорожном чемодане, — раздраженно нахмурилась она, — твой зловонный маленький имбицил не потрудился упомянуть такую специфическую деталь, просто сказал, что нас атаковали корабли.

— Он ничего не знал об абордаже, пока я не сказал ему пару минут назад, — коротко ответил я. Ее описание Юргена было бесспорно точным, но, тем не менее, разозлило меня.

— Пойдем.

— Куда? — Мира, кажется, не позволяла такой тривиальной причине как орда зеленокожих отвлечь ее от более конкретной причины раздражения, в виде меня и моего помощника, которые осмелились потревожить ее отдых. — Разве ты не должен отстреливать орков?

— Может и должен, — сказал я, в этот момент я был уже на грани, чтобы оставить ее оркам. В конце концов я всегда мог сказать Грайсу, что не нашел ее вовремя, если орки прикончат ее до того, как мы уничтожим их.

— Но у меня почему-то возникла странная мысль — сначала убедиться в твоей безопасности.

— Да? — ее выражение лица смягчилось и на мгновение я вспомнил почему она мне нравилась, до того, как язвительная часть ее личности не начала плескаться через край.

— Тогда что ты думаешь делать?

— Для начала отвести тебя обратно в гостевые каюты, — сказал я, двигаясь в противоположном направлении от которого она пришла. Кажется, у нее хватило здравого смысла чтобы последовать за мной без понуканий, за это я был благодарен: последнее что мне нужно было в этих обстоятельствах так это еще один раунд препирательств. Мы поспешили обратно по жутко пустым коридорам, на фоне этого, несмотря на все попытки заглушить, наша поступь была неимоверно громкой, и Мира взглянула на меня с бравадой в глазах, которую я помнил со дня нашей встречи.

— Ничего не напоминает? — спросила она и я кивнул.

— Кажется, это уже входит у нас в привычку, — согласился я, как раз, когда в моем наушнике внезапно появился голос шкипера, эффективно развеяв мое намерение подшучивать дальше.

— Подлетают. Держитесь, сейчас будет удар.

— Хватайся за что-нибудь, — сказал я и Мира, кажется, доверилась моим суждениям настолько, что сделала это не споря. Она схватилась за ручку еще одного вездесущего сервисного люка и шутливо посмотрела на меня.

— Прошлая волна просто прошла мимо пушек.

До того, как она сформулировала ответ, палуба под нашими ногами немного задрожала, через подошвы ботинок едва ощущалась слабая вибрация. Мира отпустила металлический поручень и шагнула ко мне, ее вспыльчивость явно была усилена разочарованием и ощущением, что она выглядела глупо.

— Хорошо, это было едва… — начала она, как раз, когда в уши ударил оглушительный звон свирепо раздираемого металла, утопив все, что она собиралась сказать дальше. Палуба под моими ногами всколыхнулась. Секция потолка, видимо решившая, что гораздо веселее стать стеной, слетела вниз и грохнулась в палубные плиты с фонтаном искр, прихватив по пути трубопровод.

— Что ты говорила? — мягко спросил я, когда Мира вскарабкалась на ноги и свирепо посмотрела на меня, как будто я каким-то образом был во всем этом виноват.

— Джентльмен помог бы мне подняться, — уничтожающе ответила она.

— Руки заняты. Извини, — лицемерно ответил я. Только идиот в данных обстоятельствах отложил бы в сторону оружие. Не поймите меня неправильно, у меня было столько же времени для рыцарства, как и у любого (если бы это было выгодно или, по крайней мере, если уже нечего было терять), но столкновение такой силы означало, что десантная торпеда воткнулась в корпус не более чем в одной-двух палубах от нас, и, следовательно, зеленокожие были намного ближе к нам, чтобы я ощущал себя комфортно. Я нажал на вокс-бусину в ухе.

— Каин — мостику, разрыв корпуса в секции К, палуба пятнадцать или поблизости.

— Принято, — ответил спокойный голос, я заметил отсутствие звуков боя и начал еще сильнее сожалеть о своем импульсивном решении покинуть мостик, — ваше местоположение?

— "К-пятнадцать", — ответил я.

— Сопроводите представительницу Виридии в безопасное место.

По мне так это было отлично, поскольку позволяло держаться как можно дальше от любых зеленокожих, которые могли быть на борту снаряда. Мне никогда не приходил в голову вопрос, выжили ли они после удара, который оставил бы от человека маленькое, неприятное пятно[611]. На Перлии я более в полной мере убедился в их способности перенести почти столько же повреждений, как и космодесантник в силовой броне, поэтому был уверен, что, хотя бы несколько из них вылезают из-под обломков даже сейчас, пока я говорю. Я взглянул на путаницу смятого и скрученного металла, которая теперь эффективно блокировала нас от нашей цели и жестом руки с лазпистолетом, показал Мире отходить туда, откуда пришли.

— Сюда, — сказал я ей, — нам придется идти в обход.

— Верно, — она решительно кивнула, явной и существенной угрозы ей всецело хватило, чтобы предотвратить любые дальнейшие фривольные возражения, и она продемонстрировала такую силу духа, которая поддерживала ее в туннелях под Фиделисом.

— По крайней мере, это будет таким же барьером для орков, как и для нас, — добавила она, последний раз взглянув на разрушенный потолок, перед тем как присоединиться ко мне. Хотя едва она успела это произнести, как сервисный люк, на который несколько секунд назад она опиралась, внезапно ощутимо выдавило вперед. Тонкий лист металла, из которого тот был сделан, скрутился от удара или взрыва, который отразился от стен коридора подобно звону кафедрального колокола.

— Бежим! — заорал я, когда звук повторился, но до того, как я сам воспользовался этим советом, хрупкий люк сорвался с петель, явив картину, которую я надеялся больше никогда не увидеть (но которую в последующие годы видел столько раз, что даже не могу сосчитать): голову и плечи рычащего, ошалевшего от жажды крови орка, который в ту же секунду увидев нас, ликующе заревел и кинулся в атаку.

Глава двенадцатая

К нашей удаче и к несчастью для орка, мое оружие уже было в руках и с рефлексами, отточенными паранойей, в ту же секунду как увидел, я выпустил в него пару лаз разрядов. Оба выстрела попали в цель, причинив такие раны, которые бы искалечили или убили человека, но орка вроде бы только разозлили. Не в первый раз я поражался их стойкости, даже хотя и проклинал ее. Однако выстрелы отвлекли этого скота, пока тот проталкивался через узкую щель, рамка люка деформировалась так, что в нее не пролезали плечи, и он зашатался от удара, встав на ноги у порога. Ловко уворачиваясь от свалившегося, ревущего и разбрасывающего слюни куска злобы, я одним ударом цепного меча аккуратно обезглавил его и развернулся чтобы убежать до того, как следующая порция существ вывалится на плиты палубы.

— Чего ты ждешь?! — заорал я, видя, что Мира блокирует путь. К моему изумлению она с выражением мрачной решимости припустила к поверженному орку.

— Мне нужно оружие, — сказала она, останавливаясь рядом с откинутой рукой, которая все еще сжимала огромный, грубо сделанный пистолет.

— Не это! — закричал я, отпинывая ее с дороги, как раз тогда, когда последний мышечный спазм трупа сжал палец на спусковом крючке и на месте, где она стояла, внезапно образовалась дыра в палубе, и пронесся шквал бритвенно-острых металлических осколков. Даже если она разожмет руку орка, что в лучшем случае сомнительное предположение, при любых раскладах это оружие не особо ей поможет. У нее будут проблемы даже с тем, чтобы поднять его и любая попытка выстрелить, просто отправит ее пышную аристократическую задницу на пол, возможно, сломав отдачей руку[612]. Едва ли было время все это объяснять, так что я просто указал на завывающую, безумную толпу зеленокожих, дерущихся друг с другом за право первым пролезть в пролом в стене. В это же время самые смышленые начали расчленять их бывшего товарища в попытке пройти через мешающий труп.

— Бежим!

Она была упрямой, любила поспорить, но дурой не была. Когда я бросился вдоль коридора, она наступала мне на пятки, намереваясь занять первое место в гонке, до того, как орки пробьются через труп и друг друга. Короткая очередь сзади пришпорила меня, подсказывая, что вопрос с первоочередностью уже улажен в традиционной манере орков и что авангард уже возможно преследует нас.

— Какой план? — пыхтела она.

— Не дать себя сожрать, — ответил я. Первым делом признаю, что это был не ахти какой план, но до сего момента он всегда срабатывал. Я активировал комм-бусину.

— Каин — мостику, контакт подтвержден, вступил в бой с врагом. (Это звучало намного лучше, чем: "убегаю после удачного выстрела").

— Ах да, посланница Виридии со мной.

— Принято.

Даже учитывая текущую чрезвычайную ситуацию, капитан астартес был немного недоволен тем, что его отвлекли. Когда он сделал паузу, через вокс-приемник в ухе донеслись слабые отзвуки сражения. Похоже как я и боялся, орки штурмовали мостик, но вряд ли уже пробились через оборону, возведение которой я видел по пути[613].

— Все подразделения на данный момент в бою.

Другими словами, удачи, вы теперь сами по себе.

— Пусть защитит Император, — ответил я и отключился, пусть он воспримет это как слова поддержки, если ему нравится. Я знал кое-кого и поближе для Его внимания, но не мог не желать, чтобы у Него оказалась пара запасных астартес для меня.

— Я уже иду, комиссар, — вклинился новый голос, и я бы соврал, если бы не признал, что почувствовал внезапный прилив облегчения, когда услышал знакомый флегматично-мутный голос Юргена. Вот, наконец, реальная помощь и я знал, что смогу на него положиться, даже если ему потребуется время, чтобы добраться сюда.

— Мы оставим тебе несколько зеленокожих, — уверил я его. Ни один из валхалльских гвардейцев не остался бы в стороне, когда была возможность пострелять в орков, и я уверен, что он был раздражен моим приказом оставаться на месте.

— Они там дали о себе знать?

— Ни одного даже не почуял, — ответил Юрген и его слегка обиженный тон подтвердил моё предположение.

— Тогда мы встретим тебя на полпути, — сказал я ему. Оказалось, я был прав насчет того, что гостевые комнаты можно было считать самым безопасным убежищем, которое только можно найти на борту "Ревенанта" учитывая все обстоятельства и было жаль не использовать этот факт в своих интересах. Юргену, возможно, не хватало моего врожденного понимания трехмерных лабиринтов, но его прямолинейные умственные процессы с лихвой компенсировали эту малость. Я готов был спорить на свою пенсию (до которой, как и любой полевой комиссар, я на самом деле никогда не надеялся дожить) что он просто доберется до "К-пятнадцать" самым коротким путем и помоги Морк[614] любому зеленокожему, вставшему у него на пути.

— Встретимся с кем, на полпути куда? — потребовала Мира, которая слышала только половину, и я как можно короче пересказал разговор.

— Юрген, гостевые комнаты. Бои идут по всему кораблю, так что это, кажется, лучшее место, где ты можешь оставаться в безопасности.

Конечно, существовали ещё спасательные боты, но это было самое последнее средство: шансы выжить в системе, кишащей орками, были незначительными. С другой стороны, "Ревенант" был нашей территорией, хоть и пораженной зеленокожими. Если к ним не слишком быстро будут прибывать подкрепления, то мы могли бы переломить ситуацию. Как только я додумал мысль, словно насмехаясь над моими надеждами, в моей комм-бусине снова зазвенел голос оператора ауспекса.

— Приближается торпедный залп. Готовьтесь отразить новую волну.

— Как будто мы собираемся их игнорировать, — раздраженно пробормотал я, заработав внимательный взгляд от Миры, видимо задававшейся вопросом, не сломался ли я от стресса. Прежде чем она успела перегнать своё беспокойство в обычный кислый комментарий, у меня в ухе затрещал куда более долгожданный голос Драмона.

— Машинариум очищен. Отправляемся немедленно.

Едва он закончил, как меня захлестнуло душераздирающее чувство, которое обычно сопровождало переход в варп, намного сильнее чем я вообще мог припомнить; очевидно, технодесантник, чтобы там он не делал, сотворил все в спешке, не завершив все необходимые ритуалы. Когда по моему телу пронеслась волна тошноты, я все еще был благодарен Императору за то, что у него все получилось. К этому времени, замеченная оператором аусепекса волна подкрепления, не причинив вреда пронеслась через пустое теперь пространство[615], вместо того чтобы воткнуть еще одну дозу отравы в наш шатающийся корабль, и сражение было окончательно переломлено в нашу пользу. Теперь вся проблема была только в том, чтобы отследить уже проникших на борт и уничтожить.

— Какого черта это было? — спросила Мира, ее лицо было неестественно бледным, после того как она вложила свой ужин на палубу. Подавив импульс ответить: "Похоже, что это были печеньки из флорна", я пожал плечами.

— Мы вернулись в варп. Драмон вытащил нас в самый последний момент.

— Значит, ему нужно было быть чуточку осторожнее, — огрызнулась Мира, — я чувствую себя отвратительно.

— Ты бы чувствовала себя намного хуже от еще одной волны неистовствующих на корабле орков, — указал я, возможно не слишком тактично, но не забывайте, я тоже все еще плохо себя чувствовал. Едва я произнес эти слова, как рев торжествующей ярости напомнил нам, что на борту оставалось все еще более чем достаточно орков, с которыми нужно было разбираться.

— Бежим!

— Бежим? Я едва могу ходить! — отрезала Мира, хотя явно была на пути к выздоровлению.

Она повернула голову и как только увидела толпу орков, огибающую последний поворот коридора перед нами, внезапно решила, что все-таки может достаточно хорошо бегать. Их было пятеро, передние двое занимали своими тушами всю ширину коридора от стены до стены, все размахивали стрелялами в одной руке[616], похожими на то, которое я не дал взять Мире, и такими же грубыми топорами в другой.

У одного из передних была металлическая челюсть, должен сказать, она едва ли красила его внешность. На лице было больше рубцов от шрамов, чем у Грайса. Явно самый опасный и именно поэтому новый предводитель. Остальные были ничуть не лучше, особенно тот, который в прошлом, кажется, искупался в кислотной ванне и смотрел на мир через единственный, обрамленный в красное аугметический глаз. Он занял позицию рядом с Металлической челюстью, что для меня достаточно явно говорило — эти двое сражаются плечом к плечу столь долго, что прикрывают друг друга настолько эффективно, насколько вообще принято у зеленокожих.

До того, как я успел хорошо разглядеть остальных, болты и пули начали крошить стену рядом с местом где мы стояли, но к счастью, они кажется, были не лучшими стрелками, как и большинство из их рода. Хотя только вопрос времени, когда им повезет, так что я нырнул в ближайший боковой проход с Мирой по пятам.

— Почему ты не стреляешь в ответ? — потребовала она и быстро взглянула через плечо, чтобы удостовериться, что зеленокожие еще не добежали до прохода. Я не стал утруждать себя и делиться знанием, что как только они опять нас увидят, то возвестят о своем присутствии новым залпом, и повернул в первый же боковой коридор, который вывел нас к нашему изначальному маршруту. Последнее в чем я нуждался, так это чтобы Юрген пропустил нас из-за вынужденного уклонения.

— Потому что мне чертовски повезет, если я уложу одного, а к этому времени остальные уже вцепятся в нас, — объяснил я, напоминая себе, что она никогда раньше не видела этих существ, так что у нее нет ничего подобно моему тяжело заслуженному признанию их стойкости и свирепости. Явно вспомнил приукрашенные истории, что она слышала о моих деяниях на Перлии, Мира быстро кивнула.

— Может быть, мы тогда просто убежим? — спросила она.

— Сомневаюсь, — ответил я. На некоторое время мы сможем оторваться, но их превосходящая сила и выносливость, в конце концов, будет против нас.

— Тогда нам нужно преимущество.

Она замедлилась и задумчиво посмотрела на ближайшую, вездесущую панель доступа, к которой восковыми печатями были прикреплены полоски с молитвами. Их свежесть была немым подтверждением усердия технопровидцев "Ревенанта".

— Мы можем открыть одну из них?

Вместо ответа я махнул цепным мечом, с дождем искр за секунды прогрыз тонкий металл. Несомненно, техножрецы пришли бы в ужас от такого небрежного осквернения даже столь малой святыни Омниссии, но это было ничто по сравнению с разрушениями, которые орки нанесут кораблю, если их не остановить. Или нам, я доложен признать, последнее меня беспокоило сильнее.

— Ты что-то придумала?

Мира улыбнулась, впервые за то время, пока мы бежали.

— Старый охотничий трюк, — сказала она, вытягивая провода из щели между стенами. Я должен признать, что у меня были сомнения относительно здравого смысла происходящего, каждая секунда нашей задержки уничтожала наше, с трудом полученное преимущество, но я остался прикрывать угол, из-за которого в любой момент ожидал появления орков, пока Мира возилась с кабелями, которые достала. Несмотря на мой прошлый скептицизм в бункере под дворцом в Фиделисе, ее охотничьи поездки, в конечном счете, научили ее навыкам, которые в этой чрезвычайной ситуации могли нам пригодиться. У меня уже был хороший повод для благодарности за ее меткость, совершенно исключительную для гражданских, так что риск того стоил, чтобы остановиться на одну-две секунды и посмотреть какого туза она вытащит из рукава. Кроме того, я был уверен, что если все будет очень плохо и наши преследователи слишком приблизятся, то смогу бежать быстрее нее.

— Готово, — сказала она, после нескольких напряженных секунды и как раз вовремя, так как я начал ощущать, как в костях отражается клацанье железных подошв по плитам палубы.

— Я могу это взять?

До того, как я успел спросить "что?", она стащила мою фуражку с головы и водрузила на крюк из проводов, наброшенный на трубы, идущие по центру потолка. Похищенная фуражка болталась в центре коридора, чуть выше моей головы и примерно на высоте морды орка. У меня не были ни малейшего понятия, что она намеревалась этим добиться, кроме как возможно заставить их стрелять, но мне моя шея была намного дороже фуражки, так что я просто снова побежал.

— Не торопись, — сказала Мира, положив руку на мою, — спрячься за углом, пока они не увидели нас.

Что ж, это звучало по мне. Видимо она знала, что делает, так что я притормозил немного и спрятался за ближайшим пересечением, нацелив свой лазпистолет туда, откуда пришел. Позволить им увидеть нас это одно, но я был не настолько глуп, чтобы стоять открыто там, где они могли меня подстрелить. Даже орк изредка попадал в цель. Они вылетели гурьбой, как всегда толкаясь за лидерство, что несомненно значительно их тормозило и дало нам время сделать то, чтобы там ни собиралась сделать Мира. Я положил палец на спусковой крючок и сжал его до точки, когда малейшее движение приведет к выстрелу. Часы тренировок с парящими киберчерепами в часовне сослужили мне отличную службу. Своими новыми аугметическими пальцами я держал оружие так же уверенно и инстинктивно, как если бы они были моими собственными; даже больше, я осознал, что стало гораздо легче целиться, отсутствовала слабая дрожь, от которой не избавиться никаким количеством часов тренировок и обучения[617]. Хотя я сдерживался, желая прицелиться точно. Я до сих пор не представлял, что там соорудила Мира и последнее что я хотел сделать, так это сломать своей поспешностью весь план.

Конечно первое же что увидели зеленокожие — мою фуражку, все уставились на нее с выражением смутного недоумения, их род мгновенно впадал в это состояние ступора, когда было необходимо хотя бы минимально напрячь мозги. Их безрассудный порыв замедлился, и они двинулись к нам по коридору, хрюкая и гавкая на своем варварском наречии, с которым я был немного знаком. Из того что я понял — убитый мной на самом деле был их лидером и его преемники до сих пор пытаются установить свою власть над остальными[618].

— Тебя не затруднит выстрелить в них? — раздраженно спросила Мира, так что я тщательно прицелился в Металлическую Челюсть, он палил во все стороны больше всех, что обычно является надежным указателем на статус среди зеленокожих, и нажал на спусковой крючок. Я должен был всего лишь привлечь их внимание, на что очевидно и рассчитывала Мира, но повезло даже сильнее чем ожидалось. Я выстрелил как раз в тот момент, когда моя цель раззявила пасть чтобы зареветь на упорных подчиненных и по великой удаче мой лаз разряд угодил ему в глотку, вынося почти все мозги через затылок.

Оставшиеся в живых зеленокожие на долю секунду застыли в дебильном изумлении, глядя как их лидер валится на палубу, затем как один отреагировали, рванув вперед, с ревом:

— ВААААААААААААААААААГГГХХ!

Несмотря на атаку, я ощутил слабый прилив оптимизма. Как я много раз видел на Перлии, когда группа орков теряет критическое количество бойцов от первоначального числа, то их покидает боевой дух и вместо продолжения атаки, они отступают в поисках другой толпы, чтобы присоединиться к ней. Если я смогу снять еще одного, этого может хватить, чтобы пошатнуть решимость остальных.

Но до того, как я снова успел нажать на спусковой крючок, орк перед моими глазами внезапно исчез. Вся их группа рухнула, растянувшись на плитах палубы как алкоголики в питейном притоне, молотя друг друга и гневно ревя, так как пытаясь подняться они мешали друг другу. При этом они барахтались как бьющиеся в истерике малыши. Мира смотрела на них со слабым вздохом разочарования.

— Я надеялась, что они побросают своё оружие, — сказала она.

— Это и была твоя гениальная идея? — спросил я немного резко, снова готовясь бежать. Шансы на то, что орк бросит своё оружие, были примерно такими же, как на то, что он займется флористикой.

— Растяжка? — конечно, это объясняло зачем ей была нужна моя фуражка: первый принцип организации ловушки заключался в направлении внимания жертвы в нужное место.

— В основном, — призналась она.

— Тогда разве нам не нужно снова бежать? — спросил я, немного нетерпеливо. Весь смысл растяжки был в том, чтобы задержать наших преследователей, и ждать пока они встанут и отряхнутся, означало потерять это временное преимущество.

— Может быть, — сказала Мира, все еще оглядывая коридор с видом напряженного ожидания, и не собираясь двигаться. К этому времени Кислотная Рожа встал на ноги, с рёвом проклиная остальных и рубанул топором по моей висевшей фуражке, явно облегчая свою душевную травму самым прямым способом, каким только мог.

Как только по фуражке шлепнуло грубое оружие, на металлическом лезвии заплясала сине-белая дуга энергии, орк с ревом и мычанием задергался, замкнувшись на корабельную сеть, выведенную Мирой в коридор. Его товарищи тоже оказались пойманы в разряд, они бились о металлическую палубу, словно рыба на сковородке, завывая так громко, что стало больно ушам.

— Все прошло так, как и ожидалось, — с самодовольным до крайности выражением лица произнесла Мира. Я посмотрел на неё, потом обратно, на подергивающуюся кучу тлеющих орков.

— Почему ты сама не зажарилась, пока расставляла её? — спросил я в недоумении. Мира пожала плечами.

— Резиновая подошва на ботинках, — сказала она, — экономит время, когда устанавливаешь шоковую ограду вокруг лагеря. Это…

— Старая охотничья уловка, — закончил за неё я, — когда в следующий раз увидишь того старого охотника, поблагодари от моего имени.

Прежде чем она успела ответить, оскорбленную линию питания окончательно закоротило, и стоящие зеленокожие рухнули друг на друга, с легким стуком уронив оружие. Новый запах, острый и знакомый, пробился сквозь зловоние обуглившихся орков, и я повернулся, чтобы поприветствовать своего помощника.

— Юрген, — сказал я, — расторопный, как всегда.

Я указал на слабо шевелящуюся кучу выведенных из строя зеленокожих позади меня.

— Не затруднит? — я мог бы сам с легкостью выстрелить им в головы, но обещал оставить немного ему, и он будет дуться, если я этого не сделаю.

— Конечно, сэр, — сказал он и с энтузиазмом убежал, чтобы нанести упавшим удар милосердия. Через несколько секунд он вернулся и с легким вздохом замешательства вернул мне фуражку.

— Я посмотрю, что с ней можно сделать, — сказал он, — но боюсь, она немного подгорела.

Глава тринадцатая

Как я и предположил, теперь, когда их лишили почти бесконечных подкреплений, которые они почти наверняка рассчитывали забрасывать на "Ревенанта", оставшиеся на борту зеленокожие стали легкой добычей для Отвоевателей. Розыск их занял немного времени, учитывая размеры судна, но взрослых орков крайне сложно не заметить, кроме того астартес были очень искусны в охоте на ксеносов. К тому моменту, когда Грайс объявил совещание, чтобы обсудить ситуацию, порубленные останки последнего утащили таксидермисту[619] и технопровидцы корабля втягивали воздух сквозь зубы[620], глядя на повреждения от болтерных снарядов на их чистых и гладких переборках. Мира, конечно, была приглашена, но никто не удивился тому, что вместо этого она предпочла вернуться в постель. Перед этим она все-таки откопала в багаже свой лазпистолет и сунула его под подушку, как обычно поступал я. Лучше поздно, чем никогда, подумал я, но на тот случай, если в недрах корабля все ещё прятался какой-то каммандос[621], попросил Юргена присматривать за коридором. Не нужно говорить о том, что его вахта была тщетной, но он перенес свое разочарование столь же стоически, как и всегда.

Пока экипаж корабля носился вокруг, приводя в порядок мостик, Грайс, Драмон, Яффел и я остались перед гололитом. Повреждения здесь казались очень слабыми, хотя количество пулевых отверстий, подпалин и неприятных пятен в окружающих коридорах были немым и красноречивым доказательством свирепости боя за мостик. Трудно сказать, был бы я, в конце концов, в большей безопасности здесь, или решение уйти, несмотря на все неприятности, было более благоразумным. Поэтому я оставил эти мысли и сосредоточился на обсуждении.

— Повреждения машинариума были серьёзными, — сказал Драмон, — но духи-стражи предохранителей сработали своевременно, защитив от вреда основные системы. Наши технопровидцы выполняют обряды реактивации и уже воздали почести стражам. Варп-двигатели работают так, как можно было ожидать после холодного старта, но они потребуют отключения для полного переосвящения после того, как мы снова появимся в реальной вселенной.

— Похоже, это будет долгая работа, — осторожно рискнул я, мне это совсем не понравилось. Если наш следующий порт захода окажется таким же гнездом огненных ос, как тот, из которого мы сбежали, то последнее что нам было нужно, так это сесть на мель без возможности отступить.

— Примерно девять стандартных дней, — незамедлительно ответил Драмон, — или вдвое меньше, если причалим к космической станции со святыней Механикус, но так глубоко в Заливе мы с таким же успехом могли бы желать попасть на мир-кузницу.

— Я с радостью соглашусь на любую систему, свободную от орков, — сказал я ему, в то время как Грайс и Яффел, при упоминании одного из священных миров, посвященных работе Бога-Машины, инстинктивно сплели пальцы в символ шестеренки.

— При таких обстоятельствах — я тоже, — согласился Драмон.

— Тогда мы должны верить Омниссии и предоставить нашим системам требуемое время, — сказал Грайс голосом, который ясно дал понять, что он неодобрительно посмотрит на тех, кто не будет соблюдать это требование, после чего перешел к основному вопросу на повестке дня, — хотя ваша изобретательность спасла наше судно, она, возможно, подвергла некоторой опасности успех нашей миссии.

— Совершенно верно, — Яффел кивнул, как всегда слегка покачиваясь, и продолжил, — условия, при которых мы входим в варп, важны для того, чтобы мы могли следовать за правильным потоком. Поскольку я в это время был несколько отвлечен[622], я не смог закончить соответствующие вычисления до перехода, что, в свою очередь, уменьшает возможность обнаружить следующую точку выхода. В лучшем случае это будет проблематично.

— А в худшем? — спросил я, чтобы показать, что интересуюсь обсуждением, одновременно пытаясь скрыть радость, что это дурацкое предприятие не слишком затянувшись, скорее всего, подходит к концу. Гвардия была обязана присутствовать в окрестностях любых Имперских миров, чтобы препятствовать авантюрным набегам наших недавних врагов, поэтому если я представлюсь, то смогу найти судно, которое без особых неприятностей доставит меня на Коронус. Однако упоминание об этом до моего отлета может дойти до Миры, поэтому я оставил свой план при себе, опасаясь снова увидеть её у подножья посадочной рампы.

— В худшем, мы вообще не найдем точку выхода или хотя бы подсказку где она, — сказал Яффел, глядя на меня как на простачка.

— И каковы шансы этого? — спросил я, не желая отставать. Если я смогу добиться, чтобы они самостоятельно осознали безнадежность миссии, то это убережет нас от дальнейших споров.

— Где-то около трех процентов, — сообщил мне шатающийся магос, обеспокоенный, как будто это была реальная вероятность.

— Почему такая высокая? — спросил я до того, как осознал, что возможно в этой ситуации сарказм не особенно разумен, так как ни у Грайса, ни у Яффела не хватало чувства юмора, чтобы шутить по поводу нашего похода. Или они оба были оскорблены моей легкомысленностью. Однако даже если они заметили, то никто не подал вида. Яффел просто указал на гололит, на котором мерцающая зеленая труба все еще проецировалась на звездное небо.

— Тогда мы сможем изменить наши оценки, — сказал он, — но не более. Учитывая течение, в котором мы сейчас находимся, наш пункт назначения может быть любой из этих трех систем, с вероятностью семнадцать, двенадцать и тридцать два процента соответственно.

Другие, менее вероятные, здесь.

Повсюду в трубе появились россыпи иконок, несколько оказались в планетарных системах, большинство же, были глубоко в заливе между ними. Когда я внимательно рассмотрел картинку, у меня возникло плохое предчувствие; если мы выйдем в космос между звездами и несмотря на заботу Драмона по какой-то причине варп двигатели выйдут из строя, мы определенно умрем в бездонной темноте, в веках от ближайшей помощи, несмотря даже на максимальную скорость корабля в материальном мире.

— Что, если мы возвратимся в систему, захваченную орками, и заново войдем в течение, после того как вычисления будут закончены? — спокойно спросил Грайс, словно самоубийство было вполне разумным планом. К моему ужасу, Яффел кивнул.

— Я рассматривал такую возможность, — сказал он, тоном, которым нужно обсуждать погоду, а не наш приговор к неминуемой смерти. Внезапно побег к спасательным капсулам стал выглядеть категорически привлекательным планом.

— Мои оценка — в таком случае, с вероятностью в девяносто семь процентов мы преуспеем.

— Нам нужна стоянка и переосвящение систем, прежде чем мы попытаемся, — твердо заявил Драмон, — многие духи-машин до сих пор травмированы и нуждаются в исцелении до того, как мы сможем снова вести корабль в бой.

— Похоже, мы должны продолжать искать следующую точку выхода "Отродья" в данных системах, — сказал я, стараясь не слишком-то выдавать свое облегчение. Если мы найдем ее, все хорошо: будет ли там скиталец или мы продолжим поиски, в любом случае у нас не будет причин возвращаться в адскую дыру, кишащую орками. С другой стороны, если не найдем, по крайней мере у меня будет еще около девяти дней, чтобы найти подходящее оправдание и улететь от них — а если не получится, всегда оставалась капсула.

— Каковы наши шансы на успех?

— Не более семидесяти двух процентов, — уныло заявил Яффел. Я сдержал порыв кинуть в него ближайшим тяжелым предметом, что до сих пор рассматриваю как героический подвиг самоконтроля. Во множестве случаев я выживал и при значительно худших шансах чем эти. Если честно, у меня почти закружилась голова от облегчения, но я сохранил достаточный контроль над собой, чтобы не сообщить засушенному техножрецу, что я думаю о его готовности пожертвовать частью нас только для того, чтобы привести в порядок свои цифры.

— Будем надеяться, что ваше доверие будет оправданно, комиссар, — сухо сказал Грайс. На этой оптимистичной ноте встреча подошла к концу.

Так как на карту было поставлено многое, не удивительно, что следующие несколько недель были более чем напряженными. Я как мог коротал время, придумывая себе одну работу за другой, наслаждаясь своими ежедневными тренировками с дронами и парой спаррингов с Драмоном, который, кажется, уходил от своих обязанностей с таким же облегчением, как и я. Хотя он никогда не говорил об этом прямо, я вскоре сделал вывод что орки оставили после себя значительные повреждения и задача по координации ремонта была весьма обременительна. Несмотря на все мои попытки игнорировать слова Яффела, мне было неспокойно, и хотя я понимал, что вероятность возвращения обратно в зону орков, была весьма отдаленной (фактически несущественной, если я что-то в этом понимал), но все равно не мог полностью стряхнуть смутное беспокойство, за исключением времени, когда был занят физическими упражнениями.

Возможно из-за этого, или из-за того, что электроказнь толпы орков, кажется, улучшила настроение Миры, я снова стал проводить с ней больше времени. Не могу утверждать, что наслаждался её обществом так же, как и в Фиделисе, но её энтузиазм по отношению ко мне, кажется, не уменьшился. Кроме того, как я отмечал раньше, мои возможности для общения на борту "Ревенанта" были несколько ограниченными. Честно говоря, поначалу я немного опасался восстанавливать нашу связь, поскольку слабый голос из глубин моего сознания, (каждый раз, когда я прислушивался к нему), продолжал настаивать, что это плохая идея, хотя причин я не мог сформулировать. Но шли дни, и она хорошо контролировала стервозную часть своей натуры, так что рядом с ней я стал чувствовать себя немного комфортнее. Возможно, даже слишком, иначе я бы уделил больше внимания зуду в ладонях, который, время от времени, продолжал возникать вовремя явно безобидных разговоров.

Один конкретный засел у меня в мозгах, хотя в то время полная значимость ускользнула от меня. Приободренный нашим недавним столкновением с зеленокожими, я рассказал ей пару красочных баек по поводу моей, якобы великой кампании по освобождению Перлии от их родичей. И был вознагражден соответствующей порцией охов и ахов и доверчиво широких глаз в нужных местах — затем она посмотрела на меня над краем своего бокала, как бы прицеливаясь.

— Ты когда-нибудь в своей жизни задумывался заняться чем-то другим? — внезапно спросила она нейтральным тоном, который пыталась использовать тогда, когда ответ ее якобы не интересовал. Полностью захваченный врасплох, я в некотором недоумении покачал головой.

— А ты? — в ответ спросил я, зная, что мой вопрос столь же смешон. Мира была рождена в правящей семье Имперского мира, с самого рождения ей предназначалось взять над ним власть и ее образование и воспитание не оставляли сомнений в таком предположении; она контролировала свою собственную судьбу не больше меня. Со дня, когда функционер Схолы Прогениум, с извращенным чувством юмора[623] заклеймил меня как будущего комиссара, моя судьба была предрешена, так же как и Миры, но без всего этого бесконечного великолепия, которое, несомненно, сделало ее юность намного более приятной чем мою.

— Все время, — к моему удивлению, с неожиданной тоской в голосе ответила она. Затем улыбнулась, словно это было открытием, и пожала плечами, пустив волнующую рябь по облегающей золотой ткани ее любимого платья — которое, если спросите меня, все равно делало ее похожей на девочку для развлечений. (Но я не считал, что этот аспект ее внешнего вида выставляет ее в слишком невыгодном свете).

— У меня никогда не было шанса, — она лукаво посмотрела на меня, — до сих пор.

— Ты имеешь в виду — вне планеты, — сказал я, без особых проблем умудрившись выглядеть заинтересованным. В своей жизни я достаточно рано научился этому удачному приему, — это сделало мою жизнь в схоле вполне сносной, — но он так же отлично послужил мне в последующей карьере. Мира кивнула.

— Частично, — согласилась она. Она стала выглядеть заговорщицей, как будто готовой поделиться какой-то интимной тайной и опасающейся что ее подслушают слуги. Хотя все это время Юрген был нам ближе, чем кто-либо из обслуживающего персонала и его присутствие отчетливо чувствовалось, даже если его не было видно, так что я не думаю, что нужно было сильно волноваться поэтому по поводу.

— Это дает много возможностей.

— Да? — хоть убей, я не понимал, куда она клонит. Она опять кивнула.

— Так и есть, — подтвердила она, и, хотя я не осознавал, о чем она там болтает, но тактично согласился с этим.

— С правильным супругом, мой отец будет вынужден утвердить меня в качестве своей преемницы. Как только вся неразбериха уляжется, Виридии нужен будет сильный лидер, и я намерена обеспечить это.

— Хорошо, рад за тебя, — сказал я, стараясь не выдать улыбкой то, что я наконец-то понял настоящую причину ее маневров на борту нашего корабля идиотов. Она желала дать отпор всем возможным претендентам на трон и хотела доказать, что пойдет на все, чтобы защитить свой родной мир. И если она каким-то образом женит на себе космодесантника, то так будет лучше: конечно, сама идея была смехотворной, но по-своему очаровательной в своей наивности[624].

— Не могу придумать более подходящей пары.

— Я надеялась, что ты согласишься, — ответила Мира и улыбнулась мне такой улыбкой, которую я давно не видел. Я ответил ей тем же самым, размышляя, что это отлично предсказывает дальнейшее продолжение вечера и должен сказать, что был не разочарован.

Глава четырнадцатая

Я не долго наслаждался внезапным изменением в поведении Миры, хотя она определенно стала более приятной компанией после произошедшего. Это было почти как заново пережить наш самый ранний период сотрудничества на Виридии и хотя я иногда не мог избежать мыслей о том, что за этим стояло, особенно когда замечал как она смотрит на меня, словно крут, выбирающий кусок падали. Но по большей части я был просто благодарен за такие перемены. По правде, это было настолько разительно, что для меня стало огромным удивлением одним утром увидеть мгновенную вспышку старого раздражения, как раз после того как Юрген постучал в дверь моей каюты, чтобы проинформировать меня, что Грайс при ближайшей возможности хочет меня видеть на мостике.

— Ты, правда, собираешься скакать как слуга каждый раз, когда кто-то присылает сообщение? — спросила она, когда я натягивал свою униформу и рассматривал состояние своей фуражки, которая, несмотря на лучшие старания Юргена, все еще выглядела отвратительно, и решал, что с этим делать, — он сказал по возможности, а не сию же минуту.

— Это одно и то же, — ответил я, наклонив фуражку, чтобы спрятать худшие повреждения и проверяя эффект в зеркале, — может быть, ты и можешь позволить себе заставлять людей ждать сколь угодно долго, но я нет. Это просто вежливая форма приказа.

Решив, что теперь я не столь представителен, каким всегда должен быть, развернулся и увидел, что ее выражение лица опять смягчилось.

— Это не продлится вечно, — сказала она, и я улыбнулся в ответ, тронутый ее очевидной верой в восходящую звезду моей карьеры. (Которая действительно возвела меня в ранг, который позволял заставлять людей ждать меня столько, сколько захочу, и так продолжалось несколько десятков лет, хотя реалии моей работы все еще были таковы, что было бы нецелесообразно потакать такой прихоти).

— Я вернусь, как только смогу, — пообещал я и отбыл настолько быстро, насколько требовал протокол. Было бессмысленно спрашивать ее, не хочет ли она составить мне компанию; даже если убедить ее пойти, что с Мирой в лучшем случае всегда было проблематично, то все равно вызов был адресован лично мне. Конечно, в целом была такая вероятность, что ей в интересах дипломатии отправили отдельное сообщение в собственную каюту, но она так не любила отвечать, что я был не удивлен, узнав, что Грайс просто даже не искал отговорок, чтобы не включать ее в любые необходимые обсуждения.

— Комиссар.

Капитан космодесантников дружелюбно кивнул, поприветствовав меня, когда я прошагал к мостику, после чего опять вернул свое внимание к шкиперу и оживленной беседе, по существу которой я ничего не понимал. Если у меня и были вялые сомнений насчет того, что я здесь делаю, то они почти сразу же рассеялись, когда я увидел стоящих у гололита Яффела и Драмона, изучавших звездную карту и излучающих явное удовлетворение.

Я просеменил к ним и при моем приближении технодесантник поднял взгляд.

— Комиссар, — сказал он, отходя в сторону и предоставляя мне беспрепятственный вид на дисплей, — как раз вовремя.

— Я вижу, — ответил я, один раз взглянув на знакомую карту звезд. Одна из трех систем, на которую указывал Яффел во время нашей прошлой встречи, была освещена сильнее, чем остальные и зеленая труба снова уменьшилась, практически сжав эту иконку. Я кивнул Яффелу, подтверждая.

— Мои поздравления, магос. Похоже ваши вычисления столь же надежны, как всегда.

— Милостью Омниссии, — согласился техножрец, умудрившись каким-то образом придать своим монотонным словам и безразличному выражению лица, обычно соответствующему всем из его ордена, самодовольную окраску.

— Мы нашли еще одно слабое место на границе между реальностями, связанное с зарегистрированными ранее в нашем походе.

— Которое ведет нас сюда, — добавил Драмон, тыкая серворукой в иконку, которую я уже заметил. — Система Серендипита. Конечно, с обычными допустимыми отклонениями.

— Конечно, — кивнул я, чтобы показать заинтересованность и стараясь не думать, что предсказание точки появления из варпа всегда не более чем предположение, хотя наш навигатор и доказал свою значительную компетенцию, это несомненно было подчеркнуто тем фактом, что его или ее вообще наняли на судно космодесантников[625]. Затем меня кое-что поразило.

— Мы до сего момента не могли знать о точке выхода. Почему вы столь уверенны, что нам нужно в эту систему?

Конечно же, я должен был подумать, прежде чем спрашивать, потому как последующие десять минут провел вежливо кивая, пока Яффел сыпал техническими терминами, и раздумывая над тем, действительно ли его аугметические усовершенствования позволяли ему не дышать или его бесконечная трескотня просто так звучала для моих ушей. В конечном счете, он замолчал.

— Приблизительное упрощение, — сардонически отметил Драмон, — но в точности передает смысл.

Затем, очевидно, чтобы убедиться, что я воспринял шутку, он добавил:

— Она кажется наиболее подходящей кандидатурой, учитывая течение, по которому следует наш корабль.

— Понятно, — ответил я, размышляя, почему Яффел не мог быть столь кратким, — эта система Империума?

— Полностью, — уверил меня Драмон, улыбнувшись одной из своих неотчетливых улыбок, которые я наловчился различать с тех пор, как мы стали спарринг партнерами.

— Один главный мир, семь других содержат поселения, тридцать восемь космических станций. Две из которых — космопорты с производственными верфями.

Очевидно, что именно это вызвало его приподнятое настроение. Меня начало охватывать растущее дурное предчувствие.

— Это подразумевает значительное население, — указал я, — и отлично подходит крадам для распространения заражения.

— Совершенно верно, — согласился Грайс, разворачиваясь к нам и еще раз напоминая мне о феноменальном слухе, которым Император решил их наградить, — вы можете быть полностью уверенны, мы готовы к любому предательству.

— Рад это слышать, — ответил я, хотя чувствовал себя менее спокойным, чем говорил. Мы попали в засаду почти сразу же по прибытии в систему Виридии и, хотя Отвоеватели достаточно легко отбили атаку, Драмон ясно дал понять, что судно не готово снова вступить в бой. Виридия возможно была инфицирована не более чем горсткой внедренных; если весь выводок на борту "Отродья Проклятия" пробудился и фактически беспрепятственно прошелся по населению, то система Серендипита возможно уже потеряна для человечества. Если все обстояло именно так, в чем мое пессимистическое воображение почти убедило меня, то это будет похоже на наше прибытие в систему, заполненную орками. Теперь вы понимаете, что, когда мы все повернулись к пикт-экрану, который транслировал вселенную за бортом, вялая тошнота нашего перехода в реальную вселенную была для меня меньшим из того, что меня волновало.

В результате, должен сознаться, меня ждало разочарование. Вместо мародерствующих кораблей, к которым я подготовил себя, кроме успокаивающего сияния звезд, во всех направлениях больше ничего не было видно. Похоже, ни одна из точек света не двигалась, что принесло еще больше облегчения; а если и двигались, то это были разного рода корабли. Конечно, ауспекс-оператор имел гораздо более точные инструменты, чем мои глаза и через секунду он подтвердил мое первое впечатление.

— Все чисто, — рапортовал он, тем же коротким, монотонным голосом, который на дежурстве, похоже, овладевал всем корабельным экипажем, — начинается детальное сканирование.

— Насколько мы далеко? — спросил я.

Моя паранойя была как всегда сильна, убедив, что система рано или поздно превратится в еще одно гнездо огненных ос и я хотел иметь уверенность, что у нас будет достаточно подсказок, если начнут валиться неприятности. Ни одна из пестрых звезд не светилась сильнее, чем остальные, но я был достаточно опытным путешественником, чтобы это не казалось мне странным: с дистанции, с которой звездные корабли входят или выходят из варпа, местное светило будет настолько далеко, что будет казаться не больше других звезд на небосклоне.

— Чуть глубже основного ореола системы, — сказал Драмон, его лицо было задумчивым, так как, несомненно, он пришел к таким же выводам, что и я. Бесчисленные куски космического мусора забивали сенсоры нашего ауспекса, а следовательно атакующую флотилию нельзя обнаружить на таком расстоянии — по крайней мере, если у них хватит здравого смысла погасить двигатели и дрейфовать, запустив их обратно только для окончательной атаки.

— Кажется далековато, — сказал я, со всей решимостью демонстрируя спокойствие, несмотря на грызущие меня дурные предчувствия. Космические корабли обычно старались выйти в нормальную галактику как можно ближе к главной планете системы, чтобы сократить время путешествия к точке назначения; это я оценил во время долгого и медленного путешествия, в котором мы с Юргеном прилетели на борту спасательной капсулы с границ системы на Перлию.

Яффел на самом деле не пожимал плечами, но он умудрился произвести соответствующее впечатление, наклонившись над столом с гололитом, немного покачиваясь в своей обычной манере.

— Скиталец дрейфует хаотично, и мы просто следуем за ним в материум из точки его появления, — указал он, тоном моих старых учителей из Схолы, уже в тысячный раз за свою карьеру нудно объясняющих явную банальность безразличным студентам прогени. (Теперь я начал понимать это ощущение, поскольку сам стал одним из тех, кто пытается привлечь внимание юных щенков).

— Значит, он не провел в системе достаточное время, чтобы генокрады заразили хоть кого-то, — сказал я, чувствуя первые проблески надежды с момента нашего прибытия. Яффел тупо посмотрел на меня, так что я продолжил объяснять.

— Все эти корабли орков собрались вокруг последней точки появления, не так ли?

Техножрец кивнул.

— Я полагаю, что так. И что из этого?

— Это означает что "Отродье" было там как раз перед нами, — подчеркнул я, сознавая иронию внезапных изменений нашего плана, — флотилия таких размеров не могла быть мобилизована так быстро, чтобы перехватить нас. Все эти корабли появились после скитальца и прибыли слишком поздно — но как раз вовремя, чтобы мы стали мишенью сразу после появления из варпа по его следам.

— Логичный вывод, — согласился Грайс и Драмон кивнул, — значит, что мы должны сконцентрировать наши поиски в этой зоне.

Чуть слышно бормоча литании, он сотворил что-то с управлением гололитом, затем, чтобы стабилизировать изображение три раза шлепнул по экрану ребром ладони. Давно знакомая звездная карта исчезла, уступив место модели звездной системы, в которую мы прибыли. Разбросанные темно-красные точки подчеркивали центры поселений Империума, ограниченные по большей части лунами внушительного газового гиганта, в то время как единственная золотая руна отмечала позицию "Ревенанта". Трехмерная сетка расходилась перед ним, захватывая почти половину пути до солнца в центре экрана. Яффел секунду изучал картинку, затем кивнул.

— Я соглашусь. Если предположение комиссара правильно, что кажется наиболее правдоподобным, вероятность найти "Отродье Проклятия" внутри разграниченного объема примерно девяносто девять и два десятых процента.

— Рад это услышать, — сказал я, отодвигаясь в сторону, чтобы освободить место Грайсу, который, как и все астартес, стоя занимал огромное пространство. Мне это понравилось намного больше, чем предыдущие выводы техножреца. С моей точки зрения, даже еще более ободряющим был тот факт, что газовый гигант и сопутствующая группа иконок была на дальней стороне от солнца, по ту сторону от зоны, которую выделил Драмон и даже ближайший аванпост цивилизации[626] был достаточно далек от этих границ. Кончено, все еще была вероятность, что какой-нибудь мусорщик наткнется на скитальца, как это, похоже, произошло в случае с Виридией, но даже самые тяжелые непредвиденные обстоятельства будут сглажены, если мы будем достаточно быстры. Опыт всей моей жизни говорил, что такие ощущения были только прелюдией к неприятному открытию до сих пор скрытой угрозы, но, несмотря на это, я понял, что уверенно улыбаюсь.

— Похоже, что все наконец-то пошло так как надо.

Несмотря на постоянные тихие нашептывания в голове, которые настаивали: «все идет хорошо только, чтобы убаюкать ложным чувством защищенности», я должен признаться, что следующие несколько дней чувствовал себя расслабленным. Во всех прошлых случаях, поиски нашей добычи были кропотливым и трудоемким процессом, с явным исключением, когда нас отвлекли орки. Как я и ожидал, огромное количество мусора в облаке астероидов вокруг системы Серендипита затрудняли работу наших ауспексов. Однако в это время у меня нашлось полезное занятие, и я окунулся в работы с энтузиазмом, который меня немного удивил.

Мы, конечно, передали новость о нашем прибытии в Серендипити[627] и присутствие корабля космодесантников у них на границах вызвало столько волнений, сколько вы могли ожидать, особенно когда до них дошло, и высшие эшелоны Флота Системной Обороны осознали, что наша миссия означает явную и присутствующую угрозу их родному миру. Соответственно, чтобы встретить нас была снаряжена делегация местных шишек; и так как дипломатия вряд ли была сильным местом Грайса, то к его явному удовольствию меня призвали для обеспечения взаимодействия. Со слабым удивлением я осознал, что Мира, вроде бы, не разделяла мой оптимизм относительно такого развития событий, хотя мне они казались достаточно позитивными.

— Я не понимаю, почему ты должен делать всю эту работу за них, — первый раз за несколько недель у нее появился тот вздорный тон, который я очень ярко запомнил.

Я пожал плечами и отхлебнул танна, в то время как она зубами отрывала кусок от свежеприготовленного пирожного из флорна и яростно пережевывала. Мы наслаждались тем, что я искренне надеялся, было редким моментом спокойного перерыва перед тем как тяжелый шаттл привезет Отвоевателям последних гостей и решил лучше пока сохранять мир, если это было в моих силах.

— У меня действительно нет выбора, — здраво подчеркнул я, забрав к себе на тарелку одно пирожное с подноса, пока у меня еще был такой шанс и полил его полной ложкой варенья из аккенбери. Я много раз наблюдал, как поглощаемое Мирой количество еды возрастает пропорционально тому, насколько обиженной она себя чувствовала и этот опыт убедил меня охранять свои собственные запасы провизии.

— Мои приказ — служить офицером связи между Отвоевателями и Имперской Гвардией и так как на Серендипити есть гарнизон Гвардии, то я нарушу свой долг, если при первой же возможности не установлю с ними контакт.

И таким образом заложу основу своему возвращению на Коронус, как только смогу снять с себя этого все более бессмысленное назначение, хотя об этом пока никому не нужно было знать.

— Это ясно, — уступила Мира, примирительно склонив голову и рассыпав маленькие крошки еды, — я просто не понимаю, почему ты тратишь свое время на остальных.

— Я не трачу, — честно ответил я, — но они все прибывают вместе. И разделять их совсем не вариант.

— Нет, — она покачала головой. Я начал осознавать, что она, возможно, понимает ситуацию лучшем меня: в конце концов, она выросла окруженная конкурирующими фракциями, дерущимися за ее место, которые нужно было заставлять работать вместе ради общего блага, — это слишком отдалит их друг от друга и если нам нужно сохранить Серендипити от наводнения генокрадов, мы все должны петь один и тот же псалтырь.

— Из тебя бы вышел хороший комиссар, — наполовину шутя, ответил я и она улыбнулась.

— Из тебя выйдет хороший регент, — сказала она. Затем она повернула голову, улыбка сползла с лица, поскольку в комнату проник знакомый аромат моего помощника, на секунду предвосхищая появление источника.

— Я говорил, нас не следует беспокоить.

— Простите за вторжение, сэр, — сказал Юрген, обращаясь лично ко мне, преувеличенно формальным тоном, который он применял перед раздраженными офицерами, строго придерживаясь протокола, затем немного повернув голову, добавил небрежное "мисс" и полностью вернул все свое внимание к моей персоне.

— Капитан Грайс желает, чтобы вы присоединились к нему в подфюзеляжном стыковочном доке. Дипломатический шаттл с Серендипити прибудет в течение десяти минут.

— Спасибо, Юрген, — ответил я, — прошу, передай капитану мое уважение. Я догоню по пути.

— Очень хорошо, сэр, — он отсалютовал, несомненно подчеркивая, что это было военным делом, и таким образом аннулирует все, что думает Мира по поводу его неожиданного появления и несколько неуклюжим военным шагом промаршировал наружу. Я повернулся к Мире, ее выражение лица было таким же теплым как валхалльская зима и любые язвительные замечания, которые я был способен выдать, чтобы улучшить ее настроение, ради безопасности хозяина остались невысказанными.

— Ты серьезно? — спросила она недоверчивым тоном, — зачем тебе, во имя Трона, нужен там этот зловонный дурачок?

— Потому что он мой помощник, — подчеркнул я с чуть большей грубостью, чем намеревался, — этого требуют протоколы. К тому же он отвлекает от меня внимание.

Это позволяло оценить вновь прибывших, пока они были в ступоре от растерянности, вместо того чтобы с открытым ртом таращиться на меня из-за нелепой репутации, словно на мутанта из цирка.

— Охотно верю, — уступила Мира и лед в ее голосе начал таять. Она поднялась и двинулась к двери, — я лучше оставлю тебя с твоими приготовлениями.

— Я уже готов, — признал я, забрав свою истерзанную фуражку и не раздумывая, водрузив ее на голову. Я оставил свои попытки разместить ее так, чтобы повреждения были менее заметны и если кому-то из серендипитиан не понравится, как она выглядит, им придется с этим смириться. К моему удивлению Мира вернулась, протянула руку и чуть-чуть поправила её, а затем со слабой улыбкой посмотрела на результат.

— Так лучше, — сказала она, — так ты выглядишь опасным, а не просто немного побитым.

Я глянул в зеркало, чтобы оценить результат ее хлопот и уставился на отражение несгибаемого воина, который почему-то позаимствовал моё лицо.

— Спасибо, — сказал я, удивленный превращением, — как ты это сделала?

Мира улыбнулась, и все следы её плохого настроения улетучились.

— Дело не в том, что ты носишь, — сказала она, — а в том, как ты это носишь. Это знает каждая женщина.

Затем она повернулась и снова направилась к двери.

— Теперь, если ты меня извинишь, я должна последовать собственному совету. Увидимся в стыковочном отсеке.

— Ты тоже идешь? — спросил я, и она расплылась в улыбке.

— Ты сам это сказал, — ответила она мне, — этого требует протокол.

Ангары с "Громовыми Ястребами" располагались по бокам корабля, где они, если потребуется взлетать под огнем, были лучше всего прикрыты залпами батарей, так что я впервые увидел нижний док, выступавший из киля "Ревенанта". Отсеков было два, располагавшихся друг возле друга и отделённых тяжелыми защитными дверьми, как сказал мне Драмон, их можно было открыть, если нужно было объединить отсеки. Я понятия не имел, для чего это может понадобиться, так как не видел на вооружении астартес ничего больше десантного корабля Имперской Гвардии, но с радостью принял его слова на веру[628]. Я думаю, если бы мне стало интересно, то я мог бы расспросить его поподробнее, но он был занят разговором с Грайсом и его ждущими телохранителями, прерывать их было невежливо.

В любом случае в оба отсека можно было попасть с открытой площадки, расположенной в конце разделяющей их переборки за герметичными воротами, достаточно толстыми, чтобы без вмятин выдержать таран "Химеры". Из смотровой галереи, тянувшейся через оба дока и защищенной от декомпрессии слоёным армокристаллом, было видно в каком из них будут принимать наших гостей. Огромный портал был открыт, дав возможность насладиться пестрыми звездами на бархате вечной ночи, в то время как второй отсек был закрыт и находился под давлением.

— Впечатляет, — спокойно прокомментировала Мира мне на ухо, и её духи начали вытеснять более приземленный аромат Юргена. Я не заметил, как она подошла.

— Очень, — согласился я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на неё, — дипломат до последней капли крови.

К моей несказанной радости она обошлась без наряда веселой девицы, заменив его строгим платьем оттенка индиго, дополненное мягкими тапочками, с помощью которых она подкралась ко мне. Но я думаю, умение выглядеть соответственно случаю, было тем навыком, который в ней воспитали с малолетства, что роднило его с моим талантом лукавить.

— Я рада, что тебе понравилось, — сказала она со всей искренностью, — я много пропустила?

Я покачал головой.

— Пока нет, — заверил я её, кивнув на пустой отсек ангара. Хотя там точно что-то происходило и по палубе сновали сервы ордена в скафандрах, шаттл явно ожидался с минуты на минуту. Я заметил новое движение и кивнул.

— О, отличный штрих.

Грайс и остальные астартес вошли в отсек через шлюз под нами и начали занимать нужное положение, готовясь приветствовать вновь прибывших, совершенно не обеспокоенные отсутствием атмосферы. Это, несомненно, произвело бы сильное впечатление на делегатов, наблюдающих в иллюминаторы на своём корабле, пока в отсеке будет устанавливаться давление, усиливая впечатление сверхчеловеческой неуязвимости космических десантников, которое и так воспринималось как само собой разумеющееся.

— Он куда больший дипломат, чем думает, — согласилась Мира, когда челнок, наконец, появился в усеянной звездами темноте и тихо, словно устремившийся на грызуна ночной хищник, вплыл внутрь. Он был больше чем я ожидал, размерами ближе к грузовозу чем к "Аквилле" и я начал понимать, что задумка Грайса, держаться как можно дальше от его пассажиров, была правильной.

— Похоже, там целая толпа, — блеснул наблюдательностью Юрген, и я кивнул, быстро подсчитывая. Там можно было вполне комфортно разместить взвод с "Химерами", но насколько я мог судить, при проектировании любого настолько сильно украшенного судна комфорт пассажиров был гораздо приоритетнее, чем эффективное использование пространства. Тем не менее, даже учитывая личные каюты и достаточно обширную общую зону, там хватало места минимум для пары десятков человек.

— Около тридцати, я думаю, — сказала Мира, и меня вдруг осенило, она, возможно, лучше всех на борту знакома с данным типом судов. Она указала на мозаику термических плиток, которыми был выложен тупой нос судна.

— Это личная геральдика губернатора, так что можно ожидать, что кто бы ни оказался на борту, у него есть некоторые связи.

— Разве бы нас не проинформировали, что летит губернатор? — спросил я, и Мира пожала плечами, что я всегда находил приятно отвлекающим.

— Не обязательно, — сказала она, — но я сомневаюсь. Он, возможно, нарезает круги по Серендипити, лично убеждаясь, что перед прибытием астартес замаскировали явные признаки коррупции и плохого управления.

Затем она улыбнулась, умаляя собственное достоинство, что весьма ей подходило.

— Я бы именно так поступила.

— Но он отдал личный шаттл в распоряжение делегации, — сказал я, — очень щедрый поступок.

Мира снова улыбнулась, или от моей очевидной наивности или от тонко завуалированного сарказма.

— Щедрость тут не причем, — сказала она, — это показывает, что он воспринимает Отвоевателей серьезно и желает быть причастным, но хранит его на удобной дистанции от любых принятых здесь решений, которые могут вызвать проблемы дома.

В ее голосе были слабые нотки восхищения.

— Он очень хорошо играет в эту игру.

— Будем надеяться, что у тебя будет шанс лично сказать это ему до того, как генокрады сожрут его систему изнутри, — ответил я. Начало определенно было хорошим. Однако мой врожденный пессимизм, выкованный в суровых испытаниях от слишком большого количества неприятных сюрпризов, как раз, когда мы думали, что все хорошо, отказывался признать, что ситуация вряд ли останется столь же простой, как была. Юрген кивнул.

— Тогда мы не будем поворачиваться к ним спиной, — сказал он, несомненно, имея в виду наш опыт на Кеффии.

— Не могу себе представить как такое возможно, — сказала Мира.

— Определенно, — согласился я.

Когда уплотняющаяся атмосфера в доке охладилась до температуры космоса, за армохрусталем начал дрейфовать холодный туман. Теперь стал слышим едва заметный гул, когда воздух стал достаточно плотен, чтобы переносить звуки насосов, закачивающих его в огромный зал. Я пошел к лестнице, ведущей вниз к воздушному шлюзу.

— Наш главный приоритет оценить угрозу и лучший способ сражаться с ней — при помощи сил в системе.

Я отлично рассчитал время, внешние двери воздушного шлюза, открываясь, заскрежетали, передавая замолкающий рев двигателей[629] шаттла, отключенных пилотом.

— Комиссар. Похвально быстро, — прогрохотал Грайс, когда посадочная рампа начала опускаться. Если он был удивлен увидеть рядом со мной Миру, то его шлем спрятал это, и он признал ее присутствие простым "Посланник".

— Капитан, — ответила она с небрежным реверансом, — что за компанию мы с радостью ожидаем?

Должен признать, слово радость не совсем правильно описывало мои ожидания. Я хотел переговорить с настоящими солдатами из делегации, что по существу подразумевало офицеров Имперской Гвардии вместе с СПО и ССО, представляющих окружающую действительность. Но уже был уверен, что вместо них большинство окажется бубнилками Администратума и местной аристократией, которые остро жаждали повысить свою значимость за счет связи с астартес, чем внести какую-то значимую лепту в охрану системы. Грайс очевидно ощущал то же самое, судя по краткости его ответа.

— Омниссия знает, — ответил он, — сколь многие из них скажут что-то значимое.

— Тогда если мне будет разрешено предложить, — блестяще высказалась Мира, — может быть Кайафас будет взаимодействовать между вами и военными, как и должен, пока я займусь прихлебателями. В любом случае мне нечего было предложить для стратегического планирования, но я знаю, как не зевая разговаривать с политиками.

— Это будет полезно, — согласился Грайс и я кивнул, как можно лучше пряча свое изумление.

— В самом деле, — согласился я, раздумывая, зачем ей это понадобилось, и, решив, что в данный момент мне все равно. Самое главное было не допустить, чтобы события на Серепндипити разворачивались по сценарию ее родного мира, в том числе и для успокоения очень многих по всему Восточному Рукаву.

— Хорошо, — Мира улыбнулась мне, — тогда давайте постараемся выглядеть так, как будто мы все рады их видеть?

Заметки редактора

Как обычно, в повествовании он упомянул мало астрографических данных. Каин в лучшем случае туманен об особенностях системы Серендипита. В соответствии с этим, я вставила сюда следующий отрывок, в надежде, что это немного все прояснит.

Взято из "Интересные места и скучные люди: Путеводитель Бродяги" за авторством Джерваля Секара 145M39.

Серендипита имеет хорошую репутацию, в самом деле, она будет милым сюрпризом утомленному варпом путешественнику. Небольшая плеяда обитаемых миров, хотя должен отметить, с разной степенью комфорта, вращается вокруг единственного газового гиганта совершенно невероятного размера. Он действительно столь огромен, что излучает тепло и свет подобно маленькой звезде[630], создавая сносный климат на полудюжине лун размером с планету для выносливого народа, который обустроился здесь. Наиболее благоприятна из них сама Серендипита, где можно насладиться умеренным климатом, богатыми океанами и двумя маленькими полярными шапками. Представленный столичный мир системы по достоинству поддерживает основную массу населения и является первым миром, заселенным человечеством. Это достаточно приятная планета, чтобы соблазнить даже самого пресытившегося путника остаться там на некоторое время.

Однако, когда чары спадут, стоит посетить так же другие луны этой странной главной планеты, за исключением Тарвена, индустриального центра этого любопытного конгломерата миров. Тарвен аскетически неприятен, поскольку его обитатели, которым нравится свой родной мир, мрачны и строги. Лучшее что вы можете сказать об это месте, что его существование позволяет самой Серендипити оставаться очаровательно неиспорченной, сохраняя тот немногий комфорт цивилизации, который кажется, важен только когда недоступен. По подобному же принципу большая часть сельского хозяйства, снабжающего обширное население, вынесена на другие спутники, хотя сама Серендипита имеет собственные сносно живописные сельские районы, обслуживающие её большие города.

Следует мимоходом отметить, что в этой обширной системе есть и иные населенные центры, но будучи полностью посвященными горной добыче, торговле или прочим ремесленным занятиям того же рода, не представляют никакого интереса, в то время как удивительное количество старателей непрерывно прочесывает великолепную кольцевую систему и неисчислимые малые луны вокруг Серендипиты в поисках пригодных к разработке ресурсов и прочей добычи. Немалую их часть составляют ветхие суда, которые терпят катастрофы так часто, насколько вообще можно ожидать при таком количестве опасностей для навигации в столь плотном поясе обломков. Но с поверхности пригодных для жизни миров, кольцо предстает как самое заметное и захватывающее дух зрелище для тех, кто ищет развлечений с наступлением темноты.

Глава пятнадцатая

Должен признаться, что через несколько дней у меня возникли хорошие причины быть признательным Мире за вмешательство. Делегация доказала, как я и боялся, что была забита до отказа отслужившими свое бюрократами, служаками Императора экклезиархии и врожденными имбицилами аристократии. Слишком многие из которых хотели сделать пикты с верными Императору астартес, Героем Перлии или с обоими. Хранить свой нрав спокойным стоило мне значительных волевых усилий. К счастью, перспектива заискивать перед Юргеном, чтобы встретиться со мной, отпугнула почти всех, за исключением самых настойчивых и тех немногих, чье упорство пройти мимо Юргена было сильнее остальных, кого я не хотел видеть. Но не могу отрицать, что Мира проделала отличную работу, заняв большинство, за что я был премного благодарен. Как она их развлекала в точности, я не знал, и еще меньше меня это волновало, поскольку это было меньшим злом, в отличие от моего любимого мнения — выпихнуть большую часть в ближайший воздушный шлюз и отправить их домой пешком.

В любом случае ее готовность с удовольствием страдать с этими дураками (или хотя бы терпеть их не применяя насилия), дала возможность оценить угрозу возможной атаки орков, от которых мы сбежали сюда, в компании с: генералом Торвеном, г-к[631] над всеми расположенными в системе подразделениям Гвардии, планетарным маршалом Крегин, его коллегой в местных СПО (они, к моему облегчению, кажется, понимали всю серьезность ответственности, в отличие от тех, на кого обычно нужно было полагаться, так как здесь должности старших офицеров штаба местных вооруженных сил получали местные аристократы), и адмиралом Дуку, которому в управлении флотом ССО может и не хватало удалой рисовки Хоратио Баглера[632], но зато, по крайней мере, он казался достаточно компетентным. Конечно же, все притащили с собой помощников, адъютантов и советников. Но тем, кто приходил на совещания, в основном хватало здравого смыслы промолчать, пока у них не возникала идея предложить что-то полезное, и должен сказать, мы достаточно хорошо продвигались. Грайс, конечно же, был слишком занят охотой за космическим скитальцем, чтобы лично принимать в них участие, но это была всецело моя работа как офицера взаимодействия, и я убедился, что в конце каждого заседания он получает полное резюме наших обсуждений.

Хорошая новость была в том, что мы, кажется, хорошо подготовились к встрече с генокрадами, если они будут настолько глупы, чтобы открыто показать свои лапы (или когти, если быть более точным). В любом случае существующая угроза вторжения орков означала, что Серендипита была в постоянной боеготовности и все присутствующие уже участвовали в выпроваживании одного, двух рейдов за последние несколько лет. Я не сомневался, что местные жители и их союзная Гвардия были более чем способным самостоятельно сдержать даже полномасштабный налет, но более коварная, долгосрочная угроза заражение крадов, нуждалась в более тонких контрмерах, которые до сего момент казались избыточными.

— У нас есть пара полков с необходимым опытом, — сказал Торвен. Как выяснилось, один из них воевал на Кеффии, что было значительным плюсом.

— Они смогут сделать на это упор и быстро обучить остальных, — как всегда, он говорил спокойно, но с преднамеренным акцентом человека, которому не нужно повышать голос, чтобы быть уверенным, что его услышат. Эта самонадеянность, — учитывая его богатый опыт на поле брани против врагов Императора, — была абсолютно обоснованной. Его внешний вид был столь же скромен, как и его голос; несмотря на звание, на нем все еще была полевая форма и бронежилет, хотя не многим под его командованием так же хорошо подгоняли одежду или хранили ее столь скрупулезно чистой. Не удивительно, что он был популярен среди простых солдат, которые как один отплачивали ему по-своему; и он явно проводил свое время на поле боя, если ожог, который все еще виднелся на левой стороне его лица (результат близкого взрыва плазмы, насколько я могу судить) и стертая рукоятка пистолета о чем-то говорили.

— Мои люди тоже могут извлечь пользу от таких тренировок, — добавила Крегин, — если мы сможем договориться о взаимодействии.

Она была достаточно проницательна, осознавая, что СПО служит поводом для шуток в Гвардии, но не выдавала этого, всегда разговаривая с Торвеном как с равным; тот был достаточно понятлив, чтобы не обижаться или не показывать свою обиду. Несмотря на то, что униформа выдавала аристократическое происхождение, (даже Мира назвала бы ее через чур приукрашенной), она была внимательна к нашему обсуждению и ее вставки всегда были убедительны. Сейчас она положила локти на стол, поддерживая голову ладонями, и посмотрела на генерала, словно запрашивала всего лишь чашечку свежего рекафа.

— Это разумно, — согласился Торвен и двое его помощников покинули стол, чтобы присоединиться к толпе в одном из углов конференц-зала, который был отведен для наших нужд. Учитывая, что длинный стол и мягкие скамьи были нормального размера, а не рассчитанные на более массивных Астартес, я предположил, что некоторые члены экипажа до сих пор проклинают нас за то, что мы нарушили их регулярное питание в столовой. Это впечатление усиливалось пятнами на поверхности стола недалеко от моего места, которые до жути напоминали пятна от соуса.

Криген кивнула, поймав взгляд светло-серых глаз генерала. Ее собственные были того же песчано-серого, что и волосы. Хотя она вероятно имела доступ к тем же самым ювенантным процедурам, как и все в ее положении, она очевидно решила зафиксировать свой биологический возраст где-то около сорока пяти, как видимое напоминание значимости ее организации.

— Кстати, я открою несколько каналов связи с арбитрес, — сказала она, — я уверена, у них буду полезные советы насчет того, что искать.

— Великолепная идея, — согласился я. Как и на большинстве цивилизованных миров, Серендипита имела небольшой штат из Арбитрес, для наблюдения за местными силами правопорядка и я был несколько удивлен, не встретив ни одного из них в делегации[633]. У них был наиболее богатый опыт выкорчевывания тайных организаций, чем у всех остальных, так что если культ крадов был внедрен, то они почти наверняка узнают первыми.

— Если они знают, что мы ищем в первую очередь, — добавил Торвен.

Я кивнул.

— Хорошая мысль. Возможно, вы сможете использовать контакты маршала, чтобы они извлекли пользу из опыта ваших ветеранов на Кеффии.

Не слишком утонченный способ заставить Гвардию и СПО работать вместе, вместо того чтобы следовать естественной склонности игнорировать друг друга как можно дольше, но кажется это сработало. Торвен и Криген кивнули, пара помощников рядом с ними посмотрели друг на друга и быстро обменялись записями на инфо-планшетах. Мы перешли к следующему вопросу.

— Это все хорошо и здраво, — сказал Дуку, слушая наши переговоры не вмешиваясь, — приготовиться к сражению с генокрадами, если придется, но гораздо более практично было бы полностью уничтожить угрозу пока дело не дошло до драки.

У него было бледное лицо и эктоморфическое строение тела, характерное для рожденных в космосе и не было сомнений в том, что он гораздо комфортнее чувствовал себя на корабле в космосе, чем на поверхности планеты, что было достаточно ироничным, учитывая обычный выбор, предоставленный его родной системой.

— Это так, — согласился я, — если бы это было возможным. У вас есть какие-нибудь предложения как нам этого добиться?

Адмирал кивнул, его бледное лицо покачивалось над темно-синей униформой и из-за контраста казалось еще темнее, чем было на самом деле.

— Есть, — с полной уверенностью ответил он. Он махнул одному из подчиненных своего штаба, младшему лейтенанту, которая была слабо похожа на него, возможно племянница или кузина, и взял предложенный инфо-планшет.

— Учитывая, насколько далеко продвинулись поиски, мы можем предположить, что найдем "Отродье Проклятия" в течение недели или даже намного быстрее.

Он сверился с экраном, затем осмотрел присутствующих за столом.

— Я уже отдал приказ большинству из нашего Флота Системной Обороны, встретиться с "Ревенантом", ожидая, что ко времени их прибытия скиталец уже будет найден.

— Очень хорошо, — одобрительно кивнула Крегин, — если сможем организовать блокаду, то никто и ничто не сможет вылететь или попасть на него. И все что нам нужно будет сделать — подождать пока он не уйдет в варп и взорвать все, что слишком близко к нему подошло или что будет пытаться его покинуть.

— Заблокировать? — Дуку на секунду выглядел изумленным, затем улыбнулся так, что по мне выглядело как открытая насмешка. — Вы не поняли меня, мадам маршал. Я собирался уничтожить его.

— Со всем уважением, — сказал я, — думаю, вы недооцениваете огромные размеры этой штуковины. Чтобы понять — по записям прошлых столкновений, его масса была сравнима с небольшим астероидом, а не с космическим кораблем, как мы обычно понимаем этот термин.

— Совершенно верно, — бледный мужчина, кажется, совсем не смутился, когда его перебили, — но у нас будет уйма времени, чтобы пострелять в него. Если оценки данных астартес точны, будет по меньшей мере месяц до того, как "Отродье" пройдет достаточно близко к любым человеческим поселениям, чтобы представлять угрозу. Мы сможем разбомбить его на куски за это время. Если нам придется, то мы так и поступим.

— Разве это не создаст еще большую опасность? — спросил Торвен, выглядя озабоченным, — такое количество мусора вызовет значительные затруднения для навигации по системе.

— Ненадолго, — уверил его Дуку, — "Отродье Проклятия" сейчас направляется почти прямо в центр системы и останется дождаться, когда он войдет на орбиту комет рядом с солнцем в течение ближайших двух, трех лет. Не займет много времени, чтобы атаки немного подправили его, так что основная часть мусора пройдет слишком близко и испарится. Конечно, некоторые пролетят мимо, но достаточно далеко от Серендипиты, или любых других поселений на этой орбите. К тому времени, когда они обогнут солнце, будет уже середина 43-го тысячелетия; времени предостаточно, я бы предложил предпринять любые разумные меры предосторожности, чтобы он не ударился во что-либо.

— Звучит несколько рискованно, — сказал я, — но я бы предпочел иметь дело с облаком мусора, чем с полным генокрадов космическим скитальцем.

В конце концов, нельзя было сказать, на какое время Отродье задержится перед уходом в варп; согласно Яффелу, иногда они оставались в реальном космосе десятилетиями. И мысль о тысячах генокрадов, дрейфующих вокруг густонаселенной системы, ожидающих какого-нибудь высадившегося в поисках добычи идиота, чья жадность сильнее чувства самосохранения, леденила мою кровь. И, кроме того, так кажется и произошло на Виридии, а ведь проклятый скиталец находился в системе меньше дня. Конечно, ССО Дуку могут организовать блокаду, но чем дольше она длится, тем выше были шансы, что крад или пара как-то умудрятся заразить хозяев и прошмыгнуть, чтобы нести разрушение. Я рассудительно кивнул.

— В отсутствии более эффективного плана сохранения безопасности системы Серендипити, я рекомендую придерживаться этого.

— Не может быть и речи, — категорически заявил Грайс. К этому времени я узнал его достаточно хорошо, чтобы понять, что это утверждение означает полное окончание обсуждений вопроса, хотя должен признать, был озадачен быстротой и страстностью его реакции. Поэтому я кивнул в ответ, пряча свою тревогу с легкостью человека, который, получив на руки перспективные карты таро, несчетное количество раз делал большие ставки, впоследствии узнавая, что у всех остальных расклады были лучше. (Однако этот рефлекс позволил мне сорвать куда больше банков, чем я заслуживал).

— Могу я узнать почему? — спросил я так, словно ответ представлял для меня чисто академический интерес. Я не мог отрицать, что план Дуку был рискован, если не сказать большего, но мне все ещё казалось, что баланс риска был слегка в его пользу.

— Потому что ценность Отродья неизмерима, — вклинился Драмон, глядя через мостик на гололит, где Яффел и его одетые в красное помощники щебетали друг с другом на двоичном и изучали трехмерное изображение чего-то, что мне показалось похожим на кровеносную систему больного сердца.

— Столь древний космический скиталец — почти невообразимый склад археотехнологий.

С внезапной слабостью я осознал, диаграмма, которую так пристально изучали техножрецы, должно быть схема внутренностей скитальца, несомненно, реконструированная по поколениям наблюдений сенсоров, взятых из архивов и следовательно устаревших, что намного хуже чем просто бесполезные данные[634].

— Только не говорите, что вы планируете высадиться на него, — запротестовал я, слишком потрясенный, чтобы положить фрак на протоколы.

— Так и есть, — сказал Грайс голосом, который не терпел возражений. Вероятно, степень моего потрясения была такова, что я все равно попытался возражать.

— Потенциальная добыча, может быть, и стоит риска, — я уступил, так как это защитит знания, которые могли быть захвачены кем-то еще, и решив, по крайней мере, быть дипломатичным в своих сомнениях, добавил, — но разве наш высший приоритет не безопасность Серендипити?

Грайс явно привык, что его решения не оспаривались кем-то не из собственного Ордена[635], но к счастью, кажется, в моем случае он сделал исключение. Пожалуй, он казался удивленным, а не раздраженным, что было хорошо для меня: мои спарринги с Драмоном показали мне с какой скоростью и точностью разозленный астартес мог уничтожить любого, кто вызвал его гнев и у меня не возникало желания испытать это на практике.

— Наш высший приоритет — наш долг перед Императором, — ответил Грайс, взглянув сверху вниз мне в глаза, я увидел там полную и безоговорочную убежденность, которую я привык видеть в глазах безумцев, инквизиторов и Адептус Сороритас[636], — и я сам буду определять, в чем он состоит.

Он не добавил "а не ты", потому что я в любом случае это четко понял.

— Совершенно верно, — согласился я, уважительно кивнув. Я хотел сохранить о себе впечатление заслуживающего доверия союзника, а не потенциальной проблемы.

— Учитывая ваш богатый опыт и знания, я ни на мгновение не сомневался. Но боюсь, моя работа оградить Серендипити и единственная вещь, которая их заботит — явная и существующая опасность их родному миру.

— Конечно, — кивнул частично успокоенный Грайс, — тогда ты должен уверить их, что мы будем придерживаться этой цели.

— Я сделаю так, чтобы они увидели в этом здравый смысл, — пообещал я, хотя если честно, в этот момент его как раз очень не хватало на борту "Ревенанта". Хотя Грайс и Драмон кажется купились и смотрели сверху вниз на меня со слабым одобрением, что напомнило мне старых учителей в Схоле, когда я как попугай повторял в точности тот ответ, который они хотели услышать.

— В любом случае, блокада скитальца кажется наиболее практичным вариантом.

— Значительно, — согласился Драмон, — и присутствие ударного крейсера астартес убедит любого оставить попытки попасть на него.

— Очень хорошо, — согласился я, — но я не шкипер мусорной баржи, который решил, что Император отсыпал ему щедрот. Любого глупца, рискнувшего высадиться на скитальце полном генокрадов, наверняка не остановит вероятность умереть по пути туда.

На мгновение, когда понял, что сказал, я подумал, а не оскорбил ли я снова своих хозяев. Но очевидно ни один из астартес не воспринял на свой счет замечание об идиотизме высадки на "Отродье Проклятия". Но чтобы быть уверенным, я подумал, что лучше внести ясность.

— Я уверен, ваша операция будет намного лучше спланирована и оснащена, чем у любого мусорщика[637].

— Верно, — опять кивая, ответил Грайс. Затем, к моему удивления, он широкими шагами пошел к гололиту, при его приближении техножрецы разбежались и жестом подозвал к себе. Я взглянул на слабо мерцающее трехмерное изображение путаницы проходов, мой врожденный инстинкт жителя подулья перевел пресекающиеся, различно окрашенные линии в почти физическое ощущение пространства, которое они из себя представляли.

(Как выяснилось впоследствии, я был себе премного благодарен за это, но в то время это казалось удобным предлогом, чтобы прервать совещание).

— Наша точка первого входа будет здесь, — сказал Драмон, указывая на зал, где-то во внешнем слое сложно переплетенных трубопроводов и коридоров.

— Относительно не поврежденный посадочный док, кажется достаточно большой, чтобы принять "Громового ястреба" и его достаточно легко защитить, чтобы создать плацдарм.

Терминаторы подавят сопротивление и обезопасят периметр. Когда это будет сделано, я и магос Яффел поведем рабочую команду сюда…

Он что-то сделал своей серворукой и изображение приблизило сектор, на который он указывал в самом начале, отделив плацдарм и цель высадки почти на метр вместо пары миллиметров между ними на полной схеме. Когда зона увеличилась, появились детали, еще сильнее заполоняя гололит большей путаницей пересекающихся капилляров вокруг вен и артерий, которые мы уже видели. Впервые, по-настоящему я начал понимать, насколько был огромен и запутан преследуемый нами левиафан варпа и пожелал высаживающимся каждую толику удачи, которую мог дать Император; я был уверен — она им понадобится.

— … и попытаемся добраться до ядра когитаторов этого судна, — завершил Драмон.

— Почему именно этого? — спросил я.

— Потому что это самый легкодоступный банк когитаторов из всех заброшенных, составляющих скитальца, — сказал Грайс, как будто это было очевидно из поверхностного взгляда на клубок виртуальных нитей, парящих перед моим лицом.

— И ещё потому, что оно было предварительно идентифицировано как судно типа Искупитель, ни один из которых уже не эксплуатируется более пяти тысяч лет, — вклинился Яффел, положительно истекая слюной от такой перспективы, — из журналов обслуживания должно быть можно извлечь невыразимые благословения Омниссии, которые были потеряны для потомства.

— В самом деле, приз, — сказал я монотонно, что было гораздо тактичнее, чем если бы я вздумал высказать свои настоящие мысли. Мне казалось, что если галактика прекрасно прожила без этих потерянных благословений последние пять тысяч лет, то потерять их вместе с генокрадами было бы лучше с любой точки зрения. Но не мне решать. Мне же теперь оставалось передать Дуку, что по крайней мере некоторое время он не сможет отстрелить ни одного кусочка от скитальца и переждать последующие взаимные обвинения. Добавьте к этому то, что Торвен и Крегин тоже будут совсем не в восторге. По крайней мере, можно обвинить во всем Грайса и я был комиссаром достаточно долго, чтобы знать, как использовать их общее негодование, чтобы заставить сотрудничать немного лучше, чем обычно. Так что все могло бы быть хуже. Потом мне в голову пришла ещё одна мысль.

— Это, наверное, глупый вопрос, — спросил я, — но что произойдет, если Проклятие вернется в варп пока вы там… поисковая экспедиция будет еще на борту?

Яффел окинул меня взгляд слабого превосходства, как эльдар, соизволивший заметить одну из низших рас галактики (которыми они считают всех, кроме себя).

— Этого не может быть, — сказал он с легкомысленной уверенностью, которая совершенно меня не убедила. Драмон кивнул.

— Скиталец движется к солнцу, — напомнил он мне, — а естественные разломы в варпе возможны только за пределами гравитационного колодца. Даже звездолет с должным образом сфокусированным полем Геллера может прорваться между мирами только на периферии системы.

— Так что, пока он не вылетит за гало, он здесь застрял, — сказал я, как всегда благодарный за его краткое резюме ситуации. Магос и технодесантник синхронно кивнули, по-видимому, одинаково обрадованные открывающейся перспективой. У них были бы годы, чтобы рыться в обломках в поисках техномагической ерунды и совершенно не беспокоились о том, что Император знает, сколько голодных генокрадов скрывается в темноте.

В свою очередь, это означало, что вопреки ожиданиям моё назначение не подходит к концу, а растягивается на неопределенный срок. Кто-то должен поддерживать связь между Отвоевателями, местными жителями и Имперской Гвардией, и, как бы там ни было, я застрял на этой работе.

Я обдумал последствия. Не слишком сложно убедить всех, что лучшим местом для моей работы будет штаб Торвена на Серендипитии, где у меня был бы доступ к данным со всей системы, командным структурам СПО и ССО. И что наиболее важно, небольшие удобства, доступные на цивилизованной планете, вместо того, чтобы застрять на борту звездолета, где шансы обнаружить приличную компанию для игры в карты были примерно такими же, как у Юргена стать следующим лордом-генералом. И пока я буду выглядеть занятым, то буду находиться далеко от штаб-квартиры бригады на Коронусе и от их желания затащить меня в первую же самоубийственную миссию, которая окажется у них под рукой. В общем, думаю, я смог бы так жить.

Я вернулся в свою каюту в приподнятом настроении и обнаружил, что там меня ждали организованный Юргеном достаточно приятный ужин и Мира, с которой я, не теряя времени, поделился хорошей новостью. Она в любом случае достаточно скоро узнала бы об этом, и я чувствовал, что разумнее будет сказать ей самому. Таким образом, независимо от ее возражений, она не сможет обвинить меня в обмане.

Однако, несмотря на предчувствия, она, кажется, как и я всецело радовалась этой перспективе, которая, полагаю, не стала таким уж большим сюрпризом. Для нее жизнь на борту "Ревенанта" была еще скучнее, чем для меня, и я не сомневался, что шанс переместиться в более благоприятные условия будет воспринят с такой же готовностью.

— По правде, — сказала она, почти донеся до рта вилку с копченой салмой из своих запасов деликатесов, — я полагаю, мое маленькое назначение тоже завершится.

— Полагаю что так, — согласился я, запихивая себе в рот свою порцию, запивая безобидным вином, подозреваю, это было лучшее, что могли предложить на борту судна космодесантников.

— Отныне скиталец определенно больше не представляет никакой угрозы Виридии.

Когда он, в конечном счете, продрейфует обратно в варп, я не сомневался, что Отвоеватели и Адептус Механикус последуют туда вместе с ним, вцепившись в него словно крут в кость; и их рвение продолжить разграбление скитальца предотвратит угрозу любой системе Империума, куда тот прибудет, что в итоге тоже было не плохо. Мира улыбнулась, как будто я только что сказал что-то остроумное.

— Верно, — согласилась она, — но у меня, как ты помнишь, есть другие мотивы двигаться дальше.

— Конечно, — ответил я, копаясь в памяти. Что-то по поводу усиления ее позиций на трон по возвращении, и поисков супруга, готового помочь захватить его.

— Я рад, что они, кажется, принесли пользу и тебе.

Она вроде бы оставила свою нелепую мысль убедить космодесантника бежать вместе с ней. На секунду я задумался о том, кого еще она нашла подходящего в кандидаты. По-видимому, кого-то из делегации Серендипити — они не все были столь бесполезными как выглядели. Ее улыбка стала шире.

— Для нас обоих, конечно.

— Что ж, да, — согласился я. Будет не слишком сложно превратить мою работу по взаимодействию в синекуру, гарантирующую мне приятную удаленность от сражений на годы, что было совершенно потрясающе для кого-либо на моей должности. Я поднял свой бокал с достаточно ироничным тостом.

— За нас обоих, получивших то, что мы хотим.

— За нас, — сказала Мира, ее бокал чокнулся с моим, и я осознал, что по-настоящему желаю ей добра, что для меня, обычно сконцентрированного на своих заботах, было несколько удивительно. Ее щеки слегка порозовели, и когда она опустила свой напиток, то посмотрела на меня с несколько странным выражением лица.

— Ты уверен по этому поводу?

— Конечно, — ответил я, тронутый ее заботой. Чем скорее я опять смогу почувствовать под ногами планету, тем лучше.

— Хорошо, — она опять ответила по-деловому, — Серендипита не очень торгует с нами, но тут есть связывающий системы чартерный корабль или два, всего лишь с парой промежуточных пересадок. Мы сможем добраться за несколько месяцев.

Она отвлеченно посмотрела на меня.

— Может быть, у тебя есть какие-то ниточки, за которые можно подергать? Мы должны их использовать пока можем.

— Пока можем? — эхом повторил я, чувствуя себя так же странно, словно персонаж, попавший в комедию бального зала[638]. Она бесспорно говорила на Готике, но стоящий за словами смысл ускользал от меня. Мира кивнула.

— Пока у тебя еще есть какое-то влияние на Муниторум, — разъяснила она, как будто это что-то проясняло, — ты можешь протащить нас на военный корабль?

— Думаю да, — сказал я, полагаясь на инстинкты игрока в карты, которые обычно помогали мне выйти из таких ситуаций. Снова и снова я убеждался, что, если вам кажется, что вы начали понимать и не паникуете, рано или поздно у вас будет подсказка. Все станет на свои места, и никто никогда не догадается, что вы не понимали суть происходящего.

Если подумать, то это тоже очень важное качество для комиссаров, так как мы должны выглядеть спокойными и контролирующими все происходящее. Значительно тяжелее послать солдат под огонь, если вы на грани чтобы заорать "Фрак, фрак, мы все умрем!". Так что я рассудительно кивнул, словно она задала вполне здравый вопрос.

— Конечно, если ты хочешь поторопиться.

— Хорошая мысль, — вставила она, снова улыбаясь мне такой улыбкой, которую я бы описал как необычайно приторную.

— Давай насладимся парой недель, пока можем. Вероятно, Серендипита достаточно приятный мир.

— Я полагаю, кольцевая система это что-то, — сказал я, вспомнив все-то немногое что говорил Торвен и другие, — я слышал, это совершенно потрясающе.

— Тогда ты меня уговорил, — улыбка Миры стала кокетливой, — мы должны как следует насладиться медовым месяцем перед возвращением к работе.

— Точно, — услышал я свой собственный голос, кусочки наконец-то встали на места и предыдущие беседы обрели полностью новый смысл, который до этого времени от меня ускользал. Она совершенно не собиралась заполучить себе астартес. Освободитель Перлии отлично подойдет на роль консорта, особенно учитывая то, что я, кажется, так же был героем Виридии.

По моей спине побежали холодные мурашки паники. Я не мог отрицать (если абстрагироваться), что мысль о том, чтобы продолжать бесконечно наслаждаться очевидными прелестями Миры, вместе с материальным комфортом, который она обеспечивает нашим отношениям, имела свою прелесть, но была совершенно нелепой.

Комиссариат совсем не похож ни на один из потешных полков[639] моей потенциальной невесты, в которых она и ее аристократические друзья развлекаются, изображая офицеров, и не благожелательно принимает отставку, когда у тех возникают более неотложные дела. Если я оставлю свой пост для возвращения на Виридию с ней, меня заклеймят дезертиром и единственным отрытым вопросом моего будущего будет: приговорит ли меня трибунал к расстрелу или отправит в штрафной легион, позволив врагам Императора сэкономить для них боеприпасы. Мира несомненно верила, что положение консорта губернатора планеты, обеспечит защиту от гнева моих бывших коллег, но я не испытывал подобных иллюзий: раз ты повязал красный кушак, он будет с тобой, пока тебя не похоронят (предполагая, что найдут достаточно кусочков для церемонии, что с учетом нашего призвания никогда нельзя было гарантировать). Даже если вы невредимым выйдете на пенсию, по любой прихоти вас все равно еще смогут отозвать на поле боя, в чем я отлично убедился за последние несколько лет[640].

Тем не менее, я замешкался, прежде чем заговорить. У Миры разумеется сложилось впечатление, что я не только предугадал ее намерение, но каким-то образом выразил свое согласие с этим абсурдным предложением. Я слишком хорошо знал, как она предпочитала реагировать на то, что ее поправляют. Я видел, как скрывающаяся мегера вырывается из-за сглаженного фасада по причинам столь незначительным для меня, что я их едва замечал. А сейчас я был на грани рубануть цепным мечом по ее самым лелеемым амбициям. Конечно, еще хуже был удар по ее тщеславию. Большинство женщин любят думать, что они неотразимы и открытие что это не так, то же будет не столь приятным. Добавьте к этому тот факт, что я видел, как она убивает людей, не потревожив безукоризненно ухоженной прически, и мои опасения станут еще более понятными.

Учитывая все это, может быть для вас будет маленьким сюрпризом узнать, что я оставался парализован нерешительностью и отвечал машинальными банальностями, пока Мира лепетала о своих грандиозных планах для Виридии, как только мы совместно захватим ее (сутью большинства из которых, казалось, выражалась в сведение счетов с людьми, о которых я никогда не слышал). Однако мне не суждено было узнать, хватило ли бы у меня мужества, в конечном счете заговорить или просто я бы прыгнул в первый же транспортный корабль к Коронусу. В тот момент, когда я как раз готовился опрокинуть в себя самую большую дозу амасека, которую вообще мог выпить, в каюту вернулся Юрген. Выражение его лица походило на человека, страдающего от несварения, он обычно строил такое, когда требовалось придать себе солидности.

— Извиняюсь за то, что прерываю вашу трапезу, сэр, — сказал он, — но на мостике требуется ваше присутствие. Кажется, они нашли скитальца.

Глава шестнадцатая

Охваченный благодарностью к своевременному вторжению моего помощника, я не теряя времени поспешил на мостик, оставив Миру радостно планировать свой государственный переворот[641] со всем энтузиазмом, который большинство женщины ее ранга сохраняют для балов. Хотя мой разум продолжал бурлить от шока понимания, во что я вляпался, должен признаться, суматошная деятельность, которую увидел в тот момент, когда зашел в нервный центр "Ревенанта", почти полностью смела эти мысли.

— Контакт подтвержден, — произнес вокс-оператор когда я вошел в двери, на которых до сих пор были слабые отметины от оружия орков, несмотря на лучшие старания ремесленников корабля восстановить украшавшие их религиозные картины. И атмосфера ожидания, заливавшая зал, была столь плотной, что мне почти пришлось прорубаться сквозь нее цепным мечом.

— Это определенно постоянный отклик[642], в сигнатуре присутствуют металлы.

Впервые в привычных спокойных голосах, приставленных к мостику сервов Ордена, я услышал дрожь подавленного волнения, и, не смотря на свои собственные заботы, почувствовал внутри себя такую же ответную реакцию.

Если это действительно конец наших поисков, он пришелся на самое благоприятное время. Это означало, что я должен отправиться на Серендипити почти сей же час, и когда я буду там, то смогу избегать Миру гораздо эффективнее, чем в замкнутых пространствах "Ревенанта". Эта надежда даже зажгла во мне слабый огонек оптимизма. Раз мы возвращаемся на твердую землю, то она снова погрузится в свой собственный социальный круг, увидит огромную разницу между нашим окружением и прервет абсурдный проект, затеянный по ее собственной воле. (Не то чтобы это казалось особенно вероятным. Если ей что-то приходило на ум, она стойко преследовала цель, подобно почуявшему кровь гаунту). Однако возможно ссылаясь на приказы и долг, я смогу слинять с корабля до того, как она это заметит, что даст мне хотя бы передышку.

— Это может быть просто корабль? — спросил Грайс, немножко наклонившись вперед, как будто он мог одной силой воли детализировать картинку пикт-экрана. — К этому времени флот ССО должен быть уже около точки встречи.

— Вряд ли, — ответил ему Драмон, — ни один из корветов системной обороны не ушел бы так далеко от позиции.

Он склонился над ауспекс-оператором и произвел какую-то настройку с группой дисков на поверхности контрольной кафедры, деликатно зажимая их меж бронированных пальцев, подобно огрину, пытающемуся взять фарфоровую чайную чашку.

— Водоизмещение измеряется гигатоннами.

— Это "Отродье", — сказал Яффел, более взволнованный, чем полагалось его рангу. Он не совсем подпрыгивал, что было бы сложно, учитывая отсутствие ног, но определенно шатался сильнее, чем обычно. — Это единственный разумный вывод.

— И как раз там, где вы и предсказывали, — напомнил я ему, что было не совсем правдой, поскольку он всего лишь мог все свести к достаточно большой области космоса, но он, кажется, не обратил внимания на двусмысленность, соглашаясь просто глубокомысленным кивком.

— Омниссия ведет нас путем логики к точному предназначению[643], — сказал он, с достаточной уверенностью человека, чья вселенная не только работает как часы, но и каждый час отбивает первые несколько нотных строк "Трона Вечного".

— Увеличиваю усиление имаджиферов дальнего действия, — сказал Драмон, делая что-то сероворукой с задником ближайшей кафедры. Что конкретно, я не мог разглядеть и Яффел подкатился к гололиту, где тоже в свою очередь начал ковыряться.

— Тогда, если интероцепторы выдержат, — добавил техножрец, — мы сможем… хвала Омниссии.

Трехмерный образ, замерцав, ожил и изображение чего-то похожего на рваный кусок металлолома начало мягко вращаться внутри него, становясь с каждой минутой больше, пока не заполнило доступное место почти полностью. Оно дрогнуло, как это часто делают изображения, но Яффел, кажется, знал в чем дело и, пробормотав короткое благословение, с помощью настроек органов управления и хорошо поставленного удара кулака стабилизировал его.

— "Отродье Проклятия", — сказал Драмон удивительно спокойным для космического десантника голосом.

Грайс кивнул, видимо был слишком подавлен, чтобы говорить и на его изувеченной половине лица появилось такое мягкое выражение, которое мне трудно описать словами и которое я, конечно, никогда до сих пор не видел. Я изучал изображение, поначалу не видя в нем особого смысла. Я конечно представлял себе масштаб этой штуки, но, когда внезапно узнал в маленьком пятнышке на поверхности войсковой транспорт типа Галактика, меня охватил тот же благоговейный страх, который явственно ощущали все остальные.

— Трон на Земле, — услышал я свои слова, — он громадный!

Даже это непроизвольное восклицание едва ли описывало истинный размер скитальца. Размерами он походил на маленькую луну, за пределами тех масштабов, которые может осознать человек[644]. Несмотря на то, что я осознавал тщетность своих усилий, я попытался разглядеть больше деталей, но любая попытка навести порядок и разобраться в этой запутанной массе обломков была обречена на провал. Даже попытка оценить количество судов, ставших жертвой этого космического рифа и, в свою очередь, превратившихся в его часть, была невозможна; по крайней мере, для меня, хотя я был уверен, что Яффел будет в состоянии сделать это. Соединенные завихрениями потоков варпа, их физические структуры объединились и смешались, обвившись вокруг друг друга при столкновении, вместо того чтобы разлететься на куски, как они сделали бы это в реальной вселенной. Это выглядело так, словно огромная рука зачерпнула кучу случайных звездолётов и смешала их вместе, как кондитер кусок теста. И это были не просто корабли: я был уверен, что тут и там я мог различить грубые очертания настоящего мусора, скал и астероидов, притянутых гравитационным полем скитальца во время периодических перемещений в реальном космосе, чтобы стать его неразделимой частью в горниле варпа.

Однако худшей вещью была излучаемая им угроза, почти ощутимая, словно рык орка перед тем как он бросится вперед.

— Где вы планируете высадиться? — я спросил Яффела и он указал на полу поврежденный корпус, примерно на три четверти торчащий из останков транспорта Галактика, который я опознал прежде.

— Док здесь, — сказал он и я наконец сориентировался, мои нервные клетки жителя подулья инстинктивно наложили внутренний план который я видел ранее на внешний вид.

— Конечно, записи сенсоров, которые мы достали из архивов датируются веками, но вроде бы согласно им, после небольших усилий он снова может функционировать.

— Только если выводок крадов не обосновал там внутри логово, — сказал я, не совсем уверенный насколько серьезен.

— Мы предпримем все меры предосторожности, — уверил меня Яффел, что звучало беспечно и беззаботно; но я слишком близко и слишком часто в последнее время видел чистокровных, чтобы просто так отбросить угрозу, которую они представляли.

— Тогда вам лучше надеяться на Трон, что их хватит, — порекомендовал я, чуть более грубо, чем намеревался. Возможно, поэтому Драмон решил присоединиться к нам или он просто хотел лучше рассмотреть космического скитальца. В любом случае он внезапно возник рядом со мной, нависая благожелательной горой.

— Так и будет, — пообещал он, — к тому времени, когда мы окажемся внутри, мы будем знать, где основная масса выводка. Его поведение было спокойным и, несмотря на неправдоподобность такого заявления, я осознал, что успокоился. В конце концов, он был избранником Императора и возможно сталкивался с крадами или чем-то похуже еще когда мой прадедушка выуживал дары дренажных колодцев (или скорее всего пытался сам не попасть в руки собирателей)[645], так что должно быть он знал что делает.

— Как быстро мы обнаружим выводок? — спросил я, осознавая свою ответственность перед Торвеном и остальными. Если я собирался обосновать версию перемещения своего отделения по взаимодействию в штаб Имперской Гвардии на Серендипити, то мне лучше подкинуть им жирный, лакомый кусочек. Драмон секунду раздумывал над ответом.

— Около двенадцати часов, — сказал он, — коты к этому времени должны достаточно рассеяться, чтобы определить любую активность генокрадов.

— Коты? — сбитый с толку эхом повторил я. Множество полков Гвардии для разных целей используют животных на поле боя, обычно в качестве кавалерии или атакующих зверей, но я ни разу не слышал, чтобы так поступали астартес. В любом случае, ставлю на то, что кошачьи вряд ли были самыми подходящими животными, чтобы погоняться за генокрадами.

— К.О.Т., — объяснил Яффел, несомненно, угадав мое замешательство, — Кибер Оптимизированные Тральщики. Похожи на очень простых сервиторов, только без органических компонентов.

— Тогда как они работают? — спросил я, еще более озадаченный, чем прежде. Я не был техножрецом, но даже я знал, что только живой мозг позволял сервитору запомнить и исполнить простые инструкции.

— Весьма удовлетворительно, — сказал Драмон, улыбнувшись своему остроумию, перед тем как продолжить, — им не нужны функции осознания; только простое вокс-сообщение чтобы передать изображение и данные об окружающей обстановке. Как только их выпустят, они просто будут двигаться вперед, пока не наткнутся на препятствие.

— Которых, — так же сухо ответил я, — подозреваю, на "Отродье проклятия" будет предостаточно.

— Несомненно, — согласился Яффел, очевидно по складу ума неспособный различить сарказм, как и большинство из его ордена, — но у КОТов есть простой механизм, прикрепленный к их гусеницам. Когда они врезаются в непреодолимое препятствие, они просто поворачиваются на десять градусов на месте, а потом опять едут вперед. Если они снова остановились, то просто повторяют поворот и так далее. В конечном итоге находят путь и продолжают.

— Изобретательно, — сказал я, раздумывая над тем, кому пришла в голову такая идея и подозревая что возможно Драмону; аппараты которые описывал Яффел кажется больше подходили практическому складу ума, чем аналитическому техножреца[646].

— Они послужат своей цели, — согласился Драмон, — мы планируем телепортировать тридцать на скитальца, вокруг зоны, в которой собираемся действовать. Если там будет достаточно генокрадов чтобы представлять угрозу, мы узнаем об этом задолго до прилета "Громовых ястребов".

— Мудрая предосторожность, — согласился я, рассудительно кивая. Если бы я собирался грабить брошенное, зная, что где-то на борту шастает выводок крадов, я был бы намного счастливее, зная где они находятся — или, по крайней мере, что их нет в том месте где я планирую побывать.

— Вы можете воткнуть им болтеры?

Яффел отрицательно покачал головой, не распознав шутку.

— Это будет не практично, — начал он, — соотношение полезного веса к двигателям…

— Жаль, — сказал я, мало осознавая, насколько в тот момент я был наделен даром предвидения, — это помогло бы избежать множества проблем.

Как я и предвидел, Торвен и местные жители были не воодушевлены теми новостями, что я принес. Атмосфера над импровизированным конференц столом явно похолодела к тому времени, когда я завершил свое резюме. Было ясно, что все трое разделяли мои опасения по поводу здравого смысла высадки на "Отродье Проклятия" и как я ожидал, Дуку высказался первым.

— Так вы говорите нам, — сказал он медленно, — что мы не только не можем уничтожить эту штуку из-за присутствия дружественных подразделений в зоне, но и еще, что нам нужно ожидать, что потенциальный вектор заражения генокрадов направлен к нам, словно к полной тарелке с салатом?

— По существу, да, — сказал я, отмечая, как на скамье нетерпеливо заерзали Торвена и Крегин, — но я уверен, что наши надежные союзники астартес сделают все с максимальными предосторожностями.

Не в первый раз я шагал узкой тропой меж конфликтующих задач Отвоевателей и защитников Серендипити. Если я собирался превратить это назначение в удобное убежище от галактики (по-видимому, с дьявольским упорством желающей убить меня), то мне нужно было убедить обе фракции, что я симпатизирую им больше чем другой стороне.

— Несомненно, — сказала Крегин, в ее голосе сочились сомнения.

— Они, должно быть, знают что делают, — сказал Торвен, — они, в конце концов, Астартес. Меня волнуют шестеренки. Они кажется, до такой степени одержимы идеей наложить лапы на тайник с археотехнологиями, что неспособны объективно оценить риски.

С этим я не мог поспорить и мне не хватало смелости сказать им, что насколько я знал, Отвоеватели кажется столь же страстно желают рвануть в охоту за сокровищами, так что я просто рассудительно кивнул.

— Конечно, они верят, что могут, но я еще не встречал генокрада, который бы убежал, если ты объявишь его существование статистической погрешностью.

Как я и надеялся, это немного ослабило напряжение, но также напомнило им, с какими существами я достаточно много сталкивался и дрался. Я использовал это преимущество для того чтобы немножко поднять боевой дух.

— По крайней мере, если кто-то будет гоняться за ними, то пострадают только они сами, — добавил я, — а насколько мне известно, Астартес и Механикус стараются не заводить слишком большие семьи.

На сей раз острота вызвала видимые улыбки даже у некоторых помощников, которые в основной массе кажется, считают, что их шанс продвинуться по службе — походить как можно сильнее на сервитора, только не лоботомированного.

— Совершенно верно, — спокойно согласился Торвен, — но большинство из экипажа "Ревенанта" простые люди. Если кто-то из них заразится и попадет на Серендипити, они почти сразу же начнут плодить гибридов.

Конечно, это было так, и я успокоительно кивнул.

— Тогда это счастье, что в высаживающуюся команду включены только Астартес и члены Адептус Механикус. Ни один из сервов Ордена не будет подвергнут опасности.

— Изначально нет, — сказал Торвен, — но вы сами говорили, что они собираются исследовать скитальца до тех пор, пока он остается в материуме. А это может растянуться на десятилетия, и многое может произойти за это время.

— А что будет, если заразиться один из Астартес? — спросила Крегин. — Они же не смогут породить детей, чтобы действовать в интересах разума выводка, не так ли?

На секунду передо мной вновь ожила картинка как в туннелях под Фиделисом зараженный солдат СПО повернулся против нас с Мирой, и я постарался не думать о том, какое опустошение может произвести зараженный космодесантник. Не говоря уже о перспективе, что зараженный пилот "Громового ястреба" сможет контрабандой протащить несколько чистокровных, чтобы вырезать экипаж, таким образом, засевая новую ячейку культа генокрадов в сердце сообщества Серендипити.

— Нет, не смогут, — согласился я, моя решимость как можно быстрее свалить подальше от "Ревенанта" стала еще сильнее, — я спрошу об этой вероятности у капитана Грайса при первой же возможности и дам вам знать, какие меры предосторожности он предпримет.

По крайней мере, он был реалистом, и я был уверен, что у капитана есть план на случай непредвиденных обстоятельств, даже если он был точно таким же как в Гвардии: расстрел без промедления и сожжение тел. (Что на самом деле и произошло: когда в конечном счете мне выдался шанс поднять этот вопрос, он стал настолько близок к взволнованному состоянию, какое я ни разу не видел, что счел это странно успокаивающим. Идея, что один из его солдат перейдет на сторону разума выводка, была для него столь же отвратительна, как для любых смертных командиров)[647].

— Все это очень хорошо, — сказал Дуку, — но я лучше предприму собственные меры предосторожности.

В отсутствии гололита или достаточно большого пикт-экрана, на который могли посмотреть все, он передал по кругу инфо-планшет, на котором появилась группа подсвеченных точек, помеченных как скиталец, "Ревенанта" и десяток или около того корветов системной обороны.

— По этому плану я размещу блокаду. Конечно, отдельные корабли будут сменять друг друга согласно операционным требованиям, ремонтироваться и пополнять запасы, но общее число не упадет ниже этого минимума.

— Кажется достаточно плотно, — сказал я, хотя мое понимание трехмерной тактики в лучшем случае можно было назвать незначительным; первое, чему учится хороший комиссар, (в отличие от наученных по книгам придирчивых зазнаек, которые казнят солдат за падение головного убора и вроде бы как по неосторожности оказываются на линии небрежного выстрела[648]), так это пониманию, когда стоит отпустить несколько слов ободрения.

— Но если направить такое количество судов на эту операцию, не оставит ли это оборону системы ослабленной?

— Мы справимся, — сказал Дуку, — надо признать, что у нас осталось не так много стратегических резервов, но если придется, мы все еще можем достаточно эффективно ответить на рейд зелнокожих. Да и угроза заражения генокрадов явная и существенная, вот почему я подтягиваю корабли. Если случится худшее, мы все еще можем не дать им нанести ущерб системе.

— Хорошо, давайте надеяться, что вам не придется так поступать, — сказал я, понимая, о чем он говорит, и почти незаметно кивая ему, чтобы он понял, что это так. Он расположил свои корабли так, что если случится худшее, они могут объединить свою огневую мощь против "Ревенана" и получить контроль над крейсером, если достаточно Отвоевателей и их слуг будет захвачено разумом выводка. Если вообще когда-либо дойдет до этого, сражение будет кровавым, но ССО почти наверняка задавят их своим числом.

— Я так понимаю, что все рассматривают самые худшие сценарии?

Торвен и Крегин посмотрели друг на друга, затем в унисон кивнули. Я был рад, что они хотя бы по этому вопросу они достаточно хорошо сработались.

— Нам приходится, — подтвердил Торвен, — мы с маршалом согласились, что существующие планы на случай непредвиденного вторжения орков докажут свою состоятельность.

Так что, кажется, мы подготовились насколько могли для защиты от атаки зараженных космодесантников, возглавляющих рой генокрадов: еще одна вероятность, которая, как я искренне надеялся, останется чисто теоретической.

— Проблема в том, — сказала Крегин, — что мы по-настоящему не понимаем масштаба угрозы. В лучшем случае, Астартес и Механикус действительно все держат в своих руках, как они любят думать. Мы дадим им знать, что блокады адмирала будет достаточно, чтобы сделать все необходимое, если они не преуспеют. В худшем случае, если все накроется варпом, нам нужно будет мобилизоваться в секунды.

Она пожала плечами.

— На этом все?

Я подобрал выражение лица, чтобы передать свое трезвое размышление.

— Я думаю, мы точно будем знать, только когда они высадятся туда, — сказал я, после достаточно длинной паузы, дабы создать впечатление, что размышлял над этим.

— Точно, — согласился Торвен.

Он склонился над столом в мою сторону, словно желал поделиться секретом и не хотел, чтобы его подслушали:

— Вот почему нам будет намного легче, если в высадившейся команде будет беспристрастный наблюдатель.

Дуку и Крегин согласно кивнули и с внезапной дрожью ужаса, странно напоминающей о моих разговоров с Мирой, я осознал к чему они клонят. Тем не менее, я снова кивнул, словно всерьез рассматривал такую возможность.

— Я могу попросить капитана Грайса взять меня, — сказал я, что было абсолютной правдой, я могу; но это намерение было таким же, как вернуться в вотчину орков для вызова местного военного вождя на соревнования по армрестлингу.

— Хотя посмотрим, что он на это скажет.

Я пожал плечами, чтобы показать, что не знаю. Вряд ли можно было сказать, что я ловко ввел их в заблуждение (уверен, вы согласитесь), но это сработало. Все явственно расслабились, и хотя никто не дошел до того, чтобы похлопать меня по плечу, у меня не осталось сомнений, что на Серендипити меня ждет радушный прием.

— Большего мы не можем просить, — сказал Торвен. Я улыбнулся, играя на репутации скромного героя, как будто идти на безумный риск было обычной рутиной (хотя если подумать, то к этому момент в моей карьере все было именно так), и оглядел присутствующих за столом.

— Тогда возможно у меня будут новости, когда мы встретимся на Серендипити, — сказал я.

Чтобы не случилось, это должно быть наша последняя встреча на борту "Ревенанта"; кажется паразиты Миры достаточно попаслись на гостеприимстве Отвоевателей. Я всем сердцем разделял это чувство, ну или просто губернатор просто захотел получить свой шаттл обратно. Так или иначе, делегация вместе с военным контингентом должна была отчалить завтра. (За исключением Дуку и его людей, которые перескочили на борт флагманского корабля на посланной для этой цели "Аквиле", которая прибыла достаточно точно, за несколько часов до высадки абордажной команды на Отродье).

Конечно, несмотря на впечатление, которому я всячески способствовал, у меня не было ни малейшего намерения лететь туда самому, так как считал миссию не более чем самоубийственной. Но опять же, я не брал в расчет Миру.

Перед тем как покинуть конференц-зал, я в качестве предосторожности связался по воксу с Юргеном, чтобы убедиться, что в моей каюте сейчас нет самопровозглашенной спутницы жизни. Должен признать, что ощутил себя немного обманутым судьбой, когда она выскочила из пересекающегося коридора рядом с гостевыми каютами так же внезапно, словно злодей в мистерии[649].

Меня значительно смутило снова увидеть ее во плоти, даже поимев столь эстетическое удовольствие, и дилемма, которую я умудрился отодвинуть на задворки разума под весом более насущных забот, столь же тяжело, как и всегда, опять затопила мой разум.

— Кайафас, — она улыбнулась, очевидно, все еще в хорошем настроении и должно быть обрадованная встретить меня, — какой приятный сюрприз.

— Могу сказать то же самое, — ответил я, нацепив улыбку и раздумывая, смогу ли я чуть дольше оттянуть неизбежную конфронтацию или мне нужно просто завершить все как можно скорее. Пока говорил, я продолжал двигаться в направлении своей каюты, в смутной надежде, что у нее где-то еще есть неотложные дела или, по крайней мере, если все будет пахнуть как прогнивший плойн, она будет менее склонна к попытке убить меня, пока может услышать Юрген. К моему явно недостаточному изумлению, она пошла рядом со мной, живо болтая во время прогулки вдоль коридора.

— У меня есть несколько отличных новостей, — информировала она меня и, несмотря на слабый зуд в ладонях, который был вызван этими словами, я кивнул, как будто не мог дождаться услышать.

— Хорошо, — сказал я, выразившись не совсем верно, — мне они не помешают.

Мира улыбнулась, на секунду выглядя так, словно я только что отвесил комплимент ее маникюру.

— Я говорила с сенешалем, — живо сказала она, как будто я знал или меня волновало, кого из этих высокородных бубнилок из делегации она имела ввиду, — и он сказал, что не все военные завтра возвращаются шаттлом на Серендипити.

— Совершенно верно, — сказал я, раздумывая о том, как какой-то теребящий гениталии гретчинам[650] гражданский узнал об этом. В то же время, делая себе пометку, напомнить всем из числа ССО что означает "необходимо знать", и нагнать страху перед Троном пока они это не вызубрят, — Дуку и его люди присоединятся к блокаде[651].

— О, ты знал, — она выглядела несколько разочарованной, как будто я догадался о концовке анекдота до того, как она его рассказала. Затем опять расцвела.

— Так ты понимаешь, что это значит, да?

— Остальные чуть свободнее рассядутся? — рискнул я, так как помнил прибытие шаттла, и для такого вывода не нужно было особо напрягать мозги. Мира улыбнулась мне, не уверенная, шутил ли я или действительно не понял. Точно угадав, что последнее, она ухмыльнулась еще сильнее.

— Место для других пассажиров, — сказала она. И так как я все еще не прыгал по коридору размахивая руками, она усилила эффект.

— Для нас.

Император, помоги мне, она это серьезно. Я остановился и в недоумении уставился на нее.

— Мира, я не могу просто так по прихоти встать и уйти.

Первые признаки грозового фронта стали складываться у нее над идеально ухоженными бровями, когда она нахмурилась, те сдвинулись над углубившимися линиями на лбу, и в надежде отвлечь ее, я продолжил, словно всегда желал того же самого. Похоже, теперь это однозначно произойдет, я решил, что действительно не желаю сегодня конфронтации.

— Однако, как бы мне не хотелось. Мне приходится обращать внимание на долг и ответственность. Слишком много людей полагается на меня, и на мою работу.

— Они значат для тебя больше чем я? — спросила она и подобно отдаленному взрыву, я услышал в ее голосе первые отголоски грома надвигающейся бури.

— То, чего хочу я, не имеет к этому отношения, — ответил я. Так или иначе, это было правдой с первого дня, как повязал свой кушак, так что я добавил в свои слова немного правдоподобия.

— То, что я делаю, может быть критичным для защиты Серендипити от генокрадов. Если я сейчас сойду с пути, буду ли я тем человеком, которого ты хочешь видеть рядом с собой на Виридии?

К моему облегчению, когда она задумалась над этим, на ее лице начали появляться первые слабые признаки сомнения. Я развил полученное преимущество.

— Если я сяду в шаттл с тобой, ты пожалеешь об этом. Может быть не сегодня, или завтра, но скоро, и будешь жалеть до конца своей жизни. Ты никогда не узнаешь, буду ли я там из-за тебя и во благо Виридии или по своим, эгоистичным соображениям.

— Я пойму, — уверенно ответила она, но сомнения в ее глазах говорили о другом.

— Если бы я мог поехать с тобой, я бы так и сделал, — достаточно правдиво ответил я; у меня были только смутные догадки о том, чем должен заниматься супруг губернатора, кроме того как произвести наследника или двух (с чем я уверенно мог управиться, учитывая мой практический опыт), но был уверен, в них стреляют не менее часто, чем сейчас в меня, к чему я привык. Хотя еда и апартаменты были, конечно, намного лучше, чем могла предложить Имперская Гвардия.

— Но я нужен здесь. Абордажная команда вылетает через несколько часов, Гвардии и Серендипити нужны мои отчеты. Безопасность всей системы может зависеть от этого.

Я не возражаю, признаю, что хватил с этим через край, но результат был, бесспорно, удовлетворительным: Мира посмотрела на меня с благоговейным уважением, которое я раньше не видел, должен признаться, мне понравилось.

— Ты собираешься на космического скитальца? — спросила она, все признаки начинающийся истерики исчезли, и я кивнул, извлекая пользу момента.

— В любом случае меня об этом попросили. Я как раз шел к капитану Грайсу, чтобы обсудить этот вопрос, когда встретился с тобой.

Слишком поздно я осознал, что мой язык подготовил для меня ловушку. Мира не могла сохранить такую жирную сплетню, как не могла не дышать и ставлю морковку против кредитов, что то, что она сейчас услышала, разнесется по паразитам в течение часа. Что само по себе ничего не значило, за исключением того, что Торвен и Крегин будут с ними в шаттле, так что определенно услышат об этом. Мои шансы сохранить хорошее мнение о себе, когда они поймут, что я не собираюсь даже близко лезть к Отродью, будут где-то между малыми и незначительными.

— Тогда мне лучше позволить тебе это, — сказала Мира, отцепляясь от моей руки, когда мы подошли к двери в мою каюту. Когда она открылась, отчетливый аромат Юргена обрушился в коридор и Мира стремительно отвернулась.

— Удачи.

— Спасибо, — ответил я, заходя внутрь и надеясь, что она мне не понадобится.

— С вами все в порядке, сэр? — спросил Юрген, размазывая грязь на своем лице в выражении озадаченной обеспокоенности. — Вы выглядите несколько изможденным, если не возражаете, что я говорю так.

— Чувствовал себя и лучше, — признался я.

— Я приготовлю немного танна, — ссутулившись, ответил Юрген, отбывая в поисках чайника.

— Спасибо, — ответил я, — тогда если не возражаешь, не мог бы договориться о встрече с капитаном Грайсом?

Ситуация была не совсем проигрышная, сказал я себе, когда в комнату стал просачиваться долгожданный аромат заваривающегося танна. В конце концов, он всегда мог сказать нет.

Глава семнадцатая

Конечно, я должен был знать. Грайс был «за»; он, конечно, не стал хлопать меня по плечу и говорить: "Хотел бы я пойти с тобой, принеси мне пару голов крадов", но возможно сделал бы так, если бы это было пристойным для Астартес в его звании и положении. Некоторым образом, он просто кивнул, произнеся что-то вроде: "Это будет приемлемо" и отправил одного и сервов Ордена делать разрешение еще до того, как я смог придумать правдоподобное объяснение, почему только что передумал.

Единственной светлой стороной всей этой печальной путаницы стало то, что Мира была так поражена моим несомненным героизмом, что настояла провести несколько оставшихся перед моим отлетом часов в длительном и энергичном прощании. Так что моя неизбежная смерть, кажется, почти даже стоила того. Хотя, когда я тащился через ангар к ожидающему нас "Громовому ястребу", перспектива взять с собой в могилу несколько счастливых воспоминаний мало компенсировала свинцовый груз страха, обосновавшийся в моем животе.

— Комиссар, — когда я приблизился, меня поприветствовал Драмон, — хорошие новости. Вокс-связь с КОТами по большей части хорошо функционируют, и, кажется, в пределах нашей посадочной зоны не обнаружена активность генокрадов.

— Превосходно, — сказал я, стараясь казаться расслабленным, полным энтузиазма и совершенно уверенным. И возможно печально провалив это во всех отношениях, до того, как через мое смятение пробился весь смысл сказанного им.

— А что конкретно значит "по большей части"?

— Трое из них не передают данные, — объяснил Драмон, — мы решили, что они материализовались слишком глубоко, чтобы через корпус прошел вокс-сигнал.

— Значит, определенно они не были разорваны на части генокрадами? — спросил я, стараясь дабы это звучало, словно я шучу.

— Это кажется маловероятным, — уверил меня Яффел, стремительно подъезжая к нам, и я задумался, как хорошо он будет себя чувствовать, если "Отродье Проклятия" окажется просто куском никчемного металлолома, каким обычно представляются все обломки кораблей[652]. Драмон кивнул.

— Если их вывели из строя вражеские действия, они должны были передать хоть какие-то данные, перед тем как мы потеряли связь, — подчеркнул он, подбадривая каким-то образом, я повторил его жест.

— Один передал, — весьма вовремя сказал Яффел, моя возникшая уверенность опять поникла как талларанский салат.

— Но я могу с уверенностью исключить агрессию со стороны генокрадов.

— Счастлив это услышать, — сказал я, — и причина вашей уверенности…?

Яффел немного дрогнул, хотя было ли это подавленным негодованием на мой демонстративный скептицизм или вибрация палубы от синхронной поступи сопровождающих нас Терминаторов к "Громовому ястребу", я не мог с точностью ответить.

— Обсуждаемый КОТ был оснащен сенсором движения, — сказал он, — в пределах двадцати метров ничто не могло к нему приблизиться не замеченным, и не приблизилось. Если только вы не слышали, что генокрады способны двигаться со скоростью свыше девяноста метров в секунду, чтобы проскочить за время отклика ауспекса в пределах его радиуса действия, то просто механическая поломка кажется наиболее вероятной.

Он, кажется, искренне был возмущен таким допущением, что и следовало ожидать, учитывая отмеченные в прошлом случаи, с каким нежеланием техножрецы обычно признают, что что-то могло пойти не так с их драгоценными хитрыми изобретениями.

— Крады чертовски быстры, — согласился я, — но не настолько.

Меня поразила другая мысль, и я стремительно за нее схватился, видя последнюю, слабую надежду избежать этого нелепого предприятия.

— Я не думаю, что ваши котяры способны сказать, можно ли там дышать?

Конечно, Отвоевателей это в той или иной степени не волновало и насколько я знал, весь контингент техножрецов имел подходящие аугментированные легкие, но я определенно нуждался в порции кислорода. Я прежде пытался дышать вакуумом и это новшество достаточно испытать один раз в жизни.

— Можно, — уверил меня Драмон, — состав и давление находятся в допустимых пределах для не модифицированного человека.

— Что ж, приятно это знать, — сказал я, когда окружающий меня воздух стал минимально полезным для здоровья, ознаменовав прибытие моего помощника.

— Извините, что заставил вас ждать, сэр, — сказал Юрген, изобразив перед Драмоном жест, отдаленно похожий на приветствие, это был компромисс, когда он был не совсем точно уверен, как относилось военное звание оппонента к его собственной несколько туманной должности[653] и по-деловому кивнул Яффелу.

— Я готовил фляжку и несколько бутербродов, на случай если позднее вы слегка проголодаетесь.

— Спасибо Юрген, — сказал я. И хотя в этот момент, чтобы мне вернуться к жизни требовалось намного больше, чем глоток танна, тем не менее, я ощутил как мои душевные силы возрождаются. Как я отмечал ранее, его флегматичное поведение и вроде бы безграничная (но, тем не менее, не уместная) уверенность в моем руководстве, были необычайно воодушевляющими. Как всегда, его небрежно перекинутый через плечо лазган не говорил о скорости, с которой он мог снять его и выстрелить. Он, кажется, совершенно добровольно хотел последовать за мной в эту абсурдную авантюру, не думая, что там может быть опаснее, чем его набеги на кухню в поисках еды.

Его бронежилет был частично закрыт путаницей подсумков и ремешков, содержащих один Император знает что (конечно, за исключением фляжки с танном и бутербродов, хотя их точное местоположение оставалось для окружающих загадкой). Но к этому времени мы служили с ним вместе уже достаточно долго, чтобы чего-то сильно не хватало, если бы он рискнул выйти на поле боя без этого облачения.

— Ты как всегда безупречно вовремя.

Это было не совсем правдой, но остальные вроде бы так же не были готовы вылететь.

— Тогда мы должны подняться на борт, — сказал Драмон, шагая во внутренности "Громового ястреба" вверх по рампе. Не видя больше причин задерживаться, я последовал за ним вместе с Юргеном по пятам. Яффел остался там, где был, тревожно колыхаясь, пока пара грузовых сервиторов с гордой эмблемой Адептус Механикус на плащах топали к "Громовому ястребу" неся обитые медью коробки. В этот момент он больше всех в галактике походил на полную тревоги женушку, приглядывающую за отпрысками, которые с трудом тащили мебель из фургона для перевозки. Понятия не имею, что в них было, и это еще меньше волновало меня, кроме вывода, что они что-то сделают с ними во время мусорной экспедиции[654] техножреца.

Внутренности пассажирского отсека казались скорее менее просторными, чем запомнилось, учитывая десяток занимающих огромное пространство[655] терминаторов, но мы без труда нашли место, и в этот раз, прежде чем пристегнуть ремни, я взял наушники. Перед тем как обосноваться в своем, между нависшей громадой терминатора и техножрецами в красных плащах, болтающих меж собой на двоичном, Драмон отрегулировал для меня сиденье. Я напрямую мог смотреть в иллюминатор, через который было видно, как Яффел руководил укладкой последнего багажа перед тем как поехать по рампе к нам.

Как только он заехал внутрь, в шуме возрастающего рокота двигателей скорее почувствовался удар закрывающегося люка, он эхом отдался в костях, и затем меня еще раз захлестнуло удушающее дурное предчувствие, с которым я так тяжело боролся. Нравилось мне это или нет — я подписался ступить ногой на борт порожденной варпом смертельной ловушки и как бы страстно я не желал, пути назад не было.

Я не предполагал что короткий прыжок с ударного крейсера на "Отродье проклятия" займет несколько минут[656], но это казалось для меня вечностью, мои дурные предчувствия росли с каждой секундой. Дабы отвлечь себя, я щелкал доступными частотами наушника, но ни одна слышимых бесед не принесла облегчения: контингент Механикус вроде бы продолжал трещать на своем собственном конфиденциальном языке, терминаторы были поглощены специфической для их Ордена предбоевой литанией, а Драмон, кажется, медитировал, несомненно, молясь Омниссии, чтобы тот подбросил достаточно жирный кусок археотехнологий, хоть как-то оправдать абсурдный риск предприятия, в которое мы впутались. Так как Юрген и в лучшие времена был совсем не искрометным собеседником, я фактически остался предоставлен сам себе, ничего не занимало мои мысли кроме зловещего вида через иллюминатор передо мной.

Пока наш "Громовой ястреб" не покинул док, я не знал насколько близко "Ревенант" передвинулся к космическому скитальцу; но почти сразу же, как только крепкий боевой корабль вышел из тени дверей ангара, огромный изгой, подобно уродливому металлическому астероиду, заполнил обзор. Когда наш пилот включил ускорение, приближаясь по параболической траектории к разрушенному корпусу судна типа Искупитель, на дальней части огромного скопления металлического лома, ударный крейсер быстро уменьшался, исчезая на расстоянии, в то время как размеры космического скитальца, казалось, оставались неизменными. Я вспомнил о крошечных рыбках, которые сопровождают океанских левиафанов[657], затем на ум пришло менее приятное сравнение с младшими биоформами, которые роятся вокруг массивной громады корабля-улья тиранидов.

Хотя я пытался найти какие-то более опознаваемые черты, которые помнил из гололитической картинки, показанной мне Драмоном и Яффелом, усилия остались бесполезными. Конечно, я видел космические корабли снаружи и раньше, но каждый раз их корпуса были подсвечены бесчисленными источниками света, от огромных люминаторов, направляющих пилотов шаттла в ангар, до разбрасывающих искры сварочных горелок в руках слоняющихся по корпусу техноадептов в скафандрах. Не говоря уже о теплом, приятном свечении из неисчислимых иллюминаторов. Однако потрясающая громада "Отродья Проклятия" была полностью темна, мрачна и неприветлива как сам космос, так что, несмотря на размеры и массивность, он казался иллюзорным фантомом, похожим на огромную дырку в темноте на фоне мерцающего задника из звезд.

Через несколько секунд враждебная тень закрыла весь иллюминатор, и я ощутил усиливающееся головокружение, как будто мы падали в бесконечную бездну, прорвавшуюся в ткани вселенной. Я сильнее сжал подлокотники и слышал буханье своего сердца, которое, кажется, на секунду или две вырвалось из-за постоянного воя двигателей "Громового ястреба"[658].

И только в этот момент, может быть, потому что мы уже сильно приблизились, я начал выделять закономерности в темноте, более глубокие тени, которые говорили о трещинах в скоплении обломков под нами и слабый звездный свет, подсвечивающий пики и выступы на горизонте искривленного металла.

— Великолепно, — выдохнул Яффел, очевидно со всей искренностью и я осознал, что размышляю о том, что под рукой никогда нет тяжелого предмета, когда ты по-настоящему хочешь запустить им в кого-либо.

— Буду надеяться, что вы точно так же будете думать с кучей генокрадов по пятам, — сказал я, на мгновение забыв, что они никогда за ним не гнались и несколько грубее чем того обычно требовали вежливость и протокол.

— Наши терминаторы смогут удержать их как минимум на расстоянии вытянутой руки, — с оттенком иронии прокомментировал Драмон, выйдя из транса, чтобы предвосхитить любую колкую реплику техножреца.

— Расстояние выстрела болтера было бы лучше, — сказал я, выставляя это шуткой и кивая ему в благодарность за то, что сгладил потенциально неловкую ситуацию.

— Для некоторых лучше, — вставил ближайший терминатор, подняв руку продемонстрировать устрашающие когти, которыми, как я видел, он в последний раз разрывал артиллерию. Его шлем повернулся в моем направлении, исходящий оттуда голос был наполнен таким спокойствием, которое происходило из непоколебимой уверенности.

— Мне подходит расстояние вытянутой руки.

— Рад это услышать, — вежливо ответил я, — по моему опыту, единственное, что вы можете сказать о генокрадах, что их в округе всегда предостаточно.

— Хорошо сказано, — вставил сержант, которого я последний раз видел на руинах в Фиделисе, — если они появятся, мы будем готовы.

— Они не появятся, — сказал Яффел, в его голосе, я бы сказал, было раздражение, которое не полагалось техножрецам, так как они должны были быть выше таких вещей, — коридоры вокруг плацдарма совершенно свободны от этих существ. Ни один из КОТов не зарегистрировал движение.

— Тогда фрак их раздери, где они? — обоснованно спросил я.

— Возможно в спячке, — сказал Яффел, — если вообще остались в живых.

Хотя он был построен совсем не для пожимания плечами, он сделал похвальную попытку, хотя ее эффективно нейтрализовали ремни безопасности.

— В конце концов, мы только сделали вывод об их присутствии, только из-за заражения на Виридии. Есть вероятность, что заражение пришло совершенно из другого источника.

— Возможно, — заключил Драмон, — но маловероятно.

— Как бы то ни было, — сказал Яффел, признавая аргумент, возможно потому, что не утруждал себя просчитывать шансы, если бы они пошатнули его собственную позицию[659], — нет причин полагать, что на борту было больше чем горстка существ.

— Письменно подтвердите? — спросил я, еще раз позволив своему беспокойству вложить в слова вспыльчивость. — Если на борту скитальца действительно есть крады, то потому что их туда направили тираниды, и они никогда не поместят горстку туда, куда влезет пара сотен.

Как выяснилось, даже это было печальным преуменьшением, но пока я все еще находился в блаженном неведении относительно этого конкретного факта, моя первоначальная догадка волновала меня сильнее.

Любые последующие разговоры были эффективно прерваны несколькими неприятным моментами, когда снова заработали двигатели и "Громовой ястреб" внезапно наклонился, его нос поднялся, когда пилот выровнялся на том, что осталось от старой посадочной палубы Искупителя. Затем зажглись бортовые внешние прожекторы, ярко осветив окружающие металлические дебри, и от маленького кружка техножрецов послышался вздох, несмотря на то, что большинство из них, несомненно, считало, что такая очевидная демонстрация эмоций в обычных обстоятельствах была несколько ниже их достоинства.

Но я не мог их за это винить. Металлический ландшафт был по-своему весьма впечатляющим, хотя и бесспорно мрачным. Он раскинулся под нами, заполняя иллюминаторы до зубчатого горизонта пустошью скрученных и деформированных пластин обшивки, отрезанных структурных элементов и какими-то остовом сервисного судна, очень неприятно напоминающим мне размеры нашего "Громового ястреба". Чем бы это ни было, оно столкнулось слишком быстро, чтобы можно было опознать останки, но странность в пропорциях запутанных обломков заставила меня подозревать, что это было судно ксеносов. Однако до того, как я привлек к нему внимание Драмона и спросил его мнение, он пропал из вида и наш спуск стал еще более крутым.

Даже в те дни, я столько раз заходил на посадку, что не мог сосчитать, и схватился за подлокотник своего кресла, когда пилот головокружительно развернул нас. Гравитационное поле на борту секунду или две неприятно колебалось, пока синхронизировалось с местным и установило несколько иное положения пола. Теперь, вместо спуска, мы, кажется, приближались к твердой стене потресканного металла и, хотя я разумом знал, что наш пилот был более чем компетентен, я с напряжением неосознанно ждал удара, на котором настаивало мое подсознание.

Конечно же, его не последовало. Еще до того, как стихло эхо брюзжащих проклятий Юргена в адрес родни членов экипажа, внешний слой покинутого корабля сменился стенами посадочной палубы.

— Кажется, он все еще может функционировать, — сказал Яффел, его тон добавлял не высказанное "я же говорил".

— В самом деле, похоже, — согласился Драмон, — но внешность зачастую обманчива.

— Совершенно верно, — согласился Яффел, — но мы должно быть без проблем сможем закрыть двери и выровнять давление в зале.

Встроенные в корпус люминаторы ярко отражались в матовом от возраста металле стен, их опоры были более тонкими и лучше сработанные, чем те, которые я привык видеть на борту кораблей Империума. На периферии посадочного дока были разбросаны таинственные механизмы, которые казались какими-то простыми и более компактными. Понятия не имею, что это означало, кроме смутного понимания, что наши бесстрашные охотники за археотехнологиями потерпели неудачу в самый последний момент и что возможно все полезное уже было утащено поколениями назад; но Яффел и другие, казалось нисколько не унывали, и без умолку щебетали друг с другом, указывая на предметы пальцами и механодендритами подобно малолетке в кондитерском магазине.

Окончательный удар пробежался по моему позвоночнику и вой двигателей смолк до такой степени, что я смог снять свои наушники. Последовав примеру, разбрасывая перхоть, Юрген качнул головой.

— Ладно, это было достаточно быстро, — прокомментировал он, проверяя свой лазган, когда спрыгнул на пол из своего кресла для астартес, — в следующий раз лучше взять табуреточку.

— Хорошая мысль, — сказал я, разминая затекшие ноги и раздумывая, почему об этом сам не подумал. Под ногами все еще слабо дрожала палуба, что казалось немного странным, и я начал оглядываться вокруг, чтобы понять причину.

— Изумительно, — сказал Яффел на секунду оторвавшись от иллюминатора, затем довольный собой повернулся к Драмону, — автономные переключатели, кажется, все еще функционируют.

Конечно, я не понимал, о чем он там говорит, но суть мне была достаточно ясна: корабельный дух машины должно быть все еще приглядывает за ангаром, даже после стольких тысяч лет, потому что массивные двери, закрываясь, заскользили так равномерно и совершенно четко, что даже отдавало какой-то жутью. На "Ревенанте" таким же механизмом управлял бы десяток членов экипажа в скафандрах, и такое же количество накачивало воздух в зал, когда бы они запечатались. Здесь, кажется, сам корабль был способен это сделать.

— Кто закрывает двери ангара? — спросил Юрген, поднимая свой лазган, когда всмотрелся в иллюминатор, очевидно в любой момент ожидая бегущую к "Громовому ястребу" из засады орду.

— Дух машины корабля, — сказал ему техножрец, несомненно, смакуя возможность разъяснить чудо Бога-Машины, несмотря на то, что мой помощник не проявлял понимания тонкостей технологии. (Должен признаться, для меня все эти чудеса тоже оставались за гранью. Так же, как и работал ли механизм, или работал не так как мне нужно, и, если нет — это проблема технопровидца. В первую очередь, именно из-за этого нам нужны техножрецы).

— Он явно осведомлен о нашем присутствии.

— Будем надеяться, что только он один, — сказал я, рассматривая тени на предмет движений. Я не знал, могут ли генокрады выжить без воздуха[660], но давным-давно научился, что никогда не стоит недооценивать врага. Драмон взглянул на меня, на инфопланшет в руке и успокоительно кивнул.

— Ни один из КОТов не зарегистрировал движения, — сказал он, — так что, кажется это обоснованный вывод.

— Пока, — сказал я.

— Пока, — согласился Драмон и надел свой шлем. Когда он заговорил снова, его голос был немного приглушен внешним воксом.

— Я сразу же дам тебе знать, как только будет замечено движение.

Он пошел к ближайшему воздушному шлюзу, несомненно намереваясь сделать все необходимое, чтобы дать нам что-то, с чем мы могли бы дышать снаружи, но до того, как он вошел туда, я увидел маленькие завитки, наплывающие на иллюминатор тумана.

— Я думаю, за тебя уже сделали всю работу, — сказал я, начиная понимать, почему он и Яффел так остро желали получить древние технологии, которые делали такие чудеса возможными. Как только они будут изучены, то несомненно смогут быть полезными для Империума в таких областях, что даже я не могу вообразить. Однако, несмотря на огромные гипотетические дары, тут же находилась реальная и непосредственная угроза от генокрадов, и я решил ни на секунду не ослаблять бдительность.

— Да, кажется так, — согласился технодесантник.

Он жестом указал на посадочную рампу, наконец-то приглашая всех.

— Воспользуемся этим фактом?

— Безусловно, — согласился я, решив хотя бы выглядеть так, словно был уверен, что останусь в живых через несколько часов и шагнул за ним.

Глава восемнадцатая

Первым моим впечатлением, когда ботинки коснулись плит палубы вполовину младше Империума[661], было удивительное ощущение покоя. Древность и размер похожего на пещеру ангара придавали ему что-то от духа собора, и хотя у меня никогда не было достаточно времени для всех этих песен и вони[662], должен признаться, что в тех редких случаях, когда мне приходилось входить туда, я находил эти места приятно умиротворяющими. Потолок был высок и лишен изогнутых опор, которые я ожидал увидеть на борту судна военного Флота, но нависающий над всем барельеф Аквилы на дальней стене, был достаточно обнадеживающим, даже если она была сделана в манере, из-за которой казалась парящей в воздухе без особой поддержки своего веса. Конечно, воздух был затхлый, но не хуже того, чего можно было ожидать, спускаясь на нижние уровни среднего улья? и я обнаружил, что ложное чувство узнавания окружающей обстановки немного помогло мне вернуть непринужденность — настолько, насколько это было возможно при данных обстоятельствах.

— Тут не так плохо, — сказал Юрген и, вытащив люминатор из своего набора вспомогательных подсумков, воткнул его в крепление под штыком своего лазгана. Внешние огни "Громового Ястреба" горели достаточно ярко, чтобы обеспечить ясный обзор окружающей обстановки, но в углах остались тени, и я кивнул, одобряя его предосторожность.

— Пока неплохо, — согласился я, расстегивая застежку кобуры и ослабляя цепной меч в ножнах. Терминаторы с оружием наготове бросились вперед, чтобы обеспечить плацдарм для высадки, и я немного расслабился; ничто не сможет прикончить их, не будучи замеченным и не устроив в процессе безобразный грохот. Однако, к моему удивлению, вместо того чтобы занять огневые позиции и прикрыть дверь, ведущую из ангара в адский мрак, неповоротливые фигуры прошли прямо через неё и исчезли.

— Куда это они? — спросил Юрген тоном, который говорил, что он так же озадачен, как и я.

— Расходятся, чтобы прикрыть маршрут, по которому мы будем двигаться к банкам когитаторов, — возвышаясь над нами, ответил подошедший Драмон, — существует множество коридоров, пересекающих оптимальный маршрут.

— Хорошая идея, — согласился я, вспоминая клубок воздуховодов и проходов, показанных на схеме в гололите. Возможностей для засады было куда больше, чем мне нравилось и имело смысл, расставив часовых, исключить как можно больше из них до того, как основная часть экспедиции выйдет из ангара.

— Не хотел бы наткнуться на орду генокрадов, заряжающих свои… а, магос. Вы получили все, что вам нужно?

— Думаю да, — подтвердил Яффел, катаясь вместе со своими сервиторами и стаей одетых в красное помощников по пятам. Большинство тащило ещё больше барахла, чем Юрген, хотя, какую это преследовало цель, было вне моего понимания. Единственным, что с уверенностью опознал, был болтер, который нес Драмон и с внезапным острым предчувствием, вспыхнувшим во мне, я осознал, что кроме технодесантника, единственными вооруженными людьми были Юрген и я.

— Пока мы не достигнем святилища, конечно, не будем знать наверняка, но мы можем предугадать большинство непредвиденных обстоятельств.

— Кроме того, как отсюда выбраться, — сказал я, — вам не кажется, что ещё несколько стволов могут быть нелишними?

— Риск незначителен, — легкомысленно заверил меня Яффел, — КОТы все еще не передают никаких признаков движения и в том маловероятном случае, если один или два спящих генокрада пробудятся внутри нашего периметра, я уверен, терминаторы смогут удержать их подальше от нашей группы.

— Нашей группы? — спросил я, изо всех сил маскируя ужас. — Я думал, мы с Юргеном здесь только в качестве наблюдателей.

Находясь во вменяемом состоянии, я не собирался выбираться из безопасности и относительного комфорта салона "Громового Ястреба", подальше от генокрадов, которые могут скрываться в окрестностях.

— Как можно получить лучшую возможность наблюдать? — спросил Яффел так, словно сделал мне огромное одолжение. — Находясь с нами, вы сможете через комм-бусину так же эффективно контролировать каналы связи и узнать все о восстановительных работах из первых рук.

— Такой шанс нельзя упустить, — согласился я, скрывая внезапную слабость под ложечкой с непринужденностью, выработанной целой жизнью. По-моему, он все ещё был опасно оптимистичным относительно шансов нападения генокрадов, но, по крайней мере, у нас будет возможность отступить за команду терминаторов, и, если судить по увиденной мной легкости, с которой они зачистили гнездо под Фиделисом, прикончить их будет нелегко. Возможно, я все-таки мог отказаться идти, но это значило, что мне придется пожертвовать моими отношениями с Драмоном, а вместе с ними и своим незаслуженным положением у Отвоевателей. Поэтому я, как и всегда в подобной ситуации, решил делать это паршивое дело как можно лучше и быть готовым смыться в любой момент.

Однако, оказалось, что мои опасения были необоснованными. По крайней мере, сначала. Оставив стыковочный отсек, мы удивительно долго двигались главным образом по свободным от помех и обломков коридорам, хотя кое-где обрушились секции потолка и плиты палубы в некоторых местах были так изъедены коррозией, что представляли опасность для неосторожных. В одном или двух местах оставались признаки серьёзных преград, но они были убраны авангардом терминаторов, так что никаких серьёзных помех на нашем пути не осталось.

Кроме этого, единственными признаками того, что наши товарищи прошли перед нами, была полоса потревоженной пыли посредине прохода и, иногда, циклопических размеров следы, которые выхватывал люминатор Юргена. Он горел только у него, оставляя отдающую эхом темноту плотно обвиваться вокруг нас. Для меня это не было проблемой: для моих старых инстинктов, окружающая обстановка была очень близка к дну улья, в котором я вырос. Отражение звука от окружавших нас поверхностей и ощущение случайных воздушных потоков на лице вполне компенсировали отсутствие света, и я был совершенно счастлив от того, что не делал себя очевидной мишенью, неся ещё один. Я был уверен, что и Драмон в любом случае не нуждался в люминаторе, чтобы найти себе дорогу: его шлем был нашпигован искусственными чувствами, дополнявшими естественные, а у техножрецов наверняка глаза были достаточно аугметированы, чтобы они не слишком часто натыкались друг на друга.

В течение нескольких минут после выхода, мы наткнулись на одного из терминаторов, стоящего перед боковым проходом спиной к коридору. Его сдвоенный болтер успокаивающе глядел вниз. Пока мы проходили мимо, Драмон задержался, чтобы обменяться несколькими словами со своим товарищем, и я в первый раз понял, насколько громоздкой была тяжелая броня, что даже технодесантник, стоя рядом с ним, выглядел сравнительно небольшим. Терминатор, напротив, занимал почти весь узкий проход, задевая потолок поднимавшимися за его спиной сгорбленными плечами, и я в первый раз начал задаваться вопросом, не были бы мы в большей безопасности с более легким и проворным сопровождением. Если дела пойдут плохо, то эти громыхающие чудовища просто заблокируют собой узкие коридоры, словно пробка в бутылке. Не буду отрицать, что при этой мысли по моей спине раз за разом пробегал озноб предчувствия и моё больное воображение слишком хорошо рисовало мне картины того, как мы не сможем стрелять из-за наших опекунов или, не сумев обойти их, не сможем беспрепятственно бежать.

— Были признаки движения? — спросил я, поравнявшись с его спиной. Терминатор ответил сразу, в моей комм-бусине его голос отдавался легким эхом, перекликаясь со звуком, исходившим из внешних динамиков его брони.

— Несколько слабых откликов на ауспексе, очень незначительных, — ответил он мне, — визуального контакта не было.

Что в значительной степени подтверждало мои прежние догадки о наличии элементов сенсориума у него в шлеме. Мои ладони снова начало покалывать.

— Как далеко? — спросил я.

— Около трехсот метров, — довольно беззаботно произнес он, — если они вообще там были.

— Просто призраки ауспекса, — уверенно сказал Яффел, — не о чем беспокоиться.

— Призраки? — спросил Юрген, в его голосе сквозило умеренное любопытство, он был встревожен не более, чем обычно. — Они населяют обломки?

Он на мгновение взмахнул вокруг люминатором, словно надеясь увидеть, как тень давно умершего матроса капает эктоплазмой на переборки.

— Это теологический термин, — терпеливо пояснил Яффел, — для ложного показания, похожего на настоящий след. Даже самый добросовестный дух машины иногда ошибается, или, возможно, им движет озорство, неуместное для их святой задачи.

— Или возможно там действительно что-то есть, — сказал я, доставая свой лазпистолет. Жест может быть и бесполезный, но вес оружия в моей руке успокаивал, и я напряг свои чувства, внимательно вслушиваясь в поисках скребущих звуков в темноте.

— Если и есть, то просто грызуны, — с легкостью уверил меня Яффел, со слабой презрительностью глядя на мое оружие, — или кабели качнулись от воздушных потоков из рециркуляторов.

— Грызуны бесчисленные поколения подвергались воздействию варпа? — вслух спросил я. — Один Император знает, во что они могли эволюционировать.

Или чем они кормились, раз уж дело до этого дошло. В окружении, по большей части состоящем из металла, добыть продовольствие было на самом деле не простой задачей, вот почему генокрады склонны впадать в спячку при перелетах между системами. (По крайней мере, судя по архиву Грайса, к которому он дал мне доступ и который оказался необычайно маленьким, учитывая, что этот конкретный космический скиталец впервые был достоверно идентифицирован почти двести лет назад[663]). Яффел осунулся, став менее уверенным в себе, хотя у меня не было времени наслаждаться своей маленькой победой. Я по воксу связался с Драмоном, дабы убедиться, что он хотя бы частично слышал нашу беседу.

— Есть изменения в данных от КОТов? — запросил я.

— В непосредственной близости к ним до сих пор нет никаких признаков движения, — сразу же ответил технодесантник, подтверждая мою догадку, — но еще один просто прервал передачу.

— Таким же образом, как и первый? — спросил я, ощущая смутное беспокойство.

— Точно, — подтвердил Драмон. Его шлем повернулся к Яффелу.

— Его нужно отыскать для экспертизы. Такой высокий рейтинг отказа указывает на непредвиденные факторы окружения.

— Может быть и так, — заключил техножрец, несколько удрученный такой возможностью, — но наш высший приоритет — добраться до ядра когитаторов.

Я наклонил шею, чтобы мимолетно глянуть на инфо-планшет, который достал Яффел. На крошечном экране был план палуб, знакомый по гололиту на борту "Ревенанта", наша позиция была отмечена точно там, где я и ожидал, пестрые иконки вокруг показывали кордон терминаторов. Широко разбросанные цветные точки, чуть дальше от них, большинство из которых медленно и беспорядочно двигались, должно быть КОТы; один из ближайших к нам был неподвижен и подсвечен красным, указывающим на сбой.

— Само собой разумеется, — быстро размышляя, произнес я.

Если мы с Юргеном свернем в следующий пересекающийся коридор, подразумевая, что мы протиснемся мимо охраняющего его терминатора, то за пару минут сможем добежать до отключившегося механизма. Будет не сложно вручную протолкать его обратно к "Громовому ястребу" и мы проведем оставшееся время до вылета за несколькими сантиметрами керамита и ободряющей огневой мощью между нами и генокрадами, наводняющими это смертельную ловушку, вместо того чтобы болтаться по этому покрытому мраком лабиринту, ожидая, что кто-нибудь атакует.

— Но Драмон тоже прав. Если что-то со скитальца затронуло наши аппараты, тогда неизвестно какой будет следующим.

— Это весьма маловероятно, — сказал Яффел, беззаботно обдумывая это, несомненно, размышляя о том, что для кого-то, настолько зависимого от аугметики, я поднял достаточно тревожную тему, — но полагаю, было бы благоразумно взглянуть на него. Что вы предлагаете?

— Может быть, мы с Юргеном сможем возвратить КОТа, — сказал я, как будто эта идея посетила меня только что, — а вы продолжите двигаться к цели. В любом случае от нас мало толку с теологическими штуками, а все остальные будут нужны для спасения когитаторов.

— Это кажется наиболее эффективное использование наших ресурсов, — согласился Драмон. Он указал на иконку терминатора, охраняющего следующий перекресток.

— Брат Блейн сможет сопроводить вас, если это не повлияет на безопасность периметра. Он вернется на пост, как только вы заберете КОТа.

— По мне так отлично, — согласился я, проходя через дверь в приблизительно квадратный зал, где на страже стоял терминатор с когтями, который коротко побеседовал с нами на борту "Громового ястреба". Как и другие двери, через которые мы прошли по пути сюда[664], они оставались открытыми, возможно из-за продвижения охраны впереди нас. Когда мы вошли, дверь налево тоже была открыта, следы на полу в коридоре подтвердили, что мы на пути к нашей цели, в то время как двери прямо перед нами и справа оставались плотно закрытыми.

Я с Юргеном отошел в сторону, в дальний угол, освобождая проход для остальной нашей команды и, повернув налево, она прогромыхала в темноту пока Драмон и Блейн обменялись парой фраз. Если терминатор и был обижен или удивлен такой внезапной сменой приказов, то не подал виду, просто махнув нам, чтобы мы последовали за ним, хлопнув бронированной ладонью по стене рядом с дверью напротив той, через которую мы вошли.

— Сюда, — излишне добавил он, когда толстая стальная плита плавно отъехала в сторону, без того металлического скрежета к которому я привык, путешествуя судами флота. Юрген осветил своим люминатором коридор, не высветив ничего угрожающего, кроме такой же закрытой двери в другом конце, через десять или двенадцать метров.

— После вас, — сказал я, памятуя свои страхи и не желая оказаться запертым между застрявшей дверью и громыхающим керамитовым гигантом, если все пойдет плохо. Какие-то мои хорошо развитые параноидальные черты характера продолжали настаивать, что это будет только вопросом времени. Во что бы там не предпочитал верить техножрец, где-то в округе определенно были генокрады, и это означало, что рано или поздно они выпрыгнут.

— Есть что-то на ауспексе?

Я бы спокойно поставил на то, что как у терминатора, которого мы прошли по пути сюда, у Блейна так же имелось необходимое сенсорное оборудование, встроенное в шлем, чтобы дать нам фору, если крады рванут к нашей позиции.

— Ничего примечательного, — ответил Блейн, — слабые признаки движения на палубе над нами, но на этом уровне ничего.

Он шел по узкому проходу, почти полностью заполнив его, подобно двигающейся стене, пока мы с Юргеном трусили за ним, наше оружие было нацелено назад, на случай неожиданной засады. Через секунду мы внезапно остановились, чуть было унизительно не столкнувшись.

— Он должен быть вот здесь.

Раздалось еще одно пневматическое шипение, давление на другой стороне открывающейся двери выровнялось, и мы шагнули в темноту. Юрген проследовал вперед, размахивая лучом люминатора по стенам, убеждаясь, что никто не рыскает во мраке, ожидая удобного случая напасть, я остался позади. Мы оказались в еще одном квадратном зале, я сразу это осознал, мне было достаточно приглушенного эха, даже если бы по стенам не скакал люминатор Юргена, высвечивая еще три закрытые двери. Блейн потащился вперед к центру замкнутой комнаты, небрежно отодвигая в стороны несколько разбросанных грузовых контейнеров, которые были тяжелы и сервитору для подъема тяжелых грузов, затем остановился и взглянул вниз. (Или, если быть более точным, его шлем отклонился от вертикального положения на несколько градусов, что казалось максимально возможным для брони терминатора).

— КОТ здесь, — сказал он, указывая на груду скученного металла у ног. Мы с Юргеном поспешили к нему, луч люминатора осветил разрушенный механизм. С недоумением глядя на разрушенного КОТа, я активировал комм-бусину. Действительно случилось плохое, но не то, что я предвидел.

— Драмон, — передал по воксу я, — мы нашли его. И ты был прав насчет фактора окружения.

— Со всем уважением, комиссар, — вклинился Яффел, до того, как технодесантник смог ответить, — вы едва ли квалифицированны делать такие заявления.

— В данном случае нет, — сказал я, не слишком взвинченный, чтобы насладиться моментом, — кто-то в него стрелял. Если судить по повреждениям — болтер среднего калибра.

На секунду повисла ошеломленная тишина, прерываемая только слабым шипением статики, потом Драмон ответил.

— Генокрады не используют оружие.

— Гибриды используют, — сказал я, с непоколебимым авторитетом собственного опыта, — я рекомендую продвигаться с чрезвычайной осторожностью.

Это едва ли было необходимым советом в данных обстоятельствах, но не повредит выглядеть так, как будто я принимаю миссию всерьез.

— Принято, — ответил Драмон, тоном человека, который собирается следовать совету буквально. Я повернулся к Блейну.

— В пределах прицельной дальности есть что-то на ауспексе? — спросил я, внезапно осознавая, что благоразумная безопасная дистанция от чистокровного, не одно и то же для гибрида с болтером.

— На этом уровне все еще ничего, — уверил он меня, слабо разочарованный — однако он таким слоем керамита, что ему любые прямые попадания до лампочки, за исключением, может быть, танкового снаряда[665]. Не будучи столь же благословенным, уж будьте уверенными, я был намного менее жизнерадостным.

Я обошел вокруг испорченного механизма, думая о том, как лучше его тащить.

Приглядевшись, он казался значительно более широким и намного более громоздким, чем я ожидал. Хотя мы с Юргеном вполне могли справиться, но это означало убрать свое оружие, и на мгновение я замешкался; но наше путешествие обратно в ангар будет под защитой кордона терминаторов, так что риск будет минимальным, и единственной альтернативой было признать поражение и догонять остальных. Я пообещал Драмону что верну его игрушку и бегство к "Громовому ястребу" без нее подорвет доверие его Ордена, так что или тащить ее, или стать приманкой для крадов. Что-то в положении разрушенного КОТа мне показалось неуловимо неправильным, хотя я не мог поручиться жизнью, что именно.

— Как вы думаете, как он попал сюда? — спросил Юрген и я пожал плечами, мой разум все еще по большей части боролся с насущной проблемой — где поудобнее схватиться за эту проклятую штуковину.

— Полагаю тем же путем, что и мы, — сказал я.

— О, — он недоуменно нахмурился, — я просто не понимаю, как он мог открыть дверь.

— Он не мог, — настороженно ответил я, глядя на открытые двери позади нас и три другие, определенно закрытые. Я поднял свой лазпистолет и стал отступать к двери, через которую мы пришли, стараясь следить за всеми разбросанными грузовыми контейнерами сразу. Как всегда, уверенный в моих суждениях, хотя Император знает почему, Юрген поднял свой лазган и встал у меня за спиной, неся при этом приятное чувство большей защищенности и выхлоп дурного запаха изо рта.

— Комиссар? — спросил Блейн, столь же озадаченным голосом, как мой помощник. — Что-то не так?

— Комната была запечатана, когда мы пришли, — сказал я, по моей спине пробежал холодок предчувствия, — кто бы не стрелял в него, он может быть еще здесь.

— Если бы это было так, это бы отразилось на ауспексе до того как мы вошли, — сказал Блайн, в его голосе звучали нотки подозрительно похожие на веселье, — и был бы уже мертв.

Это должно было меня успокоить, но по какой-то причине только усилило мои предчувствия. Я пристально посмотрел на окружающие подбитого КОТа осколки, и внезапное ужасающее понимание взорвалось внутри меня.

— Сигналы с верхнего уровня, — спешно спросил я, — насколько они близки?

— Пара метров, около того, — ровно ответил Блейн.

— Уходим! Сейчас же! — крикнул я, Юрген отреагировал моментально, я знал, что так и будет, в то время как терминатор просто сделал пару шагов к нам, несомненно, раздумывая, а не потерял ли разум. Внезапно, воздушный поток, который, по моему мнению, шел из решетки над головами, приобрел намного более зловещий смысл, и я поднял свой цепной меч, включив зубцы.

— Юрген, потолок!

— Комиссар.

Мой помощник сразу подчинился, подняв прицепленный к лазгану люминатор и высветив зазубренную дыру в потолке зала. Несчастный КОТ не был подстрелен, как я сначала решил, просто поймал единственный болт из очереди, остальные уничтожили плиты на полу настолько, чтобы он упал сквозь них на палубу ниже. К моему ужасу, тонкий луч высветил что-то, двигающееся в тенях за дырой, прыгающее вперед нечеловечески быстро. Существо подобно ртути перетекло через отверстие над нами.

— Блейн! — только и успел я крикнуть. — Берегись!

Затем первый чистокровный уже оказался около него. Я увидел, как загадочная энергия с треском, (которую заметил ранее в Фиделисе), заиграл на клинках на конце его руки, когда она парировал первый удар крада, отвечая ударом на удар. Рассеченный пополам крад упал, в это время мы с Юргеном открыли огонь из лазоружия, уверенные, что сможем нанести повреждения только нашим врагам. Еще одно из прыгавших к нам существ упало, а несколько случайных выстрелов благополучно поглотила обнадеживающая масса терминаторского керамита.

Потом я ощутил, как у меня перехватило дыхание. В несокрушимой броне, там, куда перед смертью ударил первый генокрад, были пробиты глубокие параллельные канавки, из них немного сочилась густая темная жидкость, похожая на смолу для герметизации повреждений[666]. Я заколебался, не желая теперь, когда его костюм поврежден, поразить его дружественным огнем, но к этому времени уже никак не мог повлиять на события: когда мы с Юргеном начали отступать назад по коридору третий чистокровный бросился на незащищенного сзади Блэйна. Он нырнул вперед, опуская правое плечо, насколько позволяла массивная броня, попытавшись сбросить его, как борец, на которого напали сзади, но это не помогло; мощные когти порвали керамит с такой легкостью, словно пальцы гончара — глину, найдя свою цель там, где её не должно было быть. Блейн спиной врезался в стену и хитин треснул.

Крад в агонии завыл так пронзительно, что у меня заныли зубы, и возникло ощущение, словно в глазницы набились бритвенно-острые осколки льда. Его вопль отдался эхом в темноте, но тот держался крепко, сжимая челюсти, несмотря на то, что из трещин вытекал вонючий ихор.

— Развернись! — заревел я, совершенно забыв в этот ужасный момент, что Блэйн хорошо слышал меня по воксу. — Дай нам выстрелить в него!

Терминатор качнулся в нашем направлении, перегруженные сервоприводы его коленных и голеностопных суставов протестующе заскулили, но прежде чем он смог закончить, генокрад занес над его головой свою собственную, и я с ужасом увидел, как тот глубоко погрузил зубы в керамит шлема. Плиты палубы вздрогнули, когда Блэйн упал на колени и крад у него на спине воткнул чудовищно изогнутые когти в сочленение, соединявшее шлем с остальным костюмом. Вокс в моём ухе донес слабый звук, что-то между кашлем и вздохом, и сраженный Блэйн рухнул в нашу с Юргеном сторону, с резонансом загрохотав по металлическому полу коридора.

Крад поднял голову и повернул её к нам, качая ею так, словно был ещё ошеломлен от удара[667]. Потом он, кажется, собрался и уставился на меня пристальным взглядом, полным чистой враждебности. Однако его секундное колебание стоило ему жизни, мы с Юргеном успели воспользоваться краткой отсрочкой и прицелились; прежде чем он смог броситься на нас, мы одновременно выстрелили, разорвав его шквалом лаз-разрядов.

— Блэйн ранен, — передал я, — возможно, убит.

К моему удивлению мой голос звучал спокойно и авторитетно, несмотря на панический напор адреналина, бьющийся в моём организме.

— Насчитал трех чистокровных, но, вероятно, рядом есть ещё.

Мои уши уловили слабое эхо скрежета когтей.

— Поправка, другие есть и определенно, идут сюда.

Одного взгляда на растянувшееся поперек порога тело Блэйна было достаточно, чтобы рассеять любые надежды на то, что нам удастся закрыть дверь перед наступающей волной когтей и клыков; может я и смог бы переместить его руку, но о всей массе керамита и думать не стоило.

— Его жизненные показатели прервались, — подтвердил[668] Драмон спустя, наверное, не более мгновения, но оно показалось гораздо длиннее. Это заявление явилось для меня облегчением, поскольку в тот момент я опасался, что придется предпринять какую-то попытку спасения, чтобы поддержать свою дутую репутацию, несмотря на очевидную невозможность успеха.

— Тогда мы уходим, — сказал я, двигаясь обратно по узкому коридору как можно быстрее, опасаясь худшего, я не желал отводить прицел моего лазпистолета. И основания были серьёзными: за мгновение до того, как мы с Юргеном достигли противоположного конца, вваливаясь задницей в зал, который прежде Блэйн охранял, в манере, которая, я уверен, показалась бы как минимум смешной любому, кто наблюдал за нашим прилетом, в проход протиснулись голова и плечи ещё одного чистокровного, рвавшего тела в попытке пробраться через завал из трупов. Мы с Юргеном несколько раз выстрелили, чтобы помешать ему, один или два раза при этом удачно попав, но этот хитиновый ужас показал себя таким же стойким, как и большинство из его племени и просто дернулся назад, когда наши лаз-разряды испарили из его экзоскелета[669] куски размером с кулак. Тем не менее, это дало нам достаточно времени, чтобы хлопнуть ладонью по пластине на стене и перед крадом и его компаньонами скользнула толстая металлическая плита, запечатывая их внутри.

Или, думаю, нас, поскольку они до сих пор бегали по большей части скитальца и неплохо себя чувствовали.

— Что теперь, сэр? — спросил Юрген. — Нам нужно догнать остальных?

Я покачал головой.

— Назад, к "Громовому Ястребу", — сказал я, сдержав крутившийся у меня в голове ответ. Если у вернувшегося Драмона и шестереночек возникнут вопросы, я смогу придумать какое-то оправдание, если они вообще вернутся. Мы, возможно, улизнули от них в этот раз, но разум выводка теперь знал о нашем присутствии на борту скитальца и мобилизует против нас генокрадов так же точно и беспристрастно как антитела против вторгшегося вируса. Я выдохнул, выпуская напряжение, туго скрутившее тело, и, немного дрожа от снижавшегося адреналина, постучал по своей комм-бусине.

— Мы возвращаемся на контрольный пункт. Нас преследовало множество крадов, но мы закрыли люк, так что периметр снова в безопасности.

Я, конечно, должен был знать, что, хотя выводок генокрадов был только бледным отражением породившего его тиранидского улья, но его коллективный разум был достаточно мощным. Выводки, с которыми я сталкивался на Виридии и Кефии должны были научить меня этому, но отдельные чистокровные ведут себя как хищные твари и я попал в западню, считая, что они чуть больше чем глупые животные — ошибка, на которую мне было указано в совершенно ясной и наглядной манере, когда дверь снова плавно заскользила, открываясь и вся куча существ ввалилась в комнату.

Глава девятнадцатая

— Периметр нарушен! — заорал я, опять открывая огонь из лазпистолета и жалея, что не поменял энергоячейку, пока у меня был шанс. Юрген переключил селектор лазгана на непрерывный огонь, несомненно, считая, что, если нам не удастся сдержать безрассудный порыв существ, пустой боезапас будет нашей далеко не главной проблемой. Вырвавшийся вперед упал под градом лаз разрядов, ему не хватило буквально секунды или двух, дабы добраться до меня, при отступлении клинком цепного меча я отбил в сторону его руку со зловещими когтями.

К моему ужасу, на мои опасения ответил лепет накладывающихся голосов и по коридору, казалось со всех направлений, эхом раздался отдаленный рев тяжелых болтеров, немедленно подтверждая мои худшие страхи. Казалось, генокрады просто выжидали время, подтягивая силы вне действия радиуса ауспекса, перед тем как атаковать.

— Вокруг множественные сигналы! — подтвердил один из терминаторов. — Быстро приближаются.

— Есть контакт, — позвал другой, когда я выпустил залп разрядов в перепрыгивающего тело лидера группы крада, по-видимому, одержимого идеей вырвать мне селезенку. В этот раз разряды едва замедлили его, и я парировал первый взмах его когтей цепным мечом, ощущая, как визжащие зубцы впиваются глубоко в хитин. Я рефлекторно продолжил, входя в радиус действия его четырех рук и направляя конец клинка ему в челюсти, погружая его глубже, до мозга.

— Комиссар, — Юрген послал еще очередь, притормаживая выпад другого, и когда клинок вырвался, развалив голову крада пополам, я крутанулся в сторону, потянув с собой труп, чтобы воспрепятствовать наступлению его приятелей.

— Сюда! — он занял позицию, защищая дверь, через которую мы пришли в зал, охраняя наш путь к отступлению к "Громовому ястребу" и я поспешил присоединиться к нему, по пути беспорядочно стреляя в центр своры. Его лазган еще раз треснул и затих.

— Извините сэр, я пуст.

Лишенный его огня прикрытия, я положился на рефлексы дуэлянта, отступая шаг за шагом, парируя на чистом инстинкте каждый удар, нацеленный распотрошить меня. Некогда было думать, и, если бы я попытался, был бы мертв. Я снова пару раз выстрелил из пистолета, удачно уложив еще одного крада попав тому в глаз, однако возложил миссию по моему спасению на потрепанный клинок в руке. Я не сомневался, что часы практики, проведенные в тренировочной часовне третьего братства на "Ревенанте" и мои бои с Драмоном, спасли мою никчемную шкуру во многих ужасных моментах, мое боевое мастерство было остро отточено и это все меняло.

Уголком глаза я заметил, как Юрген запустил руку в один из кармашков, но к моему удивлению и ужасу, вместо энергоячейки лазгана, которую я ожидал увидеть, он вытянул фраг гранату. До того, как я успел выкрикнуть предупреждение, он уже взвел ее, только хватка его руки удерживала взрыв, который несомненно убьет нас обоих в таком замкнутом пространстве. Пристально глядя на меня, он отступил в коридор позади на шаг или два.

Хорошо, с гранатой или без, там все еще было лучше, чем в центре своры генокрадов, так что я махнул мечом последней отчаянной дугой, на мгновение, отгоняя нападающих, и кинулся через дверь, ударяя ладонью по пластине. Не то чтобы закрытая дверь особо помогла в последний раз, но даже секунда или две преимущества лучше, чем ничего и после более десятилетия службы вместе, я решил, что четко представляю, что у Юргена на уме.

Я был прав. В ту же секунду, когда я достал до панели управления дверью, мой помощник высоко метнул взведенную гранату, и металлическая плита гладко закрылась как раз перед ее взрывом. За глухим ударом взрыва сразу же последовал металлический грохот, словно кто-то уронил поднос полный ложками для танна[670], и по защищающей нас стальной плите забарабанил ливень бритвенно-острой шрапнели. (С некоторой удачей, предварительно пройдя через толщу подвернувшихся генокрадов).

— Отлично сделано, — я поздравил своего помощника, и он достаточно удовлетворенно кивнул, — что бы ты без меня делал, если бы они убили меня до того, как я добрался до контроля двери.

— Ударил бы плиту локтем, — сказал Юрген, как всегда не способный распознать шутку и я тоже кивнул, как будто дело было в этом.

— Это бы сработало, — признал я, — но я рад, что спас тебя от этой заботы.

— Я тоже, сэр, — согласился он, наконец-то вставляя еще одну энергоячейку в лазган, так что он теперь мог прикрыть дверь на случай еще неприятных сюрпризов, не теряя времени, я сделал то же самое. Согласно мерцающим на тыльнике рунам, показывающим заряд, количество выстрелов упало до последней отметки и, учитывая свободно разгуливающих крадов, мне хотелось бы иметь намного больше.

Мы секунду или две напряженно ожидали, наше оружие было нацелено на невыразительную металлическую плиту, но если там и оставались крады, способные открыть ее и преследовать нас, то у них хватило здравого смысла не пытаться. Когда стало очевидно, что ничего не произойдет, я развернулся и трусцой побежал обратно к "Громовому ястребу". Должен признаться, мне на ум пришло засадить лаз разряд в пластину, только чтобы быть уверенным, что за нами не последуют, но разум возобладал над импульсом. Я едва ли смогу наладить хорошие отношения с Отвоевателями, если кто-нибудь выживет после первоначального нападения и обнаружит, что я запечатал его со слюнявой ордой голодных чистокровных, да и в любом случае не было гарантии, что ущерб, нанесенный управляющему механизму, обезопасит люк. Насколько что я знал, дух-машины, который так долго ухаживал за этим разрушенным судном, отреагирует на такой небрежный вандализм — открыв его снова со злости и последнее чего бы я хотел, так это спровоцировать его перейти на сторону хитиновой орды. Как выяснилось, я буду благодарен себе за сдержанность гораздо быстрее, чем ожидал.

— Отходим, — в моем ухе инструктировал голос Драмона и я понял, что прошла только пара секунд с моего первого панического предупреждения, — строимся на этой позиции и пробиваемся к посадочному доку.

Ему ответил согласный хор, который я проигнорировал; я не собирался поступать так сложно, когда до безопасного убежища оставалась пара минут бега. Или около того, подумал я, пока увеличивающийся шум не привлек мое внимания, и я не увидел зрелище, которое испугало меня почти так же сильно, как валхалльский душ. Терминатор, которого мы прошли, постоянно стреляя, отступал спиной к нам, почти заполнив проход громадой своей брони. Ни одна, даже еретическая молитва не поможет пройти мимо него, хотя учитывая стробирующие вспышки дула его штурмболтера[671], которые отбрасывали аляповатые отблески на массу наседающих генокрадов, я ощутил серьезное нежелание даже пытаться. Как вы и могли ожидать, они умирали толпами, но на каждого убитого, приходился еще один, перепрыгивающий через трупы своих собратьев, чтобы рвануть прямо на дуло его оружия. Чего они хотели этим добиться, это было для меня за гранью понимания, по крайней мере, по началу; подобно породившим их нидам, выводок генокрадов, кажется, считал каждую отдельную особь разума восполняемой потерей, но по моему опыту, они так поступали только когда преследовали определенную цель. Но даже по их стандартам, это казалось зверской растратой жизней.

— Назад, — излишне сказал я Юргену, так как было понятно, что идти больше некуда; не было даже воздуховодов, в которые мы могли бы сжавшись протолкнуться. Он кивнул, флегматичный как всегда и побежал обратно туда, откуда мы пришли.

Когда я развернулся чтобы последовать за ним, цель стратегии разума выводка стала ужасающе понятной. Оружие терминатора заклинило, возможно, перегретое от постоянного огня; секунду он боролся, чтобы прочистить, затем ведущий крад, размахивая когтями, рванул вперед. Терминатор стоял на месте, пытаясь удержать его на расстоянии с помощью бесполезного оружия, но существо крепко схватилось за его руку. Когда он попытался разорвать захват другой рукой, из темноты выскочил второй и разорвал защищающий грудь керамит, словно бумагу. Я только подумал о том, чтобы вмешаться, он уже упал, сотрясение от падения провибрировало по подошвам. Я развернулся и побежал, в то время как остальные из своры неслись и боролись, чтобы обойти огромное препятствие и нашинковать меня вместе с помощником в салат.

Явно предупрежденный эхом моих бегущих шагов, Юрген тоже прибавил скорости, ударяя по дверной плите локтем, пока пробегал мимо и незамедлительно ныряя через открывающуюся щель с лазганом наготове. Не последовало никаких звуков боя, так что я без промедления продолжил, выпустив пару выстрелов, когда разворачивался чтобы закрыть за нами люк. Разряды врезались в морду крада, который умудрился пробраться через убитого астартес и свалку своих приятелей на нем, и подобрался слишком близко к моей незащищенной спине для моего же душевного спокойствия. Он зашатался от попаданий и пораженный распластался на полу, хотя убил ли я его, мне так никогда и не было суждено узнать. Дверь скользнула, закрываясь и пряча за собой картину резни.

— Нам лучше двигаться дальше, — сказал я, пробираясь меж украшающих комнату кусков генокрадов, из-за достаточно удовлетворительного результата трюка Юргена с гранатой.

Теперь существа были мертвы, но, кажется, их было меньше, чем запомнилось, было ли это по той причине, что выжившие сбежали или я просто был слишком занят для точного подсчета, я был не уверен.

— Они прорвутся в любой момент.

— Туда? — спросил Юрген, освещая люминатором проход, через который прошли Драмон и техножрецы в первый раз, когда мы проходили этот зал. Я секунду вслушивался и покачал головой. Из темноты, за границей светового луча эхом доносился слишком хорошо знакомый, скребущий звук.

— Нет, — ответил я, — впереди нас крады.

В данный момент они явно намеревались разделаться со спасательной командой, но я был уверен, что те уделят нам немного внимания, если мы по своей же глупости привлечем их. Я поднял свое оружие и ударил по контрольной панели запечатанной двери на другой стороне; мы уже знали, что наш выход ведет к генокрадам, так что по моему разумению, это было лучшей картой из бедного расклада на руках. Однако, несмотря на мой трепет, темнота за ней была успокоительно тиха, так что, не теряя времени, я устремился туда; секундой позже окружающее освещение чуть усилилось и маленькое, но заметное уплотнение воздуха подсказало мне, что Юрген уже рядом и я снова закрыл проход.

— Где мы? — спросил он, освещая лучом люминатора наше убежище.

Оно выглядело как все остальные виденные нами коридоры, но это не волновало меня; я достаточно вспомнил внутренний план, который видел на гололите, дабы оставаться уверенным, что без проблем найду маршрут назад к ангару, если по пути не попадется слишком много генокрадов. Я пожал плечами.

— Есть только один способ узнать, — сказал я, направляясь в темноту.

Я не уверен сколь долго мы тащились по проходу, но это определенно займет больше времени на возвращение к "Громовому ястребу", чем я ожидал. Мое врожденное чувство направления работало как всегда хорошо, так что я был достаточно уверен, что примерно знал, где мы находимся относительно ангара. Нельзя было обойти тот факт, что соединяющая две точки прямая была не столь прямой, как я надеялся. Я все еще мог вспомнить изображение на гололите с достаточными деталями, но реальность лабиринта пересекающихся проходов, в которой мы оказались, была значительно сложнее, чем четкие линии на предложенной схеме. Некоторые пути были блокированы обломками или настил был небезопасен, это вынуждало нас терять время на обходы, в то время как остальные были блокированы зловещим эхом царапающих звуков, которое выдавали рыскающих в темноте генокрадов. Нет необходимости говорить, что я полностью избегал этих проходов, дошло до того, что перед тем как повернуть в сторону, мы немного возвращались, чтобы точно знать, что обошли эти очаги активности и нас не обнаружили.

Все осложнилось незадолго до того, как я понял, что мы прошли секцию "Отродья Проклятия", которую я видел увеличенной, так что большинство коридоров, труб и кабелей, которым мы следовали, кажется совершенно не были отображены на том масштабе главной карты. Единственное в чем я был уверен, что мы отклонились еще глубже к центру скитальца и что прошли относительно простой путь в брошенном корабле, на который высадились и оказались в совершенно ветхом окружении. Пару раз я даже почувствовал любопытное ощущение мгновенного головокружения, как будто прямая палуба под ногами внезапно стала склоном или, наоборот, в то время как мои глаза упорно настаивали, что ничего не изменилось[672]. Как вы можете себе представить, особенно беспокоило, когда мы пересекали секцию перемешанных обломков из разных кораблей; пару раз мы с Юргеном пробирались по скоплению не работающих люминаторов, торчащих из пола наподобие поржавевшей поросли и осознали, что шли вдоль того, что когда-то было потолком до того, как варп заявил свои права на это несчастное судно. И один раз было особенно неприятно, когда мы пересекали корабль, который повернуло на девяносто градусов от соседних, в нем коридоры стали бездонными шахтами, глубже, чем мог достать свет нашего люминатора, вынуждая нас карабкаться вокруг них по узким выступам, которые когда-то были порогами.

Везде где мы проходили, были двери, хотя, как только мы оставили окрестности древнего заброшенного корабля и почтенного духа-машины, стоящего на страже, их приходилось открывать и закрывать вручную, хорошенько попотев и с ругательствами. (Первое в основном от Юргена, второе от меня, хотя я должен признать, мы оба внесли достаточную лепту). В большинстве случаев, двери через которые мы проходили, оставляли открытыми, не желая тратить время и усилия, чтобы закрыть, и не желая отрезать известный путь к отступлению, хотя был более чем осведомлен о риске. Будьте уверены, я вслушивался в каждый подозрительный звук позади нас, мы останавливались бесчисленное количество раз, чтобы тщательно прислушаться и откинуть возможность преследования. Конечно в большинстве коридоров, по которым мы блуждали, тоже были двери, но памятуя об усилиях, чтобы открыть их и подстегнутые тревожащей вероятностью что "Громовой ястреб" улетит без нас, мы лишились желания обследовать боковые залы.

Возможно самой тревожной вещью нашего сложившегося положения было то, что я потерял связь с Драмоном и выжившими терминаторами. Моя комм-бусина определенно продолжала функционировать, если статика в ухе о чем-то говорила, но фрагменты передач, в которые я вслушивался, надеясь поймать весть об их продвижении (и, как следствие, местоположение самой высокой концентрации генокрадов, на что я искренне надеялся), со временем постепенно уменьшались. Теперь казалось, что огромная масса металла между нами совсем заглушала относительно слабый сигнал. Я задумывался, остался ли кто-либо из наших компаньонов в живых, надеясь на это, хотя последние несколько пойманных передач, которые я слышал, были менее чем воодушевляющими. Определенно погибли еще терминаторы, хотя некоторые связались с Драмоном к тому времени, когда я потерял связь. Но исходя из того, что я видел, их шансы вернуться в ангар через лабиринт узких коридоров, были в лучшем случае незначительными.

Из мрачных размышлений меня вырвал Юрген, который шел на пару шагов впереди, методично освещая люминатором стены, потолок и пол, уделяя повышенное внимание теням, вызванным выступами или разрывами. К этому момент мы оба достаточно насмотрелись и были хорошо осведомлены о том, с какой легкостью чистокровный маскировался, возможность внезапного нападения совершенно не радовала.

— Подождите, сэр.

Он предупреждающе поднял руку и сделал еще несколько шагов, луч высветил съежившуюся перед нами массу на палубных плитах. Я поднял свое оружие, как только стало лучше видно.

— Он мертв? — спросил я. Генокрад оставался неподвижным, вместо того чтобы запрыгнуть на ноги и рвануть к нам как я ожидал, но тем не менее я оставался настороже. Я раньше никогда не видел спящего (если они вообще спят), да и центр коридора, как минимум, достаточно странное место чтобы прикорнуть. Юрген нажал спусковой крючок и крад остался на месте, несмотря на свежий кратер, который возник на его деформированном лбу. Мой помощник пожал плечами.

— Сейчас уже да, — безразличным тоном ответил он.

Я слышал, как, рикошетом летя по лабиринту, вдалеке затихало эхо от треска разряда оружия, и понадеялся, что это не привлечет внимания; но дело уже сделано и если что-то произошло, уже было бессмысленно упрекать Юргена. Вместо этого я просто кивнул.

— Кажется, так и есть.

Приободренный, я приблизился к существу и с любопытством исследовал его. Нанесенная Юргеном рана пробила череп, аккуратно, если пожелаете, но не это прикончило его. Его глотка была разорвана изнутри, это ранение я опознал с легкостью.

— Выстрел из болтера, — сказал я, интересуясь, во имя варпа, как, перед тем как сдохнуть, он умудрился уползти так далеко от атакующих астартес.

Мой помощник кивнул.

— Слишком старая, — добавил он, его лицо скривилось в гримасе отвращения, — и он достаточно подгнил.

— В самом деле, — согласился я, через близкий и хорошо знакомый аромат Юргена мое обоняние запоздало ощутило вонь разложения. Когда он расширил луч, я различил на стенах и решетке под ногами разбрызганный, высохший ихор и внутренние органы.

— И его подстрелили сюда.

Я указал на оставшиеся следы в нашем окружении от детонации разрывных снарядов где-то внутри грудной клетки существа. Юрген глубокомысленно кивнул.

— Вы думаете, на борту есть другая группа астартес?

— Сомневаюсь, — сказал я, секунду раздумывая над этим. Была вероятность что Грайс, не говоря мне, отправил еще одну группу, но это вряд ли было правдоподобно. Отправка нашей группы была жутким секретом, и я не видел, чтобы у него оставалось время на другую группу, даже если Отвоеватели имели какие-то свои тайные дела, о которых не хотели говорить остальным.

— Тогда зачем они стреляли в собственных КОТов?

Юрген пожал плечами.

— Без понятия, — признал он, — но зачем гибридам стрелять в других генокрадов?

В этом тоже не было смысла, и я в ответ тоже пожал плечами.

— Мы что-то упустили, — сказал я, осторожно огибая отталкивающий труп. Но тогда не было смысла об этом волноваться. Важным было вернуться в ангар и безопасность как можно быстрее. Я на секунду замешкался, ориентируясь и выбрал следующий поворот справа, который увидел через несколько метров от того места где мы стояли.

— Я думаю сюда.

На этот раз, казалось, мне повезло. Выбранный мной коридор был длинным и не захламленным, и мы наверстали время, несмотря на все предосторожности при движении. Хотя я как никогда раньше прилежно вслушивался в поисках зловещего звука бега, который я так хорошо знал, казалось, что в этой части скитальца поразительно отсутствовали генокрады, за что я шепотом продолжительно благодарил Императора. Несмотря на то, насколько это было неожиданным поворотом, я должен признать, что оно так же было несколько беспокоящим. Единственным объяснением, которое мне приходило на ум, было то, что Драмон и терминаторы продолжают сражаться и отвлекают разум выводка. Я не знал сколь долго продлится это удачное стечение обстоятельств, и в нем ли все дело, и торопился, как мог, чтобы пока было возможно, выжать из этой ситуации максимальное преимуществом.

Через какое-то время я осознал, что окружающая нас обстановка становится чуть более четкой, темные контуры опор и балок выступили из мрака и стали ясно видны очертания трубопроводов и вентиляционных решеток. Я махнул Юргену.

— Погаси люминатор, — сказал я. Он подчинился сразу же, погрузив нас во тьму, которая сначала казалась такой же глубокой, как и прежде. Однако, когда наши глаза приспособились, я понял что был прав и откуда-то спереди к нам просачивался бледный мерцающий свет.

— Нам нужно идти осторожно, — предупредил я.

— Вы правы, сэр, — согласился Юрген, держа лазган наготове и мы поспешили, настороженно высматривая признаки засады. Насколько я знал, чистокровные генокрады нуждались в свете не больше чем астартес, но, кажется, некоторым гибридам было удобнее, когда у них была возможность видеть, куда идут[673], и я не мог представить себе никакого другого объяснения огней перед нами. Мы далеко ушли от нашей группы, (если от неё вообще что-то осталось), а шансы, что мы обнаружим на борту одного из брошенных кораблей люминаторную систему, функционирующую после столетий дрейфа через варп и без обслуживания техножрецом, были ничтожно малы. Все мои инстинкты советовали развернуться и бежать от всего, что нас там ждет, но я не видел непосредственных признаков угрозы, да и "Громовой Ястреб" не будет ждать нас вечно.

По крайней мере, если что-то сейчас попытается нас убить, то мы сможем увидеть, что это такое, что, по моему опыту, как правило, давало реальное преимущество.

Как я и ожидал, по мере того как мы приближались к источнику, свет вокруг нас становился ярче, он просачивался из-за углов и из боковых проходов, пока мы, наконец, не вышли в секцию коридора, в которой люминаторы работали нормально. Когда я осмотрелся вокруг, то не совсем понятное беспокойство окутало меня, словно вездесущий покров удушливой пыли. Провода бежали между светящихся пластин на потолке, связывая их между собой, и уходили в рваное отверстие в соседней стене, за которой они были грубо соединены с искрящим и тревожно шипящим более толстым кабелем.

— Следы, — сказал я, наклоняясь чтобы изучить их, но пыль разлетелась слишком сильно, чтобы различить что-то, кроме факта значительной активности, но сам ремонт люминаторов уже много о чем говорил.

Юрген по краю обошел шипящий кабель, словно опасался, что он может внезапно встать на хвост, как змея, и ударить по нему. Признаться, меня охватили схожие опасения. Это явно была не освященная работа, не было ни одного амулета или защитной молитвы, которые оставил бы техножрец, чтобы сделать работу надежней, а это место определенно было наполнено кислым запахом опасности[674]: я ощутил, как зашевелились волосы на загривке. Чувство скрытой угрозы настолько пропитало это нечестивое место, что внезапные звуки стрельбы, вырвавшиеся из соседнего коридора, были почти как облегчение.

На мгновение я заколебался, разрываясь, как это часто бывало в моей жизни, между импульсом сбежать и желанием точно выяснить, перед какой опасностью я оказался.

По правде говоря, вариант был только один и я его выбрал: на поле битвы вас убивает неожиданное и лучшая возможность обеспечить себе безопасность из имеющихся, заключалась в том, чтобы узнать, кто ещё скрывается в этих коридорах, кроме меня, зловонного гвардейца и неимоверного количества генокрадов. Думаю, я мог быть под впечатлением того, что по крайней мере часть выстрелов, кажется, была произведена из болтера, что могло бы означать присутствие большого количества скрывавшихся Отвоевателей, хотя в глубине души я знал, такой вариант слишком удачен, чтобы на него можно было рассчитывать всерьёз. Потому я подал Юргену знак следовать за мной и пошел, чтобы выяснить, что ещё Император засунул на "Отродье Проклятия", чтобы усложнить мне жизнь.

Уверенный, что звуки боя скроят любой шум, который могли бы устроить мы с Юргеном, я перешел на бег, радуясь, что наконец-то могу видеть, куда мы идем. Рев стрельбы, по мере приближения к его источнику, становился все громче, и я сжал рукоять своего пистолета, которая успокаивающе легла мне в ладонь. Моя недавно приобретенная аугметика теперь ощущалась как часть тела, указательный палец нежно покоился на спусковом крючке, готовый небольшим нажатием выплюнуть смерть в любого противника, дерзнувшего показать себя. В другой руке я держал цепной меч, и мой палец был готов за один удар сердца привести в движение кружащиеся лезвия. Все это передает лишь малость моих ощущений на тот момент: хотя я (как и всегда), не испытывал желания нарываться на опасность, но был полностью уверен, что мы сможем иметь дело с любым врагом, на кого натолкнемся, особенно если подкрадемся к нему сзади. Нужно сказать, что вскоре меня разуверили в этом мнении.

К этому времени рев оружия настолько усилился, что я начал различать звуки отдельных видов. Как я уже говорил, я уже узнал характерный лай болтера, но на него накладывался заикающийся пулемёт и резкие звуки выстрелов одного или двух дробовиков. Что-то в этой какофонии показалось мне смутно знакомым, но ума не приложу, что. Был ещё один звук, фоновый и накладывающийся на остальные, похожий на рев мусоропада[675] в выгребных ямах нижнего улья, вроде бы я должен был быть в состоянии опознать его, но почему-то он продолжал ускользать от меня.

— Мы, кажется, подходим к позиции или чему-то в этом роде, — сказал Юрген и я удивленно кивнул. За время нашего беспорядочного движения мы прошли ещё несколько открытых участков, но последним действительно большим отсеком, который мы видели, был ангар, к которому пристыковался "Громовой Ястреб", и чем глубже мы забирались в скитальца, тем, казалось, уже становились проходы[676]. Теперь же эхо указывало на открытое пространство, большее, чем любое, на которое мы до этого натыкались, и я снова начал двигаться более осторожно. Проход, по которому мы шли, кажется, заканчивался грубым прямоугольником более яркого света, который рос перед нами, хотя я по-прежнему не имел понятия о том, куда мы идем, пока мы не достигли его.

Когда мы дошли до выхода, шум, больше не ослабленный расстоянием, ударил в нас словно физическая сила. Я попятился на пару шагов, когда оказалось, что коридор заканчивается головокружительным провалом, и взглянул вниз, распластавшись вдоль последнего метра металлической стены. Моё дыхание, кажется, замерзло у меня в груди, и я пробормотал несколько ругательств в сочетаниях, которые я слышал в игорном заведении, когда выяснилось, что один из завсегдатаев пронес несколько своих собственных карт на счастье.

Юрген, как всегда, был более краток.

— Орки, — сказал он, словно это могло каким-то образом ускользнуть от моего внимания, — их тысячи.

Глава двадцатая

Мне было достаточно одного взгляда, чтобы понять, оценка моего помощника была до уныния точной. Куда бы я ни посмотрел, их было множество. С выгодной позиции у наклонного края, мы могли смотреть вниз, в огромную, кипящую деятельностью котловину в сердце скитальца, которая была сотни метров шириной и почти столько же глубиной. Везде, куда падал мой взгляд, было множество существ, ссорящихся, беспорядочно носящихся вокруг на ветхих транспортных средствах или занятых тем, что перековывали металл в новые формы с непонятным для меня назначением. Конечно, среди огромных существ было много гретчинов, которые либо носились по поручениям обеспечивающих им защиту орков, небрежно отбрасываемые с пути другими, которым они мешали пройти, либо энергично препирались с себе подобными. В секции, где суматоха казалась самой сильной, плавали густые облака дыма. Там мекбои[677] и их чахлые слуги занимались созданием новых орудий войны, но как я ни напрягал глаза, пытаясь проникнуть сквозь этот удушливый саван, он и расстояние прятали любые детали, которые могли бы подсказать, что это могло быть.

Пару мгновений я задавался вопросом, как могло существовать такое большое место в таком плотно запутанном скоплении судов. Потом мой взгляд упал на рваный край палубной плиты, на которой стоял и, когда я заметил безошибочные следы грубых инструментов, ответ сам пришел ко мне: эту стальную пещеру орки, решающие все в лоб, создали сами, рубя окружающий металл и убирая мусор, чтобы изготавливать новое оружие и остальное[678], необходимое для колонизации скитальца. Теперь причина, по которой мы, прибыв на орочий мир, встретили настоящую армаду, стала ужасающе ясна.

Они были отставшими, не успевшими сесть на скитальца, прежде чем тот вернулся в имматериум. Их вела врожденная, скрытая глубоко в душе орков тяга, мигрировать вместе с потоками варпа всюду, куда они вели[679].

— Святой трон, — выдохнул я, когда ко мне пришло полное понимание последствий новой ситуации. Серендипити оказалась не только перед опасностью скрытого проникновения генокрадов. Когда "Отродье Проклятия" подплывет достаточно близко, с него, словно гной из фурункула, хлынет поток орочьих захватчиков, жаждущих только крови и разрушения. Кордон Дуку из корветов ССО будет не в состоянии остановить их и если я не найду какого-то способа их предупредить, то защитники планеты будут застигнуты врасплох.

Я потянулся к комм-бусине у меня в ухе, но моя рука опустилась, так и не активировав её. За исключением зеленокожих, рядом не было никого, кто бы мог услышать передачу, а чем дольше они оставались в неведении о нашем присутствии, тем лучше. Я отступил немного вглубь нашего убежища, но никто из многочисленных существ так и не смотрел в нашу сторону. Те, что были достаточно близко, чтобы заметить наше присутствие, были полностью поглощены источником стрельбы, которая привлекла наше внимание. Как это часто бывает среди орков, кажется, между двумя многочисленными фракциями, вспыхнула ссора, и они быстро начали улаживать разногласия обычным для их вида способом. Примерно дюжина стреляла из своего оружия в противников, с общим для них отсутствием точности (за которое я был благодарен много раз во время моих столкновений с ними на Перлии), в то время как почти вдвое больше рубили и колотили друг друга разными клинками и дубинами а несколько сотен товарищей со стороны выкрикивали им поощрения или оскорбления[680], не обращая внимания на опасность быть убитым случайным выстрелом.

Соперничающих лидеров заметить было легко, поскольку они были крупнее своих соплеменников и размахивали самым большим и разрушительным оружием, видимым в поле зрения. Каждый носил грубую броню, украшенную варварскими глифами, которые использовались зеленокожими одновременно в качестве геральдики и письма. Юрген глубокомысленно кивнул.

— Лидеры кланов, — сказал он, — оба привыкли быть варбоссами[681].

Это проливало свет на происходящее. На Перлии я видел, как разные племена откладывали в сторону свою вражду, в погоне за более масштабным конфликтом, но в глубине продолжало кипеть старое соперничество, из-за чего такие союзы оставались, в лучшем случае, хрупкими. (Это обстоятельство здорово работало в нашу пользу. Как только я случайно убил варбосса, держащего остальных в ежовых рукавицах, силы вторжения рассыпались, так как потенциальные преемники повернули оружие друг против друга, вместо выступавших против них Имперских сил). Насколько я знал орков (а начиная с Перлии, я с ними познакомился гораздо ближе, чем мне это нравилось), ни один не мог и не хотел отступать, из страха проявить слабость перед потенциальным претендентом, который мог узурпировать власть. По-моему, это было прекрасно: продолжающееся внизу сражение отвлекало внимание зеленокожих, пока мы с Юргеном могли тихо ускользнуть.

Я последний раз оглядел отзывающуюся эхом стальную пещеру и почувствовал слабую дрожь предчувствия. Чтобы обойти её, потребуются часы, особенно если мы будем прикладывать все усилия, чтобы оставаться на безопасном расстоянии и минимизировать возможность обнаружения, поэтому вероятность того, что, когда мы доберемся до ангарного отсека и "Громовой Ястреб" по-прежнему будет нас ждать, была минимальной. Не первый раз я напомнил себе, что "минимальный" и "несуществующий" были вовсе не синонимами, это важное различие к настоящему времени настолько часто означало разницу между выживанием и смертью, что я выучил урок. (Хотя и не так тщательно, как в последующие десятилетия, когда обстоятельства и неудачи заставляли применять его снова и снова).

— Отходим назад, — вполголоса сказал я Юргену, хотя какофонии снизу по-прежнему было достаточно, чтобы заглушить оркестр.

К тому же она усиливалась, потому что ещё один ноб[682] орков, крупнее и безобразнее предыдущих, в окружении своих телохранителей, которые как минимум соответствовали его телосложению, продирался через лающую толпу и ревел приказы и угрозы. Только исходя из этого, даже не учитывая отдаленное сходство с приснопамятным Корбулом[683], я предположил, что это был варбосс всего Ваааагх!

— Пора уходить.

— Вы правы, сэр, — согласился Юрген, несомненно, учитывая, что масса внизу была для нас слишком велика, независимо от того, какую наследственную вендетту испытывал к ним Юрген. Он указал на варбосса, который восстанавливал порядок с тактом и тонкостью похмельного берсерка Кхорна и погладил свой лазган.

— Все же это позор, что я не могу отсюда точно выстрелить.

— Да, это был бы хороший трофей, — согласился я, возвращаясь той же дорогой настолько быстро, насколько только мог, опасаясь, что он все же попытается выстрелить. Для полного счастья мне не хватало гоняющейся за мной армии разъяренных орков в придачу к игре в прятки с генокрадами.

— Но я не уверен, что на стене твой комнаты найдется место для него.

— Думаю, нет, — уступил Юрген после некоторого колебания.

Потом он просиял.

— По крайней мере, теперь мы знаем, кто выстрелил в КОТа.

— Похоже, знаем, — сказал я, когда мы снова погрузились в приветливую темноту туннеля.

Неразборчивый град болтерного огня, который пробил дыру, как в мишени, так и в палубе под ней, полностью подходил к оркам и их представлениям о точной стрельбе. Но орки по своей природе были почти такими же врожденными грабителями и мародерами, как и бойцами. Ни один зеленокожий, с которым я раньше сталкивался, не бросил бы добычу после выведения её из строя, особенно когда вокруг были мекбои, с которыми можно было бы поторговаться за притащенные домой остатки. Мои ладони снова зазудели, но тревожная картинка никак не могла пробиться из подсознания. Зная, что лучше не пытаться его заставлять, я перешел к стратегии нашего возвращения в ангар, но, к сожалению, лучшее, что я смог придумать так это "продолжать двигаться и избегать ксеносов", план, который до сих пор работал, если не обращать внимания на существенные детали. Юрген задумчиво кивнул.

— Внимательно следите за патрулями по периметру, — предупредил он, включая люминатор, — здесь должны быть такие. И крады сюда вернутся.

— Скорее всего, — согласился я.

Если моё врожденное чувство направления работает как обычно, то док должен быть где-то с другой стороны лагеря орков и была большая вероятность, что они разместили там внешние пикеты, один из которых использовал бродячий автомат в качестве тренировочной мишени. Поэтому чтобы добраться до безопасного места, нам теперь предстояло уклоняться от большого скопления зеленокожих и бродячих фрагментов разума выводка. Тут постоянно ощущаемое мной беспокойство кристаллизовалось в твердый узел предчувствия.

— Если у них есть часовые, — сказал я медленно, — почему мы не видели никого по пути сюда?

Юрген пожал плечами.

— Может их захватили генокрады, — сказал он, — они были достаточно быстры, чтобы пройти через простреленную орками в полу дырку.

— Были, — согласился я, по-прежнему не в состоянии извлечь на свет темную тень, разъедавшую моё подсознание, — но их мы тоже не видели возле лагеря зеленокожих.

— Кроме одного, мертвого, — напомнил мне Юрген, задерживаясь, чтобы упереться плечом в разъеденную поверхность люка, перегородившего нам дорогу. Я держал расширявшийся проём под прицелом своего лазпистолета, пока мы не удостоверились, что оттуда ничего не собирается выпрыгнуть и напасть на нас, затем показал жестом за дверь, оглядываясь в поисках враждебного присутствия. Несмотря на явное предчувствие, я не слышал ни скрежета когтей, ни звона подкованных железом ботинок по плитам палубы, хотя моё воображение рисовало мне движение в тенях за нами.

— Застреленного из болтера, — вслух рассуждал я и Юрген кивнул, несомненно, принимая попытку высказать свои мысли за необходимость получить подтверждение.

— По-моему, похоже, — согласился он, — и, по меньшей мере, неделю назад. Может и больше. Невозможно сказать с какой скоростью гниют трупы в подобном месте.

— Орки были здесь намного дольше, — сказал я, понимая, что до меня наконец-то начало доходить, — тогда почему разум выводка не обернулся против них? Генокрады напали на нас меньше чем через час после нашей высадки на "Отродье Проклятия". По-видимому, орки находились здесь многие недели, а он, кажется, все ещё не осознавал их присутствие.

— Может их просто слишком много? — предположил Юрген. Конечно, это было возможно, но если верить файлам с данными Грайса, то в скитальце такого размера, как правило, находятся тысячи генокрадов и схватки такого масштаба, оставили бы после себя куда больше следов, чем один труп.

— Я так не думаю, — покачал я головой. Генокрады были достаточно быстры, чтобы отреагировать на присутствие Отвоевателей и техножрецов, и если они оставили орков в покое, то это было не просто так. Я снова вынужден был прийти к выводу, что разум выводка был более тонким и опасным врагом, чем животные волны генокрадов, которых он контролировал.

— Генокрады задумали что-то недоброе.

Юрген снова пожал плечами.

— Конечно, сэр.

Они же ксеносы, — резонно заметил он, — но если они концентрируются на орках, а не на нас, то пожелаем им удачи.

Ну, с этим вряд ли можно было спорить, поэтому я просто кивнул, но держал своё оружие под рукой. Обе породы ксеносов были абсолютно враждебны человечеству и, насколько я знал, они бы с радостью порвали на куски друг друга, если рядом не окажется никого третьего. Но моя паранойя продолжала убеждать меня, что, какая бы сторона ни победила, в проигрыше окажемся мы.

Путь вокруг плацдарма зеленокожих занял так много времени, как я и опасался, и я не раз был благодарен за танну и плитки рациона, которые Юрген спрятал на себе перед тем, как оставил надежное убежище на "Ревенанте".

Хотя эти паузы на отдых и восстановление сил были необходимы, беспокойные взгляды на мой хронограф показывали, что даже самые мои оптимистичные оценки времени, в течение которого нас будет ждать "Громовой Ястреб", были превышены. Но я понимал, идти больше некуда, так что ангар продолжал оставаться нашей целью. Даже если вся экспедиция будет убита чистокровными, я был уверен, Отвоеватели и их союзники в Адептус Механикус не захотят надолго оставить сокровищницу на борту "Отродья Проклятия", и следующая попытка ограбить скиталец была вопросом времени. Это значило, что нам нужно только дождаться спасения и наедятся, что они решатся повторить попытку, прежде чем мы умрем от голода, клинков орков или челюстей генокрадов. Правда, не было никакой гарантии, что они снова воспользуются тем же самым стыковочным ангаром, но я не позволил себе долго раздумывать над этой возможностью.

Просто и целесообразно придерживаясь слабого света действующих люминаторов, который, как предвестник рассвета на пригодном для жилья мире, продолжал просачиваться справа от нас через лабиринт переходов, трубопроводов и трубок, мы умудрялись оставаться достаточно далеко от основной массы орков, чтобы избегать обнаружения и не отклоняться снова слишком глубоко вглубь скитальца. Несколько раз нам приходилось прятаться в темных боковых проходах или за какими-то обломками, услышав впереди шаги и гортанный варварский лай зеленокожих, но орки и гретчины далеко не лучшие в подкрадывании, и мы с Юргеном успевали спрятаться задолго до того, как риск обнаружения превращался в реальную возможность. Хотя все эти группы были вооружены (ношение оружия было для орков так же естественно, как и дыхание), насколько я мог видеть, не высовывая голову настолько, чтобы быть замеченным, они двигались явно в неорганизованной манере и, как заметили мы с Юргеном, в сторону отходили группы убирающих мусор и ругающихся пронзительными голосами гретчинов под присмотром ученика мека и пары байцов[684] скучающего вида.

— Я тоже так думаю, — подтвердил мой помощник, зажигая прикрепленный к стволу лазгана люминатор, как только удостоверился что зеленокожие слишком далеко, чтобы заметить его. Хотя они были достаточно любезны, чтобы сообщать нам о своём приближении за несколько десятков метров, генокрады в этом смысле были менее внимательны к нашим нуждам, и никто из нас не рвался быть застигнутым врасплох. Судьба Блейна и его боевого брата была ещё жива в нашей памяти.

— Они не ждут, что столкнутся с крадами так близко к своему лагерю.

— Я думаю, что они вообще о них не знают, — сказал я. У меня было много времени, чтоб обдумать этот вопрос и теперь я был вполне уверен, что мое первоначальное заключение было правильным.

— Если бы знали, то передвигались бы гораздо аккуратнее.

— Разве тот, кто выстрелил в найденного нами, не рассказал им? — спросил Юрген, и я покачал головой, забыв в этот момент что он, возможно, не увидел бы в темноте этот жест даже если бы не находился в паре шагов передо мной.

— Если бы они вернулись, то утащили бы его с собой, — сказал я, тоже об этом подумав, — но я не думаю, что они вернулись. Мы нашли только одного мертвого крада, а они предпочитают охотиться группами. Посмотри, что случилось с терминаторами.

Если бы они могли сокрушить таких грозных воинов только численным перевесом, то относительно незащищенные орки вообще бы не имели практически никаких шансов.

— Имеет смысл, — согласился Юрген, — если один или два пропали без вести, то группа могла не заметить потерь.

— Думаю, да, — ответил я. Если бы исчез разведывательный патруль Гвардейцев, то в течение нескольких часов по тревоге был бы поднят весь гарнизон и усердно пытался бы их найти или выяснить их судьбу. Но зеленокожие приходят и уходят по собственной прихоти, мало или совсем не заботясь об остальных и если поручения ноба были спущены добыче генокрадов по пищевой цепочке[685], то действительно, возможно их пропажа осталась незамеченной. Все это только подтвердило тревожный вывод, к которому я уже пришел: по каким-то причинам разум выводка считал нужным не уведомлять захватчиков о своём присутствии на борту скитальца. Хотя я просто не мог себе представить, для чего ему это понадобилось, а когда узнал, то искренне пожалел, что не остался в неведении.

Глава двадцать первая

Несмотря на несколько опасных ситуаций с бродящими зеленокожими, мы, в конечном счете, обошли стороной их анклав без серьёзных происшествий. Должен сказать, что, когда последние отсветы люминаторов исчезли в темноте за нашими спинами, я испытал чувство сильного облегчения. Правда теперь, удаляясь, мы теряли всякую защиту от генокрадов, но каждый шаг приближал нас к нашей цели. Мы все ещё были далеко от руин судна типа Искупитель, на который мы сели изначально, и это означало, что мне предстояло найти путь, положившись на удачу и инстинкты. Но схожесть окружающей обстановки с моим старым, добрым подземельем улья была сильна как никогда, и я был вполне уверен, что через пару километров путь приведет нас в область, увеличенное изображение которой я видел в гололите на борту "Ревенанта". Казалось, целую жизнь назад я бросил на него краткий взгляд, но был уверен, что как только мы выйдем в показанную область, то смогу вспомнить достаточно много, чтобы значительно ускорить наше продвижение, поэтому я, стремясь достичь её, спешил настолько быстро, насколько это было разумно.

Конечно, я ещё сильнее осознавал опасность генокрадов и мои уши изо всех сил ловили характерный скрежет в темноте, но чем дальше мы уходили от зеленокожих, тем выше поднимался мой дух. По крайней мере, это означало, что мы могли сконцентрироваться на одной угрозе за раз.

— Нам придется вернуться назад, сэр, — сказал Юрген в нескольких метрах впереди так, словно сообщал, что мой утренний танна запаздывает на несколько минут.

— Тут тупик.

— Фрак, — от души выругался я. Последние полчаса, наткнувшись на относительно свободный проход, мы продвигались быстро, но ответвлений мы встретили мало, а за последние десять минут вообще не было ни одного. Насколько я помнил, если мы вернемся в точку, где будет разумно поискать параллельный маршрут, то опять окажемся в опасной близости к оркам, не говоря уже о том, что потеряем гораздо больше времени, чем по моим ощущениям, мы могли себе позволить.

Я собирался развернуться, когда на стене перед нами, в кругу света, брошенном люминатором Юргена, слабо замерцал орнамент, почти скрытый налетом ржавчины и накопившейся грязью. Я подошел и поднял руку, чтобы почистить его, при этом перемазав свою перчатку почти так же, как фуражку.

— Ты можешь держать свет ровнее?

— Конечно, сэр, — ответил Юрген, наклоняясь немного ближе, чтобы видеть, что я делаю, принеся с собой сильную взрывную волну своего уникального аромата. Поглощенный мыслями, я только сейчас заметил слабую надпись на Готике, которая, благодаря моим усилиям, стала теперь более четкой.

— Что там написано?

— Аварийная переборка, — я прилежно разбирался в том, что когда-то было официальными заглавными буквами, сопровождающиеся рядом символов и чисел, видимо, обозначающих находящуюся за ней секцию судна.

— Она, наверно, закрылась из-за того, что когда-то случилось с судном.

— Похоже на "Длань Отмщения", — сказал Юрген, несомненно, памятуя толстую металлическую плиту, которая скользнула на своё место, чтобы отрезать теряющую давление секцию и поймала нас в ловушку, когда наше судно получило пробоину возле Перлии. Я вздрогнул, когда во мне всплыло это удручающее воспоминание.

— Мы можем её открыть?

— Мы можем попробовать, — ответил я с некоторым сомнением. За время нашей непреднамеренной экскурсии по внутренностям космического скитальца мы вручную открыли уже немало мешавших нам люков, но этот казался более тяжелым и упрямым, чем все остальные. Я оглядел окружающие нас обломки.

— Чтобы его открыть, нам нужно что-то вроде рычага.

К счастью, после нескольких минут поисков, мы нашли металлическую арматурину длиной приблизительно три метра и, казалось, достаточно толстую. Я поднял её для проверки.

— Это должно помочь, — решил я, возвращаясь к препятствию, которое Юрген услужливо освещал.

Я тщательно изучил металлическую плиту, ища подходящее место. Посреди неё не было никаких признаков стыка, значит, она двигалась как единое целое. Не обнадеживает.

Я перенес свое внимание на ближний край и обнаружил узкую канавку в том месте, где переборка уходила в стену. Наверное, она отсюда выдвигалась, значит, нужно было отжимать её рычагом с другой стороны.

— Фрак, — сказал я, после поверхностного осмотра обнаружив с другой стороны то же самое, — похоже, она опускалась из потолка.

— Тогда мы не сможем её сдвинуть, — уныло произнес Юрген.

Даже учитывая, что эта же мысль пришла и мне, я тряхнул головой. Поднявшееся во мне разочарование было резко смыто волной почти ребяческого гнева, что я могу приписать разве что голоду и истощению, которые я в последнее время сдерживал только усилием воли. Будь я проклят, если позволю куче металлолома взять надо мной верх сейчас, когда мы уже так близко к цели.

— Погоди минутку, — сказал я голосом, кажущимся удивительно спокойным, учитывая обстоятельства, — давай все же не будем бросать эту идею.

Мои глаза уже давно привыкли к уровню света, испускаемого изготовленным для Гвардии люминатором и я исследовал окружение более подробно. Само собой, с тех пор как мы отправились в путь через недра "Отродья Проклятия", настил под нашими ногами изменялся бесчисленное количество раз, с твердых металлических плит на решетки и обратно, иногда разнообразные ковровые покрытия, разрозненные деревянные плиты, а однажды стал неприятно похож на кость[686]. Теперь мы снова стояли на металлической решетке, установленной в нескольких сантиметрах над техническим каналом, по которому бежали кабеля и трубопроводы, Император знает к каким механизмам, и которые наверняка перестали работать поколения назад.

Я нагнулся и потянул ближайшую к переборке секцию решетки. Оказалось, что её намертво приварила к месту ржавчина многих столетий, поэтому я оставил тонкий подход и освободил её несколькими сильными ударами цепного меча. Адамантиновые зубья, с искрами и нервирующим меня воем, прорвались через древнюю конструкцию в считанные секунды. Через несколько тревожных мгновений, в течение которых из теней могли вырваться орды генокрадов и любопытных орков, я снова вложил оружие в ножны, поражаясь своему безумию, которое я мог приписать только все ещё угрожавшей сокрушить меня усталости[687]. Технический канал, конечно, был слишком мелким чтобы пролезть через него, но я нашел то, что хотел и улыбнулся: толстая металлическая плита лежала в пересекающем этаж пазу, тянувшемся по всему коридору и выстланным гнилыми остатками какого-то гибкого листового материала, чьим назначением, наверняка, было обеспечивать герметичность. Сгнивший материал оставил зазор, в который я мог засунуть конец арматуры и через несколько мгновений манипуляций, я ощутил, что зацепил нижний край опустившейся переборки.

— Пока неплохо, — сказал я, и Юрген наморщив лоб, смяв прилипшие к лицу пласты грязи. (Хотя, по правде говоря, сам я к этому моменту вряд ли был намного чище).

— Вдвоем мы никогда не сможем сдвинуть ее, — рассудительно произнес он и проиллюстрировал свои слова, всем телом навалившись на поднятый конец шеста. Его усилия не дали заметного эффекта, если не считать слабого протестующего скрипа края решетки палубы, который выступал в качестве точки опоры.

— Я знаю, — сказал я и пошел обратно, к забитому мусором проходу, в котором я нашел арматуру. Здесь, Император знает когда, не устояла часть потолка и много кусков листового металла и кабелей погребли под собой прочий мусор. Ничто, (если не считать появления крадского роя или орды орков), не заставило бы меня лезть в столь очевидную смертельную ловушку, но возле центрального прохода было достаточно много обломков, до которых можно было добраться без большого риска для жизни, и мы вскоре собрали кучу, которая принесла бы нам маленькое состояние, если бы мы как-то смогли доставить её на какую-нибудь факторию в нижнем улье.

Еще немного пота и ругани, и мы перенесли наши сокровища к блокирующему путь барьеру. Потом я сделал из электрического кабеля петлю и как можно крепче привязал её к свободному верхнему концу арматуры. После чего повторил эту операцию на некотором расстоянии под правильным углом к первому узлу. Теперь с конца свисали две пересекающиеся петли и я, не теряя времени, засунул в них плоский лист металла, соорудив короткую, но относительно устойчивую платформу. После этого оставалось втиснуть под арматуру самый большой обломок, чтобы создать более высокую, чем раньше, опору и начать загружать на высокий конец оставшийся мусор. Я уже начал сомневаться, что это сработает, когда, со стоном, от которого у меня замерло сердце, все это сдвинулось на несколько сантиметров, я напрягся, готовый спасаться если уж не бегом, то прыжками точно. После нескольких беспокойных секунд, я убедился, что наша конструкция не собирается разваливаться и немного нервничая, продолжил накладывать обломки на импровизированный противовес.

— Это работает, сэр! — радостно сказал Юрген, несмотря на своё обычное отсутствие эмоций. Ничего страшного, я волновался так, что хватило бы на нас обоих.

— Последний кусок, — сказал я, задаваясь вопросом, не придется ли возвращаться за дополнительным балластом, но последнего обломка оказалось достаточно. С ещё одним скрежетом трущегося друг о друга древнего металла весь мусор наклонился, подняв блокирующую наш путь толстую металлическую плиту примерно на полметра над палубой.

— Открылось, — рассказал мне Юрген, словно я мог этого не заметить, и нагнулся, чтобы посветить лучом люминатора в щель. Переборка оказалась толщиной в тридцать сантиметров, и я поразился, насколько нам повезло, что мы вообще смогли её сдвинуть: если бы я понял, насколько она была тяжелой, подозреваю, что не стал бы даже пытаться. Юрген с подозрением понюхал воздух с той стороны.

— Немного пахнет, — сообщил он, как всегда забывая об иронии, — но дышать можно.

— Хорошо, — сказал я, опускаясь, чтобы в свою очередь проползти под приподнятой металлической плитой. Признаюсь, пока я проползал под ней, у меня были сильные опасения, но как только я встал и осмотрелся, им на смену пришло ликующее облегчение. В конце концов, мы преодолели препятствие, и хотя это стоило нам времени, его все равно потребовалось меньше, чем если бы мы вернулись и начали искать другой путь. Это если не упоминать о риске столкновения с орками.

Проход здесь был таким же чистым и не загроможденным, как и с другой стороны и я испустил тихий вздох облегчения. Кажется, в конце концов, я принял правильное решение. Вдохнув ещё раз, я почувствовал в воздухе слабый острый запах, который не смог опознать, но от которого мои ладони зазудели. Хотя ничего не изменилось, окружающие нас тени стали казаться более глубокими и угрожающими, и я заставил Юргена продолжить двигаться.

— Идем, — сказал я, — чем быстрее мы отсюда уберемся, тем лучше.

Несмотря на то, что мы спешили и, кажется, хорошо продвигались, моя тревога становилась все сильнее. Я начал слышать глухие царапающие звуки, которые научился связывать с рыскающими генокрадами, и несколько раз заставлял Юргена останавливаться, пока пытался точно определить источник. Но каждый раз, когда я так делал, зловещий шорох или полностью исчезал, или отзывался таким эхом, что я совершенно не мог понять, откуда он идет. В конце концов, я решил идти предельно осторожно и довериться своим инстинктам, которые должны предупредить нас о находящейся впереди засаде. Но когда нападение все-таки произошло, оно случилось в форме, которую я никак не мог ожидать.

— Впереди есть открытая площадка, — сказал я Юргену настолько спокойно, насколько мог после получаса нервотрепки. Это хорошо ощущалось по эху наших шагов, овевающий лицо воздушный поток изменился, и слабый острый запах в воздухе теперь казался немного сильнее.

— Ангар? — спросил мой помощник, и я покачал головой.

— Боюсь, нет. Мы ещё в доброй паре часов от него. Возможно, трюм.

Конечно я не эксперт в строительстве звездолетов, но за эти годы я летал на многих из них, чтобы быть уверенным, что остов, через который мы сейчас пробирались, по крайней мере раньше, до того, как катастрофа сокрушила его и оставила в варпе, чьи капризные потоки прибили его к "Отродью Проклятия", был перевозчиком каких-то насыпных грузов. Звуки в окружающей нас темноте становились громче и многочисленнее, и я снова вынул оружие, ощущая, как напряжение туго скручивает мои кишки. На мгновение я хотел приказать Юргену погасить люминатор, но крады, кажется, не нуждались в свете, так что, не думаю, что он привлечет их внимание сильнее, чем наши звуки и запах[688].

Как я уже замечал ранее, всегда полезно видеть того, кто пытается тебя убить.

— Вы были правы, сэр, — сказал мне Юрген несколько мгновений спустя, когда луч его люминатора выхватил открытую дверь в одной из стен коридора. Когда мы проходили мимо, запах усилился, и я заглянул через проём, сразу пожалев об этом импульсе. Пространство снаружи было огромно и весь пол, так плотно, что не было видно ни миллиметра чистого металла, был устлан неподвижными генокрадами, свернувшими свои четыре руки вокруг груди в защитном жесте.

— Они мертвы? — спросил Юрген и я, слишком потрясенный в это мгновение, чтобы говорить, покачал головой.

— Нет, — наконец прошептал я, в ужасе двигаясь назад и ожидая, что в любой момент все гнездо проснется и разорвет нас на части. Я бросил туда только краткий взгляд, но там была, по меньшей мере, тысяча этих отвратительных существ, а скорее и больше, если бы я мог позволить себе заняться их подсчетом.

— Просто в спячке.

Я отчаянно пытался вспомнить показанные мне Грайсом файлы.

— Тех, что напали на нас раньше, наверное, пробудили для защиты остальных[689].

Что означало, мы действительно в очень неприятном положении. Я огляделся, с тревогой ища признаки движения, и отошел к дальней стене коридора. Нам нужно было продолжать двигаться, это даже не обсуждалось, но мысль о чудовищах за нашей спиной ужасала.

— Разворачиваемся? — спросил Юрген, и я медленно покачал головой.

— Нет, — ответил я. Возможность наткнуться на одного-двух активных генокрадов была велика, независимо от выбранного нами направления, а ангар, по крайней мере, был какой-то целью, в противоположность блужданию в темноте, в ожидании, когда нас разорвут на части.

— Отлично, сэр, — ответил мой помощник. Как обычно, в критической ситуации, его сухое поведение было несколько воодушевляющим, и я ощутил, как возвращается уверенность. В конце концов, чистокровные позади нас все ещё были неактивны, если мы не сделали что-то катастрофически глупое, что разбудит их…

Отчетливый свисссст… бабах! снаряд из болтера ударил слева, в нескольких футах от меня, оставив в металлической стене отверстие размером с кулак, и заставил меня действовать. Я поднял лазпистолет вверх, туда, откуда прилетел болт и, нырнув в поисках укрытия, инстинктивно открыл ответный огонь. Юрген тоже ответил, при этом, когда он навел лазган на цель, луч его люминатора выхватил характерный уродливый профиль орка. Зеленокожий нырнул обратно за стойку, когда лазерные разряды осыпали конструкции вокруг него, я начал замечать другие фигуры, которые двигались в тенях.

— Отступаем, — приказал я, пытаясь оценить их количество. Вряд ли это было лучшее место для перестрелки, поскольку почему-то был сильно уверен, что генокрады будут довольно злы после первого пробуждения, и мы уже неплохо пошумели рядом с ними.

— Вы правы, — согласился Юрген с оттенком нежелания, оживившись, как и любой валхаллец, перед перспективой убить орков. Но у нас не было ни времени, ни возможности ублажить его желание. Кажется, в темноте перед нами скрывалась приблизительно дюжина зеленокожих и пара из них тоже начала стрелять, хотя, к счастью, никому из них не повезло так, как первому.

— Они пытаются прижать нас огнем.

— И им это удается, — сказал я раздраженно, когда пара тяжелых пуль срикошетила от края святыни Омниссии, находящейся наверху инструментального ящика, за которым я спрятался.

— Вероятно, готовятся атаковать, — Юрген напомнил мне тактику, которая стала нам более чем знакома после нашей одиссеи на Перлии и я мрачно кивнул.

— Жди, пока не начнут двигаться, — сказал я ему без необходимости, учитывая то, насколько он был знаком с лучшей тактикой, используемой против этих существ, тот кивнул, щелкая переводчиком огня своего лазгана, ставя на автоматический режим.

Без дальнейших предупреждений подкованные металлом сапоги ритмично зазвенели по плитам палубы, появилась небольшая группа бегущих зеленокожих, размахивающая грубыми топорами, которые большинство из них так любило в ближнем бою. Когда они понеслись на нашу позицию, меня захлестнула тревога. Что-то было явно не так. (Конечно же, помимо кучки разъяренных орков, жаждущих порубить нас на куски). Потом меня осенило, отчего волосы на загривке встали дыбом: зеленокожие бежали к нам в полной тишине, с момента начала перестрелки, ни один из них не издал ни звука. Во всех случаях, когда я с ними сталкивался, они ревели боевые кличи, угрозы и призывы друг другу даже до того, как вступали в бой, не говоря уже о том, что во время него они орали во все горло, независимо от своего состояния.

— Не позволяйте им подойти вплотную! — закричал я, словно Юрген собирался предложить им танна и торт с флорном, и в этот момент он открыл огонь, посылая залп из лазгана вдоль коридора. Больше не было никакого смысла волноваться о находящихся здесь генокрадах: разум выводка уже точно знал, где мы находимся, что мгновение спустя подтвердили едва различимые движущиеся тени позади вооруженных орков. Ожидая увидеть что-то подобное, я сразу осознал — это чистокровные крады с беспристрастным интересом наблюдали за действиями своих подвергшихся имплантации марионеток.

— Граната! — закричал Юрген, зашвырнув второй фрак-заряд по коридору, где тот приземлился в аккурат прямо перед нападающими зеленокожими. Мы одновременно развернулись, чтобы бежать, и тут он взорвался. Эхо от взрыва в замкнутом пространстве было похоже на выстрел из "Сотрясателя". Когда мы бежали обратно, ударная волна врезалась нам в спины. Наступающие орки запнулись, передних посекло градом шрапнели, и они сильно мешали задним, которые, пытаясь преодолеть препятствие, устроили мешающую открыть стрельбу свалку. Я надеялся, что это продлится достаточно долго.

— С ними были генокрады, — я задыхался, молясь, чтобы заблокировавшая проход куча продырявленных орков помешала им сразу же кинуться в погоню. У нас была реальная возможность оторваться на некоторое время от неуклюжих зеленокожих, пока в дело не вступит их лучшая выносливость, но я не тешил себя иллюзиями насчет того, чтобы обогнать чистокровных. Юрген кивнул.

— Я тоже увидел это, — подтвердил он, перед тем как еще один болт взорвался в опасной близости за нами: феноменальная стойкость орков уже позволила, по крайней мере, некоторым из них оправится от взрыва.

Мы обернулись, отправив в их направлении град не прицельных лаз-разрядов, смутно надеясь попасть точнее, чем обычно и на секунду воздух в моих легких, казалось, замерз до твердого состояния. Большинство выстрелов попали в грудь ещё одного генокрада, который только что вышел в коридор из грузового отсека. Он двигался медленно, а не с молниеносной скоростью или ловкостью, которая обычно у меня ассоциировалась с этими существами, и упал, даже не пытаясь искать укрытие, но я знал, в следующий раз нам так не повезет. Даже сквозь звуки боя и звон наших ботинок по палубе я услышал шорох, сначала слабый, словно ветер в лесу, но постепенно поднимающийся до приглушенного рева, который неприятно напомнил мне приливную волну, которая едва не утопила меня на Райкенбах. (И, к счастью, сумасшедшего дредноута еретиков, от которого я тогда убегал. В конце концов, я, полу утопленный, выбрался на берег галечной косы, а наша батарея "Гидр" разгрызла его на куски до того, как он снова смог подняться[690].)

— Все гнездо пробуждается![691] — крикнул я, внезапно обнаружив, что могу бежать ещё немного быстрее. Рядом с нами повторился характерный скрежет когтей по металлу, и я рискнул бросить назад быстрый взгляд, тут же об этом пожалев. Преследовавшие нас крады мчались не только по полу. С такой же скоростью они бежали по потолку и стенам, их когти находили за что ухватится даже на явно гладких поверхностях. Из-за быстрого сужения коридора, за которым мелькало множество чистокровных и несколько зараженных орков, у меня создалось странное впечатление, что нас с Юргеном глотают. Впечатление, как вы сами понимаете, было столь же приятным, как можно было ожидать. Существа все ещё перемещались более вяло, чем обычно, но они разогревались, и я понял, что пытаюсь оценить, сколько ещё времени пройдет, прежде чем я почувствую их когти у себя в затылке. Единственный вывод, к которому я пришел — немного — едва ли был полезен. Боковые проходы, мимо которых мы пробегали, были забиты обломками и пытаться укрыться в них бесполезно. Они только замедлят побег, и преследующий кошмар схватит нас ещё быстрее.

Дыхание начало обдирать мне горло, уже забитое пылью, которую мы подняли своими ногами во время безрассудного бегства. В темноту за нашими спинами я наугад послал пару выстрелов. Шансы на удачное попадание были минимальными, но я просто обязан был во что-то попасть, учитывая такую концентрацию плоти ксеносов, и даже символическая попытка защититься, поддерживала утешительную иллюзию, что я могу что-то сделать, чтобы избежать, казавшейся неизбежной, судьбы.

И когда уже все казалось потерянным, я ощутил внезапную вспышку надежды. Луч люминатора Юргена высветил не больше чем в нескольких сотнях метров впереди ржавую поверхность переборки, которую мы так трудолюбиво открывали рычагом. Если бы мы смогли получить несколько драгоценных секунд, чтобы добраться до неё до того, как наступающая орда доберется до нас…

Я рискнул бросить назад ещё один взгляд и обнаружил, что рой сокращал расстояние даже быстрее чем в самых худших моих предположениях: недавно проснувшиеся генокрады теперь явно чувствовали себя намного лучше, вероятно из-за перспективы схарчить нас на завтрак. При такой скорости мы даже не доберемся до барьера, как будем убиты, не говоря уже о том, чтобы пролезть в узкую щель под ним. Недавно загоревшееся пламя надежды опало, но я не позволил ему полностью погаснуть.

— Юрген! — проревел я, перекрывая усиливавшийся сзади шум, похожий на море и я на один краткий, иллюзорный момент ощутил вкус соленой воды, — Хоть какие гранаты остались?

— Пара, сэр, — ответил Юрген, копаясь в своем наборе подсумков, — фраг или крак?

— Фраг! — крикнул я, надеясь, что он не сочтет это руганью, вызванной стрессом.

— Вы правы, сэр, — ответил, как всегда невозмутимый, помощник и совершил фокус, вынув её из воздуха. Одним ловким движением он активировал её и бросил через плечо, не потрудившись посмотреть, куда она приземлится. Я, по правде говоря, поступил бы так же. Услыхав грохот оболочки по металлической решетке палубы, я ощутил, как мышцы на плечах инстинктивно напряглись в ожидании удара взрыва, и надеялся на Трон, что к тому времени как высвободится град шрапнели, мы будем вне её радиуса действия. Спустя пару секунд мне в спину жестко ударил большой горячий кулак. Я рискнул оглянуться, и был вознагражден удаляющимся с каждым моим шагом зрелищем спутанных и бьющихся конечностей и хвостов. Смотреть дальше времени не было, так как мы, наконец, достигли переборки и, хвала Императору, она все ещё была ненадежно поднята нашим импровизированным рычагом.

Снова услышав скрежет быстро приближающихся когтей, я не стал терять времени пробираясь под толстой металлической плитой, а Юрген приложил все усилия чтобы воспрепятствовать рою, выдав через зазор заключительную очередь из лазгана.

— С прибытием, сэр, — сказал он ободряюще, схватил меня за предплечье и словно непокорную пробку из бутылки, рывком протащил оставшуюся часть пути. Восстанавливая баланс, я наполовину соскользнул в служебный канал, над которым мы удалили решетку, и больно ударился голенью о край оставшейся палубы.

— Спасибо, Юрген. — сказал я, направив клинок своего цепного меча на слишком когтистую руку, которая ощупывала проход за мной. Конечность отвалилась и упала в канал под палубой, но насколько я знал крадов, этого было мало, чтобы отговорить владельца лезть следом, не говоря уже о его напарниках из выводка, поэтому я повернулся и перерубил державшую переборку арматуру одним ударом вращающегося лезвия. Толстая плита рухнула с обрадовавшей меня скоростью и глухим стуком, встряхнув палубу под нашими ногами и сокрушив чистокровных, которые пытались при этом последовать за нами. Несколько голов, набор конечностей и немалый кусок превратившегося в пюре туловища сползли в канал вслед за отрубленной мной рукой, приведя при этом в полное безобразие мои ботинки.

— Это должно удержать их, — сказал Юрген с безошибочно узнаваемой ноткой удовлетворения в голосе и я кивнул, глубоко втягивая в легкие вонючий воздух, чтобы унять стук сердца. Я, наконец, осознал, насколько мала была вероятность нашего побега и сел на груду обломков, которую мы использовали в качестве противовеса. Сел куда тяжелее, чем рассчитывал, не обращая внимания на повреждения, полученные моей шинелью. Сейчас я уже вряд ли мог стать более растрепанным, чем раньше.

— На некоторое время, — согласился я, потому что услышал слабый скрежет за переборкой и запоздало понял, что существ, способных разрывать броню терминаторов, вряд ли удастся надолго задержать несколькими сантиметрами простой стали. Я снова встал на ноги. Дыхание уже успокоилось настолько, что при необходимости я снова мог бежать.

— Идем.

Я пошел вперед по туннелю.

— А разве мы не придем прямо к оркам? — спросил меня Юрген, пристроившись за моим плечом, и я кивнул.

— Я надеюсь на это, — сказал я, не обращая внимания, на выражение недоумения, придавшее его чертам сходство с убывающей луной, — похоже, сейчас они лучшая возможность из всех, что у нас есть.

Глава двадцать вторая

Хотя мы возвращались той же самой дорогой, казалось, что возвращение к анклаву орков заняло меньше времени, чем потребовалось, чтобы покрыть то же самое расстояние в другом направлении. Думаю, частично это произошло из-за того, что мы были знакомы с дорогой, уходя от лагеря, мы её всю проверяли на случай неожиданных опасностей. Так что теперь могли шагать в уверенности, что не провалимся через какую-то ослабленную секцию на нижней палубе, как КОТ, которого мы нашли и пытались вернуть в самом начале этого безобразия. Но, думаю, главным образом это происходило потому, что мы слишком хорошо знали, к чему направляемся.

Когда мы проходили входы в туннели, в которых, как я думал, можно было поискать обходной маршрут, вместо заблокированного переборкой, мне пришлось проявить всю свою силу воли чтобы не свернуть в надежде на то, что мы сможем обойти гнездо генокрадов и снова попробуем добраться до ангара. Единственное, что меня остановило, понимание, что снова уклониться от этих тварей мы не сможем. Разум выводка знал о нашем присутствии, и я был уверен, масса злобных созданий, на которых мы наткнулись, к этому времени, охотясь за нами по всем палубам, расползется по каждому коридору, каналу или проходу, полностью изолировав нас от нашей цели. Нашим единственным слабым, как всегда, шансом было подкинуть ему что-то, насчет чего можно было задуматься — для этого и подходили орки.

Появление в рое зараженных в значительной степени подтвердило те выводы, которые я сделал о причинах, по которым разум выводка держал основную их массу в неведении о своём присутствии на борту "Отродья Проклятия". По нескольким первым, захваченным им, он однозначно убедился в целеустремленной злобности этого вида и в том, что любая попытка прямо противостоять такому их количеству оставила бы крадов в слишком плохом состоянии, чтобы они могли и дальше распространять по галактике свою скверну. Если бы они вообще смогли выжить. Намного лучше было продолжать скрываться в тенях, подбирая то тут, то там отбившихся, пока они не просочатся во все войско зеленокожих и его способность отразить рой будет поставлена под угрозу. При этом они смогли бы вторгнуться на Серендипити не сами, а через зараженных орков и полукровок, которые бы распространяли бы генокрадскую заразу всюду, куда бы те не пошли и, несомненно, захватили бы с собой как можно больше чистокровных. И если у них это получится, кучи орков будет более чем достаточно, чтобы занять все мысли защитников, пока генокрады будут незаметно и беспрепятственно заражать жителей Серендипити.

Единственным способом остановить это, и, что более важно, сохранить свою шкуру в целости, было повернуть собственную тактику выводка против них же. Конечно, это гораздо проще сказать, чем сделать, не спорю, но мое инстинктивное понимание своего положения в этом лабиринте подкинуло мне идею. Да, верно, она была довольно туманной, я был только частично уверен, что она сработает, но это было лучше, чем ничего. Таким образом, я намного быстрее, чем мне нравилось, обнаружил, что мы крадемся через освещенные коридоры секции, которую снова колонизировали орки, надеясь, что мы были в правильном районе и не натолкнемся на слишком многочисленных тутошних обитателей до того, как будем готовы.

Но, кажется, Император снова был с нами, и эти существа, в своей воинственности и напыщенности создавали хорошо слышимое предупреждение о своем присутствии, так что у меня с Юргеном было время, чтобы найти укрытие и избежать обнаружения.

Вскоре мы во второй раз заглянули в огромную металлическую пещеру, которую вырвала из тела скитальца их разрушительная и неустанная энергия. К счастью, моё чувство направления меня не подвело, и мы пришли примерно туда, откуда, как я надеялся, нам будет видна окутанная дымом секция, где трудились мекбои, изготавливая оружие и боеприпасы для опустошения Серендипити. Даже на таком расстоянии я ощущал жар ревущей кузницы и слышал лязг инструментов с палубы под нами, где бригады гретчинов-сборщиков очищали необработанное сырьё для печей. Из-за темноты и марева было сложно разглядеть детали, но того что я увидел, было более чем достаточно.

Почти прямо под нами была зона, в которой собирали "баивые фуры": знакомые мне по Перлии, ощетинившиеся оружием, мобильные орудийные платформы. Конечно, не существовало двух похожих, но я сталкивался с ними достаточно часто, чтобы знать, как трудно их уничтожить без поддержки бронетехники и надеялся, что Торвен и Крегин смогут наскрести против них достаточно танков. Конечно, было ещё много меньших грузовиков, но, по крайней мере, в данный момент, они в большинстве своем возили грузы из одного конца пещеры в другой. (И, насколько я понимал мышление орков, ещё просто ради удовольствия погонять вокруг на опасных для жизни скоростях). Между ними возвышались решетки лесов, на которых неисчислимые крохотные фигуры множества гретчинов копошились вокруг кучи мусора, которая неприятно напоминала полузаконченного гарганта; но, по крайней мере, это была проблема будущего и, желательно, не моя.

— Это похоже на цистерны с прометием, — сказал я, толкнув Юргена и указав на группу куполообразных цилиндров на периферии района сосредоточения транспортных средств, — ты можешь прочесть глифы?

Мой помощник кивнул и немного искоса посмотрел на грубо намалеванные на боках резервуара символы, пытаясь сфокусироваться сквозь раскрашенный дымом воздух.

— Похоже на предупреждение, — выдал он, наконец, — огонь или пламя и зог отсюда[692].

— Превосходно, — сказал я, получив подтверждение своего предположения.

— Как думаешь, сможешь поразить их отсюда?

— Считаю, что да, — сказал Юрген, глядя через прицел своего лазгана, — это выстрел на большое расстояние, но, по крайней мере, не нужно беспокоиться о сопротивлении воздуха.

Он задержал дыхание, тщательно прицелился и выстрелил. Я напряг глаза, но темнота и степень задымления были слишком сильны, и я не смог увидеть никаких признаков воздействия.

— Немного левее.

Он повторил процесс, опять без видимого эффекта, потом попробовал в третий раз. Я только собирался бросить это занятие и попробовать найти другую цель, когда мой помощник удовлетворенно хрюкнул.

— Это должно сработать.

— Ты попал в резервуар? — спросил я с ощущением некоторого разочарования, поскольку ожидал какого-то видимого эффекта. Думаю, я надеялся на подобие того ада, который охватил топливозаправочную станцию в Процветающем Источнике[693], хотя тогда это было вызвано взрывом крак-ракеты, а не слабым попаданием из лазгана, далеко за пределами его диапазона эффективности. Юрген покачал головой.

— Резервуар? — отозвался он эхом, выглядя озадаченным, хотя в этом не было ничего нового. — Я стрелял в выпускной вентиль.

Искоса поглядев в сторону грубых цилиндров, я смог разобрать только какой-то выступ там, где соединялась группа труб. Возможно, это было моё воображение, но туман в этом месте мне показался более плотным, и я решил, что вроде бы разглядел мерцание хлынувшей жидкости, собирающейся в постоянно растущую лужу.

— Это намного лучше, — уверил я его, не в первый раз удивляясь его способностям к меткой стрельбе. Конечно, попадание на этом расстоянии в такую маленькую цель потребовало немалой удачи, но я не собирался воротить от неё нос.

— Хорошая работа.

— Пожалуйста, сэр, — сказал Юрген, позволив прорваться слабому вздоху удовлетворения, а потом рассудительно кивнул.

— Просто подождите ещё секунду, чтобы он испарился.

Он снова направил вниз лазган.

— Теперь нужна только небольшая искра…

Он начал нажимать на спуск, и я уставился на склад топлива, сузив глаза и в надежде ожидая результата. Понятия не имею, куда попал выстрел, но, наверное, лаз-разряд ударил в металл, дав искру, которую так хотел Юрген. В первый момент, казалось, ничего не происходит, затем ниоткуда расцвела яркая оранжевая вспышка, которая, расширяясь, охватила весь комплекс.

— Хороший выстрел… — начал говорить я, а затем мои слова были заглушены раскатом грома, который, отразившись в замкнутом пространстве, усилился вдвое и оставил после себя звон в ушах. Озеро жидкого огня хлынуло через сборочную зону, смывая недавно законченные "баивые фуры" и прихватив в процессе сотню орков и гретчинов. Несколько грузовиков на краях мекбойской зоны развернулись и помчались в стороны, пытаясь опередить распространяющийся огонь; некоторые спаслись, другие, застигнутые врасплох, были охвачены пламенем, их собственное топливо вспыхивало, словно миниатюрное отражение главного огненного шара, почти теряясь на фоне общего пожарища.

— Все прошло хорошо, — сказал Юрген, откровенно радуясь за себя, под непрерывный грохот вторичных взрывов, когда начали взрываться боеприпасы на борту горящих "баивых фур". Я задумался о том, где находился основной склад боеприпасов, и не получилось ли так, что мы малость перестарались. Я надеялся привлечь внимание орков, а не полностью уничтожить их.

Ну, конечно, этого произойти не могло. Несмотря на зрелище расползающегося под нашими ногами разрушения, большая часть колонии зеленокожих осталась нетронутой. Оторвав глаза от устроенного нами ада, я с удовлетворением увидел, что они стреляют вокруг ещё более беспорядочно, чем обычно, а рев нобов[694], пытающихся восстановить порядок, действует ровно с таким успехом, какого можно было ожидать. Варбосс, которого мы уже видели, прокладывал себе дорогу через неорганизованную толпу, разбивая головы и ревя на неудачников, попадающихся ему на пути. Я ткнул Юргена локтем. Эта возможность была слишком хороша, чтобы её пропустить.

— Это не тот, которого ты хотел подстрелить в прошлый раз? — спросил я.

— Похож на него, — согласился Юрген, прицеливаясь и снова стреляя. Я очень надеялся, что он сможет уложить отсюда лидера этого воинства (хотя после опустошения, которое он умудрился устроить всего несколькими лаз-выстрелами, я бы не удивился, если бы он попал твари прямо между глаз), но в любом случае у меня была другая цель.

— Фрак. Какой шустрый.

Когда лазразряд ударил ему в наплечник, добавив ещё одну едва заметную вмятину к обширной коллекции уже имеющихся, он зарычал и вскинул в нашем направлении взгляд, в котором светилась бешеная ненависть. На что я и надеялся на самом деле. Я встал на самый край головокружительной пропасти в конце укороченного коридора и, не обращая внимания на поднимавшийся из ада внизу захватывающий дух жар, взмахнул цепным мечом, приковав к себе многочисленные взгляды. Я знал, не найдется зеленокожего, который смог бы истолковать этот жест иначе, чем вызов, и я оказался прав. С ревом ярости, перекрывшим рев пламени и какофонию от падения частично построенного гарганта, у которого от жара размягчились поддерживающие леса, он помчался к нам, как можно ближе огибая рукотворный ад. Конечно, с ним пошли его телохранители и остальные орки, верные менталитету толпы, который, кажется, управлял этими существами, все остальные тоже устремились следом. Даже с такого расстояния и сквозь оглушительный шум устроенного нами разрушения я смог услышать нарастающий общий вопль "ВААААААГГХХХХ!", который означал, что у них вспыхнула жажда крови.

— Пора уходить, — сказал я, прикидывая, сколько времени им понадобится, чтобы добраться до нас. По крайней мере, несколько минут, но они едва ли ожидают, что мы будем стоять на месте. Поднимаясь на верхние этажи, они будут расползаться в стороны, надеясь отрезать нас. Возможно, это и сработало бы, если бы нам на пятки не наступал рой генокрадов, несомненно, пытающийся повторить эту уловку с другой стороны.

Лучших идей у меня не было, поэтому я поторопился назад, к расходящимся коридорам, которые привлекли моё внимание ещё в первый раз, надеясь, что к этому времени генокрады ещё не продвинулись так далеко. Я был полностью уверен, что они продолжат избегать орочий анклав, так как проникновение сквозь его периметр обнаружило бы их присутствие и полностью фракнуло бы их план использовать зеленокожих в собственных интересах. Но орки, движимые жаждой крови и мести, к этому времени должны были сильно распространиться, и, если нам немного повезет, две группировки должны будут столкнуться до того, как какая-нибудь из них догонит нас. Конечно, оставался интересный вопрос: как мы собираемся незамеченными проскользнуть через эту небольшую войну, не попавшись под перекрестный огонь, но об этом я буду волноваться, когда придет время.

Но первыми нас нашли не орки и не крады. Мы все ещё были в хорошо освещенной зоне, когда я обратил внимание, доносившийся сзади на топот бегущих ног по палубе и, обернувшись, обнаружил, что коридор забит гретчинами. Те мчались к нам с пронзительными визгами злорадного ликования, подгоняемые своими большими надзирателями — орками. Нам просто повезло: наверное, когда мы взорвали склад горючего, они добывали еду в этой части руин и, заметив волнение, впали в общую жажду крови.

— Я беру большого! — закричал я, вогнав несколько выстрелов из лазпистолета в грудь орка, что вряд ли можно было назвать тестом на меткость стрельбы, поскольку он сильно возвышался над гротами[695]. Он закачался, но потом собрался и, возможно, достал бы меня, если бы не хаотичная масса маленьких зеленокожих, собравшаяся у его ног. Юрген хорошо уменьшил их численность несколькими выстрелами из лазгана, после чего оставшиеся решили, что боятся нас сильнее, чем орков и с визгами разбежались. Обнаружив, что путь перед ним внезапно расчистился, орк рванул вперед, занеся для удара дубину толщиной с моё предплечье. Но к этому я был готов и проскользнул под ним, а мой цепной меч горизонтально полоснул его по туловищу. Взревев от гнева и возмущения, неуклюжий зеленокожий попытался повернуться и шагнуть в другую сторону прежде, чем до его сознания наконец-то дошло, что он разрублен практически пополам, после чего рухнул на плиты палубы, в оцепенении глядя, как его внутренности расползаются во все стороны.

— Это было легко, — заметил Юрген и я кивнул, поставив регулятор скорости цепного меча обратно на холостой ход. Я подозревал, что в следующие несколько часов, если я смогу протянуть так долго, он мне будет нужен очень часто и не хотел исчерпать батарею.

— Лучше использовать это по максимуму, — посоветовал я, — с этого момента ситуация становится чуть сложнее.

И я, в своём ожидании, не был разочарован. К этому моменту мы снова добрались до относительного убежища затемненных коридоров, проводив взглядами ещё с полдюжины орков, передвигавшихся парами и тройками[696]. Это был немногочисленный авангард толпы, охотящейся за нами по верхним уровням. Но я знал, что намного большее число орков уже должно наступать нам на пятки и начал сомневаться в разумности выбранного курса действий.

Хотя, для подобных размышлений было уже поздно. К этому времени мы уже добрались до намеченного бокового туннеля, и я немного сбавил шаг, понимая, что генокрады уже почти наверняка пробили себе путь через переборку и могли нестись к нам из темноты со всей скоростью, на какую были способны их шесть конечностей. Конечно, если они уже не пробрались достаточно далеко и теперь сидели в засаде. Или это сделали другие, пройдя обходным путем. Я внимательно прислушался, ловя любой намек на беготню во мраке вокруг нас, но все, что я слышал за звуком собственного сердца, было слишком слабым и рассеянным, чтобы можно было что-то определить.

Нет никакого смысла волноваться, сказал я себе, прежде чем едва различимое изменение в окутывающей нас темноте начало щекотать мои нервы.

— Погаси люминатор, — приказал я Юргену. К приказам он всегда был отзывчив, поэтому подчинился немедленно. И я осознал, что прав. Слабый свет за нами становился сильнее с каждым мгновением и когда я напряг уши, то смог разобрать нерегулярный топот большого количества быстрых ног. Немного погодя, к ним присоединились гортанные, повышенные в перебранке, голоса, которые сразу развеяли все сомнения относительно их обладателей.

— Сюда! И постарайся не шуметь.

Наверное, последнее замечание было не особо нужно, потому что приближение орков, с их бесконечными препирательствами, заглушило бы любой наш шум, но осторожность никогда не повредит. Кроме того, я не забыл, что где-то вокруг шастали генокрады и, возможно, выслушивали нас с таким же старанием и интересом, как только что это делал я. К счастью, до того, как погас наш люминатор, я запомнил расположение нужного нам пересекающего коридора, и чтобы попасть туда, мне хватило нескольких шагов. Мой нос позволил с легкостью установить местоположение Юргена и вести его за собой, так что, когда рассеянный свет за нами распался на отдельные источники, мы уже удобно утроились за большой ржавой кучей в нескольких метрах в глубине прохода, которая выглядела так, словно когда-то была каким-то насосом. Оттуда у нас был хороший обзор на только что покинутый нами коридор, так что я сидел на корточках с лазпистолетом наготове и выглядывал из-за больше не существующего механизма, надеясь оценить догонявшую нас группу.

На этот раз мне пришлось увидеть куда больше. Орки приблизились к перекрестку, и мы с Юргеном навели оружие, готовясь застрелить любого, кто отойдет от основной группы, чтобы проверить наше убежище. С каждым шагом зеленокожих свет вокруг нас становился все ярче. Пока они были скорее слышны, но скоро мы должны были увидеть преследовавших нас орков. Насос, за которым спрятались мы с Юргеном, стоял сбоку прохода, в той стороне, с которой они приближались, так что мы смотрели на главный коридор в направлении гнезда генокрадов. У меня было такое чувство, словно мы наткнулись на него целую жизнь назад, хотя мой хронограф упрямо настаивал, что с тех пор прошло полтора часа.

Я сосредоточил взгляд на пересечении этих двух коридоров и замигал, на мгновение подумав, что усталость и стресс все-таки взяли верх надо мной. По мере приближения несущих люминаторы зеленокожих, тени сжимались и углублялись, но при этом, казалось, слегка колебались, перемещаясь в неправильном направлении, прежде чем снова улечься где-то в свисающей с потолка путанице трубопроводов.

Моё дыхание замерло.

— Крады, — прошептал я почти беззвучно, не осмеливаясь немного повысить голос, чтобы эта хитиновая мерзость не услышала меня, — в основном проходе.

— Я вижу трех, — ответил Юрген, тоже вполголоса, через мгновение после того, как я заметил остальных, цеплявшихся за стенку около решетки вентиляции немного выше уровня глаз и прятавшихся в сервисном канале, под решеткой палубы. Всколыхнулось ещё больше теней, и внезапно там возник целый рой, заблокировав проход одновременно с тем, как передовой отряд орков вошел в поле зрения с другой стороны.

Я думаю, что в подобном положении люди, возможно, замешкались бы, на мгновение парализованные удивлением или нерешительностью, но обеими породами ксеносов управляла инстинктивная агрессия, которая хорошо служила им в подобных столкновениях. С потрясающим кости воплем "ВАААААГГХХХХХ!" зеленокожие рванули вперед, стреляя из своих грубых болтеров и размахивая топорами, а чистокровные хлынули им навстречу. Выстрелы против клыков, острая сталь против когтей. Потекли кровь и ихор, ни одна из сторон не хотела и не давала пощады, одинаково полные решимости уничтожить другую.

— Идем, — скомандовал я, оставил укрытие и быстро, как только возможно без риска подвернуть лодыжку на невидимом препятствии, двинулся по проходу. После того как я пару раз ударился о валявшиеся на проходе обломки, я сказал Юргену, чтобы тот зажег люминатор. В конце концов, орки их тоже использовали и на таком расстоянии не смогут отличить нас от своих, а генокрады, я уверен, с легкостью смогут нас найти, независимо от того, используем мы его или нет. Шум перестрелки позади заглушал любые звуки, которые могли бы меня предупредить о возможной засаде чистокровных, так что нам в любом случае ничего не оставалось, кроме как довериться своему зрению.

— По звуку, похоже, что они все тут собрались, — заметил Юрген таким тоном, словно сообщал, что к вечеру ожидается дождь, и я согласно кивнул. Спорадическая стрельба и военные кличи орков теперь раздавались изо всех туннелей, и мне стало ясно что мы в итоге можем и не найти выход. Мой дар, позволявший уверенно ориентироваться в подобной среде, был как всегда надежен, но, кажется, путь к ангару был теперь блокирован двумя ордами злобных ксеносов, чертовски жаждущих повыбивать друг из друга, вошедшие в поговорку девять жизней. Думаю, если в этой ситуации в чем-то и можно быть уверенным, так это в том, что зеленокожие теперь точно и наверняка знали о присутствии генокрадов, что, в свою очередь, означало, что у них в ближайшем будущем не будет достаточно времени и возможностей для нападения на Серендипити. Это, возможно, делало их легкой добычей для местных жителей, но не слишком помогало мне.

— Давай попробуем этот путь, — сказал я, заметив появившиеся впереди огни и уходящий вниз проход, который выглядел даже более ветхим и опасным, чем тот, который мы покинули. Краем глаза я поймал движение и повернулся, инстинктивно поднимая цепной меч и включив зубья на боевую скорость. И снова рефлексы дуэлянта спасли мне жизнь: клинок начисто срезал руку генокрада, когда его когти были уже в миллиметрах от моей головы. Я увернулся с его пути и обратным взмахом аккуратно обезглавил его. Когда он упал, я начал озираться в поисках остальных, но, к моему огромному облегчению, кажется, он был один.

Хотя любая отсрочка могла быть только временной: разум выводка теперь знал наше местоположение и пошлет за нами больше существ. Все что мы могли сделать, так это продолжать двигаться и надеяться, что орки займут оставшихся в окрестностях генокрадов. В этот момент я снова увидел огни за нами, на входе в наш боковой туннель.

Кажется, они увидели нас в то же время, что и мы их.

— Продолжаем двигаться, — сказал я быстро, — как можно быстрее.

— Вы правы, сэр, — ответил Юрген и, подтверждая слова действием, припустил неуклюжей рысью. Кажется, мы прошли ещё одну секцию скитальца, которая была в ещё более худшем состоянии, чем старый грузовоз, даже не учитывая того, что орки поснимали с него часть одного оборудования для ремонта другого. Коридор был узким, а плиты палубы ужасно ржавыми. Вездесущая пыль, поднимаемая моими торопливыми шагами, была здесь окрашена ржавчиной в коричневый цвет, а каждый раз, когда я задевал плечами стены, от них отваливались целые хлопья. Петли кабелей свисали с потолка, подобно лианам в джунглях, в тех местах, где удерживавшие их скобы или ослабели, или полностью отвалились и на мгновение я задумался над вопросом, не могли бы мы каким-то образом повторить уловку Миры на "Ревенанте" с электропроводами. Но генераторы, которые их питали, перестали работать столетия, если не тысячелетия назад, а если бы работали, то я в любом случае уже закончил бы свою жизнь на импровизированном электрическом стуле.

— Тут тупик, — окликнул меня Юрген, посветив своим люминатором по сторонам засыпанного обломками зала, который, судя по кафедрам управления и застекленным циферблатам в стенах, вероятно, была когда-то часовней управления энергетическим ядром судна. Насколько я видел, другого выхода не было, и я выразил свое разочарование в нескольких коротких фразах, которые, думаю, лучше для потомства не записывать.

— Мы можем вернуться тем же путем, каким пришли?

— Если сначала очистим его от орков, — сказал я, указав на усиливающийся свет, льющийся из прохода. Юрген занял позицию позади упавшего куска потолка и навел лазган на узкий проход.

— Не проблема, — уверил он меня.

— Рад слышать это, — сказал я, надеясь, что он не был слишком оптимистичен.

По моему, там была большая толпа, и хотя они могли входить в зал только по одному, я слишком часто сражался с зеленокожими, чтобы оптимистично смотреть на нашу возможность убить их на входе. Я видел, как орки не обращают внимания на раны от лазгана, которые убили бы или вывели из строя человека, и в таком ограниченном пространстве их нужно всего несколько, чтобы мы были убиты.

— Остались какие-нибудь гранаты?

— Очень жаль, сэр, — Юрген печально покачал головой, — мы использовали последнюю[697].

— О, ну ладно, — сказал я, пытаясь выглядеть беспечным, — все равно не поможет. Нам просто нужно сделать все, что мы можем.

Я наудачу выстрелил несколько раз в проход, надеясь задержать наших преследователей или заставить их устроить толчею, но все что я получил в ответ на мои старания — ответный залп из болтеров, которые осыпали окружавшие нас металлические стены рябью взрывов, пробив в них дырки размером с кулак и оглушив меня. Это навело меня на мысль, и я бросился к стенам, чтобы изучить повреждения. Если металл был достаточно тонок, то я мог бы прорубить нам выход цепным мечом, пока Юрген сдерживает орков.

Хотя, надежда была жалкой: краткой проверки было достаточно, чтобы я убедился, что никогда не смогу распилить лист за оставшееся время, даже если зубья моего оружия будут работать непрерывно. Но на самом деле меня заставило отказаться от попытки быстрое движение, которое я заметил через ближайшее отверстие. Я рефлекторно отскочил назад, когда тридцатисантиметровый коготь проткнул перегородку и начал испытующе вертеться в разные стороны. На мгновение он исчез, а потом появился снова, вместе с четырьмя своими приятелями, пробившими металл, словно это был картон. Они медленно соединились, когда крад за стеной сжал руку в кулак, сминая её как фольгу, а затем ушли, вырвав всю пригоршню и оставив дырку размером с мою голову.

— Крады лезут сквозь стены! — предупредил я Юргена, когда пасть с слишком большим количеством зубов огрызнулась сквозь дырку, не сумев пробраться внутрь. Я выстрелил в упор из лазпистолета и тот исчез в брызгах ихора, но отсрочка была короткой. Металл стены начал выгибаться и рваться ещё в нескольких местах, и я и трепетом чистого ужаса понял, вся группа чудовищ прорывается к нам.

— Орки тоже не уходят с нашего пути, — ответил мой, как всегда флегматичный, помощник, посылая при этом по коридору очередь автоматического огня. Ему ответил ещё один залп болтов, прошипевший над нашими головами и ударившийся в стены. Крады дрогнули от множества взрывов, но быстро сплотились и возобновили свою атаку на ослабленный барьер; такими темпами они с ним покончат в считанные секунды.

Я отступил ещё на несколько шагов, размахивая цепным мечом в оборонительной позиции и дожидаясь подходящей цели для лазпистолета. Я был уверен, что у меня только пара выстрелов, и я намеревался потратить их с толком.

Тут я снова заметил полускрытое тенями быстрое движение, примерно на высоте моих голеней. Я крутанулся вокруг своей оси, чтобы встать к нему лицом и пустить в ход пистолет. Мой палец начал напрягаться на спуске.

— Комиссар! Это вы? — голос в комм-бусине был ослаблен и размыт статическими помехами, и на мгновение я был слишком озадачен, чтобы ответить. — Пикт-канал очень плохой.

— Драмон? — я прекратил давить на спуск как раз вовремя, чтобы не прострелить дырку в КОТе, почти идентичном тому, который мы нашли перед тем, как Блэйн отправился на доклад к Императору. Он выкатывался из-за погнутого пульта, который скрывал его от наших глаз, когда мы с Юргеном вошли в комнату.

— Где вы? — я сделал несколько выстрелов в генокрада, который за время нашего разговора прорвал в стене отверстие достаточного размера, чтобы просунуть голову и плечи, и попытался схватить меня. Он упал, а его голова, у которой теперь отсутствовала большая часть, застряла на полпути в отверстии и гротескно болталась, словно плохо установленный трофей.

— На борту "Ревенанта", — сказал технодесантник со слабым удивлением, — мы думали, вы мертвы.

— Скоро буду, — сказал я несколько резковато, полоснув ещё одного крада, который прорвался сквозь стену, став похожим на какую-то кошмарную куколку насекомого. Истекая жидкостью из грудной клетки, он отступил и снова приготовился напасть.

— Скиталец кишит крадами и зеленокожими.

Юрген, как будто подчеркивая это, снова выстрелил, вызвав орочий гневный рев, и оставил свою позицию, чтобы присоединиться ко мне.

— Мы зажаты между ними.

— Извините, сэр, — сказал Юрген, сдернув люминатор со ствола своего лазгана и просто бросив его на палубу, тот покатился, отбрасывая на окружавших нас монстров гротескные тени. Он достал штык и установил его на место фонаря.

— Я полностью пустой.

— Удерживайте позицию, — посоветовал Драмон и отключился.

— Как будто у меня есть выбор! — прорычал я, увернувшись от секущего удара приблизившегося крада, и атаковав его в открытую грудь, прежде чем тот успел восстановить баланс. Он упал, и я повернулся к следующему, одновременно выстрелив в первого вошедшего в зал орка. Он покачнулся, затем собрался и бросился вперед, подняв свой неуклюжий топор для смертельного удара, в то время как генокрад сделал выпад, слишком быстрый, чтобы я мог его отразить…

Что-то схватило меня, сокрушило и вывернуло наизнанку. В течение бесконечного, ослепляющего мгновения я потерял всякое понимание того, кто я и где я, пораженный такой болью и ужасом, какие, я думал, невозможно испытать. Потом я ощутил ещё один рывок, как при переходе звездолета из варпа назад в реальность и упал, ощущая лицом холодный металл.

— Комиссар. Вы в порядке? — это снова был голос Драмона, но на этот раз реальный, а не исходящий из приемопередатчика в моём ухе. Я заморгал, стараясь сфокусировать расплывающееся зрение, и ощутил, как огромные керамитовые рукавицы ставят меня на ноги.

— Дам вам знать, если что-то не так, — сказал я, смутно недоумевая, почему гретчины забивают мне шипы в виски, а никто ничего по этому поводу не делает.

— Где крады?

— И орки, — добавил Юрген, выглядевший так же здорово, как я себя чувствовал, что, надо сказать, не слишком отличалось от его обычного поведения.

— Остались на "Отродье Проклятия", — сказал Драмон так, словно это должно было быть очевидным.

— Тогда, где, ад побери, мы находимся? — спросил я, пытаясь сосредоточиться на окружении. Мы находились в отдающем эхом металлическом зале, освещённом работающими люминаторами. Повсюду были загадочные механизмы, как правило, окруженные распевающими техноадептами, а воздух был плотным и наполненным ладаном и озоном. Пока я смотрел на это, моя головная боль только ухудшалась, и я оставил попытки что— то понять.

— На борту "Ревенанта", — сказал Драмон тем же самым тоном. Он указал на автомат, на который мы наткнулись, и который, почему-то, по-прежнему был здесь и наугад слонялся по отдающему эхом залу.

— К счастью телепортационный маяк КОТа все ещё функционировал, так что мы смогли вернуть вас назад вместе с ним.

— Вы хотите сказать, что в любое время могли телепортировать назад тот, за которым мы пошли? — спросил я, чувствуя себя одновременно глупым и сердитым. Технодесантник покачал головой.

— Он был деактивирован, — напомнил он мне, — так что вот так.

Если бы я тогда знал то, что знаю теперь, то охотно бы оставил его там гнить. Я глянул на дверной проём, через который, с приветственным кивком, прошла ещё одна внушительная фигура.

— Апотекарий Шолер. Я рад вас видеть.

— Могу себе представить, — сказал Шолер, — телепортация без защиты может привести к неприятным эффектам для организма.

— Действительно может, — согласился я, — но, с учетом обстоятельств, это, решительно, лучшая альтернатива.

Глава двадцать третья

Большую часть недели я провел под заботой Шолера, излечиваясь от побочных эффектов того, что меня протащили за шкирку по краю варпа[698], и, ощущая себя смутно обиженным тем, что это походило на худшее из перенесенных в жизни похмелий, без того, что должно было бы ему предшествовать. Для Юргена, к моему удивлению, это не стало плохим опытом и он, оправившись немногим более чем за день[699], занялся обычным отваживанием неприятных посетителей и административными мелочами, которыми я никогда не занимался, поскольку из-за них всегда ощущал сильное желание выпить. Конечно, некоторых вещей я избежать не мог, в том числе Грайса, поэтому время между сном и постепенно уменьшающимися приступами тошноты я тратил на написание настолько полного отчета о наших блужданиях на борту "Отродья Проклятия" и обнаруженных там неприятных неожиданностях, насколько мог.

Чувствуя, что из своего статуса офицера по связи Имперской Гвардии я должен сделать серьёзное шоу, то заставил Юргена отправлять копии моих отговорок и оправданий Торвену, который, в свою очередь, передавал их Дуку и Крегин, и эти трое уже отправляли информацию вниз по соответствующим цепям командования. Неизбежным результатом этого были слухи и преувеличения, которые скоро начали опережать само резюме, поэтому, к тому моменту, когда я снова встал на ноги, каждый в системе был убежден, что я почти в одиночку предотвратил вторжение зеленокожих и роя генокрадов.

— Не удивительно, что губернатор желает вас видеть, — сказал Драмон во время последнего его визита в мою каюту на борту "Ревенанта". Теперь, когда нынешний кризис был завершен, и я чувствовал себя лучше, чем прежде, я собирался, не теряя времени, устроить свой перевод в гарнизон Имперской Гвардии на Серендипити. К этому времени я уже был сыт по горло космическими кораблями и хотел очутиться где-нибудь подальше от металлических коридоров и теней, которые, может статься, предоставляли укрытие одному-двум генокрадам. Правда, чтобы пробраться на борт ударного крейсера Астартес, нужно было быть очень глупым крадом, но каждый раз, когда я смотрел в иллюминатор, то видел там нависавшую над нами зловещую тушу скитальца и хотел убраться от него, чем дальше, тем лучше.

— Кажется, во всей системе вы единственный человек, более уважаемый, чем он.

— До тех пор, пока он не захочет вызвать меня на дуэль, — пошутил я, удивленный и слегка тронутый тем, что Драмон удосужился прийти и посетить меня. Он слабо улыбнулся.

— Не стоит этого опасаться, — сказал он, — из того, что местные о вас говорят, думаю, он, если обидится, предпочтет вызвать брата-капитана.

Мы шли по коридорам к отсеку ангара, где нас ждал шаттл. Юрген шел в шаге позади, неся наши вещмешки. Как и положено при той репутации скромности, которую я пытался культивировать, я запросил "Аквилу" Имперской Гвардии, чтобы забрать моего помощника и меня, вместо того чтобы доставлять Отвоевателям неудобство отсылкой "Громового Ястреба". В свою очередь, это означало, что я смогу спокойно поспать или что-то почитать, без необходимости надевать неуклюжие защитные наушники. Торвен, поскольку я спас его от беспокойства отражать вторжение орков параллельно с хищническим проникновением генокрадов в систему, был более чем рад потворствовать моей прихоти. Должен признаться, я ощутил теплое чувство, увидев крепкое суденышко, по сравнению с "Громовыми Ястребами", похожее на неоперившегося птенца рядом с взрослыми хищниками.

Однако сначала я его едва заметил, настолько был удивлен увиденным мной почетным караулом Отвоевателей, выстроившимся от дверного проема до опущенного посадочного трапа "Аквилы", чья свежее-отполированная броня сияла в свете потолочных люминаторов. Во главе их был сам Грайс, который, вместе с Драмоном, сделал шаг вперед, и я встал рядом с ним.

— Комиссар. Ваша помощь была весьма ценна, — сказал он, наклоняя голову, чтобы посмотреть на меня сверху вниз. Похоже, у него создалось впечатление, что я специально занял генокрадов, чтобы дать абордажной команде время пробиться обратно на "Громовой Ястреб" с теми данными, которые Яффел сумел спасти из ядра когитатора Искупителя, и я не очень хотел разуверять его в этом.

— Это честь для меня, — сказал я ему вполне честно, — ситуация на борту скитальца достаточно стабильна, чтобы можно было возобновить спасение имущества?

— Пока нет.

Он с сожалением покачал головой.

— Но конфликт между орками и генокрадами медленно угасает по мере того, как уменьшается их количество. Когда прибудет подкрепление, мы будем в состоянии очистить, по крайней мере, ключевые области.

— Я уверен, что услышав это, магос будет в восхищении, — сказал я, — как и губернатор, когда я сообщу ему.

Должен признаться, у меня был приступ мрачного предчувствия, когда мы вместе с Юргеном поднимались по посадочному трапу. Даже с учетом того, что Мира покинула "Ревенант" на борту шаттла губернатора, вместе с сопровождавшей её толпой паразитов, часть моего сознания все ещё ожидала, что она появится в последнюю минуту, чтобы снова разрушить моё, с таким трудом обретенное, равновесие. Но она, конечно, не появилась и я со слабым вздохом облегчения занял своё место, осмелившись, наконец, надеяться, что видел её в последний раз в жизни, недоумевая, почему эта мысль пришла одновременно со слабым уколом сожаления. Должен признаться, не смотря на все, жизнь с нею совсем не была скучной.

Хотя я и не ощутил такого двойного чувства при последнем взгляде на "Отродье Проклятия". По мере того как оно уменьшалось до пятнышка и, наконец, совсем исчезло среди звезд, я от всей души пожелал этому проклятому судну скатертью дороги.

Когда я взглянул на Серендипити первый раз, она оказалась такой же захватывающей, как и ожидалось. Пышный сине-зеленый шар вырисовывался на фоне пестрых охряных оттенков газового гиганта, по орбите которого она двигалась, а кольцевая система образовала сверкающую алмазную тропу под килем "Аквилы".

Я не могу вам сказать, как долго смотрел из иллюминатора, но за это время мир стал достаточно большим, чтобы затмить собой все остальное, полностью скрыть и, постепенно вырастая, заполнить все поле моего зрения. В конце концов, я увидел кривую линию горизонта и увеличивающиеся континенты, вторгающиеся в испещренный облаками океан. Потом суша расширилась, охватив весь иллюминатор, её пятнистая поверхность медленно превратилась в леса, равнины и поселения. Стали видны поселки и города, показались связывающие их дороги, то, что сверху казалось пятнами листвы, начало распадаться на правильные контуры границ полей.

— Это, наверно, оно, — сказал Юрген, указывая на пространство парковых насаждений вдали, чей искусный природный ландшафт выдавал руку человека. Вскоре это было подтверждено появлением дворца, стоящего на берегу озера, которое, может быть, раньше, до того, как кто-то решил немного привести в порядок его берега, было естественным. Он был низким и пропорциональным, и, как соседние здания, построен из какого-то местного камня, имевшего слабый розовый оттенок, повторяющий цвета газового гиганта, на орбите которого двигался весь мир. Пилот аккуратно посадил нас на площадку, построенную из того же материала, который был частично скрыт более утилитарным рокритом, необходимым чтобы выдержать вес шаттла, и ограниченную клумбами, набитыми какой-то местной растительностью.

— А это, наверно, губернатор, — согласился я, когда посадочный трап мягко опустился и изящного вида человек в строгой одежде, с длинной, до пояса, аккуратно завитой бородой, для красоты обвитой желтым шелком, шагнул вперед чтобы встретить нас. Очевидно, это была неофициальная одежда. Если с ним и были придворные или телохранители, они были аккуратно расположены где-то вне поля зрения.

— Комиссар Каин? — спросил он, словно могли быть какие-то сомнения в моей личности, и я коротко кивнул, соглашаясь.

— Губернатор Метрелл. Примите мои поздравления по поводу вашего сада — он реально поднимает дух после столь долгого пребывания в космосе.

Человек слабо улыбнулся.

— Я мажордом губернатора, комиссар. Его Превосходительство ожидает вас в чайном саду. Не хотели бы вы проследовать этим путем?

Он повернулся и пошел впереди, через аккуратно подстриженную лужайку к фигурной арке из стриженых кустов в высокой изгороди.

— Если бы я хотел проследовать этим путем, — пробормотал Юрген, и я искренне надеялся, что его не было слышно, — то я бы пел сопрано…

Наш провожатый вошел в зазор в листве и жестом позвал нас.

— Ваше Превосходительство, Комиссар Каин и …

Его взгляд на мгновение остановился на Юргене и лоб избороздило морщинами от усилий сформулировать адекватное описание второго человека.

— Мой помощник, артиллерист Юрген, — сказал я, проходя через арку. Внутри был приятный английский сад, с расставленными вокруг удобными стульями и маленькими столами, за самым большим, из которых сидел молодой атлетичный красавец с подбородком, которым можно рубить гранит. Он встал, улыбнулся и твердо встряхнул мне руку.

— Конечно. Ваша неизменная правая рука, — к нашему обоюдному удивлению он пожал руку и Юргену и, возвращаясь к стулу, незаметно вытер её о свои свежие белые брюки.

— Я много слышал о вас.

— Я уверен, это все преувеличения, — сказал я, легко соскальзывая в рутинную роль скромного героя. Я обратил внимание, что на столе было четыре прибора, хотя, кажется, других гостей здесь не было.

— Нисколько, — произнесло теплое контральто, и мой позвоночник обратился в лед. Я узнал его даже раньше, чем Юрген сказал "Добрый день, мисс" и обернулся, чтобы увидеть, как Мира улыбается мне через проход в ограде. Мне хотелось бы думать, что я быстро взял себя в руки, ответив формальным наклоном головы и вернув улыбку, уклончивую настолько, насколько это было возможно. Я понятия не имел, что она тут делала, и решил, что лучше некоторое время выждать, пока не разберусь, что происходит. Метрелл тоже ей улыбнулся, в чуть-чуть простодушной манере мужчины, одурманенного представителем противоположного пола и не совсем уверенным, что с этим делать.

— Моя помолвленная — ваш большой поклонник, комиссар. Во время вашего путешествия вы, кажется, произвели на неё сильное впечатление.

— Как приятно, — ответил я автоматически, прежде чем до меня дошел полный смысл его слов и взглянул на Миру, я приподнял бровь, — помолвленная?

— С прошлой ночи.

Она улыбнулась губернатору в той манере, которую я помнил слишком хорошо. Потом она повернулась к моему помощнику.

— Юрген, могу я вас заполучить на минутку? Мне удалось раздобыть этот вальхалльский напиток, который вы оба так любите, но наши повара не совсем уверены, как его правильно смешивать.

— Вы смогли найти танна? — спросил я и до меня начало доходить, насколько богат и влиятелен губернатор. Все что я мог сделать, опираясь на тот доступ к обширным ресурсам Муниторума, который давало мое положение, так это поддерживать маленький личный канал доставки. Один Император знает, как Метреллу удалось получить его за пару дней или сколько ему это стоило. Он кивнул.

— Мира сказала, что вы оцените это, — произнес он.

— Если ваша прислуга не фракнет его, — ответил Юрген, как всегда забывший о тонкостях гражданского протокола, но наши хозяева, кажется, не поняли это превратно. В конце концов, Мира тоже привыкла к нему, и я почему-то был почти уверен, что Метрелл согласится со всем, что устраивало её.

— Я должен пойти и показать им, как это делается.

— Спасибо, — сказала Мира и снова улыбнулась губернатору улыбкой, кажущейся липкой, словно эклер на жаре, — дорогой, ты не отказался бы показать ему куда идти?

— Конечно.

Метрелл встал со стула и повел Юргена через сводчатый проход. Его голос ослабевал по мере того, как они удалялись.

— Сюда, мимо жабьего пруда и через внутренний двор…

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — сказала Мира, включив жеманные манеры и наблюдая за мной сузившимися глазами, — но чего ты ожидал? Ты ушел шататься по этому дрейфующему мавзолею и позволил всем думать, что умер.

— И зачем бороться за трон дома, если все что нужно здесь — это улыбка и быстрый план? — добавил я.

— Точно, — Мира кивнула, выглядя более аристократично, чем когда-либо, несмотря на то, что она была по-прежнему в своем обтекающем платье, подобно девушке для удовольствий, отчаянно нуждающейся в клиентуре.

— После войны на Виридии ещё несколько лет будет полный бардак, потому здесь намного удобнее. Кроме того, Метти действительно очень милый. Я могла бы сделать намного худший выбор.

Я улыбнулся, ощущая настолько сильный прилив облегчения, что затаил дыхание.

— Тогда, думаю, я должен тебя поздравить, — сказал я. Мира внимательно наблюдала за мной, просеивая мои слова в поисках намеков на сарказм.

— Значит, я так понимаю, ты не собираешься устраивать сцену ревности? — спросила она обстоятельно, выглядя при этом смутно разочарованной.

— Нет, — сказал я серьёзно, стараясь выглядеть так, словно сдерживаю свои эмоции и изо всех сил подавляю желание начать носиться кругами по саду, — я не буду вам мешать. Победил лучший мужчина и на этом все.

Выражение её лица снова смягчилось, и я предположил, что неприятностей с этой стороны избежал.

— Очень мило с твоей стороны, — сказала она, хотя, наверное, к этому времени она должна была знать меня лучше, — и, к слову о лучшем мужчине, у меня есть маленькая просьба…

— Во что бы то ни стало, — заверил я, отвлеченный смешанными ароматами Юргена и свежеприготовленного танна. Он и губернатор возвращались, сопровождаемые, словно кометным хвостом, несущими подносы слугами. Дела определенно улучшались.

— Ты можешь найти какое-нибудь правдоподобное оправдание, чтобы убраться к фраковой матери назад на Коронус до моей свадьбы? — спросила Мира. — У тебя здесь точно не маленькая роль, а я не хочу быть отодвинутой на задний план в свой праздничный день, не так ли?

— Считай, что уже сделано, — согласился я. По правде говоря, я и так уже решил уехать при первой же возможности. Идея жить на планете под капризным и пухлым пальцем Миры была настолько неудобной, что не стоила даже рассмотрения. Я поднял поданную мне Юргеном чашку в тосте за счастливую пару.

— Император защищает.

Он определенно сегодня был расположен ко мне и сказать спасибо, было бы, по меньшей мере, вежливо.

Последний рубеж

Заметки редактора

Этот отрывок из воспоминаний Кайафаса Каина может показаться причудливым, или даже сбивающим с толку выбором, учитывая, что это его возвращение на Нускуам Фундументибус, в то время как детали о его прошлом посещении этой планеты еще не были опубликованы. Однако его деятельность в этом случае только поверхностно связанна с материалами дела и по большей части, все достаточно важное, может быть ясно почерпнуто из контекста. Там, где это невозможно, я попыталась заполнить недостающее вставками из других источников, или своими собственными комментариями.

Я делала то же самое с отчетом Каина о событиях второго визита, в котором, как всегда, все остальное, не касающееся его лично, изложено достаточно туманно. С тех пор как он начал служить с 597ым валхалльским, одним из основных источников, к которому я с неохотой вынуждена обращаться, остаются опубликованные воспоминания генерала в отставку Дженит Суллы, которая в то время была не столь выдающимся офицером в том же полку. Как и раньше, необходимо упомянуть, что Готик капитулировал перед ее длительной осадой, и я пыталась свести потери среди литераторов к минимуму.

Основная часть следующего материала — собственный рассказ Каина, и насколько я смогла установить, он столь же правдив и точен относительно произошедших событий, каким Каин обычно и бывает.

Эмберли Вейл, Ордо Ксенос

Глава первая

За время своей долгой и компрометирующей карьеры я бывал во множестве ужасных мест, в которые не желал возвращаться, но время от времени, моя судьба или длань Императора, решала по-другому. Возвращение на Перлию[700] обещало быть определенно приятным, за исключением одного, поклоняющегося хаосу психа с нелепыми усиками[701], но перспектива возвращения на Нускуам Фундументибус была определенно не из таких.

Конечно же, моя тревога по этому поводу, никогда не проявлялась на лице. Жизнь, проведенная в сокрытии своих истинных чувств, поменяла настоящее выражение лица на подходящее на все случаи жизни нейтральное, которое большинство людей воспринимало как вежливую заинтересованность.

— Давненько мы там не были, — спокойно сказал я, глядя на доску для регицида, стоящую между мной и лордом-генералом Живаном, как будто это было для меня намного интереснее, чем новость о том, что он предложил отослать меня в эту мерзлую адскую дыру, с которой я был более чем счастлив слинять двадцатью годами ранее. За десятилетие или около того с нашей первой встречи на Гравалаксе, мы привыкли общаться в тех редких случаях, когда это было возможным, сочтя компанию друг друга достаточно приятной, и этим вечером я предпочел не вносить нотку разногласий. Никто из нас не ожидал задержаться на Коронусе[702] надолго — никто и не задержался — и во имя своего беспрепятственного доступа к его столу и исключительному винному погребку, я предпочел не оставлять неприятных впечатлений, которые могли остаться при нашем отлете.

— С тех пор как ты выпроводил вторгшихся зеленокожих, — сказал Живан, как будто их поражение было целиком моим деянием, а не тактической группы Имперской Гвардии, которая была в десять раз сильнее. По правде говоря, я провел всю кампанию стараясь остаться теплым на ощупь и как можно дальше от орков; но репутация борца с орками, которую я приобрел на Перлии, чудесным образом исказила мое последнее желание так, что снова даровала мне возможность разбить хребет их нападению почти что собственноручно[703]. Хотя придираться было бессмысленно; к этому времени легенда уже жила своей жизнью и Живан несомненно думал, что я скорее скромничал.

Так что я просто пожал плечами и пробормотал что-то о том, что со мной сражалось множество достойных воинов (что было почти правдой, так как я делал все что мог, чтобы оказаться в одном-двух шагах за их спинами, особенно когда вокруг ошивались орки). Живан улыбнулся, явно показывая, что не был одурачен ни на секунду.

— Дело в том, — сказал он, наклоняясь над столом, дабы наполнить мой бокал с амасеком, — ты знаешь это место. Ты дрался на поверхности, и твой полк чувствует там себя как дома.

Что ж, с этим нельзя было поспорить. По мнению валхалльцев, высадка на ледяной мир была второй приятной вещью после отпуска, а перспектива убить орка была для них подобно сахарной глазури на пирожном[704]. Так что я кивнул и съел одного из его Экклезиархов, подстраивая через несколько ходов то, что я надеялся, станет победой.

— Им понравится, — уступил я, мягко говоря, с преуменьшением, — особенно, если высадка продлится чуточку дольше, чем наше последнее посещение ледяного мира.

Живан натянуто улыбнулся. Я и 597й пробыли на Симии Орихалка день или два до того, как нас вынудили отступить, потеряв обогатительный завод прометия, который нас послали защищать от неожиданно появившихся обитателей до того времени не найденной гробницы некронов. Взорвав комплекс, который снова похоронил их[705] и оградив наш маленький уголок вселенной от нападения чудовищных существ-машин[706], мы, бесспорно, провалили наше настоящее задание. Адептус Механикус не были довольны потерей одного из их драгоценных святилищ, не говоря уже о шансе пошарить в гробнице, наивно предполагая, что наши потери того стоят. Живан лицом к лицу столкнулся с гневом старшего техножреца; пока я не получил сообщение от Эмберли, чья запоздалая санкция наших действий Инквизицией наконец-то заставила шестеренок отступиться.

— Я уверен, что в этот раз все будет гораздо лучше, — сказал он.

— Вряд ли уже может быть хуже, — столь же расплывчато согласился я, и хлебнул свой напиток, смакуя, как тепло опускается по пищеводу. Я должен был насладиться этим, пока мог; туда, куда мы отправляемся, для того чтобы согреться, этого будет явно недостаточно.

— Ледяной мир? — спросила полковник Кастин, не в полной мере спрятав свою радость от этой перспективы. Она обменялась быстрой улыбкой со своим заместителем майором Броклау, который как всегда был немногословен, но этого было недостаточно чтобы одурачить кого-либо, кто знал его так же хорошо, как и я.

— Какой?

Два идентично вежливо заинтересованных лица смотрели на меня через стол, как будто широкий бронированный ящик и пара подставок могли заслужить такое гордое название. Как почти все, что находилось на Коронусе, он был временным, пустая комната, которую мы реквизировали для совещаний, скорее всего, превратится обратно в склад, административное помещение или импровизированную кухню, как только мы освободим занимаемые нами бараки для другого полка и отправимся на следующую войну. Дневное солнце бледнело за покрытым коркой грязи окном, набрасывая на нас слабый покров тьмы, все еще слишком слабый, чтобы воспользоваться помощью люминаторов, но достаточный, дабы сделать типичные для жителей ледяных миров бледные лица еще более контрастными по отношению к обычной, ярко-рыжей челке Кастин и непроглядно темной шевелюре Броклау.

— И почему мы? — добавил Броклау, что было не настолько странным вопросом, как вы вероятно думаете. В холодном климате валхалльцы были лучшими солдатами во всей галактике, в этом не было сомнений, но это мало что значило для Муниторума, когда речь шла о развертывании. Хотя тактики и стратеги старались как можно лучше использовать особые навыки, которыми обладал полк, слишком часто непрерывные требования поддержать колеблющуюся линию фронта или другие причины заставляли отсылать тех, кто был под рукой. Это означало, что во время службы с 597ым я истекал потом так же часто, как и замерзал, хотя их привычка охлаждать воздух в казармах до температуры, в которой лучше всего было хранить скоропортящуюся провизию, заставляла меня быть благодарным своей комиссарской шинели даже тогда, когда я её стремительно снимал, выходя наружу.

— Нускуам Фундументибус, — начал я, отвечая сначала на вопрос полковника, и она кивнула, словно это название о чем-то ей говорило. Я полагаю, это не должно было удивить меня, так как ледяные миры со значительным населением не были так распространены как остальные и, следовательно, представляли интерес для тех, кто вырос, считая, что пурга — это отличная погода для послеобеденной прогулки.

— Мы были там, когда вторглись зеленокожие, — сказала она, перед тем как снова взглянуть на Броклау, из-под пронзительной, ярко-рыжей челки ее зеленые глаза сверкнули злобой.

— Женщины, что поделать, — Броклау пожал плечами, отвешивая средненькую шутку из своего репертуара. 597ый был собран из побитых остатков 296ого и 301ого, после того как тираниды извели их боеспособный личный состав намного ниже необходимого и изначальное объединение не было простым. Однако сейчас было сложно поверить, что существовала какая-то враждебность между женщинами из 296ого и мужчинами из бывшего 301ого. (Что само по себе приносило столько проблем, что я всецело смог оценить, почему смешанные полки были скорее исключением из правил Имперской Гвардии. Однако с тех пор я давно открыл, что если разумно закрывать глаза и иметь действующего из лучших побуждений священника, то это позволяет избежать большинства проблем).

— Когда мы прибыли, нам досталось много зеленокожих, — продолжил он, мимолетная полуулыбка выкинула из предложения все намеки на критику.

— Я думаю, когда доберемся, мы найдем там достаточно орков, — вставил я и синевато-серые глаза майора посмотрели на меня, все следы легкомыслия испарились так же внезапно, словно оставленный в присутствии моего помощника бесхозный бутерброд.

— Еще одно вторжение? — с надеждой спросил он. — Или вторичное восстание?

— Вторичное, — подтвердил я и Кастин рассудительно кивнула.

— Как раз время подошло[707], — согласилась она, — где его эпицентр?

— Сложно сказать, — ответил я, тайком подглядывая в инфопланшет, который вручил мне Живан, и который я не читал с тем вниманием, которого тот заслуживал, — они атаковали некоторые изолированные поселения в Подветренных Пустошах, но остаются достаточно вдалеке от основных пещерных городов.

— Так далеко, — сказала Кастин, слабый намек на цинизм окрасил ее тон. К тому времени как мы прибудем, информация будет настолько устаревшей, что станет бесполезной, мы были достаточно опытными бойцами, чтобы знать об этом.

— А что делает местный гарнизон?

— Там нет такого, — ответил я, — его убрали оттуда, когда тау начали расширяться по Дрейфу Хальциона.

Империум ответил на провокацию, усилив каждую систему, уязвимую для аннексии, лишив слишком много второстепенных миров защиты в надежде, что эти печально известные беспринципные ксеносы отступят перед такой демонстрацией силы. Как выяснилось далее, к удивлению многих, это, кажется, сработало; хотя зная их, они скорее просто обратили свое внимание на другую цель, возможно на ту, которая внезапно осталась без защиты в результате недавней передислокации.

— Значит СПО оказались слабаками, — ответил Броклау таким тоном, который не оставил во мне сомнений относительно того, что он думал об этом. Как и большинство офицеров Гвардии, он скептически относился к военному мастерству обычных СПО. Этот взгляд, во многих случаях, был достаточно обоснован, хотя от случая к случаю я дрался вместе с такими солдатами СПО, которых любой гвардейский полк гордился бы называть своими.

— И да, и нет, — сказал я, не сдержав некоторое увеселение в своих словах, — с врагом там уже сражается один из полков Имперской Гвардии.

— И какой? — удачно спросила Кастин, потворствуя моему драматическому эффекту.

— Первый нускуанский, — ответил я. Ни один из офицеров, кажется, не был достаточно счастлив услышать такое, и вряд ли я могу винить их за это, так как сам был не менее взволнован, когда Живан сообщил эту хорошую новость.

— Недавно основанный, но до сих пор пополняемый.

— Сколько рот? — спросил Броклау тоном человека, который как можно скорее желал услышать все плохие новости.

— Пока что три, — сказал я, — обсуждают расширение до шести.

— Превосходно, — тяжело ответила Кастин, — половина полка — новобранцы, которым нужна нянька, в то время как на солдат СПО идут пытающиеся их вырезать берсеркеры.

— А положительная сторона в том, — добавил Броклау после продолжительной паузы, — что у нас есть полная планета орков, которых можно убить.

Что Кастин в любом случае одобряла, даже если меня это не особо радовало.

Заметки редактора

Поскольку Каин, как обычно, игнорирует подоплеку конфликта, в который ему вскорости предстояло впутаться, нижеследующий отрывок может доказать, что просвещение моих читателей стоит сурового испытания в виде попытки продраться через него.

Взято из: «Как Феникс на Крыле: Ранние Компании и Великолепные Победы 597-го Валхалльского» от Генерала Дженит Суллы (в отставке) 101М42

Не было среди нас тех, чьи сердца не взлетели бы от радости при новости, что нам предстоит вернуться на Нускуам Фундументибус[708], мир, чьи древние снежные равнины, величественные ледники и высокие заснеженные горы всё ещё нежно вспоминались теми, кому повезло там служить, когда последние зеленокожие смели пятнать её лицо своим присутствием[709]. То, что орды орков вернулись, едва ли было неожиданностью, этому нас научила долгая и ожесточенная борьба, которая потребовалась чтобы, наконец, очистить от их скверны наш благословленный Императором дом, но я была совсем не одинока в своих мыслях о том, что их новое нападение вряд ли могло быть более своевременным. Какие воины Империума способны лучше наказать их дерзость, чем дочери и сыновья Вальхаллы, и какой полк среди них может быть лучше, чем 597й? Ибо в дополнение к боевой доблести, общей для всех, кому посчастливилось начать жизнь среди снегов Вальхаллы, и привилегированных настолько, чтобы быть принятыми в ряды Имперской Гвардии, только мы одни находились под вдохновляющим руководством Комиссара Каина, что обеспечивало нам победу, неважно каких врагов выбрала галактика, чтобы бросить против нас.

Зная о той роли, которую довелось ему сыграть, чтобы поставить орков на колени около двух десятилетий назад, я в трепетном ожидании заняла свое место на тактическом брифинге среди других командиров рот, страстно желая услышать те слова поддержки, которые у него были для нас, и, должна признаться, была совершенно не разочарована.

В соответствии с протоколом брифинг начала полковник Кастин, но она, как и все остальные, знала о прошлом опыте Комиссара Каина на этом поле битвы, который нам вскоре предстояло проверить на себе, и пригласила его продолжить, что уже стало чем-то вроде полкового обычая. Когда Комиссар, конечно, со своей привычной скромностью, говорил, его советы всегда были краткими, обоснованными и по существу дела, и ни разу ни одно слово не пропадало впустую[710].

Кажется, что, в обычной вероломной манере их рода, нескольким зеленокожим удалось пережить компанию против них, трусливо спасаясь и ища убежища в самых суровых и недоступных уголках Нускуам Фундументибус. С тех пор они ждали своего часа, наращивая свою численность и готовясь к новой стремительной атаке на верных слуг Императора. И теперь, кажется, время пришло, среди них появился лидер, достаточно жестокий и безжалостный, чтобы объединить фракции и вывести их из пещер и перевалов Большой Хребтовой Гряды грабить относительно защищенные регионы, которые эта впечатляющая горная цепь отделяет от худших снежных бурь и, соответственно, поддерживает заметную часть человеческого населения[711]. До сих пор они ограничивались грабежами малых и слабо защищенных поселков, не имея мужества встретить воинов Императора в открытом бою, но это легко могло измениться, поскольку легкие победы порождали в них высокомерие и незаслуженную уверенность, принося новую решимость и свежие подкрепление под знамя вождя, пока под угрозой не окажется сам Примаделвинг[712].

То, что такое положение было бы невыносимо для всех набожных последователей Золотого Трона, было ещё слабо сказано, хотя ни один из нас, слушавший взвешенные интонации Комиссара Каина, ни мгновения не опасался, что дойдет до такого результата.

Как всегда, вдохновленная его спокойной уверенностью, я на том же месте поклялась, что ни один зеленокожий не ступит в средоточие Имперской власти на Нускуам Фундументибус, и, думаю, я была не одинока в этом. Это так подстегнуло наш дух, что мы вступили на предназначенный для нашего путешествия корабль с отвагой в сердце и твердой решимостью, ещё не зная какие катастрофические формы примет окончание нашего путешествия и какой героизм будет снова и снова демонстрировать Комиссар Каин перед лицом столь неожиданного поворота событий.

Глава вторая

— Выглядит не очень большим, — сказал Юрген со вспышкой неприятного запаха изо рта, когда он вытянул шею, чтобы лучше разглядеть судно, к которому мы приближались.

Он хранил свое обычное молчание, пока наш перегруженный шаттл трепало сквозь атмосферу по пути на орбиту, но сейчас мы плавно дрейфовали в вакууме, и его желудок, казалось, достаточно успокоился, чтобы он снова мог разговаривать.

Я повернул голову, чтобы посмотреть в иллюминатор и отвести нос от помощника так далеко, как только возможно. При первом внимательном взгляде на поспешно реквизированный грузовой корабль, который должен был стать нашим домом на следующие несколько недель[713], я ощутил слабую вспышку дурных предчувствий. Он нависал над нашим шаттлом так же величественно, как любое другое межзвездное судно, которое я видел, но мое непосредственное впечатление было скорее брезгливым, а не благоговейным, что обычно ощущалось в такие моменты. Заплатки размером с "Химеру" были грубо наварены на нескольких плитах корпуса, чьи защитные руны выглядели затертыми и изношенными, дебри антенн и решетки ауспексов нависали под странными углами, явно позже добавленные к надстройке. Конечно же, он не выглядел таким обветшалым как останки, составлявшие космического скитальца, которого я имел глупость штурмовать с Отвоевателями, но, вообще говоря, я видел суда орков, которые выглядели более достойно. Когда мы приблизились, я смог разглядеть несколько групп сервиторов и техников в пустотных скафандрах, выполняющих свои тайные ритуалы на корпусе, и почувствовал себя далеко не спокойным.

— Выглядит не хуже "Чистоты Сердца", — напомнил я ему, скорее успокаивая себя, — который отвозил нас на Симия Орихалк и обратно.

— Там хотя бы был свой техножрец на борту, — сказал Юрген, — если на этой посудине и есть один, он явно прохлаждается. Это казалось справедливой оценкой, и было верно, что полностью посвященных последователей Омниссии вряд ли было много на суднах таких размеров.

Я пожал плечами, пытаясь выглядеть равнодушным в глазах окружавших нас солдат.

— Я уверен, она выполнит свою работу, — сказал я.

Однако первого же взгляда на стыковочный отсек было достаточно, чтобы поднять мне настроение. Целеустремленная суматоха солдат, выгружающих и убирающих оборудование, была почти успокаивающе знакома, и даже ругани капитана Суллы на командиров её взводов по поводу тех или иных расхождений в декларациях, не хватило, чтобы рассеять внезапное улучшение моего настроения. Как всегда, она, кажется, решила, что первая рота будет выгружаться первой и гораздо эффективнее, чем остальные и ее бесспорный опыт в логистике делал ее той самой, необходимой женщиной, для выполнения этой работы[714]. И хотя были некоторые споры относительно ее повышения до звания капитана, независимо от этого, ей дали третью роту[715], где она могла бы лучше использовать свои навыки, но в это время она чувствовала себя вполне комфортно в роли командующего первой. Кастин, Броклау и я, в конечном счете, решили оставить все как есть. Успокоится ли ее тенденция к импульсивным действиям за счет повышенной ответственности, еще предстояло выяснить, так что я сделал себе пометку в уме, быть от нее подальше, если возникнет даже отдаленная вероятность пойти с ней в бой, пока этот вопрос не утрясется.

— Комиссар! — она неизбежно поприветствовала меня, несмотря на мои лучшие старания проскользнуть мимо, пока она была отвлечена. Ее лицо исказилось знакомой зубастой ухмылкой, что всегда мне напоминало что-то лошадиное.

— Капитан Мирес желает переговорить с кем-то уполномоченным.

Имя ни о чем мне не говорило, так как никого с таким не было в рядах 597ого, и на мгновение я задумался, что мы наконец-то будем путешествовать с еще одним полком. Затем все прояснилось, и я протягивал руку низкому, бородатому мужчине в белой робе, опоясанной слишком затянутым алым поясом. Как и большинство гражданских капитанов грузовых кораблей[716], с которыми я встречался ранее, он, кажется, горел желанием показать свою признательность выпавшей удаче иметь нас на борту, подчеркивая тот факт, что это его корабль, и он не собирается менять установленные на нем порядки в честь нас.

— Значит вы главный? — спросил он, небрежно пожав протянутую мной руку, перед тем как стремительно отдернуть обратно, так как до него дошло, что не всеми пальцами внутри перчатки я обладал с рождения. Объяснять свой статус вне командного звена в терминах, понятных для гражданского, было слишком утомительным занятием, и я был уверен, что у Кастин и так слишком много дел, о которых стоило побеспокоиться, вместо важничающего пустотника, так что я просто кивнул.

— Комиссар Кайафас Каин, — сказал я, — к вашим услугам.

За годы я привык к множеству реакций на мое имя, так как моя репутация продолжала расти совсем беспричинно, особенно, когда мощно преувеличенные истории о моих похождениях начали циркулировать среди гражданских[717]. Но реакция Миреса меня совершенно удивила. Вместо того чтобы уставиться на меня, с выражением лица человека, который пытался осознать, что я настоящий и стою рядом с ним, или вместо того чтобы его челюсть благоговейно упала, или выражая безразличное изучение тех, кого мой облик не впечатлял (с чем я тоже был знаком), он громко заржал и хлопнул меня по спине.

— Конечно это вы, — ответил он, — милый. Ставлю на то, что в вас вечно влюбляются бабы, а?

К своему удивлению, я тоже рассмеялся, не в последнюю очередь от недоверчивого, оскорбленного выражения лица Суллы, она обычно была настолько сама в себе, что было в диковинку хотя бы раз увидеть ее смущенной.

— Как известно, это так, — признал я, достаточно честно, хотя к этому времени мои деньки беззаботных развлечений остались далеко в прошлом[718], — в чем проблема?

— Слишком много грузов оказывается не в том месте, — ответил он, взглядом указывая на Суллу, — мои матросы отвечают за укладку. Они знают, как оптимально использовать пространство, и ни один из ваших подчиненных не дает им выполнять свою работу.

— Я уверен, что они лучший экипаж в секторе, — бесстыдно соврал я, — когда дело касается укладки обыкновенного багажа, но военное оборудование требует специальных навыков для безопасной транспортировки.

Я немного повысил голос над шумом от падения с поддона нескольких ящиков с гранатами и последующих жарких споров о том, чья это вина.

— Взрывчатка нуждается в постоянной проверке, так что она должна быть доступна. И ее лучше держать подальше от всего, что может вызвать случайную детонацию.

Увидев сержанта Джински Пенлан (ее прозвище "Семь несчастий" было заслуженным), пробирающуюся к своему ругающемуся отделению в целях восстановления порядка, я начал отходить в сторону, Мирес шел за мной.

— Понимаю, — признал он, глубокомысленно протирая нос, — лучше не расстраивать систему, да? Не хочется новых дырок на палубе.

— Я думаю, мы пришли к соглашению по этому пункту, — уступил я, — что-то еще?

— Между прочим, — он тыкнул большим пальцем в сторону Суллы, — сварливая кобыла, с которой я разговаривал, сказала, что вы хотите один отсек оставить пустым. Я правильно понял?

— Верно, — подтвердил я, стараясь не улыбаться от такого сравнения, сколь бы я ни был с ним согласен, — нам нужна тренировочная площадка, где мы могли бы проводить боевые тренировки во время пути.

Мирес пожал плечами.

— Ну, пока вы будете платить за любой ущерб переборкам.

К этому времени мы достигли коридора за погрузочным ангаром, дверь с хрустом закрылась за нами и отрезала гвалт выгрузки. Я без удивления воспринял наше новое окружение. Пожалуй, внутренности корабля казались еще менее привлекательными, чем я ожидал, после своего первого взгляда на внешний корпус.

Несколько панелей люминаторов на потолке судорожно мерцали, некоторые полностью потухли, на стене криво висела инспекционная панель, обнажая за собой какие-то кабели. Судя по желтизне полосы молитвенного пергамента, запечатанной покрытой пылью восковой капле, несущей на себе символ шестеренки Адептус Механикус, техножрец, наверное, уже из-за старческого слабоумия забыл, когда последний раз менял ее, если, правда, сам не превратился в пыль и ржавчину.

— Я сомневаюсь, что мы оставим после себя что-то в худшем состоянии, чем сейчас, — сказал я. Мирес ощетинился.

— С моим кораблем все в порядке, — ответил он, оскорбленный так, словно я обвинил его в неестественной половой привязанности к гретчинам.

— Он немного залатан, я это признаю, но такой же крепкий, как ваша вера в Императора.

Что было гораздо менее обнадеживающе, чем, я думаю, он предполагал.

— Не сомневаюсь, — ответил я столь дипломатично, как мог. Последнее, что мне было нужно — разозлить шкипера еще до выхода на орбиту. Мирес кивнул, принимая подразумеваемое извинение.

— Он нуждается в некоторых работах, — уступил он, — тут и там.

— Если вам повезет, — сказал я, не удержавшись, чтобы немного подразнить его, — вы получите чуточку боевых повреждений. Тогда Муниторум отремонтирует вас.

— Вы думаете, такое возможно? — спросил Мирес, стараясь не выдать свои опасения, и позорно провалившись.

— Не совсем, — ответил я, к его видимому облегчению, — в этот раз у орков нет космических кораблей. Конечно, если они только не вызвали подкрепление.

Это едва ли казалось возможным, так как орочьи "карсары" больше интересовались относительно доступными для разграбления грузами или боевыми кораблями, способными дать им отличный хлам, чем быть вовлеченными в какие-то наземные действия. Конечно, если только сражение на Нускуам Фундументибус не перерастет в полноценный Ваааагх! что в таком случае привлечет всех зеленокожих сектора. Так что задушить это восстание в зародыше было еще более приоритетной задачей.

Если бы я знал в то время, что орки станут не самой нашей большой проблемой, еще до того как наше путешествие подойдет к своему катастрофическому завершению; но со всей откровенностью, я не думаю что кто-то смог бы предугадать печальный результат десятилетий пренебрежения самыми важными системами "Огней Веры".

Заметки редактора

Хотя Каин посвятил значительное количество страниц результатам последнего путешествия "Огней Веры", он, кажется, подразумевал, что читатели его мемуаров будут достаточно знакомы, как и он, с механизмом варп-путешествий, что, я думаю, едва ли удивительно, учитывая проведенное им время за его карьеру в транзите из одной зоны боевых действий в другую.

Дабы заполнить этот пробел, я проконсультировалась с некоторыми менее ненормальными членами Ордо Маллеус среди коллег на Консилиуме Равуса и, хотя это было полезным, информация, которую они дали мне, кажется, была далеко за гранью понимания обычного читателя, не говоря уже обо мне. Соответственно, я вернулась к более элементарным источникам, которые, по крайней мере, объясняют основы.

Из руководства "Общество содействия путешественникам", 212ая редакция, 778.М41

Путешествие меж звезд не безопасно, как только касается прохода через царство самого хаоса. Членам общества настоятельно рекомендуется получить благословение священника, перед тем как отправляться в любое путешествие, даже короткое, и необходимо убедиться, что каждый предмет багажа убран в отсек, защищенный заклинаниями защиты, которые легко получить от должным образом освященных продавцов в точке посадки. Общепринятыми являются и благодарственные молитвы за избавление от опасности, которые возносятся в кратчайшие сроки после прибытия; множество храмов и часовен для таких благословений можно найти непосредственно вокруг космопорта.

Одновременно звездолёты защищены от варпа мощными оберегами на корпусе и полем Геллера, которое создаёт вокруг них пузырь реальности, непроницаемый для демонов и прочих порождений той страшной и проклятой области. Наиболее опасной частью любого путешествия является переход из реальной вселенной в имматериум и обратно. Путешественникам рекомендуется проводить эти части рейса в искренней молитве, ища защиты Императора.

Глава третья

Несмотря на обветшалое состояние "Огней Веры", путешествие к Нускуам Фундументибус прошло достаточно сносно. Мирес и его экипаж держались от нас как можно дальше[719], что было неплохо, так что мы могли сконцентрироваться на предстоящей кампании против орков, не отвлекаясь на трения между гвардейцами и пустотниками. Даже капрал Маго не смогла найти никого с кем бы могла подраться, к её явному разочарованию и моему несказанному облегчению. Витающий на борту "Огней Веры" дух запущенности продолжал раздражать мое перетруженное чувство тревоги, так что любые дополнительные хлопоты были более чем неприятны. Я достаточно хорошо знал Кастин и Броклау, чтобы осознать, что они тоже далеко не счастливы, так что когда наконец-то с мостика пришло сообщение, что мы близко к выходу из варпа, атмосфера облегчения среди старшего офицерского состава была весьма ощутима.

— Вовремя, — сказала Кастин, облекая в слова то, что чувствовали все остальные. Она пристально посмотрела на меня.

— Вы будете на первом шаттле вниз, я правильно поняла?

Я кивнул, как будто тщательно это взвесил. Мое скорейшее отбытие с транспортника стало какой-то полковой традицией, по крайней мере, когда было мало шансов угодить в зону БД[720]. Это подтверждало мою репутацию полевого руководителя и давало мне возможность обеспечить себе самые комфортные комнаты, где бы нас не расквартировывали. С другой стороны, учитывая ее рвение и организационные способности, первый шаттл вниз почти обязательно должен был взять командный взвод Суллы, и перспектива быть объектом ее праздной болтовни во время спуска было чем-то менее привлекательным.

— Думаю, возможно, в данных обстоятельствах, дамы вперед? — предложил я. Нетерпение Кастин спуститься на опустошенный ледяной шарик, на котором нам предназначалось застрять на следующие несколько месяцев, и начать как можно скорее упаковывать орков в мешки для трупов, было более чем очевидным и было бы грубо не предложить ей это. Конечно, она не подпрыгнула от радости, это было бы ниже ее достоинства как офицера, но улыбнулась мне с такой теплотой, подобную которой я никак не ожидал ощутить на поверхности Нускуам Фундументибус.

— Спасибо, — сказала она, — прошло много времени, с тех пор как я высаживалась первой.

Броклау выглядел менее счастливым, чем она, так как тогда он застрянет в ожидании последнего рейса[721], столкнувшись со всеми проблемами, которые возникнут, когда ты пытаешься почти тысячу мужчин и женщин, вместе с их пожитками, машинами и припасами, выгрузить шаттлами, способными перевезти только треть от их числа. Он был слишком хорошим солдатом, чтобы спорить насчет этого, так что просто кивнул.

— Приберегите для меня пару зеленокожих, — сказал он, со слегка натянутой беспечностью.

— Тогда я лучше пойду и понаблюдаю за переходом, — сказал я. Протокол требовал присутствие какого-нибудь старшего офицера на мостике, когда мы перемещаемся в или из варпа. Хотя, как и большинство традиций, связанных с прохождением гражданских кораблей, истоки этой практики были давно забыты в тумане времени[722], к тому же они оба будут по уши заняты подготовкой к развертыванию.

— Лучше вы, чем я, — согласился Броклау. В последний раз, когда мы приближались к ледяному миру на гражданском судне, мы все столпились вокруг гололита на мостике, в нетерпении увидеть, куда мы летим, но Симия Орихалка оказалась заражена вовсе не тем, чем мы ожидали. Так что я полагаю, мы все желали, чтобы наше прибытие на Нускуам Фундументибус с самого начала как можно сильнее отличалось. (Как выяснилось, это определенно произошло, но вряд ли тем способом, который кто-либо из нас предусматривал).

Другим главным отличием в тот раз было то, что капитан "Чистого Сердца" был столь сильно аугметически улучшен, что почти не отличался от оборудования; так что единственным способом, чтобы Кастин, Броклау и я могли переговорить с ним — оставалось явиться лично на мостик, так что я провел там намного больше времени, чем обычно это происходило, и достаточно хорошо узнал и его, и экипаж. Мирес наоборот, вместе с остальными матросами держал дистанцию, так что я даже еще ни разу туда не заходил. Броклау наблюдал за нашим вылетом с Коронуса, и это было решительно неприятно; но в Комиссариате ты быстро очень привыкаешь к одной вещи — угрюмой враждебности, излучаемой большинством людей рядом с тобой, так что некоторый снобизм меня ни сколько не потревожит.

В этот момент наше обсуждение было прервано приятным ароматом свежего танна, и намного менее приятным запахом долго не снимаемых носок, когда Юрген ссутулился с подносом закусок.

— Чего-нибудь еще, сэр? — спросил он, когда закончил с чайником, и я кивнул, внезапно пораженный возникшей идеей.

— Да, — ответил я, — я собираюсь нанести дипломатический визит капитану корабля и думаю, что было бы уместным, чтобы меня сопровождал помощник.

Юрген рассудительно кивнул, не обращая внимания на едва подавленные усмешки на лицах Кастин и Броклау. Хотя в то время, у меня на уме не было ничего, кроме как отплатить Миресу за его неучтивость, но впоследствии я был более чем благодарен за этот зловредный импульс — взять с собой помощника.

— Тогда мне лучше привести себя в порядок, — со значительным преуменьшением сказал он.

Что ж, он действительно постарался, хотя на борту корабля я был единственным, кто так хорошо знал Юргена, чтобы отметить этот факт. К тому времени, когда он присоединился ко мне в коридоре, ведущем на мостик, его волосы были многообещающе приглажены гребенкой, которая оставила там в качестве бонуса дополнение из зубцов. Его униформа висела на нем менее криво, чем обычно, рукава и брюки его френча были вроде бы выровнены с конечностями, торчащими из них. На нем все еще висела его обычная разноцветная коллекция подсумков и снаряжения, которое он повсюду таскал с собой. Все это было перекинуто через грудь на путанице из ремешков, презиравших нормальную геометрию, но на сей раз спрятано под традиционной шинелью валхалльца, которую большинство выходцев с других миров ассоциировали с полками этого мира, хотя на самом деле они одевали ее лишь изредка[723].

— Ты уверен, что тебе понадобится и то и другое? — спросил я, кивнув на оружие. Как и всегда, через плечо был перекинут лазган, так, дабы он мог схватить его и нажать на спусковой крючок за долю секунды. Вдобавок за спиной висела мелта (он обзавелся ей на Гравалаксе), чтобы минимизировать время и протиснуть неуклюжее орудие через низко висящие крепления потолка и узкие двери, которые достаточно часто встречались на судах такого типа. Юрген пожал плечами.

— Наши вещи упакованы и готовы к отправке, — здраво указал он, — так что мне просто некуда ее деть.

Конечно же, он имел в виду мелту. Как и любой мужчина или женщина-гвардеец, он скорее бы оттяпал себе правую руку, чем расстался с лазганом.

— Справедливо, — согласился я. В конце концов, я сам нес пару орудий смертоубийства, хотя и более осторожно; цепной меч и лазпистолет были почти частью униформы, как фуражка или кушак, и без них я ощущал себя словно голым.

Возможно из-за количества оружия, которое мы несли, члены экипажа, мимо которых мы проходили, кажется, не желали вступать в беседы, даже когда мы отошли на значительное расстояние от зоны корабля, где нас расквартировали. Я был на борту множества кораблей, чтобы примерно представлять, где находится мостик, так что нам не нужно было спрашивать дорогу; что, возможно, было хорошо, так как большинство людей, с которыми мы сталкивались, вроде были с головой поглощены сохранением функционирования ветхих систем "Огней Веры", чтобы их отвлекать. Если некоторые из них необоснованно опасались, я опускал оружие, которое мы с помощником столь открыто несли: только потом я задумался, а может действительно была на то причина.

Охрана корабля, очевидно, была такой же вялой, как и техобслуживание, и я только начал считать, что мы проделали путь до мостика и нас никто не окликнул, как наш путь наконец-то был прегражден.

— Только для экипажа, — рявкнула на нас официозная дама, выскочив из ближайшего прохода, вероятно отреагировав на стук наших подошв по кривым плитам палубного настила. На рукаве её куртки висела немного потертая нашивка, так что, возможно, она была офицером или чем-то вроде того во внутренней иерархии судна. Или, возможно, она просто там уже была пришита, когда она получила униформу. В любом случае, она надменно смотрела на нас, словно думала, что наша мгновенная задержка была целиком обеспечена властью, которую ей предоставляла нашивка.

— Наблюдение за переходом, — ответил я с тоном, в котором осталось столько вежливости, сколько бы я оставил, метнув гранату, — капитан Мирес должен ждать нас.

— Он ничего не говорил мне, — ответила женщина нахмурившись. Мой помощник нежно, как он наивно надеялся, улыбнулся, и наша потенциальная помеха побледнела.

— Туда, — сказала она, указывая, — большая дверь с надписью "Нафрак отсюда! Да, тебя это тоже касается!".

— Спасибо, мисс, — сказал Юрген, решив продемонстрировать свои лучшие манеры.

— Не за что, — рефлекторно ответила женщина, явно пораженная открытием, что он мог говорить, и теперь смущенная ещё сильнее, если это вообще было возможно.

— Просто надо идти и… — она сделала неопределенный жест рукой, — ну вы знаете, настроить эту, гм, штуковину.

Она спешно отступила к своему логову, оставив нас с Юргеном беспрепятственно продолжать движение.

— Хорошая работа, Юрген, — сказал я, — очень дипломатично.

— Должно быть, это она, — сказал мой помощник, когда мы остановились перед дверью из голого металла, на которой красной краской кто-то спешивший, судя по мазкам кисти, написал упоминавшееся ранее радушное приветствие. Там же была намалевана слишком наглядная, захватывающая картинка, предназначенная чтобы предупредить неграмотных, которая выглядела одновременно болезненной и анатомически невероятной.

Я кивнул и открыл двери, объявив о нашем появлении визгом не смазанных петель.

— Вы что, читать не умеете? — поприветствовал нас Мирес, поднимаясь со своего трона управления и воинственно встопорщив бороду. На мгновение я подумал, что он тут один, потому что вокруг явно отсутствовали суетящиеся члены команды, которых я ожидал увидеть, но мгновение спустя я смог различить несколько сутулых фигур, углубившихся в инструменты на кафедрах контроля, установленных в ряд за ним. Большая часть из них оставались темными и пустыми, а пара подключенных сервиторов выглядели такими же ветхими, как и все, что я видел с момента посадки. Сам зал был с такими же высокими сводами и также отзывающийся эхом, как и мостики большинства судов, которые я посетил за эти годы, но освещён был гораздо хуже; как и в коридорах. Несколько верхних люминаторов были сломаны, остальные мерцали так, что было совершенно ясно, их собственный отказ только вопрос времени.

— С тех пор как я последний раз это делал, прошло уже несколько минут, — сказал я, — но не думаю, что за это время потерял сноровку. Я встал в стороне, чтобы дать Миресу возможность получить полное впечатление от Юргена, и с удовлетворением заметил, как он пытается спрятать дрожь испуга. Слабый свет великолепно подчеркнул необычную внешность моего помощника и сделал зловещим выражение лица, которое он простодушно считал отображением полного, спокойного достоинства. Мерцающий свет свисавшего с потолка большого пикт-экрана подчеркнул навешанное на него оружие, немедленно сделав того центром всеобщего внимания.

— Мой помощник, артиллерист Юрген. Мы здесь чтобы наблюдать за переходом.

— Ох, — Мирес смотрел то на одного из нас, то на другого, — хорошо.

Он снова попытался перехватить инициативу, нервно поглядывая в сторону Юргена, а грубым волосам на его лице не совсем удавалось скрывать растущий дискомфорт из-за того, что мой помощник стоял между ним и рециркуляторами, направляя свой устойчивый и уникальный букет ароматов в сторону контрольного трона.

— Я забыл об этом.

— Тогда я посоветовал бы вам повторно ознакомиться с соответствующими протоколами Муниторума, — сказал я. Об этих протоколах я имел не большее представление, чем он, но, конечно, Мирес не обязан был этого знать. Один только Трон знал, почему ему вообще было поручено перевезти подразделение Гвардии в район боевых действий[724].

— Хорошая мысль, — сказал он, пытаясь выглядеть примирительно. Он успокоился, и продемонстрировал нам оживленную возню, стараясь как можно меньше дышать носом.

— Приготовьтесь к переходу… Сколько осталось до перехода, Колин?

— А Трон его знает, — ответил один из экипажа мостика, скосив глаза от поднимающегося дымка палочки с лхо, но не потрудившись поднять голову от аппаратуры, чтобы ответить. Он раздраженно ударил кулаком по контрольной кафедре.

— Говорил же, надо было доплатить за благословенную смазку.

— Какие-то проблемы? — спросил я, ощущая как ладони начали зудеть, таким образом, как обычно моя паранойя предсказывает любую явственную угрозу.

— Конечно же, нет. Все в порядке, — уверил меня Мирес, слишком громко и страстно, чтобы мы поверили, как он надеялся. Я еще раз взглянул на члена экипажа, ударившего по консоли снова и смотрящего на мигающие диски с явным облегчением.

— Вот так вот, — сказал он, зажевав дымящую палочку в уголок рта, и прижал большой палец, на удачу[725]. Увидев этот жест, я нажал на комм-бусину в ухе.

— Насчет перехода, — передал я на командном канале, — лучше приготовьтесь, он может быть жестким.

Что ж, я не ошибся насчет этого. Едва я закончил говорить, когда знакомое чувство тошноты, которое всегда сопровождает переход между варпом и материальным миром, захлестнуло меня, заставив задыхаться. За годы и бесчисленные путешествия между мирами, я достаточно привык к этому дискомфорту, но в этот раз я ощущал нечто совершенно иное; как будто на бесконечное мгновение меня обернуло что-то душившее, затем внезапно оторвалось, позволив мне снова вдыхать. Самое ближайшее, что приходило на ум — мгновение, когда "Длань мщения" вырвали из варпа подлые псайкеры орков, но, по крайней мере, в этот раз меня миновала чудовищная головная боль, которая сопровождала это ощущение.

— Какого черта это было? — потребовал ответа Мирес, гневно поднимаясь на ноги и сделав пару шагов в сторону несчастного Колина. — Хочешь, чтобы груз подумал, что мы не можем нормальным образом вытянуть свой корабль?

Внезапно он осознал, что только что сказал и примирительно взглянул в мою сторону.

— Без обид.

— Без проблем, — лживо уверил я его. Зуд ладоней усилился, хотя поначалу я не понимал, почему меня не отпускает тревога. Пикт-экран снова показывал звезды, вместо бегущих рун, так что мы наконец-то вышли из варпа; я предположил, что одна из ярких точек света была солнцем, на орбите которого мы сейчас находились, далеко за гранью его гравитационного влияния, но с этого расстояния оно мало чем отличалось от всех остальных звезд. Пораженный очевидной мыслью, я просмотрел проецируемое изображение, ища признаки чего-то враждебного, что последовало за нами, но если кто-то там и был, то был достаточно умен, чтобы не лезть в поле зрения смонтированных на корпусе имаджиферов.

Не уловив следов внешней угрозы, я начал изучать окружающую обстановку более детально, начав с Миреса, который продолжал устраивать разнос своему неудачливому подчиненному со всей страстностью и изобретательностью в выражениях, что вызвало восхищенный кивок моего помощника. В другой раз я бы нашел это представление интересным, однако вряд ли у меня было время остановиться и оценить его словесное изящество. Мои руки непроизвольно легли на оружие на поясе.

— Это не моя вина, — запротестовал Колин, наконец-то умудрившись втиснуть слово пока Мирес сделал паузу, чтобы вдохнуть, — поле Геллера отказало, когда мы проходили.

— Оно упало? — поспешно спросил я. Я сталкивался с демонами раньше, и у меня не было желания снова пережить это; инцидент на Адумбрии был слишком свеж в моей памяти.

К моему облегчению, Колин покачал головой.

— Просто немного колыхнулось.

В его голосе слышался гнев, отражая настроение капитана.

— Я говорил тебе, что уже несколько месяцев как нужно переосвятить печати.

— Превосходно, — тонкие бисеринки пота стали видны на лбу Миреса, когда он начал понимать, насколько близко его безответственность подвела всех нас к проклятью.

— Я вызову экклезиарха, как только мы пришвартуемся.

— Так-то лучше, — ответил Колин тоном преданного подчиненного, наконец-то протолкнувшего решение, которое не намеревались исполнять, — но я все еще хочу сойти с корабля, как только мы попадем в док.

Несколько матросов кивнули, явно склонные пойти с ним.

— С варпом шутки плохи.

— Вы уверенны, что ничто не последовало за нами оттуда? — настаивал я, мой собственный инстинкт чувствовал что-то чудовищно неправильное и отказывался принимать уверения матроса, после небольшого колебания тот кивнул, решив что-то сделать, чтобы успокоить мои страхи.

— Полный отчет статуса, — сказал Мирес, сделав запоздалую попытку выглядеть как капитан, и после небольшой паузы, офицеры кинулись исполнять, некоторые неохотно, некоторые с рвением подчиненных, заметивших внезапно освободившуюся вакансию в командном звене.

— Вот, — сказал Мирес, когда последний из них закончил свои литании тарабарщины, — не о чем беспокоиться. Все в порядке.

— А что насчет остальных постов? — спросил я. — Никто не наблюдает за ними.

— Потому что это не важно, — ответил Мирес, раздраженно показывая на ближайшего сервитора, который с целенаправленным усердием продолжал вертеть штурвалы и тыкать рычаги, несмотря на развернувшуюся на мостике маленькую драму.

— Думаете, я оставил бы их на попечение этого существа, если бы они были важными? — он мог явственно прочитать ответ на моем лице, поэтому продолжил, хотя считал этот вопрос чисто теоретическим, обратившись к сервитору напрямую.

— Сигма семь, отчет.

— Все системы функционируют с допустимыми параметрами, — пробубнило существо через встроенный вокс-кодер, и Мирес повернулся ко мне с ухмылкой "я-говорил-тебе".

— А что насчет другого? — спросил я, первый раз обратив на него все свое внимание. Как и его приятель, этот был таким же ветхим, как и можно было ожидать, металлоконструкция окислилась, компоненты из плоти демонстрировали явно нездоровую бледность. Вместо того чтобы тупо уставиться на кафедру перед собой, казалось, что он дрожит, словно его охватила лихорадка. Я мгновенно достал свое оружие и Юрген как всегда последовал за мной, нацелив свой лазган на сервитора.

— Стой! — напугано заорал Мирес, до того, как кто-то из нас нажал на спусковой крючок, — с ним всегда такое происходит, — Жарен, стукни по нему.

Ближайший член экипажа, явно положивший глаз на должность Колина, подошел к сервитору и подчинился, съездив существу по усиленному черепу выщербленным гаечным ключом, несомненно, предназначенным именно для этой цели. Дрожь пропала, хотя наполовину живой конструкт и не подумал вернуться к работе. Он просто застыл на месте, его деформированная голова медленно поворачивалась, чтобы просканировать мостик, пока Жарен топтался у него за плечом, очевидно размышляя, повторить ли ремонтную операцию или нет.

— Возобновить назначенные обязанности, — медленно и громко произнес Мирес тоном, который необходим, чтобы проинструктировать большинство сервиторов.

— Ввод инициирован, — забубнил вокс-кодер, в то время как его голова повернулась направо, насколько могла, существо начало медленное движение в другую сторону. Меня никогда особенно не пугали сервиторы, в отличие от тех, кто находил их глубоко тревожащими, но отмеренные, неторопливые движения казались почему-то осторожными, как будто шаркающая конструкция из плоти и технологии оценивала нас.

— Какой ввод? — потребовал ответа Мирес. Он повернулся к Колину.

— Ты назначил этой чертовой штуке другое задание, не спросив меня?

— Зачем мне это? — огрызнулся Колин, разворачиваясь, дабы с раздраженной озадаченностью посмотреть на сервитора. — Расшифровать ввод.

— Ввод продолжается, — ответила машина, и порази меня Трон, если я преувеличиваю, но могу поклясться, что услышал в этом приглушенном механическом голосе вспышку эмоций. Эхо презрения и злобной радости. Игнорируя Миреса и не обращая внимания на все, что он мог сказать по этому поводу, я нажал на спусковой крючок лазпистолета.

За время своей долгой и бесславной карьеры, я не могу сказать, что мне часто приходилось в упор стрелять в сервиторов. Большинство тварей, которые хотели убить меня, были из плоти и крови (или из чего-то похожего: конечно, если не считать некронов, или каких-то диких жителей варпа, которые в обычном смысле слова были не совсем живыми), но я не раз сталкивался с боевыми моделями, запрограммированными искромсать на ленточки мою униформу вместе с телом под ней. В этот раз все было проще, я направил прицел в одну из множества уязвимых точек в основании черепа, куда был воткнут нервный модулятор. (Система, которую обычно бронируют на боевых моделях, но на гражданских оставляют открытой для техобслуживания; хотя я сомневался, что этому, на борту "Огней Веры", такая компоновка принесла пользу). Выстрел поразил цель, выдав убедительный фонтан искр, брызг крови и смазки.

— Какого черта вы делаете?! — заорал Мирес, в то время как Жарен завизжал как потрясенный гретчин и с отвисшей челюстью от удивления отпрыгнул назад, глядя на пятна на его рубашке.

Вместо того чтобы упасть, сервитор развернулся лицом ко мне, в его глазах загорелся злобный интеллект, разрушенный механизм, кажется, сжижался и сливался с омертвевшей плотью.

Силовые кабели оторвались от кафедры, с которой он был соединен, оборачиваясь вокруг конечностей, в то время как злокачественные образования проросли вокруг и между ними, втягивая потрескивающие цепы в тело.

— Ввод завершен, — самодовольно объявило существо, — я прибыл.

— Осторожно! — заорал я, но было слишком поздно: кабели змеями кинулись на убегающего Жарена, он дернулся на секунду, когда ток пробежался по его телу, после чего без чувств упал на палубу. Не уверенный, был ли он еще жив или просто дергался от спазматического рефлекса, я всадил следующий выстрел ему в голову до того, как прицелиться обратно в мерзость перед собой: было слишком поздно спасать ему жизнь, но у меня все еще было время, чтобы спасти его душу.

Юргена, конечно же, не нужно было подгонять, чтобы он открыл огонь, и он всаживал очередь за очередью лазерные лучи в деформированное чудовище. Тело Жарена подтянулось к сервитору, все еще окруженному ореолом потрескивающей энергии, насколько я могу судить столь же колдовской, сколь и электрической[726]; и перед моим испуганным взором он тоже начал течь, словно плавящийся воск, плоть, кровь и кости удвоили размеры биомеханического ужаса.

— Демон на мостике, — ломанным от паники голосом я передал в вокс, — нужно подкрепление. Лазган не останавливает его!

— Что мы можем сделать? — спросил Мирес, весь его гнев ушел, он с отвисшей от ужаса челюстью пялился на тварь.

— Бежать, — ответил я, приготовившись к этому и задумавшись, придется ли мне использовать своей цепной меч, чтобы пробиться через паникующую толпу экипажа, блокирующую дверь, — если только не желаете стать следующим блюдом в меню.

Неудивительно, что он не захотел и присоединился к всеобщему массовому бегству, в то время как мы с Юргеном поливали мерзость перед нами бесплодными лазерными лучами, в надежде прикрыть отступление гражданских. Что, как я уже признался, было не совсем моим первым порывом; но я достаточно хорошо понял, что чем больше демон жрет, тем сильнее становится, и спасение Миреса и толпы от превращения в закуску для твари из варпа, заметно увеличит мои шансы сбежать с "Огней Веры" с нетронутой шкурой и душой. Кроме того, в данных обстоятельствах, чем ближе я буду к Юргену, тем лучше, и по несчастью мы оказались далеко от двери.

— Фрак его, — выругался Юрген, что в то время для меня показалось похвальным преуменьшением, и снял с плеча мелту. Вряд ли самое подходящее оружие для использования на мостике, будучи окруженными таинственными механизмами всех типов, но любые сопутствующие повреждения будут проблемой позже; принимая во внимание, что демон определенно был проблемой сейчас. Я сталкивался с такими тварями раньше, хотя и не часто, спасибо Императору[727], так что знал, что не могу убить ее; но если бы мы могли причинить достаточно повреждений этой ужасной твари, то ее бы затянуло обратно в варп. Я рефлекторно закрыл глаза, как только Юрген нажал на спусковой крючок, и ощутил отдачу жара, когда ослепительный разряд ударил по кожному покрову, оставив на сетчатке пляшущие точки света. Проморгавшись, я смог увидеть несколько опаленных отметин на металлических компонентах корчащейся мерзости, но ни одного признака поражения плоти, которая продолжала течь как размороженный жир, скручиваясь в еще более отвратительные формы.

— Капеллан в пути, — ответила по воксу Кастин, когда последний паникующий гражданский покинул комнату, — сможете прижать его огнем, пока он не доберется туда?

— Попытаемся, — ответил я, глядя одним глазом на дверь, осторожно подбирая слова, дабы это не звучало как обещание. Поскольку со своей стороны считал, что мы могли бы с тем же успехом сдерживать его из коридора, или еще лучше, из ангара для шаттлов.

— Оно все еще растет, — сказал Юрген, и, похолодев от ужаса, я осознал, что он прав.

Металлический пол вокруг демона размяк, обмывая его растущие формы подобно приливу на пляже, само вещество корабля становилось кормом для порожденного варпом чудовища. Юрген снова выстрелил из мелты, и в этот раз я увидел, как плоть запузырилась и зафыркала, словно пережаренный стейк, перед тем как мгновением позже струпьями отпасть от панциря из металла.

Демон смеялся, уродливый звук становился еще более зловещим, отфильтрованный механической гортанью, которая когда-то принадлежала лишенному разума сервитору, и теперь была погребена в сердцевине живой, раздувшейся раковой опухоли.

— Берегись кабелей! — заорал я, увидев новую, более коварную угрозу. Колыхающиеся механические усики, которые поймали и поджарили Жарена, теперь тянулись вперед к контрольной кафедре: и пока я смотрел, один из них начал углубляться в пост, с которым управлялся Колин. Я не знал, что это чудовище сделает, если получит контроль над кораблем и еще меньше желал это выяснить.

Поставив вращение зубцов цепного меча на максимум, я с фонтаном искр рассек кабель, почувствовав рукой удар, похожий на пинок космодесантника, когда ток ударил через оружие. К счастью, рукоять была изолированной как раз для вот таких непредвиденных ситуаций, и большинство искр легли на мою перчатку. Не могу сказать, что это было приятным ощущением, но я не сомневался, что чувствовал бы себя намного хуже, если бы демон умудрился провернуть план, что бы там ни было у него на уме.

— Кабели. Вы правы, сэр, — как всегда невозмутимо согласился Юрген, и посжигал до шлака те, которые мог видеть, серией метких мелта разрядов, в то время как я со скрежетом зубов разрезал еще один, результат был столь же неприятным, как и предыдущий.

Все это время демон продолжал смеяться, приводя нас в замешательство, как будто находил все происходящее отличной шуткой, секундой позже я обнаружил почему. Концы кабелей, которые я разрезал, все еще двигались, вместо того чтобы благопристойно, как того и требовалось от них, смиренно лежать на палубе.

Первым намеком было неожиданное нападение металлических змей, которые свернулись кольцом вокруг меня, пока мое внимание было приковано к раздувающемуся могильному холму их плоти и металла, которое породило их. Когда щупальца сжались, я боролся чтобы вдохнуть, мои ребра трещали, и я ожидал, что они в любую секунду поломаются, в то время как бесплодно пытался освободить руку с цепным мечом. По крайней мере, демон больше не мог пускать по проводам ток, явно нуждаясь для этого в физическом контакте, но когда глаза застила серая дымка, это стало скудным утешением.

Смутно я осознал, что меня тянет к чудовищному существу, изначальный ужас бился у меня в голове, поскольку оно приготовилось сожрать саму мою душу.

Затем внезапно я почувствовал, как сжимающая металлическая банда отпала и ощутил что снова могу дышать; неоднозначное благо, поскольку мои вдохи принесли сильный и знакомый аромат.

— Все в порядке, сэр, — сказал Юрген, стягивая последнюю петлю и бросив её на пол, где она и осталась лежать обнадеживающе неподвижно, — они довольно легко отрываются.

Так и было, хотя сомневаюсь, что это мог бы сделать кто-то другой, лишенный его своеобразного таланта[728]. Для полной уверенности он быстрым выстрелом мелты превратил их в лужицу шлака, прежде чем снова обернуться к жуткому холму плоти и металла.

— Отступаем, — сказал я, увидев, что путь к двери наконец-то свободен, разбивая её несколькими выстрелами. Демон стремительно сдвинулся, чтобы отрезать нас от двери, но в последний момент дернулся, когда, я надеюсь, вошел в поле досягаемости того (чем бы оно ни было), чем Юрген так беспокоил обитателей Проклятого Царства. Как только это произошло, он снова выстрелил из мелты, и на этот раз смог нанести урон: на плоти остался уродливый прожженный шрам, из которого выглядывал размягчившийся металл. В тусклом освещении мостика тот пылал красным. Впервые демон перестал смеяться и рев гнева и отвращения пронесся по залу.

— Держитесь поближе к нему, — сказал я, заметив, как крошечные оспины, оставленные на его растянутой коже выстрелами моего лазпистолета остаются, вместо того чтобы, как раньше, исчезнуть. Со слабой вспышкой надежды я вспомнил, то же самое происходило, когда мы сражались с демоном на Адумбрии, но тогда у нас была массированная огневая поддержка всей группы, сосредоточенная на мерзости, и Юрген, как-то блокирующий её способности к исцелению, и даже тогда это было непросто.

Я заколебался, не зная, что делать с нашим крошечным преимуществом: попытаться, надеясь на Трон, найти способ использовать его, или просто сбежать, пока у нас ещё была такая возможность. Но решить не успел, топот ботинок в коридоре и звучный голос, певший непонятную тарабарщину на высоком готике, сделали это за меня. Вряд ли стоило надеяться, что солдаты, видевшие как легендарный Кайафас Каин драпает к спасательным ботам, станут в будущем прикрывать мне спину. Так что, когда священник с отрядом тех, кому не повезло оказаться у него на пути, ворвались на мостик, я повернулся к движущейся груде плоти и механизмов, взмахнув своим цепным мечом в героической манере. Мне очень повезло зацепить им кусок плоти, торчащий между двух металлических пластин и разорвать его с драматическими брызгами сукровицы.

— Комиссар! Ложитесь! — взревел капеллан Топ голосом, привыкшим разноситься в самые дальние уголки часовни без помощи магнавокса, и я сразу подчинился. Юрген, как всегда, последовал за мной. Несколько небольших предметов по дуге пролетели над моей головой и взорвались, ударившись о демона, который весьма удовлетворительно завопил; когда я встал, то увидел, как тот весь шипит и пузырится, плоть стекает, а металлические части возгоняются в пену.

— Кислота? — озадаченно спросил я, задаваясь вопросом, где он нашел ее в таких количествах, и Топ засмеялся, откровенно забавляясь.

— Святая вода, — сказал он, — я её сам благословил. Хорошо, а?

Ну, с этим я едва ли мог спорить; обычно у меня не было много времени на почитателей Императора, но нельзя отрицать, что в подобные моменты они были нужны.

До того, как я поблагодарил его, вопящий демон кинулся в нашу сторону, оторвав от пола пару контрольных кафедр и вбил горстку вновь прибывших солдат в стену.

— Берегись! — предупредил я, как раз вовремя, снова уклоняясь, когда цеп из усиков плавящейся плоти выстрелил в нас. На обратном пути я поймал один цепным мечом, но жужжащий клинок просто продрал рану по всей длине; несмотря на мои старания, он сильно ударил Топа (этого хватило бы, чтобы оставить вмятину на "Химере") и отправил его кувырком на палубу.

— Он не имеет права так поступать с воинами Императора! — воскликнул Юрген с тоном оскорбленного благочестия, снова выстрелив из мелты, и на сей раз пробив дыру в кишках демона размером с голову. Я не знаю, какие повреждения были нанесены благодаря его собственным способностям, а какие благодаря духовной атаке капеллана[729], но в любом случае это выглядело как удар милосердия, возвышающаяся мерзость пошатнулась и рухнула на палубу, по пути получив залп из лазганов от собравшихся солдат.

— Огнеметы! — заревел Топ, вскарабкиваясь на ноги с помощью ближайшей кафедры и подстраивая стандартный гвардейский шлем, украшенный розариусом под небрежно, неуместным углом[730]. Не в первый раз казалось, что символ его организации защитил его в ситуации, где менее удачливым или менее набожным не повезло.

— Прикончите его!

С этим я не мог поспорить, так что встал в сторону, когда троица солдат с зажигательным оружием поливала павшего гиганта прометиевым пламенем, обжигая воздух во внезапно показавшейся маленькой комнате. Пламя ревело, сгорая с нездоровым синеватым оттенком, что снова мне напомнило колдовской огонь. Рев демона становился слабее, и он тщетно метался, еще сильнее приводя в беспорядок контрольные панели мостика, если это было возможным.

— Он сжимается! — крикнул я, едва осмелившись поверить в это, и еще пару раз пальнул в содрогающийся огненный ад, скорее для приличия, чем ожидая, что из этого выйдет что-то хорошее.

— Он теряет власть на материальном плане, — сказал Топ, наступая и начиная читать обряд экзорцизма. Насколько я знал, он ни разу не исполнял его раньше, но читал его с большим удовольствием, чем я мог ожидать. Юрген помог ему последним выстрелом мелты, и чудовищная тварь внезапно исчезла с резким треском взорвавшегося воздуха.

Я оглядел руины мостика, на котором внезапно все затихло, за исключением стонов раненных и слабого треска разбросанных тут и там небольших пожаров, где медленно догорал разлитый из огнеметов прометий. Казалось, что на контрольных постах вряд ли осталось что-то не пострадавшее.

— Я лучше проведу ритуал полного очищения, прежде чем позволю экипажу вернуться, — через мгновение сказал Топ, и я кивнул, все еще пытаясь оценить степень разрушения.

— Если думаете, что в этом есть смысл, — сказал я, — они вряд ли смогут отсюда управлять кораблем.

Холодный узел страха туго скрутил мои внутренности, когда я закончил говорить, и вся важность сказанного дошла до меня. Если не произойдет чуда, то "Огни Веры" станет для нас всех гробом.

Глава четвёртая

— Мы ничего не можем сделать. Нам придется эвакуироваться с корабля, — решительно заявил я. Недели, которые я провел на борту спасательной капсулы в системе Перлии, не были совсем комфортными, но намного лучше, чем попытка дышать в вакууме, что предшествовала им. С другой стороны, спасательные капсулы на борту "Огней Веры" были вероятно столь же ветхими, как и сам корабль: и довериться им будет актом отчаянья, но в данный момент я не видел других альтернатив.

— Это невозможно, — сказал Мирес, глядя то на меня, то на Кастин, то на Броклау и обратно, словно гретчин, которому троица голодных орков приказала надыбать закуски, а тому пришлось признаться, что кладовая пуста.

— У нас достаточно спасательных капсул для экипажа, но…

— Едва ли десятая часть того, что нужно полку, — отрезала Кастин, будучи абсолютно рада оставить Миреса и его людей на борту покалеченной громадины задыхаться или умереть от голода. Может быть, она бы так и поступила: в конце концов, это их некомпетентность свалила на нас все эти проблемы. Но это означало оставить большинство наших людей на произвол судьбы, а Гвардия не бросает своих; нам нужно найти выход из этого для всех или спуститься всем вместе. По крайней мере, так поступали валхалльцы: лично мне как-то ближе было "сам за себя".

— Что с шаттлами?

— Все еще ожидают нас, — сказал Броклау, что звучало несколько ободряюще, — проблема в том, что сначала нам нужно выйти на стабильную орбиту.

Он повернулся к Миресу, который явно поежился.

— И наши шансы на это….?

— Не лучшие, — признал капитан, еще раз в ужасе взглянув на окружающий нас разрушенный мостик. Тот кишел членами экипажа и ремонтниками, которые общались друг с другом на резком и непонятном специальном диалекте, но ситуация была выше их сил, и они это знали.

— Мы попытаемся повторно переосвятить систему маневрирования, но на самом деле это работа для техножреца.

— В Примаделвинге есть святыня Механикус, — сказал Броклау, который, как хороший офицер, пробрался сквозь материалы брифинга, что позволяло Кастин и мне безнаказанно просматривать их вскользь, — если бы мы смогли доставить сюда техножрецов, они смогли бы вовремя устранить повреждения?

— Они бы смогли, — сказал Мирес, внезапно став выглядеть более обнадеженным. Он вынул инфопланшет и отстучал на нем ряд вычислений. После этого его лицо снова вытянулось.

— Не смог рассчитать точку встречи, — сказал он, протягивая нам крошечный экран, чтобы мы могли прочесть. Потом, сообразив, что не все могут его видеть, перебросил данные на большой пикт-экран, который каким-то чудом выжил среди царившего вокруг разгрома.

— Что это? — спросила Кастин, хмуро глядя на сложную диаграмму.

— Орбитальная механика, — заявил Мирес, чьи прежние дерзкие манеры начали было возвращаться, пока я не позволил своей руке слегка коснуться рукояти цепного меча.

— Это мы, видите? — наше местоположение отмечал стилизованный силуэт звездолета. Его курс был спроецирован в виде зеленой линии, которая где-то в углу экрана пересекалась с кругом, обозначающим Нускуам Фундументибус. Другая линия показывала движение планеты вперед — назад, словно косточка на счетах[731].

— Тому, что взлетит с планеты, придется пролететь мимо нас, развернуться и догнать. Он не сможет состыковаться, не уровняв скорости.

— Мы кое-что понимаем в этом, — сказал я, стараясь не выглядеть слишком нетерпеливым.

— Мы провели достаточно времени на шаттлах, причаливающих к звездолетам. В чем проблема?

— В нашей скорости, — сказал Мирес, снова явно чувствуя себя не в своей тарелке, — даже на полной тяге шаттл никогда не сможет догнать нас.

— Тогда нам нужно замедлиться, — сказал Броклау, никогда не боявшийся заявить очевидное, — как нам это сделать?

— Снова запустить двигатели, — сказал Мирес, — затем использовать маневровые ускорители для разворота. И запустить главный двигатель так, чтобы его тяга лежала вдоль нашего курса.

Он сделал что-то с планшетом, который держал в руке и символ звездолета (который выглядел более гладким и лучше ухоженным, чем в реальной жизни) послушно сделал сальто. Он попытался выдать обнадеживающую улыбку, которая при виде нашего отказа успокоиться померкла и стерлась.

— Мы можем запустить их снова из инженариума, поэтому не будем ждать, когда на мостике будут восстановлены органы управления.

— Вопрос остается в ускорителях, — сказал я, — как долго они будут в ремонте?

Я наблюдал за тем, как лицо Миреса исказилось, пытаясь найти ответ, который бы не звучал как "мы фракнулись".

— Неважно, — добавил я, прежде чем он смог заговорить, — очевидно, что слишком долго.

— А что насчет шаттлов на борту? — спросила Кастин. — У вас должно быть несколько, так?

Мы прибыли на борт в тяжелых грузовиках, принадлежащих Муниторуму на Коронусе, и ожидали, что высадимся на том, что будет доступно в месте назначения. Но любые гражданские корабли, на которых мне доводилось путешествовать, несли несколько вспомогательных судов того или иного вида. Даже "Огни Веры" не были исключением. Мирес пожал плечами.

— Есть у нас два, — сказал он, наконец, — корветы обслуживания. Мы, вероятно, могли бы втиснуть в них десять или двенадцать человек.

— Это на десять или двенадцать меньше, — указал я, уже решив найти хорошую причину оказаться среди них, если понадобится, — если есть время на несколько ходок…

Мирес открыто ухмыльнулся моему невежеству.

— Они смогут вылететь. Но не смогут вернуться, как те, которых вы ждете.

— Полагаю, нет, — сказал я, мое внимание вернулось к пикт-экрану, нависавшему над нашими головами. Это могло быть только мое воображение, но маленький значок корабля уже постепенно приближался к массе планеты.

Я не могу притворяться, что следующая пара недель прошла совсем легко; "Огни Веры" продолжал, словно пуля приближаться к Нускуам Фундументибус, несмотря на все усилия Миреса и его экипажа устранить повреждения, нанесенные кораблю появлением демона. Их усердие было впечатляющим, особенно после того, как Кастин приняла меры предосторожности, разместив вооруженных охранников у спасательных капсул и ангара с шаттлами, но все было бесполезно; каждый раз, когда они восстанавливали одну из систем, где-то еще обнаруживалась неисправность.

Команда, работавшая с двигателями, добилась лучших результатов, возможно потому, что мы позволили нашим собственным шестереночкам[732] похозяйничать там, но это была Пиррова победа; до тех пор, пока мы не сможем развернуться и использовать их, чтобы замедлить наше стремительное пике к поверхности планеты, запустить их означало просто приблизить катастрофу.

— Или получится? — Спросил Мирес, когда я озвучил мысль, он стал неожиданно подвижным, когда поразмыслил над ней. Он подтянул к себе инфопланшет и снова начал вычисления.

— Мы отлично пронесемся, но…

— Но что? — я потребовал ответа.

— Я должен был предвидеть это, — капитан вручил мне планшет, когда выражение его лица, которое было видно за бородой, стало достаточно горестным, — мы были столь заняты поиском ответа на вопрос, как нам замедлиться, что я никогда не задумывался. Вместо этого мы можем ускориться.

— И протаранить планету завтра вместо послезавтра? — саркастически спросил я, стараясь разобраться в его диаграмме. Она выглядела почти идентично той, которую он выводил на экран на мостике две недели тому назад, за исключением корабля и планеты, которые, очевидно, теперь были ближе друг к другу. Случайно я взглянул на большую картинку, которая снова показывала вид снаружи; к этому времени солнце уже было видимым диском, и хотя я знал, что с этого расстояния разобрать было невозможно, я как-то умудрился убедить себя, что одна из точек света рядом, была планетой, с которой мы можем столкнуться.

— Не совсем, — Мирес сделал что-то с планшетом, — если мы достаточно разгонимся, то сможем проскочить в космос быстрее, чем там окажется планета.

Зеленая линия, обозначающая будущий курс "Огней Веры", кажется, немного сдвинулась, затем оторвалась от планеты, задев ее за край.

— Таким образом, мы улетим в космос еще быстрее, чем спасательное судно доберется до нас, — сказал я.

Мирес пожал плечами.

— По крайней мере, у нас будет больше времени для ремонта. Но если мы правильно направим ускорители, то заденем верхние слои атмосферы.

— И сгорим, — саркастически добавил я, — все лучше и лучше.

— Корабль выдержит это, — сказал Мирес, — хотя вам явно не понравится очутиться на любой внешней палубе. Но в центральных вполне можно будет выжить.

Зеленая линия повернулась, пока я пытался не слишком сильно размышлять о том, что произойдет.

— Это потребует времени, а еще лучше — удачи. Но смотрите. Линия начала скручиваться, что означает…

— Мы попадем на орбиту, — сказал я.

Мирес кивнул.

— На длинную и эллиптическую. Займет несколько месяцев, чтобы вернуться. Снабжение будет скудным и воздуха будет мало. Но зато мы снова сможем восстановить управление.

— И если нет, то мы достаточно замедлимся, чтобы нас забрали шаттлы, — закончил я.

— Верно, — ответил Мирес, впервые с нашей первой встречи в погрузочном доке он выглядел радостным. Он взглянул на меня, с тревогой ища одобрения, явно не желая нести в одиночку ответственность за этот безумный и рискованный план.

— Хотите обсудить это со своими людьми до того, как начнем?

Я покачал головой. Я уже знал, что скажут Кастин и Броклау; даже слабый шанс выжить лучше, чем никакого. Это я уже доказал себе слишком много раз, чем хотелось бы. Я вздохнул, стараясь не думать о том, что этот раз может стать исключением.

— Просто сделайте это, — сказал я, надеясь, что это не убьет нас на один день раньше.

Глава пятая

Мостик все еще выглядел скорее коллекцией хлама, чем функционирующим командным центром, но к этому времени еще несколько кафедр залатали и наспех укомплектовали, так что я сел настолько близко к командному трону Миреса, насколько мог. Мой стул казался достаточно прочным, приваренным к палубе за одним из разбитых постов экипажа, который еще не вернули к жизни. Что позволяло мне вцепиться хоть во что-то, если случится худшее, а я был патологический убежден, что так и произойдет. С того места где сидел, я ясно видел пикт-экран, который в данный момент показывал гораздо большую часть стремительно приближающейся планеты, чтобы оставить меня спокойным, и что более важно, отчетливо видел Миреса. Хотя это и было недостаточным утешением, я частным образом для себя решил, что, если все начнет вонять как тухлый плойн, он отправится к Золотому Трону на несколько минут раньше всех остальных.

— Как дела? — спросил я его, хватаясь руками за подлокотники, мои аугметические пальцы явно оставили вмятины на металле[733]. В моем голосе сквозило легкомыслие, хотя я столь осторожно присел на изношенную и шероховатую обивку, что выглядел намного спокойнее, чем был на самом деле.

— Готовы, как всегда, — ответил он, его голос звучал как раз так, как я по-настоящему себя чувствовал.

— Тогда давайте это сделаем, — сказал я, осознав, что последние сказанные слова были достаточно прозаичными. Возможно, мне следовало сбежать к спасательным капсулам, сейчас охрана была снята, в ожидании, что на внешних палубах станет жарче чем в печке, пока у меня был такой шанс; но, если этот нелепый план сработает, несмотря на шансы, Комиссариат запихнет меня в штрафной легион за дезертирство почти сразу же, как только я приземлюсь. По крайней мере, если я умру сегодня, моя репутация не пострадает, хотя лучше чтобы это произошло со мной.

К этому времени пятнистая белая громада планеты выросла и заполнила почти весь экран: секундной позже линия горизонта совершенно исчезла, оставив перед нами только поверхность планеты, к которой мы стремительно падали. Даже в своих самых пессимистических представлениях я не думал, что столь близок к гибели.

— Выжмите все что можете! — Мирес рявкнул в переговорное устройство с машинариумом и, несмотря на компенсирующее, колеблющееся гравитационное поле корабля, я могу поклясться, что почувствовал внезапное сильное ускорение. Конечно же, это было маловероятным, так как двигатели и так работали на пределе с тех пор, как он предложил этот безумный маневр, но, возможно, его потеющие подчиненные умудрились выжать из них еще чуть-чуть, одной только силой воли.

— Кайафас, — передала по воксу Кастин, в ее голосе было затаенное напряжение, в данных обстоятельствах, я не мог ее винить за это, — что происходит?

— Мы почти попали в атмосферу, — ответил я, — все в безопасности?

Даже в такой экстремальной ситуации я не забыл выглядеть так, как будто заботился о благополучии солдат; в том маловероятном случае, если мы выберемся из этого бардака, мы очень быстро столкнемся с орками, и я хотел быть уверенным, что они прикроют меня, когда это произойдет.

— В безопасности, насколько это возможно, — ответила Кастин, — мы приварили "Химеры" к палубе и оббили их внутри матрасами и другой фигней, которую смогли найти. Мы упакованы как селедки в бочке, но должны пережить даже худшие удары.

— Рад это услышать, — ответил я, надеясь, что в этих обстоятельствах внешняя демонстрация уверенности сохранит высокий боевой дух. Постепенно, к моему невыразимому облегчению, изгиб горизонта вновь появился на пикт-экране, маленький кусочек черноты выплыл из нижнего левого угла.

— Давай! Давай! — понукал Мирес, словно "Огни Веры" был упрямым нагруженным мулом, которого нужно было умаслить.

— Кажется, все получается, — передал я Кастин, через несколько минут напряженного ожидания, я не сомневался, что в моем голосе явно ощущалось огромное чувство облегчения.

Уверенный, что наше головокружительное падение в пасть забвения отложено, я начал изучать поверхность мира, к которому мы приближались, надеясь увидеть какие-то узнаваемые ориентиры. Но к этому времени наши брюшные пластины корпуса начали светиться тусклым акенберри-красным, дымка ионизированного воздуха заволокла все внешние имаджиферы, и все, что я мог различить на планете под нами, было несколькими пятнами серого, что возможно было облаками, сеющими свежий груз снега на уже заледенелый ландшафт под нами.

— Держитесь, — предупредил Мирес, — будет жестко.

Это я уже и так вывел для себя, несмотря на лучшие старания, что бы там ни поддерживало внутреннюю гравитацию стабильной, корабль начал вибрировать, когда слабый верхний слой атмосферы схватил его за киль.

Я снова с силой сжал подлокотники.

— Сколько еще? — спросил я, стараясь не выдать свою обеспокоенность.

— Еще несколько минут, — сказал Мирес, в его голосе была эйфория игрока, который только что поставил на слабый расклад и начал осознавать, что у остальных карты еще хуже, — мы почти выпрыгнули обратно в космос.

В этот момент над поверхностью ледяного шарика появилось темное пятнышко. Я потянулся вперед из своего сидения, дабы лучше разглядеть.

— Что это? — спросил я. Мирес стал выглядеть так, как будто кто-то из остальных игроков только что выкинул пару инквизиторов. Его лицо, по крайней мере, та часть, которую я мог видеть из-за бороды, побледнела.

— Орбитальные доки, — ответил он.

— Они ведь не такие большие, а? — спросил я, пока линия горизонта продолжила вползать на пикт-экран. Точка двигалась вместе с ней, входя в черноту космоса, где немедленно начала сверкать подобно яркой звезде, прямо по центру экрана.

— Достаточно большие, — мрачно ответил Мирес.

Я смотрел, как по мере нашего приближения раздувалось изображение доков на пикт-экране. Широкая структура, казалось, росла вместе с каждым ударом сердца, быстрого взгляда на ауспекс в стоящей рядом со мной кафедре было достаточно, чтобы подтвердить — мы мчимся к ним со скоростью, которая превратит нас в облако мусора при столкновении. Точка, отмечающая космическую станцию, намертво зависла перед нами, пара меньших, двигающихся рядом (вероятно, суда), спешно улепетывали, пытаясь убраться с дороги, пока еще могли. Они даже были видны на пикте, или я только умудрился убедить себя в этом, слабое свечение их двигателей медленно двигалось на фоне звездного неба.

— Так мы ударимся или нет? — потребовал я ответа, мой испуганный взгляд зафиксировался на орбитальной станции, которая к этому времени заполнила экран. Я уже мог различить отдельные шпили и доковые рукава, и горстку кораблей, как наш собственный, которые по каким-то причинам, вероятно, решили остаться, несмотря на опасность[734].

— Без понятия, — сказал Мирес, нервно жуя губу. Я ощутил, как мои пальцы снова обхватили подлокотник, словно я держал в руках его шею.

— Он очень близко.

Это, ну просто чертовски сильно помогло успокоиться.

— Мы можем использовать двигатели корветов обслуживания, чтобы столкнуть нас с курса? — спросил я.

— Если бы могли, мы бы уже так сделали, — отмахнулся Мирес, но тогда я был слишком напуган, чтобы обидеться, — они нам помогут не больше, чем, если мы все залезем в воздушный шлюз и начнем пердеть.

— Если, конечно, люки не приварит нашим прохождением через атмосферу, — добавил Колин, глядя на капитана поверх своего ауспекс поста.

— В любом случае вопрос риторический, — сказал Мирес, его взгляд был прикован к станции впереди нас. Когда изображение увеличилось, я начал осознавать к настолько огромной и сложной, размером с город, структуре мы неслись. Я разглядел отдельные детали, огромную центральную громаду и торчащие доковые рукава, делали ее похожей на огромную металлическую морскую звезду, каждая дополнительная структура была размером с жилой квартал. На них висело множество ауспекс и вокс-антен, подобно виноградной лозе на разрушенной цитадели, я начал различать бесчисленные маленькие корабли, шныряющие между ними, словно насекомые вокруг гнезда. Если бы наши вокс-антенны не сбрило недавним погружением в атмосферу, я не сомневаюсь, что по мостику к этому времени уже бы эхом разносилась волна панических передач.

— Уменьшить мощность до трех, пяти и семи, — рявкнул Мирес и я почувствовал внезапный, головокружительный крен, когда невидимые труженики машинариума выполнили его приказ, — и разберитесь с этой проклятой гравитацией!

Внушительная громада космической станции начала уплывать с центра экрана, и я ощутил вновь вспыхнувшую надежду.

— Что бы вы только что ни сделали, кажется, это сработало[735], — сказал я, хотя, на мой взгляд, он, кажется, сделал это поздновато[736].

— Мы еще не пролетели, — сказал Мирес, так же крепко хватаясь за подлокотник, как и я.

У меня перехватило дыхание, когда один из доковых рукавов понесся из угла экрана к нашему носу.

— У нас не получится!

— Держитесь! — передал я по воксу за мгновение до того, как мы получили скользящий удар, от которого старый корабль зазвенел как кафедральный колокол.

Палуба подо мной сильно завибрировала, половину люминаторов в потолке оторвало, оросив нас битым стеклом; секундой позже грубый красный, аварийный свет заменил их, словно окунув нас в ванную с кровью. Сверкающие облака улетающей атмосферы прорывались из докового рукава, так как мы пропахали длинную борозду вдоль него и обломки начали подобно крови истекать в космос из причиненных нами ран.

Куски металла, грузовые контейнеры и что-то, неприятно напоминающее тела, пургой пронеслись мимо имаджифера, затем все исчезло.

— Что это было? — спросила по воксу Кастин, слишком дисциплинированная, чтобы добавить ругательство, к тем, что эхом проносились по мостику. Лично я на ее месте не сдержался бы.

— Мы ударились об орбитальную постройку, — ответил я, — но, кажется, все еще целы.

— Разрыв корпуса в секциях гамма два и бета три, — секундой позже отчитался Колин, — аварийные переборки держаться.

— В любом случае, у нас еще есть воздух, — сказал Мирес, его глаза были прикованы к пикт-экрану. Звезды превратились в кружащийся калейдоскоп, и зловещая громада планеты регулярно вращалась вокруг экрана. Я видел точно такую же стремительную картинку в спасательной капсуле, когда покидал "Длань Мщения", так что не стал спрашивать, что происходит; нас вращало, мы не могли скорректировать курс или стабилизироваться без маневровых ускорителей.

— Есть потери?

— Отнюдь, — ответил Колин, — внешние палубы еще слишком раскалены, чтобы там кто-то находился.

Он пожал плечами и указал на смутные очертания планеты. Корпус уже снова стал светиться красным и такая же слабая дымка ионизированной атмосферы, которую я видел прежде, начала клубиться.

— Не так уж важно. Мы умрем все вместе, когда ударимся.

Глава шестая

Конечно же, я не в первый раз прилетал на планету с жесткой посадкой. Наша спасательная капсула прибыли на Перлию с большей частью неработающих систем торможения, после того как орочий пилот истребителя использовал нас в качестве тренировочной цели, когда мы входили в атмосферу. В последний раз, когда я ступил на ледяной мир, шаттл, на котором я находился, по пути вниз пал жертвой удачного, предположительно, противовоздушного огня. Но я никогда не разбивался в чем-то в десятки раз тяжелее, как космический корабль. Мне хотелось бы утверждать, что этот опыт был менее травматичен, но по правде, он был столь же ужасающим, как и предыдущие случаи, когда я впервые приземлялся на планету, проделав в ней вмятину.

И снова спасательная капсула, которую я заметил, пришла мне в голову как потенциальная альтернатива тому, чтобы остаться на борту. Но к этому времени мы были уже в верхних слоях атмосферы, что делало запуск в лучшем случае рискованным; не говоря уже о том факте, что я, скорее всего, поджарюсь до того, как достаточно близко подберусь для посадки в эту штуковину. Я на секунду поднялся со своего сидения, расстегнул пояс, и перестегнул его, обхватив спинку, на манер импровизированного ремня безопасности. Нет смысла вылетать от удара, если я мог обезопасить себя. Как только я закончил операцию, то ощутил дрожь по всему корпусу.

— Это что такое? — спросил я, стараясь сдержать нотку тревоги в голосе.

— Термический удар, — резко ответил Колин, — внешний корпус нагревается быстрее, чем внутренности, так что расширяется неравномерно. Вскоре мы получим некоторые повреждения от нагрузки.

— Ты имеешь ввиду, развалимся на части? — спросил я, ощутив вспыхнувшую панику. Мою грудь сжало, стало трудно дышать, и через секунду, после того как осознал, что это происходит из-за того, что температура на мостике начала повышаться, а не просто в ответ на стресс, я испытал небольшое облегчение.

— Надеюсь, нет, — мрачно ответил Мирес, — только незначительно.

— Это воодушевляет, — саркастически ответил я, когда удары усилились, несмотря на все усилия окружающих технопровидцев, удержать гравитацию постоянной. Если не получится, наше кувыркающееся падение через атмосферу шлепнет нас о землю, словно кусок стейка из грокса в блендер, и практически с тем же результатом. Несомненно, что нежный желудок Юргена к этому моменту значительно опустел, ассоциация напомнила мне, что тысяча или около того бойцов делает то же самое, и я передал в вокс подходящие банальности, вместе с соответственно отредактированным отчетом о нашем текущем положении.

— Мы все еще целы, — сказал я им, — и медленно снижаемся. Если будем беречь головы, то все будет хорошо.

Даже для меня это было несколько преувеличено. Вместе с темно-красным светом аварийных люминаторов и постоянно повышающейся температурой, к этому времени мостик стал напоминать внутренности микроволновки. Я сморгнул несколько капель пота с глаз и постарался сфокусироваться на пикт-экране, хотя передаваемая картинка снаружи была далеко не успокаивающей. Надпалубные надстройки корабля плавились как свечной воск, шпили и башенки, торчащие из корпуса, размягчились под действием невероятного жара при атмосферном трении или просто отлетали, чтобы присоединиться к кометному хвосту из обломков, который спиралью закручивался за нами. Я осознал, что благословляю предвидение всех флотских конструкторов, которые сочли подходящим разместить мостик и машинариум так близко к центру корабля[737]. Наш кувыркающийся полет через атмосферу и ореол окружающей плазмы, мешал различить что-либо за корпусом, но мне показалось, что линия горизонта на пикт-экране, больше не изгибалась дугой. По правде, она была явно зазубренной и мои кишки сжались, когда я предугадал почему.

— Там горы! — воскликнул я. — Мы можем пролететь над ними?

— Один Трон знает, — ответил Мирес, так сильно сжимая медальон в форме аквилы, что я увидел сочащуюся из кулака кровь. Огромная громада корабля стонала, и нас дико накренило, бросив меня на рукотворный ремень безопасности.

— Какого черта это было? — не подумав, спросил я, и только когда Колин ответил, осознал, что озвучил свою мысль.

— Первичные силовые реле закоротило, — доложил он, — все было направлено в гравитики.

Это было единственной причиной, почему я еще не был мертв.

Я еще раз взглянул на экран, и был столь испуган, что отвел взгляд. К этому времени мы были уже достаточно низко, чтобы создать по пути гиперзвуковую пургу, разрывая глубокую рану в метрах льда и вечной мерзлоте, когда атмосферная волна впереди нас распыляла ландшафт. Несколько дохлых елок, с надеждой цепляющихся за занесенные снегом склоны, водоворотом мгновенно унесло в стороны, месиво воспламенилось и затем, с громоподобным грохотом, словно гнев Самого Императора, воздух, как кувалдой, ударил в стену скал перед нами.

Казалось, вся скала пошатнулась от удара, за одно мгновение, со склонов поблизости сдуло покрывало изо льда и снега, и через еще одно мгновение после этого, валуны размазало в гравий. Подброшенные в воздух, огромные обломки стучали по корпусу, словно зловещий перезвон колоколов.

— Мы почти приземлились, — передал я по воксу потеющим солдатам на палубах ниже, слишком хорошо знавший, насколько тревожно это звучит для них, — и пробиваемся через гальку, подброшенную нашим воздушным потоком. Держитесь и хватайтесь, будет удар.

В это время с обеих сторон смутно прорисовывались возвышавшиеся над нами пики, хотя было сложно разобрать топографические детали, поскольку мы столь основательно перестраивали окружающий ландшафт. По крайней мере, мы вряд ли в кого-то врежемся, насколько я помнил, большинство нускуамцев удобно прятались в своих пещерных городах, так долго как могли, и высовывали наружу нос только при безотлагательной необходимости. Конечно, вокруг могли быть орки, если горы, по которым мы скользили, были Большой Хребтовой Грядой, где окопалось большинство зеленокожих, но если мы причиним им вред, насколько я знаю, это послужит им в первую очередь хорошим уроком за право находиться на чужой планете.

Мы срикошетили от низкой гряды, разрезав еще одну рану в избитом корпусе, затем, милостью Императора, на нашем пути пики больше не появлялись. Пикт-экран был ослеплен пролетающими обломками и водоворотом снега, мы были не более чем в нескольких десятках метров над землей и, хвала Императору, перед нами из мрака внезапно открылось огромное пространство чистого льда. У меня хватило времени, чтобы передать по воксу финальное предупреждение бойцам, состоящее из: "Всем держаться! Мы почти…", когда это произошло. Удар сотряс мой хребет, словно пинок дредноута и заставил грохотать пломбы в зубах.

Секундой или двумя позже, я почувствовал второй удар, затем третий и четвертый, каждый пропахивал каньон в вечной мерзлоте длинною в несколько километров; я не могу сказать, сколько раз мы подпрыгивали, но каждый чуть сильнее нас замедлял, и через некоторое время последовательность ударов кувалдой в мой крестец сменилась на продолжительную вибрацию, которая, несомненно, намного меньше огорчала меня, поскольку за долгие годы я стал привычным к езде на "Саламандре" под управлением Юргена. Сложно было что-то разобрать на залепленном снегом пикт-экране. Но насколько я мог судить, мы скользили в облаке пара, проплавляя тоннель во льду глубиной около трех четвертей высоты корпуса, к этому моменту температура ощутимо упала, окружающий нас холод вытягивал иссушающий жар от входа в атмосферу. Вместе с этим мы наконец-то достигли стабильного положения в пространстве, более-менее нужной стороной вверх, за что я был преблагодарен, когда наши измученные системы гравитации наконец-то отказали, то расшвыряли членов экипажа, которые подобно мне не привязались, по углам мостика, словно мешки с мясом.

В конечном счете, тряска спала, пока я окончательно не осознал, что остаточные сотрясения, ощущаемые мной, были всего лишь напряжением моих измученных мышц, после чего я освободился от импровизированного ремня безопасности. Пол был наклонен под углом, я на мгновение потерял равновесие и для поддержки повис на своем стуле.

— Мы приземлились, — передал я по воксу, хотя считал, что это и так очевидно, — много потерь?

— Достаточно, — резковато ответила Кастин, так что я не стал выдавливать из нее детали, удовлетворившись неожиданным ликованием по поводу своего собственного выживания.

— Медика на мостик, — приказал Колин по какой-то внутренней вокс-системе. Трон видит, они были нужны; хотя шансы, что любой выживший медик из экипажа ответит достаточно быстро, были достаточно малы. Его лицо было бледным и, кажется, он нянчил сломанную руку; что делало его самым здоровым из гражданских, насколько я мог видеть.

— К счастью, ты увольняешься пока дела идут хорошо, — сказал я, глядя на окружающее нас разрушение. Мирес все еще горбился в своем командном троне и я, шатаясь, пошел к нему по наклонной палубе; не могу сказать точно, в тот день мне хотелось сначала поздравить его или прикончить за то, что втянул нас в этот бардак. Но получилось, что меня избавили от выбора; его глаза были широко открыты и слепо смотрели в одну точку. Когда-то в серии потрясающих кости ударов, он сломал свою никчемную шею.

Палуба резко сместилась, и я обратил свое внимание на пикт-экран, стараясь понять, где мы очутились. Картинку, которая предстала перед моими глазами, было сложно интерпретировать. Все было окутано саваном дымки, но вместо иззубренных ледяных полей и летающего снега, которые я запомнил с прошлого визита в этот отсталый мир, мы, кажется, были окружены низкой, плоской поверхностью, которая мягко колыхалась вокруг нас во всех направлениях. Теперь, когда мы прекратили движение, жар от обшивки уходил в лед, плавя его.

Несмотря на мой изначальный скептицизм, абсолютно не было сомнений — мы в центре озера. И это означало…

— Кости Императора! — посетовал я. — Да мы же тонем!

Глава седьмая

— Не совсем верно, — уверил меня Колин, — большинство из герметичных дверей держатся.

— Но корпус получил больше дыр, чем отпетый еретик, — возражал я. Она будет набираться через разрывы, оставленные нашим столкновением с орбитальной станцией и пиком, который мы перепрыгнули, не говоря уже о неисчислимых мелких разрывах, где оторвало заклепки и согнуло плиты, пока мы скакали через ледяное поле, словно плоский камень по воде. И не упоминая разломы и деформацию от напряжения опор внутри, где корпус смертельно ослаб от печного жара нашего пламенного падения через атмосферу. Как в подтверждение моих сильнейших страхов, избитый корпус покачнулся под ногами, пока я говорил, внезапное изменение угла палубы моментально привело в беспорядок мое внутренне ухо.

— Всем в подфюзеляжный посадочный ангар, — по общему командному каналу передала Кастин, — и собирайтесь повзводно.

— Хорошее требование, — ответил я ей, уже пробираясь к двери, оставляя экипаж перемещаться самостоятельно. По крайней мере, тех, кто все еще мог.

— Чем выше заберемся, тем больше у нас будет времени.

— И без припаркованных шаттлов он достаточно большой, чтобы вместить всех, — добавил Броклау, что также было верно; будет несколько тесновато с упакованными там тысячью бойцами, но мы управимся.

— Что насчет машин? — вклинилась Сулла. — Они все еще приварены.

— Мы достанем их позже, — уверил я ее, надеясь, что у нас будет такой шанс, — сначала люди, потом оборудование.

Подразумевая в первую очередь себя.

Я достаточно легко пробрался через лабиринт деформированных коридоров, мое инстинктивное понимание замкнутых пространств было надежным как всегда, так что я хорошо провел время, несмотря на деформированный настил и обвалившийся потолок, которые периодически блокировали мой путь. Тем не менее, чувство тревоги устойчиво росло, когда слабое колебание палубных плит под ногами, вызванное тем, что разрушенный корабль продолжал валяться в созданном им же озере, становилось все более четким. Периодические крены становились сильнее, интервалы между ними короче, и я мог очень легко представить причину: накопленное давление воды пробивалось через барьеры, которые временно ее сдерживали, прорываясь через них неудержимыми потоками, затапливая другие отсеки, как это было в подбитом глубоководном аппарате под волнами Коснара.

Что ж, я не утонул тогда и не утону сейчас, по крайней мере, пока могу этому воспрепятствовать. Расчищая цепным мечом завалы, которые становились слишком надоедливыми, чтобы проскользнуть через них, я пробивался вперед, меня подгоняла хорошо слышимая течь воды.

— Как дела? — спросил я через вокс, разворачиваясь из тупика путаницы обломков, слишком больших, чтобы через них можно было прорубиться. Возможно, мне следовало бы остаться с гражданскими, запоздало подумал я — они могли знать короткий путь.

— Мы достигли ангара, — сразу же ответила Кастин, — но погрузочные двери не желают открываться.

— Они заварены жаром от входа в атмосферу, — сказал я, вспоминая слова Колина на мостике.

— Очень похоже, — ответила она, явно более озабоченная эффектом, чем его причинами, — но Федерер думает, что мы можем взорвать их.

Это меня не удивило.

Капитан Федерер, командующий нашими саперами, с почти нездоровым энтузиазмом, подходил ко всему, что взрывалось, но бесспорно был экспертом.

— Ему виднее, — согласился я, чувствуя себя намного увереннее из-за того, что мы сможем выбраться из медленно тонущей гробницы-западни.

Если бы я только мог найти путь, дабы присоединиться к ним. Я выбрал другой проход, который, кажется, вел в правильном направлении, и понял, что мои ноги хлюпают по ледяной воде, глубиной в несколько сантиметров.

— Лучше скажи ему, чтобы он продолжал. Вода здесь быстро прибывает.

В середине коридора, я отыскал лестницу, дающую доступ к люку в потолке и побежал к ней, воды уже было по щиколотку. Когда я начал подниматься, глухой рокот разнесся эхом по коридору и весь корабль содрогнулся. Я сразу понял, что это означало; переборка, через которую просачивалась вода, внезапно рухнула.

Подстёгнутый адреналиновым выбросом от чистого ужаса, я вскарабкался наверх и уперся в люк над головой, дернув со всей силы за рукоятку, но чертова штуковина отказалась сдвигаться с места. В конце коридора показалась стена воды, несущаяся на меня словно атакующий крутокс; я дотянулся до цепного меча, с какой-то наполовину сформированной идеей попытаться пробиться через нее, уже осознавая, что слишком поздно и через один удар сердца меня снесет и убьет.

Затем люк внезапно сдался и стремительно открылся. Благодатные руки, сопровождаемые менее приятным запахом, потянулись вниз, дабы вытащить меня.

— Пришел за вами, сэр, — сказал Юрген, когда я вывалился из дыры, подталкиваемый поршнем из талой воды. Мы с силой закрыли люк, борясь с напором фонтана, который последовал за мной, и я с удивлением моргнул моему спасителю.

— Почему ты не с остальными? — спросил я его, энергично вытираясь полотенцем, которое он вытащил из своей коллекции подсумков. К этому времени мы должны были быть где-то поблизости от внешнего корпуса; воздух был горячим, так что моя сохнущая одежда окутала меня облаком пара, когда я последовал за ним к ангару.

— Я пошел искать вас, — ответил Юрген, как будто это было очевидным, — услышал, как вы стучите по крышке этой штуковины.

— Спасибо Трону, что услышал, — сказал я, когда мы вошли в отдающий эхом зал, полный собранных повзводно валхалльцев, как и приказала Кастин. Медики были заняты в одном из углов, леча тех, кому пришлось хуже всего, когда мы ударились о землю; явно не все пережили это, поскольку Топ тоже был здесь, сотворяя аквилы. Не было видно мешков с телами, или кто-то был настолько тактичен, что убрал их из виду, или в спешке несчастных просто бросили.

— Мы не продержимся долго, — сказал я Кастин, когда корабль еще раз накренился, — вода всего лишь в паре уровней под нами.

Она кивнула и нажала на комм-бусину.

— Федерер. Самое время.

— Как раз устанавливаю последний заряд, — ответил нам сапер, в его голосе было беспокойство от усердия, которое передалось даже через этот миниатюрный вокс-аппарат.

— Сколько ты использовал? — спросил я, стараясь говорить так, словно вопрос был из праздного любопытства.

— Достаточно, — ответил Федерер, несомненно, его внимание было полностью поглощено детонационным проводами, которые он осторожно снимал с катушки.

— У вас получилось, — сказал Броклау, появляясь из толпы у моего локтя, и я кивнул, стараясь выглядеть расслабленным, насколько мог в данных обстоятельствах, если подумать, вероятно, не слишком[738].

Но до того, как я смог ответить ему, Федерер заорал: "Ложись!", с тоном, который бы я описал как непристойный энтузиазм. Мы с Броклау вздрогнули, как и большинство присутствующих бойцов, и подались назад, сжав руками уши. Однако вместо ожидаемого взрыва, послышался просто громкий треск, похожий на одиночный выстрел из лазпушки, и появился слабый запах сгоревшего фуцелина.

— Не сработало, — начал говорить я и сделал пару шагов в сторону Федерера, намереваясь парой слов взбодрить его. Но до того, как я подошел к нему, раздался агонизирующий визг перенапряженного металла, и большая часть внешней стены ангара просто выпала, оставаясь висеть вдоль нижнего края, который изогнулся и порвался, словно конверт, открытый Юргеном собственноручно. Пока я продолжал смотреть с открытым от удивления ртом, дальний конец самодельной рампы погрузился в окружающую нас ледяную воду, подняв фонтан брызг и волну, которая заставила все судно снова вздыбиться.

— Все прошло так хорошо, как и ожидалось, — сказал он, с несомненным самодовольством.

— Предполагалось, что вы взорвете только эту фракнутую дверь! — сказал я, в моем голосе смешалось удивление и восхищение его изобретательностью. Федерер пожал плечами.

— Это бы не помогло нам выбраться быстрее, — достаточно здраво подчеркнул он, — по крайней мере, нам теперь не нужно карабкаться.

— А может мы хотели поплавать, — возразил я, понимая, что большинство людей на борту совсем не умели[739], и никто из нас не выживет дольше нескольких минут, если по неосторожности попадет в леденящую воду.

— Нет нужды, — сказал Броклау, глядя на панораму обмораживающей до костей пустоши перед нами так, словно это был самый прекрасный вид, что он видел за очень долгое время (честно говоря, для него, вероятно, так и было). Далекие горы были закутаны в облака, свежий снег уже падал, скрывая шрамы нашего приземления, а ближе, порывы ветра со снегом, наметали сугробы на потрескавшейся и поломанной поверхности ледяных полей.

— Скоро он будет достаточно прочен, чтобы идти по нему.

Что ж, ему лучше знать, я полагаю, в конце концов, он уроженец ледяного мира, так что я пролез немного ближе к щели, потуже запахнув шинель. Было еще немного остаточного тепла в корпусе, но ветер был сильным и быстро рассеял последние следы тумана, поднявшиеся из воды вокруг нас. Я взглянул вниз, отмечая с некоторым удивлением, что корка льда уже начала формироваться на волнующейся поверхности, разбиваясь и изменяясь от всплесков под ней, открытые участки уменьшались в размере, пока я смотрел в немом восхищении.

Именно тогда мне показалось, что я видел какое-то мелькнувшее движение в мутных водах, на некотором расстоянии под поверхностью с непонятной целью двигалась темная тень.

— Вы это видели? — спросил я, и майор нахмурился.

— Видел что? — ответил он, прищурившись.

Мы служили вместе с ним достаточно долго, чтобы он просто отмахнулся от сказанного мной, как бы диковинно это не прозвучало, и конечно же я воспринимал так же серьезно все что он или Кастин сказали бы.

— Думаю, я видел какое-то движение в воде, — сказал я, снова чувствуя покалывание в ладонях, хотя это могло быть нарушение циркуляции из-за холода, — вроде большой рыбы.

— Вероятно, просто кусок мусора отломался ниже ватерлинии, — сказал Броклау, не полностью подавив улыбку. Несколько подбодренный проявленным скептицизмом, я успокоился, хотя если бы я тогда имел хоть малейшее подозрение о том, что мы обнаружим в воде, можете быть уверенны, моя реакция была бы совершенно иной.

— Возможно да, — в блаженном неведении согласился я, и отвернулся, привлеченный знакомым запахом моего помощника, смешанным с гораздо более аппетитным ароматом танна.

— Подумал, что вы захотите, сэр, — сказал он, предлагая исходящую паром фляжку, — это немного вас согреет, после того как вы промокли.

— Спасибо, — ответил я, с благодарностью отогревая плоть и кровь в замерзших пальцах.

Жестокий холод проникал через ткань моей шинели, хотя от ветра нас все еще защищали окружающие металлические стены. Вспоминая, как он пробирает до костей, почти сразу же, как ступишь на ледяное поле, я решил выпить как можно больше горячего, пока это возможно.

— Огромное спасибо.

Хотя корабль продолжал замерзать, мы вскоре могли снова промокнуть, несмотря на оптимизм Броклау.

— Всегда пожалуйста, сэр, — ответил мой помощник, пристально глядя из-за моего левого плеча, чтобы из зияющей дыры в корпусе впервые осмотреть пустынный, снежный ландшафт. Через несколько секунд легкомысленный прогноз майора стал казаться достаточно верным, древний покров льда теперь растягивался он нашего избитого корабля к дрейфующим ледяным валунам вдалеке, постоянный хруст достигал ушей полифонией явного мороза. Мой моральный дух начал расти. В корабле еще было достаточно воздуха, который удержит нас еще чуть дольше на плаву, чтобы твердеющий лед смог удержать нас, поймав наполовину затонувший корабль на месте, вместо того чтобы отправить нас на дно.

— Как скоро мы сможем выбраться отсюда?

— Недолго еще, — ответил я, оценивая его нетерпение, которое, несомненно, разделяли все остальные на борту, за исключением меня. Когда от холодного ветра я прищурил глаза, мне показалось, что увидел движение вдалеке.

— Ампливизор с тобой?

Конечно же он был у него, он вытащил его из своей коллекции полезных подсумков, после того как несколько секунд порылся в них. Я поднес его к глазам и осмотрел отдаленные снежные поля, не поймав ничего кроме совершенно естественного течения светлой, порошкообразной поверхности, подгоняемой ветрами.

— Снова увидел что-то? — пошутил Броклау и я пожал плечами, немного застенчиво опуская ампливизор.

— Нельзя быть слишком осторожным, — начал я, когда мой помощник указал вдаль, примерно на девяносто градусов от направления, куда я смотрел.

— Орки, — сказал он, с видимым облегчением снимая с плеча свою драгоценную мелту.

Я повернулся, снова поднимая ампливизор, и в подтверждение мрачно кивнул.

— Грузовики и "баивые матациклы", — сказал я, — быстро приближаются.

Сложно было точно подсчитать их, продвижение взбалтывало такое огромное количество снега вокруг, что, казалось, они движутся в созданной ими же пурге, но определенно там была значительных размеров "баивая банда". Не удивительно, учитывая наше захватывающее прибытие и инстинктивную агрессивность их вида; должно быть очень многих покрошил наш катастрофический полет через наполненные ими горы. Рассерженные и мстительные выжившие еще больше чем обычно алчут крови.

— Баррикадируем рампу! — приказал Броклау, поспешно организовывая оборону, и по моей спине снова пробежал холодок, совершенно не связанный с резким ветром, воющим в ледяных полях, словно авангард зеленокожей орды. Приступ изобретательности Федерера позволял нам безопасно и быстро выгрузиться, но теперь, учитывая наступающих орков, это же давало им беспрепятственный доступ в спешно приземленный космический корабль. Теперь даже не стоял вопрос высадки, а даже если бы мы и успели, все вышедшие на гладкие равнины затвердевшего льда, стали бы легкой мишенью без возможности укрыться. Орки налетели бы на них подобно феллонианским рапторам[740] на стадо гроксов.

Оказалось, что даже на земле, "Огни Веры" все еще оставался смертельной ловушкой, из которой ни один из рассуждавших здраво не ожидал вырваться живым.

Глава восьмая

Компаньоны, кажется, не разделяли мои пессимистические размышления, однако, учитывая обстоятельства, я полагаю, возможно, это было к лучшему. Пожалуй, перспектива сойтись в открытой борьбе с их закоренелыми врагами, бесконечно подпитывала их моральный дух, предоставляя столь необходимый подъем после такого долгого и ужасающего приземления, которое мы относительно недавно пережили. После таких прыжков, словно мешки с картошкой, они все страстно желали снова обрести контроль над своими судьбами, и для валхалльца не было лучше способа заточить свои клинки, чем убить несколько орков. Так что, учитывая это, появление зеленокожих вряд ли можно было лучше рассчитать.

К несчастью, их было значительно больше, чем несколько. Пока я продолжал наблюдать за приближением врага, как можно лучше сфокусировав ампливизор, учитывая облака снежных кристаллов, поднятые ими, и еще более плотные облака токсичных выхлопов их плохо настроенных двигателей, мне казалось, что зеленокожие превосходят нас численностью. Добавьте к этому занимаемую нами позицию, мы застряли в огромной металлической коробке, открытой с одной стороны, так что все выглядело не очень хорошо. Из огромного разрыва, проделанного Федерером в корпусе, меньше четверти наших бойцов могли пропихнуть оружие, остальные бегали за ними, не способные сделать прицельный выстрел из-за давки своих же товарищей.

— Что ты предлагаешь? — спросила Кастин, у которой было более чем достаточно боевого опыта, чтобы заметить эту проблему самостоятельно, задолго до того, как у меня выдался шанс высунуть свой нос. — Спуститься с рампы, чтобы сделать пару залпов до того, как они прижмут на нас?

С мрачной шутливостью я покачал головой, спешно отходя в сторону, когда мимо нас пролязгал капитан Шамбас, командир наших "Часовых", грузовой контейнер, размером с машину, был небрежно зажат в клешнях погрузчика, который он умудрился найти. Один Император знает, как он умудрился заставить его работать, принимая во внимание, что тот бился во все незакрепленные грузы, но он определенно сделает хоть какое-то укрытие, до того, как орки подберутся достаточно близко, откуда стрелять было бы намного проще.

— Не сработает, — сказал я, криво улыбнувшись. Есть комиссары, которые, конечно же, сочли бы это замечательной идеей и захотели бы повести атаку лично (возможно слишком поздно осознав, что они оторвались намного дальше от всех остальных, чем хотелось бы), но я никогда не был столь глуп, или равнодушен к потерям личного состава. Конечно, на поле боя потери были неизбежными, но с моей точки зрения, все бойцы невосполнимы, за исключением врага. Рассерженные, обиженные солдаты не прикроют мою спину, когда начнется стрельба, если будут думать, что я без сомнений подвергаю их опасности, и мне придется беспокоиться о том, чтобы уклоняться не только от вражеских пуль. Так что я всегда считал хорошей идеей при проблемах, произвести впечатление, что я беспокоюсь об их здравии также, как о своем собственном.

— Слишком много завалов.

И как выяснилось, это было правдой. Металл не везде был гладким, были трещины и изломы даже в самых гладких местах, которые могли поймать ногу, вывихнуть лодыжку; не говоря уже о множестве торчащих балок конструкции и порванных технических труб.

Конечно, это не проблема для организованной высадки, но под огнем, это граничило с самоубийством.

— Тогда что вы задумали? — спросил Броклау, чуть поднимая голос, пока мимо промаршировал взвод Пенлан, и начал, под защитой ящика, так ловко поставленного на палубу Шамбасом, устанавливать автопушку на треноге.

— Закрепиться в глубине, — ответил я. Слабо тревожащие сдвиги в равновесии почти прекратились, так что казалось, опасность утонуть была не велика, постепенно твердеющий лед начал поддерживать даже такую колоссальную массу рухнувшего корабля. В конце концов, уверившись, что мы не утонем, мой разум снова обратил внимание на лабиринт проходов, через который я добирался сюда. У меня не было сомнений, что я с относительной легкостью смогу избежать зеленокожих в окружении, которое мне было настолько знакомым. Но убегать от них словно ласка в нору, вряд ли подходило для олицетворения решительной храбрости, которую в целом, я так болезненно создавал. С другой стороны, если я это озвучу как тщательно подкрепленную доводами стратегию…

— Если мы рассредоточимся в проходах за ангаром, мы сможем создать засады и огневые мешки. Затем, если зеленокожие пройдут первую линию, мы сможем по частям перестрелять их, когда те разделятся.

Это было достаточно хорошим предложением, я частенько такое проделывал в подулье и под городами, но должен признать, сама идея применить такое в коридорах брошенного корабля была чем-то новым для меня.

Броклау глубокомысленно кивнул.

— Может сработать, если у нас будет время все организовать. Но без командного подразделения для координации, мы понесем столько же потерь от обстрела своими, сколько и от орков.

— Хорошее замечание, — признался я; хотя, как раз рассчитывал лично обосноваться в лабиринте проходов. Если бы у нас была хорошо функционирующая связь, ауспекс, и пикт-экран чтобы отследить сигналы ото всех комм-бусин, не говоря уже о командной "Химере", в которой все это было, мы могли бы превратить брошенное судно в высокоэффективную скотобойню для орков. Но в этих обстоятельствах, зажать несколько сотен напряженных и нервных солдат в замкнутом пространстве с инструкциями стрелять в первого же увиденного врага, запросто облегчит работу оркам. В конце концов, видя все это в таком свете, я смирился.

— Есть еще идеи?

— Организовать перекрестный огонь, — сказала Кастин, указывая на путаницу галерей и подиумов, прилипших к стенам зала высотой с кафедральный собор[741].

— Снарядить столько оборонительных линий, сколько сможем, и поместить остальных на периферии, с пересекающимися огневыми рубежами. Любого прорвавшегося орка расстреляют резервы сверху, пока остальные линии будут держаться.

По ее выражению лица я мог сказать, что она не была особо счастлива от этой перспективы, но это был лучший план, чем мог предложить любой из нас, так что нам просто придется придерживаться его.

— Великолепно, — сказал я, пока рота Суллы карабкалась, следуя приказам полковника, и, несмотря на мою естественную предосторожность, поднялся на баррикады, дабы предстать в лучшем виде. Вас могла поразить моя нехарактерная опрометчивость, но в тот момент риск, вроде был минимальным; орки были слишком далеко с их грубым вооружением (хотя это в любом случае не останавливало их от пальбы, просто из удовольствия производить громкий шум), и, конечно же, не повредит для боевого духа или моей фальшивой репутации, когда меня увидят на передовой. Кроме того, до сих пор я видел нашу позицию изнутри ангара и должен признаться, что во мне было полно почти ребяческого нетерпения лично выглянуть наружу из потрепанного судна. Конечно же, я видел внешний вид кораблей из иллюминаторов шаттлов несчетное количество раз, но перспектива увидеть его без вакуума, казалась привлекательно новым ощущением.

Соответственно я проскользнул через одну из щелей, которую еще не заставили и неуклюже вскарабкался на горку высотой по колено из разорванного и скрученного металла, где отвалилась метровой толщины дверь и окружающий ее корпус на уже твердый лед в десятке метров под нами. Я невольно задержал дыхание и задрожал под шинелью, когда в меня вцепился, словно злобный эльдар-разбойник[742], терзающий кости холод, который я столь хорошо помнил. Помня, сколько бойцов смотрят на меня, я поднял цепной меч, намереваясь, хотя бы частично соответствовать своей роли и направил его на совершенно гладкую равнину, так чтобы казалось, что я дрожу исключительно от холода. (Хотя это было и неправдой, не повредит, чтобы они так считали).

Вид был определенно впечатляющим, хотя в данных обстоятельствах, у меня не было времени насладиться им. Не сдержав искушение, я быстро взглянул на металлический откос позади, на секунду задумавшись о том, как что-то такое здоровенное вообще взлетает в небеса. Даже когда большая часть была под поверхностью, корабль все равно казался невероятно огромным, вырисовываясь надо мной словно жилой квартал или мануфакторий, обожженный и покрытый пеплом от прохода через атмосферу. Некоторые части слегка колыхались, там металл размягчился и оплыл от чудовищного жара, и не в первый раз, я удивлялся чуду нашего избавления от неминуемой смерти.

Побег, который выглядел так неприятно, был только отсрочкой. Теперь ветер доносил грохот приближающейся орочьей орды, и я посмотрел на нее, у меня появилось зловещее предчувствие, словно темнеющие облака на небе опустились по мою душу.

— Похоже, пойдет снег, — заметил Юрген, глядя в их направлении, как будто это была наша самая насущная проблема. Он так тихо взобрался на металлический склон вслед за мной, что я не заметил его появления, пока он не заговорил; затем, не в первый раз, его флегматичное выражение лица странным образом воодушевило меня, так что я ответил спокойно, как мог.

— Много? — спросил я. Буря не смущала валхалльцев, возможно она даже даст нам преимущество, учитывая их способность эффективно управляться в экстремальных погодных условиях, но это мало чем поможет мне, как и все что снижает видимость, орков, несомненно, это тоже мало волновало. Они точно знали, где мы и то, что они не видели куда стрелять, в любом случае, не сильно ухудшит их обычную, прискорбную меткость, но нам нужна была возможность скосить их как можно больше, пока те не приблизились.

Юрген покачал головой.

— Достаточно слабо, — бесполезно ответил он и посмотрел на наступающую орду, которая уже достигла берегов озера и не замедлилась, — хорошо, что сразу всем хватит.

— Думаю, да, — сказал я, стараясь вспомнить последний раз, когда его беспокоило численное преимущество врага и как всегда у меня не получилось, — лучше вернуться в укрытие. Зеленокожие вряд ли были самыми наблюдательными существами, и мы могли использовать некий элемент неожиданности, если они не ожидают найти выживших.

— Верно, сэр, — согласился он, с явной неохотой потащившись вслед за мной за баррикаду, без сомнения разочарованный тем, что не выстрелит первым, как надеялся.

— Не стрелять, — порекомендовал я[743], занимая позицию за самым здоровым, который мог найти, и на первый взгляд крепким ящиком, доставая свой лазпистолет, — дадим им подойти поближе, чтобы ни один выстрел не пропал.

— Так и сделаем, — уверил меня знакомый голос, и я развернулся, увидев невысокую женщину с красной челкой, которая ухмылялась мне с радостной жаждой крови в глазах. Если бы она не нашла своего призвания в Гвардии, (я чувствовал, что лучше не расспрашивать ее о том, как она сюда попала, так как был справедливо уверен, что к этому приложил руку магистратум ее родного мира), то социапатические наклонности Маго нашли бы менее продуктивную отдушину. Но поскольку все было, как есть, она превратила свой пылкий нрав в полезный инструмент, большую часть времени, сдерживаясь и с шуточками принимая неизбежные последствия редких взрывов характера. Несколько лет назад мы вместе прошли через гробницу некронов, выйди относительно целыми и, сохранив рассудок, в полку было всего лишь несколько бойцов, которых я хотел бы иметь рядом со мной, если все будет плохо, так что я со слабым чувством облегчения ответил ей улыбкой.

— Я уверен, что так и будет, капрал, — ответил я.

К сожалению, зеленокожие думали по-другому. Я надеялся, что наш массированный огонь остановит их безумный забег по льду и принесет достаточно повреждений переднему ряду, чтобы вся толпа, задрожав, остановилась. Хотя более реалистично, что он разобьет их на меньшие группы, пока те будут пробираться через преграду из трупов, и даст нам возможность с легкостью перестрелять их. Это была тактика, которая отлично работала на Перлии и в большинстве других случаев, когда я обнаруживал, что стою на пути у неистовствовавшей "баивой банды" орков. Но в этот раз о наступлении авангарда было объявлено внезапным лязгающим ревом, когда горстка грубых летательных аппаратов прорвалась через окружающую орду муть и устремилась к нам. Нисходящий поток от трещащих роторов взбил под ними завитушки и вихри снега.

Игнорируя огромную массу машин позади, которая все равно еще была далеко от эффективного огневого рубежа (хотя с такой скоростью это не займет много времени), мы сконцентрировали наш огонь на летящих разведчиках, надеясь сбить их до того, как они смогут передать какую-то полезную информацию.

— Стреляйте! — заорала Кастин сквозь лязгающий рев автожиров зеленокожих, которые по всему небу уклонялись от попаданий и старались избежать внезапного шторма заградительного огня с земли. Конечно, большая часть нашего оружия была стрелковым, которое не сильно стесняло их, лазерные лучи бесполезно барабанили по металлу фюзеляжей и инородных бронеплит, видимо в случайном порядке прибитых по всему корпусу. Их единственным слабым местом был открытый кокпит, из которого торчали пилоты, несомненно, смакующие величайшую возможность так сильно разогнаться, как жаждали; этот фатальный недостаток вскоре проявил себя в виде поврежденной пары, заходящей по спирали к краям ледяного поля, экипаж был убит еще до столкновения с землей.

Я вздрогнул, когда одна ветхая, летающая машина с громоподобным ревом кинулась к нам, приваренный к днищу грубый болтер мстительно стрекотал, оставляя линию кратеров во льду около рампы, и к своему удивлению, я услышал, как Маго захихикала, медленно наводя лазган.

— Всегда знала, что зеленки не смогут попасть даже в широкую часть корабля, — сказала она, — но никогда не ожидала увидеть это лично.

— Он ищет дистанцию, — предупредил я, когда вереница начиненных взрывчаткой болтов начала подниматься по рампе к нам. Хотя, должен признать, нанесенные повреждения были ничем, по сравнению с причиненными судну нашим взрывом. Через секунду, две, будет совсем другая история, когда смертельный ливень найдет цели среди бойцов. Я махнул рукой, целясь в быстродвижущийся объект, но на этом расстоянии, шансы найти слабое место или убить пилота относительно слабым лаз-лучом из пистолета, были минимальными.

— Ему не хватит для этого мозгов, — ответила Маго, нажимая на спусковой крючок и распыляя мозги пилота в жирную дымку, трещащие роторы над ним разбросали ее во все стороны. Внезапно оставшийся без пилота автожир дико вильнул влево, пролетев мимо ангара буквально в паре метром перед тем как вгрызться в металлический утес, неподвижно замереть на секунду и распадаясь по частям, рухнуть на лед ниже.

— Хороший выстрел, — похвалил я ее. Маго кивнула, после чего обратила свое внимание на наступающую по льду толпу орков, которая продемонстрировав свойственную их роду осторожность, ни секунды не размышляя, кинулась на лед, и рванула к нам, намереваясь устроить кровавую мясорубку.

— Положим этих фарккеров! — Пенлан прикрикнула на свой расчет тяжелого оружия, когда последний выживший летательный аппарат развернулся и попытался отдалиться. Он двигался относительно медленно и через секунду я осознал почему; вместо пушки, под днищем висела зловещая, округлая болванка огромной бомбы, разукрашенная в виде рычащего сквига.

— Пусть летит, — сказал я, — он не угроза нам, если отступит. Сконцентрируйтесь на грузовиках и багги.

— Сэр, — такое решение ей явно пришлось не по душе; но, тем не менее, с живостью отдала приказ своему расчету, — перенаправить огонь. Сносим наземные машины.

— Сарж, — стрелок кивком подтвердил приказ и на градус опустил ствол оружия, — вот яйца, его опять заклинило.

— Дай я, — Пенлан звучно ударила строптивую треногу прикладом лазгана. С треском ионизированного воздуха раздался выстрел, и она вздрогнула, виновато глядя в моем направлении.

— Я думала он на предохранителе.

— Хороший выстрел, сержант, — сухо ответил я. Случайный выстрел попал улепетывающему пилоту точно в затылок, и пока я смотрел, очарованный этим зрелищем, неуправляемый автожир нырнул, наклонился и рухнул прямо в центр наступающей толпы орков. И когда я первый раз взглянул туда, моя глотка пересохла; их было намного больше, даже чем по самым моим пессимистичным прогнозам, они превратили лед в черную, ревущую и несущуюся вперед коллекцию подвижного хлама, или спускались на парашютах, все как один намеревались быть первыми, кто достигнет рампы и вступит в рукопашную. Мы никогда не сможем сдержать столько, подумал я.

Затем над местом крушения автожира поднялся столб дыма, измельченного льда и порубленных орков, и я отчетливо увидел, что лед вокруг нижней части рампы сдвинулся и изогнулся. Мгновением позже, тонкие ручейки воды просочились наружу, практически немедленно замерзнув вновь. Отложив на минутку оружие, я поднял висевший у меня на шее ампливизор, который, к счастью, так и не успел вернуть Юргену.

Что-то странное творилось на месте взрыва, зеленокожие толпились вокруг в беспорядке, убегая от эпицентра во всех направлениях. Только когда одна из багги накренилась и внезапно исчезла, я, наконец, догадался о причине. Однако, прежде чем я смог осмыслить свое открытие, наступающая орда подошла на эффективную дальность стрельбы своего оружия и воздух вокруг меня наполнился болтерными и стабберными снарядами.

— Тяжелое оружие, цельтесь в лед! — приказал я по воксу, прежде чем вновь схватить свой лазпистолет и цепной меч, скрывшись за безопасным ящиком. Озеро, которое мы создали, должно было замерзнуть, но до сих пор там оставался еще огромный объем воды, сформировалась только тонкая корка льда, едва ли достаточно прочная, чтобы выдерживать вес орков и их техники. Бомбы с рухнувшего автожира хватило, чтобы разорвать ее, и если мы сможем повторить трюк в большем масштабе, этого может оказаться достаточно, чтобы спасти наши шеи.

— Я бы многое сейчас отдал за поддержку с воздуха, — проворчал Броклау, и я кивнул, соглашаясь; одна-две "Валькирии" сделали бы эту работу за один заход.

— Или артиллерию, — согласился я, с надеждой взглянув на полкового связиста, сгорбившегося над заплечным передатчиком, тот пытался поднять локальную командную сеть. Но нам не приходилось ждать никакой огневой поддержки, наше выживание при падении с орбиты исчерпало запас чудес для одного дня.

Мы открыли огонь, лазпушки, автопушки и тяжелые болтеры косили ряды врагов под нами, но на место каждого упавшего зеленокожего вставал другой; с тем же успехом мы могли пытаться продырявить воду.

— Это не работает, — сказал Броклау, и я был вынужден согласиться. Стрелки делали все возможное, чтобы выполнять мои указания, но масса орочьих тел рассеивала энергию выстрелов, которые, как я надеялся, должны были начать ломать лед. Он постучал по комм-бусине в ухе.

— Тяжелое оружие занимается техникой, стрелковое — пехотой зеленокожих. Он взглянул на меня и пожал плечами.

— Может быть, если мы сможем приготовить более мощные заряды, это сработает.

— Может получиться, — согласился я, больше с надеждой, чем с ожиданием. Затем мой взгляд упал на Федерера, который со всем энтузиазмом палил из гранатомета. Оставив Броклау координировать почти невыполнимую задачу остановить волну зеленокожих, уже плескавшуюся у подножия нашей импровизированной рампы, я поспешил переговорить с ее создателем.

— Должно быть достаточно легко, — заверил он меня, после того, как понял, что я хочу, — пары фугасов будет достаточно. Дело в том, что для максимального эффекта, они должны быть ниже поверхности воды.

— И как мы это сделаем? — спросил я, несколько более резко, чем хотелось. Федерер пожал плечами.

— Без понятия, — весело признался он, — но, по крайней мере, я могу для вас приготовить заряды.

— Хорошо, начинайте, — согласился я. Был очевидный ответ на мой вопрос, но это было не то, что я бы хотел делать. Пробиться вниз по рампе до поверхности, надеясь, что наши товарищи смогут обеспечить достаточное огневое прикрытие, чтобы не дать оркам пристрелить нас по пути, это была не совсем привлекательная перспектива.

Затем я заметил, что погрузчик все еще стоял там, где его оставил Шамбас, и мне в голову пришел другой вариант; он вряд ли был сильно лучше первой идеи, но, по крайней мере, давал небольшую вероятность успеха.

Глава девятая

Хотя это заняло всего пару секунд для организации, каждая из них была критичной, и у меня были причины бояться, что нас наводнят до того, как мы закончим приготовления. Тяжелые орудия орочьих машин изливали на наше убежище невообразимое количество снарядов, и, несмотря на крепкую оборону, которую мы умудрились воздвигнуть, наши потери росли. К счастью, все еще достаточно бойцов в задних рядах было готово и желало занять место в строю, они так же оказывали медпомощь раненным, но наш резерв не был неистощим, как и боеприпасы.

— Не подпускайте их к рампе! — приказал Броклау и адский шквал лазерных лучей очистил ее от орочьего авангарда, который, согласно их врожденному инстинкту, казалось, забыл, что у них тоже есть огнестрельное оружие и просто намеревался подобраться как можно ближе, чтобы пустить в дело свои грубые топоры. Было странным наблюдать, как эти волны набегают на берег, каждый прилив зеленокожих продвигался чуть дальше по склону перед тем, как отойти, собраться с силами и снова побежать вперед.

— По крайней мере, они, кажется, сконцентрировались у изножья рампы, — сказал Шабмас, маневрируя погрузчиком и ведя его насколько можно ближе к краю. Несколько орочьих снарядов ударили в тяжелую металлическую раму и, завывая, отлетели. Но, кажется, его не беспокоил рикошет, несомненно, он привык к таким вещам в свой обычной подвеске.

— На некоторое время, — согласился я, глядя на лед прямо под нами, который казался благосклонно пустым от воющих орков, проигнорировав спазм от охватившего меня страха, перед перспективой предстоящего. Несмотря на возникшие у большинства впечатления обо мне, я никогда не был воином, который смеялся в лицо опасности, скорее предпочитаю хихикать ей в спину и показывать неприличные жесты, когда та не смотрит. Тем не менее, когда у меня появился этот нелепый план, как всегда все просто решили, что я намереваюсь исполнить его самостоятельно. Разуверять их, по меньшей мере, повлекло бы прискорбные последствия — это подорвало бы впечатление о моих лидерских качествах, да и уверенность солдат, в критический момент, когда само наше выживание зависит от целеустремленности каждого. Так что снова незаслуженная репутация отчаянной храбрости загнала меня в угол.

— Постарайтесь расположить заряды ближе к корпусу, — сказал Федерер со спокойной уверенностью эксперта, зная то, что кто-то другой будет заниматься грязной работой, — ударная волна отразится от него и усилит эффект.

— Буду иметь в виду, — ответил я, намереваясь, насколько мог, как можно дальше находиться от опасной зоны. Пока зеленокожие продолжают давку у изножья рампы, лед с другой стороны остается в тени, так что с некоторой степенью удачи можно избежать их ненужного внимания. Густой аромат выдержанных носков подсказал мне, что прибыла и другая половина гибельного отряда[744], и я повернулся к нему, демонстрируя спокойную уверенность для всех наблюдающих вокруг.

— Готов, Юрген?

— Как и вы, сэр, — откуда-то из складок толстой валхалльской шинели ответил мой помощник. Со свисающими меховыми отворотами и стоящим воротником, его лицо едва было видно, такое значительное улучшение его внешности, несомненно, поразило большинство присутствующих. Не у кого не возникло сомнений, что он составит мне компанию; он просто считал своим местом на поле боя — быть рядом со мной и это независимо от прямого приказа, туда, куда шел я, туда же шел и он. Должен признаться, я хотел отдать такой приказ; но в данных обстоятельствах не было никого лучше, кто бы прикрыл меня. Кроме того, если я оставлю его и по какому-то чуду меня не убьют, (хотя я не слышал о таких), обида Юргена продлится очень долго.

— Когда вы начнете спускаться, мы сконцентрируем всю огневую мощь у изножья рампы, — сказал Броклау и я благодарно кивнул за это предложение. Учитывая единственную целеустремленность среднего орка ввязаться врукопашную, два бойца, осторожно спускающихся в тени корпуса, могут совсем не привлечь их внимания, но дополнительная предосторожность не помешает.

— Хорошая мысль, — согласился я, впрягаясь в ремень безопасности, который наспех соорудил один из бойцов Федерера, он просто связал несколько ружейных ремней от лазганов в петли и насколько возможно прочно закрепил их к шасси погрузчика. Обычно их использовали, чтобы тащить поддоны или на импровизированных кранах поднимать их на верхние узкие настилы, но я бы поставил значительную сумму денег на то, что тем, кто придумал эти штуки, никогда бы в голову не пришло, для чего я их приспособлю. Проверяя, я дернул за клубок ремней, к моему облегчению он показался достаточно прочным.

— Он выдержит вес?

— Около пяти тонн, — уверил меня Шамбас, считая, что я имел ввиду канат, а не кажущиеся хрупкими ремни, привязанные к нему, и пробуя слабину лебедки, поворачивая ее на четверть. Импровизированный ремень неудобно впился в подмышки, подняв меня на носки, это ощущение я нашел достаточно неприятным, не в последнюю очередь потому, что столкнулся с таким же образом снаряженным помощником. А в этом положении, я в полной мере наслаждался его уникальным ароматом.

— Тогда начнем, — сказал я, зная, что пронзающий кости холод снаружи хотя бы ослабит мое обоняние, — заряды привязаны?

— С ними все в порядке, — сказал мне Федерер, вешая мне на плечи два огромных тяжелых фугаса, по одному с каждой стороны "для баланса". Аналогичным образом он снарядил Юргена, — заряжены и готовы.

— Постараюсь не уронить, — ответил я, пытаясь утихомирить смутную панику, которую вызвали во мне его слова.

— И если вы будете подальше держать палец от кнопки запала, пока мы не установим их, я буду вам очень обязан.

В данных обстоятельствах мы решили подорвать их по сигналу вокса, на случай если меня и Юргена застрелят или порубят на куски, до того, как у нас будет шанс активировать какой-либо таймер, хотя никто не был столь бестактен, чтобы намекнуть на это. Нужно также учитывать тот факт, что вопреки всем правилам безопасности, в них уже был вставлен запал.

— Буду ждать ваш сигнал, — уверил меня Федерер, тактично не добавив "или предсмертные хрипы", что с моей точки зрения, для него тоже будет являться подходящим сигналом для подрыва. Но думать об этом было бесполезно, так что я покачался на краю спуска и увидел, как Юрген сиганул наружу. Почему-то уверенный, что он не разобьется, я шагнул за край, чувствуя, как импровизированные ремни еще сильнее впиваются в мои многострадальные подмышки.

— Нижний этаж, пожалуйста, — слабо пошутил я и Шамбас, усмехнувшись, осторожно запустил лебедку. Император только знает, сколько раз за свою карьеру я опасался или тревожился, но ощущение, когда беспомощно свисаешь на канате менее чем в пятидесяти метрах от "баивой банды" обезумевших от крови орков, одно из самых цепляющих[745] в моей жизни. Если хоть кто-то из них взглянет вверх, мы будем мгновенно убиты, наши тела пронзят пули и болтерные снаряды так, что на лед мы упадем изжеванными кусками. Я крепко сжал рукоять своего лазпистолета, как мог осматривал обстановку на случай признаков любой угрозы, но диверсия Броклау подоспела вовремя, заграждающий огонь был столь интенсивен, что орочье воинство на самом деле на секунду залегло, что отлично отвлекло их внимание. На мгновение я даже посмел надеяться, что это их сломит, но, конечно же, этого не произошло, неудача просто подстегнула их решимость приблизиться к нам и расплатиться в рукопашной. С коллективным ревом "ВААААААГХХХХХХХХХ!" они снова рванули вперед, достигая новой высоты на жестоко оспариваемой рампе до того, как их снова отбросили.

Со всем этим шумом, относительно тихое пыхтение и скрип лебедки был не слышим и через некоторое время я ощутил, как под моими ботинками хрустнул лед. Поверхность была более шероховатой, чем я ожидал, замерзшая рябь и легкий налет пушистого снега позволил моим подошвам не поскальзываться, если я с осторожностью ставил ногу; что в данных обстоятельствах было и так само собой разумеющимся.

Я с огромным облегчением стряхнул ремни; пока мы спускались, ветер немного нас раскачивал, и вместе с тем, что я и так находился близко к Юргену, это несколько расшатало мою пищеварительную систему.

— Будь готов поднять нас, — проинструктировал я, не желая оставлять ничего на волю случая, и мы парой прокрались в благословенную тень, отбрасываемую нависающей металлической стеной.

С земли, наполовину зарывшийся корабль выглядел еще больше, впечатление усилилось, когда мы удрали под выступ. Если в чем-то, такой как я, старый мастер шастать по улью, и был хорош, то это прятаться в тенях. Должен сознаться, моя уверенность немного выросла, когда мы обрели это убежище; моя черная шинель прекрасно спрятала меня в этой относительной тьме, серая[746] Юргена сделала то же самое. Быстрый взгляд в направлении орков достаточно убедил меня, что они все еще радостно заняты разорением, и я снял первый подрывной заряд с плеча.

— Лучше побыстрее с этим разобраться, — сказал я.

Как выяснилось, установить массивные заряды было достаточно легко, выстрел из мелты Юргена проделал подходящую для наших целей дыру и все что мне нужно было сделать — положить фугас внутрь, быстро взглянув на руну готовности, все еще сияющую на детонаторе. Мы проделали эту операцию вдоль всего борта, делая остановки с интервалами в пятьдесят метров, как нам предписывал Федерер, так что к тому времени, когда мы установили последний заряд, мы были близки к месту, где опущенный металлический утес начинал уходить вверх, мало скрывая нас от орочьей армии, чем мы ранее наслаждались.

Возможно, это сделало нас небрежными, и мы привлекли внимание разведгруппы или, возможно, нам просто не повезло очутиться на пути поздно прибывшей толпы, жаждущей присоединиться к драке[747], но как только я готов был уложить последний заряд, в уши ударил рев плохо настроенного двигателя, за ним почти сразу же последовал грохот оружия большого калибра. К счастью стрелок обладал меткостью своего рода, поверхность льда взорвалась острыми осколками в трех или четырех метрах от того места, где я стоял. Я рефлекторно присел, запихивая полную взрывчатки сумку в дыру, где она вряд ли взорвется от случайного попадания, размазав в процессе меня с Юргеном до неприятного пятна, и поднял лазпистолет в поисках цели.

К несчастью, их было несколько, они неслись к нам с устрашающей скоростью, ведомые одним из странных гибридов мотоцикла на гусеницах, который я так часто видел на Перлии. Характерная цилиндрическая башенка грубого огнемета занимала заднее грузовое отделение, на прицепе сомнительно ненадежно подпрыгивали топливные баки, пара гретчинов-монтажников с глазами, полными ужаса, намертво вцепились в гибкий топливный шланг между ними. Сзади грохотала и подпрыгивала пара багги, ревущие стрелки держались за поворотную станину, именно их стрельба первой предупредила об их присутствии.

Я выпустил пару разрядов, не совсем ожидая результата на такой дистанции, ветхий конвой продолжал лететь к нам столь же равнодушно, как будто я всего лишь чихнул в их сторону. Однако Юргену повезло больше, он просто поднял мелту и нажал на спусковой крючок, выстрелив в ближайшую цель.

По чистому везению, ей оказался самоходный огнемет, который зрелищно вспыхнул от внезапной термической волны, его огнеопасный груз с ревом и выбросом жара тут же рванул, за последнее я вероятно должен был быть особо благодарен, поскольку к тому времени от холода уже не ощущал конечностей. Когда это произошло, своим окоченевшим лицом я почувствовал ударную волну и инстинктивно вздрогнул, когда по льду вокруг меня загрохотали куски мусора и прожаренные гретчины.

— Бежим! — заорал я, облекая действия в слова, и развернулся на каблуках, когда горящая пленка прометия разлилась на льду между нами и орками, с печально стремительной скоростью следую за нами.

— Комиссар. Что-то не так? — зазвенел голос Кастин в комм-бусине, и я осознал, что мы отрезаны от лебедки, которая, как считалось, отбуксирует нас в безопасное место.

— Орки, — коротко бросил я и оглянулся через плечо, — что еще может быть?

Как раз в это время горящая пленка охватила один из багги, который не успел вовремя повернуть, водитель, несомненно, был удивлен нехваткой сцепления колес с гладким льдом вновь образованного озера; он все еще направлял топорную штурвальную колонку к нам, когда элегантно вальсируя, медленным кругом, багги мягко проскользнул в самое пекло. У стрелка как раз было время, чтобы послать в нас последнюю дерзкую очередь, перед тем как пламя поглотило их, топливо и боеприпасы начали детонировать маленькими сериями вторичных взрывов.

Конечно же, такая интермедия привлекла внимание, и хотя большинство зеленокожих продолжало осаждать рампу, с воинственной целеустремленностью пытаясь взобраться, то слишком много на периферии толкающейся и орущей толпы начали оборачивать головы в нашем направлении, показывая и злобно жестикулируя. Хотя я не слышал ни слова из последующих переговоров, мне и не нужно было; вскоре пара десятков громадных фигур или больше, отделились от основной группы и обманчиво медленно рванули по льду к нам. Я дрался с орками слишком часто, чтобы меня обманул их неуклюжий внешний вид; может быть они и двигались тяжело, но, если было нужно, они были быстры, и у меня не было сомнений, что они быстро нас догонят, если мы позволим им подобраться поближе.

Что еще хуже, несколько машин сопровождали их, казалось, они потеряли интерес поливать подавляющим огнем раскрытый ангар и последовали за отколовшейся фракцией.

Затем рев мощного двигателя напомнил мне, что у нас все еще осталось более важное дело, из жирного дыма появился второй багги, дрейфуя по месту огненного жертвоприношения самоходного огнемета. Водитель второго, кажется, был чуть более осторожен или научился на примере смерти соотечественников, он ехал с чуть больше скоростью, чем пеший шаг, руля машиной с впечатляющей концентрацией[748]. Стрелок осклабился, демонстрируя слишком много зубов и клыков, и нажал гашетку автопушки, которая после неторопливого размышления исторгла в нашу сторону поток смертоносных снарядов.

Был единственный способ выжить, и я им воспользовался, рванув к неспешно приближающейся машине, доставив зеленокожим неприятности: стрелок пытался опустить дуло пушки на меня, с ревом ярости и разочарования понимая, что ему теперь меня не достать.

— Выкинь водителя! — заорал я Юргену, уверенный, что он как всегда следует за мной по пятам и с треском выпустил залп из лазпистолета в стоящего стрелка. Несколько лучей попали в цель, но вместо того чтобы убить, они просто привели этого скота в бешенство; у меня как раз было время чтобы достать свой проверенный цепной меч перед тем, как он кинулся на меня, ревя как рассерженный жвачный медведь. Предупрежденный, я крутанулся, избегая ударов кулаков, которые могли раскрошить рокрит и рубанул его, пока тот стремительно проносился мимо. Кружащиеся зубцы глубоко впились, вызвав еще один рев гнева, после чего он снова налетел на меня, безумно нанося удары, любой из которых убил бы меня, если бы попал. К счастью, этого не случилось и к тому времени, когда я парировал все, его руки и предплечья были покрыты сочащимися ихором зарубками.

Проклиная сверхъестественную стойкость зеленокожих, я снова напал, оттяпав одну руку чуть выше локтя и воткнув меч глубоко в грудь. Это был смертельный удар, который бы мгновенно прикончил человека, но орк просто пошатнулся, загоняя вращающиеся адамантиевые зубцы в свое собственное тело, когда попытался достать меня оставшейся рукой, насаживаясь тем временем на клинок. Это не помогло: я выдернул меч, разрезав его позвоночник, и зеленокожий рухнул, внезапно потеряв контроль над всем телом ниже пояса.

Яркая вспышка и вонь обугленного мяса подсказали мне, что Юрген выполнил мой приказ буквально, как и всегда, и я повернулся как раз тогда, когда безголовое тело водителя вываливалось из сидения. Багги продолжал катиться вперед, его двигатель фыркал, и когда я опять повернулся, то снова увидел несущуюся на нас отколовшуюся толпу. Она была слишком близко, чтобы попытаться вернуться на "Огни веры", даже если бы было возможно найти путь вокруг горящей лужи прометия, вновь прибывшие повернули, чтобы отсечь нас от осевшего корабля и соответственно от убежища.

— Их много, — сказал Юрген, поднимая мелту с видом человека, который намеревается сделать сколько сможет, несмотря на то, что столкнулся с задачей, которая по его подозрениям ему не под силу.

Я кивнул, мое горло пересохло. Если мы попытаемся драться, нас зарежут через секунды, из-за огромного численного перевеса и на побитом ветрами ледяном поле не было видно никакого укрытия. Затем мой взгляд упал на медленно двигающуюся машину.

— Юрген, — сказал я, — ты все еще можешь его водить?

Он много практиковался с багги, который мы захватили на Перлии и хотя ни одна из машин зеленокожих не особо похожа на другую, они выглядели достаточно схожими. Поняв мое намерение, он сразу же опустил оружие и припустил к странствующей машине; было почти невозможно разобрать выражение его лица, учитывая его небогатую мимику, что я видел, но был справедливо уверен, что он был несколько веселее, чем раньше.

— Прошло некоторое время, — крикнул он через плечо, — но я не думаю, что потерял сноровку.

Я почти побежал за ним, когда что-то болезненно и неподвижно впилось в мою лодыжку, взглянув вниз, я и увидел своего прежнего противника, смотрящего на меня налитыми ненавистью глазами, его единственная оставшаяся рука схватила мою ногу, и его усеянная клыками пасть раскрылась, чтобы укусить. Почему-то у меня не было настроения продолжать дуэль, и я рубанул цепным мечом, отсекая руку и отбрасывая в сторону внезапно расслабившиеся пальцы. Я продолжил карабкаться на пассажирское сидение оставленного багги, и схватился за вертикальную цапфу.

— Ну? — спросил я и в качестве ответа мой помощник завел двигатель, с уверенностью обращаясь с грубым управлением. Памятую уроки Перлии, я изо всех сил вцепился в прочный металлический лафет, как раз, когда он со всей силы вжал педаль акселератора. Грубая колымага скакнула вперед столь дико, что мои пломбы в зубах зашатались и, несмотря на хватку, меня почти сорвало с места; как я и ожидал, такие тонкости механики, как пружины и амортизаторы, были неизвестны созидателям сего строптивого творения[749]. Тем не менее, несмотря на дискомфорт, мы уезжали от преследующих орков, со скоростью, которая, по крайней мере, обгоняла нас пеших.

Стабберные и болтерные снаряды начали вгрызаться в лед вокруг нас, изредка оставляя оспины на толстом металле корпуса, но это я мог пережить: в этом было больше смысла, чем пытаться использовать грубое тяжелое оружие багги. Его невозможно было удержать на цели и отдачей оно могло поломать мне плечо, я низко пригнулся и отстреливался из лазпистолета, хотя в данных обстоятельствах, на самом деле не особо ожидая во что-либо попасть.

— Что происходит? — спросил по воксу Броклау. — Некоторые из зеленокожих ушли.

— Это они за нами, — ответил я, — но мы изъяли один из их багги, так что можем оторваться. Я надеюсь. Федерер, взрывай…

Я намеревался добавить "как только мы уберемся", но капитан саперов видимо держал палец над кнопкой, потому что как только слова сорвались с языка, квартет фонтанов вырвался оттуда, где мы закопали заряды. Последовал глухой грохот, слышимый даже через рык нашего не отрегулированного двигателя и по льду начали разбегаться трещины.

— Работает! — излишне сказал Броклау, в его голосе запоздало появилась нотка озабоченности. — Убирайтесь со льда!

— Это мысль, — сказал я, неловко поднимая ампливизор и стараясь разобрать подпрыгивающую картинку. Повсюду вокруг искалеченного корабля трескался лед, как я и надеялся, раскалываясь на льдины и айсберги, которые начали сталкиваться друг с другом, поднимаясь и падая на волнах, созданных отголосками взрывов.

Заняло секунду или две, когда большинство орков осознало, что происходит, и к тому времени было уже поздно. Пешие с удвоенной энергией принялись штурмовать рампу, в отчаянии наскакивая друг на друга, но это им особо не помогло; большинство очутилось в ледяной воде в течение нескольких секунд, крошечный остров, на котором они очутились, качался и скользил в ответ на неистовое движение наверху. Многие зеленокожие погружались в глубины, вцепившись руками или челюстями в глотки другим, в то время как тех, кто умудрился выбраться на твердую поверхность рампы, скашивал дисциплинированный огонь валхалльцев, которые ни в одной, даже самой отчаянной ситуации не колебались.

У машин дела обстояли не лучше пеших: к тому времени, когда водители осознавали, что происходит и пытались уехать, лед уже ломался под ними. Те, кто были ближе всего к месту взрывов, утонули почти сразу, те, кто были подальше, у них было больше времени отреагировать, но и их захватила быстро растущая сеть трещин, которая, казалось, распространяется с ошеломительной скоростью.

— Через сколько мы доберемся до берега? — спросил я, в такое время неохотно побеспокоив сконцентрированного Юргена, но отчаянно желая знать, получится у нас или нет.

— Мы уже почти там, — уверил он меня, его голос был слегка приглушен комм-бусиной. Я почти мог потрогать его за плечо с того места где приютился, если бы желал взять судьбу в свои руки и попытаться передвинуться на подпрыгивающей, грохочущей штуковине, которую мы оседлали, но шум двигателя глушил все попытки обычного разговора.

Затем он добавил.

— Кажется, я был прав.

И только когда несколько первых хлопьев снега прилетело мне в лицо, принося острую боль, поскольку их разогнала скорость нашей костедробительной поездки, я вспомнил наш ранний разговор насчет появившихся облаков.

С внезапностью, которая полностью захватила меня врасплох, воздух наполнился кружащейся белой массой, которая заполонила вид на учиненный разгром позади. Опустив ампливизор, я сощурил глаза, стараясь как можно лучше разглядеть, что происходит. Кучка орков, которая оторвалась от основной толпы, по-прежнему была позади нас. Они бежали по следу с неутомимой энергией, хотя невозможно было точно сказать, они пытаются убить нас или спасти свою шею[750]. В любом случае, сейчас это был скорее академический интерес, быстро расширяющаяся сетка трещин легко их опережала.

Затем внезапно они исчезли; лед поднялся на мгновение, словно какое-то огромное водное животное пыталось всплыть на поверхность, и снова опустился, оставив после себя только прогалину с чистой водой, которая стремительно начала покрываться свежим налетом льда.

— Какого черта это было? — непроизвольно спросил я, размышляя, видел ли я это животное, но больше не было времени раздумывать над этим, поскольку по защищавшей меня бронированной плите снова забарабанили стабберные снаряды. Я повернул голову, стараясь рассмотреть что-то сквозь усиливающуюся пургу и увидел грузовик полный ревущих зеленокожих, быстро приближающийся к нам справа. По его флангам неслась пара полугусеничных машин, с багги на хвосте, через мгновение она тоже внезапно перевернулась вверх ногами, в свою очередь, исчезая под раздробленным льдом.

— Еще орки, — проинформировал меня Юрген, явно под впечатлением, что внезапная очередь ответила на мой риторический вопрос. Я так никогда и не узнаю, как мы умудрились остаться впереди разрастающихся трещин; конечно он был уроженцем ледяного мира, с врожденным чувством близости к такой природе и несомненно он ехал по крепчайшему льду, вместо того чтобы с безумной скоростью нестись по прямой и надеяться на лучшее, что с заметно неудачным исходом делало большинство зеленокожих, но в идеальных условиях это не было бы подвигом. На борту развалюхи, едва управляемой орочьей машины, с густым снегом, затрудняющим обзор, это было просто маленьким чудом.

Я снова открыл огонь, с тем же успехом что и ранее, ничего не добившись, кроме как спровоцировав ответную бурю не прицельных снарядов от орочьих стрелков. С холодным ужасом я заметил, что лед между нами уже треснул, что, по крайней мере, было хорошей новостью, так как наши пути не столкнутся.

— Держитесь, сэр! — крикнул Юрген, как будто можно было сделать что-то другое, к моему невыразимому облегчению я ощутил первые серии сотрясающих кости толчков, мой опыт предыдущих поездок на таких аппаратах подсказал мне, что это было результатом того, что мы выбрались на твердую поверхность. Я пытался держать наш зеленый эскорт в поле зрения, но пурга стала совсем суровой и с показавшейся грядой зазубренных льдовых холмов я окончательно их потерял.

Юрген остановил двигатель и, прокатившись, мы остановились, моя спина наконец-то начала расслабляться. В моих ушах все еще стоял звон от оглушающего рокота, так что только через секунды я начал разбирать окружающие звуки, и в некотором недоумении нахмурился. Ветер доносил до нас слабый грохот орочьего оружия.

— Звучит так, словно они спорят, чья вина, что они потеряли нас, — сказал Юрген с характерным тоном удовлетворения в голосе. Существует только одна вещь, которую валхалльцы любят точно так же, как убивать орков — это когда зеленокожие убивают друг друга.

— Может быть, — сказал я. Мои ладони слишком замерзли, чтобы их покалывало, но я был полностью уверен, что так бы и было. Даже у орков заняло бы чуть больше времени найти повод для ссоры после того как на их глазах была уничтожена "баивая банда".

— Но возможно мы должны проверить.

Все мои инстинкты предупреждали меня найти какую-нибудь комфортную теплую дыру, пока лед не затвердеет достаточно, дабы вернуться к нашим солдатам, но перспектива быть пойманными воинственными орками едва ли была поводом к расслаблению. Я давным-давно выучил, что точное знание, где находится противник — это залог избежать его, и это означало, что нам необходимо разведать окружающую местность как можно скорее.

Несколько секунд заняло спрятать багги, если он нам снова понадобится, обычное дело, которой стало второй натурой около двух десятков лет назад на Перлии, вспомнилось мне, как будто это было вчера. Я даже почувствовал острую ностальгию по опаляющей пустыне, в которой мы сражались на ранней стадии нашего длинного и ужасающего путешествия к безопасному месту, но внезапный порыв ветра полностью забил мне лицо снегом и это стремительно вернуло меня к действительности. Без дальнейшей суматохи мы отправились в направлении стрельбы. Сильный холод уже давал о себе знать и это единственное, что заставляло мои замерзшие конечности двигаться по колено в снегу и через почти плотную стену из летящих на нас хлопьев.

Если бы не Юрген, то я бы неизбежно потерялся, как только выдвинулся, но его чувство направления в такой пустынной местности, казалось почти таким же надежным, как мое собственное внутри системы туннелей, так что я тащился по его следу, восхищаясь уверенной поступью помощника. Он ступал осторожно, без усилий сохраняя баланс на этой предательской поверхности, и я ощутил уверенность, что если бы ему не нужно было ждать барахтающегося меня, то он был бы уже на полпути к горизонту. Хотя видимость была очень слабой, мы все еще слышали периодические выстрелы и со всей предосторожность шли в их направлении, не имея никакого желания напороться на засаду или на толпу орков, развлекавших себя какой-то междоусобной грызней.

— Хорошие новости, — передала по воксу Кастин, пока я упорно пробирался через особо глубокое место, которое с намного меньшими затруднениями преодолел Юрген, — мы умудрились связаться с одним из патрулей СПО в этой зоне. Они прибудут на помощь и так же транслируют наши вокс сообщения.

— Хорошо, — ответил я, попадая ногой во что-то похожее на нору грызуна и сквозь зубы добавив какое-то ругательство. Видимо вокс канал все еще был открыт, потому что я услышал характерное женское хихиканье.

— Как охота на орков?

— Мы все еще слышим стрельбу, — не совсем верно ответил я, так как пальба умолкла, пока мы разговаривали, — и Юрген достаточно уверен, что мы сможем обнаружить источник.

— Не слишком испытывайте судьбу, — предостерегла она, — вы уже и так израсходовали всю удачу на сегодня.

Что было абсолютно верно и уже давным-давно к этому времени: но, несмотря на шансы, десятки лет спустя я все еще жив. Но в то время я и не думал об этом, конечно же, так что просто пожал плечами.

— Можете на это положиться, — согласился я, стирая тонкий налет растаявшей слякоти с бровей и стараясь сфокусироваться на Юргене вдалеке. Он с легкость карабкался на зазубренный кусок льда, словно тот был не более скользким, чем травянистый холмик, и я внутренне вздохнул из-за перспективы следовать за ним. Конечно же, он выбрал бы маршрут полегче, если бы я сказал ему, но он знал этот ландшафт намного лучше, чем я и если он чувствовал, что таким образом мы избежим орков, то по мне это было отлично. В этот момент я повернулся, привлеченный каким-то движением, пойманным уголком глаз, но, когда посмотрел прямо на это место, все, что я увидел, это завитки носимого ветром снега.

Конечно, обращаясь к прошлому, мысль о том, насколько я был близко от смерти ужасала, но удачей или милостью Императора, я видимо так же хорошо был скрыт пургой и мое блаженное неведение продлилось чуть дольше.

— Я что-то вижу, — сказал Юрген, его голос в комм-бусине был тихим и обеспокоенным, — похоже, они бросили машины.

Спасибо Императору за то, что мою шинель теперь покрывал тонкий слой снега, самый эффективный из возможных камуфляжей в этой опустошенной местности, я вскарабкался к нему, в любой момент ожидая появления из мути какого-нибудь громадного зеленокожего, ревущего и размахивающего боевым клинком. Но этого не произошло, и я присел на корточки рядом с Юргеном, снова провозившись с ампливизором.

К счастью, мои аугметические пальцы не ощущали цепенеющий эффект холода, позволив мне держать устройство без слишком сильной тряски и я с некоторой озадаченностью изучил открывшуюся снизу панораму. Мой помощник был прав, грузовик и две полугусеничные машины явно были оставлены, и насколько я знал, в обычных обстоятельствах их водители бы так не поступили. Я более тщательно их изучил, делая мысленные заметки обо всех повреждениях брони, но они все были боевыми, и насколько я мог видеть, старыми, налет ржавчины маскировал говорящую саму за себя яркость свежих отметин.

— Если они палили друг в друга, то сначала оставили машину, — пришел я к заключению, в чем не было смысла, даже для орков, которые вряд ли были самыми рациональными существами.

Еще несколько минут наблюдения ничего не происходило и, потеряв последние остатки ощущений в ногах, я решил, что стоит осмотреть брошенный транспорт ближе. Ни на одной из них не было очевидных признаков повреждений, ну или, по крайней мере, ожидаемых, хотя мы и нашли в нескольких местах следы орочьей крови.

— Это странно, — заметил Юрген, глядя на лужицу мутного темного льда в углу пассажирского отделения грузовика, — если одного из них пристрелили здесь, то стоило ожидать увидеть всю заднюю дверь продырявленной.

Я кивнул, столь же знакомый с капризами меткости зеленокожих.

— Видимо они сошлись врукопашную, — заключил я.

— Я так же подумал, — сказал Юрген, — но если он один стрелял…

Я снова кивнул, мою челюсть болезненно свело судорогой от усилия не стучать зубами.

Орки живучи, это я слишком хорошо знал из собственного опыта, но лишь немногие их них способны устоять перед очередью тяжелого оружия в упор. Было трудно представить, что нападающие приблизились настолько; или, если на то пошло, орки бы побросали оружие, дабы сойтись в рукопашную.

— Не только он один, — напомнил я помощнику, — слышно было, как стреляли многие. По крайней мере, поначалу.

— Я полагаю, они уничтожили друг друга достаточно быстро, — размышлял Юрген, и я огляделся на перемещающийся от ветра покров снега, текущий по относительно открытому пространству. Он начал заносить оставленные машины, но все равно еще был не выше чем обод колес.

— Если они сделали это, земля была бы усеяна телами, — указал я. Дрейфующий снег достаточно быстро бы завалил трупы в этом месте, но едва ли прошло столько времени, чтобы без малейшего следа завалить десяток или больше, за те несколько минут, что мы с Юргеном шли сюда (уж будьте уверенны, даже если это заняло намного больше времени, учитывая меня). И даже если бы такое произошло, зная чувство снега Юргена, он бы достаточно точно отметил говорящие сами за себя признаки тел под снегом.

— Ты видишь какие-нибудь следы?

— Боюсь, нет, сэр, — ответил он, с сожалением покачав головой, — ветер слишком сильный. Они исчезают почти мгновенно.

Чтобы подчеркнуть свои слова, он указал на путь, которым мы пришли, стремительно несущийся снег уже стер наши следы.

Через несколько секунд бесцельного и все более неприятного поиска, мы больше не нашли никаких следов зеленокожих или каких-либо подсказок об их судьбе, так что начали возвращение в сомнительный приют на борту "Огней веры". Достаточно торопливо, по крайней мере, в моем случае. Меня подгоняла мысль о свежем танна в огромнейшей кружке. Без сомнения, если бы эта мысль не занимала столь настойчиво мой разум всё то время, что мы тащились через быстро замерзающее озеро, я бы размышлял над этой загадкой с куда большим чувством беспокойства; но, как обычно, я придавал значение совсем другим мыслям, пока не стало слишком поздно.

Заметки редактора

Так как с этого места повествование Каина делает характерный для него хронологический прыжок, поскольку события за этот период для него малоинтересны, то кажется хорошей мыслью вставить следующий отрывок, который немного прольет свет на произошедшее.

Взято из: "Интересные места и скучные люди: Путеводитель Бродяги" за авторством Джерваля Секара 145M39

Нускуам Фундументибус[751] отлично назван, поскольку находится в некотором отдалении от основных варп-маршрутов и столь же пустынен, как и большинство ледяных миров. Тем не менее, ее можно рекомендовать различным путешественникам, готовым заглянуть за ее наиболее очевидные особенности.

С одной стороны, она на удивление высоко заселена для такого, особенно отталкивающего мира. Жителей, по большей части, можно найти в десятке или около того пещерных городов разбросанных по всему глобусу. Самый большой и наиболее комфортабельный — Примаделвинг. Планетарная столица может похвастаться театрами, операми и бойцовыми ямами, которые могут предложить как богатые убранства, так и качественные развлечения, сравнимые с более благоприятными мирами. Обильные парки и сады, некоторые занимают целые галереи огромного подземного комплекса, посвящены флоре и в некоторых случая фауне различных близлежащих систем.

Несмотря на допотопное существование, жители Примаделвинга наслаждаются светом теплом и местом для жизни. Светом их обеспечивают сложно смонтированные шахты и зеркала, через которые сияние солнца проникает в каждых уголок их подземных жилищ, продлевая дневной цикл. Сохраняя смену дня и ночи, в темное время зажигаются люминаторы и световые дорожки, наподобие любых других открытых столиц, позволяя жизни проистекать в соответствующей цивилизованной манере. Хотя обычный житель Нускуам предпочитает прохладный воздух, как вы и могли ожидать, они достаточно космополитичны, чтобы не ждать таких же предпочтений от визитеров с других планет. Предоставляемые им дома оборудованы отопителями, так что, если есть желание, можно их настроить до уровня, граничащего с тропическим климатом. Однако желательно не увеличивать температуру до такого уровня, если вы остановились в отеле на одном из верхних уровней города, поскольку он может быть расположен в пустотах льда, в отличие от нижних на скале, последствия этого можно хорошо себе представить.

Такое очевидное расточительство энергетических ресурсов для таких суровых миров (обычно более тщательно оберегаемых), менее безрассудно, чем может показаться, поскольку Примаделвинг и цепь меньших городов и поселков, расположенных в провинции, известной как Подветренная Пустошь, в буквальном смысле стоят на неисчерпаемых запасах. Столкновение с астероидом задолго до того, как человечество впервые ступило на эту планету, раскололо кору, создав круговую трещину, через которую, недалеко от поверхности, продолжает просачиваться магма. Которую и используют Адептус Механикус с великой изобретательностью и во славу Омниссии. Города и поселки меньших провинций менее благоприятны и вынуждены вместо этого опираться на ядерные генераторы и топки на твердом топливе, которые, несмотря на эффективность, менее привлекательны для различных путешественников; хотя в широко известный Ледяной Собор Фригея стоит слетать на шаттле, если есть желание увидеть одно из немногих строений на поверхности, воздвигнутое жителями Нускуама.

Глава десятая

После всех волнений нашего прибытия, было почти облегчением ввязаться в войну, что мы с готовностью сделали. Или, если быть более точным, сделал полк: я находил более приятным зависнуть в относительной теплоте и комфорте Примаделвинга, пока валхалльцы радовались тому, что казалось им таким же приятным как выходные на курорте[752].

Несмотря на нанесенный ущерб нашим крутым приземлением для орочьих "баивых банд", рыскающих в Хребтовой гряде, они еще в достаточном количестве наводняли Пустоши, чтобы все были счастливы, и 597-ой провел первые пару месяцев, радостно сокращая их число еще сильнее. Если хотите, нам казалось, что зеленокожие для убийств кончились как-то слишком быстро, что всеми воспринималось как хорошая новость; но вместо этого я ощущал беспокойство и тревогу.

— Количество рейдов на отдаленные поселения и сооружения упало почти на пятьдесят процентов за девять недель с момента нашего прибытия, — сказал я, демонстрируя серию диаграмм и графиков на изящно золоченом гололите, который занимал большую часть оперативного пункта. Строго говоря, мне не нужно было утруждать себя столь искусной презентацией, и, если бы я обсуждал это с Кастин и Броклау, я бы этого не сделал. Но мы были или благословлены, или прокляты (я до сих пор думаю, что и то и другое) присутствием губернатором планеты, которая проявила живейший интерес к прогрессу кампании и желала оставаться полностью информированной. Кастин, казалось, сразу нашла с ней общий язык, это означало, что Ее Превосходительство Миледи Клотильда Стрибгриблинг имела печальную склонность приходить на стратегические совещания почти без предупреждения, и было бы невежливо предоставлять вещи в таком виде, который бы она не понимала. Кроме того, я не прочь немного поработать, если это будет держать меня подальше от боя и чертовских холодной поверхности.

— Тогда вы явно проделали отличную работу, — поздравила нас Клотильда[753], особенно тепло улыбнувшись Кастин. Блондинка, с высокими скулами, она преподносила себя с уверенностью, но без высокомерия, которое слишком часто встречается и делает основную часть аристократов столь нудной компанией. Она выглядела как будто ей было слегка за сорок, вероятно, это означало, что она вдвое старше, если не справила первый век, учитывая щепетильное отношение знати к омолаживающим процедурам; но, если это так, по крайней мере, у нее хватило здравого смысла не фиксировать свой возраст в нелепо юной категории, вместе ни с чем не обоснованным тщеславием. Вместо этого она предпочла отразить зрелость, приобретенную вместе с ответственностью. Ее платье было простым, бледно-серым с белым, тщательно подобранные драгоценности, вся эта преуменьшенная простота каким-то образом притягивала к ней внимание, сколько бы людей ни толпилось в комнате.

Коих в данном случае, по моему мнению, было слишком много. В дополнение к Ее Превосходительству, Кастин и Броклау, тут еще находилась полковник, командующая зарождающимся 1ым Нускуамским, уже набранным до четырех полных рот, ее зам и набор старших офицеров из СПО, смотрящих на них со смесью уважения и негодования. Несомненно, они желали, чтобы их отобрали две роты, которые еще находились в процессе формирования. Конечно же, Клотильда была окружена избранными из советников и прихлебателей, которые были ошибочно убеждены, что их мнение интересно кому-либо еще кроме них самих, и, следовательно, они выражали его при всех мыслимых и не мыслимых возможностях. Местный пост Арбитрес[754] прислал представителя, единственный человек в комнате, за исключением меня и Броклау, который не делал секрета из того, что ему все это совершенно не интересно; но, по крайней мере, нас не почтили присутствием Адептус Механикус и Экклезиархия, чья склонность к многословию неимоверно затянула бы совещание.

И, конечно же, комиссар, приставленная к 1ому Нускуамскому, новоиспеченный выпускник Схолы Прогениум, насколько я мог судить, и чертовски нетерпеливая для моего душевного спокойствия. В данный момент она наклонилась вперед, поджав губы, ее темные глаза неодобрительно сузились.

— Полк из этого мира тоже чрезвычайно эффективно работает, — чопорно напомнила она губернатору, — не говоря уже об СПО.

Она развернулась и оценивающе посмотрела на Кастин, Броклау и меня.

— Хотя я уверена, что мы все благодарны за помощь вновь прибывшим, возможно, нам следует вспомнить жертвы, принесенные нашими собственными гражданами.

Нускуамские офицеры признательно надулись, обмениваясь друг с другом самодовольными кивками.

— Жертвы, которые во многих случаях были совершенно не обязательны, — едко ответила Кастин, побудив поднять бровь вновь испеченного комиссара, которая явно не привыкла к мысли, что бойцы могут ответить.

— Может быть, разъясните это замечание? — прохладно спросила молодая девушка тоном, который, несомненно, считала устрашающим. Зная Кастин намного лучше, чем она, я уселся на свой излишне мягкий стул, моя тревога насчет аномальных докладов разведки на секунду ушла в сторону, в угоду предстоящему развлечению.

— Я не думаю, что в этом существует необходимость, — парировала Кастин, — то, что зеленокожие кидаются в атаку при каждом случае, не означает, что мы должны делать то же самое. Потери вашего личного состава в три раза выше наших, не говоря уже об СПО.

— Только трусы избегают сражений, — сказала девушка, — и им не место в Имперской Гвардии.

Я увидел, что рука Кастин тянется к пистолету и быстро вмешался, пока ситуация не вышла из-под контроля. Я знал, что она не собиралась ни доставать оружие, ни, тем более, использовать его, но оскорбление было настолько сильным, что её самообладание оказалось далеко от идеального. Губернатор любезно предоставила нам один из бальных залов дворца под командный центр, и я был уверен, какие бы альтернативные предложения мы не внесли, если мы ответим на любезность безобразной демонстрацией дурного нрава, особенно если позволить пролиться крови на полированный деревянный пол, все станет намного менее приятным. Так зачем рисковать?

— Комиссар Форрес, — спокойно сказал я, — я предлагаю вам взять свои слова обратно. Я служил с полковником Кастин последние десять лет, и нахожу её мужество и преданность долгу не вызывающими сомнений.

Кастин и Броклау обменялись взглядами, которые я могу описать только как "спокойно-самодовольные".

— Тогда, возможно, ваши стандарты ниже моих собственных, — парировала Форрес, чувствовалось, как она нахохлилась.

— Уверен, так и есть, — ответил я, совершено сбив ее с толку снисходительной улыбкой, — но мои закалил чуть больший опыт в реальной галактике. Вы также можете заметить, что количество подтвержденных убийств 597-ым чуть больше чем вдвое превышает записи вашего собственного полка и в три раза СПО, что вряд ли бы произошло, если бы мы действительно избегали сражения.

— Это называется использовать тактику, — добавила Кастин, — вам стоило бы попробовать.

Форрес сжала челюсть, глядя на нее с открытой неприязнью.

— Я вижу, насколько сильно уменьшились ваши стандарты, — сказала она мне тоном, который, несомненно, представляла себе испепеляющим, — намного сильнее, чем я бы ожидала от человека с вашей репутацией.

Выдающийся аромат Юргена материализовался за моим плечом, кучка инфо-планшетов, за которыми он следил для меня, каскадом посыпались на пол, когда он наклонился, дабы быстро что-то сказать мне.

— Если вам снова понадобится секундант, сэр, — доверительно прошептал он так, что звук достиг каждого уголка за столом, — я займусь приготовлениями.

— О чём это он? — спросила Клотильда, нахмурившись с лёгким недоумением.

— В последний раз, когда комиссар из другого полка обвинял полковника Кастин в непригодности к командованию, — ответил ей Броклау, явно говоря для Форрес, а не для губернатора, — Комиссар Каин позвал его выйти.

— Вы дрались на дуэли за честь вашей дамы? — губернатор посмотрела на меня с удивлением, а затем на Кастин со скрытым намеком на улыбку. — Как галантно.

— Полковник Кастин и я — просто братья по оружию, — я быстро уверил ее, не желая произвести плохое впечатление и слишком хорошо знавший, насколько шустро расходятся сплетни, — любые личные отношения между нами были бы чрезвычайно неуместны. Вызов был делом принципа.

Ну и потому, что Томас Бежье был приводящим меня в бешенство мелким служакой Императора, который в свое время пытался расстрелять меня за трусость, и к которому у меня окончательно лопнуло терпение.

— Уверена, что так оно и было, — лицемерно заявила губернатор, склонив голову в сторону Кастин, — и я жду не дождусь услышать об этом в следующий раз, когда Регина освободится для чашечки чая.

Форрес взглянула на меня, затем на потрепанный и избитый цепной меч на талии, несомненно, контрастирующий с ее собственным, почти свеже-выкованным.

— Я забираю свои слова обратно, — напряженно произнесла она, — мы здесь для того, чтобы убивать орков, а не друг друга.

Это было первое разумное предложение от нее, которое я услышал с тех пор, как мы расселись. Я лениво откинулся на стуле, уверенный, что выгляжу совершенно беззаботно, и что это наиболее сильно проймет ее. И будь я проклят, если последнее слово останется за таким неопытным щенком, как она.

— Хорошо, — сказал я, — но у меня не было намерения убивать вас.

Или для начала вызывать ее на дуэль, но ей не нужно было знать об этом.

— Просто выбить некоторую грубость.

Ее лицо вспыхнуло, и полковник 1-го Нускуамского обменялась быстрым, потрясенным взглядом с замом, за тем, почти сразу последовали две спешно подавленные ухмылки. Казалось, что юная Форрес не тратила время, чтобы произвести сильное впечатление на свой новый полк.

— Так что случилось с орками? — спросила Кастин, вернув нас к разговору с большим тактом, чем могли выжать из себя сидящие за столом люди.

— Хороший вопрос, — сказал я, плавно возвращая свое внимание к первостепенным проблемам, — если они не атакуют нас, то должно быть собирают действительно большой рейд против хорошо защищенной цели, или просто мигрируют в другой регион, надеясь, что там будет проще.

— И в какой, по вашим догадкам, комиссар? — спросила полковник нускуамцев, явно обращаясь ко мне. Что, учитывая, что я воевал с зеленокожими значительно больше, чем кто-либо еще из присутствующих в помещении, было очевидным. Но до того, как я успел ответить, вклинилась Форрес, несомненно решив, что если вопрос исходил от командира полка, к которому она была приписана, то спрашивают именно ее совета.

— Они явно убегают, — сказала она, как будто в этом вопросе не было ни малейшего сомнения, — у зеленокожих никогда не хватит духу затягивать войну с хорошо вооруженным противником.

— Наоборот, — вставил я, удивленный скорее ее скороспелостью, чем раздраженный тем, что меня прервали, — орки живут битвой. Они отступят только если понесут тяжелые потери, но только для того чтобы перегруппироваться; что, учитывая природу этого вида, может занять некоторое время, пока они не разберутся с новой неофициальной иерархией. Если они избегают наши патрули, вместо того чтобы атаковать их и изматывают некоторые заставы, то они почти определенно собираются где-то в Хребтовой Гряде, готовясь к полномасштабному вторжению в Пустоши.

— Тогда мы должны укрепить боеготовность нашей обороны, — решительно сказала Клотильда, что в предстоящие недели спасет бесчисленные жизни, хотя вряд ли на манер, о котором она думала в тот момент.

Я согласно кивнул.

— Это благоразумно, — согласился я, — особенно в предгорье и на подступах к Примаделвингу.

Это самый ценный приз на планете и, если зеленокожие соберутся с достаточными силами, они кинутся на него, словно потрошитель, чувствующий кровь.

— Они никогда не осмелятся атаковать нас здесь, — усмехнулась Форрес, — мы слишком хорошо защищены.

— Во время вторжения это их не останавливало, — сказал я, вспоминая отчаянную защиту, которую нам пришлось соорудить против, по-видимому, неостановимого вала существ и насколько ужасающе близко они подобрались, чтобы наводнить город, перед тем как их откинули в последнюю минуту.

— На этой планете, кажется, больше не осталось такого количества зеленокожих, — сказала Клотильда, и я впервые осознал, что она, возможно, сидела именно здесь, когда эти варварские существа осаждали ее столицу[755], взволнованно присматривая за состоянием войны.

— За это мы все должны благодарить Императора, — согласился я.

— Ненавижу спрашивать очевидное, — снова влезла Форрес, — но если отступили, потому что сопротивление в Подветренных Пустошах слишком сильное, куда с наибольшей вероятностью они пойдут?

— Очень хороший вопрос, — сказал я, к ее явному удивлению и вызвал детальную карту горной гряды, — перед тем как погода испортилась, самое больше скопление которое мы смогли обнаружить с орбитальной разведки здесь, здесь и здесь.

Когда Юрген дернул управление на тщательно инкрустированной контрольной кафедре, вспыхнули зеленые иконки, отмечая их позиции.

— Если они возвращаются в старые лагеря, наиболее вероятный путь миграции через горы лежит через эти проходы, что подвергает риску западные края перехода Бифрост. Особенно городки вдоль Сумеречной Расселины и мануфактории в Замерзшем Ущелье.

— Пары рот должно быть достаточно, чтобы запереть их в горах, если они попытаются прорваться этим путем, — рискованно предложила Кастин, — по крайней мере, пока не пребудет подкрепление. Я предлагаю нускуамцам развернуться здесь, поскольку они знают местную территорию намного лучше, чем мы.

— Мы не собираемся оставаться в стороне, — возразила полковник нускуамцев, — мои солдаты сочтут это пятном позора на их боевых способностях.

— Ради Трона, — раздраженно и быстро ответила Кастин, — никто не подразумевал ничего такого. Но, возможно, не помешает передислоцировать их, пока у вас еще осталось несколько.

Это, может быть, и было правдой, но едва ли тактично.

В конечном итоге компромисс был достигнут, который по существу сжался до того, чтобы впихнуть эту работу СПО, и совещание завершилось в атмосфере кипящего ехидства.

— Как ты думаешь, почему зеленокожие попрятались? — позже спросила меня Кастин, когда мы шли вдоль коридора к элегантной обеденной, которая теперь использовалась в качестве офицерской столовой. Я пожал плечами, чувствуя неуверенность, несмотря на меры, которые мы предприняли, чтобы сдержать их атаки. По моему опыту, врага легко недооценить и это неизменно смертельно.

— Я полагаю, мы вскоре выясним, — сказал я, мало осознавая, насколько ужасающий ответ мы получим.

Глава одиннадцатая

После несколько напряженного знакомства, едва ли было удивительно, что два полка контактировали друг с другом как можно меньше, придерживаясь строго отведенных зон операций. Валхалльцы применяли свой опыт, полученный за вековую вендетту против орков, в то время как нускуамцы, несомненно, понукаемые Форрес, упорно тратили жизни и ресурсы, атакуя при каждой возможности. СПО, если уж на то пошло, было еще более безрассудно, каждый солдат решил заслужить место в Гвардии и явно был убежден, что отчаянные акты бравады единственный путь привлечь к себе столь желанное внимание, хотя привлекали они к себе, кажется, только плотный огонь.

— При таком курсе, у нас кончатся и те, и другие, — с кислой миной прокомментировал я Кастин одним вечером, — как орки, так и нускуамцы.

— А это разве плохо? — пошутила она, обозревая доску для регицида между нами через облачка пара, поднимающиеся от ее кружки с танном, — Живан мог бы на некоторое время оставить нас на этой планете гарнизоном.

Что, несомненно, было очень привлекательной перспективой для вальхалльцев. Я тоже мог бы с этим примириться, если уж на то пошло, особенно если губернатор продолжит быть столь же гостеприимной, как и ранее, и смог бы не так часто топать ножками по снежным равнинам.

— Как раз пришло время, чтобы зеленокожие выползли из своей норы и заполонили провинцию, — ответил я, никак не находя хода, который бы не привел к ее победе. Кастин ухмыльнулась.

— Вы определенно подразумевали меня, — сказала она, выжидательно глядя на меня, пока я не признал неизбежное и не сдал игру. Приняв мое поражение учтивым кивком, она начала расставлять фигуры для повторного матча.

Однако до того, как мы успели сделать первый ход, нас прервал знакомый булькающий мокротой кашель от двери.

— Извините, что беспокою, сэр, мэм, — сказал Юрген, — но майор Броклау хотел бы, чтобы вы присоединились к нему в командном центре. Зеленокожие что-то затевают.

— Будем прямо сейчас, — ответил я, задумываясь, что такое серьезное случилось, чтобы это привлекло внимание майора и наше. Однако я начал понимать, почему он почувствовал, что нуждается в подкреплении, когда мы достигли командного пункта, поскольку в коридоре нас встретили, разносившиеся эхом, несколько женских голосов. Толстые драпировки и пышное ковровое покрытие приглушали звук до уровня нормального разговора, но тот был столь громок и силен, что с легкостью долетал до наших ушей.

— Это голос губернатора? — спросил я и Кастин кивнула.

— Верно, — мрачно ответила она, осознав, как и я, что случилось что-то серьезное, чтобы Ее Превосходительство выползла из постели ради незначительной перестрелки.

Когда мы вошли, я оглядел комнату с высоким потолком, и под блестящими люстрами с легкостью нашел центр возмущения среди снующих туда-сюда по своим делам солдат. К моему полному удивлению все толпились вокруг гололита, откуда, с явным облегчением, на нас смотрел Броклау. Клотильда разговаривала с ним, ее обычное окружение прихлебателей дополнилось неожиданным присутствием мужчины (насколько я мог судить по капюшону его робы и традиционному набору аугметики) в красновато-коричневой робе главного представителя Адептус Механикус[756].

Но до того, как я получил дальнейшие детали относительно его появления, мои глаза поймали характерную черную шинель моей коллеги комиссара.

— Что здесь делает Форрес? — вслух поинтересовался я.

— Возможно, держит за руку Брекку, на случай если она начнет говорить хоть что-то существенное, — ответила Кастин, из чего я, по крайней мере, узнал имя полковника нускуамцев, которая, кажется, оживленно совещалась с Броклау и губернатором, в ходе беседы, все много жестикулировали, показывая в сторону гололита. Заинтересовавшись, что там может быть такого привлекательного, я постарался взглянуть на дисплей, но увидел только снующую толпу придворных и различную нускуамскую униформу; я также заметил СПО, учитывая который час ночи, это едва ли было хорошим признаком.

— Меня беспокоит, что он хочет, — она кивнула в сторону техножерца.

До того, как я рискнул высказать предположение, Клотильда вспорола комнату словно богато украшенный кутюрье эльдарский пиратский корабль, схватила меня за руку и потащила к гололиту.

— Спасибо Трону, вы здесь, Кайафас, — сказала она, пропустив злобный взгляд от Форрес в моем направлении, несомненно, нашедшей что-то скандальное в том, что губернатор назвала меня по имени.

— Это моя обязанность, — уверил я ее, что было правдой, хотя, вероятно, я все равно был бы здесь; чтобы там ни случилось страшного, и если мне хотелось выйти из переделки с незатронутой репутацией и жизнью, то нужно было знать побольше, — что конкретно происходит?

— Орки атаковали два инженерных объекта глубоко в нашем тылу, — сказала мне губернатор, подводя к гололиту и драматично указывая на висящую в воздухе трехмерную карту. Мигали две иконки контакта, тревожно близко к Примаделвингу и что более тревожило, они были далеко от расплывчатых пятен зараженных районов о которых мы знали.

— Как они прошли через нашу оборону незамеченными?

— Очень хороший вопрос, — вклинилась Форрес, из-под козырька фуражки испепеляя взглядом Кастин, — валхалльцы должны были патрулировать этот район, не так ли?

— А мы и патрулируем! — огрызнулась Кастин. — Наши солдаты на местах и выполняют свою работу.

Она прошагала к контрольной кафедре и ударила по нескольким кнопками, выводя местоположение наших передовых застав. Для меня линия показалась достаточно крепкой, уверенная защита против множества "баивых банд" в предгорье.

— Тогда кто-то явно был небрежен, — ответила Форрес.

— Вы всерьез думаете, что мы поверим, будто зеленокожие проскользнули мимо ваших часовых и их никто не заметил? — Брекка и пара старших офицеров СПО сухо засмеялись, подчеркивая сказанное и, несомненно, надеясь заслужить одобрение.

— По большей части они всегда прямолинейны, — сказал я со спокойной уверенностью эксперта, — но орки могут пойти и на хитрость, если нужно. У них есть хорошо тренированные специалисты по проникновению, и они вполне могут пройти даже через хорошо патрулируемую зону незамеченными.

Не то чтобы в данном случае я особо в это верил, как очевидно и Кастин; по моему опыту, все агенты орды, с которыми мы сталкивались, скорее, уничтожали одно-два подразделения на передовой, чтобы создать проход для остальной "баивой банды". Если бы они проникли настолько глубоко нам в тыл, чтобы атаковать подсвеченные цели на гололите, они бы почти определенно отвлеклись на второстепенные цели по пути и полностью бы забыли о своей миссии. Если только не произошло что-то, что я пропустил…

На лице Форрес отражался скептицизм, но губернатор согласно кивнула.

— Во время вторжения, они несколько раз захватывали нас врасплох, — вспомнила она, — так что это возможно.

Юная комиссар нахмурилась, но у нее хватило здравого смысла не возражать.

— Несомненно, истину о том, как они проникли туда, мы узнаем, когда отобьем святилище, — вставил техножрец, что, по крайней мере, объясняло его интерес в этом вопросе, одно из мест принадлежало Адептус Механикус, которые в отсутствии собственных скитарий на этом пустынном мирке, явно хотели, чтобы Гвардия от их имени решила эту проблему.

— Совершенно верно, — согласился я, стремясь увести беседу от совершенно бесполезных разговоров, — теперь самое главное отбить оба объекта как можно быстрее.

Я снова взглянул на гололит.

— С чем конкретно мы имеем дело? Майор?

Броклау прочистил глотку, обращаясь непосредственно ко мне и к Кастин, но повышая голос так, чтобы было слышно всей остальной группе вокруг мерцающей иллюзорной картинки.

— Около двух часов назад, — начал он, — гражданские власти потеряли связь с аграрными пещерами в Южном Возвышении.

Он указал на одну из иконок, пульсирующую насыщенным, зловещим красным.

— Полученные искаженные вокс передачи, привели их к мысли, что пещерный комплекс был захвачен орками, но до того, как появилась определенность, связь пропала.

— Так значит, мы не можем определить их число, — спокойным тоном произнесла Кастин; только я и Броклау знали ее достаточно хорошо, чтобы понять, насколько эта мысль тревожила ее.

— Совершенно верно, — подтвердил Броклау, — но там была пара отделений СПО, которых, кажется, уничтожили почти мгновенно. И учитывая размеры и протяженность пещерной системы, я считаю, что нам нужен, по меньшей мере, взвод, чтобы гарантированно отбить объект.

— Пошли туда Лустига, — сказала Кастин, и я согласно кивнул.

— Хороший выбор, — одобрил я. Бывший сержант взвода Суллы унаследовал командование, когда ей дали первую роту и был самым надежным и опытным бойцом в 597-ом. Хотя он с неохотой принял сопутствующее повышение до лейтенанта, но доказал, что такой же способный офицер, как и был в звании сержанта, я не мог придумать более надежного человека для решения этой проблемы.

— Наша вторая рота ближе, — указала Брекка, показывая на маленькую россыпь иконок между Южным Возвышением и Нижними Пустошами[757].

— Если я отдам приказ пятому взводу прямо сейчас, они поймают зеленокожих еще до того, как они будут готовы к контратаке.

По моему опыту, зеленокожие всегда были готовы к контратаке, но я отбросил эту мысль до того, как она слетела с языка. Если нускуамцы желают встрять, поставив дополнительный взвод наших солдат между мной и большей частью "баивой банды", у меня не было возражений. Заметив, что Кастин ощетинилась и почти наверняка на грани, чтобы оспорить, я быстро кивнул.

— В этом есть смысл, — согласился я, к плохо скрываемому удивлению всех присутствующих.

— Тогда мы оставим это вам, — сказала Кастин, столь же одураченная, как и остальные, но явно пошедшая у меня на поводу после стольких лет и стольких совместных кампаний. Мы не всегда сходились во взглядах, но доверяли суждениям друг друга, и вопрос был не столь важен, чтобы спорить.

— Если вашим людям понадобится поддержка, мы готовы помочь.

— Это не понадобится, — уверила нас Форрес, — я лично пойду с первой волной, чтобы убедиться, что все пройдет гладко.

— Я ничего другого и не ожидал, — аккуратно ответил я, хотя она, кажется, восприняла это как одобрение и кивнула мне в ответ.

— Тогда с вашего позволения, миледи, мы вернемся в наш полк и сразу же начнем операцию, — сказала Брекка, склонив голову перед Клотильдой.

— Сделайте одолжение, — Клотильда отмахнулась рукой, и Брекка, Форрес и около половины штата СПО сразу же ушли, излучая собственное высокое самомнение.

— Какого фрака это было?! — спросил Броклау, как только они скрылись из зоны слышимости, — эти отморозки[758] собираются сложить там головы.

— Тогда не будем им мешать, — сказал я, получив в ответ быстро подавленные улыбки от обоих, — но если они желают запихнуть руки в мясорубку, чтобы проверить остроту лезвий, по крайней мере, они затупят их для тех, кто пойдет следом разгребать бардак.

— Хорошая мысль, — кивая, сказала Кастин. Она повернулась к Броклау.

— Проинструктируй Лустига и пусть его бойцы будут готовы выдвинуться. Если нускуамцы умудрятся сами с этим разобраться, отлично, но если нет, я не дам зеленокожим шанса рассеяться.

— Они принесут опустошение в наши тылы, — согласился Броклау. Он развернулся к одному из офицеров СПО, среднего возраста женщине с седеющей шевелюрой и хорошо заметным шрамом на лице.

— Ваши люди могут предоставить несколько транспортных "Валькирий"?

Они побрели в тихий угол, чтобы обсудить детали, оставив меня и Кастин разговаривать с Клотильдой и техножрецом, который наконец-то представил себя как Магоса Изембарда, одного из старших в Адептус Механикус на планете. Это означало, что второе атакованное орками сооружение, возможно, было тем, о чем действительно стоило волноваться. Я снова взглянул на гололит, где все еще зловещим красным светилась иконка, затем повернулся к магосу.

— Что такого важного в этом святилище? — спросил я, стараясь спрятать свое замешательство. Казалось, оно не расположено в стратегически важном месте; просто точка среди бескрайних снегов.

— Все благодеяния Омниссии важны, — упрекнул меня Изембард, гудение вокс-кодера неприятно напомнило одержимого сервитора, — но на мире, подобном этому, генетория особенно важна.

— В самом деле, — сказал я, сразу понимая, в чем суть. Энергетические станции, возможно, были самыми жизненно важными сооружениями на всей планете: без энергии, жилища замерзнут, приговорив всех к медленной и неприятной смерти.

— Мы в неизбежной опасности, если она падет?

К моему огромному облегчению Изембард покачал головой.

— Это в значительное степени избыточное сооружение в системе, — уверил он меня, — мы не заметили бы, если бы подача энергии от нее приостановилась.

— Значит, она до сих пор функционирует? — с некоторым удивлением вклинилась Кастин.

Мы с полковником обменялись озадаченными взглядами. Зеленокожие едва ли бы потрудились оставить систему нетронутой; по нашему опыту, они скорее бы разгромили все, что осталось функционировать после того как заняли объект, ради чистой радости от буйного разрушения, или начали бы выдирать все, что смутно представлялось бы полезным, в надежде продать этом одному из своих механиков[759].

— В данный момент, — сказал Изембард, на манер человека, способного передать эмоциональную составляющую, которую я описал бы как уклончивый ответ, — но это может быть ненадолго.

Хотя я не мог сказать почему, но ощутил, как во мне при этих словах забурлило глубокое беспокойство, Кастин явно разделяла мои опасения.

— И почему это случится? — спросила Клотильда, внезапно напомнившая мне, что все еще держалась за мою руку, и видимо так и будет в обозримом будущем.

— Из-за устройства генераторов, — объяснил Изембард; если он хотел смутить и привлечь внимание губернатора, то он не подал и виду, просто пробубнив это столь же механически монотонно, — как большинство провинций, они используют геотермальную энергию, чтобы создавать электричество.

— Это было в брифинг-планшетах, которые мы получили вместе с заданием, — сказал я, пропустив добавить, что я не потрудился прочитать ни один из них. Не повредит хотя бы показать, что ты разбираешься в ситуации.

— Я сомневаюсь, что в них были описаны нюансы процесса, — спокойно произнес Изембард, столь же желающий отвлечься от приготовленной лекции, как атакующий культист Кхорна от мыслей о резне.

— По существу все просто, они требуют постоянного контроля, чтобы все оставалось безопасным.

— Что вы имеете ввиду "оставалось безопасным"? — спросила Кастин тоном, по которому было предельно ясно, что эти слова ей нравятся не больше чем мне.

— Не вдаваясь в утонченные сложности технологии, — пробубнил Изембард, не выказав признаков раздражения, что его так высокомерно прервали, — вода закачивается в поток лавы, которая достаточно близко выходит к поверхности в этой точке. Сильный жар мгновенно преобразует ее в пар, который питает турбины.

— Я так понимаю, вскоре будет "но"? — спросила Кастин, не потрудившись скрыть своего нетерпения, — потому что нам нужно обуздать орков, прежде чем они нанесут достаточно повреждений, и я не пошлю своих бойцов в слепую, если могу дать им информацию.

— "Но", которое вы хотели услышать состоит в том, что пока поток воды остается на постоянном уровне, может накопиться избыточный пар, создав чрезвычайно высокое давление в магматической камере, — столь же невозмутимо как всегда объяснял Изембард, — если не снизить его соответствующими ритуалами, в конечном итоге, вентиляционная система станет неконтролируемой.

— Вы имеете ввиду — взорвется? — прервал я, не сумев сдержать испуг в голосе.

— "Взорвется" не совсем правильное определение, — сказал Изембард после секундного обдумывания, — "прорыв" был бы более точным термином.

— Насколько большой будет взрыв? — потребовал я ответа, едва ли в настроении вдаваться в тонкости.

— Сложно оценить, — ответил Изембард, — без точного расчета скорости потока, температурных флуктуаций и пористости камня, но наиболее вероятно — чуть меньше килотонны.

— И через сколько? — спросила Кастин, выглядевшая столь же шокированной, как я себя чувствовал.

— И снова сложно сказать точно, — секунду размышляя, ответил Изембард, — но я бы оценил временной интервал от четырех до пяти часов.

— Достаточно времени, чтобы добраться туда, — сказал я, — можно остановить процесс?

Потому что если нет, будет бесполезно паковать в мешки орков. Лучше просто отцепить зону, запереть их там и разделаться с выжившими после взрыва.

— Действительно можно, — уверил меня Изембард, с улыбкой, которая глубоко меня встревожила, — человек вашего интеллекта сочтет инструкции по стабилизации геотермальной реакции совершенно легкими.

Он и Клотильда выжидательно взглянули на меня и со слишком знакомым чувством утопающего, я осознал, они ожидают, что лично я займусь этой проблемой.

— Конечно же, было бы предпочтительно послать туда техножреца с необходимыми знаниями, но в данных обстоятельствах шансы на выживание были бы небольшими. Лучше укомплектовать персоналом станцию после того как орков выбьют.

— Звучит очень логично, — согласился я, желая, чтобы так не было на самом деле. И снова, казалось, моя нежеланная репутация намеревается затащить меня в опасность, и, казалось, не было отговорок, чтобы избежать ее.

Глава двенадцатая

Впрочем, это не остановило меня от попыток, но каждая причина, которую я мог придумать, чтобы свалить работенку на кого-то другого, звучала несерьезно даже для меня; и кроме того, все видели, как Форрес ведет личный состав на фронт, так что я вряд ли мог позволить казаться отказывающимся. Мне просто придется пройти через это и надеяться, что бойцы рядом со мной прикроют мне спину от зеленокожих.

Соответственно я обнаружил себя в пассажирском отсеке антикварно выглядящей "Валькирии", которую нам подыскали друзья Броклау из СПО, воюющей с пургой, столь частым явлением на поверхности Нускуам Фундументибус. Корпус слышимо стонал, когда сиденье подо мной качалось, и я с тревогой смотрел на свой хронограф, надеясь, что Изембард в своих расчетах ошибся в большую сторону оставшегося времени до взрыва электростанции. Учитывая, что мы как раз туда летим.

— Мы уже близко? — спросил Юрген, его лицо под привычным налетом грязи было чуть бледнее, чем обычно, и я мрачно кивнул.

— Верно, — уверил я его, чуть сильнее сжимая подлокотники, когда "Валькирия" снова попала во встречный ветер. Если Подветренные Пустоши считались защищенной частью полушария, я с дрожью думал о погодных условиях на другой стороне горной гряды. Не удивительно, что у нускуамцев так мало летательных аппаратов.

— Хорошо, — сказал Юрген, занимая себя уже в десятый раз проверкой мелты, с тех пор как взлетели. Уверившись, что энергоячейка полностью заряжена и излучатели должным образом присоединены, он начал что-то бормотать про себя, что могло быть Литанией Точности, но зная его, я твердо был уверен, что это изобретательный и необоснованный поклеп на способности пилота и его предшественников.

— Есть визуальный контакт, — проинформировал меня пилот. Его голос издавал металлический звук в моей комм-бусине, и я взглянул в иллюминатор, благодаря этому движению, мой нос оказался как можно дальше от помощника.

— Сделай круг, — сказал я, — широкий и медленно.

Я хотел хорошенько взглянуть на объект перед тем, как мы высадимся, настолько, насколько позволяла видимость через взволнованный поток снега.

— И будь готов подавить любое сопротивление.

Учитывая безразличие к физическим затруднениям, было более чем вероятно, что на поверхности орки, и если они там, то они бы наугад открыли стрельбу. Затем, пораженный другой мыслью, я добавил.

— Не используй "Адский удар", если не придется. Бей мульти-лазером.

— Принято, — ответил пилот, не совсем пытаясь скрыть свое раздражение от того, что его поучают выполнять свою работу. Честно говоря, я не думаю, что тяжелые ракеты, висящие под крыльями, спровоцируют взрыв, который мы намеревались предотвратить, но ни в чем нельзя быть уверенным. Даже если и не вызовут, я был сильно уверен, что Адептус Механикус будут смотреть с неприязнью, после того как их драгоценное святилище разрушат еще сильнее, чем уже умудрились это сделать орки.

Но, пока мы продолжали кружить, в нас ни разу не выстрелили.

— Должно быть, они внутри, от холода, — сказал Юрген, видимо его воздушная болезнь прошла от перспективы ближайшего боя. Он вытянул голову, чтобы получше взглянуть, и чересчур близко приблизился к моему носу, для моего комфорта.

— Мы их взгреем, — сказала Маго с сидения позади меня и, смакуя, захлопнула в свой лазган свежую энергоячейку, — верно, сарж?

— Точняк, — кивнула сержант Грифен, ее короткий ответ излучал спокойствие профессионала, — когда сядем на плиты, защищайте рампу. Группа один — со мной и комиссаром. Группа два следует за нами, как только "Валькирия" взлетит, в то время как мы вас прикрываем. Хорошо?

— Так и будет, — уверила ее Маго, явно довольная получить первый шанс выстрелить в орка. Они с Грифен были близки, как лично, так и профессионально, и без обсуждения предвидели передвижения друг друга в горячке боя, за эту легкость понимания я первым делом выбрал их из командиров отделений для этого задания.

Однако, когда мы спустились по спирали, Маго была разочарована. Мы не видели никаких следов орков, только коммуникационные и распределительные башни[760], да приземистое здание турбинного святилища, вырисовывающееся в бурлящем потоке снега, словно картинка из плохо настроенного пикт-кастера. Заваленная снегом посадочная площадка привлекла наше внимание кругом мигающих прожекторов, небольшой блокпост в стороне давал доступ к большей части комплекса, который, как и большинство зданий на Нускуам Фундументибус, был выдолблен под землей, вдалеке от суровых погодных условий поверхности.

— Нет явных признаков повреждений, — доложил я, вокс-модуль в кокпите передал мои слова Изембарду, слушающему передачу в тепле и комфорте Примаделвинга, и другим отделениями взвода, которые к этому времени уже должны были выйти на позиции вокруг комплекса, чтобы пресечь любые попытки зеленокожих прорваться. (И которые должны были прийти к нам на помощь настолько быстро, насколько их могли перевезти транспортники, если варварских ксеносов окажется больше, чем мы предполагали).

Пока я говорил, мои ладони снова начало покалывать; если орки в самом деле наводнили комплекс, то должны были остаться четкие следы их присутствия: по меньшей мере воронки на стенах от очередей из стабберов и болтеров, из которых те палили с их обычной энергичностью.

— Не припарковано ни одной машины, — добавил Юрген. От попытки логически рассуждать, его лицо на секунду исказилось.

— Они могли прийти пешком?

— Это был длинный путь, если так, — сказал я, хотя, учитывая выносливость среднего орка, нельзя было исключить такую вероятность.

— И, если у них не было машин, они намного легче могли проскользнуть через наши линии незамеченными.

— Значит, у нас есть только небольшая группа, — с уверенностью валхалльца по поводу стратегии и тактики зеленокожих высказалась Грифен, — плохо то, что они забрались так далеко незамеченными, а мы ведь хорошо подготовились. Нам нужно быть осторожными с засадами и ловушками на каждом шагу.

Соглашаясь, я кивнул.

— Значит, мы пойдем со всей осторожностью, выискивая растяжки.

Я еще раз взглянул на свой хронограф и пожалел; время, рассчитанного Изембардом ранее, осталось намного меньше, чем мне хотелось бы, и если мы будем тратить его и красться, вместо того, чтобы сразу выполнить свою задачу, наше право на ошибку очень быстро иссякнет. Хотя это никак не могло помочь нам, так что я снова связался по воксу с пилотом.

— Высаживай нас, — сказал я, надеясь на лучшее, но как всегда подготовившись к худшему.

Мы приземлились в центре площадки, задняя рампа с лязгом ударилась в черный ретрокрит, и тесный пассажирский отсек внезапно наполнился налетевшим снегом.

Сжав зубы от свирепого ветра, который ударил в нас, я занял место за Грифен и последовал за ее спешащими очертаниями в пургу. Отряд Маго веером разбежался от рампы, водя стволами по засыпанным снегом ледяным торосам, которые окружали площадку, и мое воображение на секунду упорствовало, что за ними в засаде залегли зеленокожие. Затем я осознал причину и увидел, что там нет ничего страшного, кроме заправочных точек, их шланги были втянуты, ожидая прибывающие шаттлы с запасами и рабочей сменой.

Что напомнило мне…

— Разве нам не говорили, что там было семнадцать человек, когда атаковали орки? — спросил я.

— Все верно, — подтвердила Грифен, — и никто из них не добрался до вокса.

Что, по меньшей мере, было тревожным знаком. Как бы ни крались наступающие орки, само сооружение было слишком огромным, чтобы его можно было взять организованной стремительной атакой, и у большинства работающих здесь шестеренок была пара минут, чтобы поднять тревогу перед смертью от варварских захватчиков.

— Значит, зеленокожие двигались быстро, — в ответ на озвученные мной размышления ответила сержант, — или их гораздо больше, чем мы думали.

— Их всегда гораздо больше, чем мы думаем, — весело ответила Маго, ее энтузиазм в местах с огромным скоплением целей был как всегда пронзительным. Грифен, четверо бойцов, Юрген и я ускоренно понеслись по голому рокриту, наши подошвы шлепали по замерзающей жиже, покров снега сдуло или расплавило посадочными двигателями "Валькирии", мы добрались под укрытие блокпоста без встречного огня. Что было не удивительно, так как любой орк на поверхности, огласил бы о своем присутствии, выпустив очередь в "Валькирию" на посадке, но к тому моменту своей карьеры я решил, что безопаснее не принимать ничего как должное.

— Дверь закрыта, — с удивлением отчиталась Грифен. Это было верно, пары пробных рывков хватило, чтобы подтвердить, и я почувствовал, как дрожь от предчувствия беды затмила собой озноб от холода. Клавиатура с рунами осталась целой, не было признаков взрывов, которые я ожидал увидеть, если бы орки штурмовали вход.

Пока я обдумывал смысл этого, визг двигателей "Валькирии" возрос до такой высоты, что угрожал ободрать эмаль с моих зубов. Я оглянулся, чтобы посмотреть, как она отрывается от земли, Маго и ее бойцы, прищурив глаза, присели от иссушающей отдачи.

— Мы будем кружить, — передал по воксу пилот, — на случай, если покажутся зеленокожие.

— Не улетайте далеко, — предостерег я и пилот усмехнулся.

— Мы будем здесь, когда понадобимся, — пообещал он и исчез во мраке над нашими головами, звук двигателя медленно смешался с воем непрестанного ветра.

— Так как нам открыть ее? — спросила Грифен, глядя на меня с озадаченным выражением лица, явно столь же обеспокоенная, как и я.

— Я могу разобраться с этим, — уверенно ответил Юрген, поднимая мелту и прицеливаясь в замок.

— Подожди, — я предостерегающе поднял руку, — они могли заминировать ее.

Конечно не проблема, если мелта испарит мины, но будет очень плохо, если термическая волна от близкого попадания заставит их сдетонировать. Неуклюжими, онемевшими от холода пальцами, я копался в кармане в поисках своего инфопланшета.

— Магос дал мне план. Может быть, с картой были коды.

К счастью, так и было; я набрал комбинацию цифр и с облегчением увидел, что руны на клавишной панели внезапно сменили цвет с красного на зеленый, после чего сменились надписью "доступ разрешен".

— Сработало, — сказал я, упершись в дверь и убирая в карман шинели планшет вместе со щедрой порцией тающей жижи. К моему удивлению, она внезапно пришла в движение, сдвинувшись в сторону с визгом плохо смазанных бегунков, заставив меня ввалиться в коридор за ней.

— Комиссар? — спросила Грифен, почти столь же ошеломленная. Когда я устоял на ногах, то предупреждая, поднял руку.

Ничего не подорвало меня, и никто не стрелял, из тьмы, завывая, не кинулся ни один зеленокожий берсерк, орудующий топором, так что я должен был выглядеть так, как будто сделал это намеренно.

— Подождите секунду, — сказал я, вытаскивая из кармана люминатор и освещая все вокруг, — давайте сначала убедимся, что тут безопасно, прежде чем войдут остальные.

Казалось, я очутился в туннеле, что было не удивительно, направленном вниз, достаточно широком, чтобы прокатить погрузчик, или чтобы вряд прошло четверо человек.

— Включатель люминаторов обычно рядом с дверью, — услужливо подсказала Маго и направила луч на прямоугольник дневного света, из которого торчали любопытные лица, я без труда мог их разглядеть.

— Вот он, сэр, — сказал Юрген, хлопнув активационную пластину ребром ладони и впереди, над нашими головами, начала мерцать линия люминаторов, освещая путь вниз к сердцу комплекса.

— Закрыть ее снова? — спросила Маго, после того как вошла через дверь вместе с четырьмя солдатами под ее командованием.

— Лучше не стоит, — ответил я. Мы были уверенны, насколько возможно, что не было орков на поверхности, готовых последовать за нами и моя паранойя всегда была чуть меньше, зная, что за нами есть четкий путь к отступлению. Особенно в том случае, если что-то пойдет не так, нам нужно было быстро убраться, пока станция не взлетела на воздух.

— В любом случае летные мальчики сомнут любых зеленокожих поблизости к ней.

— Звучит неплохо, — согласилась Маго, пробежав мимо вместе со своим отрядом по пятам, чтобы занять позицию. Остальные настороженно последовали за ними, наши подошвы звенели по рокритовому полу, несмотря на все усилия производить как можно меньше шума. Мы внимательно искали признаки засады или ловушек, проверяя каждую тень, но ничего не находили, отсутствие какой-либо конкретной угрозы каким-то образом было еще более тревожным, чем атака ревущих орков. По крайней мере, мы бы знали, с чем имеем дело. (Хотя, конечно, если бы я действительно знал, с чем мы столкнулись, я бы уже был на полпути к "Валькирии").

Через некоторое время мы подошли к другой двери в конце прохода; я хотел было свериться с планшетом, чтобы проконсультировать с ним, когда она плавно отъехала в сторону, открыв за собой аккуратно побеленную стену, украшенную фризом из разнообразных частей машин, что, несомненно, означало что-то в иконографии Адептус Механикус. Мы мгновенно подняли оружие[761], в поисках цели, но никто не появился, и через секунду снова расслабились, увидев в этом характерное влияние Омниссии. Духи-машин электростанции явно опознали нас как друзей и работали нам в помощь, это понимание вдохновляло.

— Слева чисто, — отрапортовал Ворхес, нацеливая лазган вниз по коридору, в это же время Дрере, его неразлучная компаньонка, целилась в противоположном, тихое "дзынь, пшшшш" ее аугметических легких жутко отдавало эхом в тишине.

— Справа чисто, — через удар сердца отозвалась Дрере, подтянулись остальные, карта на экране вела нас еще глубже, в самый центр комплекса.

— Все еще нет никаких следов повреждений, — пробормотала Грифен, столь же встревоженная, как и я.

— И никого из шестеренок, — согласился я.

— Значит, зеленокожие видимо убили их всех, — сказала Маго, как будто это было неизбежным заключением.

— Если только они не взяли в плен выживших, чтобы сохранить станцию работающей, — предположил я. Орки обычно забирали в рабство людей, которые на их взгляд обладали полезными для них навыками, хотя неудачливые пленники редко выдерживали долго.

— Зачем им это? — спросила Грифен, и я пожал плечами не сумев подыскать ответ.

— Что-то нашел, — чуть дальше по туннелю отозвался Ворхес, подняв руку, чтобы остановить продвижение и глядя вниз на пол, в паре метров перед нами, — похоже на кровь.

— Ее много, — согласилась Дрере, припустив к нему. Они были правы, огромное пятно окрашивало серый рокрит ржаво-коричневым, все еще липкое в центре, которое в свете люминаторов над головой блестело тошнотворным темно-красным. Я осмотрел стены и не нашел следов или воронок от выстрелов; если кто-то и стрелял, то с аккуратностью и точностью, совершенно чуждой для зеленокожих.

— Должно быть убили их в рукопашной, — сказала Грифен, придя к тому же умозаключению.

— Тогда где тела? — риторически спросил я. Орки бы обыскали тела своих жертв и оставили бы их на месте, если только не были голодны, да и в этом случае, мы нашли бы гораздо больший беспорядок, чем лужа крови.

— Утащили их? — предположил Юрген, и я покачал головой.

— Тогда был бы след крови на полу, — указал я.

Пятно было с четкими краями и никуда не тянулось.

— Значит, тащили их на себе, — невозмутимо ответил помощник.

Это было возможным, предположил я; орки определенно были достаточно сильны, чтобы утащить труп, но зачем?

— Это кажется слишком аккуратным для орка, — сказал я, но Юрген просто кивнул, его врожденный иммунитет к сарказму как всегда сослужил свою службу.

— На полу есть царапины, — доложила Дрере, стоя в паре метров дальше по туннелю.

Когда я присел, чтобы изучить их, по какой-то причине, которую я не мог сформулировать, волосы на затылке встали дыбом.

— Вы считаете, какая-то тележка?

— Может быть, — сказал я, мой добрый инстинкт выживания жителя подулья позволял мне читать слабые пятна на полу столь же легко, как и напечатанное. В комплексе подобном этому, как вы и ожидаете, катаются всевозможные вагонетки или тележки. Но что-то в найденных Дрере отметинах выглядело знакомым и отличалось от других. Едва различимые параллельные царапины, словно огромная, когтистая лапы прошлась здесь недавно.

Ворхес растопырил пальцы, охватив внешние и внутренние царапины, сочтя, что его рука превосходно укладывается между ними. Он задумчиво согнул пальцы и взглянул на Дрере, они оба явно пришли к одному и тому же выводу.

— На Нускуам Фундументибус водятся амбулы? — спросил он, что мне показалось очень разумным вопросом. В последний раз, когда я был на ледяном мире, мы наткнулись на целую колонию этих существ, которой определенно не должно было быть там[762], и что случилось один раз, может произойти и во второй. Дрере и Ворхес взглянули друг на друга, несомненно, вспоминая амбула, который оторвал половину ее груди на Симиа Орихалка, и что ей чертовски повезло вернуться в госпиталь шахты так быстро, что поврежденные органы заменили.

— Похоже на след амбула, — согласился я. Это едва было правдоподобно, но что по мне, так если они желали искать амбулов или орков, пусть так и будет. Когда мы двинулись дальше, я последний раз взглянул на параллельные царапины и увидел, что Юрген делает то же самое, он нахмурился.

— Напоминает мне что-то, — сказал он, оглушительно закашляв и пометив это место щедрой порцией мокроты, — но не помню что.

— Мне тоже, — сказал я, решительней сжав цепной меч и лазпистолет. За годы, что мы служили вместе, мы сталкивались со стольким, что едва удивительно, что некоторые детали слегка размылись за это время[763]. Тем не менее, мы оба держали наше оружие наготове и наше дальнейшее продвижение стало еще более осторожным.

Мы нашли еще десяток или около того, беспокоящих пятен, перед тем как достигли сердца комплекса, но ни одного признака техножрецов, которым полагалось обслуживать это место. В паре мест разлитая кровь был запачкана смазкой и гидравлической жидкостью, показывая, что какие-то большие сервиторы встретили ту же судьбу что и их хозяева; что побудило еще один отголосок в памяти. Однако память упорно отказывалась возвращаться, я просто пожал плечами и пошел дальше, из опыта зная, что чем больше я пытаюсь подстегнуть ее, тем более неуловимыми становятся воспоминания.

Время от времени мы находили еще царапины на полу и с тех пор как Ворхес задал вопрос, я размышлял, а не выйдет ли так, что мы столкнемся с каким-то зверем на свободе, но и с орками. Глядя назад, возможно именно поэтому я не осознал истинную природу угрозы, с которой мы столкнулись, пока не стало слишком поздно; мой разум шел по предопределенному пути, вместо того чтобы оставаться открытым для улик вокруг меня.

— Должно быть тут, — наконец-то произнес я, останавливаясь у двери, которая в отличие от пройденных нами, отказалась открываться при нашем приближении. Пока мы спускались, температура неуклонно росла, так что теперь я чувствовал себя достаточно комфортно и мои валхалльские компаньоны расстегнули свои шинели, явив свету бронежилеты под ними, явно желая вернуться на поверхность, где было столь приятно ниже тридцати градусов.

— Похоже на то, — согласилась Грифен, нахмурившись в сторону еще одного запирающего механизма с рунной панелью.

— Подождите, — сказал я, снова бросив взгляд на инфо-планшет. Но до того, как я смог найти необходимые коды, Юрген своими неряшливыми пальцами просто толчком открыл дверь и ткнул туда дулом своей мелты в поисках цели.

— Она открыта, — сказал он.

— А не должна была быть, — ответил я, вспоминая данные мне инструкции Изембарда, — энергетическое ядро и контрольная часовня — самые священные зоны во всем святилище. Доступ туда должен быть запрещен кроме как для самых посвященных служителей.

Отделение бойцов вокруг меня начало тревожно смотреть друг на друга. Одно дело проводить разведывательную зачистку в основном комплексе, особенно с перспективой упаковать в мешки для трупов одного, двух орков, но совсем другое нарушить границу самой святой части.

— И нас, — весело добавил я, получив в ответ несколько нервных улыбок.

— Тогда зайдем внутрь и займемся работой, — сказала Маго, выглядя намного более счастливой.

— Верно, — ответил я, еще раз взглянув на свой хронограф. У нас остался десяток минут до самого пессимистичного прогноза Изембарда и я желал очутиться в контрольной часовне до того как время выйдет. Должен признаться, наше медленное продвижение к этой точке я находил чрезвычайно скучным, но в данных обстоятельствах продвигаться с осторожностью было единственным правильным вариантом; и сейчас было неподходящее время, чтобы делать по-другому. Враг, с которым мы не столкнулись по пути сюда, определенно будет внутри или вокруг объекта: я не мог помыслить о других причинах, чтобы они не атаковали нас ранее.

Мы осторожно вошли внутрь, я, насколько мог, отстал и огляделся, ориентируясь.

До этого я несколько раз был во внутренних святилищах Механикус, почти с таким же неизменным нежеланием, так что у меня были некоторые мысли о том, что стоило ожидать; полированные металлические поверхности контрольных кафедр, отражающие свет и циферблаты, которые должны были, один Император знает что, сказать своим операторам. Мы были на месте, но вместо мерцающей стали или медных стен с отчеканенной священной шестеренкой, зал был вырублен в пещере с высоким потолком. (В которой были высечены подходящие техножрецам религиозные образы).

Маго состроила гримасу.

— Кто позволил себе испортить воздух? — спросила она, целенаправленно глядя в сторону Юргена.

— Внутреннее святилище соединяется непосредственно с вулканическими клапанами, — объяснил я. Юрген с сопением попробовал воняющий серой воздух.

— Пахнет как в Крае Ада, — сказал он, и я кивнул, все слишком сильно напоминало поселение рядом с магматическим озером на Периремунде и ожидающем там неприятном сюрпризе.

— Охранять секцию, — приказала Грифен и солдаты разошлись, по отряду в каждый вход туннелей, ведущих из зала.

— Хорошая мысль, — согласился я, толчком закрывая за нами дверь. Огромную часть комплекса по пути сюда мы не осмотрели и последнее что нам нужно, чтобы нас взяла врасплох парочка орков, крадущихся к нам, пока мы поглощены исполнением инструкций Изембарда. Хлипкий металлический блок не задержит их больше чем на пару секунд, но вынужденный шум будет для нас столь необходимым предупреждением.

— Юрген, прикрой выход.

— Хорошо, сэр, — ответил он, вытаскивая стул из-за ближайшей кафедры. Он ляпнулся на него, нацелив мелту прямо на дверь, комфортно расположившись на подиуме брошенного контрольного поста. Я вручил ему инфо-планшет после того как пробежался по данным мне техножрецом наставлениям.

— Для этого мне нужны обе руки, — сказал я, оглядывая окружающую нас аппаратуру. Там было множество вспыхивающих индикаторов и мигающих циферблатов, и довольно многие из них были красными или их указатели прыгали туда и обратно к ограничителям, чтобы мне это нравилось.

— С чего начать?

— Три кафедры на возвышении, сказано тут, — подсказал Юрген, нахмурив лоб, — что за возвышение?

— Вот это, — я взобрался на круглую платформу, по окружности которой стояли три равноудаленные друг от друга кафедры, так, чтобы их операторы могли смотреть на всю комнату. Они покинули свои посты с целенаправленным стремлением или были одновременно захвачены врасплох, судя по количеству пролитой тут крови, и я пошел осторожно, подошвы башмаков неприятно приклеивались к все еще липкому полу.

— Та, которая смотрит на дверь, должна иметь циферблат, — продолжил мой помощник, — с надписью "Давление Потока в Камере". Указатель рядом с красной зоной?

Я с сомнением посмотрел туда.

— Если бы она находилась еще глубже, — ответил я, — то указатель уже обежал бы вокруг нее.

Индикатор уперся в ограничитель на дисплее, и мне не нужен был техножрец, чтобы сказать о том, что все выглядит зловеще.

— Какую кнопку нажать?

— Никакую, — ответил Юрген, — тут сказано, что вам нужен аварийный клапан вентиляции, на самих насосах. Вниз по левому коридору.

— Влево от меня или откуда пришли? — спросил я, уже двигаясь.

— От вас, — ответил Юрген, и я резко изменил направление, нацелившись на противоположный вход в туннель. Когда я пронесся мимо, он вскочил на ноги.

— Мне тоже пойти? — спросил он, и я покачал головой.

— Охраняй тылы, — ответил я, глянув назад, — если это не сработает, нам нужно будет шустро убираться отсюда и стоящие на пути зеленокожие ни к чему.

Когда я окончил говорить, он уже скрылся из виду, но завершение предложения достаточно хорошо передала моя комм-бусина.

Несмотря на спешность моей задачи, когда вошел в зал, я осознал, что, не сдержавшись, замедляю шаг и с благоговейным удивлением осматриваюсь. Я был в огромной пещере естественного происхождения, стены были расколоты и потрескавшиеся, многие из них сочились дурно пахнущими испарениями; не было сомнений в том, что удаление обоняния было наверху в списке аугметических изменений работающих здесь техножрецов. В центре находились насосы, в три-четыре раза выше человека, трубы диаметром с метр или больше уходили глубоко в скалу под ногами или горизонтально разрезали пещеру, чтобы исчезнуть в стене. Несколько из них были направлены к турбинному залу, который мы видели по пути, в то время как остальные, по-видимому, были с водой, откуда бы ее не собирали, готовой течь в самое нутро планеты.

— Комиссар! — сержант Грифен помахала мне, стоя в тени ближайшего насоса. — Я думаю, вам стоит взглянуть.

— Как только, так сразу, — ответил я, остро осознавая каждую прошедшую секунду. Но Грифен была ветераном, и как я, столь же компетентная насчет опасности; в такой критический момент, без хорошей причины, она не стала бы привлекать мое внимание.

— Мы нашли тела, — сказала она, ее голос был странно не уверенным, — по крайней мере, куски от них. Мне так кажется…

Когда я обогнул огромную металлическую магистраль, я понял причину ее сдержанности. Мешанина из скользкого от крови металла и стекла была грудой свалена у стены пещеры, зловеще сверкая в свете люминаторов над головой.

— Джанни опознала это, — сказал Ворхес, глянув на Дрере, которая кивнула, — аугметика. Поверьте, я знаю.

Ее механические легкие шипением подтвердили слова.

— Похоже, что кто-то выдрал это из шестеренок.

— Или выплюнул, — ответил я, особенное ползущее ощущение пробежалось по моей спине, когда воспоминания о Крае Ада стали еще более яркими. Сама идея была нелепой, но я видел там что-то почти идентичное, и эта мысль отказывалась уходить.

— Держитесь подальше от трещин!

— Комиссар? — недоуменно посмотрела на меня Грифен, несомненно, раздумывая, что я потерял рассудок.

— Трещины! — я указал на разломы по поверхности стены. Насыпь ужасных трофеев была как раз под самой большой, которая определенно могла вместить в себя труп человека; особенно если из него предварительно вырезать все неорганические компоненты.

— Вы уже потянули за рычаг, сэр? — спросил по воксу Юрген.

— Почти что, — вспомнив о насущных проблемах, я повернулся к самой здоровой металлической структуре.

Как гарантировал мне Изембард, там была огромная встроенная контрольная кафедра, почти полностью завешанная огромным числом молитвенных полос с соответствующими восковыми печатями на их поверхности.

Однако после того как я сделал пару больших шагов в ее сторону, мое внимание привлекло слабое эхо движения, почти неслышимое из-за постоянного грохота механизмов вокруг нас и пыхтения насосов. Я замер, пристально вслушиваясь, наполовину убежденный, что выдумал это.

Затем я снова это услышал, характерный бег.

— Отходим! — заорал я, дико размахивая руками. — Отходите от стен!

Явно все еще удивленная, Грифен и ее бойцы кинулись выполнять; она, Ворхес и Дерере, несомненно, слишком ярко вспомнили нашу экспедицию через туннели амбулов под Симиа Орихалка. Один из бойцов с ними, недавнее пополнение с Коронуса, чуть замешкался, нацелив лазган в темный разлом в стене около себя, с дистанции, которую он, очевидно, представлял безопасной.

— Я что-то слышу… — начал он, после чего его голос задохнулся от панического крика, когда что-то темное и быстрое, со слишком многими конечностями, выскочило из разлома.

Перед тем как умереть, он умудрился сделать около трех выстрелов, его разорвала на части буря ударов существа с бритвенно-острыми когтями.

— Что происходит? — экстренно спросил по воксу Юрген, взбудораженный шумом. — Орки атакуют?

— Здесь никогда не было орков! — заорал я, когда четверорукое чудовище поднялось от трупа выпотрошенного бойца, отсутствующе облизывая кровь с лица языком, который казался слишком длинным, чтобы потом отвлеченно посмотреть в нашу сторону. — Это место кишит тиранидами!

Глава тринадцатая

— Тиранидами? — эхом повторил Юрген, как всегда флегматично принимая новости, — никто нам не говорил о них.

Теперь вокруг нас отовсюду слышался шум стремительного бега, и даже когда гаунт бросился в меня, оттолкнувшись своими мощными задними ногами, еще больше существ начало появляться из расщелин в скале.

— Отходим! — крикнул я, подрезав его выстрелом из лазпистолета, но отвратительная тварь едва замедлилась, ее слюнявая пасть раскрылась, когда она с несгибаемой свирепостью прыгнула в моем направлении.

Солдаты открыли огонь из лазганов, уложив несколько из вновь прибывших, но к этому времени рой уже был поднят и на каждого павшего приходился еще один вылетающий из теней со смертоносным намерением. Подкрепление продолжало прибывать из разломов в стенах, словно сама скала истекала тиранидами. Первый удар, взметнувшихся косой когтей наступающего тиранида я отразил цепным мечом, глубоко проткнув его бронированную хитином грудь и выбив ему мозги через открытую пасть, который или вопил с вызовом, или пытался откусить мне лицо[764].

— Вы все еще можете добраться до рычага? — спросил Юрген, как всегда памятую о нашей цели. Я взглянул на самый большой насос, с выступающей контрольной кафедрой; десяток гаунтов скакал в разделяющем нас пространстве, и еще движение мелькало в тенях у основания огромной металлической колонны, словно они охраняли ее[765].

— Ни единого шанса, — ответил я, когда залп лазерного огня снес трех передних нидов, когда они начали поворачивать, чтобы отрезать нас от туннеля, через который мы пришли. Меня порвут на куски, прежде чем я пройду полпути к кафедре, не говоря уже о том, что необходимы сложные ритуалы, чтобы аннулировать, какие бы там ни были сейчас, инструкции духа-машины. Я всадил лазерный разряд в глотку еще одному гаунту, который прыгнул на меня по примеру первого и повернулся обратно к туннелю.

— Вторая команда спешит на помощь, — передала по воксу Маго к моему сердечному облегчению.

— Оставайтесь в контрольной часовне и будьте готовы прикрыть нас, — ответила Грифен, — мы идем с висящим на заднице роем.

— И пусть "Валькирия" приземляется, — передал я по воксу пилоту. Если мы умудримся прорваться на поверхность, я не желал взлететь на воздух с энергостанцией только потому, что наш транспорт опоздал.

— Мы будем ждать, — пообещал пилот, — с опущенной рампой.

Затем мое внимание было целиком поглощено неотложным вопросом выживания. Существа, собравшиеся около насосов, имели соединенное с передними конечностями симбиотическое дистанционное оружие, зловещее шипение выстрелов почти затерялось во всеобщей какофонии.

— Снимайте стрелков! — проревел я. Биоформы ближнего боя были опасны, только если подобрались близко, но живые боеприпасы из телоточцев сожрут вас заживо изнутри, если стрелкам посчастливится сделать удачный выстрел. К счастью для нас, превосходящая дальнобойность лазганов солдат держала стрелков нидов слишком далеко для прицельной стрельбы, смертельный град из крошечных жучков, выпущенный в нашем направлении или не долетал, или уходил далеко от нас. Но они все еще наступали, сближая дистанцию с каждым разом, когда мы были вынуждены переключиться на атакующих хормагаунтов.

— Мы не сможем их больше сдерживать, — прокомментировал Ворхес, стреляя короткими очередями в попытке сохранить боеприпасы, но мы оба знали, что энергоячейка устрашающе быстро истощалась.

— Тогда не стоит! — поторапливал я, уже направляясь к входу в туннель. — Нам нужно остаться впереди них!

Без мощных задних лап своих земляков, которых разум улья выводил, чтобы как можно быстрее вступить в рукопашную, термагантов достаточно легко было обогнать; или, по крайней мере, продержаться достаточно далеко от радиуса действия телоточцев.

Я послал пару выстрелов в обходящих по флангам хормагаунтов, которые, используя свою превосходящую скорость, пытались отрезать нас от туннеля, но лазерные лучи без ущерба для них рикошетили от экзоскелета. Уже захваченный атакой, я уклонился от удара их когтей-кос, ощутив, как коготь одной из средних конечностей на секунду подцепил ткань моей шинели, и я воткнул кончик цепного меча в его подбородок, разрывая глотку и череп, пока пытался освободить клинок. Сгусток отвратительно пахнущего ихора промочил мой рукав, и затем я был свободен, перепрыгнув труп еще одного мерзкого существа, уложенного огнем лазгана одного из моих компаньонов.

— Гранаты! — крикнула Грифен, когда мы прорвали затягивающуюся петлю, дабы обрести сомнительное убежище в туннеле.

— Хороший план, — согласился я, разворачиваясь чтобы пару раз пальнуть во что-то, непосредственно за нами и, увидев, что всю ширь прохода заполонили подпрыгивающие хищники. Я попал одному в ногу, чисто случайно, и он пошатнулся, став помехой для задних; которые убрали препятствие в самом буквальном смысле, мгновенно разрезав того на куски. Единственный позитив нашей ситуации был в том, что, по крайней мере, готовые разорвать нас на части гаунты блокировали огонь их более слабых товарищей по выводку с дистанционным оружием.

Грифен вырвала фраг гранату из-под шинели и, не прерывая бега, свечкой швырнула себе за плечо[766]. Бойцы сделали то же самое и, хотя, возможно, это было всего лишь мое воображение, я могу поклясться, что услышал за шумом бегущего и шипящего выводка, как гранаты ударились о рокрит. Затем наступающая волна хитиновой смерти прогромыхала над ними.

И ровно когда я начал убеждать себя, что запалы горят слишком долго и мои лопатки напряглись в ожидании сотрясающего кости удара сзади, квартет накладывающихся друг на друга взрывов встряхнул коридор, сотрясая пол под ногами. Не удержавшись от взгляда назад, я увидел, что преследующий рой почти испарился, стены и потолок были украшены кусками плоти и сгустками ихора; но прежде чем у меня появилось время оглядеться, вторая волна рванула в проход, с неослабевающей целенаправленностью стремясь к нам. Снова зашипели телоточцы и кучка смертельных жуков, которых они использовали как боеприпасы, ударила в пол в метре от того места где я стоял. Крошечные существа секунду или две отчаянно носились там, в поисках, куда бы зарыться, затем милостиво издохли.

— Термаганты идут! — передал я по воксу, затем отвернулся и припустил в относительную безопасность контрольной часовни.

— Мы готовы к ним, — к моему непередаваемому облегчению уверила меня Маго; затем мы выскочили из туннеля, бросившись по сторонам и позволив нашим компаньонам спокойно стрелять. Результат был сногсшибательным. Маго переключила свой лазган на непрерывную стрельбу, и бойцы под ее командованием последовали примеру, или их проинструктировали так поступить: буря огня прошлась по туннелю, щедро снаряженная выстрелом или двумя из мелты Юргена. Когда шум спал, проход напоминал ни больше, ни меньше, а стол мясника, смертоносные организмы, которые преследовали нас столь безжалостно, были разорваны на части беспощадным заградительным огнем так же эффектно, как они угрожали сделать это с нами.

— Кажется, они кончились, — сказала Маго, со справедливой долей оптимизма, учитывая, что она самолично видела во время неудачного вторжения на Периремунду насколько могут быть целеустремленными тираниды.

— Я бы не стал так думать, — достаточно уверено предостерег я, характерный шум быстрого скрежета когтей по скале уже пробился через увядающее эхо от резни Маго.

— Они пойдут за нами, как только осознают, что мы не защищаем узкий проход.

— Тогда не будем торчать здесь, пока они это выясняют, — сказала Грифен, я был всем сердцем согласен с этим мнением.

— Почему они не атаковали нас, как только мы прибыли? — спросил Юрген, вставая на свое место у моего плеча, его мелта успокоительно была готова к стрельбе. — Они полностью застали нас врасплох.

— Я не думаю, что они осознавали, что мы тут, — ответил я, — они уже убили всех в святилище.

Они считали это данностью; выводок такого размера, с которым мы только что столкнулись, обыскал бы это место до того, как кто-либо отреагировал. Юрген кивнул.

— Значит, они спали когда мы прибыли, — сказал он, его лоб нахмурился от попытки посчитать дважды два.

— Видимо так, — согласился я, хотя некоторые детали того, что мы нашли, продолжали доставать меня. Был смысл в том, что выводок занял самую глубокую часть комплекса, чтобы переваривать свою еду, инстинктивное поведение составляющих организмов гарантировало это, но как такое количество существ попало туда изначально? Главный вход определенно был запечатан, когда мы прибыли.

— По крайней мере, нам не нужно беспокоиться о ловушках зеленокожих по пути обратно, — прокомментировала Грифен, пока мы с удвоенной скоростью неслись к площадке.

— Это хоть что-то, — согласился я, напрягая слух ради царапанья когтей по рокритовому полу позади нас. Я просто начал надеяться, несмотря на все рассуждения и опыт об этих отвратительных существах, что мы их настолько напугали, что они бросили преследование, когда я услышал слабый по началу, почти заглушаемый грохотом наших подошв, звук.

— Что такое? — спросила Грифен, увидев, как я склонил голову в попытке выделить неуловимое эхо.

— Они идут, — ответил я, — позади нас.

Как только мои слова слетели с языка, по коридору эхом разнесся крик полный агонии. Наша рядовая впереди упала, выстрелом телоточцев в ее груди была прожевана огромная дыра. Когда она упала на грязный рокрит, бессчетные крошечные паразиты продолжали корчиться внутри отвратительной раны, расширяя ее и зарываясь еще глубже, в попытке полакомиться жизненными органами неудачливой рядовой.

— И спереди, — сказала Маго, делая паузу, только чтобы принести милосердие Императора[767] своей несчастной подчиненной, которой явно не помогла бы никакая медицинская помощь.

— Как они оказались там? — спросил я, открывая огонь по небольшой группе гаунтов, которые, казалось, обогнули поворот коридора. Затем я получил ответ на свой вопрос, увидев вентиляцию дальше по коридору, ее металлическая сеть была разорвана и исполосована мощными когтями. Если они используют технические трубопроводы, они могут быть где угодно.

Буря лазерного огня последовала моему примеру, пожиная кровавую месть за нашу потерю. Возглавляющий тиранид потерял свое оружие и огромный кусок панциря после выстрела мелты Юргена, но выжившие перегруппировались почти сразу же, поддерживаемые еще одной группой вновь прибывших. Я взглянул вниз по коридору за нами, заметив движение вдалеке, что могло быть только основной группой преследования.

— Нас блокировали, — сказал я Грифен, надеясь, что это звучало не столь паникующее, как я чувствовал, — нам нужен другой путь наружу.

Заметив дверь в стене в паре метров впереди, я рывком открыл ее, найдя за ней небольшую мастерскую, которая, судя по разбросанным инструментам, смазке и кускам плоти, плавающих в баках с какой-то плохо пахнущей жидкостью, возможно, использовалась для починки и обслуживания сервиторов.

Как убежище так себе, но все остальные благодарные, грудой ввалились за мной и начали баррикадировать дверь. Последнего взгляда, перед тем как захлопнуть ее, было достаточно, чтобы подчеркнуть всю серьезность нашего затруднительного положения: ниды приближались с обоих направлений, блокируя коридор сверху и снизу. Попытка прорваться через любую группу была бы самоубийственной. Юрген поднял взгляд из-за инфопланшета, который я отдал ему, казалось, целую вечность назад.

— Ближайший параллельный коридор в эту сторону, сэр, — он грязным пальцем показал направление, — через восемь метров скалы.

— Никогда рядом нет амбула, когда он так нужен, — заметила Дрере, плохонькая шутка вызвала вспыхивающие улыбки от тех из нас, кто сталкивался с этими существами на Симии Орихалке и помнящие их потрясающие способности к рытью туннелей.

— Меня устроит огнемет или пара, — сказала Маго.

— У нас есть то, что есть, — ответил я, оглядывая мастерскую в поисках чего-либо потенциально горючего, взрывчатого или хотя бы острого и не найдя ничего непосредственно кажущегося ценным. Большинство инструментов выглядели так, как будто были столь же уместны в медицинском комплексе, и я не желал даже пытаться активировать ни один из лежавших на стенных полках; проживающие в них духи-машины могли проснуться такими же растрепанными, как я обычно, и в любом случае нельзя было сказать, что они предполагают сотворить.

— Давайте этой скамьей подопрем дверь.

Мы подтащили ее к двери, сочтя ее успокоительно тяжелой и как раз вовремя; почти сразу же царапанье когтей по тонкому листу металла начало эхом разноситься по комнате. Генокрады разорвали бы ее подобно Юргену, разрывающему обертку бутерброда, но, к счастью для нас, когти-косы гаунтов предназначались для ближнего боя и больше ни для чего.

— Это не задержит их надолго, — сказала Грифен, вырывая силовой кабель из одного из странных аппаратов и тыкая оголенным концом в металлическую дверь. Возникли шипящие искры, жуткое завывание из коридора, затем свет погас. После секундного затишья, с неутомимым энтузиазмом царапанье возобновилось.

— Стоило попробовать, — подбодрил я, и все кроме Юргена и меня, сняли люминаторы и начали присоединять штыки к стволам лазганов. Через секунду, мигнув, появился свет, чуть тусклее, чем раньше, главный дух-машины комплекса, очевидно, в конце концов, продолжил проявлять интерес к нашему благоденствию.

— Насколько мы близко к поверхности?

— Достаточно, — сказал мне Юрген, после секундного замешательства, пока рассчитывал. Он указал на потолок.

— Я думаю, мы должны быть под одной из топливозаправочных станций шаттлов.

— Дай посмотреть, — ответил я, забирая планшет. Если я правильно читал карту, зал контроля насоса был над нашими головами. Использовать мелту столь близко к топливному баку размером с бассейн было безумным риском, но, если мы останемся здесь, мы испаримся в любом случае; единственным спорным вопросом было — сдохнем ли мы раньше, чем тираниды получат расстройство желудка. Я указал вверх на побеленный потолок.

— Тебя не затруднит?

— Конечно, нет, сэр, — ответил мой помощник, нацеливая мелту вверх и нажимая спусковой крючок, в то время как остальная группа укрылась под верстаками. Актинический, ослепительный свет, который стал мне столь знакомым, с тех пор как он заполучил свою любимую игрушку, ударил через плотно зажмуренные веки, отдача жара опалила волосы в носу и обугленные обломки загремели и зазвенели по мерцающим металлическим поверхностям над нашими головами.

— Почти добрались, — он снова выстрелил, затем с явным удовлетворением прокашлялся, — вот как нужно.

— Действительно, — согласился я, глядя в дыру над нашими головами. Края все еще почти плавились, но быстро остывали, подгоняемые порывами холодного воздуха, который мог быть только с поверхности. Валхалльца взглянули друг на друга, явно обрадованные холоду, затем повернулись к двери, когда что-то огромное и тяжелое тараном ударило с другой стороны. Скамья задрожала.

— Я думаю, самое время уходить.

Несмотря на прохладный ветер с поверхности, края дыры были слишком горячими, чтобы прикоснуться, но это было меньшее, что меня заботило. Если мы не будем двигаться быстро, через некоторое время станет намного жарче, и никто не мешкал, подпрыгивая со столь измученной скамьи, доверившись перчаткам и тяжелым шинелям спасать нас от ожогов, пока мы карабкались через дыру.

Мы очутились в зале с высокими потолками, большую часть которого занимал специфический набор труб, соединяющий шланги толщиной с мою руку, исчезающие через отверстие в противоположной стене. Вся эта штуковина была смонтирована на гидравлической платформе, явно предназначенной подниматься на уровень поверхности.

Через секунду я идентифицировал слабый подвывающий звук, когда двигатель нашей "Валькирии", приглушенный слоем рокрита, который все еще сдерживал нас и с облегчением выдохнул; пилот, кажется, был столь же хорош, как и его обещание.

— Цель главный вход, — передал я ему по воксу, кошмарное видение окружающих нас нидов опять изводило меня, — и стреляй во все что движется.

— Сэр? — пилот был в замешательстве, и я не мог его винить за это. — Разве вы и ваше отделение не попадет на линию огня?

— Мы выходим другим путем, — ответил я, карабкаясь на платформу. Рядом с приваренными металлическими ступенями стояла небольшая контрольная кафедра, и я изучал управление, пока Юрген и остальные карабкались вслед за мной, заполнив узкий контрольный пост гораздо сильнее, чем предусматривали его строители. Самым заметным элементом была большая красная кнопка, так что я в надежде нажал на нее.

На секунду показалось, что ничего не происходит, затем, с громким ударом, узкая полоса дневного света появилась над нашими головами, и почти сразу же забарабанил потревоженный снежный покров, падающий через щель. Пока она продолжала расширяться, ветер схватился когтями за мою шинель и даже несколько застегнутых заново валхалльских.

— Мы поднимаемся! — заорала Дрере когда платформа под нашими ногами, задрожав, пришла в движение и начала подниматься к поверхности.

— И как раз вовремя, — добавил я, заметив движение через все еще дымящуюся дыру на полу. Ниды наконец-то преуспели, сломав дверь мастерской; секундой позже первый термагант уже карабкался через нее, поднимая свой телоточец.

До того, как он успел выстрелить, залп лазганов разорвал его на куски, но меньше чем через секунду пронзенный труп отпихнул в сторону другой, и еще один из вновь прибывших встретил такую же судьбу. Перед тем как выстрелил третий, поднимающаяся платформа достигла поверхности, запечатав наших преследователей в гробницу из рокрита, их оружие никогда не сможет ее пробить.

Поток хлопьев снега ударил в лицо, разносимые даже с еще большей силой, чем обычно обратной тягой двигателей "Валькирии", парящей над площадкой. Я побежал к ее посадочной рампе, мои глаза прищурились от бури, которая, казалось, бушует с неустанной энергией.

— Я заметил движение в бункере, — передал по воксу пилот и я развернулся посмотреть, внезапная вспышка паники подстегнула меня еще сильнее. Рой организмов ближнего боя выливался на поверхность, их особенно длинные, изогнуты когти выдавали их как хормагаунтов, и я проклял свое прежнее решение выскочить на открытое пространство, чтобы как можно быстрее эвакуироваться. Хотя, если быть честным, я едва ли мог предвидеть ситуацию, в которой оказался. Я сделал пару выстрелов из лазпистолета, хотя, действительно ли я попал в любую из этих быстро движущихся целей через ухудшающий обзор снег на такой большой дистанции, я не мог сказать, я пытался оценить, добегут ли они быстрее меня до парящей "Валькирии". Насколько я могу судить, все выглядело словно ничья: что все еще было плохой новостью для нас, так как мы никогда не взберемся на борт, если будем слишком заняты борьбой за свои жизни.

Затем пилот направил свои двигатели, стремительно полетел назад, открытая рампа подняла фонтаны искр, пока неслась к нам через площадку.

— Внутрь! — заорал я, запрыгнув на нее как раз за мгновение до того, как толстая металлическая плита пропахала бы мои лодыжки. Установленный впереди мульти-лазер выстрелил, выкашивая наступающих нидов со звуком подобным тому, как небеса раскалываются надвое. Я обнаружил, что в удивлении раскрыл рот от смелости пилота.

— Отличный полет.

— Нужно было немного оторваться, — ответил он. — Все на борту?

— Всех пересчитали, — уверила меня Грифен и я ударил по закрывающему механизму рукоятью цепного меча, отказываясь убирать оружие в руках, пока не был убежден, что мы в безопасности.

— Вперед! — сказал я пилоту и немедленно был вынужден схватиться за ближайшую подпорку[768], чтобы меня не выкинуло обратно через закрывающийся люк, поскольку он задрал нос и подал в главные двигатели максимальную тягу.

С помощью протянутой руки Юргена, я подтащил себя к ближайшему иллюминатору, взглянув вниз на стремительно уменьшающееся скопление зданий.

Я напряг зрение в поисках любых признаков роя, но если на поверхности и было движение, кроме как разносимого ветром снега, то пурга полностью скрыла его.

Внезапно, без предупреждения судно встряхнуло, ударила взрывная волна, которая угрожала вырвать нас с небес. Густой столб дыма и пепла вырвался из того места, где секундой ранее стояло святилище Механикус, и за этим почти сразу же последовал гейзер светло-оранжевой магмы, ее яркий цвет на фоне монохромного ландшафта шокировал еще сильнее. Нас качнуло, двигатель задергался, когда пыль от взрыва засосало в турбины, затем мы начали рваться обратно в небеса, когда пилот повел нас вокруг восходящего потока из мертвенно-бледной раны на коре планеты.

Когда наш курс стабилизировался, я с облегчением выдохнул и обосновался на своем месте. Присутствие тиранидов, мягко говоря, было неприятным сюрпризом, но, несомненно, мы осознали их появление достаточно быстро. И, в то же время, все еще оставались орки, с которыми нужно было разобраться.

— Комиссар, — сказала Кастин, ее голос неожиданно возник в моей комм-бусине. — Вы можете подтвердить заражение тиранидами объекта два?

— Мы можем, — ответил я, — точно термаганты и хормагаунты; если и есть другие биоформы, мы не столкнулись с ними.

Я еще раз взглянул на исчезающий вдалеке султан пепла.

— Нам повезло, там, кажется, было небольшое гнездо и взрыв отлично о них позаботился.

— Я бы на это не рассчитывала, — мрачным голосом сказала Кастин, — мы потеряли связь с комиссаром Форрес и взводом, который она взяла с собой на объект один.

— Ребята Лустига все еще летят? — спросил я, вспоминая вероятный план, который мы обсуждали, перед тем как я отправился на эту, неожиданно рискованную разведывательную зачистку.

— Да, — ответила Кастин, — но вы ближе, и если объект один так же заражен…

— Им нужны все разведданные, и мы дадим их, — согласился я. Даже несмотря на то, что я был вне цепи командования, она все равно могла попросить меня о содействии, и я был не в том положении чтобы отказать. Мои отношения с простыми солдатами будут вмиг обезглавлены, если целый взвод слепо пойдет в пасть тиранидам. Я вздохнул и постарался не скрежетать зубами.

— Уходим на помощь, — сказал я ей, — передайте координаты пилоту по воксу.

Заметки редактора

Тем временем кампания против орков продолжалась. Поскольку в данных обстоятельствах Каин не упускает ее, а просто не видит, его вряд ли можно за это винить, следующий, милосердно короткий отрывок приложен в угоду чуть более сбалансированной картины.

Из произведения "Как феникс, ложащийся на крыло: Ранние компании и славные победы Валхалльского 597-го" за авторством генерала Дженит Суллы (в отставке), 101 M42.

Их полная мощь была выпущена на зеленокожего врага, сестры и сыновья Валхаллы налетели на варварских нарушителей подобно гневу Императора истинного, прорубая себе дорогу к победе как настоящие герои, какими они и являлись. Первая рота, я с гордостью должна сказать, была в центре кампании, жестоко била зеленокожих и изматывала их во время неизбежного отступления, пока те не ушли в предгорья после серии суровых схваток, что привело наши силы на границу окончательной победы.

Действительно, в то время я думала, что мы действительно были освящены рукой Его на Земле, поскольку наше наступление шло шагами далеко за гранью самых диких и оптимистичных прогнозов. Святое вмешательство казалось самым рациональным объяснением нашего успеха, учитывая манеру, с которой наш враг, казалось, испаряется перед нами, несмотря на несомненное военное мастерство всех везунчиков, состоящих в рядах 597-ого. Главой среди них, конечно же, была полковник Кастин, тактик, не имеющий себе равных, чьи уроки были далеко не забыты мной в молодости. В самом деле, я даже готова сказать, что успешная оборона "Пролома Диогена"[769], была, возможно, только благодаря прилежному применению принципов, подмеченных мной за ней в неисчислимых случаях.

Если слава наших побед в кампании на Нускуаме не принадлежит никому, за исключением как, наверняка, комиссара Каина, чье вдохновенное лидерство и неизменное посвящение себя долгу так много сделало для всех нас в качестве поддержки решений.

Хотя гораздо более насущные проблемы держали его вдалеке от линии фронта большую часть кампании, я, например, все продолжала задавать себе простой вопрос "Что бы комиссар сделал сейчас?"[770], и руководствовалась ответом, каждый миг, когда ощущала, что ноша командования начинала слишком сильно давить на меня, и в каждом случае путь святого долга становился мгновенно светел.

Когда я была в своей командной "Химере", изучая карты предгорий и картировала маршруты нашего запланированного продвижения, чтобы минимизировать риск атак из засады, пришел приказ держать позиции. Комиссар Каин как обычно взялся за самое рискованное назначение и когда он вел разведгруппу в самое сердце занятой врагом территории, то открыл угрозу, перед которой выжившие зеленокожие казались всего лишь небольшим раздражающим фактором. Вдохновленная его самоотверженным героизмом, я тоже приготовилась к встрече с новым и ужасающим врагом, мои колебания были, как всегда, устранены его сиятельным и вдохновенным примером.

Глава четырнадцатая

Перед лицом найденного на энергостанции, будьте уверенны, перспектива столкнуться с другим тиранидским роем так скоро (или, честно говоря, вообще снова) была далеко неприятной.

— Насколько мы можем быть уверенны, что тираниды виноваты и в этот раз? — спросил я, стараясь, чтобы в моем голосе не звучало слишком много надежды. Кастин почти сразу же ее развеяла.

— Мы не можем быть уверенны ни в чем, — сказала она мне, ее голос был ослаблен крошечным вокс-ресивером в моей комм-бусине и приглушен ревом двигателя "Валькирии", — Форрес и нускуамцы вошли и разделились по отделениям, чтобы обыскать пещеры. Поначалу мы получали часть вокс-передач, все обычные, затем кто-то рапортовал о контакте и связь пропала.

— Это все еще могут быть орки, — сказал я, не особо-то в это веря, — шансы, что два гнезда тиранидов годами оставались незамеченными, исчезающе малы.

— Верно, — сказала Кастин, — но учитывая внезапную потерю связи и отдаленность от границ зеленокожих, снова ставлю на нидов.

Казалось, ледяная рука схватила мои кишки и медленно их сжимала.

— Если здесь два гнезда, — сказал я, неохотно выражая словами мысль, — то может быть их больше.

— Значит нам нужно столько информации, сколько сможем получить, — добавила Кастин, -

передвижения, численность, типы организмов. Это может быть какая-то изолированная вспышка, но если нет, Трон помоги нам всем.

— Буду смотреть в оба, — пообещал я, не потрудившись добавить "и побегу как фракнутый, если что-то увижу", так как в данных обстоятельствах, это мало чем могло помочь. Может быть, где-то в системе есть корабль-улей, зализывающий раны после сражения на Периремунде. Несколько серьезно поврежденных живых кораблей сбежало, когда Имперский флот сломил осаду этого окруженного мира, и было возможно, что один из таких выживших прибился к орбите Нускуам Фундументибус[771] незамеченным. Я не мог думать о любом другом объяснении присутствия такого количества гаунтов, вместо организмов-скаутов, которые обычно отсылаются авангардом тиранидского вторжения.

— Объект в поле зрения, — передал по воксу пилот, вклинившись в мои волнующие догадки на секунду раньше.

— Хорошо, — ответил я, стараясь говорить так, как будто это и подразумевал. Я переключил частоты.

— Лустиг, где ты?

— На финальном отрезке, — уверил меня глава взвода, — примерно в двадцати минутах за вами. Если не ослабнет встречный ветер.

— Мы подождем, — уверил я его. Двадцать минут будут долгим сроком, если случится худшее и нам быстро понадобится подкрепление, но может быть и хуже. По крайней мере, я так думал в то время: как показали события, все и вышло значительно хуже, чем я даже мог себе представить.

Пока мы кружили над объектом, я должен признаться, ощутил сильное дежавю, не связанное с предчувствием. Мы, казалось, повторяем ход событий злополучного расследования на энергостанции и я не мог отделаться от бесформенного ощущения страха, что в этот раз нам так сильно не повезет. Единственную позитивную вещь я видел в том, что снегопад уменьшился, так что можно было разглядеть место нашего назначения с изрядными деталями.

Подобно энергостанции, там было несколько низких зданий, вбитых в покрытую снегом поверхность, предоставляющих защищенный доступ к пещерам ниже; но в этом случае, вместо того чтобы быть рядом, они были широко разбросаны, рассеяны примерно в километровой зоне. Желая знать как можно больше об окружающей обстановке, в которую попаду в ближайшее время, я запросил карту системы пещер, которую Кастин передала на мой инфо-планшет. После минуты, двух изучения, мое чувство ориентации в сложной туннельной системе проявило себя надежным как всегда, оставив мне уверенность, что я с легкостью смогу выбраться. Теперь, глядя вниз, я мог разглядеть все совпадения построек на поверхности с подземными проходами или пещерами, с полной в этом уверенностью.

— Где их "Химеры"? — спросил Юрген, его любопытство позволило мне полным образом насладиться запахом изо рта, поскольку он наклонился вперед к иллюминатору, дабы лучше разглядеть.

— Должно быть, они загнали их внутрь, — ответил я. Несколько блокпостов на поверхности были предназначены для приема тяжелых грузовых краулеров[772], которые отвозили растущую здесь еду в Примаделвинг и ближайшие поселения, так что представить как меньшие "Химеры" влезут туда, было достаточно просто.

— Сохраняют двигатели теплыми.

Юрген кивнул.

— Если они понадобятся, хотелось бы завести их как можно быстрее, — согласился он, — особенно если начнется пальба.

Нускуамские "Химеры" были оснащены мульти-лазерами в башенках, а не тяжелыми болтерами, предпочитаемыми валхалльцами, и их энергоячейки быстро опустеют без заряжающих их заведенных двигателей.

— Что ж, вскоре узнаем, — ответил я, когда пилот начал спуск.

— Такие же приказы как в последний раз? — спросил он, пока мы парили над плоской крышей одного из блокпостов, которую выбрали в качестве посадочной зоны в отсутствии какой-либо построенной посадочной площадки для шаттлов.

— Почти, — ответил я, — продолжай кружить и докладывай о любых признаках движения. Здесь должно было быть около пятидесяти нускуамцев[773], так что не стреляй, пока не будешь уверен, что это ниды или зеленокожие.

— Так и сделаю, — подтвердил пилот, — только мульти-лазером.

— Или "адским ударом", если почувствуешь, что они необходимы, — сказал я, — сомневаюсь, что укроп взрывается.

— Если только он не вырастет до этих стручковых штук, о которые споткнулась сержант Пенлан на Сигале, — добавил Юрген, — целый день заняло отодрать от себя последнюю.

Он содрогнулся от воспоминания или от еще одного спазма морской болезни, сложно было сказать.

— Демиурги были намного хуже, — напомнил я ему, — они бы схватили нас, если бы не увязли в той фигне.

— Не могу представить, что это замедлило бы нидов, — ответил помощник, покачал головой.

— Я тоже, — согласился я, не в первый раз задумываясь о том, что беседа с Юргеном имеет тенденцию уйти по синусоиде от первоначальной темы.

— На ауспексе нет движения, — сказал нам пилот, хотя в случае с тиранидами, это было ограниченным утешением, их способность избегать обнаружения была никем не превзойденной, — также нет видимых признаков жизни.

— Тогда идем, — сказал я, не способный, несмотря на лучшие усилия, придумать какой-либо причины для дальнейшей задержки, — есть вокс-передачи?

Что было достаточно бессмысленным вопросом, если бы экипаж что-то поймал, они бы к этому времени определенно упомянули об этом факте.

— Нет, сэр, — подтвердил штурман[774], впервые обращаясь непосредственно ко мне, — все еще сканируем на всех частотах.

— Они могут быть слишком глубоко, чтобы пробился сигнал, — предположила Грифен, явно неубежденная в этом, как и я.

Вокс-оборудование в командной "Химере" могло без проблем послать сигнал через скалу, позволив нам следить за комм-бусинами любого в пещерном комплексе.

— Может быть, — ответил я, не желая слишком сильно раздумывать над альтернативами.

До того, как я успел сказать что-то еще, "Валькирия" накренилась, ее посадочные салазки ударились по рокриту крыши и комфортно расположилась вдалеке от головокружительного падения снега ниже. Мы выбрали самое большое и ближе к центру массивное здание, дабы приземлиться на него, не в последнюю очередь из-за огромной, размером с поле для скрамбола посадочный зоны и потому, что, судя по данным, предоставленным Кастин, там был люк доступа в здание, что позволит нам проникнуть в него без проблем.

Я был так же довольно уверен, что его для входа в агропещеры выбрали так же и нускуамцы, так как могли разойтись с этой точки с большей эффективностью, и если мы последуем по их стопам, то определенно выясним, что с ними произошло (и по возможности вовремя, чтобы не разделить их судьбу). По крайней мере, если здесь были тираниды, мы знали, что ожидать: нускуамцы были в блаженном неведении относительно настоящей угрозы, которую мы нашли в святилище Механикус и в отсутствии нашего опыта сражения с нидами, они не представляли, как их одолеть.

Снова потрепанная посадочная рампа лязгнула наружу, дав полный доступ бритвенно-острому ветру, который завывал в суровых пустошах вокруг нас. В это раз мы выгружались более медленно, частично потому что не боялись, что нас подстрелят, и что касается меня, потому что никто из нас не сильно жаждал столкнуться с вырезанными из плоти ужасами, которые могли ожидать нас под ногами. Я прикрыл глаза, когда "Валькирия" снова взлетела и начала циркулировать вокруг точки, где мы стояли, в данных обстоятельствах это было приободряющее ощущение, насколько возможно.

— Мы высадились, — рапортовал я, когда команда Маго с хрустом понеслась по снегу, лежащему за круглой зоной, очищенной посадочными двигателями "Валькирии". После быстрого обыска крыши, они расчехлили свои инструменты для окопов и начали скоблить поверхность вокруг люка, очищая от прятавшего его из вида льда и снега.

— Расчетное время прибытия второй волны?

— Все еще двадцать минут, — почти сразу же отозвался по воксу Лустиг.

— Мы заходим внутрь, — ответил я, — если последуете тем же маршрутом, вскоре нас нагоните. По крайней мере, я надеялся на это. Если вся система пещер на самом деле наводнена тиранидами, мне понадобится намного больше солдат, дабы спрятаться за ними, чем единственный взвод, уже опустошенной почти до трех четвертей от первоначального состава.

К тому времени как я закончил говорить, бойцы под командованием Маго умудрились поднять тяжелую металлическую плиту, что было почти подвигом, учитывая, насколько прочно она вмерзла. Само за себя говорящее доказательство, насколько уютно чувствовали себя валхалльцы в этой отвратительной окружающей среде. Несмотря на свои привычки, по которым я обычно двигался в опасной среде, я спустился по лестнице за нашим авангардом почти с неприличной спешкой, мое нетерпение уйти с замораживающего кости холода, несомненно, было неправильно истолковано окружающими меня, как нетерпение кинуться в драку.

Лестница вела к узкому мостику, где-то в двух с половиной метрах ниже потолка, очевидно, для удобства рабочих, направленных обслуживать люминаторы; что составляло достаточную высоту, чтобы ходить не согнувшись. Хотя навернуться обвешанным оружием и оборудованием, с десяти или больше метров было как-то тревожно. В итоге, по крайней мере, я испытывал забавную комбинацию головокружения и клаустрофобии, редкое и все более тревожащее ощущение[775]. К счастью, мостик оканчивался широкой платформой, от которой к полу вела хрупкая лестница, по пути позволяя взглянуть на пол склада.

— Мы нашли "Химеры", — передал я по воксу, — в любом случае три из них.

Машины были припаркованы близко друг к другу, ближе к центру огромного здания, остальное пространство было пустым и отдавало эхом.

— Другие, должно быть, уехали к другим входам, — сказала Грифен, — разведать туннели с других концов.

— Очень вероятно, — согласился я. Эта тактика отлично работала против орков, которых нускуамцы ожидали обнаружить здесь, зажать их меж наступающих с двух сторон отделений и отрезать пути к отступлению. Хотя была смертельно провальной против тиранидов, она позволяла рою запросто сразить вторгшихся по частям, вместо того чтобы те сконцентрировали всю свою огневую мощь.

— Что-то не так, — сказал Юрген, когда наши подошвы ударили по рокриту, и мы огляделись, ориентируясь. Его голос эхом отдавался в огромном, высоком пространстве, беспрепятственно разносясь над зловещими, металлическими очертаниями оставленных "Химер".

— Где вся еда, ожидающая погрузки?

Хороший вопрос. Линия пустых поддонов рядом с одной из стен, содержимое исчезло.

— Может быть, краулер только уехал, — предположил Ворхес, — и они еще не начали загружать для следующего.

— Согласно этому, нет, — Грифен наклонилась подобрать брошенный инфо-планшет, который привлек ее внимание, полетев по полу в ответ на то, что она случайно задела его ботинком, — в ближайшие три дня не ожидается краулер. Я взглянул на декларацию, все еще отображенную на треснутом и мерцающем экране. Судя по ней, тут должно было быть около двухсот тонн разнообразной еды, сложенной вокруг нас, ожидающей отправления в различные пункты. Значение этого было тревожащим, мягко говоря, хотя не так, как все еще видимые на клавиатуре аппарата брызги крови.

— Должно быть, ниды сожрали все, — сказал Юрген, учитывая свою любовь поесть и явно впечатленный. Я постарался представить достаточно большой рой, чтобы поглотить двести тонн еды и немедленно пожалел об этом; он был на порядке больше чем тот, с которым мы уже столкнулись и от которого сбежали.

— Продуктовые запасы в складе исчезли, — передал я по воксу Кастин. После чего добавил для окружающих солдат: — так что двигаемся с осторожностью. Должно быть тут сотни организмов.

— Давайте проверим "Химеры", — сказала Грифен и пошла в их сторону.

— Жаль, что здесь нет командной, — согласился я, упав ей на хвост, — мы могли бы получить позицию каждого на ауспексе.

Чем ближе мы подходили к покинутым машинам, тем сильнее становилось очевидным, что что-то не так. Толстые бронеплиты были разорваны в нескольких местах, вырваны мощными когтями, и мы с Юргеном обменялся мрачным взглядом понимания, когда впервые ясно увидели повреждения.

— Считаете, что генокрады? — спросил он и я кивнул, перед моими глазами слишком ярко встала картинка, как мощные когти разрывают броню терминатора Отвоевателей на борту "Отродья проклятия".

— Слишком аккуратно для огромных, — согласился я. Громадное чудовище сокрушило бы, и оставило вмятины на корпусах, прорвавшись внутрь с меньшим изяществом. Пока я изучал повреждения трех машин более тщательно, мой взгляд упал на маркировку подразделения ближайшей, наполовину скрытой параллельным разрезом когтей.

— Не может этого быть.

— Что не может? — спросила Грифен, затем ее глаза сузились, когда она разобрала почти стертый идентификационный код.

— Это командная машина. Но где вокс и ауспекс антены?

Их явно и отчетливо должно было быть видно, немедленно выделяя ее.

— Срезаны, — доложила Дрере сверху искалеченной "Химеры". Она подняла мешанину металла и кинула мне для изучения, при ударе о рокрит подняв отдающий эхом звон в обширном помещении. На ее лице появился испуг, когда до всех одновременно дошло, что если бы в непосредственной близости находились тираниды, то она уверенно объявила бы им о нашем присутствии. Все напряглись, подготовив оружие; но после болезненного ожидания в течение минуты, двух, из глубин не появилась ни одна волна стремительно несущегося хитина, и напряжение начало спадать.

— Чисто срезано, — сказал я, каким-то образом приободренный тем, что нас мгновенно не кинулись вырезать ниды и вернув свое внимание к пострадавшим вокс-антенам. Край был прямой, металл ярким и небольшие углубления далее в стойке выдавали место, где крад схватился для устойчивости парой конечностей, перед тем как срезать ее.

— Они вывели из строя связь.

Причина для этого была очевидна; с прекращением вещания командной машины, комм-бусины нускуасцев были отрезаны толщей скал между пещерами, изолируя друг от друга отделения и делая невозможной координацию.

Напомнив (если мне это вообще было нужно), что разум улья был почти таким же хитрым и способным к тонкостям тактики, как и любой другой враг, с которым столкнулся Империум, хотя это было слишком легко забыть, когда столкнешься с бесконечным океаном животных существ, которых он контролирует. Я взглянул на окружающие меня серьезные лица. Если небрежность Дрере в самом деле привлекла их внимание, нашим единственным шансом на выживание было оказаться где-то в другом месте, когда генокрады вернутся; и надеяться, что наше подкрепление прибудет до того, как те нагонят нас.

— Нет признаков жизни, — доложила Дрере, после поверхностного осмотра через верхний люк опустошенной "Химеры". Она грустно улыбнулась.

— Небольшой сюрприз.

— Другие тоже пусты, — отрапортовала Маго, прибежав обратно после исследования, вместе с парой своих солдат, — если только не считать брызг крови.

— Тогда продолжим движение, — сказал я.

Хорошо освещенные уклоны вели с каждого края помещения вглубь, и я наугад выбрал ближайший. Нельзя было сказать по какому пошли Форрес и ее солдаты, так что насколько я мог видеть, ни один туннель не был лучше, чем другие.

— Выдвигаемся, — сказала Грифен, столь же счастливая последовать за мной, как и любой другой в данных обстоятельствах, и мы продолжили. К моему изначальному удивлению, пока мы шли по системе пещер, я нашел их просторными, хотя полагаю, этого стоило ожидать, учитывая их назначение. Туннель, выбранный нами, был широким и высоким, примерно четыре метра на три, и хорошо освещен; причина этого вскоре стала очевидной.

— Это грузовик? — удивленным тоном спросил Юрген, который точно отражал мое собственное впечатление.

— В той или иной степени, — согласился я.

Он почувствовал бы себя дома на городских улицах любого города с более ровным климатом, хотя при дожде открытая кабина была бы неудобной. Он врезался в стену туннеля, смял корпус и сломал ось, что было прискорбно; забрав бы эту штуку, мы бы двигались намного быстрее.

— Должно быть, на нем перевозили еду в погрузочную зону.

— Пока здесь не решили пообедать ниды, — добавил Ворхес, скорчив гримасу при виде ржавых пятен, уродующих распоротое сидение водителя. Я глубокомысленно кивнул.

Водитель явно убегал от роя, потеряв управление, когда его догнали. Внезапность и ярость атакующих красноречиво говорила сама за себя.

— Будьте начеку, — предупредил я, и был уверен, что совершенно необязательно.

— Бдительны как никогда, — сказала Маго, проведя пальцем по острию штыка.

— Будем надеяться, что он тебе не понадобится, — возразил я, вызвав у большинства окружающих солдат мрачные улыбки. Хотя мы и находили множество следов тиранидов, проходя глубже в систему пещер, существа оставались волнующе неуловимыми. Вскоре, после того как обошли брошенный грузовик, мы обнаружили что вошли в первую аграрную пещеру, пространство размером с кафедральный собор все еще демонстрировало трещины и разломы в стенах из естественной скальной породы. Однако пол был гладким и вокруг, через равные промежутки, были установлены мощные люминаторы на пилонах. Я обнаружил, что хлюпаю по тонкой прослойке воды, после чего решил обходить люминаторы как можно дальше, так как любой упавший с них кабель мог мгновенно превратить неглубокую лужу в смертельную ловушку.

Не возникало вопросов, откуда взялась вода; вся пещера была наполнена металлическими лотками на подпорках, стоящих на полу, некоторое время назад, она несомненно была там. Теперь они были согнуты и сломаны, их содержимое разлилось по всей пещере.

— Гидропоники, — объяснила Кастин, когда я ради подступающего взвода рапортовал ей и аналитикам в Примаделвинге, — мы на Вальхалле таким же образом выращиваем большую часть еды[776].

— Ни одного растения, — сказал я, мои опасения выросли, когда осознание сказанного дошло до меня. Я не представлял, сколько растительности содержала пещера вчера, но, если все эти лотки были полны, это огромное количество и мои уже пессимистические оценки размера роя, с которым мы столкнулись, подросли еще на порядок. Если все эти пещеры тоже были разграблены…

— Есть только один способ выяснить, — сказала Грифен когда я озвучил свою мысль и кивнул, неохотно соглашаясь.

Моя ловкость в ориентировании под землей была надежна как всегда, так что мы двинулись вниз по другому широкому туннелю в следующую пещеру. Она располагалась значительно глубже, соединяющая их подземная дорога опускалась широкой спиралью, так что открытое пространство было скрыто от нас, пока мы почти не очутились в пещере.

— По крайней мере, наши ноги не промокнут, — сказал Юрген, медленно поворачивая голову, осматривая открытое пространство в поисках цели.

Я кивнул, разглядывая панораму из порванных и разрушенных загонов для животных. Понятия не имею, что тут разводили за вид, но не сомневался в том, что случилось с ними — забиты вместе с хозяевами, чтобы утолить ненасытный голод разума улья. Исчезли даже экскременты, ниды скрупулезны, когда вопрос касается сбора материала для создания своего вида.

— Загоны для животных в пещере двенадцать пусты, — доложил я, услышав в качестве ответа только слабое шипение статики. Наш быстрый спуск по спирали, очевидно, завел нас слишком глубоко, чтобы комм-бусины оставались связанными с вокс-модулем "Валькирии"[777] и я ощутил краткий прилив паники, который быстро погасил.

Важно было как можно быстрее вернуться на верхние уровни, где мы могли заново восстановить связь и пополнить ряды взводом Лустига.

Секунду я обдумывал вернуться, но мы разошлись по открытому пространству и достаточно далеко отошли от входа в туннель, по которому попали в пещеру, к тому же почти достигли еще двух в дальней стене. Один вел вверх, я был в этом уверен, огибал вокруг пару других связующих точек и выводил к входу в здание, от которого мы начали. Выйти по нему означало завершить нашу разведывательную миссию, что всесторонне бы выглядело так, как будто мы выполнили свой долг, и позволило бы нам присоединиться к взводу под командованием Лустига, который, я не сомневался в этом, был столь опытным бойцом, чтобы оставаться на месте, если только его не атаковал враг. (Лично Лустиг был не прочь вступить в бой, но я знал, что он принял свои новые обязанностью со всей серьезностью и не рискнет скомпрометировать свои способности координировать взвод под своим командованием, одновременно ввязавшись в драку с ордами гаунтов). Несомненно, Форрес посетила та же самая идея, припарковать "Химеры", как она ожидала, за линией фронта, но в отличие от нее, мы знали, с чем столкнулись и что более важно, как с этим сражаться.

— Сюда, — сказал я, повернув к туннелю, ведущему вверх. Маго взглянула на другой, под небольшим уклоном ведущий еще глубже к сердцу планеты, и сморщила нос.

— Снова этот запах, — сказала она. Повернув голову в ее направлении, я смог поймать слабое дуновение серы в воздушных потоках, доносившихся из пещеры снизу.

— Это место тоже соединяется с вулканическими выходами, — объяснил я, как будто не только что почерпнул это из информации, которой снабдила меня Кастин, — они используют тепло для обогрева и в помощь растениям.

— Мы проверим ее, прежде чем выйдем обратно? — спросила она, и я покачал головой, стараясь казаться непринужденным.

— Лучше как можно скорее выйти на связь, — сказал я, слишком хорошо осведомленный, что если ниды следовали тем же поведенческим шаблонам, как и на энергостанции, то собираются в нижней точке пещерной системы и что наши шансы на выживание, если мы потревожим рой, были столь же велики, как я спрогнозировал — от несуществующих до стремительно ухудшающихся.

— Я не буду возражать, — согласилась Грифен, выбирая ведущий вверх путь, и мы начали подъем так же осторожно, как и спускались, несмотря на изводящее нас с каждым шагом желание поторопиться. Я часто видел, что фатальные ошибки совершаются намного чаще по пути назад с разведмиссии, несомненно, потому, что простой факт возвращения обратно создает ложное впечатление, что худшее позади; в то время как враг все еще остается настороже. Однако большинство солдат со мной были достаточно опытными бойцами, чтобы допустить такую ошибку, и мы оставались все еще сконцентрированными, факт, который сохранит нам жизнь через несколько минут.

Мы почти достигли следующей пещеры, когда я осознал, что слабое шипение статики в моей комм-бусине немного изменилось, и после того как сделал несколько шагов, смутные фрагменты звуков начали превращаться в голоса. Я все еще не мог разобрать смысл, но за годы я столько повидал крутых поворотов, что распознал безотлагательную краткость приказов, раздаваемых и получаемых в пылу решительного боя.

— Что такое, сэр? — спросил Юрген, поднимая мелту, чувствуя мое настроение благодаря долгим годам совместных кампаний. Услышав его реплику, Грифен и Маго ожидающе уставились на меня.

— Похоже, Лустиг прибыл, — мрачно ответил я, — и ниды тоже явились на приветственную вечеринку.

Однако, как только слова слетели с губ, в моем ухе четко раздался голос самого лейтенанта.

— Комиссар, вы слышите? — спрашивал Лустиг, разговаривая слишком спокойно для человека, дерущегося за свою жизнь.

— Каин, продолжай, — ответил я, в моем тоне, несомненно, было явное удивление, — каков ваш статус?

— Только прибыли, — одинаково удивленно ответил Лустиг, — и обезопасили периметр. Вы думаете, крады уничтожили здесь "Химеры"?

— Точно, — ответил я, резко останавливаясь. Мы почти достигли входа в другую пещеру, но будь я проклят, если собирался сделать еще хоть шаг.

— Потому что я смотрю прямо на них.

Глава пятнадцатая

Мои компаньоны последовали примеру, замерев на месте, когда зловещие тени запрыгали по пещере перед нами; их был, по меньшей мере, десяток, хотя в данных обстоятельствах я не был склонен особенно точно подсчитывать поголовье скота. Длинные, вывалившиеся языки свешивались из их набитых клыками пастей, в то время как свет гибельно мерцал на их когтях, украшающих ладони каждой из четырех рук. На один останавливающий сердце момент, я подумал, что они увидели нас, но к счастью, их внимание было сосредоточено в другом месте. Казалось, за одно мгновение они пересекли залитый пол в зале с гидропоникой, в не лучшем состоянии, чем мы обнаружили ранее, их когтистый лапы выбивали брызги из тонкой пленки воды, и они исчезли в другом соединительном туннеле.

— Нам повезло, — сказал Юрген, как будто мы избежали что-то не более страшное, чем дождик, — еще бы минута и мы бы врезались прямо в них.

— Верно, — согласился я, надеясь, что голос не трясся, как весь остальной мой организм. Туннель, откуда они появились, был тем самым, в который я намеревался пойти, чтобы вернуться в зал нашего изначального появления. Что напомнило мне…

— Лустиг. Крады в проходе между твоей позицией и залом девять на схеме. Он, возможно, сейчас чист, но продвигайтесь с осторожностью.

— Принято, — ответил Лустиг, еще более удивленный, чем прежде, — куда они направляются?

— На выход зала шестнадцать, — сказала Грифен, проконсультировавшись со своим собственным планшетом[778] и озадаченно нахмурившись, — и быстро. Может быть, ты спугнул их.

Я покачал головой.

— Генокрады не паникуют. Не похоже. Они бегут к чему-то, а не от чего-то.

Слабое эхо, которое я заметил ранее, все еще раздавалось в моей комм-бусине и внезапно я понял. Если не взвод Лустига был в осаде, значит…

— Должно быть это нускуамцы. Разум улья вызвал подкрепление.

— Повторите, сэр? — запросил Лустиг, явно находясь слишком далеко, чтобы услышать слабые вокс-передачи лично. Я сжал зубы, уже хорошо осознавая, к чему приведет эта беседа.

— Мы ловим слабый вокс-сигнал, — сказал я, — на частоте Гвардии. И если это не твой, значит нускуамцев, того, что от них осталось. Их, должно быть, зажали в шестнадцатом или каком-нибудь ниже.

Пока я говорил, моя вечно надежная карта в уме ответила; еще один выход на поверхность. Вероятно, они пытались пробиться к оставшимся "Химерам".

— Отделение два, три и четыре спешит на помощь, — сказал Лустиг, эффектно утопив всячески лелеемую мной надежду возложить героическое спасение на кого-то другого, — можете разведать, где они?

— Уже идем, — ответила Грифен прежде чем у меня появился шанс придумать хорошую причину для отказа или хотя бы подождать присоединения к нам еще тридцати бойцов.

— Присматривайте так же назад, — предостерег я, слишком хорошо осведомленный, что если еще появится подкрепление тиранидов, то мы будем пойманы между ними и основной армией. В следующие несколько минут нашим единственным шансом на выживание было полностью не привлекать внимание разума улья, что и в лучшие времена было рискованным занятием; хотя ранее я умудрился несколько раз провернуть такой трюк[779], так что знал — это возможно.

Хотя мы все еще были осторожны, все же ускорили шаг, когда последовали за крадами, надеясь, что внимание роя скорее будет нацелено на нускуамцев, которых они пытались сожрать, чем на то, что происходит сзади. Честно говоря — риск, но рассчитанный, и неизбежный, если мы собираемся вмешаться, пока еще осталось, кого спасать.

Через некоторое время шепот в ухе перерос в слабые голоса, становясь устойчиво сильнее, и я совсем не был удивлен услышать обрывки явно самоуверенного тона Форрес.

Я не мог сказать, сколько выживших осталось, но держу пари, к этому времени чертовски мало и если слышимые мной голоса чего-то стоили, то они вошли в то странное состояние разума, когда уверенность в неизбежной смерти приносит полную ясность и любопытное отсутствие страха. (Ощущение, которое я уже слишком часто испытывал за свою собственную лихую жизнь, дабы опознать его сразу). Что было очень хорошо по-своему, отсутствие любого чувства самосохранения иногда позволяет отчаявшимся людям творить экстраординарные вещи, но, если меня снова вынуждали играть в героя, мне хотелось найти выживших, чтобы те могли оценить.

— Комиссар Каин подразделению нускуамцев, — передал я по воксу, зная, что осознание спешащей выручки вселит в осажденных бойцов свежую надежду, — мы приближаемся с подкреплением. Мне нужна сводка КАМС[780].

Последнее, в чем мы нуждались на этой стадии, попасть в центр ожесточенного боя и быть уничтоженными до того, как у нас будет шанс хоть что-то получить. К моему полному удивлению, Форрес ответила, любое ошеломление, которое она могла ощутить от такой неожиданной отсрочки приговора, она твердо подавила.

— Полностью окружены, — ответила она, — мы притаились на мостике, но они продолжают наступать.

— Вы далеко от блокпоста на поверхности? — спросил я, по крайней мере, впечатленный ее упорством, память об узком проходе, по которому мы спустились с крыши, была все еще свежа.

— Мы в агропещере, — поправила Форрес, прервав себя грубым рявканьем болт-пистолета, я ожидал, что она выберет именно это оружие. Громкое, показушное и делающее впечатляющую груду из цели, множество комиссаров предпочитают его, поскольку считают, что они с ним более пугающие[781], хотя я счел всеми признанный надежным лазпистолет более подходящим для поля боя. Я уже почти потерял счет, сколько раз я перезаряжал его "на лету", в то время как у меня давно бы уже кончились боеприпасы к огнестрельному оружию.

— Этот короткий, для обслуживания входящих труб.

— Мы заметим его, — уверил я. По правде говоря, я не заметил таких сооружений в пещерах, пройденных нами ранее, мой единственный интерес к трубам над нами заключался в отсутствии там каких-либо притаившихся генокрадов, готовых ринуться в атаку.

— Значит вот куда рванули крады в такой спешке, — сказал Юрген, его никогда не останавливало указывать на очевидное, — большинство тиранидов не умеют карабкаться.

Что было не совсем верно, в лучшем случае они неуклюжи, имея только ноги и срединные конечности для этой работы, соединенное с передними конечностями оружие только мешает. Генокрады, в свою очередь, были прекрасно адаптированы к подъемам по почти вертикальным поверхностям, и если Форрес и ее бойцы искали убежища на подъеме, то разум улья призовет столько, что хватит стащить их вниз.

Когда мы первый раз увидели пещеру, то стало очевидным, что нускуамцы там, где и обещала юная комиссар. Огромная, качающаяся пирамида из сплетенных тиранидов росла от пола к кажущемуся хрупким мостику, за который решительно цеплялся примерно десяток выживших, поливая огнем лазганов кипящую массу плоти ниже. К этому моменту она уже была трех метров высотой и непрерывно росла, находясь уже на полпути к своей цели.

— Бейте одиночными! — орала Форрес. — Цельтесь!

Подчеркивая действием слова, она с похвальной меткостью убила термаганта около вершины кучи, который почти нацелил телоточца. Экономить боеприпасы в такой затруднительной ситуации было катастрофично, так что они, должно быть, уже были почти пусты, это впечатление усилилось секундой позже, когда один из нускуамских бойцов перестал целиться винтовкой в орду ниже и начал прикреплять штык.

— Я пуст, — протрещал в воксе голос, подтверждая мои выводы.

— Взгляните туда, — сказал Юрген и, следуя направлению его украшенного грязью пальца, я разобрал шуршание скрытного перемещения среди сталактитов над нашими головами.

— Хорошо, что заметил, — похвалил я и активировал вокс, — Форрес, над вами крады. Три группы, направление час, пять и девять.

Нускуамцы перенесли свой огонь на ближайшую цель и пара когтистых чудовищ упала, взорвавшись, словно гнилой и перезревший фрукт, когда ударились о пол и лотки гидропоники, столкновение подняло небольшие фонтанчики из воды и внутренних органов. Там где они упали, вспенилась вода и несметные корчащиеся, похожие на змей силуэты, окружили их, чтобы разорвать на части, с целеустремленным усердием жадно поглощая все еще дергающиеся тела.

— Потрошители, — пораженным от ужаса тоном просто сказал Ворхес, с дрожью отвращения узнав червей с бритвенно-острыми клыками. Насколько можно было видеть, залитый пол был, как ковром усеян этими отвратительными тварями.

— Нам нужны огнеметы, — передал я по воксу приближающимся бойцам, — чем больше, тем лучше. Вся пещера заражена.

Если бы мы могли продвигаться, не учитывая это и с поддержкой заградительного огня лазганов, то могли бы пробиться к нускуамцам и вытащить их до того, как тираниды восстановят инициативу. Возможно. А пока что мы будет сохранять элемент неожиданности, покуда не будем готовы.

— Мы не можем взять на прицел генокрадов с этого угла, — прозаично произнесла Форрес, — сталактиты мешают. Вам нужно сбить их снизу.

— Если мы сделаем это, разум улья узнает, что мы здесь, — настаивал я, — как только мы будем готовы вытащить вас, мы так…

До того, как я закончил предложение, крады роем кинулись вперед, атакую так быстро и так легко, словно бежали по твердой поверхности; еще секунду или две, и они будут на качающемся мостике, вырезая свой путь через солдат как крут через мясную лавку.

— К черту, огонь!

Наши лазганы затрещали, мелта Юргена добавила зловещее шипение, внеся опустошение среди выводка, висящего на потолке. Еще несколько упало, пронзенные лазерными лучами или испеченные мелтой на месте. Последние поднимали облачка пара, когда падали на пол или крушили затопленные лотки. Не все упавшие были убиты: несколько шевелились, стараясь встать, в это время один практически встал на ноги, схватившись рукой за один из лотков, несмотря на потерю конечности и глубокую трещину в панцире, через которую сочилась какая-то зловонная жидкость. Тварь медленно повернула голову, ища источник неожиданного вмешательства, ее глаза, кажется, остановились на мне; затем она громыхая начала разгоняться, умудрившись сделать два-три запинающихся шага в нашу сторону, до того, как вокруг нее вспенилась вода и приблизились змееподобные падальщики. Как и остальные из выводка, она была разорвана на части и сожрана за секунды.

— Зачем они это сделали, не позволив ей атаковать нас? — спросил Юрген, но буквально через один удар сердца он получил ответ, все находящиеся в пещере гаунты и громадные воины, которые держали их силой воли, развернулись, словно внезапно узнали о нашем присутствии.

— Потому что оставшиеся готовы это сделать, — ответил я, изготовившись бежать. Мы сделали все что смогли, но не было смысла позволить себя сожрать вместе с нускуамцами. Если мы будет достаточно быстры, может быть, успеем встать за спины солдат с огнеметами, которые шли за нами. Несколько струй горящего прометия заполнят коридор, сдерживая отвратительных тварей на достаточное время, чтобы мы добрались до "Валькирии" не надкусанными. Я надеялся на это.

— Валхалльцы, где вы?

— Зал девять, комиссар, — ответила Джинкси Пенлан, на звук ее голоса накладывался характерный шум боя, — тут их целый рой, выходящий из нижних уровней. Мы сдерживаем их огнеметами, но не можем пробиться к вам.

— Тогда прикрывайте нам спины столько, сколько сможете, — ответил я, выругавшись про себя. Некуда отступать.

Я взглянул на нускуамцев в их сомнительном укрытии, где велась отчаянная борьба с двумя или тремя крадами, выжившими после нашего вмешательства. Форрес сражалась с одним цепным мечом и, похоже, ей собирались отгрызть лицо, пока она не воткнула дуло своего миниатюрного болтера под подбородок твари и не нажала спусковой крючок, в это же время несчастный солдат на другой стороне мостика был рассечен почти надвое и крутясь падал на землю, где его поджидали черви, чтобы разорвать на части. Сверху нам тоже не могли помочь.

— Цельтесь! — сказал Грифен, ее голос на секунду зазвучал также странно, как и Форрес, после чего она добавила более подходящий совет, — и при каждом удобном случае цельтесь в здоровенных[782]. Если сможем разрушить рой, у нас может быть шанс.

— Если только эти мелкие фраккеры первыми не вырвут нам пальцы ног, — сказала Маго, глядя на вздувающиеся очертания убийц, ее лицо было искривлено от отвращения. Это был не праздный комментарий: под влиянием разума выводка, они оставили тела и остатки урожая, который рос здесь (какие-то корнеплоды, судя по нескольким почти нетронутым экземплярам, которые я видел), и уже ползли в нашу сторону, в то время как специализированные боевые формы начали выпутываться из нескладного циркового номера под мостиками и вслед за ними припустили к нам. Передний воин нацелили на нас свой смертоплюй и через секунду, вода в метре перед моими ногами начала пузыриться и неистово шипеть, когда выплюнутый шар кислоты начал проедать пол пещеры.

— Огонь! — скомандовал я, внезапно вспомнив, что наше единственное преимущество было в превосходящем радиусе поражения нашего оружия и что мы почти его потеряли. — Прежде чем он сможет еще раз выстрелить!

Синаптическую тварь сразу пронзили и уложили, но вместо остановки, дабы попировать трупом, потрошители продолжили свое безжалостное наступление, скользя в нашу сторону с гибельными намерениями.

— Еще двое вон там!

— Один, — сказал Юрген, аккуратно прибивая левого из мелты, преобразовывая пожирателей в массу обугленного мяса. Но отвратительная тварь оживилась и пошла дальше, явно намереваясь вместо этого нашинковать нас кубиками своими когтями-косами: в том маловероятном случае, если завеса из его меньших существ и его компаньонов, скрывающихся позади, оставит после себя что-то больше, чем мясной фарш.

— Непрерывный огонь, валим тех, кто с пушками, — приказала Грифен, — пока они не подобрались поближе, чтобы стрелять. Ужасная смерть нашего товарища была свежа в памяти, так что нас не нужно было подгонять, и с каждым шагом назад в туннель, мы выпускали бурю иссушающего огня, клыки высотой с лодыжку продолжали хватать наши ботинки, раздутые змеиные тела корчились под влажными шагами по рокритовому полу.

В этот момент меня ударило запоздалое озарение, когда я вспомнил свои досужие мысли о световых пилонах в первом затопленном зале.

— Юрген! — заорал я. — Сможешь сбить одну из осветительных установок?

— Без проблем, — уверил меня помощник, глядя на узкий вход в зал перед нами, который с каждым отступающим шагом становился чуть ближе, — какую-то конкретно?

— В которую легче попасть, — ответил я, желая иметь как можно больше шансов. Меткость Юргена была исключительной, но учитывая его способность воспринимать все сказанное мной буквально, и если бы я дальше продолжал детализировать, то он бы продолжил ожесточенно пахать в сторону выбранной мной, даже если бы это означало перебить половину роя, чтобы сделать точный выстрел.

— Уже выполняю, сэр, — ответил он, словно я попросил ничего более затруднительного как чашку свежего танна, и я рефлекторно закрыл глаза, как только он нажал на спусковой крючок. — Твою ж, убирайся! Извините, сэр, вместо этого попал в того здорового.

Он не просто попал в него, потому что прилив корчащейся смерти у моих ног остановил свое продвижение на секунду, была разрушена слаженность разума улья; затем, когда неудобная преграда убралась с дороги, он снова выстрелил.

Когда опорная балка вспыхнула сверкающим туманом, металл вокруг нее размягчился и деформировался, железный пилон качнулся в сторону и стал оседать.

— Еще р… — начал я, но до того, как закончил приказ, гравитация настигла ослабленную структуру, и та изящно свалилась на каменный пол.

Эффект был незамедлительным, люминаторы разбились и питающие их толстые электрические кабели зашипели, попадая в воду. Мелководный водоем вскипел, взбалтываясь до пены агонизирующими спазмами бесчисленных организмов, наводняющих его. Появились зазубренные дуги молний и побежали меж металлических поверхностей лотков гидропоники, точно так же эффективно казня тех тиранидов, которым повезло или хватило смекалки выйти из воды, как и тех, кто в ней остался. Выживший воин пошатнулся, заревел и заорал, словно пьяный орк, и предсмертным рефлексом выстрелил из своей ядовитой пушки (к счастью, ни в кого не попав, кроме пары дохлых хормагаунтов) и рухнул в кипящий водоем. Внезапно наступила тишина, нарушаемая только слабым, зловещим гудением истерзанной электрической системы.

— Они не двигаются, — сказала Маго, осторожно ткнув ближайшего потрошителя кончиком штыка. Ближайшие к нам были слишком далеко от воды, чтобы их убило электричество, но лишенные управляющего влияния разума улья, они просто превратились в инертные куски потрясающе отвратительного мяса.

— Тогда лучше забрать нускуамцев и выметаться отсюда, — ответил я.

— Желательно не обварив нас в процессе, — сказала Форрес, убирая оружие и требовательно глядя сверху вниз со своей высоты у потолка, — что является недостатком вашей, далеко не впечатляющей хитрости.

— Никаких вам "спасибо что не оставили нас наживкой для нидов", — пробормотала Маго, — сопливая, борзая сучка.

— Капрал! — сделал я выговор, но, если быть честным, я всецело разделял ее мнение, поэтому был столь короток с прямым порицанием. Оплошность, судя по ее ухмылке, осталась незамеченной, как и причина моего негодования непонятой. Кроме того, Форрес имела право так думать: пока кабель оставался в воде, мы не могли войти в зал, а нускуамцы не могли спуститься с возвышения, не будучи казненными электричеством подобно тиранидам.

— Мы были вынуждены отступить, — передала по воксу Пенлан, как раз, чтобы нагнать напряжения, — мы оставили огненный барьер между роем и вашим выходом из туннеля, но он будет гореть всего несколько минут.

— Принято, — ответил я, на самом деле обеспокоенный тем, что еще одна волна бегущей злобы обрушится на нас, как только пламя погаснет, и единственным путем вперед остался электризованный водоем. Если я что-нибудь быстро не придумаю, мы сами станем наживкой для нидов.

— В северо-западной стене есть соединительный щит, — вклинилась Форрес, указывая на что-то, что я не мог разглядеть из-за ее возвышения, — кабели от сбитого вами люминатора, кажется, воткнуты туда.

Я взял предложенный Юргеном ампливизор и сфокусировал его. Она была права.

Если попасть в него, то в этой части пещеры вырубится электричество во всех люминаторах. Я развернулся к бойцам, пока мой помощник закидывал за плечо огромную мелту и снимал свой лазган, в предвкушении следующего приказа. Если кто-то из них и был способен попасть в такую маленькую цель, то я был уверен, только он, но в данных обстоятельствах, лучше быстрее перебить кабель, нам нельзя было мешкать.

— Двойной рацион тому, кто собьет эту коробку со стены первым, — сказал я и отошел, оставив их разбираться.

— Позвольте мне, — сухо вклинилась Форрес, небрежно выпуская болт в коробку с шатающегося помоста до того, как кто-либо успел нажать на спусковой крючок. Взрывной болт попал в цель и сдетонировал, разрывая цель на куски и погружая всю пещеру во тьму, рассеиваемую только светом, сочащимся из входа в туннель на другой стороне.

— Хороший выстрел, — сказал я, — но возможно это недостаток в вашей хитрости?

Маго тихо хихикала пока мы снова зажигали свои люминаторы и начали хлюпать по воде, пробираясь как могли среди плавающих в ней бесчисленных мертвых исчадий.

Большие существа могли выжить, и я наводил лазпистолет на каждую, особенно на воинов, наученный давным-давно, что достаточно сложно убить тиранида. Удар высоким напряжением мог просто оглушить некоторых из них.

— Нам нужно идти дальше, — сказал я, когда мы достигли подвешенного мостика, — в данный момент разум улья не знает о нас, но знает, что кто-то пробил дыру в его нервной сети, и где это произошло; он пошлет еще больше тиранидов, столь же точно, как Император защищает. Наш единственный шанс уйти к тому времени, когда это произойдет.

— И как ты предлагаешь нам спуститься? — несколько резко спросила Форрес. — Нам пришлось подорвать лестницу крак-гранатой. Вам нужно взять веревку из "Химеры", вернуться назад и…

— … и закончить жизнь в дигестивном пруду вместе с остальными гребанутыми на голову беднягами, которых ты привела сюда, — прервал я, — когда мы доберемся до "Химер", мы заведем их и уедем. Идем сейчас же, если не желаете остаться для нидов.

— Они будут тут с минуты на минуту, — добавила Грифен, с опаской глядя на вход в туннель, из которого мы пришли.

— Мы не можем спрыгнуть отсюда, мы разобьемся, — возразил один из нускуамцев.

— Нет, — я махнул люминатором вокруг, дабы осветить груду трупов тиранид под мостиком. Она не была столь высокой как раньше, но ее хватит.

— Если сначала свеситесь на руках, то тогда останется всего пара метром до вершины, и вы достаточно быстро сможете спуститься.

Хитиновые экзоскелеты не очень-то хорошо служили для мягкой посадки, но это было гораздо лучше, чем падать с пяти метров на твердую скалу, это уж точно. Я ожидал еще возражений, но нускуамцы к этому времени видимо столь же хорошо, как и я выучили урок, что даже слабый шанс намного лучше никакого, и без дальнейшей суматохи последовали моему предложению. Форрес секунду смотрела на них, затем спрятала свое оружие и просто прыгнула, ее черная шинель хлопала, словно крылья горгульи пока та летела к насыпи из чудовищных тел и спускалась вниз, хватаясь за когти и клыки.

— Вы всегда столь изобретательны? — спросила она, и я пожал плечами.

— Иногда приходится, — ответил я, — инструкции не предусматривают всего.

Я взглянул на туннель, из которого мы пришли, уверенный, что услышал первые слабые звуки бега новой орды.

— Теперь выбираемся отсюда, пока не прибыли остальные.

Глава шестнадцатая

— Я вижу их! — рапортовала Маго, ее бойцы были в начале, пока мы со всех ног неслись по туннелю. Отряд Грифен был в арьергарде, оставив нускуамцев в центре, поскольку к этому времени они потратили столько боеприпасов, что мало чем могли защитить себя, за исключением губительного сарказма, который по моему опыту мало волновал тиранидов.

— Две "Химеры", все еще припаркованные.

Хотя мой естественный инстинкт говорил бежать в представляемую ими безопасности со всей скорость, я чуть приотстал, чтобы посовещаться с Форрес; частично потому что она ожидала меня, и было жизненно важно, чтобы ее доклад дошел, если мы не выберемся отсюда. Но главным образом, потому что, если ниды умудрились обойти нас с флангов и ожидают в засаде, я не хотел оказаться первым, узнавшим об этом.

— Они просто кинулись на нас из ниоткуда, — сказала Форрес, ее голос был спокоен, но ее глаза все еще были оцепенелыми от шока того, через что она прошла в этот день, — мы развернулись, чтобы зачистить пещеры, но поскольку мы не нашли следов зеленокожих на поверхности, мы предположили, что они возможно уже отошли. К тому времени, когда появились эти существа, мы уже расслабились.

Она сжала челюсть.

— Я должна была держать всех в узде, на должном уровне. Но я тоже была небрежна.

— Десяток ваших бойцов выжил, — сказал я, частично потому что столь привык поднимать дух за эти годы, что произносить приободряющие слова в такое время как сейчас, стало практически второй моей натурой. Ну и частично потому, что нашу беседу слушали и это было как раз то, что подразумевалось сказать Герою Империи, вместо: "О чем, вы, фрак, думали, разгуливая по зоне боевых действий, словно в отпуске?". В конце концов, мне нужно было поддерживать репутацию, даже если я ее и не заслужил.

— В данных обстоятельствах, я бы сказал, что это достаточно большая заслуга вашего руководства. Откуда они появились?

— Прямо с нижних уровней, — сказала Форрес, выглядевшая сейчас чуть радостнее, когда я подбросил ей кость. Я все еще помнил свое первое назначение в качестве свежеиспеченного комиссара, когда одно из них прервалось внезапным появлением орды тиранидов, так что полагаю, должен сочувствовать ей гораздо больше чем раньше. Хотя я сомневаюсь, что ее первым импульсом было взять курс на горизонт пока все шло хорошо, который тогда возник у меня.

— Мы были достаточно глубоко, чтобы почувствовать запах вулкана, но до того, как смогли спуститься дальше, они просто начали вываливаться из туннелей, и мы слышали крики других подразделений по воксу. Лейтенант Кароморт приказал выжившим присоединиться к командному отделению, но мы не могли пробиться к ним, и основная группировка была вырезана. Я сказала сержанту Ланксу отходить и возвращаться к "Химерам", но рой поймал нас до того, как мы успели это сделать и отрезал. Я заметила мостик под трубами и всех оставшихся привела туда.

— Это спасло им жизни, — подчеркнул я, — хорошая работа.

— Не достаточно, — мрачно ответила Форрес.

Некоторым людям вы просто не можете помочь, и сейчас вряд ли было время стараться поднять ей настроение, так что я просто формально кивнул и побежал к Маго, чье звено добралось до блокпоста, к которому мы бежали и начало развёртываться веером.

— Плохо выглядят, — поприветствовала она меня, мрачно глядя на "Химеры". Я не могу сказать, что был удивлен обнаружить их почти в таком же состоянии, в котором мы нашли другие по прибытию. Но все же разочарование было глубоким; и как часто происходит, когда все выглядит по-настоящему плохо, я цеплялся за обрывки надежды, что они могут быть не столь сильно повреждены, как выглядели.

Я развернулся, чтобы взглянуть на Форрес, которая двигалась с остальной группой и глядела на разрушенные машины, словно кто-то только что пристрелил ее щенка. Среди нускуамцев послышалось обеспокоенное бормотание, после него началась бы паника и она развернулась к ним, ее выражение лица стало серьезным и лишенным эмоций так же внезапно, как будто кто-то переключил рубильник.

— Сконцентрируйтесь, — рявкнула она, — мы выберемся.

Это было отличным представлением, но я видел достаточно, чтобы осознать, что она была напугана так же, как и они. Я тоже, если уж говорить об этом, но я намного лучше нее скрывал то, что чувствую, заточив это умение за долгие годы практики.

— Вы знали, что экипажи мертвы? — тихо спросил я.

— Я знала, что мы потеряли контакт, — сказала она, не совсем ответив на вопрос, — но надеялась, что мы сможем ехать и без них, если придется.

— Это не проблема, — сказал я. Пока мы говорили, я с удовольствием заметил, что Грифен и единственный выживший сержант нускуамцев, как я полагаю Ланкс, уже сооружали укрытие у входа в туннель, столь же эффективно, насколько это было возможно, учитывая ограниченные ресурсы в нашем распоряжении.

— Юрген и Маго могут управлять "Химерами".

По всеобщему признанию, в своей собственной, особенной манере. Но в данных обстоятельствах я бы не стал ругаться по поводу склонности своего помощника к остановкам и максимальным ускорениям, с полным пренебрежением к тем, что мог оказаться поблизости. Я указал на разорванный и помятый металл перед нами.

— Проблема в том, что эти кучи металлолома никуда вообще не поедут, сколько бы у нас ни было водителей.

— Может быть, они не в столь ужасном состоянии, как выглядят, — твердо заявила Форрес, после чего взглянула на место водителя в ближайшей, которое было полностью искорежено после попыток крадов выдавить наружу все кусочки лакомства. Ее лицо осунулось.

— О…

— "О", достаточно точно все описывает, — согласился я, оглядывая остальную часть пещероподобного пространства. Зал был меньше чем тот, через который мы вошли, хотя ненамного и почти пуст.

— Нам придется выйти через главный вход и надеяться, что наш пилот сможет подобрать нас с открытого пространства до того, как ниды подберутся слишком близко.

Я не сильно желал столкнуться с замораживающим кости холодом поверхности, как и раньше, но учитывая альтернативу, это казалось, безусловно, привлекательным. К несчастью, "Валькирия", которая привезла нас сюда, сейчас поддерживала с воздуха отступающих вальхалльцев, если передачи, которые я слушал через комм-бусину чего-то стоили. Может пройти несколько минут, прежде чем она выйдет из боя, сделает круг, приземлится и заберет нас; минут, которых, я всецело уверен, у нас не было. Я в надежде взглянул на потолок, но не увидел в нем люка, или чего-либо, благодаря чему мы могли подняться, если бы он там и был.

— Засек движение на поверхности, — добавил пилот, когда я услышал первые характерные царапанья в глубинах туннеля, которые означали, что рой под нашими ногами тоже пришел в движение. — Приближаюсь к блокпосту четыре. Это ваша позиция?

— Верно, — подтвердил я, когда лазганы снова начали стрелять у меня за спиной. Внешние двери были крепки, но они не задержат весь рой надолго и с еще одной, пускающей слюни ордой, старающейся изо всех сил утопить нас из коридора, в любом случае, мы не могли перенести стремительно истощающуюся огневую мощь, чтобы защитить себя от атаки снаружи.

Я обошел "Химеру" по кругу, которая загораживала вид на дальний вход в зал, затем остановился, уставившись, почти не способный поверить в то, что видели мои собственные глаза. Там был припаркован грузовой краулер, его погрузочные двери были открыты и металл был изумительно чист от борозд когтей генокрадов.

— Юрген! — закричал я, припустив туда. — Можешь завести его?

— Выглядит достаточно просто, — ответил мой помощник, с поразительным проворством карабкаясь в кабину, учитывая, что он все еще был нагружен громоздкой мелтой.

— Почему его не разодрали на части как "Химеры"?

— Полагаю, потому что внутри никто не прятался, — ответил я, меня особенно не волновало. Он был не поврежден, чтобы ехать и это все, что мне было нужно. Вслед за ним я вскарабкался в кабину, сочтя пространство несколько ограниченным моим помощником, его запахом тела и нашим общим набором оружия. Но я бы предпочел немного потесниться, чем однажды стать извергнутой биомассой в дигестивном пруду.

Юрген начал тыкать в приборную панель, и я развернул голову назад, выпустив пару выстрелов в термаганта в тенях входа в туннель. Казалось, разум улья постиг, что ему стоит нас опасаться и, неуверенный в том, как мы умудрились одним налетом уничтожить такое большое количество его мясных марионеток, пока что не очень-то горел желанием отправить их в массированную атаку. Валхалльцы, нускуамцы и Форрес затаились за разбитыми "Химерами" и обе стороны обменивались в большей степени неэффективными выстрелами наугад. Со своей позиции сверху я был способен уложить одного из термагантов, честно говоря, случайным попаданием, после чего запоздало подумал, что привлекать их внимание было не такой уж хорошей идеей, но это подняло дух, и что более важно, сделало понятным, что я застрял тут вместе с остальными. Секундой позже, Форрес, не желая быть превзойденной, разорвала другого на куски выстрелом из своего болтера-игрушки, который точно утвердил ее в качестве высоко приоритетной цели.

— Сделано, — секундой спустя заявил Юрген и двигатель краулера с грохотом вернулся к жизни, — теперь нужно открыть внешние двери.

— Где-то в кабине должен быть дистанционный пульт, — услужливо передал через вокс Ланкс[783].

— Тогда живее, — подгонял я, протрещав еще парой выстрелов, прикрывая нускуамцев, бегущих к задним дверям краулера. Там должно быть не очень комфортно без сидений, но учитывая альтернативу, я не ожидал, что кто-то будет жаловаться.

— Отступаем, небольшими перебежками, — решительно приказала Грифен. Отделение Маго припустило за нускуанцами, которые начали карабкаться сзади, в то время как бойцы Грифен переключились на непрерывный заградительный огонь, прикрывая их отступление. Уверенный, что сделал достаточно, чтобы заметили мое участие, я нырнул обратно в кабину и осмотрел незнакомую приборную панель.

— Ты думаешь эта? — я рискованно нажал на огромную кнопку и вздрогнул от разрывающего барабанные перепонки звука клаксона, отраженного окружающими стенами.

— Попробуйте эту, сэр, — предложил Юрген, указывая на другую, любезно помеченную "вн. доступ". Закрыв за собой дверь в кабину, я нажал ее, в это время бойцы Маго и несколько нускуамцев с действующим оружием изнутри грузового отсека начали с похвальной энергией поливать вторгшийся рой, Грифен и ее звено побежали к краулеру, словно сам Абаддон гнался по пятам. После того, что показалось мучительным ожиданием, но вероятно было не длиннее нескольких секунд, со скрежетом замерзшего металла и треском льда, все еще слышимым сквозь металл и армохрусталь кабины, огромные ворота в конце зала начали медленно раскрываться.

— Они идут! — закричала Грифен, и поток тиранидов вырвался из туннеля, словно до них запоздало дошло, что добыча, по их мнению, загнанная в ловушку, была на грани, чтобы сбежать. Залп из длинных очередей встретил их, разорвав передний ряд, несколько существ упало. Остальные кинулись, их безумная атака едва замедлилась, пока они затаптывали павших в своем нетерпении добраться до нас.

— Вперед! — заорал я, но Юрген уже воткнул передачу тяжелой машины и нажал на акселератор, оставив хормагаунтов, которые оторвались от стаи, бесполезно прыгать нам вслед. Крики, радостное облегчение и смешки эхом отразились в моем ухе, пока Форрес не восстановила вокс-дисциплину парой метких слов и несколько набожной чушью о том, что служение Императору наш лучший дар. На секунду я испугался, что мы не проедем через все еще расширяющийся зазор, но оценка Юргена была как всегда точна, и наши вращающиеся гусеницы едва оцарапали толстый металл плит с каждой стороны, после чего наконец-то вгрызлись в толстый снег, для которого и предназначались.

— Держитесь там, — передал я по воксу, — это будет тяжелая поездочка.

Это предсказание, если бы я знал, оказалось слишком достоверным.

— Бегут сюда, — сказал Юрген, указывая через несомые ветром хлопья снега. Темная масса, казалось, движется к нам, перетекая через холодную поверхность, и я с дрожью, которая была вызвана вовсе не просочившимся через изоляцию кабины окружающим холодом, осознал, что это такое. Рой, о котором предупреждал нас пилот, прибыл.

— Мы можем увернуться? — спросил я, и Юрген покачал головой, раскрутив двигатель так, что наши технопровидцы задрожали бы от сострадания.

— Они движутся слишком быстро, — сказал он, и я сглотнул, мой рот внезапно пересох. Волна хитина казалась бесконечной, хотя я полагаю, что это была еще меньшая часть роя и она уже обошла вокруг, чтобы поглотить нас.

— Мне придется пробиваться через них.

— Удачи, — мрачно сказал я, слишком хорошо осознающий, насколько были малы наши шансы. Я бы не пожелал их видеть даже из хорошо бронированной "Химеры", у которой есть смонтированное в башенках спереди тяжелое оружие, чтобы расчищать путь и успокоительная металлическая плита, за которой можно спрятаться; но относительно хрупкий, гражданский аппарат не имел ни того, ни другого. В ту минуту, когда мы воткнемся в карнифекса, нас разорвут на части, даже если нас не затормозит до полной остановки огромная масса меньших существ, забив наши гусеницы своими раздробленными телами. Я видел, как подобным образом остановился "Гибельный клинок", так что я не слишком рассчитывал на наши шансы пробиться на легком краулере.

— Мы стряхнем ваш хвост, — радостно уверил меня голос пилота, и "Валькирия" внезапно появилась из-за нас, ревя над головами и открыв огонь по взбешенной массе тиранидов, несущейся прямо к нам. Мульти-лазер срезал их ряды, словно скальпель плоть, создавая ковер из убиты и павших чудовищ, в то время как твари по разным сторонам полосы разрушения отскакивали назад, кружась в замешательстве решающие несколько секунд, пока выжившие синаптические существа приходили в себя, чтобы заново установить нервную сеть и возвратить контроль над остальными.

— Держитесь, — я передал по воксу в задний отсек, — будет трясти.

Затем гусеницы начали месить хитин и плоть со снегом, пачкая его в такие цвета, от близкого взгляда на который поднималась переваренная пища.

— Как будто кто-то изверг обед из морепродуктов, — сказал Юрген, проявляя нехарактерную поэтическую жилку, и я кивнул, не слишком желая думать об этом в данных обстоятельствах. Град из телоточцев забарабанил по корпусу и окнам и несколько порций кислоты зашипели на металле, но к счастью, кажется, не повредили ничего жизненно важного.

— Кто-нибудь сзади пострадал? — спросил я.

— Несколько дыр по бортам, — рапортовала Грифен, — но без потерь.

— Тупые ушлепки только что даровали нам несколько огневых точек, — добавила Маго, несомненно, испытывая зуд воткнуть свой лазган в дырку и снова расстреливать нидов.

— Не нужно, — уверил я ее, когда "Валькирия" лениво развернулась вдалеке и вернулась для еще одного обстрела, — летчики сделают эту работу за нас.

— Весь спектр услуг, — с радостным тоном в голосе уверил нас пилот. Затем установленные на носу пушки снова открыли огонь, вырезая еще одну просеку в рое и еще более приводя его в замешательство. К тому времени, когда он развернулся для третьего захода, первая из "Валькирий" несущая бойцов Лустига к безопасности, тоже присоединилась, и баланс сил решительно сместился в сторону Империума. Слишком мало осталось огромных воинов для эффективной координации роя, вся формация начала распадаться, термаганты разбегались в поисках куда спрятаться, в то время как хормагаунты начали пожирать падаль, которая лежала на отвратительно испачканном снегу.

— Путь чист, — секунду спустя сказал Юрген, дергая нас немного в сторону, дабы загнать убегающих термагантов под гусеницы, где те неприятно подыхали.

— Верю что так, — сказал я, глубоко вдохнув от облегчения и слишком поздно осознав, что буду заперт в ограниченном пространстве с Юргеном еще несколько часов, — будем надеяться, что доберемся без происшествий до Примаделвинга.

Мой помощник кивнул на свой обычный флегматичный лад, его внимание почти полностью было приковано к снежной равнине перед нами.

— Энергоячейки заряжены и погода вроде бы ничего, — уверил он меня, — мы должны добраться туда без проблем.

Как выяснилось, этот прогноз был пальцем в небо.

Глава семнадцатая

Я не был новичком в ледяных мирах, и в особенности в этом, но должен сознаться, что нашел наше долгое путешествие в Примаделвинг достаточно приятной новинкой.

(По крайней мере, до его преждевременного и неудачного завершения). В большинстве прошлых случаев, я ехал по поверхности на борту "Химеры", вид из которой, по меньшей мере, был ограниченным; но высокая, остекленная кабина краулера предоставляла беспрепятственный обзор на снежные поля и колыхающиеся сугробы, что позволило мне оценить бурный вид, который ранее ускользал от меня. Конечно, я ходил там пешком, и более часто, чем мне хотелось, но в тех случаях, я был несколько озабочен потрясающим дискомфортом от холода и вероятностью, что кто-то попытается убить меня, чтобы остановиться и насладиться видом.

Примерно через полчаса после того как мы оставили агропещеры позади, снежные облака, которые, казалось, покрывали все небо с момента нашего первого приземления на поверхность Нускуам Фундументибус, наконец-то разошлись, открыв яркую, прозрачную голубизну, на фоне которой снег блестел и слепил взор.

— Вам не нужно так долго смотреть туда, — сказал Юрген, манипулируя с управлением, чтобы поляризовать окна, — у вас будет снежная слепота.

— Ну, я хотя бы не водитель, — ответил я, находя яркую двигающуюся вдалеке точку одной из наших "Валькирий"; все еще разыскивающую бродячих на поверхности тиранидов, хотя большая часть, оставшаяся от роя, давно уже отступила в глубины агропещер, в безопасности от воздушной бомбардировки и чуть ли не самых самоубийственных попыток выбить их из подземного укрытия.

— Я уверен, что Маго сменит тебя, если нужен перерыв.

В качестве ответа он просто фыркнул, придавив газ чуть сильнее, отправив нас скользить по открытому ледяному пространству, султан снежного пуха, выбрасываемый нашими гусеницами, медленно оседал в воздухе позади.

— Вы видели, как она водит?

— Хорошее замечание, — уступил я, не желая ранить его гордость и отметив, что в этот раз он, кажется, уменьшил нашу скорость. И не только это, он менял наш курс, кажется, случайным образом, поворачивая то влево, то вправо каждые несколько секунд, без видимых для меня причин.

— Какие-то проблемы?

— Расселины, — ответил он, как будто это было всего лишь небольшим затруднением, что я полагаю, для жителя ледяных миров так и было, — снег закрывает большинство из них, но лед как решето.

— Очень глубокие? — спросил я, стараясь говорить небрежно и Юрген кивнул.

— Возможно не больше двадцати метров или тридцати, в по-настоящему здоровых, — ответил он, — но их слишком мало, чтобы волноваться. Проблема в небольших, они сломают наши гусеницы, если я перееду их неправильно.

— Понятно, — ответил я, стараясь, сколько могу не думать о тридцатиметровом падении и, оглядываясь в поисках, на что бы отвлечься. Движение рядом с вершиной ближайшего ледяного хребта привлекло мое внимание, и я неуклюже достал ампливизор, чтобы взглянуть поближе.

— Еще ниды? — спросил Юрген, и я кивнул, стараясь сфокусировать изображение, несмотря на подпрыгивания быстро движущейся машины.

— Разновидность ближнего боя, — сказал я, наконец-то получив четкую картинку, — похоже около полудюжины. И одна особь большой воин.

— Это необычно, — вставил ремарку Юрген, меняя наш курс в их сторону, как раз когда последний из группы исчез за грядой.

— Обычно они не утруждают себя пасти такое малое количество.

— Да, так и есть, — тревожно согласился я, — возможно, я видел только хвост большей группы.

— Думаете, стоит проверить? — спросил Юрген, и я кивнул.

— Думаю, лучше так и сделать, — неохотно уступил я. По моему опыту, нетипично ведущий себя тиранид не предвещает ничего хорошего. Если они решили устроить еще один маленький сюрприз, выпрыгнув на нас, то я скорее хотел бы увидеть их на открытом пространстве и из машины, которая позволила бы мне легко убежать. Я связался по воксу с "Валькирией".

— Мы только что увидели небольшую группу нидов, — сказал я, — идем на перехват.

— Принято, — ответил пилот, — лечу к вам. Их легко заметить с воздуха. Только разберусь сначала с несколькими отставшими.

— Не уверен, что эти отставшие, — доверился я Юргену. Мы видели несколько групп гаунтов, бесцельно бредущих по пустынному ландшафту, или пытающихся укрыться в тени боевой машины[784], но ни одна не была так далеко и под управлением синаптического существа; принимая во внимание что тот, которого мы видели, двигался целенаправленно.

— Можешь подобраться поближе, чтобы рассмотреть их и вне зоны поражения их оружия?

Воин, которого я видел, нес обычный для этих существ смертоплюй, что имело смысл, руководя роем существ ближнего боя, но с легкостью могли быть и другие, которых я упустил, с чем-то более дальнобойным и способным сделать месиво из нашей машины.

— Думаю да, — согласился Юрген, начиная взбираться на гряду, невзирая на ругательства, раздающиеся из грузового отсека позади нас, когда без предупреждения пол внезапно наклонился.

— Если я остановлюсь недалеко от вершины, мы сможем взглянуть на них и остаться незамеченными.

Он как всегда сделал так, как говорил, приведя неуклюжий краулер к остановке перед группой ледяных валунов, ветер сделал из них полупрозрачные зеркала. Игнорируя свои причудливо искаженные отражения, я направил ампливизор к узкому проходу за линией гряды.

— Они просто бьют лед своими когтями-косами, — в некотором удивлении произнес я, — крошат его на маленькие кусочки.

— Они пытаются окопаться? — спросила Кастин, ее голос прожужжал в моей комм-бусине и звучал почти столь же изумленным, как я ощущал себя. Тираниды никогда не возводили фортификаций или что-то похожее; манипулировать неодушевленным окружением для их природы было столь чуждо, словно садоводство для некрон.

— Или пытаются прорыть туннель до пещер, чтобы укрыться от авиации?

— Я так не думаю, — ответил я. Они разошлись широко, дабы объединить усилия, хотя каждый достаточно шустро продвигался, дробя лед рядом с собой.

— Они не совсем предназначены для рытья.

Хотя должен признать, что длинные, изогнутые когти, кажется, были достаточно эффективной киркой.

— Насколько я вижу, только один здоровый, — любезно вставил Юрген, и я кивнул, озадаченный еще сильнее. Присутствие воина подразумевало определенную цель, но что это могло быть, ускользало от меня.

— Ненадолго, — уверил нас пилот "Валькирии" и начал атакующий заход.

Предупрежденные шумом двигателя и налетающей на них тенью, гаунты подняли головы и переместились в неопределенности, ища, на кого бы кинуться, но их надзиратель сдержал их инстинктивную агрессию и они быстрым бегом понеслись к нависающему льду.

До того как они успели, "Валькирия" открыла огонь, обстреливая группу из мульти-лазера. Полоса пара и раздробленного льда охватила рассеянный рой, разорвав нескольких на части и моментально введя остальных в смятение, но воин оставался целым и сплотил их, открыв бесполезный огонь из смертоплюя в надоедливую машину, пока та круто разворачивалась и выходила на второй заход. В это время все существа умудрились добраться под укрытие нависающего льда, но это им особо не помогло: вся ледяная опора исчезла за секунду облаком сверхнагретого пара, затем, с перемалывающим ревом, слышимым даже через корпус кабины краулера, остатки обрушились им на головы.

— Работа выполнена, — удовлетворенно сказал пилот.

— Будем надеяться, что так, — ответил я, значительно осведомленнее пилота о стойкости тиранидов. Соответственно мы остались на месте, двигатель работал на холостых, в то время как я держал ампливизор направленным на груду ледяного щебня, ища любые признаки движения. Но по прошествии нескольких минут никто не шевельнулся, и я начал дышать легче. (Легче насколько это было возможно сделать, разделяя маленькую кабину с Юргеном).

— Может, поедем, сэр? — спросил мой помощник, когда стало ясно, что ниды не выпрыгнут снова и я кивнул.

— Поехали, — согласился я, вспоминая чайник с горячим танном, ожидающий меня по возвращению в Примаделвинг и подняв ампливизор для одного последнего взгляда. Об этом импульсе я мгновенно пожалел.

— На ледяных мирах бывают землетрясения?

— Не совсем, — ответил Юрген, вытянув свою шею, чтобы взглянуть в том же направлении, — льды иногда сдвигаются, или возможно лавина…

Его голос замер, принимая характерный смущенный тон.

— Это не лавина.

Лед начал трескаться и выпирать, как раз там, где гаунты вдалбливались в него, поднимаясь и опускаясь, чтобы открыть что-то огромное и живое под собой. Расстроенный и гневный рев эхом разнесся по снежной равнине, когда что-то громадное и одушевленное боролось, высвобождая себя из оков льда.

— Вперед! — заорал я, хлопнув Юргена по плечу в своем нетерпении оказаться где-нибудь в другом месте; он, очевидно, разделял это желание, судя по скорости, с которой он воткнул передачу и сорвался, наши вращающиеся гусеницы выбрасывали сверкающие дуги раздробленного снега по следам.

— Что это за шум? — из грузового отсека по воксу спросила Форрес, ее голос накладывался на несколько более спокойный запрос Грифен об обстановке.

— Один из огромных, — ответил я, оглядываясь на гору хитина, становящуюся на дыбы во весь свой рост, по сравнению с ее раздутым телом наш краулер был карликом, пока из разломанного льда она выдергивала кажущуюся невозможно хилую ногу.

— Тогда мы должны остановиться и сразиться, — сказала Форрес, — до того как он присоединится к основной массе роя.

— Если так сделаем, то умрем, — выпалил я, больше не в настроении для ее лобового подхода к военным действиям, — наше мелкое оружие едва оцарапает его шкуру.

— Тем не менее, — слышимо ощетинившись, ответила Форрес, — наш долг требует…

— Наш долг требует выжить и доложить, чтобы мы могли соорудить эффективную оборону и спасти эту планету для Императора, — сказал я, не имея настроения спорить. Я оглянулся, к своему ужасу увидев, переваливающуюся через хребет позади нас огромную тушу, заслоняющую водянистый дневной свет и явно преследующую нашу убегающую машину.

— В любом случае, если желаете в нее пострелять, просто откройте заднюю дверь.

— Я думала, вы никогда не попросите, — вмешалась в разговор счастливая Маго и через секунду или две, стремительный треск лазганов стал слышим через переборку, отделяющую кабину от грузового отсека.

— Сэр, — рапортовала секунду позже Грифен, — она начала метать икру. Только что выпустила десяток или около того стрелков.

— Убейте их, — излишне посоветовал я, — если они подберутся достаточно близко, чтобы использовать телоточцев…

— Я знаю, — сказала Грифен, — мы можем опередить их?

— Это мысль, — сказал я, разворачиваясь пока говорил к Юргену, — мы можем прибавить?

— Рискованно, — ответил он, тонкая борозда в грязи на его лбу красноречиво свидетельствовала об усилии, с которым он сохранял нашу скорость на этой предательской поверхности.

— Земля здесь очень ломанная и нельзя сказать, что под снегом.

— Зато в эту секунду я точно могу сказать, что у нас за спиной, — язвительно ответил я, затем сразу же об этом пожалел.

Юрген имел почти сверхъестественную способность выжимать из машины все возможное, что он осуществлял при каждом удобном случае, и если было возможно ехать быстрее, он, несомненно, так бы и поступил.

— Сделай все возможное.

В данных обстоятельствах, не было никого другого, кого бы я посадил на место водителя.

— Спасибо, сэр, — сказал он, любая обида от моей бесцеремонности эффективно была нейтрализована, и он вернул свое внимание к прокладыванию курса через ненадежный ландшафт. Наш двигатель ревел, когда мы покачивались над неисчислимыми трещинами и метровыми торосами, каждое препятствие стоило нам чуть больше нашего драгоценного лидерства.

— Если просто переберусь через этот, то мы должны вернуться на чистый при первом…

Затем снег под нами упал, и вся машина рухнула.

На одно, останавливающее сердце мгновение, я подумал, что мы умрем, что летим в ледяную могилу глубиной тридцать метров, но, оказалось, что мы попали в небольшой ров, мало отличающийся от тех, которые препятствовали нам раньше. Однако в этот раз угол был крутым, заставив нас небезопасно наклониться; Юрген пришпорил двигатель, но ничего не произошло, кроме протестующего рева оскорбленной машинерии и короткой очереди из ругательств от моего помощника.

— Вот и все, — коротко сказал он, — капец гусеницам.

И достаточно уверенный в этом, я взглянул в боковое окно, увидев, что та от удара слетела с направляющих колес.

— Можно расслабить ее, сдав назад? — спросил я, с опаской взглянув на вырисовывающуюся громадину наступающего левиафана, несущегося на нас подобно рассерженному грозовому фронту, его потомство разлеталось в стороны от его ног.

— Ни единого шанса, — уныло ответил Юрген, — нас заклинило.

Он схватил мелту и ударом открыл дверь кабины, заменив свой аромат таким холодным воздухом, что я почти мгновенно вообще потерял способность обонять.

— Я полагаю лучше выйти.

— Думаю да, — сказал я, последовав за ним на занесенную снегом поверхность после небольшого карабканья по наклону из битого льда. Вальхалльцы и нускуамцы высыпались вслед за нами, все еще сверкая выстрелами, как будто этому бегемоту было не все равно.

— Ступайте осторожно, — посоветовал Юрген, — здесь могут быть еще расселины.

— Буду иметь ввиду, — ответил я, оглядываясь в поисках чего-то, за чем можно было укрыться и почти сталкиваясь с Форрес, которая глазела на бегущее к нам гигантское существо, как будто до сих пор боролась с порывом атаковать его. (Что я полагаю, если говорить справедливо, должно быть так и было). Я улыбнулся ей, но не особо весело.

— Что ж, комиссар, похоже, в конце концов, мы попытаемся завалить его по-вашему.

— Цельтесь в голову, — сказала она Ланксу, подчеркнуто игнорируя меня, — там оно наиболее уязвимо.

— Для лазганов оно всюду неуязвимо, — сказал я, — сконцентрируйтесь на термагантах. Оставьте здоровых Юргену и "Валькирии".

Мелта была предназначена поражать танки, так что должна была пробиться через огромный экзоскелет существа, хотя попадет ли выстрел во что-то жизненно важное, будет вопросом удачи и Императора.

— По мне так отлично, — решительно заявила Грифен. Ланкс взглянул на нее, затем на меня, затем, наконец, на Форрес. Через секунду юная комиссар пожала плечами.

— Следуйте их рекомендациям, — коротко сказала она, — они сражались с тиранидами раньше.

— И побеждали, — весело добавила Маго.

Я кивнул, как будто разделял ее уверенность, хотя по правде говоря, был очень далек от этого. Замерзшая земля тряслась под моими ногами и тень подступающего левиафана, казалось, была столь огромной, что поглотила солнце. Снова раздался треск лазганов, все еще организованный, с удовольствием отметил я, и термаганты, бегущие у ног гигантского существа вздрогнули на мгновение, после чего подавляющая воля матки повела их дальше.

— Начинаю атакующий заход, — передал по воксу пилот и секундой позже, двойная полоса огня ударила монстра высоко в бок, затем почти сразу же последовал двойной взрыв, который разбил его панцирь. Внутренние органы и отвратительные жидкости начали извергаться и фонтанировать, возвышающееся существо зашаталось, заревев от гнева и боли. Оно встало на дыбы на четырех задних ногах, размахивая в сторону налетевший авиации, подобно человеку, которому досаждает муха, затем пошатнулось — передние ноги проломили лед. Его свита начала в неуверенности кружить вокруг, не продолжая атаку.

— К счастью, я подвесил "Адский удар", как вы и советовали.

— Действительно, — согласился я. Две боеголовки нанесли чудовищные раны, но тервигон был еще далек от того, чтобы выйти из боя. Он непреклонно приближался к нам, изредка поскальзываясь на разливающейся пленке своего собственного ихора, показавшиеся органы и мускулы пульсировали при продвижении. Однако он замедлялся, и это само по себе было причиной надеяться.

— Пригнитесь! — заорала Грифен, заметив говорящую саму за себя дрожь вдоль его спины за мгновение до меня. Валхалльцы и я рухнули в снег, Форрес и нускуамцы последовали примеру секундой позже, не останавливаясь, чтобы спросить или поспорить, что я уже считал определенным прогрессом. Залп кассетных колючек просвистел по воздуху, при ударе о землю разбившись штормом бритвенно-острых осколков, которые забарабанили повсюду, словно пагубный дождь и срубили пару припозднившихся нускуамцев.

— Цельтесь в рану! — заорал я, приподнявшись так, чтобы сделать пару выстрелов в возвышающегося монстра из лазпистолета, солдаты последовали примеру, как валхалльцы так и нускуанцы.

— Вы же говорили, что бесполезно стрелять в него из лазганов, — сказала Форрес, ее тон изменился, — и сконцентрироваться на термагантах.

— Это было раньше. Сейчас он уязвим, — я продолжал монотонно стрелять, пока говорил, — если мы убьем его, порождения тоже умрут[785].

— Если они не убьют нас первыми, — заметила Форрес, когда первый залп телоточцев ударил в паре метров от нашей позиции, но, тем не менее, изменила прицел, поливая зону вокруг зияющей щели в броне бегемота потоком болтов[786]; пара сдетонировала внутри органов и гора из плоти снова пошатнулась. Постоянный огонь лазерных лучей в показавшиеся органы, должно быть, был мучительным, что могло отразиться в потере контроля, который монстр имел над своим потомством; они нервно неслись, стреляли не слаженно, затем стремительно прятались в укрытие за ногами своего родителя, вместо того, чтобы сформировать огневой рубеж впереди, как я этого ожидал.

— По готовности, Юрген, — сказал я, когда мой помощник подготовил выстрел из мелты, — не спеши.

Выстрел должен был быть точным: как только он выстрелит, он будет представлять собой величайшую угрозу и тервигон со своим потомством соответствующим образом отреагируют.

— Почти готов, сэр, — уверил он меня, сдвигая тяжелое оружие на миллиметр или два, затем нажимая на спусковой крючок. Я рефлекторно закрыл глаза, увидев яркую вспышку через веки, и моргнул, остаточное изображение продолжало плясать на сетчатке.

— Вот как надо.

— Я думаю, ты прав, — сказал я, со смешанным удивлением и облегчением. Выстрел был точен, в чем я не сомневался, опустошительный энергетический заряд проник глубоко в тело монстра. Ноги царапали, ища сцепления, с диким завыванием он упал и вдавил весом своего тела большинство термагантов вокруг.

— Вперед! — заорала Форрес. — Прикончим его, пока он упал!

Размахивая цепным мечом, она побежала вперед, в то время как все остальные в изумлении глядели друг на друга.

— Берегись! — заорал я, увидев, как тот поворачивает голову, рассерженное чудовище могло своими челюстями перекусить пополам "Химеру". У меня не было возражений, если она желала убить себя — в долгосрочной перспективе это возможно сохранило бы множество жизней — но просто стоять в стороне и смотреть, как это происходит, было не совсем тем поведением, которое ожидалось от Героя Империума. Если были хоть какие-то шансы спасти этот жалкий ледяной шарик, нам было нужно, чтобы нускуамцам можно было полностью доверить оборону и убедиться, что они могут победить, что к несчастью означало снова вести себя согласно своей незаслуженной репутации. Проклиная всех чрезмерно полных энтузиазма идиотов, я рванул вперед, намереваясь оттащить ее обратно; но она видела опасность и ее болт-пистолет рявкнул, когда упавший левиафан открыл пасть. Разрывной снаряд детонировал в глотке, и весь монстр забился в конвульсиях.

— Это должно прикончить его, — сказала она, поздравляя саму себя, разворачиваясь ко мне и убирая свое оружие.

— Он в любом случае подыхал! — объяснял я, увидев движение позади нее. Может быть, он и упал, но определенно не сдох, порождая новый выводок термагантов во имя мести. Небольшая группа вышла из тени своего прародителя, поднимая телоточцев, их панцири все еще блестели жидкостями питательных мешков, в которых они были заключены во время спячки. Я выстрелил из пистолета и разворачивался, чтобы убежать, когда снег ушел из-под моих ног.

Я полетел вперед, свободно падая секунду, затем шмякнулся о крутой склон льда, проскользив вниз еще пару секунд, совершенно не жалея свою истрепанную униформу. Над головой я слышал треск лазганов и отчетливые "пшшш бам!" миниатюрного болтера Форрес, затем внезапно все затихло.

— Комиссар! — голос Грифен эхом раздался в моей комм-бусине. — С вами все в порядке?

— Все хорошо, — ответил я, после секунды или двух, убедившись в этом факте. Тусклый голубой дневной свет отражался на льду вокруг меня, так что я без труда мог разглядеть окружающую обстановку. Это был ледяной разлом, где-то около трех-четырех метров глубиной и неопределенной длинны, по большей части скрытый сверху толстым слоем уплотненного снега.

— Всего лишь обнаружил одну из расселин, о которых меня предупреждал Юрген. Что происходит наверху?

— Он сдох, — сказала Грифен, — вместе с термагантами. Просто опрокинулся во время стрельбы.

— Есть потери? — спросил я, потому что никогда не повредит выглядеть так, как будто меня это волновало.

— Новых нет, — уверила меня Грифен, — хотя один из нускуамцев очень сильно пострадал из-за залпа кластерных колючек. Можете подняться обратно, где упали?

— Не думаю, — ответил я, вытаскивая люминатор и освещая окружение в попытке разглядеть то место, в котором оказался. Склон, по которому я скользил вниз, был слишком скользкий и крутой, о попытке даже думать не стоило.

— В наборе инструментов краулера должен быть кабель или что-то в этом духе.

— Уже бегу обратно, сэр, — вклинился Юрген, столь же надежный как всегда и приободренный, я начал идти вдоль расселины. По крайней мере, теперь я убрался с этого проклятого ветра, и хотя вряд ли тут было теплее, здесь я чувствовал себя комфортнее, чем на поверхности.

— Я посмотрю, есть ли более легкий подъем дальше, — сказал я, отнюдь не уверенный в этом, но поиск выхода даст мне возможность, хотя бы чем-то себя занять пока буду ожидать спасателей. Светоотражающая способность ледяного окружения сделала свет люминатора мощнее, чем обычно и я достаточно далеко ушел, несмотря на предательскую поверхность под ногами.

Пока я шел, я начал замечать различные обесцвеченные куски в прозрачном льду, и движимый скорее праздным любопытством, я остановился около одного, который казался наиболее четким. Казалось, что там было что-то твердое, и я поднял люминатор, протирая гладкую поверхность перчаткой, пытаясь счистить конденсат на туманном окошке. Конечно же, я ничего не достиг, кроме того, что моя ладонь промокла, но, когда я двинул рукой с люминатором чуть в сторону, угол падения света изменился, резко выделив погребенный объект.

— Яйца Императора! — пожаловался я, непроизвольно отскочив назад. Змеиные очертания тиранидского равенера, в два раза больше меня, свернутые колечком во льду, казалось, намереваются выпрыгнуть и атаковать. Секундой позже, когда бешеный стук моего сердца стих, я начал дышать чуть более спокойно. Мерзкое существо было явно неподвижным и погребенным, как и тервигон. Оно могло быть мертво, но после виденного мной ранее, я в этом сомневался; ему нужно было только присутствие активного синапнтического существа, чтобы встать и присоединиться к постоянно растущим рядам тиранидского вторжения.

— Повторите, комиссар? — с удивлением спросила Грифен.

— Здесь еще ниды, — ответил я, слишком хорошо осознавая, как мои слова напугают Примаделвинг.

— В спячке или мертвы, хотя ставлю свои деньги на первое. Если они все проснутся…

Я позволил своей мысли остаться не завершенной, не желая озвучивать ее.

Однако Кастин не колебалась.

— У нас не будет ни шанса, — закончила она за меня.

Глава восемнадцатая

— Что ж, по крайней мере, мы теперь знаем, куда делись зеленокожие, — с типичной сардонической усмешкой произнес Броклау, — их сожрали ниды.

Я кивнул, хотя никто из сидящих за конференц-столом в комнате, смежной с главным командным пунктом, кажется, не нашел ничего даже отдаленно забавного в этой ситуации. Кастин, Броклау и я сидели вдоль одной стороны полированной деревянной столешницы, в то время как полковник Брекка, ее зам (чье имя я до сих пор не могу вспомнить) и Форрес смотрели на нас. Выглядели они обеспокоенно и тревожно, в чем я не мог их винить. Если потери будут такими же, у них в скором времени не останется полка[787]. Клотильда была во главе стола, как и требовал протокол, окруженная небольшой кучкой советников, которые, по большей части, казались хорошо осведомленными, что ничего не понимают и были достаточно умны, чтобы молчать во время совещания. Контингент СПО был на той же стороне стола, что и нускуамцы, это казалось достаточно разумным, поскольку все же это их чертова планета и им полагалось работать сообща, что оставляло место для делегации Адептус Механикус (конечно же во главе с Изембардом) и остальным Имперским учреждениям[788] место только на нашей стороне.

— Таким образом, у нас одна проблема сменилась другой, — заметила Клотильда, взглянув на персонал генерала СПО, который по большей части выглядел столь же непонимающим, как и она.

— Мы должны обернуть это нашим преимуществом, — сказала Форрес со спокойной уверенностью полного невежества, — если мы сможем отправить тиранидов на прямое столкновение с орками, они уничтожат зеленокожих и достаточно ослабеют, чтобы мы с легкостью перебили выживших.

— За исключением того, что каждый сожранный орк сделает весь рой сильнее, — подчеркнула Кастин[789], — не говоря уже об их собственных потерях. Пытаться стравить нидов с орками столь же разумно, как попытаться спрятать подпалину на коврике спалив весь дом.

— Красочная аналогия, — сказал я, чтобы предотвратить любой острый ответ от Форрес, — но совершенно корректная. Орки теперь второстепенная проблема, и они будут защищаться. Нам необходимо повернуть все ресурсы, которыми обладаем, против тиранидов, пока мы еще можем хоть как-то повлиять.

Кастин и Броклау согласно кивнули, слишком хорошо зная, насколько велика угроза от этих существ по сравнению с той, с которой нас прислали разобраться. К моему облегчению, Клотильда тоже кивнула, явно убежденная нашей аргументацией.

— Что я хочу знать, так откуда здесь вообще появились эти ужасные существа, — сказала она, — наши ауспексы не засекли никакой необычной активности в системе, не так ли?

Последний вопрос был адресован женщине с серо-стальной шевелюрой, в униформе адмирала Флота Системной Обороны. Судя по напряжению в талии на застежки, дни ее боевой службы в тесноте космического корабля давно прошли.

— Ничего, — сразу же ответила она, — хотя это не означает, что ничего не случалось. Общеизвестно, что корабли тиранидов крайне сложно обнаружить на больших расстояниях. ССО производят разведку внутренней системы, но это займет некоторое время.

— Особенно когда весь флот состоит из двух вручную собранных катеров и курьерского корвета, — шепотом пробормотала Кастин[790].

— Если в системе и есть корабль-улей, — сказал я, — то должно быть один. Астропатическая связь не была прервана тенью, отбрасываемой флотом в варпе.

В чем я был совершенно уверен, поскольку при каждой возможности отправлял короткие отчеты по ситуации Эмберли, предположив, что внезапное появление тиранидов вдалеке от продвижения наступающего флота-улья было интересно конкретно ее ветви Инквизиции[791]. Шансы, что она лично прилетит выяснять правду, были минимальны, однако это оставляло нас самих разбираться в ситуации.

— Это хоть что-то, в любом случае, — сказала Клотильда, — мы хотя бы сможем позвать на помощь.

— Уже, — решительно ответила Кастин, кивнув астропату в серой робе, сидящему на дальнем конце стола, — подкрепление уже на пути с Коронуса. Однако сколько они будут лететь…

Она выразительно пожала плечами, хорошо знакомая с капризами варп-путешествий, не говоря уже об инертности Муниторума и острой нехватки в гораздо большем количестве солдат, в гораздо большем числе мест, чем на самом деле обладала Гвардия.

— Это весьма воодушевляет, — сказала Клотильда, — тем не менее, не отвечает на мой вопрос. Почему тираниды внезапно появились из ниоткуда?

— Потому что они всегда были здесь, — ответил Изембард, его ровный механический бубнеж придал его заявлению драматичности, — предварительные анализы особи, найденной комиссаром Каином и глубина льда вокруг, говорят, что они замерзли примерно семь тысяч лет тому назад. Конечно же, учитывая относительную скорость формирования льда.

— Задолго до колонизации планеты, — вставила Брекка, для тех из нас, кто был с других планет.

— Они, должно быть, разбились здесь, — продолжил Изембард, невозмущенный тем, что его прервали, — не нашли ничего для поглощения, вернулись в спячку, в которой путешествуют между звездами и их похоронило под сугробами.

— Но люди живут тут тысячелетие, — запротестовала Форрес, — почему никто не наткнулся на них раньше?

— Потому что это ледяной мир, — сказал я, — люди привязаны к пещерным городам или одной из застав, если только они, безусловно, не вынуждены выходить. Вот почему орки исчезли после вторжения столь стремительно.

Затем, пораженный еще более тревожной мыслью, я добавил.

— Кроме того, возможно кто-то находил нидов время от времени. Если один пробудился от присутствия добычи, после еды он снова впадет в спячку, не так ли?

— Возможно, — ответил Изембард, его искусственный монотонный голос не смог спрятать скепсис.

— Это все еще не объясняет, почему так много из них пробудилось именно сейчас, — возразил Броклау, — после нашего прибытия…

Его голос затих, когда до него дошло большее понимание.

— Из-за нас, — ответил я, — когда корабль разбился, он проплавил лед вокруг места падения и, должно быть, там находилось несколько тиранидов, которые оттаяли.

Тогда я вспомнил все эти внезапные движения под водой и во время снежной бури, когда мы с Юргеном нашли брошенные орочьи машины, все это приобрело намного более зловещее значение.

— Тогда почему они не атаковали вас, пока вы высаживались? — спросила Форрес, явно в нетерпении от такого дикого полета фантазии.

— Потому что они выжидали, — ответил я, — убивая орков ради биомассы и откапывая захороненных.

— Значит, теперь мы столкнемся с армией этих тварей, — сделала вывод Кастин.

— Боюсь, что так, — сказал я, — единственная хорошая новость в том, что мы получим подкрепление, а они нет.

— Мы не можем вот так просто сидеть и ждать прибытия десантных кораблей, — сказала Форрес, делая за день свое первое осмысленное замечание, — тогда тираниды просто сомнут нас.

— Наши силы и так уже достаточно растянуты, — вставила Брекка, — и существуют сотни мест вокруг Подветренных Пустошей для защиты. Если мы оттянем линию пикетов назад, это даст нам больше подразделений для передислокации, но оставшиеся орки смогут просто неистовствовать в провинции.

— Орки не проблема, — повторил я, удивленный тем, что она, кажется, еще не поняла, — если они перейдут в наступление, то просто задержат нидов, пока мы не эвакуируем из отдаленных поселений столько, сколько сможем и укрепим гарнизоны в основных населенных центрах.

Пока говорил, я обменялся обеспокоенным взглядом с Кастин и Броклау. Из опыта мы все знали, собирать население в большие группы мало чем поможет, кроме как создаст огромный шведский стол, раз замешаны тираниды, но, по крайней мере, поможет защитить некоторые места.

— Это все равно чертовски сильно нас растянет, — достаточно разумно сказала Брекка, — что нам на самом деле нужно, так это каким-то образом предугадать, какие места наиболее подвержены риску атаки.

— Магос? — спросила Клотильда, глядя через стол на Изембарда. — Есть предположение?

— Мы работаем над прогнозным алгоритмом, — уверил ее техножрец, но затронутые переменные как многочисленны, так и сложны для расчета.

— Могло бы помочь, если бы мы знали, почему они атаковали определенные места, — сказала Форрес, делая второй разумный комментарий подряд, насколько я знал — это было рекордом.

— И как, — добавил я, — внешние двери энергостанции были запечатаны, когда мы прибыли.

— То же самое с агропещерой, — сказала Форрес.

— Почему они ударили туда, не тайна, — вставил Броклау, — вся эта биомасса казалась рою нидов золотой жилой.

— Это не объясняет, как они нашли ее, — сказала Брекка, — или как их такое количество проникло внутрь незамеченным.

— У них есть некоторые специализированные особи, выведенные для проникновения, — любезно вставил Изембард.

— Но мы не видели ни одну из таких, — ответил я, — только гаунты и генокрады с несколькими особями-воинами, чтобы держать тех в узде.

— Мы видели то же самое, — подтвердила Форрес, — когда мы прибыли, место казалось заброшенным, затем они просто начали вылезать с нижних уровней.

— Точно там же мы нашли их и на энергостанции, — добавил я, как раз, когда над моим плечом склонился Юрген, чтобы поставить на стол чашку с рекафом. Учитывая конфиденциальность рассматриваемых нами вопросов, немногих дворцовым слугам можно было доверить разносить напитки во время совещания, так что Юрген заменял их. Статус моего помощника не поднимал вопросов о его честности и благоразумии. Когда я потянулся к дымящемуся напитку, то в полную силу ощутил его персональное благоухание, и заблудшая мысль встала на место.

— Рядом с вулканической вытяжкой.

— В агропещерах тоже была вентиляция, — добавила Форрес, — мы чувствовали запах серы, хотя даже никогда не спускались в самые глубокие части.

— Вы же не всерьез предполагаете, что эти существа пробрались с потоком лавы? — спросила Клотильда, в ее голосе звенел скепсис. — Они бы прожарились как чипсы.

— Это правда, — согласился я, воспоминания о рое, наступающем по окруженному магмой узкому скалистому перешейку, для атаки на Край Ада, были все еще неприятно яркими, — если они в нее упадут. Но я видел, как они противостоят невероятным температурам. И некоторые из них могли пролезть через щели, чересчур узкие для человека.

— Воины не могут, — возразила Кастин.

— Тем не менее, это интересная гипотеза, — вставил Изембард, — многие формы тиранидов адаптированы для рытья нор и комиссар Каин лично был свидетелем как хормагаунт копал, что очень необычно для их вида. С достаточной решимостью, рой мог быть способен увеличить естественные трещины в скале, чтобы протиснуться через них.

— Тогда нас фракнули, — категорически заявил Броклау, — вся зона засеяна ими, не так ли?

— Верно, — подтвердил Изембард, его механический бубнеж наполнил слова неизбежной обреченностью, — однако геологическое напряжение заставит все вырытые проходы захлопнуться в относительно короткие сроки.

— Значит, весь рой не может таким образом передвигаться? — спросила Кастин, и магос покачал головой.

— Небольшим числом и на небольшие дистанции. Я предположил бы, что это уловка для обхода обороны или для внезапных атак.

— В любом случае, это хоть что-то, — сказала Кастин, явно намереваясь найти хоть что-то позитивное в этой ситуации, — нам нужно просто приглядывать за основной армией на поверхности и установить сейсмографы, чтобы знать, если кто-то копает туннели.

— Они не могут быть в полной мере надежными, — предупредил Изембард, — учитывая нестабильную природу Подветренных Пустошей. Все время регистрируются небольшие удары и сотрясения.

— Все же это лучше, чем ничего, — сказала Кастин, вызвав согласные кивки за столом.

— Это поможет вашим прогнозным алгоритмам? — спросил я Изембарда, стараясь убрать из вопроса все следы сарказма, и тот задумчиво кивнул.

— Это ограничит некоторые параметры, — осторожно ответил он, — но где одна из целей, я могу предсказать с полной уверенностью.

— И где же? — спросила Форрес, словно у нее зудело тут же маршем отправиться на ее защиту. На лице техножреца со столь большой пропорцией металла к плоти, проскочило выражение, самое близкое к удивлению, насколько это возможно. Он поднял руку, махнув в нашем непосредственном окружении.

— Примаделвинг, — сказал он, словно это было очевидно.

Я кивнул, мое горло пересохло.

— Самая большая концентрация биомассы на планете, — согласился я.

Заметки редактора

В интересах предоставить более широкий взгляд на кампанию, я снова вынуждена обратиться к наиболее надежному и наименее читаемому отчету свидетеля. Читатели, ощущающие, что дополнительные разъяснения будут скудной компенсацией за труд по их просмотру, могут отдыхать, уверенные, что в этом случае не будет упущено ничего важного, хотя они могут заполнить некоторые пробелы в отчете Каина.

Из произведения «Как феникс, ложащийся на крыло: ранние кампании и славные победы Вальхалльского 597-го» за авторством генерала Дженит Суллы (в отставке), 101 М42

Если кто-то из нас чувствовал тревогу или трепет от новости о присутствии тиранидов среди древних снегов и покрытых облаками гор незапятнанного Нускуам Фундументибус, то среди отважных воинов, руководить которыми я была награждена, никто не показал явных признаков. Вместо этого, всех нас залил дух мрачной решимости, наше намерение как всегда поддерживалось сияющим примером Комиссара Каина. Несмотря на столь многое перенесенное, чтобы открыть эту новую и ужасающую угрозу, Каин оставался спокойным и решительным, его неизменный юмор и непоколебимая уверенность в нашей абсолютной победе давала столь много для успокоения нервного напряжения тех, кто мог пошатнуться.

К моей молчаливой гордости, на Первую Роту было возложено задание зачистить пещерный комплекс, инфицированный роем, в котором доблестный Комиссар столь героически спас осажденных выживших нускуамцев из Первого, его исключительное лидерство и опыт в победах над этими отвратительными существами оказывал вдохновляющее воздействие на женщин и мужчин неоперившегося местного полка так же, как и на наш собственный.

Читая и перечитывая его характерно скромный отчет о событиях, вместе с послебоевым рапортом от сержанта Грифен и ее коллеги из нускуамцев, я определила нашу оптимальную стратегию как стойкое наступление, пещера за пещерой, с огнеметами наших специальных боевых отделений в авангарде, с поддержкой массированным огнем, по крайней мере, двух пехотных отделений. Этого, я чувствовала, будет достаточно, чтобы отбить любую попытку сокрушить нас просто за счет числа, что являлось излюбленной тактикой разума-улья, но было бы намного менее эффективно в относительно ограниченном пространстве пещерной системы, где проходы, соединяющие их, создадут узкие места, ограничив число существ, способных одновременно вступить с нами в бой. Для увеличения нашего преимущества, я предложила заблокировать отклоняющиеся от нашей атаки проходы подрывными зарядами, таким образом, предотвратив нападение этих мерзких ксено-отродий с флангов.

Однако, как показали события, тщательно спланированная операция принесла некоторое разочарование; когда наши "Химеры" припарковались на периферии комплекса, где наши тяжелые болтеры могли создать перекрывающиеся полосы обстрела, чтобы очистить путь для нашей атаки, или, сохрани Император, для прикрытия организованного отступления, если врага будет больше, чем мы ожидали, мы не видели на поверхности никаких признаков движения, кроме живописных водоворотов носимого ветром снега. Наше продвижение в комплекс прошло абсолютно, не встретив сопротивления, только кучка неестественно искаженных организмов оставалась там, несомненно, чтобы ни одно пятнышко органического вещества, которое ранее избежало их внимания не осталось не поглощенным. С этими мы расправились быстро и, если хотите, с огоньком, их трупы сожгли, чтобы удостовериться что тирандиы будут лишены собранных ими ресурсов. Основная масса роя не показывалась на глаза, большая часть уже отбыла в поисках свежего корма для поглощения.

Однако в следующие дни мы увидели достаточно свидетельств дальнейшего опустошения, когда отдаленные поселения и сооружения пали жертвой их неустанного продвижения. Хотя губернатор планеты, следуя советам Полковника Кастин и Комиссара Каина, приказала всеобщую эвакуацию таких уязвимых поселений, эта работа заняла время, и тираниды использовали каждую задержку. По-своему было плохо продвижение орочьих орд, которые полностью воспользовались передислокацией Имперских войск, чтобы встретиться с большей угрозой, беспрепятственно войдя на ледяные равнины, грабя и опустошая те несчастные коммуны, которые попали им в руки до тиранидов.

Две породы ксеносов неизбежно столкнулись, дав драгоценное время для эвакуации, но мы все хорошо знали, что сражение за само наше существование и всей планеты было неминуемым. Конечно же, когда оно пришло, Комиссар Каин был на переднем краю, его самопожертвование было решительным, как это часто случалось за его прославленную карьеру.

Глава девятнадцатая

Как это часто происходит, когда сталкиваешься с тиранидами, мы засели в обороне, где никогда не стоило находиться. Что еще осложнило вопрос, так это когда тираниды разделились на несколько меньших групп, которые более менее по своему желанию нападали на Подветренные Пустоши, ударяя по мелким и незащищенным целям до того как их эвакуируют или возьмут под защиту[792]. Единственной позитивной вещью было то, что заражение все еще ограничивалось Пустошами. Так что эвакуированных гражданских отсылали в другие провинции в надежде, что сможем сдержать ситуацию до того, как она достигнет точки, когда они вернутся в меню, где бы не находились.

— Мы должны подумать и об эвакуации столицы тоже, — сказал я, воспользовавшись шансом относительно тихо переговорить с Клотильдой, что позволило приглашение отобедать в ее личных апартаментах. Не было ничего необычного, когда губернатор планеты устраивал своего рода прием для старших офицеров вновь прибывших полков, что обычно распространялось и на комиссара и других советников, прикрепленных к командному составу. Но пригласительный лист для такого дела обычно содержал около ста человек, всю местную знать и их прихлебателей, путем махинаций добивающихся шанса поглазеть на защитников Империума. Учитывая рой прирожденных паразитов, которых, кажется, привлекала моя раздутая репутация, и, несмотря на присутствие Юргена рядом, я обычно отсылал свои извинения, но в этом случае губернатор дала четко понять, что это будет маленький, неформальный прием; и, учитывая кулинарное мастерство среднего повара дворца, я счел грубым отказаться. Даже тогда я был удивлен, найдя Кастин, Броклау и меня обедающими в одиночестве с ней и еще сильнее последующим открытием, что причина была в ее желании обсудить ситуацию более открыто, чем могла в окружении своего обычного круга советников.

— Не может быть и речи, — сказала она, — Примаделвинг — опора губернатора и этот дворец — символ Имперской власти. Оставить его будет все равно, что послать совершенно неверный сигнал населению.

— Я не предлагаю вам уезжать, — сказал я, нарезая какой-то вид жареных грибов, которые почти скрывали мою тарелку[793], — но здесь значительное число гражданского населения, которое остается в зоне риска, пока тираниды в силе. Их нужно как можно скорее перевезти в безопасные зоны.

— Все три миллиона? — с некоторым изумлением спросила Клотильда.

— В любом случае, как можно больше, — сказала Кастин. Броклау кивнул, прожевал и поспешно проглотил, перед тем как встрять в разговор.

— Три миллиона гражданских — все равно, что три миллиона кусков наживки для нидов, — сказал он, — разум улья уже почуял такое огромное скопление биомассы и готовится ассимилировать ее. Если он еще не атаковал, то только потому, что не может собрать достаточно большое войско, чтобы наверняка проломиться через нашу оборону.

— Вот кто для вас все мои поданные, майор? — прохладно спросила Клотильда. — Потенциальное мясо для тиранидов.

Броклау покраснел.

— Конечно, нет, — сказал он, — но мы должны знать стратегическую обстановку.

— Слова настоящего солдата, — сказала Клотильда с улыбкой, и Броклау снова покраснел, впервые осознав, что та трогает его ногу.

— Слова Рупута имеют смысл, — сказала Кастин, лояльно подходя к спасению ее подчиненных, — как и Кайафаса. Мы все дрались с тиранидами ранее, и выученные уроки достались нам тяжело.

— Уверена, что так и было, — Клотильда деликатно откусила от грибного стейка, — но массовая эвакуация таких масштабов невозможна с теми ресурсами, что у нас есть. Мы напряжены до предела, и это только вывоз гражданских из Пустошей, — она сделала паузу, отхлебнув вина, — и последнее что нам нужно на этом этапе, так это вызвать панику.

Я кивнул, стараясь не представлять эффект от гражданского беспорядка в ограниченном пространстве пещерного города и страшных последствий для нашей боеготовности.

— И все же, — подчеркнул я, — чем меньше невинных зрителей нам нужно будет защищать, когда начнется пальба, тем лучше.

Страшное предсказание Изембарда все еще было свежо в памяти, и я не видел причин в нем сомневаться.

— Если мы сможем убедить некоторых уехать по собственной воле, это будет хоть что-то.

— Я полагаю, что это возможно, — пришла к выводу Клотильда, задумчиво кивая и наклонившись к Броклау, чтобы подлить вина. Мы собрались для того, чтобы поговорить открыто и это означало отсутствие слуг, которые обычно занимались такими деталями.

— Новостные принты и пикт-касты говорят о существовании роя, но преуменьшают опасность. Я предлагаю, чтобы они чуть менее сдерживались, подчеркивая, что в других провинциях безопаснее и пусть работяги сделают остальную работу сами.

— Это убедит некоторых уехать, пока все идет хорошо, — сказала Кастин, — и может помочь, если СПО начнет сопровождать конвои краулеров. Последнее что нам нужно, чтобы ниды вырезали один в то время, как мы пытаемся убедить гражданских уехать.

— Хорошая мысль, — согласился я.

— Есть новости о подкреплении? — спросила Клотильда, и Кастин кивнула.

— Еще три полка на пути с Коронуса. Два валхалльских пехотных и один тяжело бронированный, чтобы задать здоровенным жару. Если мы до их прихода сможем ограничить заражение Пустошами, у нас может появиться шанс.

— Также на подходе крейсер космодесанта, — добавил я, отмечая скрытые взгляды между Кастин и Броклау, которые очень хорошо знали о моем сотрудничестве с Эмберли и несомненно подозревали, что я дернул за пару струн от ее имени; хотя в этом случае это кажется было случайным совпадением[794], — из Ордена Костяных Кинжалов. Кажется, они приняли наш вызов о подкреплении и ответили.

— Это превосходные новости, — сказала Клотильда, — как скоро они будут здесь?

Кастин пожала плечами.

— Через месяц или около того, на все воля Императора.

— Понятно, — губернатор задумчиво прожевала еще одну ложку грибов, — тогда будем надеяться, что мы все еще будем на месте, чтобы поприветствовать их.

Последующие напряженные дни сложились в неделю, я начал надеяться, что губернатор, в конце концов, исполнит свое желание. Эвакуация проходила столь же гладко, как ожидалось, бесчисленные гражданские избегали, весьма буквально, пастей смерти, в то время как наши силы были связанны значительным числом столкновений, которые, как мы надеялись, предотвратят собрание разрозненных групп роя в одну объединенную армию. Наши собственные бойцы дрались с нидами достаточно часто, чтобы осознавать значимость растянутой нейросети и при случае оставляли в ней прорехи. К моему удивлению нускуамцы, кажется, тоже выучили этот урок, у них хватило здравомыслия скопировать тактику вальхалльцев, которая приносила свои плоды, вместо того, чтобы просто нестись сломя голову вперед к мясорубке, как они поступали с орками.

Что еще больше удивляло, кажется, за такие изменения нужно было благодарить Форрес; хотя она все еще безрассудно впадала в психоз, по крайней мере, с моей точки зрения, наш маленький вояж с нидами в агропещере и потасовка с тервигоном, кажется, излечил ее иллюзию бессмертности, распространенную среди молодежи Схолы Прогениум и, завоеванный ей с таким трудом прагматизм передался бойцам под ее опекой.

— Каждая потраченная жизнь на поле брани — победа врагов Императора, — заявил я ей, когда однажды утром мы встретились в коридоре, ведущем в конференц-зал, в ответ на какую-то глупую банальность, которую она процитировала о благородстве самопожертвования, и та несколько странно посмотрела на меня.

— Я никогда не думала в этом ключе, — сказала она, затем замешкалась, — могу я говорить откровенно, комиссар?

— Во всех смыслах, комиссар, — ответил я, потешаясь над ее формализмом.

— Я полагаю, что должна извиниться, — сказала она, совершенно поймав меня врасплох, — честно говоря, когда мы впервые встретились, я думала что, ваша репутация, должно быть, значительно преувеличена.

— Я знал, что мы хоть в чем-то придем к согласию, — сказал я, выдавая правду за шутку и, таким образом, усиливая ее впечатление о скромности, которую, кажется, все приписывали моей персоне. Уголки губ Форрес приподнялись в улыбке, потом она спешно стерла с лица все признаки веселья.

— Они привыкли рассказывать о вас в Схоле Прогениум, — сказала она, — делая вас, таким образом, каким-то идеалом, к которому мы должны стремиться.

— Я бы никому не посоветовал этого, — ответил я столь же искренне.

— Так что, когда я встретила вас лично, — упорствовала она, — полагаю, была несколько разочарована. Вы казались таким…

— Человечным? — предложил я, и она серьезно кивнула.

— Мы все такие, — сказал я, — гвардейцы, СПО, гражданские…

Я прервался, чтобы учтиво кивнуть Изембарду.

— Даже он, хотя не поблагодарит вас, если скажите ему такое. Это делает нас сильнее и гарантирует победу.

— Да. Что ж, — Форрес пожала плечами, — просто думала, что должна это сказать, вот и все.

— Я благодарен за это, — уверил я ее, — и за вашу искренность.

Что было более чем иронично, учитывая, какими выученными наизусть банальностями я отделался от нее. В любом случае, казалось, это сработало; она выдала сжатую улыбку и пошла к нускуамцам в углу комнаты.

— Магос, — сказал я, когда Изембард, кажется, интерпретировал мое приветствие как приглашение к беседе и задержался около меня, вместо того чтобы занять свое место за столом, — что-то произошло, о чем должны знать все остальные?

— Всему свое время, комиссар, — зачастил он, — Омниссия раскрывает свои секреты медленно. Но один из аспектов нашей работы затрагивает вас, так что я полагаю, вам должно быть интересно.

— Меня? — спросил я, и как вы можете ожидать, ощутив смущение. — Каким образом?

— Замерзшие тираниды, которых вы нашли, — гудел Изембард, — наша предварительная оценка времени, в котором они были погребены, должно быть, ошибочна.

— Очаровательно, — сказал я, пытаясь скрыть свое полное безразличие к этой теме, хотя если бы я осознавал всю значимость сказанного в то время, я уверен, что слушал бы с гораздо большим интересом, — и как долго они пробыли здесь?

— Значительно дольше, — сказал техножрец, — хотя мы все еще пытаемся получить более точные данные, их появление могло предшествовать удару астероида, который сформировал геологический рельеф этого региона.

— Флаг им в руки, — ответил я. Гораздо более насущной проблемой с моей точки зрения был тот бесспорный факт, что рой становится более слаженным и его тактика все более изощренной: как только совещание началось, высказывая это, я потратил мало времени.

— Мы уже видели такое раньше, — уверенно сказала Кастин, — разум улья анализирует тактику против него и соответственно модифицирует свою.

— Склонен согласиться, — сказал Изембард, — если бы не скорость, с которой появляются изменения. Мы начинаем встречать отдельные под-рои, координирующие свои усилия, что стоит далеко за способностями встречаемых ранее синаптических существ.

— Тогда как они это делают? — спросил я, знакомое покалывание ладоней предупредило о появлении серьезных проблем.

— Мы вывели гипотезу, — ответил магос после секундного молчания, что было подозрительно похоже на паузу для драматического эфекта, — что какой-то главный узел разума улья пережил катастрофу, которая сокрушила меньших существ, и впал в спячку вместе с ними. Сейчас возросшая синаптическая активность в нейросети послужила причиной пробуждения, оживляя остальные биоформы.

— Вы имеете ввиду, что биокорабль, который принес их, просыпается? — спросил я, от этой мысли мой желудок скрутило. Изембард глубокомысленно кивнул.

— Это возможно, — сказал он, — хотя если такое судно находилось где-то поблизости к Нускуам Фундументибус, то почти наверняка к этому времени уже дало бы о себе знать. Гораздо более вероятно, что его некоторые фрагменты дополняют особей на поверхности.

— Тогда мы найдем это и убьем, — сказала Кастин, ее лицо было бледным даже для жителя ледяного мира, — до того, как оно окончательно проснется. Если оно окрепнет, то начнет призывать флот, откуда изначально появилось.

— И если это произойдет, — сделал я вывод, — мы столкнемся с полномасштабным вторжением.

Мы посмотрели друг на друга с ужасающим пониманием. Из своего горького опыта мы знали, даже маленький осколок флота мог уничтожить мир в течение недель. С относительно низким и высоко концентрированным населением, даже единственный полностью функционирующий биокорабль, вероятно, мог оставить Нускуам Фундументибус в руинах еще до прибытия ожидаемого нами подкрепления.

— Он может находиться в короне системы? — спросила Форрес.

— Его почти невозможно было бы найти среди обломков комет.

Броклау покачал головой.

— Ему нужно находиться гораздо ближе, чтобы установить надежный контакт с роем на земле, — подчеркнул он.

— Возможно на орбите, каким-то образом спрятавшись?

— Общеизвестно, что корабли-ульи крайне сложно обнаружить ауспексами, — сказал Изембард, — но нет записей о том, что какой-нибудь из них полностью избежал обнаружения на такой дистанции. Контролирующий разум почти определенно где-то на поверхности Нускуам Фундументибус.

— Если все активные ниды в Подветренных Пустошах, значит, и узел улья должен быть тут, — рискнул я высказаться вслух. Изембард наклонил голову.

— Разумный вывод, — согласился он, — хотя он все еще оставляет значительную зону для поисков.

— Слишком большую, — сказала Кастин, — чтобы обеспечить поиск на поверхности, наши силы и так уже слишком сильно растянуты, даже если бы мы знали, где искать.

— А что насчет воздушной разведки? — спросила Брекка, и присутствующий старший офицер СПО покачала головой.

— Все воздушные суда полностью заняты эвакуацией, — сказала она, — мы можем передислоцировать их…

— Нет, — с нажимом вклинилась Клотильда, — безопасность наших граждан должна быть нашим высшим приоритетом.

— Со всем уважением, ваше Превосходительство, — сказала Форрес, — спасение планеты должно быть нашим высшим приоритетом. Конечно же, сопутствующие потери прискорбны, но…

— Тогда я предлагаю, чтобы вы нашли способ достичь этого без того, чтобы скармливать моих граждан первой же проходящей мимо особи, — ответила Клотильда тоном, не терпящим возражений.

— В любом случае, воздушная разведка, возможно, не сильно нам поможет, — самым дипломатическим тоном ответил я; последнее, что нам нужно было, так это начать ругаться меж собой.

— Чем бы ни был этот узел разума, возможно, он похоронен так же глубоко, как и остальные ниды.

— Тогда нам просто нужно надеяться, что кто-то заметит их, копающих яму, — сухо сказала Кастин, — вовремя, чтобы вызвать бомбардировку. К моему удивлению, Изембард снова закивал.

— Это может сработать, — сказал он, — убийство первичного узла, по меньше мере, сильно ударит по рою. Если нам особенно повезет, возникший психический шок выведет из строя большинство подчиненных организмов.

— Так как нам найти его? — спросил я.

К моему удивлению, Изембард пожал плечами как человек, который только смутно помнил, как делается это движение.

— Слепая удача несколько за гранью возможностей Омниссии, — сказал он.

— Удача сопутствует тем, кто трудится, — ответил я, стараясь говорить уверенно, но, по правде говоря, это было далеко не так. Если Изембард был прав насчет существования высшего координирующего разума, тогда рой был бесконечно опаснее, чем мы предполагали.

Заметки редактора

Пока Имперская Гвардия готовила себя к дальнейшим атакам врага, который казался теперь еще более опасным, чем они думали, губернатор Стрибгриблинг продолжала предпринимать усилия, чтобы убедить гражданское населения Примаделвинга, что будет лучше убраться с линии огня. Хотя только относительно небольшое количество из общего числа учло осторожно поданые намеки, устойчивый ручеек беженцев начал уходить в другие пещерные города; что, хотя и немного снизило напряжение в столице, по-своему начало создавать административные трудности в других населенных центрах.

Эти выбранные отрывки из принтлистов и других источников как-то разъяснят усилия по убеждению наиболее вольных граждан уехать.

Взято из "Нускуанской ежедневной газеты" 373 942М41.

ВТОРЖЕНИЕ КСЕНОСОВ ШИРИТСЯ.

Губернатор призывает к спокойствию.

Несмотря на максимальные усилия сил планетарной обороны, и относительно недавно прибывших подразделений Имперской Гвардии по защите, из отдаленных поселений по всей Подветренной Пустоши продолжают поступать доклады о жертвах бесчинства тиранидов. Хотя попытки эвакуации наиболее подверженных риску гражданских продолжаются, до уничтожения незваных ксеносов, дальнейшие жертвы кажутся неизбежными.

Отметим, что большинство спасенных перевезли не в Примаделвинг, что, казалось бы, наиболее разумным в данных обстоятельствах, а в города других провинцией, из этого не сложно сделать вывод, что столица планеты сама по себе уязвима для орды ксеносов. В своем относительно недавнем обращении губернатор Стрибгриблинг мало что сделала, чтобы успокоить эти слухи.

— Мы все должны оставаться непоколебимыми и стойкими, — сказала она делегатом ассамблеи, — даже там, где кажется, что гарантирована безопасность. Тираниды, несомненно, представляют могущественную и громадную угрозу. Однако мы не должны позволить слепой паники управлять нашими действиями, но спокойно и разумно удостовериться в нашей безопасности.

Взято из "Солнечный" 373 942М41.

ТЫСЯЧИ БЕГУТ ОТ РЫСКАЮЩИХ КСЕНОСОВ!

Полный ужас, с которым столкнулись отчаянные снеговладельцы[795] стал очевиден этим утром, когда в Примаделвинг прибыли выжившие после тиранидской атаки на деревушку Восточный Гребень. Больше половины населения вырезали рыскающие звери, до того, как расчет из 597-ого валхалльского смог ответить на их умоляющее о помощи вокс-сообщение.

— Это был кошмар, — рассказала нам рабочая по фильтровке льда Джезеба Клефф, — они рвали людей на части и жрали их, куда ни посмотри. От моей бабушки остались только очки.

— Пустоши теперь не подходящее место для воспитания детей, — добавил ее муж, — мы переезжаем в Полатрополис, как только Джезеба подыщет работу.

(Эксклюзивные пикты, страницы 3,5,6 и 8. комментарии и рисунки, страница 2.

— Не паникуйте, — сказала Губернатор, страница 7).

Взято из "Нускуанской ежедневной газеты" 376 942М41.

ЗАПАДНОШАХТСКИЙ БУМ ДАЕТ РАБОЧИЕ МЕСТА.

Стремительно растущая экономика Западношахтска, питаемая недавно построенным вторым космопортовым комплексом после Примаделвинга, привела к критической нехватке специалистов в этой расцветающей метрополии. В результате резко взлетели заработные платы, некоторые квалифицированные рабочие получили тридцатипроцентную прибавку, что ставит их в заметно лучшее положение над выполняющими ту же работу в Примаделвинге. Несмотря на высокие выплаты, многие бизнесмены отчаянно ищут персонал и связывают свои надежды со свежим притоком рабочих из Подветренных Пустошей, где тираниды и налеты орков внесли некоторую сумятицу в традиционную занятость населения.

Выдержка из пикткаста губернатора Стрибгриблинг, 387 942М41.

— Эвакуация Подветренных Пустошей значительно продвигается, бесчисленные невинные жизни спасены от тиранидской угрозы. Но давайте не забывать героические жертвы многих из Имперской Гвардии и Сил Планетарной Обороны, которые сделали это возможным. Даже сейчас они сражаются с все растущим числом этих мерзких и смертоносных существ. Лишенные легкой добычи, которую надеялись поглотить, они, должно быть, наверняка ищут новых жертв. Примаделвинг остается хорошо защищенным убежищем, но сейчас не время для самодовольства. Многие особи из роя специализированы на проникновении и, должно быть, наверняка испытывают наши укрепления в надежде найти слабину. Оставайтесь бдительными и сразу же сообщайте обо всем необычном соответствующим властям. Помните, что вы — первая линия нашей обороны.

Глава двадцатая

— Я думаю, бойцы на льду не согласятся с этим, — сказал я, — уверенные, что они первая линия нашей обороны.

Клотильда только что сделала заявление через пикткаст, которое эффективно доносило до прячущихся в тепле и комфорте граждан Примаделвинга, что они также на передовой, как мужчины и женщины, сражающиеся за их жизни в промерзших пустошах. И даже позволила себе гиперболу, что я обычно ожидаю от таких речей, которая поразила меня своей шутливой необдуманностью. Губернатор взглянула на меня из-за гололита в командном центре, когда ее проецируемое изображение потухло, с непонятным выражение лица.

— Я понимаю вашу точку зрения, — сказала она, — и не желала преуменьшить героизм любого, сражающегося там с тиранидами. Но вы также хорошо знаете, как и я, что это только вопрос времени, когда они атакуют город.

Мы все взглянули на дисплей, где цепочка иконок-контактов сформировала все затягивающуюся петлю вокруг наших шей.

— Становится все сложнее и сложнее удерживать маршруты краулеров открытыми; чем больше жителей мы убедим уехать, пока они чистые, тем лучше, и небольшое разумное нагнетание страха поможет нам.

— Кроме того, это справедливое замечание, — к моему удивлению, Кастин уступила, — рано или поздно мы обнаружим ликтора или выводок генокрадов, снующих в нашем тылу, и когда это случится, нам понадобится любая помощь.

— В таком случае, слишком много не бывает, — сказал я, разворачиваясь к Клотильде, — если у нас вскоре закроются маршруты краулеров, тогда нам понадобятся подходящие маршруты для эвакуации как можно быстрее. Я понимаю ваше нежелание, но…

— Нет, — категорически заявила она, — я не верю, что дойдет до этого. Это может быть абстрактная тактическая проблема для вас, но для меня это жизни и дома миллионов людей, которые доверились Императору, мне и Его официальным представителям. Оставить столицу — все равно, что повернуться спиной ко всему, за что сражается Империум.

— Со всем уважением, ваше Превосходительство, — сказала Форрес, также неожиданно вклинившись, — мы можем защитить все, за что воюет Империум гораздо эффективнее без миллионов гражданских, стоящих перед огневыми рубежами, и которых оптом могут сожрать тираниды, один Император только знает, сколько при этом получив еще подкреплений. Теперь, когда Пустоши очищены и у нас есть все возможные ресурсы, мы должны сразу же эвакуировать город.

— Хорошо сказано, комиссар, — вставил я, радостно позволив кому-то другому вызвать ярость разъяренного губернатора (которая по моему опыту может быть потрясающе страшной, особенно, если тот оказывается гибридом генокрадов или бормочущим безумцем с персональной свитой из демонов, как это случалось в паре незабываемых случаев в прошлом). Клотильда взглянула на Брекку и на контингент СПО, несомненно, надеясь найти там поддержку ее позиции, но не получилось; все они явно с полным согласием смотрели на Форрес.

Кастин деликатно прокашлялась.

— Если вы чувствуете, что не можете отдать приказ, — сказала она, — возможно, тогда самое время взять провинцию под непосредственную защиту Его Божественного Императора вооруженных сил.

Клотильда посмотрела на нее с явным скепсисом.

— Вы угрожаете мне своего рода дворцовым переворотом? — потребовала она ответа.

— Ни в коем случае, — сказал я как можно дипломатичнее, в чем сильно натренировался за все эти прошедшие годы, — полковник Кастин просто подчеркивает, что старшему офицеру Имперской гвардии предоставлено право объявить военное положение в чрезвычайном случае, если власти планеты отреагировали не вовремя и не должным образом.

Я произнес фразу так, словно цитировал, хотя настоящее правило было намного сильнее синтаксически изуродовано, к тому же, я все равно не мог вспомнить его настолько детально.

— Технически, этот вопрос подлежит ратификации самым старшим офицером Комиссариата[796], — добавил я запоздалую мысль, это требование, по-видимому, держало в узде тех офицеров Гвардии, которые мечтали произвести изменение в карьере и стать губернаторами, — но так как самый старший офицер Комиссариата на Нускуам Фундументибус — я, и, поскольку всецело доверяю полковнику, мы можем считать этот вопрос решенным.

— Но она не самый старший офицер Имперской гвардии, — сказала Клотильда с видом игрока в регицид, неожиданно захватившего короля, — полковник Брекка имеет такое же звание.

— Полковник Кастин получила свое звание на несколько лет раньше, это, и ее пистолет, все равно делает ее старшим офицером, — указал я, — эти два пункта позволяют ей объявить военное положение сейчас же, с моим, это для протокола, полным одобрением, если она увидит в этом необходимость.

Кастин поймала мой взгляд, выражая свою признательность за поддержку почти заметным кивком.

— Значит, мы все согласны с необходимостью немедленной эвакуации? — спросила она.

— Так и есть, — натянуто ответила Клотильда после незначительной паузы.

— Тогда я бы сказала, что гражданские власти отреагировали должным образом, — явно с облегчением произнесла Кастин, — по крайней мере, в данный момент.

— Я не уверен, что это подходящее время становиться врагом губернатора, — сказал Броклау, когда мы рассказали ему о событиях последнего совещания. Его лицо все еще было раскрасневшимся от летящего на поверхности дождя со снегом, где он надзирал за созданием нового кольца обороны по периметру города и явно наслаждался прогулкой по сугробам, которую предоставляла работа.

— Но в данных обстоятельствах, кажется, у вас не было выбора.

— Я боюсь, что так, — сказал я, — последнее, что нам нужно… как вы там сказали?

— "три миллиона кусков наживки для тиранидов", — любезно пересказала Кастин, и Броклау ухмыльнулся этой добродушной шутке.

— Верно, — сказал я, — уверен, что она не затаит обиду, когда у нее будет шанс все обдумать.

— Надеюсь, нет, — ответила Кастин, вздрогнув, когда достаточно близко подошел Юрген с целью вручить ей дымящуюся кружку с танной.

— Это будет та еще работенка: перемещать командный пост на этом этапе.

Она оглядела мой кабинет, уделяя особенное внимание богатой обстановке комнаты, которую я обнаружил, вселившись, и которую сразу же отодвинул к стенам, дабы освободить место для стола. Принять гостеприимство губернатора по приезду было удобно, но также может принести множество больших проблем, если мы поссоримся с ней.

Броклау с благодарностью взял свою чашку танна, отогревая ею руки, после чего отхлебнул ароматного напитка.

— Не вижу проблем, — сказал он, — если она будет доставлять неприятности, так или иначе объявим военное положение и позволим Кайафасу снова припугнуть ее расстрелом.

— Я никогда ничего такого не делал, — сказал я, принимая неизбежную ношу подтруниваний[797], — я просто указал, что у Регины есть пушка.

— Можно было с легкостью не уведомлять ее об этом, — сухо сказала Кастин.

— В любом случае мы настояли на нашей точке зрения. Был издан приказ об эвакуации, — она говорила с некоторым облегчением, которое, я должен признаться, разделял. Если ввести военное положение в Примаделвинге, то это обременит нас бесконечной ответственностью, связанной с его управлением, что в свою очередь будет препятствовать нашим усилиям по решению проблемы тиранидов почти так же, как оставшиеся гражданские.

— Что-нибудь еще, сэр? — спросил Юрген, вручая мне последнюю чашку с подноса. Через секунду размышлений я кивнул.

— Нет, спасибо — подтвердил я. Основная причина провести совещание в моем кабинете была в уверенности, что нас не прервут, как только он заступит на свой пост в приемной, со своей обычной смесью вежливости и почти смертоносной напыщенностью отгоняя всех, кроме самых важных посетителей.

— Самый важный вопрос в том, сколько гражданских мы сможем вывести отсюда, пока наземные маршруты не станут слишком опасными для краулеров, — сказала Кастин, — как только мы будем ограничены авиацией, нам кранты.

Я и Броклау задумчиво кивнули. Ничтожно малое количество воздушных судов Нускуама полностью не соответствовало задаче по перевозке такого числа людей, даже если зверская погода на поверхности не заставит их простоять на земле половину времени[798].

— Нам придется реквизировать все, до чего дотянемся, — сказал я, — грузовые краулеры, пассажирские машины.

В моем разуме вспыхнули воспоминания об устойчивом потоке брани, который сопровождал наше неудавшееся путешествие обратно из агропещер.

— Они не будут удобны, но это лучше чем закончить свою жизнь рационом нидов.

— Нам также понадобится защита конвоя, — подчеркнул Броклау, — они сами по себе достаточно уязвимы и как только ниды осознают, что огромное число людей движется по льду, они налетят на них словно эльдарские разбойники.

— Я знаю, — Кастин выглядела обеспокоенной, — мы можем послать несколько отделений вместе с "Химерами", но им в таких условиях будет сложно ехать. И если не будем осторожны, то краулеры обгонят их.

— Может быть, лучше послать "Часовых", — предложил я, — они быстрые и достаточно проворные, чтобы оставаться с конвоем и у них достаточно огневой мощи, дабы срубить по-настоящему больших нидов, решивших поиграть в крутых.

— Могло бы помочь, — согласилась Кастин, — если бы у нас было достаточно шагателей. Но нам нужна, по меньшей мере, пара эскадронов, чтобы защитить один конвой, не говоря уже о том, сколько их уезжает.

— Я свяжусь с СПО, — пообещал Броклау, — у них было достаточно "Часовых" для рейдов наскок-отход против орков. У нускуамцев тоже остались бойцы, хотя сколько, на данный момент никто не знает.

До того, как я сформулировал адекватный ответ, услышал повышенные голоса в приемной, где сейчас скрывался Юрген; хотя если быть более точным, я мог разобрать один отдельный голос на повышенном тоне, явно женский, мой помощник несомненно отвечал в той же флегматичной манере, в которой отклонял большинство попыток пройти мимо него. Его упорные вежливые отказы до сего времени доводили генералов до апоплексического удара, но этот конкретный посетитель явно был из закаленного персонала. Со звенящим объявлением "Он все же увидит меня!", дверь в мой кабинет задрожала на петлях, открыв не совсем неожиданный силуэт молодой девушки в комиссарской шинели.

— Комиссар Форрес, — поприветствовал я, решив казаться беззаботным, — какая неожиданная радость. Юрген, не могли бы вы найти комиссару танна?

— Конечно, сэр, — сказал мой помощник, паря на пороге, явно с облегчением сбагрить проблему кому-то другому, несмотря на негодующие взгляды, направленные в спину не обращающей внимание Форрес, когда она прошагала мимо него в комнату. Он понизил голос.

— Я извиняюсь, сэр, она просто протиснулась мимо меня. Я никак не мог ее остановить, не открывая огонь.

Этот вариант он явно считал привлекательным, судя по выражению, с которым он снова взглянул в сторону молодой девушки.

— Это не ваша вина, — уверил я его, — сомневаюсь, что сам Император смог бы ее притормозить.

— Вероятно, нет, сэр, — согласился он, каким-то образом успокоенный и ушел в поисках напитка для нашей неожиданной гостьи.

— Вам нужно на это взглянуть, — без преамбулы заявила Форрес и бросила инфо-планшет на мой стол. Кастин подобрала его и активировала, в это время мы с Броклау встали вокруг нее, чтобы разглядеть экран.

— Это прошло по всем пикт-каналам около десяти минут назад.

Появилось лицо Клотильды в середине речи, и я вопросительно взглянул на Форрес.

— Может, стоит посмотреть сначала?

Молодая комиссар покачала головой.

— Там просто обычные банальности, — уверила она меня, — вот важный отрывок.

— … соответственно я, — с преувеличенной многозначительностью произнесла Клотильда, — с тяжелым сердцем, решила передать ответственность за это великое и серьезное начинание на плечи, способные вынести это бремя. Комиссар Каин, известный как верный защитник Империума, дает слишком ценные советы, чтобы от них можно было просто отмахнуться, сколь бы они не шли в разрез с моим собственным мнением. Исходя из этого, эвакуация будет передана под юрисдикцию Сил Планетарной Обороны, и я призываю всех лояльных граждан сотрудничать в полной мере с нашими доблестными защитниками…

— И так далее и тому подобное — до фракнутой блевоты, — сказала Форрес, выключая запись. Я впервые слышал, как она выругалась, и видел ее настолько рассерженной.

— Она обскакала нас, — сказал я, разрываемый между раздражением и смехом, — Регина теперь не может объявить военное положение, так как она сама уже его объявила.

— Разница в том, что она во главе СПО[799], — указала Форрес, — теперь она может таскаться на своих каблучках и препятствовать эвакуации как ей хотелось, и мы ничего не сможем с этим сделать.

— А нам и не нужно, — ответил я, — СПО достаточно насиделись на передовой, дабы оценить насколько велика угроза тиранидов. Я полагаю, они все сделают как можно лучше, независимо от того, понравится это губернатору или нет.

— Что поднимает вопрос, будут ли их усилия достаточно хороши, — как всегда прямолинейно высказался Броклау, — это будет кошмар тыловиков, запала Гвардии у них нет, не так ли?

— Мы могли бы предложить помощь, — задумчиво сказала Кастин, — Сулла могла бы подтянуть их. Но если атакуют ниды, она понадобится нам в сугробах намного сильнее, чем порученное ей перетаскивание инфо-планшетов.

— Похоже, это работа для комиссара, — сказал я, многозначительно глядя на Форрес. Она задумчиво кивнула, начиная успокаиваться, когда задумалась о сказанном.

— Это правда, — сказала она, в данный момент выглядевшая намного счастливее, чем когда пришла. Она, даже не вздрогнув, взяла кружку танна, которую несколько мрачно предложил Юрген.

— А если вы будете присматривать за ними, они не сильно наломают дрова.

— Я? — меня это удивило. — Я думал с вашим опытом работы с нускуамцами, вы более подходящая кандидатура.

К тому же, это заняло бы ее достаточно, чтобы в обозримом будущем не попадаться мне на пути.

— Но вы же Герой Империума, — настаивала Кастин, не особо-то скрывая свое веселье, — услышав о вашем руководстве, гражданские будут намного спокойнее, чем с комиссаром, о котором впервые услышали. К тому же будут гораздо охотнее делать то, что им велели.

— Хорошая мысль, — согласился я, раздумывая над вопросом. Моя раздутая репутация, очевидно, преследовала меня и здесь, впрочем, как и во всех других местах, где я появлялся[800], особенно та роль, которую я играл в первой кампании против орков; немного понадобится, чтобы превратить это в преимущество при общении с местными.

Не говоря уже о том факте, что чем дольше я буду загонять это стадо в краулеры, то по вполне понятным причинам никто не будет ожидать, что я возглавлю "сделай или умри" вылазку против нидов.

— Значит, вы согласны? — спросила Форрес, не совсем скрывая свое нетерпение скинуть работу в руки скучного старого хрыча, как я, в то время как она стремительно побежит спасать галактику от ужаса разума-улья. Я задумался на секунду, был ли я когда-нибудь столь юн и прыток, после чего решил, что нет, не был; в чем заключалась небольшая ирония, поскольку независимо от этого, меня настойчиво преследуют неприятности.

— Я полагаю, что лучше этим заняться мне, — сказал я, симулируя насколько мог свое неохотное согласие, — кому-то придется, и, как вы сказали, кажется, я уже что-то получил в актив общественного мнения. Мы также можем выжать из этого хоть что-то, если получится.

— Значит, мы пришли к согласию, — сказала Кастин, — Кайафас пасет работяг, в то время как остальные возвращаются к войне.

— Удачи с этим, — сказал я, про себя наслаждаясь промелькнувшим ошеломленным выражением лица Форрес от небрежного упоминания моего имени, — да пребудет с вами Император.

— С вами тоже, — сказала Форрес, ответив автоматически, как будто до сих пор находясь в часовне Схолы. В то время я принял это просто за ответную любезность, но оглядываясь назад, должен сказать, что мне понадобилась вся помощь, которую мог дать Золотой Трон.

Глава двадцать первая

Должен признать, поначалу, мои новые обязанности были далеко не в тягость. Моя дутая репутация проделала обычный фокус, расположив к себе большинство людей, с которыми я разговаривал, и они слушали меня, не сильно возражая; особенно гражданские, которые обычно толпами велись на образ скромного героя. СПО слушались еще сильнее, если это вообще было возможным, так как даже если они не были очарованы всеми приписываемыми мне победами, то у меня все еще оставался кушак и шинель для убеждения, не говоря уже о шедшем с ними пистолете. По моему опыту, возможность пристрелить любого несогласного с тобой, была достаточно веским основанием с легкостью склонить их к своей точке зрения[801]. Хотя обычная гражданка столь же неохотно, как и ожидается, пакует мужа, детей и оставляет жилище, перспектива быть сожранным тиранидами была еще менее привлекательной, так что, как я и думал, многие из них отправились на стоянку краулеров, как только им приказали. Однако были неизбежные исключения, которые доставляли нам головную боль, даже после того как я разрешил опубликовать на общественных новостных каналах некоторые, должным образом ужасные, пикты атаки тиранидов.

— Проблема, — в одну из своих периодических встреч с губернатором я откровенно высказался, — в вас. Конечно же, не лично в вас, но пока вы остаетесь непреклонной в своем решении покинуть Примаделвинг, всегда найдутся граждане, которые будут настойчиво следовать вашему примеру.

— Уверена, что так и есть, — любезно улыбаясь, ответила Клотильда. Она, кажется, не держала обиды за потерю власти над эвакуацией и возможности прервать ее, если это действительно было у нее на повестке дня[802]; но я провел достаточно времени в среде политиканов, чтобы потерять осторожность, мало ли что.

— Но я не сдвинусь с места. Вы видели достаточно охваченных войной районов, чтобы знать, что происходит, когда губернатор сбегает. Паника, беспорядки, грабежи и анархия. Пока я остаюсь, владычество Империума остается прочным.

Мы совещались в одной из внешних комнат ее личных покоев, которые, — невзирая на прямое соединение хорошо освещенными туннелями с зонами дворцового комплекса, переданных 597-ому, — возможно были так же хороши, как и на других планетах.

(Откуда, кстати, кажется, и возникла большая часть мебели). Как и в большинстве дворцов, которые я посещал за эти годы, кажется, больше ценилось богатство, чем хороший вкус в подборке декора, но по крайней мере, при внимательном взгляде, этот образчик был относительно сдержан, предоставляя возможность игнорировать золоченых херувимов, чьи хмурые взгляды дырявили вас со всех возможных поверхностей.

— До определенного момента, — сказал я, — но огромная разница в том, что вас ждет ожидающий шаттл, если ниды прорвутся внутрь. А гражданских нет.

Пока я говорил, у меня в голове забрезжила идея, но до того, как я внимательно ее обдумал, Клотильда, без уважения к деревянной инкрустации или фарфору, долбанула своей чашкой по столику рядом с собой.

— Тогда я предлагаю вам предотвратить проникновение тиранидов, — безапелляционно заявила она, как будто вопрос заключался в том, чтобы закрыть пару дверей или объявить им о своем решительном несогласии в связи с их появлением. — Что вы делаете с жителями, которые отказываются уезжать?

— Мы мало что можем сделать, — признал я, — кроме как попытаться убедить их. Форрес предлагала просто арестовывать несогласных и под дулом пистолета загонять в краулеры, но сколь бы не была привлекательна идея в теории, я был вынужден наложить вето на ее практическом применении. Возмущение, в лучшем случае, значительно затруднит всем задачу и более чем вероятно породит именно те гражданские беспорядки, которых мы сильнее всего опасались, отвлекая солдат и ресурсы от непосредственно важной миссии по защите их от роя.

— И как вы намерены это сделать? — спросила Клотильда, словно вопрос был чисто академическим. Я пожал плечами.

— Со всей откровенностью, — признал я, — без понятия.

— Тогда вам нужно выяснить, почему они не уходят, — сказала губернатор, — они все не могут оставаться здесь из-за меня.

— Верно, — снова признал я, — некоторые опасаются оставлять дома из-за боязни грабежей, а некоторые не верят, что тираниды могут быть опасны настолько, как на самом деле. Многие просто боятся путешествия, хотя честно говоря, я не могу их винить за это. Только недавно атаковали три конвоя, эскорт достаточно легко их отбил, но именно так работает разум улья; каждое поражение дает ему чуть больше знаний о нашем оружии и тактике, и он будет совершенствовать свою стратегию, пока однажды не преуспеет. Когда это произойдет…

Я пожал плечами.

— Тогда больше не будет конвоев. Все оставшиеся в Примаделвинге застрянут здесь в ожидании главного штурма.

Включая меня, что было не совсем приятной перспективой.

— Понятно, — Клотильда задумчиво кивнула и потянулась за какой-то липкой сладостью на резном стеклянном блюде, — тогда мне кажется, вам нужно найти способ убедить жителей последовать за вами, пока не стало слишком поздно.

— Это просто вопрос психологии, — сказал я, сильнее заворачиваясь в шинель, поскольку через толстые внешние двери главного паркинга краулеров задувал промораживающий до костей ветер. Пещера была слишком близко к поверхности, и поэтому была вырублена из твердого льда, а не в скальном основании, и хотя тут было намного теплее, чем в снежных полях выше, мне все же было несколько зябко. Жители ледяного мира, шастающие по открытому пространству, кажется, сочли условия практически тропическими, их плащи и жакеты была расстегнуты, когда под взором мрачных солдат СПО взбирались на борт изрыгающих прометий машин, наполнявших пещеру.

— Если они увидят меня прогуливающегося здесь, то подумают, что нечего опасаться.

— Понятно, — Сулла кивнула, ее собственная шинель была небрежно перекинута через руку, ее черты лица, отдаленно напоминающие лошадь, светились излучаемым ею нетерпением оказаться где-то подальше и, желательно, стрелять во что-нибудь. Мое счастье было в том, что в попытке использовать ее опыт тыловика, без полного отрыва от линии фронта, Кастин назначила ее роту обеспечивать безопасность конвоев; и в том, что проявив в полной мере обычный энтузиазм, она, казалось, решила взять командование над этим лично на себя[803].

— Вы желаете убедить их в безопасности.

— В любом случае, там будет безопаснее, чем здесь, — согласился я. Рой тиранидов сжимал кольцо вокруг города еще сильнее, и мы могли рассчитывать отправить только еще несколько конвоев до того как их кордон станет непроницаемым. Так что до этого момента нам чертовски везло, вывезти около сотни тысяч людей через дыры в окружении, которое постоянно сужалось; и я не сомневался, что если бы не постоянные разведывательные полеты пилотов СПО, то немногие группы беженцев смогли бы избежать их.

— Мы проведем вас, — полностью убежденно произнесла Сулла, — и вернем в целости.

— Не сомневаюсь, что так и будет, — ответил я, хотя если честно, упоминание о возвращении к армии тиранидов, раз уж я избегу их хватки, было далеко не столь привлекательным. Однако я бы всецело уверен, что найду какую-нибудь важную причину, чтобы остаться в пункте нашего назначения, по крайней мере, до тех пор, пока не отгремит худшее сражение. Признаюсь, это звучало едва ли подходящим для образа невозмутимой храбрости, который навязывали мне, однако для поддержки которого я был вынужден столь тяжко трудиться, так что я просто на секунду положил руки на свое оружие и изобразил спокойную решительность, словно не мог дождаться снова пустить их в ход.

К моему полному удивлению, Сулла купилась, просто глазея на меня в несколько отрешенной манере — столь знакомой мне — со слабой улыбкой на лице, после чего парадно отдала салют и развернулась уйти, заняться чем-то другим. Причина ее столь шустрого отбытия проявила себя секундой позже, обгоняемая ароматом давно несвежих носков.

— Извините, что заставил вас ждать, сэр, — сказал Юрген, его голос возник из узкой полоски псориаза, видимой меж опушенным козырьком его огромной меховой шапки и поднятым воротником шинели.

— Я просто заготавливал фляжечку для путешествия. Подумал, что она вам пригодится.

— Возможно, да, — согласился я, подавив дрожь, когда резкий порыв ветра нашел невидимую до сего момента щель в моих слоях одежды.

— Но не настолько как это, если дело пойдет наперекосяк, — успокаивающая огромная мелта была перекинута через его спину, рядом с более стройным силуэтом лазгана, и мой помощник почти с любовью похлопал по ним.

— Будем надеяться, что до этого не дойдет, — сказал он, разворачиваясь чтобы расчистить для меня путь через небольшую группу с пикт-камерами и писак для принтлистов, стоящих между мной и краулером, который согласно планам, станет нашим вторым домом на следующие тридцать два часа[804]. Памятуя о цели подать пример, я остановился и выдал им пару банальностей, принимая более подходящие драматические позы для имаджиферов, после чего мило сбежал в выбранную для меня машину. Почтенный, но комфортабельно обставленный снеголайнер, который, хотя и был забит намного сильнее, чем могли вообразить его создатели, все еще предоставлял необходимое количество удобств, — по крайней мере, по сравнению с тем, чтобы грохотать в отсеке грузового краулера.

В дополнение к комфортно подбитым сиденьям, в которые мы с Юргеном благодатно опустились, пассажирский краулер имел неоценимое преимущество в виде огромных окон, предоставляющих сплошную панораму окружающих красот, что хотя бы позволяло мне увидеть, кто именно пытается меня убить до того, как это произойдет. Хотя, конечно, у меня не было намерения подпустить кого-то столь близко для такой попытки.

В конце концов, шум двигателей заглушил все окружающие звуки и с рывком мы начали движение, вгрызаясь в рампу из уплотненного льда, ведущую в мир снаружи.

Как и во время побега из агропещеры на борту реквизированного краулера, который нам столь посчастливилось найти в ней, я нашел панораму замерзшего ландшафта вокруг нас столь же захватывающе новой. В это время солнце висело низко над горизонтом, раскрашивая окружающие нас снега в цвет крови, и я ощутил, что дрожу, и не совсем от холода, пробивающегося через материал толстой стеклянной плиты. Однако, не могу отрицать, что природа обладала волнующей красотой, закатное солнце поразительно осветило острые края частично засыпанных зданий, которые изредка ломали поверхность снегов[805], и мерцало на крупных глыбах льда, которые ограничивали трассу, по которой мы шли[806].

— Эскорт выстраивается в боевой порядок, — сказала мне Сулла, ее голос в комм-бусине отражался слабым эхом; немного развернув голову, я увидел "Часовых" Шамбаса, скачущих среди крупных машин, странным образом напоминая овцегончих, пасущих стадо, в то время как пара "Химер" ехала по флангам, по крайней мере, в данный момент времени. (Несмотря на все усилия Броклау, просто "Часовых" все равно не хватало, так что мы довольствовались тем, что у нас было: если у "Химер" появлялись проблемы держать скорость краулеров с широченными гусеницами, весь конвой просто замедлялся, чтобы те догнали). Я легко мог различить командную машину Суллы по отчетливо торчащим ауспекс и вокс-антеннам. Она по грудь высунулась из башенки и радостно помахала мне, после чего лихо промчалась мимо побитого грузового краулера, украшенного буксировочными цепями и притороченными бочками с прометиумом. Его очертания были так сильно украшены инкрустацией из грузов, что напомнило мне об орочьем хитром аппарате, который мы видели после нашего столь стремительного прибытия. Ветхая машина выглядела так, словно высматривала жертву, которой явно собиралась создать немало проблем, и я про себя прошептал благодарность Трону, что могу путешествовать относительно комфортно.

— Вижу тебя, — спокойно ответил я, в то время как продолжал смотреть вокруг, ища первые признаки передвижения врагов. Для этого было немножко рановато, но в данных обстоятельствах я чувствовал, немножко паранойи определенно не повредит.

— Есть что-то на ауспексах?

— Только дружественные цели, — уверила меня Сулла, хотя если бы я не был в этом уверен, то никогда бы вообще не пустился в эту поездку. "Валькирии" продолжали вылазки вдоль маршрутов конвоя и к большим скоплениям тиранидов, наши пилоты не видели ничего достаточно близко к намеченному нами маршруту, чтобы вызвать мою серьезную обеспокоенность. Тем не менее, я оставался не в своей тарелке, смутно убежденный, что пропустил что-то; тиранидов никогда не стояло недооценивать — знание, полученное тяжелыми испытаниями.

— Будем надеяться, что все останется как сейчас, — сказал я, хотя этого, конечно же, не произошло.

Заметки редактора

Каин вскользь упомянул об их транспорте, и случайные детали в последующих частях его повествования не совсем проливают свет на вопрос, насколько пассажирские машины, курсирующие между городами на Нускуам Фундументибус, отличаются от своих более утилитарных и обычно менее крупных, грузовых сородичей. Соответственно для этого здесь вставлена следующая выдержка.

Взято из: "Интересные места и скучные люди: Путеводитель Бродяги" за авторством Джерваля Секара 145M39

Учитывая отвратительный климат, единственным доступным способом посетить населенные пункты, кроме как сесть в шаттл и полететь, любопытному путнику остаются только снеголайнеры, которые курсируют между ними на регулярной основе. Они огромны и достаточно комфортны, чтобы перенести все, кроме самых долгих путешествий. Обычно разделены на три палубы: нижняя отведена под двигатель, баки с прометием и отсек для багажа пассажиров; средняя для сидений различных классов (в зависимости от цены) и отсеки для сна, которые, несмотря на свою ограниченную сущность, рекомендуем забронировать путешествующим на дальние дистанции. На верхней расположен зал для наблюдений, из которого, пока не надоест, можно смотреть на окрестности. Там же находится обеденная зона, предлагающая элементарные закуски того или иного рода.

Не приходится говорить, что необходимо запастись обширным материалом для чтения.

Глава двадцать вторая

К тому времени, когда потемнело, я должен признать, что вся новизна окружающих пейзажей начала надоедать. Как и моим компаньонам по путешествию, нускуамцам и валхалльцам, которые могли прочувствовать всю утонченную красоту бесконечного пейзажа из льда и снега, недоступную мне, но я находил ее все более и более монотонной; к тому же, медленное наступление ночи несло свои собственные проблемы. Каждый закуток тьмы мог прятать тиранидов, и я нес беспокойную бессменную вахту, несмотря на периодические переговоры в комм-бусине, которые уверяли меня, что наш эскорт не теряет бдительности и что нет никаких признаков готовящихся засад, которых я столь опасался.

По счастливой случайности, облака, все это время обволакивающие большую часть небосвода, разошлись, позволив слабому сиянию звезд мерцать на льду вокруг нас, каждая поверхность отражала и преломляла этот дар небес. Все это дополнялось более рассеянным желтым свечением, которое некоторое время меня озадачивало, у Нускуам Фундументибус не было луны, затем я различил на небе точку, намного ярче окружающих звезд, и загадка разрешилась. Орбитальные доки, которые чуть было не превратили нас в пыль во время нашего безрассудного побега из эмпирей, были достаточно огромны и находились на низкой орбите, чтобы отразить немного солнечного света на планету ниже.

И хотя этого было достаточно, чтобы тьма вокруг нас не превратилась в абсолютную, в ней все еще оставались очень темные места, в которых могло прятаться все что угодно. Так что я был неспокоен и сердечно рад видеть яркие поисковые лучи прожекторов "Химер" и "Часовых", непрерывно шарящие вокруг нас в постоянной боеготовности к любым угрозам.

Конечно же, ничего не происходило, и наступила бесконечная, утомительная и бессонная ночь. Несколько раз я вставал с сидения, надеясь восстановить циркуляцию крови в своих конечностях, но двигаться было невозможно. Снеголайнер был рассчитан везти около сотни человек в относительном комфорте, но сейчас в него было втиснуто почти в три раза больше душ, так что даже визит к кабине включал в себя обход препятствий по курсу, в виде загромождающих проход тел и пожитков. Выйти на верхнюю палубу представлялось совершенно невозможным деянием, даже если бы там и было что-то заслуживающее внимание, чтобы предпринять такую попытку, поскольку обычно находящийся там буфет был демонтирован в угоду дополнительных мест для пассажиров. Что оставило нас полагаться на припрятанные с его обычным усердием запасы Юргена; стандартные гвардейские батончики рациона, с их типичным не опознаваемым послевкусием чего-либо конкретного, которые мы разбавляли более чем желанной фляжечкой танны.

Я полагаю, в этом наши дела обстояли намного лучше, чем у окружающих нас бедняг, которые, кажется, не взяли с собой ничего для поддержания сил. К моему тщательно запрятанному облегчению, никто из беженцев не предпринял попытки втянуть нас в беседу; несомненно, из-за миазмов Юргена, которые, я должен признать, чувствовались менее заметными после нескольких прошедших часов, когда зловоние такого количества тел в такой близости начало расти. Ну и из-за столь открыто носимого нами оружия[807].

В конце концов, в пустынном краю начало светать, поднимающееся солнце снова залило снежные поля несколько зловещим темно-красным свечением. Когда я зевнул, бросив туда злобный взгляд, один из выходящих на поверхность пластов льда невдалеке от нас неожиданно раскрошился, мягко опускаясь ниже в каскаде сверкающих кристаллов.

— Ты видел это? — спросил я Юргена, который уже некоторое время был всецело поглощен ковырянием в носу.

— Видел что, сэр? — спросил он, отрывая взгляд от планшета с порно, которое он бесцельно смотрел. До того, как я уточнил, голос Суллы затараторил в комм-бусине.

— На нас тут идет подземная ударная волна, — сказала он мне, дрожь волнения перед боем, которой я научился опасаться, не совсем была подавленна в ее резаном тоне профессионала, — похоже бурильщик.

— Какого типа? — спросил я, с нехорошими предчувствиями глядя на замерзший ландшафт за окном. Я поднялся на ноги и наклонил голову, надеясь рассмотреть лучше.

— Пока не могу сказать, — сказала Сулла, — но, похоже, одна особь.

— Еще один разведчик, — сказал я, начиная немного успокаиваться. Нам все еще предстояло сражение, большинство зарывающихся форм тиранидов были огромными и хорошо бронированными, но, по крайней мере, это не полномасштабная атака и как только наш эскорт выйдет на позиции для концентрированного огня, то оно не затянется, — снова проверяют нашу оборону.

— Я тоже так думаю, — согласилась Сулла.

Но до того как я смог ответить, весь снеголайнер под ногами качнуло, вызвав встревоженные крики окружающих нас гражданских; я бы с радостью присоединился к этому хору, ежели бы не аудитория[808]. Секунду спустя что-то огромное встало на дыбы перед окнами, толстые хитиновые пластины покрывали змеиное тело шириной в пару метров, затем словно вышедшая из демонического кошмара голова ударила в остекление. Я отшатнулся назад, уткнувшись в кресло, когда острые как бритва осколки усеяли место, где я только что стоял и рефлекторно поднял лазпистолет.

— Отвали! — заорал я, внезапный приток обжигающе холодного воздуха был почти столь же пронзительным, как и фрагменты окна, и я сделал пару бесполезных выстрелов, которые, не причинив вреда ударились в броню чудовищного существа, когда оно подалось назад и изготовилось к новой атаке.

— Оно только что вылезло на поверхность! — добавил я в вокс-сеть.

— Принято, — решительно ответила Сулла, — окружаем и вступаем в бой. И воодушевляющее число валхалльских голосов подтвердило ее намерение выполнить приказ как можно быстрее.

— Я не могу выстрелить, сэр, — извиняющимся тоном произнес Юрген, — вы мешаете.

Как будто я собирался оставаться на месте пока меня не сожрет чудовищная тварь, но я не мог прорваться через окружающие меня сидения или проскользнуть в безопасное место за спиной своего помощника.

Достаточно широкая, чтобы проглотить меня, пасть устремилась в моем направлении, вооруженная слишком большим количеством клыков и зубов, и подгоняемый инстинктом, я прыгнул в зияющее отверстие разбитого окна, в единственную оставшуюся для меня лазейку для побега.

На секунду я подумал, что запоздал, и обрек себя на долгую и мучительную смерть в желудке гигантского червя, покуда кислота будет медленно переваривать мое тело[809], но я избежал удара буквально за долю секунды, ну или мне так показалось. Запыхавшись и задыхаясь, я приземлился в сугроб тремя метрами ниже. Яркая вспышка позади, рассерженный рев от боли и вонь обуглившейся плоти красноречиво заявили о том, что Юрген в полной мере воспользовался внезапно очистившейся линией прицеливания и существо снова отпрянуло, тряся головой и ревя.

— Комиссар! Вы слышите меня? — спросил мой помощник, его голос был необыкновенно взволнованным даже для человека, который только что выстрелил в упор в гигантского плотоядного червя. До меня дошло запоздало, что он приписывает мое внезапное исчезновение тому, что червь меня сожрал.

— Ясно и четко, — уверил я его, — только отдышался.

Я не успел блеснуть остроумием, поскольку секундой позже был вынужден спасаться бегством под корпус сенголайнера, чтобы из меня не сделали пюре со снегом его огромные гусеницы, прогрохотавшие мимо на направляющих колесах выше меня ростом.

— Где нид?

— Снова зарылся, — ответил Юрген, — может быть, я спугнул его.

— Может быть, — сказал я. Скорее Легионы Предателей образумятся, откажутся от Губительных Сил и возвратятся к свету Императора, это казалось почти равновероятным.

— Они охотятся по вибрациям, — напомнила мне Сулла, как будто была каким-то образом ответственна, что от моего разума ускользнула эта деталь, — он будет ориентироваться по вашей поступи.

И, конечно же, будет направляться прямо к самому большому источнику шума и вибрации в конвое, что означало новые атаки на снеголайенр, пока мы каким-то образом не избавимся от твари.

Совет Суллы был излишен, он и так был достаточно шумным. Мне нужно было убираться со снега и как можно быстрее. Увидев ступеньки сбоку от гусеницы, которая недавно почти не размазала меня до размеров неприятного пятна (очевидно для технического обслуживания огромной машины на стоянке), я сорвался в спринт, умудрившись запрыгнуть на нижние. После чего буквально за секунду вскарабкался по узкому металлическому проходу, в слишком опасной близости к разной машинерии, способной порвать меня на лоскуты, если я упаду туда. Почти в то же мгновение, когда достиг своего сомнительного убежища, я заметил рябь на льду ниже, как раз в том месте, где стоял несколько секунд тому назад; затем появилась огромная клыкастая пасть, разочарованно куснула воздух, после чего снова погрузилась в лед, еще раз скрывшись из вида. Из-за внезапного напоминания о том, насколько был близок к смерти, я ощутил охватившую меня дрожь, никоим образом не связанную с замораживающим кости холодом.

— Он только что прорвался на поверхность под снеголайнером, — сказал я, насколько мог, предупредив эскорт. Самой расстраивающей в данной конкретной особи тиранидов была ее способность атаковать из-под земли без предупреждения, и когда она так делала, ТО могла с легкостью повредить машину, разорвав гусеницу и прорваться через относительно тонкую броню пола к экипажу внутри. К счастью, громадный пассажирский краулер, кажется, был слишком здоровым для такого трюка. Его огромная масса и низкий центр тяжести также почти исключал возможность перевернуть машину. Конечно же, это совсем не означало, что точно так же повезет какому-нибудь другому краулеру из конвоя. Удачно, что тварь атаковала полностью инстинктивно, ей не хватало интеллекта понять это самостоятельно. Единственная вещь, способная отвлечь ее внимание, это отчетливая вибрация от потенциальной пешей жертвы, что я почти испытал на себе.

Затем в этой ситуации меня поразила какая-то странность. Это было бы достаточно бесполезной попыткой прощупать нашу оборону, если где-то рядом не будет синаптического существа, чтобы передать новости об успехе или поражении бурильщика разуму улья для дальнейшей оценки.

— Капитан, — сказал я, — где-то рядом должна быть еще одна тварь, дергающая за ниточки. Оставайтесь настороже.

— Будем, — уверила меня Сулла, без сомнения убежденная, что я повредился рассудком при падении[810], но перед тем как она продолжила, вклинился один из пилотов "Часовых" Шамбаса.

— Движение на линии хребта, похоже воины. Пятеро, но за ними могут быть еще.

— Жек, Роуэн, проверьте, — приказал Шамбас, прежде чем Сулла смогла вставить хоть слово[811]. Назначенные пилоты припустили в сторону, и, насколько я мог судить по последующей вокс-болтовне, они всецело наслаждались, используя превосходство, как в скорости, так и дальности стрельбы оружия, чтоб расчленять воинов, словно тушки гроксов[812].

Несмотря на появление воинов, мавлок продолжал кружить вокруг снеголайнера, вместо того, чтобы атаковать более легкую добычу[813] и я начал осознавать, что мое гибельное убежище было еще менее надежным, чем я опасался. В следующее появление на поверхности, гигантская тварь, с пастью шириной больше меня, цапнула гусеницы, оставив глубокие, светлые отметины в ржавом металле. Если бы я оставался на месте, прицепившись к огромному шасси краулера, рано или поздно по чистой случайности она схватит и меня.

— Кто-нибудь может отцепить от меня этого долбанного червя? — спросил я, надеясь, что это звучало не слишком раздраженно.

— Мы не можем сделать прицельный выстрел, — чуть надувшись, ответила Сулла, словно я специально приберег все веселье для себя, — каждый раз, выходя на поверхность, она скрыта краулером.

— Тогда нужно вывести ее на открытое пространство, — сказал я, прежде чем осознал, что моя мысль предала меня. Был один очень очевидный путь добиться этого, и я уверен все в вокс-сети осознали это почти мгновенно.

— Вы уверены, что хотите это сделать? — спросила Сулла, тоном несколько пораженного человека, который не только ожидает ответа "да", но и не оставляет возможности отказаться. Если бы я сейчас отказался, то в течение часа по полку разнеслась бы молва, что Каин теряет хватку, и незаслуженное уважение, на которое я так полагался в деле защиты мой спины и шкуры, начнет ослабевать. Я знал, что за этим последует далее, люди начнут всякий раз задаваться вопросом о моих мотивах и пройдет немного времени, прежде чем шарада о моей личности будет раскрыта.

— Ни в малейшей степени, — признал я, уверенный в том, что это, по крайней мере, будет воспринято как шутка, и напрягся; если я не сделаю все быстро, мое тело заартачится, чтобы предотвратить потенциальное самоубийство, — но, если я останусь, она точно меня слопает.

Подтверждая это высказывание, гигантский червь в этот момент снова приблизился к поверхности, всем своим извилистым телом став на дыбы под снеголайнером. Огромная машина задрожала, и я схватился за находящуюся под рукой подпорку, чтобы не втянуло в размалывающие шестеренки буквально в сантиметрах от моего лица. Определенно настало время выдвигаться.

— Только убедитесь в своей цели.

— Так и будет, — уверила меня Сулла.

Я не видел причин далее тянуть кота за хвост и прыгнул, приземлившись мягко, насколько мог, на взбитый лед, где появлялось и исчезало гигантское существо. Такой огромной твари понадобится секунда или две, чтобы развернуться и кинуться за мной, как только она почует отчетливую вибрацию бегущей добычи в помехах от шума конвоя, и к этому времени, я надеялся во имя всех святых найти другое убежище. Удачно, что отлично подходящее уже пришло мне на ум.

Как только мои ботинки коснулись земли, я кинулся бежать, поворачивая в сторону медленно разгорающегося дневного света на другой стороне перемалывающих гусениц. Когда я обогнул их конец и полностью вылетел на открытое пространство, то выдохнул с облегчением; ветхий транспортный краулер, который подметил вечером, все еще был там, где я его помнил — грохотал рядом со снеголайнером, который возвышался над ним словно "Гибельный клинок" над "Саламандрой".

— Комиссар! — я услышал крик и поднял взгляд на знакомое, украшенное грязью лицо Юргена, смотрящее вниз через разбитое окно с мелтой наготове.

— Оно снова заходит! — я проследил взглядом по направлению его чумазого пальца, увидев стремительно приближающийся вал снега и льда и, кажется, на секунду мое дыхание замерло в груди; он был больше, быстрее и гораздо ближе, чем по самым моим пессимистическим прогнозам.

— Гранаты! — заорал я в вокс, несясь к покрытому ржавчиной грузовому краулеру. — У тебя они есть?

Что не было таким уж странным вопросом, как вы можете себе представить, учитывая тенденцию моего помощника готовиться к любым непредвиденным обстоятельством, которые только можно было предвидеть.

— Фраг или крак? — спросил он, когда я запрыгивал на одну из буксировочных цепей, за которые ухватился мой взгляд ранее, и которые достаточно низко свисали кольцами, чтобы без усилий можно было за них зацепиться.

— Крак, — ответил я, с некоторыми трудностями карабкаясь по ржавому металлу, несмотря на то, что к этому моменту вернул свой бесполезный лазпистолет в кобуру. Хотя звенья были достаточно большими, чтобы предоставить приемлемую опору для ноги или руки, вся цепь весьма тревожно для меня раскачивалась, и я ощутил, что благодарен как никогда за твердую хватку своих аугметических пальцев правой руки.

— Мне нужно что-то, чтобы проделать дыру в броне этой долбанной твари.

Мой лазпистолет для этой работы решительно не подходил.

Затем мавлок снова вырвался из-под земли, как раз в том месте, откуда я так отчаянно сиганул в сторону свисающий цепи, и Юрген угостил его еще одним выстрелом из мелты; глубокий рубец появился на одной из плит хитина, защищающей спину, но не пробил толстенную броню. Однако в первый раз он преуспел больше, когда вырезал глубокую рану вдоль края его челюсти. Тварь отчетливо вздрогнула, хотя в этот раз выстрел не причинил ей вреда. Когда она опустила голову и снова начала зарываться, очередь из мульти-лазера ударила в бок, испаряя хитин и глубоко впиваясь в плоть прежде чем ужасная тварь снова скрылась из вида.

Обретя несколько менее опасное убежище на корпусе грузового краулера, я огляделся и увидел, что наши "Часовые" наконец-то вернулись в конвой. Командирский уютно бежал трусцой рядом со снеголайнером, вызывая бесконечную, возбужденную жестикуляцию пассажиров на борту.

— Хорошая работа, комиссар, — сказал Шабмас, радостно помахав мне из открытой кабины своего механического скакуна, — это выбило противника.

— Ненадолго, — ответил я, — но он опять теперь вернется к снеголайнеру.

— Гранаты, сэр, — сказал по воксу Юрген, свешиваясь из разбитого окна под углом, который казался мне почти самоубийственным. Он держал в руке подсумок, с которым не расстался бы и под угрозой смерти и когда я взглянул в его направлении, он свечкой подбросил его мне. Груз дугой пронесся по воздуху, с лязгом ударившись о грязный металл корпуса грузового краулера и начал соскальзывать вниз по наклону, пока его не заклинило притороченной бочкой с прометием. По крайней мере, между нами было достаточно поручней и я начал пробираться от одной части груза к другой, не обращая внимания на собираемую моей измученной униформой грязь. К этому времени, благодаря моему переходу по окисленной цепи, она уже начала приобретать отчетливый красновато-коричневый оттенок. Не буду притворяться, что это было весьма занимательным опытом, мои движения замедлялись дьявольским холодом и металл был скользким от налета льда, который нарастал, цепляясь за каждой трещинку, но я как-то умудрился забраться. Мою решимость бесконечно укрепляло понимание того, что произойдет, если я упаду на лед внизу.

— Ага, поймал, — наконец-то подтвердил я, когда моя рука обхватила подсумок. После чего осмотрелся в поисках цели. Не было видно явных следов подземного монстра, но само по себе это ни о чем не говорило; я уже знал, что он однозначно вернулся к снеголайнеру. По правде говоря, я был столь сконцентрирован на этой мысли, что не замечал реальную опасность, пока не стало почти слишком поздно.

— Шабмас, — заорал я, внезапно заметив говорящий сам за себя вал снега в паре метров от того места где я ожидал его увидеть, — берегись!

Лед около механических ног "Часового" начал вздыматься, огромная туша гигантского червя вырвалась из-под снега, его пасть была неприлично разинута.

Шабмас мгновенно отреагировал, направив мощность в ноги и подпрыгнул, ударив по уродливой морде нида, захватывающе продемонстрировав мастерство вождения, равное которому я редко видел с тех пор. "Часовой" приземлился в паре метров дальше и пошатнулся, гироскопы истерически визжали, пока Шамбас силился поймать равновесие. Мавлок повернулся к нему и с ослепительной ясностью я внезапно осознал, что произошло: отвратительная тварь не могла отличить механическую поступь от естественной и приняла его за добычу.

Слишком хорошо чувствуя на себе внимание сотен пассажиров снеголайнера, ожидающих от Героя Империи спасения их шкур, не говоря уже об осажденном пилоте, я отчаянно осматривался в поисках какого-нибудь отвлекающего маневра, который бы дал время Шамбасу хотя бы вернуть контроль и позволил другим пилотам эскадрона выстрелить[814]. К счастью, меня посетило вдохновение: воспламенить одну из гранат Юргена было вопросом мгновения, как и запихнуть подсумок с ними под проволочную обвязку ближайшей группы бочек с топливом. Пары ударов цепным мечом было достаточно, чтобы разорвать держащие их на громыхающем краулере ремни и менее чем через секунды вся связка начала подпрыгивать по льду.

Уловка превзошла все мои самые смелые ожидания. В лучшем случае я надеялся просто отвлечь зверя и возможно причинить какие-то незначительные повреждения взрывом и последующим пожарищем; но, несомненно, сбитое с толку подпрыгивающими бочками, существо, очевидно, приняло причудливую связку за добычу. Развернув голову броском, тварь сделала выпад в сторону канистр с прометием и в один миг проглотила их. Секунду спустя змеиные очертания забились в конвульсиях, когда гранаты детонировали внутри пищевода и пролитый из разорванных емкостей прометий воспламенился. Волна огня вырвалась из его пасти, и существо рухнуло на лед, где билось несколько секунд, обвитое распространяющимся пламенем, после чего постепенно затихло.

— Хорошая работа, сэр, — сказал Юрген, его голос в комм-бусине тонул в истерически радостных воплях окружающих его гражданских.

— Спасибо, — еще одна волна принесла голос Шамбаса.

— Не за что, — ответил я, стараясь говорить, как можно скромнее, — а может быть, теперь кто-нибудь остановит эту долбанную штуковину, чтобы я мог вернуться в тепло?

Глава двадцать третья

Не удивительно, что на данный момент с меня хватило минимальных удобств сенголайнера и я решился продолжить наше путешествие в несколько более ограниченном, но, по крайней мере, успокоительно знакомом, отсеке "Химеры". С другой стороны, протокол и тот факт, что из-за меньшего размера командного отделения[815], оставалось место, означало путешествие с Суллой. Но даже сейчас перспектива оказаться в ее компании до конца путешествия казалась приемлемой доплатой за дополнительную безопасность в виде тяжелых болтеров ББМ[816]. Я не особо ожидал еще одной атаки, после столь решительно отбитой последней, но с нидами никогда нельзя было ни на что положиться, и у меня не было настроения единолично укладывать еще одного бегемота.

К счастью, Сулла вроде бы всецело была занята координацией эскорта, особенно, учитывая склонность пилотов "Часовых" делать все, что им вздумается, не особо утруждая себя посоветоваться сначала с ней, так что я был избавлен от худшего — от ее чрезмерного энтузиазма. Или что еще лучше, даже хотя вокс и ауспекс системы командной "Химеры" подобающим образом предоставляли ей полностью всесторонний анализ тактической ситуации, она упорно сохраняла привычку из дней командования взводом, ездить в башенке большую часть путешествия, наполовину высунувшись из люка, откуда могла непосредственно наблюдать за окружением и выступать видимым ориентиром для подчиненных. (Хотя я мало что мог сделать с тем фактом, что Юрген присоединился ко мне, и его присутствие в замкнутом пространстве пассажирского отсека было кое-чем, что трудно игнорировать).

— Похоже, что вас ожидает теплый прием в Подльдове, — сказала она, в один момент, когда почтила нас своим присутствием, возможно привлеченная внутрь запахом свежего танна, которую нацеживал себе один из солдат, пользуясь самоваром в углу[817], рядом с оружейной стойкой.

— Да? — спросил я, раздумывая над тем, куда она, во имя Трона, клонит, с благодарностью отогревая руки (за исключением аугметических пальцев), обхватив врученную мне Юргеном кружку. В трясущемся транспортном средстве было намного теплее, чем снаружи, но внутренний обогреватель едва ли пользовался спросом у валхалльцев, и я все еще ощущал, что на мой вкус тут намного прохладнее.

— Конечно да, — сказала мне Сулла, втиснув себя в узкую щель между консолью ауспекса и шкафчиком с боеприпасами, где она могла насладиться своим напитком, не пролив большую часть от тряски гусениц.

— Все в снеголайнере, у кого есть портативные воксы, без остановки рассказывают о том, как вы в одиночку убили эту зарывающуюся тварь.

Он взглянула на вокс-оператора, который в подтверждение кивнул, и мой желудок внезапно скрутило от нехороших предчувствий. Конечно же, моя собственная комм-бусина была настроена только на командную частоту, так что болтовня гражданских шла мимо меня, но его работой было отслеживать все передачи, так что он знал точно.

— Кастеры и принт-журналисты забьют весь паркинг для краулеров, когда мы приедем.

— Хорошо, — решительно произнес я, — тогда мы оторвемся от конвоя, как только достигнем охраняемого периметра и направимся прямо в гарнизон СПО.

В большинстве случаев я был не против оказаться центром внимания, за исключением, пожалуй, только перестрелок, но в данный момент, последнее чего я желал, оказаться окруженным толпой раззявивших пасти идиотов с их имбецильными вопросами. Горячая еда и огромный бокал с амасеком казались мне намного более привлекательной перспективой. Сулла несколько странно посмотрела на меня, тогда я добавил:

— Мы сможем все это сделать потом, во время небольшого простоя перед дорогой обратно.

Не повредит показаться заботящимся в первую очередь о солдатах, а не о себе; все это помогало им сосредоточиться в деле прикрытия моей шкуры, когда в этом возникала необходимость.

— Можем, — согласилась она, несомненно, в нетерпении как можно быстрее опять наброситься на нидов.

Без происшествий мы достигли Подльдов, как раз когда сумрак начал ложиться на бесконечные снежные поля[818]; этим видом я мог насладиться (в той мере, насколько это было возможным для человека, переставшего от холода ощущать свои конечности) из люка в башенке командной "Химеры". Сулла оставила свое любимое возвышение для обмена формальными любезностями с силами местной обороны. Я ненавидел снова выставлять лицо на замораживающую температуру, но ощутил, что не повредит дать местным СМИ шанс сделать пикт или два, в качестве утешительного приза за отвергнутые мной интервью. (И которые они, вероятно, все равно получат).

Размышляя об этом, я был некоторым образом поражен, обнаружив тонкий шлейф вздымающегося снега, который принимал за выбрасываемый гусеницами такой же машины как наша, формирующий белый росчерк на фоне низких, цвета кровоподтека, облаков вдалеке. Это зрелище наполнило меня плохим предчувствием, поскольку я провел достаточно времени на ледяных мирах, включая этот, чтобы опознать предвестников свирепой белой тьмы, которая делает рискованную попытку выбраться на свет почти суицидальной; но надвигающийся шторм казался утешительно далеко, и мы определенно будем в укрытии до того, как разразится буран. Более тревожным было приближение достаточно огромной группы машин, судя по выбрасываемому шлейфу.

— Вот и они, — радостно информировал меня ауспекс-оп Суллы, — около двадцати сигналов уже и на экране постоянно появляются новые. Кажется, полгорода собралось встретиться с вами.

— Зубы Императора, — сказал я, впервые серьезно воспринимая ремарку Суллы и тихо поздравляя себя с тем, что уже предпринял необходимые шаги, чтобы избежать худшего.

Конечно же, авангард приближающихся сигналов состоял в основном из машин местных сил обороны, пришедших эскортировать наш груз в безопасность, учитывая обстоятельства, это было совсем неплохо. Они умудрились занять позиции как раз вовремя, чтобы забрать у нас большую часть туристов, но даже после этого мы вскоре оказались окруженными бессчетным количеством гражданских краулеров, легких и тяжелых, щедро разбавленных гусеничными мотоциклами, которые напоминали мне слишком сильно специфические, излюбленные орками гибриды. Хотя не могу отрицать, что эти казались быстрыми и маневренными для таких погодных условий. Куда бы я ни бросил взгляд, казалось, что абсолютно все нацелили на меня имаджиферы, и мне даже пару раз пришлось пригнуться, когда на мою голову пикировали облепленные объективами сервочерепа. К счастью, я умудрился сдержать импульс сбить эти истребители очередью с лафета, хотя моя усталость и раздражение почти позволили этому произойти.

В конце концов, мы выбрались из давки. Наши "Химеры" и "Часовые" выстроились защитным кордоном вокруг командной машины, и мы продолжили нестись по относительно открытым снежным полям, окружающим юго-западный квадрант города[819]. Как и в большинстве городских зон на Нускуам Фундументибус, мало что указывало на существование процветающего подземного поселения под снегом, хотя несколько низких строений время от времени разрывали поверхность, их назначение по большей части было неизвестным.

Учитывая неизменность ландшафта, было не сложно выделять такие редкие исключения, и я особенно был заинтригован громоздкими очертаниями, частично срытыми летящим снегом, которые вырисовывались в небольшом отдалении. Движимый любопытством, я поднял ампливизор, который нашел в башенке (несомненно, Сулла могла с помощью него гораздо эффективнее приглядывать за подчиненными), и сфокусировал его на загадочных структурах.

— Трон Земной, — простонал я в изумлении, — Что они делают здесь?

— Комиссар? — спросила Сулла, ее голос в наушнике звучал таким же озадаченным, как я себя чувствовал. — Какие-то проблемы?

— Это грузовые шаттлы, которые должны были забрать нас с "Огней Веры", — сказал я, когда маркировка их корпусов постепенно прояснилась, частично закрытая снежным покровом, прилипшим к фюзеляжу, — похоже, они оставили их здесь. Но кому это понадобилось?

Конечно же, Сулла разрешила эту маленькую загадку, ее опыт тыловика снова вышел на передний план. Возможно, ее чувство порядка было оскорблено столь высокомерной тратой таких потенциально полезных ресурсов, или, возможно, она просто искала что-то, пока мы праздно сидели в гарнизоне СПО Подльдова, ожидая, когда пройдет замеченная мной буря. Один Трон знает, я был и сам более чем раздражен вынужденным бездействием, хотя меня вряд ли можно было назвать самым страждущим возвращения в Примаделвинг для новой встречи с тиранидской угрозой.

— Типичная путаница Администратума, — весело уверила она меня, где-то на третий день после нашего прибытия, незвано плюхнувшись в кресло с другой стороны моего стола в столовой, за которым я некоторое время тешил себя кружкой рекаффа и хотгроксом[820], в смутной надежде на какое-то происшествие, которое разгонит скуку. Местные офицеры СПО может быть и не так сильно фонтанировали лестью, как гражданские, но они были под таким впечатлением от приписываемого мне героизма, что почти невозможно было беседовать с кем-либо из них, не говоря уже о попытке собрать компанию для игры в карты.

— Поскольку шаттлы были назначены для встречи "Огней Веры" до нашего крушения, то видимо их списали как уничтоженные вместе с кораблем.

— Понятно, — ответил я, качая головой, как это часто происходило от явного идиотизма бюрократического мышления, — значит, они завершат свою жизнь здесь?

— Пилоты не могут получить разрешение покинуть планету, — сказала Сулла, — поскольку официально не существуют. Но власти космопорта Примаделвинга приказали им в любом случае очистить взлетные площадки.

— Верно, — сказал я, пытаясь вникнуть, — они отослали приказ шаттлам, существование которых отвергают, отправиться сюда?

Сулла кивнула, ее выступающие зубы стали еще более видимыми, чем обычно, когда она ухмыльнулась абсурдности ситуации.

— Именно. Но, конечно же, не в таких выражениях. Просто был дан общий приказ очистить площадки для рутинного восстановительного ремонта и обязывающий все приземлившиеся суда убраться. Что они и сделали.

— Но почему сюда? — настаивал я.

— Сюда прилетает относительно немного шаттлов, — ответила Сулла, — так что им не нужно строить постоянные посадочные площадки. Они просто приземляются на ледовое поле и их грузы забираются краулерами.

— Так что никто в Подльдове не может послать их на хер, — сделал я вывод, и Сулла кивнула.

— В этом нам повезло, — добавила она, столь радостным тоном, что я сразу же автоматически начал опасаться худшего.

— В чем конкретно? — спросил я, уже зная, что мне не понравится ответ.

— Они могут отвезти нас обратно в Примаделвинг, — сказала Сулла, как будто это было очевидным, — это же мощные грузовые шаттлы, не забывайте, не воздушные суда. У них хватит мощности вылететь, невзирая на погоду, или даже полностью выйти из атмосферы, если это понадобится для дела.

— Верно, — согласился я, медленно кивая. И высадить нас прямо в центре затягивающейся петли из тиранидов, что не было для меня приятной перспективой. С другой стороны, как ни старался, я не мог выдумать хорошую причину воспротивиться этой идее; что, учитывая мою репутацию, в любом случае вызвало бы удивление у многих.

— И как вы предполагаете наложить на эти шаттлы свои ручонки? — наконец спросил я, хватаясь за соломинку. — Если Администратум запретил доступ…

— Они не могут, — ответила Сулла, явно ведомая дальше своей одаренностью, — их уже приписали, как оборудование для операции Гвардии. Так что мы просто скажем им, что они были правы с самого начала, и шаттлы станут частью полкового имущества.

— Они уже списали их как уничтоженные при крушении, — указал я, уверенный, что и на этот вопрос у нее уже был ответ и, несмотря на свои чувства, заинтригованный настолько, что заинтересовался, как это можно провернуть, — как ты отчитаешься, что они вернулись в строй?

— Спасенное имущество, — с совершенно искренним выражением лица ответила она, — но, возможно, нам и не нужно будет: военные запросы автоматически отменяют протоколы Администратума[821].

— Так и есть, — согласился я. — А что насчет пилотов? Что они думают по этому поводу?

Зная, что Сулла уже выследила их и выкрутила руки, хотя в данных обстоятельствах я сомневаюсь, что ей нужно было слишком сильно давить. Им буквально некуда было идти.

— Все готово, — уверила она меня, подтверждая мои предположения, — как только они смогут вернуться на летную палубу, они будут счастливы.

— Очень хорошо, капитан, — сказал я со всем энтузиазмом, который только мог сфабриковать, — ваша инициатива похвальна.

Сулла аж засветилась, как будто я только что предложил ей кусочек сахара.

— Стараюсь, как могу, — самодовольно ответила она.

Глава двадцать четвёртая

Я был прав относительно того, что ситуация не улучшится в мое отсутствие: по правде, все было с точностью до наоборот. Адские погодные условия никоим образом не волновали нидов и первое, что я увидел по возвращении на командный пост, кольцо иконок, готовое выдавить жизнь из Примаделвинга. Осознание, что мы хотя бы приобрели в пользование несколько выходящих в космос шаттлов, которые могли поднять меня к безопасной обители орбитальных доков, унести от тиранидов, если все станет совсем плохо, было, конечно же, приятным, но в целом, я бы предпочел очутиться где-то в совершенно другом месте.

— Добро пожаловать обратно, — без тени иронии поприветствовал меня Броклау, — я уже начал думать, что вы пропустите все веселье.

— Я был уверен, что и на меня хватит нидов, — ответил я, размышляя о том, что если это действительно его представление о веселом времяпрепровождении, то он отчаянно нуждался в том, чтобы узнать о жизни больше.

— Что я пропустил? — не то, что бы это меня волновало хоть на йоту, но не повредит выглядеть заинтересованным и это хотя бы даст мне на чем-нибудь сконцентрироваться, отвлекая мысли от проигрывания самых худших сценариев.

— Ниды все еще в движении, — сказала Кастин, махнув на гололит, очевидно, на случай если я еще лично не осознал, насколько в глубокой заднице мы оказались, — и белая мгла полностью прервала отсылку любых конвоев с беженцами.

Она выразительно пожала плечами.

— В любом случае, они становились все более и более рискованными, с тех пор как ниды начали приближаться.

— По крайней мере, у нас теперь есть шаттлы, — сказал я, — мы сразу же можем продолжить эвакуацию.

Я совершенно не завидовал пассажирам, наше относительно шустрое путешествие было чрезвычайно неприятным; на этот раз я начал понимать, что чувствует Юрген, поднимаясь в воздух. Хотя, по правде говоря, он держал свои чувства при себе, перенося тряску со своей обычной стойкостью.

— Хорошая новость, — сказал Броклау, — у нас еще болтается под ногами около восьмидесяти процентов гражданских.

— Это означает, что нам понадобится примерно пятьсот рейсов каждого шаттла, — ответил я, — если мы сможем устроить дополнительные этажи в грузовых отсеках, чтобы создать несколько палуб.

Поймав вопросительный взгляд, я добавил.

— Сулла уже считала.

— Пятьсот рейсов? — с тоном полного недоверия сказала Кастин. — Нас сомнут задолго до того, как они сделают так много.

— Знаю, — ответил я, — но еще есть шаттлы в орбитальных доках, несколько десятков. Сулла так же реквизировала их.

— Позор, что никто не подумал об это раньше, — кисло произнес Броклау, и я согласно кивнул.

— Можете винить в этом Администратум, — сказал я, — они как всегда все восприняли буквально.

Надо отдать должное, как только ей в руки попали брошенные шаттлы, у нее появилась идея. Сулла после отдыха отправилась за остальными с целенаправленным упорством, которое обычно использовала для того, чтобы всерьез взяться за врагов Империума. И так как я был абсолютно счастлив наградить ее всей поддержкой своего ранга и кажущейся репутацией, то ожидал более мене интересного зрелища, как она будет пробиваться через препятствующих бюрократов, словно "Гибельный клинок" через толпу гретчинов.

— Им сказали дать СПО список всего имущества на Нускуам Фундументибус, способного помочь в эвакуации, а орбитальные доки в космосе. Так что они откинули в сторону все, что, по их мнению, было не в сфере их компетенции[822].

Кастин издала утробный рык, показывая свое безграничное отвращение к ограниченности разума бюрократов, в то время как Броклау пробормотал что-то относительно: "двумя руками по физиономии".

— Так сколько голов крупного рогатого скота мы сможем вывезти из-под наших ног? — спросила Кастин, возвращаясь к теме. — И сколько это займет времени?

— Сложно сказать, — ответил я, как всегда делая допуск в сторону предосторожности, — как только изменения будет завершены на всех шаттлах, мы сможем поднять около ста тысяч в день.

— От четырех до пяти дней, — сказала Кастин, делая вычисления, — будем надеяться, что они у нас есть.

Мы глянули на гололит, размышляя об одном и том же: если не произойдет чуда, то у нас их не было.

— Что с оборонительным периметром? — спросил я в надежде на хорошие новости.

— Он завершен, — ответил Броклау, — и непроницаем, насколько мы могли соорудить. Так что, если они атакуют на поверхности, мы сможем сдерживать их. Достаточно долго для завершения эвакуации, в любом случае, на все воля Императора.

— С чего бы ему отказываться? — спросил я, вызвав напряженные улыбки у обоих.

Мы все знали, что откинуть орду тиранидов будет практически невозможно, но с правильной тактикой и щепоткой удачи, мы могли бы достаточно долго задержать их, чтобы лишить огромного приза в виде биомассы, который они надеялись получить. Это все, на что мы могли здраво надеяться, особенно являясь частью этой биомассы.

— Есть новости от подкреплений?

— Все еще в варпе, — сказала Кастин, это означало, что с ними не было связи, как только они вернутся в материальный мир, мы тут же получим сообщение, и, учитывая капризную природу течений варпа, нельзя было с точностью сказать, когда это произойдет.

— Тогда будем пытаться чуть сбавить количество нидов до того, как они доберутся сюда, — сказал я со всей решимостью, которую мог найти у себя.

— Наша главная проблема будет в защите города, — сказала Кастин, манипулируя управлением гололита. Картинка изменилась, показав сеть траншей и огневых точек на поверхности, и огромный, запутанный клубок пещер и соединительных туннелей под ними.

— Мы знаем, что у них есть бурильщики и даже еще до того, как они активировались, меньшие организмы умудрились проникнуть на энергостанцию и в агропещеры через расселины древнего кратера.

— В центре которого мы сидим, — добавил я, чтобы продемонстрировать свою заинтересованность.

— Верно, — сказала полковник.

— Значит, нам нужно приготовиться к атакам через туннели.

Я снова уставился на мерцающее изображение в гололите, мой инстинкт старой туннельной крысы как всегда одарил меня ощущением понимания подземного пространства. Знание, что враг может атаковать откуда угодно, с любых направлений, делала его чудовищно уязвимым, а наземные укрепления прискорбно несовершенными.

— Мы можем даже не надеяться защитить все это, — сказал я, моя глотка пересохла.

— Да, — согласился Броклау, — и не будем даже пытаться. Мы эвакуируем пещеру за пещерой, вернемся поверхности и запечатаем все по мере прохождения. Оставив только узкий коридор для техножрецов, обслуживающих энергостанцию на нижних уровнях.

— Если бы их можно было убедить уехать, — сказал я, имея слишком большой опыт попыток вразумления аколитов Омниссии перед лицом почти неминуемого уничтожения.

(Я подозреваю, что Фелиция никогда не простит меня за подрыв ее драгоценной дамбы в Долине Демонов. Хотя при разгроме Вечного Рассвета, как у единственного выжившего, у меня была проблема с тем, чтобы кто-нибудь сказал мне "Я же говорил").

— За нас это сделают ниды, когда начнут появляться из стен, — буднично заявил Броклау, — и когда это произойдет, нужно будет следить за генераторами. Нам не нужно повторения Пустошей.

— Абсолютно нет, — пылко согласился я, слишком хорошо осознавая, что взрыв, который я недавно едва-едва избежал, будет бледной тенью по сравнению с поджидающим нас катаклизмом, если механизмы и охранные чары, защищающие гораздо больший комплекс, питающий целый город, откажут.

— Как вы запечатаете пещеры?

— Обвалим соединяющие туннели подрывными зарядами, — ответил Броклау, — саперы Федерера в данный момент их устанавливают.

— Ставлю, что губернатору это понравится, — сказал я, — взрывами сравнять со щебенкой большую часть ее драгоценной столицы.

— Мы достигли компромисса, — сухо заметила Кастин. Я ощутил, что некоторым образом обрадован тем, что меня не было в городе несколько дней, несмотря даже на рыскающего в поисках добычи мавлока. Переговоры, очевидно, были чреваты последствиями; я знал, что Кастин будет стоять до последнего ради нужд операции, какое бы давление не оказывали на нее политики, и, хотя я вполовину этого не знал Клотильду, но слишком хорошо осознавал, насколько она тверда в своих решениях.

— Заряды будут установлены, но их подорвут, только если ниды ворвутся в сам город.

— Так что нускуамцы не горят желанием снова откапывать проходы, если нидам станет скучно и те уйдут, — добавил Броклау, в его тоне слышались нотки сарказма.

— Весь смысл этой операции в том, чтобы спасти город, не так ли? — спросил новый голос, и Клотильда прошествовала в комнату, ее обычная толпа советников и подхалимов тявкала у нее за спиной. Она выглядела чем-то серьезно разозленной.

— Если будет такая возможность, — сказал я, мягко вклинившись, до того как Кастин или Броклау выскажут что-нибудь неразумное. Дипломатия не была мой особенно сильной стороной, но я определенно знал в ней больше толка, чем эта парочка. Учитывая, что ниды определенно готовы атаковать, то чем большей сплоченности я смогу добиться, тем лучше. Я тайком глянул на хронограф, к своему удивлению найдя, что сейчас совсем не время для регулярно запланированных совещаний и аккуратно нарисовал на лице расслабленную, благожелательную улыбочку.

— В чем заключается проблема, Ваше превосходительство? Мы как всегда рады вас видеть, но я сомневаюсь, что это полностью светский визит.

— Вы правы, так и есть, — огрызнулась Клотильда, разворачиваясь к Кастин с выражением лица, которое расплавило бы и керамит, — вы в курсе, что один из ваших подчиненных взялся развалить торговлю на всей планете?

— Если вы ссылаетесь, что капитан Сулла реквизировала все доступные шаттлы, то комиссар Каин как раз вводил нас в курс дела, — прохладно ответила Кастин. Что бы она ни думала о Сулле как личности, та была офицером под ее командованием и, следовательно, Кастин была обязана защищать ее от любых нападок посторонних, каков бы ни был их статус.

— У меня еще не было возможности проконсультировать капитана, но я могу только похвалить ее инициативу.

— Тогда я полагаю, вы не собираетесь отменить этот нелепый эдикт? — оскорблено спросила Клотильда. Кастин покачала головой.

— Не собираюсь, — подтвердила она, — это единственный способ сохранить жизни гражданских этого города. Вашему правительству не скажут спасибо, если мы замешкаемся с этим вопросом. Шаттлы останутся у военных, пока эвакуация не будет завершена. После этого, они могут вернуться и удостовериться, что доставили вам необходимо количество орешков каба для вашего следующего бала.

— Предполагая, что не всех танцоров к этому моменту сожрут, — добавил Броклау, в это время лицо губернатора медленно становилось красновато-коричневым.

— Вы должны простить полковника и майора за отсутствие словесного изящества, — быстро вставил я, пока подхалимы шипели и всячески выражали свое неодобрение, — даже в лучшие времена солдаты от природы прямолинейны, а сейчас вряд ли такой момент.

Я предупреждающе пристально посмотрел на офицеров.

— Мы все страдаем от нехватки времени на сон.

— Верно, — ответила Клотильда, с показным трудом проглотив свой гнев, — но уверена, вы сможете сдержать эти отвратительных существ в узде, и желательно не затронув при этом всю планету. Пока вы разбираетесь с этой маленькой местной проблемой, жизнь в других провинциях продолжается совершенно в обычном ключе.

— Со всем уважением, — сказал я, — это далеко не местная проблема. Вся планета под угрозой, и, если она падет, миры по всему сектору будут подвержены риску.

Я не мог поверить, насколько она была слепа; видимо достаточно, поскольку продолжала гнуть свою линию или была убеждена в своей точке зрения, но всецело потеряв способность видеть дальше кончика своего носа. В этот момент она его сморщила для меня на манер, который я должен был найти обезоруживающим.

— Конечно же, вы преувеличиваете, — сказала она.

— Лорд-генерал отправил сюда тактическую группу, — терпеливо пояснял я, — и корабль Адептус Астартес так же счел эту проблему достаточно серьезной, чтобы прилететь сюда для содействия. Я уверяю вас — космодесантники необходимы в огромном количестве мест и не принимают такие решения с легкостью.

— Я уверена, что они в это верят, — ответила Клотильда, — и уверена, что вы так же искренне в это верите. Но этих существ попросту слишком мало, чтобы представлять такую угрозу. И как только прибудут космодесантники, они сей же час их вышвырнут.

— Будем надеяться, что так и будет, — сказал я, — но сила тиранидов растет с каждым убитым ими, и, если они умудрятся поглотить каждого находящегося в это время в городе, они станут неудержимыми.

И что более важно, я бы не хотел оказаться рядом, когда кто-то будет пытаться остановить их. Затем до меня кое-что дошло, и я сменил тактику.

— Если вы действительно желаете сохранить Примаделвинг как символ Имперской власти, то поддержите эвакуацию. Так будет лучше всего. Тираниды осаждают нас из-за огромного резерва биомассы, которую представляет собой население; на ледяном мире они мало что могут найти для поглощения. Если население переедет, тогда у них не будет причин осаждать нас.

Конечно же, на самом деле все было не так, но я был точно уверен, что губернатор купится; одна из проблем, когда тебя все время окружают подхалимы, заключается в том, что ты привыкаешь слушать только те новости, которые хочешь услышать. Если я буду достаточно убедителен в том, что ниды просто сдадутся и уйдут, если мы будем продолжать делать то, что делаем, то появятся отличные шансы, что она позволит нам закончить работу.

— Вы в этом уверены? — она задумчиво покусывала губы, пока я кивал, всем своим видом изображая искренность.

— Стоит попробовать, — достаточно правдиво ответил я.

— Я полагаю, да, — она решительно кивнула, — но желаю, чтобы шаттлы вернулись к запланированным грузовым перевозкам, как только операция будет завершена.

— Так и будет, — пообещал я, хотя и был заинтересован, чтобы они торчали где-нибудь рядом с целью вытащить как можно больше бойцов, которые умудряться добраться до посадочных площадок, так как сам твердо намеревался оказаться в первых рядах.

— Тогда держите меня в курсе дел, — сказала она и удалилась, бросив последний презрительный взгляд на Кастин и Броклау.

— "Вашего следующего бала"? — спросил я. — Вы о чем думали?

— Я не думала, — призналась Кастин, любезно приняв несколько смущенный вид, затем мы вернулись к неотложному делу по спасению планеты.

Не удивительно, что атмосфера следующего формального совещания была более чем прохладной, Клотильда и ее подхалимы демонстративно уселись на самый дальний край стола от личного состава Имперской Гвардии. Во время доклада, что благодаря инициативе Суллы, значительная часть гражданских уже была вывезена из города, их настроение, кажется, стало еще хуже, они восприняли эти новости с тщательно сдержанным энтузиазмом. Но, по крайней мере, губернатор остыла, прежде чем выселить нас, несомненно, решив, что защита всей планеты чуточку важнее, чем мелочная месть за несколько колючих реплик[823].

— Это отлично, — похвалила нас Форрес, невольно посыпав солью свежую рану. Я заметил, что к этому времени нускуамцы и вальхалльцы столпились вокруг гололита, вместо того, чтобы сторониться друг друга, полностью доказав растущее между ними уважение. В данный момент выжившие 1-ого Нускуамского стали закаленными в боях ветеранами, которых валхалльцы все более склонялись воспринимать их как равных, пока неоперившийся полк трудным путем постигал что "Тактика Империалис" не охватывает все непредвиденные ситуации и что следовать руководству бойцов, которые сталкивались с тиранидами ранее, возможно было их лучшим шансом выбраться из этой заварушки живыми. В этом, я должен сказать, значительную роль играла Форрес, развив в себе достаточно здравого смысла, который, кажется, просачивался и к Брекке с ее командным составом[824].

— Нижние уровни полностью очищены, за исключением энергостанции, и мы расположили подразделения, готовые откинуть назад нидов, если они прорвутся через линии разломов, — она указала на гололит, где россыпь иконок подразделений отмечала пещеры, которые нускуамцы выбрали для гарнизона.

— Образцовое развертывание, — сказал я, мое понимание трехмерного пространства автоматически дало мне пенделя.

Они оставили там, по меньшей мере, роту нускуамцев для защиты нижних уровней, в то время как валхалльцами укомплектовали защитный периметр на поверхности. (Мне это нравилось, поскольку мы будем первые у взлетных площадок шаттлов, когда придет время смываться, даже если от нас ожидалось, что мы будет удерживать их, пока не поднимутся нускуамцы). СПО отправили болтаться в промежутке, чтобы они не слишком-то путались в ногах.

— Вам необходимо разместить еще взвод здесь, на сталагмитовой поляне[825], чтобы усилить фланг.

— Так и сделаем, — сказала полковник Брекка, секунду рассматривая дисплей, а затем кивнув.

— Хорошая мысль.

Конечно же, для меня было всего лишь абстрактной тактической проблемой, поскольку я твердо не имел намерений рисковать и спускаться на нижние уровни; но как показали события, я поблагодарил себя за этот взгляд на расположение гораздо раньше, чем мог подумать.

Как раз в тот момент, когда я начал разворачиваться, внезапно вспыхнула красная руна, и я задержал дыхание. Конечно же, это должно быть ложная тревога, но я знал насколько это маловероятно; и взгляда на мрачное выражение лица полковника Брекки, которая слушала свою комм-бусину, было достаточно, чтобы уничтожить эту последнюю, слабую надежду.

— Они прорвались, — сказала она, — бурильщики, большие и маленькие, с один только Трон знает, каким количеством ганутов, идут через один из оставшихся больших туннелей.

Она развернулась и подозвала своего помощника.

— Нам нужно вернуться в оперативный штаб.

— Цельтесь в бурильщиков, — посоветовал я, — если они будут живы, то блокирование путей к поверхности ничего не даст.

Брекка приняла совет, быстро кивнув, затем нускуамцы спешно убежали, Форрес припустила вслед за ними, ее руки уже опустились к оружию на поясе.

Офицеры СПО нервно смотрели друг на друга. После секундного спора они тоже ушли, поддержать вторую линию обороны, оставив нас наедине с губернатором.

— Кажется, вы были правы, — напряженно произнесла она.

— Видимо, да, — признал я, пока Кастин и Броклау были заняты важным делом, проверяя, в достаточной ли мере защищены посадочные площадки для шаттлов.

По крайней мере, на данный момент буря улеглась, так что наши бойцы могли залечь в траншеях и не замерзнуть насмерть в течение нескольких секунд, и я мог дышать чуть более спокойно, зная, что пара рот стоит между мной и наземным штурмом, который определенно последует за подземным[826]. Я деликатно кашлянул.

— Возможно, самое время рассмотреть отступление в другой город, пока еще можем. Конечно же, исключительно в интересах непрерывной работы правительства.

— Конечно, — Клотильда бросила на меня оценивающий взгляд, — но у меня нет намерения улетать. Моя работа вдохновлять и сплачивать народ, я едва ли смогу это сделать, если сбегу при первых же признаках опасности.

— Тогда желаю вам удачи, — ответил я.

— Спасибо.

Впервые с тех пор как мы в первый раз встретились, губернатор выглядела несколько неуверенной в себе.

— Если говорить честно, если бы я могла, то была бы уже на первом же шаттле, но моя мать и бабушка никогда не уклонялись от своего долга, и я не буду.

Я серьезно кивнул, словно поступал всегда точно так же.

— Десять поколений предков взирают за вами, чтобы вы жили достойно, — сказал я.

Клотильда на секунду удивилась.

— Нет, — ответила она, — прямая родословная захватывает только два поколения. Бабуля заняла трон после того, как отравила тетку.

Должно быть, я выглядел удивленным, потому что она покраснела.

— Только потому, что ей пришлось, — поспешно добавила она, ее окружение энергично закивало, соглашаясь, — тетка была совершенно безумной. Полный параноик.

— Я встречал таких губернаторов, — с искренним выражением лица я уверил ее, внутренне снова изумляясь менталитету аристократии, и ушел разбираться с вторжением тиранидов, которых, по крайней мере, относительно легко было понять.

Глава двадцать пятая

Следующие дни превратились в предсказуемые налеты тиранидов как наверху, так и ниже, которые мы неоднократно отражали, хотя и с серьезными потерями среди защитников. Нускуамцы приняли на себя главный удар, отступая из пещеры в пещеру на нижних уровнях и запечатывая туннели за собой везде, где только могли; но тираниды оставались неустанными, прорывая новые проходы, как только закрывались старые и меняя свою тактику с каждым новым штурмом.

Едва ли легче было на поверхности; хотя основная масса роя кидалась на нас по льду, разум улья, очевидно, решил приберечь большую часть бурильщиков для штурма пещер ниже. Нескольких он бросил на наши оборонительные линии в попытке обойти с фланга, но их с легкостью разделали на мясо пересекающимися полосами обстрела наши тяжелые орудийные расчеты: памятуя уроки, столь болезненно выученные на Корании. 597ой был отлично подготовлен к этой специфической тактике, и ниды вскоре оставили попытки задавить нас простым численным перевесом. У нас также была поддержка с воздуха "Валькириями" СПО, которая безупречно разбивала большие формирования до того, как они могли наброситься на наши траншеи, и за это мы были по-настоящему благодарны. Но с небольшими перерывами непрерывный вал хитинового ужаса продолжал разбиваться о волнорез нашей обороны.

— Я удивлен, что они не используют против нас горгулий, — сказал я, вспоминая, насколько мог быть эффективен воздушный ужас для обхода закрепившейся обороны, такое я видел слишком часто, чем мне хотелось бы. Но к моему смутному удивлению, этот конкретный рой, кажется, сторонился использовать крылатые биоформы.

— Это потому, что встречный ветер слишком сильный и непредсказуемый, — лишенным тона голосом произнес магос Изембард, зайдя без предупреждения в наш командный центр и прорвавшись к гололиту через орду суетящихся бойцов, необходимых для координации столь огромной операции. Он казался необычайно взволнованным, хотя его привычный монотонный голос не выдавал этого, но язык тела был совсем другим делом. Однако должен признаться, я был несколько удивлен. Догматы веры Механикус говорили о том, что сильные эмоции — это человеческая слабость и не приветствуемое отклонение от пути постижения Омниссии, так что раз магос проявлял их, значит, дело приняло серьезный оборот.

— Какой приятный сюрприз, — поприветствовал я его, хотя мои внезапно зазудевшие ладони решительно настаивали, что его поспешное появление скорее всего не несло никаких хороших новостей, — чем мы можем вам помочь?

— Можете связаться по воксу с командирами 1-ого Нускуанского, СПО, — сказал Изембард, — и губернатором, если в этом есть смысл. Я неоднократно пытался это сделать, в то числе связаться и с вами, но не смог послать сообщение.

— Все вокс-каналы сильно забиты помехами, — сказал я, размышляя, что он, возможно, посчитал их перегрузку как знак недовольства Бога-Машины, — и военные сообщения имеют высший приоритет.

— Как и должно быть, — прогудел Изембард, — но у меня есть новости чрезвычайной важности.

— Последний шаттл с гражданскими улетел, — в этот момент передала по воксу Сулла из своей командой "Химеры" на краю космопорта[827], и нестройные радостные крики взорвали операционный штаб. Я даже не предполагал, что все гражданские покинут город. Всегда останутся достаточно глупые, эксцентричные, ну или смелые, которые лелеют идею поживиться в опустевшей столице. Что ж, я мог только пожелать им удачи в попытке пережить то, на что они себя этим подписали.

— Передайте весть нускуамцам, — с облегчением приказала Кастин, — покинуть нижние уровни и отступить.

Она перевела взгляд на парящего неподалеку техножреца.

— И было бы неплохо, если бы вы тоже вывели всех своих шестереночек с энергостанции. Так как когда уйдут войска, их шансы на выживание начнут быстро стремиться к нулю.

— Начать отступление! — почти в то же самое время передал Броклау нашим бойцам, — отступайте к посадочным площадкам, при необходимости, расчистите их!

— Комиссар, — обратился Изембард, игнорируя всю суету вокруг нас, — выслушайте меня. Мы узнали точное время, когда тиранидские организмы, что вы нашли, были заморожены.

— Здорово, — сказал я, натягивая выражение вежливой заинтересованности и ожидая, когда он, несмотря на то, что его братия редко так делала, перейдет к сути, — должно быть, вы удовлетворены, что наконец-то закончили это исследование.

— Здесь дело уже не просто в исследовании и интеллектуальном любопытстве, теперь это вопрос жизни и смерти. Для всего этого мира.

Сказать, что я был удивлен, значит не сказать ничего. По моему опыту, техножрецы редко что-либо преувеличивали, и я внимательней взглянул на него, в поисках признаков того волнения, скрыть которое ему стоило таких титанических усилий. Я нахмурился.

— Боюсь, не понимаю, — сказал я, — почему так важно, когда именно ниды оказались здесь?

— Все из-за столкновения, которое сформировало всю геологию этого региона, — сказал Изембард, подходя к гололиту, щелчком своих механодендритов стирая текущую тактическую ситуацию с дисплея. Броклау шагнул вперед, с его губ готов был сорваться яростный протест такому высокомерному поведению, но я остановил его жестом. Что бы там ни было, я хотел это знать.

На экране возник стилизованный фрагмент кометы, который пересек орбиту с очертаниями громады Нусукам Фундументибус и столкнулся с планетой. Несколько горных хребтов опали, возник кратер от столкновения, гигатонны испарившейся слякоти поднялись в воздух и окутали всю планету. Когда все очистилось, географический ландшафт стал более-менее похож на картинку, которую я запомнил, увидев на инфопланшете с брифингом.

— Астероид, — сказал я, — вы пытались выяснить — ниды появились до или после удара.

— В том-то вся и проблема, — сказал Изембард, — насколько мы можем судить, они прибыли сюда в тот же самый момент, когда произошло столкновение.

— Они прицепились к комете что ли? — спросил Броклау не потрудившись скрыть свой скепсис.

— Это была не комета, — ответил я, когда внезапно понял картину целиком, — это были биокорабль, который разбился здесь, как и мы. Он вошел под более крутым углом.

— Верно, — сказал Изембард, и по моей спине пробежала холодная волна.

— Это означает, что мы сидим прямо на нем, — сказал я.

— По крайней мере, на его части, — сказал Изембард, — и судя по возрастающему единству роя, которое мы недавно стали замечать, достаточно смело можно предположить, что он регенерирует.

— Пропавшие орки, — сказал я с ужасающим пониманием, — рой жрал их все это время.

Это в свою очередь означало, что вся Подветренная Пустошь была изрезана подземными туннелями, аж до Хребтовой Гряды, и на каждого видимого нами нида на поверхности приходилось бессчетное количество бегающих незамеченными под нашими ногами.

— В точности мои мысли, — сказал Изембард, — к счастью, город был слишком хорошо защищен от рисков прямого нападения до сего момента, или к этому моменту весь корабль был бы полностью реактивирован.

— Когда это произойдет, он установит связь с флотом-ульем, который послал его, — сказала Кастин, ее выражение лица отражало совершенное понимание ситуации, как и мое, — и в этом секторе больше десятка миров, которые были обжиты за последние несколько тысяч лет.

— Это будет, словно удар в гонг для званого ужина, — сказал я, — с целым сектором в меню.

— Тогда нужно уничтожить его, — сказала Кастин, — я передам нускуамцам приказ контратаковать, и мы соберем все силы, что сможем.

— Я бы совершенно не советовал этого делать, — к моему огромному и хорошо спрятанному облегчению произнес Изембард, — фрагмент биокорабля находится примерно на глубине километра под самым нижним уровнем города и единственный доступ к нему будет по туннелям, выкопанным самими тиранидами. Мы сделали вывод, что система туннелей обширна, но кроме того, нельзя точно сказать какие из них ведут к узлу улья, какие в другие места, а какие просто оставлены, двигающимися из одного места в другое, бурильщиками.

— И туннели не будут такими уж широкими, — добавил я. Мы все видели, как термаганты роем вываливаются из них, следом за огромными змиеподобными землеройками, так что можно представить себе какое число солдат они достаточно спокойно сдержат.

— Нам придется идти туда пешком.

Что сделает любую группу бойцов ужасающе уязвимой. Сбившиеся в группу в темноте, по большей части не способные развернуться или использовать свое оружие. Не было сомнений в том, что нам понадобится огромное количество солдат, чтобы появился хотя бы шанс пробиться к цели нашей миссии, даже если бы мы догадывались, где она находится.

— Самоубийство пробовать такое, — согласился Броклау, что, по крайней мере, спасло меня от попыток уклониться от предложения возглавить эту нелепую экспедицию, как все бы несомненно ожидали от Героя Империума. Я кивнул, словно бы тщательно раздумывал над этим вопросом.

— У истребительной команды тоже нет ни единого шанса прорваться, — добавил я, умудрившись создать впечатление, что также неохотно отказываюсь и от этой затеи. Если бы эта мысль пришла кому-то другому, ставлю морковку против кредитов, вы бы догадались, кому впихнули бы работу возглавить их, так что я лучше сразу же отмету ее, до того, как кто-то начнет над ней размышлять.

— Там внизу, должно быть, тысячи нидов.

— Очистить туннели, работа для космодесантников, — согласилась Кастин, — я введу их в курс дела, как только они прибудут.

— Прискорбно, — сказал Изембард, — если они не прибудут в течение ближайших шести-восьми часов. После будет слишком поздно.

— Почему слишком поздно? — спросил я, уже страшась ответа.

— Потому что наш анализ времени ответа отдаленных группировок роя на изменение обстоятельства где-то в другом месте, стремится к нулю, — драматично объявил Изембард.

Он взглянул на одного из нас, потом на другого, но на каждом лице увидел только слепое непонимание.

— Он просыпается, — объяснил он на простом Готике, — и координирует рой практически с полной эффективностью. Мы рассчитали, что он станет достаточно сильным, чтобы начать дотягиваться до породившего его флота уже к концу дня.

Шокированные до безмолвия, Кастин, Броклау и я посмотрели друг на друга. Только через секунду я обрел голос.

— Это же не значит, что другой биокорабль будет достаточно близко, чтобы ответить сразу же, — сказал я, хотя даже пока говорил, понимал, что хватаюсь за соломинку. Даже если это правда, только вопрос времени когда армада ужасных существ опустится на сектор, приговорив не только Нускуам Фундументибус, но и бессчетное число остальных миров; что оставит нам неприятно малое количество лазеек для побега.

— Но это так же не значит, что такого не найдется, — сказал Броклау.

— Если мы не сможем добраться до него, нет смысла обсуждать этот вопрос, — решительно ответила Кастин, — нам остается только молиться, что тактическая группа или космодесантники прибудут до того, как он сможет вызвать подкрепление, и произведут бомбардировку этого места с орбиты.

— Этого может быть недостаточно, — сказал Изембард, — даже концентрированный залп лансов вряд ли повредит столь глубоко похороненную цель.

— Тогда нам звездец, — сказал я, размышляя о том, что, по крайней мере, будем избавлены от отчета Клотильде о разгроме, когда Флот начнет использовать ее драгоценную столицу как мишень для учебных стрельб. Я был уверен, она почему-то не воспримет эту новость хорошо.

— Все, что мы сейчас можем сделать, так это отступить до того, как тираниды захватят дворец или рванет энергостанция, — мой голос начал затихать, когда мозги наконец-то сообразили, что я только что сказал. Я развернулся к Изембарду.

— Сколько времени пройдет, прежде чем энергостанция дойдет до критического уровня после того как ваши рабочие покинут ее?

— До критического уровня вообще не дойдет, — ответил Изембард, выглядевший настолько оскорбленным, насколько возможно с лицом, по большей части выполненным из металла, — у нас есть протоколы на местах для штатного отключения, прежде чем обслуживающий персонал покинет станцию. В Подветренных Пустошах она осталась без персонала из-за действий тиранидов, вследствие чего, никакие меры безопасности не были должным образом применены.

— Ладно, сколько времени займет до взрыва, если они просто сбегут с нее? — настаивал я. — Не болтаясь там, чтобы, сжигая ладан, отключить ее должным образом?

Кастин и Броклау задумчиво кивнули, догадавшись, к чему я клоню, но Изембард, кажется, все еще сопротивлялся этой мысли.

— Давление будет подниматься до критического уровня примерно двенадцать часов, — сказал он, — но до взрыва пройдет значительно больший промежуток времени, в зависимости от того, сколько выдержат сварные швы и как давно обновлялись молитвенные полосы.

— У нас нет двенадцати часов, — сказал Броклау, — ваши шестеренки могут что-то сделать, чтобы сократить это время?

Несколько оставшихся частей плоти на лице Изембарда побледнели, затем покрылись необыкновенно пурпурными пятнами, и когда он снова заговорил, казалось, его вокс-кодер жужжит несколько сильнее, чем обычно.

— Это будет абсолютной анафемой для верных слуг Омниссии, — категорически заявил он.

— Я так понимаю — оставить всю планету на съедение нидам тоже, — ответил я. Плечи Изембарда опустились, насколько возможно, учитывая их нечеловеческую твердость, яркий цвет начал медленно сходить с его лица, возвращая коже обычный для нее болезненный оттенок. Он медленно кивнул.

— Конечно же, протоколы безопасности можно обойти, — заключил он, — но это не настолько подстегнет процесс к кульминации, чтобы все случилось до того, как узел улья полностью восстановится.

— Тогда нам по-прежнему звездец, — сказал Броклау.

— Не обязательно, — сказал магос, поразив всех нас; подозреваю и себя тоже, — я категорически не одобряю беспричинное уничтожение любых механизмов, но Омниссия учит нас, что беспристрастный анализ — это верный путь к правильному решению. И в данных обстоятельствах, под диктатом чистого разума, кажется, необходимо признать, что не существует другого выбора. Достаточное количество взрывчатки, установленной рядом с входными фильтрами, освободит давление на карманы с магмой под энергостанцией.

— Создав извержение вулканов, — сказал я, чтобы продемонстрировать, что понял, хотя предметный урок, полученный в Подветренных Пустошах, было сложно забыть.

— Точно, — сказал Изембард, — да простит меня Омниссия за то, что я предложил такое.

— В данных обстоятельствах, я уверен, что Он готов чуточку отступить от правил, — сказал я, — лучше потерять одну энергостанцию, чем если все машины на планете погибнут, точно?

Изембард медленно кивнул и стал выглядеть чуть более уверенным, и я снова повернулся к Кастин.

— Нам нужен Федерер, — сказал я, — у нускуамцев нет собственных саперов.

— Он слишком занят укреплением нашей обороны на поверхности, — сказал Броклау, — и будет еще сильнее занят, когда мы начнем отходить. Нахлобучить пару подрывных зарядов в трубу и установить таймер не требует особых умений.

Я не совсем уверен, но подумал, что увидел, как Изембрад дернулся при его словах.

— Я свяжусь по воксу с нускуамцами и дам совет, — сказал я, — они до сих пор должны удерживать станцию, если там еще остались техножрецы.

— Спасибо, — сказала Кастин, уже разворачиваясь к маленькой группе советников, тревожно перетаптывающихся с инфопланшетами, — это поможет.

Моя комм-бусина, конечно же, была настроена на операционную частоту 597-ого, но не займет много времени найти, какую частоту использовали нускуамцы. Все наши вокс-операторы были заняты, но, зная, что наши жизни, вероятно, зависят от их работы, я, понятное дело, не желал их отвлекать. Затем до меня дошло альтернативное решение, и я переключился на диапазон, зарезервированный для Комиссариата.

— Форрес, это Каин, — начал я, пускаясь в пересказ самой сжатой версии о кризисе, с которым мы столкнулись, не потрудившись потратить время, так сказать, на предварительные ласки. Она тщательно выслушала, задавая некоторые вопросы, когда мое желание сократить, сокрушало ясность происходящего, и дождалась, пока я закончу.

— Похоже, что нам звездец, — сказала она, — мы все еще удерживаем объект, но потратили свой последний подрывной заряд, чтобы завалить тригона в туннеле, через который ниды пытались отрезать нас от Спирали[828]. Вам придется принести нам еще.

— Мы над этим как раз работаем, — сказал я, ругаясь сквозь зубы. Я думаю, вы оцените иронию, у меня не было ни малейшего намерения лезть на огневой рубеж, будучи гораздо более озабоченным вопросом — насколько быстро я смогу уложить свой вещмешок под сидение одного из шаттлов, который даже сейчас был готов вытащить нас. Но Форрес явно ожидала, что лично я буду исполнять это идиотское поручение.

Я взглянул на гололит, там снова отображалась тактическая ситуация, которую столь высокомерно удалил Изембард, в поисках подразделения, на которое я мог бы свалить работу, но как ни пытался, казалось, никто из них не сможет мне помочь. Тираниды удвоили свои усилия перед нашим отступлением, и каждое подразделение на льду было в трудном положении.

Со слабым вздохом я принял неизбежное, зная, что если не сделать это, то планета, сектор и что самое важное, моя незаслуженная репутация (на которую я возлагал все свои надежды сделать мою жизнь как можно более спокойной, учитывая мою работы, словно магнит притягивающую проблемы), все это исчезнет в пастях флота-улья.

— Буду КАМС[829], — уверил я ее. В конце концов, нускауамцы, кажется, все еще контролируют энергостанцию и ее непосредственные окрестности, так что у меня будет достаточно бойцов, за кем можно спрятаться. И с разведывательной "Саламандрой", которую я обычно предпочитаю в качестве личного транспорта, я смогу обогнать большинство проблем, с которыми мы обязательно столкнемся, особенно если на водительском сидении будет Юрген. Который должен доставить меня обратно как раз ко времени посадки в шаттл, создав еще один пример проявления относительно безопасной, но заметной для всех храбрости, которая ничем не может повредить скромняге в кушаке. Не говоря уже о том, что пока я буду гонять по городу подобно прославленному гонцу, ни у кого не возникнет и шанса вытащить меня на поверхность, чтобы я мог воодушевлять бойцов, пока не отморожу себе бубенцы.

В общем, я начал убеждать себя, что все могло быть и хуже; мало осознавая, насколько хуже все обернется.

Глава двадцать шестая

Юрген ожидал, пока я выйду из губернаторского дворца, рядом с боковой дверью на кухни, двигатель разведывательной "Саламандры", реквизированной им со стоянки машин, тихо урчал. Хотя я обычно предпочитал неудобную маленькую машину в качестве личного транспорта, то с понятной неохотой жаждал использовать такую на Нускуам Фундументибус; температуры ниже нуля с открытым пассажирским отделением категорически не способствовали долгим поездкам. Так что в случаях, когда действительно не мог избежать рискованной поездки по поверхности, я выбирал относительно теплую и комфортную "Химеру". Климат открытого пространства пещерного города, конечно же, контролировался, так что для меня это было как свежее весеннее утро на каком-нибудь мире с умеренной температурой, я вскарабкался на свою привычную высоту за лафетом не особо и дрожа, зато с приятным ощущением, словно попал в гости к старому другу. Даже не задевая голенью ящик со взрывчаткой, я ощутил, что ожидание в машине достаточно отвлекло меня от растущего оптимизма по поводу успешности нашей миссии.

— Уверены, что взяли достаточно подрывных зарядов? — с легким сердцем спросил я Юргена, и он втянул себя на сиденье водителя, после чего уставился на меня над разделяющей нас бронепластиной, нахмурившись от изумления.

— Мы можем взять еще, если этого мало, — сказал он, принимая шутку столь же буквально, как и большинство остальных ремарок.

— Думаю, все в порядке, — уверил я его, — у нас тут достаточно, чтобы свалить гарганта.

— Если у орков был хотя бы один, и если ниды не сожрали их всех, — согласился он, мудро кивая, затем устроился на сиденье и пришпорил двигатель. Годы знакомства с его суровым подходом к вождению подготовили меня к последующему, и рефлекторно вцепился в лафет, когда мы стремительно сорвались в движение, я с относительной легкостью сохранил свои ноги на месте.

Губернаторский дворец был вполовину высоты стен огромнейшей из верхних пещер, чтобы добрые граждане, живущие на улицах ниже, могли хорошенько полюбоваться башнями над головами[830]. Когда мы пролетели железные ворота, ограждающие чопорные сады, я в первый и последний раз всецело оценил Примаделвинг; грохочущая "Химера" вряд ли располагала к осмотру достопримечательностей. Ряды улиц, домов и торговых центров пролетали перед нами, напоминая любой достаточно большой город на поверхности более-менее любимого Императором мира, и я с усилием напомнил себе, что впереди будет еще более десятка похожих пещер в скале и примерно таких же размеров, все кропотливо вырытые бесчисленными поколениями. Мысль была отрезвляющей, мягко говоря; если все будет хорошо с моим поручением, все мечты и усилия превратятся в ничто, стертые в мгновение ока катаклизмом столь огромным, что его даже сложно было представить.

Когда мы спустились к полу пещеры с обычной для Юргена головокружительной скоростью, я нашел тихие, опустевшие улицы неприятно жуткими, представляя в воображении движение в каждой аллее и за каждым, закрытым ставнями, окном. Конечно же, все это чушь, хотя это не остановило меня от проверки тяжелого болтера на подвижном лафете, что тот был заряжен и готов открыть огонь в любой момент. Если тираниды послали ликтора, двух для разведки территории после передовой, то у меня не будет других предупреждений об атаке, кроме как едва заметного уголком глаза движения.

Юрген, конечно же, позитивно оценил пустоту улиц и вовсю жал на педаль газа, отправив маленькую, завывающую машинку по бульварам, словно все демоны хаоса гнались за нами. По мне так отлично; если что-то собирается выпрыгнуть из теней, размахивая своими когтями-косами, то в надежде нанести эффективный удар, ему придется двигаться еще быстрее, чем мы.

Тут и там мы видели нускуамские подразделения, отделение или два СПО, отступающих с нижних уровней по дороге к посадочным площадкам шаттлов, хотя как всегда не склонный делить дорогу с чем-либо, что могло его замедлить, Юрген обычно направлял нас на параллельные от отступающих солдат улицы. Насколько я мог видеть, они действовали слаженно, хотя явно побывали в тяжелом бою, утомленная походка пеших и взгляды, устремленные в одну точку на горизонте, выдавали их физическое и психологическое истощение.

— Мы только что выехали из дворцового района, — передал я по воксу Форрес, когда мы пулей влетели в туннель, соединяющийся со следующей пещерой в нисходящей цепочке. Хотя он был столь широк и высок, что совершенно не воспринимался как туннель, учитывая боковые дороги и жилые кварталы, окружающие главную магистраль со всех сторон (включая потолок).

— Поторопитесь, — ответила она, звук оружейной стрельбы был хорошо слышен через вокс, — нас тут жестко прижимают.

— Держитесь, сколько сможете, — сказал я, стараясь говорить спокойно. С отступлением основных сил нускуамцев, ниды начали лезть из всех щелей, и геотермальная энергостанция стала острием все более и более сомнительного клина, в который я направлялся со всей скоростью, что мог выжать Юрген, а уж поверьте мне, она была не маленькой. В данных обстоятельствах это было решительно последним местом, где бы хотелось оказаться любому человеку, даже с самым слабым остатком разума.

Но сейчас повернуть обратно уже не было никакой возможности; практически все солдаты на Нускуам Фундументибус знали, что я в пути; и верили в мое стремление влезть в драчку от их имени. Многим перспектива сражаться вместе с героем, которым я обычно должен был быть, вселяла самонадеянное ожидание, что я каким-то образом смогу остановить поток, это, несомненно, единственное, что заставляло их сражаться, будучи окруженными со всех сторон душераздирающими тварями. Если я их подведу, моральный дух рухнет, наше организованное отступление превратиться в кровавое бегство и ниды просто осыпят нас, как псориаз Юргена. Мои шансы добраться до шаттла в целости и сохранности станут в лучше случае призрачными, и как только вокруг начнет разноситься, что знаменитый Герой Империума удрал, словно паникующий гретчин, то я больше не смогу ни на кого положиться в деле прикрытия моих тылов.

— Мы приближаемся к Спирали, — секундой позже информировал меня мой помощник, когда мы проскочили перекресток и начали столь быстрый спуск, что у меня заложило уши. Я сглотнул, получив некоторое облегчение, и осмотрел пещеру, через которую мы ехали[831]. Чем глубже мы опускались, тем сильнее менялись окружающие пейзажи, от богатых жилых районов к бедным; затем появились мануфактории, толпившиеся на нижних уровнях, где неистощимые запасы геотермальной энергии позволяли им работать бесконечно долго. По встречной полосе постоянным потоком отступали нускуамцы, большинство "Химер" везли дополнительных солдат, цепляющихся за корпус, не успевших усесться внутрь; завидев нас они махали руками и радостно приветствовали, каждый их выкрик "Хаззаа!" был гвоздем в гроб моей постоянно исчезающей надежды, что мы просто выгрузим подрывные заряды и сбежим на поверхность, пока Форрес и ее бойцы сами сделают работу на станции. К этому времени, видимо, все ожидали от меня, что я возглавлю атаку по туннелям бурильщиков, и разделаю на потроха биокорабль своим цепным мечом.

Размышляя таким образом, я постепенно все четче и четче слышал звуки боя: треск лазганов, грубый лай автопушек и изредка глухой бум взрывчатки, все это прорывалось через рев двигателя "Саламандры".

— Похоже, впереди неприятности, — лаконично заметил Юрген, со своим характерным преуменьшением.

"Неприятности" едва ли отражали всю суть происходящего, подумал я, когда мы с ревом пронеслись по широкой площади, окруженной со всех сторон возвышающимися стенами фабрикатория и погрузочных участков, с которых, чтобы там не производили, развозилось грузовиками в самые отдаленные концы города[832]. Гвардейцы в униформе нусукамцев занимали любые подходящие укрытия, в то же время с мрачной решимостью стреляя в непрерывный вал тиранидов, непреклонно наступающий на их позиции. Волна за волной, ужасающие существа падали под губительным огнем, но все равно неустрашимо рвались вперед, столь же безразличные к смертям сотен их товарищей, как и солдаты к выпущенным лазерным зарядам. Среди тварей смутно вырисовывались большие биоформы, пироворы пожирали павших, как тиранидов, так и людей, в то время как отросшие на их спинах оружия-симбионты изрыгали струи огня на осажденных защитников. Пара "Химер" отвечала тем же, их смонтированные впереди огнеметы сжигали перед собой несущуюся массу меньших существ, в то время как мульти-лазеры на башенках косили задние ряды.

— Сможешь провезти нас? — спросил я, ныряя за бронированную плиту, защищающую пассажирский отсек, когда по корпусу забарабанили снаряды из телоточцев и пожирателей. Огонь внезапно прекратился, когда Юрген включил наши огнеметы и я снова отскочил назад, хватаясь за лафет тяжелого болтера и выпуская пару снарядов, просто чтобы продемонстрировать свое согласие. С тем же успехом можно было кидать гальку в несущуюся на нас орду, но это выглядело уместно героически, да и не повредит хотя бы чуть-чуть поднять моральный дух бойцов. Как я мог заметить, дорога, ведущая глубже в пещерный город, была блокирована, насколько это было возможным, но всегда нужно выглядеть так, как будто ты всецело готов исполнить возложенную на тебя задачу; поскольку никогда точно неизвестно, кто может тебя слушать по воксу.

— Нет, пока дорогу не расчистят, — ответил мне Юрген, словно это был вопрос времени, хотя, глядя на волну хитина, вытекающую на площадь, я должен признаться, что ощущал значительно меньше оптимизма, чем мой помощник.

Когда я скосил выводок ганутов, которые балансировали на ближайшей крыше, готовые атаковать не замечающее их отделение с тяжелым вооружением, один из гусеничных мотоциклов, видимый мной ранее на поверхности, с ревом понесся к нам. Очевидно, столь же хорошо себя чувствующий на мощеной дороге города, как и среди снежных полей выше. Вместо резких цветов гражданских машин, которые я видел раньше, он был окрашен по шаблону арктического камуфляжа "Химер" и вымпел, болтающийся на вокс-антене позади водителя, принадлежал нускуамским подразделениям. Очевидно, у них были берейторы[833], где-то в их СОиО[834], хотя об этом факте мне никто не докладывал.

Мотоцикл подравнялся с нами, его наездник нажимал на свою комм-бусину, сканируя чистоты для синхронизации с моей; но до того, как он смог это сделать, одна из меньших змеевидных особей выскочила из-под земли практически перед ним, разрезая воздух своими когтями-косами, явно некоторым образом отвлекая его. Однако он мгновенно отреагировал, поднял байк на задние гусеницы, поместив корпус машины между собой и залпом из иглокулака в грудной клетке существа. Смертоносные осколки ударили в ревущий двигатель и гусеницы и до того, как стремительно несущаяся машина столкнулась с пораженным равенером. Она стремительно пронеслась вне досягаемости его вращающихся когтей. Байк тяжело ударился о проезжую часть и его закрутило, привставая водитель достал свой лазган: но до того, как он успел открыть огонь я нажал на гашетку болтера и превратил скользкий кошмар в груду ошметков.

— Спасибо, — ответил мужчина, вырываясь вперед пока Юрген останавливался, к моему удивлению, я опознал сержанта, который был вместе с Форрес в агропещерном комплексе.

— Сержант Ланкс, — сказал я, отдавая честь, — неожиданное удовольствие лицезреть вас.

— Я сейчас уже лейтенант, — несколько смущенно ответил он, — первый получивший звание в полку. Рад видеть вас снова, сэр.

— Жаль, что в таких условиях, — сказал я, ныряя, когда один из громыхающих пироворов изрыгнул пламя в нашем направлении и поджег склад в паре метров за нами. Многочисленные тираниды окружали нас, и нускуамцы теряли позиции, несмотря на все усилия.

— Что происходит?

— Они отрезали комиссара, — сказал он, на секунду приводя меня в замешательство, после чего я осознал, что он имеет в виду Форрес, — ее отряд все еще удерживает энергостанцию, но мы не можем пробиться, чтобы послать подкрепление или вытащить их.

— Мы пробьемся, — сказал Юрген, скорее выказывая решимость, чем целесообразность, газуя двигателем, словно в нетерпении стартануть. Предупрежденный, я схватился за лафет, когда он развернулся на месте, снова включил огнемет и сделал барбекю из еще одного выводка хормагаунтов.

— Если есть путь, мы найдем его, — сказал Ланкс со всей страстностью, как будто слова моего помощника упрекали решимость бойцов драться и умирать.

— Ни на секунду не сомневался, — ответил я с облегчением. Если мы не сможем пробраться через целую армию тиранидов, вряд ли это будет нашей виной, мы старались, как могли, но нас отбила огромная масса роя, с которой мы столкнулись. И сейчас я мог спокойно отступить с нускуамцами, залезать в следующий свободный шаттл и ждать прибытия тактической группировки и космодесантников, всю дорогу проклиная неудачу. Несколько уместных спокойных слов о благородном самопожертвовании Форрес, и я свободен.

— Мы достаточно успешно их сдерживали около двадцати минут тому назад, — сказал нам Ланкс, — затем внезапно весь, превосходно скоординированный, рой кинулся в атаку прямо на нашу оборонительную линию.

— Вот почему, — ответил я, заметив движение в дыму все еще объятого пламенем склада. Появилось еще одно чудовище, возвышающееся над меньшими существами вокруг, размахивающее костяными клинками и ядовитой пушкой, при виде него, я должен признать, во рту внезапно пересохло.

— Тиран улья взял контроль. Если вы его завалите, весь рой будет в замешательстве.

Хотя зачем я вообще дал совет, возвращающий меня на линию огня, понятия не имею.

— Мы стреляем в него, конечно же, — сказал Ланкс, — при каждой возможности. Но окружающие его принимают огонь на себя.

Словно в подтверждение его слов, очередь снарядов автопушки и лучи лазпушки разорвала воздух, несясь к возвышающемуся чудовищу; но до того, как огонь попал в цель, приземистые огромные существа немедленно окружили его, чтобы поставить себя между снарядами и тираном. Обстрел уничтожающий меньших существ, не причинив вреда отрикошетил от этих живых щитов и пара ближайших падальщиков прогромыхала поближе, пожирая убитых рикошетом гаунтов.

— Это комиссар Каин, — передал я по воксу на открытом канале, когда меня внезапно посетило вдохновение, — игнорируйте тирана и цельтесь в пироворов.

— Вы уверенны, сэр? — спросил Юрген, когда я снова схватился за тяжелый болтер и добавил то немногое, что мог, в бурю огня, которая внезапно начала осыпать громыхающих падальщиков. Они оба зашатались, передний тяжело рухнул на колени, и уперто продолжил поиски свежей падали, с ошеломленным непонимание медленно покачивая головой и осматривая происходящее.

— Вы знаете, что произойдет, когда ему разорвет живот?

— Точно, — ответил я, с надеждой глядя через прицел болтера, — огнеопасный газ, которым он плюется, встретится с воздухом и …

Не уверен, почувствовал ли я ударную волну, поскольку подвеска "Саламандры" была примитивной и передавала чрезмерное количество ударов на мой многострадальный крестец и в лучшие времена, но нельзя было отрицать то, что видели мои глаза.

— Вот это и произойдет, — честно говоря, несколько самодовольно завершил я. Куски обугленных внутренностей шлепались вокруг меня, затем дождь из падали усилился, когда второе раненое огнедышащее животное взлетело на воздух, их толстый хитиновый панцирь мгновенно превратился в смертоносную шрапнель, которая рвала на части окружающих тиранидов.

Тиран проревел и зашатался, объятый густым горящим, гелем, разбрызганным взрывами подожженных зверей. Он слепо размахивал своими костяными клинками, которые выдрали кишки еще одному плюющемуся огнем падальщику и тот тоже мгновенно загорелся, на сей раз раненный гигант оказался в самом центре огненной бури.

Тираниды повсюду в неопределенности начали топтаться по кругу, скрываясь в тенях или слепо кинувшись под прицельный огонь ближайших подразделений, в соответствии с управляющими ими инстинктами в отсутствии прямых указаний от разума улья.

— Отстреливайте их! — приказал Ланкс, преисполненный благоговения, за это я вряд ли мог его винить; придуманная мной на ходу уловка сработала за гранью моих самых смелых ожиданий, честно говоря, я всего лишь хотел немного ошеломить тирана, чтобы он ослабил контроль над роем и позволил организовать отступление. Но теперь было похоже, что у нас появился шанс истребить их подчистую.

Еще один ливень из снарядов тяжелого оружия, щедро сдобренный огнем лазганов, разорвал огромное существо, которое, кажется, к этому времени запекалось внутри своего панциря подобно раку в дорогом ресторане. Его толстенная броня была смертельно ослаблена огненным адом, и даже его охрана-камикадзе была не способна спасти его на этот раз; они были слишком заняты поджариваясь живьем, чтобы оградить его от очередей, их просто смели в сторону как неэффективных игроков в скрамбол. Снаряд за снарядом тяжелого вооружения вырывал из них куски плоти, разбрызгивая броню, ставшую хрупкой от жара. Тиран зашатался, упал и окончательно издох, последним рефлекторным ударом ноги он проломил фасад безымянного фабрикатория, кирпичи завалили опаленное и изрешеченное окружение.

Радостные крики раздались от нускуамцев и, я должен признать, что вроде бы тоже орал, так как тиран был убит и контроль над роем ослаб, было похоже, что мы снова взяли инициативу боя в свои руки. Должен добавить, что эйфория длилась несколько секунд и голос Форрес в комм-бусине оплеухой вернул меня к реальности.

— Что вас задерживает? — спросила она, и я внезапно осознал, что теперь больше не мог отступить на поверхность вместе с нускуамцами. Неожиданный успех моей хитрости дал нам шанс пробиться через внезапно ставший неуправляемым рой, прежде чем похороненный узел улья сможет выслать еще одного тирана для восстановления контроля.

— Час пик тиранидов, — сказал я, когда Юрген газанул и начал набирать скорость в сторону туннеля, который показывал раньше, — нужно просто хорошо попросить, чтобы они подвинулись.

— Не задерживайтесь, — предостерегла Форрес, — или нас тут уже не будет.

— Уже в пути, — ответил я. Пока я говорил, десяток байков заняли боевой порядок вокруг нас, вымпелы нускуамцев трепетали на ветру, во главе отряда отдавал приказы Ланкс.

— С эскортом, — добавил я, приятно удивленный.

— Будем ждать, — ответила Форрес.

Глава двадцать седьмая

Должен признаться, неожиданное подкрепление значительно подняло мне настроение, поскольку я никогда не был склонен отвергнуть несколько дополнительных тел, за которые можно было спрятаться, и, хотя мы оставили позади основную битву, все еще достаточно много тиранидов стояло между нами и нашей целью. Окружающие нас байки имели встроенные в передние обтекатели лазганы, которые вскоре доказали свою ценность, позволив нам с удивительной легкостью пробиться через биоформы, которые пытались замедлить наше продвижение. Основная часть состояла из термагантов или больших воинов, которых мы безнадежно превосходили в скорости и дальности нашего оружия; к тому времени, когда выжившие приходили в себя, чтобы сделать первый выстрел, мы уже были далеко за радиусом поражения их телоточцев или пожирателей, так что ответный огонь нас мало заботил. Так как тяжелый болтер на лафете находился выше, чем мотоциклы, и мог повернуться в любом направлении, то я мог развернуть его назад, скосить любого, кто не протянул ноги на нашем пути от первоначального залпа, добавив свою огневую мощь, что в дальнейшем защищало нас от запоздалого ответного огня.

У Юргена было меньше возможностей воспользоваться смонтированным спереди огнеметом, так как ложащийся перед нами барьер из горящего прометия определено остановил бы берейторов, даже если "Саламандра" могла проскочить через него без особых повреждений. Он умудрился сделать пару выстрелов из своей излюбленной мелты, водрузив ее на бортик водительского отсека, и несколько опасно поднимаясь, чтобы выглянуть из-за бронеплиты во время выстрела. И так как это требовало от него убрать руку с управления, я счел всю эту затею несколько тревожащей, словно не знал, что с того момента, как он завел двигатель, то со всей дури жмет на педаль газа.

— Поберегись, — увещевал я его в один момент, и мы резко отвернули, воин-тиранид исчез под гусеницами со слабым хрустом, слышимым даже через рев нашего двигателя.

— Извините, сэр, почти промазал поэтому фраккеру, — бодро произнес Юрген, и к моему невысказанному облегчению, вернул свое внимание к управлению, его стремление подражать берейторам, которые дополняли огневую мощь, встроенную в байк, выстрелами из лазпистолета, очевидно в этот момент было подавлено. Больше ничего нас не сдерживало, мой помощник радостно выжал из хорошо настроенного двигателя все, что только можно (как он всегда и поступал), но байки сохранили построение, наездники ржали, словно орки, очевидно, смакуя ощущение головокружительной скорости, как и мой помощник.

— Хорошо, что едете с нами, — передал я по воксу Ланксу, наконец-то найдя частоту, и лейтенант помахал рукой в ответ, после чего сразил выстрелом из лазпистолета крадущегося генокрада, присевшего на балконе впереди нас.

— Это меньшее, что я могу сделать после того, как вы спасли наши шеи в агропещере, — ответил он, — кроме того, я обещал комиссару держать дорогу свободной для нее.

— Я уверен, она оценит это проявление чувств, — сказал я.

— Я ценю, — вклинилась Форрес, — где вы?

— Уже достаточно близко, чтобы слышать стрельбу, — ответил я, — так понимаю, вы там?

— Вы понимаете верно, — мрачно передала она.

Когда мы подъехали с энергостанции, та была под осадой, масса хитина окружала огромные бронзовые двери, украшенные символом шестеренки Адептус Механикус, в данный момент они были сорваны с петель и под кривым углом уперлись в поддерживающие опоры. Форрес и горстка бойцов храбро обороняли пролом, присев под защиту бортов потрепанной "Химеры", припаркованной под углом к арочному входу, создавая грубую, но эффективную баррикаду. Энергостанция кажется все еще работала, так как мульти-лазеры из башенок продолжали пожинать обильный урожай из бегущих тварей, который рвались вперед с неустанной решимостью, характерной для их рода, но огнеметы молчали, видимо прометиевые баки уже давным-давно опустели.

— Вы как раз вовремя, — передала по воксу юная комиссар, и я автоматически ощетинился, а через секунду осознал, что она шутит, — у нас почти закончились ниды.

— Не волнуйтесь, — уверил я ее, открывая огонь в унисон, выкашивая огромную проплешину в задних рядах осаждающей армии, — через минуту всегда появляются новые.

Это была несомненная правда; столкнувшись со свежей целью, многие из этих отвратительных существ развернулись, выпустив залпы телоточцев и пожирателей в нашу сторону. Я нырнул за бронированный борт, но паре наших наездников не посчастливилось, очередь прошила их, и те свалились с машин, заживо пожираемые изнутри смертоносными паразитами-боеприпасами. Казалось милосердием, что от сильного удара об пол пещеры они остались без сознания, чтобы осознать происходящее.

Наш эскорт развернулся веером, и мы наконец-то могли пустить в ход огнеметы, чем Юрген с удовольствием и воспользовался, поджаривая стоящую перед нами орду, замедлившись и поворачивая "Саламандру" слева направо, разбрызгивая поток горящего прометия как можно шире.

— Давайте внутрь, — поторопил Ланкс, когда наездники пронеслись и развернулись, пересекая площадь перед святилищем Механикус. Сложно было сказать, но вроде бы какое-то религиозное изображение было выложено на полу мозаикой, рисунок был покрыт опалинами, отметинами от лазганов и чрезмерным количеством дохлых или умирающих нидов, большинство из которых неистово истекали отвратительно воняющими жидкостями.

— Мы будет сдерживать вход в туннель.

— По мне, так отлично, — согласился я, когда Юрген резко затормозил рядом в припаркованной "Химерой". Я вскрыл упаковку и достал пару подрывных зарядов.

— Этого должно хватить.

Я закинул за плечо один из огромных ранцев и вручил второй Юргену.

— Мы задержим их здесь, — сказала Форрес, — пока наездники держат вход, у нас вся пещера под обстрелом.

— Отлично, — согласился я, быстро взглянув на диспозицию. Вход в туннель был практически на противоположной стороне от входа в святилище, и укрытий там было тревожно мало.

— Отведите туда Саламандру": ее болтер создаст перекрестную огневую точку, к тому же будет хоть какое-то прочное укрытие, если ниды отзовут какие-то силы из главной пещеры.

Что, скорее всего и произойдет, как только разум улья осознает, что большая часть существ здесь была убита. Форрес кивнула.

— Хорошая мысль, — сказала она и назначила пару ближайших солдат отогнать нашу маленькую крепкую машинку. Юрген смотрел с негодованием, как один из них уселся на водительское место.

— Берегите ее, — резко проинструктировал он, словно его когда-либо заботил дух-машины чего-либо, чем он управлял.

Я кивнул.

— Она понадобится нам позже, — сказал я, всем сердцем желая, чтобы так и было.

Когда Изембард посвящал нас в детали, я у себя в воображении сформировал картинку, приблизительно похожую на энергостанцию, которую мы столь незабвенно исследовали в Подветренных Пустошах, хотя и несколько больше по размерам; но настоящее святилище практически поражало воображение. Огромные галереи были вырыты в скале под городом, их заполняли эстакады шириной с шоссе, которые и вывели нас к гудящим турбинным залам, полным таинственных механизмов размером с небольшие здания. К счастью, я додумался взять с собой карту-планшет, который в дополнение к моей ловкости ориентирования в туннельных системах как эта, дал нам с Юргеном возможность целенаправленно идти к нашей цели.

— Снова этот запах, — сказал Юрген, с гримасой отвращения принюхиваясь к воздуху. Почувствовав сернистое дуновение, я кивнул.

— Мы на верном пути, — согласился я, ослабив цепной меч в ножнах и расстегнув кобуру лазпистолета. Я не забыл, каким образом ниды проникли на энергостанцию в Подветренных Пустошах и не желал оставить им шанса. (Как и Форрес, что я с удовольствием заметил; она поставила охрану внутри святилища, чтобы их не обошли с тыла. Но пока что из глубин комплекса никто не появился. Что для такого параноика как я, служило только ограниченным утешением).

Так как карта подтвердила наши догадки, мы пошли по запаху, попав наконец-то в длинную галерею, вдоль которой тянулись трубы и контрольные кафедры.

Юрген осмотрелся и пожал плечами.

— Думаю, это оно и есть, — сказал он, совершенно обездвиженный великолепным зрелищем.

— Похоже на то, — согласился я, перенастраивая комм-бусину. Некоторые контрольные панели выглядели смутно знакомыми, хотя я не слишком-то много времени посветил изучению окружающей обстановки во время нашего беспорядочного отступления из энергостанции в Пустошах. Кое-что я действительно запомнил, хотя там отовсюду шел сухой жар, определенно присутствовавший и здесь, вместе с токсичной вонью, которая к этому времени была столь густой, что мне пришлось полагаться только на глаза и уши, чтобы найти помощника.

— Магос, вы меня слышите?

— Да, — прогудел в ухе Изембард.

— Мы на месте, — сказал я, — куда установить заряды?

Следую его инструкциям это не заняло много времени, как я боялся, так что мы просто установили их рядом с несколькими трубами, соединив их детонационными шнурами, и потыкали в пару панелей, чтобы увеличить давление в системе перед тем, как все взлетит на воздух. После длительных дебатов об относительном преимуществе таймера (который с легкостью могли отключить ниды, как только до разума-улья дойдет что происходит), против удаленного подрыва через вокс (в надежде, что коммуникационная сеть, встроенная в городскую инфраструктуру, продолжит функционировать, несмотря на повреждения в ходе боев), чтобы перестраховаться, мы сошлись на обоих вариантах; и теперь, устанавливая таймер, я замешкался.

— Двух часов хватит, полковник? — спросил я, зная, что Кастин прослушивает канал и достаточно уверенный, что она сразу же ответит.

— Должно, — уверила она меня, — ваш отряд будет выходить последним, кроме подразделений, охраняющих взлетные площадки, так что, если вы вернетесь раньше, взлетев, мы сможем подорвать заряды через вокс.

— Если губернатор разрешит, — сказал я, словно шутил, хотя был не совсем уверен, — она, кажется, решительно настроена сохранить город нетронутым.

— Я губернатор, — сказала Кастин, — хотя в последний раз вы говорили, что поддержите меня, если я введу военное положение.

— Я вас всецело поддерживаю, — сказал я для протокола, зная, что наши переговоры запишут и сдадут в архив для дальнейшего тактического анализа. Если мы не выберемся, я должен был хотя бы посмертно облегчить ее дальнейшую судьбу.

— Я так понимаю, наш план не был особенно хорошо воспринят ее Превосходительством?

— Совершенно, — ответила Кастин, в ее тоне слышалась ирония, — даже когда я подчеркнула, что город будет уничтожен, что бы мы ни делали и что эта жертва может спасти планету.

— Но вы убедили ее аргументами, — сказал я, зная ее слишком хорошо, чтобы предположить иное.

— Моя пушка убедила, — лаконично ответила Кастин.

— Трон Земной, вы же не расстреляли ее на самом деле? — несколько удивленно спросил я.

— Нет, просто достала пистолет, чтобы поставить точку в споре, — к моему немалому облегчению ответила Кастин. Технически у нее было полное право расстрелять губернатора, если бы она отказалась отойти в сторону, но это бы повлекло за собой безобразное количество бумажных объяснительных.

— Тогда я приказала Маго убедиться, что она улетит на следующем шаттле.

Беседа с кем-нибудь рядом с посадочной рампой, несомненно, была чрезвычайно увлекательной, подумал я, затем вернул свое внимание к более неотложным делам.

— Два часа, Юрген, — подтвердил я, и мы засуетились, дабы убедиться, что заряды взорвутся по расписанию.

— Я закончил, — сказал он через секунду, и я кивнул, наблюдая, как гипнотически тикают часы на моем таймере.

1:59:57…

1:59:56…

1:59:55…

Оторвавшись от этого зрелища, я повернулся к выходу.

— Я тоже, — добавил я.

— Лучше поторопитесь, — посоветовала Форрес, — на подходе новая волна нидов. Я не знаю, сколько мы сможем сдерживать их.

— Уже идем, — подтвердил я, и мы вместе с Юргеном побежали к выходу из святилища так, словно целый выводок генокрадов просачивался из расщелин в скале и теперь грыз нас за пятки.

Хотя мы с Юргеном бежали изо всех сил по полностью металлически коридорам, эстакадам и через пещеры, наполненные технологическими чудесами, я не мог стряхнуть мрачное предчувствие, что мы опаздываем.

— Как дела, комиссар? — спросил я по воксу, когда треск лазганов начал эхом отражаться в проходе перед нами.

— Уныло, — ответила Форрес, — нас оттесняют по всей площади. Если вы не поторопитесь, мы не сможем прикрыть ваш отход.

— Мы уже бежим, — уверил я ее, мое горло начало саднить от спешки. Наконец-то показались безучастно распахнутые огромные бронзовые двери, за ними виднелось хаотичное движение. Через секунду до меня полностью дошло, что это значит; блокирующая проход "Химера" пропала, Император знает куда, оставив путь свободным для всей орды тиранидов, если бы они пожелали заглянуть внутрь.

— Где долбанная "Химера"?

— Нам она нужна, — ответила Форрес, — увидите.

Когда мы ринулись через проход на площадь, я в точности увидел, что она имела в виду. В центре площади лежал свежий труп карнифекса, скошенный мульти-лазером "Химеры, которая в данный момент продолжала палить во второго. ББМ отступала, стараясь сохранить прицельную дистанцию, и я вряд ли мог винить за это водителя; если цапающие когти громадной твари доберутся до цели, то разорвут броню, словно туалетную бумагу. Болтер "Саламандры" тоже огрызался, боец расчета с огромным удовольствием жал на гашетку, ливень разрывных снарядов оставлял уродливые, истекающие ихором кратеры в панцире неповоротливого существа.

— Я могу выстрелить, — сказал Юрген, поднимая мелту, но до того, как он успел нажать на спусковой крючок, объединенный огонь двух машин возымел действие и сразил монстра. Наездники Ланкса все еще с ревом носились по округе, выкашивая меньших существ, заполонивших большую часть площади, но стремительно несущихся бойцов было намного меньше, чем я запомнил, несколько машин без наездников одиноко лежали на полу пещеры.

— Сконцентрируйте огонь, — приказала по воксу Форрес, заметив нас, сидя в верхней башенке "Химеры", — расчистите путь для комиссара.

Лавина лазерных лучей затопила открытое пространство, уничтожая любого достаточно глупого тиранида, рискнувшего вылезти из укрытий, и мы с Юргеном побежали. До безопасности оставалось около сотни метров, но они растянулись перед нами словно во сне, где, как бы сильно ты не бежал, кажется, что остаешься на месте.

Я полагаю, что мы были где-то на полпути, когда пол пещеры начал вибрировать под ногами, и я немного споткнулся; на секунду вообразив, что оставленные нами заряды по какой-то причине рванули преждевременно и подготовился к ударной волне, затем внезапно пришло понимание, и мой передний мозг затопило воспоминаниями об игре в догонялки с огромным червем среди конвоя беженцев.

— Назад, — я дико заорал в вокс, размахивая руками и оглядывая окрестности в поисках подсказки, где эта отвратительная тварь выйдет на поверхность, — бурильщик!

"Химера" начала отъезжать назад, ее башенка вертелась в поисках цели, "Саламандра" последовала примеру. Байки развернулись и тоже понеслись в туннель, мучительно бросив нас с Юргеном на произвол судьбы посреди площади.

Внезапно, плитка из дохлых нидов и разбитого камня взорвалась, когда змеиные очертания, окруженные ореолом потрескивающей энергии, вырвались из пола пещеры.

— Вон там, — как ни в чем не бывало, высказался Юрген, словно я мог не заметить, и шарахнул из мелты. Появилась глубокая борозда, повреждая хитиновые бронированные пластины, но подземное чудовище, казалось, едва это заметило, хлынув вперед к отступающим машинам. Ослепительная дуга молнии ударила в нос "Саламандры" прожаривая экипаж; затем детонировали оставленные нами в заднем отсеке подрывные заряды, вместе, я подозреваю, с оставшимся в баках огнемета прометием.

Звук взрыва был столь оглушителен, что я скорее ощутил его, а не услышал, ударив, он кинул меня на пол и понес по скользкой от ихора мозаике, прежде чем неприятно остановить об останки одной из жертв телоточцев. Когда я в ошеломлении поднял голову, то увидел, что туннель рухнул, похоронив тригона вместе с обломками "Саламандры" под килотоннами объятого пламенем гранита. Длинное тело секунду билось в конвульсиях, голова была похоронена под грудой валунов, из-под которых так сочился ихор, что меня чуть было не вырвало.

— Ироничная смерть, — сказал Юрген, — для червя.

— Верно, — согласился я, кашляя от облака пыли, поднятого катастрофой и постепенно начиная слышать голос в комм-бусине.

— Комиссар, — звала меня Форрес, учитывая обстоятельства, ее голос был отрадно напряженным, — с вами все в порядке?

— Вроде бы живы, — уверил я ее, твердо хватаясь за свое оружие, когда вокруг нас эхом разнесся треск и шелест хитина. Не было сомнений, мы в ловушке, без надежды выбраться и окруженные тиранидами.

— По крайней мере, в данный момент.

Глава двадцать восьмая

— Мы не можем подобраться к вам, — сказала Форрес, когда я отчаянно оглядывался в поисках укрытия. Звук быстрого бега нарастал, эхом отражаясь в туннеле, оставленном тригоном, рассеивая любые сомнения, которые у меня могли быть относительно подкрепления тиранидов. К счастью для нас, последнюю особь-воина в пещере размазало рухнувшим туннелем, заставив выживших термагантов скрыться, но я был абсолютно уверен, что разум улья не терял времени даром и отправил еще больше крупных тварей для восстановления контроля и, как только они прибудут, наша краткая отсрочка полностью и бесповоротно исчезнет.

— Наше оружие не пробивает щебень.

— Не удивлен, — ответил я, — это все равно, что пытаться завалить жилой дом с помощью пистолета. Но, спасибо за попытки. Нам придется самим что-нибудь придумать.

— Да пребудет с вами Император, — ответила Форрес, скорее с надеждой, чем ожидая этого, судя по тону ее голоса.

— Мы можем выбраться через энергостанцию? — спросил Юрген, бегом приближаясь ко мне, его лицо и униформа были покрыты грязью и гораздо менее приятной субстанцией от мертвых тиранидов, на которых он, очевидно, грохнулся.

— Это невозможно, — по воксу ответил голос Изембарда, приговаривая нас со своим обычным, беспристрастным тоном, — шахты обслуживания запечатаны, чтобы тираниды не использовали их и не получили доступ в верхний город.

Для дальнейшей беседы времени больше не осталось. Из оставленного мертвым бурильщиком туннеля появились три особи-воина, оценивая тактическую ситуацию, их головы поворачивались из стороны в сторону. Поднимая оружие, из теней вокруг нас, начали выползать термаганты, и, насколько я мог судить, нам с Юргеном оставалось жить всего пару секунд.

Я треснул пару раз из лазпистолета в ближайшего воина и удовлетворенно заметил, как тот пошатнулся, в панцире возникли истекающие ихором кратеры. Но затем он пришел в себя, ответив выстрелом из "пожирателя", который прошел мимо буквально на волосок от меня, тогда я нырнул под укрытие упавшего байка, лежащего рядом с мертвым бойцов, смягчившим мое падение от взрыва. Когда заряд из вырабатывающих кислоту личинок расплескался на металле, меня поразила идея, достаточно рискованная, но вряд ли сравнимая с безрассудным прыжком через варп-портал некронов, из которого я появился более менее целым[835], хотя и благодаря случайному присутствию абордажного отряда космодесантников в другом конце судна. Я ни на секунду не думал, что Император будет столь любезен в этот раз, но даже малейший шанс лучше отсутствия такового.

Ослепительная вспышка и вонь пережаренной плоти подсказали мне, что Юрген уничтожил воина, который только что стрелял в меня, так что я встал, поднял байк, и влез в седло. Прошло немало времени с тех пор, как я последний раз катался на такой штуковине, но, к счастью, я помнил, как ей управлять и, быстро ткнув пальцем, завел двигатель.

— Юрген! — позвал я. — Забирайся!

После чего пальнул из лазганов в обтекателе. Я попал одному из выживших воинов на площади в грудь, таким образом, привлекая к себе внимание не только единственного, оставшегося, но и всех термагантов.

Юрген припустил к другому оставленному байку и взобрался на него, закинув за плечо мелту; она лязгнула по лазгану, но к счастью, оба оружия были достаточно закаленными, чтобы противостоять такому небольшому надругательству, я не сомневался, что они будут столь же эффективны, когда понадобятся нам, как и всегда.

— Куда мы едем, сэр? — спросил он, когда его двигатель с ревом завелся.

— Один Трон знает, — ответил я, втыкая передачу на своем железном коне и разгоняя его так, что дал бы фору даже своему помощнику. Как только я это сделал, залп из телоточцев и пожирателей заляпал то место, где я стоял, стремительное внезапное движение сбило прицел. Хотя они очень быстро приноровятся, так что я открыл дроссель на всю и с ревом пронесся к единственному оставшемуся выходу — туннелю тригона.

К счастью, огромный червь вылез на поверхность под углом, оставив крутой спуск, в который я нырнул с Юргеном по пятам. Когда я включил головную фару, стали видны гладкие, округленные стены туннеля, пункт нашего назначения был далеко за покровом тьмы, далеко за пределами луча.

— Они за нами, — передал по воксу Юрген, затем до нас донеслось эхо пары отчетливых взрывов, слышимых даже за ревом двигателей, — уже нет.

— Фраг-гранаты? — спросил я, опознав характерный звук взрыва в закрытом пространстве.

— Ага, у меня была парочка, — подтвердил мой помощник, — кажется, уловка удалась.

— Будем надеяться, что остальное будет таким же легким, — не особо убежденно ответил я.

Должен признать, что пришедшая в голову идея рискнуть и сунуться в туннель, прокопанный тиранидами, была не самой умной, но это было определенно лучше альтернативы. Даже открытие, что мы теперь остались без вокс-связи с нашими товарищами, не могло затмить тот факт, что мы еще были живы, хотя если рассуждать хладнокровно, шансы что так дальше и пойдет, едва ли были благоприятными. Мое инстинктивное понимание подземных лабиринтов более-менее позволяло ориентироваться по отношению к городу, от которого с каждой проходящей минутой мы отдалялись еще больше, но мало что можно было сделать. Наша дорога, казалось, случайным образом изгибалась и поворачивала, разветвлялась в разных направлениях, и у меня не было представления о том, куда в конечно итоге мы приедем или куда ведут остальные. Все что я мог сделать, так это следовать тем, которые, казалось, ведут наверх, хотя слишком часто мы ощущали, что снова спускаемся, после чего поворачивали на следующей развилке, кажущейся многообещающей.

Моим самым большим страхом, что не удивительно в таких обстоятельствах, было то, что мы наткнемся на еще одного бурильщика, сбежать от которого в столь замкнутом пространстве мы никогда не сможем; но, кажется, нам сопутствовало удача в этом начинании. Хотя мы столкнулись с достаточным количеством гаунтов и воинов, твари большего размера, к моему облегчению, казалось, были полностью отправлены на штурм Примаделвинга. Лазганы на носу достаточно легко уничтожали встречающихся существ, при случае дополненные выстрелом из мелты Юргена, которую он пристроил на руль, и пару раз я был вынужден нанести удар милосердия цепным мечом, поражая самых упорных особей, когда мы проносились мимо. Проносясь по павшим, наши гусеницы давили их в кашу, тряска грозила выкинуть из седла.

— Сколько времени прошло, сэр? — спросил Юрген, и, вспомнив о времени, я взглянул на свой хронограф.

— Слишком много, — кратко ответил я. Оставшееся время продолжало непрерывно утекать, по моим расчетам Форрес и ее обреченный на гибель отряд уже добрались до шаттлов, если хоть один из них вообще выбрался на поверхность.

— До взрыва у нас остается примерно двадцать минут.

Как только я это произнес, глухой рокот заставил скалу вокруг нас задрожать, и я выругался про себя. Должно быть, последний шаттл взлетел и, не желая ждать или довериться таймеру, Кастин отдала приказ о подрыве по воксу. В данных обстоятельствах я едва мог винить ее за это, будь я на ее месте, я бы к этому времени определенно считал нас погибшими. Поднимающийся ветер начал гнать по туннелю, и я врезал, и так уже открытым на полную, дросселем по ограничителю, отчаянно выжимая еще чуть-чуть скорости из бешено несущегося байка.

— Это заставит их кое о чем задуматься, — со всем удовлетворением отметил Юрген.

— Нас тоже, — сказал я, с легкостью представляя себе опустошение позади нас. Ничем не сдерживаемая магма прорвалась, прожигая себе путь через пещеры к поверхности; но губительный газ и возможно даже поток лавы, точно появится во всех проходах, включая этот. По моим прикидкам через считанные секунды раскаленный добела поток воздуха разорвет нас на части, в процессе развеяв оставшийся пепел.

Затем, когда я уже почти оставил всякую надежду, фара вроде бы засветилась ярче, отраженная от синей, прозрачной стены, вместо глухой скалы, в которой мы так долго ехали.

— Лед! — закричал Юрген, высказывая мою мысль, пока мы стремительно неслись вверх, с каждым ударом сердца, рокот позади нас грохотал все сильнее, — мы, должно быть, рядом с поверхностью!

— Будем надеяться, что достаточно близко, — сказал я за секунду до того, как мой байк влетел в стену снега, который полностью закрывал проход. Ослепленный и ошеломленный я изо всех сил цеплялся за руль, каким-то образом сохранив достаточно рассудка, чтобы палить из лазганов. Их приглушенный треск был слышим даже через забивший мои уши снег, хотя помогало ли это чем-нибудь, по правде говоря, я не мог сказать. Мгновением позже я вылетел на свет дня и в объятья знакомого, промораживающего до костей холода, расставаясь по ходу дела с байком, когда мы вместе с ним исполнили далеко не элегантную параболу по воздуху и грохнулись в еще один сугроб. (До меня позже дошло, что это была счастливая случайность, поскольку если бы я налетел на один из ледяных торосов, то пострадал бы значительно сильнее, чем полученные синяки и простуда).

Когда я вскочил на ноги в поисках врага, вылетел Юрген: хотя, должен признать, что он остался в седле, приземлившись с таким ударом, за который подвеска байка не сказала бы спасибо, затем развернулся, чтобы посмотреть, что со мной. С другой стороны, я полагаю, что большую часть снега на пути я снес своей головой, так что его выход был значительно легче.

Секундой позже из входа в туннель вылетел шлейф пепла, пыли и горящих углей, снова сбивая меня с ног, испаряя окружающий снег, в лицо ударила волна жара. Для меня было непривычно ощущать тепло на поверхности Нускуам Фундументибус и я все еще ощущал дрожь от мысли о том, насколько мы были близки к тому, чтобы нас изжарило до смерти.

— Похоже, что мы выбрались во время, — сказал Юрген, встав спиной к факелу позади нас, проследив направление его взгляда, я вполне смог понять. В нескольких километрах, кажется, вскипело все небо, огромная колонна дыма и пепла поднималась почти к стратосфере, выравниваясь и расходясь в стороны, словно ударившись о невидимую крышу. Из центра облака послышался глухой рокот, сопровождаемый вспышками молний, и я выплюнул изо рта щедрую порцию пыли. С этого расстояния я не мог разглядеть, но в центре бури, кажется, появилось что-то огромное, секунду пытаясь подняться, после чего снова опустилось, горящее и иссушенное.

— Кажется, у нас получилось, — согласился я, медленно волочась к байку, который в этот раз выглядел уже более чем потрепанным. Тут и там вдалеке из разломов в сети туннелей вздымались еще столбы дыма, и я решил объехать их как можно дальше. Сложно было представит себе, что выжил хотя бы один тиранид в пронесшимся по ним инферно, но мы с Юргеном сбежали, и я слишком хорошо знал, насколько смертельно недооценивать их способность к восстановлению.

— Есть мысли, как далеко до Подльдовска?

Юрген с сомнением покачал головой.

— По крайней мере, день. Может два.

— Тогда нам лучше двигать, — сказал я, проверяя машину на предмет повреждений, после чего сдался и все равно влез в седло. При том, как она выглядела сейчас, я сберегу кучу времени, если буду искать хоть что-то, не кажущееся сломанным. Затем я остановился, заслонил рукой глаза от света и пристально уставился вдаль. Яркая точка, от которой отражался солнечный свет, нарезала круги около столба из пепла, и мое сердце наполнилось внезапной надеждой.

— Может быть, не придется.

— Похоже на шаттл, — согласился Юрген, доставая ампливизор откуда-то из тайников в своей шинели, — хотя слишком далеко, чтобы разобрать тип.

— Кому какое дело? — спросил я и активировал комм-бусину, — неопознанный шаттл, это комиссар Кайафас Каин, запрашиваю эвакуацию. Можете лететь по сигналу.

— Нас проинформировали о вашей смерти, — ответил незнакомый голос. Однако он был необычайно глубоким и резонирующим, даже в крошечном наушнике, и я был уверен, что слышал его прежде, — я уведомлю ваш полк об ошибке.

— Это "Громовой ястреб", — подтвердил Юрген, когда далекий десантный корабль развернулся и полетел в нашем направлении, — прибыли космодесантники.

Я пожал плечами.

— Думаю, лучше поздно, чем никогда, — ответил я.

Глава двадцать девятая

Если считать наше спасение из снегов космодесантниками удивительным, то прием на борту "Громового ястреба" был категорически поразительным. За время, проведенное с Отвоевателями, я привык к сверхчеловеческому росту Адептус Астартес, так что это меня не удивило, но гигант в пурпурной броне, ожидающий нас у подножья посадочной рампы, встал по стойке смирно, словно мы с Юргеном были почетными гостями.

Я еще сильнее был ошеломлен, когда мы поднялись на борт; вместо того, чтобы отвезти нас во временные казармы Имперской Гвардии в Подльдовске, десантный корабль задрал нос и, плавно, но стремительно направился в космос. Когда небеса потемнели, и я смог взглянуть вниз, то увидел чудовищный шрам, порочащий лик сине-белой планеты под нами. Я пытался расспросить наших любезных хозяев, но, несмотря на вежливость, они не были особенно склонны сотрудничать.

— О вашем присутствии затребовали, — ответил мне командир отделения, его легко было выделить среди товарищей по возложенной на него чести носить силовой меч, хотя знаки различия этого конкретного Ордена мне ни о чем не говорили. Больше он ничего не сказал, хотя загадка была быстро разрешена. Когда мы обогнули громад орбитального дока, на близлежащей орбите я смог различить пару судов в сомкнутом боевом порядке.

Одним из которых, был ударный крейсер космодесантников, чуть отличающийся деталями от "Ревенанта", на борту которого я провел столь богатое событиями путешествие в поисках космического скитальца вместе с Отвоевателями, но схожесть была очевидной, чтобы мгновенно опознать его. Другой корабль был значительно меньше, более гладкий и смертоносный, изящный, словно украшенный драгоценностями кинжал, его я тоже сразу же опознал.

— "Экстернус Экстерминатус", — заметил Юрген, как будто личная яхта Эмберли появлялась каждый день.

— Ты абсолютно уверен? — спросила Эмберли во время более чем приятного ужина в ее личных покоях, после еще более приятной ванны и смены белья. Я пожал плечами, красноречиво размахивая руками, с полным ртом стейка из амбула.

— Тебе придется спросить магоса. Но он, кажется, достаточно убежден, — пробормотал я и проглотил, запивая мясо глотком чудесно приятного вина, которое она выбрала к трапезе.

— Но я не понимаю, почему это важно, раз уж ниды добрались сюда. Большинство из них сгорело вместе с узлом улья, а остальных можно достаточно легко изничтожить.

— Потому что первая запись о контакте с тиранидами появилась всего двести лет назад, — сказала Эмберли, произнося слова медленно и отчетливо, как мои старые учителя в Схоле, когда я упускал смысл, который они считали очевидным, — и согласно твоему другу Изембарду, эти торчали тут уже тысячелетия.

— Может быть, они торчали здесь достаточно давно, чем кто-либо мог подумать, — предположил я, — можешь проверить записи?

Если у кого и были улики для поддержки этого предположения, то только у Ордо Ксенос, отделения Инквизиции, в котором она работала.

— Нет необходимости, — ответила она, — не утруждая тебя деталями (что было всего лишь вежливым способом сказать, что у меня нет допуска к этим сведениям), было несколько инцидентов, которые возможно было бы считать ранними налетами. Но самый ранний произошел в M35.

— Те, которых мы нашли на Нускуам Фундументибус, торчали тут гораздо дольше, — сказал я, — так что они тут делали?

Эмберли задумчиво покусывала нижнюю губу, что я находил всегда весьма волнительным.

— Возможно разведка. Но что меня действительно волнует, так это сколько еще таких выводков в спячке разбросанно по всему Империуму.

— Кому какое дело, — ответил я, — пока они спят.

— Этот проснулся, — сказала Эмберли, — если атакует еще один флот-улей, и у них будет поддержка у нас в тылу, будет еще большая заварушка, чем в последний раз.

Я пожал плечами.

— Велики ли шансы? — вслух размышлял я. — Еще один флот размером с "Бегемота"? Я думаю, весьма невелики.

Что в очередной раз доказало, насколько я паршивый пророк.

— Может быть, — Эмберли тоже пожала плечами, очевидно отбросив этот вопрос, — как ты думаешь, твой полк нуждается в тебе прямо сейчас?

— Я уверен, что они некоторое время обойдутся без меня, — ответил я. Нашими приказами было оставаться на планете, пока она не станет безопасна, что займет месяцы или, если мне повезет, даже годы[836]. Прошло некоторое время, после того как мы в последний раз наслаждались компанией друг друга, и я естественно не торопился расстаться снова.

— Хорошо, — ответила Эмберли и одарила меня улыбкой, которую я слишком хорошо знал, — тогда, возможно, вы с Юргеном сможете мне помочь в одном маленьком дельце, пока они наводят здесь порядок.

В этом месте рассказ внезапно заканчивается несколькими нелицеприятными ремарками, повторять которые, я не вижу смысла.

Сектор 13

Из всех миров, которые я посетил за свою долгую и постыдную службу, думаю, Кеффия была одним из приятнейших. По крайней мере, чисто теоретически — не забывайте, из-за войны нам было чем там заняться, но по большей части я вспоминаю о том времени с легкой ностальгией.

Кеффия была агромиром с практически пасторальными пейзажами, поэтому первым делом мне всегда приходят на ум бесконечные луга налитых соками трав, одинокие проселочные дороги, которые временами пересекаются в миловидных деревушках, где, кажется, ничего ровным счетом не изменилось с тех пор, когда Император еще пешком под стол ходил. Климат также был благоприятным — небольшие снежные шапки на огромных горных грядах снабжали чистой, свежей водой все три континента, тогда как узкий экваториальный пояс был милосердно избавлен от всякой суши, за которую стоило бы сражаться. Где-то там находилась парочка небольших цепочек островов, на которых низкорослые вырождающиеся аборигены рыбачили и выращивали тропические фрукты, но их было слишком мало, чтобы привлечь к себе интерес врагов, а мы, со своей стороны, оставили их в покое после первых чисток.

В общем, на жизнь я тогда не жаловался. Из-за невольного героизма в составе тактической группировки Империума на Дезолатии несколькими годами ранее за мной закрепилась грозная слава, и мне удалось неплохо этим воспользоваться. Хотя с тех пор прошло достаточно времени, все еще оставались влиятельные старшие офицеры и чиновники Администратума, которые превыше всего на свете хотели пожать мне руку и пригласить на прием или совещание вдали от фронта. Поэтому, бывало, я целыми днями отсутствовал в части. Потеря, которую наш командир, полковник Мострю, переживал с похвальной стойкостью, чего уж правды таить.

Но даже когда я занимался исполнением своих прямых обязанностей, они едва ли казались мне обременительными. Вальхалльский 12-ый полк полевой артиллерии, как вы уже догадались, дислоцировался очень далеко от линии фронта, поэтому у меня никак не получалось встретиться с врагом лицом к лицу. Если на чистоту, с тех пор как мы вступили в продолжительную кампанию по очищению планеты от заразы генокрадов, нам вообще редко приходилось стрелять. По большей части война состояла из чисток и точечных ударов, и враги редко собирались толпами, достойными того, чтобы по ним открыла огонь артиллерия. Единственными исключениями иногда были части отступников из СПО, ряды которых, как оказалось, кишмя кишели культистами генокрадов. Они отчаянно отстреливались от посланных за их головами гвардейцев или местных войск до тех пор, пока наше превосходство в числе и огневой мощи не брало свое.

Как и большинство агромиров, Кеффия считалась слабозаселенной по имперским стандартам. Из-за этого наша работа стала одновременно и легче, и куда тяжелее, чем могла бы быть. Легче, потому что на планете было мало городов (по-моему, не больше десятка), которые находились на большом удалении друг от друга. Это означало, что здесь не было большой концентрации населения, где культисты могли бы скрываться и пустить действительно глубокие корни. Сложнее же из-за того, что культ вместо этого протянул свои щупальца небольшими очагами заражения так, что их невозможно было найти и уничтожить одним махом. В конечном итоге, мы оказались втянуты в затяжную кампанию, на протяжении трех лет очищая провинцию за провинцией и уничтожая по одному выводку за раз.

Само собой, для некоторых такой неспешный темп войны казался утомительным, и не в последнюю очередь для моего собутыльника и ближайшего друга во всей батарее — лейтенанта Диваса. Он, как всегда, горел желанием поскорее разобраться с этой планетой и отправиться на следующую войну.

— Мы добились значительного прогресса, — сказал я, откупоривая бутылку выдержанного амасека, которая каким-то чудом оказалась в моем вещмешке после очередных рукопожатий и угощений на совещании, куда меня любезно пригласили. — Мы уже очистили оба северных континента.

— Не забывай, что они были слабо заражены, — возразил он, откапывая пару чашек из-под груды хлама на моем рабочем столе, который мой помощник Юрген так и не успел прибрать, прежде чем исчез по некоему таинственному поручению. — Большинство крадов всегда обитало на юге. Да ты и сам знаешь.

— И что ты предлагаешь? — спросил я, аккуратно разливая янтарный напиток.

Дивас бесхитростно пожал плечами, словно ребенок, которому наскучила игра.

— Не знаю. Если ничего не изменится, мы просидим здесь еще уйму времени.

— Вполне возможно, — согласился я, стараясь не выглядеть при этом слишком довольным. Такой расклад подходил мне как нельзя лучше, так как моих приключений с тиранидами на Дезолатии мне с лихвой хватит на всю оставшуюся жизнь (естественно, тогда я еще не знал, что это была не более чем прелюдия к целой жизни отчаянной беготни от верной смерти. В ту пору во мне еще не развилась та отличительная паранойя, которая сослужит мне отличную службу в следующие сто лет, состоящих из перебежек от укрытия к укрытию и перестрелок, когда я не мог их избежать. Длительный период относительного затишья вселил в меня ложное чувство безопасности, которое спустя несколько лет превратится в ожидание того, когда мне на голову свалится очередной кирпич). Поэтому, разливая амасек, я понятия не имел, что уже через пару часов наступит поворотный момент всей кампании, а я вновь окажусь в центре событий, которые не смогу ни малейшим образом контролировать.

Самое смешное то, что я мог бы с легкостью избежать всего этого, но тогда посчитал такой поступок в высшей степени хитрым и умным. Дело в том, что полковник Мострю никак не мог избавиться от чувства, что я был не совсем честен насчет предполагаемого героизма на Дезолатии, когда в попытке спасти собственную шкуру нечаянно наткнулся на рой тиранидов, после чего, отчаянно рванувшись обратно к нашим позициям, завел врагов под прицельный огонь артиллерии.

Конечно, прямо он об этом никогда не говорил, но с тех пор полковник не упускал ни единого шанса дать мне очередную небольшую возможность проявить себя, что в перспективе было нацелено на то, чтобы втянуть меня в крупные неприятности. При этом он пристально искал любой признак того, что я вновь попытаюсь избежать открытой схватки. К счастью, мое частое отсутствие в расположении части сильно ограничивало для него возможность подобных развлечений, но пару раз мне все же не оставалось иного выбора, кроме как поплестись с передовыми отрядами, не забывая при этом нацепить на лицо маску показного энтузиазма, дабы не навредить своей нажитой обманным путем репутации.

Оказалось, что такие вылазки были далеко не столь опасными, как я ожидал. Естественно, культисты открывали огонь по нам сразу же, как начинали понимать, что мы передаем их координаты передовой, но к моему хорошо скрытому облегчению, наша артиллерия успевала разобраться с ними до того, как они могли добраться до нас и нанести ощутимый урон. Несмотря на все старания Мострю, генокрады оставались для меня отдаленной угрозой, если не считать случайного лазерного выстрела, пробившего дыру в мешке с песком, за которым мы прятались. Другим словами, во всех подобных стычках я так и не увидел врагов достаточно близко, чтобы сказать, были ли они настоящими гибридами или же просто одураченными людьми.

Но всему этому предстояло измениться, когда на следующее утро после разговора с Дивасом в дверях моего кабинета показался полковник Мострю.

— Комиссар, — сказал он, пригвоздив меня взглядом льдисто-синих глаз, которые, казалось, видели меня несколько глубже, чем мне бы этого хотелось. — Есть свободная минутка?

— Конечно, — ответил я со всей возможной учтивостью, стараясь не обращать внимания на пульсирующие от похмелья виски. — Не желаете чаю?

— Нет, спасибо, — он отпрянул, когда Юрген принялся наливать еще одну кружку. Я знал, что полковник откажется, и именно поэтому и предложил. Мой помощник во многом был отличным человеком, не в последнюю очередь благодаря полнейшему отсутствию воображения, которое компенсировал уважением к вышестоящим офицерам и буквальным исполнением любых приказов, что очень упрощало мне жизнь. Но едва ли его можно было назвать самым компанейским бойцом в Гвардии, а из-за его привычной неряшливости и неповторимого телесного запаха любой мой посетитель едва ли хотел задерживаться рядом с ним — время, которое уйдет у него на то, чтобы выпить чаю из листьев танны, было слишком ценным (к слову сказать, одна из привычек вальхалльцев, которую я подцепил во время службы с обитателями этого скованного льдами мира. Его заваривают из растения, которое растет в местных пещерах, и горький вкус этого чая мне кажется довольно освежающим).

— Как хотите, — я отхлебнул ароматного напитка и приподнял бровь в вежливой заинтересованности. — Чем могу помочь?

— В полдень в штабе бригады будет инструктаж по вопросу размещения гарнизона, — сказал Мострю, явно борясь с желанием отойти подальше от Юргена.

В отличие от жилищ обитателей ледяного мира, вместе с которыми я служил, через распахнутые настежь окна моего кабинета и комнаты врывался теплый весенний ветерок, вместо того, чтобы с помощью кондиционеров превращать помещения в морозильник. Полковник чувствовал себя в подобных условиях немного непривычно, не в последнюю очередь из-за того, что мой помощник в тепле буквально благоухал (кстати, еще одна причина, чтобы не закрывать окна).

— Думал, вы захотите присутствовать.

И как только я туда попаду, меня сразу отправят с каким-нибудь рискованным заданием на передовую, как пить дать. Но просто так я отказаться не мог — просьба присматривать за поддержанием порядка на недавно очищенных континентах от имени Комиссариата, по крайней мере, на первый взгляд, считалась великой честью, поэтому я решил, что лучше мне все же пойти на совещание в надежде, что при случае смогу отвертеться.

Я уже было открыл рот, чтобы согласиться, проклиная в душе полковника, когда внезапно Юрген пришел мне на помощь.

— Простите, сэр, но если вы собираетесь оставить батарею, вам сначала стоит известить об этом стражей.

— Стражей? — бровь Мострю вздернулась в несколько преувеличенном удивлении. — Вы встряли во что-то, о чем мне стоит волноваться?

Случалось пару раз, но рассказывать об этом я ему не собирался. Вместо этого я взял инфопланшет с мерцающей красной руной «Срочно», который Юрген положил на стол, и когда танна-чай подействовал, мельком просмотрел его.

— Не в этот раз, — я тоже улыбнулся так, чтобы все это показалось шуткой, и кивнул Юргену. — Спасибо, что напомнил.

Я повернулся обратно к полковнику.

— Несколько наших наводчиков находятся под гражданским арестом. Похоже, прошлой ночью они вели себя чересчур буйно в одном из местных баров, — я вздохнул с тщательно выверенной порцией притворного сожаления. — Поэтому, каким бы привлекательным ваше предложение не казалось, думаю, мне стоит сперва разобраться с этим делом.

— Конечно, — с умным видом кивнул полковник — как всегда, он повелся на заезженную пластинку «долг — превыше всего», и едва ли не впервые мне при этом не пришлось ничего выдумывать. Я отвечал за дисциплину в батарее, и поэтому без труда мог избежать небольшого приключения, в которое он определенно хотел втянуть меня.

Конечно, если бы я знал, во что перерастет самая банальная бумажная волокита, то без раздумий ушел вместе с полковником и попытал удачи — но в таком случае я никогда бы не закрепил за собою навеки славу настоящего героя, а война за Кеффию закончилась бы совершенно иначе.

Ближайшая городок от нашего артиллерийского парка, Паргус Парва, находился в двадцати минутах езды, или десяти, если за рулем сидел Юрген, поэтому я даже не успел толком насладиться свежим весенним ветерком, который продувал стелившиеся по обе стороны дороги многокилометровые поля. За последние пару месяцев я успел хорошенько ознакомиться с местностью, а потому знал, что поселение на самом деле представляло собою нечто большее, чем можно было судить по названию. Это был административный центр региона, обозначенный на выданных нам местным Администратумом картах как Сектор 13, и он мог похвастаться парой административных зданий, столь же больших и внушительных, как библиотеки и храмы куда более крупных городов.

В мирное время здесь обитало около двух тысяч человек и еще несколько сотен в близлежащих поселках, большинство из которых работало в разбросанных по окрестностям фермах. Но из-за войны и прибытия сюда орды гвардейцев с полными карманами денег население почти удвоилось. Не стоит и говорить, что едва ли не все новоприбывшие желали поддержать боевой дух солдат способами, которые абсолютно не одобрялись коренными жителями. Или, правильнее сказать, местными стражами правопорядка, которые за последнюю пару месяцев утроили свой штат. Цифра казалась довольно таки внушительной, пока я не понял ее значения — местный сержант набрал в столице провинции несколько обиженных жизнью юнцов, без которых, как здраво рассудили местные власти, город мог спокойно обойтись.

Но с самим местным сержантом дело обстояло совершенно иначе, что я знал довольно хорошо, так как сразу по прибытии в регион я первым делом позаботился установить хорошие отношения со стражами правопорядка, и, к моему радостному удивлению, наши с ней отношения переросли за рамки рабочих. Винета Пью, опытный кадровый офицер тридцати пяти лет, кстати на десять лет старше меня, и обладательница стройной фигуры, которая смотрелась сногсшибательно в форме (а еще лучше без нее, как мне удалось выяснить пару-тройку раз). Она прекрасно справлялась со своими обязанностями, знала большинство местных если не по имени и репутации, то в лицо, и, по крайней мере, трижды отказалась от повышения на более высокую городскую должность, мотивируя тем, что ей нравится чувствовать себя частью сельской общины. Но, несмотря на всю нашу дружбу, она одарила меня холодным взглядом, едва я вошел в отделение стражей, откуда она присматривала за разбросанными поселками и деревнями сектора 13.

— Как всегда опоздал, — сказала она. Я пожал плечами, добродушно улыбаясь ее ошивающимся вокруг подчиненным, которые пытались выглядеть погруженными в работу, и прошел через украшенный колоннами вестибюль здания сектора к высокой деревянной стойке, которая отделяла общественную часть постройки от служебной.

— Знаю. Прошу прощения, — я нацепил маску смиренного благодушия. — Видишь ли, в Гвардии нам всегда есть чем заняться.

— Судя по тем бойцам, которые сидят внизу, не сомневаюсь, — Винета нажала руну, и та, распознав ее отпечаток пальца, отодвинула часть стойки, но сержант тут же невольно отпрянула назад, едва вслед за мной туда шагнул Юрген. У ближайшего констебля отвисла челюсть, когда проход за нами закрылся со слабым скрежетом несмазанных механизмов. — Это еще кто?

— Наводчик Юрген, мой помощник, — я повел рукой, как принято знакомить людей с незапамятных времен. — Юрген, сержант Пью из стражей.

— Приятно познакомиться, мисс, — он небрежно отдал честь. Это едва ли было необходимо, так как она была стражем, но Юрген видел в ней в первую очередь сержанта, и этим все было сказано. Она оценила это и кивнула в ответ.

— Взаимно, — автоматически вырвалось у нее, но Юрген все равно широко улыбнулся. Лицо констебля вытянулось еще больше, если это вообще было возможно. — Лараби, выведи людей комиссара и принеси протоколы.

— Так точно, мадам, — ответил он с возмутительной нехваткой энтузиазма, за что любой гвардеец как минимум бы получил строгий выговор, и поплелся в сторону камер.

— Пойди-ка лучше с ним, — сказал я Юргену. — Проследи, чтобы они были паиньками.

— Сэр, — он двинулся следом за констеблем, который, чуть завидев нового спутника, ускорил шаг, оставив меня наедине с Винетой. Я надеялся на дружескую беседу или даже на небольшой флирт, но она была целиком поглощена утренними заботами, и потому мне пришлось довольствоваться улыбкой и предложением кружки рекафа.

— Дай угадаю, — сказал я, дав инфопланшетам считать мой отпечаток пальца и подтвердить, что я забрал преступников от имени Комиссариата. — Пьянство, нарушение общественного порядка, непристойное поведение и — под занавес — пара драк.

Винета ухмыльнулась — происходящее, казалось, забавляло ее.

— А ты знаешь своих бойцов, — сухо бросила она и отхлебнула из кружки.

— Этих — даже слишком хорошо, — ответил я, изучая список из пяти имен, которые вместе составляли десять процентов всей моей работы. Вам это может показаться не так много, но для батареи из немногим более трехсот человек подобная цифра была своего рода большим достижением.

— Хохен, Нордстром, Мильсен, Ярвик, — я поднял голову и осуждающе взглянул на переднего из небольшой колонны людей, которая вышла из камер, — и никак сам наводчик Эрлсен?

Он улыбнулся мне с тем смущением, которое я имел неоднократную возможность наблюдать за минувшую пару лет.

— Вот скажи мне, Эрлсен, ты хочешь превратить уборку сортиров в свою постоянную работу?

Он пожал плечами.

— Каждый служит Императору так, как может, — выдал он, и среди его товарищей раздалось пару смешков.

— Лично тебя он препоручает мне, — нашелся я. Стражей несколько ошарашила подобная фамильярность, но я не горел желанием просвещать их на этот счет. На Дезолатии Эрлсен спас мне жизнь, убив горгулью тиранидов, которая бросилась на меня сзади, и с тех пор находился во власти наивного представления, будто я из-за этого немного попустительствую ему. На самом деле он жестоко ошибался, но мне не хотелось развеивать его (и чьи-либо еще) иллюзии. Я прекрасно понимал, что если бойцы будут думать, что помощь своему комиссару в будущем воздастся им сторицей, то мне выпадет куда больше шансов насладиться долгой и успешной службой.

Я оценивающе взглянул на кучку бойцов.

— Так, Нордстром. Кто это затеял?

Нордстром чувствовал себя явно хуже всех. Остальные, хотя и страдали от жестокого похмелья, еще что-то соображали. Ярвику и Хохену пришлось поддерживать его под руки, и он с видимым трудом сфокусировался на моем голосе.

— Н'помню, сэр, — наконец пробормотал он. — А что'там было?

Мильсен и Эрлсен обменялись взглядами и ухмыльнулись. Если кто-то и принимал более деятельное участие в драке, то я такого пока не встретил. Костяшки Нордстрома были покрасневшими и кровоточили, на лице красовались следы от ушибов, а когда его изодранная выпущенная рубашка распахнулась, я заметил, что его грудь была перебинтована.

— Это ножевая рана? — спросил я, не сумев скрыть нотку тревоги в голосе. Если это было так, то на последующую бумажную волокиту у меня ушел бы весь день без остатка. Винета покачала головой.

— Нет. Она поверхностная. Почти не кровоточила, когда мы нашли его.

— Где это случилось? — спросил я.

Она пожала плечами.

— В переулке возле Урожайной улицы.

Ничего удивительного — практически центр того места, где обитали новоприбывшие жители: пару кварталов из кабаков, игорных домов и борделей, выросших в тени здания Ведомства сельскохозяйственного учета, словно грибы после дождя, к огромному неудовольствию работавших там адептов Администратума (так они, по крайней мере, говорили).

— Могу поспорить, — сказал Ярвик, — что это были те гроксолюбы из «Полумесяца».

Остальные закивали, злобно бормоча под нос.

— Они что-то подсыпали тебе в выпивку, а когда ты упал, обчистили.

Насчет этого по казармам уже давно ходили всяческие слухи, и Мильсен согласно закивал.

— Точно. Пару недель назад они и со мной такое провернули.

Я взглянул на Винету, но она лишь пожала плечами.

— Не удивлюсь, если его туда притащили, — сказала она. — Мы постоянно выносим из района вокруг того бара кучу мертвецки пьяных гвардейцев, и, как правило, все они уже ограблены.

— Я не был пьян! — пылко возразил Мильсен. — Ну, не очень. В любом случае, не до такой степени. Я все-таки умею пить.

А вот это была чистая правда. Большая часть записей в его увесистом досье касалась скорее незначительных нарушений вроде присвоения личной собственности и всяких вещей, которые «просто себе валялись», а не пьяных дебошей.

Я вновь взялся за Нордстрома.

— Нордстром, — нарочито медленно произнес я, чтобы он смог собраться. — Что последнее ты помнишь?

Он нахмурил лоб.

— Влез в драку.

Ну, это и так было ясно, как день, да и, судя по его состоянию, я бы удивился, вспомни он хоть что-нибудь. Но Винета попыталась ухватиться за зацепку.

— С кем?

И вновь лицо Нордстрома скривилось в попытке вспомнить подробности вчерашнего вечера.

— Не помню, — наконец, признался он. — Я победил?

— А до того? — попытал удачи я.

Все это казалось мне пустой тратой времени, но я подумал, что Винете, по крайней мере, следует попытаться разобраться в деле, которое случилось всего в паре сотен метров от здания сектора. И, кроме того, чем дольше я просижу здесь, тем дольше смогу побыть в ее компании, и тем большими будут шансы, что Мострю уедет один в штаб бригады и не втянет меня в уготованную им авантюру.

— Там же еще вроде девка была? — встрял Мильсен. — С розовыми волосами?

Я взглянул на него так, чтобы он замолчал, но Нордстром кивнул. На его лице промелькнула мимолетная улыбка.

— Камелла, — на мгновение Мильсен также расплылся в мечтательной улыбке. — У нее классные татуировки. Я так и знал, — ликующе воскликнул он. — Перед тем, как очнуться в переулке, я ей еще выпивку покупал.

— Улавливаешь? — спросил я Винету, которая также кивала, но с целеустремленной сосредоточенностью.

— Похоже, она одна из местных разводил. Работает в «Полумесяце».

— Да, это все объясняет, — сказал Ярвик. Он многозначительно кивнул друзьям. — Кто-то должен сходить туда и разобраться.

Судя по его голосу, он уже придумал, кому стоило бы этим заняться. В общем и целом, я не возражал насчет этого, так как свой досуг мне хотелось бы провести с большей пользой. И все бы ничего, но предложение Ярвика граничило с теми вещами, о которых я даже думать не хотел, ибо они лишь усложняли мою жизнь, а потому мне пришлось быстро встрять в разговор, пока они не придумали ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего план действий. Ведь кто знает, чего можно ждать от моих парней?

— Думаю, мы с чистым сердцем можем оставить это дело стражам, — сказал я со всей возможной властностью. Ярвик не был глупцом, и сразу умолк, хотя я мог поспорить, что когда в следующий раз окажусь в городе, то обнаружу, что, по крайней мере, окна «Полумесяца» будут заколочены.

— Да, думаю, вы правы, — к моему легкому удивлению, согласилась Винета. Она бросила взгляд на констебля, с которым говорила ранее. — Лараби, пока меня не будет — ты за главного.

Она резко кивнула еще одному сотруднику, имени которого мне так и не довелось узнать.

— Ты — со мной, — сделав пару шагов, она остановилась и улыбнулась мне. — Комиссар? Как-никак, пожаловался ведь один из ваших бойцов.

Должен признать, такого поворота событий я едва ли ожидал. Знай я, во что впутываюсь, то без лишних слов закинул бы провинившихся солдат в грузовик, пулей умчался в расположение батареи и попытал счастья с Мострю. Но тогда это показалось мне всего лишь невинным способом скоротать пару часов приятным весенним утром, и, кроме того, всегда оставалась возможность провести время наедине с Винетой. И я, дурак, согласно кивнул.

— Отличная идея, сержант. Так нам не придется обмениваться докладами и инфофайлами всю следующую неделю, — я неодобрительно взглянул на кучку взъерошенных бойцов. — И у Нордстрома будет возможность прийти в себя, прежде чем мы отбудем.

Судя по тому, как бойцы украдкой обменялись взглядами, я поступил верно, и это лишь укрепило мою тщательно возведенную личину строгого, но справедливого человека.

Затем я вышел из здания и присоединился к Винете, в последний раз за день нежась в лучах ласкового солнечного света.

Даже в лучшие свои времена «Полумесяц» был обшарпанным зданием, которое с наступлением ночи начинало сверкать розовыми и синими люминаторами, заманивая неразборчивых клиентов. При дневном свете оно выглядело еще хуже — облупившаяся краска на ставнях и растрескавшемся пласткритовом фасаде предвосхищала дешевую деревянную мебель и еще более дешевую выпивку внутри. Возле мусорных баков красовалось несколько подозрительного вида пятен, которые я постарался обойти как можно дальше, в то время как Винета заколотила в дверь рукоятью лазпистолета.

— Стражи! Открывайте! — гаркнула она поразительно сильным для столь миниатюрной женщины голосом. Не дождавшись ответа, она повторила, чем привлекла к себе внимание кучки проходивших мимо трутней из Администратума. Они украдкой бросали на нас взгляды и шептались между собой, что давно пришло время закрыть это отвратительное место. Дверь по-прежнему никто не спешил открывать.

— Вот незадача. Здесь, должно быть, никого нет, — громко сказала Винета, из каждого ее слова так и сочился сарказм. Она обернулась к констеблю, который с нетерпеливым блеском в глазах достал свое оружие. — Придется нам отстрелить петли.

С той стороны явно кто-то подслушивал, так как вдруг до нас донесся скрежет запора, и дверь приоткрылась. В небольшой щели показался болезненного вида человечек в неприглядной одежде и барменском переднике, который некогда, должно быть, был какого-то цвета, пока полностью не покрылся пятнами грязи.

— О, погодите. Все таки, кто-то есть.

— Да? — произнес человечек, из-за согбенной подобострастной позы его льстивый голосок звучал даже еще более неискренне, чем, без сомнения, был.

— Чем могу помочь, инспекторы? — он замолчал, едва заметил меня. Кого бы он ни ожидал здесь увидеть, комиссара Имперской Гвардии явно не было в этом списке. — И комиссар…?

— Кайафас Каин, — представился я, надеясь, что моя слава летела передо мной — не самая рискованная ставка, учитывая то, что в баре постоянно околачивалось много гвардейцев. Судя по тому, как он вытаращил на меня глаза, я не ошибся, но прежде чем мне удалось воспользоваться этим, Винета вновь взяла дело в свои руки.

— Камелла Добревельски. Нам нужно с ней поговорить, — Винета бесцеремонно протиснулась мимо бармена внутрь. — Она ведь здесь работает, так?

— Верно, — бармен пошаркал за нами, его тело буквально излучало тревогу. — Но начальство не несет ответственности за любые действия своего персонала, которые нарушают…

— Заткнись, — новый голос на краткий миг сбил меня с толку, но затем я понял, что он принадлежал констеблю. До этого времени я уже начал было смутно подозревать, что он немой. — Просто скажи, где она.

— Наверху, — бармен не мог оторвать взгляда от лазпистолетов в руках стражей. Я огляделся по сторонам, но не нашел ничего угрожающего. Неопрятность заведения целиком оправдала мои ожидания. Оно походило скорее на кабак в подулье, чем на то, что можно было найти на агромире, но сомневаюсь, что посетители платили за изысканный декор.

— Спасибо. О вашем сотрудничестве не забудут, — сухо бросила Винета.

Бармен провожал нас взглядом, пока мы шли к двери в противоположной части зала, на которой висела табличка с грубо намалеванной надписью «Только для персонала». Коридор за ней вел в заднюю часть здания, где, наверное, находились склад и, судя по запаху, кухня или помойка (в таком заведении отличить одно от другого довольно сложно), а еще к шаткой лестнице, которая резко шла влево.

— Должно быть, сюда, — сказал я. Винета согласилась и первой поднялась по ступеням. Пролет заканчивался коридором через все здание, по обе стороны которого находились обычные деревянные двери. Мы обменялись взглядами и пожали плечами.

— По одной за раз? — предложил я.

— Не нужно, — Винета указала на дверь ближайшей комнаты в паре метров от нас. На ней висела небольшая керамическая табличка с толстым розовым пони в балетной пачке и надписью «Комната Камеллы». Слова были написаны кривыми буквами, которые по замыслу должны были выглядеть так, словно их нарисовали мелком. — Нам сюда.

Прежде чем я успел сострить насчет ее дедуктивных способностей, она резко развернулась и ногой сорвала дверь с петель. Вскрик, исполненный удивления и гнева, подтвердил, что мы нашли свою жертву, и я вместе с констеблем быстро вошли вслед за сержантом через обломки двери.

— Камелла Добревельски? — спросила она, хотя вопрос уже был не более чем формальностью. Сидевшая на неубранной кровати девушка полностью подходила под описание Мильсена, ее пурпурные волосы вились вокруг точеного личика, искаженного от злости и удивления. — Одевайся. Пойдешь с нами.

— Зачем? — она поднялась с неестественной грацией, обнажив увитое татуировками тело, странного, но притягательного вида, как и говорил Нордстром. Я не мог ничего с собой поделать, кроме как смотреть на них, заметив при этом, как удачно они подчеркивали изгибы ее талии. Мои пальцы вновь начали зудеть — верное предупреждение из глубин подсознания, что здесь было не все чисто. Она взглянула на меня. — Наслаждаешься зрелищем, Кайафас?

— Не знала, что вы уже встречались раньше, — обернулась ко мне Винета, ее тон упал до температуры зимнего вальхалльского утра.

— Не встречались, — ответил я. Глаза девушки сузились, и я понял, что слова нечаянно сорвались с языка, а мое подсознание, которое до того посылало тревожные сигналы, теперь вовсю трубило о том, что с ее фигурой было что-то не так, а татуировки пытались скрыть это. — Но я говорил свое имя бармену.

Я потянулся к цепному мечу.

— А крады могут общаться телепат…

Не успел я и глазом моргнуть, Камелла вскочила с кровати и с нечеловеческим воплем бросилась на констебля, который все еще стоял в дверях. Он хотел поднять оружие, но не успел — рот девушки неестественным образом удлинился, и ее сверкающие бритвенно-острыми клыками челюсти сомкнулись у бедняги на шее. Стены грязной комнатушки окрасились струями яркого багрянца.

— Император на Земле! — Винета выстрелила, и лазерный луч оставил дыру в тонкой внутренней перегородке рядом с головой монстра. Визжащий гибрид отвернулся от еще дергающегося тела констебля и уставился на нас. Я услышал шаги в коридоре. И хотя еще не увидел их обладателей, от характерного скрежета у меня волосы на голове встали дыбом. Я вырвал цепной меч из ножен и отчаянно взмахнул им, когда Камелла метнулась к нам. — У них здесь гнездо!

Я парировал удар когтей, которые еще мгновение назад казались пальцами, почувствовав мимоходом, как клинок рассек хитин, и увернулся от сомкнувшихся в считанных сантиметрах от моего лица смертоносных челюстей. Винета выстрелила вновь. На мгновение я подумал, что сержант промахнулась, но затем понял, что она сдерживает остальной выводок. Мне явно придется прикончить крада в одиночку.

Следующим ударом ревущего клинка я попал ему в грудь и рассек хребет. Из существа, которое называлось Камеллой, хлынул дурно пахнущий ихор, на один неприятный миг напомнивший мне о гаунтах, с которыми я столкнулся на Дезолатии, и оно рухнуло у моих ног.

— Нас окружили! — проорала Винета.

Дела наши были хуже некуда. Тесная комнатушка была без окон, а в единственной двери столпились отвратительные пародии на людей, жаждущие нашей крови. Винета стреляла аккуратно и сосредоточенно, убивая всякого, кто по своей глупости подставлял под лазерный выстрел грудь или голову, и иногда палила через тонкую стенку, чтобы не дать им взять нас с наскока.

— Сдерживай их, сколько сможешь! — крикнул я и рубанул цепным мечом по тонкой деревянной стене, которая отделяла нас от соседней комнаты. Зубья вгрызлись с голодным ревом и буквально взвыли, когда во все стороны полетели щепки. За секунду я вырезал достаточно большую дыру, чтобы пролезть через нее. Я рванулся в нее, выставив жужжащий меч перед собой. Неопрятная комната, практически такая же, которую мы только что покинули, оказалась пустой, и, слава Золотому Трону, сюда через черное от грязи окно лился солнечный свет.

У меня ушло мгновение на то, чтобы рукоятью цепного меча разбить стекло, и, несмотря на высоту, я стремглав выскочил наружу. Винета выпустила в дыру за нами целую очередь, чтобы на какое-то время сдержать врагов.

Я тяжело упал на тротуар, не обратив внимания на встряску, разом выбившую весь воздух из легких — я расслабился, чтобы поглотить силу удара благодаря рефлексу, который вбили в меня на курсах штурмовиков в Схоле Прогениум, и тут же развернулся, достав лазпистолет. Через секунду Винета приземлилась рядом со мной, и я с мрачным удовлетворением обстрелял окно над нами, снеся голову с плеч самому крупному самцу. Пока он падал, я заметил, что у него из правого плеча росла третья рука, которую венчали острые когти.

— Сколько там этих уродцев? — риторически спросил я, когда впустивший нас бармен появился в дверях со стаббером в руках. Прежде чем он успел открыть огонь, Винета сняла его метким выстрелом в живот, и мы понимающе переглянулись.

— Больше, чем сможем убить.

Из теней переулков дружно полезло еще больше пародий на людей, и, что раздражало более всего, они двигались в полнейшей тишине. С холодком, от которого у меня поднялись волосы на затылке, я осознал, что среди них были и самые обычные люди — попавшие под телепатическое влияние выводка носители заразы генокрадов, которые были обречены порождать монструозных гибридов.

В одном из них я узнал прошедшего мимо нас ранее трутня из Администратума. Он шел на нас с обрезком трубы в руках, в его глазах не было ничего, кроме желания убивать — разительная противоположность скромному бюрократу, которым он был всего лишь пару минут назад.

— Отступаем, — предложил я и, чтобы слово не расходилось с делом, побежал в сторону здания сектора, всей душой желая оказаться под сенью распростертых на его фасаде крыльев аквилы, подобно грешнику в исповедальне. (Естественно, я и близко там не бывал, с тех пор, как меня поперли из схолы, а если и бывал, то едва ли говорил правду, но, надеюсь, вы меня поняли). Винета не отставала, и наши лазпистолеты щелкали в унисон, повергая культистов, которые бросились нам наперерез. Она на ходу активировала личный вокс.

— Лараби. Доставай оружие, у нас проблемы.

Из ее бусинки донесся слабый звук статических помех, но по выражению лица Винеты я догадался, что она услышала.

— Мы раскрыли культ крадов. Сообщи в управление дивизии и местным гвардейским подразделениям, — какое-то время она молчала. — Нет, он погиб. Только я и комиссар.

Следующих слов я не расслышал из-за того, что как раз уклонялся от цепи в руках бешеного гибрида. Я разрезал ее пополам цепным мечом и отчаянным взмахом отрубил ему голову. Что само по себе также было хорошо, так как она была довольно-таки мерзкой и с очень длинным языком. Когда я выпрямился, Винета взглянула на меня.

— Твои люди надежны?

Вопрос, конечно, спорный, но в сложившихся обстоятельствах я ожидал, что они будут действовать, как подобает гвардейцам, и просто кивнул. Винета вновь активировала вокс.

— Вооружи солдат, — молчание. — Меня не волнует, что у них похмелье, главное чтобы они помнили, каким концом целиться.

— Они могут намного больше, — сказал я, немного обидевшись на нелестную оценку моих бойцов. Да, они были тыловиками, а не фронтовым подразделением — дай им пару «Сотрясателей», и они вкатают городской квартал в землю так ровненько, что любо-дорого поглядеть — но мои бойцы не специализировались на ручном вооружении. С другой стороны, кроме всего прочего Мострю также строго следил за регулярным проведением стрельб, и Эрлсена можно было бы даже назвать приличным стрелком, судя по тому незначительному факту, что я все еще жив. И не забывайте, что им уже пришлось отразить атаку нидов на Дезолатии, а потому, даже если они и не были закаленными ветеранами, то уже доказали, что если понадобится, могут сражаться и в ближнем бою. Таким образом, я все же был уверен в своих парнях.

— Надеюсь на это, — Винета застрелила последних культистов, которые преграждали нам путь к зданию сектора, и мы бросились к нему через площадь. Наши шаги стучали по брусчатке, эхом разносясь среди окружавших Администратум зданий. Вокруг нас начали разлетаться куски камня, чему предшествовал характерный треск ионизированного воздуха от лазерного выстрела и утробный рев пары стабберов. Я рискнул оглянуться назад, сделал пару выстрелов в слабой попытке прижать атакующих и с удвоенной прытью понесся к зданию.

Мои худшие страхи оправдались. К культистам присоединилось несколько людей с лазганами в форме местных СПО, а некоторые гибриды сумели раздобыть себе оружие. Их было больше, чем я даже мог себе представить — со всех сторон на площадь стекались десятки уродливых чудищ, движимых лишь одной темной целью, от которой у меня все внутри сжималось.

— Отступники из СПО, — задыхаясь, сказал я, чувствуя, как хрипят легкие. Я уже начал выбиваться из сил, но остановиться означало быть разорванным на мелкие кусочки толпой гибридов. Они неслись на нас, подобно исполненной злобы волне, непоколебимой и нерушимой, до боли напоминая рои тиранидов, которые их создали и послали сеять разрушение в Империум.

— Все лучше и лучше, — мрачно улыбнулась Винета и метким выстрелом свалила одного из передних культистов. Остальные даже не замедлили шаг, обойдя его подобно тому, как вода обтекает камень. Еще одна группа как раз выходила из-за угла здания сектора, пытаясь отрезать нас от него. Прицельный лазерный выстрел попал в край моей шинели, дернув ее подобно докучливому ребенку.

— Целься в стрелков, — посоветовал я. Если мы ничего не сделаем, они прикончат нас за пару секунд. Будь они настоящими гвардейцами, то мы уже наверняка были бы мертвы, и я вознес хвалу Императору за привычную леность СПО, которая, как и большинство профессиональных солдат, меня довольно сильно раздражала. (Особенно во время попыток скоординироваться с ними на поле боя. Не нужно и говорить, что пару раз нам приходилось действовать с местными войсками сообща, и мучительное задание держать с ними связь полковник Мострю всегда был даже более чем рад перепоручить мне, поэтому у меня не оставалось иного выбора, кроме как со всей возможной покорностью подчиниться. Из множества комиссарских обязанностей ведение дел с СПО всегда было для меня одним из наиболее обременительных).

Мы одновременно обернулись и прицелились, хотя многого я не ждал. В лучшем случае мы могли надеяться лишь оттянуть неизбежное, прежде чем преследователи догонят нас, но я не раз убеждался, что если кажется, что жить тебе осталось всего пару секунд, каждая из них становится столь важной, что любой ценой попытаешься растянуть ее. Мы стреляли в ожидании смерти, но, к моему огромному удивлению, враги рассыпались в поисках укрытия.

— Трусы! — закричал я, вне себя от нахлынувшей волны адреналина и желая последний раз покрасоваться перед кончиной. — Сражайтесь как мужчины, черт вас подери!

— Ты с ума сошел? — пораженно взглянула на меня Винета. Я поднял цепной меч в защитной стойке, приготовившись к встрече с первыми генокрадами, которые уже неслись к нам с широко разверзнутыми нечеловеческими пастями. — Беги, идиот!

И только тогда я понял, что атакующие валятся на землю от расцветающих на них кровавых кратеров, и услышал сзади характерный треск лазерного оружия. Рефлекс вновь взял свое, и я последовал ее совету, мимоходом заметив, что всю площадь усеивали трупы культистов, которые хотели отрезать нас от здания сектора.

— Сюда, комиссар! Быстрее! — окликнул меня знакомый голос Юргена, и, взглянув на благословенно близкое здание сектора, я увидел, что он стоял за одной из поддерживающих портик колонн и палил из лазгана по орде культистов за нами. Мгновение спустя я заметил еще одну вспышку и узнал Эрлсена, который в такой же позе с плавной меткостью снимал одну цель за другой. Он взглянул на меня и ухмыльнулся, так и лучась самодовольством.

Лараби стоял у дверей, его синяя форма резко контрастировала на фоне полированного дерева. Он стрелял в автоматическом режиме, даже не пытаясь целиться, но уродливых тел было настолько много, что этого и не требовалось — куда бы он ни попадал, гибриды и люди-культисты валились подобно колосьям под серпом жнеца.

Ободряющие слова Юргена еще звенели у меня в ушах, когда я сделал последний рывок, немного удивившись тому, что какая-то крупица разума еще могла любоваться задком Винеты, которая летела по ступеням в паре метров передо мною, и, не успев опомниться, уже оказался среди холодного мрамора фойе здания сектора. Обернувшись, я увидел, что Лараби начал закрывать дверь, а Юрген и Эрлсен отступали, продолжая расстреливать обезумевшую толпу, которая теперь добралась до лестницы и, затаптывая упавших, стремилась добраться до суживающейся щели.

Им это почти удалось — дверь замерла в паре сантиметров, заблокированная хитиновой рукой, увенчанной тремя похожими на косы когтями. Она скреблась и оставляла глубокие борозды в толстом дереве, пытаясь покрепче ухватиться. Наводчики бросились на помощь констеблю и навалились на дверь плечами, но даже втроем им пришлось напрячься, когда под тяжестью тел она начала постепенно открываться. Я рубанул цепным мечом и отсек отвратительную конечность, которая упала на пол, извиваясь и истекая дурно пахнущим ихором, и дверь, наконец, захлопнулась. Лараби включил запорный механизм, и толстые стальные болты встали на места.

— Какого черта ты там вытворял? — со всей гаммой эмоций на лице спросила меня Винета. — Ты хотел, чтобы тебя убили?

Мне не хотелось признаваться, что в пылу я даже не заметил, как наши товарищи открыли огонь и прикрывали нас, поэтому просто пожал плечами.

— Как говорится, дамы вперед, — ответил я.

Должен сказать, эффект оказался более чем приятным — не найдя слов, Винета прижалась ко мне, но вскоре отстранилась и отвернулась, начав выяснять обстановку как настоящий профессионал, которым она собственно и была. Эрлсен и Лараби глазели на меня с нескрываемым восхищением, и внезапно я понял (и, как позже оказалось, не ошибся), что соответствующим образом приукрашенные рассказы разлетятся по сектору еще до окончания недели. Я повернулся к Юргену, который с привычной флегматичностью разглядывал площадь.

— Как у нас дела?

— Ни к фраку, — пробормотал Эрлсен и, не зная, чем заняться, подошел к окну и принялся отстреливать головы уродцам снаружи. К счастью, стражи учли возможность восстания, и здание могло довольно успешно противостоять осаде — суженные окна располагались так, что отлично простреливались все близлежащие улицы.

— Защищаться можно, — не обратив на него внимания, ответил Юрген. — С парой отделений мы могли бы прикрыть все пути подступа. А так придется рассредоточиться.

— Ты бы еще пожелал сюда орден Астартес, — сказал я, но, как обычно, мой помощник был иммунен к сарказму и лишь кивнул.

— Было бы хорошо, — согласился он.

— Где остальные? — осведомился я. Юрген указал на заднюю часть здания.

— Мильсен прикрывает черный ход. Он нашел в арсенале пару гранат и сейчас минирует дверь. Хохен с ним. Ярвик на крыше.

— Что с Нордстромом? — спросил я. — Все еще отсыпается?

— Не знаю, — на лице Юргена появилась озабоченность. — Я думал, он тут с нами.

— В настолько большом здании он может быть где угодно, — сказал я. Но прежде чем мне удалось продолжить, тишину разорвал звук лазерных выстрелов. Придя к очевидному выводу, я повернулся к Эрлсену, но тот как раз перезаряжался и выглядел столь же озадаченным, как и остальные.

— Стреляли внутри! — Винета первой бросилась в заднюю часть здания. На краткий миг огонь усилился, а потом оборвался с влажным булькающим вскриком, от которого у меня волосы на затылке дыбом встали. Я перемахнул через стойку и тяжело приземлился на противоположной стороне. Передо мной находилась дверь, через которую Юрген и Лараби уходили забрать бойцов, казалось, целую вечность назад, хотя мой хронометр упорно продолжал твердить, что прошло немногим более часа.

— Защитить выводок! — в дверях с окровавленным ножом в руке появился Нордстром, и его глаза были столь же пусты, как у зараженных людей снаружи. Внезапно я понял, чем на самом деле была та легкая рана у него на груди. Я увернулся от удара, рефлекторно парировав его цепным мечом, и отрубил Нордстрому кисть.

К моему удивлению, он будто даже не заметил раны и нацелился растопыренными пальцами другой руки мне в глаза. Я едва успел увернуться, почувствовав лишь ослабленный фуражкой удар и хруст сломанных пальцев за мгновение до того, как выстрел из лазпистолета подсказал мне, что Винета все еще приглядывает за мной. Едва Нордстром упал, как она промчалась мимо меня в конец коридора.

Лазерный луч попал ей в плечо, и она свалилась прямо мне на руки. Я взглянул на рану — к счастью, она сразу оказалась прижжена, поэтому Винета, по крайней мере, не истечет кровью, и передал ее Лараби. Мильсен целился в нас из лазгана с дальней стороны коридора, к прочной деревянной двери позади него было наскоро примотано около десятка осколочных гранат. С другой стороны слышался глухой скрежет — гибриды не оставляли попыток попасть внутрь. Между нами в луже крови лежало тело Хохена, и, судя по всему, ему уже было не помочь.

— Отставить огонь, идиот! — проорал я. — Это мы!

— Знаю, — по лишенному всяких эмоций голосу я понял, что он собирается что-то сделать еще до того, как увидел знакомую пустоту в его глазах.

— Назад! — крикнул я остальным, и тут Мильсен подорвал взрывчатку, разнеся прочную дверь в щепки вместе с собой. Злобная орда с воплем ворвалась в пролом. Первый ряд мы повалили лазерными выстрелами, но остальные напирали, не обращая внимания на упавших товарищей. — Уходим перебежками!

Каким бы отчаянным не был подобный маневр, мы принялись по очереди обстреливать передние ряды гибридов, пока остальные отступали к ведущей на крышу лестнице. Даже Винета с побелевшим от боли лицом отстреливалась, пока Лараби помогал ей подниматься по ступеням. Преследователи наступали на пятки, и не будь коридор таким узким, нам оттуда вовек бы не выбраться. Я по сей день просыпаюсь в холодном поту от мысли, что бы с нами стало, если бы монстры были чуточку быстрее или наш огонь — менее прицельным.

— Сюда, комиссар!

Я с благодарностью ухватился за протянутую руку. Эрлсен поднял меня через люк, Ярвик забросил пару гранат в шипящую хитиновую массу, а Юрген быстро захлопнул стальную крышку. Гулкий взрыв сотряс всю крышу, когда я склонился у люка, а Лараби закрыл его на замок. Я набрал полную грудь воздуха, который ворвался в мои легкие, подобно чистому кислороду, так что у меня на мгновение даже закружилось в голове.

— Кажется, они очень разозлились, — сказал Ярвик, выглянув с крыши и выстрелив куда-то наугад. Я проследил за его взглядом, и все внутри у меня сжалось. Нас со всех сторон окружали сотни чудищ, которые носились вокруг нашего ненадежного укрытия, подобно приливной волне, накатывающей на песочный замок. Тогда я понял, что нам пришел конец, и все, что мы могли сделать, — лишь оттянуть неизбежное.

— Смотрите, сэр! — Юрген указал вдаль, и его лицо расплылось в идиотской улыбке. На мгновение мне показалось, что у него съехала крыша от перенапряжения, но я увидел их тоже — безошибочно узнаваемые очертания имперской «Химеры», а за ней еще одной… — Это кадийцы!

Я узнал на бронемашинах колонны эмблему 101-го Кадийского, элитного штурмового полка, который совсем недавно прибыл в сектор после победоносной кампании на севере. Удача явно им не улыбалась, раз сразу по прибытии их отправили в новый бой, подумалось мне, но, как позже выяснилось, они были ближайшим подразделением Гвардии и потому первыми откликнулись на сообщение, которое по приказу Винеты отправил Лараби.

Характерный грохот тяжелых болтеров ударил, подобно грому, выкашивая копошащихся на площади уродцев. Мы с преогромным удовольствием начали палить сверху, с нескрываемым облегчением наблюдая, как волна существ хаотично распадается. Удары и скрежет по металлической двери затихли, когда выводок понял, что столкнулся с куда большей угрозой, чем мы, и поспешил ей навстречу.

— Отличная работа, Кайафа, — Дивас с едва скрываемой завистью взглянул на блестящую новую медаль на моей шинели. Как всегда, лишь он называл меня сокращенным именем, и краешком глаза я заметил Винету, которая благодаря парадной форме и руке на перевязи была похожа на привлекательную амазонку. Я ухмыльнулся, когда она заметила мое едва прикрытое возбуждение. — Как обычно, все веселье досталось тебе.

— Без тебя было совсем по-другому, — с серьезным видом заверил я его. Я взглянул на Эрлсена, который выглядел подавленным для человека, приглашенного в качестве еще одного почетного гостя: — Думал, тебе здесь понравится, Эрлсен. Бесплатная выпивка, еды навалом…

— Знаю. Все дело в этом, — он мрачно указал на недавно нашитые капральские лычки на рукаве. — Они немного… давят.

— Не переживай, — сказал я. — Зная тебя, сомневаюсь, что ты их долго проносишь.

— Да, тут не поспоришь, — после этих слов он явно повеселел и убрел на разведку фуршетного стола.

— То, что вы сделали… — продолжил Дивас. — Если бы вы не раскрыли этот культ, он со временем заразил бы все гвардейские подразделения на континенте. И мы бы проиграли войну. Даже думать об этом не хочется.

— Вот и не надо, — сказал я. Ко мне до сих пор поступали доклады о чистках практически во всех полках на планете, десятки людей были казнены из-за заразы, которую носили, даже не подозревая об этом, из-за чего я чувствовал себя не самым лучшим образом. Желая хоть как-то отвлечься, я повернулся к Винете.

— Потанцуем?

— Для начала, — согласилась она.

Кружка рекафа

Если бы кто-то спросил Юргена, что обычно никто ни разу не делал, то он бы сказал, что операция прошла с огромным успехом. Комиссар Каин как всегда с легкостью обманул всех еретиков, за которыми они охотились, приведя приданное ему отделение гвардейцев прямо в сердце ковена, в то время как основная часть рейдовой группы обеспечивала диверсионную атаку на превосходно укрепленную крепость ренегатов. Вскоре, после интенсивной перестрелки, большинство из заговорщиков были мертвы, а немногие оставшиеся в живых были настолько увлечены забегом по коридорам усадьбы своего лидера с целью сохранить себе жизни, что сопротивления больше не ожидалось.

— Достаточно хорошо продвигаемся, сэр, — рискнул высказать он, когда комиссар вложил в ножны цепной меч и несколько странно дернул носом. По какой-то причине с ним часто такое происходило.

Как всегда Каин влез в самую гущу боя и, должно быть, к этому времени страшно жаждал взбодриться. К счастью, Юрген заметил кухню во время их первоначального штурма через комнаты прислуги и был уверен, что сможет найти туда дорогу еще раз. И как только комиссар вместе с сержантом во главе эскорта ушли с головой в обсуждение деталей того, как лучше всего зачистить здание от заблудших культистов, он тихо ускользнул в поисках кухни.

План здания был хаотичным и немного запутанным, но он с легкостью нашел объект своих поисков, просто разумно следуя по следам боя. Путь обратно к точке входа был усеян отметинами лазерных разрядов на стенах, большая часть которых обуглила висящие гобелены или оставила подпалины на сложной деревянной инкрустации, валяющихся то тут, то там, столов. На большинстве из них раньше стояла различная керамика, но мало что уцелело, особенно вокруг подпалин на коврах и широко рассеянных отметин на стенах и мебели от шрапнели фраг-гранат.

Вскоре роскошная обстановка сменилась на более удручающую, утилитарную мебель покоев для слуг, хотя Юрген не ожидал встретить кого-то из обслуги. Большинство из них с криками разбежались, как только появились вооруженные гвардейцы, за исключением тех, кто принял порчу своих хозяев и вскоре был уложен рядом с ними. Юрген был слишком опытным бойцом, чтобы что-либо брать на веру, поэтому держал лазган наготове. Сектанты, которые избежали возмездия наверху, наверняка уже уничтожены, но всегда была вероятность, что некоторые спустятся вниз, в надежде улизнуть, как только уляжется пыль.

Размышляя таким образом, он наконец-то увидел свою цель, свет блестел на аккуратно уложенных кастрюлях и горшках, видимых через полуоткрытую дверь. Он уже почти собрался зайти внутрь и остановился, внимательно прислушиваясь. Внутри кто-то говорил, голос, с характерной интонацией напева, звучал то громче, то тише.

— Хейла, хейла шейла, хейла шейла, хейла хох… (пп)

Юрген не понимал, что это значит, но ему и не нужно было. Для него это звучало как творимое варп-колдовство, что не предвещало ничего хорошего для находящихся в здании преданных слуг Императора. Это может причинить неудобство комиссару, несмотря на то, каким неустрашимым воином он был. Лучше остановить это сейчас же, решил он. Кроме того, ему нужно было попасть на кухню, так что еретикам внутри не повезло.

Подготовив лазган, Юрген кинулся в дверь, его взгляд в поисках цели рыскал то влево, то вправо. Практикующая варп-колдовство цель оказалась справа. Высокий, элегантный мужчина в дорогой тунике, напяливший на себя слишком много ювелирных украшений, размахивал руками, одновременно, с его губ слетала эта тарабарщина. Его глаза, казалось, полыхнули огнем, когда он взглянул на неожиданного гостя, рот скривился в гримасе отвращения, словно Юрген был чем-то, что он обнаружил на подошве своего ботинка. Палец гвардейца сжался на спусковом крючке, но до того как он успел вдавить его, воздух между ними всколыхнулся и раздался звук. "Словно вся галактика пернула", — подумал Юрген. Воняло соответственно.

Что-то, со слишком большим количеством глаз, ртов и зубов вышло из разрыва в реальности и хлестнуло в его сторону полудюжиной похожих на плетку щупалец.

— Прикончи эту мразь, — сказал колдун. Из его слов просто сочилось презрение, подобно протоматерии из плоти вновь воплощенной твари варпа.

— Работенка по мне, — сказал Юрген, нажимая на спусковой крючок своего лазгана.

Обеспокоенное отродье демонов откинуло назад, когда буря лазерных разрядов начала кромсать тело на кусочки. Это была далеко не первая тварь, с которой сталкивался Юрген за годы сражений в качестве помощника комиссара, и по его опыту, они никогда не были столь круты, как им полагалось. Вероятно, потому что Император нашел нужным одарить его чем-то, что Инквизитор Вейл пыталась объяснить ему пару раз. Но она использовала такие длинные и малопонятные слова, которые его расстраивали, и от которых у него только болела голова. Да и в принципе, ему было все равно. Того факта, что этот дар работает, ему было достаточно.

После пары очередей, с хлопком сжатого воздуха, тварь варпа внезапно исчезла, ее затянуло обратно в жуткую вселенную, из которой ее вырвал псайкер. Юрген знал, что так и будет. Он развернулся, окинув всю кухню стремительным взором. С выражением ошеломленного удивления на лице, псайкер все еще стоял перед печкой, бормоча еще одну строчку таинственных слогов. Вокруг его поднятых кулаков взметнулось ярко-зеленое колдовское пламя, а затем, когда Юрген шагнул в его сторону, оно вспыхнуло и погасло.

— Да иди ты на хер и все такое, — сказал Юрген, и выстрелил в него, стирая ошеломленное выражение лица мужчины лазерным разрядом.

Перешагнув спазмирующее тело колдуна, он закинул лазган за плечо, освободив руки, чтобы взять чайник, который при встряске забулькал. Уже полный. Приятная неожиданность. К этому времени комиссару определенно не помешает кружечка рекафа и Юрген обязан проследить, чтобы тот ее получил.

На мели

Пролог

Годы, проведенные Каином в качестве независимого комиссара, были самим беспокойными за всю его карьеру. Его вынужденное участие в миссии Отвоевателей по очистке космического скитальца "Порождение Проклятья" и стычка со стражей мира-гробницы, что предшествовала этой истории, уже достаточно известны. Следующий отрывок представляет собой типичное происшествие того времени.

Эмберли Вейл. Ордо Ксенос.

01

Я часто думал, что войны такие, какими вы их видите, а кампания на Архипелагии вырисовывалась как нельзя лучше. К примеру, особенная природа местного ландшафта означала, что я могу избежать слишком большого числа сражений. К тому времени, когда я появлялся взбодрить бойцов, все обычно уже утихало, и война полностью перемещалась на другой остров. Также не повредит заметить, что вместо ревущих орков, слюнявых тиранидов или зазнаек эльдар, с которыми за последние несколько лет я привык сталкиваться, здесь у врагов было человеческое лицо.

Архипелагия была диким миром, заново открытым после крестового похода в Дамокловом заливе и нетронутым какой-либо заразой ксеносов. Да даже Тау не почесались забрать себе такой незначительный и специфичный комок грязи. Несмотря на все приложенные усилия по обустройству этой планеты, некоторые недовольные остались полны решимости причинять неприятности. Но так как они считали луки и порох передовыми технологиями, то усмирение планеты гарнизоном гвардии с лазганами и воздушной поддержкой оставалось только вопросом времени. Не то чтобы все выглядело так, словно вскоре все закончится. Хотя врагов было мало, и их оружие оставляло желать лучшего, они были упорны. А я был всецело осведомлен, что даже горстка хорошо мотивированных бойцов может скрутить в узел превосходящие силы. Но, невзирая на все это, я не жалел о затягивании конфликта, в который был втянут.

Столица планеты была расположена на самом большом острове в умеренных широтах, которые славились аналогичным климатом, а самый большой город предлагал самые приятные вечерние увеселения. Да и близость космического порта вселяла уверенность, что под рукой всегда будут находиться небольшие радости цивилизации. Не говоря уже о приличном количестве шаттлов, готовых отбыть к орбите, если все внезапно запахнет тухлятиной.

Так что мне хотелось бы, чтобы война продолжалась бесконечно. И теперь, насколько я знаю, все бы так и шло, если бы не мрачный секрет этого мира, кажущегося на первый взгляд безобидным. В тот момент у меня не было ни малейшего представления, на что я наткнусь, наоборот, я совершенно расслабленно и приятно проводил вечера, наслаждаясь гостеприимством генерала Локриса — старого, опытного вояки во главе сил усмирения. По идее, годы тому назад его перевели на штабную должность, но он счел командование из-за письменного стола раздражающим. И схватился за шанс вернуться на поле боя почти с таким же рвением, как я схватился за шанс попасть в его штаб, считая, что билет туда обеспечит мне жизнь, полную волнительного перекладывания бумаг и неизвестность тылового эшелона.

Несмотря на его раздражающую привычку впихивать мне самые смертельные задания из-за ошибочной веры, что моя героическая репутация вполне заслуженна, мне скорее нравился этот старикан. Он был прямолинеен, совершенно честен и столь же компетентен, как я в политической кадрили меж слишком большим количеством старших офицеров, с которыми мы оба сталкивались. У него также был первоклассный личный повар, так что приглашение на ужин всегда было желанным. Особенно в те разы, когда я был уверен, что он не пытается задобрить меня, прежде чем зашвырнуть на еще одну самоубийственную миссию.

— Сегодня вы выглядите задумчивым, — рискнул я высказаться после беседы, неспешно блуждавшей в течение четырех смен гастрономических изысков, достигших кульминации в виде кубков хорошо выдержанного амасека.

— Думаю, да, — признался он, вращая янтарную влагу в кубке, прежде чем сделать глоток и снова впасть в безмолвие.

— Я могу чем-то помочь? — спросил я с рефлекторной вежливостью.

Если бы у меня было бы хотя бы малейшее представление о том, куда это приведет, я бы держал язык за зубами, но в тот момент вопрос казался всего лишь безобидной вежливостью.

— Раз уж вы упомянули об этом, возможно, что да, — произнес Локрис, словно эта мысль раньше не приходила ему в голову. Он вручил мне инфопланшет, вытащенный из груды на ближайшем столе. И я очутился один на один с массой информации, касающейся нашей оперативной деятельности в экваториальной цепочке.

— Куда смотреть? — спросил я, скользя по путанице боевых отчетов, кратких выводов разведки и, насколько я понял, списку белья, отданного в стирку.

— Сюда, — Локрис потянулся ко мне и вывел отчет, с которым хотел меня ознакомить.

Текст был слишком громоздок, чтобы можно было пробежаться беглым взглядом, так что я попросил его кратко вслух резюмировать, что он с радостью и сделал.

— Пару месяцев назад одно из наших отделений пропало во время обычного прочёсывания местности. Никаких вокс-передач, никаких следов тел или выживших.

— Насколько тщательно искали?

— Очень тщательно. Они были востроянцами, а Первенцы своих не бросают.

— Да, я слышал.

Никогда с ними не служил, но знаком с их репутацией. Они все еще испытывали вину за своих великих предков, позволивших себе отказать Императору во время Ереси, так что даже нельзя было надеяться найти более преданных и благочестивых пехотинцев.

Я пожал плечами:

— Но гвардейцы все время пропадают во время заданий. Они, возможно, попали в засаду, а тела смыло в море.

— Конечно же, мы в итоге так и предположили. Особенно когда нашли их лодку, всю в пулевых отверстиях. Но затем поползли слухи.

— Слухи, — повторил я, стараясь говорить так, словно мне было дело, и стремительно шуршал страницами на экране, пытаясь понять, о чем он говорит.

Локрис воспринял это как сигнал продолжить, что он и сделал, отхлебнув еще амасека.

— Что-то пугает местных.

Но до того как я успел намекнуть, что в этом ничего нет удивительного, поскольку большая часть из них до сих пор считает солнце Золотым Троном, он добавил:

— Причем сильнее, чем обычно.

— Эти так называемые Воины-призраки, — я стремительно пронесся по тексту и наконец-то нашел нужный параграф, — кажется, они превосходно справляются со своей работой, если они и вправду существуют. Уничтожены пять лагерей повстанцев, расстреляна пара мятежных деревень. Я бы сказал, да и флаг им в руки, — затем я вчитался. — Опа!

— Верно, — сказал Локрис, совершенно точно предугадав место, докуда я дочитал, — они атакуют и лояльные силы, забирают еду и припасы. Местные, которые пытались вмешаться, расстреляны. Из лазганов.

— Так вы думаете, что пропавшие бойцы могли стать грабителями? — договорил я за него, и Локрис кивнул.

— Такое бывает.

Мы оба знали, что стресс может сотворить странные вещи с моральным состоянием бойцов, а узы между товарищами в отделении настолько крепки, что простая изнуренность сражениями могла стремительно перерасти в групповой психоз. Конечно же, это было одной из причин, по которым у нас имелись комиссары. Предполагалось, что мы должны замечать такое и передавать проблему медикам, или заводить тронутых пехотинцев еще сильнее и указывать на врага, ну или расстреливать их, до того, как те станут представлять опасность для своих товарищей. Все зависело от обстоятельств.

— Ещё нельзя исключать мятежников. Если они умудрились положить отделение гвардейцев, то эти пройдохи могли стащить их оружие. Возможно, они расстреливали лояльные деревни, чтобы обратить их против нас, хотя, конечно, нет смысла потрошить лагеря повстанцев. Но это могло быть только уловкой, чтобы мы гадали, не результат ли это какой-то междоусобной вражды. Один Император только знает, кажется, еретики ненавидят друг друга почти так же, как нас.

— Такое может быть, — судя по его голосу, он уже раздумывал над такой возможностью, и она ему понравилась не больше, чем мне.

— Полагаю, что могу взглянуть на это дело.

— Молодец. Попрошу Ваула отвезти тебя туда. По пути он все разъяснит.

В столице меня больше не держало ничего особенно интересного или срочного, так что смена обстановки приветствовалась, к тому же ситуация накалялась из-за некоторых люто враждующих островов. Поэтому это был лишь вопрос времени, когда кому-то взбредет в голову, что я тот самый человек, который должен возглавить самоубийственную атаку. Ну а побродить по пляжам в поисках кучки потерявшихся бойцов казалось намного более приятным вариантом.

Конечно же, если бы я знал, что ожидает меня в сердце одного из этих островов, то я бы схватил свой цепной меч, заорал "За Императора!" и без раздумий кинулся бы на ближайшие позиции повстанцев. Но незнание — щит почти такой же прочный, как и вера в Трон. Так что я принял благодарности генерала великодушным кивком и, покуда у меня был такой шанс, заново наполнил свой кубок.

02

Длинная поездка к главному гарнизону Терранди была лишена событий, что подтверждало впечатление, которое уже сложилось у меня об этом безопасном приятном рае под крылышком Империума. Хотя стекла штабной машины полковника Ваула были бронированными, востроянец с пышными усами их немедля опустил, он явно не боялся попасть в засаду по пути, или, что вероятнее, посчитал риск нападения допустимым, если альтернативой было оказаться в замкнутом пространстве вместе с Юргеном. За все эти годы я вполне привык к аромату своего помощника, но даже я был благодарен теплому ветерку, гуляющему по пассажирскому отделению.

— Это спорная территория, — произнес Ваул, вручая мне карту-планшет. Мы катили по прибрежной дороге, уводящей от шпилей города к мысу вдалеке. Когда я прищурил глаза, защищая их от сияния мерцающих волн, то смог разглядеть причал, окруженный забором и множеством быстросборных жилых модулей, характерных для застав гвардии по всей галактике.

— Красные значки — это подтвержденные наблюдения.

— Они сильно разбросаны. А остальные?

— Синие — не подтвержденные. Обычно наши аналитики могут сузить район поисков их базы до достаточно малой области, но ландшафт тут особый.

— Верно.

Значки были разбросаны по десятку островов и островков, разделенных узкими каналами и широкими пространствами лазурной воды.

— Они, должно быть, передвигаются на лодке, а это означает, что они могут быть где угодно.

— Может нам тоже взять одну такую, сэр? — спросил Юрген.

— Я договорился, один из патрульных катеров будет в вашем полном распоряжении, — ответил Ваул к огромному облегчению Юргена.

И в лучшие времена мой помощник и авиация не уживались, так что лучше их держать друг от друга как можно дальше и как можно дольше.

— Я подумал, что это подойдет, — сказал Ваул.

— Отлично подойдет, — произнес я.

Мы уже приближались к ограде из цепи, за ней бегали бойцы в униформе, несущие коробки с боеприпасами, рационами и медпакетами к причалу, что я приметил с шоссе. Скопление зданий заслоняли от меня стоящее на якоре судно, но, кажется, мы будем обеспечены запасами, как только поднимемся на борт.

Охрана на воротах явно хорошо знала машину полковника, так что мы миновали их без задержек. И через несколько минут остановились около катера, которому предстояло служить нашим транспортом и убежищем во время поездки.

Мы с Юргеном не были особо знакомы с водными судами. Самым похожим на них, что я видел, взрослея в подулье, были грубые плоты, на которых отважные туннельные контрабандисты изредка пересекали широкие сливные потоки. В то время как на Валхалле катера не использовались вовсе: вода на родном мире моего помощника в естественном виде существовала только в твердом состоянии. Однако это судно казалось успокоительно прочным и солидным как "Химера", хоть и в три раза больше. Ее борта были так же хорошо бронированы, как и громоздкая рулевая рубка, гордо стоящая на палубе. Закрепленные на носу и на корме болтеры можно было развернуть в любую сторону.

— Это не такой же катер, на котором пропали ваши бойцы, а? — спросил я, памятуя, что тот был найден полузатопленным. Если точно такой же, то повстанцы получили в свои руки кое-что более смертоносное, чем кучка украденных лазганов.

Ваул покачал головой, и пока мы выкарабкивались из машины, вонь горящего прометия и гнилой рыбы заменил землистый аромат Юргена.

— Конечно же, нет. Это один из катеров наших прибрежных патрулей. У отделения Брама была вот такая, — он указал на покачивающуюся на швартовой привязи дальше по причалу гораздо меньшую лодку, лишенную вооружения и едва способную вместить десяток человек. Я осознал, что снова размышляю о плотах подулья, хотя они и выглядели большим подобием смертельной ловушки, ожидающей нерасторопных персон.

— Не глубоководное судно, так что вы пройдете по самым узким каналам меж островов, — сказал Ваул.

— У него еще плоское дно.

Я взглянул вниз на палубу бронированного патрульного катера и встретился взглядом с молодым востроянским офицером.

— Пронесет вас по отмели быстрее, чем штурмовая амфибия.

— Поверю вам на слово.

Его униформа была обычного пронзительно красного цвета, столь любимого Востроянскими полками, которая странным образом выделялась на фоне мрачно-серого судна. Его усы были так навощены, что казались темно-коричневой татуировкой. Он отсалютовал нам, мы с полковником ответили, а Юрген тем временем отошел подальше, насколько это возможно для человека, чье присутствия всегда явственно, даже если его не видно.

— Комиссар, это лейтенант Данн, капитан 109-ой, — сказал Ваул.

Я запоздало заметил трафаретный идентификационный номер на борту громоздкого судна.

— Так мне его называть лейтенантом или капитаном? — спрашиваю я. Несомненно, привычный к такому вопросу Данн улыбнулся.

— А как пожелаете, но экипаж склоняется к шкиперу, спасает от путаницы со званиями.

— Пусть будет шкипер.

Я спрыгнул с причала на катер со слабым грохотом подошв о палубный настил. Ощущение качки, возникшее под ногами, когда я восстановил равновесие несколько смущало, но в свое время я испытывал и кое-что похуже. Вскоре я уже научился его игнорировать. Теперь мы с лейтенантом были на одном уровне. Данн, как оказалось, был чуть ниже меня, хотя его коренастое телосложение, возможно, давало преимущество в весе. Его лицо было раскрасневшимся из-за лет, проведенным подставленным всем ветрам, но все равно ещё не гармонировало с темно-красным цветом фуражки.

— Добро пожаловать на борт, — сказал Данн и протянул руку, которую я пожал с должной строгостью, после чего ловко отскочил в сторону как раз вовремя, чтобы уклониться от летящего мне в голову вещевого мешка. Тот с глухим ударом грохнулся на палубу, на то место, где я стоял, пролетев на волосок мимо меня.

— Извините, сэр! Я кидал так, чтобы он наверняка не свалился за борт, — извинился Юрген.

Через секунду он присоединился к нам, согнув колени, чтобы смягчить удар и приземлившись в мое личное имущество. Стараясь не думать о том, что издало слабый треск внутри и надеясь, что это не моя фляжка с лучшим амасеком Локриса, я представил его шкиперу. Данн достаточно быстро ответил на его приветствие, но, к моему слабому удивлению, не протянул руку.

— Если покажите мне каюту комиссара, я размещу там багаж.

— Боюсь, что вам придется жить вместе со всеми нами внизу, комиссар. Судно на самом деле не предназначено для гостей, — ответил Данн.

— Конечно, — сказал я.

Патрульный катер был обычной плавучей орудийной платформой с минимальными уступками ради комфорта экипажа. Кажется, они спали в гамаках ниже палубы в передних двух третях судна, остальное занимали двигатели и баки с горючим. Места хватало, чтобы 109-ая выдержала длительный патруль, хотя на всякий пожарный несколько бочек с прометием были приторочены к палубе.

— Если будет необходимо, мы всегда можем разместиться в спальниках наверху, — сказал я.

— Возможно, так будет лучше, — ответил Данн.

Произнес он это с едва скрываемым облегчением, несомненно, представив себе сон с Юргеном в непосредственной близости. Он помахал одному из матросов на палубе.

— Гован, освободи место на дальнем конце палубы для комиссара и его помощника.

— Будет сделано, шкип, — ответил Гован, изображая жест, примерно похожий на приветствие, после чего качаясь, ушел, Юрген последовал за ним.

Явно осведомленный о роли комиссара по протоколам и соответствии с дисциплиной, Данн опасливо покосился на меня.

— Мы меньше любим формальности, чем пехота. Надеюсь, проблем с этим не будет.

— Никаких проблем, — отвечаю я.

— Большую часть времени мы действуем независимо — устав не особо-то поможет, когда сталкиваешься с высоко мобильным врагом.

Я оценивающе посмотрел на него.

— Я уверен, что вы не настолько распустили своих людей, чтобы они подрывали ваш авторитет.

Он, видимо, собирался ответить, но его выражение лица внезапно стало суровым, а взгляд упёрся мне за плечо куда-то на причал. Я развернулся и обнаружил, что на нас смотрит полковник Ваул, рядом с с которым стоял странно одетый боец. Это был первый увиденный мной востроянец у которого на лице не было экстравагантной растительности. Через секунду все разъяснилось.

— Кто это? — спросил я полковника.

— Этого зовут Кален, — ответил мужчина, беззвучно спрыгивая на палубу. Он выпрямился и удостоил меня взглядом, который расплавил бы и керамит. — И у него есть уши и язык, чтобы отвечать самому.

— Каиафас Каин, — сказал я, приветствуя кивком, — который извиняется за свое отсутствие вежливости.

Я до сих пор не догадывался, что он тут делает, но посчитал, что не повредит проявить чуточку любезности. Ваул считал, что его присутствие — хорошая идея, хотя Данн думал совершенно иначе. Так что я решил подождать с суждениями, пока не пойму, что тут происходит. Выражение лица Калена слегка смягчилось.

— Тогда все в порядке, — неохотно произнес он после того, как осознал, что в моих словах нет сарказма. Он едва доставал мне до плеча, красная востроянская шинель была несколько велика для его относительно небольшого размера фигуры. Нож с длинным лезвием был прицеплен к бедру, а за спину был закинут лазган. Я ни разу не видел таких несуразных бойцов на заставах Гвардии, даже если принять во внимание десятки лет службы вместе с Юргеном.

— Кален — один из наших местных скаутов, — произнес полковник, — он знает каналы и течения этой области лучше, чем кто-либо, а так же знает пути к большинству островов.

Я снова взглянул на мужчину, но, кажется, в данном случае он был абсолютно счастлив позволить Ваулу говорить за него, возможно, потому что его хвалили, хотя, как позже выяснилось, вполне заслуженно.

— Тогда, похоже, нам повезло, что он едет с нами, — сказал я полковнику, заработав неохотную и быстро подавленную улыбку.

— Рад, что вы так думаете, — сказал Данн, пока полковник усаживался обратно в свою машину с кондиционером, а странно одетый варвар без слов ушел к носу и уселся там, скрестив ноги.

— А я так полагаю, что вы нет, — сказал я сразу же, как убедился, что местный нас не слышит.

— Он же абориген, один из уроженцев этого мира, — ответил Данн.

— Полковник вроде бы доверяет ему, — сказал я.

— Печально, но факт.

— Он что, был гидом исчезнувшего патруля?

— Конечно же, не в их последний рейд, но он ходил с ними несколько раз, показывал им каналы и песчаные отмели. Он знал их маршрут, вот что я скажу.

— Но это не значит, что он выдал их повстанцам, — сказал я.

— Но обратное тоже не доказано. Множество аборигенов на нашей стороне, но они прежде всего уроженцы Архипелагии, хотя многие в наши дни и возносят молитвы Императору.

Он несколько искоса посмотрел на меня, словно ожидал, что я кинусь проповедовать о том, что мы все слуги Императора и одинаково ему служим. Но я комиссар, а не капеллан. Кроме того, я давным-давно научился доверять собственной паранойе, и вряд ли мог укорять его за это.

— Это ваш катер. Если вы действительно не желаете его здесь видеть, я всегда могу отменить приказ полковника.

Конечно же, у меня не было ни малейшего желания этого делать, но я был уверен, что достаточно хорошо понял этого человека, чтобы знать, что он откажется. Для Первенцев долг был превыше всего. Пойти против приказов вышестоящего офицера, даже с поддержкой комиссара, насколько я понял, для них было эквивалентно плевку в аквилу. Я секунду наблюдал за его внутренней борьбой с внезапно возникшей дилеммой, после чего он покачал головой, как и ожидалось.

— Ладно, все же его помощь не помешает, — заключил он, бросив последний подозрительный взгляд в спину местному.

Он развернулся к рулевой рубке.

— Надеюсь, вы не страдаете морской болезнью?

03

Как выяснилось, я-то нет, но когда мы отдали швартовые и отошли от берега, про Юргена этого сказать было нельзя. Мощные двигатели громко взревели, когда Данн дал ходу, и мы начали взрезать небольшие волны. По открытой палубе прокатился долгожданный прохладный ветерок, дополненный освежающими брызгами. Он рассеял густой влажный воздух, в который я окунулся с того момента как только покинул аэродром. Уверившись, что я, кажется, не испытываю морскую болезнь, хотя мы прыгали с волны на волну, словно плоский камень по глади пруда, я подошел с к обессилевшему Юргену.

— Восхитительный вид, не правда ли? — поприветствовал он меня, при этом оценивающе и ненасытно втянув носом воздух — его приступ морской болезни прошел. Возможно, из-за того, что мы вышли в открытое море.

— Что ты о них думаешь? — спросил я, достаточно тихо, дабы сквозь рев двигателей нас не услышал экипаж.

— Кажется, они знают, что делают.

Взгляд Юргена был прикован к разбросанным вокруг нас островам, но ближайший был в паре километров — окутанный бурунами волн берег шел параллельно нашему курсу, в то время как похожая на низкие грозовые облака громада Терранди все еще нависала за кормой. Далее виднелись другие участки земли, намного ближе к цепочке островов, чьи песчаные отмели разрывали поверхность воды, словно какие-то вкрапления. Должно быть, под водой так же были рифы, потому что Данн двигался извилистым курсом через вроде бы открытую воду с расслабленной уверенностью человека, который очень хорошо знал здешние воды. Наша корма качалась, словно алкоголик, пытающийся пройти по мостовой.

— Можно читать по волнам, — подтвердил Кален, когда я поднял эту тему несколькими минутами позднее. Юрген извлек на свет божий фляжку с рекафом, спрятанную в подсумке на мешанине кармашков, и под предлогом, что хочу поделиться напитком я завел беседу. При этом я ощущал себя странно, словно подхожу к гостю на светской вечеринке, на которой ни один из нас не знал хозяев. Так как на моем лице явно читалась озадаченность, следующие несколько минут он провел, указывая в море, где волны сглаживались, указывая на подводные препятствия под поверхностью вод и на различные оттенки серо-голубого, что для его опытного взгляда служило надежным указателем глубины.

— Как вы думаете, что произошло с этими людьми? — спросил я.

Он сплюнул за борт, затем сотворил аквилу.

— Уплыли к Императору.

Я так понял, что он считал их мертвыми.

— А если нет?

Он пожал плечами, не отрывая взгляда от горизонта:

— Они там.

С этим я вряд ли мог поспорить, хотя его слова ничем мне не помогли.

Следующие несколько часов мы провели, прыгая между бесчисленных островов, но оставаясь достаточно далеко от берега, чтобы нас не расстреляли в упор спрятавшиеся повстанцы. Хотя мы проплыли мимо нескольких поселений, больше всего жизни было на воде. Вместе с нами по узким морским путям меж островов сновало поразительное количество лодок, крепких маленьких суденышек с треугольными парусами, огромных каравелл, загруженных товарами, плоскодонных паромов, изрыгавших в воздух дым. Данн уворачивался от них как мог, в то время как стрелки склонились за щитами, готовые мгновенно выпустить очередь болтов. Постепенно до меня дошло, что они считали даже самые мирные гражданские суда потенциальной угрозой.

— Мы на месте, — Данн указал на икону, отмечающую наше местоположение, и я от удивления поднял бровь. Мы очень далеко уплыли.

— Мы куда-нибудь пристанем на ночь? — спросил я.

Молодой офицер кивнул.

— На Западном Скарисе есть миссионерская станция, — он указал на небольшую цепь островов на относительно свободной части дисплея; они казались смутно знакомыми. Через секунду я вспомнил: они были у края карты, что показывал мне Ваул.

— Подумал, что вы захотите провести еще одну ночь в нормальной постели, прежде чем мы рано утром отправимся дальше.

— Миссионерская станция? — эхом повторил я, маскируя, насколько возможно, свою тревогу из-за перспективы оказаться окруженным служаками Императора.

— Да, Экклезиархия построила ее, — Данн кивнул. — Небольшая церквушка, маленький госпиталь, все как обычно.

— Да прольется свет Императора во тьму… — я едва не вздрогнул, когда заговорил Кален. Каким-то образом он умудрился приблизиться к нам беззвучно или, по крайней мере, неслышно за рокотом двигателей. Данн тоже был удивлен и не пытался скрывать свои чувства, глядя на того с некоторой досадой.

— Вам знакомо это место? — спросил я, пряча неловкость, и он кивнул.

— Несколько раз бывал там.

— Отлично, тогда вы проводите нас туда, — сказал Данн.

— Начали доверять ему? — спросил я, когда он вышел из рубки, и за штурвал встал другой член экипажа.

— Хочется посмотреть, насколько он хорош, до того, как это начнет иметь значение, — Данн пожал плечами.

Пока мы плыли к деревянным сваям, мое собственное беспокойство начало расти. В тенях начал собираться густой фиолетовый закат, но ни единый лучик света не зажегся ни в одном из зданий.

04

— А разве кто-нибудь уже не должен зажечь люминаторы? — спросил я.

Данн кивнул. Его рука неосознанно легла на пистолет на поясе.

— Подходим к причальной линии.

ПБ 109 подплыла к беззащитному доку и слабо ударилась в причал. Мои ноги слегка тряхнуло.

— Джопарди, стройся за мной, — сказал Данн, несколько членов экипажа припустили к нему с лазганами наготове, в то время как стрелки тяжелых болтеров перенацелили свое оружие на берег. — Выходите сразу в море, как только мы выгрузимся, и прикрывайте нас из залива.

— А разве вы не останетесь на катере? Вы ответственны за него.

— Я также ответственен за своих людей, — ответил Данн, — Гован управится с катером. Идете?

Этого вопроса я опасался с тех пор, как стало очевидно, что что-то не в порядке. Учитывая мою незаслуженную репутацию, я вряд ли мог позволить себе юлить, и надежда остаться за парочкой бронированных плит канула в небытие. Как только катер снова отойдет от берега, он станет неподвижной мишенью. На самом деле аборигены вряд ли были способны оставить на нем даже вмятину, но если цель была в том, чтобы заманить патрульный катер в ловушку, они должны были каким-то образом решить эту проблему.

— Да уж, не пропустим, — я ослабил цепной меч в ножнах и достал свой лазпистолет. Знакомый аромат ударил в ноздри, заверив меня, что Юрген на обычном месте за моей спиной. Я развернулся и обнаружил, что он проверяет свой лазган так же спокойно, как если бы всего лишь отвечал на просьбу принести еще одну чашечку танны.

— Все готово, сэр, — ответил Юрген.

Как всегда, от этого моя уверенность несколько возросла, поскольку я знал, что мою спину будет защищать единственный человек в галактике, на которого я мог положиться.

— Я тоже иду, — Кален спрыгнул на грубо распиленные доски настила причала до того, как Данн успел возразить. Он сжал челюсти, но позволил ему пойти, просто вскарабкавшись вслед за своими бойцами. Пока что никто не стрелял, так что я тоже поднялся на грубый настил и начал красться в темноту, оглядывая раскиданные по берегу строения на предмет движения. Через секунду мое обоняние подсказало, что Юрген идет по пятам, а мягкий щелчок предохранителя его лазгана возвестил о том, что это ситуация нравилась ему не больше чем мне.

— Проверка вокса, — голос Данна наложился на эхо в комм-бусине, и я кивнул.

— Есть, — ответил я.

— Проверка… Проверка… Проверка… Проверка…

Мой собственный голос добавился к волне ответов от других бойцов. Кажется, только у Калена не было оборудования связи, что было едва ли удивительно, поскольку оно выдавалось гвардейцам на действительной службе. Хотя, я полагаю, то же самое касалось лазганов, однако он держал один в руках с уверенностью, которая говорила, что он умеет им пользоваться. Данн пошел по причалу первым, что по мне так было отлично, я же чуть приотстал, дабы оказаться для любых прячущихся повстанцев вторичной целью. Через несколько волнительных секунд мы оказались на твердой земле и осмотрели темные здания, казавшиеся всё такими же безжизненными. Данн приказал своим бойцам разделиться на пары, и они с заслуживающей похвалы эффективностью растаяли во тьме. В конце концов оказалось, что они не слишком расслабились. Уже готовый ускользнуть во тьму последний оставшийся Первенец бросил взгляд на меня с Юргеном и замешкался. Я кивнул прежде, чем он задал очевидный вопрос.

— С нами все будет в порядке, мы уже были на таких заданиях.

Идти отдельно оказалось спокойнее, потому что за годы совместных кампаний мы настолько привыкли полагаться друг на друга в моменты стресса и настолько научились доверять друг другу, что это не работало бы так хорошо, будь вокруг нас толпа, на которую пришлось бы отвлекаться. Это не говоря уж о том, что если мы останемся одни, будет намного проще избежать каких-либо неприятностей, буде такие возникнут, и не придется кидаться в самую гущу, когда засверкают лазганы, потому что от тебя этого ждут.

— Хорошо, — сказал Кален, когда Данн припустил в направлении госпиталя, скрываясь по пути в тенях, — нам сюда.

Конечно же, я мог проигнорировать предложение, поскольку милостью Императора он достался мне в подчинение, как и остальные бойцы, но я решил в любом случае пойти с ним. Он тут бывал раньше, а значит, знает местность, и если Данн не хочет воспользоваться таким преимуществом, то я не побрезгую. Он сразу же может заметить что-то необычное, а это могло гарантировать, что мы избежим засады.

— Куда? — спросил я.

Мы шли вслед за ним, пока осторожно пробирались между зданиями, инстинктивно выбирая ту сторону дороги, где тени гуще. Юрген следовал за нами, мне даже не нужно было поворачивать голову, дабы убедиться что он присутствует рядом.

— Часовня, — сказал Кален.

Его рука, поддерживающая дуло лазгана, на мгновение дотронулась до дешевой оловянной аквилы, приколотой к его шинели. Мне он определенно начал нравиться. Вокруг нас явно было что-то не так, но казалось, что что он беспокоится только о запоздавшей вечерней молитве.

— Красный сектор чист, — доложил один из экипажа катера, — похоже, что тут уже несколько дней никого не было.

— Там все убрано? — спросил я.

— В каком смысле, сэр?

— Я имею в виду — все выглядит так, будто бы их прервали во время ужина, или они уже успели стереть крошки со стола?

— А, ну тогда да, все убрано, — ответил он, — все лежит на своих местах.

— Значит, они не собирались куда-либо уходить. Тогда что с ними произошло?

— Больных тут тоже нет. Госпиталь пуст, — говорит Данн.

Мои ладони зазудели, так происходило, когда подсознание начинало беспокоиться до того, как разум понимал причину волнения. Если у меня и была какая-то надежда, что миссионеры и их паства вот-вот появятся и поздравят сами себя за такие тихие молитвы, то она в мгновение ока испарилась.

— Ну и как это объяснить? Это единственный госпиталь на сотни километров. Он должен быть битком набит.

Я развернулся к Калену, который, возможно, уже думал, что я сошел с ума, поскольку слышал только мои реплики.

— Сколько обычно персонала в госпитале? — спросил я.

— Два, три, может быть больше, если что-то случилось.

— Проверьте записи о пациентах, — сказал я.

— Вас понял, — доложил один из экипажа.

— Сэр! — Юрген остановился и позвал меня обратно к непримечательной секции стены, мимо которой я прошел, пока мое внимание было приковано к воксу. Он указал на отметину примерно в полуметре над своей головой.

— Лазразряд, относительно недавно, — сказал Юрген.

— Слишком высоко, чтобы в кого-то попасть, — произнес Кален.

— Это неважно, — ответил я и посмотрел в направлении, откуда стреляли. Между нами и часовней была широкая открытая зона, которая мало чем отличалась от любых других стандартных жилых зданий, если бы не икона Его на Земле над дверью. Со слабой дрожью я осознал, что над ней надругались. Грязь или какая-то менее приятная субстанция залепила икону — явное богохульство.

— Это был предупредительный выстрел, — сказал Кален.

— В кого? — спросил я.

— В кого бы то ни было.

— Тогда где они сейчас? — это было достаточно логичный вопрос.

— В часовне, — ответил Кален, решительно шагая к ней и испуганно глядя на оскверненную икону на двери. — Император защищает.

— Да, ты прав, — произнес я.

Куда бы направились напуганные и дезорганизованные экклезиархи в случае чего? В убежище на святой земле, доверив заботу о себе Ему на Земле. Конечно, сомнительное решение, если вас интересует мое мнение, но я всегда чувствовал, что у Императора едва хватает рук, дабы не дать всей галактике соскользнуть в тартарары, так что уж как-нибудь сам поберегу свою шкуру. Что, несомненно, доказывает тот факт, что я до сих пор диктую свои воспоминания, в то время как бессчетное количество бедолаг давно уже валяются на кладбищах.

— По записям тут три пациента, — вклинился по воксу Данн, — два с лихорадкой и один плантатор водорослей, который чуть было не оттяпал себе ногу косой. Ну и где они?

— Всем к часовне, — передал я по общему каналу. Мне не нужен был зуд в ладонях, чтобы понять: что бы мы ни нашли в часовне, я предпочел бы встретиться с этим со всей возможной поддержкой.

05

Кален первым подошел к двери, что меня устраивало, особенно тем, что никто в него не стал стрелять. Когда он распахнул их настежь, мне в лицо ударила волна гнилого запаха, словно мокрое церковное полотенце. Мой желудок взбунтовался, но я как-то умудрился удержать в себе последнюю трапезу.

— Немного пованивает.

Юрген как всегда не заметил иронию и последовал внутрь за скаутом.

— Святой Трон! — выругался Юрген.

— Гребаный варп! — присоединился я к нему, когда Кален нашел выключатель и зажег люминаторы.

— Что произошло? — спросил по воксу Данн, судя по его неровному дыханию, он уже бежал к нам. Я снова с трудом удержал в себе свой завтрак.

— Мы их нашли, — ответил я, неохотно переступая порог. Там находилось около пары десятков трупов, прошитых разрядами лазганов. Лицо Калена хоть и было серым, но выражало решимость. Пока я осматривал сцену, он прочёл следы так же легко, словно текст на странице.

— Они собрали их здесь под дулом оружия. Затем открыли огонь на полном автомате. Ни у кого не было ни шанса.

— Зачем, в чем смысл?

— Я полагаю, за этим.

Я обогнул раскинутых трупов, чтобы взглянуть на алтарь. Как и икона снаружи, он был заляпан кровью и нечистотами.

— Храм также осквернен.

Я развернулся к Калену.

— Какой из отрядов повстанцев творит такое?

— Никакой. Они все атакуют только военных.

— А с каких это пор наши жрецы и медики стали военными? — спросил Данн от двери, пронзая его взглядом, словно Кален нес персональную ответственность за произошедшее.

— Ни с каких, — ответил я, — так же, как и местные, которые пришли сюда за помощью.

Я указал на тела бывших обитателей госпиталя и нахмурился. Кто-то сорвал бинты с раненной ноги плантатора водорослей, открыв рваную рану, что казалось странным поступком на фоне такой грязной бойни.

— Черт, верно, — Данн отвернулся, вдохнув более чистый воздух снаружи с очевидным облегчением, которое я разделил мгновением позже, когда присоединился к нему. Пока я безуспешно пытался избавиться от вони в носу, он начал докладывать о том, что мы обнаружили. Его комм-бусина была связанна с более мощной вокс-аппаратурой на борту катера.

— Нам приказали сидеть на месте, — сказал он мне, когда завершил передачу, не зная, что мои комиссарские коды доступа позволяли мне слушать беседу, ну или просто из вежливости. — Полковник приказал на рассвете произвести разведку местности.

— Здравая мысль, но кто бы это ни сделал, они давно ушли.

— Не думаю, — Кален подошел к опушке леса, — видите это?

— Вижу что? — проворчал я, присаживаясь на корточки, дабы взглянуть на пучок растительности, на который он указывал. Через секунду из своего обширного набора подсумков Юрген выудил фонарик и услужливо включил его у меня над головой, позволяя поближе взглянуть на гребаное нечто.

— Да вот же — отпечаток ноги, — сказал Кален. Он очертил едва видимо углубление носком ботинка. — И он обычно полностью исчезает через день или два.

Стоящий за нами Данн фыркнул, осматривая след.

— Те тела лежат уже как минимум неделю, может быть, больше.

Я кивнул, и в эту же секунду на задворках сознания заворочалась мысль, но спешно скрылась, как только я захотел ее выудить.

— В тропическом климате все гниет быстрее, — сказал я, зная, что лучше не пытаться силой принудить свое подсознание. — Кто-то определенно был здесь вчера. Я развернулся к Калену: — Ты можешь пойти по следу?

— С легкостью.

— Уже темнеет, мы должны вернуться на катер и заняться этим утром, — произнес Данн.

— Утром след исчезнет, — возразил Кален.

Я прикинул риски. Идея отслеживать кучку убийц в темноте мне не нравилась, но было бы ещё хуже полностью потерять их след. В следующий раз, когда они выскочат из кустов, в прицеле могу оказаться я, так что лучше взять инициативу в свои руки, пока это возможно. Мы с Юргеном уже достаточно находились по темным углам, и я уже знал, насколько может быть бесшумным Кален, когда это ему нужно. Кроме того, Данн и его бойцы будут топать по подлеску, словно стадо орков.

— Я и Юрген пойдем с Каленом. Остальные отправляются на катер. Встретимся на причале, когда завершим разведку.

В любом случае, это был хоть какой-то план. К несчастью, все вышло совсем не так.

06

Поначалу, особенно после могильного аромата оскверненной часовни, я почти испытал облегчение, оказавшись в прохладных тенях окруженный растительностью. Но чем дальше мы уходили от причала и от защиты патрульного катера и его тяжелых болтеров, тем сильнее во мне росло нехорошее предчувствие. Мы с Юргеном поспевали за Каленом, пока он шел по подлеску, время от времени останавливаясь и снова изучая незаметные следы, оставленные нашим противником, в свете приглушенного люминатора.

Я весь обратился в слух во всех направлениях, отчаянно пытаясь разобрать незнакомые звуки леса. Каждый шепот ветра в листве или незнакомый крик каких-то ночных существ казался мне звуком крадущихся и обходящих нас с фланга врагов.

Естественно, вокруг никого не было, Кален слишком хорошо знал местность, чтобы его можно было застать врасплох, но никакие логические выводы не могли успокоить интуицию, изводившую меня изнутри. В конечном итоге через некоторое время я ощутил на лице прохладный ветер с примесью морской соли, в уши ударило приглушенное биение волн. Через мгновение мы вырвались из подлеска и очутились на песчаном пляже. Свет восходящей луны окрашивал все серебром.

— Мы прошли через весь остров? — спросил я.

Кален покачал головой. Судя по наклону его плеч, его позабавил мой вопрос.

— Всего лишь полуостров. Но мы останемся здесь.

— Почему? — спросил я.

Наш гид улыбнулся, в нежном лунном свете, его зубы, казалось, блеснули.

— Хороший берег. Легко пристать, — он пожал плечами и пошел вдоль береговой линии, — тут бывают местные рыбаки.

Его выражение лица изменилось, когда он с раздражением взглянул на землю.

— Хотя нелегко идти по следу.

Даже не нужно было спрашивать, почему. Ветерок, которым я наслаждался последние несколько минут, кружил у наших ног песчаную пыль, и даже наши собственные следы заносило на глазах.

— Ты сделал все, что мог. Если бы тебе нужно было пришвартовать здесь лодку, где бы ты встал?

— Вон там, у того каноэ, — ответил Кален.

— Они могли приплыть на такой?

Наивность вопроса явно веселила его.

— Слишком маленькая. Всего лишь для двух человек. Максимум трех, если без рыбы.

Пока мы разговаривали, мы подошли ближе к странному маленькому суденышку. Казалось, оно было сделано из какой-то кожи, натянутой на деревянную раму, и выглядело слишком хлипким для морей. Темный полумесяц на песке рядом оказался рыбацкой сетью, наполовину развернутой, и мое нехорошее предчувствие усилилось. В примитивном рыбацком обществе она была очень ценным имуществом, и ее бы просто так не оставили. Видимо, та же мысль посетила Калена, поскольку он поднял дуло лазгана почти в тоже самое мгновение, когда я поднял пистолет.

— Сюда, сэр! — Юрген обогнул лодку в паре шагов перед нами и теперь целился во что-то. Держа перед собой лазган, он начал осторожно продвигаться вперед. Секунду спустя я тоже обогнул препятствие и почувствовал, что дыхание замерло в груди.

— Мертвы, — сказал Кален, подбежав к ближайшим двум трупам, явно меньше меня с Юргеном опасаясь засады, — у них тоже раны от лазганов.

Когда я полностью уверился, что кажущиеся трупами не сядут и не начнут стрелять, то я приблизился. Человека расстреляли в спину, как и его друзей, он явно убегал, так что выводы были очевидны.

— Видимо, они были здесь, когда налетчики возвращались к катеру, — сказал Кален.

— Но зачем убивать их? Разве они могли чем-то угрожать? — спросил я.

— Они что-то видели. Что-то, что Воины-Призраки не хотели показывать властям Империума, — ответил Кален.

— Да кто же они? — я покачал головой.

— Раньше они оставляли свидетелей в живых, — сказал Кален.

Не то чтобы эти свидетельства как-то особо помогли, но они все показывали в том, что нападавшие, вооруженные лазганами, мастерски ударяли из засады и были великолепными бойцами ближнего боя. Остальное было обычным лепетом и преувеличениями о сверхчеловеческой силе и стойкости, порожденными скорее паникой, чем разумным наблюдением.

— Должно быть что-то еще.

Я осмотрел пляж в поисках подсказки и ничего не нашел.

— Куда они отправились? — задался я вопросом.

Проводник нахмурился.

— Плохая мысль.

— Почему?

— Потому что они могли уйти куда угодно, — ответил он и широким жестом указал на мерцающее море.

Оно тянулось к горизонту, покрытому мелкими пятнышками, отмечавшими местонахождение далеких островов. Единственным исключением была вырисовывающаяся тень ближайшего островка — примерно в полукилометре, но достаточно близко, чтобы лунный свет падал на кольцо прибоя и создавал полосу мерцающего серебра.

— А что насчет этого? — я указал на выступающую сушу.

Если они высадились здесь, отправиться туда было бы очевидным решением. Кален пожал плечами:

— Там нельзя пристать. Повсюду рифы.

— Так туда никто не плавал? — спросил я.

— Верно. Самоубийство.

Ну что ж, для меня этого было достаточно. Я активировал на комм-бусину в ухе:

— Данн, мы на другой стороне полуострова. Можете подобрать нас?

Ответом мне было только слабое шипение статики. Кажется, мы вышли за радиус действия передатчиков малой дальности. Я уже был готов озвучить свои чувства по этому поводу, когда Юрген внезапно указал на темную прибрежную массу островка.

— А это что? — спросил он.

Я прищурился. Краткая вспышка света мигнула где-то на острове, на который по идее нельзя было попасть.

— Там кто-то есть.

07

Не стоит и говорить, что мне меньше всего хотелось возвращаться к брошенному каноэ, но чем больше я размышлял, тем очевиднее становилось, что у меня нет выхода.

Данн к этому времени уже определенно задавался вопросом, куда мы подевались, и как только взойдет солнце, он почти наверняка будет ходить туда-сюда вдоль берега, высматривая нас. И значит, направится точно в засаду. Можно было легко представить, как вражеские лазганы лупят по палубе, а экипаж востроянцев падает еще до того, как успевает предпринять ответные меры. Затем я вспомнил дополнительные бочки с прометиумом: если попасть в них, то одного лазразряда будет достаточно, чтобы 109-ая полыхнула, если, конечно последующий взрыв просто не разнесет ее в щепки. Факты были просты: если я не желаю самостоятельно вплавь добираться до Терранди, то нам нужно нейтрализовать угрозу.

Загнать наше присвоенное суденышко в воду оказалось намного легче, чем я ожидал — легковесная конструкция позволила нам перенести ее без особых усилий. Борта выглядели хрупкими, но высокими, и кажется, только это держало ее на плаву. Однако Калена это не беспокоило, и он спокойно поднял весло, со своей обычной неуклюжестью вслед за ним в лодку вскарабкался Юрген. Может быть, благодаря этому вскоре мое дурное предчувствие начало утихать, хотя нам все еще предстояло проплыть предположительно непроходимые рифы.

Когда мы подобрались ближе к острову, я начал замечать торчащие из воды острые пики скал, каждая из которых была способна разодрать непрочный остов лодчонки пополам, но Кален вел нас со всей уверенностью. Так что я подавил свои страхи, как мог и начал орудовать собственным веслом, следуя его указаниям, пока мы пробивались через барашки волн.

— Увидел? — спросил я, запоздало осознав, что отвлекать его в этот момент — не такая уж хорошая идея.

— Никаких признаков канала, — ответил Кален. Он с силой воткнул свое весло в воду: — Влево, влево!

У меня сердце упало, когда каноэ покачнулось, словно упертый скакун, и прошло на расстоянии вытянутой руки от смутных очертаний торчащей из воды скалы.

— Теперь вправо!

Я изо всех сил махал веслом, механически следуя инструкциям и опасаясь, что малейшее непонимание команд приведет к катастрофе. Из-за бьющихся о борт волн я промок с ног до головы, а в один ужасающий момент зазубренное копье огромной скалы угрожало разодрать наш левый борт, пока Юрген не оттолкнулся от него. Однако постепенно удары смягчились, встречающиеся рифы стали попадаться намного реже, и в один прекрасный момент мы обнаружили, что плывем по спокойной лагуне к песчаному пляжу, не похожему на тот, который оставили позади, казалось, целую жизнь тому назад.

— Мы прошли, мы всё-таки нашли проход, — сказал Кален.

— Отличная работа. Сможешь найти его еще раз? — спросил я.

— С легкостью.

08

Через некоторое время песок зашуршал по днищу лодчонки, мы выскочили наружу и потащили ее по линии прилива. У нас не было времени ее прятать, и мы сделали все, что могли — оставили маленькое суденышко рядом с такими же на берегу в надежде, что ни у кого из врагов не возникнет желание их пересчитать.

— Есть следы? — Юрген осматривал окрестности, надеясь пострелять в кого-нибудь.

После беглого взгляда на песок под ногами Кален покачал головой.

— Тут все утоптано.

По крайней мере, это означало, что нам нет нужды прятать свои собственные следы. Хорошо проторенная тропинка вела от пляжа к переплетению густой листвы, в точности похожей на ту, через которую мы упорно пробирались на большом острове. Так как лучших идей не возникало, мы настороженно пошли по ней. С каждым шагом мои внутренности все сильнее сжимались, я снова достал лазпистолет, а другой рукой обхватил рукоять цепного меча. Большой палец теперь покоился на руне активации. Юрген и Кален тоже держали свои лазганы наготове.

Я принюхался, уловив слабый запашок дыма от костра, пробивающийся через аромат Юргена и мою сохнущую одежду, и предупреждающе поднял руку. Двигаясь еще более осторожно, если такое вообще было возможно, мы пошли на мерцание костра. Когда мои глаза привыкли к темноте вокруг нас, я осознал, что они были угловатыми и резко очерченными, слишком резко для чего либо естественного.

Осторожно протянув руку, я коснулся покрытого странной коркой камня и, рефлекторно вздрогнув, вытер руку о рубашку и пошел дальше.

— Что это за место?

Я пожал плечами: ни в одном из кратких описаний Архиплегии, по которым я пробежался, не упоминалось никаких местных сооружений такого масштаба.

— Должно быть, оно очень старое. Возможно, возведенное еще до того, как этот мир одичал.

Но до того как я смог добавить что-то еще, меня грубо прервали лазерные снаряды, которые замелькали между нами, высекая искры из ближайших каменных блоков. Юрген с Каленом сразу же ответили короткой прицельной очередью, в то время как я понесся в укрытие каменной кладки, по пути пару раз стрельнув наугад из лазпистолета. Когда буря ответных лазерных разрядов притихла, на секунду в подлеске заметалось что-то огромное, и затем все затихло. По опыту зная, что не стоит сразу рассчитывать на гибель снайпера, я по воксу связался с Юргеном, поняв по знакомому аромату, что он укрылся на другой стороне того же куска каменной кладки.

— Давай налево, — передал я.

Через секунду в подлеске снова послышалось шуршание, и мы начали поливать предполагаемую позицию врага лазерными разрядами. На сей раз мы услышали крик, так что кто-то из нас точно попал. Затем я снова нырнул в укрытие, так как еще один поток выстрелов, как минимум из двух винтовок, начал бешено поливать пространство вокруг нас, сфокусировавшись на нашей позиции. Я присел и как можно осторожнее переместился, надеясь увидеть нападавших. И огонь прекратился, когда в его свете мелькнул алый кушак.

— Прекратить огонь. Во имя Императора.

Все затихло, и затем еще один голос повторил приказ.

— Прекратить огонь.

Я встал, поправил свою фуражку и вышел из укрытия, к своему удивления заметив, что стало куда светлее. Восточный край неба начал окрашиваться розовым, гармонируя с мерцающими всполохами костра, а навес из ветвей показался прозрачным, хотя каждый листик был резко очерчен.

Я стоял в развалинах, упавшие каменные блоки крыши рассыпались в произвольном порядке вокруг того, что когда-то было залом с высоким потолком. Чем больше я видел, тем меньше мне нравилось. Я бы за это не поручился, но сам камень словно исходил смрадными испарениями, от которых по коже шли мурашки. Замеченный мной человек стоял в тёмном уголке и целился мне в грудь из лазерного пистолета.

— Полагаю, сержант Ром? Меня послали вас найти.

— Комиссар.

В голосе слышалась явное изумление, и я вздохнул немного свободнее, когда он опустил лазерный пистолет, хотя и знал, что Юрген мгновенно набросится на сержанта, если тот вздумает его использовать.

— Мы думали, что про нас забыли.

— Император защищает, — я подошёл чуть ближе. — Что случилось?

— Мы попали в засаду. Думали, простые рыбаки. Они натянули сеть между двумя лодками, чтобы забить винты, когда мы проходили мимо. И открыли огонь, едва мы замедлились.

— Не повезло, — о, на самом деле моё мнение было куда хуже. На мой взгляд, только безрассудный идиот может в таком месте ломиться через толпу.

— Половину отделения убило первым же залпом, затем они пытались взять нас на абордаж. Схватили капитана.

— А потом? — подтолкнул его я, хотя это и казалось лишним.

— Я мало что помню. Мы были ранены и едва в сознании. Течение несло нас на рифы. Должно быть, еретики решили, что мы мертвы, потому что не преследовали.

— Они бы не поплыли. Местные считают рифы непроходимыми.

— Нас чертовски помотало, но через день-два мы пришли в себя.

— Как такое возможно? — мои ладони вновь зазудели — тревога вернулась с новой силой и ясностью. Я сильнее сжал рукоять цепного меча.

— Чудом.

Лучи восходящего солнца проникли в угол, где стоял Ром, и, несмотря на то, что я уже догадался обо всем, я задохнулся. Лицо покрывали порезы и гноящиеся раны, а, судя по виду сквозь дыры в униформе, он не должен был не то что ходить и говорить, но и быть живым.

— Император спас нас ради возмездия его врагам.

— Люди на станции были его слугами.

Мне нужно было понять, как глубоко зашла порча. Ром покачал головой.

— Они служили ложному Императору, — сказал он, словно это было очевидно. — Истинный говорил со мной.

— Ну разумеется.

Я попятился к укрытию, делая вид, что просто переминаюсь с ноги на ногу. Однако Ром, чем бы он ни стал, дураком не был и бросился ко мне, вскидывая лазерный пистолет.

— Еретик!

Но прежде, чем Ром успел выстрелить, лазерный разряд впился ему прямо в грудь, показав, что на Юргена как всегда можно рассчитывать. От такого он бы должен был упасть, разбрызгивая кровь и раскидывая потроха, но только взбесился. С воем Ром бросился на меня, неся с собой жуткую вонь. Я шагнул в сторону, рефлекторно обнажая цепной меч, и ударил в грудь промахнувшегося сержанта. Вращающиеся зубья глубоко вонзились, выпустив новый поток гнили, но когда я отвёл меч, прикрывая бок, Ром ударил ногой, не обратив никакого внимания на очередную смертельную рану. Я едва уклонился и парировал, разрубив берцовую кость — нога оказалась отрезана по колено. Прежде, чем Ром восстановил равновесие, я по диагонали ударил мечом в туловище. И сержант наконец-то упал на фрагову плитку, корчась и булькая.

09

Едва он испустил дух, я заметил впереди и позади характерные звуки лазерной стрельбы. Я вновь бросился в укрытие. Юрген и Кален перестреливались с другими оскверненными гвардейцами, похоже засевшими среди каменных блоков. Пока им хватало ума не высовываться. Но ненадолго. Порченые знали местность, а мы нет, так что они начнут обходить нас, как только поймут, где мы. Я видел только один вариант. Я повернулся к Калену, засевшему за постаментом рухнувшей статуи, и махнул рукой, чтобы привлечь внимание.

— Сможешь привести нас прямо на берег?

— Конечно, — и тут через стену его уверенности пробилось замешательство. — Но они пойдут следом.

Честно говоря, я рассчитывал только купить немного времени, но в этот миг внезапно вспыхнула надежда — слабый голос раздался сквозь шум помех в приёмнике.

— ПБ-109 комиссару Каину. Как слышите, приём?

— Слышу. Мы на острове рядом с перешейком, вступили в бой. Подберитесь как можно ближе к рифу и готовьтесь оказать огневую поддержку.

— Вас понял, — ответил Данн. — «Вендетты» также на подлёте, ПВП три минуты. Они могут помочь?

— Свяжи меня с командиром звена.

Я старался не обращать внимания на лазерные разряды, бьющие в противоположную сторону укрытия.

— Старик на связи, — раздался в моём ухе новый голос.

— Это комиссар Каин, наводитесь на этот сигнал и стреляйте по источнику из всех орудий, как только окажетесь в зоне поражения. Ясно?

— Вы уверены? — похоже, летун решил, что я выжил из ума.

— Просто исполняйте! — рявкнул я, вырывая крошечный приёмник из уха, а затем бросил его в кусты и повернулся к Калену. — Пора.

— За мной.

Как обычно, он не тратил время на разговоры, а просто развернулся и скрылся в подлеске. Я и Юрген бежали следом, тщетно пытаясь поспеть, пока он не замедлил шаг.

— Они в любую минуту поймут, что мы сбежали.

— Минуты хватит.

Рёв мощных двигателей прорвался через стук моего сердца. Через секунду мы вырвались из рваного подлеска, внезапный порыв свежего морского воздуха почти пьянил.

— Катер. — Кален показал на радостно ожидаемую тушу ПБ-109, плывшего сразу за гребнем пены, отмечавшим риф. Затем он рухнул, когда лазерный разряд вырвался из кустов и впился в ногу проводника.

— Данн! — заорал я и рефлекторно потянулся к передатчику, прежде чем вспомнил, что выбросил его. Должно быть, Данн и его команда следили за нами, поскольку четыре с половиной установленных болтера внезапно взревели, словно были гневом самого Императора.

Шквал огня пронёсся над головами и врезался в подлесок, судя по звукам, разорвав кого-то из преследовавших нас еретиков. Я только начал осторожно поднимать голову, как над ней пронеслось звено «Вендетт», и весь центр острова исчез в буре дыма и пламени.

Я перевалился через небольшую дюну, оглушённый рёвом, который врезался с силой «Лемана Русса» и сбил бы меня с ног, если б я и так не лежал. С острова поднялась ударная волна, взбаламутив воду, катер Данна закружило словно игрушку. Юрген, накладывавший повязку на левую икру Калена, посмотрел вверх, его рот задвигался.

Через мгновение слова «Сэр, думаю, о них позаботились» пробились через колокольный звон, который обосновался в моих ушах.

— Думаю, да, — согласился я и задумался, где бы достать неразбитое каноэ.

10

— Это всё усложняет.

Локрис мрачно смотрел на мой доклад.

— Да, — я воспользовался моментом, чтобы наполнить бокал амасеком. После последних дней генерал мне точно был должен, — Мы знали, что Империум потерял это место во время Ереси. Мы просто не знали, что Архипелагия была не на той стороне.

— Один храм Нургла зачищен, — Он выпустил инфопланшет и потянулся к графину с тревогой на лице. — Но неизвестно, сколько очагов порчи ещё ждет, пока на них не наткнётся очередной Ром.

— И сколько активных культов Хаоса хранит заразу? — несомненно, моя приятная маленькая война перестала быть весёлой. Пора перейти к более подходящему конфликту, как только представится повод. Я сделал глубокий глоток. — Всему своё время.

Графин ещё был наполовину полон, а я никогда не любил оставлять работу незаконченной.

Эпилог

— Кто выпил весь мой чёртов амасек? Аргх! Не осталось даже на полнапёрстка. Аргх! Парень! Парень, принеси ещё графин амасека. Здесь был Каин.

Старые вояки никогда не умирают

Примечание редактора

Из всех отчаянных ситуаций, с которыми сталкивался Каин, хотя выбора у него особо не было, защита Лентонии в 938.M41 определенно должна считаться самой необыкновенной.

Частично из-за сущности врага, и частично благодаря обстоятельствам, из-за которых он оказался вовлечен в события на планете.

Редактирование этой части его мемуаров так же было необычным делом, поскольку для большинства описываемых им событий имелись весьма надежные свидетели, чьи отчеты я использовала чтобы подтвердить его собственные наблюдения.

Так же в целях всестороннего понимания всей картины в целом, я с огромной неохотой вставляла некоторые дополнительные материалы из мемуаров Дженит Суллы, которые представляют собой чудовищное испытание для терпения читающих и которые я была вынуждена использовать до настоящего времени и за которые я заранее обязана принести свои глубочайшие извинения.

Как всегда я оставила оригинальный отчет Каина практически без изменений, насколько это было возможным, и вставив свои примечания по-минимуму, за исключением некоторых мест, где необходимо было внести ясность, дабы избежать двусмысленности или недопонимания.

Хотя любая двусмысленность, если речь идет о Каине, кажется в этом случае наиболее логичной.

Эмберли Вейл, Ордо Ксенос.

Глава первая

Учитывая количество раз, когда прямое развертывание оказывалось чем угодно, кроме него, или же нас с подразделением, которому я был придан, выкидывали куда-то к черту на кулички, где мы отчаянно сражались за свои жизни, мысль о том, что я прибыл в систему Летонии когда война уже давным давно отгремела и пришла к своему победному завершению, была приятным разнообразием в жизни.

Однако я не поддался своему естественному порыву вскинуть руки и закричать "Ура!", поскольку моя предполагаемая репутация идиота, который только бы ищет повода, чтобы во имя Золотого Трона подвергнуть свою жизнь смертельной опасности, не позволяла этого, посему я придал своему выражению лица удрученный вид, словно был разочарован в таком подарке судьбы.

Не то чтобы я с радостью ждал нескольких следующих недель, которые обещали стать невыносимо скучными с их бесконечными фуршетами, но по сравнению со своими обычными развлечениями, к которым я привык, то по мне скука лучше, нежели постоянно выворачивающий кишки ужас.

Особенно если учесть тот факт, что когда я взбегал по посадочной рампе последнего корабля для эвакуации, то у меня на хвосте висел рой тиранидов, простирающийся почти до горизонта.

— Я уверен, что тут еще есть несколько очагов сопротивления, которые необходимо устранить, — сказал я, про себя же полный решимости отыскать их и обойти как можно дальше.

— Конечно, — ответила полковник Кастин, пробежавшись пальцами по ткани униформы, словно подавляя в себе желание расстегнуть ее.

Как большинство жителей ледяных миров, она предпочитала носить китель, оставив тяжелую шинель для условий, к которым привык полк Вальхаллы, и для этой планеты выбрала летнюю униформу, хотя погода в столице планеты по моему мнению соответствовала глубокой осени.

Темно-серые небеса проносились по светло-серому небу, усеянному редкими проблесками голубого, и как только посадочная рампа нашего шаттла лизнула все еще влажный рокрит посадочной площадки, словно желая утолить свою жажду, я первым делом ощутил запах недавно прошедшего дождя.

Вдалеке, через широкий простор посадочного поля виднелись столбы дыма, которые отмечали место посадки остальных тяжелых шаттлов. Конечно же реквизированный грузовоз, на котором мы прибыли, даже близко не имел столько кораблей, чтобы выгрузить весь полк, но к этому времени местные диспетчеры уже приобрели достаточный опыт в выгрузке огромного контингента пехоты и оборудования, чтобы перенаправить достаточное количество, дабы забрать нас как только мы достигли орбиты. И я естественно удостоверился, чтобы оказаться в первой волне высадки.

Я всегда так поступал, когда вероятность встретить значительное сопротивление была минимальной и поскольку это поддерживало мою незаслуженную репутацию рвущегося на фронт вояки, ну и не в последнюю очередь из-за желания занять самые комфортабельные апартаменты, где бы нас не расквартировывали.

— Полагаю местные полки будут счастливы получить передышку, пока мы будем расставлять точки над "и". Кстати, кто здесь оказался?

— По большей части востроянцы, — ответил я, заглянув в инфо-планшет, что мой помощник вручил мне. Юрген тоже привел себя в порядок, насколько это было возможным, он отцентрировал шлем на голове[837], и даже вычесал большую часть накопившихся крошек из рваных пучков растительности на лице, которые более или менее были похожи на осыпанную перхотью бороду.

Однако несмотря на все эти героические усилия, казалось что-то остановила его от немыслимых страданий омовения тела, ибо я ощутил, что по своей закоренелой привычке стал по ветру при разговоре с ним.

— Три линейных полка, и бронегруппа. Плюс Талларанский 236-ой, которые добрались сюда на пару недель раньше остальных, поскольку их отозвали по пусти к Коронусу для переназначения.

И Валхалльская часть для огневой поддержки, — я даже не подумал скрыть в своем голосу нотки удивления, — 12-ый артиллерийский.

В этом полку я начал свою продолжительную и бесславную карьеру около двадцати лет тому назад.

— Не видела их с Гарвалакса, — сказала Кастин, хотя была ли она рада встретить своих старых знакомых или нет — невозможно было сказать, так как в этот момент она отбивалась от еще одной попытки кителя придушить ее воротником.

— С тех пор много воды утекло, — сказал я, и полковник задумчиво кивнула.

— Благодаря тебе, — отозвалась она, — если бы ты не присоединился к нам в нужный момент, мы бы не протянули и неделю, не говоря уже о семи годах в пекле[838].

— Любой другой комиссар сделал бы тоже самое, — ответил я, ощущая на секунду необъяснимое смущение, хотя полагаю большая часть моих коллег решила бы проблемы в брутальной и прямолинейной манере.

(Ну и возможно бы окончила свою жизнь из-за прискорбного инцидента с дружественным огнем, что по каким-то причинам обычно происходит, когда ты очень сильно не нравишься большому числу людей с оружием в руках).

Кастин выглядела так, словно собиралась вот-вот поспорить насчет этого, но до того как выпал такой шанс, в беседу ворвался Юрген, отхаркивая мокротой, что он считал тактичным покашливанием.

— Полагаю это наш эскорт, сэр.

В его голосе слышались нотки обиды, словно это каким-то образом отбрасывало тень на его способность обеспечить безопасность, особенно если учесть что эта злополучная планета уже умиротворена, так что вопрос в любом случае был чисто протокольным.

— Думаю ты прав, — согласился я, когда небольшая группа транспортных средств подъехала ближе.

Наземная машина, слишком большая, черная и сияющая, чтобы быть военной, была по бокам окружена мотоциклами. Флажки, развевающиеся на шестах позади мотоциклистов, повторяли рисунок на маленьких вымпелах, трепетавших на лимузине.

Я не разглядел геральдику, но вроде бы золотая нить опутывала аквилу, подобно виноградным лозам, что карабкались на стены.

— Похоже это Арбитры[839], а не солдаты.

— Домашняя стража Губернатора, сэр, — ответил Юрген, сверясь со справочником униформ в своем инфо-планшете. Честно говоря, я сам должен был это сделать до прилета, но я был хорошо знаком с полками Гвардии в нашей оперативной группе, а ополчение Лентонии или было мертво, или же заключено под стражу в ожидании чистки от тех, кто мог поддерживать недавнее восстание.

Во всех остальных в униформе или же с оружием в руках, можно было смело стрелять или убегать, смотря кого больше и на чьей стороне огневая мощь.

— Я думал они его расстреляли, — сказал я.

— То старого, — ответила Кастин, хотя в ее голосе слышалось сомнение.

Обычной майор Броклау пичкал нас этими мелкими и незначительными деталями, которые он покорно зубрил из зубодробительных и мозгосносящих брифингов Муниторума, так что мы с полковником были избавлены от этого проклятья.

Но Броклау до сих пор оставался на орбите, в ожидании последнего шаттла вниз, дабы удостовериться, что высадка прошла так же гладко, как и всегда[840].

— Я слышал что они нашли племянника, ну или кого-то там из родни.

— Молодцы, — ответил я, надеясь что он сможет схватить все в кулак, в отличии от покойного, который практически с неприличной спешкой сразу же после своего назначения, умудрился поднять мирное и Императоро-боязненное население на открытое вооруженное восстание.

По правде говоря я был еще, мягко говоря, не в курсе причин конфликта, но ежели бывший губернатор правда заварил всю эту кашу, то тут не обошлось от перевода десятины в свой собственный кошелек и проявления повышенного интереса к чужим женам, мужьям, или же к сельскохозяйственным животным[841].

Так или иначе Лентонии было лучше без него, но позволить народу принимать решения за самих себя неизбежно вело к еще большим проблемам в дальнейшем, так что как обычно была призвана Гвардия, дабы навести порядок и принести возмездие на головы тех, кого целесообразнее было наказать.

Ну и конечно же из всех щелей поперли культы Хаоса, стремясь присоединиться к веселью. Хотя в долгосрочной перспективе они были полезны — удобный враг, против которого могли объединиться все жители Лентонии, несмотря на противоречия.

Пока мы раздумывали над этим клубком, машина с эскортом подлетела к изножью рампы и наша троица спустилась вниз.

С похвальной одновременностью нам отсалютовал эскорт, поляризованные визоры их шлемов почти сливались с глянцевой черной броней, и я ощутил, что изо всех сил сражаюсь с внезапной вспышкой смущения, когда ответил им лучшим парадным приветствием: это все равно что отдать честь парочке оживших теней.

Самая худая из всех — чье телосложение позволило мне подозревать, что под защитным панцирем женщина, хотя без взгляда на лицо, закрытое темной, отражающей пластиной, сложно было сказать, — соскочила с мотоцикла, щегольнув хеллпистолетом на поясе. Он явно только дополнял карабин, что был приторочен к седлуи остальным смертоносным сюрпризом, которые были встроены в сам байк.

Она (пока что ничто не говорило против ее пола) подошла к машине, протянула руку, но до того как она смогла открыть пассажирскую дверь, да откинулась наружу, выбитая молодым человеком со светлой копной полос и широкой, приветственной улыбкой.

— Все в порядке Кларис, сам справился, — сказал он, проскальзывая вглубь широкого сидения, чтобы освободить нам место.

Девушка развернулась, ее телодвижения выдавало раздражение от нарушения протокола несмотря на то, что она тщательно это прятала, в этим сантиментах Юрген был с ней солидарен.

Молодой человек протянул руку:

— Ионас Ворден, губернатор планеты. Называйте меня Иона. Мне это "Ваше высокопревосходительство" уже до кишок надоело.

Мы с Кастин обратили внимание на его куртку из кожи грокса и практичные брюки, после чего с сомнением посмотрели друг на друга.

Он не был похож ни на одного помазанника Императора, что я когда-либо встречал.

— Кайафас Каин, — сказал я, пряча свое замешательство благодаря практике длинною в жизнь, и пожал протянутую руку, убедившись, что не сжимаю свои аугметические пальцы со всей силой.

— Боюсь у меня нет прозвищ. С моей профессией мне не до друзей.

— Серьезно? — молодой человек выглядел несколько удивленным, затем усмехнулся, как будто решил, что я над ним подтруниваю, — а Валлхальский офицер звал вас Кай. Похоже на прозвище.

— Должно быть это Торен, — ответил я, после чего оглянулся на Кастин, которая пролезала на пухлое сидение опираясь на ту же протянутую руку, — помните майора Диваса?

Больше никто никогда не использовал такую фамильярную форму моего имени, что неплохо, так как я ненавидел ее, и только Дивас никогда не понимал намеков, коих было предостаточно за годы совместной службы.

— Ну да, — ответила Кастин, пока я усаживался на место напротив ее и молодого человека и раздумывал над насущным вопросом, в каком из встроенных в стену отделений полированного дерева спрятался графин.

— Превосходный офицер, — она ухмыльнулась мне, явно наслаждаясь моим замешательством.

— Вы не очень-то похожи на губернатора, — сказал я, решив играть с ним в открытую.

Это обычно прокатывало с гражданскими, которые воображали себе, что знают людей типа меня, и я намеревался использовать этот прием еще много-много раз за следующие несколько недель. Меня и так не радовали все эти бесконечные политические пирушки, и будь я проклят, если буду любезным сверх обычного.

— А я тоже им себя не ощущаю, — с обезоруживающей искренностью ответил Иона, и я ощутил, что молодой человек может мне понравиться, — я привык собирать новости для Света Правды[842], покуда какой-то говнюк не притащил меня во дворец.

— Ну это же не было столь удивительным, — ответил я, — ведь вы же следующий.

Иона расхохотался.

— Даже близко нет. Моя матушка отвернулась от всех этих кровососов около тридцати лет тому назад. Если бы она этого не сделала, меня бы тут не было.

— Понимаю, — ответил я, хотя совершенно не понимал, — в семье все еще остались какие-то нелады, я так подозреваю.

— Да они и сейчас есть, — он ухмыльнулся, — как вы думаете почему Военный Законодательный Совет запихнул меня на это место?

— Ну я полагаю, потому что вы единственный член семьи, который не хотел на трон, — ответил я и он кивнул.

— Да они передрались за него как крысы в мешке. Я даже сделал пару неплохих статей.

Он начал было доставать побитый инфо-планшет, затем его посетила другая мысль, возможно он предугадал, что для нас это все равно мало что значит.

— Могущественные покровители, заказные убийства, а некоторые не остановились и на убийствах.

Продал вагон материала.

Затем он вздохнул, его оживление снова покинуло его, и он с отвращением обвел рукой богатую обстановку.

— Ну а теперь это. У вашего совета совсем плохо с чувством юмора.

Но зато хороший нюх, подумал я. По моему опыту единственные люди, которых можно допускать к власти — те, которые туда вовсе не рвутся.

Однако до того как я успел высказаться по этому поводу, тень моего помощника закрыла дверной проем и салон машины тут же наполнился его непередаваемым букетом. Иона вздрогнул.

— Юрген, — дипломатично произнес я, — ты не хотел бы поехать за нами на Саламандре? Я уверен, что его высоко… у нашего принимающего еще найдутся дела, кроме как развозить нас по квартирам, когда встреча закончится.

— Без проблем, — отозвался губернатор с рефлекторной вежливостью человека, который знал, что вы не вздумаете ей воспользоваться, все еще столь шокированный появлением Юргена, что даже не обиделся что я почти воспользовался званием, которое он столь ненавидел.

Когда после фразы Юргена "очень хорошо, сэр", дверь захлопнулась, и последовало что-то похожее на воинское приветствие, молодой человек вздрогнул, словно вышел из ступора.

— Что это было?

— Мой помощник, — ощущая, что больше ничего объяснять не нужно, — может быть уже поедем?

— Ну да, — согласился Иона, — мы не подождем его, чтобы он сгрузил транспорт?

— Он нас догонит, — уверила его Кастин, зная грубоватое отношение Юргена ко всему, что имеет двигатель и явно раздумывая о том, каким способом лучше избежать поездки домой.

— Ну если вы уверены, — губернатор дотронулся до управления воксом. — Фоссел, давай обратно в газовую камеру.

Он должно быть поймал наши с Кастин вопросительные взгляды, потому что специально для нас добавил — "в Консилум"[843].

Водитель, невидимый за панелью одностороннего бронехрусталя, аккуратно начал движение.

Поездка была комфортной, особенно если сравнивать с вождением Юргена, и не смотря на все попытка нашего хозяина завязать вежливую беседу относительно моего дальнейшего передвижения, я ощутил что мне сложно расслабиться и насладиться роскошным окружением.

Если не брать в расчет демонстрируемую молодым человеком эксцентричность, то встреча офицера Имперской Гвардии лично в космопорту вряд ли было тем, чем обычно занимается губернатор планеты, к тому же я был неприятно осведомлен о его предыдущей профессии, которая научила его проницательно судить о человеке и скорее всего даже видеть за личину, что я надевал для всей галактике.

В добавок к этому, я очень часто бывал в таких машинах, чтобы хорошо знать, какой желанной целью они были.

На свободе еще оставались недовольные, по признанию самого Ионы, и даже если они не знали кто внутри огромной сияющей машины, то было ясно — кто-то богатый и влиятельный.

А защита из пары мотоциклистов просто вывешивала над машиной огромный плакат — "Убейте меня!". По правде я уже был целью на Переримунде, но если быть честным, в том случае я был неудачливой жертвой, меня перепутали с другим[844].

Соответственно я с определенным внимание отнесся к окрестностям, как только мы покинули тоскливую пустошь космопорта и поехали по городским кварталам.

Как и на большинстве урбанистических мирах, сам город вплотную подходил к границам посадочных площадок, внешние строения были защищены от последствий аварий или взрывов толстой, высокой взрывозащищённой стеной через которую мы проехали через короткий, приземистый туннель.

Не удивительно что это прочное укрепление повстанцы пытались использовать против прибывающих сил Империума, в результате стена получила достаточно повреждений, особенно от моих старых товарищей из 12-ой полевой, когда те развернули свои "Сотрясатели".

Глубокие воронки во внешних стенах и крушащийся вал в точности отмечал позиции, где были возведены главные укрепления.

Однако снаряды есть снаряды и строение вокруг периметра тоже получили повреждения, и как только мы снова выскочили на свет, то очутились в мрачных районах из подбитых стен и разбросанной щебенки, через которые наспех подлатали дорогу словно ножом для потрошения.

Поначалу я думал что районы пустынны, но вскоре появились растянутые тенты или дымок от костров для приготовления пищи, так что обитатели возвращались с трудом поддерживая существование среди руин.

— Отбросы, — сказал Иона, проследив за моим взглядом, — не доставляют хлопот, если только не устраивают беспорядки из-за еды. Но большинство желает чтобы их оставили в покое.

— Большинство? — спросил я, моя паранойя проснулась, а губернатор пожал плечами.

— Среди них есть повстанцы, и бандиты, воюющие за территорию. Но пока местное ополчение не соберется вновь, здесь ничего не изменится.

— Рад это слышать, — ответил я, некоторым образом расслабившись, но все еще не убирая рук с оружия.

Я начал замечать движение за разбитыми стенами, все чаще и чаще, и подумал, что подождать оставшийся полк было бы не такой плохой идеей.

— Почему мы замедляемся? — спросила Кастин, отстегивая ремень безопасности и поспешил последовать ее примеру. Мы оба провели большую часть жизни в боевых зонах, и по горькому опыту хорошо знали, что даже самый маленький намек на проблем не стоит игнорировать.

Иона смутился и занервничал так же как и любой гражданский, когда его гости внезапно достают оружие в замкнутом пространстве.

Свой цепной меч я на всякий случай оставил в ножнах, во внезапно уменьшившемся от клаустрофобии пассажирском отсеке он будет представлять гораздо большую опасность для нас, нежели для предполагаемых нападающих.

— Не знаю, — признался он и активировал вокс, — Фоссел?

— Дорога блокирована, — информировал нас шофер, в его голосе сквозило раздражение, а не обеспокоенность, — впереди какая-то толпа.

— Вооруженная? — спросил я.

— Ничего такого, — вклинился женский голос, я полагаю Кларис,

— они просто бродят вокруг. Может быть торгуют едой. Выдвигаемся, чтобы очистить путь.

— Мы можем увидеть из отсюда? — спросила Кастин за секунду до того как я задал бы тот же самый вопрос, и губернатор дернул управляющий контакт.

Со скрипом шестеренок стекло втянулось открыв водительский отсек, на шофере была та же самая броня, что на мотоциклистах, не было только шлема.

Теперь виднелась дорога, блокированная двадцатью или тридцатью оборванными гражданскими.

Сосчитать было сложно, так как все предметы и люди отбрасывали глубокие тени, но вся толпа выглядела отнюдь не здоровой, бледная кожа, а движения медленные и не скоординированные.

И внезапно я ощутил радость, что сижу внутри бронированного корпуса, который, в этом у меня не было сомнений, в достаточной степени защитит нас от любого оружия, которым могла обладать необычайно пассивная толпа.

Ни один из группы не отреагировал, когда мотоциклисты выехали вперед, они только медленно повернули головы, когда те остановились в паре метров от них. Двигатели оставались заведенные, а наездники приказали всем разойтись.

Те никак не отреагировали, и я ощутил как стало покалывать в ладонях — предупреждение от подсознания, к которому за долгие годы я научился относиться всерьез.

— Задний ход, — предупредил я, надеясь что вокс передаст мои слова, но если и так, то уже было поздно. Вся толпа внезапно пришла в движение, словно единая вязкая масса разлагающейся человеческой плоти, она накрыла волной наездников до того как те успели отреагировать.

Оба бойцы пытались газовать и уехать, но для тяжелых байков просто не осталось места.

Пока мы наблюдали, испуганно и не в силах помочь, их стащили с седел и задавили массой, те тут же исчезли в глубине толпы, словно из поглотил рой тиранид.

— Делай что он сказал, — бросил Иона, сразу же распознав беду, что не удивительно, учитывая его предыдущее место работы.

К несчастью шофер продолжал катиться вперед, уверенный в силах его товарищей разогнать толпу, и к тому времени, когда он воткнул заднюю передачу с таким скрежетом, от которого вздрогнул бы даже Юрген, прилив из тел уже окружил наше хрупкое убежище.

Машина подпрыгнула, переехав несколько визжащих препятствий, после чего со скрежетом изувеченного металла внезапно застыла.

Не видя дороги, наш водитель наехал на одну из больших горок щебня.

— Насколько крепок корпус? — спросил я, отщелкивая предохранитель лазпистолета, пока Кастин загоняла патроны в болт-пистолет и начала срочные переговоры о подкреплении по вокс-бусине.

Но мы оба знали, что подкрепление вряд ли прибудет во время.

— Достаточно крепкий, — ответил Иона, хотя лично я в этом сомневался. Болт-пистолет полковника определенно мог проделать дыру в армохрустале окна, но если это сделать изнутри, то это определенно оглушит нас, не говоря уже о том, что пассажирский отсек наполнится бротвенно- острой шрапнелью.

У атакующих вроде бы не было никакого бронебойного оружия, однако это всего лишь ненадолго задержит их от того, чтобы забраться внутрь.

Или нет? Их глаза оставались безжизненными и они не обращали внимания на то, что калечат сами себя, они просто беспрестанно колотили по корпусу, царапаясь по металлу и армохрусталю с единственным намерением пробраться внутрь.

Ближайшее стекло в моей голове треснуло, пока один из бунтовщиков неоднократно бился об него головой, сгустки крови и мозгового вещества заляпали прозрачную поверхность.

Но самым тревожным была тишина. И хотя напавшие были явно взбешены, никто ничего не говорил, однако учитывая их поведение это было неудивительно, видывал я в бороде Юргена таких тварей, которые выказывали больше признаков интеллекта чем атакующие.

Даже звуки ударов были неслышны, приглушенны толстой броней.

— Они обезумели! — высказалась Кастин, и несмотря на экспрессию, это было скорее тактическим наблюдением нежели тревогой.

— Или же обдолбаны боевыми наркотиками, — согласился я, хотя где они могли достать их, я не знал. Я повернулся к губернатору, тот был бледен и часто-часто дышал: плохой знак, вряд ли я мог придумать худущие обстоятельства, при которых вот так вот, с бухты-барахты, я застрял бы в замкнутом пространстве с паникующим гражданским.

— Кто-нибудь из местных банд использует "резню", "берсерка", или другую дрянь?

— Нет, не думаю.

Как я и надеялся, простой прямой вопрос чуть-чуть привел его в себя, и я решил закрепить успех.

— Ты же журналюга, верно? Происходило что-нибудь необычное?

Он покачал головой, было ли это отрицанием или согласием — никто так и не понял.

— За последний год ходили какие-то дикие истории, — ответил он, — сначала восстание, потом еретики… даже поговаривали о псайкерах среди них, но никто так и не подтвердил.

Машина покачнулась, неприятное ощущение, особенно если ты внутри.

— Они карабкаются на крышу, — сказала Кастин, явно рассматривая вариант засадить туда болт, дабы отговорить нападающих, но к моему огромному облегчению отказалась от эксперимента.

Броня на крыше была самой слабой, дабы снизить вес, но все же ее могло хватить, чтобы вся сила взрыва осталась к нашей радости в салоне.

Дно, с другой стороны, было тяжело бронированным против мин, что понижало центр тяжести машины и слава Трону за это: если бы не это, они уже давно бы перевернули машину.

Однако звуки ударов значительно усилились, и в потолке стали появляться зловещие вмятины.

Изолированный от нас в своей армохрустальной коробке, шофер достал из под сидения боевой дробовик и с мрачным щелчком взвел его, явно ожидая завершения своей жизни в любую секунду.

К этому моменту я уже готовился отдать свою душу Императору и надеялся, что Он в последнее время не особо приглядывался к моим деяниям, когда мир вокруг машины расцвел оранжевой вспышкой.

Иссушающее пламя окутало неподвижную машину, наши атакующие сжарились, скорчились и оставили на корпусе свои руки вместе с мускулатурой.

Из шипящей плоти торчали обнаженные кости, еще секунду пустые глазницы черепов пялились на нас прежде чем упасть, затем огненная буря исчезла столь же стремительно, как и появилась.

— С вами все в порядке, сэр? — спросил Юрген, его знакомый и столь радушный голос возник в моей комм-бусине, когда он с грохотом остановил "Саламандру" в буре осколков щебенки, оторванных от дороги заблокированными гусеницами.

Он радостно махал нам над зазубренным куском металла, который остался от водительского отсека после того как карнифекс содрал крышу в своем нетерпении добраться до него во время нашей последней отчаянной попытке сбежать.

Что было не удивительным, поскольку наши полковые технопровидцы все еще были по уши заняты приведением в готовность "Химер", так что во имя боевой эффективности мой личный транспорт до сих пор ждал своей очереди.

— Отлично, — я пинком открыл дверь и мгновенно выскочил, доставая свой цепной меч; повсюду еще горели лужицы прометиума, выброшенные тяжелыми огнеметами, не говоря уже о тлеющих телах, и если топливные баки нашей машины были повреждены, то в любую секунду все могло взлететь на воздух.

Никто не накинулся на меня, хотя мог ли кто-то из наших нападающих выжить и напасть — я не знал. Большую часть окрестностей застилали толстые клубы дурно пахнущего дыма, поднимающиеся от тел пожертвовавших себя повстанцев.

И теперь, когда я избежал такой же судьбы, нужно было все обставить в правильном свете, так что я оглянулся на Кастин, Иону и шофера, должным образом героически взмахнул мечом и позвал их.

— Все чисто, — произнес я, испортив фразу кашлем, так как набрал полные легкие липкого дыма.

— Нам повезло, что броня выдержала, — сказала Кастин, несколько напряженно кивнув в сторону Юргена.

— Я подумал, что так и будет, — флегматично согласился помощник, — но точно не выдержала бы, если бы я счищал их тяжелым болтером.

— Думаю ты прав, — согласился я, не найдя в его логике изъяна, и снова вложил в ножны цепной меч. Я повернулся к губернатору:

— Похоже что теперь моя очередь предложить вам транспорт.

— С удовольствием, — уверил меня молодой мужчина, вскарабкиваясь в пассажирский отсек "Саламандры", его шофер с дробовиком в это время стоял на страже, попеременно глядя то влево, то вправо и пытаясь подавить панику.

— Надо проверить мотоциклистов, — сказала Кастин, направляясь к покореженным останкам мотобайков.

Памятую о зрителях, я последовал за ней, несмотря на почти-что захлестнувшее меня желание забраться на борт разведмашины и как можно дальше укатить от этого проклятого пустыря.

Когда я подошел к ближайшему телу, ко мне присоединился Юрген, его лазган уже был наготове, а его характерный аромат отчаянно сражался за преобладание в воздушном пространстве против вони потрескивающих кадавров.

— Месиво, — глядя вниз прокомментировал он, и я кивнул.

Тело мужчины от ярости толпы частично спасла броня, но явно этого не хватило.

Угол поворота головы говорил о сломанной шее, несколько пластин внешнего панциря брони были оторваны, под ними виднелась плоть, состояние которой очень точно описал мой помощник.

После того что я повидал, мало что могло побеспокоить мой желудок, но торчащим из раны костям это удалось, не в последнюю очередь из-за моей уверенности, что меня ожидала та же судьба, если бы мой помощник вмешался не столь своевременно.

— А это что? Следы укусов? — недоверчиво спросил я, хотя ответ был столь очевиден даже после беглого осмотра, то, как была оторвана плоть виднелось слишком характерно.

Юрген кивнул.

— Похоже на то, — согласился он, как всегда отвечая на риторические вопросы.

— А эта живая! — позвала Кастин, предотвратив любую мою следующую реплику, и мы поспешили к ней.

Кларисе повезло чуть больше, очевидно она успела достать свой хеллпистолет и даже сделать пару выстрелов прежде чем ее повалили на землю, хотя она находилась без сознания, видимые раны были едва ли менее серьезными, чем у ее покойного коллеги.

— Недолго ей осталось, — сказал я, пока Юрген доставал медпак из своей коллекции навесных смочек на разгрузке, которыми обычно был увешан с ног до головы. Он начал перевязывать самые кровоточащие раны.

— … если только мы не поможем ей, — закончил я.

Кастин кивнула, ее лицо было бледным.

— Мы поможем, — мрачно произнесла она, — а затем я пошлю пару взводов очистить руины. Она покачала головой, все еще не веря своим собственным глазам.

— Каннибалы в центре Имперской столицы. Это недопустимо.

— Отчаяние может подтолкнуть людей к чему угодно, — сказал я, хотя если покалывание моих ладоней чего-то стоило, то в сердце Летонии поселилось нечто более темное и злобное нежели голод.

Хотя насколько темное, мне еще только предстояло открыть.

Глава вторая

Как и большинство зданий местных правительств, огромное здание было пошло и чрезмерно украшено снаружи, дабы не оставлять у местных плебеев никаких сомнений в возвышенном статусе правителей. И еще больше оно было украшено изнутри, чтобы вызвать уместное чувство благоговения у желающих заплатить десятину или рискнувших подать петицию чиновникам Администратума, коих толпы стояли у дворца.

Однако на меня с Кастин это произвело совершенно обратное впечатление, так как мы все это уже видели, и замечали что-то вроде оксидной пленки на золоченых посмертных масках местных светил (место, предназначенное для непосредственного предшественника Ионы заметно пустовало), или же неисчислимого количества ниток, торчащих из потускневших гобеленов давно забытых побед.

Если у Юргена было свое мнение, то он держал его при себе, просто прорываясь через толпу галдящих журналистов и пикт-рекордеров, что отделяла нас от двери, с мрачной решимостью пуская в ход приклад лазгана и волну запаха изо рта.

Около сотни голов повернулось в нашу сторону, когда мы вошли в огромный и высокий зал, который к моему совершеннейшему удивлению напомнил мне скорее игорное заведение, только с претензией на серьезность.

Заметив шведский стол, я изо всех сил рванул к нему через толпу, которая по больше части хотела мне что-то сказать или пожать руку, что напомнило мне о том, зачем я здесь. Так что расчистить путь цепным мечом было плохой идеей, я улыбался и кивал почти на автомате, делая вид, что запоминаю имена и лица, хотя никто из них не произвел на меня достаточного впечатления, чтобы не забыть как только отвел взгляд.

Когда я наконец-то добрался до продовольствия, то обнаружил запасы не столь обильными: похоже что Иона не преувеличивал насчет нехватки еды, когда упоминал об этом во время поездки.

Если уж социальная верхушка питается такими столь обычными продуктами, то один Трон знает что жрать простым смертным кроме друг друга.

И теперь внезапно свидетельство каннибализма, на которое я наткнулся, казалось уже не столь удивительным, хотя мысль об этом все еще беспокоила мой желудок.

Но на скудном столе имелось кое-что, компенсирующее усилия, необходимые чтобы добраться до него — на одном из концов стоял дымящийся самовар, источающий чудесный аромат танна и слабое шипение пара, несомненно предлагая Валхалльскому контингенту чувствовать себя как дома.

Следую за запахом и пробираясь через препятствия в алых униформах Востроянцев с вкраплениями Талларанских одежд, и чрезмерно изукрашенных нарядов местных офицеров и дворян, я прибыл к самовару в тот момент, когда губернатор пытался изо всех сил перекричать гомон собравшихся.

— Извините, мы задержались, — проорал он, его голос немного дрожал. По мне, так по сравнению с толпой он все еще был немного зеленоват, но было ли это западавшей реакцией на шок или же в следствии его первого знакомства с манерами вождения Юргена, я не мог знать.

— Нас атаковали.

Он еще чуток рассказал о произошедшем, в красках описывая как я выпрыгнул из машину навстречу толпе и разделался со всеми одной рукой, я же в это время был поглощен танном.

— Кай! — вскрикнул знакомый голос. На мое плечо опустилась рука, и я развернулся, натянув подходящее выражение приятного удивления.

— Торен.

Конечно же это был Дивас, с собственной чашкой танна, он ухмылялся мне с тем же щенячьим восторгом, который я так хорошо запомнил.

— А я расспрашивал, увижу ли я вас здесь.

К моему собственному удивлению мне не пришлось прилагать значительных усилий, чтобы выглядеть обрадованным.

Прошедшие годы явно пощадили его: росчерки седых волос вокруг висков расширялись не так быстро, а морщины на лице оставались все еще едва заметными.

— Я знал, что в конечном итоге вы к нам присоединитесь, — ухмылялся он, — как только немного заскучаете как обычно гоняться за еретиками.

Это было одна из причин, по которой я терпел его компанию; несмотря на то, что он лучше остальных мог разглядеть мою подлинную натуру за фасадом, что я столь болезненно возводил для все остальной галактике, он безоговорочно верил в мою героическую репутацию.

Может быть потому что в полку артиллерии у него было крайне мало возможностей вступить в непосредственный бой с врагом, и они утрамбовывали их с безопасного расстояния в несколько километров[845], и будучи даже косвенно замешанным в моих деяниях позволяло ему получить немного косвенного восторга.

— Да совсем чуть-чуть по сравнению через что прошли вы и ваши полки, — ответил я.

Насколько я могу судить, здесь собрались все старшие офицеры полков Имперской Гвардии со всей планеты, вместе с комиссарами и высшим командованием местными силами ополчения, ну и стандартным набором местной знати.

Большая часть которой выглядела измученной и изможденной, на грани истощения, что не удивительно, сражения по большей части велись вокруг Висаликса, так как кто контролирует столицу — тот контролирует всю планету. А уличный бой с противником, который знает местность, мрачное и изнурительное дело.

Я не сомневался, что они от всего сердца рады всучить уборку 597-мому, и воспользоваться шансом немного передохнуть перед новой войной. Кастин беседовала с полковником Мострю, командующим 12-ой полевой артиллерией, который на мой взгляд не изменился ни на йоту. Завидев мой взгляд, он приветственно кивнул, после чего продолжил оживленную беседу с Кастин, явно вываливая на нее все, что мы не потрудились прочитать в брифингах.

— Верно, мы знатно пострадали, — мрачно признался Дивас, — пара Востроянских полков была уничтожена почти наполовину, и Двенадцатую достаточно сильно рассредоточили. Не все конечно так плохо, но все же…

Он пожал плечами.

— Бои на самом деле были такими ожесточенными? — спросил я, стараясь припомнить какие боевые разрушения мы видели по дороге сюда.

Конечно их было немного, но тут в округе все являлось стратегическими целями, а обширных боевых разрушений, что ожидалось увидеть, если бы Гвардия билась столь отчаянно, я не заметил.

Дивас покачал головой.

— Какие-то местные клопы, — ответил он, — сначала они ударили по ополчению, а потом уже добрались до Гвардии.

Он силился добавить кое-что еще, но тут Иона, взмахом руки, привлек внимание всех к моей персоне.

— И в конечном итоге мы добрались сюда, — завершил он, его дыхание и цвет лица был восстановлены кружкой рекафа и липким печеньем, последние следы которого он слизал с пальцев, после чего продолжил.

— Благодаря комиссару Каину, — вот на этом моменте все лица повернулись ко мне.

— Я боюсь губернатор преувеличивает, — отозвался я, таким образом превосходно завершая историю перед аудиторией, ну за исключением Мострю, который никогда ни во что не ставил мою репутацию, и большую часть моей службы в полке пытался воткнуть меня в какую-нибудь передрягу, дабы испытать.

— Ну увидев небольшой бой на Летонии, по крайней мере в вашей компании я могу не пригибаться, — и как ожидалось, я был вознагражден вежливым смехом.

— И поверьте, я вам всем благодарен за усилия, — сказал я, ощутив, что просто обязан отвесить им ответную любезность, оценить вклад каждого, в целом я как только подвернулась возможность, начал работать.

Не говоря о том, что это уверит население Летонии, что они снова в безопасности в объятьях Империума и пусть каждый симпатизирующий еретикам теперь подумает дважды.

Я наполнил чашку танном и преподнес ее Кастин, что вернуло меня в окружение губернатора; как и большей части офицеров Имперской Гвардии, которые, казалось, не менее охотно желали познакомиться с ней, нежели со мной.

(Но за это я не мог их винить, привлекательная женщина в Имперской Гвардии редкость).

— Торен только что рассказал мне об этих загадочных жуках, — сказал я, — я полагаю по этой причине ополчение держат в тюрьме?

— Верно, — Иона кивнул, — если мы отправим их на охрану порядка, не удостоверившись кто болен, а кто нет, это приведет к эпидемии среди гражданских.

— А может быть это биооружие? — спросила Кастин за мгновение до меня. Болезнь, что обрушилась на солдат и практически не тронула гражданских, очень уж подозрительное совпадение.

Один из полковников Востроянцев покачал головой, его экстравагантные усы ощетинились.

— Это первое что пришло нам в голову. Но столько очагов поражения — это за гранями возможностей мятежников.

— Если только это не дело рук культистов Хаоса, — предположил я, — какие-то из них еще не разбиты?

— Вычистили всех, — уверил меня полковник Талларанцев, после чего добавил:

— мы определенно заметили бы признаки, если бы это было не так.

— Уверен, что заметили бы, — согласился я. Талларанцы одни из самых набожных последователей Императора в галактике, и если кто-то мог бы заметить следы ереси, то только они.

— Значит просто неудачное совпадение, — сказал я, хотя моей паранойи еще требовалось время, чтобы принять этот факт, и она продолжала ворчать, несмотря на все мои усилия успокоить ее и заставить заткнуться.

В чем, должен признаться, полностью потерпел поражение, и учитывая как все обернулось в итоге, возможно это было к лучшему.

Примечание редактора

В это месте в отчете Каина характерный для него пропуск, далее он продолжает повествование спустя несколько дней. Следующий отрывок некоторым образом исправляет упущенное.

Из "Освобождение Лентонии", за авторством Иона Вордена, незавершенная рукопись.

Несмотря на явное нежелание разъединяться со своим полком, комиссар Каин последовал зову долга, в чем я ни секунды не сомневался, поскольку уже оценил этого человека.

Честно говоря у меня были сомнения до первой встречи, зная, что репутация зачастую преувеличена, но они исчезли ровно в тот момент, когда я увидел его прыжок из неподвижной машины, его решительный настрой защищать нас от любых атакующих без промедления или же мыслей о собственной безопасности.

Соответственно хотя он был явно раздражен тратить время на общественный праздник, он с удовольствием потратил бы его неся справедливость Императора на головы тех, кто намеревался раздувать конфликт, но все же преданно посвятил себя церемониальным обязанностям, которые мы ему столь же упорно навязывали, сколь стойко он сражался на поле боя.

Эта хитрость несомненно сработала и хоть как-то отвлекла внимание от ситуации, которая становилась все хуже и хуже.

Несмотря на все усилия как медиков, так и магос биологис, никакого эффективного лечения для вируса, что поразил так много самоотверженных воинов, так и не было найдено. Жертвы или впадали в коматозное состояние, или же становились необычайно агрессивными, в зависимости от количества введенных седативных препаратов.

Все еще осложнялось тем, что несмотря на строгий карантин всех подтвержденных больных, то и дело возникали новые очаги.

Через неделю после прибытия только в Валхалльском 597-ом не было ни обнаружено заразы, но никто не ждал, что такое состояние дел сохраниться и дальше.

Глава третья

— Будем надеяться, что нас не ожидает такое будущее, — прошептала мне Кастин, злобно глядя на ряд гробов, стоящий у алтарной части собора.

Я никогда не был одним из тех, кто докучает Императору, но по долгу службы побывал во множестве мест поклонения, чтобы должным образом оценить искусное великолепие собора. Взлетающие к нефу арки над головами были затенены поднимающимися облаками от курильниц, а все возможные поверхности были украшены иконами Императора и Его благословенных святых.

Всего стояло двенадцать полированных гробов, содержащие смертные останки офицера и обычных бойцов, случайным образом выбранных среди жертв из шести полков, которые пали от рук восставших. Их со всеми возможными почестями отправляли к Золотому Трону символически выказывая уважение самопожертвованию всех павших.

Один Трон знает, что случилось с остальными, хотя сильно подозревал, что их гробы закидывали землей быстрее, чем читали над ними молитву.

— В 597-мом до сих пор нет заболевших? — спросил я, ерзая на скамейке из железного дерева, которая сама по себе уже была чудовищно неудобная. Я уже тысячу раз поправлял ножны цепного меча, в бесплотных попытках найти такое место, где бы он не тыкал мне в нежные части бедер.

Экклезиархия как всегда чванливо отнеслась к количеству огнестрельного оружия среди паствы, сделав исключение только если это часть униформы, вроде аксельбантов или же перьев на шляпе, остальное пришлось свалить в кучу.

К моему облегчению полковник покачала головой. Последние несколько недель я только и занимался тем, что летал по всей Лентонии и пожимал руки, проверял солдат, разрезал ленточки на зданиях, и провел пару чудовищно унылых дней позирую портретисту, который главным образом махал шваброй вокруг меня. Художник уверял меня, что новый метод чудесным образом станет стандартом по всему Империуму к тому времени, когда он закончит переносить краску на полотно, и я сделал вид, что поверил ему.

Это была первая возможность, когда я мог переговорить с Кастин лично, поскольку никто из нас особо не желал обсуждать столь щекотливую тему по воксу, касающуюся положения дел в столице планеты.

— Хотя никто не знает сколько еще продлится такое везение, — ответила она, явно ожидая худшего.

— Вы очистили лагеря вокруг посадочного поля? — спросил я, надеясь сменить тему на менее депрессивную, и Кастин пожала плечами.

— Прошлись по руинам, но это едва ли стоило усилий. Кто бы там ни жил, они давно уже собрали пожитки и свалили.

— Или их сожрали, — предположил я, и Кастин нахмурилась.

— Да, тут полно крови и костей, — согласилась он, не желая прятать отвращение, — но теперь их будут считать.

— Я полагаю никаких святилищ Кхорна? — спросил я, все еще не веря, что граждане Империума могли пасть столь низко без подзуживаний со стороны Губительных Сил, но полковник покачала головой.

— Если бы таки нашлись, мы бы сожгли все к чертям, — уверила она меня, и я кивнул, другого и не ожидалось.

Как раз в этот момент запел хор в аккомпанементе профессиональной и подходящей торжественной музыке, и я с радостью встал, казалось, что половина старших экклезиархов планеты[846] заполонили зал, облаченные в богато украшенные церемониальные одежды.

За ними появились местные аристократы, возглавляемые Ионой, хотя в первые минут я не узнал его, поскольку на висело такое количество изукрашенной одежды, что тяжело было бы даже огрину.

Заметим меня примерно в это же мгновение, он ответил мне унылой усмешкой, ему явно было неудобно, но он решительно был настроен исполнить свой долг.

К этому времени самые абсурдно разряженные почитатели Императора оторвались от стаи, оставив мирской контингент рассаживаться по местам на скамейках, в то время как оставшиеся экклезиархи расположились вокруг алтаря согласно своему статусу и участию в церемонии.

Как только все расселись, проводящий ритуал служака прочитал самоуспокоительную молитву и начал вещать о благородстве самопожертвования со всей искренней помпезностью человека, для которого все происходящее значило скорее, как опоздать на званый обед, нежели умереть мучительной смерти на далеком мире, в надежде что это хоть как-то сместит расстановку сил в бое, чтобы отбросить тьму, которая вот-вот захлестнет все человечество.

— И теперь я призываю комиссара Каина сказать пару слов, — закончил свою речь прелат, очевидно уже наконец-то выдохшийся, и я поднялся, ощущая, как огромные зал наполнился ожидающими перешептываниями.

Пока шел к алтарю, мои шаги эхом отражались от каменных плит, я пытался выглядеть одновременно тожественным и неторопливым, ощущая, как мне в затылок уставилось по крайней мере четыре сотни глаз.

Ну и не только по этой причине: небольшое созвездие серво-черепов парило около свода, щелкало пиктерами, намереваясь запечатлеть мои слова[847] для потомков.

— Спасибо, прелат… — я на секунду замешкался, после чего прочитал по губам Кастин беззвучную подсказку, — Каллистер.

Мы, кто защищаем Империум ценой собственных жизней, нашей кровью, и самим нашими душами, в полной мере осознаем куда так часто приводит путь долга…

Я снова прервался, когда до моего слуха донеслось приглушенное царапанье. Оно едва было слышно, но почему-то у меня волосы на загривке стали дыбом. За многие годы я научился не доверять любым звукам похожим на звуки крадущихся врагов, а особенно, если нельзя было разглядеть тех, кто их мог производить, так что мне пришлось сознательно подавлять желание тут же достать оружие.

Я глубоко вздохнул, надеясь, что вынужденная пауза будет принята за драматический эффект, впрочем, неважно, пикт-записи все равно будут отредактированы прежде чем распространены среди населения и в конечном итоге я буду выглядеть как прирожденный оратор.

Рассуждая подобным образом я вернулся к заготовленной речи, разные вариации которой уже много-много раз выручали меня на подобный скорбных церемониях за многие годы, нужно было только собраться.

Но на сей раз на весь собор раздался глухой стук, и среди сидящих на скамейках появились озадаченные лица, впрочем, все стремительно переросло в тревогу, когда звук повторился. Кастин моментально отстегнула зажим кобуры, ее примеру последовали остальные офицеры из других полков, что провожали своих товарищей к Золотому Трону, и я ощутил, что не могу не поддаться этому желанию.

— Комиссар! — в ужасе выкрикнул пухлый прелат, когда я ослабил цепной меч в ножнах, — это же дом Императора!

— Тогда я уверен, что Он одобрит наше желание защитить его, — возразил я, не желая больше дискутировать.

Скребущие звуки теперь стали громче, и я уже больше не мог убеждать себя, что это просто безвредные грызуны в трубах обогрева. Сидящие на передних скамейках теперь склонили головы, явно пытаясь найти источник.

Грохот тоже усилился, как звук, так и интенсивность, теперь множественные удары накладывались друг на друга в постоянный рокот, словно стук сердца паникующего человека.

Кто-бы не производил их, явно было ясно, что пора смываться, хотя я вряд ли мог просто так окончить речь и сбежать перед таким количеством свидетелей. На затем меня посетило вдохновение.

— Регина[848]! — перекричал я гвалт, — Спасаем губернатора!

— Все на выход! — закричала Кастин, превосходно подобрав реплику, и доставая свой болт- пистолет, дабы подчеркнуть серьезность положения.

— Проходите к дверям организованно!

На что, конечно же, гражданские есть гражданские, они никак не отреагировали и продолжали бегать по залу словно стадо паникующих овец.

Тем не менее, она и другие офицеры Гвардии умудрились собрать стадо местных сановников и направить к выходу, что по мне — так отлично.

Хотя честно говоря, давка в нефе наглухо отрезала мне любые пути к отступлению, но я достаточно повидал таких мест, чтобы знать наверняка, что у духовенства есть своих входы и выходы.

— Черный ход, — спросил я, оборачиваясь к Каллистеру, — теперь, когда губернатор в безопасности, мне нужно что бы вы…

— Что происходит? — спросил Иона, буквально материализовавшийся у меня за спиной, с явным удовлетворением сбрасывая с себя кучу одежд на пол.

Под ними оказалась рубашка с драными манжетами и ремесленные брюки с множеством карманов.

— Нам угрожает опасность?

Пока я пытался придумать ответ, который не включал бы в себя такие слова как: "слабоумный", "кретин" или "жить надоело", я услышал звук ломающегося дерева и развернулся лицом к ряду гробов позади нас.

Звук бесспорно доносился с этого направления, и на секунду я задумался, что за грызун или паразит смог пробраться в наглухо запечатанные коробки, дабы полакомиться мертвечиной?

Но реальность была намного хуже, чем я когда-либо мог себе представить.

Сопровождаемый дальнейшим треском дерева, через щель в одном из ближайших гробов показался армейский ботинок стандартного Гвардейского образца. Завидев это, хористы вокруг нас незамедлительно запаниковали и разбежались. Впервые в жизни я слышал столь удивительно мелодичные вопли животного ужаса.

— Это чудо! — Каллистер преклонил колени перед изображением Его на Земле после чего нерешительно шагнул в сторону торчащей конечности, — мы должны помочь им!

— Это не чудо, — ответил я, отталкивая его рукой назад. Прелат знал где выход отсюда, и я не собирался позволить ему умереть, прежде чем он не покажет где он.

— Совершенно наоборот.

— Колдовство? — спросил Иона, он скорее был заинтригован, но не напуган, и я пожал плечами беспечно, насколько мог, переключая селектор цепного меча на максимальную скорость. Если бы здесь присутствовал Юрген, то мы бы моментально узнали ответ на этот вопрос. Но простая мысль о том, что его лик будет присутствовать на пикткастах вместе с моим во время скорбной церемонии, убедила меня оставить помощника в гарнизоне.

Сейчас же я от всего сердца сожалел о своем решении, так как его особенный талант — блокировать любое влияния варпа в непосредственной близости, уже ни раз спасало мою шкуру.

— Возможно, — ответил я, надеясь, что хоть раз смогу разобраться с ситуацией без помощника. Я пытался говорить так, словно знаю, о чем речь:

— Но это освещенная земля, так что оно тут будет ослабленным.

После этих слов прелат засиял от счастья, как никто другой в зале. Я вздрогнул, так как треск ломающегося дерева стал просто оглушительным, а истерзанный гробы начал разрушаться, остальные почему-то тоже мгновенно показались хрупкими. Я начал изо всех сил подталкивать сановников к выходу, несмотря на оружие в обеих руках.

— Теперь нам точно нужно убираться!

Губернатор кивнул и тоже развернулся. Здравый смысл наконец-то возобладал над его профессиональным инстинктом запихивать свой нос во все дыры, когда ближайший труп отбросил раскрошенные остатки гроба в стороны и скатился с похоронных дрог, приземлившись на холодный каменный пол с громким мокрым шлепком.

Там он секунду лежал неподвижно, неуместно одетый в аккуратно отглаженную униформу, затем раскидал ноги и руки, словно пытался понять, как встать.

Я всадил в его грудь лазерный разряд пока он пытался встать прямо, но это никоим образом его не побеспокоило, и он встал на ноги.

— Назад! — предупредил я, всем сердцем желая последовать своему собственному совету и впервые хорошенько рассмотрел то, с чем мы столкнулись.

Бесспорно, это был труп одного из Востроянских солдат, экстравагантные усы, которые отращивал любой уважающий себя гвардеец с этого мира[849] топорщились еще сильнее обычного, особенно это хорошо было заметно на фоне побледневшей плоти и сползающей с лица разлагающейся кожи.

Его глаза закатились так далеко, что орбиты оставались полностью белыми, но тем не менее оживший труп каким-то образом знал где мы: он поднял скрюченные руки, ногти, казалось, отросли в когти за счет того, что мягкая ткань пальцев разложилась. И тут мертвец шагнул вперед.

Я снова выстрелил из лазпистолета, с тем же эффектом, что и в прошлый раз.

— Да сдохни ты, твою мать, — прорычал я, было ли это проявлением ужаса в виде злости или же отчаянной мольбой — не могу сказать.

Однако Иона принял это за последнее, и бросил в мою сторону натянутую улыбку, несмотря на то, что повсюду вокруг нас вновь ходящие трупы разрывали свои деревянные коконы.

— Ничего не напоминает? — сардонически спросил он, отходя назад.

И вот когда он спросил, до меня дошло: то, как двигались ожившие кадавры, их мрачная целеустремленность, их ничего не выражающие лица, — все это до жути напоминало толпу, которая атаковала нас по пути из космопорта.

Единственное различие было в звуке, я так полагаю его в прошлый раз глушил корпус машины.

На сей раз я все слышал — низкий, рокочущий стон, исходящий от них, словно они только что встали с такого бодуна, когда даже моргать больно.

Насколько я понимаю, так и было[850]. В любом случае это отразилось на моих нервах, и я выстрелил в третий раз, целясь ближайшему выходцу с того света в горло.

На сей раз это хоть как-то отразилось на нем, поскольку он споткнулся, затем начал двигаться короткими и хаотичными рывками, сталкиваясь со своими приятелями и похоронными дрогами.

Воодушевившись, я всадил второй заряд в то же самое место, на сей раз разорвав позвоночный столб, который после первого выстрела показался в разодранной шее ходячего.

Он рухнул словно марионетка, у которой обрезали нити, тревожная мысль, потому что поднимает вопрос — а кто тогда за них дергает?

— А может хватить заниматься херней и просто бежать? — спросил я, когда вся шатающаяся толпа двинулась к нам.

Легче было сказать, чем сделать, так как проход все еще был забит паникующими местными чинушами.

Среди них я разглядел Кастин, она с мрачной решимостью прокладывала путь к нам против течения, но не могла воспользоваться своим болт-пистолетом из страха задеть случайных невинных очевидцев.

— Прочь! — заорал Каллистер, получив внезапный и неуместный порыв храбрости или же благочестия.

Он сорвал с шеи золотую аквиллу и размахивал ей куда-то в направлении ходячего ужаса, окружающего нас.

— Именем Императора, изыди!

Затем ближайших из мертвецов внезапно кинулся вперед, и наверняка сцапал бы священника за руку и подтащил бы к своим, воняющим кладбищем, челюстям, если бы не зацепился своими гротескно-проросшими ногтями за волочащийся рука ризницы.

Изящная вышивка разорвалась, когда сквозь нее прошли когти, и, тревожно взвизгнув, прелат отскочил назад, окучив при этом по макушке нападающего своим крозиусом.

Тяжелое золотое изображение Его на Земле размозжило голову ходячего, и тот бухнулся на колени, отвратительно воняющая жидкость просочилась из его глаз и ноздрей.

— Великолепно, ваша милость, — одобрительно крикнул я, надеясь, что он наконец-то пришел в себя, после того как еле-еле выжил. Он кивнул, выглядя при этом как удивленным, так и одновременно довольным самим собой.

— А теперь шевели задницей! — хотел бы я заявить, что выбор такого выражения был преднамеренным, уловка, переход к грубым словам в священном месте, дабы шокировать и заставить подчиниться его, но если честно, я был слишком взволнован.

И как бы я не желал, вокруг меня по-прежнему было слишком много людей, чтобы я всех бросил и сбежал, и чем дольше эти идиоты будут оставаться здесь, тем дольше я буду находиться в опасности.

К счастью на сей раз он послушался, и понесся к дверям, и так как Иона уже утонул в толпе, бегущей к главным воротам, это оставило меня в неприятной позиции ближайшего к кадаврам.

Не желая поворачиваться к ним спиной, на случай если они кинуться на меня, как только заметят такую возможность, я медленно отступал, держа цепной меч в защитной стойке, что (хотя я не думал об этом в тот миг) выглядело так, словно я прикрывал бегство священника и что потом положительно сказалось на моей фальшивой репутации.

Тот, кому по кумполу заехал прелат, все еще подергивался на полу, но уже затихающими и спазматическими движениям, а остальные из толпы медленно расходились вокруг, подобно пятну нефти на поверхности лужи.

Тревожное развитие событий. Один из них с края уже вышел за пределы моего бокового зрения, и я забеспокоился, что теперь они могут окружить меня, раз я не вижу их всех.

Хотя я не слишком тревожился на этот счет, так как ходячие, казалось, опасаются меня или возможно моего оружия.

Ни у одно из них не хватало мозгов искать укрытие или же упасть ниже уровня скамеек, как поступил бы я, это их не интересовало, они просто двигались вперед тем же спокойным шагом по направлению к постепенно уменьшающейся толпе, зажатых в дверях чиновников.

Я всадил парочку лазерных разрядов в ближайшего, целясь в голову, так как это показалось наиболее эффективным, но всего лишь отстрелил тому часть лица и челюсти, после чего тот скрылся за неудачно подвернувшейся колонной.

— Кайафас! — закричала Кастин, наконец-то вырываясь из толпы, — Внизу!

Я тут же переместил взгляд вниз и отскочил в ужасе: кадавр, сваленный священником подполз ко мне, оставляя за собой липкую дорожку из зловонной жидкости, его протянутая рука почти достала до мой лодыжки.

Я ударил цепным мечом, отсек конечность у локтя, но оживший мертвец даже не замедлился, он неустанно двигался вперед словно некрон.

Я раз за разом рубил его, отсекая разлагающиеся куски, но он остановился только тогда, когда я рассек его хребет.

— Стреляй в голову! — крикнул я полковнику, с тревогой обнаружив, что пока я разбирался с неупокоенным гвардейцем, остальные разбрелись еще сильнее. Священника нигде не было видно, что с одной стороны было хорошо, так как заслужил уважение за спасение его шеи, но с другой стороны плохо, так как я надеялся заметить, куда тот сбежал и немедля последовать за ним.

— Не нужно, — несколько самодовольно отозвалась Кастин и выстрелила в одного из ходячих, приближающегося к Ионе. Грудную клетку мертвеца разнесло взрывом болта, ближайшую резную скамейку украсила гирлянда полусгнивших внутренностей.

Я выстрелил в другого, но попадание было бесполезным как никогда — лазерный разряд просто вырвал кусок из правого плеча богомерзкой твари. Та непоколебимо тянулась левой к Ионе.

Предупрежденный слегка влажным взрывом болта Кастин, Иона обеспокоенно оглянулся, и успел нырнуть в самый последний момент.

К несчастью это загнало его меж двух рядов скамеек, и загоняло еще глубже, так как ходячий кадавр неустанно следовал за ним.

Что еще сильнее усложняло ситуацию, вместо того, чтобы уходить в другой неф, ряды упирались в колонну, поддерживающую потолок. Этот факт дошел до молодого губернатора только когда он уперся спиной в недвижимое препятствие.

Эта бурная деятельность позволила кучке неупокоенных солдат подтащиться ко мне на неприятно близкое расстояние, так что я развернулся и поспешил к нефу, не желая пробовать свой клинок против трех тварей одновременно. Одно неверное движение или неверный удар и одни из них пробьет оборону, и как только это произойдет, они определенно задавят меня числом.

Мертвец слева был в униформе Валхалльского артиллериста, и пока я отступал, с некоторым затенённым ужасом взглянул на то, что осталось от лица, но конечно же не узнал его.

Очень немного стрелков, с которыми я служил, все еще оставались в 12-ом артиллерийском.

Поравнявшись с Востроянским ходячим, что преследовал Иону, я предприимчиво ткнул в его шею цепным мечом, аккуратно лишив тварь головы.

Солдат рухнул на месте, только из раны текла отвратительно пахнущая жидкость, это было совершенно не похоже на кровавый гейзер, что обычно сопровождает отсечение головы.

Губернатор взглянул на меня, его глаза были широко раскрыты от испуга, хотя в этот раз он не так часто дышал, что возможно к лучшему, учитывая отвратительную вонь дважды убитого солдата.

— С тобой все в порядке? — спросил я потому что должен был, да и серво-черепа все еще парили вокруг нас, снимая всю сцену.

— Думаю да, — ответил Иона, поднимая носовой платок к небольшой царапине на щеке, — еще бы одна минута…

Он быстренько переступил через тело: — Спасибо.

Его слова почти утонули в треске оружейной стрельбы, который эхом разнесся по собору.

Теперь, когда линию огня не застилали паникующие гражданские, остальные офицеры Имперской гвардии отстреливали оставшихся ходячих, и как раз вовремя на мой взгляд.

— Что только что случилось? — спросила Кастин, присоединяясь к нам, глазами она все еще зыркала в разные стороны в поисках цели.

— Без понятия, — со всей честностью ответил я, подталкивая перед собой Иону к благословенной арке света за аляповато резными дверьми, — но нам нужно как можно быстрее выяснить.

На Лентонии происходило что-то очень нехорошее, и если мой предыдущий опыт чего-то стоил, то дела очень скоро пойдут еще хуже.

Примечание редактора

Хотя это совсем не обязательно, я решила в этом месте добавить еще один отрывок из отчета Вордена.

До того, как перейти к собственному повествованию, Каин в достаточно мере описал и дал информацию относительно произошедших событий, но так как есть дополнительный материал, то разумно им воспользоваться.

Относительно второй вставки я менее убеждена в мудрости сего поступка, но он хоть как-то объясняет позицию военных в которой оказался 597-ой, нетерпеливые читатели могут со спокойным сердцем пропустить весь отрывок.

По сути я настоятельно рекомендую пропустить его.

Из "Освобождение Лентонии", за авторством Иона Вордена, незаконченная рукопись.

После инцидента в соборе природа кризиса, с которым мы столкнулись, стала ужасающе понятна, никакие усилия теперь не могут быть тщетными чтобы определить источник и должным образом устранить его.

Учитывая нежданно свалившуюся и нежеланную роль губернатора, я был достаточно далеко от пучины конфликта, но был решительно настроен предпринять все необходимое, чтобы оградить Лентонию от дальнейших проблем.

Так как эта задача казалась невероятно пугающей, я мог положиться на подсказки Военного Законодательного Совета, не говоря уже об ободряющем присутствии комиссара Каина, который встретился лицом к лицу и преодолел множество опасностей и раньше.

Я был уверен, что его опыт определенно поможет нам в наступающие темные дни.

Однако в конечном итоге мне пришлось принимать решение единолично[851], я твердо был намерен принять на себя полноту ответственности.

Из произведения "Как феникс, вставший на крыло: ранние кампании и славные победы Вальхалльского 597-го" за авторством генерала Дженит Суллы (в отставке), 101.М42

Как женщина действия, полковник Кастин без промедления известила старших офицеров полка о всех выводах относительно ужасного открытия, сделанного ей и комиссаром Каином.

Не все женщины и мужчины среди нас смогли полностью подавить в себе животный ужас от откровения, что нашим истинным врагом были не обманутые бунтовщики, которых мы были призваны силой вернуть в свет Императора, но сами мертвецы, которые так несвоевременно были вырваны из своих могли чернейшим и мерзейшим варп-колдовством.

С учетом сколько наших бравых братьев по оружию пало от заразы, которая окутала их ряды, задача пала на нас, единственный полк до сих пор не пострадавший, дабы нести на себе всю тяжесть это новой страшной угрозы.

Таким образом дщери и сыны Вальхаллы вышли на улицы Висаликса, твердо решившие охранять их и нести законы Золотого Трона любой ценой, включая по необходимости свои собственные жизни.

Цену, которую вскоре каждый из нас призван был бы выплатить.

Глава четвёртая

— Ты уверен? — спросил я, несмотря на понимание, что никто бы не сказал такое, если бы не был полностью уверен, и магос биологис, сидящие с другого конца гололита мрачно кивнул в ответ.

Я ощутил некоторое удивление, так как на моей памяти члены Адептус Механикус не часто проявляют такие человеческие жесты, но полагаю благодаря области его исследований, он не столь склонен потворствовать сплошной аугментации, в отличии от большинства своих коллег.

— Все тесты, которые мы могли провести, подтверждают это, — сказал он своим естественным голосом, столь усталым до мозга костей, что само по себе поражало еще больше.

Шестеренки[852] обычно стремятся говорить спокойно и безэмоционально, если еще не поменяли свои голосовые связки на вокс-кодеры, но если этот конкретный магос совершенно не волновался по поводу своего голоса, то ситуация должно быть в самом деле страшная.

— Мы несомненно имеем дело со вспышкой Чумы Неверия.

— Конечно я слышал истории, — сказал я, оглядывая одно перекошенное от страха лицо за другим, — но всегда думал, что они несколько преувеличены.

Что приличествовало кризису такого масштаба, мы собрались в главном командном бункере ополчения Лентонии, что по мне казалось разумным, так как их самих едва хватало, чтобы наполнить здание.

Но зато идеально подходил для координации наших собственных разбросанных сил.

Те из нас, кто физически присутствовал в комнате, скучковались вокруг гололита, вокруг которого лица полковых командиров и других офицеров, слишком занятых, дабы явиться лично, плавали подобно обеспокоенным воздушным шарикам, периодически мерцая, в обычной манере передающих устройств. Они иногда налетали друг на друга или на трехмерное изображение города, над которым плавали.

— Они достаточно правдивы, поверьте мне, — уверил нас полковник Самиер, командующий офицер Талларанского полка, его свободная пустынная туника зашелестела, когда он наклонился вперед, чтобы подчеркнуть свои слова.

— Мы столкнулись с такими же ходячими на Ферантисе.

— Тогда вы знаете как упокоить их здесь, — вклинился Иона, его голос шипел от статики, а проецируемое изображение мерцало словно затухающий походный костер.

Один из парящих техножрецов с надеждой потыкал в проекторы, и лицо губернатора немного стабилизировалось, хотя все еще то попадало, то выпадало из фокуса.

— Под руководством Императора, — согласился Самиер, сотворяя при этих словах аквилу.

— Если вы распознали вирус, вы можете начать лечить его, — сказала Кастин, ее голос и изображение мерцало почти так же, как и губернатора.

Так как 597-ой разбросали, они держали большую часть городов в одиночку, она вместе с Броклау были слишком заняты, чтобы явиться на встречу лично. Я же, с другой стороны, совершенно не горел желанием снова очутиться на передовой, и был более чем счастлив проводить время в наиболее хорошо укрепленном бункере на всей планете, прикрываясь эффективным сотрудничеством с нашими дружественными полками.

Ну и в качестве бонуса, мораль среди того, что осталось от ополчения, к этому моменту была ниже плинтуса, и иметь Героя Империума очевидно ищущего выход из положения в качестве связующего звена помогала им не упасть еще ниже.

— Я боюсь это не так просто, — ответил магос, и я тайком взглянул в инфо-планшет на столе передо мной, пытаясь найти его имя.

Мор, вот как его звали. Я смутно помню, что он представлялся на одном из приемов вскоре после нашего приземления, но мы тогда просто обменялись парой слов, техножрецы не славятся своими социальными навыками.

— Согласно записям, вирус стремительно мутирует.

За все это время не было двух одинаковых вспышек, и эффективной лечение все еще не найдено.

Единственное что сделано — мы поместили под карантин всех и каждого, кто имел контакты с зараженными, и уничтожили всех, у кого выявились симптомы заражение, прежде чем они передали вирус дальше.

— Что насчет прививок? — вклинился мой старый спарринг-партнер, полковник Мострю. Как большинство командиров полков, он присутствовал в виде проекции, что совершенно не помешало ему уставиться на меня своими холодными рыбьими глазами, словно он присутствовал тут лично.

— Вы не слушали? — отрезал Мор, в самой неподобающей для техножреца манере, явно его исследования выявили гораздо худшее, нежели я осознавал.

— Штаммов вируса столь много, что я даже не знаю с чего начать.

— С Талларанцев? — предложил я, и тут же заслужил пышущий негодование взгляд Самиера.

Зная о том, насколько чувствительны жители этого пустынного мира, я чуть повернулся в кресле и обратился к нему напрямую.

— Вы подвергались воздействию вируса на Ферантисе, — пока я говорил, то еще раз тайком глянул в свой инфо-планшет, найдя, что и ожидал — это была их последняя боевая зона, в которой они сражались.

— У ваших бойцов должен был появиться иммунитет к нему. Даже если мы столкнулись с совершенно другими штаммами, как предположил магос Мор, все равно начать стоит с этого.

Самиер начал кивать, но перед тем как заговорить, его перебил магос биологис.

— Возможно это вовсе не другие штаммы, — задумчиво произнес он, — вы прибыли раньше остальных и плотно работали с ополчением, у которых первыми появились симптомы заражения.

Именно от них она перекинулась на Гвардию, а потом на гражданское население.

Он начал тыкать кнопки и вывел на гололит дисплей своего собственного планшета с такой скоростью и точностью, что говорила об аугметических улучшениях его пальцев и коры головного мозга, хотя они не были заметными.

Те участки кожи, что виднелись из-под экстравагантной бороды и пышных усов полковник талларанцев опасно налилось багрянцем.

— Вы смеете предполагать, что это мы принесли заразу на Лентонию? — медленно произнес он.

— Это наиболее вероятный вектор, — ответил Мор, явно пропуская угрожающие знаки.

Самиер сжал челюсти.

— Тогда объясните мне, как тогда мои бойцы практически не страдают от болезни, — с претензией произнес он.

Мор занервничал.

— Не могу, — ответил он, — если только они не являются носителями, каким-то образом иммунные, но все способные передать вирус.

Самиер схватился за иконку Императора, свисающую с его шеи, его губы какое-то время шевелились произнося какую-то успокаивающую литанию.

Когда он снова заговорил вслух, он тщательно подбирал слова.

Что могло бы показаться странным, но было на самом деле достаточно типично: по малейшему поводу среднестатистический талларанец обращается к Императору, и обычно даже получает какой-то ответ от Него, хотя все остальные поблизости ничего подобного не ощущают.

(Все остальные не талларанцы; сами жители принимают на веру, что Он на Земле снизошел до них своей божественной волей и продолжают вести себя как-никогда по-идиотски.

К счастью, они считают, что офицеров, капелланов и старших по званию посещают наиболее убедительные и правдивые видения, иначе бы вся армия была бы совершенно неуправляема).

— Тогда со всей ответственностью заявляю, проводите свои тесты, — сказал он, — чем быстрее мы развеем эту ерунду, тем меньше времени потеряем.

— Ну а если выяснится, что вы носители? — спросил я, потому что больше никто не отважился, да к тому же он не воспримет это как оскорбление, потому что вопрос задал лично я.

— Тогда мы выполним работу Императора, в чем бы она не заключалась, для спасения этого мира,

— вполне логично ответил Самиер.

— Славься Трон, — отозвался я, произнося фразу и сотворяя аквилу одновременно с ним[853].

— Но я не это имел ввиду, — я указал на план города, который был усеян пятнами, словно больной сифилисом.

Что если подумать, на мой взгляд являлось очень удачной аналогией.

Каждая точка представляла собой подразделение Гвардии, отметок принадлежности 597-ому или талларанцам было намного больше остальных, как и отметок об инцидентах с ходячими мертвецами, которых становилось все больше и больше в последующие дни после резни в соборе.

К тому же появились вспышки бунтов, так как новости распространялись быстро и паникующее население еще отчаяннее пыталось вырваться из зона карантина, которые как раз защищали их от заразы.

Один только Трон знает куда они хотели отправиться, я сомневаюсь, что они сами знали, но любые места за городом казались намного безопаснее.

— Да мы едва сдерживаем крышечку на кастрюле. Если еще и ваш полк попадет в карантин, все полетит к фраковой бабушке.

— Тогда мы прямо сегодня передислоцируемся, — ответил Самиер, поднимаясь с места, чтобы подойти к управлению гололитом.

Через секунду иконки разошлись, оставив 597-ый в центре города, вокруг дворца губернатора, святилища Механикус и монастыря Администратума.

— Мой полк тогда будет охранять границ зон карантина, что, если на, то будет воля Императора, мы сможем сделать не менее эффективно снаружи.

— Похоже сработает, — через секунду подвела итог Кастин.

Я тоже кивнул, хотя такая расстановка сил меня угнетала, так как мы оказывались в окружении потенциального врага и, насколько я мог судить, бежать было некуда.

С другой стороны, на землях дворца было достаточно мест куда можно было посадить шаттл, и я себе сделал пометку озаботиться раздобыть один на всякий случай.

— Имеет смысл, — сказал я, словно считал, что этому есть веская причина.

— Магос, один вопрос, — в этот момент вклинился Мострю, — каков ваш прогноз относительно уже инфицированных гвардейцев?

Мор выглядел удивленным.

— Как и всегда, — ответил он, — они умрет. А через некоторое время вирус стимулирует электрохимические процессы в мозговом стволе, восстанавливая моторную и сенсорную активность.

Получившийся ходячий будет следовать одним инстинктам, по больше части проявляя агрессию и стремление приглушить голод.

— Тогда мы немедля должны избавиться от заболевших, — спокойно заявил один из комиссаров востроянцев.

— И сжечь тела, — неохотно добавил я. Ноющее чувство, что мы забыли о чем-то важном скоблило мой разум несколько секунд, после чего до меня дошло.

— А что насчет убитых перед нашим прибытием? — спросил я, заранее предпочитая не знать ответ. — Их же кремировали?

— Нет, — Самиер покачал головой, — времени на церемонии не оставалось. Их хоронили в братских могилах.

Меня словно окатили ледяной водой. — И где их хоронили? — спросил я.

Все присутствующие начали смотреть друг на друга, плавающие в голоитах головы казались столь же озадаченными.

— С этим разбирались городские власти, — ответил Иона, — но в последнее время за этим особо не следили.

Ну не удивительно.

— Спросите в Экклезиархии, — предложил я, — они наверняка настаивали хоть на какой-то церемонии.

— Я свяжусь с Каллистером, — пообещал губернатор.

— Хорошо, — как бы мне вообще не хотелось покидать бункер, моя роль по укреплению морального духа предполагала, что я буду появляться перед бойцами лично, к тому гражданские тоже должны были видеть мое спокойствие и беззаботность. Так что я встал, изо всех сил пытаясь не проявить неучтивость.

— Я обсужу этот вопрос, когда доберусь до дворца.

— Вы едете туда? — даже такой рассеянный парень как Иона услышал меня и удивился.

— Передислокация, — напомнил я ему, — мы окопаемся вокруг вас.

— Ах, — он говорил так, словно изо всех сил пытался вникнуть в ситуацию и никак не понимал, — это успокаивает.

— Я рад, что вы так думаете, — ответил я. Хотелось бы мне разделить с ним его оптимизм.

Примечание редактора

Следующий отрывок очень мало что может добавить к сказанному Каином, но тем не менее я его все равно включила, так как он подтверждает все его намеки на существующую обстановку.

Из "Освобождение Лентонии", за авторством Иона Ворден, незаконченная рукопись.

День ото дня становилось все хуже. Стаи ходячих появились повсюду, и, пытаясь защитить гражданских, Имперская Гвардия отстреливала их как могла.

Многие горожане пытались ускользнуть из города и становились добычей мертвецов, но еще большая часть все еще желала рискнуть, так что вспышки восстаний происходили все чаще, пока Гвардия пыталась оставить их в анклавах ради их собственной безопасности.

Волнения становились все хуже, когда еда и медикаменты стали подходить к концу. Лентония всегда полагалась на импорт с других планет, но когда чуму подтвердили, я был вынужден закрыть систему для торговых судов. Если мы вскоре не справимся с эпидемией, мы просто умрем с голоду.

Да простит меня Император, но я всегда знал, что есть причины, по которым я не хотел заполучить эту работу.

Глава пятая

Так же терпеливо как всегда Юрген ждал меня снаружи бункера, листая порно-планшет и греясь в лучах заходящего солнца, которое закатывалось за жилыми кварталами вдалеке над низкими, функциональными зданиями ополчения.

Кроме моего помощника, чьи ноги удобно были уложены на приборную панель "Саламандры" все еще без крыши, казармы, мастерские и парадный плац были почти безлюдны, в жуткой тишине то тут, то там парочками бежали по своим делам солдаты.

Место подобное этому должно дышать жизнью, кипеть активностью, топотом марша, ревом двигателей и постоянным треском лазганов с учебных стрельбищ, но самым громким звуком оставалось завывание ветра и бульканье в животе у Юргена.

— Встреча прошла хорошо, сэр? — поприветствовал он меня, после чего уселся на свое место и завел двигатель.

Я с радостью вскарабкался за борт, при этом чуть туже затянув шинель, хотя по моим подозрениям, дрожь, что охватила меня, не имела никакого отношения к прохладному ветру.

— Бывало и лучше, — честно ответил я.

Насколько я понимал, все сведется к крови кучки религиозных фанатиков, содержащей все, что Мор сможет предложить в качестве вакцины. Так что не удивительно, что я не хотел рисковать своей жизнью.

— Обратно в ПШ?[854] — спросил Юрген, ударяя по коробке передач "Саламандры", и я кивнул, схватившись за пулеметный лафет, так как он тут же развернулся на месте и газанул к воротам со своей обычной башнесносящей скоростью.

— Да, — ответил я, зная, что Кастин и Броклаю с нетерпением захотят обсудить последние перемещения и в более открытой манере, чем позволяет вокс-связь.

— Но сначала заскочим во дворец.

Если нас развернут здесь, то нужно было ориентироваться на местности в живую, это ощущение не даст вам ни одна карта, сколь детальной она бы ни была. К тому же на новом месте я всегда чувствовал себя намного счастливее, если заранее знал все укромные уголки и возможные пути к бегству.

Кроме того, это давало мне возможность переговорить с Ионой, он должен быть нашим связующим звеном с гражданскими властями, ну или с тем, что от них на сей день осталось, о последнем факте он знал пугающе мало.

Но затем я представил сколько всего ему приходиться держать в голове.

— Дворец, сэр, — подтвердил Юрген, с явной неохотой притормаживая для переговоров с охраной ворот, дабы перепуганные люди не попрыгали в разные стороны, опасаясь за свои жизни.

Обычные баррикады из ящиков, канистр из-под химии, и всего, что могло попасться под руку, были усилены парой автопушек за мешками с песком, чьи дула осторожно обшаривали площадь, и были направлены в самый центр города.

Неукомплектованность поста говорила мне о том, что они вряд ли сдержат даже решительно настроенных карапузов, но как только мы въедем, на радость пехтуре я отправлю сюда пару хорошо мотивированных всякой пафосной чепухой бойцов.

Охрана убрала с проезжей части пару бочек и дала нам проехать, прекрасный образчик эффективности, от тут же неожиданно для меня козырнули[855], на что я ответил в своей лучшем парадном стиле. Они тут же начали собирать баррикаду обратно, как только Юрген снова пришпилил газ, и, подобно гретчину, заметившему орка с поваренной книгой, мы полетели вперед.

Темнеющий город жутко выглядел, поскольку кроме пары случайных "Химер", на площадях и бульварах было совершенно безлюдно. Поисковые прожекторы машин ходили из стороны в сторону и высвечивали входы в пустые аллеи и разбитые витрины разграбленных торговых центров.

Множество из магазинчиков еще работали, хотя между освещенными островками залегали темные провалы, отбрасывая мерцающие тени в глубины зданий, под прикрытием которых могло рыскать что угодно.

Несколько раз я видел, как кто-то крадется, ну или мне так привиделось, я поворачивал лафет в ту сторону, но ничего страшного не появлялось. Так что мне оставалось только гадать, были ли это одинокие мародеры, чья жадность перевесила чувство самосохранение, разбегающиеся грызуны или же только мое воображение.

Однако, как только я начал сомневаться в опасности путешествия, меня разуверил отдаленный грохот тяжелого болтера, к нему тут же присоединился рев второго, а затем и третьего.

Как минимум одна патрульная "Химера" явно встретила группу ходячих достаточно большую, чтобы вызвать подкрепление.

Стрельба слышалась где-то вдалеке, но я ни раз участвовал в уличных боях, чтобы знать, что звуки боя могут быть заглушены зданиями, собственным эхом или окружающими зданиями, что практически исключало возможность хоть как-то правильно оценить расстояние.

— Не желаете посмотреть, что там? — спросил Юрген, его голос чуть приглушенно зазвучал в моей комм-бусине.

— Нет необходимости, — ответил я, быстро сканируя частоты и практически мгновенно наткнулся на боевые переговоры.

Талларанский взвод в ходе передислокации влетел в толпу ходячих, как я и предполагал, и в данный момент отстреливались, чтобы отступить.

— Экипажу "Химеры" пришлось запечатать люки и снимать их болтерами.

Это и в самом деле расправа над шатающимися трупами.

— Если мы туда сунемся, то только помешаем.

Ну и естественно практически сразу привлечем к себе внимание всех выживших ходячих в округе, так как в отличии от "Химеры", чей экипаж надежно спрятался за несколькими сантиметрами брони, мы ехали на уязвимом транспорте для разведки.

— Следуй прямо к дворцу.

— Как скажете, сэр, — подтвердил приказ Юрген, и восприняв его как всегда в буквальном смысле, тут же съехал с дороги.

Подвеска "Саламандры" подпрыгивала на торчащих бордюрных камнях, отделяющих проезжую часть от пешеходной, затем мы пробили пару железных вычурных ворот, те слетели с петель и отлетели с таким лязгом, что он был слышен даже за ревом наших двигателей.

К счастью за годы службы я привык к его грубым манерам вождения и остался на ногах после того как рефлекторно вцепился в лафет в тот же момент, когда ощутил, как "Саламандра" прыгает вправо.

Комья земли вылетали из-под вращающихся гусениц, и я осмотрелся, оказалось, что мы летели по широкой, подстриженной лужайке, которая теперь поросла кусками, что совсем не понравилось бы давным-давно канувшим в лету садовникам, которые привыкли работать в этом месте.

— Где мы? — спросил я, я скорее смирился, нежели был раздражен. После того как так долго с кем- то служишь, мне полагалось уже давно научиться отдавать конкретные инструкции, вроде как "держись дороги".

— В городском парке, — информировал меня Юрген, в своей обычной отрешенной манере.

— Он выходит к территории дворца.

Пара причудливо подстриженных кустов с хрустом исчезли под нашими гусеницами.

— Нужно только проехать Врата Вечности.

— Врата Вечности? — переспросил я и ощутил, словно тону.

Так далеко от дороги мы были окружены тьмой и тенями, в коих мог прятаться кто угодно.

Странные, аморфные силуэты виднелись во мраке, может какие-то кустарники, хотя все, что лежало вне конусов света, что давали нам головные прожекторы "Саламандры", вполне можно было резать на твердые куски самой ночи.

Мерцающие точки света очерчивали далекие здания, словно берег океана тьмы, они казались столь далекими, как звезды, что с хладным безразличием взирали на нас сверху.

— В любом случае так было нарисовано на карте, — передал помощник.

— Большое здание, много мелких. И проезд, ведущий к дороге на другой стороне.

Так что территория дворца ровно напротив того места, где мы свернули.

— Понимаю, — насколько можно спокойнее ответил я, — это позволит нам сэкономить кучу времени.

Я достал карманную карту города, что вскоре после моего прибытия столь предусмотрительно подарил мне Иона, и несмотря на тот факт, что многие отметки на ней уже не соответствовали действительности, я начал листать страницы в поисках места, куда мы ехали.

Как я и ожидал, там был въезд, что не удивительно, учитывая, что мы мчались по захоронению наиболее благородных жителей Виасаликса.

— Как я и думал, — как всегда невозмутимо произнес Юрген.

Игнорируя замечание, я лихорадочно читал, надеясь понять насколько все плохо, и с каждой строчкой моя изначальная паника только росла.

Это кладбище было церемониальным местом упокоения планетарных губернаторов, Лентонийской знати, и других уважаемых народом людей.

Однако за этот год тут вроде бы не было погребений[856], что было значительным облегчением, если тут не хоронили никого с момента начала эпидемии, то они вряд ли выскочат из могил, чтобы вцепиться в меня.

В этот момент в лучах прожектора мазнуло движение вдалеке, словно если бы часть тьмы отскочила в сторону от конуса света.

Несмотря на то, что рациональная часть моего разума настаивала, что это всего лишь тени, что я видел в глубинах заброшенных торговых центров и ничего ужасного, я проверил тяжелый болтер и вставил первый патрон в казенник.

Я бы долго не протянул до почетной отставке, если бы позволил своей рациональности подавить

паранойю, и этот случай подтверждал, что исключений не бывает.

* * *

Когда мы доехали до здания некрополиса, оно оказалось на удивление элегантным, вместо чересчур изукрашенных каменных сараев, что я видел раньше в таких местах, куда судьба заносила меня по долгу службы.

Пропорции были правильными, оно заострялось кверху, резко очерченное крышей на элегантных колоннадах, кариатиды были украшены изображениями Его на Земле, которые благосклонно взирали вниз с карнизов.

Все здание было обложено белым мрамором, он, казалось, слабо светится в слабом голубом излучении звезд, и это неземное качество превосходно подчеркивало его мрачное назначение.

Некоторое количество склепов, намного меньше и намного дальше, я едва мог разглядеть их во тьме, намного менее украшенные, окружали главное здание, словно сервисные корабли окружившие космический левиафан, и вся эта картина значительным образом увеличила плохие предчувствия.

Кого предали земле в них[857], и как давно, оставалось только гадать, и лучше узнать это заранее, прежде чем столкнуться лицом к лицу с неминуемой опасностью.

— Давай по широкому кругу, — сказал я и помощник тут же подчинился, отвозя нас по длинной широкой дуге от зловещего скопления склепов.

Я таращился во тьму, ожидая в любой момент увидеть зловещие тени среди них, но все равно ничего не видел, затем Юрген внезапно дернул "Саламандру" в сторону кладбища.

— Нам придется проехать по углу, — сказал он, словно это было маленьким неудобством, — иначе застрянем в деревьях.

Я развернулся, вглядываясь вправо, вместо того чтобы приглядывать за некрополисом слева.

Я убедился, что ночь в той стороне темнее, звезды и городские огни были заслонены прочной изгородью растительности, которая возвышалась над горизонтом подобно низким грозовым облакам.

Держась за тяжелый болтер одной рукой, опасаясь еще одной внезапной смены курса, я взглянул на карту в книжке, сочтя что кусочек растительности на карте в графическом представлении был намного меньше, чем в реальности.

Проезд вел к воротам на другой стороне парка, который были относительно близко, но теперь нам нужно было пролететь мимо склепов, дабы попасть туда.

А значит придется замедлится, и в свою очередь мы станем уязвимы для атакующих.

(Почему нам не пришло в голову просто вернуться к месту, с которого мы въехали в парк, я не понимаю; все, о чем я думал в тот момент, что у нас мало времени и, что касается лично меня, я настолько опасался нападения, что думал только о том, чтобы доехать).

В темноте все еще не было никакого движения, так что я сложил руку[858], прося защиты Императора (несмотря на убеждение, что у Него и так дел по горло, еще не хватало приглядывать за моей жалкой шкурой, но никогда не повредит попросить), и сжал руку на гашетке тяжелого болтера.

— Вези нас! — приказал я, ощущая, что готов как никогда.

Юрген подчинился столь же флегматично, как делал что-либо еще, и рык нашего двигателя упал на октаву.

Мы замедлились и начали намного спокойнее катиться к низенькому скоплению окружающих склепов, яркий свет головных прожекторов подчеркивал каждую деталь.

Некоторые были почти древними, напоминание миру живых, которые все еще оплакивали усопших, другие были увиты мхом и цепляющимися растениями, которые карабкались по крошащимся иконам, а в некоторых случая полностью разрушали их.

— Упс, — произнес Юрген, когда ему не удалось заложить поворот, и мы боком врезались в огромный и внушительный мавзолей, что преграждал нам путь.

Гипсовый рокрит искрошился и отвалился, огромные куски отвалились с грохотов нам в пассажирский отсек, к счастью не задев меня, и какой-то особенно безвкусный херувим окончил жизнь под нашими гусеницами превратившись в каменное крошево.

— Лучше включить передачу ниже.

— Это будет благоразумнее, — сказал я, счистив пыль и голубиные испражнения с фуражки; за нами рухнула боковая стенка и все здание рухнуло подобно пьянице, который просто не мог устоять на оставшихся опорах.

Я почти ждал что все здание рассыпается в щебенку, но оно неким образом устояло, хотя сколько еще простоит после нашего отбытия лежало за гранью самых смелых предположений.

С хрустом шестеренок мы поехали со скоростью чуть выше пешеходной, часто сворачивая в самые широкие проходы между монументами.

По началу казалось, что война обошла стороной эту скромную обитель скорби и могил, пока не появились мы, но через несколько секунд я начал замечать повреждения на некоторых склепах.

Двери были выломаны, некоторые свисали с петель или шатались от ветра, Юрген явно тоже это заметил — он отхаркивал и сплевывал — явный признак его недовольства.

— Грабители могил, — произнес он тем же тоном, с которым говорил о еретиках.

— Будем надеяться, что так, — ответил я, осматривая следующий склеп настолько внимательно, насколько мог со своего места за лафетом болтера.

Насколько я могу судить, их взламывали снаружи, а не изнутри, ну хоть что-то.

— Тут должно быть много чем можно было поживиться.

По некоторым недоступным для меня причинам, огромное число богатых и влиятельных считали, что если они не могут взять с собой все, то хотя бы захватят то, что можно взять в руки, расточая при этом огромные деньги на орнамент и произведения искусств, дабы обставить свое последнее пристанище подобно будуару куртизанки.

Если Юрген и хотел ответить на мое замечание, то такой возможности ему не представилось, внезапно в свете прожекторов появилась бледная фигура, которая молчаливо, словно загипнотизированная, побрела в нашу сторону.

У меня не было ни тени сомнений, что это ходячий, в свете фар раны на его плоти, нанесенные зубами и когтями сородичей вырисовывались особенно четко, в некоторых местах торчали кости — мускулы вокруг или порвались, или же были обглоданы.

Безумное сражение, в котором погиб ходячий, мало что оставило на нем из одеяний, но свисающие лохмотья подсказывали, что усопший работал на какой-то низкой должности на мануфактории.

До того, как я успел разглядеть что-либо еще, Юрген пришпорил двигатель, и со слабым хрустом чудовищное создание исчезло под днищем "Саламандры".

— Кажется некоторые из них поднялись на ноги, — заметил мой помощник, словно вопрос был едва ли интересным.

— Этого точно хоронили не здесь, — отозвался я, игнорируя неприятную кучку плоти, что осталась у нас позади и рыская взглядом в поисках других. Но тогда что он делал здесь?

На этот вопрос вскоре я получил ответ, так как целая стая этих тварей появилась впереди, заграждая нам путь, подобно тем, что захватили нашу машину по дороге из космопорта.

"Саламандра" была на порядок крепче, не говоря уже о броне, и на сей раз мясная начинка могла сопротивляться.

— Огнеметы, сэр? — спросил Юрген, и я уже почти ответил утвердительно, когда во тьме нарисовалась громада склепа, изукрашенного сильнее чем остальные. Он преграждал нам путь.

— Болтер, — ответил я, — отдача от стены может накрыть и нас.

— Тогда болтер, — подтвердил Юрген, и нажал на гашетку главного вооружения крепкой маленькой машинки, раздирая наступающих ходячих на куски, в то время как я вертел лафетом, снимая по краям отделившихся от толпы.

Горстка выживших продолжала тащиться в нашу сторону, столь же беззаботная относительно судьбы товарищей, как наступающие тираниды, но только чтобы мучительно закончить свои жизни под вращающимися гусеницами.

— Мы задали им, — пока он говорил, повернул машину на девяносто градусов, так что мы поехали параллельно огромному склепу, и к моему невыразимому облегчению, впереди я увидел гравийную дорогу, которая была нужна нам.

— Будем надеяться, что так, — ответил я, но как только я произнес последнее слово, то ощутил, что что-то схватило меня за лодыжку.

Я взглянул вниз, один из ходячих, которого мы переехали, выжил, схватившись за крепление шасси "Саламандры" и пропустив рядом с собой гусеницы, и теперь же пытался влезать на борт.

Достав цепной меч, я чисто рефлекторно ткнул вниз, зубцы взвизгнули, когда вгрызлись в матово- черную броню.

Пальцы мертвеца не разжимались, и я пнул того по голове, бесполезно; мой ботинок врезался в кость с такой силой, что не перенес бы живой человек, но с мертвым такой фокус не удался.

Когда он поднял свою голову, и я увидел его разлагающееся лицо, то отпрянул от неожиданности. Он был мне знаком.

Я полагаю, что униформа стражи уже должна была мне что-то напомнить, но в данных обстоятельствах у меня маловато было возможностей для умозаключений, так что внезапное понимание, что на меня напала Клариса очень нехорошо отразилось на моей психике.

Последний раз я видел, как ее увозили в госпиталь, ее раны были серьезными, но не смертельными[859].

Не было сомнений в том, что она по какой-то причине сдалась им. Самое ее присутствие здесь свидетельствовало об этом, не говоря уже о запахе разложения, что окутывал ее ходячий труп.

Сменив направление удара, я сместил вращающиеся зубцы к ее шее, отсекая голову одним стремительным взмахом.

Ее хватка наконец-то разжалась, и я пнул внезапно затихшее тело, выпихивая его из пассажирского отсека, в то время как ее голова прыгала по бронированной коробке, словно отброшенный мяч для скрамболла.

Едва переведя дыхание мое внимание привлек резонирующий грохот позади.

Еще одна пара ходячих умудрилась забраться на борт, на сей раз они спрыгнули с крыш склепов, мимо которых мы проезжали.

Я ткнул цепным мечом того, который тянулся ко мне, почти задыхаясь от смрада, в ответ меня окатило гнильём, когда зубцы разрезали его грудь, практически развалив пополам.

Верхняя часть продолжила ползти ко мне с мрачной решимостью, и я ударил вниз, намереваясь отсечь голову, что проделал с бренными останками Кларисы, но в этот момент "Саламандра" дико дернулась, и я пошатнулся, вращающиеся зубцы выселки искры от бронированной плиты.

— Юрген! — завопил я, — какого фрака происходит?

"Саламандра" боком врезалась в склеп, подняв облако пыли и взвизгнув сминаемым металлом, после чего отлетела в обратном направлении.

— Извините сэр, несколько занят.

Мой помощник пытался отделаться от еще одного ходячего, защищаясь одной рукой и наспех вытащенным боевым ножом, что естественным образом не позволяло ему должным образом концентрироваться на вождении.

Скомпенсировав шатание машины, я во второй раз аккуратно прицелился и добавил еще одну голову в свою импровизированную коллекцию, после чего наклонился над бронированной плитой, что отделяла пассажирский отсек от водителя.

Затем я замер, поскольку не мог ударить ходячего, опасаясь попасть в Юргена, а пытаться выстрелить в него было совсем не вариантом.

Но оставить моего помощника защищать себя было немыслимо, так как если мы остановимся, ходячие несомненно задавят нас числом, а я не сомневался, что по кладбищу рыщут и другие.

— Держись, — сказал я, надеясь, что мое нежелание проделывать дальнейшее не отразилось в моем голосе. Я вскарабкался на бронированный капот с трудом сохраняя равновесие.

"Саламандра" была старой, защитные крылья передних гусениц были сняты для ремонта (если они вообще когда-либо там стояли) и я обнаружил, что шатаюсь в опасной близости от стремительно вращающейся мясорубке, слишком хорошо осознавая, что один неверный шаг, и я окончу свою жизнь весьма мучительным образом под гусеницами.

— Держитесь и вы, сэр, — автоматически ответил Юрген, словно воодушевляющие слова были приказом, и разрезал глотку ходячего, что было бы смертельным ударом, если бы в венах живого мертвеца все еще струилась кровь.

Так что разрез мало что дал, кроме того, что труп еще сильнее оживился, если можно так выразиться.

Затем "Саламандра" подпрыгнула над каким-то невидимым препятствием, практически скинув меня, и я дико зашатался, пытаясь сохранить равновесие, роняя свой цепной меч, так как инстинктивно вцепился в поручень.

Оружие отлетело обратно в пассажирский отсек, почти что оттяпав мне ногу в полете, с грохотом рухнуло на пол и продолжило высекать искры из брони и превращать в кашицу остатки повторно убитых ходячих, что покоились на дне.

Я определенно не завидовал тем бойцам, который разозлили свое непосредственное командование, чтобы их отправили убирать весь этот беспорядок.

К несчастью следующее, за что я схватился в попытке сохранить равновесие, оказался ходячий, и тот отреагировал именно так, как и ожидалось, он отцепился от моего помощника и переключился на меня.

Когда он повернулся ко мне, то по обонянию ударила волна нестерпимой вони, труп попытался извернуться и вонзить свои зубы мне в шею.

Моим единственным шансом на спасение было оставаться позади него, и я схватил его за плечи, пытаясь устоять на ногах. Так что я обхватил его за грудь и схватился за запястье второй руки, что успел просунуть подмышкой сверхъестественно и не в меру энергичного трупа.

Инстинктивно он пытался поднырнуть под мою верхнюю руку, толкая ногами.

Ощутив это движение даже не смотря на скачки "Саламандры", я тоже согнулся и вытащил его к себе, пытаясь игнорировать неприятные ощущения от прикосновения к его плоти.

Вес существа откинул меня вместе с ним назад, и я тяжело приземлился на капот, грохнувшись о металл в каких-то миллиметрах от вращающихся гусениц.

Ходячему так не повезло. Еще секунду он мертвой хваткой цеплялся за отворот моей шинели, пока металлические звенья перемалывали его плоть в дурно-пахнущую кашицу, и я ощутил, что неизбежно соскальзываю к той же мрачной участи.

Затем в воздухе мелькнуло лезвие остро заточенного ножа Юргена, одежда порвалась, и смердящая тварь исчезла, отброшенная от нас стремительно вращающимися гусеницами.

Раздавили ли мы его секундой позже, я не знал, к этому моменту меня это уже не волновало.

— Это был последний, — произнес мой помощник, когда "Саламандра" наконец-то вырвалась из окружения могильных плит.

Он протер окровавленной рукой щеку и уселся обратно в водительский отсек.

Двигатель взревел, и я схватился за другой поручень, когда машина ускорилась, оставляя гнездо ожившей мертвой плоти позади.

— Ты ранен, — сказал я, перелезая в тошнотворный бардак пассажирского отсека, спешно отключая цепной меч и роясь в поисках мед-пакета.

Последнее что мне хотелось бы, чтобы Юрген потерял сознание от потери крови, пока мы все еще несемся с головокружительной скоростью.

— Это просто царапина, — уверил он меня, — бывало и хуже.

— Понадобится шов или два, — ответил я, наклоняясь к нему, чтобы наложить повязку и щедрый кусок антисептика, что хотя бы остановит кровотечение.

Внешний слой немного потемнел, но ничего не протекло, и я вздохнул с облегчением.

По крайней мере, подумал я, когда к прибудем к губернатору, я смогу рассказать забавную историю.

Глава шестая

— Что это значит, "он не может принять меня"? — потребовал я ответа в самой суровой комиссарской манере, и дворцовый страж, что заслонял коридор идущий в частные покои Иона явно перепугался.

Полагаю, технически он подчинялся губернатора, а не военным силам Империума, и был в не моей юрисдикции, но в данном случае я не обращал внимание не такие мелочи.

Его лицо было закрыто одним из тех поляризованных визоров шлемов, что я видел, но его поза выдавала неуверенность, а заискивающий тон голоса подтверждал гипотезу.

— Губернатор Ворден оставил строжайшие инструкции не беспокоить его, — ответил он мне.

— Тогда он выбрал не ту работу, — без жалости ответил я, — где он?

Я не уверен, то ли мой командный голос, моя растрепанная внешность, или же вонючие следы, оставленные на униформе последним ходячим, убедили его, но через секунду размышлений его голова на миллиметр повернулась в сторону вычурно резной двери в конце коридора.

— Его покои, — неохотно отозвался он, — но я не могу вас пустить. Мои приказы…

— А, поможет, если ты скажешь, что я угрожал тебе расстрелом? — любезно отозвался я.

— Поможет, — признался охранник, — но вы ведь не угрожаете.

— Потому что я никогда не бросаю слов на ветер, — безжалостно соврал я, — подумай над этим.

Моя рука небрежно опустилась на лазпистолет на ремне. Если бы он не поверил в мой блеф, я бы не знал, что делать, но я точно прочел этого человека, и для протокола — через секундное замешательство, он отступил в сторону.

Я благодарно кивнул, и зашагал по коридору к двери, мои шаги заглушал ковер с таким толстым ворсом, что в нем с легкостью спрятался бы ратлинг с длинным лазганом.

Я раздумывал постучать, но затем отказался от этой идеи, так как это дало бы шанс Иона послать меня на фрак, и не было смысла спорить, пока мы не посмотрим друг другу в лицо.

За один вечер мне уже хватило конфликтов по самые уши, и я был не в настроении.

Когда я потянулся к дверной ручке, мой ботинок задел что-то стоящее на ковре, я посмотрел вниз и обнаружил что только что чуть было не наступил в нагруженный снедью серебряный поднос.

В тарелке лежало что-то аппетитное, если бы оно не успело остыть и замерзнуть на несколько часов, но десерту, какому-то кондитерскому изделию, в свою очередь, стало только лучше.

Я нахмурился. Иона несомненно был занят, как и все мы, но он не напоминал мне человека, который может быть увлечен настолько, чтобы забыть поесть.

Я толкнул дверь, почти ожидая что она закрыта, но та отворилась; похоже, что новый губернатор уже сжился со своим постом и ожидал от подчиненных исполнения приказов.

Подняв поднос, я вошел, закрыв за собой дверь ногой.

Я оказался в огромной и приятно раскрашенной комнате, уставленной обычным ассортиментом диванов, столиков и тому подобным. Все располагалось вокруг камина, в котором уже лежали дрова для растопки. Иона сидел в дальнем конце за роскошным столом из глянцевого коричневого дерева, инкрустированного гербом учреждения, заваленного стопками бумаг, он бормотал что-то в вокс-рекордер.

Секунду он не замечал моего присутствия, затем поднял голову и уставился на меня. — Что вы здесь делаете? — заорал он, — Убирайтесь!

В свое время на меня орали более страшные товарищи, ни один из которых и в подметки не годился моему старому учителю из Схолы Прогениум (но несколько демонов были достаточно близки к его идеалу), так что губернаторская грубость ни коим образом меня не задела, и я не сдвинулся ни на шаг.

— Я принес ваш обед, — сказал я, хотя насколько я понимал, поднос мог стоять с завтрака, и невозмутимо пошел к его столу.

— Я не голоден, — ответил Иона, хотя гнев в его голосе сменился на неуверенность, такое я часто замечал, когда ты отвечаешь на агрессию чем-то, не предвиденным.

— А должны, — настаивал я, ощущение чего-то неправильного опустилось на меня и с тех пор как я обнаружил поднос снаружи, оно только усилилось по пути к столу. Я поставил еду на груду бумаг на столе, и впервые посмотрел на губернатора. — Трон Земной, да вы выглядите ужасно.

— Слишком много работы, — его лицо вспыхнуло, глаза лихорадочно заблестели.

— Все напряжены. Вы должны подавать пример.

Он кашлянул и повернул голову, стала видна царапина на щеке, что он получил в драке в соборе.

Я думал, что она к этому времени уже зажила, но она до сих пор была бледной и распухшей, к тому же пошло заражение.

— И все же вам стоит поспать, — возразил я, сопротивляясь импульсу отступить.

Если он был заражен и мог передать инфекцию мне, то я труп еще с того момента как переступил порог комнаты, а это очень неприятное открытие.

— Поспать. Да, хорошая мысль, — согласился он, потирая глаза, — не понимаю, почему в это время года они так сильно топят. Как вам?

— Я разберусь с этим, — уверил я его, мой мозг бурлил оценивая последствия этого ужасающего открытия. Нам нужно будет сохранить его состояние в тайне, это уж точно.

Губернатор является символом защиты Императора, по крайней мере по мнению большинства населения, и если выяснится, что он поддался болезни, то гражданские беспорядки что мы видели ранее покажутся нам цветочками.

Не говоря уже о том факте, что как только правда откроется, мы по уши завязнем в братоубийстве знати, карабкающейся на пустующий трон, у нас и так хватает дел, чтобы разбираться еще и с этим.

В поисках вокса я обошел стол, оставив между нами резную поверхность полированного дерева, словно это было каким-то препятствием вирусу, передающемуся по воздуху.

— Магос Мор, — начал я, как только лицо шестеренки появилось в пикт-экране, — тут у нас неприятные обстоятельства, — требуется ваша помощь и осторожность.

Глава седьмая

Прошло еще три дня прежде чем я смог переговорить с магосом лично, и к этому времени ситуация из худшей превратилась во фракнутую.

Чума продолжала распространяться среди гражданского населения и подтвердились первые случаи заболевания в 597-ом, что сделала передислокацию, которую мы устроили с талларанцами полностью бесполезной тратой усилий.

— Это уже предел, — мрачно объявил Броклау, отвечая со всем стоицизмом на который я рассчитывал, когда сообщил новость о том, что пара наших взводов[860] должна быть принесена в жертву во спасение остальных.

Ну хотя мои собственные анализы оказались отрицательными, так что кажется мое краткое общение с Ионой не повредило мне, но я ничего не мог поделать, кроме как раздумывать насколько еще продлится такая отсрочка.

— Я надеялся, что мы продержимся чуть дольше, — сказал я, следуя за ним в компактный и хорошо оснащенный командный центр, который мы нашли, когда заняли крыло дворца, обычно используемое дворцовой стражей.

Они понятным делом негодовали при выселении, но так как их осталось немного, откровенно говоря, то никто из них по моим сведениям никак не мог организовать никаких операций.

Когда я вошел в комнату, то оглянулся в поисках Катстин, но она видимо еще не вернулась со встречи с Самиером.

Они вдвоем должны были координировать стратегию для более эффективного выслеживания ходячих[861]; но каждый день еще больше поднималось из могил, и если не произойдет чудо, мы в самом скором времени уйдем в глухую оборону.

По крайней мере те, которых я нашел в некрополисе и которых привлекло изобилие мертвых тел для еды, были вычищены парой огнеметчиков; но на каждый очаг, что мы нашли и вычистили, приходилось по крайней мере двенадцать не найденных, где чума продолжала загнивать и угрожала инфицировать еще большее количество народу.

— Комиссар, — нас ждал Мор, он смотрел на гололит, где количество рун действующих подразделений продолжало уменьшаться с удручающей неизбежностью. Артиллерийская рота Диваса все еще сражалась, и я нежданно был обрадован этим. Временами он бесспорно раздражал, но мое призвание не подразумевало множество друзей, и я отчаянно не хотел бы потерять одно из них, особенно при таких мерзких обстоятельствах.

— У меня есть информация, что вы запрашивали.

— Есть прогресс? — спросил Броклау, явно ожидая только положительный ответ.

— Кое-какой, — ответил техножрец, причем со спокойной интонацией, столь почитаемой среди его братства, оставляя слушателей размышлять, доволен, подавлен или безразличен техножрец, что, учитывая проявляемые им при первой встречи эмоции, я счел хорошим знаком.

— Мы действительно нашли достаточно многообещающие антитела в крови Талларанских солдат, как и предполагал комиссар Каин.

— Отлично, — ответил я, ощущая первые слабые проблески надежды с тех пор как начался этот кошмар, — если ли возможность произвести из них вакцину?

— Больше чем возможность, — ответил Мор тем же выводящим из себя монотонным голосом, так что я продолжал сражаться за возможность понять, хорошо это или плохо.

— Нам удалось произвести первую вакцину, которую, если подобрать правильные культуры, мы сможем синтезировать в огромных количествах.

Однако наши первые испытания на зараженных полностью провалились.

— Вы имеете в виду, она не сработала, — ответил Броклау, тоном человека, который только что выиграл пари сам у себя и отчаянно не желает платить самому себе.

— Верно, — ответил Мор, — причины провала, откровенно говоря, до сих пор ускользают от нас.

— Как так? — спросил я, затем протестующе поднял руку, — пожалуйста на простом Готике.

За многие годы я разговаривал с множеством техножрецов, что выводы жизненноважны, и если я не хотел стать примерным слушателем бесконечной лекции, которая будет понятно только его приятелям из культа Механикус.

Магос биологис выглядел бы явно недовольным, если бы это было возможно с половиной лица из неподвижных жестяных изделий.

— Сыворотка доказала свою эффективность, — ответил он, — мы не можем найти никаких биологических причин, почему она не работает.

— Я уверен, что кое-что вы скоро найдете, — ответил я, тем самым поднимая моральный дух ему или себе, в тот момент я не знал, — как губернатор?

— Стремительно разлагается, — ответил Мор, его монотонный голос придавал заявлению мрачную окончательность.

— Священник Каллистер предлагает духовную помощь, которая на сей момент является единственной помощью.

Всем остальным давным-давно уже бы подарили Милость Императора, но как я уже говорил, политическая целесообразность говорила хранить бедолаге жизнь до тех пор, пока это возможно. Кроме того, я полагаю Мору требовалась подопытная жертва.

— Он все еще здесь? — спросил Броклау, и я кивнул; экклезиарх вернулся прошлым вечером с картами, что мы просили дабы отметить места массовых захоронений, и кажется не особо рвался

возвращаться в относительно опасный и населенный ходячими город, за это я не мог его винить[862].

— Будем надеяться, что инфекция его не подкосит, — ответил я, памятуя о том, что провел некоторое время с больным губернатором, и счастливо отделался.

— Возможно, но маловероятно, — уверил нас Мор, — по большей части вирус распространяется относительно медленно, и обычно симптомы проявляются после двух-трех недель.

— Тогда почему Иону он поразил столь быстро? — спросил я.

Воспоминания о нашей бешеной поездке по кладбищу всплыли в моем разуме.

— И его охранницу — Кларису. Она была убита и воскресла намного быстрее.

— Я говорю о передаче воздушно-капельным путем, — ответил Мор с такой педантичностью, которая была присуща только шестеренкам.

— Губернатора Вордена оцарапал ходячий в соборе, и возможно таким образом вирус попал ему прямо в кровь. Такой механизм передачи достаточно часто наблюдался, и он вызывает бурный рост инфекции у раненных напрямую.

— Юрген, — пробормотал я, холодный комок ужаса скрутил мои внутренности. Один из ходяцих вцепился ему в лицо, и оставил намного глубже и серьезнее рану, чем была у Ионы.

Если шестеренка прав, мой помощник возможно обречен.

— Он здесь, — ответил Броклай, совершенно не понимая, о чем я, и секунду или две спустя аромат носок археологической древности возвестил о прибытии Юргена.

— Подумал, что вам нужно перекусить, сэр, — произнес он, держа в руках поднос с сандвичами с каким-то местным сыром, который пах так, словно провел некоторое время в нижнем белье тренирующегося огрина. Ну и дымящуюся кружка танна.

— Спасибо Юрген, — ответил я, механически хватая один, хотя в данных обстоятельствах я бы скорее объявил голодовку, нежели съел хоть один. Я внимательно изучал лицо помощника.

Цвет его щек теперь был бледно-серым, но никаких следов сепсиса на открытых участках кожи, что виднелась меж клочками бороды и псориазом, под корочкой грязи его плоть оставалась такой же бледной, как всегда.

Хотя рисковать не было смысла, учитывая вирулентность вируса, с которым мы имели дело. Когда я опустил тарелку на удобную поверхность, то указал на повязку, храня спокойствие в голосе.

— Разве не самое время показать медику свою рану?

— Сейчас? — Юрген озадачился и с отсутствующим видом почесал бинты, — Честно говоря я про нее совсем забыл.

— Ну тогда я напоминаю тебе, — я театрально вздрогнул, осознавая, что мне нужен повод, чтобы отправить его без Броклау к магосу, а тот же вообще не считал это чем-то из ряда выходящим.

— Я, наверное, пойду с тобой. Гляну что там у них есть от изжоги.

— Если найдется, захвати и мне, — сказал Броклау, озлобленно глядя на оставленную снедь, — этот сыр меня убивает.

Примечание редактора

Включила без комментариев.

Взято из "Освобождение Лентонии" за авторством Ионы Вордена, незаконченная рукопись.

Теперь все пишу на вокс. Не могу держать… вещи. Оставляю следы.

Так устал. Не могу спать.

Сны о крови. Всегда кровь.

Не могу болеть. Ради них.

Ненавижу эту работу.

Ненавижу их.

Всегда кровь…

Глава восьмая

Я ждал в напряжении пока дежурная сестра госпитальер счищала затвердевшую корочку из бинтов, что наложил я на лицо моего помощника.

Он немного вздрагивал, когда отрывались полосы, несколько оторванных по ходу дело волос с лица и часть струпьев полетела в мусорный бак. Сестра заворчала.

— Да не ерзай ты. Там ничего нет.

— Ничего нет? — я склонил голову, чтобы посмотреть на рану, памятуя рваные края и потеки крови которые я заматывал меньше двадцати восьми часов назад[863].

— Сами посмотрите, — сестра стерла последнюю засохшую кровь, открыв пятно новой кожи среди окружающей грязи, в центре которой едва виднелась розовая бороздка шрама, который просто лучился здоровьем, ну по крайней мере в случае с Юргеном — самым близким цветом к здоровому.

Я от потрясения моргнул, в это время мой помощник вертел головой из стороны в сторону, рассматривая рану со всех углов в отражении на поверхности пикт-экрана сестры.

— Я вам говорил, что это просто царапина, — сказал он.

* * *

Может быть это удовлетворило моего помощника, но определенно не меня.

Если Мор был прав, а он определенно видел множество случае заражения, никто не был в состоянии самостоятельно справиться с инфекцией, которая неизбежно наступала после укуса ходячего, так же верно, как и то, что ночь следует за днем.

Верно, что Юрген всегда славился здоровьем за все то время, что мы служили вместе, большая часть заразы, которая пыталась прилипнуть к нему отступала в поисках более легкой цели, но у него никогда не было никаких симптомов болезней.

Вы только подумайте, рана на его щеке не могла как сойтись, так и зажить столь быстро.

Единственным объяснением что мне приходило в голову было то, что это как-то связанно с его особенным талантом нейтрализовать силы варпа; но это вело к неизбежному выводу, что с самим вирусом что-то не так, его природа неестественна.

Тогда это точно объясняло почему вакцина Мора не работала, возможно она пыталась лечить исключительно на физическом уровне, но если проблема глубже, и в деле какое-то варп-колдовство, то этого явно не хватало.

Вот об этом я размышлял про себя, пока мы с Юргеном выходили из операционной, я раздумывал как поступить.

Если я посвящу Мора в свои выводы, он возможно найдет способ заставить вакцину работать, и спасет мир, население и мою собственную шкуру, последнее было естественно важнее всего.

С другой же стороны, если я так сделаю, то это выдаст секрет моего помощника, и, следовательно, вызовет гнев Эмберли, поскольку Юрген станет самой высоко приоритетной целью для любых инквизиторов поблизости, желающих заполучить себе в свиту "пустого"[864], так что этот вариант не подходил.

И почему Талларанцы относительно имунны к заразе? Вряд ли среди них ходят толпы "пустых", если они вообще у них есть.

Размышляя таким образом я прошел множество коридоров дворца, не обращая внимания куда попал, и пришел в себя только когда кто-то позвал меня по имени.

Развернувшись, я неожиданно для себя обнаружил позади нас Кастин и полковника Талларанцев.

— Полковник. Полковник, — поприветствовал я каждого из них по очереди, сначала Кастин, затем протянул руку Самиеру, — должен признаться удивлен увидеть вас.

— И я тоже, — он вздохнул, с видом человека, готового к тяжкой службе, -

но прелат попросил эскорт для дороги обратно в собор, и в данных обстоятельствах ему будет спокойнее в моей "Химере", нежели в гражданском транспорте.

Что было бесспорно верно, но на его месте я бы отправил ближайшего дежурного сержанта и отделение гвардии, а не бегал бы выполнить поручение самостоятельно.

Но в этом все Талларанцы, они никогда не откажут Экклезиархии, я даже подозреваю, что он ощущал необходимость отправить кого-то с прелатом в качестве няньки, как того требовал протокол[865].

— Я так полагаю совещание было продуктивным? — спросил я и Кастин кивнула.

— Мы изобрели кое-какую новую стратегию, — ответила она, — я проведу брифинг утром.

— Я загляну на него, — ответил я с некоторым сарказмом, что меня удивило.

— Я уверен, что опыт полковника Самиера по борьбе с этими тварями на Ферантисе вдохновит вас на какие-то новые уловки.

— Будем надеяться, что так, — согласился Самиер, — хотя по крайней мере здесь эти стаи дезорганизованы и действуют полагаясь исключительно на инстинкты.

— А на Ферантисе было по-другому? — спросил я. Полковник талларанцев кивнул.

— Именно так. Там ими управляли проклятые аколиты Великого Врага.

— Вы имеете ввиду культистов хаоса? — спросил я, моя голова гудела от полу оформившейся мысли,

— Колдуны, ведьмы, эти твари?

— Хуже, — с негодованием ответил Самиер, — священники бога заразы.

— Нургл, — ответил я, помощник полковника талларанцев аж вдохнул при упоминании столь нечестивого имени. Но Самиер был из другого теста.

— Совершенно верно, — он кивнул, — они называли этот отвратительный мор благословением, и бросали жертв на наши штыки. Но мы уничтожили их всех с помощью огня и нашей веры в Императора.

В этот момент в зал зашел Каллистер, о чем-то оживленно беседую с Мором, и я наполовину уловил суть, что Иона уже на полпути к Золотому Трону и что они ни фрака не могут с этим поделать.

Завидя их обоих и ощутив аромат своего помощника у меня за спиной, в разуме последний элемент головоломки встал на место.

— Магос, — позвал я, — ваша светлость, я думаю у меня есть решение нашей проблемы.

— Состояние губернатора стабилизировалось, — доложил Мор через пару часов, заходя в командный центр, — по крайней мере физическое, хотя от его разума мало что осталось. Но как мы догадались?

Несмотря на всего усилия говорить спокойно, как всегда делают шестеренки, он не смог убрать удивление из своего тона, и я позволили себе в этот момент испытать чуть-чуть самодовольства.

— Завидев вас вместе с прелатом, внезапно на меня сошло озарение, — ответил я, — особенно после того что мне сказал полковник Самиер.

Я догадался, что инфекция может быть, как физической, так и духовной, и благочестие его солдат хранило их от заразы.

Что позволило мне полностью избежать деликатной темы насчет сверхъестественного таланта Юргена и его реакции на укус ходячего.

— И значит благословение сделает ее эффективной прости вездесущей заразы… одного из Губительных Сил, — вклинился Каллистер, дабы показать свою осведомленность, и изящно обошел необходимость упоминать Нургла.

— Кажется стоит попробовать, — сказал я, — Талларанцы всегда говорили, что вера их самое крепкое оружие в арсенале, и в этом случае это буквально так.

— Вы можете благословить остальную партию вакцины? — спросила Кастин, возвращая дискуссию из заоблачных материй исключительно в практическое русло, что и требовалось от образцового офицера.

— Конечно, — прелат несколько надулся, явно обрадованный тем, что стал центром внимания, — у вас ее много?

— Только несколько пробирок, — признался Мор, — но если это будет эффективно, мы произведем еще.

— У нас хватит, чтобы вакцинировать полк? — спросил я, и техножрец кивнул.

— Наверное да, по крайней мере большую часть бойцов.

— Хвала Трону, — воскликнула Кастин, на что прелат отреагировал рефлекторно благословляя ее, — а можно ее использовать как оружие?

— Я не уверен, что понял вас, — ответил Мор, позволив в своем тщательно модулированном голосе появиться ноткам смущения.

Однако Самиер, мгновенно ее понял, как воин и кивнул в подтверждение.

— Если она стабилизировала губернатора Вордена, то должно быть нейтрализовала вирус во всех его системах.

А что будет если ходячий получит дозу?

— Активный вирус в кровеносной системе будет уничтожен, и кадавр станет инертным, — ответил магос, словно объясняя очевидно, что для него скорее всего так и было.

— Вы сможете подойти к стае ходячих и каждому в руку воткнуть иголку? — скептически спросил я.

— Так не сработает, — сказал Мор, совершенно не поняв сарказма, как часто происходило с техножрецами, учитывая их склонность воспринимать все буквально, — их сердца не бьются, так что сыворотка не пойдет по их системам.

— Значит мы будем уничтожать их дедовским способом? — спросила Кастин.

— Возможно нет, — ответил Каллистер, — если инфекция действительно проявление сил… чумного лорда…, - в этот момент он замешкался, все еще ощущая себя очень некомфортно от того, что ссылался на одно из Темных Богов, даже в таких общих терминах, — то простого контакта с освященной жидкостью будет достаточно, чтобы изгнать заразу Хаоса.

— Антитела впитаются в кожу через ткань и уничтожат вирус, — добавил Мор.

— Тогда похоже, что нам нужно будет распылять ее с воздуха, — сказал я, подходя к гололиту и осматривая топографическую карту в поисках чего-нибудь похожего на военный аэродром.

— У ополчения были какие-нибудь воздушные суда?

— Четыре эскадрона "Валькирий", — ответил мне Самиер, даже не потрудившись взглянуть в любые источники информации. Так как он держал с ними связь намного дольше любых других экспедиционных сил, то я готов был принять его слова за правду.

— Которые, к сожалению, абсолютно бесполезны без пилотов.

— Ну должны же остаться хоть какие-то не зараженные, — сказал я, но талларанский полковник покачал головой.

— Самая ранняя вспышка произошла в ПВЗ[866], - огорченно ответил он, — мы активно пользовались воздушными судами для нашего начального дислоцирования.

Ну и конечно же их экипажи первыми столкнулись с вирусом.

— А как насчет шаттлов? — настаивал я, — на орбите достаточно кораблей, с которых мы их можем реквизировать.

— Иона объявил планетарный карантин. помните? — сказала Кастин, сквозь ее спокойный тон все равно слышалось огорчение, — ни один из них не приземлится, пока его не отменят.

Что мы не могли сделать, не объявив о его состояние все планете.

— Фрак его за ногу, великолепно, — в сердцах заявил я, — и как нам прикажите распылять сыворотку?

Я развернулся, как только в меня накрыло знакомым ароматом, как я и ожидал, к нам шел мой помощник.

— Да Юрган, что там?

— Вокс-сообщение, сэр, — ответил он, протягивая мне измятый листочек с каракулями, который тут же неприятно прилип к моим пальцам, — от майора Дивоса. Он интересуется, дошло ли до вас последнее сообщение.

Юрген скосил глаза на листок.

— Извините, я заляпал его джемом.

— Все в порядке, — я глубоко вдохнул, памятую, что лучше дышать ртом, и спокойно выдохнул, используя это вторжение чтобы хоть чуть-чуть успокоится.

В конце концов у меня был репутация хладнокровного человека в случае кризиса, несмотря на то, что абсолютно не заслуженная.

— Ответь ему, что я благодарен за приглашение, но на самом деле сейчас не в состоянии участвовать в любых мероприятиях.

— Очень хорошо, сэр, — ответил Юрген и развернулся, чтобы уйти, обходя мешавший гололит.

В этот момент мне в глаза бросилась иконка, отмечающая положении батареи Диваса, и я спешно позвал Юргена обратно, когда в памяти всплыло то время, когда мы служили вместе.

— Подожди, — сказал я, — забудь об ответе. Спроси его, есть ли у них до сих пор запасы химического оружия.

— Газовые снаряды, понял, — ответил Юрген, и слегка кивнул, подтверждая, что должным образом понял текст, после чего снова исчез в поисках вокса.

— Я как-то не понимаю, чем они нам помогут? — спросила Кастин, — нельзя ведь отравить кого-то, кто уже мертв.

— Нам и не нужно, — ответил я, — снаряды заряжены для взрыва в воздухе, чтобы рассеять содержимое как можно сильнее.

Если мы зарядим их вакциной, то одного залпа хватит, чтобы сразить наибольшее число ходячих.

— А это сработает, — согласился Мор, и на секунду тупо уставился в пространство, — учитывая текущие погодные условия, которые с вероятностью в восемьдесят семь целых триста двадцать четыре тысячных процента, в следующие девятнадцать часов…

— Спасибо магос, это обнадеживает, — я спешно прервал его.

— Наконец-то у нас есть хоть что-то, чтобы пошатнуть весы, — произнесла Кастин, ее уверенность в хорошем исходе была на порядок выше моей, — а после этого мы вычистим город сектор за сектором.

— А потом и остальные очаги инфекции, — добавил Самиер. Он пялился на меня с тем бычьим выражением лица благоговейного восхищения, которое я обычно привык видеть среди гражданских на официальных приемах.

— Вы и вправду идете по стопам Императора, комиссар.

— Так же, как и все мы, — ответил я, ощутив, что в этот момент лучше выказать самоуничижение. Это произвело именно тот эффект, который я ожидал.

— Не скромничайте Кайафас, — сказала Кастин, — если это сработает, то вы только что спасли планету.

— Если, — тихо ответил я, не в первый раз осознавая, сколь многое зависит от этого короткого слова.

Примечание редактора

Не впервые я задаюсь вопросом, а стоят ли конкретно эти дополнительные материалы, представленные ниже, усилий по чтению? Но в данном случае с прискорбием понимаю, что стоят.

Хотя проза Суллы как всегда испытание, чтобы продраться сквозь нее, она подытожила события кампании, которые Каин, столь типично, опустил.

Из произведения "Как феникс, вставший на крыло: ранние кампании и славные победы Вальхалльского 597-го" за авторством генерала Дженит Суллы (в отставке), 101.М42.

В эти последние отчаянные дни нас в самом деле сильно прижали; и чем сильнее мы сражались, несмотря на преимущество в скорости, мобильности и дальнобойности оружия, все это сходило на нет, компенсировалось нашим врагом численным преимуществом.

И это преимущество, на самом деле, постоянно только увеличивалось, поскольку любой павший становился потенциальным новобранцем в темные ряды ходячих мертвецов. Я уже потеряла счет количеству раз, когда видела какого-нибудь шаркающего ходячего в нашей униформе или униформе полков-союзников, и начала опасаться дня, когда мне придется увидеть бренные останки знакомого из наших рядов.

Как наши доблестные товарищи по оружию могли видеть трупы тех, с кем они рука об руку сражались и который столь низко пали, я даже боялась себе представить. Но моральный дух неуклонно падал, и я могла только рекомендовать поддерживать силу духа и преданность Императору.

Пока число ходячих росло, а число защитников Виасаликса продолжало падать, стали происходить изменения в блуждающих стаях неупокоенных мертвецов.

Принимая во внимание, что по началу их было достаточно мало, они начали объединяться в гораздо больше группы, представляя таким образом значительную угрозу тем, что должен был противостоять им. Кроме того, пока мы не выучили урок, некоторые патрули были убиты в попытках вступить в ближний бой, ошибочно веря в огневую мощь своего оружия.

После этого мы держали дистанцию, и отделения держались друг друга, чтобы в случае чего прийти на помощь.

Однако даже эти маневры были недостаточны, чтобы в полной мере сдержать их все растущее число, и с огромной неохотой мы были вынуждены оставить отдаленные районы, сконцентрировав свои силы в центре города вокруг дворца губернатора.

Словно почуяв победа, адские легионы мертвых шли к центру, окружая фортифицированные районы и осадив самый великий символ Имперской мощи в Лентонии.

Почему все события развивались именно таким образом — озадачивало, поскольку с самого начала они не выказывали ни единого признака тактической сообразительности.

Однако вскоре шокирующая причина их поведения вскоре вскрылась, и ни кем иным как комиссаром Каином, который, верный своей скромной героической натуре, решительно добился самого опасного назначения.

Глава девятая

Если говорить откровенно, я надеялся на относительно спокойную жизнь после, нежась в лучах славы от решения проблемы, в то время как кто-нибудь другой займется этой работенкой.

Ну и конечно же по каким-то причинам ничего не вышло. Казалось, что каждый ходячий в городе выбрал именно эту ночь, чтобы кинуться на наши оборонительные рубежи, нескончаемой волной бродячей падали.

— Я никогда не думал, что на этом континенте столько трупов, особенно в Висаликсе, — сказал я, глядя на плотно забитые улицы за стенами периметра в свете дуговых ламп, смонтированных вокруг них. Которые в более спокойные времена освещали здания для эстетического наслаждения прохожих в ночные часы.

Теперь они светили на улицы и на темное пространство парка снаружи; бледное свечение отражалось от мраморных стен внушительного склепа в центре некрополиса, мимо которого мы с Юргеном столь драматично пронеслись.

Повсюду я видел шатающихся ходячих, они толпами забивали дороги и лужайки садов парка, причем столь плотно, что конец толпы терялся где-то за границей освещения.

— Их тут должно быть тысячи.

— Мертвых всегда больше, чем ты думаешь, — сардонически заметил Броклау, осматривая толпу через ампливизор.

Приглушенное стаккато оружия прерывало нашу беседу, когда охраняющие дворец солдаты поливали постоянным огнем плотные ряды трупов ниже, в то время как другие наши подразделения изматывали их фланги.

Но это было все равно что сдирать кожу с кита чайной ложкой, чем больше мы косили трупов, тем больше ходячих занимало место павших.

— Их что-то будоражит, — произнес мой помощник, неожиданно материализовавших за моей спиной, обычный предвестник его появления тонул в вони разложения, исходящей из-под стен.

Он вручил мне бумажку с сообщением, на сей раз благосклонно не заляпанную едой.

— Майор Дивас отдает честь и да, у них есть снаряды с газом.

— Ну хоть что-то, — ответил я, пока группа солдат пробежала по парку ниже и начала поливать подступающих трупов из огнеметов.

Дым поплыл в нашем направлении, и вонь внезапно стала в десять раз хуже.

— Они смогут смогут распылить вакцину, как только магос и прелат подготовят очередную порцию.

Каллистер и Мор уехали с Самиером несколько часов назад, до прибытия ходячих, и с некоторой удачей они уже должны были начать работу за заграждением из Талларанских бойцов, и я с великим ожиданием и личной заинтересованностью ждал завершения этой работы.

Я так понимаю ничего им особо помешать не могло, так как казалось, что все ходячие Лентонии по какой-то причине кинулись на нас.

— Вы действительно считаете, что мы сможем продержаться так долго? — спросил Броклау, по его тону было понятно, что он не очень-то горит услышать ответ.

— Император защищает, — ответил я, словно бы действительно верил в это и пылко надеялся, что так и есть, и насколько я видел, майор был прав.

Огнеметчики под стенами уже бежали обратно в укрытие, их все еще горящие жертвы натыкались на баррикады, треск их ребер был слышен даже через рев пламени, а стальные балки заборов гнулись внутрь под давлением тел снаружи.

Несколько кусков рокрита оторвалось от фундамента опор и те застучали по дороге, словно гравий по булыжникам. Я невольно вздрогнул. Таким макаром нас задавят числом через пару часов.

Оставив Броклау с его мрачными прогнозами, я сделал круг по нервным бойцам, повышая моральный дух банальностями или мрачными шуточками, но мужчины и женщины были напуганы, и я не мог их за это винить.

Надо признаться, что и я тоже, хотя не мог признать это, так что надел маску мрачной решимости, которую относительно легко было изобразить.

Я завершил свои скитания в операционном центре, где меня холодно поприветствовала Кастин.

— Все выглядит не очень хорошо, — сказала она, указывая на гололит.

— Да, не очень, — согласился я. Я не мог сказать, что все ходячие города осаждали нас, но определенно казалось именно так.

Насколько я мог видеть, было еще несколько иконок в других местах, группы оттянулись к границам карантинной зоны в поисках свежего мяса оставив битву на истощение и выступившие против востроянских защитников и почти возобладавшие.

— Есть мысли, что их манит сюда?

— Ни единой, — ответила Кастин, — если только не вы эта магнетическая персона.

— Ну это вряд ли, — отозвался я. Были враги в прошлом, которые доставали меня находясь под впечатлением, что моя репутация заслуженная, но они искали сражения против стоящего оппонента, и умирали разочарованными в по обеим статьям.

Но они были разумными и в своем роде даже странным образом культурны, будь то ксеносы или же тронутые Хаосом, а эти куски гниющего мяса, ожившие от воздействия сверхъестественного вируса вообще не осознавали себя.

— Что бы это ни было, это их большая ошибка, — завершила Кастин скорее с бравадой, нежели под влиянием трезвых тактических расчетов.

— Будем надеяться, что так, — отозвался я, увеличивая изображение района вокруг дворца.

Батарея артиллерии была всего в паре километров, но пока Мор не изготовит следующую партию вакцины, и Каллистер не благословит ее, помощи ждать было неоткуда.

Конечно мы всегда могли вызвать удар артиллерии обычными боеприпасами по самым плотным группам ходячих, но они подобрались к нам так близко, что вероятнее всего залп заденет нас, если что-то пойдет не так, а мы были не столь отчаянном положении.

И все же. Когда трехмерная карта дворца и окрестностей развернулась, мой взгляд упал на критически важную деталь, которую я упускал.

— А это что за тоннели?

Кастин пожала плечами.

— Полагаю, просто обычные. Остатки прошлого города[867], ну и тайный ход для губернатора всякий на случай.

(Которым предшественник Иона не смог воспользоваться, поскольку его убийцы совершенно не спортивно подстрелили его на открытом воздухе).

— Ну да, — я ощутил, как мои ладони зазудели, когда в голову пришла особенно неприятная мысль, — они ведь надежно запечатаны, да?

Последнее в чем мы нуждались, чтобы толпа ходячих кадавров выскочила у нас из-под ног.

— Да, — уверила меня Кастин, к моему огромному и невысказанному облегчению.

Она подстроила дисплей, полностью раскрывая систему туннелей.

— Вот здесь старый водозабор, а водосбросы заварены.

Она указала на другое узкое место.

— Вот здесь должен был пролегать маршрут отхода, идущий по сервисным туннелям, но охрана дворца во время мятежа заложила их кирпичом, пока определялась чью сторону занять.

— Ну судя по всему она до сих пор держится, — сказал я. Вряд ли какой-нибудь ходячий мог воспользоваться киркой и лопатой, но я бы не прожил так долго, если бы принимал что-то как само собой разумеющееся.

И тут проснулось мое врожденное понимание туннелей, а вместе с ним и внезапное понимание.

— Эти сервисные туннели выходят практически к артиллерийской батарее.

— Может быть, — рассудительно произнесла Кастин, явно приходя к той же мысли, что и я, — а у нас все еще есть пробирки с вакциной, что благословил прелат.

Так как мы надеялись вакцинировать всех наших бойцов, но события развернулись так, что атака ходячих оставила мало времени на организацию.

Она повернулась ко мне.

— Ты же наш эксперт по туннельным боям[868]. Как быстро доберешься до артиллерии?

— А это зависит от того насколько туннели пусты, — сказал я, рассматривая вопрос.

Нельзя было предугадать кто там рыскает в темных туннелях, но были неплохие шансы, что там намного лучше, чем в окружении ходячих.

С другой стороны, я не очень-то стремился бегать по ним в одиночку, пока остальной полк охраняет меня от ходячих.

— Я как-то не уверен, что именно я должен пойти туда. У меня аж комок к горлу подступает от мысли, что я оставлю вас в беде, я обязан об этом заявить.

На мгновение я решил, что переиграл, но Кастин печально улыбнулась.

— Я знала, что ты так скажешь. Но больше никто так хорошо не разбирается в туннелях. Ты наш лучший шанс, — ее улыбка увяла, — а если говорить прямо, то последняя надежда.

Если ты не пройдешь, к утру мы все присоединимся к бедолагам снаружи.

Если правда от нас что-то останется, когда они прекратят жрать.

— Тогда не мешкаем, — слабо отшутился я, пытаясь не думать об этом. К этому времени мы уже очень давно служили вместе и мысль о том, что я потеряю одно из своих немногих друзей, расстраивала меня.

— Я выделю тебе отделение, — сказала Кастин, что было приятно, хотя бы за парой бойцов я спрячу свою шкуру.

Но когда я подумал о том, что это значит, то был вынужден с полным сожалением отказаться.

— Я возьму только Юргена, — произнес я, — мы будем двигаться гораздо быстрее и тише вдвоем.

Не говоря уже о том факте, что если я не пройду и решу сбежать в другом направлении, то мне придется искать правдоподобное объяснение такой внезапной смене плана.

— Ты эксперт, — ответила Кастин.

— Да, — согласился я, желая, чтобы это было не так.

Глава десятая

Доступ к сети туннелей под городом оказался относительно простым. Вход в крысиную нору бывшего губернатора был спрятан за полкой с местными винами. Местная стража, что запечатывала вход, очевидно решила, что легче сначала их выпить, прежде двигать полку, судя по фруктовому аромату и разбитым бутылкам, что остались после них, когда работа была сделана.

К тому времени когда я забрал все пробирки с вакциной и осторожно упаковал их в мягкий ранец, что перебросил себе за плечо, чтобы он болтался у бедра. и о том, чтобы в случае чего в мгновение ока достать лазпистолет, группа саперов уже пробила недавно зацементированную кладку.

Они опирались на свои ломы, когда мы с Юргеном осторожно заглянули в проход, который был равномерно заштукатурен, видимо, чтобы улепетывающие аристократы не запачкали свои мантии.

— Немного воняет, — огласил мой помощник, явно снова упуская иронию, и я кивнул, почуяв постоянный аромат стоящего рядом со мной.

В воздухе витал канализационный запашок, подсказывающий о близости стоков, его чуть оттенял запах пыли, плесени и влажности, и на секунду я ощутил ностальгию по лабиринтам своего детства.

Однако, что более важно, вонь разложения плоти слава Императору отсутствовала, если там внизу и были ходячие, то явно немного.

— Кажется чисто, — сказал я и нажал на комм-бусину в ухе, — мы выходим.

— Со всей скоростью, — сказала Кастин, ее голос искажался крошечным вокс-ресивером, — двенадцатая ждет вас.

— Скажи Торену приготовить немного танна, — ответил я, ощутив, что это станет явно демонстрацией бравады, — нам может быть захочется пить по прибытию.

Я почти ожидал, что в разговор вклинится Дивас, с одной из своих глупых ремарок, что он де, хотел бы быть с нами, но только статика шипела на оперативной частоте 12-ой Полковой Артиллерии.

Что не удивительно, маломощный сигнал вокс-бусины не пробивался через такую толщу камня и почвы.

— Передам, — пообещала Кастин, когда мы перешагнули рваную дыру в кладке, и я обернулся к слоняющимся саперам.

— Запечатывайте, — приказал я, несмотря на естественное отвращение к мысли о том, что единственный путь к бегству будет отрезан.

В любом случае они так и сделают, но теперь я мог сказать, что это была моя идея.

Не ожидая начала, потому что уж очень бы это напомнило, словно нас замуровывают в склепе, я пошел во тьму, Юрген трусил сзади меня.

Во время строительства туннелей в потолки были встроены люминаторы, но мы решили не зажигать их, чтобы не привлекать внимания. Вместо этого мы шли с относительно узким конусом света от люминатора, что мой помощник прицепил к выступу держателя штыка, чего нам вполне хватало.

Я так же с радостью отметил, что он прихватил с собой любимую мелту, которую всегда брал если ожидал беды, он как обычно забросил ее себе за спину, откуда в случае надобности мог моментально достать. Очень мудрая предосторожность, как выяснилось в дальнейшем.

Через сотню метров мы подошли к концу нового туннеля и очутились перед толстой металлической дверью, с совершенно неуместной шестеренкой Адептус Механикус.

Юрген закинул за спину лазган и потянулся за мелтой.

— Подожди секунду, — сказал я, не имело смысла ставить дверь в этом месте.

Если бы я строил секретный ход дабы спасать свою жизнь, я бы вряд ли хотел, чтобы что-то задержало меня хотя бы на секунду.

Я осторожно прикоснулся кончиками пальцев к холодной стальной поверхности и осторожно толкнул ее. Под давление дверь поддалась, открыв проход во тьму.

— Притуши свет.

Мой помощник подчинился, снова приготовив лазган. И я открыл дверь на полную. Она бесшумно скользнула на хорошо смазанных петлях.

Как я и ожидал, пол на другой стороне был на том же уровне, что и у нас, если ты шлепнешься на пол лицом, то это вряд ли как-то поспособствует быстрому перемещению, так что я скользнул дальше в проход, позволив другим чувствам заполнить пустоту в сенсорных ощущениях, что образовалась от отсутствия света.

Здесь сильнее ощущался канализационная вонь, что не удивительно, так как туннель соединялся со сливом шахтой доступа в сотне метров дальше, когда я напряг слух, то смог разобрать только слабое журчание в том направлении.

На него накладывалось отраженное эхо, шуршание грызунов и чириканье, несколько тревожно, но к моему облегчению я не услышал ничего похожего на шаркающую походку ходячих.

— Все чисто, — пробормотал я, и Юрген снова зажег свет, разогнав осмелевших грызунов, что подобрались поближе, дабы обнюхать и рассмотреть незваных и непрошеных гостей, те унеслись во тьму.

— Фракова непочтительность к Омниссии, — прокомментировал мой помощник, когда дверь за нами закрылась и появилась еще одна эмблема Механикус на другой стороне, вместе пожелтевшей от времени молитвенной полоской, припечатанной каплей воска.

Дверь выглядела как портал доступа к какой-то городской инфраструктуре, представляющую интерес только техножрецам, что назначили следить за ней, а поскольку таких никогда не существовало, сюда дважды никто не заглядывал.

— Полагаю они дождались, — это пожелание скорее всего исполнилось, учитывая судьбу человека, который конструировал его.

Дальнейшие обсуждения были лишними, я трусцой бежал вперед в том направлении куда нам нужно, сознавая, что время было жизненноважным. Если мы доставим вакцину слишком поздно чтобы снять осаду с товарищей, моя репутация человека, который вырывает победу из пасти поражения в последнюю секунду, будет скомпрометирована навсегда.

Кроме того, мне нравилась Кастин и остальные, и у меня не было желания увидеть их в качестве корма для ходячих.

Через несколько секунд вонь канализации усилилась, и я заметил слева шахту доступа, нишу в заляпанной кирпичной стене, вглубь вела лестница.

Оттуда тоже доносились звуки, который я поначалу принял за журчание воды, но когда я смог осознать рисунок эха, то осознал, что они подозрительно напоминают голоса.

— Там внизу кто-то есть? — прошептал Юрген, явно услышав их тоже, и без приказа тут же снова выключил люминатор.

Я мгновенно замер, так как мы погрузились в кромешную тьму и подождал пока глаза подстроятся. А теперь виднелось слабое свечение, исходящее из шахты под ногами.

— Похоже на то, — ответил я аналогичным шепотом, — но в эту секунду это не наша забота. Нам нужно доставить вакцину.

Не говоря уже о том факте, что я совершенно не горел найти новые приключения на свою пятую точку.

Мы доложим об этом, когда проберемся к 12-ой, и отошлем отделение штурмовиков, чтобы они проверили.

Существовал огромный шанс, что это кучка гражданских, который пробрались вниз в поисках какого-нибудь убежища от ходячих.

— Вы правы сэр, — согласился Юрген и снова включил свет.

И тут же нажал на спусковой крючок лазгана.

За это я вряд ли мог его винить.

Группа оживших кадавров блокировала туннель спереди, и как минимум десяток шел в нашу сторону протягивая руки.

Я выругался, виня себя в том, что так зациклился на звуках из-под ног, что совершенно упустил шум их приближения.

Ну а затем треск лазгана на полном автомате поглотил все остальные звуки.

— Их слишком много, сэр, — излишне высказался Юрген, в это время передний ходячий зашатался под градом лучей, разрывающих его грудь, — я не могу достать мелту.

И это было печально очевидно — в тот момент как он прекратит стрелять, чтобы сменить оружие, вся орда кинется вперед.

Если мы развернемся и побежим, мы с легкостью их обгоним, но наш путь к отступлению во дворец теперь блокирован, к тому же если мы не доставим вакцину, я никогда не искуплю.

Канализация, с другой стороны, шла примерно в нужном направлении, и если мы пойдем туда, у нас появится шанс избежать кадавров и не очень-то потерять во времени.

— Вниз по лестнице! — заорал я, надеясь, что ходячие не умеют карабкаться.

Думать больше было некогда, нужно было действовать, и я в мгновение ока слетел вниз по ржавым перекладинам оказавшись по лодыжку в вонючей жиже.

Я не особо вдавался в план канализационной системы, не ожидая необходимости туда спускаться, но мое чувство направления оставалось как всегда надежным, и я с легкостью представил себе наш маршрут.

С той стороны лучился свет, и я вовремя разглядел, что мне спешно нужно уворачиваться от падающего Юргена. Тут была важно скорость, нежели собственное достоинство[869].

— Они от нас отстанут, — высказался помощник, когда ходячие в полном недоумении закружили вокруг отверстия в потолке, явно не соображая куда мы внезапно пропали.

— Если только они все не попадают вниз, — добавил я, не желая ждать и выяснять каковы шансы того, что гравитация разрешит то, что не может воля, и я пошел на свет вдалеке.

— Смотри куда ступаешь, — добавил я, — главный туннель должен быть глубоким.

Сам слив был примерно трех метров в высоту со сводчатым рокритовым потолком, сточные воды по большей части стекали в центральный канал, по бокам пол поднимался над водой, так что мы могли относительно быстро передвигаться несмотря на то, что по нашим ботинкам при каждом шаге били расходящиеся волны.

Юрген замешкался на секунду, поменяв оружие, пока выдался такой шанс, и побрел за мной, его мелта зарядилась и готовы была встретить врага.

Лишившись света от его лазгана, я включил свой собственный люминатор и тут же пожалел об этом, когда случайно взглянул на проплывающий у ног поток.

Мы прошли едва сотню метров, когда громкий, отдающий эхом шлепок возвестил нас о том, что случилось неизбежное, и как минимум один кадавр упал в люк вслед за нами.

Я оглянулся как раз в тот момент, когда еще один темный силуэт грохнулся в вонючую жижу под дырой, последовав за первым под напором тел своих товарищей сверху.

Вскинувшись на звук, Юрген развернулся и разрядил мелту, но попал ли он в кого-то или нет, нельзя было сказать — термальная отдача вскипятила канализационный поток вокруг целей, подняв облако прогорклого пара, который тут же забил рот и нос, и больно резанул по глазам.

— Надо было их лазганом, — печально произнес Юрген.

— Давай просто пойдем дальше, — сказал я, с опаской глядя на рукотворный туман поднятый в канализационном туннеле.

Через секунды он полностью заволок весь проход, уменьшив видимость до пары метров и сделал люминаторы бесполезными, свет просто не мог пробить окружающую дымку.

Я выключил его, предпочитая положиться на звук эха и идти у стены, и просто надеясь, что берег внезапно не закончится или не сузится.

Погасив собственный свет, мы увидели, что освещение вдалеке пробивается через облако пара прерывистым мерцанием, что хоть как-то позволяло мне ориентироваться.

Услышав нерегулярные шлепки шагов где-то в пелене позади нас, я достал свое оружие и насколько мог ускорился.

С учетом того, что туман приглушал звук, никак нельзя было понять сколько ходячих идут за нами, хотя пелена уже начинала рассеиваться.

Через несколько метров свет впереди засиял ярче, и я разглядел смутные очертания заросшей мхом стены рядом со мной.

Бормочущие голоса теперь тоже были слышны лучше, я и напряг слух, с благодарностью воспринимая новый ориентир.

Я все еще не мог разобрать отдельные слова, но казалось, что разговаривают несколько человек.

— Может быть предупредим их? — спросил Юрген.

— Думаю, надо, — согласился я, словно бы эта мысль тоже приходила мне в голову, вместо очевидной — проскользнуть мимо, пока ходячие набросятся на новых жертв.

С другой же стороны, кто бы там ни был, они наверняка хорошо знают канализационную систему, чтобы направить нас прямиком в нужное место, чтобы нам не пришлось искать альтернативный маршрут самостоятельно.

Рассудив таким образом, я свернул в нишу крошащейся стены, из которой лился свет, так решительно, словно все это время намеревался так поступить.

Как я и ожидал, пролом вел к металлической двери, неотличимой от той подделки, через которую мы вошли в систему туннелей, за исключением того, что она оставалась приоткрытой, позволяя свету и голосам разноситься по канализации.

Я уже был готов открыть ее, когда мой помощник неодобрительно ткнул в меня большим пальцем.

— Техножрецы себя так не ведут.

— Верно, — согласился я, остановившись, чтобы взглянуть на отчеканенную эмблему Механикус на двери. Она была почти сбита ударами молотка, но было ли это преднамеренным вандализмом или же просто побочным неразумением, когда выламывали дверь, я не мог сказать.

Те мне менее, вместо того чтобы открыть ее и зайти внутрь, как я намеревался, я расширил проход, чтобы мы могли войти и шагнул внутрь с оружием наготове.

Похоже, что это была гидравлическая камера, дабы снизить внезапно возросший поток воды, огромный, прямоугольный резервуар с мостками из стальных ячеек, приваренных примерно на две трети высоты от пола.

Там, где мы стояли с Юргеном начиналась лестница, ведущая к мосткам и, согласно моему врожденному пониманию туннелей, металлическая дверь на мостках вела прямо в тот туннель, из которого нас вынудили спрыгнуть вниз.

Однако из всего, что было внутри это оказалось не главным.

Сложно было сказать кто ошеломлен больше, обитатели камеры или же мы с Юргеном, потому что мы ожидали найти группу туннельных жителей, прячущихся пока их не найдет помощь или ходячие, но никак не гнездо еретиков, потому что согласно своим сородичам, они находились в бредовой иллюзии, что слишком умны, чтобы их нашли.

Но все вышло как вышло, и уж будьте уверены, мы с Юргеном пришли в себя быстрее, возможно потому что наши жизни были полны подобными неприятными сюрпризами, которые встречались столь часто, что мы почти привыкли к ним.

— Чужаки! — завыл ближайший парень, очевидно на случай, если остальные вдруг ослепли и не заметили пару хорошо вооруженных солдат, стоящих прямо перед ними.

На нем были лохмотья и от него до такой степени несло нечистотами, что по сравнению с ним Юрген определенно приятно благоухал, и на секунду я даже решил, что он с приятелями всего лишь безвредные бродяги.

Затем я заметил перевернутый треугольник бубонов, гноящихся в самом центре его лба, и все сомнения исчезли. Я до сего момента видал множество последователей Хаоса, чтобы опознать метку добровольного последователя Нургла, и ткнул цепным мечом, моментально украсив нашу обстановку внутренностями выродка.

Что, на мой взгляд, только добавило шарма.

Там, где мы стояли пол был покрыт грязью глубиной в пару сантиметров, но повсюду за ними виднелись кучки определенным образом расположенных могильных холмиков, слепленных из нечистот, при взгляде на рисунок воротило, а вонь стояла невыносимая. Я тут же ощутил зудящее чувство узнавания. Однако обдумывать было некогда, так как безумцы ринулись в атаку, слегка скользя по унавоженному полу, размахивая ржавыми ножами и заточенными костями.

Я уложил одного очередью из лазпистолета, и развернулся, чтобы парировать удар другого, чей расслаивающийся нож взорвался окисленными осколками, когда соприкоснулся с зубцами моего меча.

Но до того, как я уложил его, шарахнула ослепительная вспышка выстрела мелты Юргена, ошеломив меня, как это часто бывает в замкнутых пространствах, благодаря чему гаденыш пробил мою защиту, воспользовавшись секундой дезориентацией, и ткнул меня меж ребер заостренным металлическим прутом.

Я с легкостью успел уклониться от неуклюжего выпада, оттяпывая ему руку у локтя, завывая он рухнул на пол, в это время мой помощник заживо кремировал других его братьев.

— Заткнись, — раздраженно заявил я, — а то собственных мыслей не слышу.

После чего стремительно пнул его по горлу, сминая голосовые связки, так что ему оставалось корчиться пару минут, прежде чем задохнуться.

— Впечатляет, — произнес чей-то тягучий голос, и вперед вышел магистр ковена. Его движения были ленивы, словно у игрока в тарро, который считает, что у него все инквизиторы.

Несмотря на то, что его тело было деформировано опухолями и бубонами, он напоминал скорее орка, нежели человека. Он двигался с грацией, которая выдавала нечеловеческую мощь, один глаз заплыл и истекал гноем, второй же лихорадочно блестел.

Он даже не удостоил взглядом расчлененных и зажаренных аколитов пока удивительно неторопливо пробирался через кучки нечистот, то тут, то там останавливаясь, чтобы переложить сгнивший фрукт или распятый крысиный труп.

— Но меня наделил дарами сам Дедушка!

— А меня наделили лазпистолетом, — ответил я, не в настроении болтать с безумцем, и нажал на спусковой крючок, всадив лазерный разряд прямо в голову.

Из открытой раны потоком ударила гниль, он пошатнулся, на его лице появилось почти комичное удивление, затем я с тревогой заметил, что гниющая плоть начала стекаться обратно, гладко сходясь над свежей, истекающей гноем червоточиной.

— Еще один гребаный колдун, — поднимая мелту пробормотал Юрген, — ну почему нам всегда попадаются колдуны?

— Не всегда, — напомнил я ему, — иногда крады, или некроны, иногда мутанты или… другие твари.

— Каждый раз, когда мы лезем вниз, — настаивал Юрген с пылким упорством, которое обычно демонстрировал, если чувствовал, что предстоит та еще работенка, — это уже против правил.

— Это было непростительно грубо, — заявил еретик, словно комментировал какую-то непоправимую оплошность на котильоне, который сам организовал.

С одной из кучек нечистот в центре комнаты, он нагнулся и поднял человеческий череп, все еще покрытый гниющей плотью, и ноющее чувство узнавания внезапно обрело смысл.

Вся камера была трехмерной моделью города, как в гололите в командном центре, но слепленная из грязи и нечистот вместо лучей света. А череп покоился на кучке, что олицетворяла собой дворец губернатора.

— Хотел бы я, чтобы вы разделили с нами радость благословения Дедушки, но вы не заслуживаете такой чести.

Вместо этого я призову парочку его зверушек, чтобы они разодрали вас на части.

— Ну удачи, — ответил я, все происходящее внезапно обрело смысл.

Вот почему ходячие облепили дворец, этот безумец нашел способ управлять ими.

Самиер рассказывал мне, что видел такое же на Ферантисе, хотя я не ожидал столкнуться с таким лично.

— Ты серьезно считаешь, что используя голову ходячего ты сможешь приказывать им?

— А почему нет?

Пока он говорил, я мог бы сказать, что его единственный глаз полыхнул безумием, но он на самом деле горел с самого начала, как мы только его увидели.

Если ты собираешься продать душу воплощению физического разложения и умоляешь наслать на себя всякую заразу, то на мой взгляд с самого начала у тебя не все дома.

— Их воскрешение дар Нургла его группе преданных последователей.

После годов, когда мы скрывали свою сущность от лакеев бога-трупа, он наконец-то наградил нас, послав свое благословение этому миру.

— Не хочется прерывать твой лепет, — ответил я, — но честно скажу тебе, носители чумы закончат свое существование на Лентонии.

Они никуда не смогут распространить ее.

Да и сомневаюсь я, что есть хоть одна планета Империума, где не нашлось бы парочки дебилов, заискивающих перед лордом разложения[870]. Так вы не представляете собой ничего ценного.

— Мы достаточно хороши, чтобы связаться со своими вечно-живущими братьями, — окрысился он, явно уязвленный, — и беседа подошла к концу.

Обеспокоенный звуками позади, я развернулся и обнаружил, что ходячие, которые пошли за нами через дыру в верхнем уровне, вошли в зал.

Оба были практически обнажены, особенно тот, которого Юрген поджарил мелтой в канализации, его одна рука сплавилась в дымящуюся культю.

Одним взмахом цепного меча я обезглавил его, затем развернулся, чтобы прикончить его компаньона градом ударов, до того, как его руки дотянутся до меня.

Везде закипел бой, мой помощник продолжал целиться мелтой в колдуна перед нами.

— Что ты там говорил? — саркастически спросил я.

— Видимо придется заняться вами лично, — несколько раздраженно рявкнул он. Он невообразимо широко открыл свой рот, от растяжения было слышно, как хрустят его челюсти, и поток дурно пахнущих рвотных масс полетел к Юргену, причем ее было столько, что не верилось, что может быть столько в человеческом теле.

Там, где она проливалась на пол или же на бугорки нечистот, со зловещим кислотным шипение все растворялось.

Прячась я инстинктивно отпрыгнул за спину своего помощника, как оказалось хороший позыв, так как поток перед ним разделился и, не причинив вреда, упал по разным сторонам, не затронув нас обоих.

— Моя очередь, — ответил Юрген и нажал на спусковой крючок мелты, стирая ошеломленное выражение лица магистра вместе с лицом, головой и верхней частью торса.

Дергающееся тело с влажным хлюпаньем упало на кучку гниющей мерзости, которая символизировала внутренние жилые кварталы, если я правильно помнил карту района, и начало биться в агонии. Руки дергались, хватая горстями нечистоты, и вместе с тем казалось, что тело пытается подняться.

Юрген подошел на пару шагов ближе, и движения останков стали более хаотичными и бешеными.

Затем, как только оно всецело попало под действие нейтрализующей ауры, оно наконец-то затихло.

— Ты попробуй теперь регенерируйся, — мстительно заявил Юрген и испарил останки выстрелом в упор.

— Молодчина, — сказал я, ощутив, что он точно заслужил похвалу, и пошел к лестнице, что заметил со входа.

Ступеньки были ржавыми, но вроде бы достаточно крепкими, и я вскарабкался по ним как можно быстрее, стремясь как можно дальше оказаться от отвратительной камеры.

Как я и предполагал, дверь на мостиках вывела нас в тот же самый сервисный туннель, из которого нас вынудили бежать, и я с осторожностью открыл ее, ну или как можно осторожнее, учитывая, что обе петли и замок наглухо проржавели, и они визжали так, словно гретчин, поднятый на штык.

Учитывая окружение, я больше не мог ощутить запах приближения помощника, а стон двери заглушал его шаги, так что должен признаться — подпрыгнул, когда он заговорил у меня за спиной.

— Все чисто, сэр? — спросил он, и я осторожно кивнул, не услышав ничего подозрительного.

— Думаю да, — ответил я, и последовал за ним в туннель, тем не менее держа оружие наготове, после нашего маленького приключения я не горел желанием зачехлить что-либо пока мы не пребудем к артиллеристам.

Несмотря на недобрые предчувствия, ничто из темноты не вцепилось в меня, и я зажег люминатор.

О чем мгновенно пожалел. Тут же позади раздалось оживленное шарканье, и, оглянувшись, я обнаружил за нами стаю ходячих, которые до этого толпой торчали у шахты, что вела в канализацию.

Почуяв наше присутствие, они изо всех сил потащились в нашем направлении, к счастью гораздо медленнее, чем кто-либо из нас мог вообразить.

— Догоняй! — позвал я и припустил, хотя от всей души желал бежать намного быстрее. Чем быстрее бежишь, тем быстрее устаешь, и учитывая сколько нам еще предстояло пройти, усталость может сыграть нездоровую службу. Как бы не были медлительны ходячие, они совершенно не уставали, и как только мы выдохнемся, они тут же догонят нас.

— Сразу за вами, сэр, — уверил меня Юрген, и мы начали свое долгое и одинокое путешествие во тьме. Которое прошло достаточно хорошо, а неприятное шарканье позади быстро удалилось, хотя до самого конца ни разу не стихло совсем.

По правде говоря, через некоторое время оно даже намного усилилось, заглушая даже мое собственное запыхавшееся дыхание.

Я рискнул оглянуться, и заметил характерные движения в глубине туннеля.

— Они нагоняют нас, — предупредил я, и мой помощник обернулся, дабы выпустить пару разрядов мелты во тьму.

— Уж нет, — сказал он, хотя честно говоря, я сомневался в каком-либо эффекте на таком расстоянии, и чуть убыстрил шаг, — а это что было?

— Не знаю, — ответил я, снова замедляясь. Я слышал звуки движений впереди нас, и сжал сильнее рукоять цепного меча.

Затем я заметил сияние света вдалеке и слегка расслабился, так он двигался слишком быстро.

Учитывая прошлое пришествие с нежданным светом из туннеля, этот тоже не особо был приятен.

И как только я услышал вдалеке чью-то болтовню, то тут же в моей комм-бусине эхом раздался знакомый голос.

— Кай? Это ты? Мы видим свет.

— Торен? — с изумлением отозвался я, не позволяя внезапному облегчению слишком явно появиться в голосе, — какого фрака ты тут делаешь?

— Ну мы немного забеспокоились, когда заметили, что вы несколько запаздываете, — через секунду объяснил Дивас, в то время как отделение штурмовиков неслось мимо нас, чтобы разобраться с ордой ходячих. Судя по внезапному залпу лазерного огня, они с большой охотой занялись этим вопросом.

— Так что я набрал эскорт и отправился взглянуть что там с вами случилось.

Его выражение лица внезапно изменилось, когда я сделал пару шагов в его сторону.

— Трон Земной, Кай, вы воняете как кусок го…

— Слишком долго рассказывать, — прервал его я, вручая ранец. Если он сейчас же не займется делом, то мне еще предстоит вагон писанины и объяснительных, почему я позволил порвать на куски остатки 597-ого.

— Снаряды готовы?

— Их содержимое уже удалили ради этого, — уверил меня Дивас, с осторожностью забирая ношу, и держа свои руки подальше от особо заметных пятен.

— Хорошо, — ответил я, садясь ему на хвост, — тогда осталось только одно, что я хотел бы знать.

— И что же? — спросил Дивас со своим обычным выражением лица нетерпеливого ожидания.

— Полковник Кастин передала мое сообщение насчет танна? — спросил я.

Примечание редактора

Так как по этому поводу дальнейших комментариев Каина не последовало, я ощутила себя обязанной вставить следующий отрывок. Мои извинения.

Из произведения "Как феникс, вставший на крыло: ранние кампании и славные победы Вальхалльского 597-го" за авторством генерала Дженит Суллы (в отставке), 101.М42.

Несмотря на тяжелые бои, наша крепкая оборона дворца губернатора и размещенных в нем помазанников Императора, ни разу не дрогнула, волну за волной этих исчадий ада, что осаждали нас, мы откидывали раз за разом на протяжении ночи.

Примерно за час до рассвета, атипичная целеустремленность покинула их, что раньше кидала на наши штыки, казалось, что она оставила их столь же необъяснимо, как и появилась. И только позднее, когда вернулся комиссар Каин со своим типично скромным отчетом о своих деяниях в туннелях под городом, стало понятно, что это произошло в ту минуту, когда он поразил колдуна Хаоса в поединке, чье темное колдовство направляло разложившуюся армию на нас.

С потерей нечестивого руководства, они вернулись к инстинктивному поведению, и в голодном бешенстве многие бездумно накинулись на своих собратьев.

Вскоре после рассвета начался артобстрел, снаряды рвались на головами, распыляя освещенную вакцину, которая дождем проливалась как на живых, так и мертвых бойцов.

Я должна признаться, что в тот момент дышала всей грудь, ощущая, будто в мои легкие проникает сама сущность Императора, и именно в этот момент я осознала, что никакой враг Его на Земле, сколь бы могущественным он не был, не выстоит, ежели я буду сражаться с Его святым именем на устах.

Хотя ходячие все еще пытались сражаться, казалось, сама усталость поразила их конечности и чресла, и они постепенно опустились на землю, столь же неподвижные, как и полагается всему неживому, и естественный порядок наконец-то опустился на истерзанный форпост царства Императора.

Глава одиннадцатая

— Ну что же, вот и все, — сказал я, непроизвольно вздрогнув, когда ближайший "Сотрясатель" подтвердил свое название.

С учетом того, что город избавился от ходячих, я не понимал куда еще нужно отправить снаряды с вакциной, но артиллеристы не ошибались, и могли найтись еще очаги поражения, которые пропустили отряды-чистильщики, так что еще пара снарядов никак не повредит.

— Все зараженные гвардейцы очищены, остальные вакцинированы, и как только мы улетим, вроде бы остатков ополчения хватит, чтобы поддержать тут хоть какой-то порядок.

Не завидовал я этой работенке. В столице произошло худшее, но достаточно зараженных разбежались по разным частям мира, так что Лентония определенно еще несколько поколений не встанет на ноги.

Может быть даже больше, если родственники Ионы всем скопом кинуться усаживать свои задницы на трон, особенно сейчас, когда история о его геройской смерти на передовой в обороне дворца начал осторожно распространяться среди населения.

— Благодаря вам, — несколько неотчетливо отозвался Дивас. Когда кризис миновал, я нашел время, чтобы принять его приглашение на ужин и поболтать о старых временах, о которых он, по большей части в отличии от меня, вспоминал с нежностью. Но с другой стороны он почти все время отправлял снаряды свечкой на головы врага вдалеке, когда я был гораздо ближе к ним, ну и чаще всего в ужасе улепетывал.

— Благодаря нам, — поправил я, — если бы вы не зашли в поисках меня с Юргеном, все могло бы обернуться по-другому.

— Ну а теперь вы скромничаете, — сказал Дивас, что было только частично верно; учитывая то, с чем мы столкнулись с Юргеном за годы службы и пережили, мы определенно бы справились с ордой ходячих, но к тому времени это бы с легкостью стоило жизней 597-мому.

Насколько я понимал, его вмешательство в тот момент стало решающим.

Но ежели он собирался передать всю славу мне, я был не против.

— Значит благодаря нам двоим, — сказал я, вроде бы неохотно, и отодвинул пустую тарелку в сторону, — знаешь, куда полетите дальше?

— На Коронус, — ответил Дивас, — нам выделили "Вечное Слово". Я навострил уши при упоминании корабля.

— Нам тоже, — сказал я широко улыбаясь, и поднимая бокал с амасеком, — значит я проведу в твоей незабвенной компании чуть больше времени, чем думал.

Дивас был отвратительным игроком в таро, он зачастую ставил гораздо больше, чем предполагала его рука, и если Император не наградил его удачей за хорошо проделанную работу, то я даже не знаю, что ему еще делать.

[На этой неожиданно благочестивой ноте заканчивается очередной фрагмент архива Каина].

Мельчайший нюанс

Люди Юргену никогда особо не нравились, и его вполне устраивало их ответное безразличие.

Это была одна из причин (если не главная), почему он вступил в Имперскую Гвардию: там говорят что делать и ты идешь и делаешь, причем без всякой щепетильности, принятой в обычном обществе, которая его одновременно как утомляла, так и расстраивала.

Однако став персональным помощником комиссара, он был вынужден общаться с другими людьми несколько иначе, покидая пределы приятной области простых военных приказов и подтверждений, хотя и оставался до конца верен своим принципам разбираться со всеми вопросами самым прямолинейным образом.

— Ну и чего тебе? — спросил сержант в сине-желтой униформе местного ополчения, осторожно глядя на Юргена из-за своей дощатой стойки, что отгораживала большую часть склада, — У Гвардии свои собственные склады снабжения.

Юрген кивнул, спорить с этим было бесполезно, но он уже прочесал весь ассортимент каждого склада Имперской Гвардии, что находились в непосредственной близости от квартиры комиссара.

Он и не думал, что найдет здесь что-то стоящее, но откуда знать, к тому же он лично гордился своим умением — как наложить лапы на что-то, что могло в любой момент понадобиться комиссару Каину.

— Ищо не знаю, — ответил он, отвечая на первый вопрос, и игнорируя следующее очевидное замечание, — а что у вас есть? К тому же я не от Гвардии.

Он поправил ремень ружья, чтобы то не упало на пол, пока он роется в своих подсумках.

Через секунду он выудил украшенный печатью замусоленный лист пергамента, и шлепнул его на стойку, дабы сержант мог взглянуть на бумагу.

Солдат спешно сделал шаг назад, бойцы часто так поступали перед явным доказательством позаимствованной власти Юргена.

"Податель сей бумаги, стрелок Ферик Юрген — мой персональный помощник, посему окажите ему любую необходимую помощь, что может потребоваться для исполнения служебных обязанностей.

Комиссар Кайфас Каин".

— Так ты из Комиссариата? — спросил сержант, его голос чуть нервно подрагивал. Юрген кивнул в ответ.

В реальности все было несколько сложнее. Технически он все еще был прикомандирован от Валхалльского артиллерийского полка, однако обратно его никто не ждал. Сам же Юрген даже не потрудился в точности выяснить где его место в невероятно запутанной структуре подчинения Имперских вооруженных сил.

С другой стороны, никто другой этого тоже не знал, и эта двусмысленность его положения уже ни раз выручала в сложных ситуациях.

— Я работаю на комиссара Каина, — просто ответил он, сворачивая потрепанную бумажку и возвращая ее в глубины подсумков.

— Это я уже понял, — сержант Мерсер вынудил себя выдавить заискивающую улыбку.

Несмотря на то, что он был старше по званию этого дурно-пахнушего нарушителя, ему давным-давно стало понятно, что его звание совершенно ничего не значит для большинства Гвардейцев; те всегда относились к любому местному ополчению как к сброду, едва признавая их существования, не говоря уже о хоть каком-то уважении.

Кроме того, похоже, что этот Гвардеец выполнял поручения комиссара, одного из тех загадочных и ужасающих людей, которых редко мог встретить обычный ополченец, и хорошо если только половина историй, что он слышал о них, оказались бы правдой.

Но и не просто комиссара, а самого Каина, Героя Перлии, который к тому же в данный момент надирал задница силам повстанцев, что наводнили город. И каким бы неприятным не был незваный гость, похоже лучше всего помогать ему, пока не станет понятно, что же ему нужно.

Юрген склонился над стойкой и уставился на полки с аккуратно разложенными съестными припасами.

— Чо та отсюда плохо видно, — заявил он.

— Да, вы совершенно прав. Зайдите сюда, — сержант нехотя откинул часть стойки на петлях, дабы открыть провисшую дверку из того же материала. Юрген быстро скользнул внутрь, мимоходом запоминая имя бойца, подсмотрев его в расписании нарядов, что висело на стене.

Комиссар всегда говорил — даже самая незначительная деталь может оказаться важной, а Юрген верил его советам всем сердцем, посему он с таким же прилежанием собирал все крупицы информации, как и любую оставленную еду или же инвентарь. Наткнулся ты на что-то, и ведь никогда не знаешь, когда оно сможет тебе пригодиться.

— А есть инвентарный список? — спросил он и сержант Мерсер столь же неохотно кивнул головой.

— Где-то тут, — сказал он, принимаясь рыться на полках под стойкой.

Понаблюдав пару секунд за терпеливым ожиданием Юргена, сержант понял, что нет смысла больше тянуть и вытянул потрепанный почтенный гроссбух с кожаным переплетом, при этом пытаясь скрыть свое раздражение.

— Думаю вы найдете, что здесь все в порядке.

Юрген молча забрал книгу, однако вокруг него витал ощутимый скепсис, столь же ощутимый, как и специфический запах, который проник вместе с ним на склад.

Мерсер осознал, что держится подальше от незваного гостя, так и не понимая, что же в нем его столь беспокоило.

— Тогда я пробегусь по списку, — произнес Юрген, тут же забывая про сержанта, словно ополченец просто перестал существовать.

Мерсер наблюдал как гвардеец методично пробирается вдоль стеллажей, периодически останавливаясь, чтобы пролистать страницы толстенного тома.

Время от времени Юрген с выражением терпеливого изучения бросал взгляды на Мерсера.

— Это что-то местное? — спросил Юрген, когда полоска сушеного мяса исчезла через отверстие в его бороде, сопровождаемая хлюпающими звуками жевания.

Мерсер кивнул:

— Песчаный угорь. Из Парха. Единственная тварь, что может жить там на поверхности, так что местные ловят их ради мяса.

Осознав, что он начал бормотать, сержант закрыл рот.

Чем меньше он скажет, тем меньше слухов дойдет до ушей комиссара.

— Жрали и похуже, — сделал вывод Юрген, попутно запихивая пару упаковок жестких полосок в один из подсумков, свисающих с его нательной брони.

На складах Гвардии и близко такого не было, а комиссар Каин обычно любил попробовать что-нибудь местное.

Кроме того, они оба были закаленными бойцами и любая еда, по сравнению со вкусом совершенно ни на что не похожего батончика из аварийного рациона, становилась приятным разнообразием.

К тому времени как Юрген завершил свой променад по полкам, подсумки значительно потяжелели, набитые различными местными деликатесами, коими не могли похвастать склады Гвардии, снабжавшиеся из других миров.

Больше ничего о Хеленгоне и сказать-то нельзя было, этот мир, по его мнению, очень точно соответствовал своему названию.

Конечно он видал миры и хуже, но с другой стороны сражающиеся с Гвардией еретики были людьми, а не убийцами из блестящего металла или рыскающими ужасами тиранид, но как и большинство планет, что он посетил с момента вступления в Гвардию, воздух здесь был слишком жарким и сухим, а земля под ногами слишком прочной.

— Я могу вам еще чем-нибудь помочь? — спросил сержант Мерсер, и, вспомнив о существовании бойца, Юрген покачал головой.

— Нет, я все нашел, — ответил он, возвращая обратно книгу.

— Понятно.

Если голос сержанта чуть дрожал или его лицо было бледнее, чем обычно, то Юрген этого не заметил, он в любом случае редко такое замечал.

Однако кое-что, какой-то любой тонкий намек на опасность, тут же гарантированно настораживал Юргена.

К этому времени его жизнь уже столько раз оказывалась на грани из-за засад, нападений берсеркеров или внезапной стрельбы, что он уже верил, что если что-то в данный момент времени не пытается его убить, то обязательно сделает это позже.

Соответственно он почти сразу же понял, что за ним следят.

Он оглянулся и осторожно потянул за ремень лазгана, дабы в случае чего с легкостью достать его, но так, чтобы не было заметно, что он готов к бою.

Точно! Тихое шебуршание эхом раздавалось из теней позади него, словно кто-то сделал на полшага больше, прежде чем осознал, что добыча замерла, и что необходимо тоже застыть на месте.

Юрген ощутил, что невольно ухмыльнулся.

Типичная небрежность для ополченцев, подумал он.

Хотя неплохое место для засады, в этом они правы. Ему отрезали дорогу в проходе меж двух огромных стеллажей, на которых, судя по трафаретной надписи, хранилось ручное оружие и боеприпасы, хотя ни то, ни другое его не интересовало.

Если нужно было, он мог с легкостью раздобыть его на складах Гвардии.

Кроме того, большая часть лазерного оружие была местного производства, неплохого качества, но все же несравнимого с продукцией миров-кузниц. Так что у него не возникало желания обнаружить, что энергоячейку закоротило как раз в тот самый момент, когда она была нужнее всего.

Теперь они уже должны были атаковать в любой момент. Не было смысла показывать преследователям, что он знает об их существовании, так что ему нужна была правдоподобная причина для остановки. Приспустив брюки, Юрген начал лениво поливать ближайшую стену.

Справляя естественную потребность, он окинул взглядом непосредственное окружение, словно просто пытаясь убить время пока природа берет свое.

На хвосте у него висели двое, пытаясь скрыться за грудой проржавевших металлических бочек.

И почти преуспели, но все же не ушли от пристального взгляда боевого ветерана. Едва слышимый лязг металла о металл говорил о том, что по крайней мере один из них возможно вооружен.

В другом направлении беспорядочно сваленные ящики сужали проход меж строений. Рядом с ними пыхтел лхо-сигареткой боец в сине-желтой униформе, очевидно высматривающий своего непосредственного командира. Однако представление было бы более убедительным, если бы его голова чаще смотрела в сторону прохода, а не в сторону Юргена.

Выразив свое удовлетворение завершением процесса, Юрген поправил свое достоинство и одежду, и продолжил неторопливо шагать к курящему бойцу. Как он и ожидал, тихое шуршание крадущихся шагов за ним возобновилось.

Судя по звуку, за ним пошел только один. Значит другой, скорее всего, прицеливается из какого-то оружия.

Его мнение об ополчении Хеленгона рухнуло еще глубже, если такое вообще было возможным, стрелок был столь же опасен для своих товарищей, как и для Юргена.

К тому же на нем был шлем и бронежилет, в то время как крадущийся за ним солдат был облачен всего лишь в униформу.

Юрген не забивал себе голову вопросом, зачем они вообще крадутся за ним. Причины неважны.

Когда он прошел мимо курильщика, тот атаковал — прыгнул на него с боевым ножом, который не очень-то удачно прятал, скрывая за своим телом.

Или же он точно знал, что делать, и желал вложиться в один нацеленный, точный удар в какую-нибудь уязвимую точку брони Юргена, или же был идиотом, нападая в смутной надежде найти брешь в защите.

Как бы то ни было, ему не повезло; Юрген стащил с плеча лазган и врезал дулом в запястье мужчины, сбивая прицел, послышался хруст ломаемых костей.

Лезвие отскочило от плотной карбофибровой ткани бронежилета, и Юрген нажал на спусковой крючок, всаживая пару разрядов в грудь курильщика еще до того, как тот вдохнул в себя воздух, дабы издать полный боли крик. Одним меньше.

Юрген развернулся и заметил, что крадущийся за ним ускорился в надежде сократить дистанцию до того, как он сможет выстрелить из лазгана.

Нападающий был достаточно худым, чтобы униформа странно болталась на его теле, будто бы на пару размеров больше необходимого. Юргену это показалось странным, будто бы не он лично провел полжизни используя неподходящую для него одежду.

Проблема с униформой Имперской Гвардии была одна — ее выпускали в двух размерах — или слишком большую, или слишком маленькую. Эту проблему большая часть бойцов решала путем обмена экипировкой с остальными из подразделения, однако, что касается Юргена — ему никогда еще не удавалось воспользоваться таким трюком.

У бегущего оказалось в руке какое-то оружие, вроде грубого стаббера, из которого тот палил при беге.

Юрген даже не вздрогнул, шансы попасть в цель из ручного оружия при беге были минимальными, он об этом знал, к тому же даже если нападающему повезет, то его бронежилет скорее всего выдержит попадание.

Но атакующему не повезло. Залп лазерного огня неподвижного стрелка был намного точнее, особенно если этот конкретный стрелок провел годы выслеживая двигающиеся цели посреди жаркого боя.

Боец со стаббером согнулся и упал, его грудь превратилась в уродливое прожженное месиво, характерное для лазерного огня. Когда рука ударилась о землю, пистолет выскочил из его разжавшейся хватки. Возможно он умер еще до того, как упасть на землю, но Юрген все равно на всякий случай всадил ему в голову еще один разряд.

Он достаточно видел людей на поле боя, которые сражались держась исключительно на силе воли, и которые уже давно должны были быть мертвы, но их еще защищал шок и последняя волна адреналина от получения смертельных ран.

Когда Юрген побежал вперед, разворачиваясь, чтобы прицельно выстрелить в спрятавшегося за бочками, его ботинок пнул выпавшее оружие, и он презрительно взглянул вниз.

Это был достаточно старомодный пистолет, грубо выполненный и явно нестандартного шаблона, он не годился даже для ополчения такого захолустного мирка. Не удивительно, что стрелявший не попал в него, Юрген вообще не понимал, как кто-нибудь может использовать такое оружие вместо лазгана.

Однако у стрелка за бочками не было угрызений совести, и буря лазерных разрядов прогрызла рокрит склада, выдалбливая щепки из ящиков и попадая в труп атакующего с ножом. Юрген открыл огонь очередью.

Он знал, что это слишком быстро истощит энергоячейку, но ему негде было укрыться, а если упасть на пол, чтобы уменьшить себя как цель, то это просто позволит укрывшемуся стрелку в свое удовольствие палить по неподвижной мишени.

Лучше уж наступать, прикрываясь подавляющим огнем, в надежде, что атакующий заляжет, пока Юрген не сможет сделать прицельный выстрел.

Его тактика сработала за гранью самых смелых ожиданий.

Непрерывная очередь лазерного огня выбила искры из металлических бочек, понаделала дырок в них с таким грохотом, что даже бы сердце орка затрепетало.

Это определенно напугало укрывшегося стрелка, тот прекратил стрелять и залег в сомнительное укрытие из металлических цилиндров.

Ни к чему хорошему это не привело. Из простреленных бочек потекла жидкость и почти сразу же по складу разнесся густой, резкий запах прометиума.

Поскольку Юрген продолжал наступать и стрелять, то либо искра от попадания по металлу, либо жар самого лазерного выстрела поджег вытекшую жидкость.

С приглушенным грохотом вся конструкция взлетела на воздух, Юрген аж пошатнулся от внезапной волны жара.

Он тут же быстро побежал назад, так как лужа горящего топлива поползла в его направлении и жадно накинулась на ящики, которые и так уже была обуглены от жара.

Ему показалось, что откуда-то из самого центра этого пламенеющего ада, он расслышал долгий крик, полный агонии, который вскоре, к счастью, быстро был оборван вторичным взрывом.

Юрген задыхался от дыма, глаза слезились от едких испарений, он шатаясь вышел на открытое пространство, с жадностью вдыхая свежий воздух. Густые, плотные клубы дыма последовали за ним, словно изучающие щупальца, но он проигнорировал их и немедленно осмотрел окрестности на предмет других опасностей.

К нему бежал десяток или больше местных ополченцев, их привлек шум, у некоторых в руках были специальные чехлы для тушения огня, другие держали наготове оружие, они явно решили, что напали повстанцы.

— Ты! Гвардеец! Бросай оружие! — заорал кто-то, и Юрген развернулся, приготовившись к бою, если понадобится, но на сей раз это был не вариант.

Пятеро солдат уже целились в него из своих лазганов, и было понятно, что они умеют с ними обращаться.

Они слишком сильно разошлись, чтобы уложить всех, даже если он попытается, то убьет пару, а остальные прикончат его.

Их одеяния отличались от одежды нападающих, на них были бронежилеты и полные шлемы, эмблема подразделения, выбитая на грудных пластинах, ничего ему не говорила.

В любом случае он знал кто они такие, он уже много раз видел их в Гвардии. Провосты, ну или как их там называют в ополчении Хеленгона.

— Не могу подчиниться, — спокойно ответил он, — это противоречит уставу.

Бойцы Имперской Гвардии все время своей службы несли ответственность за свой лазган, и хотя если его просто положить на землю, то технически это не будет нарушением приказов, однако следующим логичным шагом стало бы, что кто-то его заберет.

Да любой обычный гвардеец воспримет угрозу остаться без оружия практически невыносимой, ну а что касается личного помощника комиссара, это станет смертельной раной для его достоинства.

С другой стороны, пять попаданий почти что в упор тоже смертельны.

— Но я отстегну энергоячейку и уберу ее.

— Сойдет, — согласился командир отряда после секундного молчания.

Она поднял визор своего шлема, чтобы рассмотреть Юргена, затем снова посмотрела на столб дыма, все еще вздымающегося меж складов.

— Ну а теперь нам с тобой нужно немного поболтать.

— И ты не представляешь из какого подразделения они были? — не в первый раз спросила сержант провостов, оказалось ее зовут Лиана.

Юрген снова покачал головой.

— Никогда не видел такие нашивки, — повторил он и пожал плечами, — возможно даже не узнаю их, если увижу.

— Возможно нет, — согласилась Лиана, — но у них должны были быть какие-нибудь отличия.

Она жестом указала на кипучую деятельность вокруг. К этому времени в борьбу с огнем включилась уже сотня ополченцев, они убирали последствия взрыва, но по большей части просто смотрели на бесплатное представление.

И у каждого из них на униформе виднелась какая-нибудь эмблема.

— Нет ни одной похожей, — настаивал Юрген, несколько раздраженный тем, что в его словах сомневались.

Комиссар бы сразу же поверил ему. Он злобно зыркал на обугленные трупы, которые уносила группа солдат, явно чем-то сильно насолившая своему командиру, чтобы получить вот такое вот задание. Дабы подчеркнуть свои чувства, он с негодованием плюнул.

— Ничего не могу больше добавить.

— А может какие-то силы специального назначения? — рассуждала Лиана, желая исключить мысль, что он точно не ошибся.

— Ну те явно вооружены чем-то получше, нежели уличный стаббер, — сказал Юрген, — да и стреляют лучше.

— Хорошая мысль, — заключила провост к тихому и удовлетворенному удивлению Юргена.

Она повернулась к сержанту Мерсеру, который обеспокоенно ошивался рядом с инфо-планшетом в руках.

— Отследили лазган, которым был вооружен один из них?

Мерсер кивнул и выглядел при этом несчастным.

— Мы умудрились найти серийный номер. Сначала мы думали, что метал оплавился, но тело… — он сглотнул и бледность его лица приобрела другой оттенок, — … что осталось от него, упало сверху. Ну и защитила его.

— Ну так кому он принадлежал? — спросила Лиана.

— В том-то и дело. Никому. — Мерсер так сжимал свой инфо-планшет, словно хотел сломать пальцами, — он все еще числится на складском учете.

— Так значит его украли, — ответила Лиана и Мерсер грустно кивнул.

— Похоже на то, — отозвался он.

— Тогда нужно узнать кто его спер, — настаивала Лиана.

— Если мы найдем что именно пропало, то сможем вычислить кто виноват, — сказал Мерсер, — я начну инвентаризацию.

— Можем начать с вас, — предложила Лиана, оценивающе глядя на крупного сержанта.

Мерсер возмущенно вспыхнул:

— Мои записи в порядке, — отрезал он, — все, что в картотеке — на полках.

Он взглянул на Юргена ища подтверждения:

— Он вам расскажет.

Юрген кивнул.

— Все совпадало, — согласился он.

Он тыкнул пальцем в сторону последнего трупа. Его тащили на брезенте потеющие и матерящиеся бойцы, тело оставляло за собой слабый след из пепла и лоскутов обугленного мяса.

— А на вашем месте я бы провел перекличку. Возможно пропавшие бойцы — это они.

— Хорошая мысль, — заключила Лиана, — мы сможем отследить их контакты. Не впервой квартирмейстер сплавляет материальные запасы на черный рынок.

— Ну тогда я оставлю вас, — Юрген закинул за плечо лазган и отвернулся, — мне тут больше делать нечего.

— Может быть вам остаться? — спешно спросил Мерсер.

Удивленный Юрген развернулся.

— Зачем? — спросил он.

— Да, зачем? — Лиана вопросительно смотрела на тучного сержанта, — если только вы не подозреваете стрелка Юргена в чем-то.

— Конечно нет, — спешно ответил Мерсер, — но он должно быть помогал комиссару в его расследованиях. Может быть он заметит что-то, что мы проглядели.

— Может быть, — через секунду размышлений отозвалась Лиана и развернулась к Юргену, — вы поможете?

— Не знаю, — Юрген пожал плечами, — стоит попробовать, полагаю, если это только будет недолго.

По правде говоря, его участие в расследованиях обычно ограничивалось бумажной работой и отстрелом редких предателей, которых разоблачили. Но предложение взывало к его чувству долга, и он считал себя морально обязанным согласиться.

Этого бы пожелал комиссар Каин, в этом он не сомневался.

— Тогда хорошо, — ответила Лиана, глядя то на одного мужчину, то на другого, и размышляя, не пойдет ли ее карьера от такого решения под откос, — полагаю начнем.

— Что значит никто не пропал? — спросила Лиана, вручая инфо-планшет обратно провосту, который принес его в ее офис — маленькая кабинка на западе от бараков ополчения, которая казалась тесной даже для одного человека.

А в данный момент там находилось трое. Юрген сидел в углу рядом с окном, которое Лиана распахнула настолько широко, насколько могла. Впрочем, сам Юрген не возражал, поскольку оттуда открывался отличный вид на строения ополчений и город дальше, откуда изредка доносились выстрелы ручного оружия.

Повстанцы предприняли организованную попытку закрепиться в южном квадранте, а Имперская Гвардия с таким же решительным намерением желала выбить их оттуда и показать ополчению как переломить почти годичное безвыходное противостояние в течении дней.

— Я имею ввиду всех пересчитали, мэм, — отозвался провост и отошел, на взгляд Юргена слишком уж стремительно.

— Кто-то играет с нами в игры, — произнес Юрген, — и получит очень серьезно, что прикрывает их.

Достаточно распространенная уловка в Гвардии, когда бойцы просрочивают свои пропуска или же в таком похмелье, что не могут прибыть на службу.

— В конце концов атакующие вообще могли быть не солдатами, — задумчиво ответила Лиана.

— Но на них была униформа, — возразил Юрген.

— Ну однажды я пришла на вечеринку в костюме орка, — остроумно ответила Лиана, — это же не делает меня зеленокожим.

Юрген кивнул, он видел, что так делал комиссар, когда раздумывал над не очевидным объяснением, и решил поразмыслить, куда она клонит.

— Вы имеете ввиду, что кто-то претворялся бойцом ополчения, — наконец-то произнес он, разумно предположив, что до него наконец-то дошло.

— Это верно, — сказала Лиана, глядя на него чуточку странно, — использовали ворованную униформу, чтобы пробраться на базу.

Это показалось Юргену разумным. Если они могли спереть оружие, то могли с такой же легкостью украсть униформу.

— Я бы на их месте, — добавил он, — заложил бы подрывные заряды в оружейную, как только закончил бы там.

— Это первое, что мы проверили, поверьте мне, — уверила его Лиана, — там ничего нет.

— Хм…, - памятуя о том, что он гость в ее офисе, Юрген сплюнул в окно, не позволил струйке слюны капнуть на пол, — тут даже повстанцы не очень-то умные.

Даже если Лиана осознала, что это была не очень-то замаскированная критика местных сил правопорядка, то у нее хватило такта не обратить на это внимание. Вместо этого она призадумалась.

— Если бы повстанцы проникли на базу и сперли оружие, они определенно устроили бы саботаж, чтобы мы не могли воспользоваться оставшимся.

Юрген нахмурился.

— Тогда кто остается? — спросил он.

— Полагаю только бандиты, — ответила Лиана, — тут их полным-полно, делят меж собой территорию, пока война слишком донимает нас, чтобы мы обратили на них внимание и приструнили.

Она подняла взгляд, когда в офис вошел Мерсер.

— Есть новости?

— Вот что я вам скажу, в записях полный бардак, — ответил Мерсер, — избыточные запасы, пропажи, про половину материальных запасов вообще написали всякую чушь.

— Значит ничего в этой жизни не меняется, — Юрген пожал плечами, — ваши записи единственные, которые велись совершенно правильно.

Мерсер вспыхнул.

— Мне нравится уделять внимание деталям.

— Я заметил, — ответил Юрген. Он взглянул на хронограф и встал.

— Мне нужно возвращаться. Если я еще чем-то смогу помочь, свяжитесь с офисом комиссара.

— Конечно, — Лиана тоже встала, протянула было руку, затем спешно ее убрала, — мы будем держать вас в курсе.

— Конечно будем, — добавил Мерсер, отходя в сторону, чтобы освободить проход, — где ваш транспорт?

— Я пешочком пришел, — соврал Юрген и покинул кабинет.

На самом деле он реквизировал мотоцикл, который кто-то беспечно оставил без присмотра в полковом гараже, к тому же на нем было легче пробираться по лабиринту улочек, окружающих зону развертки сил Имперской Гвардии.

Он всегда предпочитал "Саламандру", но ему пришлось от нее отказаться, повсюду были такие горы щебня и битого асфальта, что любая дистанция увеличилась бы вдвое.

После того, как он оседлал своего механического скакуна, то тут же завел его за поврежденную в бою "Химеру", которую уже энергично восстанавливала группа технопровидцев. Юрген чуть выждал.

Как он и предполагал, из здания почти сразу же выскочила приметная фигура сержанта Мерсера и припустила куда-то бегом, если это можно было назвать бегом, учитывая его габариты.

Тучный офицер запрыгнул в кабину припаркованного грузовика, рядом с которым бездельничал солдат. Его нашивки были невидны. Боец запустил двигатель пока товарищ вскарабкивался на сидение рядом.

Как только они оба оказались в кабине, Мерсер включил передачу, грузовик огласил весь дворик таким ревом, словно за ними гнались все демоны варпа.

Это было слишком легко. После небольшой беседы по вокс-бусине, Юрген пришпорил мотоцикл и пустился в погоню.

Он держался сзади, выключив фары, несмотря на стремительно опускающуюся ночь, и отслеживал препятствия на дороге по прерывистым вспышкам стоп-сигналов грузовика.

Риск быть замеченным был минимальным, он знал это. Внимание Мерсера было полностью приковано к дороге, в поисках одинокого путника.

Вскоре грузовик остановился на перекрестке, Мерсер всматривался в сходящиеся дороги. Однако на улицах ничего не двигалось, кроме "Химеры", патрулирующей пустынные дворики.

С наступлением ночи начинался комендантский час и кроме военных никто не имел права выходить на улицы.

По крайней мере никто из законопослушных граждан, но о них не стоило беспокоиться. Никто не осмелиться дважды взглянуть на военный грузовик.

— Где он? — закричал его компаньон, потирая лазпистолет, пропажу которого все еще не заметили в оружейной, — ты же говорил он пешком.

— Он не мог уйти так далеко, — ответил Мерсер, все еще вертя головой из стороны в сторону.

Если он выберет неправильное направление, гвардеец в целости и сохранности вернется в расположение Имперской Гвардии и доложит комиссару до того, как они запутают следы и исправят допущенные ошибки.

Но до того, как он смог определиться какую дорогу выбрать, из тьмы за ними с ревом вылетел мотоцикл и остановился рядом с кабиной, двигатель продолжал урчать.

Мерсер опустил глаза и уперся взглядом в дуло лазгана, с другой стороны оружия виднелось до боли знакомое лицо.

— Я думал вы удираете, — спокойно заметил Юрген, — но хотел удостовериться. Комиссар всегда хочет быть уверенным, прежде чем предъявлять обвинения.

— Обвинения в чем? — неистовствовал Мерсер, оттягивая время.

— Ну для начала в попытке убить меня, — ответил Юрген, словно полностью попался на уловку, — это же ты послал тех фракоголовых за мной, да?

Вместо ответа Мерсер выжал педаль газа. Юрген долю секунду обдумывал продолжить погоню, затем вместо этого нажал на спусковой крючок лазгана.

В любом случае тяжелый грузовик никак не мог уйти от мотоцикла, так что все равно игру можно было заканчивать сейчас.

Буря лазерных разрядов искромсала шины грузовика, и с отстраненным интересом Юрген наблюдал как машина сбилась с курса и врезалась в наполовину рухнувшую витрину магазина.

Когда среди маленькой лавины рухнувших кирпичей все затихло, пинком открылась пассажирская дверь, оттуда, дико паля во все стороны, выкатился псевдо-солдат.

В меткости он не превосходил своих мертвых товарищей, и Юрген с легкостью уложил его, даже не потрудившись слезть с мотоцикла.

Когда он перекинул ноги через седло и пошел к подбитому грузовику, в паре метров от него с грохотом остановилась "Химера".

— А вы не очень-то торопились, — произнес Юрген, когда люк с лязгом откинулся.

— Что я могу сказать? Пробки, — ответила Лиана, что Юргену показалось странным. Насколько он видел, улицы все еще оставались пустынными.

Она распахнула заднюю дверь грузовика и на треснутую мостовую каскадом посыпались батончики рациона.

— Похоже вы были правы.

— Конечно был, — ответил Юрген, — инвентаризационные списки никогда не совпадают с тем, что на самом деле находится на складе. И единственная причина по которой они могли совпадать у Мерсера, так это если бы он что-то хотел спрятать.

Лиана кивнула.

— Как бы то ни было, еда сейчас на улицах на вес золота. Даже дороже. Он и его дружки-бандиты должны были сколотить состояние.

Она остановилась, чтобы гневно взглянуть на сержанта, которого не очень-то осторожно вытаскивали из покореженной кабины парочка провостов.

— Должно быть он понял, что вы заметили что-то подозрительное и послал своих сообщников заставить вас молчать.

— Я тоже так думаю, — согласился Юрген, — хотя до сих пор не понимаю, зачем ему понадобилось, чтобы я здесь задержался.

— Чтобы мы попытались еще раз, идиот! — орал Мерскр, его полу-волокли, полу-тащили к "Химере", — если бы ты рассказал комиссару, нас бы пришили.

— Рассказал комиссару? — в самом искреннем недоумении повторил Юрген. — И зачем мне беспокоить его такой мелочью как воровство? Все тащат.

В ответ Мерсер задвинул долгую, громкую и очень нелицеприятную тираду о генеалогическом дереве Юргена.

Юрген спокойно слушал пару секунд, затем прервал речь четко нацеленным ударом в лицо.

— Тут же дамы, — заявил он, хотя не сомневался, на своей работе Лиана уже слышала достаточно ругательств. Ну и кроме того он обижался на людей, которые пытались его убить.

— Нам нужны будут показания, — через несколько секунд произнесла Лиана, казалось, что по какой-то причине она была лишена дара речи.

Юрген пожал плечами, его внимание уже было приковано к поврежденному грузовику.

— Вы знаете где меня искать, — ответил он.

В конце концов в его полезных подсумках все еще можно было найти немножечко места, да и на заимствованном мотоцикле висели просторные переметные сумки. Откуда знать, когда тебе вдруг могут понадобиться несколько дополнительных батончиков рациона?

Мелочи

Главный вестибюль самой дорогой орбитальной гостиницы мог похвастаться толпами путешественников, снующих между кораблями и челноками, или стоящих в очередях в торговые палатки или просто пялящихся на бело-голубой мир по ту сторону бронехрустальной стены, плавно изгибающейся к причальным терминалам.

Перспектива вновь увидеть Эмберли всегда добавляла бодрости в мою походку, даже несмотря на то, что удовольствие от её компании зачастую означает, что надо поучаствовать в неких рискованных для жизни делах, в которых она заинтересована; но в этот раз она заверила меня, что приглашает просто по-дружески.

Разыскав уличного торговца, продающего цветущие хеганты, я купил букет и направился к широкому, замощенному мрамором атриуму гостиницы, где лакей, выряженный как какой-то навороченный абажур, подтвердил, что меня ожидают, и проводил к «Её превосходительству». Имя, которое мне сказали спросить, было одним из самых любимых Эмберли псевдонимов — мелкая дворянка с захолустного мира довольно близкого, чтобы люди о нем слышали, но достаточно далекого, что бы о нем что-то знали или проявляли интерес. И хоть она и настаивала на том, что такое ухищрение было частью работы Инквизиции, я весьма подозревал, что она просто наслаждается этим притворством.

— Вы рановато, — поприветствовала меня юная особа, открывшая дверь. Она была одета для прогулки, алый плащ скрывал лазпистолет — я почувствовал у неё маленькую кобуру, когда она, проходя мимо, задела меня. — Босс всё еще в душе.

— Я собрал это для неё, — сказал я, наслаждаясь звуками страстного контральто, раздающегося из-за стены душевой. Когда я познакомился с Эмберли, она выдавала себя за профессиональную певицу, и её голос очаровывал как никогда. — А ты куда собралась?

— Навестить мальчиков внизу, — ответила Земельда, подразумевая остальную свиту Эмберли, оставшуюся на планете под нами, если, конечно, я правильно понял её ломаный готик. — Если вы проголодались, то еда наверху.

— Хеганта, — Эмберли вышла из душевой, обмотанная полотенцем. — Тебе не надо было это делать.

Это означало, что я, конечно же, должен был это сделать. Один из принципов выживания в бою, который в равной степени относится и к взаимоотношениям между полами — это уметь обращать внимание на разные мелочи, которые важнее всего остального. Отблеск света, выдающий положение засады, или сужение глаз сидящего напротив вас за столом — вот два момента, когда лучше всего пригнуться.

— Я помню, как ты их любишь, — этими словами я заработал улыбку, знаменующую собой возможность прекрасно провести остаток вечера.

Но прежде, чем я смог насладиться им в полной мере, в дверь громко постучали, и Эмберли вскинула брови.

— Нетерпеливый посыльный, — сказала она после второго назойливого стука. — Надо что-то накинуть на себя. Вы же знаете, как эти слуги любят посплетничать.

Посыльный оказался чересчур настойчивым для такой отличной гостиницы, где вежливый, чуть слышный стук был бы более к месту, и мысленным взором я уже видел этого мужчину, открывая перед ним дверь. Как я и ожидал, его ливрея была мала ему в груди, рукава слишком коротки, а брюки длинны.

— Какие-то проблемы? — спросил я после того, как этот тип довольно невежливо таращился на меня несколько секунд.

— Прошу прощения, сьёр, — наконец-то к нему вернулось самообладание, — но ваше лицо мне знакомо. — Ну что же, так и должно было быть; оно было на доброй половине агитационных плакатов сектора. А затем он сделал классическую ошибку, попытавшись изобразить из себя какого-то крутого парня: — Я имел удовольствие прислуживать вам раньше?

— Если бы это было так, я, будьте уверены, запомнил бы то, — ответил я, — что вы работаете официантом лишь последние пять минут.

Его реакция была точно такой, как я и ожидал. Он попытался ударить меня тележкой, резко толкнув её на меня, но я увернулся, одновременно вытаскивая лазпистолет. Я подумывал вытащить еще и цепной меч, но от него был бы такой беспорядок в номере Эмберли, что я решил им не пользоваться. Её бы очень разозлило украшение её будуара внутренностями и прочими мелкими частями тела этого грубияна.

— Давайте сюда! — заорал он, отбрасывая всю претенциозность, и пара накачанных головорезов бросилась к медленно закрывающимся дверям. Первый, размахивающий стаббером, упал от простого выстрела в голову, выронив свое оружие, но второй сумел уйти с линии огня прежде, чем я смог в него прицелиться. Возле моей головы просвистела пуля, безвредно засев в ошеломляющем своей безвкусностью гипсовом херувиме. Липовый посыльный возился с чем-то внутри своего пиджака, но я прервал его занятие, врезав ему ногой в грудь. Задыхаясь, он упал на колени и ударом рукоятки пистолета я отправил его поспать.

Этим тут же воспользовался второй бандит, прицелившись в меня. Я поднимал лазпистолет, но слишком медленно, видя, как стрелок сжимает палец на курке. Я вздрогнул, ожидая удара. А затем полотенце, которое держала мокрая и разозленная Эмберли, обвилось вокруг его запястья, сбивая в последний момент прицел. И прежде чем он смог прийти в себя, я выстрелил в парня, думая о том незабываемом зрелище, которое он видел перед смертью.

— Они пришли за мной или за тобой? — спросила Эмберли, поправляя полотенце к некоторому моему разочарованию.

— По всей видимости, из-за твоего псевдонима, — ответил я после того, как быстро обыскал пиджак псевдо-посыльного. — Они планировали просить выкуп с её семьи.

— Может и так, — сказала она, пожав плечами. — Может, это просто уловка и мое прикрытие раскрыто. Мы всё узнаем, как только доставим этого в комнату для допросов.

Она ушла отдавать распоряжения, а я начал поднимать обед, который доставили нам незадачливые убийцы. Она будет голодной, когда закончит — ведь, как я люблю говорить, это мелочи, с которыми надо считаться.

Высшее благо

Комментарии редактора

Этот последний отрывок из архива Кайфаса Каина представляет интерес с нескольких точек зрения, и не в последнюю очередь из-за понимания как работает дипломатия тау, оружие в их арсенале столь же опасное, как кадр боевых кораблей, хотя и обладает меньшими возможностями устроить бардак в песочнице.

Хотя в данный момент империя тау сотрудничает с Империумом в совместных кампаниях против флотов-ульев тиранид, их вряд ли можно считать надежными союзниками, учитывая их печально известный оппортунизм и одержимость так называемым "Высшим Благом". Что, давайте говорить между нами открыто, скорее можно будет точнее перевести на Готик как — "Высшее Благо для Тау, и варп подери всех остальных". Я не провожу никаких параллелей относительно нашего собственного отношения к соглашениям, поскольку они еще более циничны.

Что возвращает нас обратно к Каину, если не как к инструменту, закаляющему пакт, но несомненно, как к главному игроку, который не позволил рухнуть хрупкому миру, что обернулось бы для все нас весьма печальными последствиями. Его мотивы в этом деле, конечно же, сугубо личные, по крайней мере если верить его мемуарам. Ну и как всегда я оставляю читателю самому оценить насколько правдивы его слова.

За предшествующие отрывки я привыкла оставлять его повествование столь близко к оригинальному тексту, сколь возможно, всего лишь разбивая его на главы для облегчения чтения и добавляя материалы, где необходимо, для понимания картины в целом или же объясняя на что ссылается автор, поскольку он самым прискорбным образом чаще всего зациклен на самом себе.

Эмберли Вейл, Ордо Ксенос.

Глава первая

Думайте что хотите о Тау (а я свое мнение высказывал не раз за прошедшие годы), но они умеют вести войну. На самом деле, они проделали слишком уж хорошую работенку к заключительной фазе Квадравидийской кампании; я ожидал тяжелого сражения, не раз до этого сталкивавшись лбами с маленькими синими[871] засранцами, но они постарались сделать все еще хуже для нас. К тому времени как я прибыл в столицу, уворачиваясь от пролетавших плазменных зарядов каждый метр пути, наша оборона рассыпалась по всей планете, и несомненно оставалось лишь немного времени до того, как они возьмут последний Имперский анклав.

— Нельзя позволить Квадравидии пасть, — заявил Генерал Брэддик, в прямом противопоставлении к тому, что все собравшиеся в командном бункере под остатками местного Имперского гарнизона давно считали неизбежностью, лихорадочный блеск в его синевато-серых глазах делал нездоровый цвет его кожи еще более заметным. Нельзя до бесконечности заменять сон рекафом и стимуляторами, и в его случае опасная черта была пройдена давно. Он поднял голос чтобы заглушить отдаленный рокот разрывающихся снарядов, который к моей очевидной и хорошо скрываемой тревоге, звучал намного громче, чем утром. Как будто чтобы подтвердить сей факт, пылинки, выпавшие из углублений в потолке, лениво затанцевали в лучах заходящего солнца, подглядывавшего из бойниц.

— Если это случится, весь субсектор падет вместе с ней.

Что и было причиной по которой тау напали на Квадравидию в первую очередь, ее положение на пересечении нескольких варп-маршрутов делало ее естественным каналом для военного транспорта Империи, идущего на укрепление стабильно рушившейся буферной зоны между двумя державами.

— Это возможно некоторое преувеличение, — сказал я, смахивая осевшую пыль с рукавов и пытаясь не создавать впечатление что бегство единственный выход по моему мнению. — Но генерал прав в оценке последствий отступления.

Которое скорее всего будет включать расстрельную команду за трусость и некомпетентность, по крайней мере в его случае. Вряд ли заслуженно, учитывая, что он с мрачной решимостью сопротивлялся превосходящим силам в течение месяцев; но кто-то должен был взять вину на себя за фиаско, и уж точно это будут не идиоты из Муниторума, которые изначально послали недостаточное количество Гвардейцев, еще и плохо экипированных.

— Вы думаете пора выводить войска? — спросил один из старших штабных, видя возможность избежать последствий: если уж прославленный Кайафас Каин порекомендовал бежать, поджав хвост, вряд ли их можно было бы винить за следование моему совету. Для этого-то и нужны комиссары, если взглянуть на картину шире.

— Я бы был на первом шаттле, — совершенно честно сказал я, улыбнувшись при этом так, чтобы все приняли это за шутку. — Но как заметил Генерал Брэддик, это, к сожалению, не вариант.

Не потому что благородное самопожертвование вскружило мне голову, как вы понимаете, а потому что любой объект больше сервочерепа попытавшись взлететь, был бы сбит тау едва оторвавшись от взлетной площадки, да и у нас все равно не было на орбите ничего способного совершить варп-прыжок.

Как будто подчеркивая мои слова, ну и потому что Император иногда проявляет склонность к драматизму, равно как и нездоровое чувство юмора, легкая дрожь прошла по командному бункеру, и в очередной раз пыль дождем полилась с кончика моей фуражки.

— Подкрепления на подходе, — заявил Брэддик тоном человека, который надеется, что это станет правдой, если сказать достаточно убедительно, и я кивнул.

— Их точно собирались отправить, — согласился я, цепляясь за этот лучик надежды еще сильнее, чем генерал. Меня заверили в этом шесть недель назад перед моим отправлением с небольшой флотилией поддержки, которая, как надеялся мой старый обеденный партнер Лорд-Генерал Живан[872], окажется достаточной для поддержания обороны пока он не соберет достаточные силы, чтобы снять осаду и отправить тау восвояси. Так бы оно и было, если бы тау не посетила та же идея, и они не послали бы свою группу поддержки, под стать нашей.

С одной стороны, нам удалось лишить ксеносов легкой победы на которую они надеялись благодаря упорству дивизии катчанцев с которой я прибыл. Но с того места где я находился возникало неприятное чувство что все что мы сделали лишь отсрочило неизбежное. Я был уверен, что Живан сделает все возможное для отправки подкреплений, но последние несколько лет флоты Тиранид проникали все глубже в сердце Империума и слишком много наших ресурсов было задействовано чтобы остановить их. Обещанные подкрепления могли добраться до нас через месяцы. Если они вообще будут.

— Так что мы будем держаться, — устало резюмировал Бреддик. Его плечи устало опустились, продемонстрировав глубокие складки на своей богатой тунике, и я трезво кивнул ему.

— Не думаю, что у нас есть другой выбор, — согласился я, слишком хорошо осознавая иронию.

По большему счету меня здесь вообще было быть не должно. Моя нынешняя должность офицера Комисариата по связям с общественностью при Лорд-Генерале поставило меня в намного более выгодную позицию касательно выбора моих заданий и назначений чем я когда-либо мечтал на ранних этапах моей долгой и бесславной карьеры, когда длинные руки Комисариата постоянно толкали меня в опасные ситуации которых я стремился всеми силами избежать. Конечно, репутация бесстрашности и безрассудности которая сопровождала меня не позволяла мне следовать моим естественным склонностям и бесконечно оставаться на Коронусе, наблюдая за тем как мой помощник Юрген справляется с большинством документов, проходящих через мой кабинет и гадая, когда я смогу ускользнуть на обед. Для поддержания мнения окружающих обо мне следовало периодически появляться на передовой воодушевляя войска и напоминания Живану, как ему повезло со мной, при этом находясь на максимальном удалении от вражеских войск.

В этом свете быстрая прогулка на Квадривидию казалась крайне выигрышной, как я уже говорил мы ожидали флотилию поддержки, которая должна была изменить баланс сил в войне, которая и так развивалась удачно для нас. Так что я должен был находится достаточно далеко от проблем с тех пор как мы сюда прибыли. Кроме этого это держало меня достаточно далеко от вторгающихся флотов улья, я не испытывал желания закончить свою жизнь каплей в их бассейнах биомассы. И была слишком высокая вероятность того что где-то понадобится герой Империума для поднятия духа войск перед лицом затапливающего их ужаса. Потому сделать себя труднодоступным, когда высшее командование разрабатывало последние планы по сдерживанию тиранидов было крайне разумным решением.

Проще говоря, мы прибыли в полном порядке, выгруженные из посадочной капсулы, орбитальные доки и космопорты не смогли пережить первый натиск Тау. Нас немного потрепали при спуске, конечно, но у флота было достаточно кораблей для того, чтобы прикрыть наши спины, и мы понесли мало потерь, окапываясь вокруг столицы. Браддик и его солдаты были рады видеть нас, особенно после нашей первой контр-атаки, отбросившей вражеские силы на внешнюю сторону оборонительных укреплений, и на первых порах это выглядело так, будто мы заставили ксеносов бежать; хотя я и был достаточно опытным воякой, чтобы осознать, что возвращение целого мира будет долгим и нудным процессом.

Так лучше, я думал, отсиживаясь в комфортном местечке в далеко от фронта, пока Живан и флот готовились подраться с нидами. Если повезет, то я смог бы отсиживаться там достаточно долго, чтобы прибыть на Кронус тогда, когда будет все закончено.

Так что появление на орбите двумя неделями позже целого флота "торговых судов" Тау было неприятным сюрпризом. Удача это или же хитрость, последнее кажется более вероятным, особенно после знакомства с ними, они прибыли в систему через пару дней после отбытия Имперского флота с Кронуса, и имели вполне определенные перспективы на планету, корабли СПО были сметены первой же атакой флотилии Тау.

Все это оставило меня без возможности сбежать с планеты. Я не был до сих пор мертв и бывал в более крутых переделках чем эта. Так что я сказал несколько воодушевляющих банальностей и пожелав всем присутствующим спокойно ночи я удалился якобы для проверки того насколько хорошо наши войска удерживают свои позиции. Я не был уверен, что финальный штурм начнется сегодня, но в случае его начала бункер командования был бы на редкость неприятным местом для пребывания. Я не сомневался, что Тау определили его местоположение до миллиметра и поставили его в начале списка для одной из своих штурмовых групп.

— Как прошла встреча, сэр? — спросил Юрген, материализуясь из тени. Его уникальный и омерзительный аромат предупредил меня о его присутствии секунды за три до того, как он открыл рот.

— Бывало и получше, — ответил я ему с большей откровенностью чем обычно. Но Юрген служил мне более семидесяти лет и участвовал в спасении моей жалкой шкуры чаще чем кто-либо другой. Потому он заслуживал честности более чем кто-либо другой.

Наш обмен сведениями был прерван раскатами тяжелого оружия издали походившими на звуки приближающейся бури. Разрывы в легкой вечерней облачности демонстрировали суровое красноватое небо. Но далеко не все красные отблески возникали по вине заката. Более дюжины укреплений горели по всему осажденному городу. К сожалению артобстрелы затрудняли наши передвижения не меньше чем передвижения Тау, если не более. Антигравитационные механизмы Тау могли передвигаться как хотели тем временем как наши Химеры и Леман Русы могли двигаться только вдоль специально расчищенных маршрутов. И лишь для того чтобы в конечном итоге попасть во вражескую засаду.

— Танны, сэр? — спросил Юрген доставая чашечку откуда-то из глубин своего вещмешка. Я с благодарностью взял ее, ведь в экваториальных горах где находилась столица вечера были довольно прохладными, почему они не разместили ее в месте с климатом получше было выше моего понимания[873].

— Спасибо, — ответил я ему потягивая ароматный напиток и наслаждаясь зарождающимся ощущением тепла внутри своего живота. — Пошли?

— Как только скажете, сэр. — заверил меня мой помощник, садясь на водительское место в Саламандру которую мы реквизировали из транспортного парка вскоре после прибытия. Двигатель уже неспешно урчал на холостом ходу, Юрген был слишком бывалым ветераном и понимал, чем может обернуться одна-двухсекундная задержка в такой близости от зоны боевых действий.

Я влез в пассажирское отделение, попутно отвечая на приветствие отряда гвардейцев, пробежавших мимо нас в направлении главных ворот. Следуя рефлексу, отточенному десятилетиями знакомства с грубоватым стилем вождения Юргена, я схватился за шарнирное крепление оружия за мгновение до того, как мы с рывком начали движение.

Как только я смог восстановить чувство равновесия мои глаза поднялись к небу. Черные силуэты двигались над зданиями купаясь в красноватом свете заката. Зловеще изящная кривизна их поверхности выдавала их происхождение.

— Вторжение. — передал я по воксу, открывая огонь из штурмового болтера и тихо проклиная свою удачу. Атака на бункер, которую я предвидел и от которой хотел ускользнуть, началась.

Комментарии редактора

Думаю, это не будет большим сюрпризом для большинства моих читателей что кроме нескольких замечаний о температуре воздуха Каин больше ничего не скажет о Квадривидии. Приведенные выдержки помогут составить вам впечатление об этой планете.

"Интересные места и скучные люди: Путеводитель бродяги" Джервала Секара 145.М39

Квадривидия является знакомым пунктом назначения для большинства путешествеников в районе Дамоклового Залива поскольку эта планета находится на пересечении четырех крайне стабильных и быстрых потоков варпа. Потому этот мир, возьмем даже шире через эту планетарную систему скорее проезжают, чем приезжают сюда. В самом деле вполне возможно пересесть с одного корабля на другой в орбитальных доках так и не посетив поверхности планеты. Хотя на первый взгляд основные города, находящиеся вдоль экватора имеет мало что предложить путнику в следствии того что по большему счету состоят из инфраструктуры обеспечивающей космические перевозки, а также торговцев и рабочего класса который необходим в устрашающих количествах для обслуживания перевозок. Однако Райский Пик является приятно космополитичным, как и любая планетарная столица в этом секторе, Он находится высоко в горной цепи которая рассекает западный континент вдоль экватора. Его улицы и проспекты цепляются за пики и долины, которые защищают город от шума космопорта. Таким образом город находится в глубокой впадине, окруженной горами местами в три-четыре километра в высоту.

Жилье, следовательно, нужно искать на наружной стенке ободка где толща гранита заглушает рев снующих в воздухе шатлов. Вид их светящихся двигателей в темноте производит незабываемое впечатление вихря света в темном царстве. Что касается более мелких городов и сел которые разбросаны на обоих континентах то они представляют мало интереса сами по себе.

"До Крестового похода и после. Военная история Дамоклова Залива" Варго Роуз, 058. М42.

Начиная с первой конфронтации с Империумом Тау показали, что экспансионистские амбиции далеко не без основательны. На протяжении следующих двух столетий было отмечено множество столкновений между двумя державами во время которых приграничные миры были захвачены, отбиты, зачищены и во многих случаях вновь потеряны. Так, например, Семплаксия переходила из рук в руки семь раз до тех пор, пока не была потеряна для обоих сторон во время вторжения Флота-Улья Кракена в Восточный Рукав, хотя это был исключительный случай. По большему счету то что Тау захватывали им удавалось удержать хотя Империум заставлял их платить высокую цену и даже имел отдельные успехи, как например защиту Гравилакса в 931. Если бы верные Императору войска могли сконцентрироваться исключительно на Тау, то все конечно было бы совсем по-другому, но последний квартал М41 сопровождался конфликтами на всех фронтах. К обычной угрозе орков и Проклятых легионов Хаоса прибавились активизация некронов которые все чаще атаковали человеческие аванпосты в то время как Эльдары совершали свои пиратские набеги, когда и как хотели. К счастью расширяя сферу своего влияния Тау начали сражаться с врагами Империума, встречаясь с ними все чаще и чаще и мешая их полномасштабному вторжению в Империум.

Равновесие сил было нарушено в 992 года, когда флот тау появился на орбите Квадривидии глубоко внутри имперских границ и быстро подавив планетарную оборону приступил к высадке сил вторжения тем самым изолировав от Империума восемь спорных систем в приграничных районах что позволяло им захватить их в перспективе. К счастью на планету вместо со вторым экспедиционным корпусом прибыл прославленный комиссар Каифас Каин в свое время сыгравший важную роль в провале тауситских притязаний на Гравилакс и в очередной раз доказавший, что ему нет равных в отстаивании имперских интересов.

Глава вторая

Изменило ли что-нибудь предупреждение, которое я дал, или нет, я не мог сказать, но я не был единственной огневой точкой, ответившей на вторжение, когда первая волна штурма тау внезапно появилась над зубчатой преградой разрушенных авиаударом зданий, окружавший вражеские соединения, прятавшиеся там от обнаружения нашими ауспексами. Беглый огонь из стрелкового оружия привёл лишь к фонтану искр и рикошетов по гладкой закругленной броне антигравитационных десантных танков, круживших над нашими головами, затем яркая полоса ракеты из переносной ракетницы рассекла небо за мгновение до взрыва одного из двигателей, прикрепленных к задней части ближнего танка. «Скат» тау покачнулся и потянул вверх, прерывая свой спуск, но передышка была недолгой, пара дисковых дронов отделились от его корпуса и почти сразу налетели в поисках мести, плазменные заряды из орудий, установленных под ними стали разрываться вокруг обложенного мешками с песком укрепления, из которого пришла ракета.

Я так и не увидел, справились ли засевшие там гвардейцы с этой неожиданной атакой, хотя шквал лазразрядов и ответил с похвальной быстротой; поскольку к тому времени мое внимание было полностью направлено на вопрос собственного выживания. "Саламандра" покачнулась, когда Юрген заложил резкий вираж, чтобы увернуться от кратера в рокрите впереди нас, от гораздо большей плазменной вспышки из главного орудия другого "Ската", и я вдруг обнаружил небольшую, быстро движущуюся тень, мелькнувшую перед глазами.

Штурм-болтер задергался на своем креплении, когда я рефлекторно вдавил спусковой крючок, прошивая ряд кратеров в днище скиммера, с ревом пронесшегося надо мной так низко, что сорвал фуражку с моей головы. Должно быть я попал в уязвимое место, потому что из его правого двигателя пошел дым и он, перевернувшись, врезался в землю. Он продолжил движение по инерции, разбрасывая по сторонам измельченный рокрит и размазывая невезучий экипаж по покрытию, пока не въехал в стену офицерской столовой.

— Ох, — сочувственно сказал я.

— Сами напросились, — сказал Юрген, включая передний огнемёт и сжигая пару бросившихся на нас боевых дронов до того, как они смогли бы открыть по нам огонь. — Какой дурак летает с открытой кабиной во время боя?

— Верно подмечено, — сказал я, ныряя за толстый лист брони, по которому пробарабанили обломки от недалекого взрыва. Одна из «Гидр», выплевывавших потоки трассирующих снарядов по снижавшимся нападавшим только что получила прямое попадание, сильный жар плазменного заряда тау подорвал боеукладку и кусок обшивки пролетел там, где я только что был. Если бы я вовремя не спрятался, он бы снес мне голову.

Найдя фуражку на дне пассажирского отделения, я нахлобучил ее обратно на голову так плотно, как только мог, чувствуя, что должен выглядеть подобающе и осторожно глянул поверх края брони. Мы были единственной Имперской техникой все еще продолжавшей движение в буре поливавшего нас огня, хотя Леман Русс со сбитой гусеницей вращал башней в поисках цели, а из второй Гидры оставшейся вообще без башни вываливался экипаж. Очевидно, тау отдавали приоритет целям, способным им навредить, но я не сомневался, что скоро очередь дойдет и до нашей легковооруженной Саламандры.

— Найди нам укрытие! — приказал я, несмотря на то что был уверен, что Юрген уже сам догадался.

— Ваша правда, сэр, — согласился он, и развернул машину на пятачке, врубив реверс на правый трак со скоростью, вызвавшей тревожный стон в коробке передач, хоть и не сравнимый с шумом, который подняли бы технопровидцы если бы при этом присутствовали. В очередной раз я вцепился в крепление оружия для устойчивости, в то время как мы резко изменили направление, а плазменные заряды вскипятили камнебетон там, где мы были бы, если бы не маневр Юргена.

Первый из атакующих БТРов приземлился метрах в ста впереди нас. Его амортизаторы еще не разогнулись после столкновения с рокритом когда упал выдвижной мостик. В тоже мгновение пара смертоносных дронов взмыла в воздух для прикрытия и огневой поддержки высаживающегося отряда десантников. Ксеносы двигались с неимоверной ловкостью несмотря на свои бронежилеты, их лица выглядели похожими на насекомых с красными линзами на их лицевых панелях.

Не испугавшись я открыл огонь по воинам и транспорту, который и так находился под дождем болтеров. Несколько плазменных выстрелов сделанных из ручного оружия десанта пришлись в броню рядом со мной оставив на керамите глубокие кратеры. Затем бронебойный снаряд пробил пассажирский салон насквозь создав дырки, в которые я мог бы спокойно просунуть кулак.

— У одного из них есть рейлган. — крикнул я Юргену. Хотя сочетания шума двигателя и перестрелки не позволяло ему услышать меня иначе чем по воксу так что не было никакого смысла повышать голос. Я попытался развернуть штурмовой болтер в сторону наземных войск, но кусок Гидры, оторванный взрывом, забился в крепление, и я не мог повернуть его вниз в достаточной степени. Фрак!

— Я займусь этим, — заверил меня Юрген снова включив огнемет, добавив вдогонку очередь из тяжелого болтера. Отряд десантников был разбросан вокруг выдвижного мостика, а внутри их транспорта полыхал прометий, попавший внутрь через все еще открытый вход десантного отсека. — Это будет сложнее чем они думали.

Мгновение спустя экипаж выскочил через верхние люки став легкой добычей для огня лазганов еще живых и сражающихся гвардейцев.

В этот момент я начал надеяться, что баланс сил может склониться в нашу пользу. Тау имели определенные преимущества при стрельбе с дальнего расстояния, но у них не хватало смелости для рукопашной схватки. Тем временем как уроженцы мира смерти[874], которые здесь составляли большую часть гарнизона, предпочитали работу штыком и прикладом лазерному огню при любой возможности. Их накидки из шкур орков кружились вокруг них во время боя с такой яростью и энергичностью, что казалось, что те все еще не сняты со своих законных хозяев. Это не означало что они сражались как берксерки Кхорна, скорее наоборот. В тех местах, из которых они прибыли выживание зависело от использования мозгов в той же степени что и оружия.

— Всем отрядам назад, — прозвучал голос Генерала Бредика по воксу, как раз вовремя чтобы остановить их. — Защитить бункер.

Я не могу критиковать его тактику, наши приоритеты были ясны, защищать цель которую назначили себе тау, но с того места где я стоял (а если быть точнее — болтался, как горошина в жестяной банке), мы опять отдали им инициативу[875].

— Держитесь, сэр, призвал Юрген, снова начиная стрелять из переднего тяжелого болтера. Другой изящный и смертоносный БТР выплывал из темноты над нашими головами, преграждая нам путь, когда пилот повел его на посадку. Разрывные болты вгрызались в броню корпуса, не причиняя большого урона, судя по тому, что я видел, но по крайне мере мы, должно быть, напугали пилотов, поскольку Скат тяжело приземлился, деформируя свое шасси; хотя я злобно надеялся, что мы доставили им больше неприятностей, чем эта мелочь. Сотрясение от столкновения с поверхностью явно оказалось неожиданным сюрпризом и для десанта: вместо высадки в организованном порядке, обеспечивая оборону на посадочной рампе по ходу высадки, они выплескивались наружу, словно покидали уничтоженную машину, и я с удовольствием отметил, что, по крайней мере, несколько из них хромали. Саламандра резко дернулась, когда Юрген развернул машину, чтобы иметь возможность использовать ее орудия как можно дольше.

— Упс.

— Действительно, упс, — согласился я, держась изо всех сил, поскольку мой помощник продолжал трясти нас из стороны в сторону, стараясь уклониться от вражеского огня ксеносов, или, возможно, задавить нескольких отставших солдат. Трудно определить, что было истинной его целью, так как я был более, чем немного озабочен попыткой удержаться на ногах.

Учитывая, что здесь все еще, возможно, оставалось несколько гвардейцев слишком медлительных, либо смышлёных, чтобы воссоединиться с Брэддиком в центре захлопывающейся ловушки, и то, что у меня была репутация, которой необходимо было соответствовать, я тоже выпустил несколько очередей из штурмболтера. Мне не удалось поразить кого-либо из рассредоточивающихся Следопытов, разрывные снаряды просто свистели над их головами из-за поврежденной оси крепления, но я был вполне уверен, что как минимум помешал им прицелиться.

— Там достаточно неплохое укрытие, — сказал Юрген, упорно придерживаясь моего последнего приказа, и совершенно не считаясь с тем, который отдал Брэддик[876], что меня вполне устраивало. Взрыва от одновременного залпа тяжелого и штурмболтера хватило, чтобы разорвать заборное ограждение, которое в лучшие времена должно было сдерживать смиренных гражданских от посягательств на освященный рокрит Гвардейского гарнизона; и с креном, чуть не сломавшим мне позвоночник, мы перепрыгнули через кладку опоры прямо на дорогу за ней. Траки нашей доблестной Саламандры глубоко вгрызлись в проезжую часть, разделяющую периметр бараков и заброшенное промышленное сооружение, и Юрген вогнал рычаг дросселя так далеко вперед, насколько это вообще было возможно.

— Этот плавильный завод все еще стоит. Большей частью.

— Продолжай движение, — сказал я. Теперь мы были в стороне от зоны боевых действий, и я не видел причин, чтобы задержаться и стать литературной сноской в Последнем противостоянии Брэддика.

— Комиссар Каин, ответьте, — эхом прозвучал голос генерала в моей комм-бусине, словно упрек к этой мимолетной мысли. — Вы там?

— Мы отрезаны от бункера, — ответил я ему достаточно правдиво, поскольку это было бы самоубийством, попытаться с боем прорваться назад к нему через стремительно развёртывающихся тау, — ксеносы полностью окружили его.

Что возможно было небольшим преувеличением, которое, впрочем, скоро станет правдой. Их предпочитаемой тактикой при столкновении с укрепленной огневой точкой всегда было окружить ее, и, полагаясь на превосходящие дальность поражения и огневую мощь своего оружия, изнурить защитников. Кровавую работу по собственно штурму и взятию цели они предпочитали спихивать своим подчиненным круутам[877], за что я не мог их винить, особенно потому что круты, кажется, наслаждались подобной работой.

— Я собираюсь направиться к южному анклаву и попытаться сплотить оставшиеся там боевые подразделения, прежде чем станет слишком поздно.

Большинство подразделений, которые мы имели в запасе, были сосредоточены в южной части города, что делало ее лучшим местом для пребывания в соответствии с моими интересами; чем больше тел я мог поместить между собой и тау, тем лучше. Имея каплю удачи, мы сможем продержаться достаточно долго до появления экспедиционного корпуса Живана и эвакуации выживших, в число которых я был полон решимости войти, и в худшем случае будет достаточно легко для меня залечь на дно на более или менее неопределенный срок. Я не забыл тех уроков, которые получил на Перлии, скрываясь от орков, и тау в отличие от зелёнокожих будут гораздо менее склонны тратить время и ресурсы на выслеживание тех, кто не будет делать глупостей и привлекать их внимание стрельбой или взрывами.

— Хорошая идея, — сообщил Брэддик, явно полагая, что мой план подразумевал возвращение с новыми силами и прорыв осады.

— Просто продержитесь столько, сколько сможете, — передал я по воксу, не найдя духу, чтобы разубедить его, и будучи уверенным, что он сделает это в любом случае — вне зависимости от моих слов. — Император защищает.

Хотя, насколько я понимал, Ему придется сильно потрудиться, чтобы сохранить Брэддика целым и невредимым достаточно долго.

Кстати, Он, казалось, не собирался делать то же самое для меня. В конце улицы перемещались тени, слишком быстро и плавно, чтобы опознать, но некоторые из них выглядели неприятно большими. Вдруг заброшенный плавильный завод лишь выглядел отличным выбором, а на деле таким не являлся, но было уже слишком поздно беспокоиться об этом; что бы ни скрывалось выше по проспекту, к настоящему моменту оно должно было нас уже засечь, и, можете быть уверены, наводило свои пушки на наш след на ауспексе.

— Зажги свет, — приказал я Юргену, снова борясь с поврежденной орудийной стойкой, и снова безрезультатно. Ничто не освободило бы этот заевший механизм кроме как благословения техножреца, которого никогда не бывает поблизости, когда вы действительно в нем нуждаетесь.

— Так точно, сэр, — ответил мой помощник, и я рефлекторно прищурился, когда загорелся мощный прожектор, луч хаотично прорезал темноту в ответ на каждый толчок насилуемой нами подвески. Затем воздух, казалось, начал застывать в моих легких, когда танцующий луч света выхватил из темноты скопление фигур неких гуманоидов в два человеческих роста. Дредноуты, или их аналог тау, во всяком случае: такие же тяжеловооруженные как их Имперские прототипы, и намного более маневренные.

— Вторая волна на подходе, — передал я по воксу Брэддику. Если мне было суждено умереть, то я решил, что можно оставить память о себе в виде последних героических слов. — Я задержу их, насколько получится.

Что, судя по всему, не собиралось быть дольше секунды или двух, особенно потому что я не сказал ничего о попытке завязывания боя с громадными боевыми экзоскелетами. Удержание их внимания достаточно долго для того, чтобы они убедились, что я просто еду мимо и не стою траты боеприпасов, было бы мне на руку.

— Можете назвать их численность и диспозицию? — спросил Брэддик, решив извлечь собственную выгоду из моего благородного самопожертвования, и я стиснул челюсти. Очевидно «Много, и никто не улыбается», не было бы лучшим ответом. Одному Трону известно, кто мог прослушивать вокс-канал, и если каким-то чудом я бы выбрался из этой заварухи сухим, последнее, что мне было бы нужно, так это аудиозапись, на которой я начинаю паниковать и готов дать деру, всплывающая как раз вовремя, чтобы помещать мне наслаждаться преимуществами еще одного роста моей «мошеннической» репутации. (Не то, чтобы я имел что-то против паники и бегства со всех ног; напротив, это всегда срабатывало для меня. Вся хитрость заключается в том, чтобы никто больше не понял, что ты делаешь на самом деле, в противном случае тебе потом придется терпеть всю эту утомительную рутину трибуналов и расстрельных команд[878]).

— Подождите секунду, — ответил я в надежде выиграть немного времени, и еще более горячо надеясь, что следующим звуком по воксу не станет зловещий всплеск статики, сопровождаемый молчанием. Я отдал жестами сигнал Юргену. — Убери нас с улицы!

— Слушаюсь, сэр, отреагировал он как всегда флегматично и круто повернул руль. Снаряд рейлгана взвыл ровно в том месте, где мы ехали мгновение назад, звуковая волна от его полета всколебала воздух и раскачала подвеску Саламандры. Я нырнул вниз, когда мой водитель решил провести нас прямо через стену склада, не потрудившись поискать ворота, стена взорвалась вокруг душем из расколотого кирпича, когда он пошел на таран.

— Боевые экзоскелеты, — констатировал я Брэддику, защищая свою голову от урагана кирпичной кладки, как только мог, пока Юрген был занят разрушением внутренних перегородок в нашей безрассудной гонке к некоему подобию безопасности. Луч прожектора выхватил полную Кризис-команду прямо перед тем, как они открыли огонь, и я попытался вспомнить увиденное во всех подробностях. Которых было не много, по правде говоря, я был слишком занят сохранением головы на плечах.

— Полный отряд, но возможно их еще больше.

Я думал, что видел, по крайней мере, трех из них, но они были адски быстры и проворны, и в темноте трудно быть полностью уверенным.

— У них есть рейлганы, — добавил я запоздало. Как минимум у того, кто стрелял в нас, и я не собирался возвращаться, чтобы рассмотреть остальных.

— Тогда мы долго не протянем, — заключил Брэддик, удивительно спокойно при данных обстоятельствах. Мы оба знали, что сверхзвуковые снаряды пройдут через армированный феррокрит бункера, как Юрген через безе, с равным количеством оставленных после себя крошек.

— Я думаю, мы оторвались, сэр, — сообщил Юрген действительно хорошую новость, тараня большие деревянные ворота пока говорил. Мы плюхнулись где-то с метровой высоты поднятого погрузочного дока, даже не замедлив хода, наши вращающиеся гусеницы врезались в рокрит двора, кроша и разбрасывая гравий, как шрапнель при взрыве. Пол Саламандры взлетел вверх, ударив меня по лицу и выбивая воздух из моих легких, и я почувствовал вкус крови во рту, где ободрал об зубы щеку.

— Хорошо, — выдохнул я, чувствуя относительно незначительный дискомфорт, как малую цену в уплату за наше избавление; но конечно я поторопился с выводами. Едва я снова встал на ноги, опираясь на уже полюбившуюся орудийную стойку, как один из высоченных экзоскелетов приземлился прямо перед нами, сотрясая землю при посадке. Приподнятое место стрелка в задней части Саламандры позволило моей голове находиться почти на уровне с головой пилота[879], и я вздрогнул, когда луч целеуказания проскользнул по моему лицу, ослепляя меня на мгновение.

— Держитесь, сэр! — прокричал Юрген, как будто я делал что-то другое в течение последних десяти минут, и открыл огонь из орудийных установок. Град болтерных снарядов и поток прометия ревели навстречу гигантскому воину, но пилот запустил прыжковые двигатели в самый последний момент и ловко перепрыгнул этот губительный огневой вал, как ребенок через скакалку.

Моргнув, чтобы прочистить ослепшие глаза, я попытался отследить пронесшийся силуэт шторм-болтером, но к этому времени крепление окончательно пришло в негодность; что, я полагаю, было не удивительно, учитывая полученные им повреждения. Затем я с ужасом осознал траекторию движения боекостюма.

— Юрген! — заорал я, — Наружу!

Подтверждая слово делом, я выкатился из пассажирского отделения и собрав все силы прыгнул, молясь Трону о мягком приземлении. Такого конечно же не произошло, у Императора как всегда хватало дел и без того, но Юрген как раз вдавил тормоз чтобы избежать столкновения с нависшим над нами врагом, без сомнения решив, что удар просто сломал бы нам шеи, не причинив особого вреда боекостюму, так что в тот момент мы двигались значительно медленнее. Я шмякнулся о камнебетон двора с силой, достаточной чтобы сломать мне пару рёбер, что было довольно неприятно, но бывало и хуже, так что раз я был в состоянии жаловаться, значит легко отделался, учитывая все обстоятельства.

Через секунду после моего приземления дредноут тау опустился точно на Саламандру, вминая ее в камнебетон со стоном раздираемого металла, как если бы она была не крепче картонной коробки. Ручейки прометиума вытекали из разорванных топливных баков машины и огнемета, растекаясь вокруг поврежденной машины как кровь из смертельной раны.

— Юрген! — позвал я, — Ты где?

— Здесь, сэр.

Мой помощник перекатился в положение сидя, частично скрытый в тени стены в дюжине метров от меня, и попытался встать, одна рука была прижата к голове с боку. — Я сейчас…сейчас буду…

Затем его ноги не выдержали, и он сполз, сев на ляжки. Темное пятно виднелось под пальцами руки, что не привлекло бы внимания, если бы оно медленно не расползалось; если бы не шлем, удар от приземления проломил бы ему голову.

— Не высовывайся! — приказал я, как будто у любого из нас был хоть какой-то выбор. — Я только разберусь с этой неосвященной кучей металлолома, и мы доставим тебя к медикам.

А затем и некроны займутся флористикой, добавил я про себя. Я ткнул пальцем туда где должна была быть моя комм-бусина в надежде позвать помощь, но лишь хорошенько прочистил ухо; похоже в гуще события я и мой крохотный вокс-передатчик разошлись путями. Мы были сами по себе.

Боекостюм тау сделал шаг назад, убрав одну ногу с остатков отслужившей свое Саламандры, оставив вторую ногу на ней, в результате чего стал похож на охотника с трофеем, позирующего для пикта. Его голова повернулась, сканируя двор и я отчаянно оглянулся вокруг в поисках чего-нибудь похожего на укрытие, но напрасно. Меня окружал лишь ровный камнебетон, я был легкой мишенью.

Схватившись за оружие, я почувствовал себя лучше, ощущая вес цепного меча в руке, хотя против тяжелобронированного боекостюма он был более чем бесполезен. Затем едкий запах пролитого прометия защекотал мне ноздри и отчаянный план начал расти в моей голове, хорошо удобренной паникой. Лазпистолет в другой моей руке всего лишь оцарапает с него краску, но…

Зловещая фигура подняла руку, смертоносно выглядящее роторное орудие начало поворачиваться в мою сторону; даже одного его выстрела было достаточно чтобы испарить меня на месте. Не имея времени на раздумья, я вдавил спусковой крючок лазпистолета.

Прицел был верен, лаз-заряд чиркнул по металлу, окружавшему Саламандру, хотя к этому времени в воздухе было столько паров прометиума что место попадания не играло практически никакой роли. Пары тут же сдетонировали, выпуская из обломков разрастающийся во всех направлениях шар огня, так близко что опалило мне брови. С ударной волной пришла печная жара, прижав меня к земле и забросив мой меч куда-то в тени. Но лазпистолет я все-таки удержал, аугметические пальцы на моей правой руке не ослабили хватку, за что я был благодарен.

На мгновение я решил, что мой отчаянный план удался и что боекостюм сгорел во взрыве, или по крайней мере был поврежден достаточно, чтобы убедить пилота отказаться от преследования. Но, как оказалось, я не учел прыжковые двигатели. Они тут же сработали, позволив огромной машине оседлать ударную волну в едином балетном прыжке, понеся ущерб не больший, чем легкие подпалины в районе лодыжек.

Я в очередной раз встал на ноги, только для того чтобы в очередной раз пошатнуться, когда боекостюм врезался в землю. В этот раз я устоял, хотя устойчивости у меня было не больше чем во время поездок с Юргеном, в то время как бронированный гигант неуклонно приближался, сотрясая землю с каждым шагом. Наведя свой лазпистолет я сделал несколько отчаянных выстрелов, срикошетивших от пластин корпуса, но это его даже не замедлило.

Затем, благодаря свету от горящей Саламандры, я наконец увидел выход из ловушки — вторую погрузочную дверь, чуть дальше и в этот раз на уровне земли. Я тут же помчался к ней, но до того, как я туда добрался, гофрированный лист металла выгнулся и был разорван еще одной громадной машиной, как будто был не плотнее занавески. Она тоже неторопливо направилась ко мне, и я отступил на несколько шагов, не переставая стрелять в нее, но толку было не больше чем если бы я швырял в нее перья. Отступив еще где-то на дюжину шагов, я чуть не споткнулся о что-то податливое, но удержался благодаря стене за ним, когда знакомый запах ударил мне в нос.

— Бегите, сэр. Бросьте меня, — невнятно произнес Юрген, почти теряя сознание.

— Ни в коем случае, — я заверил его, убежденный что побег более невозможен. Я поднял руки и позвали лазпистолету упасть на камнебетон. Возможно они нас не расстреляют на месте, если решат, что мы теперь безвредны. По крайней мере это были не злобные, грубые существа как орки, или утонченные садисты как эльдары-грабители, в чьи руки нам было бы лучше не попадаться живыми.

Тут прицельный луч еще раз прошелся по моему лицу, и я вздрогнул, проклиная себя, что не стал бороться до конца. По крайней мере я сохранил бы иллюзию возможного спасения до самого конца, вместо сокрушительной уверенности в неизбежности бесчестной бойни. Я собрался, надеясь, что Император будет в хорошем настроении, когда я предстану перед ним, или хотя бы выслушает мои оправдания.

— Вы комиссар-герой Кайафас Каин? — спросил голос на запинающемся Готике, забавно шепелявый акцент тау усиливался внешней вокс-системой, расположенной где-то на боекостюме, что смотрел на меня.

— Да, это так, — сказал я, стараясь чтобы внезапная надежда не отразилась в моем голосе. Раз они намерены общаться, то стрелять прямо сейчас не будут, хотя будь я проклят если нам вообще было что обсуждать. — А кто вы?

— Уй-Тичинн, из шас'уй ка'суи[880]. Во имя Высшего Блага мы просим вас передать сообщение коллегам.

Все лучше и лучше. Очевидно что стрелять в посланника они не будут, надеюсь что и Брэддик не станет[881].

— И что будет в этом сообщении? — спросил я, стараясь казаться не очень сговорчивым. Они вполне могли вести запись, и я совсем не нуждался в обвинениях в сотрудничестве с противником ради спасения своей шкуры.

— Мы желаем заключить перемирие, — сказал тау таким тоном, как будто это было самой очевидной вещью в галактике, в то время как они готовились выхватить контроль над всей планетой из наших рук.

— Перемирие? — переспросил я, не совсем уверенный в том что услышал. — Вы уверены?

— Полностью, — заверил меня усиленный голос. — Враждебные действия нужно прекратить на этом мире. Того требует Высшее Благо. Для обеих империй.

Комментарии редактора

Одной из наиболее раздражительных черт Каина как летописца является склонность пропускать те периоды времени, в которые не произошло ничего интересного с позиции его всенепременно эгоцентричной перспективы. Вот и сейчас подобный пропуск имеет место, повествование продолжается после пробела в несколько недель.

Потому я привожу данную выдержку в надежде частично восполнить данный пробел.

Из "Крестовый поход и последствия: История военных действий в Дамокловом заливе", Варго Ройз, 058.М42.

Предложение Тау о перемирии было встречено с достаточной долей недоверия, не в последнюю очередь благодаря Комиссару Каину который его доставил, но в любом случае у имперских сил, которые находились на грани уничтожения, не было другого выхода кроме как принять его. Собственно, когда флотилия подкрепления во главе с Лордом-генералом прибыла вместе с наспех собранной дипломатической миссией силы генерала Бредика полностью контролировали Райский пик и это был не единственный сюрприз, который их ожидал. Вскоре гарнизон Квадривидии был усилен до такой степени что мог противостоять любому нападению со стороны Тау. Но это была уже излишняя осторожность ведь Тау отступили на самые дальние рубежи, которые у них имелись сразу после достижения договоренности о прекращении огня. Это было крайне подозрительно, но когда начались переговоры их мотивы стали ясны…

Глава третья

— Они что-то замышляют, — сказал я, радуясь возможности опять находиться на палубе Имперского судна. А то, что это был флагман Живана, а значит самый тяжеловооруженный корабль флота, лишь добавляло изюминку к моей радости от того что я вернулся с Квадравидии целым и невредимым.

— Конечно замышляют, — согласился Живан. К немалому моему удивлению он сам встретил меня в ангаре у шаттла, но мне было приятно вновь увидеться с ним, и похоже он чувствовал то же самое ко мне, хотя визит мой был деловым, а не дружеским. — Они ничего не добавили к тому, что сказали в вашу первую встречу?

— О причинах для заключения перемирия ни слова, — ответил я, немного повышая свой голос над клацаньем ботинок его личной стражи, что маршировала перед нами, расчищая коридор словно отвал бульдозера. Свет потолочных ламп отражался от полированных шлемов и хеллганов, которые солдаты держали в боевом положении, несмотря на дружественное окружение. Капитан и его команда вряд ли были рады толпе тяжеловооруженных Гвардейцев, размахивающей пушками на борту их корабля, но этого требовал протокол, и учитывая число покушений, которые уже пережил Живан[882], я уж точно не собирался жаловаться. "Обычное нытье о деталях." О которых позаботился Брэддик и его люди, позволяя мне отвлечься на более приятные вещи. "Боюсь, что не могу просветить вас о них, я еще не все бумаги разобрал"

— Кстати, как ваш подчиненный? — спросил Живан, когда мы подошли к двери в его апартаменты. — Надеюсь, ему лучше?

— Я передам вашу заботу о его здоровье, — ответил я. Юрген скорее всего еще дулся, что пока остался не у дел, но медики рекомендовали не нагружать его сильно в ближайшее время, а тряска в шаттле вряд ли способствовала бы его выздоровлению. Кроме того, я хотел, чтобы он был в бункере и предупредил меня в том случае, если бы Брэддик поспешил с выводами, например, обратил бы свежеприобретённые силы на оголенные тылы тау. Один Трон знает, мне бы хотелось так поступить на его месте.

— Я слышал о вашем поступке, что вы вернулись за ним. Не многие бы так поступили. — сказал Живан, проводя меня в парадную в то время как штурмовики взяли под охрану коридор снаружи.

— Он бы поступил точно так же, — честно ответил я. Похоже дипломаты тау уже вели диалог с коллегами из Империума и еще одна ложная история о моей храбрости набирала обороты. Я расположился в мягко обитом кресле и с благодарностью принял кубок амасека, что уже налил для меня слуга Живана. Никогда не мешает поддерживать добрые отношения с прислугой учитывая мою тайную роль в качестве глаз и ушей Эмберли. Через них я уже получал несколько ценных кусочков информации, пригодившихся и мне и ей.

— Не сомневаюсь, — сухо ответил Живан, принимая мою скромность как должное, и уверяясь в истории моего героизма. Он принял свой кубок, и слуга торопливо вышел из комнаты, закрыв за собой двери с удовлетворительно громким стуком. Теперь никто не мог нас подслушать. — Мне нужно твое присутствие на первой встрече.

— Думаю, это возможно, — с готовностью согласился я. Комиссариату в любом случае потребуется отчет, и, если бы я отказался от роли наблюдателя, они послали бы другого комиссара, приписанного к нашей группе войск. Я не был знаком со всеми, но из тех, кого я знал большинство бы радостно настаивали на полномасштабном вторжении на Квадравидию, в случае если бы тау не собрали бы чемоданы сей же час, а такой вариант развития событий закончился бы крайне плохо. К тому же я уже имел дело с тау и их приспешниками, и меня не покидало ощущение, что здесь что-то не так. И когда неизбежное случится, я хотел быть в курсе событий.

— Это будет неоценимой помощью, — вставил новый голос, и я, повернувшись, увидел знакомое лицо — узкое, серьезное, с едва заметным шрамом, полученным в ночь, о которой я бы предпочел забыть.

— Донал, — я встал чтобы пожать ему руку, одновременно удивленный и обрадованный встретить высокопоставленного дипломата, с которым я впервые встретился на Гравалаксе, в ту же ночь, что и с Эмберли, где-то шестьдесят лет назад. — Вы возглавляете делегацию?

— Похоже, что так. — Он разгладил несуществующую складку на своей безупречной робе, одаряя меня аурой спокойной рассудительности, которую я так хорошо помнил. — Вы более чем неплохо выглядите, для человека вашей профессии.

— Просто повезло, — ответил я с большей честностью, чем обычно. — И я могу то же самое сказать и о вас.

В его висках было больше седины, чем я помнил, но и в моих тоже. Что не удивительно, учитывая сколько раз меня пытались убить с момента нашей последней встречи.

— Можно сказать, нам всем повезло, — заметил Донал. — Если бы вас не было на Квадравидии, тау скорее всего не стали бы предлагать вести переговоры.

— Меня? — с искренним удивлением ответил я. — Простите, но не понимаю, при чем здесь я.

Донал занял кресло между мной и Живаном, после чего потянулся к графину, который слуга оставил на столе из полированного обсидиана, окруженного креслами.

— Тау все еще помнят вашу роль в разрешении Гравалкского инцидента.

— Правда? — ответил я, неприятный холодок пробежал по моей спине. Ксеносы потеряли лицо в том противостоянии, и, если они все еще держали обиду, мне стоило начать оглядываться почаще.

— Правда. Они высоко оценили вашу прямолинейность и преданность Высшему Благу Империума. — Произнося это, Донал пригубил напиток, эффективно скрыв любые эмоции, которые сопровождали произнесенное.

— Поэтому они были уверены, что ты передашь сообщение, и убедишься, что руководство его услышит. — добавил Живан.

— А не проще ли было передать по воксу, — спросил я, — вместо того чтобы гоняться за мной через полгорода?

— В тот момент они не знали, что это были вы, — заметил Донал. — К счастью они узнали о вашем присутствии среди Имперцев благодаря вокс-перехвату, поэтому встроенный когитатор боекостюма, что вы встретили имел инструкции искать среди офицеров того, чьи черты были похожи на старый пикт с Гравалакса.

— Понятно, — сказал я, вспоминая луч целеуказателя, который прошелся по моему лицу и стараясь не думать, насколько тогда мы были близки к тому, чтобы у машинного духа ксеносов не осталось ничего опознаваемого для сканирования. — Но лучше бы передали по воксу.

— Не уверен, что генерал Брэддик его бы прослушал, — сухо заметил Живан, и я не мог с этим не согласиться. К тому времени как я вернулся в бункер, Брэддик решил, что внезапное прекращение бомбардировки — это подготовка тау к полномасштабной атаке, и мне пришлось приложить немалые усилия в убеждении, не говоря уже о бесстыдной игре на своей раздутой репутации, чтобы отговорить его от вылазки в славной сделай-или-умри упреждающей контратаке на позиции противника, в которой совсем не было места для "сделай", учитывая собранные против него силы.

— Ну так где предполагается встретить их? — спросил я. — На Райском Пике или же где-то в оккупированной зоне?

Учитывая, что у них был выбор, я бы остановился на последнем, так как тау контролировали большую часть временных зон, и мне от всего сердца не хотелось огибать горы столицы. Кроме того, никогда не повредит глянуть на вражеские укрепления и подразделения, особенно пока они в тебя не стреляют. На сей раз я бы не постеснялся залезть в крепость к врагу, так как тау вполне можно было довериться, что они выполнят условия перемирия. Они, конечно, мелкие коварные содомиты, но выбросить белый флаг, чтобы заманить тебя в ловушке, все еще им было не по силам[883].

— Ни там, ни там, — к моему удивлению ответил Донал, — Лорд-генерал выразил некоторую тревогу относительно того, что тау могут разнюхать в Имперской зоне, а мой коллега из касты воды[884] выразил аналогичные опасения насчет нашей разведки.

И так как я сам рассматривал такую возможность, то придраться было не к чему.

— Тогда где? — спросил Живан, наклоняясь вперед, дабы самостоятельно освежить свой кубок.

— На одном из покинутых орбитальных доков, — ответил Донал, — мы достаточно легко сможем его обезопасить, да и в данный момент он не занят никакими грузами[885].

— Это по мне, — ответил я, взвесив все за и против, и мгновенно уловив главное преимущество моего положения. Если переговоры провалятся и снова загремят пушки, я буду вполне сносно сидеть сверху над всем этим.

— Я согласен, — сказал Живан, — я попрошу Флот отправить с нами боевой корабль, и при первых же признаках предательства мы разнесем весь док в щепки.

А вот эта идея мне понравилась намного меньше, но Донал уже согласно кивал.

— Тау уже ответили, что предпримут такие же предосторожности.

Оба посмотрели на меня, я натянул на лицо кривую ухмылку, размышляя, что может быть все-таки найду какую-то вескую причину, чтобы спихнуть эту работу на одного из моих коллег-комиссаров, на прежде чем мне в голову пришел хоть какой-то план, я отказался от этой мысли. Как Живан, так и тау, все хотели видеть меня на переговорах, и, если я отступлю, ксеносы вряд ли заберут свои яйца (или чем там они размножаются) и полетят домой, снова грянет война, мы начнем палить друг в друга, а меня обвинят в том, что я вырвал поражение из пасти компромисса.

— Значит все будут вести себя как паиньки, — заявил я вместо того, что думал, но решил заранее удостовериться, что знаю где спасательные капсулы, еще до того, как кто-то из переговорщиков откроет рот.

Как выяснилось потом, мне не понадобился маршрут к бегству, так как все вели себя как на светском приеме, однако в любом случае я все заранее разведал. К этому моменту своей карьеры, моей второй натурой стала привычка сразу же искать кратчайший маршрут к выходу из любого нового места, где бы я ни оказался. что скорее всего подчеркивает тем фактом, что я все еще живой параноик.

Оба военных корабля, которые более пристойно считались "дипломатической защитой" расположились в паре километров от дока, так как вокруг него все еще плавало множество обломков. На самом деле облако было столь плотным, что ничего больше "Аквилы" не могло подлететь к станции и не подвергнуться бомбардировке; соответственно, как только мы подлетели к огромной и несколько побитой конструкции, наш транспорт стал нырять и подпрыгивать как пьяный, так как пилот был вынужден постоянно корректировать курс, дабы избежать столкновение.

— Да, тут потребуется уборка, — прокомментировал Юрген, выглядывая из иллюминатора, который при данных обстоятельствах казался мне просто ничтожно тонкой прослойкой бронированного стекла между мной и закрученными в спираль кусками зазубренного металла снаружи. Большая часть была покрыта инеем, поскольку остатки атмосферы кристаллизовались вокруг них, и я изо всех сил старался не очень-то думать о взрывной декомпрессии, которая несомненна предшествовала выбросу. И тут же с болезненным любопытством стал размышлять о том, сколько кусков летающего мусора, что отражался в свете солнца, восходящего над краем планеты под нами, представляют собой трупы тех, кто слишком медленно бежал к закрывающимся переборкам. Кивнув самому себе, я решил что беседа отвлечет меня[886].

— Представляю себе сколько, — согласился я. Я дважды подумал прежде чем брать его с собой, но теперь радовался, что взял. Он почти полностью восстановился, и если придирчивый тонкий голосок в моей голове прав, и тау что-то замышляют за кулисами, то лучше него никто не прикроет мне спину. К тому же я был не в настроении, после моей небольшой беседы с Живаном и Доналом, и раздражение от этого будет меня изводить еще несколько недель.

— Но зато благодаря ему, никто не сможет подкрасться к нам незамеченным.

— Никто здоровый, — после секундного размышления ответил Юрген, — но зато очень просто проскользнет одна из небольших тех штуковин — дронов, и никто его не заметит. Ауспекс будет забит сигналами.

— Совершенно верно, — сказал я, не особо-то довольный тем, что мне подкинули еще причину для волнений. Причем я не видел причин, зачем тау делать что-то такое, но затем понял, что все-таки в этом есть смысл.

— Ты уже видишь космическую станцию?

Юрген покачал головой:

— Я думаю она на вашей стороне.

— Твоя сторона была на моей стороне минуту назад, — напомнил я как раз в тот момент, когда пилот заложил еще один вираж, на сей раз вокруг чего-то гораздо большего, нежели обычный кусок мусора, что было похоже на какую-то камеру высокого давления из фабрики или возможно на резервуар для какой-нибудь жидкости. В любом случае он был длиннее "Аквилы", и на мгновение затмил солнце. Когда освещение вернулось, он предстал под новым и неожиданным углом, вызывая у меня головокружение. Когда я проморгался, наконец-то в поле зрения появилась станция.

Конечно за долгие годы я видел достаточно таких конструкций, хотя с тех пор как наш искореженный корабль пролетел мимо такой станции падая на Нускуам Фундументибус своем безумном полете, вид такой же станции моментально заставил меня почувствовать тревогу. Я ждал что непрошеное неприятное ощущение пройдет сразу же как обычно, но оно отказывалось уходить, и через несколько минут я осознал, что оно и не пройдет до тех пор, пока я лучше не пойму происходящее.

— Ну и бардак, — сказал Юрген, как всегда не осознавая иронии, но в данном случае должен признаться, что на то была причина. Тау пытались взять на абордаж станцию во время первой изначальной атаки, надеясь лишить ССО шанса на пополнение припасов и ремонт[887], но они недооценили решимость защитников: встретившись с многократной превышающей огневой мощью и осознав, что их определенно уничтожат, капитан последней канонерки протаранил главный стыковочный рукав, превратив его, как и свой корабль, в высокоскоростную шрапнель, забрав таким образом с собой впечатляющее количество "Мант"[888]. Получившийся погром вынудил обе стороны оставить станцию, хотя я полагаю, что тау уже приложили достаточно усилий по ее восстановлению прежде чем пришел нежданный приказ прекратить огонь.

Когда наш шаттл подлетел ближе, перед нами в полной мере развернулась панорама повреждений космической станции. То, что издалека казалось всего лишь маленькими пятнышками на корпусе, постепенно вырастало, оказавшись огромными пробоинами или ожогами на армированном металле, или же вздутиями от внутренней детонации. И через эти разодранные проломы виднелись аналогичным образом искалеченные внутренние палубы, было понятно, что повреждения были глубже, чем позволял нам заглянуть свет прожекторов.

Тот тут, то там виднелись неисчислимые росчерки, подобные вспышкам светлячков, и на некоторое время я озадачился, пока мы не приблизились к освещенной зоне на краю станции, размером с целый город, там нас ждало тепло и воздух, и тут мимо нас проплыл знакомы гладкий силуэт, который я узнал. Это был гладкий дрон, с которыми я так хорошо познакомился на поле боя, хотя конкретно у этого вместо вооружения торчала горелка; он проплыл мимо иллюминатора, через секунду за ним последовало еще двое, неся с собой решетки и плоские листы обшивки в своих шарнирных манипуляторах.

— Должно быть мы летим туда, — через несколько секунд заявил я, заметив открывающуюся дверь ангара, дабы пропустить "Аквилу". Теперь виднелась обитаемая зона, да так, что можно было разглядеть некоторые детали: из иллюминаторов исходило теплое золотое свечение, а ангары четко и явно контрастировали с темной, мертвой громадой станции. Несмотря на все гостеприимство, я все еще ощущал трепет от нехороших предчувствий. Гладкие, изогнутые, сотворенные тау листы цеплялись к прочной Имперской станции, словно грибы к погибшему стволу дерева, ксеносы отремонтировали и заменили оригинальное строение, осквернив его своим инопланетным присутствием. Они явно намеревались закрепиться, заявляя свои права на всю орбиту, до того, как чтобы там их не взбудоражило, что они были вынуждены заключить мир на самом краю победы.

Однако времени на удручающие размышления не было, так как мы вышли уже на финишную прямую и огромные врата возвышались над нами дабы поглотить крошечный шаттл. Ангар за ними был абсурдно велик для такого скромного судна, он был предназначен скорее для тяжелого грузового лихтера, способного перевозить Титана[889], а вместить он мог несколько таких, так что "Аквила" казалась гномом, забравшимся в огромную пещеру. Через несколько секунд по корпусу пробежался лязг посадочных опор при соприкосновении с палубой, и вой двигателей затих.

Из-за огромного объема герметизация заняла несколько минут, и я провел время разглядывая окружение, все что мог разглядеть из-за инея, который мгновенно затянул иллюминатор, как только уплотняющаяся атмосфера соприкоснулась с остывшим в вакууме почти до нуля корпусом. Реконструкция тау, казалось, не тронула внутренний интерьер этого конкретного ангара, и я был обрадован знакомому крепкому структурному каркасу. Тягостное ощущение неправильности, при виде гладких изгибов, что цеплялись к корпусу станции, немного ослабело. Почти всю дальнюю стену все еще занимала аквила, ее распростертые крылья окутывали огромный зал защитой Императора.

Поблизости сомкнутыми рядами стоял еще десяток шаттлов, Имперские ближе к нашему, а характерно закругленные коллеги тау были припаркованы на противоположной стороне, как ни странно, казалось, что они получили благословение от Имперской иконы позади них. Хотя постепенно тающий иней все еще закрывал обзор из иллюминатора, я разглядел движение, поначалу приписав его защищенным от вакуума сервиторам, что обслуживали воздушные насосы, или возможно просто разгуливающих по просторам в поисках грузов, которые привыкли перетаскивать. Но как только температура подросла и бронированное стекло очистилось, геральдика и хеллганы выдали в них свиту Живана.

— Лорд-генерал должно быть уже здесь, — заметил я, моя догадка подтвердилась почти сразу же, как только я заметил его личный шаттл, почти скрытый позади соседнего "Арвуса", и Юрген кивнул.

— И он доверяет ксеносам не больше нашего, — с одобрением добавил он.

— Думаю это взаимно, — сказал я, заметив такое же движение среди шаттлов ксеносов на огромной пустой палубе между нами. — Они тоже разместили охрану.

Бронированные фигуры казались необыкновенно приземистыми для тау, и дальнейшее наблюдение подсказало причину.

— Судя по всему, это демиурги.

Так что давно ходившие слухи, что массивные ксеносы летают с флотом тау, подтвердились.

— Не важно кто они, — сказал Юрген, с готовностью и по своему обыкновению сведя на нет все политические сложности, — если они станут у нас на пути — то они корм для крутов.

— Совершенно верно, — ответил я, надеясь, что на деле будет столь же просто как на словах. Затем шипение герметичных запоров информировало меня о том, что атмосфера снаружи уже достаточно плотная для дыхания, и что пора выгружаться. Я поправил свою фуражку, в надежде что встречающая делегация сочтет ее достаточно героической, и начал спускаться по рампе.

Глава четвёртая

После замкнутого пространства шаттла, ангар казался как никогда большим, мрачная металлическая равнина убегала вдаль почти на километр[890], не прерываемая почти ничем кроме как редкими топливными шлангами или деактивированными погрузчиками. Остаточный холод вряд ли придавал месту гостеприимства, хотя Юрген радовался как ребенок, что снова при каждом выдохе видит свое дыхание.

После обмена приветствиями и парой слов с Гвардейцами, что мы видели через иллюминатор "Аквилы", мы с помощником потрусили к люку, на который те указали, оставив их наедине с противоположной стороной испепелять друг друга ненавидящими взглядами через гулкую пустоту ангара.

Хотя я знал, что пока мы не достигнем люка, вряд ли риск, что все перейдет в активное столкновение, велик, поскольку ветераны штурмовики, приписанные к личной охране Живана были слишком дисциплинированны, чтобы начать что-либо, но должен признаться, что ощутил что-то типа облегчения, когда мы подошли к воздушному шлюзу в стене[891]. Демиурги могут быть раздражительными, особенно когда тау не приглядывают за ними, а даже в лучшие времена на открытой местности я ощущал себя опасно открытым.

Как только дверь ангара с глухим стуком закрылась за нами, температура почти тотчас же поднялась до приемлемого уровня, что бесконечно меня радовало, хотя мое обновленное хладнокровие длилось не дольше, чем мы открыли следующую дверь. Вместо прочных металлические переборок, коих я ожидал, стены коридора были гладкими, из сине-белого полимера, отражающего бледное сияние люминаторов тау. Стало ясно, что эта часть станции всецело в руках врага.

— Комиссар Каин? — меня ждала молодая женщина в бледно-серой юбке, искусно заплетенная коса доходила ей до середины спины. Но ее внешность еще сильнее тревожила, нежели окружающая обстановка.

— Остальные делегаты ожидают вас в конференц-номере.

Ее Готик был безупречным, хотя не лишен особой шепелявости, присущей тау.

— Тогда я должен извиниться за свое опоздание, — ответил я, с большой непринужденностью пряча свое замешательство. За долгие годы я уже достаточно напрактиковался в этом. Хотя по правде говоря я был глубоко потрясен. Конечно же разумом я понимал, что тау за последние пару веков аннексировали значительное количество человеческих планет, и их население перевербовано в коварную веру так называемого "Высшего блага", но я никогда не думал, что встречу одного из таких еретиков во плоти, и не на зубцах цепного меча.

— Извинения не требуются, — учтиво склонив голову ответила женщина. Надо признаться, она чертовски хорошо справлялась со своей работой. Потому что она даже не моргнула, когда впервые увидела Юргена[892].

— Пожалуйста, следуйте за мной.

— С удовольствием, — уверил я ее скорее из вежливости, а не потому что так и было, так что я пошел за ней. Послали ли ее тау, чтобы ее присутствие расслабило нас, или же, чтобы оно рассердило нас, или же заставило совершить ошибку? Как бы то ни было, будь я проклят, ежели порадую их хоть какой-то реакцией, кроме полнейшего спокойствия.

— Могу я представить вам своего помощника, стрелка Юргена?

— Конечно, — она кивнула ему, словно я только что представил ей предмет мебели, — рада знакомству.

— А вас как? — спросил я, теперь убедившись, что она была такой же обманщицей, как и я.

— Ау'лис Деврае, Помощник по Внешним Связям.

— Имя от тау, фамилия от Империума, — ответил я, — интересная комбинация.

— Достаточно распространенная в тех местах, откуда я родом, — уверила она меня с улыбкой, которую большинство мужчин сочли бы искренней, — такая смесь напоминает нам о Высшем Благе.

— И где же эти места? — спросил я, пытаясь не говорить так, словно отмечал на карте планеты для вирусной бомбардировки. Ее родной мир явно уже поздно было освобождать. Хотя меня всегда интересовал вопрос, если среди населения ересь пустила столь устойчивые корни, можно ли их вернуть к свету Императора.

— Ка'лей'ат, — ответила она, прежде чем предположить, что это название мне ни о чем не говорит, и услужливо добавила, — наши предки называли его Даунхольм[893].

— Все еще ни о чем не говорит, — признался я. Пока мы говорили, то углубились в станцию, повсюду проходя такую же смесь Имперских систем и тау, что можно было сказать и о самой Ау'лис.

— Это большая империя, — сказала она, совершенно не обидевшись, чем вызвала у меня первую настоящую улыбку; но я полагаю большая часть жителей оставалась в неведении относительно того, насколько малы и незначительны владения тау по сравнению с масштабом Империума, в противном случае они никогда бы не осмелились бросить нам вызов[894].

— Прямо сюда, — она указала на дверь, которая на мой взгляд ни чем не отличалась от остальных, что мы проходили, за исключением какой-то надписи массивным, закругленным шрифтом тау.

— Вы не будете присутствовать на совещании? — спросил я, и женщина покачала головой.

— Я не воин, — с некоторым удивлением ответила она, — я все равно шла в эту сторону, так что предложила проводить вас.

— Послужив Высшему Благу, — сухо сказал я, но она только кивнула или же не уловив сарказма, или же проигнорировав его.

— Своим маленьким вкладом, — согласилась она, — но мне так же были любопытны истории о нашем роде вне империи. Это конечно же слухи, но ты же никогда не знаешь, правдивы они или нет.

— Тогда я надеюсь мы оправдали ваши ожидания, — ответил я, стараясь изо всех сил скрыть свое изумление.

— Определенно, — уверила она меня, хотя по какой-то причине все время смотрела на Юргена, затем даже не оглянувшись, пошла дальше по коридору.

— Еретичка, — пробормотал Юрген в тот момент, когда она уже не могла услышать, при этом он схватился за приклад лазгана, словно жаждал пустить его в дело.

— Верно, — согласился я, завидуя его незамутненной картине мира. Эта встреча порядком меня взбудоражила, и я не мог отделаться от убеждения, что в этом-то и был смысл. Я глубоко вдохнул, поправил выражение лица и подошел к двери, на которую указала Ау'лис. — Пойдем, давай выясним к чему весь сыр-бор.

Ау'лис назвала помещение конференц-комнатой, но прежде я таких не видывал. Конечно же некоторые атрибуты я узнал, вроде: мягко святящегося экрана гололита, висевшего в воздухе, но изображение было кристально четким, вместо постоянного мерцания, к которому я привык, а края образовывали идеальную сферу, вместо дымки из разбросанных точек. И я целую секунду искал проекционный модуль среди расставленной в комнате механики, нигде не было видно клубка силовых кабелей или же оптических, к которые я ожидал увидеть, а также ухаживающих за ними техножрецов. Для фокусировки гололиты, к которым я привык, вечно нуждались в настройке, песнопениях, и периодических освященных пинках. Хотя все остальное выглядело по-прежнему: плоские, глянцевые поверхности были под углом перемонтированы к закругленной кафедре, а святящиеся руны хаотичным образом то зажигались на ней, то тухли.

Огромным сюрпризом было отсутствие стола, которому придавался главный смысл любого конференц-зала Империума. Вместо этого нам вроде как предлагали усесться на круглые, подбитые сидения, которые стояли на ковре то тут, то там, словно точащие на лужайке грибы. Примерно десяток был занят, как людьми, так и тау, и примерно столько же оставались свободными. Все люди, которых я видел, сидевшие или стоявшие на периферии, были облачены в Имперские одежды, так что я предположил, что других перебежчиков среди контингента ксеносов, тактично убрали с глаз.

Отправив Юргена к телохранителям Живана и для опустошения столика с закусками от моего имени, я уселся между Доналом и лордом-генералом, который улыбался от моей попытки взгромоздиться на раздутую штуковину и не соскользнуть.

— Они достаточно удобны, как вы только к ним привыкните, — уверил меня Живан, после чего сам чуть-чуть покачнулся, и сардонически глянул на Донали, — так мне сказали.

Дипломат же, выглядел совершенно расслабленным, но он провел полжизни сотрудничая с тау, так что у него был вагон времени чтобы привыкнуть к этой особой мебели. Он склонил голову в приветствии.

— Комиссар. Мы ужа начали думать, что вы потерялись.

— У меня был превосходный гид, — уверил я его, — Ау'лис Деврае. Я так понимаю вы встречали ее.

— Наши пути несколько раз пересекались, — любезно ответил Донал.

— И вы ни разу не упомянули, что среди флота вторжения есть предатели люди? — без обиняков спросил я, что было не особо вежливо. Это явно было в новинку Живану, поскольку у него недоуменно поднялась бровь, и он смотрел на дипломата таким взглядом, который многие сочли бы как минимум пугающим.

— Она не приписана к флоту, — объяснил Донал, — хотя полагаю в строю среди войск империи есть люди, как и веспиды, круты и другие, но их не отправят против Империума[895]. Они боятся, что в результате возникших неприятных чувств, сложно будет найти дипломатическое решение конфликта.

— Это как минимум, — согласился я. Учитывая отвращение, которое большинство гвардейцев испытывает к предателям и еретикам, их почти невозможно будет удержать в узде.

— Но здесь есть люди? — настаивал Живан.

Донал кивнул.

— Они называют себя "Способствующими". Не очень точный перевод фразы тау "ку'тен вос'кла[896]", но достаточно близкое по смыслу. Они прилетают на планету после аннексии, помогают тем, кто остался из местной власти восстановить инфраструктуру, и продвигают всем идею Высшего Блага.

— Значит раз Деврае здесь, тау должно быть считали, что Квадравидиа уже у них в руках, — заключил я.

— Ага, начищена до блеска и готова перейти к эфирным, — подтвердил Донал.

— Что вызывает вопрос, почему они передумали, — сказал Живан.

— Похоже сейчас мы это выясним, — сказал я, когда какое-то движение у двери привлекло мое внимание. Тау в искусно шитой робе, ее сложное разноцветное плетение несомненно показывало его статус для тех, кто разбирался, только что вошел в комнату, окруженный такой свитой подданных, что его почти было не видно. Большая часть помощников держала в руках плоские штуковины, я полагаю инфо-планшеты, и все смотрели на нас с разной степенью любопытства, страха и презрения. Ни у кого не было ничего похожего на оружие, но я знал, что лучше ничего не принимать за чистую монету.

— Наша принимающая сторона прибыла.

Донал кивнул:

— Кто-то главный из касты воды. Не знаю кто, но быстроходный курьерский катер прибыл в систему прошлой ночью. Мне сказали, что все последние данные прибыли вместе с ним.

— Но я полагаю, что не сказали, что это за информация, — кисло процедил Живан.

Донал кивнул:

— Каста воды предпочитает держать карты на руках до последнего момента, — ответил он.

Я развернулся и наклонился, насколько осмелился, на своем сомнительном сидении, пытаясь рассмотреть едва видимого дипломата, но перед тем как его лицо наконец-то показалось из толпы, знакомый аромат и фигура Юргена нависла надо мной, заслонив мне вид на всю приближающуюся делегацию.

— У них есть танна[897], сэр, — приятно удивленный произнес он и вручил мне изящную чайную чашку, до краев наполненную ароматным напитком. За неимением ничего лучшего, я взял и отпил, наслаждаясь изысканным вкусом[898].

— Я помню, что вы испытываете теплые чувства к этому конкретному напитку, — послышался голос тау, и я встал с сидения, протянув руку для приветствия. Если честно, голос я не узнал, на мой слух голосовые связки тау корежат Готик одинаково, но зато я никогда не забуду лицо того, кто чуть было не убил меня.

— Эль'хассаи, — ответил я. Прошло шестьдесят лет с тех пор как я видел дипломата в последний раз и до сего момента, когда четко мог рассмотреть его. Кто-нибудь из их расы несомненно заметил бы признаки старения, Трон знает, что я сам изменился сильнее, чем было уготовано, но он на мой взгляд выглядел точно так же. — Рад видеть тебя в добром здравии.

— А я тебя, — вежливо ответил Эль'хассаи, пожимая протянутую руку достаточно осторожно, я понял, что он не забыл о моих аугметических пальцах под перчаткой. После чего он повернулся к Донали:

— Эразм. Давно не виделись.

— В самом деле, — спокойно ответил Донали. Хотя держу пари, он был удивлен, как и я, встрече своего старого противника с Гравалакса.

— Лорд-генерал, — без запинки продолжил Эль'хассаи, — огромное удовольствие наконец-то лицезреть вас лично.

— Несомненно, — Живан любезно склонил голову, явные признак его нетерпения, — забегая вперед, я слышал, что у вас есть что сказать.

Подобно мне, он многие годы взращивая крутое и суровое выражение лица для публики, что лишало возможности обвинить его в грубости и каком-либо подразумеваемом оскорблении; ну по крайней мере это работает с гражданами Империума, знакомыми с его репутацией. Не было смысла что-то оставлять на волю случая и я тут же вклинился, со всей скоростью отвлекая внимание ту, на случай, чтобы эта сторона лорда-генерала ни коим образом не попала в протокол совещания[899].

— Должен признаться, мне тоже любопытно, — сказал я, снова отпивая танну, что прекрасным образом подчеркивало заботливость принимающей стороны, — особенно с тех пор как вы решили сделать из меня мальчика на побегушках.

— Это не так, — уверил меня Эль'хассаи, хотя я не особо разбирался в невербальном языке тау, чтобы сказать, высокомерен он или нет. Насколько я его помню, его хорошее мнение обо мне было достаточно искренним (я спас его жизнь, и черт меня дери, если бы это было не так), так что выдал ему некий кредит доверия. — Но ваше присутствие стало случайным совпадением, которым мы с радостью воспользовались.

— Да в любое время, — вежливо ответил я и добавил шепотом для Донали и Живана, когда дипломат тау повернулся к гололиту, — но я все равно думаю, что они могли воспользоваться гребаным воксом.

Ни один из них не успел ответить, хотя Донали, отпивая из бокала, издал какой-то интересный булькающий звук.

— Спасибо за ваше участие, — сказал Эль'хассаи, разворачиваясь лицом к гостям, его голос легко разносился по всей комнате. Бормотание переговоров тут же увяло в ожидающей тишине, нарушаемой с одной стороны не громким гулом рециркуляторов, и с другой совсем не слабым чавканьем Юргена, который уминал фуршетные блюда с бокового стола.

— Несомненно наше предложение о перемирии вызвало достаточное количество предположений, — при этих словах он посмотрел в сторону Имперского личного состава, и, если бы он был человеком, я бы сказал, что в его взгляде читалось лукавство, — но я уверен, что вы сочтете наши причины весомыми.

— Обязательно сочту, если вы наконец-то объясните нам что происходит, — заворчал Живан, затем выражение его лица изменилось, когда на гололите появилось изображение, — Император всемогущий!

— И все Его святые, — с чувством добавил я. Картина была полностью ясна, словно бы изображенный на ней ужас присутствовал в комнате вместе с нами. Хотя если бы это было так, зал нам понадобился бы намного больше, чем весь орбитальный док. Чешуйчатая шкура, толще чем броня боевого корабля, усеянная бесполезными попаданиями орудийного огня, плыла к нам из глубин космоса, вращаясь перед нами подобно живой луне. За хитиновым горизонтом в космосе виднелись другие массивные существа из того же чудовищного рода, окруженные облаком бесчисленных меньших организмов.

— Флот тиранид, — сказал Живан, повышая голос и обращаясь ко всем в комнате, хотя внезапный взрыв вздохов, шепота и молитв Императору от делегатов Империума, точно давал понять, что мы все узнали этих тварей. Он указал на самый большие биокорабли. — Кракен и эскорт.

— По большей части, — удивительно спокойным тоном произнес Эль'хассаи, — этот здоровый на переднем плане левиафан, хотя на изображении он заснят только частично.

Я уставился на него, пытаясь оценить настоящий масштаб ужаса, словно гора из плоти. Или же, учитывая где он находиться, астероид — это было бы подходящим сравнением. В моем разуме забурлили воспоминания о горящей, умирающей твари, что я видел в самом сердце извержения на Нускуам Фундументибус, где нам пришлось принести в жертву целый город, чтобы добить искалеченного кузена этой монструозной твари. И она была реально огромна, хотя я видел только часть ее тела.

— Откуда это взялось? — спросил я, осознав походу слов, что мой вопрос можно интерпретировать неоднозначно, но Эль'хассаи кажется достаточно точно уловил мою мысль.

— Это последняя передача от разведывательного судна, затерянного в Центральной Граничной Полосе[900] менее двух киров назад.

— Примерно восемнадцать месяцев, — прошептал Донал для тех, кто был незнаком с летосчислением тау, — около двадцати.

— И вы только ее получили? — спросил я, стараясь не говорить слишком скептически.

Эль'хассаи кивнул, этот жест он видимо подцепил после длительного времени общения с людьми[901]; я помню, как он делал тоже самое на Гравалаксе.

— Судно выпустило курьерского дрона[902] до того, как его уничтожили, — сказал он, — изображение, что вы видите было передано в него в реальном времени.

Я был заворожен от ужаса, когда на теле раздутого монстра под нами вспухли неисчислимые пустулы, затем взорвались, выпустив облако вращающихся организмов в космос. Тысячи и тысячи, их крепкие панцири защищали от холода и вакуума, клыки, когти и биооружие готовилось к резне. Я лично видел непередаваемо ужасные порождения флота-улья, но ничего столь же отвратительного — наполовину боевые организмы, наполовину абордажные капсулы, и все безжалостные машины-убийцы. Некоторые несли на себе знакомых мне существ — за полупрозрачными мембранами виднелись по большей части генокрады, термаганты и равенеры — в то время как остальные видимо были достаточно смертоносны сами по себе.

— Почему они просто не включили главные двигатели? — спросил я, на месте капитана тау, я бы уже был на полпути к Вурадалачьим звездам.

— Согласно записанной телеметрии, в это мгновение двигатели уже работали на полную, — трезво ответил Эль'хассаи, — мы полагаем кто корабль каким-то образом обездвижили, давление на корпус соответствовало сжиманию щупальца или хватке когтей.

Живан кивнул:

— Я видел такое несколько раз, — согласился он, — они таранят корабль, фиксируют и запускают внутрь убийц.

К этому моменту наступающая орда заполонила экран, каждая новая деталь ужасала сильнее, чем предыдущая, и должен признаться, я ощутил облегчение, когда изображение наконец-то исчезло взрывом статики.

— В этот момент, — спокойно произнес Эль'хассаи, — мы полагаем что главный реактор перегрузился, но не знаем, было ли это намеренным действием и какие повреждения взрыв нанес левиафану.

— Ага, и осознал о присутствии добычи, — сказал Живан.

— Верно, — согласился Эль'хссаи. Он сделал что-то с управлением проектора и появилась новая картинка, появилась звездная карта со знакомыми созвездиями. Всплыли маленькие иконки, отмечающие Империум, Тау и невостребованные миры; хотя само собой разумеется их категории не совпадали с нашей. Но вряд ли сейчас было подходящее время открывать старые раны, так что я воздержался от реплик, хотя и отчетливо слышал, как Живан заскрежетал зубами.

— Дрон с сообщением был подобран здесь, — появилась новая иконка внутри границ империи Тау, — в последний кай'ротаа…

— Примерно два месяца назад, — тихо пробормотал Донали.

Эль'хассаи продолжал говорить, словно не заметил комментарий:

— … и наш предварительный анализ данных, говорит, что вторжение флота тиранид будет где-то здесь, — завершил он.

Появилась еще одна иконка, и Живан от недоумения покачал головой.

— Это не верные данные, — сказал он, — основные налеты тиранид были со стороны Разлома[903].

— До сего времени да, — сказал я, мой взгляд упал на иконку, указывающую на Нускуам Фундументибус. Впавший в спячку рой, что мы нашли там, должен был откуда-то появиться, а флот, на который натолкнулся корабль тау, определенно был достаточно близко и вполне мог выслать разведотряд несколько тысячелетий тому назад.

— Но не в первый раз изолированные осколки флота появляются без предупреждения в разных местах.

— Наш опыт это подтверждает, — согласился Эль'хассаи, — перед лицом очевидного риска, мы послали разведчиков по пути дрона с сообщением, и выяснили, что тираниды действительно сменили курс.

Потянулась линия от места, где неудачливый разведчик впервые наткнулся на флот-улей, к месту, где нашли дрона.

— Они пошли за ним, — тягостно обронил я, все встало на свои места. Что не удивительно, тау сделали практически все, чтобы привлечь внимание тиранид, да они вручили им меню и карту.

— Именно, — подтвердил Эль'хассаи. Зажглась еще одна иконка.

— Флот разведчиков столкнулся с ними здесь, и вступил в бой с несколькими отдельными биокораблями, прежде чем их вынудили отступить. Если тираниды продолжат идти с той же скоростью, то они достигнут границ региона в течении недель[904].

Линия потянулась дальше, разрезая со всех сторон границы двух империй.

— В зоне риска десяток населенных миров, — сказал Живан тоном человека, желающего выплеснуть сразу все плохие новости, вместо того, чтобы рассказывать по одной, — если флот переработает такое количество биомассы, он станет неудержимым.

— Вот почему мы предлагаем вам отбросить в сторону текущий спор, — сказал Эль'хассаи и мрачно кивнул, — этого требует Высшее Благо.

Живан тоже кивнул, все еще пытаясь оценить возможные последствия.

— Полагаю да, — согласился он.

Глава пятая

После такой бомбы, не оставалось ничего, кроме как вернуться на флагман Живана и проработать стратегию, пока тау собирают аналогичную толпу и делают тоже самое. Хотя у них уже было пару месяцев на размышления, и я был уверен, что подготовка уже идет полным ходом.

— Мы не можем просто оставить Квадравидию, — настаивал генерал Брэддик, перенеся свой вес на подлокотники достаточно крепкого кресла рядом с дисплеем. Он явно совершенно не был впечатлен богатой обстановкой личных покоев Живана, как и личным присутствием самого старшего офицера Гвардии в Восточном Рукаве, и посему не сдерживался в выражениях. Нас собрали в операционном зале Имперского флагмана, место скорее всего раньше было грузовым складом для боеприпасов[905], судя по количеству наспех сваренных трубопроводов и временным проводам, застилающим все. Для такого старого участника кампаний вроде меня, я честно говоря очутился дома, где утилитарность правит над эстетикой, особенно если речь идет о военных действиях. Коридор ведущий в нее был застелен коврами, а на стенах в стратегических местах висели картины и голопринты, закрывающие наиболее неприглядные дефекты покраски, что более приличествовало людям возвышенного статуса, вроде Живана, но он любил, чтобы рабочее место не было загромождено и по возможности без отвлекающих факторов.

— Мы не оставим, — уверил его лорд-генерал, как всегда предпочитая откровенный разговор, — но вам придется держаться здесь только с номинальным гарнизоном.

Брэддик грустно улыбнулся:

— Значит для меня ничего не меняется.

— Кроме того, что тау тоже отойдут, — напомнил я ему. Гололит перед нами мерцал в своей обычной привычной манере, и я с благодарностью кивнул технопровидцам, которые бормотали благословения и периодически пинали механодендритами и так уже мятую панель, дабы вернуть изображение звездной карты в фокус.

— Они переводят свои силы, чтобы укрепит оборону вот этих трех систем вдоль края Залива, — когда я показал, они любезно вспыхнули особенно тошнотворным оттенком зеленого. — Ближайшие к предполагаемой линии наступления тиранид.

Брэддик кивнул, дабы показать, что он не спит и в теме, хотя ему не нужно было демонстрировать свою тактическую сообразительность, его личное дело говорило само за себя.

— Они тоже оставят здесь номинальный гарнизон?

— Сказали, что нет, — ответил я ему, — они сочли риск недоразумений, которые могут привести к эскалации и возобновлению военных действий, слишком высоким.

— Так они просто соберут шмотки и улетят? — спросил Брэддик даже не потрудившись спрятать свой скепсис, — И это после всех стараний по захвату планеты?

— Тау не были бы собой, если бы не проявили прагматизм, — сказал Живан, — нет смысла тратить ресурсы, чтобы поддержать свое военное присутствие, если это обернется сдачей трех других миров нидам.

— У которых вполне хватит сил, сожрать Квадравидию, всместе с теми, кто бы тут не победил, — подчеркнул я. Брэддик снова кивнул, ему эта мысль не понравилась так же, как и мне.

— Посланник Эль'хассаи уверил меня, что их силы полностью отойдет задолго до того, как мы начнем эвакуацию системы, — сказал Живан. На самом деле они уже начали улетать, и половина осадной армии уже была в пути для защиты уязвимых аванпостов вдоль границ. — В следующие три дня Квадравидия прочно вернется в лоно Империума.

— Слава Трону, — с чувством произнес Брэддик, и за это я не мог его винить. Пару недель назад он смотрел в лицо поражению, и это нежданное избавление определенно попахивало божественным вмешательством даже для такого твердолобого циника как я.

— Только кое за чем вам придется присматривать, — сказал я, изо всех сил держа тон голоса нейтральным, но Брэддик не был глупцом и тут же пригвоздил меня своим стальным взглядом.

— Чего мне еще не сказали? — спросил он с вполне понимаемой грубостью.

— Тау предложили репарации, которые Его Превосходительство Губернатор готов принять, — в самых дипломатичных выражениях молвил я.

— Потому что Его Превосходительство Губернатор помешанный на себе, недальновидный имбецил, который не видит мышеловки за сыром, — совершенно не дипломатично добавил Живан.

— Что за репарации? — спросил Брэддик таким тоном, что мне стало ясно — он всецело разделяет мнение лорда-генерала на счет помазанника Императора на Квадравидии.

— Помощь в восстановлении, — ответил я, — ресурсы, эксперты и гражданские советники для координации всего, включая Администратум и Адептус Механикус.

— Ага, а все это — время, подрывная деятельность и ересь в придачу, — фыркнул Брэддик.

— Не сомневаюсь, — согласился я, — на вашем месте, я бы пристальное внимание уделил отступникам людям, называющими себя "Помощниками".

— Уж можете положиться, — уверил он меня, после чего повернулся к гололиту, — в чем заключается основная стратегия?

— Имеет смысл только одна, — сказал Живан. Планета на границе Империума вспыхнула красным, указывая на владения Адептус Механикус[906]. — На Фекандии производится половина вооружения и боеприпасов всего сектора[907].

— Если мы потеряем ее, мы в заднице, — согласился я, рассматривая картинку, — и это ближайший Имперский мир к вектору наступления тиранид.

— Ну это если тау правильно рассчитали их курс, — осторожно откликнулся Живан. Никто из нас не понимал, чего могут добиться ксеносы, если скормят нам ложную информацию, но это не означало, что они не будут избирательны в том, что передают нам. Трон знает, будь на их месте, я бы так и поступил. Он поигрался с управлением, пнул кафедру, и линия наступления флота-улья протянулась дальше.

С мрачным удовлетворением я кивнул, так как она почти упиралась в один из миров тау, подсвеченных зеленым.

— Если они обойдут Фекандию, следующими на обед будут тау, — сказал я, — а значит мы сможем отступить в Скопление Сабины, а они примут на себя главный удар. Это даст нам предостаточно времени окопаться, на случай если осколок флота или война перекинется вдоль границы.

— А почему не сделать это прямо сейчас? — спросил Брэддик, явно заметив, что мы будем гораздо ближе к Квадравидии, — пусть Механикус защищают свои кузни самостоятельно.

— Если у них есть все, чтобы справиться, мы отступим, — ответил Живан, — но флот такого размера пересилит их за несколько дней.

— Вот чем они располагают, — вклинился я, вызывая экран с новыми данными, — одна рота скитарий и все. Ни титанов, ни ополчения. Зачем им тратить ресурсы на собственную оборону, когда они знают, что Гвардия так отчаянно в них нуждается и вступится при первых признаках угрозы?

— Очень рационально с их стороны, — кисло заявил Брэддик.

— Верно, — отозвался я. По правде говоря, я ощущал скрытое уважение к шестеренкам, которым хватило шестеренок для осознания, что постоянный поток подразделений Имперской Гвардии для пополнения запасом уже дает им всю необходимую защиту, в обычных обстоятельствах. Но к несчастью сейчас это было далеко не так.

— Мы не можем рисковать и бросить их, защищая себя, — твердо заявил Живан, и в этом он был весь: просто одно предложение, и мы готовы подчиняться.

Я полагаю так или иначе, могло быть и хуже, никто не предложил, чтобы мы рванули вперед и столкнулись лоб в лоб с флотом-ульем. Если повезет, он вообще полностью обойдет планету-кузницу, пусть тау нащелкают им по носу, пока мы отсидимся в сторонке, будем делать вид, что оказываем им всестороннюю поддержку, а потом прикончим выживших с обоих сторон. Да мы даже можем оттяпать себе парочку миров ради разнообразия (и по мне, так это послужит им уроком, за то, что пытались сцапать Квадравидию).

Но в любом случае это предположение, и естественно ничего такого не выйдет.

Несмотря на мои нехорошие предчувствия, тау выполнили отход по расписанию, оставив только кучку так называемых "торговцев" на орбите разоренного войной мира. Эль'хассаи кон6ечно же настаивал, что они просто доставляют гуманитарную помощь, дабы облегчить восстановление, а их внушительное вооружение деактивировано. Насколько я знал, он прав, местные определенно нуждались в ней. Но насколько я могу судть, естественно за это потом придется заплатить огромную цену, но меня никто не спрашивал, а уж тем более губернатор. В те милосердно редкие случаи, когда я не мог избежать разговора с этим напыщенным попугаем, он казался до смешного самодовольным, явно веря, что все это его затея, так что оставил свои советы при себе и удостоверился что записал все его самые глупые реплики, дабы передать их потом Эмберли. Мы должны были покинуть орбиту через несколько дней, так что теперь то, что произойдет с Квадравидией было головной болью других.

Будучи по больше части озабоченным предстоящей обороной Фекандии, я не был особо удивлен, когда забрел в командный центр Живана за несколько часов перед запланированным вылетом и обнаружил, что там уже уютно устроился Эль'хассаи и глубоко погружен в серьезные переговоры с лордом-генералом.

— Комиссар, — дипломат тау посмотрел на меня, приятно улыбаясь, хотя он использовал столько человеческих выражений лица, что я не был уверен, какое из них настоящее, а какое он просто изучал, чтобы облегчить разговор. Так что я сообразил аналогичное любезное и учтиво протянул руку.

— Посол, неожиданное удовольствие видеть вас, — произнес я, глядя на Живана, который за своей идеально подстриженной бородой заготовил хорошо изученную им маску нейтралитета, — чем обязаны вашим визитом?

— Посол явился с предложением, — самым уклончивым образом ответил Живан, — которое, как он надеется, укрепит доверие между нами перед лицом общего врага.

По мне так он просто процитировал напрямую.

Эль'хассаи согласно кивнул.

— Именно так, — заявил он, а затем посмотрел на Живана, после чего опять на меня, — обмен наблюдателями. Дабы облегчить связь между тау и силами Империума в нашем союзе.

— Другими словами, один из наших людей будет приписан к…, - Живан указал на зеленую каплю, которая вероятнее всего завершит свое существование на фуршетной тележки флота-улья, и замешкался, — … к…этому…дрету.

— Др'тх'нир, — услужливо подсказал Эль'хассаи, совершенно без проблем произнеся слово с типичной нехваткой гласных.

— Верно, — согласился Живан, — дабы отчитываться о передвижениях тау и передавать полезные разведданные, собранные о нидах.

Конечно же не только о нидах, но мы все знали о том, что не сказано, и все были столь тактичны, чтобы не говорить об этом вслух.

— Каким образом передавать? — спросил я, — у тау нет астропатов, или есть?[908]

— Нет, — подтвердил Эль'хассаи, — хотя мы всецело согласны принять одного с делегацией Империума.

— Это можно устроить, — согласился Живан, — два флота смогут координироваться эффективнее, если не отправлять курьерские корабли.

В любом случае только до того момента как астропатическая связь прервется тенью в варпе, что отбрасывают наступающие тираниды. Самого по себе этого факта достаточно, чтобы другая группа узнала об атаке в другом месте.

— И кого вы хотите отправить руководителем делегации? — спросил я, хотя уже прекрасно знал ответ на вопрос и намеревался ни при каких обстоятельствах не возглавлять ее. Ни один из видимых мной миров-кузниц не был особенно привлекателен, но существовал большой шанс, что ниды полностью обойдут Фекандию, принимая во внимание, что присоединиться к тау в обороне Др'тх'нира казалось для меня равносильным отправиться прямиком в пищевод ближайшего корабля улья.

— Именно этот вопрос мы сейчас обсуждаем, — спокойно ответил Эль'хассаи, — мы доверяем вашей силе и обширному опыту в кампаниях против тиранид.

Самой собой разумеется, развивать который, я совершенно не горел желанием. Но заявить такое будет совершенно не дипломатично, так что я задумчиво кивнул, словно бы на самом деле размышлял над предлагаемым назначением.

— В самом деле есть, — равномерно произнес я, — хотя это будет не самым важным качеством для предполагаемой работы.

— Да? — подняв бровь спросил Живан, — А что по-вашему будет?

— Понимание, как поступают тау, — без промедления ответил я, — если атака тиранид направленна на Др'тх'нир.

Никто сильнее меня не удивился, что я умудрился с первого раза весьма неплохо выговорить название.

— Будет жизненно важным знать в точности что происходит. Одна заминка или неверное понимание в критическую секунду жаркого боя может привести к катастрофе.

В самой своей простодушной и самокритичной манере я пожал плечами.

— И несмотря на самые благие намерения в галактике, я вряд ли знаком со сложными протоколами тау.

— Тогда кого вы предлагаете? — спросил Эль'хассаи, и я тут же изобразил саму решительность.

— Конечно же Донали, — сказал я, — он провел так много времени с кастой воды, что в точности знает, что делать в любой ситуации, без каких-либо подсказок. Это оставляет возможность всем действовать свободно в боевых условиях и с величайшей эффективностью.

— В ваших словах столько мудрости, — произнес Эль'хассаи после секундного размышления, к моему тщательно скрытом удивления и еще больше облегчению, — вы прекрасно поняли принцип Великого Блага.

— Я просто подумал, что имеет смысл отправить дипломата на дипломатическую работу, — ответил я, едва веря, что смог спихнуть задание кому-то другому с такой простотой, — в то время как мое дело военная служба.

Живан согласно кивнул:

— Я тоже склонялся оставить вас с флотом, — признался он, что тут же во мне вызвало вспышку непредвиденного беспокойства, пока я пытался понять, что он знает, чего не знаю я, — нам нужно проработать все с шестеренками, а вы знаете на что они похожи.

— С ними нелегко сотрудничать, — согласился я. Но они по крайней мере люди, в той или иной степени, и я решил, что их гораздо легче будет запихнуть между мной и нидами, если случится нехорошее. Я снова мельком взглянул на гололит, только чтобы убедиться, что сделал правильный выбор, но казалось так и есть. Продвижение тиранидов все еще выглядело так, словно они полностью обходят Фекандию, дабы накинуться на аванпосты тау.

— Хотя они не особо возражая последуют нашим советам. Это будет самым рациональным.

— Что же, вы разберетесь, — сказал Живан, к счастью никто из нас не знал насколько он ошибается, — вы достаточно часто работали с ними.

— Верно, — согласился я, тактично воздержавшись от "на самом деле слишком часто", что звучало бы намного точнее. Члены Адептус Механикус были очень хороши по-своему, я даже знаю нескольких, в компании которых мне было бы действительно хорошо, но даже лучшие из них были раздражающе узколобы, особенно при случаях, когда мы были вынуждены делать выбор между каким-нибудь лелеемым куском барахла и моей, не менее лелеемой, шкурой. К счастью по моему опыту, большую часть аколитов Омниссии можно убедить следовать путем прагматизма, если сократить дебаты и поставить их перед простым выбором или-или, где одним из вариантов будет мной любимый, в котором нет пункта, где нас всех определенно уничтожают. Ну а ежели ничего не получится, то тонко намекнуть, у кого в данный момент пушка.

— В конце концов они нуждаются в нас столь же отчаянно, как и мы в них.

— Совершенно верно, — сказал Живан, явно размышляя, что это не самый прочный фундамент для союза меж двумя из многочисленных организаций и фракций, составляющих Империум, не говоря о нас самих и кучке ксеносов захватчиков, которые обернут свои пушки против нас при первой же возможности, если мы не умудримся сделать это первыми.

— Если все решено, тогда я вас покидаю, — произнес я, готовясь отбыть. Союзники мы или нет, я не буду обсуждать нашу тактику, пока Эль'хассаи не присоединится к исходу своих соотечественников.

— Все, за исключением персоны, представляющей тау в Имперском флоте, — ответил Живан слегка склонив голову, что намекало мне остаться на своем месте. И на то была хорошая причина. Технически Комиссариату придется согласиться с любым назначением по его решению, если это не составит неприемлемых рисков для безопасности, а мое присутствие значительно ускорит процесс ратификации. Я не особо обрадован любым кандидатом, но по крайней мере мы будем знать, кто шпионит за нами, и будем держать их подальше от любой по-настоящему важной информации.

— Я предлагаю Ау'лис Деврае, — сказал Эль'хассаи, глядя на нас обоих по очереди, наши выражения лиц озадачили его.

— Она бегло говорит на Готике, вашего вида, что значительно облегчит понимание и общение.

— Даже не обсуждается, — отмахнулся Живан, а я решительно кивнул.

— Ее линчуют в течении дня, — объяснил я, — большинство Имперских граждан сочтут ее еретичкой, вот так все просто.

— Это все усложняет, — равномерно ответил Эль'хассаи, — в системе Квадравидии осталось мало тех, кто говорит на Готике, а еще меньше тех, кто имеет подходящие дипломатические мандаты. И все равно большая часть из них люди, и мы вряд ли найдем кого-то лучше.

— Вряд ли, — с серьезным видом согласился я, ожидая следующего неизбежного предложения, которое, я сильно подозреваю, он на самом деле и хотел сделать.

— Тогда я буду представлять тау, — к моему полному удивлению заявил Эль'хассаи.

— Конечно, — согласился Живан, прекрасно изобразим вежливость, и указал на ближайшего своего помощника, который тут же сделал вид, что совершенно не подслушивал всю нашу беседу.

— Марли покажет вам расположение вашей каюты.

— Спасибо, — Эль'хассаи встал и протянул руку несколько озадаченному молодому человеку, — со мной будет небольшая свита, пяток советников, секретарь и другие.

— Все тау? — спросил я, пытаясь не рисовать в воображении реакцию обычного матроса Флота, который встретил в коридоре лицом к лицу крута, не говоря уже о веспиде. Более-менее гуманодидные чужаки не вызывали значительного испуга, ежели только не топали в своих боекостюмах, а одеть такой здесь у них не будет возможности.

— Все тау, — уверил меня Эль'хассаи, — по большей части из касты воды.

— По большей? — переспросил я и тау кивнул.

— Я полагаю парочка воинов огня помогут мне в понимании тактической ситуации.

— Да за ради бога, — ответил Живан, хотя явно был не обрадован такой просьбой, но, впрочем, и не удивлен. С другой стороны, если я взошел на корабль чужаков, то тоже бы хотел иметь с собой как минимум отделение штурмовиков.

— Тогда больше не смею вас задерживать, — молвил Эль'хассаи и ушел. Капитан Марли кинулся за ним, словно взволнованный хозяин вечеринки, задающийся вопросом, а заказали ли они достаточно канапе?

— Вы думаете это мудро? — спросил я, как только дверь с грохотом закрылась за ними, и Живан покачал головой.

— Нет, но у меня есть выбор? Донали точно захочет телохранителей, так что мы вряд ли можем отказать Эль'хассаи в той же милости.

Он пожал плечами.

— Да и вряд ли они захватят весь корабль всего с парой импульсных винтовок.

— Полагаю нет, — согласился я и мы приступили к важному делу, обсуждению как лучше защитить мир, вероятно лишенный любой защиты.

Комментарии редактора

Так как дальше следует еще один характерный для Каина пропуск, повествование продолжается с момента его прибытия на в систему Фекандии, то мне кажется это хорошим местом, чтобы добавить поясняющего материала, который он так очевидно упустил.

Травелог Секара, к которому я так часто обращалась во время редактирования томов, малопригодна в данном случае, его запись относительно Фекандии выражается одной фразой — "Уныло до усрачки". Соответственно я вынуждена обратиться к мене космополитичному источнику, в надежде передать точное впечатление от мира, на котором Каин в скором времени будет вынужден сражаться за свою жизнь.

"Добро пожаловать на Фекандию!" Руководство по выживанию для рабочих из десятины. Так же доступна аудио-версия и непосредственная загрузка.

Да снизойдет благословение Омниссии на тех из вас, что счел посвятить свою жизнь фабрикам Его даров. (Пожалуйста, не упоминайте о прошлом благословении, если обращались за такой услугой в Магистратум вашего родного мира). Фекандия — мир-кузница, посвященная службе Богу-Машине, и каждая мануфактория — храм Его великолепия. Мануфактории занимают примерно тридцать восемь процентов всей суши, в то время как дополнительные строения, вроде жилых блоков, модулей синтезирования протеинов и регенераторов атмосферы еще семнадцать. Результатом является адекватное питание и относительно чистый от канцерогенных частиц на всех рабочих местах и зонах отдыха, хотя для постоянных резидентов рекомендуется аугметическая модернизация как системы питания, так и дыхания. (Ваш супервизор с радостью объяснит, как возместить стоимость подобных улучшений). Подвергаться воздействию нерегулируемой среды не рекомендуется и запрещено даже на короткое время, за исключением тех, кто обрел замену всего тела. (Примерное расчетное время для получения подобных улучшений — 285 000 рабочих часов). Краткосрочное воздействие для не модифицированного персонала не летально благодаря полной защите; в таких случаях очень важно периодически проверять сочленения и замки на предмет коррозии. Необитаемые зоны представляют собой пепельные пустыни, кислотные озера, горы отвалов, и три завода по извлечению минералов. С тех пор как наиболее доступные ресурсы были извлечены, производятся работы по извлечению их из оставшейся планетарной оболочки и самых больших астероидов. Предварительно обработанные внепланетарные материалы доставляются на орбитальные заводы по очистке, после чего сырье отправляется на планету прямой баллистической доставкой. Доставка таких грузов с мест посадки — высоко приоритетная работа, каждый час, проведенный на поверхности, по расчетам приравнивается трем трудовым часам. В данный момент на этом направлении открыто много вакансий. Если вы вышли на открытое пространство, рекомендуется немедленно искать укрытие, особенно если поднимается ветер. Шламовые бури способны стереть бронированную обшивку тяжелого краулера и в доли секунд могут причинить серьезные повреждения даже аугметически улучшенным людям.

Глава шестая

У меня не было особых ожиданий от мира, что ждал нас, и даже это немногое стремительно угасло. С орбиты Фекандия сильнее всего напоминала огромный гнойник, опухший и мертвенно-бледный, погибающий под отходами производства. Большая часть поверхности была затянута густыми облаками цвета диареи, которые бурлили над зонами улья[909], каждая из которых тянулась на сотни километров во всех направлениях. А вокруг них не было ничего кроме пустоши из отходов и шлама. До приезда Механикус планета была необитаемой развалиной и на мой взгляд они вряд ли ее улучшили[910].

— Вот это зрелище, да? — заученным нейтральным тоном заметил Эль'хассаи из-за моей спины, и я вздрогнул, поскольку потерялся в своих мыслях, чтобы заметить его бесшумное приближение.

— Ну если вам нравятся такие пейзажи, — признал я. Ночная сторона планеты под нами светилась тусклым мерцающим красным, из-за света неисчислимых печей казалось, что вся планета в огне. Я вспомнил вулканическую адскую дыру, из которой недавно сбежал, находясь на волосок от смерти[911] и вздрогнул.

— Напоминает вам чем-то родной дом?

— Наши фабрикатории менее… расточительно используют энергию, — ответил Эль'хассаи, на мой взгляд несколько чопорно, но в случае ксеносов всегда сложно сказать, о чем они на самом деле думают.

— Вы молодцы, — рефлекторно съязвил я, позволяя ему самому разбираться с сарказмом.

— Она вряд ли похожа на желанную цель для тиранид, — продолжил он, явно решив никак не реагировать, — наши столкновения с ними приводят к предположению, что они выбирают более зеленые планеты.

— Там внизу двадцать миллиардов человек, — поправил я его, — хотя и половина из них по большей части металлическая. Ну возможно в два раза больше сервиторов[912]. Биомассы вполне достаточно, чтобы они не поленились атаковать.

— Уели, — ответил Эльхассаи, воздевая очи от клоаки под нами к холодному, чистому космосу. Несколько из неисчислимых точек света, которыми забрызгана темная как смоль подложка, двигаются на фоне люминесцентных пятен галактики, и он указал на них. — С похвальным рвением корабли пикета заняли свои позиции.

— Верно, — согласился я, хотя маневры флота для меня были непонятны. У контингента Флота свои комиссары, которые должны быть достаточно сведущи в трехмерной тактике, дабы понимать, что происходит. Тем не менее, у меня были веские подозрения, что большая часть судов, что мы видим, на самом деле грузовые лихтеры, питающие минералами жадные жерла печей ниже, или же уносящие их продукцию на полсотни миров[913]. Мое непосредственной заботой были десантные корабли, несущие подразделения Имперской Гвардии, которые уже должны были выйти на орбиту и начать переправлять солдат на поверхность, дабы те укрепили ульи. Конкретно как мы это сделаем, все еще оставалось огромной головной болью, так как у нас едва хватало людей, чтобы защитить даже один населенный центр на планете, не говоря уже о всех, но с другой стороны недостатка в боеприпасах у нас точно не будет.

Но до того, как беседа или же мои мысли пошли в пессимистическом направлении, знакомый аромат возвестил о прибытии моего помощника.

— Какой бардак, — заметил он, выглянув в иллюминатор.

— Миры-кузни все такие, — напомнил я ему, и он, неодобрительно фыркнув, кивнул.

— Как тот последний, где мы были, — согласился он, — повсюду грязь.

Затем он пожал плечами:

— Я бы даже осмелился предложить лучше оставаться в помещении.

— Это мы скоро выясним, — ответил я, надеясь, что он прав, — я так понимаю шаттл готов?

Юрген кивнул.

— Поздравления от лорда-генерала, сэр, он хочет видеть вас на борту при первой же возможности.

— Я думаю он выразился не так, — ответил я.

Юрген шаркнул ногой.

— Ну это была суть, — упорно настаивал он. Было бы нехорошо настаивать на дальнейших деталях, так как он явно желал пощадить мои чувства, и зная Живана, как его знал я, можно было спокойно заполнить пробелы самостоятельно.

— Тогда лучше не заставлять его ждать, — ответил я, поворачиваясь к Эль'хассаи, которого кажется загипнотизировало звездное небо за бронехрусталем. — Вы присоединитесь к нам, посол?

По правде говоря, у меня были противоречивые чувства, но того требовал протокол, и по крайней мере если он будет с нами, я буду избавлен от пересказа ему беседы с Механикус на следующий день. Не говоря уже о том, что мне было гораздо спокойнее знать где он.

— Это будет самым эффективным вариантом, — согласился тау, отворачиваясь от гноящейся планеты ниже и шагая за мной, когда я отправился в ангар. Коридоры были забиты гвардейцами и флотскими, которые расходились в стороны с различными выражениями потрясения, враждебности или отвращения на лицах при виде ксеноса, но Эль'хассаи проигнорировал всех. Я же со своей стороны, едва их замечал, комиссаров вряд ли где-нибудь примут гостеприимно, Юрген же напротив, на каждый сердитый взгляд скалился и расталкивал всех столь же эффективно, как телохранители Живана из штурмовиков.

Вроде бы направлялись на борт личного шаттла Живана, что по мне было неплохо: там были комфортные кресла и пол устлан коврами, в общем намного лучше, нежели жесткие сидушки и металлические палубы утилитарных транспортников, в которых я привык спускаться и подниматься на орбиту, да и по своему опыту я знал, что шкафчик с выпивкой будет отлично наполнен.

— Забыл свою вокс-бусину? — поприветствовал меня лорд-генерал, когда мы поднялись по рампе. Затем он заметил Эль'хассаи в паре шагов позади, окруженного по бокам телохранителями, которые присоединились к нему, как только мы вошли в ангар. — Посол. Хорошо, что вы летите с нами.

Однако если его поведение о чем-то говорило, то только о том, что он не особо был счастлив заполучить на борт тау.

Будьте уверены, как только я расселся в своем кресле, то тут же принял амасек, что Юрген нацедил мне, Живан наклонился ближе ко мне и понизил голос:

— Ты уверен, что это хорошая идея? — шепотом спросил он.

— Да мы вроде бы союзники, — таким же шепотом напомнил я ему. Вряд ли нас могли подслушать за возрастающим ревом двигателей, но с ксеносами никогда ничего не понятно[914], так что я все равно шептал. — Шестеренки знают, что у нас на борту делегация, там почему бы ему не поприсутствовать на первой встрече?

— Ну если ты думаешь они вынесут это, — пожав плечами ответил Живан.

— А почему нет? — искренне изумившись спросил я.

Живан снова пожал плечами, и радостно отхлебнул амасека.

— А кто знает, что на уме у шестеренок? — достаточно разумно спросил он.

Наш спуск был гладим и лишенным неприятностей, как мы могли надеяться, болтанка при входе в атмосферы была так себе даже для чувствительного живота Юргена, но ведь личный пилот Живана была одним из лучших во флоте, так что это не удивительно. Вид планеты из иллюминаторов ни капли не улучшился, и когда мы приблизились к миру, густое облако разъедающего смога, что я видел с орбиты, затянуло землю почти до самой поверхности, чему я только был рад, судя по беглому осмотру того, что ждало нас и то, что я сумел разглядеть в редкие разрывы облачности.

Длинная дорожка ярких, мигающих люминаторов, пронзающих тьму, направлял нас к посадочной зоне, и я начал различать широкую громаду главного комплекса мануфактории ниже и вокруг нашего спешащего шаттла, она вырисовывалась из смога подобно вулканической горной гряде. К свету маяков присоединились бессчетные огни, пятнышками покрывавшие угнетающую скалу вокруг нас, или пролетающие вместе с другими воздушными судами, словно рыбки, плескающиеся у вздымающегося бастиона рифа. Я полагаю не особо подходящее сравнение насчет рифа, потому что улей рос постепенно, трудом неисчислимых людей на протяжении тысяч лет. В конечном итоге он опустеет и умрет, добываемые здесь ресурсы истощаться, Механикус сорвутся с насиженных мест и начнут заново на какой-то другой глыбе камней, которой не посчастливилось обладать тем, что им нужно[915].

— Разве мы летим не к главным посадочным площадкам? — спросил я, когда ощутил ускорение, от которого второй подбородок Юргена тут же позеленел намного сильнее даже для его стандартов. Наш пилот поднял нас из основного потока, величественно взлетев над возвышающимися пиками гряды улья.

— Магосы отправили нас в этом место, чтобы провести встречу незаметно, — сказал Живан и я кивнул, одобряя. Пытаться разработать эффективную стратегию будет достаточно сложно, если увязнуть в официальных приемах и все этой дребедени. Особенно если учесть, что техножрецы не особо славятся пониманием, что такое хорошая вечеринка.

— Тогда куда? — спросил я, и Живан указал вперед на шпиль, украшенный такой здоровой шестеренкой, что на каждом зубчике можно было припарковать "Гибельный клинок"[916].

— Шпиль Благословенного Вычисления, — ответил он, искоса глядя в инфо-планшет в руке. Это была простая, военно-полевая модель, неуместно серый по сравнению с ослепительной униформой, в которую он облачился для встречи, но не был бы собой, если бы уделял внимание практичности. Я часто думал, что он вообще бы предпочел обойтись без всех украшений и церемоний, что окружали его, но его должность также была связана протоколами, как и моя. Я должно быть выглядел озадаченным, потому что он добавил:

— То самое место, откуда управляется большая часть этого жалкого камешка.

— Значит хороший выбор, — сказал я. — Будем ближе к командному центру шестеренок, легче будет сотрудничать с ними.

— Рад, что вы одобрили, — не совсем шутя ответил Живан.

Шпиль был теперь настолько близко, что почти заслонял улей, и когда мы сквозь муть направились к нему, стали видны верхние этажи. Солнце едва виднелось, представляя собой люминесцентный диск, достаточно тусклый, чтобы можно было смотреть прямо на него, светя столь бледно за коричневыми облаками, что отделяли нас от остальной вселенной, что мы почти полностью полагались только на свет прожекторов. Я сложил кисть[917], и понадеялся, что у пилота надежный ауспекс. Издалека, с расстояния в несколько километров, бока здания казались гладкими, на вблизи они выглядели шишковатыми, словно кора невыразимо высокого дерева, увешанного тысячами торчащих наростов вроде: вентиляции, антенн и рабочих платформ. Сервиторы и рабочие шпиля, облаченные в бронированные костюмы против адских условий открытой атмосферы, сновали по поверхности, занимаясь один Император знает чем.

— Должно быть это здесь, — сказал Юрген, выдохнув с облегчением, что тут же окружило меня облаком неприятного запаха изо рта. Я тут же тоскливо и завистливо глянул на литой шлем воина огня из эскорта Эль'хассаи. Проследив за его взглядом, я понял, что мы спускаемся к маленькой платформе, торчащей из шпиля, одному из миллиардов таких же выступов.

— Похоже на то, — согласился я, прищурившись, чтобы разглядеть хоть что-то в густом воздухе. Мигали посадочные огни, направляя нашего пилота, виднелись вспышки прожекторов аугметически улучшенной почетной стражи скитариев в багряной униформе, выстроившейся линией перед дверью, ведущие внутрь башни. Мне тут же в голову пришла мысль, и я с испугом глянул на Живана:

— Они же не думают, что мы выйдем наружу?

— Да это быстро, — уверил меня он, — магос Дисен сказал, что краткосрочное воздействие атмосферы достаточно безвредно.

— Ну да, ну да, — сказал я, выразив вроде бы согласие, размышляя о том, как маленькая неточность в одном слове может все перевернуть, — ему-то хорошо, у него нет легких, которые потом можно будет выхаркивать.

— Ну биологических точно нет, — ответил Живан. Но до того, как мы углубились в этот вопрос, слабая дрожь корпуса подсказала нам что пилот приземлился с тем же мастерством, которое от него ожидалось, и что время для бесед прошло.

Глава седьмая

Первое, что поразило меня, когда я зашагал вниз по рампе, так это запах, густая, влажная серная вонь ударила мое обоняние, словно на лицо опустили фланель, вымоченную в тепленькой болотной воде. Зловонным термальным потоком вокруг нас вздымался жар, поднимающийся из мануфакторий ниже, разгоняя вонючий воздух, хотя сами кузни постоянно обдувались ветрами. Даже будучи предупрежденным, я закашлялся, почти задохнулся, теперь уже всерьез завидуя респираторам воинов тау.

— Чуть попахивает, — высказался Юрген, как всегда не замечающий иронии, в то время как я упал на хвост Живану и плотной группе помощников, что сопровождали его. Не решившись ответить и дыша как можно поверхностно, я просто кивнул.

Посадочная платформа была меньше, чем мне казалось, едва способна вместить шаттл, и мое уже хорошее мнение о пилоте взлетело до небес. Нос судна был в паре метров от стены, ближе к приятно освещенному проему открытой двери, в то время как правая посадочная опора находилась еще ближе к головокружительному, трехкилометровому обрыву в самое сердце печей. Вздрогнув я осознал, что на внешнем краю нет балюстрады или хотя бы перил, дабы оградить от неуклюжего шага, и решительно настроился держать между пропастью и собой шаттл. Техножрецы, что работают здесь, явно считают чувство самосохранения лишним перед лицом необходимости.

— Превосходно, — Живан поздравил нашего пилота по вокс-бусине, и повернулся ко мне, — он посадил нас так, чтобы шаттл защищал нас от ветра.

— За что мы поблагодарим Трон, — согласился я, ощущая, как мою шинель треплет подобно флажку, под штормовым ветром, огибающим корпус. Без защиты я бы серьезно боролся за каждый шаг. Тревожное видение, что меня подхватывает и уносит в пустоту турбулентным завихрением, вспыхнуло в моем разуме и я со всей твердостью загнал мысль обратно.

— Добро пожаловать, — размеренно пробубнил через вокс-кодер глава скитариев, после чего сотворил знак шестеренки, особенно лелеемые почитателями Бога-Машины.

— Центурион Кипер, первая фаланга когорты Фекандии, — как и большинство скитариев, которых я видел во время своего беспорядочного скитания по галактике, он скорее походил на сильно аугметированного огрина, нежели на человеческое существо, его мускулатура бугрилась от химических препаратов и чередовалась с бионикой.

— Вольно, — скомандовал Живан, даже не потрудившись представиться, если Кипер сразу не узнал его, то делать ему тут нечего. Генерал указал на меня:

— Комиссар Каин сопровождает меня вместе с послом тау и его эскортом.

— Послом тау? — повторил Кипер, даже его механическое жужжание казалось удивленным. Его лицо едва было видно из-под защитного капюшона, да и большая часть лица, что я увидел, была металлической, так что выражение считать не удалось. С другой стороны, мне и не нужно было смотреть ему в глаза, чтобы осознать, что он ошеломлен. Он начал стремительно щебетать на бинарном со своими компаньонами, они оба казались карликами по сравнению с громадным боевым сервитором в конце встречающего эскорта. — Нас не проинформировали об этом.

— Мы решили это в последнюю минуту, — ответил я, мой голос скрежетал от пепла и других, менее вкусных субстанций, что осадили мои голосовые связки.

— Он должен остаться в шаттле, — твердо заявил Кипер.

— Не вам решать, — отрезал Живан тоном человека, который ставит зарвавшегося подчиненного на место, это качество уже давным-давно стало его второй натурой.

— Какие-то трудности? — спросил Эль'хассаи, его слова прерывались тихими, осторожными покашливаниями. Он обратился напрямую к скитарию:

— Мой дипломатический мандат полностью подтвержден…

— Несанкционированное существо, — вклинился боевой сервитор, с грохотом приходя в движение, — уничтожить и переосвятить.

— Отключите эту штуковину! — заорал я своим самым лучшим вселяющим-страх-перед-Императором голосом. Но до того, как Кипер успел пошевелить аугметически улучшенными мускулами, киборг поднял руку с автопушкой и выпустил очередь крупнокалиберных снарядов, которые с визгом впились и срикошетили от теперь уже жутко дырявой посадочной рампы. С похвальной живостью посол заскочил наверх, а сервитор кинулся за ним, направляясь к шаттлу с одним единственным убийственным намерением.

— Взлетай! — скомандовал по воксу Живан, но пилот отключил двигатели, как только мы приземлились и несомненно подготовился к долгому и утомительному ожиданию, пока не кончится наша предварительная беседа. Мы все осознали, что ни при каких обстоятельствах шаттл не успеет взлететь прежде чем до него доберется сервитор.

Я воткнул обратно свою комм-бусину как раз в тот момент, когда пилот подтвердил приказ.

— Зажигание, — отозвался он и главные двигатели вернулись к жизни с таким ревом, что у меня заскрежетали зубы, — пятнадцать секунд до включения взлетных ускорителей.

— У нас нет пятнадцати секунд! — отрезал я, — фракова штуковина к этому времени уже будет на борту. Поднимай рампу!

— Уже выполняю, — информировал меня пилот, в его голосе слышалась неестественное спокойствие человека, привыкшего действовать в экстремальных ситуациях, — автопушка повредила сервоприводы.

— Тогда расстреляй его! — приказал я, заметив поворотный мультилазер под кабиной.

— Не могу прицелиться, — ответил пилот, тоном человека, который после плохой новости услышал худшую, — он уже вне зоны поражения.

— Тогда мы это сделаем! — я повернулся к скитариям, — стреляйте или отзывайте его. Выбор за вами.

В эту секунду они опять оживленно щебетали на бинарном.

— Сожалеем, комиссар, мы не можем выполнить ни то, ни другое, — ответил мне Кипер, — он запрограммирован защищать шпиль от несанкционированного доступа, а повредить его, значит нарушить догматы Омниссии. Я могу запросить соответствующие коды на уничтожение от высшего руководства, но…

— Да фрак вам в шестеренки! — посетовал я, доставая оружие. Вцепиться в полностью бронированного боевого сервитора претило всем моим инстинктам самосохранения, но, если Эль'хассаи умрет, на меня повесят всех собак, его бы здесь вообще не было, если бы я его не пригласил. Я выпустил пару разрядов в бронированную спину киборга, не желая ничего добиться, кроме как отвлечь его внимание на достаточное время, чтобы пилот взлетел, после чего унести ноги в башню. Но когда я развернулся, двери с шипением закрылись, оставив в ловушке узкой посадочной площадки.

— Это еще что? — сердито рявкнул я.

— Дух-машины запечатал шпиль в ответ на оружейный огонь, — объяснил Кипер.

А этот момент недостатки моего плана стали очевидны. Сервитор обернулся, и стал разворачивать оружие, дабы прицелиться в меня.

— Инициирован протокол враждебных действий, — пробубнил он, — принимаю ответные меры, принимаю ответные меры.

Когда снаряды автопушки начали грызть рокрит вокруг меня, спасая жизнь, я отпрыгнул, Живан и его помощники живо разбежались с линии огня подобно напуганной дичи, я вскочил на ноги и сделал еще пару выстрелов, надеясь поразить что-нибудь жизненно важное. Конечно же неудачно, все уязвимое было надежно упрятано под бронированные плиты.

— Позвольте мне, сэр, — произнес Юрген, давая очередь из лазгана. Предсказуемо неэффективно, хотя наступление штуковины чуть замедлилось, когда киборг дал очередь в его сторону, которая визжа и рикошетя вскопала посадочную площадку у того места, где он укрылся. Затем машина повернулась ко мне, явно намереваясь разобраться с каждым по очереди[918].

— Запрашиваю коды отключения, разрешение Альфа Бежевый Ноль Ноль Семь Шесть Восемь Кантата, — произнес Кипер, видимо в какой-то внутренний вокс, — предельная важность.

Он наконец-то хоть что-то делал, вот только медленно, для меня уже будет слишком поздно.

Я снова нырнул в сторону, осколки рокрита от ближайшего попадания вонзились мне в лицо, и я оказался у шаттла как раз в тот момент, когда рев его двигателей перешел в визг. Вокруг моих лодыжек завихрился коричневый туман, поднятый турбулентностью, и я изо всех сил рванул к заклинившей рампе. Это был отчаянный поступок, но в тот момент он выглядел самым лучшим вариантом из всех нехороших вариантов, большая часть которых очень вероятно вела моей преждевременной кончине.

— Сейчас же взлетаю! — крикнул пилот, и я отчаянно прыгнул на поднимающуюся металлическую плиту, ощутив, как край воткнулся мне в живот, выбивая воздух из легких (что, учитывая его качество, было совсем неплохо). Именно в этот момент я как-то уж очень хорошо осознал, что в моей руке пистолет, что неким образом мешало схватиться за что-либо.

У меня едва хватило времени, чтобы выругаться, после чего я ощутил, как соскальзываю к краю пропасти. Безнадежно затрепыхавшись, я умудрился схватиться за удерживающую задвижку рукой, и в результате повис на ней словно полу вытащенная из воды рыба, в то время как подо мной ходуном ходила головокружительная пропасть. Почему я просто не выпустил лазпистолет, не понимаю, но в тот момент я видимо был слишком напуган, чтобы просто разжать пальцы.

— Держитесь сэр! — передал по воксу Юрген, на сей раз он превзошел даже самого себя, потому что настолько излишних советов я еще никогда в жизни не получал. Затем сервитор снова открыл огонь, прошивая линию кратеров вдоль нижней стороны рампы, слишком близко для моего душевного спокойствия и от моих дико брыкающихся ног, и я интуитивно осознал причину его беспокойства. Почему он продолжает преследовать шаттл, вместо того, чтобы повернуться к моему помощнику и сделать один точный выстрел, я никогда не узнаю, но он продолжал кидаться на нас словно зациклившийся на месте орк[919].

— Попадание в правый двигатель! — произнес пилот, на сей раз профессиональная отстраненность почти исчезла, и шаттл тошнотворно накренился, почти отцепив меня от драгоценной опоры. Плечевые мышцы протестующе завизжали, а рука почти вылетела из сустава. Завитки черного дыма, почти что домашние, по сравнению с тем, что тут считали атмосферой, начали сочиться из двигателя, их относило к резвящемуся дыму, восходящему от столь далеких печей. Если я упаду, я наверняка изжарюсь еще до того, как ударюсь о землю (или скорее всего о какую-нибудь крышу, что одинаково неприятно), и вряд ли это была ободряющая мысль.

— Мне снова придется сесть.

Ага и в процессе раздавить меня как жука.

— Оставайся в воздухе! — отчаянно заорал я, надеясь воззвать к его чувству долга. Мое собственное затруднительное положение вряд ли прошибет его на слезу, комиссары почему-то не очень популярные персонажи среди военных[920]. — Если приземлишься, штуковина грохнет посла!

— Или приземлимся, или рухнем, — упрямо твердил пилот, — а второго мы точно не переживем.

— Ваша озабоченность моим здоровьем очень приятна, — вклинился знакомый голос, перекрикивая визг искалеченного двигателя, рев воздуха, бьющегося в ограниченном пространстве над рампой и металлический звон от еще одного залпа под нами. — Но я полагаю, что хорошо защищен.

Тонкая четырехпалая рука[921] схватила меня за запястье и с удивительной силой потянула. Конечно же он не мог полностью втянуть меня на борт за счет силы[922], но мне хватило, чтобы сместить центр тяжести точно на дико прыгающую рампу, ну а после этого я уже относительно легко втянул себя внутрь.

— Спасибо, — сказал я, с некоторым трудом вставая на ноги, и наконец-то запихивая лазпистолет обратно в кобуру. Хотя времени на разговоры не оставалось, так как посадочная площадка все приближалось, а убийственно настроенный сервитор продолжал палить в нас при спуске. Похоже пилот был слишком занят, дабы посадить нас целыми, и не отвлекался на мультилазер[923]. Я пошатнулся, когда шаттл снова накренился, и рефлекторно схватился за Эль'хассаи, случайно отпихнув его в сторону, когда очередь снарядов автопушки раскрошил переборку, где он стоял секунду назад. — Я полагаю ваша защита готова к тому, что мы ударимся.

— Готова, — уверил меня Эль'хассаи и, оглянувшись, я увидел, что пара воинов огня присоединились к дипломату тау на рампе. Каждый из которых достал откуда-то из ниш брони тонкие опоры и надежно закрепили или к подпоркам наверху, освободив руки для оружия. Секунду спустя, два плазменных разряда вылетели из импульсных винтовок и попали прямо в строптивого сервитора.

— Хороший выстрел! — крикнул я, хотя они возможно даже не поняли, что я произнес. К этому времени воодушевлять бойцов стало моей закоренелой привычкой, особенно когда я оказывался на линии огня. — Заставим его отплатить.

Однако моя эйфория оказалась несколько преждевременной, Адептус Механикус проделали отличную работу, построив эту штуковину. Машина пошатнулась от попаданий — к которым, я с одобрением заметил, присоединился Юрген со своим обычным упорством, привычному мне за столь долгий срок службы вместе — затем пришла в себя, пытаясь поднять сплавленную культю автопушки как только обрела устойчивость.

— Наконец-то получила по зубам! — с явным одобрением передал по воксу Живан. Я заметил, что его рука парит над пистолетом, явно у него зудит, чтобы достать его и пару раз самостоятельно пальнуть в машину. Но уже и без его дырок в игрушке Механикус будет очень сложно загладить инцидент с принимающей стороной,

Затем палуба под ногами вздыбилась, когда шаттл с сотрясающим ударом шмякнулся о посадочную площадку, бросив Эль'хассаи и меня на пол. У тау как раз хватило времени что-то выкрикнуть на своем языке, хотя был ли это какой-то срочный вопрос к своим соотечественникам об их состоянии, или же простое ругательство, типа того, что озвучил я — мне никогда не узнать. Шаттл подпрыгнул, затем снова ударился о площадку и наконец-то успокоился на плитах, торчащих под странным углом.

— Хорошая посадка, — передал я по воксу пилоту, ощутимое облегчение в моем голосу развеяло любые подозрения насчет сарказма.

— Лучше сматываться, пока можете, — ответил он, отстреливая аварийные заглушки кабины и в это же время карабкаясь по веревочной лестнице на площадку. Когда он спрыгнул, шаттл слегка сдвинулся, и с дрожью ужаса я внезапно осознал почему маленький корабль наклонен под таким острым углом. В своей спешке посадить нас, и с учетом нанесенного ущерба управлению взбесившимся сервитором, пилот не смог полностью сесть на платформу. Мы болтались на краю, понукаемые переменными потоками теплого воздуха, исходящего из пропасти, и нужен всего лишь один особенно сильный порыв, чтобы нас перевесило.

— Принято! — отрезал я, затем обернулся к Эль'хассаи, которые вскарабкивался на ноги рядом со мной. — Нам нужно срочно убираться. Это ведро с болтами рухнет в любой момент!

— Ра'снкр'нс и Гл'ден'сн, — ответил он, что на секунду сбило меня с толку, и за это время я тайком осматривал его на наличие видимой травмы головы, после чего обратил внимание куда он смотрит, и осознал, что он обращается к телохранителям. — Они мертвы?

— Им точно нехорошо, — ответил я, бросаясь к ближайшему, кем бы он ни был. Он (или она, я никогда не мог с легкостью различать их без брони, да и в любом случае этот вопрос должен волновать только тау) расслабленно висел на подпорке, которой они обездвижили себя. Не разобравшись как отцепить ее, я просто достал цепной меч и единым ударом рассек ее, поймав потерявшего сознания при падении. Он слабо дернулся, когда мои руки подхватили его, что точно подсказывало ответ на один вопрос, хотя если быть честным, в этих обстоятельствах я бы предпочел сразу же бросить труп, не потеряв при этом лицо. Не желая больше тратить время, я забросил его на плечо и обернулся, чтобы выяснить как дела у Эль'хассаи с другим.

Слава Трону, второй воин вроде бы мог ходить, хотя он тяжело свисал с Эль'хассаи, замедляя их обоих. следовательно я очутился на три-четыре шага впереди них, когда прыгнул примерно метр на гладкий рокрит посадочной площадке. С учетом дополнительных шестидесяти килограмм ксеноса[924], мое приземление было далеко от элегантного, и не удивительно, учитывая все обстоятельства. И это к лучшему, когда я споткнулся, жужжащий цепной меч прорезал воздух, где только что находилась моя голова. Я рефлекторно отскочил, роняя воина огня в процессе, и поднырнул под другой удар. Сервитор развернулся вслед за мной, его левая нога чуть волочилась, что дало мне превосходную возможность увеличить дистанцию меж нами.

— Не могу прицелиться, сэр! — вскрикнул Юрген откуда-то со стороны дверей. Все остальные скучковались там же, споря и жестикулирую, что в моем положении было плохой новостью. Даже если они умудрятся открыть их, я никогда не добегу внутрь через толпу, так что мне оставалось только сдерживать машину и надеяться на лучшее.

— Я получил коды отключения для сервитора, — пробубнил Кипер, на мой взгляд чуть поздновато, — теперь передаю.

— Весьма признателен, — ответил я, в интересах дипломатии отвергая альтернативный грубый ответ, что пришел мне на ум, и принимая защитную позицию. Я должен был выглядеть в данный момент достаточно по-геройски, с учетом того, что худшее позади, да и хрен знает сколько времени пройдет до отключения. И как раз вовремя. Потому что как только я поднял клинок, проклятая штуковина еще раз рубанула по мне, я парировал чисто рефлекторно. Когда столкнулись вращающиеся зубцы, во все стороны полетели искры, и я отступил назад, подныривая под возвышающийся нос шаттла. — Чем быстрее, тем лучше.

— Передаю еще раз, — ответил Кипер, фраза вызвала во мне вполне понятный ужас, — коммуникационные узлы сервитора кажется повреждены во время боя.

— Да ладно, — отозвался я, отражая еще один стремительный удар, с надеждой рубанув в открытые внутренности обратным взмахом. Оружие тау может быть и не остановило его, но взломало броню, словно панцирь сваренного рака. В ответ меня обрызгало отвратительно пахнущей струей ихора и смазки, но машина едва замедлилась, и я увернулся от следующего удара в самый последний момент, скакнув за опору под носом шаттла. Когда клинок сервитора ударился в нее, со зловещим скрежетом весь шаттл сдвинулся, и, оглянувшись, я обнаружил что всего в трех-четырех шагах от края пропасти.

Хотя об этом беспокоиться было некогда, так как сервитор продолжал наступать, игнорируя постоянный звон лазерных разрядов о спину. Юрген не терял времени и усилил натиск, пока опора давала мне хоть какое-то укрытие от случайного выстрела, что пролетел мимо цели. Потрескивающий и искрящийся сервитор сошелся со мной в смертельном вальсе, мы рубили и тыкали друг в друга вокруг толстого металлического препятствия, крутясь то в одну сторону, то в другую, пытаясь найти слабое место в обороне противника, или парируя неожиданный удар. В этой игре у меня было краткосрочное преимущество, инстинкт и интеллект давал мне фору перед ограниченными программой ответными ударами и движениями, но это преимущество вскоре исчезнет, как только я попытаюсь столкнуться напрямую с его неумолимым натиском.

Пока я продолжал обмениваться ударами с механическим убийцей, Эль'хассаи наконец-то выпрыгнул из шатающегося шаттла, его неуклюжее приземление на посадочную площадку повторил другой бронированный воин. Я заметил движение краем глаза, когда они упали, и зашатались, это отвлекло мое внимание в потенциально смертельный момент. И только рефлексы, отточенные бесконечными тренировками и слишком частыми поединками вроде этого, спасли меня от неминуемого отсечения головы. Я в самый последний момент поднял клинок, подсознательно уловив движение, дабы отразить удар, который в противном случае в момент отвлечения стал бы роковым.

— Уйдите с дороги! — заорал я, осознав, что они теперь блокируют Юргену линию огня. Однако тау восприняли это видимо, как заботу об их благополучии, поскольку Эль'хассаи повернулся и быстро помахал мне, после чего помог своему компаньону подняться на ноги. И когда он это сделал, я заметил, что страховочная опора все еще торчит из кармашка брони воина, мне пришла в голову отчаянная идея. — Посол, опора!

— Опора? — переспросил он, его голос шипел в моей комм-бусине, и я благословил предвидение Живана, что он дал ему ограниченный доступ в нашу вокс-сеть, — что с ней?

— Ты можешь отцепить ее от брони? — спросил я, простой вопрос настолько часто прерывался ударами и контрударами, что в результате превратился в набор слогов. Однако быстро сообразив, Эль'хассаи не теряя время на вербальный ответ, просто нашел своего рода зажим и поднял маленькую коробочку, примерно шириной в ладонь, когда высвободил ее.

— Хорошо! Кидай сюда!

Что же, он сделал все что мог, но он дипломат, а не атлет. Коробочка дугой пролетела по воздуху в моем направлении, и со звоном ударилась в боковину зловеще стонущего шаттла, а потом забряцала по рокриту в трех метрах от меня, слишком близко к краю, чтобы мне это понравилось.

— Мои извинения, — произнес он, бросив взгляд из-за плеча на меня и соотечественника без сознания, после чего пошел к двери так быстро, как позволял его шатающийся сородич.

— Да не стоило, — ответил я, уверенный, что он не особо потеряет сон после моей смерти. Я сделал ложный выпад вправо, хотя был готов ударить слева, в надежде что машина отреагирует предсказуемо. К счастью так оно и произошло, она тяжело шагнула налево, дабы пресечь настоящее движение. Которого не последовало, так как я через долю секунды нырнул вправо, молясь Императору, чтобы не поймать цепной клинок своими зубами.

Может быть Он ради разнообразия услышал, или может быть правда, что везет дуракам, но к тому времени как сервитор осознал, что я не там, где он рассчитал, я уже тяжело шлепнулся на рокрит, моя протянутая рука зацепила коробочку тау. На секунду мне показалось, что она выскользнет, но я подцепил ее краем цепного меча, ощутив, что мои ботинки на один чудовищный момент заскользили по краю пропасти, затем странной формы кусок полимера оказался у меня в руке и, тяжело дыша, я отполз от края.

— Берегитесь, сэр! — предупредил меня Юрген, когда я встал на колени, я обернулся и увидел, что сервитор с неумолимой решимостью топает ко мне, задевая при этом плечом посадочную опору. Со зловещим скребущим звуком превосходно сбалансированный шаттл снова сдвинулся, и я определенно ощутил дрожь рокрита. Сервитор ударил клинком вниз, осыпав меня гравием и осколками, когда вращающиеся зубцы приземлились на рокрит, и я отполз назад. Когда я встал на ноги, голова болезненно ударилась о скошенное металлическое дно многострадального шаттла, и только моя фуражка предотвратила неожиданную потерю сознания. Это хреново. Меня загнали в угол, без возможности к отступлению.

— Как работает эта штуковина? — спросил я по воксу, парируя молотоподобный удар неумолимой машины, согнувшись и отступив под наклонный корпус насколько было возможно. Сервитора нельзя было остановить, и я надеялся, что там он меня так просто не достанет.

— Вытяните столько, сколько нужно и закрепите зажимом, — объяснил мне Эль'хассаи, словно это было что-то доступное каждому. Пробуя, я потянул за конец, и ощутил, как барабан внутри коробочки освободился, даже намека не было на рывки или же колебания. Маленький утопленный переключатель рядом с отверстием встал на место, когда я ткнул в него и вся конструкция тут же застыла. Вот и отлично.

— Отпустите зажим, опора втянется обратно автоматически.

— Это не понадобится, — уверил я его, размахивая коробкой в поисках, куда бы ее прицепить, — как она цепляется?

— Плоская сторона корпуса склеится на молекулярном уровне, если активируете верхнюю кнопку, а другой конец прилипнет, если активируете нижнюю, — с похвальной краткостью проинструктировал Эль'хассаи.

— Понял, — ответил я, блокируя еще один механический и предсказуемый удар моего громыхающего оппонента и раздумывая, как долго мне еще повезет продержаться. Я шлепнул плоской стороной маленькой коробочки по корпусу шаттла, убедившись, что в этот момент весь корабль слегка сдвинулся от удара[925], и нажал кнопку, о которой говорил Эль'хассаи. К моему смутному удивлению, она держалась[926].

Ну а теперь сложная часть плана. Нажав на вторую кнопку, я размахивал концом опоры, дугой, выписывая ей восьмерку, используя опору, чтобы защищаться от машины. Как я и надеялся, она сразу же отреагировала, махнув обрубком автопушки, чтобы отразить удар, намереваясь оставить от меня мокрое место цепным клинком. Превосходно рассчитав момент, я махнул своим цепным мечом, чтобы отразить удар и кувыркнулся под ним, встав на ноги за спиной машины. Несмотря на искушение ткнуть киборга в отместку, я взял ноги в руки и побежал изо всех сил к своим компаньонам.

— Процедура отключения все еще не запускается, — рассерженным, настолько это позволял отфильтрованный механикой голос, произнес Кипер.

— Да забудь ты, просто открой эту гребаную дверь! — прорычал я. Найдя на пути тау без сознания, и приметив толпу, собравшуюся у двери, я отбросил желание оставить его на месте и бежать дальше, вместо этого я остановился и схватил его за руку. Бесполезно напоминать, что, если его просто тащить, это вряд ли ускорит дело, и я развернулся, ожидая увидеть снова бредущего ко мне сервитора. К моему облегчению он оставался на месте, пришпиленный к шаттлу, я был вне досягаемости его цепного клинка. Я немного расслабился.

— Я иду к вам, сэр, — произнес знакомый голос, и сначала ко мне присоединился запах Юргена, а мгновением позже сам Юрген. Он взял тау за другую руку, что значительно ускорило передвижение.

— Спасибо Юрген, — ответил я, когда мы достигли закрытой двери. Я развернулся как раз в тот момент, когда с громким стоном перенапряженного металла и визгом раздираемых плит корпуса, шаттл сдвинулся. Затем, почти слишком быстро, чтобы увидеть, он исчез, испарился за краем бездны, утаскивая с собой сервитора.

— Одно я тебе хочу сказать, Кайафас, — произнес Живан через секунды ужасающей тишины, которая в конечном итоге была нарушена громким бумом где-то у подножья шпиля, — ты реально знаешь, как преподнести свое появление.

Глава восьмая

Вряд ли стоит говорить, что наше эффектное прибытие было особенно хорошо принято нашими хозяевами. Они встретили нас достаточно холодно, даже по своим горестным стандартам гостеприимства, которыми обычно наслаждаются гости Адептус Механикус.

Как только мы наконец-то попали внутрь шпиля, и как раз вовремя, мое больные легкие поблагодарили, то контраст с внешним миром стал более чем поразительным. Я за многие годы достаточно бывал в святилищах Механикус, чтобы с радостью принять достаточно знакомый прохладный, фильтрованный воздух с вездесущим привкусом озона, горюче-смазочных материалов и обугленной изоляции, как и вездесущие полированные стальные поверхности и отчеканенные шестеренки. Повсюду валялись привычные куски мехо-хлама, защищенные от жирных пальцев и механодендритов любопытных зевак кропотливо отполированными стеклянными футлярами, в это же время слишком яркие люминаторы делали все, чтобы металлические стены светились должным образом, придавая всему благолепие.

Кипер и его скитарии гнали нас по лабиринту коридоров, которые отличались друг от друга только расставленными у стена экспозициями технологических безделушек. Они старались изо всех сил, очевидно не желая, чтобы ксеносы много увидели, хотя, учитывая состояние двоих из них, скорость была не очень-то, к тому же в любом случае только Эль'хассаи мог наслаждаться видами. Не то, чтобы он проявлял к этому какой-то особый интерес, поскольку его внимание было приковано как к хромому компаньону, так и к тому, кого со всей осторожностью несли самые младшие по званию подчиненные из свиты Живана.

— А я видел счастливых шестеренок, — прошептал я лорду-генералу, не особо стесняясь, что у кого-то из скитариев может быть аугметически улучшенный слух. Никто из них не показал, что услышал меня, он просто продолжали оживленно щебетать друг с другом на своем зубодробительном частном языке, несомненно обсуждая, что вина за катастрофу на посадочной площадке, никоим образом не должна лечь на них.

— Как вы поняли? — возразил он, кисло глянув на наш эскорт. — Всем, кого я встречал, нужно было расколоть череп, чтобы улыбнуться.

— Ждите здесь, — сказал нам Кипер, когда мы подошли к бронзовым дверям, примерно вдове выше обычного человека, хотя полагаю через них доставляли срочные материалы. Он толкнул левую створку, и открыл ее так широко, что внутрь можно было только проскользнуть, после чего закрыл ее за собой с грохотом, который так неприятно отразился эхом, что слишком уж напомнило мне последний удар шаттла о площадку кузни.

— Я не потерплю такого обращения, — объявил Живан, его борода ощетинилась, и он шагнул вперед, чтобы схватиться за ручку. Скитарии блокировали ему путь и он, совершенно оскорбленный, испепелил их взглядом. — Я лорд-гребаный-генерал секторов у края галактики, и никого не буду ждать. Все ждут меня!

В последующей тишине я отчетливо расслышал позади себя шуршание и щелчки пистолетов, у помощников генерала не оставалось выбора, кроме как последовать за ним. Конечно же любая перестрелка со скитариями станет самоубийственной, они аугметированны по самые яйца, и у меня не было сомнений, что хеллганы всего лишь самая малая часть из встроенного в них смертоносного арсенала. Кроме того, они были запрограммированы для боя, и возможно откроют огонь чисто рефлекторно, как только ощутят угрозу. Однако, что меня заботило сильнее всего, по правде говоря я стоял прямо между двумя сторонами, так это то, что я стану отличной мишенью для случайного попадания. Определенное самое время остановить безумие.

— Может быть нам просто уступить, — сказал я, выходя вперед и хватая Живана за руку, до того, как он толкнет дверь. Я был уверен, что если он так поступит, доверившись что власть его положения защитит его, то невральные программы скитарий расценят это движение как враждебное, и определенно откроют огонь, как и определенно то, что еретики прокляты. — Если Адептус Механикус не хотят нашей помощи, мы можем использовать силы, что привели сюда, для защиты наших систем.

— Меня так и подмывает это сделать, — прорычал Живан, обращаясь непосредственно ко мне. Больше никто не осмелился бы так схватить его за руку, но красный кушак дает относительную свободу действий[927], и к моему облегчению, кажется он внял моим словам. — Все еще остается большая вероятность, что ниды в любом случае пройдут мимо этого прыща на заднице галактики.

Я нажал на комм-бусину в ухе, с помощью которой слушал переговоры нашего бывшего пилота с полетным управлением на борту флагмана. В менее удручающих обстоятельствах я бы счел их весьма интересными, так как флагман был не очень-то обрадован новостью, что шаттл превратился в кучу металлолома, и что нам нужен другой как можно скорее.

— Значит я предлагаю вернуться на взлетную площадку, — сказал я, — другой шаттл уже в пути, и если мы подождем его там, то сможем избежать дальнейших неприятных недопониманий.

В этот момент дверь открылась толчком, из-за совершенно излишне приложенной силы, подтверждая мою догадку, что как минимум один из скитариев передавал нашу беседу тем, кто ждал нас внутри. В двери появился Кипер, почти воткнувшись обонятельной пластиной в меня с Живаном. Он выглядел столь возбужденным, сколь это было возможным с лицом, собранным практически полностью из неподвижных скобяных изделий.

— Лорд-генерал, — пробубнил он, встал в сторону и приглашающе махнул рукой внутрь, что выглядело весьма гостеприимно несмотря на зазубренные клинки, имплантированные ему в руку, — добро пожаловать.

— С каких это пор? — прошептал мне Живан, но без дальнейших разговоров или взгляда на нас, шагнул внутрь зала. Я последовал за ним, изобразив что-то вроде учтивого кивка центуриону-швейцару, следом за мной, спину мне, как всегда надежно, прикрывал Юрген. Подчиненные Живана тоже кинулись вперед, но их остановила поднятая рука Кипера.

— Никогда нога ксеноса не преступит Святилище Умозаключений, — твердо произнес он, — они как можно быстрее должны вернуться на ваш корабль.

— Делегация тау здесь по моему персональному приглашению, — игнорируя его сказал я, при этом оглядывая зал, в который только что вошел. Потолки были высокие, сводчатые, выполненные из драгоценных металлов, виднелась огромная икона Императора в Его аспекте Бога-Машины. Полумесяц сидений, перед каждым из которых прочно была закреплена инфо-кафедра, ограждал возвышающийся помост, на котором стоял почтенный техножрец, столь сильно аугметировнный, что его едва ли уже можно было считать человеком, его окружала толпа младших аколитов и несколько парящих серво-черепов. Окружающие кресла были заняты другими магосами, большая часть которых была столь же сильно аугметированна. Хотя по крайне мере у одной вроде бы осталось достаточно органического лица, чтобы можно было состряпать хоть какое-то подобие выражение, но и как большинство хороших маленьких техно-жрецов, она старалась выглядеть невозмутимой, а вовсе не взволнованной той драмой, что разворачивалась перед ней.

— Я понимаю, что это вряд ли естественный союз, но у нас есть общий враг — тираниды.

— Это не обсуждается, — проскрежетала груда механических частей за кафедрой, словно бы оскорбленная тем, что ей приходиться общаться с нами на чем-то столь неточным, как Готик[928]. — Они оскверняют дом Омниссии своими нечестивыми устройствами!

Он сердито глянул через дверь на бронированного воина огня, линзы его оптических фильтров, казалось, светились красным от гнева, хотя полагаю, что в них просто отразилась его роба. Практически на всех в комнате были оттенки этого цвета, за исключением парочки белых роб[929], и я на секунду задумался, что может быть незначительные отличия в оттенке каким-то образом отражают статус. Но с другой стороны, одинаково вероятно, что цвет зависел только от того, сколько раз облачение побывало в прачечной.

— Этот вопрос легко исправить, — сказал Эль'хассаи, совершенно отказываясь воспринимать оскорбление, хотя один Трон знает, чтобы я делал на его месте. Он вытащил что-то из уха, затем покопался в кармане и вручил комм-бусину и несколько других, незнакомых мне, предметов хромому воину. — Все образчики технологии тау будут немедленно возвращены на взлетную площадку, дожидаться прибытия шаттла.

— Лучше их уничтожить, — посоветовала женщина, в этот момент председательствующий магос защебетал и загудел, явно общаясь со своими коллегами, доступным только для них способом.

— Достаточно их убрать, — наконец произнес он, и если я правильно заметил, то с некоторой неохотой, — достаточно четкого понимания, что ни одно устройство ксеносов никогда больше осквернит Фекандию.

Было ясно, что он на самом деле имеет в виду в том числе носителей таких устройств, но в данных обстоятельствах он вряд ли мог это сказать в открытую.

— И любое дальнейшее пребывание их здесь будет расценено нами как тяжкое оскорбление.

— Тяжкое оскорбление?! — взревел Живан, все еще не в настроении играть в дипломатию, — вы открыли по нам огонь, уничтожили наш шаттл, и, мать вашу, чуть не убили комиссара Каина! Вот это оскорбление, лицемерные вы ведра с болтами!

Он развернулся на каблуках, явно намереваясь выйти из комнаты.

— Удачи вам с тиранидами, потому что если в течении следующих пяти секунд я не услышу извинений, то мы покидаем орбиту, как только вернемся на флагман!

— Лорд-генерал, — сказала женщина, вставая на ноги и одновременно глядя на своего начальника, что не очень-то было необходимо с учетом почти слышимого визга бинарного обмена, что сопровождал передачу сообщения. Живан остановился; если кто-то еще выскажется в этот момент, то я полностью верю, что он исполнит свою угрозу, или же у меня будет крайне мало времени отговорить его. Его не так-то просто было вывести из себя, но, когда это удавалось, он был поистине грозен, вот почему я достаточно быстро осознал зачем ему нужен был комиссар поблизости, когда раздражение выплескивалось. Но чистый женский голос явно удивил его, он прорезался через туман гнева, что окутал генерала. — Магос Дисен может быть подобрал слова не очень хорошо. Я боюсь многие из нас будут неправильно поняты людьми не из нашего братства.

— Верно, — проскрежетал магос, не очень-то довольный тем, что его лицо сохраняет подчиненная (ну или переднюю часть головы, так как у него вряд ли уже осталось хоть что-то подходящее под слово лицо). — Магос Килдхар права. Оскорбление не подразумевалось. Если бы нас предупредили, что с вами ксенос, то кора сервитора была изменена подходящими обновлениями в наборе инструкций.

— Превосходно, — сказал я, — все это немножко драматично, но в конце концов никто не пострадал.

Затем мне запоздало пришла в голову тревожная мысль.

— Там ведь куда грохнулся шаттл, никого ведь не было?

— Никого значительного, — уверила меня Килдхар.

— Производство мотыг, подставок и шиберов значительно пострадало, — несколько оскорбленно заявил один из сидящих техножрецов, — понадобятся серьезные ремонтные работы в мануфактории.

— Однако мы получили благодаря этому значительное количество материала, — вклинился другой, явно намереваясь смотреть на произошедшее с оптимизмом, — вы же не желаете вернуть себе остатки шаттла? Я вас уверяю, он не подлежит восстановлению.

— Да хрен с ним, — грубо ответил Живан, его гнев начинал улетучиваться. Как и большинство техножрецов, эти идиоты явно жили в собственном мирке, куда редко заглядывала галактика. К несчастью одна из ее самых неприглядных фасцет заглянула к ним и была готова в неисчислимо больше количестве рухнуть на планету, если мы что-нибудь с этим не сделаем, и несмотря на враждебность Живана, у нас не было других вариантов кроме как защитить их любой ценой. Хотя все еще казалось, что приграничные миры тау наиболее вероятная мишень, но брать на веру мы не решились. Потеря Фекандии, и производимых здесь боеприпасов, будет стоить нам половины сектора, и это как минимум, если нам повезет.

— Тогда, наверное, нам лучше заняться делом, — предложил я, подкидывая им другу тему, нежели реальные или мнимые обиды. Конечно же в зале нигде не было дополнительных кресел для пришедших, но этот недостаток вскоре исправили, как только я тактично упомянул об этом. Дисен сварливо подозвал один из серво-черепов, что летали в зале, и через несколько минут он вернулся в сопровождении маленького кометного хвоста из сервиторов, что тащили стилизованные стулья из полированного металла, на спинках филигранью была выбита Святая Шестеренка. Чудовищно неудобные, но кресла для гостей всегда являлись таковыми, так что жаловаться было бессмысленно. Поставлю все что угодно, что на них гораздо лучше было сидеть жестяной задницей, чем своей настоящей. Пока шла встреча, я даже начал ощущать какую-то томную тоску по грибкам тау.

— Хорошая новость, — сказал Живан, пользуясь своим статусом самого старшего по званию офицера экспедиционных силы, чтобы остаться на ногах во время переговоров, — то что главные силы флота-улья идут по курсу.

Он указал на дисплей гололита, который искрился и колебался у нас над головами, в то время как стайка адептом с надеждой тыкала в проекционное оборудование. Не в первый раз у меня сложилось впечатление, что большая часть аудитории негодует от черепашьей скорости обмена информацией.

— Тогда нам вроде бы нечего бояться, — глядя на изображение, которое наконец-то стабилизировалось, отозвался Дисен, Нарисованный курс атаки тиранид полностью обходил систему Фекандии, и ощутимо облегчение поселилось в комнате, когда до всех дошло.

— Со всем уважением, магос, — произнес я, воспользовавшись шансом, чтобы встать, пока представилась такая возможность, и театральным жестом указав на экран, — такой вывод будет не только преждевременным, но и потенциально фатальным.

Последнее чего мне сейчас не хватало в жизни, так это чтобы меня отправили обратно на линию фронта, что скорее всего и произойдет, если сбудется угроза Живана оставить Фекандию ее собственным жестяным хозяевам.

— С чего бы? — спросил Дисен, явно не понимая сути. По крайней мере он честно признавал свое собственное незнание, вместо того чтобы надуться, и мое мнение о нем несколько улучшилось.

— Потому что это только наши догадки об их продвижении, основанные на самых последних разведданных, — ответил я, — флот и тау отправили разведотряды проверить их, но пока суть да дело, мы должны исходить из предположения, что ниды в любую секунду могут изменить траекторию. А на Фекандии населения столько, что вполне может привлечь их, если они узнают о нашем существовании.

— И даже если основной флот будет держаться курса, — добавил Живан, — они все еще могут послать своих собственных разведчиков на поиски добычи. Мы уже много раз встречались с такими тварями.

— Тогда наши наземные силы должны оставаться настороже, — к моему удивлению в разговор вклинилась Килдхар, — если они узнают о нас, то мы должны ждать организмы проникновения, дабы те попытались оценить нашу защиту.

— Верно, — согласился я, — магос, кажется вы прекрасно информированы.

— Я магос-биологис, — объяснила она, — и пути тиранид не совсем скрыты от меня.

— К счастью для нас, — ответил я, находясь в блаженном неведении, насколько я ошибался.

— Я готова предложить вам любую помощь, которая может потребоваться, — уверила она всех присутствующих.

— Хорошо, — ответил Живан, явно как-то преображаясь, после такой демонстрации сотрудничества, — хотя бы кто-то из присутствующих осознает серьезность положения.

— Я думаю вы поймете, что мы все осознаем, — пробубнил Дисен, — хотя наши приоритеты могут кое в чем различаться.

— Наш приоритет — обезопасить этот мир, — произнес я, быстренько вступая в беседу, дабы предотвратить возможный взрыв разногласий, — с этим мы все согласны.

Я боковым зрением глянул на Эль'хассаи, размышляя, а так ли это в его случае. В конце концов если Фекандия падет, тау смогут неистово пронестись по половине Залива, ну если конечно же хоть что-то останется, когда тираниды закончат жевать. Однако выражение его лица невозможно было прочитать, хотя его голова склонилась в едва заметном кивке.

— Согласны, — к моему невыразимому облегчению ответил Дисен, — и мы учтем ваш совет в этом вопросе.

Конечно же, это не значило, что они его примут, но это лучшее, что мы могли получить на тот момент, но раз уж у нас было тридцать тысяч хорошо вооруженных гвардейцев на планете, то я был всецело уверен, что наша точка зрения победит.

— У вас достаточно судов, чтобы защитить систему от вторжения? — спросила Килдхар, глядя на гололит и что-то рассчитывая, — Если я правильно понимаю эти иконки, то только треть из флота боевые корабли.

— Это верно, — признал Живан, — большая часть транспортники пехоты. Они вернуться на Коронус как только высадятся подразделения Имперской Гвардии. Но Флот уверил меня, что у них достаточно огневой мощи, дабы сбить один-два корабля улья.

— Тогда будем надеяться, что тираниды не пошлют нам больше двух, — сухо отреагировал Дисен.

Живан развернулся к гололиту.

— Боевой флот Дамоклова залива уже знает об угрозе, и выдвигается ей навстречу, — сказал он, — три флотилии и боевая группа на пути к точке встрече в Квадравидии, готовые перехватить главное вторжение тиранид в глубоком космосе, как только их курс будет достоверно известен.

— Вот это успокаивает, — сказала Килдхар таким тоном, что я ни на секунду не поверил ее словам, — однако если я правильно поняла данные, встреча состоится не раньше, чем через от пяти до тридцати семи дней, в зависимости от течений варпа, после того как флот-улей пройдет мимо Фекандии,

— Значит, как кратко изложил магос Дисен, — сказал я, беззастенчиво ссылаясь на почтенного техножреца в целях облегчить себе жизнь, — будет надеяться, что тираниды атакуют теми силами, с которыми мы сможем справиться.

— Флот, что охраняет Др'тх'нир значительно ближе, — указал Эль'хассаи, — и сможет снять осаду с системы, если понадобится.

— Я думал мы четко разъяснили свои позиции, — проскрежетал Дисен, — мы не потерпим неосвещенных технологий в системе, где почитают Бога-Машину.

Живан открыл рот сказать что-то, затем его лицо снова омрачилось, и я спешно выступил, чтобы не дать ему слова.

— Я уверен, что Омниссия никогда не допустит нанесения серьезного вреда такому благочестивому миру без надобности, — совершенно беззастенчиво соврал я. Большая часть собравшихся в комнате шестеренок самодовольно кивнула.

— Такая необходимость вряд ли возникнет, — согласился Эль'хассаи, я уверен, что он специально подобрал тон, дабы не слышался сарказм.

— Тогда вернемся к вашему вопросу, магос, — сказал я, обращаясь напрямую к Килдхар, — в краткосрочной перспективе величайшую угрозу будут представлять организмы внедрения, а не массированная атака. Конечно же Флот будет вести постоянное ауспекс-сканирование, но общеизвестно, что споры тиранид в малом количестве практически невозможно засечь. Если у вас есть любые возможности увеличить чувствительность наших приборов, мы будем благодарны.

— Конечно же, — она склонила голову, — я подготовлю подходящие улучшения.

— Настоящая проблема в числе кораблей в небе, — сказал Живан, — каждый ауспекс будет забит тысячами отражений[930]. Нам нужно закрыть систему от гражданского траффика на время чрезвычайных обстоятельств.

— Не подлежит обсуждению, — достаточно предсказуемо ответил Дисан, — мы полностью полагаемся на импортные продукты питания. Наши протеиновые фермы могут обеспечить едой только около сорока семи процентов населения.

— Значит введем рационы, — отрезал Живан.

— Я боюсь не вариант, — попыталась изобразить сожаление Килдхара, — потребление продуктов для населения уже и так превосходно рассчитано для обеспечения максимальной жизнеспособности и минимальными затратами ресурсов. Сокращение даже на пять процентов вызовет ощутимые вредные последствия, и сократит дневную норму потребления настолько, что приведет к вымиранию от голода за месяц.

— Этого не может быть, — я возразил к ее явному удивлению. Улыбнувшись без тени веселья, я продолжил:

— Восстания задолго до этого сровняют с землей улья.

— Хорошее замечание, — согласилась она, — рабочие от десятины несомненно ответят именно в такой эмоциональной манере.

— Значит мы не можем уменьшить количество кораблей, — с неохотой признал Живан, хотя по мне так это было неплохо: чем больше кораблей на орбите, тем выше мои шансы сбежать, если ниды в самом деле уничтожат нашу оборону.

— Похоже нет, — согласился я, — значит будем стараться изо всех сил.

Я оглядел комнату. Невысказанное напряжение и подавленная враждебность все еще витала в воздухе, подобно разрядам молнии вдалеке.

— И удачи с этим, — тихо добавил я сам для себя, свернув на счастье ладонь.

Глава девятая

Учитывая напряжение, что повисло меж экспедиционными силами и Адептус Механикус, вряд ли удивительным было то, что вся работа по сотрудничеству свалилась на меня[931]. Живан желал иметь как можно меньше дел с техножрецами, в то время как Дисен достаточно ясно дал понять, что его чувства всецело взаимны. Я же, с другой стороны, должен был объединить эти силы в образец, достойный Империума, так что оба вроде бы прислушивались ко мне. Соответственно пару следующих недель я провел с сложном танго, состоящем из полуправды и откровенной лжи, втюхивая лорду-генералу и главным магосам ощущение, что я считаю их точку зрения наиболее разумной, это и еще чуть-чуть гибкости, позволяло нам вести совместные совещания. Несомненно, Донали справился бы с этой задачей лучше, но он был в отсюда в парсеке, а у меня было достаточно практики в таких игрищах, после целой жизни, проведенной в защите своей репутации и приобретения доверия, которого я не заслуживал.

Самый большой облом, поскольку он касался меня, заключался в том, что я был вынужден покинуть уют флагманского корабля и перебраться в относительно спартанские условия мира-кузницы, дабы исполнять возложенный на меня обязательства со всей эффективностью. Кроме того, что мне весь день приходилось вдалбливать прописные истины в Дисена, так же возникали некоторые проблемы с расположением армии Имперской Гвардии, со всеми проистекающими проблемами меж ними и местным населением, которые обычно возникают. А в данном случае даже больше, поскольку бесконечное число помещений было закрыто для нас эдиктами, вопросами безопасности, или же по полной дурости. Ну хотя бы Корпус Смерти был счастлив до усрачки оказаться в пустошах, которые убили больше бойцов в других полках нежели враг, но они хотя бы тогда не болтались под ногами, а что касается остальных — пестрой коллекции с десятков миров[932], то те были постоянным источником моей головной боли. Не единожды я испытывал порыв собрать все шмотки и порекомендовать отойти к Др'тх'ниру, на который тираниды до сих пор смотрели так же, как Юрген на шведский стол, где можно было съесть все, и останавливала меня только одна мысль о том, что, если я так поступлю, Живан несомненно отправит меня руководить обороной непосредственно. Кроме того, мы все еще не были полностью уверены, что планета вне опасности, да и оказаться в анналах истории человеком, который потерял весь Залив, вряд ли было славным завершением моей незаслуженно блистательной карьеры.

К счастью Механикус соорудили значительное количество комфортно обставленных номеров рядом с внутренним святилищем в угоду прибывающим сановникам Империума, к которым они относили и меня, так что я был менее стеснен, чем опасался. Но определенно недоставало мастерства личного повара Живана, так как сбалансированная диета из виридийской солянки, на которой по большей части я был вынужден существовать, причинила предсказуемые последствия для моей пищеварительной системы[933]. Юрген умудрился где-то достать специй, которые не позволяли моим вкусовым рецепторам окончательно атрофироваться, но, если бы не мои периодические визиты на флагман для личных переговоров с Живаном, я не думаю, что до конца времен мне бы светила хоть какая-то человеческая еда на Фекандии.

— Как идет размещение? — спросил он, благопристойно выдержав паузу, пока я не закончу жевать и глотать. Очень жаль, но на этот раз у меня не было времени в полной мере насладиться его гостеприимством, но Юрген, верный как всегда, в тот же момент как мы приземлились, припустил в ближайший камбуз и вернулся с добычей в виде горячих булочек с гроксом и дымящейся кружкой рекафа, все это я принял с большой благодарностью.

— Не хуже, чем мы ожидали, — ответил я, в перерывах разговора вгрызаясь в еду, пока мы шли к знакомому суетливому командному центру. Гололит проецировал знакомое изображение Фекандии, которая как никогда напоминала гнилой фрукт, утыканный иконками, показывающими нашу текущую боеготовность. На мой взгляд слишком мало подразделений светились руной полной боевой готовности, и я решил высказаться откровенно, Живан явно разделял мою точку зрения.

— Но я был бы намного счастливее, если бы к этому моменту большее число подразделений вышло на позиции.

— Как и я, — согласился лорд-генерал. Он смотрел на полупрозрачное изображение с гримасой отвращения. — Ну хотя бы главные жилые здания укрепили.

— Я едва убедил в этом Дисена, — сказал я, не видя ничего зазорного в том, чтобы напомнить ему, как напряженно я работаю внизу, — он хотел сначала обезопасить производственные мощности.

— Не сомневаюсь, — ответил Живан, принимая от Юргена кружку с рекафом, отвечая кивком и едва заметно вздрогнув, — как тебе удалось переубедить его?

— Ну я ему намекнул, что они вообще больше ничего не смогут производить, если ниды сожрут всю рабочую силу, — ответил я. По правде говоря, Килдхар первая увидела логику в таком поступке, и чуточку помогла в беседе с ним, но так ее здесь не было, чтобы возразить, то я не стал усложнять вопрос деталями.

— Верно, — Живан быстро сделал глоток горячего, горького напитка и вернулся к гололиту, — да нам не нужно его разрешение делать нашу гребаную работу.

Что технически было верно, так как большая часть наших сил уже была на планете, если вы верите, что сила оружия может перевесить любые аргументы. Но если дойдет до прямого столкновения, духи-машин Фекандии определенно перейдут на сторону оскорбленных техножрецов, что вряд ли поможет нам в дальнейшем.

— Тем не менее, возможно лучше, чтобы шестеренки оставались счастливыми как можно дольше, — ответил я. Если действительно грядет война, придется делать сложный выбор, кого, когда и в какую очередь спасать, а я всем нутром понимал, что разница в приоритетах только усложнит задачу, особенно пока еще не утихли старые обиды.

Живан вздохнул.

— Ты прав, хотя я рад, что это твои проблемы.

— А я думал это ваши проблемы, — ответил я, и он впервые с момента моего прибытия улыбнулся.

— Наше главное слабое место — пустоши, — произнес генерал, изучая медленно вращающийся глобус, — мы можем окопаться в ульях, но ничто не продержится снаружи достаточно долго. А насколько мы знаем, ниды уже могли организовать там плацдарм, и мы никогда об этом не узнаем.

— Пока они не соберут армию для атаки, — согласился я, мне эта мысль не нравилась так же, как и ему. Адские условия на поверхности совершенно не беспокоили тиранид, те, кто не сможет закопаться под землю, просто отрастят себе броню потолще.

— Проблема в том, что мы не можем действовать эффективно в таких условиях, так что любая разведка на дальние расстояния не вариант, — я указал на несколько иконок за внешними крепостными стенами ульев, — Корпус Смерти сформировал растянутый кордон, в сопровождении все брони, что мы смогли туда выпихнуть, но наши танки и транспортники могут бегать там только несколько часов.

— Почему? — спросил Живан и я пожал плечами.

— Пепел. Забивает гусеницы и двигатели, чтобы там шестеренки не устанавливали на машины для фильтрации. Каждый раз одна из наших машин выходит из строя, и ее нужно как можно скорее разобрать по возвращению, иначе пепел твердеет.

— Теперь понимаю, почему ты хочешь умаслить Дисена, — догадался Живан, — а как насчет скитариев?

— Тоже патрулируют, — я указал на их иконки. Бойцы Механикус были достаточно аугметированы, чтобы выжить снаружи, если даже не чувствовать себя комфортно, они периодически возвращались в улей, хотя я очень сильно подозревал, что они скорее следят за Корпусом Смерти, нежели за тиранидами.

— Он вроде должны быть нам союзниками, но пока что они прикованы к своим зонам ответственности, а мы к своим, так что у нас нет особого конфликта интересов. Хотя если ниды атакуют, то скорее всего сделают это по-своему. Так что лучше не вырабатывать никаких стратегий, основанных на сотрудничестве.

Живан фыркнул, и сделал еще один глоток рекафа.

— Я это уже давным-давно понял, — ответил он мне, к моему огромному удивлению, — это еще хуже, чем работать с Сороритас[934].

— Ну эти хоть меньше гимнов распевают, — сказал я, чем вызвал вторую улыбку за день, после чего я вернулся к обсуждению. Я изучал мертвецки-бледный шарик, столь отстранено, как мог. Несмотря на все наши усилия, у нас все еще оставались огромные не охваченные области, о которых мы ничего не знали. — Мне кажется, что мы как-то слишком много полагаемся на орбитальную разведку.

— Это так, — подтвердил Живан, — Флот сканирует поверхность на наличие биосигналов тиранид, настолько, насколько позволяют песчаные штормы, а также следят за летящими спорами. Пока это еще ничего не значит, но одновременно это не значит, что их там нет.

— Я думал Килдхар вроде бы подстроила ауспексы, — произнес я, — есть подвижки?

— Небольшие, — вклинился новый голос, магос-биологис выползла из-за блока сенсориума, сгрудившегося в дальнем углу комнаты. Живан явно забыл о ее присутствии, судя по его выражению лица, он мысленно прокручивал нашу беседу, в надежде, что никто из нас не ляпнул что-либо слишком неблагоразумное. Если она подслушивала, то никоим образом не показала свое раздражение или смущение, но техножрецы редко вообще что-то показывают, так что нельзя было сказать наверняка. Хотя не было смысла волноваться, так что я просто пожал плечами.

— Мы установили несколько новых фильтров, — продолжила она, — которые должны очистить данные, и позволяют уничтожать фальшивые обнаружения. Мы же не хотим встать по тревоге и обнаружить, что скитарии снаружи преследуют стадо амбуллов, да?

— А там есть амбуллы? — спросил я, поразившись самой мысли, что на этих загрязненных пустошах вообще возможна жизнь, не говоря уже об огромных, агрессивных землеройках.

Килдхар кивнула:

— На самом деле там существует целая экосистема. И уверяю вас, мое звание далеко от почтенного.

— Уверен, что нет, — ответил я, — мне просто было интересно, можно ли раздобыть немного стейка на обратном пути.

— Я полагаю возможно, — несколько озадаченно ответила Килдхар, — некоторые из рабочих на поверхности охотятся на них, если есть такая возможность, но потребление животной ткани крайне неэффективный путь поглощения питательных веществ.

Она с пренебрежением посмотрела на остатки булочки в моей руке.

— Виридийская солянка гораздо более пригодны продукт, и дает организму все необходимое для хорошего здоровья.

— Кроме запаха, — с чувством ответил я, — и вкуса.

Мой рот моментально наполнился слюной при мысли о шкворчащем куске мертвой плоти.

— Ах, — Килдхар выглядела еще сильнее озадаченной, — вы об этом.

— Я займусь этим вопросом, сэр, — с полной уверенностью заявил Юрген, и мой дух заметно воспрял от перспективы наконец-то заполучить нормальную еду. Талант моего помощника снабжаться из местных источников провиантом был почти сверхъестественным, и я был уверен, что если где-то в улье найдется стейк из амбулла, то он его достанет, даже если ему придется самому завалить быка.

Затем мне в голову пришла другая, более тревожная мысль и я повернулся к техножрецу:

— Если здесь есть экосистема, то значит ниды найдут себе добычу. Они смогут построить свои армии гораздо быстрее, чем мы рассчитывали.

— Так и будет, — признала Килдхар, — если они прорвутся. Нам просто нужно сделать все, чтобы не прорвались.

На мой взгляд легче сказать, чем сделать, но рассуждения на эту тему уводили нас в неведомые дебри, так что я просто приправил беседу парой обычных банальностей насчет совместного сотрудничества и спровадил ее. Как только она больше не могла нас услышать, я продолжил беседу с лордом-генералом.

— Есть новости от разведчиков? — спросил я, и Живан с мрачным выражением лица покачал головой.

— Еще нет, — ответил он, — но чем ближе они к флоту-улью, тем гуще варп-тень. Их астропаты не смогут ничего передать, пока они не выйдут из нее.

— Если вообще выйдут, — ответил я, вспоминая слишком живо последние мгновения жизни судна-разведчика тау.

Живан кивнул, явно рассуждая в том же ключе.

— Если все обернется таким образом, нас мало кто предупредит, если вообще предупредит.

— Тогда будем надеяться, что она знает, что делает, — сказал я, глянув на Килдхар, которая уже вернулась к работе, оптимистично тыкая своими механодентритами в какой-то блок сенсориума. Тот отозвался громким хлопком и вспышкой электрического разряда.

— Ну да, — согласился Живан, при этом сотворяя аквилу.

Остальные вопросы с Живаном заняли некоторое время, как и ожидалось, когда нужно сопоставить доклады всей армии и подвести итог, и к тому времени как я закончил, мой ценный помощник уже ни раз гонял на камбуз. В конце концов мы со всеми распрощались и побрели обратно в ангар, где нас ожидал неприятный сюрприз.

— Что вы имеете ввиду нет шаттлов?! — скорее удивленно, нежели гневно вопрошал я. Сержант Флота[935], что принес плохие новости, отступил на шаг и нервно сглотнул.

— Тот, на котором вы прилетели, забрали, сэр. В медицинских целях. Высший приоритет.

Я ощутил, как по спине пробежал холодок.

— Я не знал, что какое-то наше подразделение ведет боевые действия, — ответил я, интересуясь, как ниды умудрились проползти у нас под носом, несмотря на все усилия Килдхар по варке железа, программирования обновлений и сжигания благовоний. Затем пришла другая, более зловещая мысль: открыт огонь меж дружескими подразделениями Гвардии и скитарий, что чудовищно все усложнит, если я вообще хоть когда-нибудь смогу загладить последствия…

— Не ведут, сэр, — к моему облегчению спешно уверил меня матрос, — произошел производственный несчастный случай на обработке боеприпасов в Ржагоре. Лорду-генералу показалось это хорошей возможностью повысить боевой дух и выразить нашу помощь.

— Верно, — согласился я. Раненные рабочие и их коллеги оценят усилия по их спасению, и захотят отплатить тем, что не оставят нас бес припасов. Механикус чуть быстрее вернут к работе свои драгоценные заводы, да и опыт совместной работы позволит преодолеть напряженную атмосферу враждебности, что до сих пор мешало моей работе. Это был хороший порыв, и будь я на месте Живана, я бы, наверное, поступил так же. С другой стороны…

— Сколько нам еще ждать другого шаттла?

— Не могу сказать, сэр, — ответил флотский, видимо расслабившись, от того, что я его не пристрелю, как гонца с плохими новостями, — по моим прикидкам некоторое время. Вроде бы там внизу настоящий бедлам.

— А что с этим? — спросил Юрген, указывая чумазым пальцем в направлении темно-красной "Аквилы", с крыльями, окантованными золотом и серебряной шестеренкой на фюзеляже.

— А этот мой, — сказала Килдхар, выходя из воздушного шлюза, — исключительно для Адептус Механикус.

Пока говорила, она одарила нас приветливым кивком, ее жесткая шея выразила безмолвный протест непривычному жесту. Должно быть она понабралась уроков у Эль'хассаи в подражании нормальным человеческим реакциям, но она хотя бы пыталась.

— Я удивлена, что вы еще на борту флагмана, комиссар.

— Я тоже, — ответил я, уже размышляя, могу ли я развернуть ситуацию в свою пользу. В шаттле явно было место для парочки дополнительных пассажиров, так как она вроде бы путешествовала одна. — Мои переговоры с лордом-генералом несколько затянулись.

— Как и мои настройки сенсориума. — Если она и удивилась, что ей на хвост упал Юрген, то не подала виду. — Полагаю они оказались пригодными для дела.

— Приятно слышать, — ответил я, — когда я увижу старшего магоса, то передам ему эти отличные новости.

Я взглянул на свой хронограф, подчеркивая движение, чтобы она наверняка его заметила.

— Предполагалось, что я увижусь с ним через час.

— Уверена, что вам вскоре предоставят транспорт, — ответила Килдхар, останавливаясь у изножья посадочной рампы, и демонстративно показывая, что не понимает намека.

— Мы могли бы полететь с вами, — со своей характерной прямотой заявил Юрген. По его мнению, тонкости — это удел других людей.

— Если это будет допустимо, — добавил он с запоздалой попыткой показаться вежливым.

— Я боюсь, это невозможно, — ответила Килдхар, изо всех сил пытаясь показать, что так оно и есть, — у моего пилота-сервитора запрограммированные летные инструкции, которые нельзя отменить. В противном случае это судно так же бы реквизировали для текущей экстренной ситуации.

— Да нам просто нужно на поверхность, — настаивал я, — мы можем вернуться в шпиль с любой посадочной площадке.

— Сожалею, но я не лечу в сам улей, — ответила Килдхар, с видом игрока в регицид, который только что успешно завалил моего короля, — мой пункт назначения ближе к внешним границам.

— Понятно, — произнес я. У меня проснулось любопытство, хотя если бы я знал к чему оно приведет, я бы заставил его успокоиться и заткнуться. Но в тот момент я считал, что все, что от нас скрывают Механикус, нам необходимо знать, а упускать такой шанс не хотелось. Уже само по себе защищать эту жалкую кучку шлака было хреново, не говоря уже о том, что наши союзнички могли в самый неподходящий момент выкинуть какой-нибудь неприятный сюрприз.

— Я уверен, что магос Дисен оценит ваше нежелание помочь мне встретиться с ним. Ну а лорд-генерал явно не будет возражать, если я его заставлю подождать чуть дольше.

Пока она раздумывала, вокруг ее неподвижных металлических частей лица, пробежало выражение некоторой неуверенности.

— Подожди здесь секунду, — наконец-от ответила она, исчезая внутри шаттла. Пару секунд спустя она появилась в незанятом верхнем куполе, частично скрытая металлическими полосами, держащими на месте бронестекло. Она схватилась за вокс-модель. Случайно или намеренно она повернулась к нам спиной, так что я не смог уловить суть разговора, прочитав его по губам, хотя с другой стороны расстояние было такое, что скорее всего ничего бы не разглядел[936].

Через несколько секунд обсуждения, сопровождаемого выразительными взмахами рук, она вернулась и позвала нас на борт "Аквилы".

— В данных обстоятельствах, — сказала она, — и с учетом вашей личности, большинство магосов готовы предоставить вам ограниченный допуск на производственную линию.

— Здорово, — ответил я, шагая за ней по рампе. Хотя если бы я знал, что нас ждет на поверхности, я бы скорее пешком отправился на Фекандию, чем ступил хоть ногой в этот гребаный шаттл.

Глава десятая

Наш спуск был лишен событий и столь же комфортен, как я ожидал. По правде говоря, Механикус очевидно решили, что такие "улучшения" сидений вроде обивки, совершенно не нужны, и возможно являются неэффективным грузом, так что мы очутились на сваренной металлической лавке, над которыми ремни безопасности застегивались на такой высоте, что мне показалось это наиболее не поддающемуся рациональному анализу.

Мы вообще не пытались разговаривать. В любом случае мы бы не смогли перекричать визг двигателей, техножрецы и звукоизоляцию видимо посчитали излишней[937]. Как только мы влетели в атмосферу, Юрген привычно впал в вялость воздушной болезни, в то время как Килдхар хранила задумчивое молчание, ее взгляд смотрел куда-то вдаль[938], а я был озабочен сильнее обычного, размышляя о том, все ли идет хорошо. Что-то сказанное техножрецом в ангаре насторожило меня, и я с одержимостью прокручивал разговор в памяти.

"С учетом вашей личности", сказала она. В тот миг я принял это исключительно за ссылку на мою репутацию, и то, что я был точкой опоры для лагеря Механикус, был посредником меж Живаном и Дисеном, но размышляя, я пришел к выводу, что в ее интонациях было что-то такое, что подразумевало совсем другое. И она вроде бы достаточно четко дала понять, что визит в святилище будет очень быстрым, учитывая насколько закостенело ученики Омнисии обычно относятся к традициям и приоритетам, и насколько ревностно хранят свои секреты.

— Куда конкретно мы направляемся? — спросил я, когда ее взгляд наконец-то снова прояснился. Но к этому времени мы уже летели через пепельную пустошь, с подветренной стороны к печам юго-западной индустриальной зоны, которая, казалось, тянется почти до горизонта. Тошнотворные коричневые и желтые облака стелились у поверхности, завитками образуя призрачные фигуры в воздушных потоках от кормы: вредоносные потоки из самого сердца медленно остывающего производства, чье токсичной прикосновение к человеку вызовет удушье или за секунды насмерть сожжет неосторожного. Навскидку я мог вспомнить мало мест, которые были столь же особенно неприятны.

— Регио Квинквагинта Уно, — ответила она, — одно из наиболее сокровенных святилищ. Немногие не из нашего братства вообще знают о его существование.

— Значит я удостоен чести стать исключением, — ответил я с самым дипломатическим тоном.

— А что в нем такого особенного? — спросил Юрген, пробудившись от своих молчаливых страданий перспективой снова вернуться на твердую поверхность, и сразу же переходя к самой сути без всяких разглагольствований, как он часто делал.

Килдхар, казалось, застигнута врасплох прямой постановкой вопроса, и прежде чем ответить, секунду размышляла.

— Это хранилище, — наконец-то молвила она, — знаний столь древних, что их происхождение утеряно. И убежище тех, кто посвятил свою жизнь их восстановлению и применению.

— Вы говорите о археотехе, да? — спросил я, и техножрец кивнула. Кажется, у нее стало получаться значительно лучше, отстранено заметил я, за исключением того, что она хотела передать этим знаком.

— Найденная по крупицам в десятках мест по всему сектору, — с благоговением ответила она, — и принесенная сюда для сохранения и изучения.

— Могу понять, почему вы держите ее в секрете, — подавив дрожь, ответил я. За десятки лет я несколько раз сталкивался с несколькими артефактами глубокой древности, и последствия ни разу не были хорошими. Воспоминания о прячущихся в недрах скитальца генокрадах перемежались с воспоминаниями о сумасшедшем пламени в глазах Киллиана, когда он пытался убедить меня, что, наслав на всю галактику проклятье, он спасет ее, да и недавнее наступление блестящих металлических убийц в лабиринте туннелей под Интериус Прайм. — Такие знания могут привлечь нежелательное внимание.

— Тогда мы должны положиться на ваше благоразумие, — ответила она.

— Я польщен, что вы доверяете мне, — достаточно правдиво ответил я, уже начиная в голове рисовать срочный доклад для Эмберли[939]. Насколько я знал, Инквизиция уже отлично знает об этих запасах ископаемого мусора, но никогда не повредит шепнуть лишний раз тем, и особенно тем инквизиторам, которые знают, что бывает с опасными кретинами[940] вроде печально памятного Киллиана.

Но для дальнейших бесед времени не было, так как "Аквила" резко накренилась и стало наконец-то видно само святилище. Из темной серой мути под нами возникло гексагональное здание из рокрита, не похожее ни на один из тысячи бункеров, которые я видел, в которых скрывался, или пытался уклониться от атаки за время своей долгой и бесславной карьеры. Когда показались вокс-антены, теплоотводы и дополнительные структуры, украшающие поверхность, только тогда я смог оценить его масштабы. Высота его была как минимум двести метров, а ширина в два раза больше. Когда мы зависли над ним, стали видны очертания благословенной шестеренки, инкрустированной на крыше, она была вписана в центр шестиугольника. В самом центре рисунок повторялся, окружая поднятую посадочную площадку, которая этот момент вроде была свободной.

— Я не вижу охраны, — сказал Юрген, крутясь на своем месте, чтобы лучше разглядеть и почти задушив себя ремнями безопасности.

— Я уверен, там кто-то есть, — ответил я, озадаченно глянув на нашу хозяйку, — скитарии?

— Три группы расположены тут постоянно, — слегка уклончиво ответила она мне.

— Три отделения, — задумчиво перевел я термин в эквивалент подразделений Имперской Гвардии[941], - должно быть хватает для здания такого размера.

— До сих пор этого хватало, — уверила меня Килдхар. "Аквила" уже садилась, ее посадочные двигатели включились, и я спиной ощутил внезапную перегрузку, когда он чуть взлетел над центром площадки. Затем двигатели отключились, и посадочные опоры стукнулись о рокрит.

— А, конечно же, есть другие меры предосторожности, — ее губы едва заметно сложились в подобие улыбки, несмотря на все ее усилия сохранить безэмоциональное выражение лица техножреца, она явно ждала, чтобы я спросил какие.

— Меньшего я не ожидал, — ответил я, отказываясь играть в игры, когда вой двигателей затих. Если бы я спросил, она бы просто ответила мне, что у меня нет допуска, деликатно намекнув, кто здесь главный, но так как я оставался абсолютно индифферентным, то существовал шанс, что она может что-то сболтнуть, подталкивая меня к вопросам. Хотя прежде чем у нее возник такой шанс, "Аквила" снова дернулась, вызвав озадаченный взгляд помощника.

— Мы же не собираемся снова взлететь? — спросил он, в его голосе читался подавленный страх.

Я покачал головой.

— Двигатели отрубились., - указал я, начиная размышлять, почему пилот до сих пор не опустил рампу. Но в тот момент, пока я говорил, весь шаттл содрогнулся во второй раз, и начал медленно опускаться через отверстие в крыше. Толстые слой рокрита и поддерживающие балки плавно проплыли мимо иллюминатора, и я увидел, что мы оказались в ангаре, непохожим на тот, из которого мы недавно вылетели. Однако будучи частью святилища Механикус, а не боевого корабля, металлические стены были отполированы и отражали свет, в отличии от тусклых и запачканных последнего, ну а наземный персонал, несущийся к нам, был облачен в красных робы технопровидцев, а не в пустотные защитные костюмы.

— Я бы рекомендовала оставаться на своих местах, — несколько самодовольно заявила Килдхар, когда я почти встал, заметив, что толстая крыша над нами закрылась. Стало очевидным, что с тех пор как она раскрылась, она потешалась над нашим удивлением. Платформа остановилась со слабым рывком, и я на секунду зашатался, пытаясь восстановить равновесие.

— Хороший трюк, — позволил я себе высказаться, когда небольшой транспортер, пролетел через весь ангар, чтобы зацепить нос нашего шаттла, и потащил нас в угол[942], рядом со станцией заправки.

— У нас еще много в запасе, — уверила меня Килдхар, когда "Аквила" наконец-то остановилась, а посадочная рампа начала опускаться.

Мы с Юргеном осторожно с нее спустились, и впервые хорошенько осмотрелись, Килдхар шла позади нас в шаге-двух. Воздух в здоровенном ангаре чуть попахивал серой из атмосферы, но им можно было свободно дышать. В самом деле, через несколько секунд я едва замечал оставшуюся вонь[943].

— Это намного комфортнее, чем наше первое приземление, — заметил я, несколько более бестактно, чем намеревался, но Килдхар совершенно не обиделась на намек.

— Непосредственное нахождение на открытой местности в таком удалении от улья может быть чрезвычайно вредно даже для аугметированных, — сказала она, — и конечно же, многие прибывающие сюда артефакты чрезвычайно хрупки. Так что лучше выгружать их в таком месте, где они защищены от воздействия.

— Совершенно верно, — согласился я, — а из ангара куда их отправляют?

— Это зависит от артефакта, — ответила Килдхар, ведя нас к широким и высоким воротам, следуя отметинам бесчисленных колес тележек. Явно, что некоторые экземпляры были поразительных размеров, судя по проходу за воротами.

— У нас здесь широкий спектр аналитических машин, способных вести любые измерения и эксперименты.

— Тока до тех пор, пока они знают, что делать, — прошептал мне Юрген на такой громкости, которую наивно полагал неслышимой.

— А мы знаем, — уверила нас Килдхар, живость ее манер выдавала ее веру в это, хотя я сам не был убежден. Быстрым шагом она уводила нас вглубь огромного здания, меняя направление так часто, что я пришел к выводу, что она намеренно пытается нас запутать. Однако мое врожденное чутье сложных туннелей оставалось как всегда верным, и я точно знал, что найду обратную дорогу к ангару, если потребуется.

— Теперь осталось совсем чуть-чуть.

— Рад это слышать, — ответил я, еще раз показушно глянув на хронограф, — но боюсь, что я уже опоздал на встречу с магосом Дисеном. Может быть отведете нас к воксу?

— В этом нет необходимости, — несколько самодовольно ответила Килдхар, — мы уже обо всем договорились.

Она остановилась перед дверь, которая казалась намного больше, чем было необходимо.

— У нас нет гостевых покоев, но у нас бывают редкие посетители. Если соблаговолите подождать здесь, старшие магосы прибудут в течении часа.

— Спасибо, — ответил я, совершенно застигнутый врасплох, но не желая показывать это. Килдхар настучала сложный код на панели доступа около двери, которая, со скрипом плохо смазанных направляющих, любезно отъехала в сторону.

Комната за ней была столь же спартанской, что я и ожидал, зная вкусы принимающей стороны. За исключением инфо-кафедр, конференц-стола из полированной стали с выгравированной бронзой иконой машины, в комнате находились только еще знакомые нам чудовищные и не комфортные стулья. Некоторые казались намного больше и крепче остальных, и я с любопытством взглянул на них. Кроме того, некоторые кафедры были необычно высокими, так, что я едва мог дотянуться до клавиш встав на цыпочки. Это мне кое о чем напомнило, но как всегда, чем сильнее я пытаюсь вспомнить что-то неуловимое, тем глубже оно убегает от моего сознания.

— Сэр, а что это такое? — спросил Юрген, пялясь на любопытной форме куски металлического хлама, разбросанных на прекрасно сработанных демонстрационных подставках.

— А хрен его знает, — я пожал плечами, подходя ближе, чтобы взглянуть. Несколько сгнивших проводов торчали из кожуха, их зачищенные концы показывали где к ним подсоединялись измерители во время экспериментов.

— Но если его запихнули в кожух, то он или вышел из строя или списан, — я глянул на Килдхар, та смотрела на нас с некоторым порицанием.

— Ни то, ни другое, — несколько чопорно заявила она, — работу Омниссии никогда нельзя полностью постичь, или небрежно отбросить.

Затем ее выражение лица слегка смягчилось.

— Но вы в значительной степени правы. Этот артефакт тщательно изучили, и никакие дополнительные эксперименты не принесут нас новых знаний.

Заинтригованный я наклонился ближе, и начал читать надпись, выгравированную на миниатюрной металлической табличке, прибитой заклепками к стойке. Буквы были столь маленькие, что я едва различал их.

— Пробник атмосферы, М28…

В этот момент я замолк, впечатленный поражающей древностью прибора.

— … М28, - продолжил читать я, пытаясь проигнорировать выражение лица Килдхар, которое без такого количества металла, было бы похоже на самодовольство, — найденный в 854935.М41 в системе Серендипита…

Затем до меня дошло, и я повернулся к техножрецу, затрепетав от шока:

— Это же с "Отродья Проклятья"!

— Совершенно верно, — согласилась она, словно это была самая простая вещь в галактике, — большинство артефактов, найденных на скитальце, передали сюда на хранение.

Вы только подумайте, какие причудливые ощущение это вызвало во мне. Фекандия была самым близким миром-кузницей к Серендипити, забитой на четверть техножрецами, к тому же с нужным оборудованием, чтобы должным образом проанализировать награбленное.

Что так же объясняло, почему мне разрешили попасть сюда. Если бы не я, который заставил орков и генокрадов на борту вцепиться друг другу в глотки, они бы и половины не успели вывезти перед тем как скиталец снова скрылся бы в варпе. Учтите еще что со скитальцем никогда ничего нельзя было предполагать, его перемещения были столь же капризны, как течения варпа, по которым он дрейфует.

— Он все еще здесь? — не удержавшись спросил я.

— Нет, — на сей раз ее ответил были искренне сожалеющим, первая настоящая эмоция, которую я услышал в ее голосе, — он ушел обратно в варп в 948 и с тех пор его не видели. Мы предприняли попытки выследить его, но безуспешно. А в последнее время у Отвоевателей появились другие дела, требующие их внимания.

— Как и у нас всех, — с чувством ответил я. Кроме тау и тиранид, в Восточном Рукаве Империуму приходиться несладко, как и на протяжении последнего тысячелетия, потому что остальные враги тоже никогда особо не отсиживались. Так что у меня не было сомнений, что у Ордена космических десантников, вместе с которыми я по глупости полез на борт скитальца, было чем развлечься, кроме как шастать за добычей по трехмерному лабиринту, набитому смертоносными тварями.

— Совершенно верно, — Килдхар на секунду застыла на пороге, — и очень важное дело в данный момент нуждается в моем присутствии. Я верю, что ваше совещание со старшими магосами будет плодотворным.

С этим она откланялась, а дверь со скрежетом закрылась.

— Как типично, — произнес Юрген, плюхаясь на ближайший стул, и доставая из кармана порно-планшет, дабы скоротать время, — даже не предложили чашечку рекафа.

— Она должно быть уже ела в этом месяце, — рассудительно ответил я, вышагивая вдоль комнаты. Там стояло еще почти с пол десятка экспонатов, все кроме одного с борта "Отродья Проклятья", и все для меня одинаково непостижимо древние и непонятного назначения.

Юрген приостановил разглядывание невероятных с анатомической точки зрения картинок и глянул на меня.

— К счастью я захватил с собой фляжку танны. Если желаете, могу поделиться.

— Определенно, — согласился я, с благодарностью принимая горячий напиток. Но прежде чем я успел сделать больше одного глотка, пронзительно завыла тревога.

— Кишки Императора, ну а теперь-то что?

Оставив дымящуюся фляжку, я кинулся к двери, ожидая худшего, что по моему опыту всегда и происходило. Я дернул за ручку, но дверь не поддалась, и я с испугом уставился на цифровую панель. Килдхар так быстро тыкала в кнопки, что невозможно было уследить за мельканием ее аугметических пальцев, даже если бы я следил за ними, чего, должен вам признаться, не было.

— Позвольте мне, сэр, — сказал Юрген, поднимая лазган и тут же вгоняя пару разрядов в механизм до того, как я успел его остановить. Слишком поздно думать о том, как наши хозяева отнесутся к такому, так что я просто сцапал ручку и снова дернул.

— Ох, яйца Императора.

— Да, лучше бы я сам, — согласился я чуть более грубо, чем намеревался. Запирающий механизм уничтожен, так что мы оказались заперты, не в силах даже узнать, что так взбудоражило техножрецов. Я напряг слух, пытаясь услышать хоть что-то, чтобы подсказало, и надеясь на Трон, что это не будет какой-нибудь предварительный рокот какого-нибудь титанического термального взрыва, который уничтожит всех нас. Но стены были слишком толстыми, устланные металлом, и все что я услышал — гудение рециркуляторов.

— Ты видишь что-нибудь похожее на вентиляцию?

С учетом того, что единственный выход был намертво заклинен, будь я проклят, если буду сидеть на заднице и ждать взрыва.

— Вот здесь, сэр, — через секунду поиска позвал Юрген, он почти кричал, чтобы его можно было услышать за грубым блеянием тревоги. Он услужливо показывал на решетку около пола, примерно десять на двадцать.

— Отлично, — взбодрил я его, ощущая, что задолжал за прошлую грубость, — но я надеялся найти что-то побольше.

Юрген покачал головой:

— Боюсь, сэр, они все одинаковы.

— Тогда придется импровизировать, — сказал я, доставая цепной меч и переключая скорость вращения на максимум. Не в первый раз мне приходилось с его помощью прорубаться через стены или двери, хотя я редко использовал его против чего-то столь крепкого, как эта дверь. — Берегись искры.

Но до того, как я успел сделать первый удар, толстый металл полотна двери вспучился, словно его чудовищно пнули с той стороны, и сорвался с направляющих. Обменявшись обеспокоенными взглядами, мы с Юргеном отступили назад, поднимая оружие. Свободная рука упала на лазпистолет, но до того, как я успел достать его из кобуры, еще один удар рассек полотно, и показались четыре невероятно острых когтя. Пока я смотрел, не мгновение, парализованный невероятным ужасом, лапа сжалась в кулак и вырвала из металла кусок, оставив в толстой стальной пластине отверстие размером с мою голову.

Юрген тотчас же открыл огонь, посылая лучи лазерных разрядов через щель, и существо за дверь на секунду отскочило, после чего возобновило атаку. Затем вторая лапа с когтями проткнула металл, словно картон, полоснула вниз, прорезая зазубренную полосу, в то время как первая лапа рвала металл по диагонали. Я достал свой лазпистолет как раз в тот момент, когда вторая пара рук, наделенная меньшими когтями и дополнительным пальцем, крепко ухватилась за рваные останки двери, сорвала их с направляющих и откинула в стороны.

С того момента как первый коготь пробил дверь, я с тошнотой ощущал, что знаком с тварью, что находилась с другой стороны, и теперь знал, что был прав. У меня была какая-то ничтожная доля секунды отметить этот факт, после чего мы с Юргеном нажали на спусковые крючки, и чистокровный генокрад с раззявленной пастью кинулся прямо на наши стволы.

Глава одиннадцатая

Наш первый залп остановил порыв чудовищного существа, и оно затрепетало, зашаталось под множественными попаданиями очереди Юргена, честно говоря, мои редкие дополнительные лазерные разряды мало что давали. Выжженные кратеры разрывали грудную клетку существа, поднимая впечатляющие брызги ихора и распыленного хитина, мы были достаточно близко к нему, чтобы видеть, как он разлетается вокруг тела подобно дымке, исходящей ранним утром от болота. Тварь достаточно быстро пришла в себя, клацнула челюстями и снова прыгнула вперед, истекая прогорклыми жидкостями из треснутого панциря. Но нас с Юргеном уже не было на месте, мы отпрыгнули в разные стороны. Оно развернулось ко мне, протянув обе левые руки, явно намереваясь сцапать меня нижней и полоснуть острыми как скальпель когтями верхней.

Однако я был готов, я уже раньше встречался с генокрадами, и поднырнул под хватающую руку, рубанув вверх цепным мечом. Его зубцы на мгновение завизжали, когда вгрызлись в жесткий внешний панцирь, затем вырвались, срезая протянутую конечность, словно пораженную ветку дерева, после чего полоснул по животу. Оттуда хлынула требуха, чудовищно запачкав мою шинель, и шлепнулась на пол у ног. Каким бы крепким и стойким не было существо, с такими ранами долго оно не могло протянуть, и оно кинулось вперед, вероятно намереваясь атаковать Юргена в качестве финальной мести. Но до того, как добралось до него, поскользнулось на собственных внутренностях и рухнуло на стол, вминая его и разбрасывая несколько чудовищно не комфортных стульев, которые с резонирующим лязгом приземлились на металлический пол. Невероятно, но несмотря на полученные раны, тварь все еще дергалась, пытаясь встать, и, махнув цепным мечом, я обезглавил ее. Хотя по моим оценкам, она сдохла за мгновение до того как ее коснулся клинок.

— Ладно, хотя бы дверь нам открыла, — произнес Юрген, явно намереваясь смотреть на произошедшее с позитивной стороны, я мрачно кивнул.

— Так же мы теперь знаем к чему вся суета, — согласился я, перекрикивая вой сирен, который был теперь в два раза громче, не приглушенный закрытой дверью.

— Ниды прибыли, — я нажал на комм-бусину в ухе, надеясь услышать тактическую обстановку, но на каналах Имперской Гвардии я не услышал ничего; ни один из воксов поблизости не был настроен на них, так что все что я слышал — непонятную тарабарщину. Нам оставалось только надеяться, что это единичный налет, а не полномасштабная атака, которую упорно рисовал мой паникующий разум.

— Идем, нам нужно понять, какого гребаного тут происходит.

А насколько я видел, там происходила слепая паника. Коридор снаружи был забил аколитами в красных робах, снующих в разных направлениях и свистящих друг другу на своем непостижимом диалекте. Мой с Юргеном вид, вооруженных и заляпанных кусками нашинкованного генокрада, вовсе не придал им хладнокровия, и вскоре я оставил попытки остановить одного из них и хоть что-то узнать. Большая часть что-то тараторила секунду, указывая назад, туда, откуда они бежали, и снова уносилась со всех ног (ну в некоторых случаях со всех колес, гравитационных панелей или пружин). Казалось, что они носятся по коридору в обоих направлениях, в тот момент я никак не мог положиться на свой инстинкт и выбрать направление, противоположное тому, откуда исходит самая большая опасность, и последовать примеру жрецов.

— Обратно в ангар, сэр? — спросил Юрген, когда толпа чуть рассеялась, и я кивнул. У меня не было ни малейшего представления что происходит в этом лабиринте, и если мы сунемся куда-то наугад, то будем блуждать здесь вечность, ну или пока нас не сцапают тираниды. А там мы могли реквизировать шаттл, или хотя бы найти с работающим воксом, чтобы я мог связаться с Живаном и выяснить, насколько глубоко мы в заднице на сей раз.

— Кажется это наш лучший вариант, — согласился я, разворачиваясь, чтобы пойти в ангар, но после нескольких шагов в этом направлении, суетливое движение в конце коридора заставило меня застыть на месте. Там появились еще три генокрада, полосуя и разрывая на куски слишком медлительных техножрецов, оказавшихся у них на пути. Хаос из крови и смазки отмечал их наступление, пятная пол под когтями и забрызгивая стены. Несколько жертв после их прохода все еще двигались, хотя парочка продолжала дергаться, рассыпая электрические искры, их внутренние энергоячейки закоротило на металлической поверхности, по которой те ползли.

Не нужно было говорить о том, что мой план внезапно изменился, мы с Юргеном слишком долго сражались бок о бок, чтобы понять без слов. Остановившись, только чтобы выпустить пару лазерных разрядов в тщетной надежде чуть замедлить их, мы развернулись и побежали, отчаянно желая, чтобы в следующие несколько секунд что-нибудь произошло, что помешает существам догнать нас и сцапать.

— Знал же, что нужно было захватить мелту, — ворчал Юрген, когда зловещий скрежет когтей по металлу внезапно стал громче воющей сирены. Если они так близко, что их слышно через весь этот бедлам, то они должно быть уже дышат нам в затылок, я не осмеливался оглянуться. Глянуть через плечо займет долю секунды, но это мне будет стоить преимущества, а даже такая малейшая заминка может оказаться смертельной. Кроме того, меня как-то не грела мысль, что последнее, что я увижу в жизни — будет пасть генокрада.

— Это было бы практично, — согласился я, но его вряд ли можно было винить, что он оставил свою любимую игрушку. Громоздкое оружие не совсем подходило для носки в коридорах боевого корабля, к тому же не было никакой информации об атаке тиранид, так что мы не думали, что она нам понадобится. Затем меня посетила другая мысль.

— Есть гранаты?

Он обычно таскает с собой парочку, даже вдалеке от линии фронта, я несколько раз в прошлом был благодарен ему за эту привычку.

— Нельзя использовать их, — с сожалением ответил он, — слишком много гражданских вокруг.

В самом деле, некоторое количество техножрецов все еще толпилось в коридоре, хотя их любовь к аугметики позволила некоторым отдалиться на впечатляющую дистанцию, и, судя по звукам сзади, тем, кто не улучшил себя, мало что светило.

— Давай крак, — ответил я, меня не заботили сопутствующие потери среди шестеренок, а осознание того, что осколочная, в пространстве, забитом крадами, наверняка посечет Юргена и меня в капусту.

— Ага, есть такая, — подтвердил мой помощник, роясь в своей коллекции подсумков и кармашков, после чего умело срывая чеку зубами. Не останавливаясь он навесом отправил ее себе за спину.

— Хотя я не увижу, помогла она нам или нет.

— Я тоже, — признался я, — но точно не повредит.

Пол вздрогнул от бронебойного заряда, и что-то маленькое, острое и металлическое со звоном вонзилось в стену рядом с моим ухом. Должно быть мы где-то повредили электрическую проводку, потому что вопли сирен внезапно смолкли, аж в ушах зазвенело от отсутствия шума. Шуршание позади тоже кажется исчезло, и я в конце концов рискнул обернуться.

Отчаянная уловка, кажется, купила нам немного времени. Высокомощный заряд проделал дыру в металлическом полу, вывернув путаницу труб и проводов, от некоторых из которых исходил какой-то пар, собираясь клубами. Крадов вроде бы оглушило взрывом, но я не думаю, что такое счастливое стечение обстоятельств продлится долго.

— Мы им подкинули над чем поразмыслить, — высказался Юрген, при этом поливая коридор новым залпом лазерных лучей. Учитывая варианты, я бы предпочел оказаться от чудовищных существ как можно дальше, но в окружении напуганных техножрецов нужно было показать себя, большая часть из них выглядела оглушенной еще сильнее чем крады. Они шатались в разные стороны и щебетали друг с другом, словно, не веря в какой бедлам мы превратили их миленький и чистенький коридор, но в данных обстоятельствах они не решались высказать протест, к тому же я не сомневался, что у некоторых из них в аугметические глаза вставлены пиктрекордеры. Последнее что мне нужно было — запись как Каин-Герой ведет себя словно трус, коим я на самом деле и являлся, особенно если я все еще нуждался в свое незаслуженной репутации, которая может пригодиться позже. Так что я лично треснул парой выстрелов, и театрально взмахнул цепным мечом, занимая оборонительную позицию, словно собирался защищать выживших от новой атаки.

— Бегите отсюда, — сказал я им, изо всех сил стараясь изобразить саму заботу, я оглянулся за плечо. Я уже был готов добавить пару тухлых банальностей, чтобы они поспешили, когда облако испарений вспыхнуло, окутав крадов огненным шаром и посылая по коридору такую ударную волну, которая сбила меня с ног и расплющила о прохладный металлический пол.

Я шатаясь встал на ноги, все еще пытаясь понять неожиданный оборот событий. Понятно было, что-то в трубах было горючим, но воспламенилось оно из-за наших выстрелов или же из-за искры от поврежденной проводки, понять было невозможно. К тому же рассуждать об этом было некогда, поскольку в этот момент пылающий генокрад вынырнул из огненного инферно и слепо кинулся в мою сторону. Следовал ли он приказам разума выводка или же просто взбесился от боли, я не мог понять. Я выстрелил чисто рефлекторно, отпрыгивая в сторону в самое последнее мгновение и нанося удачный удар цепным мечом, который перерубил связки на ногах твари. Искалеченная, она рухнула на пол, где, перевернувшись и закрутившись, доставила мне несколько волнительных мгновений игры "увернись-от-зубов-и-когтей", после чего наконец-то осознало простой факт, что уже умерло.

— Двое остальных тоже издохли, — сказал мне Юрген, сбега обратно для проверки, — хорошо, что труба рванула, иначе тут была бы резня.

— Верно, — согласился я, оставив попытки сосчитать в завитках дыма количество павших жрецов. Трон знает сколь у меня мало общего с шестеренками, и еще меньше усидчивости, но все же зрелище было удручающим, возможно потому что я с легкостью мог бы оказаться в этой груде тел с кишками наружу.

— Твои данные поистине обрабатывает Омниссия, — заявил охваченный благоговением техножрец неопределенного пола[944], сотворяя шестеренку.

— Весьма благодарен Ему, — ответил я, не совсем уверенный, правильно ли. Я все еще не получал никаких данных по комм-бусине, но может быть мой собеседник имел доступ к другим источникам информации.

— Есть мысли, сколько еще таких тварей бродит по округе?

Выводок генокрадов обычно намного больше той четверки, что мы видели и уже успели уложить в мешки для трупов.

Покрытая капюшоном голова покачалась, огонь позади нас отражался на металлическом лице, тревожно мерцая в глубинах робы.

— Ну а другие организмы проникновение? Может быть ликторы?

Я даже и не думал показывать, насколько я напуган внутри, но благодаря длительным тренировкам я не позволил своим чувствам отобразиться на лице. Генокрады сами по себе фиговая новость, но мысль об охотниках, или о том, что за тобой охотятся организмы, прекрасно адаптированные к скрытности и засадам, пугала меня намного сильнее.

— Сожалею, но у меня нет информации по текущей обстановке, — ответила металлическая морда, снова сотворяя шестеренку, хотя я не видел причин этому. Да хрен их знает, может он просто не знал, что делать со своими пальцами

— Вопросы ксенобиологии решает магос Килдхар.

Еще бы.

— А ты знаешь, где ее искать? — спросил я, уже догадываясь о том, что он ответит.

— По этому вопросу у меня тоже нет текущей информации, — ответил техножрец, на сей раз искренне сожалея, — однако ее аналитикум находится на двадцать восьмом уровне, секция три. Если вы желаете проконсультироваться с ней, то это будет наиболее вероятным местом ее нахождения.

— Спасибо, — ответил я, — но мой долг теперь доложить магосу-сеньорис или лорду-генералу.

Из всех, кого я знал, они-то точно должны знать, что за хрень тут происходит.

— Магос-сеньорис должен прибыть с минуты на минуту, — ответил техножрец, явно намереваясь помочь всем, чем мог, — на самом деле, он уже приземлился.

— Тогда нам как можно быстрее нужно попасть в ангар, — ответил я, хватаясь руками и ногами за предоставленную Императором возможность, — защитить его — наш высший приоритет!

И лучшим образом достигается, если запихать его обратно в шаттл, и улететь отсюда как можно быстрее, предпочтительно со мной на борту. Я оглянулся на огненную стену позади нас, которая все еще блокировала коридор.

— Можете подсказать альтернативный маршрут?

— Там вниз, первый поворот направо, второй налево… — начал вещать инструкции техножрец, угрожая болтать почти до бесконечности. На первый взгляд я понял, что мы возвращаемся назад тем же путем, что шли, что отлично согласовывалось с моим оставшимся чувством ориентации в этом месте, так что я заткнул его.

— Ладно, мы найдем, — уверенно заявил я, и припустил бегом, Юрген со своим лазганом у меня за спиной придавал мне спокойствия. Теперь, когда эта проклятая сирена не забивала все звуки, я мог пользоваться слухом. Лязг наших ботинок по металлическому полу отзывался отвлекающим эхом, сопровождаемый лязгом ошеломленных и перепуганных шестеренок, разбегающихся с нашего пути, но я был точно уверен, что позади нас не слышно зловещего царапанья когтей генокрадов. Тем не менее я оставался настороже, бросая быстрые, пугливые взгляды в каждый укромный уголок или щель, которую мы пробегали, уделяя особенное внимание трубопроводам или кабельным каналам, что свисали с потолка. Проклятые твари могли забраться по самой гладкой поверхности, и я видел, как многие Отвоеватели попадали в засаду во время нашего злополучного набега на "Отродье Проклятья", чтобы не параноить по поводу аналогичной возможности пасть жертвой подобной атаки.

— Я думал тут вроде бы должны быть скитарии, — мрачно заявил Юрген, разгоняя по ходу дело стаю КОТов[945], - и где же они?

— Думаю они заняты, — ответил я, выявляя характерный тяжелый треск хеллганов из преследующего нас эха звуков. Казалось он исходит с разных направлений, хотя сказать конкретно я не мог, или, если быть честным, даже не удосужился. Стреляли где-то достаточно далеко от меня, чтобы я уверился, что мы не попадем прямиком в заварушку, а в тот момент это все, что меня волновало.

Мы залетели за последний угол по маршруту, что рассказал техножрец, обогнув сервитора, которые все еще шел по поручению того, кто его послал, явно не обращающего внимание на происходящее вокруг, и мы очутились в коридоре, который я наконец-то узнал.

— Сюда, — сказал я Юргену, воспряв духом, только чтобы мгновение спустя низвергнуться в пучины отчаянья. Из ангара эхом доносились звуки стрельбы.

Глава двенадцатая

Я совру, если скажу, что в тот момент не мешкал, но по правде других вариантов, кроме как кинуться вперед, не оставалось. Слишком много шестеренок шаталось по коридору, чтобы заметить миг моей нерешительности, и, что сильнее усугубляло проблему, я так распространялся по поводу защиты Дисена, что деваться было некуда. Независимо от того, записывал или передавал техножрец куда-то нашу беседу, они уже все знали, и явно смаковали друг с другом волнующие моменты. И снова я был вынужден действовать совершенно вопреки всем моим инстинктам, вот так вот мой благовидный предлог, который вроде бы держал меня подальше от неприятностей, внезапно умудрился укусить меня за задницу. Кроме того, войти в ангар и столкнуться с тем, что ждало нас впереди, нравится мне это или нет, позволяло на некоторое время спрятаться за спинами скитарий, вместо того, чтобы самому скакать на крючке представляя собой наживку для нидов.

Широкие и высокие двери в ангар были распахнуты, и снова мое обоняние уловило сернистую вонь внешней атмосферы столь сильную, что даже характерный аромат Юргена подвинулся. Это означало, что шаттл Дисена уже прилетел, спускается на платформе и притащил с собой внешний воздух, которым лучше не дышать.

Мы почти добежали до раскрытого входа, когда оттуда пулей вылетел скитарий в темно-красной униформе, подгоняемый генокрадом, который пытался отгрызть ему лицо. Кровь и другие незнакомые жидкости сочились через широкие разломы его нательной брони из ран, которые давно бы уже убили обычного человека, но он все еще свирепо сражался, его сильно аугметированное тело принимало на себя такие удары, которые обычно могли вынести только космодесантники. Парочка ударилась в противоположную стену, оставив вмятину на полированной металлической поверхности, и отлетела к нам с Юргеном, их столь поглотило сражение, что они возможно даже не заметили нашего присутствия.

Отреагировав инстинктивно, мои рефлексы дуэлянта включились подсознательно, я крутанулся, чтобы избежать сцепившихся противников и ударил генокраду в спину цепным мечом. Вращающиеся зубцы вгрызлись глубоко, при этом пятная стену кусочками хитина и внутренних органов. Застигнутая врасплох чудовищная тварь развернулась и клацнула зубами, ее бритвенно-острые клыки чуть было не оттяпали мне руку, если бы я чуть-чуть не отошел назад. Осажденный скитарий оживился, воспользовавшись моментом, когда крад отвлёкся, и врезал ему предплечьем в висок, рассекая его зазубренными лезвиями, приваренными вдоль руки. Частично оглушенное существо отцепилось от него, подняв голову, чтоб атаковать клыками подобно змее. Завидев шанс, я снова шагнул вперед и рассек позвоночный столб зверя одним точным горизонтальным ударом.

Ревя от ярости, часть органического лица скитария была покрыта кровью и почти сливалась с цветом униформы, он схватил голову чистокровного с двух сторону и крутанул ее. С ужасающим треском и хрустом, очень похожим на звуки, издаваемые Юргеном при поедании морепродуктов, голова крада отделилась от тела.

После секунды рассматривания своего ужасного трофея, скитарий отбросил ее в сторону и зашагал к нам, потоптавшись по телу сраженного врага. Его лицо все еще было искажено, что скорее несколько подходило человеку, а не солдату Адептус Механикус, и я ощутил беспокойство за свою собственную жизнь. Он явно потерял голову от зерка[946], или чего-то похожего, и возможно еще не мог отличать врага от союзника, а возможно ему было все равно. Затем, почти в самое последнее мгновение, я заметил аугметику, образующую его лицо.

— Центурион Кипер, доложите, — выдал я самым своим командирским тоном, с удовольствием заметив периферийным зрением, что Юрген уже целился в него из лазгана. Я надеялся, что ему не придется воспользоваться им, но ежели мне хотелось остаться единым целом, я не раздумывая прикажу ему уложить офицера скитарий, невзирая на любые последующие политические последствия.

Но к моему облегчению взор Кипера сделался осмысленным, и почти сразу же в нем пробудилось осознание.

— Комиссар Каин, — проскрежетал он, — Рад вас видеть. Еще стольких крадов нужно убить.

Его снова начинал охватывать жар наркотического безумия, и он развернулся к схватке, явно намереваясь исполнить свои слова как можно быстрее, совершенно не обращая внимания на тот факт, что он истекал жизнетворными жидкостями, словно проржавевший кран.

— Магос-сеньорис в безопасности? — спешно спросил я, пока волна кровожадности не смела остатки его рационального мышления.

— Ага, — подтвердил он, затем кинулся в бой, словно намереваясь разорвать следующего неудачливого крада голыми руками, который осмелился встретиться с ним в бою конечностью к конечности[947]. Ну это хоть что-то, если Дисен все еще в ангаре, то и его шаттл тут же, и все еще был шанс, что я смогу использовать и того и другого, дабы унести свою жалкую тушку прочь от опасности. Эта оптимистичная мысль ласкала мой разум следующие две-три секунды, покуда я не заглянул в ангар и не увидел бушующее там сражение.

— Гибриды! — с ненавистью произнес Юрген, направляя поток лучей на сгорбленное, трехрукое чудовище, поднимающее хэллган мертвого скитария, складывалось впечатление, что оно понимает, как им воспользоваться, и это впечатление подтвердилось секундой спустя, когда тварь повернулась к нам. Однако залп высокомощных лазерных разрядов прошел слишком далеко, и до того как тварь сумела исправить свою ошибку, помощник, со свойственной ему превосходной меткостью, свалил существо точным выстрелом в голову.

— Несколько, — согласился я, с растущим удивлением заметив другие получеловеческие отродья. Генокрады достаточно часто идут первой волной вторжения тиранид, но никогда раньше я не слышал, чтобы вместе с ними были кроссвидовое потомство. Оно появляется только после того как разум выводка имплантирует в жертвы и внедрено в население планеты как минимум одно поколение назад. Однако не поступало никаких докладов о социальных бунтах, которые указывали бы на активный культ генокрадов на Фекандии, да и в любом случае, среди столь сильно аугметированного населения у них не было особого выбора.

Затем еще один выпрыгнувший генокрад попытался оттяпать мне голову своими пугающими когтями, и больше времени на размышления не осталось. Отпрыгнув в сторону в самый последний момент, я рубанул его по шее, в ответ меня снова окатило мерзкой жижей, после чего Юрген уложил его очередью из лазгана.

— Сюда, сэр, — позвал мой помощник, и через суматоху бега, стрельбы, рубящихся фигур, все это происходило нечеловечески быстро и проворно, будь это аугметированные люди или ксеносы, я наконец-то заметил Дисена и его тело телохранителей. Казалось им в голову пришла та же идея, что и мне, они пытались протолкнуться сквозь гущу боя к шаттлу, что привез их сюда, он далеко они не продвинулись. Большая часть крадов и их потомство собрались под распростертыми крыльями большого транспортного судна, которое все еще покоилось на опустившейся площадке, выглядело это словно выводок цыплят прятался под защитой мамаши. Их огромное количество эффективно блокировало техножрецов и его свиту, значит и у меня не было шансов попасть на борт не порубленному на куски.

— Что происходит? — заорал я, когда наше продвижение, сопровождаемое рубкой, полосованием и стрельбой привело нас в место, где магос-сеньорис мог нас услышать.

— Килдхар успела только сказать, что вы прилетели, когда начался весь этот ад!

Конечно же я кинулся к нему, как только мой помощник увидел его, частично чтобы выглядеть так, чтобы подтвердить мое опрометчивое бахвальство, но главным образом, чтобы поставить меж мной и крадами группу тяжело вооруженных скитарий, что было лучшим шансом убраться отсюда с полным комплектом всех конечностей.

— Тогда вы знаете тоже, что и я, — ответил Дисен, весьма брюзгливо для существа, который должен был быть выше таких человеческих слабостей, как эмоциональная реакция на стресс. Но затем я понял, что его упорядоченный, рациональный мир еще никогда так сильно не трясло.

Я выстрелил в крада, который только что прикончил еще одного из скитарий и взобрался на бренные останки своей жертвы, в своем нетерпении добраться до Дисена, и попал чудовищу прямо в глотку, когда оно распахнуло свою пасть невероятно широко, что всегда было самой пугающей чертой этих существа. Оно рухнуло на тело последней жертвы, дергаясь и булькая, хотя должен признаться, что выстрел был просто удачным, и возможно бы не прикончил тварь, если бы перед этим ее хорошенько не отмутузили скитарии.

— Живучие твари, да? — спросил я, ощутив, что неплохо показать свою беззаботность, на случай если кто-то снимает это дерьмо для потомства[948].

— Мои благодарности, комиссар, — ответил Дисен, с похвальной живостью ныряя за тех, кто остался из его эскорта, — меня информировали, что вы пробиваетесь к нам, но я опасался, что вас убили.

— Тоже самое я думал о вас, — возразил я. Очевидно мои переговоры внизу[949] в самом деле передавались теми самыми тайными способами, которыми шестеренки контачили друг с другом. Я указал на шаттл.

— Нам нужно доставить вас на борт и увезти отсюда. Есть ли где-нибудь по близости безопасное место, куда бы еще не приземлились тираниды?

— Они никуда не приземлялись, — ответил Дисен, в его голосе слышалось смущение, ну, насколько позволял имплантированный вокс-кодер, — ни одна спора не касалась планеты.

— Тогда из какой гребаной дыры взялись крады? — потребовал я ответа. Ксеносы начали отступать к шаттлу на платформе, где их уже собралось порядочное количество. Скитарии воспряли, изматывая крадов со всех сторон огнем из хэллганов. К этому времени большая часть гибридов уже умудрилась обрести оружие, забрав его у павших, и теперь живо отвечали огнем, однако с меньшей точности или эффектом.

— Без понятия, — ответил Дисен, его металлический тон как-то умудрился передать, что он в данный момент времени не особо счастлив и был полон решимости при ближайшей возможности найти ответственного за то, существа смогли проникнуть в святыню, где долгое время жрецы беззаботно веселились со своими игрушками.

— Они атаковали ангар, как только мы вышли из шаттла.

— Понятно, — ответил я, посылая пару разрядов в разделившийся выводок, мои ладони опять стало покалывать, как это всегда происходило, когда подсознание прыгало и вопило, пытаясь донести до сознания признаки надвигающейся катастрофы, которые оно видело. Что-то в тактике крадов было совершенно не правильным.

— Наконец-то мы заставили их побежать, — сказал Юрген, защелкивая свежую энергоячейку в лазган. Он взглянул на меня:

— Последняя, сэр. Затем я примкну штык.

— Это не понадобится, — вмешался Кипер, подбежавший к нам, он как никогда был похож на труп, собранного по частям и скрепленного аугметикой, когда его наконец-то отпустит действие боевых наркотиков, он рухнет словно марионетка, у которой перерезали ниточки. Но полагаю он хотя бы в нужном месте, чтобы отойти.

— Они собираются окопаться в шаттле. Если мы пошлем тяжелых огнеметчиков, им конец.

— Ох, Трон, — воскликнул я, когда до меня дошло. Отступающие крады никогда не собирались на открытом пространстве, они всегда искали убежища в тенях, откуда снова могли напасть.

— Они не собираются окопаться! — я указал на парочку почти человеческих фигур в центре своры, на одном из них был драный и рваный костюм пилота, — они планируют улететь отсюда.

— Это смешно, — ответил Дисен, — крады не способны управлять сложными механизмами. Пилотирование шаттла требует ловкости и интеллекта.

— А это все есть у гибридов! — я практически орал на него. Я не эксперт в этой области, но побывал в достаточном количестве гнезд этих губительных существ, чтобы знать, что через несколько поколений их отпрыски совершенно неотличимы от человека[950].

— Кроме того, у них есть зараженный пилот!

— Откуда ты знаешь? — спросил Кипер, казалось он искренне озадачен.

— Потому что он ведет себя как пьяный, — услужливо ответил Юрген, — а шестеренки не пьют.

Словно бы подчеркивая его слова, пилот запнулся, схватился рукой за ближайшее многорукое чудовище, чтобы сохранить равновесие, и побрел дальше, опираясь на него для поддержки. Они до удивления были похожи на двух гвардейцев, решивших за два дня отпуска наведаться во все бары города.

— Разум выводка все еще пытается интегрировать его, — несколько дипломатично объяснил я, — вот почему он кажется дезориентированным. Вскоре даже его близкие друзья не заметят ничего подозрительного.

— Он кажется вряд ли в состоянии взлететь, — непоколебимо ответил Кипер, — да и наши тяжелые боевые сервиторы выжгут всех до того, как у него получится.

— А ему и нужно будет, — объяснил я ему, словно ребенку. И как будто чтобы подчеркнуть экстренность положения, тонкий завиток сернистых испарений просочился через открытую крышу ангара, с немым восторгом я смотрел как он клубится у металлических балок-опор, словно предсказывая будущее это планеты. Если выводок сбежит отсюда, они распространят свою заразу повсюду, пока все не очутятся под их пагубным влиянием, и они будут ждать, пока их не соберется достаточное количество, дабы оспорить владение Фекандой у человечества.

— Разум выводка имеет доступ ко всем его знаниям. Любой из гибридов может пилотировать корабль.

— Кажется вы правы, — к моему удивлению отозвался Дисен, — один из них в данный момент уселся в кресло пилота.

Один Император знает откуда он узнал это[951], но я с радостью поверил ему на слово. Любые сомнения в достоверности тут же испарились, когда донесся возрастающий вой двигателей шаттла, выходящего на режим взлета.

— Тогда не будем терять время, — решительно заявил Кипер, собирая всех, кто остался из его бойцов стремительным модулированным высокочастотным писком, от которого у меня разболелись зубы.

— Мы должны атаковать до того, как они оторвутся от земли., - он повернулся ко мне и на один чудовищный момент решил, что он собирается предложить мне возглавить самоубийственную атаку в пасть врага.

— Комиссар, я должен попросить вас удостовериться в безопасности магоса-сеньорис.

— Мне приятно ваше доверие, — серьезно ответил я, осторожно подбирая слова, дабы не было похоже, что я что-то гарантирую. Ну хоть один раз мне не пришлось вытаскивать свою тушку с острия атаки, и я смаковал новизну момента.

В следующий момент они уже испарились, кинулись к шаттлу со всем изяществом толпы орков, но не могу отрицать, что выглядели они неудержимыми. Хотя разум выводка так не считал, так как у открытой посадочной рампы ощетинился поток разъяренного хитина, они столкнулись с нападающими с таким лязгом, что казалось он сотряс все стены.

— Почему они просто не взлетят? — вслух поинтересовался Юрген, кода сражение возобновилось с нечеловеческой яростью с обоих сторон. Когти против цепных клинков, лазерные разряды против клыков, Кто в конечном итоге выиграет, никто не знал. Наблюдая за запутанным танцем со смертью, на сей раз я мог быть только благодарен, что остался в стороне.

— Они уже все на борту и готовы взлетать.

— Хороший вопрос, — прошептал я, мои ладони снова зудели. Мы что-то упускали, в этом я был уверен. Затем периферийным зрением я уловил движение, и развернулся лицом к двери.

— А вот и долбаный плохой ответ!

Я должен был это ожидать. В конце концов по пути сюда я слышал в здании выстрелы. Если бы я об этом подумал, а не просто пытался избежать драки, я бы решил, что это еще пачка крадов, вроде тех, что уложили мы с Юргеном или скитарии, но ответ был гораздо хуже.

— Это повелитель выводка, — любезно подсказал Юрген, словно я с первого раза не узнал это устрашающее существо. Я сталкивался с похожим в катакомбах под Гравалаксом, и там бы я встретил и свой конец, если бы Юрген не поджарил его мелтой, которая в данный момент осталась в том бедламе, который представляла собой каюта помощника на борту флагмана. Не было смысла горевать о ее отсутствии, я с таким же успехом мог бы возжелать "Леман Русс" или дредноут космодесантников, дабы спрятаться за ними. Нам придется разбираться с тем, что у нас есть на руках, и если все пойдет прахом, то нужно удостовериться, что тварь сначала доберется до Дисана, а уж потом до меня.

— Теперь понятно, чего они ждали, — согласился я, делая шоу из подготовки своего оружия. Чудовищное создание скакало по ангару, возвышаясь как над своим потомством, так и над атакующими защитниками, примерно в половину выше любого из них. Как и чистокровные, все шесть конечностей оканчивались когтями, способными рвать керамит, а хвост был усеян шипами, оставляющими глубокие борозды на полу и стенах, когда тварь била им из стороны в сторону. При продвижении, ее голова медленно поворачивалась то влево, то вправо, словно пробуя воздух, хотя на мой взгляд это был прямой путь к удушью. Затем существо перешло на бег, рванув к шаттлу, явно не заботясь о судьбе своего выводка.

— Остановите ее! — заорал Дисен, его обычное спокойное монотонное бубнение была усиленно каким-то имплантированным ампливоксом, я полагаю он его активировал, чтобы я мог отчетливо слышать его голос сквозь оглушительную битву у посадочной рампы[952]. К несчастью повелитель выводка тоже услышал его, и повернул в сторону, несясь прямо нас подобно самой смерти, спустившийся за моей душой. Почему оно кинулось на нас, вместо того чтобы бежать к укрытию в шаттле, я не знал: может быть тварь опасалась атаки с фланга, или сначала хотела вычеркнуть нас из расчета, или последние мгновения жизни крадов, что мы убили в коридоре, все еще эхом отзывались в разуме повелителя, побуждая отомстить за павших[953].

Когда чудовищная тварь кинулась прямо на меня, я попытался сдвинуться с места, представляя себе зубы и челюсти, которые откусят за один раз всю мою голову, но конечности отказывались повиноваться. Конечно и раньше меня пронзал ужас, так часто, что это ощущение стало уже практически приятно знакомым, но оно всегда быстро проходило. Меня тут же подстегивало чувство самосохранения, рефлексы и инстинкт выживания приводил меня в движение. Однако на сей раз я остался парализованным, мой взгляд был прикован к существу передо мной, с предельной тщетностью я пытался противостоять ему.

— Да в любом случае хорошая большая мишень, сэр — приветливо заявил Юрген, открывая огонь очередью, явно не беспокоясь о стремительно пустевшей энергоячейки. Да и с чего бы ему? Если мы за следующие несколько секунд не уложим чудовищную машину для убийств, мы будем слишком мертвенькими, чтобы волноваться за боеприпасы, да и если сбережем что-то, они нам уже точно не понадобятся.

Что-то в его голосе вывело меня из ступора, и я дал очередь из своего лазпистолета, размышляя о том, что во имя Трона, на меня нашло?[954] С тем же успехом мы могли палить лазерными разрядами в "Гибельный клинок", преуспели мы только в поклонении и так впечатляющей коллекции выжженных кратеров на толстой натуральной броне существа. (Если вообще, с учетом мерзкого селективного размножения тиранид, можно было что-то назвать "натуральным"). Я отпрыгнул в сторону, когда тварь попыталась смахнуть меня когтями-косами, выходящими из живота, и парировал удар цепным мечом, который чуть было не вылетел у меня из руки. Я отлетел от удара, отчаянно кувыркнулся, когда патриарх повернулся ко мне, что, возможно к счастью, увело его от Дисена. Именно в тот момент у меня совсем не было возражений, если бы чудовищная тварь отгрызла ему пару конечностей, но в перспективе для и так уже шаткого альянса, я полагаю, это не принесло бы ничего хорошего.

— Крак гранату! — заорал я, надеясь, что у Юргена найдется еще одна к той, что он уже использовал, но мой помощник с сожалением покачал головой.

— Не осталось, — отозвался он, — хотя есть парочка осколочных.

Которые наделали бы столько же дырок во мне, как и в скачущем ужасе, с которым я сражался за свою жизнь, и мы оба это знали. Он уныло покачал головой:

— Никогда не думал, что нам понадобятся бронебойные.

Я отчаянно осматривался в поисках помощи. У скитарий и так был хлопот полон рот, и было ясно, что они вряд ли придут мне на помощь. Их и так уже было значительно меньше вокруг рампы шаттла, чем секунду назад, хотя рядом громоздилась впечатляющая куча трупов генокрадов. Сражение за посадочную площадку переросло в мрачную игру на истощение, и обе стороны понимали, что она не остановится до полной победы или уничтожения противника. Я парировал еще два удара когтей-кос, один за другим отчаянно отскакивая от неумолимой машины для убийств.

Затем рядом со мной материализовался знакомый запах, за которым возникло приятное видение, как Юрген поднимает лазган, чтобы дать очередь в чудовищную морду. Однако он едва успел нажать на спусковой крючок, отвратительная тварь только вздрогнула, как энергоячейка иссякла.

— Ныряй! — заорал я в самый последний момент, и он послушался, избегая захлопывающихся челюстей буквально в паре сантиметров от себя.

Я отчаянно искал какой-нибудь выход, и не находил, что-то отвлекло существо, и я взглянул на магос-сеньорис, он делал все что мог, чтобы казаться незаметным, несмотря на свою обшитую золотом ярко-красную робу. Он притаился за панелью с переключателями и верньерами, от которой к подъемной площадке шли толстые изолированные провода, и тут у меня появилась идея.

— Дисен! — заорал я. — Сможете оттуда закрыть крышу?

Если что-то помешает подъему площадки, это помешает плану крадов, которые уже набились в шаттл, или отвлечет их внимание на новую проблему, что я полагаю будет не очень приятно Дисену, но у него есть хотя бы скитарии, за которых можно спрятаться, когда крады снова обратят на него внимание.

— Это нарушит освященные протоколы безопасности, — запротестовал Дисен, его выражение лица походило на экклезиарха, который только что услышал чье-то предположение, что возможно Хоруса чуточку не так поняли.

— К тому же нет подходящих инструментов, благовоний и мазей!

— А происходящее кажется особенно безопасным? — крикнул я в ответ, отчаянно рубанув по груди повелителя выводка, мало чего добившись, кроме борозды в толстой хитиновой броне, техножрец энергично кивнул.

— Ваша логика имеет смысл, — заключил он, откуда-то из его робы появились заросли механодендритов и воткнулись в управление. Как бы быстро мы не говорили, это отвлекло меня в критический момент. У меня хватило времени только уловить предостерегающий крик Юргена, когда огромная, увенчанная когтями лапа вылетела, чтобы схватить меня. Я неистово уклонился, она почти достала меня, но пальцы ухватили край шинели, подкинув меня вверх, послышался треск ткани.

На секунду я болтался над землей, пинаясь и извиваясь, тыкая во все стороны цепным мечом, в надежде отбить огромные когти, которые наверняка распотрошат меня. Затем шов треснул. С пары метров я рухнул на металлический пол, тяжко грохнувшись, несмотря на инстинктивный выдох и вытянув руку, чтобы смягчить удар. Наполовину оглушенный, я взглянул вверх, и уставился в огромную пасть, усеянную бритвенно-острыми зубами, которая опускалась на меня с такой скоростью, что не оставалось даже малейшей надежды избежать смерти. Тем не менее, я попытался, инстинктивно подняв цепной меч, я неистово закарабкался назад.

— Комиссар! Оставайтесь на месте! — заорал новый голос, глубокий, резонирующий и настолько громкий, что эхом разнесся по всему огромному залу. До того как я даже успел подумать, чтобы что-то ответить, не говоря уже о том, чтобы поднять голову и взглянуть на говорившего, как меня оглушил характерный рев болтера. Грудь повелителя выводка превратилась в хлюпающее болото из внутренних органов, когда град разрывных болтов раскромсал ее, начисто оторвал левую лапу-косу, и тварь откинуло от меня.

Иногда я ощущал, словно вся моя жизнь всего лишь последовательность крайне неприятных сюрпризов, но даже привыкнув к неожиданностям, я должен сознаться, что был совершенно ошеломлен, увидев своего избавителя. Космический десантник в терминаторской броне шагал по ангару, штурмовой болтер в правой руке все еще дымился от выстрелов, которые так сильно огорчили патриарха генокрадов. Над плечами была смонтированная двойная пусковая ракетная установка, и со спокойной неторопливостью он повернулся к сражению.

— Скитарии, разойдись! — заорал он, его голос с легкостью заглушил шум боя.

— Это один из Отвоевателей, — сказал Юрген, словно внезапное появление Адептус Астартес было каким-то непримечательным событием.

Я кивнул, с первого взгляда опознав желто-белую геральдику, к которой так привык во время нашего злополучного путешествия в преследовании "Отродья Проклятья".

— Я уже понял, — ответил я, — мы внизу видели артефакты из скитальца. Кто еще мог привести их сюда?

— В самом деле кто? — спросил десантник, случайно напомнив мне об их сверхъестественном слухе и выпустил ракеты в самое больше скопление генокрадов, в то время как скитарии разбегались в стороны в ответ на его приказ. Они взорвались в центре группы, рассекая кучку отвратительных существ шрапнелью, и он продолжил обстрел, быстро уничтожая выживших точными, экономичными очередями из болтера.

— Интерфейс запущен, — произнес Дисен, напомнив о своем присутствии, что в данных обстоятельствах, несколько раз ускользало из моего разума. С громким лязгом крыша над головами нажала скрежетать и мучительно медленно закрываться.

— Превосходная работа, — воодушевил я его, рассуждая, а может ли отверстие закрыться быстрее?

— Они еще могут поднять платформу?

— Конечно нет, — уверил меня Дисен, судя по всему все еще надувшись от похвалы. Несмотря на весь их лепет, насчет того, что они выше человеческих реакций, по моему опыту обычный техножрец всегда чудесным образом воспринимал все.

— Теперь они никогда не доберутся до поверхности.

Я всегда считал, никогда не нужно искушать судьбу. С пронзительным завыванием, громким настолько, что почти заглушал вой двигателей, раненный повелитель выводка кинулся вперед с яростью берсерка Кхорна, разбрасывая по пути перегруппировавшихся скитарий, которые к моему облегчению, снова окружили магоса-сеньорис и меня. Оно прогрохотало по рампе, которая была завалена впечатляющей грудой генокрадов, но зато теперь не обращала внимание на прежнюю цель. Вой двигателей вырос на октаву, перейдя почти в визг, и к моему ужасу, я увидел, как шаттл поднимается над площадкой.

— У них не получится, — заметил Юрген, словно высказывался о результате о матче в скрамболл, его взгляд метался между медленно взлетающего шаттла и постоянно сужающегося отверстия в крыше.

— Если эта штуковина разобьется, нам тоже не выжить! — заявил я, спешно показывая на дверь, — магос, вы можете оставить пульт управления?

Не то чтобы меня это особо волновало, но никогда не помешает выглядеть так, словно это правда.

— Процесс теперь нельзя повернуть вспять, — уверил он меня, в это время механодендриты исчезли в складках его робы.

— Тогда идем! — ответил я, переходя от слов к делу, и изо всех сил кинулся к двери, пытаясь обставить все так, словно собираюсь охранять дверь от любых медлительных крадов, опоздавших на автобус. Остальные едва поспевали за мной, скитарии снова развернулись вокруг Дисена, который развил весьма неплохую скорость для человека, увешенного таким количеством вживленного металлолома.

К тому времени когда мы добрались до коридора, отверстие в крыше уже было заметно меньше длины шаттла, который, казалось, порхал по ангару, словно попавшая в ловушку птица.

— Мы сделали их, — высказался Кипер, в его голосе слышалось мстительное удовлетворение, несмотря на нехватку интонаций искусственно генерированного голоса. Он со своими скитариями поднял оружие[955], явно ожидая разбегающихся с шаттла и решительно настроенный не пустить обратно в святилище ни одного крада.

— Хрена с два, — высказался я, когда пилот задрал нос шаттла и запустил главный двигатель. Выхлопная струя жаром ударила по полу, сшибая с ног неосторожных скитарий, которые заняли позиции под отверстием, и сжигая до угольков трупы, что остались у посадочной площадки. Однако одинокая фигура терминатора Отвоевателей осталась неподвижной, иссушающий ветер никак не беспокоил его, мусор и куски тел разлетались вокруг его замершего силуэта.

— А может и получится.

И в самом деле на какое-то мгновение показалось, что почти самоубийственный трюк сработает. Шаттл практически стоял вертикально на хвосте, подлетая вверх к закрывающемуся отверстию, но до сих пор оставался метр или два до свободы.

Однако терминатор решил не давать ни шанса. Ракетные установки над его плечами поднялись, выслеживая и прицеливаясь, и залп пронесся по воздуху, взорвавшись в главном двигателе и корпусе вокруг него.

— Берегись! — заорал я, чтобы было излишним в данных обстоятельствах, и сам кинулся за приятно прочную стену. Хвостовая часть шаттла взорвалась, поток яркого пламени вскипел подобно раскаленному добела грозовому фронту и разлился по ангару, казалось, что все здание вокруг меня затрясло. Обжигающий жар и ураганный ветер ударил в коридор, унося незакрепленное оборудование, настенные панели и парочку беспризорных сервиторов, затем пылающие корпус рухнул на пол ангара, снова сотрясая стены.

Завыли клаксоны, из скрытых сопел ударила противопожарная пена, заливая пылающий ад внизу густым, липким снегом. Активировались специальные сервиторы, выкатились из ниш для борьбы с огнем, направив струи на самые расклеенные места пожарища.

— Они заплатили за все, — с едким удовлетворением произнес Юрген. Я уже кивал, соглашаясь с ним, затем замер, остановив голову на полпути. Невероятно, но что-то двигалось в самом пожарище, наполовину скрытое языками пламени, густыми облаками дыма и снежной бурей пены. Что-то двигалось оттуда к нам с очевидной целью.

Моя рука опустилась к лазпистолету, который я уже успел убрать в кобуру — хотя что он мог сделать с существом, которое способно было выжить в такой катастрофе, я не понимал. Но до того как я успел его достать, и выставить себя полным идиотом, дым немного рассеялся и я осознал, что это бродит терминатор, среди учиненных им же разрушений, разрезая дым подобно крепостной куртине. Я чуть вытянул шею вперед, сконцентрировав взгляд на шлеме, укрытым поднятыми, сгорбленными наплечниками здоровенной брони. Секунду спустя лицевая пластина поднялась, явив лицо десантника, который вытянул огромную бронированную руку, огромную настолько, что он был способен единым движением смять мою грудную клетку.

— Комиссар Каин, — прогрохотал он, типичным для Адептус Астартес глубоким и резонирующим голосом, — для меня честь встретить верного друга нашего Ордена.

— Это для меня была честь служить вместе с вами, — беззастенчиво соврал я, — хотя должен признаться, я был удивлен вашим присутствием здесь.

До того как он успел ответить, вклинился другой голос, который сам по себе одинаково ошарашил меня.

— Брат-сержант Яил, — произнесла Килдхар, выходя из коридора позади нас, от волнения ее роба трепетала, все ее печальные попытки скрыть это провалились.

— Хоть один образец удалось снова захватить? — он смотрела на пепелище за дверью и ее плечи опустись, — видимо нет.

— Образец? — я взглянул на нее, затем на возвышающегося космодесантника, у которого конечно не бегали глазки, но определенно могли бы, если бы это свойство не удалили при генетическом проектировании.

— Магос, я думаю вы должны кое-что объяснить.

Глава тринадцатая

— Вы разводили этих проклятых тварей?! — сетовал Живан, уставившись на Адептус Механикус, сидящих в конференц зале на другой стороне полированного стального стола, таким взглядом, который мог бы заморозить гелий. Эль'хассаи сидел рядом с ним, выглядел он таким же мрачным, если конечно с достаточной долей вероятности можно было интерпретировать выражение его лица. Килдхар все еще не могла отойти от долго и неприятного разговора наедине с Дисеном, который состоялся пока мы ждали прибытия лорда-генерала с его свитой. Магос-сеньорис издавал из своего вокс-модуля какие-то странные вспышки статики, те странно напоминали звуки, словно он прочищал глотку, которой у него возможно давно уже не было.

— И почему нас не информировали о присутствии Адептус Астартес на Фекандии?

Яил, который сменил терминаторскую броню на легкую и более комфортабельную тактическую, предпочитаемую большинством из его братства[956], сардонически улыбался. Он единственный в зале оставался на ногах, возможно потому что ни один из стульев в комнате, которую выделил в наше распоряжение Дисен, не мог совладать с его весом, но я подозревал, что скорее всего из-за того, что он впечатляюще возвышался над всеми остальными. Кроме того, как я часто замечал раньше, Адептус Астартес в любом случае редко садились.

— Честно говоря, мы не боевое подразделение, — ответил он.

— Да да, я уверен, что генокрады, которых вы испепелили, рады были это услышать, — ответил я, ощущая, что нужно чуть-чуть разрядить атмосферу.

Улыбка Яила стала чуть более приветливой.

— Простите мою неточность. Конечно же каждый боевой-брат готов к бою, когда бы это не понадобилось. Но мы находимся здесь не для этого.

— А для чего же? — спросил Живан, обуздывая свой темперамент таким усилием, которое вероятно мог оценить только я, так как давно его знал. Начнем с того, что он никогда особо не был рад спуститься с флагмана на поверхность, особенно после зубодробительного первого прилета, да и сам факт того, что наша принимающая сторона хранила секреты, несмотря на свои обещания сотрудничества, чрезвычайно огорчал. Чтобы теперь они нам не ответили, у нас теперь всегда будет возникать изводящий нас вопрос, а почему они нам не сказали?

— Для наблюдения, — ответил Яил, явно ища компромисса между тем, что нам нужно знать и традициями своего Ордена, которые, насколько я мог припомнить, предписывали хранить секреты в своем совете, и не делиться ими с чужаками. Не удивительно, что они так хорошо сошлись с шестеренками.

— Уже несколько веков Отвоеватели и Адептус Механикус работают совместно. Мы ищем наш археотех, когда и где можем, передаем им для анализа, в ответ получаем знания, необходимые чтобы сражаться с врагами Императора более эффективно.

— Ну а здесь вы зачем? — подталкивал его Живан, явно давая понять, что не впечатлен, не напуган и от него не отделаться.

Яил на секунду изумился, затем продолжил, учтивым кивком приняв, что его перебили.

— Один из наших апотекариев обменивался информацией с магосом Килдхар. Вместе с ним прибыло несколько технодесантников, желающих приобщиться к познанию Омниссии в наиболее освященном месте, и эскорт боевых-братьев, коими я удостоен чести командовать.

— Подожди-ка минутку, — вклинился я за мгновение до того как лорд-генерал взорвался. Несмотря на высокое звание Живана, Отвоеватели кажется до сих пор доверяли мне больше всех из всего контингента Гвардии, и если вклинюсь я, то вряд ли брат-сержант призовет своих братьев на помощь.

— Ты имеешь ввиду, что вы знали о домашних зверушках-крадах Килдхар?

— Конечно знали, — объяснила Килдхар, — они и предоставили нам наш первый образец.

— Верно, — согласился Яил, — на борту "Отродья Проклятья", примерно шестьдесят лет тому назад, рабочая группа сервов Ордена подверглась нападению генокрадов. К тому времени как мы их нашли, большая часть выживших уже была инфицирована.

Конечно же именно этого больше всего боялись жители Серендипити и я, но к тому времени я уже был очень далеко от планеты, чтобы сказать — " я же говорил".

— Но до того как их уничтожили, один из Адептус Механикус, помогающий каталогизировать находки, запросил разрешение на их изучение.

— Полагаю, это были вы, — произнес я, глядя на Килдхар вряд ли теплее, чем посмотрел на нее Живан несколько секунд назад.

— Верно, — подтвердила она, ее голос был не совсем спокоен, к чему обычно стремились техножрецы, — возможность изучить цикл размножения этих существ в безопасных условиях была практически беспрецедентной.

— Извините меня, — тихо вклинился Эль'хассаи со своего угла стола, — но наши источники информации говорят, что зараженные индивиды должны спариваться с обычными членами своего вида, чтобы передать измененные гены. Разве это не так?

Его замечание вызвало в рядах Механикус почти слышимый вздох, по крайней мере у тех, у кого все еще оставались легкие. Присутствие дипломата тау в наиболее охраняемом и секретном святилище планеты их неимоверно раздражало, но нам нужны были эти ксеносы для войны с тиранидами и этим все сказано. Любая попытка отстранить его после такого важного открытия, подорвет все основы союза, так что бурлящим шестеренкам придется проглотить обиду.

— Так и есть, — ответила Килдхар, после неприятной паузы, во время которой стало понятно, что никто больше не собирается говорить с ксеносом, и, если чириканье на бинарном о чем-то говорило, все остальные техножрецы решили, что в любом случае в произошедшем ее вина.

— К счастью у нас есть источник значительного количества уголовников, приговоренных к разделке на запасные части для сервиторов. Мы использовали их.

Эль'хассаи странным образом посерел.

— Тяжелое решение, — спокойно произнес он, — но Высшее Благо требует принятия тяжелых решений.

Килдхар натянуто кивнула, очевидно оценив, что кто-то с ней до сих пор вежливо разговаривает, даже если это еретик-ксенос, которого она, возможно бы, скорее всего сожгла.

— Действительно имели место некоторые споры относительно использования этих ресурсов, — призналась она, — хотя возможность получить знания неизбежно возобладала над таким чисто техническим вопросом.

— Я бы с удовольствием получил копию ваших изысканий, — наконец произнес Эль'хассаи, после паузы, во время которой он по какой-то причине сделал несколько глубоких вдохов-выдохов.

— Я уже дал ясно понять магосу Килдхар, что требую строжайшей секретности, — произнес Дисен, его спокойный механический тон не смог скрыть неохоту делиться знаниями, — и предоставить полные отчеты по всем другим изысканиям, которые она сейчас ведет.

Даже не нужно говорить, что от этих слов у меня волосы на загривке встали дыбом.

— Каким другим изысканиям? — спросил Живан, успевая спросить вперед меня и тем самым квитаясь со мной.

Килдхар улыбнулась, но я счел эту улыбку совсем не приятной.

— Я полагаю комиссар Каин проведет первоначальную инспекцию, — сказала она, — в конце концов благодаря ему стала возможна эта работа.

Я шел к аналитикам Килдхар со скрытым трепетом, сотрудничать с ней больше не особо хотелось, особенно после ее тревожной ремарки в конференц-зале, но я тщательно скрывал это. Будь я проклят, если покажу ей, что заинтригован или смущен. Вместо этого я отправился в долгий путь по отдающим эхом коридорам, большая часть которых все еще несла на себе отметины резни крадов, переговариваясь по пути с Яилом, спрашивая о своих бывших знакомых в Ордене, о большинство которых он никогда не встречал[957].

— Какой бардак, — заметил Юрген, когда мы обогнули секцию пола, усеянную подпалинами, дырами от болтера, и какими-то неприятными пятнами.

Я согласно кивнул:

— Есть мысли как крады вырвались? — многозначительно спросил я, и Килдхар в ответ покачала головой.

— Это все еще предстоит выяснить, — ответила она, вероятно пытаясь найти подчиненного, как которого можно было взвалить всю вину, — в результате побега многие инфо-рекордеры повреждены, так что не особо понятно, как они умудрились обойти протоколы безопасности.

— Не думаю, что им очень нужно было стараться, — сухо заметил я, — учитывая, что они могут проделывать дырки в керамите.

Оставшаяся часть лица Килдхар из плоти вспыхнула, но было ли это смущение или гнев, я не мог сказать. До того как у нее появилась возможность ответить и прояснить вопрос, баритон Яила эхом разнесся вокруг нас, словно кто-то бросил в стену валун, потопив любые ее слова:

— В этом есть смысл, комиссар. Но может нам стоит сначала спросить себя, почему они вырвались именно сейчас?

— Понимаю, что вы имеете в виду, — согласился я. С учетом чудовищной комбинации грубой силы чистокровных и интеллектом гибридом, весь выводок возможно мог сбежать в любой понравившийся им момент.

— Должно быть они почувствовали приближение флота-улья.

— Я тоже так думаю, — согласился Яил.

— Но были предприняты все меры предосторожности, — продолжала настаивать Килдхар, — клетки, помимо физических стен, были окружены энергетическими барьерами.

— К которым перестали подавать питание, — добавил Яил, — почему, это еще неизвестно, хотя это дает нам благотворный совет — нельзя недооценивать врага.

— Я полагаю у вашего Ордена нет привычки совершать ошибки, — ответил я, уступив детском импульсу еще чуть-чуть потерзать Килдхар, но ничего не мог поделать с чувством, что она заслужила, если ее гордыня действительно в ответе за такое количество невинных жертв. Людей в Гвардии расстреливали и за меньше провинности, а некоторых даже я сам.

— Действительно нет, — согласился сержант, ловко забывая о своей главенствующей роли в доставке отродий ксеносов на Фекандию.

В этот момент мы пришли: толстая металлическая дверь, подобно многим другим, которые мы прошли, и на первый взгляд ничем не примечательная, если не считать намалеванных на ней знаков-предупреждений о биологической опасности. Однако у других не было приваренных к замку геносканеров, или же пары космодесантников в тактической броне, стоящих на охране. На обоих были шлемы, их зловещие желтые носы[958] следили за нашим приближением. Яил остановился, дабы обменяться с ними парой слов, после чего, к моему облегчению, подтвердил, что последние из сбежавших крадов были выслежены и уничтожены, в то время как Килдхар возилась с генозамком.

Дверь со щелчком открылась, удостоверившись, что он, это действительно она, и Килдхар натянуло улыбнулась мне, заходя внутрь.

— Сюда, — излишне добавила она.

После всех этих барьеров комната казалась особенно прозаичной. Я бывал во многих святынях Механикус, чтобы опознать план расположения, даже если не представлял себе назначения этих всех фыркающих, гудящих и щелкающих устройств. На стене была приварена привычная блестящая металлическая шестеренка, а на рабочих столах в лабиринтах стеклянных сосудов и труб булькали и капали различные жидкости. Кучка аколитов в красных робах бегали туда-сюда, тыкали в разные штуковины и пялились на пикт-экраны, в то время как парочка сервиторов была занята утомительной работой. Единственное, что меня поразило, и что было несколько необычно — витающий запах антисептикров и биологического разложения. Вонь стояла настолько густая, что в ней потерялся привычный аромат Юргена, я даже был вынужден оглянуться, дабы убедиться, что он все еще с нами.

— Полагаю крады прошли не здесь, — сказал я и Килдхар в ответ покачала головой.

— Клетки… были выше этажом, — ответила она.

Я кивнул. Хотя мы стремительно спускались в лязгающем и дребезжащем лифте, мои инстинкт понимания закрытых пространств работал как всегда превосходно, и я уже был уверен, что мы намного ниже уровня фундамента святилища. За окружающими нас блестящими металлическими панелями, которые так необъяснимо любимы аколитами Бога-Машниы, не было ничего, кроме голой скалы. Ну если не считать лабиринта воздуховодов, проводов питания и сервисных шахт, по которым привыкли сбегать крады.

— Так вот где ведутся ваши таинственные исследования, — сказал я, пытаясь не показаться абсолютно сбитым с толку.

— О, это всего лишь рутинный анализ тканей, — поправила меня Килдхар, позволив себе совершенно не по-шестереночьи скрючить гримасу презрения, — исследования ведутся там.

Она провела меня с Юргеном мимо бегающим аналитиков к невзрачной двери, которая при первом взгляде, казалось, вела в склад или же нужник[959]. Однако, когда мы вошли, я ощутил, как дрогнул мой шаг, и с моих губ едва не слетел вздох удивления. Я ощутимо вздрогнул от внезапного, обмораживающего до костей, холода.

Мы очутились на высоком металлическом мосту над глубокой естественной пещерой, каждая поверхность которой была покрыта инеем. Кто бы его не строил, он явно разделял презрение большинства техножрецов Фекандии к перилам. Я была решительно настроен смотреть, куда ступаю. Поскользнулся, и уже летишь в объятья к болезненной и неаккуратной смерти. Юргена же, конечно, все это совершенно не волновало, он уверенно ступал по толстому слою льда, словно бы находился у себя дома на Валхалле.

— Как приятно снова видеть свое дыхание, — прокомментировал он, словно это было чем-то хорошим, — почему так холодно?

— Из-за этого, я полагаю, — ответил я, указывая на огромную, гудящую путаницу из труб и металла в конце галереи, — похоже на морозильную установку.

— Это она и есть, — ответила Килдхар, явно раздраженная, что не модифицированные люди не видели очевидного, — образцы здесь хранятся в замороженном виде.

Она продолжала идти, пока говорила, столь же хорошо чувствуя себя на скользкой поверхности, как и мой помощник.

— Ну оттуда они хотя бы точно не выйдут, — ответил я, хотя холодок, что пробежал по моей спине, был вызван не совсем холодом.

Килдхар очевидно не посчитала нужным ответить на остроту, а просто повела нас вперед к открытой лифтовой платформе на конце моста.

Я занял место как можно ближе к центру лифта, в то время как техножрец копалась с управлением, и, дернувшись, что почти свалило меня с ног, мы начали спуск на пятнадцать-двадцать метров к полу пещеры. Когда я ступил на него, оказалось, что он весь покрыт льдом, который хрустел под подошвами. Тонкие кристаллы разлетались от моих шагов словно хлопья мелкого снега. Верхний слой льда был покрыт инеем, где постоянно замерзала влага из воздуха, под этим тонким слоем лед оказался прозрачным, словно стекло. Сложно было оценить его толщину, так как свет закрепленных на потолке люминаторов отражался головокружительными всполохами, но по моим прикидкам, скальное дно пещеры находилось как минимум на том же расстоянии, что и мост от льда.

— Комиссар, — новый голос поприветствовал нас, судя по тембру — несомненно космодесантник, я развернулся и увидел облаченного в броню гиганта, который вышел из модульного здания, расположенного в тени нависающего моста. Он был без шлема, столь же безразличный к обжигающему холоду, как и мой помощник, и, к моему удивлению, лицо мне было знакомо.

— Много времени утекло с тех пор, как наши дорожки пересекались.

На самом деле прошло шестьдесят пять лет.

— Шолер, — произнес я, протягивая руку, — годы пощадили тебя.

— Несомненно и вас тоже, — ответил Отвоеватель, хватая протянутую мной руку своей гигантской лапой, — полагаю пальцы до сих пор функционируют удовлетворительно.

— В высшей степени, — уверил я его. Аугметические пальцы на правой руке у меня появились благодаря ему, в апотекарии на борту ударного крейсера "Ревенант" куда я попал после удачного побега от некронов на Интериус Прайм.

— Очень благодарен вам с Драмоном за них[960]. Полагаю, с ним все хорошо?

— Как и со мной, — согласился Шолер, по его манере я понял, что это скорее набожная надежда, а не реалистичное утверждение, — мы несомненно получим новости, как только будет найдено "Отродье Проклятья".

— Он все еще был на борту, когда скиталец вернулся в варп? — спросил я, не сдержав в своем голосе недоверие и ужас.

Шолер кивнул.

— Когда стало ясно, что переход неизбежен, экспедиционные силы прилетели на борт в надежде сохранить скитальца в руках Империума при последующем выходе. Так что мы все еще ждем его появления.

После всего этого времени, такая вероятность оставалась. Но также были велики шансы, что он появится на пути флота-улья, или в сердце вотчины орков, или, возможно, все еще дрейфует по варп-течениям.

— Император защищает, — процитировал я, дабы заполнить неловкое молчание, и обнаружив, что в этот раз я действительно надеялся, что так оно и будет. Затем сквозь мое удивление просочилась мысль о том, зачем он здесь находиться.

— Так это вы тот апотекарий, с которым работает Килдхар?

— Действительно он, — ответила мне Килдхар, — вот почему вам дали разрешение посетить Регио Квинквагинта Уно, несмотря на сомнения Адептус Механикус. Советы космодесантников никогда не просты.

— Рад это слышать, — отворачиваясь ответил Шолер. Я пошел за ним, несколько неловко перебирая ногами по скользкой поверхности, дабы не отстать от его здоровенного шага.

— Хотя кажется нам придется объяснять нашу работу не специалисту, несмотря на мое возражения.

— И мои, — добавила Килдхар, — однако магос-сеньорис настаивал.

— Как и лорд-генерал, — напомнил я им, — если нам нужно оборонять этот мир от флота-улья, то нам нужна любая толика информации, которая поможет выдержать осаду.

— Наши исследования исключительно теоретические, — несколько раздражительно сказала Килдхар, — мы пытаемся понять генетические мутации тиранид, но это никоим образом не поможет подстрелить их.

— Ну да, пока они не сбегут и не устроят резню, — подсказал я, и если честно, то несколько раздраженно. От лютого холода у меня разболелась голова, а постоянные сюрпризы никоим образом не улучшали настроение.

— С этими образцами такого не произойдет, — уверил меня Шолер, жестом указывая на лед под ногами.

Я взглянул вниз и мгновенно вздрогнул от шока. Меньше чем в метре от моих подошв виднелась огромная, вполне способная проглотить меня целиком, разинутая пасть. Я инстинктивно вздрогнул. В прозрачном льду был заключен здоровый, змееподобный тригон тиранид, неподвижный и очевидно мертвый. Но мы когда-то думали тоже самое насчет замерзшей армии во льдах Нускуам Фундументибус. Так что я не сомневался, что если этот оттает, то прокопает себе путь на поверхность в поисках еды со всей скоростью, с которой мог рыть.

— Откуда, мать его дери, он взялся? — спросил я, ослабив инстинктивную хватку на почти вытащенном оружии, — Дисен говорил, что сюда тираниды не прилетали.

Мерзкий маленький голосок в голове напевал: “Что еще они нам не сказали?”

Точь-в-точь, как в конференц-зале, только на сей раз сильнее и настойчивее.

— Не прилетали, — уверил меня Шолер, несомненно предугадав, что я скорее поверю ему на слово, чем Килдхар. — Эти образцы были доставлены с других планет, а этого привезли сюда в состоянии спячки.

— Соответственно был построен этот комплекс, — вставила Килдхар, желая набить себе цену, — дабы все так и оставалось.

— А что случится, если питание исчезнет? — спросил Юрген, явно разделявший мои сомнения, — мы уже видели замороженных тиранид раньше, и они проснулись и вцепились в нас, как только лед подтаял.

— Не исчезнет, — уверила нас Килдхар, — морозильная установка обеспечена множественными, излишними резервными системами. Подача питания может быть прервана только катастрофическим инцидентом таких масштабов, который сотрет с лица земли весь комплекс.

— Вроде взрыва электростанции? — предположил Юрген, и техножрец кивнула, явно считая, что он издевается над ней или же просто придумывает проблемы по ходу дела.

— Что вряд ли произойдет, — ответила она.

— Верно, — согласился Шолер, снова ведя нас по льду и указывая то на одного, то на другого нида, словно престарелая вдова, суетящаяся над своей коллекцией чайных чашек, — вот здесь у нас самые простые биоформы, хормагаунты, термаганты, и прочие. Синаптическое существо в дальнем углу, роющих тварей вы уже видели…

И в самом деле, другие змееподобные твари, некоторые таких же размеров как тригон, по которому я потоптался, некоторые меньше, способные пробраться за линию обороны и напасть на защитников внутри, находились у нас под ногами, пока мы тащились по льду.

— Где вы их достали? — спросил я, совершенно не испытывая радости от того, что целая армия жутких чудовищ оказалась буквально у вас под ногами. Я был уверен, что уже знаю ответ и слова Килдхар не добавят ничего нового, но спросить не мешало.

— Конечно же на Нускуам Фундументибус, — подтвердил Шолер. Эти две системы не были соседями, но располагались достаточно близко для прямого варп-прыжка, — там еще множество организмов, которые никогда не будут воскрешены, да и Адептус Механикус не возжелали изучать их, так сказать, в природном окружении.

— Что совсем не удивительно, — сухо вставил я, — учитывая сколько их коллег сожрали ниды.

— Никто в секторе не может превзойти аналитиков Фекандии, — обиженно заявила Килдхар, — о чем хорошо известно Механикус на Нускуам. Они были более чем счастливы уступить изучение этих существ нам.

Юрген пробормотал что-то, что подозрительно напоминало: "Ставлю, что так оно и было".

— Так в чем же ваш главный интерес? — спросил я, надеясь, что в этот раз заглушил его слова, но сомневаюсь. По крайней мере Шолер обладал сверхъестественным слухом, обычным среди Адептус Астартес, и у Килдхар возможно имелись какие-нибудь аугметические штучки, которые работали столь же хорошо.

— Пожалуйста, простыми словами, которые я мог бы передать лорду-генералу и его персоналу, не переходя на тарабарщину.

На сей раз про себя бормотала Килдхар, но так как у нее получилось намного лучше моего помощника, то я уловил всего лишь ее желание что-то сделать с "тупыми овощами".

— Наша главная цель разобраться с механизмом, благодаря которому разум улья управляет всем роем, — ответил Шолер, — если мы сможем разрушить эту связь, уничтожим возможность координировать действия на обширной области, это даст нам значительное тактическое преимущество.

— Определенно даст, — согласился я, на мгновение ослепленный перспективой, — и вам удалось?

Шолер покачал головой.

— Наша работа на самой ранней стадии, — ответил он, — но мы полагаем, что смогли найти какие невральные цепи вовлечены в процесс.

— Ох, — вздохнул я, безуспешно пытаясь скрыть свое разочарование.

— Благодаря вам, — ответила Килдхар с любопытной полуулыбкой на лице, от которой я почему-то почувствовал себя тревожно. Она указала вниз, прямо туда, где стояла, и несмотря на нехорошее предчувствие, которое росло с каждым шагом, я все равно брел к ней.

— Мы получили все высшие нервные ткани, о которых только мечтали.

Я уставился на обугленный и обожженный кусок мяса размером с "Гибельный клинок". Сырая плоть яркими пятнами проступала сквозь отмершие участки, и все еще казалась достаточно свежей, несмотря на повреждения, это неуместно напоминало мне стейк, прожаренный с внешней стороны и нетронутый внутри.

— А это что за хрень? — спросил я, и тут же замолк, когда вспомнил.

Вспомнил кое-что огромное и живое, которое почти взлетело, и упало обратно в вулканическое извержение, запустить которое почти стоило нам с Юргеном жизней.

— Святой Трон, да это же кусок биокорабля!

Килдхар кивнула.

— Один из его кортикальных узлов. Большая его часть сильно обгорела, но некоторые фрагменты, упавшие на ледяные поля, достаточно быстро замерзли, чтобы сохранить ткани. Это самый большой и лучше всего сохранившийся кусок.

Я пытался заговорить, дабы выразить свой абсолютный ужас и отвращение, дабы спросить их, как можно быть столь поразительно тупыми, но слова не шли. Все что я мог — пялиться на чудовищный кусок плоти, который был способен уничтожить всех нас.

Глава четырнадцатая

— Их всех нужно уничтожить немедля! — твердо заявил Живан. На сей раз он умудрился собрать наш военный совет на борту флагмана, и казался намного непринужденнее, явно ощущая больше контроля за ситуацией на родной земле. Хотя его реакция предыдущим вечером, когда я передал ему новости о том, что нашел в глубинах святилища Механикус, разве что не плавила переборки.

— Потенциальные проблема, если они оживут, неисчислимы.

К моему хорошо скрываемому облегчению, в его голосе не было ни намека на начальный импульс обернуть ланс-батареи флагмана на святилище, несмотря на его настойчивость во время нашей долгой и преисполненной беседы, что это единственный путь сделать все наверняка. Должно быть это верно, но вряд ли улучшит отношения с шестеренками, не говоря уже об Отвоевателях, которые вряд ли потерпят, что группу их боевых братьев испарят вместе со всем остальным. Кроме того, святилище было огромным и прочным зданием, чтобы нести такое потребовалось бы несколько залпов. А первым выстрелом мы бы скорее всего проплавили лед, освободив проклятых тварей. Все эти доводы мне было очень сложно донести до него. (Конечно я мог просто навести на него пушку, но это бы разрушило все наши сердечные отношения, и по возможности я хотел этого избежать. К этому моменту мы проработали вместе больше шестидесяти лет, и я привык пользоваться дарами его гостеприимства).

К счастью в конечно итоге он достаточно успокоился, чтобы увидеть просвет[961], и мы разработали, надеялись, что разработали, самое дипломатичное решение. В конце концов ланс-батареи никуда не денутся, и всегда доступны в качестве последнего довода.

— И как вы нам предлагаете это сделать? — с дальнего конца конференц-стола прогудел Дисен. Если его и раздражало, что его притащили на орбиту, то он тщательно скрывал это. С другой стороны, Живан летал к нему, чтобы обсудить катастрофу с генокрадами, так что он вряд ли мог не оказать ответную любезность. Несомненно, он предпочел бы обсуждать вопросы по вокс-связи, но в мире, где информация постоянно передавалась с бешеной скоростью, единственной возможностью сохранить хоть какую-то конфиденциальность, оставалась личная встреча, желательно в герметичной комнате, но даже в этом случае шансы на успех оставались призрачными.

Соответственно мы собрались маленькой компанией избранных. Кроме меня, Живана, Дисена, в комнате присутствовали только Эль'хассаи и Шолер. Хотя снаружи рыскал Юрген, поднятый лазган, как и его сомнительная личная гигиена, одинаково отгоняли любые попытки вторжения. Конечно же Килдхар протестовала, что ее не пригласили, но так как магос-сеньорис превосходил ее по рангу, а Шолер столь же хорошо мог ответить на любые вопросы об совместном исследовании, то ее присутствие вряд ли требовалось. А вот космодесантника, с другой стороны, очень даже. Если мы желаем успешно отстоять Фекандию, то Отвоевателей следовало держать в узде. Опять же, казалось, что только в разговорах со мной они хотя бы делали вид, что слушают, и, следовательно, при каждой возможности нужно было советоваться с ними, дабы они вообще хоть что-то сказали за всю беседу.

Тоже самое происходило с послом тау, и я боялся подумать, какие отчеты он готовит, чтобы отослать их домой. Единственное везение заключалось в том, что, не имея астропатов, остальные тау оставались в блаженном неведении, какую бойню мы устроим по окончанию перемирия. Живан конечно же предложил использовать один из наших хоров, чтобы он мог связаться с астропатами Донали напрямую, и Эль'хассаи, столь же вежливо, отказался, прекрасно зная, что чтобы он не передал, это тут же ляжет на стол Живану.

— Вот это будет задачка, — согласился Шолер, — каждый организм нужно будет индивидуально вытащить изо льда, и сжечь или разорвать на куски, чтобы он не регенерировал. Вряд ли такое можно сделать немедля, по моим подсчетам на это потребуется как минимум месяц. И давайте не забывать, что у нас беспрецедентная возможность получить решающее тактическое преимущество над тиранидами, которое я не желаю упускать.

— Совершенно верно, — согласился Дисен, — побег генокрадов был неудачным стечением обстоятельств, но организмы во льду вряд ли смогут такое повторить.

— Мы с комиссаром не согласны, — ответил Живан, в данном случае его голос оставался необыкновенно спокойным.

Я кивнул:

— Я видел, как быстро эти твари выходят из спячки, — сказал я, — они почти захватили Нускуам Фундументибус, когда оттаяла только горстка. И последнее что нам нужно, дать флоту-улью армию вторжения до того, как они даже выпустят споры.

Конечно же с тем же успехом я мог промолчать. Шолер выглядел упертым, как могут выглядеть только космодесантники, а Дисен, столь же неподвижный, тихо чирикал и щелкал про себя. Живан испепелял их взглядом, его гнев рос. Предвидя, что это может плохо кончиться, я повернулся к тау, скорее, чтобы отвлечь внимание, нежели ожидая что-то хорошее от ксеноса.

— Посол, скажете нам что-нибудь?

К моему удивлению Эль'хассаи кивнул, пыжась выглядеть задумчивым, если только тау в такие моменты выглядят точно так же, как ушедший в свои мысли человек[962].

— Аргументы обеих сторон понятны, — как всегда дипломатично начал он, — но с моей стороны я вынужден согласиться, что преждевременно избавляться от образцов неблагоразумно. Если исследование апотекария действительно выявит слабое место у тиранид, то лучше всего Высшему Благу послужит его дальнейшая долгая, насколько это возможно, беспрепятственная работа.

Техножрец и Адептус Астартес на секунду выглядели ошарашенными, затем расслабились, когда до них дошло неожиданное заявление о поддержке. Живан выглядел столько же шокированным, затем сделал несколько глубоких вдохов, граната без чеки пожелала не взрываться. Я же, с другой стороны, проведя уйму времени с дипломатами, немедля накинулся на тонко завуалированную оговорку.

— Что конкретно вы имеете ввиду под "насколько это возможно"? — спросил я, взбудоражив всех, когда до них начал доходить смысл фразы.

Эль'хассаи сцепил пальцы, я не сомневался, что он долго учился этому жесту ради гуе'ла[963] в комнате.

— Несмотря на требования Высшего Блага, — ответил он, — я так же разделяю ваши с лордом-генералом опасения. Я бы предложил апотекарию Шолеру и магосу Килдхар продолжить свои изыскания, сделав необходимые приготовления, дабы быстро уничтожить образцы, когда это будет необходимо.

— Достаточно разумно, — согласился Живан, к моему несказанному облегчению вцепившись за этот компромисс, дабы не потерять лицо. Казалось несмотря на все шансы, тау держит этот ветхий союз вместе, а не раскачивает лодку, как я ожидал. Он повернулся к Дисену.

— Можно устроить что-нибудь такое?

— Это достаточно серьезный технический вопрос, обеспечить физическое одновременное устранение всех образцов, — задумчиво ответил магос-сеньорис, — но Омниссия несомненно направит нас к подходящему решению. Возможно достаточно будет встроить в зал термоядерный реактор.

— Тогда оставим этот вопрос в руках профессионалов, — произнес Живан, избегая любых саркастический замечаний насчет чуда, — пожалуйста, докладывайте нам о своем продвижении.

— По всем исследованиям, — добавил я, не желая, чтобы они заявили, что думали только про одно исследование, а про другое — нет. Как я замечал раньше, семена недоверия, что они посеяли благодаря тому, что держали нас в неведении относительно исследований Килдхар, превосходно взошли, и чтобы они нам теперь не сказали, любые слова теперь будут у меня встречать сопротивление. И должен признаться, что чем быстрее мы отсюда выберемся и оставим эту жалкую каменюку со всеми ее устройствами, тем лучше.

Теперь же мы кажется достигли консенсуса, встреча прошла очень стремительно, быстрым обменом обобщениями, неопределенными обещаниями действий, каждый стремился как можно скорее покинуть ее, пока у других не появился шанс передумать и пока не начали обсуждать вновь возникшие возражения. Шолер с Дисеном отбыли в сторону ангара, как только смогли, вскоре за ними последовал Эль'хассаи, явно спеша возвратится в свою каюту и составить уместно острый доклад своему начальству, хотя как он собирался отправить его, не знал[964].

— Я хочу, чтобы этот комплекс полностью окружили, — сказал Живан, как только дверь со щелчком закрылась за тау, — если ниды выйдут на свободу, их нужно будет сдержать.

— Это потребует много бойцов, — указал я, — даже целой роты не хватит, она слишком растянется, если разместить их достаточно широким коридором, дабы те в случае чего избежали орбитальной бомбардировки.

Лорд-генерл улыбнулся.

— Если бы я не так хорошо тебя знал, то я бы мог поклясться, что ты псайкер.

— За все эти годы я уже понял ход ваших мыслей, — ответил я, — кроме того, это то, чтобы я сам сделал.

А вот это уже была правда.

Живан кивнул.

— Мы оставим ланс-батареи нацеленными, по крайней мере сейчас. Больше они нам пока что не нужны, пока не покажется флот-улей.

— Который, да будет на то воля Императора, не появится, — ответил я, как всегда играя с судьбой. Я вывел зону вокруг Регио Квинквагинта Уно на тактический дисплей и тщательно ее рассмотрел.

— Нам придется использовать Корпус Смерти. Никто из других подразделений не выдержит такого размещения.

— Ни о ком другом я и не думал, — согласился Живан, и пожал плечами, — хотя остается проблема, чтобы их не было видно. Они конечно хороши в своем деле, но чаще всего это не касается скрытных перемещений.

— А я бы даже и не пытался, — ответил я, — шестеренки все равно узнают, что они там. Если начнут квакать на этот счет, просто скажем им, что вы решили обеспечить святилищу дополнительную защиту, осознавая, насколько теперь это важно. Они, конечно, не поверят, но не рискнут спорить с вами.

Живан захихикал.

— У них для этого яиц нет, — согласился он, что в буквальном смысле относилось к большинству техножрецов, учитывая их склонность к чрезмерной аугметации.

В этот момент мой смех прервался, когда в дверь постучался Юрген. Даже когда еще не стихло эхо его стука по металлу, не говоря уже о том, чтобы кто-то из нас пригласил его внутрь, в комнату ворвался его неповторимый аромат, за которым через мгновение появилось его заляпанное грязью лицо.

— Извините, что прерываю, сэр, — сказал он, — но у нас появились новости от разведфлота.

Он всосал воздух сквозь сжатые зубы, он всегда так поступал, пытаясь найти слова для какой-то новости, которую явно никто не желал бы услышать.

— И они не очень хорошие, — добавил он, после затянувшийся паузы.

Я еще никогда не встречал астропата, которого можно было бы назвать общительным, что едва ли удивительно, учитывая, что они постоянно уделяют часть своего внимания шепоту в варпе, ожидая сообщений. Меня нелегко напугать[965], но не буду отрицать, что в их компании ощущаю себя тревожно. Может быть из-за татуировок-оберегов, видимому напоминанию, что их в любой момент может захватить демон, или возможно из-за их слепоты, закрытый глаз всегда обращен к тебе, где бы ты не находился в комнате, словно он смотрит прямо тебе в душу.

Мадригел, самый старший астропат из персонала Живана, воплощал в себе все их черты: изможденный и худой как скелет, из савана робы торчат только руки и голова, он нырнул в комнату подобно туннельным призракам, что охотятся на самых нижних уровнях подулья, в котором я провел первые несколько лет своей жизни[966]. Не нужно было говорить, что посреди командного бункера, в окружении свидетелей, мы не могли получить столь секретное сообщение, ради которого он даже вылез из своей конуры. Так что я очутился, сгорбившись в ужасно тесной клетушку, в которой он жил и работал[967], изо всех сил стараясь хоть что-то рассмотреть во всеохватывающей тьме. Астропату не нужен был свет, так что он даже не потрудился его зажечь, оставив меня с Живаном рядом с мерцающими язычками свечей рядом с курильницей для благовоний. Если судить исключительно по запаху, внутри, казалось, горела пара носков Юргена. (Мой помощник конечно же отбыл в наши каюты, не желая открывать свой секрет вызвав у Мадригела приступ боли в присутствии лорда-генерала).

— Что вы получили? — спросил я, чуть более оживленно, чем намеревался, не сводя глаз с астропата лишь значительным усилием воли.

Его тонкие губы разошлись, вывалился язык и в странной, слегка земноводной манере, облизал губы, у меня аж мурашки по коже пошли.

— Хороший отрывок, — прошелестел он, его голос неприятно напомнил мне как шелестит ветер в освежеванной коже, свисающей с крепостного вала цитадели на Сангуи, принадлежащей эльдарам-налетчикам. — но мало что из этого можно передать вам понятными словами.

Что для большинства людей, как и для меня, звучало как преднамеренное и возмутительное оскорбление, но учитывая призвание Мадригела, возможно его слова стоило воспринимать буквально. Когда я впервые попал в Схола Прогениум, я предполагал, как и большинство обычных бойцов, с которыми я сражался бок о бок (ежели по близости оказывался враг, я держался за их спинами), что астропат не более чем ходячая вокс-станция, способная повторять все, что вы ему надиктуете или покажете. Только намного позднее, когда я выкарабкался в высшие эшелоны армии Империума, я начал осознавать правду, что сухие строчки сообщения и зернистые картинки из других солнечных систем, которые мне так отчаянно иногда случалось ждать, прибывают в виде фрагментарных изображений и ощущений в разуме санкционированного псайкера, возможно даже едва адекватного. И только после долгой и трудной обработки оттуда можно вычленить настоящую передачу, чтобы так астропат не попытался поначалу принять, этот процесс чаще всего требует санкционированные фильтры, к тому же обычно это занимает слишком много времени, а переменчивая ситуация в зоне боевых действий к моменту получения уже с легкостью может измениться.

— Тогда просто скажи нам то, что необходимо знать, — ответил Живан, — что ты услышал от разведфлота?

— Услышал? — мечущийся язык снова облизнул воздух, — Ничего. Бормотание. Все еще работаю. Но мы все это почувствовали. Весь хор.

— Почувствовали что? — спросил я, уже зная, что не хочу знать ответа. Я был прав, так оно и приключилось.

— Страх, — ответил Мадригел, его сухой шепот повис в воздухе не насколько секунд, — все астропаты разведфлота в ужасе.

— Это ничего не значит, — тупо давил Живан, пытаясь сказать это так, словно верил своим словам, — они уже в варп-тени, отрезанные от все остальной вселенной. Едва ли удивительно, что их это расстраивает.

— Нет, это благословенное облегчение, — абсолютно искренне прокаркал Мадригел, — если где-нибудь в галактике псайкер и чувствует себя умиротворенным, так это внутри тени от флота-улья.

— Вот еще бы только следующих за ней тиранид убрать, — добавил я, ощущая, что кому-то из нас нужно вернуться к теме разговора. К моему удивлению астропат кивнул.

— Верно, — по-родственному заявил астропат, — так и произошло. Так много эхо от боли и страха, запах крови и пожарищ. У нас нет деталей, но флот вступил в бой.

— Это не хорошо, — ответил я со значительным преуменьшением. Им приказывали просто наблюдать и докладывать, избегая контакта, насколько это возможно, — есть информация, какие потери они несут?

— Это плохие новости, — ответил Мадригел, и последняя надежда, что я лелеял, затухла, — корабли потеряны.

— Сколько? — мрачно спросил Живан.

— Это не известно, пока данные не будут обработаны, — ответил Мадригел, его язык опять лизнул воздух. Это действие почти завораживало, и я вынудил себя смотреть не другую часть его лица, что вряд ли помогло, учитывая все обстоятельства.

— Но больше одного.

— А что насчет выживших? — спросил я, — они уже должны дать знать о себе, если вышли из тени.

— Повреждены, — ответил астропат, — Ранены. Травмированы.

Сложно было сказать, говорит он о кораблях, экипаже или о том и другом. Половину времени члены его ордена сыпят метафорами похлеще экклезиархов.

— Хромают к дому зализывать раны.

Мы с Живаном обменялись обеспокоенными взглядами, нам в голову пришла одна и та же мысль. В пределах досягаемости боевого флота находился только один мир, где они могли надеяться найти заводы, необходимые для ремонта любых значительных боевых повреждений, и мы в настоящий момент вращались на его орбите.

— Они направляются сюда, — произнес я и Мадригел кивнул.

— Верно. С каждым проходящим часом, мы ощущаем, как ментальная связь с нашими братьями крепчает.

— Значит у них на хвосте ниды, — произнес Живан. Это было более чем очевидно. Столкновение с флотом-ульем подсказало им о существовании добычи, и как минимум часть флота пошла за выжившими, дабы оценить, сколько еще закуски осталось на столе. Если нам действительно не повезет, то вся проклятая свора в этот момент летит к нам.

— Я предупрежу шестеренок, — сказал я, ощутив во рту сухость, и только высшим усилием сохраняя голос спокойным. В реальность воплощались наши худшие страхи. И на все, что я мог надеяться, что предупреждение получено вовремя, чтобы успеть подготовиться к их прибытию.

Комментарии редактора

Не удивительно, что Каина совсем не интересовала судьба разведфлота. Соответственно я вставила следующие отрывки, дабы придать его рассказу полноту всей картины в целом.

Стенограмма показаний капитана Нэнси Блакит фрегата "Амазон" комиссии по расследованию потери кораблей "Вопиющий", "Очищающее пламя", "Молот Императора" и "Ксеновора". 485992.M41.

Капитан Блакит: Мы со всей скоростью летели к расчетной позиции флота-улья, полученной на основе информации тау, что они предоставили нам. В свете опасности полученных нами приказов, я приказала экипажу зарядить орудия и приготовиться к вражескому огня до выхода обратно из имматериума.

Адмирал Джимсти Флинт (председатель): Были ли предприняты такие же предосторожности остальными капитанами судов флота?

Капитан Блакит: Полагаю, что да. Никто из них не был дебилом, желающим смерти.

Кодиций Маллум (наблюдатель от Администратума, ведущий протокол): Могу я напомнить капитану, что домыслы и личное мнение не являются доказательствами?

Адмирал Флинт: Отклоняется. Доклад капитана Блакит говорит сам за себя, и любые наблюдения офицера с ее опытом, можно брать в расчет.

Капитан Блакит: Я так же говорила ей, дядя Джим.

Адмирал Флинт: Вычеркните последнее предложение из записей. Продолжай, Нэнси.

Капитан Блакит: На ауспексах ничего не было, хотя мы знали, что близко. Никто из астропатов не мог достучаться до главного флота, так что мы должно быть появились в варп-тени, отбрасываемой тиранидами.

Кодиций Маллум: Рассуждения…

Адмирал Флинт: Тихо, Маллум. Ты тут не единственный, кто может дергать за рычажки.

Капитан Блакит: Так что командор Стокер рассеял флот. Не сильно, примерно на пятьдесят миллионов километров друг от друга. Я говорила ему, что это плохая идея, но он не стал слушать.

Инквизитор Вейл (наблюдатель от Ордо Ксенос): Почему?

Капитан Блакит: Потому что он командовал. У него было полное право не соглашаться с мнением младших по званию офицеров.

Инквизитор Вейл: Я имею ввиду почему это была плохая идея?

Капитан Блакит: Потому что я считала благоразумнее держать корабли флота ближе, дабы мы могли поддержать друг друга огнем в пересекающихся секторах обстрела. Капитан Варка с "Хирундина" согласился со мной.

Адмирал Флинт: Но командор нет?

Капитан Блакит: Он настаивал, что у нас больше шансов найти флот по эху ауспексов. Как только один из кораблей обнаруживает врага, он передает по воксу остальным, и мы все собираемся вокруг него.

Инквизитор Вейл: Биокорабли тиранид печально известны тем, что их сложно засечь на расстоянии.

Капитан Блакит: В том-то и проблема. К тому времени как "Ксеновор" приблизился достаточно, чтобы получить четкий сигнал, тираниды его заметили. Возможно даже намного раньше. Ее тут же окружил рой трутней, при поддержке парочки тварей, размером с крейсер. Мы все ответили на ее сигнал о помощи, но мы так далеко разошлись, что даже ближайшему кораблю понадобилось больше двух минут, чтобы подойти после передачи.

Адмирал Флинт: Это был "Вопиющий"?

Капитан Блакит: Верно, единственный крейсер в эскадре, флагман командора Стокера. "Молот Императора" и "Очищающее пламя" прибыли через три минуты после них, как раз когда взорвался "Ксеновор". Тираниды уже к тому времени проникли на его борт и захватили его. У бедолаг, что выжили, был единственный вариант — взорвать плазменное ядро.

Кодиций Маллум: Опять размышления? Или у вас есть доказательства, что "Ксеновор" был уничтожен преднамеренно?

Капитан Блакит: Я могу предоставить вам пикт-запись, как главный инженер перегружает реакторы, а через несколько секунд его рвут на части термаганты.

Адмирал Флинт: В этот момент вы уже могли получить инфоданные с "Ксеновора"?

Капитан Блакит: От всех кораблей, что вступили в схватку. Командор Стокер приказал остальным отходить, собрать данные и улететь к главному флоту. Мы с капитаном Варкой протестовали, но он пригрозил нам, что отдаст под трибунал, если мы попытаемся вмешаться.

Инквизитор Вейл: Мудрое решение. Если бы вы вмешались, вас бы тоже убили, а мы бы так никогда и не узнали. Я так понимаю, к тиранидам все это время подлетало подкрепление?

Капитан Блакит: Верно. Мы все это время стояли на месте, на случай если кто-то выжил, но это было безнадежно. "Молот Императора" выпустил несколько спасательных капсул, но были пойманы и сожраны трутнями. Вопли по воксу…

Адмирал Флинт: Были ли атакованы выжившие корабли?

Капитан Блакит: Мы все были атакованы. Космос кишел тварями. Капитан Варка принял на себя командование тем, что осталось от эскадры, так он был старше по званию, но мы так далеко стояли друг от друга, что невозможно было скоординировать оборону. Мы стояли на месте столько, сколько могли, чтобы получить как можно больше данных, но один за другим нас вынудили отступить в варп, или уничтожить самих себя.

Адмирал Флинт: И после этого вы осуществили переход?

Капитан Блакит: Мы встретились в открытом космосе, вне тени, где наши астропаты снова могли связаться. Оценили повреждения и полетели к Фекандии, в надежде, что нас подлатают, чтобы мы могли сражаться до того как ниды опустятся на планету.

Инквизитор Вейл: Кажется, вы уверены, что знали об их следующей цели.

Капитан Блакит: Так и есть. Нам сказали астропаты. Границы тени сдвинулись. Я знаю, что это говорит только об одном: тираниды сменили курс и пошли за нами.

Взято из: "С Крестового похода и далее: Военная история Дамоклова Залива", за авторством Варго Ройза, 058.M42.

Страшные новости, что принесли израненные выжившие из эскадры разведфлота Империума, вскоре попали в Боевому Флоту Дамоклова Залива, соответственно тут же было принято решение о подготовке к развертыванию. Корабли со всего сектора начали собираться вокруг мира-кузни Фекандия, намереваясь сохранить ее, поскольку если он падет, то возможности Империума сражаться с этими чудовищными созданиями будет нанесен непоправимый урон. Конечно же большая часть проходила через систему Квадравидии, которая осталась в руках Империума лишь благодаря почти что чуду.

Тем временем тау обернули свои силы, чтобы укрепить миры возле недавно оспоренной границей меж двух империй, по-видимому не знаю, что какая-то часть наступающего флота-улья поменяла курс, а если знали, то все еще опасались, что для оставшихся они будут представлять наиболее привлекательную мишень для полномасштабного вторжения тиранид. В любом случае они не пожелали отдать никакие свои ресурсы на защиту Имперского мира, с другой стороны Империум совсем был не склонен просить ксеносов о помощи.

Таким образом партнеры трудного союза остались сами по себе и ожидали вторжения.

Глава пятнадцатая

Новости о том, что идут тираниды, разлетелась по Фекандии подобно одному из обдирающих до костей ветров, что постоянно разоряли поверхность, и наделали столько же бед в процессе. Конечно же большая часть подразделений Гвардии остались уравновешенными, но скорее потому, что большая часть полков никогда раньше не сталкивалась с всепотопляющим ужасом, и я провел несколько дней проверяя заставы и гарнизоны, дабы извергнуть из себя воодушевляющие банальности, уверяя их, если они убивали орков, эльдар и простофиль Губительных Сил, то наверняка уложат в мешки для трупов весь флот-улей. Исключением был Корпус Смерти, как и во многих других вещах, годом ранее они потеряли множество товарищей в столкновении с осколком флота-улья, но что типично для них, новости они приняли спокойно, так как были по уши накачаны боевыми наркотиками. И, казалось, что, как и всегда их волновало только то, что они заберут с собой не так много врагов до того как падут[968]. Стоит ли говорить, что такой подход для меня был непонятен, но совершенно меня устраивал, так как я всецело намеревался держать их между собой и наступающей ордой.

Но конечно же настоящая беда от новостей приключилась с гражданскими. Должен признаться, что шестеренки держались на удивление хорошо, большая часть взяла себя в руки, чтобы скрыть свои дурные предчувствия, но рабочие кузниц не могли подавить свою эмоциональную реакцию, и Кипер со своими скитариями проводил почти столько же времени подавляя бунты, сколь посвящал подготовке к защите планеты. Большая часть рабов, не желающая принимать участие в восстаниях, проводила все свое время в храмах Омниссии, молясь об избавлении. Хотя я видел, как они достаточно быстро возвращались на производственные линии. как только техножрецы начали рассказывать им, что Ему будет намного проще помочь им, если они сначала произведут достаточную кучу оружия и боеприпасов.

Единственной хорошей новостью было прибытие побитых остатков разведфлота, который чуть-чуть усилил нашу орбитальную оборону, за ними вскоре последовал постоянный поток боевых кораблей со всего сектора. Меньше чем за месяц Фекандию окружила сотня судов[969], что хоть немного расслабило мой разум. Если улучшения сенсориума, что произвела Килдхар окажутся столь же хорошими, как она считала, то от атакующих потребуется настоящая решимость, чтобы высадить на поверхность хоть что-то, способное охотиться за нами.

С другой стороны, решимость была практически синонимом для нидов, так что я не совсем расслабился, и не в последнюю очередь из-за того, что у нее с Шолером до сих пор оставалась коллекция мороженок из смертоносных и разрушительных тварей под фундаментом Регио Квинквагинта Уно, и несмотря на из заверения, я не был столь жизнерадостен насчет того, что те не оттают в самый неподходящий момент.

Должен сказать, что Живан разделял мои опасения, и высказывал их вслух утром, когда я забрел в командный центр флагмана, найдя его задумчиво стоящим и перед гололитом. Гонящийся шарик Фекандии был окружен блестящими светлячками, разделенных цветом на боевые корабли и грузовые краулеры, я одобрительно кивнул. Защитная сеть казалась настолько плотной, насколько это было возможно, и любые попытки спустить что-нибудь на планету потребуют огромного напряжения, чтобы захватчиков не испарили по дороге.

— Слышно что-нибудь от Мадригела? — поприветствовал я его, все еще цепляясь за надежду, что ниды осознают, что в мирах тау добыча жирнее, даже несмотря на неправдоподобие такого развития событий, и он покачал головой.

— Ничего хорошего, — ответил он, — ни один из наших астропатов ничего не слышит.

— Значит мы уже внутри тени, — ответил я, в то время как волосы на затылке встали дыбом.

— Так и есть, — мрачно кивнул Живан, — может быть подойдет еще несколько кораблей, но мы не можем на это полагаться. И какие бы они хорошие новости не принесли, мы знаем, что следующими прилетят ниды.

— Тогда будем надеяться, что Килдхар знает, что делает с ауспексами, — ответил я, ощущая почти нестерпимое желание согнуть ладонь на удачу.

— А я надеюсь, что она так же знает, что делает с этой гребаной лавкой мясника, — возразил Живан, — они все еще не разобрались как сбежали генокрады, и это хреново.

— Шолер присмотрит за ней, — ответил я, пытаясь скрыть свои дурные предчувствия. Мы не столь близко познакомились с апотекарием на борту "Ревенанта", так как рядом с ним я по большей части находился без сознания[970], но казалось, что он воспринимает свой долг так же серьезно, как и любой космодесантник, а на это можно было смело положиться.

— К тому же остальные Адептус Астартес очень неплохо обложили аналитиков.

— Чтоже, полагаю тебе лучше знать, — ответил Живан, но как-то не убежденно, — ты с ними служил.

Ага, и видел, как их рвали на куски генокрады, населяющие "Отродье Проклятья", не самая приятная мысль, так что я ее решительно подавил. И еще решительнее подавил следующую логичную мысль, что понадобится гораздо больше, нежели боевое отделение Яила[971], чтобы сдержать рой такого размера, если те таки решать выйти прогуляться на поверхности.

— Как флотские? — спросил я, снова глядя на облако иконок, окружающих прокаженный глобус мира-кузни. Рядом с несколькими боевыми кораблями светились руны, что те все еще в ремонте, что не удивительно. Самое первое, что делали капитан большинства кораблей, так это пользовались орбитальными доками, дабы улучшить огневую мощь своих кораблей, что по мне, так неплохо. Однако большая часть светилась значками, что они полностью вооружены, оснащены экипажем[972], и готовы к бою, что приносило хоть какое-то облечение, но только частично. Я никогда не горел желанием оказаться на борту космического корабля во время боя, особенно после моей милостиво короткой попытки дышать в вакууме на борте "Длани Мщения", и пикт-картинок ужасов, которые нахлынули на борт разведкорабля тау, и которые были все еще слишком свежи в моей памяти. Мысли играть в догонялки с этими тварями в коридорах линкора[973] как-то не очень-то привлекала, и я никак не мог остановить свои размышления насчет того, что каким бы огромным не казался флот, хватит ли его, чтобы остановить наступление улья тиранид.

Живан пожал плечами:

— В нетерпении, — ответил он, что меня тоже не удивило. Большинство адмиралов, что я встречал, твердо верили, что разгромят врага, идеал Флота, который они искренне поддерживали. Но я не мог представить, что они, скрестя пальцы, сидят на орбите и ждут, когда их подстрелят, вместе с большей частью кораблей.

— Наши аналитики выудили что-то из разведданных, который притащил флот? — спросил я, что было очень близко к тому вопросу, который я на самом деле хотел задать: был ли флот-улей настолько большим, чтобы разбить носы матросам в кровавую юшку, или же за первую же атаку они их отбросят?

— Все еще колупаются с ними, — ответил Живан, слегка нетактично выбирая слова, — но мы знаем, что с ними как минимум пара Левиафанов. Возможно больше, судя по количеству меньших биокораблей на записях имаджиферов.

А это были не самые лучшие новости. Наш единственный шанс уничтожить одного из плавающих в вакууме гигантов заключался в том, чтобы всем скопом наброситься на него, а это означало освободить дорогу его эскорту. Какой бы большой флот не собрался у Фекандии, это будет очень яростное и близкое сражение, если дойдет до этого.

— Нам нужно преимущество, — сказал я, с неловкостью осознавая, что повторяю слова Шолера в защиту оставить свои драгоценные образцы в живых. Может быть самое время надавить на него и Килдхар и получить хоть какой-то результат.

— Нужно, — понурившись ответил Живан, придя к такому же выводу, — думаешь сможешь добиться простых ответов от своего друга-апотекратия?

— Нет, если он не пожелает отвечать, — сказал я. Мои хорошие отношения с Отвоевателями уже выиграли нам такие уступки, которые никто не ожидал от Адептус Астартес, столь нацеленных на свои собственные дела, но у меня не было иллюзий, что я смогу надавить сильнее, чем уже надавил.

— Но не повредит спросить.

До меня начало доходить, что дипломатическое поручение переговоров с Шолером как раз то самое, что вытащит меня с линии огня, когда флот сцепится с ульем.

— Тогда действуй немедля, — приказал Живан, его энтузиазм вероятно был продиктован двумя вещами: он будет воевать, не имея за спиной человека в красном кушаке, который постоянно будет задавать вопросы о каждом шаге[974], и ожиданием любых удовлетворительных ответов.

— Сейчас же займусь, — ответил я, находясь в блаженном неведении относительно последствий своего решения.

К моему облегчению на сей раз реквизировать "Аквилу" было намного проще, местные сочли, что больше не желают нарушать мои полетные планы, особенно учитывая разрушительные и прискорбные последствия. Атмосфера в ангаре значительно отличалась с момента нашего последнего полета, крошечный шаттл ждал нас, спрятавшись меж полностью заправленных и вооруженных огромных "Фурий" и "Звездных Ястребов"[975]. Мы с Юргеном прошлись к транспорту сквозь бурную активность: палубные матросы тащили бронированные кабели толщиной с предплечье орка, мимо проносились маленькие составы тележек с боеголовками, топтались громадные "Часовые"-погрузчики, все это превратило наше продвижение в странный вальс, когда мы каждый шаг меняли направление, дабы увернуться от нового препятствия. Конечно же повсюду сновали сервиторы, неся столь тяжелые и громадные грузы, которые нельзя было доверить неаугметированным, и, казалось, что повсюду через чур много адептов Механикус в красных робах, они пели литании, жгли благовония и освещали системы космических оружейных платформ, от которых вскоре будет зависеть само наше выживание.

— Что вас задержало? — спросил наш пилот, весело помахав нам из-за бронестекла купола, его голос слегка трещал в комм-бусине.

— Местные виды, — коротко ответил я, не в настроении болтать, но всецело осознавая, что расстраивать его показывая свое раздражение, вряд ли лучший способ обеспечить нашу безопасность и скорую доставку на поверхность. Пилот кивнул, поняв намек, и вернулся к проверке систем, в то время как мы с помощником прошагали на борт и заняли свои места.

Наше отбытие было таким же простым, как всегда, палуба, на которой стояло маленькой судно мягко ушла из-под нас, сопровождаемая повышающимся воем двигателей. Мы медленно начали лететь вперед к распахнутому внутреннему шлюзу, со скрежетом плита металла метровой толщины начала закрываться за нами. Как всегда, несколько минут ушло на то, чтобы откачать воздух, после чего аналогичная плита отошла в сторону, в конечном итоге открыв космос, усеянный булавочными иголками звезд, большая часть из которых тут же скрылась за язвенной поверхностью мира-кузни. Во время вынужденного ожидания пилот оставил шаттл парящим, и мое мнение о его летных навыках взлетело до небес. Так это было нелегкой задачей держать нас в пересекающихся потоках воздуха, создаваемых воздушными насосами, и большинство пилотов опускали шаттл на палубу, дабы облегчить себе задачу.

Мы наконец-то выплыли в вакуум, окруженные слабым налетом кристаллов льда из воздуха, который не смогли откачать насосы, и я оглянулся, заметив видимые признаки готовности встретить надвигающийся шторм. Мимо на пламенеющих двигателях пронеслась эскадра "Фурий", одна из групп охраняла флагман от трутней, осмотревшись, я заметил еще десяток или около того, прицепившихся к корпусу и ожидающих призыва к оружию[976].

Везде на небе, куда бы я не обратил свой взор, плыли звезды, их движение казалось очевидным на фоне неподвижной галактике: характерный след космического корабля, слишком далекого, чтобы разглядеть детали, но не вооруженным глазом было видно, как отражается свет от ее корпуса.

— Там их много, — заметил Юрген, было ли это подбадриванием или просто констатацией наблюдения, я не знал.

— Хорошо, — ответил я, отрывая взгляд от мира, к которому мы спускались. Он выглядел столь же неприветливо, как при каждом разе, часть поверхности, видимая сквозь густые облака находящихся в воздухе отходов, как никогда напоминала гниющий мусор. Даже огни улья не всегда пробивались через муть, которая вечно заслоняла южное полушарие, поднятая одним из штормов, способных снести с лица земли весь континент. (Принимая во внимание, что в этой горе мусора найдется континент). Тем не менее, я никак не мог оставить поиски нашего места назначения, или хотя бы направления.

Занятый этой бесполезной попыткой, я только через секунду осознал, что наш пилот заложил вираж намного круче, чем он делал обычно. К счастью внутренняя гравитация "Аквилы" осталась как всегда устойчивой, в противном случае мы с Юргеном так сильно бы шмякнулись о переборку, что переломали бы все кости. Поэтому быстрое дрожание планеты в иллюминаторе оказалось единственным что мне подсказывало о том, что что-то пошло не так как обычно.

— Что происходит? — спросил я по воксу у пилота, стараясь скрыть беспокойство в голосе. Казалось, что он очень занят и все причины такого поведения, приходящие мне на ум, не были особо приятны.

— Стреляют, — ответил он мне, таким голосом, что подразумевало "заткнись и дай мне выполнить свою работу, не отвлекаясь на разговоры". Мне показалось, что лучше всего отстать от пилота и я переключил канал связи на Живана.

— Модифицированные ауспексы Килдхар что-то нашли, — ответил мне лорд-генерал, в его голосе слышалось удивление, — они начали передавать сигнал около тридцати секунд тому назад, и Флот выпустил все, что у них есть на перехват.

Это объясняло дикие маневры, наш пилот уворачивался от эскадры истребителей.

— Я ничего не вижу, — совершенно бессмысленно ответил я, так мои шансы разглядеть хоть что-то невооруженным взглядом были минимальны.

— Вы мобилизовали наземные силы?

— Готовы как никогда, — сказал Живан. Проблема в том, что мы оба сражались с тиранидами и не питали иллюзий относительно того, что это на самом деле значит. Я осознал, что он должно быть закипает от раздражения, будучи невольным наблюдателем космического столкновения армий, на которое он не мог влиять или же принять участие: наверное, самое унизительное место для воина столь тактически искушенного.

— А любые признаки… — начал я, затем тут же замолк, когда что-то кошмарное с завыванием пронеслось мимо иллюминатора[977], - Святой Трон!

Сложно было рассмотреть тварь, казалось, что она состоит из одних шипов и когтей, каждый из которых был больше шаттла. Но одно я мог сказать наверняка, его тут же окружила свора истребителей, лающих и кусающих его за пятки, долбя ему в хвостовую часть и по бокам лазпушками и ракетами.

Затем, без всякого предупреждения, космос осветился, разом ударили батареи боевых кораблей. А целей у них было множество. Вспышки тысяч попаданий, когда энергетические лучи и торпедные залпы ударили в хитин тверже стали, ослепили меня, снова послышался голос пилота.

— Вы там держитесь, — порекомендовал он, — поездочка будет та еще.

Я с огромным трудом подавил сарказм, чуть было не слетевший с моих уст, и сделал, как он нам советовал, затянул ремни безопасности чуть сильнее. Юрген последовал моему примеру, под чешуйками отслаивающейся кожи лица было видно, как он слегка побледнел, явно опасаясь за свой нежный желудок, ничего не обычного, он всегда изводил его, когда мы выходили за пределы атмосферы планеты. Вцепившись в мелту на коленях, костяшки его пальцев побледнели, и я ощутил надежду, что он не забыл поставить ее на предохранитель, последнее чего нам не хватало, так это чтобы он по-случайности испарил часть корпуса шаттла.

— Похоже они вроде как прилетели, — сказал он, поворачивая шею, чтобы лучше разглядеть картинку через иллюминатор. Биокорабль трианид принял ответные меры, он хлестал своими щупальцами, чтобы поймать меньше суда, и выплевывал какие-то разъедающие комки, которые сжигали и плавили корпуса с безопасной дистанции. Хотя Флот вроде бы знал, что они делают, надо отдать им должное. Я мельком увидел, как ланс-батареи крейсера разрезают отростки уничтожителя, дабы сдержать его на месте, но до того как меньшие суда мстительно кинулись на мучителя, наша Аквила безумно дернулась и начала спускаться к планете.

— Что это было? — спросил я, моя внезапная вспышка тревоги подавила решение не беспокоить пилота до тех пор, пока не коснемся твердой поверхности.

— Без понятия, но эта штуковина почти достала нас, — отрезал он, и звездное небо за листом бронестекла начало кувыркаться, — нам нужно как можно быстрее войти в атмосферу.

Уверяю вас, на этот счет я бы не стал спорить. В космосе появились тираниды, и чем дальше мы от них будем, тем лучше. Вид за иллюминатором снова стабилизировался, когда пилот вывел нас на угол входа в атмосферу, и я последний раз бросил взгляд, но, что потом все стали называть первой битвой при Осаде Фекандии. Сначала должен признать, что не эксперт в сложных боях в трех измерениях, но за годы частенько попадал в сражения корабль против корабля, и мне показалось, что мы выдюжим. Большая часть кораблей тиранид казалась относительно маленькой, размером с где-то с наш разрушитель или легкий крейсер, хотя я не сомневался, что в запасе у них есть кое-что похуже. Это была всего лишь разведка боем, нацеленная на оценку нашей обороны перед настоящим налетом, на земле я несчетное количество раз видел, как рой применял эту тактику. И к моему счастью я попал в самый разгар на таком маленьком корабле, которые мог за один заход уйти в атмосферу.

— Они запустили истребители, — сказал Юрген, опасливо глядя на ближайший корабль-трутень. Я извернулся на сидении, зажатый ремнями безопасности, затянутыми секундами ранее, и ощутил, как дыхание замерло в груди.

— Это не истребители, — ответил я, — это мицетические споры.

Я нажал на комм-бусину, используя свои комиссарские коды, чтобы вклиниться в любые вокс-переговоры подразделений Гвардии на поверхности; очень некрасиво так делать, но в данных обстоятельствах я не думаю, что кто-то стал бы возражать.

— Всем наземным подразделениям, подготовиться, — передал я, пытаясь говорить должным образом спокойно и достойно, а не визжать от страха, — летят споры. Тираниды прибыли.

Глава шестнадцатая

У меня не оставалось времени, чтобы оценить обстановку на земле, однако вскоре стало ясно, что наши шансы не воевать на поверхности тают с каждой проходящей секундой. Только я со своего места видел два или три колючих биокорабля[978], хотя не сомневался, что неприятно близко к планете их уже гораздо больше. Все корабли, что могли сделать прицельный выстрел, палили по ним, некоторые стреляли даже в слепую, судя по частым и диким маневрам уклонения предпринятых нашим пилотом. К этому моменту слабый разряженный воздух верхних слоев уже коснулся нашего корпуса, но даже внутренние гравитационные компенсаторы не сдерживали дрожь. Юрген застонал, когда мы ввинтили штопором, что было подобно езде во вращающейся бочке. Вокруг нас пролетали торпеды, чтобы подбить ближайший космический ужас.

— Они разрываются! — задыхался он, явно счастливый, что-то отвлекло его разум от страданий воздушной болезни, даже если это была перспектива неизбежной смерти. На секунду меня охватила паника, что его сверхчувствительность к полетам позволила ему заметить какую-то трещину в корпусе шаттла, и мы обречены, но затем я проследил за его взглядом и осознал, что он имел ввиду — только что корабль тиранид распотрошило торпедой. Куски плоти и ихора, уже смерзшиеся так, что представляли собой смертельно твердые ракеты, способные проткнуть наш корпус, если ударят на скорости, фонтаном вылетали в космос из разверзнутой раны, а умирающий трутень дергался, погружаясь в атмосферу менее чем в километре от нас, но все еще плюясь спорами. Когда его начало поджаривать трением о воздух, внешний хитиновый экзоскелет зашипел и захрустел, и тварь спиралью понеслась к земле.

— Держитесь! — у нашего пилота было время только на это предупреждение, после чего корабль ударился в атмосферу, нашу "Аквилу" завертело, точно банку с рационом, которую пнули. Как Юрген удерживал в себе свой завтрак, я не представлял. Усилие должно было быть поистине героическим, и я должен признаться, что сам разрядился таким потоком ругательств, которые заставили бы покраснеть даже портовую шлюху. В свою защиту могу сказать, что мне в тот момент казалось, что пришло мое время предстать перед Императором, а я и так уже понаделал делов, чтобы по прибытию мне не позволили покоиться рядом с обитателем Золотого Трона. От перенапряженной электрической проводки сыпало искрами, вокруг сварных швов пошли трещины, но технопровидцы на славу потрудились освещая предохранители славного маленького суденышка, и несмотря на мои страхи, пожара не возникло. Что тоже хорошо, в борьбе с огнем мы бы свернули себе шеи.

После, казалось бы, вечности шума и диких рывков из стороны в сторону, наш курс стабилизировался, и я осознал, что слышу голос Живана в комм-бусине, он с похвальной озабоченностью требовал ответить, что там у нас происходит.

— Мы в порядке, — уверил я его, надеясь убедить в этом как лорда-генерала, так и себя, — слегка потрепало.

Если учитывать сколько раз я отмечал свое прибытие на новый мир дыркой в нем, то я был чуть более радостным, чем говорил. Во всяком случае во всех предыдущих случаях я ушел на своих двоих (ну хорошо, хорошо, иногда хромал, уползал, или бежал как фракнутый, в зависимости от того, через сколько после приземления рванет), а наш пилот, кажется, знал свое дело. Он все еще контролировал поле, наши двигатели вроде бы работали как надо. В конце концов мне показалось, что мы отделаемся всего лишь жесткой посадкой, явно несравнимой с нашим ударным прибытием на Перлию, или же практически в буквальном смысле сотрясающим землю на Нускуам Фундументибус.

— Рад это слышать, — ответил Живан, после какого-то рыка, который подозрительно напоминал спешно зажаты смех облегчения. Опять же, казалось, что моя ничем не заслуженная репутация хладнокровия перед лицом опасности, заиграла новыми красками.

— Нас засасывает в воздушный поток за биокораблем, — вклинился пилот, или не зная, или не обращая внимания на тот факт, что я уже разговариваю по другому каналу, — у меня не хватает мощности, чтобы полностью выйти из него.

— Почему? — спросил я, через мой тщательно возведенный оптимизм просочились вновь зардевшиеся плохие предчувствия.

— Большую часть мощности сжирают бортовые грависистемы, — объяснил он, что по мне, так это было хорошо. Если бы не они, мы бы с Юргеном сейчас бы представляли собой пятна на переборках.

— Возможно лучше всего просто лететь вниз за ним, — произнес я, словно это был мудрый тактический ход, а не хорошая мина при плохой игре. Никто никогда не скажет, что Кайафас Каин когда-либо отлынивал от долга, по крайней мере пока слышит лорд-генерал.

— Кое-какие организмы могли пережить столкновение, — (готов деньги поставить, что эти кое-какие организмы — ниды), — и возможно твари из спор будут собираться там же.

Так же достаточно безопасная ставка, основанная на опыте моих предыдущих встреч с роем тиранид. Синаптические существа попытаются скоординировать выживших в связную орду, в то время как остальные будут инстинктивно искать их командования. Разведка с воздуха будет достаточно безопасной, что поддержит мою поддельную репутацию возглавляющего фронт, не подвергая меня самого любой физической опасности, особенно когда мы сами сможем упаковать парочку автопушками Аквилы[979].

— Может быть лучше позволить им собраться, — сказал Живан, — а потом ударить по ним с орбиты.

— Если у Флота будет время, — ответил я, — последний раз я видел, что они несколько заняты.

— И до сих пор заняты, — с сожалением отозвался Живан, — но в любом случае передавай координаты, никогда не знаешь, что случится. В конце концов может быть понадобится помощь наземных подразделениям.

— Понадобится, — уверил я его, затем расселся насколько можно было комфортнее, чтобы насладиться остальным полетом. (Должен признаться, что с комфортом было плоховато). Ну хотя бы тряска практически закончилась, когда пилот провел нас через бурю турбулентности в карман разряженного воздуха за горящим биокораблем. Хрустел он здорово, и насколько я мог разглядеть через затуманенный жаром воздух, дым и пар вздымались вокруг жирного пламени, жадно пожирающего нос корабля. От него продолжали отрываться куски размером с "Химеру", каждый из которых мог размазать нас по небу, и пилот был вынужден несколько раз уклоняться, когда эти смертоносные куски струпьев пролетали слишком близко.

Меж всполохами жара, окрашивающие горизонт цветом варенья из аккенбери, и клоачной палитрой ландшафта, сложно было сказать, где кончается небо и начинается земля, так что я был совершенно потрясен, когда сгорающий под нами труп внезапно исчез в облаке поднятой в воздух земли.

— Удар! — заорал я в вокс, чтобы показать, что слежу за полетом, в то время как куски земли Фекандии, размером с кулак, забарабанили по обшивке. Они особых проблем не доставляли. Мы летели через мутное облако, в котором попадались куски побольше, основная часть которого состояла из гравия и пыли, щедро смешанные с частицами испарившейся плоти.

— Тварь рухнула!

Ну как рухнула, большая ее часть все еще подпрыгивала, и разваливалось на меньшие куски.

В этот момент я уловил тревожные изменения в звуке двигателей, который начал мучительно меняться.

— Звучит как-то не хорошо, — молвил Юрген, всецело демонстрируя свой великий дар преуменьшения, я ощутил, как тошнотворно дернулся желудок, когда Аквила рухнула, точно камень. Секунду спустя она пришла в себя, цепляясь за небеса, но только для того, чтобы упасть во второй раз.

— Приготовьтесь к удару! — совершенно излишне крикнул пилот, так как я уже находился в привычной позе, занимал я ее как-то слишком уж часто, и уже знал о надвигающейся катастрофе. Я уже затянул ремни безопасности, так что просто держался и надеялся на лучшее, носком башмака отведя дуло мелты Юргена чуть дальше от моей груди. Я только что стал свидетелем как поджарился целый корабль с нидами и в данный момент совершенно не горел желанием разделить их судьбу.

"Аквила" жестко приложилась о поверхность, выбив воздух из легких с одним единственным богохульным словом, накренилась, проскользнула и замерла со странным и разочаровывающим отсутствием пожара, затопления или разрывов металла. Я инстинктивно вдохнул и мгновенно пожалел об этом; не только из-за близости Юргена, кабина видимо разгерметизировалась, пропустив внутрь достаточное количество местной субстанции, которую принимали за воздух, чтобы заслезились глаза. Я нажал на комм-бусину, но в ответ услышал лишь статику. Очевидно вокс-система "Аквилы" отказала, или по крайней мере не могла передать сообщение. А с учетом тишины со стороны кабины, это как минимум было очень тревожно.

— Дверь заклинило, сэр, — для полноты картины произнес Юрген, сварливо пнув толстую металлическую панель, отделяющую нас от кабины. Даже думать не стоило, чтобы прорубить ее цепным мечом, или же использовать мелту в таком замкнутом пространстве, нас скорее всего изжарит откатом, не говоря уже о пилоте, так что я отказался от этой мысли и обратил свое внимание на заднюю аппарель[980]. Я подполз к ней по крутому склону, в который превратился пол, когда шаттл наклонился на правый борт, но торчащие плита палубного настила дали нам возможность ставить ноги.

— Она тоже застряла, — сказал я, перенося весь свой вес на ручку экстренного открытия. Ко мне присоединился Юрген, и через секунду или две совместных усилий, пары ударов прикладом лазгана, мы умудрились ослабить ее, чтобы открыть люк на пару сантиметров. Пассажирский отсек немедленно наполнился пылью, похожей на пудру, густой настолько, что удушала, и вонь, проникающая снаружи, усилилась. Задыхаясь, я обернул свой кушак вокруг носа и рта, таким образом хоть чуть-чуть облегчив дыхание, хотя мои легкие продолжали гореть, к тому же я ничего не мог поделать с жалящей болью в глазах и слезами.

Юрген последовал моему примеру, обернув голову полотенцем, которое выудил откуда-то из своей впечатляющей коллекции подсумков, но должен признаться, скорее к моему удивлению, потому что этот предмет в обычное время уж совсем как-то не вязался с его личностью.

— Сейчас выберемся, сэр, — уверил он меня, накинувшись на ручку с вновь проявившейся уверенностью,

Несмотря на оптимизм моего помощника, мы достаточно долго возились с аппарелью, чтобы расширить щель, через которую можно было проскользнуть, что я тотчас же проделал, совершенно потеряв терпение сидеть в удушающей гробнице столь долго[981]. Мои глазам предстала картина полного опустошения: Трон знает, я видел много забытых Императором адских дыр, но эта была самой худшей. Пустыня из песка цвета ржавчины[982] колыхалась по всех направлениях, не прерываемая ничем, кроме светящихся облаков песчаной бури. Я с облегчением заметил, что ни одно из них не движется в нашем направлении. Далеко на горизонте виднелась возвышающаяся гора улья, единственное место, откуда можно было дождаться помощи, хотя я оценивал наши шансы дотопать туда самостоятельно, как не существующие. Идти туда как минимум около сотни километров, через земли столь смертоносные, что даже Корпус Смерти смотрел на них с уважением.

Я протянул руку, помогая Юргену подняться, и он передал мне свой лазган и мелту, позволив себе самостоятельно выбираться из покореженной "Аквилы" относительно свободным. Однако вместо этого, он снова испарился, бросив "Секундочку, сэр", и начал энергично рыться в ящиках с оборудованием. Оставив его мародерствовать, я снова взглянул на горизонт, поскольку мне тут же очень ярко вспомнился орк, атаковавший меня в такой же момент отвлеченности после стремительного прибытия на Перлию, и больше не желая быть пойманным врасплох на сей раз.

Может быть это только мое воображение, но я был уверен, что заметил вдалеке движение. Я моргнул своими многострадальными глазами, и прикрыл их рукой. Густое облако пыли все еще застилало большую часть ландшафта, отмечая место упокоения корабля тиранид, я с подозрением туда уставился, но не видел ничего не дружелюбного, кроме носимого ветром песка, и все же я не мог отделаться от мысли, что за завесой пыли кто-то прячется.

— Кое-что нашел, — сказал Юрген, выкарабкиваясь позади меня, — может пригодиться.

— Может, — согласился я, мельком оглядывая набор оборудования для выживания. Стянутую палатку сложно было нести, но она будет необходима, если мы решим покинуть место крушения; попытка поспать на открытом воздухе будет совершенно суицидальной. Кучка батончиков рациона, хватит нам на пару дней, может дольше, если будет беречь, и примерно пять литров воды. При виде прохладной, чистой жидкости, я моментально ощутил ужасающую жажду, но знал, что лучше терпеть; нам нужна каждая капля, и моей ободранной песком глотке придется ждать до тех пор, пока я смогу терпеть. В других предметах я не видел непосредственной необходимости, кроме как в аптечке первой помощи, что напомнило мне…

— Полагаю нам нужно проверить пилота.

Юрген кивнул, явно думаю тоже, что и я: если бы он был в состоянии присоединиться к нам, он бы уже стоял рядом. Он явно не починил вокс, так как комм-бусина осталась безмолвной, несмотря на то, что я пощелкал по всем частотам.

Уже приготовившись карабкаться вниз с корпуса Аквилы, я замешкался. Я все еще был не уверен, что вообразил себе движение, и мне не нужно было покалывание в ладонях, чтобы так или иначе убедиться в этом. Я попросил Юргена дать ампливизор, что он таскал с собой, и поднес его к глазам.

Конечно же первое куда я посмотрел — на место крушения, но если там были выжившие, то их скрывало облако пыли и мусора, поднятое ударом о поверхность планеты. Через несколько минут напряженного исследования, я все еще не увидел никакого движения, кроме завихрений пыли. Мне уже почти что легче задышалось, несмотря на горький многолетний опыт, и почти в буквальном смысле не пригодный для дыхания воздух, когда я решил осмотреть горизонт, чтобы удостовериться наверняка.

— Фрак его, — с чувством молвил я. Там что-то определенно двигалось, между нами и очертаниями крепостного вала улья — не так близко, чтобы можно было разглядеть, но их определенно было много, чтобы поднять пылевое облако, кем бы они ни были. И направлялись они к нам. И посмотрел влево и вправо и на сей раз гораздо ближе заметил характерные шестирукие силуэты маленького выводка генокрадов, затем, примерно в километре за ними огромные очертания ликтора, он мерцал точно я на него смотрел через плохо настроенный пикт-кастер, его хамелеоновая кожа пыталась мимикрировать под постоянно развевающиеся облака пыли.

— Нам нужно выдвигаться.

— Сразу за вами, — подтвердил Юрген столь буднично, словно я только что спросил у него свежую кружку танна. Закинув за спину громадную мелту, и держа наготове лазган, он соскользнул вниз с наклоненного корпуса искореженной "Аквилы", забрав котомку с нашими припасами с собой. Секунду спустя я последовал за ним, и в последний раз опасливо глянул на двигающиеся вдалеке точки.

Глава семнадцатая

Мои ботинки погрузились глубоко в песок, который практически сразу же забился мне в носки, из-за острых гранул тут же мерзко зачесались ступни. За несколько часов я сотру их до мяса, и буду тащиться по дюнам на вздувшихся ногах. Хотя сейчас думать об этом не было смысла, судя по тому, что происходит, стоптанные ноги окажутся наименьшей моей проблемой. Так что я выкинул мысли и заскользил через песок к опушенному носу потрепанного маленького суденышка, идя по борозде, протоптанной Юргеном.

Император знает, я не технопровидец, но даже я понимал, что без кое-каких серьезных благословений он никогда больше не взлетит. Создатели никогда не предполагали, что крылья могут быть так загнуты, посадочные опоры капитально повреждены, во время удара отлетело несколько инспекционных панелей и теперь виднелась какая-то внутренняя машинерия. Нос глубоко зарылся в песок, который почти наполовину засыпал бронированное стекло кабины. Через стекло, потрескавшееся и побитое силой удара, но не разбитое полностью, ничего не было видно. Моя пессимистичная оценка шансов на выживание пилота упала еще сильнее, если таковое вообще было возможно.

Затем эхо по дюнам разнесло характерный треск лазгана, и я бросился бежать, доставая оружие и больно ударившись голенью о срезанный остов автопушки. Когда я наконец-то увидел во что стреляет Юрген, я рефлекторно задержал дыхание, хотя с учетом качества воздуха, это было совсем неплохо.

Троица рыскающих хормагантов разорвала на куски кабину и начала пожирать тело пилота. Теперь уже нельзя было точно определить, когда и как он умер, но я ощутил надежду, что во время крушения. Один из гаунтов, подергиваясь, лежал на песке, часть его головы снесло лазерным разрядом, но два других уже пришли в движение, и со смертоносным намерением скакали в сторону Юргена.

— Давай левого! — заорал я, выпуская пару разрядов из лазпистолета в правого. Юрген услышал, и быстрой очередь разорвал левому грудную клетку, чудовищная тварь запнулась и упала, не способная достать до помощника своими когтями-косами. Мне повезло меньше, поспешные выстрелы в выбранную цель прошли мимо головы. До того как я успел прицелиться, тварь уже прыгнула, злобно взмахнув когтями, чтобы разорвать надвое.

Я предугадал движение, зная, что у таких существ крайне ограниченный набор реакций, и махнул цепным мечом, чтобы блокировать. Визжащие зубцы глубоко вгрызлись, отсекая кончик бритвенно-острого когтя, длинной с мою руку. Дальше я крутанулся, вращая кругом жужжащее лезвие, отражая ожидаемый удар другого когтя. Гаунты всегда атакуют в одной и той же манере, точно ножницы, желая поймать жертву меж двух острых кромок их главного оружия. К несчастью для этого, он теперь потерял равновесие, и я спокойно увернулся, отрезая вторичную руку, которая уже тянулась ко мне своим маленьким когтем, похожим на крюк. Неустрашимая тварь открыла пасть, в которой на мой взгляд было слишком много зубов, но я тоже предвидел это и снова нажал на спусковой крючок, засаживая лазерный заряд в его глотку и в то, что заменяло ему мозги.

Слишком глупая, чтобы осознать свою смерть, мерзкая тварь снова ринулся в атаку, но затем тяжело рухнуло на песок, когда до нее наконец-то дошло, что она умерла.

— Извините, сэр, — примирительно пожав плечами произнес Юрген, — они застали меня врасплох.

Он осторожно тыкнул дулом лазгана в одну из лежащих тварей, и та, слабо дернувшись, выблевала прогорклую кучку желчи и куски изжеванного пилота. Игнорируя гадость на своих ботинках, мой помощник загнал еще один разряд ей в голову, дабы та уж наверняка никогда снова не поднялась, хотя, по моему мнению, он ускорил смерть твари на одну-две секунды.

— Я тоже, — ответил я, сознавая иронию. Все это время, пока я осматривал горизонт, мерзкие животные были прямо у нас под носом, — меня беспокоит, сколько их тут еще.

С трутня, за которым мы летели, вывалились десятки спор, да и остальные, оставшиеся на орбите, они все направлялись в одну и ту же зону[983]. Значит по пустыне шастают как минимум сотни этих ужасных созданий, если не тысячи[984], и вряд ли это сделает легче нашу прогулку по смертоносным пустошам в поисках помощи.

Я со страхом огляделся, осознавая насколько плохо мы увязли в шелестящих песках. Слабый шелест, так как их постоянно носило ветром, замаскирует любой звук любого приближения, а дальше следующей дюны ничего видно не было. Все что нам оставалось, смотреть в оба каждый раз, когда взбираемся наверх, и надеяться, что нас аналогичным образом сложно обнаружить, да и молиться Императору, что ни одна из землероек роя не закопалась под ногами.

— Лучше идти дальше, — наконец-то произнес я, ощущая, что если мы задержимся еще чуть дольше, то мои нервы сдадут окончательно. Оставаться на месте не вариант, так как разум улья уже знает о потере своих мясных марионеток, и наверняка отправил других для расследования[985]. Собрать комплект для выживания, брошенный в ходе сражения, означало убрать оружие, и на секунду я растревожился, но с этим ничего нельзя было поделать. Наши шансы и так были призрачными без еды, воды и укрытия. С неохотой я вложил в ножны цепной меч, убрал в кобуру лазпистолет, и взвалил на плечи палатку. Она были в точности такой громоздкой, как я ожидал, но с мелтой за спиной, Юргену было бы еще неудобнее.

Каждый шаг по дюнам были изнурительным, как я и предполагал. Вскоре мы обнаружили, что карабкаться по ним вверх не стоит усилий, каждый наш шаг в скользком месиве почти моментально сносил нас к точке старта и поднимал облако дряни, что еще сильнее затрудняло дыхание. Так что несмотря на мои плохие предчувствия по поводу засады, мы остались на в ложбине меж песчаных барханов, пытаясь изо всех сил двигаться в сторону улья, хотя случайное расположение дюн заставляло нам двигаться параллельно улью почти столько же времени, как в его сторону. Мои первоначальные оценки насчет продолжительности путешествия тоскливо менялись в сторону увеличения буквально с каждым шагом, пока вскоре не достигли максимального времени, которое мы могли выжить в пустошах. Так что ради самого себя, я отбросил эти мысли.

Через секунды мы совершенно потеряли из виду "Аквилу", и, по моему мнению, это было не совсем благословением; хотя мы теперь были скрыты от других тиранид, которых манила падаль, что мы оставили позади, с другой стороны она была полезным указателем в песчаных пустошах. Мое чувство направления, столь надежное в закрытых пространствах, в этой проклятой глуши почти не работало, и вскоре я совершенно потерялся. Даже солнце ничем нам не помогало, его заслоняли огромные облака пыли, поднятые крушением биокорабля. Все вокруг нас было покрыто одинаковым пыльным сумраком, не отбрасывающим тени, который только густел, пока день подходил к концу.

После того как мой хронограф уверил меня, что прошло не больше пары часов бесплодного путешествия, хотя я ощущал, словно прошел день и ночь, я призвал остановиться и побаловать себя водой. Высохшие ткани рта, казалось, мгновенно впитали влагу, точно губка, но все-таки что-то пролилось в глотку, чтобы прочистить осевшую там пыль, и я сделал второй глоток, после чего передал бутылку Юргену. Он, как и я, пил так же умеренно, и снова запечатал ее, этот урок мы выучили за время путешествия по пустынным районам Перлии, его не нужно было вспоминать или же повторять.

— Нам нужно понять, где мы, — сказал я, без энтузиазма глядя на ближайшую дюну. Мы не могли вечно скитаться вслепую, а короткий перерыв и глоток свежей воды приподнял мое настроение, насколько это было возможным в данных обстоятельствах. Снова взяв ампливизор, я начал продираться по песчаной куче наверх. Должен признаться, что совершенно не смущен тем фактом, что мне пришлось использовать свои руки так же часто, как ноги, еще один урок, добытый трудным путем на Перлии, и возможно очень мудрая предосторожность, так как у меня не было желания возвещать о своем присутствии, выпрыгнув на гребень.

С вершины ландшафт как никогда выглядел мрачно, и я пробежался амливизором по нему, ни найдя ничего вдохновляющего. Далекая линия улья, точно грозовые облака на горизонте, казалось, ни на шаг не приблизилась, что было совсем не удивительно, учитывая какое крошечное, разделяющее нас расстояние мы прошли, но он был чуть правее, чем я ожидал, и соответственно я решил чуть изменить курс. Пыльное облако, замеченное ранее, теперь было намного ближе, и через ампливизор я мог разглядеть отдельные точки организмов, хотя пыльная дымка все еще скрывала любые детали. Еще одна веская причина, чтобы отойти в сторону, некоторые организмы выглядели необычно большими, и по моим подсчетам их был примерно десяток.

Я продолжал осматривать лежащую передо мной местность, нашел пару групп гаунтов, бродящих неподалеку, и, гораздо дальше, что-то похожее на лепрозную громаду споры, что принесла их. Но нигде не было видно выводка генокрадов или ликтора, которых я видел раньше, что совершенно меня устраивало. Затем, намного ближе к нам, я заметил всполох отраженного света, столь яркий, что он мог исходить только от металлической поверхности.

Я воспрянул духом. Здесь, среди пустоши, единственным объяснением могло быть только присутствие человека. Возможно какая-то машина, или алтарь Адептус Механикус, возведенный следить за чем-то, и благодаря которому мы можем привлечь к себе внимание и нас могут спасти.

— Юрген! — я скользил вниз по дюне на потоке скатывающихся песчинок, которые чуть было не похоронили меня, когда круто воткнулся в дно, — там что-то металлическое!

Я вскарабкался на ноги, создав тем самым миниатюрную песчаную бурю.

— Не могу сказать, что это, но значит там есть люди. Мы сможем уехать обратно или позвать на помощь.

— Если только их уже не сожрали ниды, — добавил помощник, и, осознав мрачную реальность нашего затруднительного положения, я кивнул.

— Мы пойдем со всей осторожностью.

Я тщательно запомнил где видел объект, чем бы он ни был, и был уверен, что без труда найду его, несмотря на открытую местность. С этого места нам предстояло спуститься всего по двум дюнам, и наш объект можно будет рассмотреть.

Перед тем как выдвинуться, я достал свой лазпистолет, доводы Юргена имели смысл, и любой человек здесь становится приманкой для тиранид, включая нас самих.

Мой помощник тоже подготовил лазган, и мы начали осторожно идти вдоль ложбины меж дюн, наблюдая за любым движением. Несмотря почти на захлестнувший меня импульс сорваться в бег, я сдерживал себя, слишком хорошо осознавая последствия хотя бы на секунду забыть о защите.

Ну конечно же за последним углом нас ожидал сюрприз, хотя в данных обстоятельствах я был согласен даже на нидов.

— Фрак, — с чувством выругался я, добавив еще парочку многословных ругательств.

— Это шаттл, — своим обычным констатирующим тоном произнес Юрген, — как он сюда попал?

— А он никуда и не девался, — сказал я, пиная наполовину засыпанный труп хормаганта, убитого первым. Как и остальные, в том числе далеко раскиданные останки нашего несчастного пилота, все было покрыто тонким налетом носимого ветром песка; через несколько часов все будет полностью засыпано. Исходя из таких темпов, возможно и "Аквила" полностью скроется под песками за день или два.

— Должно быть где-то в дюнах мы повернули не в ту сторону.

Я хотел сказать кое-что еще, но до того как выпал шанс, что-то нечеловечески быстрое и как минимум в два раза выше меня, выскочило из под песка всего лишь в паре метров от нас, и кинулось ко мне. Когти и выгнутые в другие стороны конечности тянулись в моем направлении, а помогающие питанию усики вокруг челюстей корчились, словно гнездо змей. Нас нашел ликтор.

Глава восемнадцатая

Я отреагировал инстинктивно, выпустил пару разрядов из лазпистолета, которые ударили ужасную тварь прямо в центр бронированной груди, оставив обожженные кратеры испаренного хитина, как видимое доказательство моей меткости, но толстая пластина, защищающая грудь, выдержала. Или же я не попал во что-нибудь жизненно важное. Юрген тоже открыл огонь, едва ли с большим успехом, но его очередь остановила наскок существа настолько, что я успел достать цепной меч. Я не ожидал долго выстоять в одиночку против чего-то столь чудовищно быстрого и ловкого, к тому же имеющего огромное преимущество в радиусе поражения, но было понятно, что лазерным пистолетом я его точно не уложу.

В этот момент я обнаружил, что палатка, висящая за плечом на этой стороне, мешает мне достать оружие ближнего боя. Даже не думая, я сорвал ее и швырнул в ликтора, этот импульс несомненно спас мне жизнь. Поскольку в этот же момент, откуда-то из центра груди, утыканной лазерными разрядами, вылетел залп угрожающе зазубренных колючек и просвистел по воздуху. Чисто по счастливой случайности моя возня с упакованной палаткой раскрыла ее и воздухе возник тонкий купол из водостойкой ткани, поймав в ловушку все крюки из плоти. Палатку разорвало на лоскуты, когда прикрепленные к крюкам тонкие нити сухожилий попытали втянуть их обратно к корчащимся усикам для питания ликтора.

— Мелта! — заорал я, зная, что это единственное оружие, способное наверняка уложить чудовищное создание.

— Сейчас, сэр, — ответил Юрген, оставляя свои попытки найти слабое место выстрелами лазгана, в угоду тяжелого оружия, неудобно закинутого за спину. Даже для такого исключительного снайпера как он, шансы завалить ликтора лазгеном были минимальны. Нам понадобилось бы целое отделение и их сконцентрированный огонь, чтобы лазерным оружием убить существо таких размеров. Все, что я мог сделать, так это выиграть для него пару секунд, которые ему нужны на выстрел, и одновременно с этим попытаться не позволить разорвать себя на куски.

Это намного проще было сказать, нежели сделать. Я воспользовался замешательством ликтора, чтобы подобраться поближе за лохмотьями палатка, он испытывал какие-то затруднения со своими впивающимися крючьями: что весьма играло мне на руку, потому что пока он их не втянет, то не сможет снова выстрелить, и пока ткань из запоминающего положение полимера все еще хлопала у него перед мордой, он мало что видел. Все это нужно было использовать.

Я отпрыгнул в сторону, как раз вовремя, чтобы избежать удара внешнего лезвия одно из злобно зазубренного когтя-косы, если бы не это, он бы сцапал и подтащил меня к верхним рукам, то разрезал бы на половинки. Но смертоносная конечность, не причинив вреда, пронеслась у меня за спиной столь близко, что моя шинель всколыхнулась, поднимая облако пыли. Я тыкнул визжащим клинком, ныряя вперед, чтобы ударить в основание средней руки, и только затем осознал, что она летит мне навстречу, чтобы сцапать. Поменяв направление в самый последний момент, я едва увернулся от хватки когтей, способных проткнуть керамит, и хотя это стоило мне шанса погрузить клинок в одно из немногих уязвимых мест возвышающегося существа, мое спешное движение оставило ему вместо трех пальцев, одинокие торчащие обрубки.

Удивленный и раненный ликтор взревел, обдав меня таким ароматом изо рат, по сравнению с которым дыхание Юргена казалось слаще весеннего ветерка, и снова кинулся в атаку. Но на сей раз у меня сложилось впечатление, что тот стал осторожен. Тираниды выводят своих существ-разведчиков ради незаметности, ради атак из засад, когда те уверенны в успехе, и когда быстрое убийство проваливается, это дезориентирует их. Этот должно быть думал[986], что напрасно атаковал меня, и я намеревался усилить это впечатление. Если я смогу вселить в существо достаточно страха, может включиться его инстинкт сбежать и спрятаться, ну и желательно до того, как он нанесет мне смертельную рану.

Так что несмотря на собственные инстинкты бежать и прятаться, я сделал то, что никто никогда не ждет от добычи — кинулся вперед, визжа точно ополоумевший орк, крутя цепным мечом восьмерку по горизонтали, движение, которое старый Миамото де Бержерак[987], называл "порхающим лепестком" (хотя в моем случае, он чаще всего говорил, что мое больше походит на "летящий кирпич"[988]). В худшем случае мелькающий клинок создаст барьер между мной и ликтором, тот не посмеет атаковать, из-за риска потери новых конечностей, а в лучшем случае он позволит мне нанести какие-нибудь серьезные раны. Я не ждал, что убью тварь, но определенно намеревался создать у него впечатление, что конкретно вот этот ходячий обед в виде меня не стоит тех усилий, чтобы схарчить его.

Мне показалось, что я преуспел сильнее самых смелых ожиданий. Когда я кинулся вперед, чудовищная тварь на самом деле дернулась, отступила назад, когда я рубанул ее по животу, усики вокруг рта забились, когда она подняла голову, затем, к моему ужасу, начала опускать. Я перехитрил сам себя, не раз меня за это упрекали мои старые учителя схолы, и вот теперь я должен был расплачиваться за последствия. Если я подниму меч, чтобы защитить голову от надвигающихся усиков, ликтор распотрошит меня когтями. Так как деваться было некуда, я рухнул на землю, выигрывая себе пару секунд…

Затем картинка исчезла в безумно яркой вспышке света, и завоняло обугленной плотью. Юрген пальнул из мелты в самый нужный момент. Я поднял взгляд и увидел, как чудовищная тварь падает на песок, в ее брюхе зияла дыра, в которую с легкостью мой войти мой кулак.

— Берегитесь, сэр! — предупредил помощник, и я кувыркнулся в сторону, когда пораженный, пинающийся монстр рухнул именно в то место, где секунду назад лежал я. Его предсмертная агония подняла облако пыли, которое странным образом напомнило медленно оседающий саван вокруг останков биокорабля, что породил его[989]. Я вскочил на ноги, обойдя труп как можно дальше и подошел к Юргену.

— Спасибо Юрген, — произнес я, — безупречно вовремя, как всегда.

— Похоже тенту конец, — сказал он, с ненавистью глядя на уже затихшую тварь.

— В самом деле, — согласился я, позволив себе всецело осознать, как глубоко в заднице мы оказались. Без хоть какого-нибудь укрытия, даже не стоило надеяться пережить хоть одну ночь в токсичных пустошах. Что нам оставляло только один выход, тем более сумрак уже определенно переходил в ночь.

— Мы окопаемся в "Аквиле" на ночь, а с утра отправимся заново.

— Как скажете, сэр, — согласился Юрген, словно наши шансы добраться до безопасности улья были не хуже, чем когда мы первый раз ушли от шаттла.

— Ну хоть что-то прочное между нами и нидами, если они появятся.

— Так и есть, — согласился я, — будем нести двухчасовые вахты, по очереди сменять друг друга.

Конечно же мы оба выдохлись, и нам нужно было гораздо больше времени для сна, но в данный момент времени я не очень-то рассчитывал, что смогу продержаться больше пары часов, ну а ежели мы одновременно заснем, то ни один из нас не проснется. Никогда.

— Я встану первым, — вызвался добровольцем Юрген, когда мы вскарабкались по склону, с которого съезжали пару часов назад. Но на сей раз под рукой был скрученный и искореженный металл корпуса, куда можно было поставить ногу или ухватиться рукой, так что это был не сложный подъем по сравнению с дюнами, но все равно усилия заставили нас задыхаться от зловонного воздуха. Когда ночь опустилась на остывающую землю, ветер усилился, и шипящий, скользящий звук разлетающегося песка стал громче, гораздо громче, чем я ожидал, учитывая мой опыт ночевок в пустынях Перлии. И прямо как по заказу ладони начали зудеть.

И на то была хорошая причина. С возвышения в виде полузакопанной "Аквилы", пустыня, казалась, с четкой и злобной целью двигается к нам. Около десятка хормагантов перевалила через хребет соседней дюны, желая присоединиться к уже блуждающим вокруг трупа ликтора. Я запоздало вспомнил кое-что об этих камуфлированных убийцах. Они вели рой к свежей добыче.

— Он оставил след, — сказал я, надеясь, что Юрген сочтет хрипоту в голосе за обезвоживание, — нам сейчас же нужно убираться отсюда.

Но одного взгляда на окружение было достаточно, чтобы осознать всю тщетность надежды. Нас уже окружили, крошечный остров жизни в море тиранид, и я знал, что закончится все может только одним.

Поначалу ужасная орда, казалось, не замечала нас, все были полностью поглощены безумным пиршеством, стремительно уничтожая все следы погибшего ликтора, не говоря уже о троице гаунтов, убитых нами ранее, перед бесполезной прогулкой по кругу. Они возможно сожрали последние смертные останки нашего пилота, хотя я пытался не смотреть в ту сторону.

— Ну, зато они в нас не стреляют, — пробормотал Юрген, притаившись на краю заклинившей грузовой рампы, которую уже занесло тонким слоем песка, но еще недостаточно, чтобы смягчить металлический край. Он опустил мелту на удобную подпорку, уравновесив громадное оружие, и рядом аккуратно пристроил лазган. Продолжая методично работать, он заменил частично опустевшие энергоячейки на новые, оставив старые про запас, так как нам определенно понадобится каждый выстрел и как можно дольше, после чего открыл клапан подсумка, в котором хранил гранаты.

— К счастью я снова запасся вот этими.

— Сколько? — спросил я, стараясь говорить, как можно тише. Я не знал, как обстоят дела со слухом у гаунтов, и совершенно не горел желанием выяснять на практике[990].

— Три фраг, две крак, — так же тихо ответил Юрген, заталкивая две бронебойные на дно подсумка, укладывая остальные, чтобы сразу же можно было ими воспользоваться. Не смею обвинять его в том, что он убрал крак гранаты, мы уже много раз были рады их бесперебойности, но сейчас я бы с радостью обменял их на парочку противопехотных. Если уж на то пошло, я так же желал получит нетронутую "Аквилу" и вернуть пилота из мертвых, дабы он увез нас отсюда. Но так как ничего подобного не произойдет, мы должны как можно лучше использовать имеющиеся на руках гранаты.

— Будем надеяться, что этого хватит, — сказал я, зная, что это не правда, после чего последовал примеру помощника — загнал свежую энергоячейку в рукоять лазпистолета, убрав использованную в надлежащий кармашек в слабой надежде, что у меня еще будет шанс перезарядить. Не желая неожиданно остаться без заряда, я убедился, что положил ее отдельно от полностью заряженных магазинов. Я вложил цепной меч в ножны, чтобы залезать в "Аквилу", и теперь осторожно вытащил его, пытаясь не ударить им по металлу, дабы не привлечь внимания. После некоторых размышлений я запустил зубцы на самую малую скорость, частично из-за того, что звук был не слишком громкий, и частично чтобы сохранить заряд, мне не хотелось перезаряжать его, и скорее всего времени не будет[991].

Несмотря на мой очевидный страх, шум ветра скрывал любые издаваемые нами звуки. Продолжало свежеть, температура опустилась до такого уровня, что я уже был рад, что не бросил шинель во время дневной жары (это было бы глупо с учетом постоянного потока обдирающего песка), да и Юрген выглядел намного лучше. Он не был совсем счастлив, как если бы песок стянуло коркой льда, он говорил об этом на складе, где покоились в анабиозе чудовищные существа, что вид своего собственного дыхания сильно улучшает его настроение. К несчастью для нас, направление ветра немного поменялось, так что через четверть часа (за это время сумерки столь сгустились, что уже невозможно было разглядеть гаунтов, как и что-либо другое из хаотичной массы), он дул уже от нас в их сторону.

В надвигающейся тьме я смутно различил, как одна из тварей вытянула голову, нюхая воздух, затем еще одна и еще одна, все теперь смотрели в нашем направлении, так как уловили наш запах. Когда первые разглядели нас, то поскакали в нашем направлении, и вскоре уже вся свор чудовищных, деформированных существ неслась к нам.

— Подожди, пока не появится хорошая цель, — порекомендовал я, слишком хорошо осознавая, что каждый выстрел будет на счету, если мы хотели заиметь хоть малейший шанс сдержать эту бронированную хитином смерть подальше от нас.

— Вот эта подходит, — сказал Юрген и нажал на спусковой крючок мелты, посылая сверхперегретый воздух в центр роя. Он проделал дыру в наступающей массе, изжарив несколько созданий, и искалечив остальных, которые тут же выпали из гонки. Юрген сделал еще три не прицельных выстрела, но каждого павшего перепрыгивала новая кучка тварей, что неслись по дюнам к нашему хрупкому убежищу. Главное преимущество мелты заключалось в том, что рядом с конусом уничтожения так же обжигалась кучка нидов, вместо того, чтобы испарить их, спазмирующие трупы загорались. Теперь вся картина была освещена пожарищем, что давало нам сомнительное преимущество видеть тех, кто собирается убить нас.

Я пару раз шарахнул из лазпистолета, и скорее всего в кого-то попал, настолько плотный рой несся на нас, но гаунты продолжали бежать, совершенно не обращая внимания на любые повреждения. Уловив периферийным зрением движение, я повернулся, и увидел, что вторая группа обошла нас с фланга, и теперь в дымке разлетающегося песка они запрыгивали на склон, вязкий песок их едва замедлял. Запихнув пистолет в кобуру, я забрал гранату из ничтожно малой кучки вооружения Юргена, и метнул ее в центр своры. Она громко шарахнула, шрапнель посекла хитиновых гостей, сразив многих, но остальные все еще бежали, и я был вынужден бросить еще две, прежде чем атака захлебнулась. Тем временем Юрген почти безостановочно палил из мелты, актинические вспышки последовательных разрядов добавляли света к всполохам гранат.

Мне больше ничего не оставалось кроме как снова достать лазпистолет, и махнуть цепным мечом, чтобы отогнать обошедших с фланга, которые упорно пытались заскочить на дюну, несмотря на огромное количество распотрошенных на части товарищей. Клинок столкнулся с когтем, как я и ожидал, и был вынужден рассечь тварь потоком ударов.

— Вот и все, — сказал Юрген, отбрасывая мелту и хватаясь за лазган, — я пуст.

Не было смысла даже думать о перезарядке, пока он будет рыться в поисках свежей энергоячейки в кучке подсумков, выжившие захлестнут нас. Даже до того как он закончил говорить, по дюнам уже неслось эхо треска его лазгана, он снимал тварей короткими, экономными очередями, намереваясь как можно сохранить как можно больше боеприпасов. Что будет, когда и лазган опустеет, я даже не смел думать.

Поглощенный сражением за свою жизнь, у меня не было возможности сделать паузу и оценить опустошение, которое он устроил в первой волне роя, но несомненно он выиграл для нас несколько драгоценных секунд. Ощутив, что пара слов признательности не помешает, особенно если возможно я больше вообще ничего не смогу сказать, я подбодрил его:

— Хорошая стрельба.

Придумать что-то изысканнее времени не оставалось, кроме того к этому времени мы сражались вместе уже около семидесяти лет, и я не хотел, чтобы последняя эмоция в его жизни была смущением.

— Благодарю, сэр, — ответил он столь же флегматично как всегда, и продолжая все это время поливать тиранид. Затем лазган замолчал, и он одним плавным движением отсоединил энергоячейку, его рука уже копалась в подсумке, где имелись свежие.

Он не успеет, это был понятно, бегущий впереди гаунт уже прыгнул атакуя, а мой цепной меч застрял в животе одного из атакующих с фланга. Я отчаянно выдернул клинок из падающего трупа и развернулся, ожидая увидеть, что макушку "Аквилы" украшают внутренности моего помощника, а его убийца уже смотрит на меня, но вместо этого по дюнам пронеслось эхо урагана лазерной стрельбы, и прыгнувший гаунт упал, рассеченный почти надвое лазерными разрядами. Огромное, многорукое существо взобралось на гребень ближайшей дюны и на секунду я задумался, что еще за новый ужас собирается атаковать нас, затем внезапно до меня дошло. Это были лошади, как и всадники, защищенные от адской окружающей среды респираторами, а вместо шинелей на них была надета толстый бард.

— Это Корпус Смерти! — восторженно воскликнул я, когда колонна всадников начала спускаться по дюне к взбудораженной массе выживших гаунтов; на мой взгляд совершенно рискованное предприятие, но лошади вроде бы знали, что делают, и отлично держались на предательской скользящей поверхности, позволяя всадникам спокойно заниматься важным делом — консервировать нидов.

— Верно, — согласился Юрген, словно я показал на знакомого в набитой столовой. Не все наши спасители были вооружены лазганами[992], это стало очевидным, когда полетели гранаты и вспышки прометиума из огнеметов окутали бегающих хормагаунтов, иссушающий лазерный огонь не прекращался.

После этого битва превратилась в резню, Корпус Смерти достаточно быстро загнал оставшихся тиранид, демонстрируя полное пренебрежение к собственному выживанию, столь характерное для гвардейцев этого полка. Действительно они ни раз подбирались к гаунтам столь близко, что многие нашли смерть под копытами скакунов, после того как их ранили огнем оружия ближнего боя, и один раз даже ударов в грудь взрывного наконечника копья[993]. Ощутив, что выгоднее показать волю, когда кто-то другой делает за нас грязную работу, я пару раз выстрелил из лазпистолета, хотя по правде говоря, сомневаюсь, что сильно помог в избиении рыскающего ужаса. Как только Юрген поменял энергоячейку в мелте, его вклад стал намного ощутимее.

В конечном итоге победа осталась уже за нами, все ниды в поле зрения были мертвы или умирали, сержант во главе отряда пришпорил коня и поднялся по дюне к рухнувшей "Аквиле". Из под круглых линз маски для дыхания на меня смотрели налитые кровью глаза, толстая воздушная трубка уходила за плечо в фильтрующий ранец, его голова находилась почти на одном уровне с моей, так как я все еще стоял на смятом фюзеляже.

— Комиссар Каин? — спросил он, его безэмоциональный голос выдавал человека, который знает, что задает чертовски тупой вопрос, но в любом случае решивший соблюсти все формальности.

— Ага, — согласился я, не придумав ничего другого, чтобы это не звучало столь же глупо. Я склонил голову в сторону Юргена:

— А это мой помощник. Стрелок Юрген[994]. С нами был еще пилот, но ниды сожрали его. К сожалению, не знаю его имени.

— Конный инструктор Тир.

Сержант Корпуса Смерти небрежно кивнул, явно не из тех, кто много болтает.

— Пару дней назад мы потеряли нашего оператора вокса, иначе бы мы вас предупредили о своем приближении.

— Я рад, что вы прибыли именно сейчас, — достаточно правдиво ответил я.

Глаза из-за линз изучали меня несколько секунд, после чего моргнули, когда сержант впервые заметил мое истрепанное облачение.

— Хорошо, что у вас хватило здравого смысла остаться на месте и ждать, — произнес он.

Глава девятнадцатая

Мы дождались восхода, так как не было смысла в излишнем риске наткнуться на нидов в темноте. Насколько мы могли судить[995], в рое авангарда не было синаптического существа, и, следовательно, рыскающие по пустыне остатки выводка ничего не знали о судьбе своих товарищей. Все еще оставалась вероятностью, что кто-то наткнется на феромоновый след, оставленный убитым ликтором, но бойцы Тира организовали стражу, так что о приближении тварей нас бы предупредили, а огневой мощи нам хватило бы, чтобы справиться почти с любой большой группой. Не буду заявлять, что спал спокойно той ночью, но определенно много лучше, чем ожидал, несмотря на то, что делил палатку с Юргеном, чей храп вызывал постоянное падение песка с окружающих дюн[996]. Отфильтрованный воздух внутри так же значительно повысил мой дух. Даже с учетом запаха моего помощника, он был много лучше, чем та муть, которой я был вынужден дышать снаружи, и впервые с момента нашей жесткой посадки тупая боль в груди отступила.

Соответственно сжевав на завтрак несколько батончиков рациона и утолив прохладной водой жажду, я с некоторой неохотой снова повязал истерзанный красный кушак вокруг головы, и выбрался наружу к зараженному воздуху.

— Лучше оденьте это, — поприветствовал меня Тир, протягивая мне дыхательную маску, которыми были экипированы его бойцы. Я сразу же взял ее, хотя знал, что ее сняли с одного из погибших в сражении прошлой ночью[997], затянул ремни на голове и с благодарностью вдохнул. Фильтрованный воздух пах резиной и застарелым потом, но это малая цена за то, чтобы безболезненно дышать. Так что я водрузил то, что осталось от моего кушака, на причитающееся ему место на моей талии.

— Спасибо, — для меня мой собственный голос звучал приглушенно, я попытался поудобнее устроить фильтр за плечами. Понаблюдав несколько секунд как я безрезультатно корчусь, ни сказав ни слова, Тир подошел ко мне и поправил его.

— Весьма благодарен.

Инструктор пожал плечами.

— Нам приказали доставить вас туда целым и невредимым, — сказал он, уже отворачиваясь.

— И куда же это "туда"? — спросил я, подровнявшись с ним и повернув голову под странным углом, чтобы он оставался в центре ограниченного линзами поля зрения. Для такого параноика как я, мне было очень тревожно лишиться полного обзора.

— Туда, куда вы с самого начала и направлялись, — ответил мне Тир, словно это было очевидным, — в святилище Механикус.

Новость вызвала во мне смешанные чувства. Теперь, когда первый натиск на орбите был отбит флотом[998], быстрое возвращение на флагман, как можно дальше от пятнающих поверхность планеты тиранид, выглядело особенно привлекательной. С другой же стороны, Шолер и Килдхар ждали меня, все еще были вопросы по поводу их работы со зверинцем. Возможно лучшим вариантом будет для меня спросить у них, что они там накопали по-быстрому, пока Юрген будет искать и реквизировать любое судно, способное доставить нас на орбиту, из того, что осталось на площадке. Я могу достаточно правдоподобно заявить, что мне нужно со срочным докладом к лорду-генералу, да и состояние моей униформы говорило само за себя. Я видел гораздо более приятно выглядящих культистов Нургла, чем то, что отражалось в зеркале.

— И как скоро мы доберемся туда? — спросил я, практически капая слюной от перспективы заполучить горячую еду и кружку рекафа, ожидающую меня в святилище. В данный момент даже виридийская солянка казалась вполне пригодной.

Тир пожал плечами и потянулся к поводку на шее лошади, которая с терпеливой скукой в глазах смотрела куда-то вдаль. Это вселило в меня уверенность, что в ближайших окрестностях нет тиранид.

— Это зависит от многого, — ответил он, глянув на меня через линзы своей маски, — насколько быстро вы умеете скакать на лошади?

В общем и целом, мое отношение к ездовым животным можно было описать как лишь отдаленно радушное. Я никогда не испытывал живой антипатии к зверям, но всегда придерживался взгляда, что если бы Император желал, чтобы мы передвигались таким образом, то никогда не дал бы нам ББМ[999]. Случаи, когда мне приходилось полагаться на такой архаичный вид транспорта, были редки и остались в далеком прошлом, и некоторое время мне пришлось привыкать странному покачиванию лошади, странно напоминающему маленькую лодчонку на небольшой волне. Через час я ощутил очень неприятный дискомфорт в филейной части, но будь я проклят, ежели признаюсь в этом. Я не сомневался, что моя жесткая хватка за вожжи, постоянное ерзание, когда я пытался сохранить равновесие, принесло опытным наездникам вокруг меня немало поводов для смеха. К счастью маска на все лицо прятала их выражение лиц, так что мы все могли притвориться, что чинно едем, но разница между их расслабленной позой и моей говорила сама за себя.

Мое замешательство увеличилось, так как Юрген, казалось, ощущал себя в седле столь же спокойно как они, направляя свою лошадку небольшими толчками коленей, словно он ездил на них с детства. Он подъехал ко мне сбоку, совершенно застав меня врасплох, так как маска для дыхания не только ограничивала поле зрения, но и лишала меня обонятельного предупреждения о его появлении.

— Хорошо проводим время, — сказал он.

— Полагаю да, — ответил я. По правде говоря, монотонный ландшафт так притупил мои ощущения, что я даже не представлял, как далеко мы уехали, или сколько нам еще ехать. Мы оставили место крушения вскоре после восхода, следую по координатам из планшета-карты Тира, которые по моим надеждам вскоре должны были привести нас к громаде Регио Квинквагинта Уно, но пока что все, что я видел — бесконечный колыхающийся песок и возвышающиеся рокритовые бастионы улья вдалеке. Пыльный покров, поднятый над местом крушения биокорабля, рассеялся за ночь постоянными пустынными ветрами, и с такого расстояния я его больше не видел, и совершенно не горел желаниями сделать крюк и посмотреть что там с ним, ибо Трон знает что за твари поджидают нас там. Кроме того, чем быстрее мы доберемся до святилища Механикус, тем быстрее я пойму что происходит. Я уже ничего не слышал около двадцати пяти часов[1000], а день в зоне боевых действий — это очень большой срок. Тем более могло произойти все что угодно, и мало приятного, так что я пытался не думать насчет самых плохих сценариев.

— Ими управлять намного легче, чем теми ленивыми тварями, — заметил Юрген, и я кивнул. Свисать с седла, привязанного к их животам, несущихся со всей мочи паникующих зверей, карабкающихся, свисающих, прыгающих с одной ветви дерева высотой в километр, на другую, не были одними из моих самых приятных воспоминаний[1001].

— Определенно, — согласился я, не имея настроения для бесед, но с радостью хватаясь за возможность отвлечься от физического дискомфорта моей пульсирующей пятой точки. Однако до того как мы погрузились в счастливые воспоминания об ужасе, от которого сжимались внутренности, Тир поднял украшенное флажком копье, чтобы остановить колону.

— Там что-то есть, — сказал он, поднимая руку, чтобы прикрыть глаза, совершенно бесполезный жест, так как линзы дыхательной маски поляризовались, превращая их в маленькие, круглые зеркальца, в которых я видел отражение себя и остальной колоны.

— Ампливизор, сэр? — предложил Юрген, протянувшись ко мне под таким углом, который показался мне безрассудным. Стараясь не выглядеть полным "отморозком"[1002], и молясь Трону, чтобы я не свалился в процессе с лошадки, я взял его, чуть обустроился и поднес его к глазам, однако оказалось, что окуляры слишком далеко из-за линз маски, чтобы можно было сфокусировать изображение.

Тир недоверчиво оглянулся на меня, возможно хорошо, что я не видел выражение его лица.

— Магнокуляры встроены, — сказал он.

— Верно, — ответил я, впихивая ампливизор в удобный карман. Через несколько секунд возни я разобрался как управлять линзами маски, и дюны в отдалении внезапно приблизились.

— Лучше отдалить, когда насмотритесь, — посоветовал Тир, или же грохнитесь, когда будете слезать.

— Что там? — спросил я, пытаясь понять, на что я смотрю. Там определенно что-то было, наполовину засыпанное дрейфующим песком, а то, что я видел, было помятое и закругленное, словно чешуйка хитина тиранид. Хотя точно не живое, слишком тихое.

— Подбитая спора?

— Похоже на то, — согласился Тир, — оно у нас на пути, так что нам нужно разведать.

— Меня больше беспокоит ее содержимое, — сказал я, — мы уже видели ликтора, крадов, ну и гаунтов.

— Чтобы там ни было, мы убьем это, — ответил Тир, — если уже не убили.

Он снова махнул копьем.

— Выдвигаемся!

Несмотря на уверенность Тира, я смотрел во все глаза, пока наши животинки брели вперед, уделяя особое внимание упавшей мицетической спор вдалеке, как только мы выезжали на гребень и ее можно было рассмотреть. Я не сомневался, что ее мрачный груз давно уже разбежался в поисках добычи, возможно даже стал частью рой, который атаковал нас прошлой ночью, но это не останавливало меня выкручивать линзы на полное увеличение и осматривать окрестности в поисках движения. Что-то в темной и застывшей глыбе казалось мне зловещим, хотя я никак не мог понять что. Возможно просто пустыня вокруг нас заставляла меня чувствовать неприятно открытым, что концентрировало мое внимание только на видимые признаки появления врага.

— Есть движение? — спросил я, и Тир глянул в свой переносной ауспекс, после чего покачал головой.

— Нет, — ответил он мне. Это могло быть как хорошей новостью, так и нет: и в лучшие времена тиранид сложно было засечь, и я сомневался, что улучшения Килдхар добрались до личных полевых устройств. Насколько я знал, кучка техножрецов, что могли понять и скопировать улучшения, все еще изо всех сил трудились в сенсориумах боевых кораблей на орбите[1003]. Если еще один ликтор ждет в засаде под песком, у нас будет буквально секунда или две, прежде чем он атакует.

— Хорошо, — сказал я, благодарный той легкости, с которой мое дыхание скрывало беспокойство. К этому времени мы подошли уже достаточно близко, чтобы не пользоваться магнокулярами, хотя я все равно пользовался такой подмогой зрению. Спора была наполовину похоронена в земле, что было неизбежно, учитывая постоянно разносимый ветром песок, но это не делало ее менее противной. Если уж на то пошло, он просто усилил впечатление, что какой-то злобный рак поразил поверхность планеты.

— Она определенно раскрыта, — сказал Юрген, изучая спору так же тщательно, как и я, — но не везде.

— Возможно ее повредили во время полета, — сказал я, замечая говорящие сами за себя признаки коагулированной плоти и отвердевание внешней брони. По какой бы причине она не упала вниз[1004], ее равномерно поджарили, то есть вовсе не трение при входе в атмосферу сплавило аблятивные пластины хитиновой брони, предназначенные защитить мягкие ткани и чудовищных существ внутри.

— Нам лучше проверить, — сказал Тир, слегка меняя направление, чтобы привести нас прямо к ней. Конечно я мог отменить его приказ, сославшись на срочность моего поручения, но несмотря на нехорошие предчувствия, мне не хотелось этого делать. Нужно было поддерживать свою репутацию, как бы мало на самом деле я ее не заслуживал, и я не сомневался, что мое неумелое обращение с лошадью уже ни раз повеселило всадников Корпуса Смерти. Не помешает напомнить им, что я вроде как Герой Империума, несмотря на свою опаленную задницу, и любое нежелание драться вряд ли поможет в этом. Кроме того, твари внутри уже должны были сдохнуть.

— Лучше проверить, — повторил я, лаконичный стиль беседы инструктора оказался на удивление заразительным[1005], воспользовавшись тем, что все видели мое неуместное положение в седле, я чуть приотстал. Остался ли кто-то в споре или нет, не было смысла лезть на рожон, когда можно было спрятаться за всадниками.

Когда мы подошли на расстояние десяти метров или около того, я впервые осознал масштабы этой штуковины, все предыдущие я наблюдал с безопасной дистанции. (Что не удивительно, так как они выблевывали из себя рой злобный существ, чертовски яростно настроенных убить меня, и чтобы подобраться столь близко, мне нужно было прорубаться, вместо того чтобы последовать своему естественному инстинкту быстро-быстро улепетывать в противоположном направлении). Даже сидя на лошадке, спора была как минимум в два раза выше меня, непристойная шишка отмершей плоти чудовищно воняла могилами и только бризер защищал мое дыхание.

— Похоже пустая, — сказал Юрген, доставая из-за спины мелту, эту предосторожность я всем сердцем приветствовал. Я ощутил, что прислушиваюсь сквозь приглушенный топот копыт по песку, в поисках любых признаков засады, но орда гаунтов, которая вот-вот должна была выскочить из под земли, как-то все не появлялась. Может быть Тир был прав, и они давно ушли, или же не пережили пламенный спуск из верхних слоев атмосферы.

Воодушевленный этой мыслью, я настроил встроенную оптику на максимальное увеличение и осмотрел все, что было видно внутри организма через разрезы в панцире, предназначенные для выгрузки обитателей. К счастью солнце стояло под нужным углом, чтобы внутрь попадал свет, так что я был избавлен от любых попыток поисков других усилителей изображения, что могли быть встроены в маску. Я точно разглядел очертания нескольких мертвых гаунтов: застывшие остатки жидкостей из тела, вытекшие из трещин в панцирях, поджаренные и опухшие языки торчали из их разинутых пастей.

— Там внутри гаунты, — позвал я, ощутив, что самое время показать своею активное участие в этом глупом предприятии. Через несколько минут мы сможем продолжить наше путешествие к душу и кружке рекафа с глубоким чувством выполненного долга.

— Определенно мертвые.

— Мой любимый вид, — добавил Юрген, это чувства я всецело разделял.

Я начал возиться с настройками оптики, пытаясь вернуть нормальный вил, но чертова хреновина кажется застряла, возможно куда-то в важные части попал песок. Я стукнул по ним ладонью, и пробормотал пару едва запомненных мной фраз из литании Ремонта Электронной Аппаратуры Путем Удара По Ее Корпусу, что я обычно предпринимал в таких ситуациях. Омниссия определенно решил, что я заслужил кое-что за свои старания, поскольку картинка внезапно щелкнула на место. Но за мгновение до того как она вернулась, трясущаяся, увеличенная картинка мазнула по поверхности споры, и я был уверен, что заметил движение где-то среди наполовину сплавленных хрящей позвоночника.

— В укрытие! — заорал я, совершенно плевав на то, что могу выставить себя дураком. Если штуковина еще не издохла, и ощутила наше присутствие, то инстинктивно отреагирует, и несмотря на повреждения, у нее хватит колючек, чтобы исполосовать нас. Пока я кричал, я развернул голову лошади и впечатал ей в ребра ботинками, рядом с тем местом, где в кровоток по толстым трубкам накачивались питательные вещества или какая другая дрянь, что позволяла ей выжить в этих адских условиях. Конь перешел в рысь, я почти вывалился из седла, Юрген послал своего в галоп, чтобы догнать меня и сдержал животное поравнявшись.

С треском, словно огонь охватил сухой куст, колючки взлетели в воздух, взорвались среди всадников и разлетись на тысячи бритвенно-острых фрагментов, которые разодрали как всадников, так и животных. Пара лошадей упала, вопя в дыхательные маски до тех пор, пока химические регуляторы не накачали их анальгетиками и те перестали ощущать тысячи открытых ранок, из которых на жадный песок лилась кровь. Большинство бойцов выглядели не лучше, но следую традициям Корпуса Смерти, они не обращали внимание на свои раны, а просто спешились и подняли оружие. В другой местности, и если бы спора не была так сильно повреждена, чтобы запустить только десятую часть своего колючего вооружения, людей возможно мгновенно бы посекло в кашу[1006]. Но летающий песок поглотил большую части хитиновых игольчатых боеприпасов.

— Спасибо за предупреждение, — сказал Тир, в его голосе не было сарказма, а звук хорошо разнесся по затихшему пустынному воздуху. Несмотря на запоздалое предупреждение, мне возможно удалось спасти нескольких бойцов, так как всадники отреагировали мгновенно и соскочили с лошадей. Если бы они так не сделали, и поскольку большая часть находилась на гребне, то им бы нечем было защититься от кластерной атаки колючек. То, что мы с Юргеном развернулись, спасло нас от худшего, но ирония заключалась в том, что только мы двое остались в седле.

— Прикройте глаза, сэр, — сказал Юрген, разворачиваясь в седле, чтобы развернуть мелту из-за плеча. Через секунду возник знакомый и болезненный для глаз всполох света, затенив поляризованные линзы маски, и оставшиеся колючки превратились в обожженные останки. Моя лошадь вздрогнула, и я напрягся, ожидая, что он бросится вперед или назад, но она тут же успокоилась, благодаря тренировкам и химическому коктейлю, чтоб бурлил у нее в крови.

— Не хотелось бы еще один залп.

— Верно, не хотелось бы, — согласился я, разворачиваясь, чтобы посмотреть на беспорядок вокруг споры. К этому времени уже слышался характерный треск лазерного огня, хотя я совершенно не понимал, во что могли палить бойцы Корпуса Смерти: гаунты внутри уже были мертвы, а лазганы совершенно не эффективны против толстых хитиновых чешуек, защищавших их.

Почти тут же я получил ответ, когда песок под копытами животного забурлил, точно волны изменчивого океана, и лошадь споткнулась. На сей раз он сдала назад, или пыталась, я вылетел из седла. Тяжело грохнувшись, я тут же перекатился, не желая быть затоптанным, но передние ноги скакуна уже были зажаты чем-то волнистым и зловещим, хлещущим вперед и назад, так как храпящая лошадь, пытаясь вырваться, отчаянно тянула назад. Из песка появилось еще одно щупальце, практически мгновенно обернувшись вокруг моей отчаявшейся лошадки, сжимаясь, оно колючками продрало рваные раны на боках скакуна. С громким треском разрывные шипы хлопнули, и грудная клетка животного взорвалась. Все еще дергающуюся в предсмертных муках лошадь затащили под песок.

— Оно пытается нас сожрать! — заорал я, лихорадочно оглядываясь в поисках любого говорящего самого за себя движения в песке под ногами. Ело ли оно для того чтобы набрать биомассу и отрастить новые колючки, или просто било щупальцами, потому что ощутило наше присутствие[1007], я не знал и еще меньше в тот момент меня это волновало.

— Держитесь сэр, я иду! — крикнул Юрген, пытаясь обрести контроль над его, понятное дело, внезапно своенравным скакуном. Моя кожа покрылась мурашками от ожидания еще одного подземного щупальца в любой момент, я достал свой цепной меч, выставив скорость на максимум. Звучный рев огнемета, хрусткие взрывы гранат где-то позади меня несколько приятно говорили о том, что Корпус Смерти все еще сражается, но учитывая их нежное отношение к славным битвам до самого конца, я не мог рассчитывать на их помощь.

— Сзади! — добавил мой помощник, и я крутанулся, обнаружив, что один из змееподобных щупалец уже готов ударить меня.

Проклиная ограниченный обзор из-за маски, я поднял клинок, чтобы встретить его, и одним плавным движением отсек извилистую конечность. Казалось это привело только к тому, что тварь узнала о существование добычи, так как из под песка тут же вылетело еще три или четыре метра щупальца, разбрасывая с конца ихор, словно огнемет — прометиум. Липкая, дурно пахнущая жидкость обильно залила мою многострадальную шинель, и полностью залепило лицо. Возблагодарив Императора за защиту маски, пальцами свободной руки я протер линзы насколько мог, получив хоть какое-то размытое изображение и не выводимые пятна на перчатку, обнаружив, что за это время пара других пыталась обернуться вокруг меня с других направлений, в то время как самое первое атаковало сверху. Я рубанул по левой, освобождая достаточно место, чтобы избежать ударов двух других и снова получив поток мерзкой жидкости. Я развернулся и множественными ударами начал рубать их на куски длинной с мою ногу.

— Держись подальше! — крикнул я Юргену, который уже обрел контроль над своей лошадью и вроде бы в этот момент собирался рвануть вниз по склону в практически обреченной попытке вытащить меня из заварухи. Нет, я совсем не возражал, чтобы меня спасли, понимаете, совсем наоборот, но тот факт, что остальные лошади не разделили судьбу моего коня, говорило, что они вне досягаемости щупалец споры. Так что если помощник попытается подъехать ближе, он вместе с лошадью станет топливом для биооружия, и я потеряю единственный шанс выбраться живым.

— Мелтой по всему, что движется!

— Хорошо, сэр, — ответил Юрген со своей обычной оживленной жизнерадостностью, и тут же взялся за дело, оставляя дымящееся стекло повсюду, куда доставал луч мелты. Слишком часто лучи ложились близко ко мне, чтобы я ощутил комфорт, но после первых нескольких выстрелов я был совершенно уверен, что рассчитал максимальную длину щупалец ужасной твари, и воспрянул духом, так как оказалось, что до безопасной дистанции меня отделяет короткая пробежка.

Подумал — делай, и я тут же кинулся к дюне, на которой находился Юрген, да так, словно за мной гнался сам Аббадон, тыкая при этом мечом в любой мерзкий отросток, который осмелился слишком близко ко мне выбраться на поверхность, и в которой не рискнул выстрелить мой помощник. Через секунды, хотя в тот момент мне они показались бесконечными, я уже пытался взобраться на склон и одновременно не выпускать оружие из рук, в это время Юрген на вершине что-то воодушевляющее вещал:

— Еще чуть-чуть, сэр! — подгонял он, — вы почти взобрались!

Его слова подчеркивались вспышками и шипением мелты.

И в этот момент что-то схватило меня за ногу и пребольно дернуло, и только крепкие, гвардейские ботинки спасли мою ногу от серьезных ранений. Казалось, что спора поняла, что лучше хранить щупальца под поверхностью[1008], и в последней отчаянной попытке жаждало реванша. Я махнул вниз цепным мечом, но только поднял фонтанчик песка, щупальце из засады спряталось от возмездия в глубинах песка. Еще один рывок, и моя нога ушла по колено, рывок чуть не оторвал ее.

— Держитесь, сэр! — снова крикнул Юрген, спрыгивая с седла и скользя вниз по дюне, разбрасывая мелкую пыль. Не мешкая он тут же схватил меня за свободную руку и изо всех сил потянул назад:

— Я держу вас!

— Как и долбаная спора! — прорычал я, складывалось впечатление, что как рука, так и нога уже были готовы вырваться из сустава. Грубой силой никогда не победишь эту чудовищную тварь, хотя болезненное и благонамеренное вмешательство помощника подарило мне еще пару секунд, с ним вдвоем нам никогда не вырвать мою ногу из хватки, и если я не желал разделить судьбу моего невезучего скакуна, то у меня оставался только один вариант. Я глубоко вдохнул и нацелил цепной меч под определенным углом, надеясь получить один быстрый и чистый разрез.

— Аптечка все еще с тобой?

— Конечно, — Юрген кивнул, не совсем понимая вопроса.

— Хорошо, — я сделал глубокий вдох, размышляя, действительно ли я смогу пройти это, и решил, что определенно смогу, учитывая альтернативу. В конце концов у меня уже была пара аугметированных пальцев, а к новой ноге привыкать вряд ли будет сложнее.

— Весьма буду обязан, если ты подготовишь ее.

— Конечно, сэр, — ответил он, и тут до него дошло. Он выпустил мою руку и начал рыться в своей коллекции подсумков.

— Не желаете местное обезболивающее?

Чертовски желал, но покачал головой:

— Нет времени, ответил я и поднял жужжащее лезвие.

Глава двадцатая

Но до того как я успел опустить клинок вниз, земля подо мной вздрогнула, я остановил руку. Хотел бы я сказать, что замер потому что не хотел испортить удар, затрудняя тем самым работу хирургеона сильнее, чем хотелось бы, но по правде говоря я был просто ошеломлен. Над нами внезапно пронеслась быстро двигающаяся тень, следом за которой, криком баньши, поспел вой мощных турбин, и подняв взгляд, я увидел в небе резко очерченный силуэт "лендспидера" космодесантников. Однако до того как я разглядел что-то еще, кроме желтой и белой краски, предпочитаемых Отвоевателями, нас догнала воздушная волна, покрыв Юргена, его лошадь и меня маленькой, но очень решительной песчаной бурей.

К тому времени когда наше зрение прояснилось, пилот уже заложил вираж, невероятно быстрый и экономный, который лишил бы обычного человека сознания или того хуже, и с воем заходил на повторную атаку. На сей раз я увидел поток ракет, вылетевший из ракетной установки, прибитой к боку машины[1009], взрывы впились в возвышающуюся громаду споры, броня которой уже была вскрыта первым зарядом, который и встряхнул землю ранее. Одновременно с этим стрелок вел непрерывный огонь из тяжелого болтера, кроша раскрытую плоть внутри, демонстрируя при этом поразительную точность, учитывая с какой скоростью он летел.

Внезапно нечестивая груда биоинженерной плоти рухнула внутрь себя, точно пожранное пламенем здание, и в этот же миг я ощутил, как крепкая хватка вокруг моей лодыжки ослабла. Отбросив цепной меч, я обеими руками вцепился в голень и дернул изо всех сил. К моему облегчению нога освободилась так внезапно, что я тут же рухнул на опожаренный солнцем песок[1010].

— Вот это повезло, — заявил Юрген в своей обычной флегматичной манере, протягивая мне руку, чтобы я встал на ноги.

— Ага, — согласился я, не желая больше ничего говорить, и нагнулся, чтобы поднять упавшее оружие. Не оставалось ни малейших сомнений, что после такого избиения спор наконец-то издохла, но за один день как-то слишком много неприятных сюрпризов, и я вовсе не горел желанием получить еще один. Мой помощник явно разделял мою точку зрения, потому что он все еще не выпускал из рук мелту, а лазган висел за спиной так, что его можно было достать в мгновение ока. Затем мне в голову пришел очевидный вопрос:

— Но что они тут делают?

— Может нас ищут? — предположил Юрген, как всегда не различая риторический вопрос, и пытаясь изо всех сил на него ответить.

— Кажется, это вряд ли, — ответил я, колупаясь с комм-бусиной в ухе и быстро сканируя частоты. Адептус Астартес являлись лучшими воинами, которыми располагал Империум, и, независимо от любого оставшегося хорошего отношения, приобретенного мною во время предыдущего сотрудничества, они вряд ли могли выделить время на поддержку операции по поиску и спасению, когда этим уже занимается Гвардия. Что в свою очередь напомнило мне…

— Нам лучше пойти посмотреть, выжил ли кто-то из Корпуса Смерти.

А они выжили, Тир поприветствовал нас каким-то измученным взмахом руки, как только мы перевалились через гребень дюны, что скрывала их из виду. После битвы с щупальцами и седла, я едва мог идти. Инструктор и его отделение казались бодрыми, насколько это было возможно в этих обстоятельствах, они по-деловому занимались своими ранами и отлавливали сбежавших скакунов, хотя я насчитал их гораздо меньше, чем помнил, и еще меньше лошадей. Но их полк не особо славился чрезмерной демонстрацией эмоций.

— Мы решили, что вам конец, — произнес он.

— Я тоже так думал, — ответил я, решительно настроившись демонстрировать такое же равнодушие к невзгодам.

— Если бы не они, вам бы тоже было худо, — я указал на "лендспидер", который все еще безумно кружил над нами, словно хищник над добычей, хотя и более степенно, нежели в битве до этого. Затем я застыл, когда наконец-то услышал голос в комм-бусине, столь глубокий и резонирующий, что он мог принадлежать только космодесантнику.

— К остальным присоединились еще двое выживших. Один из них похож на комиссара.

— Это Каин? — вклинился новый голос, застав меня врасплох. Необычным было услышать нормальный человеческий голос в переговорах Адептус Астартес, не говоря уже о женском голосе.

— Так и есть, — произнес я, вступая в переговоры, — сожалею, что немного опоздал на нашу встречу, магос, но меня неожиданно задержали.

По правде говоря, голос мог принадлежать кому угодно, но я знал, что у Отвоевателей в сервах только мужчины[1011], а среди Механикус я мало кого знал, кому могли бы довериться космодесантники. Учитывая насколько близко Шолер и Килдхар сошлись, работая со своим исследованием, не сложно было догадаться, кому конкретно принадлежал голос.

— Комиссар, — ответила Килдхар, совершенно не сумев скрыть удивление в своем голосе, как бы сильно она не желала избавиться от эмоциональной окраски, — должна признаться, я боялась худшего. Лорд-генерал был доволен. Он был совершенно уверен, что вы выжили, хотя я уверяла его, что шансы обратного значительно выше.

— Ну возможно потому что он гораздо лучше знает меня, чем что-нибудь про шансы, — сказал я. Затем осознав, что нужно поддерживать репутацию скромности, я запоздало добавил:

— но должен признаться, я едва не пищал, чтобы уложиться в них.

Я оглядел отряд всадников смерти, и гораздо меньшее количество ездовых животных, которых они успели поймать.

— Боюсь, что еще некоторое время не смогу к вам присоединиться.

Видимо остальная часть путешествия будет еще более трудная, чем была.

— Не волнуйтесь, — уверила меня Килдхар, — мы подберем вас по пути назад.

— Назад откуда? — спросил я, ощутив знакомое покалывание-предостережение ладоней. Я могу предположить только об одном месте в этих отвратительных пустошах, ради которого можно было вытащить магос-биологис из комфортной твердыни Регио Квинквагинта Уно, и оно определенно требовало эскорт космодесантников поблизости, но наверняка Килдхар не такая идиотка.

— Конечно же с места крушения биокорабля, — ответила она, подтверждая, что именно такая, — мы раздобыли несколько превосходных образцов. Апотекарий Шолер и я ждем не дождемся, когда их можно будет исследовать по прибытию.

— Удачи с этим, — пожелал я, представляя себе, что оказаться позади Юргена на лошади на следующие пару дней, не такая уж и плохая перспектива.

— Я уверена, что Омниссия направит наше понимание, — отозвалась она, столь же не различая сарказма, как и многие из ее братства. Не найдя что сказать, я отпустил пару заученных банальностей, которые столь удобно было использовать в своей работе, и приготовился отсоединиться.

— Оставайтесь на месте, — добавила она до того как я отключился, — "лендспидер" четко видит вас и направит нас к вам.

Конечно ей легко говорить, ей-то возможно нравился вид теперь уже определенно мертвой споры, но должен сознаться, что сама идея находиться где-то поблизости к тому, что чуть только что не убило тебя, совершенно не воодушевляла.

С другой стороны, заиметь парочку Адептус Астартес с тяжелым вооружением, которые будут присматривать за мной с высоты и способные различить угрозу с расстояния в десять километров, мне определенно нравилось.

— Я буду ждать, — уверил я ее, и только через секунду или две после отключения, осознал, что не спросил РВП (расчетное время прибытия).

Как выяснилось, ждать мне пришлось намного меньше, чем я думал. Едва ли прошел час (за время которого мы с Юргеном пытались как можно меньше дышать грязным воздухом и одновременно подкрепить себя батончиком рациона и отхлебнуть воды), как я ощутил, что песок снова слабо дрожит, и увидел, как по крутым дюнам вниз осыпаются небольшие сели. После столкновения со щупальцами, и закопавшимся ликтором, это зрелище совсем не вдохновляло, и мои руки автоматически опустились к оружию на поясе. Юрген тоже вроде бы немного нервничал, и достал свой лазган, оставив огневую мощь мелты про запас. Однако на сей раз я не достал ни цепной меч, ни лазпистолет, "лендспидер" определенно разглядел бы любую очевидную угрозу, а флот-улей кажется не отправил с первой волной никаких зарывающихся организмов[1012], которых бы они не разглядели.

Постепенно вибрация росла, и ручейки песка росли как по интенсивности, так и по количеству, в то время как лошади топтались и встревожено трогали копытами землю. Тир и его всадники смерти казались невозмутимыми, их решительность не только вбивалась в них с детства, но и подпитывалась фармакологическими веществами, хотя я заметил, что они тоже держат руки на оружии. Через несколько секунд я услышал новый звук: рык мощного двигателя, а также скрип и скрежет гусениц машины, и мой дух воспрянул. Несмотря на проблемы, Гвардия заставила "Химеры" работать в этих безжалостных землях, жители Фекандии несомненно разрешили трудную задачку, построенные здесь машины были явно покрепче. Рассуждая таким образом, я ждал что-то типа ББМ, или грузового "Трояна", возможно с более широкими гусеницами, чтобы лучше цепляться за двигающийся песок, но в конечном итоге, какой-нибудь знакомый мне транспорт.

Однако звук продолжал расти, лошади становились все сильнее напуганными, я должен сознаться, я не виню их. Теперь я уже всеми костями ощущал вибрацию, а шум двигателя стал таким громким, что мне нужно было повышать голос, чтобы разговаривать с Юргеном. Когда он возрос еще сильнее, я стал пользоваться комм-бусиной.

— Должно быть это они, — сказал я, указывая на темную громаду, которая появилась над дюнами, и которая по мере приближения все продолжала увеличиваться.

Я кивнул.

— Кажется очень вместительный, — сказал я, его верхняя часть корпуса имела знакомый громоздкий силуэт, который обычно ассоциировался у меня с транспортом Империума, хотя что-то в его пропорциях казалось неправильным, но что конкретно, до меня не доходило. Затем я осознал. Если достаточно большую машину можно было видеть над дюной, то она уже должна была катиться с нее вниз, однако она все еще неустанно громыхала в нашу сторону, спокойно и целеустремленно.

— Насколько огромна эта штуковина? — спросил я по воксу.

— Очень большая, — уверила меня Килдхар, и несмотря на все усилия, в ее голосе слышались отголоски веселья, — мы адаптировали один из пылевых харвестеров[1013], чтобы у нас наверняка хватило места для образцов.

— О да, оно точно есть, — согласился я, когда масштаб гигантской машины стал очевиден. Она не совсем походила на титана, но была довольно близка, она возвышалась над нами подобно жилому кварталу на множестве гусениц, и как я понял, те были достаточно широкие, чтобы распределить колоссальный вес и не увязнуть в песке. Мне это напомнило снеголайнеры, на которых я путешествовало на Нускуам Фундументибус и под которым прятался, хотя этот левиафан был больше них, когда он остановился возле нас, то заслонил солнце. Где-то над нами откинулся грузовой люк, вытянулся кран и рабочая группа, с ног до головы закрытые защитными костюмами, начали поднимать вверх все оставшиеся куски споры, которая чуть была не убила нас.

— Мы лучшим образом используем все, что у нас есть, — с забавным эхом согласилась Килдхар, поскольку ее настоящий голос накладывался на голос в комм-бусине, что придавало звучанию некий сценический эффект. Она стояла в люке над одним из колес, примерно в четырех метрах от земли. Оттуда к нам опускалась посадочная рампа.

— Может вас куда подкинуть? — спросил я Тира, чувствуя, что это меньшее, что я могу сделать для него после стольких причиненных нами неудобств, но инструктор покачал головой.

— Мы лучше поедем дальше, — ответил он, что не удивило меня. Он запрыгнул в седло и больше не говоря ни слова повел своих бойцов к вершине дюны. Как раз перед своим исчезновением, он обернулся и поднял руку на прощание, затем дюны поглотили его, словно его никогда и не существовало. И только следы копыт лошадей свидетельствовали о его существовании, но и их уже заметало ветром. Пройдет еще несколько минут и даже эти последние призрачные намеки исчезнут.

— Странные парни, — сказала Килдхар, сходя к нам вниз по рампе, — но тем не менее очевидно благословлены Богом-Машиной.

Озадачившись по-началу, я осознал, что аугметрированное зрение должно быть показало ей систему инжекторов химикалий и другие подкожные изменения, распространенные среди Корпуса Смерти.

— Император определенно прислал их нам в самый нужный момент, — согласился Юрген, — и этих Адептус Астартес.

Он злобно окинул взглядом на тщательно раскрошенную спору, которая теперь висела на прочных грузовых тросах, готовясь попасть на борт.

— Эта штуковина убила бы комиссара, если бы они ее не расстреляли.

Как-то мне не слишком хотелось об этом думать, так что я улыбнулся Килдхар, причем без всяких усилий, учитывая, как она появилась.

— Я удивлен, что она вам нужна, — легкомысленно заявил я, — думал вы охотитесь за живой.

— У нас уже такая есть, — насколько я мог судить, она ответила совершенно серьезно, и опять же я снова усомнился в ее здравомыслии, — но этот образец лучше подходит для химического анализа.

— Как скажете, — согласился я, думая, что лучше шутить с ней, по крайней мере пока не получу достойную еду и душ. Мою униформу скорее всего уже не восстановить, но я всегда мог получить новую из своей каюты на борту флагмана, и одежду для помощника, хотя понимал, что никакая смена белья не улучшит внешний вид Юргена.

— Я так понимаю ваша проверка места крушения была плодотворной?

— Чрезвычайно, — уверила меня Килдхар, разворачиваясь, чтобы вернуться на борт огромного краулера. Чувствовать под ногами металл, после такой долгой прогулки по топким пескам, было потрясающе. Хотя при подъеме мышцы ног аж горели, и чем выше, тем хуже.

— Мы получили огромное количество образчиков ткани из останков биокорабля и достаточное количество подвижных экземпляров.

Мне не нужно было спрашивать, что она имеет ввиду под "подвижными экземплярами", так как это стало очевидно, как только мы поднялись на борт. Почти вся нижняя палуба рычащего левиафана была превращена в крепкие клетки, настолько высокие и широкие, что могли вместить карнифекса, если у кого-нибудь хватило мозгов попытаться поймать его. И когда мы появились, группа хормагаунтов прыгнула на прутья. Памятую как они легко вскрыли кокпит "Аквилы", чтобы добраться до пилота, я вздрогнул и потянулся за оружием, но их в ту же секунду, с треском энергетических разрядов, отбросило назад,

— Вы уверены, что этого хватит, чтобы сдержать их? — спросил я, и Килдхар слегка зажато кивнула, что было свойственно большинству техножрецов, пытающихся вспомнить полузабытый язык тела.

— Должно, — уверила она меня, — если бы им управлял разум улья, они бы продолжали атаковать барьер, пока не сломают, но сейчас ими управляют инстинкты, а не разум. Включается самосохранение, и они отступают.

— А что насчет палубы? — спросил я, — вы не можете держать ее под напряжением. Они просто сжарятся.

А по мне так и фиг бы с ними.

— Но именно это мы и делаем, — сказал Килдхар, — в клетках фальшпол, выполненный из не проводящего материала. Если они вырвутся, то получат удар тока с проводящего пола. По потолку тоже проведено электричество, хотя я не знаю, как они до него смогут дотянутся.

— Весьма предусмотрительно, — ответил я, желая поверить в тщательность подхода. Дигестивные пруды флота-улья полны людей, которые так же были уверены в предосторожностях против тиранид, и у меня не было желания присоединиться к ним. Но в данный момент казалось, что существа под охраной, так что мне пришлось подавить свои опасения.

— Шолер тоже на борту?

— Нет, — Квилдхар покачала головой, на сей раз менее уверенно, — наше исследование в критической фазе, и он счел, что лучше остаться с аналитиками и внеземными образцами.

— Ага, те хотя бы не пытаются отгрызть тебе лицо, — ответил я, следую за ней по отдающей эхом металлической лестнице к концу зала. Как только к моему невысказанному облегчению мы очутились на верхней палубе, она повернула к жилым каютам, а не предложила взглянуть на все еще живую спору, о которой она рассказывала. Я вполне боялся, что она так и сделает.

— Когда я уезжала, они не могли, — ответила она, что вряд ли воодушевляло, хотя полагаю, чтобы апотекарий не достал из морозилки, он вполне был способен справиться с этим, — да и вряд ли кто-то из них сможет регенерировать.

Внезапно я ощутил, как желудок ушел вниз, возможно потому что огромная машина снова пришла в движение, однако что-то я в этом сомневался.

— И скольких вы пытались оживить? — спросил я, пытаясь сохранить спокойствие в голосе.

— Небольшую часть и только менее опасных, — ответила Килдхар, хотя что касалось тиранид, таких организмов не существовало, — так как мы получили возможность достать несколько живых образцов этого поколения, было бы интересно восстановить кого-то из древних, чтобы провести сравнительные тесты.

— И Шолер согласился с этим? — спросил я, едва скрывая свой шок и ужас.

Килдхар явно заново научилась кивать, возможно благодаря полученной практике.

— У него были некоторые возражения, — ответила она, — но я убедила его, что риск минимальный.

Может быть она действительно в это верила, но с другой стороны женщина в качестве домашних питомцев шестьдесят лет держала у себя генокрадов, так что я не мог полагаться на ее советы в вопросах безопасности.

— Ну надеюсь, что их охраняют лучше, чем крадов, — ответил я, чуть более желчно, чем намеревался, но магос вроде бы не обиделась на реплику.

— Предприняты все возможные предосторожности, — сказала она, ведя нас в зону отдыха, где экипаж харвестера скачал меж вахтами. Я не имел понятия, сколько человек обычно находилось на борту[1014], но в одном конце, рядом с камбузом, источающим ароматные запахи (перебивая более приземленный букет моего помощника)[1015], стояла парочка достаточно здоровых обеденных столов. С другой стороны, я пах не лучше и не свежее. К счастью там находились одни шестеренки, которые возможно избавились от обоняния как избыточного чувства, или так часто работали на поверхности снаружи, что мы с Юргеном оскверняли их органолептические сенсоры не более чем все остальное в ежедневной рутине. Все разбежались от нас широким кругом, что по мне, так хорошо[1016], потому что я был не в настроении разговаривать, пока не получу тарелку чего-нибудь горячего и исходящего паром, и столько рекафа, что в нем можно будет потопить небольшой крейсер.

К тому времени как мы с Юргеном устроились с нашей едой, Килдхар исчезла, явно вне терпения продолжить тыкать палочкой хормагаунтов, ну или как там она с ними забавлялась, оставив нас поглощать пищу в спокойствии. Ни один из нас не скучал без ее компании, но как только я снова хоть чуть-чуть ощутил себя человеком, я тут же нажал на комм-бусину и спросил, где она. Частично потому что уже ощущал в себе силы для короткой беседы, и частично потому, что не совсем ей доверял, чтобы терять из виду.

— Я на палубе управления, — проинформировала она, чем удивила, так как я достаточно много мог поставить на то, что она не отстанет от своих драгоценных образов. После чего она удивила меня еще сильнее, дав краткие и четкие инструкции как к ней добраться, которым мы с помощником последовали незамедлительно.

Глава двадцать первая

Палуба управления располагалась на самом верхнем уровне огромной машины, и была окружена бронестеклом выше моего роста, позволив капитану получить панорамную картинку ландшафта, по которому мы ехали. Не буду отрицать, что вид был фантастический, бесплодная пустыня под нами представлялась океаном песка настолько далеко внизу, что казалось будто мы летим подобно лендспидеру Отвоевателей, который продолжать кружить вокруг машины на той же высоте[1017]. С этого возвышения я легко мог разглядеть улей вдалеке, и корму с другой стороны до изгиба горизонта, где дымка от далекого песчаного шторма повторяла контуры жилых кварталов и мануфакторий, словно какое-то призрачное зеркало.

— Сложно поверить, что что-нибудь таких размеров вообще когда-нибудь способно пасть, — сказал Яил, когда я задумчиво смотрел на очертания гряды зубчатого рокрита. Он снова был в терминаторской броне, на которой красовалось несколько новых зарубок в керамите. Соответственно он возвышался над всеми в отдающем эхо зале, пока величественно маршировал средь расположенных в шахматном порядке панелей управления, сервы, завидев его, разбегались точно нервные мусорные крысы, и если быть честным, то кто мог их за это винить?

— Мы оба знаем, что падет, если ниды соберут достаточно организмов на земле, — ответил я ему и он кивнул.

— Верно, — прогрохотал он, — в случае с тиранидами дело всегда в количестве.

На секунду мое воображение наполнило пески под нами океаном чудовищ, и содрогнулся от этой мысли. Затем Яил продолжил с полной уверенностью:

— Однако с нами наша стратегия и вера в Золотой Трон. Так что я знаю, на что мне полагаться.

— Хорошо сказано, — согласился я, потому что всегда лучше соглашаться с двухметровым генетически улучшенным сверхвоином, облаченным в крепчайшую броню, известную человечеству.

— А я предпочитаю полагаться на силу интеллекта, — сказала Килдхар, подходя к нам после беседы с капитаном машины. О чем бы они не говорили, она явно было недовольна.

— Определенно это самое мощное оружие, которым Омниссия соблаговолил наделить нас.

— Значит вас определенно одарили больше, чем меня, — ответил я, поскольку мое настоящее мнение выражать было бесполезно.

— Как продвигается ваше исследование?

Как только я закончил вопрос, я осознал свою ошибку. Я еще никогда не встречал техножреца, который никогда не обобщал свои ответы и пускался в детальное объяснение того, чем были одержимы. Если у них были аугметические легки или вокс-кодеры, им даже не нужно было делать паузы для дыхания, и они могли бубнить часами[1018]. Но к счастью у Килдхар не было ни того, ни другого, и всего лишь через пару минут я смог вставить слово. И если во время лекции мой взгляд терял осмысленность, то я всегда мог сослаться на усталость от нашего похода по пустыне, хотя сомневаюсь, что она заметила это.

— Пожалуйста, в терминах, доступных дилетанту, — при первой же возможности добавил я.

Это видимо ее совершенно смутило, потому что она перестала лепетать и тупо уставилась на меня, словно сервитор, столкнувшийся с проблемой, не предусмотренной программой.

— Мы ведем несколько многообещающих изысканий, — ответила она мне после продолжительной паузы.

— Например? — подтолкнул ее я.

— Субмоллекулярное смещение нейромедиатров в мозговой ткани организмов под управлением разума улья предполагают некоторые интересные возможности, — выдала она наконец-то, — конечно же сложно воспроизвести необходимые условия в крепости, без оттаивания узла улья, добытого на Нускуам Фундументибус, но апотекарий Шолер держался точно адамант, что мы даже не будем пытаться.

Последнее она произнесла с некоторым раздражением, что заставило меня подозревать, что именно она была сторонницей этого эксперимента, но ей твердо запретили. Из них двоих Шолер явно был не столь безрассуден, и несмотря на мои изначально сильные сомнений насчет исследований, мое мнение о нем значительно улучшилось.

— Однако у нас появились кое-какие успехи с симуляцией на когитаторах, что позволило нам полагать, что мы возможно сможем внедриться в управляющий механизм.

— Вы можете глушить разум-улья? — с внезапно вспыхнувшей надеждой ошеломленно спросил я. Если это возможно, то даст в руки человечеству огромное тактическое преимущество, превратит огромные, неустрашимые армии тиранид просто в безмозглые рои, тварей, ведомых одними лишь инстинктами. Конечно же все еще чертовски опасных, но которых намного легче противостоять и победить, чем управляемых единым злобным интеллектом.

— Теоретически, — ответила Килдхар, — хотя поиск эффективного метода потребует намного большего времени на исследования.

— Которого у нас нет, — завершил я.

— В данном случае, к сожалению, да, — согласилась она, — предотвратив неожиданный побег, я рассчитала необходимое время на исследования и это порядка двух, трех десятилетий.

К тому времени Фекандию или уже давно спасут обычным способом, или же она превратится в бесплодный шлак накопившего силы флота-улья, достаточного чтобы поглотить весь Залив.

— Лучшим выходом будет поддерживать блокаду, — твердо заявил Яил, — если Флот причинит им значительные потери, тираниды будут вынуждены отступить в поисках добыче полегче.

Он подошел к гололиту в углу, я почему-то был всецело уверен, что его туда смонтировали только ради меня, и как только он активировал устройство, появилось знакомое изображение Фекандии и космических кораблей на орбите.

— Пока они не получат плацдармы на поверхности, они не смогут восстановить биомассу, что теряют. Нам нужно просто продержаться до переломного момента.

— Если сможем, — ответил я, тщательно изучая тактический дисплей, — у них много кораблей в резерве, и каждый подбитый с нашей стороны открывает брешь в орбитальной обороне. Как только они понаделают достаточно дырок, они сразу начнут высаживаться.

— Мы отбили первый налет, — сказала Килдхар так, словно она самолично стояла за оборонной турелью. Мы с Яилом обменялись взглядами.

— Это не было налетом, — со всей осторожностью ответил я, — они просто пробовали нашу защиту. А те организмы, что долетели до поверхности — это просто бонус.

— К счастью большая часть упала в пустыню, — добавил Юрген, — если бы они шлепнулись в улей, то навели бы там настоящего шороху.

— Некоторые шлепнулись, — ответил Яил, если он был поражен тем, что вмешался мой помощник, то не подал виду. Он снова поигрался с гололитом, и на поверхности планеты показалась россыпь иконок, — к счастью лорд-генерал предусмотрел непредвиденное, и Имперская Гвардия отбила вторжение.

— В этом он хорош, — отсутствующе произнес я, изучая изображение с возрастающим чувством беспокойства. Как я и ожидал, большая часть иконок тиранид располагалась рядом с населенными центрами, представляя собой самое большое скопление биомасы, но также виднелась небольшая группа в пустыне, примерно там же, где и мы.

Ладошки снова закололо. Я не мог сказать почему, но что-то в этой маленькой группке иконок казалось мне зловещим. На мирах-добыче тираниды обычно высаживались в пустошах, в этом не было ничего необычного, и там они взращивали силы для тактики ударь-и-беги — я ее почувствовал буквально своей шкурой уже очень много раз — но вот так вот сразу не мог припомнить ни единого случая, чтобы они наносили одновременные удары по столь непримечательной цели. Места приземления в пустыни определенно были достаточно близки друг к другу, а не разбросаны случайно, следовательно, направлены разумом улья и имеют вполне конкретную цель.

И такой разумной целью было одно единственное место.

— Регио Квинквагинта Уно, — произнес я, и только потом дошло, что я сказал вслух.

— Он вот здесь, — с некоторым удивлением подсказала Килдхар, указывая в направлении огромного бронестекла, окружающего мостик, — сейчас его уже можно видеть.

И действительно, громоздкая шестисторонняя структура возвышалась из песков вдалеке, практически точно такая же, как я запомнил. Только в этот раз я смотрел на нее снизу, хотя и с довольной большой высоты. Она возвышалась над харвестером подобно искусственной горе, столь монументальная и прочная, что на секунду я начал сомневаться, может ли ей что-нибудь вообще угрожать. Хотя предыдущие столкновения с опустошающими ордами разума улья говорили об обратном. Я видывал крепости прочнее, сломавшиеся под нескончаемой волной злонамеренных хитиновых тварей, ну а самоуверенность перед лицом угрозы тиранид никогда не приводила ни к чему хорошему.

— Там есть что-то, чего жаждет разум улья, — сказал я, выдавая свои размышления как можно короче и понятнее.

Яил задумчиво кивнул.

— Полагаю да, — сказал он, мельком глянув на гололит и тут же впитав в себя всю тактическую информацию. Мы оба тут же взглянули на Килдхар, до которой так до сих пор и не дошло.

— Не понимаю о чем вы, — сказала она, — я изучаю их психологию, а не ментальные процессы.

— Занимаясь этим, вы собрали маленькую коллекцию тварей, — ответил я, едва способный поверить, что столь могучий интеллект может быть столь поверхностным.

— Но они же без сознания, — запротестовала Килдхар.

— Пока что, — ответил я, припоминая как стремительно злобные твари оживали в своих замороженных гробницах на Нускуам Фундументибус.

— В чем бы не заключалась их цель, — добавил Яил, — завозить живые образцы в святилище будет чрезвычайно нецелесообразно. Таким образом мы сами помогаем разуму улья.

— Это еще мягко сказано, — согласился я, и лицо Килдхар одеревенело (за исключением металлических частей, которые и так уже застыли навечно).

— Единственная цель собрать их, заключалась в том, чтобы провести тесты, в надежде найти слабость, которую можно использовать. И только когда мы привезем их туда, это станет возможным. Так что я настаиваю, чтобы мы действовали по плану.

— А я тогда настаиваю, чтобы мы воздержались от любых столь фракоголовых деяний, — отрезал я и развернулся, — вы можете связаться с Дисеном, если хотите, но я уже сейчас могу сказать, что он вам ответит. И так же могу ручаться за лорда-генерала.

На самом деле, зная Живана, почти все его слова придется очень тщательно редактировать перед тем как они станут достоянием общественности, но писать их сейчас смысла не вижу.

— При первой же возможности я проконсультируюсь с апотекарием Шолером, — к нашему обоюдному с Килдхар неудовольствию произнес Яил, вопрос был отложен до возвращения в святилище.

— Ваш анализ тактической ситуации достаточно обоснован, — сказал Шолер. Ему потребовалось некоторое время завершить то, чем он там занимался в глубинах здания, так что воспользовавшись возможностью я принял горячую ванную и оправил остатки своей униформы в прачечную. Несмотря на желания полностью сменить одеяние, времени не оставалось, к тому же я был полон решимости отбыть из этого места первым же шаттлом. Несмотря на мокрые волосы и шинель, не хватило времени полностью высушить ни то, ни другое, я просто избавился от большей части песка, что забились в них за последние несколько дней, но даже это позволило мне ощутить себя более комфортно и радужно.

— Рад, что вы согласились, — ответил я, с благодарностью отпивая из кружки рекафа, что добыл мне Юрген перед отбытием в поисках подходящей еды. В стальной комнате для брифингов было слегка прохладно, и остаточная влажность только усилила ощущение. Должно быть мы располагались достаточно близко к морозильнику, где располагались существа, привезенные с Нускуам Фундументибус.

Мы собрались небольшой группой, были только апотекарий, Яил, Килдхар и я. Дисен прислал сообщение, что заранее согласен со всем, чтобы мы не решили, но слова подобрал так тщательно, что если все пойдет хреново, его нельзя будет обвинить в том, что он активно нас поддерживал. Живан вообще был слишком занят, чтобы прислать хоть что-то, и я сильно подозревал, что это не случайно.

— Однако доводы магосы тоже разумны, — продолжил Шолер, я аж практически поперхнулся горьким напитком, — и звучат достаточно убедительно.

Он сделал паузу, посмотрел на Килдхар, которая неподвижно сидела на одном из металлических кресел за центральным столом, делая вид, что всецело поглощена данными, листая их на пикт-экране перед собой. В комнате она единственная сидела, как я замечал ранее, Адептус Астартес редко садились, а я уже ранее опробовал эти проклятые стулья, и счел их недостаточно удобными, особенно теперь, когда память о часах, проведенных в седле, была еще столь свежа. Она подняла взгляд и с выражением удовлетворенного удивления посмотрела Шолеру в глаза.

— Хотя вынужден согласиться с комиссаром Каином и братом-сержантов. Риск, что один из организмов-разведчиков проберется в святилище, слишком велик.

— Не согласна, — ответила Килдхар, с огромным трудом сохраняя в голосе спокойствие, присущее техножрецам. Насколько я могу судить, она скорее хотела запустить свой инфо-планшет ему в голову, — существа, что вы оживили, остаются под охраной. Тех же предосторожностей хватит, дабы обуздать новых.

Я ощутил новый укол тревоги.

— И сколько нидов вы отморозили? — спросил я, намного ловчее пряча свои настоящие чувства, чем Килдхар, — просто ради интереса.

— Одиннадцать хормагаунтов, — сразу же ответил Шолер, по мне так слишком легкомысленно, учитывая смертоносность этих существ, — они были вморожены группой в лед, так что я сделал вывод, что это часть одного выводка.

— Разумное предположение, — с явным одобрением отозвалась Килдхар, — это поможет нам сравнить подобное с подобным.

— И где они теперь? — спросил Яил, при этом глядя на дверь, словно ждал в любой момент, что стая гаунтов начнет рваться внутрь. Когда космодесантник в силовой броне[1019] кажется встревоженным, это недобрый знак, и мне пришлось подавить импульс потянуться за оружием.

— Сдерживающие клети на нижнем уровне, — ответил Шолер, — они хорошо охраняются, уверяю вас.

— Как охранялись генокрады? — спросил я, может быть чуточку невежливо, но в данных обстоятельствах мне было не до щепетильности.

— Это совершенно неуместное сравнение, — отозвалась Килдхар, демонстрируя раздражение, недостойное того, что по идее должен быть лишен эмоций, — генокрады способны к абстрактному мышлению, особенно гибриды. Они могли спланировать свой побег, обойти всю охрану используя свой интеллект. Хормагаунты же просто ведомые инстинктом звери.

— Если только их действиями не руководит разум улья, — подчеркнул Яил.

— Не на сей раз, с ними нет синаптичекого существа, — нетерпеливо возразила Килдхар, словно это было очевидным.

— А их могли запрограммировать заранее? — спросил я. — Вроде как сервиторов?

— Интригующее предположение, — вклинился Шолер, прерывая ее негодующее отрицание, — в предыдущих записях не говорится о таких случаях, но это не означает, что такое невозможно.

— Да вы все опасаетесь теней! — с пафосом провозгласила Килдхар, оставляя любые попытки казаться спокойной, — если у нас есть шанс превзойти флот-улей, и не только здесь, но и в остальной галактике, то мы должны оставаться беспристрастны!

Она глубоко вздохнула.

— Я извиняюсь за неуместную горячность моих фраз.

— Да мы все в напряжении, — дипломатично отозвался я, хотя лично сомневался, что космодесатники видят в этой ситуации что-нибудь необычное. Они всю свою жизнь сталкиваются с врагами Императора, и вряд ли трепетали перед своим последним врагом, когда смотрели на него через прицел болтера.

— Может быть вы желаете проинспектировать клетки? — спросил Шолер, обращаясь ко мне, хотя едва заметный кивок головы говорил о том, что Яил тоже приглашен, — может быть это чуть успокоит вашу озабоченность.

— Возможно успокоит, — ответил я, хотя всецело в этом сомневался.

Клетки находились на несколько уровней ниже комнаты для брифинга, и как я предполагал, температура воздуха была значительно ниже. Я дрожал, посему с благодарностью вцепился в теплую кружку рекафа и теплую булочку с гроксом, которую на мою радость где-то умудрился изыскать Юрген.

— Видите? — спросила Килдхар, в ее голосе слышались нотки человека, указывающего на очевидную правду. — образцы полностью изолированы.

— Так и должно быть, — заключил я. Мы смотрели вниз на отвесную квадратную шахту со стенами из керамита, слишком скользкого, чтобы за него могли зацепиться когти кишащих внизу гаунтов, нас разделяло бронестекло, столь толстое, что его можно было использовать в смотровом окошке водителя "Леман Русса". Между нами виднелась металлическая сетка, закрывающая шахту, по которой то тут, то там, из-за влажного прохладного воздух, проскакивали разряды электричества. На случай, если кто-то из тварей умудрится взобраться наверх.

— Конечно же генокрады тут же бы поднялись по стенам, но гаунты менее приспособлены к лазанью.

— Я счел благоразумным на время ограничить наши исследования хормагаунтами, — произнес Шолер, — учитывая относительную легкость обезопасить их.

— Весьма благоразумно, — тактично заметил я, с учетом того, что они на самом деле были решительно настроены идти тем курсом, что ведет к катастрофе. Термагаунты могли стрелять, генокрады уже доказали свою способность выбраться на волю, а большая часть остальных существ во льду или же могла самостоятельно прокопать себе путь к свободе, или же были достаточно сильны, чтобы пройти прямо сквозь стены, или могли напрямую связаться с разумом улья, ничто из этого в данный момент не казалось особенно притягательным.

— Тогда я не вижу причин, почему недавно обретенные образцы не поместить в клетку, — сказала Килдхар, мстительно возвращаясь к изначальному вопросу. Яил и я повернулись к Шолеру, дабы он наконец-то убедил ее, но к нашему обоюдному удивлению он, казалось, колеблется.

— Возможно хормагаунтов, — задумчиво произнес он, пока мы с Яилом смотрели друг на друга со смешанным чувством испуга и неверия.

— Вы же сами сказали, что риск неприемлем, — убеждал я, и апотекарий задумчиво кивнул.

— Говорил, — медленно ответил он, — но с другой стороны, магос Килдхар предоставила исчерпывающие аргументы. Вопрос времени бесспорно важен, а наша работа значительно ускорится, если у нас будут данные для анализа.

— А что насчет других образцов? — на мгновение опередив меня, задал вопрос Яил, — Они будут уничтожены?

— Категорически исключено! — воскликнула Килдхар, — на некоторое время мы можем оставить их на борту харвестера, и будет изучать их там.

— Ага, и вас тут же сожрет рой, как только ударит вторая волна, — добавил я, совершенно не пряча то, что я чувствовал на самом деле.

— Мы можем предпринять подходящие меры предосторожности, — сказала Килдхар, — вроде тех, что предприняли относительно образцов в клетках. Я уже дала инструкции капитану, чтобы он снял ограничители в силовом двигательном ядре. Если будет необходимо, мы сможем взорвать его, и уничтожить весь груз.

— Может сработать, — с неохотой признал я. Не удивительно, что капитан выглядел столь огорченным.

— Да, — уверила она меня, возможно посчитав согласие за уступку.

Я повернулся к Шолеру:

— Вы тоже самое сделали с замороженными?

— В каком-то смысле, ответил он, — предложение магоса Дисена было весьма разумным. Реакторы были перенастроены, чтобы сбросить плазму прямо в зал, дабы почти мгновенно испарить там все. Единственная требующая времени операция — вывести клапаны давления на поверхность, чтобы пару было куда уходить.

Он позволил себе едва улыбнуться, необычное выражение лица для Адептус Астартес.

— Есть какая-то странная ирония в уничтожении святилища, ради его спасения.

— Совершенно верно, — ответил я, менее уверенный, чем хотелось бы, — эти клапаны. Они ведь не настолько большие, чтобы по ним можно было проползти?

— Комиссар, у нас есть воображение, — ответила Килдхар, — конечно же нет.

Она замешкалась:

— Ну, некоторые из меньших, полагаю, вполне бы подошли, но мы закрепили в конце шахте решетки. Да и вряд ли туда кто-то полезет, все образцы заморожены.

— Это верно, — ответил я, — но я беспокоюсь о том, что может заползти снаружи.

— Ну если они пролезут, то их испарит вместе с остальными, — подсказал Яил, — но в любом случае мы поставим боевых сервиторов охранять выходы шахт.

— Тогда полагаю мы договорились, — сказал Шолер, но казалось, он один придерживался этого мнения, — мы переместим хормагаунтов, что собрала магос Килдхар, в соседнюю клетку, и продолжим наши исследования, пока будет возможно.

Он повернулся к Яилу, который, казалось, до сих пор разрывается между своей преданностью Ордену и простым благоразумием. К несчастью, как это всегда происходит, лояльность космодесантника выигрывает.

— Я присмотрю за безопасностью, — сказал он, хотя ему это просто не нравилось.

— Тогда нам не о чем беспокоиться, — не совсем точно выразился Шолер. Он повернулся к Килдхар:

— Я думаю, вы понимаете, хотя в данный момент может показаться, что вы меня убедили, что я уничтожу все образцы до последнего, сразу же как только увижу хоть намек на опасность святилищу или людям внутри?

Килдхар натянуто кивнула:

— Меньшего я не ожидала, — ответила она.

Глава двадцать вторая

— Они совершенно съехали с катушек, — передал я Живану по вокс-линии, наплевав, следят ли за передачей или нет, — и теперь мы в этом убедились. Мне как можно скорее нужен шаттл.

Желательно до того, как произойдет неизбежное: святилище захватят и сожрут в нем всех, включая меня. Не было смысла показывать, что меня заставляет бежать паника, даже если это было правдой, так что я добавил:

— Я уже достаточно потратил времени вдалеке от настоящей войны.

— Не волнуйся, Кайафас, — уверил меня Живан, в его голосе слышалось веселье, — ты вернешься сюда до второй волны. Полагаю, с нидами ты сражался чаще, чем любой из нас, и мне в командном центре нужно будет твое понимание, пока мы снова будет отбивать их.

А вот это уже облегчение. Несмотря на свои опасения находиться на борту космического корабля при атаке флота тиранид, все это было предпочтительнее, чем оказаться на земле, когда произойдет полноценное вторжение. Если случится худшее, и флот будет вынужден отойти, я сбегу вместе с ними, вместо того чтобы болтаться на планете, обреченной на пожирание. Ну если только твари, что я видел на пикт-кастах разведчика тау, не доберутся до меня первыми…

Разрываемый меж двух кошмаров, я несколько секунд колебался, после чего принял решение. Здесь я определенно находился в опасности, из-за безумного желания Килдхар притащить пойманных тварей внутрь, а по поводу того, что всего лишь может произойти в будущем волноваться не стоило.

— Я буду ждать на посадочной площадке, — сказал я и Живан рассмеялся, явно принимая это за страстное желание вернуться на передовую.

— Тебе придется там поскучать, — ответил он, — пока что у Флота нет свободных шаттлов. Все заняты пополнением припасами и боеприпасами, пока вновь не ударили ниды. Ну а личная доставка имеет низкий приоритет, даже если речь о тебе.

Яйца Императора, подумал я, похоже застряну тут как минимум на несколько часов. Хотя нельзя было показывать свое раздражение, так как Каин Герой на первое место всегда ставил долг, и я просто радостно прочирикал в ответ:

— Да без вопросов, — спокойно ответил я, — но на сей раз без меня не начинайте.

— Сделаем все, что сможем, — ответил Живан, — дадим тебе знать, как только твой транспорт полетит.

Полагаю, это максимум, на что стоило надеяться.

— Извините, что беспокою, сэр, — сказал Юрген, его запоминающийся аромат появился в комнате за несколько секунд до своего материального хозяина. Как и большинство гостевых покоев Адептус Механикус, которыми я был вынужден ни раз пользоваться за долгие годы службы, они были чистыми, эргономичными и потрясающе удручающими, единственное чего касалась рука человека — икона шестеренки в углу в нише.

— Апотекарий Шолер посчитал, что вы пожелаете взглянуть на гаунтов в клетке.

— Полагаю, что да, — ответил я, почему-то обрадованный тем, что Юрген прихватил с собой мелту, вместо того, чтобы оставить ее в примыкающей комнате, что выделили ему в пользование. Живан и адмирал[1020] желали получить всю информацию, что я мог выудить из Механикус и чем готовы были поделиться "Отвоеватели". К тому же взгляд со стороны на предосторожности по охране новых образцов могли успокоить их взбудораженные умы, хотя если говорить честно, я сильно сомневался, что успокоюсь сам. Все как по нотам катилось прямиком к катастрофе, и на все, что я мог надеяться — оказаться отсюда как можно дальше, когда все пойдет прахом.

Не могу отрицать, что мой помощник с мелтой за спиной несколько вдохновлял меня, учитывая куда мы направляемся, я даже приветливо кивнул паре скитарий, что патрулировали коридор. Их явно подготовили к неприятностям, а это хоть что-то приятное, я буду знать, что столкнусь с худшим не в одиночку если это произойдет (точнее, когда это произойдет), хотя все еще упрямо цеплялся за надежду, что меня тут уже не будет.

Килдхар и Шолер ждали нас в галерее для наблюдения, и как только я вошел, сразу же глянул в клетку внизу, ожидая увидеть там кишащих хормаганутов как в прошлый раз. Но вместо того, чтобы шагать по клетке, сидеть по углам, они все собрались в одном углу, подняли и головы и вроде как нюхали воздух.

— Что с ними такое? — спросил я.

— Мы как раз это обсуждаем, — сказал Шолер, — мы не видели такого поведения все время наблюдений.

— Они ощутили присутствие новых образцов, — сказала Килдхар, модуляция ее голоса была похвально спокойной; она определенно скрыла волнение[1021] от перспективы проверить свои теории на практике.

— Кстати, о них, — сказал я, — где поместили новых?

Прилегающая клетка была пуста, насколько я мог видеть, если только в ней не содержали ликтора, особенно хорошо умеющего маскироваться.

— Их везут, — уверила меня Килдхар, и подошла к контрольной панели, встроенной в стену под плитой бронестекла. Она потыкала в пару переключателей, и панель пустой клетки съехала в сторону, отрыв за ней темный туннель. Секунду спустя в клетку залетел поток хормагаунтов, и панель за ними тихо закрылась.

— Они несколько минут будут дезориентированы, — продолжила магос-биологис, — будут изучать границы, и искать выход.

— По мне, так они совершенно не дезориентированы, — сказал я, когда вся стая заполнила клетку и начала бросаться на стену, отделяющую их от гаунтов в соседней. В ту же минуту как прибыли новые, старые оживились, и атаковали преграду своими секущими когтями, по-видимому совершенно наплевав, что у них не получиться пробиться насквозь.

— Восхитительно, — сказала Килдхар, — они стараются объединиться, создать большую группу.

— А вот это совсем плохая мысль, — напомнил я ей, просто на всякий случай, если она вдруг забыла элементарный факт.

— В самом деле, — согласился Шолер, его внимание было практически полностью было занято непостижимым потоком иконок и текста, бегущим по пикт-экрану перед ним столь быстро, что их невозможно было прочитать. Он мельком взглянул на Килдхар, та не моргая смотрела на мельтешащие данные.

— Я вижу увеличивающуюся активность в базальных ганглиях всех наблюдаемых объектов.

— Я тоже, — ответила магос, — хотя у нас было время подключить только внешний инструментарий, в результате данные по новым образцам менее полны и возможно не особо надежны.

— Может быть один из вас соблаговолит объяснить, что тут происходит? — спросил я, и тут же спешно добавил, так как Килдхар уже открыла рот, — доступным языком.

— Мы пытаемся отслеживать мозговую активность существ, которая значительно изменилась, когда две группы осознали близость друг друга, — ответила она.

— Чрезвычайно сложная задача, — добавила она через секунду, после чего заткнулась и предоставила нам возможность поразмыслить.

Я взглянул вниз и заметил проблески маленьких металлических коробочек, размером примерно с инфо-планшет, прибитые заклепками к панцирям некоторых из нового выводка. У тех из морозильника таких не было, хотя мне показалось, что я заметил какие-то повреждения хитина на их головах, словно их совсем недавно чем-то проткнули, и те едва затянулись[1022].

— Кажется они оживились, — сказал я. Обе группы с одинаковым целеустремленным усердием все еще атаковали стену, к счастью толстую плиту из керамита это совсем не впечатляло.

— Как я и предполагала, — молвила Килдхар, — они ощутили желания объединиться. Если это произойдет, их мозговая активность синхронизируется.

— Этого никогда не произойдет, — сказал я как раз в тот момент, когда на дотронулась до переключателя. Стена между двумя клетками начала опускаться в пол, и обе группы гаунтов оживились еще сильнее, если такое было возможно, они прыгали, пытались взобраться на стену, друг на друга в попытке первыми залезть наверх.

— Какого фрака вы делаете?!

— Собираю данные! — рявкнула Килдхар, — мы на грани того, чтобы спасти всю галактику!

— И на грани того, чтобы уничтожить нас всех! — возразил я, бросаясь к панели управления, но Шолер оказался быстрее, он нажал на переключатель своим пальцем, облаченным в керамит. В своей спешке он чуток перестарался и почти проткнул панель, та рассерженно ответила дождем искр. Опускающаяся стена остановилась, поднялась на пару сантиметров и застряла, но все еще оставалась слишком низко, чтобы две группы смогли ее преодолеть.

— На это не было разрешения! — прогрохотал он, его голос звучал глубже чем обычно.

— Но это же ожидаемый следующий этап! — возразила Килдхар, — нам нужны достоверные данные о слиянии сознаний роя.

Они буравили друг друга взглядами, а я парил в нерешительности, размышляя о том, как лучше вмешаться и не стать громоотводом для их вспыхнувших эмоций. Килдхар относительно безобидна, несмотря на аугметику, которой она несомненно обладает, но гнев космодесантника — это стихия такой мощи, которую лучше наблюдать издалека. С другой стороны, все записывается для последующего анализа, и совсем не хотелось выглядеть захваченным врасплох, вместо того чтобы сделать что-то решительное и привести их в чувство.

— А предполагалось, что они поубивают друг друга? — спросил Юрген, привлекая к себе всеобщее внимание.

Воспользовавшись столь удачным вмешательством, я обернулся посмотреть. Мой помощник был прав — существа в объединенной клетке рвали друг друга со всей яростью, и, раз уж это хормагаунты с безумным голодом, во все стороны летел ихор и внутренности. Прыгающие кошмары рубили и полосовали один другого, по мне так это все выглядело как беспорядочная оргия кровопролития.

— По идее нет, — ответил Шолер, задумчиво глядя вниз на резню, его гнев сменился на любопытство столь же быстро, как он нажал на переключатель.

— Я не понимаю, — произнесла Килдхар, в ее голосе слышались нотки замешательства, — все данные, что мы собрали, предполагали, что их разумы должны были соединиться, как только они встретятся.

— Возможно им нужно посредничество синаптического организма, чтобы облегчить объединение, — предположил Шолер.

— А может они просто не понравились друг другу? — спросил Юрген, как всегда врубаясь в самую суть.

— Может быть и так, — к моему огромному удивлению согласился Шолер, — мы всегда считали тиранил объединенной угрозой, но некоторые магос-биологис строили теории, что различные флоты-ульи могут сражаться за добычу[1023]. Теперь я к этим теориям отношусь менее скептически.

— Потому что они определенно из разных флотов, — сказал я, когда до меня дошло. Глядя вниз на истекающее ихором сражение, я ощутил, что могу с легкость различить отдельных сражающихся: у гаунтов из морозильника были такие же пятнышки на грудной клетки, как я запомнил на Нускуам Фундументибус, в то время как у вновь прибывших были темные полосы на панцирях и заостренные секущие когти. Если подумать то, что-то в комбинации отметин казалось смутно знакомым, хотя я не мог точно сказать, где я их видел раньше. К этому времени я сталкивался с тиранидами как минимум десяток раз, и чудовищное разнообразие цветов и оттенков, что демонстрировали существа, совершенно смешались в моем разуме.

— Совершенно верно, — произнес Шолер.

— Мы должны остановить их! — убеждала Килдхар, глядя вниз в склеп под нашими ногами, — до того как потеряем слишком многих!

— Ну удачи, — ответил я, совершенно не желая даже пытаться разделить сражающихся. По правде говоря, чем больше они рубят друг друга, тем больше мне нравилось. Вновь прибывшие определенно одерживали победу, но это едва удивительно, учитывая, что их было почти в два раза больше. Пока я зачаровано смотрел на ужасающую картину, последний из размороженных гаунтов пал, ему оторвали голову, в то время как второй нападающий разрывал его тело от шеи до конца хвоста.

— Может быть они немного успокоятся, когда поедят.

— По мне, так они не особо голодны, — слегка удивленно заметил Юрген, за что я не мог его винить. По нашему опыту хормагаунты были не более чем ходячими желудками на ножках, и я ждал, что они начнут сразу же пожирать плоть трупов. Однако у пяти-шести выживших в короткой и яростной битве в клетке было совершенно другое мнение, игнорирую падаль, они объединили усилия в попытке проломить стену, противоположную от разделяющей клетки, где содержались недавно размороженные противники.

— Не голодны, — согласился я, когда они атаковали стену столь же целенаправленно и безуспешно как раньше. — И чего они добиваются теперь?

Что-то в выбранном ими направлении тревожило меня, хотя я не мог сказать почему. Насколько я мог судить — это глухая стена, не отличимая от любых других, но что-то в ней привлекало их внимание.

— Они пытаются пробиться в туннель, — сказала Килдхар, едва веря своим словам, — но они должны действовать инстинктивно, не выказывая признаков разума!

— Похоже они об этом не знают, — сухо ответил я. Затем меня посетила другая тревожная мысль:

— Стена ведь выдержит, да?

— Конечно же, — ответила она мне с полной уверенностью, — замки можно открыть только отсюда.

Она указала на панель, на которой красовалась вмятина от латной перчатки Шолера и от которой до сих пор струился тонкий дымок.

Ее выражение лица дрогнуло:

— Ой.

— Брат-сержант Яил, встречаемся в криогениториуме, — выкрикнул Шолер, сразу же оценивая ситуацию и уже находясь на полпути к двери. Я глянул вниз, сбывались мои худшие страхи: пока мы говорили, гаунты умудрились наполовину взломать стену, и зазубренные зловещие хвосты исчезали в разломе.

— Комиссар, вы идете с нами?

— Сразу за вами, — ответил я, не успевая придумать за секунду подходящего повода отказаться, который даже для меня не звучал бы бледно. Я поспешил вслед, Юрген за спиной придавал уверенности, мы оставили Килдхар безмолвно смотреть на учиненную внизу резню, она явно все еще размышляла о том, что могло пойти не так.

Пещера под святилищем была такая же холодная, как я запомнил, а поверхность под ногами столь же предательская. К счастью маршрут, что выбрал Шолер, привел нас к поверхности льда, не рискуя вверить наши жизни высокому, узкому и скользкому мосту. Мы очутились у здания, из которого он появился в первую нашу встречу.

— Сюда, — сказал Юрген, выстреливая вперед нас по замороженной поверхности столь же уверено, как и любой Валхаллец при температурах ниже нуля. Группа гаунтов собралась вместе в ста метрах от нас, колотя по льду своими когтями-косами.

— Похоже они копают.

— Они пытаются кого-то оживить, — сказал я, вспомнив гаунтов, что мы видели на Нускуам Фундументибус, те делали тоже самое. Только в тот раз они откапывали особо здоровую и не особо приятную биоформу, которая пыталась схарчить меня, отделение бойцов и транспортное средство, и почти наверняка у нее бы получилось, если бы не вмешательство пролетающего мимо пилота "Валькирии" и его парочки ненужных боеголовок. Но мысль об этом была далека от приятной.

— Или убить, — произнес Шолер, прибавляя ходу, чтобы догнать Юргена, благодаря силовой броне это выглядело до смешного просто. Я телепался сзади, другой стороны был рад, что между мной и смертоносными тварями космодесантник, но мне не хотелось оказаться слишком позади, на тот случай, если нам зайдут во фланг. Если меня отрежут от остальных, то стану легкой добычей, меня разорвут на части, а соратники не смогут вмешаться.

Но отвратительные твари не готовились к атаке, они всецело были поглощены, используя свои абсурдно вытянутые конечности словно кирки, но с тиранидами ни в чем нельзя быть уверенным, как я уже убедился во многих случаях. Я достал свое оружие, все полностью заряженное и подготовился, ощутив себя намного лучше, как только ощутил привычный вес оружия в руках. Юрген целился из мелты и потом пальнул в ближайших. Выстрел ушел в молоко, что не удивительно, он стрелял на бегу, но все-таки зацепил одного, подняв облако пара, когда лед испарился вокруг вспышки. Туман повис на секунду, ослепив всех и превратив выводок в едва видимую двигавшуюся массу.

— Они атакуют! — предупредил Шолер, выхватывая болт-пистолет единым плавным движением и всаживая пару разрывных болтов точно в центре груди первого гаунта, что выскочил из-под нависшей дымки. Юрген припал на колено, стабилизировал свое громоздкое оружие и снял еще одного, пополнив дымку новым паром.

— Использую лазган! — крикнул я ему, в это время пару раз стреляя в ближайшую, едва видимую тень, насколько я видел, выстрелы не произвели хоть какого-нибудь эффекта.

— Мелта дает им возможность укрыться!

Не говоря уже о том риске, что случайное попадание может разморозить более чудовищное существо. Догнав своих компаньонов, я встал спина к спине с кажущейся непоколебимой громадой Шолера, размахивая при этом цепным мечом в оборонительной позиции, дабы защитить себя от всего, что внезапно могло выскочить из тумана.

— Как скажете, сэр, — как всегда невозмутимо согласился Юрген и тут же отбросил мелту. Эмиттер зашипел, когда прикоснулся ко льду, создав еще один миниатюрный очаг тумана, который начал быстро рассеиваться. Я просто надеялся, что прикрытие, которое он случайно обеспечил тварям, так же скроет и нас, пока ниды им не воспользовались. Секунду спустя по рукотворному ледяному полю эхом разнесся треск лазгана Гвардейского образца.

Когда дымка спала, мы увидели свои цели более ясно. К несчастью, они тоже хорошо нас видели, что совсем не придавало силы духа. Весь выводок прыгнул вперед, из их разинутых пастей капал густая слюна, которая тут же замерзала вокруг морды вместе с кровью и кусками плоти, оставшиеся после их стремительного сражения в клетке.

Я напрягся, дабы встретить атаку, надеясь, что мои рефлексы дуэлянта помогут сохранить голову от когтей гаунта, когда окажусь в досягаемости его когтей, но пронизывающий до костей холод уже сказывался на мне, кусал сквозь рваную, излохмаченную шинель и замедлял движения, так как вытягивал из меня тепло. Я шарахнул пару выстрелов из лазпистолета, надеясь скорее заставить их дрогнуть, нежели уложить хоть одного, хотя по моему опыту, если гаунт уловил запах добычи, понадобится что-то побольше, чем лазерный разряд, просвистевший мимо его уха. Юрген умудрился свалить одно из бегущих существ, длительной очередью из лазгана, которая жрала энергоячейку быстрее, чем ему хотелось бы. Единым плавным движением он отбросил пустую батарею на лед и вставил новую, при этом они ни разу не оторвал взгляд от множества целей, несущихся на нас. Снова рявкнул болт-пистолет Шолера, и продолговатая голова гаунта взорвалась, оставшееся туловище еще попрыгало к нам пару шагов, после чего рухнуло на лед, разбрызгав кристаллы воды и быстро застывающий ихор.

— Их слишком много, — выдохнул я, поднимая меч, чтобы парировать удар первого гаунта. При атаке они разделились, обойдя нас по флангам, чего я и боялся секундами ранее, и теперь мы трое были окружены, а не только я один. Почему-то смерть в компании друзей никоим образом не улучшала мое настроение, хотя полагаю это подарит мне шанс сказать пару слов на прощание. Вряд ли кто-то выживет, чтобы запомнить их, однако лучшее, что мне пришло в голову в тот момент — сердечное "Отвали нахер!", — пытающемуся сомкнуть челюсти на моей глотке, когда я насадил его на визжащие зубцы и выдрал оружие в фонтане из крови и внутренних органов, дабы повернуться и встретить следующего атакующего. Как я и боялся, мои рефлексы оказались мучительно замедленны, и я бы потерял голову, если бы не подскользнулся и не споткнулся в самую последнюю секунду. Секущий коготь, который я хотел парировать, вместо моей головы рассек воздух, и я собрался встать, тыкая в открывшееся подбрюшье гаунта.

— Оставайся внизу! — возопил новый голос, усиленный вмонтированным в шлем ампли-воксом, и сделал как мне велели, и тут же мне в рот набился лед, так как я пытался прижаться как можно ниже. Характерно звучащие очереди болтера накладывались друг на друга, почти что разрывая мне барабанные перепонки, и я перекатился в сторону, когда изрешеченные останки гаунта, которого я атаковал, рухнул на лед туда, где я находился мгновение назад.

Я вскочил на ноги и увидел, что к нам бежит Яил и пара его братьев Адептус Астартес, дула их болтеров все еще дымились после залпа, которым они уничтожили весь выводок, не попав в меня и моих компаньонов, некоторые, не знакомые с их феноменальными стандартами меткости, сочли бы это чудом. Юрген тоже встал, отряхивая кристаллы льда со своей униформы, и тут же согнулся, чтобы подхватить свою драгоценную мелту, нельзя было его за это винить, поскольку она была намного эффективнее против нидов, чем его лазган. (И никакие укрытия им не помогали).

— Сержант Яил, — сказал я, — рад вас видеть.

Конечно же это едва выражало мои истинные чувства, но репутацию хладнокровного бойца нужно было поддерживать, и когда опасность миновала, не было смысла чрезмерно выказывать свои эмоции.

— Как и я, — добавил Шолер, — я думал вы атакуете чуть раньше.

— Мои извинения за задержку, апотекарий, — ответил Яил, в его голосе совершенно не слышалось сарказма, — нам понадобилось некоторое время пройти через охранные системы.

— Я думал у вас вроде бы полный доступ? — удивленно спросил я, и Яил кивнул.

— Так и есть. Однако магос Килдхар приказала полностью запечатать нижние уровни, и это воспрепятствовало нам.

— Что же, не могу винить ее за осторожность, — ответил я, — хотя время она выбрала не лучшее.

Пока я говорил, что-то начало меня беспокоить. Учитывая ее безрассудство затащить гаунтов в святилище, не говоря уже о крадах, которых она разводила, этот внезапный порыв благоразумия казался как минимум совершенно нехарактерным. Но возможно шок от произошедшего заставил ее сесть и успокоиться кружечкой рекафа (которую я как раз сделал себе и оставил там).

— Есть мысли, что пытались откопать гаунты? — спросил Юрген, передавая мне фляжку, из которой в хладный воздух заманчиво поднимался пар. Если бы я не знал о его особенной способности нейтрализовать пси-воздействия, то в некоторых случаях я бы решил, что он умеет читать мысли.

— Еще нет, — ответил я, осторожно подходя к расколотому и истыканному льду, который они так целеустремленно атаковали. Спасибо Трону, у них не хватило времени углубиться, они на самом деле едва поцарапали лед, но зато отлично было видно за чем они охотились. Я наклонил голову, чтобы лучше рассмотреть.

— Трон Земной, да это фрагмент биокорабля!

Глава двадцать третья

— Ну и зачем он им понадобился? — озадаченно нахмурившись, спросил Юрген.

— Полагаю, чтобы убить его, — ответил я, — ты же видел, что они сделали с ганутами из другого роя.

— Но как они узнали, что он тут? — настаивал мой помощник.

— Хороший вопрос, ты молодец, — с одобрением заметил Шолер. Юрген сначала слегка удивился, потом стало видно, что он доволен собой, похвала от космодесантника и в лучшие времена редкость, не говоря уже о том, что хвалили конкретно его.

— Но похоже, что флот-улей каким-то образом знает о его существовании, несмотря на то, что оно в анабиозе[1024].

— Значит гаунты все еще действовали инстинктивно, когда собрались здесь, — сказал я, довольный, что по крайней мере отбросил мысль, что где-то предположительно рыскает синаптическое существо.

Шолер кивнул:

— Похоже так, — сказал он, разворачиваясь и направляясь к выходу.

— Но все это тревожит.

— Определенно, — согласился я, хотя мой разум был настроен перетащить тушку в тепло верхних уровней, нежели на значение того, что мы открыли. По мне, так как только мы отогреемся, у нас будет достаточно времени для бесед. Я дотянулся до ручки толстой металлической двери и потянул ее. Она отказалась открываться.

— Позволь я, — слегка усмехаясь произнес Шолер. Он протянул руку и прислонил ее к панели считывателя генокода. Однако вместо того, чтобы узнать его, дух машины остался глух, а дверь закрыта.

— Переключаю управление на себя, — произнес он, — Шолер, апотекарий из "Отвоевателей".

— Все заблокировано, — ответил дух-машины, пробубнив через вокс-кодер, чем странным образом напомнил Дисена[1025], - опознавание голоса отключено. Опознавание генокода отключено.

— Как мы пройдем внутрь? — я спросил Яила, и он пожал плечами, тот еще действие для космодесантника в полной боевой броне.

— Пробьемся, — к моему полному удивлению ответил он, — хотя с другой стороны это сделать было легче.

— Ну да, — согласился я. Толкая с другой стороны, он и его братья могли приложить весь свой вес на дверь, но с этой стороны единственной точкой опоры оставалась ручка. И только один Адептус Астартес одновременно мог ее тянуть, но с его сверхчеловеческой мускулатурой, усиленной силовой броней, были все шансы, что он ее просто вырвет.

— Я могу открыть ее, — предложил Юрген, поднимая мелту, Шолер одобрительно кивнул.

— Быстрее, чем болтерами, — согласился он.

— А разве это не даст образцам сбежать из святилища, если кто-нибудь оживет? — спросил я.

Шолер снова склонил голову набок.

— Теоретически да, — согласился он, — но они не оттают, пока работает агрегат по охлаждению. А двери всегда можно заменить.

— Верно, — ответил я, мое желание выбраться с пронизывающего до костей холода возобладало над всеми остальными возражениями, которые у меня были.

— Как только будешь готов, Юрген.

Я закрыл глаза ожидая вспышку, которую все равно было слишком ярко видно даже сквозь закрытые веки, как это всегда происходит, если он стреляет из своего любимого оружия рядом со мной. Меня тут же омыло жаркой волной отдачи, немножко восстановив подобие ощущений в моих окоченелых конечностях.

— Вот так вот, — сказал он, что не удивительно, так как он стрелял почти что в упор. Я проморгался, чтобы избавиться от пляшущего послесвечения. Толстое металлическое полотно двери наполовину оплавилось, повиснув на петлях, и не говоря ни слова[1026] два "Отвоевателя" из отряда Яила вышли вперед. Керамитовые перчатки потянулись к трещине, пальцы углубились в размягченный металл, и со стоном, словно живого существа, пострадавшая дверь наконец-то сдалась.

— Куда теперь? — спросил я, радостно впрыгивая в разлом и тепло коридора за ним, изо всех сил пытаясь поспеть за сверхчеловеческими длинными шагами космодестантников.

— В контрольную часовню силовой установки, — сказал Шолер, разбрасывая попадающихся техножрецов в красных робах, подобно осеннему ветру, разносящему опавшую листву. Он уверенно шел по лабиринту коридоров нижнего уровня.

— Подуровень три.

Его слова подтвердили мой инстинкт туннельной крысы, который говорил, что мы все еще глубоко под землей. Пока я трусил за Адептус Астартес, связался в Живаном и рассказал ему все, должен признаться, что говорил впопыхах, так как обычно не бегу разговаривать сложно.

— Ты был прав, они там с ума посходили, — прокомментировал лорд-генерал, — чем быстрее мы заберем тебя оттуда, тем лучше.

— Как раз мои мысли, — ответил я, стараясь не пыхтеть так громко. К этому времени мы уже подошли к контрольной часовне, и я чуть прибавил шаг, не желая слишком далеко отставать от успокаивающих громад космических десантников. Аколиты, что работали в генераториуме, высовывали головы нам вслед, пока мы проносились через двери, подобно вооруженной и бронированной буре, на их лицах читался видимый шок от такого внезапного и беспардонного вторжения в столь священное место. Как и множество подобных святилищ, оно было полно полированной стали и мигающих ламп, бесчисленных круговых номеронабирателей и переключателей, встроенных в кафедры и конечно же дисплеи. Пикт экраны показывали иконки и изображения, которые мне ни о чем не говорили, с другой стороны может быть и к лучшему, буду спокойнее.

— Слава святой схеме, вы здесь, — сказал Килдхар, наблюдая как мы расходимся по комнате, пытаясь выбрать место чтобы встать. Часовня была достаточно большой, как это обычно бывает, но четверо космодесантников занимают кучу места, особенно если размахивают болтерами, да и мелту Юргена нельзя было назвать особо компактной.

— Эти порченые идиоты не захотели сбрасывать плазму реактора в морозильник.

— И это хорошо, — резко брякнул я, — учитывая, что мы были заперты внизу.

— Да? — Килдхар на мгновение озадачилась, и затем вернулась к спору со старшим техножрецом, наше прибытие прервало их беседу.

— Что же, теперь вы здесь, так что давайте испарим всех этих тварей, пока они нас всех не сожрали.

— Неожиданный поворот событий, — прошептал я Юргену. Ладони снова начало покалывать, а этому знаку я научился доверять. Что-то здесь было действительно нечисто:

— Она же чертовски настаивала сохранить их.

Насколько я мог прочитать выражение лица Шолера, он тоже был озадачен.

— Со всем уважением к вашей должности, магос, — жужжал техножрец, где-то в его вокс-кодере оторвался проводок, что придавало голосу инекто-подобные гармоники, и что раздражало все сильнее и сильнее с каждым слогом, — с нашей точки зрения сброс плазмы реактора на образцы в криогенном складе в данный момент времени представляет собой угрозу всему святилищу.

Если бы у него все еще были челюсти, способные двигаться, он бы несомненно сейчас бы их сжал. Когда функционер средней руки начинает предложение со слов "со всем уважением", то ты понимаешь, что он скорее голым нырнет в выгребную яму, нежели сойдет со своей позиции хоть на миллиметр.

— А по-моему мнению, не представляет, — сказала Килдхар, — и если тебе не хватает вычислительных мощностей, чтобы выполнить свою работу, то мне хватит.

Оттолкнув плечом недоверчивого техножреца, она потыкала пальцами в группу переключателей. Сразу же ряд лампочек покраснел, а где-то в глубине здания завыли предупреждающие сирены.

— Это преждевременное решение, — сказал Шолер, когда на одном из пикт-экранов появился циферблат, отсчитывая оставшиеся секунды, как мне показалось, с излишним рвением. Он повернулся к техножрецу:

— Прекратить сброс.

Облегченно кивнув, облаченный в красную робу подчиненный шагнул к кафедре.

— Стоять на месте, — хладнокровно и решительно заявила Килдхар, — я уничтожу любого, кто подойдет к управлению сбросом.

Из глубин своей робы она достала болт-пистолет, мастерски выполненный, если филигранная религиозная резьба и иконография о чем-то говорила. И техножрец остановился столь же внезапно, как будто она уже нажал на спусковой крючок. С этого расстояния у нее был хороший шанс пробить броню даже космодесантника, не говоря уже о моей драгоценной тушке, и я понадеялся, что она достаточно хорошо владеет оружием, чтобы не допустить случайного выстрела.

Ну и конечно же, вы же не думаете, что сможете наставить пушку на Адептус Астартес и дальше вести непринужденную беседу. В мгновение ока три болтера и болт-пистолет нацелились на нее, и тут же аколиты генераториума тут же попрятались повсюду, где могли найти укрытие. Юрген тоже начал поднимать мелту, но я жестом его остановил. Если хоть кто-нибудь икнет, то за долю секунды от Килдхар останется кучка пепла, а мне как-то не хотелось поджарить по хожу дела всех остальных. Кроме того, в этом месте было огромное количество хрупкого оборудования, которое возможно было необходимо, дабы сдерживать невообразимые энергии термоядерного реактора. У меня не было возражений, если испарятся ниды, но разделить с ними их судьбу особо почему-то не хотелось.

— Магос, — сказал я, пытаясь сохранить свой голос спокойным, — это едва ли необходимо.

Он глянула меня с иссушающим презрением:

— А вы так и не поняли? — почти кричала она, — все подстроено!

— Конечно, — ответил я, все кусочки головоломки сложились, и я задумался, как я мог быть столь слеп, — вы тоже были на "Отродье Проклятья". Не удивительно, что вы так хотели сохранить инфицированных сервов, и притащить их сюда.

— Кажется я ничего не понимаю, сэр, — сказал Юрген, он нахмурился и с его лба осыпалось несколько чешуек кожи.

— Не только сервов захватил разум выводка, — ответил я, — они сами позволили привезти себя на Фекандию, зная, что самый главный из них якобы будет их изучать. И так называемые исследования были лишь оправданием, чтобы увеличить их число.

— Верно, — ответила Килдхар, дело ее болт-пистолета замерло, — гораздо быстрее, если бы они попытались осуществить это спрятавшись среди обычного населения.

— Так вот как они выбрались, не так ли? — спросил я, почти задохнувшись от очевидного, — сканеры генокода в зоне безопасности уже были настроены на отпечаток генов кого-то, кто уже был обращен. Каждый генокрад и гибрид в святилище мог просто спокойно выйти через любую дверь, когда пожелает.

— Так почему они не вышли раньше? — спросил Яил, он выглядел так, будто в любое мгновение готов выстрелить. Это было нежелательно до тех пор, пока я не получил бы все ответы; наш союз против тиранид и так был хрупок, и, если окажется, что я ошибся, тогда он рухнет, что обречет нас всех.

— Потому что они ждали прибытия флота-улья, — сказал я. Теперь я думал о все картине в целом, и не удивительно, что отметки на хитине гаунтов, что привела Килдхар, казались столь знакомыми — они были точно такими же, как у генокрадов, что устроили разгром на верхних уровнях, и от которых я в таком ужасе улепетывал по темным лабиринтам "Отродья Проклятья".

— Верно, — в самый нужный момент вклинилась Килдхар, — они должно быть надеялись добраться до улья и разрушить оборону.

— Это они тебе сами сказали? — с сарказмом заметил Шолер.

— Я не совращенный предатель! — заорала Килдхар, все попытки вести себя как техножрец остались в прошлом, — зачем бы мне тогда улучшать ауспексы флота, если бы я желала вторжения тиранид?

— Потому что так поступают все зараженные генокрадами жертвы, — устало произнес я, — я видел такое ранее. Они сражаются рядом с тобой изо всех сил, пока разум выводка не проявляет своего влияния. Большую часть времени они даже не осознают, что заражены. Но разум выводка уже управляет ими, подправляя поведение то тут, то там.

Я развернулся к Шолеру ища подтверждения.

— Кто постоянно спорил, желая притащить гаунтов внутрь?

— Магос Килдхар, — сказал он, в его тоне слышался приговор.

— Именно, — я развернулся к обезумевшей женщине, — вы должны признать, что вы делали именно то, что диктовал вам разум улья. Притащили его кукол из плоти в святилище, дабы те нейтрализовали единственную вещь на планете, которой он боится.

— Но я — это я!

Рука, что держала болт-пистолет к этому моменту уже дрожала, и сам пистолет был нацелен на Шолера.

— Это он сломал запирающий механизм, тем самым позволив им добраться до морозильника!

— Это случайность, — отмахнулся Шолер.

— Ну конечно же вы так и сказали! — Килдхар рассмеялась лающий звук выдавал истерику, — это вы одобрили мой запрос на изучение инфицированных сервов. А теперь заметаете следы!

— Нелепое предположение, — сказал Шолер, — каждый раз, что я был на борту скитальца, я был в компании боевых братьев. Или вы предполагаете, что все отделение заражено?

Я мельком глянул на Яила, пытаясь оценить, как он это все воспринимает, но я не знал его достаточно хорошо, чтобы можно было судить по мимике.

— Вы определенно дали нам много информации, о которой стоит поразмыслить, — спокойно произнес я, смотря глаза в глаза Килдхар. Честно говоря, я уже сам не понимал, чему верить, но зато точно знал, что очень важно переключить все внимание на себя. Мы с Юргеном были почти закрыты громадами Адептус Астартес в их силовой броне, и таким образом я мог подать своему помощнику сигнал рукой. Уголком глаза я заметил, как он кивнул, едва заметно, и начал отходить в сторону, после чего устроил мелту на удобную кафедру.

— Но с другой стороны, вы кажется одержимо желаете уничтожить фрагмент биокорабля. И если кто-то делает то, что хочет флот-улей, то в данный момент это вы.

— Именно, — добавил Шолер, — нам нужно продолжать исследования до самого последнего мгновения.

— Риск слишком велик, — настаивала Килдхар, быстро взглянув на стремительно заканчивающееся время, — и если вас инфицировали, то это говорит разум улья.

Уже почти приготовившись прыгнуть к контрольной панели, Юрген замешкался и отступил. Должен признаться, что на секунду мне пришло в голову просто пристрелить ее, но случайный выстрел мог уничтожить панель, и тогда не известно, что может произойти. Насколько я знал, реактор мог полностью выйти из под контроля, снести с лица земли все святилище, вместо того, чтобы просто испарить тиранид[1027]. Если мой помощник хочет воспользоваться шансом, то мне нужно было ее полное внимание, и мне нужно отвлечь ее на несколько критических секунд.

— Могу сказать тоже самое, — осторожно вклинился апотекарий, но совершенно не к месту в данных обстоятельствах.

— Когда в последний раз вы улучшали аугметику? — спросил я, и в глазах женщины промелькнуло смущение. Она явно ожидала от меня любого вопроса, кроме этого.

— Я не помню. Некоторое время назад. Какая разница?

— Магос вашего положения обычно имеет более заметную аугметацию, — сказал я. Если бы честным, я всего лишь гадал, хотя это было определенно верно в отношении шестеренок, с которыми я встречался ранее.

— Я был занята, — отрезала она.

— Как долго? — спросил я, — с тех пор как вернулись с "Отродья"?

— Я не знаю, — смущение сменилось сомнениями, — улучшения… лог системы…

На секунду ее взгляд потерял фокусировку. Как только это случилось, Юрген воспользовался шансом, он прыгнул к контрольной кафедре и вернул столько переключателей, сколько мог, в то положение, в котором они находились. Свет лампочек сменился на зеленый, часы с пикт-экрана исчезли, а где-то в глубинах здания замолкли сирены.

— Стой! — Килдхар в ярости развернулась к нему, поднимая болт-пистолет для выстрела. Но до того как она нажала на спусковой крючок, я выстрелил ей прямо в грудь из лазпистолета. Вам может показаться, что это безрассудно, так как панель находилась за ней, но, когда на кону жизнь Юргена, я просто выберу выстрелить, а о возможных последствиях буду думать потом. Она пошатнулась и в гневном замешательстве уставилась на меня, обугленные провода внутри ее грудной клетки искрили и трещали.

— Ты не мог… ты не должен был… последнее улучшение…

Болт-пистолет выпал из ее обессилевших пальцев. Юрген прыгнул, словно хищник на добычу, сгребая оружие, и ради безопасности спрятал его в своей коллекции подсумков[1028]. Затем взгляд Килдхар прояснился на мгновение:

— Вы были правы. Шестьдесят три года тому назад.

— Потому что исследование, что предшествует процессу аугметации, открыло бы генетическое заражение, — сказал Шолер, вручая свой болт-пистолет Яилу. Скребущий звук за кафедрами подсказывал, что техножрецы восстановили свое самообладание, или же уже обеспокоились последствиями того, что они оставили духов-машин, предоставленных самим себе. Они постепенно вылезали из укрытий и то тут, то там нервничающие аколиты кидались к рядам панелей управления.

— Меня тоже необходимо изолировать, пока не будет ясности, может быть я инфицирован.

— Я думаю в этом нет необходимости, — ответил я, — не думаю, что существует такая вероятность.

Космодесантников постоянно проверяли вплоть до молекулярного уровня.

— А магос?

Я развернулся к Килдхар, прицеливаясь ей в голову. Я даровал Милость Императора[1029] слишком много раз, чтобы осмелиться вспомнить все, но все еще мешкал. Женщина посмотрела мне в глаза.

— Подожди, — прошелестела она, — я ценный образец. Изучить…

Затем ее глаза закатились, потеря крови и рана в груди решили вопрос за меня. И возможно к счастью, потому что в тот день я не знал, что делать.

— Сохраните тело для анализа, — сказал Шолер, покидая комнату в компании одного из Отвоевателей.

— Я позабочусь об этом, — уверил я его, с облегчением заметив, что Юрген забрал свою мелту и снова прикрывает мне спину. С этого момента на всей планете я мог доверять только ему.

Глава двадцать четвёртая

К тому времени когда я закончил свой рассказ Живану, солнце начало садиться, окрашивая металлические стены конференц-зала в оттенки, зловеще напоминающие кровь. Открытие, что зверушки Килдхар — генокрады, совершенно спокойно разгуливали по планете последние шестьдесят лет, предсказуемо произвело эффект разорвавшиеся бомбы, начиная от лорда-генерала и ниже. Нельзя было сказать, как часто твари покидали клетки и сеяли порчу среди ничего не подозревающих шестеренок, и все проходящие по коридорам теперь косились друг на друга с едва прикрытым подозрением. К счастью Регио Квинквагинта Уно был изолирован от всего что только можно на этом проклятом куске шлака, но в нем за шесть десятилетий побыло чудовищное большое количество народу, и выследить их всех будет той еще задачкой для местного отделения Арбитров[1030].

— Они начали массовую генетическую проверку в главных населенных центрах, — поведала мне гололитическая проекция лорда-генерала, чуть мерцая, тот очевидно сидел за столом, который стоял в центре комнаты. К счастью его проекция была раза в три меньше настоящих размеров, поэтому выглядел он неплохо.

— Начали с наиболее стратегически важных учреждений.

— Они уже нашли гибридов или зараженных? — спросил я, и фигурка Живана пожала своими полупрозрачными плечами.

— Еще нет. Проверили двенадцать тысяч, на очереди еще двадцать миллиардов.

— Шансы не очень, — ответил я, но именно поэтому тираниды посылают вперед генокрадов перед флотом-ульем. Кроме бед, что напрямую могли натворить звери, если инфицированных будет достаточное количество среди населения планеты, то потребуются значительные ресурсы, чтобы выследить всех, а это сильно подорвет обороноспособность планеты.

— А что со святилищем? — спросил Живан.

— Есть кое-какие хорошие новости, — ответил я, — мы уже проверили половину шестеренок, и пока что те чисты. Правда пока еще не можем найти одного или двух, так что скитарии прочесывают уровень за уровнем на случай, если те где-то прячутся.

— Однако наиболее вероятная гипотеза, что они помогали при побеге, — вклинился Шолер, — и были убиты вместе с остальными в шаттле.

Конечно же его первого подвергли генетическому исследованию, и как ожидалось, порчи обнаружено не было. В любом случае, насколько я знал, его модифицированные гены запросто могли сожрать все чужеродные гены крадов[1031].

— Ну хоть что-то, — ответил Живан, не потрудившись спросить, проверили ли мы скитарий. После Шолера и его братьев Адептус Астартес, они первыми пошли в генетическую лабораторию, это было понятно без слов. Лорд-генерал деликатно кашлянул:

— А магос Килдхар?

— Определенно заражена, — ответил я, не думаю, что мы когда-нибудь выясним, как и когда ее заразили, но скорее всего за некоторое время до сервов.

— Брат-сержант Яил поднял отчеты по миссиям за тот период, — добавил Шолер, — но шансы выяснить невысоки.

— Тогда сконцентрируемся на текущих проблемах, — ответил Живан, возвращая нас к делу, — вы обезопасили фрагмент биокорабля?

— Он все еще в криогенитуоруме, — сказал я, — размеры такие, что его особо никуда не переместишь.

— Я дал распоряжение отковать его и оживить, — вставил Шолер, Живан нахмурился, тогда апотекарий добавил, — конечно же с разрешения магоса Дисена и вашего.

— Должен признаться, что я не уверен, — сказал Живан, и я согласно кивнул.

— Я тоже, — признался я. Мы с Шолером уже обсуждали этот вопрос, и не в первый раз, целесообразность толкала меня в ту сторону, куда я идти не желал.

— Но мы должны признать факт. Флот-улей отчаянно желает уничтожить узел, и впервые мы видим, как он чем-то напуган. Нам нужно понять почему.

— Согласен, — заявил Эль'хассаи, появившись рядом с лордом-генералом, когда вошел в поле действия гололита. Мы с Шолером обеспокоено взглянули друг на друга, задумавшись сколько он там стоял и что из предшествующей беседы слышал. Скорее всего все, так как Живан не выглядел удивленным. Так или иначе не было смысла исключать тау из обсуждения, так как мы вроде бы союзники, а любое, полученное нами тактическое преимущество возможно будет полезно и для обороны Др'тх'нира (хотя с тех пор как варп тень флота-улья заблокировала передачи между нашими астропатами и приданными Донали, все, что они узнают, теперь зависело от того, насколько быстро Эль'хассаи передаст им информацию).

— Это беспрецедентный случай, и его понимание если не поможет, то точно расширит Высшее Благо, — теперь посол стоял за Живаном, так что его изображение больше не заканчивалось рукавами туники, зато макушка выпала из фокуса и задрожала, тот странным образом напоминал декоративную свечу с тлеющим фитилем.

— Ваша помощь будет высоко оценена, — уверил я его, с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица.

— Ваши рекомендации будут включены в доклад, — добавил Живан. И явно остановился, чуть было не ляпнув продолжение: "… и приняты соответствующие меры".

— Если мы собираемся исследовать фрагмент биокорабля, — напомнил нам Шолер, — тогда чем скорее мы начнем, тем лучше. Времени у нас определенно в обрез.

— Совершенно верно, — согласился я. Небо за бронестеклом окна начинало окрашиваться в пурпур, оттенка свежего синяка, утыканное первыми появившимися звездами, большая часть из которых скорее всего были боевыми кораблями на орбите, отражающими лучи заходящего солнца подобно скоплению маленьких, но смертоносных лун. Наступление ночи усилило мои нехорошие предчувствия, хотя шансы, что из темноты неожиданно выскочит орда тиранид, были минимальны, к тому же святилище могло обнаружить наступления любых враждебных существ весьма чувствительными ауспексами, однако мой ромбовидный мозг посылал сигнал, что я буду ютиться у костра сжимая в руке острый камень.

— И поскольку это касается меня, то чем быстрее вы начнете, тем лучше.

— Я согласен, — сказал Эль'хассаи находясь при этом в безопасности за сотню километров вертикально вверх от поверхности.

— А Дисен передает мне, что согласен с моим решением, — обратился Живан к Шолеру тоном человека, который знает кого сделать козлом отпущения в случае чего. Он тяжело вздохнул:

— У меня все еще есть сомнения относительно благоразумия сего предприятия. Но, сделайте все, что можете, — он вяло улыбнулся, — полагаю, что мы всегда можем стереть это место с лица земли ударом с орбиты, если все полетит в варп.

Последнее замечание, учитывая, что я все еще находился в святилище, вряд ли можно было считать чем-то воодушевляющим.

— Есть новости о шаттле? — спросил я в надежде, что ассоциация с мыслью об орбитальном ударе не будет столь очевидной, — я тут мало чем могу помочь, кроме как путаться в ногах у апотекария, и война все еще продолжается.

— Последнее что я слышал, Флот чуть разгрузится через некоторое время, — ответил Живан, — и возможно через пару часов мы вышлем шаттл.

— Самая лучшая новость за день, — осторожно ответил я, все еще глазея в окно на темнеющий ландшафт. Ночь стремительно опускалась на планету, и я заметил едва видимые следы падающих куда-то в пустыню метеоров. В следующие несколько ночей их будет гораздо больше, так как обломки после боя на орбите ускорятся и сгорят при прохождении атмосферы на пути к земле.

Затем я напрягся и прищурился. За первым ярким следом на небе последовал второй, а затем еще и еще, вскоре они начали падать так густо и быстро, словно дождь. Я повернулся к гололиту, в панике на устах уже вертелся вопрос. Живан разговаривал с кем-то, кто не попадал в поле проекции, в то время как полупрозрачная фигура дипломата тау парила на краю, то появляясь, то исчезая, словно варп-призрак, пытающийся воплотиться в реальности.

— Что-то не так, — сказал Шолер, его взгляд все еще был прикован к миниатюрной драме, разворачивающейся на столешнице.

— Ага, — согласился я, — выгляни наружу.

— Святой Трон! — со всей искренностью воскликнул он, — это похоже…

— Только что ударила вторая волна, — информировал нас Живан, — и намного сильнее первой.

— Естественно, — ответил я, узнав характерную тактику тиранид. На сей раз они отправят на землю достаточно организмов, чтобы растянуть нашу слабую оборону, соберут информацию, и в следующих ход подавят нас числом, ну или на четвертый раз, или на пятый. А тем временем они захватят плацдармы, позволив рою расти, и начнут собирать биомассу, что им нужна, дабы еще больше пополнить свои ряды. Я попытался свою следующую фразу преподнести как шутку, но уже знал ответ, и все же цеплялся за надежду, что услышу иное:

— Я так полагаю мой полет откладывается?

— Боюсь так, — ответил Живан, сочтя ремарку за шутку, — придется тебе посидеть там еще чуть-чуть.

Но глядя на мерцающие в небесах огни, я ни на мгновение не сомневался, что это не выход.

Комментарии редактора

Из "Крестовый поход и последствия: История военных действий в Дамокловом заливе", Варго Ройз, 058.М42.

Второй удар по Фекандии был столь свиреп, что осажденные защитники едва его выдержали, еще до сближения флотом несколько легких кораблей были уничтожены кислотными или биоплазменными выстрелами. Через прорехи в обороне посыпались бесчисленные мицетические споры, каждая несла в себе смертоносных тварей, они наводнили планету словно вирус, нашедший слабый организм. В это же время живые корабли пытались вступить в ближний бой своими щупальцами или когтями, или же запускали абордажные команды в надежде уничтожить экипажи. Несмотря на напор, линия не дрогнула, отважные космоплаватели из Имперского Флота ответили лансами, бортовыми залпами и торпедами, вырывая сердца бесчисленных рожденных в вакууме тварей. Даже торговые суда, все еще стоящие на орбите, использовали свое относительное слабое вооружение, собравшись в эскадрон, чья объединенная огневая мощь калечила, а в некоторых случаях убивала, тех неосторожных чудовищ тиранид, что посчитали их беззащитными. Тем не менее битва в космосе велась на равных и с легкостью могла привести к победе той или иной стороны, если бы не решительное и неожиданное вмешательство комиссара Каина, который к началу битвы в космосе, был более чем обеспокоен вторжением на поверхность.

Глава двадцать пятая

— Похоже мы главная цель, — сказал я, пытаясь сохранять голос спокойным, пока число иконок контакта постоянно росло вокруг сияющей руны, отмечающей на гололите наше местонахождение.

— Так и есть, — согласился Яил, в голосе космодесантника слышалось счастье столкнувшегося с несметным роем, однако он не был совсем радостным, но намного жизнерадостнее чем я сам. Несомненно по той причине, что с его точки зрения нас ждала героическая победа или же славная последняя битва, любой вариант будет должным образом внесен в анналы их Ордена.

— Они нацелены на фрагмент биокорабля, — сказал Шолер, казалось его беспокоила безопасность этого куска мяса не сильнее собственной безопасности, хотя должен признаться, что последнее в тот момент волновало меня намного сильнее.

— Какова наша боевая готовность?

— Подготовились насколько смогли, — ответил я ему, зная, что он прекрасно осведомлен несколько слабы наши силы, — скитарии закончили укладку минных полей, и окопались по периметру.

Уж лучше они, чем я, тихо добавил я сам себе.

— Я со своими боевыми братьями присоединюсь к ним, — добавил Яил, — как только тактическая ситуация станет понятной и будет ясно, где мы нужнее всего.

— А что насчет "лендспидера"? — спросил я, возвращая внимание к пикт-экрану, по которому проносился темный дюнный ландшафт. Разведмашина кружила уже несколько часов, посылая все более пессимистические доклады о числе существ из разбросанных спор, идущих в нашу сторону, — но на сей раз не организмов авангарда, вроде гаунтов и ликторов, а о группах термаганутов и больших биоформ-воинов, управляющих ими. На сей раз нас ожидала армия, способная координировать усилия и стрелять издалека, а не влекомая инстинктом стая, жаждущая ближнего боя. Пару раз даже были неподтвержденные доклады о еще больших существах, способных противостоять бронированным машинам, если бы у нас были такие, но скорее всего они намеревались разорвать любые оборонительные сооружения, что мы могли бы поставить. Сколь бы стены крепости не казались неприступными, они были построены противостоять угрозе стихий[1032], и я не думаю, что они долго продержаться против выводка карнифексов, желающих попасть внутрь.

— Будет готов, чтобы оказать огневую поддержку, — уверил меня Яил. После некоторого обсуждения мы сошлись во мнении, что быстро двигающуюся машину лучше использовать, когда начнется атака, дабы та снимала громадных существ, что координируют остальных, в надежде разрушить любую стратегию, которую они пытаются применить против нас. Она слишком быстрая и летает достаточно высоко, чтобы избежать любого огня с земли, от любого оружия роя. Мы могли только надеяться, что превосходящий радиус поражения тяжелого болтера, ракет и отменная меткая стрельба Адептус Астартес позволит справиться с этой задачей.

— А что насчет наземного транспорта? — спросил я, увидев все еще припаркованный около святилища харвестер, точно шлюпка у причала.

— Мы можем использовать его, чтобы эвакуировать техножрецов?

Которым конечно же понадобится военный эскорт для обеспечения безопасности, причем на эту роль я рассматривал себя главным кандидатом.

— Мы уже думали об этом, — ответил Шолер, — но их шансы прорваться чрезвычайно малы.

— Могу себе представить, — ответил я, размышляя о том же, но никогда не повредит спросить. Огромная машина будет легкой целью для роя, который просто будет бежать рядом и раз за разом кидать на броню, пока не прорвутся внутрь. После этого все будет закончено.

— Тогда что нам с ней делать? — спросил я, — она блокирует нам линию огня, и дает им возможность собраться за ней для атаки.

— Взорвем реактор, — предложил Яил, — образцы внутри привлекут остальных, а если правильно рассчитаем время, то существенно уменьшим атакующий рой.

— Экипаж уже эвакуировали в святилище, — добавил Шолер.

— Рад это слышать, — ответил я, будто бы это меня хоть как-то волновало, — как продвигаются дела с разморозкой фрагмента биокорабля?

— Медленно, — признался Шолер, — его выкопали изо льда, но нам нужно серьезное оборудование, чтобы переместить что-то такого размера, а к аналитикам он просто не поместится. Так что нам придется переместить часть нашего оборудования в один из залов склада, чтобы изучать фрагмент.

— Покажите, — сказал я, вызвав трехмерный план святилища на гололит перед собой. Похоже, что это то самое место, которого лучше избегать, и я должен был точно знать его расположение, чтобы оказаться оттуда как можно дальше. Шолер потыкал в управление и подсветил огромный зал почти у самой крыши здания. Я глазел с удивлением:

— Я думал вы оставите его на нижних уровнях.

— Чем выше, тем лучше, — ответил он, — так как кажется у тиранид пока что нет никаких летающих тварей.

— Пока нет, — ответил я, — но будут.

Единственное в чем точно можно было быть уверенным с тиранидами, так что это если вы им чем-то досаждаете, то они породят за несколько часов такое существо, которое точно будет адаптировано, чтобы разобраться с проблемой.

— Зал соединен с главным грузовым лифтом, — сказал Шолер, указывая на широкую шахту, тянущуюся от самых нижних уровней до взлетной площадки на крыше, — если нам придется, мы с легкостью вернем его в криогениторум.

— Подойдет, — ответил я, надеясь, что говорил так, словно действительно это чувствовал. В любом случае, если с ангаров будут прорываться летающие твари, а снизу царапаться остальной рой, нам некуда будет уходить. Я повернулся к Яилу:

— Лучше перевести всех гражданских на средние уровни, и подготовиться запечатать нижние, — сказал я. Это даст нам немного времени, если рой прорвется внутрь. Или, о чем я пытался не думать, скорее, когда он прорвется внутрь.

— Согласен, — ответил он, — хотя нам нужно вооружить столько аколитов, сколько сможем. Это даст им ощущение защищенности, ну а отсутствие меткости совершенно не проблема, если рой пробьется внутрь.

Это было самое значительное преуменьшение, что я слышал за свою жизнь.

Нам не пришлось долго ждать первой атаки, она началась менее чем через час. Ночь за листом бронестекла в командном центре святилища, внезапно расцвела серией ярких вспышек, словно там отгремели молнии, чуть позже им вторил низкий грохочущий звук, от которого едва ощутимо задрожало стекло. На самом деле я бы никогда его не ощутил, если бы в тот момент не прикасался пальцами к гладкой прозрачной поверхности.

— Похоже они нашли минное поле, — предположил Юрген, вручая мне долгожданную чашку рекафа.

Я взял ее и с благодарностью кивнул.

— Верно, — ответил я, открывая вокс-линию связи с Яилом, который уже рыскал где-то во тьме снаружи, жаждущий упокоить парочку нидов.

— Контакт в секторе три, — коротко передал я, — но полагаю, вы уже заметили.

Фразу я завершил чуть добавив сухой иронии, словно был в нетерпении присоединиться к нему. Но кому-то нужно было остаться за гололитом, дабы видеть всю тактическую ситуацию в целом, и на эту работу, к моему огромному и невысказанному облегчению, снарядили меня. Я раньше сражался с нидами, и мог понять шаблоны их перемещений, дабы предсказать начинающуюся атаку или же обходной маневр с фланга, и возможно для этой работы я годился лучше всех, за исключением, возможно, Яила. Однако его место рядом с боевыми-братьями, а не просиживать штаны в штабе в относительной безопасности. Его чувство долга никогда бы не разрешило ему остаться.

— Мы разберемся с этим, — уверил он, хотя согласно гололиту, он и остальные "Отвоеватели", судя по всему предлагали себя в качестве закуски для прибывших нидов. Его последние слова почти потонули в реве спидера с юга, который отослал свой смертоносный груз в центр собирающегося роя, и ушел в самый последний момент, когда кто-то из груды снизу шарахнул по нему зазубренным залпом из удавителя. Живая боеголовка разорвалась в воздухе, орошая все разбухающей массой бритвенно-острых усиков, которые рухнули обратно в плотную толпу смертоносных организмов, разрывая ее на части чудовищными шипами, впрочем, остальных тварей это никак не взволновало.

Я мало кого мог разобрать из окружающей орды, постоянно движущаяся масса благодаря тьме превратилась в единое аморфное пятно на горизонте, которое вскипало подобно бушующему морю, когда яркие вспышки поражали то одно хитиновое чудовище, то другое. Я ощутил, что некоторым образом доволен тем, что не могу все разглядеть, так как удивить воочию непреодолимую волну злобный тварей и отдельных особей, было бы очень лишающим сил и спокойствия.

— Комиссар, — меня позвал один из аколитов в красной робе, что стоял за кафедрой, он каким-то образом умудрился передать своим механическим голосом извиняющиеся нотки, — кажется у нас проблемы.

— Да ладно, правда что ли? — поинтересовался я, с неохотой отлипая от окна. Непреклонное наступление волны смерти за ним оказывало любопытное гипнотическое воздействие. Затем, осознав, что сарказм не особо вдохновит уже напуганных до усрачки гражданских, я натянул на лицо улыбку, словно желая все обратить в шутку:

— Неужели у нас кончились запасы рекафа?

— Нет, серьезная проблема, — продолжал настаивать шестеренка, предсказуемо продемонстрировав отсутствие чувства юмор, присущее их братству. В его механодендритах была зажата сварочная горелка, импровизированное оружие, как и у сотни других, все что мы могли найти, дабы согласно предложению Яила воодушевить техножрецов. Шетеренка крутил номеронабиратели и тыкал в разные переключатели перед собой своими жесткими и короткими пальцами. Меня немного обеспокоило, с какой скоростью он работает, и я поспешил к нему через широкую и высокую комнату, Юрген увязался хвостом.

— Что стряслось? — спросил я, сочтя картинку на экране дисплея перед ним не читаемой, как и ожидал. Юрген наклонился поближе, чтобы рассмотреть прыгающие указатели круговых шкал, озадаченно нахмурился, а шестеренка вздрогнул, очевидно его все еще не избавили от обоняния.

— Я регистрирую какое-то движение в криогениторуме, — сказал он, — там внизу что-то двигается.

— Херня на палочке, — ответил я, не видя причины выражать свою тревогу в других, не столь прямолинейных терминах. Кроме того, ругательство, казалось, каким-то образом воодушевило шестеренку, возможно потому что он беспокоился, что позвал меня напрасно.

— Они просыпаются! — передал я по комм-бусине. — Апотекарий, в морозилке движение! Проснулся узел?

— Ничего подобного, — ответил Шолер, — это подразумевает индивидуальное сознание, которым тираниды не обладают.

И не в первый раз я пожалел, что вокс-связь не позволяет удушить человека с другой стороны, — но мы регистрируем кортикальную активность, которая растет с каждой минутой.

— Тогда это оживают другие образцы, — подытожил я.

— Разумная гипотеза, — уступил он, — но большая часть вморожена в лед слишком глубоко, чтобы выбраться самостоятельно.

— А им и не надо, — напомнил я ему, — у вас там внизу есть бурильщики. Они прокопают достаточно, чтобы выбрались остальные.

— Тогда у нас серьезные проблемы, — ответил Шолер.

Но до того как я успел его поздравить с такой точной оценкой ситуации, казалось вздрогнула вся комната, отозвавшись оглушающим рокотом по всем моим костям. За листом бронестекла расцвел яркий огненный шар, следом в стекло полетели обломки и всякая дрянь, оставляя несколько слабых царапин и росчерков даже на таком феноменально прочном материале.

— Они уничтожили харвестер, — спокойно заметил Юрген.

— Мы отходим, — почти в тот же самый момент передал по воксу Яил, — мы больше не можем их сдерживать.

— Даже не пытайтесь, — посоветовал я, быстро взглянув на гололит. Петля сжималась вокруг нас и если они не будут двигаться быстро, то их буквально через секунды отрежут. За широким окном кружил и нырял "лендспидер", прикрывая их отход стратегически точными очередями, и в свете горящего наземного лайнера, я видел неудержимую волну хитина, несущуюся со всех сторон к нашему хрупкому бастиону.

— Как только вы войдете внутрь, мы запечатываем нижние уровни.

— Принято, — ответил Яил, не потрудившись спросить почему. Если он следил за нашими переговорами с Шолером, то уже знал, а если нет, то я был чертовски уверен, что он уже все понял сам.

— Будем у вас через десять минут.

Однако прошло на пару минут больше, когда возвышающаяся громада космодесантника снова оказалось подле меня, его терминаторский доспех выглядел еще более потрепанным чем раньше. Из вмонтированной на плечи пусковой установки исчезло несколько ракет, что само по себе было немым свидетельством ярости сражения, в которое он вступил со своими боевыми братьями.

— Я регистрирую внизу еще больше движения, — из-за своей кафдеры продудел вооруженный горелкой техножрец, и я наклонил голову, чтобы переговорить с Яилом.

— Похоже вы прибыли как раз в нужный момент, — сказал я и повернулся к гололиту, вызвал план святилища, что показывал нам Шолер в конференц-зале некоторое время тому назад. К моему значительному облегчению, несколько внутренних дверей были отмечены красным.

— Все двери заварены.

— Это дает нам возможность развернуться, — согласился Яил, — мы выставим посты здесь, здесь и здесь.

Он указал на пару узких мест, где пересекались коридоры.

— Здесь будут "Отвоеватели", здесь скитарии.

— Лучше вот на этом пересечении, — добавил я, как мне подсказало внутреннее чутье подобных сложных систем коридоров, и указал на одну альтернативную точку, отличную от того, что предлагал он, — если ниды войдут в трубопроводы, они смогут обойти этот пост.

— Хорошая мысль, — ответил Яил, — значит мы развернемся здесь.

— Лучше поторопитесь, — продолжил я, — им не нужно много времени, чтобы взобраться вверх по десятку уровней.

— Но они не лезут вверх, — вклинился шестеренка, — смотрите.

Экран перед ним выдавал всю ту же непонятную картину, которую я видел ранее, но Яил, казалось, сумел прочитать ее без труда.

— Верно, — сказал он, — вы можете вывести это на гололит?

Шестеренка кивнул, и через секунду появились иконки контактов, собравшиеся на нижних уровнях плана.

— Это лучшее, что я могу сделать, — сказал он.

— Вполне сойдет, — уверил я его и повернулся к Яилу, — они в шахтах для пара от плазмы.

— Ну некоторые точно, — согласился космодесантник, — сомневаюсь, что туда пролезут многие.

— Им не придется, — напомнил я, картинка об огромное змиевидном копальщике, над которым я стоял, когда впервые пришел в морозильник, все еще была свежа в памяти, — тригон запросто пророет им туннель.

— Они идут к поверхности? — спросил Юрген, — они обычно атакуют нас со всей скоростью, на которую способны.

— Потому что там гораздо больше добычи, — ответил я, когда меня внезапно озарило, — а те, что атакуют нас, на самом деле стремятся убить узел биокорабля. Мы нужны обеим сторонам в последнюю очередь.

Едва ли эта мысль могла успокаивать в перспективе, но хотя бы сейчас у нас появлялась отсрочка, с этим я не собирался спорить.

— Вот и первые, — сказал Юрген, разворачиваясь к окну и глядя на картину внизу. Игнорируя внезапный обонятельный ужас, который тянулся за ним, я встал рядом, и проследовал взглядом туда, куда указывал его грязный указательный палец. В это же мгновение, что-то быстрое отпрыгнуло в сторону из решетки, в ближайшем отводе, и накинулось на незащищенную спину оружейного сервитора, все еще упорно охранявшего шахту от наступающего роя. Конктрукт пал в буре полосующих ударов, плоть, кости и металлические части отлетали в кровавой дымке, подобной утреннему туману, а убийца тут же исчез в темноте.

— Думаете генокрад?

— Может быть, — ответил я, когда из разбитой решетки показался еще десяток биоформ, которые последовали за первым. Выводок термагаунтов, превосходящий их как минимум два к одному, и ведомые огромным существом-воином, развернули свои телоточцы и повалили несколько появившихся. Затем среди них вдруг очутился чистокровный, и начал полосовать и рвать свою добычу.

— Нарушение структурной целостности, — произнес шестеренка, и на один ужасающий момент я подумал, что он имеет ввиду, что рой внизу поменял свое мнение и решил атаковать нас. Но иконки на гололите двигались наружу, за подземные границы святилища.

— Копальщики прорвались, — заметил Юрген, словно комментирую погоду, и через секунду или две я увидел, как что-то чудовищно огромное появилось на поверхности в самом центре роя, сшибая бесчестное количество хитинового ужаса на землю. Некоторые упали в раззявленную пасть, других смяло в кашу гигантскими кольцами, затем существо снова ушло под поверхность, оставив на поверхности только группу дезориентированных существ.

— Похоже оно охотилось за синаптическим существом, — сказал Яил и я кивнул.

— Та же тактика, что мы используем, — согласился я, хотя два роя использовали уязвимые места друг друга с такой инстинктивной точностью и скоростью, что нам оставалось только завидовать.

— Но это ненадолго.

— Верно, — согласился сержант Адептус Астартес, — мы можем только надеяться, что выигравший ослабнет настолько, что этого хватит нам, дабы повернуть шансы на победу в нашу сторону.

— О да, а шансы должны стать ого-го, чтобы защитить это место с горсткой шестеренок, размахивающих заостренными палочками, — добавил я, — даже если вы и ваши братья возглавят их[1033].

— И вы, — напомнил мне Яил.

— Мы просто откладываем неизбежное, — сказал я, снова переключая гололит на стратегический режим, дабы подчеркнуть свои слова, — пока этот фрагмент биокорабля здесь, они все будут прибывать.

Сражение на орбите было отчаянным и кровавым, флот-улей жестоко трепал Флот, хотя с другой стороны споры вроде бы больше не падали. Я снова переключил картинку, на сей раз на окружающий нас район, тут же появилась группа иконок, которая бежала в нашу сторону со всех ног.

— Эта группа запросто могла пойти атаковать главный улей, но похоже решила пойти сюда.

— Нам нужно подкрепление, — сказал Яил, ища в планшете незадействованные подразделения, и так же, как и я, не найдя таковых.

— Или нам нужно эвакуироваться, — добавил я. Он взглянул на меня так, словно я внезапно начал изъясняться на оркском, так что я широко махнул рукой, показывая на окружающих нас техножрецов.

— Здесь полно гражданских, чье служение отчаянно необходимо для работы кузниц. Если больше ничего не остается, нам нужно спасти их.

И меня тоже, хотя я посчитал невежливым упоминать об этом.

— Фекандию атакуют тираниды, — все еще изумленно отвечал Яил, — и вы вряд ли где-нибудь найдете безопасное убежище.

— Да везде будет безопаснее, чем рядом с главной целью тиранилд, — настаивал я, снова указав на тактический дисплей, — главный улей вполне удачно отбивается, но хотя бы на данный момент.

В этот момент я наконец-то услышал в комм-бусине столь долгожданный голос:

— Кайафас, — произнес Живан, — ты все еще там.

— Ага, прохлаждаюсь, — ответил я, — наблюдая из окошка за гражданской войной тиранид.

Которая все еще неустанно бушевала внизу, хотя рано или поздно превосходящее число вторгающихся возьмет свое. Невдалеке выводок карнифексом тяжеловесно атаковал по бокам привезенного тиранофекса, тот зашатался и рухнул, ответил ошеломляющим залпом телоточцев, который мгновенно стали пожирать атакующих. Обезумев от боли, огромная глыба мускулов и костей пьяно зашаталась, и рванула в случайном направлении, сминая по ходу дела отряд собственных хормагаунтов.

— Какое приятное зрелище, видеть как они рвут друг друга.

— Не сомневаюсь, — ответил лорд-генерал, в его голосе слышалось напряжение, — но нам так не повезло. Мы тут едва держимся, а левиафаны из центра роя едва показались на ауспексах. Если мы не сможем ответить хоть чем-то в течении следующих пары часов, то похоже нам конец.

— Так значит эвакуации гражданских не будет? — спросил я, получив ожидаемый ответ.

— Ты верно понял, — ответил Живан, он был тронут моей несуществующей заботой о гражданских; но в сложившихся обстоятельствах я вряд ли мог просить заскочить лично за мной. На тот, едва вероятный случай, если я выйду из передряги непереваренным, мне нужно было поддерживать свою репутацию, и если появится шанс спасти свою шею, то им намного сложнее будет воспользоваться, если я подорву оказанное мне Яилом доверие.

— У Флота полно забот, и даже если бы мы послали шаттла, его бы сбили еще до входа в атмосферу.

— Тогда мы будем держаться столько, сколько сможем, — сказал я. Что было вполне ожидаемой чушью, просто вполне ожидаемым объявлением своей решимости, от человека, которым я по идее должен был быть в подобное ситуации. Я взглянул на гололит, заметив водоворот междоусобного сражения, похожего на столкновение двух грозовых фронтов.

— Мы будем передавать тактические данные, и постараемся передавать в реальном времени. И если мы падем, то может быть аналитики смогут из них что-то выудить.

— Готовы к приему, — ответил Живан и прервал связь, как по мне, так слишком спешно[1034].

— Хорошее предложение, — сказал Яил, — я посоветую апотекарию Шолеру подготовить все данные по исследованиям для передачи. Будет очень печально, если любая полезная информация будет потеряна в последнюю минуту.

— В самом деде, — ответил я, думая о том, что гораздо печальнее будет если меня потеряют в самую последнюю минуту. Хотя я говорил несколько отвлеченно, мое внимание почти полностью было поглощено приливом и отливом иконок на гололите, так как мое подсознание пыталось до меня что-то донести. Я выглянул в окно, где эпическое сражение хитиновых тварей все еще подсвечивалось мерцающим пожарищем уничтоженного харвестера, и сопоставил иконки с настоящими существами, меня тут же поразило осознание, в то же мгновение произошел вторичный взрыв обломков.

— Вы взгляните!

— Они все еще жрут друг друга, все в порядке, — согласился Юрген, совершенно упуская мою мысль, что было самой собой разумеющимся, но Яил выглядел озадаченным.

— Насколько я могу судить, тираниды убивают друг друга, — сказал он с некоторым негодованием, словно не понимал, почему все веселье достается им.

— Нет, вы посмотрите, как они это делают, — добавил я, указывая на особенно впечатляющий пример, — взгляните на тех термагаунтов.

Выводок вторгшихся стрелял телоточцами в наступающего тервигона, практически с высокомерной легкостью толстые плиты брони огромной твари отбили залп смертоносных жуков, хотя несколько недавно рожденных термагаунтов, вертящихся у него в ногах, полегли, в это время остальные открыли ответный огонь из своих телоточцев. Внезапно наступающий выводок рассыпался в разные стороны и побежал, ища любые доступные укрытия.

— Это типичное инстинктивное поведение, — напомнил мне Яил, все еще не понимая, и я кивнул.

— Но вместе с ними биоформа-воин, — ответил я, указывая на нее как раз в тот момент, когда тервигон откусил верхнюю половину, и со всем видимым удовольствием переживал и проглотил сию импровизированную закуску, — она должна была направлять их, сдерживать инстинктивное поведение.

— Должна, — кивнул Яил, внезапно понимая, о чем я, — присутствие узла биокорабля должно быть каким-то образом сдерживает способность флота-улья командовать.

— Глушит их, как мы глушим вокс-каналы врага, — согласился я и тут же с превосходной демонстрацией решимости кинулся к двери, — нам надо срочно переговорить с апотекарием.

Глава двадцать шестая

Импровизированный центр аналитики Шолера оказался именно таким, каким я его себе представлял, отдающее эхом огромное пространство размером с ангар для шаттлов, грузовые поддоны, что обычно складировали здесь, сдвинули по углам или же использовали в качестве столов и верстаков, у которых усердно трудились аколиты Омнисии в красных робах, один лишь Император знает чем они занимались. Повсюду бежали провода, причем с типично для шестеренок небрежностью, им по боку были случайные удары током или запутаться в витках, первое, я подозреваю, вряд ли причиняло хоть какие-то неудобства тем, что имел такие пропорции механизмов по отношению к органическим компонентам. Скорее всего это возможно даже их немного подстегивало[1035].

В самом центре зала громоздился фрагмент биокорабля, огромный кусок некротического мяса, высотой раза в два больше меня. По правде говоря, не будет преуменьшением сказать, что размерами он был схож с "Гибельным клинком", хотя чуточку менее бесформенный. Из него постоянно вытекали дурно пахнущие жидкости, убегая в наспех проделанные отверстия в полу, постоянные всплески говорили о том, что они собираются в какой-то чан[1036]. Ну и не надо даже говорить, что вонь стояла невыносимая. Вся штука была утыкана металлическими штырями, погруженными глубоко в плоть, от которых к различным измерителям тянулся целый лес проводов, дисплеи постоянно внимательно изучались Шолером и его группой ассистентов, многих из которых я ранее видел в аналитическом центре внизу.

— Комиссар, — с удивлением поприветствовал он, пока я несся к нему с Юргенам по пятам. Возможно из-за чудовищной вони я даже был вынужден развернуться и убедиться, что он все еще со мной.

— Я полагаю ваше появление означает какую-то неожиданную ситуацию?

— Верно, — уверил я. Ранее я попросил духа-машины моего инфо-планшета присматривать за тактической информацией, что мы передавали в командный центр Живана на борту флагмана, и спешно вручил его апотекарию, кивнув в сторону холмика умирающей плоти, что возвышался над нами.

— Мы думаем, что эта штука глушит влияние флота-улья. Мне нужно знать, как и можем ли мы это использовать.

Шолер взглянул на планшет, оценивая тактические данные так стремительно и точно, как могли только Адептус Астартес, затем вернул его и кивнул.

— Интригует, — сказал он и повернулся к одному из мерцающих инфо-дисплеев, — за разрушение влияния похоже отвечает нервная активность на этих частотах.

Постоянная волна вдруг превратилась в ничего не значащую статику, и Шолер нахмурился.

— Неполадка оборудования, — сказал он, — не удивительно, учитывая насколько быстро мы все перетащили и собрали.

— Юрген, — сказал я, предугадывая возможную причину неполадки[1037], - не раздобудешь мне где-нибудь рекафа? Да и себе чего-нибудь прихвати, похоже нам предстоит долгая ночь.

— Конечно, сэр, — ответил он и ссутулившись ушел. Данные на экране стабилизировались.

Шолер на всякий случай еще пару раз стукнул по прибору, затем повернулся ко мне.

— Это весьма многообещающее направление исследования.

— Которое весьма скоро будет свернуто, если существа снаружи пробьются внутрь, — напомнил я ему, — как мы можем использовать это сейчас?

— Нам нужно усилить и передать сигнал, — ответил он, явно заинтригованный открывающимися возможностями; я возможно счел бы это весьма воодушевляющим, если бы он до сих пор не рассматривал задачу как абстрактную проблему, которую он решает ради своего удовольствия, а не как вопрос нашего выживания.

— К несчастью передача психического сигнала не совсем проста как передача вокс-сигнала.

— Значит задействуем псайкера, — ответил я, — только не говорите мне, что такое важное сооружение не имеет своего собственного персонала астропатов.

Апотекарий кивнул.

— Конечно же у нас есть, — согласился он, — но я не понимаю, чем она нам поможет. Она не сможет прочитать эту тварь, не говоря уже о том, чтобы передать хоть что-то. Варп-тень полностью нас отрезала.

— Ведь ничего не будет, если я просто спрошу? — потребовал я, чуть более резко, чем намеревался.

— Конечно нет, — ответил Шолер.

Хотя я никогда особенно не чувствовал себя комфортно в компании астропата, я был более чем счастлив увидеть этого конкретного. Она зашла в аналитический центр с полной уверенностью в себе, ступая по змеящимся проводам, поджидающим неосторожного, и в ее слепых глазах не отразилось ничего. Как у большинства из ее рода, ее возраст нельзя было определить, кожа лица была покрыта слабыми линиями морщин от стресса, хотя короткая щетина на бритой голове была темнее в тех местах, где была вытатуирована икона Императора, несомненно в качестве просьбы о защите.

— Вы должно быть Каин, — сказала она, поворачивая голову в моем направлении, при этом искусно уклоняясь от снующих повсюду КОТов.

— Должно быть да, — согласился я, размышляя, протянуть ли руку для приветствия или нет, и выбрав последнее. Ее сверхъестественные чувства должно быть предупредили ее о моем жесте, а если нет, то я буду выглядеть как идиот. Затем она протянула свою, став именно так, чтобы меня это ни коим образом не затруднило.

— Хорошо, что вы пришли.

— Да мне вроде бы и заняться больше нечем, — слабо усмехнувшись ответил я, отпустив ее руку после слабого рукопожатия. Даже сквозь перчатку я ощущал слабое покалывание, хотя возможно у меня всего лишь разыгралось воображение. Без Юргена я чувствовал себя необыкновенно беззащитным, хотя разумом понимал, что она не может напрямую читать мои мысли. Однако мне пришлось отослать своего помощника, так как его присутствие могло нарушить всю процедуру. Я знал, что в его присутствии псайкеров клинит, и если нашего астропата не ударит его аурой психической пустоты, то она точно поймет кто он такой, а Эмберли точно не желала бы такого развития событий[1038].

— Клементина Дрей.

— Нам нужно кое-что передать, — объяснил Шолер, и лицо Клементины приобрело озадаченное выражение, углубив едва видимые морщины, те стали видны, что тут же прибавило пару десятков лет ее примерному возрасту.

— Я не могу протолкнуть послание через тень, — сказала она, словно объясняя ребенку, почему космос черный.

— Мы знаем, — отозвался я, — тем не менее, мы хотим туда кое-что послать.

Если бы я сказал ей, что мы хотим связаться с разумом улья, он возможно бы пошла в разнос, оставив нас ни с чем.

— Передать вслепую? — спросила Клементина, явно не подозревая об иронии. Она была не в восторге от такой мысли, но дурочкой ее тоже нельзя было назвать, так что она возможно поняла что к чему. Она повернулась, выглядело это странно, словно она изучает фрагмент биокорабля своими пустыми глазницами.

— Вы хотите, чтобы я попыталась связаться с этим?

— А можете? — спросил я, пытаясь не выказывать свое нетерпение, но она покачала головой.

— Там ничего нет, это как…, - она сделала паузу, подбирая аналогию, — … словно дыра в комнате. Я не могу его почувствовать, он подобен фрагменту варп-тени.

Мы с Шолером взглянули друг на друга. Я не знаю, что он ощущал, но я был близок к отчаянью. Как астропат может передать сигнал от фрагмента биокорабля, если она даже почуять его не может? Затем мой взгляд упал на ряды приборов и бегающих вокруг них ассистентов в красных робах.

— А вы можете читать эти приборы? — спросил я, не смея даже надеяться.

— Конечно, — Клементина снова выглядела озадаченной, хотя как она могла читать их — было за гранью моего понимания, — это просто поток данных. Я постоянно шифрую такие данные для передачи.

— А вы можете это делать в реальном времени? — спросил я, и ее выражение лица сменилось на почти-то презрительное.

— Легко, — ответила она.

— А прямо сейчас? — спросил я, свернув ладошку, в надежде получить желаемый ответ.

— Найдите мне куда сесть, — покорным тоном произнесла Клементина. Она повернула голову:

— И желательно уединение. Процесс может быть неприятен для наблюдающих.

Судя по всему, "неприятен для наблюдающих", она так вежливо говорила обо мне. Шолер отослал измученных шестеренок прочь, в то время как поднял вертикально несколько маленьких поддонов, дабы отгородить картину от главной рабочий станций и любопытных взглядов.

К тому времени как я закончил, Клементина уселась на стул перед кафедрой, глядя на пикт-экран, словно она могли видеть каждый отдельный электрон. Насколько я знал, возможно так и было.

— Комиссар, — голос Юргена немедленно прозвучал в моей вокс-бусине, — Ниды прикончили последних из тех, что мы растопили и большая часть из них направляется в святилище.

Его слова перемещались шипящим рёвом выстрелов мельты.

— Некоторые уже прорвались в нижние коридоры.

— Это должно было уже произойти, — сказал я, как только Шоллер вернулся к нам.

— Другие подразделения уже выдвинулись, чтобы уничтожить их.

Словно подтверждая мои слова, приглушенный рёв болтера раздался откуда-то из-под моих ног.

— Они в шахте лифта, — прозвенел голос Яила, в тот же момент мое внутреннее чувство направления уже указало где стреляют. Я представил себе широкую и глубокую шахту, ведущую на самые нижние уровни, дающую наступающим тиранидам самый простой и прямой доступ к месту, где мы окопались.

— Как долго вы их продержите? — спросил я, доставая свое оружие.

— Надеюсь достаточно долго, — ответил Яил, после чего отключился, явно имея намного больше забот, нежели пустая болтовня.

— Готово, — сказала Клементина, она не особо обрадовалась, когда звук стрельбу усилился, — я просто повторяю все, что выходит на экране, хотя Трон знает, чего вы хотите этим добиться.

Ее губа задвигались, повторяя какую-то особую литанию ее касты, затем тело дернулось, словно случился припадок, с ошеломляющей внезапностью каждый мускул ее тела напрягся. Она соскользнула со стула, приложилась головой о край ближайшего поддона и получила уродливую рану, которую тут же бросился лечить Шолер. Из уголка ее рта закапал слюна, смешанная с кровью из прокушенного языка.

— Я позабочусь о ней, — сказал Шолер, подняв взгляд и увидев, что я держу оружие наготове. Он несомненно решил, что я отчаянно желаю вступить в бой, хотя меня подстегивала параноидальная мысль, что меня поймает первый же нид, когда я кинусь к двери. С другой стороны, это был единственный вход в зал. Как только они попадут внутрь, мои шансы выбраться станут минимальными, а огромная, гниющая груда их главной цели притягивала их словно падаль крута.

— Вы можете присоединиться к обороне.

— Если вы уверены, — ответил я, осторожно подбирая слова, чтобы моя храбрость неизбежно не привела к тому, что я застряну в зале.

— Полностью, — ответил Шолер и достал болт-пистолет. Вот он-то точно был готов к драчке. Взвесив свои возможности, я побежал через комнату.

Коридор снаружи был полон паникующих шестеренок, бегущих в разные стороны, что до боли напоминало картину побега генокрадов. Смущало то, что казалось некоторые бежали на звуки стрельбы болтеров Отвоевателей, в тоже время другая часть бежала прочь. Поначалу я ошибочно принял это за их желание вступить в бой с импровизированным оружием, которым они размахивали. Оглядевшись, я увидел все, от наспех переделанных инструментов, до простых обрезков труб, утяжеленных на манер дубинки, зачастую с конца торчало один или несколько гвоздей, это было настолько сурово, что растопило бы даже сердце орка. У некоторых было более подходящее вооружение, возможно изъятое из ремонтных мастерских или собранное из мусора, начиная от болт-пистолетов и до импровизированных гранат, весьма распространенных, собранных из канистр со смазкой. Один приятель даже раздобыл где-то лук, который оказался бы уместным в лагере "крыс" у отстойников[1039].

Не желая лично столкнуться с тиранидом, я с силой пробивался через толпу подальше от звуков боя, и только потом осознал свою ошибку, когда коридор впереди меня блокировал живой кошмар. Тот в ярости визжал, когда своими кожистыми крыльями задевал потолок и стены. Кажется, я был прав, вторгшемуся разуму улья не понадобилось долго думать, чтобы кинуть против нас горгулий. Я поднял лазпистолет и сделал пару выстрелов, когда тварь поднялась над головами шестеренок, что блокировали линию огня. Хотя все, чего я добился, так это привлек внимание нида к себе, что совершенно не входило в мои изначальные планы.

Оставив техножреца, которого она разделывала, тварь коршуном ринулась на меня, подняв свой пушку с телоточцами дабы изрыгнуть залп смертоносных жуков. К счастью прицел был сбит слишком инициативным и неблагоразумным шестеренкой, который метнул утяжеленную цепочку в существо. Та в самый последний момент обмоталась вокруг передней конечности твари, к которой было приживлено биооружие. Дождь из неистово щелкающих мандибул, не причиняя вреда, ударил в стену коридора, и только парочка случайно срикошетив нашла живую плоть, в которую можно было вгрызться. И возможно только столь обширная аугметика с металлом спасала техножрецов[1040].

Горгулья снова заверещала, и, обогнув моего нежданного избавителя, запустила хвост с жалом на конце к ее или его животу[1041]. Однако за хорошие поступки следовало платить, особенно когда вокруг столько свидетелей, так что я махнул цепным мечом, отсекая шип до того как он проткнет шестеренку и обратным ударом полоснул по открывшемуся низу парящего ужаса.

— Держись! — воодушевляюще закричал я, хотя техножрец совершенно не собирался отставать от твари, вцепившись в цепочку подобно рыбаку, поймавшему самую большую добычу в своей жизни. Связка отвратительно пахнущих внутренностей расплескалась по полу, обдав мою многострадальную шинель, доказывая тем самым всем и каждому, что спасение грядет. Горгулья начала бить меня своими кожистыми крыльями, неудачно пытаясь снова нацелить телоточцев. Увидев, как дуло повернулось и нырнул, позволяя сгустку яда, что внезапно вылетел, метя выжечь мне глаза, удариться о фуражку, я тут же в отместку еще раз махнул цепным мечом. На сей раз визжащий клинок располосовал крыло, бьющее по воздуху, и существо тяжело рухнуло на пол, барахтаясь там в собственных внутренностях, словно воробей, принимающий ванную в луже.

— Прикончи ее! — подгонял техножрец, ровный механический голос каким-то образом был наполнен жаждой крови. Затем он прыгнул вперед, пришпиливая биооружие своей механической ногой с такой силой, что смоделированная плоть лопнула подобно перезрелому фрукту. Вот это в самом деле воодушевило остальных, и они ринулись на повергнутое существо точно стая сточных крыс на труп, полосуя и дубася нилда в кашу с помощью своих дубин и клинков.

— Они почти добрались до верха шахты, сэр, — доложил Юрген, звуки боя в крошечном приемнике в ухе эхом накладывались на гулкий шум вокруг, и я на секунду замешкался прежде чем ответить. Горгулья могла быть одна, в чем я сомневался, и если она нашла путь внутрь с посадочной платформы, вскоре последует весь выводок. Даже если нет, на летной палубе нет ничего, способного взлететь, а я просто задохнусь в нем от миазмов атмосферы[1042], если первыми меня не сожрут летающие монстры. С другой стороны, сколь бы не было рискованно присоединиться к обороне шахты, по крайней мере я мог спрятаться за мелтой Юргена и спинами "Отвоевателей".

— Сейчас буду там, — ответил я, словно ни секунды не колебался, и припустил в направлении стрельбы.

К моему удивлению множество окружающих меня техножрецов пустились следом, судя по всему у них взыграла кровь и смазка, они явно стремились уложить в мешок одного или парочку нидов, техножрецы почуяли вкус резни. По мне так отлично — в тесноте, да не в обиде, особенно если они станут между мной и роем.

Когда я пробегал мимо зала, то заглянул в святилище Шолера, но он все еще склонился над дергающимся телом Клементины, частично скрытый ограждающими поддонами. Даже если он почувствовал мое присутствие, то был слишком занят, и я побежал дальше, за мной подобно кометному хвосту неслись техножрецы.

— Извините за опоздание, — сказал я, когда присоединился к Яилу, паре Отвоевателей и Юргену, которые выстроились линией перед проходом, размером с "Химеру", ведущим к грузовому элеватору[1043]. Двери были открыты, что позволяло им иметь неограниченный сектор обстрела. К счастью разум улья бросил на нас существ, способных карабкаться, а, следовательно, у них не было никакого дальнобойного оружия, но на каждого хормагаунта или чистокровного крада, которые горя улетали на дно, подступал еще десяток.

— Появились горгульи.

— Я знаю, — ответил Яил, — "лендспидеры" пытался отогнать их от ангара.

Теперь понятно, куда делись остальные из "Отвоевателей"[1044].

Не буду говорить о том, что немного испугался, глянув в головокружительный обрыв, ведущий на нижние уровни. Стены шахты были покрыты хитином, шустро карабкающимся вверх с единственной пагубной целью, их рвущие и полосующие когти клацали в почти оглушающей лавине хруста. Защитники продолжали поливать их огнем, к которому я, не теряя времени добавил свой лазпистолет, но это было все равно, что кидать в них камни.

— А мы не можем просто сдвинуть платформу, и срезать их? — спросил я, снося половину черепа одному особенно настырному краду удачным выстрелом в разинутую пасть.

— Мы уже опустили ее, — проинформировал Юрген, сжигая выстрелом из мелты грудь другого, термальная отдача в качестве бонуса обожгла и отправила вниз шахты парочку других.

— Так что если мы попытаемся поднять ее, то они просто доберутся до верха быстрее, — добавил Яил, подчеркивая свои слова очередью из болтера, которая разорвала на кровавые куски полдесятка гаунтов.

— Да они и так вроде бы достаточно шустрые, — ответил я, ощутив, что чуть героически преуменьшить будет вполне неплохо.

Слабое эхо взрыва разнеслось по шахте. Один из шестеренок, крайне возбужденный, метнул самодельную гранату вниз, явно просчитав где ей лучше взорваться[1045], нидов пронзил дождь зазубренного металла.

— Ну теперь не так быстро, — заметил Юрген, словно вопрос представлял собой только мимолетный интерес.

— Они замедлились? — спросил я, внутри зажглась внезапная вспышка надежды, и мой помощник кивнул.

— Ага, они раньше прятались в тени, использовали укрытия. А теперь ползут прямо в сектор обстрела, теперь мы бьем их с большей легкостью.

Я нажал на комм-бусину в ухе:

— Шолер, — произнес я, стараясь чтобы звучало не столь ликующе, — кажется работает. Клементина все еще передает?

— Так быстро, как может, — ответил он, — он страдает от продолжающихся приступов, каждый следующий хуже предыдущего. И любой из них может оказаться смертельным.

— Тогда нужно как можно быстрее все закончить, — ответил я.

— Согласен, — голова Яила чуть склонилась, это самое большое, что он мог сделать, чтобы кивнуть, будучи облаченным в неуклюжую терминаторскую броню, и единым залпом выпустил оставшиеся в установке "Циклон" ракеты. Секунду или две спустя в шахте вскипел огненный шторм, поджаривая цепляющийся за стены хитиновый ужас, если их не посек град шрапнели разрывных зарядов. И, спасая свои жизни, мы отпрыгнули, когда обратная волна взрыва выплеснулась из раскрытых дверей. Я упал на металлический пол и перевернулся, печной жар накладывающихся друг на друга взрывов окатил мою спину. После чего я тут же вскочил, нацелив лазпистолет на чернеющий и дымящийся проход. На своем месте остался только Яил, от бури его защитила лучшая броня, что была известна человечеству. Через секунду он заговорил:

— Мы превозмогли, — просто заявил он.

— Да?

Странным образом не желая верить, я медленно подошел к краю обрыва и взглянул вниз. И ведь точно, единственное движение, что я заметил — на дне несколько оставшихся раненных тварей ввинчивались в шахты для пара из которых очевидно и появились.

— Похоже на то, — ответил Юрген, посылая им вслед очередь из лазгана, его личный уникальный аромат уже начал душить запах обгорелой плоти и опаленного металла.

— Горгульи тоже разлетаются в смятении, — проинформировал нас Яил, не сдержав в своем тоне нотки удовлетворения.

— Превосходно, — сказал я, чуть с большим усердием оставаясь деловым; с другой стороны, у меня было куда больше практики прятать свои истинные чувства. Я снова активировал комм-бусину:

— Можете сказать Клементине, чтобы она остановилась.

— К несчастью не могу, — ответил Шолер, в его голосе слышалось сожаление, — как я предполагал, последний приступ оказался фатальным.

Комментарии редактора

Из "Крестовый поход и последствия: История военных действий в Дамокловом заливе", Варго Ройз, 058.М42.

Вспышка вдохновения комиссара Каина и героическое самопожертвование астропата Дрей, имело гораздо больший эффект, нежели они оба могли предугадать. Непреклонное наступление флота-улья на орбите дрогнуло, как только координирующий разум потерял контроль над каждым из биокораблей, те тут же начала реагировать инстинктивно исходя из обстоятельств, вместо того, чтобы держаться единой стратегии. Имперские суда, с другой стороны, все еще могли поддерживать друг друга, и не теряя времени воспользовались своим тактическим преимуществом. Собрав столько кораблей, сколько можно было, адмирал Боум начал непосредственную атаку на левиафаны, которые хоть и стали уязвимы, но далеко не беспомощны даже потеряв свои эскорты. Был убит один, а другие столь сильно повреждены, что были вынуждены бежать. С их потерей, организмы тиранид на земле по большей части вернулись к инстинктивному поведению. Способность действовать слажено осталась только в присутствии синаптических существ, посланных управлять ими, конечно же они сразу же стали главное целью последующей охоты. Слухи настаивают, что еще несколько отдельных организмов шастают в пустошах и глубинах улья, однако за последние тридцать лет не появилось ни одной записи, которой можно было бы доверять, и на сегодняшний день Фекандия официально объявлена очищенной. В память о сражении был организован гарнизон Имперской Гвардии, да и местные скитарии остались настороже на случай любого нового вторжения.

Глава двадцать седьмая

— Все вышло весьма хорошо, — сказал я, отпивая из кружки танну, и рассматривая Эль'хассаи сквозь исходящий пар. Меж нами стояла доска для регицида, отложенная тактика, в которой я был уверен, ни на секунду его не одурачила. Он определенно был более серьезным игроком, чем Живан. Но все же я для себя так и не решил, было ли это благодаря тому, что он думал не как человек, или же потому что его профессия требовала уловок и уверток. Лорд-генерал вовсю вел переговоры об условиях на которых остается гарнизон, который должен был сотрудничать с Кипером и его скитариями по очистке Фекандии от тысяч выживших тиранид. (Не удивительно, что споры были жаркими, так как он настаивал на полной автономии подразделений Гвардии, в то время как Кипер был всецело заинтересован удержать все вопросы операции в своих руках). Так что у него не оставалось времени на светские встречи в относительном комфорте флагмана. Хотя Эль'хассаи вряд ли был в моем списке гостей на обед на первом месте, но некоторые вопросы так изводили меня, что я счел необходимым побеседовать с ним. Частично ради самоудовлетворения, частично потому что всегда помнил свою обязанность быть тайными глазами и ушами Эмберли. Если я был прав в своих подозрениях, то Ордо Ксенос возможно было весьма заинтересовано в выводах, к которым я пришел в течении относительно тихих недель после сражения внутри и вокруг Регио Квинквагинта Уно.

— Мы утерли нидам носы и успешно отстояли мир-кузницу.

— Все благодаря вашей изобретательности, — ответил так, его внимание было всецело поглощено сделанным мной ходом. Он секунду изучал доску, и с явным удовлетворением съел одну из моих фигур.

— И апотекарию Шолеру. К сожалению, кажется мы не сможем использовать ту же стратегию для обороны остальных миров.

— К сожалению, так, — согласился я. В любом случае тау точно не смогут, для передачи глушащего сигнала у них нет астропатов, да и Шолер был полностью убежден, что для сигнала нужен был живой узел улья, которые просто так на дороге не валялись. Он подрядил Кипера и Корпус Смерти собрать как можно больше живых тиранид, дабы убедиться, что можно провернуть такой трюк с записью или же синтезированными данными, но пока что это было только многообещающим исследованием, и хоть какой-то значимый результат мог выйти из аналитического центра только через десятилетия. С другой стороны, я не видел от Гвардейцев или скитарий особого рвения по поимке нидов, пока их можно было с легкость отстреливать с безопасной дистанции.

— Но с другой стороны, с учетом того, что осталось от флота-улья, вам будет гораздо проще отбить их своими кораблями, когда они ударят по Др'тх'ниру.

— Особенно с тех пор, как астропаты, приданные Имперским наблюдателями, получили предупреждение об их приближении, — ответил Эль'хассаи. Он любезно склонил голову.

— За что, конечно же, мы благодарим наших союзников.

— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, — ответил я, съедая одну из его фигур, — если бы вы с самого начала не предупредили нас о флоте-улье, Фекандия с легкостью могла быть потеряна.

Я отхлебнул еще танны.

— По правде говоря мы ее и так чуть не потеряли, а стоило это нам существенной части боевого флота Дамоклова Залива.

Что оставляло половину систем Империума в Заливе беззащитными перед вторжением тау. Более чем адекватная компенсация, за потерю одного единственного мира, который они вернули нам оказавшись на краю победы, и в любом случае, который они в скором времени надеялись снова вернуть себе.

— Но ведь не потеряли, — изучая доску, спокойно ответил Эль'хассаи, — даже пока мы говорим, ваши корабли ремонтируют.

— Совершенно верно, — я смаковал еще один глоток горького напитка, после чего отставил кружку. Юрген, со своей обычной эффективностью, тут же наполнил ее снова, — и уже готовы к нашему возвращению на Квадравидию.

— Квадравидию? — дипломат тау склонил голову в превосходной имитации человеческого удивления, — а разве она недостаточно защищена торговым флотом, который поставляет инфраструктурные улучшения?

— Наши внезапно выжившие боевые корабли снимут с них эту ношу, — сказал я, — как и неожиданное спасение Фекандии облегчит задачу империи тау по поддержку миров Империума. Я уверен, эти ресурсы гораздо больше помогут вам в защите своих границы от вторжения тиранид.

Если бы я смотрел на лицо человека, то был бы абсолютно уверен, что заметил, как там промелькнуло удивление, огорчение и возможно даже веселье, но с учетом того, что передо мной сидел дипломат, к тому же тау, вероятнее всего он просто показал мне те эмоции, которые я хотел видеть.

— Возможно помогут, — спокойно произнес он, — в настоящее время тираниды для нас всех самая большая угроза, но никак не мы друг для друга. В наших совместных интересах поддерживать союз против тиранид.

— В самом деле так и есть, — я поднял кружку танны с забавным тостом, а через секунду Эль'хассаи повторил мой жест с едва заметной иронией:

— Вы могли бы сказать — как того требует Высшее благо.

[На этой, некоторым образом, фривольной ноте, в его типичной самодовольной манере, заканчивается очередной отрывок из архива Каина].

Меньшее из зол

Действующие лица

Кайафас Каин — имперский комиссар

Ферик Юрген — адъютант Кайафаса Каина

Зейл — сержант катачанцев, сопровождающий Каина

Полковник — командующий катачанцами

Бреннан, Картер, Клист, Фелессен — катачанцы

Малисия Морталес — суккуб темных эльдар

Глава 01

Несмотря на то что за долгую карьеру Каин гораздо чаще, чем ему того хотелось, сталкивался с так называемыми темными эльдар, славящимися утонченным садизмом и полнейшей беспринципностью, один подобный случай все же достоин особого упоминания. Не в последнюю очередь примечателен и тот факт, что Каин на некоторое время оказался вовлечен в своеобразное сотрудничество с одной из представительниц этой расы. Стоит ли говорить, что это был союз, о котором обе стороны весьма скоро пожалели.

Как и всегда, в своем рассказе я полностью полагаюсь на записи самого Каина, лишь изредка снабжая их комментариями и выдержками из иных источников, чтобы дополнить картину, поскольку Каин в свойственной ему манере оставляет без должного внимания события, не касающиеся его лично.

Эмберли Вейл, Ордо Ксенос

Наш космический челнок приближался к светящемуся изумрудному шарику, известному как мир Диадема Секстус, и я поймал себя на мысли, что невольно залюбовался безмятежным спокойствием открывшейся картины, хотя прекрасно осознавал, насколько обманчиво это впечатление. За исключением неглубоких и тихих морей, каждый клочок суши на планете покрывала буйная растительность. Исполинские деревья, высотой не уступавшие шпилям городов-ульев, продирались к небесам сквозь густой полог подлеска и вздымались, словно скалы, над бушующим зеленым океаном. Наш пилот предусмотрительно огибал их по столь широкой дуге, что приходилось лишь догадываться о том, какие ужасы могли таиться под сенью пышных крон. Эти столпы местной растительности почти на километр выступали из мягкого полога подлеска, кишащего многообразием фауны, столь дикой и опасной, что лишь катачанцы, чей гарнизон был здесь расположен, могли чувствовать себя на этой планете более или менее уютно. Но тут прибыли тираниды. Они облюбовали это колоссальное скопление биомассы и готовились наброситься на него с жадностью голодного крута, учуявшего кость, — выживать в этом мире стало на порядок сложнее. Единственным светлым моментом в сложившейся ситуации был тот факт, что большинство жителей системы сейчас находились за надежными стенами городов-ульев на промышленных лунах. Однако даже это было слабым утешением. Лунам недолго суждено оставаться в относительной безопасности, если тираниды обглодают Секстус, превратив несколько миллиардов тонн биомассы в живое оружие, подконтрольное Разуму улья. Тогда несокрушимая волна порождений генной инженерии сметет любое сопротивление с той же легкостью, как человек паутинку.

Учитывая объем производимых в системе Диадема материалов, подобное развитие событий значительно осложнило бы задачу для имперских войск в данном субсекторе.

Положение дел было столь отчаянным, что исправить ситуацию смог бы только настоящий герой. Но, к сожалению, героя под рукой не оказалось. Зато был я.

* * *

Юрген (борясь с тошнотой): Сэр, там внизу все омерзительно зеленое.

Каин: Миры смерти не просто так получили свое название, Юрген: Если тебя не сожрут тираниды или кто-нибудь из местной фауны, то наверняка добьют растения.

Юрген: Лишь бы скорее ощутить землю под ногами.

Первый пилот: Координаты получены, заходим на посадку.

Второй пилот: Уклоняйся! Уклоняйся!

Каин: Какого черта там происходит?

Первый пилот: Посадочная площадка подверглась атаке. У нас стая горгулий на хвосте.

Каин: Сможете избавиться от них c помощью хвостовых пулеметов?

Первый пилот: Надеюсь, что смогу, иначе у нас будут неприятности….

Юрген: Какое облегчение, а я-то думал они уже начались.

Звуки выстрелов.

Каин: Держись!

Юрген: Держусь, сэр! Вот только… (Приступ тошноты.)

Первый пилот: Они отстали.

Второй пилот: Попытаемся вновь зайти на посадку.

Вдалеке слышны звуки боя — выстрелы и рев двигателей.

Раздается шум опускающейся рампы.

Юрген: Слава Трону!

Каин: Ну что, теперь земля под ногами для тебя достаточно твердая?

Юрген: Мне не хватает вечной мерзлоты, но в целом сойдет.

Застава выглядела ровно так, как я и ожидал: массивные опорные установки небесного щита поднимались над выжженной землей. Пара термобарических взрывов помогла расчистить в джунглях клочок земли, на котором разместился бастион и несколько типовых строений, без сомнения служивших складами и казармами для солдат гарнизона. Наш тяжелый десантный корабль оказался слишком крупным для посадочной платформы, и потому мы приземлились на несколько десятков метров южнее на специально выжженную прогалину. Судя по устилавшему ее свежему пеплу и отсутствию пробивающейся к свету молодой поросли, этой проплешиной часто пользовались как посадочной площадкой для судов, подобных нашему.

Мы с Юргеном, стараясь по возможности не качаться из стороны в сторону, направились прочь от корабля, а навстречу нам уже спешил отряд мускулистых катачанцев в сопровождении оснащённых манипуляторами «Старажей». Солдатам не терпелось добраться до грузового трюма и пополнить боеприпасы. Позади этой группы неспешной походкой, подобающей его званию, шествовал непосредственно руководивший силовой операцией полковник в сопровождении неизменной свиты младших офицеров, помощников, специалистов и телохранителей, одним из которых оказался огрин. Последний сперва показался мне чрезвычайно мелким представителем своего вида, но я быстро осознал, что первое впечатление обманчиво. Огрин был абсолютно нормальным, если данное слово вообще применимо к недочеловекам, но казался худосочным по сравнению с высокими и крепкими выходцами с мира смерти Катачан. Встречающие приблизились и нависли нам нами глыбами перевитых венами мускулов. Полковник протянул мне руку, которой он легко мог бы перебороть орка.

Полковник: Комиссар!

Каин: Полковник!

Я пожал ему руку, вновь прибегнув к фокусу, который выручал меня несчётное количество раз за мою карьеру. Мою кисть сдавило, словно в уплотнителе отходов, но я не подал виду, с удовольствием отметив легкое удивление на лице полковника, когда мои аугментические пальцы весьма ощутимо сжали его руку в ответ. Спустя мгновение он выпустил мою ладонь, и мы кивнули друг другу с подчеркнутой любезностью.

Полковник: Жаль, что посадка выдалась нелегкой.

Юрген: Бывало и похуже.

Полковник: А это должно быть…

Каин: Артиллерист Юрген, мой интендант.

Полковник: Нападения происходят все чаще, враг становится решительнее. Поначалу он наступал небольшими группами всего в несколько особей, и мы с легкостью отбивались от них, но с каждой новой атакой тиранидов становится все больше.

Каин: Они изучают вашу защиту, ищут слабые места.

Полковник: Тогда их ждет разочарование. Каждый из моих ребят вырос в окружении существ, пострашнее тиранидов. Это лишь вопрос времени, когда мы выследим и истребим их.

Каин: Меня восхищает ваш настрой, полковник, но мне и раньше приходилось сражаться с тиранидами. По отдельности они могут показаться вам безмозглыми животными, но ими управляет могучий и изощренный разум, который к тому же способен обучаться с пугающей скоростью.

Полковник: Но вы оказались им не по зубам.

Каин: Зато многим другим хорошим людям не так повезло.

Полковник: Вы убедитесь, что мы здесь полагаемся не только на удачу.

Каин: Очень на это надеюсь.

Помощник Полковника: Сэр, последние технические данные выведены на гололит.

Полковник: Отлично. Надеюсь, это вас успокоит, комиссар. Как видите, мы укрепились в центре. Нас окружают два оборонительных кольца здесь и здесь. Вот здесь установлены тяжелые орудия с перекрестными зонами обстрела. По флангам установлены мины. Врагу еще ни разу не удавалось прорвать нашу линию обороны.

Каин: А как же горгульи? По моему опыту, тем, у кого есть крылья, обычно плевать на минные поля.

Полковник: Против них мы разместили «Гидры» здесь и вот здесь. Опять же с перекрывающими зонами поражения. Любое нападение с воздуха будет отражено до того, как успеет причинить нам ущерб.

Юрген: Это пока они работоспособны.

Полковник: На что вы намекаете….

Каин (не позволяя полковнику закончить фразу): А что, если появятся бурильщики?

Полковник: Их мы пока не видели, но справимся и с бурильщиками, если такие появятся. Мобильный резерв «Химер» и «Стражей» находится в постоянной боеготовности на случай, если под нами будут рыть туннель.

Каин: Понятно… А что это за точки, разбросанные в джунглях в нескольких километрах от базы?

Полковник: Это станции сейсмического прослушивания с подземными датчиками движения. Если появятся бурильщики, мы узнаем об этом незамедлительно. Хотите верьте, хотите нет, но мы знаем, что делаем.

Каин: Нисколько в этом не сомневаюсь.

Полковник: Но?

Каин: Вопрос в том, знают ли тираниды, что вы делаете?

Глава 02

Юрген: Сэр, мне удалось раздобыть для вас чашечку рекафа и кусок копченого грокса. Я подумал, что вам не захочется обедать в общей столовой.

Каин: Совершенно верно. Мне порой становится ужасно неловко, когда половина народа пялится на меня с восхищением, будто я только что пожимал руку Императору, а остальные косятся, опасаясь, как бы я их не пристрелил. Спасибо.

Юрген: Вы полагаете, полковник не расстроится из-за вашего отсутствия?

Каин (допивая рекаф): Скорее обрадуется. Особенно, когда мы завтра уйдем.

Юрген: Уйдем, сэр?

Каин: Я думаю, что нам стоит лично осмотреть один из постов сейсмического наблюдения. Ты же знаешь нидов не хуже меня. Они готовят массированную атаку на базу, скоро здесь будет кровавое месиво.

Юрген: Отличная идея, сэр. Постараемся выиграть время.

Я кивнул, хотя в действительности моя задумка заключалась в том, чтобы оказаться как можно дальше от базы, если жуткие твари и впрямь готовились начать массированную атаку, а мой инстинкт подсказывал, что именно этим они и занимались.

* * *

Полковник: Вы уверены? В районе «Эхо-37» полное затишье. Несомненно, одна из станций, находящихся между нами и основным скоплением тиранидов, представляет куда больший интерес.

Каин: Я ни в коем случае не хочу попусту отвлекать солдат на передовой. Когда начнется наступление противника, дорога будет каждая секунда, и я хочу, чтобы бойцы полностью сосредоточились на прослушивании геофонов, а не судорожно наводили лоск перед внезапной инспекцией.

Полковник: Хм, в этом я с вами согласен.

Вопрос был решен, хотя мне не без труда удалось сочинить предлог для посещения поста, который находился наиболее далеко от предполагаемой линии наступления неприятеля.

Юрген: К тому же тираниды часто атакуют с фланга.

Полковник: Да, верно.

Юрген: Коварные твари — эти ниды. Особенно ликторы. Эти могут выскочить из засады и высосать твой мозг, а ты и глазом моргнуть не успеешь.

Полковник: Да, могут.

Юрген: А уж генокрады… эти еще хуже. Могут отряд терминаторов на части разобрать на раз. Те даже понять не успеют, что зашли в их пруд.

Каин: Юрген, хватит нагонять страх.

Полковник: Об этом можете не беспокоиться. Катачанцы не робкого десятка, особенно мои ребята.

Каин: Охотно верю. Я встречал орков, которые выглядели безобиднее.

Юрген: И с меньшим количеством шрамов.

Зейл (приближаясь): Надеюсь, я не заставил вас ждать?

Полковник: Сержант Зейл — один из наших лучших разведчиков. С ним вы в надежных руках.

Зейл: Мы с ребятами доставим вас на «Эхо-37» в целости и сохранности.

Каин: Нисколько в этом не сомневаюсь.

Хотя мне было бы чуточку спокойнее, если бы он не забыл упомянуть и про обратную дорогу.

* * *

Путь к станции сейсмического наблюдения оправдал мои худшие ожидания. Практически все, что попадалось нам на пути, с завидным усердием пыталось нас убить, но Зейл и его подопечные не давали повода усомниться в рекомендациях полковника и исправно ограждали нас от большей части местных хищников. Оставшиеся существа не представляли для нас с Юргеном серьезной опасности: сказывался наш с ним многолетний опыт выживания при куда более неприятных раскладах.

Юрген: Отличный выстрел, сэр.

Бреннан: Никогда не видел, чтобы меч обнажали с такой скоростью!

Каин: У меня было достаточно поводов для практики.

Я в очередной раз подумал, не была ли идея отправиться в эту экспедицию безрассудной глупостью, но пока что мы оставались невредимы и поблизости не наблюдалось ничего, что сравнилось бы с роем несущихся в атаку тиранидов. Если те и вправду копили силы для нападения на основную базу, то наши шансы на выживание здесь были намного выше, хотя и недостаточно высоки в абсолютном значении.

Юрген: Что это было?

Каин: Где?

Юрген: Какое-то движение вон там.

Зейл: Это просто лиана-душитель шевелится. Они ощущают тепло наших тел, когда мы проходим рядом с ними.

Юрген: Вот опять! На четыре часа, сэр!

Каин: Я тоже что-то видел. Кто-то определённо нас преследует.

Юрген: Полагаете, это ликтор?

Каин: Трон Императора, надеюсь, что нет! Здесь вообще не должно быть никаких нидов. Сержант Зейл?

Зейл: Сэр?

Каин: Нас кто-то преследует. Это может быть какая-нибудь местная форма жизни?

Зейл: Вполне, хотя большая часть местных хищников уже потеряла охоту с нами связываться. Бреннан, Клист, направо, помогите Фелессену.

Бреннан: Есть, сэр.

Зейл: Что бы это ни было, они его обнаружат.

Каин: Или оно их.

Крики, выстрелы.

Зейл: Скорее туда!

Несмотря на мое ярко выраженное нежелание, мне пришлось последовать за ним. Я старался бежать не слишком быстро, чтобы отставать от сержанта на пару шагов. Моя жизнь зависела от усердия солдат, прикрывавших мою спину, а не вполне заслуженная репутация героя требовала находиться на острие атаки. Вряд ли сейчас наступил подходящий момент, чтобы ставить ее под сомнение. Кроме того, мысль о том, что я останусь один в джунглях, кишащих диким зверьем, показалась мне еще менее удачной идеей, чем устремиться навстречу явной угрозе. По крайней мере, пока меня прикрывает отряд катачанцев.

Зейл: Трон на Земле! Похоже, вы были правы насчет тиранидов, комиссар. Ни один из местных хищников на такое не способен.

Каин: Не похоже на тиранидов.

Юрген: По-моему, это не ниды, сэр. Они не смогли бы так аккуратно рассечь тела.

Каин (согласно кивая и переходя на шепот): Согласен. Что бы это ни было, оно разрезало их с хирургической точностью и не задержалось, чтобы насытиться добычей. Однако не стоит говорить об этом сержанту. Пока он думает, что знает врага, он уверен в своих силах.

Юрген: Сэр, а вы-то как думаете? Есть идеи, кто мог сотворить такое?

Каин: Ни одной, которая бы мне нравилась.

По правде сказать, манера, в которой неведомый враг расправился с телами, показалась мне смутно знакомой, но вспомнить, откуда я это знал, мне не удавалось, что не удивительно, учитывая, сколько насильственных смертей я перевидал за последние полвека. Вместе со смутным узнаванием в моем подсознании поселилось давящее чувство пока еще необъяснимого ужаса. Чтобы развеять нехорошее предчувствие и последовать старой военной поговорке, я решил, что в критической ситуации любое действие лучше, чем бездействие, и взял ситуацию в свои руки.

Каин: Нашли какие-нибудь следы?

Зейл: Никаких, но, если эти ликторы так скрытны, как вы рассказывали, следов и не должно быть.

Каин: Тогда поспешим к станции наблюдения, а уже оттуда вышлем бригаду, чтобы забрать тела.

Зейл: Зачем? Через час от них останутся голые кости, а к ночи и их будет не отыскать. Что джунгли забрали, того уже не вернуть. Это первое, чему мы учимся на Катачане.

Мне оставалось лишь порадоваться про себя, что я никогда не бывал на родине сержанта.

Глава 03

Каин: «Эхо-37», ответьте!

Юрген: В моем передатчике тоже тишина, сэр.

Каин: Мы уже должны быть в зоне досягаемости сигнала.

Зейл: Может, вокс-связь барахлит.

Каин: Продвигаемся осторожно, прикрывайте друг друга.

Зейл: По крайнем мере, мы успеем в укрытие затемно.

Юрген: А что будет ночью?

Зейл: Ночью здесь станет менее приятно.

Принимая во внимание то, насколько погано было здесь днем, это звучало совсем не оптимистично. Мы с Юргеном поспешили за сержантом к типовому блочному бункеру, который уже виднелся сквозь густое переплетение лиан, в то время как оставшиеся члены отряда прикрывали нас с тыла. Несмотря на усилия расчистить периметр вокруг укрепления с помощью огнеметов, некоторые наиболее настырные растения уже начали оплетать стены. Я старался обходить их как можно дальше, не имея ни малейшего желания выяснять, что за ядовитые соки текут в этих лианах. За последние несколько часов, прошедших с расправы над двумя несчастными, мы еще несколько раз замечали какое-то движение сбоку, но что бы нас ни преследовало, оно пока не делало попыток приблизиться. Меня это полностью устраивало. Я смел лишь надеяться, что так будет и дальше.

Юрген: Никаких признаков жизни, сэр.

Грохот, выстрелы, крики птиц, звук падения чего-то тяжелого.

Юрген: По крайней мере, не той, что мы ищем.

Я обошел по широкой дуге нечто жуткое, свалившееся на нас, не имея ни малейшего желания выяснять, растение это было или животное, и приблизился к бункеру. Входная дверь оказалась открыта. Мои ладони начали зудеть от нехорошего предчувствия. Если до этого у меня были серьезные подозрения, что здесь что-то пошло не так, то теперь они окончательно подтвердились. Оставлять дверь нараспашку, когда за порогом бродят толпы опасных хищников, явно не стыкуется с врожденным инстинктом самосохранения, присущим уроженцам мира смерти.

Каин: Эй! Есть кто-нибудь?

Зейл: Подождите здесь, сэр. Первая группа со мной, вторая — охраняйте комиссара.

Он поспешил вперед, явно опасаясь, что я начну спорить и настаивать на том, чтобы пойти с ним, хотя, разумеется, у меня не было ни малейшего желания соваться туда.

Спустя несколько минут катачанцы вышли из бункера. На лице у сержанта появилось несколько свежих шрамов.

Каин: Ниды?

Зейл: Нет, просто местная фауна.

Каин: Никаких следов гарнизона?

Зейл (мрачно): Нет. Кажется, здесь никого не осталось.

Его подозрения подтвердились. Мы обыскали всю станцию, а Зейл прочесал еще и близлежащие джунгли, но не нашли никого из более чем десятка человек, обслуживавших станцию.[1046]

Еще более тревожным признаком стало полное отсутствие каких-либо следов, характерных пятен крови или выбоин от пуль на стенах.

Как только стемнело, мы заперли двери, укрывшись в бункере от ужасов, которые готовила для нас ночь. Я поспешил переговорить с Зейлом.

Звук закрывающегося люка.

Зейл: Ну вот, все закрыто. Теперь до нас никто не доберется.

Каин: Я уверен, что работники станции думали так же. Вокс-связь еще не починили?

Зейл: Она и не ломалась.

Каин: Значит, они не успели даже сообщить о нападении. Что бы их ни убило, оно действовало настолько стремительно, что они не успели даже среагировать.

Юрген: Полагаете, это были генокрады, сэр? Наверняка целая стая. Чертовски быстрые твари, да и протиснуться могут в любую щель.

Каин: Верно. Сержант, заблокируете все вентиляционные решетки и трубы. Если они пробрались на станцию через какую-то брешь, то наверняка запомнили дорогу. Если понадобится, приварите решетки.

Вряд ли это помогло бы: когти генокрадов разбираются с терминаторской броней так же легко, как Юрген с продовольственным пайком, так что пара металлических решеток их едва бы задержала. Однако я догадывался, о чем, должно быть, думали солдаты: всего несколько часов назад их пропавшие товарищи находились на этом самом месте, так что я поспешил придумать бойцам занятие, пока тревожные размышления не подорвали дух нашего отряда. Если удастся подарить им хоть какую-то надежду на благополучный исход, наши шансы на выживание значительно вырастут.

Зейл: Хорошо, сэр. Вы слышали, что сказал комиссар? За работу!

Каин: Это были не ниды — кто-то другой.

Юрген: Раз вы так думаете, сэр…

Каин: Ниды не особо церемонятся, так ведь? Генокрады оставили бы следы — отметины от когтей, проломы в стенах или что-то подобное.

Юрген: Что же это могло быть, сэр?

Каин: Фраг его знает, но готов поспорить, это как-то связано с теми, кто преследовал нас в джунглях. Ты видел, что оно сотворило с теми двумя солдатами.

Юрген: Кровавое месиво… догадываетесь, что же это могло быть?

Каин: Нет, и надеюсь, что нам не представится возможность выяснить. Просто смотри в оба, и, если что-то покажется тебе подозрительным — любой пустяк, сразу же говори мне.

Юрген: Будет сделано, сэр. Так каков наш план?

Каин: Ночью передвигаться по джунглям невозможно, так что выдвинемся, когда чуть рассветет. Если, конечно, доживем до утра.

* * *

Каин (по воксу): Все верно, полковник, абсолютно никого.

Полковник: Есть признаки активности тиранидов?

Каин: В данный момент нет, но неизвестно, как долго показания приборов не считывали. Лучше будьте наготове.

Полковник: Комиссар, сейчас ночь на мире смерти. Мы уже наготове.

Каин: Как скоро вы сможете забрать нас отсюда?

Полковник: Как только до вас доберется спасательный отряд.

Получается, что не раньше, чем через сутки. Пока они пробьются сквозь зеленый ад той же дорогой, что и мы накануне, пройдет целый день. Это значит, что они прибудут только к вечеру. Следовательно, мы сможем вернуться в гарнизон только через день. Слишком долго, на мой взгляд. Здесь творилось что-то неладное, и мне не терпелось поскорее оказаться подальше отсюда.

Зейл: Мы закупорили все щели, сэр. Насколько это возможно.

Каин: Хорошо. Долго до рассвета?

Зейл: Светать начнет часов через пять-шесть. До утра передвигаться по джунглям невозможно.

Каин: Значит, нам придется переждать ночь.

Мне показалось, что мы провели в бункере гораздо больше, чем несколько часов. В ту тягостную и тревожную ночь мне удалось ненадолго провалиться в сон, но он вскоре обернулся леденящим душу кошмаром. Я вздрогнул и проснулся в холодном поту.

Юрген: Все в порядке, сэр?

Каин: Да. Который час?

Юрген: Только пробило пять. Сержант говорит, скоро рассвет.

Каин: Чем скорее, тем лучше. Что это?

Юрген: Кружка танны, сэр.

Юрген: Я подумал, вы захотите взбодриться, вот и захватил с собой термос.

Каин: Ты просто молодчина! Есть новости?

Юрген: Пока ничего, сэр. Пару часов назад ниды предприняли очередную атаку на главную базу, но катачанцы, как всегда, отбились.

Выходило, что я зря втянул нас в этот кошмар. Не впервой мне подумалось, что, в отличие от большинства комиссаров, я дожил до своих лет только потому, что, должно быть, своим существованием изрядно забавляю Императора.

Звуковой сигнал.

Юрген: Новые данные с датчиков наблюдения, мощность 12 баллов!

Каин: Вектор?

Юрген: Направляются к гарнизону! Движение на ауспиках! Святой Трон, их там тысячи.

Каин: Вокс! Срочно!

Каин (по вокс-связи): Это комиссар Каин со станции «Эхо-37». Враг перешел в наступление. Похоже, половина всех тиранидов на планете несется прямо на вас.

Юрген: Я же говорил, что они зайдут с фланга…

Каин (по вокс-связи): Они будут у вас через считанные минуты.

Полковник (по вокс-связи): Спасибо, комиссар. Да прибудет с вами Трон.

Каин (по вокс-связи): Император защитит.

Хотя, как именно он это сделает в данном случае, я, сказать по правде, слабо себе представлял. Одного взгляда на ауспики хватило, чтобы подтвердились мои худшие опасения. Хотя большая часть хитиновой волны должна была пронестись мимо нас, те существа, что пройдут ближе всего к бункеру, наверняка почуют наше присутствие, — и, как только это случится, нам несдобровать.

Каин: Наш единственный шанс — добраться до одной из посадочных площадок и запросить эвакуацию с воздуха.

Зейл: Тогда плохи наши дела. По воздуху сюда не добраться: лес слишком густой.

Конечно, мне это было известно, иначе чего ради я провел вчерашний день, продираясь сквозь джунгли на своих двоих. Однако многочисленные случаи, когда моя жизнь висела на волоске, научили меня тому, что отказ смириться с неизбежной гибелью значительно увеличивает шансы на выживание. По крайней мере, так было до этого дня, и я не собирался делать исключение из правил.

Каин: Вот этот сектор полностью лишен растительности.

Зейл: Там основное скопление тиранидов.

Каин: Они были там раньше, но ушли, чтобы напасть на гарнизон. Возможно, они и оставили пару фуражиров, чтобы питать свои пищеварительные пруды, но основная масса воинов ушла в атаку, оставив посреди джунглей достаточно большую проплешину для посадки спасательного шаттла.

Зейл: Если мы доберемся туда живыми.

Каин: Лучше уж рискнуть всем, чем оставаться здесь.

Зейл (наконец позволив себя убедить): Согласен.

Юрген: Я связался с центром управления полетами. Они высылают отряд «Валькирий» на бомбардировку пищеварительных прудов, пока те еще слабо защищены. Пилоты будут ждать нашего сигнала.

Каин: Хорошо. Давайте выбираться отсюда, пока ниды сюда не добрались.

Шум, стены бункера сотрясаются.

Юрген: А вот и они.

Мой помощник снял с плеча мельту, которую всегда таскал с собой, если предвиделись серьезные неприятности. Катачанцы вскинули лазерные ружья.

Один из катачанцев (вдалеке): Засек их!

Что касается меня, я выхватил лазерный пистолет и цепной меч, запустив скорость вращения зубцов на максимум. Так я, по крайней мере, выглядел соответственно ситуации. Не успел я это сделать, как бетонные стены вновь содрогнулись.

Один из катачанцев (рядом с Каином): Они прорываются.

Каин: Ждите цель.

Взрывы, звериный рев.

Один из катачанцев: Карнифекс!

Другой катачанец: Это же…

Юрген стреляет из мельты.

Каин: Осторожно, за ним гаунты!

Визг гаунтов.

Как и следовало ожидать, массивную тушу карнифекса сопровождали проворные хормагаунты, которые скачками рванули в атаку, рассекая воздух острыми, словно косы, когтями. Большинство из них попало под слаженный огонь катачанцев, но одной особи удалось перескочить через тела убитых товарищей и броситься прямо на меня. Я едва успел уклониться от бритвенно-острого хитинового лезвия, парировав его удар цепным мечом. Зубья врезались глубоко в конечность твари, и она отскочила, но только для того, чтобы тут же повторить попытку. Карнифекс тем временем проталкивался сквозь пролом в стене, отчаянно пытаясь добраться до моего помощника, но Юрген был готов, и вновь выстрелил из мельты прямо в морду чудовищной твари.

Юрген: Отвали!

Тем временем я уклонился от очередной атаки привязавшегося ко мне хормагаунта, сделал обманное движение вправо и засадил меч глубоко в тушу зверя, выдернув его обратно перемазанным в ихоре. Этот удар должен был убить тварь, и я поспешил развернуться лицом к пролому, готовясь к новой атаке, но, к моему облегчению, гаунты удирали прочь, бросив тушу убитого карнифекса.

Каин (запыхавшись): Они отступают… но это ненадолго. Укроются где-нибудь, пока Разум улья вновь не направит их в атаку.

Зейл: Сколько у нас времени?

Каин: Маловато. Теперь он знает, что мы здесь. Мы не сможем долго удерживать бункер с таким проломом в стене. Есть жертвы?

Зейл: Картер погиб. Остальные целы.

Каин: Тогда лучше нам поспешить, чтобы не последовать за ним на тот свет.

Глава 04

Не теряя больше ни минуты, мы оставили станцию наблюдения и поспешили в относительную безопасность недавно расчищенного тиранидами района, который они покинули, выдвинувшись в наступление на основную базу. О том, как сейчас обстояли дела в гарнизоне и помогло ли наше предупреждение, оставалось только догадываться. Миниатюрный передатчик у меня в ухе был слишком слаб, чтобы передавать сигнал на дальние расстояния без помощи стационарного усилителя.

Юрген: По крайней мере, на нас пока никто не нападает.

Каин: Действительно, никто.

Именно это меня и беспокоило. Вчера по пути к станции прослушивания мы то и дело отбивались от многочисленных хищников. Теперь их полное отсутствие казалось дурным знаком.

Юрген: Должно быть, тираниды всех сожрали.

Каин: Весьма вероятно.

Памятуя о том, что в джунглях скрывался кто-то еще, я следил в оба, но не замечал никаких видимых признаков нашего вчерашнего преследователя. Я допускал, что он также мог пасть жертвой тиранидов, но не сильно на это надеялся. Судя по ранам на телах убитых катачанцев, он мог за себя постоять.

Зейл: Стойте, впереди что-то есть.

Мы замедлили шаг и вскинули оружие. Порывы ветра шевелили ветви кустарника, полуразумные лианы извивались, пытаясь дотянуться до нас. Если наш вчерашний преследователь хотел оставаться незамеченным, сквозь звуки леса нам вряд ли удалось бы различить его шаги, но я все же усердно напрягал слух, надеясь что-нибудь расслышать.

Один из катачанцев: Император, сохрани!

Юрген: Вот мы и нашли исчезнувшую команду.

То, что мы увидели, не могло присниться мне даже в самом жутком кошмаре. Развешенные на деревьях тела были истерзаны так, что не оставалось никаких сомнений: смерть несчастных не была ни быстрой, ни легкой.

Зейл: Кто мог сотворить такое? Их пытали ночью посреди джунглей. Все местные хищники должны были сбежаться на запах крови.

Юрген: Эти твари похуже орков.

Каин: Эльдарские разбойники. Подобные зверства — их почерк.

Суккуб (появляясь из ниоткуда): Лишь эльдар способны оценить искусство боли.

Должен признать, при виде изящной фигуры, грациозно вышедшей из-за деревьев на поляну, где произошла резня, у меня в жилах застыла кровь. Я встречал этих существ ранее, и, если во Вселенной и есть большее зло, я бы не хотел с ним столкнуться. Насколько мне известно, они существуют, питаясь агонией других существ и никогда не пресыщаются чужой болью.

Один из катачанцев: Ах ты мерзкая паскуда!

Звуки выстрелов, что-то рассекает воздух, крик.

Суккуб (смеясь): Где ваши манеры?

Она двигалась с невероятной скоростью. В мгновение ока эльдарское лезвие рассекло тело дерзнувшего напасть на нее солдата, с одинаковой легкостью пройдя сквозь плоть и кости. Когда тело солдата рухнуло на землю, по ее лицу расползлась довольная улыбка. Эльдар наслаждалась последними муками жертвы.

Каин: Не стрелять! Держите ее на прицеле, давайте выслушаем, что ей нужно.

Суккуб (смеясь): Думаешь, это вам поможет?

Я не питал на данный счет никаких иллюзий. Если она решит атаковать, то, несомненно, перебьет большинство из нас прежде, чем немногие выжившие ее остановят, и у меня не было ни малейшего желания входить в это большинство.

Зейл: Почему ее губы не двигаются, когда она говорит?

Каин: Она использует вокс-кодировщик.

Юрген: Она не утруждает себя готиком.

Суккуб: Осквернить свое горло вашими животными рыками? Ну уж нет.

Каин: Эльдарские ведьмы все такие.

Суккуб (смеясь): Гуда’мир, ведьма Нор’висса, знай, кто перед тобой, и дрожи от страха, ведь скоро твои предсмертные муки насытят моих соратниц. Я Малисия Морталес, третий суккуб Отравленного поцелуя.

Каин: Всего лишь третий? А я-то волновался.

Задирать убийц-психопатов — дело рискованное, но, имея значительный опыт общения с таковыми, я усвоил, что их неизменная слабость — чрезмерная самонадеянность, тем паче, когда дело касается эльдар. Кроме того, я провел некоторое — слава Императору, весьма недолгое — время в компании этих существ. Спровоцировать ее на быструю расправу надо мной могло оказаться далеко не худшим вариантом.

Суккуб: Ха, смейся, пока можешь, мон-ки!

Повинуясь ее едва различимому жесту, из леса вышли еще полдюжины стройных фигур. Как и их хозяйка, они были закованы в броню лишь с одного бока. С другой стороны их тела оставались обнажены, не считая длинных узких перчаток, сквозь многочисленные разрезы в которых просвечивала бледная кожа ведьм.

Юрген: Теперь пора волноваться, сэр?

Каин: Не исключено.

Суккуб: Взять их! На этот раз можете не торопиться, насладитесь их агонией сполна.

Каин: Огонь!

Выстрелы, крики.

Ведьмы ринулись на нас, на ходу выписывая в воздухе отравленными клинками замысловатые смертоносные узоры. Я приготовился отразить атаку. Противостоять любой из них было все равно что пытаться разрезать дым, но как-то раз мне посчастливилось победить одну из эльдар в поединке, хотя, должен признать, в большей степени благодаря удаче, чем мастерству.

Я лишь надеялся, что мне удастся повторить тот трюк. Одна из фигур практически мгновенно испарилась, попав под огонь из мельты Юргена, однако ее подругам с поразительной легкостью удалось избежать выстрелов катачанцев. Несмотря на имевшиеся у них пистолеты, эльдарские ведьмы предпочитали ближний бой, позволявший им в полной мере наслаждаться причиняемыми страданиями и болью. Они двигались с грацией танцовщиц. Причина, по которой ни одна из них не попыталась атаковать меня, стала ясна, когда я увидел неспешно приближавшуюся ко мне Малисию. Она вышагивала с изяществом кошки, играющей с мышонком, которому уже некуда бежать.

Суккуб: Комиссар Каин, ты знаменитость. Проверим, насколько ты хорош в деле.

Я поднял меч, принимая защитную стойку, и постарался не показывать своего волнения. Меня весьма беспокоило то, что она знала, кто я такой, а темные эльдар, как известно, крайне злопамятный народ. Я пару раз сыграл ключевую роль в их поражениях. Вернее, мне приписали эту заслугу, когда пыль улеглась. Похоже, ведьма не собиралась упускать шанс поквитаться за былые обиды. Но не успели мы даже скрестить клинки — нас прервали.

Юрген: Берегитесь, сэр! Тираниды!

Мой помощник был прав. Едва он выкрикнул предостережение, как из леса хлынула бушующая волна хитина, захлестнувшая сражающихся на поляне катачанцев и эльдарских ведьм.

Суккуб: Сюда, если хочешь остаться в живых.

Она резко обернулась и с легкостью вспорола брюхо огромному гаунту-воину в тот самый момент, когда тот направил на меня свою ядовитую пушку. Несмотря на то что в тот миг суккуб спасла меня от гибели, внутреннее чутье подсказывало мне, что ничем хорошим это не обернется. Однако я не раз убеждался, что в подобных ситуациях надо пользоваться любыми подарками судьбы. Будь что будет.

Каин: Дамы вперед.

Ведьма пробивалась сквозь рой тиранидов, а я следовал за ней, скользя по крови и изумляясь тому, как ловко и изящно она расправлялась с монстрами. Должен признать, в тот момент у меня было искушение выстрелить ей в спину, но мысль о том, что тогда придется остаться один на один с тиранидским роем, останавливала меня. Кроме того, Малисия ожидала нечто подобное с моей стороны, и я далеко не был уверен, что успею прикончить ее до того, как она увернется и ответит мне. К тому же у меня тоже были заняты руки: я отбивался от многочисленных гаунтов и термагаунтов, снующих вокруг более крупных существ.

Наконец мы прорвались.

Каин: Надо вернуться и помочь остальным.

Конечно, у меня не было ни малейшего намерения так поступать: это было бы чистой воды самоубийством, но, похоже, ведьма была наслышана о моей репутации героя, и мне не хотелось разочаровывать ее до поры. Позднее ее заблуждение на мой счет вполне могло сыграть мне на руку.

Отдаленные звуки выстрелов из мельты свидетельствовали о том, что по крайней мере Юрген был еще в строю, а уж если кто и способен выбраться из этой передряги живым, то это мой помощник. Я подумывал о том, чтобы связаться с ним по воксу, но решил, что не стоит отвлекать его в разгар смертельного боя, так что я просто оставил канал связи открытым. Так мы с ним хотя бы узнаем, когда кому-то из нас настанет конец.

Каин: И что теперь?

Суккуб: Я знаю одно безопасное место. Наши шансы достичь его живыми значительно возрастут, если мы будем действовать сообща.

Каин: Безопасное место — для кого?

Суккуб: С тобой не случится ничего, что я в силах предотвратить. Даю слово.

Мы оба знали цену ее клятве, но я все равно согласно кивнул. Мы двигались в направлении той местности, которую тираниды недавно расчислили. Мои шансы достичь этой зоны в добром здравии значительно повышались, пока за моей безопасностью приглядывало само воплощение хладнокровной жестокости. По крайней мере, пока Малисии что-то было от меня нужно. Сам я также не терял бдительности, готовясь отреагировать при малейшем предательском жесте с ее стороны.

Каин: А я даю свое слово.

Суккуб: Значит, перемирие. Поспешим, пока тираниды не собрались с новыми силами.

Глава 05

[Дальнейшие события мне удалось восстановить с помощью рапорта сержанта Зейла. Благодаря этим записям стало возможным прояснить, что произошло на поле боя после того, как Каин покинул его в компании суккуба темных эльдар.]

Юрген (тяжело дыша): Кажется, у нас кончились ниды.

Зейл: Наконец-то. Что произошло?

Юрген: Мы убили всех крупных, а мелкие сами разбежались.

Поскольку синаптические существа перестали направлять малые формы, ретранслируя им сигналы Разума улья, те вернулись к своему инстинктивному поведению. В данном случае инстинкт подсказывал им бежать в поисках укрытия.

Один из катачанцев: А что с эльдар?

Зейл: Им повезло меньше.

Предположения сержанта оправдались. Все найденные на поле боя женщины ксенонов были мертвы, однако каждую окружала груда мертвых тиранидов, так что обнаружить их удалось не сразу.

Один из катачанцев: Большая часть тиранидов нападала на них, а не на нас. Почему так?

Зейл: Понятия не имею. Благодари Трон.[1047]

Один из катачанцев: Император защищает.

Юрген: Никаких признаков комиссара?

Зейл: Нет. Только эта эльдарская дрянь…

Один из катачанцев: Должно быть, он мертв.

Юрген: Только не комиссар. Его ком-бусина все еще работает.

Зейл: Здесь следы.

Юрген: Покажите.

Он наверняка возглавил бы поиски комиссара, если бы мог, но ориентирование в джунглях требует особых навыков, так что Юрген просто шел следом за мной с мельтой наперевес, а сзади нас прикрывали остальные выжившие катачанцы.

Один из катачанцев: Откуда вообще взялись все эти тираниды?

Зейл: Ты видел с какой стороны они пришли — догадайся сам.

Юрген: Должно быть, на основной базе отбили их нападение.

Зейл: Или, наоборот, база пала. Как бы то ни было, у нас теперь целый рой на хвосте. Будем надеяться, что план комиссара сработает, пока они нас не нагнали.

* * *

Мы углублялись в джунгли, все дальше уходя от поляны, где произошла расправа над персоналом станции и последующая битва с тиранидами. Несмотря на дурное предчувствие по поводу союза, в который я против собственной воли оказался вовлечен, я не мог не признать его необходимость. Теперь мне стало понятно, что тираниды не были единственной причиной удручающего отсутствия местных хищников. Тем не менее джунгли мира смерти приберегли для меня пару сюрпризов, и, хотя нападения диких животных теперь происходили гораздо реже, чем накануне, я держал ухо востро и непрестанно всматривался в буйную растительность, готовясь отразить очередную затаившуюся в ветвях угрозу.

Звуки выстрелов, рев незнакомого зверя.

Суккуб: Комиссар, неужели не я одна всецело владею твоим вниманием?

Каин: Разочарована?

Суккуб: Скорее, удивлена. Я все ожидаю, когда же ты попытаешься убить меня.

Каин: Забавно, я думал о том же… Осторожно! Сзади!

Звериный рык, свист клинка.

Суккуб: Я проверяла, как быстро ты его заметишь. У тебя поразительная способность к выживанию для представителя столь ущербного биологического вида.

Каин: Стараюсь.

Признаться, несмотря на показную самоуверенность, я чувствовал себя далеко не лучшим образом. Малисия была типичным хищником. Пока я нужен был ей живым, но стоило мне только дать слабину — и я был бы обречен. Такова была ее сущность.

Суккуб: Так ты бросаешь мне вызов? Я рада, что не ошиблась, когда выбрала тебя.

После этих слов меня словно окатило вальхалльским ледяным душем. Моя душа дрогнула, однако внешне я не подал и виду — пригодился многолетний опыт притворства.

Каин: Выбрала меня? Для чего?

Суккуб: В качестве телохранителя…

Каин: У тебя были телохранители.

Суккуб: У тебя тоже. Много ли от них толку?

Звуки нападения очередного зверя и его рев.

Суккуб: Люблю этот мир. Похож на мой дом, не хватает только интриг.

Каин: Так вот, зачем ты здесь? Решила провести отпуск на мире смерти?

Суккуб: Я бы сказала… выбралась поохотиться.

В этом был определенный смысл. Для расы тех, кто наслаждается чужой болью, мир смерти — это прямо-таки пляжный курорт, не говоря уже об усердно уничтожающих друг друга тиранидах и имперских гвардейцах.

Каин: И много твоих друзей составило тебе компанию?

Насколько мне было известно, разбойники темных эльдар обычно нападали стремительными рейдами, после чего возвращались в варп через порталы, которые они могли открывать практически везде. Я пытался узнать, не прибыла ли Малисия в этот мир, чтобы разведать путь для полномасштабного вторжения. Если так, пора было спасать свою шкуру.

Суккуб: Ты видел всех, кто прибыл со мной. Это частная вечеринка, мы охотимся за весьма редким трофеем.

Каин: Что ж, наслаждайся охотой….

* * *

След комиссара оказался достаточно четким, и мы с легкостью шли по нему, подгоняемые помощником Каина, который был абсолютно уверен в том, что комиссар пока не отошел на тот свет. Кроме того, у нас была еще одна негласная причина торопиться: рой тиранидов следовал за нами по пятам, и, если интуиция мне не изменяла, с каждым часом подбирался все ближе. Я слышал какие-то звуки вдалеке, а полуразумные растения вокруг нас, казалось, были встревожены приближающейся угрозой. В довершение всего, у нас были и другие причины для беспокойства.

Зейл: Я вижу только следы комиссара. Не понятно, что сталось с эльдар.

Один из катачанцев: Мы и раньше не замечали их следов.

Юрген: Их и не было. Такие, как она, следов не оставляют.

Зейл: Получается, она вовсе не обязательно сейчас с комиссаром.

Юрген: Его канал в воксе открыт. Я слышу, как они разговаривают.

Один из катачанцев: Значит, нам не стоит беспокоиться о возможной заса… ааа!

Звук нападения тиранидов, выстрелы.

Юрген: Это ликтор! Фраг! Я его только ранил. Что с солдатом?

Зейл: Он мертв. Эта тварь появилась из ниоткуда.

Юрген: Они всегда так делают. Я же говорил: они коварные. Давайте поторопимся, пока за ним не последовали остальные.

Зейл: Остальные?

Юрген: Ликторы разведывают дорогу для остального роя. Их сородичи следуют за ними по запаху. Пошли!

Зейл: Зверь ушел в ту же сторону, что и комиссар.

Юрген: Надеюсь, мы отыщем его первыми.

Глава 06

Суккуб: Пришли.

Каин: Мы шли сюда?

Я остолбенел, пораженный раскинувшейся перед моими глазами картиной. Перед нами возвышались руины некоего здания титанических размеров, заросшие плющом настолько, что оно практически растворялась в окружавших его джунглях. Присмотревшись, я смог различить контрфорсы и другие элементы полуобрушившегося фасада. Вокруг лежали обломки здания размером со сверхтяжелый танк. Представить невозможно, каких усилий стоило возвести это грандиозное строение в его первозданном величии. Я чувствовал, что от него буквально веет древностью. Руины пролежали посреди джунглей тысячи лет: они были здесь задолго до того, как человечество ступило на эту планету, и, вероятно, даже до того, как оно впервые покинуло свою.

Каин: Что это за место?

Суккуб: Оно построено невообразимо давно. Мы не знаем, кем были его создатели, однако мы до сих пор пользуемся их наследием.

Каин: Наследием?

Суккуб: Паутиной. В таких местах легко открываются наши порталы.

Каин (вполголоса): Неужели…

Я приложил все усилия, чтобы мой голос не дрогнул, но все же не смог полностью подавить ужас, охвативший меня при этих ее словах. Какими бы адскими тварями ни были тираниды, по сравнению с армией эльдарских разбойников, способных ворваться в наш мир сквозь брешь в реальности, они начали казаться мне меньшим из зол. Эти руины таили в себе опасность для миллионов невинных душ, населявших города-ульи по всей системе.

Суккуб: Мы собирались воспользоваться этими порталами, но в планы вмешался Великий Пожиратель. Не так-то просто собрать жатву с системы, которая до зубов вооружена и готова к нападению, не правда ли? Однако, отследив ваши примитивные переговоры, мы нашли еще более привлекательную цель.

Каин: Какую же?

Суккуб: Тебя, конечно.

Она наблюдала за моей реакцией с легким интересом, несомненно ожидая увидеть, как на моем лице отразятся шок, отчаяние и паника. Должен признать, именно эти чувства я в тот момент и испытал, однако я не зря всю жизнь тренировался скрывать свою истинную натуру от окружающих, так что пусть и с немалым усилием, но мне удалось сохранить невозмутимость и не выказать ни малейших признаков охватившего меня смятения.

Каин: Весьма польщен, но боюсь, я тебя разочарую: во мне нет ровно ничего особенного.

Суккуб: Для меня — есть.

Пока она говорила, в воздухе появилось едва заметное свечение, словно над костром закружились сотни светлячков. У меня волосы на руках встали дыбом. Вероятно, это и был портал. Каким же глупым я был, что позволил подманить себя к нему на расстояние вытянутой руки. Я представить себе не мог, что могло ждать меня в родном для Малисии мире, но, вне всяких сомнений, это было нечто невообразимо ужасное.

Суккуб: Герой человечества, благородная и бескорыстная душа. Ты хоть понимаешь, сколько силы сконцентрировано в тебе?

Каин: Уверен, ты меня сейчас просветишь.

Я давно потерял счет числу маньяков, психов и прочих одержимых личностей, которые за долгую карьеру держали меня на прицеле как в прямом, так и в переносном смысле. Общаясь с ними, я уже привык к тому, что они никогда не устают слушать собственный голос, — в случае с Малисией, правда, искусственно воспроизводимый вокс-декодером. И чем дольше длятся их монологи, тем выше шансы отвлечь их внимание. Пусть в данном случае вероятность того, что такой искусный хищник, как Малисия, потеряет бдительность, была ничтожно мала, я лелеял надежду, что Юрген не вышел из радиуса вокс-связи, последовал за мной и в данный момент выцеливает Масилию откуда-нибудь из кустов. Оставалось только молить Императора, что к тому времени, как он нажмет на курок, ее не перестанет развлекать моя скромная компания.

Суккуб: Причиняя тебе мучения, я получу столько энергии, что стану сильнейшей из суккубов. Каждый склонит голову предо мной, и я возглавлю Отравленный поцелуй.

Каин: Признаться, я немного разочарован…

Нет нужды пояснять, каких усилий мне стоило сохранить самообладание, — не так-то просто изображать невозмутимость, будучи на крючке у маниакально одержимой садистки, собирающейся меня пытать, но Император одарил меня истинным талантом лицедея, и, насколько я мог судить, мой ответ в достаточной степени обескуражил Малисию.

Суккуб: Разочарован?

Каин: После всего, что ты устроила, я ожидал чего-то большего, чем банальная подковерная борьба за власть.

Суккуб: Банальная? (Смеется.) Да ты и представить себе не можешь, сколь коварны мои планы! Что ты знаешь о хитросплетении интриг, заключении неожиданных союзов и изяществе внезапных предательств? Если ты вдруг все еще будешь жив после нескольких пыток, то, насытившись твоими воплями, я, пожалуй, посвящу тебя в некоторые тонкости…

Это был шанс, который я не мог упустить.

Каин: А я посвящу тебя вот в это!

Выстрелы.

Еще не закончив стрелять, я понял, что недооценил ее.

Смех суккуба.

Она, довольно улыбнувшись, увернулась еще до того, как мой палец выжал спуск. Мне казалось, что она увлеклась своим монологом и потеряла бдительность, но теперь я осознал, что это, возможно, была очередная уловка. Лазерные заряды прошли мимо и бесследно растворились, едва задев кромку портала. Я мысленно отметил для себя во что бы то ни стало не приближаться к нему. Если меня засосет в этот омут, я буду обречен на мучительную смерть. Приблизившись, Малисия попыталась рубануть мечом по моей груди, но я машинально отразил этот удар.

Суккуб (восстановив дыхание): Ха, неплохо, но я намного искуснее тебя.

Что, должен признать, было чистой правдой. Она двигалась со сверхчеловеческой скоростью и ловкостью. Отравленный меч ведьмы вновь и вновь свистел в миллиметрах от моей кожи. К счастью, у меня тогда не было времени, чтобы задуматься о том, чем мне это грозит, — даже капля смертоносного яда, попади она в мой кровоток, способна была убить меня, причем не обязательно сразу. Однако Малисия определенно намеревалась захватить меня живым и протащить сквозь мерцающую гладь портала к тем ужасам, что она для меня приготовила. В конце концов я понял, что в этом было мое единственное преимущество. Осознанно или нет, Малисия сдерживалась, стараясь не убить меня слишком быстро и не нарушить свой грандиозный план.

Малисия вскрикивает.

Каин: Первая кровь за мной.

Мне удалось лишь едва задеть ее, да и то почти случайно, но этот момент изменил ход нашей дуэли. Малисия пошла на меня с удвоенной силой.

Малисия кричит в бешенстве.

Очевидно, гордость суккуба была задета куда сильнее, чем рука, и она перестала сдерживаться. Лицо Малисии скривилось от злости, и она обрушила на меня целый вихрь ударов, который я парировал с огромным трудом. К своей радости, я был настолько опытным фехтовальщиком, что полагался исключительно на свои инстинкты, даже не задумываясь о технике, — иначе бы мне несдобровать.

Суккуб: Клянусь, ты за это заплатишь!

Каин: Готовь сдачу.

Ее злость была первым проявлением слабости, так что я продолжал задирать Малисию, несмотря на риск. Внезапно я осознал, что, обмениваясь ударами в поисках уязвимых мест друг друга, мы с ней все это время кружили на месте, и теперь я стоял спиной к порталу. Неприятное покалывание у корней волос известило меня о том, насколько опасным было мое текущее положение. Малисия пыталась загнать меня в портал. Еще шаг или два — и моя судьба решена.

Оставался последний вариант. Он был рискованным, но альтернатива казалась еще страшнее. У меня все еще был пистолет, но прицельно выстрелить в Малисию, непрерывно наносящую удар за ударом, я не успевал. Однако для того, что я задумал, целиться было не нужно. Я приставил дуло к собственному виску и надавил на спуск. Как я и ожидал, Малисия кинулась ко мне в попытке вырвать оружие, позабыв об осторожности при мысли, что ее зловещий и хитроумный план может быть нарушен внезапным самоубийством жертвы.

Суккуб: Нет!!!

Одиночный выстрел. Суккуб орет от отчаяния и ужаса.

Она чуть было не опоздала. Признаться, даже если бы ей не удалось остановить меня, я бы не расстроился. Куда лучше быстрая и легкая смерть от собственной руки, чем долгая и мучительная в плену у темных эльдар. Но мой план сработал как нельзя лучше: Малисия успела отдернуть мою руку, и выстрел прошел мимо, но я воспользовался этим отвлекающим маневром и рассек ее цепным мечом. Она рухнула на землю, и я поспешил отбросить в сторону ее оружие и отойти подальше от портала.

Глава 07

Юрген (по воксу): Комиссар, прием!

Каин (по воксу): Юрген, рад тебя слышать!

Юрген (по воксу): Сэр, к вам движется ликтор. Мы преследуем его, но….

Звериный рев.

Каин (по воксу): Я знаю.

Монстр ринулся на меня, рассекая воздух огромными, словно косы, когтями на верхних лапах. Остальные конечности твари — те, что покороче, но с не менее острыми когтями — тянулись ко мне, сжимаясь и разжимаясь в нетерпении проникнуть в мои внутренности. Перекатившись в сторону, я попытался ударить его цепным мечом, но мое оружие оставило лишь глубокую царапину в хитиновом панцире ликтора, из которой начал вытекать зловонный ихор. Если бы не рана, прожженная в левом боку монстра мельтой Юргена и задевшая его клешню, ликтор, без сомнения, уже достал бы меня.

Юрген (по воксу): Держитесь, сэр! Мы уже близко!

Это, несомненно, воодушевляло, но недостаточно. Я перекатился и вскочил на ноги, отразив удар одной из ближайших ко мне лап. Даже покалеченный ликтор представлял для меня смертельную опасность, и я осознавал, что вскоре буду не в силах отражать его атаки, ведь долгая дуэль с Малисией меня порядком измотала. Где-то вдалеке уже слышалось шуршание ветвей — подмога была совсем близко, но я чувствовал, что продержаться до прихода Юргена будет нелегко. Помощь пришла с самой неожиданной стороны.

Суккуб (тяжело дыша): Оставь его… Он мой.

Выстрелы из сюрикенного пистолета.

Невероятно, но она все еще была жива, хоть и едва стояла на ногах, а кровь хлестала из раны, оставленной моим мечом. В руке у ведьмы был странной формы пистолет, который она наставила на ликтора. По лицу Малисии было видно, как тяжело ей было целиться. Она выстрела еще раз, и огромный зверь пошатнулся.

Два выстрела из сюрикенного пистолета.

Яд с отравленных дисков проник в его кровеносную систему. Мне показалось, что он вот-вот рухнет, но ликтор устоял. Пошатываясь, он сделал неуверенный шаг назад, но не успел скрыться. Мой помощник и несколько выживших катачанцев появились у него из-за спины.

Зейл: Огонь!

Множество выстрелов из лазерных ружей, рев зверя.

С появлением моих товарищей все изменилось. Повинуясь своему животному инстинкту, ликтор, почувствовав, что противник превосходит его силами, принял решение бежать и рванул в единственном направлении, которое оставалось открытым.

Истошный крик суккуба.

Прежде чем раненая Малисия успела отступить с дороги, монстр подхватил ее, как тряпичную куклу. Подгоняемый нашими выстрелами, он нырнул в портал вместе со своей жертвой и словно растворился в воздухе.

Звук перезаряжаемых ружей.

Зейл: Куда он делся?

Каин (пытаясь отдышаться): Лучше вам этого не знать. Юрген, твоя ком-бусина работает?

Юрген: Так точно, сэр!

Каин: Брось ее здесь. Мы уходим.

Юрген: Как прикажете.

Зейл: Пошли. Остальные тираниды нагонят нас с минуты на минуту.

Каин: Отлично. Надеюсь, они последуют туда за ликтором.

Юрген: Куда?

Каин: Я объясню позже. Пошли!

К моему удивлению и немалому облегчению, мы добрались до прогалины, оставленной тиранидами, без особых приключений. Нам также довольно быстро удалось связаться с пилотом присланной за нами «Валькирии».

Звук двигателя и открывающейся рампы.

Вскоре мы уже садились в самолет.

Пилот: Добро пожаловать на борт, сэр.

Каин: Взлетаем скорее. Нас преследует целый рой тиранидов.

Юрген (борясь с тошнотой): Ну почему опять самолет…

Пилот: Сделаем круг и нанесем по ним удар, сэр.

Каин: Просканируйте нашу частоту, мы оставили ком-бусину в качестве маячка для наводки.

Пилот: Что-то непонятное… Какая-то ошибка.

Каин: В чем дело?

Пилот: Наши ауспики засекли множество сигналов. Их было несколько тысяч, но теперь они просто исчезают с экранов. Словно сквозь землю провалились! Должно быть, какая-то неполадка оборудования.

Каин: С приборами все в порядке, поверьте мне. Дождитесь, пока исчезнут все сигналы и нацельте ваши орудия на сигнал ком-бусины. Пусть остальные сделают то же самое.

Юрген: Вы были правы, сэр. Весь рой последовал в портал за ликтором.

Каин: Пусть теперь эльдарские разбойники разбираются с ними у себя дома.

Пилот: Огонь!

Запуск ракет.

* * *

Признаться, я не был уверен, сможет ли бомбардировка портала закрыть его, но попытаться стоило. Так нам удалось избавиться от большей части тиранидского роя, высадившегося на планете. Однако окончательно я успокоился лишь тогда, когда спустя несколько недель в ответ на мое срочное сообщение на планету прибыла Эмберли.

Эмберли Вейл: Мне доложили, что во всей системе не наблюдается активных порталов. (Наливает чай.) Конечно, нет стопроцентной гарантии, что темные эльдар не попытаются вновь открыть портал, но это маловероятно.

Каин: Ты уверена? Малисия сказала мне, что они давно планировали вторжение.

Эмберли Вейл: К ним в гости пожаловал целый рой тиранидов. Разве тебя бы это не остановило?

Каин (ставя чашечку на блюдце). Согласен, но на планете осталось куда меньше тиранидов. Перевес теперь на нашей стороне, и вскоре мы полностью зачистим от них систему.

Эмберли Вейл: Теперь мы будем готовы. К тому же темные эльдар никогда не осмелятся выступить против нас открыто. Они найдут себе другую цель.

Каин: Кому-то не повезет.

Главное, что не мне. Наконец-то моей жизни ничего не угрожало.

Эмберли Вейл: Чем ты теперь планируешь заняться?

Каин: Дожидаюсь дальнейших указаний. Где-то в Галактике всегда идет война.

Эмберли Вейл: Так и есть, но пока ты не получил новый приказ…

Каин: Что?

Эмберли Вейл (обольстительно улыбаясь): Ты не мог бы мне кое в чем помочь?

Каин: Конечно.

Эмберли Вейл (целуя его в щеку). Спасибо! Я всегда знала, что могу на тебя положиться.

Ох, уж мне это всеобщее доверие…. Однако, в какие бы смертельно опасные приключения она ни планировала втянуть меня на этот раз, вряд ли где-то будет хуже, чем там, откуда я только что вернулся. По крайней мере, на этот раз Эмберли составит мне компанию, и ради этого я готов пойти на очередной риск.

Сокрытое в глубинах

Кайафас однажды заметил, что лучший способ отыскать местных еретиков — это забиться поглубже в ближайшую дыру. Несмотря на очевидную небрежность подобных его высказываний, Эмберли не могла не согласиться, что в них была крупица истины. Будучи успешным инквизитором (что означало пребывание не только в здравом уме и добром здравии, но и в относительной сохранности тела и души), она не раз за свою карьеру убеждалась в склонности еретиков к тайным встречам в заброшенных туннелях, инженерных каналах и застроенных руинах старых городов, послуживших фундаментом для разросшихся на их костях городских агломераций. Все последователи Темных богов ценили уединение и скрытность, а тот конкретный подвид еретиков, который наиболее интересовал Эмберли, нуждался еще и в складских помещениях для контрабанды.

В то же время торговцы инопланетными артефактами старались обосноваться поближе к посадочным площадкам, где приземлялись шаттлы с небольшим, но ценным грузом. На Железняке таким местом был небольшой вспомогательный космопорт на вершине самого высокого шпиля города-улья. Император упаси, чтобы местным аристократам пришлось несколько лишних часов дожидаться доставки инопланетных лакомств.

— Насколько надежен этот твой информатор? — спросила Эмберли, небрежно просовывая руку сквозь прорезь в накидке, чтобы достать закрепленный на поясе болт-пистолет. Ее темно-синий наряд, по счастливой случайности оказавшийся на пике моды в этом сезоне, как и дымчато-серый облегающий комбинезон под ним, прекрасно сливались с тускло освещенным техническим туннелем, идущим меж складских помещений под посадочной площадкой. Общественные коридоры были вечно переполнены путешественниками и их свитами, не говоря уже о простых работягах, также прибывающих по воздуху, чтобы по пути на службу не осквернять своими стопами владения местной элиты.

— Смотря что понимать под словом «надежный», — ответил Пелтон.

В отличие от Эмберли, он свое оружие — исключительно функциональный лазпистолет, лишенный каких-либо витиеватых гравировок — держал на виду. Эмберли изображала представительницу мелкопоместного дворянства, а телохранители подобных особ любили выставлять свое оружие напоказ, поскольку в большинстве своем слабо представляли, как им пользоваться.

— Для портового отребья он, вроде, та еще шишка, — услужливо пояснила Земельда.

Эмберли мысленно перевела это как «достаточно надежный». Или что-то в этом духе. Сложно было представить себе человека, менее походящего на служанку знатной дамы, чем Земельда, бывшая уличная торговка. Однако, как ни парадоксально, в ее прикрытии никто из случайных встречных и не подумал усомниться, если только, конечно, не заметил выступающий под накидкой лазпистолет. Девушка достала свое оружие на мгновение быстрее, чем Пелтон, и тот с гордостью улыбнулся, радуясь успехам превзошедшей учителя ученицы.

— Действуем как обычно, — сказала Эмберли, вкладывая в голос немного металла, чтобы привлечь внимание своей команды. — Фликер, Земми, вы со мной. Остальные прикрывают сзади.

— В достаточной мере удовлетворительное распределение ресурсов, — заявил Мотт.

Эмберли вздохнула, собираясь приказать ему замолчать, но ученый утих и без подсказки. Очевидно, простое заявление уже запустило в его аугментически улучшенном мозгу сложную цепь мыслительных операций.

— Согласен, — подтвердил Янбел своим характерным каледонским выговором, тоже доставая лазпистолет. Если случится перестрелка, техножрец будет наиболее полезным среди оставшихся в тылу, но Эмберли полагала, что до этого не дойдет. По крайней мере, надеялась. Мотт тоже умел держать в руках пистолет в случае необходимости, но мог также легко зависнуть, погрузившись в вычисление оптимальной траектории полета пули вместо того, чтобы просто давить на спуск. Что касается шестого члена инквизиторского отряда…

— Ракель, — спросила Эмберли, — ты что-нибудь чувствуешь?

— Она стара, — ответил хриплый голос. Псайкер посмотрела в лицо инквизитору и взгляд ее на миг прояснился, — стара, но бессмертна.

— Кто она? — спросила Эмберли, надеясь если не на прямой ответ, то хотя бы на какую-нибудь подсказку. Техноколдовство тау порой бывало непостижимо странным, но их устройства никогда не были по-настоящему живыми. Или бессмертными, что совсем не одно и тоже.

Ракель красноречиво пожала плечами.

— Она поет, — сообщила псайкер, — поет в пустоту, но те люди, они не слышат ее.

— Люди. Хорошо, — Эмберли ухватилась за полученную крупицу информации, — сколько их там?

Ракель показала на пальцах правой руки:

— Вот столько.

— Спасибо.

Эмберли не поняла, какими пальцами псайкер обозначала количество, подогнутыми или оставшимися, но даже худший вариант — пятеро против троих — выглядел весьма недурно, особенно когда двое из пятерых — это она сама и Пелтон, да и Земельда вполне могла за себя постоять. Если только Ракель не пыталась показать больше пяти, но об этом лучше даже не думать.

— Блок номер семнадцать, — напомнил Пелтон полушепотом, хотя едва ли его голос мог просочиться сквозь толстый металл двери, на которую он указывал. Как и все вокруг, дверь покрывал тысячелетний слой грязи, так что Эмберли едва удалось различить ее очертания. «Значит, вероятность засады тоже не велика», — подумала инквизитор. Отпечатки их следов были единственными на многовековом слое пыли, которая при каждом их шаге поднималась облачками почти до колен.

— Янбел? — Эмберли отошла в сторону, освещая для него замок своим фонарем.

По лицу юного техножреца расползлась улыбка.

— Давненько я таких не встречал… — сообщил он, тыкая в панель мехадендритом, внезапно появившимся из-под балахона. — Последний раз я видел такой в музее, тот еще кусок… Ах, ты, маленький гад…

Коридор озарился фонтанчиком искр.

— Кто бы не осквернил этот механизм, он явно был ржавоголовым…

Техножрец достал лазпистолет и от души ударил по панели рукояткой. Эмберли вздрогнула, но к счастью, оружие было поставлено на предохранитель.

— Ну что, сможешь… — Земельда не успела закончить вопрос, поскольку Янбел уже отступил с торжествующей улыбкой. Удерживающие дверь болты, громко щелкнув, отъехали в стороны, и дверь повалилась на пол, произведя при этом звук, который буквально сотряс все замкнутое помещение. Эмберли еще долго слышала его отзвуки, многократно отразившиеся от стен коридора.

— Ничего себе подкрались, — произнес Пелтон и первым нырнул в проход, стреляя из лазпистолета наугад.

Конечно, он ни в кого не попал, но помощник инквизитора и не ставил целью кого-либо убить. Контрабандисты наверняка бросились врассыпную в поисках укрытия, не понимая, какого варпа тут происходит. А может, и нет.

Эмберли, последовавшая в проем за своим помощником, обнаружила огромного огрина, который несся на Пелтона, снося на своем пути плохо закрепленные складские стеллажи, которые, падая, оставили бы вмятину и в корпусе «Носорога». В здоровенном кулаке, по размерам превосходящим перчатку космодесантника, огрин сжимал кусок арматуры, и явно намеревался раскроить череп арбитра. Должно быть, Пелтон заметил движение боковым зрением и начал уклоняться, но слишком медленно, чтобы избежать удара.

Скорость реакции Эмберли оказалась выше. За мгновение до смертоносного удара ее пистолет выпустил болт в голову огрина, размозжив почти непробиваемый череп.

— Классный выстрел, мэм, — восхитилась Земельда, заходя внутрь вслед за Эмберли, и тут же сама открыла огонь по контрабандисту, прячущемуся за ящиком в углу зала. Мужчина взвизгнул и исчез за своим укрытием. Был это крик боли или просто жертва оказалась слишком чувствительна к виду расстреливающей его красноволосой фурии — сложно сказать.

— Я целилась в руку, — сказала Эмберли с искренним сожалением, хотя огрин едва ли мог оказаться полезен — недочеловеки были слишком крепкими, чтобы легко разговориться на допросе, и слишком тупоголовыми, чтобы понять, что на самом деле происходит вокруг.

Другое дело люди. Эти могли поведать о многом и быстро, если были достаточно умны, или чуть погодя, если нет. Эмберли подняла ладонь с инквизиторской инсигнией и выкрикнула:

— Именем Инквизиции, сдавайтесь!

Раздался грохот падающего на пол оружия. Похоже, эти контрабандисты были достаточно сообразительными, хотя некоторые из них впоследствии несомненно пожалеют, что не сражались насмерть, пока была возможность.

— Мы вообще-то не ждали Инквизицию, — сообщил слегка обиженный голос из-за ящика, который только что расстреливала Земельда. Контрабандисты начали по одному выползать из щелей, в которые успели забиться, когда началась перестрелка. Портовая шваль: мужчины и женщины, а в некоторых случаях трудно сказать кто, моргали, словно крысы, проспавшие появление хищника в своем логове.

— Нас никто никогда не ждет, — ответил Пелтон, глядя на собеседника с явным отвращением.

На главаре шайки было одеяние из дешевой ткани, но скроенное по наиболее роскошному фасону, куча побрякушек и слишком сильный одеколон. Он из кожи вон лез, чтобы выглядеть преуспевающим коммерсантом, и это с головой выдавало в нем мелкого жулика.

— Что в ящиках?

— Груз, — ответил мужчина, указывая рукой на ящики и тюки. — Все абсолютно законно, клянусь на аквиле. Вот у меня даже документы где-то были…

— Законно, как Ересь Гора, — высказалась Земельда, пиная ногой ящик, который до этого изрядно изрешетила. Доски раскололись, явив разбитый вдребезги обеденный сервиз и пару белых прямоугольных панелей, которые были спрятаны в супнице. — Это техноколдовство тау.

— Строго запрещенное к перевозке, — добавил сухой голос, — имперским указом номер семьсот семьдесят восемь тысяч шестьсот два…

— Спасибо, Мотт, — поспешно вмешалась Эмберли, пока ученый не начал дословно цитировать, и подозвала поближе остальных, прежде чем снова обратиться к съежившемуся дельцу. — Назови имена. У кого ты это взял? Кто покупатели?

Он молчал, очевидно, пытаясь придумать какое-нибудь фальшивое оправдание.

Эмберли подняла болт-пистолет:

— Поторопись, если тебе дороги коленные чашечки.

— Рад буду помочь, — с готовностью закивал несчастный, рассыпая капельки пота со лба и явно не замечая, что инквизитор блефует. — Мне их передал Бран Ларго, капитан «Вечной Веры».

Земельда презрительно хмыкнула.

— Он летает на Гравалакс, вот и привез оттуда эти штуковины. Я понятия не имел, что он такими делами занимается, клянусь на ак…

— Конечно, понятия не имел, — сказала Эмберли с точно отмеренной долей скептицизма, чтобы крысеныш не расслаблялся. — Но тебе придется показать нам все.

— Да, пожалуйста, только нужен орд… — он затряс головой, неожиданно передумав, — делайте все, что хотите.

— Мы всегда делаем, что хотим, — заявил Пелтон. — Преимущество нашей работы.

Подчиненные Эмберли разошлись по складу и начали быстрый, но тщательный обыск, и только Земельда продолжала держать под прицелом уже порядком деморализованных контрабандистов. Ни один из них даже и не пытался сопротивляться, труп огрина на полу был достаточно веским аргументом, да и на промах с такого расстояния рассчитывать не приходилось. Пелтон тем временем разбивал ящики один за другим, и вскоре ему удалось обнаружить с десяток еретических вещиц, спрятанных среди безобидного груза. Мотт и Янбел вполголоса переговаривались, каталогизируя находки. Только Ракель как обычно была сама не своя и бродила кругами, глядя куда-то в пустоту и что-то бессвязно бормоча. Вскоре Эмберли заметила, что псайкер движется по определенной траектории, наворачивая концентрические круги вокруг одного из складских стеллажей, словно подверженная силе притяжения.

— Фликер, — тихо позвала Эмберли.

Пелтон поднял голову и проследил за ее взглядом. Коротко кивнув, он пересек зал, направляясь к стеллажу. Ракель, полностью поглощенная собственными мыслями, врезалась в него на очередном витке, и тут же, даже не заметив столкновения, продолжила путь.

— Что там? — спросил Пелтон.

— Ничего, — чуть быстрее, чем следовало, ответил обильно истекающий потом коммерсант. — Всякое старье на выброс. Там нет ничего от Ларго, клянусь на…

— Да-да, на аквиле, — Пелтон посмотрел в декларацию, прикрепленную к ящикам, затем на Эмберли, удивленно приподнимая бровь. — Он не врет. Предназначено для транспортировки за пределы системы, — помощник инквизитора подождал, пока на лице контрабандиста не появилось выражение явного облегчения и добавил, — на борту «Вечной Веры».

— Неужели? — Эмберли также изобразила удивление. — Еще какие-нибудь диковинки?

— Верно, — закивал коммерсант, изо всех сил изображая желание сотрудничать, — всякие местные товары. Я даже не знаю, зачем они ему. Но на каждый товар найдется свой покупатель, не правда ли?

— Правда, — согласился Пелтон, уже догадываясь, что он найдет в ящиках. Почти треть всех заводов на планете была так или иначе связана с производством оружия, которое поставлялось ненасытному Муниторуму. Ясно как день, что некоторая часть продукции неизбежно попадала на черный рынок. Пелтон вскрыл один из ящиков и с трудом скрыл изумление:

— Да тут один хлам.

— Дары Омниссии — это не хлам, — возмутился Янбел, приближаясь, чтобы получше рассмотреть содержимое ящика, но вскоре, нахмурившись, повернулся к Эмберли, — за исключением конкретно вот этих.

Техножрец принялся перебирать находки.

— Сплошное старье.

— Археотех? — уточнила Эмберли, но Янбел замотал головой.

— Все достаточно древнее, но ничего интересного, редкого или необычного.

Эмберли сочла это вполне логичным. Тау в немалой степени интересовались имперскими технологиями (или, как они считали, их отсутствием), и охотно покупали подобные предметы.

— Откуда все это? — спросила Эмберли.

— Снизу, — ответил коммерсант. — Арлен, Арлен Спригг, это он ведет торговлю с нижними уровнями.

— И со шпилем? — спросила Эмберли, заранее догадываясь, каким будет ответ. Техноколдовство тау — слишком дорогое удовольствие для обитателей низовья улья, зато оно, похоже, обладало особой привлекательностью для золотой молодежи Железняка.

— Думаю, да, — признал контрабандист, орошая пол вокруг себя новыми каплями пота. — У Арлена много связей.

— Думаю, мы здесь закончили, — сказала Эмберли, ощущая легкую вибрацию пола под ногами, вызванную прибытием на посадочную площадку неприметного шаттла, специально заказанного для этого задания. Оставалось только сопроводить арестованных на борт, где они навсегда исчезнут, вместе со следами контрабанды. Мертвого огрина вскоре уберут, возможно, при помощи погрузчика. Если только она не решит оставить труп как есть, чтобы местные силы правопорядка поломали над ним головы…

— Шестеренки Омниссии! — воскликнул Янбел, выуживая нечто со дна ящика, в котором только что копался. Изумленный и напуганный одновременно, он осторожно поднял что-то кончиком мехадендрита, стараясь держать его как можно дальше от себя. Предмет мягко светился, мерцал и переливался, отсвечивая от металлической части его лица.

— Слезы Иши, — произнесла Эмберли.

Эльдарская фраза непроизвольно сорвалась у нее с губ.

— Она зовет, — сказала Ракель, зачарованно глядя на мерцающий камень. — Но они не слышат.

— Кто не слышит? — спросила Земельда.

— Эльдар, — ответила Эмберли.

Инквизитора непросто было чем-либо удивить, но на этот раз в горле у нее пересохло:

— Это один из эльдарских камней души.

— Да что вы говорите? Он эльдарский? — Арлен Спригг пожал плечами и отодвинул камень души по лакированной поверхности старинного деревянного стола, который красноречивей любых слов говорил о богатстве и статусе его владельца. Свечение камня тускло отражалось в глянцевой столешнице. — Я и понятия не имел.

— Разумеется, — сказала Эмберли, борясь с желанием избить его если не до смерти, то с очень серьезными последствиями для организма. Девушка взяла со стола камень и вежливо кивнула, делая вид, что разговор носит исключительно светский характер, — иначе ты бы продал его подороже.

— Совершенно верно, — согласился Спригг, откидываясь на спинку излишне мягкого кресла, обитого натуральной кожей.

Еще один щелчок по носу израненной экосистеме Железняка.

Рабочий кабинет торговца и примыкающие к нему жилые комнаты располагались на верхних этажах главного шпиля на одном уровне с верхушками окружавших его небоскребов. Лишь губернаторский двор да горстка наиболее привилегированных вельмож квартировали выше.

Из широких герметичных окон сквозь разреженный воздух открывался вид на изогнутую линию горизонта, затуманенную облаками цвета детской неожиданности. Сквозь разрывы в грязных тучах проглядывали шпили и блоки улья. Кое-где светились люминаторы, но даже они не развеивали ощущения, словно все вокруг вымерло на этой планете.

— Предательство хорошо оплачивается, — сказала Эмберли с целью вызвать у собеседника дискомфорт.

Торговец был всего лишь несколько обеспокоен, но по-прежнему самоуверен и определенно надеялся выйти сухим из воды. Спригг определенно верил, что связи при дворе помогут ему избежать такой мелкой неприятности, как Инквизиция. Подобное заблуждение частенько бытовало и среди более влиятельных особ, однако всех их постигло разочарование.

— Едва ли это можно считать предательством, — заявил Спригг, улыбаясь, как он сам, несомненно, полагал, обезоруживающей улыбкой.

На вид ему было около сорока лет. Подернутые легкой сединой виски подчеркивали образ взрослого и здравомыслящего человека. Однако Эмберли достаточно часто приходилось иметь дело с публикой, регулярно проходившей ювенальные процедуры, чтобы понимать, что реальный возраст контрабандиста как минимум втрое больше. Отлично. Тот, кто так отчаянно цепляется за жизнь, до смерти боится ее потерять.

— Гнуснейшее предательство, — возразила Эмберли с металлом в голосе, — сотрудничество с ксеносами ради извлечения выгоды. Ты загрязняешь Империум их греховными устройствами. Многие из моих коллег казнили бы тебя на месте.

— Но вы же не казнили, — парировал Спригг с нарастающим волнением.

— Нет, не казнила, — признала Эмберли, — потому что даже такая плесень как ты, порой может быть полезна.

Оскорбление было произнесено в точно выверенное время. Оставалось только дождаться реакции — короткая вспышка гнева, которую Спригг тут же подавил. Отлично. Значит, он и близко не был столь самоуверен, как хотел казаться.

— У меня много влиятельных друзей, — сообщил Спригг, пытаясь сохранить лицо и одновременно пригрозить инквизитору.

Эмберли лишь отмахнулась:

— Твоими подельниками я займусь позже, когда ты назовешь мне их имена. Только от тебя зависит, насколько быстро и безболезненно все это произойдет. А теперь я жду, какой выбор ты сделаешь.

— Выбор? — повторил Спригг так, будто это слово было ему незнакомо.

— Насчет того, каким образом ты мне будешь полезен, — Эмберли сделала паузу, чтобы ее слова осели в сознании Спригга. — Я вижу только два варианта: либо ты станешь моим информатором, либо сервитором. Если, конечно, от тебя останется достаточно материала после допросов.

— Ты блефуешь! — воскликнул Спригг так, словно сам себя пытался в этом убедить, и нажал на кнопку под столешницей, которую, очевидно, считал абсолютно незаметной.

— Значит, ты выбираешь путь сервитора, — заключила Эмберли, доставая болт-пистолет.

В дверях появился ухмыляющийся Пелтон:

— Если ты ждешь своих охранников, то они сейчас немного мертвы.

Спригг побледнел и глубже погрузился в объятия своего мягкого кресла.

— Я готов к любому сотрудничеству, — негромко произнес он.

— Отлично.

Эмберли убрала оружие, поднялась, обошла вокруг стола и уютно примостилась на краешке столешницы. Спригга буквально вдавило в кресло, когда Эмберли слегка подалась вперед и сказала:

— Не так уж это было и сложно, правда?

Конечно, у нее не было ни малейшего намерения казнить столь влиятельного человека, который будет намного полезнее в качестве постоянного информатора, однако ему пока незачем было это знать. Пусть думает, что его жизнь висит на волоске.

— Теперь вернемся к камню души. Где ты его взял?

Поначалу путешествие к нижним уровням было стремительным, благодаря фуникулеру, соединявшему шпиль с центральным ульем. Но теперь, когда они достигли наиболее заселенных районов, паланкин, нанятый Эмберли, перемещался по наводненным людьми улицам настолько медленно, что быстрее было бы идти пешком. С другой стороны, сервиторы в ливреях, которые несли паланкин, отлично подходили для прикрытия и к тому же служили наглядным напоминанием Сприггу о том, что его ждет, если он вдруг передумает сотрудничать.

— Если ты мне соврал, — как бы невзначай сообщила Эмберли, играя с ножичком, — я лично прослежу, чтобы твой разум стерли не полностью, когда будут делать из тебя сервитора-ассенизатора.

Мир за занавесками паланкина был полон звуков: кругом раздавался гомон тысяч голосов и нескончаемый шум, поднимающийся из расположенных ниже мануфакторий.

— Это тот самый торговец, который продал мне камень, — заверил Спригг, от лица которого постепенно отливала краска. — У нас с ним общий бизнес.

— Законный? — уточнила Эмберли.

Спригг замялся. Его молчание было красноречивей любых слов.

— Оружие, — констатировал Пелтон.

На нижних уровнях улья не было стражей правопорядка. Закон здесь подчинялся тем, кто мог позволить себе оплатить труд наемников или организовать банду, способную контролировать район.

— В основном оружие, — признался Спригг, — но не только. Еще еда, медицинские товары…

— «Кайф», «убой», «шлак»?… — предположила Эмберли.

Спригг вновь кивнул. Запрещенные препараты, вызывающие привыкание и последующую смерть — крайне выгодный бизнес.

Эмберли раздвинула занавески и взглянула на кишащий людьми рынок, освещенный неисчислимым количеством световых полосок под примерно десятиметровым потолком. Несколько ламп не горели, другие зловеще мерцали на последнем издыхании. Непроизвольно Эмберли представила, что будет, если все лампы вдруг погаснут, и содрогнулась: в неизбежной панике погибнут тысячи людей.

— Похоже, мы пришли, — сообщил Пелтон, указывая на большой шатер, безвкусно украшенный яркими тряпками. И, недоверчиво глядя на Спригга, добавил:

— Хотя я лично по-прежнему уверен, что камень прибыл на Железняк с другой планеты.

— Именно поэтому космопорт сейчас тоже проверяют, — напомнила Эмберли, хотя в глубине души разделяла его сомнения.

Она по-прежнему не понимала, как эльдарский артефакт мог оказаться на Железняке, а тем более в низовьях улья.

— Мне его Джеффон продал, — настаивал Спригг, — он сам вам подтвердит.

Паланкин резко остановился, и контрабандист поспешно выбрался наружу, стараясь не глядеть на сервиторов.

Навстречу ему из шатра выбежал грузный краснолицый мужчина с бородкой, переплетенной ленточками по последней моде.

— Арлен, где ты пропадал, старый пройдоха? — воскликнул он, хлопая Спригга по спине с изяществом орка. — О, ты привел с собой даму!

Джеффон протянул массивную руку с пальцами, унизанными кольцами, помогая Эмберли выйти из паланкина. Пелтон занял привычное место у нее за плечом.

— Ах, да, — затараторил Спригг, вспомнив о полученных инструкциях, — Джеффон, позволь представить тебе миледи Вэйл.

— У леди, несомненно, изысканный вкус, — произнес бородатый торговец, жестом указывая на свой шатер. — Позвольте предположить: вы коллекционируете диковинки с нижних уровней?

— Что-то вроде того, — согласилась Эмберли, следуя за Джеффоном в шатер.

Пелтон тем временем занял позицию возле матерчатой занавески, закрывающей вход, чтобы другие покупатели ненароком не подслушали разговор инквизитора с торговцем. Спригг хотел было войти внутрь вслед за ними, но в последний момент передумал и остался снаружи, притворившись, что рассматривает резные поделки из костяшек пальцев, разложенные на шатком столике у входа.

— У меня чудесная коллекция резных украшений, — сообщил Джеффон, показывая Эмберли подборку таких же безделушек, как и снаружи, но качеством получше. Большая часть изделий была выполнена искусными мастерами из редких материалов. На полу красовался пестрый ковер со сложным узором. Еще несколько таких же ковров лежали свернутыми у стены в ожидании покупателей.

— Если же вас больше привлекают дары Омниссии, спешу уверить, вы едва ли найдете где-либо еще столь редкие образчики классического изготовления.

Торговец указал на полку с железками, большая часть которых была изъедена ржавчиной до неузнаваемости.

— И, конечно, если вас интересует текстиль, мой шатер славится тканями ручной работы из тончайшего паучьего ворса.

— Я надеялась, что вы расскажете мне, откуда взялось вот это, — сказала Эмберли, доставая камень души из кожаного мешочка, в котором прятала его из опасения, что сияние камня привлечет нежелательное внимание на улицах улья.

Джеффон закивал:

— Помню-помню. Я выкупил его за бесценок у каких-то бандитов с нижних уровней. Обычно я подобными вещами не торгую, но на безделушки всегда есть спрос, так что я решил рискнуть.

— Значит, вы не знаете, что это такое? — спросила Эмберли с почти неподдельным интересом.

Джеффон покачал головой.

— В выгребных ямах попадаются разные кристаллы, что неудивительно, если подумать, какие реакции там происходят. Я сам подобными вещами не занимаюсь, но могу порекомендовать пару отличных ювелиров. Надежные мастера, и не подсунут вам ничего ядовитого.

— Я зайду к ним, — сообщила Эмберли, прекрасно осознавая, что женщина подобного статуса, коей она притворялась, никогда бы не спустилась еще ниже в улей. — А что там была за банда, случайно не помните? Если вдруг у кого-то из ювелиров есть с ними контакт, я бы купила еще пару подобных вещиц…

— Собакоеды, — ответил Джеффон, — с Черного потока. Банда со связями, с ними многие торговцы работают.

— Конечно, — сказала Эмберли достаточно вежливо, притворяясь, будто ей все это мало интересно.

Она жадно впитывала каждую крупицу информации. Похоже, камень и вправду появился откуда-то из низовья, возможно даже из выгребных ям. С бандой Собакоедов, отыскавших камень, тоже придется разобраться, если они и вправду так часто включают собак в свое меню, что заслужили подобное прозвище.

Эмберли провела у торговца еще несколько минут и прикупила ковер из паучьего ворса, который, как она полагала, отлично будет смотреться в ее кабинете на борту «Экстернус Экстерминатус», и покинула шатер. Выйдя наружу, она кивнула замершему в ожидании Сприггу, который тут же приблизился к ней, словно гретчин к голодному орку.

— Он будет полезен? — спросила Эмберли, напоминая об обязательстве, которое взял на себя Спригг. — Для шпионской сети, которую ты создашь, он будет полезен?

— Джеффон? Ну конечно, — Спригг сжался так, словно его орк только что облизнулся. — У него связи по всему улью.

— Ладно, — сказала Эмберли, кивая Пелтону, — пусть пока поживет.

Лицо Спригга приобрело совершенно неестественный оттенок серого цвета.

— Я рассчитываю получить от вас двоих по-настоящему полезные сведения, когда вернусь.

— Значит, мы спускаемся еще ниже? — спросил Пелтон, уже догадываясь о принятом решении по ее лицу.

Эмберли кивнула.

— Все ниже и ниже.

Черный поток оказался типичным для подулья поселением. Бедняцкие лачуги примостились у самой трубы, низвергающей водопад нечистот в разлом, настолько глубокий, что тусклый свет россыпи мерцающих под сводом пещеры огоньков не позволял увидеть его дно.

Дорога до Черного потока оказалась не сложнее, чем Эмберли предполагала: по пути их всего трижды атаковали местные бандиты, единожды религиозные проповедники и несколько раз представители местной дикой фауны, то ли слишком голодные, то ли глупые, чтобы нападать на вооруженных людей. Было бы намного проще прибиться к каравану и переложить заботу о собственной безопасности на охрану, но в подульях слухи о чужаках путешествуют быстрее самих чужаков, и потому инквизитор решила действовать самостоятельно, полагаясь только на собственную команду.

Эмберли все еще надеялась, что ее спутникам не придется применять оружие, когда краем глаза заметила преследовавшие их тени.

— Полагаю, их там восемь, — тихо произнес Пелтон.

— Десять, — поправил Янбел.

Аугментические глаза техножреца поблескивали, отражая огни уличных костров и подрагивающий свет тусклых ламп в окнах лачуг. Большинство преследователей крались по крутому склону, граничащему с широкой полосой относительно ровной дороги вдоль самого разлома. Далеко внизу шумел поток смолистой черной жижи, давший название этому поселению. Техножрец прощебетал что-то на двоичном, и на экране инфопланшета Эмберли появились значки, отображавшие точное местоположение преследователей.

— Благодарю.

На миг Эмберли пожалела о том, что не надела свой силовой доспех. Сейчас бы не помешал встроенный тактический дисплей и комплект аугментических сенсоров. С другой стороны, в громоздкой силовой броне было бы крайне неудобно протискиваться сквозь узкие проходы, которые то и дело попадались им по дороге, не говоря уже о том, что при виде доспеха каждый встречный будет в панике бросаться наутек, не дожидаясь, пока инквизитор заговорит.

— Они вооружены?

— С достаточной долей уверенности можно предположить, что да, — вмешался Мотт, — учитывая, что шансы на выживание безоружного человека в столь враждебной среде в течение года составляют порядка трех процентов.

— Ну надо же, я думала, меньше, — ехидно вставила Земельда, но Эмберли жестом приказала ей помолчать.

— Похоже, это их главарь.

— Страх следует за ней по пятам, — ни с того ни с чего произнесла Ракель.

Перед Эмберли стояла женщина неопределенного возраста, закутанная в одеяние из ткани со сложным рисунком, очень похожей на те, что инквизитор видела в лавке Джеффона и, несомненно, сошедшей с того же ткацкого станка. На голове у нее был шлем с замысловатой чеканкой, в бугорках и выпуклостях которого Эмберли удалось различить очертания искусно выкованного стилизованного паука. Вмятины и выбоины на шлеме говорили о том, что его владелицу не раз пытались оглушить или убить в поединке. В руках у женщины был арбалет, зараженный и взведенный, но пока направленный в сторону от инквизиторского отряда.

— Достанешь оружие — и ты труп, — сообщила женщина.

Эмберли ей поверила. Вернее, поверила в то, что женщина сама в это верила. За прошедшие десятилетия много кто из людей (и не только) пытался убить Эмберли Вейл и на горьком опыте убедился, что это значительно сложнее, чем кажется.

— Мы не собираемся стрелять, — заверила Эмберли, отводя руку от закрепленного на поясе болт-пистолета.

В случае необходимости инквизитор в любой момент могла выстрелить в женщину смертоносными иглами из устройства, спрятанного в кольце, которое инквизитор носила, не снимая. Такой выстрел застал бы врасплох не только предводительницу банды, но и ее приспешников, которые к этому моменту уже, несомненно, держали чужаков на прицеле, но все равно не успели бы отреагировать быстрее, чем с ними разберется отряд Эмберли.

— Тогда вы здесь долго не протяните, — уголок рта женщины слегка дернулся, что, вероятно, означало улыбку. — Что вам понадобилось в Черном потоке?

— Светящиеся камни, — сказала Эмберли, медленно доставая из сумки батончик стандартного рациона Муниторума. — Мы готовы заплатить за информацию о них.

— Тогда вам придется быть пощедрее, — сказала женщина, едва заметно расслабляясь, — раз в пять щедрее.

— Три, — ответила Эмберли, доставая еще два батончика, — и еще четыре сверху, если мы найдем то, что ищем.

— Идет, — согласилась женщина, принимая еду, которую тут же с подозрением обнюхала, и, оставшись довольна, отбросила батончики куда-то в тень, где их мгновенно расхватали сбежавшиеся дети. — Вам нужны Собакоеды. Но они ушли три дня назад.

— Куда ушли? — спросил Пелтон, но, проследив за взглядом женщины в сторону разлома, догадался. — А, ясно.

Женщина пожала плечами.

— Можете подождать здесь, но не факт, что они вернутся тем же путем.

— Спасибо за любезное предложение, — ответила Эмберли, — но мы лучше пойдем за ними.

Охотники за сокровищами нечистот могли подняться из разлома в любом другом месте. К тому же, высока была вероятность, что они сперва отправятся прямиком к ближайшему торговцу сбывать свои находки, прежде чем вернутся в Черный поток.

— Там дыра, — внезапно сообщила Ракель, задрожав. — Дыра во всем.

— Это мы и так заметили, — отозвалась Земельда, сталкивая ногой несколько булыжников с обрыва.

Сложно сказать, когда они достигли дна. Вероятно, рев потока заглушил всплеск.

— Настоятельно советую проявлять осторожность, — вмешался Мотт, следуя за Эмберли вдоль обрыва, — судя по топографическим данным, предположительная глубина оврага составляет не менее одного километра.

— Тогда придется поискать лестницу, — в полушутку ответила Эмберли.

Лестницы как таковой, конечно, не оказалось, но к радости Эмберли обнаружился пологий спуск, нисходящий в разлом чередой неровных уступов. Невозможно было определить, высекли ли эту дорогу из толщи скалы или соорудили из какого-то невообразимо древнего рокрита. Как бы то ни было, ступени покрывал толстый слой песка и гравия, неприятно пересыпавшийся под ногами, однако Эмберли вскоре свыклась с этим чувством. В целом же спуск был относительно простым, особенно, если придерживаться рукой за каменную стену, так что даже Ракель довольно неплохо справлялась.

— Несомненно, причиной возникновения данного поселения, — воспользовавшись случаем, начал Мотт, — является сам Черный поток. Должно быть, это место изначально служило перевалочной станцией для мусорщиков и старьевщиков, промышлявших в потоке нечистот, таких, как Собакоеды. Неудивительно, что в последствии они обосновали здесь свои жилища…

— Куда дальше? — прервал его Пелтон.

Впереди была развилка. Основная дорога продолжала свой плавный спуск в глубины, но еще один едва заметный уступ уходил вбок, теряясь в темноте, примерно на том же уровне.

— Я за спуск, — высказалась Земельда. — В сторону — это даже не дорога.

— Согласен, — заявил Мотт. — Другой путь — это, скорее всего, топографическая аномалия, создающая иллюзию альтернативной дороги.

— Погодите, — ответила Эмберли, освещая боковой путь фонарем. — Здесь какие-то царапины. Возможно, кто-то здесь проходил.

— А на пути, ведущем вниз, отчетливо видны следы, — заметил Пелтон, — и это точно отпечатки чьих-то подошв, а не просто царапины, которые могут быть и природного происхождения.

— Это весомый аргумент, — согласилась Эмберли.

Любое промедление снижало шансы догнать Собакоедов. Эмберли посветила фонарем вниз, надеясь разглядеть следы присутствия мусорщиков. Бледный луч отразился от поверхности токсичной слякоти, и в полусвете фонаря по стенам разлома заплясали жутковатые тени. Инквизитор осветила уходящие во тьму ступени над жижей.

— Будьте осторожны, на вид там довольно глубоко.

— Абсолютно верное предположение, — согласился Мотт, — с учетом скорости течения, интенсивности испарений и протяженности потока, глубина его должна составлять порядка десяти-двенадцати метров…

Эмберли перестала его слушать. Наиболее важные сведения ученый уже сообщил в первую очередь. Она отвернулась и собралась было продолжить путь, когда луч ее фонаря выхватил из темноты кусок скалы, по которой прошла какая-то рябь. Девушка вздрогнула, испугавшись, что это обвал или оползень, но в следующий же миг схватилась за болт-пистолет.

— Бегите! — крикнула она, следуя собственному совету. Тени на скале зашевелились, поднимаясь вверх по каменной стене с невероятной скоростью. Когда одна из них попала в луч фонаря, подтвердились наихудшие предположения Эмберли. — Это пауки!

Целый рой обитавших в стоках ядовитых пауков, каждый размером с кибермастиффа, приближался к ним, почуяв добычу. Вступать в открытый бой с таким огромным роем было бы самоубийством.

— Внезапно второй путь стал намного привлекательнее и безопаснее, — заявил Янбел, следуя за Эмберли по узкому уступу. Пауки практически догнали их, и Эмберли, развернувшись, выстрелила в направлении пауков. Она не могла толком прицелиться, но инстинкты не подвели инквизитора — возглавлявший рой огромный паук лопнул, словно наполненный требухой шарик. Сразу несколько его сородичей остановились насладиться нежданным угощением, но большая часть созданий продолжила движение кишащей хитином и жвалами волной.

— Смотря что считать безопасным, — отозвалась Эмберли, едва не потеряв равновесие, когда у нее под ногами обрушилась часть пути.

Уступ становился все уже, и Эмберли приходилось передвигаться боком. Инквизитор начала опасаться, что невольно завела свою команду в ловушку.

— "Безопасный" значит лишенный угроз, надежный, прочный… — непроизвольно залепетал Мотт, как можно быстрее переставляя ноги.

К сожалению, он все равно двигался слишком медленно, поскольку ему приходилось поддерживать Ракель, которая неспешно брела перед ним в своем обычном отрешенном состоянии. Земельда и Пелтон прикрывали тыл, отстреливаясь из лазпистолетов, однако место каждого убитого паука мгновенно занимали четверо новых.

— Они прямо под нами! — крикнул Пелтон.

Эмберли и сама успела заметить приближавшийся снизу рой. Пауки перемещались по отвесной стене с той же легкостью, как и по ровной поверхности. В своей массе они напоминали густую кровь, струями бьющую из поврежденной артерии во всех направлениях. Первый паук достиг узкой тропы, стуча жвалами, словно окоченевший солдат на морозе. Эмберли застрелила его, выиграв несколько секунд.

— Мы окружены, — сказала Эмберли, замечая, что обратный путь отрезан.

Пауки уже были со всех сторон: снизу, сверху, на самой дороге — везде. Ни у кого из отряда не было оружия, способного остановить рой таких размеров.

— Продолжайте идти, — спокойно сказала Ракель, которую в разгар боя посетил момент просветления. — Отыщите дыру.

Это не менее загадочное заявление, по крайней мере, звучало как руководство к действию. Ради таких моментов Эмберли и включила псайкера в свою команду.

— Ладно, — ответила Эмберли, расчищая дорогу серией выстрелов из болт-пистолета.

Ее обойма практически опустела, но в данных обстоятельствах не было смысла экономить боеприпасы. Эмберли продолжала двигаться вперед по узкому выступу, на ходу расчищая дорогу от пауков. Внезапно каблуки инквизитора заскользили по паучьей крови и она чуть было не сорвалась в пропасть. Едва восстановив равновесие, Эмберли на миг повернула голову, и у нее замерло дыхание — всего в паре метров от них в отвесной скале зияла трещина, из которой сочился тусклый свет. Не долго думая, Эмберли просунула голову в трещину и нырнула внутрь.

Стремительно скользя вниз головой по крутому склону расщелины, инквизитор подумала, что, возможно, только что променяла одну мучительную гибель на другую. Девушка закрыла голову руками и не видела, куда ее выносит, но ей казалось, что чем ниже она падала, тем ярче становился свет. Эмберли сжалась, ожидая падения в какое-нибудь болото флуоресцирующих отходов. Позади Эмберли кто-то вопил, скорее всего, Земельда. Сложно сказать, от ужаса она кричала или просто выражала восторг от поездки. Зная Земельду, можно было предположить оба варианта.

Внезапно стремительный спуск закончился, и Эмберли приземлилась на толстый ковер какого-то дурно пахнущего мха, который, нужно отдать ему должное, прервал ее падение относительно безболезненным образом. Инквизитор поспешила откатиться в сторону как раз вовремя, освобождая место для Янбела, следом за которым высыпались и остальные члены инквизиторской свиты.

— Что за мерзость! — выругалась Земельда, с отвращением рассматривая пятна, которые оставил на ее куртке склизкий мох.

— А ты бы предпочла упасть на камни? — спросил Пелтон.

— Это мне не грозило, я летела прямо за тобой, — пожала плечами Земельда.

— Соберитесь! — строго сказала Эмберли, призывая свою команду к порядку.

Дружеские подтрунивания были вполне объяснимы после того, как им чудом удалось избежать гибели, однако Эмберли должна была удостовериться, что они и впредь останутся невредимы. — Мотт, Янбел, ваши предположения по поводу того, где мы находимся?

— В одной из забытых всеми пещер, — сообщил Янбел, осматриваясь.

В рассеянном тусклом свете было непросто разглядеть подробности, но на вид пещера была не менее двух километров шириной.

— Может быть, она оказалась отрезана от остального подулья в результате какого-то землетрясения.

— Весьма вероятно, — согласился Мотт. — Или же оно могло стать причиной образования этой пещеры. В виду ее достаточно глубокого положения, первые поселенцы, возможно, даже не догадывались о ее существовании.

— Можно задать глупый вопрос? — вмешалась Земельда. — А почему здесь так светло?

— Это совсем не глупый вопрос, — поддержала ее Эмберли, вновь обращаясь за догадками к техножрецу и ученому. — Действительно, почему?

— Какая-то биолюминесценция, — ответил Янбел, указывая на ряды мягко светящихся колонн вдалеке.

Они почему-то напомнили Эмберли стволы изящных деревьев. Конечно, на колоннах не было ни листьев, ни веток, но снизу их оплетал какой-то странный, болезненного вида, плющ.

— Достаточно рациональное предположение, — согласился Мотт, — но не единственно возможное объяснение. Порядок расположения этих колонн противоречит теории об их природном происхождении.

— То есть, кто-то их здесь специально посадил? — спросила Эмберли, стараясь игнорировать уже забрезжившее в глубине сознания понимание проходящего.

— Или даже построил, — добавил Мотт. — Пока мы тщательно не осмотрим эти колонны, невозможно определить, являются ли они живыми организмами.

— Дыра еще зияет, — внезапно сообщила Ракель, отрешенно глядя куда-то вдаль.

— Она права, — сказал Пелтон, осматривая трещину в скале, сквозь которую они только что столь внезапно завершили свой стремительный спуск. — И этим проходом пользуется кто-то еще.

Из трещины вниз спускалась веревочная лестница. Она слабо раскачивалась, потревоженная кубарем пролетевшими мимо членами инквизиторского отряда. Эмберли невольно выдохнула, осознав, как им только что повезло: всего несколько сантиметров в сторону — и кто-нибудь из них разбил бы голову о железную скобу, к которой крепилась лестница.

— Собакоеды? — спросила Земельда, придя к тому же выводу, что и сама инквизитор.

— Боюсь, что так, — согласилась Эмберли, борясь с дурным предчувствием. — Вероятно, охотники за сокровищами сточных вод нашли Слезы Иши именно здесь, а не в Черном потоке.

Эта догадка влекла за собой целую вереницу неприятных выводов. Забрать камень души можно только с убитого представителя расы эльдар, но что могли загадочные ксеносы делать в глубинах имперского подулья? Не говоря уже о том, что могло их убить.

Однако, проблемы лучше решать по мере возникновения. Первоочередная задача состояла в другом.

Эмберли указала рукой на трещину.

— Придется как-то запечатать этот проход на обратном пути. Нельзя допустить, чтобы артефакты ксеносов попадали в улей. Потом Караул Смерти все здесь зачистит. Если бы только у нас была взрывчатка…

— У меня с собой несколько фицелиновых зарядов, — сообщил Янбел, доставая из кармана своего балахона увесистый сверток.

Почему-то после этих слов остальные члены команды отодвинулись от него подальше.

— Ты их всегда с собой носишь? — спросила Эмберли как бы невзначай.

— Никогда не знаешь, когда что понадобится, — ответил техножрец.

Инквизитор подавила желание поинтересоваться, какие еще сюрпризы у него припасены. Но некоторые вопросы лучше оставлять без ответа.

— Хорошо, — Эмберли указала на лестницу. — Заберись туда и установи заряды. Мы взорвем их на обратном пути.

Подъем вверх по узкой расселине в скале обещал стать нелегким занятием, однако Собакоеды, должно быть, часто пользовались этой дорогой, раз даже потрудились соорудить лестницу, значит и команда инквизитора сможет подняться. Однако, из этого вывода напрашивался один нехороший вопрос: что обнаружили в этой пещере охотники за сокровищами, за чем они возвращались сюда снова и снова?

Эмберли не пришлось долго думать над этим вопросом, поскольку тишину внезапно нарушил звук перестрелки, донесшийся откуда-то со стороны светящихся колонн.

Эмберли на миг усомнилась, как лучше поступить. Первостепенной задачей по-прежнему оставалась защита Железняка и миллиардов его жителей. С другой стороны, врага нужно знать в лицо. Инквизитор повернулась к Пелтону:

— Фликер, ты со мной. Остальные остаются здесь и закладывают взрывчатку.

— Я прослежу за этим, мэм, — заверила Земельда, проверяя заряд лазпистолета.

— Хорошо.

Раздались новые выстрелы, и Эмберли с Пелтоном побежали на звук.

Трещина в скале, сквозь которую они попали в пещеру, скрылась из виду почти сразу же, как только инквизитор с помощником вбежали в лес светящихся колонн. Стараясь экономить силы, они огибали поросшие вьюнами стволы. Мох по-прежнему мягко пружинил под ногами, но чем дальше они уходили в лес, тем тоньше становился зеленый ковер. Кое-где на полу пещеры начали попадаться участки голого камня.

Обойдя очередную колонну, заросшую чуть меньше остальных, Эмберли замедлила бег чтобы получше рассмотреть ее. Материал, из которого состоял столб, был гладким, словно гипс, и излучал мягкий свет изнутри. Эмберли разглядела на поверхности колонны едва различимый тонкий узор и хотела было остановиться, чтобы рассмотреть его получше, но раздавшиеся неподалеку выстрелы заставили инквизитора вновь перейти на бег.

— Эти растения кто-то обгрыз, — заметил Пелтон, на бегу доставая лазпистолет.

Эмберли кивнула. Теперь им приходилось вдвое внимательнее смотреть под ноги. Там, где обитают травоядные, как правило встречаются и хищники. Подтверждение данной теории не заставило себя ждать: из кустов донесся шорох и последовавший за ним короткий взвизг.

Идти становилось все легче, и, посмотрев под ноги, Эмберли поняла почему: меж колонн была проложена тропа, вымощенная разноцветной мозаикой, фрагменты которой то и дело проглядывали из-под слоя мха. Еще один неприятный сюрприз. Дороги имеют свойство куда-то приводить. В данном случае — к неприятностям, и в этом Эмберли уже не сомневалась. Должно быть, Собакоеды обнаружили эту дорогу в свою прошлую вылазку, и тогда же наткнулись на мертвого эльдар, с тела которого и забрали камень души. Теперь охотники за сокровищами вернулись и, судя по звукам битвы, нарвались как минимум на одного живого обладателя камня.

— Кровь Императора! — вполголоса выругалась Эмберли, осознавая последствия своего открытия. Нашествие эльдар через подземелья под ульем — чудовищный сценарий, но то, как они могли здесь оказаться, по-прежнему оставалось выше понимания инквизитора, хотя в глубине сознания Эмберли уже начало зарождаться нехорошее подозрение.

— Кажется, впереди какие-то здания, — предупредил Пелтон.

Эмберли перезарядила болт-пистолет. Рассеянный свет становился все ярче. Впереди виднелись странные возвышения из того же материала, что и колонны. Пелтон был прав: вертикальные отверстия в них подозрительно напоминали двери и окна. Из наиболее высоких зданий вверх устремлялись изящные контрфорсы.

Эмберли шагнула в сторону, сходя с тропы в заросли кустарника. На месте защитников руин она непременно поставила бы стрелка следить за подступами, а опыт подсказывал, что прогулки по открытой местности под прицелом снайпера ничем хорошим, как правило, не заканчиваются.

— Думаете, это правильное решение? — тихо спросил Пелтон, нырнув в кусты вслед за ней. Неподалеку послышалось шуршание и какое-то мельтешение.

— Нет, — ответила Эмберли, и в тот же миг из кустов вырвалось небольшое четвероногое существо, напоминавшее ящерицу. Спину зверя покрывали пластины толстой брони, а хвост оканчивался толстой дубиной, усеянной шипами, которой позавидовал бы любой орк. — Я просто действую по обстоятельствам.

Пелтон пожал плечами.

— До сих пор это работало, — ответил он, прижав большой палец к ладони.

Эмберли притворилась, что не заметила жест на удачу.

— Надо двигаться, постараемся пройти здесь.

Инквизитор с помощником прорвались через заросли кустарника и оказались во внутреннем дворике, окруженном мягко светящимися стенами, выступы и бугорки которых придавали им сходство с коралловым рифом. Эмберли случайно задела рукой одну из стен. Материал оказался прохладным и гладким, а в том месте, где девушка провела пальцами, поверхность на миг озарилась сиянием. Это было настолько красиво, что Эмберли, заглядевшись, едва не пропустила движение в кустах за спиной.

С утробным ревом из зарослей выбежал огромный двуногий ящер, ростом вдвое выше Эмберли. Хищник распахнул полную клыков пасть, готовясь вонзить их в инквизитора, когда в его чешуе появился прожженный выстрелом кратер — это Пелтон мгновенно среагировал на появление зверя. Однако, было похоже на то, что ящер просто не заметил дыру в плече и лишь немного замедлил бег. Тем не менее, вмешательство Пелтона позволило Эмберли вовремя отпрыгнуть с дороги существа и выстрелить из болт-пистолета. Снаряд взорвался прямо в разинутой пасти, превратив голову хищной твари в неприятную жижу, но ящер еще почти минуту продолжал по инерции двигаться вперед, пробежав добрых сто метров прежде, чем смирился с собственной кончиной и рухнул.

— После такого подкрасться незаметно уже не получится, — сказала Эмберли, выходя на открытое место вслед за ящером.

Она оказалась посреди просторной овальной площади, окруженной светящимися зданиями. В центре площади стояла изящная каменная арка, украшенная эльдарскими письменами. Мха здесь почти не было, и Эмберли удалось рассмотреть напольную мозаику. Как и ожидала инквизитор, цветные фрагменты составляли замысловатый узор, напоминающий невероятно сложный лабиринт.

Тишину нарушили новые выстрелы и чей-то топот. Из-за зданий на площадь выбежал охотник за сокровищами, озираясь и отстреливаясь через плечо. Он палил скорее от отчаяния, чем в надежде в кого-то попасть. Увидев Эмберли и Пелтона, он бросился к ним, жестикулируя и крича на бегу:

— Уходите! Они уже рядом…

В следующее мгновение его голова испарилась, и труп несчастного рухнул на площадь. Инквизитору и ее помощнику не нужно было повторять дважды. Не долго думая, они бросились обратно в кусты. Едва они замерли в своем укрытии, как на площадь выбежал эльдар. Благодаря хамелеолиновому плащу его силуэт казался нечетким и смазывался во время движения. Длинноствольное оружие ксеноса по-прежнему было направлено на тело мусорщика. Убедившись, что тот мертв, эльдар подошел ближе и обыскал тело. Его движения были преисполнены нечеловеческой точности. Вскоре к нему присоединилась эльдарская женщина. Первый эльдар поднял голову и сказал ей на своем певучем языке:

— У мон-ки его нет.

— Значит, он должен быть у кого-то из его друзей.

— Мы убили всех, но душу Калландера так и не нашли.

Женщина на миг задумалась.

— Значит мон-ки оставил камень в своем жилище. Придется отправиться туда.

— Плохая идея, — выкрикнула Эмберли, выходя из укрытия, и подняла кожаный мешочек. — Я далеко зашла, чтобы вернуть его и, кажется, наконец-то нашла кому.

— Ты нашла свою смерть, — произнес первый эльдар, вскидывая ружье и выстреливая с нечеловеческой скоростью и точностью.

Эмберли попыталась уклониться, уже понимая, что не успевает — нацеленные ей в грудь вращающиеся мономолекулярные диски с шипением пронзили воздух.

В следующий миг раздался треск схлопывающегося воздуха — это сработало защитное поле инквизитора, мгновенно телепортировавшее ее на сотню метров в сторону. Падая, Эмберли сгруппировалась и, перекатившись по мозаичному полу, вскочила на ноги. Стрелявший эльдар все еще был ошарашен ее внезапным исчезновением, когда Пелтон дважды выстрелил ему в спину из лазпистолета — фирменный стиль арбитра. Пока эльдар падал, кашляя кровью, его подруга схватилась за оружие, но Пелтон успел нырнуть обратно в укрытие.

— Без причин открывают пальбу только орки и дураки, — выкрикнула Эмберли, стреляя ей в ногу. Из разорванной болтом конечности хлестнула кровь, и женщина упала, вскрикнув от боли и неожиданности, выронив при этом оружие. Эмберли подбежала и откинула его в сторону. — Я бы спросила, кто ты, но раз лицо у тебя не зеленое, то и так ясно.

— Насмехайся, пока можешь, девчонка мон-ки, — прорычала раненая. — Отныне смерть идет за тобой по пятам.

Пелтон подбежал к Эмберли и, глядя на израненных эльдар, поинтересовался:

— Что они говорят? Догадываюсь, что не "спасибо".

— Правильно догадываешься, — сказала Эмберли.

Инквизитор достала камень души из кожаного мешочка и бросила в руки пришельцу, которого ранил Пелтон. Оба ксеноса в изумлении уставились на камень.

— Если поправитесь, в будущем будьте осмотрительнее в выборе врагов, — посоветовала им Эмберли.

— Этот мир — наш, — злобно ответила женщина, зажимая рану на ноге, — мы готовили его для себя, и видели, что вы сотворили с ним… Но мы вернемся и отомстим.

— В таком случае, ты не оставляешь мне выбора, — с сожалением произнесла Эмберли, поднимая болт-пистолет, чтобы казнить эльдар.

Миллиардам жителей Железняка грозит опасность, если этим двоим удастся вызвать подкрепление. Прежде, чем Эмберли успела выстрелить, на площадь выбежал третий эльдар с оружием в руках. Инквизитор переключала внимание на него и выстрелила, заставив ксеноса нырнуть в укрытие и, воспользовавшись ситуацией, последовала его примеру. Едва успев уйти с линии огня, Эмберли со всех ног бросилась в кусты.

— Это конец? — спросил Пелтон, догоняя ее.

Главное, чему его научила служба с Эмберли: если инквизитор убегает, лучше не отставать.

— Далеко не конец, — ответила Эмберли.

Она отстреливалась на бегу, метясь в размытое пятно, мелькнувшее между стволов. Самих противников не было видно — хамелеолиновые плащи делали эльдарских странников практически незаметными среди густого подлеска. Их выдавало лишь едва заметное движение. Болты попали в ствол, раздробив его в щепки, однако движение среди ветвей замерло. Должно быть, снаряды прошли совсем близко от затаившихся там эльдар.

С другой стороны, замерев неподвижно, как минимум один враг сейчас выцеливал их из ружья, и единственное, что возвестит о его присутствии — град бритвенно-острых мономолекулярных дисков. Перемещающее поле только что спасло ей жизнь, но оно не всегда работало стабильно, и не факт, что не подвело бы в следующий раз. У Пелтона не было даже его.

— На два часа, — произнес бывший арбитр, стреляя в указанном направлении.

Никаких видимых признаков врага там не наблюдалось, только ветви шуршали чуть громче обычного.

— Я уже говорил, что ненавижу хамелеолин?

— Да, еще в тот раз, когда мы наткнулись на одетых в него убийц, — сказала Эмберли, держа на прицеле дорогу, по которой они пришли.

Оттуда раздавался звук шагов, и Эмберли показалось, что она узнала походку.

— Значит, вы все-таки нашли эльдар, — выкрикнул Янбел, выбегая из-за кустов.

За ним последовали задыхающийся от быстрого бега Мотт и сильнее обычного побледневшая Ракель.

— И как это ты догадался? — язвительно спросила Эмберли.

Кайафасу всегда отлично удавалось шутить в лицо опасности, поднимая тем самым боевой дух товарищей, однако Эмберли еще не вполне овладела этим искусством.

— По первому выстрелу, — пустился в объяснения Мотт. — Тональность выстрелов болт-пистолета значительно отличается от звуков, издаваемых грубо сработанными ружьями банды мусорщиков.

— Спасибо, что подумали о нас, — озадаченно произнесла Эмберли, — но я велела вам оставаться на месте.

Члены ее команды всегда выполняли приказы. Бросаться на выручку, словно герои дешевой пиктодрамы, было на удивление неразумно с их стороны.

— Легко сказать, — ответил Янбел, оборачиваясь, чтобы выстрелить назад, где по дороге быстро перемещалось темное существо, за которым следовал целый рой его сородичей. Эмберли мгновенно узнала своих недавних преследователей.

— Пауки последовали за нами сквозь трещину, — пояснил Янбел.

Мотт поспешил дополнить его слова:

— В количестве, превышающим предельное число особей, которые мы способны нейтрализовать, приблизительно раз в…

— Заткнись и беги, — посоветовал Пелтон, подкрепляя слово делом.

Прежде, чем они успели сделать хоть несколько шагов, одного из ближайших пауков разорвало выстрелом из сюрикенной катапульты.

Эмберли вздрогнула.

— Всем пригнуться! — скомандовала она, всматриваясь в заросли кустарника.

Ей удалось различить нечеткие контуры как минимум троих вооруженных эльдар. Лишь по воле Императора паук оказался на линии огня, закрыв собой Мотта, чудом избежавшего гибели от мономолекулярного диска.

— Старайтесь укрываться от эльдар за пауками!

— Если предпочитаете быть съеденными, а не застреленными, — добавил Пелтон.

Эмберли надеялась, что он шутит, но шансов и правда оставалось немного. В воздухе просвистело еще несколько дисков. Пауки гибли в непосредственной близости от отряда инквизитора. Вскоре эльдар пристреляются, и тогда отряду Эмберли несдобровать.

— Можно подорвать заложенную взрывчатку по воксу? — спросила Эмберли, отстреливаясь попеременно то от пауков, то от эльдар.

Часть пауков наткнулась на еще одного хищного ящера. Хищник дорого продал свою жизнь, разорвав не менее дюжины пауков, прежде чем пал под напором превосходящего количества арахнидов.

— Можно, — ответил Янбел, и, немного погодя, уточнил, — подрывать?

— Да, сейчас самое время, — согласилась Эмберли, с трудом сдержав язвительную ремарку в адрес техножреца, которому, как и прочим почитателям Омниссии, приходилось все объяснять дословно.

Юный магос, казалось, не предпринял никак действий, однако спустя мгновение земля вздрогнула у Эмберли под ногами, и за толчком последовал грохот взрыва.

— Не хотелось бы подчеркивать очевидное, — сказал Пелтон, — но это был наш единственный выход.

— Возможно, — ответила Эмберли. — Если так, то город-улей в безопасности. По крайней мере, на время.

Если эльдар вернутся с целой армией, то разобрать завал и проникнуть в Черный поток не составит для них большого труда. Однако с проблемами лучше разбираться по мере их появления.

— Дыра все еще зияет, — сообщила Ракель.

Эмберли кивнула:

— На это я и рассчитываю.

Отряд инквизитора со всех ног бросился к площади. Эмберли поспешно осмотрелась, пытаясь сориентироваться. Мертвый ящер лежал на том же месте. До его тела уже успели добраться несколько пауков. Раненых эльдар нигде не было видно. Там, где они лежали, остался лишь кровавый след. Он тянулся через площадь до каменной арки, где внезапно обрывался.

Ракель уставилась на арку.

— Дыра в мире, — произнесла псайкер в благоговейном ужасе.

— Портал Паутины, — подтвердила Эмберли.

Это было единственным разумным объяснением. Эльдар положили глаз на этот мир задолго до того, как человечество узнало о его существовании. Они готовили его для себя, но люди их опередили. Ксеносы подобное не прощали.

— Это наш единственный выход.

— Серьезно? — спросил Пелтон. — Мы же все погибнем!

— Напротив, — вмешался Мотт, — мы будем живы, но окажемся в совершенно другом месте. Хотя, конечно, велики шансы, что кто-то попытается нас убить, как только мы там появимся.

— Нет времени на обсуждение! — крикнула Эмберли, отстреливаясь от подобравшихся совсем близко сучащих жвалами пауков. В считанных миллиметрах от нее просвистели эльдарские мономолекулярные диски, разорвавшие арахнида, который метился в незащищенную спину инквизитора.

Эмберли схватила Ракель за руку втолкнула даже не сопротивлявшегося псайкера в арку. Женщина словно растворилась в воздухе.

Инквизитор обернулась, отстреливаясь от эльдар. Пелтон и Земельда тоже вносили свою лепту.

— Есть предположения, куда он ведет? — спросил Янбел, семеня по заросшему мхом полу.

— Никаких, — ответила Эмберли, проталкивая в портал техножреца, а спустя секунду и Мотта.

— Всяко лучше, чем тут, — сказала Земельда, ныряя в портал.

Она так и исчезла налету.

— От судьбы не уйти, — сказал Пелтон, замирая на пороге портала, чтобы подстрелить очередного паука. — Выжившие эльдар последуют за нами.

— Мы будем готовы, — заверила его Эмберли, оглядываясь напоследок.

Обстрел почти прекратился — пауки добрались до эльдар, и ксеносам пришлось переключить внимание на непосредственную угрозу.

Предвкушая встречу с неизведанным, Эмберли шагнула в портал.

Примечания

1

Довольно обычная ошибка. Конечно же, это практически неслыханно, чтобы целый Орден Десанта разом вступал в бой, не говоря уже о двух; так что Каин, очевидно, подразумевает, что в инциденте принимали участие воинские единицы из двух разных Орденов (по паре батальонов от Укротителей и Клинков Императора)

(обратно)

2

Он или слышал неверно, или просто преувеличивает ради пущего эффекта. Новоназначенный полковник 112-х Мужественных Всадников был бывшим сержантом, но к тому времени уже получил повышение на поле боя, во время защиты Корании, до ранга лейтенанта. Никто из старшего командного состава заново сформированных частей не сделал в своем продвижении по службе скачка прямо со звания нестроевого офицера.

(обратно)

3

Не самое лестное и точное описание Святейшей Инквизиции Его Божественного Величества, надо сказать.

(обратно)

4

ПРО — планшет Распределений и Оборудования. В действительности такого планшета физически не существует, это архаический термин для подробного описания диспозиции солдат и оборудования в соединении Имперской Гвардии. Он все еще используется во многих соединениях с непрерывной традицией в более чем сотню лет.

(обратно)

5

Предположение Каина верно. Конечно, это категорически против Устава, но мальчики есть мальчики…

(обратно)

6

Это конечно же абсолютно неверно. Будучи наиболее преданными слугами Его Божественного Величества, мы определенно выше столь жалких эмоций, как негодование.

(обратно)

7

В 837.М41, судя по уцелевшим записям. Как и многие историки-любители, Логар демонстрирует много риторики, но мало настоящей учености.

(обратно)

8

Или Логар не стал утруждать себя исследованием.

(обратно)

9

Каин был с силами вторжения, которые зачистили Сангвию. Отчет об этих боевых действиях является еще одной частью его архива.

(обратно)

10

Едва ли совместная служба мужчин и женщин не имела прецедентов в Имперской Гвардии. Видные соединения, для которых это было нормой, включали Омикронских Рейнджеров, Первый Танитский Полк и Ружья Кальдеройи. Но все же, учитывая, что женщины составляют менее десяти процентов служащих в армии людей, и большинство из них — в однополых соединениях, неудивительно, что 597-й полк вызывал определенную долю любопытства.

(обратно)

11

Неофициальная практика среди подразделений, искушенных в городских военных действиях. Она распространена настолько широко, что стала стандартной манерой действий во многих соединениях, и разделение сил превратилось в постоянную черту их внутренней организации.

(обратно)

12

Клом — сокращение слова «километр», бытующее в вальхалльском сленге. Каин прослужил с вальхалльскими подразделениями большую часть своей жизни, и, как следствие, его речь приправлена подцепленным у них просторечием.

(обратно)

13

Высоты — плотно населенный район Майо, там, где город начал подниматься на окружающие холмы. Хотя влияние тау на местную архитектуру было распространено повсеместно, как уже заметил Каин, на Высотах это влияние было неприкрытым. Как результат это место стало популярно среди поддерживающих тау горожан и естественной мишенью имперских лоялистов. С ухудшением политической ситуации стычки между двумя фракциями стали обычным делом.

(обратно)

14

Справедливое предположение в обоих случаях. Описание последующих действий Каина в качестве моего «мальчика на побегушках», как он выразился, можно найти в библиотеке ордоса, в случае если кто-то из читателей пожелает обратиться к официальным докладам. Его собственную версию этих событий можно найти далее в этом архиве, но в данный момент это не должно нас занимать.

(обратно)

15

Знаменитая военная ошибка в ходе Спиронской кампании, имевшая место в 438.926М41. Сторожевой отряд капитана Ганнака, из Каламанских Гусар, неверно истолковал приказ и атаковал орочий редут, скрывающий артиллерийскую батарею. Ни один не выжил.

(обратно)

16

Как и во многих огульных обобщениях, которые делает Каин, в этом содержится зерно истины. Большинство планетарных губернаторств являются наследственными постами, и многие занимающие этот пост не соответствуют требованиям своей работы. Тем не менее, по-настоящему некомпетентные обычно избавляют мир от своего присутствия благодаря процессу бесконечной династической борьбы и переворотам, которыми развлекает себя аристократия, а в случаях, когда под угрозой оказываются непосредственные имперские интересы, мы всегда можем обратиться за услугами Официо Асассинорум.

(обратно)

17

Скандбург — провинциальная столица северного континента, большая же часть боевых действий по зачистке Кеффии проходила на южном, где генокрады окопались наиболее плотно; Скандбург и его население сравнительно мало пострадали от военных действий.

(обратно)

18

То, что эта наша склонность стала столь известной, я лично виню популярные книжки, которые растиражировали этот стереотип, хотя надо сказать, что некоторые инквизиторы, подбирая маскировку, демонстрируют прискорбно неразвитое воображение.

(обратно)

19

Эквивалент гемоглобина у тау содержит кобальт вместо железа, так что цвет их крови и внутренностей варьирует от темно-синего до фиолетового, в зависимости от насыщенности кислородом. Что касается запаха, о нем я предпочту умолчать.

(обратно)

20

Это профессиональная болезнь дипломатов, проводящих много времени к контакте с ксенокультурой, неофициально известная как «очужеть». Длительное погружение в инородное мировоззрение иногда приводит к тому, что они начинают отождествлять себя с существами, с которыми ведут переговоры. Но в данном случае кажется очевидным, что со стороны Донали это была просто дань вежливости.

(обратно)

21

Так как Каин уже знал о пожаре в губернаторском дворце, который в конечном счете сровнял с землей две трети этого комплекса, он, должно быть, заметил один из меньших по размеру пожаров из числа вспыхнувших в эту ночь в городе. Вопреки его предчувствиям, немногие из них распространились достаточно широко, так что городская инфраструктура в основном сохранилась в целости. Но действительно ненадолго.

(обратно)

22

Возможно, в данном случае Каина подводит память, так как цветом формы Гравалакских СПО, в действительности, является красный, с броней терракотового цвета. С другой стороны, его цветовое восприятие могло быть просто обмануто от блесками огня.

(обратно)

23

Незначительное гражданское восстание, при котором несколькими годами ранее присутствовал Каин.

(обратно)

24

Этот феномен до сих пор является предметом значительного интереса Ордо Ксенос, хотя его исследование остается сложным и не приносит видимых результатов.

(обратно)

25

С этого момента Живан лично заинтересовался карьерой Каина и в конечном итоге заполучил его в свое ближайшее окружение. Что, в свою очередь, повлекло за собой несколько инцидентов, угрожавших жизни Каина; они отражены в других частях архива.

(обратно)

26

Орден за заслуги перед Гравалаксом второй степени. В последующие годы Каин иногда шутил, что если бы он все-таки позволил тау застрелить Гриса, благодарный народ вручил бы ему тот же орден, но первой степени.

(обратно)

27

Жест, распространенный на многих мирах Сегментума в качестве приносящего удачу и отводящего беду. Большой палец прижимается к ладони другой руки, так что остальные пальцы складывают стилизованное крыло аквилы.

(обратно)

28

Каин ошибается, его должность не была уникальна. Ситуация, в которой комиссару придавалось командование специальной оперативной группой войск, была не беспрецедентной, хотя и чрезвычайно редкой. В действительности, есть даже одно упоминание о комиссаре, которому на протяжении нескольких лет было вручено общее командование целым полком, хотя и с присвоением дополнительного звания полковника, дабы упростить формальности.

(обратно)

29

В отличие от отрядов Имперской Гвардии, с которыми привык сражаться Каин, большинство солдат сил планетарной обороны на Гравалаксе не были экипированы персональными передатчиками. То, что между отдельными солдатами существовал только визуальный контакт, и являлось причиной относительно плохой координации отрядов, в то время как большинство ветеранов Гвардии с пренебрежением приписывали это невысокому уровню тренировки и дисциплины. Хотя, конечно, большинство отрядов СПО действительно уступало им в этом плане.

(обратно)

30

Не сочтите за хвастовство, но в этом своем предположении он действительно слегка перегибает палку…

(обратно)

31

Откровенно говоря, сомневаюсь. Но мы, несомненно, чувствовали себя в обществе друг друга легче, чем в чьем-либо еще. Понимайте это, как хотите.

(обратно)

32

Дальнейшие детали блестящей карьеры Суллы можно найти в биографии за авторством Драгена «Вальхалльская Валькирия», популярном, но, тем не менее, исторически точном произведении; либо в «Как Феникс из пламени», если вы сможете вынести стилистику ее прозы.

(обратно)

33

Решение, которое на первый взгляд и учитывая отчетливые изъяны личности Каина, может показаться в высшей степени неверным. Однако же именно это решение он с триумфом оправдывает своей последующей карьерой. Мы можем только предполагать, насколько он преуспел бы, если бы был направлен, например, во Флот или, упаси Император, в Адептус Арбитрес.

(обратно)

34

Что можно было сказать гораздо более кратко.

(обратно)

35

Оглядываясь назад, мы можем сказать, что это действительно были предшественники роев «Кракен» и «Левиафан», основные силы которых на тот момент еще только предстояло обнаружить.

(обратно)

36

Эти сновидения, как мне кажется, представляют собой срез некоторых более ранних событий жизни Каина. В частности, последнее с определенностью может быть соотнесено с одним частным инцидентом, который описан в другой части архива, что же касается остальных, то это более проблематично: до этого момента он не раз встречал и тиранидов, и некронов.

(обратно)

37

Что из уст Каина является настоящим комплиментом.

(обратно)

38

Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, хочется сказать здесь. Рыбак рыбака ненавидит наверняка, да?

(обратно)

39

Здесь он говорит образно, а звон Черного Колокола Терры является известным солдатским эвфемизмом, обозначающим смерть. Не думаю, чтобы Каин действительно рассчитывал на такую честь!

(обратно)

40

Чувство направления у Каина было развито поразительно, я несколько раз имела возможность это наблюдать, и сей факт придает некоторую достоверность его заявлениям о своем происхождении из мира-улья. В то же время стоит отметить, что иногда он мог потерять направление точно так же, как любой другой, например, будучи под обстрелом или когда задача требовала подобраться поближе к врагу, но это незначительное несоответствие я никогда не была склонна принимать во внимание.

(обратно)

41

Чтобы понять врага, нужно понимать, как он думает; а язык, как учат мудрецы Ордо Диологус, создает картину мировосприятия. В соответствии с этим многие инквизиторы Ордо Ксенос уделяют время изучению языков рас, которые ожидается встретить в ходе исполнения своих обязанностей. Не хотела бы показаться нескромной, но могу уверить, что бегло разговариваю на основных формах языков тау и эльдаров, а также могу достаточно эффективно общаться на орочьем (хотя последнее, если честно, не является таким уж впечатляющим достижением, так как этот конкретный язык в основном состоит из жестов и ударов по голове собеседника).

(обратно)

42

Предположительно о его былых встречах с некронами.

(обратно)

43

Верится с трудом, но это возможно. Хотя круты-наемники в основном связаны с тау, а их родной мир вроде как является пленником тау, имеется достаточно много сведений о том, что круты сражались и на стороне других рас, так что, похоже, они не являются настолько верными слугами своих покровителей, как те, по-видимому, считают. Не исключено, что некоторые из них нашли работу на каком-нибудь глухом человеческом мире или, что более вероятно, вступили во временный союз с имперскими войсками против общего врага.

(обратно)

44

На готик это слово часто переводится как «следопыты». Это специалисты-разведчики, аналог штурмовиков Имперской Гвардии или впередсмотрящих артиллерийских батарей. Каин, без сомнения, нашел бы с ними общие темы для разговора, если бы мог пообщаться.

(обратно)

45

А зачем это нам, если всегда можно призвать для этих целей наши Ордена Десанта?

(обратно)

46

Это не совсем правда. Я могу засвидетельствовать несколько случаев, когда он просыпался от кошмаров.

(обратно)

47

Последующее исследование городских архивов привело меня к мнению, что мы тогда оказались в одном из главных распределительных узлов системы водоочистки. Как и многие другие образцы технологии ранних лет колонизации, эти механизмы не потревоженными функционировали несколько тысячелетий и, без сомнения, продолжали бы делать это и дальше, если бы вскорости мы не начали их дырявить.

(обратно)

48

За более подробным анализом психологии крутов вы можете обратиться к труду Зигмунда «Воины планеты Печ: ложная дикость», который всегда можно без труда найти в либрариуме любого ордоса.

(обратно)

49

Остов космического корабля, который придрейфовал в Королианскую Расщелину в 928-м; Каин в то время был связан с Орденом Астартес, как член командного звена Бригады, и высаживался вместе с отрядом Имперской Гвардии, который был отряжен подчищать то, что осталось после штурма космодесантников.

(обратно)

50

Обычный признак шока. Что в тех обстоятельствах и неудивительно…

(обратно)

51

Как я уже говорила, он, кажется, страдал от последствий шока еще некоторое время после того, как мы потеряли наших солдат. В то же время он оказался замечательно вынослив и оправился гораздо быстрее, чем я полагала возможным; без сомнения, те многочисленные опасности, с которыми ему довелось встречаться и которые он счастливо пережил, воспитали в нем некоторую устойчивость к таким психологическим травмам, которые большинство людей оставили бы в состоянии, близком к инвалидности.

(обратно)

52

Он правильно предполагает, тогда мне нужно было иметь рядом воина, а не немощного психа.

(обратно)

53

Здесь я хочу заметить, что это была абсолютно нормальная реакция на жестокий стресс, которая, учитывая все обстоятельства, никоим образом не может считаться безответственным поведением.

(обратно)

54

Это в определенной мере преувеличенная, но популярная точка зрения на вопрос.

(обратно)

55

Преломляющее поле, как, несомненно, подтвердят те из вас, кто им пользовался, с готовностью телепортирует вас с пути непосредственной угрозы. К сожалению, материализуетесь вы, двигаясь в том же направлении и с той же скоростью, как в тот момент, когда активировалось поле, а, как указывает Каин, я в этот момент нырнула за своим оружием. А вообще-то это все равно было дурацкое место, чтобы поставить стол!

(обратно)

56

Немного неточно, но достаточно верно сказано. Тау склонны заглядывать далеко вперед и отступают, как только сталкиваются с более сильным сопротивлением, чем ожидали, или, в данном случае, с ситуацией, которая оказывается сложнее, чем предполагалось.

(обратно)

57

Например, вечно затевающих что-нибудь радикалов или фанатиков из Ордо Маллеус, которым нужно пушечное мясо для следующего Крестового Похода.

(обратно)

58

Несмотря на все мои усилия отследить истоки этого названия, его происхождение остается неизвестным. Кажется, можно с достаточной уверенностью предположить, что обсуждаемый мир был в прошлом знаменит присутствием некоей статуи или монумента, но почему кто-то решил таким образом отметить память этого животного, остается секретом.

(обратно)

59

Коронус Прима была той большой имперской базой на окраинах Дамоклова Залива, куда имперские войска, отозванные с Гравалакса, были посланы в ожидании дальнейших назначений. Вероятно, Муниториум решил, что занимать целый специально оборудованный десантный корабль для высадки только одного полка не стоит, и реквизировал для этой задачи подходящий гражданский корабль.

(обратно)

60

Несмотря на то что Каин часто упоминает о своем происхождении с мира-улья, он ни разу не уточняет, что это за мир, и редкие уточнения, которые он приводит о своем происхождении, являются весьма непоследовательными. Выражение, которое он приводит здесь, не отражено ни в одной из антропологических баз данных, но это может ничего и не значить, потому как оно могло быть обычным в одной маленькой секции его родного улья, например на отдельном домовом уровне или в поселении нижней части улья.

(обратно)

61

На борту этого пехотного транспорта вскоре после прибытия Каина в полк имело место серьезное нарушение правопорядка; несколько солдат полка и полицейских из числа экипажа погибли. За подробностями этого происшествия обратитесь к отчету комиссара о Гравалакском инциденте.

(обратно)

62

Клом — километр. Вальхалльский разговорный вариант этого слова, который Каин подхватил в результате своего долгого сотрудничества с уроженцами этого мира.

(обратно)

63

«Стремительная атака» — популярная голографическая драма того времени, об отряде пилотов «Молний», сбивших невероятное количество вражеских истребителей во время Войны за Готический сектор. Мне она, в общем-то, нравилась, хотя Мотт, мой ученый, утверждает, что насчитал только в первом ее эпизоде четыреста тридцать семь исторических и технических ошибок.

(обратно)

64

Речь идет о прославленном генерале Дженит Сулле на очень ранней ступени ее карьеры. Несмотря на блестящую репутацию, приобретенную ею позднее, Каин склонен высказываться о ней в своих записях в лучшем случае с умеренной антипатией; мы можем только предполагать отчего. Мне кажется, что он находил ее склонность к решительным действиям безрассудством, результатом которого был риск для жизни солдат под ее командованием (и, говоря шире, для жизни самого Каина). Ирония заключается в том, что из ее собственных (практически нечитабельных) мемуаров можно заключить, что Сулла оценивала Каина весьма высоко и до определенной степени считала его своим наставником.

(обратно)

65

Черта поведения, на которую Каин постоянно ссылается в своих записях. Его привычка пренебрегать основной информацией, предоставляемой старшим офицерам до высадки на новую планету, является довольно странной, учитывая его осторожность во всех остальных аспектах (хотя, принимая во внимание насыщенность информацией и сухость изложения большинства документов Муниториума, весьма вероятно, что он просто развил в себе способность выделять все, что имело значение, быстро проглядывая их содержимое, и полагал, что нет никакого толка читать их страница за страницей).

(обратно)

66

Каин не владел орочьим бегло, но сумел выучить несколько фраз за время своих приключений. В основном это были оскорбления и ругательства, конечно, но другого рода слова в этом языке немногочисленны.

(обратно)

67

Популярная закуска на многих мирах со средней температурой или тропическим климатом, особенно среди подростков; фруктовый сок замораживается до твердого состояния, с палочкой внутри, чтобы удобнее было есть. Это звучит странно, я знаю, но в действительности очень освежает.

(обратно)

68

Орочьи отряды доставлялись на место с помощью телепортера, например, несколько раз во время кампании на Армагеддоне.

(обратно)

69

В действительности поколений было приблизительно пять. Перерабатывающая установка на Симиа Орихалке была относительно новой.

(обратно)

70

Как я уже отмечала в другой части архива, у Каина имелась сверхъестественная способность понимать структуру подземных переходов — возможно развившаяся с детства, проведенного в мире-улье.

(обратно)

71

На весьма ранних этапах моего сотрудничества с Каином и его помощником для меня стало очевидно, что Юрген — «пустой». Эта ошеломляюще редкая черта давала ему иммунитет к влиянию демонов или психическим атакам.

(обратно)

72

Обычная реакция на представителей Адептус Механикус. Для меня наиболее отталкивающим является тот самодовольный вид, которые они при всем остальном напускают на себя. И не пора ли Ордо Еретикус начать задавать прямые вопросы касательно этого их культа Омниссии?

(обратно)

73

Из чего мы можем заключить, что, несмотря на нежелание выбираться наружу, Каин к тому времени посетил линию фронта, по меньшей мере, один раз — вероятно, после своего возвращения на поверхность.

(обратно)

74

Практически с уверенностью можно сказать, что это были представители более слабого подвида, известного как «гретчины», и Каин был, очевидно, осведомлен об этом различии, судя по сделанному им ранее замечанию.

(обратно)

75

Каин в данном случае несколько преувеличивает, но, конечно же, значительная часть ереси и нечисти естественным образом стремится к подземельям городов и подобным местообитаниям. Но, учитывая враждебную природу многих миров, как имперских, так и принадлежащих ксеносам, их население может и не иметь другого выбора, кроме как зарываться в землю ради собственного выживания, что, по меньшей мере, отчасти, объясняет преобладание лабиринтов с чудовищами в обитаемой части космоса.

(обратно)

76

Вероятно, это как-то связано со всей их аугметикой. Должно быть, сложно взаимодействовать с людьми, когда скорее чувствуешь себя родственником автомата с прохладительными напитками.

(обратно)

77

Вальхалльский 597-й полк делит свои отряды на половинные огневые команды, по пять солдат в каждой, что является обычной, хотя и неофициальной практикой среди подразделений, опытных в городских боях.

(обратно)

78

В действительности, согласно схемам, нижний уровень шахт находился в этом месте примерно в трех километрах под поверхностью.

(обратно)

79

Рост Каина был под два метра, и обычно он был самым высоким человеком в любой отдельно взятой группе.

(обратно)

80

Сквиг — обобщенный термин, используемый для немыслимого разнообразия организмов, по-видимому связанных с орками. Мнение Ордо Ксенос не единодушно в отношении того, является ли это настоящим симбиозом или просто скопищем неприятных существ, достаточно адаптированных к удивительному метаболизму орков, чтобы процветать вблизи последних. Но нельзя отрицать тот факт, что они, кажется, сопровождают большинство вторжений орков. Неизвестно, где Каин подхватил само слово, но предположительно — оттуда же, откуда и остальные свои поверхностные знания в орочьем.

(обратно)

81

Подобные верования стали весьма распространены, когда приблизился перелом тысячелетий. Каин не был, конечно, настолько суеверным, для того чтобы хоть сколько-то верить в эти народные байки, но, как и многие другие, он использовал эту фразу как метафору для начала М42, до которого в тот момент, естественно, оставалось еще шестьдесят восемь стандартных лет.

(обратно)

82

Согласно Магос Биологос, они видят скорее тепло, чем свет. Это достаточно невероятная концепция, должна признаться, но, недавно получив возможность посмотреть через систему «темного света» тау, я могу признаться на личном опыте, что этот феномен может быть достигнут техноколдовством. Полагаю, не лежит за рамками вероятного и возможность, что он может встречаться в природе.

(обратно)

83

ПРО — помощник руководителя отряда, солдат из низшего сержантского состава, который берет на себя командование, если сержант гибнет. Когда отряд разделяется на огневые команды (что, как вы уже заметили, является стандартной практикой в 597-м), ПРО обычно берет на себя командование второй из них, когда та оказывается отрезанной от первой и, соответственно, от руководства сержанта.

(обратно)

84

С заметным отсутствием всякого успеха, говоря по правде. Их способность к рытью делает практически невозможным содержание в неволе, так что те человеческие колонии, которые пытались этим заниматься, вскоре обнаружили под боком превосходящие их по численности сообщества опасных хищников.

(обратно)

85

Из подчинения членов предложения неясно, говорится ли последнее об амбулле или солдате; иногда Каин позволяет себе погрузиться в воспоминания настолько, что это мешает понятности текста. После некоторого размышления я решила оставить все как есть, поскольку в данных обстоятельствах или тот, или другой, или оба варианта сразу кажутся равно возможными.

(обратно)

86

Дока — традиционное прозвище отрядного медика в подразделениях Гвардии. Большинство из них, конечно же, не являются квалифицированными врачами, будучи просто солдатами, натренированными в техниках первой помощи, которые разработаны для того, чтобы стабилизировать состояние раненых на время достаточное, чтобы доставить их в оборудованную станцию первой помощи или хирургическую операционную

(обратно)

87

Хотя это и не предписывается правилами, многие солдаты, имеющие дело с тяжелым оружием поддержки, и экипажи машин носят такое личное оружие на тот случай, если им придется бросить свое тяжелое оборудование, или на случай перебоя в его работе во время сражения (конечно, в случае нарушения в работе огнемета от солдата, вооруженного им, мало что остается, но Лант, вероятно, был оптимистом).

(обратно)

88

Можно практически с уверенностью утверждать, что верно именно последнее, учитывая сделанное вскоре Каином открытие.

(обратно)

89

Прописаться — сленговое выражение, намекающее на гвардейский медицинский изолятор в системе Сигма Павонис, куда солдаты, страдающие от расстройства мышления или хронической военной усталости, отправляются для обследования и реабилитации. Менее запущенные «случаи» возвращаются к службе после соответствующего лечения, а более тяжелые больные могут получать долговременное лечение, иногда растягивающееся на годы. Совершенно случайно та же система знаменита своими фабриками военных сервиторов, многие из которых получают место на службе Инквизиции.

(обратно)

90

Мешок с костями — насмешливое сленговое выражение Адептус Механикус для не улучшенных аугметикой, к которым техножрецы относятся с заметным презрением. Последнее, честно сказать, обычно возвращается им сторицей.

(обратно)

91

В то время как их имена, вероятно, нет, поскольку упомянуть их Сулла себе труда не дает.

(обратно)

92

Вне сомнения, Морель.

(обратно)

93

Это является чрезвычайно редкой чертой для вальхалльца; вероятно, в результате того, что обитают под землей, они обычно склонны к более легкому сложению и светлому цвету кожи. Цвет кожи Хейл является в то же время нормальным для многих миров в секторе, где белый цвет кожи, типичный для ее родного мира, показался бы столь же необычным. Так что, возможно, кто-то из ее предков обосновался на Вальхалле после того, как по какой-либо причине покинул родной мир.

(обратно)

94

Скорее всего, не так уж и много. «Коммандо», как их называют (заимствованное слово одной из человеческих культур, согласно Ордо Диологус, потому как орки не способны с подобной точностью различать понятия самостоятельно), достаточно редки среди вооруженных сил зеленокожих. Большинству из них не хватает выдержки или, говоря напрямую, сообразительности на что-либо, кроме лобовой атаки превосходящими силами. Что делает тех немногих, которые способны на большее, редкой, но значительной, несмотря на их ограниченное число, угрозой, потому как обычно им удается захватить свои цели совершенно врасплох.

(обратно)

95

Жест, приносящий удачу, который Каин, кажется, сохранил с раннего детства, где бы оно по-настоящему ни проходило.

(обратно)

96

И, как многие народные сказки, в ней может быть часть правды. Хотя нельзя быть уверенным в их правдивости, мы знаем несколько отчетов о том, что одинокие орки были замечены в диких местностях Вальхаллы. Иногда местные жители даже подкреплялись телами этих существ. Есть вероятность, что это просто трупы, которые остались после вторжения и сохранились благодаря холоду, но с этими существами никогда и ничего нельзя утверждать точно.

(обратно)

97

Учитывая отношения между большинством комиссаров и солдатами, с которыми они служат, это в действительности весьма замечательный факт. Как часто бывает в мемуарах Каина, здесь он придает слишком мало значения настоящим своим заслугам.

(обратно)

98

Так как Каин далее не упоминает ни о каком медицинском лечении, то мы можем предположить, что это скорее преувеличение ради красного словца или проявление ипохондрии, чем точный диагноз.

(обратно)

99

Вероятно, она имела в виду группу, по численности равную отделению Имперской Гвардии, потому как орочьи банды могут значительно варьироваться по размеру и не признают понятий о какой-либо столь организованной формации, как упомянутая.

(обратно)

100

Должна признаться, что и сама остаюсь в неведении касательно этой черты Юргена, несмотря на то, что мне довелось несколько раз сражаться рука об руку с этим солдатом.

(обратно)

101

Обычно это правильное предположение.

(обратно)

102

Хотя жестокие и примитивные по стандартам других рас, в плане инстинктивного понимания войны орки не уступят никому.

(обратно)

103

Обычный для орочьей среды символ власти, который, вероятно, должен доказывать, что его обладатель победил что-то еще более крупное и злобное, чем он сам.

(обратно)

104

Ирония состоит в том, что эта, последняя по времени составления часть архива была закончена как раз за несколько месяцев до того, как тринадцатый Темный Крестовый Поход поглотил большую часть сегментума, и Каину пришлось возвратиться из отставки, несмотря на его немалые годы.

(обратно)

105

Если не с большей. Эльдарские корсары, вероятно, как-то затронуты Темными Силами, и вражда между ними и их незапятнанными родичами, кажется, уходит корнями так же глубоко, как и вражда между верными слугами Его Священного Величества и предателями, которые стараются подчинить человечество во имя своих нечестивых богов.

(обратно)

106

Из личного знакомства с Каином я могу подтвердить, что он был одним из наиболее умелых мечников во всем секторе космоса, если не во всем сегменте. Даже когда он уже долгое время находился в отставке, a его возраст перевалил за сто лет, никто из инструкторов Схолы не мог сравниться с ним во владении мечом, которое было закалено бесчисленными победами на поле боя (к их немалой, надо добавить, досаде). Странно, но мемуары Каина не дают почти никаких сведений о тех техниках фехтования, которые он использовал в описываемых им боях; вероятно, потому что его стиль был настолько инстинктивен, что комиссар никогда даже не давал себе труда анализировать свои действия.

(обратно)

107

В действительности они интересуются, но не в том ключе, который мы могли бы назвать безопасной медицинской практикой.

(обратно)

108

Самое близкое к слову «люди» на готическом, что может воспроизвести орочья гортань.

(обратно)

109

Это верное предположение.

(обратно)

110

Несмотря на десятилетия интенсивного изучения со стороны как Ордо Ксенос, так и Адептус Механикус, сенсорные механизмы некронов все еще остаются загадкой. Иногда они кажутся почти неестественно чуткими, в то время как в других случаях, как в описываемом здесь, они проходят мимо целей, находящихся у них буквально под носом. На данный момент у Инквизиции нет объяснения этому парадоксу; если оно есть у Адептус Механикус, то делиться им они не собираются.

(обратно)

111

За это понимание Ордо Ксенос, кстати, многое бы отдал. Не надо и говорить, что, какие бы подвижки в разрешении этого вопроса ни были достигнуты Адептус Механикус, они держат их при себе.

(обратно)

112

Каин, практически без сомнения, является единственным человеком в Галактике, который пережил проход через варп-портал некронов, что случилось во время его злоключений на Интеритус Прайме, на которые он ранее уже ссылался. Его отчет об этих событиях находится в другой части этого архива, но в данный момент мы не будем более отвлекаться на них.

(обратно)

113

Каин в своих мемуарах обычно крайне неточен в том, что касается хода времени; удается только примерно предположить, сколько времени прошло между событиями, которые он описывает, но в данном случае он практически максимально, насколько это для него вообще возможно, точен.

(обратно)

114

Ясно, что Сулла ранее не слишком тесно общалась с Юргеном.

(обратно)

115

Каин, конечно же, шутит. Наверное.

(обратно)

116

Узнать, кто был ответствен за решение, оказалось несложным, но, как и предполагал Каин, твердые доказательства того, что это был тайный расчет, а не просто несчастное совпадение, все еще не даются нам. Любой, обладающий информацией, которая могла бы помочь разрешить этот вопрос, найдет заинтересованного слушателя в лице инквизитора Курякина из Ордо Еретикус.

(обратно)

117

В действительности некоторые ксенологи обсуждают как раз этот момент, утверждая, что действия орков совершенно разумны в контексте их варварского общества, но такие взгляды обычно считаются в лучшем случае эксцентричными.

(обратно)

118

Вероятно, некий вариант «большой шишки» или «босса», которые, кажется, являются единственными существующими в их языке обозначениями главенствующего ранга или статуса.

(обратно)

119

Каин в тот момент, очевидно, все еще был достаточно голоден, судя по внезапному потоку кулинарных метафор; это и неудивительно, учитывая, сколько энергии он потратил за предшествовавшие пару дней.

(обратно)

120

Ни капли не сужает. На данный момент мир или миры на другом конце портала некронов остаются неопределенными, несмотря на все усилия Ордо Ксенос.

(обратно)

121

Записки Квинта о сем собрании оказались в высшей мере неподходящие, дабы заполнить этот пробел, поскольку в основном заняты тем, какие восхитительные оттенки рождает верхний свет в волосах Кастин.

(обратно)

122

Карания — система, где атака тиранидов опустошила ряды имперских защитников, собственно и создав необходимость того слияния 296-го и 301-го, которое впоследствии стало основой 597-го.

(обратно)

123

Потому что истинной причиной подобной практики является создание в достаточной мере верных солдат для Инквизиции. Конечно же, менее пяти процентов из них достигают необходимых показателей по стандартам веры, а все оставшиеся, которые не набирают достаточного балла, сбываются в Гвардию.

(обратно)

124

Это вряд ли, потому как на тот момент своей карьеры Сулла не видела еще ни тех ни других. Разве что, конечно, на голографических пиктах.

(обратно)

125

И предположительно верно. Аура страха, излучаемая париями некронов, по крайней мере, отчасти является психическим феноменом, так что логично предположить, что человек, обладающий свойствами «пустого», должен отпугивать их и отражать их влияние. Но так как других случаев нахождения человека с подобным даром в такой близости от группы парий неизвестно — люди вообще слишком редки и уязвимы, чтобы намеренно проверять эту гипотезу, — она продолжает оставаться недоказанной.

(обратно)

126

Пехтура — флотское прозвание Имперской Гвардии, части которой иногда бывают расквартированы на боевых кораблях. Среди экипажей торговцев оно менее распространено, и то, что его использует Дюран, предполагает, что «Чистота сердца» не впервые была экстренно придана во временное пользование военным.

(обратно)

127

Каким образом Каин пришел к этому выводу, он не потрудился объяснить; вероятно, это было как-то связано с его знанием условий подземелья.

(обратно)

128

Тут Каин в последний раз упоминает техножреца в своих записях. Дальнейшая карьера последнего в Адептус Механикус оказалась неприметной, и он дослужился до ранга магоса, более не привлекая к себе особого внимания. Последнее его назначение, насколько известно, было в шахтный комплекс «Лабиринт Ночи» на Марсе.

(обратно)

129

БОВ — боеприпас объемного взрыва, тип бомбы, из которой при сбросе на цель распыляется аэрозольная смесь горючих газов, образуя газо-воздушное облако, увеличивающее силу и радиус поражения боеприпаса при его подрыве.

(обратно)

130

Вероятнее, они попросту шли по дну затопленных уровней, пока не достигли поверхности.

(обратно)

131

Последовавшее обследование места взрыва не выявило активного присутствия некронов, и если часть их строений уцелела, то, должно быть, была похоронена слишком глубоко под поверхностью, чтобы их можно было обнаружить. Мне, по крайней мере, идея копаться и выяснять наверняка кажется совсем не привлекательной.

(обратно)

132

И правда аттестат Каина как курсанта Схолы наилучшим образом описывается словом «непримечательный». Его оценки в академических дисциплинах в общем и целом находятся на нижней планке среднего; единственные области, где он показал себя лучше, — это спорт и боевые искусства. Его дисциплинарные записи на удивление чисты от нарушений. Учитывая характер Каина, вероятнее всего, это означает, что единственным искусством, которым он овладел воистину в совершенстве, уже тогда было искусство не попадаться на «горячем».

(обратно)

133

Кастафор — имперский мир, незадолго до того зачищенный от вторжения орков. На этот раз Каин и 597-й в кои-то веки не попали в самое полымя битвы и видели сравнительно мало сражений, так что мы не будем в данный момент отвлекаться на короткие рассказики, которые он приводит о том, что им удалось повидать.

(обратно)

134

К тому времени — около пяти лет спустя описанного в предыдущем томе — Каин отслужил уже почти треть того срока, что ему предстояло провести с 597-м. События этих лет записаны в другой части архива, но к данному отчету они не имеют отношения.

(обратно)

135

Каин несколько преувеличивает в обоих заявлениях. Талларнские полки действительно обычно включают излишнее, по сравнению с другими, количество капелланов, которые зачастую приписаны к такой малой командной единице, как отдельный отряд, но немногие из них так фанатичны, как представители культа Искупителей. Нельзя, впрочем, отрицать, что вся талларнская культура отличается набожностью и не многие из тех, кто родился на этом мире, готовы принять какое-то значительное решение, не выслушав мнения клирика и не получив наставления о воле Императора в том или ином деле.

(обратно)

136

Шестереночки — сленговый термин, распространенный среди Имперской Гвардии, обозначающий техножречество и, очевидно, ведущий свое происхождение от знака принадлежности к последнему в виде шестерни.

(обратно)

137

Соответствующая точка на противоположной планете лежит на пространстве одного из внутренних морей, что делает единственную оставшуюся площадку очевидным местом для расположения крупнейшего звездного порта Адумбрии.

(обратно)

138

Едваночь — слово из местного диалекта, которое описывает точное количество полутьмы, царящей в данной конкретной области. У адумбрианцев имеется более тридцати существительных, описывающих неполную темноту; каждое из них звучит столь же невероятно, как и упомянутое, подчеркивая тонкости, разбираться в которых имеет смысл тем, у кого слишком уж много свободного времени.

(обратно)

139

Вероятно, потому, что ни один другой крупный боевой корабль не оказался готовым покинуть орбиту планеты в требуемый срок.

(обратно)

140

Юрген, как открылось вскоре после моей первой встречи с Каином, был «пустым»; эта удивительно редкая способность сводит на нет любую психическую или демоническую силу, оказавшуюся поблизости.

(обратно)

141

Каин, вероятно, излишне скромничает в этом вопросе. Живан выказывал вполне разумное уважение тактическому чутью Каина, а положение комиссара вне командной цепочки означало, что он мог выражать свои мысли гораздо свободнее, чем позволили бы себе подчиненные лорда-генерала. Последующее назначение Каина посредником от комиссариата в ставке лорда-генерала было инициировано самим Живаном. И роль Каина как независимого советника оказалась не менее важной, чем комиссарская.

(обратно)

142

Очевидное знакомство Каина с детским поведением и привычками не объясняется нигде на протяжении архива. Но, впрочем, он в то время служил со смешанным подразделением, в котором присутствовали оба пола, — что, весьма вероятно, не раз заканчивалось неизбежным в таких случаях результатом. Если так, то, как полковой комиссар, именно Каин должен был оказываться ответственным за благосостояние всех без исключения заинтересованных лиц…

(обратно)

143

ПРО — помощник руководителя отряда, младший нестроевой офицер, обученный принимать командование, если глава отряда пострадает. Когда — как в случае 597-го — отряды на постоянной основе разделяются на огневые команды, ПРО берет на себя полное руководство второй командой при необходимости вести независимые действия.

(обратно)

144

Почту это за комплимент…

(обратно)

145

Одной из причин, почему корабли класса «Галактика» остаются столь популярными (хоть ни один из них не был построен после Эпохи Отступничества и технология их изготовления считается утраченной), является именно то, что они обладают достаточной вместимостью ангара для того, чтобы позволить целому полку высаживаться оптимальным образом. Конечно же, если предположить, что он несет достаточно десантных кораблей, чтобы справиться с этой задачей, но это можно сказать лишь о немногих из них. Неповоротливые же шаттлы оказываются легкой мишенью в любой боевой зоне, а замена их представляет значительную сложность.

(обратно)

146

Хотя в дальнейшем Сулле предстояло вырасти до весьма значительного поста в Муниториуме и стать первой (и, насколько мне известно, на данный момент единственной) женщиной, которая приобрела титул леди-генерала, Каин, кажется, весьма недооценивал ее потенциал. Вместо этого он, как видно, находил ее неизменно докучливой все то время, что им довелось служить вместе.

(обратно)

147

Держать тараканов — то есть нервное напряжение, постоянное беспокойство. Одно из многих вальхалльских сленговых словечек, которые Каин подцепил за время своего долгого знакомства с родившимися на этом мире.

(обратно)

148

Вероятно, это все-таки был местный овощ, но какой-то причине зовущийся «канделябром». Он остается самым популярным растительным продуктом на Адумбрии — в основном из-за того, что является одним из немногих съедобных растений, способных выжить в постоянной полутьме, а не из-за своих вкусовых качеств. В записях медицинских работников, отвечавших за этот квартал города, смертельных исходов среди отшельников не отмечено, хотя некоторые из них впоследствии лечились от мелких травм. Вероятнее всего, эти случаи были связаны с наступлением на разбросанные в суете грабли и прочий садовый инвентарь.

(обратно)

149

Так как средняя освещенность в любом месте на поверхности никогда не менялась, адумбрианцы создали местную традицию периодов сна и бодрствования, которая действовала на всей территории этого мира, таким образом избежав смены часовых поясов, обычной для большинства обитаемых планет.

(обратно)

150

Скави — маргинальные члены общества, характерные для большинства планет-ульев. Они живут, и буквально и образно говоря, на самом низу социальной лестницы, подбирая то, что сумеют, из мусора, падающего с верхних уровней. Каин часто упоминает о том, что по рождению происходит из мира-улья и что, несомненно, он обладал необычным сродством к туннелям и подобным подземным местам обитания, но точные данные о его родине остаются загадкой.

(обратно)

151

Еще один адумбрианский термин, означающий состояние практически полной темноты, в которой еще заметно едва различимое мерцание света. Адумбрианские читатели, несомненно, нашли бы игру слов в названии весьма остроумной; у остальных же из нас, полагаю, она гораздо вероятнее вызовет раздражение.

(обратно)

152

Или эффективность действий агентов Ордо Маллеус, которые, как никто другой, должны располагать правдивой информацией о происшедшем.

(обратно)

153

Кто бы сомневался, что резюме местной политической ситуации будет одной из тех вещей, которые он пропустит мимо.

(обратно)

154

Будучи высшей инстанцией в насаждении законности, представители Арбитров на Адумбрии должны были иметь доступ к записям, имеющим общепланетарное значение.

(обратно)

155

Как и большинство офицеров Гвардии, Каин имел весьма невысокое мнение о среднестатистических силах планетарной обороны.

(обратно)

156

Похоже, Каин совершенно не считал СПО, численность которых превосходила все экспедиционные войска, вместе взятые, по меньшей мере один к четырем, эффективной военной силой. Что, как показали дальнейшие события, было по отношению к ним весьма несправедливо.

(обратно)

157

Не совсем справедливое замечание, как достаточно ясно показывает наша предыдущая встреча на Гравалаксе.

(обратно)

158

Живан был достаточно умудрен, чтобы знать, что некоторые вещи он попросту не хотел бы знать, и, соответственно, закрывал на них глаза.

(обратно)

159

В действительности, эта работа была весьма высокооплачиваемой и престижной.

(обратно)

160

Мерконий — вещество естественного происхождения, наиболее известное своей способностью неразделимо связываться практически с любым другим веществом.

(обратно)

161

Лей — свойская форма обращения военнослужащих верхнего звена младшего офицерского состава к командующему ими лейтенанту, точно так же как собственные подчиненные Грифен могли сокращать ее звание до «серж». Похоже на то, что, какого бы ни был Каин мнения о Сулле, она по меньшей мере располагала уважением и доверием солдат, которыми командовала.

(обратно)

162

Если держаться ближе к фактам, то Ледяной Пик был достаточно большим городом с населением около тринадцати тысяч. Лишь около трети из них были непосредственно заняты на шахтах; остальное же число жителей составляли служащие и владельцы магазинов, таверн и других предприятий сферы обслуживания, а также, несомненно, семьи экономически активной части городского населения. Внезапное прибытие тысячи или около того гвардейцев, несомненно, должно было оказать некоторое влияние на жизнь города, но не столь подавляющее, как, кажется, предполагает Каин. С другой же стороны, он был комиссаром своего полка, так что его восприятие (как можно предположить с большой долей достоверности) просто было несколько смещено на ту точку зрения, которая соответствовала подобной должности. Короче говоря, Каин привык помещать свой полк в центр всякого явления.

(обратно)

163

Поскольку данные машины часто упоминаются, но не описаны ни в архиве Каина, ни в Суллиной писанине, вероятно, настало время несколько прояснить для читателя этот вопрос. Трактора являлись машинами местного производства; изготавливались они в самых разных модификациях. Основной их чертой были широкие гусеницы, которые позволяли им пересекать снежные и ледяные ландшафты на довольно большой скорости и с гораздо большей, чем можно было бы ожидать, безопасностью. Большинство из гусеничных тракторов по размерам были примерно равны «Химере» и в основном обладали крытыми пассажирскими или грузовыми отсеками.

(обратно)

164

Каин был приписан к этому ордену Астартес, как представитель Гвардии, в течение некоторого времени, во время своей предшествующей службы в штабе бригады. Его деятельности на протяжении этого периода также посвящены части данного архива.

(обратно)

165

По факту, только двое из них: Мотт, мой ученый, который, несомненно, пришел бы к такому умозаключению самостоятельно, даже если бы я ему не сообщила, и Рахиль, которая, будучи псайкером, реагировала на данный факт совершенно недвусмысленно. Конечно же, ведь именно ее истерическая реакция на присутствие Юргена при их первой встрече и вызвала в самом начале мое к нему любопытство.

(обратно)

166

Страшила — сленговый термин Имперской Гвардии, обозначающий легальных псайкеров и являющийся, пожалуй, наименее уничижительным для них. Но все равно он странно звучит в устах человека такого ранга, как Живан.

(обратно)

167

У Адумбрии нет луны, что, вне сомнений, делало картину звездного неба еще ярче.

(обратно)

168

Клом — километр.

(обратно)

169

Пилоты «Стражей» являются специалистами по разведке. Они намного чаще большинства Гвардейцев действуют в отрыве от наблюдающих глаз старших по званию. Это обычно взращивает в них легкомысленное отношение к соответствующим уставным процедурам, что иногда может выливаться в прямое неповиновение приказам. Умудренный командир или комиссар, какими определенно и были Кастин с Каином, понимают всю значимость этих людей и, соответственно, дают им некоторые поблажки.

(обратно)

170

Обычно командные отряды Имперской Гвардии состоят из офицера и четырех солдат, как уже упоминал Каин, вместо десяти солдат в полном отряде.

(обратно)

171

Это потому, что данное сооружение является одним из артефактов ОСК (Образца Стандартных Конструкций), который вы найдете практически везде, где он только может понадобиться.

(обратно)

172

Как мужчина галактических масштабов, а он именно таким и был, Каин, сдается мне, немного кривит душой в этом пассаже.

(обратно)

173

Вероятнее, Юрген закрыл от него своим действием какую-то колдовскую иллюзию, призванную скрывать вещи. Несомненно, знатоки из Ордо Маллеус могли бы объяснить принципы ее действия, если бы кто-нибудь жаждал их спросить.

(обратно)

174

Скорее, это был результат психического шока от пребывания так близко к остаткам колдовства.

(обратно)

175

Подобно комиссарам, двигателеведам и другим специалистам, приставленным к силам Имперской Гвардии, санкционированные псайкеры формально не являются частью командной структуры армии. Вероятно, оттого, что ни один офицер в здравом уме не захочет брать на себя ответственность за действия таких подчиненных.

(обратно)

176

В защиту моего псайкера должна сказать, что Каин несколько преувеличивает. Рахиль не самый простой в обращении человек, и ее речь, не говоря уже о процессах мышления, требует некоторого привыкания, но она не совершенно безумна. К тому же принимаемые ею лекарства весьма эффективны. Что касается джокаэро, то сам вопрос о том, достаточно ли они разумны для того, чтобы к ним вообще было применимо понятие здравого ума, все еще является предметом многочисленных дебатов внутри Ордо Ксенос.

(обратно)

177

Отчет Каина об этом инциденте содержится в одном из более ранних фрагментов архива. В данный момент он не должен нас отвлекать.

(обратно)

178

Или радикальным членом Ордо Маллеус, что в принципе примерно одно и то же.

(обратно)

179

К сожалению, обычно вынести решение Экстерминатус в отношении так называемых демонических миров невозможно. Находясь вне времени и пространства в обычном понимании, эти миры сводят на нет эффективность таких проверенных методов, как вирусная бомбардировка, а зачастую делают их контрпродуктивными. Самое худшее, что подобным образом им можно подать дополнительные идеи к тому, что предпринять в ответ, а этого не хочет никто.

(обратно)

180

В тот момент, сказать по правде, я с боем прорывала через удивительно большое сборище необычно настойчивых хрудов, если я правильно сопоставляю даты.

(обратно)

181

Его отчет об этом инциденте заставляет меня подозревать, что он был не настолько захвачен ею, как говорит здесь.

(обратно)

182

Одного приговора было бы достаточно.

(обратно)

183

Любимая реплика арбитратора Форбодинга, популярного героя голофильмов в то время, сражавшегося с преступниками, еретиками и мутантами с большим рвением и очень большой пушкой.

(обратно)

184

Каин в данном случае все-таки, наверное, несколько излишне циничен. Для людей характерно в смутные времена цепляться за привычные вещи. Большинство адумбрианцев, несомненно, находили возможность придерживаться рутинных обязанностей достаточно обнадеживающей.

(обратно)

185

Из чего мы сделаем вывод, что Каин к тому времени достаточно оправился от связанной с его кошмарами остаточной психологической травмы. Можно сказать, что он уже пришел в старого доброго себя.

(обратно)

186

Не говоря уже о всей планете. В действительности, преторы в каждом более-менее заметном населенном пункте были так же связаны по рукам и ногам охотой за еретиками и подавлением гражданских беспорядков, как и в Едваночи.

(обратно)

187

Солдаты СПО, в отличие от гвардейцев, бок о бок с которыми (или, скорее, за чьими спинами, если ему это удавалось) привык сражаться Каин, не экипируются личными микропередатчиками, но каждый отряд включал специалиста, несущего переносную вокс-установку.

(обратно)

188

Часто применяемая тактика пехоты, при которой половина отряда залегает, ведя прикрывающий огонь, в то время как вторая половина продвигается вперед и затем прикрывает в свою очередь продвижение первой половины.

(обратно)

189

Впрочем, занимавшего у них только ночное время.

(обратно)

190

Весьма редкое для Каина и, признаюсь, лестное проявление несдержанности.

(обратно)

191

Цитата происходит из «Путей к Проклятию» Каддавея, то есть Искупительского трактата сомнительной теологическим ценности и еще меньше — литературной.

(обратно)

192

Возможно, она могла не заметить различия между двумя группами. Члены Навис Нобилите, похоже, не считают никого — кроме других таких же маленьких выскочек-мутантов с глазом варпа — чем-то большим, нежели орками, обученными поведению за столом, и держат себя соответственно.

(обратно)

193

Слепец — термин, используемый навигаторами для тех, кто лишен их сомнительного дара видеть сквозь варп. Поскольку «слепец» является наименее оскорбительным из подобных прозвищ, мы можем заключить, что Димарко предпринимала, на ее взгляд, несомненно, значительные усилия для того, чтобы быть любезной.

(обратно)

194

Каковой факт сам по себе может показаться удивительным, учитывая то пренебрежительное отношение, которое Каин обычно выказывает по отношению к благочестию и вопросам веры. В то же время посещение некоторых определенных служб должно было входить в его обязанности как комиссара, то есть он не имел возможности увильнуть от них, а наличие здесь же его помощника в подобных случаях требовалось по протоколу.

(обратно)

195

Из чего можно сделать вывод, что Агнета была главным астропатом с флагмана Живана, а не местной гражданской.

(обратно)

196

Как многие читатели, несомненно, уже догадались, это был один из ранних инцидентов в долгой и славной карьере адмирала флота Баглера. В отличие, впрочем, от генерала Суллы, он не оставил письменных воспоминаний о тех событиях, равно как и о других с его участием. Возможно, что за это мы должны быть ему только благодарны.

(обратно)

197

И одновременно бросающимся в глаза подтверждением тому согласию, что у него установилось с Кастин и Броклау. Большинство гвардейских офицеров подобного ранга считали бы полкового комиссара в лучшем случаем надоедливым препятствием и старались бы держать его так далеко от командных решений, как только возможно.

(обратно)

198

Как бывший сержант-интендант, Сулла должна была обладать значительным опытом в вопросах логистики, что, вероятно, и являлось причиной ее умения оптимально быстро загрузить машины взвода в транспорт, как это и заметил Каин. Насколько охотно принимали соратники-офицеры готовность Суллы поделиться имеющимися у нее знаниями, мы можем только предполагать.

(обратно)

199

Этой манеры он придерживался вне зависимости от обстоятельств — и даже, надо сказать, в наиболее безопасных с виду покоях.

(обратно)

200

Для старших офицеров крайне необычно обращаться к комиссарам по имени, что также указывает на тот выдающийся уровень тесного личного контакта, установившийся у Каина с полком, к которому он был приставлен.

(обратно)

201

Из «Забот о Божественном» Нордурика, карманной книжки размышлений на каждый день (большинство из которых столь же плоски, как приведенное).

(обратно)

202

Наугами — вид животных, характерных для горячей стороны Адумбрии. Их жесткая шкура весьма ценится для некоторых покрытий, подвергающихся большой нагрузке, например для обивки диванов в приемных.

(обратно)

203

Каждая группа состояла из трех вооруженных торговцев, с которыми «Сабли» так походя разделались в предыдущем столкновении.

(обратно)

204

Два корабля класса «Неверный», упомянутые Касмидесом, и линейный корабль класса «Опустошитель», а с ними от пяти до восьми транспортных судов. Архивы в этом несколько расходятся, потому как в тот момент в системе обреталось большое число и вполне легитимных торговых судов.

(обратно)

205

Три «Кобры»: «Храбрый», «Быстрый» и «Злой».

(обратно)

206

Врезался он уже на горячей стороне, в ста километрах от номинальной границы теневой зоны, оставив кратер немного более трех километров диаметром. Позже, после войны, была сделана попытка превратить это место в туристскую достопримечательность. Но она была не слишком активна и определенно провалилась: не многие горожане захотели мириться с долгой и не слишком комфортабельной поездкой, дабы посмотреть на что то, что по сути было не чем иным, как большой дырой в земле. Караван-сараи, построенные для туристов, скоро превратились в дачные домики для влиятельных горожан, которым нравилось проводить выходные, охотясь за наугами.

(обратно)

207

Вероятно, к тому времени люминаторы снова включили, потому как этот цвет был бы почти неразличим при одних звездах. Либо Каин просто пишет, пользуясь преимуществом взгляда с высоты прошедшего времени.

(обратно)

208

Каин говорит о команде скрамболла, которая играла в Лиге субсектора и, как показало время, вылетела в том году в полуфинале.

(обратно)

209

Памятник амбициозной, но, весьма очевидно, с самого начала обреченной попытки основать какое-то подобие земледельческой индустрии в условиях постоянной инсоляции жаркой стороны, в ранние годы третьего столетия М41.

(обратно)

210

И чем Ордо Маллеус тоже, естественно. А то неудивительно, что столь многие из них склонны совершенно терять себя в этой задаче.

(обратно)

211

После сражения каждый отдельный контакт с врагом кратко описывается и передается по цепи командования для дальнейшего рассмотрения.

(обратно)

212

«Злой» был подобран в следующем году и возвращен в строй в 948-м, после чего ему предстояло закончить жизнь гораздо более героическим способом. Именно он был тем судном, что протаранило линкор «Мучительная смерть» во время блокады Гаромара в 999-м М41. Этот маневр привел к полному уничтожению обоих кораблей и спас жизни примерно восьми десяти тысяч гражданских в эвакуационном флоте, который эскортировал «Злой».

(обратно)

213

«Быстрый».

(обратно)

214

Один подбит «Воительницей», двое — «Эскападо».

(обратно)

215

БМ (бронемашины) — общий термин, используемый и Гвардии по отношению ко всем приданным им бронированным боевым транспортным средствам, от «Саламандры» до «Гибельного клинка».

(обратно)

216

Вид полевого повышения в звании, которое должно быть подтверждено позднее. Сулле предстоит носить капитанские нашивки и считаться полноправно таковой во всем, что касается функционирования командной вертикали. Но во всех административных вопросах она останется лейтенантом, пока ее звание не будет подтверждено Муниториумом. Теоретически, если бы она была сочтена непригодной к выполнению новых обязанностей, она могла быть возвращена на свое прежнее положение и звание без того, чтобы ее служебное дело было запятнано официальным понижением в звании или должности.

(обратно)

217

Технически говоря, Легион, потому что предатели никогда не проходили той реорганизации, которая последовала за Ересью Хоруса.

(обратно)

218

Интересно отметить тот факт, что Каину не пришло и голову приказать Юргену стрелять в любом случае, пожертвовав недисциплинированными солдатами ради блага большинства, то есть то решение, которое большинство комиссаров, несомненно, приняли бы без малейших колебаний.

(обратно)

219

Планшет Распределений и Оборудования — несколько архаический термин, все еще используемый в 597-м применительно к вопросам личного состава. Так называемые отряды духов могли быть пополнены за счет свежих рекрутов, когда полк возвращался на Вальхаллу для того, чтобы восстановить свою численность. Либо, если набиралось достаточное количество призывников, в реестр персонала могла быть добавлена целая новая рота. На практике же большинство командиров предпочитали распределить новичков по уже получившим боевой опыт взводам, где молодежь могла учиться, следуя примеру ветеранов. Это совершенно естественная практика для Имперской Гвардии, когда роты состоят из меньшего количества взводов, а взводы — из меньшего числа отрядов, чем теоретическая полная комплектация. Конечно же, лишь административная ошибка, о которой упоминалось ранее в этих мемуарах, позвонила держать 597-й на почти постоянном числе личного состава, несмотря на потери в боях.

(обратно)

220

К Имперскому Флоту тоже приставлены свои комиссары, хотя в меньшем количестве, нежели к Гвардии. Даже если пилот не встречал ни одного из них лично, он, несомненно, имел возможность составить некоторое мнение о них по знакомству с теми гвардейскими комиссарами, что совершали перелеты на борту «Благоволения Императора» вместе со своими полками.

(обратно)

221

Воин Легиона Пожирателей Миров, который возглавлял атаку на Едваночь, похоже, был уничтожен (и весьма полно) противотанковым отрядом пехоты одного из кастафорейских полков. Две крак-ракеты и лазерная пушка оставили от него не так уж много вещества, которое можно было бы точно определить как бывшего десантника Хаоса, принадлежавшего к определенному Легиону.

(обратно)

222

Или, вероятнее, запросил откуда-то. Планы драг мог помучить без заминки любой, у кого было достаточно прав доступа к секретной информации.

(обратно)

223

Широко известное фольклорное предание, лишенное достаточных оснований, если верить псайкерам, у которых я имела возможность поинтересоваться.

(обратно)

224

Каждому взводу предписан свой собственный канал вокса, на который настроены личные передатчики солдат. Командир взвода должен иметь полный доступ к ним и к ротному каналу связи, по которому он докладывает обстановку Детуа. В более обширных сражениях командиры рот получают доступ к полковой тактической сети, по которой докладывают Кастин и Броклау, и подобная же организация сохраняется на всех уровнях командования, вплоть до ставки лорда-генерала. Каин, являясь комиссаром, имел полный доступ ко всем этим каналам связи, что позволяло ему получать общее впечатление о происходящем на поле боя, правда, иногда подобная мешанина могла и сбивать с толку. Хотя, без сомнения, с его обучением и годами практики, он мог легко выбирать только важнейшую информацию из общего потока переговоров.

(обратно)

225

Зачем им надо было прикрывать глаза руками в постоянном сумраке, я не имею ни малейшего понятия. Возможно, просто в силу привычки.

(обратно)

226

И это тот вопрос, на который, несомненно, отвечает дальнейший рассказ Каина, который, впрочем, совершенно не является подходящим чтением для большинства добрых граждан Адумбрии.

(обратно)

227

Как и в прочих местах архива, где он рассказывает о своей службе с 597-м, Каин рисует очевидную картину близких отношений с солдатами и особенно со старшими офицерами полка, с которыми у него завязалась личная дружба. Так что предопределенный для него статус человека со стороны, внешнего по отношению к полку, был смазан, очевидно, не только в их сознании, но и в его собственном.

(обратно)

228

Поскольку Бежье, да и любой другой комиссар, не имел над Каином прямой власти, его обвинения должны были быть рассмотрены трибуналом, состоящим из старших членов Комиссариата (у комиссаров нет ранговой структуры в ее обычном понимании, и старшинство у них определяется сроком службы и числом наград). Если бы его нашли виновным, Каин был бы казнен или отослан в штрафной легион постановлением трибунала в целом, а не какого-то единственного лица. Именно таким образом Комиссариат способен поддерживать свою дееспособность, притом что отдельные его члены в большинстве случаев действуют совершенно автономно.

(обратно)

229

То, что Пожирателям Миров удалось предпринять успешный рейд вглубь территории противника с помощью телепортации сквозь всю массу планеты, является но меньшей мере выдающимся достижением. Нам остается только гадать, сколько попыток должно было быть предпринято и сколько людей закончили жизнь вмурованными в планетарную кору Адумбрии или захлебнулись в окружающем драгу море, прежде чем данный конкретный отряд достиг своей цели. Иначе можно только предполагать, что искажение течений варпа, которое было затеяно их врагами, отчего-то сделало подобное гораздо более возможным.

(обратно)

230

Вероятно, Каин имел возможность наблюдать один или два раза, как Укротители после боя возвращают генное семя погибших боевых братьев, но, кажется, он не понимал истинного значения того, что видел.

(обратно)

231

Многие из воинов Космодесанта обладают таким преимуществом, как агрессивная кровь. Любой враг, который ранит такого десантника, тем самым нанесет повреждения и себе. Даже если кровь и не является остротоксичной, она несет огромное количество алхимических и генетических усовершенствований. Уже потому она не может быть полезна обыкновенным людям, особенно если находиться в контакте с ней достаточно долго. Таким образом, предосторожность Каина совершенно понятна. Не забудем, что жизненные соки Пожирателей Миров, несомненно, еще более изменены вследствие мутаций, вызванных прикосновением Хаоса.

(обратно)

232

Это Каин мог определить легко благодаря своим предыдущим встречам с прислужниками Темных Сил и теми, кто был ими обманут.

(обратно)

233

Вероятно, управлялся он одним из тех предателей-техножрецов, присутствие которых Каин отмечал выше.

(обратно)

234

Айрак — крупное, медленно двигающееся животное, родиной которого является Вальхалла. Его сочное мясо и мягкая шкура ценятся довольно высоко. Большинство охотников, впрочем, находят этих зверей слишком легкой добычей, убийство которых не представляет какой-либо трудности, и отсюда происходит то местное вальхалльское выражение, которое употребила в своей речи Маго.

(обратно)

235

Это единственный эпиграф, который я взяла не из каиновского собрания афоризмов. Сам факт того, что на Талларне существует небольшая секта, почитающая нашего комиссара как пророка Императора и физическое воплощение Его Божественной Воли, конечно, ужасает. Но в то же время в наиболее эксцентричные мои моменты мне иногда кажется, признаюсь, что идея подобного не так уж плоха, хотя бы тем, в какое полнейшее смятение привела бы Каина сама мысль о подобном, если бы ему довелось узнать о существовании поклоняющейся ему секты.

(обратно)

236

Это был Умберт Второй из дома Йосмарль, первый из заговорщиков, чью личность точно установили. Ордо Еретикус провел несколько месяцев, очищая правящие дома Адумбрии, и, как это часто бывает, многие из основных зачинщиков культа оказались мелкими аристократами, обратившимися к нему в поисках экзотических острых ощущений либо в надежде получить некоторую власть за счет связей, которые открывало перед ними членство в тайном обществе. Лишь немногие из них действительно надеялись обрести нечто большее, выпрашивая милость своей демонической повелительницы, но, как всегда, именно они были теми, кто и приносил настоящее разрушение.

(обратно)

237

Я предполагаю, что он имеет в виду годы 920—929-й, так как, из-за того что происхождение самого Каина остается туманным, мы имеем только очень общее представление о его собственном возрасте. Не говоря уже о том, что несчетные путешествия через варп еще более запутали этот вопрос. Ведь время, проведенное в этом специфическом пространстве, в лучшем случае весьма относительно по сравнению с его течением в галактике, как мы ее себе представляем.

(обратно)

238

Упомянутые офицеры на самом деле принадлежали к местным службам охраны правопорядка, а не к кадровому составу Арбитрес, но, как и многие из тех, кто привык много путешествовать с места на места, Каин часто употребляет термин «арбитры» как общий для всех подобных служащих. Учитывая, сколько миров он посетил и то ошеломительное количество вариантов местной номенклатуры, которое существует в галактике, вряд ли ему можно поставить это в вину, хотя обычно Каин склоняется к большей точности при различении рангов, описывая те случаи, когда контактировал именно с представителями Арбитрес.

(обратно)

239

Меня дольше ожидаемого задержали дела с космическим скитальцем «Провозвестник уныния», который оказался вполне соответствующим своему названию.

(обратно)

240

Потребовался еще год или около того, чтобы заражение было окончательно вычищено, но к описываемому моменту проблема уже сократилась настолько, что полномасштабного присутствия Гвардии не требовалось, особенно учитывая, как необходима она была в другой части сектора, где как раз набирал скорость орочий Вааагх!

(обратно)

241

Винета Фиу — сержант, одна из местных стражей правопорядка, сопровождавших Каина в его столкновении с генокрадами. Его собственный отчет об этом инциденте, находящийся в другой части архива, делает вполне ясным то, что их отношения выходили далеко за рамки чисто профессиональных.

(обратно)

242

12-й, будучи артиллерийским полком, делился на батареи, каждая из которых в административном плане являлась примерным эквивалентом роты в строевой части. Каин остается, как и обычно, весьма туманен в том, что касается конкретного боевого порядка батареи, но, похоже, она состояла из полудюжины «Сотрясателей» с их машинами поддержки и личным составом, ответственным за должное функционирование всего этого. Полк также имел в своем распоряжении некоторое количество «Гидр» для противовоздушной обороны, но составляли ли они отдельную батарею или были распределены среди остальных, из его отчета неясно, и, честно говоря, я не озаботилась проверять это в официальных записях. Каин, вероятно, был приписан конкретно к командной батарее, а не на полковом уровне, по крайней мере вначале, но вскоре после прибытия принял комиссарскую ответственность за все. Вероятно, все остальные комиссары, приписанные к 12-му, не сумели пережить натиск вторжения тиранидов на Дезолатию.

(обратно)

243

То есть тогда, когда я едва ли не с самой первой встречи поняла, что Юрген является «пустым», одним из тех редких индивидуумов, которые обладают врожденной способностью рассеивать психическое воздействие или порожденное варпом колдовство. Точнее, вначале это обнаружила Рахиль, мой псайкер, незамедлительно отметив сей факт тем, что ясность мысли у нее упала еще ниже, чем обычно, а затем она попросту лишилась чувств прямо на месте их встречи.

(обратно)

244

Когда у зеленокожих появляется вдруг особенно способный или просто харизматичный лидер, Вааагх! становится неизбежным результатом. Точно перевести орочий термин сложно, потому как он содержит ряд сопутствующих значений и оттенков смысла, но основные по сути своей отражают сочетание процессов миграции и разрушительной ярости, а склонность и к тому и к другому, кажется, является для этого вида инстинктивной.

(обратно)

245

Сноваминералка — отдаленная система, название которой в М23 давал, очевидно, весьма скучающий исследователь.

(обратно)

246

12-й артиллерийский, как и пара других вальхалльских полков, был задействован на зачистке орочьей рейдерской группы как раз тогда, когда к ним присоединился Каин, хотя к тому времени, как он прибыл, операция действительно уже почти закончилась.

(обратно)

247

С того самого момента, когда их родной мир подвергся вторжению орков — надо сказать, с видимым отсутствием конечного успеха для последних, — вальхалльцы ненавидели зеленокожих больше, чем любого другого из врагов Императора.

(обратно)

248

Строго говоря, их связь не противоречила армейским правилам, поскольку Флот располагает своими собственными, приписанными к нему комиссарами и Каин не был ответствен за поддержание должного морального поведения на борту, но, несомненно, если бы история открылась, карьера обоих могла бы несколько пострадать. То, что Каин готов был пойти на такой риск, еще раз указывает на его относительную молодость и неопытность в тот момент. К тому времени, как нам довелось свести знакомство, он был уже значительно более осторожен в своих поступках.

(обратно)

249

Тут Каин позволяет себе еще один из многочисленных намеков на ранние годы своей жизни, которые, если верить ему, были проведены где-то на мире-улье, хотя на каком из них и при каких обстоятельствах Каин покинул его для того, чтобы оказаться в Схола Прогениум, — остается загадкой.

(обратно)

250

Из чего мы можем заключить, что новая подружка Каина либо обладала удивительно высоким для ее предположительного возраста рангом, либо знала корабль достаточно хорошо, чтобы обойти его системы безопасности. Учитывая, что она, как, судя по всему, и ее родители тоже, была рождена на его борту, последнее кажется наиболее вероятным.

(обратно)

251

Имеется в виду поток дряни, падающий с верхних уровней улья, иногда на глубину нескольких километров.

(обратно)

252

Мне приходилось пару раз и самой иметь дело с охотниками на ведьм, так что я чувствую, что это просто дипломатическое — до некоторой степени — упрощение с его стороны, но пусть будет как есть…

(обратно)

253

Каин, очевидно, говорит с позиции более позднего знания, поскольку на тот момент у него не было никаких сведений относительно обстоятельств получения пробоин.

(обратно)

254

Несмотря на мнение, насаждаемое знаменитыми образчиками популярных драм, человек может выжить в полном вакууме в течение нескольких минут, прежде чем наступит бессознательное состояние, а вскоре после этого — повреждение мозга и наконец смерть из-за кислородного голодания. Еще лучше, если кровь была заблаговременно оксигенирована с помощью намеренной гипервентиляции, но, разумеется, в том состоянии паники, в каком, очевидно, находился Каин, это кажется маловероятным. Конечно же, многие ветераны флота могут похвастать тем, что не раз переживали декомпрессию во время сражений, да и я сама оказывалась пару раз в подобных обстоятельствах, хотя мне, надо признаться, помогали в них аугметические улучшения.

(обратно)

255

Так как спасательные капсулы в силу своей специфики зачастую испытывают жестокие перегрузки, обычно включение подобных систем оставляется на долю занимающих их людей, после того как они смогут убедиться, что снова обрели ориентировку. Из дальнейших записей мы можем заключить, что Каин разобрался в том, как активировать данную систему, в самое кратчайшее время, хотя он нигде и не упоминает как и когда.

(обратно)

256

Небесные киты — животные, которые водятся в верхних слоях атмосферы Мира Блеза и которые производят водород в качестве продукта метаболизма, что позволяет им все время оставаться в воздухе, где они питаются бесчисленными спорами, выделяемыми плотным покровом растительности на экваториальных горных плато. Местное население много тысячелетий назад приручило несколько видов этих животных и теперь, приторачивая гондолы к их огромным неповоротливым телам, превращало их таким образом в живые дирижабли.

(обратно)

257

По правде говоря, пи один из вражеских кораблей в любом случае не имел орудий, способных нацелиться на столь маленькую мишень, поскольку орочья артиллерия если чем и славится, то уж никак не точностью, а пилоты их истребителей должны были намного больше интересоваться боем с кораблями и своими имперскими тезками из звеньев, которые сумели подняться по тревоге до того, как их носители были подбиты.

(обратно)

258

«Стремительная атака» — популярная голографическая драма 930-х, повествующая о звене пилотов-истребителей во время Готической Войны.

(обратно)

259

Несомненно, суда типа «Зверюга», которые уже упоминались ранее, строятся (не скажу «проектируются», потому как это понятие, вероятно, является для орочьего сознания слишком уж чуждым) именно с расчетом на подобный тип атаки.

(обратно)

260

Речь идет об орочьем «Разорителе» «Арднуфф», судя по конечному докладу комиссии, который уже цитировался ранее. Название корабля, по совпадению, является орочьим выражением, которое переводится примерно как «готовый к битве».

(обратно)

261

Каин, как я могу свидетельствовать по личному знакомству с ним, был выдающимся мечником, и значительная часть этого умения, несомненно, была приобретена посредством боевого опыта, который не может быть заменен никаким количеством тренировок, но, вопреки тому впечатлению, которое он оставляет данным пассажем, он был также чрезвычайно прилежен и в отношении последних.

(обратно)

262

Большинство передач Имперской Гвардии на поверхности, конечно же, были слишком слабы для того, чтобы быть принятыми сравнительно простым оборудованием на борту капсулы, так что Каину оставалось лишь прослушивать переговоры между кораблями на орбите и немногими остававшимися платформами орбитальной защиты.

(обратно)

263

Вероятно, потому, что у Корбула вышли запасы чудил.

(обратно)

264

Гало — просторечное название облака кометного мусора, отмечающего номинальную границу звездной системы.

(обратно)

265

Имеются в виду три грузовых судна и два фрегата типа «Меч» из сопровождения.

(обратно)

266

Вполне вероятно. Длительность концентрации внимания орков точно не известна.

(обратно)

267

Вероятно, он хочет сказать, что капсула несколько раз подпрыгнула и пропахала, замедляясь, за собой борозду. Как и во многих случаях, по ходу выполнения своей задачи редактора этих заметок я решила оставить без изменений его собственные слова в интересах сохранения их особенного привкуса, несмотря то что так сохранялись и возможные разночтения (а в некоторых случаях — и совершенная невнятность написанного).

(обратно)

268

Здесь Каин преувеличивает. Даже полностью вошедший в возраст военный вожак (по определению являющийся самым большим и самым агрессивным типом орков) не способен пожрать взрослого человека без того, чтобы разделать его на меньшие куски. Это, впрочем, в тех обстоятельствах обещало быть не слишком долгой задержкой.

(обратно)

269

Вероятно, оттого, что солнце светило через открытый люк. Вряд ли оно могло произвести значительное воздействие на сам корпус, предназначенный для того, чтобы выдерживать температуры входа в атмосферу.

(обратно)

270

В свете современного понимания орочьей биологии данное предложение Юргена кажется удивительно пророческим; хотя можно с уверенностью предположить, что поколения военных действий против зеленокожих позволили вальхалльцам заметить, что риск повторного заражения был значительно меньше, если орочьи трупы уничтожить таким образом, и подобная практика была принята без полного понимания того, почему это происходит именно так.

(обратно)

271

Несколько пренебрежительное словечко для обозначения техножрецов и технопровидцев, обычное для Имперской Гвардии.

(обратно)

272

Учитывая тот факт, что они, почти без сомнения, были прорыты потоками дождевой воды во время нечастых, но мощных ливней, характерных для пустынных местностей большинства миров, это сравнение вовсе не удивительно.

(обратно)

273

Зеленокожие истово верят в то, что выкрашенные в красный цвет машины быстрее и маневреннее, чем остальные. Там, где не находится достаточно краски, чтобы покрыть весь корпус, многие орочьи водители удовлетворяются нанесением именно этой примечательной полосатой раскраски, стараясь вызвать тот же мистический эффект.

(обратно)

274

Точнее говоря, пиктограмматики, потому что столь сложная материя, как собственно письменность, была определенно за пределами понимания среднестатистического зеленокожего.

(обратно)

275

Из чего можно сделать вывод, что, несмотря на свое обычное нежелание вникать в подробности материалов совещаний, предоставленных Муниториумом, он, по крайней мере, поинтересовался географией планеты.

(обратно)

276

Танна — вид чая из листьев растения, произрастающего в ледяных пещерах Вальхаллы. Каин провел большую часть своей активной службы в полках из этого мира и пристрастился к данному напитку на всю жизнь. Один раз он уговорил меня попробовать, и его вкус лучше всего охарактеризовать как «специфический».

(обратно)

277

Учитывая ту скорость, с которой Юргену удалось уничтожить орка, рухнувшего внутрь капсулы, мы можем резонно заключить, что все оружие было уже заряжено; это с учетом десятка батарей на ящик дает нам в сумме по шесть на лазган.

(обратно)

278

Что неудивительно, ибо микрокоммуникаторы предназначены для связи на коротких расстояниях, обычно между членами одного отделения Имперской Гвардии. Возможность получать или посылать передачи на большие расстояния зависит от наличия доступа к более протяженной сети связи, такой как ротная или полковая, на которую и возлагается эта задача.

(обратно)

279

Кломов, т. е. километров, как их принято называть у вальхалльцев.

(обратно)

280

Это, если судить по моему опыту, крайне маловероятно, хотя единственное, что можно с уверенностью утверждать касательно этих существ, так это то, что всегда можно обнаружить удивительное исключение из правила.

(обратно)

281

Касательно различия между местными силами охраны правопорядка и собственно представителями Арбитрес см. сноску выше. Здесь Каин, очевидно, упоминает одного из последних.

(обратно)

282

Название той более мелкой породы зеленокожих, о которых Каин упомянул несколькими строками выше, — подвида, который используется более крупными, сильными орками как некое сочетание рабской рабочей силы, пушечного мяса и съестных припасов на крайний случай. Узнал ли он орочий термин, обозначающий этих существ, во время последующих встреч с ними или от вальхалльцев, с которыми служил, мы можем лишь строить догадки, хотя к тому времени, как нам довелось познакомиться, у него уже имелись базовые знания, достаточные, чтобы изъясняться на языке зеленокожих. Ну, или, по крайней мере, без запинки ругаться на нем.

(обратно)

283

Это звучит весьма маловероятно, потому что средний зеленокожий отвечает зову природы там, где ему случится находиться, и понятие специально отведенного для подобных надобностей места является слишком тонкой материей для них. Как, конечно же, и в целом понятие гигиены. Если Каин прав относительно подобного использования святилища, это, вне сомнения, было намеренным и однократным оскорблением в адрес Его Божественного Величества.

(обратно)

284

Вероятно, это была одна из орочьих боевых фур. Так как орочьи названия для большинства их машин, кажется, являются просто заимствованными из готика словами, достаточно искаженными, чтобы подходить для их дурных глоток, например «трак» вместо «трактор», я решила оставить формулировку Каина, вместо того чтобы пытаться поправить терминологию. Интересным является то, что, согласно утверждениям сестер из Ордо Диалогус, подобная же тенденция к заимствованию касается и большей части технического словаря орков, и большинства наименований оружия.

(обратно)

285

Галаван — мир, в основном покрытый густыми тропическими лесами, наиболее известный экспортом древесины и лекарственных препаратов. Ливни там часты, внезапны и достаточно сильны, чтобы свалить с ног человека, застигнутого вне укрытия. На других мирах субсектора распространена шутка, что уроженцы Галавана — тайные мутанты с жабрами, но это просто порождение тяжеловесного юмора, не имеющее под собой никаких оснований. Ордо Маллеус, как мне достоверно известно, проверял.

(обратно)

286

Очевидное знакомство Каина с таинствами, обычно предназначенными лишь для служителей Омниссии, может показаться несколько необычным, но мои читатели не должны забывать, что все то, с чем он работал тогда, было предназначено для повседневного внутреннего использования местными тружениками и было, как следствие, одновременно надежным и простым. Также, как мы можем заключить из многочисленных упоминаний, обнаруживаемых в его архиве, у Каина в Схола Прогениум был талант к шуткам, направленным на более религиозных собратьев по комиссарскому кадетскому корпусу, так что, возможно, он просто применил приобретенный в то время опыт для более серьезных целей.

(обратно)

287

Как и всегда, Каин склонен преуменьшать свои способности. Хотя его лазерный пистолет, как и все ручное оружие этого класса, был предназначен для использования в ближнем бою, я лично наблюдала, и не раз, как он снимал с его помощью врагов далеко за пределами прицельной дальности.

(обратно)

288

Это не вполне справедливое замечание, потому как Комиссариат несет ответственность за поддержание боевого духа и соответствующей дисциплины во всех ветвях имперской военной машины (с очевидными исключениями в виде Астартес, Адепта Сороритас и сил, выставляемых непосредственно Адептус Механикус). Однако, как это обычно бывает в СПО густонаселенной системы, где число поставленных под ружье солдат превышает двадцать или тридцать миллионов, к ним прикомандирован единственный ответственный за них комиссар, да и то, в обычном случае, этот несчастный теоретически отвечает, кроме них, за все силы СПО в целом субсекторе. Конечно же, не надо и упоминать, что большинство этих комиссаров отбираются на свою должность в результате дисциплинарного наказания, дряхлости или немощи, а также иногда и того и другого, так что по большей части солдат, которые номинально находятся под их юрисдикцией, можно вполне извинить за то, что они пребывают в благостном неведении о самом существовании подобного комиссара.

(обратно)

289

Из чего мы можем заключить, что по меньшей мере один солдат отряда Тайбера не пережил орочьей засады на гидростанции.

(обратно)

290

Вероятно, все же нет. Ночное зрение зеленокожих, насколько известно, превосходит таковое у людей. По всей вероятности, на него просто перекинулся огонь, разведенный для приготовления пищи, или просто то был акт ничем не спровоцированного разрушения, производимого чисто ради самого процесса.

(обратно)

291

Еще одно заимствование из готика; примерно так эти пародийные создания воспроизводят слово «человек».

(обратно)

292

Как и обычно, присутствие Юргена большинством поздних историков упускается из виду, вероятно, потому, что даже с самой благожелательной точки зрения в галактике он был определенно не той фигурой, которой можно было позволить пятнать собой героическую легенду.

(обратно)

293

Факт, который сам Каин, к его чести, почитал смехотворным.

(обратно)

294

Песчаники — местное сленговое обозначение людей, живших и работавших вдали от городов, разбросанных по перлийским пустыням, некоторые из которых во всей полноте освоили искусство выживания в этих бесплодных пространствах.

(обратно)

295

Вероятно, в ресторанчике на Кеффии, где необъяснимо популярны маленькие печенья с вложенными внутрь кусочками бумаги, содержащими благочестивые банальности.

(обратно)

296

Так как комиссары находятся вне цепи командования, Каин, строго говоря, не являлся старшим офицером. В то же время некоторые солдаты отдают комиссарам честь в знак уважения или, что равно вероятно, из предосторожности, и из данных мемуаров следует, что многие из тех, с кем он служил, таким образом выражали свое уважение к личным качествам Каина.

(обратно)

297

Каким образом Каину открылись такие подробности, мы можем только предполагать; возможно, в ходе дружеской беседы. Или, может быть, иначе.

(обратно)

298

Трибуны — местные силы правопорядка.

(обратно)

299

Традиционный для миров-кузниц праздник, когда производственные установки одного из секторов останавливаются для текущего ремонта и работники массово перекочевывают в места отдыха.

(обратно)

300

Вообще, зеленокожие обладают врожденной тенденцией действовать в группах; изолированные или отбившиеся от остальных представители либо будут находиться в пути от одного известного места к другому, как те, которых встретил Каин вскоре после приземления, либо искать, что разграбить, — а оба этих варианта весьма маловероятны в центре пустыни.

(обратно)

301

Популярная у дошколят сектора песенка.

(обратно)

302

Лемины — небольшие грызуны, родиной которых является Кенгрим Секундус и которые склонны мигрировать по просторам центрального континента километровой ширины массой особей, пожирающих все на своем пути. Они размножаются в приморских бухтах, проводя летнее время на отмелях и ударяясь во всеобщее бегство, едва почуют наступающее море. В ходе этого безумного рывка более слабые и маленькие особи в этой массе затаптываются насмерть (и поедаются).

(обратно)

303

Обычное среди технопровидцев и младших техножрецов выражение, призванное передать благодарность за участие и заботу. Заключенный в нем смысл, похоже, состоит в том, что даже маленькая часть механизма может быть хоть и незаметной, но абсолютно необходимой для бесперебойной работы, — и это именно то, что очень хорошо характеризует Юргена.

(обратно)

304

Каин действительно большую часть своей карьеры был приписан к вальхалльским боевым единицам.

(обратно)

305

В действительности воздух в тот момент должен был быть еще весьма прохладен.

(обратно)

306

Лейти — краткая неофициальная форма обращения, часто использующаяся старшими сержантами по отношению к лейтенантам, командующим взводом, так же как их подчиненные могут обращаться к ним «серж».

(обратно)

307

Обычный символ статуса среди зеленокожих, долженствующий показать, что его обладатель поборол что-то еще более крупное и злое, чем он сам.

(обратно)

308

«Кузнечик» — игра, популярная на большинстве миров скопления Британникус, вероятно названная так оттого, что ее участникам часто приходится подпрыгивать, чтобы перехватить мяч, посланный игроком с битой. Правила этой игры чрезвычайно загадочны и совершенно непонятны для любого, кто не является уроженцем тех миров, где игра распространена. Известно, что матчи могут продолжаться до месяца подряд, не считая остановок из-за дождя, и обычно даже в этом случае заканчиваются ничьей.

(обратно)

309

Оба действительно в дальнейшем были рукоположены в братство Механикус.

(обратно)

310

Действительно, позже проявились и другие выжившие из данного полка, которые в это время продолжали вести партизанскую войну на юге континента. Сотин и ее экипаж медленно двигались на север после того, как оказались отрезаны от своей роты, которая была практически уничтожена во время первого же орочьего штурма планеты.

(обратно)

311

Так как здесь в первый раз оказывается, что Каин и Фелиция, очевидно, уже успели перейти на «ты», мы можем предположить, что им удалось выкроить время для более тесного знакомства, подробности которого Каин не потрудился описать, хотя один Император знает, как им удалось найти время для столь тесного социального контакта.

(обратно)

312

Вероятно, это предположение все-таки неверно: некоторые из медицинских подразделений просто обозначают свои машины буквами алфавита, которые экипаж затем превращает в любое приглянувшееся слово ради легкости произнесения при вокс-передачах. По какой-то причине, несомненно лежащей где-то в глубинах психики военных, женские имена в этом плане остаются неизменно популярными.

(обратно)

313

Это был 597-й Вальхалльский полк. Как я уже отмечала, деяния Каина в период службы в этом подразделении составляют основную часть распространявшихся мною до сих пор материалов его архива и в данный момент не должны нас более отвлекать.

(обратно)

314

Снежные куропатки — вид нелетающей дикой птицы, чей мирный нрав вошел в поговорки, обитающей в глубоких горных долинах экваториальной Вальхаллы.

(обратно)

315

Это отсылка к удивительному ежегодному ритуалу, имеющему место на некоторых мирах к центру от Дамоклова Залива, в ходе которого выполненные в полный рост куклы врагов Империума церемониально сжигаются на кострах, разведенных в общественных местах. По окончании этого местные экклезиархи возносят благодарственную молитву Императору за Его защиту, и остаток ночи все проводят в буйном и разгульном праздновании.

(обратно)

316

Очевидно, прозвище того подразделения, в котором состояли Сотин и ее экипаж.

(обратно)

317

Действительно, статус Каина на тот момент уже официально был «убит в бою». Краткие переговоры после выхода на орбиту изменили его на «местонахождение неизвестно, скорее всего убит», но, благодаря обычной бюрократической инерции Администратума, это изменение не вступило в силу почти до того времени, когда он воссоединился со своим полком. Устранение вызванной этим путаницы потребовало почти год. После того как подобные инциденты с участием Каина повторились не раз и не два, Муниториум выпустил инструкцию без ограничения срока действия, по которой он должен был оставаться в списках находящихся в строю, невзирая ни на какие противоречащие этому сведения. (Это, в свою очередь, явилось причиной того, что Каин оказался единственным человеком в истории галактики, который официально считается несущим боевую службу, несмотря на то что уже был похоронен со всеми возможными воинскими почестями.)

(обратно)

318

Орочий гарнизон в городке Песчаная Осока был полностью истреблен в столкновении, застигнутый врасплох колонной имперских войск. Конечно, были и раненые, но к тому времени постоянный ручеек новых беженцев и солдат, присоединявшихся к колонне, был более чем достаточен, чтобы восполнить любые понесенные утраты.

(обратно)

319

Вероятно, это примерно около трех сотен солдат, если Каин говорит буквально, хотя он, как всегда, остается раздражающе верен себе и избегает какой-либо конкретики.

(обратно)

320

Строго говоря, подобные повышения комиссарской властью должны были далее утверждаться Муниториумом, но, учитывая, что отрицательное решение, скорее всего, привлекло бы к вынесшему его внимание самого Комиссариата, это была простая формальность во всех случаях, кроме совершенно исключительных.

(обратно)

321

СРС — старший ротный сержант, т. е. командующий над всем сержантским составом роты.

(обратно)

322

К этому времени к «Леман Руссу» Сотин присоединились еще два танка того же класса, а также «Василиск» и две отбитые у орков боевые платформы, кажется построенные ими на шасси захваченных «Химер».

(обратно)

323

Каин несколько преувеличивает: даже «Псу войны» пришлось бы пригнуться, дабы войти под крышу этого здания.

(обратно)

324

Если Каин говорит здесь буквально и его подсчет точен, а не преувеличивает для пущего эффекта, то мы можем предположить, что их атаковала орда размерами до двух или двух с половиной тысяч орков; это должно было быть, попросту говоря, весьма впечатляющим зрелищем.

(обратно)

325

Конечно, если не предположить, что она вообще ее не заметила. Техножрецы имеют раздражающую тенденцию сосредотачиваться на своих мистериях до полного невнимания к тому, что остальным кажется гораздо более важным.

(обратно)

326

Вероятно, она подхватила это вальхалльское ругательство от Каина в какой-то момент их совместного путешествия.

(обратно)

327

Распространенное на Перлии наименование для членов сколоченной Каином военной силы, впервые появившееся в качестве названия популярной голографической драмы об их похождениях и прочно приклеившееся. Сам Каин чрезвычайно отрицательно отнесся к самой постановке, в немалой степени потому, что в ней присутствовал совершенно надуманный сюжет о его тайной любовной связи с женщиной из ополчения. А также оттого, что, как и всегда, в ней совершенно не нашлось места такой фигуре, как Юрген.

(обратно)

328

Хотя на первый взгляд цифра эта может показаться сильно завышенной, она, вероятно, совершенно правильна. В сети долин, по которым пронеслись воды рукотворного потопа, стояло несколько городков, в которых к тому времени обосновались крупные орочьи гарнизоны; также надо принимать во внимание подошедшие к устью долины силы, которые ранее находились в засаде на горном перевале.

(обратно)

329

Согласно его автобиографии «Все формы жизни, большие и малые», Эриотт действовал чисто импульсивно, не осознавая, какой опасности подвергается. По иронии судьбы никто из тех солдат, кого он вынес из боя, не выжил.

(обратно)

330

Вероятно, он все-таки имеет в виду базовые «Сотрясатели», которые у 12-го артиллерийского были смонтированы на платформы без собственной тяги, при необходимости передвигаемые тягачами типа «Троянец», а не самоходный вариант, при котором орудия монтировались на шасси «Василисков». В любом случае артиллерийские экипажи для восполнения запаса вооружения обычно рассчитывали на вспомогательные машины, и отсек для снарядов в «Василиске» и правда был слишком мал, чтобы в нем помещалось достаточно снарядов для длительного боя.

(обратно)

331

Цитата из «Заповедей святой Эмилии», казалось бы довольно неожиданного для Каина источника, учитывая то до известной степени язвительное отношение к набожным людям, которое он не стеснялся выражать при любом удобном случае, но тонкое понимание хрупкости человеческой жизни, которое характерно для этого автора, похоже, задевало в нем какую-то ответную струну, и в его сборнике изречений встречается не одна цитата из ее произведений.

(обратно)

332

Это звучит особенно иронично, учитывая, что, как я уже замечала ранее, данная часть мемуаров Каина была написана незадолго до того, как он был захвачен одним из наиболее значимых событий Черного Крестового Похода.

(обратно)

333

Вероятно, проход был сделан достаточно большим для того, чтобы могла легко проходить тяжелая техника, которая требовалась для ремонта внутри акведука.

(обратно)

334

Вальхалльская поговорка, одна из многих, которые Каин подхватил за время своей долгой совместной службы с уроженцами этого мира. Имеется в виду животное, водящееся на этой планете, слишком медлительное, чтобы охотник мог промахнуться даже на большом расстоянии. Его название стало синонимом легкой добычи.

(обратно)

335

Каин, очевидно, пишет здесь, опираясь на информацию, полученную значительно позже, поскольку в тот конкретный момент он не мог знать о сложившейся на планете стратегической ситуации.

(обратно)

336

К тому времени, похоже, у них установилась четкая традиция называть команды ополченцев по именам солдат регулярной армии, командовавших ими.

(обратно)

337

А это был один из факторов, которые помогли внести в атаку значительный элемент неожиданности, поскольку защищавшиеся далеко не сразу осознали, что приближающийся конвой не является обычной автоколонной их собственной армии, а когда осознали, было уже поздно.

(обратно)

338

К-3 — командование, контроль и коммуникации.

(обратно)

339

Похоже, у Каина уже тогда имелась привычка никогда не переставать использовать свой комиссарский доступ, с тем чтобы следить за всеми переговорами, ведущимися на поле сражения, таким образом получая общее впечатление о происходящем; это делает его узколобую манеру сосредотачивать рассказ лишь на собственных впечатлениях в ущерб более общей картине происходящего несколько раздражающей.

(обратно)

340

По всей вероятности, он выдернул чеку за мгновение до того, как его нашел удар врага, и таймер просто сработал в положенное время.

(обратно)

341

Нют — капеллан Схолы, где Каин служил наставником кадетов-комиссаров.

(обратно)

342

Неожиданно интроспективный пассаж со стороны Каина, который, возможно, указывает на ту грань его личности, существование которой он редко признавал. Или, возможно, во всем просто виноват амасек.

(обратно)

343

В действительности в большинстве случаев их только убивают.

(обратно)

344

Очевидно, это некоторое преувеличение, потому что в распоряжении Ордо Ксенос имеются экземпляры подобной так называемой мегаброни, и оружие, которое она несет, примерно равно по калибру имперскому штурмовому болтеру или автопушке.

(обратно)

345

Сгоряча самостоятельно атаковав Каина, Корбул превратил этот бой в поединок между ними, который его генералы не собирались прерывать. Поступить так для них значило оскорбить военного вождя предположением, что тот слишком слаб для самостоятельной победы. В свою очередь, Корбулом это было бы расценено как вызов собственной власти. Остальные, естественно, ожидали, что он легко и быстро уничтожит пару людей, и знали, что вслед за этим придет черед любого подобного выскочки, так что никто из них, очевидно, не хотел так рисковать.

(обратно)

346

Дерьмосос — ругательство, характерное для самых нижних уровней многих миров-ульев и чрезвычайно сильное в устах Каина.

(обратно)

347

Вероятно, была в этом доля и того и другого.

(обратно)

348

Пикт-изображение, в котором Фелиция запечатлела окончание дуэли Каина с Корбулом, имело двоякий эффект: в ближайшей перспективе предоставив недвусмысленное доказательство смерти военного вождя и позволив построить стратегию имперских сил так, чтобы наилучшим образом воспользоваться последовавшим смятением среди зеленокожих; в более дальней же — сделав Каина популярным героем сектора, особенно после того, как Комиссариат принял решение передать снимки поединка в новостных пикт-передачах.

(обратно)

349

Считается, что последние несколько рейдеров были отслежены до их базы на границах системы и наконец искоренены лишь в начале 950-х, хотя, как и во многих случаях, касающихся зеленокожих, трудно быть до конца уверенным, что они уничтожены целиком и полностью.

(обратно)

350

Одновременная потеря столь многих подчиненных командиров Корбула, которые в норме являлись полноправными племенными вождями, очевидно, ускорила процесс распада единого войска, поскольку их наследники схватились между собой таким же образом, как, по описанию Каина, вожди после смерти Корбула.

(обратно)

351

Проведенный позже анализ показал, что защитные сооружения орков были вовсе не такими значительными, как можно судить но более ранним замечаниям Каина, поскольку предназначались лишь для пресечения любого неожиданного нападения, пока основные силы зеленокожих скапливались в достаточных количествах для проведения успешного вторжения на запад, и не предполагали полномасштабного контрнаступления противника. Имперские силы заняли защитную позицию на другой стороне перешейка в основном оттого, что, учитывая полный контроль орков над восточным континентом, любые попытки пересечения перешейка, ведущего к нему, с остававшимися в их распоряжении силами оказались бы просто бесполезны. Как только хребет орочьей оккупации был сломлен, а на восточном континенте Имперской Гвардии удалось закрепиться на нескольких плацдармах, стратегическая картина совершенно изменилась, позволив наступлению занимать орочьи оборонительные рубежи, практически не встречая сопротивления.

(обратно)

352

Экипаж одной из них сумел продержаться достаточно долго, чтобы быть спасенным подошедшими основными имперскими силами.

(обратно)

353

Около семидесяти процентов группы Каина пережили последнюю схватку, что было, в общем и целом, весьма впечатляющим достижением.

(обратно)

354

Каин и его 597-й полк по чистой случайности обнаружили гробницу некронов на ледяном мире, который были отправлены защищать от набега орков. Тот факт, что столь большая часть личного состава пережила данное событие, является свидетельством заслуживающей всяческого уважения находчивости Каина.

(обратно)

355

Обычная черта обитателей ледяных миров, которые из-за климата этих планет не очень часто бывают на солнце, да и избегают этого по мере возможности.

(обратно)

356

А иногда и самого губернатора лично.

(обратно)

357

Прозэнцефалон (передний мозг) обрабатывает внешние сигналы, поступающие от органов чувств. — Прим. ред.

(обратно)

358

Как и ко многим провинциальным мирам, к Периремунде был приписан лишь один постоянный представитель Адептус Арбитрес, в обязанности которому вменялось наблюдение за работой всех местных служб поддержания правопорядка.

(обратно)

359

Столица планеты. Говорящее о некотором отсутствии воображения название Главная Гора принадлежало тому плато, на котором был выстроен город, носящий в равной мере скучное наименование Принципиа Урби, Главный Город, но, поскольку тот разросся так, что занимал большую часть поверхности, оба названия стали практически синонимами. Если Каин и знал об этой тонкости, он нигде не указывает на данный факт.

(обратно)

360

Километров; расхожее вальхалльское просторечное выражение, которое Каин, среди прочих, подхватил за время продолжительной совместной службы с людьми, происходящими из этого мира.

(обратно)

361

Настолько, что местные гражданские не раз нарушали границы закрытого воздушного пространства, до тех пор пока предупреждающим выстрелом не сбили воздушную машину, полную членов городского совета, возвращавшихся с банкета в палатах Гильдии Фабрикаторов; дело, к счастью, обошлось без того, чтобы в результате причинить кому-либо серьезные травмы. После этого, кажется, запрет соблюдался неукоснительно.

(обратно)

362

Что наводит на мысль о том, что, вероятно, Каин хотя бы бегло просмотрел материалы совещания за время путешествия с Коронуса, несмотря на собственные его заверения в обратном.

(обратно)

363

Сады губернаторского дворца. Против обыкновения, они были разделены на внутренний сад, единственную часть, доступ в который был жестко ограничен и предоставлялся лишь домочадцам, и внешний парк, открытый для граждан города во время фестивалей и праздничных дней.

(обратно)

364

Во многих местах на страницах архива Каин намекает на то, что происходит из мира-улья, но из какого в точности — остается загадкой.

(обратно)

365

Местное наименование стражей правопорядка. Как уже было отмечено ранее, общепринятые наименования подобных должностей широко варьировались от мира к миру, так что, подобно многим бывалым путешественникам, Каин зачастую упоминает их просто как арбитров, хотя они являются всего лишь подчиненными Адептус Арбитрес, а не состоят в этой организации по-настоящему. В данном случае, впрочем, он точно передает данное отличие, как поступает всегда, когда приходится соприкасаться с настоящими должностными лицами Адептус Арбитрес.

(обратно)

366

Обычный позывной личной машины арбитра на Периремунде. Несколько театральный, но до сих пор этот маленький мирок по большей части оставался очень скучным, так что, я полагаю, юстикаров нельзя обвинить в том, что они пытались придать рутинной шоферской работе более интересное звучание.

(обратно)

367

Космический халк, на который Каин высаживался вместе с Орденом Астартес во время кампании на Виридии.

(обратно)

368

Оружейник Ордена, который, кажется, считал Каина настолько близким другом, насколько это было вообще возможно в отношении не Астартес.

(обратно)

369

Это он так говорит. Я же вспоминаю, что довольно продолжительное время он демонстрировал темперамент, более приличествующий вареной рыбе.

(обратно)

370

В действительности я съела только две штучки, да и те не были очень уж большими, а сил потратила немало — зачистка гнезда генокрадов может иногда по-настоящему вымотать.

(обратно)

371

Несколько пренебрежительная кличка для техножрецов и технопровидцев, бытующая в среде Имперской Гвардии.

(обратно)

372

Здесь Каин не преувеличивает, поскольку Юрген был «пустым», одним из тех чрезвычайно редких индивидуумов, которые обладают врожденной способностью сводить к нулю любое псайкерское или колдовское влияние поблизости от себя. Именно реакция Рахиль во время их первой встречи на Гравалаксе привлекла к нему мое внимание.

(обратно)

373

Сама по себе эксцентричность — нет. Но, как согласятся, несомненно, многие мои собратья-инквизиторы, наша работа сводит нас с людьми, взгляд которых на окружающую Галактику идет в некоторой мере вразрез с общепринятым.

(обратно)

374

Который Каин предположительно перехватывал с помощью своей капли-коммуникатора.

(обратно)

375

Планетарная столица Гравалакса.

(обратно)

376

Один из малых Орденов, который отделился от Ордена Святой Розы во второй половине М39.

(обратно)

377

Как свидетельствует мой личный опыт, благодарность за наши усилия не входит в число обыденных явлений.

(обратно)

378

Как раз в этом месте менее гордая женщина испытала бы искушение добавить: «Я же вам говорила!»

(обратно)

379

Каин, вероятно, был наслышан об этой истории от переживших ее, поскольку данные события произошли до его приписки к полку. Любой, кто желает получить более полный отчет о них, отсылается к главе 87 «Отвратительного хитина» Артена Буррара, процитированной ранее.

(обратно)

380

Третья рота в основном предоставляла полку логистическую поддержку, поскольку состояла из транспортников, медиков, военных инженеров и других специализированных подразделений. Хотя они и были способны в критической ситуации сражаться не хуже любых других солдат, развертывание их на передовой проводили только в не имеющих другого решения ситуациях.

(обратно)

381

Версия вероучения, которая наиболее широко используется капелланами Имперской Гвардии, сокращена до двадцати двух строф, потому как службы, отправляемые на поле боя, тяготеют к лаконичности.

(обратно)

382

В отличие от Дариена Верхнего, который был орбитальной частью инфраструктуры космопорта.

(обратно)

383

Газовые сумки, которые поддерживают дирижабль в воздухе, обычно разбиваются на отдельные секции таким образом, чтобы он не потерял летных свойств в том маловероятном случае, если одна из них случайным образом прорвется.

(обратно)

384

Репортер, подбирающий крохи новостей, болтаясь на тротуаре возле здания.

(обратно)

385

Зная Кастин, можно с уверенностью утверждать, что ответить она не отказалась, но, конечно же, все те слова, которые она могла произнести в ответ на подобный вопрос, не годились для печати.

(обратно)

386

В данном конкретном случае необходимости в этом не возникло.

(обратно)

387

Как и многие подразделения с обширным опытом городских боев, 597-й, как правило, разделял свои отряды на две огневые команды, в каждой из которых было по пять солдат.

(обратно)

388

Полоса кометного мусора, которая представляет собой номинальную границу планетной системы.

(обратно)

389

Гимн, призывающий защиту Императора во времена большой опасности, несколько сентиментальный на современный вкус, но все еще популярный среди глубоко верующих и чтущих традиции людей.

(обратно)

390

Это вполне возможно, ведь человеческий мозг работает с помощью миниатюрных электрических разрядов, так что представляется весьма вероятным, что маскирующее поле противника Каина также влияло на все электронные приборы в округе.

(обратно)

391

Нет, не было.

(обратно)

392

На самом деле, учитывая популярность Каина среди личного состава Имперской Гвардии, его гибель произвела бы весьма неблагоприятное воздействие на боевой дух, каковое соображение ему самому, кажется, и в голову не приходило — что для него, впрочем, типично.

(обратно)

393

И именно поэтому у нас есть Ордо Еретикус и Ордо Маллеус. Хотя надо сказать, что некоторые наиболее радикальные инквизиторы из их числа плохо отличимы от собственной добычи — даже в том, что касается степени нормальности психики, которую они демонстрируют.

(обратно)

394

«Д'Лориэн Хищник», изготовленный на Рубике, если кому-то интересно знать. Конечно же, значительно модифицированный Янбелем; базовая комплектация не включает в себя коммуникационное оборудование, оружие и броню.

(обратно)

395

Здесь Каин преувеличивает. Было по меньшей мере по три сантиметра с каждой стороны.

(обратно)

396

Скорее, монументальной тяжести похмельем.

(обратно)

397

Ну что сказать, если требуется играть роль избалованной богатой девчонки, то почему бы ею не насладиться? Ничто не убеждает людей в том, что у тебя больше денег, чем мозгов, настолько же эффективно, как абсурдно дорогие капризы.

(обратно)

398

Что, конечно же, является вопросом личного мнения. Некоторые инквизиторы верят в то, что дело Императора лучше всего вершить, бросаясь на все в округе с последствиями, подобными таковым от действий грокса, попавшего в магазин, специализирующийся на продаже керамики, и оставляя за собою такие же разрушения; в то время как другие предпочитают не позволить врагам всего, что добро и свято, уйти чистенькими, а потому и не склонны афишировать тот факт, что идут по их следу.

(обратно)

399

Нет, я тоже представления не имею, что это такое.

(обратно)

400

На армейском сленге Имперской Гвардии — новобранцы. Очевидно, слово является фонетической трактовкой аббревиатуры ФНГ, которая, как я слышала, в свою очередь, расшифровывается как «Фраговы Новенькие Гвардейцы».

(обратно)

401

Действительно, челнок этот был с моей персональной яхты «Экстернус Экстерминатус», которая, как обычно, ждала на орбите, посылая в ответ на все запросы идентификационный код рудной баржи с Дезолатии.

(обратно)

402

На самом деле они, скорее всего, узнали лично Каина, который к тому времени стал очень известной фигурой, и особенно на Хоарфелле, где его действия во время инцидента с дирижаблем сделали из него настоящего героя для местного населения.

(обратно)

403

То есть как можно быстрее снова взлететь, покинув опасную зону высадки. Иногда я начинаю думать, что язык Имперской Гвардии должен получить классификацию как отдельный, независимый диалект готика.

(обратно)

404

Темно-серые, синие и черные цвета, предназначенные скрывать диверсанта в тенях нижних уровней улья.

(обратно)

405

Что тоже, конечно, бывает необходимо, особенно если нуждаешься в достаточной огневой мощи, чтобы проделать дырку в какой-нибудь планете, но гораздо приятнее все же обладать чем-то более уютным, что можно назвать домом.

(обратно)

406

Который, как может с готовностью подтвердить любой, кто носил одну из этих штуковин, в действительности подпорчен неистребимым букетом Император знает сколько веков оседавших в нем запахов застарелого пота и кишечных газов. Но даже с этой оговоркой воздух в нем был получше, чем на Окраине Ада.

(обратно)

407

Ближайшее плато с достаточно крупным поселением где-то в трех сотнях километров к югу, очевидно названное в честь исследователя, который в первый раз внес эту похожую на лоскутное одеяло планету в каталоги.

(обратно)

408

Более вероятно, что оборудование было выключено, когда перестало поступать сырье для переработки.

(обратно)

409

Вспоминая этот эпизод, не могу припомнить ни одного.

(обратно)

410

Оценки расходятся, что объяснимо. От полутора до трех тысяч. Записи того времени являются несколько отрывочными, что объяснимо.

(обратно)

411

597-й полк был единственным на тот момент подразделением на Периремунде, обладавшим опытом сражения с тиранидами, хотя 463-й Картеланский принимал участие в зачистке нижних уровней планеты-улья Тарагон, которое последовало за обнаружением недавно основанного там культа генокрадов в 929.М41.

(обратно)

412

В действительности Живан вполне верно выбирал слова. Тираниды забирали не только людей: те поселения, которые подверглись их нападениям, были очищены от любых форм жизни, включая растения и домашних животных.

(обратно)

413

Несмотря на тот высокий пост, который она впоследствии заняла, отношение Каина к Сулле всегда выражалось в лучшем случае в антипатии, отраженной и в его мемуарах. Она же — какая ирония! — всю свою жизнь оставалась в полном неведении об этом подлинном мнении Каина и считала его чем-то вроде своего наставника.

(обратно)

414

Несомненно, подобная мысль посещала лорда-генерала, и нередко, но Живан был слишком добросовестным исполнителем воли Императора, чтобы рисковать имперскими интересами, так же как и жизнями подчиненных, лишь затем, чтобы избавиться от этого планктона. К тому же всегда нашлось бы немало желающих занять их место, так что избавление все равно было бы весьма кратковременным.

(обратно)

415

В реальности же дальнейшие события указывают на совершенно иную интерпретацию Гравалакского инцидента. Культ генокрадов на этом мире, как Каин упоминает в собственном отчете, намеревался спровоцировать войну на истощение против тау, что самым серьезным образом ослабило бы защиту Империума по всему Дамоклову Заливу и прилегающим секторам. Учитывая направление вторжения флота-улья «Кракен», на данный момент кажется более вероятным, что они скорее собирались подготовить путь для этой мощной атакующей силы, чем для какого-то флота-огрызка.

(обратно)

416

Части 597-го были развернуты для поддержки СПО в трех отдельных случаях за этот период, что позволило отразить нападение тиранидов полностью в одном из них и в двух других продержаться достаточное время, чтобы успешно завершить эвакуацию гражданских, прежде чем в полном порядке отступить самим. Предшествовавший опыт сражений с этими конкретными ксеносами, вне сомнения, сослужил им хорошую службу, а положительное влияние этих побед на боевой дух распространилось далеко за пределы их полка.

(обратно)

417

Отчет Каина о его воинских похождениях во время Тринадцатого Черного Крестового Похода, хоть и захватывающий, в данный момент не должен отвлекать внимание читателя.

(обратно)

418

Или, возможно, именно из-за них: каждый взвод потерял около пятнадцати процентов своего изначального состава (да и большинство этих убитых были, что неизбежно, из «фангов»), что необыкновенно мало, учитывая природу врага, с которым они столкнулись. Не говоря уже о том, насколько воодушевляющим для переживших бойню на Корании было видеть, как тираниды, ломая перед их обороной свои же ряды, ударяются в бегство.

(обратно)

419

Сулла действительно снискала доверие и уважение солдат, которых вела за собой, почти в той мере, какую ей приписывает Каин. Эта женщина, нужно признать, имела свойство рисковать там, где более осторожный командир подумал бы дважды, но, как это бывает, ее готовность перехватить инициативу в бою оказывалась в решающий момент совершенно необходимой, так что более высокий процент погибших в ее взводе компенсировался ошеломительно высоким уровнем боевого духа.

(обратно)

420

Бинарный язык остается полной загадкой для всех, кто не принадлежит к Адептус Механикус. Несмотря на десятилетия интенсивных исследований, сестры Ордо Диалогус так и не сумели вычленить даже самые основные правила грамматики или синтаксиса.

(обратно)

421

Плато находилось слишком низко, чтобы получать достаточно атмосферной влаги, Ацеральбатерра была покрыта толстым ковром лиственных растений, чьи испарения почти сразу же конденсировались из плотного, горячего воздуха.

(обратно)

422

Вне сомнения, сравнение с ранее упомянутым Суллой зеленым миром смерти намертво застряло у Каина в голове.

(обратно)

423

Каин, похоже, пишет здесь, обладая полученной позже информацией, и, хотя концентрические круги наскоро возведенных фортификаций должны были быть видны с воздуха, он на тот момент не мог обладать детальным представлением о ходе битвы до описываемого им самим момента.

(обратно)

424

Впечатление это, определенно, отразилось на Дженит Сулле, чьи длиннотные описания «благородной стати» Каина в ее изложении подробностей данной высадки сентиментальны до изжоги.

(обратно)

425

Оператор вокса, обычное сокращение, принятое в среде гвардейского персонала.

(обратно)

426

Ополчение каждого из плато носило собственный набор цветов, обычно столь же ярких, как и модная гражданская одежда, которую Каин упоминал ранее. Ацеральбатеррцы, к примеру, отдавали предпочтение оранжевой полевой форме под нательной броней в зеленые и фиолетовые полосы, в то время как силы обороны Принципиа Монс, кажется, предпочитали сочетание ярко-красного и переливчато-синего. Поскольку тираниды в целом полагаются на чутье и осязание в той же мере, что и на зрение, подобные смехотворные пристрастия, вероятно, не сильно способствовали потерям. Если бы местные СПО столкнулись с любым другим врагом, им пришлось бы пересмотреть свои цветовые предпочтения.

(обратно)

427

Хотя Каин мог вести переговоры практически с кем угодно на планете, передавая сигнал через вокс командной «Химеры» Суллы, Сестры Ордена Белой Розы, видимо, использовали свою собственную систему, независимую от сети Имперской Гвардии. Лишь после того, как два набора персональных вокс-систем ближнего действия оказались на достаточно близком расстоянии, он смог связаться с ними.

(обратно)

428

Учитывая, что комиссарская форма включает в себя фуражку, а не какой-то более функциональный защитный головной убор, Каин, возможно, говорит здесь от всего сердца.

(обратно)

429

Очевидно, потому, что полагают веру в Императора достаточной броней. Пара лишних сантиметров керамита, впрочем, им тоже не помешала бы.

(обратно)

430

Учитывая температуру и влажность на Ацеральбатерре, большинство выходцев с ледяного мира должны были раздеться, оставив на себе лишь нательную броню да, конечно же, штаны.

(обратно)

431

Наставник Каина по фехтованию в Схола Прогениум.

(обратно)

432

Учитывая часто повторяющиеся упоминания Каина о едва ли не постоянной плотной облачности над Хоарфеллом, могу спокойно сообщить, что Сулла здесь преувеличивает для драматического эффекта. Читатели, которые желают получить более точное описание битвы в космосе, отсылаются к главе 87 произведения «Прихлопнуть рой: эволюция тактики Имперского Флота в противостоянии флотам-ульям» за авторством Леандера Касмидеса.

(обратно)

433

Как я уже отмечала ранее, 597-й регулярным образом разбивал свои отряды на две огневые команды по пять солдат в каждой. Первая команда находилась под руководством сержанта, возглавляющего отряд, в то время как вторую во всякое время, когда они действовали раздельно, вел заместитель командующего отрядом, обычно в ранге капрала.

(обратно)

434

Может ли «пустой» влиять на функционирование коллективного сознания улья, все еще остается в области предположений, хотя Юрген определенно был способен разрывать телепатическую связь выводка в группах генокрадов, что доказал более чем в единичном случае. Однако же, когда речь идет об антипсайкерских феноменах, сложно что-либо утверждать с уверенностью, и я не могу припомнить ни одного несомненного случая, когда Юрген нарушал бы функционирование общественного разума тиранидов.

(обратно)

435

Родное плато тех трех псайкеров, которые встретились Каину с Юргеном на Хоарфелле.

(обратно)

436

Он был бы допущен, если бы я могла найти хоть одну причину для привлечения внимания лорда-генерала к этим записям.

(обратно)

437

Хотя Гаварронские СПО и были в теории подчинены юрисдикции комиссара, приставленного именно к ним, на практике тот несчастный получал также обязанность надзирать за боевым духом и разбирать дисциплинарные вопросы в СПО всей системы, не говоря уже о подразделениях планетарной обороны тридцати семи других, столь же отдаленно расположенных имперских миров по всему сектору. Как результат, комиссар Баннинг проводил почти все свое время в каюте того или другого звездного корабля, много пил и потому оставлял подавляющее большинство солдат, вмененных его заботам, в блаженном неведении о самом факте своего существования.

(обратно)

438

Распространенная традиция среди населения на многих мирах вокруг Дамоклова Залива — отмечать святые праздники любительскими театральными представлениями, сюжеты которых позаимствованы из жития святых или Императора и которые нераздельно смешивают в себе благочестивые мотивы с самым что ни на есть вульгарным, дешевым фарсом.

(обратно)

439

На тот момент Каин еще не посетил ни одного из занятых тау миров, но, с другой стороны, он был знаком с их архитектурным стилем еще с Гравалакса, так что эта аналогия, похоже, действительно могла прийти ему в голову.

(обратно)

440

Старший инструктор по тренировочной работе в 597-м.

(обратно)

441

Скорее, они просто искренне верили в то, что Император убережет их от любой беды, что не лишено иронии, учитывая, как обернулись события.

(обратно)

442

Огневая команда, численность которой сократилась в результате потерь, но которую все еще можно эффективно использовать на поле боя. Сокращенные отряды, более знакомые солдатам под названием «огрызки», являются обычным явлением для многих гвардейских подразделений и часто представляют собой одну огневую команду, развертываемую как отдельный отряд.

(обратно)

443

Из «Заповедей святой Эмилии». К этому труду Каин выражает удивительную привязанность в некоторых частях своих мемуаров. Полностью фраза звучит так: «Путь долга часто каменист, но тем более гладок, чем больше заботишься о других».

(обратно)

444

На тот момент наш прославленный герой просто случился поблизости, и я решила, что он позволит отвлечь всеобщее внимание от моих действий. То, что это позволило выманить Киллиана и заставить его раскрыть карты, было не более чем приятным (хотя, очевидно, не для Каина) добавочным бонусом.

(обратно)

445

Талант, который он не раз демонстрировал и который приписывал своему происхождению с мира-улья.

(обратно)

446

Инквизиторский мандат обычно производит определенное впечатление — наверняка дело в том, сколько на нем всяких разных печатей.

(обратно)

447

Телепорты никогда не бывают совершенно надежными, так что мы всегда стремимся представлять собой как можно меньшую мишень, даже располагая одним из них.

(обратно)

448

Род штыка, которым предпочитают пользоваться в Адепта Сороритас.

(обратно)

449

Каин может и несколько преувеличивать, но мои собственные воспоминания об этом столкновении слишком отрывочны, чтобы сказать об этом уверенно.

(обратно)

450

Или, что гораздо более вероятно, коллективное сознание выделило Симеона как наибольшую угрозу среди нас всех.

(обратно)

451

М41, конечно же. Большая часть записей данного периода была создана между 002 и 005.М42, при этом комиссар не утруждал себя заботой о соблюдении хронологического порядка, что в целом характерно для него.

(обратно)

452

Юрген был освобожден от необходимости бриться якобы по медицинским показаниям, но я всегда подозревала, учитывая его богатую коллекцию кожных заболеваний, что настоящей причиной было понятное опасение Каина увидеть то, что открылось бы после применения бритвы.

(обратно)

453

После орочьего вторжения в 923.М41 и ввиду участившихся в то же время вторжений тау в имперское пространство военное присутствие в секторах возле Дамоклова Залива значительно усилилось. Перлия, имеющая стратегическое значение и требующая серьезных восстановительных работ, явилась очевидной базой для размещения этих дополнительных сил и получила значительные преимущества от учреждения на ней ряда имперских институций, в том числе и Схолы.

(обратно)

454

Деятельность Каина во время последних тиранидских войн, хоть и способна лечь в основу захватывающего и поучительного повествования, не должна отвлекать нашего внимания на данном этапе.

(обратно)

455

Хотя это относительное редкое явление среди высших эшелонов Комиссариата, тем не менее в армии имеется довольно большое количество женщин-комиссаров. Возможно, потому, что ни один из чисто женских полков Имперской Гвардии не потерпит, если ими будет командовать какой-то мужлан.

(обратно)

456

На жаргоне Имперской Гвардии так называют совсем зеленых рекрутов. Вероятно, фонетический вариант аббревиатуры ФНГ (фраговы новые гвардейцы).

(обратно)

457

Распространенное в Имперской Гвардии пренебрежительное прозвище техножречества Адептус Механикус, чьим символом является шестерня.

(обратно)

458

Действительно, это творение часовщиков является ужасающе смехотворным, хоть и призвано увековечить победу Каина над зеленокожими захватчиками, случившуюся пару поколений назад. Каждый час заводной комиссар сносит головы оркам в количестве, соответствующем текущему часу, и отрубленные головы отбивают время, падая в металлическую корзину. Каин питал к этим часам глубочайшее отвращение, что объяснимо.

(обратно)

459

Красный кушак Комиссариата, знак полномочий, вручается кадетам на выпускной церемонии.

(обратно)

460

Происхождение Каина остается непроясненным, хотя он часто упоминает в своих мемуарах то, что родиной его были подземные лабиринты мира-улья. Но какого конкретно улья — он никогда не уточняет. Возможно, просто не знает.

(обратно)

461

Этот феномен, насколько известно, обусловлен спецификой орочьей биологии. Чтобы получить краткую и доступным языком изложенную справку касательно современной теории распространения их спор, читайте «Грибная угроза: Орочья физиология и выводы из нее» Миго Юггота.

(обратно)

462

Разделять стандартный отряд, состоящий из десяти человек, на огневые команды по пять — обычная практика в подразделениях Имперской Гвардии, имеющих опыт городских боев и действий против инсургентов, но довольно редко встречается у сил планетарной обороны.

(обратно)

463

Оператор вокса, принятое сокращение в рядах Имперской Гвардии.

(обратно)

464

Комиссариат стоит особняком от вертикали командования, хотя задачи и полномочия комиссаров на поле боя достаточно широки. Если бы это было иначе, в них не было бы никакого смысла.

(обратно)

465

Имея определенный опыт, полученный в ходе орочьего вторжения, СПО Перлии обращали особое внимание на тактику партизанской войны и городских боев. Именно это позволило им хорошо проявить себя во время Второй осады.

(обратно)

466

Мнения в Ордо Ксенос по этому поводу разделяются. Преобладающая теория состоит в том, что ошеломительное разнообразие окраски тиранидов обусловлено пищеварительным котлом улья, из которого произошел тот или иной организм. Изрядных усилий потребовали попытки классифицировать тиранидов по мастям. Если верить этой системе, Каин встретился с организмами, происходящими из улья, отщепившегося от флота, который в тот момент заразил туманность Овечьей Головы, — находящуюся, надо сказать, слишком близко от Перлии, чтобы не опасаться нападения.

(обратно)

467

Хотя большинство рекрутов Адепта Сороритас проходят тренировку в монастырях, не является исключением и ситуация, когда той или иной Схоле Прогениум приданы одна или несколько Сестер Битвы, поскольку многие из девочек, принятых в эти заведения, с радостью открывают в себе призвание встать в ряды Сороритас. В обязанности Юлианны входило начальное обучение этих послушниц, а также распределение соискательниц в наиболее подходящий для них орден — Милитант, Госпитальерок, Фамулус и т. п., а также отсев тех, кого вообще предпочтительнее было направить по другому пути.

(обратно)

468

Схола располагалась в окрестностях Салюбрии Парва, горной деревни, расположенной в удобной близости от Хейвендауна, планетарной столицы.

(обратно)

469

Начальное образование, которое дает Схола Прогениум, является одинаковым для всех студентов, вне зависимости от той имперской службы, на которую по окончании поступают. Распределение осуществляется в раннем подростковом возрасте, после чего начинается специализированное обучение, подобное тому, что вели Каин и его коллеги. Хотя сам Каин нигде не пишет об этом прямо, его кадетам должно было быть от тринадцати до семнадцати стандартных лет, и самые юные из них еще могли находиться на начальной стадии академического курса.

(обратно)

470

Это все, возможно, не вполне справедливо по отношению к Каткарту, который хоть и был тугодумом, лишенным воображения, но давал большинству своих подопечных вполне приличное базовое образование. В мемуарах Каина нетрудно заметить его пренебрежительное отношение к большинству экклезиархов, с которыми ему доводилось иметь дело. Возможно, его предубеждение к духовенству в целом добавляет негативных красок к описанию конкретных клириков.

(обратно)

471

Здесь кажется весьма очевидным, что под «арбитрами» Каин понимает местных служителей правопорядка в целом, нежели собственно Адептус Арбитрес. Как и многие путешественники с большим опытом, он использует данное слово как общее понятие, не пытаясь разобраться в пугающем разнообразии местной номенклатуры органов правопорядка, поскольку она значительно различается от планеты к планете. Однако в тех случаях, когда он обсуждает непосредственно участвующих в его повествовании арбитров, он обычно достаточно четко сообщает о данном различии.

(обратно)

472

Местное название стражей правопорядка Перлии.

(обратно)

473

Первое назначение Каина, примерно восемьдесят лет до описываемых здесь событий.

(обратно)

474

Да и еще раз да. К сожалению, к тому времени, когда инквизитор Курякин и его люди прибыли на место событий, пыль уже осела, в чем, конечно, нет его вины.

(обратно)

475

В результате действий, позже получивших название «гамбит Криптманна», хотя на момент разговора Каина с Орелиусом ни один из них не имел ни малейшего представления о той операции.

(обратно)

476

На что Адептус Механикус имели полное право, поскольку, являясь представителем Ордо Еретикус, он в любом случае не имел официальных полномочий участвовать в обсуждаемой операции.

(обратно)

477

Корабль Орелиуса передал предупреждение в тот самый момент, когда флот предателей вышел из варпа. Впрочем, военный ответ на данное предупреждение действительно несколько запоздал.

(обратно)

478

На самом деле баржи хаоситов оказались куда прочнее, чем представлял себе Каин; хотя после пожара в атмосфере они лишились живого экипажа, а корпуса их превратились в обмылки спекшегося металла, достаточная часть их внутренней структуры осталась неповрежденной. Когда прекратились активные боевые действия, эти корабли были осмотрены исследовательским отрядом Ордо Еретикус, но ни на одном из них не было обнаружено ничего особо интересного.

(обратно)

479

Основная военно-воздушная база СПО, обороняющая столицу, названная по имени пилота-аса, сбившего совершенно невероятное число орочьих летательных аппаратов во время Первой осады. Находилась эта база поблизости от командного центра СПО и казарм, так что для Каина она была очевидным местом высадки.

(обратно)

480

Я подозреваю, что здесь он несколько преувеличивает, потому как ни одно из зданий, расположенных вокруг аэродрома, не было настолько высоким, чтобы затруднить пролет воздушных средств. С другой стороны, Спри определенно испытывал некоторые сложности с тем, чтобы вообще удерживать машину в воздухе, так что, полагаю, в этом пассаже имеется зерно правды.

(обратно)

481

Многие из атмосферных машин, используемых СПО, были простыми аэродинамическими системами, которые требовали взлетно-посадочных полос, и даже те немногочисленные, что были способны к вертикальному взлету, все равно пользовались возможностью пробега по полосе, чтобы максимально увеличить массу полезного груза.

(обратно)

482

Очевидно, тот, который он отдал Орелиусу, был дополнительным, подготовленным специально для этой цели.

(обратно)

483

Я полагаю, что еретики просто написали слово «Мадас» большими красными буквами. Вряд ли у Каина было время наводить подобные справки.

(обратно)

484

Как обычно, Каину, кажется, невдомек, что само его присутствие резко подняло боевой дух защитников, что, несомненно, внесло большой вклад в общую победу.

(обратно)

485

Подразумевается, что Спри все-таки заполучил техножреца для челнока, хотя Каин и не удосуживается упомянуть об этом.

(обратно)

486

Орден Кровавой Розы, если судить по описанию одеяния, хотя Каин так нигде и не уточняет этого.

(обратно)

487

Метеоритное кольцо, отмечающее номинальные границы звездной системы.

(обратно)

488

Как и большинство подобных заведений, Схола Прогениум была учреждением Экклезиархии, и большая часть преподавательского состава, кроме узких специалистов, набиралась из ее рядов.

(обратно)

489

Термин «живые» является несколько спорным применительно к некронам. «Действующие» было бы точнее.

(обратно)

490

Поскольку ни Инквизиция, ни Механикус не славятся выдающейся глупостью, они заранее позаботились о защите комплекса от псайкерской угрозы.

(обратно)

491

«Доклады после боя», передаваемые по вертикали командования от тех отрядов, которые были задействованы в бою, для рассмотрения старшими офицерами.

(обратно)

492

Это не должно удивлять, поскольку отношения между Экклезиархией и адептами Омниссии издавна являются несколько натянутыми (в лучшем случае).

(обратно)

493

Видимо, имеются в виду благовония.

(обратно)

494

Вполне понятная предусмотрительность человека, который никогда не имел домашней прислуги, памятуя о том, как полезна она бывает в качестве источника информации. И я не сомневаюсь, что утренняя прогулка Каина не только была замечена младшим персоналом, но и обсуждалась еще довольно долгое время.

(обратно)

495

Совершенно не удивительно: вопреки широко распространенному мнению, Адепта Сороритас не требует от женщин в своих рядах соблюдать целибат, хотя лишь у немногих находится свободное время для того, чтобы воспользоваться этим обстоятельством.

(обратно)

496

Учитывая нехватку времени, не стояло даже вопроса о том, чтобы обеспечить собственной формой солдат ополчения. Обошлись нарукавными повязками с аббревиатурой СОП (силы ополчения планеты).

(обратно)

497

В СПО женщины тоже служили, как и в Имперской Гвардии, по образцу которой были организованы силы планетарной обороны, но смешанные подразделения были редкостью. В большинстве своем боевые части были сегрегированы по полу.

(обратно)

498

Что совершенно не удивительно, учитывая, на какие затраты мы пошли для того, чтобы скрыть истинное предназначение этого храма Механикус.

(обратно)

499

Определенно преувеличение, потому как плазменный заряд, пролетевший на таком расстоянии, вызвал бы у Каина серьезные тепловые ожоги.

(обратно)

500

Который он «позабыл» вернуть на склад после нашей насыщенной экскурсии по подземельям Гравалакса, около семидесяти лет тому назад. Броня действительно была уже изрядно помята, если не сказать больше.

(обратно)

501

Меня это определенно не порадовало бы; но при этом, должна заметить, я никогда не приходила, и не собираюсь, в «ярость»!

(обратно)

502

Краткую версию. О некоторых аспектах деятельности Каина на Периремунде нашим партнерам из Адептус Механикус совершенно лишне было знать.

(обратно)

503

А те значения, которые все-таки приписываются отдельным символам, являются всего лишь домыслами.

(обратно)

504

Хотя, учитывая прямолинейность их поведения и намерений, а также видимое отсутствие свободы воли, зачем им вообще понадобилась письменность — мне совершенно непонятно.

(обратно)

505

Пустотная станция Дельта Сигма Новем, если кому-нибудь интересно.

(обратно)

506

То есть тем, чем подавляющее большинство женщин владеет с самой зари времен, к немалому изумлению мужчин.

(обратно)

507

Отчего-то я в этом сомневаюсь.

(обратно)

508

А почему бы и нет, особенно учитывая, что для большей части из них жизнь оказывается столь угнетающе короткой.

(обратно)

509

К несчастью, в свете последних событий это более не кажется верным.

(обратно)

510

И не без причины; впрочем, любой, кто обладает соответствующим уровнем допуска, может отыскать для себя подробности в закрытых архивах Дамоклова Конклава, под графой о Станвиндинском деле.

(обратно)

511

На самом деле Визитер даже рожден был на борту корабля, что также могло объяснять его желание снова оказаться в космосе.

(обратно)

512

Флотский термин для обычного вещмешка. Не используется в Имперской Гвардии, так что, видимо, Каин подхватил его от Визитера.

(обратно)

513

«Солдат есть оружие в руках Императора, лезвие которого всегда должно оставаться вострым» — один из так называемых принципов Мелкирка, прославленного комиссара тридцать седьмого тысячелетия, чьи изречения пользуются популярностью среди его коллег и по сей день.

(обратно)

514

Комиссариат надзирает над всеми ветвями имперской военной машины; за очевидным исключением, конечно, Адептус Астартес и Адепта Сороритас.

(обратно)

515

Предположительно, Каин имеет в виду наступление ночи в Салюбрии Парва, поскольку сами бои происходили сразу в нескольких часовых поясах.

(обратно)

516

Перлийский грызун, который знаменит целым набором отвратительных повадок.

(обратно)

517

Перлия почти три года имела возможность наблюдать фейерверки космических огней, пока, наконец, большая часть мусора не сгорела. Впрочем, самые большие обломки, представлявшие опасность для орбитальной навигации, были либо выловлены, либо уничтожены.

(обратно)

518

У Перлии нет спутника, именно поэтому так важна для нас заметка с характеристиками астероида Каппа, которую я приводила ранее.

(обратно)

519

Вальхалльское выражение, одно из многих, которые Каин подцепил за годы службы с уроженцами этой планеты. Достаточно сказать, что полярные регионы ледяной Вальхаллы — весьма неуютные места, и забираются туда только самые отчаянные люди в самых отчаянных обстоятельствах.

(обратно)

520

К счастью для защитников Перлии, большая часть танков, которые нес флот вторжения, действительно оказалась потеряна либо в ходе орбитального сражения, либо при высадке. Но все-таки у врага на ходу осталось достаточно бронетехники, чтобы досадить обороняющимся.

(обратно)

521

Несмотря на все усилия персонала, следы проезда двух «Саламандр» все еще можно найти на лужайках дворцового парка, если знать, что искать.

(обратно)

522

Странно, что, несмотря на свой цинизм, Каин совершенно упускает наиболее очевидный вариант: эти проходы позволяли без лишних помех вершить амурные дела и давали допуск в покои вельмож избранным куртизанкам.

(обратно)

523

Довольно благосклонно, если я правильно определила отряд, о котором говорит Каин, по своему обыкновению не слишком интересующийся тем, что не касается его лично. Из докладов СПО можно сделать вывод, что отряд успешно совершал налеты на вражеские склады, несколько раз организовывал засады на патрули предателей и потерял не более сорока процентов личного состава прежде, чем был включен в новый взвод, когда на планете наконец снова воцарился имперский порядок.

(обратно)

524

Плохо. Ворленс погиб вместе с большей частью своих бойцов при обороне Фоллендайка.

(обратно)

525

Из чего можно заключить, что поблизости находился какой-то источник искусственного освещения, о котором Каин не удосуживается упомянуть, поскольку названные цвета практически невозможно было бы различить в темноте.

(обратно)

526

Еще одно словечко из жаргона Имперской Гвардии. Обозначает «Тяжелое Орудие Пехоты» — так, во всяком случае, полагает мой ученый Мотт. Военные питают необъяснимую слабость к ТБА. Последнее, как заверил меня Каин с совершенно непроницаемым лицом, является трехбуквенной аббревиатурой, принятой в Гвардии для обозначения «Трехбуквенных Аббревиатур». Понятия не имею, насколько это серьезно.

(обратно)

527

Научно-популярные книги о Второй осаде обычно посвящают главу этому эпизоду, который, в свою очередь, породил немало художественных произведений, голографических драм и пиктов, изображающих свеженазначенного губернатора хладнокровной и решительной героиней. Что интересно, отряд штурмовиков, присланный Роркинсом для охраны нового губернатора и на самом деле отразивший нападение налетчиков, почти не фигурирует в данных произведениях.

(обратно)

528

То есть безобидное на первый взгляд торговое судно, по мощности вооружения не уступающее линейному крейсеру, — подобные корабли часто используются для прикрытия уязвимых конвоев или как приманка для пиратских судов, заставляющая их выйти из засады. Налетчик чаще всего слишком поздно осознает, что добыча далеко не беззащитна.

(обратно)

529

Этот звук производит поток воздуха, устремляющегося во внезапно образовавшийся вакуум.

(обратно)

530

Город Каинград, который раньше назывался Колодцами Благоденствия, был тем местом, где Каин одержал первую значительную победу над орками, а также местом зарождения импровизированной армии, которую он в дальнейшем провел через весь континент. Перемена названия совпала с повторным заселением этого городка, который был практически полностью разрушен в ходе боев. Каин считал переименование смехотворным и несколько смущающим.

(обратно)

531

Насколько можно судить, скорее всего, это был рейдер класса «Шакал».

(обратно)

532

Когда в храм прибыла команда зачистки, она обнаружила тело пилота, умершего в своем кресле. Похоже, Варан приказал несчастному дожидаться его возвращения, так что тот просто умер от голода, не в силах покинуть пост.

(обратно)

533

Более вероятно первое. Хотя нам не дано понять мотивацию некронов, но весь опыт столкновений с ними говорит о том, что они совершенно не склонны оставлять кого-либо в живых.

(обратно)

534

Рада это услышать.

(обратно)

535

Несколько преувеличено, но они действительно приобрели значительное преимущество.

(обратно)

536

Помощник Каина был валхалльцем и как все жители ледяных миров, нашел приемлемую для большинства жителей Империума температуру, в лучшем случае слишком душной.

(обратно)

537

Конечно же, морепродукты были основным блюдом на Глубоководье.

(обратно)

538

Вряд ли там была сосредоточена самая лестная компания.

(обратно)

539

И всю оставшуюся жизнь тоже, хотя к тому моменту это стало больше привычкой, чем серьезной попыткой обольщения. Я бы определенно знала, если бы это было не так.

(обратно)

540

Жизненная форма, уроженец системы Баннен, наиболее известная своей кислотной кровью, которая способна проесть керамитовую броню буквально за секунды. Ее яйца полны этой жидкости, что делает обращение с ними серьезно рискованным предприятием.

(обратно)

541

Конечно же это зависит от личности; я склоняюсь уничтожать такие вещи, но всегда найдутся неуравновешенные радикалы, которые действительно используют их. И таких достаточно в моем собственном Ордосе, но по-настоящему ужасающее зрелище можно увидеть в Маллеус.

(обратно)

542

Валхалльская птица, по пословице настолько глупая и медленная, что не представляет никакого интереса для охоты.

(обратно)

543

Которым Каин несомненно был, несмотря на частые заявления об обратном.

(обратно)

544

Вопрос, на который Адептус Механикус очень хотели бы получить ответ. Несколько магосов предположили, что духи машин Империи Тау могли быть обращены против их владельцев, если их удастся каким-то образом убедить, что слуги Империума предоставят им то почитание, которого они заслуживают. Но способ провести практическую попытку такого эксперимента до сих пор не был предложен.

(обратно)

545

Это указывает на то, что эти заметки были составлены несколько ранее, чем он вернулся к изложению инцидента на Вечном Рассвете: типичный для него пример скачки по хронологии.

(обратно)

546

В отчете о своем побеге с некронского мира-гробницы, Каин называет это судно боевой баржей, что едва ли возможно, если учесть, что подобные огромные суда используются только в тех случаях, когда значительная часть сил ордена астартес перебрасывается между разными театрами военных действий. Возможно, учитывая их редкость, он просто полагал, что это название относится к любому боевому судну Космических Десантников.

(обратно)

547

Разумеется, он тут шутит. По крайней мере, я искренне на это надеюсь.

(обратно)

548

Действительно, были сообщения об обнаружении выживших некронских воинах на мирах, которые были подвергнуты декрету Экстерминатус. Хотя, учитывая их очевидное мастерство в работе с варпом, с равной вероятностью можно предположить, что "выжившие" просто прибыли через обнаруженный и оставшийся неповрежденным портал после того, как стихли огненные бури.

(обратно)

549

Перевод с лат. Interims Prime

(обратно)

550

Несколько неопределенное утверждение: кажется, их там было всего сорок или пятьдесят, куда меньше чем нужно для полноценной кампании, но все ещё более чем достаточно, чтобы иметь дело с гражданским восстанием, охватившем систему Виридия.

(обратно)

551

Местное название силовых подразделений.

(обратно)

552

Мелмот явно находится под влиянием того же заблуждения, что и Каин.

(обратно)

553

Вероятно потому, что "Капитан" это звание у космодесантников и присудить его серву, даже в другом контексте, могло вызвать замешательство.

(обратно)

554

Общее название для всех легких военных кораблей, не способных путешествовать в варпе.

(обратно)

555

Каин, как он нередко делает для большего драматического эффекта, сжал события, потому что даже с максимальным ускорением у "Громового Ястреба" ушло бы несколько часов, если не больше, чтобы добраться до Виридии из самой близкой точки, в которой "Ревенант" мог вернуться в реальную вселенную.

(обратно)

556

Явное преувеличение, потому что "Громовой Ястреб" прошел слишком быстро и высоко, чтобы было можно разглядеть лица.

(обратно)

557

Термин Имперской гвардии, эквивалентный боевому отделению космического десанта.

(обратно)

558

Хотя Каин и не говорит этого прямо, он, несомненно считает, что его читатели будут достаточно сведущи в военных вопросах и почти наверняка смогут узнать этот образец городского камуфляжа, подходящего для операций в Фиделисе.

(обратно)

559

Что вполне понятно, так как большинство коллег Каина по меньшей мере арестовали бы его в ожидании расследования, а многие просто расстреляли бы на месте безо всяких формальностей.

(обратно)

560

Видимо в подземельях улья, хотя на каком мире — остается загадкой.

(обратно)

561

Это означает, что он должен был вытащить свой лазерный пистолет, хотя и не потрудился написать об этом.

(обратно)

562

Унтер-офицер.

(обратно)

563

Он был назначен в артиллерийское подразделение в начале своей карьеры.

(обратно)

564

Обычной практикой Терминаторов было развертывание специализированных отделений, снабженных оружием либо дальнего, либо ближнего боя. Из того что говорит Каин не ясно, было ли прислано два полных отделения, или Отвоеватели сочетали их в одном отряде. Судя по его дальнейшему отчету, кажется, они так и поступали. Если верен второй вариант, то это было чрезвычайно необычным явлением.

(обратно)

565

Что именно он убрал из своего оружия, нам остается только гадать.

(обратно)

566

Это могли делать и многие из гибридов, но, очевидно, к тому времени разум выводка решил, что Каин не будет такой легкой добычей, как солдаты СПО и, соответственно, развернул против него свои самые серьёзные силы.

(обратно)

567

Я подозреваю, что тут просочилось небольшое преувеличение, так как в ближнем бою с таким грозным существом, как чистокровный генокрад, вряд ли найдется время на вызывающие речи.

(обратно)

568

В Имперской гвардии есть четкий регламент на этот счет, предписывающий в качестве наказания за утрату оружия смертную казнь, если только это не произошло в бою вследствие непреодолимых обстоятельств. На чем, видимо, и основывается традиция солдат Гвардии, при исполнении служебных обязанностей таскать его за собой повсюду, даже в уборную.

(обратно)

569

Каин, возможно, близко столкнулся с чистокровными на Кеффии, хотя в своих коротких воспоминаниях об этом, он упоминает только гибридов. Возможно, он ещё видел их в одной из эпизодических операций по зачистке одного из осколков флота тиранидов, в которой он участвовал до этого назначения.

(обратно)

570

Одна из форм карнифекса, названная в честь звука, который она издает, плюясь биоплазмой.

(обратно)

571

Очевидно, воздух был ионизирован выстрелом турболазера.

(обратно)

572

Далее, они, скорее всего, по завершении операции телепортировались обратно на "Ревенанта", так что это не слишком их озаботило.

(обратно)

573

Те из нас, кто много раз работал с астартес, обратили внимание, что они скорее заботятся о традициях своего ордена, чем об эффективном сотрудничестве, и сочтут эти сантименты несколько пустым звоном.

(обратно)

574

Как многие опытные путешественники, Каин использовал этот термин для обозначения местных сил правопорядка в общем, нежели для настоящих Адептус Арбитрес. Как ранее упоминалось, они были известны на Виридии как "Стражи".

(обратно)

575

Ирония этого утверждения, кажется, полностью ускользнула от Каина, хотя нет, я подозреваю, что и от большинства моих читателей.

(обратно)

576

Возможно чтобы быть уверенным, что его вообще не выкинули из цепи командования.

(обратно)

577

Валхалльский напиток, к которому быстро пристрастился Каин после своего первого назначения в полк с этого мира. Почему, не имею понятия.

(обратно)

578

Разумеется, он был одним из первых виридианцев, которые были осмотрены и объявлены чистыми от заражения ксеносов. Иначе, едва ли бы он ещё дышал, не говоря уже о получении доступа к одному из самых защищенных объектов на планете.

(обратно)

579

Это не совсем точно, она была самой младшей из трех братьев и сестер, но в это время только она была в Фиделисе.

(обратно)

580

Или официальное название: "Чрезвычайный Регламент Военного Положения и Закона по Охране Гражданского Населения в Районах Под Защитой Гвардии Его Божественного Величества и Сил Союзников" (CCXXXVI пересмотренное издание, 759.M40)

(обратно)

581

Подавляющее большинство, конечно. Большинство, если не все, имели свои собственные традиции и секреты, которые, иногда, могут показаться еретическими менее преданным слугам Императора.

(обратно)

582

Отсюда мы можем сделать вывод, что они тоже сняли свои шлемы и Каин видел их несколько раз или опознал личную геральдику на их броне; скорее второе.

(обратно)

583

Нет, подозреваю, технодесантник не оценит аналогию.

(обратно)

584

На самом деле не удивительно, что культ генокрадов начинается с малого количества. Нет сомнений, что они сконцентрированы на расширении своего влияния на планете, где базируется большинство организаций, которые они хотели бы заразить. Множество активных мятежников на внепланетных поселениях были просто обмануты разумом выводка, а не были его членами.

(обратно)

585

Пояс обломков комет, который отмечает номинальную границу системы.

(обратно)

586

По традиции, космическим скитальцам дают названия на тайном совещании Инквизиции, ответственной за тот сектор, где впервые зарегистрировано его появление, и, как заметил Каин, они действительно имеют склонность к мелодраматизму.

(обратно)

587

Что, кажется, указывает на то, что Каин так никогда и не узнал о существовании родных братьев Миры, что для большинства людей будет маленьким, но говорящим подтверждением его эгоцентризма.

(обратно)

588

Большинство виридианских историй о войне приписывает ему то, что он почти без посторонней помощи превратил разрозненные остатки СПО в боевую силу, и сыграл решающую роль в окончательном избавлении планеты от заражения генокрадами, но тут мы должны учитывать изрядное количество местных предрассудков и шовинизма. В записях Имперской Гвардии просто говорится что он был эффективным посредником между ними и СПО, что может быть истолковано как сдержанное одобрение.

(обратно)

589

Вероятно, не факт, учитывая стойкую веру среднего виридианца в Золотой Трон, хотя, полагаю, были неизбежные исключения.

(обратно)

590

На самом деле они скорее интересовались поиском стройматериалов, чем ценностями.

(обратно)

591

Как это часто бывает, обычный цинизм Каина по отношению к Экклезиархии, возможно, заставил его упустить суть. Учитывая набожность большинства виридианцев, вполне возможно, что увиденные им чернорабочие чинили храм из духовных, а не прагматических соображений.

(обратно)

592

Они были предназначены для приглушения звука подъёмных двигателей, шумевших сильнее всего при взлете и посадке, и уменьшения последствий самых тяжелых взрывов при авариях.

(обратно)

593

Немного насмешливое прозвище аколитов Бога-Машины, обычное среди Имперских гвардейцев, очевидно, полученное за символ их веры — зубчатое колесо.

(обратно)

594

Из "Виридианской Солянки для Духа Машины", научно-популярной работы, призванной сделать некоторые принципы, которыми руководствуются Адептус Механикус, доступными для большинства из нас, не имеющих глубоких знаний или просто интересующихся технологией. Несомненно, похвальная цель, которой этот труд явно не смог достичь, будучи слишком сложным для неподготовленного читателя и слишком примитивным для самого непритязательного техножреца. Его автором, что неудивительно, был сам магос Яффел, один из немногих, кто прочитал этот труд.

(обратно)

595

Конечно, вполне возможно, что подозрения Каина о её настоящем возрасте были правильными и этот полет был не первым случаем, когда она поднималась на борт звездолёта.

(обратно)

596

Я должна сказать, что считаю это довольно вероятным: Каин обладал сильным личным очарованием и абсолютной готовностью использовать его, чтобы добиться желаемого, независимо от того, что он хотел от людей. Определенный тип, не слишком блещущих умом женщин к этому чрезвычайно восприимчив.

(обратно)

597

Вероятно, это указывает, что часть его мемуаров была собрана до того, как вторжение тиранидов и Черный Крестовый поход вынудили его в конце 41-го тысячелетия с неохотой вернуться к действительной военной службе.

(обратно)

598

Астартес, конечно, едят, но большинство из них, кажется, относится к пище просто как к топливу для повышения эффективности их метаболизма, получая от этого немногим больше удовольствия, чем члены Адептус Механикус. Истинная причина нежелания Отвоевателей приглашать своих гостей присоединиться, вероятно, заключалась в том, что такие встречи рассматриваются как физическое и духовное питание, сопровождаемые молитвами Императору и примарху ордена и чтением собственных военных литаний. Сделать это в присутствии посторонних и тем самым выдать часть самых священных тайн своего ордена непосвященным, было для них равнозначно анафеме.

(обратно)

599

Ему на это потребовались бы годы.

(обратно)

600

Наверно прилипало из-за статического электричества. У меня раньше было такое платье, но оно испортилось после перестрелки с одним хрудом, да и прятать под ним оружие было чрезвычайно неудобно, поэтому я никогда не пыталась найти ему замену.

(обратно)

601

И не без основания: прошло почти десятилетие, прежде чем Ордо Ксенос сочло возможным с достаточной степенью уверенности объявить Виридию свободной от заражения. Местные власти по сей день сохраняют бдительность относительно признаков возможного возобновления вспышки.

(обратно)

602

Специфическая форма отдыха. В том или ином виде практикуется во многих мирах, суть состоит в том, что люди балансируют на доске, катаясь перед волнами и водными потоками без падения как можно дольше. Поскольку они все равно неизбежно падают, причина привлекательности этого занятия ускользает от меня.

(обратно)

603

Здесь Каин явно слегка преувеличивает, но ненамного: если и есть ордены астартес, которые не считают тренировочные зоны священной землёй, то я не слыхала о таких и допуск туда посторонних — честь, которой редко удостаивают.

(обратно)

604

На самом деле он гораздо лучше, будучи одним из лучших фехтовальщиков, с которым я когда-либо сталкивалась, коих, учитывая профиль моей работы, было весьма немало.

(обратно)

605

Обычно, в большинстве Орденов на технодесантников смотрят в лучшем случае как на, малость чудаковатых, что дает им немалую свободу поведения. На самом деле, судя по отчету Каина, Драмон воспринимается боевыми братьями как равный из-за необычно прочных связей Отвоевателей с Адептус Механикус.

(обратно)

606

Не удивительно, так как они, скорее всего, были кандидатами в братство Отвоевателей, которые провалили строгий селекционный отбор.

(обратно)

607

Их в ангаре, очевидно, было больше чем два, упомянутых ранее Каином; возможно, они швартовались в другом месте или просто вылетали на задания, когда он высаживался и загружался.

(обратно)

608

Команда Устранения Повреждений (Damage Control Team), этот термин используется и в Имперском Флоте.

(обратно)

609

Валхалльцы яростно ненавидят этот конкретный вид ксеносов со времени неудачного вторжения орков на их родной мир и сражаются с ними едва ли меньшей свирепостью, чем сами зеленокожие. В отличие от последних, гораздо чаще используют тактику.

(обратно)

610

Весьма вероятно, это звучало не совсем в таких выражениях.

(обратно)

611

Некоторое преувеличение: орки намного крепче людей, но не до такой степени.

(обратно)

612

Каин говорит об этом как специалист, так как он накопил значительный опыт применения трофейного орочьего оружия на Перлии.

(обратно)

613

Едва ли это удивительно, так как им противостояли капитан космических Десантников со своим командным отделением и вооруженные члены экипажа, которых Каин отметил раньше.

(обратно)

614

Одно из главных божеств зеленокожих, эту ксенологическую ерунду он, предположительно, подхватил во время своего беспокойного пребывания на Перлии, несколько лет назад.

(обратно)

615

Или, что более вероятно, были затянуты в варп вслед за "Ревенантом", чтобы на них могли поохотиться оказавшиеся поблизости демоны.

(обратно)

616

Орочье слово, обозначающее огнестрельное оружие в целом. В их словаре нет ничего более конкретного, и, как многие существительные, обозначающие военные механизмы, это, кажется, искаженный термин Готика.

(обратно)

617

Учитывая, что главной причиной нестабильности руки, удерживающей пистолет на цели, является сердцебиение, влияющее на весь организм, очевидно, что непоколебимое убеждение Каина в том, что его аугметические пальцы повышают точность стрельбы из такого оружия имеет, скорее, психологическое, а не физиологическое происхождение.

(обратно)

618

Скорее всего именно из-за этого они стреляли, что Каин уже отмечал, так как это был основной орочий способ разрешения большинства споров.

(обратно)

619

Непонятно, серьёзно говорит Каин или позволяет себе легкомысленную ссылку на охотничий опыт Миры. Многие Ордены космических десантников действительно выставляют на показ тела своих врагов, но при этом, учитывая их изобилие, как правило, гораздо более избирательны.

(обратно)

620

Традиционное благословение ремесленника, оценивающего качество ремонтных работ; его происхождение сейчас утрачено, хотя некоторые ученые полагают, что это символическое общение с материалами, способ слиться с их сущностью перед началом работы. В любом случае, эта традиция сохраняется по всему Империуму.

(обратно)

621

Орк, необычайно квалифицированный в проникновении и саботаже.

(обратно)

622

По данным журнала "Ревенанта", в момент входа судна в варп он отражал нападение орка с помощью механодендрита и подвернувшегося под руку кресла.

(обратно)

623

Или поразительным здравым смыслом, учитывая достижения в последующей карьере Каина.

(обратно)

624

Как и Каин в этот момент. Совершенно удивительно, как он мог пропустить то, к чему Мира клонила совершенно конкретно. Правда, в его защиту нужно отметить что его опыт общения с женщинами до данной связи был, так сказать, скорее широким, чем глубоким, у него было очень мало контактов с представителями благородного сословия Империума и не было понимания ее династических амбиций.

(обратно)

625

Точное соотношение мужчин и женщин среди навигаторов, работающих по контрактам Навис Нобилите, известно только им, хотя кажется, что оба пола способны одинаково практиковать свое мистическое ремесло. Можно сделать вывод, что только самым искусным будет предоставлена честь служить на борту судна Адептус Астартес.

(обратно)

626

Станция очистки прометия в верхних слоях атмосферы внешнего газового гиганта, с населением около тридцати тысяч.

(обратно)

627

Кажется, здесь Каин ссылается на главный мир, а не систему, которая, в соответствии с Имперской традицией, разделила с ним своё название.

(обратно)

628

Конечно, размещение крупных судов было одним из таких случаев, но объединение двух отсеков позволить производить то, что на флоте называют межпалубными операциями, позволяя бойцам и шаттлам прибывать с одной стороны и убывать с другой, уменьшая тем самым время, необходимое для перевооружения и переоборудования в бою. С ангаром, распахнутым в открытый космос, это, конечно, несколько опасно, но космические десантники и вассалы вообще немного равнодушны к ней.

(обратно)

629

Из этого следует, что оба набора дверей были открыты, чтобы ускорить высадку пассажиров: не самое безопасное, что можно сделать, но, как отмечалось ранее, космические десантники, как правило, не слишком беспокоятся по поводу возможности воздействия вакуума.

(обратно)

630

Несмотря на то, что это звучит как преувеличение, вряд ли Секара использует этот прием. Согласно Мотту, моему ученному, подобные протозвезды едва ли необыкновенны в галактике, хотя чрезвычайно необычно найти рядом с ними даже один пригодный для жизни мир, не говоря уже о описанном в отчете многообразии.

(обратно)

631

Обычное сокращение Имперской Гвардии для главнокомандующего.

(обратно)

632

Достаточно известный в Дамокловом Заливе офицер Имперского Флота. Хотя он вместе с Каином был вовлечен в инцидент на Адумбрии 937.М41, нет никаких свидетельств того, что они когда-либо встречались лицом к лицу.

(обратно)

633

Кажется, их было всего трое, Арбитр и двое помощников. Ни одного из них не было на Серендипити во время отправления губернаторского шаттла.

(обратно)

634

А может и нет. Конфигурация внутреннего пространства вряд ли сильно изменилась за столетия, за исключением случайных разрушений конструкции, когда перенапряженные материалы наконец поддавались.

(обратно)

635

Возможно, что и в его пределах тоже. Подразделения космических десантников, как правило, работали автономно годами или десятилетиями, и офицеры ранга Грайса имели мало возможностей или желания передавать дела вверх по цепи командования.

(обратно)

636

Едва ли лестно видеть в этом списке инквизиторов, но учитывая, что кроме меня Каин непосредственно сталкивался только с Килианом, радикальным ренегатом, массовым убийцей и буйно помешанным, то это не удивительно.

(обратно)

637

Жаргонное слово, общее для многих общин ульев, которое обозначает тех, кто в прямом и переносном смысле живет на дне социальной кучи и добывает для своего жалкого существования падающие с верхних уровней остатки. Каин неоднократно ссылается на юность, проведенную на дне улья, но с какого мира он происходит — все ещё не ясно.

(обратно)

638

Театральный жанр, популярный на нескольких мирах этого сектора, в котором персонажи постоянно неправильно понимают друг друга, что создает комедийный эффект. Все обычно происходит в поместьях аристократов, позволяя народным массам немного безвредно повеселиться над слоем общества, который едва осведомлен об их существовании, и когда все сходятся вместе, все завершается с некоторым драматическим эффектом. По вполне понятным причинам бальный зал вполне понятный выбор декорация для ленивых драматургов, отсюда и название.

(обратно)

639

На Виридии, не говоря о многих других мирах, срок службы в СПО считается неплохим способом занять молодых представителей знати какими-то безвредным делом, и скорее яркие, чем практичные мундиры столь привилегированных подразделений — вечно популярная тема для раскраски упаковок со сладостью. Почему любой кондитер считает, что его товар только выигрывает от таких образов — можно только догадываться, хотя могу предположить — в надежде продать несколько ящиков богатым идиотам.

(обратно)

640

Явно имеется в виду его участие в защите сектора от флотов-ульев тиранидов на рубеже тысячелетия. Детали, хоть и увлекательны, но сейчас не должны нас отвлекать.

(обратно)

641

Несмотря на то, что Каин весьма субъективно охарактеризовал её как безжалостную и эгоистичную, нет никаких свидетельств, что Мира намеревалась свергнуть своего отца силой оружия. Его более раннее предположение, что она полна решимости укрепить свои позиции среди конкурирующих претендентов к тому времени, когда должность освободится, кажется несколько более вероятным.

(обратно)

642

Это подразумевает что объект, который просматривал ауспекс, был достаточно плотен, чтобы дать сильный отклик, поэтому, вероятно, имел не природное происхождение.

(обратно)

643

Еще одна цитата из "Виридианской Солянки для Духа Машины".

(обратно)

644

На самом деле он был четырех-пяти километров в любом направлении, но в данных обстоятельствах этого достаточно.

(обратно)

645

Редкое прямое упоминание Каином своей собственной семейной истории, хотя, как уже отмечалось ранее, все его слова на эту тему нужно рассматривать с осторожностью. Многие из этих кусков информации противоречат друг другу, особенно те, которые он сообщил в беседе с кем-то.

(обратно)

646

На самом деле КОТы использовались Астартес и Адептус Механикус в течение многих столетий, если не тысячелетий. Однако немногие из Орденов космических десантников используют их, предпочитая в большинстве обстоятельств полагаться на разведку скаутов, в то время как Механикус сочли, что более универсальные сервиторы лучше удовлетворяют практическим целям. Однако изготовление и модификация КОТов остаются популярным времяпрепровождением многих техножрецов, которые утверждают, что находят эту деятельность как успокаивающей, так и полезной в продвижении их понимания благословений Бога — Машины, так что редкое посещение святыни Механикус обходится без того, чтобы быть прерванным хаотичным передвижением одной или множества этих подвижных машин. Несмотря на эти набожные утверждения и то, что истинные служители Омниссии энергично отрицали бы этот факт, посторонним они кажутся не столько развлекательным конструированием, сколько домашними питомцами.

(обратно)

647

Если не более того: это безвозвратно загрязнило бы геносемя, которое несут прогеноидные железы хозяина, передав инфекцию любым новичкам, которым их вживят.

(обратно)

648

Так в Имперской Гвардии называют случайный выстрел оружия.

(обратно)

649

Форма фестивальных развлечений, популярная в ряде миров Восточного Рукава, в которых случаи из жизни святых или Императора смешаны с самым грубым видом дешевого юмора. Далекие от того, чтобы их расценивали как кощунство, они в целом воспринимаются Экклезиархией со снисходительным одобрением, поскольку несут слово Императора в массы. Несколько напыщенных шуток — малая цена за то, чтобы их на этот раз послушали.

(обратно)

650

Примечание переводчика: (ориг.) some gretch-frotting civilian

"FROT — To publicly rub one's genitals against someone for sexual gratification, especially without the other's consent or knowledge."

(обратно)

651

Как ни странно, несмотря на своё двойственное отношение к ней, сейчас Каин воспринимает её скорее, как чиновника, чем как частное лицо — если он не учитывает её дипломатические полномочия.

(обратно)

652

Знакомство Каина с поврежденными судами, конечно, главным образом произошло в результате боёв, поэтому он, возможно, представил себе повреждения, причиненные торпедами или ланс-батареями, которые действительно помешали бы двигаться техножрецу.

(обратно)

653

Хотя, как неоднократно указывает Каин, Юрген, хоть и был приписан к комиссариату и находился вне структуры командования Имперской Гвардии, технически продолжал оставаться состоящим на службе гвардейцем, и подпадал под их правила поведения. Когда со своей обычной прямотой Юрген сталкивался с этими противоречиями, то предпочитал их полностью игнорировать, за исключением случаев, когда было ясно, что от этого будет получен разный результат. Тогда он разрешал такое противоречие в индивидуальном порядке.

(обратно)

654

Из смутного описания Каина сложно сказать точно, но возможно там были портативные ядра когитаторов, предназначенные для скачивания данных из освященных веками архивов на борту брошенного судна перед попытками физически спасти систему. В этом случае информация сохранилась бы, даже если бы механизмы, передающие ее, были бы настолько хрупки, чтобы остаться неповрежденными.

(обратно)

655

С тех пор как "Кодекс Астартес" определяет максимальное количество в десять бойцов для отделения космодесантников, включая Терминаторов, мы можем сделать вывод, что там было два меньших отделения или одно было усилено приданными специалистами разного рода. Так как чаще библиариев удостаивали чести получить личную терминаторскую броню, который, несомненно, явно бы отреагировал на присутствие Юргена, мы можем с уверенностью сказать, что формирование было в этом случае альтернативным. Это перекликается с более ранним описанием Каина специализированного штурмового отделения, с которым он работал, в отличие от обычного формирования терминаторов. Конечно, если на его обычные смутные оценки их числа можно положиться.

(обратно)

656

Около четверти часа, судя по официальным записям миссии.

(обратно)

657

Чему он мог быть лично свидетелем во время битвы за плавающие улья Коснара.

(обратно)

658

Скорее двигатели были на реверсе, позволяя кораблю курсировать, пока пилот корректировал положение, готовясь к посадке.

(обратно)

659

Верно. Вероятность что генокрады появились в системе Виридии откуда-то из другого места, кроме "Отродья Проклятия" составляет 0,35 %, согласно моему ученому Мотту, который имеет значительные способности для такого рода статистического анализа. Именно по этой причине ему было запрещено посещать неисчислимые игровые заведения, особенно в компании Каина.

(обратно)

660

Они не могут переносить вакуум неопределенно долго, как некоторые адаптированные к космосу существа тиранидского улья. Но точно остаются в сознании и представляют опасность намного дольше, чем незащищенный человек; так что даже сброс давления в секции корабля или космической станции, приютившей их, может быть не достаточным, чтобы полностью их ослабить.

(обратно)

661

Честно говоря, согласно сохранившимся записям, он скорее был еще древнее, тяжелый крейсер типа Искупитель был впервые введен в эксплуатацию еще при жизни Императора и широко использовался во время великих крестовых походов, предшествующих ереси Хоруса. Наряду со многим другим, тайны их строительства были потеряны в веках после этого катастрофического переворота и, хотя они продолжали служить Имперскому Флоту, их неизбежные потери не смогли восполнить. Последний известный образчик был уничтожен предателями, пытающимися пройти Ворота Кадии в М35.

(обратно)

662

Легкомысленная ссылка на литургические песнопения и воскурения, обычно практикуемые Экклезиархией.

(обратно)

663

Или, возможно, не такой уж незначительный, учитывая относительную редкость случаев, когда он высовывался из варпа в Имперских звездных системах, притом, что под рукой должен был оказаться кто-то, кто снимет показания ауспекса. Если до Отвоевателей кто-то пробовал садиться на него, следов этих фактов не сохранилось. Их нет даже в более обширных архивах, принадлежащих Ордо Ксенос.

(обратно)

664

Ещё одно неопределенное утверждение, хотя исследование плана палубы указывает, что их могло быть две или три, в зависимости от того, учитываете вы выход из ангара или нет.

(обратно)

665

Не совсем так. Хотя и феноменально прочные, по сравнению с обычной броней космических десантников, костюмы терминатора столь же уязвимы для удачного выстрела, как и все остальные. Учитывая, что их так же используют Легионы Предателей, наверное, неплохо.

(обратно)

666

Хотя Каин, кажется, этого и не осознает, почти наверняка это была кровь Блэйна, измененная, как у всех астартес, чтобы при попадании воздуха немедленно сворачиваться и запечатывать раны, что не мешает им сражаться, хотя обычного человека выведет из строя. О поражении терминатора можно было судить по тому факту, что из костюма просочилась кровь, это указывает на тяжелую, даже по меркам космических десантников, рану.

(обратно)

667

Или, возможно, из-за близости Юргена: хотя его специфическому антипсихическому таланту еще предстояло через некоторое время обнаружиться на Гравалаксе, это, возможно, нарушило разум выводка, изолируя и дезориентируя любого генокрада, который достаточно неосторожно приблизился к нему.

(обратно)

668

Он определенно следил за состоянием других Астартес абордажной команды, это служит надежным показателем, что он был во главе операции; если только, как ремесленник, ответственный за их обслуживание, он не был озабочен состоянием брони сильнее, чем сами терминаторы.

(обратно)

669

Если это так, то одно или оба оружия имели какие-то повреждения, поскольку лаз-разряды широко расходились, вместо того, чтобы глубже проникнуть хотя бы в поверхностный слой. Если, конечно, он снова не прибегает к гиперболе.

(обратно)

670

Маленькая кухонная утварь, размером с ноготь большого пальца руки, традиционно используется для отмеривания заварки. Среди вальхальцев потребление этого напитка, к которому Каин, из-за длительной связи с полками этого мира приобрел почти необъяснимое пристрастие, стало частью традиций и этикета, столь же непонятных для посторонних, как и привлекательность самого напитка.

(обратно)

671

Обычный термин Астартес для двуствольного варианта, Каин видел его раньше; видимо подцепил термин из бесед с Драмоном.

(обратно)

672

Этот вид колебания локального гравитационного поля, по-видимому, обычен на космических скитальцах и совсем не известен на больших военных или гражданских судах, даже когда те сделаны из кусков спасенных корпусов. Видимо, это происходит из-за наложения полей генераторов тяготения, что почти неизбежно, когда такая масса космических кораблей, из которых обычно состоит скиталец, в беспорядке свалена в одну кучу.

(обратно)

673

Спорный момент. Некоторые, на первый взгляд, внешне не отличимые от людей, наследуют все тайные чувства той мерзости, что загрязнила гены их предков, в то время как другие, внешне более похожие на чистокровных, не имеют таких особенностей. С точки зрения генетики, кажется, в их распространении играет роль случайность.

(обратно)

674

Или, возможно, озон от электрических разрядов.

(обратно)

675

Поток жидкости, падающий в выгребную яму или самые нижние уровни, сверху улья; некоторые текут многие годы или даже десятилетия. Учитывая природу нижнего улья, эхо, которое они вызывают, может быть буквально оглушительным, если не принять соответствующих мер.

(обратно)

676

Следствие того, что составляющие суда были слеплены потоками варпа так, что их конструкции перемешались и не имели четкой границы. На положение вещей оказало влияние и регулярное пребывание в реальной вселенной.

(обратно)

677

Орочье слово, означает эквивалент техножрецов у зеленокожих, хотя их обряды столь же примитивны, как и остальная часть культуры. Вместо того, чтобы, как это делают Адептус Механикус, успокаивать управляющие машиной дух, мекбои, кажется, терроризируют их, заставляя идти на уступки.

(обратно)

678

Фактически, у орков нет других, достойных упоминания, предметов первой необходимости.

(обратно)

679

Этот инстинкт срабатывал множество раз за тысячелетия и, несомненно, реален и глубоко укоренившийся. Хотя вопрос о том, почему орки вручают свои судьбы дрейфующим космическим скитальцам, остается открытым, ведь они однозначно способны к строительству звездолетов. Но, даже не взирая на причины, они остаются одной из самых многочисленных пород ксеносов, которые обнаруживаются на космических скитальцах, уступая в этом только генокрадам и есть многочисленные анекдотичные свидетельства, что некоторые могут даже немного управлять вернувшимся в материум скитальцем.

(обратно)

680

Для орков они более или менее неразличимы.

(обратно)

681

Как и многие валхалльцы, Юрген был в состоянии прочитать орочьи глифы. Это культурное наследие неудачного орочьего вторжения на его мир несколькими поколениями ранее. И по настоящее время уроженцы этого мира сохраняют особую ненависть к оркам и с упорством хранят знания о враге, чтобы лучше посрамить их.

(обратно)

682

Орочье слово, означающее статус. Одна из многих фраз, которые Каин, похоже, подхватил во время его деятельности на Перлии, или во время последующих схваток с этими существами.

(обратно)

683

Варбосс орков, которого Каин поверг в бою на Перлии, при этом разбив тылы орочьего вторжения.

(обратно)

684

Орочьи бойцы или пехотинцы. Так же используется как родовой суффикс, чтобы указать группу со специализированными способностями, как мекбои (там же), чуднабайцы (ближайший эквивалент — санкционированный псайкер), балебайцы или болебои (примерно эквивалентны медикам или хирургам, хотя их помощи орки ищут только в самых страшных обстоятельствах) и так далее. В основном это синоним "негадяям", который часто применяется к любой группе "байцов", в которой нет орка, способного связно разговаривать.

(обратно)

685

В случае с орками это необязательно метафора.

(обратно)

686

Возможно это было судно эльдар или давно погибший тиранидский левиафан.

(обратно)

687

Он, должно быть, почти полностью выдохся в этот момент, раз принял такой не характерный для него опрометчивый курс действий. Хотя, по крайней мере, сохранил достаточно здравого смысла, чтобы не пытаться пробиться прямо через переборку, что потребовало бы много времени и подняло бы много шума, даже если бы его цепной меч был способен пробить её.

(обратно)

688

Хотя Каин здесь допускает ошибку в рассуждениях о специфических особенностях, он прав в главном: как и у большинства тиранидских организмов, чувства среднего генокрада (если можно так сказать о них, учитывая удивительную изменчивость этих существ) чрезвычайно остры. Хотя они действительно используют зрение так же, как и другие чувства, оно ни в коем случае не ограничено видимым спектром и простирается далеко как в инфракрасный, так и в ультрафиолетовый спектры.

(обратно)

689

Или из другого гнезда: подобные места для спячки разбросаны по всему скитальцу, позволяя разуму выводка пережить потерю одной-двух групп.

(обратно)

690

Хотя "Гидры" предназначены, прежде всего, для противовоздушной обороны, большинство командиров Имперской Гвардии прекрасно знают о повреждения, которые могут нанести тяжело бронированной цели или пешему строю их счетверенные автопушки и спешат воспользоваться этим фактом, когда появляется такая возможность.

(обратно)

691

Или значительная его часть: то количество генокрадов, которое описывает Каин, вряд ли могло одновременно влезть в узкий проход.

(обратно)

692

Орочье слово, переводящееся примерно как "уходи", но может означать и "не трогать" или "я сомневаюсь в твоей правдивости", в зависимости от контекста. Понятно, что здесь приведено второе из этих трех значений.

(обратно)

693

Городок на Перлии, с которого Каин начал прославленный Марш Освободителя. Впоследствии он был переименован в Каинстед, что вызывало у него смесь веселья и смущения; даже после того как выйдя в отставку, он поселился в этом мире в качестве преподавателя в Схоле Прогениум, он продолжал использовать оригинальное название этого города.

(обратно)

694

Орки, обладающие властью.

(обратно)

695

Обычное орочье слово, обозначающее их меньших кузенов.

(обратно)

696

Понятно, что полдюжины не буквально.

(обратно)

697

По-видимому, в одной из незначительных перестрелок, о которых Каин упоминал несколько страниц назад.

(обратно)

698

На самом деле механизмы телепортации несколько более сложны, и представляют собой установление связи между двумя физическими точками с помощью сфокусированного поля Геллера, но в большинстве случаев типично прямолинейного описания Каина достаточно.

(обратно)

699

Возможно, его дар защищал от худших последствий воздействия варпа, хотя в то время Каин не имел никакой возможности узнать об этом.

(обратно)

700

Место его, не слишком-то мирной пенсии.

(обратно)

701

Варан Непобедимый, военачальник вторжения хаоса в 999 М41, он не сомневался в своем само провозглашенном прозвище, которое, к счастью, на проверку было слишком оптимистичным.

(обратно)

702

Планета и окружающая система, отданная полностью для пополнения запасов и перегруппировки полков Имперской Гвардии, воюющих в Дамокловом заливе. Если вы подумаете, что это эквивалент Муниторума как мир-кузница для Адептус Механикус, то не ошибетесь, хотя в целом она была более неопрятной.

(обратно)

703

Как и во всех своих мемуарах, Каин, кажется, искренне не подозревает о своем великом вкладе в поражение врагов Императора. Если бы его там не было, силы Империума, несомненно, победили бы в затяжной войне, но со значительными потерями живой силы и времени.

(обратно)

704

У валхалльцев врожденная ненависть к зеленокожим со времен удачного вторжения в их родной мир, и они особенно ценят шанс принести воздаяние Императора этому кровному врагу.

(обратно)

705

Вероятно.

(обратно)

706

Возможно.

(обратно)

707

Сложность полного уничтожения заразы орков, как только они обретут опорную точку, стала пословицей; мир за миром годами или даже десятилетиям страдают из-за появления новых "баивых банд", даже после всестороннего уничтожения орков. У Магос Биологис есть своя теория почему так происходит; если они правы, то единственный важный параметр — это прошедшее время после разгрома, до того, как новое поколение станет значительным по численности, чтобы стать проблемой.

(обратно)

708

Вероятно, за исключением Каина.

(обратно)

709

Отборная группа ветеранов, в которую не входила Сулла, присоединились к 296-ому через несколько лет после кампании на Нускуам. Кастин и Броклау вместе были там, как недавно призванные на службу новобранцы в своих соответствующих полках.

(обратно)

710

Советы, по-видимому, были потеряны, по крайней мере, для одной из его аудиторий.

(обратно)

711

Видимо Сулла явно не потрудилась взглянуть на соответствующую статистику, приблизительно 35 процентов жителей Нускуам проживают в Подветренных Пустошах и окружающих районах, куда входит столица планеты и пещерные города-сателлиты.

(обратно)

712

Столица планеты.

(обратно)

713

Учитывая, что Каин пишет задним числом, это наверняка небольшая гипербола для большего драматического эффекта.

(обратно)

714

Сулла служила в 296 м сержантом-квартирмейстером, пока тираниды, съев большинство офицеров, не открыли ей путь к повышению.

(обратно)

715

Которая в 597-ом включала и тыловые подразделения поддержки.

(обратно)

716

В отличие от вспомогательного флота, который, несмотря на то, что был представлен грузовыми судами, являлся частью Имперского Флота, и на их борту можно было ожидать встретить соответствующую армейскую форму одежды.

(обратно)

717

Комиссариат шустро понял преимущества такого комиссара, который казался популярным среди солдат, которых он вел.

(обратно)

718

Я тоже на это искренне надеюсь.

(обратно)

719

Явно достаточно успешно, чтобы избежать раздражения Каина, раз он не упоминает ни об одном из десятка членов экипажа, которых встречал бы каждый день, просто прогуливаясь по коридорам судна такого размера.

(обратно)

720

Зона Боевых Действий, посадка под вражеским огнем.

(обратно)

721

Полковник и заместитель никогда не летают на одном и том же шаттле, так что, если будет авария или удачное вражеское попадание, полк, которым они руководят, не будет эффективно обезглавлен.

(обратно)

722

Кажется, это восходит к временам Ереси Хоруса, когда лояльность всего экипажа не могла гарантироваться и при каждом важном действии, присутствие на мостике кого-то с оружием, было существенной гарантией преданности.

(обратно)

723

Уроженцы ледяных миров вроде относительно легко переносят температуру, которую большинство жителей Империума сочли бы невыносимой, и утруждают себя одеваться, только когда погода становится столь ужасной, что напоминает им о родном мире.

(обратно)

724

Возможно потому что его кораблю выпало несчастье очутиться в то время в системе Коронус, и у него первого оказалось достаточно места для груза для 597ого с их снаряжением, чтобы выбирать еще что-то из доступных судов.

(обратно)

725

Распространенный жест в этом регионе, когда большой палец прижат к ладони, так чтобы рука была похожа на крыло Имперской аквилы. Несколько раз в своих мемуарах Каин упоминал, что делал такой же жест, по крайней мере, фигурально.

(обратно)

726

Достаточно правдоподобно, учитывая его столкновения с несанкционированными псайкерами в нескольких случаях до этого.

(обратно)

727

У большинства людей вне Ордо Маллеус получалось такое только раз и у многих ненадолго, что делает выживание Каина в этих частых встречах, по меньшей мере, поразительным.

(обратно)

728

Юрген был "пустым", одним из чрезвычайно редких людей с определенным естественным иммунитетом ко всему варп-колдовству; что в немалой степени нашло отражение в отчетах Каина, как раньше отмечалось, что много раз сталкиваясь с демонами, он выживал, чтобы рассказать об этом.

(обратно)

729

Вероятнее всего, все вместе понемногу.

(обратно)

730

Хотя множество священников Экклезиархии, приданные полкам Имперской Гвардии оставляют свои одеяния, больше их число, очевидно включая Топа, предпочитает взять себе униформу своих полков с соответствующими модификациями.

(обратно)

731

Предположительно, в этом масштабе кривизна планетарной орбиты не была очевидна, или же Каин не потрудился упомянуть об этом.

(обратно)

732

Технопровидцы Адептус Механикус, прикрепленные к полку, как правило, отвечают за обслуживание транспорта и оборудования 597-го.

(обратно)

733

Абсолютно невероятно; они чуть сильнее, чем естественные, но не настолько.

(обратно)

734

Или просто не смогли оторваться вовремя, эта процедура столь же длительна, как и сложна.

(обратно)

735

Если в одной части двигателей убрать мощность, асимметричный толчок немного подтолкнет корабль в другую сторону.

(обратно)

736

Миресу пришлось ждать, пока он не был уверен насчет угла, под которым приближалась станция, прежде чем отдать приказ, в противном случае все бы просто стало намного хуже.

(обратно)

737

Распространенная практика, особенно на торговых судах и боевых кораблях легкого типа, поскольку слои корпуса предоставляют дополнительную защиту от вражеских попаданий.

(обратно)

738

Описания этих событий Суллой чрезмерно зациклены на его "благородном профиле" и "проявленной силе духа", так что он одурачил, по крайней мере, одного из присутствующих; но так как ее отчет ничего не добавляет к сказанному Каином, в этот раз я уберегла читателей от необходимости причинять себе страдания.

(обратно)

739

Умением плавать владели очень немногие валхалльцы, учитывая, что вода на их родном мире в природе встречалась только в твердом состоянии.

(обратно)

740

Проворные, быстро двигающиеся зауроподы использованы для грубых переездов полков Имперской Гвардии на этом особенно неприветливом мире. В диком виде они злобные, склочные и склонны вырезать всех живых существ в непосредственном окружении, что остается более-менее верно и для тех, кто порвал стремя. Так что задумайтесь об их всадниках.

(обратно)

741

Некоторое преувеличение, но в меньшей степени, чем может показаться; причал тяжелых грузовых шаттлов был разработан, чтобы предоставлять достаточно места даже для кораблей на стоянке, и также требовалось дополнительное пространство для маневра, особенно когда прибывают и убывают одновременно несколько.

(обратно)

742

Хотя за время своей богатой событиями карьеры Каин несколько раз сталкивался как с эльдарами искусственных миров, так и с их затронутыми хаосом родичами, всякий раз, когда он ссылается на них, он, кажется, не осознает, или, скорее всего, ему плевать на различия между ними.

(обратно)

743

По-видимому, общее указание по вокс-сети, хотя он не потрудился отметить это специально.

(обратно)

744

Термин Имперской Гвардии для арьергарда, или для выставленного отделения, назначенного прикрыть отступление или для защиты основной группы солдат; в термине нашли отражение низкие шансы выживания личного состава.

(обратно)

745

Каин, кажется, не заметил эту случайную игру слов.

(обратно)

746

Обычно предпочитаемый валхалльскими полками цвет для уличных боев или для гарнизонной службы вне снежных равнин, в которых они выбирают зимний камуфляж по вполне понятным причинам.

(обратно)

747

Скорее всего, последнее, так как орки редко дисциплинированны настолько, чтобы остаться в стороне от драки, если таковая есть поблизости, однако благоразумнее было бы охранять фланги.

(обратно)

748

Явно посмышленее большинства из своего рода, которые носятся на максимальной скорости, невзирая на вероятные последствия.

(обратно)

749

Или их презирали, как недостаточно орочьих.

(обратно)

750

Зная орков, скорее всего и то и другое.

(обратно)

751

Перевод: arse end of nowhere — Жопа Мира.

(обратно)

752

Читатели, желающие получить больше деталей об этом этапе кампании могут обратиться к воспоминаниям Суллы, где он чрезмерно расписан (если ощутят, что относительно незначительные разъяснения в этом чтиве будут стоить усилий).

(обратно)

753

Хотя Каин, кажется, обращается к губернатору по имени, что подразумевает некоторую степень общения, он не дает подсказок насколько часто и в каких обстоятельствах они встречались с ней во время пребывания в Примаделвинге.

(обратно)

754

Адептус Арбитрес теоретически присутствуют на Нускуам Фундументибус, надзирая за местными силами правопорядка, но, как и на множестве отдаленных миров, их число сводится к единственному Арбитру и крошечному штату администрации, который более чем счастлив свалить ответственность за любые гражданские происшествия на СПО и подразделения Имперской Гвардии, находящиеся поблизости.

(обратно)

755

В любом случае, где-нибудь в этом же здании.

(обратно)

756

Будучи Имперским учреждением, Адептус Механикус оставались свободными от гендерных традиций, по которым мужчины получали значимые посты на Нускуам Фундументибус исключительно редко.

(обратно)

757

Область вокруг Примаделвинга.

(обратно)

758

Валхалльское выражение по поводу кого-то наивного и неопытного, слишком глупого даже чтобы предпринять элементарные меры предосторожности от обморожения.

(обратно)

759

Хотя уровень коммерции среди орков застрял где-то на уровне между бартером и воровством, у них есть зачаточная денежная система, основанная на использовании собственных зубов (или предпочтительно чьих-то еще) в качестве валюты.

(обратно)

760

Генерированная энергия передавалась в поселения и промышленность фокусированным лучом, так как условия на поверхности не позволяли передавать ее по столь уязвимым к погодным капризам проводам. Учитывая относительно небольшой объем воздушных перевозок на Нускуам Фундументибус, для навигации это было не столь опасно, как можно было ожидать, хотя ежегодно медики Нускуама регистрируют один, два случая сотрясений от попаданий в голову прожаренных птиц.

(обратно)

761

В какой-то момент, по-видимому, Каин вытащил свой лазпистолет, хотя не потрудился упомянуть об этом.

(обратно)

762

Вероятно, существа прибыли на Симиа Орихалка через варп-портал некронов, из какого-то другого мира, наводненного и теми, и другими.

(обратно)

763

Несмотря на это, события в памяти Каина достаточно точны; в относительном спокойствии он смог заставит себя вспомнить их или рассудительно делать вставки с неплохой долей артистического профессионализма.

(обратно)

764

Или скорее и то и другое.

(обратно)

765

Скорее наоборот. Термаганты, которые по отчету Каина составляли большую часть роя, будут инстинктивно отступать в убежища, в отсутствии любых других директив от разума улья.

(обратно)

766

По-видимому, сначала выдернув чеку.

(обратно)

767

Эвфемизм Имперской Гвардии для милосердного убийства критически раненых товарищей.

(обратно)

768

Значит, в конечном итоге, все же что-то из оружия выбросил.

(обратно)

769

Выдающаяся победа Империи, выигранная генералом Суллой пятьюдесятью годами позже.

(обратно)

770

К счастью, у нее нет ни малейшего представления о настоящем ответе.

(обратно)

771

Скорее всего, Каин имеет ввиду целую систему, а на планету, которая назван так же; стандартный источник путаницы в Имперской номенклатуре.

(обратно)

772

Вездеходы с широкими гусеницами, особенно подходящие для преобладающих погодных условий ледяного мира. В отсутствии дорожной сети, которую все равно было бы невозможно постоянно чистить, они были важнейшим транспортом на Нускуам Фундументибус.

(обратно)

773

Что подразумевает четыре полных отделения, плюс командный состав, Форрес, любых ее помощников и экипаж "Химеры". Скорее небольшой взвод: Каин явно не преувеличивал их боевые потери ранее.

(обратно)

774

Второй член экипажа контролирует оборудование на борту, позволяя пилоту управлять воздушным судном, не отвлекаясь.

(обратно)

775

Еще одно естественное последствие взросления в подулье, где ограниченное пространство и бездонные шахты обыкновенная часть окружающей обстановки.

(обратно)

776

На мирах, покрытых льдом, воду получить намного легче, чем на почвенных.

(обратно)

777

Или маршрут патрулирования судна временно вышел за границы приема.

(обратно)

778

По-видимому, Кастин тоже посвятила в детали командиров, запрошенных Каином, если только он не сделал это лично.

(обратно)

779

Обычно пока его сопровождал Юрген, чья способность нейтрализовать психические феномены, очевидно столь же эффективно разрушала синаптическую связь между различными организмами роя.

(обратно)

780

Оперативная сводка, КАк Можно Скорее, особенно вопиющий пример мании военных к сокращениям.

(обратно)

781

Конечно же, именно по этой причине так много орков любят такое оружие, хотя, подозреваю, что мало членов Комиссариата поблагодарят вас за такое сравнение.

(обратно)

782

Не всегда верно, что через самых больших тварей в тиранидском рое разум улья фокусирует свой контроль над остальными, но достаточно хорошее правило для солдат, которые дрались с тиранидами раньше и умудрились пережить столкновение.

(обратно)

783

Наземный транспорт ледяных миров редко приходит по расписанию, и не всегда находится кто-нибудь, встречающий краулер, когда тот пребывает в пункт назначения.

(обратно)

784

Технически "Валькирии" были вооруженным транспортом, а не специализированной орудийной машиной, подобно "Вендетте", но, тем не менее, отлично подходящей для выполнения миссий по поиску и уничтожению не бронированной пехоты.

(обратно)

785

Часто наблюдаемый феномен, очевидно являющийся результатом какой-то психической отдачи.

(обратно)

786

Несмотря на размеры цели, дистанция все еще была далека для пистолета, так что не удивительно, что она раз за разом промахивалась.

(обратно)

787

Некоторое преувеличение, поскольку набор из СПО продолжался более-менее стабильно, как и раньше, хотя большинство вновь принятых солдат скорее заменяли боевые потери в кампаниях, чем пополняли ряды тех рот, которые до сих пор существовали только на бумаге.

(обратно)

788

Хотя он не потрудился их перечислить, протокол совещания говорил о делегате от офиса Арбитра, нескольких членах Администратума, кардинале из кафедрального собора, очевидно обеспечивающем духовную чистоту, поскольку орден-милитант Адепта Сороритас не имел в данный момент активных представителей на Нускуам Фундументибус, и старшего астропата хора Примаделвинга.

(обратно)

789

Что делает ее намного более дальновидной, чем Инквизитор Криптманн, его попытка провернуть тот же самый трюк в галактических масштабах оставила Ордо Ксенос разгребать чудовищный бардак.

(обратно)

790

Не совсем верно; в реестре у них также было еще три шаттла класса "Аквила", хотя один из них в это время был на плановом ремонте и поэтому не доступен.

(обратно)

791

Предположение, безусловно, верное.

(обратно)

792

Некоторые места, как оставшиеся энергостанции, были слишком жизненно важными, чтобы полностью их оставить, их основной костяк был дополнен, несомненно, напуганными солдатами СПО, чьи "Валькирии" стояли готовыми, чтобы забрать их если оборона будет прорвана.

(обратно)

793

По понятным причинам, грибы различных сортов — основной продукт на множестве миров, где основная часть населения живет под землей.

(обратно)

794

Если ему удобно в это верить, то пусть так и останется.

(обратно)

795

Нускуамский термин, обозначающий тех, кто живет в маленьких, отдаленных поселениях; несколько уничижительный термин означает, что городки настолько малы и лишены ресурсов, что единственным выходом для них остается зарыться в снег и лед, вместо скалы под ними.

(обратно)

796

Так как в Комиссариате нет иерархической структуры, подобной Имперской Гвардии, старшинство определяется исключительно годами службы и количеством благодарностей. В последние сто лет или около того, соглашение именовать самых давно служащих и наиболее награжденных ветеранов Лордами (или Леди) — комиссарами было подкреплено некоторым денежным довольствием, хотя Каин, который явно был достаточно заслуженным для таких почестей, презирал такую практику, и всегда отказывался, чтобы к нему обращались подобным образом.

(обратно)

797

Один из многих моментов в его воспоминаниях о проведенном в 597-ом времени, показывающий необычно теплые отношения со старшими офицерами полка. Очень немногие комиссары были бы готовы обмениваться шутками с офицерами, с которыми служат, и чувствовать при этом себя комфортно.

(обратно)

798

Некоторое преувеличение, хотя, как замечалось ранее, летные условия на Нускуам Фундументибус были далеки от идеальных; в самом деле, существовали достаточно продолжительные периоды, когда ничто не могло подняться в воздух.

(обратно)

799

Как и на множестве миров, планетарный губернатор Нускуам Фундументибус была так же главнокомандующим силами планетарной и системной обороны, по крайней мере, на бумаге; хотя только губернаторы высоко военизированных обществ, подобно Кадии или Краю Заливов, были склонны изо дня в день принимать активное участие в их деятельности.

(обратно)

800

Хотя Каин большую часть своей жизни провел в Дамокловом Заливе и прилегающих секторах, иногда он улетал достаточно далеко; к примеру, есть некоторые свидетельства, что он посетил Валхаллу ближе к концу своего назначения в 597-ой. Также он несколько раз ссылается, что ступал на саму Святую Терру, хотя обстоятельства, при которых это произошло, трудно себе представить. Большую часть данных, составляющих его мемуары, еще предстоит изучить (а не поверхностно пробежаться), так что вполне возможно в дальнейшем прольется чуть больше света на этот вопрос.

(обратно)

801

Кстати, этот вариант Каин обычно не жаловал, так как обладал достаточным очарованием, чтобы в большинстве обстоятельств склонить на свою сторону, так и пониманием, что воздействие более прямыми методами убеждения обычно оставляет неприятный осадок, который при возможности, часто выражается точно такими же ответными действиями.

(обратно)

802

Более похоже, что она просто увидела возможность дистанцироваться от потенциально не популярного решения и ухватилась за нее.

(обратно)

803

Каин тут кое-что упустил; несомненно, Сулла решила лично командовать охраной конвоя только из-за его присутствия.

(обратно)

804

Что указывает, хотя он не потрудился упомянуть об их предполагаемом пункте назначения, что конвой, к которому он присоединился, направлялся в пещерный город Подльдов. Второе по величине поселение на Нускуам Фундументибус.

(обратно)

805

Возможно верхушки шахт, которые обеспечивали естественным светом обитателей пещерного города.

(обратно)

806

Хотя дороги такого типа не были известны на Нускуам Фундументибус, самые легкие маршруты между городами были хорошо укатаны из-за частого использования, и дорогу можно было различить невооруженным глазом.

(обратно)

807

Возможно, типично для него, ему просто не приходило в голову, что большинство пассажиров просто испытывали благоговейный страх перед его репутацией.

(обратно)

808

В данном месте не понятно, он имеет ввиду других пассажиров или Суллу, которая естественно слышала его по вокс-сети.

(обратно)

809

Широко распространенное поверие среди гвардейцев, которые сталкивались с этими существами и, следовательно, относились к ним с особенным ужасом. Хотя, конечно же, сама эта идея была нелепой: любой, проглоченный целиком почти мгновенно умрет от удушья и его раздробит сжимающийся пищевод этой биоформы. Но если подумать, это тоже не очень-то обнадеживает.

(обратно)

810

По правде говоря, ее отчет о столкновении достаточно длинно расписывает его острый интеллект и непревзойденное понимание, так что она явно находилась под впечатлением от точности его логических выводов.

(обратно)

811

Хотя казалось, что Сулла полностью командует боем, пилоты "Часовых" 597-ого была приданы 3-ей роте, вместе с другими специализированными подразделениями; так что, по крайней мере, на бумаге, они не были в ее непосредственном подчинении. Даже если бы и были, пилоты "Часовых" имели в Имперской Гвардии заслуженную репутацию своевольных вояк, которые действуют по собственной инициативе, без переговоров с командными структурами, так что такая демонстрация независимости Шамбасом не была чем-то нетипичным.

(обратно)

812

Вместо этого выражения, Сулла пустилась в многословное и нудное описание событий в послебоевом рапорте; отделившийся эскадрон (она упоминала о трех "Часовых", так что Каин или забыл имя одного из пилотов, или они настолько привыкли работать вместе, что не нужно было отдавать особые приказы ей или ему) смог поймать подступающих особей-воинов в испепеляющий перекрестный огонь, использую скорость и маневренность, чтобы остаться за эффективной дистанцией поражения "пожирателей", которыми были вооружены большинство тиранидов.

(обратно)

813

Возможно, потому что воины были несколько озабоченны тем, что их убивают, вместо того, чтобы служить эффективным передатчиком для разума-улья.

(обратно)

814

Непонятно где в этот момент находились остальные "Часовые": хотя возможно их линию огня блокировали другие машины конвоя.

(обратно)

815

Как и в большинстве подразделений Имперской гвардии, командное отделение 597-ого на уровне рот и взводов состояло из офицера и четырех содействующих специалистов, иногда дополняемое того или иного рода советником; главным среди которых был сам Каин.

(обратно)

816

От англ. AFV — Боевая Бронированная Машина.

(обратно)

817

Распространенная модификация валхалльских машин, хотя использование самовара во время езды не лишено опасностей.

(обратно)

818

Сутки на Нускуам Фундументибус длятся примерно тридцать пять часов.

(обратно)

819

В котором находилась главная база СПО, эта зона была закрыта для гражданского трафика.

(обратно)

820

От англ. Hot grox bun — по аналогии с хот-догом.

(обратно)

821

Что вызывает раздражение у поколений писцов и кодициев, которые таким образом обязаны изменить лелеемые ими инвентаризационные описи, зачастую так, чтобы хоть как-то отражать объективную реальность.

(обратно)

822

Это оправдание я тоже слышала достаточно часто, хотя, как только ты упоминаешь, что желаешь получить информацию от имени Инквизиции, даже самый закостенелый бюрократ обычно становится чрезвычайно услужливым.

(обратно)

823

Не говоря уже о том факте, что, если бы она попыталась, Кастин просто бы объявила военное положение, оставив бывшего губернатора полностью без влияния на ситуацию.

(обратно)

824

Типично для Каина, кажется, ему в голову даже не приходило, что значительные изменения в Форрес были вызваны тем, что она следует его примеру; ну или, по крайней мере, тому, что она наивно представляла себе насчет его качеств.

(обратно)

825

Поразительная естественная особенность одной из пещер, которую сохранили в качестве парка.

(обратно)

826

Первая и пятая роты заняли оборону на поверхности Примаделвинга вместе с "Часовыми"; другие линейные роты все еще занимались разгромом отдаленных роев.

(обратно)

827

Скорее чересчур грандиозное название для полудюжины стартовых площадок из рокрита, стоящих рядом с туннелями, ведущими прямо в подземную зону ожидания, что позволяло пассажирам и грузам погружаться и выгружаться, минимально находясь под воздействием обжигающе холодных температур на поверхности.

(обратно)

828

Главная магистраль, соединяющая индустриальные пещеры с жилыми районами на верхних уровнях.

(обратно)

829

КАк Можно Скорее, один из более экзотических примеров мании Имперской Гвардии к сокращениям. В нем четыре буквы, несмотря на то, что обычно они используют три. Какое сбивающее с толку фонетическое звучание — "КАМС": я спрашиваю вас, чего вам не хватает в простом Готике?

(обратно)

830

Как в большинстве городов на мирах с негостеприимной поверхностью, многие здания были частично выдолблены по сторонам связанных пещер, так что серия террас и улиц возвышались над стенами, максимально используя пространство. Губернаторский дворец, конечно же, был расположен в самом заметном месте, заверяя граждан, что Империум постоянно зорко бдит.

(обратно)

831

Спираль не была ею в буквальном смысле слова, но была так названа, потому что магистраль опускалась через полудюжину различных пещер, каждая из которых была ниже предыдущей.

(обратно)

832

А за ними, широкая магистраль Спирали оканчивалась удобно близко как к посадочным площадкам для шаттлов, так и к стоянке краулеров.

(обратно)

833

Обычно эти подразделения представляются как кавалерия, и большая часть подразделений берейторов, конечно же, используют лошадей или других ездовых животных: лошади могли пробраться тем, где застревала техника, находили себе пропитание в большинстве случаев, вместо того, чтобы полагаться на близость прометивевых запасов, и в определенной степени могли восполнить свои потери. Однако, некоторые полки вместо них используют легкие внедорожные машины, в связи с особенностями, будь то это ледяные миры или какая-то другая природа, в которой выращивать домашний скот не имеет смысла.

(обратно)

834

Список Оргструктуры и Оборудования, несколько архаичный термин, описывающий материальные запасы полкового имущества и их местонахождение.

(обратно)

835

Почти наверняка единственный человек, который выжил после такого транзита.

(обратно)

836

Хотя выживших активных тиранидов стремительно перебили, кампания по отслеживанию и уничтожению оставшихся зеленокожих из Великой Хребтовой Гряды была длительной и кровавой; и даже сейчас силы планетарной обороны остаются в постоянной готовности против возвращения любых врагов.

(обратно)

837

Обычная меховая шапка Валхалльцев, вроде шинели на которую уже ссылался Каин, главным образом носится при температурах ниже нуля.

(обратно)

838

Когда Каина приписали к тому, что стало 597-ым в 931.М41 два бывших полка практически вцепились друг другу в глотки. Что характерно, его доклады в этот период блестящей карьеры говорят о кредите доверия, который он несомненно заслужил сплотив полк и сделав из него эффективную боевую единицу, но он как обычно концентрируется на своих корыстных мотивах для этого деяния.

(обратно)

839

Как множество опытных варп-путешественников, Каин обычно использовал термин "Арбитры" говоря о местных силах правопорядка, а не о действительных членах Адептус Арбитрес. За что, учитывая поражающее разнообразие названий на разных мирах, его вряд ли можно было винить. Однако если в деле были действительно задействованы Адептус Арбитрес, он обычно подчеркивал это: так как в дальнейшем он больше в повествовании не упоминает Арбтров, то можно смело предположить, что горстка, приданная этому густонаселенному Имперскому миру, или была слишком занята для встреч, или же была убита в бою.

(обратно)

840

Ну и потому что командующий и второй по званию в полках Имперской Гвардии никогда не летали на одном и том же шаттле, на случай, чтобы вражеские действия не обезглавили командование полком.

(обратно)

841

К мужьям и женам может быть, если верить слухам, но не к скоту. Наверное.

(обратно)

842

Достаточно уважаемое местное издание.

(обратно)

843

Разговорное сокращение от "Базилика Консилум", место собрания совета губернатора и де-факто для заседания правительства.

(обратно)

844

Настоящей целью был местный Арбитр, который любезно прислал за ним свою машину.

(обратно)

845

Та самая причина, по которой Каин умудрился получить туда назначение в самом начале своей службы.

(обратно)

846

Ну не совсем столько, но некоторые точно были там.

(обратно)

847

И всех остальных тоже. Несмотря на обычное мнение Каина, не весь мир вертится вокруг него.

(обратно)

848

Так зовут Кастин.

(обратно)

849

Они были столь необычной формы, что практически становились частью униформы. В действительности это замечание не столь шутливое, как могло показаться на первый взгляд, усы служили надежным опознавательным знаком статуса или официальной должности.

(обратно)

850

Скорее всего это просто воздух или трупный газ проходил через голосовые связки.

(обратно)

851

Не совсем верно, так как планета все еще технически жила по законам военного времени, его решение в любой момент могли отменить, да и население прислушивалось к эдиктам, издаваемым от его имени, а у Имперской Гвардии и так хватало забот по уши.

(обратно)

852

Несколько оскорбительное прозвище для технопровидцев, да и вообще всех техножрецов, довольно распространенное в Имперской Гвардии.

(обратно)

853

Когда Каин познакомился столь детально с традициями Талларанцев не ясно, хотя некоторые части архива мне еще предстоит редактировать и может быть что-то из тамошнего материала прольет свет на этот вопрос.

(обратно)

854

Полковой штаб.

(обратно)

855

Поскольку комиссары были вне цепи командования, солдаты технически не обязаны были отдавать честь, хотя большая часть все равно это делает; возможно из чувства самосохранения в большинстве случаев, хотя что касается Каина, кажется он пользовался неподдельным уважением.

(обратно)

856

Предшественник Ионы на посту губернатора был слишком непопулярен, чтобы удостоиться посмертных почестей.

(обратно)

857

Отпрыски местной знати по большей части, которым по статусу не полагалась привилегия вечного покоя рядом с правящей династией Лентонии, и разбогатевшие торговцы, желающие отомстить за жизнь полную пренебрежения, как они сами говорили от "высших», дерзко вламываясь в их последнее общество.

(обратно)

858

Жест, когда большой палец прижат к ладони, так что рука напоминает крыло аквилы, что по поверьям отгоняет беду или призывает удачу, достаточно распространен среди миров Дамоклова Залива и прилегающих секторов.

(обратно)

859

Вероятно с нее сняли шлем, но Каин не потрудился упомянуть об этом факте.

(обратно)

860

Тут непонятно — он имеет ввиду два конкретных взвода или же количество бойцов, которых хватило бы на два подразделения.

(обратно)

861

По факту на встречу вызывались все командующие полками, но численность остальных полков к этому времени настолько уменьшилась, что только Талларанцы и Валлхальцы все еще могли позволить себе направить солдат для отстрела стай ходячих, вместо того чтобы держать рубежи обороны.

(обратно)

862

Каин может быть слегка циничен относительно мотивов Каллистера, но это болтовня: как помазанник Императора на Лентонии, роль губернатора была временной и одновременно духовной, и священник мог ощущать свой долг и предаваться вместе с ним молитвам, дабы облегчить уходи из жизни.

(обратно)

863

День на Лентонии чуть длиннее стандартов Терры.

(обратно)

864

Да все хотели бы заполучить: только не говорите мне, что не хотели бы, если бы у вас выдался такой шанс.

(обратно)

865

Учитывая общую исключительную набожность Талларанцев, а особенно офицеров Имперской Гвардии, вполне вероятно, что Самиер с нетерпением жаждал личной консультации у прелата, в надежде получить какое-нибудь высшее духовное наставление.

(обратно)

866

Полк Воздушной Защиты.

(обратно)

867

Учитывая возраст большинства Имперских городов, который измеряется тысячелетиями, не удивительно что земля под ними чаще всего буквально завалена ушедшими под землю останками предыдущих поселений, формируя таким образом катакомбы заброшенных подвалов и сервисных туннелей.

(обратно)

868

Наследие его прошлой жизни в подулье.

(обратно)

869

В данном контексте непонятно, говорит он про Юргена или же про себя самого, хотя в данных обстоятельствах сомневаюсь, что у кого-то из них было желание оставаться на месте.

(обратно)

870

Не совсем верно. Я сомневаюсь, что, к примеру, на Терре или Марсе, найдутся культисты хаоса, да и на родных мирах орденов космического десанта как-то туго с последователями Темных Богов.

(обратно)

871

На самом деле цвет кожи тау варьируется так же сильно, как человеческий, хотя большая часть имеет оттенок где-то между бледно-серым и бледно-лазурным, кажется из-за роли кобальта в их метаболизме. Любой, кто интересуется физиологическими деталями, всегда могут обратиться к статье передового исследователя — магоса Гандермака "Некоторые предварительные выводы относительно гематологии Тау", Имперский журнал ксенобиологии, том MMMCCXXIX, номер 8897, стр. 346–892, или же к статье Расмуссена "Пробный анализ гемоглобина тау без очевидных методологических ошибок", том MMMCCXXIX, номер 8899, стр. 473–857, а также прочитать последующие полвека ожесточенной переписки с редактором.

(обратно)

872

Несмотря на их должности, а некоторым образом запутанные военные протоколы запрещали какую-либо дружбу, их отношения были намного теплее, нежели могло показаться из слов Каина. Особенно в то время, в последнее десятилетия тысячелетия, за пять лет до официальной и часто прерываемой отставки Каина. Они встречались так часто, как могли, учитывая изматывающую природу их обязанностей, и несомненно при встречах в полной мере обоюдно наслаждались компанией.

(обратно)

873

Потому что, если брать в расчет, что Квадравидия была ценным транспортным узлом Империума, города на земле значили меньше, чем орбитальные доки над ними. Что в свою очередь означало, что строить они будут как можно ближе к космическим станциям, которые по своему обыкновению всегда располагались над экватором.

(обратно)

874

Этот мир метко прозвали "Смерть Поселенца", планета кишела столь враждебными формами жизни, что среди них племена диких орков выглядели не серьезнее мелкой помехи.

(обратно)

875

Этого же мнения придерживается значительное количество историков, хотя другие с тем же пылом утверждают, что в тех обстоятельствах у Бреддика не было выбора: любая попытка контратаковать могла с легкостью растянуть линию обороны, или даже порушить ее.

(обратно)

876

Хотя он был солдатом Имперской Гвардии, и должен был подчиняться приказам вышестоящего офицера, Юрген был убежден, что его должность личного помощника комиссара подразумевает прикомандирование к Комиссариату, тем самым совершенно исключая его из цепи командования, за исключением тех случаев, когда он видел некое преимущество в подчинении приказам. Даже не стоит упоминать о том, что таким положением вещей Каин был всецело доволен, и совсем немногие из офицеров Гвардии хотели бы это оспорить.

(обратно)

877

Весьма распространенное заблуждение граждан Империума, которые обычно рассматривают отношения между круутами, демиургами и другими расами, входящими в Империю Тау и самими тау, как что-то похожее на отношения орков и гретчинов. Слуги или рабы, исполняющие грязную работу, о которую не желают пачкать руки хозяева. Но на самом деле тау и их подзащитные расы, в которые, давайте не забывать, входит настораживающе большое количество людей-ренегатов, вроде бы считают всех равными, хотя сами тау явно ровнее всех остальных.

(обратно)

878

Возможно это ссылка к инциденту на Адумбрии, где злокозненные обвинения другого комиссара привели к формальному расследованию действий Каина. Хотя ирония заключается в том, что это только добавило лоску его репутации.

(обратно)

879

Не совсем верно, так как пилот располагается в хорошо бронированном торсе, но учитывая антропоморфный дизайн боевых скафандров тау, об этом легко можно забыть, и предположить, что голова пилота, в голову скафандра, подобно принцепсам миниатюрного Титана.

(обратно)

880

Буквальный перевод — "Подразделение боескафандров Счастливая Буря", несомненно одно из полу формальных почетных званий подразделения тау, приобретенное за выдающиеся успехи на поле боя.

(обратно)

881

Конечно же совершенно невозможно чтобы офицеры Имперской Гвардии, независимо от звания, имели право казнить комиссаров; хотя полагаю Каина можно простить за потворство импульсу воспользоваться очевидной игрой слов.

(обратно)

882

В пару которых Каин вмешался (хотя и не по своей воле), что несомненно объясняет теплые отношения, что лорд-генерал питал к нему.

(обратно)

883

В самом деле, в записях о том, как тау ведут себя с другими расами, крайней редко встречаются случаи предательства, хотя иногда они для своей выгоды специально вносят некоторую сумятицу в точную формулировку соглашений.

(обратно)

884

Каста тау, которая специализируется на дипломатии и административных задачах, образует социальное единство внутри Империи Тау, и присматривает за плавной интеграцией покоренных рас. Выражаясь эквивалентами Империума, это что-то среднее между Администратумом и Экклезиархий, хотя сфера компетенции и ответственности выходит далеко за пределы подразумеваемых функций, затрагивая практически все жизненные аспекты септ.

(обратно)

885

Молва о вторжении тау быстро разлетелась и десятки гражданских судов, которые обычно каждый день прилетают и улетают, сменили маршруты, дабы не залетать в систему Квадравидии. Конечно же их новые пути в варпе были гораздо медленнее, и вследствие этого экономика сектора еще десятилетия работала со сбоями.

(обратно)

886

Нехарактерный приступ самоанализа, возможно мусор напомнил ему о собственной ситуации, когда он сам чуть не умер по время Первой Осады Перлии.

(обратно)

887

Хотя сомневаться в цели флота вторжения не приходиться, возможно станция стала вторичной целью. Планетарные вторжения тау очень сильно полагаются на устройства со стационарной орбиты, так скорее всего они надеялись воспользоваться ей в качестве орудийной платформы, дабы ускорить раз развертывание своих наземных сил, используя ее как плацдарм.

(обратно)

888

Для полного понимания этого столкновения, смотрите Ройза, глава семнадцатая.

(обратно)

889

Определенно огромный, но вряд ли настолько.

(обратно)

890

Почти наверняка преувеличение ради эффекта, хотя и такое тоже возможно, учитывая его ранние замечания насчет размеров кораблей, который использовали его, он скорее всего просто неверно оценивает расстояние. Пространство такого размера вряд ли могло без особых затруднений напрямую открываться в космос и заполняться атмосферой столь часто, как этого требует коммерция.

(обратно)

891

Таким образом позволяя персоналу входить или покидать ангар, пока тот не герметизирован, дабы повысить оборот прибывающих и отбывающих судов.

(обратно)

892

Возможно потому что люди, ассимилированные тау, в основном считали Имперцев неотесанными варварами, и она возможно полагала, что все Имперские Гвардейцы такие.

(обратно)

893

Один из Имперских миров, аннексия которого привела к Крестовому походу за Дамоклав Залив; через четверть тысячелетия вряд ли стоило удивляться, что население полностью ассимилировалось.

(обратно)

894

Этот вопрос вызывает споры среди ксенопсихологов из Ордо Ксенос, некоторые их них придерживаются позиции Каина, в то время как остальные утверждают, что высшие эшелоны тау превосходно осведомлены об огромном преимуществе Империума, но все равно остаются убежденными в своей непременной победе. Зачем кому-то иметь такие заблуждения, лично для меня не понятно, но это определенно правда, что большинство граждан их империи верят в Высшее Благо, даже если не больше чем мы в Его Божественное Величество.

(обратно)

895

Не совсем верно, но такие столкновения очень редки и происходили чаще всего, когда Империум вторгался в миры тау, где среди населения большую часть составляли люди.

(обратно)

896

В буквальном переводе "те, кто направляет с мудростью".

(обратно)

897

Валхалльский напиток, который Каин особенно и необъяснимо любит.

(обратно)

898

Что касается танны, то многие прилагательные приходят на ум при описании его вкуса, но никак не "изысканный". Это все равно что "Гибельный клинок" назвать грациозным.

(обратно)

899

Это вряд ли; каста воды привыкла проводить детальную психологическую аттестацию все своих дипломатов, которые должны контактировать с другими расами. Но с другой стороны, они похоже всецело верили в репутацию Каина, так что от случая к случаю они могли ошибаться.

(обратно)

900

Поскольку ни одна область в Дамокловом Заливе или рядом с ним не имеет такого Имперского названия, то видимо Эль'хассаи перевел название с тау. Так же непонятно, эта Полоса где-то рядом с Тау или же с границами Империума, то это вряд ли поможет в определении конкретного местоположения, а если же посол уточнял, то Каин не упоминал об этом.

(обратно)

901

Или же он взрастил в себе эту привычку, дабы облегчить переговоры.

(обратно)

902

Не нужно путать с маленькими дронами, повсеместно используемых кастой огня и другими, по существу эти — самоуправляемые торпеды, достаточно здоровые, чтобы вместить в себя банк данных, гравитационный привод, и духа машины, чтобы управлять; при отсутствии астропатов, это единственный способ для разведывательного судна связываться с родным миров, а не посылать полноценный курьерский корабль.

(обратно)

903

По крайней мере на Восточную Окраину, что было его главной заботой. Флот-улей Левиафан влез через галактическую плоскость и мало мог повлиять на тактическую ситуацию в Дамокловом Заливе.

(обратно)

904

Здесь непонятно, или он действительно использовал Имперский термин, или же Каин просто перевел сам.

(обратно)

905

По своей привычке Живан просто прошелся по самому большому боевому кораблю во флотилии и реквизировал необходимое помещение; Флот конечно же принял размещение со всей возможной радостью, по крайней мере несомненно решив для себя, что теперь будут следить за ним, куда бы он ни пошел.

(обратно)

906

Картографическое соглашение, которое несколько раз приводило к путанице, так как большая часть Имперских дисплеев отображает красным врага. Происходили и более печальные инциденты, вроде орбитальной бомбардировки Храма Омниссии на Кафтагрии, когда Имперский Флот ошибочно решил, что те пали перед Легионом Предателей, что осаждал их.

(обратно)

907

Преувеличение, но простительное. Там определенно производится очень много продукции, что использует Имперская Гвардия как в Заливе, так и вне, включая лазганы, энергоячейки и наиболее распространенные варианты "Леман Руссов".

(обратно)

908

На самом деле у тау, кажется, вообще нет никаких псайкеров, хотя в Ордо Ксенос ходит очень много догадок о способности касты Эфирных воодушевлять и руководить, всецело ли то естественный феномен, или все же как-то связанно с варпом, каким-то не очевидным или необъяснимым образом. Аналогичные сомнения существуют насчет остальных рас, связанных с тау, хотя вопрос все еще остается неясным. И определенно только самые оптимистичные могли поверить, что люди в империи тау совсем не подвержены порче, а те, кто затронуты несомненно предлагали использовать свои сомнительные таланты во имя "Великого Блага".

(обратно)

909

Кажется, он не разделял мануфактории и прилегающие постройки, но, если говорить честно, они настолько сливались, что в любом случае границы определить было сложно.

(обратно)

910

Усилия по терраформированию начались в M35 с установления атмосферы, которая стремительно стала непригодной для дыхания, как только начались серьезные разработки по добыче ископаемых.

(обратно)

911

Пирия славится своей чрезвычайно геологической нестабильностью, год назад Каин столкнулся на ней с налетчиками эльдар.

(обратно)

912

На самом деле раза в три-четыре больше, это предположение вернее.

(обратно)

913

Хотя стратегическая ценность Фекандии для Империума была продиктована громадным выпуском боеприпасов, она так же производила множество не военных товаров, едва ли мог найтись хоть один мир в секторе, без произведенной на ней наземной машины, да и наряду с военной взрывчаткой производились химические удобрения (чаще всего даже в одной реакторной камере), и три соседних агро-мира благодаря им вышли на максимальную производительность.

(обратно)

914

На самом деле тау и люди вроде бы слышат примерно на одном и том же расстоянии, хотя обычный тау вроде бы не воспринимает высокие частоты, которые большинство людей ощущают, как неприятную вибрацию. И это самым печальным образом отражается на их музыкальных вкусах.

(обратно)

915

К этому времени их флот разведки нашел в секторе пять других миров, подходящих для разработки, и начал подготовительные работы на двух из них, определив, что полностью функционирующими кузницами они станут к концу первого столетия M43. Что касается остальных трех, один заинтересовал тау, и они тут же мощно фортифицировали его дабы пресечь попытки конкурентов захватить его, второй наводнили орки и он не стоил усилий по зачистке, в то время как третий оказался прямо на пути флота-улья Кракен, и, следовательно, в долгосрочной перспективе малоинтересен для разработки.

(обратно)

916

Ну явно не на тех, что смотрят вниз.

(обратно)

917

Жест, достаточно распространенный на некоторых мирах сектора, когда большой палец прижат к ладони, образуя стилизованное крыло аквилы, означающий пожелание удачи или отгоняющий неудачу.

(обратно)

918

Возможно потому, что стоя в открытую, Каин являл собой самую видимую цель.

(обратно)

919

Подобные машины запрограммированы концентрировать огонь на самой большой угрозе; в данном случае шаттл с его мультилазером, и присутствие на борту ксеноса-нарушителя, в противовес Юргену, чей лазган просто небольшое недоразумение.

(обратно)

920

Как обычно уважение к нему по общему признанию резко отличалась от уважения к его коллегам, что кажется даже не приходило ему в голову.

(обратно)

921

Три пальца и большой палец, на радость самым педантичным читателям.

(обратно)

922

Учитывая их относительное слабое телосложение, не удивительно что обычный тау несколько слабее человека, как и во многих других отношениях, но никогда нельзя недооценивать их решимость или упорство в кризисной ситуации.

(обратно)

923

Или скорее всего счел, что риск случайно попасть в Живана слишком большой.

(обратно)

924

Весьма недурно оценено, если только брать в расчет вес боевой брони.

(обратно)

925

Это очень вряд ли, если бы баланс был настолько хрупок, то шаттл рухнул бы от вибрации, вызванной высадкой Каина и Эль'хассаи.

(обратно)

926

Безусловно, как и положено; молекулярная связь эффективно склеивает два объекта.

(обратно)

927

Как типично, Каину и в голову не приходит, что Живан внял лично его совету, а вовсе не подчинился его положению.

(обратно)

928

Вероятнее всего ему просто не хватало практики, учитывая десятилетия общения исключительно на бинарном.

(обратно)

929

Это традиции все еще стойко придерживается горстка техножрецов, которые утверждают, что красный цвет приличествует техножрецам Марса. Вроде бы этот нетрадиционный цвет означает, что носящий придерживается той или иной из бесчисленных доктрин, что постоянно бушуют меж учениками Омниссии, хотя эти вопрос могут быт совершенно непонятны непосвященным, и уж вряд ли волнуют кого-то, кроме самих спорщиков.

(обратно)

930

Как и все миры-кузни, Фекандия была постоянно окружена роем грузовых судов, доставляющих еду и материалы, и увозящие производимые здесь изделия. Живан может быть преувеличивает количество гражданских судов, но ненамного; записи того времени говорят о прибытии и отлете около шестистах-восьмистах кораблей в день, в тоже время намного больше кораблей оставались на орбите, передавая грузы шаттлами.

(обратно)

931

Зная Каина, скорее на Юргена.

(обратно)

932

По большей части из сектора, хотя так же присутствовали полки из Бримлока, Эллизии и Вальхаллы, включая 12-ый артиллерийский, подразделение в котором Каин начинал свою карьеру, и ежели у него было время для встречи со своими братьями-по-оружию, то он не потрудился об этом написать.

(обратно)

933

Состоящую по большей части из восстановленных гороховых, последствия постоянного питания таким продуктом становились чрезвычайно быстро заметны, особенно в замкнутых пространствах.

(обратно)

934

Так как Адепта Сороритас верят, что получают приказы непосредственно от Самого Императора, а не от Экклезиархии, так что у них не остается времени на приказы от генералов или Глав Орденов, с которыми они сражаются на одной стороне. Или с инквизиторами, хотя члены Ордо Еретикус продвинулись в сотрудничестве с ними дальше остальных.

(обратно)

935

То, что Каин едва знаком с табелем о рангах Флота, не удивительно, учитывая, что он всю свою карьеру провел в Имперской Гвардии, и не очень-то знаком с их знаками отличия.

(обратно)

936

Почти наверняка техножрецы общаются друг с другом, не ограничиваясь Готиком.

(обратно)

937

По правде говоря, большая часть из них считала шум воодушевляющим, рассматривая его как гимн благодарности шаттла Омниссии.

(обратно)

938

Возможно обрабатывая данные, или же подключившись напрямую к системам корабля.

(обратно)

939

Который он в самом деле составил.

(обратно)

940

На службе у Ордо Маллеус это особое требование для кандидатов.

(обратно)

941

Достаточно точное приближение, хотя на самом деле количество бойцов могло варьироваться: боевые сервиторы, вроде того, с которым Каин столкнулся во время первого приземления, иногда бывают приданы всей группе, а не занимают место обычного пехотинца, как и специалисты в других полезных областях.

(обратно)

942

Должно быть на посадочные опоры приварены колеса или гравитационные репеллеры, возможно Каин их просто не видит.

(обратно)

943

Возможно потому что воздух, попавший внутрь вместе с шаттлом, был быстро разогнан воздушными потоками из рециркуляторов.

(обратно)

944

При достижении определенного уровня аугметации, различия представляют чисто академический интерес.

(обратно)

945

Кибер-Оптимизированные Тральщики, подвижные механизмы, построенные для выполнения самых простых задач. Лишенные органических компонентов, они не столь универсальны и их невозможно запрограммировать для решения других задач, отличных от изначального проекта.

(обратно)

946

Боевой наркотик, предназначенный увеличить силу и агрессивность, очень часто используемый в штрафных легионах. Но долгосрочное воздействие на неаугметированную психику чрезвычайно разрушительно, однако этот недостаток не принимается во внимание, так как в любом случае никто не ждет, что бойцы переживут битву или две.

(обратно)

947

Из чего мы можем сделать вывод, что на взгляд Каина, центурион казался безоружным. Это впечатление не совсем верное, так как скитарии Механикус чаще всего имеют несколько встроенных оружейных систем, предназначенных усилить их смертоносность в ближнем бою.

(обратно)

948

На самом деле Дисен действительно снимал; его внутренний пикт-рекордер впоследствии показал, что примерно все так и происходило, как описал Каин, но только с гораздо большим количеством ругательств.

(обратно)

949

Он впервые упоминает о том, что был на другом уровне. Хотя, если учитывать, что ангар был расположен ниже уровня крыши, то это не удивительно.

(обратно)

950

В это же время другие из поколения начинают обращаться в чистокровных крадов, готовых нести распространение заразы.

(обратно)

951

Он или увеличил изображение благодаря аугметическим глазам, или же, возможно, каким-то образом напрямую связался с телеметрией шаттла.

(обратно)

952

Логичное предположение, особенно учитывая, что он мог обмениваться данными со скитариями напрямую.

(обратно)

953

Причудливое предположение, но мы еще многого не понимаем о природе телепатии выводка генокрадов, так что может быть не стоит сразу отметать такую мысль. Однако наиболее вероятно, оно отошло в сторону, пока скитарии сражались у посадочной рампы, и заметило Каина с остальными только когда Дисен привлек его внимание.

(обратно)

954

Скорее всего патриарх генокрадов использовал силу своего разума для психической атаки, которую Юрген, будучи "пустым", смог нейтрализовать.

(обратно)

955

Или Каин ошибся насчет того, что он раньше был без оружия, или же во время битвы он забрал его у павших.

(обратно)

956

Поверхностная осведомленность Каина с терминологией космических десантников появилось благодаря его прикреплению к Отвоевателям в качестве связующего офицера Гвардии в 928: его похождения в то время уже были описаны, так что нет нужды заострять на этом внимание.

(обратно)

957

Что едва удивительно, как и большинство Орденов Адептус Астартес, Отвоеватели имели порядка тысячи бойцов, собранных по ротам или меньшим подразделениям, зачастую оторванную от других десятилетиями, а иногда даже веками.

(обратно)

958

Очевидно устаревшей модели Корвус, которыми награждали Отвоевателей, выказавших особенную храбрость или инициативу на поле боя.

(обратно)

959

Я думаю это помещение вряд ли необходимо большинству техножрецов.

(обратно)

960

Технодесантник, который создал пальцы, и который в конечном итоге стал самым близким другом (если его можно так назвать) Каина среди Отвоевателей.

(обратно)

961

Как обычно до Каина кажется не доходит, что в желании Живана слушать, огромную роль сыграло его хорошее отношение к комиссару.

(обратно)

962

Имея возможность взаимодействовать с их расой достаточно долгий период времени, я иногда ловила их в такие моменты и могу подтвердить, что они действительно выглядят такими же тормозами, как и обычные люди, потерявшиеся в мыслях.

(обратно)

963

Слово на языке тау, обозначающее людей, одно из простых, подцепленных Каином во время периодических контактов с этой расой, когда не происходило физическое насилие.

(обратно)

964

Несомненно, он взял с собой на борт флагмана Империума несколько дронов-курьеров.

(обратно)

965

Ха!

(обратно)

966

Несмотря на все свои старания, я так и не смогла определить мир, где стоял этот улей, или же, с равной вероятностью, ушел под почву.

(обратно)

967

На самом деле полноценная каюта, хотя надо отдать должное Каину, он скорее всего просто не осознавал, что там есть другие комнаты.

(обратно)

968

Для Корпуса Смерти умереть в бою это дар; хотя большая часть старается как можно сильнее отсрочить, дабы как можно дольше нести свою великую службу Императору.

(обратно)

969

Значительно больше, если брать в расчет оборонительные орудия армады торговых кораблей, постоянно прибывающих и улетающих с мира-кузни, хотя оно будет чрезвычайно слабым против мощи флота-улья, так что Каина можно простить, что он не считался с ними.

(обратно)

970

В апотекарии, где он приходил в себя после бегства с Интериус Прайм.

(обратно)

971

Неформальное обозначение Адептус Астартес для отделения их пяти космодесантников, обычно полноценное тактическое отделение делится на две группы для прикрытия друг друга огнем. Нигде в записях Каина не упоминается сколько "Отвоевателей" находилось на Фекандии, даже если он знал, однако учитывая его знание терминологии космодесантников, вполне можно предположить, что пять десантников, Шолер и неофиты технодесантники, о которых говорилось.

(обратно)

972

Несомненно, что убитых во время сражения деловито заменяли насильно завербованными во Флот.

(обратно)

973

Каин впервые упоминает о классе корабля, на котором Живан разместил свой командный центр. Если он говорил буквально, а не использовал "линкор" как общий термин для кораблей Флота Империума, то возможно это был корабль типа "Возмездие" — "Извечный Трон", единственный корабль таких размеров, вовлеченный в оборону Фекандии.

(обратно)

974

Очевидно это стоит принять за самокритичную шутку, так как раньше уже говорилось, что отношения между ними двумя были намного теплее, нежели между старшим офицером и членом Комиссариата, приставленному к командованию. Удачный трюк, который Каин вроде бы проделывал всю свою карьеру (смотрите его доклады о службе в 597-ом Валхалльском).

(обратно)

975

Космические перехватчики и соответственно противокорабельные канонерки; их вряд ли можно найти на борту судна типа "Возмездие", так что Живан скорее всего был выбрал флагманом одним из многочисленных крейсеров, а вовсе не "Извечный Трон". На полностью оборудованном корабле могли так же найтись абордажные катера "Акула", но так как предпринять попытку взять на абордаж судно тиранид мог только безумец, даже если таковые имелись на борту, никто даже не пытался из развернуть.

(обратно)

976

Это говорит о том, что корабль, какой бы он ни был, не имел предназначенных для истребителей ангаров, и что стыковочный ангар использовался для других кораблей, которые Каин видел внутри, в то время как обычно он использовался только для судов обслуживания: а это в свою очередь говорит о том, что в конце концов это мог быть "Извечный Трон". Все, я сдаюсь гадать.

(обратно)

977

Явно оборот речи, так как в вакууме нет звуков; забавно, но продюсеры пикт-шоу кажется не желают признавать этого.

(обратно)

978

Возможно подвид трутня из авангарда, по флотской классификации "ловчий", хотя их описание очень отрывочное, поскольку существует неисчислимое количество вариаций, тираниды не особые приверженцы однородности.

(обратно)

979

Странный выбор вооружения для космического корабля, так как отдачу каждого выстрела нужно компенсировать маневровыми двигателями: по этой причине Флот чаще всего ставит на них лазпушки. Скорее всего этот конкретный шаттл обычно использовался для полетов по планете, ставя во главу угла обороноспособность в атмосфере, или же он был отправлен Адептус Механикус, в качестве любезности Каину.

(обратно)

980

Хотя это достаточно частая конфигурация "Аквилы", учитывая их количество и вездесущность, вряд ли можно было найти столь простой стандарт.

(обратно)

981

Возможно не так долго, как верилось Каину, его восприятие времени определенно было искажено неприятной и вызывающей клаустрофобию обстановкой.

(обратно)

982

Возможно весьма буквально, учитывая количество минеральных отходов, выкинутых в окружающую среду за несколько тысячелетий энергичной разработки естественных ресурсов системы.

(обратно)

983

Вполне здравое предположение, так как тактика тиранид зависит от их подавляющего числа. Обычно рой авангарда размещается только в нескольких местах, в попытка установить плацдарм, с которого они могут расширить площадь хищнического уничтожения, в то время как одиночные организмы разведки, чаще всего ликторы, расходятся намного дальше в поисках потенциальных целей, для последующей волны.

(обратно)

984

Каждая спора обычно содержит порядка двадцати маленьких организмов, хотя может быть меньше, особенно если с ними крупное существо: к примеру ликторы чаще всего вообще одни, что приличествует роли одинокого разведчика, впрочем, как и карнифексы, учитывая их размеры.

(обратно)

985

Возможно нет, так как по описанию Каина, гаунты вроде бы действовали инстинктивно, а не под управлением: но с тиранидами ни в чем нельзя быть уверенным.

(обратно)

986

Если они вообще способны думать.

(обратно)

987

Инструктор Каина по бою в Схола Прогениум.

(обратно)

988

Или же искусство фехтования Каина значительно улучшилось со времен его ученичества, или, вероятнее всего, это был тот редкий случай, когда учитель Схолы достаточно расслабился, чтобы поделиться шуткой с особенно привилегированным учеником. Как я уже несколько раз замечала во время редакторских правок его воспоминаний, академическая успеваемость Каина по большинству предметов была ничем не примечательна, кроме рано развитого боевого мастерства, где он демонстрировал значительные способности.

(обратно)

989

Или нет. Мицетические споры, доставившие их на поверхность, могли быть отправлены любым кораблем тиранид с орбиты.

(обратно)

990

Как часто бывает с тиранидами, почти невозможно получить каких-нибудь общих выводов по такому вопросу, так как характеристики отдельных подвидов могут сильно различаться от выводка к выводку. Но так как гаунты чаще всего охотящиеся хищники, то возможно он прав в своих предосторожностях.

(обратно)

991

Вариаций цепных мечей, как и других обычных устройств, в Империума было множество: Каин предпочитал военную модель, в которой прочность был важнее эстетических качеств, причем энергоячейку можно было зарядить в полевых условиях, как в лазгане. В экстренном случае можно было заменить ее на свежую, но это требовало, как времени, так и специальных инструментов, так что в тех обстоятельствах вряд ли это был вариант.

(обратно)

992

Может быть Каин неверно запомнил, потому что большая часть кавалерии Имперской Гвардии вооружена лазпистолетами. Но, впрочем, вполне могло быть, учитывая ужасные условия на поверхности Фекандии, и трудности с управлением машинами, о которых он уже рассказывал, то эскадрон действовал скорее, как драгуны, а не кавалерия, и соответственно вооружены они были скорее, как отделение пехоты.

(обратно)

993

Достаточно распространенное вооружение для конницы, и, хотя в данном случае они действовали как конная пехота, это определенно их обычная роль.

(обратно)

994

До того, как Юргена прикомандировали к Каину, он служил в артиллерийском полку.

(обратно)

995

Обычное дело, так что можно спокойно предположить, несмотря на существ, печально известных своей непредсказуемостью.

(обратно)

996

Возможно это преувеличение ради красного словца, хотя, когда его храп будил меня несколько раз, несмотря на отделяющие нас стены, я бы не стала ручаться.

(обратно)

997

Начнем с того, что Каин, типично для него, не уточняет сколько человек было в отряде, и сколько осталось в живых после боя, так как у них уже был как минимум один погибший (Тир упомянул об операторе вокса), но судя по дальнейшему его отчету, численный состав все еще был почти полным, и, следовательно, мы можем считать, что они лишились двух человек, максимум трех.

(обратно)

998

Непонятно откуда он узнал это, или об этом уже рассказал Тир, или же он написал это необдуманно.

(обратно)

999

Типичный пример мании Имперской Гвардии к трех буквенным аббревиатурам (ТБА, как их вечно называл Каин), в данном случае он говорит о Боевой Бронированное Машине, вроде вездесущей "Химеры" и ее ошеломительному набору вариаций, чье главное предназначение перевезти на поле боя пехоту в относительной безопасности и одновременно обеспечить их достаточной огневой мощью, во время высадки.

(обратно)

1000

Чуть меньше одного полного дня на Фекандии, который длится двадцать шесть стандартных часов.

(обратно)

1001

Возможно он ссылается на Ересь Мантикана, или вторжения эльдар на Митаго, в этих кампаниях Каин оказывался в мирах, где население жило преимущественно на деревьях.

(обратно)

1002

Валхалльский коллоквиализм, обозначающий кого-то столь наивного и неопытного, что он не способен избежать обморожения. Еще одно словечко из многих, которые он подцепил за время службы с полками этого мира.

(обратно)

1003

К тому времени работа была уже более-менее завершена, и некоторые из них обратили свое внимание с Флота на Имперскую Гвардию, но ауспексы командных постов и подразделений воздушной обороны были в приоритете.

(обратно)

1004

Возможно разбившийся биокорабль выкинул ее слишком поздно, чтобы она успела скорректировать угол вхождения в атмосферу, а возможно выкинул уже в атмосфере.

(обратно)

1005

Или Каин устал сильнее, чем осознавал, что не удивительно в таких условиях.

(обратно)

1006

И лошадей.

(обратно)

1007

Возможно и то и другое.

(обратно)

1008

Очень вряд ли, так как ни один найденный образец не выказывал ни малейшего признака даже рудиментарных когнитивных способностей. Вероятнее всего Каин и Юрген к этому времени просто уничтожили все отростки, выходящие на поверхность.

(обратно)

1009

Вероятно, осколочные ракеты с разделяемыми боеголовками, так как обычно "лендспидер" мог одновременно выпустить только одну ракету.

(обратно)

1010

Возможно это его субъективное впечатление о температуре, учитывая предыдущие замечания, как его филейная часть среагировала, проведя долгое время в седле.

(обратно)

1011

Выбывшие, как и многие другие, из кандидатов на инициацию, которые провалили строгие условия выбора, но тем не менее пригодные, дабы служить во вспомогательных службах.

(обратно)

1012

И не удивительно, их обычно держат в резерве до самых последних стадий вторжения тиранид, когда разум улья вычленит точки стационарной обороны, которые нужно обойти.

(обратно)

1013

Мобильная платформа добычи, которая просеивает песок на предмет минералов, осевших благодаря загрязнению окружающей среды, или же имеющие слишком скудные запасы, чтобы стоили усилий по традиционной добыче в прошедшем тысячелетии.

(обратно)

1014

От двухсот до трехсот человек, в зависимости от типа машины, зоны действия и ожидаемого дохода от добытых минералов.

(обратно)

1015

Что говорило о том, что к этому времени он уже снял дыхательную маску, хотя, когда именно — не понятно.

(обратно)

1016

И не удивительно, все видели, что они вооружены.

(обратно)

1017

Возможно потому что пилот не мог поддерживать скорость громыхающего харвестера.

(обратно)

1018

Совершенно в буквальном смысле.

(обратно)

1019

Как и раньше совершенно непонятно, сменил ли Яил терминаторский доспех на более легкую тактическую броню, но очень похоже на то.

(обратно)

1020

Первое непосредственное упоминание офицера Флота во главе. Адмирал Боум — награжденный и высоко ценимый командир. Каин ставил его в копию всех докладов, что готовил для лорда-генерала Живана, но похоже, что Каин никогда не встречался с ним лично, что вполне естественно, так как Каин был приставлен к Имперской Гвардии, а у Флота были свои собственные комиссары.

(обратно)

1021

Практически наверняка преувеличение Каина ради драматического эффекта, так как техножрецы ее возраста и положения намного лучше могли скрывать свои эмоции.

(обратно)

1022

Возможно, хотя неправдоподобно, скорее всего его воображение дорисовало картинку, в ответ на замечание Килдхар, что сложное оборудования для наблюдения было хирургически имплантировано в старую группу.

(обратно)

1023

Эта точка зрения распространена среди Ордо Ксенос, хотя принята не всеми. Некоторые даже утверждают, что тираниды когда-нибудь поглотят всю органическую жизнь в галактике, флоты-ульи столкнуться друг с другом, пока один единственный выживший не впитает в себя всю возможную биомассу.

(обратно)

1024

Конкретно как это происходит, все еще следует определить, несмотря на все усилия сотен магос-биологис, работающих на Ордо Ксенос; но мы до сих пор имеем только зачаточное понимание как воспринимает свое окружение разум-улья.

(обратно)

1025

Как и миллиарды других техножрецов, разбросанных по всей галактике.

(обратно)

1026

Возможно они общались по внутреннему воксу.

(обратно)

1027

Скорее всего те же мысли посещали космодесантников. Использовать столь разрушительное оружие как болтер, в окружении столь важного и хрупкого оборудования стало бы отчаянным поступком.

(обратно)

1028

Несмотря на то, что Каина изображают с этим оружием, или очень похожим, на множестве пиктов пропаганды, насколько я знаю, он никогда не использовал его в бою, предпочитая привычный ему лазпистолет. В конечном итоге он подарил болт-пистолет мне, и он продолжил служить Императору в арсенале, доступному моей свите.

(обратно)

1029

Эвфемизм Имперской Гвардии для умерщвления из милосердия.

(обратно)

1030

Здесь непонятно, говорит ли он о местном представительстве Адептус Арбитрес, или же о силах правопорядка Фекандии. Скорее всего и о тех и о других.

(обратно)

1031

Иммунная система космодесантников в самом деле поразительная, но не настолько.

(обратно)

1032

С которыми на Фекандии вряд ли можно шутить.

(обратно)

1033

Раз уж он не упомянул про скитарий, можно сделать вывод, что те их не слышали.

(обратно)

1034

Возможно, чтобы спрятать свою эмоциональную реакцию, хотя как обычно это ускользает от Каина.

(обратно)

1035

Вполне возможно, если их аугметика питались за счет внутренних конденсаторов; достаточно распространенное улучшение среди сильно измененных техножрецов. И особенно если они выполняли работы в непосредственной близости от плохо изолированных контактов.

(обратно)

1036

Или для последующего анализа, или же как содержащие потенциальную биологическую угрозу, а может быть и то и другое.

(обратно)

1037

Способность Юргена нейтрализовать психические феномены вроде бы разрушала телепатию выводка генокрадов, и способность отдельных тиранид чувствовать связь с разумом улья. Хотя такое происходило всего лишь несколько раз в прошлом, и по понятным причинам, проверить дело на практике не представлялось возможным.

(обратно)

1038

А вот тут он прав. Юрген был одним из моих самых тщательно оберегаемых активов, вот почему я оставила его на относительно не примечательной позиции возле Каина. Периодически я использовала его, но не включала напрямую в свою свиту. С одной стороны, это причиняло неудобство моему собственному псайкеру — он падал в обморок каждый раз, когда Юрген заходил в комнату, с другой стороны у меня не было желания постоянно противостоять коллегам из Ордо Маллеус, которые непременно желали заполучить "пустого" в какую-нибудь свою новую экспедицию-охоту за демонами.

(обратно)

1039

Ссылка на то, что он родился в подулье, хотя на каком мире — до сих пор остается загадкой. "Крысы" — достаточно часто встречающийся термин ульев, обозначающий тех, кто в буквальном и переносном смысле оказался на дне социума, они жили за счет того, что могли выковырять из мусора, который падал сверху (или сливался).

(обратно)

1040

Несмотря на чудовищную природу причиненных ран, телоточцы умирают через несколько секунд, так что раненные часто могли остаться в живых, если не были затронуты жизненно важные органы, а техножрецы большую часть в любом случае заменяли на крепкую аугметику.

(обратно)

1041

Очевидно это особенно сильно модифицированный техножрец.

(обратно)

1042

Явное преувеличение, так как он уже больше чем один раз оказывался снаружи.

(обратно)

1043

Нужно признать, что, если фрагмент биокорабля действительно был размером с "Гибельный клинок", как описывал Каин, дверь должна была быть значительно больше.

(обратно)

1044

За исключением технодесантника, о котором упомянул Шолер при первой встрече, тот явно весь инцидент провел где-то в другом месте.

(обратно)

1045

Скорее всего ему было просто плевать, в данных обстоятельствах он просто не мог промазать.

(обратно)

1046

Надо предполагать, что Каин не стремился составить ему компанию.

(обратно)

1047

Объяснением такого поведения почти наверняка являлось то, что Юрген был «пустым», т. е. одним из чрезвычайно редких представителей людей с природным даром нейтрализовывать любые психические феномены и прорывы варпа в непосредственной близости от себя. Его присутствие не раз прерывало связь синаптических существ с Разумом улья, что, по всей видимости, и произошло в этот раз.

(обратно)

Оглавление

Сражайся или смывайся

За Императора!

  Комментарии редактора

  Глава первая

  Глава вторая

  Комментарий редактора

  Глава третья

  Комментарий редактора

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Комментарии редактора

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Комментарии редактора

  Глава девятая

  Глава десятая

  Комментарий редактора

  Глава одиннадцатая

  Комментарий редактора

  Глава двенадцатая

  Комментарий редактора

  Глава тринадцатая

  Глава четырнадцатая

  Комментарий редактора

  Глава пятнадцатая

  Комментарий редактора

  Глава шестнадцатая

  Комментарий редактора

  Эпилог

Эхо гробницы

Ледяные пещеры

  Комментарии редактора

  Глава первая

  Глава вторая

  Комментарии редактора

  Глава третья

  Глава четвертая

  Комментарии редактора

  Глава пятая

  Комментарии редактора

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Комментарии редактора

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

  Комментарий редактора

  Глава двенадцатая

  Глава тринадцатая

  Комментарии редактора

  Глава четырнадцатая

  Комментарии редактора

  Глава пятнадцатая

  Глава шестнадцатая

Соблазнение

Игра предателя

  Примечание редактора

  Глава первая

  Примечание редактора

  Глава вторая

  Глава третья

  Примечание редактора

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Примечание редактора

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Примечание редактора

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

  Примечание редактора

  Глава одиннадцатая

  Примечание редактора

  Глава двенадцатая

  Примечание редактора

  Глава тринадцатая

  Примечание редактора

  Глава четырнадцатая

  Примечание редактора

  Глава пятнадцатая

  Примечание редактора

  Глава шестнадцатая

  Глава семнадцатая

  Примечание редактора

  Глава восемнадцатая

  Глава девятнадцатая

  Глава двадцатая

  Глава двадцать первая

Смерть или слава

  Примечание редактора

  Глава первая

  Примечание редактора

  Глава вторая

  Примечание редактора

  Глава третья

  Глава четвертая

  Примечание редактора

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

  Примечание редактора

  Глава одиннадцатая

  Глава двенадцатая

  Примечание редактора

  Глава тринадцатая

  Глава четырнадцатая

  Глава пятнадцатая

  Глава шестнадцатая

  Глава семнадцатая

  Глава восемнадцатая

  Глава девятнадцатая

  Примечание редактора

  Глава двадцатая

  Глава двадцать первая

  Глава двадцать вторая

  Примечание редактора

  Глава двадцать третья

  Глава двадцать четвертая

  Глава двадцать пятая

  Примечание редактора

  Глава двадцать шестая

Зов долга

  Примечание редактора

  Глава первая

  Примечание редактора

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Примечание редактора

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Примечание редактора

  Глава девятая

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

  Примечание редактора

  Глава двенадцатая

  Глава тринадцатая

  Глава четырнадцатая

  Глава пятнадцатая

  Примечание редактора

  Глава шестнадцатая

  Глава семнадцатая

  Примечание редактора

  Глава восемнадцатая

  Глава девятнадцатая

  Глава двадцатая

  Примечание редактора

  Глава двадцать первая

  Глава двадцать вторая

  Глава двадцать третья

  Глава двадцать четвертая

  Глава двадцать пятая

  Глава двадцать шестая

  Глава двадцать седьмая

Последнее противостояние Каина

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

  Глава двенадцатая

  Глава тринадцатая

  Глава четырнадцатая

  Глава пятнадцатая

  Глава шестнадцатая

  Глава семнадцатая

  Глава восемнадцатая

  Глава девятнадцатая

  Глава двадцатая

  Глава двадцать первая

  Глава двадцать вторая

  Глава двадцать третья

  Глава двадцать четвертая

  Глава двадцать пятая

Гамбит предателя

  Заметка редактора

Избранные воины Императора

  Заметки редактора

  Глава первая

  Глава вторая

  Заметки редактора

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Заметки редактора

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

  Глава двенадцатая

  Глава тринадцатая

  Глава четырнадцатая

  Заметки редактора

  Глава пятнадцатая

  Глава шестнадцатая

  Глава семнадцатая

  Глава восемнадцатая

  Глава девятнадцатая

  Глава двадцатая

  Глава двадцать первая

  Глава двадцать вторая

  Глава двадцать третья

Последний рубеж

  Заметки редактора

  Глава первая

  Заметки редактора

  Глава вторая

  Заметки редактора

  Глава третья

  Глава четвёртая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Заметки редактора

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

  Глава двенадцатая

  Глава тринадцатая

  Заметки редактора

  Глава четырнадцатая

  Глава пятнадцатая

  Глава шестнадцатая

  Глава семнадцатая

  Глава восемнадцатая

  Заметки редактора

  Глава девятнадцатая

  Заметки редактора

  Глава двадцатая

  Глава двадцать первая

  Заметки редактора

  Глава двадцать вторая

  Глава двадцать третья

  Глава двадцать четвёртая

  Глава двадцать пятая

  Глава двадцать шестая

  Глава двадцать седьмая

  Глава двадцать восьмая

  Глава двадцать девятая

Сектор 13

Кружка рекафа

На мели

  Пролог

  01

  02

  03

  04

  05

  06

  07

  08

  09

  10

  Эпилог

Старые вояки никогда не умирают

  Примечание редактора

  Глава первая

  Глава вторая

  Примечание редактора

  Глава третья

  Примечание редактора

  Глава четвёртая

  Примечание редактора

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Примечание редактора

  Глава восьмая

  Примечание редактора

  Глава девятая

  Глава десятая

  Примечание редактора

  Глава одиннадцатая

Мельчайший нюанс

Мелочи

Высшее благо

  Комментарии редактора

  Глава первая

  Комментарии редактора

  Глава вторая

  Комментарии редактора

  Глава третья

  Глава четвёртая

  Глава пятая

  Комментарии редактора

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

  Глава двенадцатая

  Глава тринадцатая

  Глава четырнадцатая

  Комментарии редактора

  Глава пятнадцатая

  Глава шестнадцатая

  Глава семнадцатая

  Глава восемнадцатая

  Глава девятнадцатая

  Глава двадцатая

  Глава двадцать первая

  Глава двадцать вторая

  Глава двадцать третья

  Глава двадцать четвёртая

  Комментарии редактора

  Глава двадцать пятая

  Глава двадцать шестая

  Комментарии редактора

  Глава двадцать седьмая

Меньшее из зол

  Действующие лица

  Глава 01

  Глава 02

  Глава 03

  Глава 04

  Глава 05

  Глава 06

  Глава 07

Сокрытое в глубинах Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg